Четыре воспоминания и одни похороны

Джинни всегда считала, что ноябрь самый мрачный и угнетающий месяц в году. Деревья протягивают к небу голые ветки, словно костлявые руки в немой мольбе. Небо серое и низкое. Ледяной ветер обжигает губы и норовит забраться под одежду. Как ни кутайся, все равно постоянно трясешься… И всюду витает дух одиночества и смерти.

Многие годы единственным, что могло вытряхнуть ее из этого оцепенелого состояния, был день рождения Билла. Он наступал, когда снег расстилал белое покрывало вокруг Норы и по улицам Лондона, где жил брат, даря миру ощущение невинности и Рождества на пороге. Но в этом году никакого праздника не будет. Не тогда, когда даже время не может залечить боль потери.

Смерть Гарри обрушилась внезапным ударом, от которого прерывалось дыхание. И даже сейчас, два месяца спустя после того проклятого двадцать первого сентября, горе все еще не разжало стальной хватки. Это было несравнимо даже с болью от смерти Фреда. Ощущение дыры в груди, когда вроде бы можешь жить и дышать, но при этом постоянно чувствуешь себя неполной. Каждый миг. Каждую минуту. Когда готовишь завтрак Джеймсу, а приходишь в себя сидя на диване и уставившись в одну точку. Когда чувствуешь, как воспоминания бьются в голове, а чувства рвутся наружу перед сном. Когда кажется, что дыра в груди такая глубокая, что края никак не сойдутся, и ты уйдешь в землю к Гарри гораздо раньше, чем можешь себе представить.

Гарри убил сердечный приступ. Глупый, банальный инфаркт. Он выжил после десятков столкновений с Пожирателями, после битвы с Волдемортом, но собственное тело внезапно предало его — он упал посреди рабочего дня в коридоре Министерства и больше уже не поднялся. Когда примчалась помощь, Гарри был уже мертв. Колдомедики сказали, что у него был врожденный порок сердца, который легко можно было диагностировать и вылечить несколькими заклинаниями всего за один визит в Мунго. Глупо, несомненно. Но Гарри, который в свои сорок ощущал себя так же, как и в юности, даже предположить не мог, что ему нужно показаться врачам, тем более по такому поводу.

А теперь он мертв. Он больше никогда не вернется, и Джинни никак не могла принять его смерть. Гермиона говорила, что это нормально, что лишь время смягчит боль потери, а пока надо все время себя чем-то занимать, чтобы меньше думать.

Гермиона и ее мудрые советы…

Джинни на собственной шкуре ощутила последствия ошибок невестки, но за столько лет та стала больше, чем сестрой, поэтому она послушно искала себе занятие. Она почти закончила разбирать вещи в доме, комната за комнатой, пока не осталась лишь их с Гарри спальня.

Целую неделю Джинни перебирала одежду и обувь, рыдала часами, падая обессилено на пол, или, если везло больше, на кровать, слишком большую для нее одной. Ей остался лишь один шкаф, превратившийся за годы совместной жизни в подобие кладовой или чулана для всего того, что выбросить не поднималась рука. Здесь висели, спрятанные от пыли, пиджаки и мантии, стояли старые башмаки, а также зонты, шляпы, снаряжение для квиддича и другие, милые сердцу, но уже ненужные вещи. Джинни начала снизу, поначалу сдерживая слезы, а потом, по мере перемещения к скрытой одеждой верхней полке, вытирая их рукавами мантий. Она никогда туда не заглядывала и потому понятия не имела, что там хранится.

Там, под старым пледом, которым они укрывались в молодости, а потом почему-то забыли, она нашла коробку. Это была самая обыкновенная картонная коробка из-под обуви, только очень старая, с потрепанными углами. Джинни достала ее, взмахнув палочкой, и некоторое время разглядывала с интересом и некоторым смущением. Она никогда не видела эту коробку и не могла вспомнить, какие туфли Гарри могли в ней продаваться. Джинни села на ковер, с некоторым трепетом собираясь открыть ее.

Первая вещь, которую она увидела, вызвала одновременно смех и слезы. Сверху лежала пара съедобных женских трусиков, которые Джордж подарил им на празднование помолвки. В тот вечер все словно с ума сошли, даря безумные подарки. И Джордж, не желая отстать, сделал розовые трусики со вкусом клубничного дайкири, которые, по его словам, Гарри мог есть не одну сотню раз, потому что они были зачарованы восстанавливаться даже из маленького лоскуточка. Подарок, над которым они тогда хохотали до слез, но так и не опробовали, Гарри бережно хранил все эти годы.

Джинни отложила трусики и со слезами на глазах достала из коробки старое-старое фото гриффиндорского трио. Юные Гарри, Рон и Гермиона были почти неузнаваемы, но выражения лиц остались неизменными до сих пор. Так же, как и не прошедшая с годами дружба. Джинни иногда ревновала к той близости, почти интимности, что связывала этих троих, столько переживших вместе. Она могла только порадоваться за мужа, и за то счастье, которое ему выпало узнать в жизни.

Рядом с фотографией Джинни, не веря своих глазам, увидела один из значков, которые раздавал по школе Драко Малфой во время Тремудрого Турнира. Даже сейчас значок нахально выкрикивал «Поттер — вонючка!». Она рассмеялась, удивляясь, что глупая вещица за столько лет не растеряла своей магии, и что Гарри хранил ее вместе с остальными, важными для него одного пустяками, хотя в свое время она вызывала столько гнева и обиды. На глаза снова навернулись слезы, и Джинни несколько минут была вынуждена переждать, прежде чем продолжить путь по чужим воспоминаниям.

Следующим шел неподписанный конверт. Она открыла его и вытащила тонкий листок. Простой квадратик белой бумаги, на котором быстрым нервным почерком было написано всего несколько строк.

Поверить не могу, что после этих десяти лет все еще продолжаю терять с тобой время. Невероятно, но ты все так же сводишь меня с ума, как и тогда.

Д.

Она несколько раз перечитала письмо и зажмурилась, словно надеясь проснуться. Посмотрела на дату в правом верхнем углу. 26 сентября 2009 год.

«2009, — повторила она. — Десять лет».

Джинни вполголоса, едва шевеля губами, перечитала письмо и захлебнулась тоской на словах десять лет. В две тысячи девятом Лили исполнился год, они с Гарри были женаты шесть лет, и это было, без сомнения, любовное письмо.

Любовница.

Слово взорвалось в голове, странное, жестокое и беспощадно-нереальное. У Гарри была любовница.

Джинни вскочила на ноги, роняя на пол коробку, столько времени хранившую свой секрет. Десять лет в 2009-м говорили о том, что история началась в 1999-м. Год спустя после окончания войны. Тот самый год, в котором они с Гарри уже были вместе. История, длившаяся десять лет, несмотря на свадьбу, продвижения по службе и рождение трех замечательных детей. Джинни снова перечитала письмо, которое конвульсивно сжала в руке. Сомнений не было — это послание от человека, который любил Гарри.

Мысль снова ударила, заставляя сжаться сердце. Она доползла до кровати, упала на нее, свернулась клубочком и зажмурилась, чувствуя пустоту и странную легкость в голове. А когда пришла в себя, рука все так же сжимала письмо. Она снова перечитала его, и в первый момент ей показалось, что все это — кошмарный розыгрыш, жестокая шутка. Джинни прекрасно знала Гарри, они росли вместе с одиннадцати лет, все в жизни делили пополам, и поверить в то, что она видела сейчас, значило предать его. У Гарри, конечно, были недостатки, но он никогда не был лжецом. Она не могла поверить, что муж столько лет мог скрывать от нее что-то, настолько важное. Абсурд. Но письмо было здесь, реальное и ощутимое, столько лет бережно хранимое подальше от чужих глаз.

* * *

Джинни села на кровати, понимая, что не сможет пережить это в одиночку. Она с трудом добралась до нижнего этажа и сунула голову в камин, не заботясь о времени.

— Гермиона, — тихим, дрожащим, словно не своим голосом позвала она.

Подруга не заставила себя ждать.

— Джинни, милая, что случилось? — с тревогой спросила она, внимательно глядя на измученное лицо золовки.

— Я… плохо себя чувствую, — пробормотала Джинни, глядя прямо перед собой и избегая взгляда собеседницы. — Ты не могла бы…

— Конечно, я буду у тебя через секунду, — ответила Гермиона и отошла от камина.

Джинни осталась стоять на коленях посреди пустой гостиной, чувствуя себя потерянной и одинокой.

Здесь и нашла ее Гермиона минуту спустя.

— Джинни! Что ты делаешь на полу? — спросила она, опускаясь рядом. Женщина откинула с лица Джинни густые рыжие волосы, заправила их за уши и внимательно посмотрела в глаза. — Пойдем, — она помогла ей подняться. — Давай присядем, и ты мне расскажешь, что произошло.

Гермиона подвела ее к креслу, проследила, чтобы та удобно устроилась, и скрылась за дверью. Чрез несколько минут она вернулась с двумя чашками горячего чая.

— Теперь рассказывай, — произнесла она, ласково улыбаясь.

Джинни посмотрела на закручивающийся спиралями пар над чашкой, и слезы снова навернулись на глаза.

— У Гарри была… любовница, — еле слышно произнесла она.

— Что? — Гермиона недоверчиво нахмурилась.

— У Гарри была любовница, — громче сказала Джинни, чувствуя, как в горле поднимается комок, и поднесла руку к лицу, словно надеясь сдержать уже готовый сорваться с губ всхлип.

Некоторое время обе женщины молчали, а потом голос Гермионы, тихий и спокойный, нарушил тишину.

— Кто тебе сказал такую глупость? — спросила она. — Ты не можешь на самом деле верить в такую чушь. И потом, когда у него было время на любовницу? Ты считаешь, при его работе он находил время встречаться с другой женщиной?

Джинни посмотрела Гермионе в глаза и протянула руку, медленно разжимая кулак. На ладони трепетал комочек бумаги.

— Я нашла это, — пробормотала она, шмыгнув носом. — Это… я знаю, что это абсурд, но другого объяснения нет! Это письмо писала не я. Прочти его!

Гермиона вздохнула, взяла листок и быстро пробежала его глазами. Лоб ее сначала нахмурился, но потом разгладился, и подруга, вздохнув, неожиданно улыбнулась Джинни.

— Джинни, но это ничего не значит, — воскликнула она. Выражение облегчения на ее лице несколько поколебали безнадежную уверенность Джинни, напрягшейся в кресле.

— Что ты имеешь в виду?

— Пф, дорогая, я уверена, что это шутливое письмо, а не любовное! Его мог написать или сослуживец Гарри, или его друг. Да любой, с кем он общался во время войны!

Джинни нахмурилась. Она плотнее закуталась в одежду, сдерживая дрожь, и забрала письмо. Перечитала его. И ей не казалось, что письмо было шутливым или дружеским.

— Как ты можешь думать, что оно от друга? — смущенно спросила она. — Мне кажется…

— Но ты прочитай начало, — подтолкнула ее Гермиона. — «Поверить не могу, что после этих десяти лет все еще продолжаю терять с тобой время». Разве это похоже на слова, которые должна писать любовница?

— Эээ… — протянула Джинн. — Нуу…

— Такие вещи говорят друзья ради прикола. Женщина, которая хочет удержать мужчину, никогда себе такого не позволит. А уж если мужчина женат, то все вообще очень сложно.

Джинни задумалась. В самом деле, любовница женатого мужчины должна все время пребывать в страхе, что любовник бросит ее, предпочтет жене или другой женщине. Вряд ли она сможет разговаривать с мужчиной в таком тоне.

— И потом, десять лет. Как ты себе это представляешь, Джинни? Какая женщина согласится столько лет терпеть мужчину, понимая, что он возвращается к жене, что у него рождаются дети, и значит, любовница ему нужна исключительно для развлечения. Это невозможно!

Слова Гермионы потихоньку доходили до сознания Джинни. Горячий чай согревал руки. Она постепенно начала чувствовать себя лучше. Слова из письма уже не казались такими однозначными и такими разящими. Она почувствовала себя смешной за это подозрение, а еще начала испытывать чувство вины, что, не разобравшись, бросилась обвинять Гарри.

— О Гермиона, как я могла усомниться, что… — снова заплакала она.

— Нет-нет, не думай так, — прошептала ей Гермиона, гладя по волосам. — Ты устала, вот и приходит в голову всякое. Ты ничего не ешь, почти не спишь… Почему ты не примешь успокаивающее зелье, чтобы проспать спокойно хоть одну ночь? От тебя остались кожа да кости.

Джинни опустила голову.

— Я не могу расслабиться. Я должна думать о детях. И к тому же Джеймс здесь. Не хочу, чтобы он видел меня такой.

— Глупости! — мягко, но решительно перебила ее Гермиона. — Ты много лет заботишься о детях. Ты прекрасная мать, но так ты заболеешь. И потом, Джеймс уже взрослый и самостоятельный, Альбус и Лили в Хогвартсе. Ты просто обязана хоть немного подумать о себе. Ради них же.

— Но… — попыталась возразить Джинни, но уже без особой убежденности.

— Никаких но, — заключила Гермиона. — Мы сейчас добавим один порошок тебе в чай, чтобы ты могла расслабиться, и я останусь здесь, пока ты не заснешь. Об ужине для Джеймса я позабочусь. Он может и у нас поужинать, если захочет. Мы всегда рады его видеть.

Губы Джинни болезненно скривились, но она согласно кивнула.

— Спасибо, — прошептала она поднимающейся из кресла Гермионе.

Невестка поцеловала ее в макушку.

— Не за что. Что угодно для тебя и для Гарри.

Когда Гермиона вышла из комнаты, погасив свет, Джинни снова подумала, как она могла обвинить Гарри в такой подлости. Гарри любил свою семью больше всего на свете и никогда не променял бы их счастье на собственный каприз. «Гермиона была права, — подумала Джинни, чувствуя, как принятое зелье мягко расслабляет тело и наполняет сладкой негой мысли, — давно нужно было отдохнуть».

Она спокойно заснула, а письмо осталось лежать измятым комком на тумбочке возле кровати.

* * *

На следующее утро Джинни проснулась, чувствуя себя гораздо лучше, чем в предыдущие дни. Сон благотворно подействовал на нее. Боль не прошла, но перестала быть такой угнетающей и давящей. Джинни приняла душ, который помог привести мысли в порядок, и отправилась на кухню готовить завтрак. Они с Джеймсом позавтракали, и Джинни, помня наставления Гермионы, даже умудрилась съесть больше обычного. День проходил спокойно до тех пор, пока она не вернулась в спальню и не увидела смятое письмо на тумбочке. Она вновь замерла, разрываясь между желанием перечитать его и оставить лежать там, где было, и постараться забыть написанное. Но потом все же взяла его дрожащей рукой и опустилась на край кровати.

Джинни все время вспоминала слова Гермионы об абсурдности своих предположений. Но стоило ей один раз прочитать короткие строчки, как в голову снова полезли мысли о том, что это далеко не дружеское письмо. Выбранные слова, манера написания и даже конверт — все атрибуты любовного послания. Джинни вздохнула и покачала головой. Ей казалось, что она хорошо знала Гарри, но образ другой женщины продолжал витать рядом с ним.

Она подняла голову и вдруг вспомнила о коробке, брошенной вчера около шкафа. Джинни бросила письмо на кровать и взяла в руки коробку, чтобы до конца просмотреть содержимое. Вещи внутри перемешались. Изначально аккуратно собранная стопка фотографий рассыпалась, закрывая остальное. Джинни собрала фото и просмотрела одно за другим. Людей на фотографиях не было, лишь пейзажи и незнакомые ей городские виды.

Потом ей попались два счета: за гостиницу и чек из маггловского ресторана. Она внимательно изучила их. Отель был где-то в Ирландии, дата стояла прошлогодняя. Джинни помнила, как Гарри на пару дней уезжал туда в командировку, чтобы уладить какие-то дела. Она просила взять ее с собой — дети были в Хогвартсе, и можно было устроить небольшие каникулы. Но Гарри отказал, сославшись на чрезмерную занятость и на то, что будет возвращаться поздно и уставший. Вроде бы не было ничего такого в том, что счет был выписан на двоих с двумя завтраками, но если Гарри поехал туда с кем-то другим…

Джинни рывком поднялась и направилась на кухню. Решение в голове оформилось окончательно. Спустившись в кухню, Джинни споро принялась готовить обед. Оставив кастрюли на плите, она набросала Джеймсу записку, надела мантию и вышла за порог. Джинни решила отправиться в тот самый отель, название которого стояло на чеке. Она не сомневалась, что сумеет найти быстрый способ добраться до Ирландии и обернуться за ночь.

И только в самолете Джинни осознала то, что смутно беспокоило ее с того самого момента, когда она увидела чек. Письмо-поздравление датировалось 2009 годом, а чек — прошлым. Это могло означать две вещи: или у Гарри была не одна любовница за все эти годы, или он изменял ей с одной и той же женщиной целых… двадцать три года. Эта мысль просто уничтожила Джинни. Она не знала, что предпочтительней: то, что у Гарри было много женщин, или то, что он столько лет скрывал от нее соперницу, а она даже ничего не чувствовала. В первом случае, он просто сволочь. Но второй таил в себе настоящую драму. Почти столько же лет, сколько длился их брак, любить другую женщину, сводя на нет саму суть их близости… Принять это было невозможно. Она не хотела вот так очнуться и узнать, что половина ее жизни оказалась ложью.

Найти отель оказалось несложно. Но, шагая по роскошному холлу и ловя на себе, растрепанной и помятой, растерянные взгляды богатых постояльцев, Джинни чувствовала себя судомойкой и прекрасно представляла, о чем они думали. При этом она прекрасно понимала, что им нет до нее никакого дела. К тому же ее гораздо больше ее интересовало, как Гарри пришла в голову мысль остановиться в таком месте. Он всю жизнь терпеть не мог роскоши, вычурности и показного богатства в любом его проявлении.

— Могу я вам помочь? — фальшиво-вежливо осведомился у нее мужчина за стойкой регистрации. Он смерил ее брезгливым взглядом, и Джинни могла поклясться, что осталась неузнанной.

Она кивнула и, порывшись в кармане, достала чек.

— Мне нужна кое-какая информация, — прошептала она. — Я нашла чек вашего отеля и хотела бы знать, не помните ли вы, останавливался ли в прошлом году у вас Гарри Поттер?

Мужчина бросил короткий взгляд на листок, потом кивнул и улыбнулся.

— Конечно, помню. Мы никогда не забываем важных клиентов.

— Отлично! — облегченно воскликнула Джинни. — А не помните ли вы, с кем он здесь был? Это очень важно.

Мужчина снова помрачнел.

— А Вы — миссис Поттер? — осторожно спросил он.

Джинни кивнула, чувствуя, как облегчение испаряется.

— Мне очень жаль, — сказал мужчина, возвращая ей чек. — Но я не уполномочен сообщать такого рода информацию.

Джинни охватили гнев и разочарование.

— Что значит, не уполномочены? — воскликнула она, привлекая к себе взгляды окружающих. — Я его жена! Я имею право знать, с кем здесь был мой муж!

Черты лица управляющего застыли. Он окинул взглядом зал и презрительно посмотрел на Джинни.

— Сударыня, прошу вас, успокойтесь. Не надо устраивать здесь скандал.

— Вы должны сказать мне, что вам известно, — рявкнула Джинни, хлопая ладонью по стойке.

— Сударыня, — раздраженно воскликнул мужчина, — я ничем не могу вам помочь! Я не помню, с кем здесь останавливался мистер Поттер. Я не обязан помнить каждого клиента, приезжающего в наш отель!

Джинни с ненавистью посмотрела на него.

— Вы кого-то покрываете, — закричала она, сминая чек в кулаке. Она оглянулась по сторонам и увидела двух магов, приближавшихся к ним с направленными на нее палочками. Она сжала зубы и попятилась, стараясь совладать с охватившей ее яростью. — Хорошо-хорошо, я поняла. Я ухожу, но мы не закончили, — сквозь зубы процедила она и, развернувшись на каблуках, стремительно пересекла холл, не глядя на провожающих ее глазами посетителей.

Она почти бежала по улице, кутаясь в мантию, но, свернув за угол, ощутила, как быстро ее заполняет отчаяние. Джинни привалилась спиной к стене и разрыдалась, не обращая внимания на редких прохожих, которые бросали на нее растерянные взгляды.

Джинни открыла входную дверь, когда небо уже начало светлеть. Она чувствовала себя усталой и разбитой, от слез, утомительной дороги и больше всего из-за всей этой истории. Словно ей мало было ее горя. Она упала на диван, с трудом стаскивая с себя мантию. Подниматься наверх или аппарировать сил не было. Джинни прикрыла глаза согнутой в локте рукой и отключилась.

Она проснулась несколько часов спустя. Было еще довольно рано, но Джеймс уже ушел. В мойке стояла грязная посуда, что означало, что ужинал и завтракал сын дома. Джинни отмечала это автоматически, словно глядя со стороны, направляясь к лестнице на второй этаж. Проходя мимо спальни, она остановилась — вещи лежали так же, как она их оставила. Джинни рывком бросилась вперед и одним движением смахнула с тумбочки все, что там стояло. Она хрипло вскрикнула, увидев, как свалилась на пол рамка с их свадебной фотографией. Упав на колени, Джинни кинулась поднимать ее. Но при виде лица Гарри, улыбавшегося с фото, сердце пронзила такая боль, что она замерла, а потом отшвырнула от себя снимок. И глядя, как летит в угол фотография самого счастливого дня, Джинни поклялась себе, что выяснит имя той, которая украла у нее мужа и разрушила все самое дорогое в ее жизни.

Она на коленях подползла к коробке и вытряхнула все содержимое на кровать. Ее внимание привлекло звяканье связки ключей. Джинни взяла их и нисколько не удивилась тому, что эти ключи ей были незнакомы. Сунула их в карман и перевела взгляд на узкую длинную деревянную коробочку, перевязанную серебряной ленточкой. Она схватила ее и с маниакальным блеском в глазах дернула за конец ленты. Внутри коробки лежала палочка. Чужая палочка, которую она никогда раньше не видела. Сверху, контрастируя с черным бархатом подкладки, лежал аккуратно сложенный пополам листок. «Она больше принадлежит тебе, чем мне» — прочитала Джинни, расширившимися глазами глядя на проклятую Д в подписи.

Джинни издала стон раненного животного. Какие еще могли быть сомнения в том, что Гарри много лет обманывал ее? Как можно теперь сделать вид, что ничего не произошло, если эта Д безнаказанно сопровождала Гарри в поездках по стране? Д… Джинни перебрала в уме имена всех знакомых ей женщин, начинавшиеся на эту букву, с которыми они учились в Хогвартсе, но выбор был невелик. Демельза? Дафна? Какая-нибудь Дейзи, Донна или Дарла? Среди них не было ни одной, которая, по ее мнению, могла понравиться Гарри. Со времен Хогвартса у нее не было соперниц. Кто, кто мог украсть у нее любовь мужа и при этом остаться неузнанной за столько лет?

Джинни с трудом поднялась, забирая с собой коробку с палочкой. Не умываясь и не поменяв мантию, она направилась прямиком в Министерство. Пересекла атриум под изумленными взглядами находящихся там волшебников, проигнорировала робкие приветствия двух молодых магов в лифте. Решительным шагом направилась к кабинету Гермионы, вошла без стука и молча закрыла за собой дверь.

— Джинни? Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, но увидев, в каком состоянии подруга, поднялась и пошла ей навстречу. — Что случилось?

— У Гарри была любовница. Причем, много лет, — хрипло выговорила она, зло глядя на Гермиону.

Золовка моргнула.

— Ты все об этой истории с запиской? Я думала…

— Нет! — перебила ее Джинни. — С запиской, гостиницей, рестораном и вот этим!

Гермиона заставила Джинни сесть на ближайший стул и сама опустилась на соседний.

— Можно узнать, о чем ты?

Джинни достала из кармана ключи и коробочку и протянула подруге.

— Я тут задала пару вопросов этому ничтожеству в гостинице. И знаешь что? Гарри был там с кем-то, но с кем, мне не сказали. Возможно, ему заплатили, чтобы держал язык за зубами. Я настаивала, но он уперся, что ему некогда со мной разговаривать, он должен работать! Все это вранье! А ресторан? Я уверена, что это одно из тех местечек, где встречаются, чтобы не быть узнанными. И причем, в маггловском Лондоне, где уж точно никто не узнает о том, что у тебя интрижка! Они все продумали…

— Джинни, ты хочешь сказать, что была в Ирландии, чтобы спросить у управляющего отелем, останавливался ли у них Гарри с его предполагаемой любовницей? — ошеломленно спросила Гермиона.

— Конечно. А как ты думаешь, о чем я тебе тут толкую, — сухо отозвалась Джинни.

— Но… но это ненормально! — воскликнула Гермиона. — Ты вообще потеряла связь с реальностью! Если уж тебе хочется выставить на всеобщее обозрение всю эту историю и Гарри вместе с ней, так делай это из дома! Для этого же есть совы! Во имя неба, опомнись! Ты выглядишь так, словно не спала несколько ночей. Ты похожа на оборванку! Что ты творишь?

Джинни пожала плечами, игнорируя упреки.

— Хотя с уверенностью не скажу, что она маггла, — невозмутимо продолжила она, намеренная высказаться до конца. — И знаешь почему? Потому что я нашла это. — Она достала из кармана футляр с палочкой и небрежно бросила на стол, демонстрируя находку подруге. Гермиона поперхнулась воздухом и прижала руки к губам. Расширившимися глазами она несколько секунд смотрела на палочку, а затем бросила взгляд на записку. Джинни при виде такой реакции победно усмехнулась. — А теперь скажи, может ли ведьма подарить свою палочку другому магу из дружеских побуждений? На такое способна только любовница!

— Джинни, тебя уже заносит, — попыталась охладить ее пыл Гермиона, не в силах отвести испуганного взгляда от палочки.

— А это? — добила Джинни, вынимая ключи и бросая их на стол рядом с футляром. — Соображаешь, что это? Ключами обычно открывают дверь квартиры или дома. То есть у наших голубков было любовное гнездышко.

— О Мерлин!

— Он обманывал меня много лет. Понимаешь? Десятки лет! С того дня, как мы начали встречаться, каждый час, каждую минуту он не был со мной искренен. Но кто она? И кем был тогда Гарри? Он не имеет ничего общего с человеком, которого я любила!

Гермиона положила руку ей на колено.

— Пожалуйста, постарайся успокоиться, Джин. — Она сглотнула ком в горле, стараясь подобрать правильные слова. — Я не знаю, была ли на самом деле у Гарри любовница, но разве это важно сейчас? Сейчас, когда его больше нет… Зачем тебе нужно искать и докапываться, разрушая те прекрасные воспоминания о нем, что ты хранишь? Зачем? Брось это. Запомни Гарри таким, каким он был с тобой.

Джинни вскочила, со злостью сгребла свои находки и рассовала по карманам.

— Почему ты упрямо не хочешь меня понять? Гермиона, я тебе говорю, что совсем не знала, каким он был! Как я могу говорить, что знала человека, если он обманывал меня столько лет? Если ты не хочешь мне помочь, то я все сделаю сама. Но клянусь, я все узнаю.

И, не дав Гермионе возможности удержать или окликнуть ее, Джинни вышла за дверь. Она фурией пронеслась по коридорам Министерства по направлению к аврорату, намереваясь просить помощи у брата. Она нашла Рона сидящим за бывшим столом Гарри, погруженного в чтение какого-то документа.

— Рон, — позвала она, игнорируя приветствия других Авроров, находящих в кабинете, которые разглядывали ее с любопытством и некоторым испугом.

Рон уставился на нее как на привидение.

— Джинни, — наконец проговорил он, откладывая бумаги. — Что ты здесь делаешь?

— У Гарри была любовница, — выплюнула она, не меняя выражения лица.

Брат мгновенно вспыхнул.

— Правда? — тон его был легким, почти шутливым, но натужность его улыбки нисколько не обманула Джинни.

— Да. Ты знаешь ее? Это кто-то из Министерства? Кто вокруг него вился?

Рон потряс головой, обалдев от града вопросов.

— Я не знаю… — проблеял он, а потом, взяв себя в руки, с грустным видом продолжил: — Да не было никого, Джин.

Джинни свирепо посмотрела на него.

— Ладно, не хочешь по-хорошему… — Обернувшись к остальным, она рявкнула: — Эй, кто из вас знает, кто был любовницей моего мужа?

Мужчины молчали, ошеломленно глядя на нее.

— Что, никто из вас не знал? — настаивала Джинни, не обращая внимания на Рона, который вскочил и бережно взял ее за руку.

— Джинни, пожалуйста… Ты не очень хорошо себя чувствуешь. Иди домой.

Но Джинни его не слушала.

— Прекратите говорить мне, что я не в себе! — голос ее дрожал, и говорила она все громче. — Я прекрасно знаю, о чем говорю! Почему никто не хочет мне помочь?

Рон покачал головой, обошел стол и взял ее за руку.

— Давай я провожу тебя.

— Я не хочу, чтобы меня провожали домой! — возразила Джинни. Хватка Рона на предплечье стала жестче, но Джинни дернула рукой и вырвалась. — Отстань, Рон, я и сама могу дойти, — процедила она, стараясь сохранить чувство собственного достоинства. Затем, решительно выпрямившись и задрав подбородок, пересекла кабинет под сочувствующими взглядами мужчин и вышла. В коридоре напускная бодрость оставила ее, и Джинни нетвердой походкой направилась к выходу.

* * *

Рискуя расщепиться, она аппарировала прямо к порогу, влетела в дом, со злостью хлопнув дверью, сорвала и бросила на пол мантию. А потом без сил опустилась на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, и обхватила голову руками. Чувствуя тяжесть футляра в кармане, она подумала, что со смертью старого Олливандера найти владельца палочки теперь будет невозможно.

Джинни вытащила связку ключей и постаралась снова рассмотреть их в слабом свете дневном свете, пробивающемся сквозь плотные шторы. Один большой, причудливой формы, и второй — поменьше, висели на простом металлическом кольце. Сложно сказать, какие двери они открывали, но были люди, которые могли ей помочь узнать. Джинни подошла к камину, опустилась на колени, пригладила волосы и, всыпав в пасть камина щепотку порошка, позвала кузнеца, услугами которого они с Гарри обычно пользовались.

Прошло несколько минут, и когда Джинни уже начала терять надежду на ответ, напротив нее появился мужчина средних лет.

— Госпожа Поттер! Здравствуйте, — тепло поприветствовал он ее. — Рад вас видеть. Примите мои глубокие соболезнования по поводу вашей утраты.

— Спасибо, — механически ответила Джинни. — Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы прийти ко мне?

Мастер улыбнулся.

— Вообще, я занят. Но для вас сделаю исключение. Сейчас буду.

Джинни попятилась назад, и мужчина вышел из камина.

— Итак, чем могу помочь?

Джинни показала ему ключи.

— Я нашла вот это. Они принадлежали Гарри, но я не знаю, что он ими открывал.

Мастер взял ключи и внимательно осмотрел их.

— Ммм… обычно мы этого не делаем. Я хочу сказать, доставлять всех, кто нашел связку ключей к соответствующей двери…

— Конечно, я понимаю, — кивнула Джинни, чувствуя, как заколотилось сердце.

— Но вам я могу доверять и поэтому сделаю исключение, — благожелательно улыбнулся волшебник.

Джинни впервые за много дней искренне улыбнулась. Она бы обняла его, если бы не боялась быть принятой за сумасшедшую.

— О, я вам так благодарна, — воскликнула она. — Если бы вы могли сделать это прямо сейчас…

Мастер немедленно приступил к работе. Он достал небольшую карту, специально заколдованную так, чтобы находить нужную дверь по приложенному к ней ключу.

И несколько минут спустя она оказалась перед дверью небольшого коттеджа с соломенной крышей, расположенного посреди небольшой лужайки в графстве Мидлендс. Из окон не пробивалось ни лучика света, и по всему было видно, что дом пуст и необитаем. Чувствуя, как ее пробрала дрожь, Джинни подошла к двери и вставила большой ключ в замочную скважину. Замок легко поддался, словно подтверждая, что дом оставлен недавно. Потом очередь дошла до маленького ключа, и дверь, наконец, открылась.

Она сделала несколько шагов внутрь дома, все время опасаясь, что кто-нибудь выскочит из темноты и нападет на нее. Потом пробормотала «Люмос» и огляделась. Несомненно, это была кухня. На стене висел небольшой подсвечник, который она и зажгла, закрыв за собой дверь. А затем принялась внимательно исследовать помещение.

Кухня в сельском стиле была небольшой и безупречно чистой. И ее совсем не портила несколько спартанская обстановка.

Джинни открыла шкафы и выдвинула ящики: пара сковородок, котел, несколько тарелок и пара кружек. В шкафчике над столом нашлись расставленные по порядку шесть коробок с чаем разных сортов. Больше ничего съедобного в доме не было.

Рядом с этажеркой стоял большой мешок. Один из тех, в котором в Гринготтсе перевозили деньги. Открыв его, Джинни потеряла дар речи. Мешок был полон блестящих галеонов. Даже навскидку сумма, хранящаяся в нем, была огромна. Она спросила себя, кто мог оказаться настолько глуп, чтобы оставить в пустом неохраняемом доме такие деньги. Затем завязала мешок, прислонила его к ножке стола, около которого стояло всего два стула, и продолжила свои исследования.

В левой стене открывался проход в спальню. Эта комната тоже была скудно обставлена, словно здесь размещалось лишь самое необходимое. Однако мебель, сделанная из дерева и кованого железа, идеально вписывающаяся в сельский колорит, говорила о безупречном вкусе хозяина.

Пространство в ней почти полностью занимала двуспальная кровать. Не из тех, изысканных, с колоннами и балдахином, а старая, высокая и мягкая. Стена, на которой располагалось единственное окно, была пуста, у противоположной стены стоял одностворчатый шкаф. На внутренней дверце висело зеркало, в котором Джинни увидела собственное недовольное лицо. Быстро порывшись на полках, она нашла лишь теплое одеяло и чистые простыни.

Единственная небольшая дверь вела в ванную комнату. Но и здесь ее ждало разочарование. На полочке лежало мятное мыло, зубная щетка и расческа, на которой не было ни единого волоска. Единственной интересной вещью была лишь стопка полотенец, расположенная рядом с раковиной. На всех были вышиты буквы Д.М. Все та же проклятая Д! Но сколько Джинни не ломала голову, она не помнила никого из знакомых женщин с такими инициалами. Таинственная соперница могла быть либо совсем ей незнакома, либо они никогда не говорили о ней с Гарри.

Разочарованная, Джинни вернулась в спальню, рухнула на кровать и обняла руками подушку. Она чувствовала себя такой одинокой, какой не была даже дома после похорон Гарри, где каждая вещь кричала о любви, которая объединяла живущих в нем.

В голове кружились сцены: Гарри обнимает на этой кровати другую женщину, умывается в ванной, ужинает при свете свечей на кухне и, наконец, после прощального поцелуя выходит за дверь. А может быть, он готовил для нее сам. Или она ждала долгие дни и недели, когда он сможет в тайне ото всех подарить ей редкие часы своей жизни. Среди этих стен прошла та сторона жизни Гарри, о которой она не имела понятия, и которая перевернула и разрушила ее жизнь теперь.

Когда Джинни вышла на улицу, уже давно стемнело. Дул холодный пронизывающий ветер, и лес вокруг был мрачным и угрожающим. Она аппарировала ко входу порогу и устало шагнула через порог.

— Мама! — Встревоженный Джеймс быстрым шагом вышел в прихожую. — Позволь узнать, где ты, черт возьми, была?

Джинни моргнула пару раз, а потом потерла ладонями щеки.

— Что, уже так поздно? — тихо спросила она. — Я потерялась во времени…

— Конечно поздно! — воскликнул Джеймс, но потом заметил, что она выглядит бледнее обычного, и сбавил тон. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, наклоняясь вперед и стараясь заглянуть в глаза.

Джинни вздохнула и покачала головой.

— Нет, нехорошо. Но пройдет.

Джеймс с тревогой смотрел на нее.

— Что случилось?

Джинни отмахнулась, давай понять, что не хочет разговаривать.

— Мама, скажи мне, что случилось? — настаивал мальчик, следуя за ней на кухню.

— Ничего, — но ее усталый тон не обманул сына.

— Неправда. Я же вижу, что тебе плохо. Скажи мне, в чем дело?

— Джеймс, оставь меня в покое, ладно? — изменившимся голосом сказала Джинни. — Ты даже себе не представляешь…

— Как я могу оставить тебя в покое после того, что случилось с папой? — еще сильнее встревожился Джеймс. — Ты понимаешь, что все эти дни…

— Я теряла твоего отца, — холодно перебила его Джинни.

— Что это значит?

— Это значит, что я не хочу разговаривать, — отмахнулась Джинни, но Джеймс взял ее под руку.

— Я тоже потерял папу, но это не значит…

— Ты ничего не знаешь! — закричала вдруг Джинни, вырывая руку. — Ты понятия не имеешь, каким был твой отец! Ты хочешь знать, почему мне так плохо? Потому что я узнала, что твой отец был предателем, трусом и лжецом! Понятно?

Джеймс медленно отрицательно покачал головой и попятился.

— Что ты такое говоришь? — он был откровенно в ужасе от полубезумного вида матери. — Папа был героем. Он всегда….

— Развратник! — кричала Джинни, не в силах слышать пафосные слова, срывающиеся с невинных губ сына. — Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать правду и понять все правильно, Джеймс. Может, лучше будет, если ты узнаешь все от меня, а не из газет? Когда они на всех углах начнут кричать о том, что у твоего отца была любовница!

Джеймс снова покачал головой, на этот раз более уверенно.

— Ты бредишь.

— Другая женщина, Джеймс. Больше двадцати лет! Он всех нас обманывал. Герой, нечего сказать, — продолжала Джинни, окончательно выйдя из себя.

— Я позову тетю Гермиону, — сказал мальчик и бегом бросился к камину.

— Джеймс, неужели ты думаешь, что я бы все это тебе сказала, если бы сомневалась, что это правда? — крикнула ему вслед Джинни, но Джеймс уже исчез в зеленом вихре пламени. Несколько секунд спустя на его месте появилась Гермиона.

— Джинни! — воскликнула она, шагая на ковер. Выглядела она гораздо более встревоженной, чем обычно. — Что случилось? Джеймс примчался к нам не в себе и кричал, что ты сошла с ума. Могу я узнать, что у вас произошло?

— Да все то же, — горько улыбнулась Джинни. — У Гарри была любовница.

Гермиона помрачнела.

— Ты все никак не угомонишься?

— У него была другая женщина, — упрямо повторила Джинни. А потом потерянно оглянулась. — А где Джеймс?

— Ушел к Тедди. Ты же не думаешь, что он останется здесь, с безумной матерью, которая никак не может пережить…

— Прекрасно, — перебила ее Джинни, вспоминая события прошедшего дня. — Так даже лучше.

— Рон рассказал мне о сцене, которую ты устроила в Министерстве. Ты подумала о том, что теперь все только и будут это обсуждать? Что на тебя нашло?

— Была другая женщина, — повторила Джинни. Эти слова словно заезженная пластинка крутились и крутились у нее в голове. — Двадцать три… нет двадцать четыре года. Какая-то Д.М., но я понятия не имею, о ком речь. Давай, помоги мне, уж ты-то точно должна ее знать.

— Послушай, Джинни, — вздохнула Гермиона, скрещивая руки на груди, — я тебе последний раз говорю — не было никакой другой женщины.

Но Джинни не слышала. Ее лицо осветила внезапная догадка.

— Ну конечно, — пробормотала она рассеянно. — Как ты могла не знать? Ты же лучшая подруга Гарри, с которой он всегда всем делился. У него не было ближе друга, так что рано или поздно, но ты бы точно узнала о ней.

— Что ты имеешь в виду?

Джинни смотрела на Гермиону как на чужого человека.

— Ты что-то знаешь! Ты знала об этом давно и теперь всеми силами пытаешься помешать мне узнать, с кем встречался Гарри. — Она схватила подругу за руки и с силой встряхнула. — Кто это? Говори! Кто это был, и почему ты скрываешь ее имя?

— Джинни, да сколько раз тебе повторять? Не было никакой женщины! — жалобно вскрикнула Гермиона, пытаясь вырваться, но Джинни лишь усилила хватку.

— Говори!! — завизжала она, вонзая ногти в руки невестки.

— Это был мужчина! — взорвалась Гермиона, с силой отталкивая ее от себя. — Мужчина! У Гарри была не женщина, а мужчина, — в третий раз повторила она почти шепотом.

Джинни ошеломленно вытаращила глаза.

— Нет, — пробормотала она, дрожа с головы до ног. — Нет… не может быть…

— О Мерлин, Джинни, извини, — Гермиона в ужасе прикрыла рот рукой и подошла к Джинни. — Я… я не хотела говорить тебе. Извини! Я потеряла голову!

Но ответом ей был лишь пустой взгляд невестки.

— Это шутка… — бормотала Джинни, качая головой.

— Нет, не шутка. Давай поговорим.

— Поговорим? — теперь Джинни выглядела так, словно готова была взорваться. — По-го-во-рим?? — ее голос становился все громче и громче. — Да я слышать тебя больше не желаю!

— Джинни…

— Да как ты вообще осмеливаешься говорить со мной после всего? Ты должна была быть моей лучшей подругой! А ты обманывала меня все эти годы! — Джинни в бешенстве развернулась и вышла из комнаты. Гермиона пошла было за ней, но та вдруг обернулась, и Гермионе стало страшно. — Убирайся из моего дома! Оставь меня в покое! — кричала Джинни, тыча пальцем в камин. — Я не хочу тебя больше видеть! Никогда!

Гермиона заколебалась на несколько секунд, а потом, понимая состояние Джинни, без единого слова вошла в камин.

Джинни дождалась, пока погаснет пламя, и только потом упала на ковер и дала волю скопившимся эмоциям. Она рыдала и всхлипывала так громко, что ломило в груди. После смерти Гарри она плакала часами от боли, но боль, мучившая ее теперь, была иной. Джинни чувствовала себя опустошенной и покинутой, словно ее жизнь окончательно потеряла смысл в свете нового знания. Все ее усилия, все жертвы, на которые она шла ради любимой семьи, рушились, оборачиваясь отвратительным гротеском. Воспоминания о важных событиях и о мелких, милых сердцу привычках, которые она так любила, — все было ложью. Всего этого просто не существовало.

Мужчина…

Джинни в очередной раз всхлипнула и почувствовала, как перехватило дыхание. Она подняла голову, силясь вдохнуть, и из последних сил доползла до кресла. Дом погружался в темноту. Перед глазами замелькали разноцветные всполохи, оставляемые на стене зажегшимися фонарями. Вдохнув, наконец, Джинни снова заплакала, позволяя слезам стекать по щекам. Единственное, о чем получалось думать, это абсолютная пустота, царящая вокруг.

Она проснулась, когда за окном было уже светло. Грустное ноябрьское солнце светило в лицо, пробиваясь сквозь ресницы. Джинни пару раз моргнула, прогоняя сон, и оглянулась, с удивлением обнаружив себя в гостиной. А потом воспоминания о вчерашнем дне и особенно вечере нахлынули на нее. Пришлось пару минут посидеть, прежде чем подняться. Джеймс еще не вернулся, а если и возвращался, то благоразумно не стал ее будить.

Поднявшись, наконец, Джинни прошла на кухню, налила воды в чайник и поставила на плиту. Есть не хотелось, но перекусить все же стоило, потому что она чувствовала себя слабой и разбитой.

Горячий чай частично вернул ясность мысли. Сидя перед дымящейся кружкой, она прокрутила в голове разговор с Гермионой и почувствовала, как волна ненависти снова поднимается где-то внутри. Если Гермиона была в курсе всей этой истории, то, несомненно, дорогой братец тоже, и значит, они столько лет покрывали Гарри. Омерзительно.

Они были ее семьей, одной с ней крови, они знали ее столько лет. Джинни безоговорочно доверяла им, как, впрочем, и своему мужу. И сейчас она чувствовала, как эти связи рвутся.

Зайдя в спальню, чтобы переодеться, она слышала шум просыпающегося города, проникающий в дом через открытое с ночи окно. Вспомнилось, что сегодня суббота. День, когда она навещала родителей, заглядывала в магазин к Джорджу, чтобы поприветствовать его и немножко поболтать с Анжелиной, а по вечерам они собирались на семейный ужин здесь или у Рона с Гермионой. Невозможность совершить теперь привычные ранее действия лишь подчеркнула ее нынешнее одиночество.

Если бы ее мать узнала… Если бы она только узнала правду…

Джинни понимала, что не способна выдержать весь взрыв эмоций в своем нынешнем состоянии. Она чувствовала жизненную необходимость уйти из дома. Пойти к человеку, единственному, который способен выслушать и понять ее, разделить с ней ее боль, поддержать и ободрить. Только Джорджу, с его колючим юмором и добрыми глазами, она могла довериться. Он уже с утра в магазине, как всегда занят клиентами, но найдет для нее несколько минут, стоит ей лишь попросить. Он единственный из всех поймет ее, потому что вот уже больше пятнадцати лет живет с такой же пустотой в сердце.

Джинни привела себя в порядок, взяла сумку и встряхнула мантию, пытаясь придать ей хотя бы подобие приличного вида, затем вышла на улицу и аппарировала на Диагон-аллею. Было еще рано и поэтому малолюдно. Игнорируя взгляды немногочисленных прохожих и шепотки за спиной, Джинни спешила к магазину брата.

Ее внимание привлек чей-то пронзительно-неприятный голос. Джинни обернулась.

— Поверить не могу, что ей хватило наглости появиться здесь, после всего, — на нее презрительно смотрела Панси Паркинсон.

Она стояла с какой-то молодой женщиной возле витрины в метре от Джинни и кривила губы в презрительной усмешке. Ее собеседница тихонько хихикала, прикрывая рот затянутой в перчатку рукой.

— Добрый день, Уизли, — притворно любезно поздоровалась она.

Джинни посмотрела на нее.

— День был бы гораздо добрее, если бы наши пути не пересеклись, Паркинсон, — надеясь, что ее холодность отобьет охоту у бывшей сокурсницы продолжать беседу. Вообще Джинни терпеть не могла язвить, чтобы прекратить разговор, но иногда это было единственным выходом.

Панси, казалось, совсем не задел ее сарказм.

— Я слышала о твоей потере, — сказала она тоном заправской сплетницы. — Поговаривали, что у тебя было плохо с головой, что неудивительно после такой-то травмы.

Джинни нервно заправила волосы за ухо.

— Можешь не продолжать, — сухо отозвалась она.

— Я, конечно, не смогу понять твою боль, — как ни в чем не бывало продолжила Панси, картинно поведя рукой, — но вот Драко, думаю, смог бы. Я даже уверена, что он прекрасно смог бы…

Имя Малфоя заставило Джинни вздрогнуть, напоминая о школьных днях и последующих событиях. Оказывается, ненависть к слизеринцам никуда не делась за столько лет, а уж к их любимчику тем более.

— Можно узнать, какого боггарта ты несешь весь этот бред?

— О, ну что ты, Уизли! Я думала, ты знаешь! А ты, похоже, гораздо глупее, чем я могла предположить, — прочирикала Панси, оборачиваясь к своей подруге, которая теперь смеялась в открытую.

Джинни сжала руку в кулак, уже намереваясь врезать Паркинсон по лицу, но тут ей на ум пришли вчерашние слова Гермионы. И озарение молнией прошило ее с головы до ног. Драко Малфой. Д.М. Те самые инициалы. Любовник. Мужчина. Драко Малфой.

— У меня нет времени выслушивать твои грязные шуточки, — Джинни смотрела на Паркинсон с откровенной ненавистью.

Она развернулась на каблуках и пошла обратно. В ушах стоял смех слизеринок, несущийся вслед. Теперь у нее не было времени зайти к Джорджу, да и смысла в разговоре, если быть честной, теперь тоже не было. Она должна добраться до конца этой истории.

* * *

— Это был Малфой? — кричала Джинни на кухне дома Рона и Гермионы возле накрытого к обеду стола.

Супруги, ошеломленные ее неожиданным визитом, оторопело молчали.

— Что? — спросил Рон, пытаясь подняться из-за стола, но, наткнувшись на бешеный взгляд сестры, остался сидеть.

— Драко Малфой был любовником Гарри?

Супруги помолчали, переглянулись, посмотрели на Джинни, еще помолчали, а потом все-таки раздалось тихое: «Да».

От Джинни не укрылся полный ободрения и поддержки взгляд, который Рон украдкой бросил на жену.

— Но разве все не закончилось? — спросил Рон, и Джинни снова почувствовала, как внутренности скрутило узлом.

— Ты… — выдохнула она. — Ты тоже обо всем знал и ничего мне не сказал!

К концу фразы ее голос сорвался на визг.

Рон измученно посмотрел ей в глаза и опустил голову.

— Все было не так просто, — пробормотал он.

— О, ну конечно! И не смей оправдываться! Этому нет оправдания! — оборвала его Джинни. — И не рассказывайте мне тут сказки. Оба. Не желаю больше выслушивать ваше вранье! Вы сейчас же расскажете мне все, от начала и до конца, и никаких но!

Гермиона покорно вздохнула.

— Садись, — пригласила она. — Рассказ будет долгим.

Джинни опустилась на стул. Она почувствовала, как тело стало словно чужим в ожидании рассказа о том, что душа уже осознала.

— Первый раз я обратила внимание на то, что с Гарри происходит нечто странное, и он что-то скрывает, через год после окончания войны. — Джинни вздрогнула и напряглась, но Гермиона продолжила. — Мы решили пригласить Гарри к нам на ужин. Был октябрь или ноябрь… Ты где-то моталась с командой по квиддичу, и мы старались развлечь Гарри, как могли. Рон пригласил его к нам, но Гарри отказался, сославшись на то, что ему надо поговорить с Кингсли. В тот же вечер я тоже встретила Гарри, и он снова отказался. Сказал, что провозился с ребятами из отдела Магической поддержки, устанавливая ванну или что-то такое… Он понимал, что со мной отговорка про Кингсли не пройдет. Мы все-таки работали вместе. И я, конечно, не поверила. Да Гарри и врать-то никогда не умел.

— Удивительно, как же это он тогда умудрился скрывать свои отношения с Малфоем больше двадцати лет, — язвительно прокомментировала Джинни.

Гермиона грустно посмотрела на нее, но не возразила.

— На следующий день я решила спросить его прямо. Я подумала, что у него какая-то проблема. Я и представить не могла, что узнаю что-то подобное...

«— Ну что, Кингсли помог тебе установить ванну? — Спросила Гермиона тоном строгой матери, которая поймала сына на очередной шалости.

— Что? — смущенно переспросил Гарри. — Нет. Эмм… Да, ванна сейчас стоит на своем месте, но…

— Не утруждайся, Гарри, я все равно тебе не верю. — Глядя в его виноватое лицо, Гермиона подумала, что дело гораздо серьезней, чем казалось поначалу. — Что случилось?

— Ничего, — отозвался Гарри и отвел глаза.— Не понимаю, из-за чего ты так беспокоишься.

— Потому что ты что-то скрываешь.

— Да ничего я не скрываю, — попытался возмутиться Гарри.

— Только не говори, что… — Она умолкла. Следующий вопрос дался ей с видимым трудом. — У тебя кто-то есть?

— Что?

— У тебя появилась другая женщина, Гарри? — повторила Гермиона, нахмурившись.

— Нет, — глядя в побледневшее лицо Гарри, девушка лишь сильнее уверилась в том, что он врет. Она слишком давно и хорошо его знала.

— Пожалуйста, не ври.

— Я не вру!

Гермиона вздохнула.

— Я не стала говорить Рону вчера о своих подозрениях, потому что он брат Джинни. И не заставляю тебя. Но если ты встречаешься с другой девушкой, то ты должен сказать об этом Джинни.

— Гермиона, я не встречаюсь с другой девушкой.

— Гарри…

— Я же сказал, что нет! — Гарри покраснел.

Гермиона с тревогой посмотрела на него.

— О Мерлин, Гарри, если ты так упорно все отрицаешь, значит, это что-то серьезное.

Гарри тоскливо вздохнул и закатил глаза.

— Ну почему ты так настойчива?

Гермиона взяла Гарри за подбородок и повернула лицом к себе, чтобы посмотреть в глаза.

— Потому что я хорошо тебя знаю. И ты слишком честный, чтобы суметь скрыть от меня правду. Но если ты все же попытаешься, я должна буду сказать Джинни…

Гермиона не ожидала, что такой дешевый трюк сработает, но Гарри вздохнул и отвел взгляд.

— Не надо, — пробормотал он. — Не говори ей. Это ничего не изменит.

— Почему?

— Я уже сказал ему, что хочу расстаться с Джинни, но он против.

Гермиона обалдело моргнула.

— Я, наверное, неправильно расслышала… — заикаясь, еле выговорила она.

— Ты все прекрасно услышала и поняла, — возразил Гарри.

Несколько секунд Гермиона судорожно ловила ртом воздух.

— Он против? — повторила она, осмысливая слова Гарри.

— Ооо, не начинай, — раздраженно перебил ее Гарри. — Это ты хотела все знать.

Девушка поджала губы.

— А как давно знаешь ты?

— Что?

— Что тебе нравятся мужчины? — все еще не придя в себя, спросила Гермиона.

— Мне не нравятся мужчины, — досадливо поморщился Гарри. — Только он.

Гермиона помолчала, быстро анализируя совершенно неожиданные результаты своей настойчивости.

— И давно вы встречаетесь? — наконец спросила девушка, пытаясь понять, сердита она больше или встревожена.

— Недавно, — пробормотал Гарри, скорее самому себе.

— Тогда почему ты продолжаешь встречаться с Джинни? — настаивала Гермиона, стараясь понять, о ком идет речь. — Ты мне скажешь, кто он?

— Драко, — чуть поколебавшись, ответил Гарри.

— Какой Драко?

— Гермиона, много ли ты знаешь парней с таким именем?

— Из тех, что встречаются с тобой, ни одного, — откровенно сказала Гермиона.

— Гермиона…

— Гарри, но если ты мне никогда не говорил о Драко! — воскликнула еще более сконфуженная Гермиона.

— Если честно, то мы встречаемся два года, — Гарри решил быть откровенным. Он знал, что подруге нужно время, чтобы прийти в себя, но не собирался бесконечно обсуждать эту тему. — Послушай, я не сошел с ума, у меня просто нет выбора, понимаешь? Я бы хотел, чтобы Драко был моей семьей, но он этого мне дать не может. И не хочет. Официально. А я не готов расстаться с ним. — Он остановился и вгляделся в лицо Гермионы. — Ты скажешь Джинни? — наконец, взволнованно спросил он.

Несколько долгих секунд девушка разрывалась не зная, что выбрать. С одной стороны, она знала, как нужно поступить правильно, а с другой — с Гарри ее связывала многолетняя искренняя дружба. И сейчас она видела, что друг искренне страдает. Гермиона вздохнула.

— Ты ведь знаешь, что эта история взорвет жизнь многих, если всплывет, да? — прошептала она, с грустью глядя на него.

— Я постараюсь, чтобы этого не случилось, — заверил ее Гарри и неожиданно грустно улыбнулся. — Поверь мне.

— Мне нечего было ему возразить, и я не стала настаивать. Я не хотела вечно маячить у него за спиной, потому что дело и так было слишком деликатным. Мы заговорили об этом только однажды: накануне вашей свадьбы. Я спросила, разрешилась ли их ситуация, и он ответил, что все в порядке, и беспокоиться не о чем. Не знаю почему, но я не стала углубляться… Подумала, что верю ему, как и всегда. Однако то, что случилось позднее, показало, что я ошибалась.

Гермиона замолчала. Несколько минут они просидели в тишине. Джинни смотрела на невестку, точнее, сквозь нее, оглушенная услышанным. Она не могла ни упрекнуть ее, ни разозлиться, потому что понимала всю тяжесть тайны, которую эти двое несли в себе каждую минуту все эти годы.

— Я ничего не знал, — негромко продолжил рассказ Рон. — Сейчас я это понимаю. Гермиона ничего мне не сказала, как и обещала Гарри. Все открылось случайно, несколько лет спустя.

— Когда? — механически спросила Джинни, на миг сбрасывая оцепенение.

— Ммм… когда вы ждали Лили.

Джинни нахмурилась, считая годы.

— Ты ничего не говорила мужу семь лет?? — в ужасе уставилась она на невестку. — Да что же ты за человек?

— Я и подумать не могла, что все продолжалось, — оправдывалась Гермиона, обиженная неожиданной атакой на их с Роном отношения. — Говорю же, Гарри сказал, что все уладил, и я ему поверила.

Джинни недовольно нахмурилась.

— Однажды вечером, — продолжил Рон, стараясь отвлечь женщин, — ты появилась в камине и спросила Гермиону, потому что думала, что я пошел на вечеринку с Гарри. Я понял, что ты не ожидала увидеть меня дома, и сказал тогда, что мне стало плохо, и я рано ушел. А сам на следующий же день пошел в Министерство и в перерыв поймал его в коридоре.

* * *

— Где ты был вчера ночью?

— Дома, — спокойно отозвался Гарри, засовывая в рот остаток бутерброда.

— Дома у кого? — съязвил Рон.

— У себя. А что?

— Вчера к нам заглядывала Джинни и сказала, что мы с тобой пошли на вечеринку, о которой я почему-то ничего не знал.

Гарри занервничал и снял очки.

— А, ты об этом, — протянул он. — Мне… Я должен был… доделать тут кое-что, но не знал, как сказать ей об этом.

— Гарри, мы вчера с тобой вместе ушли отсюда, — напомнил Рон.

— Да, а потом я вернулся, потому что вспомнил, что у меня осталось одно важное дело, которое нужно было срочно закончить. Вот и…

Рон хотел уж было напрямую сказать, что он думает о вранье друга, но краем глаза заметил жену, которая направлялась по коридору в противоположную от них сторону.

— Гермиона, — позвал он ее. — Подойди сюда.

Гермиона обернулась и заулыбалась, придерживая одной рукой свой большой живот.

— Я, наверное, пойду, — попытался сбежать Гарри, но Рон схватил его за рукав.

— Погоди, — угрожающе сверкнул глазами он.

— Ребята, у вас перерыв? — спросила подошедшая Гермиона. Посмотрев на мужа и друга, она слегка нахмурилась. — Рон, ты же пришел всего пару часов назад.

Рон промолчал, не отрывая взгляда от Гарри.

— По-моему, у нас проблема, — наконец сказал он. — Сдается мне, Гарри что-то скрывает.

— Ничего я не скры… — начал Гарри, но Рон перебил его.

— Вчера вечером Гарри сказал Джинни, что пошел на вечеринку в аврорат, и теоретически, я тоже должен был присутствовать там. А когда я попросил объяснений, Гарри выдал мне кучу историй, одна невероятней другой.

Гермиона удивленно посмотрела на друга.

— Гарри, что, черт возьми, происходит? — встревожено спросила она.

— Что-что, — огрызнулся Гарри. — А как по-твоему?

Гермиона инстинктивно обняла живот рукой.

— Гарри, но ты же сказал мне, что все уладил!

— Стоп, — перебил их Рон, который слушал разговор друга и жены и ничего не понимал. — Я что-то пропустил? О чем вы говорите?

Гермиона отвела взгляд и нервно сглотнула.

— Рон, сейчас не время и не место, — сказала она и оглянулась.

— А по-моему, самое то, — не отступал Рон. — Что это за вещи, о которых не знаю я, но знает Гермиона?

Гарри выдержал его инквизиторский взгляд и бровью не повел. Но на этом его решимость закончилась, он вздохнул и смутился.

— Я изменяю Джинни, — еле слышно сказал он.

Рон молчал, лишь морщинка между рыжих бровей становилась все глубже.

— Не понял, — наконец выговорил он, видя, что друг его не разыгрывает.

— Я изменяю Джинни, — сквозь зубы повторил Гарри.

Рон ничего не сказал. Его внушительный кулак, описав дугу, врезался в нос Гарри, и сломал его с сухим звуком. Не ожидавшая подобного Гермиона с криком повисла у него на руке, но муж бросил в ее сторону полный бешенства взгляд.

— А ты? Ты все знала, и ничего мне не сказала? — закричал он, отворачиваясь от пытавшегося остановить хлещущую из носа кровь Гарри. — Можно узнать, кто эта шлюха? — Вокруг них стали собираться люди. — Хотя нет! Не желаю ничего знать! И я немедленно скажу все Джинни! — рявкнул он и стремительным шагом направился прочь по коридору.

— Рон! — во всю силу легких закричала Гермиона, и тот остановился в нескольких шагах, кулаки стиснуты, лицо побагровело. — Стой там, где стоишь! — Повернувшись к Гарри, она направила на него волшебную палочку, коротким заклинанием приведя его нос в порядок. — А сейчас, если вас не затруднит, мы пойдем в мой кабинет и там все проясним. Или вы хотите, чтобы я родила прямо здесь?

Выражение лица Рона при взгляде на живот жены мгновенно сменилось со взбешенного на тревожное. Учитывая почти девятимесячный срок беременности, угроза была вполне реальной.

— Как пожелаешь, — произнес он и направился к кабинету Гермионы. Остальные последовали за ним.

По дороге они не обменялись ни словом, но когда вошли в кабинет, и дверь закрылась за ними, Рон уже был более спокоен, хотя все еще очень зол.

— Итак, — высокомерно бросил он, опираясь на стол бедром и скрещивая руки на груди, — сколько длится эта история?

Гермиона присела на стол рядом с ним и с трудом перевела дух.

— Может, — проговорила она, — лучше будет узнать, о ком идет речь?

Рон приподнял бровь.

— Твоего мнения никто не спрашивал, — с досадой сказал он. — Потом мне будет интересно узнать, как я могу тебе доверять. Давно ты знаешь? — Гарри тем временем сел на стул, подальше друзей. — И кто это?

— Рон, — снова вмешалась Гермиона, переводя с одного на другого смущенный взгляд. — Все не так просто, как ты думаешь.

— Малфой, — прямо сказал Гарри, совершенно не испуганный недавней вспышкой агрессии друга.

* * *

— Кто?! — в ужасе воскликнул Рон, отшатываясь.

— Малфой, — повторил Гарри. — Драко.

На лице Рона появилось смущенное выражение.

— Разве мы не говорили о том, что ты изменяешь Джинни? — убеждая себя, что понял что-то неправильно, зашел Рон с другой стороны.

— Точно, — спокойно подтвердил Гарри.

Рон напрягся. Гермиона, внимательно следившая за реакцией мужа, была готова снова повиснуть у него на плече. Она бы и в первый раз успела, если бы не чувствовала себя такой уставшей.

Когда Рон снова заговорил, его хриплый голос был почти неузнаваем.

— Я не в том настроении, чтобы позволять вешать себе лапшу на уши.

— Никто не вешает тебе лапшу на уши, — возразил Гарри, вздохнул и засунул руки в карманы.

— Нет? — язвительно переспросил Рон. — И с каких это пор ты стал педиком?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю. Наверное, я и был им всю жизнь.

— Рон, Гарри не педик, — вмешалась Гермиона, ощущая все большую тревогу. — Он бисексуален.

Попытка защитить друга стоила ей еще одного испепеляющего взгляда, который мгновенно заставил ее замолчать.

— И поэтому ты… ты … с Малфоем? Вы с ним… пока вы женаты с Джинни? — Рон с трудом подбирал слова. — Да я убью тебя!!

Он бросился на Гарри, протягивая руки к шее, но невидимый щит, возникший между ними, отбросил его назад.

— Может, хватит уже? — спросила Гермиона, волшебной палочкой поддерживая заклинание. Она выглядела очень усталой, но была не их тех, кто легко сдается. — Ты думаешь, что решишь проблему мордобоем? Ты хоть соображаешь, насколько все серьезно? А ты, — продолжила она, оборачиваясь к Гарри, — ты мне пообещал, что все уладишь, и я подумала, что ты прекратишь встречаться с Драко в ближайшее время.

— Не обещал я тебе прекратить с ним встречаться, — холодно возразил Гарри.

— Но ты должен, — заговорил Рон. — Сейчас.

Гарри отвернулся.

— Я не могу.

— Ты ненормальный! — воскликнула Гермиона. — Ты безрассудный идиот! У тебя двое детей и беременная жена, а ты ведешь себя как подросток в период гормонального бунта!

Гарри вздохнул.

— Послушайте. Я люблю Драко. И я люблю Джинни. Но это другое. Я люблю свою семью. Я не могу лишиться кого-то из них, да и не нужно это никому. Джинни не должна ничего знать.

В кабинете стояла оглушающая тишина. Гарри разглядывал книжные полки справа от себя, Гермиона не отрывала взгляда от пола, а Рон, не мигая, смотрел на друга. Он первым нарушил тишину.

— Ты спятил! — прошипел Рон.

— Согласна, — присоединилась Гермиона.

— Спасибо, — с усилием выдавил улыбку Рон.

— Не с тобой, — прямее села Гермиона. — Я согласна с Гарри. — Рон, не веря своим ушам, смотрел на нее, а Гермиона продолжила. — Мы не можем ничего сказать Джинни. Особенно сейчас.

— Извини, что? Поверить не могу… — начал Рон.

— Рон, мы не можем сказать ей сейчас. Ты хоть понимаешь, как это ее шокирует?

— И что ты предлагаешь? Сделать вид, что ничего не было?

Гермиона вздохнула.

— Возможно. На некоторое время.

Рон покачал головой.

— А потом? Когда она родит третьего ребенка, какой момент будет подходящим?

Жена покачала головой и спрятала лицо в ладонях.

— Я не знаю. — Она посмотрела на Гарри, который пытался прядью волос прикрыть шрам на лбу, как делал это в детстве, когда был взволнован. — Гарри, послушай меня. Так больше не может продолжаться. Эту историю надо просто заканчивать, и как можно скорее.

Гарри посмотрел на нее долгим взглядом и отвел глаза. Они оба понимали, что все это серьезно и совсем не просто.

* * *

— Сейчас я понимаю, что мне нужно было настоять, но я так надеялась, что Гарри сделает правильный выбор, — сказала Гермиона, когда Рон замолчал.

Они замолчали, думая каждый о своем. Забытый обед давно остыл.

— Ну, а потом? — наконец с трудом выговорила Джинни.

— А потом ничего, — ответил Рон.

— Мы больше не поднимали эту тему, — пояснила Гермиона. — Больше мы ничего не знали.

Снова в комнате повисла долгая пауза, потом Джинни покачала головой.

— Я не знаю… не знаю, что сказать, — пробормотала она. И мгновение спустя начала хихикать, а потом рассмеялась в голос, заставив брата и невестку обменяться беспокойными взглядами.

— Джинни, мы можем что-нибудь сделать для тебя? — с тревогой спросила Гермиона и протяула ей стакан воды, но Джинни отказалась.

— Нет, спасибо, — пробормотала та и поднялась. — Вы уже достаточно сделали.

Она еще раз внимательно посмотрела на них, снова усмехнулась и, развернувшись, вышла. Рон поднялся было следом, но, повинуясь знаку Гермионы, остановился. Предоставленная себе Джинни прошла через гостиную, шагнула в камин и через мгновение была у себя.

Едва она оказалась в родных стенах, напускная истеричная бравада исчезла, и Джинни пришлось ухватиться за перила, когда она поднималась по лестнице в спальню. Ей все время казалось, что она вот-вот потеряет равновесие. Раздеваться она не стала. Легла на кровать и накрылась одеялом с головой. В этом жарком и душном убежище она провела остаток дня, вечер и ночь, чередуя тяжелый сон с периодами апатии.

В этом странном состоянии она забыла даже про сына, который все еще не вернулся домой. И только под утро, услышав настойчивый стук в дверь, она очнулась и вспомнила о том, что совсем забросила ребенка. Рывком поднявшись, она бросилась к двери, но на пороге была вынуждена остановиться, потому что ноги не держали ее. Придя в себя, она стала потихоньку спускаться, боясь покатиться по лестнице.

В голове гудело. Частые, странно ритмичные удары в дверь отдавались в ней колокольным звоном. Перед тем как открыть дверь, она потерла щеки руками, словно надеясь стереть следы кошмара последних суток. Из последних сил Джинни нацепила на лицо приветливую улыбку, но, потянув дверь за ручку, обнаружила совсем не Джеймса.

На пороге стояла, сверкая взъерошенными почти белыми волосами и немыслимых цветов мантией, Луна. Ее дорогая и любимая подруга Луна. Джинни безмолвно уставилась на нее, пораженная неожиданным визитом, а потом бросилась ей на шею и разрыдалась. Луна ласково погладила ее по голове и что-то успокаивающе зашептала на ухо.

— Давай войдем, чего это мы стоим на пороге, — не переставая улыбаться, сказала она и легонько подтолкнула Джинни внутрь.

Джинни позволила завести себя в дом, довести до дивана, на котором и свернулась клубочком. А подруга, единственная оставшаяся подруга, делала ей на кухне чай. «Странно, — подумала Джинни, — все почему-то думают, что горячий чай — это панацея от всех бед».

Луна устроилась у нее под боком и посмотрела веселым изучающим взглядом, как она смотрела всегда, словно видела сотни невидимых другим волшебных существ. По прошествии стольких лет Джинни знала, что подруга была не так уж и не права, настаивая на существовании тех или иных созданий. Ее спокойная улыбка потихоньку успокоила Джинни, а горячий чай согрел изнутри.

— Как хорошо, что ты здесь, — тихо сказала Джинни, когда смогла контролировать голос, чтобы он не дрожал. — Я прямо и не знаю, что бы делала… — Она вздохнула и замолчала, глядя на остатки чая на дне кружки. — Но откуда ты взялась? Я думала, ты в Швеции после… после похорон.

— Мне написала Гермиона, — ответила Луна и кивнула: — Да, я и была в Швеции, когда прилетела сова два дня назад.

— Гермиона? — удивленно переспросила Джинни. Она должна была отправить сову сразу же, как узнала от Джинни о том, что Гарри… Несомненно, она ожидала, что правда всплывет. — И что она тебе написала?

— Что ты плохо себя чувствуешь, и что тебе не помешала бы хорошая компания. Швеция великолепна. Я была счастлива туда вернуться.

Джинни сжала губы, вспоминая события прошедших дней.

— Мне так не хватало настоящей подруги, — прошептала она. — Ты себе не представляешь, что произошло…

Джинни думала, что ей будет очень сложно рассказать о своих чувствах, о разочаровании, одиночестве, боли от предательства, но стоило ей раскрыть рот, как слова полились сами. Она рассказала все без утайки, каждую подробность, каждую деталь, о том, как нашла коробку, как убедилась в предательстве Гарри, и что Рон с Гермионой столько лет скрывали от нее правду, а любовником Гарри был Малфой, самый ужасный человек, которого можно только представить на этом месте. Луна слушала внимательно и ни разу не перебила.

— О, тогда многое становится понятным, — прокомментировала она, когда Джинни закончила.

Джинни смущенно посмотрела на подругу.

— Что?

— Ну, если честно, это не так уж и странно, — сказала Луна с привычным, чуть рассеянным выражением. — Я все спрашивала себя, что произошло на похоронах.

— Что-о?! — вскрикнула Джинни и уронила чашку.

Луна наклонилась и взмахом палочки убрала осколки.

— Ты не знала? О, прости, тебе не до того было, да и потом ты сразу ушла.

— Но… Ты шутишь? — Джинни неверяще покачала головой. — Как… Как он осмелился явиться на похороны моего мужа?! Столько лет обмана! И даже здесь хотел смешать с грязью наше имя? У него совсем нет никакого уважения? Хотя о чем это я? Это же Малфой!

— Бедненький, — вздохнула Луна. — Для него это огромная жертва. Скрывать столько лет отношения и даже не сметь прийти на похороны. Это ужасно, переживать свое горе в одиночку.

Джинни обалдело вытаращила глаза.

— «Бедненький»? Бедненький?! Луна, ты отдаешь себе отчет, что ты говоришь? Он разрушил мою жизнь! Мою жизнь! Понимаешь? Гарри был моим мужем, а он разрушил все, что мы создавали вместе!

Луна смотрела на нее без смущения.

— Я понимаю, как ты переживаешь, — с улыбкой сказала она. — Но мне жаль и его… Это нормально думать только о себе, да?

— Нет, все совсем не так, Луна! Малфой один из самых отвратительных людей, которых мы знаем! Не смей его жалеть! Как тебе в голову-то пришло, что он будет переживать? Ты должна быть на моей стороне. На моей! Ты моя подруга! — Джинни почувствовала, как на глаза опять навернулись слезы.

Луна легко погладила ее по щеке.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Не плачь, я здесь. И буду здесь столько, сколько понадобится. — Джинни развернулась, легла и положила голову Луне на живот. Она закрыла глаза, позволяя подруге успокаивающе гладить себя по волосам. — Тебе нужно отдохнуть и съесть чего-нибудь вкусного. Чуть попозже я приготовлю что-нибудь, если ты не против.

Джинни кивнула, изо всех сил сдерживая слезы. А Луна начала негромко напевать какую-то мелодию, наподобие колыбельной. Джинни слушала слова и глубоко дышала, надеясь, что подруга знает секрет, как пережить все беды и несчастья.

Возможно, Луна и не знала лекарства от душевной боли, но у нее была врожденная способность утешать и поддерживать. Они пообедали, а вечером поужинали, болтая обо всем понемножку. Впечатления Луны от поездки, ее веселые рассказы отвлекли Джинни от грустных дум. Она забылась на несколько часов. Возвращение Джеймса вернуло ее к мрачным мыслям, поэтому ночью она улеглась с Луной и впервые выспалась без кошмаров и ночных слез.

На следующее утро они проснулись в хорошем настроении и, пока Джинни была в душе, Луна приготовила завтрак, который и был съеден на кровати, как в далекой Хогвартской юности. Джинни поняла, что присутствие Луны не напрягало ее, как визиты Гермионы, матери или Ханны. Луна умела быть нужной, но не навязчивой. Легкая, как весенний ветерок, она стала для Джинни благословением, появившись так вовремя. Покормив Джеймса завтраком и проводив его на работу, Джинни принялась мыть посуду, а Луна ждала ее в гостиной, между делом листая альбом с наклейками, принадлежащий Лили. Наполнив мойку горячей водой, Джинни терла тарелки, полная решимости заняться физическим трудом. Гарри всегда говорил, что он прекрасно отвлекает от ненужных мыслей.

Она сказала себе, что нет смысла продолжать убиваться из-за этой истории. Лучше отбросить события последних дней, стараясь наверстать упущенное время. Да, она узнала шокирующие вещи, потеряла мужа не только физически, но и морально, осознала, что двое близких людей, которым она доверяла так же как Гарри, предавали ее много лет, но самое ужасное, что она настолько вышла из себя, что позволила своему сыну подумать, что сошла с ума.

«Так больше продолжаться не может, — думала Джинни, вытирая руки полотенцем, — но и забывать все я не собираюсь».

Она знала, что не успокоится, пока не раскопает все, все что от нее скрывали столько лет. И оставался лишь один человек, который мог рассказать ей все.

Луна с любопытством посмотрела вслед Джинни, которая поднималась по лестнице, но не пошла за ней. Джинни переоделась и причесалась. Если уж она решила встретиться с Малфоем, то не стоит выглядеть как ходячий труп.

— Я знаю, — подумала Джинни, — я ужасно выгляжу, но лучше уже не получится.

Когда она спустилась в гостиную, Луна ждала ее.

— Что будешь делать? — спросила та, не выказывая, впрочем, излишнего любопытства.

— Ухожу, — спокойно ответила Джинни.

— Куда-то хочешь сходить?

Джинни покачала головой: — Нет, просто пройдусь.

* * *

На самом деле, идти далеко не пришлось. Один шаг за порог, а второй она сделала уже у входа в особняк Малфоев. Странную тишину нарушало лишь далекое пение какой-то птицы да шелест трепещущей на ветру ветки. Джинни потянула за решетку, но ворота оказались плотно закрыты.

— Эй, — позвала Джинни. — Есть кто-нибудь?

Она окинула взглядом пустынную улицу в попытке найти способ привлечь внимание хозяев, но вынуждена была признать свое поражение — Малфоев дома не было.

Вдруг неожиданно рядом с ней материализовался домовый эльф. Сморщенное угрюмое существо спросило у нее, что нужно и зачем было так орать, нарушая покой хозяев. Джинни смерила его презрительным взглядом, представилась госпожой Поттер и велела передать, что хочет поговорить с мистером Малфоем. Эльф что-то прогундосил и испарился, снова оставив ее одну. Несколько минут она стояла у входа, нервничая все больше, а потом дверь бесшумно распахнулась, пропуская ее внутрь.

Она быстро прошла по посыпанной белым песком дорожке. Живая изгородь мешала разглядеть раскинувшийся по обе стороны сад. Подойдя ближе к дому, Джинни отчетливо услышала журчание фонтана. Как ни странно, но веселое журчание воды напомнило ей глухие взрывы военных лет. Преодолевая последние метры, она проговаривала про себя то, что хотела сказать Малфою.

Ей, эмоциональной и порывистой, нелегко было готовить плацдарм для боевых действий. И она так и не смогла придумать даже приблизительных ответов на свои вопросы, которые помогли бы ей продолжить разговор. К тому же, все заготовки вылетели у нее из головы, стоило ей переступить порог дома Малфоя. Она расправила плечи и откашлялась, но только подняла руку, чтобы постучать в дверь, как та распахнулась, и на пороге появился сам Драко Малфой.

— Малфой, ты-то мне и нужен, — бесстрашно сказала Джинни, глядя ему прямо в глаза.

Мужчина скучающе посмотрел на нее и вздохнул.

— Я бы сказал тебе, Уизли, что рад тебя видеть, но это будет лицемерием. — Его протяжный саркастический тон, как и в прежние времена, вызвал у Джинни приступ неконтролируемого бешенства. — Особенно, в данных условиях.

— Поттер.

— Извини? — непонимающе переспросил Драко.

— Я давно уже не Уизли. Моя фамилия Поттер.

Драко презрительно скривил губы.

— Что тебе нужно? — грубо спросил он.

— Ты спал с моим мужем, — выпалила она.

Черты лица Драко на мгновение исказились, а потом снова закаменели.

— Не понимаю, о чем ты? — ледяным тоном произнес он. Он сделал шаг назад, намереваясь захлопнуть дверь перед ее носом, но Джинни оказалась быстрее и толкнула дверь рукой.

— Я все знаю, — продолжила она. — Я нашла ваши любовные послания и узнала все остальное. Ресторан, дом…

— И что? — холодно парировал Драко.

Джинни с ненавистью смотрела на него.

— Тебе совсем не стыдно? — спросила она дрожащим от ярости голосом. Она сглотнула, а потом почти прокричала: — Как ты посмел разрушить нашу семью?

Малфой снисходительно посмотрел на нее.

— Ты приперлась сюда, чтобы закатить мне скандал? — Он с высокомерным видом скрестил на груди руки. — И, кстати, можешь не орать. Моя жена в курсе, так что не надейся.

Джинни замерла, но потом справилась с удивлением и продолжила:

— Ну, неудивительно, что она тебе подстать, раз вышла за тебя замуж. А твой сын знает, что ты извращенец?

— Тебе, правда, больше нечем заняться? — парировал Драко. — Я точно знаю, что дома тебя ждет один из сирот, которому требуется вся твоя забота и энергия.

— Мой сын все знает, — презрительно сказала Джинни. — И если ты мне сейчас не расскажешь всю правду, и твой тоже узнает.

Малфой посмотрел на нее долгим взглядом, на скулах ходуном ходили желваки, потом он кивнул, признавая свое поражение, и отступил в сторону.

— Заходи, Уизли.

— Моя фамилия Поттер, — огрызнулась Джинни.

— Да как угодно, лишь бы ты побыстрее убралась отсюда, — равнодушно пожал плечами Драко.

Джинни бросила короткий взгляд на ярко освещенный холл, а потом прошла вслед за Малфоем, оставляя открытую дверь заботам эльфа. Они оказались в большой гостиной. Посреди комнаты стоял длинный стол, а у дальней стены горел камин. Это был классический пример разбазаривания пространства, принятый в очень богатых домах — когда пустующие комнаты превращают практически в зал заседаний. Это было удобно во времена Ордена Феникса, потому что все могли спокойно разместиться и не сидеть друг на друге.

Драко сел в одно из кресел, что стояли вокруг стола, и расслабленно откинулся на спинку. Джинни последовала его примеру и расположилась в другом кресле, в полуметре от него, словно стараясь отодвинуться.

— Предполагаю, что это Грейнджер разболтала. Не удержалась от своей манеры я-все-знаю, — протянул Малфой ехидно.

— Нет, должна сказать, что Гермиона отпиралась, даже когда я просила ее рассказать мне правду. Нет, Малфой, тебя сдала твоя старая знакомая — Паркинсон.

Драко усмехнулся, как будто бы новость его позабавила.

— Панси, — пробормотал он. — Этого стоило ожидать рано или поздно. Астории ей показалось мало…

— Среди твоих знакомых есть хоть один, который не знает о тебе и Гарри? — процедила Джинни.

Драко ухмыльнулся.

— Ревнуешь? А если все знают? — Он помолчал. — Или ты боишься, что шокирующую правду узнает весь магический мир, и тебе будут смеяться в спину? — Драко еще помолчал, наслаждаясь видом ее тревоги. — Успокойся, практически никто не знал. Лишь несколько моих близких друзей и уж точно не по моей воле, но это уже твои проблемы. — Он видел, что Джинни расслабилась и выдохнула. — Но хочу напомнить, что Грэйнджер знала много лет и таки не сказала тебе. У тебя прекрасная семья, Уизли…

Джинни мгновенно наклонилась к нему и ударила, но лишь слегка задела обладавшего прекрасной реакцией Малфоя.

— Не смей оскорблять мою семью, — прошипела она, дрожа от бешенства. — Твое положение и так довольно опасно.

— Опасно? — переспросил Драко.

— Да, — уверенно отозвалась Джинни. — Ты плохо меня знаешь, если решил бросить мне вызов.

Мужчина насмешливо приподнял бровь.

— Хочешь сказать, что я должен тебя бояться? — усмехнулся он. — Подобные угрозы, Уизли, не к лицу вдове героя волшебного мира.

— Гарри никогда… Это ты виноват! Ты околдовал его, приворожил, не знаю, сделал что-то… Ты воспользовался его добротой! — закричала Джинни в лицо Малфою.

Драко проигнорировал ее обвинения.

— То, что я что-то с ним сделал, это точно, — согласился он. — Но, боюсь, мы имеем в виду разные вещи.

Джинни так стиснула кулаки, что ногтям стало больно.

— Ты отвратителен!

— Возможно. А возможно так же, что твой муж изменял тебе с мужчиной, а тебя использовал как плодовитую самку в лучших традициях Уизли. Уж это-то от меня не зависело.

— Ублюдок! — Джинни бросилась на него, схватила за грудки и встряхнула. Драко с трудом оторвал и оттолкнул ее. — Я не потерплю, чтобы ты говорил в таком тоне о моей семье!

— А я не потерплю, что ты мало того, что посмела явиться в мой дом, заставляя терпеть твое присутствие, так еще и смеешь касаться меня своими грязными руками, — рявкнул в ответ Драко. — Что ты хотела здесь найти? Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу знать правду!

Драко ошеломленно посмотрел на нее.

— Правду?

— Да! Мне мало знать, что вы были… — слово застряло в горле, и Джинни почти прокаркала его, — любовниками. Я хочу знать, как ты заставил его? И почему он терпел тебя все эти годы?

— У тебя проблемы с пониманием, Уизли, если ты думаешь, что я буду…

— Поттер!!! — Во всю силу легких проорала Джинни фамилию мужа.

Драко с ненавистью посмотрел на нее и вцепился в кресло, с трудом удержавшись, чтобы не наброситься на нее.

— Хорошо. Как пожелаешь, — процедил он наконец. — Ты хочешь знать все? Я удовлетворю твое любопытство.

Драко поднялся и направился к одному из шкафов, стоящих у дальней стены.

— Куда ты? — озадаченно спросила Джинни, но он промолчал.

Малфой потянул на себя дверцу шкафа, что-то внутри загремело, а затем он извлек на свет каменную чашу с таинственными символами по бокам. Он вернулся к столу и поставил чашу перед Джинни. Затем поднес к виску палочку, и внезапно от его головы отделилась странная серебристая субстанция, напоминающая густой дым. Драко опустил ее палочкой в сосуд, и она немедленно завихрилась там подобно туману.

— Ты знаешь, что это? — саркастично спросил он.

— Думосбор, — неуверенно ответила Джинни. Гарри рассказывал ей о них, и даже показал один, но это было очень давно. И она никогда не видела думосбор в действии. Они были чрезвычайно редкими и очень дорогими, и им с Гарри не были особо нужны.

— Знаешь, для чего он нужен?

— Чтобы оживлять воспоминания, — все с большей тревогой отвечала она, уже понимая, к чему клонит Малфой.

— Оживлять… Что ж, можно и так сказать. — Он усмехнулся и с деланной любезностью пригласил ее жестом устроиться поудобнее. — Чего ждешь? Ты же хотела знать все… Окунайся.

* * *

Джинни нерешительно посмотрела на думосбор. Потом опустила лицо в воспоминания Малфоя и постаралась рассмотреть хоть что-то в густом тумане, словно в хрустальном шаре.

Ее лицо окутал вихрь, и Джинни внезапно провалилась вниз, затянутая неумолимой силой. Неприятное чувство длилось лишь мгновение. Потом зрение нормализовалось, и она поняла, что находится в темном холле этого же дома. Джинни хотела уже закричать, думая, что Малфой каким-то заклинанием выставил ее из гостиной, но, оглянувшись, замерла от неожиданности. Драко Малфой спускался по лестнице и был совсем не таким, какой сидел перед ней в кресле минуту назад. Это был молодой мальчик, тонкий и длинноволосый.

Джинни смотрела на восемнадцатилетнего Драко времен войны.

Она вздрогнула, потому что воспоминания тех лет обрушились на нее: постоянный страх, боль от потери Фреда, облегчение после смерти Волдеморта и счастье от того, что Гарри теперь рядом. Молодой Малфой посмотрел в ее сторону, но ей показалось, что он ее не видел. Он направился к входной двери и, когда распахнул обеими руками створки, Джинни разглядела его нахмуренное лицо. Он словно боялся того, кто ожидал его снаружи. Она последовала за ним и чуть не лишилась чувств — на пороге, полускрытый фигурой Драко, стоял Гарри.

Он был прекрасен, тот юный Гарри, которого она столько лет безответно любила, прежде чем он ответил ей взаимностью. Прекрасней, чем тот, каким она его помнила, каким он навсегда остался на семейных колдографиях. Она сморгнула с глаз слезы и застонала, шепча его имя, когда Гарри заговорил.

— Малфой, — с не соответствующей имени вежливостью поприветствовал он Драко.

— Поттер, — отозвался Малфой и скрестил руки на груди.

— Хорошо выглядишь, — ничуть не смутившись, продолжил Гарри.

Драко равнодушно пожал плечами, но Джинни видела, как дернулся его кадык.

— Чего ты хочешь? — спросил он. — Зачем пришел? Неподходящее место для героя…

— Я… — Гарри замолчал и сунул руку под мантию, словно искал что-то, а потом вытащил наружу палочку. — Я пришел, чтобы вернуть тебе это, — сказал он и протянул палочку Драко. — Она больше твоя, чем моя. И теперь, когда моя, наконец, со мной, эта мне больше не нужна.

Драко поколебался, прежде чем взять ее. Он покрутил палочку между пальцами и осмотрел со всех сторон, словно снова знакомился с ней. И Джинни, чуть подавшись вперед, узнала в ней ту самую, что бережно хранилась в коробке из-под обуви.

— Не думал, что ты это сделаешь, — пробормотал он, сжимая палочку в кулаке.

— Ну, она мне уже не нужна…

— Я не об этом, — покачал головой Драко. — Я не думал, что ты признаешь нашу помощь.

— Я лишь рассказал то, что видел, — серьезно возразил Гарри. — Правду.

— Все равно, наша семья благодарна тебе, — сказал Драко и опустил взгляд. Его лицо было все так же нечитаемо, но по жестам можно было понять, что он смущен.

Несколько секунд, пока Гарри не отрывал пристального взгляда от Драко, Джинни рассматривала его самого — от линии губ до ярких зеленых глаз за старыми очками. Гарри вздохнул.

— Малфой, я за войну хорошо усвоил одну вещь — это не самое плохое, что могло со мной случиться.

Драко поднял глаза и ошеломленно замер.

— Что это было? Вид комплимента? — резко спросил он.

— Не кипятись, Малфой. Ты, конечно, змей подколодный, но не самый отвратительный из тех, кто с вашей стороны выжил.

Малфой невесело усмехнулся.

— Черт возьми, какая честь. А скажи-ка, ты поэтому дважды спасал мне жизнь?

— Нет, — серьезно ответил Гарри. — Я сделал это, чтобы вернуть долги.

— Какие?

— Первый за Сектумсепру, которой ударил тебя на шестом курсе, а второй за то, что ты спас жизнь мне, когда нас захватили в плен.

Малфой нахмурился.

— Но я не спасал тебе жизнь, — неуверенно уточнил он.

— Нет, но ты протянул время, и этого оказалось достаточно.

Драко опустил голову, и Джинни постаралась найти в чертах его лица хоть что-то привлекательное. Но не нашла. Она не понимала, почему Малфой показывает ей именно это воспоминание. И со страхом ждала его следующего вопроса. Может, он поможет ей понять, что же толкнуло их на многолетнюю измену?

— Ты говоришь, что я изменился, — Драко поднял голову и посмотрел Гарри в глаза. — Но это не так. Ты ничего обо мне не знаешь.

— Ммм, — пробормотал Гарри и поправил очки, как делал всегда, когда чувствовал себя неуверенно или подбирал нужные слова. — Это такое тяжелое наказание, знать, что я спас тебе жизнь? — спросил он, наконец, и улыбнулся.

Сцена изменилась, прежде чем Джинни успела услышать ответ Малфоя. Она оказалась в парке, который тянулся вдоль малолюдной улицы с одной стороны и Темзы — с другой. Облокотившись на парапет, перед ней стояли два молодых человека. Джинни узнала их мгновенно. Они были все так же юны, поменялось лишь время года. По низкому серому небу плыли тяжелые тучи, а холодный ветер рвал последние листья с обнаженных деревьев.

Джинни поняла, что они находятся в маггловском Лондоне, но времени понять, как Малфой согласился сюда прийти, не было. Они стояли слишком далеко, и до нее не доносились даже обрывки разговора. Джинни не стала терять времени и побежала вперед. Но, приблизившись, она поняла, что они не разговаривали. Казалось, что они просто смотрят на горизонт: каждый погружен в свои мысли, но при этом они были удивительно вместе. Она хотела бы оторвать их друг от друга, но понимала, что это невозможно. Ей оставалось лишь смотреть, как Гарри легко положил руку на плечо Малфоя и медленно повел ею вниз, к запястью, чтобы остановиться и чуть сжать его пальцы. Малфой стоял, не шелохнувшись, и молчал.

Их близость была странной, как и вся окружавшая их атмосфера, но было очевидно, что у Драко она не вызывает неприязни. Гарри постоял неподвижно несколько секунд, а потом повернулся к Малфою. Теперь они смотрели друг на друга. Гарри вдруг улыбнулся, так неожиданно нежно, что у Джинни перехватило дыхание. Она привыкла к теплым взглядам, ласковым улыбкам, знакам внимания со стороны мужа, но сейчас не могла вспомнить за двадцать три года их семейной жизни, чтобы он хоть раз улыбался ей так и так на нее смотрел.

Внезапно закапали с неба первые капли дождя, быстро сменившиеся холодным осенним ливнем. Гарри и Драко тоже оказались не готовы к дождю и теперь с тревогой оглядывались по сторонам. Джинни поняла, в чем дело: они не могли аппарировать среди немногочисленных магглов, поэтому искали убежища среди облетевших деревьев.

Джинни видела, как Гарри схватил Малфоя за запястье и потянул за собой в сторону парка. Она побежала следом и остановилась рядом с ними под большим деревом, которое укрыло их широкими ветками. Гарри рассмеялся и запустил руки в волосы, стряхивая воду. И Джинни в какой-то момент тоже улыбнулась, пока не увидела, какими глазами он смотрел на отряхивающего одежду Малфоя. Драко тоже почувствовал этот взгляд и замер. Он чуть смущенно взглянул в ответ, и было в его глазах что-то, чего Джинни не смогла определить, но чего она никогда не видела в глазах Малфоя раньше. Снова между ними электрической искрой проскочило напряженное ожидание, и это предвосхищение заставляло Джинни испытывать неловкость. Она напряглась, боясь, что они тут же аппарируют, теперь, когда никто не смотрел на них. Но когда Гарри пошевелился, поняла, что ошиблась.

Гарри шагнул вперед, взялся обеими руками за отвороты пальто Драко и, глядя в широко распахнутые серые глаза, притянул его к себе. Джинни судорожно захлебнулась воздухом, глядя на их первый поцелуй. Это было ужасно, но прекратить смотреть она не могла. Она видела, как их губы неуверенно соприкоснулись, так, как бывает только в первый раз, робко ища ответа, становясь все уверенней, приоткрываясь одновременно и прижимаясь все ближе. На глаза навернулись слезы, когда руки Гарри скользнули в складки одежды Малфоя, ища опоры. Никогда еще она с такой страстью не хотела остановить происходящее перед ней и не могла этого сделать. Беспомощно смотреть в лицо своему худшему кошмару было равносильно пытке, от которой, она знала, ей уже никогда не оправиться.

Внезапно грянувший гром заставил вздрогнуть всех троих. Драко отпрянул назад, непроизвольно касаясь пальцами губ, а Гарри опустил глаза себе под ноги и что-то невнятно пробормотал.

— Что? — спросил Малфой. Его голос звучал странно хрипло.

— Пойдем ко мне, — пробормотал Гарри, поднимая взгляд и ловя ответ в глазах Драко.

Джинни отшатнулась, читая немую мольбу в глазах мужа, обращенных не к ней. Ее мозг протестовал при одной только мысли о том, что Гарри хотел привести в их дом, в их убежище, в их крепость своего любовника.

Она еще не пришла в себя от поцелуя, как парни исчезли с громким хлопком, а обстановка вокруг начала быстро меняться, превращаясь в их гостиную на Гриммуальд-плейс.

Сидящий на диване Малфой украдкой поглядывал на Гарри.

— Джинни? — спросил он, заставляя последовавшую за ними женщину окаменеть от удивления.

Лишь несколько секунд спустя она сообразила, что он просто не мог к ней обращаться.

Стоящий напротив Гарри смущенно замер.

— Что?

— Вы с ней вместе?

— Да, — твердо ответил Гарри, заставляя Джинни облегченно вздохнуть. — Ее сейчас нет. Она на тренировке.

Драко задумчиво кивнул.

— Похоже, у вас серьезно. Вы достаточно давно встречаетесь, и уже третий или четвертый раз она ночует у тебя…

— Конечно. Я не был бы с ней, если бы это не было серьезно. Я люблю Джинни.

Сердце в груди Джинни пропустило удар. Это было так тепло, то, что Гарри на свой лад признал их отношения, но его «я люблю Джинни» совсем не звучало признанием в страстной любви. Он сел рядом с Драко и наклонился к нему.

— Я сейчас занят на работе, и ей нужно думать о карьере, поэтому мы встречаемся так часто, как можем, но думаю, через несколько лет мы с ней поженимся. — Джинни улыбнулась, соглашаясь. — Я всегда хотел семью и детей. Двоих или троих. Не хочу ждать до тридцати, чтобы обзаводиться семьей.

Малфой молча выслушал, как легко Гарри рассказывал о невесте и планах на будущее. Когда он закончил, Драко наклонился вперед, взял его лицо в ладони и поцеловал. Джинни замерла, ожидая, что Гарри отстранится после всего, что только что сказал, но тот прильнул к любовнику и ответил на поцелуй. Он позволил Малфою опустить себя спиной на диван и положил руки ему на бедра, когда тот оседлал его. Поцелуи становились все жарче и нетерпеливей. Джинни отвернулась, не в силах смотреть, как дерзкие пальцы забрались под чужую одежду. Она могла не смотреть, но не слышать громкого дыхания и влажных звуков поцелуев не могла.

— А это проблема, — задыхаясь, хрипло проговорил Малфой чуть позже.

— Почему? — Гарри тоже тяжело дышал.

Джинни прижала руки к ушам.

— Если не сейчас, то потом, — продолжил Драко, и Джинни могла поклясться, что он продолжил целовать Гарри. — Я хорошо тебя знаю.

— Хватит болтать. Это не твое дело, что я буду делать с ней, — возразил Гарри. Он говорил уверенно и спокойно, совершенно не испытывая вины за то, что делал. Джинни поверить не могла, что мужчина, которого она любила всю свою жизнь, способен на такое.

Звук расстегиваемой молнии проник сквозь слабую защиту пальцев, а следом раздался гортанный стон. Джинни показалось, что она сейчас упадет без сознания, но неведомая сила снова потащила ее куда-то, меняя обстановку вокруг.

Она снова оказалась в доме, но на этот раз в спальне.

На кровати, почти неприкрытый простынями, лежал обнаженный Малфой. Гарри, полностью одетый, нервно мерил шагами комнату. Его потемневшее встревоженное лицо заставило Джинни инстинктивно напрячься.

— Я не знаю, что делать, — проговорил Гарри.

— Ничего не надо делать, — возразил Малфой.

Гарри остановился и посмотрел на него.

— Ты серьезно говоришь или стараешься вывести меня из себя? — рявкнул он. — Так больше продолжаться не может, Драко!

— Я это знаю лучше тебя. — Малфой сел на кровати. Его щеки покраснели.

— Но ты же всегда делаешь, что в голову взбредет…

— Я возвращаюсь домой, — нервно жестикулируя, воскликнул Гарри. — Что еще я, по-твоему, должен делать? Вести себя, как ни в чем не бывало до следующего письма?

Джинни со сжавшимся сердцем поняла, что речь идет о ней.

— Да, — ответил Малфой. — Именно это ты и должен делать.

— Но она не заслуживает такого. — Гарри снова забегал по комнате. — Я не имею права этого делать. — Он помолчал несколько минут, а потом добавил: — Я уйду от нее.

Джинни вскрикнула. Она заметила напряженное выражение лица Малфоя и панику, которая мелькнула в его глазах.

— Сделаешь что?! — взорвался тот.

— Я уйду от нее, когда она вернется, Драко, — повторил Гарри. — Я все ей расскажу. Она поймет.

— А, ну да, конечно, — язвительно произнес Малфой.

— Она простит меня, — настаивал Гарри. — Я не могу больше обманывать ее.

— Ты псих! Ты хоть соображаешь, что говоришь? — Скривился Малфой. — Ты хочешь лишь облегчить свою совесть и избавиться от чувства вины.

— Нет, я хочу быть с тобой, — возразил Гарри.

— Ты не понял? — Вскочил с кровати Драко. — У меня нет ни малейшего желания делать нашу… наш… это публичным. Я не хочу, чтобы ты говорил об этом своим друзьям, и уж тем более не Уизли!

— Драко, мы встречаемся шесть месяцев. А ты все боишься дать название тому, что происходит между нами. «Это»?

— Я не боюсь, — процедил Малфой, со злостью натягивая на себя одежду. — И ты ни хрена не понял, Поттер. Я тебе уже все сказал! Но ты же вечно должен все усложнять!

— Я лишь хочу быть честным с самим собой!

— Включи мозги, если они у тебя есть, и подумай!

Полностью одетый он направился к двери.

— Ты куда? — в спину ему спросил Гарри.

— Домой. Напиши, когда придешь в себя, — не останавливаясь, бросил Драко.

Джинни осталась стоять посреди комнаты глядя на двадцатилетнего Гарри, пинком выместившего свое бешенство на ни в чем не повинной двери.. Раньше, когда он так бесился, Джинни всегда обнимала его и шептала на ухо успокоительные слова, но сейчас она испытывала лишь разочарование и боль.

Стены комнаты снова затуманились, и мир вокруг сменился.

Она боялась, что воспоминания Малфоя будут все более болезненными для нее. Ведь за столько лет их связь лишь укрепилась. И она сомневалась, зная ублюдка Малфоя, что он ее пожалеет.

Она оказалась на пустой улочке, где-то на окраине Лондона. Гарри и Драко стояли лицом к лицу на некотором расстоянии и молча смотрели друг другу в глаза. С прошлого воспоминания прошло немного времени, но чувствовалось, что это их первая встреча с того момента. А может быть, дело в том, подумала Джинни, что они больше не ссорились. И возможно, Гарри хватало благоразумия не покидать супружескую постель во время ее разъездов.

Молчание прервал Малфой.

— Я много передумал за эти месяцы, — сказал он. Странно было слышать его голос без привычного сарказма и язвительности. — Я не могу дать того, что тебе нужно. Семья, дети... Я не могу тебе их дать, понимаешь? — Гарри кивнул, кусая губы. Драко продолжил: — Я здесь бесполезен. А с ней тебе хорошо, ты станешь частью ее семьи, что мне не особо нравится. Она любит тебя. Будет правильно, если ты женишься на ней. Это лучший вариант.

Гарри молча посмотрел на него и снова кивнул.

— Да, — прошептал он, наконец, с грустной улыбкой. — Но еще мне нужен ты.

Джинни, не мигая, смотрела на них. Эти слова она услышала еще до того, как Гарри произнес их.

Драко вздохнул.

— Я не понимаю, почему я не могу быть полностью счастлив, — сказал Гарри. — Все верно, Джинни прекрасно мне подходит, но за эти четыре месяца, что мы не виделись, мне волком выть хотелось. — Мне нужен еще и ты, — повторил он.

— Гарри…

— Я серьезно, Драко. Я устал быть счастливым наполовину. Я с самого рождения всем чего-то должен. Я не хотел судьбы героя, но меня никто не спрашивал. И я сделал все, чего от меня ждали. Но теперь хватит…

Драко нервно вздохнул.

— И? Что ты предлагаешь?

— Будет очень плохо, если я буду с ней и одновременно с тобой? — прямо спросил Гарри.

— Что?

— Если я… если мы продолжим встречаться, когда я женюсь на Джинни, тебе будет очень плохо?

Драко на мгновение ошеломленно посмотрел на него, а потом прошептал:

— Нет…

— И если Джинни никогда не узнает, она же не будет страдать?

Драко открыл было рот, но потом вздохнул и промолчал.

— Ты не сможешь лгать долго, — наконец сказал он.

— Почему нет?

— Потому что это ты.

— Значит, ты плохо меня знаешь.

Услышанное просто не укладывалось у Джинни в голове. Мужчина, стоящий перед ней, в кого она была влюблена эти годы, за которого она вышла замуж, оказался совсем не тем. Она любила простого, открытого, искреннего человека, да, с недостатками, как и все, но которому она могла доверять с самого первого дня. Этот же Гарри был двуличным, лицемерным эгоистом, лишенным совести и чести, наплевавшим на все, чего он достиг в жизни, в угоду своей низменной нездоровой страсти.

Тем временем Гарри шагнул к Малфою.

— Скажи мне, что думал о ком-то еще все эти дни, и я тут же исчезну, — он не отрываясь смотрел Драко в глаза.

Джинни прочитала ответ в глазах Драко. Ей не было нужды видеть их поцелуй и слышать, как с глухим звуком Гарри стукнулся спиной о стену, чтобы понять, чем закончился разговор, определивший их жизнь на годы вперед и связавший всех троих в отвратительный треугольник.

Когда улочка исчезла, и туман рассеялся, Джинни оказалась в хорошо знакомом ей месте. Тот самый коттедж в лесу. Только в воспоминаниях Драко он был залит солнечным светом и вид у него был гораздо менее обжитой.

— Поверить не могу, что ты нашел его, — сказал Гарри и оглянулся. — Он прекрасен.

— Он стал необходим. Через несколько месяцев встречаться у тебя мы не сможем, у меня тем более, так что…

— Твои ничего не сказали? В смысле, не удивились, что ты ни с того ни с сего купил дом?

Малфой пожал плечами.

— Мои не спрашивают обо всем, что мне стукнет в голову. К тому же, это не такая уж большая трата.

— Кстати о тратах. — Гарри снял с плеча и положил на кухонный стол глухо звякнувший рюкзак. По звуку он был гораздо тяжелее, чем можно было подумать при виде его скромных размеров. — Ты потратил столько, сколько мы оговорили?

— А что?

— А то, что я принес свою половину, — сказал Гарри и достал из рюкзака увеличившийся мешок, в котором звенели монеты. Много монет. — Я хочу, чтобы это дом был наполовину моим.

Малфой смотрел на него чуть испуганно.

— Ты шутишь? — обижено воскликнул он. — Я не возьму твои деньги!

— Почему это? — вскинулся Гарри. — Мы же договорились, что…

— Дом и так наполовину твой, — перебил его Драко. — Не нужны мне твои деньги.

— Тут даже нечего обсуждать, — уперся Гарри, толкая мешок к Драко. — Возьми их, пожалуйста.

— Сказал же — не возьму!

— Ну не потащу же я их домой, — увещевал его Гарри. — Давай я положу их на эту полку, а ты, когда пойдешь домой, заберешь. Хорошо?

— Положишь, и они останутся здесь навсегда, — серьезно сказал Драко.

Джинни видела, как Гарри положил мешок на ту самую полку, где она нашла его, когда обследовала дом. Как ни странно, но Малфой оказался человеком слова.

Спустя несколько минут вместо кухни перед Джинни предстал ресторан. Элегантный, но не чрезмерно дорогой. Гарри и Драко сидели за столиком в углу. Взгляд Джинни сначала скользнул по их переплетенным пальцам на белой скатерти, а потом переместился к лицам. Она моргнула и замерла — настолько они изменились. С предыдущего воспоминания прошло много лет. Гарри выглядел почти таким же, каким она запомнила его, только чуть менее усталым и постаревшим, как она поняла сейчас. Он держал в руке вилку и расправлялся с остатками спагетти. Уже закончивший ужин Малфой смотрел на него со странным выражением. Если бы речь шла о ком-то другом, Джинни бы сказала, что в его взгляде читалось умиление.

— Чем тебе не угодил это бедный цыпленок? — спросил, наконец, Драко.

Гарри поднял глаза, отложил вилку и тоскливо вздохнул.

— Ничем. Я просто думал, как все это грустно.

— Что?

— Видеть, как они уезжают, — ответил Гарри. — В этом году, когда мы провожали и Лили, я подумал… глупо, конечно, но с каждым годом…

— Чувствуешь себя так, словно они уходят от тебя навсегда, — закончил за него Малфой, чуть улыбаясь уголками губ.

Гарри посмотрел на него и тоже улыбнулся.

— Да, совершенно верно, — подтвердил он. — Я знаю, что это глупо, и что я увижу их на Рождество, а потом буду просить тишины, когда они вернутся на лето, но без них дом такой пустой…

— Это не глупо, — возразил Драко. — Это нормально, что мы скучаем. И хоть спустя два дня после приезда мне хочется утопить Скорпиуса в фонтане в саду… — Он усмехнулся и опустил глаза в собственную тарелку. — В любом случае, сюда мы больше не вернемся. — Вернулся к привычному саркастичному тону Малфой, откидываясь на спинку стула. — Мне здесь не нравится.

Гарри рассмеялся и тоже расслабился.

— А было такое, чтобы мы ели в одном ресторане дважды? — он подшучивал над Малфоем, и грусть последних минут отодвинулась на время.

— Неправда, — пробормотал Драко. — Когда-нибудь мы найдем достойное местечко…

* * *

Сцены становились все короче, как показалось Джинни. Она очутилась в гостиничном номере. На кровати со скучающим видом лежал Малфой и листал журнал. Гарри не было видно. Но вот открылась дверь, и он вошел, усталый и раздраженный. Он не особо хорошо выглядел, да и настроение у него было соответствующее. Гарри тяжело опустился на кровать и скинул ботинки, в которых обычно ходил на работу. Малфой, с любопытством смотревший на него, приподнял бровь.

— Плохой день? — язвительно спросил он.

Гарри вздохнул и не ответил. Он поднялся и принялся раздеваться, раздраженно бросая вещи на ковер бесформенной грудой. Малфой вернулся к журналу.

— Меня тошнит от этой страны, — порычал Гарри, пристраивая палочку на ночной столик. — Они понятия не имеют о том, как проводится рекогносцировка. Про секретность я вообще молчу. — Он направился в ванну и закрыл за собой дверь. — Я даже на первом курсе таким не был, — крикнул он сквозь шум льющейся воды.

— Ты злишься из-за того, что тебе пришлось тащить свою задницу через всю Ирландию? — прокричал в ответ Драко, чтобы быть услышанным в ванной.

Шум воды стих и спустя пару минут Гарри вернулся в комнату в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Душ смыл дневную усталость, но не плохое настроение.

— Даже не знаю, почему я согласился, — проворчал он, пальцами стряхивая воду с волос. Он сел рядом с Драко на кровать и оглядел того, от пальцев ног до скрещенных рук.

Малфой закрыл журнал от греха подальше и положил его на стоящее рядом кресло.

— Не для того ли, чтобы провести пару дней на свободе, — с иронией спросил он, и погладил Гарри по ноге.

Гарри вздохнул.

— Драко, я не в настроении сегодня… — пробормотал он, отталкивая руку Малфоя.

Тот внимательно посмотрел на любовника, а потом сел и повернул его к себе за подбородок.

— Ты мне это брось, Поттер. Мне плевать, что у тебя дурацкая работа вообще и отвратительный день конкретно сегодня. Все свои заботы ты оставляешь за порогом, если приходишь сюда.

Гарри посмотрел на него откровенно враждебно, а потом бросился вперед, схватил Малфоя за запястья, опрокинул спиной на матрас и навалился сверху.

— Не смей. Выкручивать. Мне. Руки, — с расстановкой проговорил он, почти нос к носу приблизив свое лицо к лицу Драко.

Джинни подумала, что Малфой начнет вырываться, а Гарри удерживать. Начнется драка, совсем не похожая на задуманные Малфоем пару дней на свободе.

Драко скривил губы в странной усмешке, а потом расслабился и рассмеялся. Он вдруг подался вперед и поцеловал Гарри. Этого простого движения хватило, чтобы кардинально поменять атмосферу в спальне. Минуту назад Джинни явственно слышала холодное бешенство в словах Гарри, досаду Малфоя и повисшее между ними напряжение, а теперь они целовались, забыв обо всем. Она смотрела на них, обнаженных, прижавшихся друг к другу среди смятых простыней, и не чувствовала ничего. Ей даже плакать не хотелось.

Она закрыла глаза, вздыхая, а потом отвернулась, думая, что сцена сейчас снова поменяется, как было не раз до этого, но в уши лились лишь возбужденные стоны мужчин на кровати. Она снова прижала руки к ушам с силой, почти со злостью и зажмурилась, но звуки, казалось, становились лишь громче. Шорох простыней, знакомое прерывистые вздохи Гарри и странное звучащее в такой момент дыхание Малфоя раздавались не в комнате, а словно у нее в голове, И Джинни чувствовала, что сойдет с ума, если это не прекратится. Она свернулась клубочком на полу, шепотом умоляя неизвестно кого прекратить пытку.

— Хватит… хватит… хватит… — безнадежно шептала она.

Стоны вдруг стихли. Джинни замерла, тяжело дыша и не отрывая рук от ушей. Она боялась открыть глаза, потому что ее мозг прокручивал десятки вариантов возмутительно-тошнотворной сцены на кровати. Несколько мгновений спустя ей все же пришлось уступить неизбежному — Малфой заставил ее увидеть все. Все, что она от него требовала, но уже не хотела.

Джинни медленно открыла глаза и несколько раз моргнула. Она находилась в темной комнате, слабый свет проникал в окно, и Джинни тут же поняла, что она все так же находится в коттедже. Она поднялась и нерешительно обернулась. Как она и ожидала, Гарри и Драко лежали на кровати. Не спали. Вообще ничего не делали. Просто лежали рядом. Джинни заметила, что Гарри, как и дома, лежит на правой стороне кровати, и ее внезапно окатило волной ненависти.

Гарри вдруг медленно пошевелился, отодвинулся и, нахмурившись, приподнялся. Он медленно сел, опираясь на правую руку, и вздохнул. Он дышал с трудом, хотя перед этим совершенно ничего не делал. Его лицо исказила гримаса боли. Он поднял правую руку и помассировал левое плечо.

— Что с тобой? — спросил Малфой. Он со встревоженным видом сел на своей половине кровати.

Гарри обернулся.

— Ничего, — простонал он. — Плечо болит. — И снова с трудом вздохнул. — Спал, наверное, плохо.

— Вечно ты со своими зельями, — язвительно бросил Малфой, расслабляясь. — Сколько раз тебе говорить, ты давно уже не мальчик для этих вещей.

Гарри улыбнулся, словно через силу.

— Сам-то ты у нас мальчик, да? — ехидно парировал он. Его голос все еще звучал неуверенно, но лицо постепенно разгладилось.

Драко хмыкнул и сел на кровати.

— Сколько времени? — Он посмотрел за окно.

— Время, когда мне пора домой, — ответил Гарри.

— Рано придешь, все еще спать будут, — поддел его Драко, и Гарри улыбнулся.

— Ты же знаешь, я не хочу, чтобы они беспокоились, — негромко сказал он и, убрав руку, пошевелил плечом. — Может, удастся поспать еще несколько часов без этих моих зелий.

Малфой ничего не сказал, но поднялся и принялся одеваться. Гарри последовал его примеру, украдкой поглядывая на него. Джинни вышла вслед за ними на кухню.

Она думала, что они позавтракают, но Малфой поставил чайник и один сел за стол. Гарри осторожно натянул мантию и обернулся:

— Увидимся двадцать шестого? — спросил он.

Драко кивнул.

— Двадцать шестого, — подтвердил он и усмехнулся. — Какая роскошь — на этой неделе мы встретимся дважды.

Гарри хихикнул.

— Благодари годовщины, — сказал он. — Сам с чаем справишься?

— Мне больше не десять лет, Поттер, — манерно протянул Малфой. — Но если ты хочешь быть моей мамочкой…

Гарри наклонился и заткнул ему рот поцелуем.

— Веди себя хорошо, — прошептал он, глядя Драко в глаза. — Увидимся через пять дней.

— Пока, — прошептал Драко.

Гарри улыбался, покидая дом. Джинни вдруг четко поняла, что это был последний раз, когда Драко видел Гарри живым. Она попыталась вспомнить, во что он был одет в тот день, накануне смерти. Его не было тогда всю ночь и весь день.

Джинни винила внезапный сердечный приступ в его смерти. Но оказалось, что Гарри просто не обращал внимания на эти звоночки. Ведь сходи он тогда к колдомедику — и до сих пор был бы жив. Джинни спросила себя, испытывал ли Драко хотя бы малейшие угрызения совести за то, что не придал значения состоянию Гарри. Он ведь мог спасти его…

Свисток чайника привлек ее внимание. Она посмотрела на Малфоя, который встал и достал из шкафчика одну из многочисленных коробок с чаем. Драко улыбался.

* * *

Джинни думала, что на этом все закончится, но Малфой припас для нее еще одно воспоминание.

Она увидела темный коридор, на стенах которого сумеречный свет из окна рисовал странные тени.

Она сделал несколько шагов вперед, держась за стену, как с правой стороны открылась дверь. Джинни заглянула внутрь. Она оказалась в кабинете, тоже темном, потому что окно здесь было завешено тяжелыми шторами. За большим письменным столом сидел Малфой. Она подошла ближе, потому что в потемках не могла разглядеть, чем он занят. Тот сидел, откинувшись на спинку стула и положив руки на крышку стола. Глаза Драко были закрыты. Исхудавшее лицо прорезали глубокие морщины — свидетели боли. Она могла представить, что глаза у него покраснели от слез, потому что даже закрытые, его веки были опухшими.

В коридоре раздались шаги, и в кабинете возникла миссис Малфой собственной персоной. Джинни сразу ее узнала, потому что встречала на платформе 9 ¾ и на редких благотворительных ужинах. Женщина остановилась на пороге. Джинни видела, как презрительно искривилось ее лицо при виде мужа.

— Ты отвратителен, Драко, — прошипела она. — Посмотри, на кого ты похож…

Малфой открыл глаза, безразлично посмотрел на жену, но видя, что она не собирается уходить, спросил: — Тебе что-то нужно?

— Да, чтобы ты взял себя в руки, — сухо сказал она. Было видно, что ей неприятно разговаривать с мужем, но была ли это злость, ненависть или неудовольствие — Джинни распознать не смогла.

— Астория, не… — начал было Драко, но жена перебила его.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросила она. — Пятница. Ты помнишь, что будет завтра? Нет, — она не дала Драко и рта раскрыть, — можешь ничего не говорить. Ты знаешь, что Монтегю ждут нас завтра на уик-энд и знаешь, как важна для меня моя общественная жизнь. Я не потерплю, чтобы ты ходил с похоронным лицом перед моими друзьями. Это возмутительно, и вообще, дурной вкус, чтобы мужчина так терял над собой контроль и тем более по такому поводу, — язвительно закончила она.

Джинни, глядя на Малфоев, испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, эта женщина также была обманутой женой, и Джинни прекрасно понимала ее злость, но с другой… Астория столько лет знала об их романе и не сделала ничего, чтобы разделить их, ничего, что могло бы хоть как-то изменить ситуацию. И то, что она жила так столько времени, Джинни понять не могла. Как можно жить с мужчиной, который не только не любил ее, но и имел наглость обманывать ее, не скрываясь. Может, ей повезло больше — Гарри, по крайней мере, старался не ранить ее.

Малфой отвернулся от жены, глядя в пустоту перед собой.

— Я уже сказал, что отведу тебя на этот дурацкий уик-энд. Что тебе еще нужно? Убирайся. Оставь меня в покое хотя бы до завтра. Я имею право побыть один.

— Надеюсь, что когда-нибудь тебя хватит удар, и я наконец-то от тебя избавлюсь, — ядовито бросила Астория. — Так же, как это произошло с ним.

С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.

Малфой опустил голову на руки и застонал. Он долго сидел так, и Джинни уже стала гадать, плачет ли он или заснул, измотанный слезами, как было не раз с ней самой. Настойчивый стук за спиной заставил его поднять голову. Драко поднялся и отодвинул штору. На подоконнике сидел хорошо знакомый Джинни филин. Малфой открыл окно, птица запрыгнула внутрь и протянула ему лапку, к которой были привязаны мешочек и записка. Мужчина отвязал груз от лапки и отпустил филина. Драко сел за стол и несколько минут смотрел на мешочек и конверт, словно думая, что открыть первым. Наконец он аккуратно развернул пергамент, словно предчувствовал, что там будет написано что-то очень важное.

Джинни обошла стол и из-за плеча Драко заглянула в записку, тут же узнав почерк своей невестки.

Я нашла это в столе Гарри. Я знаю, что это для тебя.

Гермиона Уизли.

Два коротких предложения и подпись сопровождали подарок, который имел огромную ценность. Подарок от Гарри Малфою, купленный перед смертью и оставленный на работе, где Гермиона и нашла его. Гермиона, которая обманула ее в последний раз, отправив любовнику мужа предназначавшийся ему подарок. На годовщину — мелькнула мысль — слова Гарри из предыдущего воспоминания. В тот самый день, когда он умер.

Джинни видела, как Малфой отложил письмо и трясущимися руками развязал мешочек, готовясь открыть его. Но именно в этот самый момент ее поволокло назад. Она оказалась в гостиной имения Малфоев.

На столе стоял думосбор с клубящимися воспоминаниями хозяина дома, который бесстрастно смотрел на нее нездорово блестящими глазами. Она тряхнула головой, стараясь восстановить равновесие. Увиденное и услышанное кружилось внутри, рассыпалось и складывалось, пригибая к земле своим весом. Джинни показалось, что она задыхается. Не желая показывать слабость перед Малфоем, она бросилась в атаку.

— Какого дьявола ты показывал мне все это? — дрожащим от ярости голосом спросила она.

— Ты сама меня попросила, — спокойно ответил он. — Ты хотела все знать. Что ж, теперь ты знаешь.

Джинни скривилась.

— Отличный выбор воспоминаний, да? Ни одной ссоры, ни одного разногласия. Идеальная жизнь.

Она протянула руку и изо всех сил толкнула думосбор, скидывая его на пол, но Драко бросился вперед и поймал его на лету.

— Ты маленькая завистливая сучка! — закричал он. — Думаешь, достаточно уничтожить редкую вещь, чтобы стереть все, что было? Твой муж не любил тебя, он никогда не любил тебя, лишь терпел все эти годы, используя как плодовитую самку. Больно, да? — Вдруг тихо спросил он, пронзая ее взглядом.

— Ты лжешь!! — бросилась на него Джинни.

Драко молниеносно выхватил палочку, и объятая яростью Джинни не успела защититься. Ей повезло, что Малфой ограничился лишь защитным заклинанием, с силой отбросившим ее назад. Она с грохотом упала, роняя стулья.

— Не смей больше ко мне приближаться, — сквозь зубы проговорил Драко. Жилы на его шее натянулись, а лицо покраснело от гнева. — В следующий раз я не буду таким добрым.

Джинни с трудом поднялась и смахнула с глаз злые слезы.

— Ты унизил меня дальше некуда. — Она еле стояла на дрожащих ногах. — Можешь радоваться.

— Не так, как мне хотелось бы, — огрызнулся Драко, не спуская с нее палочки.

Джинни расправила платье, пригладила волосы и несколько раз сглотнула, стараясь проглотить комок в горле.

— Ты разрушил мою жизнь, — дрожащим голосом сказала она. — Ты сломал все, что мы с Гарри построили, ради развлечения.

— Я ничего не делал, — отозвался Драко. — Если то, что было между мной и Гарри, разрушило твой брак, значит, его и не было с самого начала.

Джинни хотела возразить, но запнулась на слове. Она отвела взгляд, стиснула зубы и в обход Малфоя направилась к двери.

— Все это… не имеет смысла, — наконец, сказала она. — Я знала Гарри тридцать лет, и больше чем двадцать из них прожила с ним. Я знала его как себя: каждый волосок, каждое выражение лица, каждую привычку… Тот мужчина, которого ты показал мне, не имеет с моим Гарри ничего общего. Он никогда бы не сделал ничего подобного ни со мной, ни с нашей семьей. Настоящий Гарри не…

— Хватит, — оборвал ее Малфой. — Если тебе нравится верить в сказки, твое право. Но мне всю эту херню про настоящего Гарри можешь не рассказывать. Не было никакого другого Гарри. Гарри был только один. И такой, какой был. А тот, о котором говоришь ты, никогда не существовал.

Тема была закрыта. Джинни нечего было возразить. Она явилась сюда с претензиями, обвинениями, нерушимыми доказательствами. Но каждая минута, проведенная здесь, лишь усиливала шок от воспоминаний, показанных Малфоем. То, что она видела, было настоящим, произошло на самом деле. Настоящие воспоминания, не подделанные, не выдуманные, потому что самим сердцем она узнала мужчину, которого любила до последнего жеста, до последнего взгляда.

Ее мир рушился на глазах, быстро и необратимо. И Джинни не хотела, чтобы Малфой смог унизить ее еще больше, наблюдая за тем, как ее жизнь развалится на куски у него на глазах.

Она вышла из комнаты, не добавив больше ни слова, пересекла пустынный холл и открыла входную дверь. Ноябрьское солнце коснулось ее лучом, словно с издевкой поглядывая сквозь бегущие по небу тяжелые тучи.

Джинни быстро шла по дорожке, стараясь оказаться как можно дальше от Малфоя и всего, что с ним было связано. Она аппарировала сразу же, как только вышла за пределы имения. Оказавшись на ступеньках своего дома, она положила руку на ручку двери и замерла, не в силах потянуть ее вниз. Домой идти не хотелось. Да и вся ее жизнь теперь потеряла смысл. Она много лет посвятила мужчине, который не любил ее. И сейчас, когда его не было рядом, ей остался лишь пепел иллюзий. Даже дом был символом ее фальшивого семейного счастья. У нее не осталось ничего.

— Мама?

Голос, который она узнала бы из тысячи, прервал ее раздумья. Джинни медленно подняла взгляд на восемнадцатилетнего сына.

— Мама, ты в порядке?

Джинни вздохнула и сжала губы. Что она скажет детям?

— Зайди в дом, простудишься. Холодно на улице, — сказал ей Джеймс и подал руку, чтобы она оперлась на него. — Ты — все, что у нас осталось. Мы не можем потерять еще и тебя.

Джинни смотрела на него, а в сердце заполнялась образовавшаяся там пустота. Она устало улыбнулась и обняла сына.

— Я люблю тебя, Джеймс. Прости меня за эти дни. Мне так жаль…

— Я тоже люблю тебя, мама. Пойдем, — ласково сказал сын.

Джинни позволила ему проводить ее в дом. И подумала, что единственное настоящее, что Гарри оставил ей, она никому не позволит отнять.