Дом Беннетов

Где-то совсем близко раздался ужасающий грохот грома, а затем сверкнула молния, на секунду освещая кабинет. Гермиона привычно поморщилась, досадуя на Отдел декорирования. Его сотрудники в очередной раз что-то напутали, и теперь окна всех нижних уровней Министерства показывали не заказанный пейзаж тропического леса, а настоящую лондонскую погоду: ливень, не прекращающийся уже неделю, льющий с небес вперемешку с мокрым снегом, и серые тучи, что всегда висели над городом зимой. Да еще этот промозглый холод! Стоило только выйти на улицу, как со всех сторон начинал дуть мерзкий ветер, мгновенно забирающийся под мантию. Поэтому Гермиона в последнее время предпочитала перемещаться исключительно аппарацией, хотя раньше была не против прогуляться.

— Четыре дня, — пробормотала Гермиона, поднимая повыше горло толстого свитера. — Потерпи четыре дня.

Через пять дней было Рождество, через четыре — начинался долгожданный двухнедельный отпуск, который Гермиона планировала провести, валяясь в кровати за чтением. Запланированную вечеринку пришлось отменить, потому что Рону предстоял важный матч в Хорватии, куда он и отбыл, чтобы потренироваться и привыкнуть к полю. Конечно, Джинни и Гарри звали Гермиону к себе, но она не решилась навязывать им свое общество в первый после их свадьбы праздник. Ей казалось, что этот вечер они должны провести вдвоем, тихо, по-семейному. Они это заслужили.

Виски нещадно ломило, и выпитое утром зелье не действовало. Отчаянно хотелось спать, а еще больше — залезть в любимое кресло с ногами, закутаться в теплый плед и взяться за давно приглянувшуюся книгу. Но рабочий день был в самом разгаре и заканчиваться не собирался. И к тому же Гермиону ждали еще пять папок и огромная стопка писем, отправителям которых срочно требовался ответ.

Только она принялась за чтение одного из них, как дверь приоткрылась, и заглянул ассистент Гермионы, Бэддок.

— Мэм, — до ужаса вежливым голосом позвал он, прекрасно зная, как его начальницу коробит от такого обращения, — записка от Роквелла пришла. Он вас к себе вызывает. Сказал быть немедленно.

— Это необходимо? — несчастным тоном спросила Гермиона, представляя себе, что нужно будет пройти по длинным коридорам, в которых не работали Отепляющие чары — опять же, спасибо Отделу декорирования.

— Очень, — Малькольм, словно оправдываясь, помахал в воздухе сиреневой бумажкой, сложенной в самолетик.

Гермиона тяжело вздохнула и поднялась. Поправив юбку и свитер, она натянула на себя мантию и, схватив готовые документы, вышла в приемную.

— Удачи, — пожелал Бэддок, возвращаясь за свой стол. — Может, он вам подарок купил?

Гермиона ничего не ответила, молча закатив глаза — Малькольм не хуже нее знал, что их шеф никогда никого не вызывает к себе, если собирается говорить о чем-то приятном, так что его слова были чистой издевкой. В сотый раз подумав, что брать в качестве ассистента бывшего слизеринца было ее самой большой ошибкой, Гермиона поспешно зашагала к кабинету Роквелла.

Она как раз собиралась толкнуть тяжелую дверь, как та сама неожиданно раскрылась, чуть не стукнув Гермиону, едва успевшую отскочить в сторону, по носу.

— Ох, прости, дорогая! — залепетала выскочившая из кабинета престарелая секретарша Роквелла. — Ты к нему, да? — сделав страшные глаза, она указала на дверь. Гермиона кивнула, и тогда старушка добавила: — Он сегодня в ужасном настроении, так что старайся не перечить, сладенькая.

— Только этого не хватало, — буркнула Гермиона и повернулась к секретарше. — Спасибо, что предупредили.

— Не стоит, девочка моя, — пропела та, отходя в сторону.

Гермиона вдохнула полной грудью и на секунду прикрыла глаза, моля Мерлина, чтобы пронесло, и Роквелл, скажем, не назначил ее в этом году ответственной за раздачу подарков на их уровне. Объяснять, почему почтенным сотрудникам каждый год дарят одинаковые статуэтки, ей не улыбалось.

Кабинет Роквелла была раза в три больше той каморки, в которой ютились Малькольм и Гермиона. Стена между приемной и местом ее работы была создана с помощью магии, и если заклинания не обновлялись каждую неделю, то становилась прозрачной. А может, просто исчезала, Гермиона не проверяла, у нее и без того было полно дел. У Роквелла же в кабинете помещались огромные шкафы, заполненные папками и книгами, и большой рабочий стол, за которым, собственно, и сидел шеф, полностью поглощенный чтением бумаги, что лежала перед ним, и даже не заметивший появления Гермионы. Подождав пару секунд и вспомнив о горах писем, Гермиона, наконец, решилась его прервать.

— Добрый день, — сказала она, откашлявшись. — Вы меня вызывали?

Роквелл медленно поднял на нее взгляд.

— Добрый, — проговорил он неспешно. — Как поживаете, мисс Грейнджер?

— Неплохо, сэр, — немного удивленно ответила она — не  в привычках шефа было интересоваться настроением подчиненных.

— Рад, рад, — задумчиво протянул Роквелл. — Было бы жаль, если бы один из самых ответственных сотрудников плохо себя чувствовал.

Если сегодня был не день «Сделай все наоборот», то либо начальника с утра напоили зельем Добродушия, либо довольно сильно ударили по голове.

— Кхм, благодарю, сэр, — невольно начиная гордиться собой, улыбнулась Гермиона — пока все складывалось довольно неплохо.

— Тем более что я хочу поручить вам важную работу, — продолжил, не обращая на нее внимания, Роквелл.

Гермиона зажмурилась от ужаса, представив завалы статуэток, которые ей, похоже, предстояло разнести каждому волшебнику в Отделе регулирования магических популяций и контроля за ними.

— Что вы знаете об окками?

Гермиона распахнула опасно блеснувшие глаза. О, она знала об окками все. И, что важнее, ей давали возможность рассказать о них и не собирались прерывать, не то что в школе, когда ей приходилось находить такое время, чтобы и Рон, и Гарри были расслаблены настолько, что не замечали, как она начинала очередную лекцию.

— Магические животные, обитающие в Индии и на Дальнем Востоке. Покрытые перьями, двуногие и крылатые существа со змееподобным телом. В длину могут достигать пятнадцати футов. Питаются крысами и птицами. Нападают на людей, только если подойти к ним слишком близко.

— Все это я и сам знаю, — немного печально сказал Роквелл. — Значит, и вы не можете объяснить мне, что они делают в Северной Ирландии?

Гермиона изумленно приоткрыла рот. Потом закрыла его, понимая, что вряд ли сейчас способна правильно сформулировать свои чувства.

— Какие окками в Северной Ирландии? — пробормотала она, наконец.

— Понятия не имею, как они туда попали, — постукивая ногтями по столешнице, сказал Роквелл. — Как и все, впрочем. Но несколько магов утверждают, что видели их, и я склонен верить. И хочу, чтобы вы нашли доказательства, которые бы помогли нам собрать группу. Мы не можем, опираясь на слова пары-тройки магов, объявлять о чрезвычайном положении. А сделать это придется, если окками действительно переселились в Ирландию. Это, во-первых, необычное для них поведение, а во-вторых, скорлупа их яиц чрезвычайно ценна — она серебряная, и уверен, найдется немало волшебников, которые попытаются ее заполучить.

— Я знаю, но… вы уверены, что я справлюсь? — поинтересовалась, помолчав, Гермиона. — Потому что я только недавно здесь работаю, и вряд ли…

— У вас все получится, — обнадежил ее Роквелл. — Если бы я в вас не верил, даже не стал бы предлагать. К тому же вы едете не одна, с вами отправляется мистер Малфой из Отдела магических происшествий и катастроф. Он обеспечит вашу безопасность и поможет, если кто-то из магглов видел окками.

Гермиона поморщилась так, словно у нее разом заныли все зубы. Мало того, что заслуженный отдых отменяется и ей предстоит провести вечер, охотясь на окками, так еще и делать это в присутствии Малфоя? Конечно, она знала, что Отдел магических происшествий никогда не позволит обойтись без проверки магглов, но почему именно Малфой?

— А может кто-то другой поехать? — осторожно спросила она. — Я… У нас с мистером Малфоем не слишком хорошие отношения.

— Это всего на полдня, — покачал головой начальник. — Тем более что их Отдел один из самых востребованных, у них не так много свободных сотрудников.

Гермиона вздохнула и закусила губу. Работа — это работа, и Малфой… Он не самый приятный человек на свете, верно, но она справится. Приходилось и хуже, например, когда она была в паре с Денисом Криви. Ей пришлось отвечать на бесконечные вопросы о Гарри, а Малфою, по крайней мере, Герой безразличен. Так что ей уж точно не придется соображать, что Поттер ест на завтрак.

— На полдня? — переспросила Гермиона, все еще сомневаясь. Раньше даже спаренный урок со слизеринцами не обходился без происшествий, а тут оказаться наедине с Малфоем на несколько часов…

— Все верно, вечером вы уже будете дома, — заверил ее Роквелл, открывая ящик стола и выуживая оттуда старинный тяжелый подвесной замочек. — Это двойной порт-ключ. Сработает через пять минут и перенесет вас туда, где видели окками, и ровно в восемь, чтобы вы могли вернуться.

— Мы можем просто переместиться, — предложила Гермиона. — Зачем нам порт-ключ?

— Нет, — покачал головой шеф. — Антиаппарационное поле. У нас нет полной уверенности в том, что окками не завезли в нашу страну с целью продажи. Этого не должно случиться, поэтому, на всякий случай, установлено поле, чтобы нарушители не смогли забрать животных.

— Ладно, — сдалась Гермиона, помедлив, и протянула руку за порт-ключом. — У меня, видимо, нет выбора.

— Как вернетесь, поговорим о повышении, — бросил напоследок Роквелл, когда она уже почти вышла из кабинета. — Вы его заслуживаете.

Гермиона довольно улыбнулась. Если ее ждет повышение, то Малфой и несколько часов, проведенных в Северной Ирландии — не такое уж препятствие на пути к должности помощника начальника Отдела. В конце концов, она же училась с Малфоем, ходила на совместные со слизеринцами уроки, ела с ними в одном зале, и ничего, выжила. Значит, ничего плохого не случится и теперь. И Малфой наверняка повзрослел за те несколько лет, что они не виделись, и не станет ее мучить. Не имеет права, потому что теперь она — уважаемый работник Министерства, сильная ведьма и один из самых желанных гостей на любом светском вечере — как иначе, если это они с Роном помогли Герою выиграть войну? А Малфой может кичиться своим прошлым и чистокровностью сколько угодно — все знают, что он не так давно отделался от ярлыка неблагонадежности, который его семья получила после Битвы.

И, в конце концов, теперь она не станет плакать, если услышит, что он называет ее грязнокровкой. А напишет на него жалобу.

Гермиона вскинула голову и зашагала к своему кабинету. Но стоило ей распахнуть дверь, как от эйфории, вызванной возможным повышением, и уверенности в себе не осталось и следа.

Малькольма в приемной не было, но помещение не пустовало. Малфой сидел на стуле Бэддока, закинув ноги на его стол, и читал корреспонденцию.

— Привет, Грейнджер, — помахал он в воздухе в качестве приветствия письмом от Отдела финансирования. — Готова опять спасать мир?

Гермиона раздраженно закатила глаза. И как можно было надеяться, что Малфой стал другим? Если бы он изменился, вселенная бы, наверное, перевернулась с ног на голову. Поджав губы, она подошла к Малфою и вырвала конверт у него из рук.

— Прекрати, — бросила она, скидывая его ноги со стола, и достала из кармана замочек. — Если даже мне придется разбираться с этим вместе с тобой, Малфой, то, поверь, я справлюсь. И никакие твои штучки мне не помешают. Я не хочу, чтобы меня уволили.

— Эй, Грейнджер, это и моя работа тоже, — огрызнулся Малфой, усаживаясь нормально. — И я тоже не горю желанием оказаться на улице. Но если тебе кажется, что ты будешь главной, то спешу тебе сказать — ты ошибаешься. Я буду приказывать, а ты — выполнять.

— С какой это стати? — возмущенно спросила Гермиона, натягивая перчатки. — Это не твой Отдел. Ты просто обеспечиваешь мою безопасность!

— Ну ты же не хочешь, чтобы я делал это плохо? — безмятежно поинтересовался Драко, смахивая несуществующую пылинку с брюк. — Не хочешь — значит, слушаешься меня.

Гермиона задохнулась от злости, едва сдерживаясь, чтобы не вытащить палочку и не заколдовать Малфоя. Сжав пальцы в кулаки, она медленно, стараясь успокоиться, проговорила:

— Зря надеешься. Этого не будет. — Она протянула порт-ключ Драко и добавила: — Пора перемещаться. Можешь, конечно, остаться здесь, я не против. Ты мне только будешь мешать.

— Ну конечно, мисс подружка-героя, — фыркнул Малфоя, дотрагиваясь до замочка, и взглянул на часы. — Ты обязательно влипнешь, а у меня будут неприятности. Так что…

— О, заткнись, — буркнула Гермиона и взглянула на часы. До момента активизации порт-ключа оставалось всего несколько секунд. Она принялась негромко отсчитывать: — Четыре, три, два...

Но закончить не успела. Драко и Гермиону словно оторвало от земли, появился знакомый рывок, отдавшийся где-то под ребрами, и ощущение, что мир, на какое-то мгновение замерший, вдруг начинает вращаться с невероятной скоростью. Завывания ветра и мельтешащие вокруг разноцветные пятна не помогали Гермионе, так и не привыкшей к такому способу перемещения, чувствовать себя лучше. Однако все прекратилось довольно быстро: подошвы с силой врезались в мерзлую почву,  и Гермиона пошатнулась, пытаясь устоять на ногах. Малфой врезался в нее, и они оба упали. Гермиона вскрикнула от боли, когда, дернувшись, ударилась коленкой об огромный булыжник, потерявшийся среди сугробов. Поморщившись, она попыталась сесть. Малфой, судя по хрусту снега, уже поднялся и теперь подходил к ней.

— Справишься сама? — убрав в карман порт-ключ, бросил он и затем, скептически оглядев ее, держащуюся за ушибленное колено, взмахнул палочкой, накладывая Обезболивающее заклинание. — И минуты не прошло, а ты уже…

Гермиона стиснула зубы и встала, уговаривая себя промолчать. Отряхнувшись от снега, она, не думая о том, последует ли за ней Малфой, зашагала вперед.

Сумерки уже наступили, и было темно, да и снег, видимо, шел уже долго, поэтому никаких следов найти не удавалось. Спустя минут десять ей пришлось сдаться — поверхность под ногами была чистой, никаких отпечатков не наблюдалось. Остановившись, Гермиона пробормотала заклинание Поиска. Специально усовершенствованное ее Отделом, оно помогало обнаружить магических животных. Эти чары использовали не так часто, потому что они требовали концентрации и долгих упражнений, мало кому хватало терпения овладеть ими, к тому же срабатывали они не всегда — зависело от того, какой магический запас был у волшебника. Гермиона, которая полдня возилась с разбегающимися по Отделу акнекрысами, не была уверена, что у нее получится, поэтому и не попробовала сразу же. Однако выхода не было.

За всеми этими хлопотами, Гермиона не заметила одну деталь: с самого начала, как только она и Малфой переместились сюда, не было слышно никаких звуков, кроме тех, что они создавали сами. Ей было не до того, к тому же она не считала отсутствие мешающих факторов бедой: так легче было колдовать.

А Малфой так не думал. Он тревожно озирался, досадую на темноту. Нет, конечно, было слишком поздно для того, чтобы, скажем, белки бегали и приветствовали их с Грейнджер, но все же что-то было не так. Драко уже трижды проверил всю округу, но заклинания никаких ловушек не обнаружили. Если быть совсем честным, то они совсем ничего не нашли: ни одной живой души, кроме Грейнджер и Драко здесь словно не было. Но волшебство явно ошибалось: впереди виднелся большой лес, и в нем явно были какие-то существа — должны были быть! Да и эти дурацкие птицы, из-за которых Драко и оказался здесь… Их с грязнокровкой не отправили бы сюда просто так, если бы не верили в то, что окками действительно появились в Ирландии. А где именно?

— Грейнджер, — позвал он, оглянувшись на Гермиону, все еще махающую палочкой, — где мы?

— Ты идиот? — весьма любезно отозвалась та. Заклинание почти удалось, и тут Малфой все испортил. — В Северной Ирландии, ищем окками.

— Я знаю это! — раздраженно воскликнул Драко, подходя к ней ближе. — Где точно? Рядом есть какой-нибудь город, поселок? Хоть какие-нибудь люди?

— Понятия не имею, — пожала плечами Гермиона. — Зачем нам это, Малфой? Через, — она взглянула на часики, — два часа мы будем в Министерстве, и это все закончится.

— Мне не нравится… — начал было Драко, но вдруг замолчал и снова осмотрелся. Поляна выглядела спокойной и безопасной, и он решил, что просто паникует. Видимо, сказывалось напряжение от работы в непривычных условиях. — Хорошо. Отлично. Давай разберемся с этими окками побыстрей, Грейнджер. Колдуй, давай!

Гермиона нахмурилась, услышав повелительные нотки в его голосе, но палочку вновь подняла. Драко терпеливо ждал пару минут, следя за тем, как Грейнджер шепчет непонятные слова, и за вылетающими из палочки золотистыми искрами.

— Ничего, — потрясенно проговорила Гермиона, растерянно глядя на Драко. — Малфой, совсем ничего! Я даже голубей не нашла, не то что окками!

Малфой про себя чертыхнулся. Выходит, его чары работали правильно.

— Окками всех съели и покончили с собой? — с надеждой предположил он, кутаясь в мантию — налетевший ветер был словно отголоском урагана.

— Не говори глупостей, — рассердилась Гермиона. — Тут просто никого нет!

— Либо кто-то перекрывает магию, — медленно сказал Драко. Сосредоточившись, он поднял в воздух палочку, и опять все осталось как прежде. — Заклинания даже нас с тобой не видят! — рявкнул он. — Дело не просто в твоих окками, Грейнджер! Неужели сложно было узнать, что именно происходит?

— Я не виновата, — отрезала Гермиона, судорожно пытаясь придумать выход. — Может, это просто побочные действия Антиаппарационного поля?

Драко молча покачал головой: такого не должно было происходить, уж он-то знал точно — сам много раз ставил это поле.

— Ладно, тогда… тогда мы просто походим, попытаемся сами обнаружить окками, — решительно заявила Гермиона, — а потом, как настанет восемь часов, вернемся в Министерство.

— Тут опасно, ты, чокнутая! — взвился Малфой. — Кто-то же не позволяет нам колдовать!

— Ну и пусть. Это моя работа, — сообщила она, начиная вновь пробираться среди сугробов. — И я буду ее выполнять. Ты — как хочешь. И, кстати, сам ты чокнутый. Предлагаешь торчать здесь у всех на виду, пока порт-ключ не активизируется?

— Вообще-то, да, — буркнул Малфой, но Гермиона его уже не слушала. Посомневавшись с минуту и подумав, что грязнокровка точно попадет в неприятность — у нее и Уизли во главе с Поттером к этому был особый талант — и его выкинут с должности, которой он добивался три года, Драко зашагал вслед за ней.

Через четверть часа он был почти готов признать, что поторопился с выводами: их никто не преследовал, и из-за деревьев предполагаемые убийцы не выпрыгивали. Но Драко все равно было не по себе. Хотелось немедленно убраться отсюда, но это было невозможно. Поэтому Драко осматривался вокруг и на всякий случай наложил на себя и Грейнджер Щитовые чары — особые, двойные, которые все еще считались экспериментальными. Гермиона, увидев колеблющийся синеватый кокон вокруг себя, уязвлено взглянула на Малфоя, но возражать не стала.

Минуты шли, и они двигались все дальше. Но — по-прежнему ничего. Темнота сгущалась, теперь уже черными красками, а не фиолетовыми, как раньше, разливаясь по небу. И висела вся та же пугающая тишина.

— Сколько времени? — спросил, наконец, не выдержав, Драко. — Еще долго нам идти?

— Всего без четверти семь, — проговорила Гермиона, устало замирая, и прищурилась, пытаясь рассмотреть лес, что был так же далеко, как и в начале пути. — Малфой, разве мы уже не должны были дойти до туда? — она указала на деревья.

Драко нахмурился, признавая ее правоту, и собрался было сказать Грейнджер об этом, как резко замер.

— Ты не слышишь?.. — начал он, но замолчал, потому что земля неожиданно затряслась, да так, что Гермионе пришлось ухватиться за его локоть, чтобы не упасть. — Что это?!

Гермиону не ответила ему, потому что Щитовые чары вокруг них начали рассеиваться.

— Малфой! — взвизгнула она. — Не опускай палочку, заклинание!..

Договорить она не успела. И это, кстати, уже было неважно: прямо на них неслись огромные, приземистые животные, покрытые густой рыжевато-коричневой шерстью. У каждой твари было по пять ног с клешнеобразными лапами, и все они легко вспарывали снег, поднимая в воздух огромные белые облака.

— Это квинтолапы, — обреченно выдохнула Гермиона, расширенными от ужаса глазами следя за хищниками. — Квинтолапы, Малфой!

Драко, медленно отступавший назад и по инерции тащивший Грейнджер за собой, внезапно словно пришел в себя.

— Они опасны, я так понимаю? — пробормотал он, судорожно стараясь восстановить Щит. Однако заклинание не получалось: то ли от того, что сконцентрироваться Малфой, пристально наблюдающий за приближением квинтолапов, не мог, то ли от того, что и эти чары теперь кто-то перекрывал.

— Конечно! — крикнула Гермиона, тоже поднимая палочку. — Мы даже одного поймать не смогли!

— Если вы знали, что они здесь, почему раньше не предупредили? — простонал Драко, безуспешно используя невербальные заклинания.

— Да не знал никто! — бросила она. — Они вообще должны быть на ненахождаемом острове! Их туда специально поместили, чтобы они никому не причиняли вреда!

Драко быстро облизнул пересохшие губы, продолжая выписать в воздухе искрами, вырывающимися из палочки, руны. Грейнджер рядом прошипела, что ничего не получается, но все же не прекращала колдовать. Драко, поняв нецелесообразность этих действий, засунул палочку в карман и приказал:

— Грейнджер, мы немедленно убираемся отсюда.

Квинтолапы были уже очень близко, и Гермиона даже не подумала возражать.

— Как именно? — втайне надеясь, что у Малфоя есть какой-нибудь план по спасению, поинтересовалась она.

— Бежим, Грейнджер! — громко заявил тот, сразу же начиная следовать своему совету.

Гермиона бросилась за ним, едва поспевая и молясь, чтобы их не догнали. Квинтолапы дышали в спину, и она старалась не вслушиваться в их тяжелые быстрые шаги, чтобы не сдаться и не осесть прямо в снег. Но все равно это было глупо — пытаться убежать от таких хищников. И Гермиона осознала это, когда, поскользнувшись, упала и квинтолап навис над ней. Существо клацнуло зубами совсем рядом с ее шеей. Гермиона даже не поняла, как умудрилась издать хоть один звук, но ей показалось, что она все же позвала Драко на помощь. Зловонное дыхание коснулось лица, и Гермиона с отстраненной ясностью осознала, что сейчас умрет.

Малфой, услышав отчаянный крик Гермионы, остановился и оглянулся. Он был далеко и мог бы спастись. Но Грейнджер угрожало одно из чудовищ, а остальные окружили их полукругом, и грязнокровка, похоже, сама того не замечая, всхлипывала так рвано и испуганно, что он, помедлив еще мгновение, поспешил к ней, выуживая палочку.

Маленький замочек сверкнул золотом, проваливаясь в сугробы.

Драко этого не заметил. Он только было занес палочку, собираясь произнести «Остолбеней», как вдруг налетевший вихрь взметнул в воздух слепившие колючие снежинки, и Малфой от неожиданности зажмурился. Пару раз моргнув, он все же сумел открыть глаза. И удивленно отступил на шаг назад. Сжавшаяся в комочек Грейнджер лежала на земле в позе эмбриона так же, как и минутой раньше, и не подавала признаков жизни. Но никаких квинтолапов поблизости не было. Ни одного. Словно их всех сдул ураган.

— Грейнджер, — внезапно охрипшим голосом позвал Драко, — можешь вставать. Что-то спасло наши задницы.

Трясущаяся Гермиона не обратила на его слова никакого внимания, поэтому Малфою пришлось присесть рядом с ней на колени и тронуть за плечо. Грязнокровка всхлипнула, почувствовав его прикосновение, и прикрыла голову ладонями. Драко закатил глаза, но все же сдержался — в конце концов, ее можно было понять. Он не знал, что бы сделал, если бы ему в лицо рычала такая тварь, как квинтолап.

— Гермиона, — стараясь говорить ласково, продолжил Малфой, медленно обхватывая Грейнджер руками и поднимая. — Гермиона, все в порядке, правда. Здесь больше никого нет.

Грейнджер, наконец, рискнула осмотреться. Драко с любопытством наблюдал, как, дрогнув, поднялись темные ресницы, как сквозь приоткрытые бесцветные губы вырвалось облачко пара, как на побледневшее, лишенное всех красок лицо возвратился румянец. Гермиона отчаянно зарыдала. Драко поморщился, однако легонько погладил ее по спине. Восприняв это как знак того, что над ней не будут смеяться, Грейнджер спрятала лицо у него на груди. Спустя пару минут мантия промокла. Драко страдальчески вздохнул и встряхнул Гермиону, стараясь успокоить. Плач начал стихать, и Малфой, поняв, что Грейнджер уже твердо стоит на ногах, отпустил ее.

— Спасибо, — просипела та несколькими секундами позже. — Как ты это сделал?

— Сделал что? — буркнул Драко, поежившись — ощутимо похолодало. Во всяком случае, его, как и Гермиону, знобило. А может, это была запоздалая реакция организма.

— Ну, спас меня, — неохотно ответила Грейнджер, шмыгая носом.

— Я ничего не делал, — пояснил Малфой, с удовольствием отмечая потрясенный взгляд Гермионы. — Это было что-то другое, какая-то неизвестная мне магия. Только что квинтолап мечтал сыграть с тобой в Красную шапочку — и вот чудовище и его дружки пропали.

— Прекрати, это не смешно! — запротестовала Гермиона, снова вспоминая клыки и зловонное дыхание твари, настигшей ее. — Ты уверен, что это, например, не спонтанный магический выброс?

— С какой стати бы он произошел? — насмешливо поинтересовался Драко, усаживаясь на один из булыжников, и пробормотал Отепляющее заклинание. Появившийся было поток теплого воздуха совсем скоро исчез. Малфой встряхнул палочку, будто надеялся, что это вернет ее возможности, и продолжил: — Спонтанная магия появляется только в самые необходимые моменты. Если бы я спасал себя, то да, выброс был бы возможен. Но зачем мне волноваться о твоем спасении, Грейнджер?

Гермиона закатила глаза:

— Ну конечно. Да, Малфой, и впрямь, зачем ты бросился меня спасать? Убежал бы, дождался бы где-нибудь активизации порт-ключа…

— Ты — моя работа, — напомнил Драко. — Если ты сдохнешь здесь, я лишусь зарплаты. А мне этого не хочется.

Гермиона хмыкнула, собираясь возразить, а потом медленно оглядела себя, как будто до сих пор не могла поверить, что в безопасности.

— Малфой, — позвала она задумчивым голосом, — а почему он ничего не сделал?

Драко резко обернулся:

— Ты про что?

— Он только дышал и… — она нахмурилась. — Он подобрался так близко, а ждал до тех пор, пока я сама не упала. Да квинтолап должен был уже разорвать меня на куски! А этот ничего…

Малфой сцепил пальцы в замок и долго молчал, лишь через некоторое время проговорив:

— У меня вообще такое ощущение, что нам все это привиделось. — Он рассеянно стряхнул прилипшую на рукав мантии снежинку и продолжил: — Но это же невозможно!

— Привиделось? — ахнула, словно догадавшись о чем-то, Гермиона. — А что, если квинтолапы были иллюзией? Созданной тем же, кто отменяет заклинания?

Малфой задумчиво прищурился. Это бы все объяснило.

— И что, окками тоже нет? — Он сел обратно на булыжник и кивнул Грейнджер, приглашая ее занять место рядом с собой: — Не стой, как истукан.

Гермиона опустилась на камень, не возмутившись его грубому тону, и закусила губу, размышляя.

— Я думаю, что здесь вообще ничего нет, как мы и думали, — протянула она. — Ну как показали заклинания.

— А может, они просто не сработали, — вставил Драко, глядя на палочку в своих руках.

Гермиона передернула плечами и провела по лицу ладонью. Малфой тоже молчал, всматриваясь в темнеющий вдали лес. Поляна снова не выглядела угрожающей, но Драко почему-то казалось, что спокойствие долго не продлится. В следующий раз на них с грязнокровкой, возможно, нападут акромантулы. Или мантикоры. Или точно так же, как исчезли квинтолапы, пропадет и это место. И Драко и Грейнджер вместе с ним.

— Видимо, у нас нет выбора, — медленно проговорила Гермиона, обхватывая себя руками. — Дождемся, пока сработает порт-ключ, и вернемся в Лондон. Мы сами не справимся. Мы даже не знаем, с чем имеем дело! — Она зло поддела ногой один из сугробов и добавила, сверившись с часами: — Сорок пять минут. Надо потерпеть сорок пять минут.

Драко неожиданно весело ухмыльнулся:

— Признай, что я был прав — с самого начала верным решением было просто ждать. — Он опустил руку в карман, пытаясь нащупать замочек. Но карман был пустым. Драко лихорадочно принялся обыскивать другой карман мантии, потом похлопал по брючным. И опять — пусто. — Грейнджер, он у тебя?! — воскликнул он. — Порт-ключ?!

Гермиона неверяще уставилась на Малфоя:

— Только не говори, что потерял его!

Драко чертыхнулся и взмахнул палочкой, применяя Манящие чары. Но «Акцио» не работало, на этот раз на кончике палочки даже не вспыхнула искра. Малфой попробовал еще раз, потом еще и еще, но безрезультатно. Гермиона, нервно следящая за ним, сама принялась шептать заклинание. Но и у нее ничего не получилось. Наконец, она устало опустила руки и бросила:

— И это ты должен был меня защищать? Сам потерял единственный способ вернуться домой!

— Я, между прочим, спасал твою шкуру, — огрызнулся Драко, поднимаясь. Гермиона смущенно отвернулась, а он прошелся до того места, куда отбежал, спасаясь от квинтолапов, внимательно разглядывая землю под ногами, и вернулся обратно. — Нам его не найти. Либо придется разморозить весь снег, либо… — он замолчал, не зная, что еще можно сделать. — И, кстати, кажется, магия совсем пропала, — сообщил он глухим голосом, когда Отепляющее заклинание не сработало.

Магии не было. Они раз за разом пробовали, пытались, словно надеялись, что это исправит ситуацию, но ничего не получалось. Даже простейшие чары не действовали.

— И что нам теперь делать? — откинула упавшие на лицо волосы Гермиона. —  Сюда никто и переместиться не сможет, пока магия не вернется! Даже если мы найдем порт-ключ, он не сработает!

Драко передернул плечами.

— Тогда… будем действовать не так, как раньше, — философски сказал он. — Пойдем в обратную от леса сторону. Вдруг там есть какое-то поселение или деревня?..

— Ладно, — вздохнула Гермиона. — Делать больше все равно нечего…

— Может, там есть место, где можно погреться? — с надеждой осведомился Малфой.

— Неженка, — фыркнула Гермиона.

Однако спустя минут двадцать ей очень захотелось забрать свои слова обратно. Она вся окоченела, а поблизости не наблюдалось не то что дома или какого-нибудь трактира, а даже захудалого сарая. И действительно, откуда бы он здесь взялся?

— Я скоро умру, — сообщила она, подтягивая шарф повыше.

— И это будет вполне честно, — ответил Драко, потирая посиневшие ладони. — Мы здесь из-за тебя.

— Из-за работы, — поправила Гермиона. — И ты виноват не меньше меня. К тому же это ты потерял порт-ключ.

— Я не… — начал было Малфой, но замер и схватил Гермиону за плечи, разворачивая. — Ты тоже это видишь?

Она посмотрела в указанном направлении и счастливо рассмеялась. В отдалении стоял особняк, затерявшийся среди деревьев и едва заметный в сумерках. Не сговариваясь, Гермиона и Драко поспешили к нему.

Калитка, которую потянула на себя Гермиона, поддалась неохотно, но — поддалась. Грейнджер только собиралась зайти в сад, как Драко, не церемонясь, оттеснил ее в сторону.

— Я первый, — безапелляционно заявил он. — На всякий случай — вдруг есть какая-то опасность?

— Скажи честно, что хочешь побыстрее в тепло, — фыркнула Гермиона ему в спину. — Не верится, что ты это делаешь, чтобы защитить меня.

Драко не ответил. Он, поскальзываясь на тонком, как стекло, льде, покрывающем дорожку, старался дойти до ступенек. Гермиона осторожно, чтобы не упасть — ей хватило предыдущего раза — семенила за ним. Малфой, держась за перила, поднялся по лестнице, и постучал. Когда спустя несколько минут никто не отозвался, он спросил у уже стоящей рядом с ним Гермионы:

— Ну что теперь, Грейнджер?

— Наверняка в нем никто не живет, — предположила Гермиона, падая духом. Спасение, по крайней мере, от холода было так близко… Скорее от раздражения и желания сделать хоть что-то, она, ни на что особо не надеясь, толкнула дверь — и та неожиданно открылась. Гермиона переглянулась с Малфоем: — Зайдем?

Драко кивнул и нерешительно вошел в дом, по привычке выуживая из кармана палочку. Поморщившись, он убрал ее обратно и осмотрелся. 

— Как думаешь, здесь есть хоть кто-то? — шепотом, который прозвучал слишком громко в тишине дома, полюбопытствовала Гермиона. — Или здесь живет тот, кто устроил представление с окками и квинтолапами?

— Я надеюсь, что нет, — отрезал Драко.

Он уверенно зашагал по коридору и распахнул первую попавшуюся дверь. За ней оказалась кухня: длинное, прямоугольное помещение, с очагом в углу и большими шкафами вдоль стен. На полках стояло множество различных банок, пакетов, небольших мешков и кульков. Стол, стоящий посреди, использовался, по-видимому, только для готовки, потому что на нем была лишь кухонная утварь.

— Это явно не дом магглов, — сказала Гермиона, заметив отсутствие холодильника и плиты. — Тут нет электричества.

— Электро… чего? — приподнял брови Малфой, открывая одну из банок. — Ну, от голода мы не погибнем.

— Ты все равно не поймешь, — отмахнулась Грейнджер и нечаянно столкнула одну из сковородок на пол. Раздавшийся грохот явно должен был привлечь хозяев дома, если таковые были.

Драко напряженно замер, стиснув зубы, чтобы не накричать на грязнокровку. Гермиона судорожно выдохнула, ожидая, что в кухню сейчас ворвутся рассерженные волшебники.

Секунды текли медленно, и Гермиона, вслушивающаяся в каждый шорох, наконец, расслабилась.

— Видимо, тут все же никто не живет, — сказала она, снова выходя в прихожую. — Я пойду в другие комнаты.

Драко со стуком поставил банку на место и вышел вслед за ней. Гермиона уже открывала очередную дверь, и он кивнул на лестницу, ведущую наверх.

— Ты осмотри этот этаж, а я — второй, — сказал он, вставая на первую ступеньку. — Вдруг найдем что-то полезное.

Гермиона кивнула, уже обыскиваю следующую комнату. На этот раз это был кабинет. Большой письменный стол из темного дерева, заваленный пергаментами, соседствовал со шкафами с книгами. Фолианты выглядели так, словно их только что брали в руки, а чернила в чернильнице были свежими. Либо хозяева ушли ненадолго, либо покинули дом совсем недавно.

Гермиона как раз пыталась справиться с замком ящичка стола, когда в комнату зашел — вернее, ввалился — Малфой.

— Грейнджер, — задушенным голосом проговорил он, опираясь рукой о косяк двери, — там, наверху…

Он замолчал, не закончив предложение. Гермиона поднялась на ноги и подошла к нему, отмечая необычную бледность и странные потухшие глаза.

— Что случилось? — спросила она, нахмурившись. — Малфой, что не так?

— Сама увидишь, — отмахнулся Драко, выскальзывая в холл. — Идем, Грейнджер.

Гермиона, посомневавшись, все же поднялась по лестнице. Драко кивнул на одну из дверей и предложил:

— Заходи.

Гермиона медленно взялась за ручку и неуверенно оглянулась на Драко. Ничто в выражении его лица не говорило о том, что он шутит, но ведь это был Малфой, и Гермиона не знала, чего от него ждать. С другой стороны ситуация не располагала к розыгрышам: как бы Драко ни храбрился, было заметно, что его волнует отсутствие магии. Он, привыкший к волшебству с младенчества, наверняка чувствовал себя неуютно. Даже Гермионе было не по себе: постоянно хотелось достать палочку, чтобы не быть такой уязвимой. Но это было глупо, и приходилось сдерживаться.

Малфой не сводил взгляда с Гермионы, явно ожидая когда она, наконец, войдет в комнату. Гермиона не решалась еще несколько секунд, испуганная бледностью Драко — вряд ли бы тот так среагировал будь в комнате что-то безобидное.

— Ладно, — вдруг быстро сказал Малфой, в мгновение ока оказываясь рядом с Гермионой, когда она почти открыла дверь. — Ты туда не суешься. И я тоже.

— Почему? — замерла Гермиона.

Драко поморщился, прежде чем ответить.

— Там два трупа, Грейнджер, — заявил он. — И еще один в той комнате, — добавил Малфой, кивнув на дверь в конце коридора. — И выглядит это так, словно их… — он поежился, — как будто их кто-то разорвал на части.

— Шутишь? — выдохнула Гермиона, не веря, что так близко к ней, всего через стену, находятся мертвецы. Это было глупо, это было абсурдно, и если это было правдой, то это было очень и очень плохо. Малфой скептически посмотрел на нее, молча отвергая возможность того, что он говорит неправду.

Гермиона быстро облизнула пересохшие губы:

— Что с ними случилось, Малфой?

Драко пожал плечами.

— Понятия не имею, — сообщил он, скидывая ладонь Гермионы с ручки, и потянул дверь на себя, закрывая. — И, если ты не против, я иду вниз думать об этом. Здесь мне не слишком… уютно.

Гермиона уселась в неудобное старомодное кресло, а Малфой плюхнулся на жесткую софу. Гостиная была маленькой и темной, но находилась достаточно далеко от лестницы, что могло только радовать — вспоминать о верхнем этаже Гермиона не желала.

Малфой сцепил пальцы в замок и задумчиво смотрел прямо перед собой, размышляя.

— Ну, — заговорил он, — во-первых, нам придется смириться с тем, что магии здесь нет. И ждать, пока она появится.

Гермиона, как бы ей этого не хотелось, признала, что он прав — никто не мог аппарировать сюда, пока волшебства не было. То же самое с порт-ключом — магии требовалось два источника, чтобы перенести волшебника с одного места на другое. И пока здесь такой источник отсутствовал, никто не смог бы прийти и спасти их.

Иногда такое случалось, что магия исчезала. Но только, если ее кто-то на время перекрывал — это было под силу только очень сильным магам, и Гермиона не могла даже представить, кому могло понадобиться такое сейчас. Наверняка, это было сделано для того, чтобы скрыть убийства. Стоило Гермионе подумать об этом, как по телу поползли мурашки.

— Где ждать? — обвела она нервным взглядом гостиную. — Я не буду жить в этом доме! Малфой, если ты не помнишь, наверху — мертвые люди, и мы не знаем, что именно с ними случилось!

— У нас нет выбора, — отрезал Драко. — Можешь уходить, Грейнджер, я не против. Только учти, когда ты начнешь превращаться в ледяную сосульку, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.

Гермиона притихла, вспомнив мерзкий, пробирающий до костей ветер. За окном все так же, как раньше бушевала вьюга, и Малфой был прав — без магии она бы долго не продержалась на улице. Но все же… Как можно было оставаться в доме, в котором полно трупов?

— Я предпочту замерзнуть, чем… — начала она решительно, но Малфой ее прервал:

— Грейнджер, ты не выйдешь за порог, пока я не разрешу. Я отвечаю за твою безопасность, так что ты будешь слушаться меня.

Гермиона раздраженно откинулась на спинку кресла и поинтересовалась:

— Какая тебе разница, что со мной случится?

Однако Драко оставил этот вопрос без внимания. Когда молчание затянулось, Гермиона удивленно взглянула на него. Что-то в выражении лица выдавало Малфоя. То, как он не хотел быть в этом доме в полном одиночестве. И что он боялся, как и она сама.

Но уходить отсюда было глупо, и он, как и Гермиона, это понимал. Здесь им угрожало что-то непонятное и неясное, еще не до конца существующее, а за стенами — вполне реальная метель и смерть от переохлаждения.

И, наверное, самым правильным решением было ждать помощи именно в доме.

— Как думаешь, почему это произошло? — тихо спросила она, кивнув на потолок.

— Это ни на что не похоже, — пробормотал Драко. — Я много чего видел, но такого — никогда. Знаешь, что странно? — он потер подбородок. — Словно их что-то изнутри разорвало. Не какой-то зверь или заклинание, а как будто в них что-то вселилось и… — он вздохнул, размышляя, как объяснить точнее. — Там даже на стенах кровь. А магия чаще всего следов не оставляет. И для зверя… нехарактерно. Хотя об этом не мне судить, твой профиль. Может, взглянешь? — Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как Гермиона бледнеет. — Я пошутил, дыши, Грейнджер.

Гермиона фыркнула:

— Я бы все равно туда не сунулась. — Она оглянулась на камин и спросила: — Может, зажжем его? Тем более деваться некуда…

Следующие четверть часа они пытались отыскать спички. Наверх, конечно, не поднимались, ограничившись первым этажом. Гермиона не особо надеялась на удачу, но видимо, кто-то из хозяев дома был магглорожденным, потому что заветная коробочка обнаружилась в одном из ящичков на кухне.

После того, как Малфой развел огонь — дрова в камине были — в гостиной стало значительно уютнее. Гермионе показалось целесообразным оставаться в одной комнате, и Драко согласился.

— Уже поздно, — сказал он, взглянув на часы на своем запястье. — Будем спать по очереди. Первой дежуришь ты, — с этими словами он забрался на диван и, растянувшись на нем, отвернулся к стене.

— Почему это? — возмутилась Гермиона, но он не ответил.

У нее не было другого выхода, кроме как усесться в кресло, стоящее рядом с камином, поджав под себя ноги, и начать прислушиваться к шорохам старого дома. Эти звуки пугали, отвлекали, но в них была польза: они не давали расслабиться и заснуть. Хотя глаза слипались, и безумно хотелось просто закрыть их и отдохнуть. Гермиона свернулась в клубок и принялась вспоминать о подарках, купленных Джинни и Гарри, и о том, как они им обрадуются — это помогало успокоиться. Однако раздавшийся спустя минут сорок треск заставил ее подскочить от неожиданности. Что-то шумело на втором этаже, и Гермиона какую-то долю секунды верила в то, что это мертвецы ожили и теперь спускаются вниз. Она понимала, что это нелепое предположение, ведь даже магия не могла вернуть с того света души тех, кто ушел, но все же паника никак не отступала.

Это же не могло быть то, что стало причиной смерти волшебников, живших в этом доме? Не могло, не должно было! Просто не имело права.

Гермиона не хотела умирать. Не сейчас, когда она так и не разобралась в своих отношениях с Роном, не сейчас, когда еще не совершила ничего, что вписало бы ее имя в учебники истории —  глупо, если ее будут помнить только как подружку Героя, — и не сейчас, когда она даже не знала, от чего погибнет.

И тут звуки стихли. Гермиона отпустила подлокотники кресла, в которые вцепилась, и облизнула пересохшие губы. Несколько минут продолжала напряженно вслушиваться, однако наступившая тишина была оглушительной. Даже дыхание Малфоя стало беззвучным, хотя Гермиона видела, как поднимается и опускается его грудь. Огонь в камине мигнул пару раз, колеблемый непонятно откуда взявшимся ветром, и потух. Холод сразу же забрался в комнату, и Гермиона, поежившись, поднялась, чтобы снова развести огонь.

Раздавшийся за дверью скрежет застал ее с коробком спичек в руках.

Оглянувшись на спящего Малфоя, она нерешительно подошла к дивану, собираясь разбудить Драко. Когда она почти дотронулась до его плеча, дверь распахнулась, и в комнату влетел маленький светящийся шарик, состоящий из множества переплетенных между собой серебристых тонких нитей. Гермиона заворожено наблюдала за ним, почему-то даже не думая двигаться, и резко выдохнула только тогда, когда сфера коснулась ее лба. Показалось, что по волосам пробежался сноп искр, но мгновение спустя неприятные ощущения пропали. Дальше Гермиона ничего не помнила.

Свет слепил. Резал даже по закрытым глазам и безумно раздражал. Драко повернулся на бок, стараясь спастись от него, но ничего не получилось.

— Грейнджер, — сиплым после сна голосом сказал Малфой, — убери этот… это, оно мне мешает.

Гермиона не ответила, и ему пришлось сесть и оглядеться. Комната была пустой, а жуткий голубоватый свет просачивался сквозь щель между дверью и косяком.

— Грейнджер! — позвал Драко, хватая палочку и вскакивая с дивана. На всякий случай взмахнул ею, надеясь, что магия вдруг вернется но, разумеется, ничего такого не случилось. Не с его везением. Подумать только, застрять на краю света вместе с чокнутой грязнокровкой, которую понесло ночью непонятно куда. И, ах да, вдобавок ко всему увидеть мерзкий потусторонний свет. Чертыхнувшись, Драко вышел из комнаты. По полу коридора стелились длинные синеватые полосы, колеблющиеся, как волны, исходящие откуда-то из глубины дома. Стараясь не наступать на них, Драко дошел до кухни и, войдя внутрь, удивленно замер. Одна из стен словно обвалилась, а за нею находилась маленькая комнатушка, из которой и лился свет. Грейнджер стояла посреди этого сияния и, кажется, чувствовала себя неплохо. Окликнув ее пару раз, Малфой с опаской подошел поближе, все же не решаясь перешагнуть ту грань, что отделяла кухню от странной комнаты.

Помещение напоминало склеп. В углу было странное возвышение, на котором стояла огромная чаша. И именно в чаше, иногда выплескиваясь, бурлил этот свет, какой-то нецелостный, рваный и пугающий.

А Гермиона смотрела на него, с каждым шагом приближаясь к алтарю все ближе.

Когда до камня оставалось всего ничего, сияние стало нестерпимым. Лицо Драко, стоявшего рядом с разрушенной стеной, опалила горячая волна воздуха, а раздавшийся скрежет заставил вздрогнуть.

Гермиона протянула руку, чтобы коснуться чаши, и тогда он, сам не зная, зачем это делает, рванул вперед и схватил ее за плечи. Оттащить ее в сторону удалось не сразу.

— Да двигайся ты уже, — рявкнул Драко, встряхивая грязнокровку. Она никак не отреагировала, пытаясь достать до чаши, и тогда он просто подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Гермиона все норовила выскользнуть из его хватки, извивалась ужом, и стоило огромных трудов удержать ее. Она не держалась за него, чтобы не свалиться, наоборот, всячески отталкивала от себя. Ее ногти расцарапывали кожу под тонкой тканью рубашки, и Драко всякий раз морщился. Но он крепился, не собираясь позволять Гермионе встать на ноги. Добравшись, наконец, до гостиной, он кинул ее на софу и, закрыв дверь, опустился на пол.

Гермиона, двигаясь, как сомнамбула, выпрямилась и двинулась к двери. Малфой, не поднимаясь, потянулся, сжал ее ладонь в своей и резко дернул. Гермиона осела рядом с ним, но сразу же постаралась вырваться. Драко страдальчески закатил глаза. Почему все несчастья этого мира должны находить его? То война, то Черная метка, то окончательно свихнувшаяся Грейнджер.

— Успокойся, а? — попросил он, когда Гермиона в очередной раз нервно дернулась. Гермиона, похоже, даже не замечала его присутствия, никак не реагируя на его слова. Она снова как-то странно выгнулась всем телом, вставая. Драко едва удержал ее. — Ладно, — пробурчал он, поднимаясь и таща грязнокровку за собой. — Ты, похоже, так и не дашь мне поспать. А без этого я не смогу сообразить, что с тобой приключилось, так что…

В очередной раз усадив Гермиону на софу, он присел рядом и, обхватив Грейнджер руками, вместе с ней вытянулся на диване.

— Так хоть никуда не денешься, — пояснил он свои действия, прежде чем закрыть глаза.

Всю ночь она периодически будила его, то толкая коленом, то упираясь в бок локтем, но Малфой так и не выпустил ее из объятий. Сон грязнокровку сморил только тогда, когда за окном забрезжил рассвет. Она успокоилась, расслабилась в кольце рук Драко и глубоко задышала. И он, наконец, смог отдохнуть.

Гермиона резко открыла глаза. Первым, что она увидела, было лицо Малфоя, в опасной близости от ее собственного. Упираясь руками Драко в плечи, она попыталась отдалиться, но Малфой крепко держал ее и отпускать не собирался.

— Малфой, — позвала она негромко, надеясь что у Драко есть объяснение тому, как ее угораздило очутиться на одном диване с ним. Голова ужасно болела, лоб и виски ныли, а во рту была отвратительная горечь. И этим список бед на утро не исчерпывался. Потому что Малфой, проснувшись, хмуро взглянул на нее и осведомился:

— Ты уже вменяемая?

— Что ты имеешь в виду? — прохрипела Гермиона, усаживаясь. Комната опасно поплыла, а желудок сделал кульбит.

Малфой не ответил, потягиваясь. Потом пробормотал:

— Иди на кухню — увидишь.

Гермиона с сомнением посмотрела на Драко.

— Там же трупов нет?

Малфой усмехнулся и покачал головой. Тогда Гермиона поднялась, собираясь дойти до двери, но все вокруг закружилось, и ей пришлось сесть обратно. Она нахмурилась, стараясь не обращать внимания на странную, обжигающую боль в переносице, мешающую сосредоточиться. Драко с отстраненным интересом наблюдал за ее попытками сфокусировать взгляд, словно Гермиона была его своеобразным экспериментом.

— Ты хоть что-нибудь помнишь из вчерашней ночи? — спросил он, стягивая со спинки софы мантию и закутываясь в нее.

Гермиона пожала плечами:

— Я ждала, пока настанет твой черед дежурить, а потом… — она закусила губу. — А потом вдруг огонь погас, и я встала, чтобы развести его, и тут… — она вздрогнула, когда яркой вспышкой в сознании пронеслось воспоминание о светящемся шаре. — Гадость какая, — буркнула Гермиона, дотрагиваясь до лба, там, где его коснулась сфера. — Что это было?

— Пойдем, — вздохнул Малфой, вставая. Объяснить, не показывая склепа, у него вряд ли бы получилось. Гермиона беспомощно взглянула на него снизу вверх, показывая, что не в состоянии двигаться самостоятельно. Помявшись и мысленно желая тому, кто перекрывал магию, всех возможных несчастий во главе с самой Грейнджер, Драко протянул Гермионе руку. Стоило ей — тоже после минутной заминки — схватиться за предложенную ладонь, как Малфой резко поднял грязнокровку с дивана и буквально вытолкал из гостиной.

В дневном свете прихожая выглядела довольно заурядно. Но Драко все равно внимательно смотрел под ноги, словно надеялся обнаружить след того сияния, что ночью полосами колыхалось на полу.

Толкнув дверь на кухню, Драко, ведя Гермиону за собой, зашел внутрь.

— Ты мог быть бы и повеж... — стараясь отдышаться, проговорила Гермиона, но оборвала себя на полуслове, увидев разрушенную стену. На негнущихся ногах она подошла ближе и осмотрела помещение за ней. Драко встал позади Грейнджер, на всякий случай не отводя пристального взгляда. Он не был уверен в том, что вчерашнее не повторится.

Однако Гермиона, хоть и была бледной, выглядела спокойной. Нормальной, по крайней мере.

До тех пор, пока не сделала шаг вперед, входя в склеп. Драко дернулся, чтобы остановить ее, но Гермиона, предугадав его движение, отмахнулась и сказала:

— Не думаю, что сейчас здесь опасно.

Она была права. Чаша не светилась, и теперь ясно можно было разглядеть руны на ее стенках. Гермиона протянула руку и коснулась одной из них, проведя пальцами по острым краям.

— Ты можешь их прочесть? — спросила она у Малфоя, наконец решившегося последовать за ней.

Драко наклонился поближе, рассматривая чашу, но ни одна из рун не была ему знакома. Несмотря на то, что он потратил несколько лет на изучение всевозможных знаков, эти ему ни о чем не говорили.

Он передернул плечами и ответил:

— Похожи на кельтские, но я бы не взялся это утверждать.

Гермиона кивнула, соглашаясь. Она проходила руны, когда готовилась занять должность в Министерстве — базовый курс, необходимый для заклинаний, помогающих справиться с особо опасными магическими тварями, — но таких странных еще не видела.

— Эта похожа на руну собственности, — сказал Драко, указывая на один из знаков. — Но перевернутую. Значит, потери?

Гермиона нервно накрутила на палец прядь волос, вспоминая лекции, которые им читали.

— Скорее, получения, — наконец, решила она. — Больше похоже, не находишь?

— Ты права, — задумчиво глядя на чашу, сказал Малфой. — А это Хагал — неуправляемая стихия. А эта вязь… — он указал на две переплетенные между собой руны, — не для достижения цели?

— Понятия не имею, — вздохнула Гермиона, выпрямляясь. — Так что все-таки было ночью, Малфой?

Не ответив, Драко заглянул внутрь чаши и, подумав, коснулся дна палочкой.

— Ничего, — разочарованно бросил он и повернулся к Грейнджер, нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу. — С тебя завтрак. Тогда расскажу.

Гермиона, привстав на цыпочки, достала с одной из полок хлеб. Масло нашлось в шкафу, и, взяв чашки с тарелками, она протянула поднос Малфою.

— Есть будешь в гостиной, — приказала она, пытаясь отыскать чай в многочисленных баночках. — Я здесь не останусь.

Драко брезгливо взглянул на еду и полюбопытствовал:

— И… что это будет, Грейнджер?

Гермиона, победно улыбнувшись, прижала к груди наконец найденную заветную банку. Внутри стекляшки пересыпались темные веточки чая, и Гермиона, сняв крышку, вдохнула запах. Почему-то этот аромат, знакомый с детства, успокаивал. Даже в Хогвартсе, когда все ученики перед экзаменами пили кофе, чтобы взбодриться, она выбирала именно чай.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, высыпая заварку в чайник.

— Что это такое будет? — повторил Малфой.

— Бутерброды, — недоумевающе ответила Гермиона, наливая в графин воды. — Что еще?

Драко ничего не сказал, но продолжил кривиться, и Гермиона, не удержавшись, фыркнула:

— Ты же не надеялся, что я приготовлю буйабесс?

Малфой закатил глаза и усмехнулся:

— Мне, видимо, придется радоваться тому, что ты хотя бы знаешь, что такое буйабесс.

Гермиона уселась на пол в гостиной, ловко орудуя ножом и разрезая буханку. Протянув один ломоть Драко, она плеснула в чашку чай. Малфой повертел кусочек хлеба в руке и кисло объявил:

— Ты должна мне за это. — Он резко придвинул к себе тарелку с маслом.

— Лучше бы поблагодарил, — буркнула Гермиона. Помолчав, она тихо спросила: — Как думаешь, когда нас хватятся?

— Может, ближе к вечеру, — пожал плечами Малфой. — А если порт-ключ не был зачарован на оповещение, то они могут подумать, что мы сразу отправились по домам и сегодня отдыхаем. И уже завтра утром будет паника.

— Но они все равно ничего не смогут сделать, — удрученно пробормотала Гермиона, откусывая от своей булочки.

— Если ты это знаешь, — раздраженно ответил Драко, — то почему задаешь идиотские вопросы?

Гермиона поджала губы и нахмурилась. Неважно, что она понимала, что расспросы ни к чему не приведут. Ей было бы гораздо спокойнее, если бы в Министерстве начали поиски, пусть и бесполезные. Всегда оставался шанс, что так их отыщут.

— Так ты собираешься рассказывать про вчерашнее? — резко обратилась она к Малфою спустя пару секунд.

Драко отпил чая и, помедлив, принялся описывать ночные приключения. Грейнджер внимательно слушала, не перебивая.

— Быть не может, — она неверяще покачала головой и продолжила, закусив губу: — Чаша наверняка связана с исчезновением магии. Ни один волшебник не смог бы сдерживать ее так долго. Без артефакта тут не обошлось.

— Без темного артефакта, — поправил Малфой.

Гермиона кивнула и поднялась на ноги. Отойдя к окну, она выглянула на улицу. Снег по-прежнему валил крупными хлопьями и прекращаться не собирался. Прислонившись лбом к холодному стеклу, Гермиона прикрыла глаза и глухо поинтересовалась:

— Когда мы уже выберемся отсюда?

Она не думала, что Малфой ответит, однако он, помедлив, сказал:

— Грейнджер, мы должны оставаться здесь. — Драко с противным звоном поставил чашку на блюдце. — Пока снегопад не прекратится.

Гермиона положила руки на подоконник и негромко спросила:

— Я не понимаю, как ты… как ты можешь не думать о том, что наверху?

— Откуда ты знаешь, что не думаю? — вскинулся Малфой. — Я, в отличие от тебя, умею мыслить логически. И понимаю, что снаружи я точно замерзну, а здесь есть шанс, что все обойдется. Мы даже не знаем, куда идти, если покинем дом. Не знаю, как тебе, но меня не радует перспектива утонуть в одном из сугробов.

Гермиона поморщилась, осознавая, что возразить Драко у нее не получится — он был прав. Но и оставаться в доме, в котором творились такие странные вещи, да еще и не имея возможности защищаться при помощи магии, ее не прельщало. Оказывается, она настолько успела привыкнуть к волшебству, что уже не замечала, как оно облегчает жизнь. Теперь сотни вещей приходилось выполнять самостоятельно, не прибегая к заклинаниям: разжигать пламя в камине, мучаясь со спичками, запирать дверь на ключ, кипятить воду на огне… Это было неудобно, и Гермиона чувствовала себя… неполноценной. Словно у нее внезапно отнялась правая рука. И это она, магглорожденная, так плохо себя чувствовала! Что уж говорить о чистокровном Драко? Искоса взглянув на Малфоя, Гермиона вынуждена была признать, что, несмотря на все, держится он неплохо.

Но это заточение не могло продолжаться бесконечно. Рассказ Малфоя был похож на бред, однако Гермиона до сих пор ощущала ужасную слабость во всем теле и никак не могла вспомнить, что делала ночью. Так что, вероятно, Драко говорил правду.

Какой же силой должен был обладать артефакт, чтобы так подчинять себе человека?

Раздражало еще то, что у нее не было никакой возможности разузнать об этой чаше хоть что-нибудь. Будь под рукой книги…

— Кабинет! — вдруг ахнула Гермиона. — Я ведь видела там эти тома…

Продолжая бормотать себе под нос о том, почему же она сразу не догадалась поискать сведения в тех книгах, что видела вчера, Гермиона выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Драко проводил ее недоуменным взглядом, потом, вздохнув, тоже вышел из гостиной.

Грейнджер нашлась в кабинете. Она стояла у стола, сосредоточенно просматривая документы и разочарованно скидывая их один за другим на пол.

— Все не то, — лихорадочно проговорила она, подходя к шкафам и раскрывая дверцы.

— Почему ты уверена, что найдешь что-то про чашу? — недоверчиво спросил Малфой. — Все эти книги могут быть и про Травологию. И нужно лет десять на то, чтобы просмотреть их все.

— Конечно, потому что ты мне не помогаешь, — отрезала Гермиона, доставая первый фолиант. Раскрыв его посередине, она тут же чихнула от поднявшегося облака пыли. — Гадость какая… Их кто-нибудь читал?

— Видимо, все же обитатели дома были не такими чокнутыми, как ты, — огрызнулся Драко, вытаскивая наугад одну из книг. — Раз уж не брались за безнадежные дела. Ну если, разумеется, забыть об увлечении жуткими артефактами.

Гермиона, погрузившаяся в чтение текста, даже не подняла голову. Малфой закатил глаза, пролистывая том.

Когда спустя полтора часа Гермиона, так и не обнаружившая ни единой подсказки, потянулась за очередной книгой, Драко отбросил свой том — черт знает какой по счету — и раздраженно сказал:

— Как насчет того, чтобы передохнуть, Грейнджер? Ты же не надеешься прочитать все это, — он махнул рукой на шкафы, — сегодня?

Гермиона только открыла рот, чтобы объявить Малфою о его лени, как внезапно все стекла задрожали, грозя разбиться. Дверцы шкафов принялись со страшной силой то захлопываться, то открываться, чуть не срываясь с петель. Пергаменты, мирно лежащие на столе, взвились в воздух. Книги слетели с полок, со свистом начиная носиться по комнате. Одна пронеслась совсем рядом с плечом Гермионы, едва успевшей отпрыгнуть в сторону. Вскрикнув, Гермиона бросилась к Драко.

— Малфой! — взвизгнула она, уворачиваясь от очередного фолианта. — Что происходит?

Драко схватил Грейнджер за локоть и, падая на пол, потащил ее за собой.

— А я откуда знаю? — прошипел он, прикрывая голову руками. — Это же ты книжки читала!

Окно распахнулось, и ветер проник в кабинет, добавив к общему хаосу еще и ворох снега.

Очередной том, пребольно стукнув Гермиону по макушке, упал прямо перед Грейнджер, раскрывшись на одной из страниц. В тот же момент все прекратилось, книги попадали на пол, пергаменты обрушились обратно на столешницу, а стекла перестели дребезжать.

Гермиона приподнялась на локтях и осмотрелась. Взгляд зацепился за картинку в книжке, что лежала перед ней.

— Это она! — воскликнула Гермиона, переплетая пальцы Драко со своими. — Чаша!

И в самом деле, на пыльных страницах странно блестел, привлекая к себе внимание, тот самый артефакт. Гермиона притянула к себе фолиант свободной рукой, не обращая внимания на то, как стиснула ладонь Драко в своей. Зато Малфой обратил. Но вырываться почему-то не захотелось: уж слишком бледной выглядела грязнокровка, слишком ярко блестели ее глаза в предвкушении скорой разгадки и слишком теплыми были пальцы, вложенные в его собственные.

Чертыхнувшись про себя и досадуя на собственную сумасшедшую реакцию, Драко наклонился над томом, вчитываясь в ровные строчки. Книга была явно не о светлой магии, потому что заклинания, которые в ней упоминались, никак нельзя было использовать для того, чтобы сделать доброе дело: сплошь чары подчинения, воздействия и подавления силы воли. В самой чаше тоже было мало приятного. Если верить статье, это был древний кельтский артефакт, используемый для жертвоприношений. Причем, жертвы были не кровавые, а магические. Волшебство забиралось у чародеев, которые после, за послушание, получали новый дар — особую силу, волшебство земли, на которой происходила церемония. Но, как безжалостно сообщал текст, тело обычного человека, пусть даже чародея, не выдерживало такой силы. Магии было слишком много, и волшебник через какое-то время не мог контролировать ее. Тогда чары рассеивали, и дар возвращали богам. Если рядом были жрецы, способные это сделать.

На результат отсутствия поблизости жрецов Драко посмотрел собственными глазами — стереть из памяти то, что он видел в спальнях, никак не получалось. Теперь было понятно, что случилось с хозяевами дома. Волшебство просто… разорвало их на части, не поместившись в теле.

Гермиона внезапно вздрогнула, впиваясь пальцами в ладонь Малфоя так яростно, словно желая непременно оставить синяки.

— Что?.. — начал было Драко, но Гермиона прервала его, указав на нужные строчки.

Боги отмечали очередную жертву, посылая светящуюся сферу.

— Я… Малфой, что я теперь, как они?.. — не закончив, Грейнджер кивнула на потолок, имея в виду бывших обитателей комнат, и уставилась на Драко огромными от страха глазами. Зрачки расширились, и радужки было совсем не видно — глаза казались совсем черными. И в них плескалась паника.

Гермиона выглядела маленькой обиженной девочкой и, кажется, едва сдерживала слезы.

— Тут сказано, — решительно заявил Драко, поднимаясь, — что чаше нужно несколько ночей, чтобы полностью подчинить тебя себе. Так что мы прямо сейчас уберемся отсюда, и все будет в порядке.

Гермиона неуверенно посмотрела на него снизу вверх. Малфой, посомневавшись долю секунды, протянул ей руку, помогая встать на ноги, и уверенно вышел из комнаты, ведя Грейнджер за собой.

Дойдя до дверей, Малфой, все не выпуская ладонь Гермионы из своей, толкнул их, думая, что через минуту опасность останется позади.

Но двери не раскрылись. Даже не шелохнулись. Гермиона встревожено выглянула из-за плеча Драко и отчего-то шепотом спросила:

— Что не так?

— Они не открываются! — рявкнул Малфой, снова пытаясь совладать с замком. Но двери были прочно запечатаны магией и сдаваться не собирались. — Черт!

Гермиона вдруг всхлипнула, пряча лицо в ладонях. Драко резко обернулся и встряхнул ее, положив руки на плечи.

— Успокойся, — стараясь говорить тихо, сказал он. — Мы что-нибудь придумаем. Выберемся, обещаю.

Гермиона, помедлив, кивнула.

Драко отпустил ее, понимая, что с ним определенно творилось что-то странное, и он понятия не имел, что именно.

Грейнджер требовалась помощь. Именно его, Малфоя, помощь. Это… льстило. За несколько послевоенных лет впервые кто-то надеялся на него, думал, что Драко обязательно найдет путь спасения и постарается не дать случиться чему-то плохому. Уже одно это обстоятельство заставляло Драко лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. И дело было даже не в том, что спасение грязнокровки помогло бы ему восстановить репутацию — в конце концов, Гермиона была подругой Поттера, Героя войны и помощника главы Аврората. То, что Драко оправдал Визенгамот, ничего не говорило. И сам Малфой в свою невиновность тоже не верил, сколько бы раз ни говорил в судах, что у него не было выбора, что он обязан был принять Метку, что был вынужден наблюдать за пытками и убийствами, которые совершались на его глазах. Хотя бы потому, что крики волшебников и магглов, на которых накладывали Круцио, до сих пор стояли в ушах.

— У нас есть несколько часов до наступления темноты, — задумчиво сказал Малфой. — Мы вернемся в библиотеку и будем искать дальше. Хорошо?

Гермиона позволила увести себя в кабинет и послушно села в кресло, по-прежнему выглядя оцепеневшей.

Она пришла в себя значительно позже, когда Малфой уже пролистывал третий том. На щеки начал возвращаться румянец, а из глаз — пропадать потерянное выражение. Гермиона откинула с лица волосы и несколько хриплым голосом поинтересовалась, не нашел ли Драко какой-нибудь полезной информации. Малфой отрицательно покачал головой, и Гермиона, наконец, поднялась на ноги и подошла к шкафам. Выбрав наугад два тома, она разложила их на столе и приготовила перо и пергамент.

— Знаешь, чего я не понимаю? — рассеянно спросила она. — Почему чаша выбрала меня, а не тебя?

— Ты магглорожденная, а я — нет, — пробормотал Драко, раздраженно откидывая от себя очередной бесполезной фолиант. — На мне защита рода. Ни один артефакт не подействует на меня без моего согласия.

— Везет, — буркнула Гермиона, проглядывая оглавление. — Кстати, Малфой, что с твоими родителями? Я давно о них ничего не слышала.

— Они этого и добивались, — пожал плечами Драко. — Хотят переждать еще пару лет. Отцу не все простили, и даже поддержка Поттера не изменит отношение к нему.

Гермиона промолчала, занятая чтением. Драко искоса посмотрел на нее и усмехнулся: Грейнджер, как прилежная ученица, водила пальцем по строчкам, словно боялась сбиться, а ее губы беззвучно шевелились. Взгляд зацепился на нашивке на мантии Гермионы, и Драко вдруг заинтересовало, почему она, одна из лучших выпускниц Хогвартса, выбрала для работы Отдел контроля за магическими животными и прозябала на второстепенной должности. У него, бывшего Пожирателя, и то было больше полномочий, чем у нее!

— Почему этот Отдел, Грейнджер? — спросил он, подходя к Гермионе. — Не Аврорат, не Магический правопорядок, а эта бесполезная и нудная работа? Кому она вообще нужна?

Гермиона рассерженно поджала губы, вся раскрасневшись от ярости.

Малфой вдруг заметил, что ей это очень идет.

Винить в том, что он начал думать, что Грейнджер, возможно, не такая страшная, как он думал раньше, можно было только этот дом и чашу.

Даже если артефакты на него не действовали.

— Я хочу делать что-то полезное! — воскликнула Гермиона, наступая на Драко. — Я хочу изменить мир к лучшему!

— Возня с акнекрысами этому способствует? — не подумав, брякнул Малфой.

Гермиона возмущенно посмотрела на него и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут Малфой, взмахнув рукой, остановил ее. Воздух вокруг них начал ощутимо колебаться, вибрируя, появился странный гул, а пол под ногами затрясся.

— Что происходит?.. — взвизгнула Гермиона.

Малфой начал отступать назад, не сводя с нее испуганного взгляда.

— Грейнджер, это ты делаешь! — пробормотал он, отходя.

Гермиона неверяще покачала головой, глядя на то, как чернильница, проехавшись по столешнице, упала на пол и разбилась. Ахнув, Грейнджер прижала ладонь ко рту, когда шкафы опасно накренились, приоткрывая дверцы. Особенно тот, рядом с которым стоял Драко.

— Малфой! — крикнула Гермиона. — Отойди немедленно!

Но было поздно. Стекла выпали из рам на дверцах и, упав на пол, взорвались сотнями осколков. Малфой едва успел прикрыть лицо ладонями. Один из взметнувшихся в воздух блестящих кусочков впился в голень Драко, и тот, вскрикнув, резко наклонился, чтобы осмотреть рану. Еще несколько осколков подбросило вверх, и они обрушились на спину и плечи Малфоя, вспарывая ткань мантии. Драко схватился за предплечье, на котором затемнело кровяное пятно. Другие осколки пронеслись по всей комнате, пролетев мимо Гермионы, оцарапав ее лицо, и присоединились к разбросанным по полу пергаментам, ударившись о стену.

Гермиона, не обращая внимания на жжение в щеке, подбежала к Малфою. Увидев порезы, она потянулась и коснулась ладони Драко.

— Пойдем в гостиную, — срывающимся голосом попросила она. — Я осмотрю раны там, здесь… небезопасно.

Драко кивнул, выпрямившись, и оперся на руку Грейнджер. Вместе они вышли из кабинета и доковыляли до гостиной. Усадив Малфоя в кресло, Гермиона быстро облизнула пересохшие губы и сказала:

— Я принесу простыни, мы используем их вместо бинтов.

— Все, что может пригодиться, наверняка наверху, — предупредил Драко, часто дыша.

Он попробовал шевельнуть ногой и тут же поморщился от пронзившей ее острой боли.

Гермиона побледнела, но решимости у нее не убавилось.

— Тогда я пойду наверх, — немного нервно сказала она. — Я справлюсь.

Она выскользнула из комнаты, кинув напоследок на Драко немного виноватый взгляд. Пусть она не могла контролировать и направлять магию, которая появилась в ней из-за чаши, но все же Малфой пострадал из-за ее несдержанности.

Сначала она все же решила поискать в ванной комнате, в кухне и даже в разгромленном кабинете. Но поиски не увенчались успехом, не было ничего, что можно было бы использовать для залечивания ран. Закусив губу, Гермиона посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и неуверенно двинулась к ней. Быстро, чтобы не передумать, поднялась по ступенькам и замерла напротив двери. На секунду зажмурившись, она приоткрыла ее и зашла внутрь.

Малфой был прав: все стены и пол были залиты кровью. От ее запаха Гермиону замутило, и она поспешно прижала ко рту ладонь. Помедлив несколько секунд, она, старясь не смотреть по сторонам, бросилась к шкафу и заглянула в него.

На первой же полке лежала стопка аккуратно сложенного постельного белья, из которой Гермиона вытянула пару простыней.

— Что еще? — лихорадочно пробормотала она себе под нос. — Инфекция… Может попасть инфекция.

Взгляд упал на туалетный столик, на котором толпилось множество флакончиков, баночек и бутылочек. Гермиона схватила первый попавшийся одеколон и откинула крышку шкатулки, стоящей на столике. Отыскав среди пуговиц, булавок и брошек пинцет, она прижала к груди все, что нашла и посчитала нужным, и выскочила из спальни. Добежав до гостиной, влетела в комнату и устало прислонилась спиной к двери, переводя дыхание. Драко насмешливо посмотрел на нее и фыркнул:

— Да ты просто героиня, Грейнджер.

Гермиона досадливо поморщилась — злилась она скорее на себя из-за паники, которую вызвала в ней сцена на втором этаже, — и сухо приказала:

— Раздевайся, Малфой, я должна обработать раны.

Драко развел руками и проговорил:

— Я встать не могу. И рукой двинуть — тоже. Как ты себе это представляешь?

Гермиона внезапно покраснела, поняв, что ей придется помочь ему. Помедлив, она подошла к Малфою поближе и опустила простыни на столик.

Драко наблюдал за ней из-под ресниц, и казалось даже — что не смотрел. На долю секунды стало обидно, вспомнились школьные года, слова Малфоя о том, что после каждого, пусть даже случайного, прикосновения к Грейнджер, ему приходиться мыть руки с мылом.

А потом она вдруг поняла — Малфой так старательно прятал глаза, потому что ему было так же неловко, как ей самой.

Нерешительно, кончиками пальцев, Гермиона дотронулась до застежки мантии — серебряной, приятно холодящей руки. Та щелкнула, поддаваясь, и Гермиона, положив руки на плечи Драко, скинула мантию. Потом медленно взялась за пуговицы рубашки и, глухо вздохнув — как перед прыжком, — вытащила ее из петельки, мельком посмотрев на Малфоя. Тот, отвернувшись, глядел в окно, в сторону, словно его здесь и не было, словно его и не интересовало то, что происходит.

Зато это очень волновало Гермиону. Она даже Рона, привычного, ставшего уже родным Рона, не раздевала. А тут — Малфой.

Губы почему-то очень быстро обсохли, но она не обратила на это внимание. А может, обратила — и забыла. Потому что добралась до последней пуговицы. Секунда, и ее ладони уже касаются горячей — и почему она такая обжигающая? — кожи.

Драко внезапно дернулся, когда ее пальцы заскользили по плечу, изучая порез, касаясь его краев. И не понять — то ли ему было неприятно, то ли больно, то ли что-то еще.

И почему-то очень хотелось, чтобы что-то еще.

Гермиона взяла пинцет и осторожно, боясь, ухватилась им за краешек торчащего из раны осколка. Драко зашипел и поморщился.

— Прости, — пробормотала Гермиона, вытаскивая стекляшку. Разорвав простыни на длинные полоски, она сложила одну несколько раз и капнула из флакона с одеколоном.

— Будет жечь, — предупредила она, прижимая ткань к порезу. Драко вздрогнул, но не обронил ни слова.

А потом как-то вывернулся, отодвинулся и хмуро сказал:

— Хватит, Грейнджер. До сих пор не умер — значит, все нормально.

— Хорошо, что порезы неглубокие, — протянула Гермиона, раздумывая над тем, что делать с раной на ноге. Забинтовав руку Малфоя, она замерла и выжидающе посмотрела на Драко. — Ну, что дальше?

Драко пожал плечами, оставляя решение за ней. Гермиона скользнула вниз и, усевшись на колени, осмотрела порез. Стекляшка порезала ткань брюк, зацепившись за нее, но повреждение было меньше, чем на предплечье. Задрав штанину вверх, она промыла рану, стараясь действовать осторожно. Когда и с перевязкой было покончено, она поспешно поднялась и сказала:

— Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, я уложу тебя на диван.

Опираясь на ее руку, Драко доковылял до софы. Растянувшись на мягких подушках, он взглянул на Гермиону снизу вверх. Та накинула на него мантию и добавила:

— Ты полежи, а я еще просмотрю пару книг, ладно? Времени все меньше.

— Принеси сюда несколько, — покачал головой Драко. — Я помогу.

Гермиона, благодарно улыбнувшись, выскользнула из комнаты.

Драко снова откинулся назад — резкое движение причинило боль, но он не обратил на это внимания. Его мысли занимала Грейнджер. Стоило вспомнить, как ее теплые ладони касались его, почти лаская, боясь сделать только хуже, как кровь начинала бежать по венам быстрее. Конечно, всему виной была простая физиология. Грейнджер девушка и — придется признать это, несмотря на все то, что он говорил ей в Хогвартсе, — довольно симпатичная. Конечно, ее прикосновения нравились ему. Но все же было что-то еще, что-то смутное, не до конца ясное… Было почему-то приятно смотреть на то, как хлопочет о нем, как готовит для него бутерброды, укрывает мантией, словом, заботиться.

Если начистоту, то о Драко никто не заботился просто так. То есть, разумеется, в детстве за ним ухаживала целая толпа гувернанток, но это же нельзя было сравнивать? То, что случилось, произошло, на самом деле, не по вине Гермионы — никто бы не смог контролировать такое количество магии, к тому же чужой и опасной. А Грейнджер все равно сделала все, чтобы Малфою было не так плохо. Подумать только, она даже зашла в спальни! Драко сам бы никогда на такое не решился. Ему хватило одного раза, когда он увидел истерзанных магов, и он никому бы не пожелал такого зрелища.

А Грейнджер вот отправилась на второй этаж и вернулась как ни в чем не бывало. Пусть она немного побледнела — скорее, позеленела, словно ее тошнило, — но все равно, это явно было достижением. Драко даже немного позавидовал ее выдержке.

Гермиона зашла в гостиную, опустила огромную стопку книг на столик и спросила у Драко тихо:

— Не спишь?

Малфой помотал головой, и она кивнула на фолианты:

— Я попыталась отобрать только те, в которых может быть какая-то информация.

Драко скептически покосился на тома и устало откликнулся:

— Мы просмотрели сотни книг. Если бы что-то было, мы бы уже нашли это. — Гермиона испуганно посмотрела на него, как будто для того, чтобы верить в то, что ей удастся избежать участи хозяев дома, ей требовалась поддержка Малфоя, и тот исправился: — Но сдаваться не стоит, да?

Вышло жалко, но вроде бы Грейнджер это успокоило. Во всяком случае, она заявила, высокомерно задрав нос:

— Я и не собиралась.

Страницы уже мельтешили перед глазами, фразы путались в голове, а часы, мерно тикающие на стене, показывали семь вечера, когда Малфой захлопнул последнюю книгу из стопки, выданной ему. Листать тома одной рукой было неудобно, но он ничего не говорил, молча читая. Иногда его взгляд случайно — ладно, не совсем случайно, — падал на Грейнджер, смотрящей исключительно в книгу. Ее волосы растрепались, и в свете огня, который пришлось разжечь, потому что резко похолодало, казались золотыми. Гермиона постоянно откидывала надоедливую прядку, падающую на лицо, и сосредоточенно выписывала целые абзацы. Она заполнила мелким убористым почерком уже четыре пергамента и останавливаться, похоже, не собиралась.

— Грейнджер, — позвал Малфой, — как насчет того, чтобы поужинать?

Гермиона промычала в ответ, сжимая в губах кончик пера, что-то неопределенное.

— Грейнджер, — настойчиво повторил Драко, тянясь, чтобы дотронуться до ее плеча, — я, правда, голоден.

Она промолчала, увлеченная чтением. Малфой потряс ее за плечо — благо, она сидела на полу возле дивана, — и Гермиона внезапно вздрогнула, резко подняв голову. Ладонь Драко проехалась по ее щеке, погладив, и Гермиона быстро отстранилась, скорее от неожиданности, чем от чего-то еще.

Покраснев, она поднялась на ноги и, бросив, что сейчас принесет еды, выскочила из комнаты.

Драко ухмыльнулся, закутываясь в мантию. Грейнджер вела себя так же странно, как и он сам. Это утешало — всегда приятнее сходить с ума вместе.

Гермиона, стараясь держаться подальше от разрушенной стены, поспешно искала на полках что-нибудь, что можно было бы съесть, не готовя или не разогревая. На глаза попались сыр, печенье и крекеры. Решив, что этого достаточно, она вернулась в гостиную и вывалила добычу на диван рядом с Малфоем.

— Приятного аппетита, — буркнула она, снова хватая книги.

— А ты не будешь? — удивился Драко, с удовольствием отправляя в рот сразу несколько крекеров.

Гермиона беспомощно прикрыла глаза. С одной стороны, она была голодна, а с другой… Надо было сесть совсем близко к Драко, смотреть на него и, наверное, даже разговаривать. А она как-то странно реагировала на его присутствие: голова слегка кружилась, руки дрожали и в горле появлялся комок — так, что ни слова не выговорить.

Но если бы она сейчас отказалась, это было бы подозрительно. А последнее, чего бы ей хотелось, так это того, чтобы Малфой подумал, будто она волнуется из-за него. Даже если так и обстояли дела.

Поэтому присев на самый краешек софы, она взяла из банки печенье и кусочек сыра с блюдца. Драко не глядел на нее, видимо, и впрямь проголодался.

А вот ей смотреть на него было интересно. Даже когда она читала, постоянно хотелось обернуться, чтобы видеть, чем он занимается. Может, виной всему было ощущение, что он пострадал из-за нее, но Гермиона никак не могла выкинуть из головы их «лечение». Постоянно вспоминалась гладкая горячая кожа, к которой она прикасалась, и хотелось снова дотронуться до нее, чтобы…

А зачем, собственно?

Гермиона раздраженно закусила губу, вздохнув, и, проглотив последний кусочек, поднялась.

— Ты опять к книжкам? — рассеянно спросил Малфой.

Она молча кивнула, поднимая с пола том, который читала до того, как покинуть комнату, и села в кресло.

Время уже было полдевятого.

Драко сам не заметил, как сон сморил его. Только что он, чуть прищурившись, следил за Грейнджер, а вот уже его глаза закрылись, и он оказался в объятиях Морфея.

Разбудил его — казалось, прошло всего несколько секунд, однако огонь в камине уже начал гаснуть — странный резкий звук. Словно что-то большое упало. А потом — звон разбивающейся посуды. Драко вскинулся, распахивая глаза, которые сразу же ослепило вчерашнее сияние. Гермиона стояла посреди гостиной, слегка раскачиваясь. Драко вскочил на ноги — острая боль напомнила о порезе, но сейчас было явно не время жалеть себя — и бросился к Грейнджер, развернувшейся в сторону двери. Та сама приоткрылась Гермионе навстречу, свет вспыхнул ярко, маняще, и Грейнджер, как завороженная, пошла к нему. Драко, морщась от неприятных ощущений в ране, обхватил ее руками, пытаясь оттащить в сторону. Гермиона упиралась, причем сильнее, чем вчера — магия делала свое дело. Но Малфой не сдавался — даже думать не хотелось, что случиться с Грейнджер, если она подойдет к чаше. Волшебство, что уже поселилось в теле грязнокровки, было явно опасным, а теперь воздействие артефакта возросло, это было видно. Так что никто не смог бы поручиться, что магия не убьет Гермиону сегодня же.

Драко тянул Грейнджер за собой, отходя назад, в глубь комнаты. Ноги ударились о диван, колени от неожиданности и напряжения — Гермиона вырывалась так, словно в нее бес вселился, — подкосились, и Малфой плюхнулся на софу. На секунду подумалось, что сейчас Грейнджер точно освободится, но она неожиданно легко последовала за Драко, почти что свалившись к нему в объятия. В последнюю секунду она как будто передумала, попробовала выскользнуть, но лишь обернулась в кольце рук Малфоя, оказавшись к нему лицом. Очередной ее рывок привел лишь к тому, что они столкнулись носами. Грейнджер, дернувшись от боли — Малфой стоически выдержал удар, — мазанула губами по губам Драко, да так и замерла. Глаза широко распахнулись, и Гермиона посмотрела на Драко почти осмысленно. Потемневшие зрачки вернули себе обычный цвет, ресницы опустились, чтобы через секунду снова подняться — Драко наблюдал за этими изменениями, не двигаясь, и его губы все прижимались ко рту Гермионы, — и грязнокровка уперлась руками ему в плечи, отталкивая.

— Ты что делаешь? — возмущенно прошипела она, ерзая на коленях Драко, стараясь перебраться на диван.

Это было очень забавно: сцепить руки вокруг Грейнджер еще крепче и смотреть, как она постепенно заливается краской. И как в глазах загорается злость, а губы обиженно поджимаются.

— Спасаю тебе жизнь, — весело откликнулся Малфой, все же отпуская ее.

— А мне так… — начала было Гермиона, но замолчала, не закончив предложение. Потускневшее сияние вдруг ярко полыхнуло, и она резко, как-то всем телом, бросилась к нему. Драко, раздраженно закатив глаза — победу над артефактом, этой ночью, по крайней мере, было рано праздновать, — потянул ее за руку, заставляя усесться обратно.

— Ну что ты опять? — пробормотал Драко, встряхивая Гермиону, чей остекленевший взгляд пристально следил за свечением, колыхающимся в воздухе плотными — казалось, можно дотронуться — волнами. — Ты же очнулась!

Гермиона даже не слышала его. Ее лицо побледнело, мгновенно потеряв все краски, и она будто разом постарела лет на десять. Драко, с расширенными от страха и неуверенности глазами, смотрел на нее, судорожно соображая.

В первую ночь Грейнджер пришла в себя только с рассветом.

Он глянул на ночь за окно и чертыхнулся — солнце собиралось встать не раньше, чем через несколько часов. Столько времени у них не было. Гермиона, вернее, магия в ней, начинала сердиться, что ее не пускают к артефакту. Ладонь Грейнджер, которую Драко сжимал в своей, была очень горячей, почти обжигающей, а из кончиков пальцев вырывались голубоватые, как сияние, искры.

Но сейчас была глубокая ночь, а Гермиона вела себя, как обычно! Драко нахмурился, пытаясь понять, что могло способствовать избавлению от влияния чаши.

— Ну конечно! — вдруг воскликнул он. — Защита рода!

Гермиона почти ускользнула, но он в очередной раз удержал ее, стиснув пальцы на предплечьях.

— Не дергайся, — не преминул предупредить он ее, хотя прекрасно осознавал, что она не обратит внимания, — это для твоего же блага. Ну, и еще, чтобы ты не убила и меня вместе с собой.

Глубоко вдохнув, Драко, потянувшись, поцеловал ее.

Сияние потухло — сначала неохотно гасло, а потом исчезло и вовсе, — но он даже не заметил этого. Гермиона приоткрыла губы, позволяя ему делать все, что заблагорассудится, действуя скорее бессознательно, но Малфоя это не волновало.

Губы были теплые, податливые, и Гермиона не возражала — во всяком случае, она молчала, не спорила, не ругалась с Драко, и при этом явно была в безопасности, и эта была приятная перемена.

Малфой никак не мог понять, как они не догадались раньше. Это же было так просто, он сам упоминал о защите, что лежит на нем… Нужно было понять раньше!

Магия, чары, наложенные на Драко, распространялись только на членов его семьи, Малфоев. Однако на достаточно короткое время она могла действовать на кого-то еще. На кого-то, кого, пусть и ошибочно, считала будущей частью рода Малфоев. После того, как отношения скрепляли узами брака, защита переходила и на вторую половинку наследника или наследницы.

Чарам было нужно всего ничего, чтобы начать противодействовать магии артефакта, однако на этот раз Гермиона, которая все так же неподвижно лежала в объятиях Малфоя, никак не желала очнуться.

Губы уже ныли — ну конечно, этого не хватило бы, чтобы Малфой прекратил поцелуй, — когда она, моргнув, открыла глаза и уставилась на Драко. И сама прервала поцелуй, откинувшись назад.

— А на этот раз что? — язвительно поинтересовалась она, прижимая к припухшим губам ладонь. — На этот раз от кого ты меня спасал?

— Защита рода, Грейнджер, — голосом, полным превосходства, объявил Драко, усаживаясь прямо. — Неужели до тебя еще не дошло?

Гермиона непонимающе помотала головой, и Малфой, фыркнув, принялся объяснять ей. Когда он закончил, она растерянно спросила:

— И что, мне теперь до утра с тобой целоваться?

Драко пожал плечами и буркнул:

— Ну уж нет. А то меня стошнит. Хватит с тебя, защита будет на тебе еще… часа три, наверное.

Гермиона едва не стукнула его в ответ.

Подтянув колени к груди, Гермиона с любопытством смотрела на спящего Драко. Сон сморил их обоих вскоре после поцелуя, при воспоминании о котором до сих пор горели щеки. Правда, чтобы уснуть, Гермиона перебралась на другой конец дивана и вся сжалась в комочек, чтобы даже случайно не коснуться Малфоя.

Стоило закрыть глаза, как ощущение его теплых губ на ее собственных возвращалось, и поделать с этим она ничего не могла.

Это было… приятно. Нет, это было гораздо лучше. И, наверное, она бы не возражала, поцелуй он ее еще раз.

Если бы не его слова.

Стало обидно так, что захотелось плакать. Ей казалось, что она уже не будет обращать внимания на его оскорбления, но нет, он по-прежнему умел задеть ее.

Она всегда с особой болезненностью реагировала на те гадости, которыми он осыпал ее. Подумаешь, ведь ничего особенного. Та же Паркинсон говорила вещи похуже, но Гермионе на них было плевать. А вот с Малфоем дела и тогда, и сейчас обстояли по-другому.

Потянувшись, Гермиона зевнула, прикрыв рот ладонью. Было еще очень рано, а она почему-то вскочила ни свет ни заря.

Хотя не почему-то: Малфой во сне умудрился извернуться и положить руку ей на талию. Когда она попыталась лечь поудобнее, его ладонь задрала подол ее рубашки и коснулась кожи. Вот от этого она и проснулась.

Наклонившись поближе, Гермиона в тусклом свете серого рассвета за окном пристально всмотрелась в лицо Малфоя. И ведь правда — ничего особенного. Губы — тонкие, бескровные, а светлые длинные ресницы отбрасывали на щеки тени, от чего Драко был похож на ребенка. Совсем маленького, недовольного и немного усталого мальчишку.

Гермиона улыбнулась почти против воли, когда он смахнул, не просыпаясь, надоедливую прядь светлых, льняных волос со лба. Которая, впрочем, не преминула вернуться на место. Она протянула руку, чтобы убрать ее — и тут Драко, моргнув, открыл глаза.

Она так и замерла, с пальцами, почти касающимися его. Прошло несколько секунд, прежде чем она отдернула ладонь и вскочила — неуклюже, едва не упав — на ноги.

— Я принесу поесть, — выпалила она, выскальзывая из комнаты.

Драко усмехнулся, провожая Грейнджер насмешливым взглядом. Столько волнений, и из-за чего?

С хрустом потянувшись, он свесил ноги с дивана. Порезы больше не болели — защита лечила, — и это не могло не радовать. Поднявшись, он вышел из гостиной и отправился в ванную комнату ополоснуть лицо.

Вернувшись, он увидел, что на столике разложены тарелки с фруктами, а Гермиона уже забралась в кресло с очередной книгой и хрустела яблоком.

— Приятно видеть тебя вменяемой, — вместо приветствия объявил Драко, придирчиво выбирая грушу. Остановившись на одной, он откусил от нее большой кусок и обернулся к Грейнджер, ожидая, что она ответит.

Гермиона даже бровью не повела, продолжая как ни в чем не бывало читать.

— Эй! — громко позвал Малфой. — Чаша и на слуховые качества действует?

Гермиона демонстративно шумно перевернула страницу.

Малфой раздраженно нахмурился и плюхнулся на диван, схватив один из томов, оставшихся с вечера. Гермиона даже не посмотрела на него.

— Грейнджер, ты еще жива? — не вытерпел спустя пару минут Малфой. — Ты что, так и будешь молчать?

Она захлопнула одну книгу и взялась за вторую — Драко бы обязательно проклял ее, если бы у него была магия. Но чего не было, того не было, поэтому пришлось использовать физическую силу: подойти к Гермионе и встряхнуть ее. Она неохотно посмотрела на него, оторвавшись от своего чертового тома.

— Что не так, Грейнджер? — рявкнул Малфой, и она удивленно моргнула, отодвигаясь.

— Все не так! — воскликнула она внезапно, вскакивая на ноги. — Ты не так, я не так, и этот гребаный дом тоже не так!

Она надвигалась на Драко, но тот, словно позабыв о вчерашнем, не отошел назад. Наоборот, придвинулся ближе.

— Ты хоть понимаешь, каково это? — продолжила Гермиона так громко, что уши чуть не заложило. — Застрять в доме, где какая-то идиотская чаша пытается вселить в тебя магию, которая тебе вообще не нужна? Ах да, и еще это убьет тебя! И как будто этого мало, так вдобавок ты! Ты… мерзкий, просто невыносимый и ты… — она задохнулась от ярости, но прервалась лишь на секунду: — И ты еще заявляешь, что тебя стошнит, если ты поцелуешь меня!

Слова вылетели прежде, чем она осознала, что говорит. А когда поняла — было поздно.

Прижав ладонь ко рту, Гермиона панически распахнула глаза. Вот теперь Малфой точно не упустит шанса поиздеваться над ней.

— Это ты меня оттолкнула! — вдруг крикнул он, сжимая пальцы на запястьях. — Ты начала!

Теперь был его черед корить себя за сказанное.

Они смотрели друг другу в лицо, словно пытаясь что-то отыскать. И ничего не находили — а может, смотрели плохо.

Наконец, Драко отпустил Гермиону. Та сразу обхватила себя руками, как будто замерзла, и отвернулась.

Весь день прошел за чтением. Книг, в которые они не успели заглянуть, оставалось все меньше, а информации не было никакой.

Откинув от себя очередной бесполезный том, Гермиона провела по лицу ладонью. Глаза болели от мелкого шрифта большинства фолиантов, и голова была тяжелая. Виски противно ныли, и слабость, что вот уже вторые сутки неизменно возникала вечером и утром, появилась опять.

Думать о разговоре с Малфоем не хотелось. И вспоминать — тоже.

Но это не мешало яркой, отчетливой картинке возникать перед глазами, а брошенным в запале фразам — вновь и вновь слышаться.

— Что будем делать? — спросила Гермиона, когда стрелка часов подобралась к девяти, заговорив впервые. Голос неприятно хрипел, а в горле саднило.

Драко оглянулся на нее и пожал плечами:

— Я не знаю.

Гермиона опустила глаза, размышляя, и внезапно Малфой позвал ее:

— Хотя есть одна идея…

Она вскинулась и выжидающе посмотрела на него. Драко помедлил, прежде чем сказать:

— С каждым разом твоя магия все больше и больше… Что, если попробовать уничтожить чашу?

Гермиона удивленно моргнула, потом неуверенно ответила:

— Я не умею пользоваться этим волшебством. — Она вздохнула и досадливо пробормотала: — У меня не получается приказывать ему.

Она чувствовала, как новая и очень опасная сила течем по ее жилам, смешиваясь с кровью, но не могла придумать способа доказать магии, что она — хозяйка, что это ей надо подчиняться и слушаться. Магия бурлила, тревожа, но пока не причиняла особых неприятностей — во всяком случае, Гермиона держалась. Но что будет через пару ночей, когда волшебство заполнит все тело?

— Моя защита уменьшает влияние артефакта, — сказал Драко, подходя к Гермионе. Замерев у ее кресла, он добавил: — Ты и сама должна это ощущать, разве нет?

Это было правдой, этой ночью чаше явно удалось передать не так много магии.

Гермиона неохотно кивнула, и Малфой продолжил:

— Так что спустя… думаю, еще одной ночи вполне будет достаточно, тебе хватит сил разобраться с чашей. — Он оперся о спинку кресла.

Ладони Драко были слишком близко к Гермионе — если бы она чуть откинулась назад, то его пальцы бы коснулись ее шеи.

Она села как можно прямее.

— Ты уверен, что твоя защита окажется достаточной? — спросила она, облизнув почему-то вмиг пересохшие губы.

— Конечно, — усмехнулся Малфой. — Она сработала даже здесь, хотя тут магией и не пахнет.

Гермиона кивнула, признавая его правоту.

Эта и следующая ночь — и все.

Они подождали еще несколько часов. Огонь в камине — дрова обнаружились в чулане под лестницей, так что мерзнуть Гермионе и Драко не приходилось, — постепенно потухал, словно уставая.

— Я хочу спать, — зевнул Драко, когда уже перевалило за полночь. — Ты как?

Гермиона, которая тоже с трудом справлялась с сонливостью, поднялась с кресла.

— Ну и где мы ляжем? — рассеянно огляделась она.

— Какая разница, если мы все равно просыпаемся здесь? — плюхаясь на диван, фыркнул Малфой. — Так что предлагаю и заснуть здесь.

Гермиона уселась рядом с ним, вся напряженная. Стоило подумать о том, что ее в очередной раз ждало всего через час-полтора, как появлялось отчаяние. Да, разумеется, на утро она не могла вспомнить ничего из того, что делала, но странная жажда, стремление к артефакту, желание дотронуться до чаши не уходило. Она манила, звала, и это становилось все сильнее.

Драко, закинув руки за голову, растянулся на диване.

— Ты не хочешь дать и мне немного места? — поинтересовалась Гермиона.

— Ложись рядом, — предложил Малфой, не глядя на нее. — Я двигаться не буду — почти сплю.

Гермиона поджала губы и качнула головой — Драко не обратил на ее жест никакого внимания. Он прикрыл глаза, его дыхание постепенно выравнивалось, и грудь опускалась и поднималась все незаметнее. Гермиона нахмурилась, не зная, что делать. С одной стороны, конечно, она могла провести всю ночь в кресле, но знала, чем это чревато — все тело затечет, и даже обернуться будет больно, не то что поднять руку или ходить. Выхода не было — Гермиона осторожно, стараясь не прикасаться к Драко, легла рядом. Недосып сказывался, и всего через несколько мгновений она провалилась в сон.

И, как и вчера ночью, проснулась от поцелуя. Малфой прижимался губами к ее губам и даже не подумал отодвинуться, когда она распахнула глаза. И усмехнулся, когда она попыталась оторваться от него.

— Ну и кто все портит? — язвительно осведомился он, нависая над Гермионой. Она открыла было рот, чтобы возразить, сказать, что это глупо, что защита уже наверняка действует, да и сияния нет, но он не стал слушать, предпочтя опять поцеловать ее.

Этот поцелуй отличался от всех предыдущих. Хотя бы потому, что Гермиона понимала, что происходит, и, честно говоря, в нем не было никакой необходимости.

Но Малфой целовал — нежно, осторожно, в последний момент прикусывая нижнюю губу, и тут же проводил по ранке языком, извиняясь, — и это было волшебно. Удивительно нужно. Теплые руки обвились вокруг Гермионы, приподнимая ее навстречу, Драко что-то горячо выдохнул, и она сдалась. Положила ладони на затылок Малфоя, приковывая к себе, и ответила на поцелуй.

Раздавшийся где-то в глубине дома грохот отвлек не сразу. Поначалу Гермиона даже не услышала его, слишком занятая своими ощущениями и чувствами. Нужно было оттолкнуть Малфоя, но не получалось. И не хотелось совсем. Маленький комочек, казалось, состоящий из солнечных нитей, появился в груди, мешая дышать, заставляя прижиматься к Драко, обвиваться вокруг него и не отпускать.

Гермиона вскинулась только тогда, когда шум повторился — гораздо ближе. Как будто что-то рушилось.

— Что это? — ахнула Гермиона, упираясь руками в плечи Малфоя. — Ты слышишь?

Малфой кивнул и быстро поднялся на ноги. Открыв дверь, он выглянул в коридор и пробормотал:

— Тут все в порядке. Как думаешь, что происходит?

— Думаю, чаша пытается справиться с магией, которую не успела передать мне, — сказала она, подходя к Малфою. Приподнявшись на цыпочки, она посмотрела через его плечо в темноту прихожей.

— Если ты права, — быстро обернулся Драко и, крепко обхватив ее поперек талии, потащил к дивану, — то нам стоит держаться подальше.

Гермиона не ответила, с волнением думая не о том, что происходит с артефактом, а о том, что собирается делать дальше Малфой. А он опустился рядом и, помедлив, приобнял ее за плечи.

— Боишься?

В голосе не было привычного нахальства и подначки. Он был абсолютно ровный, спокойный, чуть взволнованный. Никакой издевки.

И Гермиона кивнула.

— Это все закончится, — устало проговорил Драко, откидываясь на спинку дивана, и потянул ее за собой. Она не стала интересоваться, почему он так уверен — не до того было. Слишком громкими были звуки за дверью, слишком близка была опасность, и было слишком страшно. А Малфой — был рядом, теплый, настоящий, не очередная иллюзия, разумеется, вредный и надоедливый, но — безопасный. И тревожащийся за нее.

Поэтому она потянулась и впервые поцеловала его сама.

Малфой удивленно взглянул на Гермиону, но не оттолкнул. Наоборот, ответил, обнимая и притягивая ближе.

Но все изменилось, когда ее пальчики нырнули за ворот рубашки. Теплые ладони коснулись его груди, одна замерла прямо напротив сердца, отсчитывая его удары. Драко отстранился и хриплым голосом проговорил:

— Лучше прекращай, Грейнджер, а то…

Гермиона неожиданно всхлипнула и мотнула головой — отчаянно, мазанула волосами по лицу Драко и, положив подбородок ему на плечо, быстро прошептала в ухо:

— Это ужасно, ты даже… понять не можешь! Каково это, знаешь, каждую секунду опасаться любого шороха? И я постоянно думаю о хозяевах, Малфой, я не хочу, как они!

Голос сорвался, и она замолчала, бессильно сникнув в руках Драко.

— А я здесь причем? — сдержанно, только чуть глухо, спросил он — не слишком-то приятно осознавать, что ты нужен только для того, чтобы отвлекать от воспоминаний и заставлять забывать о панике.

— Ни при чем, — хмуро, но тихо ответила она. — Совсем — ни при чем. Но мне без тебя еще хуже. И ты сам сказал, что я все порчу. Считай, что хочу все исправить.

Малфой долго молчал, не глядя на нее, потом вдруг криво ухмыльнулся:

— А с чего ты решила, что мне это нужно?

Гермиона резко побледнела и попыталась вырваться. Досадливое выражение на ее лице говорило больше всяких слов. Драко удержал ее, сердясь на себя за выпаленную невпопад фразу.

— Что еще? — воскликнула Грейнджер, и Малфой вдруг понял, что она едва не плачет.

— Я соврал, — стараясь говорить равнодушно, пожал он плечами. Потом не удержался и усмехнулся: — Знал бы, что ты так будешь реагировать — говорил бы такое каждый день.

— Идиот, — помолчав, буркнула Гермиона. Драко возмущенно посмотрел на нее, но все же про себя согласился. — Значит, соврал? — негромко спросила Гермиона.

Он кивнул. Гермиона выглядела спокойнее, кажется, даже не сердилась. Ну, не так, как раньше.

— Я не должна была это говорить, — вдруг вздохнула она, обхватывая себя руками.

Драко искоса посмотрел на нее и проворчал:

— Мне все равно, учти.

Гермиона почти улыбнулась — когда только успела привыкнуть к дразнящим интонациям?

— Ну конечно, — фыркнула она. — Поэтому ты и…

Драко поморщился, зная, что услышит: его реакция напоминала обиду ребенка. Но он вполне мог это осознавать, а не слышать от Грейнджер. Поэтому он быстро потянулся и опять поцеловал ее. На этот раз его руки принялись задирать ее свитер вверх, обнажая гладкую кожу. И Гермиона не думала возражать, когда он аккуратно уложил ее на диванные подушки. Когда ненужная кофта полетела на пол, а губы Малфоя, пробежавшись сотней поцелуев по ключицам, спустились к ложбинке на груди, вообще все прекратило иметь хоть какое-то значение.

Малфой проснулся раньше Гермионы. Первое, что он увидел, открыв глаза, было лицо Грейнджер, в опасной близости от его собственного. Губы ярко выделялись на бледном лице, припухшие и прокушенные, они привлекали внимание. Драко усмехнулся, вспоминая, как Гермиона до крови вцеплялась зубами в нижнюю, чтобы сдерживать стоны.

Будить Грейнджер не хотелось. Если она проснется — начнутся проблемы. Нужно будет что-то говорить, объясняться, даже, наверное, давать какие-то обещания.

В идеале.

На самом же деле, Малфой понимал, что единственное, чего он дождется от Гермионы, будут слова о том, что это было ошибкой и больше не повторится. У нее же есть Уизел, рыжий принц-нищесброд из сказок, герой и друг Поттера.

Конечно, это просто прекрасно, если забыть о том, что он сам может дать ей.

Малфой чертыхнулся про себя, изумленно осознав, о чем думает. С какой стати ему что-то давать Грейнджер? Она сама сказала, что это было… эдакой помощью. Способом скинуть напряжение, прекратить думать об ужасах дома.

Гермиона сонно пробормотала что-то неразборчивое, слегка поворачиваясь и грозя упасть с дивана. Драко быстро подтянул ее поближе, и она мгновенно закинула руки ему на шею, все еще не просыпаясь.

Забавно, но Драко не сделал ни единой попытки отстраниться. А должен был, учитывая, что сам думал секунду назад — это было развлечением на одну ночь.

Раздраженно решив, что свихнулся, он быстро откинул руки Гермионы и, аккуратно перелазив через нее, поднялся на ноги. Помедлив, все же поправил мантию, которой они укрывались ночью, накинув ее на Гермиону, и вышел из комнаты.

Когда он вернулся, Грейнджер уже оделась и возилась с камином. Услышав звук открывающейся двери, она быстро обернулась и пробормотала, замявшись лишь в начале:

— Кхм… Привет, Малфой.

Драко молча кивнул, ставя на столик тарелки с завтраком.

— Я воспользовался плитой, — пояснил он, когда Гермиона удивленно уставилась на аппетитно пахнущую яичницу. — Мне же чаша ничем не угрожает, думаю, я могу проводить на кухне столько времени, сколько захочу.

— Здорово, — проговорила Гермиона, когда он протянул ей ее порцию. — Я и не знала, что ты умеешь готовить. Я вот не умею.

— Из нас двоих у кого-то руки не должны были быть крюками, — страдальчески закатил глаза Драко, хватая вилку. — Иначе мы бы скоро умерли от твоих бутербродов.

Гермиона улыбнулась в ответ, так спокойно, словно ей нравилось то, как Малфой постоянно задирал ее. Драко почему-то смущенно отвел взгляд и поспешно отпил из своей чашки с чаем. Она так и не сказала тех слов, которых он ждал, и это… настораживало. Но не печалило — все же, если бы у него был шанс переиграть все по-другому, Драко повел бы себя так же. Да и с какой стати? Грейнджер, конечно, была грязнокровкой, но чистота крови уже давно не волновала Драко. Не должна была, если он не хотел попасть в Азкабан.

Да и дело было не только в новом правительстве. Что бы он ни говорил, он никогда не желал смерти ни одному магглорожденному волшебнику. Это было… слишком. Подумаешь, родители у кого-то не волшебники. Разумеется, этим можно было дразнить — раньше он обожал это, — но не больше. Если честно, то Малфою никогда не нравились методы Лорда. Но нравилось — когда-то — то, что он обещал, — результаты этих методов: семья Драко должна была получить немало привилегий и денег, а отец — стать правой рукой нового Министра — Лорда. На самом же деле, после войны Малфои очень долго пытались избавиться от ее последствий: допросы продолжались три года, внезапные аресты угрожали до сих пор, и это если забыть о том, что большинство счетов было заморожено, иначе бы Драко ни за что не пошел работать. Хватает поводов считать Лорда идиотом, который крупно просчитался, не так ли?

Так что то, что у Грейнджер в роду не было волшебников, Драко нисколько не заботило. К тому же Гермиона явно похорошела со времен Хогвартса. Волосы по-прежнему лежали пышной копной, но вчера Драко узнал, что они очень мягкие и шелковистые и что очень приятно зарываться в них пальцами. А еще Грейнджер неплохо целовалась, губы были мягкие и отзывчивые. И была вся какая-то маленькая, миниатюрная, хрупкая — Малфою постоянно казалось, что одно неосторожное движение может причинить ей боль.

Но это было неправдой: Драко знал, какая сильная она на самом деле. Она не сломалась во время войны — целый год шатаний по лесам в поисках хоркруксов мог выдержать не всякий, — да и сейчас относительно неплохо справлялась с ситуацией. Драко думал, что, будь он на ее месте, не вел бы себя так спокойно.

И эта ее уверенность и вера в себя ему тоже нравились.

Гермиона встала, чтобы прибраться. Собрала накопившуюся грязную посуду и отнесла ее на кухню. Малфой помощи не предложил, весь обложившись последними книгами из библиотеки, он внимательно вчитывался в текст одной из них. Гермионе это было только на руку: ей нужно было подумать в одиночестве.

— Только не задерживайся там, — предупредил Драко, не поднимая головы, когда она выходила из комнаты. — Я не хочу думать, что делать с твоим трупом.

Гермиона улыбнулась, едва приподняв уголки губ, прекрасно понимая, что Малфой таким образом заботится о ней.

Вода побежала из крана неохотно, с шумом, утробно урча, но побежала. Сначала ржавая, какая-то оранжевая и очень холодная. Спустя несколько минут она нагрелась и стала чистой. Гермиона опустила в раковину тарелки и намылила первую из них.

Ощущение скользкого фарфора, грозящего выпасть из пальцев, напоминало о маггловской жизни, когда она помогала маме.

А сейчас — это очень успокаивало. Гермиона, невольно думая о своем, отставляла чистое мокрое блюдце на стол и сразу же хваталась за следующее.

То, что случилось ночью, было… хорошо. Конечно, этого не стоило делать, но и пожалеть об этом у Гермионы не получалось. Слишком Малфой был нежным, внимательным и ласковым, чтобы думать, что это уж совсем неправильно. Что нужно — точно. Целую ночь Гермиону не тревожили никакие сны, которые обычно приходили после того, как им удавалось разорвать связь между ней и чашей и уснуть. Кошмары, в которых она видела, как погибает, мучили и не давали нормально отдохнуть. А вчера ей ничего не снилось, и Гермиона, наконец, смогла поспать как следует.

С Роном все всегда было… второпях. Как будто они куда-то спешили, и у них не хватало времени. А с Малфоем это было очень медленно, растягивая удовольствие. И он за все утро не сказал ей ничего смущающего, да и вел себя так, словно решил оставить решение о том, что делать дальше, за Гермионой. Не давил, не заставлял вспоминать, не просил считать, что ничего не было, и даже приготовил завтрак. Рон никогда ей ничего не готовил, искренне полагая, что это женщине место на кухне.

К тому же Драко, несмотря на все свои подначки, кажется, уважал ее мнение, прислушивался к нему и, хоть и спорил, зачастую соглашался. С Роном такого быть не могло. То есть до определенного момента он мог покивать, повторяя, что она очень умная, но если дело начинало касаться квиддича и очередного отъезда, резко обрывал Гермиону. А ей надоело постоянно отходить на второй план.

Гермиона едва не засмеялась, когда вспомнила, как Малфой отреагировал на ее слова о том, что он ни при чем, что ей просто страшно, поэтому она и делает то, что делает. Это не могло не нравиться.

Но тогда он действительно — ну, не полностью — был ни при чем. Теперь — уже нет. Все изменилось, хоть Гермиона и не могла сказать, как именно и в какую сторону.

Вытерев последнюю тарелку пушистым полотенцем, Гермиона расставила посуду на полках, стараясь держаться вдали от стены, за которой хранилась чаша. Но ее так тянуло взглянуть на нее, посмотреть на артефакт, попытаться понять, как он может угрожать ей, что через несколько минут она, не удержавшись, зашла в маленькую комнатушку. Чаша, как и прежде, стояла на алтаре, только теперь она слегка светилась по краям тем самым светом, что Гермиона видела по ночам. Руны, выгравированные на стенках, как будто разрослись, стали больше и потемнели. Гермиона осторожно подошла ближе, разглядывая артефакт. Камень, на котором он высился, тоже потускнел, став из серого почти черным, и на нем появились трещинки. Едва заметные, но глубокие. Гермиона, помедлив, все же коснулась одной из них и сразу же отдернула руку — алтарь обжигал, раскалившись.

Подув на пальцы, Гермиона развернулась, собираясь выйти на кухню, но раздавшийся скрежет заставил обернуться. Камень начал двигаться — он отодвинулся от прежнего места примерно на два дюйма. Чаша, однако, даже не качнулась.

Медленно отступая назад и не сводя взгляда с артефакта, Гермиона покинула склеп. Оказавшись на кухне, она помчалась в гостиную.

Громко хлопнув дверью и почти ввалившись в комнату, она сразу же кинулась к Драко, по-прежнему занятому книгами.

— Малфой! — громко позвала она, тряся Драко за плечо. — Чаша… алтарь, он…

— Ты что, сунулась в склеп? — рявкнул Малфой так неожиданно, что она замолчала и виновато взглянула на него. — У тебя совсем мозгов нет, Грейнджер? Что тебе там понадобилось?

— Я хотела посмотреть… — пролепетала Гермиона, но Малфой не слушал. Схватив ее за локти, он притянул ее к себе и кричал так громко, что Гермиона думала, что оглохнет.

— Ты чокнутая или мечтаешь сдохнуть? — продолжал бушевать Драко. — Если бы что-то случилось… Грейнджер, пробуй иногда слушать то, что тебе говорят!

Гермиона не ответила, раздраженно отвернувшись. Малфой, для острастки, встряхнул ее еще раз и отпустил.

— Теперь рассказывай, — приказал он спустя минуту, остыв.

Гермиона облизнула пересохшие губы и начала быстро описывать то, что случилось. Малфой слушал внимательно, не перебивая, и, даже когда она закончила, похоже и не думал нарушать тишину.

— Как по-твоему, что это значит? — неуверенно спросила Гермиона, чувствуя, что молчание затянулось.

— Понятия не имею, — огрызнулся Драко, усаживаясь с размаху в кресло. — Ладно, вероятно… чаша пытается использовать ту магию, что не смогла тебе передать.

Закусив губу, Гермиона проговорила:

— Думаю, ты прав, но… Что будет, если магия так и останется в чаше?

— Она там не останется, потому что артефакта не будет, — решительно заявил Драко, вскакивая с места и подходя к Гермионе. Схватив ее за руку, он подтащил Грейнджер к камину и указал на почти потухшее пламя: — Попробуй разжечь его. Без палочки. В тебе же есть какое-то волшебство, так что рискнем.

Она покачала головой:

— Это глупо. Ничего не выйдет.

— Мы ничего не теряем, — настаивал Малфой. — Давай!

Прошло несколько секунд, прежде чем она, одарив Драко скептическим взглядом, протянула ладонь к огню и прошептала:

— Инсендио!

Как и ожидалось, ничего не произошло. Гермиона расстроено вздохнула и собралась было подняться, но Малфой остановил ее, надавив на плечи:

— Без заклинаний. Просто пожелай этого.

— Это нелепо, — хмуро откликнулась Гермиона, но все же снова наклонилась над камином. Зажмурилась, повторяя про себя полупросьбу-полуприказ: — Зажгись, зажгись, зажгись…

Лицо внезапно опалило жаркой волной. Удивленно отпрянув, Гермиона неверяще смотрела на то, как медленно, но верно, неизвестно откуда взявшееся пламя пожирает дрова.

— Ты был прав, — наконец, неохотно признала она, вставая на ноги и поворачиваясь к Малфою. — И только не говори, что ты всегда прав!

Малфой усмехнулся:

— Зачем? Ты это и сама знаешь.

Остаток дня Гермиона провела, не двигаясь с места. То, что она сделала, пугало. Да, конечно, иногда случались выбросы стихийного волшебства, но они никогда не действовали направленно. Такой магии нельзя было приказывать. А с огнем все вышло довольно гладко. Стоило ей пожелать — как все получилось. Да, теперь Гермиона понимала, кому мог потребоваться артефакт — сила, что дарила чаша, была просто ошеломляющей. Если бы Гермиона не знала о последствиях, она бы попыталась забрать себе все, что мог дать артефакт. Даже сейчас, когда она осознавала, что это убьет ее, какая-то частичка глубоко внутри хотела продолжить связь с чашей, поддаться ее влиянию и позволить потоку магии не останавливаться.

Но этой ночью все должно было закончиться. После долгих споров Гермиона все же сдалась — дальше медлить было опасно, чашу нужно было уничтожить. Она хотела подождать еще сутки, но Малфой, обеспокоенный тем, что происходит в склепе, настоял на своем, и она сдалась. С появлением света они отправятся к алтарю, и Гермиона сделает все возможное, чтобы артефакт прекратил свое существование.

Малфой сидел рядом с ней, но они не обмолвились ни словом. Ожидание утомляло, но, если бы они заговорили, пришлось бы обсуждать то, что произойдет. А ведь была огромная вероятность, что все пойдет не так. Тогда ни она сама, ни Малфой не знали бы, что делать. И была вероятность, что даже после того, как артефакт будет уничтожен, они не смогут выбраться отсюда.

Ближе к одиннадцати Гермиона задремала, даже не заметив, как это произошло. Лишь на секунду прикрыла глаза, а потом очнулась от тепла ладони Малфоя, лежащей у нее на плече.

— Грейнджер, — позвал Драко тихо. — Просыпайся. Пора.

Гермиона вскинулась и огляделась. Дверь была широко распахнута, по комнате гулял сквозняк, а пол и все стены были освещены сиянием, льющимся из коридора.

— Идем, — позвал Малфой, потянув ее за руку. Она поднялась, послушно последовав за ним. — Постой-ка, — буркнул Драко, замирая и поворачиваясь к Гермионе. Приобняв ее за плечи, он приблизил ее к себе и дотронулся своими губами до ее. — На всякий случай, — сообщил он, отдаляясь.

Улыбнувшись, Гермиона кивнула и пробормотала:

— Ну конечно.

В прихожей было холодно. Большое зеркало покрылось инеем, а при каждом выдохе изо рта вылетало облачко пара. Через пару секунд Гермиона начала дрожать, а ладонь Малфоя, в которую по-прежнему были вложены ее пальцы, стала просто ледяной.

— Скоро все закончится, — тихо пообещал Драко, толкая дверь на кухню. — Готова?

— Нет. Разве к этому можно быть готовой? — нервно рассмеялась Гермиона.

Малфой не ответил, потому что в этот момент они, наконец, добрались до склепа. Гермиона нерешительно посмотрела на Драко, а тот кивнул на алтарь:

— Попробуй что-нибудь сделать.

Гермиона, выдохнув, зажмурилась, прося про себя чашу исчезнуть. Артефакт, однако, лишь едва заметно качнулся, но остался в полном порядке.

— Сосредоточься, — приказал Малфой, глядя на то, как чаша, в которой плескался свет, состоящий из серебристых и голубоватых нитей, начинает раскаляться. — У тебя все получится.

Гермиона, облизнув губы, послушно кивнула, снова прикрывая глаза. Из ее ладоней хлынул целый поток такого же, как в артефакте, сияния.

По алтарю пошли глубокие трещины, чаша опасно дрогнула, накренившись на своем постаменте. Гермиона внезапно всхлипнула, когда свет, вырывающийся из ее пальцев, стал сильнее. Малфой схватил ее за плечо, крепко сжав.

— Еще чуть-чуть, — шепотом попросил он. — Гермиона, пожалуйста, держись…

Она словно вспыхнула изнутри. Холод исчез, и стало невероятно жарко. Горячий воздух обжигал кожу, иссушал глаза и заставлял задыхаться. Драко, как и Гермионе, пришлось прикрыть глаза.

Раздался ужасный скрежет, и Малфой, удержавшись, огляделся вокруг. А посмотреть было на что: чаша начала разбиваться. Каменные осколки, не успев отлететь далеко, превращались в пыль. Алтарь раскололся на две части, и из самой его сердцевины взвился огненный столб. Пламя мгновенно перекинулось на стены, пожирая деревянные панели, которыми они были покрыты. Драко сразу же рванул к двери, потянув за собой странно-сонную Гермиону, которая как будто находилась в трансе. Но они не успели. Пожар добрался и до потолка, и одна из вспыхнувших, как спичка, балок упала на пол, прямо перед дверью. Драко быстро начал отступать, ведя за собой Грейнджер, уже приходящую в себя. Добравшись до противоположной стены, полки на которой были установлены достаточно высоко, он сел под ними. Гермиона медленно опустилась рядом. Не было никакой возможности выбраться: все вокруг было объято огнем. Он не успел только добраться до того места, где были Гермиона и Драко. Остатки магии, которые не успела израсходовать Грейнджер, защищали, но долго продолжаться это не могло. Дышать уже было нечем, и Гермиона закашлялась. Прижав рукав мантии к носу и рту, она слезящимися глазами посмотрела на Малфоя:

— Думаешь, мы… умрем?

Драко ничего не ответил. Стараясь не вдыхать глубоко, он нашел ладонь Гермионы и сжал в своей, молча поддерживая. Гермиона придвинулась ближе и прислонилась своим плечом к его. Пылающие панели с грохотом падали на пол, стены рушились очень медленно, что выбежать на улицу не получилось бы. Пламя уже кольцами вилось у самых ног Гермионы, когда она сдавленно проговорила, до боли стиснув пальцы Драко:

— Малфой, если выберемся, с меня ужин, клянусь.

— А с меня совместное Рождество, — криво усмехнулся тот в ответ, с тревогой прислушиваясь, как трещит потолок над ними.

Очередная балка, оторвавшись, с ужасающей скоростью полетела на них. Гермиона только успела поднять голову и, даже не осознав, что происходит, провалилась в темноту.

Гермиона моргнула пару раз, с трудом разлепляя веки. Но ничего не изменилось, мгла никуда не исчезла, наоборот, словно стала гуще. Гермиона облизнула пересохшие, покрытые ранками губы. Стоило ей подумать, попала она в рай или все-таки в ад, как зрение начало возвращаться. Серыми красками стали вырисовываться складки на одеяле, которым она была укрыта, что-то большое громоздилось рядом, а тусклый свет проникал из-за длинных полос напротив. Пальцы почувствовали гладкость и холод простыни, а все тело неожиданно заболело. Однако это было даже хорошо, потому что означало, что она по-прежнему жива.

— Малфой? — позвала она сиплым голосом. — Драко!

Вспыхнувший вдруг теплый оранжевый свет ночника заставил ее зажмуриться.

— Очнулась, — услышала она знакомый шепот. — Гарри, она очнулась!

Раздались шорохи, и Гермиона, приоткрыв глаза, увидела над собой лица Гарри и Джинни.

— Слава Мерлину, — облегченно пробормотал Гарри, улыбаясь, как сумасшедший. — А я уж подумал…

— Где я? — нахмурилась Гермиона, стараясь собрать ускользающие мысли. Голова болела так, что скулы сводило, и даже пальцем пошевелить не получалось.

— В Мунго, — ответила Джинни, наливая в стакан воды и протягивая его Гермионе. Гарри помог ей усесться — это причиняло ужасную боль, — и она отпила маленький глоточек.

— А Малфой? — с трудом прохрипела она. — Как он?

— Вы сговорились, что ли? — взлохматил волосы Гарри. — Он тоже, как очнулся, первым делом принялся спрашивать о тебе.

— Значит, он в порядке, — выдохнула Гермиона, откидываясь на подушки. — Как вы нас нашли?

Гарри пожал плечами, прежде чем начать рассказывать:

— Я сам не знаю, как нам это удалось…

Гермионы и Драко хватились на следующее же утро после их перемещения. Другое дело, что аппарировать к ним ни у кого не получалось, порт-ключи не работали, а чары Поиска неизменно возвращались ни с чем. А вчера ночью не действовавшие сначала приборы зафиксировали сильный всплеск магии, и следящие чары указали месторасположение Гермионы и Драко. Авроры сразу аппарировали, но дом уже догорал. Потушив остатки особняка, они принялись искать Малфоя и Грейнджер. Алисия каким-то чудом заметила руку Гермионы, торчащую из завалов. Драко обнаружился рядом, и, оказав первую помощь, их отправили в Святой Мунго.

— Я думала, что уже поздно, — всхлипнула Джинни, поглаживая ладонь Гермионы. Бледный Гарри кивнул, соглашаясь:

— Вас буквально вытащили с того света.

— Я могу увидеть Драко? — спросила Гермиона, но Гарри помотал головой:

— Вы должны дать показания. До тех пор, пока мы не закончим, вам нельзя встречаться. Стандартная процедура.

Гермиона вяло кивнула. Мысли о Малфое не давали покоя, она хотела лично убедиться, что он жив, здоров и ему ничего не угрожает.

— А где Рон? — внезапно вспомнила она.

Гарри и Джинни смущенно переглянулись. Потом Джинни заговорила, уперев руки в бока:

— Этот идиот не смог приехать. Его не отпустили. — Она прищурилась и добавила: — Ты можешь называть его, как захочешь. Поверь, мои чувства это не оскорбит.

Едва улыбнувшись, Гермиона прикусила губу, стараясь уговорить себя не заплакать. Джинни протянула ей флакончик с зельем и сказала, что медсестра просила выпить это. Гермиона послушно отпила, даже не поинтересовавшись, что за варево она принимает.

— Мы выйдем, а ты отдыхай. — Гарри направился к дверям, уводя с собой Джинни.

— Спасибо, — проговорила задремавшая Гермиона, когда они уже почти покинули комнату.

— Не стоит, — прикрывая за собой дверь, отозвался Гарри.

Всю ночь она ворочалась, спала очень мало, а стоило провалиться в сон, то сразу же видела Драко. Малфой неизменно присутствовал в каждом сне: иногда это были воспоминания, связанные с домом, в некоторых в недавнем разговоре с Роном место Уизли занимал Драко, и был один, который смущал Гермиону больше всего. В нем Малфой целовал ее, скользил губами по шее, а его теплые руки крепко обнимали ее.

Хозяевами дома оказались Беннеты. Ничем не примечательная семья из трех человек: Джанис, магглорожденная ведьма, Карл, полукровка и потомок друидов, и их сын, Кевин. С Кевина все и началось. Он родился сквибом, и никто в семье не мог с этим смириться. Но, как известно, это не болезнь, которую можно вылечить зельями или отварами. Все попытки помочь Кевину заканчивались провалом, и Беннеты уже почти приняли это, когда несколько месяцев назад Карл увидел в одной из лавок Лютного переулка книгу, в которой говорилось о древнем артефакте, способном дать невероятную силу. Этот же фолиант и попался на глаза Гермионе и Драко. Беннету, в чьем роду были друиды, не составило труда понять ориентиры, по которым можно было найти чашу. Через четыре недели, если верить колебаниям в магическом фоне, она оказалась в доме Беннетов. Никто не обратил внимания на появление сильного магического артефакта, потому что в это же время начали поступать первые сведения об окками. Все просто связали изменения потока магии с животными, чья энергия также могла повлиять на фон. Словом, Беннеты получили желаемые силы, но их оказалось слишком много, и уже скоро с ними нельзя было справиться. В ночь перед тем, как Гермиона и Драко переместились, чаша в последний раз передала магию, и должен был состояться ритуал возвращения. Но не получилось. Карл, похоже, обезумел от волшебства, что поселилось в нем, а никто, кроме него, не понимал значения рун. В тот момент, когда Малфой и Грейнджер брели среди сугробов в поисках окками, магия разорвала Беннетов изнутри. Вырвавшееся на свободу волшебство чаша впитала в себя, забрав заодно и магию, что была в земле.

Все это Гермионе, после целого дня допросов, рассказали Гарри и Кингсли. Роквелл тоже присутствовал и, когда Гермиона спросила о тварях, из-за которых они и попали в такую переделку, только пожал плечами и ответил, что можно лишь догадываться. Вероятно, вначале это был Кевин, который экспериментировал с волшебством, а затем уже сама чаша таким образом пыталась завлечь в ловушку новых жертв: Малфоя и Гермиону.

— Отдыхай, деточка, — провожая ее, щебетала старушка-секретарша. — Мы очень переживали! Да, Малькольм?

Бэддок, хмуро шагающий рядом, кивнул и неохотно сунул Гермионе маленький сверток.

— Это вам подарок, — сообщил он. — Мы и впрямь волновались. Вы хороший шеф.

Гермиона устало улыбнулась, поблагодарила и, махнув на прощание рукой, аппарировала.

Скинула в прихожей мантию и туфли и зашла в гостиную. Щелкнула выключателем и прислушалась: ниоткуда не раздавалось ни звука. Что значило: Рона предсказуемо не было.

Она подошла к столу, собираясь положить на него сумку, и вдруг увидела клочок пергамента, на котором небрежным почерком Рона было написано, что он будет в восемь.

Он будет в восемь. С ума сойти.

Аккуратно положив записку на место, Гермиона опустилась в кресло и раздраженно прикрыла глаза. Он знал, что она вернулась, иначе не оставил бы записки. Знал, что ей пришлось пережить, и даже не заглянул в Мунго, чтобы проведать ее! И когда она сама сумела, наконец, прийти домой, то он не встретил ее, чтобы поговорить и успокоить.

Гермиона чуть не всхлипнула, но в последний момент зло решила, что плакать из-за Рона, который так обошелся с ней, последнее, что она будет делать. Много чести.

Но раньше все было не так! Раньше они сидели по вечерам перед камином, болтали о всякой чепухе, вели себя, как пара. Они были вместе, в полном смысле этого слова. А что теперь? Теперь в жизни Рона на первом месте стоял квиддитч. На втором, впрочем, тоже, точно так же, как и на третьем, и пятом, и десятом… Гермиона и ее интересы и пожелания, кажется, занимали чуть ли не последние строчки. Чертыхнувшись про себя, Гермиона поднялась и прошла в спальню, собираясь переодеться. Вытянув из шкафа первое, что попалось под руку, Гермиона поспешно стащила с себя прилично надоевшую дорожную мантию.

Будильник на комоде показывал, что еще только полседьмого. Рона не будет еще полтора часа. Он не мог знать, что ее так задержат в Министерстве, так что его уход ничем оправдать было нельзя. Рассерженно вздохнув, Гермиона отправилась на кухню, чтобы приготовить себе поесть — после не особо вкусных блюд, которыми пришлось питаться ей и Малфою, даже обычный суп казался даром небес.

Ну вот, она снова вспомнила Малфоя. Шумно закрыв дверцу холодильника, Гермиона палочкой разожгла огонь и, поставив кастрюлю на плиту, принялась помешивать ароматное варево. Когда суп, наконец, вскипел, Гермиона налила себе тарелку и села за стол, ощущая себя в полной безопасности — и это было замечательно.

В дверь позвонили, когда Гермиона уже собиралась идти спать. Было чуть больше девяти, и Гермиона, сонно потянувшись, нерешительно замерла, не зная, что делать. Рон умудрился опоздать даже в такой важный для нее момент.

Она вышла в прихожую, остановилась напротив двери и посмотрела в глазок. Так и есть, Рон. Обычный, знакомый Рон. Гермиона разочарованно вздохнула и тут же одернула себя: а что она хотела? Чтобы за пару дней Рон изменился и вдруг заявился с букетом цветов? Чтобы он ждал ее? Чтобы вел себя не как полный придурок?

Звонок продолжал надрываться.

Гермиона схватилась за ручку, собираясь открыть дверь, затем внезапно передумала. В последний момент, когда она уже подумывала о том, чтобы вернуться в комнату, Рон громко сказал:

— Что случилось? Я знаю, что ты дома, Гермиона!

Она нахмурилась, повторяя про себя его слова. Что случилось?

— Не знаю, на что ты опять обиделась, но я могу все объяснить!

Гермиона облизнула губы и, быстро развернувшись, прошла в спальню и закрыла за собой дверь, чтобы не слышать криков Рона. И он еще не подозревает, что ее могло так задеть!

Что случилось?

Так случилось, мстительно подумала Гермиона, что ты мне больше не нужен, Рональд Уизли.

Трель не затихала ни на секунду целых полчаса, Гермиона специально не сводила глаз с часов. В конце концов, Рону, кажется, надоело, и наступила блаженная тишина. Гермиона, которая ощущала себя обновленной и вполне счастливой, вытянулась было на кровати, но не прошло и пяти минут, как в дверь снова позвонили.

Взвившись на ноги, Гермиона бросилась в коридор, чтобы высказать Рону все, что мучило ее на протяжении столь долгого времени. Распахнув дверь, Гермиона, не глядя, начала:

— Ты — самый безответственный человек, которого я только встречала, и я не желаю…

— Ты ударилась головой, Грейнджер? — раздался чуть удивленный и насмешливый голос, совершенно точно не принадлежавший Рону.

Гермиона, замолчав, подняла глаза и с изумлением уставилась на Драко, стоящего напротив.

— Малфой? — пробормотала она. — Что… что ты здесь делаешь?

— Пришел тебя проведать, — пожал тот плечами. — Хотел удостовериться, что ты в порядке. И, конечно, не ожидал такого приема. Ты меня впечатлила, Грейнджер.

Гермиона прикусила губу и что-то пробурчала, извиняясь. Затем быстро, чтобы перевести тему, спросила:

— Ты, вижу, тоже в порядке?

Он кивнул, внимательно рассматривая ее, и смутившаяся Гермиона попыталась незаметно одернуть задравшуюся ночнушку. Но Малфой, разумеется, заметив ее движение, только усмехнулся. Не издеваясь, а как-то… по-доброму, что ли. Так смотрят на того, к чьим чудачествам давно привыкли, и это странности даже стали нравиться.

— Да, — кивнул он, пряча руки в карман пальто. — Пронесло. Нам здорово повезло, правда?

— Еще как, — ответила она, прислоняясь плечом к косяку. — Зайдешь? Там вроде снег шел.

Она нервно вцепилась в дверную ручку, ожидая его ответа, и, когда Драко покачал головой, почувствовала себя опустошенной. От неожиданности его ответа на глаза навернулись слезы, и Гермиона моргнула, чтобы не разреветься. Только этого не хватало: сначала Рон, теперь Малфой… Хотя на самом деле обиду, которую она почувствовала, когда поняла, как плевать ее бывшему парню на нее, нельзя было даже сравнивать с той противной дырой, что появилась в груди. Гермиона передернула плечами, вынуждая себя улыбнуться, и наигранно спокойно проговорила:

— Да, конечно, я понимаю… Поздно, да и…

— Мне жаль, — перебил ее Драко. — У меня действительно дела. — Он начал пятиться к лестницам, как будто хотел подольше посмотреть на Гермиону. — С наступающим Рождеством, кстати. Осталось всего несколько часов.

Гермиона вздохнула, отводя взгляд:

— И тебя.

Не верилось, что это все. Что все закончится вот так, что единственным результатом дней, проведенных в доме Беннетов, станет то, что они будут здороваться при встрече. Это было нечестно, и Гермиона едва не попросила Драко остаться, но сдержалась. Наклонив голову, она наблюдала за тем, как Драко берется за перила и ставит ногу на первую ступеньку.

— Да, еще вот что, Грейнджер, — неожиданно остановился он, — лучше бы тебе умудрится состряпать что-то съедобное за эти несколько часов. Кое-кто, кажется, обещал мне ужин.

Гермиона чуть не засмеялась от облегчения. Но, справившись с собой, вовремя состроила такое же серьезное выражение лица, как у Малфоя.

— Тогда с тебя подарок, — в тон отозвалась она. — Кое-кто обещал совместный праздник.

— Это и есть мои дела, — приподнял брови Малфой. — Я собираюсь встретить Рождество с тобой и голодать не намерен. Так что до свидания, Грейнджер. Сотвори очередной бутерброд и порази меня.

— Ты еще пальчики оближешь, — пообещала Гермиона, прикрывая дверь. — И учти, я хочу настоящий подарок в красивой коробке.

— Не привередничай, — ответил Малфой, спустившийся уже на целый лестничный пролет. — Я собираюсь в маггловский магазин — только они чокнуты настолько, чтобы не закрываться в Сочельник. Расскажешь почему, когда вернусь?

Гермиона закатила глаза и повернула ключ в скважине. И только справившись с замком, позволила себе счастливо рассмеяться.

Рождество обещало быть одним из лучших. И точно не одиноким.