Семь смертных грехов

Лорд Волдеморт удовлетворённо вздохнул. Это не победа оказалась великим достижением, это он был великим волшебником, выиграть войну для которого оказалось пустяковым делом. Но, тем не менее, он считал свою победу очень достойной, потому что на стороне побеждённых был этот старый глупец Дамблдор, которого, однако, Лорд знал по опыту, не стоило недооценивать. Но, благодаря своей гениальной стратегии и непревзойдённой силе, он победил.

Да, победил. Численность Ордена Феникса уменьшилась вдвое, и у выживших больше не было надежды на победу и избавление. Люди боялись не то что выходить на улицу, но даже просто произносить имя лорда. Теперь он полностью контролировал министерство, и, по сути, был единоличным правителем магического мира. Он прекрасно сознавал, что большинство магов признают его своим правителем, потому что он не оставил им иного выбора, в противном случае он расправился бы с их семьями. А что касается мятежников, готовящих восстание, и прочих противников установленного им режима, то он быстро избавится от них.

Но прежде всего Волдеморт разобрался с другой проблемой. Ему нужно было убедиться, что он смог обезопасить себя от потенциальных врагов. Он уже тогда чувствовал себя победителем, потому что, услышав пророчество, поспешил убить Поттеров; нужно сказать спасибо этой крысе Хвосту, который узнал, где они прятались. Так что он убил ребёнка, как только представилась возможность, хотя у него в запасе были годы, годы ожидания, пока тот вырастет и сможет противостоять ему. Но для большей уверенности маг решил убить ещё и сына Лонгботтомов, другого фигуранта этого чёртового пророчества.

Сейчас Волдеморт лежал на диване в гостиной большого особняка, отданного одним из его верных Пожирателей Смерти под штаб-квартиру. Волшебник проводил здесь большую часть времени: принимал новых сторонников, отдавал приказы, наказывал за ошибки и промахи и наслаждался своей победой. Этот дом был поистине великолепен: с момента своей постройки он принадлежал одной уважаемой чистокровной фамилии, этим объяснялись и пышность его убранства, и количество бесценных сокровищ и артефактов в тайниках поместья. Особняк поражал своей роскошью: серебряные сервизы, мраморные лестницы, домовые эльфы, картины, что теперь стоили тысячи галеонов, повсюду были золотые украшения и ещё масса великолепных вещей. Этот дом был достоин его.

Комната была погружена в темноту, нарушаемую лишь светом от нескольких горящих свечей. Темнота приносила Лорду чувство комфорта и спокойствия. Спокойствия? Да, и за это было немного стыдно. Это чувство свидетельствовало о том, что, возможно, когда-то он боялся того, что может проиграть. Хотя Лорд считал страх одной из многих мешающий человеку эмоций, поэтому Риддл просто подавлял в себе его. Всё-таки контроль своих эмоций и своих мыслей был великим искусством.

Но, всё же мысли увели его в другую сторону. Теперь он мог не думать о том, как победить, и о том, какие шаги предпринять для реализации своих планов. Теперь он мог позволить себе отдохнуть и предаться удовольствиям. Что могло быть лучше, чем окунуться в ад, в мир Люцифера? Он, Лорд Волдеморт, только там мог найти удовольствие. И, по правде говоря, только там он чувствовал себя собой.

Он хотел окунуться в мир плотских утех, которые так долго отвергал ради достижения абсолютного знания и утверждения своей власти. Сейчас же Риддл чувствовал, что пришло время вознаградить себя за столь долгий перерыв. Он уже был хозяином этого мира, волшебником с непревзойдённым умом и почти неограниченной властью. Ему хотелось стать властителем другого мира, где он наверняка окажется в один прекрасный день... Хотя не окажется. Последняя мысль была явно бредовой, Тёмный Лорд прекрасно знал, что он бессмертен. Но честолюбивое стремление сместить с поста дьявола казалось магу очень привлекательным. Он думал, что семь смертных грехов — это отличный способ приблизиться к этому миру, окунуться в него. И какой из них он мог совершить сейчас?

Гордыню, жадность и гнев он отбросил сразу. Он и так слишком часто совершал эти грехи, и особого разнообразия в их повторении не было. Гордыня была его постоянной спутницей, и не без оснований, ведь он действительно был выше и лучше других, разве не так?

Жадность... Он всегда хотел иметь больше, чем у него было, он любил окружать себя роскошью и богатством, поэтому жадность уже не была для него таким уж страшным прегрешением.

Гнев... Гнев он испытывал сотни раз: против бестолковых пожирателей, против матери, отца-маггла… он жил гневом и умел прекрасно управлять этим чувством.

Чревоугодие казалось ему самым мягким и незначительным из грехов, хотя он время от времени сам совершал его, в основном тогда, когда перебарщивал с дорогими винами.

Между тем лень он презирал, считая его самым ненужным и абсурдным грехом из всех. Конечно, нельзя сказать, что он никогда не предавался ему, предавался, конечно, но лень не смогла его полностью поглотить. Он отбросил её.

А что оставалось? Волдеморт улыбнулся. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что все его предыдущие размышления были всего лишь жалким вступлением. Оставался ещё один грех. Лучший из грехов, самый совершенный, самый опасный и самый приятный. Грех, который ведёт людей прямиком в объятия дьявола — сладострастие.

Порочная улыбка скользнула по губам Волдеморта. Он знал, что он уже далеко не тот привлекательный юноша, вслед которому вздыхали девушки; но это уже не имело значения. Он считал, что был неотразим благодаря своему внутреннему огню и власти, которой обладал. Он видел, как слуги пожирают его глазами. Мужчины и женщины, они не просто были готовы отдаться ему, они желали этого.

В своей жизни он делал многое, что не приносило ни капли удовольствия, и теперь пришло время это исправить. Он услышал шаги хозяина дома, одного из своих пожирателей.

— Родольфус Лестрейндж! — позвал он.

Мужчина тотчас появился перед волшебником и склонился в глубоком поклоне, как будто находился перед королём.

— Где твоя супруга? — спросил его Тёмный Лорд. Да, он не мог отрицать, что всегда хотел её. И никакие битвы и планы по захвату власти не могли погасить этого желания. У неё был самый подобострастный взгляд из всех его слуг, она преклонялась перед ним…. Это было как раз то, что ему было нужно.

— Она в своей спальне, отдыхает… Она нужна Вам? Мне позвать её? — спокойно отозвался Родольфус. Это было обычным делом, когда Волдеморт вызывал к себе кого-то из Пожирателей и поручал им отдельные миссии, а Беллатрикс как раз была свободна.

— Нет, — отозвался Тёмный Лорд и высокомерно добавил: — Не волнуйся, Родольфус… На этот раз я сам её навещу.

Лестрейндж только успел заметить, как мелькнула в воздухе и быстро скрылась на лестнице чёрная мантия. Мужчина остался стоять неподвижно. Конечно, он догадывался, что имел в виду его господин, иначе было странно, что он шёл к кому-то, обычно все сами приходили к нему. И такое положение вещей Родольфусу не нравилось, ведь Беллатрикс была его женой… Но, с другой стороны, он был рад, что выбор их господина пал именно на неё, потому что так он сам мог быть ближе к своему повелителю. Наконец, мужчина решил взять в библиотеке книгу и немного почитать. Лучше было не вмешиваться в дела Лорда Волдеморта.

Тем временем Лорд вошёл в хозяйскую спальню, где Беллатрикс, сидя перед зеркалом, укладывала волосы и примеряла роскошные драгоценности.

Комната представляла собой просторное, но тёмное помещение, где первым, что сразу бросалось в глаза, была супружеская постель, накрытая серым покрывалом, расшитым золотыми нитями. Серебряную спинку кровати покрывал искусно выполненный узор. Остальная мебель не так выделялась на фоне ложа, видимо, оно было главным в этой комнате.

Беллатрикс обернулась к двери и удивлённо посмотрела на вошедшего. Да, в её взгляде было удивление, но не страх. Она никогда не смотрела на него со страхом, и Волдеморту это нравилось.

Белла сразу же прекратила своё занятие и слегка поклонилась в знак приветствия.

— Я нужна Вам, Милорд? — спросила она.

— Белла, — прошептал Волдеморт приближаясь к ней и пристально следя за её реакцией, — Белла… Да, ты мне нужна. У меня есть для тебя специальное поручение.

Как же она любила, когда он произносил эти слова, когда выделял её среди всех своих слуг и говорил, что она лучшая из его верных Пожирателей. Так он обращал на неё внимание. И да, она любила его, жадно и исступлённо, доходя порой до обожания и слепого поклонения, будто бы он был её богом.

Сейчас они находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Его бледные руки очертили глубокий вырез её платья. Она прерывисто вздохнула.

— Моя верная Белла, — проговорил Волдеморт, — ты готова ради меня на всё, разве не так?

— Да, на всё! — тут же отозвалась она со всей убеждённостью и страстью, на которую была способна.

— Готова ли ты отдаться мне, как никому и никогда не отдавалась? — вновь спросил он.

— Да!

— Изменить своему мужу и доставить мне удовольствие?

— Да! — страстно выдохнула она.

Да, он хотел её. Он чувствовал нарастающее желание, просто наблюдая за тем, с каким возбуждением она на него смотрела. Он восхищался её необузданным нравом, преданностью его идеям, магическими способностями, чистой кровью, что текла в её жилах... Он желал её, как никакую другую женщину. Он хотел услышать, как она, обезумевшая от страсти, будет кричать, перекрывая его собственные стоны, и достичь вместе с ней освобождения. Он хотел окунуться в ад.

Беллатрикс была воплощением сладострастия, и если он хотел совершить этот грех, то лучшей кандидатуры ему было не найти.

Волдеморт сорвал с неё одежду и стал покрывать поцелуями её обнажённое тело, перед тем как бросить её на брачное ложе благородной семьи Лестрейндж.