Пятый курс. Новый год, новые мучения. Когда умер Седрик, я не знал, что делать. Честно, до сих пор не знаю. Просыпаюсь в холодном поту и вспоминаю, вспоминаю…
Первый курс. Я тогда впервые увидел Его. Просто стоял и ничего не мог сделать. Просто пялился в эти глаза. Черт! Почему я просто не могу пройти мимо? Я чувствую, в этот миг всё изменилось, я изменился, вся моя жизнь и мировоззрение. Я уже не тот. Я застыл возле стола Когтеврана, и всё что я видел — это были они. Чертовы глаза на этом чертовом лице. Я быстро обернулся и зашагал прочь. Мне показалось. Это сон.
Вся следующая неделя прошла словно в тумане. Хогварст. Новые впечатления, новые друзья. Магия. Так почему меня это не впечатляет? Ответ слишком прост. Но я не хочу его знать.
* * *
Так прошло еще 9 дней. Я считал. Этот мир с каждым днем нравиться мне всё больше и больше. Здесь… хорошо. Легко. Только каждый день, заходя в Большой зал, я ищу лишь одно. Что со мной? Просто хочу еще раз посмотреть, утонуть, разгадать. Это смешно, но я больше нигде такого не видел. И меня тянет. Просто тянет и всё. Ну, а он… так больше и не смотрел в мои глаза. Уже лежа в больничном крыле в июне, я понял, что этого так и не случилось за весь прошедший год.
Второй курс. Еще воспоминания. Полный бред. Вновь задаюсь вопросом: что со мной? Почему это так… важно для меня? Просто увидеть эти чертовы глазища. Садясь на кресло рядом с Гермионой в Большом зале, опять облегченно вздыхаю, видя его спину. Ну хоть что-то. И вдруг… он оборачивается.
— Гарри, что с тобой? –это Рон.
Не ко мне.
* * *
Вечером, думая об этом, я пришел на Астрономическую башню. Давно хотел. Там… красиво. Но, заметив чью-то широкую спину, я поспешил ретироваться. Не успел. Незнакомец заметил шум и повернулся посмотреть. Мантия-невидимка спала с меня.
— Седрик?
Он криво улыбнулся:
— Здравствуй, Поттер.
Я замялся.
— Ну ладно, я тогда пойду.
— Нет, стой! Поттер! Посиди со мной, пожалуйста, — он снова криво улыбнулся, — если тебе не трудно, конечно. То что я здесь, еще не повод для того, чтобы ты уходил. Ну, если тебе надо побыть одному, — еще одна усмешка, — я уйду, не беспокойся.
— Нет, нет! Ты что, Седрик? Я останусь.
Он вдруг взглянул в мои глаза. Меня пробрало. Теперь всё на своих местах. Всё снова хорошо. Здесь меня начали душить слезы.
* * *
Это была наша не последняя встреча. Я помню их все. Наутро, отчаявшись, я подумал, что… не знаю. Много чего подумал. Но ровно в восемь я уже был на Астрономической башне. Он ждал меня.
Третий курс. Теперь в моей жизни появился смысл. Я жил вечерами, проведенными на башне. Это было всё о чем я думал. Как же больно теперь! Почему мое сердце не разорвалось? Почему я не умер вместе с ним?
Четвертый курс. Тремудрый турнир. Было весело. Заходясь от хохота, мы обсуждали все его перипетии. Завтра ведь последний тур! Тогда мы просидели дольше обычного. Счастливый, я возвращался в нашу гостиную. Кажется, тогда я понял, что люблю его. Лишь бы успеть сказать ему! Я помчался обратно что есть сил, но его уже там не было. Ну ничего, скажу завтра. Пусть меня ненавидит, пусть презирает, мне безразлично, но свой шанс я не упущу.
Перед испытанием я так и не успел перехватить его. Всё, что я смог сказать ему было: удачи. В Лабиринте духу не хватило. Я так и не успел. Дальше, его поглотила смерть. В этом моя вина. Его больше нет. Я его не защитил. Я его потерял.
Пятый курс. Слезы продолжают стекать по моим щекам. Надежды больше нет, любви тоже. Все что мне осталось — воспоминания. В руке сжимаю конверт, насквозь промокший от слез. Вчера его принесла Хедвиг. Он был от родителей Седрика, в нем лежало его письмо мне, которое он не успел отправить. Там было написано всего лишь пять слов: «Я люблю тебя, Гарри. Прости».
Vova
