Терминатор

1.1

Боря ловит воробьев.

(НОМ, «Перерыв на обед»).

«Кем я хочу стать, когда вырасту.

Сочинение ученика 5 класса начальной школы Литтл-Уингинга Г. Поттера».

Маленький мальчик в дурацких круглых очках и сильно поношенной одежде еле слышно вздохнул, посмотрел в потолок и принялся грызть ручку. Под потолком металась обезумевшая от предчувствия скорой гибели осенняя муха, своим жужжанием заглушая мерное гудение ламп дневного света.

Мальчик проследил за мушиным полетом от двери класса к первому считая от доски окну, потом к учительскому столу и мусорной корзине. Заложив над корзиной крутой вираж, муха свечкой взмыла вверх, покружила над безмозглым черепом Пирса Полкисса, затем подалась резко вправо, вновь поднялась к потолку и исчезла из поля зрения, улетев в заднюю часть класса. Мальчик снова вздохнул, перевел взгляд на лежащий перед ним тетрадный лист, в верхнем углу которого гордо красовалась его фамилия, погрыз ручку еще немного и написал:

«Когда я вырасту, я буду большим и сильным, как Терминатор. У меня будет большой мотоцикл, большой пистолет и большие мускулы. Терминатор не любит зря болтать, и он крут, а еще он не должен ходить каждый день на какую-нибудь скучную работу, а вечером возвращаться домой к какой-нибудь скучной бабе, похожей на вареную селедку. Вместо этого он достает свой большой пистолет и идет веселиться. Когда он так делает, все вокруг взрывается, а девчонки визжат. Мне тоже нравится смотреть на взрывы, хотя я пока видел их только по телевизору, а еще я иногда думаю, что убивать может быть довольно весело, особенно если делать это от души. Я уже придумал, что однажды отравлю дядю Вернона ацетоном или жидкостью для мытья туалета, а тетю Петунию, наверное, буду бить горячей сковородкой, пока ее дурацкая шея не сломается. Я еще не совсем решил, что буду делать с Дадли, но, может быть, для этого подойдут пила, молоток и гвозди, я как раз нашел в сарае целую коробку. Я буду забивать ему в живот гвозди и громко смеяться. А потом я разрежу трупы на кусочки, сложу в мешки для мусора и вынесу на помойку».

Гарри поднял голову и, близоруко щурясь, посмотрел на висевшие над классной доской часы. До конца урока оставалось пятнадцать минут. Муха, примирившись с миром и с собой, сидела на пенале Саманты Дуглас и потирала лапки, и, если чуть-чуть скосить глаза, так, чтобы картинка стала слегка размытой, можно было представить, что она тоже что-то пишет — завещание, например, или мушиную версию Хартии Вольностей.

Гарри скомкал лист с сочинением и сунул его в карман; затем вырвал из тетрадки новый и старательно вывел на нем:

«Кем я хочу стать, когда вырасту.

Сочинение ученика 5 класса начальной школы Литтл-Уингинга Г. Поттера.

Когда я вырасту, я хочу стать ученым и изобрести лекарство от рака, чтобы люди больше не страдали».

1.2

Слафься, виликае чорное Зло!

И накармлю ей дитей!

(Аццкая Сотона, «Ивел»)

Хогвартс вызвал у Гарри смешанные чувства.

Конечно, с одной стороны, он был крут. Здоровенный замок, в одном только Большом Зале которого можно было устроить футбольный матч, говорящие портреты, привидения и вообще вся эта атмосфера волшебства… ну, вы понимаете.

С другой стороны, там не было даже электричества. От места, где нет электричества, нельзя ожидать ничего хорошего, и Гарри мысленно приготовился к тому, что теплые сортиры в конструкции замка также не предусмотрены. На его счастье, опасения не оправдались, но Гарри, тем не менее, все равно оставался несколько напряженным.

«Ну-с, посмотрим, что там у нас», — сказала Распределяющая Шляпа, когда до Гарри наконец дошла очередь. — «Ой, мамочки», — добавила она, вчитавшись в поттеровы мысли повнимательней.

«Только не в Слизерин», — телепатировал ей Гарри, стараясь думать по возможности грозно.

«Жаль, что нельзя распределить тебя сразу в Азкабан», — ответила Шляпа. — «А почему это не в Слизерин? В этом гадю… эээ, на этом гордом факультете тебе самое место, дитя мое».

«Не в Слизерин, я сказал!» — мысленно рявкнуло дитя.

«Послушай, он же традиционно считается факультетов темных магов», — продолжала улещивать его Шляпа. — «Неужели тебе не хочется быть темным магом? Это же… ну, как сейчас молодежь говорит — так прикольно!»

Гарри подумал о Том, кого нельзя называть по имени, о котором он узнал совсем недавно и совсем немного, но которого успел записать в безнадежные лузеры — это ж надо было так опростоволоситься, не сумев завалить годовалого пацана. И о бледном сморчке Малфое, с которым придется учиться на одном факультете, он тоже подумал, и желание становиться темным магом зачахло в нем, так толком и не появившись. Прочтя эти его мысли, Шляпа тяжко вздохнула.

«Совсем, не хочешь, да? Ну ладно… может, там тебя хотя бы научат направлять свои агрессивные импульсы в социально приемлемое русло…»

— Гриффиндор!

1.3

Я работаю в аптеке,

И от нестоянья члена.

(Александр Лаэртский, «Аптека»)

Несмотря на скептическое отношение к магии, Гарри не мог не оценить ее преимуществ. С помощью магии можно было левитировать тяжелые учебники, поджигать одноклассницам волосы (в прежней школе ему приходилось делать это с помощью обычной зажигалки, что было не слишком удобно, потому что поджигать приходилось с чересчур близкой дистанции), насылать прыщи и трансфигурировать дырявый носок Дадли в испанский сапожок. Правда, пока ничего этого Гарри толком не умел, но собирался научиться.

Но настоящим откровением для него стало зельеварение.

Драматическую профессорскую речь Гарри благополучно пропустил мимо ушей, рисуя вместо этого на своем пергаменте тетку с сиськами, размер которых противоречил всем законам анатомии.

— Поттер! — сказал Снейп внезапно. — Что будет, если я смешаю толченый корень асфоделя с настоем полыни?

— Без понятия, — ответил Гарри и принялся ковырять в носу.

— Вы должны обращаться ко мне «сэр», или «профессор», — возмутился Снейп, — и вытащите палец из носа, вы что, нашли там серебряный рудник?

— Есть, сэрррр, — вытянулся в струнку Поттер, вытаращив на него глаза. — И это мой нос, я делаю с ним, что хочу.

— Пока вы с вашим носом находитесь в моем кабинете, извольте соблюдать правила приличия, — зашипел Снейп, теряя терпение. Затем, осознав, видимо, всю абсурдность происходящего, все же решил сменить тему.

— Ну что ж, попробуем еще раз. Поттер, если я попрошу вас принести мне безоар, где вы станете его искать?

— Не знаю, сэр, — беззаботно ответил Гарри. — Кстати, профессор, а это правда, что лучшее мыло получается из человеческого жира?

Снейп поперхнулся очередной язвительной репликой.

— Поттер, вы в своем уме? — поинтересовался он. — Еще один глупый вопрос, и я сварю мыло из вас. Минус пять баллов с Гриффиндора.

Гарри пожал плечами, всякие там баллы и прочая дребедень его не интересовали, но зато в голове его зрел очередной вопрос — существует ли волшебный напалм или его аналог? Судя по всему, спрашивать у этого странного препода было бессмысленно, и Гарри решил его лишний раз не трогать, пока тот вроде бы оставил в покое его. Практическая часть также не вызвала у него энтузиазма, но пока он предавался размышлениям о том, как превратить зелье, излечивающее от нарывов, в зелье, эти нарывы вызывающее, раздалось громкое шипение и класс наполнился едким зеленым дымом.

Взгромоздившись на парту вслед за всеми, Гарри с высоты рассматривал класс взором полководца, оглядывающего будущее поле битвы. От его внимания не ускользнули ни то, что металлический, между прочим, котел, расплавился до состояния бесформенного куска металла, ни черные пятна, которые оно выжигало на деревянной поверхности парты, ни жуткого вида фурункулы, покрывавшие все открытые участки кожи невольного виновника сего безобразия.

Когда беднягу Невилла увели в больничное крыло, Гарри сел на свое место, задумчиво косясь на опустевшую парту. То, что этот на первый взгляд ничем не примечательный парень сумел с такой легкостью сделать то, до чего не додумался он сам, вызывало у него некоторую зависть, но еще он подумал, что Лонгботтома можно иметь в виду как потенциальное оружие массового поражения — при условии, конечно, что его сегодняшний феерический успех не был случайным.

А еще он подумал, что зельеварение ему начинает нравиться, аккуратно записал профессорскую реплику насчет того, что наблюдавшийся эффект вызывается несвоевременным добавлением игл дикобраза — и улыбнулся, мечтательно глядя в пространство.

Увидев эту улыбку, профессор Снейп содрогнулся.

1.4

Доктор Франкенштейн — профессор кислых щей,

Может быть удачен, а может быть и нет.

(Алиса, «Доктор Франкенштейн»).

Во время планового визита к Хагриду, где-то между поеданием железобетонных кексов и светской беседой, Гарри попросил мышеловку.

— Зачем это тебе? — удивился лесник.

— Хочу поймать мышь, — ответил Гарри. — Люблю мышей, знаете ли. У Рона вот есть крыса, я тоже хочу.

Гарри умолчал о том, для чего ему нужны были мыши, как и о том, что во время прошлого урока трансфигурации он попытался превратить в мышь жестяную кружку (которую по плану урока он, вообще-то, должен был трансфигурировать в фарфоровое блюдце), используя для этого формулу, подсмотренную в учебнике одного третьекурсника. Мышь получилась несколько более железной, чем того хотелось бы Гарри, кроме того, она была размером с крупного поросенка и являлась счастливой обладательницей двух рядов острых зубов, похожих на крокодильи. Отсиживаясь на парте, пока мышь подскакивала на месте и, громко лязгая зубами, пыталась ухватить своего создателя за край мантии, Гарри подумал, что не все проблемы нужно решать с помощью магии. Иногда самый очевидный путь является самым надежным.

— Мыши! — ныл Гарри в тот же вечер, слоняясь по гриффиндорской гостиной. — Мыши!

Сидевшая на диване Лаванда Браун взвизгнула и на всякий случай поджала под себя ноги.

— Где мыши? — с опаской спросила она.

Гарри вперил в нее страдающий взор.

— Не знаю, — ответил он с тоской в голосе. — Но мне нужны мыши! Я хочу мышей! Маленьких… сереньких… теплых мышек с нежными лапками и крошечными пальчиками! О, как я любил бы их!

Гарри заломил руки в жесте отчаяния, потом метнулся к только что вошедшей в гостиную Анжелине Джонсон.

— Девочка! — возопил он. — Милая, добрая девочка! Я хочу мышей!

— Отвали, извращенец, — отмахнулась Анжелина.

— Эй, ты же не собираешься подложить мышей в стол к МакГонагалл? — раздался голос сзади. Гарри обернулся и увидел одного из близнецов Уизли — более точную идентификацию он осуществить не смог.

— Нет, конечно, — ответил он, напуская на себя вид оскорбленной невинности. — Эта бесчувственная женщина использует их в качестве учебного материала.

Под недоверчивым взглядом Уизли Гарри вздохнул, но все-таки признался:

— Вообще-то я собираюсь ставить на мышах негуманные эксперименты.

Близнец заржал и хлопнул его по плечу.

— Советую попросить мышеловку у Хагрида. Еще у Филча есть, но он не даст. И я надеюсь, что та, в чей портфель ты их запустишь, того стоит.

— Эй, Рон, — позвал Гарри, заходя в спальню. — Пойдешь со мной к Хагриду?

— Пойду, — ответил Рон. — Только, Гарри…

— Что?

— Давно хотел тебе сказать… убери свои чертовы капканы!

— Но, Рон, — возразил Гарри, — эти капканы охраняют стратегические подходы к моему сундуку.

— Может, ты и не заметил, но мой сундук стоит в том углу тоже. Я, черт подери, уже три дня не могу поменять носки!

1.5

Чувак в пидарском наряде

и зделать это не раз!

(Аццкая Сотона, «Смерть праклятым пазёрам!»)

— И чтоб никто не прикасался к метлам, пока я отвожу его в лазарет! Иначе вылетите из Хогвартса прежде, чем успеете сказать «Квиддич». Пошли, дорогуша, — сказала мадам Хуч, и повела плачущего Невилла в сторону замка. Едва они скрылись из виду, как Малфой расхохотался:

— Нет, вы рожу, вы рожу этого придурка видели?

Остальные слизеринцы присоединились к нему.

— Заткнись! — крикнула Парвати Патил.

— Эй, Малфой, — вмешался Гарри. — Ты и сам-то слабак!

— Что? — воскликнул Драко, поворачиваясь к нему. — Что, Поттер, более умного оскорбления ты не в состоянии придумать?

— Это не оскорбление, — невозмутимо ответил Гарри. — Это факт. Я уверен, что если бы ты свалился с метлы, то ты бы не только заплакал, но и стал бы звать мамочку!

— Я не свалился с метлы, как ты мог заметить, — Малфой надменно вскинул голову.

— Пока нет, — усмехнулся Гарри. — Предлагаю маленький тест. На выдержку.

— Я не собираюсь с тобой соревноваться, — фыркнул Драко.

— Если откажешься, будет считаться, что ты проиграл, правда, народ?

Гриффиндорцы поддержали его громким гомоном, в котором выделялись слова «трус», «да что с них взять» и «змеи позорные».

— Ну, говори, — снисходительно процедил Малфой.

— Идея проста, — сказал Гарри, расхаживая взад-вперед по лужайке, как будто он был профессором, читающим лекцию. — Мы садимся на метлы и летим в сторону замка. Прямо в стенку. Кто первый свернет — тот гандон.

— Гарри, ты с ума сошел! — встряла Гермиона Грэйнджер. — Это же опасно! Мадам Хуч запретила…

— Молчи, женщина! — рявкнул на нее Гарри. Гермиона замерла с открытым ртом, онемев от удивления, обиды и праведного гнева. — Киндер, кюхе, кирха, и не лезь в мужские разговоры.

— Я все расскажу профессору МакГонагалл, — дрожащим голосом сказала Гермиона, развернулась и, пытаясь скрыть слезы, направилась к замку.

— Итак, Малфой, — как ни в чем ни бывало продолжил Гарри, — что скажешь?

— Поттер, ты и впрямь рехнулся, — ответил Драко, от неожиданности забывший даже свою аристократичную манеру растягивать слова и говорить в нос. — У тебя-то в башке и так мозгов нет, а мне мои мозги еще дороги.

— Что и требовалось доказать, — развел руками Поттер. — Ты мыслишь точь-в-точь, как она, — он кивнул в сторону удаляющейся Гермионы. — Как девчонка. Слабак ты. Тьфу.

Если бы Драко был чуть старше и чуть умнее, он сказал бы Поттеру, что аналогия — не метод доказательства. Но вместо этого он подумал, что выросший среди магглов Поттер так или иначе сам сверзится с метлы, не пролетев и половины расстояния до финишной стены.

— Я согласен.

Гарри улыбнулся.

— Рон, дашь сигнал, — попросил он.

Они оседлали метлы и зависли в воздухе в паре метров над землей.

— На счет три, — сказал Рон Уизли. — Раз…

Гарри показал своему сопернику неприличный жест.

— Два, три!

К глубокому разочарованию Драко, Поттер не только не свалился с метлы, но и ухитрился развить приличную скорость, и летел с ним ноздря в ноздрю. Тем временем стена замка неумолимо приближалась. Поттер ржал, как молодой конь, и все прибавлял и прибавлял ходу.

— Эй, Малфой! — заорал вдруг Гарри.

Драко не обратил на него внимания, но того это не смутило.

— Малфой, я тебя люблюююю! — завопил Гарри и резко повернул влево.

Пока Малфой чинил разорванный шаблон, хогвартская стена приблизилась к нему еще метров на двадцать. Рефлекторно он дернул на себя рукоять метлы, чудом ухитрившись избежать столкновения — на развороте хвостовые прутья чиркнули по каменной кладке.

— Это было круто! — заявил Поттер, подлетая к нему. — Эй, Малфой, повторим?

— Ннет, спасибо, — пробормотал тот; потом взгляд его прояснился. — Поттер! Ты гандон! Ты свернул первым!

— Знаешь, Драко, — нежно сказал Гарри, стряхивая пушинку со своей мантии, — лучше быть живым гандоном, чем мертвым лохом. Иначе говоря, я тебя наебал.

— Гарри Поттер!!!

От замка к ним спешила профессор Макгонагалл.

— За все время… за все время в Хогвартсе… никто, никогда! О чем вы думали?! Вы могли сломать себе шею!

Ее перекосило от шока и негодования.

— Мисс Грейнджер рассказала мне… как вы могли придумать такое! Лететь наперегонки прямо в стену замка… зачем? Выигрывал тот, кто позже свернет, так?

— Не совсем так, профессор, — вежливо ответил Гарри и с умным видом поправил сползшие на кончик носа очки. — Выигрывает вообще-то тот, у кого останется цел череп.

1.6

Учитель сказал:

И ударил его палкой по голове.

(НОМ, «Подражание Конфуцию».)

— Тролль! В замке тролль! — и профессор Квиррелл грохнулся в обморок.

— Вау! — заорал Гарри. — Кто со мной смотреть тролля?

Смотреть тролля с ним пошел только Рон Уизли — остальные позорно зассали.

Тролль был велик и вонюч, а голова его казалась непропорционально маленькой по отношению к огромной туше. Гарри подумал, что основной мозг у тролля должен находиться в крестце, как у диплодока, но времени предаваться размышлениям не было — во-первых, тролль был агрессивен, а во-вторых, вонял, как вокзальный сортир.

В очередной раз уворачиваясь от дубины, Гарри горько пожалел о том, что у него нет пистолета с бронебойными пулями — впрочем, далеко не факт, что даже бронебойные пули пробили бы толстую шкуру мерзкой твари, а вот коктейль Молотова мог бы и пригодиться.

Впрочем…

Гарри отполз от тролля подальше и нашарил в кармане хрустальный флакончик, в котором плескался дополненный и улучшенный вариант невиллова антипрыщового зелья — стеклянные флаконы оно растворяло. Экспериментальным путем Гарри выяснил также, что оно расплавляет подавляющее большинство металлов, кроме золота — и в очередной раз порадовался, что не послушал Хагрида и купил на всякий случай еще и золотой котел. Мало того, что золото не реагирует со многими кислотами и красиво выглядит, так оно еще и в какой-то степени компенсировало Гарри нищее детство — словом, куда не кинь, везде одни плюсы. Флакончик с зельем Гарри таскал в кармане всю неделю, раздумывая, на ком из одноклассников можно его опробовать (подопытных мышей оно растворяло подчистую, оставляя в лучшем случае размякший скелетик), но теперь он не жалел, что приберег его для особого случая.

Пока вонючая скотина отвлеклась на Рона Уизли, швырнувшего в него кусок трубы, Гарри разбежался, прыгнул на тролля сзади и обхватил его руками и ногами, как если бы лез на дерево. Тролль то ли не почувствовал неожиданной прибавки в весе, то ли его маленький мозг слишком медленно обрабатывал поступающие сигналы, но, так или иначе, а у Гарри оказалось достаточно времени, чтобы вытащить зубами пробку из флакона и выплеснуть зелье троллю в рожу, как будто он был не паскудной тварью, а продинамившей его королевой красоты.

Помещение стремительно заволокло зеленым дымом, заставившим Гарри, Рона и Гермиону закашляться. Тролль взвыл и выронил дубину, Гарри скатился с его спины и отбежал от греха подальше, прикрыв нос и рот рукавом. Остановившись на стратегической позиции поближе к двери, он удовлетворенно отметил успешный результат своих действий. Зелье действовало на троллей ничуть не хуже, чем на мышей, кроме того, будучи по своему действию кислотой, оно без труда растворяло даже кости — что уж говорить о мягких тканях.

Тролль с воем метался по комнате; а дети прижались к стене, понимая, что в любой момент рискуют быть растоптанными. Не особо понимая, что он делает, Рон выхватил волшебную палочку и проорал:

— Вингардиум Левиоса!

Валявшаяся на полу дубина поднялась в воздух, медленно вращаясь, пока не оказалась точнехонько над темечком тролля.

— Жахни его, Рон, жахни! — закричал Гарри, подпрыгивая на месте в приступе нахлынувшей эйфории.

Когда сраженный собственным оружием тролль распластался мордой вниз на грязном полу, Гарри осторожно подошел к нему и несколько раз пнул носком ботинка. Тролль не пошевелился.

— Он умер? — опасливо спросила Гермиона.

— Не знаю, — ответил Гарри, безуспешно пытаясь повернуть троллью башку набок, чтобы рассмотреть в точности, какой эффект произвело его экспериментальное зелье. После нескольких неудачных попыток он лег рядом с троллем на пол, прижавшись щекой к холодному камню, и, задержав дыхание от невыносимой вони, заглянул тому в лицо, вернее, то, что от него осталось. По крайней мере, глаз и носа у тролля точно больше не было, а сквозь расползшуюся на ошметки щеку были видны крупные желтые клыки.

— Гарри, ты что это такое делаешь? — спросил ошарашенный Рон.

— Ребята! — воскликнул Гарри, поднимаясь на ноги и игнорируя его вопрос. Глаза его сияли. — Ребята! Мы завалили тролля! Давайте же его вскроем!

1.7

Меня исследуют врачи.

И чьи-то трупы у стены.

(Хуй Забей, «Ничего не помню»).

Гарри медленно подошел к высокому зеркалу в золоченой оправе. Ни Снейпа, ни Филча не было слышно, поэтому он стащил с себя мантию-невидимку и посмотрел в мутноватое стекло.

В зеркале показывали кино.

Гарри увидел высокого мужика в темных очках, кожаной куртке и с приличных размеров гранатометом в руках. Мужчина шел по широкой улице, иногда постреливая в попадающиеся навстречу машины. Машины выносило в кювет, они сталкивались друг с другом, переворачивались, взрывались и горели.

Внезапно улица расширилась, и Гарри увидел большую площадь, поперек которой выстроилось оцепление из мрачного вида солдат. Был даже один танк. Мужик с гранатометом, ничтоже сумняшеся, выпалил последней гранатой в этот танк, потом отбросил базуку в сторону и достал откуда-то два пистолета-пулемета.

Гарри с замиранием сердца следил, как неизвестный герой в одиночку выносит чертову прорву солдат, умудряясь при этом не получить ни единой царапины, несмотря на их отчаянное сопротивление. Вдобавок ко всему, мужик в кожаной куртке постоянно улыбался, немного по-идиотски, правда, но явно от души.

Гарри подхватил мантию-невидимку, сорвался с места и стремглав помчался в гриффиндорскую башню.

— А? Что? Поттер, ты больной? Я сплю! — бормотал Рон Уизли, отбиваясь от него руками и ногами.

— Вставай! Вставай, я тебе что покажу! — теребил его Гарри.

— Зеркало? Кино? — недовольно бурчал Рон, на ходу пытаясь выпутаться из свитера, который он в спешке натянул задом наперед. — Что такое кино?

— Увидишь сейчас, — сказал Поттер, подталкивая его к зеркалу. — Вставай на мое место.

Гарри отошел в сторону, с этого ракурса он видел в зеркале только отражение Рона — зато тот смотрел не отрываясь.

— Ну? — спросил Гарри, теряя терпение.

— Я… вижу себя. И я старше. А еще в руках у меня кубок колледжа и кубок по квиддичу!

— Нда? — Гарри задумчиво почесал затылок. — Это что, значит, зеркало показывает всего лишь наши фантазии? А я уж думал, буду ходить, смотреть кино… и другим показывать… за деньги.

Хотя… за неимением кина, показывать за деньги можно и то, что есть. Гарри ухмыльнулся — заставить людей платить за их собственные мечты — это было бы так… концептуально. Это почти так же здорово, как торговать наркотиками.

— А еще у меня значок старосты! — увлеченно продолжал Рон, — и я капитан команды!

Гарри посмотрел на своего рыжего приятеля почти с жалостью.

— Дурак ты, Уизли, — сказал он. — И фантазии у тебя дурацкие. Оторвись от зеркала, давай обсудим перспективы нашего маленького бизнеса.

— Бизнес? — недоуменно переспросил Рон. Гарри закатил глаза и нудным голосом изложил ему ход своих мыслей.

— …Скажем, десять кнатов за сеанс.

— Гарри, мне кажется, это не очень удачная идея, — с сомнением сказал рыжий, качая головой.

— Доход пополам, — быстро сориентировался Гарри.

В голубых глазах Рона Уизли зажегся алчный огонек.

1.8

Батарея смерти

Огненной водой!

(Коррозия Металла, «Русская водка»)

— В субботу в полночь! — Рон сел в кровати. — О нет! Письмо Чарли было в том учебнике, что забрал Малфой! Теперь он знает, что мы собираемся избавиться от Норберта!

— Малфой все знает, — сказала Гермиона, когда мадам Помфри выгнала их с Гарри из больничного крыла. — Мы очень рискуем.

— У нас нет времени, чтобы предупредить Чарли, — ответил Гарри. — Ничего не поделаешь. Впрочем, я думаю, что с Малфоем мы справимся.

— А если он расскажет учителям? — возразила Гермиона.

— Как ты себе это представляешь? «Поттер притащил в школу дракона и намеревается отдать его людям, с которыми у него назначена встреча на самой высокой башне»? Звучит, как полная чушь! Никто не поверит.

Гермиона посмотрела на него как-то странно.

— Ну да, — вздохнул Гарри. — Ты права. Могут и поверить. Но у нас еще остается мантия-невидимка. И, кроме того, вполне возможно, что учителя будут чем-нибудь… заняты.

— Я думаю, ты должен мне кое-что объяснить, — профессорским тоном сказала Гермиона, когда они, распрощавшись с друзьями Чарли и избавившись, наконец, от Норберта, отдыхали, сидя на площадке башни.

— Не понимаю, о чем ты, — неискренне удивился Гарри.

— О пожаре, о чем еще.

— Какое удачное совпадение, правда? — воодушевленно отозвался Поттер; стекла его круглых очков зловеще поблескивали в лунном свете. — Наверное, кто-то из этих умников с Рейвенкло доэкспериментировался. Хорошо, что это отвлекло МакГонагалл, а то неизвестно, сколько бы она простояла тут в проходе. Странно, я все же до последнего был уверен, что она не поверит лепету Малфоя.

— Малфой сказал волшебное слово, — сардонически сказала Гермиона.

— Какое это? Он спел ей «Старые добрые времена»? (1)

— «Поттер». В сочетании с твоей фамилией даже история про драконов начинает выглядеть убедительно.

— Я немного перестарался, да? — с несчастным видом вздохнул Гарри. — Со своей репутацией?

— Да, немного, — хмыкнула Гермиона, но тут же сурово сдвинула брови, бессознательно копируя МакГонагалл — вид у нее при этом был презабавнейший. — Не пытайся сменить тему! Пожар, Гарри! Не думай, что я буду покрывать тебя, если кто-нибудь пострадал!

— Ты меня совсем за дурака держишь? — возмутился Поттер. — Я что, не в состоянии устроить нормальную диверсию без смертоубийств? К твоему сведению, дыма там было значительно больше, чем огня. Если у кого-то хватило ума из-за этого погибнуть, считай, что я послужил орудием естественного отбора.

— Я тебе предупредила, — сказала Гермиона. — И, кстати, как ты это сделал?

— О, это моя маленькая тайна, — самодовольно ухмыльнулся Гарри.

— Я иду к МакГонагалл.

Гарри почесал репу и подумал, что хотя глупые сообщники и утомляют, с умными приходится еще сложнее.

— Невилл, — коротко сказал он.

— Что? Ты хочешь сказать, что это сделал Невилл? — ахнула Грейнджер.

— Да нет же, дубина, — поморщился Гарри. — Две недели назад, зелье для лечения кашля. Что ценно, взрывается не сразу, а через промежуток времени, зависящий от добавленного количества чернильных орешков. Черный такой дым, густой, пахнет тухлятиной. Неужели не помнишь, Снейп минут десять тогда разорялся?

— О-о-о, — протянула Гермиона.

— Вот ты на зельеварении за кем рецепт записываешь? — решил добить ее Гарри. — За Снейпом?

— Конечно.

— Зря. На кой ляд тебе зелье от кашля? Я записываю за Невиллом, гораздо больше толку. Вы вот все над ним смеетесь, вслед за этой крючконосой скотиной, а у парня, между прочим, талант — такой один на десять тысяч встречается!

— Все же это было слишком опасно, — сказала Гермиона, чтобы оставить за собой последнее слово, но по ее голосу Гарри понял, что она смирилась. В награду он решил побаловать ее еще одним кусочком информации.

— Триада Макдональда, знаешь?

— Я что-то такое слышала, — Гермиона досадливо нахмурилась — вот уже второй раз за этот вечер выясняется, что она в чем-то некомпетентна.

— Это мало кто знает, — утешил ее Гарри. — Я однажды был у школьного психолога, после того, как погладил одну из кошек миссис Фигг утюгом, — он мечтательно улыбнулся приятным воспоминаниям, — ну так вот, я слышал, как психологиня разговаривала потом с моей теткой. Триада Макдональда обычно бывает у серийных убийц в детстве, туда как раз входят издевательства над животными. Мне не хватало поджогов, чтобы собрать ее полностью.

— А третий симптом какой? — Гермиону было так просто не провести.

— Извини, забыл, — соврал Гарри. (2)

— Ты что, хочешь стать серийным маньяком? — нервно спросила Гермиона, отодвигаясь на всякий случай от него подальше.

— Нет, серии — это не мое, вряд ли у меня хватит задротства, чтобы выдерживать определенный модус операнди, — безмятежно ответил Гарри. — А вообще я мечтаю изобрести лекарство от рака, только не говори никому, это будет наш секрет.

Интерлюдия

— Альбус, меня беспокоит Поттер, — сказала Минерва МакГонагалл на очередном педсовете.

— Мальчик просто активен и любознателен. Хотите чаю?

— Он расставил по всей гриффиндорской башне капканы и мышеловки. Пойманных мышей он по ночам пытает, — мрачно сказала Минерва. — И нет, не хочу.

— Он едва не убил мистера Малфоя, — сказала мадам Хуч. — Об стенку.

— Он полил гигантскую росянку кровью, — сказала профессор Спраут. — Вы ведь знаете, что если полить ее кровью, она становится агрессивной? Конечно, никто не видел, чтобы Поттер это делал, но больше некому. И я не хочу даже думать о том, чья это была кровь.

— Он написал в эссе по астрономии, что видел на Марсе боевые треножники, — сказала Синистра.

— Он спрашивал меня о противозачаточных заклинаниях, — добавил Флитвик.

— Филиус, ему же одиннадцать! — ахнула профессор Вектор.

— Вот именно. А еще он спрашивал, какие заклинания мясники используют для разделки туши.

— Он н-н-натянул поперек коридора в-веревку, — пожаловался Квиррелл. Коллеги посмотрели на него, как на идиота.

— Будем считать, что это была невинная шалость, — смилостивилась МакГонагалл и продолжила: — Он трансфигурировал чайник в самогонный аппарат.

— Ну, ну, достаточно, — поднял руку Дамблдор. — Кто-нибудь пострадал из-за проказ юного мистера Поттера?

— Мистер Малфой наложил в штаны, — язвительно сказала мадам Хуч, косясь на упорно молчащего Снейпа, но тот проигнорировал ее выпад.

— Мисс Б-б-броклхерст разбила коленку, — сказал Квиррелл и, в ответ на недоуменные взгляды, пояснил: — К-к-когда споткнулась о натянутую веревку.

— Мыши, — напомнила МакГонагалл.

— Минерва, вот насчет мышей — кто б говорил, — буркнула Вектор. Она не вела уроков у первокурсников, и потому относилась к Поттеру более лояльно.

— Итак, насколько я могу судить, — подвел итог Дамблдор, — Гарри никому не причинил ощутимого вреда. Разумеется, за свои шалости он должен понести справедливое наказание согласно правилам школы, но, я думаю, уважаемые коллеги уже назначили ему взыскание. Как я уже говорил, мальчик просто активен, любознателен и несколько… импульсивен. Не будем же мы наказывать его за это? Наше дело — воспитывать и направлять юные умы, но не губить на корню их инициативу, не гасить яркий свет в их чистых душах... Северус, а почему ты все время молчишь?

— А что я скажу? — отозвался Снейп. — Что я вас вообще-то предупреждал?

1.9

Порвать на свастики ребенка

Кричать умеет дюже громко.

(Александр Лаэртский, «Пока льются слезы»).

Это был Квиррелл.

— Вы?! Да ладно?! — заржал Гарри.

— Да, я, — самодовольно улыбнулся Квиррелл.

— Я думал — Снейп, — разочарованно протянул Гарри, рассматривая профессора, как будто видел его впервые.

— Северус? — Квиррелл рассмеялся высоким холодным смехом. — Ну да, пока он носится тут и там, изображая из себя большую летучую мышь, кто же заподозрит б-б-бедного з-заикающегося п-п-рофессора Квиррелла.

Гарри звонко хлопнул себя по лбу и непристойно выругался — нет смысла пытаться быть вежливым с тем, кто хочет тебя убить.

— Стыд-то какой, — простонал он, — ну надо же, как я лопухнулся. Воистину, если видишь перед собой кого-то в тюрбане, кто ведет себя как придурок, не верь глазам своим. И что, убить меня на матче тоже не он пытался?

— Нет-нет, это я пытался убить тебя. Твоя подруга мисс Грейнджер случайно сбила меня с ног, когда торопилась, чтобы поджечь Снейпа, и прервала мой визуальный контакт с тобой.

— И тролля тоже ты впустил? — подозрительно спросил Гарри.

— Конечно. У меня вообще талант насчет троллей, — сказал Квиррелл и щелкнул пальцами. Из ниоткуда появились веревки, спутавшие Гарри по рукам и ногам. — А теперь помолчи, мне надо заняться этим милым зеркальцем.

Пока Квиррелл ходил кругами вокруг зеркала, осматривая его, обстукивая и чуть ли не обнюхивая, Гарри извивался как червяк, пытаясь выпутаться из веревок — было бы еще большим позором упустить философский камень, окончательно проиграв этому пропахшему чесноком лицемеру. Когда он, отчаявшись, уже принялся было грызть свои путы, Квиррелл бросил свое занятие и пробормотал:

— Как же работает это зеркало? Помоги мне, Хозяин!

«Используй мальчика… используй мальчика…», — раздался голос, исходивший, казалось, от самого же Квиррелла. Квиррелл обернулся к Гарри и освободил его от веревок.

На этот раз в зеркале больше не показывали кино. Гарри увидел самого себя, потом отражение ухмыльнулось, вытащило из кармана штанов красного цвета камень, перебросило его из одной руки в другую, сделало вид, будто хочет его проглотить, и засунуло обратно в тот же карман.

— Ну? Что ты видишь? — нетерпеливо спросил Квиррелл.

— Я вижу себя, я изобрел лекарство от рака, и настал мир во всем мире, — на ходу соврал Гарри, вывернулся из рук Квиррелла и отбежал в сторону.

— Он лжет, — сказал все тот же странный голос. — Я сам поговорю с ним… лицом к лицу.

Оцепенев, Гарри наблюдал за тем, как Квиррелл разматывает свой кретинский тюрбан и поворачивается к нему спиной. На затылке у него обнаружилось еще одно лицо — бледное, как кефир, с красными глазами, и вообще какое-то змеиноподобное.

— Ну и рожа, — не удержался Гарри. — А жрешь ты тоже в две головы?

— Наглый мальчишка! — зашипела змеиная морда. — Видишь, что со мной стало? Я стал жалкой тенью… единственный способ для меня обрести форму — это разделить с кем-нибудь тело, хотя всегда находились те, кто был готов впустить меня в свое сердце и разум. Когда у меня будет эликсир жизни, я смогу создать собственное тело. А теперь — отдай мне камень, который лежит в твоем кармане.

— У тебя глаза, как у кролика, — сообщил Гарри, и в эту же секунду понял, что снова может двигаться. — Может, тебе еще и за ушком почесать?

Он запустил руку в карман мантии, но достал оттуда вовсе не камень, а некую хитроумную конструкцию, представляющую собой комбинацию из пластиковой бутылки и штуки, больше всего похожей на самодельную водопроводную трубу с вентилем. Трубу Гарри трансфигурировал лично из гермиониного пера, и очень собой гордился, как гордился и наложенным на бутылку заклинанием — тем самым, которым обычно заколдовывали емкости с растворителями, чтобы они, хм, не растворялись — не говоря уж о третьей и наиболее мощной редакции антипрыщового зелья. Гарри подумал, что зелью, пожалуй, следовало бы придумать новое название — например, "Рвота Адской Гончей", или что-нибудь в этом духе, потому что от фурункулов оно избавляло только вместе с кожей.

Красные глаза оппонента изумленно расширились.

— Знаешь, что это такое? — спросил Гарри, потрясая своим оружием, и, не дожидаясь ответа, пояснил, пуская в гадкую рожу струю едкой зеленоватой жидкости:

— Это сикалка.

___________

1 — «Старые добрые времена» — "Auld Lang Syne", песня на стихи шотландского поэта Роберта Бернса, которой в англоговорящих странах традиционно отмечают наступление Нового Года.

2 — Триада Макдональда, помимо упомянутых зоосадизма и пиромании, включает в себя также энурез.

2.1

Хоpошо в деpевне летом!

Отдохнyть и посмотpеть, как там колхозники ебyтся, да!

(Сектор Газа, «Хорошо в деревне летом»)

— Дадли… дадлидадлидадли, где ты, дружочек, — сладко мурлыкал Гарри Поттер, обходя дурслевский сад по периметру и заглядывая под каждый куст. — Дадли, где ты, мой милый братик? Дядя с тетей уехали, неужели ты не хочешь поиграть со своим волшебным кузеном?

Гарри остановился напротив большого куста пионов, из которого торчала до слез знакомая белобрысая макушка.

— Вылезай, я покажу тебе фокус, — заявил Гарри, нависая над кустом. Куст затрясся.

— Не надо, пожалуйста, не надо! Только не фокусы!

Гарри садистски ухмыльнулся. Он был весьма огорчен запретом на использование магии на каникулах, но, во-первых, магия тоже бывает разной, и далеко не вся она сводится к пассам волшебной палочкой и языколомным заклинаниям, а, во-вторых, Дадли об этом не знал.

— Сколько будет, если к трем кошкам прибавить одного кенгуру, и все это хорошенько смешать в блендере? — воодушевленно нес чушь Гарри, обходя куст пионов по широкой дуге и вынимая из кармана рогатку. Если чему он и научился от директора Дамблдора и покойного ныне Квиррелла, так это тому, что иногда полезно казаться немного чокнутым.

— Олух. Пузырь. Остаток. Уловка, — добавил он замогильным тоном. Пионы колыхнулись и всхлипнули, и тут же в их сторону полетел камешек, выпущенный из рогатки. Судя по глухому звуку, какой обычно получается от соударения твердого и мягкого, снаряд попал в цель.

— Ты… ты сумасшедший! Придурок! — захныкал Дадли, выползая на свет божий. — Я все расскажу папе, и тебя посадят в тюрьму!

— Меня? Меня не посадят, о мятежный брат мой. Волшебства не существует, ты разве не знаешь об этом? Они подумают, что ты… того, — и Гарри выразительно постучал себя по лбу.

— Тогда тебя просто выгонят из дома, и ты пойдешь жить на улицу, — не уступал Дадли.

Гарри покачал головой. Прядь непослушных волос упала ему на глаза, и он поднял руку, чтобы убрать ее, как вдруг побелел и затрясся, с ужасом глядя на свою правую ладонь.

— Господи, господи, только не это, — прошептал Поттер, поднимая на кузена расширенные в ужасе глаза.

— Что там? — не утерпел Дадли.

Гарри показал ему руку, на которой красовалась свежая язва, покрытая какой-то странного вида субстанцией неестественно-зеленого цвета.

— Это что за дрянь? — скривился от отвращения Дурсль-младший.

— Это… это магическая африканская лихорадка, — забормотал Гарри. — У… у нас в школе была эпидемия, я думал, что не заразился, я… господи, господи!

— Ты… ты заразный? — Дадли отступил от него на шаг.

— Заражаются при прикосновении, — глухо проговорил Поттер, понурив голову. — Я сегодня готовил завтрак на всех. Дадли, прости, я не…

— И что теперь будет? — перебил его кузен, дрожа, как студень.

— Видишь эту зеленую хрень? — спросил Поттер, тыча ему под нос свою зараженную руку. Дадли попятился назад, рискуя наткнуться на садовый шланг и сломать себе шею. — Это плесень. Она растет в человеческом теле, сначала снаружи, потом и внутри тоже… плесень на сердце, в мозгу, везде!

— Оно же лечится?! — завопил Дадли, все-таки запнувшись обо что-то и плюхнувшись на траву своим жирным задом. — Лечится?!

— Да, — кивнул Гарри, взяв себя в руки. — У нас где-то половина заболевших выжила, правда, плесень на них не до конца свели. Но… — взгляд его стал осмысленным. — Дадли, в доме есть спиртное?

— Э? Д-да… у папы есть виски.

— Дадли, иди и быстро пей виски! У тебя пока нет симптомов, у тебя есть шанс! Алкоголь убивает плесень, Дадли, спеши!

Толстяк с неожиданной для такой туши резвостью вскочил на ноги, и метнулся было к дому, но, сделав пару шагов, вдруг резко остановился.

— А ты? — подозрительно спросил он.

Гарри покачал головой.

— Мне не поможет, — сказал он с дрожью в голосе. — Во мне уже растет плесень. Я лучше останусь здесь…

Его голос прервался, и он отвернулся, как будто пытаясь скрыть подступившие к глазам слезы.

— Папа разозлится, если я выпью виски, — неуверенно сказал Дадли.

— А если ты умрешь, он еще больше разозлится, — ответил Поттер. Дадли развернулся и поскакал в дом. Подождав, пока хлопнет задняя дверь, Гарри сел на лелеемый тетей Петунией газон спиной к дому, так, чтобы из окна не было видно выражения его лица, и беззвучно расхохотался, представив выражение лица дяди Вернона, когда он найдет в гостиной пьяного Дадли. Потом он вытер о штанину правую ладонь, перепачканную смесью зеленки с холодным картофельным пюре, и зловещая язва превратилась в свежую ранку, которую он получил сегодня утром, натирая на терке сыр.

В конце концов, для того, чтобы творить магию, волшебная палочка была совсем не нужна.

2.2

Вечерней сумрачной порою

И потечёт рекой сок Гамми.

(Хуй Забей, «Сок Гамми»)

— Ну, здравствуй, страдающий друг мой, — сказал Гарри Поттер, аккуратно прикрывая за собой чердачный люк.

Уизлевский упырь посмотрел на него, склонив голову набок, оскалил зубы и тихонько зарычал.

— Но-но, — предупредил его Гарри, — не рычи на меня. Я больше, умнее, и у меня есть молоток. Ты же не хочешь, чтобы я ударил им тебя по голове?

Упырь рыкнул еще разок, потом отошел в угол, покрутился там, поднял какую-то ржавую железку и нарочно уронил ее на пол с громким лязгом, выжидающе глядя на Гарри.

— Красивый звук, — похвалил Гарри. — Очень индустриально. Если будешь хорошо себя вести, я наловлю тебе пауков.

Он принялся разгребать мусор, потом достал из принесенной с собой сумки молоток, клещи, пилу, два ножа, фонарик и электрошокер — все это он успел прихватить с собой во время феерического побега с Тисовой улицы.

Наверное, подумал Гарри, Дадли здорово перетрухнул, когда он ворвался к нему в спальню среди ночи.

— Эй, ты что здесь делаешь? — заорал кузен. — Тебя же заперли!

— Пришел пожелать спокойной ночи, — оскалился Гарри, рыская по углам. Наконец он нашел искомое — обычный фонарик на батарейках, и засунул его в карман штанов.

— Отдай! Это мое!

— Теперь мое. В Хогвартсе темные ночи.

— Отдай сейчас же! — Дадли вскочил с кровати, схватив с ночного столика какую-то штуковину. — А не то я тебе сейчас…

— Что?

— Это шокер!

— Откуда ты его взял? — изумился Гарри, чувствуя укол зависти.

— Папа купил, — похвастался Дадли, — специально на тот случай, если ты опять будешь меня доставать!

— Во Вернон дает, — Гарри захохотал, как главный злодей из малобюджетного ужастика. — Такому троглодиту, как ты, и обычной дубины бы хватило. Ты же его даже держишь неправильно!

Дадли опустил глаза, взглянув на электрошокер, и это было его стратегической ошибкой — воспользовавшись секундной потерей бдительности, Гарри молниеносно подлетел к нему и выхватил вещицу из его рук — это оказалось не намного сложнее, чем поймать снитч.

— Бомбы детям не игрушки, — сказал он назидательно. — Ну ладно, мне пора, не скучай тут. Я еще, пожалуй, вот это с собой прихвачу, ты не против? — и с этими словами он подхватил свободной рукой стоявший на столе радиоприемник, продолжая направлять на Дадли свое новообретенное оружие.

И теперь, пока Уизли безмятежно спали, пришло время его испытать.

Гарри еще раз спустился вниз и втащил на чердак совиную клетку, в которой, вместо отпущенной на охоту Хедвиг, сидел садовый гном. Гном вертел своей шишковатой башкой и бормотал ругательства.

— Знаешь, что это? — спросил Гарри, усаживаясь на пол рядом с клеткой и задумчиво глядя на притихшего упыря. — Это клетка. Она железная. А это, — он показал упырю шокер, — это электричество. Железо — проводник электричества. Догадываешься, к чему я клоню?

Упырь внимательно его слушал, но в глазах его не было ни тени понимания.

— Тогда произвожу наглядную демонстрацию. Вжарь-ка музычки, друг упырь, чтоб никто не догадался, чем мы тут занимаемся.

Упырь послушно взвыл и ударил своей железякой по трубам.

— Ну-с, приступим, — деловито сказал Гарри, напяливая на всякий случай резиновые перчатки тети Петуньи. — Ты будешь Тэдом Банди (1), — добавил он, обращаясь к гному.

Гном обреченно заорал.

2.3

Я спросил у дяди Пети:

— Я не сука! Я — орленок Ильича!

(Д. Филимонов)

Одним прекрасным солнечным утром, дней через десять после приезда Гарри Поттера, Артур Уизли чуть не свалился со стула, когда кто-то подкрался к нему сзади и голосом торжественным и печальным спросил: «Не уделите ли вы мне минутку своего бесценного времени, о досточтимый сэр?»

Артур Уизли не был человеком нервным или трусливым; напротив, воспитание шести сыновей, из которых только двое — Билл и Перси — были наделены каким-никаким инстинктом самосохранения; темперамент Молли, такой же огненный, как ее волосы; необходимость ежедневно ходить на работу, бриться каждое утро и не забывать поднимать сидение унитаза — все это выработало в нем уравновешенность и истинное, непоказное мужество. Но сейчас он был готов признать, что жизнь под одной крышей с Гарри Поттером делала из него неврастеника. В этом смысле Гарри Поттер был больше всего похож на неразорвавшийся маггловский снаряд времен войны с Гриндевальдом — вроде бы и атмосферная штука, но в доме ее лучше не держать. Несколько напрягало Артура и то, что его младший сынок Ронни — а ведь такой был, знаете ли, добрый мальчик, — приучился бить садовых гномов лопатой по головам, хохоча при этом, как припадочный, и потребовал от матери платить ему за то, что он будет мыть посуду — о последнем, впрочем, Рон быстро пожалел. А после непосредственного знакомства с Гарри Поттером, у Артура пропали последние сомнения насчет того, чье это было влияние.

И сейчас, когда вышеозначенный Поттер неожиданно подошел к нему сзади, мистер Уизли непроизвольно вздрогнул.

-Что? О… да, да, конечно, Гарри. В чем дело?

Гарри присел за стол напротив него, нервно крутя в исцарапанных пальцах обглоданную куриную косточку. Выглядел он непривычно смущенным.

— Мистер Уизли, я даже не знаю, с чего начать, — промямлил Гарри. — Понимаете, я вообще не уверен, вправе ли я задавать вам такие вопросы, но сегодня я из-за этого всю ночь не мог уснуть… Обычно, конечно, мальчики спрашивают такие вещи у своих отцов, но вы сами знаете, что отец у меня помер, а с дядей у нас так и не сложилось доверительных отношений, — на этих словах Гарри тяжко вздохнул. — Есть еще, конечно, близнецы или Рон, но мне кажется, они и сами ничего толком не знают. Может быть, я мог бы поговорить с кем-нибудь из учителей, но это не относится к преподаваемым в Хогвартсе предметам, и я… сэр, может, вы…

Гарри замолчал, выдохшись. Артур Уизли неловко кашлянул.

— Эээ… Гарри, я ценю твое доверие. Конечно, ты уже достаточно взрослый, чтобы интересоваться этими вопросами, и ты всегда можешь спросить у меня о том, что тебя беспокоит.

— Правда? — обрадовался Гарри. — Отлично! Тогда вы расскажете мне, как именно вы зачаровали трансмиссию на вашем «Форде»?

К концу объяснения Гарри понял в основном то, что мало что понимает — в жизни вообще, в чарах и трансмиссиях в частности. Это повергло его в уныние.

— Рон, — сказал он своему другу чуть позже. — Я никогда не думал, что стать Терминатором будет так сложно. Я всегда был практиком. То, что можно подержать в руках, куда можно вбить гвоздь, чему можно свернуть шею — это да, это мое. Не теория — определенно нет. А сейчас я, страшно сказать, испытываю потребность пойти и купить книжки. Хорошо, что завтра мы отправимся в Косой переулок.

— Книжки? — ужаснулся Рон. — Тебя что, Гермиона покусала? Какие еще книжки?

«Пособие юного взрывотехника», подумал Гарри, или «Как собрать станковый пулемет своими руками», или «Атомная физика для начинающих волшебников», и, пожалуй, атлас «Огнестрельные ранения» в картинках — он бы пересматривал их по вечерам, чтобы сновидения были ярче.

— Ладно, проехали. Пойдем лучше, поиграем в квиддич.

— Квиддич… постой-ка, а разве мама не отняла у нас вчера все мячи после того, как бладжер разбил окно на кухне?

— Ты сегодня медленно соображаешь, дружище, — сказал Гарри. — Зачем нам мячи, когда во дворе полно кур?

На следующий день во «Флориш и Блоттс» было многолюдно — более того, народ толпился и на улице. Гарри протер очки — он не мог поверить, что у всей популяции магической Британии вдруг резко проснулся интерес к знаниям — Гермиона физически не могла искусать такое количество народа.

— Я чего-то не понимаю, или там теперь торгуют героином, и как раз сегодня проходит акция «При покупке двух доз — третья бесплатно»? — выдвинул он единственную пришедшую на ум гипотезу.

Предоставив Гермионе объяснять Рону, что такое героин, Гарри протолкался поближе к витрине, где и обнаружилась причина ажиотажа — транспарант, гласящий:

«Только сегодня! Гилдерой Локхарт подпишет для вас экземпляр своей автобиографии «Волшебный я!»

Гилдерой Локхарт собственной персоной сидел в дальнем конце магазина за письменным столом, окруженный бесчисленным количеством плакатов с его же собственным улыбающимся и подмигивающим изображением. От такого обилия Гилдероев, подмигиваний и сияющих, как в рекламе зубной пасты, улыбок, у Гарри зарябило в глазах, и он порадовался, что не страдает эпилепсией — иначе у него всенепременно случился бы припадок. (2) Вокруг знаменитости скакал какой-то дядька с довольно странным на вид фотоаппаратом.

— Хочу, — пробормотал Гарри вполголоса, ни к кому не обращаясь. У него еще никогда не было фотоаппарата.

— Да, он такой... — мечтательно вздохнула Гермиона где-то у него над ухом. — Он написал почти все наши учебники… о, он настоящий герой.

— Тьфу ты, — сказал Гарри. — Ты про этого пижона?

— Он не пижон, — обиделась Гермиона. — Он метросексуал.

Тем временем обсуждаемая личность подняла на них взгляд своих незабудковых глаз, который рассеянно скользнул по Рону и Гермионе и остановился на Гарри. Тот попытался на всякий случай скрыться за широкими спинами друзей, но было поздно.

— Гарри! Это же Гарри Поттер! — завопил Локхарт и, нырнув в расступившуюся толпу, схватил Гарри за руку и вытащил его на всеобщее обозрение.

— Улыбочку, улыбочку, Гарри, — сказал Локхарт, позируя перед камерой. Гарри скорчил вместо улыбочки дебильную рожу, скосив глаза к переносице и приоткрыв рот, из которого тонкой струйкой потянулась слюна. Сейчас он предпочел бы, чтобы у него все-таки была эпилепсия, и прямо сейчас случился бы большой судорожный припадок — по всем правилам, с пеной изо рта и непроизвольной дефекацией.

По возвращении в Нору, Гарри с мрачным видом уселся на кровать с одной из глянцевых локхартовских книжек в руках, держа ее с таким видом, как будто она была отпечатана на использованной туалетной бумаге.

— «Вояж с вампиром», — прочел он вслух. — Ну что ж, полюбопытствуем, полюбопытствуем…

По мере прочтения выражение хмурого недовольства на его лице сменилось выражением глубочайшего изумления.

— Абассацца! — выдал он, наконец, свою рецензию, шумно захлопнув книгу.

Рон, который сидел на полу и играл в шахматы сам с собой, поднял голову и недоуменно посмотрел на Гарри.

— Локхарт пишет, что на солнце у вампиров светится кожа.

2.4

Девчонка шла,

И мясо девичье испачкало сирень.

(Хуй Забей, «Девчонка шла»).

— Ууу, шайтан-арба! — крикнул Гарри вслед фордику, когда тот, разъяренно всхрапывая выхлопной трубой, помчался к Запретному Лесу, оставив их с Роном валяться на холодной сырой земле вперемешку с их же собственным багажом.

— Безмозглая железяка, — брюзжал Поттер, волоча сундук к замку. — Если уж мистер Уизли умудрился дать ей некую свободу воли, то мог бы позаботиться и о нормальном AI. (3) А то в деревьях она застревает, чемоданами швыряется… Можно подумать, я похож на милую девочку, которая возит с собой в школу любимого плюшевого мишку. Что-нибудь могло и детонировать!

— Жрать охота, сил нет, — пожаловался Рон. — Кажется, пир уже начался.

Они подошли к окну, через которое был виден ярко освещенный Большой Зал, где как раз шла Сортировка. Гарри рассеянно скользнул взглядом по четырем факультетским столам, по преподавательскому столу…

— Один из стульев пустой, — сказал он. — Снейпа нет.

— Может, он заболел? — с надеждой в голосе предположил Рон. — Или умер. Было бы круто.

— Или загорает в Майами-Бич в компании красоток в бикини.

— У тебя больная фантазия, Гарри, — содрогнулся Рон. — Может, его просто уволили?

— А может, — раздался холодный голос у них за спиной, — он ждет ваших объяснений, почему вы не приехали в Хогвартс на поезде вместе со всеми.

Ребята резко развернулись. Перед ними стоял Северус Снейп собственной персоной, да еще и улыбался — и улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Кружит Чиль-коршун, вестник тьмы, ночь нетопырь несёт, (4) — вполголоса пробормотал Гарри, а вслух сказал:

— Прекрасная ночь сегодня, не правда ли, профессор?

Снейп посмотрел на него презрительным взглядом.

— Следуйте за мной, — бросил он.

Гарри и Рон поплелись вслед за ним через пустой вестибюль, мимо Большого зала, вниз по лестнице, туда, где в подземельях находился снейпов кабинет.

Снейп никогда не нравился Гарри, хотя его было во всех отношениях прикольно доводить — за что, правда, Гриффиндор платил десятками баллов, которые Снейп снимал быстрее, чем фанатки снимают свои лифчики на концерте Rolling Stones. Зато, как выяснилось, у него был до ужаса классный кабинет — темный, мрачный и украшенный множеством банок, в которых плавали разного рода очаровательные мерзости. Гарри подумал, что стоило бы декорировать в том же духе спальню в гриффиндорской башне, и уже стал примерять в уме, в какой угол можно бы повесить паутину, как полет дизайнерской мысли был прерван хозяином кабинета.

— Итак, — сказал он тихо, — Хогвартс-экспресс недостаточно хорош для знаменитого Гарри Поттера и его верного приятеля Уизли? Хотели прибыть с помпой, джентльмены?

Рон и Гарри промолчали — первый потому, что решил оставить неблагодарную работу переговорщика своему приятелю, второй — потому, что засмотрелся на плававшего в большой стеклянной банке двухголового докси.

— Что? — очнулся он. — Да сэр, то есть, нет, сэр, а что это за штука у вас там плавает?

— Молчать! — рявкнул Снейп. — Что вы сделали с машиной? Вас видели магглы!

Он развернул свежий номер «Вечернего Пророка» и сунул его ребятам под нос.

— Технически, — сказал Гарри, — именно мы с ней ничего не делали. А что до магглов — достаточно дать в маггловские газеты опровержение, где написать, что они стали свидетелями съемок нового фильма с Джеки Чаном.

— Молчать! Также я обнаружил, что был нанесен значительный ущерб чрезвычайно ценному экземпляру Дракучей Ивы.

— Это она нам нанесла ущерб, — не удержался Рон.

— К тому же, — добавил Гарри, — вообще-то мы целились в башни-близнецы: Северную и Астрономическую.

— Тихо! — вновь перебил его Снейп. — К сожалению, вопрос о вашем отчислении находится вне моей компетенции, поэтому вам придется подождать здесь, пока я приведу сюда тех, у кого есть эта счастливая возможность.

— Профессор! Подождите! — Гарри вцепился в его длинную черную мантию.

— Что, Поттер, будете меня умолять о снисхождении? — паскудно ухмыльнулся Снейп.

— И в мыслях не было, — удивился Гарри. — Я вообще-то хотел спросить, бывают ли двухголовые клубкопухи?

2.5

Я зарю сегодня встретил,

Денег тоже не дают.

(НОМ, «Марш мизантроп»)

— Гарри, — сказал Локхарт, — Гарри, Гарри, Гарри…

— Вам так нравится мое имя, что вы готовы произносить его снова и снова? — удивился Поттер.

— Ах, Гарри, — Локхарт лукаво подмигнул ему и погрозил пальцем. — Когда я узнал… это целиком и полностью моя вина. Я готов дать себе пинка…

— Давайте! — выпалил Гарри и добавил, внезапно вспомнив о правилах вежливости, — сэр.

— Прилететь в Хогвартс на машине… я прекрасно понимаю, почему ты это сделал.

Гарри обомлел. Неужели этот хлыщ догадался о его тщательно скрываемых планах по уничтожению всего сущего?

— Жажда известности… как я понимаю тебя, Гарри. Ты попал вместе со мной на первую страницу газеты, и захотел попасть туда снова. Слава ударила тебе в голову, Гарри. Конечно, ты уже немного известен — я имею в виду ту заварушку с Сам-Знаешь-Кем, хотя это совсем не то, что пять раз подряд выиграть премию «Ведьмополитен» за самую обаятельную улыбку, но это только начало — только начало, Гарри.

Когда Локхарт наконец удалился, Гарри долго стоял и изумленно смотрел ему вслед.

— Хорошая самооценка, — сказал он. — Размером с Хогвартс. А я-то думал, что это у меня совсем нет чувства реальности.

В теплице, пока профессор Спраут объясняла правила работы с мандрагорами, Гарри подошел к Рону и Гермионе.

— Что-то неделька не задалась, — сказал он. Рон согласно кивнул, Гермиона посмотрела на них взглядом, в котором явственно читалось: сами виноваты.

— Предлагаю что-нибудь замутить, — продолжил Поттер.

— Если вы еще что-нибудь такое выкинете, вас отчислят, — предупредила Гермиона.

— Мы в курсе, мамочка, — огрызнулся Гарри. — Поэтому будет разумно сохранить анонимность. Я думал о вопиллерах.

— Хочешь послать кому-нибудь вопиллер? — догадался Рон.

— Не кому-нибудь, — усмехнулся Гарри. — Снейпу. За все хорошее. Малфою, как вариант, но это не будет и вполовину так весело.

— Почему-то мне это не нравится, — сказала Гермиона. — И о чем он должен будет…эээ… вопить?

— Ну, тут могут быть варианты, — сказал Гарри. — Например, ты можешь записать на него серию эротических стонов.

— Почему это сразу я? — возмутилась Грейнджер.

— Потому что ты девочка, — резонно ответил Гарри.

— Гарри Поттер, ты шовинистическая свинья! — зашипела побледневшая Гермиона. — Еще одно слово, и я окуну твою безмозглую башку в мешок с драконьим навозом!

— Ладно, ладно, — Гарри поднял руку в примирительном жесте. — Я просто предложил.

Он помолчал секунду, потом сказал, улыбаясь:

— Год назад ты побежала бы жаловаться декану, а теперь вот — навоз... Просто прелесть, как люди меняются.

— Кто расскажет нам, почему мандрагора — очень опасное растение? — спросила профессор Спраут. Рука Гермионы тут же взметнулась вверх, избавив ее от необходимости отвечать на провокационное замечание Поттера.

— Плач мандрагоры смертелен для всякого, кто его услышит, — отбарабанила она.

— Совершенно верно. Пять баллов Гриффиндору.

— Эй, — Гарри легонько пихнул подругу в бок, — Эй!

— Ну что тебе еще? — огрызнулась она.

— Я придумал лучше, — заговорщически прошептал Гарри, кивая в сторону горшков с опасными растениями. — Мы запишем на вопиллер плач мандрагоры!

— Круто, — оценил Рон.

Гермиона была настроена не столь оптимистично.

— Что, неделя прошла зря, если ты никого не убил? — мрачно спросила она.

— О, ну ты же слышала Спраут, — бодро отозвался Гарри, — мандрагоры еще маленькие, никто не умрет. Поваляется в отключке пару часов, подумаешь.

— Не трогай Снейпа, если он выживет, то нас в порошок сотрет, — уныло сказал Рон.

— Ну, я не знаю, меня вот еще Локхарт бесит…

— Оставь. В покое. Учителей! — Гермиона шипела, как сгоревшая сковородка.

— Тогда Малфой, — заикнулся Гарри, но тут прозвучала команда надеть наушники, и они были вынуждены прервать спор.

Через несколько часов, сидя на самой последней парте за баррикадой из локхартовской писанины, Поттер в тоске раздумывал, может ли жизнь быть еще хуже. Быть вновь застигнутым папарацци, да еще и в обнимку с этим пида… метросексуалом! Гарри взял перо и пергамент и начал составлять иллюстрированный список из всех способов казни, которые он знал. Это его успокаивало.

Когда он дошел до сажания на кол, его эпохальный труд был прерван главным виновником его дурного настроения — Локхарт раздал всем «небольшой тест», как он сам это назвал.

— Срань господня, — выругался сквозь зубы Гарри. — Теперь я понимаю инквизиторов, которые жгли волшебников на кострах из их собственных книг!

Так, любимый цвет… Гарри принялся перебирать в уме подходящие цвета. Черный… определенно, нет, с этим к Снейпу, вот уж кого можно хоть сейчас ставить на ресепшн в похоронном бюро. Зеленый… он представил Локхарта в зеленой шляпе, с клевером в зубах и автоматом в руке, отплясывающим рил под звуки взрывов и вопящим «Erin Go Bragh!». (5) А впереди еще день рождения и тайное желание Гилдероя Локхарта, и надо остаться в рамках приличий.

— Стоп! — сказал сам себе Гарри, бросая перо. — Я и вправду как будто от Гермионы заразился.

И вместо теста он сдал Локхарту свой список казней.

2.6

Сегодня в моем подъезде

Стукнулся лбом о туфельки.

(А. Лаэртский, «Грустная школьница»).

— Нда, — сказал Гарри, скептически оглядывая помещение. — Признаться, я ожидал большего. Это вам не «Ночь живых мертвецов». Где хохочущие зомби, где смрад разложившейся плоти, где реки крови, где приносимые в жертву девственницы?

— Смрад есть вон там, — сказал Рон, указывая на огромный стол, уставленный различными деликатесами вроде червивого мяса и тухлого сыра.

— Одна лишь вонь при отсутствии всего остального меня не радует, — ответил Гарри. — Напомните-ка, почему мы торчим здесь, а не на кухне подсыпаем слабительное в тыквенный сок?

— Лично я пошла на смертенины исключительно в познавательных целях, — заявила Гермиона, — а вы, два лоботряса, кажется, рассчитывали, что здесь будет весело.

Мальчики печально переглянулись. Потом Гарри тряхнул лохматой головой и провозгласил:

— Чем ждать, пока кто-нибудь сделает тебе весело, надо сделать весело самому!

— Боюсь, это будет проблематично, — ядовито сказала Гермиона, кивая в сторону привидений. — Они уже и так мертвы.

— Это не значит, что их нельзя заставить страдать, — усмехнулся Гарри. — Привет, красотка! — сказал он, обращаясь к призрачной тетке средних лет с длинными распущенными волосами и нижней челюстью, примечательной своим отсутствием.

— Ы-ы-ы, — глухо простонала та.

— Какая у вас очаровательная ямочка на подбородке, — продолжал изгаляться Поттер, но в это время Гермиона схватила их с Роном за руки и бесцеремонно потащила в противоположный конец зала.

— Эй! — возмутился Гарри. — Что ты творишь? У меня только начала налаживаться личная жизнь!

Гермиона сердито цыкнула на него.

— Там Миртл.

— Кто такая Миртл? — спросил Рон.

— Плакса Миртл, привидение, которое обитает в туалете для девочек на первом этаже, — объяснила Гермиона. — Из-за нее он закрыт — она постоянно устраивает потопы.

— Она медленно вылезает из унитаза, а с ее длинных черных волос капает вода? — восхищенно спросил Гарри. — И каждый, кто ее увидит, на седьмой день умирает? Гермиона, познакомь нас!

У Плаксы Миртл не было копны длинных черных волос, как о том мечталось Гарри — ее полупрозрачные волосенки оказались довольно жиденькими и были завязаны в два кретинских по виду хвостика. Здоровенные очки на непривлекательной круглой физиономии тоже не добавляли ей шарма.

— Приветствую, — сказал ей Гарри, дружелюбно улыбаясь. — Скучаешь?

Миртл посмотрела на мальчика с подозрением, но взгляд его зеленых глаз был безмятежен и лучился добротой и пониманием.

— Я Гарри, — представился он. — Ты выглядишь грустной.

— Я очень одинока, — призналась Миртл, вздыхая.

— Правда? — сочувственно сказал мальчик.

— Никто… никто не понимает меня, — всхлипнула Миртл. — Конечно! Глупая, толстая, уродина Миртл! Думают, я не знаю, что они говорят у меня за спиной.

— Это действительно ужасно, — сказал Гарри. В его голосе не было ни тени насмешки. — Знаешь, меня тоже никто не любит.

— Правда? — спросила Миртл, перестав всхлипывать.

Гарри понурил голову.

— Они говорят, что меня надо было задушить подушкой в младенчестве, — сказал он печально. — Мир так жесток, я думаю, только ты понимаешь это, La Llorona.

— Как-как ты меня назвал? — спросила Миртл, подозревая очередное издевательство.

— La Llorona — означает Рыдающая на испанском, — пояснил Гарри. — Прекрасный призрак, оплакивающий несовершенство мира и человеческую жестокость.

— О-о-о, — сказала Миртл, — ты назвал меня прекрасной?

— Конечно, — серьезно кивнул Поттер. — Истинная красота — это красота души, не каждому дано разглядеть ее.

— Ты правда так думаешь?

— О, La Llorona, сколько же эти жалкие людишки должны были издеваться над тобой, чтобы сейчас ты не могла поверить даже самым искренним словам?! Мне хочется плакать, когда я думаю об этом. Но я мужчина, и поэтому прячу слезы… но сердце мое скорбит.

— А я плачу, — снова начала рыдать Миртл, — я все время плачу, а они смею-ются!

— Так докажи им, что они не правы! — воскликнул Гарри, зловеще сверкая стеклами очков.

— Как?

— Ты можешь проникать в их умы, принося с собой загробную тоску и могильный холод. Ты можешь поселить в их душах черное отчаяние, ты можешь раздавить их черствые сердца в своих нежных руках… О, они будут еще умолять тебя остановиться, затыкая уши и плача о пощаде!

— Да, но как?

— Начни писать стихи.

Интерлюдия 2

Гермиона Грейнджер была хорошей девочкой. Временами слишком назойливой и упрямой, но определенно хорошей. Ей мечталось о социальной справедливости, искусственных шубах и тоталитарной демократии. Поэтому она с удивлением спрашивала себя: что она, собственно, забыла в сомнительной компании садиста, хулигана и веселого подонка Гарри Поттера и не в меру меркантильного лентяя Рона Уизли.

Очевидная причина заключалась в том, что больше никто с ней дружить не хотел. Гарри же напрямую заявил ей, что она несносна, но зато с ней можно беседовать, не объясняя значение каждого второго слова. Эта оценка ее интеллекта — а Гермиона им по праву гордилась — была второй, менее очевидной причиной.

Той причиной, которая больше всего нравилась ей самой, было то, что без нее Поттер и Уизли уже давно если не убились, то были бы по меньшей мере отчислены.

Той причиной, которую она долгое время отрицала, было то, что ей, черт побери, нравилось то ощущение свободы, которую Поттер привносил в ее жизнь. Своеобразие поттеровского мышления в ее глазах перевешивало этическую небезупречность его решений. Когда он пробегал по школьным коридорам — нелепый пацан в драной мантии, испачканной то реактивами, то кровью, в карманах которой гремели гвозди — за ним шлейфом тянулся еле заметный аромат хаоса. Хаос отчетливо пах бензином.

Тех, кого Поттер не калечил, он менял.

— Хорошие девочки попадают в рай, — сказал он Гермионе. — А плохие — куда захотят. (6) Тебе же нравится наш гламурный профессор по защите? Carpe diem (7), Грейнджер.

С этого дня у профессора Локхарта не оставалось шансов.

Традиционную схему — с любовными посланиями на розовой бумаге и томными вздохами — практичная Грейнджер отмела сразу. Подобных поклонниц у Гилдероя (какое красивое имя!) были сотни. Вторая схема, уже многократно ею опробованная, заключалась в имидже пай-девочки, неизменно блестящих ответах на уроках и сочинениях, которые были минимум на фут длиннее, чем им задавали. Это действовало на девяти учителях из десяти, но Локхарт как раз и был десятым — академические успехи Гермионы удостаивались лишь нескольких баллов и небрежно брошенной похвалы.

Чтобы выделиться из безликой толпы обожательниц, требовалось нечто революционно новое.

На следующий урок Гермиона принесла дохлого петуха.

2.7

Ночь вернулась. Что случилось?

Я могу тебя убить.

(Коррозия Металла, «Слишком поздно»)

В то время, когда Гарри читал маггловский учебник по физике, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, вызываемых отрастающими заново костями, раздался хлопок аппарации, и на соседней кровати материализовался уже знакомый Поттеру чокнутый домовой эльф.

Первая их встреча была очень короткой и закончилась для Добби печально («Ух ты! Еще раз! Сильнее! Нет, оставь в покое настольную лампу, она мне нужна, если уж так хочешь биться обо что-то головой, возьми лучше молоток. О да-а-а, как приятен хруст костей летним вечером»).

— Гарри Поттер, сэр! — пропищал Добби.

— А, это ты? Все-таки выжил? — хладнокровно ответил Гарри, переворачивая страницу — одной рукой делать это было неудобно.

— Сэр, вы обещали!

— Что я обещал? — удивился Гарри. — Жениться на тебе? Забудь, парни и не такое иногда говорят по пьяни…

— Вы обещали, что не поедете в Хогвартс!

— Подумаешь. Ты что, всерьез решил, что мне можно верить? А теперь сгинь, я пытаюсь разобраться в законе Ома.

— Гарри Поттер, сэр, вы такой упрямый! Почему вы не послушались Добби, почему не вернулись домой, когда опоздали на поезд?

— Что? — подскочил Гарри, роняя учебник. — Так это ты, сукин сын, заколдовал барьер!

Добби попятился.

— Да, сэр, — печально признался он. — Добби был так огорчен, когда узнал, что вы все равно попали в Хогвартс. Добби, думал, что бладжер…

— Так, — сказал Гарри недобрым голосом. — Это тоже твоя работа? Убить меня решил, мелкий говнюк?

Добби замотал головой.

— Убить? Нет, сэр, Добби просто хотел, чтобы вы уехали домой. Вам грозит опасность! Тайная комната…

Добби осекся, когда понял, что сболтнул лишнего, и принялся биться головой о ножку кровати.

— Очень интересно, — сказал Гарри, задумчиво наблюдая за его усилиями. — Так ты обо мне… эээ… заботился?

— Да, сэр! Если бы Гарри Поттер знал, что он значит для нас, бесправных рабов! После его победы над Сами-Знаете-Кем над миром взошла новая заря! Надежда на то, что черные дни закончились.

— Вот что, оказывается, подразумевают, когда говорят о смертельной любви, — хмыкнул Поттер. — Ты можешь назвать хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя немедленно задушить?

— Добби привык к угрозам, сэр. Дома он слышит их по пять раз на дню.

— Бедняга, — глумливо ответил Поттер. — Подумать только, и эта жалкая тварюшка называет себя эльфом. Воистину, Моргот извратил вашу сущность.

— Что? — удивился Добби.

— Где твое самоуважение? — вопрошал Гарри. — Где твоя гордость? Неужели дивные песни Лориэна замолкли, неужели рухнули чертоги Элронда, неужели не уплывают больше на Запад белые корабли Серебряной Гавани?

Добби молчал в недоумении, боязливо прижав уши.

— А Элберет Гилтониэль, — рискнул Гарри.

Ноль реакции.

— Толкиен напиздел, — огорченно сказал Поттер и отвернулся к стене.

2.8

Из сотни прикольных картинок

Обглоданный напрочь штиблет.

(Хуй Забей, «Мальчик»)

— Я не понимаю, зачем вообще вся эта возня с Оборотным зельем? — спросил Гарри. — Давайте просто поймаем Малфоя и прищемим ему яйца.

— И нам не придется пить всякую дрянь с кусочками слизеринцев, — поддержал его Рон.

— Как хотите, — Гермиона скрестила на груди руки и упрямо задрала подбородок. — Не меня могут отчислить в любой момент.

— Когда ты так говоришь, — вздохнул Поттер, — даже «кусочки слизеринцев» начинают звучать аппетитно. Чур, ребрышки мои.

— Тебе просто хочется сварить это зелье, Гермиона, — проницательно заметил Рон. — Я всегда говорил, что читать вредно.

— Ближе к делу, — сухо сказала Гермиона. — Для зелья нужен толченый рог двурога и шкурка бумсланга. Достать их можно в хранилище у профессора Снейпа. Поскольку вас отчислят, если поймают, воровать буду я. Есть вопросы?

— Найн, майн фюрерин, — сказал Гарри, с восхищением глядя на нее.

— Ты думаешь, тебе удастся попасть в снейпово хранилище незамеченной? — спросил Рон.

— Удастся, если вы отвлечете его внимание, — спокойно ответила девочка. — Кажется, у нас есть тут один крупный специалист по диверсиям.

— Будет сделано в лучшем виде, моя королева, — заверил ее Гарри. — Слизерин во главе с деканом можно будет отскребать от пола шпателем.

Для диверсии Рон предложил использовать одну из волшебных петард, которые можно было позаимствовать у близнецов. Идея была всем хороша, но ей, по мнению Гарри, недоставало изящества, впрочем, как резонно заметила Гермиона, его собственное предложение было больше обусловлено острым желанием испытать самодельный динамит, чем заботой о пользе дела. Воспользоваться петардой тоже оказалось непросто, потому что Снейп кружил по классу, как баран, больной вертячкой, и операцию по отвлечению внимания пришлось проводить в несколько этапов, включавших в себя поджигание отвратительного розового бантика на косичке Парвати Патил и подкладывание канцелярской кнопки на стул Нотта. Их громкие вопли заставили остальных буквально подскочить на месте, и лучшего момента для того, чтобы подбросить взрывчатку в котел Гойла, было не найти.

— Надеюсь, Гермиона не оплошает, — озабоченно прошептал Рон.

— За это время можно успеть ограбить банк, — ответил Гарри.

— Мне не нравится, как Снейп на тебя смотрит. Кажется, он что-то подозревает.

— Вас понял, — и с этими словами Гарри сунул два пальца в рот и смачно сблевал в собственный котел.

— Фу-у-у, — поморщился Уизли, отодвигаясь подальше.

— Мне надо отвести от себя подозрения, — хрипло пояснил Поттер. — Чем отвратительней, тем лучше. К тому же, ты только посмотри на Снейпа! Столько чистой, ничем не замутненной ненависти я не видел даже в зеркале.

2.9

Совершенно не хотелось

Льется кровь на черный галстук.

(А. Лаэртский, «Драка»)

— Они все думают, что это я! — возмущенный вопль Поттера разнесся по гриффиндорской башне.

— Ну, их можно понять, — ответил Рон.

— Но это не мой стиль! Скажи, Рон, разве я стал бы тратить время на то, чтобы парализовать драную кошку и повесить ее на стену за хвост?

— Зная тебя, ты скорее повесил бы Миссис Норрис на ее собственных кишках.

— Вот! — завопил Гарри, тыча в Рона пальцем. — Вот!

— Но ты говоришь на серпентарго. Все думают, что ты пытался натравить ту змеюку на Финч-Флечтли.

— В гробу я видел вашего Финч-Флечтли, — оскорблено фыркнул Гарри. — То есть, я хотел сказать, что пытался натравить ее на Малфоя.

Поттер принялся метаться по гриффиндорской гостиной.

— Не понимаю, почему ты так бесишься, — сказал Рон. — Твоя репутация стала еще более зловещей, радуйся.

— Мне не нужна чужая репутация, я и сам по себе достаточно ужасен. Я провоцирую, мучаю и издеваюсь. Я лгу, подставляю, иногда, под настроение, даже немножко пытаю и убиваю. Но я это делаю исключительно для того, чтобы было интересно и весело. Парализовать кого-то одного, допустим, еще было бы любопытно, но парализовать всех подряд — это даже не забавно. Почему все думают, что у меня настолько плохо с чувством юмора?

— Мне кажется, — сказала вдруг Гермиона, — что никто не рассматривал происходящее с такого ракурса.

Гарри вздохнул.

— Что ж, людям вообще свойственно не иметь собственного мнения.

С этим никто не стал спорить.

— Мне еще вот что интересно, — сказал Рон. — Дуэльный клуб закрыли, или как?

— Закрыли, — ответила Гермиона. — Хотя по нынешним временам, было бы неплохо научиться защищаться.

— Твой обожаемый Локхарт испугался, что в следующий раз его размажут по стенке, — заржал рыжий.

— Он не испугался! — вступилась за своего любимца Гермиона. — Просто у него много других дел.

— Ну да, например, обезвреживать твои магические ловушки на двери в кабинет, или выгонять из спальни петухов-зомби, — заулыбался Гарри. — Кстати, научишь их делать?

— Зависит от твоего поведения, — уклончиво ответила Гермиона, краснея.

— Погодите-ка! — воскликнул Рон. — А почему я ничего об этом не знаю? Ты что, решила ухлопать Локхарта?

— Не говори глупостей, Рон Уизли! Просто такой мужчина, как он, привыкший к постоянной опасности, наверняка ужасно скучает здесь, в школе. Я пытаюсь сделать ему приятно.

— Гермиона, — серьезно сказал Рон. — Если ты когда-нибудь, ну, совершенно случайно, решишь сделать приятно мне — предупреди заранее, хорошо?

— Мы обсуждали Дуэльный клуб, — напомнила Гермиона, несколько неуклюже меняя тему.

— А что обсуждать? — развел руками Рон. — Если его нет.

— Значит, надо учредить свой, — сказал Гарри.

— Как свой?

— Как обычно.

— Думаешь, будет много желающих? — с сомнением сказала Грейнджер. — И если учителя нас поймают, у нас будут неприятности.

— Наличие желающих — это не наши проблемы: для драки, как и для секса, достаточно двоих, а что до учителей — будем соблюдать конспирацию, — безмятежно ответил Поттер.

— Первое правило Дуэльного клуба: никому не рассказывать о Дуэльном клубе, — сказал Гарри на первой встрече, принять участие в которой рискнули только четверо, не считая его самого. — Второе правило Дуэльного клуба: никому никогда не рассказывать о Дуэльном клубе.

Через неделю количество дуэлянтов возросло вдвое.

2.10

Даже когда ему отрубили голову,

Что палач в запале отрубил себе уши.

(Хуй Забей, «Палач»)

— Оставь ты эту тетрадку в покое, — Рон Уизли зевнул и дернул Скабберса за хвост. Крысюк попытался тяпнуть его за палец, но рыжий был проворней.

— Мне нравится читать чужие личные дневники, — сказал Поттер. — Это очень подло.

— Там все равно ничего не написано.

— Мы живем в воистину волшебном мире, — напомнил Гарри. — Например, я где-то слышал, что вместо чернил можно использовать молоко, тогда написанное будет незаметно.

— А как тогда читать? — логично спросил Рон.

— После нагревания молочные буквы темнеют. А вот мы сейчас…

Гарри взял с письменного стола свечу и аккуратно поднес ее к странице дневника. Тетрадка оскорблено зашелестела листочками и самопроизвольно захлопнулась.

— Плохая новость — это не молоко. Хорошая новость — эта штука не так проста, как кажется.

— И что теперь?

— Еще можно писать слюной, только не помню в упор, чем ее проявляют. Или рисовой кашей. Или отваром от макарон.

— Ты еще скажи — мочой, — фыркнул Рон.

Гарри придирчиво обнюхал дневник Тома Риддла.

— Мочой не пахнет, — сказал он уверенно. — Ладно, попробуем наугад.

Он достал из сундука пузырек йода, разболтал несколько капель в стакане воды и аккуратно нанес жидкость на лист.

— Ого! Смотри, Рон, оно впитывается! Или этот дневник написан на отличной туалетной бумаге, или он-таки круто заколдован.

Гарри подумал немного, потом пододвинул к себе чернильницу.

«Здравствуй, дорогой дневник», — нацарапал он.

Тетрадка поглотила и эту надпись, но потом на странице появились слова, написанные другим почерком:

«Кто ты?»

«А ты кто?» — спросил осторожный Гарри.

«Я Том, Том Риддл. Как ты нашел мой дневник?»

«Друг ссылку кинул», — не удержался Поттер.

Тетрадь затихла, видимо, переваривая информацию.

«Так как тебя зовут?»

«Меня зовут Мэри», — Поттер написал первое, что пришло в голову. — «Я длинноногая блондинка с грудью четвертого размера».

«Приятно познакомиться, Мэри», — ответил Том после паузы.

«Я видела твой кубок за особые заслуги в Зале Наград. Ты такой… героический. Настоящий мужчина».

«Спасибо, Мэри. Я сделал то, что должен был».

«О, ты такой скромный. Как жаль, что сейчас ты не можешь нам помочь. Говорят, что Тайная Комната снова открыта».

«Вот как?»

«Да, говорят, что Гарри Поттер открыл ее».

«Ты так думаешь?»

«Гарри Поттер — мой близкий друг. Можно сказать, почти брат. Мы выросли вместе. Я верю, что он этого не делал. Может, ты знаешь, что тогда случилось?»

«Разумеется, знаю. Когда я был в пятом классе, Тайная Комната была открыта, и монстр убил одну девочку. Я поймал того, кто открыл Комнату, и его исключили. Тогдашний директор замял эту историю, а я получил кубок в награду за молчание».

«Ты можешь сказать, кто это был?»

«Я могу даже показать это. Но не тебе, Мэри. Гарри Поттеру».

«Он уже здесь. Я надеюсь, потом мы продолжим знакомство с тобой, милый Том».

Досмотрев показанное Риддлом воспоминание, Гарри растянулся на кровати, заложив руки за голову, уставился в потолок и, слушая громкое сопение задремавшего Рона, принялся усиленно думать. Он мало что знал о монстрах, но кое-что понимал в убийствах, и представить себе Хагрида в роли злодея не мог… хотя нет, мог, конечно, но это было бы что-то из разряда детских сказок про людоедов. Значит, монстр действовал самостоятельно. Поттера смущало то, что монстр, как существо неразумное (слышанное им «Кровь! Кровь! Убивать!» вряд ли принадлежало высокоинтеллектуальной особи), мог быть лишь дезорганизованным убийцей, но, в то же время, четкий выбор жертв свидетельствовал об организованном маньяке. Сбежавший у Хагрида монстр по определению не мог знать, кто из бродящих по замку учеников рожден магглами. Хагрид же его не натравливал… потому что это был Хагрид, и если бы он захотел бы кого-то убить, то стукнул бы его по темечку дубинкой. А значит, Том либо врал, либо ошибался.

В любом случае, необходимо было это выяснить. Гарри поставил свечу рядом с кроватью, перевернулся на живот, взял черную тетрадь и написал:

«О, Том! Это снова я, Мэри. Гарри сейчас рассказал мне о том, что видел! Ты так рисковал! Я понимаю, что прошло уже пятьдесят лет, но я чуть не описа… (зачеркнуто) чуть не расплакалась от страха за тебя».

— Эй, Поттер, — простонал Рон, накрываясь с головой одеялом. — Убери свет, сколько можно? Я спать хочу.

— Не могу, я занят.

— И чем?

— Мы с Томом занимаемся церебральным сексом.

— Что? — подскочил на кровати рыжий. — Гарри, ты что, педик?

— Фи, как грубо, — ответил Поттер. — Если тебя это так тревожит, переформулирую: я ебу ему мозг.

2.11

Я проснулся ночью от разбитого окна.

Я не знаю кунг-фу.

(Гражданская Оборона, «Сам (Айя)»)

— Коктейль Молотова. Четыре штуки. Поджигаешь. Бросаешь. Я бы сделал больше, но не успел. Только недавно удалось подобрать рецепт зажигательной смеси…

— Гвоздомет строительный, пневматический. Стреляет на небольшой дистанции, учти.

— Молоток обычный. Бьешь им по черепу. Потом еще бьешь. И еще.

— Эй, я не совсем тупой!

— Гвоздодер.

— Уже был.

— Был гвоздомет, теперь гвоздодер! Бьешь им по черепу, потом еще…

— И еще.

— Схватываешь на лету, Рон, — ухмыльнулся Гарри.

— Откуда это все у тебя?

— В основном Дурсли поделились, я только взрывчатку сам делал. Жаль, в Хогвартсе электричество не работает, даже фонарик… Я спрашивал у Флитвика, говорит — слишком много магии, электричество как будто пытается идти одновременно во все стороны, хотя в норме представляет собой направленный поток частиц. Не смотри на меня так! Если бы было электричество, я бы тут такое устроил!

— Ничего, ты и так неплохо справляешься, — сказал Рон, разглядывая арсенал.

— Мы идем мочить василиска, — напомнил Поттер. — Это вам не на кухню за пончиками сгонять. Еще вот, держи.

— Это что за веник? Откуда?

— Рута. Невилл дал. Василиски боятся петухов и руты, не знаю уж, почему, но в учебнике так написано. Помнишь, у Хагрида всех петухов передушили, еще Гермиона из них зомби делала?

— Ага. И что делать с этой рутой?

— Почем мне знать, — огрызнулся Гарри. — Ткнешь ею василиску в морду.

— Ладно, — с сомнением сказал Рон.

— Не ссы, Уизли, — Гарри ободряюще похлопал приятеля по плечу. — Прорвемся.

— Нам нужна стратегия, — сказал Рон, напряженно хмурясь. — Мы же не собираемся вот так просто вломиться в логово к василиску?

— Если у тебя есть предложения, я их с радостью выслушаю.

— Кто-то должен будет отвлечь василиска. Пока тот будет занят, у нас появится шанс вытащить Джинни.

— А у того, кто будет отвлекать, появится шанс быть немедленно сожранным, — возразил Поттер. — Лично я не готов погибнуть во цвете лет.

— Я не говорю про кого-либо из нас, Гарри, — сказал юный стратег. — В замке полно народа. Мы пустим вперед кого-нибудь бесполезного.

Гарри захохотал, как упырь.

— Здравствуйте, профессор Локхарт.

Гилдерой вздрогнул и резко обернулся.

— А, это ты, Гарри. Как мило, что вы зашли, мальчики, но я сейчас немного занят.

— Куда-то собираетесь? — ласково спросил Поттер.

— Да, я должен уехать… эээ… по делам.

— А как же моя сестра?! — воскликнул Рон.

— Мне очень жаль, правда… Но такова жизнь. Она была хорошей девочкой.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Гарри. Волшебная палочка вылетела у Локхарта из руки; Рон Уизли быстро поднял ее и вышвырнул в окно.

— Что вы делаете? — Гилдерой пытался выглядеть грозно, но очень сложно выглядеть грозно, когда ты одет в нежно-сиреневую мантию, а волосы уложены локонами.

— Вы пойдете с нами, — спокойно сказал Поттер. — Вперед. Руки за голову. Шаг влево, шаг вправо — и я всажу вам в задницу очередь из гвоздомета. И поверьте, я сделаю это с удовольствием.

2.12

Ублюдков трудно вразумить,

Я не умею драться…

(Хуй Забей, «Не умею драться»)

Гарри Поттер шел по туннелю, в одной руке сжимая гвоздомет, в другой — волшебную палочку. Вскоре перестал быть слышен шум разбираемого Роном завала и писк контуженного Локхарта — тот взвизгивал каждый раз, когда Рон попадал в него камнем, и Гарри не был уверен, что его рыжий друг делал это нечаянно. Отсутствие златовласой приманки весьма огорчало Поттера — их с Роном остроумный план летел в тартарары, и единственное, на что он мог рассчитывать — невеликий арсенал, свой собственный злобный мозг и тайное психотропное оружие, которое летело за ним по туннелю и шумно восторгалось окружающей обстановкой.

— Ооо, как здесь мрачно! — в экстазе стонала Миртл. — Какое прекрасное место, чтобы умереть в муках. Join me in death, Гарри! (8)

— Всенепременно, — заверил ее Поттер. — Всегда мечтал умереть в заброшенном туннеле метро. В этом есть что-то постапокалиптическое.

— Недавно я сидела на унитазе, — продолжала Миртл, — размышляла о смерти и сочинила стихотворение. Хочешь послушать?

— Я трепещу от предвкушения.

— Ты так красиво говоришь, Гарри, — хихикнула призрачная поэтесса. — Слушай:

Я проснулся, и вот — звон частиц в напряжении поля,

Цокот конских копыт по асфальту далеких планет.

Я, быть может, влюблен, я, кажется, попросту болен,

Раз в глазницах моих сияет неоновый свет.

И дрожащей рукой свои выводя интегралы,

Искажая пространства навязчивую темноту,

Я решаю, что жизнь — это так непростительно мало,

И ныряю в метан, где вечность свою обрету.

— Ме-метан? — проблеял Гарри. — Интегралы?

— Тебе не нравится? — Миртл, кажется, приготовилась заплакать.

— Нет-нет, что ты, это очень… оригинально. Я прям дар речи потерял. Откуда ты знаешь про метан?

— Ну, мой отец был инженером, — ответила Миртл. — Тебе правда нравится?

— Практически Уолт Уитмен. (9) Тебе непременно надо организовать общество мертвых поэтов, будешь там главной...

Тем временем туннель закончился, и они подошли к стене, на которой были вырезаны две переплетенные змеи.

— Миртл, — строго сказал Гарри. — Мы вступаем на вражескую территорию. Будет лучше, если ты притаишься где-нибудь в тени, пока я не подам сигнал. И глаза закрой.

— У меня веки прозрачные, — дрожащим голоском сказала Миртл.

— Надо же, я не подумал об этом. Смотри тогда в стену, я не знаю… сообразишь сама, ты умная девочка, хоть и мертвая.

Серебристые щеки Миртл стали темно-серыми — вероятно, именно так она краснела.

— А какой будет сигнал? — спросила она.

— Я обращусь в позорное бегство, и начну кричать и материться, — мрачно ответил Поттер и, повернувшись к змеям, сверкающим своими изумрудными глазами во тьме, прошипел:

— Откройся.

–Увидимся на том свете, Гарри, — напутствовала его Миртл, и Поттер вступил в огромный, тускло освещенный зал, украшенный множеством колонн.

Джинни Уизли лежала в дальнем конце зала и не подавала признаков жизни. Василиска не было ни видно, ни слышно, и потому Гарри положил волшебную палочку на пол и склонился над девочкой, пытаясь нащупать на шее пульс.

— Она не очнется, — сказал тихий голос.

Гарри вскочил на ноги, направляя гвоздомет туда, где, прислонившись к ближайшей колонне, стоял не кто иной, как Том Риддл, вертевший в пальцах гаррину волшебную палочку.

— Ты неплохо сохранился для шестидесятипятилетнего, — сквозь зубы проговорил Поттер.

— Я всего лишь воспоминание — воспоминание, пятьдесят лет хранившееся в этом дневнике.

— Да хоть Лиз Тейлор в молодости. Отдай палочку, живо!

— Она тебе не понадобится, — ухмыльнулся Риддл.

— Если ты достаточно материален для того, чтобы держать палочку, — зло сощурился Поттер, — то и пару десятков гвоздей я сумею в тебя всадить. Что ты сделал с рыжей?

— Твое смешное оружие — ничто против меня, — самоуверенно сказал Том. — А что до малышки Джинни… она всего лишь открыла свое сердце невидимому незнакомцу. В течение многих месяцев она поверяла мне свои жалкие тревоги и беды — писала в дневнике о том, как ее дразнят братья, а великий Гарри Поттер не обращает на нее внимания. Я был терпелив, я сочувствовал ей…

Поттер кивнул.

— Да, быть милым — это полезный навык. Ты ее загипнотизировал, или что-то вроде того?

— Это грубая маггловская аналогия, — поморщился Том. — Но можно сказать, что да. Это она задушила петухов, написала на стенах угрозы и открыла Тайную Комнату… а я тем временем становился все сильнее и сильнее, питаясь ее эмоциями и страхами. И все это время я очень хотел встретиться с тобой, Гарри Поттер.

— Ага, я же звезда, — ядовито сказал Поттер, поудобнее перехватывая гвоздомет.

— Она столько рассказывала о тебе. Про то, как ты мучаешь мышей по ночам. Про то, как ты поджег гриффиндорскую гостиную…

— Это был несчастный случай.

— Про то, как ты заставляешь детей плакать после десятиминутной беседы с тобой.

— Тоже несчастный… хотя ладно, признаюсь, это мой конек.

— И все это время я не мог понять, — прошипел Риддл, и его красивые темные глаза полыхнули красным, — как такой маленький ублюдок, как ты, смог победить величайшего волшебника всех времен? Как ты сумел справиться с Лордом Волдемортом?

— Волдеморт — лузер, — отчеканил Гарри. — Как волшебник, Дамблдор круче, ты бы видел, какие у него блестки на мантии! А как главный злодей — извини, но я скоро вырасту, и тогда мир вздрогнет. Кстати, помнишь Мэри?

Том еле заметно вздрогнул. О да, в свое время Гарри позаботился о том, чтобы одно имя Мэри заставляло страницы дневника скукоживаться!

— Это был я. Как видишь, по сравнению со мной, твой Волдеморт — просто котенок.

— Глупец! — кажется, Поттеру наконец удалось вывести Риддла из себя, теперь требовалось подождать, пока тот не потеряет бдительность. — Лорд Волдеморт — это мое прошлое, настоящее и будущее!

Волшебной палочкой Гарри он написал в воздухе свое имя, затем взмахнул ею, и буквы перестроились.

— Я — Лорд Волдеморт, — вслух прочел Гарри и хихикнул. — Анаграмма? Ты прям как держательница борделя — постеснялся настоящего имени и взял псевдоним; еще бы мадам Жужу назвался. Извини, Том, но имиджмейкер из тебя паршивый.

И на этих словах он дал залп из гвоздомета. Риддл завопил, когда острия десятка гвоздей вонзились в его туловище по самую шляпку, но палочки не выронил. Следующий выстрел не достиг цели, наткнувшись на выставленный им магический щит.

— Ты заплатишь за это, — прошептал он.

— Я весь дрожу, — издевательски сказал Поттер.

Вместо ответа Риддл повернулся к огромной статуе:

— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!

Когда рот статуи начал приоткрываться, Гарри сообразил, что сейчас произойдет и, как и обещал, обратился в позорное бегство, крича и матерясь.

Почти сразу же откуда-то из-под терявшегося во тьме потолка раздались жуткие завывания Миртл и… странная, завораживающая мелодия. Гарри подавил желание посмотреть через плечо, чтобы выяснить, кто тут решил сыграть Моцарта, потому что каменный пол уже дрожал под тяжестью огромной змеи, выползшей изо рта статуи Слизерина. Гарри на бегу достал из кармана мантии бутылку с коктейлем Молотова, поджег фитиль, обернулся и, зажмурившись, метнул туда, где, по его расчетам, сейчас находился василиск.

Раздался звон бьющегося стекла и характерное потрескивание пламени; василиск шипел и, судя по звуку, неистово извивался, более не преследуя Гарри. Поттер отвернулся, почти уткнувшись лбом в одну из вибрирующих колонн, и повторил свой маневр с самодельной гранатой. Шипение поджаривающейся змеи стало еще громче, и Гарри рискнул приоткрыть глаза.

Над головой василиска вилась огненно-золотистая птица, в которой Гарри не без труда узнал облезлую курицу, виденную им в кабинете Дамблдора. Успешно уворачиваясь от атак Короля Змей, феникс старательно выклевывал ему глаза, что весьма воодушевило Гарри. На каменном полу полыхали два огненных озерца, чувствительно обжигавшие змеюкино брюшко, а боевая подруга Миртл, налетая на Риддла, как некая очкастая валькирия, кажется, пыталась принудительно читать ему стихи.

— Да это же очуметь, как весело! — завопил вдруг Гарри. Гигантский змей повернулся к нему мордой; оба его смертоносных глаза были выклеваны. Он ринулся в сторону мальчика, как взбесившийся поезд метро, но тот был начеку и успел вовремя отскочить. Василиск вмазался носом в стенку, Гарри хохотал, как больной, и тыкал в оглушенную змею веником из руты. Отчаянно шипя, василиск отклонился назад и разинул огромную пасть, готовясь к следующему броску. Гарри швырнул руту ему в морду и, спрятавшись за колонной, лихорадочно принялся поджигать фитиль очередного адского коктейля.

— Убей мальчишку! Убей! — надрывался Риддл. — Он прямо перед тобой!

— Аста ла виста, бэйби, — выдохнул Поттер, и сунул готовую взорваться бутыль василиску в глотку.

2.13

Мне снился сумасшедший дом,

Приятней речи главврача.

(Д. Филимонов, «Сон»)

— Я должен поблагодарить тебя, Гарри, — сказал Дамблдор. — Судя по всему, ты проявил настоящую преданность мне там, внизу, иначе Фоукс не прилетел бы к тебе. По правде говоря, этого я от тебя не ожидал.

Гарри нахмурился, вспоминая.

— Я сказал Риддлу, что у вас прикольные блестки на мантии, — признался он.

Директор тихо засмеялся.

— Да, наверное, Риддл был крайне… удивлен, встретившись с тобой.

— Не то слово, сэр, — ухмыльнулся Гарри. — Особенно когда я зарядил в него гвоздями.

— Я боялся этой вашей встречи, — сказал вдруг директор. — Боялся, что ты сделаешь неправильный выбор, Гарри.

Поттер задумчиво склонил голову набок, почесывая в затылке волшебной палочкой.

— Вы думали, что я могу присоединиться к Риддлу, — догадался он. — Я вас понимаю, сэр, однако эти опасения были беспочвенными.

— Вот как? — сощурился Дамблдор. — У вас много общего, Гарри. Вы оба талантливы, амбициозны, озлоблены…

— Я не озлоблен, сэр, — с достоинством ответил Поттер, приосанившись. — Я просто ненавижу все живое и прогрессивное. И в отличие от Риддла, у меня все в порядке с чувством юмора. Уж я не говорю о непреодолимых идеологических противоречиях…

— Тебе не слишком нравится магия, — заметил директор.

— Я не доверяю силе, которая противоречит закону сохранения энергии.

— Чего ты хочешь, Гарри? — внезапно спросил Дамблдор, глядя на него пронизывающим взором. — Том Риддл искал власти и бессмертия. Чего хочешь ты?

Гарри очаровательно улыбнулся.

— Я хочу изобрести лекарство от рака и спасать людям жизни.

__________________

1 — Тэд Банди — американский серийный убийца, казнен на электрическом стуле.

2 — При эпилепсии мерцание определенной частоты может спровоцировать приступ.

3 — AI (artificial intelligence) — искусственный интеллект.

4 — Р. Киплинг, «Маугли».

5 — Ирландия навсегда!

6 — «Хорошие девочки попадают в рай, а плохие — куда захотят» — название книги У. Эрдхардт.

7 — Carpe diem (лат.) — лови момент.

8 — Join me in death — название песни HIM.

9 — Уолт Уитмен — американский поэт, новатор, один из родоначальников такой стихотворной формы, как верлибр.

Интерлюдия 3

Гарри Поттер очень изменился за лето, и изменился, как и следовало предполагать, в худшую сторону. Впрочем, как могли засвидетельствовать Вернон и Петуния Дурсли, за учебный год он менялся еще сильнее, постепенно превращаясь из тощего злого мальчишки в такого же тощего, растрепанного подростка, и отличие состояло лишь в том, что из просто злого он становился очень злым. Каждое утро Гарри по десять минут корчил перед зеркалом зверские рожи, а ночью, часа в два-три, любил проснуться и разразиться дьявольским хохотом, заслышав который, в соседнем доме писался годовалый ребенок. Круглые поттеровские очки отбрасывали сатанинские блики в кровавом закатном свете, от одежды пахло химическими реактивами, а маленький ломик, с которым Гарри не расставался, был перепачкан в чем-то подозрительно-буром. Кроме того, он держал в клетке живую сову.

— Совы — не то, чем они кажутся, — любил приговаривать Гарри, нежно поглаживая мягкие перышки Хедвиг. Услышав эту фразу, тетя Петуния, которая хоть и не любила «Твин Пикс», но исправно его смотрела, чтобы не отставать от подружек, каждый раз вздрагивала. Кроме того, по телевизору в последнее время частенько крутили сообщение о некоем чрезвычайно опасном маньяке с невыразительной фамилией Блэк, к которому Гарри заочно проникся живейшей симпатией, и не раз высказывался в том духе, что хотел бы с этим мужиком познакомиться. Поэтому можно понять, почему Дурсли предпочитали игнорировать своего треклятого родственничка.

Грядущий приезд мисс Марджери Дурсль грозил нарушить затянувшееся перемирие. Услышав о нем, Гарри улыбнулся во весь рот и чуть ли не слюну пустил от предвкушения — у него были с ней свои счеты.

— Я сказал ей, что ты учишься в заведении имени св. Брутуса, — сказал Вернон. — Для трудновоспитуемых подростков.

— Я буду вести себя соответственно, — беспрекословно согласился Гарри, — как трудновоспитуемый, неуправляемый, антисоциальный, преступный подросток.

Маленькие глазки дяди Вернона яростно вспыхнули.

— Если ты выкинешь одну из твоих… штучек, я с тебя шкуру спущу.

— Я умею делать динамит, — напомнил Гарри. — Неужели ваш чудесный дом вам совсем не дорог? Так что я не трону вашу сестру, если она не тронет меня.

Как ни странно, вся неделя после приезда Мардж прошла на удивление мирно. В ответ на любые ее выпады Поттер молчал, как рыба, глядя сквозь нее расфокусированным взглядом, что заставило Мардж предположить, что он то ли умственно отсталый, то ли наркоман, то ли все вместе взятое. Гарри прекратил даже хохотать по ночам и отослал куда-то свою сову, но Вернон и Петуния чувствовали себя моряками, попавшими в глухой штиль — тот самый штиль, который, как известно, является предвестником шторма.

Катастрофа должна была разразиться, и она разразилась.

3.1

Покосилась крыша, лужи у дверей.

Там, в лесу на воле, ждет меня медведь!

(НОМ, «У карытцу машек»)

— Господин министр, — Гарри вежливо склонил голову.

— Ты знаешь меня, Гарри? — удивился Корнелиус Фадж. — Приятно, когда молодежь читает газеты. Что ж, тем лучше, не придется представляться.

— Я не читаю газеты, — ответил Поттер. — Я их подстилаю на стол, когда кого-нибудь потрошу. Чем обязан?

— И ты еще спрашиваешь? — Фадж укоризненно на него посмотрел. — После того, как сбежал от родственников подобным образом!

— Мы не сошлись характерами.

— Разногласия случаются в любой семье, но, Гарри, это не значит, что родственников можно травить!

— Я их не травил, — возразил Поттер. — Можете проверить, провести экспертизу, или как там у вас принято…

— У нас?

— Ну, у волшебников. Никакого стрихнина я Дурслям в еду не добавлял, могу присягнуть на учебнике физики.

— О, я знаю, что яда не было, — возразил Фадж. — Но твой дядя упорно утверждал обратное.

— Яда не было, но дядя-то об этом не знал, — ухмыльнулся Гарри.

— Это очень нехорошо — обманывать людей, — наставительно сказал Фадж. В устах политика эта сакраментальная фраза звучала вдвойне смехотворно, но Гарри не стал его огорчать и сдержался. — Конечно, они всего лишь магглы, неудивительно, что они поверили…

— Люди вообще очень доверчивы, — сказал Поттер, расхаживая по маленькой гостиной Дырявого Котла. — Господин министр, у вас спина белая.

— А? — Фадж обернулся и посмотрел на свою спину, но не узрел ничего, кроме зеленой клетчатой ткани своего пиджака и небольшого количества перхоти. — Там все в порядке.

— Вот о чем я и говорю, — пояснил Гарри и цапнул с подноса один из принесенных Томом кексов. — Люди доверчивы.

Министр выглядел несколько смущенным.

— Что касается мисс Марджери Дурсль, — продолжил он, — то мы, конечно, стерли ей память о произошедшем…

— О, — кажется, Поттер слегка огорчился, — какая жалость. Я-то, признаться, рассчитывал, что она в ближайшие лет десять будет вздрагивать от каждого шороха.

— Гарри, я уверен, вы с родственниками преодолеете свои разногласия, — сказал Фадж. — Наверняка ты их любишь… в глубине души.

— Да, только в очень глубокой глубине, — согласился Поттер. — Где-то в районе подвздошной кишки. Что мне за это будет?

— Будет?

— Ну да, какое наказание? Меня отчислят из школы, посадят в клетку для кроликов и будут пытать эпилятором?

— Брось, мой мальчик, мы не сажаем в Азкабан всех, кто швыряется в своих теть столовыми приборами.

— Швыряется? — сардонически ухмыльнулся Гарри. — Вы меня недооцениваете, господин министр. Мардж была уверена, что миксер хочет ее изнасиловать.

3.2

Только жди,

К тебе придут некро-бомжи.

И перочинным ножом,

Шилом, топором

Счистят всю кожу,

Срежут тебе рожу,

Некро-бомжи здесь,

Здесь некро-бомжи.

(Взрыв кабачка в коляске с поносом, «Некро-бомжи»)

— А это что еще за хмырь? — спросил Рон, глядя на спящего.

— Р. Дж. Люпин, — ответила Гермиона, и в ответ на недоумевающие взгляды мальчишек, пояснила:

— На его сундуке написано.

— Давайте посмотрим, что у него в чемодане, пока он спит, — шепотом предложил Поттер.

— Гарри! — воскликнула шокированная Гермиона.

— У этого Люпина мантия хуже, чем у меня, — поддержал ее Рон. — Ты что, думаешь, у него в сундуке клад?

— Я вообще не про деньги, — отмахнулся Гарри. — Мы могли бы найти там нечто пикантное, вроде чулок в сеточку, а потом его шантажировать. Всегда полезно иметь компромат на учителей.

— Поттер, ты не успокоишься, пока тебя не отчислят, да? — закатила глаза Гермиона. — Лучше выкладывай, что ты хотел нам рассказать?

Гарри вкратце изложил им содержание подслушанного разговора между мистером и миссис Уизли, и только что полученного от Артура предупреждения.

— Сириус Блэк сбежал, чтобы найти тебя? — с ужасом в голосе спросила Гермиона. — Гарри, ты должен быть очень, очень осторожен.

— Да что, они думают, он совсем дурак, чтобы искать психопата, который хочет его убить? — возмущенно спросил Рон.

— Что ж, должен признаться, они меня неплохо знают, — усмехнулся Поттер. — Именно этим я и собираюсь заняться.

— Гарри, ты лишился последнего разума, — начала Гермиона, но Гарри перебил ее и заговорил быстрым шепотом:

— Во-первых, если мы найдем его первым, мы будем готовы к драке, а он нет. Во-вторых, я всегда мечтал познакомиться с настоящим серийным убийцей. Гермиона, ты только подумай, как это будет познавательно! В-третьих, за его поимку назначена награда, Рон, это я тебе говорю, и не пытайся даже делать вид, будто тебя это совсем не интересует! Золото! Много звонкого золота! А также неоценимая по информативности беседа с коллегой-маньяком.

— Не думай, что тебе удалось нас убедить, — зашипела на него Гермиона.

— Ну, вы же меня все равно не бросите.

— Как самоуверенно!

— Да, я же такой душка, — Поттер мерзко осклабился, за что незамедлительно получил чувствительный тычок в ребра от негодующей подруги.

По мере того, как поезд продвигался на север, становилось все темнее и холоднее, дождь шел уже сплошной стеной. Внезапно Хогвартс-Экспресс заскрежетал тормозами и резко остановился.

— Кто-то дернул стоп-кран? — завертелся Поттер. — Черт, почему это был не я? Всегда мечтал остановить поезд на полном ходу!

— Кажется, кто-то садится на поезд, — сказала Гермиона.

Стало совсем холодно и темно, как в пещере. Один за другим в купе ввалились перепуганные Невилл и Джинни, даже профессор Люпин проснулся и засветил тусклый огонек на кончике палочки.

— Всем оставаться на местах, — сказал он, поднимаясь на ноги.

Дверь купе дрогнула и начала приоткрываться.

— Занято! — крикнул Гарри.

Неизвестный проигнорировал его крик, и в дверном проеме возникла высокая фигура в черном балахоне с капюшоном. Из балахона высовывалась длинная костлявая рука, покрытая струпьями, и выглядевшая, как нечто полуразложившееся. Существо под капюшоном со свистом втянуло в себя воздух.

Гарри почувствовал, как его обдало ледяном холодом, уши заложило, а в глазах заклубился белый туман. Когда туман рассеялся, он обнаружил себя лежащим на мягкой зеленой травке в центре прелестнейшей полянки, какую он когда-либо видел. Душистая трава была усыпана множеством белых и розовых цветов, поодаль искрился веселый ручеек, в неестественно-синем небе повисла разноцветная радуга. Гарри сел на траву, в панике озираясь по сторонам.

— Привет! — раздался звонкий голосок за его спиной. Поттер обернулся со всей доступной ему скоростью.

Перед ним стояла маленькая пушистая лошадка, не больше полутора метров в холке. У нее были огромные голубые глаза и грива, уложенная волнами, а на левом ухе красовался синий бантик. Но весь ужас заключался в том, что конек был розовым.

— Что? Г-где я? — пробормотал Гарри, пытаясь отползти.

— Ты в стране Розовых Пони, — заявило существо. — Давай дружить!

— Нет. Нет, нет, нет! — прошептал Поттер и потерял сознание.

3.3

Меня душит предчувствие ебли.

Меня заебали предчувствия.

(Хуй Забей, «Предчувствия»)

— …Дар, данный лишь избранным.

— А? Что? — Гарри Поттер, задремавший было под монотонное бормотание профессора Трелони, подскочил на стуле.

— Профессор, — позвал он хриплым со сна голосом, — а вы не подскажете, каков будет индекс Доу-Джонса на следующей неделе?

— Третий глаз пронзает астрал насквозь, и не видит низменных материальных проявлений, — замогильным голосом ответила предсказательница.

— Третьему глазу в таком случае пора посетить окулиста, — пробурчал недовольный Поттер.

— А теперь садитесь и пейте чай, до тех пор, пока не останется одна заварка. Взболтайте её левой рукой на дне чашки три раза, переверните чашку вверх дном на блюдечко, подождите, пока стекут вниз остатки воды, а затем отдайте чашку соседу, чтобы он прочёл ваше будущее, — продолжала вещать Трелони.

— Хоть чаю на халяву попить, — проворчал Рон, обмениваясь с Поттером чашками.

— Ну, что там? — не утерпел Гарри.

— Я вижу голую женщину, — сказал Рон, краснея. — Тебе крупно повезет, дружище.

— Не хочу разочаровывать, — ядовито сказала Гермиона, — но в тринадцать лет видеть голых женщин во всех пятнах неопределенной формы — это нормально.

— Ты разбиваешь мне сердце, — вздохнул Гарри. — Ладно, теперь моя очередь.

Он с умным видом покрутил чашку, понюхал ее содержимое, подержал над ухом, как ракушку, затем закатил глаза и захрипел, как будто его душили.

— Я вижу! Вижу! — завывал он. — Вздрогнет земля, и огненные реки потекут по ней, и трава окрасится кровью. Безумцы покинут дома свои и выйдут на улицы, танцуя под музыку «Битлз», а сиреневые котята начнут убивать. Солнце померкнет, небеса прольются кислотой, а фунт упадет по отношению к доллару.

— Мальчик, тебе плохо? — Трелони озабоченно склонилась над не в меру увлекшимся Поттером.

— Естественно, мне плохо, — раздраженно откликнулся тот. — Я только что узнал, что мы все умрем.

— Только что? — скептически переспросила Гермиона.

— Тебе просто не дано услышать тихий шепот тонких миров, — Поттер показал ей язык. — А я буду новым Нострадамусом. Я сначала предскажу конец света, а потом его осуществлю.

3.4

Товарищ Кошкин танцевал вокруг товарища Машкина.

Товарищ Машкин вскрикнул и кинулся на товарища Кошкина.

(Д. Хармс, «Машкин убил Кошкина»)

— Лонгботтом, тебе должно быть стыдно, — строго сказал Гарри Поттер.

Невилл посмотрел на него с обидой и недоумением:

— Это почему?

— Из-за боггарта, разумеется, — ответил Поттер, и, вскочив на спинку дивана, пробежался по ней с раскинутыми руками, изображая самолетик.

— А по-моему, та шляпа с чучелом сидела на Снейпе как влитая, — хмыкнул Рон. Невилл несмело кивнул и поерзал на сидении.

— Эта шляпа была лучшим, что ты сделал за два с лишним года, проведенные в этой школе, — согласился Поттер, — не считая твоих успешных опытов по изобретению Зелья Судного Дня.

— Тогда я не понимаю, чего ты от меня добиваешься?

— Твой боггарт, что еще? Ты же сам видел, у всех нормальных людей боггарты как боггарты — мумии, огромные пауки, банши, тараканы-убийцы и прочие классные вещи. А у тебя? Смотреть противно.

— Но Невилл не виноват, — вступился за однокурсника Рон.

— Это ты прокурору скажешь. А я не желаю видеть снейпову рожу еще и на уроках по Защите. Мне как-то и оригинала хватает.

— Поттер, ты к чему вообще клонишь? — спросил Невилл, хмурясь.

— Я предлагаю тебе краткосрочный курс психотерапии, реабилитации и восстановления утраченного самоуважения по моей авторской методике. Избавься от Сней… от страха за один день.

— О нет, — Невилл вскочил с дивана и замахал руками. — Я не хочу сесть в Азкабан, спасибо. Бабушка этого не переживет.

— Ты плохо обо мне думаешь, — надулся Гарри. — Рон, ты слышал, он плохо обо мне думает! В кои-то веки я решаю нести людям мир, любовь и процветание вместо обычных хаоса, ненависти и разрушений, а они еще и сопротивляются.

— Осчастливь кого-нибудь другого, Поттер, — твердо сказал Невилл и попытался ретироваться, но Гарри спикировал на него со спинки дивана и ухватил за рукав.

— Лонгботтом, клянусь рогами дьявола, ты не сядешь в Азкабан! Самое худшее, что тебе грозит — мытье коридоров под бдительным оком мистера Филча. Неужели ты подумал, что я позволю Тревору осиротеть?

Напоминание о любимой жабе, чуть не отравленной недавно злобным Снейпом, заставило Невилла притормозить.

— Мытье коридоров меня тоже не радует, — сказал он.

— Я мою их минимум дважды в месяц, — бодро сказал Поттер. — И не только до сих пор не умер от этого, но и накачал себе мускулы! Поверь, оно того стоит. Сделаем вот что…

— Снейп меня убьет, — сказал Невилл тоскливо.

— Да ничего он тебе не сделает, — возразил Гарри. — Снейп — как уж — заблевать вонючим, конечно, может, но на самом деле не ядовит. (1) Гриффиндорец ты, или нет?

Невилл вздохнул и позволил снова усадить себя на диван. В конце концов, остановить Поттера, внезапно возжелавшего нести счастье в каждый дом, было не проще, чем голыми руками согнуть дуло танку.

На следующем уроке зельеварения Невилл встал с места и с выражением произнес:

— Так в осень разума вступил я невзначай. (2)

— Лонгботтом, сядьте и займитесь зельем, пока не получили ноль за урок, — бросил Снейп, однако Невилл, не слушая его, влез с ногами на парту и, зажав в зубах пучок сушеной вербены, с чрезвычайно сосредоточенным видом исполнил несколько па из пляски святого Витта. (3)

Класс обомлел. Поттера больше всего позабавило то, что Снейп посмотрел в первую очередь на него, а не на звезду нынешнего вечера. Гарри изобразил ангельскую невинность, что, по правде говоря, заставляло его выглядеть полным идиотом; при этом его знаменитый шрам в виде молнии начинал казаться следом от неудачно проведенной лоботомии.

— Лонгботтом! Вы решили оспорить у Поттера звание главного придурка в этом классе? — рявкнул Снейп. — Десять баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение. Немедленно слезьте с парты!

Невилл послушно слез, но, вместо того, чтобы понурив голову сесть на место, опустился на пол, поднял на Снейпа взгляд изумительно безмятежных глаз, не омраченных ни одной мыслью, и ответил:

— Аняня!

По всему классу раздались сдержанные смешки, впрочем, быстро утихшие под грозным профессорским взором.

— Лонгботтом, вы омерзительны, — сказал Снейп. — До этого момента я не предполагал, что интеллектуальный коэффициент может принимать отрицательные значения. Возможно, отработка у мистера Филча вернет вам хотя бы спинномозговые рефлексы.

— Аняня, — сказал Невилл жалобно и попытался отползти подальше от профессора, по пути свалив с подставок котлы Крэбба, Паркинсон и Финнигана.

Видимо, разлитые по полу несколько галлонов пузырящихся разноцветных жидкостей переполнили чашу профессорского терпения, потому что он убрал безобразие одним взмахом палочки, затем подцепил Невилла за шиворот и буквально выпихнул его из класса.

— Есть еще желающие устроить цирк? — спросил Снейп ледяным тоном. Ученики молчали, уткнувшись в свои котлы. Внезапно дверь отворилась и в образовавшуюся щель протиснулась круглая физиономия позорно изгнанного Лонгботтома.

— Аняняя-а-а! — завопил он счастливо, и, прежде чем Снейп успел его проклясть, стремительно захлопнул дверь и с громким топотом унесся в направлении Большого Зала.

— Поттер, — сквозь зубы процедил Снейп, у которого, кажется, начало дергаться левое веко. — Не думайте, что я не узнал ваш почерк. Вы составите своему однокурснику компанию в полезном физическом труде.

— И вы даже не дадите мне ничего сказать в свое оправдание? — горестно воскликнул Гарри.

Снейп посмотрел на него, как на червяка.

— У вас десять секунд. Говорите.

— Мне хватит и пяти, — улыбнулся Гарри. — Аняня.

3.5

Болт отлива, бочка пива, бойся, млад и стар.

Всем пугаться, всем бояться, ненавижу всех.

(ДИВ, «Чужой»)

— Все учащиеся Гриффиндора должны представить мне подписанные разрешения на посещение Хогсмида, — сказала профессор МакГонагалл.

Ребята гуськом потянулись к столу своего декана. Одним из последних был непривычно тихий Поттер, который на этот раз не пытался ни петь на уроке песен, ни трансфигурировать одноклассников в белых крольчат. Надо было отдать засранцу должное — крольчата у него получались что надо, разве что раз в десять крупнее и зубастее положенного. За долгие — слишком долгие — два года вынужденного общения с мистером Поттером, Минерва приучилась все время держать его в поле зрения и при необходимости заколдовывать Петрификусом, потому что парализующее заклятие было единственным способом контролировать его неуемную гомицидную активность. Но сегодня мальчик, из-за которого железная гриффиндорская леди начала тайком сочувствовать Волдеморту, вел себя на редкость прилично, что означало, что он что-то замышляет.

— Поттер, где ваше разрешение?

— Прошу, профессор.

МакГонагалл смерила его строгим взглядом.

— Ваши родственники — магглы, если я не ошибаюсь? У вас не возникло проблем с подписанием разрешения?

Гарри злобно ухмыльнулся.

— Я сделал им предложение, от которого они не могли отказаться.

— Сейчас проверим, — в тон ему ответила МакГонагалл и взмахнула волшебной палочкой над пергаментом. Размашистая подпись Вернона Дурсля вспыхнула красным.

— Так, так, — сказала Минерва, даже не пытаясь скрыть торжествующие нотки в голосе, — в список ваших достижений можно добавить подделку документов?

— Угу, — буркнул уязвленный Поттер, — «документов, подделка», в списке она будет как раз между «денег, воровство» и «Дурслей, доведение». Так я могу пойти в Хогсмид?

— Разумеется, нет! Для всех будет лучше, если вы останетесь здесь.

Утром Хэллоуина Гарри был так грустен, что от тоски даже подсыпал одноклассникам рвотного в овсянку, но, к сожалению, мадам Помфри быстро исправила результаты деятельности его зельедельческого гения, и вскоре третий курс в практически полном составе покинул школу. Гарри швырнул в друзей напоследок навозную бомбу и вернулся в гриффиндорскую башню, где дал смачного пинка подвернувшемуся под ноги Колину Криви, залег на диван прямо в ботинках и, поймав дефилировавшего мимо Косолапсуса, подхватил его под брюхо и водрузил себе на грудь.

— Нас все бросили, — пожаловался он. Косолапсус приблизил к его лицу свою плоскую морду и обнюхал, легонько щекоча Поттеру нос своими роскошными длинными усами. Потом чихнул — от человека пахло порохом.

— Давай нассым им в тапки, котик, — продолжал Гарри. — А я тебе за это мышку дам. У меня их много… есть зеленые, есть оранжевые.

Надо сказать, что после неудачных попыток запомнить подопытных мышей в лицо, Гарри подключил воображение и с помощью простенького заклинания раскрасил их во все цвета радуги соответственно со своим художественным вкусом, а точнее, его полным отсутствием. Десятка два фантазийного вида мышей уже третий год жили в спальне мальчиков, мешая всем спать по ночам звуками спаривания.

— Мряу, — согласился кот.

— А еще знаешь что? — шепнул ему на ухо Поттер. — Здесь не работает электричество, и поэтому я не могу смотреть кабельное или бросить фен в ванную старост, когда там будет кто-нибудь мыться. Но! Знаешь, в чем нет электрических деталей? Правильно, в револьвере. Котик, ты понимаешь, о чем я?

— Мррыы, — одобрил Косолапсус.

— Я сделаю револьвер, — сказал Поттер мечтательно, — а потом поймаю Сириуса Блэка. Как думаешь, он согласится провести для меня курс молодого маньяка?

— Фыр, — кот скептически дернул ухом.

— С тобой приятно разговаривать, — сообщил ему Гарри. — Никаких «Гарри, это опасно», «Гарри, как тебе не стыдно», «Гарри, а это не взорвется?», «Гарри, нам лучше расстаться, можешь навещать детей по воскресеньям». Ну ладно, мне пора.

Он поднялся с дивана, спихнув Косолапсуса на пол, и направился было к выходу из башни, как вдруг хлопнул себя по лбу и развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Эй, котик, мы чуть не забыли про тапки! Буду благодарен, если ты возьмешь на себя спальню девочек.

3.6

И под визги женщин роняющих фрукты,

Остались навечно со мной.

(А. Лаэртский, «Стопроцентная смерть»)

— Профессор Люпин, почему вы не дали мне сразиться с боггартом?

— Мне казалось, это очевидно, — удивился Люпин. — Я подумал, что твой боггарт превратится в Волдеморта, а это могло вызвать панику.

Гарри фыркнул.

— Волдеморт? Думаю, после последней нашей встречи он боится меня больше, чем я его. Нет, на свете есть вещи и похуже.

— Вот как? И каков же твой страх, Гарри?

— Дементоры, — сказал страшным шепотом Поттер. — Когда они приближаются, я… кое-что вижу. И это кое-что таково, что я готов вырвать себе глаза. Можете считать меня трусом, но…

— Это не имеет ничего общего с трусостью, — резко ответил профессор Люпин. — Дементоры действуют на тебя так сильно, потому что в прошлом ты пережил такие ужасные события, которых не пережили остальные.

— О да, — закивал Гарри. — Я помню, как в детском саду воспитательница заставляла нас обниматься и петь песенки про дружбу!

Его лицо омрачилось от мучительных воспоминаний.

— Директор сумел прогнать их, — сказал он. — Во время квиддичного матча. А вы победили того, в поезде.

— Есть способ… защиты.

— Вы можете меня научить?

— Я не эксперт по борьбе с дементорами, Гарри, совсем напротив…

— Если бы видели то, что видел я, — прошептал Поттер, — вы бы поняли, почему я так хочу научиться.

— Я могу узнать, что же ты видел?

Трава, подумал Гарри. Много зеленой, отвратительно яркой травы. И розовые цветы. И облака в синем небе, все как одно похожие на розовых овечек. И пони. Тоже розовые.

На этот раз их было трое. К старому знакомцу с синим бантиком прибавились еще двое — один с заплетенной в косички гривой и другой, увитый несколькими нитками бус.

— Давай дружить! — заявили они хором.

— Сгинь! Сгинь, нечистая! — выдавил из себя Гарри, зажмуривая глаза, чтобы не видеть окружающего его буйства красок.

— Я Душечка.

— Я Огонек.

— Я Пушистик.

— Сдохните, сдохните, твари, — забормотал Поттер.

— Давай играть!

Гарри вскочил на ноги и двинул ближайшему пони кулаком по носу. К его вящему ужасу, кулак упруго отскочил от светящейся дружелюбием мордочки животного, как будто он ударил надувной матрац.

— Да! Давай играть!

— В догонялки!

— В дочки-матери!

— В школу!

— Нееееет!!! — завопил Гарри и очнулся в больничном крыле.

— Простите, профессор, — сказал он. — Некоторые вещи слишком ужасны, чтобы о них можно было говорить вслух.

Свое обещание Люпин выполнил только после Рождества. К этому времени Гарри уже успел трансфигурировать из подручных материалов большую часть вожделенного револьвера, который теперь оставалось только собрать, и теперь раздумывал над тем, как превратить Всевкусные конфетки в пули. Загвоздка была в том, что пули у него получались все время разного калибра.

— Сосредоточься на самых радостных воспоминаниях, — сказал профессор и выпустил боггарта, тут же принявшего вид высокой фигуры в балахоне, от которой веяло могильным холодом.

«Давай дружить! Давай дружить!» — услышал Гарри. Он стиснул зубы и сосредоточился на воспоминании, в котором он взрывал девчачий туалет самодельной бомбой.

— Экспекто Патронум, — прорычал он. Из его палочки вырвалось какое-то мутно-серое облако, а в следующую секунду он опять очутился на знакомой до боли прелестной полянке.

— Может, достаточно? — спросил Люпин, сочувственно глядя на него.

— Нет уж, я хочу избавиться от этой заразы.

Во второй раз Гарри выбрал в качестве воспоминания сон, в котором он потрошил Малфоя и фаршировал его чесноком. Тогда он проснулся на редкость бодрым и полным сил, но, к сожалению, сейчас, кроме уже знакомого серого света, он больше ничего наколдовать не сумел.

— Всегда знал, что магия — это не мое, — сказал Поттер, немного придя в себя. — При встрече с дементорами надо будет попробовать напалм.

— Скушай шоколадку, — предложил сердобольный Люпин.

— Спасибо, сэр, — Гарри поморщился. — Но что-то я не очень люблю сладкое. У вас не найдется селедки?

3.7

Душа — химера, Бога — нету,

Скачи козлом! Скачи козлом!

(НОМ, «Душа и череп»)

— Ко мне только что приходил мистер Малфой, — заявил Снейп. — Он рассказал очень странную историю.

— Он видел синюю гусеницу, курящую кальян?

— Поттер, хватит паясничать, — поморщился профессор. — Он утверждает, что возле Визжащей Хижины столкнулся с Уизли — и якобы тот был один.

Гарри промолчал и скосил глаза к переносице. Внезапно ему вспомнился давно курсировавший по Хогвартсу слух, что Снейп умеет читать мысли. «Я маленький мертвый котенок», — подумал он старательно. — «Я маленький белый мертвый котенок».

— Мистер Малфой также утверждает, — продолжал профессор, — что пока он разговаривал с Уизли, кто-то сзади кинул в него бутылкой с зажигательной смесью.

— Ах! — Гарри театрально всплеснул руками. — Какой ужас! Он поджарился до хрустящей корочки?

— К счастью, мистер Малфой оказался достаточно находчив, и вовремя потушил пламя.

Гарри хмыкнул про себя, вспомнив, как по-поросячьи верещащий Малфой окунулся с головой в огромную лужу, полную жидкой грязи, но тут же взял в себя в руки, продолжая косить глазами и думать о мертвых котятах.

— Затем мистер Малфой увидел очень странный феномен, — Снейп продолжал тянуть из него жилы. — И знаете, что это было, Поттер?

— Синяя гусеница, курящая кальян? — монотонно пробубнил тот.

— Он видел вашу голову, Поттер, — ласково сообщил Снейп. — Вашу безмозглую голову, висящую в воздухе.

— Малфою надо меньше пить.

— Что ваша голова делала в Хогсмиде, Поттер, в то время, как ей запрещено там появляться — как, впрочем, и другим частям вашего тела? Я думаю, что не ошибусь, если предположу, что зажигательная смесь была той же, как та, что вы использовали во время квиддичного матча.

— Если бы этим кретинам не вздумалось поиграть в дементоров, они не расстались бы с несколькими квадратными сантиметрами кожи, — окрысился Гарри.

— Вы их подожгли, болван вы этакий! — зашипел Снейп.

— Мне не слишком дается заклинание Патронуса, — не уступал Гарри. — Пришлось прибегнуть к старым добрым маггловским методам.

— Как и в сегодняшнем случае с мистером Малфоем, не так ли? — спросил Снейп холодно. — Вы и сейчас будете утверждать, что он был похож на дементора?

— Нет, он был похож на беспомощную жертву, как обычно, — пробормотал Поттер себе под нос, но у Снейпа был чертовски хороший слух.

— Итак, — сказал он с неприятной улыбкой. — Будем считать это признанием вины. Выверните ваши карманы, Поттер.

Гарри пожал плечами и достал из карманов: три навозные бомбы, упаковку жабьих глаз, несколько десятков гвоздей, маленький паяльник, четыре сикля, пузырек с зельем от ожогов — эксперименты со взрывчаткой не всегда заканчивались удачно, наполовину съеденный сэндвич, достигший уже состояния окаменелости, кружевные стринги (Снейп так посмотрел на них, что Гарри поспешил заметить: «Это не мои!») и карманное издание книги Дейла Карнеги «Как заводить друзей». Одним из последних на свет божий появился свернутый пергамент.

— И что это? — спросил Снейп, безошибочно определив в груде валявшегося на столе хлама карту Мародеров.

— Пергамент, кэп, — ответил Гарри. — А почему вы не спросите, откуда у меня в кармане кружевные трусы?

— Меня не интересуют ваши трусы, Поттер, — рявкнул тот. — Гораздо интересней, зачем вам нужен старый кусок пергамента?

— Чтоб записывать на него все гениальные идеи, которые приходят мне в голову.

— Да? Тогда я сейчас… — и Снейп сделал такое движение, как будто собрался выбросить карту в камин.

— Нет! — воскликнул Гарри.

— Так… очень интересно. Чем же вам так дорог пустой пергамент? Может, это письмо, написанное невидимыми чернилами? Или инструкция, как пробраться в Хогсмид, минуя дементоров?

— Это карта сокровищ капитана Флинта, — сострил Поттер, но Снейп его проигнорировал.

— Профессор Северус Снейп приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! — провозгласил он, стукнув по пергаменту волшебной палочкой.

— Давайте лучше трусы обсудим, — тоскливо предложил Гарри, глядя, как на пергаменте появляются оскорбления, а и без того не слишком приятная физиономия Снейпа становится прямо-таки пугающей.

— Сейчас мы с этим разберемся, — прошипел Снейп, выхватил из банки, стоявшей на камине, пригоршню порошка, швырнул в огонь и крикнул:

— Люпин! Надо поговорить!

— Пока профессора Люпина нет, я хотел бы кое-что выяснить, — сказал Гарри и склонил голову набок.

— И что же? — саркастически спросил Снейп.

— Профееессор, — пропел Гарри, глядя на него своим самым умильным взглядом. — Я хочу знать: неужели я вам совсем не нравлюсь?

Зельевар непроизвольно отступил на шаг.

— Вы маленькая самодовольная скотина, Поттер, — заявил он. — Такой же, как ваш отец. Он тоже не обращал внимания на установленные правила, расхаживал с напыщенным видом по замку в сопровождении друзей и поклонников…

— Хотите поговорить об этом?

— Я хочу знать, откуда у вас этот пергамент!

— Да на что вам пергамент этот сдался? — гнул свою линию Гарри. — И вообще — какой-то вы нервный, профессор, а все потому, что совершенно не умеете развлекаться. Сходите что ли в аквапарк, или там отравите кого-нибудь, все веселее. Или девушку себе заведите, можете жениться даже — только чтоб девушка была обязательно красивая, иначе у вас дети шибко страшные получатся.

— Поттер, — начал профессор, но гриффиндорца уже понесло:

— Или давайте мы с вами соревнование устроим: кто больше народу убьет. За вами магические методы, за мной маггловские, чур, ядами не пользоваться, а то в Хогвартсе вообще никого не останется.

В языках пламени возникла быстро вращающаяся фигура, и в комнату из камина шагнул профессор Люпин.

— В чем дело, Северус? — дружелюбно осведомился он.

— В этом пергаменте полно темной магии, — сказал донельзя раздраженный Снейп, суя ему под нос карту Мародеров.

— Вот как? — на лице Люпина появилось какое-то странное выражение. — Если не возражаешь, я возьму его с собой, изучу поподробнее…

— Забирай его вместе с этим мелким отморозком, и убирайтесь! Иначе я…

— Так вы все же подумайте насчет аквапарка… — пискнул Поттер.

— Вон отсюда! — взревел профессор. — Вон!

— Уже ухожу, не волнуйтесь так, — кротко улыбнулся Гарри. Уже на выходе, взявшись за дверную ручку, он обернулся и добавил:

— И, кстати, я не мой отец. Я значительно хуже.

3.8

С тестем я кино смотрел — чуть не офигел:

То становлюсь собакой борзой.

(Сектор Газа, «Оборотень»)

— Профессор Снейп, может… ну, хотя бы узнать, что они хотят сказать, — промямлила Гермиона.

— Замолчи, безмозглая девица! — заорал Снейп. — Не говори о том, чего ты не понимаешь!

Вид у него был совершенно безумный.

— Снейп, ты, чертова истеричка! — не выдержал Блэк. — Ты должен меня выслушать! Эта крыса…

Но Снейп определенно уже не мог никого выслушать, даже если бы захотел, потому что в следующую минуту раздался глухой звук удара, и он сполз на пол, как неопрятная куча черного тряпья. За его спиной стоял Гарри и держал в руке ножку от стула.

— Всегда мечтал это сделать, — сказал он, как будто оправдываясь. — С самого первого курса.

Гарри пересек комнату и присел на краешек кровати рядом с Роном.

— Никогда бы не подумал, что мне придется побыть добрым следователем, — добавил он, — но мы вас внимательно слушаем, господа рецидивисты. И если вдруг вздумаете дергаться, вспомните — у меня есть дубина и револьвер!

Слушая сбивчивый рассказ Люпина и Блэка, Гарри Поттер все больше и больше мрачнел.

— Так ты не убил дюжину человек единым взрывом? — спросил он, обращаясь к Блэку.

— Нет, Гарри, я…

— Мои надежды повергнуты в прах. Ну хоть кого-нибудь ты убил?

— Возможно, в бою… Гарри, я не убийца.

— Я уже понял, — хмуро сказал Гарри. — А жаль. Ну хоть девочек за косички ты дергал? Туалеты взрывал? Котят мучил?

— Котят вроде нет, — начал Блэк, но тут же, заметив на лице Гарри жестокое разочарование, поспешно добавил:

— Но вот девочки и туалеты — было дело!

Взгляд Поттера прояснился.

— Ну, может, ты и не совсем безнадежен.

3.9

А мне, что по пизде, что в барабан,

Как скучен мир, как призрачен покой...

(Хуй Забей, «Гусарское»)

Питер Петтигрю Поттеру не понравился.

— Так это ты, крысеныш, мамку с папкой продал? — зашипел он, направив на него дуло револьвера. — Ты, сучий потрох, к Волдеморту подался? Ты, чтоб тебя кони вчетвером ебали, мои погремушки украл?

— Гарри, здесь же девочка, — мягко укорил его Люпин.

— Может, не по форме, — заявила Гермиона, — но по сути я солидарна с Гарри.

Питер пополз по полу, жалобно хныча, и вцепился в подол ее мантии.

— Девочка! Милая, умная девочка!

— Гермиона, пни его за меня, — попросил Рон — сам он лежал на кровати, баюкая свою сломанную ногу.

— За тебя я сделаю что угодно, кроме домашнего задания, — нежно сказала Гермиона и со всей дури засветила Питеру ногой по ребрам.

— Сириус… это же я, твой друг Питер.

— Мистер Блэк, пните его за меня, — опять встрял Рон.

Блэк кровожадно оскалился.

— Просто пнуть? А знаешь, что мы с такими в тюрьме делали?

— Сириус, здесь же дети, — снова начал Люпин, но Рон перебил его:

— Профессор Люпин! Пните его за меня!

— Рем, дружище! — запищал Петтигрю. — Милые детки! Пощадите! Что мне оставалось делать? Он… он убил бы меня!

— Ты должен был понимать, — спокойно произнёс Люпин, — что, если Волдеморт не убьёт тебя, то это сделаем мы.

— Нет! — сказал вдруг Гарри, выступая вперед и загораживая Петтигрю от направленных на него палочек.

— Гарри, ты же не хочешь сохранить ему жизнь? — недоверчиво спросил Блэк.

— Я? Как тебе такое только в голову пришло, Скуби! Но мне кажется, что право первой ночи с этим обмылком принадлежит мне.

Поттер, хищно улыбаясь, повернулся к своей жертве и продемонстрировал ему револьвер.

— Шесть пуль, — сказал он негромко. — Одну из них я вынимаю. Теперь кручу барабан. Это называется русской рулеткой, один шанс из шести, так что с высокой долей вероятности твои мозги сейчас запачкают стенку.

— Гарри, — заскулил было Петтигрю, но его уже никто не слушал.

— Я бы сказал тебе «аста ла виста», но эту реплику я уже использовал, — добавил Поттер и нажал на курок.

Блямс!

В воздухе отчетливо запахло рвотой. Блэк и Люпин замерли на месте, широко открытыми в изумлении глазами глядя на совершенно отвратительного вида блевотину, покрывавшую беднягу Питера с лысой макушки до самых пяток.

— Мерзость какая! — выразил общее мнение Рон.

— Гарри, как ты это сделал? — спросил Люпин.

Поттер понурил голову и принялся рассматривать носки своих ботинок, чувствуя, как от невыносимого стыда у него горят уши.

— Я трансфигурировал пули из Всевкусных конфеток, — признался он. — Вероятно, крысюку повезло, и ему попалась пуля из конфетки со вкусом рвоты.

— Гарри, но пуля должна быть металлической! — с негодованием воскликнула Гермиона.

— Да, бля, знаю я! — взорвался Поттер. — Но у меня тройка по трансфигурации!

3.10

При написании этой главы ни один гиппогриф не пострадал.

Вот однажды один человек пошел на службу,

Вот, собственно, и все.

(Д. Хармс, «Встреча»)

— Гермиона, как ты могла! — страдал Поттер.

— Цыц! — прошипела Гермиона. Они сидели в засаде за домиком Хагрида, выжидая удобный момент, когда можно будет отвязать Клювокрыла.

— Машина времени, святый боже, — не унимался Поттер. — Ты даже не понимаешь, сколько возможностей было упущено! Мы могли бы совершить идеальное преступление, потому что с легкостью бы обеспечили себе алиби.

— Вот поэтому я тебе ничего и не сказала, — ответила Грейнджер. — Гарри, пора. Иди отвяжи Клювокрыла.

— Ты злая, жестокая…

Из окна хагридовой хижины доносился голос Фаджа:

— По решению комитета по уничтожению опасных созданий, гиппогриф Клювокрыл, в дальнейшем именуемый осуждённым, сегодня, шестого июня, на закате подлежит…

— А я верил тебе… я даже готов был поделиться с тобой рецептом своего фирменного напалма…

— …казни через отрубание головы. По указанию комитета приговор будет приведён в исполнение Уолденом Макнейром, палачом…

— Гарри, сейчас или никогда! — шепнула Гермиона, пихая его в бок.

— Мы могли бы подсунуть МакГонагалл в кабинет корзинку с котятами, — мечтал вслух Поттер, — и открыткой, а на ней написать «Здравствуй, мама». Или Снейпа по немытой башке поленом огреть… ах да, я же это только что сделал.

Дверь хижины заскрипела, и из нее вышел Макнейр с топором наперевес. За ним шел всхлипывающий Хагрид, министр Фадж и Дамблдор остались в хижине.

— Черт, опаздываем! — Гарри метнулся к Клювокрылу, но Гермиона удержала его за руку.

— Опоздали, — мрачно поправила она. — Они тебя увидят.

— Но они убьют зверюшку! — возмутился Гарри. — Не то чтобы я не хотел взглянуть на казнь через декапитацию, но…

— У меня есть идея, — хитро прищурилась Гермиона. — Жди.

Лезвие топора коротко блеснуло в закатном свете. Притихшие подростки услышали звук удара и отвратительный хруст, затем что-то мягко шлепнулось на землю. Гарри осторожно высунул голову из-за дерева. Обезглавленная туша распростерлась на земле; кровь фонтанчиком брызгала из обрубка шеи, орошая тыквенные грядки, которые гиппогриф разрыл своими копытами, дергаясь в агонии.

— Глянь, красота-то какая, — шепнул Поттер. — Хорошо, что мы остались посмотреть.

Они дождались, пока Дамблдор увел рыдающего Хагрида; еще раньше Фадж и Макнейр отправились обратно в замок. Тогда они покинули укрытие и приблизились к уже остывающему трупу, над которым уже начали кружиться мухи, выискивая местечко, чтобы отложить туда яйца.

— Отойди, — резко приказала Гермиона. Гарри взглянул на нее с любопытством, не узнавая свою обычно чопорную подружку. Сейчас она выглядела напряженной и вдохновленной, как профессор Трелони над хрустальным шаром, или Снейп над котлом, или сам Гарри над самодельным динамитом.

Гермиона каким-то совершенно дирижерским движением взмахнула волшебной палочкой и начала бормотать слова зловещих магических инкантаций. Труп Клювокрыла окутало густо-фиолетовое сияние, и, к изумлению Гарри, валявшаяся на земле отрубленная голова вдруг шевельнулась и бодро подползла к телу, приклеившись на положенное место, как будто так и было надо. Еще несколько минут — и Клювокрыл мигнул оранжевым глазом, затем поднялся на ноги, несколько неуклюже, как новорожденный — хотя в каком-то смысле так и было.

Фиолетовое сияние померкло, и Гермиона опустила волшебную палочку, устало вытирая вспотевший лоб.

— Ох, — слабо сказала она, — кажется, у меня получилось.

— Как ты это сделала? — восхищенно прошептал Поттер.

— Это… ну… это некромантия, — выпалила Гермиона, краснея. — Я еще с прошлого года тренируюсь. Сначала на петухах, потом на мышах.

— А я-то думал, куда это у меня мыши пропадают, — присвистнул Гарри. — Никогда бы не поверил, что такая правильная девочка, как ты, вдруг увлечется темной магией.

— Я не считаю, что это темная магия, — заявила Грейнджер, воинственно задирая подбородок. — Я делаю из мертвого живое — что может быть прекрасней?

— Ну да, наверное, — сказал Гарри. — Я этого как-то не могу понять, потому что мне больше нравится делать из живого мертвое. Но ты крута!

— Ох, Гарри, спасибо, — смутилась девочка. — Пойдем, нам надо спрятаться.

Притаившись в лесу, они смотрели, как черный пес утащил в лаз под Дракучей ивой упирающегося Рона, как сами они побежали за ним, как более ранняя версия Поттера пригрозила строптивому дереву пылающим факелом. Через некоторое время из замка примчался профессор Люпин, и тоже скрылся в подземном ходе, потом за ним последовал и Снейп.

— Ну вот, — сказала Гермиона. — Теперь надо только подождать, когда мы выйдем обратно. — Она привязала гиппогрифа к ближайшему дереву и села на землю.

— Гарри, я кое-чего не понимаю. Почему дементоры не смогли взять Сириуса? Я потеряла сознание, и ничего не помню. Кто-то вызвал Патронуса? Что это было?

— Танк, — коротко бросил Поттер.

— Что?

— Танк. Огромный серебряный танк. Он несся над озером, и это было прекрасно.

______________

1 — В случае опасности уж обыкновенный выпускает из клоаки чрезвычайно вонючую жидкость.

2 — Невилл цитирует строчку из стихотворения Бодлера «Враг» в переводе Левика, которая изначально звучит как «Voilà que j'ai touché l'automne des idées».

3 — Пляска св. Витта — гиперкинетический синдром, проявляющийся в виде резких хаотических движений, напоминающих некий вычурный танец.

4.1

И ты лет этак через пять

Скатав его в смешной рулон.

(А. Лаэртский, «Кайф»)

Гарри Поттер был доволен жизнью.

Обычно, если Гарри Поттер был счастлив, это означало, что кто-нибудь рядом с ним очень несчастен, потому что первое было логическим следствием второго. Но на этот раз Гарри был счастлив просто так, без видимых причин, а все потому, что совсем недавно он познакомился со своим крестным. И хотя Сириус Блэк оказался вовсе не маньяком-убийцей, как о том мечталось Гарри, двенадцать лет отсидки, так или иначе, должны были сделать из него качественного социопата. К тому же, он часто писал Гарри письма, присылая их не с обычными совами, а с какими-то яркими тропическими птицами. У птиц было красивое оперение, но, к сожалению, невкусное жесткое мясо, в чем Гарри имел возможность убедиться на личном опыте. Раньше он никогда не убивал для еды — только ради веселья или из любопытства — но грейпфрутовая диета Дадли, которую вся семья была вынуждена с ним разделить, будила в нем охотничьи инстинкты.

Этим утром он проснулся от боли в шраме, но, несмотря на это, все равно был доволен. Подумав немного, он нацепил очки и сел писать письмо крестному.

«Здорово, Сириус!

Красивая птичка, извини, что я съел предыдущую, но очень уж жрать хотелось. Твой рецепт галлюциногенного зелья отличный, испытания прошли на ура. И вообще, спасибо за советы; конечно, не то чтобы я не справлялся сам, но теперь Дурсли, когда я говорю «Бу!», дружно приседают.

Ты где сейчас? Ладно, я понимаю, ты не можешь сказать из соображений конспирации, но я надеюсь, где-нибудь в Колумбии или на Карибах. Загораешь на пляже, клеишь девчонок и пьешь пинаколаду.

Да, я серьезен насчет огнестрела — ну, настолько, насколько я вообще бываю серьезен. Смотри сам — хотя скорость заклятия выше скорости пули, времени на то, чтобы проговорить формулу требуется больше, чем чтобы нажать на курок. Я не говорю о том, что нужно еще время на то, чтобы из множества заклинаний выбрать нужное, а некоторые виды маггловского оружия стреляют очередями. Если в драке один на один еще неизвестно, кто выиграет, то в массовой резне огнестрельное оружие получает преимущество. Кстати, если ты находишься в одной из стран третьего мира, то можешь полюбопытствовать там на черном рынке насчет АК-74? С приобретением оружия там должно быть проще, чем в Европе. Вот тебе заодно и ответ на вопрос, что я хочу получить на Рождество.

О, чуть не забыл! Я вижу какие-то странные сны… нет, не с голыми бабами, а с Волдемортом в главной роли. Сны интересные, мне нравится, но после них болит мой дурацкий шрам на лбу.

Надеюсь, Клювокрыл там на жаре не разлагается?

Чмоки-чмоки,

Гарри».

4.2

На горе, волками воя,

Лезьте в воду, мужички.

(НОМ, «Ярмарка»)

В темноте мистер Уизли наткнулся на полностью одетого Гарри.

— Что ты здесь делаешь? — нервно спросил он, хватая его за плечо. — Рон, просыпайся!

— Что происходит? — раздался недовольный голос Рона.

— Это не я, — быстро сказал Гарри. — Я шел отлить.

За стенами палатки раздавался шум, и это не был шум от ирландской пьянки. Слышались крики и топот бегущих ног.

— Живо на улицу, — мистер Уизли выпихнул обоих из палатки. Были видны люди, убегавшие в лес от странной группы колдунов в мантиях с капюшонами и масках, над которыми высоко в воздухе трепыхались четыре фигурки.

— Кто-то там веселится без меня, — с обидой в голосе произнес Гарри и нырнул в толпу. Рон подумал секунду и последовал за ним.

— Поттер, ты рехнулся? — спросил он.

— Уже давно, — весело откликнулся Гарри, отрывая от одной из палаток кусок ткани и обматываясь им с головы до ног, на манер арабской женщины. Второй такой же кусок он бросил Рону.

— На, замаскируйся. Мы с тобой вполне сойдем за одного из этих.

Тщательно прикрыв лица, они присоединились к волшебникам в капюшонах, старательно делая вид, что так и надо. Гарри намотал свою паранджу с таким энтузиазмом, что на волю торчали только его круглые очки, из-за чего он был похож на огромную, тощую, ебанутую сову. Но, несмотря на это, подвыпившие волшебники, чрезвычайно увлеченные своим занятием — кувырканием в воздухе сторожа и его семейства — не обращали на них с Роном внимания.

— Рон, держи, — сквозь зубы процедил Гарри, выпростав из кучи тряпья руку, в которой было зажато что-то округлое.

— Это что?

— Это зелье. Тот, на кого оно попадет, обрастает малиновой шерстью. Мне Сириус рецепт дал, я его летом хотел опробовать на Дадли, но не успел.

— А если оно не сработает?

— Значит, не сработает, — невозмутимо ответил Гарри, доставая еще один флакончик.

— Погоди! — зашипел Рон. — Они же все закутаны по самое не могу! Как ты будешь на них зелье брызгать?

— А, — даже по приглушенному тканью голосу было понятно, что Поттер ухмыляется. — В этом вся прелесть. Если склянку разбить, оно мгновенно испаряется, и мельчайшие частички зелья проникают повсюду. Поэтому давай на счет три, и не забудь задержать дыхание. Это, конечно, не иприт, но когда у тебя в носоглотке начинает расти малиновая шерсть, это тоже довольно неприятно.

По команде они пригнулись и зашвырнули склянки с зельем под ноги толпе в капюшонах; затем, задержав дыхание, резко свернули в сторону и, прячась за палатками, поспешили в сторону леса, куда уже отправились все остальные.

— Гарри, Рон, где вы были? — накинулась на них очень растрепанная и очень злая Гермиона.

— Мы это… котят спасали, — нашелся Гарри.

— Котят? Ты меня за дуру держишь?

— Котят, мамой клянусь! Они, бедняжки, запутались в палатке, а палатка загорелась…

— Ты не можешь клясться мамой, — сказала безжалостная Гермиона. — Твоя мама умерла.

— Спасибо, что напомнила, ты прям настоящий друг, — огрызнулся Поттер.

Так, пререкаясь, они дошли до лесной полянки. Внезапно Гарри непристойно выругался.

— Эй, я палочку потерял!

— Может, ты ее потерял, когда мы… эээ… спасали котят?

— Не помню я! Ладно, давайте смотреть, может, она лежит где-нибудь рядом.

— Тсс! — вдруг зашипела Гермиона. — Там кто-то есть.

За деревьями и вправду раздавался шум чьих-то шагов.

— Стой, стрелять буду! — крикнул Гарри. Внезапно тишину прорезал незнакомый голос:

— Морсмордре!

В кромешной тьме возникло зеленое сияние, быстро оформившееся в огромное изображение черепа с выползающей изо рта змеей вместо языка.

— Эй ты, придурок, кто там фейерверки пускает? — завопил Поттер. — Выходи, дружить будем!

— Тише, — одернул его Рон. — Это знак… ну, ты Сам-Знаешь-Кого.

— Да? — Гарри окинул придирчивым взглядом призрачный череп. — А кого я знаю? На логотип Уорнер Бразерс совершенно не похоже.

4.3

Вот дедушка идёт,

И вместо лица у дедушки слепое бельмо.

(Гражданская Оборона, «Слепое бельмо»)

Из кабинета защиты от темных сил Гарри вышел каким-то злым, и даже стукнул кулаком по стене.

— Что с тобой? — спросил Рон.

— Проклятия. Непростительные, — выдавил Гарри.

— Я думал, тебе такие штуки нравятся, — удивился Рон.

— Три года, Рон! Три года мы обрывали крылышки пикси и изводили гриндилоу вместо того, чтобы научиться нормальным вещам. Но я намерен все исправить, — и Поттер понесся по коридору.

— Поттер, ты куда? — крикнул Рон.

— В библиотеку, — ответил Гарри, не оборачиваясь. Рыжий обреченно застонал:

— Сначала Гермиона, теперь ты… вы оба как с ума сошли! Нам же еще домашку для Трелони делать!

Примерно через час, когда Рон уже сидел в гриффиндорской гостиной и страдал над своим гороскопом, путаясь в тринах и секстилях, портрет Полной дамы отодвинулся, и вошел Гарри.

— Все, заслуживающее внимания, находится в Запретной секции, — пожаловался он. — Не думал, что когда-нибудь буду скучать по Локхарту, но он подписал бы разрешение, не глядя, достаточно было бы сказать, что я планирую написать оду в честь его великих подвигов.

— Ты знаешь, что будет, если Сатурн находится в Стрельце? — спросил Рон, поднимая голову от пергамента.

— Нет, а должен?

— Если не хочешь получить Тролля — придется узнать.

— Когда ты так говоришь, то становишься похож на Перси, — подколол Гарри. Рон скривился. — Толкование предсказаний основано на интуиции, на диалектическом взаимодействии потаенных страхов и желаний, Эроса и Танатоса. Обратись к коллективному бессознательному, Уизли.

— А когда ты так говоришь, то становишься похож на Трелони.

— О, это хорошо, значит, я достиг нужного состояния сознания! Итак, приступим… Сатурн в Стрельце означает скорое возникновение религиозных войн и реставрацию Инквизиции… Рон, записывай, пока я добрый. В следующий понедельник есть вероятность выпадения метеоритного дождя из-за неудачного взаимного расположения Марса и Юпитера. Во вторник из-за ну… Меркурия… появится опасность наткнуться на инопланетное чудовище, которое пожирает мозги… оно выпало вместе с метеоритами из предыдущего предсказания. В среду неблагоприятное положение Нептуна приведет к тому, что эмоционально неустойчивые люди начнут убивать эмоционально устойчивых… скажем, бензопилой. В четверг в Тихом океане пройдут очередные испытания атомной бомбы, но из-за Луны в Козероге они пройдут неудачно — или наоборот, чересчур удачно, это как посмотреть. В пятницу Венера в седьмом доме будет ответственна за то, что мы все дружно мутируем под воздействием излучения, и у нас вырастут дополнительные ноги и руки — прикинь, как будет удобно играть в квиддич с четырьмя-то руками! В субботу наступит ядерная зима, а все из-за Водолея, ах он скотина такая… Все записал?

— Ага, — Рон почесал голову кончиком пера. — Я даже почти все слова понял. Эй, а что будет в воскресенье?

— Без понятия, — сказал Гарри, откидываясь на спинку кресла. — Мой третий глаз замылился. Напиши, что будет дождь из дохлых собак.

4.4

Моё оружие — палец на виске,

Я взведу курок, отойду на пять шагов.

(Сектор Газа, «Сумасшедший труп»)

Тем же вечером Поттер получил письмо от крестного.

«Гарри,

Мне удалось связаться с местной преступной группировкой. Вначале они, конечно, отнеслись к чужаку с подозрением, но магия действительно творит чудеса. Мы заключили договор на поставку партии оружия в соседнюю банановую республику, они там устраивают очередной военный переворот. Никогда бы не подумал, что стану дилером маггловской мафии, но, Гарри, ты был прав. Когда я срубил пальму из минигана… ну, ты меня понимаешь. Такой экстаз я испытал разве что когда получил свой первый сексуальный опыт. Представляю, как моя мать вертится в гробу, глядя с того света на то, как я ошиваюсь с магглами, и от этого мне становится вдвойне приятно. Я как будто новую жизнь начал.

Сны твои мне не нравятся. Если шрам заболит опять, поговори с директором, он умнее, чем кажется. Главное, не смейся, когда он начнет причитать про силу любви, а то может и обидеться. Все это очень подозрительно, возможно, я скоро подамся на север — ИРА тоже нужно оружие.

У Клювокрыла немного подгнил левый глаз, я ему пока вставил стеклянный. Вроде ничего так.

Если будешь писать — присылай школьных сов, твоя слишком приметная. Использованных сов лучше съешь — чтобы они не могли выдать моего местоположения.

Навсегда не твой,

Бродяга».

Дочитав письмо, Гарри подпрыгнул от радости и пошел делиться новостью с друзьями.

— Сириус возвращается!

— А это не опасно? — тут же нахмурилась Гермиона. — Его по-прежнему ищут.

— Разумеется, это опасно, — фыркнул Гарри. — В полной безопасности себя чувствует разве что мертвец, а жизнь полна неожиданностей.

— Ага, вы с Роном поэтому написали в эссе по прорицаниям, что в субботу настанет ядерная зима? Вы хоть понимаете, какова вероятность этого?

— Ну, она во всяком случае отлична от нулевой.

Гермиона недовольно поджала губы, но предпочла сменить тему:

— Гарри, ты еще не купил значок ГАВНЭ!

— Да не хочу я его покупать!

— Гарри, надо! В то время как космические корабли бороздят просторы вселенной, мы живем рабским трудом!

— А я бы не прочь побыть рабовладельцем, — мечтательно сказал Рон, но тут же стушевался под негодующим взглядом Гермионы. — Нет, ну а что? Мне нравится быть расистом и шовинистом. Всегда мечтал лежать в гамаке, курить сигары и кого-нибудь угнетать.

— Ты знаешь, что такое «шовинист»? — изумилась Грейнджер.

— Вообще-то, я не такой тупой, как все считают, — обиделся Рон. — Я и книжки читаю, и в шахматы выигрываю, и в карты, и мимо унитаза не промахиваюсь!

— Тогда тем более, как умный человек ты должен понимать, что в постиндустриальную эпоху рабовладение является вопиющим атавизмом! Бесплатная рабочая сила нарушает нормальное экономическое развитие общества, заполняя рынки излишками крайне дешевой продукции, что прямиком ведет к экономическому кризису…

— Гермиона, — прервал ее Поттер. — Мы купим значки, только заткнись. И, кстати, ты как будто с дуба рухнула. Магическое общество не является постиндустриальным ни разу. Мы живем в эпоху разлагающегося феодализма.

— Вы совершенно меня не поддерживаете, оба, — надулась Гермиона.

— Ну, ну, — успокаивающе сказал Гарри. — Не переживай. Торжественно обещаю, что если тебе удастся подбить эльфов на вооруженное восстание, я буду снабжать их взрывчаткой.

4.5

Крестьянин Харитон, напившись денатурату,

и произносил нехорошие слова.

(Д. Хармс, «Начало очень хорошего летнего дня»)

На Хэллоуин все желающие, спустившись в вестибюль Хогвартса, где был установлен Кубок Огня, могли наблюдать дивное зрелище.

С самого утра вокруг кубка околачивался Гарри Поттер и ел вишни.

Конечно, в поедании вишен нет ничего интересного, как нет ничего интересного в Гарри Потере — кроме, разумеется, шрама в виде молнии и пакостного характера — но сочетание Гарри, вишен и кубка было почти таким же удачным, как сочетание селитры с серой и древесным углем, или пива с кальмарами.

Откушав вишенку, Поттер приближался к тонкой линии Возрастного рубежа, проведенной Дамблдором, и прицельно выплевывал косточку в кубок. Если поблизости оказывался кто-либо, желающий бросить в кубок бумажку со своим именем, он тоже подвергался обстрелу, причем Поттер уверял всех, кто желал слушать, что вишни не простые, а волшебные, и у того, в кого попадет косточка, на макушке вырастет вишневое деревце. Так что к тому времени, когда Кубок должен был огласить имена чемпионов, пол вокруг него был основательно заплеван, а у Гарри щипало язык и десны от кислых вишен.

— Чемпионом Дурмштранга объявляется…. — провозгласил Дамблдор, и кубок выплюнул обугленный клочок пергамента, — Виктор Крам!

— Гермиона, — шепнул Поттер, — вот кого тебе надо завербовать в свое ГАВНЭ!

— Кого?

— Крама, кого еще! У них в Болгарии совсем недавно была бархатная революция, пусть опытом поделится.

— Чемпионом Бобатона объявляется… Флер Делакур!

— Хватит учить Грейнджер плохому, — вмешался Рон. — Вы лучше посмотрите, какая женщина! А какие у нее сись… эээ, глаза! Четвертый размер, не меньше!

— Чемпионом Хогвартса объявляется Седрик Диггори!

Раздались громкие аплодисменты, заглушившие гневный ответ Гермионы, которая опять выговаривала Рону за шовинизм.

— Прекрасно! — радостно воскликнул Дамблдор, когда овации утихли. — Что ж, теперь у нас есть три чемпиона…

Директор осекся. Огонь в кубке вновь стал красным, и внезапно оттуда посыпались вишневые косточки. В наступившей тишине был ясно слышен довольный голос Гарри Поттера:

— Ого! А не слабо я туда наплевал!

Вслед за косточками вылетел еще один клочок пергамента. Дамблдор посмотрел сначала на него, потом на Гарри, потом опять на пергамент, и, наконец, прочитал:

— Гарри Поттер.

— Это не я! — рефлекторно воскликнул Гарри.

Все в зале молча смотрели на него, так, что Поттер, который вообще-то любил находиться в центре внимания, почувствовал себя неуютно.

— Ну, что уставились? — спросил он с вызовом. — Может, спеть для вас? Ай-нанэ, нанэ... — и с этими словами он полез на гриффиндорский стол.

— Гарри, — раздался голос директора. — Будь любезен, подойди сюда.

Засунув руки в карманы и с независимым видом насвистывая, Гарри вразвалочку прошел в комнатку за Большим Залом, где уже собрались все чемпионы. Вскоре к ним присоединились директора всех трех школ, Бэгмен, Крауч и еще целая толпа народа.

— Гарри, — спросил Дамблдор строго, — ты помещал в Кубок свою заявку?

— Нет, — честно ответил Гарри, — только немного своей ДНК. В слюнках.

— А ты просил кого-нибудь из старших классов поместить туда заявку за тебя?

— Я работаю один, сэр.

— Послушайте, это же Поттер, — злобно сказал Снейп. — Он врет. Он же с первого дня нарушает все возможные правила…

Гарри бросил в его сторону ненавидящий взгляд:

— А вы как, еще не надумали насчет аквапарка, профессор?

Интерлюдия 4

Рон Уизли всегда знал, что другом Гарри Поттера быть непросто. Кроме того, он вовсе не был уверен, что тому так уж нужны друзья — правда, взрывчатку он на Роне не испытывал, но вот слабительное подсыпать мог. К счастью, Рон, выросший с двумя неистощимыми на шуточки братьями-близнецами, волей-неволей научился бдительности.

Кроме того, Гарри был знаменит с младенчества, психопатичен и великолепен, так что на его фоне можно было легко потеряться, даже если у тебя огненно-рыжие волосы.

— Теперь я играю соло, — сказал сам себе Рон Уизли, сидя на своей кровати в темной спальне. Было слышно, как в гриффиндорской гостиной чествуют Гарри Поттера. — Хватит. Пора мне найти свой стиль.

Рон улегся на кровать и принялся просчитывать ситуацию — это как раз было тем, что самый искусный гриффиндорский шахматист умел делать лучше всего.

«Чего я хочу?» — спросил он себя. — «Денег».

«А еще?»

«Ну… наверное, еще больше денег. А потом уж будут всякие приятные дополнения в виде гамаков, сигар и девушек».

«А чего я не хочу?»

«Работать», — сразу же подумал Рон — самому с собой можно быть честным.

«А что я умею?»

«Я много знаю про квиддич и недурно играю. Умею омлет жарить, посуду мою как бог, спасибо маме с ее трудовым воспитанием».

«С этого не разбогатеешь».

«Еще в шахматы умею играть».

«В шахматы никто с тобой на деньги играть не станет — все знают, что ты умеешь».

— Придумал! — Рон так резко сел на кровати, что чуть с нее не свалился.

Следующим же вечером он как бы невзначай подошел к Дину Томасу, небрежно тасуя колоду карт.

— Привет, дружище, — сказал он сладким голосом. — Как насчет партии в покер?

4.6

Жарю в сковороде труп тёти Зоси,

Потому что люблю слушать грайнд.

(Взрыв кабачка в коляске с поносом, «Ты узнал мою страшную тайну, и теперь ты умрёшь»)

Рита Скитер бесцеремонно схватила Гарри за руку и втолкнула в какое-то маленькое помещение. Оглядевшись, Поттер понял, что это чулан для метел; тем временем Рита уселась на перевернутое ведро и достала из сумочки пергамент и ядовито-зеленое перо.

— Интимненько, — сказал Поттер. — Надеюсь, вы не забудете, что я несовершеннолетний.

— Ты не возражаешь, если я воспользуюсь Прытко Пишущим пером? — бодро спросила Скитер.

— Возражаю, — тут же заявил Гарри. — А что это?

— Увидишь. Проверка… я, Рита Скитер, репортер Ежедневного Пророка… — забормотала журналистка. Гарри посмотрел на пергамент через ее плечо и убедился в том, что то, что пишет перо, имеет весьма отдаленное отношение к произнесенному.

— Итак, Гарри, что заставило тебя подать заявку на участие в Туринире?

— Гхарш, — с достоинством произнес Поттер, косясь на перо. На какую-то секунду оно зависло, но затем по пергаменту побежали новые строки: «Самый юный чемпион застенчиво отводит взгляд своих изумительных глаз цвета авады и…»

— Не обращай внимания на перо, Гарри. Итак — зачем? Ну же, расскажи, тебе ничего за это не будет.

— Кулды-малды. Джаббервок. Хряпс.

— Гарри, боюсь, у нас так ничего не получится, — вздохнула Рита. — Попробуем с другой стороны — что ты чувствуешь перед Турниром? Были случаи, что чемпионы погибали…

— Я хочу убить всех людей, — монотонно пробубнил Гарри.

— О! Тебе ведь уже доводилось смотреть смерти в лицо? Как думаешь, как это отразилось на твоем характере?

— Я захотел убить всех людей, — повторил Поттер, потом наклонился к Рите поближе и заговорщически шепнул:

— Ты первая.

Скитер отодвинулась от него подальше.

— Гарри, у тебя странное чувство юмора. Возможно, это твоя психологическая травма вызывает у тебя стремление к гиперкомпенсации?

— Что вы подразумеваете под гиперкомпенсацией? — Поттер почесал свой знаменитый шрам. — То, что в десять лет я сунул щенку в задницу паяльник?

— Думаю, нам лучше закончить интервью, — Скитер вскочила со своего импровизированного стула и вознамерилась покинуть чулан, но Гарри удержал ее за локоть.

— Кстати, лучше вычеркните про глаза цвета авады — это дикая безвкусица.

4.7

Я просыпаюсь в холодном поту,

Стая прожорливых крыс.

(ДИВ, «Крысы»)

— Драконы, напалм им в глотку, — мрачно сказал Поттер. — Здоровенные такие драконы. А знаешь, что хуже всего?

— И что же?

— Что у меня не будет другого оружия, кроме волшебной палочки, хотя я бы с удовольствием обменял эту бессмысленную фитюльку на хороший пулемет. Конечно, не факт, что из пулемета можно завалить динозавра, но с помощью куска дерева тем более ничего не выйдет…

— Гарри, не волнуйся, — успокоила его Гермиона. — Я уверена, на Турнире будут предприняты все меры безопасности…

— Да мне насрать на их меры! Я хоть и участвую в этом балагане недобровольно, но проигрывать не намерен! Я хочу, чтобы они рыдали кровавыми слезами!

— Кто рыдал?

— Не знаю… все.

— Какой-то ты очень злой в последнее время.

— Будешь тут злым, — проворчал Гарри. — Когда ты — самый многообещающий молодой маньяк в этой школе, а про тебя в газете пишут, что ты спишь в обнимку с плюшевым мишкой.

Дракон оказался немного больше, чем это представлялось Гарри ранее, и выглядел он — точнее, она, потому что это была самка — крайне недовольной. Динозавриха сидела на противоположной стороне загона, согнувшись над кладкой яиц, но нападать пока не собиралась.

— Проклятый Турнир, — бубнил Гарри, от волнения ругаясь больше обычного. — Проклятые драконы. Проклятые яйца. И почему я не пошел учиться на автослесаря?

Остановившись поодаль, он взмахнул волшебной палочкой и воскликнул:

— Акцио, мыши!

Дракониха следила за его манипуляциями с явным недоброжелательством. Гарри стоял, не сводя с нее глаз, и ковырял волшебной палочкой в ухе. Через несколько секунд перед ним приземлилась клетка с четырьмя цветными мышами.

— А теперь, — ухмыльнулся Поттер. — Принцесса превращается в тыкву, а мыши становятся лошадями. Энгоргио!

Трибуны ахнули, когда четыре мыши — сиреневая, зеленая, желтая и красная — выросли до размеров крупных носорогов.

— Хотели, чтобы я колдовал? — бормотал сквозь зубы Гарри. — Получайте!

Он направил палочку на мышей в последний раз и закричал:

— Империо! А теперь принесите мне золотое яичко!

От топота мышей содрогнулась земля.

— Баал, Азатот, налево! — командовал Гарри. — Аббадон, обходишь сзади! Люцифер, отвлеки ее!

Раздалось громкое шипение рассерженной хвостороги, и из ее пасти вырвалась струя пламени, подпалившая хвост сиреневому Люциферу. Тот заверещал так, что трибуны вздрогнули.

— Аббадон, яйцо хватай, яйцо! — орал Поттер, подпрыгивая на месте. — Давайте, мальчики, давайте! Тренер верит в вас!

Огромная голова на длинной гибкой шее вдруг подалась вперед, и с устрашающей легкостью перекусила хребет мышу красного цвета.

— О, неет! Итак, бедняге Баалу досталась красная карточка, Азатот выходит на замену, яйцо у Аббадона, Люцифер на защите… быстрей, быстрей! Пас Азатоту… удар, гоооол!

Зеленая мышь остановилась перед Поттером, держа в пасти вожделенное яйцо, тот вынул его из щели меж мышиных зубов (каждый зуб был длиной с локоть) и продемонстрировал публике. К разъяренной хвостороге уже спешили колдуны-смотрители. Гарри аккуратно уменьшил мышей, нежно подул Люциферу на обожженный хвостик, затем загнал их в клетку и, сунув яйцо в карман, вернулся в палатку, где мадам Помфри как раз лечила пострадавшего Диггори.

— Дилетант, — сказал ему Поттер презрительно. — У меня вот даже прическа не растрепалась.

4.8

Там поют так голосисто, что толпа тупая плачет,

На тупую, блядь, долбежку, когда сваи забивают!

(Виноградный День, «Про попсу и дед-жеев»)

— Приближается Рождественский Бал, — сказала профессор МакГонагалл в конце урока. — На него допускаются ученики, начиная с четвертого курса. Форма одежды — парадная.

Парвати и Лаванда захихикали.

— И учтите, — добавила профессор, — что я не потерплю, если кто-нибудь с Гриффиндора опорочит свой факультет.

При этих словах она в упор посмотрела на Гарри Поттера. Тот скосил глаза и скорчил дебильную рожу.

Прозвучал удар колокола, оповещающий о конце урока, и все ребята принялись собирать вещи.

— Поттер, на пару слов, — зловеще сказала МакГонагалл. — Чемпионы и их партнеры по традиции открывают бал…

— Какие такие партнеры?

— Партнеры по танцам.

— Я не умею танцевать.

— Умеешь, умеешь. Поэтому ты обязан найти партнершу.

— Я только хоровод умею водить, — закапризничал Гарри. — Все убегают, а я за ними… с бензопилой.

— Я все сказала, Поттер, — отрезала МакГонагалл непререкаемым тоном.

— Я не понимаю, — говорил Гарри за неделю до бала. — Я же чемпион! Я же обаяшка! Я же, как говорил наш любимый препод, наша новая знаменитость! Почему никто не хочет идти со мной на бал?

— Наверное, девчонки думают, что после бала ты их изнасилуешь и убьешь — хотя не обязательно в таком порядке, — сказал Рон.

— Этот вариант нельзя исключить, — признал Поттер. — Зато со мной весело.

— Раньше надо было об этом думать, — заметила Гермиона. — Ты спохватился только вчера, а до этого расхаживал с таким видом, как будто ты султан, и в твоем распоряжении целый гарем.

— Я пригласил Миртл, но МакГонагалл сказала, что девушка должна быть…. материальной. А материальные не хотят со мной идти…

— Гарри, к девушкам просто нужен подход, — авторитетно заявила Грейнджер. — Улыбнись ей… можешь на мне потренироваться. Нет, не так, ты сейчас смотришь на меня так, как будто я котлета. Ох, лучше не улыбайся. Можешь цветочек подарить, главное, чтобы он был не ядовитый, а то я тебя знаю. Вот, вот так. Подходишь к девушке, протягиваешь ей цветы и говоришь…

Поттер сунул Гермионе кусок арматуры, который должен был изображать букет, и выпалил:

— Пошли со мной на сеновал!

За час до начала праздника Гарри Поттер куда-то улизнул. Рон Уизли злился — мало того что Гермиона наотрез отказывалась говорить о том, с кем она идет на бал, так еще и Гарри напустил на себя жуткую таинственность.

— Она идеальна, — сказал он лишь. — Просто идеальна.

Натягивая новую парадную мантию, которую он выиграл в покер у Джастина Финч-Флечтли, и пытаясь расчесать непослушные рыжие вихры, Рон надеялся лишь, что подружка Гарри окажется живой, непрозрачной и неразложившейся. Хотя Поттеру прощали взрывы, поджоги и массовые отравления, девушку-инфери в Большом Зале не потерпел бы даже бесконечно снисходительный к поттеровским выходкам Дамблдор.

Когда Рон спустился в вестибюль, где его ждала Падма Патил, откуда-то сбоку вынырнул Гарри. Разнообразия ради он был наряжен в парадную мантию кислотно-оранжевого цвета, которая феерично сочеталась с фиолетовым галстуком и зеленым платком, который Поттер повязал себе на лоб на манер банданы. А за его локоть цеплялась таинственная незнакомка.

Рон понял, что Гарри, называя ее идеальной, не врал. Нежно-розовая мантия подчеркивала все изгибы ее фигуры; талия была такой тонкой, что казалось, что она вот-вот переломится, грудь была невозможных для живой женщины размеров и формы, а волна длинных золотистых волос ниспадала на спину. У девушки были огромные ярко-голубые глаза и пухлый ротик, и даже немного туповатое выражение лица ее ничуточки не портило.

— Привет, — сказал Рон, забыв про бедную Падму. — Я тебя знаю?

— Она не из Хогвартса, — бросил Поттер и прошел в Большой Зал.

Во время пира таинственная красотка сидела смирно, потупив взор, и ничего не ела, влюбленным взором глядя на Поттера, который говорил и ел за двоих. Временами до Рона доносился его голос:

— Волдеморт? Я ему погремушкой кааак дал! Он лег и умер.

Плясала она, правда, не очень зажигательно, и вообще к концу вечера началась казаться какой-то вялой. Когда Рону надоело следить глазами то за леди Икс, то за внезапно похорошевшей Гермионой, он решил, что бабы — дуры, плюнул на все, достал колоду карт и предложил собравшимся джентльменам сыграть партию в покер.

Ближе к полуночи Рона кто-то схватил за руку и вытащил из-за игорного стола.

— Эй! — возмутился рыжий. — Я только начал зажигать! У меня был флэш-рояль, а Маклаген поставил на кон свои серебряные запонки.

— Потом Маклагена разденешь, — прошептала Гермиона, потому что, разумеется, это была она. — Гарриной девушке плохо.

— Да? — Рон посмотрел на красотку. Она сидела на диванчике, как-то неловко завалившись набок и, кажется, почти не дышала.

— Или у меня что-то со зрением, или у нее сиськи стали меньше, — пробормотал Рон.

— Ее надо отвести в башню, — упорствовала Гермиона.

— Да все с ней в порядке, я сам справлюсь, — заявил Поттер, стараясь закрыть подругу от любопытных взглядов полами своей оранжевой мантии.

— Нет уж, — решительно сказала Грейнджер. — Я должна лично удостовериться в том, что ты ее не убьешь и не изнасилуешь.

— Ладно, только быстро, — согласился Гарри, зная, что если Гермиона взялась кого-нибудь спасать, то ее остановит лишь пулеметная очередь.

Гарри подхватил неизвестную девушку под локоток и не слишком ласково потащил к выходу. Пока они карабкались вверх по лестницам, ведущим в гриффиндорскую башню, бедняжка все сильней и сильней скукоживалась. Под конец Гарри пришлось нести ее на руках.

— Все, — сказал он, сгружая свою ношу на диван в общей гостиной. — Довольны? А теперь давайте вернемся на бал.

— Ей надо оказать первую помощь, — упиралась Гермиона. Она нагнулась над незнакомкой и, игнорируя протесты Поттера, пощупала у нее пульс. Затем медленно выпрямилась, побледнев от бешенства.

— Поттер! — рявкнула она. — Что ты с ней сделал?

— Нет-нет, ничего, — замотал головой Гарри. — Она вообще-то и не была живой. Посмотри повнимательней.

Гермиона вновь повернулась к распростертой на диване фигуре. Теперь было ясно видно, что загадочная прелестница как-то сдулась, да и грудь у нее действительно стала меньше — раза в два.

Перед ними лежала надувная резиновая женщина.

4.9

Пусть я пухлый и пахну немного,

О-о-о-о, я утопленник!

(Сектор Газа, «Утопленник»)

Перед вторым туром Гарри заготовил целую сумку динамита — глушить русалок — и оправдательную речь для Визенгамота.

— Мне очень, очень жаль, — репетировал он перед зеркалом. — Я понятия не имел, что они там живут.

— Неубедительно, — ответило ему волшебное зеркало.

— Тогда как тебе такое: я только что сознательно провел геноцид целой популяции разумных существ, но я раскаиваюсь.

— Высшая мера, немедленно, — ответило зеркало.

— На вас не угодишь. А так — люди добрые-е, у меня мамка с папкой поме-е-ерли, оставили меня сиротинушку, рос я на помойках, питаясь котятами да бомжами, и даже сменных трусов у меня не-е-е было, — заканючил Поттер.

— Высшая мера, — сказало зеркало. — Из жалости.

— Тьфу на тебя, окаянное. А если я скажу, что был в состоянии аффекта, это прокатит, как смягчающее обстоятельство?

— А Малфоя ты тоже в состоянии аффекта поджигал? — саркастически осведомилось зеркало, которое было в курсе всех разговоров, происходивших в спальне мальчиков. — И Империус накладывал? У тебя послужной список такой, что до ста лет будешь баланду хлебать.

— Насчет Империуса — в законе нет ничего про то, что его нельзя накладывать на мышей, — невозмутимо парировал Поттер. — Ты что, думаешь, я не проверил магический уголовный кодекс перед тем, как использовать его на глазах у всей толпы? Империус является Непростительным лишь когда применяется на людях или магических существах.

— Отличная адвокатская речь. А теперь замени слово «Империус» на «динамит», и все будет путем, — подбодрило его зеркало.

Но, несмотря на это, утром перед вторым испытанием у Гарри был такой вид, как будто у него болит живот. Вдобавок ко всему, Рон и Гермиона исчезли с самого вечера, и Добби лопотал какую-то чертовщину про то, что Рона поместили на дно озера к русалкам. Гарри привычно пнул Колина Криви, подхватил самодельный акваланг, который вовсе не внушал ему доверия, так как Поттер не был уверен в том, что заклинание, предназначенное для набивки колбас, cможет нормально заполнить баллоны сжатым воздухом, и отправился на берег озера.

Только после свистка судьи, уже окунувшись в озеро с головой, Гарри понял, что случилось непоправимое.

Он забыл сумку с динамитом в башне.

Впрочем, на практике все оказалось совсем не так плохо. Согревающее заклинание и плавки с начесом спасали от ледяной воды, акваланг работал превосходно, а расстилавшийся перед Поттером подводный пейзаж был вполне симпатичным. Попавшихся ему на пути гриндилоу Гарри ловко огрел по головам прихваченным с собой куском арматуры, и вид свежей крови здорово поднял ему настроение. Так что теперь Поттер весело плыл на звуки русалочьей песни, напевая тихонько «Yellow submarine» под водолазной маской, и воображая себя по меньшей мере атомным подводным крейсером.

Заложники, привязанные к огромному камню, нашлись в центре русалочьей деревни. Подумав немного, Поттер разрубил острым камнем веревки, удерживавшие Рона, и вознамерился уже освободить остальных (им руководили вовсе не благородные побуждения, как может показаться, а расчет, что тем самым он автоматически лишил бы своих соперников малейших шансов на выигрыш), как двое рыбообразных вцепились в него с обеих сторон и оттащили прочь.

— Забирай своего заложника, — сказал один из них. — Не трогай других.

Гарри вздохнул. У него оставалось достаточно воздуха в баллонах, и, как любил говорить его рыжий приятель-шулер, еще один туз в рукаве. Кажется, пришла пора его достать.

Он повернулся к собравшимся вокруг русалкам и, тщательно артикулируя, проговорил:

— Пхнглуи мнглунафх Ктулху Р'лайх угахнагл фхтагн!

— Фхтагн! — ответил нестройный хор голосов.

И русалки склонились в поклоне.

4.10

Мы раздавим тебя как врага,

И я буду стрелять в упор.

(Гражданская Оборона, «Бред»)

— Извините, сэр, — сказал Гарри, когда они с Дамблдором вновь очутились в директорском кабинете. — Я был уверен, что это телевизор, где как раз идет фильм «Двенадцать разгневанных мужчин».

— Это Омут Памяти, — ответил директор. — Иногда я чувствую, как мыслей в голове становится слишком много, и тогда я помещаю некоторые из них в эту чашу. Это помогает лучше заметить связи и аналогии.

— Хорошая вещь, — оценил Поттер. — А я смогу сделать такую же из старого унитаза?

— Я бы не советовал, — сказал Дамблдор, лукаво улыбаясь в густую бороду. — Тебе нужно сосредоточиться на подготовке к третьему состязанию.

— А, — Гарри небрежно махнул рукой. — Подумаешь. Молоток у меня есть, гвоздомет тоже никуда не делся, а Сириус клятвенно обещал прислать "Узи".

— Что ж, — сменил тему директор, явно не знавший, что такое "Узи", иначе он не воспринял бы эту новость так спокойно. — Ты хотел меня видеть?

— Ага. Сириус говорил, что в таких случаях надо обращаться к вам. Я заснул, и видел во сне, как я сижу в кустах, а мимо проходит голый Волдеморт.

— Что-что?

— Упс, извините, это не тот сон. Но, так или иначе, я видел Волдеморта, а когда проснулся, у меня заболел шрам.

— Хм, — задумчиво сказал Дамблдор. — Хм.

— Вы не знаете, почему у меня болит шрам?

— У меня есть одна теория… он начинает болеть, когда Волдеморт находится недалеко от тебя и чувствует особенно сильную ненависть.

Поттер поскреб ногтем столешницу директорского стола.

— У меня с Волдемортом беспроводная связь? — заржал он. — Гы, клево! А с чего бы?

— Вы связаны силой неудавшегося проклятия.

Гарри вдруг посерьезнел, прекратил царапать стол и посмотрел на директора в упор.

— А вот с этого места поподробней.

— Я еще не знаю до конца…

— По-моему, вы что-то темните, — заявил Гарри. — При всем уважении, сэр.

— В тот день, когда погибли твои родители, Волдеморт вложил в тебя часть себя, — неохотно сказал Дамблдор. — Поэтому ты можешь говорить на серпентарго.

— И поэтому я такой подонок, да?

— Нет, — улыбнулся старик. — Думаю, твой неуемный темперамент — это твоя личная особенность.

Гарри улыбнулся в ответ и вновь задумался.

— Этот ваш Волдеморт… что-то он оставляет по кусочку себя где ни попадя. Это уже саморасчленение какое-то получается.

Дамблдор взглянул на него с интересом, но эту реплику никак не прокомментировал.

— Вы верите, что он и вправду обретает силу? — спросил Поттер.

— Я могу лишь поделиться своими предположениями, — ответил директор. — Годы его могущества были отмечены многими исчезновениями… и сейчас эти исчезновения начались вновь.

— Это хорошо, что Волдеморт возвращается, — сказал Гарри и, увидев недоумение на лице Дамблдора, пояснил:

— У меня со второго тура полно динамита осталось.

4.11

Сегодня пьяный хулиган мою подружку пристрелил,

Вокруг не видно не души, и тихо так, как на селе.

( А. Лаэртский, «В Париж!»)

Гарри вошел в лабиринт, сгибаясь под тяжестью своего арсенала, как ослик. Он положил волшебную палочку на ладонь и пробормотал:

— Указуй.

Палочка дрогнула и, повернувшись вокруг своей оси, послушно указала на север. Теперь Гарри знал, куда надо идти. Когда кусты преградили ему путь, он достал упаковку динамита, поджег фитиль с помощью Инсендио, и, бросив взрывчатку рядом с кустами, отбежал подальше. Через минуту в стене лабиринта появилась внушительная дыра.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал Поттер и потопал дальше.

В целом, лабиринт его разочаровал. За двадцать минут Гарри встретил только ловушку, которая, должно быть, каким-то образом действовала на ту зону мозга, что отвечает за ориентацию в пространстве, и создавала иллюзию того, что небо и земля меняются местами, да какого-то худосочного дементора. Разбомбив его из патронуса-танка, Поттер остановился, достал из кармана бутерброд и решил уже перекусить на ходу, как услышал поодаль женский вопль. Кричала Флер.

— Минус один, — хладнокровно прокомментировал Поттер. — М-м-м, колбаска…

Вскоре еще одна зеленая стена преградила ему дорогу. Поттер вновь воспользовался динамитом, удовлетворенно приговаривая: «Гринписа на меня нет», как вдруг услышал нечто очень странное, что заставило его замедлить шаг.

— Круцио! — воскликнул голос Крама. Затем раздался жуткий крик.

— Эй! — Гарри высунул голову из-за кустов. — Опять без меня развлекаются, ну что за эгоистичные люди!

Седрик Диггори скорчился на земле, воя от боли; над ним стоял Виктор Крам с волшебной палочкой в руке.

— Крам! — обрадованно завопил Поттер. — Да ты мужик! Теперь-то я понял, что Гермиона в тебе нашла!

Вместо ответа Виктор указал волшебной палочкой на Поттера. Мгновенно смекнув, к чему это приведет, тот заорал «Ступефай!», одновременно уходя с линии атаки. К его удивлению, оглушающее заклинание отлично подействовало, и Крам свалился на землю, как куль с мукой.

— Боже мой, — сказал Гарри в отчаянии. — Как низко я пал!

— Имеешь в виду то, что ты спас меня? — спросил Седрик, не без труда поднимаясь на ноги.

— На тебя мне вообще насрать, — отрезал Поттер. — Я о том, что моей рефлекторной реакцией было волшебство, а не, скажем, удар в челюсть в прыжке с разбегу. Я в этом Хогвартсе окончательно околдунился!

Седрик пожал плечами, покрутил пальцем у виска и отправился направо, Поттер же пошел налево. Вскоре перед ним возникло существо с головой женщины и телом льва, в котором он безошибочно опознал Сфинкса.

— Ты очень близок к цели. И путь к ней проходит мимо меня, — заявила она.

— Ой, киса, — по-идиотски хихикнул Поттер.

— Сейчас я тебе покажу «кису», — Сфинкс продемонстрировала наглецу здоровенную лапу с длинными кривыми когтями. — Если не отгадаешь мою загадку…

Поттер дослушал стихи, презрительно наморщил нос и заявил:

— Ну, это легче легкого, я такие ребусы лет в семь любил разгадывать. Хочешь, я тебе поведаю настоящую головоломку? Мудреный логический парадокс, который заставляет мозги вскипеть?

— Сначала ответ скажи, — потребовала Сфинкс.

— «Паук». Так как насчет неразрешимой задачки?

— Я заинтригована, — призналась женщина-львица.

— Для любого натурального числа эн больше двух, уравнение вида a в степени эн, плюс бэ в степени эн равно цэ в степени эн не имеет натуральных решений а, бэ и цэ.(1) Если сумеешь это доказать — получишь премию!

И вот, Гарри увидел Кубок.

Он стоял в центре лабиринта, такой невыносимо притягательный в неярком сумеречном свете — и к нему на всех парах несся Седрик Диггори. Поттер тоже рванул к Кубку, но понял, что не успеет.

Внезапно кусты зашуршали, и за спиной Седрика возникло нечто волосатое, огромное и многоногое.

— Давай, сожри его, сожри! — крикнул Поттер. Седрик обернулся и, узрев акромантула сразу за собой, рванул в сторону, вереща, как раненый заяц, пока Гарри подбадривал гигантского паука громкими выкриками и улюлюканьем. Внезапно акромантул остановился и переключил внимание на Поттера.

— Что-то мне это перестает нравиться, — пожаловался тот и схватился за волшебную палочку. Затем, будто опомнившись, сунул ее обратно в карман, и вместо этого расчехлил висевший у него на шее «Узи».

— О да, детка! — сладострастно выдохнул Поттер и нажал на спусковой крючок.

От грохота выстрелов Седрик невольно зажмурился и прикрыл ладонями уши. Когда он вновь осмелился взглянуть на поляну, то увидел, что грозный акромантул лежит на спине, задрав лапки к небу, а донельзя довольный Поттер с гордым видом ставит ногу ему на головогрудь.

— Вот так-то лучше, — сказал Гарри, видимо, в запале битвы напрочь забывший про Кубок. Седрик бочком двинулся к стоящему на постаменте трофею, но Поттер внезапно соскочил с паука и, вытаращив глаза так, что они непременно вывалились бы из глазниц, если бы им не помешали стекла очков, завопил, указывая куда-то поверх плеча Диггори.

— О нет! Еще один!

Седрик обернулся. За его спиной безмятежно шелестели кусты.

— Купился! — ликующе вскрикнул Поттер, одним прыжком преодолевая оставшееся расстояние до Кубка и хватаясь за резную ручку. Еще секунда — и Кубок, и Гарри исчезли, и тишина летнего вечера обрушилась на Седрика с тяжестью грузового контейнера.

4.12

Злая ночь, сегодня точно злая ночь,

Зададим мы…

(Сектор Газа, «Злая ночь»)

— Так, я не понял, — сказал Гарри Поттер, плюхнувшись вместе с Кубком в руке на мягкую землю. — Где восторженные толпы? Где шампанское? Где стриптизерши, вылезающие из гигантских тортов?

Он поднялся на ноги и огляделся. Местность вокруг почему-то напоминала…

— Кладбище? У нас будет вечеринка в готическом стиле?

— Петрификус Тоталус, — раздался сзади подозрительно знакомый голос, и парализованный Поттер упал носом в грязь. Единственной частью тела, которой он мог шевелить, был челюстно-лицевой аппарат, чем он не преминул воспользоваться, и пользовался с таким усердием, что лицо Питера Петтигрю — а нашим таинственным нападавшим был именно он — пошло некрасивыми красными пятнами.

— Знал я, крысиная твоя морда, что нельзя тебя в живых оставлять, — бубнил Поттер, пока Хвост привязывал его к могильному камню некоего Тома Риддла. — А все Гермиона — «наш английский суд, самый справедливый суд в мире, давай отдадим его дементорам, хоть раз сделаем все, как надо…» Сделали, мать твою за ногу да в крапиву. Не трогай оружие, сучий ты потрох! Ууу, вражина, вот только дай мне разморозиться, мы с Сириусом тебе еще приготовим фуа-гра по-азкабански, будешь собственную печенку из параши жрать!

Не обращая внимания на льющиеся сплошным потоком оскорбления, Питер накрепко прикрутил Поттера к камню, затем приволок откуда-то огромный котел, больше всего похожий на японскую ванну, где могут одновременно мыться два самурая и четыре гейши, и разжег под ним огонь. Вскоре в котле весело забулькала закипевшая жидкость, и Хвост принес еще что-то — похожее на маленького ребенка, закутанного в какие-то темные тряпки.

— Эй, Петтигрю, никак, ты родил кого? — не удержался Гарри. Из свертка раздалось рассерженное шипение, а затем высокий холодный голос приказал:

— Поторопись!

— Все готово, господин.

Питер развернул пеленки. Внутри обнаружилось нечто, напоминавшее чрезвычайно уродливого младенца: маленькое сморщенное тельце, коротенькие, слабые ручки и ножки и непропорционально большая голова с мерзким змеиноподобным лицом. Вдобавок ко всему, паскудный эмбрион был цвета сырого мяса.

— Бгыгы, — отреагировал Гарри. — Жаль, Риты здесь нет, вот была бы сенсация! Лорд Волдеморт — на самом деле большая креветка!

4.13

Случилось так, я вылез из окопа,

И захлебнулся, и оглох, и сдох он.

(Хуй Забей, «Обсрался»)

— Ребята, — грустно сказал Поттер, глядя, как аппарировавшие на кладбище Пожиратели Смерти целуют подол мантии своему господину. — Ребята, и как вам не стыдно? Ведь им должно быть стыдно, правда, змейка? — добавил он на серпентарго.

Огромная змея, кольцами свернувшаяся вокруг могильного камня, к которому был привязан Гарри, лениво подняла голову и прошипела:

— Мол-ш-ши, ш-шмертный.

— Мне скучно, — пожаловался Гарри и завопил:

— Малфой! Эй, Малфой! Как твоя малиновая шерсть — уже сошла?

Одна из фигур в масках заметно вздрогнула и склонилась перед Волдемортом еще ниже, практически распластавшись на земле.

— Вот о чем я и говорю, — печально вздохнул Поттер, вновь обращаясь к змее. — Устроили тут малобюджетный ужастик, только кетчупа не хватает.

— Молш-ши, — вновь приказала змея.

— Ш-што-то у тебя с-с дикс-с-цией не то, — передразнил ее Поттер. — А ну скажи: «She sells sea shells on the seashore».(2)

— Ши-ше-ши-ше…

— Зелье, воскресившее меня, хорошо известно в черной магии, — вещал в это время Волдеморт, разгуливая по кладбищу. Пожиратели внимали ему, боясь шелохнуться. — Для него были необходимы три компонента. Один из них — плоть слуги — у меня уже был, не так ли, Хвост? Второй — кость отца — означал, что придется отправиться сюда, на кладбище. И третий — кровь врага…

— Нет, не так, — наставительно сказал Гарри. — Внимательней. She sells sea shells… Следи за тем, чтобы язык не оказывался между верхними и нижними зубами.

— …Мне нужна была кровь Гарри Поттера, если я хотел возродиться более могущественным, чем до моего падения…

— Ши-ше-ше…

— Ши селлз си шеллз, — старательно выговаривал Гарри. — Давай змейка, я в тебя верю!

— …Как захватить Гарри Поттера, если он с утра до вечера находился в Хогвартсе, под присмотром Дамблдора? Как? Послать в Хогвартс верного слугу, чтобы он поместил в Кубок Огня заявку от имени мальчишки и сделал так, чтобы тот выиграл турнир, и Кубок-портал перенес его сюда…

— Ши шеллс-с с-си ш-шелс-с…

— Ты делаешь успехи, определенно! Давай еще разок.

— И вот он перед вами — мальчик, которого все считали причиной моего падения…

— А? Что? — переспросил Гарри. — Риддл, ну ты и трепло! Отдай мне динамит, и давай разомнемся.

— Не смей называть меня этим маггловским именем, мальчишка! — зашипел Волдеморт. — Круцио!

Гарри самым негероическим образом заорал, извиваясь в своих путах — действие парализующего заклинания со временем сошло на нет. Когда все закончилось, он поднял на Риддла мутный взор и простонал:

— Ебать кочергой!

— Теперь все вы видите — этот щенок — ничто против меня, — с триумфом провозгласил Темный Лорд. — Но я хочу, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто из нас сильнее. Я дам ему шанс сразиться со мной. Хвост, развяжи его и отдай ему палочку.

— Волдеморт, — прохрипел Поттер, вставая на ноги и крепко сжимая в пальцах волшебную палочку. — Акцио, «Узи»! Волдеморт, твою мать, ты покойник!

Учитывая страсть свежевоскрешенного Лорда к театрализованным представлениям, Гарри предположил, что тот собрался устроить нечто вроде потешного боя, в котором ему, Поттеру, отводилась незавидная роль беспомощной жертвы. Но Гарри слишком привык к тому, что жертвами оказывались другие, и он не видел ни одной причины, по которой этот раз должен стать исключением. Поэтому он, не дожидаясь команды, отскочил за могильный камень риддловского папаши, плюхнулся на брюхо и, недолго думая, открыл огонь. Гарри Поттер был зол. Очень зол. Шрам нещадно болел, противно ныло порезанное Питером предплечье, пистолет-пулемет трясся в неопытных руках, а отдача была так велика, что точность стрельбы оставляла желать много лучшего — Гарри вовсе не был уверен в том, что попал именно в Волдеморта, хотя раздававшиеся вопли подсказывали ему, что в кого-то он точно попал.

Расстреляв всю обойму, Поттер потянулся в карман мантии за следующей, одновременно обозревая поле битвы. В плотном круге Пожирателей Смерти появились бреши, но, увы, главный противник как ни в чем ни бывало стоял на ногах, а вокруг него бледным светом сиял магический щит.

— Блядская магия! — выругался Поттер, перезаряжая оружие. — Риддл, тебе все равно не жить! Нам двоим тесно в этой стране!

Вместо ответа Волдеморт вскинул волшебную палочку, и красный луч проклятия просвистел в паре дюймов над головой Гарри. Ругаясь, как извозчик, тот откатился подальше, спрятавшись за надгробием.

— Ты перепутал, мы играем не в прятки, Гарри, — глумливо сказал Его Злодейшество. Волдеморт подходил все ближе, так медленно и вальяжно, как будто он был заранее уверен в своей победе. Это показалось Поттеру оскорбительным.

— Акцио, динамит! — прошептал он.

Откуда-то сверху прямо ему на голову свалился увесистый рюкзачок, который он только этим утром самолично набил самой своей лучшей взрывчаткой, готовясь к третьему туру. Сейчас все эти соревнования казались ему детским развлечением, и Гарри порадовался тому, что истратил всего несколько зарядов.

— Инсендио! Инсендио! Инсендио! — шептал он, как безумный, лихорадочно поджигая фитили и разбрасывая взрывчатку во все стороны с помощью Отталкивающих чар.

— Протего! — вскрикнул кто-то, но в следующую секунду все прочие звуки потонули в грохоте взрывов. Пользуясь замешательством противника, Поттер высунулся из укрытия и всадил в Волдеморта еще одну очередь. Тот вновь ответил заклинанием, на этот раз, зеленого цвета, но опять промазал; впрочем, и девятимиллиметровые пули отскакивали от магического щита, как орехи, не причиняя Риддлу вреда.

— Сейчас я тебя достану, говнюк красноглазый, — пробормотал Гарри, нашаривая в кармане очередную обойму, и обомлел. Патроны кончились.

— Или же пришла пора стратегически отступить, — добавил он, и, взмахнув волшебной палочкой, воскликнул:

— Акцио, Кубок!

— Нет! Задержите его! — взвизгнул Волдеморт, но оглушенные и обожженные Пожиратели Смерти не успели ничего сделать, как Кубок влетел в протянутую руку Гарри Поттера. За мгновение до того, как исчезнуть, тот показал Волдеморту неприличный жест свободной рукой и пообещал:

— Я вернусь.

4.14

Страшная тайна открылась тебе -

Старые бабки пердят при ходьбе.

(Взрыв кабачка в коляске с поносом, «Операция в подъезде»)

Гарри проснулся от того, что в лазарете кто-то громко спорил. Приоткрыв один глаз, он увидел, что конфликт разгорелся между Дамблдором и министром Фаджем, и из их разговора понял, что мнимый Шизоглаз подвергся поцелую дементора. Не то, чтобы Поттеру было его жалко — напротив, он предпочел бы лично оторвать ему яйца.

— Сегодня, когда Гарри дотронулся до Кубка, тот отправил его прямиком к Волдеморту, — сказал директор. Поттер навострил уши — всегда интересно послушать, что о тебе говорят за глаза.

Фадж с какой-то странной улыбочкой покосился на Гарри.

— Дамблдор, вы… готовы во всем ему доверять?

— Конечно, — ответил Дамблдор. — Признание Крауча и рассказ Гарри ни в чем не противоречат друг другу, и хотя, конечно, мальчик немного приукрасил события, в основном он сказал правду.

Поттер поглубже зарылся в одеяла. Пожалуй, не стоило рассказывать Дамблдору про то, как он достал из рюкзака танковую дивизию, два вертолета и ракету класса «земля-земля», которые непременно сделали бы из Волдеморта греческий салат, если б тот не был так подл и живуч.

— И вы готовы поверить в возрождение Сами-Знаете-Кого на основании показаний маньяка убийцы и… маленького маньяка-убийцы? — сардонически спросил Фадж.

— Вы что, верите тому, что пишут про Гарри в «Ежедневном Пророке»? — возмутилась миссис Уизли.

— «Пророк» — это кал, — припечатал Поттер, высовывая лохматую голову из-под одеяла. — Вы министр, а такую дрянь читаете!

— Ну, а даже если я и читал статьи Риты? — покраснел министр. — Не так уж она и неправа, особенно насчет того, что у тебя бывают припадки, и ты мечтаешь убить всех людей.

— А про щенка она тоже написала?

— Какого щенка? — растерялся Фадж.

— Которому я сунул в задницу паяльник, конечно, — сказал Поттер таким тоном, как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.

— Волдеморт вернулся, — повторил Дамблдор, прерывая эту бесплодную дискуссию. — Необходимо признать это и принять соответствующие меры.

— Меры? Можно, я скажу? — встрял Гарри. — Давайте вооружим аврорат автоматами Калашникова и введем в Хогвартсе обязательное изучение физики!

____________________

1 — Гарри формулирует теорему Ферма.

2 — Английский аналог русской скороговорки «Шла Саша по шоссе и сосала сушку».

5.1

Близко полночь:

Дохнут люди — льётся кровь.

(ДИВ, «Фредди»)

Теплым летним вечером по одной из тихих улиц Литтл Уингинга шли два мальчика. Один был высок, толст и обладал весьма мощными ручищами, которыми он испуганно прикрывал голову. Второй — худой, в вытянутых штанах и футболке, перепачканной машинным маслом и дурацких круглых очках, плясал вокруг толстяка, и когда он приближался к нему слишком близко, бедняга сжимался и вздрагивал.

— А если вот так? — Гарри Поттер вновь подскочил к Дадли и самым непристойным образом ущипнул того за задницу. Дадли взвизгнул, как поросенок.

— Знаешь, кузен, — начал Поттер, — я тут немного экспериментировал с электричеством…

— Не надо!

— Что — «не надо»? Или разговоры о чем-либо, кроме футбола, причиняют боль твоему маленькому мозгу? Так вот, я тут немного поэкспериментировал, и мне удалось сделать настоящий маленький электрический стул.

Дадли побелел.

— Не беспокойся, для тебя он слишком мал, — утешил его Поттер. — Я казнил на нем крысу. Правда, я совершенно забыл про то, что надо положить мокрую тряпку ей на голову, и в результате она вся обуглилась, бедняжка… так что это не подгоревшим беконом с утра пахло, да…

— Что тебе от меня нужно, урод?! — воскликнул Дадли.

— Мне нужен твой школьный учебник по физике, а то я совсем плох в теории. И радиоуправляемый робот, — сказал Поттер. — И немного любви.

— Еще чего! Робот мой!

— Зачем он тебе, Дадличек, ты же уже большой мальчик? А ну, как твои дружки узнают, что ты до сих пор любишь игрушечных роботов?

— Не дам!

— Дадли, — вздохнул Поттер, поправляя очки. — Кстати, ты не знаешь, что будет с головой… например, твоей, если засунуть ее в микроволновку? Я читал, что глазные яблоки сварятся вкрутую.

— Поттер, я тебя ненавижу!

— Ты разбиваешь мне сердце, падаван юный. Этот робот не нужен тебе. Ты робота Гарри желаешь отдать.

— А если я тебя сейчас изобью? — вдруг сощурился Дадли, видимо, доведенный до отчаяния.

— Сила — не довод, — невозмутимо ответил Поттер, вынимая из кармана волшебную палочку. — Смотри, что у меня есть. Я не десятилетка, которого ты можешь безнаказанно терроризировать.

— К твоему сведению, моему последнему противнику было шестнадцать, и он весил вдвое больше тебя.

— А моим последним противником был Темный Лорд и три десятка его последователей, — парировал Поттер.

— Ты еще скажи, что убил их всех! — с сомнением сказал Дадли.

— Пока нет. Но я работаю над этим.

Гарри замолчал. Стало холодно и очень темно, так, что ничего не было видно в сплошном мраке. Дадли как-то сразу стушевался и жалобно произнес:

— Поттер, прекрати!

— На этот раз это действительно не я.

— Я ничего не вижу! Я ослеп!

— Молчи, кретин!

Гарри выхватил из кармана электрический фонарик. Слабый луч быстро рассеивался в окружающей их тьме, но Поттер сумел различить высокую фигуру в рваном плаще с капюшоном, тянувшую к ним осклизлые, покрытые струпьями руки.

— Экспекто Патронум! — завопил Гарри. — Чтоб я еще хоть раз вышел из дома без огнемета! Экспекто…

Чернота вокруг сменилась розовым туманом, и Гарри услышал звонкие, как колокольчики, голоса милых пушистых пони, которые дружно распевали рождественские гимны. Он скрипнул зубами и сосредоточился, вызывая в памяти то, как он на прошлой неделе, экспроприировав у братца компьютер, проходил DOOM на уровне Nightmare!

— Экспекто патронум!

Серебряный танк понесся на дементоров. Минута — и воздух вновь потеплел, а в синем небе зажглись яркие летние звезды.

— Поттер, — сказал Дадли, стуча зубами. — Ты, безумный подонок. Можешь забирать робота.

5.2

Мы согласны жрать помои, мы согласны пить мочу,

И любой мы жизни рады, только б не пришла война.

(Сектор Газа, «Война»)

Несмотря на свою мрачность и неухоженность — а, возможно, и благодаря им, — дом на площади Гриммо Гарри Поттеру очень понравился. В отличие от скучного Литтл Уингинга, где единственным развлечением были химические опыты с разнообразными вонючими веществами, да издевательства над Дадли, в родовом особняке Блэков жизнь била ключом. По всему дому металась Молли Уизли, держа репеллент против докси наизготовку. Фред и Джордж, которым Гарри подробно объяснил конструкцию маггловских «жучков», занимались усовершенствованием удлинителей ушей, пытаясь сделать их беспроводными. Гермиона, как и следовало ожидать, не вылезала из библиотеки, где штудировала опусы по некромантии, не теряя надежды оживить отрубленные головы домашних эльфов, что висели на стенах в холле, и тем самым восстановить историческую справедливость. Рон предлагал всем желающим перекинуться в картишки, и однажды даже выиграл у Кингсли его золотую серьгу — которую, впрочем, тут же проиграл Аластору Хмури, чей волшебный глаз превосходно видел все его карты. Больше же всего Гарри обрадовало то, что он, наконец, увиделся с крестным. Сириус Блэк загорел дочерна, научился материться на пяти языках и приспособил гостиную для того, чтоб хранить там несколько ящиков с оружием. Несмотря на очевидное недовольство Дамблдора, он регулярно исчезал из дома, приговаривая при этом: «Ничего не поделаешь. Бизнес». Сам же Гарри, пользуясь тем, что дом был под чарами Фиделиус, да к тому же полон взрослых магов, и потому его колдовство не смогли бы засечь, вовсю занимался тем, что пытался оснастить радиоуправляемого робота миниатюрным, но отнюдь не игрушечным пулеметом. По вечерам он из интереса почитывал книги по черной магии, восхищаясь фантазией тех, кто придумал заклинания, которые выворачивали людей наизнанку, как перчатку, сдирали с них кожу или превращали мозги в овсянку. Последнее заклинание он даже разучил — из чистого патриотизма, сочтя его исключительно английским.

Тем временем, настал день министерского слушания. Все утро Гарри провел перед зеркалом, репетируя различные выражения лица — от «Властелин галактики в момент триумфа» до «Я чту Уголовный Кодекс» и «Меня в детстве уронили с пеленального столика». Так и не остановившись ни на одном из вариантов, Поттер решил действовать по обстоятельствам. Волшебную палочку он благоразумно спрятал в носок на тот случай, если его все же исключат, а палочку будут ломать, а в карман мантии положил довольно точную копию. В другом кармане позвякивало несколько безобидных на вид пузырьков с темно-фиолетовой жидкостью — если будет обыск, он скажет, что это чернила. Затем Поттер нарисовал на щеках несколько коричневых полос для маскировки и с этой же целью засунул в волосы несколько зеленых веточек.

— Как ты, Гарри, дорогой? — спросила Молли Уизли, когда он в таком виде спустился на кухню к завтраку. — Волнуешься?

— Ничуть, — ответил он. — Я выиграю этот процесс.

— О, ты так в этом уверен, — умилилась Молли.

— Разумеется, мэм, — Гарри зловеще улыбнулся. — Я выиграю этот процесс, даже если ради этого мне придется совершить вооруженный государственный переворот.

Войдя в огромный зал, где собрался Визенгамот в полном составе, Гарри все же испытал некоторый душевный трепет, несмотря на свою браваду. Он расправил плечи и крепче стиснул в кармане один из пузырьков. Появление Дамблдора в качестве адвоката вселило в него оптимизм, но, с другой стороны, он не был уверен, что директор позволит ему произнести душераздирающую речь, которую он придумывал по пути в Министерство, и которая начиналась со слов «Доколе!»

— Гарри Джеймс Поттер? — начал Фадж, выступавший в качестве обвинителя.

— Нет, — ответил Поттер.

— Как — нет? — растерялся министр.

— Я — Бонд. Джеймс Бонд.

— Уважаемые члены Визенгамота! — повысил голос Фадж. — Обращаю ваше внимание на то, что подозреваемый нагло врет.

— Гарри, — тихо прошептал Дамблдор, нагнувшись к его уху. — Что ты творишь?

— Я знаю, что делаю, — ответил Гарри таким же шепотом, затем вскочил с кресла и громко запел гимн Великобритании.

— Подсудимый! — рявкнул Фадж. — Ведите себя прилично!

— Возможно, подсудимый повредился в уме, — предположила ведьма с моноклем в глазу — Гарри вспомнил, что ее фамилия была Боунс.

— Никак нет, мэм! — гаркнул он. — Плоскостопие у меня. Доколе!

— Что — «доколе»? — с любопытством переспросила Боунс.

— Не знаю, — сознался Гарри. — Дальше я не придумал.

— Поттер! Признаетесь ли вы в том, что создали материального Патронуса в присутствии маггла? — гнул свою линию Фадж.

— Ну, мы же уже выяснили, что я не Поттер.

— А шрам на лбу у тебя откуда? — спросил Фадж ядовито.

— В детстве ударился о трансформаторную будку. С тех пор я разумом скорбен.

— И плоскостопие у него, — включился в игру Дамблдор.

— Да, и плоскостопие, — подтвердил Гарри.

— Бедное дитя нуждается в осмотре целителей из больницы Св. Мунго, — сказала мадам Боунс. — Конечно, он освобождается от ответственности в связи с явной невменяемостью.

Гарри сделал большие глаза — в его арсенале разнообразных гримас эта шла под номером восемь и кодовым названием «мышка какает».

— Несомненно, два-три года усиленного лечения ему помогут, — продолжила глава департамента Магического Правопорядка.

— Два-три? — с ужасом переспросил Гарри. — А за недельку не управимся?

— Нельзя так легкомысленно относиться к застарелым травмам, — сказала Боунс, ехидно улыбаясь.

Гарри понурил голову. Дамблдор неопределенно хмыкнул.

— Ладно, у меня ничего не вышло, — удрученно прошептал Поттер, обращаясь к директору. — Давайте теперь по-вашему.

— Ты ни о чем не забыл, Гарри?

— Ах, да, — угрюмо буркнул Поттер и, поднявшись с кресла, громко сказал:

— Уважаемый Визенгамот! Извините. Я пошутил.

5.3

Инструктором служил я в автошколе,

Я просто плакал, плакал и кончал!

(Хуй Забей, «Инструктор»)

— Какая женщина! — сказал Гарри Поттер. Его глаза мечтательно затуманились, рот приоткрылся, и даже, кажется, очки слегка запотели.

— Ты о ком? — спросил Рон, пытаясь проследить направление его расфокусированного взгляда.

— Вон та, — Поттер кивнул в сторону преподавательского стола. — Та прелестная фея в розовом.

Рон поперхнулся — так, что тыквенный сок брызнул у него из ноздрей.

— Я всегда знал, что ты извращенец, — просипел он, кое-как откашлявшись. — Но чтобы настолько!

— Поприветствуем нового учителя Защиты от Темных Искусств, профессора Долорес Амбридж, — провозгласил Дамблдор. «Фея в розовом» заулыбалась и встала со своего места с явным намерением произнести речь. Гарри аплодировал ей громче всех.

— Я очень счастлива вернуться в Хогвартс, — сказала Амбридж высоким девичьим голоском. — И так рада видеть ваши милые радостные мордашки…

— Богиня, — прошептал Гарри Поттер с придыханием.

Рядом с ним Рон Уизли застонал и упал лицом в пудинг.

Надо ли говорить о том, что Гарри ждал первого урока по Защите с таким же нетерпением, с каким четырнадцатилетняя девочка ждет своего первого бала. Он успел прожужжать Рону и Гермионе все уши, вознося дифирамбы предмету своей неземной страсти.

— Поттер, — не выдержал наконец Рон. — Лучше бы ты был пидором!

— Рон! — возмутилась толерантная Гермиона. — Надо говорить не «пидором», а «представителем нетрадиционной сексуальной ориентации».

— Лучше бы ты был дебилом! — продолжал Рон, отмахиваясь от нее.

— Не дебилом, а «альтернативно одаренным».

— Да чем влюбляться в эту Амбридж, лучше б ты был… ну не знаю… мертвым!

— Не «мертвым», а «альтернативно живым», — рассеянно поправила Гермиона.

— Уизли, тебе не понять страсти, сжигающей мой… мое сердце.

— Поттер, она страшная, как задница громамонта!

— Зато у нее нежная душа.

— Откуда ты знаешь? Ты же видел ее один раз, во время пира!

— Ошибаешься. Она присутствовала на судебном слушании в Визенгамоте.

— Правда? — заинтересовалась Гермиона. — И что, она была на твоей стороне?

— Нет, — признался Гарри. — В ее чудных маленьких глазках пылала ненависть. Но, великие боги, какая это женщина! Безжалостный министерский дознаватель в розовых оборочках! Беспринципная сволочь с нежной улыбочкой на сахарных устах!

— Поттер, — сдавленно попросил Рон. — Мы тебя поняли, хватит. Иначе меня стошнит.

Перед началом урока Гарри Поттер вымыл за ушами и причесался. Рон посмотрел на него, как на тяжелобольного, но промолчал.

Когда ученики вошли в класс и расселись, профессор Амбридж сказала:

— Ну что ж, здравствуйте!

В ответ раздалось недружное «здрасти».

— Ц-ц-ц, — Амбридж поцокала языком. — Так не годится. Вы должны встать и громко сказать хором: «Здравствуйте, профессор Амбридж».

— Здравствуйте, профессор Амбридж, — пропели ученики.

— Здравствуй, прекрасная нимфа! — проорал Гарри Поттер. Амбридж вздрогнула, обшаривая взглядом класс. Затем, решив, что ей послышалось, слащаво улыбнулась:

— Так-то лучше. А теперь садитесь, достаньте перья и уберите волшебные палочки. Молодой человек, почему вы еще стоите?

— Я не смею сидеть в присутствии дамы моего сердца, — чувственно простонал Поттер.

— На место! — взвизгнула Амбридж.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя королева, — Гарри покорно уселся, достал перо и пергамент и воззрился на профессоршу взглядом, полным немого обожания.

— А теперь, — сказала Амбридж, — откройте учебники на странице номер пять и внимательно прочтите первую главу. Юноша! Почему вы не читаете?

— Я не смею отвести своих ничтожных глаз от столь прекрасной леди, — проворковал Гарри. — Даже интереснейшие, познавательнейшие учебники, одобренные нашим любимейшим Министерством, не способны отвлечь меня от сладостных мечтаний.

На бледных, отвисших щеках Амбридж выступили красные пятна.

— О, не краснейте, моя скромная прелестница, — продолжил Поттер. — Я ни словом, ни делом не позволю себе оскорбить вас.

— Минус десять баллов с Гриффиндора, — нашлась Амбридж.

— О да, накажите меня, моя госпожа! — взвыл Гарри, вскакивая с места. Упав на одно колено перед ошеломленной профессоршей, он схватил ее пухлую, унизанную перстнями руку и приник к ней губами. — Позвольте… облобызать!

В тишине класса раздался глухой стук. Это Рон Уизли методично бился головой об парту.

— Ты чего? — шепотом спросил его Дин Томас.

— Я не могу на это смотреть.

Тем временем, Амбридж пришла в себя, и, вырвав из лап Поттера свою порядком обслюнявленную руку, подошла к столу и написала несколько строчек на кусочке пергамента.

— Мистер Поттер, отнесите это профессору МакГонагалл, — приказала она. Ее голосок потерял большую часть своей сладости.

— Вы желаете, чтобы я покинул вас? — спросил Гарри с дрожью в голосе.

— Немедленно! — она сорвалась на визг.

Гарри поклонился ей и, пятясь, чтобы не поворачиваться задом к объекту страсти, вышел из класса и поплелся к декану.

— Это правда, Поттер? — спросила МакГонагалл. — Здесь написано, что вы издевались над профессором Амбридж.

— Что?! — возмутился Гарри. — Я осыпал ее комплиментами! Я раскрыл ей свое сердце!

— Профессор Амбридж пишет, что ее никогда так не унижали. Она назначила вам взыскание — каждый вечер, в течение недели.

— О! — глаза Гарри засияли. — Это значит, у меня еще есть шанс!

— Поттер, вы мне никогда не нравились, — сказала МакГонагалл, и на ее тонких губах вдруг заиграла улыбка.

— Я знаю, мэм.

— Признаюсь даже, что я мечтала о вашем отчислении.

— Не вы одна, мэм.

— Гарри, — улыбка МакГонагалл стала шире. — Я была неправа. Ты чудесный мальчик. Возьми печенье.

Интерлюдия 5

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, пил чай с кексами и обсуждал с Фоуксом тайны мироздания, когда дверь открылась, и вошла Долорес Амбридж. Ее глаза лихорадочно блестели, волосы растрепались, а розовый бантик съехал набок.

— Долорес, какой приятный сюрприз, — заулыбался директор. — Чайку хотите?

— Дамблдор, это переходит все границы! — взвизгнула Амбридж. — Я знаю, вы поощряете все выходки этого… этого… мерзавца, но я этого так не оставлю! Я воспринимаю эту травлю, как выпад против Министерства Магии!

— Успокойтесь, — сказал старик. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— О чем? О чем?! Вот о чем!

Амбридж резким движением выхватила из кармана свиток пергамента и потрясла им перед носом у директора. Дамблдор недоуменно моргнул.

— Я не понимаю, — повторил он доброжелательно.

— Гарри Поттер!

— О, — в голубых глазах директора зажглись озорные огоньки. — Полагаю, я должен вызвать его декана.

Он подошел к камину, швырнул в огонь горсть порошка, хранившегося в большом разноцветном носке, и сказал:

— Минерва, будь другом, зайди ко мне. У профессора Амбридж небольшие проблемы с сама-знаешь-кем… нет, не тем, о котором ты подумала, а с младшеньким. И, кстати, захвати ведомости из учительской.

— Итак, Долорес, — Дамблдор вновь занял свое место. Фоукс слетел со своей жердочки и уселся ему на плечо. — Я вас внимательно слушаю.

— Это началось с самого первого урока…

-… Он принялся целовать мне руки!

— Вы хотели меня видеть, Альбус?

— Да, Минерва, присаживайся. Спасибо за ведомости. Прошу, Долорес, продолжайте.

— На первую отработку он принес букет розовых цветов, от запаха которых начиналась тошнота…

— Это был дьяволов дурман, — возле двери стояла Помона Спраут. — Жуткий сорняк, в пятой теплице заполонил все грядки с людоедским башмачком. Вызывает галлюцинации. Кстати, его можно курить.

— Что вы здесь делаете?!

— Зашла к директору обсудить поставки драконьего навоза… вы продолжайте, Долорес, я подожду.

— И, когда я испепелила этот проклятый букет, сказал: «Что ж, пусть в этом кабинете останется лишь один прекрасный цветок — вы».

— Какой у вас галантный поклонник, Долорес.

— Профессор Флитвик?!

— Да, мы с директором всегда в это время играем в шахматы… вы продолжайте, продолжайте.

— На вторую отработку он принес зеленую трехголовую мышь и сказал, что эту тварь зовут Ньярлатотеп, и он будет согревать меня долгими осенними ночами! Дамблдор, вы смеетесь?

— А? Нет-нет, конечно. Мне просто что-то в глаз попало.

Дверь вновь приоткрылась, и в кабинет на цыпочках вошли Вектор, Синистра и Хуч, занявшие места на диванчике у дальней стены. У Хуч, никогда не отличавшейся душевной тонкостью, было с собой ведерко попкорна.

— На третьей отработке Поттер принялся петь серенады, и пел их до тех пор, пока я не применила Силенцио. На четвертой отработке, вместо того, чтобы писать строчки, он написал вот это, — Амбридж трясущимися руками развернула написанный кровью свиток и швырнула его на директорский стол.

— А на пятой? — заинтересованно спросил только что вошедший Снейп.

— Пятую я отменила.

— Это была педагогическая ошибка, профессор Амбридж, — строго сказал Снейп. — Если вы идете на поводу у ученика, он начинает чувствовать свою вседозволенность. На вашем месте я бы назначил ему еще недельку отработок.

— Северус прав, — подтвердила МакГонагалл. — Мы уверены, что вы сможете с честью выйти из создавшегося положения. Это испытание для вас, как учителя, профессор Амбридж.

— Чт-то? — промямлила Амбридж, оглядываясь на директора. Тот сидел в кресле, перебирал пальцами огненные перышки феникса и улыбался самой ласковой из своих улыбок.

— Удачи, Долорес, — сказал он. — Уверен, вы с мистером Поттером сможете найти общий язык.

Глаза МакГонагалл по-кошачьи сверкнули. Спраут и Флитвик многозначительно переглядывались, задние ряды с хрустом жрали попкорн. Амбридж в панике обернулась к Снейпу, но он спрятался за книжным шкафом и сделал вид, что его тут нет.

— У вас будут проблемы, — пообещала она страшным шепотом. — Министерство этого так не оставит.

Когда Амбридж покинула кабинет, учителя загалдели, как стая чаек. В общем гомоне вдруг прорезался голосок профессора Флитвика.

— Пять баллов мистеру Поттеру! — воскликнул он. — За красивые ухаживания!

— Пять баллов мистеру Поттеру! — подхватила Спраут. — За прополку в пятой теплице.

— Пять баллов мистеру Поттеру, — сдержанно улыбнулась Минерва, — за отличную трансфигурацию мыши.

— Коллеги, коллеги! — замахала руками Хуч. — Вы упустили самое главное!

Она держала в руках тот самый исчерканный пергамент, написанный кровью.

— Слушайте:

«Я — Гарри Поттер, садист и балбес,

Я мерзавец, я Деймос и Фобос.

Я готов всему миру устроить пиздец

За улыбку моей Долорес.

В честь нее я пущу поезда под откос,

Сдвину к Африке северный полюс -

Лишь за розовый бантик и локон волос

Пышногрудой моей Долорес.

Нет прекрасней ее средь богинь и цариц,

Колокольчика звон — ее голос,

А глаза — бриллианты в оправе ресниц,

У любимой моей Долорес.

Я б хотел целовать ее ласковый рот,

Но отвергнут — вот грустная повесть.

Гарри Поттер страдает, но любит и ждет

Бессердечную суку Долорес».

Дамблдор подавился чаем.

— Воистину, — сказал он, откашлявшись, — любовь — это великая сила.

5.4

Отчаянья кровавый крик,

как многих прочих...

(Дельфин, «Солдат»)

— Это ты называешь «несколько человек»? — присвистнул Гарри, увидев ввалившуюся в «Кабанью голову» толпу. — Это же полноценная армейская единица!

— Ну, — улыбнулась Гермиона, — я же говорила, что многие заинтересуются…

— Так, Грейнджер. Что ты им наплела?

— Ничего особенного. Одним я сказала, что ты научишь их вызывать патронуса. Другим — что проведешь мастер-класс по маггловскому оружию и практическому терроризму. Третьим — что ты поможешь им обрести уверенность в себе и победить комплексы.

— Я что, похож на психоаналитика?!

— Ну, с Невиллом же у тебя получилось на третьем курсе. Котлы он взрывает, конечно, в прежнем объеме, но зато теперь он, когда видит Снейпа, начинает смеяться.

— Эй, Поттер! — заорал с порога какой-то хаффлпаффец. — Расскажешь тот анекдот про Сам-Знаешь-Кого и метлу?

— А четвертым, — невозмутимо продолжила Гермиона, — я сказала, что ты классно травишь неприличные анекдоты про Волдеморта.

Когда все расселись, Гарри Поттер поднялся с места и сказал:

— Дорогие друзья, враги, и те, чьих имен я даже не знаю. Сгущается тьма. Повышаются цены на нефть, озоновая дыра растет, а несовершеннолетним не продают алкоголь. И мы все знаем, что в этом виноват.

— Евреи? — пискнул Колин Криви.

— Вы таки антисемит? — сощурился Энтони Голдстейн.

— А почему вы отвечаете вопросом на вопрос?

— А зачем вы спрашиваете?

— А почему я должен отвечать?

— Тихо! — рявкнул Поттер. — Для самых умных — виноват Волдеморт.

— И в озоновых дырах? — с сомнением спросила Гермиона.

— В озоновых дырах он виноват в особенности. Каждая Темная Метка в воздухе — это выброшенные в атмосферу десятки литров хлорсодержащих фреонов! Из-за плохой экологии вымирают редкие животные, мужчины лысеют, а у женщин не растет грудь.

Парвати и Лаванда украдкой заглянули себе за пазуху.

— Волдеморт, — продолжал Гарри, мрачно глядя на собравшихся, — это враг номер один для всего живого, теплого и пушистого. Он жаждет установить в Англии свою мрачную диктатуру, уничтожая несогласных.

— Поттер, — спросил другой рейвенкловец, — почему ты так уверен, что это все настолько плохо?

— А ты представь себе, — ощерился Гарри. — Тоталитарное государство. За то, что скажешь «Волдеморт — козел» — Азкабан. На каждом доме — следящие чары, а специальные инспекторы, вроде мадам Амбридж, моей крутобедрой нимфы, следят за тем, что ты ешь, что говоришь, во сколько ложишься спать и не слишком ли много времени проводишь в туалете — а вдруг ты вынашиваешь крамольные мысли, сидя на унитазе? Подъем — по общему сигналу. Прогулки — строем, как в тюрьме. Маргарин вместо масла, размолотые желуди вместо кофе и обмотки вместо туфель на каблуках — потому что все цивилизованные страны прервут с нами дипломатические и торговые отношения, и настанет эпоха дефицита.

— Ужас, — охнула Лаванда.

— Именно. А секс будет по талончикам. В качестве особого поощрения.

Рейвенкловец вздрогнул.

— Сначала докажи, что Сам-Знаешь-Кто действительно возродился, — пискнула какая-то девочка.

— Если не верите мне — и не верите Дамблдору — выход там, — сухо ответил Поттер. Никто не шелохнулся.

— Итак, на чем мы остановились? Волдеморт — козел, скажем это, пока есть такая возможность. Мы знаем, кто виноват, осталось решить, что делать. Только сегодня и только у нас вы имеете возможность вступить в уникальную организацию, название которой я еще не придумал. Мы предлагаем не просто научить вас паре заклинаний. У каждого из нас есть некие полезные навыки, которыми он может поделиться с остальными. Итак, позвольте представить: Гермиона Грейнджер, маг-некромант со стажем! Рональд Уизли, стратег, тактик, карточный игрок и просто хороший человек! Фред и Джордж, наше экономическое чудо, изобретатели десятков ноу-хау! Невилл Лонгботтом — человек и детонатор! Дин Томас — специалист по подделке почерка! Симус Финниган, наш друг из ИРА! Луна Лавгуд, ходячее психотропное оружие, укротительница мозгошмыгов! Колин Криви, беспринципный папарацци и латентный расист! И вы — вы, господа, которых я не знаю, но надеюсь узнать… я уверен, что и у вас есть некие таланты. Может, кто-то из вас умеет накладывать Непростительные, кто-то отлично орудует перфоратором, кто-то может охмурить любую девчонку за пять минут, а кто-то вышивает гладью. Даже если вы еще не нашли себя — мы поможем вам в этом. Также вы обретете здесь новых друзей, партнеров для игры в шахматы и для группового секса. Я гарантирую это — а вы все в курсе, что я — самое худшее, что случалось с этой школой за последние пятьдесят лет.

Гарри замолчал и плюхнулся на свой стул, переводя дыхание.

— Я с тобой, — сказал Невилл.

— И я!

— И я!

— И мы!

— А я действительно умею вышивать гладью!

— А у меня тетя работает начальником департамента Магического правопорядка!

— А я знаю кое-какие интересные сглазы…

— Поттер, — сказал тот самый рейвенкловец, который интересовался последствиями победы Волдеморта. — Я думаю, что ты придурок, и эта идея безумна, но ни один ученик Рейвенкло не упустит возможности научиться новому.

А хаффлпаффец, которого звали Захария Смит, добавил:

— Так что там насчет анекдота?

— Ладно, слушай. Купил Волдеморт метлу…

— Товарищи, товарищи! — за неимением председательского молоточка Гермиона постучала по столу своей кружкой. — Если все согласны с выдвинутым нами предложением, то распишитесь в протоколе. И нам еще нужно придумать название для нашего общества. Это поспособствует укреплению командного духа и чувства единства.

— «АнтиАмбридж», — предложила Анжелина.

— Не трогай мою кошечку! — возмутился Поттер. — Несмотря на различие в политических взглядах, мои чувства к ней сильны, как никогда.

— Нужно такое название, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся. Например, «Доблестная Армия», — сказала Чжоу.

— Лучше «Гоминьдан», — фыркнул Гарри. — Тогда точно никто не догадается.

— «Ку-Клукс-Клан»? — предложил Криви, и незамедлительно получил по шее от чернокожего Дина Томаса.

— «Красные бригады», — внесла свою лепту Гермиона.

— Нет, нет и нет. Слишком очевидно.

— В таком случае, какова твоя версия?

Поттер почесал затылок, раздумывая.

— Пусть будет Общество сознания Кришны.

5.5

В кузнечный пресс попала птица,

Глаза бы все повышибало...

(А. Лаэртский, «Кузнечный пресс»)

К Рождеству Гарри Поттер понял, что его жизнь ужасна.

Само собой, это умозаключение не было хоть сколько-нибудь оригинальным для пятнадцатилетнего подростка, хотя надо признать — у Гарри были на то веские причины.

«Надо мыслить позитивно», — сказал он себе однажды, а затем взял перо, пергамент, разделил его вертикальной чертой на две части и принялся подводить итог своей многотрудной жизни.

«У меня незачет по зельям», — написал он слева. Подумал немного, и напротив этого, в другой колонке, добавил: «Снейп — козел».

Стало немного легче. Воодушевленный Поттер решил продолжить в том же духе.

«Меня исключили из квиддичной команды».

«Зато я больно избил Малфоя».

«Я несчастен в любви».

Гарри задумался. В этом было трудно найти хоть что-то положительное. К тому же, несчастный в любви Поттер был страшен, как вышедшее из-под контроля биологическое оружие, что в полной мере прочувствовали на себе его товарищи по тайному обществу. Захария Смит клялся, что если Поттер еще раз заставит их бегать кругами вокруг озера и отжиматься, он лично сделает из него фарш, и хотя Гарри сомневался, что у хаффлпаффца хватит духу совершить задуманное, ему как инструктору нравился его боевой настрой.

«Я чуть не сожрал мистера Уизли».

«Зато я прошел бесплатное обследование в больнице, когда его навещал».

На обследовании настояла Молли, которой показалось, что у Гарри плохой цвет лица. Разумеется, если днем заниматься изобретением нервно-паралитического газа, а ночами пить коктейль под названием «Восходящее солнце демократической партии», (сливочное пиво, кофе и этиловый спирт, украсить глазом тритона на палочке) и мечтать о недосягаемой возлюбленной, то и цвет лица будет соответствующий, но об этом Гарри умолчал. Во время обследования целительница сначала долго колдовала над ним, а потом принесла карточки с изображенными на них бесформенными пятнами и, положив перед Гарри одну из них, спросила, что он видит. Все это напомнило Поттеру урок предсказаний, и он ответил, как обычно отвечал профессору Трелони:

— Я вижу наводнение. Конец света. Мы все умрем.

— А что ты видишь здесь?

— Извержение вулкана. Конец света. Мы все умрем.

— А здесь, милый?

— Голая женщина.

— А здесь?

— Атака инопланетян. Конец света.

— Мы все умрем?

— Откуда вы знаете, док?

— Мы, медики, лучше других знаем, что все умрут.

Гарри не знал, каким было заключение целительницы, но после этого все целый день ходили на цыпочках и разговаривали с ним только шепотом, пока им не надоело.

— Гарри! — сказал Сириус, заглянув к нему в комнату. — Мне там новые штуки прислали, пошли, покажу.

— Ух ты! А какие? — Поттер моментально забыл про свою писанину и вскочил со стула.

— Есть несколько гранатометов… нет, даже не проси, этого я тебе не дам.

— Ну хоть одну гранату… ма-а-аленькую… вот такусенькую.

— Ладно, держи. Только не вздумай испытывать ее в доме.

— У меня есть идея. Миссис Уизли, если нас будут искать, мы в маггловском Лондоне.

— Хорошо, милый, только возвращайтесь к обеду.

— Джинни, Рон, вы с нами?

— А что это вы собрались сделать?

— Взорвем какую-нибудь машину. Вы ведь, наверное, никогда не видели, как взрываются автомобили?

— Нет, — у младших Уизли загорелись глаза.

— Эх, волшебники, — сказал Гарри презрительно.

Жизнь понемногу налаживалась.

5.6

Папраснувшися с бадуна с утра,

А пра Чорную Силу Аццкую!

(Аццкая Сотона, «Интро (Аццкая Прилюдея)»)

В Сочельник Гарри Поттер... как ни странно, просто спал, и снились ему сэндвичи с индейкой, сэндвичи с индейцами и сэндвичи с Малфоем, а потом привиделись пьяный Крам на подводной лодке, эскадрилья летающих автомобилей и Амбридж, одетая исключительно в розовый бантик.

— Гарри Поттер!

Гарри обернулся и узрел перед собой крестного, наряженного почему-то в желтенькое платьице с передничком, из-под которого торчали волосатые мужские ноги.

— Здорово, Сириус, — фыркнул Поттер. — Клевый прикид. Брутально.

— Я не Сириус, — потусторонним голосом сказал тот. — Я Дух Рождества.

— Скорей уж наркотический приход. Отпусти меня, чудо-трава!

— Покайся, Гарри!

— С чего бы?

— Нельзя быть таким злым! Особенно на Рождество.

— Да что я такого сделал-то? — возмутился Гарри. — Я требую адвоката.

— Ты подвесил Малфоя на рождественской елке. Вниз головой и в розовом пеньюаре Лаванды Браун.

— При чем тут я? Если некоторые дрочат, напялив чулки и затянув у себя на шее петлю, то почему бы Малфою в поисках удовлетворения не лазать по елкам в пеньюаре?

— Неубедительно, — сказал Дух Рождества. — Сейчас я проведу тебя по твоему прошлому, настоящему и будущему, и ты увидишь, каким был бы мир, если бы ты был добрым.

— Фу, — скривился Поттер. — Это же мой сон, в конце концов. Покажи мне лучше новый боевик с Чаком Норрисом.

Дух Рождества совершенно блэковским жестом продемонстрировал Поттеру средний палец — общение с маггловскими преступными элементами явно не пошло наследнику Древнейшего и Благороднейшего Дома на пользу — и Гарри очутился на Тисовой улице рядом с домом Дурслей. Стоял чудесный летний вечер, который не портил даже орущий из окна соседнего дома телевизор.

— Итак, Гарри, — сказал Дух Рождества. Он прислонился спиной к фонарному столбу, и прихлебывал пиво из жестяной банки. — Мы в твоем прошлом.

Внезапно раздались пронзительные крики. Гарри увидел двух мальчишек лет семи — один был маленький, темноволосый и в очках, второй — белобрысый и толстый. Маленький Гарри улепетывал от своего братца во все лопатки.

— О, да я же это помню! — удивился старший Поттер. — Тогда я заманил Дадли в сарай и уронил ему на голову мешок с сухим цементом! После этого он три дня непрерывно хихикал и пускал слюни.

— Не забывай, это не просто прошлое, — напомнил Дух. — Это прошлое, каким оно могло бы быть, если бы ты был добрым.

Дадли нагнал маленького Поттера, повалил его на землю и принялся лупить. Тот отбивался, но довольно вяло.

— Эй! — Гарри-старший подошел к дерущимся и, склонившись к своей меньшей копии, сказал:

— Если ты протянешь правую руку в сторону, там будет лежать камень. Дай им Дадли по башке, не будь слюнтяем!

— Он тебя не слышит, — сказал Дух. — И он добрый.

Поттер хмыкнул.

— Не знаю, почему, — ответил он. — Но у меня не возникло ни малейшего желания стать хорошим. Наверное, все дело в том, что я не люблю, когда меня бьют.

Декорации сменились. Теперь Гарри был в Хогвартсе, а рядом с ним стояла Луна Лавгуд.

— Это ты, Луна? — осторожно спросил Поттер. — Или опять этот квакер?

— Я — Дух Настоящего, — мечтательно произнесла Лавгуд, глядя в потолок.

— Тьфу на тебя.

— Плевать на людей невежливо, — произнес Дух назидательно. — Сейчас я тебе покажу кое-что. Да что ты на меня уставился, во-он туда смотри!

Гарри обернулся и вновь увидел самого себя, на этот раз копия была практически неотличима от оригинала. Поттер-второй брел по коридору, опустив голову, и выражение лица у него было унылое.

— Приятель, выше нос! — попробовал приободрить его Гарри, забыв о том, что тот его не слышит. — У тебя такая рожа, как будто кто-то умер!

— Вообще-то, так и есть, — сказала Луна. — Сейчас конец твоего четвертого курса, ты только что выиграл Тремудрый Турнир.

— Не припомню, чтобы тогда кто-то пострадал, — Гарри наморщил лоб, вспоминая. — Кроме гордости Волдеморта.

Тем временем к Гарри-второму подошел человек, в котором Поттер не без труда узнал мистера Диггори. Женщина рядом с ним, по всей видимости, была его женой. Оба плакали.

— Мне жаль, — сказал двойник. — Возьмите эти деньги, мне они не нужны. Они были должны достаться Седрику.

— Нет, — всхлипнула женщина. — Что ты, милый… это твое…

— Так, я не понял. Когда это Диггори успел скопытиться?

Луна возвела глаза к небу.

— Этот Гарри предложил ему разделить победу в Турнире и взяться за Кубок вместе, и тот перенес их обоих к Волдеморту. Хвост убил Седрика, чтобы тот не помешал ритуалу возрождения.

Поттер постучал себя кулаком по лбу.

— Да этот другой я совсем дурак, — протянул он разочарованно. — И ты все еще продолжаешь утверждать, что если бы я был хорошим и благородным, всем было бы лучше? Скажи это Седрику.

— И скажу, — раздался высокий холодный голос. Гарри машинально потянулся в карман за волшебной палочкой — перед ним стоял Волдеморт.

— Не нервничай, я всего лишь Дух Будущего, — сказал красноглазый. — Я покажу тебе, каким будет будущее этого мира, если ты не исправишься.

— Где это мы сейчас? — спросил Поттер. Они стояли в маленькой комнатке с алюминиевыми стенами, и Гарри не сразу понял, что это лифт.

— Увидишь, — нехорошо усмехнулся Волдеморт, и двери лифта открылись перед ними.

Они оказались в огромном офисе на вершине какого-то небоскреба. За письменным столом сидел человек лет сорока в дорогом, но нещадно помятом костюме. Его зеленые глаза за стеклами дурацких круглых очков горели безумием — тем самым безумием, которое Гарри привык видеть в зеркале каждое утро. На подоконнике стоял горшок с плотоядным растением, а у стены — несколько клеток с мышами. Поттер восхитился разнообразием их форм и расцветок — у одной мыши была драконья голова, у другой — щупальца вместо зубов, а третья, ярко-синяя, была размером со спаниеля.

— Ого, да это ж я! — воскликнул он. — И все так же люблю зверушек!

Дверь офиса открылась, и вошла красивая блондинка. В руках она держала толстую папку.

— Мистер Поттер, — сказала она, — очередной бунт на урановых рудниках.

— Расстрелять каждого десятого, — цинично заявил Поттер. — Трупы отдашь Гермионе, пусть работает. А то у меня полицейских не хватает.

— Но она против расстрелов разумных существ с целью превращения их в зомби.

Поттер пожал плечами:

— Я не расстреливаю разумных существ. У рабочих урановых рудников айкью не выше восьмидесяти, под определение разумных существ они не подходят. Так ей и передай. Что еще?

Секретарша порылась в папке.

— Еще — вот… это прислал директор Хогвартса. Результаты выпускных экзаменов учеников физико-магического и магико-технологического факультетов. Как видите, успехи есть, так что вопрос с нехваткой магоинженеров будет решен.

Поттер заулыбался.

— Еще отчет от доктора Лавгуд, — блондинка положила перед шефом листок нежно-зеленого пергамента, исписанный фиолетовыми чернилами. — Ей пока не удалось вывести боевых нарглов, но наметились определенные успехи. Она просит дополнительного финансирования на приборы для второй генетической лаборатории.

— Что насчет дипломатической миссии в Министерство Магии США?

Девушка вздохнула.

— Переговоры шли неплохо, но мистер Уизли… он обыграл американского Министра Магии в покер.

— Раздел его до трусов, что ли? — заржал Поттер.

— Хуже, сэр. Он выиграл у него Декларацию Независимости.

— Перси? Я не могу в это поверить!

— Перси? — удивилась девушка. — В Америку поехал мистер Рональд Уизли. Он сказал, цитирую, что «хочет посмотреть мир».

— Что?! — Поттер вскочил с кресла. — А кто у нас в таком случае аврорат возглавляет? Они там наверняка уже третий день пьянствуют, раз начальство уехало!

— Мистер Финниган, его заместитель…

— О, нет, — застонал Гарри. — Готов прозакладывать свое министерское кресло, что они там устроили ирландский паб. И хоть бы одна сволочь меня позвала!

— Что будем делать? Американцы прислали нам дипломатическую ноту, — упорствовала секретарша.

— Скажите, что когда они примут все соглашения на наших условиях, то тогда и Декларацию вернем.

— Да, господин министр.

Поттер-младший повернулся к Духу, вытаращив от изумления глаза.

— Я стал Министром Магии? — спросил он недоверчиво. — Это какими же надо было быть идиотами, чтобы выбрать Министром Магии отвязанного психопата?

— После победы над Волдемортом ты был популярен, — тоскливо сказал Дух. — Никто и не предполагал, чем все обернется.

— Да ладно, по-моему, неплохо. И секретарша красивая. А девушка у меня есть?

— У тебя есть жена и сын.

— Жена? — заинтересовался Гарри. — Так у нас с божественной Долорес все срослось?

— Ничего у вас не срослось, — злорадно ответил Дух Рождества. — А все потому, что ты плохой.

— Ладно, я все понял, — вздохнул Поттер. — Чего не сделаешь ради любви, даже станешь… хорошим. Вот прямо с завтрашнего дня начну причинять добро и справедливость с особой жестокостью. А что мой сын?

— А с сыном ты не разговариваешь.

— Почему? Он не одобряет мою внутреннюю политику?

— Хуже. Он очень на тебя обижен. Его второе имя — Катод.

5.7

Я с топором к тебе пришёл

Я психопат, я Норман Бейтс.

(Хуй Забей, «Норман Бейтс»)

— Очистите ваше сознание.

Гарри вздохнул. Вот уже который день повторялось все то же самое. Снейп шарил у него в мозгах, орал, сыпал оскорблениями, а самое обидное — Гарри не мог ему достойным образом ответить, потому что обещал духу Рождества стать хорошим. Он даже попытался извиниться перед Малфоем, но когда он приближался к нему ближе, чем на десять метров, тот убегал, истошно при этом вопя.

— Легилименс!

Перед внутренним взором Поттера замелькали картинки. Вот он ломает дерево… вот Дадли его бьет… вот он бьет Дадли… вот он колдует над котлом, где варится одно из его взрывчатых зелий… стоп! Этого Снейпу точно не полагается видеть!

Поттер, вслепую рванувшись вперед, боднул профессора головой в грудь. Тот был вынужден опереться на стол, чтоб не упасть.

— Отвратительно, Поттер, — сказал он, скривившись. — Вы даже не стараетесь.

Гарри обиженно засопел. Он старался. Так как никаких точных инструкций от Снейпа все равно не поступало, он решил руководствоваться собственными шизоидными фантазиями, и все предыдущие разы прилежно воображал себя мертвым котенком или кроликом — по его мнению, это было лучшим способом очистить сознание. Поскольку с фантазиями у Гарри дело обстояло просто отлично, воображал он детально — как у него клоками вылезает мягкая белая шерстка, как раздувается от образующихся при разложении газов его животик, как мерзкие розовые червяки копошатся в его изящных ушках…

Снейп, вынужденный это все наблюдать и даже в некоторой степени ощущать, ругался и зеленел лицом, но его атакам на гаррин разум это не мешало. Судя по всему, даже мертвый кролик продуцировал некие мысли, за которые придирчивый профессор мог зацепиться.

— Еще раз, — сказал Снейп.

— Дайте мне минуточку, — взмолился Гарри.

— Темный Лорд не даст вам «минуточки».

— Ну, вы же не он, — резонно ответил Поттер. — Я же знаю, что в глубине души вы меня любите.

Снейп только фыркнул. Гарри подумал, что регулярное общение с мертвым кроликом в его лице заметно придало профессору нервно-психической устойчивости — после такого мало что может удивить. Или же за пять лет знакомства у него выработался некий иммунитет к Поттеру, как у МакГонагалл или Флитвика, который вообще воспринимал Гарри как некое стихийное бедствие, вроде нашествия саранчи.

— Я готов.

— Легилименс!

Ничего.

Глаза Снейпа изумленно расширились. Он вновь направил на Гарри волшебную палочку.

— Легилименс!

На этот раз что-то было… да, определенно.

— Профессор, хватит, — предупреждающе сказал Поттер. — Вам лучше этого не видеть. Вдруг у вас сердце слабое?

— Легилименс!

Через секунду Снейп отшатнулся, чуть не выронив волшебную палочку и глядя на Гарри с ужасом и отвращением.

— Поттер, что это было?

Гарри хмыкнул.

— Я вообразил себя кавайной японской школьницей в матроске.

5.8

Я в компании Макдональдс идеальный продавец.

Их насилую нещадно и сдаю потом назад.

(Виноградный День, «Баллада о хорошем человеке»)

— Как это прикажете понимать? — спросил Снейп свирепо. — Каким образом получается, что как минимум треть моих атак вы успешно блокируете, но при этом продолжаете видеть эти сны?!

— Мне же интересно! В этом проклятом замке нет даже телевизора, так что эти сны — мой любимый сериал.

— Поттер, — зарычал Снейп, угрожающе сверкая глазами, но тут в кабинет ворвался Драко Малфой.

— Профессор… Ой! Я…

Малфой опасливо покосился на Гарри. Тот помахал ему рукой и дружелюбно оскалился.

— Все нормально, Драко, — сказал Снейп. — У Поттера дополнительные занятия по зельеварению.

— Ага, мы варим лекарство от рака, — поддержал его Гарри.

— В чем дело, Драко?

— Профессору Амбридж нужна ваша помощь, сэр. Монтегю нашелся…

— Хорошо. Поттер, занятие переносится на завтрашний вечер.

— Есть, сэр, да, сэр, конечно, сэр!

Снейп покинул кабинет, напоследок одарив Гарри еще одним взглядом, полным жгучей ненависти. Малфой поспешил за ним, стараясь ни секунды не оставаться с Поттером наедине.

Гарри внезапно осознал свалившееся на него счастье. Кабинет Снейпа — в полном его распоряжении минимум на полчаса! Он прошелся вдоль полок, трогая банки с замаринованными существами, которые Снейп ему обычно не разрешал трогать, потом порылся у профессора в столе, пытаясь найти там вопросы к завтрашней контрольной — увы, безуспешно. А потом его осенило. На столе стоял Омут Памяти, а Гарри по своему опыту знал, что это ничем не хуже, чем кино, а даже лучше, потому что полностью трехмерно! Оставалось надеяться, что Снейп посещал не менее интересные мероприятия, чем Дамблдор.

Через полчаса Поттера, со скучающим видом наблюдавшего за развлечениями хогвартской золотой молодежи, кто-то грубо схватил за плечи.

— Развлекаешься? — прошипел взрослый и очень злой Снейп.

— А как у вас тут каналы переключаются? — невпопад спросил Гарри, краем глаза косясь на сцену у озера, но профессор выволок его из Омута самым неделикатным образом. Оскорбленный таким обращением Поттер извернулся и попытался укусить Снейпа за руку, правда, безуспешно: зубы застревали в плотной ткани профессорской мантии, и Гарри лишь нахватал полный рот шерстяных ниток. Взбешенный профессор же не только его не выпустил, но еще и принялся трясти, как тряпичную куклу.

— Ну что? Тебе понравилось, Поттер?

— Не очень, — честно ответил Гарри. — Я думал, там будет кинцо про Пожирателей, какой-нибудь кровавый хоррор с оргиями… а оказалось — молодежная комедия. Да отпустите вы меня!

— Остроумный человек был твой драгоценный отец?

На Снейпа было страшно смотреть, Гарри всерьез забеспокоился, что его сейчас хватит удар от злости — и что, спрашивается, ему тогда делать с трупом?

— Ну, теперь зато ясно в кого я такая скотина, — сказал он бодрым голосом — таким же тоном говорила с ним в Мунго проводившая обследование целительница. — Я вон Малфоя тоже на елке подвесил — страшная штука наследственность!

— Вон! — заорал Снейп, отшвыривая от себя Гарри так, что тот рухнул на пол. — И не смей больше появляться в моем кабинете!

— Да успокойтесь вы! — закричал Гарри в ответ, вскакивая на ноги. Снейп, шипя что-то неразборчивое, метнул в него банку с тараканами, но промазал — банка взорвалась в полуметре над головой Поттера. Потеряв терпение, Гарри схватил с полки ближайшую емкость, наполненную какими-то щупальцами, и швырнул в профессора. Тот уклонился.

— Послушайте, — начал Поттер, вновь переходя на ласковый тон. — Сэр. Да уймитесь вы уже. Подумаешь, штаны с вас сняли.

В ответ Снейп непечатно выругался и запустил Гарри очередной банкой. Спасибо, хоть не Авада Кедавра, отстраненно подумал тот, вытаскивая из волос какие-то малоаппетитные ингредиенты.

— Вы посмотрите на себя, — продолжал уговаривать его Поттер. — Вот в чем настоящий позор! Взрослая половозрелая особь самца человека шести футов ростом — и так нервничать из-за всякой ерунды. Ай! Больно же! Агуаменти!

Гарри отскочил к двери — на всякий случай. Мокрый, как мышь, профессор, смотрел на него с ненавистью, и боевой пыл его, кажется, нисколько не угас.

— Подождите! — затараторил Гарри. — У меня есть гениальная идея! Я предлагаю вам сатисфакцию, психотерапию и завершение гештальта!

— Поттер, хватит нести чушь! Убирайся!

— Нет! Я дал обещание быть хорошим и всем помогать, и поэтому я сейчас помогу вам, даже если вы этого не хотите. Это будет справедливо. Я видел ваши трусы, теперь вы имеете полное право посмотреть на мои.

К ужасу Снейпа, Поттер беззастенчиво задрал мантию и принялся расстегивать ширинку, болтая при этом как заведенный:

— Я недавно их увидел в Хогсмите и понял — они должны принадлежать мне. Понимаете, сэр, на них нарисованы снитчи! И еще я решил, что я надену их на нашу свадьбу с красоткой Долорес — представляете, первая брачная ночь, моя нимфа вся в облаке белых и розовых кружев, и я — гордо снимаю штаны… что с вами, профессор? Вам плохо? А вот мне — хорошо!

5.9

Наложу большую кучу я подружке у рояля

Для нее, моей голубки.

(А. Лаэртский, «Колыбельная для подружки»)

— Мать твою гоблиншу, покарай тебя анально!

— Мистер Поттер!

К Гарри Поттеру, который вскочил с места прямо во время экзамена по истории магии и теперь ошалело пялился в пространство, подбежал донельзя возмущенный экзаменатор.

— Мистер Поттер, еще одна такая выходка, и вы покинете аудиторию.

Гарри потряс головой, глубоко вздохнул и соизволил, наконец, обратить внимание на старого профессора.

— Не суетись, сморчок, — сказал он спокойно. — Я и сам ее сейчас покину. Зачем изучать историю, если я могу ее творить?

Выбежав из аудитории, где проходил экзамен, Гарри стремглав бросился в гриффиндорскую башню, выволок свой сундук на середину гостиной и принялся его потрошить под изумленными взглядами младшекурсников.

— Так… взрывчатка… молоток… патроны… робот… Хм. Робот!

— Гарри, Гарри! — заверещал Деннис Криви. — Зачем тебе робот?

— Когда мне грустно и одиноко, я обнимаю его и жалуюсь ему на жизнь. Так…. Шокер… дымовые шашки…

— Поттер, куда ты делся? — в гостиную ввалились Рон и Гермиона. Гарри, не долго думая, сунул им в руки по горсти патронов.

— Ты что вытворяешь?

— Мне надо в Министерство Магии, — сказал Гарри будничным тоном.

— Ага, конечно, — Гермиона ссыпала патроны в карман мантии и нависла над Поттером, упираясь руками в бока. — А в Форт Нокс(1) тебе не надо?

— В другой раз. Вы со мной?

— Не раньше, чем ты объяснишь свое поведение.

— Мне голос был…

— А ведь я тебе еще на втором курсе говорил — слышать голоса — это плохой признак даже в магическом мире, — проворчал Рон.

— Вы зануды. Ладно, слушайте: я уснул на экзамене…

— Гарри! — укоризненно воскликнула Гермиона. — Только не говори, что ты опять видел тот сон про Отдел Тайн.

— Именно. Причем на этот раз двери открылись, и я успел разглядеть, что там спрятано. Итак, излагаю план: единственный открытый камин в замке — в кабинете Долли. Через него мы отправимся прямиком в Министерство…

Рон с Гермионой подались вперед.

— Так что же ты увидел во сне? — прошептал Уизли.

Гарри сделал драматическую паузу.

— Атомную бомбу.

Не успел Гарри нашарить на каминной полке дымолетный порошок, как кто-то, подкравшись сзади, схватил его за ухо.

— Ай-ай-ай! — заверещал Поттер. — Пустите!

— Ты полагаешь, — прошипела Амбридж, — что после того случая с нюхлерами я оставлю кабинет без защиты?

— Лолита, любовь моя, — простонал Гарри, — я догадывался, что тебе нравятся жесткие игры, но на нас все смотрят!

На них и вправду смотрели — слизеринцы из Инспекционной дружины, втащившие в кабинет поттеровских подельников. Кабинет Амбридж в мгновение ока был заполнен ругающимися, толкающимися и пинающимися подростками, отчего обстановка показалась Гарри недостаточно интимной.

— Что тебе понадобилось в моем кабинете? Отвечай! — разъяренная профессорша сильнее дернула его за ухо.

— Я хотел найти твой ношеный чулок, Долли, — соврал Поттер. — Это был бы мой фетиш.

Слизеринцы и гриффиндорцы переглянулись и дружно сделали такие лица, как будто их сильно тошнило.

— Лжец! — завопила Амбридж, отшвырнув Гарри так, что он сшиб несколько стульев. — С кем ты хотел связаться? С Альбусом Дамблдором?

— Ладно, ладно, я скажу! — вздохнул Гарри. — Я хотел заказать пиццу.

— Не смей мне врать, маленький!.. — взвизгнула Амбридж. — Что ж, у меня найдутся и другие средства, чтобы заставить тебя сделать признание. Драко, приведи профессора Снейпа.

— Ма шери, — страстно промычал Поттер, старательно грассируя, и неуклюже опустился перед Амбридж на одно колено. — Я сделаю тебе признание и без всяких там профессоров Снейпов! О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской! два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.(2)

Вскоре в коридоре раздались шаги, и в кабинет вошел Драко Малфой, а за ним и Снейп, глазам которых предстала крайне трогательная картина: члены Инспекционной дружины и Общества сознания Кришны плакали, обнявшись, а Амбридж кружила по кабинету, стараясь, чтобы ее и ползущего за ней на коленях Поттера все время разделял письменный стол.

— Вы хотели меня видеть, директор? — поинтересовался Снейп, с любопытством разглядывая открывшуюся перед ним сцену гриффиндоро-слизеринского братания.

— Профессор Снейп, — процедила Амбридж, — мне нужен веритасерум.

— Для допроса Поттера вы использовали последнюю бутылочку, — сообщил он. — Хотя если речь вновь идет об этом юном тролле, я могу порекомендовать хороший яд.

— Но вы же можете приготовить еще?

— Разумеется. Зелье будет готово примерно через месяц.

— Месяц?! — возмутилась Амбридж. — Мне оно нужно сейчас! Я поймала Поттера, когда он пытался с кем-то связаться! Возможно, Дамблдор...

— Ничем не могу помочь.

— Вы намеренно саботируете мой приказ! — заорала Амбридж, окончательно теряя лицо. — Вы на испытательном сроке! Немедленно покиньте мой кабинет.

Снейп с ироническим видом поклонился и взялся уже за дверную ручку, как Гарри, наконец, осенило: несмотря на непреодолимые разногласия на почве практической психологии (профессор торжественно обещал проклясть Поттера, если тот еще раз попытается испытать на нем методы гештальт-терапии), главный слизеринский засранец был-таки членом Ордена Феникса! А огневая поддержка дюжины взрослых магов очень бы пригодилась во время рейда на Министерство…

— О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, — взвыл Гарри громче прежнего, а потом незаметно подмигнул Снейпу и, не меняя интонации, продолжил:

— Там, за семью свинцовыми дверями, спрятан твой запретный плод, о, возлюбленная моя. Чрево твое полно оружейным плутонием, как улей медом. Красная кнопка твоя, как бутон страсти, моих ласк ожидающий.

Профессор замер. В кабинете стало так тихо, что Гарри показалось, будто он слышит скрежет шестеренок в его немытой голове — Снейп выбирал между злом слащавым, розовым и в оборочках — и злом быстро растущим, взрывоопасным, но зато хорошо знакомым и уже практически родным.

— Что это за похабщина? — маленькие злые глазки Амбридж метались от одного к другому. — Что это значит, Снейп? Какой еще оружейный плутоний?

— Понятия не имею, директор, — хладнокровно ответил тот.

— Там было слово «оружейный», — настаивала Долорес.

— Понятия не имею, — повторил Снейп, а потом, видимо, приняв какое-то решение, ухмыльнулся и добавил:

— Удачи вам в личной жизни.

5.10

Мы ебали все на свете,

Гвоздь вообще ебать нельзя.

(Хуй Забей, «Самара-городок»)

— Лоша-а-адки!

— Лоша-а-адки!

— Вы кого зовете? — спросила Амбридж с истерическими нотками в голосе.

— Долорес, — сказал Гарри грустно, — ты по-прежнему отвергаешь мою любовь?

— Иди вперед, Поттер, — она ткнула его в спину волшебной палочкой. — Ты отвратителен.

— Мое сердце разбито, — продолжил он, озираясь по сторонам. Кажется, в кустах что-то шевельнулось… — Я пытался быть хорошим, но ты раздавила мои мечты своей маленькой изящной ножкой. Ты сама сделала выбор, Долли. Лоша-адки!

В воздухе мелькнула стрела, вонзившаяся в дерево над головой Гермионы. Со всех сторон их обступали кентавры, сжимающие в мускулистых руках охотничьи луки.

— Поттер! — Амбридж в ужасе смотрела на кентавров, направляя на них волшебную палочку, и пытаясь спрятаться Гарри за спину. — Зачем ты их позвал?!

— Никому не позволено играть с моими чувствами, детка, — ухмыльнулся тот. — А эти парни с копытами недавно жаловались мне на нехватку белка у них в диете — дескать, от этого у них гривы секутся. Конечно, людоедство еще преследуется законом, но я смотрю на вещи шире…

— О… о чем ты говоришь?

— Говорю я о турах и ангелах, о тайне прочных пигментов, о предсказании в сонете, о спасении в искусстве. И это — единственное бессмертие, которое мы можем с тобой разделить, моя Лолита.

— Знаешь, Гарри, — сказала Гермиона, когда вопли Амбридж и топот копыт утащивших ее кентавров стихли в отдалении, — это все же было жестоко. Кентавры не едят людей.

— Я пошутил, — невозмутимо ответил Поттер, сорвал травинку и принялся ее жевать.

— Я поняла, — раздраженно фыркнула Грейнджер. — Не то чтобы мне нравилась Амбридж, но контраст был разителен. После того, как ты клялся ей в любви…

— Эх, Гермиона, — протянул Гарри, мечтательно улыбаясь, — все дело в том, что рано или поздно в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он должен выбрать между любовью и атомной бомбой.

5.11

Пространство между сетками

ПОРА СПАТЬ, ДЕТИШКИ!!!

(Виноградный День «Спокойной ночи, малыши»).

— Ничего не понимаю, — пробормотал Гарри, оглядывая помещение, заставленное стеллажами, на которых тускло мерцали сотни голубоватых шаров. — Я ясно видел здесь атомную бомбу.

— Может, ты перепутал двери? — робко спросил Невилл.

— Да, давайте вернемся в комнату с мозгами, — с энтузиазмом подхватила Гермиона.

— Тебе эти мозги важнее, чем спасение мира! — возмутился Рон.

— Ты не можешь себе представить, как мне не хватает более интеллектуальных собеседников, чем вы с Поттером!

— Ой, смотрите! — Луна указала на один из шаров. — Тут твое имя, Гарри.

— Да ну? Мы что, нашли место, где Санта Клаус хранит подарки к следующему Рождеству?

— Сомневаюсь, — саркастически пробормотала Гермиона. — Ты не заслужил.

— Ну, я очень старался быть хорошим мальчиком, — рассеянно ответил Поттер, раздумывая — брать шар или же не брать? — Пусть недолго, но старался.

— Бери уже этот шар, и пошли смотреть мозги, — нетерпеливо сказала младшая Уизли, дергая Гарри за рукав мантии. Луна и Невилл дружно закивали.

— Ладно, была не была!

Он цапнул шар с полки, и тут сзади раздался голос:

— Отдай это мне.

— Уже бегу, — фыркнул Поттер, внимательно разглядывая окружавших их людей в черных мантиях и масках. Пожирателей Смерти было значительно больше, чем ему хотелось бы, и он отступил назад, поближе к друзьям.

— Отдай, — повторил Люциус Малфой, протягивая руку.

— А где бомба? — задал Гарри наиболее интересующий его вопрос. Пожиратели заржали. Беллатрикс Лестрейндж откинула капюшон и пропищала, кривляясь:

— Масенький мальсик не мозет отличить сьны от реальносьти!

— У вас фто, прикусь не прявильный, тетенька? — передразнил ее Поттер. — И, кстати, годы в Азкабане вас не украсили.

— Как ты смеешь! — взвизгнула Беллатрикс, взмахивая палочкой.

— Нет! — крикнул Малфой, удерживая ее руку. — Ты разобьешь пророчество!

— Пророчество? — лениво поинтересовался Поттер. — Это что за хрень такая?

— Ты шутишь? Неужели Дамблдор не рассказывал тебе о пророчестве, раскрывающем тайну твоего шрама?

— Да мне как-то пофиг, — Гарри пожал плечами. — А зачем оно нужно вам? Или, точнее, тому, кто вас послал?

— А ты никогда не задумывался о том, почему Темный Лорд попытался убить тебя еще младенцем?

— Как я уже говорил, мне пофиг. Так про нас с Волдемортом сделали пророчество, и он хотел, чтобы я забрал его вместо него? Как мило!

— Отдай, — снова сказал Малфой. — Пока никто не пострадал.

— А мы не можем поторговаться? — спросил Гарри, умильно хлопая глазами. — Смотрите, что у меня есть!

Он извлек из кармана мантии дадлиного игрушечного робота, поставил его на пол и отошел на несколько шагов.

— Смотрите, какой классный! — воодушевленно заявил он. — Оснащен пулеметом и бензопилой, все суставы гнутся, в отличном состоянии!

Пожиратели вновь расхохотались.

— Масенький мальсик хочет нас подкупить своей игрюсечкой, — выпендривалась Беллатрикс.

— А еще он империоуправляемый, — Гарри взмахнул волшебной палочкой и заставил робота сделать несколько маленьких, неуклюжих шажков. Пожиратели задыхались от смеха, но его это не смущало.

— Пророчество, Поттер, — ледяным голосом произнес Малфой.

— Тогда…. Сюрпри-и-з! Энгоргио!

— Гигантский боевой робот, — прошептала за его спиной Гермиона. — Я не верю своим глазам!

Робот тем временем вырос до таких размеров, что повалил ближайшие стеллажи. Хранившиеся на них пророчества разбились, и зал наполнился бормочущими призрачными фигурами.

— Валим отсюда! — заорал Рон.

— Господа, познакомьтесь с моим другом — Оптимусом Праймом! — радостно воскликнул Гарри.

Робот повернул к ним непропорционально маленькую голову, и раздался его глухой, механический голос:

— Жду приказаний.

Гарри ухмыльнулся.

— Огонь!

5.12

Забытые за углом,

Убили в себе государство.

(Гражданская Оборона, «Государство»)

— Отдай пророчество! — рявкнул изрядно помятый Долохов. Ряды смертоедов заметно поредели, но их все равно было слишком много.

— Сначала догони! — Гарри ломанулся в первую попавшуюся дверь — как оказалось, ту самую, что вела в старинный амфитеатр с аркой, стоявшей на помосте. Поттер быстро сбежал вниз по ступенькам и спрятался за помостом, за ним последовали и Рон с Гермионой — остальных по-прежнему где-то носило, и Гарри подозревал, что они-таки пошли общаться с плавучими мозгами.

— Гарри, скажи, что у тебя есть запасной план, — сказал Рон, отодвигаясь подальше от окружавших их Пожирателей.

— У меня есть взрывчатка, но я не шахид, чтобы использовать ее в таком маленьком помещении, — ответил Поттер. — Черт, и где же кавалерия? Неужели Снейп не предупредил остальных?

— Возможно, он тебя просто не понял, — сказала Гермиона. — Ты выразился весьма… витиевато.

— Слова «оружейный плутоний» нельзя понять превратно, — огрызнулся Гарри. — А, гори оно все!..

Он выхватил из кармана пузырек и швырнул его в Пожирателей. Помещение заволокло неимоверно вонючим серо-зеленым дымом; кто-то надсадно закашлял.

— Поттер, чтоб тебя! — ругнулся Рон, закрывая лицо рукавом мантии. — Это и есть твое секретное оружие?

— Нет, это было экспериментальное зелье на основе тухлых яиц и солдатских портянок, — прогнусавил Гарри, зажимая двумя пальцами нос. — Оказывает на противника деморализующий эффект.

— Я бы сказала, что оно оказывает деморализующий эффект не только на противника, — начала было Гермиона, но в это время двери наверху отворились, и в комнату вбежали Тонкс, Сириус, Хмури, Люпин и Шеклболт, сходу вступившие в схватку с Пожирателями. Затем раздался оглушительный взрыв, и одна из стен рухнула с адским грохотом. В образовавшемся проеме стоял лишившийся одной руки, но по-прежнему боеспособный Оптимус Прайм.

— Ура! На штурм! — завопил Гарри, но тут же был вновь вынужден заткнуться из-за невыносимого смрада.

— Все, сейчас наши им наваляют, — удовлетворенно сказал Рон. — Теперь перевес сил в нашу пользу.

Спрятавшись за помостом, подростки следили за тем, как Хмури жарит заклинаниями со скоростью швейной машинки, как Сириус, держа палочку в левой руке, и пистолет в правой, непринужденно обстреливает Беллатрикс, как Оптимус Прайм, хоть и лишившийся пулемета вместе с одной конечностью, умело орудует бензопилой…

И тут…

Красный луч вырвался из палочки Беллатрикс и попал прямо в грудь робота. Медленно— медленно, как в кино, он повалился спиной назад, упав прямо сквозь ветхую занавесь, свисавшую с арки.

— Оптимус! — позвал Гарри, подскакивая к арке. — Оптимус!

Кто-то схватил его сзади.

— Успокойся, Гарри! — сказал голос Люпина. — Его больше нет. Ничего нельзя сделать, Гарри.

— Как нет?! Оптимус! Его надо достать!

— Гарри, он умер.

С диким ревом Поттер вывернулся из рук Люпина и помчался вверх по ступенькам, вслед убегающей Беллатрикс.

— Я с тебя шкуру живьем спущу! — орал он, швыряясь ей вслед всеми известными ему проклятиями. — Ты убила Прайма!

Ведьма издевательски хохотала, отражая все его атаки. Они выскочили в Атриум, на полном ходу пересекли его, затем взбежали вверх по ступенькам какой-то узкой лестницы и сквозь обшарпанную дверь выбрались наружу, оказавшись на ночной маггловской улице, освещенной ярким электрическим светом, где стояла лишь одинокая телефонная будка да мусорные баки.

— Пророчество, Поттер! — потребовала Белла, останавливаясь. — Или я уничтожу тебя, как уничтожила твою железную игрушку.

— Я его съел, — соврал Гарри. — Теперь придется подождать, пока оно не выйдет вместе с калом.

— Ты не смеешь! — завизжала ведьма. — Лорд…

— Ну, его тут нет…

— Ты ошибаешься, мальчишка.

В центре маггловской улочки материализовалась высокая черная фигура. Из-под капюшона блеснули алые глаза. Лорд Волдеморт повернулся к Поттеру и изящным жестом взмахнул волшебной палочкой.

— А вот тебя сюда никто не звал, — мрачно сказал ему Гарри, залез в мусорный бак и накрылся крышкой.

Интерлюдия 6

Итак, вот и подходит к концу эта история. Самое время нажать на кнопку «пауза», заставив окружающий мир застыть в странной нелепой позе, чтобы сходить за пивом, поразмыслить о смысле бытия, о проблеме гносеологического пессимизма или оптимистического гностицизма, или, раз уж по странной случайности эти тысячи знаков посвящены Гарри Поттеру, — о Гарри Потере, который сейчас сидит в мусорном ящике и заряжает пистолет.

Гарри Поттер не верил в пророчества, в бесплатный сыр, в метеорологические прогнозы и в любовь до гроба. По правде говоря, Гарри всегда был очень практичным и дальновидным молодым человеком, и то, что некоторые считали его действия хаотичными, говорило лишь об их собственном недостатке проницательности. Сам же Гарри, как правило, знал или хотя бы догадывался, к чему все идет.

На этот раз дело шло к могиле — его или Волдеморта, и не надо было никаких пророчеств, чтобы это понять. На стороне Темного Лорда был опыт и масса магических знаний, да безумная Беллатрикс, которой он через минуту прикажет аппарировать (ах, эта самонадеянность, уже сгубившая не одного Темного Властелина!). На стороне Гарри Поттера — украденный у крестного пистолет, немного патронов к нему, парочка пузырьков взрывающихся и воняющих зелий, круглые очки, знание физики и чувство юмора.

Так что если сейчас мы взглянем на тощего подростка с банановой кожурой в волосах, сидящего в мусорном контейнере, о который только что разбилась волдемортова Авада, и при тусклом свете Люмоса заряжающего пистолет с гадкой улыбочкой на чумазом лице, мы все подумаем об одном.

У Волдеморта нет шансов.

А теперь мы вновь нажмем на «паузу», чтобы ход времени возобновился, и была, наконец, завершена эта история, в конце которой, как в конце любой порядочной сказки, все получают по заслугам. А как именно — это уж выбирайте сами.

5.13

Мы управляем рычагом

Ведем борьбу электротоком!

(НОМ, «Случай в пионэрской комнате»)

Гарри Поттер сидел в мусорном ящике и заряжал пистолет.

— Инсендио! — раздался приглушенный мусором голос Волдеморта, и через минуту Гарри почувствовал, что стало как-то жарковато. Аккуратно приподняв крышку, он выглянул наружу, и тут же был вынужден отпрянуть: языки пламени едва не спалили ему челку. Том Риддл стоял поодаль, наблюдая за костром, на котором готовился Гарри Поттер-гриль, и мерзко улыбался.

— Отдай пророчество! — крикнул он. — Иначе я изжарю тебя на медленном огне.

Гарри процитировал слова Жанны Д’Арк, которые, как известно всем любителям истории, она адресовала епископу Кошону, когда палач поднес факел к ее костру:

— Дрын тебе в задницу, пафосная сволочь!

Затем он сунул в щель между стенкой и крышкой помойного ящика свою волшебную палочку и произнес:

— Агуаменти.

Раздалось громкое шипение, все вокруг заволокло дымом. Костер быстро потух под мощной струей воды, но Гарри из вредности продолжал удерживать заклинание, пока маггловская улица не превратилась в небольшую речку, в которой плавали дохлые крысы, банановые шкурки и использованные презервативы. Волдеморт с брезгливым видом подобрал подол намокшей мантии.

— Бедный маленький Гарри, — сказал Темный Лорд Поттеру, выглядывавшему из своего укрытия, как солдат из окопа. — Я могу так играть с тобой хоть всю ночь, но у меня совершенно нет времени. Пожалуй, пришла пора закончить то, что я начал пятнадцать лет назад. Авада Кедавра!

— Диффиндо!

Очередное смертельное проклятие ударило в стенку мусорного контейнера. Выпущенное Поттером заклинание также не достигло цели — Волдеморт небрежно взмахнул палочкой, и режущее улетело куда-то вверх, туда, где на фоне густо-синего неба виднелись черные нити электрических проводов.

Шипя и искря, оборванные провода, подобно диковинным змеям, упали прямо в огромную лужу, окружавшую Волдеморта. Гарри усмехнулся. Сегодня определенно был его день.

— Если тебе нужно пророчество, — сказал он, — подойди и возьми его.

Волдеморт сделал шаг.

Страшный крик заставил Гарри снова нырнуть в мусор; впрочем, тут же устыдившись своей недостойной гриффиндорца трусости, Поттер высунул голову из помойки. С замиранием сердца он смотрел, как в огромной луже, среди мертвых крыс и картофельных очисток, бьется в конвульсиях черная фигура.

— Сила тока в однородном участке цепи прямо пропорциональна напряжению, приложенному к участку, и обратно пропорциональна электрическому сопротивлению этого участка, — назидательно сказал Поттер, вытаскивая из-за пазухи рыбий скелетик. — Впрочем, если бы ты стоял на месте, может, все бы и обошлось, но ты создал шаговое напряжение... Том, ты меня слушаешь? Ах, конечно, я понимаю, ты очень занят. Ты умираешь.

Внезапно раздался характерный хлопок аппарации, и рядом с Гарри как ни в чем не бывало материализовался директор Дамблдор.

— Что здесь происходит, Гарри?

— Уже ничего, — ответил тот и нервно хихикнул. — Вы только по мокрому не ходите, а то вас током долбанет, как Волдеморта.

Дамблдор в изумлении воззрился на Темного Лорда, который уже практически затих, распластавшись возле потухшего фонаря как большая черная клякса.

— Что случилось с Томом? — пробормотал он. Хихиканье Поттера стало громче.

— Он не учил физику.

Через несколько часов в одной из палат клиники Св. Мунго, куда транспортировали еле живого Волдеморта, помещенного Дамблдором в состояние стазиса, собрался Орден Феникса в малом составе. Директор, устроившись в единственном кресле, выпускал из своей волшебной палочки разноцветные огоньки и задумчиво смотрел на то, как они крутятся под потолком, а потом с тихим шипением гаснут. Аластор Хмури, более нервный, чем обычно, дежурил возле двери с палочкой наизготовку, несмотря на то, что коридоры патрулировал отряд авроров во главе с Кингсли. Волшебный глаз старого параноика вертелся в глазнице с такой скоростью, что Гарри казалось, что скоро он натрет там мозоль. Ремус Люпин слонялся вдоль стенки и грыз ногти, изредка непроизвольно порыкивая — до полнолуния оставалось совсем немного. Сириус Блэк, наплевав на то, что его могут опознать, стоял под табличкой «Не курить» и курил. Снейп по своему обыкновению забился в дальний угол и оттуда поглядывал на Поттера с каким-то странным выражением лица — возможно, это было обусловлено тем, что победитель Волдеморта только что вылез из помойки и по этой причине нестерпимо вонял. Сам Гарри сидел на койке рядом с неподвижным телом Риддла и болтал ногами, с наслаждением вдыхая исходящий от архиврага смешанный запах озона и паленого мяса.

— Добить его надо, — сказал Хмури.

— Поддерживаю, — откликнулся Сириус.

— Не все так просто, — покачал головой директор. — Увы, если мы уничтожим тело Волдеморта, это приведет лишь к тому, что его душа вырвется на волю, как было в ту ночь, когда на лбу Гарри появился этот шрам…

— Почему это? — удивился Блэк. — Или такого говнюка не хотят принимать ни рай, ни в ад?

— Это чересчур мелодраматично даже для тебя, — съязвил Снейп.

— Не отвлекайтесь. Дамблдор, вы должны нам объяснить…

— Д-да, пожалуй. Признаться, я планировал все это несколько иначе, но… — старик покосился на Поттера. Тот заулыбался, — действия Гарри почти невозможно прогнозировать… Так вот, думаю, что должен сообщить вам, что Том действительно подстраховался на случай своей смерти.

— У него есть сэйвы! — развеселился Поттер. Взрослые волшебники посмотрели на него с недоумением. — Ну, в компьютерной игре ты можешь время от времени сохраняться, чтобы в случае, если тебя убьют, не проходить все заново.

— Избавьте нас от ваших маггловских аналогий, — поморщился Снейп.

— Гарри прав, — возразил Дамблдор. — Только это называется не «сэйв», а «хоркрукс»…

-… Таким образом, резюмируя вышесказанное…

— Люпин, проще! — крикнул Шизоглаз.

— Перед нами стоит цель обезвредить Того-Кто-Лежит-На-Той-Койке, не убивая его. Азкабан?

— Ага, такое надежное место, прям ни за что оттуда не сбежать, — сардонически хмыкнул Сириус. — Лучше поцелуй дементора.

— Дементоры на его стороне.

— Мы должны поторопиться, — сказал Снейп. — Вскоре Пожиратели Смерти придут в себя и захотят освободить Темного Лорда. Его повреждения сильны, но не смертельны. Поэтому те, кто заведомо не может предложить ничего путного, пусть лучше половят блох.

— А ты, наверное, уже весь извелся, ждешь, когда же мы потеряем бдительность, чтобы смыться со своим хозяином? — взвился Сириус.

— Тихо! — рявкнул Люпин. — Оба. Не будите во мне зверя.

— Давайте Риддлу шею сломаем, — предложил Гарри. — В парализованном состоянии он будет вполне безобиден. А для подстраховки сломаем ему еще руки и ноги.

— Добрый мальчик, — пробормотал Шизоглаз.

— Сила Темного Лорда — не в руках и ногах, Поттер. Так или иначе, но он найдет способ… его разум…

— Постойте! — перебил Гарри. — Я вот знаю, что с помощью магии можно вырастить заново кости. А, скажем, кусок мозга можно?

— Нервная ткань практически не восстанавливается, — тихо сказал Снейп, против обыкновения даже не ругаясь из-за того, что его перебили. — Нервные волокна еще возможно, но мозг…

— Профессор, вы думаете о том же, о чем и я? — спросил Гарри. — Как-никак, вы тут единственный злобный социопат, кроме меня.

Черные глаза встретились с зелеными.

— А теперь не могли бы вы все объяснить для простых смертных? — обиделся Сириус. Снейп и Гарри повернулись к нему и хором сказали:

— Лоботомия.

Еще через час случайные посетители госпиталя Святого Мунго, которых, впрочем, быть здесь не могло, потому что, во-первых, еще даже не рассвело, а во-вторых, здание наводнили злые невыспавшиеся авроры, которые только и ждали, как бы ткнуть кого-нибудь мордой в асфальт — так вот, случайные посетители могли наблюдать, как перед дверью одной из операционных крутятся одетый хуже бомжа седеющий дядька, здоровенный черный пес и неимоверно грязный подросток в очках. У входа, сложив руки на груди, стояла могучего телосложения медиковедьма, которая, когда подросток приближался к ней на несколько метров, пускала в него несколько искр из волшебной палочки.

— Я только краешком глаза посмотрю, — умолял Поттер.

— Нет, — отрезала безжалостная врачиха.

— Ну, в щелочку.

— Нет.

— В замочную скважину.

— Нет.

— Ну пожалуйста! Я так нервничаю, как будто там моя жена рожает!

— Нет.

— Хотите я вам взятку дам?

— Нет.

— Хотите, я вас убью?

— Нет.

— Гарри, — не выдержал Люпин. — Еще одно слово, и я сам тебя убью.

— Ремус! — укоризненно воскликнул только что вышедший из операционной Дамблдор. — Не сердись, мой мальчик.

— Как, как, как он? — Гарри заплясал перед директором на носочках, дергая его за рукав мантии.

— Можете посмотреть.

Темный Лорд с перебинтованной головой лежал на койке, укрытый одеялом до самого подбородка, и улыбался.

— И что теперь? — спросил Гарри.

— Ничего, — директор пожал плечами. — Жаль, ты не владеешь легилименцией, мог бы посмотреть, что теперь творится у него в голове.

— Да уж наверняка ничего хорошего, — буркнул Поттер. Сириус согласно тявкнул и ткнулся башкой в риддлово одеяло — смысл этого маневра состоял в том, чтобы напустить тому в койку блох.

— Напротив, — Дамблдор вдруг улыбнулся. — Думаю, Том наконец-то счастлив.

— Это все очень здорово, — зевнул Гарри, — но у меня есть предложение. Давайте соберем остальной Орден, пойдем в паб и нажремся!

И снова 5.13

Вот и настал день, когда ты должен умереть.

И кусочками нашинкованных органов.

(Взрыв кабачка в коляске с поносом, «Последними звуками будет порно»)

А может, все было так.

Гарри Поттер сидел в мусорном ящике и заряжал пистолет. Ему как раз хватило времени для того, чтобы взвести курок, швырнуть в сторону Волдеморта зелье, создававшее дымовую завесу и вдобавок вонявшее тухлыми яйцами и выпрыгнуть из контейнера, когда метко пущенная Темным Лордом Бомбарда разнесла его временное укрытие на куски. Улицу засыпало мусором, Волдеморт сквозь зубы выругался, когда на голову ему свалилась обглоданная куриная ножка. Гарри, пригнувшись, метнулся в сторону и спрятался за выступ стены.

— Экпеллиармус! — гаркнул он, направив палочку на Риддла, и одновременно делая несколько выстрелов: Поттер резонно рассудил, что будь ты хоть трижды Темный Лорд, но кастовать одновременно два заклинания не сможешь. Впрочем, в одном Гарри просчитался — для того, чтобы защититься от его сдвоенной атаки, Волдеморту хватило банального Протего. В разные стороны разлетелись потревоженные грохотом выстрелов голуби, которые ночевали на крыше соседнего дома.

Тут же Риддл контратаковал — в сторону Гарри один за другим полетели разноцветные лучи проклятий. Поттер упал и откатился в сторону, пытаясь опять спрятаться в помойке, но одно из заклинаний все же зацепило его, оставив длинную кровоточащую царапину на левой ноге.

— Ну вот, такие хорошие штаны порвал, — горько сказал он, кое-как скрывшись от Волдеморта. На краешек мусорного бака приземлился сонный растрепанный голубь и принялся по-идиотски ворковать — громко, как вскипающий чайник. Гарри посмотрел на него так, как будто это было лучшее зрелище в его жизни, потом перегруппировался, выскочил из укрытия и заорал, направляя палочку на Волдеморта:

— Вингардиум Левиоса!

Темный Лорд — надо отдать ему должное — взмахнул своей палочкой практически одновременно с Гарри, отменяя действие левитирующего заклинания еще до того, как его ноги оторвались от земли, но это уже не играло роли.

Против этого заклинания применялось не Протего, а Фините Инкантатем.

Вслед за лучом Левиосы в Волдеморта летели пять пуль, остававшихся у Поттера в обойме.

Три из них попали в цель.

— А сейчас мы узнаем, какого цвета у тебя кишки, — сказал Поттер. Чуть прихрамывая, он подошел к поверженному врагу, подобрал его волшебную палочку и принялся неторопливо перезаряжать пистолет. Волдеморт валялся на грязном асфальте в луже собственной крови, которая казалась черной из-за электрического освещения. Три пули сорок пятого калибра вошли прямехонько ему в тощее брюхо, заставив страшного злого волшебника скорчиться на земле, жалобно скуля и придерживая руками превращенные в фарш внутренности.

— Ладно, — смилостивился Гарри, — сейчас я тебя просто добью.

Он нагнулся и приставил к виску Риддла пистолет.

— Гарри, не делай этого!.. — крикнул кто-то сзади. От неожиданности Поттер вздрогнул, и его палец как будто сам по себе нажал на спусковой крючок. Волдеморт в последний раз дернулся и затих.

— Нет! — к нему с невиданной для его возраста прытью подбежал директор Дамблдор. — Его нельзя было убивать! Что ты наделал!

— А не надо было мне под руку орать, — огрызнулся Гарри, потом вдруг сощурился, плюхнулся рядом с трупом на колени и принялся как сумасшедший нащупывать пульс на длинной бледной шее мертвого Лорда.

— В чем дело, Гарри? — спросил недоумевающий директор.

— Лопни моя селезенка, он, кажется, жив, — озадаченно пробормотал Поттер. Дамблдор отодвинул его в сторону и принялся рисовать над Риддлом узоры волшебной палочкой, читая длинные, незнакомые Гарри заклинания.

— Он действительно жив, — подтвердил, наконец, директор. — Ты всего лишь отстрелил ему лобные доли.

— Вот и отличненько, — бодро сказал Гарри. — Теперь пошли, стопаря накатим!

— Мистер Поттер, не забывайтесь, — строго ответил Дамблдор. — Что за фамильярность!

— Да ладно вам, — Гарри довольно улыбнулся и улегся на асфальт рядом с Волдемортом, чувствуя приятную усталость во всем теле. — Я собственноручно выпилил темного Лорда! Жизнь прекрасна!

Шрам не болел уже девятнадцать минут. Все было хорошо.

Еще 5.13, да что ты будешь делать!

А, чyдо-баpчик, чyдо-баpчик,

здесь живём мы сыто-пьяно, чyнга-чанга!

(Сектор Газа, «Чунга-чанга»)

Это кажется невероятным, но так быть бы тоже могло.

Гарри Поттер сидел в мусорном ящике и заряжал пистолет, как вдруг его лоб пронзила резкая, почти невыносимая боль. Он приглушенно застонал, выронил свое оружие и схватился руками за голову. Ощущение было такое, как будто мартышка пыталась расколоть его череп, как кокосовый орех, стуча острым камнем прямо по знаменитому шраму. Мартышкой в данной аллегории был, разумеется, Лорд Волдеморт.

Гарри почувствовал, что его собственная рука полезла в карман и вытащила оттуда шарик с пророчеством, сияющий в полутьме помойки неясным голубым светом. Он попытался противиться, но упрямая конечность как будто обрела собственную волю, и более того — его ноги тоже зашевелились, и тело обнаружило определенное желание подняться и вылезти из ящика прямо навстречу Риддлу.

— Не сопротивляйся, Гарри, — прошипел хорошо знакомый высокий голос, исходивший, казалось, изнутри его головы. Памятуя о том, что слышать голоса — это очень, очень плохой признак, Поттер стиснул зубы и сосредоточился, пытаясь вернуть контроль над собственным телом. От натуги он крепче стиснул пальцы, и хрупкий стеклянный шар, зажатый в его ладони, вдруг покрылся трещинами и рассыпался в пыль, из которой возникла миниатюрная полупрозрачная фигура профессора Трелони.

Гарри замер, и Волдеморт в его голове тоже притих, когда Трелони открыла рот и потусторонним, грубым и чужим голосом начала вещать:

— У трижды бросавших вызов… родится мальчик… на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его, как равного себе… и будет он пиздец ходячий!

— Ну что? — спросил Гарри вслух, обращаясь к Волдеморту, чье удивление он ощущал в своей голове. — Доволен? А теперь брысь из моего мозга!

Волдеморт, оправившись от шока, зловеще расхохотался; каждый звук болью отдавался в поттеровском шраме.

— Все, достал, — прошептал Гарри. — Сейчас я тебе покажу класс. Окклюменция Поттер-стайл!

… У него были золотистые волосы, заплетенные в две длинные косы, и небесно-голубые глаза на пол-лица. У него была грудь, туго обтянутая матросским костюмчиком, писклявый голосок и сердце, переполненное любовью ко всему живущему. Он любил свою кошку, и свою розовую пижамку с зайчиками, и кремовые пирожные, и маму с папой, и популярного актера с потрясающе нежным взглядом, и белые цветы, и воздушные шарики…

Где-то за гранью сознания раздался глухой вскрик, но Гарри — хотя Гарри ли? — не позволил себе отвлечься. Его разум заполнили фантазии — и вот, он шел уже по залитой солнечным светом улице в компании пятнадцати беспрерывно верещащих подружек, и плакал, когда тонул на экране «Титаник», и кто-то читал ему стихи при луне, и в этих стихах кровь рифмовалась с любовью. И тогда он распахнул шире свои огромные голубые глаза и громко сказал:

— Аняня!

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Поттер смахнул со лба влажные от пота волосы, приподнял крышку помойки и выглянул наружу, жадно вдыхая свежий ночной воздух. В круге яркого электрического света, образуемого маггловским уличным фонарем, неподвижно лежала долговязая черная фигура. Гарри неловко вывалился из мусорного ящика и на подгибающихся ногах побрел к Волдеморту. Темный Лорд уютно устроился на асфальте, подложив под лысую голову руки, и смотрел в небо. На его бледных тонких губах блуждала мечтательная улыбка. Гарри присел на корточки и внимательно вгляделся в лишенные всякого выражения красные глаза. Кто-то подошел сзади и положил ему руку на плечо.

— Мне жаль, что я опоздал, Гарри, — мягко сказал Дамблдор.

— Да, вы много потеряли, — ответил Поттер хриплым голосом. — Что с ним?

Директор внимательно поглядел на Тома Риддла, затем направил на того палочку и воскликнул:

— Легилименс!

Через секунду он прервал действие заклинания и вновь повернулся к Гарри. На лице старого директора было написано глубочайшее изумление.

— Гарри, ты сжег ему мозг.

— Как, совсем? — Поттер вытаращил глаза. — Он же вроде жив, и даже улыбается.

Дамблдор вздохнул.

— Есть вещи, Гарри, которые хуже смерти. Он считает себя японской школьницей.

Эпилог

Итак, все хорошо кончилось, и даже никто не умер.

Рон Уизли содержит игровой притон, пользующийся заслуженной дурной славой. Он приучился курить сигары, правда, делает это тайком от Гермионы, которая является сторонницей здорового образа жизни. Сама Грейнджер продолжает свое образование и подрабатывает по совместительству санитаркой в маггловском морге, утверждая, что это никоим образом не связано с ее неиссякающим интересом к некромантии.

Сириус Блэк продолжает свой преступный бизнес по контрабанде, недавно расширив ассортимент: теперь, помимо оружия, он перепродает китайские джинсы и человеческие органы — вполне вероятно, что тоже китайские. Среди его хобби числятся также блэкджек и шлюхи.

Ремус Люпин стал правозащитником. Его толерантность настолько толерантна, что все уже взвыли. Как волки.

Альбус Дамблдор остается директором, и будет им до самого конца фанфика. Он потихоньку додавил оставшиеся хоркруксы, изобрел тринадцатый способ использования драконьей крови и Взрывающиеся леденцы. Мощность одного такого леденца эквивалентна 50 граммам тротила, поэтому Альбус никому о них не рассказывает — это противоречит имиджу самого светлого мага современности.

Минерва МакГонагалл наслаждается тишиной и покоем и с ужасом ждет того дня, когда в школу пойдет следующее поколение Поттеров и Уизли, потому что, вне всяких сомнений, они попадут в Гриффиндор.

Хагрид недавно завел самку ксеноморфа и назвал ее Лапочкой.

Северус Снейп каждый год на день рождения получает от Гарри Поттера письмо с приглашением посетить аквапарк. Автор надеется, что годам к семидесяти профессор решится.

Драко Малфой ведет обычную жизнь богатого избалованного юнца. Недавно «Ведьмополитен» признал его самым гламурным волшебником года. Когда он случайно встречает Гарри Поттера, то переходит на другую сторону улицы — просто от греха подальше. Елок он тоже избегает.

Аластор Хмури решил изменить свою жизнь и ведет психологический тренинг по авторской программе. Тренинг называется «Как научиться доверять людям», и включает в себя навыки рукопашного боя, слежки, проведения допросов и экспресс-курс боевой магии.

Плакса Миртл завела себе дневничок на DarkDiary.

Кингсли Шеклболт стал новым Министром Магии, и на новом посту успел ввести в Хогвартсе обязательное изучение физики и вооружил аврорат автоматами Калашникова.

Долорес Амбридж эмигрировала на мыс Канаверал и готовится стать астронавтом НАСА. Это решение продиктовано единственным, совершенно понятным человеческим желанием — оказаться как можно дальше от Гарри Поттера.

Гарри Поттер после окончания Хогвартса поступил в маггловский институт и учится на химика. Он не оставляет мысли об изобретении лекарства от рака, хотя взрывчатка по-прежнему удается ему намного лучше. В свободное время он катается по Хогсмиту в тележке, запряженной двенадцатью огромными разноцветными мышами, и смеется как придурок.

Лорд Волдеморт пребывает в том же состоянии, в каком мы его оставили, и как раз сегодня хорошо позавтракал, скушав аж две порции манной кашки.

Все, что я написал — это все это я наврал.

Вот и все, ребята!

________

1 — Форт Нокс — военная база США, на территории которой расположено одно из самых защищенных хранилищ для золотого запаса страны.

2 — Здесь и далее Гарри цитирует Песнь Песней.