Волшебное Рождество

Рождество — это время чудес, но Гарри не видел в рождестве ничего волшебного или радостного. Рождество у Дурслей приносило ему кучу работы, а радость оно потом доставляло только Дадли. А если приезжали гости — то все было еще хуже. Ему приходилось сидеть «тихо, как мышка» в чулане. Гарри-то не шумел, а вот мыши, которые там и вправду были, шумели, и все, что ему оставалось, это залезть в постель и проспать и «чудесное» Рождество и Новый год и все остальные праздники, на которых он был непрошеным гостем. А был он непрошеным гостем всегда и везде.

Но в этот раз все было по-другому. И теперь, в этот самый рождественский день, Гарри не сидит в чулане, а впервые справляет его в Хогвартсе, школе чародейства и волшебства. Для него Рождество не может быть еще волшебнее. С утра он получил много подарков от своих друзей, и теперь, в красном свитере с большой начальной буквой его имени, связанным Миссис Уизли, он шел с праздничного завтрака, на котором были в основном одни сладости, что очень радовало маленького мальчика.

Гарри подумал, что все в этом Рождестве идеально. Хотя… Кое-что было все-таки не так. Это был первый год в магической школе, а у него уже есть враг. Малфой. Неужели этим будет омрачено все его Рождество?

Гарри почти подошел к лестницам, ведущим к гриффиндорской гостиной, как чья-то рука схватила его за шиворот и потащила в незнакомый боковой коридор. Гарри посмотрел на обладателя руки: без сомнения, это был Малфой. Гарри подумал, что, наверное, грустно быть побитым в Рождество. Но у Малфоя были другие планы. Он провел его по коридору и завел в старый заброшенный класс.

— Что тебе, Малфой? — будничным голосом осведомился Гарри.

Блондин был взволнован, но настроен решительно.

— Я… Отец рассказал мне, как проходило твое Рождество. — Быстро сказал Малфой и посмотрел в пол. Он держал руки за спиной, щеки алели даже в полутьме класса. На Гарри нахлынуло раздражение. Все знали, как он жил.

— И что, Малфой? Ты привел меня сюда за этим? Поглумиться? — его руки уже сжимались в кулаки. Малфой посмотрел на него с легким испугом и отступил на шаг назад.

— Нет. Я пришел не за этим, — быстро проговорил он. Гарри опустил кулаки и решил дослушать.

— Я пришел сделать тебе подарок,— теперь он нервно теребил галстук. Гарри удивленно на него посмотрел: в руках у Малфоя ничего не было.

— Я знаю, как для тебя важно, чтобы это Рождество стало идеальным – ведь, по сути, это твое первое Рождество,— Малфой сделал шаг вперед.

— И я знаю, что тебя расстраивает, что в это Рождество у тебя есть враг. Я,— еще шаг. Теперь их разделяло буквально пару сантиметров. Гарри был жутко растерян, но не отступил. А Малфой продолжал:

— Так что я решил… Что подарю тебе это…— он сделал еще шаг вперед и нежно обнял его за талию. Гарри сначала растерялся, но потом расслабился и обнял Драко за шею, уткнувшись носом ему куда-то в район шеи, прижимаясь всем телом. Гарри уже обнимал однажды Рон, но те объятия были другими. От Малфоя пахло шоколадом и веяло какой-то странной нежностью. Гарри не хотелось, чтобы эти объятия когда-то кончались. Но вот Драко чуть отстранился и Гарри поднял голову и посмотрел ему в глаза. Он никогда не видел таких глаз. Привык видеть зелень в своих. Прозрачную голубизну у Рона и почти янтарные у Гермионы, но ничто не было похоже на это переливающееся серебро глаз Малфоя. Гарри буквально гипнотизировали эти глаза. Ему хотелось быть еще ближе, дотянутся до этих звезд и он, не задумываясь, потянулся вперед. Малфой все понял и подался ему на встречу. Они встретились на полпути губами. Нежное прикосновение в полутемном заброшенном классе. Это длилось пару секунд и целую вечность. Потом Гарри резко отстранился и выбежал наружу. Он бешено мчался по коридорам от этого поцелуя Малфоя. Его ноги, казалось, обрели крылья. На лице святилась радостная улыбка.

Это было самое лучшее Рождество в его жизни.

Позже он решил не рассказывать о своем первом поцелуе друзьям, решив, что они все равно его не поймут. Малфой поступил так же. Этот поцелуй остался тайной, и все осталось на своих местах.

За год произошло много удивительных вещей. Гарри нашел волшебное зеркало и потерял его, выиграл матч по квиддичу, с друзьями противостоял Волдеморту, убийце его родителей, и не дал ему завладеть философским камнем. В этом году у них варилось оборотное зелье, а Гарри открыл в себе возможность говорить со змеями.

Чем ближе приближалось Рождество второго году обучения, тем больше терялся наш Золотой мальчик. Повториться ли история прошлого Рождества? Все-таки они весь прошлый год с Малфоем не ладили — и это еще мягко сказано. А если честно — то они, как могли, портили друг другу жизнь и гриффиндорец был не уверен, что Малфой захочет повторять это. Что Малфой вообще захочет его видеть. Может, он считал все это ошибкой? Может, Малфою не понравилось? А вдруг он подумал, что раз Гарри убежал, то не понравилось ему? И хочет ли этого сам Гарри? И что ему теперь со всем этим делать?

Мысли все путались, вопросы без ответов все росли, а времени оставалось все меньше.

На завтрак Гарри шел, как на войну. Кое-как запихав в себя пару шоколадных Сант, которые больше походили на директора школы (по форме, а не по вкусу, разумеется), Гарри вышел из зала и сразу направился в тот заброшенный класс. Там никого не было, и Гари почувствовал разочарование.

В этот момент он понял, что хотел, чтобы здесь стоял Малфой. Хотел продолжить тот поцелуй. А еще к брюнету пришла твердая уверенность, что так и будет. Он вышел из класса, дошел до развилки, ведущей в общий коридор, и стал ждать. Гарри не знал, чего он ждет. Шансы, что Малфой пройдет здесь раньше времени обеда, да еще без своих телохранителей, были минимальны. Но ведь Рождество — время чудес. И теперь Гарри наблюдал, как по абсолютно пустому коридору неспешно идет Малфой. В его грациозной походке проскальзывала какая-то нервозность, а сам он периодически оглядывался. Гарри притаился за углом и слушал звук приближения его шагов. Вот слизеринец уже в одном шаге от поворота, за которым стоит Гарри. Малфой делает еще шаг и Гарри хватает того за шиворот и дергает на себя. Малфой вскрикивает, но увидев, что это Гарри, расслабляется — и вот они уже несутся в заброшенный класс в конце коридора. Влетев внутрь, Малфой без слов закрывает дверь, прислоняет к ней Гарри и целует. Гарри чувствует прикосновение губ Малфоя, и из его глаз готовы политься слезы счастья. Гарри медленно опускает правую руку на затылок Малфоя, запутываясь в его мягких волосах, притягивая его еще ближе и одновременно осторожно приоткрывая губы. Малфой понимает все без слов, и углубляет поцелуй. Поцелуй выходит какой-то робкий, до боли нежный и очень долгий.

Драко отстранился только тогда, когда обоим уже стало не хватать воздуха. На Гарри смотрели удивленно радостные, этого нереально-серебристого цвета, глаза. Теперь они напоминали Гарри разлитую ртуть. Опасное и безумно красивое зрелище. Гарри улыбнулся в ответ. Молчание его никак не напрягало. Драко, казалось, еще больше удивился, его глаза расширились, и он притянул Гарри для очередного поцелуя. Он получился медленным, более уверенным. Гарри отстраненно заметил, что на этот раз от Малфоя пахнет мандаринами. Оба знали, что когда закончится этот поцелуй, им придется разойтись по своим жизням, по разные стороны баррикад. Воздух у Гарри в легких уже закончился, а поцелуй все не кончался.

И вот, наконец, им пришлось разорвать поцелуй, чтобы глотнуть воздуха. Будь воля Гарри, то он бы пожертвовал и воздухом и жизнью, чтобы всегда ощущать рядом с собой этого удивительного человека. Но, несмотря на все волшебство Рождества, это было невозможно. Гарри знал, что его уже ищут друзья. Он неуверенно отстранился и открыл дверь в коридор. Дверь, ведущую на порог его обычной, хоть и волшебной жизни. Тут он остановился и, не оборачиваясь, бросил:

— В следующем году на этом месте. — А, потом, не оглядываясь, чтобы проверить, понял ли его Малфой, быстро вышел и закрыл за собой дверь.

После того памятного Рождества в жизни Гарри Поттера произошло множество событий. Наш герой разоблачил профессора Локонса в мошенничестве, путешествовал через дневник в воспоминания самого Волдеморта, спасался от очередного домашнего питомца эксцентричного Хагрида — Арагога, нашел Тайную комнату, вытащил из распределительной шляпы меч Годрика Гриффиндора и сразил василиска; спас Джинни и уничтожил злополучный дневник.

Потом наш Золотой мальчик провел ужасное лето, в течение которого умудрился раздуть тетушку, узнать, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана и теперь ищет его, повстречал Дементоров.

Произошло, правда, несколько неприятностей, касающихся Малфоя. Например, он сорвал урок по уходу за магическими существами тем, что, несмотря на предупреждения, оскорбил гиппогрифа Клювокрыла, и тот в отместку ранил его руку. Гарри жутко расстроился: ведь характер Малфоя никак не менялся, и он оставался все такой же занозой в заднице. Малфой оскорблял его друзей, да и его тоже. Гарри не мог этого понять, ведь он сам давно уже не задевал Малфоя, потому как привык не врать себе и знал, что никаких отрицательных эмоций к нему не испытывает. А то, что он чувствует… Ну, Гарри не мог никак описать эти ощущения. Они просто были, и гриффиндорцу пришлось смириться с их существованием.

А тем временем наступало его третье Рождество в Магической школе. Их третье Рождество с Малфоем.

Перед самым праздником Гарри уже не мог ни о чем другом думать. Совместные уроки со Слизерином только ухудшали положение. Снейп не успевал снимать с Гриффиндора очки, и даже профессор Макгонагалл сделала ему замечание. В конце концов, Гарри решил поговорить с Драко перед Рождеством и узнать, собирается ли он приходить.

И вот теперь, в предрождественский вечер, Гарри Поттер тихо крался по пустым коридорам замка. Он был в мантии-невидимке, а также, с очень вовремя подаренной ему, картой Мародеров. Гарри был жутко рад этому подарку и теперь направлялся в библиотеку — к точке, подписанной как Драко Малфой.

Лунный свет проникал в темные просторы библиотеки. В этот поздний час в ней находился всего один человек, не считая самого Гарри. Сквозь мантию-невидимку он наблюдал за хрупкой фигурой блондина. Тот, склонившись почти пополам, щурясь в полумраке, читал просто необъятных размеров древний фолиант. Гарри подкрался ближе и заглянул в него через плечо Малфоя:

«…любовная магия способствует зарождению чувств на более тонком эмоционально-духовном уровне, без грубых энергетических привязок. Ведь при любом дружеском, любовном общении магические каналы, представляющие собой суть личности волшебника, так сказать, переплетаются, другими словами, формируются магические связи. Приворот есть магическое воздействие, направленное на усиление или даже восстановление этих связей. Данное зелье выходит на уровень сознания, и это внешне проявляется в следующем: люди начинают лучше понимать друг друга, находят скрытые обоюдные интересы, или такие интересы естественным образом появляются. Естественно, это относится к работе Мастера-Зельевара, в противном случае вы действительно рискуете получить вместо приворота банальную порчу, что приведет...» В этот момент Малфой фыркнул и резко захлопнул книгу, проворчав что-то насчет макулатуры. Гарри решил подумать над прочитанным позже, а пока был согласен с Малфоем. Слизеринец встал и направился к шкафу, намереваясь, по-видимому, вернуть книгу на место. В этот момент Поттер решился.

— Малфой! — негромко позвал он. Результат был неожиданным: блондин подскочил чуть ли не на метр, и выронил книгу. Та упала на ногу бедному слизеринцу, и он, как-то совсем по-змеиному, зашипел. Гарри не выдержал и засмеялся. Малфой, злой как тысяча чертей, медленно пошел на звук. Едва сделав пару шагов, он натолкнулся на невидимую стену, истерично вздрагивающую под его ладонями. Недолго думая, он сдернул с хихикающего врага мантию и злобно пнул его в коленку. Гарри, не ожидая такой подлости, схватился за ушибленное место, и полетел на пол, тихо рыча.

— Поттер, хватит пугать приличных людей! Что ты здесь делаешь? Следишь за мной? — сказал Малфой, тем не менее, уже протягивая ему руку. Гарри забыл про коленку и как-то странно посмотрел на его руку. Сразу вспомнился 1 курс. Малфой догадался, о чем подумал Поттер и хотел уже отдернуть руку, но в последний момент гриффиндорец все-таки ухватился за нее. Лицо блондина как-то неуловимо смягчилось, и он помог Гарри подняться.

— Я пришел… — речь Гарри прервалась, так как его уже затягивали в глубокий и очень страстный поцелуй. Брюнет почувствовал, как ноги его подгибаются, а мысли разбегаются в разные стороны. Гарри предпринял попытку отстранится, чтобы поговорить-таки с Малфоем о них. Он уперся руками в грудь блондина и в ответ услышал приглушенный стон. Это стало последней точкой. Гарри перестал себя сдерживать, а в голове прозвучала спасительная мысль, что они смогут поговорить и позже. А тем временем руки Малфоя уже выпустили его рубашку из штанов, забрались под нее и нежно поглаживали спину брюнета. Гарри обнял Малфоя за шею и притянул его еще ближе. Малфой оторвался от губ Гарри и принялся целовать его шею и ключицы. Прошелся мелкой дорожкой от подбородка по линии скулы до мочки уха и принялся ее посасывать. Гарри уже потерялся в новых, удивительных ощущениях, и теперь просто стоял, пропуская руки через пряди волос Драко, делая того еще более растрепанным и красивым. Гарри чувствовал себя тонкой маленькой плотиной на пути у бешеного потока чувств, связанных с Малфоем. Он чувствовал, что полностью потерял контроль и готов был сделать все что угодно, только бы это никогда не кончалось. Малфой перестал терзать его мочку. Его руки принялись расстегивать пуговицы рубашки Гарри, а губы шептали в самое ухо, прерывистым дыханием:

— Я так долго ждал этого… ждал тебя… ждал этой ночи… я так…хочу тебя,— последние слова он выдохнул уже в самые губы брюнета, затягивая его в еще более страстный поцелуй. Губы блондина опьяняли Гарри, и он подумал, что тоже этого хочет. Хочет Малфоя прямо здесь и сейчас, на полу, между полок этой пыльной библиотеки. Трясущимися от волнения и возбуждения пальцами Гарри нетерпеливо расстегивал пуговицы на рубашке Малфоя. Драко перестал его целовать и стал наблюдать за его действиями. Под горящим взглядом блондина руки путались еще больше, и, в конце концов, Гарри не выдержал, потянул края рубашки в разные стороны, просто отрывая пуговицы. Брюнет уже взялся за ремень его брюк, но руки Малфоя легли сверху, останавливая. Гарри удивленно поднял глаза на Драко и утонул в их серебре. Сейчас в них горело желание. Загипнотизированный этим взглядом гриффиндорец вздрогнул, когда Малфой медленно притянул его к себе, прижимая к своей голой груди. Гарри почувствовал, как мурашки побежали по спине от этого ощущения. Драко притянул его еще ближе. На маггловских старых часах пропищал сигнал.

— С Рождеством, Драко.

— С Рождеством, Гарри.

Той ночью они так и не поговорили. Прибежал Филч, и они разбежались в разные стороны. Как Малфой добрался до своей гостиной, Гарри не знал, но предполагал, что у каждого есть свои секреты. Потом произошло много разных невероятных событий, увлекая нашего героя в свою «кроличью нору».

Люпин обещает научить Гарри, как прогнать дементоров, поскольку тот не может их переносить. Гарри узнает, что Блэк был лучшим другом Джеймса Поттера, свидетелем на свадьбе и его крестным, а также хранителем секрета Поттеров в то время, когда Волдеморт искал их. Он также узнает, что Блэк убил Питера Петтигрю, ещё одного друга Поттеров, и предал Джеймса и Лили. Гарри получает «Молнию» от «неизвестного доброжелателя».

Во время игры против Когтеврана дементоры появились снова, но в этот раз Патронус Гарри был достаточно силен, чтобы позволить ему выиграть матч. В дементоров переоделись Малфой, Крэбб и Гойл. Гарри перестал понимать слизеринца и прекратил попытки поговорить. Для него стало очевидно, что блондин не собирается что-либо менять, а Гарри не может позволить этому продолжаться. Гриффиндорец решил на следующее Рождество не встречаться с Малфоем. Как бы ему не хотелось этого. Ненависть между ними становилась все реальней и ощутимей…

Гарри начинает отвечать на подколки Малфоя, и даже строит свои. Во время очередного похода в Хогсмит он встречает Малфоя (Гарри был под мантией-невидимкой) и закидывает его грязью. В пылу битвы с Гарри случайно слетает капюшон и Малфой узнает и мантию-невидимку, и ее владельца. Слизеринец бежит к Снейпу, и тот забирает у Гарри Карту Мародеров.

Гарри уже не знает, что чувствует к Малфою. Днем он ненавидит его, делает ему гадости, и ни капли не жалеет – даже, когда шутки переходят за грань допустимых для гриффиндорца. А вот ночью… Ночью Малфой становится «Малфоем из библиотеки». Тем нежным и страстным, открыто и честно говорившим, что он хочет и что чувствует. Ночью Малфой утаскивал его в свои нежные объятия и отпускал — с утра измученным от несбыточных грез.

Их ненависть распространялась, казалось, на всех вокруг. Его друзья боролись против дружков Малфоя. Гриффиндор боролся против Слизерина. Малфой выиграл дело против Хагрида, Гермиона дала ему (Малфою) пощечину. На матче «Гриффиндор против Слизерина» Малфой вцепился в «Молнию» и не дал Гарри поймать снитч с первого раза, но они все-таки выиграли матч. Дальше события закрутились с безумной скоростью. Знакомство с Питером Петтигрю, раскрытие тайн Сириуса Блэка, превращение Люпина, побег Петтигрю, загадочные речи Дамблдора, Хроноворот Гермионы, спасение Клювокрыла…

Во время повтора того случая с пощечиной от Гермионы, Гарри увидел все совсем в ином свете. Теперь, со стороны, когда он не вслушивался в слова Малфоя, а просто наблюдал за ним, он смог различить боль в его глазах, и то, как он жестом остановил своих громил-телохранителей, когда Гермиона пыталась продолжить.

…происшествие с Люпином, вызов Патронуса, спасение Сириуса из заточения и помощь в его побеге. Уход Люпина с должности.

На летних каникулах Гарри начинают сниться странные сны. Они связаны с Волдемортом.

Он жутко скучает по Малфою.

На финале Чемпионата Мира по квиддичу гриффиндорец встречает Драко, и тот передает ему записку с просьбой уходить сразу после окончания матча. «Какого черта я должен это делать?» — думает Гарри, разрывая записку на мелкие кусочки; но в душе все-таки что-то неприятно кольнуло. Предупреждение становится ясным позже, когда появляется Черная метка. Зеленоглазый парень решает не говорить друзьям о записке и старается не задумываться об осведомленности Малфоя.

Новый год в Хогвартсе встречает их новыми неприятностями. Кубок Турнира Трех Волшебников внезапно делает Гарри четвертым участником. Из-за этого он сорится с Роном.

Гарри сидит на берегу озера, прислонившись спиной к большому раскидистому дубу, и читает книгу Заклинаний, готовясь к неизвестным испытаниям первого задания. Сзади раздаются шаги, но Гарри поднимет глаза от книги только тогда, когда чья-то тень закрывает ему солнце. Подняв голову, гриффиндорец замирает: напротив него стоит Малфой, улыбаясь нежной и какой-то печальной улыбкой, в его платиновые волосы словно вплелось солнце прекрасным золотым венком, делая его образ каким-то неземным. В горле у Гарри тут же пересохло. Ничто не нарушало молчания. Малфой медленно приблизился и сел рядом, прислоняясь спиной к дереву, а плечом — к Гарри. Теперь солнце сместилось к нему на лицо, освещая бледную кожу и придавая его хмурому и задумчивому взгляду какую-то странную обреченность. Гарри напугало это зрелище, и он поспешил перевести взгляд на озеро, но там не было ничего странного или пугающего. Это шло от самого Малфоя. В этот момент блондин заговорил.

— Я знаю, что будет на испытании, — задумчиво и даже как-то лениво проговорил он. Гарри был удивлен тому, как тон не вязался со сказанным, но решил не подавать виду.

— Ну и что же это?— в тон ему ответил, осторожно поглядывая на Малфоя из-под ресниц. Малфой оторвался от усердного разглядывания кругов на воде и повернулся к Гарри. При этом их лица оказались довольно близко друг к другу: но ни Гарри, ни Драко не стали отстраняться. (На заднем плане первокурсница из Пуффендуя увидела это зрелище и упала в обморок, с аккуратной струйкой крови, вытекающей из носа. Так она и будет лежать. Автор шалит…) )

Гарри смотрел в хмурое лицо блондина и ждал приговора. Приговора этих серебристых глаз.

— Драконы. — Это слово раздалось эхом на поляне, пронеслось над гладью озера и затихло у кромки леса. До Гарри медленно доходила вся трудность его положения.

— Но как мне их победить? Их нужно убить? Другие знают? Откуда ты узнал? Ты не шутишь?.. — все эти вопросы так душили Гарри, что просто сыпались из него сплошным потоком. Драко, видимо что-то мысленно решив для себя, одним мастерским движением стащил с его носа очки, быстро преодолел оставшееся между ними расстояние и буквально заткнул ему рот поцелуем. Ошарашенный гриффиндорец перестал болтать и начал осторожно отвечать на поцелуй, растворяясь в спокойствии и наслаждении, который он дарил.

Слева от них, тихо ступая босыми ногами, вышла Полумна Лавгуд, загадочно улыбнулась, и так же неспешно удалилась обратно, незамеченная увлекшимися парнями.

Постепенно Гарри успокоился и Драко прекратил поцелуй.

— Спасибо,— смущенно проговорил гриффиндорец. Почему-то невозмутимость касаемо ситуации, которая преследовала его на всех тайных встречах на Рождество с Малфоем, куда-то улетучилась, и теперь блондин с удивлением наблюдал, как щеки надежды магического мира заливает густой румянец.

— Всегда, пожалуйста!— выдал Малфой и на его лице, казалось, незаметно для самого хозяина, расплылась какая-то счастливая и совершенно глупая улыбка. Увидев это, Гарри не выдержал и просто покатился со смеху.

— Ты бы… видел… свое… лицо…! — сквозь смех выдавил Гарри, вытирая выступившие слезы. Блондин в спешке ощупал свое лицо, нашел предательскую улыбку и устранил ее. Теперь его лицо совершенно справедливо приняло выражение глубочайшей обиды.

— На свое посмотри, герой недоделанный!!!— возмущался Малфой, попутно пытаясь скинуть гриффиндорца, который со смеху повалился на него — хотя бы со своих колен.

— Да прекрати ты ржать!— не выдержал Малфой, победным пинком отправив «героя» в свободный полет. Приземлился брюнет прямо у воды и все силы, затраченные на смех, уже пошли на то, чтобы не потерять равновесие и не свалиться в воду. Пробаллансировав немного на краю, Поттеру все-таки удалось устоять. Вернувшись к дереву и садясь на свое место, Гарри был уже серьезен.

— Ну, так и откуда ты узнал? — с любопытством спросил гриффиндорец. — Расскажи поподробнее.

Малфой немного подумал, достал палочку и, направив ее вверх, произнес незнакомое Гарри заклятие. Тот почувствовал, как в воздухе прошел поток теплого воздуха, а потом все пришло в норму.

— Что это было?— он удивленно наблюдал, как Драко прячет палочку обратно в карман мантии.

— Это чтобы нам никто не мешал. Теперь нас смогут увидеть и услышать, только подойдя к нам ближе, чем на метр. Для остальных мы невидимы и не слышны, — деловито пояснил Малфой. Невозмутимо, не обращая ни малейшего внимания на безмолвные возмущения и пинания гриффиндорца, расположился к нему спиной между его ног. Устроившись, он положил свою голову ему на плечо, а его руку — себе на талию, накрыв ее своей. Гарри сидел в полной растерянности и слушал рассказ о первом испытании, о яйце дракона, о том, как Малфой узнавал это у отца, как подслушал разговор Рона с Хагридом — похоже, знавших об этих драконах давно. Он слушал и ощущал, как Малфой бессознательно поглаживает его ладонь большим пальцем. Ощущал тяжесть тела блондина и думал о том, что хотел, чтобы так было всегда. Чтобы они всегда сидели на берегу озера, и заходящее солнышко играло бы с волосами Малфоя. Чтобы блондин всегда так жмурился, когда Гарри кончиками пальцев осторожно гладил его по упругому животу. Тихий мелодичный голос Малфоя лился неспешным потоком, обтекая Гарри и наполняя его спокойствием. Но вот его рассказ подошел к концу, а солнце село — и уже давно пора было возвращаться, но никто из них не хотел разрывать этого странного негласного мира. Наконец Малфой произнес.

— Гарри, будь осторожен. Я верю в тебя. Я верю, что ты победишь этого дракона так же легко, как и меня. — Быстро повернулся, легко поцеловал в губы и ушел, не дав гриффиндорцу сказать и слова.

Гарри удивленно наблюдал за удаляющейся изящной фигурой Малфоя и думал о том, что вот уже второй раз в жизни Драко называет его по имени, но Гарри не слышал, чтобы кто-то произносил его с такой любовью. Когда силуэт Малфоя совсем растворился в темноте, Гарри перевел взгляд в небо. «Холодает», — подумал он. — «Скоро Рождество»…

Примечание: В действительности, по книге, Гермиона залепила Малфою пощечину, а не врезала со всей дури, как в фильме. Так что пусть так и будет. Не будем сильно избивать нашего блондинчика, ему и так достается.

Гарри впадал в отчаяние. До первого испытания осталась всего неделя, а он так и не нашел чего-нибудь стоящего против дракона. И теперь, в воскресный вечер, он сидит в библиотеке, а за окном уже стемнело, и даже законченные зубрилы давно разбрелись отдыхать.

Гарри зевнул и попробовал вчитаться в очередной бесконечный пыльный фолиант: «У каждого дракона имеется один зрительный дефект. Ученым философом… (Гарри пропустил страницу с педантично подобострастным описанием всех почестей и заслуг профессора)…Генрихом Тродским этот дефект был назван как «Дефект слепого пятна» или в просто «Слепое пятно». Он утверждал, что у драконов, так же как и у всех остальных существ, кроме человека (позднее, французский маггловский физик Эдм Мариотт доказал, что и у человека она есть) специфика глаза устроена так, что в том месте, где нерв входит в глаз, нет ни палочек, ни колбочек, одни «провода». Это означает, что в драконьем глазу есть один такой небольшой участок, которым они вообще ничего не видят. Называется это место — "слепое пятно". Канадский зоолог Эдрих Зенский выразил точнее: (в этот момент лицо Гарри стало выражать «смотрю в книгу и понимаю, что ничего не понимаю».) «Со стороны носа, а, следовательно, вне оптической оси глаза, к area centralis примыкает зрительный диск, где собираются зрительные нервные волокна, покидающие глаз в составе зрительного нерва. Эта область лишена фоторецепторов, нечувствительна к свету и именуется слепым пятном». Если выражаясь просто, то у каждого дракона в поле его зрения есть участок, который он не видит. В основном этот участок мал, и найти его крайне сложно, так как в каждой породе дракона эта зона различна. Подробнее о слепых зонах, чем они отличаются и как на все это смотреть написано в… » Тут Гарри почувствовал, как строчки начали расплываться перед глазами, и обессилено закрыл фолиант. «Дочитаю это завтра», — подумал Гарри, собирая сумку и расставляя книги по местам.

Составляя книги по ядам и зельям Защиты в отдел с Зельями, Гарри натолкнулся на нечто знакомое. Прямо напротив него стоял огромный фолиант в сиреневой обложке. Гарри уже видел его, раньше, в ту ночь, в библиотеке — Малфой читал именно его. Брюнет подошел ближе. На обложке значилось: «Истинная любовь или 300 зелий заставляющих полюбить». «Зачем он ему?» — подумал Гарри, уже садясь обратно и кладя книгу перед собой.

Полистав ее, Гарри чудом нашел текст, подсмотренный им тогда. Чудо, что он его вообще запомнил. Из книги он узнал, что зелье называется «Приворот — Первая любовь», довольно сложное по составу и способу приготовления. Само же действие дает возможность заставить выпившего испробовать на себе чувство, сравнимое с первой любовью.

Гарри задумался, что же он чувствовал к Малфою. Это сложно было выразить словами. Но первая любовь тут явно не к месту! Он никогда не знал любви, но она представлялась ему чистой и нерушимой. Это должно быть прекрасным чувством: касанием рук на закате, мечтами о поцелуе. При мысли о любимом слова бы сами складывались в стихи, а все вокруг становилось бы розовым и плюшевым. Он бы краснел, каждый раз смотря на Малфоя, и готов был бы умереть за него. А то, что он чувствовал к слизеринцу, не соответствовало не одному из пунктов. Разве, что про мысли о поцелуях не ошиблись... Но вряд ли под это описание подходило то, что приходило ему в голову. Те сны, что не покидали его ночами, заставляя стонать, и пугали друзей (они-то думают, что ему Волдик снится!).

Нет, Малфой точно не варил никаких зелий. Да и описание действия не подходило с самого начала. «Данное зелье выходит на уровень сознания, и это внешне проявляется в следующем: люди начинают лучше понимать друг друга, находят скрытые обоюдные интересы, или такие интересы естественным образом появляются. » У них не было никаких общих интересов, кроме квиддича, и они не собирались появляться, в 90 % случаев он просто не понимал Малфоя и его поступки.

И все же, он не мог описать то, что к нему чувствует. Как ёкало его сердце, когда Малфой с холодным отстраненным видом проходил мимо. Как становилось тепло и светло на душе, когда утро начиналось с его улыбки. Гарри не хотелось признавать, что все это похоже на то, что он уже начал влюбляться в Малфоя. В начале года его сверстники уже потянулись на свидания. И какого же было его удивление, когда он увидел, как Дин Томас пригласил на свидание Симуса, а тот со счастливой улыбкой согласился и они ушли не под всеобщие крики и оскорбления, а под радостный гвалт и веселое улюлюканье. Это поразило Гарри. Тогда Рон (при этой мысли Гарри тяжело вздохнул, так как с другом до сих пор помириться не удалось) объяснил ему, что в мире волшебников, еще 200 лет назад, было создано зелье, при котором однополая пара может зачать ребенка. Тогда же и были отменены все эти гонения против волшебников с нетрадиционной ориентацией. И теперешнее поколение магов, как впрочем, и их родители, не видят в этом ничего зазорного, и позволяют детям выбирать в партнеры того, кого они любят.

Тогда Гарри впервые задумался над собственной ориентацией. Ведь он думал о Малфое именно в том плане. Во сне он видел его как парня, и не испытывал никакого отвращения. Все казалось ему более чем естественным. Нет, ну его же привлекали девушки! Он их хотел, но не так, как Малфоя. Они казались ему очень хрупкими и нежными существами, которых нужно лелеять и оберегать до конца своих дней от всех невзгод и неудач. Он смотрел на них, но еще не чувствовал себя настолько готовым, чтобы взять на себя все эти обязанности. А вот с Малфоем все было гораздо проще. Его можно было ударить и обидеть днем, любить до изнеможения (уж простите за правду О.о) во сне, и слизеринец от этого не рассыплется, не расплачется. Он даст тебе сдачи, да и сам мог бы помочь тебе в невзгодах. Тем не менее, Гарри не мог назвать себя геем. Ведь все остальные парни, которые его окружали, не подходили на роль спутника жизни, да и в сексуальном плане... не прельщали.

Тут Гарри поймал себя на мысли, что уже записывает Малфоя в свои спутники жизни, и решил, что пора баиньки. Все эти размышления были слишком сложными для нашего героя, особенно на уставший ум. Ему срочно нужно было отдохнуть перед завтрашним турниром. Гарри так ничего и не придумал, и теперь оставалось надеяться только на себя самого. Впрочем, так было всегда.

Гарри проснулся с мыслями о смерти. С утра ничего не прояснилось, а просто обрело более угрюмые краски. День начинался нелегко. Все, кому не лень, толпились вокруг него. И Диггори, ни с того ни с сего, решивший сесть рядом с ним за гриффиндорский стол. К нему приставали с дурацкими вопросами, на которые у Гарри не было ответов. Он пытался отыскать глазами Малфоя, но это было бесполезно, из-за такой толпы, окружающей его. Это окончательно испортило ему настроение. Тут еще Гермиона, как назло, повисла у него на шее как раз под всевидящим оком Скитер. Гарри разозлился и резко попросил ее больше не лезть, куда не просят. Девушка промолчала, только кинула на него оскорбленный взгляд через плечо и удалилась, обиженная, наблюдать за ним с трибун. Потом, при выборе драконов, досталась самая злая особь. Хвосторога. Пока его соперники справлялись со своими заданиями, Гарри панически вспоминал все, что он читал накануне вечером. Ему отчаянно не думалось. Мысли, знания — все путалось и цеплялось за Малфоя.

— Поттер! — Гарри аж подскочил. Ничего себе померещится, скотина! Уже и наяву его голос слышится.

Не успел гриффиндорец отдышаться, как голос опять дал о себе знать.

— Поттер! Чудо Гриффиндора! — тут Гарри всерьез стал задумываться о своем психическом здоровье, так как голос был на этот раз достаточно громким и отчетливым, и доносился...

— Я сверху, тупица очкастая! — Гарри резко вскинул голову, и его взору предстало чудное зрелище. В окошке, что находилась наверху палатки, чудесным образом показалась голова выше упомянутого слизеринца. Вернее, туловище, скорее всего, находилось там же, но скрывалось за пологом. Единственное, что оставалось загадкой — это как и почему слизеринец парил над его палаткой.

Увидев, что его, наконец, поняли и заметили, Драко нетерпеливо подскочил, и его лицо расплылось в радостной улыбке. Потом он кивнул в направлении запасного выхода и исчез. Увидев эту улыбку, у Гарри на сердце полегчало. Он встал, как можно незаметнее подошел к полотняной двери, и выскочил наружу. За ней его уже ждал Малфой.

— Ну что? Как хвосторогу побеждать будем, радость моя? — нагло улыбаясь, спросил блондин. Гарри молча опустил взгляд, показывая этим, что не знает. Услышав тихое хмыканье совсем рядом, Гарри оторвал взгляд от пола и посмотрел в серебристые глаза слизеринца, подошедшего к нему вплотную. Лицо Малфоя ничего не выражало, а в глазах ярко плескалось веселье, и что-то, что наш герой распознал как "нежность".

— Подсказку? — выдавил из себя брюнет, невинно хлопая глазками (как ему казалось, невинно!).

— А что мне за это будет? — в тон ему ответил блондин, придвигаясь совсем вплотную, и выговаривая слова фактически в губы гриффиндорцу. Гарри безумно хотелось его поцеловать, но он следовал правилам игры. — Может поцелуй? — при этих словах Малфой задумчиво почесал подбородок, как бы раздумывая над этим предложением. — А чего бы тебе хотелось? — томно (опять же, как казалось нашему милому Гарри) добавил брюнет. Тут Малфой посмотрел на него, и с очень серьезным видом заявил: — Все, чего я хочу, это — ты! Но на пока и поцелуй сойдет. Но ты будешь мне должен, Поттер. — Сказав все это, он наконец сделал то, о чем его отчаянно просили глаза гриффиндорца, а именно — поцеловал. Гарри обуревал просто шквал эмоций. Он чувствовал радость от того, что снова находится в этих желанных объятиях, вот уже второй раз — раньше назначенного ими срока. Так же, ему было страшно. Седрик почти справился со своим испытанием, и до его очереди оставались считанные секунды, а он стоит за запрещенным выходом, и страстно целуется со своим врагом. Ничего безрассуднее ему, навскидку, в голову не пришло. Но в данный момент ему было очень тяжело об этом думать, так как губы и язык слизеринца тащили Гарри в самое пекло ада, а когда он уже был готов в нем сгореть, поднимали в самые небеса, а оттуда кидали обратно в ад — тогда он, казалось, стремительно падал — и так до бесконечности. Вот что значит "потерять себя" — было последней связной мыслью. Дальше шло только: «еще, сильнее, пожалуйста, не отпускай, еще». Но воздух в легких все-таки предательски закончился, и им пришлось оторваться друг от друга. В этот момент протрубил гонг, оповещая о том, что Диггори достал, наконец, проклятое золотое яйцо и возвращается с победой. Гарри испуганно посмотрел в глаза слизеринцу и увидел в них тревогу.

— Поттер, слушай меня ВНИМАТЕЛЬНО! Ты победишь дракона — так, как меня всегда побеждал! Драко! Когда додумаешься о чем я, помни.. Это сра Воспользуйся моейботает, — быстро проговорил Малфой, вталкивая гриффиндорца обратно. Но Гарри развернулся к нему, и стремительно обнял Драко, да так, что у того ребра захрустели. Малфой промолчал, просто обнял в ответ не менее крепко, и прошептал в ухо: — Все будет хорошо, Поттер. Я рядом. Все будет хорошо. А теперь иди туда, и не возвращайся без этого чертова яйца!