Люциус вновь отправился на очередное Собрание, и Нарцисса с того самого момента не находила себе места.
''Все это неправильно! Неправильно!'' — билась в ее голове настойчивая мысль.
Леди Малфой мерила комнату шагами, но это не спасало от тревожных мыслей, которые вспыхивали в ее сознании.
Нарцисса стояла спиной к двери, когда та распахнулась, и на пороге появился Люциус. Она не услышала, а скорее почувствовала, что он вернулся. Резко обернувшись и поспешно преодолев расстояние, разделявшее их, женщина посмотрела мужу в глаза. Надеясь прочитать в них ответы на все невысказанные вопросы.
* * *
Муторно, долго, страшно и волнительно. Люциус не имел ни малейшего понятия, сколько времени они пробыли в зале, да, по правде говоря, и не хотел знать. Был собран весь Ближайший Круг, Темный Лорд выглядел взволнованным и даже не пытался это скрыть.
С каждым словом Повелителя ситуация обрисовывалась все четче. Ощущение необратимости процесса с головы до ног окатило лорда Малфоя. Всё. Процесс запущен. Завтра наступит начало конца. Скоро все закончится. Так или иначе.
Они стояли полукругом и слушали, что им говорил Повелитель. А говорил он, как всегда, много и долго. Говорил, что завтра, если Поттер не объявится, они возьмут штурмом Хогвартс. Говорил, что захват школы — это последний шаг к Победе.
Убийство студентов и преподавателей Люциус не считал победой. По крайне мере, лично для себя. Ведь на линию огня попадут и их дети. Чистокровные наследники. Похоже, Лорду было все равно, кто будет пушечным мясом. Главное — убить Поттера.
Малфой оглядел Ближайших: Бела, Руди, Уолли, Теодор, Тони… им всем было без разницы кого убивать. Лишь бы их Хозяин остался доволен… А вот Кребб и Гойл старшие выглядели неважно. Их можно понять. Их дети тоже сейчас в школе, как и его Драко….
Люциус плохо помнил, как дошел до своей спальни, когда закончилось Собрание. Лишь зайдя в комнату и увидев там бледную и встревоженную Нарциссу, он понял, что все это реальность. Лицо жены, готовой уже расплакаться от неизвестности, оказало на него такого же воздействие, как ушат холодной воды.
«Она ведь тоже переживает…» — мелькнула мысль на задворках сознания.
Малфой шагнул навстречу жене, и спустя мгновение они оказались очень близко друг к другу. Он поднял руку и кончиками пальцев провел по щеке Нарциссы.
— Молчи… ничего не говори… — глухо сказал он и, резко взметнув полой плаща, прошел к креслу у камина. Почти рухнул в него. Глянул на каминные часы и обомлел. Лорд продержал их на Собрании пять часов!
Он устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, старясь сохранить спокойное выражение лица при жене. Нарциссе ни к чему было знать все заранее да еще и в подробностях. Он — глава семьи. Глава рода. Вся ответственность за их жизни лежит лишь на нем и только на нем. Они надеются на него. На его поддержку. И именно сейчас он должен показать, что все хорошо и спокойно. Что поводов для волнений и тем более для паники нет.
Нарцисса встала за креслом и положила руки Люциусу на плечи. Медленно, но довольно настойчиво начала массировать их, чувствуя под своими пальцами напряженные мышцы. При умелой игре можно скрыть эмоции под маской, изобразить равнодушие или даже улыбаться, когда все летит в тартарары, но телом управлять куда сложнее.
Иногда её приходила в голову мысль, что нужно было идти с Люциусом до конца и самой стать Упивающейся. Переступить через собственное отвращение и страх, чтобы быть всегда рядом с мужем, но она четко осознавала, что сам Малфой этого бы не допустил никогда. Не позволил бы ей быть причастной к этому. К этой грязи и крови на руках.
— Может, я могу что-нибудь сделать? — Вопрос был неуместен, но она не хотела чувствовать себя глупой бесполезной куклой, роль которой лишь в том, чтобы вежливо улыбаться и кивать в нужный момент.
Она ненавидела чувство неопределенности, чувство неизвестности. Жить в неведении, не зная, что ждет тебя завтра, ей совершенно не нравилось. Нарцисса очень надеялась, что Люциус хоть что-нибудь, пусть только в двух словах, но все-таки расскажет ей.
Она знала, что, держа ее в относительном неведении, муж пытается оградить ее от тревог и проблем, но ведь они — одна семья, а значит, проблемы и тревоги у них общие.
— Да… — тихо отозвался Люциус, кладя правую руку поверх руки жены, массирующей его плечо. — Побудь со мной сегодня… до конца…
«Интересно: до чьего конца?..» — Жуткие мысли в самую жуткую ночь неизвестности и страха.
Малфой не просил близости. Нет. Просто не желал оставаться один. Возможно, завтра он умрет. Возможно, умрут они все. Поэтому хотелось насладиться последними мгновениями жизни. Ощутить, что они все еще живы.
Через некоторое время Люциус потянул жену к себе и усадил на колени. Нежно поглаживая ее по спине, уткнулся носом в шею и с наслаждением вдохнул тонкий аромат французских духов. Мед и корица. Он лично купил их в Париже, когда на прошлой недели Темный Лорд отправил его с очередным заданием во Францию.
— На завтра ничего не планируй. Займись лучше чем-нибудь в Имении. Намечается небольшое дело. Письмо Драко я уже отправил, так что он будет готов…
Все. Больше он ничего не скажет, даже если Нарцисса будет настаивать. Пусть думает, что хочет, но из его уст она не услышит больше ни слова.
Она молча сидела у мужа на коленях, чувствуя его теплое дыхание на своей шее, и нежно гладила его по голове, перебирая пальцами длинные светлые волосы.
«До какого конца, а главное — до конца чего, ты просишь меня остаться с тобой?.. Хотя разве это имеет значение, что бы ни было, я буду с тобой до конца, Люц, даже если это конец света…» — подумала Нарцисса про себя.
Лучше бы он наорал на нее, лучше бы бил посуду и кидался книжками, это она смогла бы выдержать, но его тихий голос, произносящий такие простые, но в тоже время такие страшные слова, был невыносим.
Еще отчетливее сформировалось предчувствие беды, нависшей над их семьей. Раньше такого никогда не было, даже арест мужа два года назад не вызывал в ее сердце столько смятения и страха.
«Мерлин всемогущий… он написал Драко, неужели и наш сын будет в этом замешан? А чем мне заняться в Имении? Перебирать посуду, как ни в чем не бывало? Придумать новый интерьер для очередной комнаты, увлечься каталогами… да я же свихнусь здесь одна… не зная, что с тобой, милый, что с нашим сыном…» — Мысли путались в голове, совсем не желая выстраиваться в строгую логическую цепочку, сердце сжалось в комок.
Но внешне Нарцисса была спокойна — если она поддастся панике, то не сможет взять себя в руки, поэтому надо было держаться изо всех сил.
— Я люблю тебя, Люциус, — тихо сказала она, сдерживая слезы, готовые вот-вот появиться в уголках ее голубых глаз, и, взяв его лицо в свои ладони, она нежно поцеловала в губы.
Ей казалось очень важным — просто жизненно необходимым — сказать мужу, что она его любит.
Поцелуй Нарциссы был таким нежным и одновременно успокаивающим. Словно это она хотела защитить мужа от всех бед и кошмаров. Уверить, что все будет хорошо.
С некоторым восхищением отмечая, как же все-таки его жена сильна духом, Люциус осторожно ответил на её ласку. Поцелуй был недолгим. Легким и сладким.
Когда Малфой оторвался от губ Нарциссы, он заглянул в ее глаза, блестящие от сдерживаемых слез. Поднял руку и осторожно стер внешней стороной указательного пальца одну единственную слезинку, скатившуюся по щеке.
— Скоро все закончится. Обещаю… — горячо прошептал он, не отрывая взгляда от ее глаз.
Время, казалось, остановило свой бег. Исчезли все звуки, мысли и слова. Осталось лишь одно-единственное желание. Поцеловать. Поцеловать Нарциссу. Долго и страстно. Сжать в объятиях и не отпускать. Послать к черту Волдеморта с его четкими указаниями выспаться и набраться сил перед решающими действиями. И пусть все горит ясным пламенем. Пусть завтра их ждет унижение, боль и смерть. Это все будет завтра. А сейчас на его коленях сидела женщина, которую он любил больше всего на свете., которую в глубине души боготворил и которой восхищался.
Больше ни слова не говоря, Люциус подхватил Нарциссу на руки и поднялся с кресла. Пересек комнату и аккуратно положил ее на кровать. Сел на краешек и навис над ней. Снова взгляд глаза в глаза. Не нужно слов. Они лишние. Судорожно вздохнув, он, наконец, поцеловал её. Жадно, страстно и горячо. Его правая рука легла ей на талию.
Как бы хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Его глаза, его поцелуй. И не важно, что где-то совсем рядом идет Гражданская война, и что скоро все закончится, и никто не сможет предугадать чем, и сколько крови прольется. И почему магия не может остановить время — она же может лечить, может убивать и калечить — но вот время ей неподвластно.
Нарцисса закинула руки и крепко обняла мужа, прижимаясь к нему всем телом. Она чувствовала, как бьется его сердце под мантией. Говорят, что Пожиратели — бессердечные изверги, но миссис Малфой могла с легкостью опровергнуть это заблуждение. Она никогда не видела, как выглядел её муж, выполняя очередное задание Темного Лорда, но даже если бы и увидела, вряд ли стала бы меньше любить его или уважать. Такой любимый и такой родной — единственный и неповторимый мужчина в ее жизни. Нарциссе хватало знания, что все, что делает Люциус, он делает ради нее и Драко, ради семьи. Остальное не имело значение.
Положив руку на грудь мужа, она ловко справилась с красивой застежкой, помогая избавиться от плаща.
Нарциссе хотелось полностью отдать себя. Почувствовать, как она растворяется в нем. Потому что она боялась потерять Люциуса. Сегодня он здесь с ней, а вот что будет завтра, не знал никто.
Все так же не прерывая поцелуи, которые теперь он дарил не только губам Нарциссы, но и ее шее, Люциус сел на кровати и потянул жену на себя. Его руки стали торопливо шарить по спине, пытаясь справиться с застежками на платье.
Через несколько минут ее одежда уже лежала на полу. Нарцисса оставалась в черных ажурных чулках и нижнем белье. Лишь на пару мгновений, чтобы избавиться от камзола и рубашки, Малфой прекратил свои ласки.
Вдоволь насладившись шеей жены, он стал спускаться к ее груди. Языком обвел ореолы уже затвердевших от возбуждения сосков, а затем втянул губами один из них в рот, осторожно посасывая и несильно покусывая. Второй тоже не остался без внимания и вскоре был обласкан не менее страстно, нежели его собрат.
Нарцисса вздрогнула, когда одна из блуждающих по ее телу рук мужа со всей уверенностью хозяина стала ласкать ее увлажнившуюся промежность.
Восставшая плоть Малфоя уже болезненно пульсировала, требуя её освободить из тесного плена брюк. Однако мужчина твердо решил для себя сдерживаться, пока основательно не подготовит Нарциссу.
На несколько секунд он отстранился и, взглянув на жену, невольно залюбовался ею. Нарцисса лежала на кровати с широко расставленными ногами, такая нежная и трепещущая. Жаждущая его ласк, уже почти готовая принять его в себя. Ресницы ее прикрытых глаз едва заметно подрагивали. С трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на женщину прямо сейчас, Люциус большим пальцем руки помассировал клитор Нарциссы и резко ввел сразу два пальца. Она была такой горячей и влажной внутри, что у него на секунду перехватило дух.
— Ты такая горячая... — прошептал он, склонившись к ее уху.
Когда-то она боялась, что со временем, когда она успеет испытать на себе все возможные ласки мужа, ее тело привыкнет к ним и перестанет реагировать, перестанет отзываться на прикосновения. Как же она тогда ошибалась! Прошли годы, но ничего не изменилось. Его поцелуи до сих пор вызывали приятную негу, его ласки все так же возбуждали тело. Они изучили друг друга досконально, но это только усилило эффект. И он, и она точно знали, что и как нужно делать, чтобы получить желаемый результат.
— Все благодаря тебе, — тихо ответила Нарцисса.
Из-под прикрытых от удовольствия век она любовалась своим мужем. Он был прекрасен, бесподобен, идеально сложен, словно греческий бог. Можно ли мечтать о более совершенном муже, о более совершенном любовнике, чем Люциус Малфой?..
У нее внутри все пульсировало от прилившей крови, а чувствительность стенок влагалища, казалось, повысилась в разы.
Немного пососав свой указательный палец, Нарцисса прикоснулась им сначала к ключице Малфоя, потом спустилась ниже, обведя длинным ногтем вокруг его соска, сначала одного, потом другого. Не торопясь, но в тоже время очень уверенно и целеустремленно, она провела линию еще ниже по груди, по животу, потом добралась до брюк, которые все еще скрывали главное богатство ее мужчины. Проделывая все это с закрытыми глазами, она в то же время наслаждалась ласками, которые дарил ей супруг.
Проведя несколько раз своим шаловливым пальчиком вдоль кромки брюк, Нарцисса опустила руку чуть ниже, на уровень ширинки, и, положив ее на возбужденную плоть, начала медленные и нежные ласки. Она не спешила избавлять мужа от брюк, спешить им было некуда, ведь сегодняшняя ночь принадлежит только им.
Люциус шумно вздохнул, когда Нарцисса коснулась его ключицы. Даже когда она, осмелев вконец, принялась блуждать рукой по его груди, опускаясь все ниже и ниже, он сдерживался. Но когда ее шаловливые пальчики стали хозяйничать в его паху, мужчина решил, что так издеваться над собственным здоровьем — это моветон! С глухим рычанием навалившись на Нарциссу, он впился в ее губы неистовым поцелуем. Оторваться было невозможно, но необходимо. И лишь для того, чтобы освободиться от плена брюк, которые сдерживали требующую удовлетворения плоть. От желания разум затуманился. Кровь закипала в жилах, ускоряя свой бег.
Нарцисса тем временем раздвинула ноги еще шире, словно кошка, прогнула спину. Как бы предлагая себя, прося взять ее.
Люциус коварно улыбнулся и решил продлить агонию жены. Эту сладостную смертельную агонию, за которой последует воскрешение. Он ощущал себя богом для неё, способным помочь ей умереть и возродиться, словно феникс из огня страсти и желания. Показать ей ад и в следующее мгновение вознести на вершины рая.
Смакуя каждую секунду агонии Нарциссы, он лег рядом на бок и повернул ее к себе лицом. Нежно провел рукой по ее талии, опускаясь по линии бедра немного ниже, а затем закинул ее ногу себе на поясницу. Не переставая поглаживать бедро, Малфой плавно скользнул в лоно жены.
— Открой глаза, — громко прошептал он, принявшись очень медленно двигаться в ней, растягивая удовольствие. — Посмотри на меня!
Он хотел любоваться ею. Смотреть на нее, зная, как остро она ощущает его толчки внутри себя. Ощущая, как плотное кольцо мышц охватывает его член.
Не просьба, а приказ. Люциус смотрел в глаза Нарциссы и практически кожей ощущал, как она хочет его, как жаждет более быстрого и глубокого проникновения. Но он не торопился. Возможно, сегодня он последний раз в жизни видит свою жену. Наслаждается ее телом, ласками и просто близостью. Поэтому он не желал торопиться, нужно смаковать каждую деталь, каждое мгновение. Чтобы потом, когда он будет гореть в аду, с трепетом в сердце вспоминать эту ночь и эту божественную женщину.
В голове мелькнула мысль, что если сегодня они смогут зачать еще одного ребенка, то это будет для него лучшим подарком судьбы. Ведь что может быть прекраснее зародившейся жизни, когда в следующий момент один из ее создателей умрет?.. Какая ирония.
После рождения Драко врачи четко поставили молодую чету Малфоев перед фактом, что рождение еще одного ребенка крайне нежелательно и опасно для здоровья Нарциссы. Поэтому Люциус никогда не заикался о желании иметь еще одного сына или дочь. Наследник у него уже появился — род сохранен, а большего и не надо. Рисковать жизнью и здоровьем жены он был не намерен. Да и за все эти годы понести у Нарциссы почему-то не получалось…
Она хотела его всего и сразу, но где-то на задворках затуманенного страстью сознания, билась мысль, что ночь только началась, а значит, все самое-самое еще только впереди.
Нарцисса начала двигать бедрами, не убыстряясь и не замедляясь, точно в ритм с мужем. Они растягивали удовольствие друг друга, словно маггловскую жвачку.
Руки женщины блуждали по телу Люциуса, по груди, по спине, прочерчивая линии на его алебастровой коже. Нарциссе хотелось впиться своими острыми ногтями в его нежную кожу, чтобы оставить шрам на память об этой ночи, но она не спешила, ведь впереди еще целая ночь. Тогда ей казалось, что целая ночь — это почти целая вечность, и что за эту ночь, которая не была их обычной ночью близости, они успеют все, насладятся и ласками, и болью, достигнут вершины блаженства и снова вернутся на грешную землю.
Она впилась в губы Люциуса страстным требовательным поцелуем. Пусть он зацелует ее до умопомрачения, до головокружения, и не важно, что завтра губы будут выглядеть слегка припухшими от неистовых ласк, она не будет этого скрывать.
Волны наслаждения накатывали, все чувства были возбуждены до предела. Нарцисса слышала, как гулко бьется сердце Люциуса. Она положила руку ему на грудь, чтобы самой чувствовать, как бьется самое любимое и самое дорогое для нее сердце, как оно бьется, чуть обгоняя ее собственное.
Нарцисса внимательно всматривалась в его лицо, пытаясь запомнить каждую черточку, каждую морщинку около серебристых глаз, чтобы сохранить в своей памяти его портрет, который, впрочем, и так всегда хранился у нее. Когда она впервые, будучи еще совсем юной девушкой, взглянула в его серебристо-серые глаза, то не смогла сразу отвести взгляд, как того требовал этикет. Уж слишком красивыми они у него были, она никогда больше не видела таких пронзительных глаз, если, конечно, не считать Драко, который получил от отца в наследство очень многое. Нарцисса думала, что настанет день, когда ее мальчик станет полной копией своего отца.
У нее больше не было сил терпеть эту сладкую муку, Нарцисса хотела большего, хотела его всего и сразу, хотела принадлежать ему целиком без остатка, поэтому резко двинула бедрами, поменяв угол, желая, чтобы Люциус вошел в нее глубже.
— Возьми меня всю! — с придыханием сказала женщина и снова поцеловала супруга.
Люциус улыбнулся своей маленькой победе над женой, которая все же сдалась первой. Он наклонился и поцеловал ее в висок. Затем, плавно перевернул ее на спину.
Нарцисса простонала и вцепилась в простыни руками, комкая их в попытках сдержать стоны.
— Ты уже моя! — четко проговорил Люциус и в следующее мгновение резким толчком вошел глубже.
Женщина отрывисто вскрикнула и запрокинула голову, пытаясь выгнуть спину и как можно глубже насадиться на мужа.
Люциус стал двигаться резче, ускоряя темп. Больших трудов стоило сдерживать себя и пропустить даму вперед, позволяя кончить первой. Что называется кодекс чести настоящего мужчины.
— Ну, давай, моя хорошая! Давай! — прорычал он, ощущая, как острые коготки Нарциссы с силой впиваются ему в спину.
Он уже плохо себя контролировал и был на грани того, чтобы нырнуть в бездну наслаждения.
Волна оргазма накрыла ее, словно цунами, сметая все на своем пути, очищая разум от всех мыслей. Только ощущения сейчас были важны, только огонь, горящий, казалось, в каждой клеточке тела. В ней словно взорвался фейерверк, никогда раньше она не чувствовала себя такой удовлетворенной, никогда не возносилась на такой пик блаженства. После такого даже не страшно умереть, потому что ничего лучше в жизни уже не будет.
Она прокричала в порыве страсти его имя, выгибая спину, словно кошка.
Спустя несколько мгновений Люциус тоже достиг вершины такого мучительного и сладкого рая, вслед за Нарциссой.
Она всегда поражалась выдержке мужа, он никогда не кончал раньше нее. Женщина никогда не задумывалась, чем именно мотивировано такое поведение. Конечно, было несколько предположений, но она предпочитала не думать об этом. Какая разница, как и почему, главное, что им было хорошо вместе. Они подходили друг другу, как ключ к замку, словно кто-то специально создал их такими.
Нарцисса чувствовала, как его семя разливается у нее внутри. Тело было расслаблено, она наслаждалась сладкой истомой. Запустив руку в мягкие и слегка влажные от пота волосы Люциуса, она попускала тонкие прядки между пальцев. Было так приятно.
Это был не просто секс, они сливались не просто телами, но и душами. Нарцисса обожала такие моменты единения с мужем и берегла их в памяти, иногда вспоминая, словно просматривая волшебные колдографии.
* * *
Ночь пролетела, словно мгновение. Люциус не позволил сомкнуть глаз ни себе, ни Нарциссе за время, отпущенное им. Он наслаждался каждой минутой, каждым мгновением, проведенным с ней. Хотел запомнить ее такой, какой она была сейчас. Горячая, живая и любящая его. Сегодня их последняя ночь. Скорее всего, следующая не наступит больше никогда, и, возможно, лишь в аду они однажды соединят свои души навечно. И именно сегодня Люциус сказал жене то, что никогда не решался сделать, боясь, что она лишь рассмеется ему в лицо и назовет чересчур сентиментальным. Сегодня он сказал, что любит ее. Любит так, как никого ранее в своей жизни.
Ночь прошла, а они сомкнули глаза, лишь когда забрезжил рассвет. Люциус заснул с уверенностью, что их вчерашнее ложе любви сегодня превратится в его смертный одр.
Разбудил их резкий стук в двери.
— Лю-ю-юц! — послышался немного ехидный, на высокой ноте голос Беллатрикс Лейстрандж за дверью. — Повелитель зовет!..
Послышался стук удаляющихся каблуков и снова тишина. Зловещая и «громкая». Малфой чертыхнулся и откинул одеяло, стараясь не смотреть в глаза жене, которая тут же проснулась от стука и голоса старшей сестры.
— Будь ты проклята, Бэлла! — от всей души пожелал мужчина своей родственнице сквозь зубы и, пройдя в гардеробную, взял оттуда новую одежду.
Десять минут спустя он был одет. Нарцисса к этому времени успела подняться с кровати и накинуть пеньюар. Люциус призвал мантию и маску Упивающегося Смертью и подошел к супруге. Он долго разглядывал ее лицо, пытаясь запечатлеть в памяти каждую черточку. Затем, специально не надев еще перчатки, притянул одной рукой Нарциссу за талию, а другой рукой коснулся ее щеки.
— Из дома ни на шаг. Даже в сад. Я наложил на Имение сильные чары защиты. Убьют любого мгновенно при приближении ближе, чем на десять метров к воротам. Так что ты в безопасности, — голос его все-таки дрогнул. — Никого не пускай, кроме меня и Драко. К ночи все решится. Так или иначе…
Нарцисса сжала кулачки от злости, мысленно ругая сестру, которая так бесцеремонно прервала их короткий утренний сон. В груди начинало нарастать чувство беспокойства. Это будет самый тяжелый и самый длинный день в ее жизни. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Женщина ловила каждое движение мужа, не сводя с него своих голубых глаз. Она механически одевалась, совершенно не видя и не чувствуя ничего вокруг, словно в вакууме, в котором были только он и она.
Нарцисса внимательно слушала Люциуса, но понимала, что все это бред — за годы жизни рядом с Упивающимся Смертью она научилась читать между строк, улавливать скрытый смысл в самых простых и будничных фразах. День будет тяжелым и опасным для ее мужа, миссис Малфой была уверена, но когда на середине фразы его голос дрогнул, она поняла, как ошибалась. Сегодня будет не просто опасный день, сегодня будет день, который может закончиться очень трагично. Горло сдавливали подступившие рыдания. Женщина тяжело сглотнула. В животе сжался тугой комок нервов.
— Обещай мне! Люциус Малфой, обещай мне, что если что-то пойдет не так, ты засунешь свою прославленную малфоевскую гордость куда подальше и будешь спасать свою жизнь и жизнь нашего сына, — положив руки мужу на плечи и пристально глядя в его глаза, твердым голосом, звучанию которого удивилась бы она сама, сказала Нарцисса.
— Лучше быть живым, чем мертвым и гордым, — она не могла больше сдерживаться, и по бледной щеке пробежала одна слеза, за ней другая, потом третья.
Не было ни всхлипов, ни сдавленных рыданий — слезы просто текли по щекам, оставляя на коже мокрые дорожки.
Обняв Люциуса, Нарцисса прижалась к нему так крепко, как только могла. Она готова была променять все богатства и титулы семьи, да что там семьи — всего мира! — за жизнь двух самых дорогих ее сердцу людей.
— Вернитесь домой, умоляю, — тихим, слегка сдавленным голосом прошептала женщина, по-прежнему обнимая супруга.
— Не плачь… — тихо попросил он, хотя у самого сердце разрывалось от боли на части. — Прошу тебя, не плачь…
Кому нужна это война? Кому?! Кому кроме Лорда с его параноидальным сумасшествием и Беллатрикс с ее садистскими наклонностями?.. Никому. Все устали. Все хотят покоя и свободы. Но пока жив Волдеморт или пока он не избавится от своего комплекса под названием «Гарри Поттер», все останется так, как сейчас. Страх за сегодняшний день, боль от утраты родных, близких и друзей. Причем обе стороны не избавлены от этих эмоций и чувств.
Волдеморту плевать на всех и вся. Он идет к своей цели. У него свой путь, а у его слуг свой. И у большинства из них этот путь — просто выжить. Любым способом. Любым путем.
— Обещаю, мы вернемся, — Люциус крепче обнял жену и поцеловал в висок. — Клянусь именем Малфоев, я вернусь! Драко и я!
Он последний раз поцеловал Нарциссу в губы. Очень нежно и долго. Еще раз погладил по щеке, аккуратно вытирая слезы, все еще катившиеся по щекам жены, после чего отстранился. Поцеловал ее руку и, повернувшись спиной, твердым шагом вышел за дверь. Он поклялся выжить в этой чудовищной мясорубке сегодня. И он это сделает, во что бы то ни стало. Он поклялся. Или он не Люциус Абрахас Малфой!
Vova
