Я воспитывался в ненависти к магглам. Мне вечно вдалбливали, что они — тупые животные, от которых надо избавляться. Надо ли говорить, что я никогда в это не верил и презирал подобные мысли? Мне был противен Регулус, слепо веривший родителям, я ненавидел Беллу, которая просто с ума сходила, когда речь касалась расправы над магглами или о красноглазой твари, величающей себя Лордом.
Сказать по правде, общался я только с Андромедой, которой так же были противны взгляды семьи. Я ненавидел их, ненавидел Блэков. Я не считал себя одним из них, но я являлся им.
Когда я приехал в Хогвартс и познакомился с Джеймсом, я понял, что мне не хватало вот такого друга. Поттер всегда говорил все напрямую, но умудрялся не обижать собеседника. Мы были лучшими друзьями.
Позже к нам присоединился и Ремус. Вот кто умел сдерживать нас, не позволяя нам перебарщивать. Поначалу, я ревновал его к Джеймсу, но вскоре принял Люпина в нашу команду.
А Хвост… Что тут скажешь? Я никогда не считал его другом. Питер не понравился мне с самого начала. Он был крысой, и, что самое омерзительное, знал это. Когда мы выяснили, что Рем — оборотень и решили стать анимагами, я даже не удивился, когда увидел форму Питера.
Годы учебы были самыми светлыми в моей жизни. Прогулки в полнолуние, карта, мантия Джеймса, клички… Все это глубоко засело в моей голове. Нам было наплевать на то, что про нас думали другие. Иногда, Лунатик в шутку говорил, что мы — вне закона. Помнится, Джеймс еще шутил по этому поводу, говоря, что мы и везде и, в то же время, нигде. Нам существовало лишь одно определение — Мародеры.
После школы я был шaфером на свадьбе Джеймса и Лили. Пожалуй, это были последние годы спокойной жизни. Когда родился Гарри, все пошло прахом. Волан-де-Морт нашел Поттеров, из-за предательства Питера, и убил их. Когда я примчался туда, было уже поздно.
Плохо помню, что было позже. Кажется, я нашел Педигрю, потом взрыв, бегство и отрубленный палец. Дальше череда бесконечных судов, слушаний и допросов. Родители даже не явились на суд, но мне было плевать. Они не были моей семьей. Я не слышал ничего. Передо мной проплывали картины из детства, и тут я понял, что малыш Гарри остался один. Именно в тот момент я осознал, что несу ответственность за жизнь крестника.
Тут до меня долетел обрывок фразы: «…приговорен к пожизненному заключению в Азкабане…» Это стало для меня ударом.
Не помню, как я выжил в тюрьме, помню только слова песенки, которую я пел. Песня была посвящена Джеймсу:
Раскаленным солнцем, сжигает кожу,
Ветер сушит слезы и ранит веки,
Я героем был, стал теперь ничтожен,
Ты ушел в закат, ты ушел навеки.
На краю земли, по тропинке ночи,
Ты уходишь прочь, я бегу по следу,
Страж ворот земных отвечать не хочет,
Нечем мне помочь, мне твой путь неведом…
Я спрошу ветра севера и юга,
Как разрушить скорбь, я не знаю правил.
Не бывало в мире вернее друга,
Так зачем теперь, ты меня оставил?
Я искал ворота в иное царство,
Я швырял проклятья в глухое небо,
И какой же бог нам судил расстаться?
Я не знаю был ты, иль может не был…*
Это все, что мне осталось — скорбить об утрате людей, заменивших мне семью. Но одно я помню хорошо — в моменты особой тоски, я обращался в пса и выл. Выл, вкладывая в этот вой всю свою боль и одиночество.
Когда же я увидел Питера на фотографии в газете, то понял, чего хочу. Я жаждал смерти этого мерзавца. Ради мести я сделал невозможное — я сбежал из Азкабана. Блуждания, голод, тоска — все оставило свои следы. Теперь во мне трудно узнать прежнего Сириуса. Я стал тенью самого себя. Меня не сломали ни заключение, ни голод, ни бедность. Жизнь меня избила, но не сломала. Изувеченный, но целостный.
Увидев Гарри, я понял, что он — самый дорогой для меня человек. Я хотел увезти его с собой и окружить заботой и любовью. Я хотел, чтобы он стал моей семьей, но, видно, не судьба.
Каждую ночь мне снились Джеймс и Лили. В моих снах мы были вместе, мы были счастливы. Мы были Мародерами. Лунатик, Бродяга и Сохатый. Хвост мародером не являлся, он был просто ничтожеством, а мы были тремя настоящими друзьями. Мародеры навсегда.
Теперь я обречен на вечное блуждание в неизвестности. Упав в Арку Смерти, я не умер. Я мог наблюдать, но изменить что-либо было уже невозможно. Осталось лишь смириться и смотреть…
Я видел, как Гарри бросился за мной в арку, но Рем его удержал. Спасибо тебе, Лунатик. Спасибо, что не дал Гарри умереть.
Vova
