Сейчас очень холодная осень. И мне не по себе в моем тонком пальто, не смотря на шарф, обматывающий мое горло. Но я все равно пришел. И буду приходить всегда, не обращая внимания на то, как зябко на улице, как я себя чувствую, как к этому относятся Джинни/Гермиона/Рон. Мне просто все равно. Он бы, конечно, посмеялся надо мной, сказал что-нибудь колкое, уничтожающее, но я был бы этому рад. Мне не хватает Его насмешек. Мне без них еще холоднее.
Я протягиваю руку с окоченевшими пальцами к надписи. Закрываю глаза и провожу по ней кончиками пальцев. "Северус Снейп". Я знаю ее наизусть. Все ее мелкие неровности и шероховатости. Я смогу воспроизвести ее, даже если меня поднимут среди ночи. Имя самого нелюбимого профессора. Имя самого ненавистного человека в Хогвартсе. Имя героя, в честь которого я назвал своего сына.
Я открываю глаза, не решаясь посмотреть выше надписи — на мраморный бюст с тонкими чертами лица, не такими точеными, как они были в жизни; с крупным носом, крылья которого никогда более возмущенно не затрепещут; с навеки застывшими глазами, чей огонь не раз меня прожигал насквозь; с линей губ, не передающей ее истиной былой жесткости; с изящными дугами бровей, которые так часто саркастично вздымались вверх. Я не в силах совладать с искушением увидеть Его лицо еще раз, пусть и не настоящее.
Джинни сейчас наверняка жалуется Гермионе, плачет, просит сделать с этим что-нибудь. А Гермиона качает головой, не решаясь сказать Рону о происходящем. А я стою здесь, не в силах оторвать взгляд, не в силах насмотреться на это искусно сделанное лицо, не в состоянии развернуться и уйти с кладбища, не имея возможности Его просто отпустить.
Профессор Северус Снейп... ах, если бы Вы знали, как сильно я теперь обо всем сожалею. Скольких усилий мне стоит приходить к Вашей могиле раз в месяц, а не каждый день. И как безумно я бы хотел остаться здесь навеки. Или еще лучше — отправиться к Вам.
Мне становится все холоднее, но я не обращаю на это внимания, не отрывая взгляда от бюста, пожирая глазами каждую черточку, вбирая его в память, как губка. Мой личный двадцать пятый кадр, который всегда меня преследует. Я рисую Ваши портреты, Профессор, когда прихожу с кладбища. И смотрю на них многие часы подряд.
Собирается дождь. Я плотнее кутаюсь в пальто, поправляю шарф, но не сдвигаюсь с места. Сегодня Ваш день. Сегодня я буду только здесь и нигде более. Пусть все считают это болезнью. Пусть провожают меня сочувствующими взглядами. Пусть ненавидят, когда я приношу на Его могилу подарки по праздникам. Пусть. Я буду приходить всегда. Пока не окажусь там, с Ним.
Я чувствую, что внутри все дрожит. По сердцу скребется тоска острыми когтями, мешая нормально вздохнуть. Горло душит печаль. Но я держу спину прямо, потому что у этого искусственного Снейпа то же презрительное выражение лица. А значит нельзя поддаваться слабостям.
На улице темнеет, пока я борюсь с бессмысленной дрожью в пальцах. И я все-таки проигрываю. Я делаю шаг к бюсту, немного приподнимаюсь на носочках, вглядываюсь в мертвые глаза скульптуры, провожу рукой по каменным волосам. Северус... Мне кажется, что мое дыхание отражается на бесстрастном мраморе, можно представить, что он тоже дышит. Я накрываю эти бледные губы своими и замираю от безысходности.
Наверное, так бы было и в жизни, решись я на такое. Мои, теплые, живые, трепещущие, губы и Его, холодные, жесткие, не разжимающиеся, никогда бы не подошли друг другу идеально, никогда бы не свели нас с ума в обжигающем страстном танце. Поэтому можно представить, что все по-настоящему. На долю секунды мне кажется, что это и правда Его губы под моими, а не равнодушный камень. Что стоит мне от них оторваться, как Он снимет с моего факультета добрую сотню баллов, а самого меня убьет за неслыханную дерзость...
Я прижимаюсь губами к мрамору, пытаясь не заплакать. Но когда я отстраняюсь, вижу это лицо это столь правдоподобное выражение — будто Он сейчас плюнет мне в лицо, и горло предательски сжимает. Я не хочу устраивать истерик на Вашей могиле, Профессор Снейп. Северус...
Первые капли дождя. Пора. Я разворачиваюсь и медленно бреду прочь. Я еще вернусь, обещаю. Не стерпев, оборачиваюсь. Бездушные глаза уставились прямо на меня. Холодная линия губ осталась недвижима. Никаких изменений в мрачном лике, только по мраморной щеке катится прозрачная дождевая капля.
Можно представить, что это безмолвно плачет Северус Снейп, провожая взглядом Гарри Поттера.
Vova
