Гермиона сидела на кровати в своей комнате и смотрела в сторону окна. Холодное, угнетающее небо окутало Англию подобно огромному серому одеялу. Девушка встала и распахнула окно, в комнату ворвался легкий ветер. Несмотря на него, стояла страшная духота, как бывает перед дождем. И действительно — едва Гермиона закрыла окно, на его стекле появились мелкие капельки, с каждой секундой они становились все больше, и буквально через пару минут на улице шел настоящий ливень. Гермиона подошла к кровати, посмотрела на свой рюкзачок, мысленно перепроверив, все ли она взяла, и повернулась к зеркалу, откуда на нее потухшими глазами посмотрела юная волшебница. В душе горечь, тоска и одиночество. Своего рода шрамы. Война всегда оставляет следы.
Часы на стене вежливо сообщили, что уже пять вечера. «Пора», — промелькнуло в сознании Гермионы. Она взглянула на небольшую открытку, в которой миссис Уизли приглашала на празднование дня рождения Джорджа. Ох, Джордж… Это был первый день рождения, который он отмечал без Фреда. Если бы год назад Гермионе сказали, что Фред погибнет, она бы ни за что не поверила. Нет, так просто не могло быть. Кто угодно — Рон, Гарри, Джинни, она сама — Гермиона поверила бы в смерть любого, только не одного из близнецов. Это просто невероятно. Джордж и Фред. Всегда веселые, отзывчивые, всегда вместе... С самого первого года обучения в Хогвартсе Гермиона не представляла этих двоих по отдельности. Это казалось просто невозможным. Все их изобретения, шутки, проказы — всё это они делили на двоих и так было всегда. Фред и Джордж. Джордж и Фред. Но больше нет никаких «и». Война их разделила. Она всегда оставляет следы.
Сказать, что идти в Нору Гермионе не хотелось — значит, ничего не сказать. Тяжело видеть миссис и мистера Уизли. Тяжело видеть Рона. Гермиона совсем не удивилась, что после гибели брата он предложил им расстаться. Она знала, каково ему сейчас, и знала, что так будет легче, причем им обоим — Гермиона тоже страдала, потому что Рон стал совсем другим. В нем исчез ребенок, но если раньше Гермиона об этом только мечтала, то сейчас она отдала бы все, лишь бы вернуть прежнего Рона. Он стал холодным, отрешенным, даже бесчувственным в какой-то степени. Но с этим девушка давно смирилась.
Сложнее всего было видеть Джорджа. Одного. Создавалось ощущение, что без Фреда он просто не целый. Вот так — отрезали половину… оторвали часть... На него было больно смотреть со стороны, а уж о том, что он сейчас чувствует, Гермионе даже думать не хотелось. Но не идти на праздник было бы очень неуважительно по отношению к семье Уизли. Хотя, «праздник», конечно, пишется в кавычках.
«Поторопись, а то опоздаешь», — опять вежливо напомнили волшебные часы на стене. Гермиона взяла рюкзачок в руки и, тяжело вздохнув, трансгрессировала в Нору.
* * *
Вся семья Уизли уже сидела за «праздничным» столом. Лишь одна темноволосая голова выделялась среди рыжих.
— Привет, — поздоровался Гарри и обнял подругу.
Гермиона так же ответила приветствием, после чего оказалась в объятиях миссис Уизли. Молли была явно рада видеть её.
— Простите, что опоздала, — смущенно пробормотала Гермиона.
— Что ты, моя дорогая, ничего страшного! — фальшиво-бодрым голосом успокоила миссис Уизли, а потом чуть тише добавила. — Спасибо, что ты вообще пришла.
Гермиона посмотрела на нее и с трудом сдержала слезы. Прямо перед собой она видела глаза убитой горем матери, которая пытается сделать вид, что все хорошо, лишь бы уберечь от своей боли остальных. Молли с благодарностью посмотрела на Гермиону и жестом пригласила к столу.
Вечер длился мучительно медленно. Каждый из присутствующих пытался оживить беседу, хотя, что там — просто поддержать — ведь все знали, что молчание сейчас подобно смерти. Только два человека все время молчали: Гермиона и сам именинник. Джордж сидел с абсолютно спокойным и невозмутимым лицом, но все присутствующие знали, что в его спокойствии нет ни капли правды. Гермиона с ужасом наблюдала за ним, не в силах даже вслушиваться в болтовню Рона. Джордж поймал её взгляд и также, не отрываясь, стал смотреть на неё. Было в её глазах что-то такое…Понимание. Да, это было понимание. Гермиона заметила, как с Джорджа на секунду спала маска невозмутимости, но и этого мгновения хватило, чтобы прийти в ужас. Боль. Удушающая боль одиночества. Глаза зверя, который вот-вот сорвется. Она чувствовала, как напряжение с неумолимой силой нарастало в комнате. Гермиона видела это и немой мольбой просила Джорджа сдержаться. Он, будто заметив это в её глазах, попытался расслабиться, но все пошло к чертовой матери, когда…
— Да, дали мы тем летом! — с напускным весельем воскликнул Рон. — Наверно, это было даже круче, чем война с Вол…
Договорить ему было не суждено — Гарри чувственно пнул друга под столом. Повисла тишина, и Гермиона готова была поклясться, что каждая секунда длилась целую вечность. И тут, будто по приказу, все начали громко тараторить.
— Вы представляете, Болгары снова выиграли в квиддич! — возвестил мистер Уизли.
— Как я устала от этих экзаменов, — сказала Джинни.
— А я вот устроился на работу, — сообщил Гарри.
— Мы с Флер устроили ремонт в нашем коттедже, — заявил Билл.
— Я уже присмотрел себе новую метлу, — жалобно пискнул Рон, чувствуя вину за происходящее.
— Кому добавки? — засуетилась миссис Уизли. — Кто хочет чаю? Может, принести лаймовый пирог? Сейчас посмотрю, что еще осталось…
Все говорили быстро и неугомонно, но лишь один звук заставил их замолчать.
Все тут же стихли и с ужасом посмотрели на именинника. Джордж встал и направился в сторону лестницы, боясь, что просто не сможет сдержаться и натворит что-нибудь ужасное. Все молча проводили его взглядом.
— С ним надо поговорить… — прошептала миссис Уизли.
— Я поговорю! — начал было Рон, но тут же был остановлен.
— Ни в коем случае! — одновременно возразили Джинни и Молли.
— Пусть лучше с ним поговорят друзья, — пояснила миссис Уизли.
И хотя под словом «друзья» Молли явно имела ввиду Гарри и Гермиону, она почему-то выразительно смотрела именно на последнюю. Гермиона непонимающе кивнула и все же, ухватив Гарри за локоть, пошла с ним наверх.
Отыскать Джорджа не составило труда — из спальни третьего этажа доносились звуки бьющихся предметов. Остановившись перед дверью, Гермиона вопросительно взглянула на Гарри, тот лишь коротко кивнул и постучал в дверь. Не дождавшись разрешения, ребята вошли в комнату.
Джордж сидел на кровати и с помощью волшебной палочки кружил какие-то склянки в воздухе, затем разбивал, не заботясь, куда полетят осколки.
— Джордж, мы хотели поговорить… — начал было Гарри, но тут же замолчал, поймав отрешенный взгляд.
— Не надо, — холодно и упрямо возразил Джордж.
— Нет, надо! — в тон ему ответила Гермиона, сама удивляясь своей решительности.
— Просто оставьте меня в покое! — уже грубее сказал именинник.
— Ну уж нет! — покачала головой девушка.
— Мне не нужно сочувствие!
— Ты врешь самому себе!
— А ты будто знаешь, что для меня будет лучше!
— А может, и знаю!
— Ну конечно, как же я мог забыть — Великая Всезнайка Грейнджер! — хмыкнул Джордж.
Гермиона знала, что если бы не гибель Фреда, Джордж не стал бы таким и никогда бы не сказал подобного, но… но почему-то в груди что-то ёкнуло, и к горлу подступил огромный комок. Возможно, все дело в задетом самолюбии? А, может…
— Ой, ну ты еще заплачь, — закатил глаза Джордж, заметив, что девушка притихла. — Каменные не плачут.
При последнем замечании в голове Гермионы тут же ожило воспоминание о ее первом урока Прорицания. «Твоя душа пуста, и сердце будто из камня. Оно никогда не сможет полюбить», — кажется, так говорила преподавательница.
— Неправда! — вслух возразила Гермиона своим мыслям. Потом, опомнившись, посмотрела на Джорджа. — Я не каменная!
— Ну-ну, — хмыкнул тот в ответ, — все, мне надоел этот глупый спор. Если не уйдешь ты, то уйду я.
Он сжал в руке палочку и уже приготовился к трансгрессии, как вдруг Гермиона подбежала к нему и, зажмурившись, схватила его за руку и трансгрессировала вместе с Джорджем. А Гарри остался в совершенно пустой комнате, удивляясь тому, что во время разговора Джордж и Гермиона так увлеклись своим спором, что напрочь забыли о его присутствии.
* * *
Гермиона вновь почувствовала твердь под ногами, но отпускать руку Джорджа и открывать глаза все же не решалась.
— Может, ты уже отцепишься от меня? — проворчал Джордж. Ноль реакции. — Прием, прием! Земля на связи! — съязвил он и слегка потряс её за руку.
Гермиона огляделась. Небольшая комната. Спальня. Не очень уютная, но зато чистая. В углу комнаты маленький шкаф для вещей, на котором стоит ваза с увядшими цветами. Аккуратное зеркальце висит чуть левее. Справа от Гермионы тумбочка и двуспальная кровать. Девушка обернулась, поняв, что стоит спиной к окну. Ставни задвинуты, шторы задернуты. Она сразу узнала это место.
— Мы ведь в Кабаньей голове? — это прозвучало больше как утверждение, нежели вопрос.
— Да, — кивнул Джордж, — после смерти Фреда я часто здесь бываю. Дома тяжелее и вообще…
Он замолк, поймав на себе заинтересованный взгляд Гермионы. С какой стати он начал изливать ей душу? Тоже мне! Этим же вопросом задавалась Гермиона, но не придавала ему особого значения. Для нее главным было то, что Джордж хоть немного успокоился и начал открываться. А причина, по которой он это делает, неважна.
Джордж отошел от нее, не без удивления поняв, что Гермиона все еще держит его за руку. Он сел на кровать и устало потер виски.
— Ну откуда ты взялась на мою голову? Что тебе от меня нужно? — обреченно спросил он.
— У тебя ведь сегодня день рождения… — начала Гермиона, но была прервана тихим замечанием.
— У нас с Фредом.
— Да, у вас с Фредом сегодня день рождения, поэтому ты должен провести этот день хорошо в память о нем.
— И ты думаешь, твои душевные разговоры входят в мое понятие «хорошо»? — фыркнул он.
Гермиона снова почувствовала, что закипает, как самовар, но дала себе слово, что постарается сдержаться. Это ведь все-таки Джордж! Старый, добрый… даже родной в какой-то степени.
— Ну, а что ты подразумеваешь под этим словом? — спросила Гермиона.
— Напиться, — вынес безоговорочный вердикт Джордж и откинулся на кровать.
— Ладно, — пожала плечами девушка.
От неожиданности Джордж даже обратно сел.
— Что? — переспросил он, думая, что ему послышалось.
— Ну, ты ведь хочешь напиться? Так давай напьемся.
— А ты до этого хоть раз напивалась? — усмехнулся он.
— Конечно! Ну… наверное, да. Я точно не помню, но…
— Все с тобой понятно. Это даже не удивительно — ты ж у нас правильная.
Гермиона притворилась, что не слышала последнего замечания, и поинтересовалась:
— Ну, так что?
— Да раз плюнуть! — сказал Джордж и вышел из комнаты.
Буквально через несколько минут он вернулся с целым ящиком огненного виски. Увидев округлившиеся глаза Гермионы, Джордж лишь засмеялся:
— Я ж говорю — правильная.
Гермиона сузила глаза, как кошка, и выхватила у него из рук одну бутылку. Открутила пробку и, мужественно втянув воздух, влила в себя гадкое пойло. Зажмурившись с таким выражением лица, будто за раз съела целый лимон, Гермиона почувствовала, как жар растекается по всему телу.
— Ну как? — спросил еле сдерживающийся от смеха Джордж.
— Супер! — соврала девушка.
— Ну, раз супер, значит — Да здравствует Великая Пьянка! — величаво спародировав голос Дамблдора, воскликнул Джордж, откупоривая себе еще одну бутылку.
Гермиона лишь кивнула в ответ. Ей стало намного легче. Не от того, что она глотнула виски, а от того, что Джордж стал раскованнее. Пусть даже под действием алкоголя, но ему будет легче, а потом она обязательно с ним поговорит. Чушь? Может быть… Но главное сейчас — полностью отдаться призыву души, которая с отчаянием шептала: «Да пошло все к черту…»
Они медленно пили огненный виски, потеряв счет времени и просто разговаривая ни о чем. Спустя несколько часов Джордж и Гермиона сидели на полу, облокотившись на кровать и отодвинув от себя несколько пустых бутылок.
— Ты извини меня, — прошептал Джордж. — Ну, за каменное сердце и прочую чушь… Я на самом деле так не думаю. Нет, ну… в смысле, я думал, раз сказал такое, но это не значит, что я думаю так все время. Это значит, что я думал так только в тот момент, а сейчас уже нет. Да я и раньше так не думал. Или думал? Подожди… я запутался… — он отчаянно пытался что-то сообразить, но хмель туманил рассудок. Не то, чтобы они выпили очень много, но все же…
— Я понимаю тебя, — успокоила его Гермиона и похлопала по плечу, — и ты извини.
— За что?
— За… эмм… я не помню. Ну, наверно, за что-то все-таки есть...
— Железная логика! — притворно восхитился Джордж, подняв вверх указательный палец.
— Ещё бы! — засмеялась Гермиона. Ну вот, вот! Вот он, старый, добрый, родной Джордж!
— Знаешь, ты заразительно смеешься, а я так соскучился по смеху, — тоскливо протянул Джордж. — И по Фреду тоже.
— Я понимаю тебя. Нет, я действительно понимаю. Это… это как будто тебя осталась всего половина, да?
— Да. Мы ведь все время вместе были. Все детство, все годы в Хогвартсе. И магазинчик открыли, — вздохнул Джордж. — А ты помнишь, какие мы фокусы вытворяли? Ммм…
— Да, ваши проделки всегда были в центре внимания, — улыбнулась Гермиона. — Особенно салют на пятом курсе. Ну, помнишь, когда у нас эта жаба Долорес Амбридж преподавала.
— О да, салют вышел на славу. Только это было не на пятом курсе, а на седьмом.
— Ну, для вас на седьмом, а для нас на пятом, — улыбнулась Гермиона.
— А, точно, ты ж у нас маленькая, — хихикнул Джордж.
— Что? Я маленькая? Сам ты старый хрыч! — захохотала Гермиона и в шутку стукнула Джорджа подушкой.
— Ну, все, держись, тебе конец! — весело воскликнул Уизли, и резко встав, поднял девушку за талию и закружил в воздухе.
— Если ты меня уронишь, пощады не жди! — заявила Гермиона.
— У-у-у-у, какие мы грозные! — театрально испугавшись, сказал Джордж, наслаждаясь её заливистым смехом.
Просто, легко, беззаботно… Как и должно быть. С Гермионой ему было весело, он чувствовал, что снова живет. Но… Но почему именно с ней? Может, виной всему алкоголь? А, может…
От неожиданной мысли, пришедшей ему в голову, Джордж даже остановился, все еще держа в воздухе Гермиону.
— Что-то не так? — настороженно спросила она.
Он не ответил, просто неотрывно смотрел на нее. Кожа, будто атлас, нежная, гладкая… Шея, такая изящная, с плавными изгибами... Губы — такие чувственные и аппетитные. Их очень хотелось попробовать на вкус. Джордж посмотрел Гермионе в глаза и понял, что пропал, просто потонул в их шоколадном омуте. В них горит огонек, согревая своим теплом и будто даря надежду, обещая — все будет хорошо…
— Джордж? — еще обеспокоенней спросила Гермиона.
Он снова ничего не ответил, лишь опустил её, не разжимая объятий. Юноша медленно наклонился к Гермионе, давая ей возможность остановить его, но она этого не сделала. Их губы соприкоснулись, пробуждая острые, опьяняющие ощущения.
* * *
Едва заметные солнечные лучики упрямо пытались пробиться сквозь задернутые шторы. Рыжеволосый юноша лежал на кровати, его грудь медленно поднималась и опускалась — он еще спал. Девушка, лежащая рядом с ним, нежно чертила узоры на его белокожей груди. Её глаза были закрыты, но на лице играла чуть заметная улыбка.
Джордж повернул голову и вдохнул какой-то нежный цветочный аромат, лица коснулось что-то очень мягкое. Открыв глаза, юноша понял, что под его щекой лежат каштановые локоны. В голове все начало проясняться. Вот они с Гермионой пьют… Вот разговаривают… Она ударила его подушкой — на этих воспоминаниях на его лице самовольно возникает улыбка — он её кружит, потом смотрит… Очень странно смотрит. И целует. Что? Целует? Нет, нет, нет. И все же — да! А она… целует в ответ. Потом руки. Нежные прикосновения. Желание растекается в крови, предвещая поток страсти. Возбуждение нахлынуло, и вот с Гермионы спадает одежда. Просто кошмар. Нет, не Гермиона кошмар! Она очень даже… В общем, неважно. Кошмар в том, что они сделали. Просто ужас! Как он только мог себе такое позволить?
— Великий Мерлин! — вскрикивает Джордж, отчего Гермиона испуганно шарахается от него, натягивая простыню на голое тело. — Герм, прости меня!
— Что? — не понимает она. — За что простить?
— За все это! За все, что было… между нами. Я не должен был себя так вести. Если можно было бы это исправить, я б никогда такого не допустил. Мне, правда, очень жаль, — он виновато отвернулся от неё, чтобы не смущать.
— То есть, тебе жаль? — еще раз спросила она. — И ты бы этого не хотел?
— Да, очень жаль. Не хотел, — словно попугай, повторял юноша.
— Джордж, я думала… В общем, ведь это все было по обоюдному согласию и…
— По обоюдному согласию?! Гермиона, неужели ты не понимаешь, что это все было ошибкой! — отчаянно воскликнул Джордж. — Мы просто слишком много выпили и…
— О-о-ошибкой? — от волнения девушка начала заикаться.
— Да. Извини меня, тебе лучше уйти.
Какое-то время они сидели в абсолютной тишине. У Гермионы просто не было слов. Сердце внутри болезненно екнуло и сжалось в комочек. В горле стало очень больно, а в глазах защипало от невыплаканных слез.
— Ничего, я все понимаю, — дрожащим голосом произнесла она наконец.
Гермиона быстро оделась и, сжав в руке палочку, трансгрессировала.
Джордж сел на кровати, ухватившись руками за голову. Как он мог? Она ему этого никогда не простит. Он не заслужил всего, что произошло между ними. Она плачет от обиды, и это он обидел ее.
Но самое главное — это ведь была ошибка. Ведь так? Это все было из-за алкоголя. Разве нет? Ну, конечно, из-за алкоголя! Но что-то подсказывало юноше, что таким образом он лишь обманывает себя. Джордж снова лег и закрыл глаза. Гермиона… Она была рядом. Нет, конечно, все были рядом, но она… Только она смогла его по-настоящему понять и поддержать. Она не ушла, даже когда он был груб с ней, она была рядом, а теперь нет, но лишь потому, что он сам её прогнал. Он её прогнал и она ушла. Стоп! Она ушла! Ушла! Эта мысль, словно бладжер, оглушила юношу. Он быстро оделся и трансгрессировал в Нору.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила миссис Уизли, увидев сына.
— Да, да, мам. Скажи, ты не видела Гермиону? — от волнения его голос слегка задрожал.
— Гермиону? Ну, конечно, видела. Она трансгрессировала к нам буквально десять минут назад. Сказала, что вы с ней поговорили, что с тобой все нормально, и что она уезжает в…
— Как уезжает? Когда? — перебил мать Джордж.
— … Париж к своим родителям. Сегодня. Поезд отходит через полчаса, — договорила миссис Уизли.
Не сказав больше ни слова, Джордж трансгрессировал на вокзал.
* * *
В его голове крутилась всего одна мысль: «Лишь бы успеть, лишь бы успеть…» Он пробивался сквозь толпу маглов, мысленно проклиная за то, что при них нельзя пользоваться магией. Джордж в отчаянии озирался по сторонам, пытаясь уловить взглядом хрупкую фигурку девушки с каштановыми волнистыми волосами, но тщетно. Над его головой противно запищал микрофон:
— П...езд н..мер 1+2 до Пар..жа от..дит с плат..мы 3 ч..рез де..ть мин..ут! — сообщил диспетчер.
«Проклятый громкоговоритель! Ну, слава Мерлину, хоть платформу нормально назвал!» — мельком подумал Джордж, в то время как ноги несли его по направлению к третьей платформе.
Лишь бы успеть… Лишь бы успеть…
Успеть, чтобы сказать всего три слова, всего десять букв. Нет, это даже не «я люблю тебя». Хотя, по значимости ничуть не уступает признанию.
И — о чудо! В дверях вагона промелькнула фигурка Гермионы.
— Герм, стой! Подожди! — заорал юноша во все горло так, что на него с изумлением уставились прохожие. А некоторые даже покрутили пальцем у виска.
Гермиона вышла из поезда и грустно посмотрела на Джорджа.
— Ты что-то хотел сказать? Если да, то давай быстрей, потому что мой поезд скоро отходит, — в её глазах зажегся лучик надежды.
— Да, я хотел сказать, что… сказать, что... — он и правда пытался произнести, но самые главные слова ускользали от него.
Гермиона вздохнула, на ее лице появилась горькая полуулыбка.
— Я не обижаюсь на тебя, правда. Все в порядке, — на этих словах она обернулась, чтобы подняться обратно по ступенькам поезда, но Джордж не дал ей этого сделать, схватив за руку.
— Ты нужна мне, — прошептал он.
Вот так просто. Просто нужна, просто необходима. Как воздух, как небо, как сама жизнь.
* * *
Гермиона сидела на диване, листая какой-то журнал. Джордж подошел и лег рядом, положив голову ей на колени. Девушка, отложив в сторону журнал, нежно перебирала волосы своего мужа. Он наслаждался её прикосновениями, потом взял руку Гермионы и поднес к губам. Гермиона улыбнулась и склонилась, чтобы поцеловать мужа, но вдруг из соседней комнаты донесся крик.
— Они когда-нибудь прекратят? — с улыбкой спросила Гермиона.
— Очень сомневаюсь, — весело ответил ей Джордж.
Они встали и вместе пошли по направлению к детской комнате.
Девочка лет пяти с надутыми губами стояла поодаль от двух смеющихся мальчиков, в руках она держала большого плюшевого мишку.
— Ну, кто опять обидел мою любимую дочку? — спросил Джордж, входя в комнату.
— Нет, пап, ну ты представляешь, они опять! Они опять делают это! — жалобно сказала девочка, чьи рыжие волосы теперь были ярко-зелеными. — Они даже мишку испортили!
Она протянула отцу игрушку, шерсть которой тоже была ярко-зеленой.
— Нам просто надо было… — начал один мальчик, лет девяти.
-…поставить эксперимент, — закончил второй, как две капли воды похожий на брата.
— Надоели вы со своими экспер…эпсер… в общем, со своими опытами! — обиженно протянула девочка и показала братьям язык.
Джордж улыбнулся, подхватил малышку на руки и закружил в воздухе. Комната наполнилась заливистым детским смехом. Гермиона тем временем отвела сыновей чуть в сторону. Она присела на корточки, обняла мальчиков и спросила, смотря снизу вверх:
— Так, разбойники, признавайтесь, почему вы не любите сестру?
— Мы любим её, просто… — начал Фред.
— …нам надо было поставить эксперимент, — закончил Джордж-младший.
— Ну не на сестре же! — немного возмутился подошедший отец.
— А на ком? — одновременно спросили мальчики, и Гермиона не смогла сдержать растроганную улыбку.
— Вот пойдете вы скоро в школу, там будет такой мерзкий тип по фамилии Малфой, — заговорщицки подмигнул Джордж — старший. — Вот над ним и ставьте. Его не жалко.
Дети рассмеялись, а Гермиона неодобрительно посмотрела на мужа. Потом перевела взгляд на сыновей и серьезно произнесла:
— Фред и Джордж Уизли! Если вы еще раз обидите Розу…
— Ой, да брось, мам! — не дал ей договорить Фред. — Так ты становишься…
— …очень похожей на бабушку Молли, — закончил за него Джордж-младший.
— А Вы очень похожи на своего отца… и дядю, — улыбаясь, закатила глаза Гермиона. — Постарайтесь не шалить, ладно?
— Обещать ничего не будем! — хором крикнули близнецы.
Их отец улыбнулся, Гермиона провела руками по каштановым волосам своих детей. Взявшись за руки, они вышли, оставляя близнецов и дочку в детской.
— Они просто вылитая копия тебя и Фреда, — в сотый раз заметила Гермиона.
Vova
