Лорд Волдеморт сузил красные глаза, разглядывая склоненную перед ним фигуру в черном плаще.
— Как интересно, — его голос при ответе был ровен. Нетерпение выдавали лишь побелевшие костяшки пальцев, стиснувших подлокотники кресла.
— Это было трудно, но я нашел его, — Пожиратель Смерти поднял голову, на краткий миг встретившись взглядом со взглядом своего повелителя.
— Что ж, ты оправдал мои ожидания, — довольная нотка потонула в змеином голосе Темного Лорда.
Пожиратель, откинув с головы капюшон, подал Волдеморту небольшой мешочек, перевязанный грубым шнурком.
— Мой Лорд, — голос слуги стал жалким, — теперь Вы пощадите мою семью? Теперь я прощен?
Волдеморт задумчиво посмотрел на него.
— Ты прощен, Адамс, — сказал он, и на лице Пожирателя появилось облегчение, которое он поспешно скрыл. — Я отпускаю твою семью, они вольны делать, что им угодно. Однако…
В глазах Адамса промелькнуло выражение загнанного в ловушку зверя.
— Однако я не обещал отпустить тебя, — вкрадчиво проговорил Темный Лорд. — Ты знаешь слишком много, Адамс. А мне не нужно, чтобы о моих планах знал кто-то, у кого все на лице написано, — на его лице появилась злая усмешка.
Адамс вздрогнул и сделал маленький шаг назад.
— Avada Kedavra! — прозвучало на всю комнату заклятие, и зеленый луч из палочки Лорда ударил в грудь невезучему Пожирателю Смерти.
* * *
Оставшись в одиночестве, Темный Лорд задумался.
Прошло уже больше двух месяцев с провала в Министерстве магии. Текст Пророчества не был узнан целиком, а значит, все было зря. Этот идиот Люциус буквально держал стеклянный шар Пророчества в руках, но всё же…
При этой мысли гнев вновь захлестнул Волдеморта. Люциус и остальные олухи даже представить себе не могут, как же им повезло, что они попали в Азкабан! Провалить операцию, которая была тщательно спланирована… Быть вынужденным находиться в одном из особняков Лестрейнджей, быть вынужденным отступить! Беллатриса может сколько угодно ликовать по поводу убийства братца Блэка, но это мелочь, просто мелочь!
Беллатриса… Из всех провинившихся Лорд смог простить только её. Женщину, отдавшую ему свою душу… неожиданно для себя он понял, что не может убить её. Это было неприятно.
Проблема по имени Гарри Поттер оставалась нерешенной. Теперь уже Темный Лорд не сомневался, что ему нужно избавиться от этого мальчишки. В этом была какая-то ирония судьбы: на его пути, пути величайшего темного (да и вообще величайшего) мага современности, стоял препятствием какой-то несчастный мальчишка, который еще и Хогвартс-то не закончил.
На поиски решения проблемы ушло отвратительно много времени, но оно того стоило. И вот сейчас, сжимая в костлявых белых пальцах заветный мешочек, Лорд Волдеморт торжествовал.
Скоро, совсем скоро Гарри Поттер должен будет умереть.
06.12.2010 Глава 1
У судьбы весьма своеобразное чувство юмора. Она может улыбаться тебе очень долгое время: не год, даже не два, а всю жизнь. Но вот, в один далеко не прекрасный день, ей надоедает быть доброй и хорошей. А потому она берет и поворачивается к своему бывшему любимчику, мягко так говоря, спиной, предпочитая в дальнейшем улыбаться тем, кого до сих пор обделяла.
Вот именно с такой злой шуткой судьбы пришлось столкнуться Драко Малфою. Сын богатых, успешных, влиятельных родителей, он привык получать всё, от вещей до власти над сокурсниками-слизеринцами, ни на секунду не забывавшими, какое положение при Темном Лорде занимал его отец.
И вдруг всё изменилось. В тот жуткий день Люциус Малфой вместе с другими Пожирателями Смерти, напавшими на Министерство, отправился в Азкабан. Для Драко это было шоком: в Азкабан мог попасть кто угодно, но только не его отец, только не представитель семейства Малфоев! А он попал, словно какой-то жалкий неудачник…
Первое время Драко был уверен, что Люциус не задержится надолго в тюрьме. Младший Малфой был убежден, что Темный Лорд не покинет своего сторонника (слугой его отец быть просто не мог). Но шли дни, а ситуация не менялась. И постепенно в голову Драко стали закрадываться сомнения: а был ли отец прав, поддерживая Того-Кого-Нельзя-Называть?
Драко очень уважал отца и никогда ранее не сомневался в правильности его поступков. Но, помимо уважения, в его сердце была еще и любовь. Люциус никогда не был образцовым отцом, всегда требовал от сына слишком многого, что не помешало Драко привязаться к нему всей душой. И сейчас он тихо сходил с ума…
А дальше судьба в очередной раз раздраженно взмахнула хвостом. В середине лета, когда Драко и Нарцисса только-только научились кое-как управляться с делами Малфоев без главы семьи, они были вызваны к Темному Лорду. Дальнейшая же «легкая, приятная, теплая беседа» показала юному Малфою, что все хуже, чем он мог предполагать…
Волдеморт весьма ясно дал понять, что если Драко и Нарцисса и остались живы после того, как Люциус не выполнил задания, то только благодаря его милости. А за милость, как известно, нужно расплачиваться…
В результате этого «милого разговора по душам» Драко обрел две вещи: милую татуировочку на левом предплечье и твердую уверенность, что Лорд — сумасшедший. Что ему делать с этими приобретениями, Малфой не знал, а потому просто с ними примирился.
Лето подходило к концу, близился отъезд в Хогвартс. Драко его и ждал, и боялся одновременно. С одной стороны, придёт конец всей этой возне с делами отца, с его бумагами и прочими прелестями. С другой стороны, он не знал, чего ждать от однокурсников. Теперь он не принц Слизерина, а сын заключенного. К тому же, Драко не хотел оставлять Нарциссу в одиночестве. Женщина тщательно скрывала свою боль ради сына, но Драко чувствовал, чего ей это стоило…
Эти рассуждения не давали Драко спокойно спать… Пока в один ясный августовский день он не почувствовал жжение в метке.
* * *
Ожидание сводило с ума. Твердый пол леденил колени, сама поза вызывала раздражение, а ожидание просто добивало.
Темный Лорд, немного склонив голову набок, с иронией посмотрел на него.
— Драко, мой мальчик, — опять этот вкрадчивый голос! — У меня есть для тебя поручение.
Почему-то отчаянно не хотелось даже слышать, что от него требуется.
— Отлично, — это что, предвкушение в его голосе? — Я хочу попросить тебя об одной не самой обычной вещи.
— Как Вам будет угодно, — ощущение надвигавшихся неприятностей стало отчетливее.
— Ты учишься на одном курсе с Гарри Поттером, — так, опять Поттер, — я хочу, чтобы ты достал мне прядь его волос.
Глаза Драко на секунду расширились от удивления. «Он что, Оборотное Зелье пить собрался? Решил стать вторым Мальчиком-Который-Выжил-И-Всех-Достал?» — пронеслись в голове непрошеные мысли. Все это время Волдеморт наблюдал за его реакцией.
— Я выполню Ваше поручение, мой Лорд, — голос Драко при ответе ничем не выдавал его удивления. Лорду незачем знать о его мыслях.
— Можешь идти, — кивнул Волдеморт.
* * *
Взгляд Волдеморта остановился на двери, через которую только что вышел Малфой-младший.
«А мальчишка — не промах… Так закрывать свои мысли дано не каждому, — с неудовольствием подумал он. — И ведь не похоже, что он сам об этом знает».
И все же Темный Лорд был уверен, что Драко выполнит поручение. Малфой мог сколько угодно закрывать мысли и прятать эмоции, но ведь Лорд не был обычным, рядовым магом. Он умел хорошо чувствовать людей. А от наследника Малфоев исходил страх.
«Он побоится меня ослушаться. Он сейчас одинок и лишен поддержки».
Дверь вновь скрипнула. Лорд Волдеморт нахмурился и обернулся от окна, к которому он, оказывается, поглощенный раздумьями, успел подойти.
Красный взгляд встретился с темно-карим.
— Я не звал тебя, — Лорд просто констатировал факт.
— Но я пришла, мой Лорд, — слабая усмешка тронула губы Беллатрисы.
— Никто не имеет права нарушать мой покой, — а вот это уже гнев. Беллатриса едва заметно вздрогнула.
— Я прошу Вашего прощения, мой господин, — женщина опустилась на колени. — Я могу уйти.
Лорд хмыкнул. Гнев куда-то делся, и он был даже отчасти доволен её визитом.
— Останься, — ее глаза вспыхнули непередаваемым светом. — Садись, — указал он Белле на стул по правую руку от себя, а сам сел в свое кресло во главе длинного стола.
Была какая-то кошачья грация в движении, которым она преодолела все расстояние до этого стула.
— Как прошли Ваши переговоры, милорд? — как же не похож этот её глубокий, грудной голос на тот полубезумный, которым она говорит с другими!
— Переговоры, — усмехнулся Темный Лорд. — Какие там переговоры! Это был мальчишка Малфой, и он получил задание.
Если Лестрейндж и была удивлена, то она ничем себя не выдала.
Не дождавшись от Беллатрисы любопытных расспросов, Волдеморт удовлетворенно улыбнулся. Она никогда не лезла к нему с глупыми вопросами, всецело доверяя и зная, что он сам все расскажет, если посчитает нужным. А он расскажет. Просто попозже, сейчас не время.
А пока можно просто прикрыть глаза и помолчать. И в который раз отметить про себя, что с Беллатрисой молчать уютно. Очень. Это было сейчас как нельзя кстати, потому что он устал… Великие тоже устают, даже если имя им — Лорд Волдеморт.
Воздух подле него слегка шелохнулся, но Лорд не придал этому значения.
Его руки накрыли чужие, теплые, нежные. Не то, чтоб это было неожиданно…
Лорд прислушался к себе. Ярость? Нет. Интерес? Да, в какой-то мере. Что-то еще?
Он открыл глаза. Лицо Беллы было рядом с его собственным, а во взгляде горело отчаяние.
— Что. Ты. Делаешь? — как-то непроизвольно получилось, что каждое слово Волдеморт выделил голосом.
— Вы устали, мой Лорд, — Лестрейндж ушла от ответа.
— Что ты делаешь? — повторил он, на этот раз спокойнее.
— Я не знаю, — признала она свое поражение. А затем поцеловала его.
Ярость? Нет. Интерес? Быть может. Что-то еще? Не исключено.
Но Лорд Волдеморт навряд ли задумывался об этом, возвращая Беллатрисе поцелуй.
06.12.2010 Глава 2
Алый паровоз с бодрым свистом тащил по рельсам вагоны, спеша доставить юных магов в школу волшебства и чародейства Хогвартс. Теплым золотом блестела железная дорога, купающаяся в совсем еще летнем тепле.
В одном из купе сидел в гордом одиночестве Драко Малфой, мрачный, как грозовая туча.
Вообще-то ему сейчас полагалось быть вовсе не тут, а в вагоне старост, вместе с Панси. Но, на худой конец, никто не имеет права указывать Малфою, что он должен делать. Малфои поступают так, как им угодно. А Драко сейчас очень хотелось побыть одному.
Поручение Лорда было крайне странным. Прядь волос… Малфой мысленно усмехнулся: версия с Оборотным Зельем вновь пришла в голову. «Превратиться в Потти и достать всех вусмерть… Хм!» Хотя это, конечно, бред. Совершенно очевидно, что Темный Лорд задумал что-то серьезное, но вот что…
Нет, Поттера жалко не было. Правда, черная ненависть к нему, охватившая Драко сразу после ареста отца, довольно быстро угасла («Да Мерлин ее знает, почему!»), но все же никакого желания предостеречь Золотого Мальчика Малфой не ощущал. А вот исполнить приказ (да, хоть и трудно это признавать, но это был именно приказ, а не поручение) просто так, даже не обдумав, словно послушная марионетка… Где-то в груди шевельнулась гордость. А за ней — злость.
«Ты не обязан выполнять его приказы только потому, что тебя учили это делать», — довольно властно заявил внутренний голос.
Конечно, добыть прядь поттеровских волос будет легко. У Драко есть один милый компроматик на сокурсника Поттера, Дина Томаса. Такое нежное, трогательное письмецо, отправленное явно под влиянием момента. Драко ухмыльнулся. Томас с Поттером, правда, друзья, но он не сомневался, что Дин скорее уж предпочтет слегка поработать парикмахером, чем стать героем небольшого скандала на весь Хогвартс.
Но сомнения оставались.
…Кто-то осторожно постучал. Переведя взор на дверь купе, Драко увидел, что это была Панси. Он кивнул в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Я искала тебя, — с легкой укоризной сказала она, когда зашла в купе и села напротив него, — я беспокоилась.
— И тебе доброго дня, Панси, — улыбка, скользнувшая по губам Драко, была теплой.
— Этикет, — хмыкнула она. — Что ж, как Ваше здоровье, мистер Малфой, как Ваши дела?
— Прекрасно, мисс Паркинсон, благодарю Вас, — светским тоном ответил Малфой. — Мне паршиво, Панси, — продолжил он, не меняя интонации.
— Я знаю, — Панси с грустью посмотрела на него.
Они были друзьями с детства. Они пытались как-то раз друг в друга влюбиться, но не вышло. Однако все вокруг считали Панси невестой Драко, что ни капли его не раздражало. В конце концов, он даже и против-то не был: перспектива иметь умную, богатую и довольно симпатичную жену явно не была плохой.
Глядя на подругу, Драко внезапно подумал, что, наверное, ей трудно было одной в купе Старост. В купе, где все смотрели на нее не как на человека, а как на дочь Пожирателей Смерти. Этакую подлую слизеринскую змею, мечтающую пойти по стопам папочки…
Малфоя передернуло.
— Знаешь, нам лучше пойти в купе к нашим, — сказала Панси. Слишком спокойно сказала. Любого другого ее голос бы провел, но Драко знал ее с детства.
— Что-то не так? — спросил он.
— Нотт, — коротко ответила девушка. — Ему пришелся по душе арест твоего отца… А еще он считает, что ты прячешься от них.
Малфой нахмурился. Он знал, что так будет, но все же до последнего не хотел об этом задумываться.
— Пойдем, — он поднялся с сидения и подал девушке руку, — испортим нашему милому Тео настроение.
…Драко и Панси вышли в коридор и едва не врезались в гриффиндорскую троицу.
— Потти, — в голосе Малфоя было такое отвращение, как будто он увидел флоббер-червя или, на худой конец, таракана. Панси рядом ощутимо напряглась.
«Случайность? — пронеслась в его голове мысль. — Грязнокровка и нищеброд — старосты… В их обязанности входит патрулирование вагонов. Поттер с ними за компанию? Но почему они именно тут?»
— Малфой, — на лице Поттера не было ни малейшего удивления. Нет, определенно не случайность!
— Что, Герой, тянет на поиски приключений даже в поезде? — Драко мысленно усмехнулся и порадовался, что при разговоре с ним в голосе Панси никогда не проскальзывают такие желчные нотки.
Поттер скривился. Уизли хотел что-то сказать, но грязнокровка дернула его за рукав.
Всё происходящее походило на какую-то абсурдную пьесу.
— Правильно, Грейнджер, умница, — Драко постарался сделать голос как можно более снисходительным. — Поттер, научи своих дружков манерам! Хотя навряд ли у тебя получится…
Зеленые глаза сверкнули злобой.
— А где же твои почитатели, Малфой? — резко спросил Поттер. — Или они отвернулись от сына заключенного в Азкабан Пожирателя?
Это был удар ниже пояса.
— Не смей так говорить о моем отце, — очень тихо и очень спокойно сказал Малфой. В груди что-то прижгли раскаленным прутом, и Драко лишь оставалось надеяться, что Поттер не прочтет в его глазах эту боль. Язвить резко расхотелось, захотелось просто развернуться и уйти, а еще лучше — врезать долбанному гриффиндорцу, развернуться и уйти.
Но где-то внутри фирменный малфоевский голосок прошептал, что показывать слабость врагу — слишком большая роскошь.
Неизвестно, что там понял или не понял Поттер, только он вдруг резко развернулся и пошел прочь. Его дружки поспешили за ним, причем грязнокровка одарила Малфоя внимательным взглядом. Желание показать ей язык или средний палец было просто колоссальным.
Драко чувствовал, что с каждым шагом Золотого Мальчика ему становится легче дышать.
Он покосился на Панси. Подруга, сжав губы, смотрела вслед гриффиндорской троице, и даже Драко не смог бы сейчас определить по ее лицу, что творится у нее в мыслях.
Злая решимость затопила душу Малфоя. В эту минуту он принял окончательное решение выполнить приказ Темного Лорда.
…Тем временем Рон, Гарри и Гермиона прошли в другой вагон.
— Ты совершенно прав, Гарри, — взволнованно сказала Гермиона. — Малфой точно что-то задумал!
— Конечно, — поддержал ее Рон, — это ж Малфой!
При звуках этой фамилии в голосе Рыжика прозвучало такое искреннее негодование, что Гарри невольно улыбнулся.
Гермиона же, напротив, была абсолютно серьезна:
— Знаешь, Гарри, мне кажется, что его что-то гложет… Какая-то нерешенная проблема…
— У него отец в Азкабане, — хмыкнул Поттер. Ему вспомнилось, как потускнели, лишились яростного огня малфоевские глаза при его резкой фразе.
Гарри почувствовал сожаление, но тут же резко одернул себя. Еще Хорька ему жалеть не хватало!
Однако Малфой явно что-то замышляет. Нужно быть начеку.
* * *
— Дин-Дин-Дин! Какая чудная встреча, не находишь?
— Чего тебе нужно, Малфой?
— Где твои манеры, Томас? Груб, как истинный гриффиндорец? Помнится, не так давно твои речи были гораздо ласковее!
В тишине пустого коридора раздался свистящий звук, как будто кто-то зло втянул воздух сквозь зубы.
— Я так и думал, Малфой, что ты воспользуешься этим письмом! Гаденыш…
— Только не закатывай истерику, Томас, — Драко брезгливо поморщился. — А теперь слушай внимательно и напряги извилины: повторять я не буду. За свое молчание я хочу…
…После душещипательной беседы с Томасом Драко в весьма хорошем настроении направился в слизеринскую гостиную.
Естественно, Томас согласился! О, Малфои издавна славились своим красноречием и убедительностью. Конечно, гриффиндорец был ошарашен требуемым «откупом», но он даже и представить себе не может всей правды!
Подойдя к толстой каменной стене, Драко едва ли не промурлыкал пароль: «Honor!» (и кто его только придумал?). Каменные кирпичи разъехались в стороны, Малфой зашел в гостиную…
И замер, как змея перед броском.
Время было позднее. Потускнел, будто засыпая, огонь в камине. Слизеринцы уже все разошлись по спальням… Почти все.
В центре гостиной, на диване, лицом к входу сидели Теодор Нотт и Блейз Забини. Чуть в стороне виновато переминались с ноги на ногу Крэбб и Гойл. А в кресле неподалеку сидела Панси с прямой, как стрела, спиной и ледяным выражением лица. При виде Драко она на мгновение улыбнулась.
— Массовая бессонница? — предположил Драко, мысленно сжимаясь в пружину.
— Следуем твоему примеру, — недобро усмехнулся Блейз.
— Где ты был, Малфой? — довольно грубо спросил Нотт. — В поезде ты избегал нас почти до конца дороги, после ужина в Большом Зале куда-то исчез и вернулся лишь сейчас… Что происходит?
— Я должен перед тобой отчитываться, Нотт? — изображая жуткое удивление, Драко приподнял бровь. — Или, может, ты приревновал меня? — он ядовито усмехнулся. — Прости, Тео, ты совсем не в моем вкусе!
Панси громко фыркнула. О гомофобии Нотта ходили легенды. Винс и Грег захихикали, даже Блейз как-то подозрительно закашлялся.
Нотт побагровел.
— Кого ты из себя корчишь, Малфой? — зло выплюнул он. — Твой папочка больше не сможет тебе помочь! Ты теперь такой же, как и я, Драко, и Темный Лорд не доверяет твоей семье!
Пружина внутри Драко сжалась до предела. Теперь он готов был бить.
— Такой же, как ты, Нотт? — протянул он. — Я никогда не буду таким же, как ты, слышишь? Это ты в немилости у Лорда, но никак не я!
В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь робким потрескиванием углей в камине. Драко, вложив побольше льда во взгляд, посмотрел прямо в разъяренные глаза Теодора Нотта. А затем потянул вверх левый рукав дорогой черной рубашки.
Панси тихо ахнула. Нотт недоверчиво отпрянул.
— А теперь, — тихим, но очень злым голосом сказал Малфой, — кто еще хочет меня о чем-то спросить?
06.12.2010 Глава 3
Спустя три дня черная прядка перекочевала в руки Драко. «Мягкая», — подумал он, беря ее у Томаса. Тот, кстати, еще раз попытался выяснить, зачем Малфою волосы Поттера, но Драко лишь многозначительно ухмыльнулся.
В ближайшую же пятницу к Дамблдору в кабинет прилетела изящная сова. Она принесла директору письмо от Нарциссы Малфой, в котором женщина настоятельно просила отпустить ее сына на выходные домой в связи с некоторыми трудностями в управлении поместьем.
* * *
С каждой секундой ощущение дежа-вю усиливалось.
— Драко, мой мальчик, — опять это обращение! — Я рад, что ты отнесся к моему поручению так серьезно.
— Приятно, что сын не повторяет ошибок отца, — зубы сжались до едва уловимого скрипа на этой фразе Темного Лорда. — Ты можешь идти. Возвращайся в Хогвартс.
Целая буря эмоций всколыхнулась в душе Малфоя. Поблагодарив еще раз Волдеморта очень тихим и натянутым голосом, он поднялся и вышел.
…Все это время Беллатриса была здесь. Лорд Волдеморт захотел, чтобы она осталась. В черной маске, в наброшенном на голову капюшоне, она была практически неузнаваема. Скрестив руки на груди, женщина стояла неподалеку от окна.
Поведение племянника ее настораживало. Он держался слишком спокойно и почтительно. Беллатриса чувствовала, что что-то не так.
Когда Драко вышел, Лорд некоторое время молчал, поглаживая аккуратную черную коробочку, которую ему отдал Малфой. Его торжествующий взгляд был направлен в никуда, а губы изогнулись в усмешке.
— Мы победили, Белла, — нарушил он тишину несколько минут спустя. Лестрейндж вопросительно посмотрела на своего Господина. — Поверь мне, Гарри Поттер пожалеет, что вообще родился на свет! — Темный Лорд больше не мог оставаться в кресле. — Весь мир будет у моих ног!
Он остановился прямо за ее спиной.
— Я хотел этого, Беллатриса, и я знал, что так будет, — она кожей чувствовала каждое слово. — Я изменю этот мир, я очищу его от плесени, а ты… — капюшон с головы женщины упал, отброшенный резким движением руки.
— Я буду служить Вам, мой Лорд, — вот только в глазах была не покорность, но страсть и обожание.
— Ты будешь моей верной помощницей!
Темный Лорд жестким движением развернул ее к себе лицом. Большие темные глаза лихорадочно горели в прорезях маски.
…Злой осенний ветер истошно бился в окна, пытаясь разбить их не то к Мерлину, не то к черту. А там, внутри комнаты, во вспышке дьявольской страсти сплетались два тела… На полу жалкой грудой лежала сорванная одежда, будто листья, нещадно сдернутые самою Осенью. Шелковыми волнами разметались по подушке черные спутанные кудри. Нетерпеливо и страстно пронзали их длинные белые пальцы. Тонкие губы жестоко терзали нежную белую кожу. В такт порывам вихря звучали негромкие стоны…
Ветер яростно взвыл. Он был не в силах добраться до этих двоих.
* * *
Как-то незаметно пролетели три недели. Сентябрь подходил к концу. Печальной серостью жаловалось небо на окончательно ушедшее лето. Его тихие слезы падали на каменные стены Хогвартса, струясь по вековым трещинам. И уже неясно было, что это: просто осенний дождь или сам замок жалеет о прошедшей молодости?
…— Ты собираешься ложиться, дружище? — Рон обеспокоенно глянул в сторону сидящего на своей кровати Гарри. — Скоро полночь!
— Что? Да-да, Рон, сейчас, — с притворной беспечностью сказал Поттер, — я просто задумался.
Рыжик подозрительно на него посмотрел и, пожав плечами, задернул полог. Прозвучало тихое: «Nox!», и спальня погрузилась во тьму.
Гарри мрачно вздохнул. Он очень хотел спать, но…
После смерти Сириуса кошмары стали нормой. Ночь за ночью Гарри пытался спасти крестного. Он закрывал его собой от невесть откуда взявшихся дементоров. Он судорожно кричал: «Expecto Patronum!», но это не помогало. Вопреки своей натуре, жуткие черные фигуры рвали на клочья серебристого оленя, и тот растворялся легкой лунной дымкой. А мерзкие твари кидались к крестному, минуя при этом почему-то самого Поттера…
А сколько раз во сне Гарри направлял палочку на Беллатрису Лестрейндж, произнося роковое заклинание! Но Пожирательница Смерти смеялась, резким движением уклонялась от зеленой вспышки, а временами и вовсе его останавливала каким-то неведомым способом. А затем с ее палочки срывался проклятый красный луч…
И Сириус умирал, умирал каждый раз, а Гарри просыпался в слезах и с пониманием того, что он не спас крестного, не смог это сделать тогда, в реальности, и не сможет сейчас, во сне…
Наверное, так зарождается сумасшествие.
* * *
«Где я?»
Голая, безжизненная серая равнина вокруг. Ни камней, ни деревьев, ни даже чахлой травы — ничего не было.
«Чего ты боишься, Гарри Поттер?» — раздался голос где-то в голове. Вокруг по-прежнему не было ни души.
«Покажи мне свои страхи!»
— Кто здесь? — громко спросил Поттер.
— Привет, Гарри.
— Седрик? — Гарри моргнул. Он готов был поклясться, что еще мгновение назад за спиной никто не стоял.
— Да, — ответил пуффендуец, по-прежнему оставаясь сзади.
Гарри попытался развернуться к нему лицом, но… не смог. Ноги словно вросли в землю. Посмотрев вниз, Гарри поперхнулся: он действительно увяз по щиколотку в серой пыли, хватка которой была на удивление цепкой.
— Ты жив, Гарри Поттер, — в голосе Диггори были чужие интонации, — ты жив, а я нет.
— Прости меня…— боль и вина навалились на Гарри с привычной силой.
— Простить? — перед глазами Поттера возникло страшное лицо. Это был Седрик, да, но с темными кругами под глазами, бескровными губами, перекривленными в злой ухмылке, впалыми щеками и спутанными волосами. — Ты не защитил меня!
Если бы Гарри мог, он бы отпрянул. Сходство между Диггори и инферналом настораживало.
— Ты даже не попытался хоть что-нибудь сделать, чертов защитник Волшебного Мира! — Седрик не говорил, а кричал. — Как не попытался спасти и его…
Картинка резко сменилась. Теперь Гарри смотрел со стороны на битву в Министерстве. Вот луч боевого заклинания сорвался с палочки Беллатрисы… Вот он достиг груди Сириуса… Вот он, взмахнув руками, начал падать в проем арки…
— НЕЕЕЕТ!!! — не своим голосом заорал Гарри и…
И проснулся.
…— Знаете, я больше не лягу спать, — сказал Гарри за завтраком друзьям.
— Опять кошмары? — тут же насторожилась Гермиона.
— Снова, — мрачно усмехнулся Поттер.
— Гарри, так нельзя, — подруга внимательно на него посмотрела. — Ты сводишь себя с ума. Мы волнуемся за тебя! — Рон энергично кивнул. — Ты должен…
— Знаю, знаю, рассказать Дамблдору, — перебил ее Гарри и улыбнулся, чтобы девушка не обиделась. Она ведь не виновата, что делиться своими кошмарами с директором ему ну вообще не хочется.
— Вообще-то, я имела в виду зелье Сна Без Сновидений, — улыбнулась в ответ подруга.
* * *
Зелье Сна Без Сновидений, которое выпросила для него у мадам Помфри Гермиона («Понимаете… Мадам Помфри… Я так много времени уделяю учебе… мне снятся цифры и руны! Я уже боюсь закрыть глаза! Да, я помню о привыкании, я буду осторожна!»), помогало лишь первое время. Где-то две недели Гарри с жадностью, словно наркоман, выпивал порцию зелья и проваливался до самого утра в черную бездонную пропасть.
А потом чудодейственное лекарство резко перестало работать. В ту ночь Гарри пережил смерть родителей, крестного, Рона, Гермионы… Под утро, когда кошмар все же неохотно выпустил его из цепких объятий, Поттер проснулся весь в холодном поту. Липкий ужас тек по венам вместе с кровью. Жизнерадостный храп Рона, за который Гарри обычно был готов убить друга, на этот раз казался самым прекрасным звуком во всем мире: Рыжик жив, вот он, совсем рядом, а значит, все было лишь сном.
Гарри растерянным жестом взъерошил волосы. Никакого отдыха ночь не принесла, глаза саднило, голова раскалывалась.
…Рону и Гермионе хватило одного взгляда, чтобы понять, что жуткие ночные видения вновь мучают их друга.
— Я была уверена, что зелье подействует! Оно вредное, чего тут скрывать, но все было лучше, чем твои кошмары. Я предположила, что оно усыпит твои страхи и вскоре станет ненужным, — растерянно сказала Гермиона, наблюдая, как Гарри мрачно вскапывает ложкой овсянку. Тот лишь пожал плечами.
— Гарри, ты меня вообще слушаешь? — воскликнула девушка, поймав отсутствующий взгляд Поттера.
— Угу, — подтвердил он, виновато улыбнулся и продолжил упрямые попытки соорудить из овсянки горку. Каша была жидкая, скользкая, и на архитектурные таланты Мальчика-Который-Выжил-Но-Точно-Сойдет-С-Ума ей было наплевать.
— Я знаю, ты этого не хочешь, — Гермиона все не оставляла попыток до него достучаться, — но ты должен рассказать все Дамблдору! Не понимаю твоего упрямства, ведь эти сны опасны: посмотри, что они с тобой делают!
Рон замер. С одной стороны, он признавал правоту ее слов. Но… Он знал, почему Гарри так упорно молчит. И понимал его. А еще он понимал, что назревает ссора.
— Вот как, — воспаленный взгляд Поттера скрестился с решительным взглядом Грейнджер. — Не понимаешь… Гермиона, я не пойду к Дамблдору.
— Почему? — не сдавалась она.
— Потому что это — просто сны! Что я ему скажу? «Помогите, меня мучают кошмары! Мне срочно нужна помощь психиатра!» — Гарри с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик и не привлечь внимания окружающих.
— Ты же знаешь это слово, — Гермиона удивленно посмотрела на него. Затем они с Поттером поглядели друг на друга и рассмеялись.
— Извини меня, прошу! Ты стараешься мне помочь, а я ору на тебя, как последний неблагодарный идиот, — сказал Гарри подруге, — это все недостаток сна. Но директор ничем мне не сможет помочь, понимаешь? Я должен сам с этим разобраться!
Девушка лишь покачала головой. Она так не считала, но ссориться с другом не хотела.
* * *
Первый раз за все школьные годы Гарри не был рад квиддичному матчу.
В этом году борьба за школьный кубок начиналась с игры Гриффиндор — Пуффендуй. Гарри чувствовал, что его команда ликует, хоть и старается этого не показывать, и предчувствует легкую победу, несмотря на то, что для многих из них это была первая игра в сборной. Но сам капитан, видя, как бодро покачивается мир вокруг, впервые не был уверен в своих силах.
Рон успокаивающе положил ему руку на плечо. Рыжий гриффиндорец и сам жутко нервничал, но видел, что другу гораздо хуже. Гарри признательно посмотрел на него и улыбнулся.
«Что бы я без них делал?» — мелькнула мысль, а сердце затопило теплой волной.
… В воздухе стало легче. Ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Адреналин опалил вены, заставляя сердце биться быстрее, прогоняя желание закрыть глаза.
Поттер оглядел поле. Вон Рон завис у гриффиндорских колец, лицо серьезное, сам весь напряжен. Гарри улыбнулся. В силах друга он был уверен.
Джинни с квоффлом в руках красиво обошла одного из пуффендуйских охотников, Скоткинса, который сейчас недоуменно смотрел ей вслед. Резво увернувшись от бладжера, она подлетела к кольцам противника. Бросок…
— Гриффиндор открывает счет! — выхватил Гарри фразу комментатора, которым сегодня был Дин Томас. — Джинни Уизли забивает гол, и счет становится 10:0!
Девушка, улыбнувшись, помахала Гарри. Тот шутливо склонил голову в полупоклоне. Пуффендуйского охотника перекосило.
Ханна Эббот, ловец Пуффендуя, вздохнула, наблюдая за Поттером. С тех пор, как она заменила в команде Седрика, ей еще ни разу не удалось его обыграть… Нет, она не злилась, наоборот, восхищалась мастерством парня, но все же временами бывало обидно.
Тем временем Скоткинс, разозленный первой неудачей, завладел квоффлом. Рон подобрался.
«Давай, друг!» — подумал Гарри, когда пуффендуец, обойдя гриффиндорских загонщиков Пикса и Кута, оказался у колец.
В этот момент в глазах парня на мгновение потемнело. Сердце пропустило удар. Гарри моргнул, и наваждение исчезло.
«Вот черт! Что это было?!» — забилась в висках мысль.
Гриффиндорские трибуны восторженно ревели, пуффендуйцы и часть слизеринцев свистели и возмущались, что значило, что Рон отбил мяч.
На другом конце поля блеснула золотая искорка.
Снитч!
Гарри оценил ситуацию. Ханна была гораздо ближе к заветному мячику, но об этом еще не догадывалась. Значит, нужно было увести ее подальше.
«Прости, Ханна», — мысленно извинился он перед девушкой и ушел в пике. Как и ожидалось, Эббот ринулась за ним. Встречный ветер обжег глаза, несмотря на очки, и парень на секунду зажмурился.
«Не пытайся бороться с собой, мальчик, — прозвучал голос в голове. Такой отчаянно знакомый голос… — Ты ведь хочешь спать, я знаю. Не беги от меня, Гарри Поттер!»
Охваченный паническим ужасом, Поттер разлепил веки. Земля неслась навстречу, и он вышел из пике.
Снитч дразняще сверкнул где-то вверху. Гарри должен был поймать его! Страшась даже моргнуть, он прищурился и разогнал свою «Молнию» еще сильнее.
Где-то там, позади, была Ханна.
Мир сжался до размера золотистого мячика. Секунда, вторая, третья…
Нежные крылышки обиженно вздрогнули, когда пальцы Поттера сомкнулись на снитче. Он торжествующе вскинул руку над головой.
— Гарри Поттер поймал снитч! — громко завопил Дин. — Гриффиндор побеждает со счетом 160:10!
«Пока я гонялся за снитчем, Скоткинс умудрился забить гол?» — удивился Поттер.
Звуки внезапно куда-то исчезли, словно к голове прижали подушку.
«Гарри, нельзя садиться на метлу, если ты так плохо выспался! — с фальшивой заботой воскликнул голос. Было в нем что-то… волдемортовское. — Ведь даже такой хороший ловец, как ты, может упасть!»
Поттер судорожно вцепился в древко метлы и почувствовал, что оно растворяется прямо под его пальцами…
… В испуганном крике округлился рот Гермионы. Трибуны взметнулись в едином порыве, когда Гарри Поттер соскользнул с метлы.
14.12.2010 Глава 4
Как в замедленной съемке, Драко расширившимися глазами наблюдал за падением Поттера. Рядом испуганно застыла Панси, вцепившись в его руку.
Такое уже было… Тогда, на третьем курсе, когда прямо в разгар матча на поле пожаловали дементоры. Точно так же падала темная фигурка, словно тряпичная кукла, брошенная безжалостной рукой. Тогда Драко злорадствовал. Знаменитый Гарри Поттер, гениальный квиддичный игрок, сорвался с метлы! А сейчас ужас ледяными пальцами сжал его сердце. Да, он не испытывал к гриффиндорскому выскочке никаких теплых чувств, но, Мерлин подери, тот же сейчас разобьется!
И опять, как тогда, Малфой краем глаза заметил, как Дамблдор выхватил палочку и что-то проговорил. Странное облегчение затопило теплой волной, и Драко с силой выдохнул. Оказалось, что эти секунды он и не дышал.
* * *
Поздним вечером того же дня Драко все никак не мог уснуть. В сотый раз перевернувшись и прокляв жизнерадостный храп Крэбба («Или Гойла? Да кто их разберет!»), он наконец встал, накинул на плечи теплую мантию и вышел в гостиную.
Малфой не ожидал там кого-либо увидеть. Однако огонь в камине горел ярко, а в кресле кто-то сидел. Подойдя ближе, парень узнал, в свернувшейся в комочек фигурке, Панси. Отчаяние и грусть, которыми веяло от девушки, можно было потрогать руками.
— Ты не спишь? — тихо спросил он. Панси вздрогнула и поспешно сменила позу.
— Не могла уснуть, — ответила она. — Всякая чушь в голову лезет…
— Знаешь, — Драко криво улыбнулся, — это заразно.
Он сел прямо на пол, на мягкий ковер, прислонившись спиной к креслу подруги. Панси была единственным человеком, перед которым он мог себе позволить быть таким. Ей было наплевать, насколько прямая у него спина и как уложены его волосы. Даже Люциус и Нарцисса знали не все о своем сыне: Драко любил родителей, но доверял только своей подруге. Панси так дорожила этим доверием, что если бы Малфой не знал ее настолько хорошо и не был уверен в ее любви к другому человеку, то заподозрил бы неладное.
— Пойдем прогуляемся, — поймав ее взгляд, Драко кивнул: у всех стен Хогвартса есть уши, а уж у слизеринских — особенно.
…— Куда мы направляемся? — спросил Малфой, тихо идя рядом с практически бесшумно ступающей Панси.
Девушка на мгновение замялась.
— Я знаю, ты ненавидишь это место, — лицо Драко вытянулось, — но на Астрономической башне нас никто не подслушает.
Драко только вздохнул. Ладно, согревающих заклинаний еще никто не отменял… Правда, раздражение вызывает само место, где целовался, наверное, каждый, кому только не было лень. Ну или кто не считал это ниже своего достоинства.
— Спасибо, — чуть сжала его руку Панси, которая отлично чувствовала недовольство друга, пусть он не произнес и слова.
До башни они дошли в полной тишине.
* * *
Каждый из нас рождается в рубашке. Просто все рубашки разные, ведь судьбе скучно сидеть и шить одинаковые. Кого-то обходят стороной болезни, кто-то умеет быстро приспосабливаться к любой ситуации. А вот у Гарри Поттера был талант обходить стороной неизбежную смерть, отделываясь минимумом травм. Смерть на это мрачно ухмылялась, многообещающе прищуривалась и обещала еще отомстить.
Свалившись с высоты ста метров, Поттер не просто выжил, но еще и умудрился толком ничего не сломать. Пострадала сильно левая рука, на которую он приземлился, да прибавилось пару царапин. Конечно, если бы не заклинание Дамблдора… Но Гарри предпочитал не задумываться об этом.
В Больничное крыло его доставили без сознания, но мадам Помфри быстро исправила это досадное недоразумение. Первым, что увидел Гарри, открыв глаза, были встревоженные лица друзей. За их спинами теснилась вся гриффиндорская команда, которой, в принципе, находиться здесь не должно было. Они проскользнули в палату, когда медиведьма нарочито громко объявила, что идет за Костеростом.
— Черт, дружище, как ты умудрился? — задал Рон вопрос, ясно читавшийся в глазах всех ребят.
Гарри как-то беспомощно пожал плечами. Последнее, что он помнил, — это холодный, безжалостный, сковывающий разум голос. «Ведь даже такой хороший ловец, как ты, может упасть». А потом — несколько секунд удушающего ужаса… Это определенно нужно было обдумать. Позже… сейчас просто хотелось спать.
Он умоляюще посмотрел на Гермиону. Подруга все поняла без слов и, хотя в ее глазах были тревога и недоумение, ласково ему улыбнулась.
— Пойдем, Гарри нужен покой, — пихнула девушка Рона локтем в бок, — я и к вам обращаюсь! — добавила она, видя, что Джинни хочет что-то сказать.
— Спасибо, ребята, — голос Гарри был хриплым, — со мной все будет в порядке.
— Конечно, будет, — мадам Помфри вошла с бутылочкой сомнительной жидкости, в которой Поттер наметанным взглядом опознал Костерост, и стаканом в руках. Она демонстративно строго посмотрела на гриффиндорцев, пряча в уголках губ улыбку.
По лицу Гермионы было видно, что она сомневается в этих уверениях.
…На смену Костеросту, обжегшему горло, пришла спасительная темнота. Гарри измученно провалился в черную пропасть сна без сновидений.
Когда он из нее вынырнул, уже стемнело. Левая рука разрывалась на сотни маленьких раскаленных кусочков, но в остальном самочувствие было отличным, даже спать практически не хотелось.
Гарри осторожно встал с постели и подошел к окну.
В чистых стеклах сверкали, дробясь и переливаясь, яркие звезды. Они настолько давно не видели этот мир, затянутый хмурым пологом туч, что сейчас, казалось, хотели наверстать упущенное.
Вечность назад, явно в другой жизни, Гарри слышал от кого-то, что нежные огоньки, оживляющие небо по ночам, — это вовсе никакие не небесные светила, а души умерших людей. Они глядят сверху на тех, кто им дорог, на тех, кого они покинули… оттого и дрожит их свет.
Парень прищурился. Различить бы в этом запутанном небесном узоре родителей!
Гарри почувствовал, что пол слишком холоден для босых ног, и вернулся в постель. Он прикрыл глаза. Лица Джеймса и Лили Поттеров представились так отчетливо, словно он глядел на колдографию. Взъерошенный кареглазый мужчина обнимал хрупкую медноволосую женщину, стоя у входа в небольшой, но очень уютный дом.
— Гарри! — тихо окликнула его женщина, и младший Поттер почувствовал, как раненной птицей забилось в его груди сердце.
Он огляделся: стены куда-то делись, не забыв прихватить с собой и больничные койки. Впрочем, та, что была под Гарри, никуда не делась. Вокруг было привычно серо и пусто, но оттуда, где стояли родители, лился теплый, золотистый свет.
— Иди к нам, сынок! — карие глаза Джеймса Поттера встретились взглядом с широко распахнутыми зелеными глазами его сына.
Как в замедленной съемке, Гарри мучительно долго пытался слезть с постели, которая явно намеревалась его не отпускать. Справившись с ней, наконец, он, чувствуя дрожь в коленях, сделал шаг вперед.
…Был уже поздний вечер, и мадам Помфри давно спала. День, неожиданно оказавшийся щедрым на тревоги, утомил ее. Брови женщины были слегка насуплены.
И она не услышала, как ее единственный на сегодня пациент тихо соскользнул с постели и вышел из палаты.
* * *
На Астрономической башне было так холодно и, вместе с тем, так чудесно, как бывает только ясными осенними ночами. Драко передернул плечами, шепча слова согревающего заклинания для себя и для Панси.
— Надо же… — мечтательно протянула девушка, — столько звезд я давно не видела.
Небо и впрямь притягивало взгляд, но Малфой понял, что дело не только в этом.
— Я давно хотела спросить, — подтверждая его догадку, напряженно проговорила Панси. — Почему ты принял Метку? Ты — не Нотт, это не было мечтой всей твоей жизни.
Драко почему-то резко расхотелось встречаться с ней взглядом, пусть и было темно. Пожалуй, даже слишком темно, потому он зажег на кончике палочки слабенький Lumos.
— Ты хочешь знать причину, — начал он, внимательно всматриваясь в яркую серебристо-зеленоватую звезду, — но ее не было. Ровно как и иного выхода.
Панси молчала, и он продолжал:
— Всю свою жизнь я верил в идеалы отца. Я верил, что Темный Лорд строг, но справедлив, что он гениален, что он борется за правое дело… Когда отец попал в Азкабан, я был убежден, что это лишь досадное недоразумение, но что в итоге? Тот самый гениальный Темный Лорд не шевелит и пальцем, чтобы выручить своих сторонников! Более того, он заявляет, что сохранил жизнь мне и матери лишь из милости, а потому я должен исполнить его приказ!
Поймав, наконец, взгляд друга, Панси увидела, что его глаза горят судорожным огнем.
— Мы все — лишь пешки, Пэнс, — продолжал Малфой уже спокойнее, — нас ни во что не ставят. Я выполнил его задание, но отцу это никак не помогло.
— Выполнил? — ранее мелькнувшая у слизеринки догадка стала уверенностью.
— Да, — кивнул Драко, — а вот сегодня Поттер упал с метлы… И это при том, что чертов гриффиндорский выскочка действительно здорово летает.
Паркинсон внимательно посмотрела ему в глаза… хотя, скорее уж, в душу.
— Ты ведь этого не хочешь, — не вопросительно, утвердительно сказала она. — Не хочешь смерти Поттеру, не хочешь вообще ничьей смерти, не хочешь никому подчиняться…
Драко задумался. Судя по всему, подруга права.
— Не хочу, — согласился он и с удивлением понял, что раньше они на такие темы никогда не разговаривали. Панси всегда мастерски уходила от ответа.
С лестницы послышались тихие шаги.
— Кто-то идет! — довольно нервно шепнула Панси, и Драко успокаивающе сжал руку. Что им, старостам, будет-то?
Дверь распахнулась слишком резко, будто тот, кто ее открывал, плохо соображал, что делает. Драко вскинул палочку.
— Поттер? — удивленно спросил Малфой, забыв привычно растянуть гласные. По идее, никакого растрепанного очкарика сейчас не должно было наблюдаться нигде, кроме как в Больничном крыле.
Поттер поднял голову, и Панси вздрогнула. Его глаза были белыми и абсолютно пустыми.
— Вот черт, — вырвалось у Драко.
— Это мне кажется, или он и впрямь сейчас прыгнет вниз? — Панси изо всех сил старалась скрыть дрожь в голосе. Малфой не ответил.
Поттер продолжал стоять, не шевелясь, будто замер в нерешительности.
— И ты собрался дать ему это сделать? — Драко удивился тому, насколько жестким был голос подруги.
Малфой не ответил. Перед ним стоял тот, кого он всю жизнь ненавидел, тот, кому доставалось все то, о чем он мечтал… Перед ним стоял тот, кого его учили всю жизнь ненавидеть. Перед ним стоял главный враг того, кому он должен подчиняться… Должен ли?
И вдруг все просто встало на свои места. Части головоломки сложились, капкан щелкнул, захлопываясь, а омут доброжелательно распахнул свои объятия. Драко сделал глубокий вдох, готовясь ответить на его зов, понимая, что воздуха все равно не хватит.
— Нет, — в горле пересохло, но сомнений в правильности решения не было. За детство, проведенное в страхе возвращения загадочного Того-Кого-Нельзя-Называть-Но-Кого-Все-Равно-Нужно-Бояться. За отца. За что-то еще, что сейчас не получается сформулировать словами, но что вертится где-то на краешке сознания. Потом, он потом об этом задумается.
— Я за Дамблдором, — Панси обогнула Поттера и побежала вниз по лестнице. А он тем временем неуверенно шагнул вперед.
«Что мне с ним делать?» — с легкой паникой подумал Драко. С психами он, конечно, имел дело частенько, но этот случай явно был уникальным!
Повинуясь какому-то душевному порыву, Малфой поднял палочку, заглянул Поттеру в пустые глаза и прошептал: «Legillimens!»
Мир вокруг закружился. Через секунду Драко обнаружил, что по-прежнему стоит напротив гриффиндорца, но все остальное явно изменилось.
Глаза Поттера были нормальными, хоть и смотрел он куда-то вдаль, не замечая Малфоя. Астрономическая башня осталась далеким воспоминанием, сменившись безжизненной серой равниной.
— Поттер? — Драко решил заняться основной проблемой. К его удивлению, «проблема» отреагировала.
— Малфой? — Гарри изумленно посмотрел на него. — Что ты здесь делаешь?
— Случайно мимо проходил, — хмыкнул Драко в ответ. Ситуация была просто до боли абсурдной. Он явно находился во сне очкарика, причем тот этого не понимал. Более того, его не интересовал факт присутствия Малфоя!
«И куда это он так уставился?» — раздраженно подумал Драко и обернулся. Шагах где-то в десяти от них пейзаж резко менялся. Серая пыль исчезала, сменившись чудесной зеленью сада, посреди которого был дивный небольшой домик. Примерно такие домики Малфой видел на открытках, которые ему дарили в детстве. Перед самым входом стояли, обнявшись, мужчина и женщина, в которых Драко без труда опознал родителей Поттера — уж очень похож он был на отца. Они что-то говорили, что-то, чего Малфою не было слышно, но оно явно предназначалось их сыну.
— Отойди, — тихо попросил Поттер, и Драко задумался, почему он просто его не обошел. Вокруг свободного пространства Мерлин знает сколько… Затем ему в голову пришла открывшаяся дверь и то, что в реальном мире он полностью загородил гриффиндорцу дорогу. Значит, какая-то связь с реальностью у Поттера все-таки осталась.
Драко упрямо тряхнул головой.
— Даже и не подумаю, — он проигнорировал злость в глазах Поттера, — там дальше ничего нет, кроме чертовой пропасти! Идиот, ты просто спишь.
— Ты рехнулся, Малфой? Оглянись! — и он слегка подтолкнул слизеринца. Драко спиной почувствовал холодный камень балкона («Хм, странное ощущение: чувствовать то, чего не видишь») и как-то отстраненно подумал, что это конец. Или он даст очкастому недоумку спрыгнуть, или тот его столкнет вниз и сам сиганет следом. Но Малфои просто так не сдаются.
— Поттер, раз в жизни я пытаюсь спасти твою тощую задницу… Неужели ты не ощущаешь ничего странного?
«Ветер, — промелькнула у Драко в голове мысль. — Если я почувствовал холод камня, то Поттеру в пижаме должно быть совсем не жарко! И дует здесь неслабо…»
Поттер приблизился еще на шаг.
— Ты пытаешься меня спасти, Малфой? И впрямь сон, — усмехнулся он. Сам же Драко его веселья явно не разделял.
— Ты стоишь посреди площадки на Астрономической башне, где дует ледяной ветер. И впереди нет твоих родителей, Поттер, очнись уже наконец!
Медленно, будто не веря, Гарри перевел взгляд на Драко. Зеленые глаза яростно смотрели в серые, которые будто пытались разбить этот несуществующий мир на мелкие кусочки. Секунда, две… и Поттер зябко вздрогнул.
— Я чувствую, — его плечи поникли, — ветер чувствую. Этого всего нет, и…
Он не договорил, испуганно уставившись на что-то за спиной Малфоя. Драко поспешно обернулся.
Чудная картинка сада, дома и улыбающихся людей стремительно превращалась в клубы черного тумана. На их месте оказалась огромных размеров змея, которая яростно прошипела:
— Браво, юный лорд Малфой! Ты еще поплатишься, щенок!
Драко не успел удивиться, почему он понимает змеиный язык. Он ощутил резкий рывок, а в следующую секунду обнаружил себя сидящим на полу злосчастной Астрономической башни. Слева обнаружился Поттер, сверху — взволнованные лица Дамблдора, МакГонагалл и Снейпа, подсвеченные огоньками на концах палочек. Лицо последнего было даже бледнее, чем обычно. Малфой перевел взгляд и наткнулся на перепуганную Панси, застывшую у открытой двери на лестницу.
«Как они все сюда поместились?» — мысли текли вязко, как кисель.
— Мистер Поттер, мне нужно с Вами поговорить, — сказал Дамблдор, — мистер Малфой, мисс Паркинсон, благодарю вас, вы можете идти. Пятьдесят баллов Слизерину за отличный поступок!
* * *
Сон пришел быстро, стоило лишь коснуться головой подушки.
Ему снился сад родного поместья. Здесь он частенько гулял, когда был маленьким, сюда же приходил взрослым, когда был зол. С детства его учили скрывать чувства, но зачем держать лицо среди кустов, деревьев и цветов?
Удивительное чувство спокойствия, которое дарило ему это место, в этот раз почему-то не приходило. И он совсем не удивился, когда из ниоткуда появилась уже знакомая ему большая черная змея.
— Ты предал своего господина, юный лорд Малфой. Ты умрешь, а следом за тобой — твои родные.
13.01.2011 Глава 5
Огромная черная змея любовно обвивалась вокруг тела, лишая возможности дышать. Она, кажется, что-то доверительно нашептывала ему прямо в ухо, но мозг не воспринимал ее слов, пытаясь найти выход из ситуации.
И почему именно змея? Да, Драко не испытывал пламенной любви к символу родного факультета, но и не особо боялся рептилий. Хотя, судя по панике, плещущейся у самого горла, до сих пор более-менее успешно игнорируемой, но уже практически невыносимой, все-таки боялся. Или это страх смерти? Такой медленной, мучительной, подобной затягивающему водовороту. Ты еще борешься, еще бьешь по воде руками, а он ласково, с жутким спокойствием, обещает тебе вечное счастье в его порочных объятиях.
Перед глазами вспыхнули две торжествующие красные точки с черными щелками зрачков. Странные глаза для змеи. Малфой таких никогда не видел, хоть отец однажды наводнил ими поместье, надеясь пробудить в сыне навыки Серпентанго. Навыков не пробуждалось к вящей радости разъевшихся рептилий.
И говорит змея по-человечески. А окружающий мир кажется слишком… реальным.
«Сон», — обрывисто, угасающее мелькнула мысль.
«Если тебе снится плохой сон, милый, просто ущипни себя за руку!» — тихий голос Нарциссы Малфой на миг заглушил саднящую боль в легких, которым не хватало кислорода. Да уж, о руке можно не заботиться! Но…
— Тебя нет, — прохрипел Драко. Вышло неразборчиво, но змея, кажется, поняла, потому что стальная хватка тугих колец на миг стала слабее.
— Ошибаешься, щенок, — столько ненависти в голосе он еще не слышал ни у кого. Почти.
— Тебя нет, — упрямо повторил Драко, впившись взглядом в продолговатые зрачки. Липкий, чертов липкий сон, где ничто не реально, и особенно — эта гигантская удавка!
Красные глаза прожигали, пытаясь подчинить себе взбунтовавшуюся жертву. Драко готов был поклясться, что они проникают в мысли не хуже умелого легиллимента, заставляя трещать по швам привычную защиту его разума. Интуитивно он сосредоточился, не давая ей рухнуть.
— Тебя нет, — в третий раз повторил Драко и с удивлением почувствовал, как разжались смертельные объятия, а сама змея исчезла в легкой дымке.
Малфой с силой набрал воздуха в легкие и проснулся, рывком приподнявшись на постели. Голова отчаянно болела, в горле саднило, из ребер упорно не уходила боль. Чувствуя, как ужас вползает в вены, Драко попробовал убедить себя, что ему лишь кажется. Что он уснул в неудобной позе, на худой конец… Получалось плохо.
Не выдержав, Малфой встал с кровати и тихо прошептал: «Lumos!», зажигая крохотный огонек на конце волшебной палочки. Со стороны спящего Блейза раздалось протестующее мычание, но Драко даже не обратил на него внимания. Очень ровно и аккуратно ступая, он прошел к зеркалу и навел на себя свет.
Полусумасшедшим блеском горели серые глаза на бледном лице. Неестественно ярко темнели губы, будто их нарисовал не умеющий сочетать цветовые гаммы художник. Драко опустил палочку чуть ниже и отчетливо рассмотрел иссиня-черные отметины на шее. Будто кто-то пытался его задушить…
Уже зная ответ, Драко приподнял футболку и увидел синяки по всему телу. Он отшатнулся от своего отражения.
«Сон, значит?» — ехидно поинтересовался внутренний голос, покидывая воображению картинку пытающего спрыгнуть с Астрономической башни Поттера и воспоминание о красных, горящих ненавистью и злобой глазах. Таких глаз он не встречал ни у кого… кроме Темного Лорда.
«А ты чего ожидал?» — внутренний голос дал пинка, и Драко, мрачно усмехнувшись, отправился к единственному человеку, который мог в данном случае помочь.
* * *
Профессор Зельеварения Северус Снейп не спал, несмотря на то, что время было поздним. Он сидел в кресле в своей личной комнате и думал, вцепившись взглядом в бодро потрескивающий огонь в камине. Огонь совершенно неуважительно радовался крепким сухим поленьям, довольно урчал и отдавал свое тепло, так завуалировано показывая благодарность и даже признательность.
Снейпу жутко не нравилось происходящее. Обезумевший Поттер, пытающийся ему помочь Драко… Зельевар не верил в слова Дамблдора о том, что в странной выходке гриффиндорца виновата его связь с Волдемортом. То есть виновата, конечно, но дело явно не только в ней. И почему Драко помог своему врагу? Или их вражда просто-напросто исчерпала себя, исчезла, как исчезают с рассветом неверные ночные тени?
Зельевар нахмурился. Вторую проблему можно просто обсудить с глазу на глаз с крестником, но вот первая не находила решения. Он никогда еще не видел, чтобы люди так вели себя при мыслесвязи…
Тихий голос проговорил пароль, и тяжелая дверь распахнулась. Северус усмехнулся про себя, увидев на пороге Драко.
— Мне надо с тобой поговорить, — голос Малфоя был спокойным, но каким-то обреченным. Снейп скользнул по нему взглядом, отметив расширенные зрачки и прикушенную губу, и уставился прямо на темные пятна на шее. Сквозь бесстрастную маску на мгновение прорвалось беспокойство.
— Садись, — обрывисто бросил он, кивая головой на кресло у камина.
— Сегодня вечером, — начал говорить Драко, опережая вопросы крестного, — я не дал Поттеру спрыгнуть с Астрономической башни, причем он спал и видел, что идет к своим родителям. Судя по всему, это был план Темного Лорда. А сейчас… — он сглотнул, — только что мне приснилось, что меня душит огромная змея. А когда я проснулся… — палец выразительно скользнул по шее.
— Спал, говоришь, — голос Снейпа был задумчивым, но пальцы c силой сжались в замок, побелев. — И легко проснулся?
— Нет, — покачал головой Малфой, на что зельевар только хмыкнул.
— Что происходит, Драко? — пытливый взгляд темных глаз перещеголял недавние взгляды Панси. — Ты хоть понимаешь, во что ввязался?
— Я не хочу никому подчиняться, — вскинул голову Малфой, — я никого не хочу убивать. И я почему-то не хочу, чтобы с Поттером случилось что-то плохое.
Взгляд Снейпа стал очень едким, но слова были вполне нейтральными:
— Я не знаю, что могло произвести такой эффект, — слушая крестного, Драко сжал пальцы в кулак, отчего они едва слышно хрустнули, — но ясно одно: вам с Поттером нельзя видеть сны. Почему-то они сбываются, причем не так, как вам бы хотелось, — Северус посмотрел на огонь. — Все же немного поспать ты можешь, — он поднялся с кресла и подошел к шкафчику с аккуратными дверцами. — Думаю, зелье Сна Без Сновидений пока что решит проблему.
Драко протянул руку, однако Снейп удержал пузырек.
— Но спать ты будешь здесь, под моим присмотром, — строго добавил он.
Малфой театрально закатил глаза, но возражать не стал. Вместо этого он внезапно вздрогнул:
— Мама! Она может пострадать, — правый уголок рта нервно дернулся, — предупреди ее, пожалуйста!
— И без тебя понял, — как-то устало вздохнул зельевар.
… Через пятнадцать минут Драко мирно посапывал, свернувшись комочком на широкой постели Снейпа. Сам же профессор вернулся из спальни в комнату. Первым делом он взял щепотку Летучего пороха.
— Малфой-менор! — произнес он и сунул голову в камин.
В главной гостиной поместья Малфоев, которую он сейчас лицезрел, было пусто и почти темно. Легкий красноватый отблеск бросал на стены и мебель камин, да пара небольших светильников. С тихим хлопком перед зельеваром появился домовой эльф.
— Чего изволит мистер Снейп, сэр? — голос эльфа немного дрожал — впрочем, как и всегда.
— Позови свою хозяйку, миссис Малфой, — чувство брезгливости, которое зельевар вечно испытывал к этим забитым созданиям, невольно проскользнуло в его голосе и на этот раз.
— Но она спит, мистер Снейп, — огромные глаза затянулись влажной пеленой, — Уолли не может выполнить приказа, Уолли — плохой…
— Не стоит, Уолли, я не сплю, — обычно мелодичный, сейчас голос Нарциссы был хрипловатым. — Здравствуй, Северус.
— Нарцисса, у меня мало времени, — зельевар нахмурился, осознавая, что их могут подслушать. Впрочем, хуже уже быть не могло, — тебе нужно немедленно бежать отсюда. К родственникам, знакомым… Желательно за границу.
Тонкая бровь женщины изогнулась в недоумении.
— Просто поверь мне, — поспешно добавил Снейп, видя, как приоткрылся в возражении изящно очерченный рот. Женщина на мгновение нахмурилась, а потом сказала:
— Хорошо. Я умею запутывать следы, — она криво усмехнулась. — Спасибо, Северус, — ее голубые глаза на миг встретились взглядом с глазами ее друга.
— Будь осторожна, — сказал Снейп и разорвал связь.
… Груда книг посреди комнаты ничем не выдавала того, что в ее глубине скрылся профессор Зельеварения. Северус Снейп пересмотрел уже где-то с десяток редких работ, где говорилось о настойках и зельях, способных влиять на разум человека — почему-то он сразу отмел версию темномагического заклятия. Однако все было не тем, все было ненужным. Найдя описание отвара, который должен был медленно растворить мозг того, кого им напоили, Снейп немного истерически усмехнулся.
Еще через час несколько томов были безжалостно отброшены в сторону, и в длинные пальцы призывно легла небольшая книжечка в потертом переплете. «Сто способов изощренного убийства», — задушевно гласила надпись на переплете.
Повинуясь внезапному душевному порыву, Северус открыл ее и стал бегло просматривать содержимое. И внезапно почувствовал, как сердце дрогнуло в груди. Вне всяких сомнений, это было оно!
Он резким движением встал, прошел к камину и схватил щепотку пороха. Пламя полыхнуло зеленым, а мужчина увидел перед собой кабинет директора. Дамблдор не спал, сидел за столом и задумчиво чертил что-то кончиком пера на пергаменте. Услышав шум, он заинтересованно посмотрел в сторону камина.
— Северус? — удивленно спросил Дамблдор.
— Мне нужно Вам кое-что показать, — голос Снейпа оставался спокойным, но лишился привычных тягучих ноток. Директор мгновение пытливо смотрел на него.
— Оставайся у себя, — наконец ответил он, поднимаясь из-за стола.
…За пределами замка в свои права медленно вступало утро. Оно разливало по небу алую краску, будто чувствуя, что над кем-то нависла смертельная угроза. Солнце еще не поднялось, и редкие оставшиеся звезды наслаждались последними моментами своей власти, разрывая в косматые клочья набежавшие откуда-то с севера тучи. День обещал быть неспокойным…
* * *
В личной комнате Северуса Снейпа никогда не бывало столько людей. Более того, часть присутствующих он с огромнейшим удовольствием вообще никогда больше бы видел.
Проснувшийся Драко, хмурясь, опирался на кресло, в котором сидела Панси Паркинсон. Девушка пришла пару минут назад и твердым, уверенным голосом сказала, что если даже ее не впустят, то она все равно останется сидеть под дверью. Что-то в ее интонациях заставило Снейпа хмыкнуть и, даже без привычных язвительных комментариев, позволить ей войти. Сам Малфой выглядел лучше, чем ночью, но темные пятна с шеи никуда не делись, а глаза напряженно исследовали взглядом лица собравшихся в комнате.
Поттер выглядел куда хуже: даже блеск его изумрудно-зеленых глаз, казалось, стал гораздо тусклее. Он растерянно ерошил волосы, периодически останавливая взгляд на Малфое. Северус чуть приподнял бровь: не нужно быть легиллиментом, чтобы понять, что Поттер хочет поговорить со своим врагом. «Бывшим врагом», — поправил себя Снейп, подавляя желание поморщиться.
Наименее мрачным из всех, пожалуй, был взгляд директора, хотя и Дамблдор был непривычно подавлен. Зельевар прекрасно понимал, что пожилой волшебник явно провел бессонную ночь не из-за любви к рисованию.
— Этой ночью с мистером Малфоем произошло нечто похожее на то, что было с мистером Поттером, — слова цедились медленно, и Снейп невольно удивился сам себе. — Ему приснилась змея, пытающаяся его задушить, — и этот сон едва не убил его, — Панси судорожно сжала в кулак пальцы правой руки. — Это не было простым видением.
— Полагаю, ты знаешь ответ, Северус? — зельевар готов был поклясться, что в голосе Дамблдора была надежда.
— Silene Capensis, — лицо Поттера вытянулось, изрядно повеселив Драко. Он бы рассмеялся, если бы не сама ситуация. Панси едва ощутимо вздрогнула, что озадачило Малфоя. Снейп же тем временем продолжал:
— Африканский корень сновидений. Удивительное растение, которое африканские шаманы и знахари используют уже много веков… но у нас оно запрещено министерством. Оно дает возможность путешествовать по снам, проникать в подсознание других людей. Но простое путешествие по снам — лишь начало. Попрактиковавшись и приняв большую дозу, в которую нужно обязательно добавить волос жертвы, можно научиться контролировать чужие сны и переносить их в реальность.
— Другими словами… — Гарри чуть подался вперед, вспоминая свою прогулку и синяки Драко.
— Да, Поттер. Умрете во сне — умрете и наяву. Вот такая чудная затея пришла в голову Темного Лорда, — немного устало закончил Северус, покосившись на Дамблдора.
— Но откуда у Волдеморта мои волосы? — кажется, только Поттер из всех присутствующих этого не понял. Малфой невозмутимо посмотрел на него, а директор поспешно сказал:
— Это сейчас не столь важно, Гарри. Гораздо важнее другое… Северус, существует ли противоядие к этому зелью?
— Нет, — мрачно ответил Снейп, — единственный выход — сварить такое же зелье и вмешаться в их сны и нам. В противном случае скоро они даже вдвоем не смогут противостоять Темному Лорду: они слабеют с каждой минутой.
— Как быстро ты сможешь справиться с приготовлением? — бледно-голубые глаза Дамблдора словно резали изнутри.
— Само зелье готовится недолго, — зельевар нахмурился, сложил руки на груди и задумчиво сделал несколько шагов вдоль камина. — Загвоздка в том, что найти корень сновидений крайне сложно — как я и говорил, за его хранение полагается несколько лет заключения в Азкабан… Но у меня есть свои источники.
— В таком случае, нам остается ждать, — Дамблдор поднялся с кресла, на котором расположился, — Гарри, Драко, вам придется все это время находиться вместе.
— Но профессор… — вскинулся было Поттер, но быстро замолчал под властным взглядом директора. Малфой только обреченно вздохнул: он догадывался о возможности такой теплой компании.
— Так будет лучше, Гарри, — противореча взгляду, голос седовласого волшебника был мягким.
* * *
Не прошло и получасу с тех пор, как комната Снейпа опустела. Зельевар потер пальцами виски: он и без того не любил, когда кто-то вторгался на его личную территорию, а уж после бессонной ночи подавно.
Он не успел обрадоваться воцарившейся тишине, как раздался неуверенный стук. Помянув недобрым словом Мерлина, Северус резким движением указал палочкой на дверь. Она распахнулась, чуть не убив стоявшую с другой стороны Панси.
— Мисс Паркинсон? — Снейп приподнял бровь. — Чем могу быть Вам полезен?
Откровенно говоря, визит слизеринки был полной неожиданностью. Девушка проскользнула внутрь и закрыла дверь.
— Я хотела с Вами поговорить, — ее голос был не просто спокойным, а мертвым. Профессор указал ей на кресло и наложил мощное заглушающее заклятие на дверь.
— Название растения, о котором Вы говорили, — продолжила Панси, когда Снейп сел напротив нее, — на самом деле не было для меня не известным ранее звуком. Я хорошо знаю его силу, его действие и побочные эффекты. Мой отец посвятил изучению этого корня практически всю свою жизнь. Конечно, он это скрывал — официально Паркинсоны занимаются поставкой редких ингредиентов для зелий — но его исследования преумножили наше состояние в разы. Отец всегда рассказывал мне о своих открытиях… но совсем недавно они меня особенно заинтересовали.
— Полагаю, мне лучше даже не знать, зачем? — изумление в голосе Северуса было прикрыто изрядной порцией яда.
Девушка не ответила, лишь чуть побледнела и стала внимательно изучать мягкий темно-зеленый ковер на полу.
— Но главное… — она запнулась, — Вам не придется тратить время на поиски продавца. Вы получите корень сновидений уже сегодня, потому что… он есть в поместье Паркинсонов, — последнюю фразу она выговорила с трудом.
— Я все же настаиваю на своем предыдущем вопросе, — прищурился Снейп.
Панси резко подняла голову. Маска спокойствия слетела с ее лица, а карие глаза загорелись золотистым огнем.
— Действие этого растения вовсе не так страшно, как вы описывали, профессор. С его помощью можно не только убивать, с его помощью можно заставить видеть любые сны, понимаете? Я хотела заставить человека, которого уже давно люблю, ответить мне взаимностью… или хотя бы обратить на себя его внимание.
Северус вздрогнул. Взгляд Панси обжигал, выдавая то, чего она недоговорила, подтверждая его опасения. Он сглотнул, прежде чем сказать:
— Вам не приходило в голову, мисс Паркинсон, что Вы не оставите выбора этому человеку? И что он Вас возненавидит, если узнает истину?
Плечи Панси поникли.
— Приходило… и, как видите, Silene Capensis сейчас находится в тайнике в нашем поместье, — тихо сказала она. — Я не хочу, чтобы меня любили насильно, не хочу превращать человека в марионетку… не хочу… — одинокая слеза тихо скатилась по ее щеке.
Словно разозлившись на себя, она резко поднялась с кресла.
— Профессор Снейп, позвольте мне воспользоваться Вашим камином, — официальным тоном сказала Панси. Снейп лишь кивнул.
Уже взяв щепотку Летучего пороха, девушка обернулась и грустно усмехнулась.
— Так или иначе, но этот корень все равно достанется тебе, — в следующую минуту она исчезла в зеленом пламени.
26.01.2011 Глава 6
В октябре не дождаться грозы. Осень плачет тихим, мелким, безропотным дождиком, будто стесняясь того буйства красок, что расцвело на деревьях от одного лишь взмаха ее рукава. Вот она и сглаживает эту яркость, поспешно, торопливо отправляя серую армию громоздких туч исправлять ее ошибки.
Но гроза гремела. Правда, она не была обычной: носила локальный характер, развернувшись в Лестрейндж-меноре. Центром ее был не кто иной, как лорд Волдеморт. Темный волшебник был в ярости. Ненависть и злоба расходились вокруг него удушливыми волнами, грозя ненароком отравить любого, кто попадется на их пути. Воздух будто искрился крохотными разрядами электричества, сбивая с ритма сердца всех, кто вдыхал его.
«Чертов Малфой!» — в сотый раз срывалось шипение с тонких бледных губ. Чертов мальчишка, осмелившийся его предать. Чертов щенок, пытающийся сорвать его план! Длинные пальцы раздраженно сжались в кулак. Поттер мог быть уже мертв! Но нет, сначала Малфой спас его, а затем умудрился не проиграть сам! Темный Лорд криво усмехнулся: он явно недооценил способности мальчишки к окклюменции. То, что Малфой смог выгнать его из своего сна, стало полной неожиданностью.
Пора собрать все эмоции воедино и признаться себе: его сил не хватает. Если эти двое догадаются объединить силы — а они догадаются, либо же им намекнут — то все пропало. Пришло время разрабатывать запасной план, пришло время искать возможность стать сильнее. Волдеморт задумчиво прочертил палочкой в воздухе замысловатый силуэт. Он не проиграет. Но нужно быть хладнокровнее. Его блюдо — не месть, его ставки значительнее, но они тоже не переносят высоких температур.
— Вы желали меня видеть, мой Лорд? — пламя свечи, одиноко чадившей на столе, затрепетало, когда по нему ласково скользнул ветерок от приоткрывшейся двери.
Волдеморт лишь нетерпеливо махнул рукой, наблюдая, как спадает капюшон с блестящих черных волос.
— Я не звал тебя, как и всегда, — он чуть прищурился, констатируя этот факт. — Тем не менее, ты можешь остаться.
Беллатриса подошла ближе, не решаясь, впрочем, на активные действия. Лорд усмехнулся ее покорности, вспомнив, как жестока эта женщина может быть. Он сделал несколько шагов, оказавшись за ее спиной. Она по-прежнему не шевелилась, выжидая, лишь чуть склонила голову набок.
— Беллатрис-с-са, — прошипел Темный Лорд, опаляя дыханием шею Пожирательницы. Его руки скользнули по белым плечам, скрытым сейчас темной мантией. Он знал их гладкость, знал, как нежна их кожа.
…Он потом попробует еще, обязательно попробует. Он ворвется в сознание Поттера, который оказался полным ничтожеством в окклюменции. А пока под его руками горела страсть, под его губами дрожала каждым квадратным миллиметром безотчетно преданная ему душа. И, быть может, это ему лишь кажется, но ее жар прокрался трещиной и в кусок льда, когда-то бывший его сердцем, отчаянно пытаясь растопить его или хотя бы заставить дрогнуть. Он зло укусил податливую губу, а женщина в его руках не то хрипло застонала, не то зарычала в ответ. Слизывая тонкую струйку крови, он усмехнулся.
* * *
С того самого момента, как за ними захлопнулась дверь кабинета Зельеварения, они не проронили и слова. Драко, едва заметно нахмурившись, шел куда-то по темным коридорам хогвартского подземелья, Гарри непроизвольно следовал за ним. В голову его лезли дурацкие, совершенно неуместные мысли. Как слизеринцы могут тут жить? Как им удалось привыкнуть к этому чуть затхловатому воздуху со сладким привкусом, к вечно дрожащему свету факелов, к ощущению тесноты, когда тебя обступают одни сплошные стены, будто мечтающие раздавить? Гарри покосился на вышагивающего рядом Малфоя. Тот всегда так собран, так хладнокровен… Нет, едва ли он вообще задумывался о таких вопросах.
Тем временем они остановились, и Гарри узнал стену, закрывавшую вход в слизеринскую гостиную. Странно, он думал, что после стольких лет не сможет отличить ее от других. Малфой посмотрел на него, немного склонив голову набок.
— Ты собираешься зайти со мной в нашу гостиную? — усмехнувшись, спросил он.
— Я не вынесу такого удовольствия, — хмыкнул Поттер. — Малфой, нам надо держаться вместе, ты же слышал. Так что нечего удирать в свой змеючник! — последнюю фразу он произнес довольно раздраженно.
Драко закатил глаза. Индюк гриффиндорский! Он прикусил губу, сдерживая готовый сорваться ядовитый ответ. В одном Поттер прав: они оба застряли в общей заднице, а потому нужно «держаться вместе». Да и вообще, ссориться почему-то не тянуло.
— Мне надо увидеть Панси, — просто ответил Малфой, отчего Гарри недоуменно на него уставился. — Что, Поттер? У змей тоже бывают друзья, представляешь?
Гарри покраснел и кивнул, уловив легкий оттенок горечи в словах его вечного врага. Который, оказывается, не ледяной.
— Я тебя подожду, — он мог лишь надеяться, что голос не подведет хрипотой.
— Не стоит, — Малфой все-таки почувствовал эту хрипоту, — думаю, тебе тоже не помешает поговорить с друзьями. Лучше будет встретиться через час в…
— На восьмом, — перебил Поттер.
— Почему на восьмом? — недоуменно нахмурился Драко. — Тебе лень спуститься? — фыркнул он.
— Не в этом дело, — отмахнулся Гарри. — В общем… увидишь! — он развернулся было, но вдруг замер, — можно тебя спросить?
— А мой отказ тебя остановит? — поинтересовался Драко, с удивлением не находя привычной желчи в голосе. Ну, разве что чуть-чуть.
— Малфой! Какого Мерлина ты мне помог? — Поттер кашлянул. — Мы всегда были по разные стороны баррикад!
Драко посмотрел в стену, любуясь узором небольшой трещинки.
— Тебе не приходило в голову, Поттер, — сказал он, наконец, медленно, — что у меня могло и не быть другого выхода?
Вопрос о том, какая именно ситуация была такой безвыходной — спасение Поттера или служба Темному Лорду — замер в горле у Гарри. Он лишь кивнул, развернулся и пошел в сторону выхода из подземелья. Драко проводил его взглядом, отметив засунутые в карманы руки и опущенные плечи. Малфой хмыкнул, подумав, что героизмом от Поттера сейчас и не пахнет.
Только сладким чем-то.
* * *
Гарри был благодарен своим ногам, привычными движениями поднимавшим его по лестнице. Мысли же его были заняты настолько, что он едва ли замечал дорогу. Благо, время еще было ранним, и навстречу ему попалось от силы несколько человек.
Мир однозначно сошел с ума, и Гарри это не нравилось. Еще совсем недавно все было так просто: белое было белым, черное — черным, друзьями были Рон и Гермиона, врагом — Малфой… Но все перевернула сегодняшняя ночь. Мало того, что слизеринец не дал ему совершить красочный, но явно последний полет, так еще и предал все то, во что верил с детства. Верил ли? Гарри не знал ответа на этот вопрос. Он вообще не был силен в анализе чужих поступков, с трудом понимая даже самого себя. Это, скорее уж, было по части Гермионы.
Очевидным было лишь одно: он обязан белобрысому Хорьку жизнью. А потому нужно хотя бы попробовать изменить к нему отношение. Ну, если он опять на рожон лезть не начнет… хм.
Дорога до гриффиндорской башни оказалась на удивление короткой, и Гарри обнаружил, что, сделай он еще шаг, то точно врезался бы в портрет Полной Дамы. Женщина с холста смотрела на него с легкой улыбкой:
— Со свидания вернулся, дорогой? — тоном неисправимой сплетницы спросила она, подмигнув. Поттер подавился, покраснел и пробормотал пароль, вызвав у портрета смешок.
Гостиная была пуста: гриффиндорцы не отличались особой любовью к ранним пробуждениям. Исключением были две фигуры на диване возле камина, в которых Гарри с радостью узнал лучших друзей. Рон и Гермиона обернулись, услышав звук его шагов.
— Гарри! — воскликнула девушка. — Тебя уже выписали!
— Мы ждали тебя, дружище, — улыбнулся Рон. Гарри на секунду нахмурился, но потом понял, что они еще ничего не знают.
— Мне нужно с вами серьезно поговорить, — улыбка на лице Гермионы угасла, за что парень мысленно извинился перед подругой.
… — С Малфоем?! — ахнул Рон, когда сбивчивый, но подробный рассказ был закончен.
— Рон! — укоризненно воскликнула Гермиона. — Твой друг в смертельной опасности, но все, что тебя напугало, — это Малфой? — девушка нахмурилась, кинула гневный взгляд на притихшего Рыжика, а затем повернулась к Гарри. — Мне жаль, но, кажется, Малфой и правда может тебе помочь, — она сжала плечо друга ободряющим жестом, — но я думаю, что вы сами должны разобраться с проблемой.
— Ты что имеешь в виду? — нервно фыркнул Поттер. — Выкрасть зелье у Снейпа и выпить его самим? — он искренне надеялся, что Гермиона шутит. Взглянув ей в глаза, он понял, что этой надежде не суждено сбыться.
— Именно, — ну почему ее голос всегда так серьезен?! — Вы сможете контролировать ваш сон наравне с Волдемортом… вместе вы будете сильнее него!
«Хорошо бы», — подумал Гарри, отметив, что у Рона вид не менее ошарашенный.
… До встречи с Малфоем оставалось еще минут двадцать. Гарри решил сходить в спальню за мантией-невидимкой: выслушивать сотни расспросов о своем самочувствии после недавнего падения не хотелось просто до боли. Стараясь ступать не очень громко, чтобы не разбудить тех, кто еще спал, он поднялся по лестнице.
В спальне было полутемно. Тяжелый бордовый полог любовно сберегал покой обитателей, перекрывая доступ шальному утреннему свету. Симус и Невилл еще спали, Рон остался с Гермионой в гостиной, а Дин сидел на подоконнике. Он обернулся на звук открывшейся двери, и Гарри увидел, что глаза у него мутные, красные.
— Гарри, — выдохнул парень, — ты в порядке? Мне нужно тебе рассказать…
— Что-то важное? — тихо спросил Поттер. — Я вообще-то спешу.
— Более чем, — понуро отозвался Томас, а Гарри вздохнул, накладывая заглушающие чары на кровати сокурсников:
— Я тебя слушаю.
* * *
Драко Малфой никогда и никуда не опаздывал. Приходить позже намеченного срока считалось поступком, достойным никчемного простолюдина, но не аристократа. Приходить же раньше намеченного срока также было непозволительной роскошью: истинный Малфой никогда никуда не спешит. Потому с самого раннего детства Драко был приучен к убийственной пунктуальности.
Ровно через час он стоял на лестничной площадке восьмого этажа, с неудовольствием констатируя, что Поттера все еще не было. Еще одной причиной, выводившей Малфоя из обычного ледяного спокойствия, было то, что он так и не застал Панси в гостиной. Подруга как сквозь землю провалилась. Если же вспомнить странный взгляд, которым она проводила его и Поттера, напрашивался вывод, что она решилась на что-то отчаянное, и Драко это не нравилось.
— Давно ждешь? — раздался голос сзади, и Малфой подавил желание выругаться. Ответить на вопрос, откуда за его спиной появился Поттер, он не смог бы при всем усердии.
— Какого… — Драко решил было это выяснить, но столкнулся взглядом с тяжелым поттеровским взглядом. Приподняв удивленно бровь, он продолжил, — ладно, веди.
Не проронив и звука, Поттер развернулся и пошел вглубь коридора. Малфой был неприятно удивлен: он ожидал смущения, благодарности, может, даже неловких попыток выяснить, что творится в слизеринской душе, но никак не молчаливого бешенства.
Они миновали несколько поворотов, прежде чем Драко узнал коридор, за которым он так много наблюдал в прошлом году, выслеживая Поттера с дружками. Кажется, здесь была какая-то особая комната, но он точно не знал механизм ее работы. Очкарик тем временем прищурился и начал ходить туда-сюда вдоль стенки. Драко уже было раскрыл рот, чтобы спросить, какой Волдеморт взбесился в буйной гриффиндорской голове, но в этот момент на ровной каменной кладке проступили контуры двери.
— Выручай-комната, — все так же хмуро пояснил Поттер. — Появляется по желанию.
— Ты столь любезен, — все же не удержался Драко и, толкнув Поттера плечом, первым вошел внутрь. Комната была небольшой, с камином в резной решетке и бежевым диваном с мягкими подлокотниками. Из высокого резного окна лился раздробленными каплями дневной свет, потерявший часть своей яркости в стеклах.
— Поттер, какая муха тебя укусила? — кислый вид гриффиндорца уже всерьез раздражал, и Драко понял, что не имеет ничего против точек над i.
— Ядовитая, — информативно буркнул Гарри, оглядывая комнату. Оставшись довольным ее интерьером, он перевел глаза на Малфоя, наблюдавшего за ним, склонив голову. Кажется, у Хорька это что-то вроде жеста-паразита. — Чего ты добиваешься, Малфой?
Драко мысленно выругался, поняв, что Поттер выяснил ненужные подробности, но лица не потерял:
— О чем ты? Очередные галлюцинации? — голос Малфоя сочился сочувствием, отчего Гарри сжал кулаки.
— О да, — зло проговорил он в ответ, и Драко почувствовал, что перестарался. — Мне на миг показалось, что одна знакомая гадина решила измениться. Более того, не просто измениться, а помочь человеку, которому отравляла жизнь много лет! Но, — Поттер сверкнул глазами, отчего Драко захотелось ухмыльнуться, — все было не так! Эта гадина просто решила выслужиться перед своим папочкой и его драгоценным хозяином!
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — предупреждающим тоном сказал Драко, ощутив сталь в сердце, но Поттер лишь скривился.
— Почему же, прекрасно знаю, — перебил он Малфоя. — А мы еще гадали, откуда у Волдеморта могли оказаться мои волосы! Ты все продумал, чтобы выполнить приказ, ты играл на чувствах моего друга!
— Ты о Томасе? — до боли в зубах наигранное удивление. — Да, славное было письмецо, такое… гриффиндорское, пылкое. До чего же твои друзья, Поттер, легко поддаются убеждению!
— Они у меня хотя бы есть, — прорычал Поттер и кинулся на Малфоя с кулаками. Драко почувствовал на губе боль от удара, удивленно и радостно ощущая, как она заглушает тянущую пустоту в душе. Впрочем, Поттер тут же отступил, испуганно глядя на тонкую красную струйку на бледной коже.
Драко подошел к окну и, опершись руками на подоконник, приблизил лицо к стеклу. Ледяной ветер пробился сквозь щели старой рамы, заглянул в его душу, заставляя стекленеть взгляд. Он словно знал, где скрываются раны, или, может, это Поттер сейчас их обнажил? Безжалостно сорвал с поистине гриффиндорской неуклюжестью тщательно вымеренную и продуманную маску, воспользовавшись слабостью, тем, что воспаленный разум не ждал нападения. Кто сказал, что гриффиндорцы не могут быть жестокими? Кто выдумал, что слизеринец не способен на пылкие чувства? И если этот странный человек все же был прав, то почему у него, Малфоя, сейчас так чешутся кулаки? И почему так… больно?
— Малфой… — послышался оттуда-то сзади неуверенный голос Поттера, но Драко даже не шевельнулся. — Я… ты… эээ…
— Да, Поттер, — эффектный разворот от окна и сотня литров яда в голосе, — не сомневайся: я — хладнокровная, расчетливая слизеринская дрянь, не более того. Я предоставил твои волосы Темному Лорду, я шантажировал твоего друга, я чуть не отправился на тот свет, спасая твою задницу от фееричного полета, я, наконец, обречен. Вне всяких сомнений, мой план коварен и грандиозен.
Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но так и замер, поймав взгляд Малфоя. Он таких глаз еще не встречал ни у кого… В них плавилось серебро, разъяренно кипя, в них же оно и остывало, сквозя обреченностью. Он даже представить себе не мог, что эти два чувства могут соседствовать!
«Малфой! Какого Мерлина ты мне помог? Мы всегда были по разные стороны баррикад!»
«Тебе не приходило в голову, Поттер, что у меня могло и не быть другого выхода?»
А вот сейчас, глядя в омуты цвета погибшей надежды, Гарри клял себя, что не пригляделся к своему врагу раньше. Что предпочитал разбивать в кровь изящное лицо, нежели пытаться разгадать вечно сжатые в тонкую линию губы, вечную легкую складочку между бровей. Что не пробовал поставить себя на его место, вечно полагая, что у Малфоя не жизнь, а малина, в шоколадном соусе обкатанная. Гарри почувствовал, как жаркой краской вспыхнули его щеки.
— П-прости, — голос чуть дрогнул, будто не желая расставаться со столь легко обычно удающимся словом. Малфой недоуменно вскинул бровь и усмехнулся.
— С ума сойти, — констатировал Драко, разрывая зрительный контакт. Он нервным движением передернул плечами. — Меня доканывает это ожидание, Поттер! — Малфой отошел от окна, прошел к камину, постоял немного, вглядываясь в огонь, затем, не видя никакой реакции на свою реплику, подошел к все еще задумчивому гриффиндорцу. — И чего молчим?
— А что нам осталось? — Гарри отчаянно боролся с ощущением, что все происходящее уже было. Он будто знает, что нужно сделать, но просто не может это вспомнить. И эти невозможные глаза, оказавшиеся так близко от его собственных, они тоже… уже случались. Он знает, знает, как выгнать из них мертвое отчаяние.
В голове воцарился сгусток тумана, а руки внезапно обвили чужие плечи. Прикасаясь губами к чужим губам, Гарри все же отметил изумление, непонимание, негодование в зрачках Малфоя. Мысленно он довольно усмехнулся, потому что добился своего. Холод исчез. А дальше сознание язвительно взмахнуло рукой, оставляя лишь мятный, горьковатый привкус на языке. Вкус обреченности.
Мир взорвался разноцветным фейерверком, когда испуганно сжатые губы Малфоя расслабились, подчиняясь горячему напору. На несколько секунд их языки соприкоснулись, но Гарри мог бы до хрипоты в голосе и крови в горле утверждать, что не было в его жизни ничего прекраснее, полнее и длиннее этих мгновений.
Он почувствовал, как руки Малфоя нерешительно скользнули на его грудь и, поколебавшись, с силой оттолкнули его. Практически слыша, как внутри рычащим зверем разворачивается досада, Гарри отпрянул назад, едва не упав.
— С ума сошел? — прошипел Драко, тщетно пытаясь совладать с предательскими пятнами румянца, которые обжигали не только щеки и уши, но и шею. Его пальцы дрожали мелкой дрожью, а тело возмущалось поступком хозяина. Разъяренно глянув на Поттера, Драко обнаружил в глазах того расфокусированный туман, а на лице — совершенно идиотскую блудливую улыбочку. Возмущение вновь развернулось пружиной, ударив куда-то в затылок.
— Даже и не подходи ко мне близко, — годами вышколенная невозмутимость понемногу возвращалась на лицо. Малфой одернул мантию, отошел, сел на диван и переспросил оттуда, — все понял?
На лице Поттера отразилось полное смятение, и он поспешно кивнул. Драко отвернулся к огню камина, злорадно подумав, что сейчас совесть и что-там-еще-у-гриффов-вместо-мозгов непременно заест новоявленного сексуального маньяка. Судя по звукам шагов, Поттер направился к тому подоконнику, где стоял Малфой несколькими минутами ранее.
Камин тихо потрескивал, согревая, убаюкивая. Драко испуганно моргнул, поймав себя на том, что начинает дремать. В принципе, Темному Лорду тоже нужен был отдых, но испытывать судьбу совсем не хотелось. Малфой искренне надеялся, что Поттер разделяет его мнение и не уснет ненароком.
Сзади раздался какой-то странный звук. Измученные бессонницей нервы дали сбой, и Драко резко вскочил с дивана, обернувшись. Судя по всему, Поттер не просто стоял у окна, а залез на подоконник с ногами. Звук, испугавший Малфоя, был звуком его прыжка обратно на пол. Драко облегченно выдохнул и набрал воздуха, чтобы обругать всяких там неуклюжих очкариков, но замер на полуслове.
Поттер поднял голову, опалив сознание Драко пустотой белых глаз. Малфой судорожно сглотнул, поняв, что Поттер все-таки не выдержал.
«Что делать?» — в висках стучала одна единственная мысль, а ноги предательски подгибались. Монстр, еще недавно звавшийся Гарри Поттером, одним движением сократил расстояние между ними в два раза. «Он меня видит!»
Презирая себя за слабость, Драко сделал шаг назад, спиной ощутив жар камина. Пальцы судорожно сжали палочку, но Поттеру не понравилось это намерение. Что-то прорычав, он еще одним стремительным движением оказался совсем близко, сжав изящную бледную шею.
— По… — знакомая, привычная каждым звуком фамилия так и не смогла полностью сорваться с резко пересохших губ. — Legi… — белая пустота затягивала, звала с собой и обещала вечное блаженство. Или вечный ад, в него Малфою было легче поверить. Все прочее, что было вокруг, проворно пряталось в темной дымке.
Это был конец.
25.02.2011 Глава 7
Он не любил золотой и все оттенки красного цвета еще с самого детства. Они всегда сопровождали что-то неприятное. Бордовым было лицо отца, когда тот орал на мать. Багряное пятно вспыхивало на щеке женщины от удара тяжелой руки, смешиваясь с лихорадочно-алым румянцем. Чертов красно-золотой факультет отобрал у него единственную возлюбленную. И, наконец, красные глаза с продолговатыми зрачками внесли немало приятных минут в его существование.
Лишь для медно-рыжего оттенка сделал он исключение, однако огонь, радостно и бездумно плясавший за каминной решеткой, таковым не был. Потому, завернувшись в черную мантию плотнее обычного, Северус Снейп зло вцепился взглядом в его яркие блики. Он ждал, а это состояние раздражало зельевара сколько он себя помнил.
В голову лезли непрошеные мысли. На этот раз в них не было Волдеморта и его коварных планов, но была пара лихорадочно горящих карих глаз и сжатые тонкие губы.
Напор слизеринки удивил его. Сколько он ее помнил, Панси Паркинсон была скрытна, хладнокровна и не позволяла своему лицу отразить ни единой эмоции. Оказывается, при этом внешнем штиле в душе девушки бушевала буря, вырвавшаяся на волю приливной волной, усиленной переживаниями.
Северус, соединив кончики пальцев рук, расфокусированным взглядом изучал стену чуть выше камина. Зельевар мог обманывать других, пускать пыль в глаза подолом длинной черной мантии, но с собой он всегда оставался предельно честным. Его сердце ныло медно-рыжей болью, в его мыслях безраздельно правили изумрудно-зеленые глаза и мягкая, добрая, заразительная улыбка. Панси нравилась ему за ее ум, сдержанность, манеры и искреннюю преданность Драко, но не более того.
Резким жестом больно стиснув виски, Снейп поморщился. Меньше всего на свете ему хотелось тратить время на воспитательные беседы о том, что он — профессор, а она — студентка, а потому никаких романтических отношений между ними быть не должно и не будет. Отчего-то не хотелось говорить девушке эту правду, не хотелось окончательно умертвить огонь в карих глазах.
Камин полыхнул долгожданным зеленым, и Панси изящно шагнула на ковер. Зельевар поднялся ей навстречу и невольно удивился, отметив, что на ее одежде практически не осталось пятен сажи.
— Я принесла растение, профессор Снейп, — голос девушки был бесстрастным, а на губах и во всех жестах — официальная сухость.
— Благодарю, мисс Паркинсон, — Северус склонил голову и взял из протянутой ему руки небольшой темно-коричневый мешочек.
— Я могу идти? — заданный нарочито-небрежным тоном, этот вопрос выдал смущение Панси.
Зельевар сцепил руки на груди.
— Полагаю, нам нужно прояснить один вопрос, — мужчина с трудом подавил желание скривиться от того, насколько фальшивым казался его голос.
Девушка сглотнула, чуть вскинула подбородок и излишне торопливо произнесла:
— Едва ли вопрос нуждается в прояснении, профессор, — Снейп приподнял бровь от такой прямолинейности. — Мое поведение было недопустимым, — механическим голосом излагала Панси явно отрепетированную дома речь. — Я прошу прощения за бессвязные фразы и неуместные признания и обещаю, что подобное не повторится.
С каждым словом зельевар хмурился все больше и больше. Разве не этого он хотел? Избавиться от необходимости разъяснять, поучать… Панси всегда была умной девушкой, но почему-то сейчас, слушая ее, он не ощущал ни удовлетворения, ни даже облегчения.
— Я — студентка, Вы — профессор Зельеварения, — Панси заканчивала озвучивать его недавние рассуждения. — Я помню о субординации, профессор Снейп, и обязуюсь ее не нарушать.
Северус только кивнул. То, что еще недавно он самолично намеревался ей выложить, зависло в воздухе отвратительными назойливыми оводами, норовящими облепить кожу.
— Я могу идти? — повторила вопрос Панси, мастерски избегая взгляда своего декана.
— Да, — процедил сквозь зубы мужчина, наблюдая, как моментально разворачивается фигурка в черной слизеринской мантии.
— Постойте! — у самого порога девушку настиг его голос со странной интонацией. — Мисс Паркинсон, не могли бы вы как человек, хорошо знакомый со свойствами Silene Capensis, оказать мне небольшую помощь?..
* * *
В голове царила щемящая пустота.
Мертвенно-белый свет заливал все вокруг, появляясь из ниоткуда. Он навевал мысли о Больничном крыле, только почему-то разросшемся до масштабов бесконечности. Парень вздрогнул. Он ничего не имел против этого оттенка, но сейчас белизна будто выпивала из него по глоткам душу.
Давно, еще в детстве, он представлял себе эту пустоту, когда в очередной раз оказывался в любезно предоставленном Дурслями чулане под лестницей. Гарри помнил это маленькое, затхлое, пропахшее пылью и пауками помещение со старой покореженной кроватью, прибитой к стене. Ему не было ни страшно, ни противно, но все же, растянувшись на жесткой постели и чувствуя, как впиваются в бока горбы свалявшегося матраса, мальчик мечтал перенестись куда-нибудь, где не будет никого: ни озлобленных тети и дяди, ни двоюродного брата, норовящего его поколотить, ни дружков Большого Дэ, высмеивающих его самого и его родителей. Еще он мечтал, что здесь его ждут папа с мамой, но их частенько не оказывалось.
Но сейчас в белой пустоте было что-то неправильное. Он не появлялся здесь уже много лет, с тех самых пор, как поступил в Хогвартс. Когда в его жизни появились Дом, новые лица, изменив ее на корню, пустота спряталась, затаилась, оскорбленная пренебрежением. Так почему же сейчас, спустя столько лет, он сюда вернулся? И почему он никак не может вспомнить, что происходило с ним в ближайшие сутки?
Гарри задумчиво склонил голову набок. Этот жест… Он у кого-то его уже замечал. Кто-то постоянно выводил его из себя, а потом, склонив голову, довольным взглядом наблюдал за его реакцией.
Малфой!
Вот что было не так: белобрысого Хорька не наблюдалось рядом. А ведь он был убежден, что им с Малфоем сказали не отходить друг от друга, куда бы они ни направились.
В эту же секунду ощущение нереальности происходящего хлынуло потоком в открывшийся в сознании пролом, затопив Гарри с головой. Он сжал руками виски. Нужно прийти в себя.
— Этого нет, — вслух сказал он, но голос звучал неуверенно, будто парень убеждал сам себя. — Этого нет, нет! — повторил он.
В отчаянии Гарри протянул руки вперед и сгреб пальцами белую пустоту. И с изумлением понял, что в его ладонях осталось что-то невидимое, но ощущаемое кожей. Обрадованный этим открытием, он начал продираться сквозь липкие объятья движениями пловца, словно разгребая воду. Чувствуя себя рыбой, запутавшейся в сетях, парень с облегчением стал отмечать, что безликий туман вокруг постепенно рассеивается.
Перед глазами проступали очертания недавно покинутой Выручай-комнаты. В нескольких шагах от себя Гарри краем глаза заметил Малфоя, которого, впечатав в стену спиной и приподняв над поверхностью пушистого ковра, душил кто-то, чьего лица Поттер не видел. Моргнув, он осознал, что спутанные волосы этого брюнета ему кажутся знакомыми, и похолодел, узнав в убийце себя.
Гарри бросился вперед, проклиная себя за медлительность, даже не задумавшись, что именно он собирается делать. Уловив звук шагов за спиной, тот, другой, развернулся, не отпуская, впрочем, Малфоя, и Поттер резко затормозил, впившись взглядом в черные глаза.
— Хочешь спасти его? — Гарри, словно зачарованный, наблюдал, как его собственные губы кривятся в ехидной усмешке, брови приподнимаются, а глаза чуть суживаются. Спохватившись, он решительно кивнул.
— Отпусти его, — Гарри сжал руки в кулаки, и хотел было угрожающе шагнуть вперед, но понял, что не может этого сделать.
— Зачем же, Гарри? — вкрадчиво-ласково спросил его двойник, с явным удовольствием наблюдая за тщетными попытками парня. — Признай, ты ведь частенько хотел от него избавиться.
Поттер энергично замотал головой.
— Не спорь, — раздраженно возразила черноглазая копия. — Вспомни, сколько раз он доводил тебя, сколько раз насмехался над тобой и твоими друзьями, сколько гадостей выдавал своим поганым языком! Я — это ты, Гарри. Я все помню!
Зеленоглазый гриффиндорец потупился, пытаясь не дать ядовитым фразам проникнуть в душу. Кем бы ни был его двойник, в его словах таилась отвратительная правда. Малфой приложил достаточно усилий, чтобы заслужить его ненависть… Гарри вскинул подбородок, переведя взгляд на бледное, будто бескровное, лицо Драко. На его глаза, сейчас скрытые веками, на налившиеся синевой губы… Глаза, в которых помимо насмешки может жить ледяное отчаяние. Губы, жар которых опалил его совсем недавно. Малфой сделал достаточно, чтобы ненависть ушла.
— Ты — не я, — от осознания этой простой истины Поттер торжествующе усмехнулся. — И ничего ты обо мне не знаешь. И понять меня ты не сможешь. Отпусти его! — впившись зрачками во тьму глаз врага, уверенно приказал парень. Одновременно он вновь попытался сдвинуться с места и почувствовал, что его нога едва заметно, но все же шевельнулась.
— Ненавижу, — яростно прошипел двойник, и Гарри понял, что его маневр не остался незамеченным. Пустая чернота глаз вспыхнула на миг ярко-красным, после чего ложный Поттер растворился в воздухе, мелькнув на мгновение знакомой темной дымкой.
А Гарри моргнул и обнаружил, что он лежит на полу неподалеку от не подающего признаков жизни Малфоя. Превозмогая наваливающуюся свинцовую усталость, он приподнялся, склонившись над слизеринцем. Уловив тихое и рваное дыхание, парень облегченно вздохнул и лег обратно на теплый ворсистый ковер рядом с Драко.
И, словно сжалившись, спасением пришло забытье.
* * *
Было очень больно.
Вдох отозвался в горле такой саднящей болью, что Драко невольно застонал. Он не решался открыть глаза, опасаясь, что их ослепит пробивающийся в комнату сквозь оконные проемы свет. Поморщившись, он подумал, что было бы здорово, если бы на окнах появились хоть какие-нибудь занавески.
Несколько мгновений спустя он с удивлением понял, что свет, ощущаемый им даже сквозь сомкнутые веки, действительно стал мягче. Драко рискнул приподнять ресницы. Что ж, терпимо.
В памяти царила восхитительная неразбериха. Заглушая горящую боль, парень попробовал воскресить в памяти произошедшее. Впрочем, эти попытки ничего не прояснили: последним воспоминанием был надвигающийся на него Поттер с обезумевшими глазами.
Точно, Поттер. И что за тяжесть ощущается на животе?
Поттер не заставил долго себя искать: он лежал всего в нескольких сантиметрах от Драко, хозяйским жестом закинув руку ему на живот. Малфой мрачно хмыкнул, поняв, что ему даже не хватает сил сбросить тяжелую конечность. Мысленно отметив пунктик пнуть Поттера при первой же возможности, Драко решил не напрягаться зря — благо, агрессивных намерений со стороны гриффиндорца не исходило. Поттер, судя по всему, был без сознания: уж очень спокойно он лежал, и звук его дыхания у самого уха Драко, с трудом выдерживал конкуренцию со звуком треска дров в камине. Малфой повернул голову сильнее, всматриваясь в умиротворенное лицо, прослеживая взглядом синие круги у опущенных век, смешно торчащий кончик носа и аккуратную линию губ. Поймав себя на чем-то, отчаянно похожем не то на жалость, не то на нежность, не то на умиление, Драко презрительно фыркнул неуместным мыслям и отвернулся.
Закрывая глаза, он старался не отдавать себе отчета в том, что ярче воспоминания о безжалостных пальцах Поттера на его шее было только воспоминание о губах, обжегших его собственные.
* * *
…Он все падал, падал и падал в какую-то бездонную черную нору, пока, наконец, не проснулся. Открыв глаза, он обнаружил, что свет, так раздражавший его совсем недавно, почти померк. Комната погрузилась в уютный полумрак, перемаргивающийся бликами огня в камине. Значит, наступил вечер. Он проспал весь день.
Драко настороженно сглотнул и понял, что боль значительно уменьшилась. Чувствуя руку Поттера на животе, он повернул голову и столкнулся взглядом с пялящимися на него зелеными глазами.
— Бл**ь! — не удержавшись, воскликнул Малфой от неожиданности, поморщившись от звука своего еще недавно бывшего мелодичным голоса.
— И тебе здравствуй, — усмехнулся Поттер его реакции. Голос его тоже был хриплым.
— Руку убери, — зло оскалился Драко в ответ, стирая эту мерзкую улыбочку с губ Поттера и аккуратно откатываясь от него чуть подальше. Сейчас, когда тот очнулся, Малфой — впервые, пожалуй — не знал, как себя с ним вести. — Я долго спал? — спросил он, не желая тишины.
— Ага. Уже темнеет, — Поттер ответил как-то удивленно, будто и не ожидал столь простого, без каверзного подтекста вопроса. Драко мрачно покосился на него и поднялся с пола.
Немилосердно хотелось есть. Желудок Малфоя издал совершенно не аристократическое урчание, и посредине комнаты материализовался небольшой столик. Поверх накрывавшей его тонкой белой скатерти красовалось блюдо с пирожными и две чашки, от которых причудливыми завитками поднимался пар. Шагнув ближе, Драко с удовольствием опознал свои любимые сладости и ароматный крепкий черный чай. Правда, он не отказался бы от чего-то более сытного, но, по всей видимости, возможности Выручай-комнаты были ограничены.
Сзади Гарри резким движением вскочил на ноги, и Драко невольно вздрогнул. Эта дрожь не укрылась от Поттера.
— Вот черт, — как-то беспомощно выругался он. — Малфой, извини… И я не собираюсь на тебя бросаться, честно! Это вообще был не я, — железным аргументом довершил свою речь Поттер.
Драко, успевший тем временем взять в руки и себя, и аппетитного вида пирожное, недоверчиво хмыкнул.
— Твое поведение и без того с трудом входит в рамки адекватного, — фраза, которая должна была сочиться ехидством, внезапно оказалась произнесена многозначительным тоном. Поттер вполне ожидаемо покраснел.
— Я… э-э-э, — он смущенно переступил с ноги на ногу. Драко раздраженно закатил глаза:
— Ради Мерлина, Поттер, не порти мне аппетит!
Возмущенно глядя на невозмутимо кусающего пирожное Малфоя, Гарри насупился и раскрыл было рот для грубого ответа, но вдруг вместо этого рассмеялся.
— Что? — приподнял бровь Драко, испытывая смешанные чувства. Он ненавидел, когда над ним смеялись. Это заставляло чувствовать себя уязвимым. Впрочем, некоронованный Слизеринский принц встречал каждую смешинку в свой адрес таким холодом, что желание дурачиться и дразниться пропадало у незадачливого шутника надолго. Единственными людьми, на кого не распространялось это правило, были Панси и отец с матерью. И еще Северус, но уголки губ крестного редко приподнимались вверх.
А тут вдруг Поттер… И смех у него, оказывается, вовсе не противный: заливистый такой, громкий, искренний. Гриффиндорский. Заразительный. Драко, вскинув было в защитном горделивом жесте подбородок, почувствовал, как непроизвольно растягиваются в улыбке его собственные губы. Несмело, едва-едва — и вот он уже смеется в голос вместе с Поттером. Только тот почему-то замолчал и начал как-то удивленно, будто в первый раз видит, на него смотреть.
— Ничего, — Поттер, похоже, взял себя в руки. — Просто у тебя плохо получается язвить с кремом на носу!
Желание выругаться вновь посетило голову Малфоя. Уже второй раз за вечер. Видимо сказывалось гриффиндорское влияние, потому что других причин для столь широких трещин в годами отточенном хладнокровии Драко не видел. Впрочем, на Поттере его вечно переклинивало: рядом со шрамоголовым ежесекундно хотелось ругаться, закатывать глаза и язвить. Однако, подавив порыв, Малфой лишь стер резким движением с носа предательский крем.
Следующие несколько минут прошли в молчании, нарушаемом лишь бодрым чавканьем Поттера. Бесшумно пережевывающий пирожные Драко наблюдал за ним, не уступая во внимательности Хагриду, заполучившему новую страшную зверюшку: так в семье Малфоев не ел никто. А Гарри, уничтожая очередной шедевр кулинарных способностей хогвартских эльфов, мысленно был далеко отсюда. Сознание Гарри решало одну интересную проблему: а с чего он, собственно, решил поцеловать Малфоя? В тот момент поступок казался таким верным, единственно возможным, но сейчас Поттер отказывался что-либо понимать. Нет, со своими предпочтениями он определился еще год назад (спасибо Чжоу и ее истерикам), но это же вроде как… Хорек.
Тем временем Драко, допивая чай, следил за мучениями своего бывшего врага. В принципе, ему не нужно было гадать на тему предмета поттеровских раздумий: у того все было румянцем на лице написано. Драко этот момент тоже интересовал, потому он решил ускорить процесс.
— Поттер? — Малфой фыркнул, заметив, что Гарри поперхнулся. Дождавшись, пока тот прокашляется, он продолжил. — Не давись, общественность не переживет.
— Возможно, — вздохнул Гарри, откашливаясь. — Так что ты хотел спросить?
«О, Мерлин, ты не можешь быть таким несообразительным!» — нервно завопил голос в голове Драко, но вслух он лишь спокойно проговорил:
— И какой же была причина?
Гарри обреченно сглотнул, понимая, что ответа он так и не придумал. Потому говорить нужно то, что первым полезет в голову.
— Понимаешь, Малфой… Ну… Я хотел тебя утешить, — в голову лезло многое, но выразить это было сложнее, чем казалось на первый взгляд. — Мне было неловко… а у тебя глаза такие… обреченные. Вот я и подумал…
«Да ни черта ты не подумал», — мрачно хмыкнул Драко. От прозвучавших слов что-то дрогнуло в его душе. Так дрогнуло, что он поспешил иронично скривить губы:
— Мерлин тебя подери — хотя вдруг тебе понравится — Поттер! Я думал, что гриффиндорские мальчики, а в особенности — мальчики-герои должны быть чисты, невинны и целомудренны! О, Поттер, какой пример ты подаешь подрастающему поколению? — трагично воздел пирожное к потолку Драко.
— Да иди ты, Малфой, — проворчал Гарри, фыркнув.
Глаза обреченные, надо же. И судьба беспросветная. Как, оказывается, легко пронять неприступного Героя: дай ему лишь почувствовать себя виноватым. И тут же совесть взыграет, утешать полезет… и противно ему не будет. Драко зло сузил глаза, вспоминая свою протянутую руку на первом курсе. Не все раны со временем зарастают. Пусть голос маленького Малфоя звенел надменными нотками, но его желание подружиться было искренним. Настолько, что отец, скорее всего, не оценил бы.
— Ну вот, опять у тебя такой взгляд, — проник в сознание огорченный голос Поттера. Малфой мысленно отвесил себе подзатыльник и, нацепив усмешку-маскировку, с деланным испугом в голосе попросил:
— Только не лезь целоваться, — Поттер в который раз за разговор покраснел и с неудовольствием в голосе поспешил уверить его, что у него и в мыслях подобного не было. Драко с удивлением почувствовал какое-то разочарование. Наверное, оно вырвало следующую фразу:
— А тебе не было… странно? — отдаваясь в висках, в душе полярным холодом кольнуло слово «противно», но Малфой не произнес его.
— Не-а, — помотал головой Гарри.
— Мне тоже, — задумчиво ответил Драко, чувствуя, как впились в него зеленые глаза. Малфой готов был поклясться, что в этом взгляде была радость и… надежда.
* * *
Не то.
Не то.
Не то!!!
Шипя от сдерживаемой ярости, Волдеморт отбрасывал, едва пролистывая, старинные фолианты. В их древней мудрости не было того, что он искал.
Он думал, что справится с Поттером без каких-либо проблем. Продумав, как ему нейтрализовать Малфоя-младшего, лорд Волдеморт торжествовал, предвкушая победу. Но что-то изменилось в не способном ранее к окклюменции мальчишке, и проклятый Поттер смог вырваться из-под его контроля. Еще раз такое не должно повториться.
Пролистывая страницы объемной книги в кроваво-красном переплете, минуту назад сорванной нетерпеливыми пальцами с полки, Темный Лорд неожиданно замер. Это было не совсем то, но…
Алые глаза отслеживали продолговатыми зрачками ровные строчки. С каждым следующим словом торжествующая улыбка на бледном лице становилась шире и злее. Однако, дочитав до конца, Волдеморт вдруг резко перестал ухмыляться и чуть отшатнулся от книги.
Об этом он раньше не задумывался.
04.05.2011 Глава 8
Беллатриса не могла найти себе места. Обычная хладнокровная уверенность треснула по швам, уступив напору затапливающего сознание предчувствия неотвратимой беды. Женщина несколько раз сжала и разжала пальцы правой руки в кулак, пытаясь успокоиться. Злой укор самой себе уже не помогал.
Пожалуй, все началось в ту ночь, когда она, осмелившись ослушаться приказа Волдеморта, осталась подле него до утра. Обхватив себя руками, ощущая, как от неконтролируемого порыва ужаса шевелятся волосы на затылке, Беллатриса наблюдала расширенными глазами за тем, как метался ее Повелитель по постели. То, что это не было простым сном, она поняла сразу.
Но Темный Лорд, проснувшись, не счел нужным посвятить ее в свои тайны, и от этого осознания стало очень больно. Вырывая с корнем мысль о том, что она — лишь забава для своего господина, Лестрейндж вымещала неконтролируемую злобу на остальных Пожирателях, а во время нападений — на магглах. И когда очередная жертва извивалась перед ней, исходя волнами страха и агонии, Беллатриса истерически смеялась и думала, что теперь-то уж не только ей больно. И она предпочитала не отдавать себе отчета в том, что какая-то тонкая, но пронзительная струнка в ее душе начинала кровоточить еще сильнее.
А где-то — в районе сердца — росло, мучительно назревало предчувствие беды. Беллатриса родилась и выросла в семье чистокровных волшебников и знала, что просто так ничего не бывает. Только глупые грязнокровки могут отмахиваться от очевидного, а потом искренне изумляться и плакаться на свою жестокую судьбу. Лестрейндж усмехнулась, проведя языком по зубам.
Не в силах больше выносить тишину, просочившуюся снаружи сквозь щели в окне, Беллатриса, взмахнув копной спутанных черных волос, метнулась к двери. Она резким движением толкнула ручку и услышала испуганный визг и звук чьего-то падения. Выхватив палочку, женщина направила ее на развалившуюся на полу в коридоре у входа в комнату темную кучу, которая при тщательном рассмотрении оказалась Питером Петтигрю. Беллатриса поморщилась и спрятала палочку: мерзкая крыса не заслуживала ее внимания.
— Что ты тут делаешь, Петтигрю? — надменно спросила она, разглядывая поспешно поднимающееся и отряхивающееся тело. Поправляя на толстых боках пиджак цвета пыли, Хвост злобно пробормотал что-то о неуравновешенных сучках. Лестрейндж нахмурилась и ласково пропела:
— Что сказала наша крыска? Ну-ка повтори, — ее рука нарочито медленным жестом снова потянулась к палочке. Мужчина заметно вздрогнул и заговорил громче, скаля зубы:
— Беллатри-и-иса, — он противно растянул гласную. — Я ничего, я просто шел мимо, я…
Чувствуя, как с каждым звуком писклявого голоса растет ее омерзение, Беллатриса перестала вслушиваться в сбивчивую речь Петтигрю. Она задумчиво крутила в руках палочку, а Хвост, не спуская с нее затравленного взгляда, потихоньку пятился, не переставая что-то бормотать.
— Повелитель... — уловила Белла в этих бессвязных звуках и почувствовала, как толстой иглой вновь кольнуло изнутри проклятое предчувствие.
— Хвост, — она невольно поморщилась. — Где Повелитель?
— В библиотеке, — заискивающе сообщил Петтигрю. В ту же секунду крысиное лицо исказила гримаса ужаса. — Но он не желает никого видеть, никого!
— Позволь мне самой решать, — презрительно выплюнула женщина и, резким движением развернувшись, направилась к лестнице.
"Однако ты не знала, где он, Беллатриса", — голосом Петтигрю хмыкнуло сознание. Лестрейндж даже обернулась, но Хвост мелкими шажками стремительно увеличивал расстояние между ними.
* * *
В библиотеке было очень тихо. Настолько тихо, что Беллатриса сразу поняла: здесь никого нет. В огромном помещении было практически темно, лишь неяркий свет из дальнего угла разрывал цельную тьму на отдельные лохмотья. Они ползли по стеллажам, сгущались в углах, но никак не могли объединиться вновь.
Беллатриса направилась в сторону света. Его источником оказался небольшой магический светильник, сиротливо паривший над столом. На гладкой темной поверхности в беспорядке лежали книги, часть их торопливой рукой была сброшена на пол. Они все были закрыты, за исключением одной-единственной, примостившейся на самом краю.
Повинуясь порыву любопытства, Беллатриса скользнула взглядом по затейливо вырисованным буквам строк. С каждым следующим словом она вчитывалась все внимательнее, недоумевающе хмурясь. Дочитав до конца, она перевернула страницу и расширившимися глазами уставилась на обнаружившуюся иллюстрацию.
Отпрянув от книги, будто от ядовитой змеи, готовой укусить, Беллатриса опустилась в стоявшее неподалеку высокое кресло и задумалась. Ей не хватало фактов, но некоторые выводы напрашивались в голову и без них.
Левое предплечье обожгло огнем. Лестрейндж испуганно посмотрела на свою руку, а губы ее побледнели.
Темный Лорд ждал. В первый раз она не была этому рада.
* * *
Над Лестрейндж-менором полноправной хозяйкой развернулась слепая, безлунная ночь. Ее липкая тьма окутала землю покрывалом страха. В ней не было чарующего волшебства, в ней не было первобытного обаяния. Лунный свет не дарил ей своего одухотворенного серебра, и даже высокомерные филины не позволяли себе насмешливо ухнуть. Безмолвно оцепенело все живое, всей душой желая скорейшего наступления рассвета.
Безлунная ночь пахла смертью.
...Когда-то в этом зале гремела музыка, а зеркала слепли от великолепия праздничных нарядов. Дух былых пиров и сейчас ютился в углах этого просторного помещения, витал под самым потолком, словно выжидая своего череда. Его не смогла победить даже атмосфера запустения, медленного угасания, которой сдался весь Лестрейндж-менор. Весь, кроме зала со звонким паркетом.
Волдеморт задумчиво огляделся, зло усмехнувшись своему отражению в огромном зеркале. Он еще ни разу не бывал здесь.
Из зала вынесли почти всю мебель, но на другом конце помещения на возвышении стояло несколько кресел с высокими спинками. Темный Лорд направился в ту сторону.
Опустившись в центральное кресло, Волдеморт прикрыл глаза. Его мысли занимало то, что после долгих поисков он обнаружил на страницах старинного тома в кроваво-красном переплете. Способ стать сильнее. Возможность раз и навсегда покончить с проклятым мальчишкой Поттером.
Все оказалось так просто. Ключ к силе — жертва. Жизнь, отданная добровольно, кровь, пролитая по согласию, — вот что должно увеличить его могущество в разы.
Лорд Волдеморт хищно усмехнулся: ему было из кого выбирать жертву. Однако лишь один человек из его Пожирателей подходил под описание. Остальные больше заботились о своей выгоде, нежели были действительно преданы делу, но все же была та, которая отдала ему душу, ничего не потребовав взамен.
Идеальной жертвой была Беллатриса Лестрейндж.
Темный Лорд сжал виски. Всего на мгновение ему захотелось отказаться от своей затеи.
А в следующую секунду он приложил палочку к Метке на своей руке.
* * *
Дверь отворилась так тихо, что вошедшую женщину выдали лишь метнувшиеся по стенам тени.
— Вы звали меня, милорд? — голос Беллатрисы был негромким и хриплым.
— На этот раз — да, — Волдеморт пристально посмотрел на нее, отметив бледность и чуть дрожащие пальцы, и внезапно понял, что она осведомлена больше, чем нужно.
— Что же ты стоишь? — вкрадчиво поинтересовался Темный Лорд, склонив голову набок. Лестрейндж подошла ближе, избегая смотреть в глаза своему Повелителю. Не дойдя до возвышения нескольких шагов, она замерла.
— Я хочу рассказать тебе кое-что, Беллатриса, — Волдеморт не переставал наблюдать за ней. Пожирательница склонила голову в почтительном жесте. Тогда он начал свой рассказ.
Очень скоро маска хладнокровия слетела с Беллатрисы. Несколько раз она порывалась что-то сказать, но в последний момент сжимала губы, не смея перебивать своего Лорда.
— Лишь жизнь, отданная за меня, сможет помочь, — закончил Темный Лорд. Не в силах сохранять невозмутимость, он поднялся на ноги. — Лишь сила, отданная для меня, сможет увеличить мою собственную и позволит закончить великое дело, — он выжидающе посмотрел на нее.
— Ты, — она закрыла глаза, чтобы не видеть его равнодушного кивка — такого простого, но такого страшного жеста.
Кожей почувствовав какое-то движение, Беллатриса резко обернулась и вздрогнула: Темный Лорд оказался за ее спиной. Тонкие белые пальцы впились в ее плечи, оставляя метки на бархатистой коже.
— Посмотри, Белла, — повинуясь сумасшедшему придыханию в его голосе, женщина безвольно повернула голову к окну. — Посмотри… Старая луна поддалась молодой… О лучшем стечении обстоятельств я не мог и мечтать! Я добьюсь своего, Белла… мы добьемся!
— Ты добьешься, — Беллатриса опустила лицо, а ее губы исказил невольный смешок.
Развернув женщину лицом к себе, Волдеморт приподнял ее голову, скользнув пальцами по подбородку с неожиданной осторожностью. Несколько мгновений он вглядывался в глубину темных глаз, а затем привлек ее ближе.
— Потанцуй со мной, — прошептал Лорд, не то приказывая, не то прося, а в зале, повинуясь взмаху его руки, негромко зазвучала музыка. Беллатриса почувствовала, как ее сердце пропустило удар.
Зажженные свечи дрожали, рассыпая по стенам причудливые узоры теней. Они скользили в такт паре в черном, не решаясь, впрочем, приблизиться. Волосы Беллатрисы, уложенные в высокую прическу, повинуясь какой-то неведомой магии, растрепались и волнами упали на плечи. Ее глаза были прикрыты, ресницы трепетали. На изящной белой шее билась жилка, и Волдеморт приник к ней губами. Женщина невольно выдохнула.
Лорд Волдеморт вдохнул легкий аромат, исходивший от ее волос, и с яростью ощутил, как пробуждается в нем что-то знакомое, но давно забытое. Вытравленное из души долгими годами, полными убийств и ненависти. Что-то, чего не полагалось чувствовать Темному Лорду.
— Нет! — зло прошипел он, отталкивая Беллатрису от себя. Музыка всхлипнула, прервалась на жалобной ноте так же резко, как и началась. Тени испуганно дернулись и замерли, пытаясь раствориться, слиться со стенами. Волдеморт впился взглядом в ее зрачки, опаляя ненавистью, загоревшейся на дне красных глаз. Лестрейндж выдержала его взгляд, не моргнув.
— Я согласна, мой Лорд, — не разрывая зрительного контакта, сказала она.
Что-то дрогнуло на лице Волдеморта, но тут же исчезло. Довольная улыбка скользнула по тонким губам.
— Я отдала Вам душу, мой Повелитель, — откинув голову, Беллатриса захохотала, и ее смех отдавал чистым безумием. — Я отдала Вам душу… так неужели я пожалею какую-то жалкую жизнь?
* * *
— Сушеная полынь!
Панси не знала, сколько уже времени она провела в лаборатории Снейпа, выслушивая отрывистые просьбы-приказы.
— Мятные веточки!
Ее руки были по локоть перепачканы чем-то вязким, а пальцы мучительно ныли. Но ни слова жалобы не сорвалось с упрямо сжатых губ. Панси покосилась на Снейпа: тот сосредоточенно помешивал размеренно булькающее в котле зелье.
— Последний оборот лучше сделать против часовой стрелки, — за все время приготовления зелья девушка так и не справилась со смущением.
Северус с сомнением посмотрел на нее.
— Это нейтрализует свойства полыни, — голос зельевара был бесстрастным.
— Не в случае, когда она вступает во взаимодействие с Silene Capensis, — возразила Панси, несколько задетая недоверием Снейпа.
Он приподнял бровь, но все же сделал поворот против часовой стрелки. В тот же миг над котлом взвилось облако мельчайшей золотой пыльцы, а само зелье приняло приятный фиолетовый оттенок.
— В первый раз сталкиваюсь с подобной реакцией, — в ровном голосе Снейпа с трудом угадывались восхищенные нотки. Панси не смогла сдержать улыбки.
— Зелье готово, — довольно сообщила она.
— Что ж, потрясающе, — сухо сказал Северус. — Я покину вас на несколько минут. Надеюсь на ваше благоразумие, мисс Паркинсон.
Он резко развернулся и стремительно вышел, оставив Панси одну. Девушка пожала плечами и заинтересованно огляделась. Во время работы у нее не оставалось времени осматриваться.
У дальней стены стоял высокий шкаф, сквозь стеклянные дверцы которого можно было разглядеть множество пузырьков. Очевидно, там профессор хранил готовые зелья. Поколебавшись несколько секунд, Панси подошла к нему и потянула за ручку дверцы. К ее изумлению, те поддались.
От обилия пузырьков на полках разбегались глаза. Часть из них была подписана, но на большинстве ярлыки отсутствовали.
Внимание Панси привлекла небольшая плотно закупоренная колба, в которой оттенками темно-вишневого переливалось неведомое зелье. Девушка нахмурилась: подобного отвара она еще не встречала. Подписи на стеклянном сосуде не было.
Игра бликов в темной жидкости завораживала. Панси сглотнула, осознав, что не может отвести от них взгляда. Затем, повинуясь внезапному порыву, она протянула руку к колбе.
Холодное как лед стекло неприятно обожгло пальцы, а разум, придя в себя, отчаянно взвыл, предупреждая об опасности. Панси, любуясь, восхищенно посмотрела на пузырек, после чего нерешительно тронула пробку.
— Не шевелись, — ледяной голос прорезал тишину, разрывая наваждение в клочья. Снейп оказался рядом с ней буквально одним движением и осторожно забрал зелье.
— Мое изобретение, — процедил он сквозь зубы, резким взмахом палочки запирая шкаф. — Совершенный яд. Убивает быстро, но мучительно. Пара-другая вдохов, — он бросил на Панси тяжелый взгляд, — и помочь не смогло бы даже чудо.
Панси подавленно молчала, мысленно ругая себя непечатными словами. Северус отвернулся от нее и оперся руками о край стола, так, будто на него непосильным грузом навалились какие-то воспоминания.
— Оно словно манило меня… — от звука ее нерешительного голоса Снейп вздрогнул. Стремительно обернувшись, он с яростью посмотрел на девушку, смывавшую вязкую грязь с рук специальным раствором. Магия тут не помогала.
— Глупая девчонка, — Панси отшатнулась: черные глаза пылали злостью, но вместе с тем создавалось впечатление, что их хозяин сейчас мысленно переживает совсем другую ситуацию, — никогда не трогай незнакомых зелий. Понятно, Эванс?
Панси дернулась, как от удара. Она не знала этой фамилии, но горькое понимание когтистой лапой сжало ее сердце.
— Не Эванс, — усмешка искривила губы, — Паркинсон.
— Да, — странным голосом согласился Снейп.
Повисло колючее неуютное молчание. Где-то через полминуты Панси набрала воздуха в легкие, готовясь попрощаться. Но Снейп опередил ее, будничным тоном бросив:
— Мисс Паркинсон, не желаете чаю?
Отказываясь верить происходящему, слабо кивая в ответ, Панси была уверена, что теперь точно понимает чувства глупого кролика, заглянувшего в глаза удаву.
* * *
Старинное поместье Лестрейндж-менор повидало на своем веку не одно поколение владельцев. Каждый из них старался хоть немного, но изменить имение на свой вкус.
Лишь один зал никто никогда не трогал. Мрачное помещение в подземельях менора напитало в себя столько крови, что его стены будто лоснились. Эльфы-домовики, усердно снующие по поместью, обходили этот зал стороной, испуганно вереща, что в нем Зло. И даже пыль и паутина, эти вездесущие жители любого старинного здания, не решались заглядывать в зал с выложенными грубым камнем стенами.
Беллатриса бывала здесь несколько раз, когда после свадьбы переехала в Лестрейндж-менор, но даже она не смогла выдержать давления страха и боли, коих мрачный зал повидал сполна.
Отчего-то она в деталях запомнила дорогу: изгибы темных коридоров, несмело освещаемых факелами, плотный, сырой воздух, пятнадцать высоких ступенек, круто уходящих вниз.
Пятнадцать ступенек, по которым сейчас так тяжело было спускаться.
Методично отсчитывая их про себя, Беллатриса вслушивалась в звенящую пустоту в мыслях и никак не могла определиться, действительно ли ей хотелось такого конца. Умереть ради своего Лорда — разве не об этом она мечтала?
Наверное, не об этом.
… — Мертвая ночь, забери ее душу, она будет отныне с тобой...
Мерный голос Темного Лорда смешивался с треском факелов, вводя Беллатрису в транс.
Она ожидала увидеть здесь еще кого-то из Пожирателей, но кроме нее и Волдеморта в зале не было ни души.
Слова лились напевным мотивом, и с каждым новым все сильнее перехватывало горло. Беллатриса попробовала вслушаться в заклинание, но ей не удалось.
— Она не принадлежит этому миру…
Перед глазами плыли, качались серые стены, но высокая фигура в черной мантии была на удивление четкой. Тонкие губы шевелились, видимо, продолжая что-то произносить. Беллатриса моргнула, вспомнив, как эти губы выводили злые узоры на ее плечах.
— Но оставь ее силу…
Сила… Яростный осенний ветер с силой бился в стекла, гремел ветвями, мечтал добраться до двух фигур, прижавшихся друг к другу. Она помнит, это было.
— Даешь ли ты свое согласие?
Где-то секунда потребовалась, чтобы понять: этот вопрос был обращен ей.
— Даю, — голос не слушался, пытался сорваться. Что-то горячее зародилось в груди, застонало, обожгло болью.
… Сила. Она наполнила его вены, смешалась с кровью. Темный Лорд раскинул руки и торжествующе расхохотался.
— Я победил! — воскликнул он и понял, что ему чего-то не хватает. Ликование тускнело без привычного восхищенного взгляда.
Беллатриса, безмолвная, в простом черном платье, лежала посреди зала, заключенная в круг, испещренный рунами. На груди алела изящная рана, роскошные волосы беспорядочно разметались по полу.
Волдеморт сжал пальцами виски. Впервые за многие годы он почувствовал, что совершил огромную ошибку.
27.09.2011 Глава 9
— Поттер, я так больше не могу! — мрачно простонал Драко.
Гарри покосился на него и промолчал. Последние пару часов он сосредоточенно мерил комнату шагами, игнорируя Малфоя и проклиная Снейпа вместе с его зельем. Чуда от этого, разумеется, не происходило, и зелье не появлялось.
— Поттер, прекрати мельтешить перед глазами, мне и так тошно! — прошипел Малфой и попытался подставить Гарри подножку, когда тот оказался в зоне его досягаемости. Поттер возмущенно фыркнул на это действие, но послушно сел.
— Так-то лучше, — удовлетворенно протянул Драко, но тут же нахмурился. — И чего не отвечаем? — прищурившись, осведомился он.
Гарри открыл было рот, чтобы возмутиться, но внезапно рассмеялся.
— Что? — Малфой попытался сделать взгляд надменным, но Гарри уловил в серых глазах явственно проступающие обиду и недоумение. В сердце что-то царапнуло, и смех резко стих.
— Ты определись, — ответил Гарри, — тошнит тебя от меня, или же ты хочешь поговорить.
— Придурок гриффиндорский, — вздернув подбородок, выдал Драко, чем вызвал у Поттера новый приступ неконтролируемого веселья.
Глядя на то, как «гриффиндорский придурок» утирает выступившие на глазах слезы, Драко вновь ощутил непреодолимое желание рассмеяться. Окончательно смирившись с этим «эффектом Поттера», Малфой улыбнулся. Несмело, но искренне.
На этот раз Гарри не выглядел так, будто впервые увидел фестрала, но все же его взгляд выражал крайнее удивление.
— Я думал, в прошлый раз мне почудилось, — Гарри почесал переносицу. — Знаешь, Малфой, сам не верю, что это говорю, но не такая уж ты и гадина, как я считал.
— О-о-о, Поттер, — голос Драко сочился умилением, как змеиные клыки ядом, — я сейчас растрогаюсь и непременно расплачусь, — не удержавшись, он все-таки показал язык.
Гарри фыркнул и ничего не ответил.
* * *
Ночь давным-давно вступила в свои права. Драко тоскливо посмотрел в окно. Снаружи чернилами разливалась непроглядная тьма. "Новолуние", — понял он и с удивлением заметил, что звезды не стали ярче, а, наоборот, будто бы потускнели, превратившись в мелкие серебристые искорки.
Словно им было... страшно.
Малфой тряхнул головой, отгоняя ненужные ассоциации. На худой конец, добраться до них можно только во сне, а уж спать он сейчас точно не хочет. И Поттер тоже бодрствует.
Драко обернулся. Гарри сидел в кресле у камина, и вид у него был несчастный.
— Ты чего? — Драко сделал пару шагов в его сторону, с изумлением ощущая беспокойство.
— Я... черт, — Поттер поднял на него взгляд. — Малфой, я так спать хочу...
— Ты же недавно спал, — растерянно сказал Драко. — Мерлин, Поттер, возьми себя в руки!
— Я пытаюсь, — огрызнулся Гарри. — Но, знаешь ли, у меня паршиво получается!
Его слова прозвучали настолько искренне, что Малфой проглотил готовую сорваться ехидную реплику.
— Хм, ладно, — Драко начал лихорадочно оценивать перспективы. С последней атаки Темного Лорда прошло не так уж и много времени... Возможно, сейчас у них есть шанс. — Спи, — Поттер недоверчиво посмотрел на него. — Спи, а я буду с палочкой наготове.
— Э-э-э, Малфой, — временами Гарри бывал чрезмерно красноречив, — ну а если подумать... в общем, ты, наверное, тоже спать хочешь, — смущенно закончил он.
— Я ценю твою заботу, — хмыкнул Драко и достал палочку. — Ложись уже, — он возвратился к окну и отвернулся от Поттера.
Гарри послушно направился к дивану, но где-то на полпути остановился.
— Малфой... Драко, — окликнул он, и от этого обращения тот чуть не выронил палочку. — Спасибо.
Не дождавшись ответа, Гарри пожал плечами и улегся на диван. Он не заметил, как неестественно ровно застыли плечи Драко. Он не увидел, как побелели костяшки пальцев правой руки Малфоя, вцепившейся в подоконник. Он не расслышал сорвавшегося с тонко очерченных губ судорожного вздоха.
И он точно не знал, что коротенькое слово билось в висках Драко еще несколько минут.
"Спасибо".
Как словесное рукопожатие.
Драко улыбнулся.
* * *
Он не знал, сколько уже прошло времени. По его ощущениям, примерно вечность. Целую вечность он провел, не выпуская палочку из рук и периодически прислушиваясь к сонному дыханию Поттера.
Самым отвратительным было то, что, вопреки всему сказанному, спать Драко захотел буквально сразу же, как только голова Гарри коснулась подушки. Сопение Поттера было на редкость заразительным. "И беззащитным", — подумал Малфой и в который раз за последние несколько дней ощутил желание отвесить себе подзатыльник.
Борясь с волнами накатывающей сонливости, Драко задумался о собственном поведении. Что-то в нем изменилось, надломилось. Он всегда стремился тщательно рассортировывать и аккуратно раскладывать в голове мысли. Даже метания по поводу службы Темному Лорду и последующего предательства были, в итоге, методично аргументированы. Так почему же в мыслях, связанных с Поттером, упорно продолжала царить полнейшая сумятица?
Драко не заметил, как его мысли приняли совсем другое направление. Он прикрыл глаза и обнаружил себя на морском побережье. Лучи закатного солнца оживляли бликами гребни волн, ластящихся к ногам. Громко кричали чайки, но даже этот надоедливый звук не мог уменьшить ощущения тепла и спокойствия, охватившего его. Драко обернулся. Совсем рядом шел кто-то, чьего лица не получалось разглядеть. Малфой улыбнулся, чувствуя, как песчинки щекочут ноги, и протянул руки к своему спутнику, который казался ему сотни лет знакомым.
Глухой вскрик прорезал шум прибоя, и Драко испуганно распахнул глаза, крепче сжав в пальцах палочку. Его взгляд метнулся к дивану, где лежал Поттер. Тот тяжело дышал и стонал сквозь сжатые зубы. Драко шагнул к нему, игнорируя рассудок, который убеждал его не лезть к Поттеру и бежать за помощью. Какой-то тихий, но властный голос в его душе не позволил так поступить.
— Поттер! — позвал Малфой, подходя еще ближе. Ответом ему послужил судорожный вздох.
— Эй, слышишь меня? Проснись, — Драко пригляделся внимательнее и обнаружил, что знаменитый поттеровский шрам в виде молнии покраснел и вспух.
— Мерлин, за что мне это?! — воскликнул Малфой, пытаясь справиться с волной липкого ужаса, скользнувшей по позвоночнику, когда он понял, что Поттера мучает не обычный кошмар.
Не имея ни малейшего понятия, что делать, Драко осторожно взял Гарри за руку, свесившуюся с дивана. Поттер с силой сжал пальцы, отчего ладонь Малфоя пронзило болью.
— Да проснись ты уже! — эта боль разозлила Драко, и свободной рукой он ударил Гарри по лицу. Не слишком сильно, но достаточно ощутимо. Поттер резко сел, дернув за собой Драко, и уставился на него лишенными выражения глазами — так, будто еще не проснулся.
— Да! — воскликнул Гарри и громко, безумно рассмеялся. Драко вздрогнул: в смехе были явно не интонации Поттера. Подтверждая свою догадку, он поймал взгляд гриффиндорца и попытался отшатнуться, когда уловил в зеленых глазах красный отблеск.
Отпрянуть не получилось, потому как Поттер продолжал держать его за руку, и Драко, не устояв на ногах, опустился на пол, чувствуя, как больно изогнулось запястье. Повинуясь какому-то странному порыву, он зажмурился.
— Драко? — услышал он над собой совершенно нормальный, хоть и хриплый голос. Малфой приоткрыл один глаз: Поттер обеспокоенно смотрел на него, не выпуская руки.
— С каких пор мы перешли на имена? — голос получился не язвительным, а каким-то жалким: сказывался недавний испуг. Гарри усмехнулся. — Поттер, отпусти руку, больно, — Драко поморщился, и усмешка на лице Гарри сменилась виноватым выражением.
— Черт, извини, — он поспешно разжал пальцы. Малфой отмахнулся от него:
— Что это было? — осведомился он, растирая запястье. Гарри мрачно взглянул в ответ.
— У меня мыслесвязь с Волдемортом...
— Каким обыденным тоном ты это сообщаешь, — не удержавшись, нервно подколол его Драко.
— Малфой, — нахмурился Гарри. Драко примиряющим жестом поднял ладони и тут же опустил, продолжая растирать ноющую кисть. — Иногда я как бы вижу его глазами. Ну, не слишком часто, только когда он испытывает какие-нибудь сильные эмоции, — уточнил он, видя, как округлились глаза Малфоя. — Это долгая история, в общем. Я сейчас видел... — парень судорожно сглотнул и запустил руку в волосы. — Он стал сильнее, Малфой. Нам нужно спешить. Знаешь, я не уверен, не сможет ли он теперь залезть нам в голову, даже когда мы не спим.
Лицо Драко вытянулось: перспектива совершенно не радовала. Он обнаружил, что все еще сидит на полу, и вскочил на ноги.
— Но что же нам делать? — Малфой облизал губы. — Зелье еще не готово!
— Или готово, но мы об этом не знаем, — кивнул Гарри и нахмурился. — Хм! — воскликнул он через несколько секунд, отчего Драко с надеждой посмотрел на него.
— Добби! — позвал Поттер, щелкнув пальцами.
— Добби? — удивленно повторил Малфой. — Добби, — недобро прищурился он, глядя на появившегося посреди комнаты домовика.
— Гарри Поттер звал Добби, — с непередаваемым счастьем проговорил домовик, а Драко скривился. — Добби к Вашим услугам, Гарри Поттер, сэр!
Драко саркастически хмыкнул, и эльф обернулся к нему.
— Молодой мастер Малфой, — большие уши дрогнули, а в голосе послышалось недоумение.
— Да, Добби, — Гарри решил не дать ситуации выскользнуть из рук. — Я хочу попросить тебя кое о чем. Ты сможешь проникнуть в лабораторию профессора Снейпа?
— Профессора Снейпа? — боязливо сжался Добби, но тут же продолжил голосом, полным обожания. — Добби сделает это для Вас, Гарри Поттер, сэр!
— Спасибо, — немного неловко поблагодарил Гарри. — Посмотри, не готово ли зелье, которое он варил, и если оно готово, то принеси сюда, пожалуйста!
Добби преданно кивнул, щелкнул пальцами и исчез.
— И это твой гениальный план? — Драко не знал, смеяться ему или попытаться придушить глупого очкарика. — Потти, ты вообще с головой дружишь? — поинтересовался он, склонив голову набок. — Нет, только вдумайся: ты отправил домовика — домовика! — за зельем, о котором он даже понятия не имеет! И откуда он, спрашивается, может знать, что там готовил в последнее время крестный? О, Мерлин!
Гарри нахмурился, чувствуя правоту Малфоя. Черт, он был уверен, что его идея хороша и логична.
— Сам бы что-нибудь придумал, — огрызнулся он.
Драко торжествующе ухмыльнулся, но не успел ответить. Раздался негромкий хлопок: Добби вернулся.
— Гарри Поттер, сэр, — он гордо протянул Поттеру две пробирки, доверху наполненные фиолетовой жидкостью. У Драко глаза полезли на лоб. — Это было на столе, на самом видном месте. Добби решил, что это то, что нужно.
— А где сам Северус? — недоверчиво спросил Малфой, игнорируя торжествующий взгляд, который бросил на него Гарри.
— Профессор Снейп пьет чай у себя в кабинете вместе с мисс Паркинсон, — Драко неверяще посмотрел на домовика и почувствовал, что мир медленно сходит с ума. Впрочем, последнее время можно уже ничему не удивляться.
"Что задумала Панси? — Драко был в курсе печальной тайны подруги. — Что они оба задумали?"
* * *
— Еще чаю, мисс Паркинсон? — Снейп пристально посмотрел на явно чувствующую себя не в своей тарелке девушку.
— Да, благодарю, — осторожно ответила Панси, скрещивая свой взгляд с тяжелым непроницаемым взглядом зельевара.
— Должен признать, что ваша помощь была неоценима, — голос Северуса был ироничным, но сквозь этот тон пробивалась какая-то незнакомая нота. Панси с трудом поборола желание недоумевающе тряхнуть головой. Вместо этого она склонила голову в признательном жесте и аккуратно забрала чашку из тонких длинных пальцев.
— Профессор Снейп, — Панси ощутила отчаянное, непреодолимое желание сказать хоть что-нибудь, тем самым не давая воли ненужным мыслям. — Я не очень понимаю, почему мы продолжаем бездействовать, если зелье готово!
— Директор полагает, — зельевар поморщился, — что в сны мистера Малфоя и мистера Поттера должны вмешаться посторонние. Я тоже так считал, но...
Со стороны приоткрытой двери в лабораторию послышался едва различимый шум. Северус секунду прислушивался, а затем удовлетворенно кивнул.
— Однако я изменил свое мнение, — продолжил он. — Мисс Паркинсон, не могли бы вы составить мне компанию? — по его голосу было понятно, что вопрос был исключительно риторическим.
Снейп встал из-за стола; Панси поднялась следом, не без сожаления отставив кружку с горячим ароматным напитком. Широкими решительными шагами профессор Зельеварения направился в сторону лаборатории. Панси поймала себя на том, что заворожено наблюдает за взметнувшимися полами черной мантии, и, мысленно отругав себя, поспешила за ним.
— Зелье! — испуганно ахнула она, глядя на опустевший стол.
— Что ж, я не ошибся в них, — удовлетворенно хмыкнул Северус. — А теперь, мисс Паркинсон, будем ждать.
* * *
Посреди комнаты на большой атласной подушке уютно устроились две пробирки с фиолетовой жидкостью. В приятном оттенке угадывались золотистые отблески. Рядом с подушкой, расположившись друг напротив друга, сидели два парня и настороженно сверлили взглядом зелье.
— Нет, оно решительно не похоже ни на одно из известных мне, — в третий раз за последние десять минут уверенно заявил Драко.
— Может, ты просто мало зелий знаешь, — вяло огрызнулся Гарри. Услышав это заявление, Малфой оскорблено уставился на него.
— Вероятно, это удивит тебя, но не все считают мух на уроке Зельеварения, — вскинув подбородок, ответил он.
— Ни разу не видел у Снейпа в кабинете муху, — удивленно приподнял бровь Поттер, отчего Драко фыркнул и пробормотал: "Идиот".
— Но вопрос остается прежним: можно ли выпить это зелье? — Малфой вновь начал гипнотизировать взглядом пробирки. — Да-да, Поттер, я уже слышал твои аргументы, — оборвал он открывшего было рот Гарри. — Проблема в том, что не все здесь гриффиндорцы, готовые рисковать без раздумий.
— Нам грозит смерть, Малфой, — возмущенно посмотрел на него Гарри. — И ты говоришь о риске?
— Есть вещи намного страшнее, — поучительным тоном возразил Драко. — Например, я могу облысеть...
Выслушав это, Поттер недоверчиво глянул на него и расхохотался. Драко попытался сохранить серьезное выражение лица, но смешинки в глазах выдавали его с головой.
— А если серьезно, я действительно не знаю, что это за зелье, — смешинки из глаз Малфоя куда-то подевались, отчего они сразу похолодели. — И это при том, что крестный обучал меня Зельеварению с детства. Но у нас ведь нет выбора, не так ли?
Гарри сглотнул. За последние сутки Малфой смог удивить его сильнее, нежели кто-либо другой... И куда девалась высокомерная белобрысая слизеринская сволочь, которую он всегда ненавидел? Откуда взялся на ее месте этот остроумный, веселый и несомненно привлекательный парень? И почему он вот уже несколько секунд смотрит на Гарри таким взглядом?
— Так, — хрипло пробормотал Поттер и, повинуясь тоскливому, ожидающему чего-то взгляду, протянул Драко руку. Три секунды мелькнули вечностью, прежде чем длинные изящные пальцы коснулись его собственных.
— Тогда будем верить в талант Северуса и твою природную везучесть, — уголком рта усмехнулся Малфой, не отнимая руки. Гарри грустно хмыкнул и потянулся за зельем.
— Поттер... Гарри, стой, — гриффиндорец не знал, что именно заставило его вздрогнуть: его имя из уст Малфоя или же тон, которым тот к нему обратился. — Мы, слизеринцы, привыкли трезво оценивать ситуацию. И я прекрасно понимаю, что наши шансы победить Темного Лорда невелики... Потому я... Мерлин, я не могу это сказать, — раздраженно прервался Драко.
А Гарри, выслушав эту сбивчивую речь, улыбнулся и свободной рукой осторожно отодвинул подушку с пробирками, после чего, не давая Драко заговорить вновь, притянул его к себе.
… Они были врагами с самой первой встречи, но почему-то все изменилось. Они ненавидели друг друга так яростно, так отчаянно, что возникало сомнение в том, было ли это чувство ненавистью вообще. Ненависть черна, она гложет душу, выпивая все соки; им же хотелось жить, лишь бы насолить друг другу. Два разных человека, две разные судьбы — и одна общая угроза, нависшая над головой. Одна общая дрожь в пальцах, общий хриплый звук дыхания.
Нет, это не поцелуй, это царство абсурда, но разве не для безумий рожден человек? Ведь за каждым разумным двуногим собачонкой таскается его личный омут, просто надо заметить его, надо решиться! А тогда — или погибель, или больше, чем чудо.
И, быть может, им даже не дожить до утра, но какое до этого дело? Кто задумывается о смерти, если в глазах напротив дрожит и плещется отражение собственной души? Кто тот несчастный, который не может забыть обо всем земном, когда под пальцами вспыхивает шелк чужой нежной кожи — чужой, но будто сотни лет знакомой? И на кой черт тогда вообще появляться на свет, если не ради этих мгновений, когда смешиваются два дыхания, когда руки живут своей жизнью, когда одежда ненужным ворохом летит на пушистый ковер?
Перепуганной птицей трепетал за каминной решеткой огонь. Он никак не мог понять, никак не желал смириться, что его жар в этой комнате вовсе не самый пылкий. Он отошел на задний план, недоверчиво фыркнув сыроватыми дровами. Резкая вспышка, затапливая все вокруг теплом, осветила слившуюся в поцелуе пару. Гарри нежно провел рукой по гладкой щеке, будто выточенной из самого дорогого сорта мрамора, которого больше не найти в природе… для него точно. Пальцы скользнули дальше и впутались в легкость светлых волос, перебирая пряди.
Драко судорожно вздохнул, чувствуя пальцы Гарри на своем затылке. Его собственная рука вычерчивала узоры на смуглой груди любовника, задерживаясь подушечками пальцев на сосках. Зеленые глаза затуманились наслаждением, и Драко довольно улыбнулся. Ладонью другой руки он провел по спине Поттера, прослеживая линию позвоночника, ощущая, как непроизвольно напрягаются мускулы. Задерживавшись на несколько мгновений на талии, он опустил руку и сжал упругую ягодицу, вырвав из прикушенных губ Гарри стон.
Когда-то аккуратно уложенная, сейчас белокурая челка растрепалась, упала на серые глаза. Гарри поймал на себе лукавый взгляд Малфоя и обнял его крепче. Где именно были в этот момент его руки, он и сам не мог понять: просто хотелось гладить, ласкать, целовать, запоминать нежную кожу, отслеживать губами судорожно бьющуюся венку на шее, прикусывать соски, спускаться ниже, ниже…
Удивительное чувство правильности происходящего затапливало Драко с головой. И даже боль, которую он ощутил, когда Гарри вошел в него, не отпугнула, а показалась чем-то ожидаемым, естественным. А извиняющиеся поцелуи, которыми гриффиндорец покрывал его губы, только укрепили эту уверенность.
А потом все мысли исчезли, а мир взорвался сотней разноцветных фейерверков.
* * *
Позже, много позже они сидели, уже одетые, обнявшись, возле смущенно потухшего камина. Драко сначала сопротивлялся, а потом уткнулся в плечо Поттера, ловя слабый, приятный запах и все пытаясь его опознать. Гарри было щекотно, но он терпел, улыбаясь в темноту. Сердце щемило, ныло от какой-то странной нежности, распиравшей грудную клетку.
Они оба молчали, будто опасаясь спугнуть волшебство, повисшее в воздухе комнаты. И они оба прекрасно понимали, что их время на исходе.
— Что ж, — с сожалением сказал Поттер, не спеша разжимать объятий, — нам пора.
— Да, — тихо откликнулся Драко и неожиданно даже для себя поцеловал Гарри. — Пора.
Гарри поднялся первым и зажег огонек на конце волшебной палочки. Подушка со стеклянными пузырьками обнаружилась неподалеку.
— Так, нужны наши волосы, — он поглядел на Драко. Малфой страдальчески поморщился и выдернул несколько волосинок. Гарри проделал то же самое.
— Подожди, — Драко задумчиво покрутил в руках свою пробирку. — Думаю, лучше нам выпить зелье друг друга. Сам подумай, что будет лучше: справляться в одиночку с собственным кошмаром или иметь шанс контролировать видения друг друга? — предательский внутренний голосок шепнул, что это им не очень-то и поможет, но Драко предпочел его не расслышать.
— Ты прав, — с уважением посмотрел на него Поттер.
Они шутливо чокнулись пробирками. Драко усмехнулся.
— Ну, за победу, — фыркнул в ответ Гарри. — Покажем Волдеморту, чего мы стоим!
02.11.2011
492 Прочтений • [Dream a Little Dream of Me ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
