Тёмное существо

Придя в себя, я медленно открываю глаза. Во рту стоит неимоверная сухость и привкус огневиски. Голова ужасно болит, мышцы ломит уже при самой мысли о движении, а солнечный свет, слабо проходящий сквозь портьеры, режет глаза.

Я едва могу вспомнить, что прошлой ночью, в приступе гнева, разрушил полдома Сириуса, но об этом напоминает сорванное от криков горло, которое неимоверно саднит. Я приподнимаю голову: повсюду виднеются следы магии, которой Добби чинил дом и эту комнату в частности. Чёрт, а он молодец, я надеялся, что будет хуже. Похоже, придётся поблагодарить его, когда мне станет лучше. Но станет ли? Нет, мне уже ничего не поможет, еще какая-то неделя и система, частью которой я являюсь, сожрёт меня заживо. А сражаться с ней — всё равно, что сражаться с ветряными мельницами.

Да, Министерство сейчас сильно как никогда. За годы войны с Волдемортом они сменили множество Министров, пока к власти не пришел тот, кто практически изменил историю. Благодаря ему, за решеткой сидят большинство Пожирателей. На всех существ, угрожающих жизни волшебников и обнаружению магического мира, открыта охота. Все полукровки стоят на учёте. Все зелья и ингредиенты контролируются Министерством. С его помощью мне даже удалось прикончить Волдеморта и отомстить за смерть Дамблдора и последнего мародёра. Хотя жаль, что Люпин умер, сейчас я позарез нуждаюсь в его совете.

Я сажусь на постели и обхватываю больную голову руками. В ней вяло шевелятся и мешают сосредоточиться какие-то мысли. Проклятый «Воин Добра», довоевался. Ни с того ни с сего, я начинаю смеяться. Мне очень смешно, и от того я напоминаю себе сумасшедшего. Наконец успокоившись, я довольно громко зову:

— Добби!

— Хозяин? — тут же отзывается появившийся эльф.

Я хочу отдать ему приказ, но тут вспоминаю кое о чём:

— Спасибо, что прибрал за мной.

— О, всегда пожалуйста, Хозяин. — Добби сгибается в поклоне. — Я приготовил вам завтрак, равно как и средство от похмелья. Вам подать сюда или вы спуститесь в столовую?

Я задумываюсь.

— Спущусь, — гордо говорю я. Эльф чувствует, что со мной что-то не так, но боится спросить и правильно делает. — И еще… наполни мне ванну.

— Как пожелаете, Хозяин, — предпочтя не соваться в мои дела, говорит он и исчезает, а я падаю обратно на кровать, пытаясь забыться во сне, который будет лучше того кошмара, в котором я живу.

Спустя несколько минут, эльф сообщает о том, что ванна готова, и я, на негнущихся ногах, встаю и иду туда. Я раздеваюсь и погружаюсь в горячую воду. Прикрываю глаза, ведь она вызывает у меня сладкое чувство неги, и пытаюсь забыть о боли в голове.

Я чувствую, что рана снова открывается, а это значит, что если я не вылезу из воды в ближайшее время, то скоро эльф найдёт в ней моё обескровленное тело.

Позволяя себе расслабиться еще немного, я оставляю своё тёплое пристанище и обёртываю вокруг бедёр полотенце, предварительно вытершись им.

Я проверяю бандаж, потом подхожу к запотевшему зеркалу и провожу по нему рукой: моё практически свежее лицо смотрит на меня уставшими глазами, а с длинных смольных волос скатываются последние капельки. Я задираю их вверх, открывая то место, где раньше у меня находился шрам. Забавно, я отобрал у Волдеморта жизнь, а он у меня — свой подарок.

Я еще несколько секунд смотрю на своё отражение, которое тщётно пытается улыбнуться мне. Сколько же времени прошло с тех пор, как я был очкастым школьником, влюбившимся в Джинни Уизли? Казалось, вечность. Наши отношения долго не продлились, вскоре я понял насколько мы разные, несмотря на нашу любовь. Хотя и любовью это назвать было трудно, скорее подростковым вожделением. За свою жизнь по-настоящему я любил, наверное, одну лишь Гермиону, и только после школы я осознал, каким был дураком. Действительно, тогда я был юн и наивен, полагая, что она мне просто друг, но потом без этого друга я на время потерял радость жизни. Где она теперь — я не знаю. Они с Роном уехали сразу после окончания войны. Два раза в год: на день рождение и на рождество, я получаю от них открытки с красивыми строками.

От размышлений меня отвлекает стук в дверь. На пороге появляется эльф, с виноватым выражением лица.

— Прошу прощения, Хозяин, вам пришло письмо, но Добби решил не волновать вас до завтрака, сэр, и теперь оно накричало на Добби.

Я тут же понимаю, что это «Вопиллер».

— Всё хорошо, Добби. Что оно кричало? — спрашиваю я.

— Оно плохо отзывалось о Хозяине и велело ему прийти в то место, что и всегда, сэр, — кислым голосом извещает эльф.

— Спасибо, ты свободен, — говорю я, а про себя думаю: «Оливер». Он — мой напарник, и мы не раз спасали шкуры друг друга. Вуд, как и я, аврор. В то мрачное время все рвались в авроры, ведь их подготовка была намного выше, чем у остальных, а собственно и шансов выжить больше.

Я быстро спускаюсь на кухню и осушаю несколько чашек кофе, потом запиваю всё это водой и аппарирую, ведь Оливер уже наверняка меня ждёт.

В маггловское кафе в центре Лондона редко захаживают личности из аврората, поэтому мы с Вудом можем спокойно разговаривать там обо всём, не опасаясь, что наши разговоры подслушают.

Изучая опытным взглядом обстановку, я неспешно вхожу внутрь — напарника еще нет. Я подхожу к бару и заказываю пиво, пристально сверля взглядом официантку. В моей голове крутятся странные мысли, которые сейчас, казалось бы, должны волновать меня меньше всего. Она подает мне бутылку и заискивающе улыбается, я улыбаюсь в ответ. Я вызываю у неё волнение: красивый парень в чёрном пальто с воротником под шею, который оставляет хорошие чаевые. Что может быть лучше?

Сажусь за одинокий столик. В это время входит Оливер и смотрит на меня сочувственным взглядом.

Я открываю бутылку и, не глядя на него, говорю:

— У тебя настолько виноватый взгляд, будто ты уже сдал меня Министерству.

Он хмыкает и садится напротив.

— Ты хотел меня видеть? — снова спрашиваю я.

— Тебе нужно на время уехать из страны, и чем раньше, тем лучше, — говорит он.

— Считаешь, если я сбегу, они ничего не заметят? Тебе ведь тоже, к слову, грозит Азкабан за покрывательство особо опасных преступников. Я теперь вселенское зло, о котором, конечно, еще никто не догадывается, но очень скоро они всё поймут.

— Перестань жалеть себя! Где тот чёртов героизм, который тогда заставил тебя напасть на него без палочки?

Я задумываюсь.

— Предлагаешь проявить его и зарегистрироваться тёмным существом прямо сейчас? Да, я знаю, что ты подставился из-за меня, убив тех малолеток, которые могли бы всё рассказать, но сейчас я не понимаю тебя. Еще неделя и всё, пиши-прощай. — Я достаю сигарету и закуриваю.

— Ты начал курить? — удивляется Вуд.

Выпуская струю дыма, я улыбаюсь:

— Не думаю, что меня погубит рак лёгких. Ладно, что уж там, говори, как ты решил спасать мою задницу на этот раз.

— Я твой должник, — отвечает он, доставая из нагрудного кармана конверт.

Как и мне, Оливеру не было чуждо ничто маггловское. Он педант, любит красивую одежду, свою работу и уважает своего друга, который вечно влипает в неприятности.

Я беру у него конверт, и он говорит:

— Работа от Министерства: поедешь охранять старого знакомого, а там — ты умный парень, небось, что-нибудь и придумаешь.

— От кого охранять? — хмыкнул я, разрывая пакет. — От себя?

Я просматриваю содержимое конверта: в нём фотография красивой, незнакомой мне девушки и информация о ней.

— Я не слишком хорошо говорю по-французски, — замечаю я и прячу дело обратно в пакет.

— Ну, как хочешь. — Вуд протягивает руку, чтобы забрать конверт. — Но Флёр надеялась, что это будешь именно ты.

Я не даю Оливеру и шанса схватиться за него, быстрым движением руки пряча посылку в карман пальто.

— Нет, — говорю я. — Поеду во Францию, подстрою собственное убийство, а там — поминай как звали. Буду жить отшельником в лесу, изредка наведываясь в город, чтобы перекусить, — я улыбаюсь и, подняв сигарету, лежащую на пепельнице, затягиваюсь еще раз. — Говорят, что у них там отличная кухня.

— Я знал, что ты не упустишь шанса, — улыбается напарник.

Я встаю и тушу окурок.

— Спасибо, Оливер. Надеюсь, еще увидимся.

— Я тоже надеюсь, дружище, — отвечает он.

— Ну, тогда бывай, не люблю сопливых прощаний, а то не дай Мерлин, еще зарыдаю у тебя на плече, — смеюсь я и, не говоря больше ни слова, выхожу из кафе.

Я не иду домой, а сразу же отправляюсь на вокзал, размышляя над тем насколько же хорош у меня друг. В наше время сложно найти таких как Вуд — похожих на себя характером людей. Нас объединяет не только работа и тяга к квиддичу, еще преобладает некое желание получать от этого мира всё, что только можно. Мы не являемся ни добрыми, ни злыми, мы просто работаем за деньги, защищая свои идеалы.

В очередной раз я открываю конверт уже сидя в поезде. Я ведь не сразу понял, почему жена Министра просила, чтобы за это дело взялся именно я. Да, мои навыки владения магией лучшие из лучших, да я отважен и известен, но для Флёр все эти качества были не главными, здесь скрывалось что-то еще.

Я снова смотрю на фотографию девушки и не могу не заметить некоего сходства между ней и Флёр. У меня как-то вылетело из головы, что у мисс Делакур, теперь Уизли, есть младшая сестра. Чёрт, сколько же воды утекло с тех пор, как я спас юную Габриель. В последний раз я видел её на свадьбе Билла — семь лет назад.

Кроме дела, в конверте оказывается письмо. Я открываю и читаю его, вникая в суть. Сейчас Министр Французского Министерства магии ввёл перепись всех магов, в жилах которых текла кровь магических существ, а так как Флёр и её сестра были на четверть вейлами — это могло пагубно отразиться на авторитете Министра Англии, который и начал мировой ажиотаж по истреблению опасных магических существ. Но разница была лишь в том, что Билл не видит опасности в вейлах, а вот Министр Франции видел её очень хорошо. Так что мне было поручено переправить Габриель в Румынию, к Чарли, пока дело не замнут. Что сказать, у каждого свой скелет в шкафу.

Я же, как старый друг семейства, идеально подходил для этого дела. Что ж, посмотрим, какую выгоду я смогу из этого извлечь. Возможно, я даже добьюсь, чтобы с меня сняли все обвинения.

Остаток пути я провожу в размышлениях о том, насколько сильно я вляпался на этот раз.

Когда поезд прибывает на нужную мне станцию, я беру такси и отправляюсь к дому Габриель. По пути я разглядываю город. Он мне сразу же понравился, жаль только, что я раньше не бывал во Франции.

Едва лишь водитель довозит меня по нужному адресу, я расплачиваюсь и выхожу у опрятного двухэтажного особняка. Кто бы подумал, что здесь живут маги.

Как раз в этот миг из дома выходит несколько мужчин, а в их сопровождении и нужный мне субъект. Они направляются к улице, скорее всего, за черту антиаппарационного щита.

— Добрый день, господа, — подойдя ближе, здороваюсь я. — Не знаю, кто вы, но девушка пойдёт со мной.

Их пятеро, по виду волшебники не последнего разряда, они смотрят на меня удивлённо и слегка насмешливо.

Самый здоровый из них подходит ко мне и, ткнув пальцем в грудь, говорит:

— Не знаю, парень, что ты о себе возомнил, но даю тебе десять секунд, чтобы убраться с глаз.

Я смотрю на его руку, потом на него и, слегка наклонив голову, делаю встречное предложение:

— Даю тебе пять секунд, чтобы убрать клешню.

Кажется, они удивляются еще больше, становится понятно, что по-хорошему я не сдамся. Мужчина, что стоял передо мной, пытается выхватить палочку, но я неуловимым движением заламываю руку ему за спину и приставляю к горлу кончик своей.

— Господа, кто-то еще хочет поспорить?

— Нас пятеро, незнакомец, — замечает волшебник, державший девушку за локоть.

Используя свою жертву как щит, я заламываю руку сильнее, и он скулит от боли.

— Этого тоже считаете? — спрашиваю я.

— Довольно, — распоряжается мужчина в цилиндре и с тростью в руке, что отстранённо наблюдал за всем этим. — Что вам нужно?

— Разве я не сказал? — ухмыляюсь я.

— Возможно, но мы правительственная служба, считаете разумным нажить себе врагов в нашем лице?

— Нет, что вы, и в мыслях не было, — отзываюсь я, — только зачем правительственной службе мисс Делакур?

— Полагаю, что это вас не касается.

— Если я здесь, стою и держу вашего человека, значит, это касается меня как никого другого. Я, конечно же, могу предположить, что могло выйти недоразумение, если получу вразумительный ответ.

— Нам нужно провести несколько тестов, — сообщает он, — ничего серьёзного. Одни формальности.

— И для этого нужно было приходить впятером? — любопытствую я. — А отправить сову с извещением вам в голову не приходило?

— Понимаете, мой дорогой друг, это дело личного характера, порученное нам сверху. Мы всего лишь исполнители.

— Тогда исполните своё дело завтра, — говорю я. — А у меня к ней срочный разговор.

— Я так понимаю, мы не договоримся?

— Не договоримся, — отвечаю я, наблюдая за тем, как мои противники начинают образовывать полукруг, пытаясь обойти меня со стороны.

— Взять его! — выкрикивает мужчина в цилиндре.

Мои враги не спешат нападать, постепенно обходя меня с тыла. Дождавшись максимально удобного момента, я толкаю парня, которого держал, и перекрываю линию огня двоим передо мной. Бросившись на землю, я перекатываюсь влево, избегая оглушающих заклинаний с флангов. Делаю подсечку противнику, ближе всего к которому оказываюсь, и выбиваю палочку из его руки. Выныривая сбоку от противников, я делаю особое движение кистями и чувствую, как в руки скользнули палочки. Я сразу же ставлю мощный щит, отражая пару нацеленных в меня проклятий, затем оглушаю парня с противоположной от себя стороны.

Они по достоинству оценили мой уровень подготовки, и в ход идут сильнейшие заклинания. Но уже слишком поздно. Никогда не стоит недооценивать своего противника. А теперь, когда у меня под подошвой ломается палочка, лежавшего у моих ног мужчины, второй из них едва шевелит рукой, которую я едва не сломал, а третий и вовсе оглушен, в сердцах двух последних начинает селиться паника, которая будоражит рассудок, а страх замедляет реакцию.

После того, как я уклоняюсь еще от нескольких заклинаний, они переходят в оборону и занимают выжидательную позицию. За это время самый здоровый из них, который имел смелость тыкать в меня пальцем, уже достал палочку и наблюдает за мной во все глаза. Тем временем, Габриель, воспользовавшись моментом, убегает в дом.

Я бросаю беглый взгляд на мужчину, которому сломал палочку: он не сводит с меня взгляда и медленно поднимается на ноги, надеясь напасть на меня из-за спины.

Между тем, трое противников снова атаковали меня. Если бы я и хотел — щит поставить не успел бы, так что среагировали мои рефлексы: от первого луча я уклоняюсь, от второго едва успеваю отпрыгнуть в сторону, но третий меня достает. Я чувствую жжение в левом плече и, наконец, поставив защиту, отражаю залп. Боль злит меня, и я лягаю почти поднявшегося на ноги мага рядом с собой, разом связывая его другой палочкой, чтобы не мешался под ногами.

Они отбирают у меня драгоценное время, которого нет. Я не знаю — не сбежит ли Габриель, не подоспеет ли подмога или не нагрянет еще какой чёрт, который подвергнет опасности мою бесценную жизнь, так что мне ничего не оставалось — кроме как идти ва-банк.

Я направляюсь прямо на них, держа перед собой палочки и подготовленные заклинания, которые готовы сорваться с языка в любой момент, и тут начинается ад.

Вспышки, лучи, огненные шары и молнии — всё это начало вылетать из палочек и блуждать в пространстве, постоянно натыкаясь на щиты. На мгновение мне кажется, что я даже ослеп, а воздух вокруг раскалён добела и трещит от избытка энергии на столь маленьком участке. Палочки дрожат в руках, и, посылая последние заклинания, я чувствую, как слабеет щит.

Всё враз прекращается, и я понимаю, что совершенно один. Последние шальные заклинания взрывают некогда опрятный газон, который обагрила кровь. Тела моих последних противников дымясь, валяются неподалёку от меня. Почернев и обуглившись, они источают запах горелой плоти.

Только теперь я понимаю, что колени у меня дрожат, а чувствую я себя чрезвычайно уставшим, словно только что соревновался в спринте с кентавром. Я убираю щит и опускаю палочки, подумывая, что не мешало бы прибрать за собой.

Спустя минуту, я поднимаюсь на порог дома, оставив за собой заново выращенный газон, в углу которого росло пять грибов — мои трансфигурированные противники.

Я вхожу в двери без стука и осматриваюсь.

— Габриель?! — зову я.

Как ни странно, мне никто не отвечает, но я чувствую, что она еще здесь, я вдыхаю её парфюм, который ветер донёс до меня еще на улице. Забавно, но мои чувства уже обострены, буду надеяться, что это мне поможет.

Беззвучными шагами я вхожу всё глубже и глубже в дом, ориентируясь на своё обоняние, которое безошибочно приближает меня к цели.

Наконец, я дохожу до шкафа в спальне. Девушка внутри, в этом нет сомнений.

— Не бойся, — успокаивающе говорю я и открываю дверцу.

Тут же мне в лицо наставляется палочка, но я ожидал чего-то в этом роде, потому с трудом, но всё же успеваю уклониться. Заклинание пролетает в опасной близости от уха.

— «Акцио!» — выкрикиваю я, и её палочка перекочевывает мне в руку, но это, кажется, её не останавливает. Блондинка с воем бросается на меня, пытаясь исцарапать мне лицо, а когда я хватаю её и прижимаю руки к телу — она кусает меня за шею.

Я стискиваю зубы от боли и, подсев, прижимаюсь к ней так, что её подбородок оказывается на моём правом плече. Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Что-то тяжелое ударяет мне в спину, слышится хруст, а потом о мою голову разбивают, по всей видимости, вазу; в глазах темнеет. Я шепчу «Иммобилюс» и, отстранившись от девушки, обессилено падаю в кресло, заставляя держать себя в сознании. Тогда-то я и замечаю двоих обездвиженных домовых эльфов, бросившихся на помощь хозяйке, и сломанный стул, встретившийся с моей спиной.

— Габриель, прошу, не заставляй меня заклинать тебя, — говорю я. — Дай мне сказать: я пришел помочь.

Чёрт, как же всё болит. Удовольствия от встречи с девушкой получилось ниже среднего.

— Помочь? — переспрашивает она, скрещивая руки на груди. — Я не нуждаюсь в помощи незнакомцев. — Она подходит ближе и, протянув руку, приказывает: — Отдай мне палочку.

— Не отдам, пока не дослушаешь, — резко говорю я.

Она закатывает глаза и лепечет что-то по-французски, я принимаю это как одобрение и начинаю:

— Ты ведь частично вейла, и эти люди приходили к тебе не зря. Надеюсь, ты слышала о новом законопроекте, касательно магов, в жилах которых течёт нечеловеческая кровь? Догадываешься — чем это чревато?

— Я ведь уже сказала, — стояла она на своём. — Мне не нужна помощь.

Дьявол, что за чертовка выросла из той маленькой девочки, которую я видел в последний раз.

— Твоя сестра так не считает, — парирую я.

— Флёр? Тебя прислала Флёр? — удивляется Габриель.

— Я всё тебе расскажу, но не здесь, нам пора убираться, скоро прибудет подкрепление, — уговариваю я.

— Нет, скажи мне сейчас! — требует она.

Я отчётливо слышу хлопки аппарации и, вскочив на ноги, подбегаю к окну. Отодвинув штору, я выглядываю наружу. Пять, семь, десять магов появляются на улице и тут же устремляются к дому. С ними мне не справиться, а в таком состоянии и подавно.

— Поздно уже разговаривать, — рычу я, — в доме есть чёрный ход?

— Есть, а что? — удивляется она.

— У нас гости, — говорю я, расколдовывая эльфов. — Прикажи им задержать «конницу», бежим!

Она снова недовольно бормочет по-французски, а потом, схватив меня за руку, тащит к лестничной площадке. Я часто спотыкаюсь, и мне кажется, что всё вокруг меня словно стоит на воде, видать, неплохо меня эльфы приложили. С рассечённого плеча сочится кровь, а укус на шее сильно болит. Странно, что моя упёртая подзащитная решила начать бегство без лишних вопросов — это наводило на мысль, что она понимает всю суть принятого законопроекта, но всё же пытается водить меня за нос.

Дверь выбивают как раз в тот миг, когда мы выбегаем на задний двор и бросаемся к ограде, ведущей в переулки, но, кажется, нас замечают.

Я подсаживаю девушку через невысокую ограду, поросшую какими-то замысловато вьющимися цветами, и едва успеваю перелезть сам, когда мне в спину ударяет заклинание.

Я с размаху падаю на каменную брусчатку, из лёгких выбивает весь воздух, а в ушах нестерпимо звенит, словно у меня в голове ударяют в многотонный колокол. Я попытаюсь подняться, и вижу испуганный взгляд Габриель впереди, и снова падаю, но не от бессилия, а от того, что чувствую, как ко мне летит очередное заклинание. Я перекатываюсь и, снова поднявшись, неровно бегу вдоль по переулку, схватив девушку за руку. Со стороны это может показаться уклончивыми манёврами и уклонением от посланных вдогонку заклинаний, но я действительно бегу неровно.

Я не знаю, почему они используют столь слабые заклинания. Возможно, они не догадываются, что это я положил их группу, возможно, я нужен им живым для допроса, или же они боятся попасть в девушку, но, так или иначе, мне удаётся успешно добраться до первого закоулка, немного оторвавшись от преследователей.

Я то и дело натыкаюсь на стены и мусорные баки, которые мне услужливо предоставил переулок. А потом слышу неразборчивые укоры девушки о том, что я бегу слишком медленно и нас точно поймают. Я согласен с ней лишь в одном: да, я действительно бегу слишком медленно, еще бы, ведь её эльфы разломали на мне половину мебели в её доме, но есть и другая причина: попутно я расставляю ловушки для преследователей. Это совсем неприметная магия, занимающая всего лишь несколько метров пространства. Она, как магнит, намертво притягивает к себе всё то, что попадает в радиус её действия. Так что, если угодить в неё на полной скорости — можно поломать ноги и поцеловаться лицом с землёй, в принципе, на это я и рассчитываю.

Я неистово виляю по закоулкам, не понимая куда бегу, но пытаясь запутать след. Мы выбегаем к дороге, через которую находился блошиный рынок — удобное место, чтобы затеряться.

Пересекая дорогу, я отчётливо слышу сигналы недовольных водителей и их неодобрительные вопли, адресованные в нашу сторону. После этого я сбавляю шаг и, притянув девушку к себе, заставляю затеряться между рядами вместе с собой.

Я иду с ней в обнимку, понимая, что хоть они нас здесь и не найдут, но это далеко не конец истории, в которую я вляпался.

— Как нам добраться до магического рынка? — вполголоса спрашиваю я.

— Ты сбрендил, — шипит она мне на ухо. — Там полно охраны.

— Вот именно, — отзываюсь я. — Там-то нас и будут искать в последнюю очередь.

И я снова слышу её неодобрительное бормотание по-французски.

Когда мы добираемся до небольшого парка, уже темнеет, и это нам только на руку. В пути мы использовали преимущественно маггловский транспорт и делали небольшую остановку, чтобы я смог привести в порядок себя и свою одежду: побитый и растрёпанный, я не внушал людям доверия.

Место, в котором мы оказались, вызывает у меня чувство умиротворённости: высокие зелёные деревья тихо шелестят над головой, а уже зажжённые фонари бросают продолговатые тени на землю, создавая уютную остановку. В другое время я непременно сводил бы сюда какую-нибудь юную мисс, повёрнутую на романтике.

Но сейчас, следуя за Габриель, я должен держать ухо востро. Моя спутница неспешно ведёт меня по аллейке, а я постоянно бросаю косые взгляды по сторонам. Это место переполнено магией. То здесь, то там я вижу пары неумело одетых по-маггловски волшебников.

— Стой, — приказывает она, когда аллея доводит нас до двух высоких деревьев, переплетшей над ней ветви в форме арки. — Это здесь, — сообщает девушка, после чего снова бормочет что-то непонятное.

Деревья над нами словно оживают и сплетаются ветвями еще сильнее, после чего воздух между ними начинает колебаться словно вода, открывая окошко в магический мир. Мы входим внутрь, и тогда я отдаю себе отчёт, насколько безумным в этот раз кажется моё нестандартное мышление. Прямо перед нами стоит высокое здание с фонтаном у входа и вывеской, с которой я понимаю, что это Министерство магии. Оно раскалывает дорогу надвое, образовывая две косых улочки по обе стороны, а слева от него стоит гостиница, в которой я и планирую заночевать.

Я тяжело вздыхаю и говорю: «Веди».

Да, они действительно ни за что не додумаются искать нас здесь, конечно же, если я не допущу какой-нибудь ошибки.

Когда мы входим внутрь, моя спутница безропотно перекладывает мою руку к себе на талию и ведёт меня к стойке, за которой стоит клерк. Да, это именно клерк, назвать его барменом было бы высшей степени кощунством.

Пока Габриель заказывает номер, быстро перекидываясь с заведующим непонятными мне фразами, я отмечаю, что у них во Франции всё иначе, чем у нас в Британии, и недаром десять лет назад Флёр, не скрывая своего презрения, открыто высказывалась относительно нашего способа жизни. Что сказать, мне понравилась педантичность французов.

Тем временем, Габриель, расплатившись с клерком, ведёт меня по лестнице наверх, сопровождая к номеру.

Когда открывается дверь комнаты, я чертыхаюсь про себя: она взяла номер для молодоженов, а значит, у нас одна кровать на двоих. Не то чтобы это смущает меня, но её стройная фигура и привлекательные формы будут отвлекать меня от мысли о деле.

Я ничем не выражаю своё удивление, а просто закрываю за собой дверь, но она словно читает мои мысли и говорит:

— На кровать и не рассчитывай, будешь спать на полу.

Я молча накладываю на дверь несколько защитных чар. Возможно, это глупо с моей стороны, но в месте скопления магии их всё равно никто не обнаружит.

Позже я протягиваю ей палочку и говорю:

— Я в ванную, обо всём спросишь позже.

Я закрываю за собой двери и снимаю пальто. Всё тело болит и саднит, а я почти валюсь с ног. Я открываю кран, и чтобы не ждать, пока наполниться ванна, снимаю с себя остатки верхней одежды и изучаю раны. Моя магия уже подействовала, и они понемногу затягиваются, но всё равно это выглядит не совсем обнадёживающе. Я смотрю в зеркало. Вид у меня болезненный: кожа бледнее, чем обычно, а под глазами уже начинают залегать тёмные круги. Дьявол, мне стоит хорошенько выспаться.

Когда ванна наполняется, я добавляю в неё специальный порошок, который уже давно лежал в кармане без дела. Он должен расслабить мышцы. Я залезаю в воду и расслабляюсь.

Спустя десять минут я возвращаюсь в комнату, в которой оставил Габриель. Смежив веки, она лежит на кровати. Для себя я еще раз отмечаю, что у неё должна быть чёртова дюжина поклонников.

— Справился? — издевательски спрашивает она, вставая.

Я как раз натягиваю чёрную футболку, потому молчу.

— У тебя красивое тело, — кокетливо замечает она, игриво шагая ко мне, но в последний момент увиливает в сторону и скрывается в ванной.

Чёрт возьми, она издевается надо мной.

Я подхожу к окну и выглядываю наружу. На улице тихая ночь, небо затянуто тучами, и только серебристый диск луны освещает тёмную землю. Луна почти полная, и это нагоняет на меня тоскливые мысли.

Габриель возвращается из ванны в халате и, сев на край кровати, говорит:

— А теперь я с места не сдвинусь, пока ты обо всём мне не расскажешь, незнакомец. Тебя ведь сестра послала?

— Да, я получил задание от Флёр, они хотят, чтобы я переправил тебя в Румынию к брату её мужа, — объясняю я.

— Почему в Румынию, почему не в Англию?

Я ухмыляюсь.

— Так как это должно выглядеть, как похищение, тебя ни в коем случае нельзя отправлять обратно в Англию. Когда мы пересечём территориальную границу — всё сразу станет понятно. Потому мы и отправимся в Румынию. Кроме того, нам нельзя будет пользоваться магией, ведь портключи и аппарация отслеживаются.

— Это значит, я в заложниках? — издевательски спрашивает она, протянув сложенные вместе запястья в мою сторону.

— Это значит, что ты можешь думать, что хочешь, но если надеешься увидеть сестру — должна остаться со мной, — холодно отвечаю я, и для убедительности добавляю: — Или мне перейти через дорогу и сдаться властям?

Она смотрит мне в глаза и вздыхает:

— Ладно, — Габриель выглядит растерянно. — Извини, я знаю, что Флёр не желает мне зла и не послала бы мне на помощь первого встречного. Прошу, скажи своё имя… — тихо заканчивает она.

Я чувствую, как моих губ касается улыбка, когда меня поглощают воспоминания.

— Десять лет назад, когда я был совсем юн, на турнире трёх волшебников я спас не только своего друга, но и маленькую девочку, которая была сестрой одной из участниц. — Я подхожу ближе и касаюсь её серебристых волос, которые переливаются на свету. — У неё были точно такие же волосы, как у тебя.

Её глаза расширяются.

— Гарри, это ты? — удивляется она. — Это действительно ты? — Её взгляд застывает, когда она продолжает: — Боже, сколько же воды утекло с того времени? Я помню, как на свадьбе Флёр говорила, что приеду в Англию и буду жить с тобой, а твоя подруга страшно ревновала меня к тебе.

Я усмехаюсь.

— Да, хорошие были времена.

— В письмах Флёр упоминала, что ты стал аврором, но я не думала, что таким.

— Время меняет людей, — хмурюсь я. — А теперь давай спать. Завтра мне нужен свежий рассудок, чтобы придумать, как вывезти тебя из страны.

Я сотворяю себе удобную кушетку и, не раздеваясь, ложусь на неё и тушу свет. Она принимает меня в свои объятия лучше любой женщины, и я чувствую, насколько сильно моё тело требует отдыха. Укрываясь пледом, я слышу, как у своей кровати возится Габриель.

— Гарри? — уже засыпая, слышу я.

— Что?

— Извини, что вела себя как капризная девчонка.

— Я не обижаюсь.

— Гарри? — снова слышу я, проваливаясь в сон.

— Да?

— Насчёт кровати я пошутила.

— Спасибо, мне и здесь неплохо, — в последний раз отзываюсь я.

Утром я просыпаюсь рано, когда Габриель еще спит. Я несколько секунд любуюсь «спящей красавицей», затем принимаю душ и отправляюсь за покупками. Мой скудный французский всё же позволяет мне приобрести нужные вещи, ограничившись прочтением названия и слов: «Дайте, пожалуйста», «Сколько стоит» и «Нет, Спасибо».

Я возвращаюсь в номер как раз к тому времени, когда девушка просыпается. В руках у меня длинный свёрток и пакет с едой.

— Доброе утро, соня, — приветствую её я.

Поставив свёрток в угол, я сажусь за стол, положив перед собой пакет, и достаю из кармана сложенную карту. Развернув её, я принимаюсь составлять маршрут, которым добраться к Чарли будет безопасней всего.

Габриель, отозвавшись на моё приветствие, сладко потягивается, а затем вылезает из постели. Не знаю, куда за ночь делся её халат, но когда она идёт в ванную — на ней одно бельё.

— Да не пялься ты так, — насмешливо говорит она.

— Я и не пялюсь, — отзываюсь я, провожая её взглядом.

— Нет, пялишься, — снова заявляет девушка.

— Чёрт, — ругаюсь я. — Ладно, пялюсь.

Она хихикает и, не оглядываясь, скрывается в ванной. Тем временем, я продолжаю изучать карту. Чтобы добраться до Румынии, нам нужно пересечь половину Европы, и самый кратчайший путь лежит на линии Германия-Австрия-Венгрия. Как говорилось в одной книге: «Нормальные герои всегда идут в обход», но такому «нормальному», как я, некогда идти в обход, так что я решаю прорываться напрямую. Чём чёрт не шутит — небось всё получится.

Из ванной возвращается Габриель. Она одета в тот же наряд, в котором я её и встретил: маггловская юбка и чёрная блузка без рукавов. Длинные волосы, как всегда, свободно рассыпались по плечам.

— Сядь! — приказываю я. — К границе отправимся, когда стемнеет — меньше шансов, что поймают.

Она фыркает и закатывает глаза.

— Ты меня туда пешком потащишь?

— Нет, мы полетим, — говорю я.

Габриель недоверчиво косится на свёрток в углу и спрашивает:

— На метле?

— На метле, — киваю я.

— На одной?

Я снова киваю.

— Но я в юбке, — протестует она.

— Не будь капризной девчонкой, — ухмыляюсь я и снова склоняюсь над картой, планируя возможные пути отступления.

Она плюхается на кровать и что-то недовольно шипит по-французски. Из её лепета я понимаю только два слова: «Дурак» и «Англичане».

Некоторое время спустя мы завтракаем — уже два часа дня, так что, как раз самое время. Кажется, еда подняла ей настроение, потому что она довольно весело спрашивает:

— И как же нам скоротать время до вечера? — я не смог не заметить в её голосе нотку кокетства.

— Предлагаю выспаться, — говорю я. — Лететь предстоит всю ночь.

Я с улыбкой ложусь на кушетку, с мыслью о том, что Габриель мне очень нравится, и дело не только в её красоте, но и в том, что она постоянно протестует против моих решений.

Засыпаю я почти мгновенно. За годы работы в Министерстве, волей-неволей, я научился контролировать свой сон, ведь режим был абсолютно непредсказуем, и если ты не поспишь в тот свободный час, который окажется у тебя в распоряжении, то следующие три для, вполне возможно, можешь провести без сна вообще.

Я открываю глаза, когда мягкий лунный свет уже струится в комнату. Здесь темно, но я знаю, что Габриель наблюдает за мной, полулёжа на кровати. Я встаю и подхожу к окну: сегодня ночное светило необычайно яркое, оно затмевает собой мириады звёзд на чёрном небе.

— Нам пора, — в полголоса говорю я.

Сборы получаются недолгими: мы наскоро перекусываем остатками того, что я принёс утром, а потом я беру метлу и снимаю с её древка еще один свёрток.

— Надень это, — велю я, извлекая из обёртки плащ. — Будет холодно.

Как ни странно, но этот мой приказ она выполняет без пререканий, и вскоре мы покидаем гостиницу.

На улице мы находим укромный переулок и лишь там, оседлав метлу, взмываем в воздух. Прохладный ночной ветер безжалостно треплет наши волосы, когда мы во всю скорость устремляемся на северо-восток.

Габриель прижимается ко мне, и я ощущаю лёгкую эйфорию от прикосновения её тёплого тела.

Погони за нами пока не наблюдается, так что, пользуясь моментом, я через некоторое время на полной скорости пересекаю границу с Германией.

Я практически не ощущаю холода, дерзко разрезая метлой ночной воздух. Но моей беззаботности приходит конец, как только мы перелетаем очередную границу. Не знаю как, но я чувствую, что нас преследуют.

Я резко беру вправо, поворачивая к Альпам.

— Что такое? — слышу я уносимый ветром голос девушки.

— За нами хвост, — коротко отвечаю я.

Как ни крути, вдвоём на метле нам от них не оторваться, так что придётся сбросить их со следа, затерявшись в горах.

Спустя полчаса, мой зоркий глаз находит одинокую пещеру, и мы приземляемся.

Войдя внутрь грота, я накладываю несколько защитных заклинаний: вряд ли их обнаружат за то время, пока мы будем здесь. Я разжигаю костёр и усаживаю дрожащую от холода девушку рядом с ним, затем направляюсь к выходу.

— Куда ты? — зовёт Габриель.

— Скоро рассвет, а передвигаться днём намного опасней, — говорю я. — Так что, придётся что-нибудь поймать. В мои обязанности не входило морить тебя голодом, — улыбаюсь я, и получаю в ответ такую же добродушную улыбку.

— Не задерживайся, — просит она. — И еще, Гарри… — окликает меня Габриель.

— Да? — я оборачиваюсь.

— Будь осторожен.

Я не ответил, но был осторожен и не задерживался. Возвратился я совсем быстро, неся в руках пару убитых зайцев. Не знаю как, но моё обоняние очень быстро привело меня к цели.

Утолив голод хорошо прожаренным на костре мясом, я чувствую, как девушка прижимается ко мне и говорит:

— Мне по-прежнему холодно.

Я обнимаю её и усмехаюсь:

— Да, бокал Токая был бы сейчас очень кстати.

— Знаешь, что я чувствую рядом с тобой, Гарри? — тихо спрашивает она.

Я отвожу взгляд от огня и вопросительно смотрю ей в глаза.

— Безопасность и заботу.

Она медленно подаётся вперёд, всё ближе и ближе, я уже могу ощутить её дыхание на своём лице, а потом она нежно целует меня.

Я не отвечаю и отстраняюсь.

— Это плохая идея, — напряжённо замечаю я.

— Почему? — спрашивает она. — Я не нравлюсь тебе?

— Нет, нравишься, — сухо отвечаю я. — Но ты не знаешь меня.

— Зачем мне знать? — удивляется Габриель. — Я ведь говорю не об этом.

— Я не хочу, чтобы ты потом жалела о своём поступке, — возражаю я.

— Я буду жалеть, если завтра мы умрём, скрывая наши чувства. Ты замкнут и одинок и не понимаешь, что живём мы лишь мигом одним. Так живи этим мигом, Гарри, живи им со мной.

Она снова подается вперёд и касается моих губ. Я знаю, что это плохо кончится, знаю, что нельзя этого делать, но не могу устоять и отвечаю на её ласку.

Мой язык проникает внутрь её рта, а по телу пробегает лёгкая дрожь. Я дотрагиваюсь пальцами до её серебристых волос и перевожу поцелуй дальше: мои губы мягко скользят по её щеке, а вторая рука уже бесстыдно забирается под блузку. Габриель расслабляется, а когда я слегка прохожусь языком у неё за ухом, она издаёт слабый стон.

Я укладываю девушку на пол пещеры, ощущая её холод, но руки Габриель скользят по моей коже, и я забываю обо всём, разрешив ей свободно стягивать с себя одежду. Я страстно покрываю её шею поцелуями, не прекращая ласкать, позволяя своим пальцам запоминать каждый изгиб её тела и то, как вожделённо вздрагивают её алые губы. Я нежно касаюсь внутренней стороны её бёдер и ощущаю, как их пронзает судорога, и это заводит меня еще сильнее.

Я слегка приподнимаюсь на руках от её, прижатого к холодному камню тела, и вижу, как на бархатной коже пляшут блики догорающего костра, а потом, погружая её и себя в сладостную муку, сливаюсь с ней в одно целое. Она моя, и я живу…

Позже, лёжа на импровизированном матрасе в обнимку с разгорячённой, покрытой испариной Габриель, я нежно накручиваю на палец прядь её волос и думаю, что занимался любовью, наверное, последний раз в жизни.

К вечеру мы снова отправляемся в путь. Когда мы взлетаем, Габриель прижимается ко мне всем телом и прислоняет голову к моему плечу. До границы с Венгрией я долетаю в хорошем настроении, но потом меня начинают преследовать тревожные предчувствия.

Этой ночью нет ни звёзд, ни луны — небо поглотили тяжелые серые тучи, и я практически не вижу пути. А на подлёте к румынской границе я снова ощущаю, что нас преследуют. Постоянно оборачиваясь, вскоре я замечаю на горизонте белеющее пятно, которое постепенно увеличивается.

Они шли по нашему следу и надо же, нагнали практически у точки назначения. Их нужно сбросить, не выдав места, к которому мы летим. Проще всего приземлиться в простиравшемся под нами лесу, но я категорически отбрасываю эту мысль, чаща мне совсем не нравится.

Но очень скоро я понимаю, что другого выхода у меня нет, и не будет. Как и предполагалось, преследователи оказались быстрее нас. Я оглядываюсь и снова смотрю на волшебников: серый строй уже совсем близко, так, что я даже могу пересчитать их.

Я ныряю вниз и направляю метлу на едва различимую полянку. Всё это время Габриель молчит, надеясь, что что-нибудь я да придумаю.

Посадка оказывается мягкой, правда, как я и предполагал — это не совсем поляна. В этом месте просто сожгли и выкорчевали деревья, чьи обугленные стволы мёртво лежат вокруг нас.

Преследователи приземляются напротив нас, кажется, они всё еще думают договориться.

— Отдай девчонку, — грозно рычит один из них.

— Ладно, — соглашаюсь я и, поставив перед собой щит, тихо обращаюсь к Габриель.

— Иди, я только разберусь с ними и нагоню тебя.

Она смотрит на меня, а потом на десяток магов стоявших у меня за спиной.

— Ты лжец! — со слезами на глазах выкрикивает она. — Я не оставлю тебя.

— Оставишь, а я вернусь за тобой. Обещаю, — пытаясь предать своему голосу максимальной уверенности, говорю я.

Кажется, пришедшим за мной магам надоедает ждать, и, скорее всего, они понимают, что я её не отдам, так что мой щит уже отражает несколько заклинаний.

— Иди! — приказываю я. — А то меня убьют!

Она вытирает слёзы, берёт протянутую метлу и нерешительно направляется в чащу.

Тем временем я оборачиваюсь лицом к противникам, некоторые из них уже хватаются за мётлы, чтобы догнать девушку, и выкрикиваю:

— Да я вас всех на куски порву. — Голос был до того рычащим и полным гнева, что я почти пугаюсь самого себя.

Я прекрасно знаю, что мне не по силам тягаться с ними, но свою жизнь задёшево я не продам.

— «Редукто!» — выкрикиваю я и ныряю в одну из ям, оставленных корнями вывернутых деревьев.

Мне тут же отвечают залпом заклинаний, и меня осыпает земляной крошкой. Я высовываю голову из укрытия, и наблюдаю: не бросился ли кто за Габриель. Нет, они все здесь. Моё заклинание хоть никого и не достало, зато пострадали их мётлы. Они в ярости обстреливают меня, и я едва успеваю вручить врагам два огненных шара. Чёрт, мне не высунуться, а если они возьмут меня в кольцо, то мне точно конец.

Я выпрыгиваю из канавы и прячусь за огромный комель вывороченного из земли дуба, в это время в меня чуть не попадает одно из заклинаний. Я снова перекатываюсь по земле и, вставив палочки между корней, выстреливаю несколькими лучами в своих противников, в одного, кажется, даже попадаю: мужчина навзничь падает на землю.

Они начинают обходить меня с флангов. Чёртовы диверсанты решают задавить меня всем скопом, а уж потом отправляться за Габриель. Я не удивлён, они в любом случае найдут девушку, как только уверятся, что перед ними лежит моё бездыханное тело.

В ночной темноте я видел преимущественно место, в котором вспыхивала палочка, туда и целился. Но всё же дела у меня шли паршиво, хоть они меня и не видят, но попадают максимально близко от моего переполненного злобой и страхом тела.

По правде говоря, я уже не надеюсь выбраться, а просто задержать их и положить столько ублюдков, сколько смогу.

Я выбегаю из-за дуба и пускаю несколько заклинаний в противников, стараясь постоянно перемещаться, чтобы меня не зажали в кольцо, но мои враги быстро соображают что к чему и залпом прижимают меня к земле. Я тут же заползаю за очередной ствол дерева.

И тут послышался зловещий рык, от которого у меня мурашки пошли по коже, а потом до моих ушей доносится звук тяжёлых взмахов крыльев. Это отвлекает нападавших, и я, воспользовавшись моментом, укладываю еще одного. Они снова сосредотачиваются на обстреле дуба, за которым я лежу, но сейчас это беспокоило меня меньше всего.

Вскоре над верхушками деревьев взмывает большой чёрный дракон, он зависает над нашей поляной, заинтересованно наблюдая за обедом, который сам себя обозначил. Французские преследователи нервничают и начинают обстреливать здоровенную Венгерскую Хвосторогу из палочек, и это их большая ошибка.

Тем временем, дракон взлетает выше, будто пугается нападения, но я-то догадываюсь, зачем он это сделал. Не теряя времени, я быстро заползаю в уже родную мне канаву и забиваюсь в землю аж под корень.

Не успеваю я еще толком спрятаться, как на землю обрушивается адское пламя. Я слышу бешеные вопли своих врагов и в панике выкрикнутые заклинания. Но дракону всё нипочём, он решает зажарить свою добычу до хрустящей корочки.

Я лежу в горячей земле и не могу даже пошевелиться, и тут всё как-то сразу прекращается: маги перестают вопить, затихает извергаемое драконом пламя, или, может, это я просто оглох.

Я осторожно вылезаю из своего укрытия и замираю. Ветер разогнал тучи, и теперь на меня смотрит полная луна. Меня уже не волнует дракон, который приземлился в десяти метрах от меня, чтобы полакомиться человечиной.

По телу ударяет озноб, а вместе с ним и боль. Я знал, что это случится, но не думал, что так быстро. Пальцы хрустят и выворачиваются под неестественным углом, палочки выскальзывают из них и катятся по тёплой земле. Трещит позвоночник и я, перегнувшись, падаю на четвереньки. Кажется, что сейчас моё тело разорвётся на куски. Челюсти с противным звуком начинают удлиняться, а руки покрываться шерстью. Одежда расходится по швам и я, встряхнув всем телом, сбрасываю с себя порванные клочья. Когти впиваются в дёрн, и я еще некоторое время тяжело дышу. Затем поднимаю морду к небу и издаю истошный вой.

Дракон переводит взгляд на меня, а я на него. Всё, что я сейчас чувствую — это изжигающий голод, а передо мной стоит существо, которое представляет угрозу моей жизни. Биомассу, которую следует немедленно уничтожить…

Вырывая из-под себя комья земли, я бросаюсь вперёд. Дракон выпускает в мою сторону струю огня, но я молниеносно уклоняюсь, изжигающее пламя следует за мной по пятам, но я запрыгиваю на ближайшее дерево и, сдирая с него кору острыми, как сталь, когтями, взбираюсь на самую верхушку. Это становится неожиданным для огнедышащей рептилии, и она на секунду теряется. В это же время, я отталкиваюсь мощными лапами от ствола и, запрыгнув дракону на шею, со всей силы впиваюсь ему в загривок зубами. Но шкура дракона оказывается слишком прочной и, кажется, я даже ломаю несколько зубов. Взвыв от боли, я начинаю кромсать его шею когтями, в то время как меня пытаются сбросить. Видя, что от этого нет толку, дракон ударяет шеей в дерево, и оно жалобно скрипит. Но я уже перебираюсь на драконью голову и засаживаю свою когтистую лапу ему в глаз. Чудище ревёт от боли и еще неистовей мотает головой, топает лапами и машет крыльями.

Клацая челюстями и брызжа слюной, я нахожу себе новую цель. Перепрыгнув на кожистое крыло, я хватаюсь за него зубами и выдираю кусок. Упав на землю, я едва не получаю по холке шипастым хвостом, который ударяет в очередное дерево и разносит половину ствола у основания.

Пережёвывая кусок жилок, я злобно рычу, когда противник поворачивает ко мне голову с единственным глазом и решаю лишить тварь и его. Я ухожу с поля зрения дракона и вскакиваю на очередное дерево, повторяю свой трюк с прыжком и выкалываю у ящера второй глаз.

Яростный слепой дракон начинает крушить всё на своём пути и почти сбрасывает меня, но я хватываюсь когтями за его крыло: их лезвия раскроили его, словно парус, и я снова спрыгиваю на землю. Зверь мечется и ревёт от боли, и мне приходится постоянно спасать свою волчью шкуру то от потоков огня, то от мощного хвоста.

Я подбегаю к полуразрушенному стволу и громко рычу, чтобы меня услышали. Дракон не разочаровывает моих ожиданий и ударяет по дереву хвостом. Оно с хрустом начинает ломаться, правда, заваливаясь немного не в ту сторону. Я разбегаюсь и со всей силы бросаюсь на него, рассчитывая на инерцию. Пока дракон топчется на месте, старый дуб на какое-то время застывает, а потом со всего размаху падает рептилии на шею. Противно хрустит, и я слышу жалобный рёв.

Я смотрю на уничтоженную угрозу и отправляюсь утолять свой неистовый голод, находя на изжаренной поляне мёртвые тела и разрывая их хищными зубами, но кажется, что мой желудок бездонный.

Всё это чушь собачья, которую пишут в книгах. Оборотень прекрасно понимает, что он делает, но неистовая ярость и вечный голод ставят инстинкт выживания на первое место, уступая сознанию подсознание. Кто же признается в таком?

Я смотрю на светлеющее небо и вою на луну. Мои ноздри втягивают холодный ночной воздух, в нём чувствуется смерть, приближающийся рассвет и запах знакомой девушки.

Сломя голову, я бросаюсь в чащу, не зная, хочу ли я спасти Габриель или сожрать её заживо.

По мере моего продвижения по лесу запах становится всё сильнее, и вскоре я нахожу её. Девушка неспешно идёт по лесу.

«Такая одинокая, такая беззащитная, а я такой голодный…» — проносится в голове.

Меня всего трясёт от желания выскочить и разорвать её в клочья, мне кажется, что отсюда я даже слышу её сердцебиение.

Наконец, я не выдерживаю и, выпрыгнув сразу за ней, злобно рычу. Она испуганно смотрит на меня и отшатывается. В её глазах я вижу страх и отражение своей забрызганной кровью осклабленной морды.

Я не могу, не могу с этим бороться. Я чёртов наркоман, которому постоянно нужна доза.

«Ну же, Габриель, достань палочку и убей меня, пока я тебя не загрыз».

Но она не достаёт палочки, а словно услышав мой голос, подходит ближе.

— Гарри? Это ты? Вот почему ты не хотел быть со мной, — говорит она. — Я видела рану от укуса, но не думала…

Как же тяжело бороться. Её голос, запах, кровь, циркулирующая по венам, — перед ними невозможно устоять, а в голове шумит: убей, загрызи, разорви.

Она поднимает руку и аккуратно гладит меня по загривку.

— Всё хорошо, ты выдержишь, — шепчет она и прижимается ко мне, а я продолжаю дрожать, сдерживая себя, казалось бы, вечность…

Не знаю, сколько времени прошло, но в сознание я возвращаюсь уже лёжа у неё на руках. Я поднимаю руку: она нормальная, в смысле, без шерсти и когтей. Спохватившись, я смотрю на Габриель, всё это время она гладила мои волосы.

— Ты цела? — испуганно спрашиваю я.

— А что со мной могло случиться? — весело интересуется девушка, отдавая мне свой плащ. — На вот, прикройся.

Я охотно принимаю подарок из её рук и прикрываю нагое тело.

— Я ведь оборотень.

— А я частично вейла, это что-то меняет? — удивляется она. — Теперь всё кончено.

Я поспорил бы с ней, но не сейчас.

— Почему не улетела? — снова спрашиваю я.

— Ты же обещал вернуться, — радостно отвечает она.

Я чертыхаюсь.

— Ладно, поговорим позже, — говорю я, поплотнее запахивая плащ и седлая метлу.

Спустя два часа, мы приземлились в небольшом магическом посёлке, где и жил Чарли. Мужчина рад меня видеть и охотно пожимает мне руку, благодаря за то, что доставил Габриель.

Я кисло ухмыляюсь и спрашиваю: где могу разместиться, чтобы отдохнуть, ведь потом меня ждут дела. Чарли расположил меня и дал одежду, а спустя какое-то время ко мне заходит обеспокоенная Габриель.

— Ты уходишь? — спрашивает она.

— В каком-то смысле, да, — грустно отвечаю я. — Моя миссия окончена.

— Нет, Гарри, нет, я знаю, что ты задумал, не делай этого, — начинает умолять она, присев на корточки рядом со мной.

— Ты сама сказала, что всё кончено, Габриель. Мне жаль, но рано или поздно на меня откроют охоту: будь то комитет по устранению опасных существ, аврорат или еще кто. Да и винить их я тоже не могу, я знаю, во что превратился, и ты не представляешь, как тяжело было тогда в лесу не убить тебя, — обречённо заканчиваю я.

— Но ты не убил, — говорит она.

— Это ничего не меняет, — отрезаю я, а потом беру её за руку, сажаю к себе на колени и, зарывшись лицом в её серебристые волосы, шепчу: — Я тебя люблю.

Так мы и сидели, наслаждаясь последними часами, проведёнными рядом друг с другом, пока не стало смеркаться. Я прерываю тишину и обречённо шепчу:

— Скоро взойдёт луна.

— Я запру тебя, а утром мы найдём выход, — успокаивающе говорит она.

— Я уже его нашел, — отзываюсь я и, взяв с тумбочки палочку, протягиваю её девушке. — Сделай это. Лучше уж ты, чем Министерство.

— Нет, Гарри, я не могу.

— Ты сможешь, Габриель, — шепчу я, подходя ближе и аккуратно вытирая слезинку с её щеки.

— Всё будет хорошо, малыш, — говорю я, заглянув ей в глаза.

И тут в окно полился серебристый свет, и тело пронзила неистовая боль. Меня снова выгибает, и, падая на колени, я из последних сил хриплю:

— Пожалуйста, избавь меня от этого проклятия.

Она испуганно смотрит на меня, а слёзы прокладывают горячие дорожки на её щеках, и тогда вспыхивает зелёный свет, забирая мою боль, а вместе с ней и жизнь.