Mondo del Dolore

Уже бессильные, негромкие стоны, прикрытые заглушающим заклинанием, женский силуэт, извивающийся на полу в лунном свете в завораживающем танце. Яркие, алые губы, девичье, молодое и сильное тело, покрытое небольшими царапинами от чересчур грубого камня на полу...

Тихий свист испускаемого легкими воздуха, небольшой аккорд бульканья крови, доносящегося из проткнутого волшебной палочкой горла, манящий аромат чуть-чуть пригорелой плоти век, слипшихся от высокоградусного пламени... И плавный, ритмичный стук рыцарских доспехов, по одному раздрабливающих пальцы на ногах распятой на полу жертвы...

И полностью скрытый вот тьме силуэт, покачивающий палочкой в ритм стонов, вырывающихся сквозь стиснутые от боли зубы. Увы, слишком уж надрывно Она кричала, чтобы слушать это. Идиллия.

Вот у белокурой девушки, столь тщетно пытавшейся сжать пальцы в кулак, защищая их от тупого конца пики, не осталось ни одной целой фаланги. Кое-как пытаясь притянуть раздробленные кисти рук ближе к себе, Она лишь усиливала свою боль, заодно размазывая по телу кровь из лопнувших сосудов, этим рисуя на своем девственном теле узоры причудливых рун, столь маняще поблескивающих во мраке, разгоняемым лишь луной... Из ее сожженных глаз уже давно не лились слезы, ее горло уже давно не могло кричать, лишь тихие-тихие стоны и извивание красивого тела, его дрожь могло выразить всю ту боль, что она испытывала...

Отчетливо громко скрипнуло кресло в дальнем углу, в котором сидел Кто-то. Кто-то, кто наслаждался всем этим. Вот Он подошел к его пойманной добыче, напрягшейся как струна от звука Его шагов.

— Тсс... не стоит так напрягаться, моя дрогая Мариэтта, этим ты сделаешь себе только хуже... — прошептал в ее губы Неизвестный, заворожено следя за тонкой струйкой крови, текущей из прокушенной губы.

Аккуратно наклонившись, чтобы не запачкаться, Он осторожно провел языком по ее шее, пробуя на вкус ее свежую, такую чистую кровь. Продолжая чертить влажную дорожку взамен кровавой Он дошел до губ. Мгновение, и Он впивается в эти пухлые, искусанные губы яростным поцелуем. Не сдерживая себя, он безумно ворвался языком за преграду ее зубов лишь за тем, чтобы через мгновение с силой укусить жертву за нижнюю губу, по-садистки оттягивая ее на себя-вверх...

Медленно ведя раскаленным концом палочки по ее прыщам, оставшимся от заклятья, заставляя их исчезать под обезображивающими полосами ожогов, Некто получал неимоверное наслаждение. С упоением наблюдая за гримасой боли на некогда смазливом личике, он вздохнул — пора заканчивать представление...

Резко развернувшись, попутно задев каблуками туфель сломанные пальцы Мариэтты Эджкомб, он уселся обратно в свое кресло в темном угле. Слишком уж зло блеснули глаза из темного угла, слишком.

— Думаю, пора оканчивать твое наказание... думаю, "пояс Птолемея" давно тебя ждет... Но перед этим... — резкий взмах палочкой в сторону застывших рыцарских доспехов прервал повествование Его.

Чуть-чуть помедлив, Некто указал палочкой на валяющееся на полу поломанное тело, перенося ее кандалы на стену, дабы видеть лучший обзор того, что он собирался делать с ней через свою безвольную куклу.

Сотни, тысячи мелких порезов оставляло острое лезвие пики, заставляя и без того измученное тело истекать кровью. Тихо, миллиметр за миллиметром продвигалась работа бездушного палача, вытаскивая жизнь из девушки по капле, осушая море жизненных сил. Когда почти все тело стало иссечено длинными, но глубокими разрезами, девушку окутало облако соли. Бешенный, агонирующий хрип, выгибающееся тело выражали всю боль данной пытки. Но увы, это долго не продлилось — слишком высоко было напряжение мышц и слишком слаб позвоночник... Подойдя умирающему телу, некогда бывшему не самой последней из девушек, Он приложил ладонь к левой груди уже почти трупа, не обращая внимания на кровь. Небольшая вспышка, и чуть ниже соска начал медленно пылать небольшой крест, вновь заставляя тело биться в последних судорогах.

Небольшая пауза и последний взмах палочкой. Некто развернулся и пошел к выходу с комнаты. За его спиной осталось вмороженное в глыбу льда обезображенное пытками тело Мариэтты Эджкомб. Жизнь уже ушла оттуда. И лишь слабо продолжал мерцать недавно зажженный крест.