Time-travel for dummies, или как приземлиться на все четыре…

В Комнате Забытых Вещей было привычно душно и тихо. Груды ненужного хлама, сваленного поколениями студентов, преподавателей и домовых эльфов, поднимались чуть ли не до потолка, создавая иллюзию бесконечности пространства. Сломанные метлы здесь соседствовали с ретортами, в которые намертво въелись остатки давних экспериментов, а в покосившихся книжных шкафах были кое-как свалены изодранные и истертые книги. Серый от пыли свет вяло скользил по вещам, повторяя движение солнца, и иногда едва отблескивал на потускневших от времени медных канделябрах или пришедших в негодность доспехах.

Казалось, здесь запечатлено застывшее мгновение извечного хаоса, в котором все предметы беспорядочно замерли, но готовы в любой миг продолжить бессистемный танец. И поэтому островок порядка в дальнем углу огромной комнаты смотрелся едва ли не дико.

На расчищенном пятачке возвышался матово-черный шкаф с филигранной резьбой по краю дверец, а напротив него стоял массивный стол вишневого дерева, за которым сидел светловолосый юноша с аккуратной прической и в безупречно отглаженной мантии, который всем своим видом являл безмолвный протест окружающему его бедламу.

Единственным предметом, лежавшим перед ним на столе была толстая тетрадь, в которой под текущей датой чрезмерно ровным почерком было выведено: «ФИНАЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ».

Драко Малфой, подперев голову ладонями, пристально смотрел на Исчезательный Шкаф, и вместо того, чтобы заняться тем самым экспериментом, о котором сам себе напоминал, предпочитал думать о том, что ему предшествовало.

Драко никогда не воспринимал школу как что-то жизненно важное. Верно, в ней давались какие-то базовые знания, но он считал, что любой уважающий себя волшебник в состоянии самостоятельно освоить те заклинания, которые ему действительно необходимы, если ему, конечно, достанет на них силы. В крайнем случае он всегда может нанять тьютора, который растолкует ему непонятные моменты один на один. И уж точно процесс обучения не должен состоять из бессмысленных попыток превратить крысу в фужер в компании еще двадцати человек в обстановке, когда любой твой промах безжалостно высмеивается, а триумф остается незамеченным.

Так что белокурый слизеринец изучал только то, что было ему интересно, и совершенно не переживал за все остальное. Возможно, для нищебродов и грязнокровок результаты С.О.В и Т.Р.И.Т.О.Н.ов представляли какую-то ценность, но с положением и деньгами его семьи он мог вообще никогда не брать в руки палочку и все равно иметь значительно больший вес в обществе.

Этот подход отнюдь не означал, что Драко не был талантливым волшебником. Наоборот, все, к ему он действительно проявлял интерес, получалось у него в совершенстве. Свидетельством чему был стоящий напротив Исчезательный Шкаф.

Юноша невесело усмехнулся, проводя пальцами по краю страницы своего «исследовательского журнала». В эту тетрадь он на протяжении года записывал все свои изыскания, касающиеся переносящих, укрывающих и связующих чар, все удачные и не очень попытки восстановить Шкаф, и даже те эксперименты, которые не относились к его основной цели. И Драко действительно было интересно возиться с артефактом, когда удавалось отрешиться от причины, по которой он вынужден был взяться за это дело.

При взгляде на починенный Шкаф слизеринца наполняли противоречивые чувства. Конечно, он испытывал гордость за то, что ему удалось восстановить его функции, тогда как остальные потерпели неудачу и попросту убрали его с глаз долой. Но к триумфу примешивалась горечь от осознания того, с какой целью будет использована его работа. А вместе с ней росло пораженное недоверие: неужели он, всего лишь шестикурсник, разработал и почти осуществил операцию по проникновению Пожирателей Смерти в Хогвартс, чего не удалось сделать волшебникам в пять раз старше и в десять раз сильнее его? Гордость снова выпячивала грудь, но тут же ее теснил страх того, что могут учинить несколько темных магов в школе, не ожидающей диверсии.

О том, что именно являлось конечной целью проникновения, Драко вообще предпочитал не думать.

Юноша потянулся руками к волосам, но на полпути с явным усилием остановил их, и вместо этого поднялся, упершись в столешницу ладонями. Давно пора было заняться делом. Исчезательный Шкаф заработал уже полтора месяца назад, и за последние недели Драко успел провести испытания на неодушевленных предметах, на нескольких домашних питомцах, отбившихся от рук, и даже сам уже четыре раза успешно перемещался в парный Шкаф, стоящий на складе у «Боргина и Берка». Сегодня, в соответствии с записью в своем дневнике, он собирался совершить последнее перемещение, и если все пройдет успешно начать подготовку к финальному акту.

Открывая дверцу Шкафа, он не испытывал волнения: в результатах своих действий Драко обычно не сомневался. Оказавшись в абсолютной темноте, он уверенно произнес формулу активации, и через несколько мгновений невесомости уже смотрел через щелку на печальный череп горного тролля, в глазницы которого были вставлены рубины. Этот экспонат был ему прекрасно знаком, поскольку стоял прямо напротив парного Шкафа в темномагической лавке, а значит перемещение, как и в предыдущие четыре раза, прошло успешно.

Драко не собирался выходить в подсобку и искать хозяина. Вместо этого он вытащил из кармана заранее приготовленную записку и прилепил ее на внешней стороне дверцы.

«Уборка завершена. Готовьте товар к транспортировке».

Даже если авроры внезапно нагрянут с проверкой, никто не сможет связать ее с каким-либо злоумышлением. Но теперь рядом с лавкой будут постоянно дежурить Пожиратели Смерти, готовые по первому сигналу пробраться в школу.

В темноте, едва освещаемой тонкой полоской света, пробивающегося между створок, Драко все же запустил руки в волосы и крепко зажмурился.

- Мерлин, скорей бы все закончилось! — прошептал он устало и скомандовал Шкафу вернуть его обратно.

Головокружение и невесомость в этот раз не отпускали дольше, и юноша слегка заволновался. Когда побочные эффекты перемещения прекратились, он поспешил распахнуть дверцы… и тут же снова их захлопнул.

На выходе его приветствовал гобелен Генрика Безбашенного, знаменитого тем, что в отличие от других магов четырнадцатого столетия, предпочитал башне проживание в подземных катакомбах. Этого полотна определенно не было в Комнате Забытых Вещей, когда он перемещался оттуда минуту назад. Хуже того, Малфой точно знал, что этот гобелен находится в одном из редко используемых коридоров четвертого этажа, закрывая выход с полу-тайной лестницы, по которой можно было срезать путь из слизеринских подземелий к кабинету арифмантики.

Юноша вновь выглянул наружу, едва приоткрывая дверцы, и убедился в том, что глаза его не обманули. С тихим ругательством он привалился к противоположной стенке и сполз на пол.

Драко Малфой терпеть не мог сюрпризы. Даже к неожиданным подаркам на день рожденья относился настороженно. Проблема была в том, что при встрече с совершенно непредвиденной ситуацией его разум на некоторое время как бы отключался, вгоняя его в ступор. На неожиданности Драко не мог реагировать мгновенно, ему требовалось несколько секунд, а то и минут, чтобы воспринять и обработать информацию.

К счастью, благодаря привычке обдумывать и просчитывать любые конфронтации, из разборок в коридорах он в большинстве случаев выходил победителем. Кроме того, за пять лет совместных зелий с гриффиндором представителям красно-золотого факультета так и не удалось заставить его котел взорваться, несмотря на бесчисленные попытки, потому что в подобных ситуациях Малфой был заранее настроен на возможные враждебные действия. А наблюдать за тем, как котлы самих незадачливых саботажников испускают зловонный дым или расплавляются вчистую, было практически так же приятно, как и сам процесс создания зелий.

Однако за последний год Драко так ни разу и не смог по-настоящему погрузиться в зельеделие, не только и не столько из-за Слагхорна, сменившего Снейпа на посту профессора. Задание Темного Лорда, казалось, не просто занимало все его мысли, но еще и вытягивало любые намеки на удовольствие, которые он раньше умудрялся получать из школьной жизни. А в итоге из-за него Драко еще и оказался в совершенно непонятном положении.

Мысли, сделав полный круг, вернулись к тому факту, что Драко появился не в том месте, из которого исчез. Однако теперь, справившись с шоком, юноша мог обдумать проблему, вооружившись логикой и не отвлекаясь на панику и попытки убедить себя, что такое принципиально невозможно.

К рассмотрению ситуации он подошел так же, как и к любому научному исследованию, то есть используя простую цепочку «гипотеза-обоснования-вывод».

- Возможность первая, — прошептал Драко, поскольку слова не давали мыслям разбредаться, — пока я был в парном Шкафу, другой переместился сюда. Я отсутствовал не больше пяти минут, за это время невозможно не только доставить Шкаф с седьмого этажа на четвертый, вряд ли кто-нибудь успеет дойти до него от входной двери, — юноша кивнул сам себе, удовлетворенный этим выводом, но вдруг замер. — Может, домашние эльфы? Но они, по-моему, вообще не заходят внутрь. Судя по тому, что я пару раз видел, как сломанные вещи появляются в Комнате сами по себе, эльфы только отправляют их с глаз долой, а уж магия Хогвартса переносит именно туда. Возможно ли, что замок сам вытащил Шкаф, предчувствуя угрозу безопасности? Но тогда почему сюда? Тут вообще редко кто появляется. Если уж предупреждать профессоров, то почему не в учительскую или кабинет директора? Тогда может шкаф сам решил прогуляться по местам боевой славы? — уже с изрядной долей сарказма предположил Драко. — Помнится, когда эти оболтусы Уизли затолкали в него беднягу Монтегю, он стоял на первом этаже… О, Мерлин! — вдруг пораженно выдохнул он, на пару секунд снова выпадая из реальности, пока в голове формировалась чудовищная идея. Если пару лет назад Исчезательный Шкаф стоял на первом этаже, кто знает, может быть еще когда-то он обретался на четвертом, в этом полузаброшенном коридоре… — Но с какой стати? — попытался успокоить сам себя Драко. — Нигде в заклинаниях, наложенных на Шкаф, нет и намека на перемещение во времени! Даже когда он сбоил, жертв выбрасывало просто в другом месте…

Вздохнув более свободно, он попытался вспомнить, был ли напротив гобелена с Генриком Безбашенным какой-нибудь шкаф. И хотя ничего подобного не вспоминалось, юноша вынужден был признать, что в этом году не отличался особым вниманием к деталям, да и когда последний раз пользовался скрытой лестницей, тоже было неясно.

- Как советует господин Оккам, не стоит создавать сущностей сверх необходимости. Так что будем пока считать, что Шкаф просто по старой памяти выкинул меня не там, где надо.

Подбодрив себя подобным образом, Драко, наконец, решился покинуть уютную темноту и выйти на разведку. Но прежде чем «выйти в мир», он вытащил из висящего на шее мешочка свой аналог плаща-невидимки — амулет с цветком незаметки.

Незаметка была совершенно непримечательным серым цветком, найти который можно было, только случайно на него наступив. А случалось это настолько редко, что даже зелий с цветами, листьями или корнями этого растения практически не существовало. Однако правильно сделанный из нее амулет позволял своему владельцу становиться настолько не интересным и не привлекающим внимания, что это было сродни невидимости. Его удобно было использовать в толпе: тогда маг становился просто одним из многих, по кому взгляд проскальзывает, не задерживаясь. Если же вокруг никого не было, достаточно было замереть, чтобы оставаться незамеченным.

Незаметка, конечно, не скрывала так же идеально, как дезиллюминационные чары или артефакты невидимости, но зато заметить хозяина, при должном опыте обращения, становилось гораздо сложнее. Так, например, профессор Снейп всегда знал, когда рядом находится Поттер в своей знаменитой (хотя он сам и не думал, сколько человек уже о ней осведомлено) мантии-невидимке, по звуку дыхания, шагов и даже магическому следу. Амулет же, воздействуя сразу на все органы чувств, сводил такие шансы к минимуму.

Собравшись с духом и убедив себя, что ничего страшного не случилось, Драко вылез из шкафа. От вида знакомой до боли резьбы на дверце его пробрала дрожь, но он, стиснув зубы, пробормотал: «помни о бритве Оккама», и решительно зашагал в сторону более оживленной части замка.

Коридор под острым углом выходил к центральному «колодцу», в котором была сосредоточена большая часть подвижных лестниц, так что можно было, оставаясь незамеченным, наблюдать за передвижениями студентов. Здесь Драко поджидали новые странности. Во-первых, народу, как ему казалось, было слишком много для девяти вечера, когда большинство студентов уже разбредались по факультетским гостиным в преддверии отбоя. Да и мантии были вроде бы немного другого цвета и кроя, хотя издалека об этом трудно было судить точно.

- Не надо пугать себя раньше времени, — уже гораздо менее уверенно пробормотал Малфой. — Монтегю, насколько я помню, был после возвращения в состоянии, близком к результату заклятия Замешательства, так что нет причин отказываться от более простой теории.

Выпрямившись, он сделал пару шагов вперед, намереваясь спуститься по ближайшей лестнице и присмотреться к студентам поближе, как вдруг кто-то со всего размаху врезался в него сзади. От падения его спасли только руки, схватившие за плечи. И они же, кстати, сводили на нет действие его амулета.

- Извини, — проговорил неизвестный, — я совершенно тебя не заметил, — в его тоне удивление мешалось с капелькой раскаяния.

- Все в порядке, — рефлекторно пробормотал Драко дрожащими губами, и неуклюже развернулся.

Хотя если бы не очередной легкий ступор, он, наверное, подумал бы, что это не слишком удачная мысль, если он хочет остаться неузнанным. Студент, так не вовремя натолкнувшийся на Малфоя, был чуть выше его самого, и прежде чем подняться к лицу, взгляд слизеринца задержался на его груди. Форма, как он мельком отметил, действительно имела другой фасон, а с левой стороны зеленой нитью было вышито «Т. Риддл».

На этот раз мозг, вместо того, чтобы отключиться, с поразительной ясностью выдал ассоциацию: «Том Марволо Риддл = Я — Лорд Волдеморт».

У Драко подкосились колени.

Наследник рода Малфой не считал себя трусом. Просто в ситуации типа «сражайся или беги» его инстинкты в полном согласии с разумом советовали второе. Собирать все шишки и нарываться по любому поводу — это удел гриффиндорцев, Драко же предпочитал конфронтации только в том случае, если они были заранее спланированы и он гарантированно выходил из них победителем.

Так что его честь и достоинство совершенно не пострадали от того, что он, вывернувшись из все еще поддерживающих его рук, со всей возможной скоростью метнулся в соседний коридор, завернул за угол и плюхнулся в нишу, в которой стояла какая-то насквозь фальшивая декоративная ваза. Сел он, честно говоря, не совсем по своей воле: просто ноги окончательно отказались его держать. Не обращая внимания не неизменную в таких местах пыль, Драко постарался задвинуться как можно дальше вглубь и привести в порядок дыхание.

Вывернувший из-за того же угла Т. Риддл его, естественно, не заметил благодаря все еще функционирующему амулету. Драко же имел прекрасную возможность разглядеть его получше, поскольку тот остановился прямо напротив ниши, с недоумением осматривая очень длинный и очень пустой коридор.

Будущий Лорд Волдеморт, как бы абсурдно это ни звучало, казался Малфою улучшенной и дополненной версией Гарри Поттера. Он был таким же худым и достаточно высоким, с четко очерченными скулами и прямым носом, но его волосы, вместо того, чтобы топорщиться в разные стороны, были аккуратно расчесаны и не растрепались даже от быстрого шага. А глаза были насыщенного изумрудного цвета, в отличие от поттеровских, которые наводили на мысли о летней траве, чуть пожухшей от жары. Когда взгляд Риддла скользнул по нему, Драко буквально закостенел, но уже в следующее мгновение черноволосый маг покачал головой, бросил еще один удивленный взгляд вдаль по коридору и, развернувшись, исчез из виду.

Драко шумно выдохнул и без сил откинулся на холодную каменную стену. Какое-то время он бездумно сидел, глядя на трепещущее пламя горящего напротив фонаря и чувствуя, как мало помалу перестает звенеть в ушах и стихает бешеный стук сердца. То, что его колотит, он заметил, только когда потянулся рукой к волосам.

- Вот что делают неожиданности с чистокровными магами, — издевательски протянул он, пытаясь выдернуть себя из ступора. — Даже когда получал задание от Темного Лорда, так не трясся.

На самом деле тот факт, что Драко встретил именно молодого Волдеморта, напугал его не сам по себе, а в контексте ситуации. Благодаря просветительской деятельности отца он примерно представлял себе, когда именно Том Риддл, чье имя в последствии предпочитали скрывать разнообразными эвфемизмами, обучался в Хогвартсе. А значит, ранее пришедшая ему в голову версия оказалась верной, несмотря на бредовость.

Драко не пытался убедить себя в невозможности подобного оборота событий: взрослея в магической среде, каждый ребенок обзаводился здоровой долей фатализма, позволявшей без ущерба для психики принимать порой совершенно невообразимые выверты судьбы. Так что самыми главными для него сейчас были два вопроса: как вернуться обратно и как вести себя в прошлом, пока не найдется ответ на первый вопрос. А что до встречи с Волдемортом, то этот эпизод в сущности не был таким уж значимым: мало ли кто с кем сталкивается в коридоре.

Драко расстегнул мантию и снял с пояса робы бархатный черный мешочек с вышитым гербом Малфоев.

- Specialis Revelio.

Матово-серые буквы сложились в список содержащихся в нем вещей.

Изучая довольно внушительный ассортимент, светловолосый маг похвалил себя за прозорливость. Еще до того, как план по проникновению в Хогвартс Пожирателей Смерти обрел окончательные очертания, Драко, обдумывая последствия, пришел к выводу, что вне зависимости от исхода предприятия ему, скорее всего, придется в спешке покидать школу, и совершенно не очевидно, куда он после этого направится. Чтобы сделать свой побег как можно более комфортным, он заранее собрал все самые важные вещи в спецхран — тот самый мешочек с наложенным изнутри заклинанием расширения пространства. Здесь были и деньги, и одежда, и некоторые полезные книги, и даже две его метлы. Но сейчас больше всего Драко интересовала магическая палатка, которую он совершенно случайно обнаружил в Комнате Забытых Вещей и починил в один из периодов застоя, чтобы отвлечься от нерешаемой проблемы Исчезательных Шкафов.

Теперь эта находка сослужит ему хорошую службу: где бы он ни остановился, с местом обитания проблем возникнуть не должно.

Убедившись в том, что хотя бы одно решение у него в руках, Малфой попытался прикинуть альтернативы. Мысль пойти со своей проблемой к директору он отмел сразу и безоговорочно: мало ли как он или его приближенные решат воспользоваться источником информации о собственном будущем. Но и уходить из Хогвартса тоже было бессмысленно, ведь ответ на первый из актуальных вопросов надо было искать в книгах, а в школе находилась наиболее доступная библиотека. (Поскольку Драко не собирался афишировать своего вневременного происхождения, возможность воспользоваться фамильным собранием фолиантов отпадала.)

За последнюю пару столетий количество детей, родившихся с достаточным уровнем способностей, чтобы быть приглашенными в Хогвартс, катастрофически снизилось, и поэтому едва ли не половина замка пустовала. Искусно наведенные заклинания отворота и отвода глаз позволяли создать иллюзию того, что нет заброшенных коридоров, пустующих залов и ветшающих башен. Но с умом использованное любопытство Драко давало ему преимущество над пустоголовыми гриффиндорцами, основным интересом которых был поиск тайных выходов из Хогвартса, и теперь он был практически единоличным хозяином огромного числа помещений.

Слизеринские подземелья в качестве своей базы он выбрал отнюдь не из факультетской гордости: просто темные извилистые коридоры с едва заметным запахом сырости всегда были наименее посещаемым местом замка. Даже сами представители змеиного факультета предпочитали не отправляться в исследовательские экспедиции по их лабиринтам, лежащим за гостиной, кабинетом зельеварения и личными комнатами декана. Еще одним преимуществом было то, что замок иногда то ли из шалости, то ли от скуки переставлял неиспользуемые коридоры и комнаты, а вот подземные катакомбы из года в год оставались неизменны.

Когда с выбором подходящего места и постановкой палатки было покончено, Драко едва не валился с ног. Его новое пристанище не отличалось изяществом, но было вполне уютным и состояло из спальни, «кабинета» и ванной комнаты, заколдованной на умывание и справление естественных нужд. Совершив в полубессознательном состоянии некое подобие вечернего туалета (хотя юноша так толком и не разобрался, который час был в этом времени), он забрался в кровать и отключился.

* * *

На четвертые сутки проживания в прошлом Драко с удивлением признался себе, что ему здесь нравится. Это было связано с тем, что впервые за последние несколько месяцев он спокойно проспал всю ночь, а первая мысль, посетившая его по пробуждении, была не о задании Волдеморта и Исчезательном Шкафе, а о блинчиках с джемом, которыми местные эльфы радовали студентов по вторникам так же, как и через пятьдесят лет. И несмотря на всю зыбкость его положения и неопределенность будущего (как бы глупо это ни звучало), Драко наслаждался тем фактом, что теперь ему некуда торопиться, и можно изучать проблему в свое удовольствие.

Решение ни коим образом не встревать в местную жизнь было мудрым и благоразумным, а значит принципиально невыполнимым. Началось все с того, что вместо собственно вопросов перемещения, «путешественник» зарылся в философские рассуждения о том, как появление человека из другого времени может повлиять на прошлое и будущее. В этом вопросе выделялись два основных течения: темпоральные детерминисты во главе с Хелмси и Уитикером и сторонники теории временного коллапса, ведомые Лябеллем и Кси Онг Фу.

Первые считали, что невозможно изменить однажды случившееся, и если человек перемещается во времени, значит, это было заранее предопределено и все его действия уже включены в прошлую историю. Несмотря на иллюзию безопасности, эта теория Драко не нравилась, потому что предполагала, будто все его возможные ходы расписаны заранее, а ограничение свободы наследник рода Малфой всегда воспринимал в штыки.

Теоретики временного коллапса, наоборот, утверждали, что любой человек, отправившись в прошлое и совершив какой-нибудь необратимый и заведомо не-совершенный-в-исходном-прошлом поступок, может буквально уничтожить ведь отрезок истории от момента «отправки» до момента «высадки». Сам он при этом, естественно, тоже исчезнет как продукт несуществующего будущего.

И те и другие в пример приводили разнообразные опыты с хроноворотом, имевшие популярность лет сто пятьдесят назад, когда министерства и управления магии разных стран еще не ввели строгие законы, ограничивающие их использование. Самым смелым из них оказался Уитикер, решившийся отправиться в прошлое на встречу с самим собой. Он так удивил своим появлением «прошлого себя», что тот споткнулся и упал, ударившись головой, да так, что весь предыдущий день вообще стерся из его памяти. Довольный исследователь пояснял далее, что это действительно случилось в его прошлом, но он считал, что просто оступился.

В статье Лябелля были не менее интересные заметки о том, что ему не удалось совершить ни одного значимого опыта, но он был уверен, что на самом деле совершал их, однако невозможно было зафиксировать результаты именно из-за полного изменения будущего, из которого напрочь стирались сами эксперименты.

Эти изыскания, хоть и были довольно занимательны, все же казались Драко немного детскими, возможно из-за того, что хроноворот, даже замагиченный по самое нехочу, мог перенести всего на две недели в прошлое, что не шло ни в какое сравнение с более чем полувеком, на который он сам был отброшен назад. Как ни странно, больше всего его заинтересовали работы Кси Онг Фу, предпочитавшего практике философские рассуждения о природе времени, взаимосвязи и взаимопроникновении темпоральных пластов и осторожные наставления о том, как сделав что-то новое, сохранить течение жизни неизменным. Юноше казалось, что за вуалью искусно сплетенных слов прячется какая-то совершенно конкретная история, но нигде в литературе он не нашел ссылок на то, что полюбившийся автор побывал в прошлом.

Сам Драко не испытывал никаких затруднений в связи с проживанием в ином времени. Война с Гриндевальдом явно обошла Англию стороной: в коридорах не было следящих и проявляющих заклинаний, столь привычных по родной школе, так что он беззаботно разгуливал по замку вместе с остальными студентами, полагаясь на амулет-незамечайку. Чтобы облегчить ему задачу, слизеринец подкорректировал свою мантию, убрав с нее все, за что мог зацепиться случайный взгляд, сменил эмблему родного факультета на Хаффлпафф и поменял цвет волос с почти белого на самый неприметный оттенок русого, который смог воспроизвести. В итоге маг был уверен, что и без амулета мог бы беспрепятственно жить в Хогвартсе, и никто не обратил бы на него внимания.

Из всех помещений замка он не решался заглянуть только в Большой Зал: преподаватели, постоянно обозревавшие трапезничающих учеников, были единственными, кто мог заметить магическое вмешательство в их восприятие действительности. Тем не менее, вопрос питания не вызвал затруднений: домовые эльфы, работавшие на кухне, готовы были накормить любого, зашедшего к ним, и совершенно не интересовались, почему ученик не согласен есть со всеми остальными в привычное для этого время.

Большую часть дня Драко в любом случае проводил в библиотеке. С утра ему нужно было только дождаться какой-нибудь компании студентов, надумавших доделать домашнюю работу прямо перед занятием, и под их прикрытием пробраться внутрь. Система безопасности Запретной Секции — два столбика со шнуром между ними — впечатляла не меньше, чем в его родном времени. Попасть на ту сторону было так же легко, нужно было только дождаться, пока библиотекарь — сутулый худой старик — отвернется, и не делать резких движений.

Посещение Запретной Секции, что в этом времени, что в своем настоящем, оказывало на Малфоя угнетающее действие. Состояние большинства книг, хранившихся там, не выдерживало никакой критики. Было очевидно, что никто особо не заботится о состоянии фолиантов, считающихся опасными и темными: корешки были потрепаны и порваны, названия выцвели, и повсюду витал запах пыли.

Путь к стеллажу с литературой по темпоральной теории пролегал мимо раздела истории, и Драко каждый раз непроизвольно разглядывал теснящиеся на полках тома. Некоторые из них были его старыми друзьями: «Хогвартс. Истинная история», «Темная сторона медали», «Как остаться в веках»… Все эти труды, которые открывали для студентов иную точку зрения на историю, не совпадающую с официально принятой, были заперты в этой гробнице знаний. Юношу иногда буквально душили злые слезы при мысли, что все его убеждения считаются грязным секретом, который нужно прятать с глаз в самой темной и пыльной части библиотеки.

Да и философские рассуждения о природе времени тоже вряд ли можно было отнести к запретным знаниям, но сюда, похоже, просто сваливали любые интересные книги, выходящие за рамки школьной программы: не дай Мерлин детишки захотят прыгнуть выше голов преподавателей!

После таких рассуждений к удовольствию от познания нового у Драко добавлялось чувство мстительного удовлетворения от нарушения глупых запретов.

Во второй половине дня, когда библиотека наполнялась студентами, Малфой делал перерыв и незамеченным бродил мимо стеллажей в секции свободного доступа, наблюдая за студентами и слушая их разговоры. У окон, расположенных дальше всего от стойки библиотекаря, обычно усаживались девчонки третьего-четвертого курсов и тихо щебетали об учебе, периодически сбиваясь на посторонние темы.

- …А вы видели, что делает Линда? — заговорщицки понизив голос, сказала рыжая девочка с эмблемой Рейвенкло. — Ее родители этим летом не взяли ее с собой на Майорку, так она от скуки изучала вязальные заклинания.

- Да ну?

- Ее кружева, это просто а-бал-деть! — подхватила ее соседка.

- Ой, а я видела у нее на манжетах, — расширила глаза чернявая хаффлпаффка. — Это она сама сделала? Я думала — во Франции где-нибудь нашла. Haute couture и все такое…

- Да нет, сама связала, точно вам говорю! — восторженным шепотом заявила первая девочка. — Это надо видеть! У нее там схемы — похлеще арифмантики!

- Думаешь, она нам что-нибудь наколдует, если попросить?…

«Девчонки, — с каким-то снисхождением пополам с умилением думал Драко, — в какую эпоху ни попади, у них все разговоры — о шмотках».

- …po-pu-lus tre-mu-la, — по слогам выводил какой-то малец, скорее всего первокурсник. — Что это вообще такое. Ты знаешь? — он толкнул локтем своего соседа справа.

Тот оторвался от сосредоточенного изучения своей копии «Тысячи растений и грибов» и пробормотал:

- Скорее всего, какое-то растение. Или гриб.

- Это я и сам догадался, — фыркнул первый. Потом повернулся налево и собрался задать тот же вопрос другому соседу, но, вглядевшись в эмблему его факультета, резко передумал и с удвоенным усердием начал штудировать учебник.

Усмехаясь про себя детскому невежеству, Драко шел дальше.

- …слышал, что этот выскочка устроил вчера на теоретических чарах? — мрачно прошептал старшекурсник, от которого Драко видел только соломенную макушку.

- Да он вечно выделывается! — презрительно фыркнул его собеседник, судя по эмблеме — слизеринец. — У нас на теории трансфигурации то же самое. Сколько мы между собой ни распределяем темы семинара, он вечно вылезает со своими дополнениями. В каждой бочке затычка!

- Подхалимчик безродный, — процедил сквозь зубы первый. — Так кулак и чешется дать ему в глаз, чтоб не выпендривался.

- Ага, да он сразу жаловаться поскачет.

- Он и сам, говорят, может сдачи дать, — включилась в разговор сидящая за тем же столом девушка, с аккуратно заплетенными в косу каштановыми волосами. — Помните тот случай с Треверсом?

- Его партнер просто перепутал буквы в заклинании, — пожал плечами сидящий лицом к Драко юноша.

- А помните, что было за день до того в гостиной? — не унималась слизеринка.

- Это просто совпадение, — отрезал первый.

- Да даже если и нет, что он нам сделает, если мы все вместе… с ним поговорим, — неприятно ухмыльнулся второй. Судя по характерному носу и форме глаз, это был какой-то Нотт.

- Зачем нам бедлам в начале года? — возразила девушка. — Подождем…

«Всегда и везде обязательно найдется изгой, — про себя вздохнул Драко. — А иначе на ком срывать раздражение, накопленное за день учебы?»

Тому факту, что судьба занесла его в сентябрь 1944 года, он уже не удивлялся: это выяснилось на второй день, когда не глаза юноше попалась оброненная кем-то газета.

За самым большим столом разновозрастная компания — скорее всего, квиддичная команда одного из факультетов — воодушевленно разглядывала лежащий в центре журнал.

- Ух ты, Чистомет 3! — восхитился самый младший. — Вот бы мне такой…

- Как думаете, есть шансы, что школа закупит новые метлы? — задумчиво протянул другой студент.

- Ага. Такие же, как и шансы на то, что Фаррел заметит снитч раньше Уиллоби.

Все дружно заржали, бросая косые взгляды в сторону худого и бледного парня, в одиночестве сидящего в дальнем углу.

Малфой, между тем, потешался над новинкой индустрии метел и с теплотой вспоминал свой Нимбус 2001 и эксклюзивную Вспышку, которую имели честь лицезреть далеко не все его знакомые.

* * *

Каждый вечер Драко заканчивал в ванной для префектов. Конечно, он не знал текущего пароля, но, по счастью, достаточно было приложить свой значок к двери, чтобы получить доступ к этой помеси бассейна с турецкой баней. Единственным неудобством было то, что слизеринцу приходилось довольно долго ждать, чтобы ненароком не нарваться на какого-нибудь местного старосту, а он был ярко выраженным жаворонком и не любил бодрствовать после десяти. Благоразумие подсказывало потерпеть хотя бы пару часов после отбоя, но организм не соглашался. К сожалению, в этом вопросе Драко больше потакал желаниям тела, что в итоге и привело ко второй встрече с будущим Лордом Волдемортом.

Малфой уже успел понежиться в пузырьках с запахом сандала и грейпфрута, и сушил волосы, направляя поток теплого воздуха из конца палочки (его волосы были слишком тонкими, чтобы позволить им сохнуть самим по себе и потом топорщиться в разные стороны), когда хлопнула ведущая в коридор дверь и в «предбаннике» послышался шорох снимаемой мантии. Не было никакой надежды прошмыгнуть к выходу, несмотря на по традиции висящий на шее амулет, так что Драко тихонько отошел в дальний угол ванной комнаты и опустился на пол, приготовившись пережидать водные процедуры нежданного гостя.

Том Риддл буквально вылетел из раздевалки и, притормозив, чтобы включить воду, спрыгнул прямо под тугие струи, льющие из кранов. Через пару секунд он вынырнул из пены и перебрался на мраморную ступеньку, уже погруженную под воду. Но не похоже было, что он получает удовольствие от ванны; его лицо было перекошено гримасой ненависти, а губы кривились, будто пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова. Не сдержавшись, он с силой ударил открытой ладонью по поверхности воды. Поднятая волна покатилась, набирая силу и, разбившись о противоположный бортик, взметнула брызги до потолка. Драко инстинктивно дернулся назад, но его не окатило водой благодаря наложенным на бассейн ограждающим чарам.

- Ненавижу, — выдавил Риддл почти шепотом. — Уроды. Идиоты. Ублюдки. Всех ненавижу! И Нотта этого — жертву аборта, и Блэков, всех трех, и Фицжеральда с его тридцатью коленами предков! И этот мешок жира Слагхорна, которому все до лампочки кроме его ананасов! И Дамблдора с вечными подозрениями! Как же я вас всех ненавижу!

Но вместо того, чтобы продолжить бушевать, черноволосый юноша уперся локтями в скрытые пеной колени, и опустил лоб на раскрытые ладони. Вода вокруг него продолжала бурлить, но он не обращал на нее внимания, погрузившись в мысли, явно не доставлявшие ему удовольствия.

Драко широко раскрытыми глазами смотрел на съежившуюся фигуру, казавшуюся еще меньше из-за пенных шапок, взбитых волнами. И вместо того, чтобы ужаснуться силе его стихийной магии, светловолосый волшебник думал о том, что напротив него сидит не воплощенная идея, а обычный человек. Да, в нем был потенциал для становления Волдеморта, но пока это был только Том Риддл.

А потом в голову закралась крамольная мысль, которую Драко тут же попытался вытолкать взашей. Потенциальная энергия получает вектор, только превращаясь в кинетическую. И то направление, которое избрал Волдеморт из его времени — далеко не единственно возможное.

Третья неделя пребывания в прошлом ознаменовалась феноменально хорошей для начала октября погодой. Студенты, спеша погреться в последних солнечных лучах, перенесли большую часть внеклассных занятий на лужайку перед школой; казалось, что каждый более-менее сухой и ровный клочок земли занят юными волшебниками. И если самые цивилизованные из них использовали пледы и приносили с собой корзинки для пикника, то остальным хватало и расстеленной мантии.

Поддавшись общему настрою, (и, если уж быть совсем откровенным, слегка ошалев от вседозволенности), Драко беззастенчиво таскал книги из библиотеки, чтобы в свое удовольствие читать их на природе. В своем времени он часто сидел у стоящего чуть на отшибе старого дуба, корни которого сплетались в грубое подобие кресла, так что для комфортного сидения нужно было всего лишь наколдовать пару подушек. Приятно было видеть, что любимое дерево еще — или уже — стоит, в отличие от Дракучей Ивы, чье отсутствие воспринималось как дырка на пейзажном полотне.

Завершив изучение философских аспектов своей проблемы, как обычно отвечавших принципу единства и борьбы противоположностей, Драко перешел к более приземленным моментам. Магию Исчезательных Шкафов он досконально изучил еще полгода назад и точно знал, что никакие нарушения не могли привести к его перемещению во времени. Таким образом светловолосый маг принял как данность, что за его нынешнее положение несет ответственность внутренняя магия замка, каким-то образом вмешавшаяся в процесс перемещения из одного шкафа в другой. Обдумав возможности и изучив соответствующую литературу, он сформулировал теорию, довольно стройную на его взгляд, но не дающую никакого намека на способ возвращения.

В его представлении, главную роль в непредвиденном скачке во времени играла Комната Забытых Вещей, а точнее — Выручай-комната. К сожалению, современные маги утратили довольно существенную часть знаний (в немалой степени потому, что спешили все необычное отнести к Темной магии и по-быстрому запретить), и принцип работы комнаты, которая формировалась по запросу входящего, понимали весьма смутно. В какой-то мере ее устройство напоминало о Шредингере с его фамилиаром[1], поскольку за дверью Комнаты по Требованию в потенциале находилось все возможное разнообразие интерьеров, но пока она была закрыта, никто не мог сказать, что конкретно происходит внутри.

Рассуждения о том, как Основатели работали с полем вероятностей и пространством идей, еще на несколько дней увлекли слизеринца, и конкретный вывод настиг его на статье о философском диспуте идеалистов и реалистов[2].

Скорее всего, пока он находился в подсобке Боргина и Берка, кто-то другой открыл дверь Выручай-комнаты. На роль нарушителя, впрочем, было не слишком много кандидатов: Поттер весь год хвостиком бегал за ним, и неоднократно пытался войти следом. Конечно, магия не давала другому человеку проникнуть внутрь, если его запрос в точности не совпадал с формулировкой создавшего текущую конфигурацию комнаты. Но если оказалось так, что Поттер бродил под дверью, подбирая «ключик», как раз в тот момент, как Драко исчез из Выручай-комнаты, то, вполне возможно, она перестроилась, отправляя Комнату Потерянных Вещей вместе с Исчезательным Шкафом в небытие с потенциалом воплощения в реальность. Куда же в таком случае должно было выбросить «путешественника», вознамерившегося вернуться в несуществующее место? С логической точки зрения, Драко должен был просто остаться в темномагическом магазинчике, но тут, по-видимому, сработали какие-то неизученные факторы, и из абстрактного поля вероятностей его вынесло в нужный шкаф, но в тот момент времени, когда он был вполне реален. То есть в прошлое, время которого, скорее всего, было выбрано абсолютно произвольно.

Никакой более рациональной версии, как ни пытался, Драко изобрести не смог. Таким образом напрашивался неутешительный вывод о том, что попасть обратно тем же способом, которым он переместился в данное время, было совершенно невозможно. И поскольку каких-либо конкретных магических формул для настолько длительного скачка не разработал ни один из авторов Хогвартсовской библиотеки, пора было задумываться об устройстве жизни в прошлом с расчетом на долговременное пребывание. (Идти со своей проблемой к преподавателям Драко все так же не собирался, здраво рассудив, что если бы кому-то из них хватило мозгов на разрешение проблемы, над которой безуспешно бились многие поколения волшебников, то он бы не прозябал на учительской зарплате, а кутил бы на Кроулевскую премию[3]).

Но, как бы заманчиво ни выглядела перспектива жить в прошлом в свое удовольствие, Драко все-таки не хотелось бы навсегда расставаться с родным временем, семьей и всей предыдущей жизнью. Так что он убедил себя еще пару месяцев потратить на поиски выхода и приступил к изучению действия хроноворотов, информация о которых, естественно, тоже пылилась в Запретной Секции. Торопиться ему было некуда, и его исследования часто прерывались наблюдениями за резвящимися студентами и попытками избавиться от одной навязчивой идеи.

В Малфоях с детства воспитывались логическое мышление и умение быстро и четко выбирать наилучший путь решения проблемы, так что споры с самим собой были для Драко чем-то незнакомым и непривычным. Конечно, он часто вел внутренние диалоги, обдумывая очередную идею, но в подобных случаях это был всего лишь способ рассмотреть задачу со всех сторон и сыграть в адвоката дьявола. Никогда раньше юному магу не приходилось сталкиваться с ситуацией, подобной «дилемме Тома Риддла». Сам разум его, казалось, разрывался надвое: одна половина желала вмешаться, а вторая с той же силой убеждала оставить все как есть.

Самое смешное, что решение не требовало каких-то особых философствований. На одной чаше весов лежала жизнь Драко, гарантированно неприкосновенная в случае бездействия, на другой — шанс направить будущее по новой колее с почти неизбежным собственным исчезновением. Забыть о своих корнях и начать жизнь с нуля в 1944-м, чтобы столкнуться все с теми же проблемами по достижении своего исходного времени? Или рискнуть собственным существованием ради того, чтобы дать новой версии Драко Малфоя шанс на более безопасную жизнь?

В случае, когда отказывает логика, оставалось по старой доброй магической традиции ожидать знака судьбы. И стоило Драко прийти к такому выводу, как судьба выдала ему свое указание.

В тот день юноша сидел на плоском валуне у берега озера чуть в отдалении от других студентов, и наблюдал, как первокурсники Слизерина пытаются подбить первокурсников Гриффиндора раздразнить гигантского кальмара. Детишкам, видимо, очень хотелось посмотреть на это чудо природы, и в то же время не было желания подставляться под удар, если зверюга разозлится. А так, пусть кто-нибудь другой стоит прямо у кромки воды и швыряет тяжелые камни.

Глупые мальчишки с красно-золотого факультета были руками и ногами «за», но местный аналог Грейнджер пыталась убедить их в неблагоразумии этого поступка. Драко давно уже отложил свою книгу и, подперев подбородок рукой, наблюдал, как юная защитница животных пытается с помощью заклинания левитации отобрать у гриффиндорского заводилы удерживаемый обеими руками камень. Поэтому голос из-за спины заставил его дернуться и резко обернуться, отчего в шее что-то неприятно хрустнуло.

- Наконец-то я тебя нашел, — довольно заявил стоящий у него за спиной Том Риддл.

На востоке считается, что если встретишь одного и того же человека трижды, значит, ваши судьбы переплетены. Это, правда, относилась ко встречам в один и тот же день, но можно было с натяжкой считать, что ситуация подходит под определение. Особенно если учесть, что встреч с любыми людьми Драко активно избегал. Эта мысль, правда, посетила его чуть позже, поскольку в первые мгновения разум привычно отключился, переваривая информацию. Несмотря на все рассуждения о выборе дальнейшего пути, Малфой всегда принимал как данность, что любая инициатива может исходить только от него.

Очень хотелось сказать какую-нибудь глупость, вроде «Меня здесь нет» или «Я тебе только кажусь», но, наконец собравшись с мыслями, Драко спросил:

- А зачем было меня искать?

- Хотел узнать, кто ты такой и откуда появился в школе, — ответил Риддл как нечто само собой разумеющееся.

- Если тебе так интересно, — сохраняя невозмутимость, парировал Драко, — то меня зовут Кевин Саммерс, — именно такую фамилию слизеринец решил "вышить" на школьной мантии, — а появился в школе я стандартным способом: на Хогвартс-экспрессе.

Драко никак не мог понять, почему его подвел амулет. Теоретически, найти его обладателя (если тот не делает ничего, привлекающего внимание) может только человек, твердо знающий, кого и где должен увидеть. Но откуда Риддл мог узнать его точное местоположение, не имея никаких зацепок для поисковых заклинаний?

- Ты лжешь! — безапелляционно заявил черноволосый маг.

- Извини? — искренне возмутился Драко. — С чего ты взял?

- Ты не учишься в Хогвартсе.

- А ты, конечно, лично знаком со всеми учениками, Риддл, — насмешливо сказал юноша, нарочито внимательно изучив его грудь.

- Мы с тобой столкнулись на лестнице месяц назад. В тот день на тебе был значок префекта, но я никогда не встречал тебя на собраниях. Кроме того, таких светлых волос, как у тебя тогда, я тоже раньше не видел.

- Итак, ты столкнулся со старостой-блондином, — Драко постарался тоном подчеркнуть разницу между описанием и собственным обликом. — Что заставляет тебя думать, что это был я?

- То, что у тебя такой же магический фон, и то, что хаффлпаффцы никогда так откровенно не пререкаются со слизеринцами.

Драко некогда было ни удивляться феноменальной памяти собеседника, ни корить себя за привычную заносчивость, поскольку Риддл выхватил палочку и направил ее на него.

- Говори, кто ты!

Рефлексы подбросили Малфоя с камня.

- Не смей мне угрожать! — гневно прошипел он.

Его собственная палочка торчала за ухом, убранная туда после того, как Драко запускал мелкие камушки вскачь по водной глади. Он не стал тянуться за ней, опасаясь спровоцировать атаку. Вместо этого он встал вполоборота, выставив левую руку вперед; локоть был согнут под прямым углом, так что предплечье закрывало грудь в стандартной защитной стойке. Пальцы, почти скрытые широким рукавом мантии, смокнулись на рукояти фамильного кинжала, ножны которого по давней привычке были пристегнуты к руке.

- Лучше говори по-хорошему! — высокомерно ухмыльнулся Риддл.

- Неприятностей не боишься? — не сдавался Драко, в груди которого закипала злость, подогретая воспоминаниями о Волдеморте. Сейчас почему-то разница между ним и стоящим напротив магом уже не казалась такой вопиющей. — Нападение на ученика прямо на территории школы!

- Это будет не нападение, а захват подозрительной личности. Может, меня еще и наградят за это. Incarcero!

- Protego! — рука Драко пошла вниз, описав четверть круга, и связывающее заклинание отскочило от щита.

- Как ты это сделал? — на секунду опешил Риддл. — Впрочем, не важно. Ты все равно мне все расскажешь. Кто ты такой, отвечай!

На последних словах его голос понизился и приобрел какой-то завораживающий оттенок, а в следующее мгновение Драко едва не пошатнулся под грубой ментальной атакой. Сразу было видно, что никто не учил Риддла легилименции, и это только ухудшало ситуацию. Огромное давление, совершенно не соразмерное заданному вопросу, грозило не просто выдернуть ответ, но и покалечить разум, превращая жертву в бессмысленного идиота. Драко спасли только гибкие щиты окклюменции, возведенные стараниями отца, и пускавшие все лобовые атаки вскользь.

Сам юноша уже едва не задыхался от ярости. Этот неожиданный и подлый удар взбаламутил память, выбрасывая на поверхность все чувства от предыдущих встреч с Волдемортом — сковывающий страх, унизительную беспомощность и дрожь осознания того, что придется совершить что-то противное собственной природе, чтобы защитить свою семью.

И ужасную, корежащую душу ненависть, когда кулаки, зубы, все естество сжимается в судороге, а единственной мыслью в голове бьется «чтоб ты сдох, сволочь!»

Драко, уже ни о чем не задумываясь, схватился за палочку. И напади Риддл снова, он использовал бы все, что было в его распоряжении — непростительные проклятья, темную магию или достаточно острый несмотря на ритуальность кинжал — чтобы стереть врага с лица земли.

Но вместо этого черноволосый маг почти испуганно моргнул и отшагнул назад, принимая подобие защитной стойки.

- Тебя подослал Дамблдор? — прищурившись, спросил он.

- Чего?

От абсурдности вопроса стянутая в плотный клубок ненависть расползлась, как клочья тумана, и разум вновь возобладал над эмоциями.

- Он послал тебя следить за мной? — повторил Риддл.

- С чего ты взял?

- Из всех только Дамблдор мог противиться такому моему приказу.

Драко едва сдержался, чтобы не фыркнуть.

- Это же обыкновенная окклюменция. Не всех же здесь магглы под забором нашли, кто-то ей да владеет, — насмешливо заявил он, краем сознания отметив странное выражение лица «собеседника». Хотя, если уж быть совершенно откровенным, под ментальным ударом такой силы мало кто выстоит без потерь.

К счастью для Малфоя, защита разума, в отличие от нападения на него, не требовала сверхвысоких магических способностей. Здесь больший упор делался на искусность и стройность мышления, упорядоченность мыслей и умение их контролировать. Поэтому Драко, любящий раскладывать все по полочкам и не подверженный всплескам эмоций, с легкостью освоил окклюменцию еще два года назад.

- Ни к тебе, ни к Дамблдору я не имею никакого отношения, — чуть покривил душой Малфой. Нужно было срочно принимать решение, к которому лучше всего подходил эпитет судьбоносное, но для этого требовалось хотя бы несколько минут спокойствия.

- Почему тогда месяц назад ты так от меня шарахнулся?

- Не хочу тебя разочаровывать, но шарахался я не от тебя конкретно, — с восстановлением душевного равновесия в голос вернулись привычные саркастические нотки.

- Значит, ты так же отреагировал бы на любого студента? — в голосе Риддла тоже прибавилось уверенности. — Потому что тебя там быть не должно было?

Мерлин, вместо того, чтобы бороться с собой всю неделю, надо было подробнее обдумывать план встречи с юным Волдемортом! Да знать бы, что он примется за активные поиски, приложил бы Обливиэйтом еще в том коридоре!

- В твоих же интересах рассказать мне, кто ты, — было заметно, что черноволосый маг снова чувствует себя хозяином положения. — Я ведь могу сейчас отправиться прямиком к декану и рассказать о подозрительной личности на территории школы.

- А я могу сейчас уйти на все четыре стороны, и меня сочтут порождением твоего воображения, — парировал Драко.

- Ты здесь как минимум месяц, значит, в школе тебе что-то нужно. Твои планы не слишком пострадают из-за вынужденного отступления?

- Хватит мне угрожать! — вновь начал закипать Драко. Даже мысль о том, что собеседник действовал вполне по-слизерински не могла примирить его с подобным поведением, когда оно было направлено на него.

На хвосте у этой мысли сидела другая: «слизеринская модель поведения завела нас в тупик». Впрочем, хитрость далеко не ограничивается умением бесконечно уходить от ответа и придумывать отговорки. Так что вместо продолжения перепалки Драко демонстративно опустил руки.

- Дай мне пять минут на размышления, — невозмутимо заявил он, убрав из голоса любой намек на раздражение.

Его расчет был верен: Риддл озадаченно свел брови, а рука с зажатой в ней палочкой слегка опустилась. Драко же, не дожидаясь ответа, вновь сел на валун, держа противника/собеседника в поле зрения, и приступил к блиц-решению логической задачки под названием «как изменить будущее, оставив в неизменности его продукт». (Краем сознания он отметил, что незамысловатое проявление честности повергло будущего Волдеморта в самый настоящий ступор.)

Всегда лучше ошибаться в сторону осторожности, поэтому за основу поведения в прошлом Малфой взял теорию временного коллапса. Поскольку он уже изменил что-то в прошлом, но мгновенной расплаты не последовало, можно было сделать вывод, что у него есть некоторая свобода действий. Лябелль, помнится, упирал на то, что совершенное действие должно быть необратимым. Никаких физических следов своего присутствия Драко в любом случае не собирался оставлять, а любой результат общения с Риддлом легко исправить простым стиранием памяти. Таким образом, можно считать себя в относительной безопасности, пока информация о нем не расползается; а подумать о том, как спасти себя от исчезновения, время еще будет.

Да и хватит отговаривать самого себя: перспектива стать творцом лучшего будущего для всего волшебного мира уже давно давила на самолюбие.

- Я расскажу тебе, кто я, но на двух условиях, — огласил свое решение Малфой. — Ты никому больше не расскажешь обо мне, и не будешь пытаться силой выведать информацию, которую я не захочу тебе сообщать.

- Ты всерьез считаешь, что я на такое соглашусь? — Риддл надменно вздернул подбородок. — Ты не в том положении, чтобы выставл…

- Или твой слуга, или твой враг, — Драко прервал его на полуслове. — Третьего не дано? Нравится так жить? — удар достиг цели. Хоть юноша и строил свое предположение скорее на поведении Волдеморта из его времени, у него почти не было сомнений в том, что оно применимо и сейчас. — Прими мое предложение, и в ответ я обещаю ни в чем тебе не врать.

Правда — как кинжал без рукояти: если хочешь им защищаться или нападать, рискуешь порезаться сам. Но Драко знал также и то, что честность подкупает, просачиваясь за любые возведенные щиты, и откровенность сейчас была его единственным козырем в игре на доверие будущего Темного Лорда.

Секунды тянулись в молчании. Малфой думал о том, достаточно ли стоящий напротив волшебник любопытен и одинок, чтобы соблазниться его предложением, а тот стоял с каменным выражением лица, появившемся еще на первом вопросе.

Наконец Риддл переложил палочку в левую руку, шагая вперед и протягивая правую для рукопожатия.

- Я принимаю твои условия.

Только испытав облегчение, Драко понял, как был напряжен до того. Встав с валуна и сделав собственный шаг навстречу, он сжал чужую ладонь в своей.

Жар магии, охвативший его запястье, был подтверждением того, что сказанные слова приобрели силу закона.

* * *

Пояснения:

[1] фамилиар (familiar) — демон, принявший форму животного, чтобы служить магу, с которым заключил контракт. (Кот Шредингера глазами мага :))

[2] здесь речь идет, естественно, о философских течениях, а на о взглядах на жизнь

[3] Кроулевская премия — премия за выдающиеся достижения в магии, учрежденная Алистером Кроули (я знаю, что это был не очень хороший человек, зато денег у него было вполне достаточно на основание фонда)

- Отвечая на твой вопрос, — Малфой заговорил, не выпуская руки собеседника, — меня зовут Драко, и я — из будущего.

Пальцы Риддла сжались, выдавая его удивление, хотя лицо в целом сохранило невозмутимое выражение.

- Просто Драко? — спросил он, отступая на шаг и возвращая палочку в правую руку. — А фамилия?

Малфоя впечатлило, что первый вопрос был о более тривиальной части заявления. Риддл явно не собирался переспрашивать его о предполагаемом перемещении во времени, добавляя «это правда?», «ты шутишь?» или «это невозможно!». Нет, он будет наблюдать, собирать подтверждения (или опровержения) и делать выводы.

- Моя фамилия, — изобразил милую улыбку Драко, — не имеет к делу особого отношения.

- Но ты — чистокровный?

Вопрос в первую секунду поразил юношу, а в следующую до него дошло, что это — всего лишь способ сузить «круг подозреваемых», а не выражение каких-либо предубеждений.

- Почему ты так решил?

- Твое имя — слишком необычное, чтобы его дали простые магглы.

- Не скажи, — усмехнулся Драко, — я знаком с магглорожденной по имени Гермиона. Хотя видел бы Трисмегист, каких детей ему посвящают, убился бы собственным кадуцеем[1].

Риддл рассмеялся, причем было похоже, что звук вырвался из его горла прежде, чем тот смог его сдержать.

- Что же касается нашей встречи месяц назад, — Драко решил, что дальнейшая откровенность будет ему только на руку, — это был как раз день моего появления: у меня тогда уже возникли подозрения о том, что я оказался не в родном Хогвартсе, а встреча с тобой развеяла последние сомнения. Я и так был на нервах, а тут вообще сорвался.

Драко смущенно пожал плечами, думая о том, как нелепо со стороны выглядело его тогдашнее поведение.

- Почему я не увидел тебя в коридоре?

- Это из-за моего амулета, — юноша с готовностью вытянул его из-за ворота мантии. — И кстати, хочу тебя спросить, как ты умудрился…

Воздух прорезал визг, переходящий в ультразвук. Драко второй раз за последний час дернулся и сделал защитную стойку. На этот раз, правда, ситуация оказалась не слишком опасной для него самого.

Первокурсникам Гриффиндора удалось таки выманить кальмара на мелководье, и теперь тот размахивал щупальцами и лупил ими по берегу. Хуже того, в одном из них трепыхался незадачливый мальчишка, видимо, не успевший вовремя отскочить. К стоявшей рядом с кромкой воды девчонке присоединились еще несколько. В визге, а не в попытках спасения, разумеется.

Риддл дернулся было к берегу, но замер, подозрительно глядя на Драко. Тот постарался скрыть удивление оттого, что инстинктивной реакцией темноволосого мага была защита детей; он поспешил списать ее на статус префекта, к которому Риддл явно относился более серьезно, чем он сам.

- Я никуда не денусь, — пообещал Малфой, глядя в прищуренные зеленые глаза. — Я дал слово.

Коротко кивнув, Риддл быстрым шагом направился к месту действия. За визгом, плеском воды и гомоном собирающихся вокруг студентов Драко не было слышно, какие заклятия тот использовал, хотя, судя по движениям палочки, они относились к режуще-рубящей категории. Сам Драко поостерегся бы прибегать к таким, поскольку не был уверен, выпустит ли кальмар жертву или, наоборот, еще сильнее сожмет. Впрочем, все пришедшие ему в голову альтернативы носили темный уклон, и их применение грозило спасителю неприятностями, по сравнению с которыми смерть от щупальцев показалась бы удачей.

К счастью, кальмар довольно быстро выпустил ребенка и исчез на глубине, оставив за собой огромное чернильное пятно. Риддл успел подхватить мальчишку заклятьем левитации за пару дюймов от поверхности воды и сдал прямо на руки только что подоспевшей старосте Гриффиндора. Обменявшись с ней парой слов, Риддл развернулся в сторону Драко, и юноше оставалось только ругать себя за то, что вместо планирования своего дальнейшего поведения он праздно наблюдал за развернувшейся баталией.

На полпути к валуну, на который снова уселся светловолосый волшебник, Риддла отвлек слизеринский первокурсник, отделившийся от кучки, шушукавшейся неподалеку, и осторожно подошедший к своему префекту. Мальчик что-то очень тихо пробормотал, а вид у него был настолько виноватый, что Драко было очевидно — он признается в том, что подговорил гриффиндорцев дразнить местный экспонат магической красной книги. Шестикурсник что-то коротко ответил, и его левая рука едва заметно дернулась. Сначала Малфой подумал, что тот собирается ударить мальчишку, но нет, судя по улыбке, едва подергивающей уголки губ, Риддл хотел потрепать его по макушке. Первокурсник тут же разулыбался и убежал к друзьям, бросая на старосту полные обожания взгляды.

Этот прерванный в зародыше жест так поразил Драко, что весь оставшийся до валуна путь он бездумно наблюдал за будущим Волдемортом. Но это был не обычный ступор, наоборот, мыслей в голове было слишком много, и он насильно выдворял их из разума, чтобы обдумать позже.

- Я должен идти в больничное крыло, — без экивоков заявил Риддл, поравнявшись с Малфоем.

Драко слышал, что присоски кальмаров и осьминогов оставляют ожоги. Нетрудно было догадаться, что состоится выяснение обстоятельств инцидента, а поскольку главный пострадавший отправился в лазарет, то и остальных участников вызывают туда же.

- Хорошо, — пожал плечами он. — Тогда встречаемся на кухне после отбоя.

Наблюдать за ошарашенным Волдемортом было весело. Драко понимал, что несколько перегибает палку в демонстративном желании сотрудничать, но не мог удержаться. Кроме того, чем больше «противник» будет выбит из колеи, тем проще контролировать ситуацию.

- На кухне? — с сомнением повторил Риддл. — Где она?

По крайней мере он не стал спрашивать, есть ли она в принципе, что было характерно для людей, впервые слышащих о том, что хогвартсовская еда где-то готовится, а не появляется из ниоткуда вопреки первому исключению из закона Гампа об элементарной трансфигурации.

- Налево от центральной лестницы, вниз по коридору, на натюрморте с серебряной чашей надо пощекотать грушу. Не переспрашивай, я знаю, насколько по-идиотски это звучит, — поспешно добавил Драко, глядя на ползущие вверх брови собеседника.

- Откуда я знаю, что ты там будешь?

- Не в моих правилах нарушать данное слово, — вскинулся Малфой. — И потом, ты же как-то нашел меня один раз. Найдешь снова.

- Надеюсь, мне не придется, — с намеком на угрозу выдал Риддл, для эффекта сощурив глаза, и гордо удалился.

Драко в очередной раз подумал, что слизеринская манера поведения, обращенная на него самого, начинает серьезно раздражать.

* * *

Полусонный путешественник во времени сидел, уткнувшись лбом в сложенные на одном из кухонных столов руки, и лениво думал о том, что когда он говорил «после отбоя», то имел в виду «сразу после отбоя», а не «в любое время после отбоя». За ту вечность, что он дожидался своего визави, Драко успел поужинать, выпить четыре чашки зеленого чая с листьями смородины, наесться вишни в шоколаде на год вперед и начать смотреть три сна.

От безделья светловолосый маг снова принялся перебирать в голове выводы, к которым пришел относительно общения с потенциальным Темным Лордом. Об обязательстве быть честным Драко переживал не сильно. Это только гриффиндорцы считают, что на Слизерине принято врать обо всем, начиная с планов на жизнь, и заканчивая погодой за окном, а слово «честность» встречается там только в словарях. На самом же деле, юноша собирался, в соответствии с любимой отцом цитатой, говорить правду, только правду, но не всю правду, и отмалчиваться в самом крайнем случае. При этом чем меньше он оставит Риддлу шансов задавать вопросы, тем меньше вероятность наткнуться на ту тему, где молчание само по себе уже будет ответом.

Драко поймал себя на мысли, что перспектива общения с юным Волдемортом не только не пугает, а наоборот, вызывает холодок предвкушения. Малфой всегда получал удовольствие от логической эквилибристики, в которую выливались разговоры с сокурсниками, а после месяца бесед исключительно с самим собой шанс пообщаться хоть с кем-то начинал восприниматься как подарок судьбы.

Вопрос продолжения собственного существования дамокловым мечом висел над головой, но с поисками ответа на него Драко решил повременить. Сначала нужно было убедиться, что ему удастся изменить будущее. Если фортуна повернется к нему лицом, то можно будет попробовать привлечь самого Волдеморта к поискам способа перемещаться во времени; если же попытка не увенчается успехом, можно будет подправить его память и заняться обустройством на новом месте.

На середине полуфантазии-полусна о том, как он в возрасте семидесяти лет появляется пред красны очи Темного Лорда объяснять, почему не выполнил его приказ об убийстве Дамблдора, Драко разбудил скрип открывающейся двери. Сквозь не до конца разлепившиеся ресницы он наблюдал, как размытую фигуру Риддла обступили столь же нечеткие фигурки помельче со своими стандартно писклявыми «что будет угодно молодому господину?».

- Что это за твари? — брезгливо спросил наконец-то соизволивший явиться маг.

- Домашние эльфы, кто ж еще, — Драко усиленно тер пальцами глаза, пытаясь проморгаться и сфокусировать взгляд на собеседнике. — Сколько времени?

- Пол второго.

- Мордред! Знал бы, сколько придется ждать, вообще бы не пришел, — раздраженно выдавил он, стискивая зубы, чтобы подавить зевок.

- Но ты же дал слово, — с откровенной издевкой поддел Риддл.

- Мое слово: сам дал, сам и взял, — рефлекторно отозвался Драко еще одной любимой фразой отца.

После этой безобидной реплики черноволосый маг как-то нехорошо прищурился, и Малфой понял, что нужно срочно просыпаться. Проблема была в том, что будучи жаворонком, он предпочитал ложиться не позже десяти, а если по каким-то причинам ему приходилось бодрствовать в ночное время, высшие мозговые функции в большинстве своем отправлялись на покой, не дожидаясь хозяина. В таком полубессознательном состоянии он мог ляпнуть или сделать какую-нибудь глупость, совершенно не задумываясь о последствиях. А уж что бывало, если его разбудить среди ночи, могли рассказать только сокурсники — сам он этого даже не запоминал.

Надавив пальцами на веки и поморгав, чтобы избавиться от черных кругов перед глазами, Драко повернулся в сторону копошащихся у каминов домовых эльфов.

- Как там тебя… Сиппи, иди сюда, — позвал он того, который в первое появление на кухне вызвался обслуживать Драко.

- Сиппи слушать господина Драко, — тут же пропищали в районе колена. Со своего места Малфой видел только макушку и кончики ушей, возвышавшиеся над столешницей.

- Завари мне кофе, покрепче, — вздохнул юноша. Этот напиток он не любил за горький привкус, остававшийся во рту вне зависимости от того, сколько ложек сахара туда насыпать, и сколькими пирожными заесть.

- Сию секунду, молодой господин, — эльф остервенело закивал головой, рискуя удариться о край стола и не спеша приступать к выполнению задания. Пока Драко следил за трепещущими ушами, его посетила светлая мысль.

- Но было бы еще лучше… — светловолосый маг намеренно сделал паузу, дожидаясь пока изображение китайского болванчика прекратится и над краем стола появятся огромные карие глаза на выкате, — если бы ты заскочил с Больничное Крыло и принес мне колбочку Перечного зелья.

Домовой эльф, понурив голову, выполз из-за стола на видное место и принялся заламывать лапки.

- Сиппи жалеет, но Сиппи не мочь забирать зелья из Больничного Крыла. Сиппи нельзя воровать, — и в лучших традициях своего народца он принялся колотиться головой о скамью, на которой восседал Малфой.

- О, Мерлин! — Драко чувствовал, как к остальным неприятным ощущениям добавляются зачатки мигрени. — Да прекрати ты! — прикрикнул он. От неожиданности эльф замер с запрокинутой головой. — Вот как мы поступим. Ты сейчас принесешь мне флакончик откуда-нибудь из заднего ряда, чтобы пропажу не заметили. Я в ближайшие дни сварю новое зелье, и ты отнесешь его обратно. Подмены никто не заметит. Это ты сможешь?

- Да, да! — просиял домовик. — Молодой господин так добрый к Сиппи. Сиппи сейчас же нести зелье!

Он с громким хлопком исчез, а Драко снова опустил голову на скрещенные руки, подавляя желание самому побиться обо что-нибудь.

- И не сверли мою макушку взглядом, — буркнул он, не поднимая глаз на виновника своего состояния. — Даже легилименция сейчас не найдет там ничего стоящего. Послал же Мерлин сову на мою голову.

К счастью, развитию этой темы помешало возвращение домового эльфа с вожделенной колбочкой в лапках. Осушив ее одним глотком, Драко сморщился, пережидая жжение в горле и в носу, а потом воззрился на сидящего напротив Риддла.

- Хватит ухмыляться, — мрачно потребовал Малфой, — в следующий раз разбужу тебя в шесть утра, и посмотрим, сколько от тебя будет толку.

- С какого ты факультета на самом деле? — вместо возражений поинтересовался Риддл.

Еще не до конца очнувшийся мозг не сразу связал этот вопрос с предыдущими обстоятельствами. А когда цепочка была выстроена, Драко гордо вскинул голову и заявил:

- Со слизерина. Но только второсортные злодеи проворачивают свои грязные делишки под покровом ночи. Истинные мастера творят историю при свете дня, а обыватели при этом остаются в полной уверенности, что все происходит в их интересах и с их благословения.

Риддл выслушал эту сентенцию с интересом, и, похоже, не оскорбился на завуалированный подкол.

- Итак, ты из будущего, — проговорил он с налетом скепсиса. — За весь день мне не пришло в голову ни одного надежного способа проверить это.

- Если не хочешь мне верить, убеждать не буду, — разыграл безразличие Драко. — И с удовольствием выслушаю любую другую версию моего присутствия здесь, если желаешь ей поделиться.

- Почему ты так спокоен? — Риддл напряженно подался вперед, явно задетый его пренебрежением. — Тебя не волнует то, что ты оказался в чужом месте и в чужое время? За свою жизнь ты тоже не переживаешь?

- А что, по-твоему, я должен делать? В панике с воплями носиться по замку и умолять каждого встречного-поперечного помочь мне? — в противовес собеседнику Драко сохранял ровный тон. — Извини, но воспитание не позволяет мне такого поведения.

- Наоборот, — неожиданно ответил Риддл, противореча своим предыдущим вопросам. — Тебе же известно наше будущее, а значит, ты в более выгодном положении по сравнению с остальными волшебниками. Ты столько всего мог бы сделать…

- Рискуя изменить что-нибудь и стереть собственное существование?

- Если ты достаточно знаешь о прошлом своей семьи — а у чистокровных волшебников с этим обычно проблем не бывает — то этого легко избежать. Зато ты можешь придумать себе новое имя и, сыграв на паре ключевых моментов истории, построить новую жизнь только для себя, без оглядки на чужие ожидания или надзор, без каких-либо обязательств.

В зеленых глазах горела такая жажда и страстная зависть, что Драко невольно поежился. Жить так, как хочешь только ты, не думая ни о ком другом?

«Ты Малфой, сын мой, а для Малфоя семья всегда должна стоять на первом месте. Сам по себе ты можешь быть выдающимся зельеваром, прекрасным дуэлянтом или просто праздным лоботрясом. Но семья — это та стена, на которую всегда можно опереться, и которая укроет тебя от любого ненастья. Это тот фундамент, на котором ты можешь строить любую жизнь, какую пожелаешь.

Но если семье угрожает опасность, ты должен сделать все для ее защиты; ведь ты, в свою очередь, сам являешься камнем этой стены.»

Возможно, когда отец впервые заговорил об этом с ним, Драко был еще слишком мал, чтобы понимать все тонкости аллегории. Но он никогда не сомневался в том, что Люциус и Нарцисса Малфой готовы на все ради своего сына. И когда Темный Лорд приказал ему убить Дамблдора «во искупление ошибки его отца», Драко не колебался: ведь семья несравненно дороже жизни чужого человека.

Так же и сейчас, рассматривая описанную Риддлом возможность, Драко в первую очередь думал о том, что, каким бы именем он ни прикрывал новую жизнь, оно никак не увеличит его шансы спасти отца из Азкабана или мать из дома, полного Пожирателей Смерти. Это был тупик, вход в который Драко собственноручно закрывал, продолжая общение с будущим Волдемортом.

- Это для меня неприемлемо, — твердо ответил Малфой.

- Значит, тебе нравится твое будущее, — сделал не совсем верный вывод Риддл. — Расскажешь о нем?

- Может, тебе еще учебник по истории магии показать? — возмутился светловолосый юноша.

- А что, он у тебя есть? — с ехидцей спросил его собеседник, явно не ожидая ответа. — Скажи хотя бы, ты знаком со мной в будущем?

- Не могу утверждать с уверенностью; ты ведь даже не назвал мне своего имени, — Драко выразительно посмотрел на вышитую букву Т. — Кроме того, я из 97 года, у нас слишком большая разница в возрасте.

Риддл задумчиво прищурился.

- Меня зовут Том, — после небольшой паузы сказал он. — А имя «Лорд Волдеморт» тебе знакомо?

- Лорд кто? Это титул или самоназвание?

- Не важно, — он досадливо поморщился. — Ну хоть что-то ты можешь мне рассказать? Как ты умудрился перенестись на полвека назад хотя бы?

- Это долгая и запутанная история.

- То есть, и об этом говорить не хочешь?

- Отнюдь. Я просто предупреждаю. Сиппи! — Драко повысил голос, повернувшись в сторону каминов. — Принеси нам зеленого чаю. «Нефритовую башню», если найдешь. И чего-нибудь не слишком сладкого…

Рассказ, как и опасался «путешественник», вышел длинным. Повод для починки Исчезательного Шкафа, так же как и сопутствующие обстоятельства школьной жизни, он описал весьма кратко и расплывчато, но зато теоретические рассуждения как обычно его увлекли, и к концу повествования Драко уже клевал носом несмотря на две чашки довольно крепкого чая.

Риддл выслушал его со все возрастающим любопытством и умудрился не задать ни одного каверзного вопроса.

- Звучит это все довольно невероятно, — заключил он, — но для объяснения своего присутствия в Хогвартсе можно было бы выдумать что-нибудь попроще.

- Приятно знать, что моя честность проверяется негативными аргументами, — буркнул Драко, пытаясь подавить зевок. — Особенно после того, как я угробил большую часть ночи на совершенно бесполезное для меня занятие.

- В качестве компенсации хочу подбросить тебе одну мысль, — Риддл, в отличие от своего собеседника, был все так же бодр и свеж. — Ты пытаешься найти способ путешествовать во времени; но тебе, на самом деле, нужен только способ вернуться обратно в свое время.

Драко некоторое время бессмысленно смотрел на своего визави, пытаясь найти разницу в формулировке.

- Я тебя ненавижу, — наконец выдал он. — Я месяц ломаю голову, а ты — такое — с ходу!

- Да ладно тебе, — кажется, Риддл слегка смутился. — Это ведь только предложение, а не готовый метод.

- Правильно поставленный вопрос — уже половина ответа, — возразил Драко. Но его веки снова неумолимо поползли вниз, и он пробормотал: — но этот ответ я буду искать уже завтра. А тебе, между прочим, с утра идти на уроки, — с изрядным злорадством добавил он.

- Когда и где встречаемся в следующий раз? — темноволосый маг полностью проигнорировал шпильку.

- Мерлин, ну зачем я тебе вообще нужен?

- Шутишь? Человек из будущего — кто упустит подобную находку!

- Ты же видишь, что пользы от меня — никакой, — возразил Драко, но встретившись взглядом с решительными зелеными глазами, сник. — Приходи завтра вечером в библиотеку. Я сам тебя найду.

- Что, больше никаких встреч после отбоя? — поддел Риддл.

- Иди отсюда, — буркнул Драко, чувствуя, что снова перестает следить за речью. — Только никому ни слова обо мне.

- Еще бы я стал с кем-то делиться таким!

И, с ухмылкой пожелав «спокойного утра», он удалился, к счастью для Малфоя не став выведывать, где тот живет и как скрывается от всевидящих очей преподавателей.

Драко и сам не слишком хорошо помнил, как дошел до своей палатки и заполз в кровать. Он был абсолютно уверен, что как только голова коснется подушки, он тут же уснет. Однако что-то упрямо не давало сознанию отключиться… какое-то несоответствие в поведении Тома Риддла… что-то связанное с домашними эльфами… и тем, как он спрашивал «ты — чистокровный?»…

Но Драко сморило раньше, чем он смог сделать какой-то конкретный вывод.

* * *

Пояснения

[1] Гермес — древнегреческий бог, считавшийся заправским хитрецом, покровитель воров. В средние века Гермес Трисмегист (Трижды Премудрый) был покровителем алхимии и других оккультных наук. Кадуцей — это его жезл со змейками.

На следующее утро (а точнее, ближе к полудню) Драко проснулся с мигренью, и первыми его словами были проклятья в адрес юного Волдеморта, даже в шестнадцать лет умудрявшегося портить ему жизнь. На фоне тупой боли, сосредоточившейся в висках и за глазами, мысли о странностях поведения полуночного собеседника казались далекими и бледными.

Но, как часто с ним бывало, если вечером Драко засыпал, думая над проблемой, наутро подсознание выдавало если не решение, то хотя бы путь к нему. Так же и сейчас: на середине завтрака все разрозненные намеки, оброненные Риддлом, сложились в одну простую картинку: «Лорд Волдеморт — полукровка». Причем полукровка, воспитанный в маггловской среде.

Оставалось только поражаться тому, что при самоочевидности этого заключения Малфой не пришел к нему гораздо раньше. Ведь у Темного Лорда, во главу угла ставившего чистоту крови, даже среди внутреннего круга не было ни одного соратника — только приспешники и слуги. Более того, Темный Лорд множеством завуалированных и не очень способов демонстрировал своим Пожирателям, что он превосходит их всех; они могут поклоняться ему, но никогда не будут с ним на равных.

Уничтожение магглов было еще одним указанием на происхождение Волдеморта. Ни один, даже самый закостенелый сторонник чистоты магического мира, не предлагал вырезать под корень всех, не способных к волшебству. Это была уже явно личная месть, возведенная в ранг абсурда.

Если бы Драко дал себе труд приглядеться к поступкам Темного Лорда поближе, он давно бы понял, что так вести себя может только полукровка, отвергнутый обоими мирами. Впрочем, если каждая минута проходит в страхе за себя и свою семью, нет сил анализировать поведение того, кто вселяет в тебя ужас.

От этих мыслей аппетит пропал, а мигрень усилилась, но юноша еще какое-то время пытался найти опровержение своей новой теории.

Волдеморт надежно прикрыл свои тылы: прямых указаний на его происхождение практически не осталось, да и убежденность его сторонников в чистокровности лидера была буквально догмой. Драко не был уверен, знал ли его отец правду о происхождении своего господина. Именно он рассказал сыну о том, что Лорда Волдеморта звали раньше Том Марволо Риддл, но вместе с тем Люциус поведал и о том, что тот — наследник самого Салазара Слизерина. Юный Малфой к тому моменту уже имел определенное представление о родословной старейших магических родов, и, не узнав фамилию «Риддл», придумал себе вполне деткски-сказочное объяснение. Ему казалось, что наследнику величайшего из Основателей нужно было скрывать свое происхождение до поры до времени, и поэтому он сам или его родители взяли себе другую фамилию, чтобы никто не помешал им собрать сторонников и объявить о начале войны за спасение магии.

А после, когда Волдеморт возродился, Драко некогда было вспоминать детские сказки. Если речь у Малфоев и заходила о Темном Лорде, то это были предостережения о том, как вести себя перед ним в случае встречи, и как выполнять его приказы, не подставляясь под горячую руку министерства магии.

«Вот зачем ты отправил моего отца на то задание в Министерство, и не спешишь вытаскивать его из Азкабана! — с каким-то мрачным злорадством пополам с презрением думал Драко. — Как же, виднейший магический род, и тут такой шанс смешать его с грязью! Мерзкий полукровка!»

Новый прилив ненависти к Темному Лорду был едва ли не сильнее того, который охватил Драко при попытке Риддла проникнуть в его разум, и эмоции далеко не сразу сдались под натиском логики. Так что в библиотеку Малфой отправился только ближе к шести вечера — когда смог кое-как убедить себя, что какой бы сильной ни была его ненависть к Волдеморту, он не может переносить ее на Тома Риддла по той простой причине, что шестнадцатилетний студент Хогвартса еще не причинил вреда ни его семье, ни ему самому.

И не причинит, если у него хватит ума и сил повернуть историю в новое русло.

* * *

Шагая по школьным коридорам, Драко поймал себя на мысли, насколько ему неприятен тот факт, что его никто не замечает. Наследник рода Малфой никогда не был просто одним из толпы; и взгляды, полные ненависти и гнева, доставляли ему едва ли не большее удовольствие, чем восхищенные и подобострастные: всегда приятно, если твой враг исходит бессильной злобой, не в состоянии причинить тебе вред.

Но когда в глазах идущих навстречу плещется равнодушие, и они обходят тебя всего лишь потому, что хотят избежать столкновения… Настроение, поганое с самого начала дня, непреклонно ухудшалось.

Светловолосому слизеринцу нередко приходилось испытывать раздражение, и он прекрасно знал, как резко может себя повести. Рациональная часть сознания упорно повторяла, что встречаться с Риддлом в таком состоянии — гарантия непредвиденных и неблагоразумных действий, но отказаться от своего слова Малфой не мог.

Судьба, по счастью, подбросила ему выход из неприятной ситуации: зайдя в библиотеку, Драко почти сразу заметил Риддла, однако тот был окружен небольшой толпой, едва ли не с открытыми ртами внимавшей его словам.

На этот раз вместо того, чтобы слушать разговор, Драко повнимательнее присмотрелся к лицам. Знание генеалогических древ известных родов Англии давало ему возможность узнать большинство родовитых учеников Хогвартса хотя бы по характерным особенностям лиц. Как он и ожидал, среди слушателей юного Волдеморта не было ни одного чистокровного мага. В чертах некоторых ему почудилось что-то знакомое — возможно, это были полукровки или незаконнорожденные — но ни одного лица с фамильного портрета Драко так и не разглядел.

Медленно обойдя по кругу стол, за которым восседал будущий Темный Лорд, Драко отвернулся. Естественно, он не собирался подходить к Риддлу на глазах посторонних, и это давало ему прекрасный повод посидеть где-нибудь в укромном уголке и слегка остыть.

Решив совместить приятное с полезным, Малфой отправился искать новую порцию литературы, которая могла бы помочь ему с возвращением домой. Как бы ни был зол Драко на Волдеморта из своего времени, его «исходник» подбросил несомненно полезную идею, требующую детального рассмотрения.

«Введение в симпатическую магию, магию подобия и сродства» обнаружилось — сюрприз, сюрприз! — в Запретной Секции. Драко с удовольствием углубился в изучение способов, которыми можно было установить «сродство» двух объектов и на его основе воздействовать на один через другой.

Цензоры, без зазрения совести отправившие это издание в раздел Темной Магии, упирали на заклинания, используемые африканскими шаманами для подчинения и причинения вреда другим людям. Им было невдомек, что в книге совершенно отсутствуют описания каких бы то ни было зверств. Вместо этого во вступительном слове автор вдохновенно рассказывал о том, как разумное применение симпатической магии могло бы упростить некоторые разделы колдовства, а также о том, что понимание эффекта сродства помогло бы дать более полные и точные объяснения некоторым магическим феноменам.

Драко никогда не упускал случая узнать что-нибудь новое и интересное, так что вместо поиска сведений, которые могли хоть как-то относиться к установлению его «сродства» с 1997 годом и последующего возвращения в оный, юноша приступил к последовательному чтению.

Подобные книги традиционно начинались с главы, содержащей историю развития обсуждаемого раздела магии. Автор писал легко и увлекательно, так что буквально через полчаса Драко уже и думать забыл о всех отрицательных моментах дня, с головой погрузившись в описание того, как на основании магии подобия выбирались имена детей в средние века. Когда же речь пошла о более конкретных и актуальных применениях, он по привычке извлек свой «исследовательский журнал» и стал отмечать там основные моменты и ссылки на другие источники.

Для успокоения нервов нет ничего лучше увлекательной книги: разум отрешается от всего постороннего, увлеченный попытками встроить новые сведения в уже имеющуюся схему мироздания…

Так что Драко был совершенно не готов в тому, что на его плечо опустится тяжелая рука и голос над ухом прошипит:

- Где ты был?

Ощутимо подпрыгнув на стуле, белокурый слизеринец поднял голову на человека, так некстати выдернувшего его из единения с ноосферой[1]. Впрочем, благодушное настроение не исчезло полностью даже от такого резкого возвращения в действительность.

- Последние пару часов я был здесь, — невозмутимо ответил он.

- И долго еще ты собирался здесь сидеть, прежде чем отправляться искать меня? — Риддл явно не разделял его спокойствия. При взгляде снизу вверх он казался еще выше, и нависал так откровенно угрожающе, что давешнее раздражение начинало снова подниматься в душе.

- Не знаю. Это зависит от того, насколько интересна следующая глава, — перейдя от равнодушия к сарказму, заявил Драко.

- Слушай, ты! — выдавил Риддл сквозь сжатые зубы и наклонился ниже, — я что, должен, как идиот, сидеть и ждать, пока ты соизволишь оторваться от своего бумажного дерьма? За кого ты меня принимаешь?

- Ты извини, конечно, но поиски тебя — не самое главное в моей жизни, — скривил губы Малфой. — Очевидно, что ты и сам можешь справиться с этой задачей, так что к чему претензии?

- Знаешь что! — черноволосый маг едва ли не прошипел эти два слова, и, нагнувшись почти вплотную, ткнул палочкой в грудь Драко. — Не слишком-то зарывайся! Я могу сделать с тобой такое, что тебе и в кошмарах не снилось. И никто не сможет даже предъявить мне обвинений, ведь тебя на самом деле не существует! — Риддл злорадно оскалился. Его пальцы при этом так сильно сжимали правое плечо Малфоя, что рука почти онемела.

Однако ярость, холодной волной прокатившаяся по телу, заглушила боль. Левая рука Драко взметнулась вверх, привычным движением кисти высвобождая кинжал из ножен. Острое лезвие, прорезав ткань рукава, прижалось к шее противника.

- Ты хочешь угроз? — в противовес шипению Риддла он проговаривал слова размеренно и четко. — Прекрасно! Я могу перерезать тебе горло быстрее, чем ты даже подумаешь о каком-нибудь заклинании. Никто этого не заметит, пока не станет уже слишком поздно, — ведь я не использую магию. И никто не найдет убийцу — ведь меня не существует! — передразнил он. Зеленые глаза склонившегося над ним мага сочились смесью гнева и страха. — Ты что, не понял, когда я говорил в первый раз? Так я повторю: я не собираюсь становиться твоим слугой, Том Риддл!

Драко проговорил его имя с особым мстительным удовольствием. Эти слова он так мечтал бросить в лицо безносому красноглазому чудовищу, захватившему его дом и его жизнь. И хотя шестнадцатилетний юноша, которому еще предстоит в него превратиться, не знал о чувствах Малфоя, тот смаковал это имя — маггловское имя — означавшее в его устах: «ты — не Лорд, а всего лишь безродное ничтожество».

Несколько следующих секунд прошли в молчании. Драко пытался успокоить хаотически мечущиеся мысли, подбрасывающие все новые заклинания, для наложения которых достаточно ритуального кинжала.

Когда застилающая глаза ярость отступила, стало понятно, что он загнал себя в довольно-таки безвыходную ситуацию. Если бы Малфой просто хотел вернуться в свое родное время, вражда с Риддлом не была бы такой уж существенной помехой. В крайнем случае можно все-таки явиться к своему деду и продолжить исследования в фамильной библиотеке, взяв с него клятву неразглашения. (А Абраксас даст ее, хотя бы для того, чтобы не навредить будущему собственного рода).

Но Драко был намерен изменить прошлое, а для этого разногласия с Риддлом нужно свести к минимуму. Вряд ли у юного Волдеморта появится желание доверять человеку, так откровенно демонстрирующему свою враждебность. Впрочем, Малфой не собирался ругать себя: подчиниться давлению Риддла сейчас означало навсегда перечеркнуть саму возможность общения на равных, без которой остальные планы теряли смысл. Но теперь нужно было как-то выходить их этого пата, не потеряв свое лицо и не унизив Риддла.

Непрошенной в голову закралась мысль о том, насколько похожую реакцию вызывали у него Том Риддл и Гарри Поттер, в то время как другая часть сознания ехидно замечала, что он просто намеренно провоцирует обоих. Разница была в том, что если бы напротив стоял Поттер, Драко никогда не опустил бы кинжал первым.

- Но и врагом твоим становиться я не хочу, — пробормотал он, не разрывая зрительного контакта. Его противник тоже не отводил глаз, хотя не мог не почувствовать, что острая кромка кинжала больше не царапает горло.

Напряжение покидало тело Риддла постепенно. Сначала слегка сгорбились плечи, потом разжались пальцы левой руки и, наконец, опустилась указывавшая на грудь палочка. Драко незаметно выдохнул, и натренированным поворотом кисти коснулся лезвием ножен. Те раскрылись, позволяя без лишних движений снова закрепить кинжал на предплечье.

- Пожалуйста, не будем больше повторять эту сцену, — светловолосый юноша внезапно почувствовал, как много сил и эмоций выжали из него последние несколько минут, так что его слова были чуть громче шепота. — Боюсь, на третий раз чьи-нибудь нервы могут сдать, и мы оба будем потом в этом раскаиваться.

Наследник рода Малфой не стал уточнять, что в сфере того, «что даже в кошмарах не снилось», он может дать оппоненту фору в пару томов «Самого толстого сборника заклинаний», поскольку в свои шестнадцать будущий Темный Лорд едва ли имел доступ к какой-либо темномагической библиотеке. Драко твердо решил, что больше не допустит таких бессмысленных стычек, пусть даже для этого придется поступиться некоторыми устоявшимися — слизеринскими — привычками.

Повисла неловкая пауза, возникающая всегда, когда спор не закончился ни дракой, ни полным примирением. В таких случаях всегда кажется, что первый заговоривший будет лицемером, пытающимся скрыть свое истинное отношение к противнику за иллюзией дружелюбия. Это, впрочем, остановило Драко ненадолго: не стоило давать Риддлу время вновь сосредоточиться на своем гневе.

- Как ты меня нашел? — спросил Малфой, стараясь вложить в голос как можно больше искреннего любопытства. — Причем два раза?

- Лучше расскажи, почему тебя не нашел никто другой, — предсказуемо откликнулся черноволосый слизеринец. В его голосе все еще слышались отголоски раздражения, но и для него, похоже, напряжение последних минут не прошло бесследно. — Ты в прошлый раз начал говорить что-то об амулете…

- Да, конечно, — с готовностью отозвался Драко, вытаскивая искусственно созданный шарик янтаря с вплавленным в него цветком из-за пазухи.

Объяснение его происхождения и свойств было гораздо более долгим, чем того требовала ситуация, со ссылками на аналоги и сравнительным анализом, но оно послужило главной цели: к концу рассказа Риддл успокоился, и место озлобленности занял научный интерес.

- И что же, — спросил он, — если ты сейчас замолчишь и замрешь, я снова перестану тебя замечать?

- Нет. Пока ты твердо уверен, что я должен быть именно здесь, амулет не имеет силы, — покачал головой Драко. — Но вот если я зайду за один из шкафов, а ты пойдешь следом, то, скорее всего, не найдешь меня, даже если я остановлюсь в паре шагов от тебя.

- Но я ведь и тогда буду знать, где ты.

- Отнюдь. Ты не можешь быть на сто процентов уверен, что я остался на месте, а не ушел куда-то еще.

- Интересный способ скрываться, — прокомментировал Риддл. — Причем я совершенно не ощущаю его фона.

- Так всегда бывает с амулетами, сделанными без прямого участия магии.

- Значит, вот как ты можешь спокойно разгуливать по школе незамеченным.

- Нужно только избегать каких-то выходящих за рамки обычного действий, которые могут привлечь внимание окружающих. Поэтому, собственно, я так удивился, когда ты меня нашел, — и Драко выжидательно воззрился на собеседника в надежде, что поделился достаточным количеством информации, чтобы рассчитывать на ответную услугу.

- Мне это удалось во многом благодаря той же книге, что ты сейчас изучаешь, — за время разговора Риддл уже успел приподнять обложку и прочитать ее название.

- С помощью магии подобия? — с удивлением переспросил Драко. — Но тебе же надо было иметь что-то «сродственное» мне.

- Отпечатки пальцев, — судя по тону, Риддл был крайне доволен своей находчивостью.

- Чего? — не слишком элегантно переспросил светловолосый слизеринец. Каждое слово по отдельности было ему знакомо, но вот сочетание никогда еще не встречалось.

- Пальцы оставляют следы на любой поверхности, к которой прикоснулся человек, — теперь в голосе собеседника слышалась легкая снисходительность. — Я бы воспользовался чем-нибудь более традиционным, но ни твоих волос, ни тем более крови я нигде не нашел.

Драко кивнул, припоминая «Введение», где упоминались самые простые заклинания для поиска людей.

- Странно, что ты нашел следы моих пальцев, — задумчиво протянул он. — Их же все подряд везде оставляют.

- К счастью для меня, в той части замка, где мы столкнулись, обычно немноголюдно. Когда я сообразил, что ты не можешь быть обычным студентом и вернулся туда на следующий день, твой магический след был еще заметен, — Риддл говорил с воодушевлением человека, спешащего поделиться своим достижением, а Драко тихо поражался тому, что черноволосый волшебник не только запомнил магический фон, но и нашел его среди других магических возмущений. — Я прошел по нему до гобелена Генрика Безбашенного и выяснил, что след ведет в шкаф. Мне, конечно, с самого начала показалось странным, что там он и обрывается, но до истинного объяснения было еще далеко… — черноволосый юноша коротко покачал головой. — В общем, когда я понял, что обычных зацепок для магии подобия ты не оставил, мне вспомнились маггловские детективы, и я решил поискать отпечатки пальцев. Снаружи их, конечно, было хоть отбавляй, но зато внутри — только одни. Пришлось повозиться, чтобы адаптировать поисковый ритуал под такую базу, но отпечатки пальцев вполне материальны и уникальны, так что по основным параметрам они подходили. — Подумав немного, он добавил: — После проведения ритуала я был твердо убежден, что ты будешь в вычисленном месте, так что твой амулет на меня не подействовал.

- Поразительно, — в искреннем восхищении выдохнул Драко. — Надеюсь, ты не будешь делиться результатами своих исследований с аврорами.

Риддл рассмеялся. Драко мимолетно отметил про себя, что подспудное удивление самой возможности собственного веселья, видимо, вполне нормально для будущего Темного Лорда.

- Почему ты меня не искал, как мы договорились? — спросил тот после недолгой паузы. Малфою пришлось прервать анализ поведения своего визави и сосредоточиться на разговоре.

- Вокруг тебя было слишком много народу. Я не мог рисковать, подходя к тебе на глазах у половины Хогвартса — даже несмотря на амулет все бы непременно заметили мое появление. Поэтому я решил найти тебя позже, но потом меня отвлекло «Введение в симпатическую магию», — Драко кивнул на все еще раскрытую перед ним книгу.

- Ты сделал это намеренно? — спросил Риддл, и теперь на его губах плясала легкая усмешка. — В отместку за вчерашнюю ночь?

Несмотря на очевидную параллель, юноше только сейчас пришло в голову, что ситуация действительно зеркально повторяет их прошлую встречу. Драко перевел задумчивый взгляд с книги на сидящего рядом темноволосого мага.

- Разве только подсознательно, — пожал плечами он.

- Пообещай мне одну вещь: ты никуда не исчезнешь, не предупредив меня заранее.

Брови Драко поползли вверх. Неужели такая болезненная реакция объяснялась только страхом, что он сбежал, не поставив Риддла в известность?

- Куда я денусь из драконьей сокровищницы[2], — хмыкнул Малфой. — И я все еще не понимаю, чем так тебе интересен с учетом того, что ты ни коим образом не можешь использовать факт моего вневременного происхождения в своих интересах.

- А для чего драконы собирают золото? — задал риторический — по его мнению — вопрос Риддл.

- Вопреки распространенным заблуждениям о том, что драконов просто привлекают блестящие побрякушки, наблюдения показывают, что сокровищницами обзаводятся только те виды драконов, основой диеты которых является человечина, — менторским тоном заявил Драко.

Том Риддл хмыкнул.

- У тебя на все найдется ответ. — А потом добавил уже совершенно серьезно: — То, что ты — из будущего, далеко не единственный повод тобой интересоваться.

После этого заявления Риддл пристально воззрился на Драко, явно желая понаблюдать за реакцией. Если он ожидал смущения, то был разочарован: мало того, что Малфои не краснели в принципе; комплименты (а именно так стоило расценивать последнюю реплику) вызывали у белокурого слизеринца только удовольствие.

— Спасибо, — невозмутимо ответил он. — Ладно, было приятно с тобой пообщаться, — «не считая угроз жизни», мысленно добавил Драко, — но пора и честь знать. Да и отбой скоро.

— Как староста, я имею право находиться вне своей гостиной и после отбоя, — Риддл снова подобрался, настороженно глядя на него.

— А я, как здравомыслящий жаворонок, собираюсь после отбоя спать, — возразил Малфой, вставая со стула.

Но далеко уйти ему не удалось: черноволосый маг крепко схватил его за запястье. Драко предвосхитил его следующий вопрос:

— Я не собираюсь никуда исчезать, Том. Когда захочешь, просто найди меня снова.

И, высвободив руку из ослабивших хватку пальцев, юноша удалился.

Вернувшись к палатке, Драко первым делом усилил защиту и расширил радиус предупреждающих чар. У него почти не было сомнений в том, что Риддл появится у него ночью, рассчитывая воспользоваться очевидной уязвимостью гостя из будущего.

Погружение в сон и в эту ночь было беспокойным. Но Драко думал не о собственной безопасности.

Для Тома Риддла, очевидно, было очень важно не потерять его из виду. Неужели будущий Темный Лорд действительно был настолько одинок, что тянулся к призрачному шансу на общение, несмотря не то, что любой разговор рисковал перерасти в дуэль? Или, может быть, угрозы — это привычный для него стиль поведения, а привлекательным кажется то, что Драко сглаживает углы и старается избежать открытого конфликта?...

Юноша представил себе жизнь, в которой любой разговор представляет собой силовое противостояние, и его передернуло. Единственным «собеседником» такого рода для него был Поттер. Но так было отнюдь не потому, что Драко получал от перебранок извращенное удовольствие. Просто Шрамоносец вкупе с грязнокровкой и предателем крови являли собой такое откровенное противоречие всем убеждениям Малфоя, что вызывали мгновенное болезненное раздражение. Но Драко предпочел бы такому «общению» возможность никогда в жизни не видеть его уродливую очкастую морду.

В итоге Драко решил, что Риддл все-таки надеется извлечь какую-то выгоду из знакомства с пришельцем из будущего в обход данного обещания. Успокоившись на этом, юноша наконец заснул.

* * *

Пояснения

[1] Ноосфера — понятие, введенное В.И. Вернадским. В очень упрощенном понимании можно считать, что ноосфера — это некое пространство, содержащее все идеи и знания, накопленные человечеством. Я подчеркиваю, в очень упрощенном понимании.

[2] Драконья сокровищница — ситуативный аналог подводной лодки. Историками не зафиксировано ни одного случая похищения золота у дракона, который не включал бы долгой и кровопролитной битвы с оным, чаще всего заканчивавшейся смертью незадачливого вора.

Любого ребенка, растущего в магической среде, с младых ногтей приучали внимательно относиться к своим словам. В конце концов, вербальная составляющая была главенствующей в большинстве видов волшебства, практикующихся на западе, и от точности — или расплывчатости — формулировки во многом зависел сам результат колдовства. Это же правило без изменений переносилось и на жизнь в целом. (А если следить за формальностями, это правило, как и остальные максимы магии, было всего лишь частным случаем законов жизни).

Драко Малфой, будучи наследником одного из древнейших магических родов, никогда не терял этого соображения из виду. Поэтому, в частности, он никогда не подслушивал и не подглядывал, а «собирал информацию одним из наиболее распространенных способов». В сущности, именно этим он иногда развлекался в библиотеке; ведь если ты совершенно случайно оказываешься поблизости от людей, что-то обсуждающих, а упомянутые люди не удосужились понизить голос, то это в любом случае нельзя назвать подслушиванием…

Так что следующий после разговора с Риддлом день Драко посвятил прогулкам в стратегически важных местах, предварительно слегка усилив собственный слух с помощью несложного но редко применяемого заклинания. Основной его целью было побольше узнать о Томе Риддле, раз уж стало совершенно очевидно, что общение с ним неизбежно. В связи с этим юноша старался оказаться поближе к старшекурсникам Слизерина, разумно предположив, что интересующая его информация, скорее всего, проскользнет именно в их разговорах.

Удивительно, как многое можно выяснить всего за один день! Человеку, знающему, на что следует обращать внимание, порой даже не приходится прислушиваться к словам.

Всю школу пронизывало подспудное напряжение, знакомое Драко и по собственному времени; однако акценты оказались поразительно смещены. Противостояния между Гриффиндором и Слизерином, которое светловолосый маг считал едва ли не основой всей воспитательной системы школы, практически не наблюдалось. Многие представители этих факультетов благожелательно кивали друг другу при встречах в коридоре, а некоторые даже вели продолжительные беседы, не затрагивающие учебный процесс. Место межфакультетской вражды было занято гораздо более ярко выраженной социальной стратификацией.

К собственному удивлению, всех учеников Малфой смог на глаз разделить на две группы: чистокровные и полукровки из магического мира (большей частью по чертам лица и вышитым — напоказ — гербам родов), и магглорожденные и полукровки из маггловского мира (по обуви и одежде, проглядывающей в не застегнутых мантиях). Ему даже не приходилось особо приглядываться: если к какому-то классу можно было отнести одного члена компании, то можно было записывать туда же и всех остальных; представители разных страт вообще не смешивались.

Драко был так поражен своими наблюдениями, что невольно начал задумываться о причинах подобного разделения. В его собственном времени границы между магическим и маггловским мирами не были настолько четкими. Возможно, близорукие гриффиндорцы и считали Слизерин скопищем заносчивых чистокровных выскочек, но Драко мог с уверенностью утверждать, что как минимум 40% учеников его факультета имеют корни среди магглов, и по крайней мере 15% из них — магглорожденные. (К слову, между ними и теми, кого принято было называть грязнокровками, имелись существенные различия). Вся эта разношерстная компания вполне благополучно сосуществовала и выступала единым фронтом против нападок со стороны остальной школы.

Интересно было бы знать, насколько такая перемена по сравнению с 1944 годом была естественной, а какая часть ее была спровоцирована Дамблдором, который, вопреки многочисленным заверениям в беспристрастности, откровенно благоволил Гриффиндору. И, в свою очередь, какая часть этого влияния была обусловлена желанием сгладить социальное неравенство, перенаправив стремление к конфликтам в другое русло, а какая — простой человеческой нелюбовью к серебряно-зеленому факультету?

Причины столь откровенного классового противопоставления Драко виделись в политической ситуации. Гриндевальд, как известно, в этом времени еще не был побежден, и тот факт, что его действия не затрагивали магическую Британию напрямую, давал магам возможность практически свободно обсуждать взгляды и мотивы «текущего» Темного Лорда, и даже почти в открытую с ним соглашаться.

Если уж быть совершенно откровенным, Драко и сам был вполне согласен с доктриной о том, что маги должны управлять магглами. Но, похоже, история так и не научила тех, кто пытался воплотить эту идею в жизнь, одному простому факту: насилие в подобных глобальных изменениях неприемлемо. Оно имеет тенденцию оборачиваться против самого реформатора вначале в руках его оппонентов, превращающих все возвышенные идеи в простую жажду власти, а потом и в руках обычных людей, которые инстинктивно сопротивляются навязанным силой изменениям, насколько бы хороши они ни были в теории.

К концу дня Драко вынужден был с прискорбием констатировать, что наблюдения увлекли его в сторону от первоначальной цели. Произошло, в общем-то, именно то, чего он опасался с самого первого дня своего появления: его заинтересовала окружающая действительность. Конечно, определенная вовлеченность была неизбежна, но Малфой знал, что чем больше внимания он будет уделять окружающему миру, тем больше к нему привыкнет; кроме того, если вдруг его исследования по возвращению домой застопорятся, наблюдение и изучение живущих в 1944 году людей будет прекрасным предлогом бросить работу.

* * *

Следующая ночь прошла муторно: каждый раз, когда Драко начинал дремать, ему казалось, что охранные заклинания сигналят о приближении Риддла. В перерывах между попытками уснуть юноша успел дочитать «Введение в симпатическую магию» и вновь обзавестись мигренью.

Отбросив беспокойную дрему и послав уже становящиеся дежурными проклятья в адрес Волдеморта, Драко решил, что кротко ожидать появления своего визави — не его стиль; следовало придумать ненавязчивый способ заманить Риддла к себе в заранее заданное время.

Такой способ отыскался неожиданно быстро. Выйдя на свой «наблюдательный пункт» в одной из ниш входного холла, Малфой с некоторым удивлением обнаружил, что сегодня — суббота. Признаться честно, он несколько потерял счет дням недели и календарным датам, как бывало с ним на летних каникулах, когда не надо жить согласно расписанию и появляться где-то в строго назначенный срок.

Судя по всеобщему оживлению, это был один из немногих уикэндов, в которые детишек отпускали порезвиться в близлежащую деревню. Драко не пришлось долго думать, как повернуть этот факт себе на пользу.

Среди своих сокурсников Драко был единственным жаворонком, так что типичное поведение сов на выходных было ему хорошо знакомо. В частности, он знал, что ни один уважающий себя маг подобных наклонностей не проснется к завтраку, если над ним не висит угроза учебы. Так что до того, как отправляться на поиски Риддла, он успел не только продумать детали своего плана, но и заскочить на кухню за парой тостов и чашкой чая.

Искать, собственно, Малфой не собирался: тот факт, что выйти из Хогвартса можно было только через парадную дверь, сводил проблему на нет. Терпеливое ожидание в тени неподалеку от крыльца дало плоды ближе к обеду; а поскольку Риддл вышел один, Драко не составило труда осторожно подойти к нему и слегка тронуть за локоть.

Реакция на это прикосновение была несколько более бурной, чем ожидалось.

- Черт возьми! — воскликнул черноволосый маг, развернувшись и схватившись за палочку. — Ты чего подкрадываешься?

- Добрый день, Том, — постарался изобразить благодушие (и не дать руке дернуться к собственной палочке) Драко, поскольку объяснения относительно «подкрадывания» казались ему самоочевидными. — Пожалуйста, не привлекай к нам излишнего внимания.

Риддл нахмурился и, резко передернув плечами, возобновил движение к воротам, не выпуская Малфоя из поля зрения.

- У тебя что-то случилось? — тихо поинтересовался он.

- В некотором роде, — откликнулся Драко. — Я надеялся, что ты согласишься купить для меня кое-что в Хогсмиде…

Юноше пришлось прервать свою речь, поскольку его собеседник вновь резко остановился и гневно воззрился на него.

- Я что тебе, посыльный, за покупками бегать? — перешел на знакомое шипение Риддл.

- Это же обыкновенная просьба! — не сдержался от восклицания Малфой.

Драко, честно говоря, был поражен. Покупка вещей для своих сокурсников была в его представлении делом вполне обыденным. К пятому курсу прелести Хогсмида изрядно поблекли в глазах наследника рода Малфой, предпочитавшего проводить праздные часы либо в уединении своего особняка, либо в многолюдных городах континента. Деревня на три дома в шесть рядов представлялась ему напрасной тратой времени, так что обычно он просил Тео или Винса с Грегом купить ему мелочевку, в которой возникала потребность. Впрочем, он был далеко не единственным пользующимся «добротой собратьев-слизеринцев»; да и отправлявшимся в деревню товарищам никогда не было жалко потратить пару лишних минут на покупки для оставшихся в замке.

- Тебе что, никогда самому не приходилось просить друзей о маленькой услуге?

Судя по выражению лица Риддла, вопрос оказался некорректным. Самое противное, Драко никак не мог понять, что спровоцировало такое раздражение.

- А самому сходить в Хогсмид — ножки отвалятся? — огрызнулся черноволосый маг.

Драко проглотил готовую сорваться с языка резкость, памятуя о своем решении избегать конфликтов.

- Мне не хотелось бы обращать на себя внимание продавцов: они намного наблюдательнее, чем студенты. Кроме того, я не знаю, какого типа заклинания наложены на ворота; возможно, выйдя один раз, я уже не смогу войти обратно.

Хорошо, что они стояли в стороне от основного потока студентов: Риддл так долго и пристально его изучал, что в противном случае никакой амулет не помог бы.

- Ладно, что тебе нужно? — наконец смилостивился будущий Волдеморт.

- Ингредиенты для зелий, — Драко воздержался от вздоха облегчения, вытаскивая из кармана заранее заготовленный список и кошелек. — Не знаю, какие в этом времени цены, но сомневаюсь, что они выше, чем известные мне.

Черноволосый слизеринец забрал протянутые вещи, едва взглянув на них, и саркастично поинтересовался:

- Может, вам еще чего-нибудь угодно, Ваше Лордство?

Абсолютно такую же фразу практически с теми же интонациями регулярно говорил Тео, поэтому, опережая команду рассудка, с языка само собой сорвалось привычное:

- Если встретишь что-нибудь интересное, покупай.

Взгляд Риддла полыхнул гневом, но, к облегчению Драко, он всего лишь резко развернулся и зашагал в сторону ворот. Тяжко вздохнув, Малфой неспешно направился в противоположном направлении.

* * *

Поскольку наблюдать в Хогвартсе было практически не за кем, «гость из будущего» провел вторую половину дня в палатке за попытками изучить «Законы подобия субъекта и объекта», в которой описывались возможные сродственные связи между магом и окружающими его предметами, а также способы обнаружить подобное сродство. К несчастью, научные изыскания не слишком помогали от невеселых мыслей.

Наследник рода Малфой считал себя человеком разумным и практичным, поэтому с самого появления в прошлом старался сосредоточиться на положительных моментах своего перемещения. Однако от тоски по дому невозможно избавиться самовнушением, и отсутствие угрозы жизни не отменяет одиночества и невозможности поделиться своими переживаниями и идеями.

В своем Хогвартсе Драко не особенно стремился заводить близкие знакомства. Представители магического дворянства, не хуже него представлявшие себе реальную расстановку сил, и без того поддерживали с ним в меру дружественные отношения; а на тех, кто задирал голову и воротил от него нос, не стоило тратить сил: в один прекрасный день красно-золотой блеск перестанет застилать им глаза, и они сами пойдут к нему на поклон, как было с бесчисленными поколениями Малфоев.

Но, вопреки многочисленным инсинуациям, Драко вовсе не «завидовал крепкой гриффиндорской дружбе». Ему, может быть, не набивались в друзья все кому не лень, но он, по крайней мере, был уверен в том, что от него не отвернутся при первом намеке на неприятности или из-за мелкой обиды.

Винс и Грэг, с которыми юный Малфой познакомился едва ли не в колыбели, были не только «двумя громилами, которых он таскает за собой для устрашения». В плане магических способностей они ничем не уступали Уизелу; и еще неизвестно, как бы отреагировало Рыжее Чудовище, если бы Поттер предложил ему превратиться в маленькую девочку, чтобы постоять на стрёме. Допустим, они не были семи пядей во лбу, но зато с ними можно было повеселиться и даже подурачиться, и они всегда готовы были встать на защиту интересов Драко в мелких межфакультетских стычках.

Ну а на случай потребности в глубоких философских рассуждениях всегда был Тео. С худым и нескладным мальчишкой Драко познакомился в Хогвартс-экспрессе, умудрившись влететь в занимаемое им купе после исторической попытки подружиться с Поттером. Теодор был членом одной из боковых ветвей рода Ноттов; его дед в свое время женился на маггле, а отец — на магглорожденной. Вопреки тому, что самые упертые консерваторы с прохладцей взирали на подобные мезальянсы, Беор Нотт имел определенный вес в обществе во многом благодаря состоянию, сколоченному на маггловской экономике.

Конечно, когда Драко в первый раз пожимал руку Тео, он еще не задумывался о политической и экономической выгоде будущего альянса. Ему просто было приятно, что новый знакомый готов принять его помощь в «ориентировке на местности», а фамилия Малфой ему знакома с положительной стороны.

И теперь Тео — возможно самый невзрачный и незаметный из шестикурсников Слизерина — был его близким другом: переросшим свою неуклюжесть, неглупым и неискоренимо оптимистичным.

Сидя в кабинете/гостиной своей палатки, Драко с грустью думал о том, как же ему не хватает друзей. Пусть они даже не смогли бы помочь ему с исследованиями, моральной поддержки было бы вполне достаточно… Тео, несомненно, процитировал бы что-нибудь вроде «Я тратил время, и ныне время тратит меня»[1], а Винс и Грэг, дополняя друг друга, посоветовали бы пойти сварить пару зелий для успокоения.

И где-то совсем на задворках сознания брезжила мысль: «есть ли у Тома Риддла такие друзья, и если нет, то как он выдержал шесть лет в этом приюте безумных?»

* * *

В том, что Риддл не будет тянуть с доставкой покупок, Драко практически не сомневался. Парадоксально, но эта уверенность уняла прежнее беспокойство, и юноша спокойно заснул, предварительно оставив на прикроватной тумбочке еще один выторгованный у Сиппи пузырек Перечного зелья.

Самые дальние из охранных чар, настороженные рядом с заклинаниями, скрывающими неиспользуемую часть подземелий, сработали около часа ночи. Десять минут, которые требовались на путешествие по извилистым коридорам до палатки, Драко потратил на попытки сообразить, что происходит, и последующий прием зелья. Так что когда за дверью раздалось издевательски-вежливое «Тук-тук-тук», он уже был вполне вменяем.

Если Риддл и был удивлен бодрым видом Драко, этого было не заметно на фоне общего выражения неудовольствия на его лице. Не дослушав приветствия и не дожидаясь приглашения, он прошел в «гостиную» и резкими движениями выгрузил на стол свои приобретения: уменьшенную заклинанием деревянную коробку и холщовый мешочек с вышитой эмблемой местной алхимической лавки. Потом из кармана маггловских брюк будущего Волдеморта на свет появился похожий на наперсток предмет, оказавшийся уменьшенным котлом, и еще один мешочек, с характерным звоном приземлившийся на столешницу. Избавившись от своего «груза», Риддл уселся на один из стоявших у стола стульев.

- Надо было прочитать твой список прежде, чем соглашаться, — буркнул он, обвиняюще глядя на Малфоя.

- Спасибо за помощь, — вежливо ответил тот, никак не прокомментировав предыдущую реплику. — Надеюсь, никаких проблем не возникло?

- Можешь сам проверить, — покопавшись в карманах, черноволосый маг извлек слегка помятый список и швырнул его к остальным вещам.

У Драко возникло ощущение, что его вопрос был понят несколько не в том ключе, что формулировался. Тем не менее, он развернул свиток и пробежал его глазами. К удивлению юноши, кроме немногочисленных заметок продавца относительно количества ингредиентов, рядом с каждым пунктом была аккуратно выписана цена за единицу товара и общая стоимость.

- Что это? — не сдержал вопроса он.

- Чек, — как нечто само собой разумеющееся ответил Риддл, — так делают магглы, но и в магических магазинах можно попросить, если нужен отчет о потраченных деньгах.

Брови Драко поползли вверх.

- Ты что, думаешь, я буду подозревать тебя в… растрате? присвоении денег?

Вскинутый подбородок и плотно сжатые губы были достаточным ответом. Подобную болезненную гордость бедняка Малфой наблюдал и раньше, в частности у того же Уизела, глупо отказывавшегося от любых попыток Поттера помочь ему с деньгами. Эта поза из серии «у меня нет ни гроша, но до твоего презренного металла я не опущусь»… Драко мог только ругать себя за то, что после выводов о смешанной крови Волдеморта он не сделал следующего шага в рассуждениях и не догадался о его бедности раньше. Наверное, в глазах Тома Риддла его утренняя просьба была этакой завуалированной насмешкой, призванной подчеркнуть разницу в их положении… Хорошо хоть ему хватило ума не предложить своему «посыльному» взять часть денег в качестве компенсации за потраченные время и силы!

- В лавке не интересовались, зачем тебе столько всего сразу? — Драко решил не заострять внимания на финансовой стороне дела.

- Я сказал, что один из учеников пренебрег техникой безопасности при хранении ингредиентов, и его запасы были уничтожены. Пока он отлеживается в Больничном крыле, меня, как старосту, отправили восстановить утраченное, — Риддл слегка расслабился, и в уголках его рта проклюнулся намек на усмешку. — А потом на все вопросы относительно неожиданных пунктов я отвечал только, что список составлял сам хозяин, а я в него даже не заглядывал. В мешке те ингредиенты, которые нельзя подвергать прямому воздействию чар, в коробке — все остальное.

- Я знаю, — рассеянно ответил Драко, уже сунувший нос в принесенные вещи и теперь раздумывавший о том, где бы все разместить. — Ну что ж, — кивнул он сам себе, — не стоит откладывать дело в долгий ящик.

Направив палочку на стол, Малфой пробормотал заклинание увеличения, растянув его практически от стены до стены. Еще один взмах палочки — и один котел превратился в целый набор из пяти разномастных котелков.

- Ты что, собираешься варить зелья прямо сейчас? — удивился Риддл.

- Угу, — Драко был занят установкой портативных горелок под тремя котлами. — Сиппи говорит, что по воскресеньям мед-ведьма иногда проводит инвентаризацию, так что лучше не тянуть с возвращением одолженного.

- Так ты серьезно говорил, когда обещал вернуть зелье? — в голосе мага звучало пораженное недоверие. — Потакать какой-то мелкой твари!… — фыркнул он в сторону.

- Домовые эльфы Хогвартса, вообще говоря, не обязаны выполнять приказы студентов, если те идут в разрез с правилами школы, — Драко намеренно прервал процесс извлечения и сортировки ингредиентов, выпрямившись и глядя в упор на Риддла. Небольшой паузы было достаточно, чтобы заставить его поднять голову и прислушаться к словам светловолосого мага. — Я мог бы не договариваться с Сиппи, а запугать его и силой вынудить мне служить. Однако это чревато осложнениями, некоторые из которых более чем очевидны, а другие я не берусь предсказать. Так что вместо демонстрации силы я предпочитаю демонстрировать вежливость.

Малфой не стал уточнять, что после заверения Сиппи в том, что зелье будет готово уже сегодня ночью, домовенок был вне себя от счастья и десять минут распинался на тему прекраснодушия и благородства «молодого господина». Несомненно, уже на следующее утро все эльфы будут в курсе того, как добр вышеупомянутый господин, поскольку не считает ниже своего достоинства выполнять обещания, данные даже самому ничтожному существу. И в последствии можно будет рассчитывать на гораздо более серьезные услуги с их стороны, нежели хищение казенного зелья.

Такой фокус маленький Драко часто проделывал дома, если хотел, чтобы домовята вопреки запрету отца принесли ему сладостей после ужина или до обеда.

Риддл невразумительно хмыкнул, видимо желая показать, что не впечатлен, и вновь обратил внимание на котлы.

- Ты собираешься сварить запас на год вперед?

Драко непонимающе моргнул, слегка сбитый с толку сменой темы.

- А? Нет-нет, я буду варить три разных зелья.

- Зачем?

- Чтобы время сэкономить. Они все несложные и не требуют жестких временных рамок.

Малфой вернулся к подготовке ингредиентов, большую часть которых можно было нарезать/накрошить/истолочь до начала собственно варки. Риддл некоторое время молча наблюдал за приготовлениями.

- Любишь зельеварение? — наконец спросил он.

Драко улыбнулся и кивнул.

- А ты?

- Не особо.

- Предмет или учителя? — не сдержался светловолосый маг, сам на дух не переносивший Слагхорна.

- Ни то, ни, тем более, другое, — скривился его собеседник. — А что, Слизняк дотянул и до твоего времени?

- Нет, слава Мерлину! Он только год замещает Снейпа. Ныне еще не рожденного, — добавил он на вопросительный взгляд.

- И как поживает Клуб Слизней?

Драко передернуло.

- По слухам неплохо, — выдавил он.

- А ты разве в него не входишь?

- Лучше учиться на Гриффиндоре, чем входить в клуб с таким названием, — Драко снова поежился.

Поначалу, конечно, гордость Малфоя слегка задевало то, что Слагхорн не пригласил его «на посиделки», но как только стало понятно, с какой целью новый профессор зельеварения собирает вокруг себя чем-то отличившихся учеников, всякое желание участвовать в сборищах пропало.

- И с таким предводителем, — согласно кивнул Том. — Какое расточительство: иметь связи буквально повсюду, и использовать их только ради свежих цукатов и сезонного абонемента на игры Холихэдских Гарпий!

Драко не сдержал усмешки. Ничего удивительного, что будущий Волдеморт презирал Слагхорна не за использование студентов, как остальные, а за недостаточное их использование.

- Амбиции некоторых людей не распространяются дальше обеспечения собственного комфорта, — вслух сказал он. — И, признаться честно, бывают моменты, когда мне кажется, что подобный подход — самый правильный.

- Но на самом деле ты ведь хочешь достичь чего-то большего, чем комфортная старость? — будто бы с надеждой спросил Риддл, слегка подавшись вперед.

Малфой подумал о будущем, из которого прибыл, и о том, в которое надеялся вернуться; представил себе всевозможные различия между ними и едва не подавился истеричным смешком.

- Могу с уверенностью сказать, что рассчитываю добиться гораздо большего.

Риддл улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— Я — тоже, — пробормотал он себе под нос.

Его собеседник предпочел не комментировать это замечание.

Закончив приготовление ингредиентов, Драко разжег горелки и наколдовал воду во все три котла. Рецепты действительно были несложными, и он не сомневался, что сможет без ущерба для зелий поддержать разговор, какую бы тему ни затронул его визави.

Риддл действительно недолго пребывал в молчаливых раздумьях. Мельком взглянув на весело булькающие котелки, он полюбопытствовал, откуда у Драко взялась магическая палатка: нашел ли он ее здесь или она была при нем в момент перемещения во времени? Драко ответил, изящно балансируя между детальностью и расплывчатостью.

Потом разговор естественным образом перешел на Выручай-комнату и невозможность постоянно находиться в ней, не привлекая внимания обитателей школы. Затем молодые люди обсудили уменьшение магической популяции Великобритании, послужившее причиной сокрытия некоторой части помещений замка, и в конце концов обратились к симпатической магии, которая, похоже, была мощнее многих других областей современного волшебства.

Через полтора часа Драко с удивлением обнаружил, что получил огромное удовольствие от разговора, все три зелья практически готовы, и сна у него — ни в одном глазу.

- А кстати, — протянул Том, к тому моменту переместившийся на стоящий у стены диван, — что ты там варишь кроме перечного зелья, которым, судя по тому, как свербит у меня в носу, можно поднять и труп?

- Лекарство от мигрени и «Фильтр Благоразумия», — светловолосый маг воздержался от предложения определить содержимое котлов самостоятельно, опасаясь сходства с недоброй памяти Слагхорном.

- Никогда о таком не слышал, — ответная реплика, очевидно, относилась ко второму из названных зелий. — Как оно действует?

- «Фильтр» позволяет магу отрешиться от эмоций и воспринимать реальность с точки зрения чистого разума, — с готовностью пояснил Малфой.

- Забавно. Значит, в твоем представлении это — одно из трех наиболее необходимых тебе зелий?

- Разум должен преобладать над чувствами. Это — единственный способ контролировать свою жизнь, — без сомнений изрек юноша.

- Что ж, это во многом объясняет твое поведение, — задумчиво кивнул Риддл. — Ты, наверное, никогда ни с кем не ругаешься и являешься образцом благообразия.

- Отчего же, — ухмыльнулся Драко, вспомнив свои многочисленные стычки с Поттером, — если ссора происходит на моих условиях, то разум, как правило, не возражает.

Некоторое время Риддл молча разглядывал собеседника, явно взвешивая сказанное.

- А я могу попробовать твой Фильтр?

- Ты примешь из моих рук незнакомое зелье? — удивился Драко.

- Оно мне повредит?

- Нет, — твердо ответил он.

- Тогда — приму.

Если быть откровенным, юноша намеренно варил «Фильтр Благоразумия» в надежде соблазнить Риддла принять его, однако он и не рассчитывал, что тот предложит это сам. Но потом Малфой вспомнил огненное кольцо, охватившее его запястье после данного обещания не лгать Риддлу, и удивление сменилось пониманием: его визави доверял не его слову, а силе своей магии.

Возможно, это было единственным, во что будущий Волдеморт мог безоговорочно верить.

Юноша окунул черпак в котел и, оглядев комнату в поисках подходящей посуды, остановился на одной из пробирок, все еще лежащих в коробке с покупками.

- Угощайся, — он с ухмылкой протянул наполненную емкость Риддлу, который ленивым движением палочки пролевитировал ее к себе.

В прошлом (хотя для данного времени это все равно было будущим) Драко имел не одну возможность наблюдать за действием «Фильтра Благоразумия» на принявших его волшебников. Как правило, главным признаком было расслабление мимических мышц и изменение выражения глаз. Риддл, однако, так хорошо контролировал свое лицо, что разница была совершенно не заметна.

Драко заставил себя изобразить равнодушие и, вместо того чтобы пристально наблюдать за юным Волдемортом, занялся разливанием готовых зелий по пробиркам и уборкой превращенного в разделочный стола.

- Я должен извиниться перед тобой, — влияние Фильтра, как оказалось, было намного более заметно в тоне Риддла, хотя Драко не смог бы описать, что именно изменилось по сравнению с предыдущей речью. — Я подсознательно воспринимал тебя как одного из чистокровных магов этого времени, и реагировал соответственно. — Драко оставил всякие попытки притвориться, что увлечен другими делами, и поднял взгляд на собеседника. — В каждом твоем слове и действии я видел намек на предательство, скрытую издевку… напоминание о том, что ты стоишь надо мной по праву рождения.

- В моем времени статус крови не настолько важен, — посчитал нужным отметить Драко, стараясь загнать как можно глубже воспоминания о злорадстве, которое испытал после откровения о происхождении Волдеморта. — И чистоте крови придается несколько другой смысл.

- Теперь мне это очевидно, — кивнул черноволосый маг. — Я и не думал, насколько эмоции влияют на мои суждения.

- Это неизбежно, — пожал плечами Драко. — Но теперь, когда действие Фильтра пройдет, ты уже будешь вооружен пониманием, которое, в свою очередь, повлияет и на твои чувства.

Том некоторое время обдумывал эту сентенцию, а потом как-то очень тепло улыбнулся.

- По крайней мере, теперь я знаю, какая это удача — встреча с тобой.

В груди Драко разливалось приятное тепло. Если бы он мог, то, наверное, покраснел бы — от удовольствия.

* * *

Пояснения

[1] Король Ричард, Ричард II, У.Шекспир

В оригинале: «I wasted time, and now doth time waste me». Здесь глагол «waste» в части «время тратит меня» можно понимать также как «мучает, истощает» или даже «убивает».

Когда в коридорах впервые появились «следилки», Драко не придал этому особого значения. Распознавать такие заклинания он научился еще курсе на третьем, если не раньше: их вывешивали, когда преподавателям казалось, что слишком уж много студентов разгуливает по коридорам после отбоя. Самые простые из подобных чар представляли собой некие эфемерные нити, натянутые поперек коридора в ярде от пола. При касании они «помечали» студента, и на следующее утро за завтраком создавший их преподаватель мог не торопясь рассмотреть всех полуночников. Естественно, это правило не распространялось на тех, кто имел право находиться в коридорах в ночное время: самих профессоров и старост, совершающих обход. Впрочем, даже если бы у Драко не было значка префекта, заклинания подобного типа ничем ему не грозили, поскольку попадаться на глаза преподавателям он не собирался.

В сущности, Малфоя не слишком интересовало, какая студенческая пакость спровоцировала усиленный надзор, поскольку в его личном списке проблем, требующих скорейшего решения, на первых местах все еще стояли приручение Волдеморта и возвращение домой. И если второе все еще находилось на стадии ознакомления с теорией, в первом наметился определенный прогресс.

Нельзя сказать, что с момента принятия Фильтра Благоразумия поведение Риддла радикально изменилось, но по крайней мере Драко перестал чувствовать себя так, будто варит нелегальный Веритасерум[1]. Расслабленность в поведении Риддла была, скорее всего, сродни той, что ощущаешь порой в обществе незнакомцев, которые ни коим образом не участвуют в твоей жизни и больше никогда тебе не встретятся. Ведь Драко в этом мире — меньше чем никто: несуществующий человек, который, даже застань он Риддла за какими-нибудь предосудительными действиями или в неловкой ситуации, не сможет воспользоваться этой информацией из опасения выдать себя. Но, несмотря на такую рационализацию, Драко приятно было думать, что Том начинает немного ему доверять.

По некоторым проскальзывающим в разговорах замечаниям светловолосый слизеринец понял, что в отношениях с будущим Волдемортом стоит особняком: всех остальных обитателей школы тот четко делил на две категории — враги разной степени явности и прихвостни разной степени почитания. Фильтр позволил Риддлу признать, что его новый знакомец отказывается впихиваться в эти рамки, но никакое зелье не может дать четкого ответа об истинном положении дел между двумя людьми, если сами люди не могут в себе разобраться…

Продолжающееся наблюдение за жизнью школы показывало, что внушительная часть представителей категории «врагов» была сосредоточена в Слизерине. Некоторые из студентов родного факультета по возможности игнорировали юного Темного Лорда, считая его ниже собственного достоинства, однако некоторые другие личности считали чуть ли не своим священным долгом «поставить выскочку на место» и каждый день находили, чем его уколоть. Таких, Малфой был уверен, даже новость о том, что в венах безродного отребья течет кровь Салазара Слизерина, не заставит поменять к нему отношение. Наоборот, они воспримут ее как насмешку над некогда великим родом. Предводителем этой группы была Онория[2] Блэк, одна из многоюродных бабок Драко. С флангов ее поддерживали Унвин Нотт и Катберт Троубридж, не говоря уже о многочисленных мелких пакостниках. Трудно поверить, что на шестом курсе еще в ходу такие детские выходки как Diffindo на школьный рюкзак или Supplanto[3] под ноги. Такие мелочи становятся неприятнее прямо пропорционально количеству «шутников». Впрочем, главари антириддловского движения не опускались настолько низко: молодые люди периодически пытались его проклясть чем-нибудь фамильным, а юная леди любила распускать мелкие но унизительные слухи. Самое смешное, обсуждали они свои грядущие свершения практически у всех на виду — прямо в библиотеке, за столиком, который был неофициально закреплен за ними.

Драко недоумевал, куда смотрят в такой обстановке преподаватели. (Вообще-то он и в родном времени иногда задавался тем же вопросом). Почему-то в учениках негласно культивировалась убежденность, что все межличностные конфликты должны решаться без участия профессоров. Собственный декан юноши был ярым противником такого подхода, и поэтому в Слизерине трения между сокурсниками почти отсутствовали. Так же, по мнению Малфоя, должно было обстоять дело и во всей школе: раз существуют правила против третирования и издевательств, то их нарушение должно внимательно расследоваться и строго караться. Однако преподаватели сквозь пальцы смотрели на творящиеся у них под носом безобразия, а робкие жалобы стремились отнести к ябедничеству.

Дети должны привыкать к жизни в несправедливом мире? Не смешите! Так дети привыкают только к тому, что законы существуют исключительно на бумаге, а в реальности никто не собирается следить за их исполнением и вставать на защиту чьих-то прав.

Однако вопреки противодействию со стороны чистокровных представителей факультета и равнодушию профессоров, Том Риддл не терял достоинства и продолжал оставаться одним из лучших студентов, а также прекрасно выполнял обязанности старосты. Особенно Драко запомнился разговор нескольких второкурсников, в котором один из них с восторгом рассказывал, как Риддл не просто разогнал задиравших малышей старшекурсников, но еще и послал им вдогонку проклятье, вызывающее аллергию на любые учебники. Этот эпизод был явно всего лишь последним в длинной череде, и тот факт, что для наказания обидчиков были использованы не только дисциплинарные меры, добавлял старосте налет героизма.

Впрочем, несмотря на вполне сформированный фанклуб, ни один из почитателей не возвысился до статуса друга. Риддл четко держал дистанцию, не подпуская никого слишком близко и ни с кем не делясь своими проблемами и планами. С одной стороны, этот факт не мог не угнетать: можно ли справиться с лелеемым всю жизнь недоверием настолько, чтобы действительно влиять на его решения? Но с другой стороны, одинокий человек более уязвим, если только подобрать к нему ключик… Драко старался игнорировать тот мерзкий осадок, который оставляли подобные циничные рассуждения. В конце концов, он не планировал втереться к Риддлу в доверие, чтобы потом ударить в спину. Он всего лишь хотел слегка подтолкнуть юного Волдеморта в нужную сторону, чтобы тот в будущем чуть мягче обращался со своими последователями. А видимость искренности ничуть не хуже самой искренности в случае, если ее объект не подозревает об истинном положении дел.

В общем, Малфою вполне удавалось убедить себя в чисто «профессиональном интересе» к Риддлу вплоть до того момента, как тот пропал. Конечно, на самом деле черноволосый слизеринец не исчез в буквальном смысле слова; просто он перестал заходить в гости сразу после отбоя, что было в последние дни его обычной практикой.

Отсутствие Риддла тревожным образом совпало с усилением мер безопасности: теперь «следилки» сохраняли образ задевшего их студента для последующего просмотра на месте, и если бы не иммунитет старосты, Драко пришлось бы попотеть, избегая ловушек.

Ко всему вышеперечисленному следовало еще добавить постоянное шушуканье студентов, тему которого невозможно было выяснить, не выдав своего присутствия. Как на зло, летописные хроники вроде «Хогвартс. История», в изобилии содержавшие такие полезные сведения как пофамильный список лауреатов премии «За Заслуги Перед Школой», обходили молчанием все действительно важные события (т.е. те, которые становились поводом для разговоров на пониженных тонах).

Происходи все это в его родное время, Драко уже решил бы, что это Поттер опять что-нибудь учудил. Но за неимением привычного козла отпущения Малфой начинал опасаться, что неприятности как-то связаны с Томом. На четвертый день его нервы не выдержали, и он отправился на поиски.

Общее расписание по традиции висело неподалеку от песочных часов, отмеряющих баллы факультетов, и Драко не составило труда выяснить, что последним уроком у Риддла стоит трансфигурация. Однако юноша немного не рассчитал время, и на пути к нужному кабинету ему пришлось лавировать меж многочисленных студентов, спешащих покинуть учебное крыло и перейти к гораздо более приятной и свободной от занятий части вечера. К тому моменту как Малфой поднялся на пятый этаж, коридоры были пустынны, и он отругал себя за то, что упустил самую удачную, и, возможно, единственную на весь вечер возможность отловить Риддла. Впрочем, его упреки оказалось преждевременными, поскольку из соседнего коридора, в котором и находился кабинет трансфигурации, раздавались приглушенные голоса. Понадеявшись на силу своего амулета в случае непредвиденных обстоятельств, Драко выглянул из-за угла, одновременно привычным движением палочки усиливая слух.

- …уверен, что не хочешь ничего мне рассказать? — поймал он конец фразы.

Ее автором был Дамблдор, несколько более молодой и рыжий, чем знакомый светловолосому слизеринцу директор школы. Он только что вышел из класса, и обращался к какому-то студенту, стоявшему спиной к Драко.

- Вы считаете, мне есть, что рассказывать?

Почему-то он не особенно удивился, узнав тембр и интонации Тома. Воображение не замедлило предоставить сопутствующее им выражение вежливого удивления, скрывающего надменность.

- Я только надеюсь, что если тебе известно что-нибудь касательно недавнего происшествия, ты не станешь этого скрывать, — с интонациями сердобольного дедушки проговорил Дамблдор, добродушно взирая на своего студента поверх очков.

- Почему бы Вам в открытую не признать, что Вы подозреваете меня? — неожиданно взорвался Риддл.

- Ну что ты, Том…

- Не надо лицемерить! С того самого дня, что Вы пришли в мой приют, Вы готовы были обвинять меня во всех смертных грехах!

- Мистер Риддл, Ваше поведение граничит с неуважением, — перешел на тон отеческого упрека профессор.

- Но скажите, — игнорируя предостережение, продолжал юноша, — Вы считаете меня идиотом? Неужели я решусь на пакость, зная, что Вы в первую очередь заподозрите меня, вне зависимости от того, как хорошо я замету следы?

- Десять баллов со Слизерина за дерзость, — вид у Дамблдора был такой, будто мысль о наказании причиняет ему боль, но воспитательный процесс все же важнее личных страданий.

- Прекрасно! Мне не жалко факультетских баллов на защиту своей невиновности, — с апломбом заявил Риддл, слегка вскидывая подбородок. — И поскольку мне определенно нечего Вам рассказать, могу я идти?

- Мне жаль, что ты так остро воспринимаешь совершенно обыденные вопросы, — все с той же отеческой заботой произнес профессор, добавив для верности благодушную улыбку. — Поверь, интересы студентов всегда стоят для меня на первом месте.

Если Дамблдор ожидал какой-то значимой реакции, то был разочарован: Том стоял абсолютно неподвижно, и даже его спина ясно говорила, что следующим его движением будет поворот на сто восемьдесят и удаление с гордо поднятой головой, а ждет он только формального разрешения.

- Что ж, Том, можешь идти…

- Доброго вечера, профессор, — с показательной вежливостью ответил слизеринец. Более того, он дождался, пока Дамблдор кивнет и повернется к своему кабинету, прежде чем уйти самому.

Несмотря на определенный риск, Драко не спускал глаз с развернувшейся сцены, хотя большей частью его сознание пребывало в ступоре, вызванном словом «приют».

Из всех откровений относительно прошлого Волдеморта это оказалось наиболее поразительным. Малфой прекрасно знал, что в магическом мире приютов нет: в случае, если трагедия забирала обоих родителей, всегда были родственники, готовые принять ребенка к себе. А если невероятным образом у сироты никого не оставалось, можно было не сомневаться, что найдется семья, согласная его усыновить. Поэтому представить себе ситуацию, вследствие которой Том Риддл оказался в маггловском приюте, у Драко никак не получалось. Немыслимо было оставить дитя с магическим потенциалом в руках магглов, причем совершенно чужих и ничего не понимающих в воспитании и взращивании волшебного дара. Кто знает, какие ужасы пережил маленький Том, какое отношение к себе выносил…

Из этих тревожных и огорчительных раздумий Драко вырвало только окончание разговора. Глядя, как Риддл приближается с выражением тщательно сдерживаемой ярости на лице, юноша засомневался, стоит ли сейчас привлекать к себе его внимание. По первым столкновениям с юным Волдемортом у него сложилось вполне определенное представление о возможных плачевных последствиях этой авантюры. Ситуация еще больше усугублялась присутствием неподалеку человека, которому ни в коем случае нельзя было показываться на глаза.

Так что когда Риддл вывернул из-за угла, Драко замер у стены, пропуская его. В конце концов, будут и другие возможности поговорить, без риска попасть под горячую руку.

Но, к удивлению Малфоя, Риддл остановился, не сделав и пяти шагов по коридору, и начал медленно обводить его взглядом, едва ли не принюхиваясь при этом. Судя по тому, что взгляд зеленых глаз скользнул по стоящему у стены юноше не задерживаясь, незаметка все еще исправно выполняла свои функции. Риддл, однако, не спешил продолжить путь.

- Драко, ты здесь? — довольно тихо спросил он.

Юноша вздрогнул от неожиданности, и взгляд Тома тут же сфокусировался на нем.

- Вот ты где! — с видимым облегчением выпалил черноволосый маг, порывисто шагая к нему. — Почему ты не отвечал?

- Не успел, — пробормотал Малфой, не уточняя, что он не успел решить, отвечать ему или нет. — Как ты узнал, что я вообще здесь?

- Я подправил свой поисковый ритуал, — как нечто элементарное и само собой разумеющееся ответил его собеседник. — Мне нужно с тобой поговорить.

- Хорошо, — Драко, честно говоря, был несколько обескуражен таким отношением. Риддла, кажется, совершенно не беспокоило, что кто-то подслушал его разговор с Дамблдором. Хотя, возможно, это соображение просто еще не пришло ему в голову… — Пойдем ко мне?

- Подожди, — плечи Тома едва заметно напряглись, и он дернул головой, будто сдерживая желание оглянуться. — У меня постоянно ощущение, будто за мной кто-то наблюдает. Можно как-нибудь распространить на меня действие твоего амулета?

Драко повторил жест своего визави, бросив короткий взгляд вдоль коридора. Естественно, он оставался все таким же пустым, что и десять минут назад, но сбрасывать со счетов подозрения Риддла было бы слишком опрометчиво. Сам Малфой мог почувствовать пристальное к себе внимание, только если применял соответствующее заклинание, но ему были известны маги, которые знали, даже если кто-то слишком громко о них думал…

- Давай руку, — со вздохом сказал Малфой, подходя вплотную к собеседнику. На подозрительный взгляд он пояснил: — действие распространяется через тактильный контакт.

Судя по выражению лица Риддла, тот как минимум подозревал, что Драко смазал ядом ногти и только и ждет подходящего шанса, чтобы начать царапаться. Но наконец черноволосый маг все же дотронулся до его руки.

- У тебя пальцы ледяные, — не сдержал восклицания Драко. — С тобой все в порядке?

- Все нормально, — буркнул Риддл, — они всегда такие, — Драко показалось странным, что в их первую (или, если быть точным в деталях, третью) встречу он этого не заметил.

Черноволосый маг тем временем твердо обхватил его ладонь своей и зашагал в направлении подземелий, увлекая Малфоя за собой.

* * *

До палатки юноши добрались без приключений, поскольку большая часть студентов была на ужине, а «следилки» включались только после отбоя. Войдя в «гостиную», Драко предложил Риддлу единственный стоящий рядом со столом стул, сам отправившись в угол за вторым. Несмотря на сказанные ранее слова, Риддл не спешил начинать разговор, пристально изучая рисунок скатерти.

- Сиппи, — позвал Драко, не желая торопить своего визави.

Домовой эльф появился почти мгновенно с громким треском и писклявым «молодой господин звать?» на губах. Как и ожидал Малфой, его слава «благосклонного и благородного мага» позволяла ему определенные вольности, не доступные простым студентам.

- Будь добр, подай нам ужин, — распорядился он. — То же самое, что и в главном зале.

- Сиппи исполнять! — бодро откликнулся домовенок и с поклоном исчез.

- Что, приручение домашней живности продвигается полным ходом? — криво усмехнулся Риддл, наблюдавший за кратким разговором.

Драко в который раз проглотил язвительный ответ, и только отрывисто кивнул. От развития темы его спасло появление на столе куриных ножек с жареным картофелем, яблочного штруделя и остальной приличествующей ужину снеди.

- Молодой господин довольны? — заискивающе спросил появившийся следом домовой эльф.

Юноша бросил взгляд на своего сотрапезника, отмечая написанную на его лице откровенную неприязнь, а потом вновь обратил внимание на Сиппи. Тот стоял, сцепив лапки, и преданными глазами навыкате взирал на Драко, совершенно не замечая второго сидящего за столом волшебника. Такое поведение, в общем-то, было для домовых эльфов совершенно стандартным, но со стороны вполне могло быть расценено как намеренное игнорирование. Как бы сам Малфой воспринял мысль о том, что это мелкое недоразумение, задрапированное в кухонное полотенце, считает его ниже собственного достоинства? Раздражение Риддла внезапно показалось не таким уж необоснованным.

— Сиппи может еще что-нибудь сделать для молодого господина?

Малфой заглянул в кубок, традиционно наполненный тыквенным соком, и его передернуло.

- Да. Вылей куда-нибудь эту гадость и приготовь чай. Желательно с ромашкой, — добавил он, подумав о том, что сидящему напротив магу не помешало бы успокоительное.

- Сиппи слушать! — пропищал эльф, снова испаряясь.

Большая часть ужина прошла в молчании, и когда дело дошло до десерта Драко понял, что если он желает хоть что-то услышать от погрузившегося в мрачные раздумья Риддла, то пора брать разговор в свои руки.

- О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил он, разливая золотистый чай по фарфоровым чашкам, неизвестно откуда добытым домовенком.

- Кто-нибудь из твоих родственников сейчас учится в Хогвартсе?

Вопрос оказался для Малфоя совершенно неожиданным, и он едва не поперхнулся куском пирога. Но, сдержавшись от удивленного «чего?» и прикинув, что ничего вредоносного для себя не сообщит, все же решил ответить:

- Мой дед окончил школу несколько лет назад, но пара родственников по материнской линии сейчас находится здесь. А что?

- Тогда ты должен знать, что происходит, — неожиданно заявил Риддл.

Такой поворот вогнал Драко в очередной кратковременный ступор. В конце концов, разве сам он не намеревался выяснять именно это у «очевидца»?

- Почему ты так решил? — справился с собой Малфой.

- Явно затевается что-то посерьезнее чем «Пат побил Майка зонтиком»[4], а значит, какие-то упоминания должны сохраниться… какой-нибудь рассказ бабушки у камина на Рождество из серии «а вот когда я училась в Хогвартсе…»

На этой фразе Драко рассмеялся, представив себе Онорию Блэк рассказывающей двоюродным внучатам на ночь сказки о том, как она в детстве издевалась над Темным Лордом.

- Извини, — выдавил он на разом похолодевший взгляд Тома, — воображение разыгралось. Не могу сказать, что очень близко знаком с теми, кто учится сейчас. Да и вообще, зачем торопить события — все само откроется в свое время.

- Угу, если не считать того, что Дамблдор, чтоб ему удавиться собственной бородой, уже сейчас готов повесить всех собак на меня! — тут, похоже, Риддл наконец соединил свой разговор с профессором с тем фактом, что Драко обнаружился сразу после его окончания за соседним углом. — Как много ты услышал из нашей с ним беседы?

- Начиная с предложения облегчить душу чистосердечным признанием, — не стал увиливать Малфой.

- Которого по счету? — мрачно спросил черноволосый маг.

Похоже, нарушение субординации в коридоре имело серьезные предпосылки.

- Не беспокойся, я давно уже понял, что ты — полукровка, — без экивоков сказал Драко. Риддл резко вскинул голову, прошив его пронзительно-напряженным зеленым взглядом.

- А может, я — грязнокровка? — с вызовом спросил он.

- Ну конечно! — фыркнул светловолосый маг. — Тогда бы ты точно так себя не назвал, — покачал головой он. — И потом, в тебе чувствуется старая кровь. Это невозможно ни с чем спутать; сама твоя магия говорит о корнях в волшебном мире.

- Правда? — настороженность внезапно сменилась каким-то немножко детским любопытством.

- Конечно, — попроси его, Драко не смог бы растолковать, что именно выделяет магию наследственных волшебников, но он всегда с первого взгляда отличал ее от новой крови, и уж тем более от мещанства грязнокровок. — Если бы не твое отношение к домашним эльфам, я бы и не предположил, что у тебя где-то в предках есть магглы.

Судя по выражению лица, Том не слишком успешно пытался скрыть довольную улыбку. Но торжество было недолгим: через пару мгновений он снова помрачнел.

- Я с первого курса пытался найти своих родственников среди магов, — тихо заговорил он. — Я думал, мать не могла быть волшебницей, иначе она бы не… в общем, оказалось, что мой отец — маггл, а мать — Меропа Гонт. Если верить родословной, то в ней, а значит и во мне, течет кровь Слизерина, — Драко постарался изобразить приличествующую случаю смесь удивления и вежливого интереса, но Риддл не остановился, чтобы оценить его реакцию на эту новость. — Дамблдор… — он еще больше нахмурился и сжал кулаки, — не знаю, был ли он осведомлен об этом раньше, но теперь он точно знает, что я все выяснил. И поэтому когда появилась эта дурацкая надпись, он автоматически свалил все на меня!

- Подожди, подожди! Что за надпись? И вообще, расскажи толком, что за дела тут у вас творятся последнюю неделю? — наконец смог вернуться к интересующему вопросу Драко.

- Так ты ничего не знаешь от своих… предков?

- Вот так сходу ничего не приходит на ум… Но, может, если ты расскажешь, всплывут какие-то ассоциации, — предположил он. — Ну так что?

- Хорошо, — Риддл вздохнул и откинулся на стул. Драко незаметно подогрел заклинанием чай и пододвинул чашку поближе к собеседнику. Тот слегка ухмыльнулся и демонстративно отпил из нее. — Все началось еще в прошлом месяце. Студенты, ходившие по коридорам незадолго до отбоя, иногда сообщали и каких-то подозрительных звуках, будто бы раздававшихся из темных углов — шорох, шелест, шуршание и другие аллитерации… — Драко с улыбкой покивал. — Общий консенсус был, что кто-то просто пугает особо впечатлительных, и предпринимались вялые попытки найти шутника. Но в воскресенье Джиллиан Фэсби — рейвенкло, четвертый курс — упала с лестницы, когда возвращалась поздно вечером из библиотеки. Ее подруги обратились к декану, когда собрались спать и заметили, что она еще не вернулась. Все бы списали на несчастный случай, но рядом с девушкой на стене нашли надпись: «Дело Салазара живо». Фэсби — магглорожденная, — пояснил Риддл без особой нужды. — В общем, все быстро связали ее происхождение, это падение и подпись с подозрительными звуками по ночам, и получили…

- Тайную Комнату, — вместе с рассказчиком пробормотал Драко.

- Так ты все же о ней знаешь? — немедленно подобрался черноволосый маг.

- Да все о ней знают, — рассеянно откликнулся Малфой, у которого (в отличие от широкой публики) отдельные детали не складывались в единую картинку, — это же одна из самых старых легенд замка.

- Но ты слышал что-то об этих конкретных событиях? — настаивал Риддл.

- Да, но я не думал, что речь идет о ней…

Нет, детали определенно не стыковались. Конечно, открытие Тайной Комнаты (как в простонародье именовали личные покои Салазара Слизерина) по понятным причинам было покрыто завесой тайны, но всем было известно, что войти в нее может только наследник самого Основателя.

Упомянутая личность сидела напротив, но если Риддл действительно нашел и открыл покои, то для чего все эти расспросы? Он мог ломать комедию перед кем угодно, но не перед Драко, совершенно не участвующем в общественной жизни и не имеющем возможности на нее повлиять.

С другой стороны, описанный инцидент сам по себе был довольно тривиальным. Девочка шла ночью по темному коридору, услышала подозрительный шорох, вспомнила все подходящие к случаю страшилки, бросилась бежать, споткнулась и навернулась с лестницы. Все было бы чисто и гладко, если бы не глубокомысленная надпись.

Вывод напрашивался сам собой: у Риддла в школе есть либо неучтенные родственники, либо вполне известные враги, заметившие подходящую возможность его подставить.

Но если все это — лишь розыгрыш, и покои Слизерина никто не открывал пятьдесят лет назад, то как объяснить всю кутерьму второго года обучения?…

- Ты знаешь, где находится вход в Тайную Комнату?

Слова звучали ясно и твердо, резким толчком возвращая Малфоя от версий к фактам. Риддл сверлил его взглядом, практически не мигая в ожидании ответа.

Драко отругал себя за то, что позволил себе отвлечься от сидящего напротив мага, которому было не занимать наблюдательности и проницательности, и подставиться под прямой вопрос. Солгать не было никакой возможности: юноша чувствовал сжимающееся на запястье огненное кольцо при одной мысли об отрицании своей осведомленности. И хотя увильнуть от ответа было нетрудно, в сложившихся обстоятельствах любая уловка будет едва ли не очевиднее правды.

Ну что ж, раз он позволил загнать себя в безвыходную ситуацию, оставалось только стойко встретить ответную реакцию.

— Знаю, — удрученно сказал Малфой.

Пояснения

[1] Веритасерум — одно из самых нестабильных зелий, взрывоопасное практически на каждом этапе приготовления, как и любая субстанция, вызывающая противную человеческой природе реакцию. Ну а при нелегальном производстве существует, кроме всего прочего, опасность неожиданного аврорского рейда.

[2] Английское имя Honoria (от honor — честь, достоинство) чаще переводится как Гонория, но я предпочитаю более благозвучный вариант.

[3] Спотыкательное заклинание.

[4] Пат и Майк — два ирландца, персонажи популярных в начале 20го века в Англии сценок — так называемых «скетчей с колотушками и диалогом невпопад». Фактически, это были юмористические диалоги, основанные на игре слов, которые любители разыгрывали на локальных праздниках. В них после каждой шутки один из персонажей ударяет другого зонтиком (на случай, если кто не понял, что пора смеяться).

Драко, конечно, предполагал, что реакция на его признание будет достаточно бурной, но все же он не ожидал, что Риддл вскочит со стула, перегнется через стол, опрокинув чашку, и схватит его за мантию.

- Что тебе известно? Откуда? Твой род связан со Слизерином? Ты там был? Это ты ее открыл? — зеленые глаза лихорадочно блестели, а вцепившиеся в одежду руки слегка встряхивали Драко при каждом вопросе.

Странно, но на этот раз в ответ на «нападение» у Малфоя не возникло желания схватиться за палочку или ритуальный кинжал. Возможно, причиной тому было понимание состояния Тома или вера в то, что тот не собирается причинять ему вреда, но Драко всего лишь осторожно накрыл ладонями ледяные пальцы и принялся методично их разжимать.

- Успокойся, пожалуйста, — пробормотал он, не отрывая взгляда от глаз Риддла, — сядь, и мы все обсудим, как разумные люди. Или ты думаешь, я ничего тебе не скажу, если ты не вытрясешь из меня всю душу?

Малфой намеренно не стал напоминать, что принесенная в начале их знакомства клятва не позволила бы силой вытащить из него никакой информации, да и предыдущий эпизод состоялся только потому, что Драко не воспринял поведение Риддла как угрозу.

Том с силой выдохнул и упал обратно на свой стул, позволив пальцам собеседника сложить его руки на столешнице. Драко снова мимолетно поразился тому, насколько они холодны. Ему вспомнилось, как в далеком детстве он согревал дыханием мамины пальцы, если зимой на прогулке она забывала надеть перчатки… какая нелепая параллель…

- Во-первых, — Драко встряхнулся, возвращаясь к текущей проблеме, — я никогда не был в Тайной Комнате, никогда ее не открывал и никогда даже не приближался ко входу в нее.

- Но откуда тогда ты о нем знаешь?

Драко вздохнул, обводя взглядом бардак на столе и осколки чашки на полу.

- Это долгая история. Сиппи, — позвал он, и, когда появился домовой эльф, приказал: — наведи здесь порядок и завари нам еще чая.

- У тебя что, чай — панацея от всех бед? — не сдержался Риддл. — И вообще, обязательно устраивать тут демонстрацию светских манер?

- А тебе что, нравятся крошки по всему столу и пятна на скатерти? — раздраженно буркнул Драко. — Пара секунд промедления ничуть не изменит моего рассказа. Спасибо, Сиппи, — поблагодарил он просиявшего домовенка, который уже успел щелчком пальцев восстановить первозданную чистоту стола и поставить на него новый чайник и две чашки.

- Молодой господин желать чего-нибудь еще?

- Нет, Сиппи, можешь идти.

- Молодой господин звать Сиппи сразу как только что-нибудь понадобиться! — пропищал домовой эльф, исчезая.

После него на столе рядом с чайником осталась стоять небольшая пыльная бутыль без этикетки, содержавшая, как выяснилось, коньяк. Драко усмехнулся про себя — если домовенок начал проявлять инициативу, это добрый знак. Интересно, откуда он умыкнул целую бутылку, да еще и не самого плохого качества?…

Риддл с демонстративно сдерживаемым нетерпением наблюдал, как светловолосый слизеринец разливает по чашкам чай и добавляет в каждую по паре ложек коньяка.

- Все мои сведения о Тайной Комнате получены из вторых рук, — начал Драко, отпивая из своей чашки, отчасти чтобы успокоиться самому, отчасти — чтобы показать Риддлу, что чай не отравлен. — В этом году… в смысле, в начале своего шестого курса, я случайно познакомился с одним из Хогвартских приведений — плаксой Миртл. Она любит путешествовать по трубам и подглядывать за старостами в ванной, но основное место ее обитания — женский туалет на втором этаже. Вход в Тайную Комнату, по странному стечению обстоятельств, находится там же; она лично видела, как его открывали.

- Когда?

- На моем втором курсе.

Такой ответ явно был для Риддла полной неожиданностью.

- В твоем времени? Кто это был?

- Гарри Поттер, — Драко не видел вреда в том, чтобы назвать имя, ничего не говорящее будущему Темному Лорду.

- Поттер? — переспросил Том. — Но Поттеры не имеют ничего общего с родом Слизерин!

- Ты прав. Но, судя по рассказу Миртл, для входа достаточно было говорить на парсултанге. Это, конечно, дар редкий, но не уникальный.

Будучи наследником древнего рода, Малфой разбирался в заклинаниях, которые обычно налагались на частные владения. Поэтому он был уверен, что одного пароля, на каком бы языке он ни был задан, не хватило бы для входа. Знание генеалогии подтверждало также и утверждение Риддла о том, что в венах Поттера не могла течь даже капелька крови Слизерина. Однако факт оставался фактом, и его необъяснимость не отменяла произошедших событий.

Потенциальный наследник Слизерина, похоже, предпочел выяснению мелких деталей ответ на более актуальный вопрос.

- Так как попасть в Тайную Комнату?

- Если верить Миртл, нужно найти на каком-то из кранов изображение змейки и что-то ей прошипеть, — пожал плечами Драко.

Когда девочка-призрак рассказывала ему о произошедшем в «ее туалете», буквально захлебываясь от возбуждения, слизеринец остался равнодушным к попыткам подбодрить его историей о том, как Поттер чуть не умер. В тот момент его мрачное настроение не осветлила бы даже новость о том, что Дамблдора в компании Слагхорна и МакГонагалл отправили в отделение им. Януса Тики[1]. Да и сейчас мысль о Тайной Комнате вызывала только намек на любопытство: с исторической точки зрения личные покои Салазара Слизерина представляли определенный интерес, но вряд ли величайший из основателей, покидая школу, забыл там что-нибудь ценное для потомков. Скорее стоило ожидать необезвреженных ловушек, оставшихся с тех времен, когда он ограждал свое личное пространство от посягательств Гриффиндора.

Впрочем, отсутствие энтузиазма наследника рода Малфой с лихвой компенсировалось его избытком у Риддла. Одним глотком допив остывающий чай, он пружинисто поднялся на ноги и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и выжидательно уставился на Драко.

- А ты чего сидишь? Пошли!

- Куда?

- В женский туалет… — Том на секунду замер, оценивая абсурдность формулировки, резко дернул головой и исправился: — открывать Тайную Комнату.

- Что, сейчас? — опешил Малфой. — Поздно уже.

- Еще девяти нет, жаворонок несчастный! Я долго буду ждать?

Судя по возбужденному виду и едва не бьющей фонтаном магической энергии, отговаривать будущего Темного Лорда от этого мероприятия было бессмысленно. Но Драко предпринял попытку увильнуть от участия.

- Мне обязательно идти? Это же ведь твое наследство, я могу и тут подождать…

Риддл в ответ на это вернулся обратно к столу и с каким-то клиническим любопытством начал рассматривать лицо собеседника.

- Тебе что, ни капельки не интересно? Может, тебя в детстве уронили в Фильтр Благоразумия? Или ты просто боишься?

Настала пора Драко недоверчиво вглядываться в ярко-зеленые глаза. Неужели его действительно пытаются спровоцировать с помощью такой детской уловки?

- Конечно, я боюсь! Какой нормальный человек захочет лезть Мордред знает куда на ночь глядя, зная, что там его, кроме всего прочего, ожидает оставленный Слизерином до лучших времен монстр! — тот факт, что Поттер в двенадцать лет совершил такое путешествие, только еще больше утверждал Драко в своем мнении.

- Даже если там и обитает какая-то тварь, она будет подчиняться мне, так что тебе ничего не угрожает, — самоуверенно заявил Риддл. — Ну?

Драко почувствовал легкое давление на свои ментальные щиты, но не похоже было, что это действие осознанно; просто любопытство и возбуждение темноволосого мага перехлестывали через край.

К собственному удивлению Драко понял, что его опасения постепенно вытесняются какой-то по-детски наивной жаждой приключений. Кроме того, Риддл явно вознамерился прихватить его с собой и не собирался принимать отказа. И, в конце концов, рядом с наследником Слизерина и будущим величайшим темным магом глупо было бояться какой-то сторожевой собачонки.

Подбодрив себя подобным образом, Малфой поднялся из-за стола и направил на Риддла указующий перст.

- Но имей в виду: если хоть один волос упадет с моей головы…

Том закатил глаза и, схватив его за запястье вытянутой руки, потащил к выходу.

* * *

Путь до женского туалета второго этажа прошел без эксцессов, хотя молодым людям пришлось некоторое время выжидать, пока внутри и в окрестностях не станет пусто. Проскользнув внутрь и предусмотрительно заперев за собой дверь, Риддл принялся за методичное изучение всех имеющихся в наличии кранов, а Драко замер недалеко от входа, с грустью думая о том, что стоило, пока была такая возможность, выяснить у Миртл, что именно представлял из себя вход в Тайную Комнату. Наконец Том с довольным возгласом выпрямился и зашипел.

Драко приходилось слышать, как Волдеморт общается со своей змеей, и каждый раз этот процесс вызывал у него недоумение. Для человеческого слуха любая фраза звучала как одно непрерывное «шшшшшш», изредка разбавленное «сссссс» и «хххххх»… Видимо, чтобы понимать парсултанг, действительно нужен особый магический дар.

В философские рассуждения Малфою не дал погрузиться сдержанный скрежет: одна из раковин медленно опускалась, открывая дыру в полу.

- Типично, — прокомментировал Драко, подходя. — В Тайную комнату ведет не Тайная дверь и даже не Тайный коридор, а Тайный Канализационный Люк.

Риддл бросил на него осуждающий взгляд и снова повернулся к дыре.

- Lumos prolato! — сказал он, направляя палочку вниз.

Яркий луч осветил уходящие вниз круглые стенки и уперся в изгиб трубы, переходящей из строго вертикальной в наклонную.

Отменив заклинание, Риддл поморщился и качнулся вперед.

- Куда? — рявкнул Драко, хватая его за мантию и оттаскивая назад.

- Чего тебе? — огрызнулся Риддл, разворачиваясь к нему, — ясно же, что нужно прыгать.

- Ну-ну, — саркастично протянул Малфой, — Суицид — личное дело каждого, но я предпочел бы не становиться свидетелем бесславной кончины в расцвете лет.

- А что ты предлагаешь, наколдовать альпинистское снаряжение? — оскалился черноволосый маг.

Драко поджал губы. Действительно, глупо пытаться использовать веревки, не зная глубины колодца, да и левитация тоже невозможна вне пределов прямой видимости. Он совсем было уже собрался отпустить Риддла в свободный полет, пообещав помахать вслед белым платочком, как его осенило.

Покопавшись в складках мантии, юноша извлек на свет свой спец-хран, спокойно висевший на поясе со времен «заселения», и запустил руку внутрь. Том с выражением преувеличенного удивления на лице наблюдал, как все предплечье и большая часть плеча исчезают в мешочке размером чуть больше кошелька. Апогея оно достигло, когда Драко извлек на свет метлу.

- Ты что, прибраться тут надумал? — не сдержался Риддл. — Или это стилизация под маггловские сказки?

Драко не оскорбился исключительно потому, что подобным образом реагировали все непросвещенные маги, впервые увидев Вспышку. Ее черенок, в отличие от квиддичных моделей, был плоским в нижней части древка; прутья в стандартной конфигурации не были собраны в гладкий пучок, а топорщились в разные стороны. Кроме того, хотя этого и не было заметно невооруженным взглядом, заклинаний на ней было раз в десять больше, чем на Нимбусе 2001.

- Это гимнастическая метла, — терпеливо пояснил Драко, — и вне зависимости от того, что ты думаешь о ее внешнем виде, спуск на ней гораздо безопаснее «прыжка веры». Rectus! — скомандовал он Вспышке, и она зависла строго вертикально в паре дюймов от пола. Юноша слегка ударил по помелу, и прямо над прутьями из черенка выскочили две подножки.

- Какая у тебя рука ведущая? — деловито спросил он.

- Правая.

- Тогда вставай сюда правой ногой. Правой рукой обхвати черенок на уровне груди; не слишком цепляйся пальцами, распредели нагрузку по всей руке.

С недоверием осмотрев транспортное средство, Том все же выполнил инструкции. Метла сохраняла неподвижность.

Драко встал на вторую подножку и схватился рукой за самый верх черенка; запястье обхватила страховочная петля. Подчинясь едва заметным смещениям корпуса Вспышка подплыла к дыре и начала плавный спуск: хотя с момента появления в 1944 году у Малфоя не было возможности тренироваться, простые движения настолько были вбиты в мышцы, что выходили автоматически.

- Интересно, что еще ты носишь с собой, отправляясь на вечерний променад, — рассуждал вслух Риддл; его палочка снова работала фонариком.

- Только самое ценное, — ответил Драко, не стремившийся к развитию темы. — Вспышка — эксклюзив, а в Хогвартсе никогда не знаешь, вдруг кому-нибудь захочется выместить на личном имуществе какую-нибудь мелкую обиду.

Том отрывисто кивнул.

- Angulus! — скомандовал Драко, когда метла опустилась до изгиба трубы. Вспышка слегка накренилась на него; прутья пошевелились, меняя положение. — Да здравствует господин Хиджири и тренировки базовых навыков вертикального полета, — пробормотал юноша себе под нос. — Спуск хвостом вперед под небольшим уклоном с утяжелением. Тренирует мышцы центра и аэро-координацию.

- Что ты там бормочешь? — поинтересовался Том.

- Объясняю сам себе, какую пользу приносят полеты по канализационной трубе.

- Эту трубу явно никогда не использовали для сброса отходов, иначе пахло бы здесь намного хуже, — возразил черноволосый слизеринец. Немного помолчав, он спросил: — А для чего нужна гимнастическая метла?

- Для воздушной гимнастики.

Драко на мгновение оторвал взгляд от чуть изгибающегося туннеля, подняв глаза на своего «пассажира». Судя по выражению его лица, такое словосочетание он слышал впервые. Впрочем, ничего удивительного — этот вид спорта был в Великобритании малоизвестен; основным его ареалом был Восток.

- Это что-то вроде воздушной акробатики, которую показывают магглы в цирке, и спортивной гимнастики, но только на метле, — пояснил он (со слов Тео, который, в отличие от самого Драко, имел представление о маггловских видах спорта).

- С трудом себе это представляю, — голос Риддла был полон скепсиса.

- Я бы тебе что-нибудь продемонстрировал, но в последние месяцы я практически не тренировался, а без предварительной подготовки в воздушной гимнастике можно только ломать шею.

Драко удрученно подумал, что сказал бы его тренер, знай он, как его ученик запустил физподготовку. У него в голове так и звучало: «Мистер Малфой, ваше тело идеально подходит для гимнастики, у вас огромный потенциал, но вы губите его своим бездействием. Если вы считаете, что квиддичные тренировки являются адекватной заметной нашим упражнениям, то вы глубоко заблуждаетесь. Я не прошу вас отрабатывать четверное сальто согнувшись с двумя с половиной винтами на школьном поле, но вам нужно как минимум час в день уделять базовым упражнениям как в воздухе, так и на земле!»

Обычно в течение учебного года Малфой старался следовать заветам господина Хиджири, но в последнее время полетать ему совсем не удавалось, а растяжек и легкого нагружения мышц было недостаточно для выполнения прыжков после двухмесячного перерыва.

- И что, в твое время это распространенный вид спорта?

- Не больше, чем сейчас, я полагаю, — пожал плечами Драко, осторожно наклоняя Вспышку чуть дальше. Тоннель теперь больше походил на наклонный желоб, чем на вертикальный колодец, но не могло быть и речи о том, чтобы сойти с метлы и продолжить путешествие пешком.

- Почему же ты начал им заниматься? — не унимался Том.

- Для гармоничного развития. Классическое образование основывается на триединстве тела, духа и разума, — Драко начал беззастенчиво цитировать отца, — поэтому наравне с занятиями магией любой чистокровный волшебник должен получить эстетическое воспитание и заниматься спортом.

- Так твои родители просто запихнули тебя в эту воздушную гимнастику, потому что такова традиция? — возмутился Том. — Тебя никто не спрашивал, хочешь ли ты ей заниматься?

- Разве не так поступают все родители? — вслух подумал светловолосый маг. — Кроме того, что в этом плохого? Гимнастика, конечно, не самый легкий вид спорта, но если бы мне действительно было не под силу, отец не стал бы меня заставлять. А так, всегда приятно заниматься чем-то необычным, да и с друзьями потом можно обменяться впечатлениями.

- А твои друзья, — Риддл сделал едва заметную паузу перед этим словом, — тоже осваивают экзотические виды спорта?

- Можно и так сказать, — Драко едва заметно пожал плечами. — Винс и Грег специализируются на коврах-самолетах, хотя вообще-то любые воздушные транспортные средства кроме метел в Великобритании запрещены… но это их не смущает, все равно все более-менее значимые гонки проходят в Арабских Эмиратах и в Египте. Ну а Тео занимается выездкой на разных крылатых тварях.

- Типа драконов?

- Нет, помельче, — хмыкнул Драко, — пегасах, фестралах, гиппогрифах…

При упоминании последнего Малфою невольно вспомнился третий курс, и инцидент, послуживший причиной единственной ссоры с лучшим другом. Тео, несмотря на демонстрируемое в большинстве других сфер жизни благоразумие, обожал магических зверушек ни чуть не меньше Хагрида. И в отличие от него справлялся с ними не за счет преимущества в весе и росте, а благодаря особому дару внушать доверие и спокойствие любой твари, будь то боутракль или мантикора.

Сам Драко с животными крупнее книзла предпочитал не связываться, но из наблюдений за «скакунами» Тео имел определенное представление о характере гиппогрифов; в частности он знал, что они достаточно хорошо понимают человеческие интонации, чтобы распознать оскорбление. С Ноттом они поссорились, конечно, не из-за его поведения в вольере (хотя Драко и пришлось выслушать получасовую лекцию на тему суицидального безрассудства), а из-за того, что его последствием стал смертельный приговор Клювокрылу. Напрасно Драко пытался объяснить, что рассчитывал своей выходкой спровоцировать всего лишь увольнение Хагрида, продемонстрировав, что тот не принимает всерьез ответственность за здоровье и благополучие доверенных ему детей. Юный любитель крылатых тварей возражал, что прежде чем бросаться под когти, нужно было просчитать все возможные последствия, и не втягивать невинное животное в свои разборки.

В конце концов, Малфой сам начал возмущаться: суд над гиппогрифом вообще был не его идеей. Это отец, после того как Дамблдор использовал свой вес, чтобы сохранить безмозглому увальню должность профессора ЗоМС, решил отыграться на его питомце.

Мир был восстановлен только когда оказалось, что Клювокрыл таинственным образом сбежал буквально из-под топора, а Драко в придачу пообещал не пропускать ни одного выступления друга.

- В общем, — Драко вернулся в настоящее, — если у животного четыре ноги, два крыла и на него можно надеть седло, то Тео на нем летал.

Рассказывая и размышляя, светловолосый юноша продолжал следить за трубой, постепенно уменьшавшей уклон. Когда он вновь поднял глаза на Риддла, то заметил, что тот уже всей грудью лежит на метле, глядя на него сверху вниз с любопытством, смешанным с непонятным и, на его взгляд, совершенно необоснованным раздражением. Нахмурившись и отвернувшись, Драко занялся метлой: нужно было пристегнуть колено страховочной петлей, а то удерживаться на подножке становилось проблематично.

- Возвращаясь к вопросу спортивной гимнастики, — не унимался Том, — надо полагать, существуют какие-то состязания?

- Естественно. Есть и взрослые чемпионаты мира, и юниорские игры доброй воли.

- И ты в них участвуешь?

- Разумеется, для чего же еще заниматься спортом?

- А как же гармоничное развитие? — передразнил черноволосый слизеринец.

- Но должен же быть элемент вызова, иначе со временем становится не интересно, — возразил Драко.

- Ты когда-нибудь побеждал?

- В общем зачете — никогда, а в отдельных видах бывало. Я — дважды серебряный медалист в балансе и равновесии; это вид упражнений на неподвижной метле, — пояснил он на вопрошающий хмык сверху. — Потом у меня есть золото в контролируемом полете — это что-то вроде того, чем мы сейчас занимаемся, — продолжил перечисление Малфой, — и есть бронза в прыжках, но вообще-то до китайцев и японцев с их техникой мне еще далеко… — честно говоря, Драко считал, что в тот раз судьи чуть завысили его оценки из соображений дружбы народов.

- Прыжки? — удивился Риддл. — Ты что там, с метлы прыгаешь?

- Ну да. Метла откликается на определенные движения спортсмена: когда тот прыгает, она ныряет вниз, и нужно снова за нее зацепиться на излете… но ты не думай, это не опасно: тебя цепляют к метле страховочным заклинанием, а если и это не поможет, то у земли висит «тормозилка».

- Все равно мне с трудом верится, что ты этим занимаешься добровольно… В квиддич, надо полагать, ты тоже играешь.

- За неимением альтернативы, — согласился Драко. — Я, вообще то, не любитель командного спорта, особенно с такими дурацкими правилами и маленьким шансом победить, — добавил он себе под нос, вспомнив о Поттере и постоянно ускользающем снитче. — Но если ты не в команде, то вряд ли тебя пустят полетать в свое удовольствие: поле расписано буквально по минутам.

- А что, разве твоя гимнастика тебе не помогает обыгрывать противников?

- Гимнасту играть в квиддич, это все равно что темному магу заниматься целительством: большая часть умений не относится к делу, а то, что можно использовать — запрещено законом.

Сверху раздался смешок.

- Хотелось бы все-таки посмотреть на что-нибудь из того, что ты умеешь… — едва ли не мечтательно протянул Том.

- Ладно, прилетим туда, где будет побольше места, что-нибудь покажу, — сдался Драко.

За разговором он и не заметил, что до «пункта назначения» уже буквально рукой подать. Последняя часть туннеля была выполнена в форме спирали с уклоном примерно в 45 градусов, и в других обстоятельствах Драко, возможно, согласился бы спуститься по нему «своим ходом». Но поскольку стенки были щедро покрыты многовековым слоем пыли и грязи, наследник рода Малфой не только не собирался касаться их какими-либо частями тела, он и полы своей мантии придерживал свободной рукой, опасаясь за их чистоту.

Впрочем, если он рассчитывал, что в пункте их прибытия обстановка будет более располагающей, его ждало разочарование. Труба вывела молодых людей во внушительных размеров коридор, пол которого, кроме уже привычных пыли и грязи, был покрыт многочисленными останками; причем если от некоторых остались одни кости, другие выглядели едва ли полуразложившимися, да и пахли соответственно.

Драко как раз выпрямлял метлу, когда Риддл, не дожидаясь окончания маневра, без предупреждения спрыгнул на пол. Вспышку повело вверх и в сторону, и если бы не страховочные петли на запястье и колене, валяться бы Драко по уши во всякой мерзости. В конце концов, сделав несколько винтов и чуть не вписавшись в стену, юноше удалось выровнять полет.

- Совсем сдурел?! — взорвался он, подлетая вплотную к Риддлу и едва сдерживаясь, чтобы не повторить давешний фокус с хватанием за мантию и вытрясанием души. — Подождать не мог? Или хотя бы предупредить?

- Ты же у нас гимнаст, тебе не привыкать, — тут же оскалился тот.

- К твоему сведению, третий закон Ньютона еще никто не отменял, — не сдавался Драко, — а действует он, между прочим, и на магические силы!

- Да не занудствуй ты! Справился же. И потом, я думал, ты тоже собираешься спускаться, — уже на тон ниже закончил Том.

- Что, в это? — скривился Драко, более пристально разглядывая мерзость, устилающую пол. — Нет уж, уволь!

Отцепив страховочные петли, он принял позу лягушки: лежа животом на горизонтально висящей метле и скрестив запястья и щиколотки на древке. Черноволосый слизеринец, явно совершенно не смущенный тем, где именно стоит, с усмешкой наблюдал за его манипуляциями.

- Ну что, ваше Лордство, вы готовы продолжить путь?

- Только после Вас, — так же наигранно учтиво отозвался Драко, умудрившись изобразить легкий поклон, не меняя положения на метле.

К счастью, долго плутать по темным коридорам им не пришлось: буквально через несколько минут они вышли (и вылетели) к глухой стене с барельефом из двух переплетенных змей с изумрудами вместо глаз. Том снова что-то прошипел, и змеиные тела расцепились, открывая проход в огромную, едва освещенную зеленоватым светом залу. Гигантские, на первый взгляд беспорядочно стоящие колонны с вырезанными на них змеями устремлялись к скрытому в темноте потолку, создавая иллюзию бесконечности пространства. Драко невольно передернуло: каждый камень и даже сам застоялый воздух здесь были пропитаны древней магией, которая давила на него, ясно давая понять его чуждость этому месту. Риддл же, напротив, выглядел так, будто после многолетней отлучки наконец вернулся домой.

Бросив короткий собственнический взгляд вокруг, он быстрым шагом направился вглубь залы, и Драко нехотя последовал за ним; у него было неприятное чувство, что останься он один, чуждая ему сила попросту разотрет его в порошок.

- Как ты думаешь, какого зверя Слизерин оставил здесь своему наследнику? — поинтересовался Риддл, причем в его голосе звучало самое настоящее предвкушение.

- Я не хочу об этом думать, — мрачно откликнулся Драко, невольно напрягаясь. — Но я искренне рассчитываю, что он не умеет летать.

На другом конце залы обнаружилась огромная статуя уродливого волшебника в архаичного кроя робе и с бородой до пола. С детства у Драко осталось впечатление, что Слизерин покинул Хогвартс в более молодом возрасте… и вообще, если бы он так выглядел, то постеснялся бы, наверное, оставлять потомкам свою слишком натуралистичную копию.

Но особо долго рассуждать о внешности потенциального Салазара Слизерина Малфою не пришлось. Темная масса, скрытая в тени статуи, внезапно зашевелилась, расправляя кольца, и на свет показалась огромная треугольная голова.

Раньше, чем он смог сознательно об этом подумать, Драко оказался под потолком за ближайшей колонной. Пару лет назад он по диагонали просмотрел занимательную книжку под названием «Существа не настолько мифические, как вам бы того хотелось», но в момент стресса ее содержимое почти дословно всплыло в памяти.

— Риддл! — придушенно выдавил он. — Если эта тварь на меня посмотрит, я постараюсь сделать так, чтобы мои окаменелые останки приземлились прямо на тебя!

* * *

Пояснения

[1] официально это отделение больницы Св.Манго для необратимых магических повреждений, но по сути — психушка (в частности, там до сих пор обитает недоброй памяти Гилдерой Локхарт).

- Стараться тебе не придется, я стою прямо под тобой, — откликнулся Риддл.

Судя по всему, будущий Темный Лорд тоже был вполне способен на благоразумные поступки, поскольку беседу со своим потенциальным питомцем он начал не лицом к лицу, а из-за колонны. Василиск, все-таки, это не медуза-горгона, которой для эффекта нужен взгляд глаза-в-глаза; даже его периферического зрения вполне достаточно, чтобы превратиться в статую.

Когда Том зашипел, Драко больше всего опасался, что разбуженная рептилия не поленится доползти до их укрытия и посмотреть, кто потревожил ее сон. Но, похоже, юный Волдеморт выбрал верный тон, поскольку ответное шипение (как показалось Драко), было в меру дружелюбным.

- Все в порядке, она закрыла глаза, — сообщил Риддл, задрав голову.

- Ты уверен? Может, она нас просто заманивает?

- Она сказала, что признает во мне кровь ее прошлого хозяина.

- Да? А ты представь себе, сколько она тут сидела на голодном пайке. Захочешь есть — и не такое скажешь, — на сдавался Драко.

- Если ты превратишься в камень, съесть тебя будет уже невозможно.

- Значит, она нас, зажмурившись, проглотит. Я читал, змеи хорошо чувствуют вибрацию…

- Да хватит занудствовать! Она назвала мне свое имя; змеи никогда не называют имен своей добыче — такова их жизненная позиция.

- Правда? — любопытство пересилило осторожность. — И как же ее зовут?

В ответ раздалось шипение.

- А теперь еще раз, и помедленнее.

На второй раз Драко смог различить что-то вроде «ссссааа», «шшшшээээ» и почти беззвучный выдох на конце.

- Сашшэях, — попытался «очеловечить» он.

- Нет там никакого «х» на конце, — тут же возмутился Том.

- Зато звучит неплохо…

Развитию темы помешала «реплика» из-за колонны.

- Она говорит, что твоя осторожность делает тебе честь, но она клянется собственным ядом, что не причинит тебе вреда, — перевел Том. — И она готова терпеть коверкание своего имени, — добавил он, выслушав новую порцию шипения.

- Ну хорошо, — сдался Драко. — Но имей в виду, Том: я держусь строго над тобой. И не надейся, что успеешь отпрыгнуть.

Он прекрасно знал, что повторяется, и это уже не смешно. Но нужно было как-то сбросить нервы перед встречей с огромным монстром, способным убить одним взглядом, не говоря уже о клыках, яде и огромной силе мускулистого тела.

Змея действительно снова спрятала голову в кольцах, и Драко казалось, что сами извивы ее тела выражают веселье по поводу его подозрительности.

- Подожди, она что, понимает человеческую речь? — запоздало поинтересовался он.

- Не совсем. Она различает интонации и способна делать предположения, — объяснил Том, и снова обратился к рептилии.

Пока волшебник и василиск шипели друг на друга, Малфой наконец спустился с метлы: отвыкшие от подобных нагрузок мышцы ныли и угрожали устроить ему незапланированный полет без вспомогательных средств. В качестве меры предосторожности он постарался встать так, чтобы Том в случае непредвиденных обстоятельств оказался между ним и возможным пристальным вниманием Сашшэях.

- Она говорит, что через рот статуи можно попасть в другие помещения Тайной Комнаты.

Том несколько секунд вертел головой, прежде чем понял, куда именно делся его спутник; а когда обнаружил его, насмешливо поднял брови. Драко в ответ принял гордо-независимый вид: он не собирался стесняться своего благоразумия, сколько бы человек ни считали его трусостью.

- Какое-то нездоровое у твоего предка было чувство юмора, — прокомментировал светловолосый слизеринец.

Его мнение о величайшем из Основателей, и так уже изрядно подпорченное локацией входа в Тайную Комнату и самой статуей, упало еще на несколько пунктов. Впрочем, усиливающееся раздражение большей частью объяснялось слишком поздним для прогулок по грязным катакомбам часом.

Риддл пропустил эту реплику мимо ушей; он сосредоточенно водил палочкой, кончик которой на мгновение оставлял в воздухе светящийся след, и бормотал себе под нос незнакомое Драко заклинание. Через пару секунд перед ними сформировалось облачко розоватого тумана, неторопливо потекшее в сторону статуи. Когда оно коснулось основания, в его клубах заискрились тонкие фиолетовые нити, образующие спиралевидный узор.

- Что это? — пораженно спросил Драко.

- Заклинание, позволяющее визуализировать другие, — не без гордости откликнулся его спутник. — Я опирался на те, которые авроры используют для анализа охранных чар. Естественно, пришлось модифицировать его, чтобы можно было обнаруживать и другие виды заклятий, да и не всегда удается сразу понять, что именно они из себя представляют…

Малфою оставалось только поражаться, что человек, росший в мире магглов и получивший только бессистемное хогвартское образование, способен модифицировать сложные заклинания. Что ж, магический дар — это не только умение вызывать искорки из волшебной палочки…

- Покажешь мне? — не сдержался он от просьбы.

- Возможно.

Судя по тону Риддла, ему льстила такая откровенная заинтересованность, но он не собирался вот так запросто делиться своими секретами. Впрочем, ничего другого Драко особо и не ожидал: сам бы он испытывал мстительное удовольствие от мысли о том, что у него тоже есть тайны от человека, не желающего раскрывать ему даже собственную фамилию.

Но, если отрешиться от абстрактных вопросов, само заклинание Риддла было очень кстати: лезть в чужое обиталище (путь и давно покинутое) вслепую было бы верхом глупости.

- Здесь наложены чары иллюзии, — провозгласил черноволосый слизеринец после недолгого изучения фиолетовой спирали. — Думаю, под бородой скрыта лестница… вряд ли Слизерин каждый раз таскал с собой метлу, — добавил он, глядя на Вспышку, которую Драко придерживал за черенок, готовый при любом признаке опасности вспрыгнуть на нее и умчаться прочь.

Очередной сеанс шипения продемонстрировал правоту Риддла, и молодые люди по спирали поднялись ко рту статуи, открывшемуся при их приближении. К счастью, вблизи уже трудно было различить, насколько она уродлива. Драко без особого восторга шагнул вслед за Томом в узкий коридор со скругленными углами, намеренно стараясь не допустить никаких неприятных ассоциаций.

Шипение, отраженное от каменных стен, было почти оглушительным. Драко дернулся и инстинктивно прижался к стене, хотя прекрасно понимал, что в таком ограниченном пространстве спрятаться негде. Однако взгляд назад показал, что Сашшэях все еще прилежно закрывает глаза, и юноша слегка расслабился.

Том ответил короткой фразой и кивнул.

- Она говорит, что здесь где-то должен быть еще один вход/выход. Тот, через который мы сюда попали, изначально планировался как запасной.

- Какое облегчение, — полу-саркастично выдохнул Малфой. — Не хотелось бы думать, что великий Салазар Слизерин каждый раз входил в свой кабинет через женский туалет.

Судя по следам на пыльном полу, василиск иногда наведывалась и сюда, либо чтобы погрузиться в приятные воспоминания о прошлом, либо чтобы проверить, не появлялись ли в ее доме посторонние.

Обнаруживающее заклинание, которое Риддл продолжал «толкать» перед собой, было как нельзя кстати: несмотря на полное отсутствие в помещениях чего-либо, там сохранялась остаточная магия, а Драко совсем не хотелось попасть под действие какого-нибудь заклинания тысячелетней давности. Мало того, что в то время магическое искусство сильно отличалось от современного, так еще и «старение» могло изменить их действие до неузнаваемости.

В то время, как для Риддла каждый закуток был открытием, Малфоя все больше наполняло ощущение будто его обманули. Точнее, что он позволил себе обмануться, отправившись, вопреки здравому смыслу, на ночь глядя открывать Тайную Комнату. Все мероприятие только еще больше укрепило его во мнении, что разнообразные приключения и эскапады — удел гриффиндорцев, а ему следует по возможности их избегать.

В конце концов, что он получил от этого похода? Судороги в мышцах, чуть не произошедшую встречу со стеной на полной скорости, и так же едва не произошедшее окаменение. И все это ради того, чтобы блуждать по пустым и пыльным помещениям, тысячу лет назад принадлежавшим одному из Основателей. Драко уважал историю, но это уважение носило скорее метафизический характер: он, несомненно, был бы в восторге от личной встречи с Салазаром Слизерином, но вещи, принадлежавшие ему при жизни, не вызывали у светловолосого мага благоговейного трепета.

Кроме того, ему все сильнее хотелось спать.

- Том, — позвал он, решив, что с него хватит. — Том! — повторил он громче, поскольку адресат был увлечен разглядыванием причудливого сплетения узоров на одной из закрытых дверей катакомб. — Ты можешь уделить мне пару секунд своего внимания? — с нажимом спросил он, когда его обращение было удостоено только легкого подергивания плечами.

- Что? — проворчал Риддл, бросая короткий взгляд назад.

- Оторвись от своих в высшей степени увлекательных исследований и найди мне выход отсюда, — без обиняков потребовал Драко. Это заставило Тома в удивлении развернуться к нему. — Что? Ты же не думал, что я буду торчать тут всю ночь, любуясь твоей спиной? — Малфой демонстративно вскинул подбородок и сложил руки на груди.

Это, вполне предсказуемо, вызывало ответное напряжение в позе Риддла.

- Эта дверь наиболее густо опутана заклятьями. Возможно, за ней спрятано то, что Слизерин оставил своим наследникам.

- Ты уверен, что сможешь распутать все эти заклинания до утра? — скептически полюбопытствовал Драко. — Флаг тебе в руки! Но я не хочу стоять тут немым укором, пока тебе не надоест.

- Ну так иди и ищи выход сам, раз тебе неймется! — вспылил Риддл.

Малфой поморщился. Ему не хотелось признаваться в том, что он опасается бродить по коридорам без проявляющего заклинания тумана. Кроме того, даже если каким-то чудом он смог бы найти выход, вряд ли его удалось бы открыть без знания парсултанга.

- Или, что еще проще, — продолжал тем временем будущий Темный Лорд, — ты вполне можешь вернуться тем же путем, что и добрался сюда.

- Меня не привлекает перспектива долбиться головой о камень, — возразил Драко. Он не сомневался, что скрежет, который эхом раздался минут через пять после начала их спуска по трубе, знаменовал возвращение раковины на исходную позицию.

- Ты что, разве не заметил? Изнутри люк открывается автоматически, — теперь уже в тоне Риддла явно слышалось превосходство.

Драко собрался возразить, что был несколько занят необходимостью управлять метлой, чтобы доставить одного неблагодарного волшебника ко входу в Тайную Комнату без лишних травм и переломов, но в последний момент сумел сдержаться.

- Спасибо и на том, — выдавил он. — Успехов с заклинанием.

И, не дожидаясь ответной реплики, оседлал метлу и понесся к выходу.

По счастью, в коридорах не было резких поворотов, а рот статуи так и оставался открытым. О василиске Драко вспомнил, только когда пролетел уже половину зала и был достаточно надежно защищен от ее взгляда колоннами. Тот факт, что он пренебрег собственной безопасностью из-за ребяческого аналога хлопанья дверью на выходе, заставил Малфоя задуматься о причинах внезапного раздражения.

Дорога вверх по трубе давала достаточно времени для попытки разобраться в себе; но самоанализ не принес успокоения. Наоборот, чем больше Драко думал о событиях вечера, тем больше в нем росло негодование.

Сначала Риддл исчезает, не сказав ни слова. Когда Драко, ведомый искренним (хоть и скрываемым) беспокойством отправляется на поиски, Риддл требует от него информации и едва ли не обвиняет в попытке его подставить. Потом, когда Драко сообщает о местоположении входа в Тайную Комнату, Риддл тащит его за собой, несмотря на протесты, и воспринимает как должное любую помощь, которую ему оказывают. И наконец, когда становится очевидным, что больше Драко пользы не принесет, Риддл благополучно забывает о нем, предпочитая заниматься своими делами.

Впрочем, чего еще ожидать от будущего Темного Лорда, для которого люди всегда были лишь инструментами достижения цели? Что ж, господин наследник рода Малфой, это будет тебе уроком: если сам отказываешься от слизеринской модели поведения, не рассчитывай, что другие поступят так же в ответ!

В итоге, уже на подлете к палатке, Драко смог успокоить себя тем, что в дальнейшем будет воспринимать общение с юным Волдемортом только как деловую операцию, не пытаясь проникаться его проблемами или начинать сопереживать. А если Риддлу что-то от него потребуется, то пусть он больше не рассчитывает на бескорыстие!

* * *

Следующие дни выдались достаточно спокойными. Риддл все также отсутствовал, но теперь Драко твердо решил не беспокоиться о его благополучии. В конце концов, ничего смертельного с юным Волдемортом произойти не могло по определению, о чем недвусмысленно говорила новейшая история. Свободное от беспокойства время Малфой посвятил слегка провисшим исследованиям по возвращению в родной 1997 год, уже перешедшим из стадии ознакомления с материалом на стадию подбора подходящих ритуалов и заклинаний.

В качестве меры предосторожности Малфой больше не сидел с книгами в библиотеке; вместо этого он бессовестно таскал их к себе в палатку, благо вряд ли они кому-нибудь еще кроме него понадобятся. Но во время своих вылазок он не прекращал прислушиваться к разговорам, и теперь, зная основу слухов, смог связать отрывки фраз во внятные предположения.

К чести (и уму) обитателей Хогвартса, многие считали произошедшее помесью несчастного случая и жестокого розыгрыша. Особо впечатлительные и наивные же шушукались о том, кто мог бы быть наследником Слизерина и как он нашел Тайную Комнату, но имя Риддла ни в одном из услышанных разговоров не всплыло. Драко забыл спросить у него, рассказал ли он кому-нибудь о своих генеалогических изысканиях, но было похоже, что если потенциальный наследник Слизерина и поделился с кем-то результатами, информация далеко не разошлась. В противном случае сейчас поднялась бы шумиха похлеще чем на его втором году обучения, когда выяснилось, что Поттер — змееуст… Малфой твердо сказал себе, что эти наблюдения носят чисто прагматический характер, и ему безразлично, как слухи влияют на жизнь Риддла.

В один прекрасный день Драко заметил, что студенческое перешептывание сменило тональность, и из заговорщицкого стало предвкушающим. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить: надвигался Хэллоуин, а с ним — традиционный костюмированный бал-маскарад.

Сам праздник, как и любое порождение маггловской культуры, был ему совершенно безразличен, но Драко с детства любил балы, и поэтому каждый год ждал его с нетерпением. Сейчас же, когда он вспомнил о дате, на него накатил очередной приступ тоски по дому. В свое время он тоже бы сейчас пропускал лекции преподавателей мимо ушей, обсуждал с друзьями костюмы и продумывал розыгрыши. Драко не особенно стремился всегда быть в центре внимания, но здорово было бы пошутить с друзьями, глядя на особо вычурные и дурацкие костюмы, потанцевать с фуриями, эльфийками и Морганами, и подлить чего-нибудь в пунш… Винс с Грегом как обычно объедались бы сладостями в форме глаз, ушей, носов и языков; Тео с мечтательным видом оглядывал бы Главный Зал в поисках своей единственной (он был убежден, что счастье может обрести только с прекрасной незнакомкой, а возможность встретить кого-то «незнакомого» была только на маскараде); ну а самому Драко Панзи периодически напоминала бы, что он, будучи ее кавалером, обязан приглашать ее на танцы и предлагать освежительные напитки.

Честно говоря, сейчас он был бы рад даже обществу Паркинсон, которую приглашал на балы исключительно потому, что из всех подходящих по статусу девушек был с ней дольше всего знаком и не хотел давать другим беспочвенные надежды.

- Вот так бы я и чувствовал себя в Азкабане после убийства Дамблдора, — философски рассуждал юноша сам с собой. — В абсолютной изоляции и с периодическими приступами депрессии, когда мимо пролетают дементоры. Отличный тренинг, ничего не скажешь!

Когда стало совершенно очевидно, что простыми уговорами настроение поднять не удастся, Драко решился на отчаянный шаг: в конце концов, бал на Хэллоуин для того и был маскарадным, чтобы участники могли остаться неузнанным в толпе. Лучшей возможности развеяться нельзя было и придумать.

Пристальное изучение содержимого спец-храна предсказуемо не выявило никаких хоть отдаленно похожих на карнавальный костюм вещей. Но на то и существуют чары обмана глаз, чтобы придавать обыкновенным вещам шик и блеск, а все недостатки — скрывать от любопытных. Особенно возиться с образом Драко не стал: если взять одну из роб, которые он носил под школьной мантией, и придать ей псевдо-средневековый вид, а потом наколдовать седую бороду и удлинить волосы, то можно смело называть себя Агриппой, Мерлином, Парацельсом или любым другим подходящего вида волшебником с карточек из шоколадных лягушек.

Проводя палочкой от макушки к затылку, Драко очередной раз обратил внимание, что волосы и сами слишком уж отросли за эти два месяца, а их семейный брадобрей сейчас, наверно, слишком молод, чтобы давать ему в руки ножницы… и даже будь у Малфоя возможность прогуляться до ближайшей парикмахерской, годами пестуемая подозрительность вряд ли позволила бы доверить постороннему человеку такую магически ценную часть тела, как волосы.

Смирившись с перспективой раннего отращивания волос до традиционной аристократической длины, Драко продолжил сборы. Его цвет волос в сочетании с поддельной прической вполне мог сойти за седину, а борода настолько скрывала черты лица, что дополнительные меры маскировки были не нужны. Цвет глаз и так уже был изменен с помощью чар, обновляемых каждый раз, когда слизеринец «выходил в свет», да и во всем его наряде не было ничего особенно примечательного. Любой, мельком глянувший на него в толпе, подумает, что это просто один из студентов с другого факультета и курса, с которым у него не было поводов пересекаться. А преподаватели — и это Драко знал совершенно точно — не приглядываются к ученикам на таких праздниках, пока те не начинают подозрительно шебуршиться неподалеку от чаши с пуншем, затевать драки посреди танцпола или удаляться парами в направлении зимнего сада.

* * *

В Главный Зал, украшенный в соответствии со всеми глупыми поверьями, которые только смог вспомнить текущий преподаватель маггловедения, псевдо-Агриппа проскользнул, когда праздник уже был в самом разгаре. Торжественный ужин был завершен, но на сдвинутых к стенам столах оставались многочисленные подносы с закусками и сладостями, вокруг которых кучковались менее привлекательные или более заинтересованные в еде. Большая же часть студентов оккупировала центр зала, с разной степенью элегантности изображая вальс. Это приятно удивило Драко: в его родном времени на этом этапе традиционную музыку уже сменяли ритуальные пляски у костра… в смысле, современный «поп» и «рок». Наследнику рода Малфой, хоть он и не отличался талантом к музыцированию, родители и учителя привили вкус к музыке с мелодией и словами со смыслом, чем современная ему эстрада радовала мало; так что на этом месте культурной программы он предпочитал выбираться в сад и пугать затаившиеся в темных углах парочки, притворяясь профессором Снейпом. В этом ему очень помогал шуточный аудио-кубик, на каждую грань которого была заранее записана произнесенная любимым преподавателем фраза «двадцать баллов с…» и название одного из трех факультетов.

В костюмах собравшихся отражалось все то же разделение на классы, что и в повседневном поведении. Дорогие ткани, вычурно-традиционный покрой роб, явно наколдованные крылья, хвосты и рога знаменовали чистокровную часть студентов. Подчеркнуто маггловская одежда, соответствующая неизвестным Драко персонажам, отличала магглорожденных. Однако были и те, кто не стремился выпячивать свое происхождение, нарядившись кем-то одинаково известным и магглам и магам — вроде фей, эльфов или (как Драко) «усредненных» волшебников.

Несмотря на «маскарадность», некоторые студенты не стремились скрыть свою личность. Онория Блэк, например, всего лишь держала в руках полумаску на длинной ручке, не слишком часто поднося ее к лицу. Ее младшие братья-близнецы, держащиеся за руки и смотрящие в противоположные стороны, вообще не утруждались маскировкой. Да и остальных «предводителей» пуристов легко было узнать в толпе, несмотря на некоторые довольно экстравагантные костюмы.

Но внимание Драко не задержалось надолго на чистокровной части зала.

Том Риддл демонстративно никого не изображал. На нем была несколько более архаичная версия черно-белого ансамбля, который надевали по торжественным случаям некоторые магглорожденные из родного времени Драко. Черная маска, закрывающая верхнюю половину лица, была пустой формальностью: не узнать его было невозможно.

Будущий Темный Лорд был постоянно окружен вниманием. Пока он стоял в стороне от центра зала, вокруг него все время роились юные волшебники: что-то обсуждающие с ним с умным видом, бросающие одну-две реплики или просто восхищенно взирающие. Если же он снисходил до того, чтобы пригласить одну из девушек на танец, движения пары провожались любопытствующими и восхищенными взглядами.

Драко с удивлением понял, что это — первый раз, когда он «вблизи» наблюдает за жизнью Риддла в Хогвартсе. До того он по большей части довольствовался слухами, и хотя из разговоров можно было предположить, что юный Волдеморт пользуется определенной популярностью, ее размах Малфой оценил только сейчас. Даже официальная политика чистокровной части студенческого состава не могла ей помешать: пользуясь относительной анонимностью, некоторые из менее выдающихся потомственных магов просачивались в толпу, чтобы постоять рядом или даже поговорить с «опальным» слизеринцем.

- Что, стесняешься подойти? — голос, раздавшийся над ухом, был не лишен издевки.

Драко бросил короткий взгляд на своего неожиданного собеседника, не выдавая того, что слишком увлекся наблюдением за Риддлом, чтобы заметить его появление. Если глаза (и оптические иллюзии) его не обманывали, к нему обратился Рэндел Фицжеральд — последний представитель довольно древнего рода. Его члены отличались волосами медно-красного цвета, которые в средневековых описаниях поэтично сравнивались с пролитой кровью врагов.

Судя по костюму подошедшего мага, состоящему из такой же темно-красной бархатной робы, подпоясанной массивной серебряной цепью, и серебряного же медальона в форме пентаграммы, Рэндел изображал собственного предка — Двеннона Фицжеральда — который во времена охоты на ведьм в отместку ловил и пытал инквизиторов. (Любопытный факт, по непонятным причинам не нашедший отражения в учебниках истории.)

- Нет, просто наблюдаю, — равнодушно пожал плечами Драко, вновь обращая взгляд на толпу студентов, обступивших Риддла. — Хочу понять, что в нем такого особенного, что к нему слетаются, как мухи на мед.

Судя по смешку, маг был удовлетворен тоном ответа.

- Нельзя отрицать, он хитер, — заметил Фицжеральд, — и всегда знает, что хотят услышать его собеседники.

- Значит, нельзя верить ни одному его слову, — продолжил мысль Драко.

Да и поступкам его не стоит придавать особого значения…

- Но можно поболтать с ним для развлечения. Мне кажется, он не совсем понимает, что сладкие речи не помогут ему в реальном мире.

- За его словами ничто не стоит…

Это, собственно, был один из основных моментов, вызывавших замешательство Малфоя. Как Риддлу удалось убедить достаточно большую часть чистокровного сообщества следовать за ним? Он же был просто выскочкой без рода и племени; а даже во времени Драко представители древних родов едва ли прислушивались к людям, не имеющим за спиной земель, особняков и развесистого генеалогического древа. Даже если особо впечатлительные попадут под влияние Риддла в школе, по возвращении в родные пенаты родители быстро наставят их на путь истинный.

- Так что он не стоит внимания, — закончил тем временем Фицжеральд. — Мы знакомы?

- Возможно, — ухмыльнулся Драко, снова поворачиваясь к собеседнику. — Но задавать такие вопросы на маскараде — практически непристойно.

- Мои искренние извинения, — откликнулся тот с неглубоким поклоном. — но мне, по крайней мере, позволено будет пригласить Вас на танец?

- Хм?

Драко прислушался к музыке и с удивлением обнаружил, что играют талейю[1]. Это танец был чисто магическим, и как и все подобные ему, уходил корнями в древние ритуалы. Танцоры только часть времени проводили в парах, а все остальное — совершая общие перестроения. Поскольку партнеры только держались за руки, талейя традиционно не ставила ограничения на пол танцующих. На памяти Драко в Хогвартсе ни разу ее не играли, как и любые другие танцы волшебной культуры — предположительно, чтобы не ставить незнакомых с ними грязнокровок в неловкое положение.

- Вам не кажется, что я уже слишком стар для подобных развлечений? — усмехнулся Малфой, выразительно поглаживая иллюзорную бороду.

- Я уверен, па достаточно просты даже для Ваших преклонных лет, — с усмешкой ответил Фицжеральд, приглашающе протягивая руку.

Светловолосый юноша обвел взглядом зал. Магглорожденные поспешно расползались по углам: талейю невозможно было танцевать, не зная по крайней мере основных фигур заранее, так что танцоры были чистокровными или полукровками, воспитывавшимися в магической среде. Мельком глянув на Риддла, выразительно повернувшегося к центру зала спиной, Драко принял приглашение.

После талейи казалось вполне естественным пройти к столу с напитками (дальнему от того, на котором стоял тыквенный сок) и переброситься парой фраз о костюмах и танцевальных способностях окружающих. Рэндел предпринял более изящную попытку выяснить личность Драко, от которой тот снова отшутился. Потом был следующий танец и перемывание косточек преподавателей…

В итоге, большую часть вечера Малфой провел в компании Фицжеральда. Кроме всего прочего, тот любил поболтать о политике, так что Драко с минимальными усилиями со своей стороны оказался осведомлен о многом из того, что происходило за стенами школы. Обмена именами и личностями так и не состоялось: Драко продолжал мягко настаивать на анонимности, даруемой масками. И если Рэндела в будущем ждет разочарование в попытках найти незнакомца с бала, что ж — такова жизнь…

Драко продолжал иногда бросать взгляды на черноволосого слизеринца. Внимание к нему в течение вечера, казалось, только увеличивается; скорее всего это было обусловлено неумеренным потреблением пунша, в который умельцы каждый раз умудряются добавить что-нибудь алкогольное. Сам Риддл, похоже, совершенно не возражал, что к концу вечера на него стали откровенно вешаться. Он только пару раз странно повел головой, будто высматривая в толпе кого-то, но на Драко взгляд так ни разу и не сфокусировался.

Когда празднующие начали потихоньку расползаться, Малфой тоже распрощался со своим спутником. Он посчитал, что не стоит покидать сборище одним из последних, на которых волей-неволей сосредоточено внимание наблюдающих преподавателей. Пожелав Фицжеральду спокойной ночи и ответив привычно расплывчатым «возможно» на вопрос о дальнейших встречах, он покинул зал.

Его отбытие, несомненно, было никак н связано с тем, что Риддл и сам ушел за пару минут до того, с висящей на его локте блондинкой неизвестного происхождения.

И Драко совершенно не волновал тот факт, что по пути к подземельям он заметил их страстно целующимися в одном из затененных коридоров.

* * *

Пояснения

[1] thalea (гр.) — уборка урожая, жатва.

За свой последний год обучения в Хогвартсе Драко успел близко познакомиться с бессонницей: зачастую его разум, беспрестанно продолжавший обдумывать проблему выполнения задания Волдеморта, просто отказывался отключаться на ночь. Ему не помогала даже та легкая форма медитации, которую осваивает любой адепт окклюменции. Более мощными средствами борьбы с бессонницей юноша предпочитал не пользоваться, поскольку зелья вырубали его как минимум на полдня, а после заклинаний голова была будто набита ватой.

С момента появления в прошлом проблемы со сном имели, если можно так выразиться, обратный характер: вопреки желаниям тела ему приходилось откладывать некоторые из своих дел на то время, когда обычно он уже спал.

И что самое противное, бессонница вернулась именно в ту ночь, когда Драко больше всего хотелось просто побыстрее забыться сном.

Он думал, что если проведет вечер на балу, в окружении людей, изоляция перестанет казаться такой полной. Он ошибался. Странно было только, что он не смог заранее предугадать последствий своей вылазки. Тот факт, что Драко провел вечер в достаточно приятной компании, только усугублял навалившуюся на него по возвращении депрессию.

Но поскольку жалость к самому себе наследник рода Малфой испытывал с самого утра, теперь уныние довольно быстро переросло в гнев. Направлен он был, вполне предсказуемо, на так или иначе виновного во всех его бедах Волдеморта, ныне известного как Том Риддл.

За какие, интересно, заслуги он обладает свободой каждый день разгуливать по коридорам школы, не опасаясь, что его кто-нибудь заметит, и общаться с любым понравившимся ему человеком? И при этом позволяет себе полностью игнорировать существование Драко, прекрасно зная, что является единственной точкой его соприкосновения с магическим миром?

И ладно, если бы он с пользой тратил время, пытаясь упрочить свою репутацию среди молодых магов Хогвартса, так нет же, он обжимается в темных углах с какими-то потаскушками, которых явно привлекает исключительно дешевая популярность!

Малфой считал верхом глупости заводить интрижки в школе. Отец как-то сказал, что в замкнутом сообществе нужно быть очень осторожным в попытках построить отношения, и всегда помнить о возможных последствиях их разрыва.

- Не думай, что я запрещаю тебе встречаться в школе из соображений приличия, — сказал отец в одной из бесед, кажется, после третьего курса. — В пылу чувств молодые люди зачастую не обращают внимания на предостережения родителей. Но ты у меня — умный мальчик… — (большей частью), пробормотал он в сторону, на что Драко самодовольно ухмыльнулся, — поэтому, я надеюсь, прислушаешься к этому совету.

- Но что такого опасного в том, чтобы начать отношения… — на этом месте юноша порадовался, что не умеет краснеть, — в школе?

- Опасности, как таковой, нет. Но там, где сутки напролет ты окружен своими сверстниками, нет уединения. Вы постоянно будете находиться под пристальным вниманием окружающих — тех, кто вам завидует; тех, кого вы раздражаете; тех, кому просто нужен повод потрепать языком. Возможно, какое-то время твоя избранница будет твоим единственным фокусом, и ты просто не будешь видеть ничего другого, но постепенно вы начнете тяготиться этим вниманием, не имея возможности от него избавиться.

- Мнение окружающих никогда особо меня не волновало, — надменно возразил Драко, хотя в глубине души признавал, что чувствовал бы себя неуютно, если бы стал поводом для обсуждений, не спланированных и спровоцированных им самим для какой-то личной цели.

- Ты уверен? — ирония в тоне отца не была оскорбительной. — Даже если и так, то нельзя забывать о том времени, когда страсти остынут и ты увидишь, что твоя единственная снова стала одной из многих. Я думаю, ты и сам можешь представить, какие трудности возникают, когда приходится находиться рядом с человеком, с которым больше не хочешь иметь ничего общего.

- Но вдруг мне встретится кто-то действительно интересный? — не сдавался Драко.

- Ничто не мешает тебе быть ей другом, — Люциус опустил локти на подлокотники кресла и сцепил их в замок. — Порой это гораздо надежнее недолгого увлечения. Жизнь только начинается — тебе некуда торопиться.

Юноша решил не возражать, что сидеть в тени и наблюдать, как другие наслаждаются тем, чего ты сам себя лишил без веской причины, не очень-то весело. Наверное, отцам положено давать такие наставления, хотя в глубине души они сами в них не верят. Ведь вряд ли они успели забыть, какими сами были в тринадцать лет!

- Встречаться с кем-то в Хогватсе, — заключил отец, — имеет смысл, только если ты твердо уверен, что нашел свою вторую половинку.

Драко несильно прикусил язык, чтобы сдержать желание спросить: «Как узнать, что ты ее нашел?». Почему-то ему казалось, что отец посчитает этот вопрос наивным и детским.

- Но, что бы ты ни решил, будь осторожен. И помни, что семья — всегда у тебя за спиной.

Последнее замечание Люциуса имело двойной смысл. С одной стороны, семья всегда поддержит тебя, что бы ты ни натворил и какие бы разочарования ни испытал. Но с другой, ты всегда должен учитывать, что любое твое действие имеет последствия не только для тебя лично, и семья — далеко не последнее, что ты должен принимать во внимание. Что ж, Драко не считал это препятствием. Кодекс Малфоев был у него в крови; выбрать кого-то, порочащего честь рода было для него равноценно предательству самого себя.

Со временем, вопреки своим прошлым возражениям, Драко обнаружил, что следует совету отца. Пары быстротечных романов оказалось достаточно, чтобы убедиться в его правоте; да и встречи под луной и букеты с клумб (за неимением лучшего) подрастеряли новизну. Юный Малфой быстро убедился, что не страдает романтизмом — это, впрочем, больше расстроило тех девушек, которые стремились с ним встречаться.

Все вышесказанное, тем не менее, не означало, что Драко хранил целибат и блюл чистоту. Отнюдь.

Когда юноше исполнилось четырнадцать и он начал всерьез обращать внимание на изменения своего тела, отец отвел его в «Купель Астарты» — престижное заведение в Косом переулке, уважающее тайны личной жизни. Там Драко получил ответы на все вопросы более приземленного характера, и вынес оттуда понимание своих интересов и пристрастий, которое не дала бы и сотня разговоров. Это, впрочем, не помешало ему еще не раз возвращаться в «Купель» за их удовлетворением.

Отец и сын никогда не обсуждали эти визиты, но Драко обнаружил на полках в самой любимой части семейной библиотеки пару книг с любопытными заклинаниями, которые позволили ему не слишком тяготиться принятым решением избегать физической близости с людьми, рядом с которыми он был вынужден проводить десять месяцев в году. Наблюдение за маленькими драмами, непрестанно разыгрывавшимися в гостиной Слизерина и в коридорах замка, только еще больше укрепило его в этой резолюции.

И именно поэтому поведение Риддла после бала так вывело его из себя. Неужели ему мало постоянного давления со стороны чистокровных магов и распускаемых Онорией слухов? Что будет, если добавить к этому обиду оскорбленной девушки? Тот факт, что она, скорее всего, не питает к нему глубоких чувств, ничего не значит. Для представительниц слабого пола не существует романов на одну ночь, они всегда рассчитывают на продолжение, будь то розы и тайные любовные записки, или же привилегия висеть на локте одного из самых популярных магов школы.

Но с другой стороны, вдруг это — тот случай со второй половинкой, о котором говорил отец? Драко не припоминал слухов о личной жизни Риддла, но, может быть, это просто давно перестало быть новостью? И хотя представления Малфоя о Волдеморте делали это предположение довольно абсурдным, оно никак не желало покидать мысли, как соринка в глазу, напоминающая о себе при каждом движении века… Наконец, когда мысли потеряли любой намек на рациональность, Драко все-таки выпил снотворное зелье, приготовленное несколько дней назад как способ занять руки, пока он оценивал перспективы применения одного из заклинаний симпатической магии.

Нельзя сказать, что по пробуждении ситуация предстала перед ним в новом свете, но, по крайней мере, он уже готов был оценить ее рационально. Юноша не мог не признать, что последние дни были какими-то слишком сумбурными и нервными, поэтому решил посвятить вторую половину дня восстановлению душевного равновесия.

Этот процесс, о котором магглы имели только очень расплывчатое представление, заключался в выстраивании и обновлении щитов окклюменции и перенаправлении внутренней магической энергии. И поскольку краеугольным камнем всех метаний был Риддл, то на нем — а точнее, на отношении к нему — Драко и сосредоточился.

Неловко было признаваться в этом самому себе, но причиной раздражения и обиды на Тома было разочарование в себе. Просто Драко убедил себя, что сможет изменить личность Темного Лорда, полностью переписать будущее, и для этого ему будет достаточно просто пару раз с ним поговорить… Но глупо было рассчитывать оказать на него какое-то влияние, сидя в дальнем углу замка и боясь лишний раз высунуться наружу. У Риддла есть целая жизнь, никак не касающаяся пришельца из будущего, и (как Драко говорил еще в самом начале) для которой он ровным счетом ничего не значит. Стоило фактору новизны потускнеть и появиться новым увлечениям, как черноволосый слизеринец вернулся в свою привычную сферу обитания, выкинув Драко из головы.

Конечно, гордость Малфоя была задета, но нужно было смотреть фактам в лицо: у него с самого начала не было шансов изменить Тома, и сейчас стоило подумать о том, как незаметно стереть его воспоминания, чтобы не рисковать незапланированным исчезновением из плоскости бытия.

Впрочем, все к лучшему. Драко только сейчас всерьез задумался о том, как смог бы сохранить свою жизнь, оставив и воспоминания Риддла о себе, особенно если бы ему удалось изменить мировоззрение будущего Волдеморта. Точнее, он только сейчас признался себе, что это невозможно.

- Мне не в чем себя винить, — вслух заключил он. — Мне не придется жалеть о нереализованной возможности, как было бы, если бы я так и не познакомился с Риддлом. Но когда дают понять, что ты кому-то неинтересен, то нет смысла навязываться… Обстоятельства вынуждают меня перейти в лагерь темпоральных детерменистов.

Проглотив горечь несуществующего поражения, Драко решил: стереть из памяти Волдеморта любые упоминания о себе, закрыть глаза и уши на происходящее в 1944 году и полностью сосредоточиться на возвращении домой.

* * *

Том Риддл появился в его палатке практически сразу после отбоя. Драко в тот момент был занят обдумыванием того, в каком закутке лучше подкараулить будущего Волдеморта и освободить его от лишних воспоминаний, и неожиданное явление заставило его дернуться на месте. По непонятным причинам ни одно из охранных заклинаний не просигналило о приближении гостя.

Судя по горящим глазам и гневному выражению лица Риддла, это не был визит вежливости. Даже странно было, что слизеринский староста еще не размахивает палочкой.

- Я знаю, что ты был вчера на балу, — обвиняюще изрек он.

Как обычно в подобных ситуациях, Драко на несколько секунд впал в замешательство.

Сам факт того, что его заметили (хотя, может быть, и не увидели), в общем-то не был неожиданным; ведь Риддл в прошлый раз сказал, что адаптировал свой поисковый ритуал специально для этой цели. Однако почему сей безобидный факт вызывал такую бурную реакцию будущего Темного Лорда, оставалось загадкой. Если мысль о том, что Драко находится где-то поблизости, так его раздражала, почему он не нашел его еще вчера вечером? Все указывало на то, что случилось что-то еще, заставившее его примчаться сюда, как только выдалась свободная минута, каким-то чудом не потревожив охранные заклинания.

- Ты пришел за информацией, или собираешься в чем-то меня обвинить? — собравшись с мыслями, поинтересовался Малфой.

Как бы то ни было, он твердо решил избегать конфликта. Раз уж Риддл уже у него, то не придется выслеживать его по всему замку: одна секунда невнимательности, и он больше никогда не вспомнит ни дорогу к палатке Драко, ни даже того, что такая дорога существует.

- Не притворяйся, что не понимаешь, зачем я здесь! — перешел на привычное шипение юный Волдеморт. Его рука выразительно сжалась в кулак, будто нацеливая палочку.

- Я не имею ни малейшего понятия о том, какие причины могли побудить тебя явиться ко мне сегодня, — ровно ответил Драко, мысленно сосредоточившись на обещании, которое дал Риддлу месяц назад.

Его запястье на мгновение охватило кольцо тепла, и, судя по напрягшемуся телу Риддла, тот тоже почувствовал напоминание о том, что собеседник не может напрямую ему солгать.

Риддл верил своей магии. Гнев и подозрения стекли с его лица, оставляя вместо себя какую-то усталую растерянность. Медленно преодолев расстояние между входом в палатку и столом, он тяжело опустился на стул напротив Драко и с силой провел руками по лицу, будто стирая последние следы негативных эмоций. Потом он упер локти в столешницу и опустил голову на раскрытые ладони, так что чуть согнутые пальцы касались волос.

- Хорошо, что ты ни при чем, — пробормотал он куда-то вниз. — Знаешь, я сегодня целый день думал, какой сорт чая был бы сейчас к месту. Угостишь меня?

Всего одна простая фраза, и недавняя резолюция Драко дала трещину.

Никто не станет просить о помощи чужого человека. Что ему стоит хотя бы выслушать?…

- Что случилось, Том? У тебя неприятности?

Черноволосая голова поднялась, и Драко встретился взглядом с усталыми зелеными глазами. Вблизи было видно, что белок покраснел от полопавшихся в странно упорядоченной манере сосудиков — верный признак неумелого сопротивления легилименции.

- Ты даже не представляешь… — пробормотал он.

Вопреки доводам рассудка, Драко поймал себя на том, что обеспокоен состоянием гостя. Он негромко позвал Сиппи, и когда домовой эльф с радостным треском материализовался посреди комнаты и протараторил привычное «чем Сиппи может услужить молодому господину?», приказал:

- Найди мне ройбуш и что-нибудь шоколадное. Да, и прихвати третью ложечку.

Откинувшись вместе со стулом назад, Малфой дотянулся до одинокой полки, на которой стояли несколько колбочек с готовыми зельями. Стук опустившихся на пол ножек совпал с возвращением домовенка, по щелчку которого на столе появился заварочный чайник с двумя чашками, две тарелки с кусочками шоколадным торта и одинокая чайная ложка посредине стола. Драко жестом отправил Сиппи прочь, предваряя стандартный вопрос.

- Выпей сначала вот это, — проинструктировал он своего визави, протягивая ему пузырек. — Две ложки. Если не поможет, через полчаса еще одну.

- Что это? — насторожился Риддл, но, тем не менее, принял зелье из рук Драко и подцепил ложечку со скатерти.

- Это от мигрени. Справляется с болью любого происхождения, в том числе магического.

Риддл подозрительно прищурился.

- Что ты знаешь?

- У тебя глаза покраснели, — невозмутимо ответил Драко, обводя пальцем круг в воздухе напротив своего лица, — похоже, кто-то пытался залезть к тебе в мозги, а ты сопротивлялся. Без головной боли тут не обойдется.

После пары секунд раздумий черноволосый маг отмерил нужное количество зелья и с гримасой проглотил.

- Какая гадость!

- Ну, ты же его не дегустируешь, — возразил Драко. — Теперь наклони голову вперед, сцепи руки в замок и слегка надави на затылок.

На этот раз Риддл послушался без возражений.

Пока его гость ждал начала действия зелья, у Малфоя была возможность ускоренно переосмыслить свое к нему отношение. Судя по первой реплике черноволосого слизеринца, вчера на балу или сразу после него случилось что-то из ряда вон выходящее. При этом как минимум кто-то из преподавателей (не будем переходить на личности) считает Риддла замешанным в этом происшествии, хотя это и не соответствует действительности.

Но на самом деле главным на данный момент было не то, что у юного Волдеморта неприятности, а то, что с ними он пришел именно к Драко. Хочет ли он просто посоветоваться или попросить о помощи — не важно. Главное, если бы в его «настоящей» жизни был кто-то более подходящий, Том не сидел бы сейчас в палатке в заброшенной части замка.

Значит, семена доверия все же проросли, а с этим уже можно работать. Похоже, стирание памяти откладывается на неопределенный срок…

Но не стоит по-гриффиндорски тут же бросаться на помощь, напомнил сам себе Драко, иначе, не приведи Мерлин, это начнут воспринимать как должное.

Спустя пару минут Риддл разогнулся и встретился взглядом с Малфоем. Тот с удовлетворением отметил, что сетка полопавшихся сосудов исчезла, знаменуя успешное действие зелья.

- То, что нам дают в Больничном крыле, никогда так хорошо не помогает, — с налетом удивления заметил Том.

- Без ложной скромности скажу, что в зельеварении я превзошел уровень обычной мед-ведьмы еще пару лет назад, — самодовольно ответил Драко. — Итак, что у тебя за проблема?

Риддл нахмурился и, судя по выступившим скулам, сжал зубы.

- Моя проблема — Мэделин Рассел, — наконец выдавил он.

- Я полагаю, это та девушка, с которой ты вчера покинул Зал? — уточнил Драко. — Что, она осталась недовольна тем, как ты с ней обращался? — Малфой не сдержался от шпильки. — Или, наоборот, слишком довольна?

- Мэделин Рассел, — медленно и с нажимом повторил Риддл, — нашли сегодня утром в одном из коридоров третьего этажа без сознания.

- Даже так? — будь это сказано другим тоном, можно было бы считать вопрос продолжением пошлой шутки, но Драко был по-настоящему удивлен заявлением собеседника.

- Лестниц на этот раз поблизости не было, зато надпись на стене гласила: «Так будет с каждым, неугодным Слизерину».

- Драматично. А кстати, что с первой девушкой? Она пришла в себя?

- Нет, — с силой выдохнув, ответил Том. — Более того, с каждым днем ее состояние становится все хуже — будто она постепенно обращается в камень.

- Интересное сравнение, — отметил Драко, заставив собеседника оторваться от изучения собственной чашки.

- Ты что, тоже меня подозреваешь? — за гневом, наполнявшим его слова, была слышна досада.

В пользу Риддла, как и обычно, был факт бессмысленности обманывать несуществующего человека, однако Малфой не мог не предположить, что эта мистификация с Тайной Комнатой является частью изощренного плана выведать какую-нибудь полезную информацию о будущем.

- С моей точки зрения было бы глупо не учитывать такую возможность, — не стал хитрить светловолосый слизеринец. — Разве это — не лучший способ продемонстрировать чистокровным магам, что ты воистину принимаешь доктрины своего предка?

- Бред! — выплюнул Риддл. — Чтобы я что-то доказывал этим чванливым идиотам?!

- Но, в любом случае, Салазар Слизерин, вероятно, оставил в Хогвартсе своего василиска с расчетом на то, что его когда-нибудь используют…

- Прекрати! — он вскочил, чудом не опрокинув чашку. — Что ты понимаешь? Думаешь, я стану охотиться на таких же, как я сам? На тех, кому повезло, как и мне? — он уперся ладонями в столешницу, нависая над собеседником.

Брови Драко поползли вверх, но он сдержал рвущееся с губ «что ты имеешь в виду?»: Риддл продолжил и без вспомогательных реплик.

- Салазар Слизерин был прав в главном: мир магии нужно изолировать от магглов, — Том выпрямился и сделал шаг назад, складывая руки на груди. — Тебя этому, наверное, учат с колыбели, но вряд ли ты чувствуешь это так же остро, как я. Знаешь, что такое магглы? Это — серость; мерзкая, однородная, безликая масса, желающая только одного: чтобы каждый был — как все, — юноша обнажил зубы в презрительном оскале, а пальцы его рук побелели — так сильно он вцепился в собственные плечи. — У тебя другой цвет кожи, ты думаешь по-другому, ты можешь что-то, чего не могут они? Тогда тебя просто растопчут, только чтобы ты не напоминал, насколько они сами ущербны и убоги! — еще несколько секунд губы Риддла кривились, будто сдерживая поток отвращения, но потом он с усилием расслабился и вновь опустился на стул, глядя Драко в глаза. — Я не стал бы лишать чуда тех, кому посчастливилось вырваться из этого болота. Если бы у меня и была такая сила, я бы просто не отпустил их обратно.

Сказать, что эта вспышка поразила Драко, было бы преуменьшением. Он почти физически ощущал презрение и омерзение, сочащиеся из каждого слова. И он также чувствовал любовь Тома к магическому миру, которую не смогло заглушить даже негативное отношение к нему чистокровных. Юноше снова невольно вспомнилось, что детство Тома прошло в маггловском приюте; он мог только предположить, как реагировали воспитатели и воспитанники на спонтанное проявление силы маленького волшебника.

Нападать на магглорожденных имело смысл, только если бы Риддл пытался скрыть свое собственное происхождение, однако в школе все были осведомлены о том, что он — полукровка. Поведение и слова Тома были безупречно логичны… и никак не вязались с доктриной Волдеморта.

Драко пронзило острое, как стрела, желание — не допустить, чтобы сидящий напротив юноша превратился в чудовище, ненавидящее всех, кроме самого себя.

- Я… тебе верю, — справился с голосом Малфой. — Извини, — это показалось необходимым добавлением.

- Хорошо, — выдохнул Риддл, и наконец отхлебнул из своей чашки. К счастью, ройбуш был хорош даже холодным. (Успокоительное, которое Драко добавил, пока его визави боролся с мигренью, тоже не портило вкуса). — Ладно. Возвращаясь к нашей проблеме. Обоих девушек обследовала наша мед-ведьма и приглашенный специалист из Св. Манго. Официальный диагноз: неизвестное магическое воздействие.

- Другими словами, это могло быть что угодно, — прокомментировал Драко, заставляя себя сосредоточиться на текущей ситуации, вместо того, чтобы заниматься сравнительным анализом Волдеморта его времени и пятидесятилетней давности. Том кивнул.

- На самом деле мне кажется, что собственно здоровье жертв мало беспокоит правление школы. К концу года будет готово зелье на основе мандрагоры, которое нейтрализует практически любую магию. Так что пока они еще хоть как-то живы, эта проблема разрешима. Чего не скажешь о самих нападениях, — Том сопроводил это заявление энергичным тычком вилкой, которой вооружился в предвкушении поедания торта.

Нервное напряжение явно покидало черноволосого слизеринца, и Драко приятно было думать, что хотя бы отчасти это было связано с осознанием того, что гость из будущего верит в его невиновность.

- Один раз — случайность, — изрек Малфой нараспев, — два раза — совпадение…

- Я не думаю, что стоит дожидаться третьего раза, чтобы считать произошедшее закономерностью, — возразил Риддл. — Хотя в чем-то ты прав: в первый раз я и сам подумал, что таинственный «писец» просто наткнулся на упавшую девушку и решил подшутить. Но считать второй раз совпадением… — он покачал головой. — Нет, кто-то делает это намеренно.

- Опять же, не дожидаясь третьего раза, можно сделать предположение, что этот кто-то знает о твоем происхождении и намеренно пытается тебя подставить.

Риддл пару минут задумчиво жевал, взвешивая ситуацию, потом решительно кивнул.

- Кроме того, этот кто-то — чистокровный, — добавил он, — иначе родство со Слизерином не показалось бы ему достаточным мотивом.

Драко не стал изображать смущение или раскаяние.

- Личное мнение тут — не самое главное. Важно, как все выглядит со стороны.

Он вспомнил о собственном втором курсе. Тогда все с готовностью подозревали Поттера, несмотря на то, что он был одним из ярых противников серебряно-зеленого факультета и сам был одним из тех, кого Слизерин якобы предлагал убрать из Хогвартса.

Риддл помрачнел.

- Ты прав. Мои… — он запнулся, — магглорожденные и полукровки тоже косятся на меня. Возможно, они не знают о том, из какого я происхожу рода, но с Мэделин последним видели именно меня…

Воцарилось недолгое молчание. Наконец Драко высказал в корне не новую мысль. (Он пришел к ней еще в тот самый год открытия Тайной Комнаты, когда рассуждал сам с собой, что нужно было сделать Поттеру, чтобы доказать свою невиновность).

- Если ты хочешь отвести от себя подозрения, стоит, не афишируя, попросить одного из преподавателей наложить на тебя отслеживающее заклинание. Тогда после следующего нападения ты сможешь безоговорочно доказать, что находился в другом месте…

- Нет, — твердо сказал Риддл. — Это накладывает слишком большие ограничения на мою свободу передвижений. Кроме того, я сам хочу найти того, кто пытается меня подставить.

Малфой вздохнул. Он лично придерживался мнения, что в некоторых ситуациях следует вынуждать соответствующие органы разбираться с проблемами, являющимися их прямой обязанностью. Сейчас, например, обыкновенное следящее заклинание позволило бы утереть нос Дамблдору, доказав, что его подозрения беспочвенны, и заставить его искать истинного преступника. Ради этого можно было вытерпеть несколько дней прилежного поведения.

- Но, Том, не проще ли будет… — возразил он.

- Не знаю, как в твоем времени, — прервал его собеседник, — но сейчас, если у твоей семьи есть деньги и связи, максимум, что тебе грозит, это шлепок по руке за озорство, как бы серьезно ты ни нарушил устав школы или законы магического мира.

- Ну, положим, наказать потом ты сможешь и сам, — не сдавался Драко, — так почему бы не позволить искать тем, кто обладает большими возможностями?

- Если что-то случится с виновным, не составит труда проследить «наказание» ко мне, — благоразумно ответил Риддл. — Если же что-то случается без очевидного повода, преподаватели имеют привычку спускать все на тормозах.

Драко решил прекратить спор. Будь его честь под угрозой, он бы все-таки предпочел официальное расследование; у его семьи было достаточно влияния, чтобы заставить систему правосудия работать на себя. Но в случае с Томом, похоже, действительно нужно брать дело в свои руки.

- Хорошо. Но остается последний вопрос: чего конкретно ты хочешь от меня?

Риддл был слегка обескуражен такой прямотой, но быстро оправился.

- Насколько хорошо ты разбираешься в зельях?

- Достаточно, чтобы сварить любое по внятному рецепту, — не без гордости ответил Драко.

- Мне нужно определить, что было орудием нападений. Ты сможешь сделать что-нибудь с кровью жертв, если я ее достану?

Разум Малфоя тут же наполнился вариантами, но вместо мгновенного согласия он спросил:

- И почему же я должен тебе помогать? Помнится, в прошлый раз, когда я бескорыстно выдал тебе довольно важную информацию, вместо благодарности я получил предложение пойти куда подальше…

Возможно, ему только показалось, но на секунду в глазах Тома проскользнуло раскаяние. Но он быстро взял себя в руки, и в следующее мгновение в них плясала рассчетливая самоуверенность — очевидно, сделка импонировала ему куда больше простых одолжений.

- В благодарность я могу показать тебе библиотеку, которую Слизерин оставил своему наследнику.

- Что? — вскинулся Драко. — Какую библиотеку?

- Ту, которая скрывалась за запертой дверью. Помнишь, которую ты мешал мне открывать, — не без мстительности ответил Риддл. — Я отведу тебя туда, если ты поможешь мне разобраться с этими нападениями.

Особых уговоров Малфою не потребовалось. Кто же откажется от возможности изучить библиотеку, собранную тысячу лет назад? Книги без ошибок переиздания, затерянные во времени фолианты, возможно, даже те, которые никогда не покидали семейного архива…

- Договорились, — резюмировал Драко. — В меру возможностей я помогу тебе с этим делом.

- Отлично.

Риддл протянул ладонь для рукопожатия. Холод его пальцев странно контрастировал с браслетом тепла, напоминающе сжавшимся на руке Малфоя. Том некоторое время задумчиво смотрел в пустоту, бессознательно потирая собственное запястье.

- Даже если ты ничего конкретного не сможешь сделать, — заявил он, возвращаясь в настоящее, — по крайней мере я смогу хоть поговорить с тобой… — он слегка усмехнулся собственным мыслям. — Оказывается, если с кем-нибудь поделиться, проблема превращается в загадку, а это уже не так удручает.

Резолюция Драко отправилась к Мордреду вместе с убежденностью в том, что в жизни Риддла он не играет особой роли. Что же касается сохранения собственного существования… было бы желание, а способ всегда найдется.

Основным положительным моментом уединения, решил Драко на следующий день, является то, что если ты ведешь себя как идиот, у этого позора по крайней мере нет свидетелей.

Наследник рода Малфой сидел в одном из уединенных уголков Запретной Секции, наплевав на угрозу разоблачения: он решил, что созерцал внутренности палатки слишком долго, и они начали отрицательно влиять на мыслительный процесс. Среди книг же ему всегда думалось лучше, касались ли мысли сочинения по зельям или поисков способа по-тихому устранить Дамблдора, так что Драко отправился в библиотеку сразу после раннего завтрака. Но в этот раз он не стал снимать книги с полок; на столе перед ним лежал его верный исследовательский журнал, раскрытый на чистой странице.

Анализ ситуации с Риддлом был в целом проведен верно, но юноша умудрился сделать из него совершенно ошибочный вывод. Несомненно, одними разговорами взгляды юного Волдеморта на жизнь изменить нельзя. Драко не мог служить ему авторитетом (более того, он крайне сомневался, что эту роль сможет сыграть хоть кто-нибудь кроме, возможно, самого Салазара Слизерина), да и вдохновенные речи никогда не были его сильной стороной. Естественно, что пока он отсиживается в сторонке, все так и будет идти своим чередом по сценарию, приводящему в итоге к появлению красноглазого безносого маньяка.

Но, пожалуй, только вчера до Драко дошло, что Тома, как он есть сейчас, не надо менять. Наоборот, нужно не дать ему измениться.

А для этого придется делать что-то самому.

Малфой вынужден был признать, что пустил все на самотек, ожидая, что одно его присутствие в корне изменит ситуацию. А когда стало понятно, что он не является для Риддла новым центром вселенной, тут же опустил руки и заявил, что все бесполезно.

Достойно ли это наследника рода Малфой — сдаваться при виде первого же препятствия? Возможно, он и не обладает талантом парой фраз изменять течение истории, но и обычной щепкой в реке времени он тоже быть не намерен!

Драко решительно подтянул к себе тетрадь, намереваясь изложить на бумаге стоящие перед ним задачи. Правильно поставленный вопрос, если верить авторитетным источникам, — это уже половина ответа.

Вне зависимости от попыток изменить будущее, на первом месте все равно оставалась проблема возвращения домой. Ее необходимо было решать срочно: только отталкиваясь от нее Драко смог бы оценить, какова степень свободы его действий в прошлом. К счастью, юноша имел все основания полагать, что находится на подходе к ответу: он обнаружил пару очень перспективных ритуалов, и ему, фактически, оставалось только подогнать их к своей — довольно-таки уникальной — ситуации родства человека и временного отрезка.

На втором месте, несомненно, стоял вопрос темпорального парадокса. Вкратце ситуация выглядела так: если Драко серьезно изменит будущее — и тут имелось в виду его собственное будущее, а не абстрактное будущее всего мира — он перестанет существовать. Но сложности на этом не кончались; ведь если Драко изначально не существовало, то кто тогда изменял прошлое? Чтобы придумать обходной маневр, необходимо было снова штудировать труды по теории времени, и что-то подсказывало юноше, что ответы — если они существуют — можно будет найти только в самых расплывчатых текстах.

Следующим пунктом повестки было: выяснить, что изменило Тома. В целом, конечно, Драко понимал, что вся обстановка способствовала постепенному разрушению его веры в то, что магический мир является тем местом, где он найдет свое пристанище, но должны были быть какие-то конкретные, центральные события, перекроив которые можно было бы предотвратить его превращение в снедаемое ненавистью чудовище. Отыскать их будет крайне сложно. Фактически, Драко не на что было опереться, кроме собственных домыслов: даже если бы он и прихватил с собой учебники по новейшей истории, вряд ли хоть кто-нибудь из авторов отважился описывать события последних десятилетий «с точки зрения Тьмы».

И это подводило к последней серьезной задаче. Даже без знания исходного плана развития событий Драко мог повлиять на ход истории. Но поскольку сам он не обладал весом, то для этого нужно было обращаться к Абраксасу Малфою. Кроме собственно влияния, которое тот имел в магическом мире, неплохо было бы подключить его к решению проблемы №3, поскольку в построении гипотез лишняя точка зрения никогда не повредит. (К вопросам путешествий во времени Драко опасался подключать кого бы то ни было). Но, чтобы заручиться его поддержкой, предварительно требовалось подобрать правильный подход, чтобы предок воспринял его слова всерьез, а не отправил в подземелья для дальнейших разбирательств, не выслушав даже постановку задачи.

Если бы составленный список увидел сам виновник мозгового штурма, он был бы разочарован, заметив, что его собственная проблема — а именно, две парализованные девушки, предположительно пострадавшие из-за собственной магглорожеднности — занимала лишь почетное пятое место. Драко считал, что насколько бы важной ни казалась Риддлу задача очистить свое имя от подозрений, для гостя из будущего в ее решении места не было. Поскольку Драко был абсолютно уверен, что ничем не спровоцировал данную ситуацию, можно было сделать вывод, что она целиком принадлежит исходному прошлому. А раз Том Риддл сам справился с ней один раз, то и сейчас вполне сможет это сделать. (На этом месте Драко потряс головой, объясняя себе, что «сейчас» и «тогда», в сущности, одно и то же).

В общем, Малфой был в разумных пределах уверен, что номинального участия в решении этой загадки ему будет вполне достаточно.

Еще раз пробежав глазами (не слишком длинный) список, Драко пришел к выводу, что сосредоточиться надо на проблемах номер один и четыре.

В текущих обстоятельствах он особо не переживал, что Риддл опять про него забудет. Но даже если он вздумает променять его общество на что-то более тривиальное, Драко не станет, как прежде, сидеть в уголке и жалеть себя: ничто не помешает ему напомнить о себе.

Успокоив свою гордость, Малфой довольно потянулся и решил прогуляться между книжных шкафов, а заодно и послушать мнения студентов относительно полуночного происшествия. Было воскресенье, и в его собственном времени студенты сплетничали бы, рассевшись по гостиным факультетов. Но поскольку сейчас была в моде дружба по классовому признаку, самыми популярными местами встреч были лужайка перед школой (потерявшая привлекательность из-за ужасной слякоти), и библиотека. Местный эквивалент мадам Пинс чрезвычайно лояльно относился к нарушению тишины, то ли по доброте душевной, то ли просто отчаявшись призвать болтунов к порядку.

Тема «Том Риддл — наследник Слизерина», как и ожидалось, лейтмотивом звучала в большинстве разговоров, хотя в зависимости от личностей говоривших тональность сильно различалась.

Девицы, бледнея и краснея от волнения, шептались о том, что именно Риддл мог сделать с девушкой (хотя Драко показалось, что их больше интересует отрезок времени сразу после ухода с бала). В качестве аргументов за и простив виновности Тома приводились внешность, голос, глаза, манеры, а также мимоходом брошенные каждой из участниц разговора комплименты.

Дебаты студентов посерьезнее оказались более информативными. В целом, одна половина участников учебного процесса пыталась убедить другую, что за подозрениями о происхождении Риддла стоят весомые факты. Конечно, Том избежал прилюдной демонстрации своего дара, но, по-видимому, невозможно шесть лет заниматься поисками своих корней, не оставив никаких следов. Кто-то слышал, что кто-то рассказывал, что кому-то показалось, что Риддл говорил на парсултанге. Кто-то другой наблюдал, как он изучает списки учеников Хогвартса двадцатипятилетней давности и сверяет их со списком британской магической аристократии; еще кто-то видел краем глаза, как он пытается расспросить преподавателей о происхождении магии… Кроме того, многие заметили, насколько подозрительно относится к слизеринскому префекту Дамблдор; а пристальное внимание одного из профессоров не могло не утвердить хотя бы некоторых (особенно полагающихся на авторитеты) студентов в виновности объекта наблюдений.

Но все эти разговоры были только развлечением; зигзагообразно, но целенаправленно Драко продвигался к «столу знати», за которым обычно председательствовала Онория. Конечно, он не рассчитывал услышать признание из собственных уст, даже если она была как-то замешена в произошедшем, но даже в самых на первый взгляд невинных словах мог крыться какой-нибудь намек… Удача ему улыбнулась: мисс Блэк обнаружилась на месте, а ее собеседником, к удивлению Драко, оказался Фицжеральд. Недавний компаньон сидел к Малфою спиной, но цвет его волос был достаточной приметой для опознания.

- …позавчера на балу? — Драко поймал только конец вопроса, обращенного к Рэнделу.

- Тем, чего ты не умеешь: не привлекал к себе внимания, — насмешливо ответил он.

- Неужели? А мне показалось, что чье-то внимание тебе удалось привлечь, — незамедлительно откликнулась Онория. — Более того, ты удерживал его весь вечер, не обращая внимания ни на кого другого, включая собственную нареченную.

- Тебе прекрасно известно, что соглашение между нашими родителями имеет предварительный характер. И я сделаю все возможное, чтобы речь не зашла даже о помолвке.

Волшебница гордо вскинула голову.

- Поосторожней с обещаниями, Фитц. Разве отец не посоветовал тебе использовать свой последний год в Хогвартсе, чтобы узнать меня поближе? Что он скажет, если выяснит, как ты следуешь его заветам?

- Я узнал о тебе вполне достаточно, — вздохнул маг, — чтобы убедиться, что наш брак не может быть счастливым. Тебе требуется подкаблучник, без возражений следующий твоей указке. Мне не хотелось бы провести остаток своей жизни, сопротивляясь твоему давлению и в промежутках терпя истерики по поводу неподчинения.

Драко покачал головой. Весь его опыт общения с женским полом говорил, что не стоит настолько прямо высказывать критику, сколь бы закономерной она ни была.

- Нет ничего постыдного в том, чтобы согласиться с женщиной, если она делает разумные предложения.

- Мерлин упаси пытаться поставить под сомнение твой ум, — в преувеличенном ужасе воскликнул Фицжеральд. — Однако меня удручает, что половина Слизерина ходит за тобой хвостом, отключив собственные мозги.

- Это все же лучше, чем ходить за Риддлом, — девушке удалось буквально выплюнуть эту фамилию, что было довольно трудно в фонетическом плане.

- Не вижу особой разницы.

- Ты что же, ставишь меня на одну линейку с этим попрошайкой подзаборным? — вспыхнула ведьма.

- Почему бы и нет? Вы ведь преследуете сходные цели. Впрочем, могу поспорить, что амбиции Риддла простираются несколько дальше коллективного бездумного восхищения.

- Если под амбициями ты подразумеваешь попытки доказать, что у него где-то скрываются благородные корни… — Онория манерно отмахнулась, для выразительности закатив глаза. — Не понимаю только, почему он решил, что нападения на грязнокровок кого-то в этом убедят.

- А по-моему, ход очень даже неплохой, — заявил Фицжеральд. — И дело здесь не в нападениях, а в Тайной Комнате.

- А при чем здесь это? О Комнате не было сказано ни слова! Мало ли какими бредовыми версиями обмениваются школьные пустозвоны.

- Однако никто не может определить, кто или что напало на девушек, — Рэндел чуть склонил голову набок. — Где мог Риддл, живший среди магглов, найти такое заклинание, артефакт или существо? Явно не в школьной библиотеке; следовательно, он, не выходя из школы, получил доступ к чему-то достаточно ценному и уникальному. Тайная Комната — наиболее очевидный вывод с учетом его возможной связи с родом Слизерин. Ну а нападения… отличный способ доказать свое право обладания, не показывая никому своей находки, и в достаточно угрожающей манере, чтобы отбить у недовольных желание связываться. Так что ты с ним теперь поосторожнее, — насмешливо заключил Фицжеральд, — а то натравит на тебя слизеринского монстра, и не посмотрит, что ты — из рода Блэк.

Драко был в смущении. Это объяснение, не пришедшее ему в голову, выставляло Риддла хладнокровным и хитрым игроком, который в стремлении добиться своего без колебаний переступает через человеческие жизни. Описание настолько подходило Лорду Волдеморту, что даже с учетом вчерашнего разговора к юноше вернулись развеянные было сомнения.

Странно, что Рэндел, всего два дня назад заявлявший, что Риддл не стоит его внимания, явно потратил некоторое время на обдумывание его мотивов. Было ли все только что сказанное пустой риторикой, призванной позлить собеседницу, или же лукавством были его слова на балу?

- Пусть попробует, — заносчиво ответила ведьма, — живо окажется в Азкабане, и его камера там будет тайной исключительно потому, что никому не будет дела до ее местоположения.

- Но домыслы, знаешь ли, это не доказательства, — почти пропел маг.

- Ты, похоже, всерьез заинтересовался Риддлом, — прищурилась Онория, — может, его пригласишь на следующий бал?

О, эта тактика была Драко прекрасно знакома: если не знаешь, чем отвечать на реплику собеседника, переходи к издевкам и оскорблениям.

- Если окажется, что он действительно наследник Слизерина, я подумаю об этом.

Судя по всему, Рэндел не собирался заходить на второй круг разговора, поскольку он поднялся и, с легким поклоном попрощавшись, удалился по проходу, соседнему с тем, в котором стоял «собиратель информации».

* * *

Драко сидел в мелкой половине ванны для префектов, откинув голову на сложенное на бортике полотенце. Теоретически он понимал, что нужно обдумывать полученную информацию, но фактически он был занят маленьким личностным кризисом, в кои-то веки никак не связанным с корнем всех его бед — Томом Риддлом.

Дело было в том, что когда Фицжеральд проходил мимо, у юноши появилась возможность разглядеть вышитый на его мантии герб факультета. Пока они болтали на балу, Драко старался избегать каких-либо указаний на «видовую принадлежность», а незнание подробностей школьной жизни не давало ему шанса уловить какие-либо окольные намеки. Но в целом он считал, что его спутник учится на Слизерине или, на худой конец, Рейвенкло. Так что новость о том, что Рэндел Фицжеральд — наследник одного из наиболее влиятельных чистокровных родов — гриффиндорец, выбила его из колеи.

Конечно, Малфой уже неоднократно убеждался, что межфакультетские отношения в 1944 году значительно отличаются от наблюдавшихся в его времени, но эти знания носили довольно отстраненный характер. До этого момента юноша просто не мог себе представить, что проведет целый вечер в компании представителя красно-золотого факультета и получит от этого удовольствие. Да что там вечер! Драко не представлял себе, что сможет обменяться с гриффиндорцем парой фраз, не скатившись до оскорблений.

Светловолосый слизеринец целиком сполз под воду, а потом позволил силе Архимеда вытолкнуть его на поверхность.

Как мог Фицжеральд оказался в гриффиндоре? Были ли в его поведении намеки на черты, которые приветствовал основатель этого факультета? Конечно, красноволосый маг иногда высказывался более резко и безапелляционно, чем было привычно Драко, но он явно не грешил ни отсутствием манер, ни недостатком воспитания…

Но с другой стороны, с каких пор смелость стала синонимом безрассудства и беспардонности?

Малфой попытался прекратить эти мысли: если слишком далеко уйти по этой дороге, то придется переосмысливать либо всю систему образования, либо собственное мировоззрение. Ни того, ни другого делать не хотелось, но, вопреки желаниям, тема отказывалась закрываться.

Погружению в пучины сомнений помешал подозрительный шум из «предбанника». Драко ругнулся сквозь зубы. Не надо было отправляться в ванну для префектов до отбоя; но кто знает, какие дополнительные меры предосторожности введены в школе после второго нападения на магглорожденную девушку.

Свои вещи Драко сложил так, что взгляд не мог просто так на них наткнуться, а кулон-незаметка все еще висел у него на груди. Однако тот факт, что неожиданный гость не сможет его обнаружить, не делал ситуацию более приятной. После секундного размышления Малфой решил не вылезать «на берег»: в шапках пены проще затеряться, а любые посторонние звуки легко можно выдать за простой плеск воды.

Впрочем, волнение было напрасным: нарушителем спокойствия оказался извечный раздражитель — Том Риддл. Драко снова безмолвно выругался: у будущего Темного Лорда была манера появляться в самый неподходящий момент. Но сам факт появления еще ничего не значил; в конце концов, ванная для префектов — общественное место, и Риддл вполне мог прийти сюда с абсолютно законным желанием помыться.

- Драко, я знаю, что ты здесь!

Попытки рационализации отправились в трубу.

- Чего тебе от меня надо? — раздраженно спросил Малфой, не делая попыток вылезти из бассейна.

При звуке его голоса взгляд гостя сфокусировался на Драко.

- Я достал кровь Рассел, — заявил он, извлекая из кармана пузырек.

- Поздравляю тебя с этим, — буркнул светловолосый маг. — Ты предлагаешь мне заняться ее изучением прямо сейчас?

Он не стал уточнять, как именно Риддлу удалось пробраться незамеченным в больничное крыло, пока он сам находится под подозрением: опыт показывал, что бдительность школьного персонала оставляет желать много лучшего.

- Прости, я и не заметил, как сильно ты занят! — не скрывая издевки откликнулся черноволосый маг.

Драко собирался огрызнуться, но внезапно ему стало смешно. Он даже не был уверен, что веселит его больше: Том, считающий, что его дела важнее всего остального, или он сам, еще вчера переживавший, что про него забыли.

Он подплыл к бортику рядом с тем местом, где стоял его собеседник, и, сложив руки на кафеле, взглянул на него снизу вверх — разница в росте, какой бы большой она ни казалась, никогда не была для Малфоя синонимом приниженности.

- Мне кажется, или ты намеренно лезешь в бутылку? — светски полюбопытствовал он.

Замешательство Риддла было практически незаметным, но все равно доставило Драко удовольствие большее, чем заранее спланированная ссора.

- Не понимаю, о чем ты, — изобразил царственное высокомерие Том. — Так ты займешься исследованиями, как обещал? — он выразительно потряс пузырьком.

- Обязательно, — ехидно откликнулся Малфой, — как только закончу водные процедуры. Присоединишься?

Брови Тома слегка дернулись, будто он усилием воли заставил их не подниматься.

- Если вдруг у меня появится потребность в компании во время мытья, я пойду в факультетскую душевую, — саркастично бросил он.

- О, я имел в виду поиски подходящих зелий, — Драко знал, что его лицо не способно принять совершенно невинное выражение, но в данный момент это было ему только на руку.

С полувзгляда было очевидно, что ни у кого раньше не хватало наглости дразнить Риддла.

- Предпочитаю доверить выбор профессионалу, — наконец собрался с мыслями он, хотя насмешка вышла довольно натянутой. — Я зайду на днях: узнать, что тебе удалось выяснить.

Резко развернувшись, он быстрым шагом удалился, не дав Драко времени возмутится приказным тоном.

- Ну заходи, заходи, — проворчал юноша себе под нос, — я тебе еще и отчет напишу. В трех экземплярах.

Но на самом деле возражал он только против манеры Риддла превращать одолжения в обязанности. Само исследование обещало быть интересным: с одной стороны, Малфою было любопытно найти причину странного состояния девушек, с другой же, решение любой задачи, связанной с зельеварением, само по себе доставляло удовольствие.

* * *

Драко не знал, какие тесты проводил мед-пероснал, но решил не задерживаться на самых стандартных зельях. К счастью, при правильном обращении кровь позволяла определять не только наличие ядов в организме, но и воздействие на него внешних магических сил.

Проглядев «Карманный Справочник Зельевара» — толстенный том, помещавшийся в карман только после двух уменьшающих заклинаний, — он решил сосредоточиться на специализированных составах, идентифицирующих специфические группы заклинаний и ядов. Здесь, однако, его поджидало уже знакомое затруднение: отсутствие ингредиентов. Поскольку его справочник не прошел министерскую цензуру, в нем содержались не только широко известные и легко применимые рецепты. Некоторые их компоненты были просто редки, а другие — вообще запрещены законом.

Наследник рода Малфой считал себя опытным зельеваром, не столько в плане фактического времени варки зелий (тут ему было далеко до любимого профессора), сколько в вопросах взаимодействия этой науки и законодательства. Вопреки логике, представители власти имели тенденцию запрещать к распространению различные ингредиенты, объясняя это их использованием в якобы крайне вредоносных зельях, и при этом полностью игнорировали гораздо большее количество зелий, которые могли бы приносить пользу. Если же совершенно забыть об этих настойках и фильтрах было невозможно, для получения нужного компонента алхимикам приходилось проходить проверку на благонадежность и подписывать кучу документов.

Естественно, далеко не все готовы были терпеть подобные ограничения, так что в магическом мире процветала подпольная торговля запрещенными веществами. Профессор Снейп посвятил Драко в секреты черного рынка, и юноша не сомневался в том, что пятьдесят лет разницы мало отразились на его структуре. Проблема была в том, что отправить за необходимым Риддла не представлялось возможным, да и сам Драко не рискнул бы посещать большинство перспективных заведений в одиночку.

К счастью, оставался еще один способ, достаточно распространенный среди аристократии.

- Сиппи, — позвал юноша, откладывая справочник и свой журнал, в котором отмечал самые многообещающие рецепты.

Появившийся домовой эльф имел довольно растерянный вид: Драко редко звал его посередине дня.

- Молодой господин что-то случилось? — волнение явно не способствовало правильности грамматических конструкций.

- Все в порядке, Сиппи, — Малфоя позабавило беспокойство домовенка. — Я просто хочу задать тебе несколько вопросов.

- Сиппи слушать! — просветлело ушастое чудо.

- Кому ты служишь официально? — Драко не стал начинать издалека. Будучи видом фейри, эльфы не любили отвечать прямо, и завуалированными намеками от них невозможно было ничего добиться.

- Сиппи — домовой Хогвартса. Любой обитатель Хогвартса может приказывать Сиппи. Профессора могут запретить Сиппи выполнять приказы учеников.

Малфой с трудом представлял себе, как это работает, и не ожидал, что домовенок сможет ему объяснить. За нюансами следила сама магия, привязывающая эльфов к месту служения. Впрочем, его больше интересовал другой аспект этой связи.

- Кто имеет право тебя освободить?

Домовенок задрожал от кончиков ушей до пяток.

- Лю-любой обитатель Хогвартса, молодой господин, — пропищал он.

Процесс освобождения домового эльфа тоже был довольно хитрым, несмотря на кажущуюся простоту. С первого взгляда казалось, что любая ситуация, в которой маг передает ему одежду, может быть признана расторжением магической связи. На практике же для «увольнения» необходима была направленная воля хотя бы одной из сторон (иначе стирку и уборку аристократам приходилось бы осуществлять самостоятельно).

Требовались совершенно уникальные условия, чтобы эльф воспринял «дар одежды» буквально; в большинстве случаев слуги-фейри чувствовали себя вполне спокойно, даже если хозяин передавал им вещи «из рук в руки», если, конечно, предварительно они ничего не натворили.

Вероятно, домовые Хогвартса были менее уверены в своей связи со школой, которая без сомнения была слабее связи их «семейных» товарищей с магическими родами. Они вообще старались не показываться ученикам на глаза, то ли не желая выполнять многочисленные и порой противоречивые приказы, то ли опасаясь, что кто-нибудь случайно кинет в них носком, и они останутся без работы.

Новость о том, что Сиппи мог освободить любой студент, порадовала Драко, ведь с формальной точки зрения (а фейри порой любили использовать жесткие формулировки себе на пользу), любая оставленная для стирки вещь могла считаться «даром одежды».

- Значит, я могу тебя освободить?

Вместо ответа домовенок взвыл и начал биться головой об пол. Малфой страдальчески вздохнул и закатил глаза.

- Прекрати! — приказал он. Ушастая голова замерла в паре дюймов от пола. — Отвечай на вопрос.

- Молодой господин не мочь освобождать Сиппи. Молодой господин — не обитатель Хогвартса! — расстроенно пропищал эльф.

До Драко с запозданием дошло, что под термином «обитатель» его собеседник подразумевает «человек, имеющий законное право находиться в школе». Эта новость повлекла за собой холодок опасения.

- Кто еще знает, что я не должен находиться в школе? — резче, чем собирался, спросил маг.

- Только господин Риддл, молодой господин. Так кажется Сиппи, — добавил домовенок.

- Кто из эльфов знает? — почти рявкнул Малфой.

- Т-только Сиппи, молодой господин, — огромные уши сникли, и похоже было, что через пару секунд возобновится биение головой об пол.

- Они могут об этом узнать? — у Драко отлегло от сердца, но расслабляться было рано.

- Только если начнут выполнять приказы молодого господина… Но ведь молодой господин не будет звать другого эльфа? Сиппи счастлив и дальше выполнять все приказы молодого господина!

Малфой вздохнул. Похоже, идея, ради которой он вызывал домовенка, оказалась более чем своевременной. Он совершенно упустил из виду особую магию, которой владели домовые; но по счастью, остальные «обитатели Хогвартса» уделяли им столь же мало внимания — иначе кто-нибудь уже догадался бы расспросить прислугу о том, не замечали ли они чего-нибудь странного последнее время…

- Сиппи, если я предложу тебе служить лично мне… — юноша намеренно сделал паузу, и реакция его не разочаровала.

- Молодой господин хочет сделать Сиппи своим домашним эльфом? Сиппи будет служить семье молодого господина? — из карих глаз навыкате покатились крупные слезы.

- Да, Сиппи, если ты этого хочешь, — великодушно кивнул волшебник.

- Сиппи сочтет за честь! — домовенок яростно закивал головой. — Сиппи сейчас же пойдет искать грязные носки!

И с громким хлопком он испарился, оставив Малфоя хихикать в одиночестве.

* * *

Ритуал, связывающий эльфа с магом, был архаичен и не слишком сложен. Единственным скользким моментом было то, что нужно было назвать имя рода, и Драко был не совсем уверен, что может считаться Малфоем, если в этом времени его формально еще не существует. Однако кровь оказалась сильнее временных парадоксов, и магия приняла его утверждение.

- Слушай и запоминай, Сиппи, — проговорил волшебник, когда с заклинанием было покончено. — Официально ты — домовой эльф Малфоев, но фактически кроме меня о тебе никто не должен знать. Я запрещаю тебе появляться в Малфой-мэнор или на любой другой собственности рода без моего прямого приказа. Может ли кто-нибудь в Хогвартсе узнать, что ты больше не служишь школе?

- Только если Сиппи откажется выполнять их приказы, хозяин! — домовенок полными обожания глазами взирал на Драко.

- Отлично. В таком случае продолжай делать вид, что работаешь здесь, если только твои обязанности не придут в прямое противоречие с моими приказами. В тех случаях, когда ты мне не нужен, я дарую тебе полную свободу действий, пока они не противоречат моим интересам.

- Хозяин так щедр! Сиппи будет примерным эльфом! Сиппи всегда мечтал служить магической семье! Сиппи готов выполнить любой приказ!

Экстазу эльфа был довольно тривиальное объяснение. В то далекое время, когда домовые были поставлены на службу волшебников, их магию связали таким образом, что они не могли пользоваться ей в собственных целях. Разрешение делать что-то лично для себя им мог дать только хозяин, а их сила была прямо пропорциональна силе связи с родом.

- Сиппи! — легкий оттенок неудовольствия заставил эльфа замолчать, преданно глядя на нового господина. — У меня есть для тебя поручение. Ты должен отправиться в «Кровь Единорога», сообщить, что ты служишь роду Малфой и узнать, выполняют ли они специальные заказы. Если хозяин согласится, отдашь ему этот список. Не отвечай ни на какие вопросы и не соглашайся на предоплату. Если тебе откажут, посетишь «Змеиную Чашу» и «Зелья Заместо Завтрака», — Драко поморщился из-за безграмотности названия, которое не помешало этой лавке быть одной из самых старых в Косом Переулке, — с тем же вопросом. Потом вернешься и доложишь.

Сиппи закивал так яростно, что уши хлопали по его мордашке.

- Сиппи все понимать! Сиппи отправляться сию секунду!

Радостный треск возвестил его отбытие.

Наследник рода Малфой откинулся на стуле с довольной усмешкой. Ему было чему радоваться: мало того, что он сманил одного их хогвартских эльфов (это в его представлении было маленькой победой над Дамблдором, несмотря на тот факт, что директором — а значит и хозяином — школы он станет только через несколько лет), теперь у него был безотказный исполнитель приказов. В отличие от домовых, которые были привязаны к его роду уже несколько поколений, и у которых могло хватить наглости быть недовольными своей жизнью, Сиппи, сам согласившийся на служение, будет во всем ему покорен и не станет помышлять о предательстве.

Вот если бы и с юным Волдемортом все было так же просто…

— У тебя зелье выкипает, — с порога заявил Риддл, констатируя очевидное.

Самый маленький котелок из алхимического набора источал клубы маслянисто-бордового дыма последние полчаса, так что удивить своим сообщением Драко Тому не удалось. Само появление юного Волдеморта тоже не стало неожиданностью: новые охранки заблаговременно предупредили о его приближении. (Тайна незаметного появления оказалась проста до тривиальности: парадный вход в Тайную Комнату, который Риддл все-таки соизволил найти, располагался в одном из покоев в глубине закрытой части замка, а ставить заклинания в том направлении Драко изначально не посчитал необходимым).

— Я в курсе, — флегматично откликнулся Малфой, медленно покачиваясь на стуле.

Его ноги, скрещенные в щиколотках, лежали на столе, и взгляд был неотрывно устремлен на носки мягких башмаков, чуть подергивающихся туда-сюда при каждом движении.

Под нужды зельедельчества Драко экспроприировал одно из пустующих помещений неподалеку от палатки: несмотря на любовь к этому виду магии, ему не хотелось постоянно терпеть разнообразные сопутствующие ему запахи. За почти три недели, прошедшие с бала Хэллоуина, он уже успел немало наварить и считал, что есть повод гордиться собой. Его «заказчик», впрочем, не разделял его мнения.

К настоящему моменту Малфою удалось узнать, что состояние находящихся в Больничном Крыле девушек не вызвано ядом растительного — магического или немагического — происхождения; заклинанием, произнесенным с недобрым намерением, или проклятым артефактом. С учетом того, сколько разных тестов пришлось провести, чтобы получить эти выводы, Драко было даже обидно, что единственной реакцией Риддла оказалось:

— А что-нибудь позитивное ты можешь мне сказать?

— Что бы это ни было, оно не заразно, — буркнул тогда в ответ Малфой.

Визиты Тома возобновились; и хотя первым после приветствий всегда был вопрос о новых результатах исследований, Драко был почти уверен, что черноволосый слизеринец заходит не только по делу. Главным основанием для этого, как ни странно, были жалобы на жизнь.

Раньше все замечания Тома о школьной жизни носили подчеркнуто равнодушный характер и не выдавали никаких эмоций. Теперь же он позволял себе выражать неудовольствие и раздражение, а один раз даже выдал получасовую тираду на тему того, какую дребедень старшие префекты выносят на повестку ежемесячных заседаний. Возможно, для гриффиндорцев это было в порядке вещей, но в Слизерине подобное поведение считалось демонстрацией слабости, и позволялось только в присутствии доверенных людей.

Естественно, разговоры Драко и Тома далеко не ограничивались перипетиями школьной жизни последнего, хотя «путешественник во времени» благоволил к абстрактным беседам, в то время как «местный житель» отдавал предпочтение темам, так или иначе связанным с будущим. Пока Малфою удавалось избегать щекотливых вопросов, но все чаще и чаще ему приходилось пресекать обсуждение в зародыше, аргументируя это потенциальной опасностью для временного континуума. Светловолосый маг порой мрачно думал, что благодаря глубоко укоренившейся паранойе Риддл рано или поздно сделает вывод, что все эти утайки говорят о его первостепенной роли в обсуждаемом будущем, и тогда, чтобы избежать взрыва, Драко останется только утопить его в Фильтре Благоразумия.

— Поправочка: твое зелье выкипело совсем.

— Ну наконец-то!

Драко сдернул ноги со стола, и его стул с грохотом приземлился на все четыре ножки. Потянувшись и подойдя к Риддлу, светловолосый маг заглянул в котелок, а потом извлек из кармана небольшую книжку и принялся сличать разводы, оставшиеся на стенках, с иллюстрациями.

— Это не неучтенный эффект какого-либо зелья, — без особого интереса констатировал он. — И теперь, когда стало ясно, что никаких монументальных открытий совершено не будет, я бы оценил, если бы ты оставил меня наедине с моей проблемой.

— Ты что, меня выгоняешь? — Риддл, видимо, настолько опешил, что выдал этот вопрос вслух. — С чего бы вдруг желание уединиться? Раньше ты с удовольствием забивал мои мозги рассуждениями об ингредиентах, реакциях и тд и тп.

— Я что, неясно выразился? — флегматично откликнулся Драко. — Я обдумываю свою проблему. К твоей она не имеет ни малейшего отношения.

— А у тебя-то какие проблемы? — удивленно возмутился будущий Темный Лорд.

— О, сущие мелочи! — оскалился его собеседник. — Всего-то задача о путешествии во времени!

Его, в общем-то, не удивляло, что Риддл в первую очередь думает о себе — в этом поведение будущего Темного Лорда ничуть не отличалось от общечеловеческого. Сие понимание, однако, не помешало ему мстительно продемонстрировать, что он тоже не стремится поставить интересы ближнего своего на первое место.

На самом деле, Драко был вполне в состоянии обдумывать больше одной задачи за раз, и пока зелья были несложными и занимали в основном руки, ситуация его вполне устраивала. Однако оставшийся класс неисследованных веществ, а именно — яды животного происхождения и воздействия магических существ, был слишком обширным и многогранным. Сам по себе этот факт его не останавливал; однако его собственные изыскания зашли в тупик, а Драко знал за собой вредную привычку закапывать нерешенные проблемы под грудой посторонних дел.

Так что он принял волевое решение отложить зельеделие до лучших времен и посвятить все силы преодолению последнего препятствия, мешающего ему вернуться домой. (К несчастью, на данный момент это «препятствие» ассоциировалось у Малфоя с не слишком широкой пропастью: тот факт, что другой ее край был прекрасно виден, не умалял того, что перепрыгнуть ее нет никакой возможности).

Первой реакцией Риддла на шпильку было возмущение; оно прекрасно читалось в напряженных уголках рта и сведенных бровях. Однако к удивлению белокурого слизеринца, он сдержался, и в его следующих словах уже присутствовала ирония.

— Да, об этом я как-то подзабыл. Как успехи? — и, после едва заметной паузы, добавил: — Может, я чем смогу помочь?

Драко удивленно моргнул. Риддл что, действительно только что предложил бескорыстное содействие? Впрочем, Малфой не собирался заглядывать в зубы дареному пегасу: одну светлую мысль Том ему уже подбросил, да и простая беседа с посторонним человеком порой позволяла взглянуть на казалось бы нерешаемую проблему с другой стороны.

— Пойдем в палатку, — предложил он, отточенным до автоматизма взмахом палочки очищая котелок от маслянистых разводов. Том кивнул и направился к двери.

Тот факт, что временное обиталище наследника рода Малфой располагалось посреди коридора (несмотря на наличие множества пустующих комнат) поначалу вызывало насмешки юного Волдеморта. Но со стратегической точки зрения глупо занимать помещение с единственным входом/выходом, если существует опасность, что тебя кто-то может обнаружить.

Молодые люди зашли в палатку и по уже сложившейся традиции уселись друг напротив друга за столом.

— Сиппи, — привычно позвал Малфой.

— Слушаю, хозяин! — даже хлопок появления, казалось, выражал глубочайшее почтение и желание услужить.

— Что, опять чай? — демонстративно простонал Том.

— Эрл Грей и сэндвичей с чем найдешь, — приказал Драко, — а моему гостю — тыквенный сок.

Исчезая, домовенок бросил на Риддла осуждающий взгляд. Еда и напитки уже не сопровождались повторным появлением эльфа: новый статус давал ему непоколебимую уверенность в том, что хозяин не замедлит позвать его при малейшей потребности.

Драко глубоко втянул носом восхитительный аромат бергамота и с наслаждением пригубил чай. Как обычно, Сиппи удалось подобрать его температуру так, что напиток приятно согревал горло, не будучи обжигающе горячим; такое внимание к мелочам было лучшей демонстрацией верности. И еще юноша готов был поспорить, что тыквенный сок в стоящем напротив Риддла кубке теплый и чуть-чуть отдает приторной сладостью брожения.

Возможно, со стороны казалось, что Драко собирается с мыслями или впустую тянет время, но на самом деле ему необходимо было чем-то перебить привкус зелья, который за полчаса забил нос и глотку. Когда запах болота в жаркий полдень наконец исчез, маг поднял взгляд на своего визави. Тот вполне успешно изображал безграничное терпение, полностью игнорируя сэндвичи с соком.

Драко надеялся, что по крайней мере отчасти молчание объясняется смущением. В конце концов, невежливо столько времени загружать чужого человека своими проблемами, ни разу не поинтересовавшись, как дела у него самого. Просто забыть о том, что его собеседник — пришелец из другого времени, было невозможно: слишком часто их разговоры так или иначе затрагивали будущее. Но, похоже, Том умудрился упустить из виду, что Драко все еще планирует вернуться домой… Так что наследник рода Малфой держал паузу. В других обстоятельствах, возможно, он продолжал бы философски воспринимать расстановку приоритетов будущего Темного Лорда, но, к несчастью для последнего, ему больше не на ком было срывать накопившееся раздражение.

Искусство многозначительного молчания хорошо знакомо любому аристократу. Порой отсутствие слов может сообщить больше, чем целая прочувствованная речь или гневная тирада. И в то же время, по оттенку тишины можно многое понять о настроении «собеседника». К несчастью, людьми, не обладающими хотя бы зачатками этого умения, молчание воспринималось как неспособность дать отпор. В частности, на Поттера и тем более на Уизли не стоило тратить многозначительные паузы, поскольку их смысл попросту не достигал куцых гриффиндорских мозгов. (Да и обстоятельства «разговоров» не способствовали заминкам между оскорблениями).

Однако на Тома молчание произвело нужное впечатление. Естественно, он не стал рассыпаться в извинениях за продолжительное пренебрежение к делам Драко, но всего пара минут тишины вынудила его заговорить.

— Знаешь, ты не производишь впечатления человека, неспособного посвящать себя решению двух задач одновременно.

«Неплохое начало, — ухмыльнулся про себя Малфой. — Главное, не демонстрировать слишком явного интереса, а то вдруг я приму это за раскаяние.»

— Все зависит от задач, — пожал плечами он. — У тебя не бывает, что если что-то не получается, ты находишь себе всё новые дела, а нерешенное откладываешь на потом?

Уголки губ Риддла дернулись в чуть высокомерной ухмылке.

— Я имею привычку доводить начатое до конца. Конечно, бывает, что меня отвлекают посторонние мелочи, но чтобы сознательно отвлекаться… такого я за собой не замечал, — покачал головой он.

— Ты кто по гороскопу? — неожиданно заинтересовался Драко. — Козерог?

— А это тут при чем? — прищурился Риддл, но потом так же внезапно рассмеялся. — Это что, пример того, как у тебя переключается внимание?

— Мой вопрос — по теме! — возмутился Малфой. — Ты хорошо вписываешься в архетип.

— Я не интересуюсь астрологией; после домашнего задания на первом курсе гороскопов в глаза не видел.

— Ну и напрасно! — заявил светловолосый слизеринец. — Я вот — Близнецы. Почитай, что про меня пишут. Там все — правда, особенно про гениальность.

Том фыркнул и механически потянулся к бутербродам, но в последний момент вспомнил, что должен «сохранять позу».

— Мы отвлеклись, — чуть серьезнее заявил он. — Что же это за важная задача, ради решения которой тебе придется отложить черпак и отставить в сторону котлы?

Драко вздохнул.

— Суть в следующем: теоретически я знаю, какой ритуал надо использовать для возвращения домой. Ему, конечно, еще требуются уточнения и подгон под ситуацию…

— Так что, у тебя плохо с арифмантикой? — оживился Риддл.

— Если бы! — Малфой даже не стал обижаться на завуалированное оскорбление. — Я наткнулся на темпоральный парадокс, который не могу обойти.

Светловолосый слизеринец вздохнул и отправил в рот мини-сэндвич, даже не обратив внимания на вкус. По-хорошему, давно стоило начать поиски другого ритуала, но этот так удачно вписывался в обстоятельства, что очень не хотелось от него отказываться.

— Хватит вздыхать! — выдернул его из уже привычных раздумий Риддл. — Пока ты мне не расскажешь, что у тебя за парадокс, я ничем не смогу помочь.

Драко чуть не рассмеялся. Веселье, скорее всего, было бы расценено как сомнение в компетентности и способности дать дельный совет, хотя на самом деле юношу позабавила приказная формулировка предложения помощи.

— Мой ритуал опирается на физическую репрезентацию связи человека с концепцией. Не углубляясь в детали, в моем случае наиболее подходящей основой является Исчезательный Шкаф. Но, насколько я могу судить, чтобы использовать его, требуется серьезная модификация под нужды ритуала. Однако в этом случае в будущем я не смогу использовать Шкаф для отправки в прошлое, поскольку он уже не будет обладать теми свойствами, ради которых я занялся им изначально.

Некоторое время Риддл молча смотрел на собеседника, распутывая причинно-следственный клубок.

— То есть, ты боишься использовать предмет, напрямую замешанный в твоем прошлом, — повторил он. — Что, ты думаешь, произойдет, если ты его переделаешь?

— Я не знаю… даже вообразить не могу… — Драко поморщился и запустил руки в отросшие волосы. — Представь. Я переделываю шкаф; следовательно, в будущем его как такового нет, а значит, я не отправлюсь в прошлое. Значит я, находящийся сейчас с тобой, исчезну. Но след моего пребывания в прошлом останется, несмотря на то, что я не мог — не смогу? — его оставить: ведь ты не можешь быть знаком с человеком, которого никогда не существовало. А если, чтобы избавиться от противоречий, вселенная просто сотрет весь кусок времени начиная с моего появления здесь, ничего не изменится, и в 1997 году я все равно отправлюсь в прошлое… Мерлин! У меня уже голова кругом от этой путаницы.

— Да уж, — сочувствующе покачал головой Том. — Но, если подумать, разве ты не должен так же переживать за каждое свое действие?

— Очевидно, нет, — буркнул Драко, недовольный глупым вопросом, — иначе меня бы тут уже не было. Если опираться на факты, я в относительной безопасности, пока не совершил какое-то абсолютно необратимое действие.

— Да? А как насчет Тайной Комнаты?

— Известно, что примерно в это время она была открыта, — отмахнулся Малфой. — И потом, даже без моей помощи ты в итоге нашел бы ее. Ты же у нас все доводишь до конца, — не удержался от подкола он.

— А твой эльф? Ты же сманил его из школы?

— И что? Я могу и освободить его перед тем, как вернуться в родное время.

— А мои воспоминания о тебе? Может, мы и не знакомы в твоем прошлом/будущем, но вдруг теперь у меня появится желание, когда подойдет срок, найти тебя?

— Ты — это один человек, — наигранно равнодушно пожал плечами Драко. — Для таких случаев и был создан Obliviate.

Выражение лица юного Волдеморта мгновенно сменилось с вежливо-вопрошающего на яростно-злобное. В следующее мгновение рука с зажатой в ней палочкой была нацелена в грудь Драко.

— Я не позволю тебе стереть мою память!

«Ты извини, конечно, — чуть не ляпнул Малфой, — но вряд ли тебе удастся быть настороже каждую секунду; я ведь могу ударить и в спину, и из-за угла…» Не стоило так откровенно провоцировать паранойю.

— Я не в восторге от подобной перспективы, — вслух ответил светловолосый слизеринец, что тоже было абсолютной правдой, — но если выбирать между собственной жизнью и чужими воспоминаниями, вряд ли кто-то поступит иначе. Не надо мне угрожать. Обещаю, Obliviate будет моим самым последним резервом, на случай, если я не найду другого выхода.

Том еще некоторое время взирал на него поверх палочки, а потом моргнул, и ярость на его лице сменилась задумчивостью.

— Как ты это делаешь? — скорее сам себе пробормотал он. — Ты только что заявил мне, что предашь меня, если это будет в твоих интересах, а я все равно не считаю тебя врагом.

— Это называется честность, — пожал плечами Малфой. — Кроме того, ты знаешь, что я не хочу тебя предавать.

— Знаю ли?

Драко сосредоточился на магии, скрепившей их договор два месяца назад. На этот раз напоминание было не огненным браслетом, а волной тепла, пробежавшей от запястья к пальцам. Судя по тому, как дрогнула палочка в еще не разжавшейся руке Тома, он тоже его почувствовал.

— Мы отвлеклись от темы, — беспечно заявил Малфой, отправляя в рот еще один мини-сэндвич. (Не стоило затягивать паузу, а то вдруг мысли Риддла снова обратятся к подозрениям). — Мне необходим этот дурацкий Шкаф. Я слишком хорошо в нем разбираюсь, чтобы искать что-то другое.

Риддл сунул нос в свой кубок и с отвращением сморщился. Кажется, предположения Драко о свежести тыквенного сока были более верными, чем он ожидал.

— Сиппи, — позвал он твердо. Домовенок появился мгновенно. — Запомни на будущее: хамить гостю имею право только я.

— Сиппи — плохой эльф! — тут же взвыло ушастое недоразумение. — Сиппи не угодил хозяину! — и он принялся шумно биться головой о ножку стола.

Драко поспешил взять в руки свою чашку с блюдцем. Комковатый оранжевый сок с каждым ударом выплескивался из покачивающегося кубка.

Том с любопытством наблюдал за самонаказанием.

— Я правильно понял, что он не собирается извиняться за то, что налил мне протухшую дрянь?

— Вопреки распространенным представлениям, домашние эльфы — это не запуганные и несчастные, всеми унижаемые существа, — Малфою невольно вспомнилась Грейнджер и доползшие до него слухи о Г.А.В.Н.Э. — Поскольку их благосостояние зависит от хозяев, они обеспокоены только тем, чтобы угодить им. В отношении других волшебников они могут позволить себе очень многое. Довольно, Сиппи, — мерные удары тут же прекратились. — Неси вторую чашку, и никакого самоуправства.

— Будет исполнено, хозяин. Сиппи будет вежлив с молодым господином, — пробормотал домовенок, — даже когда молодой господин насмехается над традициями и манерами хозяина! — и, не дожидаясь реакции на свое заявление, исчез.

Вместе с ним исчезли кубок и грязное пятно на скатерти, заварочный чайник вновь оказался подогрет до нужной температуры, и, после выразительной паузы, напротив Тома появилась чашка, идентичная той, что Драко все еще держал на весу. Юноша отпил еще глоток и опустил свою на стол, в задумчивости повернув ручку так, что чашки располагались симметрично. Том, продолжавший подозрительно следить за его руками на предмет выдергивания палочки и стирания памяти, издал полу-триумальфный звук.

— Как насчет дупликации?

— Бесполезно, — разочарованно (потому что на секунду он подумал, что решение уже найдено) покачал головой светловолосый юноша, — он слишком большой; мне просто не хватит силы.

— Тебе, может, и не хватит, — самодовольно заявил Риддл, — зато мне — более чем!

Естественно, первым на ум Драко пришел вопрос, «только зачем тебе это нужно?». Но, к счастью, второй раз за вечер он умудрился вовремя прикусить язык.

— Ты уверен? — спросил вместо этого он, надеясь, что собеседник услышит в его тоне сомнения в его способностях, скрытые за беспокойством о его безопасности.

— Абсолютно, — юный Волдеморт был так демонстративно горд собой, что хотелось смеяться.

— Что ж, если ты так считаешь… — многозначительно протянул Драко.

— Вот что. Я тебе дуплицирую твой шкафчик в пятницу, если ты продолжишь свои зельедельческие эксперименты, — деловито предложил Риддл. — И впредь можешь не говорить, что я думаю только о себе.

— Я этого не говорил, — бесстрастно возразил Драко.

— Ты на это намекал всем своим видом, — обличающе заявил Том, складывая руки на груди. Правда, гордая поза не продержалась долго: уже через несколько секунд он потянулся к сэндвичам. — И кстати, если уж быть откровенным, твой чай намного лучше тыквенного сока.

* * *

Драко не возвращался в коридор четвертого этажа с того самого момента, как перенесся в конец сентября 1944 года. У этого факта не было каких-либо глубинных причин вроде опасения снова оказаться втянутым в водоворот времени или желания избежать неприятных воспоминаний. Просто повторное появление не имело никакой практической пользы.

Однако было бы ошибкой утверждать, что Драко никогда не обращался к этому коридору в мыслях и воспоминаниях. Наоборот, это случалось с впечатляющей частотой: поначалу юноша думал об Исчезательном Шкафе в контексте обстоятельств, выбросивших его в прошлое, потом — в связи с перспективой возвращения в будущее. И тем поразительнее сейчас для него было то, что раздумывая о других темпоральных отрезках, он совершенно проглядел ту пользу, которую Шкаф может принести ему в настоящем.

Перед ним был элегантный и необнаруживаемый способ входа и выхода из Хогвартса.

Малфой готов был стучаться головой об стену и обзывать себя сквибом! Ведь именно ради того, чтобы провести в школу Пожирателей Смерти в обход всех защитных заклинаний, он потратил весь прошлый учебный год на починку Исчезательного Шкафа. Сейчас же ситуация была намного проще, поскольку тот почти наверняка еще был в рабочем состоянии. Конечно, неизвестно, где располагается его пара, но риск того стоит…

Хорошо хоть, озарение посетило его до того, как он начал переделывать Шкаф под нужды возвращающего ритуала.

Появление Риддла заставило Малфоя отложить планирование вылазки за пределы Хогвартса до более спокойных времен. (Делиться этими планами со своим компаньоном он не собирался). Юный Волдеморт приближался быстрым уверенным шагом, а взгляд, направленный прямо на Драко, не оставлял сомнений в том, что амулет-незаметка на него не действует. Малфой сомневался, что даже назначив определенное время и место, смог бы быть настолько уверен в том, что его визави в точности выполнит уговор. Впрочем, возможно Риддлу еще не встречались люди, имеющие наглость манкировать встречей с ним.

— Добрый вечер, Том, — поприветствовал Драко, делая намек на шаг вперед. — Надеюсь, твой день прошел благополучно?

— Прекрати! — неожиданно огрызнулся Риддл. — Не надо изображать из себя сноба.

— В каком смысле? — брови юноши поползли вверх.

— Просто не надо вести себя, как некоторые из этих… — Том скривился, — чистокровных. «Добрый день, мистер Риддл, вам не показалось, что сегодняшняя лекция по трансфигурации особенно бессмысленна?» или «сегодня отличная погода для квиддичного матча, вы не находите?», — наигранно жеманным тоном передразнил он.

Драко, не сдержавшись, рассмеялся. Он смеялся настолько долго, что было очевидно — причиной смеха являлась не сама пародия, а отношение Тома к этим, в сущности, безобидным репликам.

— Ты что, считаешь это издевками? — наконец справился с собой светловолосый маг. Риддл угрюмо кивнул. — Это же просто вежливость, Том. Формальность, требуемая этикетом при начале разговора, — судя по упрямому взгляду зеленых глаз, юный Волдеморт не собирался принимать это утверждение за чистую монету. — Я, например, начал с вопроса о прошедшем дне исключительно потому, что считается неприличным сразу заговаривать о деле. А другие твои собеседники, скорее всего, опирались на традиции, поскольку не знали, как еще можно начать с тобой разговор.

— Вот как? Что-то я раньше не замечал за тобой такого стремления соблюсти формальности.

— Может быть, этот маленький факт ускользнул от твоего внимания, — с оттенком язвительности заговорил Драко, — но, как правило, ты первым начинаешь беседу, не давая мне возможности следовать этикету.

Он решил умолчать о том, что (как и большинство чистокровных волшебников) инстинктивно обратился к давно вбитым в голову ничего не значащим фразам, чтобы скрыть волнение, связанное как с перспективой возвращения в будущее, так и с тем, какие возможности открылись перед ним в настоящем.

— Ладно. Не важно, — смешался Том. — Давай займемся тем, ради чего, собственно, и собрались. Странности поведения особо одаренной части магического сообщества мы сможем обсудить и потом. И скорее всего, за чаем, — себе под нос пробормотал он, заслужив еще один смешок.

— Хорошо, — перешел на деловой тон Малфой. — Я не нашел в окрестностях ни одного заклинания, которое могло бы среагировать на наше присутствие или колдовство, но возможно будет лучше, если ты тоже проверишь.

Риддл кивнул и сосредоточенно вывел в воздухе сложную петлю, активизирующую его распознающий туман.

— Все чисто, — без нужды подтвердил он, изучив результаты. — Тебе лучше отойти к началу коридора: если кому-то приспичит сюда зайти, по крайней мере ты заметишь его раньше, чем он — меня.

Малфой покорно отошел к выходу на лестницы, но одним глазом продолжил следить за действиями своего компаньона.

Дупликация — в отличие от обычного копирования — требовала внушительных магических резервов и серьезной концентрации, и ее прерывание грозило магу нешуточными последствиями. Драко был уверен в теоретической способности Риддла дуплицировать Шкаф: как бы тому ни хотелось поразить собеседника своими талантами, он никогда не стал бы делать этого во вред себе. Но, тем не менее, светловолосый юноша не мог не переживать за свой шанс вернуться в родное время. И, если быть совершенно честным, немножко за благосостояние Тома в случае какого-нибудь непредвиденного осложнения.

Малфой стоял достаточно близко, чтобы ощущать магию, стягивающуюся вокруг будущего Темного Лорда; она была похожа на марево над землей в очень жаркий день. Риддл медленно провел палочкой вертикальную линию, а затем — сквозь дрожащий от напряжения воздух — Драко показалось, что его рука движется одновременно и влево, и вправо. Повинуясь этим движениям, Исчезательный Шкаф слегка смазался и, казалось, растянулся. Но в следующее мгновение стало видно, что это уже — два шкафа, наложенные один на другой, и медленно разъезжающиеся в разные стороны вслед за кончиками двух палочек, бывших на самом деле одной.

Драко был заворожен тем, с какой легкостью и уверенностью Том управляет этим сложнейшим процессом. Юноше и самому доводилось проводить дупликацию, но никогда — с таким большим и сложным в магическом плане предметом. Только когда оба Шкафа встали бок о бок на равном расстоянии от проведенной вначале разделительной черты, он понял, что все это время задерживал дыхание.

— Как видишь, это не составило мне труда, — наигранно бодро заявил Риддл, взмахнув уже не кажущейся раздвоенной рукой в сторону шкафов.

— Да. Это было потрясающе, — Драко не стал скрывать восхищения, сквозившего и в голосе, и во взгляде. Риддл буквально лучился гордостью.

— Теперь осталось доставить один из них к тебе, и можешь разукрашивать его, как тебе захочется. Какой возьмешь? — все так же бодро — и явно пытаясь отвести внимание от дрожи в руках — поинтересовался он.

Подойдя к собеседнику, Малфой изобразил раздумья. На самом деле было совершенно безразлично, какой из шкафов выбрать: они были более чем идентичны.

— Пожалуй, левый, — тем не менее поддержал беседу Драко, взмахивая собственной палочкой и подхватывая его заклинанием левитации, — на нем меньше пыли.

Риддл усмехнулся и покачал головой.

— Я тебя провожу, — предложил черноволосый слизеринец. — Нам все равно практически по пути. Кроме того, ты еще не рассказал мне о своих успехах с зельями.

— Ну конечно, — фыркнул Драко. — А я-то думал, когда ты спросишь…

Впрочем, дорога до подземелий была достаточно длинна, чтобы успеть поговорить не только о делах, но и о множестве других мелочей. Молодые люди уже почти дошли до входа в слизеринскую гостиную, когда за очередным поворотом им послышались голоса.

— Подожди здесь, — шепотом проинструктировал Том. — Может, тебя они и не заметят, но вот летающий шкаф — непременно.

Драко кивнул и остановился.

Незнакомый голос раздался практически сразу как Риддл завернул за угол.

— А вот и наш самый популярный грязнокровка, — издевательски протянул он. — Ну как прогулочка? Нашел, на ком сорвать свой комплекс неполноценности?

Малфой вздохнул и бесшумно опустил Исчезательный Шкаф на пол. Почти месяц беспечного существования — видимо, это предельный срок, по истечении которого обязательно должна произойти какая-нибудь гадость. Юноша взял палочку наизготовку, вытряхнул из рукава ритуальный кинжал, и осторожно выглянул в соседний коридор.