Площадь Гриммо никогда не отличалась ярким освещением. Ну а этим вечером неверные блики тусклых фонарей практически поглотила белая пелена. Снежные пчелы яростно облепляли всё, что встречали на своем пути, кусали и, потеряв свои жала, уже больше не могли улететь. И без того редкие в столь позднее время суток прохожие попрятались, страшась натиска природы.
А в гостиной дома №12 было тихо и уютно. Ярко горел камин, окутывая своим теплом двух юношей, засидевшихся допоздна. Один из них, светловолосый, с тонкими чертами лица, сидел в кресле и читал, сосредоточенно нахмурившись, какую-то старую и толстую книгу. Второй, темноволосый, взъерошенный и сонный, полулежал на полу, опираясь на ноги блондина спиной, и задумчиво смотрел в сторону окна.
— Драко, — нарушил он тишину.
— Ммм? — отозвался второй парень, явно не желая отвлекаться от своей книги.
— Ты любишь зиму?
Вопрос явно поверг блондина в недоумение. Он оторвался от чтения и внимательно посмотрел в зелёные глаза своего парня.
— Поттер, — аккуратная белая ладонь легла на смуглый лоб, — ты, кажется, рехнулся!
Драко Малфоя раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны, ему отчаянно хотелось расхохотаться, с другой — где-то в глубине души медленно вскипало негодование. Он с таким трудом выпросил эту редчайшую книгу по зельеварению у крестного, был полностью погружён в её изучение, как вдруг это взъерошенное чудо всё испортило!
Однако зелёные глаза выжидающе смотрели на него. И Драко несколько раздражённо ответил:
— А за что, как ты думаешь, я должен её любить? За холод? За снег? За огромное количество выпиваемых противопростудных зелий? Помнится, один мерзкий гриффиндорец на третьем курсе закидал меня снежками, сам при этом оставаясь невидимым… Я потом у Северуса все запасы противопростудного перевел!
«Мерзкий гриффиндорец» показал язык и сказал:
— Так тебе и надо было!
Ответом ему послужил полный возмущения и оскорбленного достоинства взгляд.
— Я мог бы любить зиму за Рождество, — продолжал Малфой после того, как Гарри вымолил себе прощение поцелуем. — Но на каждое Рождество мои maman и papa устраивали грандиозные балы с множеством гостей…
— Я думал, тебе это нравилось, — как-то странно посмотрел на него Гарри.
— Нравилось, да, — скривился Малфой, — первые несколько минут нравилось. Пока излишне пылко настроенные девицы не набирались храбрости и не начинали охоту на сердце и счет в Гринготтсе неприступного красавца Драко Малфоя!
Драко драматично закатил глаза, а Поттер фыркнул.
— И всё же, Драко, — он мягко продолжил настаивать на своем спустя пару минут.
Малфой, который уже успел вновь углубиться в чтение, вздрогнул.
— Ну подумай сам! — его фраза прозвучала резче, чем ему бы хотелось.
Гарри одарил книгу злым, колючим взглядом, резким движением поднялся и пошел в спальню.
* * *
Оставшись один, Драко где-то с полминуты пытался продолжить читать, а потом раздраженно захлопнул книгу.
«Мерлин мой! Ну как ребёнок!»
Он отложил фолиант и поднялся с кресла.
«Драко Люциус Малфой! Ты не должен к нему идти! Он сам надумал себе какую-то глупую, типично-поттеровскую обиду!» — дурным голосом взвыла гордость.
Пару секунд Малфой колебался, а затем, отправив гордость куда поглубже, пошел в спальню.
Поттер уже успел потушить свет и лечь. В данный момент он до боли правдоподобно изображал крепкий сон.
— Переигрываешь, Поттер, — фыркнул блондин и забрался в постель с другой стороны кровати. — Гарри…
* * *
Позже, много позже, когда пора обид миновала, а довольный Поттер мирно посапывал где-то на уровне сердца, Драко всё никак не мог уснуть.
Он повернул голову в сторону окна. Там была всё та же странная мгла, худо разбавленная фонарями. Продолжался ли снегопад, Малфой не мог определить: для этого пришлось бы стряхнуть с себя черноволосую лохматую башку, чего совершенно не хотелось.
Зима… Ну не любил её Драко, что тут поделаешь. Скорее даже ненавидел. Такой ледяной на вид, бывший Слизеринский Принц терпеть не мог холод.
Задумчиво погладив спящего Поттера, Драко вдруг замер. Почти год назад, как раз прошлой зимой, они с Гарри нашли друг друга. Случайно встретились, чтобы больше не расходиться.
Был уже декабрь, но погода стояла хмурая, дождливая и унылая. Люциус с Нарциссой были в отъезде. Это официально их пожирательское прошлое было забыто. На деле же затянувшаяся поездка во Францию была лучшим решением.
Жизнь тянулась спокойно, размеренно и убийственно тоскливо. А потом в один прекрасный («Да–да, именно прекрасный!» — улыбнулся Драко) день Поттер с врожденной грацией врезался в него прямо посреди Косого Переулка.
Были колкости. Было понимание. Была игра в снежки. Была нежность. И любовь, горящая в венах, дрожащая на кончике языка невысказанными словами…
Драко ненавидел зиму. А она в ответ подарила ему Счастье.
— Гарри! — тихо позвал он спящего возлюбленного.
— Ммм? — раздался сонный голос, а голова на груди блондина слегка шевельнулась.
Vova
