Привычные движения

Драко не может точно сказать, когда это все началось. Может быть, еще тогда, в магазине на Диагон-аллее, он уже знал, что будет неразрывно связан с зеленоглазым растрепанным, растерянным мальчиком. Связан… Он тешит себя надеждой. Так ему хотелось бы. Он смотрел тогда на этого мальчишку и понимал — этот оборвыш не должен стоить внимания будущего лорда Малфоя, но так нестерпимо захотелось познакомиться с ним! Вот Драко и знакомился. Как умел.

Драко не жалеет. Если бы можно было отмотать время назад, он сделал бы то же самое, даже если бы знал, к чему это приведет. Потому что на данном этапе это был единственный возможный вариант. Он был невыносимым ребенком. Упрямым мальчишкой.

Драко понимает — важно не то, когда это началось, а то, что делать с этим сейчас.

Это появилось незаметно. На четвертом курсе, когда Поттер летел на метле в землю, Драко невольно задержал дыхание. А потом оправдался — с точки зрения квиддича маневр был совершенен, и он просто не мог устоять. Когда Поттер появился на болу в своей глупой мантии, Малфою казалось, что, в общем-то, за ее зеленый цвет модельера можно и пожалеть. Вряд ли неразумный Поттер выбирал ее сам.

Он отвел взгляд, когда чемпионы стояли в купальниках, готовые к старту. Его интересовал разговор Пэнси о новой девушке Крама, скорее всего. Он не помнит ее болтовню.

По правде говоря, Пэнси он любит как сестру. Не ее вина, что три курса подряд ее болтовня не занимает Драко, как должна была бы в идеале. Поэтому Малфой не валит с больной головы на здоровую и старается не обижать девушку своим невниманием. Он рад тому, что Пэнси соглашается пойти с ним на этот чертов бал. Отчего-то ни с одной из любого факультета Малфою не хочется проводить вечер. Даже исходя из правил семьи, ни одна ему не подходит. Он рад тому, что Пэнси считает его братом. Вечер проходит не столь плохо, как мог бы. Только вот взгляд от Поттера не оторвать. Было, до тех пор, пока очкастый не уставился в ответ. И тогда Малфой старается не смотреть на него вообще. Кажется, у него это получается. Он забывает черты лица Героя, и это совершенно правильно.

Закрыв глаза, пропасти не избежишь. На пятом курсе успеваемость Драко падает — он не может понять, в чем же дело? Он уверен, что знает предметы на отличную оценку, но каждый раз ему чего-то не хватает. Любой мелочи, за которую тут же снижают. Раньше он гордился умением выделять эти мелочи. А сейчас он в растерянности.

Северус с неодобрением смотрит на него. Драко должно быть стыдно, но он лишь злиться: на самого себя, окружающих и некстати воскресшего Волдеморта. Отцу не до него, так что, пожалуй, в воскрешении нет ничего плохого — никто не будет читать ему лекции и наставлять на путь истинный через окольные пути. Потому что Драко не волнуют уроки. Он вдруг замечает, что и небо голубое, и озеро красивое, и вообще есть много всего за пределами учебников.

Он читает рецепт Амортенции. Его мысли крутятся не вокруг ингредиентов или возможного пути улучшения, нет. Он думает о том, какой запах она будет иметь. Осенней листвы после дождя.

Инспекционная дружина для него забава. Он с легкостью выбил право ходить по ночам и наказывать за любые проделки. Особенно ему доставляет удовольствие ловить Поттера, видеть в его глазах гнев. Чувствовать, что про него…не забыли?

Он варит Амортенцию. Как она будет пахнуть? Мокрыми прутьями метлы.

Он не интересуется отцовскими делами. Он выпал из жизни, но по-прежнему упорно не думает о причинах, его вытолкнувших. Он, по сути дела, понимает, что что-то надо менять, но ему кажется, что еще не время. Пусть идет так, как идет. А СОВы… Они подождут. У него будет время. Просто сейчас оно еще не наступило.

Амортенция удалась. И это шоколад с миндалью. Драко кажется, что это все это чепуха. Потому что сочетание золотого и черного не так удачно, как, допустим, зеленого и черного.

Он сдает СОВы. С легкостью.

Помимо того, что в каждой строчке, в каждой книге, каждую секунду, в любой ситуации часть его мозга думает о том, что не слабо было бы добавить сюда, к нему, еще одного человека. Хотя Драко упорно не понимает, зачем он нужен.

На шестом курсе он понимает, что нужен ему лишь один. Поттер. Он относится к этому спокойно. И даже рассказывает Пэнси, после чего вместе с ней вдоволь смеется над этой проблемой. Смех ее ослабляет.

Драко думает, что же такого в этом чудике, что он нужен ему прямо здесь и сейчас. Он зануден, упорен, ленив, уверен Драко. Но. Есть большое Но. Драко на это… плевать. Он и сам с удивлением это понимает. Он в последнее время вообще много чего понимает.

Он узнает столько, сколько может об этом очкарике. Его привязанность обрастает новыми «но» вместе с деталями, которые вызывают приступы… нежности? Когда он испытывает это в первый раз, ему кажется, что он, как минимум, в земляничное мороженое превратился. И даже пробует беззвучное «Фините». Оказалось, все было в порядке.

Он каждый раз оглядывает Большой Зал. И однажды утром не замечает Золотого Мальчика. Вздохнув с облегчением — ему светит спокойный завтрак. Он садится за стол, кивает Пэнси… И встречается взглядом с очками этого Поттера. Драко забывает, что хотел сделать. Как его зовут. Кто он такой. Это похоже на сумасшествие.

Он припирает к стенке Грейнджер. Ему невыносимо знать о том, что эта девка рядом с ним, хотя не имеет права и не ценит ту информацию, которая ему необходимо.

Он уверен, что Поттер… Гарри — тот, с кем он будет всю жизнь. Так было и будет.

И тогда он узнает, что на оставшуюся часть пятого курса Гарри уезжает. Куда? Ему не сказали. Неважно. Он знает, что ему следует делать.

Сидит на ужине, как на иголках. Поговорить со стариком.

Кажется, Волдеморт приказал убить его. Ха. Что может этот слизняк? Когда стоит Поттеру появиться в метре от него, Малфою кажется, что он умрет от инфаркта в юном возрасте.

Он не замечает упорных взглядов Северуса. Плевать. Если взрослый мужик не сумел выбрать нужный путь и опустился, хотя мог быть сейчас с любимым человеком, то это не значит, что и Малфою стоит так поступать.

Он в последнее время крайне самостоятелен. Может распоряжаться судьбой.

Приходит к Дамблдору. Нет, как дурак он ведет себя только в присутствии вышеобозначенного очкарика. В остальных ситуациях он способен проигрывать все варианты. И про любовь директору знать не стоит — использует ее в своих целях.

Не то, чтобы Драко было важно, используют ее или нет. Ему необходимо и жизненно важно уехать вместе с Поттером.

Он представляет себе, как они вдвоем будут жить в каком-то доме, встречать Рождество, просыпаться в соседних комнатах… Детали, которые кажутся влюбленным раем.

Он с порога заявляет о том, что меняет сторону и требует защиты у директора. Он знает, куда бить, поэтому тщательный щит на мыслях и уверенность в словах — и он едет вместе с Золотым мальчиком в убежище.

Жизнь — она разноцветна. Когда есть тот, кто готов ее раскрасить.

Даже если директор все понял, даже если потому воспользуется самим Драко для победы в войне — все равно, потому что у него будет хотя бы несколько недель. И это главная ошибка тех, кто полюбил — это только кажется, что нескольких недель хватит. Не стоит зарекаться. Но судьба благосклонна к Драко, как и ко всем истинным Блэкам. Он просто умеет вежливо пригласить ее на чай.

Он убегает собираться. Невнятно бурчит Пэнси что-то, сосредоточенный на сундуке. Тщательно собирает вещи. Хотя в глубине души понимает — Поттер и так видел его в самых ужасных видах. И даже в крови на полу в туалете. Какие тут могут быть заботы о внешнем виде?

Пэнси все понимает. Она девочка неглупая, и сама влюблена. Не так, как это далось Драко, но с легкой самоуверенностью и полной неопределенностью в будущем. Ей, в отличие от Малфоя, легко сделать первый шаг. Так она воспитана.

Драко мечется весь вечер. Он то и дело треплет волосы, потом приглаживает, и так по замкнутому кругу. Он отправиться уже завтра утром, которое, кажется, никогда не наступит.

А до следующего утра — одно мгновение. Взволнованный, он все проспал. И впопыхах прихватил собранные вещи, и растрепанный прибежал к дверям Холла. Пять утра. Но Драко прекрасно себя чувствует.

Он еще на лестнице замечает высокую фигуру директора, Гарри и почему-то профессора Люпина. Остановившись около колоритной троицы, он с достоинством опускает чемодан. На Поттера он не смотрит — знает, чем это чревато.

Поэтому радостные объятия Гарри застают его врасплох. Он широко раскрытыми глазами смотрит на директора, которого видит из-за плеча Поттера. Он многое передумал. И счастливое, и нет. Вплоть до того, что Гарри обнял его с ножом в руке, и стоит ждать удара в спину. Но когда до него начинает доходить, становится поздно. Гарри отстраняется и поясняет:

— Рад, что ты на нашей стороне. Надоело воевать. Смысла нету.

Драко кивает. Он в ступоре, непонятном и всепоглощающем. Он настолько ошарашен, что ведет себя не как дурак. А вполне сносно отвечает на вопросы Поттера, идет с ним рядом и даже послушно обнимает, когда Люпин собирается их аппарировать.

Дом, в котором им предстояло укрываться, небольшой. Двухэтажный, насколько успел оценить Драко. Тот дом, который принято называть уютным. В гостиной на диване — плед, телевизор бурчит себе, разожжен камин, на кухне пахнет чем-то свежеиспеченным.

Люпин торопливо извиняется и исчезает.

— Неплохая рабочая жилплощадь, — серьезно комментирует Драко. Он помнит лекции по маггловедению.

Поттер, к его новому удивлению, принимается некультурно хихикать и, завалившись на диван, запускает в него подушкой.

Драко кажется, что таким должен быть его личный рай. А еще он думает, что шок — вещь полезная. Потому что без задней мысли хватает эту самую подушку и метко бросает ее в ответ, а затем бежит к дивану и падает рядом. Это свобода. Когда есть только ты и твои собственные решения.

— Блин, я такое только по телеку видал. Свой дом и все такое, — неопределенно машет руками Гарри.

Его вязаный свитер от мирового бренда Уизли как нельзя лучше вписывается в обстановку. Драко должен признать, что он вообще неплохо в нем смотрится. Что не скажешь о штанах. Поэтому, секунду подумав, он пинком информативно сообщает Поттеру, куда ему следует пойти и что сделать.

Когда он, запустив руку в волосы, нерешительно спускается со второго этажа в немыслимо длинной клетчатой рубашке и застиранных джинсах, Малфой вынужден признать, что выглядит он шикарно. По-домашнему. И роняет батон колбасы.

Холодильник поражает. Драко никогда не думал, что он выглядит именно так. Почему их совместное житье начинается именно с готовки, никто сказать не может. Однако когда Поттер видит, как Малфой в растерянности собирается хватать нож не за тот конец, заглянувшись на телевизор, где шла какая-то особо эпическая драма из жизни людей в белых халатах, он стремительно перехватывает руку Драко. Тот, преисполненный увиденным сегодня, не замечает длинной царапины, оттого не понимает, почему Поттер вдруг выругался и полез в какие-то ящики. Он отстраненно смотрит, как Гарри быстрыми движениями рвет бинт и смачивает его в чем-то. Он чувствует пощипывание. Но видит только зеленые глаза перед собой. Он ломает стереотип. Потому что сейчас они больше карие.

Гарри осмеивается над его видом, но молчит и старательно подает пример, как и что делать. Драко даже умудряется нарезать салат. Когда Поттер на пальцах объяснил ему, зачем это делать.

Малфой не помнит, что они приготовили. Кажется, это было картофельное пюре с мясом и салатом. Неважно. Это было вкусно. И уютно. Они ели перед этим самым телевизором.

Шел фильм. Магглы, по своей общепризнанной тупости, выпрыгнули с яхты в открытое море, да так там и остались, ибо забыли опустить лестницу. Так понял Драко. Он смотрел фильм, широко раскрыв рот, позабыв о присутствии рядом Гарри. Он только обращался к нему с вопросами, пока в один момент Поттер не сполз от смеха на пол. Потому что не знал, как рассказать Драко. Вопрос о том, почему герой снял синие плавки, а в связке их не было, но снимался он дальше раздетым, заставил Поттера ползать по ковру и плакать. Очевидно, заслуга в этом не самого вопроса, но выражения лица Малфоя.

— Хотел бы я «Титаник» со Снейпом посмотреть — та еще была бы комедия! — хихикает очкарик.

А Драко даже обижается. Неужели и он плохо веселит золотого засранца?

Он не понимает, почему так глупо все вышло. Он видит любовь, видит этих героев. Ему кажется, что погибли они несправедливо. Он почти готов заплакать, когда мужчина, получивший черепно-мозговую травму, умудряется выплыть, чтобы затем все равно умереть. Ему кажется, что он убьет Волдеморта, а затем воскресит и еще раз убьет, если нечто подобное он сотворит с Гарри.

Который, к слову сказать, не совсем туп, потому замечает переживания Малфоя.

Только утешать не умеет. Но Драко достаточно этих поглаживаний по голове.

Потом идет какая-то невероятно скучная история про каких-то пришельцев. Драко, сам того не замечая, склоняется к Поттеру, после чего уютно сопит на его плече.

Гарри улыбается, но серьезный будущий лорд этого не видит. Он спит и видит, как на той самой яхте все хорошо и спокойно.

* * *

Это были самые странные недели в жизни Малфоя. Ему казалось, что все его бунтующие чувства успокоились, ему казалось, что Поттера он разлюбил. Но каждое утро, которое парни проводили в поисках летучих носков, подаренных Дамблдором, Драко осознавал — он просто нашел себя. Они смотрели кинофильм за кинофильмом. И Драко даже не оценил по праву «Титаник» — ему по душе переживания по собственной глупости, поэтому «Дрейф» они пересматривают еще раз. Они выбираются на улицу — барьер стоит на всем городке, знакомятся с соседями и затевают с малышкой Мэрри из дома слева снежную битву. Приближается Рождество.

Для Драко это никогда не был особенный праздник. То есть елки всякие, омелы, подарки… У него было все. Но, видя, как горят глаза Поттера, когда он видит очередную рекламу с оленями и Санта-Клаусом, Малфой решается на то, чтобы предложить бывшему врагу его отпраздновать.

Когда Поттер самозабвенно его обнимал в восторге, Драко казалось, что он вернул Гарри, как минимум, родителей. И «Мазду» подогнал. Драко с машинами не очень подружился, но позволил себя раз покатать со скуки рисковавшему Поттеру. Больше не хотел.

Подготовка началась на следующий день. В магазинах их встречали, как родных, и каждый день Драко приходил домой с горой свертков в руках, а потом под очередную мыльную оперу послушно украшал дом. Теперь не замок родовой был его домом.

На кануне Рождества, когда Малфой пек печенье и старался не подпустить к ним Поттера, к Драко прилетела сова. Он прочел письмо, нахмурился, но удачно отбил лезущую в тарелку лапу Поттера. Гарри обиженно надулся и свалил на улицу.

Улучив момент, один из вечеров Драко потратил на поиски подарка. Так бывает — совсем не знаешь, что стоит подарить. Пока в одном из совершенно заброшенных магазинчиков старик не предложил ему заманчивый кулон. Ничего особенного, просто красивый камень, нежного, светло-фиолетового оттенка. Малфой специально заколдовал его под маленький… своего роде дневник. Чтобы Гарри мог скидывать туда какие-то напоминания и мысли. Не то, чтобы Драко был уверен в том, что гриффиндорец это делать будет — он думает совершенно не так, как сам Малфой…

Рождественский вечер они вновь провели у телевизора. По просьбе Драко они снова включили «этот невыносимый и бессмысленный фильм». Только на этот раз с печеньем, с подарками под средних размеров елкой.

Когда неудачливому герою с ножевым ранением пришла в голову идея признаться в своих чувствах, Драко, наверное, не сдержал слез. В конце концов, здесь никто его ими не стал бы попрекать.

Он совершенно не понимал, откуда на его щеке взялась рука Поттера. И не понимал того, почему вдруг оказался притянут к этому самому Поттеру. Но, даже не понимая того, что происходит, совершенно счастливо улыбнулся и уткнулся герою-гриффиндорцу куда-то в район шеи.

Не стоит ждать несчастий, чтобы признаться в чувствах. Никогда не знаешь, сколько тебе отведено времени. Вам.

Поэтому, когда на следующее утро Малфой открыл глаза, первое, что он увидел — Поттер читал его письмо. А затем с решительным видом его порвал и залез обратно под одеяло. Привычным движением прижал к себе Драко и прошептал вполне грозно:

— В твоей слежке нет смысла. Потому что Волдеморта я убью прямо щас. Чтоб Рождество нам не портил.

И совершенно непривычным движением его поцеловал.