В общем и целом Гермиона была довольна своей жизнью. У нее было бурное детство и отрочество. Насыщенная юность и тихая спокойная семейная жизнь. Дети учились в школе, муж вышел в отставку и много времени уделял семье. У нее сложилась карьера. Ее ценили друзья и коллеги. В общем и целом жизнь удалась.
Если бы не одно «но». Гермиона скучала по приключениям. Она скучала по другу детства, ныне ставшим почтенным отцом семейства. Она тосковала по мужу, неуклюжему и растрепистому юнцу, вечно что-то жующему. Она мечтала снова почувствовать себя живой.
И чтобы заполнить эту пустоту она пошла на сделку со своей совестью. Раз в год она искала случайных свиданий. За четыре года их было три. В первый раз она не смогла пойти до конца и сбежала. А потом, ночью, лежа под боком у храпящего Рона, она сожалела о молодом стройном парне, которого так глупо отпустила. И она пообещала себе, что на следующий год обязательно устроит «отгул» от семейной жизни. В конце концов, если будет плохо, то она с еще большей уверенностью вернется к домашнему очагу и с удовольствием продолжит играть роль идеальной супруги, с содроганием вспоминая, как ее обнимал чужой мужчина. И тем сильнее и отзывчивее станет в объятиях мужа, поглощенная чувством вины и благодарности. Этих эмоций ей хватит в аккурат до следующего года...
Но первый опыт измены был интересным, шокирующим и манящим... Ей хотелось еще. Об этом она и мечтала, слушая храп Рона или гомон подросшей ребятни. Женщине за тридцать хотелось маленького бунта. Пусть даже о нем будет знать только она...
Вот поэтому сегодня она сидела в маггловском баре, лениво помешивая мартини шпажкой с оливкой. Лед медленно таял, а она еще никого не выбрала. Будет обидно пропустить этот маленький своеобразный юбилей — пять лет, как она стала хищницей на ночь.
Когда надежда стала таять также, как и лед в бокале, к барной стойке подошел высокий крепкий мужчина.
— И не говори, Джо! Эти молодые ублюдки совсем распоясались. Слышал про банду Эда?
— Да как же не слыхать? Сид только про них и говорит. Рассказывает, как они его пытались отжать на куш. Да промахнулись.
— Это точно. Благодаря Сиду-то я их и взял.
— Неужели всех?
— Нет, пока только самый костяк. Но без босса их шайка распадется в течении месяца. Но побегать за ними пришлось, я тебе скажу.
— Ну, ладно, отдыхай. Если что — зови.
— Спасибо, Джо.
Гермиона более пристально посмотрела на этого здоровяка. Не то, чтобы он ей нравился... она предпочитала мальчиков помоложе и более деликатных в сложении, но на безрыбье...
Он был не просто высок. Он был огромен. Широченные плечи, крепкие руки, мощные ноги, упрямый подбородок. Этот полицейский казался просто великаном. Темная джинсовая куртка еще больше добавляла ему объема, но толстым его нельзя было назвать. Скорее мощным. Телесная могута так и распирала его не слишком свежую рубашку, а бугор под мышкой указывал на кобуру внушительных размеров. Рядом с ним любая чувствовала себя Дюймовочкой.
Гермиона решила, что лучше ей уже не найти и решила действовать.
— Извините, сэр, вы поможете мне прикурить? — спросила она, внимательно посмотрев в глаза мужчине и в самый последний момент, якобы смущаясь, отвела взгляд.
— Без проблем. Джо! Помоги леди прикурить.
— Один момент, Дэй! — расторопный бармен тут же протянул Гермионе зажженную спичку, потом оставил около них весь коробок, понимающе оглядев женщину.
— Дэй? Это ваше имя? — спросила Гермиона, чтобы завязать беседу.
— Да, но это сокращение. А вас как зовут?
— Гермиона, — театрально затянувшись, произнесла она и едва не закашлялась.
— Какое красивое имя. Никогда не слыхал о таком.
— Значит вы не читали Шекспира?
— Чего? А, нет, не читал.
— У него так звали одну из героинь.
— Понятно. Может прочту на досуге. Хотя не обещаю. Дел сейчас невпроворот.
— Вы полицейский?
— Как вы догадались?
— Я была вынуждена подслушать ваш разговор с барменом, извините.
— Да ничего, все нормально. Я не сказал ничего секретного.
— И еще кое-что... — Гермиона заговорщицки понизила голос.
— Что?
— Ваш пистолет. Я вижу как он... выпирает.
— Ох, это? Ну, у вас, просто, глаз-алмаз.
— Это не сложно заметить. Вас в принципе сложно не заметить.
— Правда? — он смотрел на нее наивными глазами, в которых не было ни проблеска понимания, что с ним флиртуют. Гермиона решила не ждать дольше. Ночь подходила к концу. Она решительно затушила едва начатую сигарету и посмотрела на Дэя.
— Терпеть не могу курить.
— А зачем прикуривали?
— Хотела с вами познакомится.
— О... — только и сказал Дэй, скромно потупившись. Гермиону это даже развлекло немного: такой взрослый, они наверняка ровесники, и такой скромный, даже простоватый. Он ей подходил как нельзя лучше.
— Так что вы скажете?
— Ох, леди, я даже не знаю что ответить... Никогда мне не делали таких предложений. Я не знаю, как себя вести в такой ситуации.
— Странно, — Гермиона оглядела простоватое лицо Дэя. Его глаза были, конечно, далеки от идеала, но зато они были красивого голубого цвета, а соломенные волосы хоть и начали редеть на макушке, все еще были достаточно привлекательными. — Хотите я вам подскажу, что делать? Если вам интересно мое предложение, вы сейчас встанете, протянете мне руку и мы с вами уйдем. Если нет, то придумайте срочное безотлагательное дело, но не отказывайте напрямую, иначе оскорбите меня до глубины души. Так как вы поступите?
— А у меня нет никаких дел сегодня, — простодушно ответил Дэй. — Я закончил работать.
— Значит мы пойдем?
— А вы не передумаете?
— Ох, вы как ребенок, Дэй! Давайте уже вашу руку! — Гермиона встала из-за стойки и протянула руку Дэю. Тот смущенно и осторожно взял ее ладошку.
Его рука была такой же большой, как и он сам. Гермиона почувствовала себя маленькой пойманной птичкой. Ладонь была грубая и жесткая. Сладкая истома навалилась на женщину. Если этому увальню удастся преодолеть свое смущение и страх, то эта ночь станет незабываемой!
* * *
Гермиона без сил лежала на смятых простынях. Боже! Именно о таком празднике можно было только мечтать! И сегодня все ее надежды окупились с лихвой! Она довольно заворчала, словно сытая кошка, и закуталась в простыни, ощущая, как постепенно затухает пожар, разгоревшийся внутри.
Словно по кадрам она вспоминала прошедшую ночь и каждая картинка сладко отзывалась внизу живота. Так бывает, когда высоко взлетаешь на качелях. В самой высокой точке, когда тело вот-вот рухнет обратно, но еще на долю секунды замирает в воздухе, внутри возникает сладкое и томительное чувство. А потом ты снова летишь вниз и вверх, раз за разом ощущая, как в тебе взрывается радуга.
Так и сегодня, Дэй дарил ей такое острое удовольствие, что она взлетала к вершинам снова и снова. Боже! Пять раз за ночь с неизбежным фейерверком в конце... этого с ней никогда не бывало! А ведь ничто не предвещало такого результата!
Когда они вошли в номер, Дэй начал так стесняться, что Гермиона уже подумала, а не совершает ли она ошибку? Но решила не отступать так просто. Уйти она всегда успеет, а следующего праздника ждать целый год.
Чувствуя себя завзятой соблазнительницей, она подошла к нему и поцеловала. Сначала он чуть стеснялся, но когда понял, что она никуда не убежит, обнял и поднял ее на руки. Гермиона чувствовала себя маленькой девочкой и это только еще больше распалило ее. Он безо всяких усилий держал ее на весу, а она уже задыхалась от страсти и осознания своей гуттаперчивости, что ли...
Дэй подошел к кровати и очень бережно, словно она хрустальная, положил ее на одеяло. Он легко прошелся губами по шее, в то же время аккуратно расстегивая каждую пуговку на блузке. А Гермиона уже срывала с него рубашку. Его деликатность заводила так, что хотелось рычать и кусаться.
Но он не спешил. Медленно он снимал с нее одежду, пока она не стала извиваться от нетерпения и только тогда накрыл её своим телом. Он смотрел на нее сверху вниз, стараясь не причинить ей боли своим весом. А Гермиона вдруг смутилась. Чтобы скрыть это свое смущение, она потянулась к Дэю и поцеловала его.
Сначала это были нежные и осторожные поцелуи, но постепенно они становились яростнее и чувственнее. С каждой секундой вихрь желания и страсти уносил их все дальше. Гермиона уже не помнила, когда Дэй успел раздеться, но когда он начал входить в нее, задохнулась от восторга.
Его было много, возможно даже слишком много для нее одной, но она с радостью принимала каждый сантиметр его тела. И вот, когда казалось, что он заполнил ее полностью, Дэй двинул бедрами и первая жаркая волна пробежала по ее телу. Еще движение и она вдруг стала узнавать тот крохотный огонек, благодаря которому разгорится такой пожар, что ее растворит в экстазе. Через минуту Гермиона уже содрогалась под ним в конвульсиях первого оргазма.
Когда она немного пришла в себя, то увидела, что Дэй лежит и просто смотрит на нее, мягко улыбаясь.
— Продолжим?
— О, да!
Он приподнял ее бедра и снова начал древний, сводящий с ума танец сладострастия.
Сколько поз они поменяли, сколько раз она задыхалась и молила то остановиться, то заклинала ни в коем случае не прекращать... Он вертел ею как куклой, почти постоянно держа на весу. Гермиона чувствовала себя пушинкой. Она не помнила всех деталей, но навсегда запечатлела в памяти каждый всплеск невероятных ощущений, когда они растворялись друг в друге... Это были самые счастливые часы за последние несколько лет.
Вода в душе перестала шуметь и вскоре Дэй вышел из ванной, вытираясь махровым казенным полотенцем. Другое полотенце он обернул вокруг бедер, но оно было мало и через разрез Гермиона видела его бедро почти до самого паха.
— Ты так смотришь на меня...
— Как?
— Будто съесть хочешь.
— Нет, сейчас я физически уже не смогу тебя съесть... А жаль...
— Почему? Мы можем и завтра увидеться.
— Нет, не сможем.
— Почему?
— Я замужем.
— Что? — его рука, промокающая волосы остановилась. — Почему же тогда...
— Я просто устала и хотела отдохнуть.
— А я, значит, типа под руку попался? — обида, самая настоящая обида в его глазах, заставила Гермиону устыдиться.
— Прости...надо было раньше сказать... Прошу, не злись на меня.
— Да ладно, сам виноват, — сказал он немного подумав. — Мог бы и сообразить, что ты не просто так со мной заговорила, — он присел на край кровати.
— Прости, — Гермиона прижалась к нему сзади и обняла за плечи. — Я не должна была. Но ты мне очень понравился.
— Правда?
— Честное слово! Ты такой простой и безыскусный. Как большой ребенок. Очень большой ребенок, — прошептала она, куснув его за ухо.
— Тебе лучше не начинать, иначе я за себя не отвечаю!
— Как не начинать? Вот так? — она подула ему в ухо. — Или так? — продолжила она, слизывая капельки воды с его шеи. — Мне же надо точно знать!
— Да, именно так не стоит, а то я сделаю вот что! — Он резко развернулся и подмял ее под себя, не слушая писков и хохота. Она в шутку отбивалась от него, а он делал вид, что ей это удается.
Через полчаса они уже вместе принимали ванну. Гермиона сидела оперевшись спиной на него, а он просто обнимал ее. Они смотрели как капает вода из неплотно прикрытого крана и молчали. Оказывается это так уютно — просто молчать, ощущая теплый бок такого же опустошенного удовлетворением человека.
— А может мы сможем видеться чаще? — первым нарушил тишину Дэй.
— Ты знаешь, а я только что об этом подумала.
— И что решила?
— Я не смогу видеться с тобой часто, но мы можем встречаться раз или два в месяц, но не больше. У меня очень насыщенная жизнь...
— Я хочу, чтобы ты помнила каждую нашу встречу...
— Поверь, Дэй, тебя сложно забыть.
— Где же ты была всю мою жизнь? — он зарылся носом в ее волосы и вздохнул.
— Ох, лучше не спрашивай...
— Нам уже пора прощаться?
— Уже как пару часов пора, но я придумаю что-нибудь.
— Может останешься?
— Не могу. Я бы хотела, но... сам понимаешь.
— Хорошо, тогда давай еще пять минут вот так полежим и пойдем...
— Хорошо, как скажешь, — блаженно вздохнула Гермиона.
Через час они сдали ключ консьержу и вместе вышли из мотеля. Он держал ее за руку, словно никак не мог решиться отпустить.
— Ты ведь позвонишь мне?
— А твоя подруга не будет против?
— У меня нет подруги. Уже полгода, после смерти отца я живу в доме с мамой. Ей страшно бывает по ночам. Все кажется, что кто-то может ворваться в наш дом. Это у нее с тех пор, как мы переехали из города, где я родился... Правда она хочет вернуться. Не знаю почему...
— Понятно. Ну, мы позже поговорим. Мне пора.
— Подожди минутку, пожалуйста.
— Что такое?
— Я хочу сделать тебе подарок. Чтобы ты, глядя на него, вспоминала меня и позвонила, как и обещала.
— Ну что ты, Дэй! Не нужно!
— Но я хочу. Пойдем! — Он повел ее за собой.
Они прошли пару кварталов, все также держась за руки и болтая о пустяках. Остановились около маленькой неприметной лавочки ювелира. Гермиона сначала было заупрямилась, говоря что не примет дорогого подарка, но он просто взял ее на руки и внес в лавку.
— О, Дэй! Рад тебя видеть!
— Я тоже, Сид!
— Что тебя привело?
— Я хочу купить у тебя одну из этих, — Дэй ткнул пальцем в витрину.
— Отличный выбор! Скромно и со вкусом, как раз для настоящей леди! — Сид добродушно осмотрел Гермиону подслеповатыми глазами. Она почему-то покраснела. — Одну секунду, Дэй.
Чтобы немного прийти в себя, Гермиона отошла к дальней витрине и стала рассматривать безвкусные серебряные поделки. Странно, если в этой лавке найдется что-то приличное...
— Гермиона? — Она повернулась на зов и увидела в руках Дэя тонкий шнурок с нанизанной на него одной крупной жемчужиной. — Это тебе. В каждую нашу встречу я буду дарить тебе по одной. Чтобы прикоснувшись пальчиками к жемчугу, ты вспоминала каждую нашу ночь. Я очень хочу чтобы эта нитка жемчуга стала такой длинной, чтобы ты могла много раз обернуть ее вокруг своей шеи.
Он расстегнул крохотный замочек и повесил жемчужину ей на шею. Подержал бусину на весу и на мгновение прижался губами к губам Гермионы.
— Скажешь что-нибудь?
— Спасибо. Мне очень приятно, правда. Хотя вовсе не стоило так тратиться...
— Стоило. Ты стоишь всего жемчуга мира, — он обнял ее и прижал к себе. — Спасибо, Сид, мы пойдем.
— Приходи в любое время, Дэй!
— Пока!
Они вышли из лавочки в обнимку. Гермиона потрогала непривычную бусину и сказала:
Они обернулись и Гермиона увидела троих подростков. Они были довольно крупными, с наглыми лицами завзятых уголовников.
— Пойдем, Дэй, — Гермиона потянула его за рукав.
— Подожди, — он взял ее за руку и отодвинул себе за спину. — Что вам надо? Тоже по тюрьме заскучали? Я могу вам прямо сейчас оформить путевку в тот же санаторий, в котором находится Эд.
— Заткнись, легавый! — самый молодой из парней бросился на Дэя и Гермиона закричала.
Дэй ударил его, сбив с ног, но тут подбежали двое других.
Все произошло так быстро, что Гермиона не успела даже моргнуть. Блеснул нож в замахе и вот он уже летит в незащищенный бок Дэя.
— Нет!!! — Гермиона попыталась подхватить оседающего на землю Дэя, но он был слишком тяжел. Она упала.
— Погодите, придурки! Надо и эту порешить, если за решетку не хотите, — кто-то кричал за ее спиной.
Но Гермиона смотрела только на побелевшее лицо Дэя. Его голубые глаза невидяще смотрели в хмурое английское небо. Она погладила его щеку пальцами. Щека еще была теплой.
Чья-то грубая ладонь схватила ее за плечо и тут в Гермионе словно что-то взорвалось таким диком бешенством, такой ненавистью, что она вскочила и закричала:
— Авада Кедавра!
Вокруг взметнулся вихрь смертельной магии, впервые призванной без палочки и три парня как куклы свалились на мостовую. Она смотрела на них невидящими глазами. В ней еще горел дикий огонек убийства. Если бы они пошевелились, она задушила бы их собственными руками. Но они не дышали, застыв с выражением крайнего ужаса на лицах.
Не помня себя, Гермиона аппарировала домой.
* * *
— Как ты ее назовешь? — спросил Гарри, разглядывая подругу боевого детства с младенцем на руках.
— Перл, моя маленькая драгоценная жемчужина, — ответила Гермиона и тихо заплакала, прижав ребенка к себе.
Гарри посмотрел на нее и не говоря ни слова вышел к Рону, все еще топчущемуся в коридоре.
* * *
Маленькое ухоженное кладбище в крохотном провинциальном городке Литтл-Уингинг было пусто в это время дня. Но возле одной могилы стояла сухонькая седая женщина. Она поливала цветы у памятника. Каждый день Петунья приходила сюда поговорить с сыном.
— Я больше не боюсь шорохов по ночам, мой хороший. Я теперь больше ничего не боюсь...
Vova
