Пленники пространства

Стоит герою любого романа

тропок)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СТРАННЫЕ ФАКТЫ. Глава 1. Северус Снейп. Три унции толченого корня

Снейп ходил по классу, мрачно хмурясь и остервенело шурша черной мантией, не поспевавшей за своим хозяином. Студенты, когда он приближался к очередной парте, так низко наклонялись к котлам, словно хотели спрятаться внутри. Профессору нравилось такое смирение — страх на его уроках издавна стоял на службе у дисциплины.

Один только Поттер сидел, высоко поняв подбородок, и следил за мастером зелий прямым внимательным взглядом. Он казался на удивление спокойным, и это раздражало Снейпа, доводя почти до бешенства. Хотелось подойти и окунуть мальчишку лицом в котел с зельем. С трудом сдерживая это желание, Снейп спросил со своей фирменной интонацией, от которой у Лонгботтома со стуком попадали из рук ножик и разделочная доска:

— Что же мы сделаем дальше? Возможно, нам сможет ответить Поттер? Он особенно внимательно слушает сегодня!

— Пока мы ничего не должны делать, — отозвался Поттер из-под парты. Он поднял ножик Лонгботтома и отдал его владельцу, серому от ужаса. После чего, пригладив непослушные волосы, встал с места.

— Пока мы ничего не должны делать, — повторил он. И, сверяясь с наручными часами, добавил: — Но буквально через полторы минуты, когда пар станет завиваться колечками, мы добавим в зелье три унции толченого корня пустырника.

— Вот как? С какой стати — три унции, если на доске ясно сказано — две? — ядовито поинтересовался Снейп, чувствуя, что что-то не так. Впрочем, судя по тому, как на Золотого Мальчика уставились его одноклассники, профессор решил, что ненормальный всё-таки Поттер.

В свою очередь, несносный гриффиндорец ничуть не смутился и, выдержав ядовитый взгляд Снейпа, спокойно ответил:

— Я уже экспериментировал прежде с разными пропорциями ингредиентов для этого зелья… разумеется, мне так и не удалось найти наилучший вариант — для этого у меня пока нет ни времени, ни знаний… но рискну предположить, что смог приблизиться к оптимальному варианту. Если через 14 минут после того, как вода закипит, добавить в зелье три унции толченого корня, реакция пройдет быстрее. Кроме того, зелье сохранит свои свойства гораздо дольше…

Больше в течение урока Снейп к Поттеру не обращался. Он решил подумать обо всем этом позже. Поттер, размышляющий о зельеварении. Поттер, подбирающий оптимальный вариант проходного программного зелья… Что задумал этот маленький наглец? Разумеется, Снейп во всем собирался разобраться как можно скорее.

Зато остальным досталось по полной программе: Гриффиндор потерял 50 баллов и никто не ушел без «ласкового» слова профессора.

Когда прозвенел колокол, из класса сдуло даже слизеринцев. Желая хоть как-то задеть Поттера, спокойно собирающего свои вещи в рюкзак, Снейп велел поджидавшим друга Грейнджер и Уизли остаться и собрать все котлы.

У дверей зельевар остановился: Поттер преградил ему дорогу и смотрел в глаза профессору все тем же внимательным, раздражающе спокойным взглядом. Снейп даже не успел никак прокомментировать этот поступок, поскольку Поттер заговорил сам.

— Северус, какого чёрта? Что с тобой происходит сегодня? — спросил он. Уизли выронил пару котлов. Снейп прислонился плечом к стене и, не веря своим ушам, уставился на мальчишку. А тот, как ни в чем не бывало, продолжал, хмуря брови: — Ты не поздоровался со мной сегодня в Большом Зале, ты назвал меня бестолочью в коридоре, когда я задел тебя плечом… И этот твой тон на уроке… Я не понимаю, в чем дело….

— Что-нибудь еще? — дрожа от ярости, поинтересовался Снейп.

— Я вижу, ты сейчас не настроен разговаривать. Поговорим вечером.

С этими словами Поттер открыл дверь и вышел. Уизли и Грейнджер поспешили за ним. Они оба одарили Снейпа ошарашенными взглядами, и он, в кои-то веки, ответил им тем же.

Гарри разбудил гомон птиц. Сначала мальчик решил, что случайно задремал в библиотеке, но нет — он всё-таки находился в спальне. Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату проникал солнечный луч и падал на кремовое покрывало. Комнату Гарри, как ни силился, узнать не мог: у стены — массивный платяной шкаф, рядом у окна — письменный стол, над ним — полка с книгами, светлые обои в цветочек.

Пошевелившись, Гарри с изумлением обнаружил, что его кто-то обнимает за талию. Осторожно повернувшись, он с трудом подавил крик: на постели рядом с ним лежал Снейп. Профессор зельеварения в Хогвартсе Северус Снейп. Темные пряди разметались по подушке, а лицо было спокойным и удовлетворенным — как будто бы всё так, как надо. Испытывая чувство, близкое к паническому ужасу, Гарри выскользнул из постели и подошел к окну. За занавесками открывался вид на ровно подстриженную лужайку, несколько деревьев с побеленными стволами, забытый мячик у невысокого забора, за которым — двухэтажный типовой домик вроде того, в котором Гарри жил у Дурслей.

«Что за чёрт? Где я?»

Больше Гарри ни о чем не успел подумать: Снейп на постели пошевелился и открыл глаза. Его тонкие губы тронула улыбка, и Гарри изумился тому, что она была вполне доброжелательной. Но улыбающийся Снейп — это ведь такая мелочь по сравнению со Снейпом в твоей постели, правда?

Тем временем Снейп сладко потянулся и, убирая с лица пряди волос, хрипловатым спросонья голосом сказал:

— Что-то ты рано сегодня. Я думал, ты после вчерашнего до обеда проспишь.

Гарри молча смотрел на него, соображая, что же такое было вчера, что ему делать сейчас, что вообще происходит, и как вышло, что за одну ночь мир полностью сошел с ума. Снейп, видимо, думал о чем-то совсем другом, потому что мягким и глубоким голосом властно сказал:

— Иди сюда.

Гарри как завороженный подошел и опустился на край кровати, надеясь получить хоть какие-то объяснения. Вместо этого Снейп потянулся к нему и, неожиданно подминая под себя, принялся целовать с таким жаром, что гриффиндорец совершенно опешил. Опомнившись, он вывернулся из объятий своего учителя и отскочил к окну.

Снейп имел наглость изумленно приподнять бровь. Гарри судорожно соображал, где палочка, чтобы угостить профессора хорошим Crucio. В этот момент в дверь постучали. Гарри открыл, на пороге стояла девочка лет тринадцати. Тоненькие черты ее лица показались смутно знакомыми. Из-под длинных ресниц смотрели блестящие карие глаза, темные волосы были собраны на затылке и стянуты красной ленточкой. На девочке была смешная пижама с вишенками и тапочки с белыми помпонами.

— Гарри! — сказала незнакомка звонким голоском. — Хорошо, что ты уже проснулся. Мама говорит, через пятнадцать минут будет завтрак, спускайтесь!

С этими словами она приподнялась на цыпочках, чмокнула Гарри в щеку и убежала. Гарри вышел за ней следом. Он находился на лестничной площадке второго этажа незнакомого ему дома. Дом, впрочем, был такой же, как у Дурслей. Только в нежно-кремовых, а не светло-серых тонах.

— Ну, что? В ванную наперегонки? — поинтересовался ленивый голос за его спиной. Гарри вздрогнул и обернулся. Снейп сидел на кровати и неспешно завязывал пояс махрового халата. Гарри покачал головой и направился туда, где у Дурслей находилась ванная комната, размышляя на ходу, куда его забросила судьба, почему он ничего не помнит, кто такая эта темноволосая девочка и что здесь может делать Снейп.

Ванная действительно оказалась там, где и ожидал Гарри. С ужасом ощущая, как разгораются поцелуи Снейпа на его губах, Гарри бездумно взял первую попавшуюся зубную щетку и выдавил на нее пасту из тюбика. Вода, отражая искорки света, кружила по раковине и уходила в водосточную трубу.

— Ты опять пользуешься моей щеткой! — проворчали за его спиной. Гарри поднял глаза — в зеркале над раковиной к его собственному отражению прибавилось отражение Снейпа. В темно-зеленом халате. Отражение Снейпа обхватило руками отражение Гарри, и мальчик снова почувствовал поцелуи на макушке, за ухом, на шее…

Гарри снова вывернулся, и кое-как пристроив зубную щетку на краю раковины, бегом сбежал вниз по лестнице. И, как громом пораженный, замер на пороге кухни. У плиты в ярком переднике стояла его мать, Лили Поттер. Совсем такая, какой он видел ее пять лет назад в зеркале Еиналеж, только, может быть, чуть более взрослая, не такая худенькая. Рыжие волосы, заправленные за уши, свободно лежали по плечам. В кухне крепко пахло свежим кофе. Уже знакомая Гарри девочка сидела за круглым кухонным столом и лила в чашку густые сливки. Теперь стало понятно, на кого похожа эта малышка — она была копия Лили, только темноволосая и темноглазая. Увидев, с каким выражением Гарри переводит взгляд с нее на маму и обратно, она решила, что тот дурачится, и захихикала.

— Доброе утро, сынок! — как ни в чем не бывало, сказала тем временем мать. — Иди, переоденься, сейчас будем завтракать. Ненси вас не дождалась и уже поела.

Гарри только сейчас понял, что на нем пижамные штаны в те же глупые ягоды, что и пижама девочки — его сестры? — и молча покинул кухню.

Входная дверь была приоткрыта, и Гарри выглянул наружу. Небольшая утопающая в зелени улочка, чем-то похожая на Прайвет-Драйв, дремала в зное летнего утра. На клумбе, состязаясь пестротой одеяний, цвели самые разные цветы — по большей части, все они применялись в зельеварении.

Чуть левее клумбы расположились качели — скамейки на цепочках, подвешенные к белым столбикам. Возле качелей — мужчина лет сорока, с растрепанными волосами, задумчиво чесал в затылке волшебной палочкой. Гарри, наверное, удивился бы меньше, увидев здесь Папу Римского, чем своего собственного отца, Джеймса Поттера. Однако это, несомненно, был Джеймс.

— Доброе утро! — рассеянно улыбаясь, приветствовал он сына. — Чёрт знает что такое — эти качели скрипят.

— Может быть, смазать их маслом? — предложил Гарри. Ему только сейчас пришло в голову, что, возможно, он болен и лежит сейчас в бреду в Больничном крыле, поэтому ему мерещатся такие дикие вещи. Да, наверняка, наверняка всё именно так.

— Если смазать их маслом, через какое-то время они снова начнут скрипеть! — покачал головой Джеймс, не обращая внимания на напряженную умственную работу в глазах сына. — Я помню, было какое-то заклинание, которое позволяет защитить поверхность от коррозии… Как там оно звучало… Нет, вот что, пойдем-ка завтракать. Нет смысла думать на голодный желудок!

Джеймс зашагал к дому, Гарри поплелся за ним. Его тошнило от ужасающего ощущения того, что он вовсе не бредит, вовсе не лежит с температурой в Больничном крыле, что происходящее с ним — всё-таки реальность.

Вспомнив, что нужно переодеться, Гарри поднялся наверх и тут же попал в лапы Снейпа, про которого от обилия впечатлений успел позабыть. Однако Снейп отлично о нем помнил. Припечатав мальчика к двери, Снейп приблизил к нему лицо настолько, что Гарри чувствовал его дыхание на своей щеке, и тихо спросил:

— Малыш, что с тобой творится? Ты все утро как будто сам не свой! Смотри, какой ты напряженный… Ложись-ка, я тебе сделаю массаж.

— Завтрак… — пискнул Гарри.

— Пятнадцать минут никого не устроят, тем более, что Ненси, конечно, не дождалась нас и уже поела, а Джеймс собирался с утра починить цепь на качелях. Ложись.

«Бред, бред, бред!» — мысленно твердил Гарри, ложась на кровать и погружаясь лицом в подушку. Запахло ванилью — это Снейп открыл тюбик с массажным маслом, а затем его руки заскользили по спине Гарри, и гриффиндорец с трудом удержал стон — так ему было приятно.

— Ты натянут, как струна. Не понимаю, что с тобой такое… — тихо говорил Снейп. Гарри молчал, постепенно расслабляясь. Когда, завершив процедуру, зельевар пристроился рядом и снова принялся целовать шею Гарри, тот уже не сопротивлялся, только думал: «Нет, это точно сон… Но какой глупый… Рассказать Рону, или лучше не надо?..»

Переодеваться на глазах у Снейпа, который и не думал отворачиваться, было сущей мукой. Краснея и путаясь в штанинах, Гарри кое-как натянул брюки. На ходу застегивая рубашку, сбежал вниз. Родители уже сидели за столом, глядя друг на друга влюбленными взглядами. Напротив них пустовали два стула. Для Гарри и Снейпа.

Последний явился вслед за Гарри, неизменно, в черном. За завтраком он как ни в чем не бывало шутил, делал комплименты стряпне Лили, обсуждал с Джеймсом политику магического мира и пытался вспомнить заклинание, защищающее металл от коррозии (безуспешно). Гарри пролил кофе, рассыпал сахар и порезался закругленным ножиком для плавленого сыра.

После завтрака Лили, отправив посуду в раковину на помывку, достала из ящика кухонного стола номер журнала «Зельеварение», Джеймс вновь вышел на бой с цепью качелей. Гарри остался сидеть за столом. Сновидение затягивалось.

— Пойдем! — взяв его за плечо, сказал Снейп. Они поднялись в спальню. Гарри безучастно сел на край незаправленной кровати. Снейп прислонился спиной к двери и пристально смотрел на него.

— Гарри, может быть, ты объяснишь, что происходит? — наконец, спросил он устало. В два шага пересек комнату и, сев возле Гарри, развернул его лицом к себе. — Ты сам не свой. Ты дрожишь. Тебе что-то приснилось? Поссорился с друзьями?

Его голос был ужасно неправильным: обеспокоенным, нежным. Он провел кончиками пальцев по щеке Гарри, по его губам, и вдруг, изумленно охнув, отвел волосы с его лба. Пару секунд внимательно рассматривал шрам в форме зигзага молнии и, наконец, задал самый идиотский вопрос из тех, что Гарри приходилось слышать за шестнадцать лет жизни:

— Кто это сделал?

— Волдеморт… — осторожно ответил Гарри.

— Кто? — переспросил Снейп, окончательно убедив Гарри, что мир, а не он сам, сошел с ума. — Это еще кто такой? Почему ты ничего не сказал мне вчера вечером? Рассказывай, что такое с тобой произошло, пока меня не было?

Гарри задумался. С чего ни начни — получится глупо. Его родители живы, у него есть сестра, они живут в одном доме, все вместе, и он сам, Гарри Поттер, живет в доме родителей, со Снейпом, который, видимо, имеет на Гарри какие-то права и спит с ним в одной постели. Снейп не знает, кто такой Волдеморт. Бред. Все это было уже просто не смешно.

* * *

— Мама… — неуверенно произнес Гарри. Это простое и естественное слово он никогда и никому не говорил. Сейчас оно далось ему с трудом. Но Лили отложила журнал и улыбнулась, показывая, что всё в порядке, что в этом фантомном мире она согласна отзываться на «маму». — Мама, может быть, мой вопрос покажется тебе глупым… Но… Как ты относишься к тому, что Снейп… и я…

Гарри сбился и сел на ближайший стул. Лили смотрела с сочувствием.

— Почему это волнует тебя, сынок?

«А что, разве не должно волновать?»

Гарри замялся и пожал плечами, жалея, что вообще заговорил об этом.

— Я думаю, что все это было чуточку поспешно… — ответила, наконец, Лили. — Мы тогда много говорили об этом с Джеймсом… Он тоже считает, что ты еще слишком молод, но… Вы ведь счастливы, и это самое главное для нас.

— Понимаешь… — решился Гарри. — Я не знаю, что происходит, но я так не могу… Я его ненавижу, как же я могу жить с ним, если… Если…

«Ага, ты еще скажи, что у тебя и сестренки нет, а вы с папой должны быть 15 лет как мертвы».

— Все люди переживают кризис в отношениях, — по-своему растолковав замешательство сына, сказала Лили. — Это может происходить не однажды в течение жизни. Но пойми, что такие кризисы тоже нужны — совместное преодоление их делает вас сильнее. Просто позволь ему быть рядом, доверяй ему, и он поможет тебе пережить трудности. Ну, и разумеется, ты всегда можешь рассчитывать на нас с папой. Мы тебя любим, сокровище моё!

Гарри всхлипнул, всхлипнул еще раз, и с рыданиями прижался к такому теплому и родному плечу своей несуществующей матери.

Профессор Снейп вышел из душа, кутаясь в мягкий длиннополый халат. Магический огонь весело потрескивал под котлом, где уже доваривался глинтвейн. Выждав последние несколько минут, Снейп снял самое ароматное из зелий с огня и поставил наполненный кубок прямо на пол возле дивана. Переложил несколько подушек, устроился поудобнее, раскрыл свежий номер «Магического вестника», доставленный вечерней совой, и отхлебнул глоточек ароматного питья. В такие минуты, оставаясь наедине с собой, когда на него не давил Волдеморт, когда от него не требовал отчетов Дамблдор, Снейп совершенно не напоминал каменную статую Командора, от которой шарахались в коридорах студенты. В такие минуты он принадлежал только сам себе, принимал себя таким, какой он есть, и даже находил свое существование сносным. Как редки были эти мгновения!.. Как нечасто удавалось остановить бессмысленный бег времени и просто подумать — о себе, о своей жизни, о своем будущем. Возможно, он выживет в этой войне, и тогда обязательно напишет большую работу по зельеварению. Наука его всегда привлекала…

Размышления прервал тихий, но настойчивый стук в дверь. Хорошее настроение тотчас испарилось без следа. Злобно ругаясь сквозь сжатые зубы, статуя Командора двинулась к двери и распахнула ее с такой силой, что едва не сорвала с петель. На пороге стоял Поттер. Снейп сразу вспомнил странное поведение Поттера сегодня на уроке и после урока, вспомнил его слова «поговорим вечером», которые профессорская память услужливо отфильтровала утром и столь же услужливо подкинула сейчас.

— Что вам нужно? — срывающимся от злости голосом прошипел Снейп. Поттер молча шагнул из темноты коридора в освещенную гостиную и закрыл за собой дверь. Пару секунд он молча смотрел на Снейпа, давая глазам привыкнуть к свету, а затем спокойно сказал:

— Ты чертов сукин сын! Ты ужасно грубо вел себя сегодня на уроке. Но я всё равно скучал по тебе весь день.

И, повиснув у профессора на шее, он без долгих разговоров жарко поцеловал его в губы. Наверное, даже бревно или камень ведут себя живее, чем впавший сейчас в ступор профессор зельеварения. Он стоял, вжатый спиной в стену, и не понимал, на каком свете находится. А Поттер, отцепившись от него, наконец, перевел дыхание и как ни в чем не бывало прошел в комнату.

— Ты сварил глинтвейн! — улыбаясь, заметил он. — Спасибо!

С этими словами он взял кубок Снейпа и принялся потягивать из него напиток мелкими глоточками, листая оставленный журнал.

— Я тоже сегодня читал этот номер! — поудобнее устраиваясь на диване Снейпа, сообщил он. — Ты уже видел статью Маржолен Вийет в разделе «Редкие яды»? Хочешь мое мнение? Я бы эту даму публиковал в разделе «Редкая чушь», а вовсе не в «Редких ядах». Представляешь, скрестить толченые крылья скарабеев с соком дикой лимонницы и утверждать, что этот состав вызывает расстройство зрения. Ха-ха-ха! Как говорит мама, максимум эффекта — кратковременный понос! Но я-то понимаю, этой даме попросту нужно 30 публикаций для того, чтобы получить степень бакалавра… Она написала уже семь или восемь статей, и все — такие же идиотские…

Говоря все это спокойным, насмешливым и, что самое удивительное, — совершенно трезвым! — голосом, Поттер закончил листать журнал, отложил его и поднял глаза. Снейп все еще подпирал стенку, только бледность на его лице сменилась легкой синевой.

— Северус? — позвал Поттер, отставляя в сторону кубок. — Что-то не так? У тебя что-нибудь случилось? Что-то с матерью? Почему ты мне сразу не сказал?

Он подбежал прямо к профессору и легонько встряхнул его за плечи.

— Да что с тобой такое, счастье мое ненаглядное? — прошептал он встревожено. В ответ на это профессор Снейп, гроза студентов, упивающийся со стажем и самый удачливый двойной агент столетия, сделал самое позорное, что может сделать мужчина — он покачнулся и упал в обморок.

* * *

Снейп обнаружил себя на диване. По комнате носился сквозняк от распахнутой двери, в голове отвратительно звенело, на коже проступил липкий пот. Но ничто не шло в сравнение с парой зеленых глаз, обладатель которых нависал над профессором, всем видом выражая озабоченность и сочувствие.

— Ты напугал меня! — прошептал Поттер, проводя носовым платком, смоченным какой-то резко пахнущей дрянью, по лбу почтенного профессора. Сразу стало легче. Настолько легче, что Снейп смог приподняться.

— Лежи! — запротестовал Поттер, но зельевар решил не тратить время на размышления над мотивами поведения гриффиндорца. Схватив его за плечо, он на негнущихся ногах подтащил мальчишку к двери и вышвырнул в коридор. Когда тот с ослиным упрямством снова кинулся обратно в комнату, Снейп, не отдавая себе отчета в своих поступках и желая лишь устранить раздражитель, наотмашь ударил мальчишку по щеке. Удар получился таким сильным, что Поттера отнесло к противоположной стене. Зажав пальцами побелевшую скулу, мальчишка замер, и, словно не веря себе, глядел на Снейпа. Из носа потекла струйкой кровь, но гриффиндорец даже не обратил на это внимания. Щурясь на замершую в дверном проеме фигуру профессора, он тихо сказал, скорее пытаясь убедить себя, чем облечь в слова состоявшийся поступок:

— Северус… ты… ударил меня?

— Еще раз сунешься — и я просто тебя убью, маленький паршивец! — выплюнул Снейп и со звоном захлопнул дверь своего кабинета. Трясущимися руками налил себе остывающего глинтвейна, выпил залпом, не чувствуя вкуса, и повалился на диван.

Кошмарный, бесконечно тянущийся день, закончился. Вечером Лили Поттер позвала Гарри и Ненси, явившуюся домой только к закату, на кухню и выдала им по стопке чистых мантий.

— Скорее собирайте вещи, завтра будет некогда! — сказала она строго. Когда Ненси убежала, Гарри, краснея и проклиная все на свете, задержался в дверях и спросил, нельзя ли этой ночью ему спать отдельно… от профессора Снейпа.

— От «профессора»! — фыркнула Лили, но, посмотрев в несчастные глаза сына, сказала: — Разумеется, можно. Я думаю, он поймет тебя. Постелю тебе в гостевой, а ты пока, не теряя времени, собирайся в школу.

За чемоданом всё-таки пришлось зайти в комнату Снейпа. Ненавистный профессор в черном шелковом халате разлегся на постели и уткнул длинный нос в какую-то газету, из-за которой виднелась только его сальная макушка. Выглянув из-за широких листов бумаги на звук открывшейся двери, он кинул на Гарри взгляд, от которого мальчика пробрала дрожь, и спокойно спросил:

— Так и будешь от меня бегать, или всё-таки расскажешь, что случилось?

Гарри замер, прижимая к себе стопку мантий, словно пытался за ней спрятаться. «Скажу ему прямо, что ненавижу его, всего, начиная от его худых лодыжек и заканчивая прилизанной макушкой!» — подумал Гарри, но не смог выдавить ни слова. Снейп, отложив газету, пристально уставился на сжавшегося от страха мальчишку и гипнотизировал его взглядом, как удав — кролика. Прошла минута. Наконец Снейп вздохнул и отвел глаза.

— Молчишь? Почему ты всё время молчишь? — тихо, словно разговаривая сам с собой, спросил он. И поднялся с кровати. Гарри изо всех сил вжался спиной в дверь, мечтая просочиться сквозь нее, но фокус, разумеется, не удался. Зато Снейп приблизился к нему и, опершись одной рукой о дверь рядом с Гарри, наклонился к нему. На бледном некрасивом лице отразилось недоумение, потому что Гарри смотрел затравленной зверушкой, медленно съезжая ниже, чтобы хоть как-то отстраниться от Снейпа. Пальцы, сжимавшие ворох свежевыстиранных, пахнущих цветами мантий, напряженно комкали ткань.

— Гарри, прекрати это! — сердито сказал Снейп, он уже явно еле сдерживал ярость. — Чего ты добиваешься? Ты прекрасно знаешь, что я не смогу в школе взять тебя в свои комнаты, но потерпи всего год, и мы сможем спокойно оформить наши отношения и жить вместе! Нечего дуться.

Гарри только выдохнул сквозь зубы, понимая, сколь незавидна его участь, и моля всех богов, чтобы скорее наступило завтра, когда Снейп оставит его, наконец, в покое. Поскольку он по-прежнему молчал, Снейп перестал сдерживаться.

— А может быть, вы просто немой, мистер Поттер? — язвительно поинтересовался он. — Может быть, нет смысла добиваться от вас членораздельной речи просто потому, что вы к ней не способны? Может быть, для вас связать два слова — подвиг, к которому вы пока не готовы?

Восхитительно! Снейп с искаженным яростью лицом, Снейп, считающий Гарри бестолочью и глядящий на него как на насекомое для очередного варева — это было так правильно, так хорошо… Гарри показалось, что он снова на уроке Зельеварения, и ненавистный слизеринский ублюдок отчитывает его за испорченное зелье. А Гарри, которому нечего сказать в свое оправдание, потому что они с Роном весь урок играли в стратегическую игру «Точки» на замызганном куске пергамента, теперь стоит посреди класса и не может ответить на простейший вопрос: «Почему ваше зелье зелёное, Поттер, если оно полчаса как должно стать прозрачным?!»

Этот разъяренный презрительный Снейп был настоящим. Таким Снейпом, каким Гарри знал его уже шесть лет.

«Всё в порядке! Меня просто разыграли! Глупо, жестоко разыграли!» — испытывая неимоверное облегчение, подумал Гарри и, выронив мантии на пол, неожиданно для себя крепко обнял Снейпа.

— Профессор, как хорошо, что всё это закончилось! О, Мерлин, что это был за сон! Профессор, я люблю ваш мерзкий характер, и ваши язвительные слова, и вашу уверенность в том, что я клинический тупица... Пожалуйста, говорите мне это почаще, чтобы я больше никогда не вспоминал тот кошмар! — исступленно вопил Гарри, путаясь ногами в валяющихся по всему полу мантиях и все сильнее прижимаясь к отталкивающему его Снейпу. Он никак не желал отпускать вновь обретенного зельевара, который был в этом безумном мире единственным гарантом того, что Гарри — не сумасшедший.

Но радоваться было, похоже, рано. Снейп ответил на объятия Гарри и горячо прошептал:

— Ты мой глупый мальчишка… Тебе не кажется, что спальня — не лучшее место, чтобы называть меня «профессором»?

Гарри плохо помнил, как оказался в комнате для гостей. Всё яснее осознавая, что происходящее с ним — не сон, что его семья действительно жива и что сам он спит со своим злейшим врагом профессором Снейпом, он изо всех сил уткнулся в пахнущую цветами подушку, чтобы никто в доме не услышал его рыданий, рвущихся из груди уже во второй раз за день.

Утром собирались на вокзал. Снейп уехал раньше, Ненси металась в поисках каких-то платков-чулок-расчесок, Лили ревизовала чемоданы, Джеймс сидел за столом в кухне с безмятежным видом и покуривал черешневую трубку. Гарри примостился возле него, потому что совершенно не знал, что ему делать.

— Глупо получилось, — проницательно глядя на сына, заметил, наконец, Джеймс. Гарри поднял глаза. Неужели он все знает? Неужели знает, как Гарри попал сюда и для чего все это нужно?

— Глупо! — искренне согласился он. — Но, в общем, я счастлив, потому что у меня есть ты, мама, Ненси…

— Конечно, конечно… — пробормотал Джеймс. — Но я все лето обещал вам починить эти качели, и сподобился только к 1 сентября… Ну, ничего, в этом году обещали сухую осень, приедете на Хэллоуин и еще сможете покататься.

— А… Да, хорошо, — сказал Гарри, поднимаясь со стула.

— Такси приехало! — сообщила Лили, появляясь на пороге кухни. — Пора.

По лестнице с грохотом спускалась Ненси, вереща что-то о книжке, которую она третьего дня оставила на тумбочке, и вот теперь перерыла в поисках ее весь дом… Джеймс пожал сыну руку, поцеловал дочь и отправился в свою комнату. Лили осматривала автомобиль, распоряжаясь, как лучше устроить в багажнике чемоданы.

На вокзале Гарри поджидал новый сюрприз: пока он вертел головой, высматривая Рона и Гермиону, откуда-то из-за спины нарисовался Драко Малфой со своими крэббо-гойлами. Драко Малфой был таким же неправильным, как и всё в этом мире: волосы разделены посередине ровным пробором, на шее галстук-бабочка, в глазах обреченность человека, выучившего наизусть «Историю Хогвартса».

— Здравствуйте! — сказал он унылым, лишенным всякого аристократического лоска, голосом. Крэбб и Гойл в знак приветствия синхронно кивнули головами. Гарри молчал. Ненси хлопнула Малфоя по плечу:

— Здорово, зануда. Опять все лето занимался зубрежкой?

— Ты же знаешь, отец хочет, чтобы я стал колдомедиком… — запричитал Драко.

— Ну да, ну да… — со скучающим видом отмахнулась Ненси. — Пошли занимать места!

Малфой беспрекословно подчинился. Креббо-гойлы тащились сзади. Рона и Гермионы видно не было. Лили помахала детям на прощание и исчезла. Гарри почувствовал странное беспокойство оттого, что не успел ничего сказать ей, но Ненси как ни в чем не бывало спешила вперед, и ему ничего не оставалось, как войти в вагон.

На счастье, ему удалось отыскать пустое купе и юркнуть в него, запечатав заклинанием дверь. Дело было даже не в Малфое, этого хорька Гарри мог бы еще как-то вытерпеть. Дело было в Снейпе: не ровен час, объявится в поезде и начнет целовать Гарри прямо на глазах у малышки Ненси. За час до приезда Гарри вспомнил, что надо бы переодеться в школьную форму. Он откинул крышку собранного мамой чемодана — и издал громкий полупридушенный вопль: поверх стопки пахнущих цветами мантий лежал серебристо-зеленый слизеринский галстук.

— Вы почему без галстука, Поттер?

Гарри опустил чемодан на землю и обернулся. На главной лестнице, на несколько ступенек выше него, стояла профессор Макгонагалл, воинственно подняв острый подбородок. В уголках ее глаз затаилась усталость.

— Я его сжег, профессор Макгонагалл! — буркнул Гарри, подходя ближе. Это была правда. В купе поезда он произнес «Инсендио» над галстуком ненавистной расцветки, и весь оставшийся путь молился Мерлину, чтобы это оказалось только шуткой. Хотя кто мог бы так гнусно над ним подшутить? Неужели Ненси, эта девочка-ромашка?

Кругом суетились ученики со своим скарбом, и все новые кареты подъезжали к воротам Хогвартса. Рона и Гермионы по-прежнему не было видно.

— Сожгли, Поттер? — обходя какого-то малыша, со зверским лицом тащившего сундук вдвое больше него самого, повторила декан гриффиндора. — Что за глупые шутки? Вы выглядите неряшливо. Посмотрите, никто не ходит с распахнутым воротником. Стыдитесь, Поттер. Пять очков со Слизерина.

Сердце Гарри с размаху ухнуло вниз и разбилось на сотни осколков.

— В чём дело? — холодно произнес до ужаса знакомый голос из-за плеча Гарри. Сердце повторно ухнуло вниз, словно там еще было чему разбиваться. Снейп.

— Вы посмотрите, Северус, как неряшливо выглядит ваш студент! — тыкая в воротник рубашки Гарри волшебной палочкой, возмущенно сказала Макгонагалл.

— Просто безобразие. Я проведу расследование на своем факультете! — съязвил Снейп, и Гарри, пребывающий в невменяемом состоянии от новых открытий, поймал себя на том, что улыбается. Лицо Макгонагалл вытянулось от негодования, и это развеселило Гарри еще больше. Но улыбка его погасла довольно быстро, когда на плечо ему опустилась рука.

— Пойдем, Гарри, нас ждет директор, — разворачивая гриффиндорца, или, быть может, слизеринца к себе, произнес Снейп. — Оставь чемодан, домовые эльфы отнесут его к тебе в спальню.

Всю дорогу до Горгульи они шли молча. Возле статуи остановились. Гарри почувствовал, что его колотит нервная дрожь. Оттого, что он должен носить зеленый галстук. Оттого, что Макгонагалл только что сняла пять очков с его, но не со своего, факультета. Оттого, что он стоит сейчас рядом со Снейпом возле кабинета директора. Оттого, что…

— Трансцендентальное единство апперцепции! — произнес тем временем Снейп. Горгулья плавно отъехала в сторону, освобождая лестницу, и Гарри поднялся на ступеньку, ощущая запах сырости и пыли. Он вспомнил почему-то, что Хогвартсу уже 700 лет — интересно, сколько это дней? Нужно умножить 700 на 365, а потом добавить число високосных годов, по единичке за каждый год… И тут они пришли. Вторая массивная дверь приветливо распахнулась им навстречу. Взору Гарри открылась страшно захламленная маленькая библиотека — то, что представлял собой кабинет Дамблдора. Сам директор поднялся из маггловского кресла-вертушки и, улыбаясь, воскликнул:

— А вот и Гарри! Добро пожаловать, дорогой! Присаживайся.

Он указал на изъеденный молью пуфик, куда Гарри и примостился, опасливо разглядывая директора. Дамблдор выглядел до ужаса странно: в потрепанной мантии, без очков, глаза — слегка навыкате, и не голубые, а карие. В довершение ко всему, в бороду вплетена красная ленточка.

— Как добрался, Гарри? — дружелюбно спросил Дамблдор, обходя массивный, хаотически заваленный свитками пергамента, стол и останавливаясь возле шкафа с покрытыми серебром астрономическими трубами разной длины. — Хочешь чаю?

— Нет, сэр, спасибо… — ответил Гарри. Снейп тем временем подошел к стоящей в углу табуретке и попытался стряхнуть с нее Распределяющую Шляпу. Шляпа хваталась за сиденье длинными лентами-завязками и произносила невнятные угрозы. Наконец, одолев ее мышечной массой, Снейп принес отвоеванную табуретку и уселся рядом с Гарри. Мальчик сразу почувствовал себя как в капкане и напрягся. Это не укрылось от Дамблдора. Он усмехнулся и, повернув голову куда-то вглубь кабинета, крикнул:

— Альбус! Оторвись-ка на минуту от своих фолиантов! Ты нам нужен!

Послышалось кряхтенье и возня, и через мгновение из-за книжных полок появился… еще один Дамблдор. Гарри вскрикнул от неожиданности, качнулся на пуфике и, теряя равновесие, вцепился в руку сидящего рядом Снейпа. Тот, несмотря на всю свою гнусную слизеринскую натуру и грязные домогательства к несовершеннолетнему, благородно поддержал Гарри в вертикальном положении, и даже подложил под ножку пуфика кусочек пергамента, придавая ему некое подобие устойчивости. Профессор Дамблдор — второй — точная копия первого — наблюдал за этими действиями с лукавой улыбкой. Он мало чем отличался от первого Дамблдора, только в волосах у него запуталась паутина, на носу поблескивали знакомые очки-половинки, а ленточка, украшавшая бороду, была синей.

— Добро пожаловать, Гарри! — сказал он. — Мы тебя ждали немного позже… Ошибка в расчетах… Позволь познакомить тебя с моим братом Абельфортом.

— Очень приятно, сэр! — пробормотал Гарри, обращаясь не понятно к кому и переводя взгляд с одного волшебника на другого.

— Мы близнецы, но нас легко различить! У него в бороде красная ленточка, а у меня — синяя, — заговорщицки подмигивая, сообщил Альбус Дамблдор. — И еще одно: я, в отличие от Абельфорта, анимаг.

С этими словами он моментально перекинулся белоснежной совой и сделал по кабинету несколько кругов, подобно истребителю на бреющем полете. Все происходящее сопровождалось довольным хихиканьем Абельфорта. Снейп наблюдал за ними с совершенно бесстрастным выражением лица.

— Фух! Видел, какой вираж? — гордо спросил Альбус Дамблдор, снова превращаясь в человека после того, как чудом избежал непредвиденной стыковки с огромным глобусом. — Должен еще сказать, что в нашем мире Абельфорт — директор Хогвартса, а я — глава Визенгамонта.

— В вашем мире? — повторил Гарри и оглянулся на Снейпа, злорадно отмечая недоуменное выражение на его самоуверенной физиономии.

— Да. Сейчас я тебе все объясню. Ты оказался здесь не просто так, и на безделье у тебя времени не будет. Я специально пригласил сюда твоего декана, чтобы он тоже мог помочь тебе по мере сил. Дело очень серьезное. Понимаешь?

Гарри кивнул, стараясь не обращать внимания на то, что Абельфорт извлек из шкафа самую большую подзорную трубу и теперь внимательно рассматривает сквозь нее Гарри, почти задевая окуляром ему по уху.

— Я неспроста заговорил об ошибке в расчетах, — словно оправдываясь, сказал Альбус Дамблдор. — Ты, Гарри, находишься в мире, существующем параллельно твоему. Мире, который вероятен, но не возможен у вас, равно как твой мир с его событиями и закономерностями не возможен здесь.

Ты доставлен сюда по договоренности с Альбусом Дамблдором из вашего мира. Насколько мне известно, у тебя есть Миссия: ты должен убить величайшего темного волшебника по имени Волдеморт. Правильно?

С трудом успевая осмысливать происходящее, Гарри снова кивнул и покосился на Снейпа. Тот дернулся, словно собираясь что-то сказать, но смолчал.

— Так вот, Альбус из твоего мира придумал отличный ход для того, чтобы уничтожить темный артефакт, который мешает тебе, мой мальчик, сокрушить тёмного волшебника. Тебе понадобится ХРОНОВОРОТ. Знаешь, что это такое?

О, разумеется, Гарри знал. Именно благодаря этому прибору, способному обращать время вспять, они с Гермионой три года назад помогли Сириусу сбежать из лап Министерства Магии. Но во время рейда Упивающихся в охоте за Пророчеством все хроновороты оказались разбиты и не подлежали восстановлению. Выходит, Дамблдор придумал заслать Гарри в другой мир за этим прибором.

— Альбус сказал мне, что нет никакой возможности заполучить темный артефакт Волдеморта, но известно время его изготовления. Поэтому нужно перехватить предмет, ставший хок… хор…

— Хоркруксом, — автоматически подсказал Гарри.

— Да, хоркруксом… так вот, нужно перехватить его в тот момент, когда он был создан. Насколько я мог понять из речей твоего директора, процесс создания этого артефакта достаточно неприятен и болезнен, он на какое-то время ослабит темного волшебника… В общем, его можно взять за яй… э-э… можно взять его еще тепленьким.

— Почему нам тогда не уничтожить темного Лорда еще в младенчестве? — искренне удивился Гарри. — Столько жизней будет спасено.

— Нет, Гарри, это невозможно! — покачал головой Дамблдор. — Ты можешь вернуться в прошлое только до 31 июля 1980 года — дня твоего появления на свет. Таков закон хроноворота. И сделать это можешь именно ты, ведь о тебе говорилось в Пророчестве. Ну, а теперь к делу: все приборы такой степени важности хранятся у нас в Министерстве. Я завтра провожу тебя туда, скажу, что ты мой помощник.

— Профессор Дамблдор, вы еще сказали о какой-то ошибке в расчетах? — вспомнил Гарри.

— Да, для того, чтобы доставить тебя сюда, нам пришлось соединить два наших мира особым временным коридором, и неверный расчет переместил тебя в 31 августа, если я не ошибаюсь… А должен был переместить во 2 сентября. Таким образом, ты избежал бы некоторых ненужных тебе переживаний… Насколько мне известно, твои родители погибли от руки этого темного волшебника? Мне очень жаль, Гарри. В нашем мире твоя мама — один из самых крупных ученых в области зельеварения, ее имя известно всему научному сообществу Англии.

Гарри молчал, обдумывая сказанное. Всё не так плохо: кошмарный сон действительно оказался почти что сном. Он заберет хроноворот и вернется домой, он сможет уничтожить Темного Лорда, спасти маму и папу, Сириуса, Лонгботтомов, Прюэттов и еще сотни людей, которых погубил Волдеморт. В волнении Гарри приподнялся с пуфика, но Дамблдор еще не закончил говорить.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Гарри, но, боюсь, ты не сможешь изменить всё. Представь, что ты вернешься назад на 16 лет. Это означает, что тебе придется 16 лет существовать непонятно как и расти вместе с тем Гарри, который в тот момент только появится на свет… Когда ты сможешь снова стать собой, тебе будет уже 32…

— Но мои родители будут живы! — возразил Гарри. Пыл его, впрочем, поугас. Да, 16 лет — это не шутки. Да и зачем возвращаться, если в этом мире есть всё, что делает Гарри счастливым — семья, школа и никакой Великой Миссии! Правда, вот еще Снейп…

Обернувшись к зельевару, Гарри чуть повторно не свалился с пуфика: на лице профессора застыла гримаса такой ярости, что, кажется, он мог поджечь захламленный кабинет одним взглядом. Это заметил и Абельфорт. Спрятав подзорную трубу в шкаф, он добавил:

— Когда ты достанешь хроноворот, Гарри, тебе нужно будет вернуться в свой мир. И тут тебе понадобится помощь. Мы надеемся, профессор Снейп… не откажется помочь?

И тут Снейп наконец-то открыл рот и заговорил. Точнее, заорал. В таком бешенстве Гарри не видел его даже в ту пору, когда они с Роном и Невиллом умудрились за один урок взорвать три своих котла, а заодно, по чистой случайности, и четвертый — гермионин.

— Что за чёрт?!! — так, мягко говоря, выражался Снейп. — Что за очередная идиотская авантюра? Почему я снова не предупрежден?!! С какой стати я должен чувствовать себя идиотом, выслушивая эту околесицу с параллельными мирами? Кто такой Волдеморт?! С чего вы решили, что я буду кому-то помогать? — и, наконец, на ультразвуке. — КУДА ВЫ ДЕЛИ МОЕГО МАЛЬЧИКА?

Гарри похолодел. Он совсем не подумал о том, что в момент, когда его забрали в этот мир, его двойник, вероятно, оказался в том мире, чтобы никто не заподозрил неладного в связи с его бесследным исчезновением. Значит, пока Гарри тут наслаждался прелестями семейного очага и отбивался от Снейпа, какой-то другой Поттер вполне мог натворить дел. Представить только, что тот Гарри ломится в слизеринские подземелья, утверждая, что это гостиная его факультета, что тот Гарри рассказывает всем о своей сестре, а потом… потом узнает, что никакой сестры у него нет… и родителей тоже нет… Он, наверное, умрет от разрыва сердца… Или… Или побежит к Снейпу.

Гарри обернулся к Снейпу, гневно выслушивающему дамблдоровский лепет о необходимости спасения мира, и вдруг представил, ЧТО ИМЕННО сделает тот Гарри, оказавшись у Снейпа. Видимо, то, что вчера утром делал с ним Снейп.

Закрыв лицо руками, Гарри попытался удержать рвущийся наружу истерический хохот. Он не слышал, до чего там договорились Дамблдор и зельевар. Он трясся и сдавленно фыркал до тех пор, пока непривыкший к такому обращению пуфик не подломился под ним. И вот тогда, уже не в силах сдерживаться, Гарри позволил хохоту вырваться наружу. Он лежал на грязном полу дамблдоровского кабинета и смеялся как сумасшедший, не в силах подняться и чувствуя, как по щекам бегут слезы.

Снейп и Альбус моментально замолчали. И даже Абельфорт, оставив в покое свои приборы, повернулся взглянуть на эту любопытную картину. Кажется, всеми овладело замешательство, потому что несколько минут они молчали и не двигались, пока Снейп, опомнившись, не помог Гарри подняться и не усадил его на свою табуретку. Сам зельевар встал чуть в стороне, за спиной Гарри.

— Извините… — промямлил гриффиндорец, успокаиваясь. Сцена, вживую представшая его взору — он висит на шее своего самого ненавистного учителя, делая ему туманные намеки на события «прошлой ночи» — заставляла его вновь и вновь корчиться от смеха. Он бы многое отдал, чтобы увидеть лицо того, настоящего Снейпа в момент, когда Гарри Поттер признается ему в любви.

— Северус, дай Гарри успокоительного! — посоветовал Абельфорт с бесстрастностью исследователя, разглядывающего редкое насекомое. Альбус тоже выглядел так, словно ему каждый день приходилось наблюдать истерики учеников и преподавателей.

— Ступайте, мальчики! — сказал он. — Гарри, завтра утром мы с тобой проработаем план, как нам получить хроноворот и вернуть тебя обратно. Пир закончился, но, я думаю, домовые эльфы вам не откажут в ужине.

«Мальчики» вышли на лестницу, провожаемые одинаковыми взглядами двух старых манипуляторов.

Выражение лица Снейпа по-прежнему не предвещало ничего хорошего. Гарри даже не составило труда догадаться, что прямо сейчас ему предстоит еще один разговор, посложнее того, что велся в кабинете Дамблдоров.

— Северус, нам нужно поговорить.

Эту фразу Снейп услышал уже во второй раз за утро, и оба раза у него неприятно дрогнуло в желудке. Верный признак приближающейся язвы. От нее не помогали никакие чудодейственные отвары. Снейп знал, что ему действительно нужно: покой. Покой, доступный лишь ученому, скрывшемуся от мира за каменной стеной собственного дома и с головой погрузившегося в пыльные фолианты и котлы с кипящими зельями… Но у Снейпа не было собственного дома — хибара в Тупике Прядильщика не в счёт, она уже давно стала проходным двором для Упивающихся. Времени на науку не было тоже. Не успеешь всерьез задуматься о каком-нибудь наиболее оптимальном составе для расщепления (читай: нейтрализации) Зелья Помутнения рассудка (Упивающиеся кроме Imperio не брезговали и таким, а расщепителей у него было как минимум пять, из простых и сложных групп…), как обязательно кто-то помешает, грубо выдернет из потока размышлений. Сегодня за завтраком это была Минерва, и Снейпу больших трудов стоило оторваться от чашки кофе и понять, чего от него хочет гриффиндорский декан.

— Нам нужно поговорить, — не терпящим возражений тоном заявила Макгонагалл. — На большой перемене, в кабинете Альбуса.

Тут только Северус заметил, что место директора пустует, и подивился, с чего бы это старый обжора пропустил завтрак. Автоматически бросив взгляд в зал, Снейп заметил, что и Поттера тоже нет — ну, с маленьким поганцем как раз все понятно, небось, замышляет какую-нибудь новую пакость. Нужно шепнуть Филчу, чтобы не спускал глаз с директорского любимчика.

Мысль об универсальном нейтрализаторе была безнадежно потеряна, а на большой перемене придется тащиться к Дамблдору. Что он опять задумал? Новую историю для Лорда? Лорд и так уже этими историями перекормлен, а от несбалансированного питания знаете что бывает? Язва как раз попыталась подать голос, но профессор быстро заткнул ее и, залпом допив кофе, поднялся из-за стола. Недалеко от лестницы в спасительные подземелья его настигли уже слышанные ранее слова, правда, теперь они были произнесены не Минервой.

— Северус, нам надо поговорить.

Поттер. Расположившись на подоконнике, Поттер, ни от кого не таясь, курил тонкую дамскую сигарету и выпускал носом струи дыма с вишневым запахом. На ходу развернувшись, Снейп подошел поближе. При всей ненависти к Поттеру, ему очень хотелось послушать версию произошедшего вчера в подземельях. Но ждать объяснений от такого недоумка — пустая трата времени. Естественно, Поттер и не думал ничего объяснять. Он сидел и смотрел на профессора взглядом, который, при верной трактовке, можно было бы назвать заигрывающим. Если бы Снейп присмотрелся повнимательнее, он бы решил, что Поттер всерьез собирается затащить его в постель. Но мысли профессора шли в ином направлении. Он продолжал размышлять, для чего его вызывает Дамблдор, и перебирал в памяти газетные заголовки последнего времени, пытаясь найти подтверждения самым худшим из своих опасений. Поэтому к Поттеру он подошел машинально — в другое время даже внимания бы на него не обратил. Так же машинально вынул из его пальцев сигарету, бросил ее на пол и потушил носком туфли.

— Десять баллов с Гриффиндора, — сообщил он. — Еще раз увижу — пойдете на отработку к Филчу.

— Гриффиндор тут ни при чем, — заметил Поттер, продолжая гипнотизировать профессора взглядом. — К тому же, они меня сегодня очень мило приютили в своей башне. Я забыл пароль от гостиной. Но это ерунда по сравнению с тем, что ты наговорил мне и наделал вчера. Не понимаю, какая муха тебя укусила.

— Еще двадцать баллов с Гриффиндора, Поттер, и пять вечеров с Филчем! — почти нежно сказал Снейп.

— Возможно, я мог бы отработать у тебя? — невинно поинтересовался Поттер, слегка наклоняясь вперед. Снейп отступил на шаг, чувствуя, как его язва пытается вмешаться в этот бессмысленный разговор. Поттер насмешливо ухмыльнулся, и это вывело Снейпа из себя. Теряя самообладание, он вцепился в плечо наглого мальчишки и зашипел:

— Чего ты добиваешься? Хочешь пожизненно чистить котлы? Или окончить школу без диплома, потому что я никогда не поставлю тебе выше «тролля» по зельеварению? Или мне лишить Гриффиндор всех баллов? Ты, может быть, полагаешь, что для меня слово директора — закон? Ты дождешься! Сдам тебя Темному Лорду, и, уж поверь, совесть меня не замучит! А, может быть… тебе просто жить надоело, Поттер?

Он хорошенько встряхнул мальчишку за плечи, но тот не пытался ни вырваться, ни накричать в ответ, только смотрел в глаза. Снейп почувствовал себя очень неуютно и, хуже того, неуверенно под этим ничего определенного не выражающим взглядом и, пару раз для порядку встряхнув Поттера, убрал руки. Но отвести взгляд оказалось не так легко. Легилименция не помогала: в голове у Поттера творилось чёрт знает что. А, когда не знаешь, что именно искать, скорее всего, ничего и не найдешь. Снейп не знал, что искать. И оттого чувствовал себя все глупее. К счастью, отвратительный гриффиндорец сам опустил глаза и тихо спросил:

— Почему ты называешь меня Поттером сейчас, когда мы одни? Я же твой, тебе это прекрасно известно. Что бы ты там себе ни думал, я — твой. И твои проблемы — это мои проблемы. Можешь рассказать мне.

— Моя единственная проблема — это вы, Поттер, — выпалил Снейп. — Я больше не желаю с вами разговаривать ни на какие темы, даже если дело будет касаться вашей жизни. Мне глубоко наплевать на причины вашего поведения, и я не собираюсь носиться с тупой самоуверенной бестолочью…

Он хотел еще по традиции присовокупить сюда пару слов о Поттере-старшем, чтоб ему в гробу перевернуться, но не успел. Поттер-младший спустился с подоконника и с горечью бросил:

— Почему-то тебе было не наплевать два года назад, когда ты оттрахал меня на учительском столе. Если я тебе больше не нужен, почему не сказать об этом прямо?

В его голосе послышались сдерживаемые слезы, и он взбежал по лестнице на второй этаж. Снейп попятился в противоположную сторону, и язва, которой теперь никто не сказал ни слова, согнула его пополам. Он привалился к стене, возле которой только что стоял Поттер и произносил жуткие, немыслимые слова таким голосом, что в них просто нельзя было сомневаться.

Снейп не помнил, как добрался до больничного крыла. По крайней мере, у него появилась веская причина не ходить на собрание к Дамблдору и не выполнять его указаний.

Снейп открыл перед ним дверь, пропуская вперед. Святая святых, личный кабинет слизеринского декана, мало чем отличался от кабинета Дамблдора — обилие книг и приборов непонятного назначения, правда, сложены они были более-менее в порядке. Каменные неоштукатуренные стены. Камин. Низкий стол и диван чувствовали себя здесь гостями, в то время как стеллажи с книгами явно были полновластными хозяевами.

Гарри нерешительно переступил порог и покосился на Снейпа, ожидая продолжения истерики. Но зельевар, видимо, уже взял себя в руки, либо орать на Гарри не входило в его планы. Усадив гриффиндорца на диван, профессор помешал висящий на огне котелок, достал из стенного шкафчика два бокала и деревянный черпачок.

— Я сварил глинтвейн к твоему… к его приезду. Будешь?

Гарри кивнул, хотя сейчас предпочел бы что-нибудь покрепче глинтвейна.

Разлив по бокалам напиток, Снейп поставил их на стол, а сам печально опустился на диван, откидываясь на спинку.

— Я должен извиниться перед тобой, — сказал он, и Гарри от неожиданности сделал слишком большой глоток и закашлялся. Похлопав его по спине, Снейп продолжал:

— Всё настолько плохо, да? — в его словах утверждения было больше, чем вопроса. — Не говори ничего, я помню, как ты от меня весь день шарахался. Тебе, наверное, вообще нравятся девушки, а не мужчины?

— Видите ли, сэр… — застенчиво начал Гарри. — Мне действительно, кажется, нравятся девушки, а с профессором Снейпом вообще особый случай. Мы с ним друг друга люто ненавидим. Он уверен, что я самовлюбленный болван, но сам-то он не лучше — служит Волдеморту, волшебнику, который убил моих родителей. Не проходит дня, чтобы Снейп не сделал мне какую-нибудь гадость! — Гарри совершенно осмелел, потому что зельевар слушал его очень дружелюбно и внимательно. — Вообще, он очень несправедливый человек. И мстительный. А снимать баллы с Гриффиндора — его самое любимое занятие.

— С Гриффиндора? — удивился профессор. — Причем здесь Гриффиндор?

— Это мой факультет, — объяснил Гарри. — И в нашем мире между Гриффиндором и Слизерином идет непрекращающаяся вражда. Мы соперничаем во всем — в учебе, в квиддиче… Слизеринцы просто помешаны на чистоте крови и готовы истребить любого, у кого в роду есть магглы… Именно поэтому большинство сторонников Волдеморта — выпускники Слизерина… Спасибо! — поблагодарил он Снейпа, который молча подлил ему глинтвейн. Голова уже немного кружилась. — Так о чем я говорил?...

— Ты рассказывал, что в вашем мире идет геноцид нечистокровных волшебников.

— Э-э… да, — согласился Гарри, хотя и не знал точно, что значит слово «геноцид». — Так вот, слизеринцы, чьим деканом… э-э… вы являетесь… целиком и полностью разделяют идеологию Волдеморта, который убил моих родителей и пытался убить также и меня…

Рассказывать историю, которую в их мире знает каждый ребенок, было более чем странно. Кроме того, у Гарри начал заплетаться язык — глинтвейн шумел в голове, а он с утра ничего не ел. С Годриковой лощины рассказ как-то сам собой перескочил на Дурслей и чулан под лестницей, потом на Философский камень, Василиска, бегство Сириуса из Азкабана, Турнир Трех Волшебников и обряд возрождения Волдеморта…

Снейп слушал внимательно, даже слишком внимательно. Иногда задавал странные вопросы вроде: «А что сказал на это директор?» или «А где в это время были все твои преподаватели?», и по мере развития событий всё больше мрачнел. Но ни разу не перебил, не остановил Гарри и даже не назвал его идиотом. Это очень располагало к болтовне, и через некоторое время Гарри уже совершенно позабыл, что собеседник — его заклятый враг профессор Снейп. Зельевар принес Гарри подушку, позволил с ногами взобраться на диван, подогрел глинтвейн, достал вазочку с печеньем, попросил домового эльфа принести ужин, но главное — его взгляд… Внимательный, нежный… Никто никогда еще не смотрел на Гарри так. Гриффиндорца несло — он всё говорил, говорил, припоминая какие-то забытые подробности и удивляясь, сколько вещей, оказывается, хранит его память… Приятно рассказывать, когда каждое твое слово имеет значение для собеседника.

Только один раз Снейп спросил про другого, своего, Гарри.

— Как ты думаешь, не вынудит ли его ваш директор совершать какие-то подвиги, наподобие тех, что пришлось совершать тебе? Самые серьезные баталии, в которых ему довелось участвовать, были шахматными, — в голосе Снейпа сквозила тревога.

— Нет, что вы, профессор Дамблдор вовсе не такой! — жарко воскликнул Гарри, но на лице Снейпа отражалось явное сомнение. Впрочем, гриффиндорцу уже не было до этого дела — он купался в волнах человеческого тепла и участия, понимания, которое было ему необходимо и которое не мог ему дать никто из сверстников.

Через какое-то время все внутренние запреты и преграды, с которыми Гарри жил до сегодняшнего дня, исчезли. Было ли тому причиной обилие выпитого глинтвейна, или тепло зажженного специально для него камина, или участие человека, который был чужим, а теперь казался самым родным на свете… После того, как все мрачное и страшное было высказано вслух, на душе стало удивительно легко. Гарри кидал печенья в камин, потом хохотал над длинным носом Снейпа, который вдруг показался ему ужасно смешным, потом, положив голову к зельевару на колени, разглагольствовал на тему «Пушки» — чемпион». А Снейп гладил его по волосам и соглашался, что, конечно, никто не играет круче «Пушек».

Пребывая в удивительно благостном состоянии, Гарри неожиданно спросил то, что в другое время и в другом месте никогда бы не решился спросить:

— Как вышло, что вы… с Гарри… Расскажите мне!

По губам Снейпа скользнула улыбка, к которой Гарри всё никак не мог привыкнуть.

— Это началось, когда он учился на четвертом курсе, — задумчиво ероша волосы Гарри и словно уходя куда-то в себя, отозвался Снейп. — Вообще, он всегда лучше всех варил зелья, и мы с ним частенько спорили по поводу тех или иных моментов… Он гораздо талантливее своей матери, хотя она и зельевар с мировым именем — ее лекарство против язвы известно даже в Америке… Ну, не важно… Мы с Гарри общались на почве зелий гораздо чаще, чем только на уроках. А потом начались эти взгляды, понятные только двоим. Эти едва уловимые улыбки… Ты сам знаешь, как это бывает. Наша привязанность крепла, и мы не скрывали этого друг от друга. Весь первый семестр четвертого курса мы играли в эти игры. На Рождество он остался в школе. Мне не нужно было других доказательств. Ученики не остаются в школе на Рождество — а он остался. В общем, пора было переходить к более приятному этапу, а именно — этапу физического контакта. После рождественского ужина мы вдвоем задержались в Большом Зале. Он ждал меня под омелой, на его лице плясали блики от зажженных свечей, и он немного волновался. Я подошел к нему и поцеловал.

— Ого?! — воскликнул Гарри, резко садясь. У него закружилась голова, и Снейп поддержал его за плечо, не давая свалиться с дивана. — Что, прямо так взяли и…

— Я не играю с людьми, Гарри, — мягко сказал Снейп. — Прежде всего, я предпочитаю честность в отношениях. И не забывай, что мы оба хотели этого.

Гарри вспомнилось, как долго он не мог решиться подойти к Чжоу… И его первый поцелуй тоже был в Рождество, под омелой… А потом была Джинни. Удивительно, что в другом мире Гарри выбрал Снейпа. Выбрал, и не скрывал своего выбора даже от родителей и младшей сестры. И ведь дело зашло гораздо дальше поцелуев… Словно отвечая на его мысли, Снейп продолжил рассказ:

— Наша первая близость случилась в конце марта. Хорошо помню, как он пришел на очередной урок совершенно рассеянный, растрепанный, без галстука — совсем как ты сейчас. В общем, у него в голове бушевала весна, и я не мог отвести от него глаз... Он тоже подолгу задерживал на мне взгляд, и я пришел к выводу, что больше затягивать неизбежное не имеет смысла. Попросил его задержаться после урока и лишил невинности.

— Но ему же было всего четырнадцать! — заливаясь краской, воскликнул Гарри. Такого безумного поступка от холодного, расчетливого Снейпа он никак не ожидал — слишком уж это не вязалось с привычным образом.

— Гарри, ты не подумал об одной простой вещи: я не собирался быть только лишь его первым мужчиной, я — его мужчина на всю жизнь. Пусть не единственный — я не хочу ограничивать его в отношениях. Но ему никогда не придется узнать разочарование в первой любви, которое травмирует большинство подростков. Кроме того, я оградил его от некоторых неприятных ощущений, которые сопутствуют первому опыту.

Гарри слушал эти слова с возрастающим изумлением. Никто никогда не говорил с ним о подобных вещах, называя вещи своими именами. Это казалось безумно неприличным и одновременно безумно возбуждающим. Человек, который сидел рядом с ним на диване, совершенно точно знал, что ему надо и что надо другому, он казался воплощением надежности, и на какой-то миг Гарри позавидовал своему двойнику из этого мира.

«Он гораздо счастливее меня, — думал Гарри. — У него есть родители, и у него есть такая надежная защита в Хогвартсе… Конечно, ему нравятся мужчины, но если и он тоже нравится мужчинам — значит, всё в порядке…».

Передвинувшись на диване поближе к Снейпу и желая проверить скорее его, чем себя самого, он прошептал:

— Профессор, я — не ваш Гарри, но всё равно… Могу я попросить вас?.. Поцелуйте меня… Пожалуйста… Прямо сейчас. Так, как будто я — это он.

Этот мир казался сном, и ничего страшного, если во сне Гарри поцелует человек, который его любит, даже если это будет Снейп. Словно таким образом можно было приобщиться к той жизни, которой у Гарри никогда не было и не будет.

Зельевар не был шокирован просьбой, напротив, он посмотрел на Гарри по-хозяйски. Это было странно, но не пугало, скорее наоборот, заводило. Глинтвейн продолжал шуметь в голове, и в этом шуме Гарри явственно услышал непонятно кем произнесенные слова: «Невозможное возможно». В тот же миг Снейп осторожно положил ладонь на затылок Гарри, притянул гриффиндорца ближе к себе и для начала легонько скользнул губами по его губам. После чего тотчас, не давая опомниться, превратил это едва ощутимое прикосновение в настоящий поцелуй. Томительный, властный, развратный и одновременно такой затягивающий, что Гарри с отчаянием ждал: вот, вот, уже сейчас он закончится. Он готов был задохнуться, лишь бы только губы и язык Снейпа продолжали свое действо.

Это было совсем не так, как с Джинни. У Джинни, конечно, тоже была практика поцелуев, которую она несколько лет оттачивала на однокурсниках. По понятиям подростков она, наверное, целовалась даже неплохо, но Гарри совершенно не вдохновляло то, как она, засунув свой язык ему в рот, начинала болтать им там, словно веником, которым подметают кухню. Она умудрялась быстро обежать все закоулки, и потом, не зная, что делать дальше, вынуждена бывала прервать поцелуй, оставляя ощущение какой-то неоправданной поспешности. То, что вытворял Снейп, просто не помещалось ни в какие рамки. Если Джинни знала, как делать это правильно, то Снейп предпочитал сразу сводить с ума. Его первое мимолетное прикосновение к губам Гарри содержало в себе столько властности и чувственного опыта, что заводило до точек перед глазами. Не желая заходить далеко, Снейп прервал поцелуй еще до того, как у Гарри закончился воздух.

— Ты удивительно похож на моего Гарри, ребенок, — сказал он тихо, прислоняясь лбом ко лбу гриффиндорца. — Но он, в отличие от тебя, точно знает, чего хочет. А ты, в силу жизненных обстоятельств, очень неуверен в себе. На тебя перекладывали свои проблемы все, кому не лень, поэтому ты всегда был вынужден думать о других, и у тебя просто не оставалось времени подумать о себе. В своем мире ты должен найти такого человека, который смог бы о тебе позаботиться. Я не имею в виду сексуального партнера, я говорю об учителе, наставнике. У тебя очень большой потенциал, но в твоей жизни должен появиться кто-то, кто направит тебя по верному пути. А теперь ложись спать, завтра у тебя будет трудный день.

Так, в состоянии легкой невменяемости Гарри был препровожден в профессорскую спальню (ну, не к слизеринцам же идти?!), укрыт одеялом, одарен отеческим поцелуем в лоб и предоставлен самому себе. Несмотря на замутненное глинтвейном и эмоциями сознание, о сне не могло быть и речи. Особенно после того, как перед уходом чертов профессор погладил его по щеке и сказал: «Ты хорошо целуешься». Великая Миссия и Поручение Дамблдора попробовали было проникнуть на прежнее место в голове Гарри, но, потоптавшись у наглухо закрытых дверей, ушли ни с чем.

Северусу снились бараньи ребрышки. Идеально прожаренные, с рыжей хрустящей корочкой, с веточками зелени и ломтиками сыра. Окинув внимательным, почти влюбленным взглядом нежное мясо, профессор откусил кусочек и, отплевываясь, проснулся с зажатым в зубах краем наволочки. Осеннее солнце вяло пробиралось сквозь занавески больничного покоя. Завозившись, Северус зло выплюнул измусоленную наволочку и перевернулся на спину. Не прошло и минуты, как над ним уже склонялась Помфри, жизнерадостно потрясая синей керамической миской и пластмассовой ложечкой. Северус ненавидел простенькую маггловскую посуду Больничного крыла, но еще больше он ненавидел содержимое этой посуды. Ну, конечно, и сегодня это снова была каша.

— Не ворчи, милый. Будь любезен соблюдать диету, если хочешь стать дееспособным в кратчайший срок, — ловко подсовывая Грозе Хогвартса под нос ложечку с кашей, ворковала медсестра.

Становиться дееспособным в ближайшее время не было никакого желания, но куда меньше радовала перспектива проваляться в Больничном крыле, а под конец семестра восстанавливать пропущенные занятия. За кашей последовало успокоительное зелье, какие-то горькие травяные настойки, бульончик, снова настойки… В общем, к концу дня профессор Снейп сменил пижаму на черную мантию и отправился прямехонько в кабинет Дамблдора.

«Рыбные котлеты с овощным гарниром и стакан красного вина», — буркнул он Горгулье, охраняющей дверь. Вот уж кому никогда не грозит ни диета, ни язва — так это директору. Первый, кого голодный злой профессор увидел у Дамблдора, был Поттер. Сидел себе в кресле, блестел глазами, и у Снейпа снова зашевелились в желудке какие-то злые силы. За все время приступа он старательно гнал из сознания причины, его вызвавшие, но теперь отступать было некуда. Если Поттер накормил Альбуса той же сказочкой про изнасилование на столе, последствия могли быть самыми плачевными… Еще неизвестно, кому директор поверит быстрее: незадачливому шпиону или любимчику и будущему спасителю мира.

— Проходи и присаживайся, Северус! — подал тем временем голос директор. — Гарри, ты можешь идти. Помни: всё, что ты узнал, следует хранить в строжайшем секрете. Но, разумеется, ты можешь рассказать мистеру Уизли и мисс Грейнджер.

Поттер встал, и тут только Снейп увидел, что глаза у мальчишки заплаканные. Бросив на профессора жалобный взгляд побитой собаки, надоедливый гриффиндорец покинул кабинет, и Снейп, подумав, занял освободившееся кресло.

— Северус, я должен был поговорить с тобой раньше, но меня отвлекли другие дела… — заговорил меж тем Дамблдор. И понес какую-то ересь. Про параллельные миры. Про альтернативные пути развития событий. Про временные коридоры. Про двойников. Про хоркруксы, хроноворот и Великую Миссию Гарри Поттера. Снейп слушал едва ли не с открытым ртом. Сказать, что он был шокирован, в принципе, значило ничего не сказать.

— И вы отпустили мальчишку ТУДА, одного?! — недоверчиво воскликнул Снейп, когда директор умолк. — Доверили ему проникнуть в Отдел Тайн и получить хроноворот? У нас для этого нужно письменное заявление директора школы и личное разрешение министра!

— Да, но я предупредил обо всем своего коллегу из того мира! — заметил Дамблдор.

— А Поттера вы предупредили? — слишком поспешно спросил Снейп.

— Того Гарри, которого ты видел сейчас, я посвятил в суть истории только что. К сожалению, мальчику очень тяжело далась эта правда: в том мире у него осталась семья, поскольку там Лили и Джеймс не были убиты… А нашему Гарри, полагаю, расскажет тамошний директор… или кто-нибудь из учителей…

— Разумеется, если только прежде один извращенец, по ошибке приняв его за другого Гарри, не оттрахает его на своем столе… — процедил Снейп.

— Что ты сказал, Северус? — поднимая очки на лоб, переспросил Дамблдор. — Я не в курсе нюансов.

— Конечно, они же не имеют отношения к Великой Миссии, — сквозь зубы прошипел Снейп. — А для чего вам понадобился я?

— Видишь ли, Северус, у меня будет сразу два дела для тебя. Во-первых, я прошу тебя приглядывать за мальчиком. Уверяю, это ненадолго, так что я не счел нужным посвящать в ситуацию кого-то еще. Не сказал даже Минерве. И, во-вторых, для возвращения нашего Гарри обратно понадобится создать временной коридор. В первый раз я делал его сам, и что-то напутал в расчетах. Во второй раз нам ошибиться нельзя, ведь у Гарри будет ценная ноша — хроноворот. Наш единственный шанс уничтожить хоркрукс Тома. Я знаю, что ритуалы, подобные трансформации пространства и созданию временных коридоров — по твоей части. Я прав?

— Абсолютно, — подпустив в голос льда, отозвался Снейп.

— Прекрасно. Тогда приступай. Гарри нужно вернуться завтра в 17.00. Надеюсь, ты управишься до этого времени. Доброй ночи.

* * *

Про «добрую ночь» старый штукарь, разумеется, пошутил. До рассвета Северус глаз не сомкнул: три сложнейших эссенции, призванные сгладить амплитуду колебания пространственных слоев, кипели в самых больших котлах. Из подземелий тянуло таким амбре, что домовые эльфы в этот вечер даже не забрали у слизеринцев покрывала для просушки на последнем осеннем солнышке: маленькие существа не рискнули сунуться на нижний ярус замка.

После бессонной ночи голова гудела. Сварив целый котел крепчайшего чаю, Северус уселся производить математические подсчеты. Он решил, что безопаснее всего будет встретить Гарри у лестницы, ведущей на башню астрономии: эта часть замка должна быть наиболее пустынной сегодняшним вечером.

Без четверти пять Снейп разогнал всех студентов, левитировал к башне свои котлы и принялся окуривать пространство возле лестницы. Ровно в пять он достал палочку и, произнеся заклинание, открыл временной коридор под тем самым углом, который дали ему его подсчеты. Широкая темная дыра растянулась на месте лестницы, от стены до стены, но Поттер не появлялся. Через какое-то время поддерживать коридор стало проблематичным: силы со свистом уходили в черную дыру. Северус сузил коридор до размеров человеческого роста, но легче не стало. Тогда он еще немного уменьшил проем, рассчитывая, что Поттер, в принципе, сможет выйти и пригнувшись. Прошло полчаса. На лимите сил Снейп в последний раз расширил коридор и, не выдержав напряжения, уронил палочку и рухнул на землю вслед за ней.

* * *

Очнулся он уже за полночь — туманное сознание уловило бой часов, а на губах чувствовался привкус мяты и смородинового листа. Он сразу узнал это зелье — самое лучшее из группы Восстанавливающих, но чертовски сложно готовится. Он как-то недавно собирался сварить, как чуял, что понадобится… и не сварил. Тогда откуда же оно взялось? С большим трудом открыв глаза, Снейп увидел потолок своего кабинета. Судя по всему, его уложили на диван. В поле зрения мгновенно нарисовалась круглая физиономия… ну, разумеется, Поттер. Очки, взъерошенные волосы, но без шрама на лбу. Значит, это тот, НЕ НАШ.

«Не наш» Поттер улыбнулся и деловито прощупал профессорский пульс.

— Ты очнулся даже раньше, чем я ожидал. Значит, потерял не все силы, тем легче тебе будет восстановить их! — сообщил он довольно.

— Где вы взяли зелье?... — прошептал Снейп. Говорить в полный голос он еще не мог.

— Я сварил его, только что, — ответил Поттер так, словно сварить одно из сложнейших зелий для него было все равно, что посмотреть в окно или сказать, который час.

— Вы знаете рецепт? — почти не удивился Снейп. — Вам и временные коридоры знакомы?

— Немного… Я читал о них в учебнике высших зелий для работников сферы магических артефактов. Коридоры меня заинтересовали с точки зрения сопутствующих им корректирующих эссенций. Я узнал запах: мама однажды брала меня в свою лабораторию, там как раз работали над подобным проектом…

— Как вы оказались у башни? Шпионили?

— Шел с отработки мистера Филча. Ты же мне сам назначил. Пять вечеров! — улыбнулся мальчишка. — Увидел тебя и решил посмотреть, что будет.

— Это первый раз, когда я чертовски рад вашей склонности подсматривать и вынюхивать, Поттер… — проворчал Снейп. — Но, если вы хоть кому-нибудь, хоть слово…

— Да никому я ничего не скажу! — перебил Поттер. — Директор же ясно дал мне понять, что болтать об этом нельзя. Кроме того, надеюсь, что скоро я уже буду дома. А сейчас спи. Вот, я принес тебе плед.

С утра пораньше Северус поспешил с отчетом к Дамблдору. На завтрак он не собирался — все равно ничего, кроме каши, есть нельзя. «Выскажу ему всё, что думаю, на голодный желудок», — рассуждал зельевар, стуча в дверь кабинета.

— Войдите! — отозвался Дамблдор.

— Вы знаете, что ваш Поттер… — с порога начал Снейп и осекся: Дамблдор выглядел постаревшим на несколько лет и как будто бы даже испуганным.

— Да, Северус, я уже знаю, что Гарри вчера не вернулся… И я представить себе не могу, что же ему помешало… Не было абсолютно никаких причин… Не понимаю…

— Я могу быть чем-то полезен? — поинтересовался Северус.

— Нет, вряд ли. Ступай, я позову тебя, когда буду располагать информацией… — потирая лоб, отозвался Дамблдор.

«Вот что бывает, когда судьбу всего магического мира доверяешь глупому ребенку!» — покидая кабинет, подумал Снейп.

Недалеко от лестницы, ведущей в подземелья, профессору попался Поттер. Сделав совершенно непроницаемое лицо, мальчишка поздоровался и хотел шмыгнуть мимо, но Снейп окликнул его.

— Я был у директора. Что-то мне подсказывает, что дело затягивается, и вы, Поттер, завязли здесь не на один день, — понизив голос, сообщил Снейп. И добавил: — У меня возникло предложение… Хотите поработать моим ассистентом?

Гарри лучезарно улыбнулся в ответ.

Гарри пробудился в удивительно хорошем настроении. Еще не открывая глаз, он уже ощущал флюиды радости, рассеянные по окружающему миру. Теплый воздух пах душистыми травами. Высвободив руку из-под одеяла, Гарри лениво протер глаза, но вспомнил, где находится, и рывком сел. Небольшая уютная комната вмещала камин, еще теплящийся, широкую кровать под балдахином и ворсистый ковер на полу. Под потолком располагалось узкое горизонтальное окно, откуда лился солнечный свет сквозь приоткрытые занавески. У кровати обнаружился стул, на него Гарри вчера комом сложил свои вещи.

Память возвращалась наплывами. Слизеринский галстук в чемодане. Разговор с Альбусом и Абельфортом Дамблдорами. Ужин у Снейпа. Комната Снейпа, диван Снейпа, руки Снейпа, губы и язык Снейпа… О, ужас, Гарри поцеловался с мужчиной, и ему понравилось это!!! А теперь Гарри лежит в его постели! И буквально пару часов назад все это казалось ему таким хорошим и правильным! Что за чертовщина?!

Выпрыгнув из кровати, гриффиндорец поспешно оделся и нерешительно замер у двери. Сейчас он выйдет и увидит Снейпа. Что говорить ему? Как смотреть ему в глаза? Как вообще себя вести? Сделать вид, что ничего не помнит? Притвориться, что ничего не произошло? Позорно сбежать? Или сидеть весь день тут?

Гарри приложил ухо к двери, но не услышал ни звука. Тогда, закусив губу и призвав на помощь свою гриффиндорскую храбрость, он толкнул тяжелую створку от себя.

Снейпа не было. Камин догорел, часы показывали полдень, на столике обнаружился стакан тыквенного сока, булочка и написанная знакомым почерком записка «Доброе утро! Ты проспал завтрак, я не стал тебя будить». В состоянии, похожем на апатию, Гарри опустился на диван, сжевал булочку и решился-таки высунуть нос из подземелий. Не век же тут отсиживаться? В конце концов, он прибыл в этот мир выполнить задание директора, а не в игрушки играть.

Школа ничем не отличалась от Хогвартса в его мире — каменная кладка, эхо, уносящееся под потолок с каждым шагом… Гарри, пыхтя, почти одолел ведущую из подземелий лестницу, когда путь ему преградили двое. Длинный как жердь парень с совершенно лысой головой и девушка в такой короткой юбке, что у Гарри дух захватило.

Шоколадная кожа девушки, ее гладкие блестящие волосы и уверенные движения позволяли предположить, что это местная красотка. Парень, видимо, был ее телохранителем: под майкой с длинным рукавом перекатывались мускулы, и он то и дело оглаживал лысину, словно проверяя, на месте ли голова.

Стычки с местными не входили в планы Гарри, поэтому он посторонился, давая пройти, но загадочная парочка схватила гриффиндорца и вытащила с лестницы на свет божий.

— Наконец-то! Мы тебя всюду ищем! — хором воскликнули они до боли знакомыми голосами. Гарри попятился и больно стукнулся затылком о стену. Перед ним стояли Рон и Гермиона. Лысый Рон и ярко накрашенная загорелая Гермиона в короткой юбке. Рон хмурил рыжие брови, Гермиона хлопала длинными ресницами. Гарри взирал на них, хватая ртом воздух. Неудивительно, что он не заметил своих лучших друзей на вокзале: скорее всего, он их просто не узнал. Тем временем Гермиона подхватила Гарри под руку и потащила в неизвестном направлении, не переставая тараторить что-то про совет факультетов. Рон басил сзади. Они вкатились в Большой зал, и тотчас их окружила шумная толпа.

— Гарри, колдографии для газеты готовы, когда будешь отсматривать? — щелкая вспышкой своей фотокамеры, кричал низенький шустрый Колин Криви.

— Мы написали сценарий для Хэллоуина, прочти, пожалуйста! Если утвердишь его, начнем репетировать сегодня же! — расталкивая всех, громогласно заявил Дин Томас, а следующий за ним Симус Финниган потряс перед лицом Гарри внушительной пачкой исписанных мелким почерком пергаментов.

— Гарри, когда у нас будет тренировка по квиддичу? — громыхнуло над ухом. Гриффиндорец обернулся и увидел рожи Крэбба и Гойла, с одинаково выпученными глазами уставившиеся на него.

— Какой квиддич, вы забыли, что в начале каждого месяца — совет факультетов?! — перебила шоколадная Гермиона.

— Гарри, ты не был на уроках, я тебя все утро ждала! Я разработала программу кружка зельеваров на этот год! — подныривая под рукой Крэбба, сообщила Сьюзен Боунс, поправляя галстук и вытягиваясь в струнку. — Возьми, пожалуйста! Постарайся внести поправки к завтрашнему дню, и мы уже сможем провести первое собрание. Я вчера говорила с профессором Снейпом, он разрешил снова использовать его кабинет в этом году.

— Братик, дорогой, ну посмотри ты, наконец, на меня! — Ненси взобралась на стол и взирала на Гарри сверху вниз, размахивая руками. — Мы с Луной наваяли огромную статью, я хочу, чтобы она пошла на вторую полосу! Фоток нет, но Дин обещал срисовать из справочника по гербологии…

— Не раньше, чем Гарри прочтет сценарий! — перебил Дин. Симус, как по заказу, еще раз встряхнул пачку пергаментов, и Гарри, чувствуя, что голова его сейчас разорвется, шарахнулся в сторону.

— Руку, Ненси! — крикнул он. Сестра протянула руку и помогла ему взобраться на стол.

— Слушайте все! — болезненно морщась, сказал Гарри. В зале моментально воцарилась тишина. Испытывая жгучее смущение, как всегда, когда доводилось оказываться в центре внимания, Гарри быстро соображал: судя по тому, как на него напали все эти одержимые, его двойник времени зря не теряет. Он тренирует квиддичную команду, занимается школьной газетой, ведет кружок зельеваров, отвечает за организацию праздников… не говоря уж о каком-то совете факультетов… И — ах да! — в свободное от всех этих занятий время спит со слизеринским деканом Северусом Снейпом. Отлично. — Слушайте! — повторил Гарри. — Вас много, а я один. И я не могу делать столько дел сразу. Вставайте в очередь. Квиддичная команда, собираемся через полчаса в раздевалке, — несколько человек, включая Крэбба и Гойла, сразу отделились от толпы и направились к выходу. Гарри облегченно вздохнул и продолжил. — Сценарий… Сценарий я прочту вечером, у камина, на сон грядущий. Дин, нарисуй Ненси и Полумне то, что обещал. Сьюзен, давай мне программу, я посоветуюсь с… профессором Снейпом. Ненси, где статья? Если она мне понравится, пойдет на передовицу. Колин, прекрати щелкать своей камерой! У меня уже голова от нее болит. Колдографии покажи Ненси, я ей верю, как себе. Совет факультетов… проведем в тесном кругу — только Рон, Гермиона и я. Остальные свободны. Я понятно выразился?

С этими словами Гарри спрыгнул со стола. Притихшая толпа расступилась, давая ему пройти. Гарри подал руку Ненси, взял стопку бумаг у Симуса, листок с программой у Сьюзен и отвел в сторону Рона и Гермиону.

— Ребята, мне нужна ваша помощь… — произнес он, неловко прижимая к груди бумаги.

— В чем дело, Гарри? Что мы можем сделать? — спросила Гермиона недоуменно. — Что за странная идея проводить совет факультетов втроем? Ты не думаешь, что Хаффлпаф и Райвенкло на нас обидятся?

— Мне наплевать на Хаффлпаф и Райвенкло! — прошипел Гарри. — А еще больше мне наплевать на Слизерин. Я вас для этого и позвал… Мне… мне надо где-то переночевать сегодня, можно, я приду в гриффиндорскую башню?

— Разумеется, если ты не боишься, что Малфой устроит тебе сцену ревности! — хмыкнул Рон. — И кстати, Гарри, прости, что перебиваю, но не мог бы ты закончить тренировку сегодня пораньше? Я тоже хочу успеть потренировать своих молодцов. А на два часа на стадион уже записался Эрни. Можем, кстати, даже вместе полетать… Что скажешь?

— О, Мерлин! — падая на скамью, воскликнул Гарри. — Я же должен тренировать слизеринцев!

— Чего? — не понял Рон. Гермиона села рядом и внимательно посмотрела на друга.

— В чем дело, Гарри? Ты поссорился со своими? — дружелюбно спросила она.

— Нет, всё в порядке… — выдохнул Гарри. — Всё хорошо… Собирай команду, Рон, будем тренироваться вместе.

— А совет факультетов? — напомнила Гермиона, недоверчиво поглядывая на него из-под ресниц.

— Совет закончен.

— Как это, закончен? Что мы скажем директору?

— Скажем, что совет постановил играть в квиддич! — вскакивая, заявил Гарри. Рон одобрительно хмыкнул, Гермиона выглядела рассерженной. — Думаю, я смогу объясниться с профессором Дамблдором. До встречи через полчаса.

И Гарри поспешил к выходу. В дверях он замешкался, уйдя в собственные мысли, и только это спасло его от столкновения… с Джинни. За эти суматошные дни он совсем забыл о ней, и сейчас испытывал чувство стыда от того, что даже не подошел поговорить.

— Привет! — прошептал он, чувствуя, как сердце наполняется теплом, а на губах рождается виноватая улыбка.

— Привет! — улыбнулась в ответ Джинни и легко прошла мимо, в зал, и направилась к Рону с Гермионой, которые, забыв обо всем на свете, стояли возле гриффиндорского факультетского знамени и целовались. Гарри изумленно посмотрел ей вслед, а потом вспомнил Снейпа… и всю эту ерунду… и, выругавшись сквозь зубы, отправился на стадион, где его — своего капитана! — поджидала компания ненавистных слизеринцев.

— Хорошо, что это только на несколько дней, — подумал Гарри. Ему хотелось плакать от злости.

* * *

Вечером, окончательно вымотанный, Гарри сидел за столом в Большом зале и пытался поужинать. Даже от этого занятия его постоянно отвлекали какие-то энтузиасты, многих из которых он видел в первый раз в жизни. Слева чавкал Крэбб, восхищаясь результатами тренировки: гриффиндорцы явно играли слабее. Справа, накручивая на палец золотистый локон и вперив в Гарри пристальный взгляд, расположился Малфой. Он тоже почти ничего не ел, и его внимание жутко раздражало.

— Чего тебе надо, Малфой? — прошипел Гарри, наконец, бросая ложку.

— Ничего. Просто смотрю на тебя. Нельзя? — растягивая слова, поинтересовался Малфой.

— Просто — можно. А на меня — нельзя, — огрызнулся Гарри.

— Не сердись… Ты такой красивый, Поттер… Ты меня с ума сводишь! — тихо сказал Малфой. — Я и хотел бы на тебя не смотреть, но не могу оторваться.

Гарри поперхнулся и выругался так витиевато, как не ругался даже дядя Вернон, когда бывал зол и не скупился на слова. Судя по тому, как вытаращил глаза Малфой, для него подобные языковые игры тоже были в новинку.

Остатки аппетита испарились без следа. Гарри вскочил и выбежал из зала, чувствуя на себе сотню любопытных взглядов. Хлопнул дверью, и замер, не зная, куда пойти. В тот же миг по стене скользнула тень. Край широкой мантии задел гриффиндорца по ногам, и вспыхнула волшебная палочка, осветив лицо Снейпа.

— Гарри, пойдем. Надо поговорить! — быстро сказал зельевар, сжимая плечо мальчика сильными теплыми пальцами. Гарри на мгновение задохнулся от этого ощущения. Он снова вспомнил глубокий, уверенный и нежный поцелуй и с ужасом понял, что хочет повторения. Снейп шел молча, заботливо освещая дорогу и поддерживая Гарри под локоть. «Куда он меня ведет? Что ему нужно?» — размышлял гриффиндорец, ощущая, как страх, смешанный с желанием, наполняет его душу. Возле комнат Снейпа спутники остановились. Профессор отворил дверь, пропуская Гарри вперед. Зашел следом и тщательно закрыл дверь несколькими заклятиями.

— Тебе лучше присесть, — сказал он. Гарри послушно опустился на уже знакомый диван, и Снейп, помедлив, устроился рядом. В полутьме овал его лица казался мягким, словно нарисованным пастелью. Но лоб перечертила четкая складка.

— Профессор? Что случилось? — беспокойно спросил юноша.

— Плохие новости, Гарри. Я только что из Министерства. Произошел раскол власти. Альбус Дамблдор убит.

Уже неделю — ни одного вызова от Темного Лорда. Впору закатить по этому поводу маленькую вечеринку. Снейп хмыкнул, довольно потягиваясь. С журнального столика посыпались брошюры по зельеварению. Собирать их было лень. Вот бы всегда было так: свободное время, исследования и покой. Профессор действительно позволил себе немного расслабиться: никаких контрольных работ (чтобы не тратить время на проверку свитков) и сразу несколько интересных опытов в лаборатории. Снейп не мог нарадоваться на своего ассистента: Поттер идеально выполнял указания, не допустил за время своего ассистирования ни одной ошибки и работал с ингредиентами так, что посмотреть приятно! Наконец, он оказался прекрасным слушателем. Когда Снейп начинал разглагольствовать об очередном составе, мальчишка откладывал ножик, и благоговейно внимал. У Северуса за семнадцать лет преподавания в школе никогда не было такого заинтересованного ученика. Настоящий клад! Правда, поначалу возникла проблема личного плана, но Снейп строго и однозначно сказал «нет», и мальчик оказался понятливым.

Сейчас они готовили сложнейший состав — Зелье Магической Энергии. Северус мечтал о нем еще со школы. Проблема была лишь в том, что одному такой сложный состав не сварить, а доверить часть работы кому-то он не мог. И вот теперь судьба нежданно-негаданно послала ему человека, способного воплотить самые смелые проекты.

Снейп посмотрел на часы: пора добавлять очередной компонент. Поднялся с дивана и, так и не собрав журналы, направился в лабораторию. На пороге еще раз сладко потянулся, но, открыв дверь, едва не выскочил обратно в коридор. Даже его душу, закаленную годами членства в рядах Упивающихся и преподавательской деятельности, смутила представшая взору картина. Из котла валил густой фиолетовый пар. По полу рассыпались соцветия липы и календулы. Среди осколков разбившихся банок поблескивали знакомые круглые очки ассистента. Сам же ассистент сидел на столе, прижимая к себе нечто — судя по затылку, это был Финниган — и страстно целовал его.

— Что, черт возьми, происходит? — обретя дар речи, громыхнул Снейп. И пару секунд наслаждался ужасом на лице Финнигана (а это, действительно, оказался он), который, опомнившись, пулей вылетел из лаборатории. Ассистент неспешно достал палочку и, не слезая со стола, произнес «Reparo», склеивая банки. Только после этого он посмотрел на Снейпа, и профессор готов был поклясться, что увидел злорадное выражение на лице мальчишки.

— Ничего особенного не происходит! — сообщил Поттер. — Я добавил в зелье цветки календулы, получил фиолетовый пар в соответствии с описанием и решил немного отвлечься. Не смертельно, кажется?

— Я не желаю видеть посторонних в своей лаборатории! — взревел Снейп.

— Извините, профессор. Обещаю, больше это не повторится! — твердо сказал Гарри, поднимая с полу очки и водружая их на нос. — Я просто проверял действие Амортенции по моему усовершенствованному рецепту.

Без тени смущения он отправился нарезать золотой корень. Снейп хмыкнул и, пожав плечами, склонился под котлом.

* * *

Северусу наконец-то позволили есть тосты, и он смаковал отлично прожаренный хлеб (не бараньи ребрышки, конечно, но тоже неплохо!), когда к нему наклонился директор и заговорщицки спросил:

— Ну, Северус, как там наш гость?

— Прекрасно! — не отрываясь от хлебцев, пробубнил Снейп. — Я взял его ассистентом в свою лабораторию, для удобства осуществления контроля.

— Замечательная идея! — кивнул Дамблдор. — А как он… вообще? Переживает? Скучает по родителям? Рассказывает о них что-нибудь?

— Его личные переживания мало волнуют меня… — начал было Снейп, и поперхнулся, проливая на себя кофе, потому что в это время Поттер как раз вошел в зал и направился к слизеринскому столу. Все моментально затихли и уставились на него, вероятно, ожидая скандала.

— Пожалуйста, постарайся быть с ним чуточку добрее… Я вызывал мальчика к себе пару раз и пришел к выводу, что ты пользуешься куда большим его доверием, чем я… — произнося над мантией Снейпа высушивающее заклятие, сказал Дамблдор, но Снейп его не слышал. Потому что Поттер как ни в чем не бывало уселся со слизеринцами, в аккурат между Крэббом и Гойлом. Те настолько опешили, что беспрекословно подвинулись. Зато было хорошо заметно, как вытянулось лицо Малфоя.

— Ему сейчас очень нелегко… Ты лучше других можешь понять его, Северус, ведь ты тоже рано потерял родителей… — говорил Дамблдор. Тем временем Поттер, подперев щеку рукой, с независимым видом принялся возить ложкой по тарелке. От этого занятия его отвлек Драко. Он, наверное, выразил общее негодование по поводу гриффиндорца за их столом. Что ответил Поттер, было не слышно, но лицо Малфоя пошло красными пятнами. Блондин отвернулся и яростно зашептал что-то на ухо сидящему рядом Забини, а Поттер быстро извлек из кармана мантии пузырек и несколько раз встряхнул его над одним из кубков. Очередной усовершенствованный состав Амортенции? Или?.. Снейп поднялся и бросил салфетку.

— Северус, постой, я еще не договорил! — недоуменно уставившись на него, заметил директор.

— Простите, — прошипел Снейп, снова садясь и делая над собою усилие, чтобы не взглянуть в зал.

— Я понимаю, что у тебя много работы, просто хочу, чтобы ты знал. Третьего дня я разговаривал с Гарри, и он попросил у меня разрешения организовать общефакультетское научное общество. Это прекрасная идея, правда? Она не только поможет ему отвлечься от мрачных мыслей (Снейп фыркнул, потому что в этот момент Забини поднял тот самый кубок, куда Поттер ухитрился что-то влить, и сделал из него глоток), но и повысит успеваемость всех, кто заинтересуется проектом и примет в нем участие. Я уже выслушал самые восторженные отзывы от Гермионы Грейнджер, Невилла Лонгботтома и еще некоторых студентов по этому вопросу. А курировать работу общества мог бы ты… В свободное время. Да, и еще, я получил информацию от нашего Гарри, его возвращение, видимо, снова откладывается… «Не наш» Гарри тем временем перегнулся через стол и что-то прошептал Забини. Тот заворожено кивнул в ответ, и они вдвоем покинули зал, держась за руки. Все присутствующие глядели им вслед, вытягивая шеи. Как только странная парочка удалилась, над столами поднялся удивленный гул, но Дамблдор предпочел проигнорировать эти события как нечто, недостойное внимания. Его не волновало, что вся школа в очередной раз записала Гарри Поттера в сумасшедшие. Директор был озабочен глобальными вопросами и не собирался размениваться на мелочи. Для мелочей у него имелся ценный сотрудник Северус Снейп.

— Проблем оказалось больше, чем мы думали… — объяснял он, пока зельевар с тревогой вглядывался в лица учеников, шокированных выходкой Поттера. — Мы вряд ли сможем повлиять на ситуацию, остается только надеяться, что мальчику помогут… Северус?

— Приношу извинения, Альбус, но у меня урок через пятнадцать минут. Поговорим вечером, хорошо? — буркнул Снейп и, кипя от негодования по поводу того, что себе позволяет этот нахальный мальчишка, отправился в подземелья.

* * *

Семикурсники толпились у класса, и зельевар еще с лестницы услышал шум ссоры: сразу несколько голосов звучали на повышенных тонах. На последней ступеньке профессор замер и уставился на действующих лиц драматической сцены: как всегда, это были Поттер, Малфой и Грейнджер. За спиной Поттера маячил Забини, видимо, все еще находящийся под действием Амортенции: к лицу слизеринца приклеилось удивительно глупое и благостное выражение. Малфой, напротив, трясся от гнева.

— А мне наплевать, Поттер! — вопил блондин. — Я с тобой даже разговаривать не стану!

— С чего это? — наступал Поттер.

— Мне протиииивно! — тянул Драко. — Не подходи ко мне. Боюсь запачкаться. Думаешь, я не знаю, что ты только что отсосал у Забини?

— Малфой! — ахнула Грейнджер. — Замолчи, сейчас же!

— Не смей мне указывать, грязнокровка! — взбеленился блондин.

— Да как ты смеешь называть ее так, ты, гнусный, напыщенный… — Поттер задохнулся от негодования и выхватил палочку. — Твой пакостный рот больше никогда не произнесет этого слова! Scourgify!

Драко в ужасе попятился: изо рта его повалила розовая мыльная пена. Снейп хорошо помнил ее вкус: горький, едкий… Этим самым заклятием угостил его много лет назад Джеймс Поттер, когда задерганный озлобленный подросток Северус Снейп назвал грязнокровкой Лили Эванс…

Мерзкие розовые пузыри, которые кружились в воздухе и лопались… Он едва не задохнулся в них… Воспоминание было таким живым, что Северус невольно провел рукой по губам. И, тряхнув головой, вошел в круг учеников. Все расступились, только Поттер и Малфой остались на месте. Из глаз Драко лились слезы, он судорожно отплевывался, пуская стайки пузырей. Поттер с непримиримым видом сжимал высоко поднятую волшебную палочку.

— Finite Incantatem! — внятно произнес Снейп.

МакМиллан, Забини, Уизли, Грейнджер… все глаза были сейчас устремлены на него, все ждали, что он скажет. А что тут скажешь? На Грейнджер, конечно, наплевать, но Малфоев и подобных им на жизненном пути Снейпа был целый выводок, а вот хороший ассистент — по теперешним временам редкость.

— Два балла… Со Слизерина, — обронил Снейп. — Начинаем урок.

С этими словами он распахнул дверь и в успокаивающем жесте положил руку на плечо Поттера, принуждая убрать палочку. Он еще разберется с мальчишкой позже, без свидетелей.

Семикурсники в гробовом молчании прошествовали в класс.

Последние несколько недель каждый день Гарри Поттера проходил по одному и тому же сценарию: завтрак, учеба, обед, учеба, ужин, учеба — до самого отбоя. Иногда и после того, как все расходились по спальням, он продолжал читать, судорожно пытаясь заполнить пробелы в знания.

Так было и сегодня. Когда Гарри оторвал мутный взгляд от книги по Зельеварению, часы в гриффиндорской гостиной, украшенные двумя рычащими львами, показывали четверть третьего ночи. Низкое осеннее небо источало изморось. В камине лениво дотлевали дрова, и Гарри уже несколько раз поджигал их волшебством. Еще некоторое время назад мальчик готов был отдать все сокровища мира, чтобы волшебство занимало в его жизни самое маленькое место. Он даже согласился бы быть кем угодно, но только не Гарри Поттером. Прошел месяц, как Надежда всего магического сообщества застрял в чужом пространстве, которое налагало на него кучу непонятных и ненужных ему обязанностей. Самым сложным было то, что Поттер, которого ему приходилось сейчас подменять, блестяще знал зельеварение и умел готовить такие составы, которые Гарри даже в кошмарах не снились.

В первые несколько дней Гарри вздрагивал, когда к нему посреди урока с какими-то мудреными вопросами обратилась сначала Гермиона Грейнджер, а затем Драко Малфой. Можно было предположить, что это издевка — но нет, они не издевались. Гарри Поттер был для них вторым по авторитетности зельеваром после Снейпа. Сьюзен Боунс трижды подходила насчет заседания общества любителей пачкать котлы. Осознав меру свалившейся на него ответственности, Гарри сначала психовал и прятался, даже задумал было прогуливать зельеварение напрочь, но, поразмыслив, засел за учебники.

Сегодня он собирался провести за чтением всю ночь: завтра предстояло написать большую контрольную работу по курсу органики. Получить плохую отметку, перечеркнув шесть лет успешной учебы того, другого Гарри, он просто не имел права. Чтобы чувствовать себя хоть немного увереннее в предмете, мальчик просидел в библиотеке три дня, повторяя все зельеварение, начиная с первого курса.

Если бы Снейп из его мира увидел, с каким усердием гриффиндорец твердит рецепты, он сдал бы мальчишку в Больничное крыло, а то и сразу в Мунго.

В ходе штудирования книг было открыто много нового, и, разобравшись, что к чему, Гарри даже стал думать, что Зельеварение — не самый плохой предмет, и что, может быть, боги придумали его не для наказания, а с какой-то вполне положительной целью.

Некоторое время сонно потаращившись на львов на часах, гриффиндорец устало перевернул очередную страницу.

«Параграф 35. Процесс разложения, или Гниение. Гниению подвержены любые вещества органического происхождения при следующих условиях…»

— Ты становишься все больше похож на отца! — сказала она Гарри перед сном. Хорошо ли это было, Гарри не знал: в том, своем мире его отец был не слишком хорошим человеком, но мама ведь говорила не о нем. Как бы то ни было, они приняли мальчика как сына, и они любили его, все — мама, отец, Ненси… даже Малфой и Снейп. До Снейпа с Малфоем, впрочем, Гарри не было сейчас дела: впервые за много лет у него появилось что-то более дорогое и близкое, чем Хогвартс. Его дом. Его семья. Естественная среда, где отлично сохранялся Гарри Поттер.

Черное небо постепенно бледнело. Часы пробили шесть. Книга упала на пол, но ковер заглушил шум ее падения. Камин погас. Мальчик со шрамом на лбу спал прямо в кресле, свернувшись калачиком.

Благополучно миновав Горгулью — пароль в этот раз был самый простой: «слоеный пирожок» — Снейп поднялся в кабинет директора. Альбус Дамблдор восседал за столом и выглядел куда более встревоженным, чем в прошлый визит.

— Что случилось? — спросил зельевар с порога.

— Присядь, Северус.

Даже голос у Дамблдора стал как будто более глухим.

— Мой мальчик, у нас серьезные проблемы.

— У нас? — озираясь, уточнил Снейп.

— У Гарри, — трагическим голосом пояснил старый волшебник. — В параллельном мире случился серьезный катаклизм. Сейчас у нас нет никакой возможности получить хроноворот: глава Визенгамонта убит. Это означает, что в ближайшее время там сменится министр, а, может быть, и директор Хогвартса.

— Чем это может грозить Поттеру? — деловито поинтересовался Снейп.

— Тем, что Гарри задержится там на неопределенно долгое время. Надеюсь, ты понимаешь: чем дольше он там, тем больше времени Том здесь имеет возможность укреплять свои силы. И напротив, чем быстрее мы разрушим его хоркрукс…

Снейп досадливо кивнул. Сделав таинственное лицо, Дамблдор договорил:

— Северус, ты ведь догадываешься, о чем я хочу тебя попросить. Ты должен отправиться ТУДА и помочь Гарри получить хроноворот.

Вернувшись к себе в апартаменты, Снейп первым делом принял двойную дозу успокоительного зелья. Это означало, что до вечера он будет пребывать в состоянии полудремы и лишь ночью сможет обдумать детали будущего путешествия. Возможно, промедление недопустимо. Но только так он мог гарантировать себя от нового приступа язвы, который, кажется, не за горами.

На следующее утро, так ни разу и не приклонивший голову к подушке, зельевар зашел проститься с директором. Дамблдор отечески обнял его и пожелал скорейшего возвращения с Гарри и хроноворотом.

«Он бы еще молодильных яблок и живой воды заказал, — раздраженно бурчал Снейп себе под нос, подготавливая Ритуал Перехода. — Ну, Альбус, ну, сказочник хренов. Только попробуй после не дать мне отпуск».

* * *

Гарри Поттер, будучи юношей с гибкой психикой, уже начал находить, что мир, в котором его угораздило оказаться, недурен. Разумеется, при условии, что скоро он сможет вернуться обратно. И все же, несмотря на то, что здесь не было родителей и любимого человека — все эти случайные связи не в счет — когда бы еще у него появилась возможность поработать в лаборатории? В своем мире на подобные дела элементарно не хватало времени. Да и вообще довольно проблематично думать о работе — рядом с Северусом. На уроках оба совершенно четко соблюдали субординацию, и юноша прилагал все усилия, чтобы профессору было не в чем его упрекнуть. Но вот после уроков… Гарри как-то попробовал напроситься в помощники варить зелье, сейчас уже и не вспомнить, какое. Зато память крепко хранит то, что из всего этого вышло: черпак для помешивания состава полетел в одну сторону, котел — в другую, и, кажется, именно в тот раз случился их самый бурный секс на преподавательском столе…

Это воспоминание было таким радостным, что спешащий по коридору к лаборатории Гарри не смог сдержать улыбку. И как раз в этот момент ему преградила дорогу Джинни Уизли.

— Торопишься? — осведомилась она.

— Не особенно. Что-то случилось? — любопытно глядя на нее, поинтересовался Гарри. Девочка ему очень нравилась: он уважал в ней отличного игрока в квиддич, человека, готового бороться за свои убеждения, и хорошую подругу. Наконец, она была младшей сестрой Рона. А это значит, Гарри готов был уделить ей столько времени, сколько потребуется — но не в ущерб зелью, дожидавшемуся его внизу.

У Джинни, видимо, было свое мнение по поводу зелья, поскольку выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

— Отойдем? — предложила она и направилась к неглубокой нише. Гарри поспешил следом. Резко остановившись, девушка развернулась к нему лицом и прошипела: — Чего ты добиваешься?

Гарри растерялся. С самого первого дня, как он оказался в этой школе, он ловил на себе ее странные взгляды, и сейчас, кажется, все должно было проясниться, но в каком русле ему нужно вести разговор с сестрой Рона, он понятия не имел.

— Я… собственно… ничего не добиваюсь… Ты сама позвала меня, разве не так? — дипломатично отозвался мальчик.

— А ты думаешь, я железная? Думаешь, я буду и дальше спокойно смотреть на твои шашни с Финниганом и Забини?!

— Честно говоря, не просто думаю, а уверен в этом! — пожал плечами Гарри.

— Что ты несешь? — закипела Джинни. — А я для тебя что, пустое место?

— Я не вижу смысла продолжать этот разговор: я не ребенок, и сам решаю, с кем мне встречаться, — нахмурился юноша. — Извини, будет лучше, если я пойду помешаю свое зелье.

— Ты уже сам помешался с этими своими чертовыми зельями! И с этими гнусными слизеринцами! Ты на себя не похож, Гарри! Так ты совсем скоро чокнешься и тебя отправят в больницу Святого Мунго! — со слезами крикнула ему вслед девушка. Но Гарри не был настроен ссориться и выяснять отношения, поэтому просто ускорил шаг, спускаясь в подземелья.

* * *

Котлы бурлили, кутаясь в клубы пара, и у Гарри была еще пара минут, чтобы справиться с собой, прежде чем он приступит к зельеварению — тонкому процессу, не терпящему расшатанных нервов.

От хорошего настроения не осталось и следа. Чем он, собственно, обязан этой девчонке? Он и так тратит на гриффиндорцев все свое время: тренирует их команду, помогает делать уроки и вообще… Да нет, ему не жалко, но с какой стати она решила, что может вот так налетать на него с претензиями?..

Хлопнула дверь, на пороге, внимательно осматриваясь, замер Снейп.

— Добрый день, профессор, — стараясь не выдать голосом, что расстроен, сказал юноша.

— Добрый день… — мягче обычного отозвался Снейп. И добавил: — Гарри.

«Что-то старик сегодня расчувствовался», — отстраненно подумал мальчик. Он, конечно, знал, что в этом мире Снейп — ровесник его Северусу и никак не может быть стариком. Но замкнутого, сутулящегося и вечно недовольного зельевара нельзя было называть иначе как «стариком», что Гарри и делал, разумеется, за глаза.

Мастер зелий тем временем обошел лабораторию, деловито засовывая длинный нос в котлы. У Гарри не было никакого настроения общаться, поэтому он просто взял черпачок и принялся помешивать бурое варево, чтобы скорее настаивалось. Снейп остановился у него за плечом, так близко, что щекотал ухо своим дыханием.

— Зелье Магической Энергии? Шкурки трикстера уже добавлял?

— Завтра днем, через двое суток после корней папоротника, согласно рецепту, — отчеканил Гарри и вдруг, осекшись, медленно обернулся. — Профессор? — уточнил он.

— Угу. Профессор кислых щей, — серьезно кивнул Снейп, проводя тыльной стороной ладони по щеке юноши. — Кстати, раз уж мы о еде: я бы не отказался от капустного супа твоей матушки… Во сколько здесь обед?

— Северус? Это — ты? — севшим голосом уточнил мальчик без шрама и недоверчиво отпрянул.

— Да я это, я. Что они тут с тобой делали, с чего ты стал таким… зашуганным? — продолжая поглаживать Гарри по щеке, поинтересовался Снейп.

— Ничего… Они… Я… Северус, ох, Мерлин мой, я сейчас с ума сойду! Ты… — не находя слов, Гарри прижался к любимому, наслаждаясь забытым теплом. Ему казалось, что он сейчас умрет от счастья, что его сердце просто не выдержит и разорвется. Дрожа от нетерпения, он потянулся к Снейпу и принялся целовать его щеки, нос, губы, убеждая себя, что любовник не исчезнет, как мираж.

— Тише, тише, мой маленький, ты котел перевернешь! — отстранил его Снейп, но уж Гарри-то знал, что кроется в этих притворно спокойных, неторопливых интонациях. Неистовая жажда, страсть, которую сейчас ничто не смогло бы загасить. Ничто, кроме…

— Северус! — прошептал юноша прямо в бледные, мучительно поджатые губы. — Возьми меня… здесь!

— Ты точно сумасшедший… Это же лаборатория! — выдохнул Снейп.

— А мы… дверь запрем… — невнятно прошептал Гарри куда-то в ключицу зельевара, запуская руку в профессорские штаны и сильно сжимая пальцами неоспоримое свидетельство того, что на правила поведения в лаборатории Снейпу давно наплевать. Профессор отправил в дверь запирающее заклятие и, вытащив руку мальчишки у себя из штанов, принялся целовать его ладонь, двигаясь вверх, пока манжета рубашки не помешала ему.

— Какого черта ты все еще одет? — хрипло спросил зельевар.

— А ты? — парировал юноша.

За пару минут они помогли друг другу освободиться от одежды, умудряясь при этом не прекращать целоваться.

— Родной мой, как я скучал по тебе… По твоему запаху… по твоему вкусу… — усадив Гарри на стол, Снейп наклонился и приник губами к головке члена юноши. Тот застонал в ответ и вцепился в волосы зельевара, чтобы тот не подумал отстраниться и затянуть пытку. Пробежав языком по подрагивающему от нетерпения стволу, Северус вобрал член Гарри в рот, сразу же набирая темп, чтобы компенсировать такую мучительную для обоих разлуку. Привычный ритм, в котором колотились их разрывающиеся от нежности сердца, расставлял все по местам. Гарри кончил, задыхаясь от счастья, и пару мгновений сидел неподвижно, а затем потянул Северуса к себе, заставляя подняться. Сцеловывая свой собственный вкус с его губ, юноша прошептал «Иди сюда!» и раздвинул ноги. Снейп моментально воспользовался приглашением, едва вспомнив применить заклинание смазки.

— О-о, сокровище мое! — не то прохрипел, не то прорычал зельевар, и этого неистового напора котел с Зельем Магической Энергии полетел на пол, расплескивая бурую жижу. Герои-любовники не обратили ни малейшего внимания на печальный исход несчастного варева.

Сентябрь выдался на удивление теплым, а в октябре зарядили дожди. Небо висело низко, так что даже днем в углах не переводился полумрак. Школьники неохотно вставали к завтраку, а то и вовсе пропускали его.

Блестяще справившись с контрольной по Зельям, стоившей ему стольких бессонных ночей, Гарри позволил себе расслабиться и уделить внимание Квиддичу. Накануне матча со Слизерином Рон предложил оставшемуся не у дел другу заменить в команде заболевшего Дина. Гарри сначала беспокоился о том, справедливо ли это будет, ведь его двойник столько лет был капитаном Слизерина. Но бывшая команда во главе со своим новым наставником Забини отнеслась к известию на удивление лояльно.

— Мы не забудем то, чему ты научил нас! — пафосно восклицал Гойл, а Крэбб вторил ему:

— Ты увидишь нас в действии! Мы не посрамим тебя, кэп!

На тренировки с гриффиндорцами Гарри тратил не меньше трех часов в день. Самым сложным было привыкнуть к тому, что руководит процессом всё-таки Рон, но, наконец, удалось принять и это.

После очередной тренировки под мерзким моросящим дождичком Гарри спал как убитый и еле-еле смог проснуться к уроку Зелий. Первое, что он увидел, открыв глаза, был Рон, который с кряхтением сползал с соседней кровати. Мутно посмотрев на приятеля, тот хмыкнул и сообщил:

— У тебя волосы — дыбом! Вот потому я и бреюсь налысо — во избежание. На завтрак успеваем?..

— Вряд ли, — Гарри откинул одеяло и, поеживаясь, отправился в душ. Стоя под струями теплой воды, он вспоминал, как вчера после трех часов Квиддича под непрерывным дождем, насквозь промокший, забежал в лабораторию к Снейпу, и тот дул ему на пальцы, чтобы согреть замерзшие руки. И еще сказал: «Я тебя никуда не отпущу, пока не выпьешь горячего чаю», но Гарри с ног валился от усталости, поэтому от чая отказался. Еле дополз до своей башни и уснул еще до того, как опустил голову на подушку… Удивительно, но привычка каждый вечер заглядывать к Снейпу образовалась сама собой, и довольно скоро. Наверное, так сказывалось влияние мира, в который он угодил. Здесь пространство как будто диктовало ему свои законы, которым он неосознанно подчинился. Если поначалу мальчик ощущал себя пленником в этом мире, теперь все, что угнетало прежде, казалось естественным и приносило радость. Он оценил, как здорово быть обычным мальчишкой, добиваться всего самому, заслужить уважение окружающих благодаря собственным усилиям и талантам, а не шраму на лбу, как здорово лопать мамины пироги на кухне родительского дома, помогать сестренке разобраться с домашними заданиями, до хрипоты спорить с Малфоем об оптимальном составе Перечного зелья, аргументируя этот спор примерами из личной практики, и как здорово сидеть по вечерам на диванчике рядом со Снейпом, делясь с ним своими соображениями по любому поводу.

Снейп, если и скучал по своему Поттеру, никогда в присутствии Гарри не давал волю эмоциям. Лишь однажды, еще до квиддичных тренировок, когда Гарри перебирал выписки по лекарственным зельям из личной библиотеки зельевара, профессор подошел к нему, отобрал пергаменты и, не глядя, швырнул на стол. После чего привлек Гарри к себе и, касаясь губами его виска, зашептал:

— Ты с ума меня сведешь, мальчишка! А что, если ты разыгрываешь меня и не было никаких перемещений в пространстве?

В голосе его было столько страстности и боли, что Гарри совсем растерялся и беспомощно смотрел на зельевара. А тот, отстранившись, выпустил его из объятий, выдохнул: «Прости» и стремительно покинул лабораторию. В тот день они больше не виделись, а на следующее утро Снейп снова как ни в чем не бывало разговаривал с Гарри о зельях и давал советы по их приготовлению. Во второй раз он позволил своим истинным чувствам вырваться наружу вчера вечером, когда взял замерзшие руки мальчика в свои и поднес их к губам. Гарри ощущал его горячую кожу под своими пальцами и, убаюканный этим ощущением, едва не заснул прямо там, стоя у двери в объятиях Снейпа…

Недовольный голос Рона поинтересовался, не заснул ли Гарри под душем, так что мальчику пришлось покинуть мир грез и поспешно выключить воду. В класс они прибежали за мгновение до звонка. Гермиона уже была на месте и наградила их недовольным взглядом. С соседнего ряда улыбнулся Малфой, Гарри улыбнулся в ответ. В этот момент в классе появился Снейп, и все моментально заметили, что профессор сегодня не в духе. Проигнорировав приветствия, он безмолвно прошел за стол, небрежно махнул палочкой в сторону доски — там появился рецепт. Удивленно переглянувшись, студенты приступили к выполнению задания. Застучали ножики, над котлами зазмеился пар. Поскольку профессор замер на своем месте как каменное изваяние и перестал подавать признаки жизни, обстановка в классе постепенно разряжалась: все начали привычно переговариваться и перешучиваться. Время до звонка пролетело незаметно, но с ударом колокола обстановка снова кардинально поменялась. Снейп поднялся из-за стола и навис над классом, так что все разговоры как по волшебству стихли. Ученики даже как будто съежились под пытливым холодным взглядом черных глаз.

— Финниган… — произнес Снейп с убийственной язвительностью, от которой даже у Гарри перехватило дыхание, — лишает свой факультет десяти баллов за болтовню, не имеющую отношения к теме занятия. Томас и Уизли теряют еще по десять баллов за результаты своей работы… Если вы называете эти помои зельем, вам место не у меня в классе, а на посудомойне. А теперь все на выход. Предварительно сложите котлы, так тихо, чтобы я вас не слышал. Кто издаст хоть один звук — получит отработку… Поттер, задержитесь.

Первые несколько мгновений ни один не двинулся с места — все шокировано переглядывались. Затем нерешительно поднялся Симус, за ним — все остальные. Очищающие заклинания над котлами произносили шепотом, передвигались на цыпочках. Гарри никогда не видел Северуса таким раздраженным, поэтому тоже не знал, чего от него ждать. Сложив неиспользованные ингредиенты в шкафчик, он дождался, когда однокурсники покинут класс, и подошел к учительскому столу, удивленно глядя в побледневшее лицо профессора.

— Что случилось? — тихо спросил он. — Вам нехорошо? Новости из Министерства? Что-то с матерью?

На последних словах Снейп буквально подпрыгнул, и Гарри невольно отступил на шаг, с удивлением глядя, как остатки самообладания покидают зельедела.

— Если вы, Поттер, — зашипел Снейп, — еще раз заикнетесь о моей матери, я…

Мгновение они сверлили друг друга взглядами, наконец, Снейп отвел глаза и раздраженно договорил:

— Я не тот, за кого вы меня принимаете.

С этими словами он отдернул рукав мантии — на запястье темнело въевшееся в кожу клеймо, Знак Мрака.

— Профессор? — произнес Гарри неверным голосом. Вот и объяснение странному поведению зельевара во время урока! — Что вы… что вы здесь делаете?!

— То же, что и вы Поттер, — раздраженно отозвался Снейп. — Дамблдор прислал меня решать вопросы, связанные с хроноворотом. Закройте, наконец, рот, вы глупо выглядите.

— А как, по-вашему, я должен выглядеть? — мгновенно взорвался Гарри. — Если меня без предупреждения и инструкций отправляют Мерлин знает куда, вручают ответственность Мерлин за что, заставляют зубрить эти чертовы Зелья, учиться на Слизерине и…

— Тихо! — Снейп поднял ладонь вверх. — Я не имею к этому никакого отношения, и склонен считать это решение директора… поспешным. Неправильно было вручать вам, неопытному легковозбудимому юнцу, такую ответственность. Вы привыкли идти напролом, а здесь нужна тонкость. Вы не обладаете ей в силу жизненного опыта. Успокойтесь, Поттер, я не хотел вас задеть, — заметил он уже мягче, видя, что Гарри уже трясет от злости.

— Это не имеет значения, потому что вы… вы уже… — не в силах совладать с собой, Гарри стукнул кулаком по столу, так что жалобно звякнули расставленные по нему колбы.

— Прекратите истерику! — возвышаясь над ним, велел Снейп. — У вас манеры еще хуже, чем у того мальчишки, которого прислали вместо вас! Тот, хотя бы, располагает некоторым количеством интеллекта, бесценного в любых важных делах, требующих спокойствия и рассудительности, а вы…

— Так и целуйтесь с ним, а меня оставьте в покое с моим интеллектом или без него! Я вам не…

— Довольно! — громыхнул Снейп, хватая Гарри за плечо и привлекая так близко к себе, что между ними сейчас не пролетел бы и корнуэлльский пикси. Такое положение их тел в пространстве совершенно не устраивало Гарри, он попытался отстраниться, но Снейп держал его мертвой хваткой, и это не имело ничего общего с прикосновениями другого Северуса, мягкими и деликатными. — Сейчас вы пойдете по своим делам, которые не представляют для меня ни малейшего интереса. Завтра в то же время вы явитесь в Подземелья. Я изложу вам обстановку и дам указания, что вы должны будете делать. От вас требуется только четкое соблюдение ряда действий в несложной последовательности. Вам всё ясно?

Инстинкт самосохранения подсказал Гарри кивнуть, и хватка на его плече разжалась.

— Вы можете идти, — сухо сказал зельевар. Мальчик смерил его ненавидящим взглядом и поспешно вышел.

* * *

С того дня Снейпа словно подменили, и только Гарри знал, что в действительности так оно и есть. Остальным было невдомёк, что на месте их любимого учителя работает злобный профессор, гость из другого мира. Им оставалось лишь дивиться произошедшим с зельеваром переменам, которые постепенно стали влиять на жизнь всех обитателей Хогвартса. В тот же вечер, когда Снейп объявился в школе, Гарри ещё раз пересёкся с профессором в коридоре, где тот, пробираясь сквозь толпу весело гомонящих хаффлпафцев, отчётливо прошипел: «Край непуганых идиотов!». Глаза его при этом нехорошо блестели.

Вскоре на уроках зельеварения установилась гнетущая, напряженная тишина. А после того, как в копилках факультетов значительно сократилось число заработанных баллов, даже семикурсники довольно быстро усвоили, что связываться со Снейпом себе дороже. Особенно, по скверной традиции, страдал Гриффиндор.

В коридорах ученики начали шарахаться, заслышав шаги Снейпа, и даже преподаватели раскланивались с ним куда менее душевно, чем прежде, а он неприятно улыбался в ответ.

Квиддичная команда Рона практически перестала собираться на тренировки в полном составе: два-три игрока, включая и самого капитана, стабильно получали отработки по зельеварению. Гарри это пока не грозило: благодаря усиленным занятиям, он далеко продвинулся в предмете, за что Снейп во время уроков нередко награждал его недоумённым взглядом. Но от комментариев воздерживался, чему Гарри был несказанно рад.

Через некоторое время он даже рискнул признаться себе, что ему не хватает того Северуса, не хватает его внимания, заинтересованности в делах магомира в целом и самого Гарри в частности. От «своего» Снейпа гриффиндорец не ждал ничего хорошего, и действительно, буквально через несколько дней после появления профессора в школе между ним и Гарри произошёл ещё один неприятный эпизод. Как-то после завтрака Гарри задержался в Большом зале, чтобы обсудить с Ненси очередной номер газеты. Вдвоём они уселись над свитками пергамента, где девочка набросала примерный тематический план, и только Гарри принялся за чтение, как над ними нависла тень.

— Поттер! — вкрадчиво произнес хозяин тени, а это был, конечно, Снейп. — Ваша успеваемость была бы значительно выше, если бы вы не отвлекались на записки поклонниц.

Гарри онемел от изумления. Обвинения были более чем несправедливы: во-первых, на минувшей неделе он написал контрольную по зельям на «Превосходно», а во-вторых…

— Это не поклонницы, а моя сестра! — сердито воскликнул он, поднимаясь с места. Ненси не шелохнулась, только удивленно подняла голову. Зато Снейп прямо-таки опешил.

— Ваша сестра? — переспросил он раздраженно.

— Да, сестра, вы разве не обратили внимания на ее фамилию, когда делали перекличку?

— Я не обязан знать всех своих студентов по фамилии! — огрызнулся зельевар.

— Боюсь, что обязаны, раз уж вы у них преподаёте… Или правила игры распространяются только на меня?

Гарри понимал, что позволяет себе слишком много, но эмоции уже подхватили его и несли как щепку. Лицо Снейпа стало неуловимо изменяться к худшему.

— Вы забываетесь, Поттер, — прошелестел он. — Вы пешка в этой игре, а я…

— А что вы? — перебивая, в тон ему зашипел Гарри. — Такая же пешка, только вступили в игру на несколько ходов раньше…

— Да как ты смеешь говорить мне это, ты, недоносок? — рявкнул зельевар, наступая.

— Ребята, прекратите, вы чего? — вмешалась Ненси, о которой оба благополучно забыли. — Это более чем глупо — ссориться в Большом зале!

Снейп замер и послал Гарри взгляд «ну, что, доигрались? Нас подслушали!» Гарри ответил на это взглядом: «а вас сюда никто не звал», после чего зельевару осталось только процедить: «Отработка» и удалиться под смущенное покашливание Ненси.

На некоторое время воцарилась тишина. Гарри стоял посреди зала, красный от злости.

— Что за околесицу он нёс? — наконец спросила Ненси, собирая свитки. — Зачем ему понадобилось дразнить нас? Вы в ссоре? Но я-то тут при чём? Ладно, давай обсудим газету завтра, чувствую, сейчас ты не настроен на работу.

С этими словами она направилась к выходу, оставив брата одного.

Эпизод этот совершенно вывел Гарри из равновесия и привёл в то состояние, в котором лучше всего ходить охотиться на драконов. Снейп, впрочем, казался в каком-то смысле хуже драконов: те вели себя честнее.

* * *

Забот по-прежнему было много. Сьюзен всё-таки собрала кружок зельеваров, газета «Хогвартс-Экспресс» выходила в еженедельном режиме, да и тренировки по Квиддичу никто не отменял, не говоря уж о бесконечных домашних заданиях. В настроениях преподавателей сохранялась некоторая упадочность. Профессор Флитвик стал настолько рассеянным, что однажды едва не поджег на уроке рукав собственной мантии. Даже от Макгонагалл стало пахнуть кулинарным хересом, что уж говорить о профессоре Трелони — та разила им за версту. Абельфорта Дамблдора Гарри не видел с того рокового дня, когда был убит Альбус. По школе ползли слухи, что директор впал в глубочайшую депрессию. Депрессия постепенно проникала и в самую структуру учебного процесса — даже звонки не каждый раз стали давать вовремя, дисциплина начала заметно хромать, и только Снейп неукоснительно следовал графику. Именно он в первую очередь пресекал все разговоры, касающиеся не только дел в школе, но и происходящего в магомире. А вести доходили всё более тревожные. Говорили, что раскол в Министерстве неотвратимо повлечёт за собой обострение по всем ведомствам, а это значило, что не самые простые времена ожидали и Хогвартс. Школа всегда была лакомым кусочком для самых разных политических сил магической Англии. Гарри очень боялся появления какой-нибудь очередной Амбридж: если это произойдёт, о хроновороте можно будет забыть, тут уж и Снейп ничего не сделает. Эти мысли одолевали Гарри куда чаще, чем предвкушение очередного квиддичного матча или необходимость осваивать множество ненужных дисциплин. Но теперь информацию получить было негде: со Снейпом Гарри не желал иметь никаких дел, хотя и осознавал необходимость этого сотрудничества. Зельевар снова всколыхнул в душе гриффиндорца волну изрядно позабытых чувств: раздражение, досаду, злость.

Снейп не упускал случая поддеть мальчика, наказывая его со всей возможной строгостью за малейшие проступки. Гарри даже не мог узнать, что всё это время делал его двойник и не упекли ли его в больницу Святого Мунго за внезапно открывшуюся любовь к Зельеварению.

В общем, всё складывалось хуже некуда, но, как это часто бывает, помог случай. На уроке Гарри случайно смахнул на пол только что нарезанные ингредиенты, и Снейп, прицепившись к этой мелкой провинности, назначил отработку на семь часов того же дня.

Вечером Гарри спустился в подземелья, снова ставшие ему ненавистными, и постучал в дверь. Ответа не было. Гриффиндорец вошёл без приглашения и расположился на диване у камина — он считал, что имеет куда больше прав на это, чем теперешний хозяин апартаментов.

Хозяин, явившийся минутой позже из спальни, был, вероятно, иного мнения. По крайней мере, при виде Гарри он сделал одну из самых кислых своих мин и демонстративно устроился в кресле, так, чтобы оставаться в тени.

— Времени остается совсем мало, Поттер, — без предисловий начал он, и Гарри не сразу понял, что речь пойдет совсем не об отработке. — На этой неделе необходимо попасть в Министерство, поскольку в конце октября кабинет министров полностью сменится. Что, в свою очередь, грозит провалом порученной нам миссии. Сегодня я подпишу у Дамблдора все разрешительные документы, завтра нанесу визит начальнику Департамента Тайн, а через день при удачном стечении обстоятельств вы отправитесь за хроноворотом. Усвоили?

Гарри нахмурился, пытаясь уложить в голове выданную на одном дыхании информацию, и кивнул.

— Вы упомянули удачное стечение обстоятельств… сэр, — произнес он, помедлив. — Значит ли это, что в случае, если нам не повезёт…

— Поттер, — отозвался Снейп вкрадчиво. — Я не работаю с категорией «везение». Вопрос стоит иначе — сделай или умри. Этим принципом я руководствуюсь на протяжении жизни.

— И вы... всегда… делали? — неуверенно уточнил Гарри.

— Как видите. Ведь я же ещё жив, — ядовито заметил Снейп, и мальчик не сразу понял, что зельевар так шутит. Но слова профессора почему-то принесли ему некоторое успокоение.

— А что должен делать я? — просил он прямо.

— Сначала мы с вами отправимся к директору…

— Он не принимает посетителей… — попробовал вмешаться Гарри, много раз безрезультатно пытавшийся повидать Дамблдора и всякий раз наталкивающийся на запертую дверь. Снейп на мгновение выглянул из тени и так посмотрел на Гарри, что тот прикусил язык. После чего зельевар продолжил:

— …подготовим направление в Отдел Тайн, которое я завтра заверю в Департаменте. Бумаги будут оформлены на меня, вас я впишу в качестве ассистента. Пока я буду делать выписки в библиотеке, вы проберетесь в зал, где хранятся Хроновороты, и вынесете один из них. Со своей стороны я приложу усилия, чтобы максимально обезопасить вас. Других вариантов нет, и у нас всего одна попытка… Вам всё ясно? Тогда пойдемте к директору.

* * *

Гарри в очередной раз убедился, какой всё-таки Снейп проныра. Годы шпионской деятельности давали о себе знать: в кабинет Дамблдора они попали без труда, поскольку зельевар подсуетился где-то раздобыть пароль. Горгулья послушно пропустила их, и через пару лестничных пролётов они уже стояли перед массивными дверьми. Стучаться Снейп не стал, — вошёл и замер на пороге. Гарри остановился рядом, с изумлением созерцая открывшееся зрелище.

Кабинет, где гриффиндорец в последний раз был больше месяца назад, носил следы запустения: на полу свалялась клубами пыль, пространство между книжными полками поблескивало нитями паутины, а на поверхности массивного директорского стола и на полу рядом расположилась целая рота бутылок — пузатых и плоских, высоких и низеньких, из тёмного и прозрачного стекла.

В прорехах между ними, там, где удалось отыскать свободное место, теснились рюмочки, некоторые из них — со следами помады по краю. Затхлый воздух в кабинете говорил о том, что помещение уже давно не проветривалось. Пахло кулинарным хересом, огневиски и какой-то кислятиной. Гарри поморщился, а Снейп бесцеремонно присвистнул, словно признавая, что даже он не может учесть всех нюансов.

Заметив краем глаза движение, Гарри вздрогнул и шарахнулся в сторону — но это было всего лишь его собственное отражение в запылившейся дверце шкафа. Снейп тем временем уже осмотрел стол и пробрался вглубь кабинета. Обнаружить его местоположение теперь можно было только по недовольному фырканью, изредка перемежающемуся единственным словом «Бардак!».

Гарри в задумчивости обошел стол и, нагнувшись, извлек из-под него газетные вырезки. Бегло просмотрев найденные бумаги, гриффиндорец мог убедиться, что все они содержали материалы об убийстве Альбуса Дамблдора. Бедняга Абельфорт собирал их, перечитывал и непрестанно пил с горя… по-видимому, не один. Он, наверное, был очень привязан к брату, — рассудил Гарри. Тем не менее, директор не мог не понимать, что, занимая такую высокую должность, Альбус подвергает себя опасности. И сам Альбус, конечно, это понимал. «Меня много раз приглашали вступить в Совет Мудрых, но мне пока ещё дорога жизнь!» — вспомнил мальчик слова Лили Поттер. Чем же так привлекательна власть, если ради нее некоторые готовы рискнуть самым ценным, что у них есть? Возможно, разгадав эту тайну, Гарри и про Волдеморта поймёт что-то важное… Но пока надо найти директора. Куда он мог подеваться? Внимание мальчика привлек странный звук, доносящийся откуда-то справа. Отложив бумаги, гриффиндорец устремился к стеллажам. За ними обнаружилась неприметная дверца. Звук стал громче, и Гарри, достав палочку, потянул дверь на себя. В маленькой комнате, такой же неухоженной, как кабинет, и едва ли не сильнее заваленной бутылками, обнаружился Абельфорт Дамблдор. Больше похожий на чудовищ из детской книжки, чем на благообразного старичка, он лежал на узком диванчике, прикрывшись тонкой грязной простыней и, вероятно, спал. По крайней мере, странные звуки, привлекшие его внимание, Гарри идентифицировал как храп.

— Профессор! — позвал мальчик, не зная точно, к кому обращается — к этому потерявшему облик старцу или к невесть куда подевавшемуся Снейпу.

Дамблдор затих, потом пошевелился и приоткрыл глаза — взгляд его был мутным.

— Минерва? — закряхтел он. — Ах, знала бы ты, Минерва, какую козочку я сейчас видал во сне…

— Вам плохо? Принести вам воды? — испуганно спросил Гарри.

— Не надо, — отозвался холодный голос за его спиной. Гарри вздрогнул и обернулся — к нему неслышно приблизился Снейп, и теперь, скривив лицо, разглядывал своего полубесчувственного начальника. Оттеснив мальчика плечом, Снейп повторил: — Не надо… вам, Поттер, видеть это. Ступайте к себе в башню. Я тут… сам разберусь.

Гарри нехотя повиновался. Ему было очень жаль Дамблдора и неловко оставлять старика на растерзание Снейпу, а в том, что Снейп его растерзает, можно было не сомневаться.

Неслышно прикрыв за собой дверь, мальчик вышел на лестницу и столкнулся с профессором Макгонагалл. Декан Гриффиндора несла в руках большущую запечатанную бутыль.

— Вы здесь зачем? — набросилась она на Гарри.

— Я… мне… профессор Снейп… — начал тот, но женщина вихрем промчалась мимо него, оставляя за собой шлейф запахов хереса и валерианового корня. Посмотрев ей вслед, Гарри покачал головой и неожиданно громко произнес: — Бардак!

После чего поспешил в Гриффиндорскую башню, оставив Снейпа самого решать морально-этические и организационные вопросы.

* * *

Весь следующий день Снейп отсутствовал, а к вечеру Большой зал был шокирован явлением Дамблдора. Абельфорт расчесал бороду, надел свежую мантию и даже отдаленно не напоминал сегодня то огородное пугало, которое вчера предстало взору Гарри.

Ученики, больше месяца не видевшие директора, встретили его аплодисментами, а тот церемонно кланялся. Вслед за ним явилась Макгонагалл — выражение ее лица было строгим, и прочитать по нему что-то не представлялось возможным. Усевшись по левую руку от Абельфорта, она налила ему тыквенного сока. Гарри сейчас отдал бы свой ужин за то, чтобы узнать, о чём вчера говорил с директором Снейп. Сам зельевар, кстати, так и не появился.

Уже совсем поздно вечером домовой эльф принес мальчику записку, написанную знакомым острым почерком.

«Я получил доступ к Отделу Тайн, отправляемся туда завтра, — писал Снейп. — Жду вас к восьми утра в моём кабинете, переправляться будем по каминной сети. P.S. Не вздумайте опоздать, иначе сами будете объясняться с АЛЬБУСОМ. С.С.»

Полусонный Гарри долго смотрел в записку, пытаясь понять, что же хотел сказать зельевар своим «P.S.». Что отправит Гарри к праотцам, если тот проспит? Наконец мальчик рассудил, что речь шла всё же об Альбусе Дамблдоре из их мира. Это значит, что скоро Гарри вернется обратно, в свой, настоящий Хогвартс, к настоящим Рону и Гермионе, настоящей Макгонагалл, к директору… и к себе настоящему.

Под переругивания Дина и Симуса и мирное посапывание Невилла Гарри, наконец, погрузился в сон.

Спал он беспокойно. Всю ночь вертелся, никак не мог найти удобное положение. К утру поменявшийся ветер распахнул раму и принялся назойливо скрипеть ею, но бежать по холодному полу босиком, чтобы закрыть окно, было лень.

Когда серый утренний свет проник за слегка подвернувшийся полог, Гарри уже бодрствовал. Тревожно уставившись в одну точку, он лежал и думал, что сегодня, наконец, всё случится. Именно сегодня он должен быть храбрым, как лев, хитрым, как змей, зорким, как орёл… Впервые за время своего пребывания здесь Гарри пожалел, что у него нет с собой верной мантии-невидимки. Возможно, такой плащик хранится в доме Поттеров, но сейчас уже поздно думать об этом.

Тихонько выбравшись из постели, он стал одеваться. За стеной слышался шум воды: Рон с утра пораньше принимал душ. Главное — успеть сбежать до того, как начались расспросы.

Почти всю дорогу до подземелий Гарри преодолел вприпрыжку — за что и был вознагражден: на пути ему никто не встретился, и без четверти восемь он уже добрался до комнат Снейпа. Воспользовавшись отсутствием хозяина, гриффиндорец устроился на диване, полистал и отбросил брошюрку по зельям-нейтрализаторам и, наконец, обернулся, почувствовав на себе взгляд. У двери, ведущей в уже знакомую Гарри спальню, стоял Снейп. На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание, затем зельевар подошел к столику и снял с него салфетку, под которой обнаружилась чашка шоколада и пара бутербродов.

— Это ваш завтрак, — как бы невзначай сообщил он.

Гарри сглотнул.

— Я не хочу есть.

Снейп только пожал плечами и принялся искать что-то среди книжных полок.

— Во сколько мы… отправимся туда?.. — рискнул нарушить вновь воцарившуюся тишину Гарри.

— Нам назначено на десять часов… — ожесточенно копаясь в вещах своего предшественника, отозвался Снейп.

— На десять? Зачем же тогда мы собираемся так рано? — изумился Гарри. Поскольку Снейп не отвечал, мальчик взял со стола чашку и сделал пару глотков. Шоколад был чудо как хорош, густой и еще горячий. В голове прояснилось, на душе стало как будто легче. Глубоко вздохнув, он отставил чашку и откинулся на спинку дивана.

«Если Рон и Гермиона узнают, что Снейп поил меня шоколадом, они будут в шоке», — усмехаясь про себя, подумал гриффиндорец. Самого его этот факт уже не шокировал, напротив, в заботе со стороны слизеринского декана было нечто приятное и очень правильное.

Мысли эти вызвали на губах мальчика улыбку, которую тотчас погасило появление собственно слизеринского декана, который, неожиданно вынырнув из-за полок, взмахнул палочкой. Завтрак бесследно исчез со стола, а его место заняли свитки пергамента.

— Я сейчас набросаю вам план залов в Министерстве, Поттер, — сухо заявил зельевар. — Разбираться на месте вам придется самому: я должен буду сидеть в библиотеке, оправдывая официальную цель нашего визита.

— Официальную цель? — оторопело глядя на стол, где всего мгновение назад стояла его чашка с шоколадом, переспросил Гарри.

— Научные изыскания, — раздраженно ответил Снейп. — Или вы считаете, что при оформлении запроса я указал целью похищение хроноворота?

— Кто вас знает? — пробурчал Гарри и послушно уставился на бумагу, где Снейп уже чертил какие-то странные прямоугольники и круги — план Отдела Тайн. За изучением диспозиции время пролетело незаметно, и Гарри был изумлен, когда часы над камином пробили половину десятого. Сердце снова сжалось тревогой, но Снейп выглядел таким невозмутимым, что гриффиндорец твердо решил не паниковать… по крайней мере сейчас.

Зельевар тем временем запрятал свитки и, достав мешочек с летучим порохом, направился к камину.

— Не отставайте, Поттер! — буркнул он. Гарри поспешил следом, неловко перебираясь через каминную решетку. Зельевар зачерпнул пригоршню пороха и свободной рукой неожиданно привлёк Гарри к себе. От столь тесного контакта у Гарри на мгновение перехватило дыхание, а потом вихрь зелёных огней закружил их и вынес в огромной мраморной зале.

* * *

— Где мы?

Свет из высоких окон показался ослепительным после мрака подземелий. В ответ Снейп только фыркнул и бесцеремонно потащил Гарри за собой. Гриффиндорец с раздражением вырвал рукав мантии из пальцев зельевара. Тот мельком взглянул на своего спутника и снизошел до ответа:

— Это один из трех атриумов. Коридор, по которому мы сейчас идем, называется восточной галереей, он соединяет между собой центральный и восточный корпуса Министерства. Центральный вход предназначен для членов Уизенгамонта и министров, восточный — для рядовых работников министерства и посетителей, через западный доставляются преступники. Здесь все очень строго регламентировано, поэтому я еще раз призываю вас быть внимательным и осторожным. Разрешения на повторный визит нам не дадут.

Гарри намеревался было напомнить, что они уже это обсуждали и что он не так туп, чтобы забыть все наставления… Но тут они достигли цели.

Эту лестницу на нижний ярус Гарри узнал бы в любое время дня и почти, он ни с чем бы не спутал ту самую дверь, так часто являвшуюся ему во сне.

— Дальше… я сам, — тихо сказал мальчик и шагнул вперед. Тотчас стало холодно, точно из теплой комнаты он вышел в стылую осеннюю ночь.

Гарри с удивлением обернулся.

— Защитные чары, — негромко ответил Снейп на его незаданный вопрос. — Слабее фоновой защиты Министерства, тем не менее, помогают не привлекать излишнего внимания. Постойте минуту смирно.

Снейп произнес незнакомое заклинание и коснулся макушки Гарри палочкой. Снова стало тепло. Значит, у Гарри появилась персональная защитная оболочка? Неплохо!

— Как закончите, сразу приходите в Архив, — строго сказал зельевар. — Я буду дожидаться вас там. Обратную дорогу найдете?

Гарри кивнул, — план он запомнил хорошо.

— Тогда вперед! — раздраженно подсказал Снейп, и сам, не оборачиваясь, поспешил по коридору в сторону Архивов.

Гарри задумчиво посмотрел ему вслед и открыл дверь.

Несмотря на согревающий эффект защитных чар, на нижнем ярусе явственно ощущался холод. Ежась и отгоняя неприятные воспоминания о своей вылазке сюда на 5 курсе, Гарри устремился к дверям, за одной из которых скрывалась цель его визита.

Первая оказалась заперта, за второй обнаружился узкий совершенно темный коридор, за третьей — уводящая вниз лестница, и вот, наконец, еще одна попытка, обернувшаяся успехом. Тусклый холодный свет освещал небольшую комнату с рядами полок вдоль стен, и все они уставлены Хроноворотами — большими и маленькими, с покачивающимися маятниками, с бегущими по кругу стрелками, словно в попытке поймать неустойчивое, ненадежное, обратимое время.

Комната оканчивалась дверью в следующее помещение, вероятно, служебное, оттуда доносились голоса. Гарри прислушался. Говоривших было двое или трое, точно не разобрать. Работники Министерства. Странно было бы ожидать, что это задание окажется простым: наверняка на каждом Хроновороте есть какое-то охранное заклинание, подобное маггловской сигнализации, а в Министерстве полным-полно народу. По крайней мере, так должно быть, ведь сегодня обычный будний день. Странно, что по дороге сюда им никто не встретился. Наверное, созданные Снейпом чары действовали в двустороннем порядке: не только рассеивали внимание окружающих, но и самому позволяли не замечать ничего вокруг, кроме непосредственной опасности. Опасность, кстати, стала куда ближе, поскольку дверь во вторую комнату приоткрылась, и голоса зазвучали отчетливее. Еще раз отчаянно пожалев о мантии-невидимке, Гарри быстро вжался в узкий закуток между стеной и полками и затаил дыхании, крепко сжимая в кармане волшебную палочку.

Он еще не знал, что собирается делать, если его обнаружат. Версия «я заблудился» выглядела абсурдом даже в его собственных глазах, — если заблудился, зачем прятаться? Сказать, что он здесь по чьему-то поручению? Или сразу стукнуть Ступефаем?

— … не в пятницу?

— Я обещался Стэффи подстричь изгородь! Она никому не может доверить это, — донеслись до Гарри обрывки разговора. Первый голос принадлежал, вероятно, уже очень пожилому волшебнику, его собеседник говорил быстрее и жестче. Кажется, их все-таки двое.

— Надо успеть до холодов… — продолжал второй. Первый раскашлялся и ухватился рукой за полки — Гарри ощутил, как они мелко задрожали.

— Простыл?

— Здесь страшные сквозняки! — отозвался пожилой с досадой. — Погляди, опять входная дверь приоткрыта.

Гарри перестал дышать.

— Ничего не помогает… я заработал себе хронический ревматизм…

— Двери никак не виноваты в том, что ты сам не следишь за своим здоровьем, Хэмфри! — наставительно произнес молодой. — Учти, что даже смерть не избавит тебя от обязанности явиться сегодня на заседание. В четверть третьего. Не забудь.

— Забудешь тут, как же… — проворчал тот, после чего волшебники простились. Глухо скрипнула дверь, ведущая во вторую комнату, и почти вслед за этим на расстоянии нескольких дюймов от Гарри прошел высокий полный мужчина, с головой погруженный в чтение каких-то бумаг. Визитера он не заметил — вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Гриффиндорец подождал еще немного, затем позволил себе перевести дыхание и выглянуть из своего убежища.

Комната была совершенно пуста. Из-за дверей служебного помещения доносился кашель Хэмфри. Терять время было больше нельзя. Стараясь не думать о возможной неудаче, Гарри достал палочку на случай, если придется защищаться, и направил ее на дверь. Левую руку он осторожно протянул к полке и коснулся первого попавшегося хроноворота, имевшего вид брегета на тонкой цепочке. Ничего не произошло. Вознося хвалы своей счастливой звезде, Гарри поспешно запихал добычу в карман и выскользнул из комнаты. Его часть миссии была выполнена, оставалось найти Снейпа и убраться отсюда поскорее.

* * *

В архивах никого не было. Столы-конторки, на каждом свеча, чернильница и перо. Окна высокие и узкие, словно бойницы. Свет из них — скудный, усугубляемый мрачностью серого лондонского дня. И, разумеется, книги. Стеллажи с книгами, каждая секция помечена римской цифрой, кое-где над полками таблички с надписями готическим шрифтом «хиромантия», «некромантия», «чернокнижие»…

— Понятно, почему сюда никого не пускают! — буркнул Гарри и, стараясь не производить лишнего шума, поспешил между рядами полок. Зал оказался огромным. Наверное, мальчик потратил не меньше получаса, прежде чем в одном из рядов нашел Снейпа. На столике горела свеча, поблескивала поверхность листа, испещренного записями, а Снейп стоял у книжной полки и, ничего вокруг не замечая, читал. Вместо того, чтобы тотчас направиться к своему учителю, Гарри отступил на шаг и из своего укрытия наблюдал, как зельевар, нахмурившись, переворачивает страницы. В движениях профессора сквозило нетерпение путешественника, отыскавшего сундук с сокровищами. Погруженный в себя, он не замечал ничего вокруг, давая Гарри возможность рассмотреть себя в своей естественной среде обитания. И Гарри с жадностью пользовался этой возможностью. Гриффиндорец не мог не признать, что Снейп нравился ему таким: он позволил себе ненадолго скинуть маску и стать самим собой… и это была самая сокровенная тайна, которую надлежало оберегать от нескромных взглядов. Мальчик понимал, что маска снова намертво пристынет к лицу зельевара, стоит лишь обнаружить свое присутствие, и потому не спешил, хотя, быть может, в промедлении крылась опасность.

Он вдруг подумал, что никогда больше не сможет ненавидеть Снейпа. Именно этого Снейпа, который не выслушивал его жалоб и не варил ему глинтвейн. Снейпа, который не упускал возможности съязвить и задеть Гарри, который при каждом удобном случае поминал Джеймса Поттера и Сириуса Блэка недобрым словом, Снейпа, который взъелся на Гарри с первой минуты их знакомства…

Ему вдруг показалось, что отпустить прошлое — легко. Интересно, знал ли Снейп об этом? Быть может, давняя вражда стала всего лишь никому не нужной привычкой и продолжается только по инерции? Гарри собирался выяснить это в ближайшее время. Пока же, нащупав в кармане прохладный металл хроноворота, гриффиндорец вышел из своего укрытия, чтобы доложить зельевару о своих успехах.

* * *

За время, пока мальчик преодолел последние несколько шагов, разделяющие их со Снейпом, губы уже совершенно против его воли сложились в торжествующую улыбку. Ему хотелось закричать: «Я ведь смог! Я смог добыть его!». А еще больше хотелось, чтобы Снейп никогда в жизни не строил такую кислую рожу, как сейчас, при виде приближающегося Гарри.

— Ну? Как успехи? — зачем-то спросил зельевар.

— Я… у меня… он у меня! — дыхание сбивалось, как от быстрого бега.

— Ну и прекрасно. Тогда сядьте тут где-нибудь и посидите тихо, мне надо закончить дела, — Снейп снова погрузился в чтение.

Гарри плюхнулся на ближайшую скамейку. Его душу мгновенно захлестнула волна горечи и обиды. Как? Он только что едва не попался, он сделал далеко не самое простое дело, он шел в неизвестность и по-настоящему рисковал, а этот… этот…

— Поттер, чего вы там сопите? — раздраженно поинтересовался Снейп.

— Ничего! — запальчиво отозвался Гарри. — Вы разве не хотите взглянуть на хроно… на добычу?

Страдальчески вздохнув, Снейп отложил незакрытую книгу на конторку и взял из рук гриффиндорца хроноворот. Ограничился беглым осмотром и вернул мальчику.

— Странно… — добавил он при этом.

— Что странно? — стараясь, чтобы голос не звучал как у обиженной первоклассницы, уточнил Гарри.

— Странно, что вы взяли именно этот.

— Он лежал с краю, — пожал плечами Гарри, не понимая, к чему тот клонит. — Мне, знаете ли, некогда было выбирать, когда почти в дюйме от меня стояли хранители секции или кто они там…

— Стояли в дюйме и не заметили вас? — Впервые за весь разговор проявил хоть какие-то эмоции Снейп. Но Гарри рано порадовался, что эти эмоции предназначались ему, поскольку зельевар продолжал: — Разумеется, в этом нет ничего удивительного. Сейчас в Министерстве такой бардак, что вместо разбирающихся в своем деле Невыразимцев магические артефакты стережет черт знает кто! Нам, конечно, это на руку. Но самый факт, что охрану наиболее секретных отделов доверили убогим дилетантам, наполовину сквибам…

«Смотри-ка, заговорил как настоящий Упивающийся!» — подумал Гарри.

— Меня могли схватить! — с вызовом напомнил он. — Я там… я едва не попался… а вы даже…

— Но теперь-то всё в порядке? — примирительно спросил Снейп. — В таком случае, отложите рассказ о своих подвигах до школы. Я сейчас закончу с чтением, мне осталось совсем немного.

Гарри нечего было на это сказать, и, удовлетворенный его молчанием, зельевар снова подхватил свою книгу с конторки.

* * *

Сколько он там еще возился, Гарри не знал. Полубессонная ночь давала знать о себе, и под шелест страниц мальчик умудрился даже задремать на своей скамейке. Когда Снейп потормошил его за плечо, свечка на его конторке почти совсем догорела. Сколько времени прошло? Потягиваясь и зевая, Гарри поднялся и тут только заметил, что у зельевара блестят глаза. Профессор прижимал к груди пухлую пачку пергаментных листов, исписанных с двух сторон.

— Теперь мне понятны причины вашей скверной успеваемости, Поттер! Библиотека на вас нагоняет сон! — хмыкнул зельевар. Он выглядел довольным, как кот, наевшийся сметаны. — Пойдемте.

До нужного камина они добрались без приключений. Снейп приложил к укрепленному над каминной полкой медальону пергамент-пропуск, после чего прямо в воздухе материализовалась небольшая глиняная чашка с летучим порохом.

— Мы можем выйти! — сообщил Снейп, зачерпывая порох, и шагнул в камин. Гарри еле успел ухватить его за плащ, и уже через пару мгновений они оказались в Хогвартсе. Здесь Снейп первым делом запечатал свой камин, затем небрежно махнул рукой в сторону дивана, приглашая Гарри садиться, а сам разложил на столике свои бумаги и забыл обо всем на свете.

Мальчик никогда не видел его таким счастливым, если слово «счастливый» вообще применимо к Снейпу. Наверное, зельевар ухитрился раскопать в книгах что-то ценное…

Тем временем Снейп, словно услышав его мысли, подхватил бумаги и унес их в спальню.

— Позвольте мне еще раз взглянуть на хроноворот, — сказал он, возвращаясь.

— Профессор, мне показалось там, в библиотеке, что вам что-то о нем известно? — осторожно поинтересовался Гарри, пока Снейп разглядывал предмет в интенсивном свете каминного пламени.

— Видите ли, Поттер, — Снейп поудобнее устроился в кресле и положил хроноворот на ладонь, словно взвешивая его. — Такого рода магические артефакты — вещь штучная. Изготовить его способен только величайший волшебник. Даже Альбусу Дамблдору это не под силу. Мастер годами учится работать с огромными энергетическими потоками, перераспределять энергию четырех стихий — воды, воздуха, земли и огня. Все хроновороты в результате действуют одинаково — обращают время. Однако форма и материал, из которых они изготовлены, могут многое сказать о мастере. Более того, на каждом из них имеется печать. Вот, взгляните.

На выпуклой крышке просматривалась полустертая фигурка, напоминающая…

— Трилистник, — подсказал Снейп. — Излюбленный знак рыцарей. В Англии всего три древних магических рода связаны с рыцарством. А наш с вами Хроноворот, безусловно, изготовлен Фиделиусом Каппом. Это один из двух братьев Каппов. Старший из них прославился только тем, что однажды, повздорив со своей матушкой, влетел в ее замок через окно в разгар пира. Гости сидели, усыпанные осколками витражей, а он кружил над ними под потолком на метле и демонически хохотал. Младший же брат в научных кругах широко известен, помимо всего прочего, своей дружбой с Николасом Фламмелем. Существует легенда, будто золото, из которого Фиделиус Капп изготавливал свои хроновороты, получено не без помощи Философского камня. Впрочем, я в это не верю. Тем не менее, за свою жизнь он создал девять хроноворотов, и все золотые. Их можно отличить и по печати-трилистнику… В книгах мне попадалась информация о том, будто и сам Фламмель одно время работал над хроноворотом, но позже сфера его интересов несколько изменилась, и проект остался незаконченным…

Гарри вслушивался в тихий голос зельевара, смотрел на каминное пламя и потихоньку снова начинал дремать, теряя нить рассуждений и вообще связь с реальностью, пока Снейп не оборвал сам себя:

— Вы слишком устали. Идите, поужинайте, вы ведь остались без завтрака и обеда. Да, и вот еще что: сегодня я вас официально освобождаю от каких бы то ни было занятий. Можете немного погулять на свежем воздухе перед сном. Вам всё ясно?

Гарри кивнул и поднялся.

— Хроноворот…

— Вы можете хранить его у себя! — милостиво сообщил Снейп.

Гарри еще раз кивнул и вышел.

Вопреки указаниям Снейпа, он не стал ужинать, а сразу отправился на галерею. В этот час здесь было пустынно и длинные тени мягко ложились на каменные плиты. Заходящее солнце бросало на колонны и на траву красные отсветы. Покрепче сжав в кулаке Хроноворот, Гарри сосредоточился и аппарировал к дому родителей.

— Гарри, сынок, подъем!

Мама уже пять минут колотила в дверь, но Гарри, которому снилась грозовая ночь, только сейчас смог понять истинное значение этого невообразимого шума и открыл глаза.

— Иду! — сонно проворчал он, разыскивая штаны и футболку.

На кухне кипела работа: четыре котла — три больших и один средний — бурлили на огне, две скалки раскатывали по столу тесто, посудная щетка в раковине натирала сковородку, разбрызгивая клочья пены. Посреди всего этого пестрого оркестра в позе дирижера стояла Лили.

— Проснулся? — улыбнулась она и поцеловала Гарри в лоб. — Что такое с твоей царапиной? Никак не проходит. Помазать?

— Не надо, ерунда… — помотал головой Гарри. — Что мне делать?

— Займись мясом, — распорядилась Лили. — Обработаешь и поставишь жариться, сковороду возьми из мойки.

Но тут в кухню ввалился Джеймс. Его еще более, чем обычно, взъерошенный затылок еле виднелся из-за огромного букета желтых лилий.

— Любовь моя! — крикнул он из этого экзотического куста.

— Джеймс! Милый! Ты не забыл! — Лили перехватила из рук мужа букет.

— Забудешь тут… Ты меня вчера весь вечер сверлила взглядом! — пытаясь поцеловать ее сквозь цветы, засмеялся Джеймс.

— Гарри, поставь в воду. Мясом займется папа.

Наугад таща куда-то огромный букет, Гарри пытался сообразить, что за повод случился, из-за чего весь сыр-бор? К счастью он еще в прошлый свой визит заприметил в углу гостиной огромную вазу, так что цветы пристроил быстро. На кухне работа кипела теперь в два раза жарче: Джеймс разделывал мясо вручную, не доверяя это дело волшебной палочке.

— Лили! Поменьше лука! Сириус не выносит лук! — пытаясь перекричать шум котлов, говорил отец.

— Я ему приготовлю отдельно! — возражала мама, высыпая на сковородку нарезанный мелкими ломтиками лук.

Гарри замер в дверях. «Сириус? Мы ждем гостей?» — хотел спросить он, но вовремя прикусил язык: если сегодня намечаются какие-то семейные посиделки, настоящий сын своих родителей должен быть осведомлен о ней и не задавать глупых вопросов.

Наскоро позавтракав, семейство продолжило свою деятельность. Гарри отправили погулять, и он засел в своей комнате со стопкой квиддичных журналов. Некоторое время апатично листал их, прислушиваясь к шуму и запахам снизу, а потом так и задремал. Разбудили его громкие голоса. Потягиваясь, Гарри вышел на лестничную площадку и замер, расширившимися глазами уставившись вниз. В маленькой прихожей стояли рядышком сияющие родители, а рядом с ними профессор Люпин в строгом костюме и Сириус в мотоциклетной куртке. Сириус — живой, невредимый, темные волосы по плечам, улыбка до ушей. У Гарри потемнело в глазах, и, чтобы не упасть, мальчик сильнее вцепился в перила. Словно почувствовав на себе его взгляд, крестный медленно поднял голову.

— Привет! — сказал он.

Гарри не помнил, как скатился с лестницы. Это произошло в какую-то секунду, и, уткнувшись в ребра крестного, вцепившись пальцами в его куртку, Гарри уже плакал, как девчонка.

— Сынок? Что случилось? — беспокойно спросила Лили, но Сириус осторожно отстранил ее.

— Все нормально. Мы с Гарри немного пройдемся, начинайте без нас, — и вывел крестника на крыльцо. Отстранившись, Гарри втянул носом воздух и смотрел на Сириуса. Тот протянул ему носовой платок.

— Порядок? Теперь рассказывай, что случилось! — потребовал он. Живой, настоящий Сириус… С нахмуренными бровями: готовый покарать любого, кто посмел обидеть его крестника. Такой же, как раньше… Все такой же…

— Сириус… — срывающимся голосом прошептал Гарри. — Мне так не хватает тебя…

— Я тоже по тебе скучаю, — похлопал его по спине Сириус. — Но дела, сам понимаешь…

— Сириус! — не слушая, перебил Гарри. — Ты не знаешь… Это ужасно… пусто… и больно… и… я так тебя люблю!

Он торопился рассказать Сириусу все, что испытал, потеряв его. Торопился, пока крестный не растаял в осеннем воздухе, как призрак. Но Сириус не собирался таять. Он был рядом и обнимал Гарри, поглаживая его по спине. И хотя он не был тем Сириусом, которому предназначались слова, произнесенные Гарри, он был все-таки очень похож на него. Слишком похож, чтобы не поверить в счастливую иллюзию. Склоняясь к крестнику с высоты своего роста, он тихо спросил:

— Что случилось, малыш? Чем ты так расстроен? Поссорился с Северусом?

«О, Мерлин! Он что, тоже в курсе отношений со Снейпом?!»

— Нет, не поссорился… это все ерунда, — пытаясь успокоиться и взять себя в руки, Гарри крепче прижался к крестному. — Все это ерунда… Я просто очень скучаю по тебе.

— Послушай, я никудышный крестный, — виновато отозвался мужчина. — Сейчас пропустим с тобой по стаканчику и поговорим по душам, хорошо? Расскажешь, что там у вас приключилось.

Гарри кивнул и виновато улыбнулся. Сириус открыл дверь, пропуская его в дом.

* * *

Появление Сириуса гораздо сильнее выбило Гарри из колеи, чем все события минувшего месяца — будь то семья, отношения со Снейпом или смерть Дамблдора. Сейчас, несмотря на все уговоры крестного, Гарри сидел за праздничным столом как на иголках. Мама ни о чем не спрашивала, но он уже поймал на себе пару тревожных взглядов, за которыми неотвратимо должен был последовать вопрос «Что происходит?». Вряд ли ее сын когда-нибудь рыдал при виде Сириуса. Вынужденно принятая роль трещала по швам.

К счастью, Джеймс, Сириус и Ремус довольно быстро опустошили запасы огневиски, и принялись вспоминать свою бурную юность, отчаянно споря, кто лучше играл в квиддич.

— Маневр Вронского давался мне легче, чем заклинание Lumos, — стуча ладонью по столу, громыхал Сириус.

— А я ловил снитч еще до того, как судья успевал махнуть рукой и объявить начало матча! — хватая его за плечо, перебивал Джеймс.

— А по моей версии вас, олухов, вечно отстраняли с игры за выкрутасы! — невозмутимо уверял Люпин. Он выглядел самым спокойным из всех, и только покрасневший нос да дыбящиеся на затылке волосы свидетельствовали, что и он уже хорошо набрался.

— Я еще нисколько не утратил навык! — делая вид, что не слышит слов Ремуса, хвастал Сириус.

— Возможно, но тебе всегда было далеко до меня! — возражал Джеймс. — Пойдем, у меня в кладовке пылится пара метел, ты покажешь, на что способен!

— Мне будет любопытно взглянуть и на тебя, старая развалина. Играем?

Мужчины с шумом выбрались из-за стола.

— Джеймс, ради бога! Сириус! — воскликнула Лили, а Люпин только рукой махнул, мол, все равно не переубедишь.

— Выйдем на улицу? — предложил он. — Насколько я помню, у вас был отличный диванчик на веранде.

Лили зажгла на лужайке пару невысоких фонарей, над которыми с шумом и гиканьем тотчас закружились отец и Сириус на стареньких встопорщенных метлах.

Квиддич занял мысли Лили настолько, что она совершенно забыла о своем намерении выяснить, что происходит с сыном, поэтому Гарри безбоязненно устроился на диване возле напряженного плеча матери и давился хохотом.

— Так вот они какие, Мародеры! — воскликнул он и прикусил язык. К счастью, его слова, похоже, никого не удивили.

— Это Мародеры на пенсии, Гарри, — мягко заметил Люпин. На диван он так и не сел, вместо этого устроился у одного из столбиков веранды, за спиной Лили. Он исподлобья следил за друзьями и загадочно улыбался в усы. — Только добрый старый огневиски может заставить их припомнить былые дни. Все мы основательно протухли, Гарри… Сириус закопался в бумажках в Аврорате, твой отец вообще просиживает штаны дома, я занимаюсь маггловской недвижимостью, Северус преподает в школе…

— Северус? — перебил Гарри изумленно. Для того, чтобы перекричать отца и крестного, ему пришлось немного повысить голос. — Снейп что, тоже был Мародером?

— Ты разве не знал этого? — в свою очередь удивился Люпин, а Лили с нервной улыбкой заметила:

— Гарри же не видел его верхом на метле или в гуще битвы на кулачках… А между тем, твой Северус стоил всех прочих Мародеров…

— Мы приняли его в команду после того, как он набил Джеймсу морду… — томно проговорил Ремус.

— За что? — ошарашено спросил Гарри.

— Джеймс тогда обидел Лили… Она не любит вспоминать это…

— Это глупо! — с досадой тряхнула головой мама.

— Расскажите! — потребовал Гарри.

— Это смешно. И глупо, — повторила Лили, и тотчас принялась рассказывать: — Джеймс частенько дразнил меня, потому что не умел иначе выразить свои чувства… и однажды довел до слез. Северус вступился за меня, хотя мы с ним совершенно не общались. Он тогда здорово поколотил твоего отца безо всякой магии… Джеймс был шокирован, ведь Северус всегда слыл таким тихоней…

— Твой папаша вообразил, что Северус влюблен в Лили, — встрял Люпин. — Он едва не рехнулся, а мы с Сириусом замучились советовать ему пойти поговорить со Снейпом с глазу на глаз. Через две недели страданий Джеймс все-таки вызвал Северуса на разговор…

— Мы до сих пор не знаем, о чем они там говорили! — быстро вставила Лили.

— Но нам точно известно одно: Северус убедил Джеймса, что интересуется им куда больше, чем любой девочкой, даже если это Лили… И что, возможно, не будь Джеймс таким говнюком…

— Да, он так и сказал ему: «я бы даже повозился с тобой, не будь ты таким говнюком», — рассмеялась Лили. — Кажется, это сразило Джеймса…Северус не побоялся открыто бросить ему вызов, и Джеймсу это понравилось.

— Северус закрыл в команде пустовавшую нишу, — подмигнул Ремус. — Его великолепные знания по зельеварению легли в основу многих наших шалостей… Жаль, что впоследствии он пошел в педагогику, а не в науку. Из него получился бы прекрасный ученый…

В глазах Люпина отражались золотые лампочки фонарей, освещающих двор и веранду.

Из-за деревьев с гиканьем появились Джеймс и Сириус и, на ходу спрыгнув с метел, покатились по траве в шуточной рукопашной. Лили вскрикнула и с досадой произнесла:

— Как дети!

И, зябко передернув плечами, поднялась с дивана.

— Гарри, сегодня я положу тебя в комнате Ненси, — сказала она. — Твою займет Сириус. Ремус, ты, как обычно, в гостевой.

— Это прекрасно! — отозвался Люпин, наблюдая за тем, как его друзья, пыхтя, поднимаются с травы. — Кстати, а почему, собственно, нет Северуса?

Он обращался к Гарри, но Лили выручила сына, сказав, что Снейп явится в следующие выходные, поскольку в эти очень занят.

* * *

Этой ночью Гарри не спалось. Лежа на кровати Ненси в свете ее ночника с розовым абажуром, он смотрел в потолок и думал. Все так сильно запуталось, что он уже не знал точно, где заканчивается его жизнь и начинается чужая, на что он имеет право претендовать, а что лучше сразу выкинуть из головы, как ему не принадлежащее.

А каким был бы он сам, если бы ему довелось родиться здесь, в этом доме, в этой семье? «Я был бы счастливым. Беззаботным. Зубрил бы зелья, уплетал мамины пироги и спал со Снейпом. Не видел бы смерти Седрика и Сириуса, не узнал бы предательства… не сражался бы с Василиском… не влюбился бы в Джинни… И никогда в жизни не научился бы ценить то, что мне дано. Я был бы… просто Гарри».

У Ненси на тумбочке стояла рамка с колдографией, и Гарри задумчиво взял ее в руки. На крыльце сидели рядышком Лили и Джеймс, отец держал на коленях маленькую Ненси, мама — маленького Гарри.

Мальчик задумчиво поставил рамку на место. Ему было удивительно неприятно думать, что это не его жизнь и что он не имеет на нее права.

Снейп давно не был так зол. Если бы он мог, он бы, наверное, разнес весь мир в клочья. Какого чёрта он, взрослый, серьезный человек, должен бегать за тупым наглым мальчишкой?! Почему должен как дурак ждать его три дня в школе, потом выяснить, что мальчишка сбежал к родителям, почувствовать себя еще большим дураком и, как нянька, спешить за ним?!

Окинув ненавидящим взглядом белый двухэтажный домик с черепичной крышей и качелями на еще зеленой лужайке, он решительно прошел по дорожке к двери и распахнул ее с таким остервенением, словно хотел сорвать с петель. В доме стояла тишина, только слышно было, как тикали часы. Снейп сделал пару шагов по коридору и раздраженно позвал:

— Поттер?

— Который, старший или младший? — невозмутимо поинтересовался из кресла-качалки Джеймс. В руках он держал свежий номер «Пророка», на носу поблескивали очки. При виде своего давнего врага Снейп сделал шаг назад и прижался спиной к двери. Главный обидчик, главный мучитель, отравивший все семь лет хогвартской жизни… Рука судорожно потянулась к волшебной палочке, но тут из соседней комнаты появилась — рыжая, улыбающаяся, безумно красивая, почти не изменившаяся С ТЕХ САМЫХ ПОР — Лили Эванс.

— Привет, Северус. Кофе?

Снейп смог только покачать головой.

— Как хочешь. Гарри наверху. Будем обедать через полчаса. Джеймс, иди помоги мне с рыбой. Моя палочка не справляется.

Они ушли, а Снейп еще пару минут стоял у двери, выравнивая дыхание. «Гарри наверху». Отлично.

Повторять фирменный вопль «Поттер!», видимо, не имело смысла. Так что Снейп просто толкнулся в первую же дверь и обнаружил там цель своего визита. Нахальный Поттер-младший валялся на брюхе поперек кровати и листал журнал. Увидев Снейпа, он сел и промямлил:

— Профессор? Что вы здесь делаете?

— Это я у вас должен спросить, ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ, Поттер! — задыхаясь от злости, прошипел Снейп. — Какого черта я должен за вами бегать? Или из ваших куриных мозгов испарилась информация о том, что мы еще два дня назад должны были вернуться в свой мир? — Не испарилась, — как-то слишком спокойно ответил Поттер. — Только вот что, профессор: я никуда возвращаться не намерен. Хроноворот мы заполучили, пожалуйста, забирайте его. А я останусь здесь.

— Что? — леденящим кровь шепотом переспросил Снейп. — Что ты сказал, маленький поганец?

— Что слышали! — буркнул Гарри, увернувшись от цепких пальцев зельевара и выскакивая из комнаты. — Я сказал, что остаюсь, — крикнул он от двери и попятился к лестнице.

Снейп, не помня себя, последовал за ним вниз.

— Вы не можете остаться, Поттер… У вас есть миссия…

— Да плевал я на миссию! — крикнул Гарри, отступая. — У меня не было детства, у меня не было родителей, так неужели я не заслужил ничего этого, каждый год спасая вашу чертову школу от Василисков и прочих напастей?!

— Поттер! — вкрадчиво произнес Снейп, следуя за ним по лестнице вниз. — Как вам не стыдно? Вы же гриффиндорец!

— Стыдно? Мне? Да кто бы говорил! — зло бросил Гарри.

— Дамблдор доверяет вам, неужели вы его подведете?

— Я уже достаточно сделал для других! Я тоже имею право на счастье! — закричал Поттер, выхватывая палочку. — Я отдам вам хроноворот, и делайте с ним, что хотите, я остаюсь!

Они ввалились в гостиную и кружили по ней, устремив друг на друга ненавидящие взгляды. Хуже всего было ощущение беспомощности, которое Снейп испытал в полной мере. «Он ведь прав! — думал зельевар. — Он прав: ни детства, ни счастья, ни дома — ничего этого ТАМ у него не было и не будет». Желудок резануло такой болью, что перед глазами все поплыло, и Снейп согнулся пополам.

— Профессор! Что с вами? — испуганный голос Поттера прозвучал прямо над ухом. Мгновение спустя место мальчишки заняла Лили. Сквозь пелену боли Снейп видел расплывающиеся рыжие прядки ее волос и продолговатые зеленые глаза.

— Язва? — коротко спросила она. Стиснув зубы, Снейп утвердительно дернул подбородком.

— Гарри, помоги! — деловито произнесла Лили. Вдвоем они уложили Снейпа на кухонный диван.

— Сынок, принеси из аптечки черный флакон, — продолжала командовать Лили.

Когда Гарри примчался с флаконом, лицо Снейпа уже приняло серый оттенок и выражало немыслимые страдания. Лили заставила несчастного принять весь флакон, и он откинулся на подложенную ему под голову подушку.

— Сейчас ему станет легче! — пообещала Лили. Действительно, через пару минут на щеки Снейпа хлынула краска, все мышцы расслабились, а на губах появилось подобие улыбки.

— Оставь его, пусть подремлет, а потом Джеймс поможет ему перебраться в гостевую! — тихонько уводя Гарри из кухни, сказала Лили. — Надо же так себя запустить… Подлечу его, через пару дней будет твой «профессор» как новенький! Обедать будешь?

— Нет, мам, я не голоден… — сдавленно пробормотал Гарри и выскочил на веранду.

До вечера он бродил по улицам. На грудь мучительно давили непролитые слезы. Он понимал, что вернуться придется. Но понимал и другое — как только он пересечет границу, разделяющую миры, он навсегда потеряет так недавно обретенный дом, и родителей, и спокойствие, и счастье… Как потерял их сейчас тот, другой Гарри, его двойник. Как он там, интересно? Вот наворотил, наверное, дел… «А сам-то я… до чего дошел… Теперь Снейпу приходится напоминает мне, что я — гриффиндорец!» — горько усмехнувшись, Гарри поднял глаза на потемневшее, усеянное звездами небо. Перед лицом огромной вселенной, судьба которой принадлежит ему, хотел бы он того или нет, Гарри устыдился своей слабости. «Сириус… Мама, папа… Волдеморт за все заплатит!» — чуть слышно пообещал он, сжимая кулаки. Постоял так пару минут, и направился туда, где сквозь черные ветки уютно желтело окно его дома.

* * *

Ночью поднялся ветер. Он принес тучи, пролившиеся над городом холодным дождем. С утра было пасмурно. Полный мрачных мыслей, Гарри в очередной раз вышел из дому, попинал гравий на дорожке и, наконец, уселся на качели с надписью «Свит Ненси». Узкие желтые листья срывались с черных ветвей и, исполнив в воздухе причудливый танец, ложились на землю. Этот облетающий, увядающий мир был самым прекрасным и желанным, что только можно было себе представить. Покидая его, Гарри оставил бы всё: настоящую семью, настоящий дом и настоящую любовь — много искренней и бескорыстной любви, никак не связанной с тем, что у него есть шрам и ему предстоит спасать мир.

— Я там никому не нужен… И даже Сириуса больше нет… — горестно прошептал Гарри, сжимая ледяную цепочку качелей. Глазам стало горячо и мокро, ветер пронизывал до костей, словно все хорошее уже исчезло, и осталась только осенняя зябкая морось.

Хлопнула входная дверь. Тонко звякнул над нею колокольчик, повешенный Лили специально к Хэллоуину. Гарри быстро вытер глаза и обернулся: на воздух выполз Снейп, бледный, сам как язва ходячая. Хмуро осмотрелся и, прошествовав мимо гриффиндорца, уселся на соседние качели с надписью «Хэри». За время после приступа язвы профиль зануды-профессора совсем обострился, щеки впали, и он казался таким четким на фоне прозрачного осеннего воздуха, словно Гарри видел его сквозь самые лучшие очки.

Нахохлившись, как птенец, Снейп повернулся и посмотрел на Гарри. Вопреки недовольному выражению лица, в глазах его таилось что-то вполне человеческое. Еще бы! В Хогвартсе всем было наплевать на ТАКОГО Снейпа, одинокого, мучимого разными болячками — да, может быть, ему и самому некогда было думать о себе: то Темный Лорд, то Дамблдор со своими поручениями, то уроки и проверка контрольных работ. Отогревшись заботами дома Поттеров, профессор, несмотря на бледность, круги под глазами и больной вид, всё больше напоминал человека. И в сердце Гарри невольно проснулось чувство, близкое к родственному. «Теперь ты тоже сможешь понять, что именно я теряю, покидая этот дом», — подумал он. Самая возможность этого взаимопонимания была неожиданной и, кто бы мог подумать, приятной.

Вероятно, Снейп тоже увидел нечто непривычное во взгляде Гарри, поскольку поинтересовался:

— Поттер? Вы который из?

Гарри молча откинул со лба челку и продемонстрировал шрам.

— Тут ведь ни черта не поймешь, вечно жди подвоха, — словно оправдываясь, проворчал Снейп. — Чего вы на меня уставились?

— Просто хотел спросить, как вы себя чувствуете, — пожал плечами Гарри.

— Очень хорошо! — оживился Снейп. — Зелье вашей матушки творит чудеса. Я списал рецепт. Полагаю, подобный положительный эффект достигается за счет сочетания таких компонентов, как…

Зельевар, блестя глазами, самозабвенно занудствовал. Гарри смотрел в его почти спокойное, почти счастливое лицо и не слышал ни слова. Ему почему-то стало очень больно — не за себя, за Снейпа. Всё это время он, Гарри, жалел себя, представляя, каково ему будет опять остаться без родительской любви и дома, в который можно вернуться вопреки всем невзгодам. Но вот — тот, кому еще хуже. Зельевар, вернувшись в свой мир, будет вынужден снова рисковать жизнью в роли шпиона, балансируя на грани. И если у Гарри есть друзья, а миссис Уизли всегда принимает его в Норе как родного сына, то у Снейпа никого нет и не будет.

«Отлично, я пожалел Снейпа. Что дальше?»

А дальше было вот что: профессор улыбнулся. Протянул руку и достал из волос Гарри оказавшийся там желтый листочек. Видимо, зелье от язвы благотворно действовало на него: на лице профессора появилось блаженное выражение покоя. Он выпрямился, потянулся, задышал глубоко и ровно. Настоящее воплощение гармоничной личности!

— Сэр? — осторожно позвал Гарри.

— Что, Поттер? — лениво отозвался Снейп.

— Покатайте меня!

Это была не более чем провокация, но зелье действительно творило чудеса, и не только с желудком. Снейп встал с дощатого сиденья, подошел к качелям Гарри, взялся за цепь и легонько качнул раз, другой… Качели шли бесшумно. Ветер играл с листьями и мантией Снейпа, путался в волосах. Профессор продолжал слегка раскачивать цепь. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Рука Снейпа скользнула ниже и накрыла пальцы Гарри, обнимая их и осторожно поглаживая. Качели замерли. Стало совсем тихо. Не отнимая руки, Гарри медленно поднялся, чтобы получше рассмотреть профессора. Его глубокие носогубные складки, его такие удивительные бездонные глаза, где зрачок почти терялся в радужке, его тонкие губы... Неужели вот эти самые губы способны так нежно и страстно целовать?

Гарри почувствовал, что краснеет, и судорожно выдохнул. Их руки расцепились. Снейп выглядел смущенным и раздосадованным. Отступив на шаг, он тряхнул головой, словно отгоняя видение, и хрипло пробормотал:

— Детский сад!

— Извините! — невпопад ответил Гарри, усиленно изучая шнурки на своих ботинках. Чёртов Снейп, опять всё испортил.

Просто чтобы проверить, просто чтобы убедиться, Гарри снова поднял глаза, ощущая, как жаркая краска заливает щеки. Но Снейп не отличался гриффиндорской храбростью: с выражением крайнего замешательства на лице он прикидывал, как бы удрать.

«Какой же ты трус! А ведь я видел… Да, видел, и теперь совершенно уверен, что интересен тебе ничуть не меньше, чем ты мне!» — подумал Гарри, но вслух эти слова почему-то не произнес. Ему стало жаль человека, который не боится Круциатусов Темного Лорда, который рискует своей шкурой ежедневно, ежеминутно, а тут вдруг не смог выдержать взгляда шестнадцатилетнего мальчишки.

— Профессор! — быстро произнес Гарри. Снейп дернулся, как от удара, но остался на месте. — Профессор, я хотел сказать вам…

— Что вы хотели мне сказать? — нервно перебил Снейп.

— Что я решил. Я не имею права ни на кого перекладывать ответственность, раз уж это моя миссия. Я вернусь обратно… вместе с вами.

— Отлично. Рад, что вы приняли взрослое решение. Я все подготовлю, чтобы вернуться сегодня, — отозвался Снейп спокойно, но в его лице явно читалось разочарование, словно он ожидал услышать что-то другое. Но вот что? Так или иначе, не произнеся больше ни слова, профессор зашагал к дому, а Гарри молча опустился на сидение качелей, глядя ему вслед.

Возвращение в Хогвартс впервые оказалось для Гарри настолько болезненным. Накануне они со Снейпом уведомили старших Поттеров, что на Хэллоуин возвращаются в школу. Лили шепнула сыну «Рада, что вы помирились» и пообещала сготовить что-нибудь вкусненькое. В итоге, Гарри получил целый кулек домашнего печенья с наставлением обязательно угостить сестренку. Прощание с родителями, которых, он знал, он больше никогда не увидит, заняло не более двух минут. Мама, наверное, была удивлена такому поведению сына: не позволив себя поцеловать и не пожав руку отцу, он выдавил «ну, пока», и сбежал с крылечка.

Снейп, напротив, весьма церемонно раскланялся с Джеймсом и возмутительно долго любезничал с Лили: благодарил ее за зелье.

В школу аппарировали почти к ужину, и Гарри в самом подавленном состоянии бродил по коридорам до семи часов. Снейп тем временем отправился готовить зелье для перехода в иное пространство. Они договорились, что Гарри спустится в подземелья сразу после ужина. Рассчитывая как-то отвлечься, он поплелся в Большой зал и первым делом повстречал там Ненси.

— Дома был? — поинтересовалась сестра. — Я так и подумала. — И тут же вывалила на Гарри гору своих нехитрых новостей: — Малфой получил от отца Вопиллер за «Тролля» по Трансфигурации. Гермиона научила меня превращать леденцы в канареек. Показать?

— Не надо, — чувствуя себя очень несчастным, ответил Гарри. — Мама прислала тебе печенье.

Сунув Ненси кулек, мальчик поспешно вышел. Он и с Ненси разговаривать тоже не мог. Не хотелось притворяться, будто ничего не происходит, и обманывать малышку.

Рассудив, что идти в свою гостиную сейчас все равно уже нет смысла, Гарри отправился к Снейпу. Тот был занят окончательными расчетами и велел сидеть тихо.

Оставалось только подчиниться. В комнате стоял полумрак, теплился камин. Руки пахли маминым печеньем. Чужой мир всё более приобретал черты иллюзорного, утекал, как песок сквозь пальцы. Десять минут, пятнадцать, полчаса… Ненси, наверное, гадает, почему он не остался на ужин…

Неожиданно возникла боль. Она взрезала сознание, подобно бритве. Шрам! Еще ни разу в этом мире шрам у Гарри не болел. Что это значит? Что за черт?

— Границы миров становятся очень близки на самайн, — глухо пояснил Снейп. Гарри не заметил, когда зельевар успел вернуться из лаборатории. — Потерпите, сейчас пройдет.

Действительно, приступ довольно быстро утих. Не давая Гарри опомниться, зельевар проинспектировал:

— Ваши вещи при вас? Хроноворот, волшебная палочка?.. Хорошо, тогда идите сюда… Я рассчитал угол пересечения границы миров таким образом, чтобы мы оказались недалеко от школы… А наши двойники попадут прямо в этот кабинет.

— А они… знают о том, что…

— Мы договаривались с Альбусом примерно на это время, так что, полагаю, он сообщил им, — но недоверия в голосе Снейпа звучало ровно напополам с сарказмом. — Стойте смирно, не вертитесь.

Из принесенного зельеваром котла поднимался пар. Снейп взглянул на часы, достал палочку, и принялся читать заклинания. Воздух задвигался, словно в нем принялась мельтешить сотня мотыльков, а потом в нем возникло подобие коридора.

— Готовы, Поттер? — спросил Снейп и, не давая Гарри ответить, толкнул его между гудящих от напряжения полей — границ портала. Гарри шагнул, попытался обернуться и едва не упал.

— Осторожнее! Хотя бы сейчас обойдитесь без своего вечного идиотизма, — прошипел мастер зелий откуда-то сзади, но мальчик не успел ему ответить. В глаза ударил свет, такой яркий, словно среди ночи на небо выкатилось солнце. Каково же было изумление Гарри, когда он действительно увидел белый огненный шар, пробивающийся сквозь дымку тумана, и черные голые ветки, и тревожные белесые отсветы на земле и пожухлой траве.

«В этот день умерла моя мама», — подумал он почему-то. Спроси его кто-нибудь сейчас, были ли это мысли о его настоящей матери, или той Лили Поттер, которую он называл мамой в последние несколько месяцев — он, наверное, не нашел бы ответа.

Но в мире что-то происходило и какие-то силы всё сами решали за него. Конечно, это та, настоящая мама умерла.

И перед Гарри как наяву предстал старый деревенский дом в лучах осеннего заката, скорчившиеся пожухлые листья на дорожках, страх, разлитый в пропитанном дымкой воздухе… страх не внешний, а внутренний, тоскливое отчаяние… Поскрипывает незакрытая входная дверь, сквозняк змеится по полу и по лестницам, хлопают рамы…. В доме полумрак… Раскачиваются из стороны в сторону свисающие с потолка гирлянды и игрушки, а на ковре, запрокинув голову, неподвижно распласталась молодая женщина. Все черты лица ее застыли, словно она никогда не улыбалась, но это не так. Она была жизнерадостной, и ее смех звенел по всему дому, но сейчас это не имеет никакого значения, потому что она мертва. Лицо ее — востроносое, птичье, или, быть может, русалочье, и у нее страшный невидящий взгляд, как у Седрика, когда он лежал там, в траве, возле обтесанного и испещренного тысячей непонятных росчерков могильного камня … и уже не дышал.

Стало очень страшно, и Гарри не понимал, что ему делать — кинуться к женщине, зажечь свет, пытаться растормошить ее, или бежать из этого пустого темного дома, где по коридорам катятся принесенные с улицы листья и сор…

— Мама! — крикнул он, и эхо поплыло по комнатам. — Мама, скажи мне, что это неправда!

— Гарри? Я что, умерла?

Это говорила не молодая женщина на ковре, голос звучал как будто в сознании Гарри, но мог принадлежать только его матери, погибшей так давно, что он не помнил ни ее лица, ни того, была ли она веселой, или печальной, строгой или доброй… Но солгать ей было нельзя, потому что сейчас она говорила с ним растерянно и беспомощно. Сглотнув комок, Гарри кивнул и ответил ей:

— Да.

— Как же я вас оставила?

Позади скрипнули половицы.

Мальчик вздрогнул и обернулся: в дверях стояла темноволосая девочка и безразлично смотрела на тело.

— Ненси, уйди! Тебе… не надо здесь! — крикнул Гарри поспешно, оттесняя ее обратно, но это была не его сестра. Незнакомый подросток с чужим холодным взглядом, — и что она делает одна, в этом доме?.. и что сам он здесь делает?..

— …Все мы делаем не то, что хотели бы, а то, что приходится! — сказал Сириус. Они шли по тропе, по сморщенным почерневшим листьям, а сумерки тревожно догорали серым и жёлтым. В вышине, невидимые снизу, кричали птицы, сбиваясь в стаи. Сириус высоко поднял воротник, пряча в него покрасневший нос, но и воротник, и нос, — всё было ненастоящим, потому что Сириус умер, погиб, Гарри сам видел, как Беллатрикс столкнула его в Арку.

— От нас, значит, ничего не зависит? Но разве не мы сами выбираем…

— В предлагаемых обстоятельствах! — хмыкнул Сириус. — Ты ЭТО называешь выбором?! Между смертью и смертью — это НЕ выбор.

— Но это несправедливо! — произнес Гарри беспомощно. — Так не должно быть! Сириус?

Крестный не отвечал. Гарри обернулся: рядом никого не было, только пустой голый лес, в котором уже начинало темнеть. Откуда-то снова возник и навалился противный липкий страх. Неужели дементоры?

— Экспекто… экс… — ватные пальцы не удержали палочку, она выпала, и Гарри тщетно пытался поднять ее — всё стало бесплотным, как туман.

— Сириус! — снова позвал он, но туман тотчас забил глотку. Горький и вязкий, он распространялся в пространстве так быстро, что вскоре стало трудно дышать. Ничего не соображая от ужаса, Гарри сел на корточки. Ему хотелось зажмуриться, закрыть уши, стать совсем маленьким, только чтобы этот ужасный морок прошел мимо, не заметил его…

— Сириус… Как же ты мог бросить меня тут? — прошептал он беззвучно.

Но тут видение кончилось.

Дышать стало как будто легче. Гарри поднял голову и увидел впереди проступающие сквозь туман знакомые очертания — какая-то постройка, но он никак не мог вспомнить, какая.

— Да в чем дело, Поттер? — прогремело над ухом.

Голос тоже показался знакомым. Но Гарри не успел удивиться, — жесткие пальцы сжали его запястье, дернули, принуждая идти сквозь туман, и тут он вспомнил — это же Снейп. А постройка впереди — это главные ворота Хогвартса. Значит, им удалось выбраться из леса? Сколько же они там бродили? Месяц? Год? Всю жизнь?

Дальше в памяти снова случился провал. И только когда его запястье оказалось, наконец, свободно, когда он почувствовал волну тепла из зажженного камина, силы покинули его окончательно. Гарри повалился на диван и закрыл лицо руками. Его так трясло, что он не мог даже плакать, а только тихонько скулил. По телу пробегали судороги, от которых, казалось, вот-вот остановится дыхание.

— Поттер! — снова слишком громко прозвучало рядом. — Прекратите истерику. Выпейте. Сейчас.

Гарри не понял ни слова, слишком звенело в голове. Его руки насильно оторвали от лица, в губы ткнулось что-то холодное. Через некоторое время он понял, что пьет из кружки, — похоже, это была вода. Глаза различили привычные очертания комнаты в Подземельях и Снейпа, склонившегося над ним. Одной рукой мастер зелий вливал в Гарри питье, другой поддерживал его голову.

— Профессор, я… — с первого раза выговорить эти слова не получилось. Сглотнув, Гарри отстранил руку с кружкой и сделал еще одну попытку, на этот раз более успешную: — Профессор, я, кажется, потерял там палочку…

— Где? — спросил Снейп без особого интереса и, достав платок, протянул его Гарри. Мальчик послушно взял, но так и не успел воспользоваться им, потому что в этот момент Снейп, охнув, выронил кружку и схватился за запястье.

— Вызов, — отрывисто пояснил он. — Я должен идти. Возвращайтесь в свою гостиную.

С этими словами он нетвердым шагом покинул комнату, оставив мальчика одного.

* * *

— А вот и Северус пожаловал! — промурлыкал кто-то слащаво.

Снейп огляделся — лица в полумраке было различить трудно. Человек пятьдесят, не меньше. И все в черных плащах.

Не давая опомниться, налетела вихрем Белла:

— Где ты был? За неделю ты трижды проигнорировал Вызов! Знаешь, что бывает с теми, кто…

— Уймись! — оборвал Снейп зло. — Еще слово, и я решу, что ты беспокоилась обо мне. Побеспокойся лучше о своем муже.

Белла задохнулась от возмущения, и лишь появление Темного Лорда прервало начавшуюся было перепалку.

— Северус! — вкрадчиво произнес Волдеморт, выходя из мгновенно поредевшей толпы. — Мы заждались тебя.

Волдеморту нужны были объяснения, значит, отвечать следовало незамедлительно. На то, чтобы придумать отговорку, осталось не более пяти секунд, а Снейп и без того чертовски устал… Почтительно поклонившись, зельевар негромко ответил:

— Я не имел возможности ускользнуть из замка, мой Лорд. Дамблдор ни на минуту не спускал с меня глаз. Мне нечем было объяснить ему необходимость отлучки.

Белла громко фыркнула, но под взглядом Волдеморта стушевалась и отступила, сам же Темный Лорд подошел ближе к Снейпу.

— И чем был так занят мой старинный приятель, что неотступно держал возле себя своего штатного зельевара?

— Он, как всегда, изъяснялся туманно, мой Лорд, — ответил Снейп и поморщился, вспомнив Абельфорта Дамблдора. — Рассуждал о геополитической обстановке в Англии и о моральном климате в школе… Но, по некоторым его словам, я мог понять, что он хочет получить от меня зелье для повышения мужской потенции.

Волдеморт гаденько захихикал, показывая, что удовлетворен объяснениями, и направился в зал. Свита устремилась за ним.

— У нас не будет сегодня никаких серьезных обсуждений, Северус! — объявил Темный Лорд на ходу. — Мы собрались, чтобы отпраздновать Самайн… наш профессиональный праздник! — кругом подобострастно захихикали. — Выпьем за грядущее торжество темной магии!

Он щелкнул пальцами, и на расставленных по залу столах мгновенно появились горячительные напитки и еда.

— Пей, Северус. И закусывай, — в руках Волдеморта материализовалась тарелка жареного мяса с зеленью. Под его пристальным взглядом Снейп щедро обмакнул кусочек в острый соус и отправил в рот.

«Мне не жить», — думал он, прислушиваясь к ощущениям в желудке. После нескольких недель каши на воде и поджаренного хлеба без масла этот ужин был настоящим безумием. Возможно, Волдеморт обо всем догадывался, и именно этим можно было объяснить то любопытство, с которым он наблюдал за своим шпионом.

К счастью для Снейпа, все упились довольно быстро. Вскоре Белла уже проскакала мимо него на бочонке вина, наполовину трансфигурированном в свинью. Бочонок цокал копытцами и вертел мокрым свиным пятачком, а Белла воинственно размахивала вилкой, на которую был глубоко насажен соленый огурец.

Ближе к полуночи Волдеморт созвал всех в центр зала и велел танцевать и восхвалять духов Ночного Мира.

— Сейчас на вас снизойдет благодать темной магии! — заплетающимся языком говорил он.

А Снейп стоял посреди этого пьяного безобразия и перебирал в памяти события минувших дней: Отдел тайн в Министерстве, куда в этом мире он, персона нон грата, никогда не получит доступа… Рыжая-рыжая Лили, заботливо варящая ему лекарство, и жгучее чувство стыда за то, что кто-то видит его слабым.. Лили — такая, какой могла быть бы сейчас, останься она жива… и Поттер, растерянный и напуганный, как ребенок, у которого отобрали конфету… но у Поттера ведь не конфету отобрали, кое-что посерьезней — семью… ах, если бы сам Северус мог сейчас хоть ненадолго вернуть Эйлин… нет, лучше не думать об этом.

Момент, когда на них снизошла «благодать темной магии», он пропустил. Очнулся от своих размышлений, потому что в зале стали гаснуть свечи — вечеринка закончилась. Ни с кем не простившись, он аппарировал домой, потому что на душе было слишком паршиво, чтобы притворяться и льстить.

«…Зелье, срочно принять зелье от язвы», — идя по коридору, он судорожно искал в карманах мантии самую дорогую свою добычу, — рецепт Лили и уменьшенные свитки с выписками из Архивов. К счастью, ничего не потерялось. Он вернул бумагам прежнюю форму и от нетерпения сразу, при свете Lumos, попытался прочесть записи. Но, распахнув дверь, выронил бумаги и замер на пороге. Причина столь бурной реакции сидела на диване, покачиваясь, словно в трансе.

— Поттер! — выдохнул Снейп, подбирая разлетевшиеся листы пергамента. — ЧТО вы здесь делаете? Я четыре часа назад велел вам возвращаться в гостиную своего факультета!

Гарри никак не отреагировал. Выругавшись, Снейп бросил на столик свои бумаги, достал палочку и произнес: «Legilimens!»

Как ни странно, в сознании Поттера не обнаружилось ничего, кроме затянутого туманом осеннего леса. Разорвав контакт, Снейп попробовал добиться от Гарри хоть какой-то реакции: потряс за плечо, потом посмотрел зрачки на свет. Глаза у мальчишки были совершенно безумные. Определив состояние Поттера как шоковое, Снейп еще раз выругался и быстро поставил котел на огонь. К счастью, варить Успокаивающее ему приходилось частенько, приготовить его он мог с закрытыми глазами. Щедро добавив мяты и пустырника (корень валериана он не признавал), зельевар смешал получившийся состав с Зельем Сна без сновидений.

За хлопотами он старательно игнорировал усиливающуюся боль в желудке. Сначала требовалось позаботиться о Поттере: мальчишке требовалась незамедлительная помощь, и как он не понял этого сразу? Дожидаться, пока зелье настоится, не стал. Хорошенько помешал отвар и заставил Гарри выпить. Тот, к счастью, почти моментально отключился. Снейп поднял его на руки и отнес в свою постель — не тащить же в Гриффиндорскую башню. Раздевать Поттера он не стал — еще чего не хватало — снял с него только ботинки и мантию. Из кармана мантии, кстати, выпала волшебная палочка, и Снейп положил ее на тумбочку. Накрыл Гарри одеялом и прислушался: мальчишка дышал глубоко и ровно. Порядок, теперь можно было позаботиться о себе. Но Снейп зачем-то еще несколько минут сидел на краю постели, словно опасаясь оставить своего пациента без присмотра.

С момента, как Снейп покинул школу и отправился в параллельное пространство, прошло чуть меньше месяца. Как ни странно, пароль от кабинета Альбуса Дамблдора за это время не изменился. Снейп, уверенный, что придется снова впустую тратить время возле Горгульи, был удивлен почти приятно. Правда, на этом везение и закончилось: поднявшись в кабинет, он с неудовольствием обнаружил у Дамблдора почти весь педагогический состав Хогвартса, исключая разве что Трелони. По старой традиции, они сидели кружком возле стола Дамблдора. А тот, откинувшись на спинку кресла и отставив правую руку с зажатым в ней увеличительным стеклом, разглядывал нечто, лежащее перед ним на столе.

На звук открывающейся двери все обернулись

Снейп пересек кабинет и остановился в центре круга, словно школьник на экзамене, под недружелюбными взглядами коллег. Поскольку Дамблдор выжидательно смотрел на него и не проявлял инициативы, Снейп, наконец, слегка склонил голову и произнес:

— Альбус…

— Как раз перед твоим приходом, Северус, мы обсуждали один любопытный момент, — тотчас оживился директор и взглянул на Снейпа поверх очков-половинок. — По моим наблюдениям, мухи, которые по осени последними впадают в спячку, имеют перламутровое брюшко. Как две эти особенности связаны друг с другом, я пока не понял, но факт налицо. Хочешь взглянуть?

На столе перед директором действительно лежало тщедушное мушиное тельце.

Скривившись, Снейп отозвался:

— Нет, благодарю.

— Ну, что ж, нет так нет, — с видимым сожалением отложил лупу Дамблдор, показывая, что маленький домашний спектакль окончен. — Все могут быть свободны: полагаю, мы всё обсудили. Северус, не мог бы ты ненадолго задержаться?

Как только дверь за последним из преподавателей закрылась, Дамблдор сразу посерьезнел и кивнул на один из освободившихся стульев.

— Слава Мерлину! — произнес он с чувством. — Вы вернулись! Значит, эти двое отправились к себе… Хлопот с ними было — не оберешься! Всё благополучно? Когда вы прибыли?

— Вчера, — раздражаясь изрядно уже позабытой словоохотливостью начальника, Снейп нахмурился.

— Вчера? Почему же ты не пришел ко мне немедленно? Ты же знаешь, мои двери всегда открыты для тебя… Я даже не стал менять пароль…

— Я получил Вызов сразу по возвращении, — отозвался зельевар и счел необходимым пояснить: — Самайн.

Дамблдор насторожился.

— Он…

— Не делал ничего достойного упоминания, — поспешил перебить Снейп. — Обычный балаган. Никаких ритуалов, исключая гастрономическую несдержанность, как всегда.

Кивнув, директор сменил тему:

— Как Гарри?

Резкий ответ, готовый сорваться с губ, Снейп усилием воли удержал и сухо ответил:

— Были некоторые проблемы, но их удалось решить. Хроноворот в нашем распоряжении, но…

Зельевар умолк, и Дамблдор пристально взглянул на него.

— Мальчик устал, я понимаю, — ответил он тихо. — Испытание, которое мы на него возложили, очень трудное. Но то, что будет дальше, — еще труднее. Он должен был сейчас это пройти.

— У меня есть некоторые сомнения в том, насколько меры, к нему примененные, были целесообразны, — хмуро ответил Снейп на незаданный вопрос директора. — Он всего лишь мальчишка. Он… готов был сломаться.

— Мы вынуждены были рискнуть, — Дамблдор пожал плечами, подтверждая неизбежность всего уже случившегося и того, что еще случится в недалеком будущем. — Теперь ему предстоит отправиться в Черный замок, и я уверен в нем больше, чем прежде. Гарри готов…

— Готов?! — раздраженно перебил Снейп. — Готов к чему? Геройствовать, рисковать головой, бросаться в авантюры?

— Гарри неглуп. И он гораздо серьезнее, чем ты думаешь о нем, Северус. Ты был рядом с ним какое-то время, неужели ты не заметил, что он изменился?

— Изменился. Но не так, как вам хотелось бы, — буркнул Снейп. — Я своими ушами слышал, как голосом Поттера вещал Салазар Слизерин. Кто знает, чем станет там искушать мальчишку Темный Лорд? Вы уверены, что…

— Я полностью доверяю Гарри, Северус! — сообщил директор строго. — В чем именно ты видишь проблему?

— В том, что я не разделаю вашей уверенности. И, поверьте, мои сомнения имеют под собой почву. Полагаю, за мальчишкой следует приглядывать, в противном случае мы можем получить самые непредсказуемые последствия.

— Тогда могу я попросить тебя, Северус… — наклоняясь над столом, произнес Дамблдор. Снейп молча кивнул в ответ. За эти годы они научились понимать друг друга без слов.

— Благодарю тебя, — кивнул директор. — Ступай, мы еще поговорим с тобой о нашей военной стратегии, позже.

Когда зельевар покинул кабинет, Дамблдор еще некоторое время сидел, задумчиво глядя в пространство, и вертел в руках тяжелое увеличительное стекло.

* * *

Как уже было когда-то — всего пару месяцев назад, но казалось, что с тех пор прошла вечность, — Гарри проснулся в комнатах Снейпа. Здесь было светло и тихо, наверное, там, за расположенными под самым потолком окнами появилось позднее осеннее солнце.

Мальчик пошевелился, откинул одеяло и сел на постели, спустив ноги на пол. Во всем теле ощущалась такая ломота, словно накануне он много часов подряд провел верхом на метле под дождем и шквальным ветром. Руки и ноги словно набили ватой, эта же вата была и в голове: ни одной мысли.

В кресле, небрежно брошенная, отыскалась мантия. На подоле ее остались следы засохшей грязи. Там же, возле кресла, стояли ботинки: к их подошвам тоже пристала грязь. На столе Гарри обнаружил свою палочку, он нехотя произнес очищающее заклинание над одеждой и обувью, после чего сунул палочку в карман штанов, а ноги — в ботинки.

Присел на стул возле стола, посидел так некоторое время, затем неторопливо зашнуровал ботинки, поднялся и, перекинув через плечо мантию, направился в кабинет. Здесь тоже было тихо и пусто, на нешироком диванчике осталась подушка и аккуратно сложенный плед. Значит, Снейп ночевал тут, уступив ему свою кровать. Как так могло выйти? Гарри остался у него? Уснул? События последних дней он припоминал смутно, недалекое прошлое было как в тумане — мама на крыльце дома, качели Ненси с капельками росы на сиденье… Желтая листва в траве и на дорожках… Гарри казалось, что он позабыл что-то важное, но что именно, вспомнить как раз не получалось.

Так ничего и не решив, он вышел из комнат, неслышно притворив за собой дверь, и направился к лестнице, ведущей наверх. Пора было вернуться, наконец, к себе.

* * *

Всех планов директора Снейп не знал, но возлагать столь серьезные надежды на Поттера на данном этапе казалось ему неправильным. Мальчишка делал все с точностью до наоборот: там, где требовалось мужество, он впадал в истерику, там, где нужна была оперативность, он ухитрялся затянуть дело до самых немыслимых пределов, там, где необходимо было упорство, Поттер проявлял ослиное упрямство. Да, надо отдать ему должное — в зельях он достиг некоторых успехов. Но они с лихвой окупались детскими выходками, эмоциональными всплесками и нежеланием слушать никого, кроме себя. Эти обстоятельства не позволяли зельевару воспринимать Поттера как взрослого человека, которому следует вручить некую ответственную миссию. Игры-играми, но когда на кону судьба магического мира, нельзя рисковать, отдавая инициативу в руки нервному мальчишке.

Последняя истерика Поттера озадачила зельевара и сбила его с толку. С подобным эффектом он не сталкивался даже на посвящениях Упивающихся, где Волдеморт не брезговал ломать тех, кто казался ему недостаточно преданным. Многие глупые чванливые юнцы выходили из зала заседаний едва ли не поседевшими. Но никто из них не впадал в ступор — напротив, Темный Лорд любому отлично прочищал мозги, подспудно избавляя от романтических иллюзий.

Происшествие с Поттером не укладывалось в привычные рамки. Снейп припомнил, что мальчишка куда неадекватнее других учеников реагировал на присутствие Дементоров. Вполне вероятно, что все это имеет четкие причинно-следственные связи. Однако с Дементорами Поттер научился успешно справляться. Вчера же ночью он не воспользовался заклинанием Патронуса. Значит, не чувствовал опасности? И позволил чему-то или кому-то так заморочить себе голову, то результат получился сходным по эффекту с Империусом — ни больше, ни меньше.

Впрочем, согласно заверениям Дамблдора, Империус Поттер тоже научился сбрасывать еще в позапрошлом году…

— Приглядывать за ним и изучать — вот единственный путь! — сказал Снейп сам себе и болезненно сморщился. Изучать Поттера было любопытно, но труднореализуемо, если только… Почему бы не привлечь мальчишку к ассистированию в лаборатории? Его двойник неплохо справлялся. Можно поручить Поттеру простую механическую работу вроде чистки котлов и подготовки ингредиентов, и при этом попытаться выяснить то, что интересовало самого зельевара. Вполне возможно, что Дамблдору хватило бы одного разговора с Поттером по душам, но у Снейпа уже был свой интерес к мальчишке. Каким бы скверным и избалованным ребенком он ни рос, мальчик все же оказался небезнадежен. И потом, как ни крути, Снейп признавал, что Поттер находится сейчас на пороге выбора стороны, так же, как когда-то сам Северус. Тогда, 20 лет назад, он сам допустил ошибку и впоследствии много раз пожалел о своем решении. Как знать, может быть сейчас он сможет уберечь Поттера от похожей ошибки, вовремя сдав его на поруки Дамблдору, когда гриффиндорец в очередной раз начнет сомневаться.

Так профессор рассуждал, идя к себе в комнаты из кабинета директора. Состояние Поттера не особенно занимало зельевара — он был слишком уверен в эффекте приготовленного им успокоительного. Поэтому когда мальчишка не обнаружился ни в спальне, ни в кабинете, Снейп лишь удовлетворенно кивнул про себя: все происходило так, как он и ожидал. Вызвав домового эльфа, зельевар отправил его в кухню за нетяжелой пищей, а сам занялся микстурой от язвы. Он решил, что наварит себе сразу как можно больше этого целительного напитка — если верить словам Лили Поттер, отстоявшись, зелье давало лучший эффект.

Работе над зельем Снейп позволил себе посвятить весь день до вечера, а на ужин все же решил подняться в Большой зал: возможно, ему удастся перехватить там Поттера.

* * *

Удачливым зельевар себя назвать не мог, однако на этот раз ему действительно повезло: Поттер явился-таки в зал. Вид у мальчишки был помятый и заспанный, хотя недавно пробило только семь часов вечера. С ничего не выражающим лицом золотой гриффиндорский мальчик плелся через зал, но, как только Снейп вознамерился перехватить его для разговора, откуда-то возникла толпа учеников. Они тотчас окружили Поттера плотным кольцом и принялись наперебой выкрикивать что-то, толкаясь локтями.

Снейп подошел ближе, прислушиваясь.

— Какие тренировки, когда? Сейчас? Какое еще научное общество? Вы обалдели? Вы что, и здесь меня решили этим доставать? — раздраженно спрашивал Поттер, пытаясь выбраться из блокады. — Нет, никакой газетой я заниматься не хочу! Когда я это обещал? Вчера? Хорошо, поговорим завтра. Да пустите же вы меня!!! — почти с отчаянием выкрикнул бесстрашный гриффиндорец и ловко спрятался за спину Снейпа. Толпа мгновенно поредела, а через пару секунд и вовсе сошла на нет под пристальным взглядом слизеринского декана.

«Все-таки авторитет — большое дело», — подумал Снейп, довольно усмехаясь. Пока Поттер не ушел далеко, он поймал мальчишку, положив руку ему на плечо, и внушительно произнес:

— Мне необходимо потолковать с вами, мистер Поттер. Пойдемте.

Они прошли к преподавательскому столу — Гарри обменялся молчаливым приветствием с Флитвиком и Спраут. К счастью, ни Дамблдора, ни его верной приспешницы Макгонагалл не было, и это давало возможность по крайней мере не вызвать массу ненужных и раздражающих вопросов с их стороны.

— Поттер, — без предисловий начал Снейп, как только редкие любопытные взгляды в их сторону прекратились. — Я имел возможность убедиться, что вы не горите желанием заниматься общественной работой. Однако ваши однокурсники не позволят вам так легко отказаться от обязанностей, которые вам не слишком нужны. Поэтому со своей стороны я предлагаю вам вариант, который мог бы избавить вас ото всех этих дел разом.

— Какой вариант? — спросил мальчишка и даже слегка покраснел. Поскольку Снейпу были малоинтересны мыслительные ходы, совершавшиеся в лохматой гриффиндорской голове, он сухо договорил:

— Я предлагаю вам стать моим ассистентом в лаборатории. Будьте уверены, у меня найдется достаточно работы для вас. Вы сделали успехи в предмете в этом году. Кроме того, вы ведь намеревались учиться на аврора? Такая практика будет вам полезна. А мне как раз нужен помощник для сложных зелий. Что скажете?

Поттер несколько мгновений изучал верхнюю пуговицу сюртука зельевара бессмысленным взглядом, а затем, наконец, изобразил бледное подобие улыбки и произнес:

— Конечно, сэр, спасибо, сэр.

Понимая, что большего от него сейчас не добиться, Снейп велел гриффиндорцу явиться завтра утром в класс зельеварения и поспешно отправился к себе. Что ж, в их путешествии были и свои плюсы: по крайней мере, с Поттером теперь можно как-то договариваться. Главное — соблюсти нужную субординацию, а уж это-то Снейп умел.

Вот уже несколько дней профессор зельеварения Северус Снейп пребывал в такой глубокой задумчивости, что даже забывал снимать баллы с нерадивых студентов. Периодически задумчивость сменялась беспокойством и раздражением, так что вскоре эти три состояния вытеснили все остальные из гаммы эмоций профессора, и без того небогатой. Все чаще его внимательный взгляд останавливался на Гарри Потере, стоило тому лишь попасть в поле зрения зельевара.

В свою очередь и Гарри Поттер пребывал в последние дни в еще большей, чем обычно, рассеянности. Несмотря на неплохие успехи в зельеварении, он все чаще допускал ошибки в своей работе, незначительные, но досадные. Так что лишь задумчивость Снейпа спасала Гриффиндор от потери баллов.

Причина рассеянности двух хогвартских знаменитостей была, что ни удивительно, одна: каждый из них имел недолгий, но содержательный разговор с профессором Дамблдором.

* * *

Директор вызвал Снейпа к себе через пару недель после возвращения. К счастью, в этот раз они были совершенно одни, и даже жердочка Фоукса пустовала.

Кивнув Снейпу на стул, директор несколько мгновений молча стоял у окна и смотрел на падающий снег: зима в этом году пришла очень рано. Снейп тоже молчал, наблюдая, как тени снежинок мечутся по каменному полу. По ногам тянуло сквозняком и сыростью, казалось, старый замок промерз насквозь, но после Подземелий Снейпу это было привычно.

С треском задрожал огонек свечи на столе в глиняной миске, и Снейпу на миг показалось, что он снова мальчишкой сидит возле рождественской елки, дома, в Паучьем тупике, как всегда совершенно простуженный, закутанный в плед, и мама сейчас войдет в комнату с чашкой шоколада. Профессор зельеварения никогда не был сентиментален, поэтому воспоминание заставило его поморщиться и тряхнуть головой. Дамблдор, словно очнувшись, взглянул на него и бесшумно переместился в свое кресло.

— Приготовления, зависевшие от меня, закончены, Северус, — произнес он глухо. — Мне удалось найти точку соприкосновения нашего мира с тем пространством, куда надлежит отправиться Гарри. Я рассчитал, как долго мы сможем поддерживать портал, который доставит его обратно. Теперь мне нужна будет твоя помощь. Границы между мирами уже не так тонки, как некоторое время назад, они вновь уплотняются… Жаль, что вы не смогли вернуться раньше: отправить мальчика туда на самайн было бы куда проще, чем теперь…

— Альбус, — начал Снейп вкрадчиво. Он не собирался отступаться от своих убеждений, хотя и понимал, что спорить почти бессмысленно. — Боюсь, мы столкнемся с непреодолимыми трудностями. Я уже говорил вам, что не считаю Поттера способным совершить то, чего вы от него ожидаете. В ночь самайна он потерял сознание…

— Вот как? — поднял брови Дамблдор. — Он ничего мне не говорил.

— Он не помнит этого, — возразил Снейп. — Я дал ему снотворное с соответствующим эффектом, чтобы обезопасить психику от возможных последствий. Я бы определил это состояние как транс. Он уже не узнавал меня, когда я вернулся… от Темного Лорда.

— Транс… — задумчиво повторил директор. — Можно было попытаться заглянуть в его сознание.

— Я это сделал, — бесстрастно кивнул зельевар.

— И что же?

— Ничего… — Снейп пожал плечами и откинулся на спинку стула. — Там ничего не было. Только деревья во мраке. Какой-то лес или большой парк.

Дамблдор пожевал кончик бороды.

— Возможно, за деревьями и скрывался ответ на вопрос? — предположил он негромко, но Снейп только хмыкнул.

— Возможно, — согласился он. — Но у меня не было времени продираться сквозь чащу фантазий истеричного подростка. Он был ослаблен и напуган. Я чувствовал его отчаяние, но в тот момент приписал эти чувства разлуке Поттера с матерью…

— Едва ли это верное объяснение… — прервал Дамблдор мягко. — Гарри совсем недолго жил в семье и не успел так привязаться к своим родителям, как ты был привязан к своим, Северус… — заметив, как скривились губы зельевара, директор поспешно договорил: — Но ты всё сделал правильно. Мальчику нужна была помощь, и ты ее оказал. Я благодарю тебя за это. Теперь ему понадобится твоя помощь еще раз.

— Чем я могу быть вам полезен? — уточнил Снейп.

— Я хочу, чтобы ты рассчитал возможные временные искажения и нашел оптимальный способ переправиться из того мира обратно. У Гарри будет портал, но этого недостаточно. Время, в которое ему предстоит отправиться, отстает от нашего почти на двадцать лет.

— То есть, моя задача заключается в том, чтобы найти такой мир, в котором Поттер сможет отсидеться в течение 20 лет, — договорил Снейп.

— Хотелось бы, конечно, побыстрее, — усмехнулся директор. — Но суть ты уловил верно. Если нужно, мы можем отменить сейчас твои занятия, я хочу, чтобы ты занялся этим делом вплотную.

— Могу я сказать?.. — снова попытался вмешаться Снейп, но Дамблдор лишь покачал головой.

— Я знаю всё, что ты скажешь, Северус, но у нас нет выбора. Гарри — единственный, кто может войти в Черный Замок и разрушить хоркрукс. Никакое волшебство, кроме силы наследника Салазара Слизерина, не может отпереть дверей Замка. А защита, стерегущая хоркрукс, становится с каждым днем сильнее. Еще немного — и тот мир вообще не пропустит непрошенных гостей. Мы должны довериться Гарри. Если бы были другие варианты развития событий, я рассказал бы тебе о них. Но вариантов нет. Поэтому ступай.

Разрываемый противоречивыми эмоциями, зельевар покинул кабинет директора. Что ж, если Дамблдор говорит, что времени осталось мало, это означает, что его, вероятно, не осталось совсем. Снейпу нужно сделать всё, что зависит от него, и смириться с тем, что от него уже не зависит.

* * *

О чем директор говорил с Поттером, Снейп не знал, но мог предположить, что они обсуждали детали и подробности поведения Поттера в мире, который ему насквозь враждебен, и где ему с риском для жизни предстоит провести несколько часов.

Занимаясь делом, порученным ему директором, Снейп все больше и больше нервничал по мере того, как приближался день, когда Гарри должен был отправиться на выполнение своего задания. Зельевар готов был признать, что природа его беспокойства уже давно лежит за пределами недоверия или неприязни к мальчишке. Кажется, он действительно всерьез начал беспокоиться о Гарри Потере. Побывать в самом сердце резиденции Волдеморта по силам далеко не каждому, а Поттер определенно был не готов к подобного рода испытаниям. За время ассистирования Снейп очень внимательно наблюдал за ним, и видел, что мальчишку переполняют эмоции, которым он не мог противопоставить ни единой капли холодного расчета.

— Вы совершенно не умеете держать себя в руках! — частенько выговаривал ему Снейп, когда, перехватив на себе взгляд зельевара, Поттер ронял ножик, просыпал ингредиенты мимо котла или совершал еще какую-нибудь подобную глупость. Впрочем, бранить гриффиндорца было бесполезно: тот только краснел и пытался невнятно оправдываться. При одной мысли, что этот балбес окажется в каком-то Замке, нашпигованном проклятиями и ловушками, Снейп моментально терял самообладание. Он не собирался нянчиться с мальчишкой, но все сильнее ощущал ответственность за него. Не стороннюю ответственность, навязанную директором и военной ситуацией, а внутреннюю, граничащую с потребностью заботиться о ком-то, кто в нем по-настоящему нуждался.

* * *

Снег падал и падал, мокрый и липкий, он летел прямо в лицо. Когда Снейп выкарабкался из лесу с небогатым уловом последних осенних трав, уже совсем стемнело. Вдали светил теплыми огнями замок, но дорожки было не видно. Сжимая в озябших пальцах светящуюся палочку, зельедел пробирался вперед почти наугад, периодически проваливаясь в небольшие, но весьма неприятные сугробы и черпая ботинками снег. Удивительно, в параллельном мире, где ему на днях довелось побывать по поручению Альбуса, только начали косить сено. Там одуряюще пахло травой, там небо было высоким и прозрачным, как перевернутое озеро, а здесь — зима, крадущая звуки и запахи. Северус любил тишину — в школе ее не хватало даже летом, — но не такое мертвое безмолвие, когда кажется, что в уши забилась вата.

Когда он добрался до парадных дверей, в школе как раз начинался ужин. Северус по привычке пропускал это мероприятие, хотя сейчас мог позволить себе съесть все что угодно: противоязвенное зелье Лили Поттер за считанные дни сотворило с ним чудеса. Миновав зал, гудящий, как растревоженный осиный рой, Снейп спустился к себе. В своих комнатах он сразу же разжег камин, чтобы просушить обувь и мантию, а сам направился в лабораторию. Спасенные из-под снега травы нужно было срочно использовать, пока в них еще остались соки.

Орудуя ножичком на разделочной доске, зельевар периодически бросал взгляды на часы: в семь к нему должен был явиться ассистировать Поттер. Занять мальчишку сегодня Снейпу было нечем, поэтому он намеревался расспросить горе-героя в подробностях о предстоящем ему путешествии. А заодно и высказать Поттеру все, что он думал о его так называемых героических способностях.

Однако часы пробили четверть, а потом и половину восьмого, но Поттера всё не было. Снейп начал раздражаться: несмотря на то, что ассистирование не считалось строго обязательным, в отличие от отработок, договоренности никто не отменял. Разве что Поттер засиделся за ужином или, забыв обо все на свете, летает на своей метле — ему ведь ни снег, ни зной не помеха... Или? Неужели Альбус уже отправил его ТУДА? У Снейпа упало сердце. Что могло бы остановить Дамблдора, который и так всеми силами торопит события? А теперь у директора есть и все необходимые расчеты, чтобы правильно заколдовать портал — Снейп сам лично все проверил, за исключением, разумеется, Черного Замка: попасть туда он бы не смог даже при желании. А что, если Поттер угодит в одну из ловушек? Потеряет палочку? Встретится в противником, превосходящим его по численности и силе?..

В дверь негромко постучали, и Снейп, впервые за свою карьеру зельевара, уронил ножик и рассыпал ингредиенты. «Если это Альбус...», — успел подумать он, но, к счастью для Альбуса, посетитель оказался Поттером.

— Добрый вечер, — выглянув из-за двери, неловко поздоровался мальчишка и принялся бесцельно топтаться на пороге, пока Снейп не втащил его в комнату и не усадил на стул.

— Рассказывайте, Поттер, — посоветовал он тоном, не сулящим ничего хорошего. Мальчишка смотрел недоуменно и виновато.

— Я... ассистировать! — невнятно пояснил он. Снейп лишь досадливо отмахнулся: вот бестолковый.

— Мне нужно знать все, что сообщил вам о вашем задании профессор Дамблдор! — произнес зельевар чуть мягче. — Абсолютно все, все подробности... не вынуждайте меня применять Легилименцию... Речь идет о вашей жизни. Он говорил, что вас никто не сможет сопровождать?

Гарри кивнул:

— Я бы и не стал никого просить сопровождать меня! — заверил он. — Это... мои личные счеты!

— Это ваша личная сентиментальная чушь! — невежливо перебил Снейп. — Еще не время геройствовать. Как вы собираетесь пробраться в Замок? Он охраняется? В чем суть вашего задания?

— Профессору Дамблдору мало что известно, — чувствуя себя совсем маленьким под пристальным взглядом нависшего над ним Снейпа, отозвался Гарри. — Он мог лишь предположить, с какими препятствиями я столкнусь... Магический огонь, призраки, дементоры, инфери... Но, возможно, ничего такого я не встречу... По замыслу директора, я отправляюсь туда, где Волдеморт еще только создал свой хоркрукс и не успел защитить его. Просто создал и поместил в одну из комнат Замка.

— Есть информация о том, что это за предмет? — уточнил Снейп, мало удовлетворенный услышанным.

— Профессор Дамблдор говорит, что это палочка. Из черного дерева. В ней волос убитого единорога. Палочка хранится где-то в замке и сама вырабатывает защитное поле. Но на момент, когда из нее был сделан хоркрукс, палочка была еще довольно слаба... Как слаб был и сам Волдеморт, потому что потерял много сил на ее изготовление... Поэтому у меня есть шанс ее уничтожить.

— Как именно?

— Найти и сломать, — пожал плечами Гарри.

— Найти и сломать? — язвительно переспросил Снейп. — Так просто? То есть, вы считаете, что не останетесь без рук, не самовоспламенитесь или не будете моментально похоронены заживо под сводами замка, если разрушите один из мощнейших темных артефактов?

Поттер сидел с таким видом, что было ясно: ни одна из этих возможностей не приходила ему в голову. Снейп едва не застонал сквозь зубы. Идиот! Малолетний идиот на побегушках у другого идиота, старого.

— Профессор Дамблдор сказал, что у меня будет с собой портал... и в случае опасности я смогу быстро переместиться... — ерзая на стуле, сообщил Поттер. — И еще у него есть гарантии, что в это время Волдеморт там не появится... Все остальное будет зависеть от меня.

— Нет, Поттер, — протянул Снейп. — Вы заблуждаетесь. Как раз от вас тут уже ничего не зависит. Глупо надеяться на обстоятельства, учитывая, что Дамблдор сам не имеет ни малейшего представления о том, куда отправляет вас. Он опирается только на слухи. Это... безрассудно и очень опасно!

— Но у нас нет другого выбора! — хлопая ясными глазами, сообщил Поттер заученную фразу. Директор успешно вдолбил эту мысль в голову Золотого мальчика, и спорить с ним имело не больше смысла, чем спорить с самим Дамблдором.

— Это у нас его нет, Поттер, — безнадежно произнес Снейп. — А у вас он пока есть, хвала Мерлину. Когда вы отправляетесь?

— Еще не знаю, — сознался Гарри.

— Хорошо, Поттер, давайте поступим так. Вы пообещаете мне, прямо здесь и сейчас, что не станете пока ничего предпринимать. Ни-че-го, я ясно выразился? А я еще раз поговорю с директором... Вы уже раз побывали в параллельном пространстве и знаете, что это такое. Ждать помощи там неоткуда, а отправляться туда в одиночку — чистое безумие. Дамблдор не подумал о вас, когда отправил к вашим родителям, не думаю, что ваше душевное равновесие беспокоит его и теперь.

Поттер молчал. Снейп понял, что угодил в точку.

— Так вы даете мне обещание? — спросил он.

Мальчишка нахмурился, должно быть, соображая, не кроется ли тут подвох, и, наконец, коротко ответил:

— Да.

* * *

Снейп, как и обещал, поговорил с Дамблдором еще раз в тот же вечер. Он застал директора уже в колпаке и халате, собирающегося лечь спать, и битый час расспрашивал его о возможных вариантах развития событий. Окончательно убедившись, что сам Дамблдор знает немногим больше, чем Гарри, но менять своего решения не собирается, Снейп заговорил о том, что откладывал столько, сколько можно было откладывать.

— Альбус, у меня есть основания не доверять Поттеру, — стараясь не обращать внимания, как директор в открытую зевает во весь рот, заявил он. — Методики Темного Лорда мне известны как никому другому, я знаю, что он умеет не только запугивать и давить, но и искушать... Можете ли вы быть уверены в том, что Поттер, обладающий частью его души, частью души самого Салазара, не поддастся никакому искушению? Я знаю как минимум одну вещь... Его семья! — договорил Снейп в ответ на недоуменный взгляд Дамблдора.

Впервые за время разговора директор взглянул на своего подчиненного с любопытством.

— Могу ли я предположить, что у тебя есть на этот счет какой-то собственный план, Северус? — проговорил он, моментально прекратив зевать и щуриться.

— Есть, — подтвердил зельевар. — Рядом с Поттером должен постоянно находиться кто-то, кто будет способен координировать его действия... и контролировать его мысли.

— И... Кто бы мог пойти с ним туда?

— Я, — предложил Снейп бесстрастно. — Если вы позволите, я отправлюсь туда вместе с ним. Вы ведь сами говорили, что мы не можем рисковать и все должно быть выполнено четко и наверняка.

— Ну, что же, если это твое решение, я не могу запретить тебе, Северус, — произнес Дамблдор тихо. — Только помни, что ты в этом случае рискуешь куда сильнее, чем Гарри. Даже если тебе удастся миновать защиту и проникнуть в замок, у тебя есть только одна попытка. Том непременно узнает о твоем присутствии. Он разглядит твой след даже на камне. Он почувствует тебя даже спустя десятилетия. Ты должен быть предельно осторожен. Ведь именно на вас, на тех, кто был с ним рядом, а не на Гарри Поттера настроена защита Черного Замка. Именно вас он боялся и ненавидел больше всего: вы могли подслушать, подсмотреть, узнать его секреты...

— Знаю, — кивнул Снейп. — Но не думаю, что он ожидает меня. Я смогу позаботиться о себе... и пригляжу за Поттером.

— Пусть будет так, — Дамблдор помрачнел, однако спорить больше не стал.

— Благодарю за доверие, и — прощайте, — Снейп кивнул и покинул кабинет, оставив директора наедине с его раздумьями.

Гарри не спалось. Ошибочность идеи лечь пораньше и тем самым избавиться от тяжелых дум он понял только, когда в спальне постепенно затихла болтовня и все его соседи засопели во сне, а он все еще лежал, бессмысленно уставясь в полог кровати. Усталость давила на веки, но сознание оставалось удивительно ясным. Оно-то и твердило без умолку, что эта ночь может стать последней, что завтрашний день полон опасностей, главная из которых — полная неизвестность, и рядом не будет никого, кто, в случае его неудачи, смог бы довести дело до конца.

Гарри всеми силами старался успокоить себя, что дело не такое сложное, что ему доводилось бывать в передрягах и похуже, но чем гуще становилась ночная тьма за окном, тем тревожнее стучало сердце.

Наконец, не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями, сводившимися к «а если у меня ничего не получится?», мальчик зажег Люмос и некоторое время сидел на краю постели, прежде чем решился все-таки разбудить Рона.

Рон проснулся не сразу: с ворчанием попытался укрыться от света, и, только когда Гарри сдернул с него одеяло, простонал:

— Что?.. уже пора на занятия?..

— Тихо! Перебудишь всех! — зашипел Гарри. — Не пора. Мне просто нужно поговорить с тобой.

— Ну, давай, поговорим, — покорно отозвался Рон, пытаясь повернуться на другой бок и устроиться поудобнее.

Гарри пришлось дать приятелю пару тычков в бок, прежде чем тот окончательно проснулся и стал смотреть более-менее осмысленным взглядом.

— Который час? — осведомился он.

— Около двух, а может, и больше. Но я не могу откладывать разговор, — Гарри придвинулся ближе и закончил шепотом: — Обещай никому не говорить о том, что сейчас от меня услышишь.

— Обещаю… — Рон осоловело хлопал глазами. — Что случилось-то?

Гарри набрал в грудь побольше воздуху и выпалил:

— Завтра я должен сразиться с Волдемортом.

— Что-о? — забыв об осторожности, воскликнул Рон и тотчас зажал себе рот ладонью. Оба прислушались: в спальне было тихо.

Убедившись, что никто не проснулся, Гарри продолжал:

— Помнишь, профессор Дамблдор сказал мне, что я — единственный, кто может победить Волдеморта? Так вот, он не имел в виду, что мне придется сражаться с ним на дуэли или что-то в том роде… У меня другая задача. Я — единственный, кто может проникнуть в тайник Волдеморта и уничтожить артефакт, который подпитывает его силы. После этого он станет простым смертным, и его можно будет убить даже, уронив ему кирпич на голову…

— Кирпич на голову? — в замешательстве повторил Рон.

— Так магглы говорят, — отмахнулся Гарри. — Главное, что я могу пробраться в его Черный Замок: дверь опечатана заклятием, которое открывается только перед наследником Салазара Слизерина. Отдав мне часть своей силы, Волдеморт невольно сделал и свое главное убежище доступным для меня. Я хотел, чтобы ты знал это, потому что не знаю точно, смогу ли я…

— Я пойду с тобой, — разобравшись, наконец, что пытается сообщить ему друг, перебил Рон. Выражение замешательства на его лице уступило место упрямству. — И не вздумай возражать. А я-то думаю, чего ты с сентября сам не свой… Ерундой какой-то страдаешь, взялся газету школьную делать, зубришь зелья, как ненормальный, крутишься возле Забини, к нам с Гермионой не подошел ни разу, забросил Квиддич… Почему же ты не рассказал нам все сразу? Мы тут уже голову сломали, Гермиона и я.

— Вы ничем не смогли бы помочь, — нахмурился Гарри. — Я же говорю, только наследник Слизерина может войти в Замок. Я потому и не говорил с вами, да и сейчас не прошу помощи. Просто не мог уйти вот так, не рассказав тебе. Кто знает, чем всё обернется…

— И Дамблдор отпускает тебя туда одного?! — возмутился Рон, вновь забыть об осторожности, так что Гарри пришлось шикнуть на него.

— Это единственный шанс, понимаешь? — ответил он устало.

— Нет, погоди… так ты что… Прощаешься, что ли?

Приятели молча смотрели друг на друга.

— Я попросил бы тебя приглядывать за Ненси, если бы эти слова имели какой-то смысл, — произнес Гарри, наконец. В ответ на непонимающий взгляд Рона он пояснил: — Я смог увидеть свою жизнь такой, какой она была бы, если бы мои родители остались живы. Есть мир, который существует параллельно с нашим, и там мои родители живут в пригороде Лондона, и кроме сына у них есть дочь Ненси Поттер. Моя сестренка. Она здорово похожа на маму. Такая славная девочка… Ты бы обязательно подружился с ней… Волдеморт должен поплатиться за то, что здесь, в этом мире Ненси никогда не появилась на свет. Что я вырос у Дурслей. Что Невилла воспитывала только бабушка. Что сотни людей были убиты потому, что не проповедовали идею чистой крови. Пойми, это — моя война. Я должен сам. И я сделаю, раз я могу сделать это. Я только хочу попросить тебя… Если вдруг со мной что-то случится… Пригляди за Снейпом, ладно? — Гарри опустил глаза, чувствуя, что краснеет, и поспешно объяснил: — Знаешь, он действительно много сделал для меня… и… он хороший, поверь. Мне жаль, что я понял это только теперь… У него никого нет, совсем никого. Обещай сделать все, что в твоих силах, если узнаешь, что ему нужна помощь. Только то, что в твоих силах. Большего я не прошу.

— Обещаю, — сказал Рон хрипло. — Когда ты… уйдешь?

— Рано утром. Передавай Гермионе, что… В общем, всё ей расскажи.

— Она бы наверняка что-нибудь придумала! — воскликнул Рон почти беспомощно. — Оборотное зелье или что-нибудь в том духе…

— Оборотное зелье готовится целый месяц! — напомнил Гарри. — А у нас уже не осталось времени. Рон. Если всё будет в порядке, мы увидимся всего через пару дней, здесь же, или в гостиной, или в Большом зале за ужином… Слышишь?

— Иди уже… спать! — буркнул Рон, отворачиваясь.

Возвратившись в постель, Гарри подумал, что правильно сделал, не став ничего рассказывать Гермионе — та бы наверняка тотчас ударилась в слезы. Он и сам был близок к этому. Тем не менее, после разговора с Роном на душе стало легче. Гарри быстро заснул и проспал спокойно до самого утра.

* * *

Признаться, Снейп сам не ожидал, что так быстро убедит Дамблдора. Однако теперь предстояло кое-что не менее сложное: убедить Поттера. Несмотря на установившееся между учителем и учеником перемирие, Поттер продолжал оставаться вспыльчивым и совершенно непредсказуемым подростком. Сколько Снейп ни пытался, понять логики и мотивов поступков, совершаемых гриффиндорцем, не мог. Списывать все на гордыню и амбиции уже не получалось, но это только усложняло дело. Вот и теперь, готовясь к очередному разговору с Поттером, зельевар почти нервничал: неизвестно, как мальчишка воспримет инициативу Снейпа сопровождать его в пути. На свой дар убеждения Северус не рассчитывал — убедить Поттера удалось всего раз, да и то лишь отчасти: мальчишка все-таки вернулся обратно из параллельного мира, но что из сказанного тогда Снейпом повлияло на его решение, определить было никак нельзя.

Теперь ситуация выглядела еще более безнадежной. Тогда, по крайней мере, и Снейп, и сам Поттер понимали, что остаться в параллельном пространстве навечно нельзя и возвращаться все-таки придется. Теперь же для Поттера было неочевидно, почему он не может пойти и выполнить свое задание один. Более того, наверняка, Поттер справится. Но какой ценой? Вопрос о цене нисколько не интересовал Альбуса, Снейп же должен был признаться себе, что именно беспокойство за Поттера толкает его сейчас на очередную глупость… Глупость, которая может стоить ему жизни, если Темный Лорд узнает об участии Снейпа в этом деле…

Но что толку думать об этом теперь? Зельевар разобрал бумаги, выкинул кое-что ненужное, написал пару писем и, уже не соблюдая особых предосторожностей, вызвал к себе Поттера. Тот явился, встревоженный и нетерпеливый, видимо, данное Снейпу обещание ничего не предпринимать очень тяготило его. Зельевар и сам был не в лучшем своем состоянии души: хмуро кивнул мальчишке на стул, сам облокотился на крышку стола и изложил Поттеру свою концепцию, согласно которой отправлять его одного в Черный замок было сущим безумием.

Поттер инициативу Снейпа отправиться с ним вместе предсказуемо воспринял в штыки. Кричал, что это его персональная миссия, что он обязательно справится, и что было бы прекрасно, если бы ему немного больше доверяли, раз уж вручают ответственность за весь магомир…

Зельевар проявил чудеса терпения, то есть выслушивал это четверть часа.

— Довольно — рявкнул он, наконец, и мальчишка умолк. — А теперь послушайте меня, Поттер. Как бы вы ни петушились, вам только шестнадцать. Темный Лорд был вдвое старше вас, когда строил защиту. К тому времени он был уже выдающимся темным магом, сочинявшим проклятия и готовившим сильнейшие яды по собственным рецептам. Ловушки, которыми он мог защитить волшебную палочку, представляют угрозу для жизни каждая в отдельности, а их там сотни, я уверен! Вы пройдете их все? Возможно. Однако в конце пути вам может встретиться такое препятствие, которое физически невозможно преодолеть в одиночку. И вся ваша миссия пойдет крахом. Я знаю Темного Лорда много лет и примерно представляю, какого рода препоны он мог бы воздвигнуть на пути любого, кто попытается проникнуть в Замок. И, наконец, у нас всего одна попытка: если с одним из нас что-то случится, то второй обязан довести дело до конца, — последний аргумент прозвучал совсем уж цинично, однако моментально сбил с Поттера спесь. Теперь мальчишка выглядел так, как ему и следовало выглядеть в подобных обстоятельствах — потерянным юнцом, собирающимся взять на себя несоразмерную своим силам ответственность. Наверное, именно это ощущение побудило его согласиться принять помощь Снейпа, и зельевар велел ему собираться скорее. Портал был готов, и медлить больше не имело смысла: чем больше отдалялся самайн, тем толще становились границы миров.

Сборы заняли совсем немного времени: предупредить Дамблдора да сверить в последний раз по лунному календарю все расчеты. Поттер еще выслушал последние наставления директора, Снейп же ничего слушать не стал, для него все было очевидно: или пан, или пропал. Дамблдор проводил их до главного входа, а оттуда учитель и ученик уже вдвоем двинулись в сторону опушки Запретного леса, чтобы использовать портал. Сначала шли по дороге, потом устремились напрямик через поле, путаясь мантиями в жесткой высохшей траве. Поттер был погружен в мрачную сосредоточенность, и это устраивало Снейпа куда больше, чем болтовня.

Портал — золотой кубок с отполированными до блеска боками — установили прямо на землю. Поттер рассеянно вертел головой, и Снейпу пришлось даже прикрикнуть на него, чтобы мальчишка сосредоточился.

— Если вы будете считать ворон, закинете нас во времена, когда землю населяли одни только фестралы! — предупредил зельевар. — Будьте внимательнее. Каждый оборот имеет значение.

Гарри кивнул и принялся раскручивать колесо хроноворота в обратную сторону. Подавляя желание отобрать хроноворот и сделать все самому, Снейп смотрел, как на глазах молодеют окружавшие их старые деревья, как трухлявые пеньки становятся стройными стволами, как лужайка обращается зарослями кустарника, а небольшое углубление на земле неподалеку от них заполняется водой, становясь небольшим болотцем… Поттер считал, шевеля губами, и Снейп, невзирая на серьезность момента, почти умилился, глядя на него. Наконец пейзаж вокруг изменился почти до неузнаваемости, а Поттер перестал крутить колесико и спрятал хроноворот в карман мантии.

— Готово, — сообщил он. Оба занесли руки над порталом, и зельевар коротко бросил: «Пора!»

Их дернуло, закружило, а затем, словно пробку из бутылки, вытолкнуло из воздушного коридора на пригорок, покрытый засохшей осенней травой, такой же жесткой, как в мире, который они только что покинули. Приземляясь, Снейп с трудом устоял на ногах, а Поттер ухитрился перекувыркнуться через голову. «Вот недотепа!» — подумал Снейп, снова ощущая какой-то неоправданный прилив нежности.

— Вы как книззль! — сообщил он.

— Ч-что… чтто это такое? — прокряхтел Поттер, поднимаясь.

— Это такой маленький неуклюжий зверек, — охотно сообщил Снейп, но Поттер перебил:

— Да нет… я не про книззлей… Вот это — что такое?

Снейп обернулся. Позади на фоне угасающего неба высился огромный Замок. Они стояли у его подножия, возле массивной каменной двери, испещренной надписями на непонятном языке.

— О… — только и мог сказать Снейп. Он даже помыслить не мог, что тайник Темного Лорда будет так громаден и безобразен. — Хм… полагаю, это — цель нашего путешествия, — сообщил он, поразмыслив.

— И нам надо… туда? — промямлил Поттер. — А как же мы туда попадем?

— Вероятно, через дверь, — ехидно предположил Снейп и подошел ближе, подсвечивая себе волшебной палочкой. Как он и думал, ни ручки, ни замочной скважины у двери не оказалось. Поттер стоял рядом и прерывисто дышал.

— Эти надписи… — заговорил он, наконец, нерешительно.

— Отпирающее заклятие, надо полагать.

— Но зачем Вол… — под взглядом Снейпа Гарри осекся и договорил шепотом: — Зачем ему оставлять заклятие, если сюда не может пробраться никто, кроме него?

— Возможно, он предполагал, что столь могущественный волшебник, как Дамблдор, однажды раскроет его тайну, — так же шепотом отозвался зельевар. — Но вряд ли он рассчитывал, что вместо себя Дамблдор пришлет несовершеннолетнего мальчишку… Впрочем, эффект неожиданности может сыграть нам на руку. Надо только войти.

— Но как? — всплеснул руками Гарри, рассматривая дверь, многократно превышавшую его высотой. — Эти надписи… что это за язык? Это не парселтанг, не английский…

— Возможно, язык алхимиков, — потирая подбородок, предположил Снейп. — У магов-алхимиков существовала некая универсальная письменность, благодаря которой они могли общаться друг с другом и обмениваться тайными знаниями, а для непосвященных это был просто набор бессмысленных символов.

— И вы знаете этот тайный язык? — изумился Гарри.

— Не знаю, — покачал головой Снейп. — Но, думаю, расшифровать общий смысл я бы рискнул… Некоторые символы мне все же известны, и, если я пойму систему…

— Это может занять так много времени! — тоскливо произнес Гарри и зябко поежился, глядя, как стремительно темнеет небо. — Не хватало еще заночевать тут, снаружи! Эта чертова дверь…

Мальчик сердито шарахнул по камню кулаком — и с изумлением отдернул руку.

— Не мешайте, Поттер, — буркнул Снейп, почти возя носом по надписям, когда Гарри потянул его за рукав.

— Не понадобится ничего расшифровывать, — сказал он на порядок тише, чем говорил прежде. Отстранив Снейпа, мальчишка провел руками по поверхности двери, вдоль, затем поперек, словно рисуя на ней крест. Он проследил кончиками пальцев впадинки надписей, потом приложил к двери ухо, словно слушая, что происходит внутри. Снейп изумленно наблюдал за этими действиями, все еще высоко держа зажженную палочку.

— Расскажите мне о матери! — неожиданно попросил Поттер, оборачиваясь.

— Что? — окончательно опешил Снейп, и даже невольно отступил на шаг. — О чьей матери?

— О вашей, — Поттер буравил его пристальным взглядом. — Какая она была? Добрая, строгая? Она… кричала на вас, или разговаривала тихо? Вы завтракали вместе, или она оставляла вам еду на столе, прикрыв салфеткой? Она любила петь, когда прибиралась по дому? Она выращивала цветы? У нее было фирменное блюдо, которое она готовила по праздникам?

— Что вы несете, Поттер? — тихо спросил зельевар, не в силах разорвать визуального контакта с окончательно, похоже, рехнувшимся гриффиндорцем. Он видел, что мальчишке важно услышать ответы на все эти идиотские вопросы о человеке, умершем задолго до его рождения, важно знать вещи, которые Снейп никогда, никому не рассказывал, даже от самого себя отгоняя эти воспоминания прочь.

Гарри подошел к зельевару почти вплотную и договорил шепотом:

— Вы… любили ее?

Пристальный взгляд зеленых глаз прожигал насквозь. Чувствуя, что не может больше сопротивляться, Снейп пошевелил губами и хрипло произнес:

— Да. Разумеется, да, я любил ее, болван!

Поттер на болвана не обиделся. Напротив, его лицо осветилось счастливой улыбкой, и, схватив Снейпа за руку, он потянул его на себя.

Тотчас сверху словно обрушилась ледяная стена. Будто острые многотонные глыбы вдавили их в землю, прорезая пространство, сокрушая твердь, проникая в каждую клеточку тела… Это было невыносимо больно, в сотни раз больнее Круциатуса, но прекратилось почти мгновенно. Снейп обнаружил себя на земле, Поттер валялся рядом, их пальцы все еще были сцеплены. Выпустив руку мучительно раскашлявшегося мальчишки и с трудом переводя дыхание, зельевар огляделся: кругом стояла непроглядная тьма, звезды в небе исчезли. Бок саднило: при падении Снейп приземлился на плоский каменный выступ. Отшвырнув подальше кубок-портал, зельевар поднялся на ноги и засветил палочку: высоко над головой раскинулись каменные своды, поддерживаемые стрельчатыми колоннами. Вперед уходил коридор, и через пару шагов раздваивался. Они же оказались на лестнице с широкими ступенями. Дверь, возле которой они стояли несколько мгновений назад, теперь была позади.

— Мы внутри Замка! — изумленно констатировал Снейп, протягивая руку Поттеру и помогая ему подняться. — Как… как вы это устроили?

Мальчишка пожал плечами.

— Я просто знал, что делать, — ответил он. — Чувствовал, что смогу, если вы будете мне доверять. Если позволите мне провести вас. Вы позволили.

— А дверь? — перебил Снейп, решив, что вопросы доверия можно будет обсудить позже. — Как вы открыли ее?

— Я ничего не делал. Она сама, — сбивчиво пояснил Поттер. — Она… потянула меня… как будто узнала. А я как будто узнал ее… это что-то сродни…

— Памяти крови, — договорил за него Снейп. — Что ж, пока Замок вам не враг. Он узнал в вас Наследника.

Поттер при слове «наследник» дернулся как от удара. Было понятно, что он, несмотря на объективные факты, оскорблен до глубины души. Снейп уже пожалел о том, что выразился так, но слово было сказано. Решив не усугублять ситуацию объяснениями, что тут имелось в виду, а что не имелось, Снейп направился вперед, Гарри следовал сзади. На развилке коридоров оба нерешительно остановились.

— Направо, — сообщил, наконец, Поттер. Голос его звучал обиженно, словно он делал одолжение, снисходя до разговора со Снейпом. «Вот потому и нельзя ему доверять, — в очередной раз с мрачным удовлетворением констатировал Снейп. — Любая глупость выводит его из равновесия». Вслух же он отозвался:

— Почему направо? Это вам память крови подсказывает?

Безошибочно уловив в голосе зельевара недовольство и издевку, мальчишка огрызнулся:

— Называйте как хотите. Но, кажется, я только что провел нас обоих сюда, не пора ли уже начать доверять мне?

— Вы не знаете Темного Лорда, Поттер, — возразил Снейп. — Вам кажется, будто вы разгадал его, но, уверяю вас, это иллюзия для импульсивных простаков. Вы хотели ответственности — скоро ее у вас будет хоть отбавляй, а пока позвольте мне…

— Позволить что? Снова решать все за меня? Дергать за ниточки, на которых я болтаюсь как марионетка? Мне надоело быть куклой, слышите? — в свете волшебной палочки стекла очков Поттера воинственно блеснули. — Я думал, вы мне доверяете! Думал, что могу тоже доверять вам! А вы… Это Дамблдор послал вас, да? Следить за мной, контролировать, чтобы я опять не захотел остаться где-нибудь, не захотел стать обычным человеком, не решил, что имею право на счастье?! Вы… Да вы еще хуже, чем они! Я… поверил вам!

— Я сорок лет обходился без вашего доверия, Поттер… Обойдусь и теперь, — процедил Снейп. Он почувствовал, что внутри него как в котле закипает ненависть, такая сильная, что сдерживать ее не удалось бы даже при желании — но и желания удерживать не было тоже. Как он мог думать, будто Поттер стал лучше, адекватнее, будто Поттер… стал ему ближе, будто он нуждается в защите и покровительстве Снейпа, будто поддержка зельевара хоть сколько-нибудь нужна ему… Отвратительный, истеричный мальчишка, весь в своего папашу, смело вступавшего в бой четверо-на-одного-исподтишка… Воспоминания о Мародерах стали последней каплей. Оттолкнув Поттера так, что тот едва не впечатался в каменную стену, Снейп прошипел:

— Вы, видимо, вообразили себе, что оказываете мне большую милость своим доверием… Несчастному отвергнутому Упивающемуся Смертью, которому не доверяет даже Дамблдор… Вы, видимо, сочли, что я растаю, как воск, при одной мысли, что Золотой мальчик снизошел до меня… Так вот, Поттер, все это — плод вашего больного воображения! Хотите героизма — вперед! Покажите всему миру свой ум и могущество. Я больше не желаю иметь с вами никаких общих дел. Всего хорошего!

С этими словами Снейп развернулся и демонстративно зашагал по левому коридору, оставив Поттера одного. Гнев и ярость бурлили в нем, а сердце стучало в ушах так громко, что он не слышал даже собственных шагов.

Но постепенно им овладевали совершенно иные чувства. Удивление. Беспокойство. Раскаяние. Что он такое тут наговорил? Как мог бросить Поттера там одного? Откуда в нем взялось столько ненависти к мальчишке, если сейчас от нее не осталось и следа? Что это было? Неужели одна из ловушек Волдеморта, в которую он так легко попался, отказавшись от Гарри?

Может быть, Замок обладает собственной силой и, подобно дементорам, способен поднимать из глубин памяти самые темные, самые мрачные воспоминания?

— Мерлин и Моргана, как я мог оставить его? — останавливаясь посреди коридора, воскликнул Снейп вслух. И бросился обратно, так быстро, как мог. Сколько времени он шел, он не мог определить точно: полная темнота, бесконечный коридор, в стенах которого изредка попадались неглубокие ниши… Наконец поворот… откуда здесь взяться повороту?.. Завернув за угол, Снейп оказался в небольшой комнате, из которой выходило еще три коридора. Он здесь еще точно не был, но как обратная дорога могла вывести — сюда? Казалось, будто Замок морочит его, произвольно меняя расположение коридоров. Снейп вытер пот со лба и приблизился к арке, под которой коридоры разветвлялись натрое. Остановился, прислушался. Тишина. Только где-то вдали как будто плескалась вода. Возможно, что где-то в глубине текла подземная река. Рассудив, что река — неплохой ориентир, поскольку повернуть ее вспять не под силу даже такому могущественному колдуну, как Темный Лорд, Снейп поспешил на звук. Отражаемый сводами, плеск звучал то дальше, то ближе, но прошло еще не менее получаса, прежде чем стены расступились, и зельевар оказался на широкой каменной площадке, заканчивавшейся обрывом. Внизу струилась вода, такая черная, что свет палочки почти не отражался в ней. Сделав пару шагов вдоль кромки, Снейп обнаружил мост. Кто-то заботливо положил его тут когда-то, но сейчас бревна так рассохлись, что между ними образовались трещины шириной в пол-ладони. Шаткие перила вызывали какое угодно желание, но только не опереться на них. Зельевар успел подумать, что было бы безумием перебираться по этому мосту, как на другом берегу, терявшемся во мраке, мелькнула слабая вспышка. Этот свет он не спутал бы ни с чем: Lumos.

— Поттер! — забыв об осторожности, крикнул он и, добавив света, энергично замахал палочкой. — Поттер, я здесь!

Эхо подхватило звук его голоса и унесло под своды замка. Фигура на другом берегу пошевелилась и неуверенно замерла около моста.

— Профессор? — слабо отозвался Поттер. Но, вместо того, чтобы подойти ближе, почему-то попятился.

После того, как Снейп, исполненный ярости, исчез в левом коридоре, Гарри несколько минут стоял на месте и смотрел ему вслед. Мальчик никогда не чувствовал себя глупее, чем сейчас — даже оказавшись в тот злополучный день в чужой постели, даже встретив на кухне собственную мать, живую и невредимую… Снейп, наговоривший ему сейчас все это, с искаженным бешенством лицом, казался гротескной пародией на того профессора зельеварения, которого Гарри знал столько лет. Да, характер у слизеринского декана всегда был скверный, но сегодняшний инцидент переходил все границы. Сейчас, когда они в самом логове врага, когда опасность ощущается затылком, убегать куда-то, не разбирая дороги, было даже не глупо или необдуманно — это было настоящее безумие. Гарри не мог бы сказать точно, обидели ли его слова Снейпа, задели ли они какие-то струны внутри — он был сейчас настолько ошеломлен, что не мог анализировать свои ощущения. Мальчик чувствовал, что у него кривится рот, против воли складываясь в идиотскую улыбку. Еще немного — и он, наверное, повалился бы на пол и начал биться в истерическом хохоте, но из коридора потянуло холодом, и это отрезвило его. Сейчас Гарри понимал, что он один, в темноте и совершенно не представляет, куда идти. Засветив волшебную палочку, он почти ощупью стал пробираться по коридору, пока не заметил, как впереди мелькнуло что-то, похожее на черную мантию. «Снейп!» — тотчас подумал Гарри и помчался следом. Бежал он так быстро, что едва не пропустил одну из ниш, в которой, прислоняясь к стене и сложив руки на груди, стоял человек. Резко остановившись, Гарри приблизился — из-под капюшона, низко надвинутого на лицо незнакомца, беспорядочно торчали рыжие волосы.

— Рон! — узнав его по прическе, воскликнул Гарри. — Что ты здесь делаешь? Как ты вошел? И Гермиона тут?

— Я здесь за тобой, — откидывая капюшон, монотонно произнес приятель.

— Это опасно! Уходите отсюда! — в панике оглядываясь по сторонам, прошипел Гарри: ему показалось, что темнота вдруг наполнилась шорохами и возней. — Немедленно! Ты и… кого ты еще притащил сюда?

— Я здесь за тобой, — как заведенный, повторил Рон и резко протянул руку. — Пойдем. Я отведу тебя!

— Но куда? — непонимающе спросил Гарри. — Что вообще тут происходит?

Рон молчал. Поскольку его рука была все еще протянута, Гарри коснулся ее, и тотчас отпрянул: ладонь Рона была ледяная и как будто покрытая слизью.

— Я отведу тебя, я отведу тебя, — снова заговорил Рон, и Гарри в ужасе попятился. Лицо его друга стало изменяться: его покрыла зеленоватая бледность, а глаза ввалились, став двумя темными провалами. Перед Гарри стоял инфери, труп, управляемый чужой волей — существо, которое прежде Гарри видел лишь в учебниках по Защите от Темных Искусств. Едва не выронив палочку, мальчик вскрикнул и побежал вперед, не разбирая дороги, охваченный ужасом, и остановился только когда начал задыхаться. «Инфери, инфери… — бормотал он. — Какие я знаю заклинания, что я могу сделать, если он нападет вновь?...». Соображать получалось плохо, единственное, что Гарри пока придумал — свет, побольше света, чтобы не позволить мертвецу неожиданно подобраться… Lumos вспыхнул ярче, и из ниши в стене выступила еще одна фигура — Джинни. Распущенные рыжие волосы лежали по плечам девочки, а на ярко-розовых губах блуждала улыбка.

— Джинни?! — воскликнул Гарри, и девочка тотчас посерьезнела.

— Я пришла за тобой, — сообщила она голосом механической куклы. — Пойдем, я отведу тебя…

Она потянула к Гарри руку, и тот отскочил в сторону, не позволяя коснуться себя.

— Ты… Ты не Джинни! Кто ты такая? — закричал он. — Как ты смогла принять ее облик? Куда ты дела Джинни?!

Девочка молча наступала на него. Теперь, когда Гарри всмотрелся повнимательнее, он увидел, что румянец щек и блеск губ лежат на лице Джинни как штукатурка, а под ними проступает уже знакомая бледность. Глаза постепенно вваливались, и скоро от прежнего облика ничего не осталось: перед ним стоял полуистлевший мертвец. Он отклячил нижнюю челюсть, и своды замка огласил злорадный смех. Смех, который мог принадлежать только одному существу на земле: Волдеморту. Этот смех снился Гарри в кошмарах много лет, и вот сейчас он звучал здесь — не в его голове, а в воздухе, в стенах, в сводах, сотрясал мелкой дрожью пол.

— Экспеллеармус, — отчаянно пискнул Гарри первое, что пришло на ум, не глядя запустил заклятием в сторону инфери и как заяц помчался куда-то наугад. Бежать становилось все труднее, воздух как будто стал вязким, цеплялся за ноги, забивал ноздри, не давая продышаться. Но коридор кончился: Гарри стоял на пороге огромной круглой комнаты. В стены были вмурованы каменные чаши, из которых показывались остовы факелов, уже давно угасших. В центре возвышался прямоугольный пьедестал из черного мрамора. Гарри приблизился: поверхность камня была покрыта рунами, подобными тем, что испещряли дверь в Замок, и в неглубоком желобе лежала она — волшебная палочка из черного дерева, с волосом убитого единорога внутри, палочка, многие поколения хранившаяся в семье Гонтов. Цель его пути. Гарри протянул руку, но не успел еще коснуться гладкого черного дерева, как вновь зазвучал жуткий, леденящий кровь смех. Как по команде, вспыхнули факела, осветив комнату зловеще-красным пламенем. В нишах между колоннами стояли фигуры, десятки фигур в плащах. Они прикрывались руками от огня, и звук их речи был похож на перешептывания, которые Гарри слышал когда-то в Министерстве, оказавшись поблизости от Арки Смерти.

— Кто вы такие? — не в силах побороть нахлынувший на него ужас, спросил Гарри жалобно. Духи продолжали перешептываться. Словно наяву Гарри увидел Сириуса, они шли рядом по усыпанной пожухлыми листьями дорожке парка.

— Ты ведь умер! — говорил Гарри. — Умер, я видел это сам!

— Нет, ты ошибаешься! — произнес второй голос почти рядом.

— Мама? — оборачиваясь, прошептал Гарри. — Из темноты к нему шла Лили, но чем ближе она подходила, тем явственнее проступали зеленые пятна на ее лице.

— Вы все мертвые! Убирайтесь прочь! Я не могу, не должен видеть вас, я еще жив! — захлебываясь слезами, прошептал Гарри.

— Ты в этом так уверен? — ухмыльнулся голос, принадлежащий Волдеморту, но самого Темного Лорда видно не было. Зато фигуры, словно ободренные своим повелителем, все сразу двинулись в центр комнаты, туда, где беспомощно замер Гарри.

— Этого не может быть, это дурной сон… я в бреду… — лихорадочно озираясь, шептал мальчик. Однажды он уже испытывал такой страх и отчаяние — тогда, на третьем курсе, когда они с Сириусом остались на берегу школьного озера, беспомощные, в окружении сотни дементоров… Инфери, конечно, не дементоры… Но тогда… ему удалось справиться…. Значит, он справится и теперь.

Облизав пересохшие губы, Гарри повыше поднял свою верную палочку и, зажмурившись, чтобы не видеть, как фигуры наступают на него, выкрикнул:

— Экспекто Патронум!

Серебристый сияющий олень прянул на пол комнаты, освещая ее, и фигуры попятились, словно в испуге. Факела замигали, разбрасывая искры, и Гарри, наконец, увидел дверь, ведущую отсюда прочь. Взмахнув палочкой, он направил Патронуса к выходу, а сам ощупью схватил с постамента темный артефакт.

Инфери дружно взвыли, и мальчик, закрывая руками, с зажатыми в них волшебными палочками, уши, бросился вслед за Сохатым.

Он благополучно миновал инфери, но от голоса Темного Лорда было не так просто отделаться. Голос преследовал бегущего по коридору мальчишку, словно его обладатель летел где-то вверху, в темноте:

— Ты показал своего Патронуса! — рокотал голос. — И теперь я знаю, кто ты такой. Ты — Гарри Поттер. Тебе не уйти от меня!

— Я тебе не сдамся, — задыхаясь, пропыхтел Гарри. — Твой Замок впустил меня, он будет делать так, как я скажу!

— Да неужели? — глумился голос. — Ты так считаешь? Действительно думаешь, что МОЙ Замок послушается какого-то жалкого грязнокровки?

Земля заходила ходуном, и Гарри едва удержался на ногах.

— Выпустите меня, выпустите, я приказываю! — закричал он, и злорадный смех повторился еще громче.

— Кто ты такой, чтобы приказывать Темному Лорду? — презрительно произнес голос. — Отсюда никому нет пути обратно. Ты останешься здесь навсегда, навсегда…

«Я заставлю тебя раскаяться в этой самоуверенности», — хотелось крикнуть Гарри, но горло перехватило: в конце концов, он был всего лишь мальчишкой, и огромной глыбой возвышался над ним враждебный Черный Замок, способный придавить, как насекомое, не оставив и следа. Под сводами рокотало. Чужая палочка вдруг стала жечь ладонь, словно была сделана не из дерева, а из металла, и сейчас раскалилась так, что держать было невозможно. Гарри поспешно завернул добычу в подол мантии, понимая, что стоит выпустить трофей, как он будет утрачен безвозвратно. Патронус исчез, и без него Гарри чувствовал себя совсем крохотным и одиноким. Сил еле-еле хватало на то, чтобы поддерживать Люмос, однако света палочки оказалось достаточно, чтобы увидеть, как по стене зазмеились трещины.

«Сейчас рухнет», — почти отстраненно подумал Гарри, но тут стены расступились, и он оказался на открытом пространстве. Сначала возникла страшная мысль, что хитрый коридор вновь привел его в комнату с инфери — но нет, это была какая-то другая комната — судя по всему, огромная зала. По центру ее рассекала пропасть, заполненная водой: Гарри едва успел остановиться, чтобы не угодить вниз. Арочный свод, из которого он выбежал, сотрясался, назад пути не было. Однако пускаться вплавь тоже было безумием. Гарри заметался, но, к счастью, различил впереди что-то вроде моста. Не давая себе отдышаться, он кинулся вперед, но на противоположном берегу выросла еще одна фигура в черной мантии.

— Поттер! — позвала она голосом Снейпа. Гарри замер. Дрожь земли все явственнее ощущалась подошвами ботинок, скоро все здесь будет сотрясаться как в коридоре, откуда он только что появился. Но на другую сторону так просто не пройти: там стоит Снейп… или нечто, что приняло облик Снейпа… и протягивает к нему руку…

— Кто вы такой и что вам надо? — сжимая в руке палочку, пискнул Гарри.

Фигура на противоположном берегу приблизилась к подножию моста.

— Поттер… Это я… Идите сюда, смелее. Мост выглядит хило, но я подстрахую вас заклинанием… судя по шуму, который вы подняли, нас все равно заметили и можно больше не прятаться. Ну, идите же!

— Я… — начал Гарри и умолк. Он прекрасно понимал, что не сможет вечно стоять вот так здесь. Вполне возможно, что инфери уже идут за ним по пятам. Но возможно также и то, что инфери уже окружили его и поджидают на другом конце моста, по-прежнему принимая обличия близких ему людей. Гарри чувствовал себя беспомощным, как никогда. Неужели это конец его миссии? Сломать палочку, а самому прыгнуть в воду, чтобы не достаться им, чтобы не стать таким же, как они? Мальчик приблизился к обрыву и заглянул в расселину. Чернота.

— Поттер, не дурите, — снова заговорил Снейп. — Чем дольше вы смотрите вниз, тем труднее вам будет перейти. Просто идите и верьте мне.

Гарри покачал головой.

— Я не верю вам! — тихо сказал он. — Не верю ни одному вашему слову… Эти интонации… их так легко подделать.

— Поттер, не время выяснять отношения! — воскликнул Снейп нервно. — Послушайте, я признаю, что погорячился… И я сожалею о тех словах, которые произнес… Уверяю вас, что говорил вовсе не то, что думал. Я не считаю вас никчемным зарвавшимся юнцом, напротив, вы очень способный юноша, и я рад признать, что ошибался в вас раньше… И я солгал, сказав, что мне не нужно ваше доверие… Вы нужны мне, Поттер. Клянусь, это правда. Идите же сюда. Просто идите вперед, и не смотрите под ноги.

Наверное, верить этим словам после всего, что произошло, было безумием. Но сзади все нарастал грохот, и Гарри решился. Не оборачиваясь, не смотря под ноги, он ступил на мост. Тот тотчас отвратительно хрустнул, но вес выдержал. Гарри сделал шажок, потом еще и еще. Снейп стоял на том берегу и говорил что-то подбадривающее, но Гарри его почти не слышал. Он просто двигался вперед, совершенно опустошенный, без единой мысли, как в тех ночных кошмарах, когда ты зачем-то взбираешься на немыслимую высоту, а потом, не удержавшись, бесконечно долго падаешь вниз…

Тем временем мост кончился. Последний шаг — и вместо шаткой навесной дороги под ногами возникла твердая земля. Гарри неуверенно протянул руку и встретил пальцы Снейпа. Холодные! Сердце замерло от ужаса, но Снейп сам преодолел разделявшее их расстояние и крепко прижал Гарри к себе. Он был теплый. Живой. Настоящий. Гарри вжался в него ухом, щекой, носом, всем телом, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Не выпуская его из объятий, Снейп вытащил из кармана мантии флягу, зубами откупорил ее и заставил Гарри сделать пару глотков. По горлу побежала обжигающая жидкость, мальчик закашлялся.

— Ну, ну, это всего лишь огневиски, Поттер, — сказал зельевар. Когда крупная дрожь, сотрясавшая тело юноши, прошла, Снейп добавил: — Некогда расслабляться. Палочка у вас?

— В-вот, — неверным голосом произнес Гарри, доставая черную палочку из кармана мантии.

— Ломайте.

— Что?!

— Ломайте ее.

Нерешительно взглянув на Снейпа, Гарри ухватился за концы палочки и, не без некоторого усилия, переломил. В сердцевине сиял белый волос единорога, а из разломанных половинок начала по каплям сочиться черная кровь. Гарри вскрикнул и бросил обломки на землю, которая тотчас покрылась трещинами. С потолка посыпались мелкие камушки и пыль.

— Уходим отсюда! — хватая оцепеневшего Гарри за руку, рявкнул Снейп.

Удивительно, как этот человек находил верную дорогу среди бесконечно разветвляющихся коридоров, в облаке пыли, осыпающейся со стен и потолка, но через пару минут бега вприпрыжку они действительно оказались у входа в Замок, на лестнице, где лежал оставленный ими портал. Здесь земля уже ходила ходуном, когда они подбежали к порталу.

— Вместе, Поттер! — скомандовал Снейп. Они соединили руки.

Воздушный коридор, по которому их уносило прочь от гибнущего Замка, окончился небольшим выгоревшим холмом. Вокруг, насколько хватало глазу, не было видно никаких признаков цивилизации, но для Гарри уже ничего не имело значения. Почувствовав твердую почву под ногами, уловив горькие запахи увядающих трав, он понял, что окончательно спасен, и позволил себе расслабиться. Упав на колени, он заплакал, и слезы оставляли дорожки на его грязных щеках.

Опустившись рядом, Снейп осторожно обнял его с выражением полной беспомощности на лице.

— Тише, тише, не плачь… У тебя все получилось… Все в порядке, — шептал он в макушку Гарри, сам себя не слыша.

— Они все были мертвые… Все мертвые! — задыхаясь, говорил Гарри. — Пожалуйста, не отпускай меня, не отдавай меня им, я не могу….

— Успокойся! — громко произнес Снейп. — Я буду рядом. Я никому не отдам тебя, Поттер. Пойдем… домой.

Он заставил Гарри подняться и последовать за собой. Они сошли с холма и какое-то время двигались по ровной местности. Зельевар оглядывался и сверял направление с волшебной палочкой, поддерживая Гарри под локоть.

— Куда мы идем? — спросил тот наконец. — Где мы оказались?

— Один из параллельных миров, — пояснил Снейп, ускоряя шаг и принуждая юношу поторопиться. — Здесь мы должны будем находиться несколько дней, пока время не скорректируется. Через 72 часа вернемся в Хогвартс.

— Как же мы сможем здесь жить? — пытаясь восстановить дыхание, уточнил Гарри.

— Сможем, — коротко отозвался Снейп. — Вот, смотрите.

Они поднялись на вершину очередного холма, и Гарри едва не вскрикнул от изумления, увидев небольшую хижину, крытую черепицей.

— Чей это дом? — в панике спросил он.

— На ближайшие три дня — наш с вами, — ответил Снейп, отпуская его локоть и направляясь к дверям. — Обычный пастуший домик. В эту пору овец гонят на запад, и хижины месяцами пустуют, пока пастухи не возвратятся обратно. Входите, смелее.

Гарри неуверенно переступил порог. Бедная обстановка жилища показалась ему на удивление уютной: печка, пара матрацев на полу, посудный шкафчик. Снейп открыл кладовку и сунул свой длинный нос в запасы неизвестного пастуха.

— Здесь и дрова есть! — удовлетворенно заметил он и принялся разводить огонь. Гарри улегся на один из матрасов: у него не было ни желания, ни сил что-то делать. Он молча следил, как Снейп, открыв заслонку печи, укладывает чурочки и вызывает заклинание огня. А затем провалился в тяжелое забытье.

* * *

К ужину зельевар испек лепешек и, сходив за водой к ближайшему горному источнику, заварил душистый травяной чай в покрытом сажей чайнике. Гарри досталась пиала с стершимся узором. Снейп показал, как правильно ее держать, и теперь Гарри осторожно потягивал напиток, устроившись на крыльце. Ветер приносил запах дыма костров и далекий звук пастушьего рожка.

— Еще не все ушли на запад, — встав за спиной у гриффиндорца, говорил Снейп. — Осень поздно приходит в эти края, вот они и пытаются задержаться подольше: овцы любят здешний клевер, а он не отцветает до ноября.

— Откуда вы знаете? — спросил Гарри, вглядываясь в прозрачную даль. Горный ковер причудливо пестрел: горизонт был совсем голубым и неразличимым, но на ближайших холмах пожухлая трава перемежалась по-летнему зеленой. В этом мире холмов и пастбищ было так спокойно, словно никогда не существовало магических войн и Волдеморта. А может, это и действительно было так?

— Я долго готовился к нашему походу, — объяснял меж тем Снейп. — Мне надо было найти безопасное место, где мы в кратчайший срок сможем наверстать разницу во времени между мирами и укроемся от возможных противников. Мне пришлось отсмотреть несколько вариантов. Здесь меня в первую очередь привлекло вот это… Слышите?

Гарри затаил дыхание. Где-то вдали рожок тянул печальную мелодию, и ветер нес над горами ее переливы.

— Как красиво! — прошептал он, оборачиваясь к зельевару, когда звук стих. — Что это такое?

— Это «Одинокий пастух», — отозвался мастер зелий проникновенным голосом. Гарри смотрел во все глаза: никогда, никогда больше он не увидит такого Снейпа — открытого, беззаботного и в чем-то уязвимого. Поймав взгляд гриффиндорца, Снейп слегка нахмурился: — Я рад, что вам понравилось. Они всегда играют в одиннадцать. Ложитесь спать, день был не из легких.

Запахнув мантию, мужчина ушел в дом. Гарри в последний раз глубоко вдохнул запаха трав и далеких костров и последовал за ним.

Ночью страх и боль снова сжимали его сердце. Ему казалось, что вместо черной волдемортовой палочки он по каким-то причинам сломал свою собственную, и из нее фонтаном хлещет кровь, заливая ему лицо.

— Что ты наделал, глупый мальчишка! — кричал ему Олливандер. — Это редчайшая палочка! Я использовал в качестве ее сердцевины кровь твоих родителей! Как мне теперь починить ее?

— Пустяки. Перемотает волшебным скотчем, — предложил Рон — Гарри слышал его голос, но говорившего было не видно. — Я поделюсь с тобой.

Захлебываясь кровью, все еще брызжущей из палочки, Гарри наугад двинулся на звук.

«Надо скорее ее починить, иначе я просто утону».

— Давай скотч, Рон! — он протянул руку и ощутил ледяное прикосновение. Инфери! Это не Рон, это просто мертвец с внешностью и голосом его друга! Как же защищаться, ведь он теперь безоружен?

— Нет! Нет, хватит, оставьте меня в покое!!! — закричал Гарри и проснулся. В доме было темно и так тихо, словно все предметы обернули в плотную ткань. Юноша провел ладонью по вспотевшему лбу, откинул одеяло и, как был в одних трусах, вышел на крыльцо. Звездное небо раскинулось над горами высоким куполом. Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и почувствовал запах табака. Тут только он обратил внимание на маленький красный огонек внизу.

— Не знал, что вы курите.

— Иногда, — отозвался Снейп. Огонек переместился еще ниже и пару раз дрогнул: зельевар стряхивал пепел.

— Я вам спать не даю, — сказал Гарри, усаживаясь на ступеньку рядом с мужчиной.

— Не вы. Ваши кошмары. Но в ближайшие дни я ничем не смогу вам помочь. Необходимые для успокоительного отвара травы не растут в этих горах. Потерпите еще немного, ладно?

Хотел ли Снейп того, или нет, но интонации его голоса сейчас были ласковыми. Гарри вспомнил, что именно так разговаривала с ним мама — та, ненастоящая, которую ему довелось знать всего пару недель, но от этого не менее любимая.

Зельевар потушил сигарету. Звезды мигали в безмолвной вышине. Было холодно, но Гарри не хотелось возвращаться в дом: там его снова поджидали кошмары. Передвинувшись поближе, он прижался к теплому плечу Снейпа, и тот обнял его, согревая. Мантия и волосы зельевара пахли табачным дымом, травами и степным ветром. Гарри не знал, как выразить то, что чувствовал сейчас — сердцу как будто было тесно в груди — поэтому, спрятав лицо, тихо сказал:

— Простите меня.

— За что, Поттер? — перебирая его волосы, спросил зельевар. Поскольку Гарри молчал, мужчина продолжил: — Я ничего против вас не имею. Вы повзрослели, научились принимать решения и перестали раздражать меня. Я был бы рад и дальше общаться с вами в подобной манере.

— Я тоже… был бы рад этому… — выдохнул Гарри. Слова были не те, но за неимением других и такие годились. Ему нужно было время, чтобы объяснить самому себе, что с ним происходит.

— Пойдемте спать, — Снейп отстранился, тем самым давая понять, что их странный разговор окончен. Гарри задержался на крыльце. Ему хотелось, чтобы тепло, частицу которого он получил сейчас, принадлежало ему — только ему одному, всегда.

* * *

Накануне возвращения зельевар разбудил гриффиндорца засветло. Гарри хотел было прибраться в доме, давшем им приют, но Снейп выпроводил его на крыльцо, заявив, что управится один. Звезды блекли в начавшем светлеть небе. Сумерки постепенно сползали с гор в низины. Вдали уже пел рожок, курились дымки, лаяли собаки, блеяли овцы. Обхватив себя за плечи, Гарри дышал стылым горным воздухом. На сердце было тоскливо и муторно.

«Я хочу остаться. Почему? Неужели… Нет, быть не может…»

— О чем мечтаете, Поттер?

Не оборачиваясь, чтобы Снейп не видел, как щеки зарделись румянцем, Гарри ответил:

— Мечтаю, что когда-нибудь наш мир будет похож на этот.

Развернув его к себе, зельевар спокойно посмотрел в глаза гриффиндорцу и сказал:

— Будет. Вы не пустой мечтатель, вы уже очень многое сделали для этого.

Гарри нервно рассмеялся.

— Никогда не думал, что услышу от вас что-то вроде похвалы, — объяснил он недоумевающему зельевару. — И, тем более, что это будет так… приятно.

— Любая похвала приятна, а заслуженная приятна вдвойне, — хмуро отозвался Снейп и сверился с часами на массивной цепочке. — Вы готовы? Отправляемся.

Они прикоснулись к порталу и перенеслись в конечный пункт своего путешествия: на горизонте темнели очертания Хогвартса. Подступала ночь: время здесь шло в ином темпе. Выйдя на дорогу, путники торопливо зашагали к школе, освещенной теплыми огнями.

— Профессор? Выходит, что любой волшебник может быть легко перемещен из одного пространства в другое помимо своей воли? — спросил Гарри, подстраиваясь под шаг Снейпа.

— Теоретически да, — подтвердил Снейп, и Гарри вздрогнул: что, если его опять закинут в какой-нибудь замок с инфери… Или, хуже того, в самое логово Волдеморта…

— Тогда почему этим никто не пользуется? — осторожно спросил он у Снейпа. — Почему никто не договаривается со своими двойниками подменить друг друга, если нужна помощь, ну, или просто ради смеха…

— Поттер! Вы неисправимы! — зельевар всплеснул руками, но шага не сбавил. — Такого рода переходы, какой имел место в нашем случае, — явление очень редкое. Осуществить его на практике под силу только очень могущественному волшебнику. Но и одного только могущества мало: необходим точный расчет. Для того, чтобы зачаровать наш портал, мне понадобилась не одна неделя. Вспомните, даже директор допустил ошибку, отправляя вас в ваше первое путешествие… Малейший просчет — и вы попадаете не в то время и не в то место.

— В первый раз я попал… в постель к… профессору Снейпу, — сконфуженно признался Гарри.

— Сочувствую, — сухо отозвался зельевар.

Разговор принимал какой-то слишком странный оборот, и Гарри замолчал. Снейп тоже больше не произнес ни слова. Так они добрались до ворот. Зельевар произнес отпирающее заклятие и пропустил Гарри вперед.

— Идите в Больничное крыло, Поттер, и ждите меня там, — скомандовал он. — Я приду к вам через четверть часа.

Пожав плечами, гриффиндорец подчинился. По родной, до мелочей изученной лестнице он поднялся на второй этаж и прошел по южному коридору до Больничного крыла. Сегодня там было пусто и темно. Гарри зажег Lumos и присел на крайнюю постель, гадая, для чего Снейп отправил его сюда.

Через пару минут он начал нервничать. А что, если Снейп ошибся в расчетах, и их закинуло не в тот Хогвартс? Что, если они оказались в мире инфери? Снейп-то не знает, как вести себя с этими существами! Вдруг они сейчас схватят его и утащат на дно озера?

Огонек на волшебной палочке дрожал. Гарри чувствовал, как внутри все холодеет от ужаса, и готов был заорать, когда послышались шаги. В дверях зажглась еще одна палочка, выхватывая из темноты фигуру Снейпа. Подойдя к Гарри, зельевар внимательно посмотрел ему в лицо и покачал головой.

— Ложитесь, Поттер. Никакого душа, никакой гриффиндорской гостиной, всё завтра. И выпейте вот это, — профессор извлек из кармана мантии небольшой пузырек. Упреждая вопрос гриффиндорца, он пояснил: — Это успокоительное. Чтобы спать без кошмаров.

Гарри послушно выпил безвкусную жидкость, скинул ботинки и забрался под одеяло. Снейп не уходил. Он устроился на стуле возле кровати, и мальчик был благодарен ему за это. Уже погружаясь в дрему, он видел, как Снейп осветил палату, зажигая тонкую сигарету, но, опомнившись, тотчас потушил. А может быть, это уже был сон, в который Гарри провалился почти сразу, невзирая на то, что в другом мире только что проспал всю ночь.

Успокоительное зелье помогало плохо. Гарри честно принимал его четыре раза в день, честно глотал безвкусную пищу, соблюдал постельный режим — в общем, следовал рекомендациям, хотя они и нагоняли на него тоску. На неделю он получил освобождение от занятий, чему был сам не рад: одиночества хотелось куда меньше, чем шума и болтовни Большого зала, где так легко притвориться, что всё в порядке.

Но у мадам Помфри было свое мнение. Она зорко следила, чтобы к пациенту никто не приближался, поила травами, которые были способны только на то, чтобы превратить раздражение в тупое равнодушие. По вечерам повадился приходить Добби и притаскивать с кухни «что-нибудь вкусненькое». Гарри съедал, чтобы не обижать крошку эльфа, но притворятся счастливым уже не оставалось сил. Под болтовню Добби он постепенно засыпал, но сон слишком быстро превращался в кошмары, а шум ветра за окном — в перешептывания враждебных голосов.

Дни и ночи смешались в одно бесконечное полотно — ни Дамблдора, ни Снейпа не было видно, внешний мир отгородился от горе-героя тяжелой дверью Больничного крыла. Иногда начинало казаться, что там, за стенами и окнами, ничего нет, и осталась лишь эта палата, где он томился пленником. Это вызывало страх, такой сильный, что хотелось кричать и бежать, не разбирая дороги. Потом была температура, жар, казалось, что комната раскалилась докрасна, и по ней мечутся багровые тени… Среди этих теней иногда появлялся Снейп, он прикасался ко лбу Гарри сухими жесткими пальцами, но, стоило приподнять веки, — зельевар исчезал.

* * *

Через несколько дней проведать друга наконец-то прорвались Рон и Гермиона. Сделать это было чрезвычайно сложно, Рону пришлось даже попросить Джинни организовать небольшой беспорядок с легкими травмами, чтобы отвлечь внимание бдительной Помфри. Джинни блестяще справилась со своей задачей, и школьная медсестра хлопотала сейчас в соседнем зале над парой незадачливых слизеринцев, угодивших под заклятия Уизли-младшей. Гриффиндор при этом потерял почти сотню очков, зато Рон и Гермиона сидели у Гарри и наперебой расспрашивали его о событиях минувших дней.

Гарри подробности вспоминать не хотел, но друзьям обрадовался. О походе рассказал скупо, вскользь упомянул Снейпа, надеясь что-то узнать о зельеваре, но Рон пропустил фамилию нелюбимого преподавателя мимо ушей, а Гермиона только сощурилась и бросила на друга короткий пристальный взгляд.

Зато историю об уничтожении палочки оба слушали, затаив дыхание, и, когда Гарри закончил рассказ, Гермиона шепотом произнесла:

— Так вот почему все так взбудоражены… Гарри, ты еще не знаешь, но два дня назад Дамблдор отправился в Министерство и вернулся только сегодня днем… Я встретила его в коридоре, у него был очень усталый вид… Он посоветовал нам проведать тебя, но сам, разумеется, ничего не рассказывал… Только тут и так все ясно, к гадалке не ходи: они собирают силы, чтобы атаковать Волдеморта.

Рон поморщился, а Гарри приподнялся на локтях и пристально уставился на девушку.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он так же тихо.

— Пару дней назад директор вызвал старост школы и попросил очень внимательно следить, чтобы никто не покидал Хогвартс ближайшее время. Нам запретили визиты в Хогсмид. А на следующий день мне пришло письмо от мамы: в Шотландии зафиксированы два землетрясения, с разницей в пару часов — одно на четыре балла, второе на семь. У меня там тетка, она позвонила маме в тот же вечер… К счастью, обошлось без жертв — очаг оказался где-то в горах, там никто не живет… Однако отзвуки докатились и до городов… Дядя сумел рассчитать силу толчков и расстояние, тем не менее, никакой информации по телевизору или по радио после этого так и не было… От местных жителей этот факт тщательнейшим образом скрывается… Как ты думаешь, почему?

— Может быть, решили не тревожить народ напрасно, если городам ничего не грозит?

— Едва ли кого-то настолько волнует душевное состояние народа, — качнула головой Гермиона. Глаза ее торжествующе блестели. — У меня есть подозрение, что это место соотносимо с тем самым Замком, где ты побывал, Гарри. Ты говоришь, он разрушился… Выходит, миры так близки, что отзвук разрушения проник в наш мир… И не просто отзвук! Землетрясение в 7 баллов — это очень, очень серьезно!

— И ты полагаешь, что… — холодея, произнес Гарри. Гермиона кивнула.

— Волдеморт не глупец. Он либо уже знает, либо узнает в ближайшее время. Ты сделал его смертным. Если у них получится разгромить его сейчас, с ним будет покончено навсегда. Если ему удастся спрятаться, он непременно создаст какой-то похожий артефакт.

— Но подожди-ка, — перебил Гарри. — Черный Замок находился во временной петле… Мне пришлось вернуться на несколько лет назад… Почему тогда землетрясение случилось только сейчас?

— Я тоже подумала об этом. У меня есть только одно объяснение: параллельный мир, в котором находился Замок, был создан искусственно… Палочка поддерживала его подобно защитным чарам… и, когда ты ее разрушил…

— Теперь он и без сводок новостей знает, что защита больше не работает, — спуская ноги с постели, произнес Гарри. — И легко установит, кто именно был в Замке.

— Именно поэтому Дамблдор опасается нападения на школу и хочет нанести удар первым, — сказал Рон, а Гермиона тревожно спросила:

— Что ты собираешься делать?

— Поговорю с Дамблдором, и чем скорее, тем лучше, — Гарри попытался встать, но чувствовал слабость — неделя на успокоительных настойках не прошла даром. — Поможете мне потихоньку выти отсюда?

— Разумеется, — Гермиона обернулась на дверь. — Рон, иди, карауль мадам Помфри.

— Можете за нее не беспокоиться… Джинни надолго задала ей работенки! — хмыкнул Рон, но все-таки пошел по направлению к соседней палате и в дверях нос к носу столкнулся со школьной медсестрой. Вид у Помфри был утомленный.

— Никаких посетителей! — всплеснув руками, воскликнула она. — Немедленно покиньте палату, мистеру Поттеру никак нельзя волноваться… А вы-то что, мистер Поттер? Зачем вы встали? Немедленно в постель!

— Мне нужно поговорить с директором, — слабо возразил Гарри.

— Это вопрос жизни и смерти! — подхватил Рон, но Помфри была неумолима.

— Я сама свяжусь с профессором Дамблдором через камин, — сказала она строго. — А теперь делайте то, что я сказала.

Поняв, что переспорить ее не удастся, Гарри лег — ему действительно было нехорошо. Рон с ворчанием направился к выходу, Гермиона, сделав знак на прощание, последовала за ним. Помфри тоже ушла, однако через пару минут вернулась и сообщила, что распоряжением директора Гарри должен оставаться в постели до полного выздоровления.

* * *

К директору он отправился сразу же, как только мадам Помфри позволила покинуть медицинское крыло. Однако желанию немедленно получить исчерпывающую информацию об обстановке в магической Британии не суждено было сбыться: Дамблдор снова отсутствовал на месте. Отчаявшись дождаться, Гарри пошел к Снейпу и всю дорогу до Подземелий размышлял, какую манеру поведения избрать.

Снейп был у себя и традиционно неприветлив.

В ответ на неуверенное «я пришел ассистировать, сэр», хмыкнул и сообщил:

— Вас освободили от занятий.

— Да, но ассистирование — не занятия, — уныло возразил Гарри, расстроенный холодным приемом. Очевидно, поняв это, Снейп смягчился.

— Вам нужно пройти курс лечения до конца, после этого и поговорим, — предложил он чуть дружелюбнее, но Гарри уже завоевал порог комнаты и отступать не собирался.

— Меня выписали, — сообщил он. — Сегодня. И я хочу знать… о землетрясении.

Снейп быстро отошел в сторону, впуская гриффиндорца в комнату, и плотно прикрыл дверь.

— Садитесь, — указал он на диван. — Откуда вам известно о землетрясении в Шотландии?

На столике появилась чашка чаю, и Гарри, с благодарностью сделав пару глотков, пересказал зельевару слова Гермионы. Тот молчал и хмурился.

— Альбус тоже думает так, — наконец произнес он неохотно. — Он опасается нападения на школу или другой подобной агрессии… Я не думаю, что будут происходить какие-то массовые акции, однако совершенно солидарен с мнением, что следует проявить максимальную осторожность. И запретить ученикам покидать школу. Внутри мы в безопасности… Вы, Поттер, исполнили свое предназначение, но опасность не миновала: став смертным, Темный Лорд остается могущественнейшим волшебником столетия.

— Что же делать? — спросил Гарри. — Что, если Министерство откажется помогать?

— Не откажется! — заявил Снейп, и Гарри стало легче от прозвучавшей в его словах уверенности. — Как бы трусливы они ни были, сейчас всем ясно: скорость решает всё. В сущности, Темный Лорд сам приготовил себе ловушку. И готовил ее долго, тщательно, в течение многих лет… А теперь крышка захлопнулась…

— Как это понимать? — удивился Гарри.

— Он пленник, — спокойно пояснил Снейп. — Пленник им самим созданной иллюзии. Пространства, в котором он живет, на самом деле не существует. Он все еще неколебимо верит, что сможет построить идеальное общество чистокровных и встанет во главе его… Все еще верит, что увещеваниями или запугиванием сможет добиться своего… Но мир не тот, каким он его видит. Иллюзии — опасная вещь, Поттер, — закончил он и поднялся, показывая, что Гарри пора. — Прошу вас больше ничего не предпринимать и вообще вести себя потише… В школе никто ничего не знает наверняка, и чем меньше информации будет у ваших однокурсников, тем лучше.

Гарри понял, что Снейп говорит в первую очередь о слизеринцах, и быстро кивнул.

— Профессор, — позвал он перед тем, как Снейп закрыл за ним дверь. — Я тоже хочу кое о чем вас попросить… Пожалуйста… Если будет Вызов… не откликайтесь.

Зельевар ничего не сказал, но губы его дрогнули, словно он пытался сдержать невольную улыбку.

* * *

К первому после болезни уроку по Зельям Гарри готовился более чем тщательно: надел чистую рубашку, аккуратнее обычного завязал узел галстука, несколько раз причесался, — за сборами ему еле хватило времени просмотреть перед уроком пропущенный материал.

Рон, наблюдая за действиями приятеля, попытался язвить, но получил предупреждающий взгляд и умолк. В конце концов, когда Гарри в третий раз принялся хлопотать над своей прической, Рон не выдержал и ушел на занятия один, а Гарри едва успел к звонку.

От быстрого бега, или, может, от того, что скоро он вновь окажется в классе Зельеварения, сердце стучало так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди подобно каучуковому мячику, с каким любят играть дети. Стараясь унять сердцебиение, мальчик остановился, а затем пару мгновений разглядывал свое отражение в начищенных до блеска рыцарских доспехах. Рука сама собой потянулась поправить растрепавшиеся волосы и замерла на полпути.

— Я выгляжу как идиот! — сообщил себе Гарри и устремился к лестнице. Еще не хватало объяснять Снейпу, что он опоздал на урок из-за того, что завертелся перед зеркалом.

У класса Зелий царило нездоровое оживление. Наверное, слизеринцы и гриффиндорцы опять затеяли драку из-за какой-нибудь ерунды или что-то в этом роде. Гарри даже не хотел вникать в суть очередного межфакультетского конфликта, но тут вынырнувший из дверей Рон помахал ему рукой и отвел в сторону. Вид у него был встревоженный.

— Урок отменили, — зачастил он шепотом. — Появился директор и увел Снейпа с собой. Только что. Вы не встретились на лестнице?.. Он велел нам заниматься самостоятельно, и оба ушли. Нам с Гермионой Дамблдор сказал, чтобы никто ни шагу не делал из класса до звонка…

Словно в подтверждение его слов в коридоре появилась Гермиона и громко велела всем рассаживаться по местам. Гриффиндорцы потянулись в класс, слизеринцы, ворча, последовали за ними. Девушка закрыла за ними дверь и привалилась к ней спиной.

— Я до последней секунды боялась, что они меня не послушаются, — пожаловалась она друзьям. На лице ее застыло то же тревожное выражение, что и минуту назад на лице Рона, и Гарри вдруг подумал, как эти двое стали похожи друг на друга с одинаковыми жестами, гримасами, словечками… Он невольно улыбнулся, подходя к ней, и Гермиона неуверенно улыбнулась в ответ, но тотчас вновь посерьезнела.

— Похоже, началось, — сообщила она, оглядываясь, словно сокурсники могли услышать ее через закрытую дверь. — Профессор Дамблдор очень нервничает. Он оставил мне пароль от своего кабинета, «на крайний случай», как он выразился. Думаю, он ждет нападения на школу едва ли не сейчас…

— Если так, я должен быть там, — так же тихо отозвался Гарри. — А вы с Роном оставайтесь в классе… Вряд ли защиту школы так просто пробить, а Подземелья наверняка защищены и еще одной системой заклятий… Дай мне пароль.

— «Кора дуба». Но я не понимаю, чем ты можешь им помочь сейчас, — схватив Гарри за руку так, словно пытаясь удержать его, произнесла Гермиона. — Ты еще слаб, и… разве ты не сделал все, что от тебя хотел Дамблдор?

— Я смогу помочь… если пойму, в чем проблема, — возразил Гарри. — И не пытайтесь меня отговаривать. Когда будет что-то определенное, я пришлю вам Патронуса.

— Мы могли бы пойти с тобой, — предложил Рон безнадежно: он уже знал, какой ответ услышит.

— Дамблдор знал, что здесь вы принесете больше пользы, потому и просил приглядывать за слизеринцами, — рассудил Гарри. — Не волнуйтесь, никто не допустит, чтобы он проник в школу. А мне пора.

— Удачи! — крикнула Гермиона ему вслед, и Рон эхом повторил «Удачи!», но Гарри уже со всех ног бежал в сторону лестницы.

* * *

В кабинет Дамблдора он ворвался без стука, но никого не нашел. Замер на пороге, стараясь унять сбившееся дыхание, прислушался. В тишине откуда-то доносились голоса. На цыпочках он прошел вглубь кабинета и остановился на пороге смежной комнаты. Здесь в совсем небольшом помещении на столе стоял уже знакомый Гарри Омут Памяти и светился ровным синеватым светом. Над Омутом склонились двое. В полумраке бледное сосредоточенное лицо Снейпа казалось как будто моложе, Дамблдор же, напротив, выглядел так, словно груз всех прожитых лет одномоментно навалился на него своей тяжестью.

— …и путей к бегству у него немного, — говорил старый маг. — Он не мог предусмотреть, что мы разгадаем величайшую его тайну, и потому мы застигли его врасплох… Но теперь это оборачивается большой бедой и для нас. Он хитер, умен, но в нем нет выдержанности, он вспыльчив и потому так часто — непредсказуем. Сейчас он в ситуации, в которой не был уже давно: на него охотятся, а он почти беспомощен и слаб. Как раненый зверь. Что он станет делать? Попытается скрыться? Бросится на своих охотников, чтобы раздавить их?..

— Он никогда не потеряет голову настолько, чтобы рисковать собой, — возразил Снейп. От звука его голоса сердце Гарри сделало очередной кульбит и еще громче застучало в ушах. — Вы правы, Темный Лорд напуган, но он отнюдь не беззащитен даже теперь. Ему есть кем рисковать кроме себя самого. Если это потребуется, он призовет нас. И бросит сражаться за него. Рядом с ним по-прежнему существует сильная, преданная армия. Таков механизм, отработанный годами.

— Это не самый опасный вариант, — заметил Дамблдор, ниже склоняясь над светящейся чашей. — Он может не развязывать военных действий, а, скажем, сбежать. Скрыться. В прошлый раз он прекрасно отсиделся в Албании, что будет теперь? Он может теперь отправиться в один из параллельных миров — он освоил эти путешествия и понял их выгоду. Что, если он укроется в каком-нибудь мире без времени? Он может затаиться там на неопределенный срок, собирая войско или готовя новые темные артефакты… Спрячется, не оставляя знаков, и мы не найдем его, пока он не пожелает вернуться сюда… Неожиданно вернуться… Вновь вооруженным и сильным… Он уже сейчас может призвать свое войско с собой, туда, и там проводить подготовку к захвату ключевых позиций…

— Я пока не получал Вызов, — качнул головой Снейп. — И не думаю, что сейчас он доверится кому-то: он ослаблен…

— Но никто, кроме него, не знает, что он стал смертным.

— Вы не исключаете варианта нападения? — полуутвердительно произнес Снейп.

— Расцениваю его как наиболее вероятный, — подтвердил Дамблдор. — Но, даже если не так, события могут развернуться любым образом. Я уже доказал тебе это. Нам сейчас нужно нанести удар первыми, пока он не предпринял никаких действий. Нужно найти его, где бы он ни был.

— Но как это сделать? Он покинул резиденцию, — возразил Снейп. — Он не будет сидеть и ждать. Время упущено, мы уже не нанесли удар первыми. Теперь нам остается только парировать…

— Мы не можем ждать! — гневно прервал Дамблдор. — Не можем плясать под его дудку! Ты сам понимаешь, что будет, если он проявит себя… это чревато сотнями жертв… Он разъярен… Он заставит нас раскаиваться… Поэтому лучше всего для нас будет спровоцировать его…

Гарри слушал, вцепившись пальцами в дверной откос. Он ощущал что-то сродни панике: если Дамблдор собирается спровоцировать Волдеморта, то использует для этого только один из находящихся в его полном распоряжении каналов — Министерство его не послушает, Визенгамонт не сможет так скоро принять решение, остается либо Школа… либо Снейп. И, конечно, директор скорее пожертвует Снейпом, чем целой Школой…

— Неужели нельзя просто найти его безо всяких провокаций? Неужели вы не сможете отследить его магию?! — воскликнул мальчик, входя в комнату. Оба находящихся здесь волшебника синхронно отшатнулись от Омута Памяти и выхватили палочки. Гарри почувствовал себя ужасно глупо под их взглядами.

— Простите, — буркнул он.

— И давно ты здесь? — уточнил директор.

— С начала… урока по Зельям, — покосившись на Снейпа, ответил Гарри. Зельевар с досадой убрал палочку и отошел к высокому окну, предоставив Дамблдору самому разбираться с этим непредвиденным обстоятельством. — Профессор, — продолжал мальчик. — Я уверен, что преимущество по-прежнему на нашей стороне … В прошлом году Волдеморт проникал в мое сознание… думаю, что я мог бы попытаться установить обратную связь и найти его…

— Я не собираюсь впутывать тебя, Гарри, — начал было директор, но Гарри перебил его.

— Я уже впутался во все это против своей воли в годовалом возрасте, — холодно произнес он. — Вам не кажется, что сейчас поздно сожалеть о том, чего не исправишь, и пытаться защитить меня от того, от чего защитить нельзя? Если я могу что-то сделать, чтобы никто не пострадал… я должен сделать. Это моя обязанность — довести дело до конца. Сэр, — обернулся он к Снейпу. — Вы позволите попросить вас о помощи? Мне нужно установить с ним связь, и для этого… — Гарри замолчал, не зная, как сказать о Метке, чтобы это не прозвучало грубо или обвиняющее, но Снейп и сам все понял. Он подошел, закатывая рукав мантии, и протянул Гарри руку. В полумраке кабинета Метка на иссиня-бледной коже расплывалась, но разглядывать ее, как и раздумывать, было некогда. Гарри просто ткнул в нее палочкой и закрыл глаза, сосредотачивая все мысли на своем главном враге. Некоторое время он не слышал ничего, кроме напряженного дыхания Снейпа и Дамблдора, а потом откуда-то возник гул. Так гудит старый электрический прибор, так шумит проходящая за несколько кварталов от твоего дома большая машина… Но гул нарастал, он теперь шел отовсюду. Это гудели лучи темной энергии, пронизывающие пространство вокруг Гарри. Энергия была такой сильной, и в ней таилось столько боли, ужаса, страха, что Гарри не выдержал ее натиска и упал на колени. Под ладонями он почувствовал ледяные каменные плиты и бессильно царапал камень — чернота вокруг стала такой густой, что нельзя было ничего различить. Однако вокруг явно кто-то был, кто-то или что-то, и оно хаотично двигалось и шептало сотней голосов… то тише, то громче…

Палочка исчезла, но Гарри заставил себя оторвать одну руку от пола и, развернув ее вверх ладонью, прошептать: «Люмос!» Над ладонью вспыхнул белый шар, размерами чуть больше снитча, но сияние его озарило все вокруг — огромный бесконечный коридор с уходящими далеко ввысь каменными стенами, а по нишам, напуганные светом, жались призраки, сотни призраков. Каждый из них держал в ладонях по небольшому черному шару — они-то и излучали черную энергию, их следовало немедленно уничтожить, но Гарри не знал, как это сделать. Его вновь сковал ужас, когда, отделившись от стен, призраки двинулись к нему.

— Уходите! Исчезните все! — закричал он, беспомощно пятясь и перебирая в памяти все известные ему заклинания. Как на зло, обезумевшая от страха память подкидывала только ерунду вроде «Акуаменти» и «Вингардиум Левиоса»… Но должно же быть что-то… Что-то такое… Конечно, заклинание огня! Огонь — вот чего страшатся инфери и призраки!

Но не успел Гарри обрадоваться спасительной мысли, как один инфери выпрыгнул вперед. Гарри с ужасом увидел, что у мертвеца лицо его матери Лили Поттер. Лицо, искаженное страданием, словно и после смерти душа не смогла обрести покой…

— Мама! — крикнул Гарри, и свет в его ладони замигал, как свечка на ветру. А инфери, воспользовавшись этим, поднял руку и кинул свой черный шар прямо Гарри в лицо. Густое, черное, вязкое вещество мигом залепило глаза и глотку, мальчик почувствовал, что задыхается, а мертвецы торжествующе взвыли. Сверху донесся хохот — этот смех Гарри узнал бы везде, он мог принадлежать только одному существу — Темному Лорду Волдеморту.

— Я же говорил, тебе не победить меня, Поттер! — рокотали своды, и, на последнем дыхании, Гарри призвал заклинание огня и наугад швырнул его туда, оттуда доносился смех. Все окружающее пространство сотряслось судорогой, и мальчик почувствовал, что падает. Захлебываясь гнилым спертым воздухом, он отчаянно попытался замедлить свое падение — и вынырнул из темноты в яркий свет появившегося из-за туч солнца. Он лежал на полу в кабинете Дамблдора, рядом был Снейп, и он заглядывал в лицо Гарри с выражением такой тревоги, что все остальное вдруг стало неважно.

— Я... использовал беспалочковое Инсендио…— прошептал Гарри просто для того, чтобы что-то сказать.

— Я знаю, — одними губами ответил Снейп и, помогая Гарри сесть, привлек его к себе.

Где-то поблизости Дамблдор вызывал через камин Кингсли и командовал: «Ищите его, ищите прямо сейчас, скорее, он не может уйти далеко, он слаб…», но шум, похожий на гул неисправного электроприбора, вновь возник и стал все сильнее нарастать в ушах. Гарри почувствовал, что энергия всех черных шаров проникла внутрь него, почувствовал, как она заполняет каждую клеточку его тела, и оттолкнул от себя руки Снейпа, не в силах больше выносить его тепло, и его заботу о себе, и его любовь… Он отшатнулся от зельевара, хватая ртом воздух, но воздуха не было — он вдруг снова весь исчез, словно весь мир до краев наполнился тьмой… Гарри наклонился — и его вырвало: черный вязкий сгусток вышел наружу, а в легкие вновь хлынул свежий и такой сладкий воздух. Мальчик обернулся — и закрыл лицо руками: и Снейп, и Дамблдор были охвачены слепящим светом, таким интенсивным, что в нем, наконец, растворились и кабинет, и Омут Памяти, и камин, и сам Гарри.

— Его сила покинула тебя, — говорил Дамблдор ласково. Казалось, вот только что старый маг закончил раздавать волшебникам из Ордена указания по поимке Волдеморта, а теперь сидел за столом такой спокойный и безмятежный, словно провел в этой позе весь день.

Гарри плохо слышал директора и с трудом понимал его. Скорчившись в кресле, закутанный в неизвестно откуда взявшийся плед, он сжимал в руках кружку с чем-то горячим и пытался побороть дурноту. Горло болело от недавних спазмов. Воздух, казалось, все еще потрескивал электрическими разрядами. Глаза слезились: хотя Дамблдор задернул шторы на окне, но даже свеча, даже ее блики на стеклянных дверцах шкафов причиняли боль при взгляде на них. А хуже всего было постепенно утихавшее сияние, которым светился сам Альбус Дамблдор. Белые, фиолетовые, красные лучи то и дело вспыхивали вокруг него, образуя беспокойную разноцветную сферу.

Руки дрожали и слушались до того плохо, что Гарри боялся выронить кружку. Мальчик несмело подносил ее к губам и, едва коснувшись жидкости, отстранял обратно. Пить не хотелось совсем. Но Дамблдор настаивал:

— Тебе сразу же станет легче.

Хотелось лечь, укрыться с головой, ничего больше не видеть, не слышать и не слушать. Директор продолжал что-то рассказывать, и под звук его негромкого голоса веки Гарри тяжелели, тяжелели… Он хотел увидеть Снейпа, но Снейпа не было рядом… Последним воспоминанием было то, как Дамблдор забирает у него из рук кружку, затем Гарри свернулся калачиком и погрузился в сон.

* * *

Снейп, вернувшийся полчаса спустя, застал вполне идиллическую картину — Поттер, мирно посапывающий в кресле, Дамблдор, склонившийся над своим огневиски, да оплывающая свеча.

На звук шагов Дамблдор поднял голову и отставил кубок на стол.

— Что в Школе? — негромко спросил он.

— Все спокойно, — ответил Снейп и остановился возле мальчика. — Отнести Поттера к Помфри?

— Не тревожь его, — покачал головой директор. — Выспится и побежит по своим делам… у него молодой крепкий организм… Он сам справится. А вот тебе бы, думаю, не мешало посетить врача. Покажи руку.

Снейп приблизился, и Дамблдор некоторое время изучал ожог, оставшийся на запястье, где совсем недавно стояла Метка.

— Я все еще не чувствую боли, — в ответ на вопросительный взгляд отозвался Снейп. — Я ощутил, как стало горячо, но это тотчас прошло... и пока не беспокоит.

— Это временная петля, — словно получив подтверждение каким-то собственным мыслям, кивнул Дамблдор. — Том все-таки пытался сбежать в один из миров с искаженным временем, но Гарри нашел его там… Вы оба очень рисковали. Это было безрассудно, — закончил он строго.

— Я не успел его остановить, — ответил Снейп, словно оправдываясь. — Я не понял, что он собирается делать…

— Думаю, он и сам не понимал, что делает… Просто вошел в контакт с Реддлом… и разрушил изнутри мир, в котором тот спрятался… — Дамблдор задумчиво пожевал кончик бороды. — Вот что, Северус, ступай… займись своей рукой. Если я прав, через некоторое время миры снова синхронизируются, и тогда твоя боль станет невыносимой. Иди, ты достаточно заботился о других, настала пора позаботиться о себе.

— А мальчик? — спросил Снейп, снова взглядывая на спящего Гарри.

— С ним все будет в порядке. Всё уже позади, он свободен от обязательств перед магическим миром. Теперь он просто Гарри.

Кивнув, зельевар бесшумно ушел. Дамблдор же задержался еще на несколько минут. Он размышлял о чем-то, затем сказал вслух «Ну надо же, заклинание Огня!», а затем задул свечу и тоже покинул кабинет, оставив Гарри одного.

* * *

К счастью, в Школе никто не успел получить Метку, потому кроме Снейпа никто не пострадал. Сам же Снейп отказался от госпитализации и обходился целебными зельями собственного приготовления. Обожженная рука, конечно, очень болела, но он не привык жаловаться. Большая же часть Упивающихся попалась именно так, — все они обращались в Мунго с сильнейшими ожогами. Армия Волдеморта постепенно таяла, однако сам он так и не был пойман, поэтому директор не спешил отменять военное положение, объявленное в Школе. Снейпу он поручил удвоить контроль над вверенным ему факультетом, особенно над Драко Малфоем.

Придумать занятие для истеричного подростка, чей папаша опять попал под процесс об Упивающихся, было делом не из легких. Снейпу пришлось приготовить целый коктейль из уговоров, увещеваний и угроз, прежде чем Малфой согласился заняться одним проектом, который отнимал у слизеринца очень много времени. На руку Снейпу сыграло и то, что Драко получал очень туманные и тревожные письма из дому: Нарцисса призывала сына ни при каких обстоятельствах не покидать Школу. Растерянный и напуганный, Драко показал эти письма своему декану, и тот вознес хвалы благоразумию миссис Малфой.

Так или иначе, утихомирив главного слизеринского заводилу, Снейп мог быть спокоен, что и остальные будут сидеть тише воды ниже травы.

* * *

Гарри, повстречавший через пару дней Снейпа в компании Малфоя, был поражен в самое сердце. Волоча за собой школьную сумку — в последнее время сил и желания уже ни на что не осталось, и срочно требовались каникулы или просто отдых ото всех этих волнений, — Гарри плелся по коридору и замер как вкопанный, приметив впереди две знакомых фигуры. Снейпа он не видел с тех самых пор, как проснулся в кресле в кабинете Дамблдора с ощущением, будто его переехал «Ночной рыцарь», и эта первая встреча после нескольких дней разлуки отнюдь не стала столь радостной, как мальчик мог бы надеяться.

Положив руку на плечо Малфоя, зельевар что-то негромко говорил, а мерзкий хорек, выпятив грудь, с видом победителя шествовал по коридору. И эта рука на плече Драко, и наклон головы Снейпа, и все эти жесты… все это было таким родным, знакомым. И там, на этом месте, должен был быть он, Гарри, но какого черта тогда?!.

Скользнув в тень, Гарри вдоль стены стал подкрадываться ближе. Ему было наплевать, заметит ли его кто-то из сокурсников — два силуэта впереди расплывались, щипало в глазах и душу захлестывала горькая обида. Ниша, вторая, третья — совсем близко... Гарри едва успел юркнуть за рыцарские доспехи, потому что Снейп неожиданно остановился и, не снимая руки с плеча Малфоя, серьезно сказал:

— Я возлагаю на вас большие надежды как на самого талантливого студента курса. Не подведите меня. В случае успеха перед вами откроются все двери…

— И ваша тоже? — хотел спросить Гарри, и до боли прикусил губу, чтобы удержать вопрос.

— Я приложу все усилия, — заискивающе ответил Малфой.

— Не сомневаюсь в вас, — удовлетворенно отозвался Снейп, и они отправились дальше. Гарри шумно выдохнул и съехал по стенке на пол. Его словно пронзила тысяча осколков.

«Предатель», — прошептал он и со всей силы стукнул кулаком по камню. В глазах стояли злые слезы. Двигаться куда-то, бежать, спешить, трепыхаться — все это в одночасье показалось таким бессмысленным. Гарри не стал возвращаться в гостиную, не пошел на урок, он просто просидел в нише на полу до следующего звонка, и только потом вернулся в спальню. К счастью, Рон, уже привыкший к странным выходкам приятеля, ничего не стал спрашивать, а молча уткнулся в свой квиддичный журнал. Гарри задернул полог, плюхнулся на кровать и пролежал так до самого ужина.

Но, как бы ни сильна была обида, нет на свете такой, какую не смогла бы простить любовь. Уже к вечеру Гарри достал учебник по зельям, чтобы повторить урок, а в ответ на вопрос Рона: «Ужинать пойдешь?» ответил утвердительно и, выбравшись из своего убежища, поспешил в Большой зал.

* * *

Однако спокойно поужинать не удалось. Не успел Гарри как следует прожевать свою котлету, как Дамблдор, одиноко сидящий за преподавательским столом, сделал Гарри знак. Наскоро выпив тыквенного соку, Гарри подошел к директору, и тот повел его в свой кабинет.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, указывая на кресло, в котором Гарри заснул пару дней назад. Мальчик пожал плечами и сел.

— Все в порядке, — сказал он.

— Ты плохо выглядишь, — сообщил Дамблдор. — Эта бледность… и выражение лица… и потухшие глаза… все говорит в пользу того, что тебя терзают мрачные мысли…

Гарри прищурился. С недавних пор у него открылась странная способность куда лучше понимать людей: теперь при определенном усилии он мог читать их ауру. Аура Дамблдора сейчас была светло-голубая — умиротворение и равнодушие, иногда по ней пробегали оранжевые искорки любопытства. И только-то. Он не обеспокоен состоянием Гарри. Значит, не будет докучать вопросами.

— Я в порядке, — повторил Гарри. — Просто устал. Чувствую себя, как выжатый лимон.

Аура Дамблдора не изменилась, но глаза старика хитро заблестели.

— Понимаю, — произнес он. — И этому состоянию есть объяснение. Недавно ты, Гарри, проявил чудеса отваги и героизма, лишив не только бессмертия, но и почти всех магических сил одного из мощнейших магов. Сейчас Волдеморт не сильнее самого слабого младенца, родившегося в волшебной семье и способного бессознательно поднимать в воздух свои кубики. Он по-прежнему хитер и коварен, но мы больше не дадим ему уйти, мы найдем его в самое ближайшее время. Однако, победив его, ты потерял много сил… Все, что ты получил от Волдеморта, теперь утрачено. Увы, ты больше не Змееуст… Ты не так силен в плане магии… Но почти все это ты сможешь восстановить, если будешь усердно заниматься… И, я надеюсь, ты без труда сдашь Т.Р.И.Т.О.Н.ы, ведь ты по-прежнему остаешься самым лучшим учеником на курсе…

Последние слова директора резанули слух Гарри, и он сморщился.

— В школе найдутся те, кто думает иначе, — сквозь зубы процедил он, сам не зная, откуда в нем взялось столько злости. — На курсе есть и поспособнее меня…

Оранжевых огоньков в ауре Дамблдора прибавилось.

— Вот как? — с улыбкой спросил он. — Ты, наверное, имеешь в виду Гермиону Грейнджер? Она действительно очень способная ученица, но ведь не ей, Гарри, принадлежит заслуга победы над Волдемортом…

— При чем тут Гермиона, Волдеморт и… — начал Гарри и махнул рукой. Дамблдор смотрел на него в упор и, возможно, сожалел, что так мало знает об этом мальчике.

— Что случилось? — спросил он тихо. — Не хочешь рассказать мне?

«Рассказать вам? После того, как вы погоняли меня по всей Магической Британии да еще и несколько раз забросили в миры, в которых даже сами никогда не бывали… После того, как заставили меня едва ли не разрешать политические конфликты… Рисковать оказаться в Азкабане… И после всего этого еще хотите получить от меня какую-то информацию? Нет уж!», — Гарри поднялся с кресла и, не глядя больше на Дамблдора, сказал:

— Мне нечего рассказать вам сверх того, что вы уже знаете сами. Я рад, что Волдеморт не нападет на Школу, и мы можем чувствовать себя здесь в безопасности, но мне надо идти…

— Что ж, не буду задерживать, — Дамблдор поднялся следом. — Но я бы пока все же не питал иллюзий относительно безопасности. В Школе — да, здесь вы под надежной защитой, но кто знает, что будет, как только вы переступите порог… я все еще беспокоюсь о судьбе студентов Слизерина. Я попросил профессора Снейпа приглядывать за особенно беспокойными из них, но если ты вдруг заметишь что-то странное — двери моего кабинета всегда открыты для тебя, Гарри. Пароль ты знаешь, я не стану его менять.

— Спасибо, — ровно ответил Гарри и вышел на лестницу. Так вот, значит, чем занят Снейп — «приглядывает за особо беспокойными слизеринцами»… а заодно возлагает на них большие надежды и ходит с ними по коридору едва не в обнимку… «Что ж, это послужит мне уроком… И ведь я был прав — никому на свете я не смогу доверять, никому и никогда больше… Ведь даже Снейп, который столько сделал для меня, всего лишь выполнял приказ Дамблдора… Он помогал мне, а теперь он точно так же легко помогает Малфою… Чего тогда стоят все эти слова?», — шептал Гарри, прыгая со ступеньки на ступеньку. Ему хотелось как можно скорее убраться подальше от Дамблдора, добраться до постели и заснуть, чтобы не видеть этих лживых людей, никому из которых никогда по-настоящему не нужен был он, Гарри, просто Гарри.

* * *

Разговор вымотал его, поэтому Гарри еще с вечера предупредил Рона дать ему выспаться, даже если он проспит все уроки, да-да, и контрольную по зельям тоже.

Тем не менее, с постели он вскочил довольно рано, да и как тут было не вскочить, когда во сне приснилось такое… в чем даже себе неловко признаться. И, естественно, утренняя эрекция тут как тут. Тихонько чертыхнувшись, Гарри накинул халат и устремился по коридорам и лестницам в ванную для старост, вознося Мерлину молитвы, чтобы никого там не было в этот утренний час.

К счастью, ванная была пуста, только из неплотно завернутого крана падали капли и со стуком отскакивали от пола. Привалившись спиной к двери, мальчик распахнул халат и положил руку на измученный нетерпением член. Богатое воображение тем временем принялось подкидывать картинки… Полумрак больничного крыла… Рискующая погаснуть лампа, причудливые тени по стенам, тени по потолку, тени на лице Снейпа. Его глубокий голос, чуть слышно произносящий:

— Не рассчитывайте, Поттер, что я все время буду с вами возиться… Как только вы выздоровеете и сможете вернуться к занятиям, я с вас три шкуры спущу…

Его рука скользит по одеялу… Ниже… Еще ниже… Туда… Да, да… Да, Северууууууууууус…

Жалобно всхлипнув, Гарри съехал по двери на пол и несколько минут сидел на корточках, осознавая, что он натворил. Подумаешь, всего-навсего удовлетворял себя, представляя себе Снейпа. И кончил в два раза быстрее, чем обычно. Вот уж, право слово, мелочь какая!..

— Что-то ты рано! — воскликнул Рон, когда Гарри вернулся в спальню, — сам он только проснулся и раздумывал, вставать, или поваляться еще. — Завтракать пойдешь?

— Пойду, — отозвался Гарри кисло, хотя есть не хотелось совсем, а хотелось спрятаться под одеяло и вообще никогда не выбираться оттуда. Ревность, обида, волнение, радость, страх — все эти эмоции вдруг встали на свои места и стали простыми и понятными в свете утреннего открытия — да он просто влюбился. Просто. Влюбился. В чертова Снейпа, профессора Зельеварения, декана Слизерина. И хотел его, настолько, чтобы иметь право называть его своим.

Это было даже не просто невозможно, не просто немыслимо, это было… черт знает что такое! И потому оставалось только смириться с этим, собраться и пойти на завтрак.

В зале мальчик первым делом бросил взгляд на преподавательский стол — зельевара не было. Но вместо облегчения появилась тоска, опустошенность и потребность увидеть, просто увидеть…

— Гарри!

Он вздрогнул и обернулся. Позади него, нагруженная целой стопкой книг, стояла Гермиона.

— Гарри, пожалуйста, покорми Косолапсуса, он в общей гостиной. Я его пока не выпускаю, Филч на него жалуется… Говорит, миссис Норрис уже стара для любовных приключений… Я в библиотеку, приходи к контрольной готовиться, хорошо?

— Угу…

Интересно, чем же покормить кота, булочку взять, что ли?

Снейп так и не появился до конца завтрака, и ноги Гарри помимо воли понесли своего хозяина в подземелья. Перед знакомой дверью он на секунду замер, придумывая, что скажет, если его впустят, и решительно постучал. И тотчас, словно только того и ждал, усталый голос отозвался «Войдите!»

Гарри заглянул — Снейп сидел за столом, заваленном свитками, и делал какие-то пометки на листе пергамента.

— Что ты хотел? — спросил он ласково. От этой интонации у Гарри испарились из головы все заготовки. Хотелось убежать в какую-нибудь норку и до вечера смаковать там украденную минуту, сладкую, ни с чем не сравнимую, снова и снова вспоминать интонацию вопроса и усталый взгляд из-под полуопущенных век.

Сделав пару неуверенных шагов, гриффиндорец замер возле стола. Постепенно его охватывала паника. «Что ты хотел?» А чего он, действительно, хотел? Гарри беспомощно устремил взгляд на пергамент и понял, что это контрольная по зельям. Вся исчерканная красным, а напротив фамилии «Блустроуд» затейливо выписана буква «Т» — «тролль». Остальные свитки, очевидно, тоже были контрольными.

Убежать сейчас казалось еще глупее, чем стоять молча, но Гарри никогда никому не делал романтических предложений и не представлял, как это принято. «Я хочу пригласить вас на выпускной бал» прозвучало бы как издевка, а сказать «Возьмите меня, прямо здесь, вот на этом столе» язык не поворачивался. Посмотрев в глаза Снейпу, гриффиндорец увидел затаившуюся в них незлую насмешку и промямлил первое, что пришло в голову:

— Я… Э… Вы не были на завтраке. Вам нехорошо?

— Просто пожертвовал завтраком в пользу контрольных работ, — пожал плечами Снейп. — Их желательно бы оценить в этом семестре.

— Угу, — механически кивнул Гарри и вспомнил о булочке. «Надеюсь, Гермиона простит меня, если Косолапсус погуляет без завтрака, он и так жирный».

— А я вам булочку принес! — доставая изрядно помятый комочек печеного теста из кармана мантии, сообщил Гарри, чувствуя себя идиотом под снисходительным взглядом зельевара. Снейп молчал, и Гарри покосился на дверь, словно надеясь, что она сама откроется и поможет ему без неловкости убраться отсюда. Наконец Снейп сжалился и нарушил затянувшуюся паузу:

— Вы помните, что у вас сегодня семестровая контрольная по зельям, Поттер? Вы к ней готовы?

— Вполне, — буркнул Гарри.

— Ну и замечательно, тогда до встречи на уроке.

Снейп снова склонился над пергаментами, а Гарри поплелся на выход, ощущая себя еще хуже, чем на мосту с инфери.

— Поттер.

Оклик застал его уже в дверях. Снейп отложил перо, поднялся из-за стола и подошел к гриффиндорцу. Опираясь рукой на открытую дверь, тихо сказал:

— Ты же не из-за булочки приходил… Гарри.

Ну вот, отлично, Снейп обвиняет его в трусости. Только собственное имя, звучащее из его уст, заставляет забыть обо всем на свете, а сердце разгоняется до такой скорости, что даже снитчу за ним не угнаться.

Гарри поднял глаза: Снейп оставил свои насмешки и смотрел теперь очень серьезно.

— Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь, — тихо, но очень веско сказал профессор. — Равно как понимаю и причины этого. Но, поверь, я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Я слишком стар для подобных вещей… Не думаю, что и у тебя всё всерьез. Кроме того, я твой преподаватель. Есть же понятие морали.

— Морали?! — воскликнул Гарри, сам не зная, что обидело его больше — сомнение в серьезности его намерений или то, что Снейп, скорее всего, прав. Его захлестнула такая волна возмущения, что даже страх отступил. — О какой морали может идти речь, если все эти годы применительно ко мне она никого не волновала?! Почему никто не спросил меня, хочу ли я разбираться с этой чертовой змеей? Или участвовать в Турнире Трех Волшебников? А то, что меня отправили Мерлин знает куда за Хроноворотом, даже не потрудившись вовремя предупредить — это тоже морально?

— Нет, — тихо сказал Снейп. — Но я не мог оградить тебя от всего этого.

— И поэтому… теперь… вы ограждаете меня от себя? — слабо соображая, что говорит, произнес Гарри. Рука Снейпа, опиравшаяся на дверь, дрогнула. Гарри заметил, что до локтя она перевязана бинтом.

— Что у вас с рукой? — спросил он невпопад.

— Ничего, — ответил Снейп, поспешно натягивая рукав мантии почти до кончиков пальцев.

— Ничего, или ничего такого, что мне следовало бы знать? Только та информация, которую мне следует знать, чтобы выполнять то, что от меня требуется? А кому достаются все сливки? Драко Малфою? — Гарри вдруг задохнулся под пронзительным взглядом, устремленным на него. Вот теперь ему стало по-настоящему страшно. К счастью, в этот миг раздался удар колокола, возвещающего начало большой перемены. Послышался шум и голоса. Не глядя больше на Снейпа, Гарри пулей вылетел из его комнат и помчался на второй этаж. Вчера в туалете плаксы Миртл как раз очень кстати случился потоп, и сейчас Гарри внесет свой посильный вклад в устроенное девочкой-призраком наводнение.

Сглотнуть подступивший к горлу ком никак не удавалось. Отвергнутый, Гарри еще острее чувствовал потребность в этом чертовом жестоком холодном безжалостном профессоре. Отказаться от воспоминаний о его осторожных прикосновениях, о глухих интонациях его голоса… Но с чего вдруг надо было решить, что Снейп не разделяет двойной морали Дамблдора?! Ведь он столько лет работал шпионом и выполнял все указания директора… И то, что Снейп заговорил теперь совершенно в духе Дамблдора, словами-формулировками, пригодными для самых разных случаев — это было особенно гадко.

— Он такой же, как и все, он не стоит всего этого! — отчаянно думал Гарри, пытаясь разбить себе голову о кафельную стенку туалета. Но голова была прочной. А из сознания никак не хотели уходить картинки: Снейп на мосту, неестественно бледный, но спокойный. Он смотрит Гарри в глаза. «Вы нужны мне, Поттер. Просто идите вперед, и не смотрите под ноги...». Он протягивает Гарри руку и, едва коснувшись, привлекает его к себе, так крепко, словно решил никогда не отпускать. Или Снейп, склоняющийся над Гарри в кабинете Дамблдора… В глазах его страх — страх за то, что с этим невыносимым гриффиндорцем может что-то случиться… Он помогает Гарри подняться, а его согревающие объятия исполнены надежности, готовности защищать… Зачем это лицемерие?

«Вытри-ка сопли, приятель», — посоветовал Гарри сам себе и прошлепал по луже к умывальнику. Посмотрел на себя в зеркало: глаза неестественно яркие, покрасневшие, губы обкусаны, уголки их опущены вниз — настоящий Нюниус. Плеснув в лицо ледяной воды, Гарри надел очки, подхватил рюкзак и отправился на контрольную.

* * *

Голос Снейпа он услышал ещё издали: дверь в класс осталась открытой. Слов было не разобрать, но в холодной официальности иногда проскальзывала такая глубокая вибрирующая нотка, что трепет ее отзывался внутри Гарри мучительными сладкими спазмами. Хорошенько отругав себя, гриффиндорец поспешил войти, потому что контрольная уже несколько минут как началась. Снейп предпочел никак не комментировать появление взъерошенного гриффиндорца, с волос которого капала вода, но проводил его до места внимательным взглядом.

Гарри плюхнулся на скамейку рядом с Гермионой и вспомнил, что оставил без завтрака ее кота. Ну, сейчас начнется…

— Гарри, ты что, плакал? — спросила Гермиона, уставившись на Гарри как на шар для предсказаний Трелони.

— Я… что?

— У тебя вид, как будто мы в Квиддич продули… Брови вот так, — Гермиона изобразила. — И глаза красные. Что случилось?

Гарри отвернулся. Неужели заметно? Значит, и Снейп догадался. Вот позорище. Хотя с чего бы ему принимать на свой счет? Мало, что ли, у героя магического мира поводов для слёз… И вообще, может, это были слезы радости. Да, вот так.

Гермиона продолжала шепотом вести допрос, но тут вмешался сам мастер зелий.

— Мисс Грейнджер! — вкрадчиво произнес он. — Если вы конспективно излагаете мистеру Поттеру все, что я говорил до его появления, можете не трудиться. В последнее время его успеваемость не вызывает у меня беспокойства, и вряд ли он войдет в число счастливчиков, которым придется остаться на отработку во время каникул. А вот вы, мисс Грейнджер, вполне рискуете возглавить этот список, если я услышу еще хоть слово.

— Извините, профессор, — пробормотала Гермиона. Все ошеломленно переглядывались, но Гарри сидел, опустив голову. Дождался, Снейп его хвалит. Или просто решил проявить снисходительность? Очень в духе Дамблдора, поздравляю, профессор!

Снейп тем временем спокойно продолжал объяснять условия контрольной.

— Хочу также напомнить, что в начале следующего семестра все вы должны сдать отчеты по тем зельям, которые отведены на самостоятельное изучение. Задание вы получили. Для тех, у кого с памятью совсем плохо, вопросы на доске. Приступайте.

— Профессор! — понял руку Симус, до этого нервно ерзавший. — Нам на самостоятельное изучение давалось Зелье Забвения, но, насколько мне известно, его изготовление запрещено Министерством.

— Нет, оно еще с августа прошло лицензирование и официально признано законным! Если бы ты читал «Новый магический вестник», ты бы знал об этом, — сообщила Гермиона, видимо, желая реабилитироваться. Или позлить Снейпа?

— Моя мать считает, что использование этого зелья аморально! — не сдавался Симус. Гарри было глубоко плевать на дискуссию, но последнее слово что-то переключило в его мозгу.

— А мораль — это вообще такая подвижная категория, — громко сказал он. Все обернулись, но гриффиндорцу было уже плевать на все, его несло. — Она зависит от того, в чьих руках в данный момент сосредоточена сила. В конце концов, если с моралью неудобно, на нее можно и глаза закрыть.

При этом Гарри не сводил глаз со Снейпа, но ничего не мог прочесть по его лицу. Зато в классе поднялась настоящая буря.

— Гарри, как ты можешь так говорить! — возмущалась Гермиона. — Мораль формируется в течение не одного столетия! Это же не законы, прописанные на бумаге, и не поправки к ним! Мораль — это совесть, основа общественного устройства… Возможны нюансы, но в главном она неизменна!

— Это не так. Поверь, я знаю, о чем говорю, — не обращая внимания на шум, сказал Гарри.

Снейп, некоторое время наблюдавший за этим бедламом, вдруг стукнул рукой по столу, и воцарилась тишина.

— Вы не получите ни одной дополнительной минуты на перемене. Все то время, которое вы сейчас отняли у себя, — на вашей совести, — сообщил он, обводя класс таким взглядом, от которого мухи дохнут.

Симус, чувствующий себя виноватым в том, что затеял этот спор, сидел с несчастным видом. Гермиона тотчас же схватилась за перо. Снейп прошел по рядам и остановился возле парты Гарри.

— Что касается вас, Поттер, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес зельевар, — приходится признать, что я слишком рано вас похвалил. Вы получаете ноль за урок и почетное право отработки вместо Рождественских каникул. Надеюсь, это поможет вам усвоить, что никакие личные мотивы не являются поводом для нарушения школьной дисциплины.

Не обращая внимания на то, как недоуменно уставились на них все присутствующие, Снейп нагнулся ниже и прошипел:

— И вы ничего не добьетесь, устраивая мне проверку на педагогическую состоятельность.

— Вы прошли ее с блеском, профессор! — сделав акцент на последнем слове, бросил Гарри. Снейп отшатнулся и удивленно посмотрел на него. Но Гарри уже прикусил язык и под испуганный скрип перьев собрал в рюкзак свои вещи. Покидая класс, он явственно ощущал на себе пристальный взгляд.

По крайней мере, и Снейп получил свой урок. А это чего-то да стоило.

Туманные намеки, просачивающиеся в газеты, не позволяли ответить на вопросы «что, где и когда», однако давали понять, что Рождество будет спокойным для каждого, кто хочет провести его дома, в кругу семьи. По школе ползли разговоры, тут и там группки учеников громким шепотом обсуждали, уложил-таки Гарри Поттер Волдеморта или только собирается это сделать, Дамблдор никак не желал это пресечь, а Гарри, усталый и расстроенный, просто не замечал очередного обострения интереса к своей персоне. После ссоры со Снейпом на уроке зелий гриффиндорец вообще впал в уныние, позволительное тому, кто много пережил, но не приносящее пользы тому, кто намеревается шагнуть в новую жизнь. Сейчас мальчику вовсе не хотелось никуда шагать, но Гермиона вцепилась в него как клещ и заставила пойти с ней и Роном в Хогсмид: перед каникулами директор выделил ученикам свободный день, чтобы юные волшебники могли купить друзьям и близким подарки накануне отъезда домой. Самого Гарри этот праздник никак не касался: каникулы ему предстояло посвятить отработкам, не только у Снейпа, но и у своего декана. Профессора Макгонагалл беспокоила успеваемость Гарри по ее предмету. Спорить с ней было бесполезно, и потом, Гарри втайне был рад, что остается в школе — как бы ни велика была обида на Снейпа, терять его из виду сейчас, пусть и всего на пару недель, не хотелось.

— Я чувствую себя виноватым, — признался он Гермионе, пока они вдвоем стояли у ворот школы, поджидая отставшего Рона.

— Глупо было ругаться на уроке… — согласилась девочка. — Думаю, это рассердило его куда больше, чем собственно причины конфликта. Но он тоже переживает… По крайней мере, когда ты ушел, вид у него был скорбный.

Гарри стиснул прутья решетки и уперся в них лбом.

— Что же мне теперь, пойти извиниться? — спросил он со смесью горечи и досады.

— Почему бы нет? — улыбнулась Гермиона, обойдя решетку и заглянув в лицо другу. — Я думаю, это нужно и тебе, и ему.

— Нужно? — переспросил Гарри, чувствуя, что краснеет.

— Конечно. Теперь, когда магический мир в безопасности, Снейп может вернуться к нормальной жизни… Но это не так просто: его многие не любят… да и сам он не подарок — ничего не станет делать, чтобы наладить отношения с людьми…

— Но почему ты говоришь, что магический мир в безопасности? — уводя разговор от скользкой темы, уточнил Гарри.

Гермиона только всплеснула руками:

— А как ты думаешь, отпустили бы нас в Хогсмид, если бы Дамблдор считал, что Волдеморт где-то поблизости?! О, Рон, где тебя носит?

— Искал шарф, — запыхавшись, сообщил их приятель, и втроем ребята отправились по дороге вниз, к деревне, больше не возвращаясь к разговору о Снейпе.

В Хогсмиде на некоторое время удалось отвлечься от мыслей о зельеваре. Мадам Паддифут внесла в рождественское меню пончики с шоколадной начинкой и нежнейшие творожные кольца. Гермиона отыскала столик в углу недалеко от камина, и они устроились там втроем. Гарри убаюкивала уютная болтовня, треск кофейной мельнички, тепло камина и запах хвои — мадам Паддифут уже украсила стены еловыми ветками и на каждую повесила стеклянный шар или звезду. Рон уплетал пончики и рассказывал, как Чарли во время своей стажировки в Венгрии посещал музей марципана и прислал оттуда открытку, такую красивую, что Джинни, не удержавшись, даже лизнула ее.

— Тебя нельзя туда пускать, Рон! Ты же слопаешь все экспонаты! — с шутливой серьезностью воскликнула Гермиона.

— Ты беспокоишься обо мне или об экспонатах? — с притворным возмущением уточнил Рон.

— Обжорство не доводит до добра, — строго напомнила Гермиона.

— Утешь себя этим, когда увидишь, что для тебя не осталось ни одного пончика! — посоветовал Рон, запуская перемазанные шоколадом пальцы в тарелку.

Гарри рассмеялся, Гермиона фыркнула.

После мадам Паддифут друзья забрели в Зонко, потом в лавку подарков и сувениров, где перед Рождеством было не протолкнуться. Здесь Гарри быстро потерял Рона и Гермиону в толпе покупателей и оказался притиснутым к прилавку с девчачьими украшениями — переливающимися в свете ламп бусами и браслетами из цветного стекла, плетеными сумочками и кошельками, лентами для волос…

Тонкие шелковые ленты были аккуратно свернуты, и только одна, красная, небрежно лежала поверх остальных, словно кто-то собирался купить ее и в последний момент раздумал… Гарри взял ленту в руки. Точно такую же носила Ненси, его несуществующая сестренка, девочка из сказки, где он побывал однажды и никогда уже не мог бы вернуться туда вновь…

— Десять кнатов! — возникая из-за прилавка, сообщил молоденький продавец. Гарри очнулся от своих мыслей и обнаружил, что все еще держит ленту в руках.

— Нет, я… мне…

— Отдам за пять! — лукаво улыбнулся продавец.

На них оглядывались, и Гарри, не желая привлекать к себе еще больше внимания, расплатился, сунул ленту в карман мантии и стал пробираться к выходу.

Рона и Гермиону он прождал на улице и совершенно замерз, когда они появились на пороге лавки, довольно улыбающиеся и с кучей пакетов в руках.

Они направились обратно в школу и по дороге продолжали подкалывать друг друга разговорами о музее марципана. Гарри почти не участвовал в пикировках друзей: сейчас его интересовала только возможность посидеть у камина и хорошенько погреться.

* * *

Однако сразу вернуться в гостиную не удалось: почти на входе Гарри встретился директор и увел мальчика к себе.

— Мне не хотелось говорить наспех, Гарри, — указывая на большое кресло возле своего стола и опускаясь в соседнее, заговорил Дамблдор, — но, думаю, ты должен знать. Я распускаю учеников по домам, поскольку мы считаем, что их жизни ничего не угрожает. Мы обсудим в Министерстве последние детали, и в начале следующего семестра я сделаю официальное заявление, что Волдеморта больше нет. У нас есть основания полагать, что ты, Гарри, лишил его волшебных сил… Отныне он неопасен… Найти его — задача ближайшего недолгого времени. Он не успел скрыться в другом мире, ты остановил его… Твоя заслуга, Гарри, велика, ведь последствия его бегства могли быть ужасны…

— Вы имеете в виду то, что он собрал бы сильную армию, — дуя на замерзшие пальцы, кивнул Гарри. Он хорошо помнил разговор директора со Снейпом.

— Это не самое страшное, — покачал головой Дамблдор. — Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Перемещения из одного пространства в другое способны привести к ужасным последствиям. Почему, ты думаешь, нам пришлось забрать из мира, куда ты был отправлен, другого Гарри? Не только из-за того, что не может быть двух Гарри Поттеров — этот вопрос можно было бы решить. Дело в другом: если ты не погиб или не умер от старости или болезней, а просто исчез из мира, возникает хаос, из которого могут рождаться чудовища… Если бы Волдеморту удалось сбежать в другое пространство, через некоторое время вместо него могло бы родиться что-то еще более страшное и бесчеловечное. Такие чудовища рождаются, когда миру чего-то не достает, когда есть какой-то вакуум… искривление… изъян… Так появляются тираны, диктаторы, преступники… То же самое происходит и когда ты потерял кого-то — в этом случае чудовища рождаются в твоем сознании, — Дамблдор нахмурился и потер лоб.

Гарри ошеломленно покачал головой.

— И вы… вы тоже потеряли кого-то, профессор! — произнес он тихо. — Кого?

— Сестру, — печально отозвался Дамблдор. — Ей было четырнадцать. Это случилось так давно… и словно вчера.

Гарри поднялся и достал из кармана мантии красную лету.

— Там, в том мире, где я побывал, у меня есть сестра — сказал он. — Ей тоже скоро исполнится четырнадцать, и она носит ленточки. Вот такие. Возьмите это себе. На память. И знаете, я думаю… любовь гораздо сильнее чудовищ. Ведь она помогает нам двигаться вперед, даже в полной темноте, даже тогда, когда кажется, что никого не осталось рядом… Это любовь дает нам силы идти по узкому мостику и верить, что на другом берегу нас ждет живой человек… Я нашел Волдеморта, потому что больше не хотел терять тех, кого люблю.

— Что ж, Гарри, — задумчиво взвешивая на ладони ленточку, произнес Дамблдор. — Ты понял вещи, цена которым, увы, — тяжелые потери. И я хотел бы, видит Мерлин, уберечь тебя от них, если бы мог…

— Теперь я сам смогу уберечь себя и своих близких, — сказал Гарри твердо, и директор лишь покачал головой в ответ.

* * *

На следующий день после обеда в гриффиндорской гостиной царило нездоровое оживление — Дин Томас в качестве новогоднего подарка пообещал каждому нарисовать шарж. Вокруг дивана, на котором с важностью разместился художник, столпились все гриффиндорцы от мала до велика, а Парвати даже привела с собой Падму. Напряженное молчание прерывалось взрывами хохота. Две первокурсницы уже получили портреты и, умирая от гордости, разглядывали свои пергаменты.

— Гарри! — позвало несколько голосов сразу. — Идем к нам!

— У меня отработка! Вернусь через час, — стараясь сделать как можно более унылый вид, отказался Гарри.

Внутренне он ликовал. Даже перспектива пропустить все веселье в своей гостиной нисколько его не смущала: за те несколько дней, что они не виделись со Снейпом, мальчик не только забыл, как был обижен, но и по-настоящему соскучился.

«Пусть говорит, что хочет, лишь бы видеть его», — решил он и на полдороге к подземельям задержался у знакомых рыцарских доспехов, чтобы посмотреть, не слишком ли растрепались волосы. Из до блеска начищенных лат на него взглянуло отражение безнадежно лохматого мальчишки с ярким румянцем на щеках.

— Прекрати так по-дурацки улыбаться! — посоветовал гриффиндорец своему отражению и поспешил вниз. Кроме всего прочего, ему предстояло еще извиниться перед Снейпом за свое поведение на уроке, а этот разговор не предполагал ничего приятного.

* * *

Каково же было удивление Гарри, когда возле кабинета он увидел Невилла.

— У меня был недопуск по контрольной, — печально пояснил Невилл в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — А ты-то с чего? Ты, вроде, в зельях неплохо разбираешься.

— Поругался со Снейпом на уроке, — неохотно отозвался Гарри.

— А. Понятно.

Постояли молча, думая каждый о своем. Гарри размышлял, как ему вести себя, чтобы не раздражать зельевара еще больше. За контрольную он волновался меньше всего, но, конечно, ее следовало сделать идеально. Хотя бы для того, чтобы утереть нос Драко Малфою. И вот тогда, если Снейп увидит, что Гарри ничуть не хуже… Неожиданно Невилл положил ему руку на плечо и тихо спросил:

— Объясни мне, чего ты бесишься? Ты его уже давно не боишься, но тебе всегда было на него плевать. А теперь, стоит ему только глянуть в твою сторону, ты меняешься в лице.

— Ты о ком, Невилл?

— О нём, о ком же, — кивок головой на дверь класса зельеварения. — И то, как ты взялся за зелья в этом году… Я знаю, ты хочешь стать аврором, но причина твоего прилежания ведь не в этом, правда?

Обычно рассеянный, Невилл выглядел сейчас очень сосредоточенным и внимательным. Гарри почему-то показалось неловким говорить неправду, и он честно сказал:

— Мне очень близок и дорог этот человек. И если для того, чтобы он это понял, мне нужно выучить зелья, я выучу их.

Круглое лицо Невилла вытянулось. Он выглядел потрясенным, и это заставило Гарри пожалеть об откровенности.

Дальнейшие расспросы временно прервало появление Снейпа. Зельевар, окинув взглядом своих должников, скривился и приглашающее распахнул дверь.

— Приступайте, — бросил он и уселся за преподавательский стол. Гарри и Невилл за первой партой принялись разбирать ингредиенты. Поставив котел на небольшой огонь и добавив воды, Гарри начал крошить туда листья мяты, отсчитывая про себя количество.

— Гарри, э-э… — пробубнил Невилл. Гарри вздрогнул, сбился со счета и, махнув рукой на зелье, достал палочку и вызвал Чары Помех.

— Я понимаю, о чем ты собираешься спросить, Невилл. Это действительно не шутка.

— Знаю, что не шутка. Иначе ты не был бы таким… — Невилл смутился и мог лишь всплеснуть руками. — Но я не понимаю, как… Ведь это же — Снейп. Разве нет?

— Дело не в этом, — отозвался Гарри. Ему вдруг захотелось говорить. — Пойми, Снейп для всех вас и Снейп для меня — это совершенно разные вещи. Ты воспринимаешь его внешне, как человека, которого видишь каждый день. Но я сейчас уже не замечаю этого его облика. То, что вижу я, это какое-то внутреннее зрение, когда за оболочкой открывается совсем другая личность. Я чувствую его. Вижу его ауру. Когда он сердится, аура красная, когда расстроен — чёрная, когда нервничает — фиолетовая, когда спокоен — светло-серая. Я вижу это так же ясно, как тебя сейчас. А иногда мне даже не нужно видеть его или быть рядом, чтобы знать, что он расстроен, рассержен или устал… Даже когда он далеко, он все равно остается как будто бы рядом со мной, — Гарри потер в пальцах листочек мяты и не глядя бросил в котел. — Не знаю точно, когда это началось… но это есть… и так теперь будет всегда, я чувствую.

— Ты… — Невилл запнулся, сгорая от смущения, но все же договорил: — …влюбился?

Гарри молча терзал ни в чем неповинную травинку. Невилл тронул его за руку и пояснил, глядя исподлобья: — Среди магов это не так редко… Я читал об одном маге-гербологе, который даже заключил брак со своим ассистентом… они вместе пытались вырастить речные лилии, ну и… Я хочу сказать, что это… Такое иногда случается. А что он?

— Не знаю, — отозвался Гарри. — Иногда мне кажется, что все должно было случиться именно так… Но порой он делает что-то… словно указывает мне мое место… Он как будто хочет вытолкнуть меня из своей жизни, словно я там — досадная помеха, понимаешь?

— Не представляю, чтобы ему было дело до кого-то из нас… На уроках он всегда делает такое лицо, словно мы хуже жуков или червей!

Гарри кивнул.

— Я тоже думаю, ему нет дела ни до кого… кроме, разве что, Малфоя, — эти слова он произнес горько и, отвернувшись к котлу, вновь занялся ингредиентами.

— Чему удивляться, — отделяя листья от стеблей и передавая их приятелю, проворчал Невилл. — Это досужий хорек везде пролезет…

— Считаете себя способнее Малфоя? Ну так докажите это, Лонгботтом, — громыхнуло над ними. Гриффиндорцы растерянно подняли головы от котла — Снейп стоял возле их парты.

Невилл опомнился первым.

— Гарри! Твои Чары Помех! — сдавленно прошептал он. Не сговариваясь, гриффиндорцы вскочили и бросились к дверям. Но сразу за порогом класса ноги отказали Гарри, и он со стоном прислонился к двери. Невилл застыл рядом и потормошил его за плечо.

— Мне конец. Он теперь всё знает! — простонал Гарри. — Наверняка он сам же и снял Чары.

— Ты хотя бы говорил о нем хорошо, а я… — почти завывал Невилл. — Вот уж, действительно, полное дерьмо.

Скрипнула открывающаяся дверь, и мальчишки отшатнулись в сторону. В коридор вышел недовольный Снейп. Его облаченная в мантию фигура являла собой сейчас аллегорию возмездия.

— Вы не закончили отработку, — сообщил он таким голосом, каким, вероятно, приговаривают к пожизненному заключению в Азкабан. — Кто разрешал уходить?

— Мы… эээ… сэр…. Эээ… — пролепетал невнятно Невилл, а Гарри просто спрятал лицо в ладонях.

— Я непонятно выразился? — вкрадчиво уточнил зельевар. — Вернитесь и доделайте то, что я велел. Результаты оставите на столе. И вымоете за собой котел. У вас четверть часа на все.

С этими словами Снейп удалился по коридору в сторону своих комнат, а Гарри бросил Невилла и позорно сбежал.

Толпа в гриффиндорской гостиной ощутимо поредела. Невпопад отвечая на вопросы, Гарри поднялся в спальню и сел на постель. Ощущение катастрофы накрывало его все сильнее. Что он наделал? Что тянуло его за язык разбалтывать Невиллу вещи, сокровеннее которых у него ничего нет? И как теперь смотреть в глаза Снейпу? Ходить к нему на уроки — и на эти обработки во время каникул?

Подушке досталось два удара кулаком. За дверью шумели и переговаривались. Встречаться с однокурсниками хотелось меньше всего. Быстро задернув полог, Гарри с ногами взобрался на кровать. Кажется, он даже ухитрился задремать, когда к нему заглянул Невилл и сообщил, что доварил зелье и что Снейп, как ни странно, до сих пор не проклял его.

* * *

На фоне предпраздничной суеты, в которую погружался Хогвартс, Гарри чувствовал себя потерянным. В последние дни перед Рождеством гриффиндорец спрятался в библиотеку — Макгонагалл задала ему выполнить три свитка по истории и теории трансфигурации, и Гарри ухватился за эту возможность, потому что не хотел никого видеть. Иногда на него находили приступы ярости, хотелось немедленно отправиться к Снейпу, еще раз все высказать ему, хлопнуть дверью так, чтобы гул стоял по всем Подземельям. Но почти сразу это состояние сменялось отчаянием, желанием взобраться на башню и часами смотреть на горизонт, где белая земля сливалась с мутным небом. То возникала идея схватить метлу и летать до тех пор, пока не окоченеют пальцы, то — уйти в темный уголок гостиной, и сидеть там долго-долго, пока кто-то не придет и не скажет: «Так вот где ты прячешься! Я тебя всюду искал».

А глубже, под раздражением, отчаянием, обидой, таилась любовь, от которой некуда было деться. Мимолетные взгляды Снейпа обжигали огнем, но решиться подойти к зельевару после всех событий Гарри не мог. Пару раз они сталкивались почти нос к носу, и каждый раз Гарри старался поскорее исчезнуть. В глубине души он понимал, что сам виноват в сложившейся ситуации: все его карты теперь раскрыты, и следующий ход за Снейпом. Что это будет — издевки, придирки, ледяное равнодушие? Порой от отчаяния хотелось забыть про гордость, и, бросив все, бежать в Подземелья, стучаться в двери и просить прощения непонятно за что. За глупость? За несдержанность? Или за то, что без Снейпа все в одночасье потеряло смысл?..

В библиотеке Гарри набирал книги, пролистывал, грыз перо, царапал пергамент и сдавал книги обратно, так ничего и не написав, потому что мысли были заняты другим. Задание за него в конце концов сделала сердобольная Гермиона накануне своего отъезда в Нору.

В сочельник за теми, кто собирался на каникулы по домам, а таких было большинство, приехали кареты. Ученики начали разъезжаться сразу после завтрака, а уже к обеду замок почти совершенно опустел. Рон и Гермиона до последнего уговаривали Гарри наплевать на отработки и уехать с ними, хотя все трое понимали, что это невозможно. Напоследок Гермиона даже всплакнула и обещала, что они с Роном вернутся обратно как можно скорее. Гарри вышел проводить друзей, но даже не смог толком проститься: стоило выйти на школьное крыльцо, как профессор Макгонагалл тут же напомнила им об обязанностях старост и поручила рассаживать малышей по каретам. Первокурсники бегали неподалеку, визжали, кидали друг в друга снегом и не особо спешили расставаться на долгих две недели. Гриффиндорцы с райвенкловцами устроили небольшую стычку, не замечая профессора Флитвика, который безрезультатно пытался призвать их к порядку… Гарри решил, что ему тут делать больше нечего, махнул рукой на прощание Рону и Гермионе и поплелся в школу.

В холле у выхода ему встретился Драко Малфой со свитой. Хорек командовал Крэббом и Гойлом, тащившими свои и его чемоданы. Сердце Гарри подпрыгнуло от радости, когда он понял, что на Рождество Малфоя не будет в Хогвартсе. Гриффиндорец счел это за доброе предзнаменование и даже против воли улыбнулся, но улыбка его погасла, когда через пару шагов из-за угла коридора навстречу ему вывернул Снейп.

Отступать было некуда, его заметили. С улицы доносились голоса, но в замке царила тишина, словно они остались тут совсем одни, вдвоем.

— Добрый день… сэр, — промямлил Гарри, пытаясь просочиться мимо, но Снейп остановился, и Гарри пришлось поступить так же. Мальчик замер в панике. Он был слишком не готов сейчас к этой встрече. Сердце билось в горле перепуганной птицей, ноги стали ватными и не желали слушаться инстинкта самосохранения, который призывал: беги-беги-беги!

— Поттер, — произнес Снейп устало. — Сколько ты еще будешь бегать от меня?

В его взгляде не было ни злости, ни насмешки. Только благодаря этому обстоятельству Гарри ухитрился открыть рот и выдохнуть что-то вроде:

— Я… не знаю.

Снейп вздохнул.

— И я не знаю, — сказал он. — Вот что, я отправляю своих студентов по домам, освобожусь через час. Зайди ко мне. Нам с тобой пора поговорить.

Когда зельевар ушел, Гарри позволил себе прислониться к стене и некоторое время постоять так. К нему возвращалась способность мыслить связно. Снейп не сердится. Снейп не собирается пока проклясть его. Нам с тобой пора поговорить. Он сказал «нам», значит, думал об этом. Значит, для него это имеет какой-то смысл и ценность.

Впервые за уже черт знает сколько времени у Гарри появилось ощущение правильности происходящего. Возможно, даже при всех очевидных нелепостях, события развивались именно так, как и должны были развиваться. И путешествие в другое пространство, и Черный Замок Волдеморта, и все остальное было нужно только для того, чтобы сегодня, 24 декабря, Снейп остановил Гарри в коридоре и сказал «нам пора поговорить».

Главное было не испортить все сейчас, но тут мальчик решил полагаться на свое чутье, которое в столь деликатном вопросе могло оказаться мудрее, чем разум.

* * *

Дверь в личные покои Снейпа бесшумно отворилась сама, и так же бесшумно закрылась, когда Гарри зашел внутрь. В комнате пылал камин, но никого не было. Казалось, хозяин сейчас появится из-за полога, служившего дверью в спальню, но тяжелый занавес оставалась неподвижным. Стараясь унять нервную дрожь, Гарри походил по кабинету и, наконец, увидел нечто, что приковало его внимание: на каминной полке, всеми позабытый, лежал Хроноворот. Юноша осторожно взял золотую вещицу в руки. Верхняя крышка прибора потускнела, словно опаленная огнем. Гарри откинул ее и заглянул внутрь — крошечные песочные часы лопнули, и песок попал в шестеренки.

— Хроноворот умирает. Время оставляет его, — произнес голос сзади, и Гарри едва не выронил прибор из рук. В последнее время манера Снейпа появляться неожиданно стала входить в привычку, и Гарри эта привычка не нравилась.

— Он… не будет работать? — стараясь справиться с голосом, спросил гриффиндорец.

— Не будет, — подтвердил Снейп, подходя ближе. — Он не принадлежит этому миру. И здесь может лишь разрушаться… Я думаю, это хорошо.

— Почему? — удивился Гарри.

— Обратимость времени делает человека безответственным, — пожал плечами Снейп. — Владелец хроноворота начинает думать, что для него нет ничего непоправимого, что он всегда может вернуться, переиграть, исправить… Это, в конечном итоге, превращает его жизнь в черновик жизни. Соблазн пользоваться хроноворотом очень велик…

— Профессор, — понижая голос, произнес Гарри. — А если бы… у вас была такая возможность… вы захотели бы что-то поменять?

Снейп молчал. Гарри тоже затаил дыхание. Тишину нарушал только треск поленьев в камине. Наконец зельевар заговорил, так тихо, что Гарри вынужден был приблизиться на шаг, чтобы услышать его.

— Бывали моменты… когда все казалось мне дурным сном, — говорил Снейп задумчиво, словно не замечая присутствия мальчика. — Я не мог поверить, что это происходит со мной … Не мог понять, как я допустил это, в чем ошибся и как это исправить… Бесконечно прокручивал в сознании одни и те же ситуации из прошлого, пытался найти из них выход, но выхода не было… потому что прошлое — то, над чем мы совершенно не властны. Хроноворот — это ведь не панацея… потому что, если бы так, у каждого было бы право сколько угодно обращать время вспять. Фиделиус Капп изготовил девять Хроноворотов, но за всю жизнь ни разу не воспользовался ни одним из них в личных целях. Он был настоящим ученым — опыты со временем для него всего оставались лишь научным экспериментом, а не попыткой играть с судьбой. Капп был мудрым человеком, он понял простую вещь — жизнь состоит из ответственности и опыта… и движения вперед. Бесконечные повторы одних и тех же ситуаций превращают ее в лабиринт. Однажды ты можешь заблудиться в нем и потерять выход. Я о многих вещах сожалел и сожалею, Поттер, — добавил он чуть громче, потому что Гарри подошел уже на опасно близкое расстояние. — Многое мне хотелось бы изменить. Но, получив такую возможность, я не стал бы использовать ее. Потому что даже с хроноворотом я все равно остаюсь пленником… обстоятельств, поступков, клятв. Мне некуда бежать от самого себя.

— Вы… вовсе не пленник, профессор… — напуганный его тоном, проговорил Гарри сбивчиво. — Теперь, когда Вол… его больше нет… ваша жизнь принадлежит только вам. Разве не так?

— Условности, Поттер. Моя жизнь все еще принадлежит Альбусу и Школе, — возразил Снейп, во взгляде его появилась насмешка.

— Вы всегда можете послать Альбуса к черту! — с жаром воскликнул мальчик. Его обида на Дамблдора была все еще слишком сильна. — Да, он великий волшебник, но ведь он едва не упустил Волдеморта! Вы знали, что ему почти удалось сбежать, и вместо себя он мог прислать из другого мира еще более ужасное чудовище, чем он сам?! Дамблдор рассказал мне об этом совсем недавно… Но, думаю, он знал всё с самого начала.

— Возможно, что знал, — пожал плечами Снейп. Похоже, страстная речь Гарри его не особенно впечатлила. — Во всяком случае, он сделал, что смог, — как и каждый из нас, — но без него нам было бы не справиться, я совершенно в этом уверен. Поэтому я и не могу послать Альбуса к черту. Кроме того, у меня есть работа, обязанности, есть вверенный мне факультет. И потом, дерзость и бунтарство — прерогативы юности, Поттер, — добавил он.

— Вы не стары! — возразил Гарри.

— Не в сравнении с тобой.

— Вы все еще считаете меня ребенком! Но возраст не освобождает от ответственности, вы сами говорили! — решительно произнес Гарри и, не давая себе времени испугаться и передумать, сделал последний разделявший их шаг, вцепился в мантию Снейпа и скользнул губами по губам профессора.

Всего лишь мгновение, всего лишь искра… и зельевар попятился, пытаясь отцепить пальцы мальчишки от своей мантии.

— Поттер, мы не можем, — сказал он быстро. — Тебе шестнадцать лет.

— В июле мне будет семнадцать, — не разжимая пальцев, отозвался Гарри. Ему казалось, что если он отпустит Снейпа, то не сможет удержаться на ногах. У него так колотилось сердце, что, наверное, это было слышно на другом краю Англии.

Снейп, очевидно, понимая его состояние, оставил попытки оттолкнуть гриффиндорца от себя. Ни бесцельное кружение возле камина, ни плетение словесных кружев не имели больше смысла после того, что только что произошло между ними, и оба понимали это.

— Гарри, — произнес Снейп, стараясь говорить спокойно, хотя и сам был, похоже, в некотором смятении. — Я не отказываюсь от тебя. Я уже однажды говорил тебе, что ты мне нужен, и это действительно так. Но я не хотел бы связывать себя обещаниями, которые не смогу выполнить. Мне нужно будет уделять много времени исследованиям, — я собираюсь писать книгу… И потом, не знаю, могу ли доверять тебе, — ты очень не сдержан в эмоциях. Очередная твоя истерика может стоить и тебе, и мне будущего и карьеры. Ты хотя бы понимаешь это? — несмотря на тон сказанных слов, Снейп теперь сам обнял его и удерживал в кольце рук. Гарри прислонился щекой к его щеке и закрыл глаза. Исходившее от зельевара тепло было знакомым и слишком желанным, чтобы нашлась какая-то действительно веская причина от всего этого отказаться.

— Так вы ставите мне условия, профессор? — спросил Гарри шепотом. Снейп моментально разорвал объятие и легонько оттолкнул мальчишку от себя.

— Если хочешь, называй это так, — произнес он хмуро. — Для начала, имей в виду, что не получишь от меня никаких поблажек на занятиях. Кроме того, ты не будешь устраивать мне сцен, подобных той, что я наблюдал на уроке. Ты не будешь приходить ко мне, пока я сам тебя не позову. Ты ни с кем не будешь обсуждать свою личную жизнь вплоть до окончания Хогвартса. И. Ты не будешь. Пытаться. Поцеловать меня. Пока я сам. Не разрешу. Тебе. Это. Все понятно?

Гарри кивнул. Сознание возвращалось к нему постепенно — он почувствовал жар, исходивший от камина, услышал треск поленьев и тиканье настенных часов… Мир со стремительной скоростью вырастал вокруг своего единственного устойчивого основания — «да», не сказанного словами, но читавшегося в темных глазах Снейпа так ясно, что слова были не нужны.

— Иди. Закончим этот разговор после ужина, — произнес зельевар, отодвигаясь на шаг и давая понять, что правила вступили в силу.

У дверей Гарри обернулся. Снейп смотрел ему вслед, и аура его сияла, как самая яркая звезда. Гарри хорошо понимал, что это значит. Его собственная, если бы он мог видеть ее, наверняка сейчас светилась точно так же.

* * *

В восемь часов все, кто остался на Рождество в школе, собрались в Большом зале на праздничный ужин. Домовые эльфы постарались на славу и наготовили разнообразных угощений, центр стола украшали индейка и пудинг. Кроме директора и учителей здесь присутствовали два пятикурсника с Хаффлпаф, одна маленькая райвенкловка и три слизеринца, по каким-то причинам не уехавшие домой на каникулы. Благодаря общей дружелюбной атмосфере ученики вскоре перестали смущаться и обменивались шутками между собой и учителями. Только на Снейпа они косились с опаской. Зельевар же вообще не смотрел по сторонам, он меланхолично жевал полагающийся ему кус индейки, да иногда отвлекался от этого занятия, чтобы подлить вина профессору Макгонагалл и профессору Синистре.

Наконец Дамблдор, насытившись, осторожно прокашлялся, привлекая к себе внимание сидящих за столом.

— Друзья! — начал он, давая понять, что сейчас будет произнесена Важная Речь. — Скоро наступит Рождество. Давайте вознесем хвалу Мерлину за то, что у нас есть это вино, эта индейка, и, самое главное, что мы с вами есть друг у друга.

Гарри поймал взгляд Снейпа и улыбнулся. На мгновение все разговоры стихли, потом девочка потянулась к пирожным, Хагрид шумно отхлебнул вина, а Дамблдор продолжал: — Этот год был не из легких. Мы несли потери, терпели поражения, теряли баллы… Но вот, год почти закончился, и мы с новыми силами вступаем в следующий. У каждого впереди свой собственный, важный путь. Будьте готовы пройти его с честью. Цените то, что имеете. Не отказывайтесь, если судьба дает вам шанс менять и меняться… Разумеется, не обойтись и без трудностей, но мы сможем преодолеть их вместе. Счастливого Рождества!

Когда, зашумев стульями, все поднялись из-за стола, Гарри скользнул в тень одной из украшающих зал елок и замер, наблюдая, как постепенно преподаватели вслед за Дамблдором покидают зал. Ученики тоже потянулись к выходу. На ветвях капали красным воском рождественские свечи. Снежинки бились в стекла высоких окон.

Снейп, обогнув длинный стол, подошел к гриффиндорцу и внимательно посмотрел ему в лицо.

— Ты когда-нибудь пробовал, каковы на вкус эти свечки? — спросил Гарри. — В детстве мне всегда казалось, что они должны быть сладкими, как лакрица.

— Ну, так попробуй, Поттер, — посоветовал Снейп насмешливо. При других обстоятельствах Гарри, наверное, смутился бы, но сейчас, в Рождество, он ничему не удивлялся. Поэтому он просто затушил одну из свечей, осторожно достал ее из подсвечника, дал стечь подтаявшему воску и откусил кусочек. Как он и подозревал, свеча была безвкусной. Но Снейп смотрел на него так, что хотелось делать глупости… может быть даже, пройтись колесом по всему Большому залу… жаль, что он этого не умел.

— Эта была несладкой, — сообщил мальчик. — Но наверняка где-то есть и сладкие, надо просто перепробовать их все…

— Не надо, — сказал Снейп и взял Гарри за руку. После этого все слова сразу испарились, а свечи были забыты. Только ощущение переплетенных пальцев и сердце, бьющееся в ушах.

— Мы ведь хотели договорить с тобой, — вспомнил Гарри, испытывая неловкость от того, что напрашивается в гости, но зельевар воспринял это спокойно.

— Да, хотели, — подтвердил он. — Пойдем.

В подземельях было темно и тихо, даже факела погасли, но Снейп уверенно двигался в темноте, а Гарри, вцепившись в его руку, наугад следовал за ним.

По ногам тянуло сквозняком, а в комнатах у Снейпа горел заботливо разожженный хозяином камин.

— Могу предложить тебе кое-что повкуснее рождественских свечей, — Снейп указал Гарри на диван, а сам прошел к одному из стенных шкафов. — У меня есть глинтвейн. Хочешь? Я сварил сегодня целый котел.

Не дожидаясь ответа, он принес кубки и разлил по ним деревянным черпаком душистое питье.

Глинтвейн в последнее время действовал на Гарри черт знает как — голова сразу становилась легкой, хотелось болтать без умолку и вытворять всякую чушь — словом, как сказал бы Снейп, вести себя типично по-гриффиндорски. Пары глотков оказалось достаточно, чтобы Гарри наконец-то скинул обувь и с ногами взобрался на диван. Снейп, устроившийся рядом, не высказал никаких возражений, и Гарри решил, что можно.

— Я давно хотел спросить, — слегка заплетающимся голосом произнес он. — Как ты узнаешь, какая погода на улице? Ведь в подземельях нет окон…

Отставив кубок на стол, Снейп посмотрел на мальчишку и пожал плечами.

— Очень просто, — сказал он. — Я подхожу к камину и слушаю, как воет ветер в трубе. — Если сильно, значит, северный, холодный. Если слабо, значит, южный — к теплу. Если из трубы сыпется зола, значит, западный, к дождю. Ну а если восточный, значит, жди неприятностей, — договорил Снейп совсем тихо. Гарри оторопело смотрел на него.

— Серьезно? — спросил он, наконец. — По таким признакам можно определять погоду?

Снейп не сдержался и хмыкнул.

— Так это шутка? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Хорошо бы я смотрелся у камина в попытках определить направление ветра по его вою! — снова хмыкнул зельевар, и Гарри расхохотался.

— О, я бы многое отдал, чтобы это видеть! — воскликнул он.

Вместо ответа Снейп наклонился к нему и поцеловал в губы. Поцелуй был неторопливым, — ведь они оба пока только привыкали друг к другу. У него был вкус сладкого вина, корицы и гвоздики, и в нем заключалось столько тепла, сколько не было и в самом большом котле с глинтвейном.

— Можно, я останусь сегодня у тебя? Только сегодня? — спросил Гарри, когда они смогли оторваться друг от друга. Снейп молча кивнул.

Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, по комнате плясали отсветы пламени, в каминных трубах выл ветер, в кубках остывал забытый глинтвейн. К полуночи снег перестал, и над остроконечными крышами Хогвартса раскинулось высокое звездное небо.

В эту ночь Гарри снилась какая-то чертовщина. То он видел себя сидящим на ступеньках Астрономической башни, в руках у него почему-то была флейта и он пытался извлечь из несчастного инструмента хотя бы один звук. То он прыгал с кочки на кочку в тумане по незнакомой местности, а справа и слева от еле различимой в траве тропки чавкало болото. То он бесцельно бродил по магазинам и лавочкам Косой аллеи и, наконец, покупал пакетик базилика. То он мчался по людному перрону, натыкаясь на людей, с колотящимся от страха сердцем — он куда-то опаздывал, но не мог вспомнить, куда. То он обнаруживал себя в холле небольшой гостиницы, оформленной в стиле старинного охотничьего домика — а табличка с описанием номеров на стенке была на двух языках — английском и румынском.

Видение сменялось надвигающимся из-за горизонта вихрем — шквальный ветер гнул деревья к земле, а внутри него разгоралось удивительное золотое сияние. Потом ему снились какие-то бесконечные блуждания по коридорам Министерства магии, лестницы вверх, лестницы вниз, сотни закрытых дверей … Коридоры незаметно сменились опустевшим садом, буйно разросшимся вокруг небольшой хижины… Гарри ходил среди облетевших кустов и ждал чего-то очень важного, а рядом послушно ходил его Патронус, словно оберегая хозяина от незримой беды…

А может, это был вовсе не сад, а лондонские улицы, блестящие от дождя тротуары… и влажное крыльцо, на котором он сидел, озябший, в ожидании, когда отворится дверь и его впустят погреться… «Что все это значит?» — подумал он и проснулся в единственно правильном месте — в объятиях Северуса. Снейп уже не спал. Этой ночью его тоже преследовали беспокойные видения, с коридорами, лестницами, башнями и подземельями, но все исчезло с приходом утра, и остался только Гарри, его сонное тепло и дыхание. Пространство разомкнулось в бесконечность, и они оба перестали быть пленниками в нем: любовь дала им ту внутреннюю свободу, перед которой бессильны любые внешние преграды.

В их собственном мире пока было тихо, но скоро он наполнится людьми, разговорами, повседневными делами, потому что часы уже пробили девять и в Большом зале накрывают столы к завтраку.

The End

Окт.2006-апр.2009 =)