Верить

Я сидел на подоконнике и смотрел, как Хогсмид заносит снегом. Завтра Рождество. Все веселятся на Балу, а я сижу здесь и жалею себя. Нет-нет, у меня ничего не случилось. Просто так хочется, чтобы в моей жизни был друг, с которым можно было бы встретить Рождество... праздник чудес и волшебства... мечты... Я тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и прислушался. Несколькими этажами ниже, где в самом разгаре был Рождественский Бал, играла музыка. Даже здесь я мог слышать, как бодрая и энергичная песня сменилась приятной и нежной мелодией. По-настоящему рождественской. Почему-то вспомнилось, как отец под Рождество приносил домой елку.

Метель прекратилась только под утро. Когда я проснулся, одинокие снежинки медленно опускались на землю. Я залез на подоконник и, подтянув колени к груди, положил на них голову. Соседские дети играли в снежки. А я смотрел на них, не в силах оторвать взгляд. Мне тоже хотелось иметь друзей, с которыми можно было бы так веселиться. Но маггловские дети меня боялись, поэтому я жил надеждой на то, что в Хогвартсе все изменится. Осталось потерпеть всего каких-то пару лет...

В прихожей стояла небольшая пушистая елка. Мама и папа улыбались, глядя на меня. От них пахло морозным утром, а от принесенной ими елки — хвоей... Чудесный, сказочный, волшебный аромат, который хотелось вдохнуть как можно глубже, запомнить... Который давал надежду на чудо...

Каждый год в слизеринской гостиной мы наряжали елку, но почему-то она не пахла так, как в детстве и не приносила столько безотчетной радости. Рождество так и осталось для меня детской сказкой. Хогвартс ничего не изменил. Дети волшебников тоже меня сторонились. У меня были приятели, но настоящих друзей не было. Хотя... моим другом была Лили Эванс, но я сам виноват в том, что потерял ее.

— Мне не нужна помощь от какой-то грязнокровки!..

И кто меня за язык тянул... Я достал из кармана фото, сделанное на мой пятнадцатый День Рождения. Лили обнимает меня за плечи и так задорно смеется, что я и сам улыбаюсь. И не замечаю того момента, когда слеза касается фотографии. Я быстро смахиваю ее и вытираю глаза рукавом. В этот момент мне ужасно жалко себя. Такого одинокого, забытого всеми. На Балу никто не заметил моего отсутствия. Никто! Я готов, как маленький ребенок, расплакаться от обиды.

За спиной послышались шаги. Обернувшись, я увидел, что ко мне, улыбаясь, идет Альбус Дамблдор. Директор держал в руке мандарин.

— Северус? Почему ты не веселишься вместе со всеми? — он опустил руку в карман и, вытащив второй мандарин, протянул его мне.

— Мне не хочется.

— Что-то случилось?

— Ничего, профессор, — спокойно ответил я. А про себя подумал, что так плохо мне еще никогда не бывало. — Просто я устал от громкой музыки и всей этой суеты.

— Северус, а тебе не кажется, что в шестнадцать лет несколько странно грустить в одиночестве, когда твои друзья празднуют Рождество? Все веселятся, загадывают желания под елкой в Большом Зале. Почему бы тебе не присоединиться к своим сокурсникам? Не отвлечься, не загадать желание?

— Оно все равно не сбудется, профессор, — усмехнулся я.

— А ты попробуй, — директор хитро улыбнулся и пошел в сторону лестниц.

Я нехотя спрыгнул с подоконника и пошел вслед за Дамблдором.

— А что нужно сделать для того, чтобы мое желание сбылось? — спросил я, догнав директора.

Он внимательно посмотрел на меня и ответил:

— Самую малость. Под елкой лежат кусочки пергамента, на которых можно написать свое желание. Потом ты перевязываешь пергамент ленточкой и вешаешь на елку. Но самое главное — верить. Без веры ничего не получится.

Я снова усмехнулся, но решил попробовать. А вдруг...

* * *

Я протискивался сквозь толпу танцующих студентов.

— Сев, пойдем выпьем с нами, — Макнейр схватил меня за рукав, и зашептал на ухо. — Люциус и Рудольфус принесли огневиски...

Я раздраженно от него отмахнулся и продолжил свой путь к праздничной елке.

Взяв в руки перо, я задумался. Что же написать? О чем я мечтаю? Я оглянулся вокруг и увидел, как Лили Эванс танцует с Люпином. В этот момент я понял, о чем мечтаю больше всего...

«Я хочу, чтобы Лили Эванс встретила это Рождество со мной»

Вот и все, дело сделано. Пробираясь к выходу из зала, я ищу глазами Люциуса и его друзей. И, засмотревшись, сталкиваюсь с кем-то...

— Извините, — бормочу я, и перевожу глаза на человека, которого толкнул.

— Ничего страшного, — Лили держится за мое плечо. — Ты кого-то ищещь?

— Нет, — быструю и веселую песню сменяет медленная рождественская баллада, и я, не раздумывая, произношу то, что первым пришло в голову. — Может потанцуем?

— Давай, — Лили улыбается, и я осторожно кладу одну руку ей на талию, а второй сжимаю ее ладошку...

Я абсолютно счастлив, когда она говорит, что простила меня за все. И в этот момент я готов упасть перед ней на колени. Держась за руки, как в детстве, мы уходим из Большого Зала и гуляем по пустым коридорам Хогвартса. Когда мы оказываемся на восьмом этаже, я прошу ее закрыть глаза. А сам, подходя к Выручай-Комнате стараюсь представить такое место, в котором мы могли бы отметить Рождество.

Когда я завожу Лили внутрь, она ахает от удивления. Я и сам поражен не меньше.

В центре Выручай-Комнаты стоит огромная ель, сверкающая разноцветными огнями. По полу разбросаны цветные подушки, перед полыхающим камином стоит диван. Играет музыка, падает снег...

Мы устраиваем свой собственный Рождественский Бал. Танцуем, пока хватает сил, а потом падаем на подушки и перед нами появляется маленький столик с двумя бокалами сливочного пива, и две тарелки с бутербродами и фруктами.

— Я подумала о том, что было бы неплохо перекусить, — чуть смущенно улыбается Лили.

Уплетая за обе щеки все, что появляется на тарелках, мы болтаем до утра.

У меня уже слипаются глаза, но я не хочу прерывать разговор. Я улыбаюсь и жадно слушаю все, что Лили рассказывает мне. Мерлин, как же я по ней соскучился!

Лили откидывается на подушки, сонно моргает, но продолжает свои рассказ:

— Ты представляешь, Сев, мы пошли к Фортескью, а у него....

Я не слышу, что она говорит дальше, потому что начинаю дремать.

— Сев, ты слушаешь меня? — я чуть отрываю голову от подушки и вижу перед собой изумрудно-зеленые глаза. — Ты что, заснул?

— Нет, — вру я.

— Сев, ну, что ты, как ребенок, — она возмущается, а я глупо улыбаюсь. — Ложись-ка спать.

Рядом с нами появляются два пушистых пледа. Лили укрывает меня, а затем и сама устраивается на подушках поудобнее. Я смотрю на засыпающую Лили и понимаю, что абсолютно счастлив. Дамблдор был прав, стоило только поверить. Улыбнувшись своим мыслям, я закрываю глаза.

На границе яви и сна я почувствовал тот самый запах хвои из детства, запах волшебства и чуда, запах сказки и счастья... А может быть, мне это показалось...