Cupid's book

— Вот ты где! Наконец-то я тебя нашла, «Использование рунической магии в одомашнивании кротов и других вредителей»! — вскрикнула бы девушка, не будь она сама собой, а именно старостой Гриффиндора Гермионой Грейнджер. Поэтому пришлось прошептать: «Урааа…» да исполнить любимый и секретный танец «Я самая умная и хитрая и чихала я на всех неверующих в это», заключающийся в пускании волны от левой руки к правой ноге, затем — от левой ноги к правой руке и, наконец, пары шагов «лунной дорожки». Чихнув несколько раз от поднявшейся с пола многовековой пыли, Гермиона испуганно замерла: не услышал бы никто! Хотя, надо сказать, девушка несколько преувеличила способность мадам Пинс услышать всё, что творится в библиотеке, растянувшейся на многие километры. Этот книжный стеллаж находился в самой жо… в самом дальнем от входа зале. Последними сюда заходили предшественница мадам Пинс, ставившая сюда новинки пятидесятилетней давности, да шестикурсник с Хаффпаффа, которого нашли только через полтора дня, на ватных ногах выходящего из зала в обнимку с каким-то библиотечным томом, при этом нежно поглаживающего страницы и почему-то обращающегося к книге: «Моя милая Пятница». Так что староста Гриффиндора могла при желании без последствий исполнить здесь даже партию из оперетты, благо акустика позволяла.

Гермиона Грейнджер, оценив месторасположение желанной книги, пришла к неутешительным выводам:

1. Последняя, верхняя полка

2. Полок двадцать пять штук

3. Высота полки тридцать дюймов

Итог: не допрыгнуть.

Применять Акцио к источнику знаний студентка седьмого курса Гриффиндора считала кощунственным. Пришлось подставлять лестницу, которую здесь, видимо, забыла та самая предшественница мадам Пинс. Оказавшись наверху, девушка несколько нервно вздохнула и потянулась за томом. Книга попалась норовистая. С шелестом страниц, в котором можно было даже расслышать что-то героически самоубийственное, она спрыгнула с полки, минуя тянущиеся к ней руки, и метко прилетела прямо в лоб девушке. Когда-то давным-давно, когда маленькая Гермиона сидела на заднем крылечке родного дома, следя за резвящимися в небе птицами, в её кудрявой головке частенько проскальзывала мысль о том, как хорошо бы научиться летать. И вот сейчас, подавшись назад скорее от удивления, чем от боли, и услышав жалобный треск верхней ступеньки лестницы, девушка как никогда была близка к исполнению своей детской мечты. Лучшие мозги Хогвартса устремились навстречу другой гордости замка, а именно — шикарным, но все-таки каменным полам, и неминуемо растеклись бы по ним не совсем живописной кляксой. Зажмурив глаза, девушка пыталась вспомнить хоть что-нибудь из своей такой яркой, но короткой жизни, как то следует в подобных ситуациях, но была прервана самым бестактным образом. Она приземлилась, а точнее, судя по схватившим ее рукам, причеловечилась, а если совсем точнее, судя по силе обхвата этими самыми руками, примужчинилась. Девушка приготовилась отблагодарить своего спасителя, и даже, едва заметно покраснев, вспомнила новый для себя, недавно подслушанный (и немного подсмотренный) в женском туалете способ, как женщина может отблагодарить мужчину, но прежде открыла глаза. Снова закрыла. Ущипнула себя, чтобы проснуться. Ничего не почувствовала. Еще раз ущипнула. Опять не проснувшись, девушка уже собралась себя укусить, когда услышала слегка насмешливый голос:

— Мисс Грейнджер, может, уже прекратите свои садомазо-игры и не будете меня больше щипать или кусать? Обычно с женщинами я о таких условиях заранее договариваюсь.

Девушка покраснела ещё больше. Резко открыв глаза, она ехидно спросила:

— А может, вы тогда меня отпустите? Или ещё не до конца ощупали меня на предмет скрытых переломов?

Едва успев подставить ноги, чтобы не упасть, Гермиона с неудовольствием для себя отметила, что на руках профессора было довольно уютно, можно даже сказать, приятно.

Северус, в свою очередь, немного пофантазировав на тему: «Я и мисс Грейнджер вон в том тёмном углу», спросил:

— Вы, как я понимаю, благодарить меня не собираетесь? Хотя, чего ждать от гриффиндорца? Такие понятия, как честь и благородство, вам вообще не знакомы. А с вашей родословной, мисс Грейнджер, вообще не приходится надеяться на должное воспитание. Ну что ж, будет для тебя урок, Северус. Никогда не помогай гриффиндорцам!

Зельевар еще долго мог бродить туда-сюда и разглагольствовать на эту тему, ибо сел на своего любимого конька, но был прерван сначала знакомым героически самоубийственным шелестом страниц, а затем весьма ощутимым ударом в затылок. Профессор еще на подлете своего лица к каменному полу провалился в спасительную темноту и поэтому не почувствовал, как его многострадальный нос в очередной раз сломался. Увидев Снейпа на полу, в луже крови, Гермиона нервно всхлипнула, посмотрела на свои руки, на книгу, опять на мужчину, а затем истерически рассмеялась.

Через несколько минут кто-нибудь, забредший каким-то чудом в этот зал, мог бы увидеть довольно пугающую картину: тело Грозы всея Хогвартса медленно, но верно, словно каким-то монстром, затаскивалось в глубь прохода. Успокоившаяся девушка заметала следы. Здраво рассудив, что, как только профессор очнется, по голове он её если и погладит, то только топором, гриффиндорка стала лихорадочно обдумывать, как всё исправить.

Если физической расправы в качестве мести от мужчины ещё можно было как-то избежать, то отчисления уже вряд ли. Да и что-то подсказывало Гермионе, что где-то в Азкабане её уже ждет маленькая и весьма уютно украшенная плесенью камера, если декан Слизерина всё-таки не очнется. И вот тут на девушку накатил весь ужас произошедшего. Она за свою шкуру трясется, а ведь, возможно, уходят последние секунды, когда профессору еще можно помочь! Забрав у последнего палочку («На всякий случай, Гермиона. Потом обязательно отдашь…»), гриффиндорка сначала залечила нос зельевара, затем — шишку на затылке, и, отойдя на расстояние, которое примерно мог преодолеть среднестатистический мужчина прыжком из положения лежа, произнесла:

— Энервейт!

Северус Снейп не мог понять, что произошло. Вроде недавно он исподтишка пялился на коленки мисс Грейнджер, думая о том, как хорошо они вместе со своей хозяйкой будут смотреться в его спальне, а через секунду уже лежит на полу весь в пыли. Профессор медленно, морщась от накатившей головной боли и тошноты, сел и огляделся. В углу, настороженно следя за каждым его движением, стояла испуганная гриффиндорка. Зельевар совсем растерялся. Неужели он что-то сделал девушке?! Осторожно он спросил:

— Мисс Грейнджер, что произошло? Что бы ни случилось, я не хотел вас напугать.

Гермиона облегченно села и нервно рассмеялась. Он не помнит! Ничего не помнит! Она спасена! Видя, что мужчина как-то странно на неё смотрит, она объяснила:

— Профессор, мы разговаривали, и на вас упала книга. Прямо в темечко. Вы упали, разбили нос…и кровь… Столько крови! Я испугалась! Я думала, что вы… что мы… что я…

Северус Снейп не любил женских слёз, а тем более, с недавнего времени совсем не любил слез Гермионы. Превозмогая боль и тошноту, он подполз к девушке, сел рядом и попытался её успокоить, гладя по спине и тихо приговаривая:

— Ну что ты, глупенькая, не плачь. Со мной всё хорошо, видишь? Тем более, у меня с первой войны в темечке железная пластина, мне эта книга как слону дробина. Вот если б она мне в затылок угодила…

Видя, что его слова не успокаивают, а даже ещё сильнее пугают гриффиндорку, он продолжил более решительно:

— А вообще, я даже не ожидал, что ты так будешь за меня переживать. Вы, гриффиндорцы, довольно подленький народец. Я бы скорее понял, если б ты сбежала или просто меня добила.

— Вы опять?!

— Что я опять? Эээ… Мисс Грейнджер, а почему вы на меня так смотрите? И зачем вам книга? Вы чего задумали?! Положите книгу! А где моя палочка? Положите кни…

Знакомый удар, звук падающего тела, истерический женский смешок, и библиотека снова погрузилась в тишину.

Северус Снейп не мог понять, что произошло. Вроде недавно он мирно гладил спину мисс Грейнджер, медленно, но верно притягивая её ближе к себе и размышляя, с чего начать: с поцелуя в губы или в шею. А сейчас уже лежит на полу весь в пыли, при этом голова болит, как после хорошей гулянки. Повернув голову на звук тихого всхлипывания, он увидел Гермиону, сидящую в углу и мерно раскачивающуюся под мотив своего собственного раскаяния. Подняв глаза и заметив, что профессор пришел в себя, девушка ласково спросила:

— Как вы себя чувствуете, профессор?

— Да как-то не очень, — несколько удивленно от такого проявления заботы ответил мужчина. — А что произошло?

— О, это очень интересная история! Я шла по коридору и заметила какую-то темную груду вот в этом самом месте. Заподозрив неладное, я подошла ближе и, что бы вы могли подумать, нашла вас в луже крови! Я так испугалась! Не потеряв ни секунды, я спасла вас от неминуемой потери крови, залечив рану! Правда, я молодец?

Почувствовав явные нестыковки в своей памяти и рассказе девушки, Северус насторожился. Гермиона, поняв по глазам профессора, что где-то она прокололась, тоже подобралась, словно для прыжка. Борьбу параноиков первым нарушил мужчина:

— А зачем это я сюда пошёл? Да и вы здесь как очутились? Хм, странное что-то, не находите, мисс Грейнджер? И где, кстати, моя палочка?

Гриффиндорка почему-то обреченно вздохнула и потянулась за книгой.

Сидя в гостиной Гриффиндора и делая вид, что увлеченно следит за шахматной игрой между Гарри и Роном, девушка мысленно спорила сама собой о том, стоит ли брать в лазарет, где сейчас лежит профессор, книгу или лучше сразу его поцеловать без объяснений?