Другая Война. Легенда о Хранителях

— Дорогой Лой,— раздался сухой язвительный голос, — скажи мне честно: как вы умудрились провалить настолько простое задание, опозорив меня перед Семью?

— Они знали… — послышался слабый надтреснутый голос. — Милорд, они знали об операции и успели приготовиться, их было больше, они…

— Довольно! Сколько в последнее время я слышу этих оправданий? Скоро мы станем посмешищем не только для своих, но и для Этих!

— Милорд, дайте нам еще один шанс исправить это упущение! Они еще пожалеют, что с нами связались!

— Это я вскоре пожалею, что связался с тобой, Лой, — в голосе послышалась угроза.

— Но я дам тебе еще один шанс. Завтра возьмешь отряд Крисса, сам он не может… Ты знаешь, почему.О задании узнаешь утром.

— Спасибо, Милорд, я не подведу вас!

— Надеюсь, иначе тебя ждет Круг.

— Милорд, неужели… — севшим голосом пробормотал Лой.

— Ступай.

— Да, Милорд.

В Большом Зале школы Чародейства и Волшебства Хогвартс стоял невообразимый шум. Все находились во власти праздничного настроения, предчувствия чего-то необычного и захватывающего. Впрочем, ничего другого в школе волшебства ожидать и не приходилось.

Вот уже как год прошел с окончания той ужасной войны с Темным Лордом. Конечно, боль утраты и страх не покинули сердца волшебников, но все заметно вздохнули свободней, когда в прошлом году исчезли последние последователи Волан-де-Морта — Пожиратели Смерти…

Почти все страсти улеглись вокруг главного героя этой войны, Гарри Поттера, победившего самого великого Темного Волшебника всех времен.

Золотая Троица сидела в конце гриффиндорского стола в окружении своих однокурсников, не обращая внимания на полные восторга взгляды и разговоры со стороны первокурсников, смотрящих в их сторону.

— Даже не верится, что это наш последний год в Хогвартсе. — Гарри Поттер окинул Большой Зал печальным взглядом.

— Да, действительно, — словно бы удивившись, поддержал его Рон Уизли и радостно добавил. — Наконец-то!

— Не пойму, чему ты радуешься? — упрекнула друга Гермиона Грейнджер.

— Ну как же?! — еще больше удивился тот. — А что нам делать в Хогвартсе в этом году? Волан-де-Морта Гарри еще в позапрошлом году прибил, все крестражи тоже уничтожены. Даже захудалого василиска не осталось, не говоря уже о каком-нибудь хиленьком Пожирателе.

— Рон! — негодующе воскликнула Гермиона.

— Да ладно тебе, Герм, — успокоил ее Гарри и тут же задумчиво проговорил: — Хотя без Волан-де-Морта будет скучно…

— Гарри!

Мальчишки весело рассмеялись, и Гермиона, не удержавшись, присоединилась к ним.

— Уверена, вы еще найдете себе приключения, — отсмеявшись, заметила Гермиона.

— И ты пойдешь нас вытаскивать! — подколол ее Рон, шутливо подмигнув подруге.

— Куда уж вы без меня, — проворчала девушка, но глаза ее смотрели на друзей с большой нежностью. — Кстати, вы не забыли, что нам в этом году сдавать экзамены?— невинно напомнила она.

На это мальчишки дружно застонали, и пришло уже время Гермионы посмеяться над ними.

Так, разговаривая и шутя, они вспоминали свои прошлые годы в Хогвартсе и не заметили, как пролетело время. Дамблдор поднялся со своего места, чтобы предупредить первокурсников и напомнить остальным про правила, а так же объявить новых старост школы.

Старостой девочек, как и ожидалось, стала Гермиона Грейнджер. Ее назначение приняли аплодисментами с трех столов. Слизерин благоразумно воздержался, чтобы после взорваться громкими овациями при имени старосты мальчиков.

Гермиона скривилась: Драко Малфой… Ну кто же еще?

— Не представляю, как ты с этим хорьком будешь общаться, — нахмурился Рон, бросая неприязненный взгляд на стол Слизерина, — может, откажешься, пока не поздно? — без особой надежды предложил он девушке, на что она сразу же возмутилась.

— Ты в своем уме, Рон? Быть старостой школы очень почетно! Отказаться от этого только из-за Малфоя? Да я буду последней трусихой, если так поступлю!

— Она права, Рон, — мрачно поддержал подругу Гарри. — Хотя мне тоже не по душе эта идея.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Кстати, надо не забыть поздравить Джинни, — встрепенулась Гермиона, отвлекая друзей от неприятных раздумий. — Она теперь староста факультета! Сегодня на вечеринке, к примеру.

И они принялись с энтузиазмом обсуждать детали, пока Гермиона не спохватилась и не напомнила Рону про его обязанности. Тот нехотя поплелся к первокурсникам, где уже суетилась его сестра, гордая своим назначением.

Гермиона, чувствуя себя неуютно от того, что ей теперь не нужно вести первокурсников по Хогвартсу, вышла из зала, где ее уже ждала МакГонагалл, чтобы отвести в ее новую комнату.

— Мисс Грейнджер, поздравляю вас, — профессор тепло улыбнулась своей ученицы. — Я уверенна, вы справитесь со своими новыми обязанностями.

— Спасибо, профессор! — счастливо отозвалась та, покрывшись легким румянцем.

— О, вот и вы, мистер Малфой — МакГонагалл посмотрела за спину Гермионы строгим взглядом. — Что ж, если вы готовы, прошу вас следовать за мной.

Гермиона, даже не обернувшись, словно и не замечая своего спутника, последовала за профессором трансфигурации. Малфой молчал, только легкие шаги за спиной говорили о том, что он идет следом.

Гермиона сосредоточенно пыталась запомнить дорогу. Еще не хватало заблудиться в лабиринте коридоров. Конечно, Гарри и Рон быстро ее найдут с картой Мародеров, но рисковать не хотелось… У Хогвартса много тайн.

Направлялись они в восточную часть замка, поднимаясь на четвертый этаж по вечно меняющим направление лестницам.

Остановились они перед огромной картиной рыцаря в серебряных доспехах. Он стоял перед величественным замком, красиво опираясь на свой меч, щит с изображением синего дракона он держал в другой руке. Глаза грозно сверкали в прорези шлема.

— Добрый вечер, сэр Торстрен, — поприветствовала рыцаря МакГонагалл.

— Добрый вечер, миледи. — Вежливо поклонился тот в ответ. — Честь рыцаря превыше всего.

— Сердце рыцаря отваги полно, — с ноткой торжественности продекламировала профессор.

Сэр Торстрен одобрительно кивнул, и портрет отодвинулся в сторону, открывая проход.

Они вошли в просторную гостиную, которая, конечно, уступала по размеру гостиным факультетов, но была не менее уютной. Возле большого камина удобно расположились два глубоких кресла теплого коричневого цвета, между которыми стоял низкий столик. В другой стороне возвышался массивный стеллаж с множеством книг и широкий диван. Пол застилал мягкий ковер глубокого темно-синего цвета в тон шторам на большом окне, стены были приятного бежевого оттенка.

В противоположных концах комнаты располагались две двери, которые, скорее всего, вели в комнаты старост, еще одна дверь, должно быть, вела в душевую.

— Вы, как старосты школы, — обратилась к ним МакГонагалл, — должны следить за порядком в школе и за работой других старост. Так же вы будете патрулировать коридоры каждую среду и субботу до трех часов ночи. После докладывать мне или профессору Снейпу. Располагайтесь, ваши вещи уже в комнатах.

И она уже собралась уходить, как Малфой, до этого не проронивший ни звука, внезапно подал голос.

— Подождите, профессор! Здесь, наверное, какая-то ошибка.

— В чем же, мистер Малфой? — МакГонагалл удивленно приподняла бровь.

— Вы же не хотите сказать, что мне придется жить с этой гряз… с мисс Грейнджер? — в его голосе звучало искренние презрение.

— Если вас что-то не устраивает, мистер Малфой, — спокойно сказала МакГонаголл, но глаза ее опасно сверкнули, — вы можете обратиться к вашему декану с просьбой снять вас с должности старосты.

Лицо слизеринца окаменело, приняв свое обычное, холодно-надменное выражение.

— Что вы, профессор, я всего лишь хотел уточнить.

— Ваша комната справа, мистер Малфой, — холодно ответила профессор. — Всего доброго, мисс Грейнджер.

— До свидания, профессор, — не успела Гермиона попрощаться, как МакГонагалл уже вышла.

Гермиона и Малфой остались одни. Слизеринец окинул гостиную недовольным взглядом.

— Да-а-а, я думал, у старост могли быть комнаты и получше вот этого, — медленно растягивая слова в своей излюбленной манере, произнес Малфой.

— А я даже рада, что тебе не нравится, — неожиданно отозвалась Гермиона, бросая на него полный отвращения взгляд, — тогда у тебя будет еще меньше причин появляться в гостиной, и мне не придется видеть твою мерзкую рожу.

Сказав это, она быстро скрылась в своей комнате.

— Грязнокровка, — презрительно обронил вслед девушке Малфой, еще раз окинул гостиную взглядом и поморщился. Затем, не заходя в свою новую комнату, вышел и направился в сторону подземелий.

* * *

— Ты так считаешь, Эстер?

— Да, Джейсон, я в этом уверена. Они захотят расквитаться за свое недавнее поражение. Вопрос только, когда?

— В самое ближайшее время, — с уверенной усмешкой отозвался третий голос, принадлежащий женщине. — Они всегда горячи и нетерпеливы и тяжело переносят унижения.

— Мы тоже нелегко переносим проигрыши, Кайра.

— Только не надо сравнивать нас с этим отродьем, Эстер! — зло выплюнула в ответ Кайра.

— Не ссорьтесь, девочки, — вмешался Джейсон.

— И не начинали! — усмехнулась Эстер.

— Да уж, — пробормотал тот. — Перейдем к делу… Нужно решить, брать ли нам Хогвартс под охрану или дождаться приказа Созерцателей?

— Да брось ты, Джейсон! — легко отмахнулась Кайра. — Ну зачем им нападать на Хогвартс?

— Сейчас волшебный мир очень ослаблен, — возразила Эстер. — Они приходят в себя после войны с Волан-де-Мортом. Сейчас для них самое подходящее время для атаки.

— Самое подходящее время для атаки было год назад! — горячо запротестовала Кайра.

— Нет, они знали, что в это время мы были готовы к их нападению! — отрезала Эстер. — Они хотели ослабить наше внимание, затаились.

— Она права, Кайра, — мягко сказал Джейсон. — Нам нужно…

— Джейсон, Джейсон!..

— Что там еще, Андрэ?

— Нападение!..

Утро Гарри и Рона началось с ужасной головной боли и настойчивого голоса их лучшей подруги, всеми силами пытавшейся их разбудить. Зная ее упорство и целеустремленность, мальчишки все же решили ее послушаться, пока она не приняла более кардинальные меры.

— Хоть бы постыдилась в комнату к мальчикам заходить, — вяло буркнул Рон, сваливаясь с кровати и сдавленно ругаясь.

— Что я здесь не видела, — пренебрежительно фыркнула Гермиона, направляясь к двери. — У вас десять минут на сборы. Если задержитесь, не получите лекарство.

— Ты жестока! — патетично воскликнул Гарри, шаря рукой по тумбочке в поисках очков.

— Десять минут! — еще раз весело напомнила девушка, выходя из спальни.

Гриффиндорцам ничего не оставалось, кроме как начать собираться, ругаясь на свою чрезмерно активную подругу.

Спустя десять минут Гарри и Рон, пошатываясь, ввалились в гостиную и, дойдя до диванчика, где сидела Гермиона, устало упали рядом. Парни выглядели неважно, особенно Рон. Если Гарри был просто очень бледным, то лицо Рона приобрело странный зеленоватый оттенок.

— Дай… — тут же хрипло попросил Рон.

— … пожалуйста, — жалобно продолжил за друга Гарри, смотря на Гермиону щенячьими глазами.

Девушка смерила друзей строгим взглядом, картинно вздохнула, вытаскивая из кармана мантии две полные бутылочки с зельем. Гриффиндорцы жадно выхватили желанное лекарство и залпом проглотили, расплывшись в одинаковых блаженных улыбках.

Гермиона с нежностью посмотрела на ребят, таких до боли знакомых и близких. Как они изменились за последний год! И даже дело не в том, что они подросли, превратились в двух красивых парней. Что-то изменилось внутри них. Они стали сильнее, расчетливей и в чем-то даже мудрее взрослых. Да, война заставила их быстро избавиться от иллюзий. Особенно Гарри.

Сложно представить то, что ему пришлось пережить. А ведь никто и не думал тогда, что все может закончиться настолько неожиданно. Никто даже не верил, что Волан–де-Морт воскрес! Поверили только тогда, когда увидели его тело. Гарри, милый и наивный Гарри, Мальчик, который выжил, оборвал жизнь Великого Темного Волшебника силой своей ярости, ненависти, горечи и боли утраты, вложив их в два известных всем слова — непростительное заклятие. Авада Кедавра.

Смешно. Нелепо. Страшно.

Но это был не конец. Оказалось, что Волан-де-Морт давно оставил себе места для отхода. Крестражи. Чертов Лорд снова мог возродиться, использовав частицы своей души, запертые в неких предметах.

К счастью, Дамблдор знал о них и рассказал Гарри. Тот тогда очень злился на директора за то, что он не рассказал ему всю правду раньше. Еще бы, ведь он только начал верить, что все позади и жизнь теперь будет налаживаться! Это было жестокое разочарование.

Но он справился. Вместе с друзьями Гарри отправился на поиске крестражей. Все каникулы, а затем и почти весь прошлый учебный год они гонялись, как им казалось, за призраками. Но угроза была куда более реальной…

— Гермиона, ты просто чудо! — счастливо выдохнул Рон, отвлекая девушку от воспоминаний. Парень стремительно приобретал свой нормальный цвет лица, появился легкий румянец.

— Что бы мы без тебя делали! — горячо поддержал друга Гарри.

— Ходили бы за зельем к мадам Помфри, — язвительно поддела их Гермиона.

Постепенно в гостиную Гриффиндора стали спускаться потрепанные и потерянные студенты, оглядывающие друг друга ошалелыми глазами. На их фоне Золотая Троица сильно выделялась своей бодростью.

— Кстати, Герм, ты куда вчера делась? — внезапно поинтересовался Гарри. — Джинни тебя обыскалась.

— Ну, я… — Гермиона виновато потупилась. — Понимаешь, у меня вчера так голова разболелась от усталости…

— У тебя же весь шкафчик забит различными зельями, которые ты приготовила, — удивился Рон. — На все случаи жизни.

— Эмм…

— Всем привет! — Джинни, как обычно, не растеряла своего жизнерадостного настроения, хотя ее бледноватый вид говорил о хорошо отмеченном празднике.

Рыжеволосая гриффиндорка подлетела к Гарри, нагло уселась к нему на колени и легко поцеловала в губы. Рон, скорее по привычке, поморщился.

— Чего это вы такие бодрые? — подозрительно поинтересовалась Джинни.

— Так у нас же есть свой личный лекарь, — протянул Рон, влюбленными глазами смотря на свою спасительницу.

— Гермиона? — вопросительно посмотрела на нее Джинни.

Та загадочно улыбнулась и полезла в карман за очередной бутылочкой.

* * *

— Рон, подай мне расписание, — попросила Гермиона. — О, первый день в школе начинается как обычно, — буркнула она, рассматривая листок перед собой.

— Что у нас там? — бодро спросил Гарри, с аппетитом поедая свою кашу.

— Догадайся, — усмехнулась девушка.

— Сдвоенная защита с Когтевраном? — с надеждой предположил парень.

— Почти. Сдвоенное зельеварение со Слизерином.

Гарри скривился.

— Можно же помечтать.

Гермиона понятливо хмыкнула. Она оглядела Большой зал: студенты были вялыми, сонными и явно не настроенными на учебу. Взгляд ее задержался на учительском столе, точнее, на пустом месте преподавателя по ЗОТС.

— Послушай, Гарри, ты вчера не заметил, что учителя по ЗОТС нет? И сегодня вот…

— Действительно, — встрял подошедший Рон, закончив раздавать расписание уроков своему факультету. — По-моему, после того случая с профессором Бэнсом, никто больше не захочет занимать эту должность. Даже Снейп.

Дело в том, что Министерство в прошлом году прислало своего преподавателя, профессора Бэнса. Тот пришел на работу крайне уверенный в своих непревзойденных способностях.

Первое несчастье постигло его на первом же уроке — на него с грохотом обрушилась полка с книгами. Потом пожар, взбесившиеся питомцы, наводнение, пропажа вещей… В общем, бедному профессору не везло абсолютно во всем.

— А у нас сегодня как раз сдвоенная защита, — задумчиво проговорила Джинни. — И мне МакГонагалл сказала, что урок будет.

— Интересно получается, — озадаченно проронила Гермиона, морща лоб.

— Думаю, это будет очередной «профессор Бэнс» из Министерства, — засмеялся Гарри.

— Ты не прав, дружище, — весело отозвался Рон, — они теперь там этой должности сильно бояться будут долгое время.

— Что гадать, — философски заметила Гермиона, — сегодня же за обедом и узнаем. Пошлите уже, а то Снейп на радостях из-за нашего опоздания снимет больше баллов.

— Ха! Да он и так постоянно снимает с Гриффиндора кучу баллов. Особенно с нас, — заметил Гарри.

Урок зельеварения начался как обычно. То есть профессор Снейп влетел в класс и без предисловий начал.

— Не думаю, что вы за каникулы поумнели и стали разбираться в таком тонком искусстве, как зельеварение, — он бросил многозначительный взгляд на Гарри и Рона. — В любом случае в этом году мы будем изучать более сложные по составу и приготовлению зелья. Начнем с ядов. Кто мне расскажет про состав и действие Гремучего яда?.. Никто?.. Даже вы, мисс Грейнджер?! — в голосе профессора прозвучала непривычное удивление.

И было от чего, ведь всезнайка Грейнджер и не подумала поднять руку, как она это всегда делала, а сидела с задумчивым видом и, казалось, вообще не присутствовала на уроке.

— Мисс Грейнджер! — пришлось повторить Снейпу, чтобы привлечь внимание девушки.

Гермиона медленно повернула голову в его сторону и лениво поинтересовалась:

— Да, профессор?

От такой наглости Снейп на время потерял дар речи.

В классе все, особенно слизеринцы, потрясенно смотрели на Гермиону.

— Ответьте на мой вопрос, — наконец, пришел в себя профессор зельеварения.

Гермиона на несколько секунд задумалась, а потом заговорила медленным, скучающим голосом без своего обычного энтузиазма.

— Для приготовления Гремучего яда требуется три унции яда гремучей гадюки, две унции мелконарезанных черных водорослей, пол унции красного мха и унцию отвара полыни. Ингредиенты надо добавлять в строгой последовательности. При небольшом количестве вызывает тяжелую болезнь сердца и печени. При большем количестве Гремучий яд приводит к смерти.

— Хм. И в чем же особенность приготовления данного зелья, мисс Грейнджер?

— Долгое держание яда на огне приводит к ядовитым испарениям, которое быстро поражает легкие. Если же зелье наоборот простояло на огне слишком мало, то при остывании и соприкосновении с воздухом превращается в сильнейшую кислоту, — все тем же тоном проговорила Гермиона.

— Пять баллов за ответ, мисс Грейнджер, — сухо сказал Снейп и мстительно добавил: — И минус десять за невнимательность на уроке. Продолжим…

Дальнейший урок протек спокойно и практически без происшествий. Только студенты изредка бросали на Гермиону удивленные взгляды.

После зельеварения, едва выйдя из кабинета, Гарри и Рон набросились на Гермиону с вопросами:

— Что это было на уроке?

— Еще и руку не поднимала!

На что девушка безразлично пожала плечами:

— Все равно он никогда меня не спрашивает. Так зачем же стараться?

От такого заявления парни притихли и не решились больше ничего спросить.

Следующим предметом была травология, где Гермиона вполне активно отвечала, чем немного успокоила друзей. Перед обедом они встретили Джинни.

— Гермиона! — сразу закричала она, делая круглые глаза от восторга. — Он такой красивый!

— Кто?! — в один голос спросили семикурсники.

— Наш профессор по Защите! Нет, ты просто не представляешь, Герм! Я впервые вижу такого… такого… — захлебнулась словами Джинни от переизбытка чувств.

— Какого? — подозрительно и с ноткой ревности в голосе переспросил Гарри.

— Ну, он такой высокий, атлетичный. А кожа… Нет, вы не представляете, настоящего бронзового оттенка! А глаза, глаза просто невероятные! Синие-синие! Просто омуты. И волосы у него совершенно черные, как ночь! Он их в хвост собирает, — она мечтательно закрыла глаза и выдохнула:

— Настоящий греческий бог!

— И как зовут этого греческого бога? — с неожиданным подозрением спросила Гермиона.

Но ее тут же перебил разгневанный Гарри:

— Да какая разница?! Джинни! Да как ты!.. Эх! — он махнул на растерявшуюся девушку рукой и в ярости скрылся в Большом зале.

Постояв в недоумении несколько секунд, до Джинни наконец дошло, что и при ком она сказала. Она изменилась в лице и с криком: «Гарри!», бросилась за ним.

Нерешительно потоптавшись, Гермиона и Рон переглянулись и последовали за друзьями.

В Большом зале царило необычайное оживление, особенно среди женской половины. Причиной этому, как уже догадалась Гермиона, стал новый профессор по Защите от Темных искусств.

Она быстро нашла глазами его место и напряженно застыла. На лице у нее за секунду промелькнули такие эмоции, как растерянность, удивление, ярость, раздражение. Промелькнули и исчезли. Девушка приняла совершенно невозмутимый вид, лишь на миг на ее губах появилась недобрая, совсем не гермионовская улыбка.

Да, он действительно был таким, каким Джинни его и описывала. Гермиона пристально на него посмотрела. Почувствовав ее взгляд, профессор поднял голову и посмотрел на девушку. На миг растерянность отразилось в его глазах, чуть виноватая улыбка коснулась его губ, потом профессор быстро отвернулся к МакГонагалл и о чем-то с ней заговорил.

— Он же совсем молодой! — напряженно воскликнул Рон, от чего Гермиона вздрогнула. — Как он может нас чему-то научить? У него же, скорее всего, ни практики, ничего нет!

— Не ворчи, Рон, — осудила друга гриффиндорка. — Не стоит судить его с первого взгляда. Возможно, он превосходный учитель, ведь Дамблдор не взял бы плохого преподавателя.

— А как же Логхарт? — язвительно напомнил Рон, двигаясь к своим местам за столом Гриффиндора. — Признай, он тебе просто понравился, потому ты его и защищаешь.

Гермиона тихо фыркнула:

— Что за глупости, Рон? — и села на свое место возле Гарри.

— Никакие это и не глупости, — он сел рядом с ней.

По виду Гарри еще обижался на Джинни. Та сидела с несчастным видом и пыталась вымолить прощение:

— Гарри, милый, прости. Да, ну ,сказала я, что он красивый, но ведь люблю-то я тебя. Только тебя, правда!

Однако парень продолжал ковыряться в тарелке, неприязненно посматривая на нового профессора ЗОТС. Гермиона заметила, что большинство из присутствующих парней смотрят на него чуть ли не с ненавистью и глубокой завистью.

— Джинни, ты так и не сказала, как его зовут, — небрежно напомнила Гермиона.

— Профессор Джейсон Демвиль, — рассеянно отозвалась подруга, полностью поглощенная Гарри.

Гермиона непонятно чему хмыкнула и принялась за свой обед. Больше ни одного взгляда не было брошено с ее стороны в адрес нового преподавателя.

* * *

После обеда состоялось собрание старост. Ничего нового и полезного Драко Малфой и не надеялся для себя услышать. Потому он со скучающим видом рассматривал собравшихся здесь старост факультетов. Сильно выделялись две рыжие головы.

«Уизли. Этот придурок Рон и девчонка Поттера, как ее… Джина, что ли? А, нет, Джинни! Скоро из-за этих рыжих прохода не будет, вот уже и двоих в старосты выбрали, будто надеются, что они справятся. Ведь этот Уизли продержался так долго на посту старосты только потому, что Грейнджер за него все делала.… А где, кстати, она? Что-то ее не слышно!»

Грейнджер обнаружилась за спинами Уизли. Вид у нее был отрешенный. Казалось, до собрания ей нет никакого дела.

«Странная она какая-то стала. Помнится, сегодня на зельях даже руку не подняла и совершенно безразлично отнеслась к потере баллов. Не заболела ли случаем? Да ладно ее, мне нет никакого дела до всяких грязнокровок, тем более появилась новая интригующая персона в школе. Профессор Демвиль…»

При воспоминании о новом учителе по ЗОТС Малфой скривился.

«И что это все девушки в нем нашли?! Целый день только и слышу дифирамбы в его честь, даже Паркинсон смотрела на него влюбленными глазами! Да… И вообще, ничего в нем нет такого, павлин напыщенный...»

Взгляд его снова остановился на Грейнджер.

«Кстати, что может означать обмен взглядами на обеде между новым профессором и Грейнджер? Она была удивлена, а потом просто в ярости, когда его увидела. Да и он ей как-то странно улыбнулся… Может, они знакомы? Да нет, бред какой-то! Грейнджер и новый профессор никак не могут быть знакомы».

Внезапно его размышления прервал голос директора:

— На этом мы закончим наше собрание, все могут быть свободны, кроме старост школы.

* * *

На протяжении всего собрания Гермиона думала совершенно о другом. Если бы ее сейчас спросили, что старосты с директором обсуждали, Гермиона не смогла бы ответить: она просто не знала.

Краем сознания Гермиона уловила, что все встали и направились к выходу из класса.

«Значит, собрание закончилось», — облегченно подумала она и тоже направилась к выходу.

— Мисс Грейнджер, я, кажется, попросил старост школы остаться, — сказал профессор Дамблдор.

— Ох, простите, профессор, я вас не расслышала, — сказала Гермиона, виновато опустив голову и снова садясь на свое место.

Глаза Дамблдора за половинками очков лукаво блеснули: он прекрасно знал, что Гермиона не просто не расслышала его, а вообще не услышала.

— Мисс Грейнджер, Мистер Малфой, не стесняйтесь, садитесь ближе. Мне надо с вами обсудить нечто очень важное.

Гермиона и Драко с кислыми лицами встали и пересели за парту прямо перед Дамблдором.

Он внимательно на них посмотрел и приступил к делу.

— Вы самые лучшие ученики своих факультетов. У вас обоих прирожденный талант и большой потенциал, — при последнем замечании Малфой изогнул губы в презрительной усмешке. — И весьма прискорбно, — продолжил директор, — что вы, как и ваши факультеты, постоянно враждуете. Мне бы хотелось изменить данное недоразумение.

Старосты с одинаковым изумлением посмотрели на Дамблдора.

— Простите, директор, но, боюсь, я вас совсем не понимаю, — медленно произнес Драко.

Гермиона впервые была согласно со слизеринцем.

— Начинать примирение нужно с малого, — начал объяснять Дамблдор, не спуская внимательного взгляда со студентов. — Поэтому начнем с вас. Как вы смотрите на совместное патрулирование школы?

Сказать, что Гермиона и Драко были в шоке, значит, ничего не сказать. Первой пришла в себя Гермиона.

— Но сэр, это невозможно! — горячо возразила она.

— Почему же, мисс Грейнджер?

— Ну… Если мы будем патрулировать школу вместе с Малфоем, то не успеем обойти всю школу, тогда как по отдельности мы сможем поделить территорию и каждый на своем участке сделает обход, — наконец нашлась Гермиона.

— Я полностью согласен с Грейнджер, — немедленно отозвался Драко, слишком напуганный перспективой ходить с грязнокровкой по ночам, чтобы обратить внимание, что впервые согласился с Грейнджер.

Директор тепло улыбнулся старостам:

— Я подумал над этим. Все очень просто. До полуночи вы будете патрулировать школу по отдельности, а в оставшееся время — вместе. Это сделано также и для вашей безопасности. Не стоит забывать, что Хогвартс — магическая школа, и почему студентам запрещено ходить после отбоя.

И что после такого заявления могли возразить несчастные старосты?

— Мы же поубиваем друг друга, — беспомощно прошептала Гермиона.

— Я так не думаю, мисс Грейнджер, — мягко возразил профессор Дамблдор. — Вы оба занимаете на своих факультетах высокое положение, к вам прислушиваются. Если вы перестанете враждовать, вашему примеру последуют и другие. Нет-нет, — видя, что Драко хочет возразить, остановил его директор, — я не говорю про крепкую дружбу. Просто нужно относиться терпимее друг другу. Вы можете идти, — устало закончил директор.

Профессор Дамблдор всегда хотел прекратить вражду между этими двумя непримиримыми факультетами. И ученики с Гриффиндора и ученики со Слизерина были очень похожи, но, в тоже время, они такие разные. Каждый год профессор ставил им почти по всем предметам совместные занятия в надежде, что они смогут друг друга понять, но с каждым годом все становилось только хуже. Каждый раз, слушая отчеты деканов этих двух факультетов, он понимал, что его затея не только не приносит пользу, но и еще больше усугубляет отношения между факультетами. Однако он упорно следовал своей идеи, и сейчас, разговаривая со старостами школы, он почувствовал, что время пришло, что в этом году случится нечто такое, что перевернет их жизнь. Он чувствовал, что в этом году у него все сможет получиться и все четыре факультета, наконец, воссоединятся.

Возможно, он прав? Никто не знает. Но ведь можно же помечтать?

— До свидания, профессор, — угрюмо попрощались семекурсники и поспешно покинули кабинет.

За дверьми класса они не сказали и слова, как и всю дорогу до гостиной старост. Только постарались оказаться как можно дальше друг от друга.

Все, кто им встречался на пути, удивленно провожали взглядом двух мрачных старост школы, идущих в противоположных концах коридоров.

До гостиной дошли вместе, Гермиона пробормотала пароль, однако первым вошел Малфой. Даже не вошел, а влетел, сразу приземлившись в одно из кресел, но не усидел и вскочил.

Тут его, наконец, прорвало:

— Нет, ну что за идиот этот Дамблдор! И за что его считают самым умным и великим волшебником, не пойму? Ведь прекрасно известно, что его идея абсурдна! Да чтобы мы с тобой общались! — у него аж дыхание перехватило от злости, и он яростно уставился на подозрительно затихшую Гермиону. — А ты что молчишь?

Та встрепенулась и удивленно посмотрела на Малфоя.

— Прости, ты что-то сказал? Я не слушала.

— Да что с тобой в последнее время? — недоуменно воскликнул парень. — Хочешь сказать, что ты поддерживаешь эту бредовую задумку старого маразматика? Нет, я, конечно, понимаю, что моего общества желают все девушки, но что б и ты…

Гермиона досадно поморщилась:

— У меня есть более важные проблемы, чем совместное патрулирование… — и, не сдержавшись, воскликнула. — Мерлин, да это рушит все мои планы!

— Какие планы? — не понял слизеринец, но тут в открытое окно стрелой влетела небольшая птица и приземлилась на плечо к Гермионе.

Это оказался редкий вид сокола с белой грудью и синевато-серой спинкой. Его янтарные глаза внимательно посмотрели на Малфоя.

— Кстати о планах, — изрекла девушка, отвязывая от лапки сокола письмо. Быстро вскрыв его, пробежалась взглядом по строчкам. На лице у нее отразилось мрачное удовлетворение. Медленно и с наслаждение, порвав письмо, Гермиона выкинула остатки в горящий камин.

— Умница, Жен, — ласково проворковала староста девочек соколу, поглаживая птице грудку.

Та удовлетворенно заклокотала. Гермиона бережно сняла птицу, посмотрела в ее умные глаза.

— А теперь лети и хорошенько клюнь своего хозяина от меня. Он заслужил.

Жен согласно клокотнула и смазанной тенью вылетела в окно.

— И что это было? — после продолжительного молчания подал голос Драко, чувствуя, что реальность начинает медленно переворачиваться с ног на голову.

— Что было? — издевательски переспросила Гермиона.

— Ты хоть представляешь, сколько стоит такая птица? — возмущенно спросил слизеринец.

— Не интересуюсь такими мелочами, — ошарашила она его ответом. — А на счет твоего общества… Спешу тебя огорчить, Малфой, не все девушки желают твоего внимания. Или ты уже забыл, что не являешься единственным признанным красавцем школы? У Гарри намного больше поклонниц. Даже слизеринки бегали за ним! Хотя в свете последних событий… Бедный, бедный Малфой, — издевалась девушка. — С появлением нового профессора у тебя совсем не останется обожательниц. Мне даже жаль тебя!

С этими словами Гермиона, тряхнув своими пышными волосами, скрылась в комнате, оставив Драко в ступоре.

— Да что вообще происходит в этой школе?! — почти с отчаянием спросил он потолок, взъерошив свои идеально уложенные волосы, и ушел в свою комнату, выразительно хлопнув дверью в знак презрения ко всему миру.

* * *

Гермиона прекрасно слышала, как захлопнулась дверь в комнату старосты мальчиков и облегченно вздохнула, но тут же нахмурилась: Что это с ней? Столько язвительности! Чего стоит последняя речь! Это совсем не похоже на Гермиону.

Девушка устало потерла виски и отбросила все ненужные мысли. Следовало скорее сделать уроки, чем она и занялась. Как обычно, занятия увлекли ее полностью, и она не заметила, как пролетело время. Очнулась она в половине десятого. Торопливо надев джинсы и синий свитер, а волосы собрав в простой хвост, Гермиона мимолетно посмотрелась в зеркало.

Оттуда на нее посмотрела высокая, стройная девушка с длинными вьющимися волосами. Узкое лицо, вздернутый носик, большие карие глаза, веснушки. Улыбнувшись отразившейся девушке, Гермиона вышла из комнаты, на ходу одевая мантию. Она старалась не шуметь и как можно тише выскользнуть из гостиной. Так же осторожно девушка двинулась по коридорам замка, боясь попасться учителям на глаза.

Но никто не встал Гермионе на пути, потому она довольно быстро добралась до Выручай–комнаты, где и должна была состояться встреча. Походив перед стеной три раза, она на мгновение замерла перед появившейся дверью, затем решительно дернула за ручку. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Гермиона жестко улыбнулась находящемуся там парню:

— Ну, здравствуй, Джейсон.

* * *

Малфой сидел в кресле возле камина с бокалом виски. Часы показывали половину второго ночи. Таким образом, он просидел уже больше трех часов, с тех пор как Грейнджер скрылась из гостиной. Он тогда хотел спуститься в подземелье, чтобы немного отвлечься, но только он открыл дверь своей комнаты, как начала открываться противоположная. Недоумевая, зачем он это делает, Драко быстро прикрыл свою дверь и прислушался.

В гостиной все было тихо, не раздавалось ни звука, но вот раздался шорох отодвигаемого портрета. Слизеринец торопливо выглянул: в проеме прощально взметнулась черная мантия и каштановые волосы, собранные в хвост.

«Куда это Грейнджер отправилась? — недоуменно подумал Драко, входя в гостиную. — Полчаса до отбоя осталось? Опять с Поттером и Уизли на великие свершения?»

До отбоя гриффиндорка не появилась, после — тоже. Малфой лениво перебирал книги. Он никак не мог взять в толк, почему до сих пор сидит здесь и ждет Грейнджер, когда собирался идти к друзьям.

«Нет, — твердо возразил себе Драко, — я не жду, когда вернется грязнокровка. Просто мне совершенно не хочется спать, а веселые компании надоели».

Парень уставился в свой полупустой бокал.

«Какой это уже по счету? Третий? Или все-таки четвертый? Все, пора заканчивать и идти спать Завтра еще на ночное дежурство… с Грейнджер. Мерлин, опять о ней думаю!»

Но не успел слизеринец подняться, как щелкнул портрет — староста девочек решила, наконец, явиться в свою гостиную. Малфой замер.

В проход проскользнула гибкая фигура. Слабый свет камина высветил распущенные и слегка растрепанные волосы, отливающие рыжими и золотистыми искрами, и большие, горящие глаза, сейчас казавшиеся совершенно черными. Мантия была небрежно перекинута через руку.

Грейнджер устало прислонилась к портрету и лениво поправила сползший с плеча свитер. На лице у нее медленно появлялась блаженная улыбка, послышался тихий вздох.

— Что, Грейнджер, не только у Поттера появились новые поклонники? Хотя сомневаюсь, что кто-то может обратить на тебя внимание.

При его словах девушка неожиданно напряглась и даже слегка пригнулась. Ее прищуренные глаза пригвоздили Малфоя к месту. Но тут же Грейнджер расслабилась и легкой походкой направилась к нему:

— А, это всего лишь ты, Малфой, — пренебрежительно протянула она, падая в соседнее кресло.

Огонь четко высветил ее бледное лицо со слабым румянцем. Драко словно взглянул на нее впервые:

«А у нее, оказывается, высокие скулы, как у аристократки, да и веснушек почти нет. Странно, а сегодня днем их было полно. Может это освещение? Да и фигура у нее то-же ничего… Интересно, с кем она была?»

— Знаешь, Грейнджер, ты стала очень странной, — задумчиво проговорил Малфой, пристально ее рассматривая. — На уроках не отвечаешь, на собраниях старост не слушаешь никого, теперь вот ночью приходишь…

Девушка бросила на него неприязненный взгляд:

— Тебе-то что, Малфой?

— Да так, стало интересно, куда это бегала всегда правильная заучка Грейнджер и вернулась до неприличия счастливая и потрепанная.

— Лучше не суй свой аристократический нос не в свое дело, — с угрозой проговорила девушка и так быстро исчезла, что Драко засомневался бы, что она здесь вообще была, если бы не легкий запах цветочных духов и дорогого вина, исходящий от забытой мантии.

«Так, Грейнджер пила», — ошарашено подумал Драко, подходя к мантии. На мгновение даже появилось желание проверить карманы, но он себя одернул. Какое ему дело вообще? Досадливо поморщившись, слизеринец направился в комнату, но неожиданно остановился, будто на стену наткнувшись.

С того времени как появилась Грейнджер, что-то смутно не давало ему покоя. Теперь он понял что: едва уловимый запах дорогого мужского парфюма, который почти перебивался духами Грейнджер.

«Разговор в одном замке».

— Ай! Поосторожней, Кайра! — взмолился Джейсон.

— Не ной, как сопливая девчонка, — проворчала девушка. — Сам виноват, что позволил себя так легко отделать.

— Тебе легко говорить, не тебя же исполосовали. Кошка сумасшедшая. Даже ничего не дала мне объяснить!

— Сам виноват, — повторила Кайра. — Мог бы письмо написать.

— Она то же самое сказала, — нехотя согласился Джейсон. — Ай, легче!

— Как же с тобой сложно, — сокрушенно отозвалась Кайра. — Но она хоть тебя простила?

— Да, — гордо отозвался Джейсон. — Не зря же я все обустраивал как в ее любимом ресторанчике.

— Подлиза…

* * *

Урока ЗОТС с нетерпением ожидали все семикурсницы факультетов Гриффиндор и Слизерин. Раздавалось восторженное щебетание, часто мелькали зеркальца. Парни смотрели угрюмо, бросив попытки привлечь к себе внимание.

Наконец, прозвенел колокол. Студентки ринулись в класс, чтобы занять ближние места. Новый профессор встречал своих студентов возле стола с дружелюбной улыбкой на губах. Он действительно был очень молод, на вид лет этак двадцати трех.

Подождав, пока студенты рассядутся по своим местам, профессор начал:

— Меня зовут Джейсон Демвиль. Преподавателем я работаю впервые, так что заранее прошу прощение, если что-то в моих уроках будет не так, как вы привыкли. Не бойтесь спрашивать, интересуйтесь, если что-то неясно. Любознательность — первый шаг на пути к большим знаниям, — он обвел класс добрым взглядом. — Вопросы?

— Профессор Демвиль, а вы не боитесь проклятия? — тут же раздался чуть насмешливый голос Малфоя. Слизеринец сидел, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, внимательно смотрел на профессора с налетом высокомерия.

Демвиль ответил ему не менее внимательным и оценивающим взглядом, лишь в зрачках плясали смешинки. Он тепло, чуть заговорщически, улыбнулся Драко, словно они были давними друзьями, заставив слизеринца растеряться.

— Я считаю, что никого проклятия уже нет, мистер Малфой, — весело ответил профессор. — Оно исчезло сразу после смерти Тома Реддла.

Класс замер от такого заявления.

— Но как же так, профессор, — возразил Дин Томас, — ведь профессор Бэнс…

— Мистер Бэнс был просто невезучим человеком и слишком верил в проклятие этой должности. Вы должны знать, что, если слишком сильно верить во что-то плохое, оно обязательно произойдет.

Демвиль выдержал паузу, ожидая вопросов, но их не последовало, и он продолжил:

— Учебники можете убрать. На моем уроке они вам не понадобятся. Я считаю, что практические занятия принесут больше пользы, чем конспектирование учебника. К тому же, моя собственная программа будет несколько отличаться от одобренной министерством… Прошу всех встать и подойти поближе.

Заинтересованные студенты быстро встали и подошли ближе. Демвиль небрежно взмахнул палочкой и парты мигом разъехались к стенам.

— Первый урок я хотел бы начать с чего-нибудь необычного. Патронусы. Многие из присутствующих знают об этом заклинании не по наслышке.

Члены всем известного Отряда Дамблдора удивленно переглянулись.

— Мистер Поттер, — тем временем обратился профессор Демвиль к замершему Гарри, — вы, как я знаю, первым освоили это сложное заклинание. Не могли бы вы продемонстрировать его нам?

Гарри нерешительно оглянулся на своих друзей. Рон ответил ему недоумевающим взглядом, а Гермиона подбадривающее кивнула. Гриффиндорец, провожаемый взглядом, вышел на середину класса, медленно вытащил палочку, постоял несколько секунд. Неожиданно его губ коснулась мечтательная улыбка, и он тихо, но четко произнес:

— Экспекто Патронум.

Из палочки Гарри вырвался серебристый вихрь, заставляя отшатнуться близко стоящих студентов. Огромный олень с ветвистыми рогами грациозно прошелся из стороны в сторону, будто бы красуясь. Гарри протянул патронусу руку. Тот подошел к нему и легко прикоснулся губами к ладони парня, медленно исчезая.

— Великолепно, — искренне похвалил профессор. — Вы никогда не задумывались об анимагии, мистер Поттер? Если надумаете, можете обращаться ко мне в любое время.

— Вы анимаг, профессор? — с обожанием воскликнула Лаванда Браун, старательно строя глазки.

— Да, это входило в систему моего образования, — ответил профессор. — Но вернемся к теме нашего урока. Мистер Поттер, расскажите классу, что нужно для создания полноценного патронуса.

Сначала нерешительно — все-таки приходилось объяснять слизеринцам — затем все более уверенно Гарри принялся подробно описывать принципы работы заклинания. Вскоре по классу важно ходили различные животные-патронусы членов ОД и несколько слизеринцев.

Малфой вертел в руках палочку, угрюмо глядя в пол. Он не делал никаких попыток создать патронуса. «Как там Поттер говорил? Самое счастливое воспоминание? А что делать, если ничего счастливого в жизни не было? Пойти утопиться, что ли?..»

— В чем дело, мистер Малфой? — раздался с боку дружелюбный голос профессора Демвиля. — Вам что-то не понятно?

— Нет, — с мрачным сарказмом ответил Драко, — просто у меня столько счастливых воспоминаний, что я никак не могу решить, какое из них самое счастливое.

Слизеринец, наконец, смог рассмотреть профессора вблизи. Он был высок, чуть выше самого Малфоя, самого высокого парня на курсе. Тонкие, чисто аристократические черты лица и волевой подбородок, прямой нос, близко посаженные выразительные глаза, высокий лоб. Небрежно взлохмаченная прическа лишь добавляла его облику задорного обаяния. Движения Демвиля были легки, грациозны и уверенны. А еще у него были поразительно длинные и тонкие пальцы настоящего аристократа.

«Он еще что-то насчет своего образования говорил. Явно какое-то особенное», — думал Драко, улавливая аромат дорогого парфюма.

«Знакомый аромат. Где я его уже слышал?»

Но мысль не успела оформиться, так как из противоположного угла класса раздались восхищенно-удивленные возгласы. Демвиль поспешил туда. Малфой, повинуясь любопытству, последовал за ним. Причиной возникшего оживления стал патронус Грейнджер.

Серебристая пума играла со своим хвостом у ног девушки, будто маленький котенок. Но ее мощные лапы и гибкое тело говорили о скрытой силе и грации дикого зверя.

— Гермиона, что с твоим патронусом? — удивленно спросил Уизли.

Грейнджер ответила ему каким-то испуганным взглядом и беспомощно посмотрела на профессора Демвиля.

— Какой патронус, мисс Грейнджер! — восхищенно воскликнул Демвиль, обходя пуму по кругу. — Вам определенно необходимо задуматься об анимагии. Редко встретишь настолько сильного патронуса…

Пума следила за профессором, настороженно дергая ушами.

— У Гермионы изменился патронус, профессор, — заметил шокированный Гарри.

— Правда? — не сильно удивился Демвиль. — Какой у вас был патронус, мисс Грейнджер?

— Выдра, — едва проговорила гриффиндорка. — Всего лишь выдра.

Демвиль задумчиво посмотрел на нее, затем на пуму:

— В этом нет ничего смертельного. Патронусы иногда меняются, особенно если человек пережил некое потрясение. А вы одна из главных участниц недавней войны… Вы ведь давно не вызывали патронуса, не так ли, мисс Грейнджер?

Девушка слабо кивнула.

— Ну, вот, видите, ничего страшного. А теперь продолжим занятие.

Студенты нехотя расходились, но Драко все никак не мог отвести взгляда от пумы. Какое-то странное чувство шевельнулось у него в груди от вида этого удивительного животного. Как будто ощутив его внимание, пума резко повернулась к нему, легко встала. Поводила хвостом из стороны в сторону, сделала несколько шагов в сторону слизеринца, склонив голову набок… И внезапно исчезла.

Малфой растерянно моргнул, поднял глаза и встретился с напряженным взглядом карих глаз. Веснушки хорошо выделялись на ее бледноватом овальном лице.

Грейнджер сразу же отвернулась, отвлеченная взволнованным Поттером. «Конечно, куда уж без этого Поттера, — недовольно подумал Драко, отворачиваясь. — Он ведь умрет, если что-нибудь случится без его участия.»

* * *

Едва прозвенел колокол, Гермиона поспешно собрала вещи и первая вылетела из класса, чтобы избавиться от вопросов друзей. Ну что она могла им ответить на счет изменившегося патронуса, если сама не могла взять в толк, как такое могло произойти?

«Это все из-за Джейсона, — решила девушка. — Его присутствие так на меня повлияло. Слишком многое с ним связанно… Мерлин, и нужно было ему устраиваться именно преподавателем!»

Гермиона зашла в женский туалет, подошла к раковине и включила воду.

«Надо что-то со всем этим делать, — она хмуро уставилась на свое отражение, — если уже и Малфой вопросы задает. Упаси Мерлин ему ляпнуть про вчерашнее Гарри и Рону. Они, может быть, и не поверят, но не хотелось бы подозрений раньше времени…»

Девушка с наслаждением умылась холодной водой, приводя мысли в порядок.

«Я обязательно все расскажу Гарри и Рону, — решительно сказала она себе. — И, может, уже пора измениться?»

Гермиона внимательно осмотрела свои веснушки, которые в последнее время просто возненавидела.

«С них, пожалуй, и начну. И волосы пора бы по-другому уложить. А с Малфоем разберусь на дежурстве.»

Довольная принятыми решениями, Гермиона направилась на урок. Друзья довольно быстро успокоились, поддавшись ее объяснениям, что она сама ничего не знает. Да и мальчишки сами быстро переключились на более волнующую тему — новый профессор.

— Он знал, что ОД изучал патронусы, — говорил Рон. — И что ты, Гарри, первым освоил это заклинание и обучил других.

— Меня больше не это волнует, — отмахнулся Гарри. — В конце концов, об ОД писали в газетах, да и Дамблдор мог рассказать. Тут другое. Вы заметили, что он Волан-де-Морта Реддлом назвал?

Рон удивленно посмотрел на друга:

— И что?

— Не знаю, — передернул плечами Гарри, — просто странно это.

— Брось, Гарри, — весело отозвалась Гермиона, — он явно не местный. У них там не было воспитания перед Тем-Кого-Нельзя-Называть, — последнее она произнесла насмешливо.

— Может, ты и права, — немного мрачно согласился парень, не расставаясь с плохими предчувствиями.

Сразу после занятий Гермиона направилась в библиотеку, прежде забежав к себе в комнату, чтобы оставить сумку и переодеться.

Не то, чтобы она собиралась заниматься, но библиотека была сейчас самым тихим уголком в Хогвартсе — кто еще мог сюда зайти в такой чудесный теплый день? Гермиона сама бы не отказалась прогуляться, но сейчас ей нужно было успокоиться и подумать о складывающейся ситуации.

Не замечая времени, Гермиона перебирала книги из запретной секции. Разрешение ей еще в прошлом году выдал Дамблдор. Здесь было множество опасных и интересных экземпляров.

Многие она уже прочитала, не разбирая, о зельях ли книга или о самых темных заклинаниях. Ей было интересно все.

Посмотрев на время, Гермиона удивленно подняла брови. Часы показывали девять: давно она так не засиживалась в библиотеке. Аккуратно составив книги на место, девушка медленно направилась к гостиной Гриффиндора, откуда и должна была начать свое дежурство. Они с Малфоем договорились, что не будут появляться возле своих факультетов, а патрулировать территорию Когтеврана и Пуффендуя станут по очереди. Сегодня Гермионе достался Когтевран.

Обходя знакомые коридоры, Гермиона отчитывала припозднившихся студентов, несколько раз встречались влюбленные парочки, которых тоже приходилось разгонять по гостиным.

Незаметно время подошло к полуночи. Не сильно торопясь на встречу с Малфоем, Гермиона направилась к гостиной старост, где они и договарились встретиться.

Слизеринец уже ждал ее там, небрежно облокотившись на стену, наблюдая за ее медленным приближением. Он невольно отметил, что эти черные брюки и зеленая водолазка в обтяжку очень идут Грейнджер, и тут же скривился от этой странной мысли.

— Пошли, — буркнул вместо приветствия Малфой и направился в один из коридоров.

Гермиона досадливо поморщилась, но возражать не стала. Пока.

Так, в напряженном молчании, они проходили с половину часа, пока Гермионе это не надоело.

— Послушай, Малфой, — ее голос заставил его вздрогнуть, — ты ведь никому не говорил про вчерашнее?

Драко сразу понял, о чем речь, и от неожиданности ответил правду:

— Нет.

Гермиона облегченно вздохнула.

— Но это не значит, что я никому не скажу, — сразу добавил он.

— Я и не жду от тебя такого благородства, — язвительно отозвалась гриффиндорка. — У меня к тебе есть предложение.

Драко бросил на нее заинтересованный взгляд: «Неужели для нее так важно, чтоб об этом никто не узнал?»

— И что за предложение? — деланно заинтересовался он.

— Ты никому не говоришь о моей неожиданной отлучке, а я пообещаю не снимать баллы с любого первого слизеринца, если встречу его после отбоя.

— Всего с одного? — разочарованно протянул Малфой. — А давай ты вообще не будешь снимать баллы с моего факультета, тогда я пообещаю никому не говорить.

Гермиона возмущенно на него посмотрела:

— Не наглей, Малфой! Я могу и напротив снять все баллы за подобное нарушение!

— Я тоже могу, — весело напомнил Драко. — В итоге наши факультеты останутся без единого балла. Разве оно того стоит?

Гермиона задумалась. Подбирая варианты.

— Я не могу не снимать баллы, Малфой, — наконец мрачно сказала она. — Если только не слишком усердствовать.

— Нет, Грейнджер, не пойдет, — растягивая слова возразил Драко. — Придумай что-нибудь еще.

И снова они шли в напряженном молчании, пока перед одним из темных поворотов Гермиона не замерла. Она прижалась к стене и вынудила Малфоя сделать тоже самое, схватив за плечо.

— В чем дело, Грейнджер? — недовольно прошипел Драко, потирая плечо, разболевшееся от неожиданно сильных пальцев Грейнджер.

— Тихо! — шепнула гриффиндорка и перегнулась через него, чтобы выглянуть за угол. Малфой напрягся.

Чтобы как-то отвлечься, слизеринец прислушался. Из-за поворота доносился шорох, вздохи и тихий шепот.

«Ясно, припозднившаяся парочка. Интересно, кто решил поискать романтики в столь поздний час? »

Он уже собирался последовать примеру Грейнджер и выглянуть из их укрытия, как девушка резко выпрямилась. На губах у нее играла злорадная улыбка.

— Там твой дружок-слизеринец, — зашептала она ему на ухо, — и какая-то пуффендуйка с шестого курса. Я сейчас выйду и сниму с них по сотне баллов, а затем отведу к Филчу. Вот уж он рад-то будет! Конечно, жаль девушку, но, по-сути, она сама виновата. Да и Пуффендуй слишком быстро баллы набирать стал.

Драко, прищурившись, посмотрел на девушку, обнаружив ее внезапно близко. От этого стало совсем не по себе.

— И ты ничего не сможешь сделать, — злорадно продолжала Грейнджер, — потому что по правилам я буду абсолютно права.

Несколько секунд они стояли в полушаге друг от друга, глядя прямо в глаза.

«А у него красивые глаза », — невпопад подумала Гермиона и дернулась, отгоняя наваждение, затем сделала шаг назад:

— Так мне идти? — она сделала вид, что собирается повернуть за угол.

— Стой, — голос Малфоя прозвучал хрипло. — Хорошо, я согласен.

— Пообещай, — потребовала девушка.

— Обещая, что никому не расскажу о твоем вчерашнем позднем возвращении. Довольна?

— Теперь, да, — кивнула Гермиона и отступила еще дальше. — Иди, отправь их в гостиную. А то и правда Филчу попадутся.

Малфой раздраженно дернулся и резко завернул за поворот, донельзя разозленный на влюбленную парочку, решившую именно сегодня, в их дежурство, задержаться допоздна.

А он мог попросить Грейнджер и о другом, ясно ведь, что ей очень не хочется, чтобы о ее похождениях все узнали. Драко смутно мог предположить, что именно попросил бы у нее, но так, хотя бы, все было бы по его плану.

Потому староста не испытывал к этому слизеринцу впереди доброжелательных эмоций. Подойдя ближе, Драко из тихих вздохов разобрал знакомое имя и раздражение вместе с яростью затопили его с головой.

— Какого черта ты здесь делаешь, Нотт? — его тихий голос резал холодом. — Давно взысканий не получал?

Привыкшие к темноте, глаза рассмотрели напряженного однокурсника и испуганную блондинку с наивным лицом. Кажется, ему уже приходилось видеть ее на Пуффендуе.

«И как Грейнджер разглядела ее галстук в этой темноте?»

— М-малфой? — недоверчиво переспросил Нотт. — Что ты здесь делаешь?

— Ты, кажется, забыл, что я староста школы? — злым голосом отозвался Драко. — Я же предупреждал, Нотт, чтобы в мое дежурство не высовывались. Так какого…

— Я не думал, что сюда может кто-то зайти, — нерешительно ответил темноволосый слизеринец.

— Похоже, думать вообще не для тебя, — злорадно усмехнулся Малфой. — Между прочим, не я один сейчас хожу по школе. Здесь где-то недалеко Грейнджер ошивается, я ее недавно видел. Как думаешь, чтобы случилось, если бы это она вас застукала? Ах, да, ты же у нас не думаешь…

Нотт злобно сощурился. Уже понял, что Малфой не станет снимать с них баллы и тащить к учителям, можно и ответить.

— Даже не думай, — зашипел на него Драко, все поняв по его лицу. — Только скажи что-нибудь, и я забуду, что ты учишься на моем факультете.

Нотт послушно не проронил ни слова, больше напуганный тоном, чем самой угрозой, но в глазах у него явно читалась неприкрытая ненависть.

— Убирайтесь, — тихо сказал им Малфой, отступая. — И только попадитесь учителям, Нотт, шкуру с тебя спущу!

Теодор поспешил скрыться, таща девушку за собой.

— Нотт! — окликнул напоследок Драко, дождался, пока парень остановиться. — Не забудь проводить девушку до гостиной.

Тот злобно оскалился, но ничего не стал говорить, а лишь быстрее направился прочь.

Все еще злой и раздраженный Малфой не сразу сообразил, что они идут в ту сторону, откуда пришел он.

«Мерлин, там же Грейнджер!»

И он поспешил следом. Не хватало еще им сейчас столкнуться. Но, повернув, Драко увидел лишь удаляющихся Нотта и блондинку. Грейнджер нигде не было.

«Может, услышала шаги и решила спрятаться?»

— Теряешь авторитет, Малфой, — раздался за спиной насмешливый голос гриффиндорки. — На факультете не слушают…

Малфой резко повернулся. Девушка стояла за его спиной и было не ясно, где она пряталась до этого.

— Хотя Нотт, на мой взгляд, всегда был тугосоображающим, — тут же смягчила свои слова Гермиона. — Рон тоже не с первого раза понимает, когда ему объясняешь, иногда даже приходиться пригрозить, что списать не дам…

Драко с удивлением понял, что Грейнджер шутит над своими друзьями… с ним! Правда и шутила она мягко, добро. Слизеринец растерялся и не нашел, что сказать. А гриффиндорка, словно вспомнив, с кем сейчас разговаривает, нахмурилась и, отвернувшись, направилась дальше по коридору.

И опять между ними образовалось напряженное молчание. Когда дежурство подошло к концу, оба незаметно вздохнули с облегчением. Между ними возник небольшой спор, к кому идти с докладом, прекратившийся доводом Гермионы:

— Снейп владеет легилименцией. Что-то не хочется, чтобы он узнал сейчас лишнее, в том числе и о сути нашего договора. Идем к МакГонагалл, — непреклонным тоном заявила она.

Малфой нехотя согласился, но дорогой поинтересовался:

— От куда тебе известно, что мой крестный владеет легилименцией?

— Гарри рассказывал, — не распространяясь, ответила Гермиона, а он не стал допытываться.

Разговор больше не поднимался. Только в гостиной старост, возле своей двери, Гермиона окликнула Малфоя:

— Ты же не откажешься от своего обещания?

Лицо Драко приняло надменное выражение. Он посмотрел на нее с холодным презрением:

— Я никогда не отступал от своего слова, грязнокровка. Впрочем, тебе этого не понять…

Он еще раз окинул ее пренебрежительным взглядом и скрылся в комнате.

— Ошибаешься, дорогой Малфой, ошибаешься, — тихо произнесла Гермиона без ненависти и отправилась спать

Суетливый сентябрь довольно быстро пролетел для загруженных учебой семикурсников. Учителя словно устроили между собой негласное соревнование, кто больше задаст домашнего задания. Бедные студенты выбились из сил, пропадая в библиотеке, чтобы выполнить их. Но был, пожалуй, один человек, которого не беспокоили навалившиеся нагрузки. С некоторых пор Гермиона Грейнджер перестала просиживать в библиотеке все время. На уроках вела себя сдержанно, отвечала редко. Но ее работы по-прежнему удостаивались отметки «Превосходно», а задания соответствовали званию лучшей ученицы Хогвартса.

Гермиона стала часто пропадать, иногда пропуская завтраки в Большом Зале, а после занятий найти девушку было практически невозможно. Куда и с кем она пропадала, не могли сказать и ее друзья. Гарри и Рон очень волновались за подругу, чувствуя, что Гермиона отдаляется от них и что-то скрывает. Изменения и в ее внешности лишь усиливали эти подозрения.

Гермиона как-то незаметно преобразилась. Всегда по-детски овальное лицо вытянулось, обозначились более четко высокие скулы. Веснушки, всегда украшавшие ее щеки и нос, поблекли, стали практически незаметны. Пышные волосы она собирала заколкой или чаще заплетала в длинную косу. В одежде предпочитала обтягивающие брючки и приталенные кофточки, хорошо подчеркивающие ее стройную фигуру.

По началу, все удивлялись перемене в облике заучки Грейнджер, но довольно быстро привыкли к столь неожиданным изменениям.

Только Драко Малфой знал, насколько сильно изменилось поведение Гермионы.

Она совсем перестала слушать на собраниях старост, и как-то (неслыханное дело!) пропустила одно. Она частенько опаздывала на их совместное патрулирование, задерживаясь иногда на двадцать-тридцать минут. И приходила всегда то крайне злая, то неприлично радостная. То, что друзья и учеба к ее настроению не имели никакого отношения, Драко был уверен абсолютно, как и в том, что он Малфой.

Но все это были мелочи.

Гермиона не только стала поздно возвращаться в гостиную, но и вовсе иногда не ночевала там. И почему-то Драко был уверен, что она не была в эти ночи в гостиной Гриффиндора, как она об этом говорила. Особенно после того, как эта рыжая Уизли поинтересовалась у нее, когда Гермиона, наконец, заглянет к ним, а то давно ее там не было.

Обо всех этих похождениях старосты девочек Малфой молчал, но потом произошел случай, после которого слизеринец задумался: а не пора ли все рассказать ее друзьям, а то и директору?

Дело было уже после полуночи. Малфой провожал свою очередную девушку до гостиной Когтеврана, чтобы продолжить начатое по пути. Они как раз задержались в одной из темных ниш, как мимо прошмыгнула ломаная тень. Драко заметил ее краем глаза и сразу узнал. Оторвавшись от милой пятикурсницы с невероятно большими карими глазами, Малфой тихо произнес:

— Отправляйся в гостиную одна, тут недалеко осталось. Мне нужно срочно уйти.

— Но Драко… — растерялась девушка.

— Будь умной девочкой, Сьюзи. Мы обязательно повторим наше свидание, а после у тебя отбоя от поклонников не будет. Уж я постараюсь.

Девушка быстро поняла, что Драко сейчас не удержать, да и на второе свидание он давно никого не водил. Правильно отпустить его сейчас, а после второго свидания у нее и правда не будет отбоя в поклонниках. Потому Сьюзи согласно кивнула.

«Вот за что люблю этих когтевранок, так это за сообразительность», — мельком подумал Драко, очень быстро направляясь вслед за промелькнувшей фигурой. Но, как он не торопился, догнал лишь на подходе к гостиной старост.

Она стояла, прислонившись одним плечом к стене, не дойдя до спальни всего один коридор. Что-то в ее позе было настораживающе-неправильное. Только что, Драко так и не понял.

Заглядывая ей в лицо, Малфой собирался сказать нечто насмешливо-язвительное, но вместо этого вырвалось удивленное:

— Эй, Грейнджер, что с тобой?

Гермиона вздрогнула и удивленно уставилась на него, словно не веря в его реальность. Затем зачем-то огляделась. И снова в великом изумлении посмотрела на него. Но тут на ее лице промелькнуло непонятное выражение, резко сменившееся полным оцепенелым равнодушием. На скуле у нее располагался здоровый синяк.

— Да что с тобой, Грейнджер?!

И тут Драко понял, почему поза Грейнджер казалась ему странной: распахнувшаяся мантия показала аккуратный разрез на черной водолазке длиной с локоть. По краям ткань была более темной — явно от крови — а на боку резкий, точный порез.

— М-мерлин, Грейнджер! — выдохнул Драко, невольно подхватывая ее под руку. — Тебе же к лекарю надо…

— Нет, — неожиданно властно сказала девушка, вырываясь из рук слизеринца и сразу хватаясь за стену, чтобы не упасть. — Никуда не надо. Я сама виновата… Все из-за любопытства… Полезла в эту долбанную кладовую… А там железка эта… Я на нее упала… Не надо никому говорить… Не зачем…

Говорила Грейнджер с перерывами, дышала слабо. А лицо бледное-бледное, от чего синяк выделялся весьма и весьма ярко.

— Дай посмотрю, — но только Малфой потянул руку, как Гермиона дернулась в сторону и зашипела:

— Не трогай меня, Малфой!

— Не дури, Грейнджер! — внезапно рассердился Драко. Что он ей настолько противен, что и сейчас дотронуться до себя не дает? — Дай рану посмотрю, может, серьезное что. Лечить же надо!

И, не дожидаясь ответа, быстро, но осторожно поднял водолазку, отдирая ее от раны, от чего гриффиндорка вздрогнула. Порез был не глубоким, но больно ровным, хирургическим. Что-то не верилось Малфою в какую-то мифическую железку в кладовой. А интуиция подсказывала, что здесь задействовано что-то иное. Может, хорошо наточенный кинжал?

— Не слабо тебя порезало… железкой, — Драко специально сделал паузу, давая понять, что не верит в ее историю ни на грош, однако лицо Гермионы не дрогнуло.

Тогда Малфой достал палочку и, не обращая внимание на ее слабое «не надо», заживил рану. Грейнджер побелела еще больше.

— Как новенькая, — удовлетворенно вынес вердикт Малфой, проводя большим пальцем по чистой коже без следа раны. Краем глаза отметил еще несколько темно-синих синяков.

Грейнджер от его прикосновения дернулась так, словно ее молнией долбануло. От неожиданности Драко даже сделал шаг назад, затем озлился еще больше.

— Давай помогу дойти, раз нам с тобой по пути, а то свалишься где-нибудь на радость Снейпу, — холодно проговорил Малфой, бесцеремонно отрывая ослабевшую Гермиону от стены.

— Тебе-то какое дело? — слабо прошептала она.

— Тогда тебя выгонят из старост, — просто ответил слизеринец.

От такого Грейнджер даже затормозила, но Малфой продолжал ее тянуть по коридору, пришлось заторопиться.

— Так тебе от этого лучше будет, вроде, — неуверенно проговорила она, — Избавишься от общества грязнокровки…

— Да, избавлюсь, — согласился Драко, — но вместо тебя получу какую-нибудь простушку-болтушку Аббот, которая вмиг разболтает обо всех моих отлучках. Мне оно надо?

После этого Грейнджер затихла. Только шагов через десять Малфой сообразил, что что-то не так. Гриффиндорка бессовестно вырубилась.

«Видимо крепко ее приложило. Интересно, что на самом деле-то случилось?»

Пришлось Малфою тогда поднимать ее на руки, неся очень осторожно из-за синяков, которые он разглядел во множестве. Неожиданно для себя Драко обнаружил, что это ему нравится: вот так нести Грейнджер, ощущая через мантию ее гибкое тело.

«Ужас… чтобы мне Грейнджер понравилась, грязнокровка… Кошмар-то какой! Нет, это все из-за ситуации: она ранена и слаба, а я ее вылечил… Вот и лезет ерунда всякая!»

Входя в гостиную старост школы, Малфой даже удостоился похвалы сэра Торстрена, что он так о девушке заботится.

«Только бы учителям не сообщил», — мелькнула мысль.

Грейнджер так и не очнулась, как Малфой не пытался привести ее в чувство. Пришлось тащиться в ее комнату. Там было все в каком-то небрежном беспорядке, которое нисколько не сочеталось с образом Гермионы Грейнджер. Вот и постель с золотисто-красным покрывалом не была прибрана. Книги и свитки грудой свалены на столе, а одежда небрежно свалена на стуле.

«Грейнджер удивляет все больше и больше…»

Бережно уложив гриффиндорскую старосту на кровать, Драко, подумав, снял с нее мантию, затем, подумав еще, и сапоги.

«Мерлин, что я делаю? Надо было положить ее и так и оставить, а я… Ужас-с!»

Но вместо того, чтобы уйти, накрыл девушку покрывалом.

Затем его взгляд остановился на снятых сапогах. Странные. Массивный каблук, высокие, голень зачем-то защищена металлическими пластинами, острый носок тоже весь в железе. Только железо все выкрашено в черный цвет. В одном из сапог что-то блеснуло.

Малфой это вытащил и тихо охнул — это был настоящий клинок с узким лезвием и прямой рукояткой, предназначенный для колющих ударов. Раньше такими добивали раненных рыцарей, потому оно тонким и было, чтобы удобней было попасть в щель между доспехами.

Клинок был дорогой, искусно сделанный, может, и самими гоблинами.

«Но откуда такая дорогая вещь у грязнокровки Грейнджер? И, главное, зачем он ей нужен? Все больше вопросов, но не единого ответа…»

Вставив кинжал в сапог так же, как и было, Драко поспешно вышел из комнаты, чтобы не найти еще чего-нибудь шокирующего.

На следующий день Малфой вел себя, как ни в чем не бывало, хотя пару раз ловил внимательный взгляд Грейнджер. Почему он никому так ничего и не рассказал, слизеринец не понял. Может, тому виной была последняя находка? Или что-то другое… Он не знал.

Дальше дни полетели стремительно. На уроках нагружали много, пришлось полностью погрузиться в учебу. Видимо, и Грейнджер проняло, потому что больше Малфой за ней странностей не замечал. А может, гриффиндорка просто стала осторожней?

* * *

Наступил октябрь. Листья практически пожелтели, но еще не опали, а яшмой и рубинами украшали деревья. За прошедший месяц семикурсники более или менее приноровились к занятиям, и жизнь пошла прежним руслом.

Уроки ЗОТС стали истинной находкой для измученных подготовкой к экзаменам ученикам. Профессор Демвиль действительно оказался практиком, домашних работ на три свитка не задавал. Оставалось лишь тренировать изученные заклинания. Только почти на каждом занятии он устраивал проверки по заклинаниям, но всем это даже нравилось.

Вот и на очередном уроке семикурсники слушали внимательно и с интересом — профессор Демвиль умел увлечь. И начали его уважать не только за это, но и за большую сферу знаний — он знал, казалось, все по всем предметам и охотно делился знаниями с учениками. Так же профессор одобрял и всячески поощрял внеклассные занятия, когда студенты подходили с вопросами, если они по делу. Остальных — а это, в общем-то, были его обожательницы — он гнал нещадно.

На этом уроке семикурсники сидели и увлеченно слушали о вампирах и способах защиты от них.

— Низшие вампиры, — говорил Демвиль, — сильнее любого человека раз в десять и быстрее настолько же. У них сильно развита регенерация тканей, потому любая смертельная для человека рана для вампира — полчаса регенерации, но для это им нужна свежая кровь. Сразу же хочу развеять несколько легенд: вампиры не рассыпаются в прах от солнечных лучей и серебра.

— Почему? — несколько разочарованно воскликнул Невилл, да и другие были не больно рады разрушению такого мифа.

— Конечно, все эти легенды появились не просто так. У вампиров, особенно низших, сильно обостренная… аллергия, если можно так выразиться, на солнце и серебро. От солнечного света на их коже появляется зуд, ожоги, покалывание. А если вампир слаб, то он может получить ожоги такой тяжести, что они вполне могут оказаться смертельными. Из-за этого и легенды о превращение вампира днем в прах. На самом деле, вампиры в пасмурную погоду чувствуют себя так же прекрасно, как и ночью. С серебром же сложнее. Если ранить вампира серебряным клинком, то рана будет заживать плохо, будет гноиться и мучить сильными болями, словно он подхватил инфекцию. Рана серебром в сердце, легкое и другие части тела, что для простого человека смертельны, убивает и вампира. Серебро не дает низшему и среднему вампиру восстановиться.

— А высшему? — тут же поинтересовался все замечающий Гарри.

— А высшему, мистер Поттер, без разницы ночь или самое пекло дня. И ему безразлично, чем вы будете его тыкать: железом, деревяшкой или серебром. Он и не почешется. У высших вампиров почти мгновенная регенерация тканей.

В классе кто-то удивленно выдохнул.

— Как же тогда справиться с вампиром? — спросила более практичная Гермиона.

— Дело еще в том, что вампиры очень не восприимчивы к магии. Обычный Петрификус Тоталус лишь замедлит низшего вампира, а высший и не заметит ваших усилий. На них могут подействовать лишь самые сильные проклятия из высшей темной и светлой магии. Более эффективны темные заклинания, обладающие убойной мощью и действующие на физическом уровне. Например, что-то, что переламывает внутренности. Таким можно убить и высшего.

— Как на счет Авада Кедавра? — с интересом спросил Драко.

— Хороший вопрос, мистер Малфой. Авада Кедавра убьет низшего вампира наверняка, скорее всего, убьет среднего, но высшего погрузит в оцепенение, которое легко пройдет от капли крови. Лучше всего на вампира воздействовать косвенно. Пример: обрушить на него стену, придавить деревом, закопать в землю и прочее, на что хватает фантазии.

По классу прошелся возбужденный шепоток. Больно новая была информация.

— Вы их такими сверх сильными описали, профессор, — снова подал голос Драко, — что же они до сих пор власть во всем мире не захватили? — в голосе Малфоя звучало явное сомнение.

— Потому что высших вампиров очень мало, мистер Малфой, — любезно ответил Демвиль. — Чтобы стать высшим, нужно, чтобы прошли века, а посвящать новых вампиров одного укуса мало. Там целый ритуал происходит с большим затратом энергии, да и не всякого посвящают. И смертность среди низших высока: их убивают в первую очередь.

— Кто убивает, профессор? — тут же ухватил Гарри. — И откуда вы столько знаете?

— Да, профессор Демвиль, такого ни в одной книге не прочтешь, я точно знаю, — подхватил Малфой, ничуть не смущаясь, что он соглашается с Поттером.

От неизбежного ответа Демвиля избавила птица, влетевшая в распахнутое окно.

Птица села на протянутую руку профессора и протянула лапку с письмом. Демвиль, забрав письмо, распечатал его и начал быстро читать.

Что было там написано, осталось непонятным, но профессор побледнел. Малфой еще отметил краем глаза резкое движение, но головы не повернул.

— Прошу меня простить, однако мне надо срочно вас покинуть. Второго урока не будет. Повторяйте все пройденное. Можете быть свободными.

С этими словами он вместе с птицей первым и выбежал из класса. За ним потянулся и все остальные, только Драко сидел на месте, задумчивым взглядом уставившись куда-то в пространство. То, что только ему открылось, было слишком нереально, чтобы поверить, но все говорило об этом.

А дело было в том, что письмо Джейсону Демвилю принес сокол, но не обычный, а очень редкий и дорогой, с белой грудкой и синевато-серой спинкой. Такую птицу сложно было не узнать — именно этот сокол прилетел к Грейнджер с запиской, которую она сожгла.

«После этой записке Грейнджер свалила куда-то и пришла за полночь. И была довольно потрепанной. Но грязнокровка и профессор Демвиль… Я с ума схожу, если могу подумать о них вместе! Грейнджер же вся из себя правильная, даже подумать о чем-либо запретном не может… Но с другой стороны… А кто вместе с Поттером и Уизли ночами по школе шарахался? Да и не в этом даже дело! Разве не она стала целыми ночами пропадать? А друзья ни ухом, ни рылом! И еще что-то… Точно! В тот день, когда она впервые поздно пришла, ее мантия пахла мужскими духами! Потом я тот же запах почуял от Демвиля! Я не мог ошибиться в таком, Мерлин вас забери!

Однако, Грейнджер и препод!!! Мерлин! Что происходит-то?!

А сегодня? Как грязнокровка-то дернулась, когда письмо Демвилю пришло? Чуть к нему не прыгнула! Вот, Мерлин, как все сложно!

Определенно между ними что-то есть! Только вот что именно? Неужто любовники? Бред! Грейнджер и целоваться-то толком не умеет.

Стоп! А я откуда знаю? Грейнджер вообще изменилась, внешний вид поменяла… Явно для этого красавчика Демвиля. Мерлин, как противно-то!..»

Почему противно, Драко думать не стал. Он меланхолично сложил вещи и покинул пустой класс.

* * *

Не только Малфой отмечал изменения в поведении Гермионы. Не могли не заметить странностей и друзья, особенно внимательный к мелочам Гарри. Но если Драко больше отмечал внешние изменения, то Гарри сразу вникал в суть вещей. Он с самого начала почувствовал некую напряженность Гермионы, что случалось настолько редко, что почти никогда и не бывало. И эта напряженность не была направлена на друзей, а вообще непонятно на что или кого. Казалось, староста школы готова была кинуться на противника и жестоко растерзать его… если не убить. Только какого врага нашла себе Гермиона Грейнджер, Гарри не мог понять.

Это усугублялось еще и тем, что Гермиона стала отдаляться, но будто бы незаметно. Вроде все те же занятия, учеба, библиотека, посиделки в гриффиндорской гостиной… но все не так, как было. Сначала никто и внимания не обратил, что внимательная к учебе Грейнджер редко общается с друзьями, да и Гарри, увлеченный Джинни, не сразу понял, что учеба стала для подруги просто отговоркой.

Нет, это не стало, как можно подумать, потрясением для Гарри. Он знал Гермиону давно и понимал, что изменилась она еще со смерти Волан-де-Морта, когда девушке пришлось буквально выхаживать и возвращать к жизни победившего, но ужаснувшегося содеянным Гарри Поттера. Еще гибель Сириуса, Круцио, использованное к Беллатрисе, Авада Кедавра… Два непростительных заклинания и ни капли раскаяния и вины в тот момент, лишь злое удовлетворение. Дамболдор тогда испугался, что Гарри потеряет себя и станет вторым Темным Волшебником.

Насчет первого директор оказался прав, а насчет второго крепко ошибся, потому и лечение, им назначенное, оказалось неверным. Все родные и близкие старались напомнить ему о хорошем, о том, сколько всего он сделал, а Гарри все больше убеждался в том, что он не мог придумать лучшего способа перечеркнуть все свои заслуги одним махом, а эти глупые подозрения в том, что он повторит путь Тома Реддла… Это было еще большим ударом. И хотя все знали, что Гарри не такой, что нет более светлого и любящего человека, чем он, не могли избавиться от сомнений.

Гарри это прекрасно видел, и от этого становилось еще хуже. Только Рон, Гермиона и Джинни верили ему полностью. Но и здесь было не все гладко. Выросшие в страхе перед Тем-Кого-Нельзя-Называть, Рон и Джинни едва-едва, но сомневались, видя, как замыкается в себе их друг.

Тут и пришло время Гермионы.

Гарри до сих пор отчетливо помнит тот день. Джинни просидела у него с утра и почти до вечера. Она пыталась отвлечь его веселыми рассказами о семействе Уизли, просто тихо с ним разговаривала, сидела рядом молча, нежно поглаживая его руку. Гарри искренне любил Джинни, восхищался ее отвагой, любовался ею, его поражала ее искренность и чистота… И от этого становилось противно. Как он мог быть достоин такой девушки?

Гермиона влетела к нему в комнату как раз тогда, когда Гарри постепенно переставал воспринимать себя как человека вообще, коротко приказала — нет, не попросила, а именно приказала! — Джинни выйти. Та и не подумала пререкаться, только послала Гарри прощальный взгляд, полный обреченности. Это еще больше вывело Гермиону. Как только Джинни вышла, кареглазая гриффиндорка запечатала дверь всевозможными заклинаниями и повернулась к другу — взгляд девушке не предвещал ничего хорошего. И правда, она подлетела к нему, сдернула его с кресла и влепила хорошую затрещину.

Надо сказать, от такого Гарри опешил. Гермиона ему и прийти в себя не дала, а вывалила все, что думала, как на духу.

Для начала обозвала его тряпкой, мямлей, сопляком и тугодумом. Затем добавила, что он эгоист, и со всеми подробностями описала, почему она так считает: видишь ли, на друзей ему плевать, о девушке вообще думать забыл, та, бедная, похудела вся, не ест совсем, о семействе Уизли вообще говорить страшно — так они все переживают. А об Ордене Феникса и Отряде Дамболдора подумал? Они же там все себя винят, что тебя бедненького не вытащили!..

И в таком же духе это продолжалось еще минут пять.

После, Гермиона стала нападать еще резче. Обвинила ошеломленного Гарри в использовании темной магии. Да так разошлась, что уже парень разозлился на несправедливые упреки.

Он в ответ накричал на подругу, заявив, что поступил правильно и ни в чем не виноват, по-другому просто быть не могло и все тут!

— А если ты считаешь, что поступил правильно, и по-другому быть не могло, то почему ты здесь сидишь? — спокойным голосом спросила у него тогда Гермиона.

Сначала Гарри посмотрел непонимающе на подругу, а потом будто преграда рухнула — всю душу ей рассказал, что его тревожило и давило. Гермиона не слушала его молча, она сочувствовала, соглашалась, с чем-то спорила, но понимала — это точно!

С того разговора Гарри и стал поправляться. И в этом была полная заслуга Гермионы Грейнджер.

А потом был год погони за крестражами. Вот уж пришлось ребятам повоевать и с ловушками, и с остатками Пожерателей. Тут Гермиона и проявила себя богатым выбором заклинаний как боевых, так и бытовых для похода. А сколько хитростей она придумывала! И ни слова о школе, о том, что учиться надо, что это взрослое дело. Тогда Гарри понял окончательно — Гермиона сильно изменилась.

Сейчас вот еще и изменившийся патронус…

Да, все было намного глубже и сложнее, чем считали Рон и Джинни, чем думал Малфой. И это было плохо: очень уж напряжение, которое чувствовалось в Гермионе, было похоже на то, когда она на дело шла. Что же теперь происходило, Гарри не знал, а Гермиона друзей избегала. Потому гриффиндорец решил поймать подругу после занятий и «прижать к стенке». Не могло же это долго продолжаться!

* * *

Гермиона тоже прекрасно понимала, что долго бегать от Гарри бесполезно, он все равно найдет способ поговорить и выспросить все. Но всего знать ему было еще рано да и, откровенно говоря, опасно. К разговору гриффиндорка готовилась заранее, тщательно обдумывая свои ответы, но все равно Гарри сумел подловить ее неожиданно, когда она этого не ждала.

После того, как Джейсону пришло письмо, Гермиона поняла, что дело дрянь — не стал бы Джейсон по мелочи покидать поспешно школу, да и побледнел он сильно. Она на уроке это почувствовала и чуть не вскочила от болезненной тревоги, кольнувшей сердце. После этого занятия Гарри ее и подловил.

Схватив ее за локоть, он незаметно завел ее в один из коридоров и коротко, но требовательно бросил:

— Рассказывай.

Гермиона непонимающе моргнула:

— Что рассказывать-то, Гарри?

— Что у тебя случилось, — спокойно уточнил гриффиндорец.

И снова девушка словно не поняла:

— А разве у меня что-то случилось?

— Перестань играть дурочку, Герм, — поморщился Гарри. — У тебя это плохо получается. Я хочу знать, почему ты стала нас избегать, чего ты боишься и чего ждешь? Что-то скоро должно произойти, и ты этого опасаешься. Поделись, может, я чем-нибудь смогу помочь. Я же вижу, что мучаешься.

Гермиона посмотрела в зеленые глаза, полные искренней заботы, и горько вздохнула. Гарри сразу смотрел в суть, не обращал внимания на внешние мелочи, сразу понял, что она неспроста перестала заниматься, пропадает где-то. После всех событий Гермиона заметила, что Гарри стал каким-то образом чувствовать ее. Он легко мог определить, грустит ли она, радуется, тревожится, беспокоится. Даже если она тщательно это скрывала — он улавливал любую ее фальшь и неестественность.

— Ох, Гарри, — несчастно простонала девушка. — Все так сложно, тут такое завертелось… Мерлин. Я даже объяснить тебе не могу!

Гарри даже растерялся от отчаяния, прозвучавшего в голосе подруги.

— Герм, ну ты постарайся. Я пойму и приму любое твое объяснение, если это не ложь, — он помолчал и шутливо добавил: — Даже если правдой будет то, что ты тайно встречаешься с Малфоем.

Гермиона невесело усмехнулась:

— Если бы все было так просто…

Она надолго замолчала, собираясь с мыслями. Гарри ее не торопил, лишь смотрел с теплом и беспокойством.

— Я сейчас буду говорить, а ты не перебивай, — наконец произнесла девушка. — Обещаешь?

Парень кивнул. Гермиона еще помолчала и, вздохнув, начала:

— Мы долгое время боролись против Волан-де-Морта. Для вас с первого курса мир был ограничен школой и войной с ним… Однако волшебный мир огромен, в нем много неожиданного и интересного, и зло не ограничивается Реддлом и его Пожирателями.

Гарри недоумевал, о чем ведет речь его подруга, но слушал внимательно и, как и обещал, не перебивал.

— А зло имеет особенность распространяться, если его не сдерживать. Как Орден Феникса многие годы сдерживал Волан-де-Морта, так и другие волшебники сдерживают то, другое зло, которое есть еще в мире, — Гермиона сделала паузу, чтобы Гарри мог осмыслить сказанное. — Знаешь, у Демвиля просто замечательные уроки, — неожиданно закончила она.

— Причем тут это? — опешил гриффиндорец.

— И познавательные, — с нажимом продолжала Гермиона. — Особенно последний урок. Не правда ли интересная тема?

Гарри продолжал непонимающе смотреть на подругу, которая чего-то ждала от него. Он задумался. Зло… волшебники, защищающие от этого зла… уроки Демвиля… последняя тема… Мерлин!

— Не спрашивай сейчас ничего, слушай, — перебила она начавшего что-то говорить Гарри. — Не спрашивай, причем тут я и мое странное поведение. Со злом могут бороться любые волшебники. Кого-то готовят к этому с детства… И борьба идет каждую минуту жизни.

Она замолчала и, нервничая, закусила губу. Гарри с удивлением наблюдал, как девушка гнет пальцы, и ощутил легкий озноб — он понял все, что она хотела ему сказать.

— Герм, но Демвиль говорил, что преимущественно только высшие темные заклинания… Ох, Гермиона, неужели…

— С шести лет, Гарри, — тихо вымолвила староста школы, отводя взгляд.

Гарри неверяще смотрел на нее. Мысль оформилась, но не хотела укладываться в голове… Гермиона, отважная, решительная, сильная и презирающая все темное. Гермиона с шести лет изучала темные заклинания… Тут ему вспомнилось то, как год назад она поняла его. Когда он дважды использовал непростительные… А ведь ему тогда еще показалось, что ей это слишком знакомо, что она словно прошла через это. И он понял в тот момент, что должен был так поступить, иначе погибли бы многие, не только Сириус и Седрик.

И Гермиона, презирая и ненавидя себя, использовала не просто темную магию, а высшую темную магию, потому что не могла иначе.

Не говоря ни слова, Гарри шагнул к девушке и крепко ее обнял, почувствовав, как она от неожиданности вздрогнула.

— Гарри? — нерешительно позвала она.

— Все хорошо, Герм, — успокаивающе сказал парень. — Все это так нереально звучит, но я знаю, что ты не врешь мне. Я обещал, что приму любое твое объяснение.

— И ты не станешь презирать меня за… за это все? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Что ты, Герм, — он осторожно погладил ее по волосам. — Я понимаю, ты не могла иначе. Но почему ты не рассказала раньше?

Девушка неожиданно уткнулась ему в плечо и судорожно выдохнула:

— Я… я боялась.

— Боялась, что я не пойму?

— Нет, ты бы со временем, но понял бы, и Рона бы уговорил, — и совсем тихо. — Я их боялась… Я ничего не могу рассказать без их согласия…

Гарри замер:

— Они угрожали тебе?

— Непреложный обет очень сложное заклинание, — не в тему сказала Гермиона. — Но есть заклинания и сложнее…

Гарри промолчал, лишь крепче обнял подругу, говоря этим, что все понимает, сочувствует и готов помочь.

— Спасибо, Гарри, — благодарно выдохнула девушка, и тут…

— Поттер! А рыжая Уизли знает, что ты тискаешь Грейнджер в пустых коридорах?

Гриффиндорцы дружно вздрогнули и растерянно-удивленно уставились на приближающегося Малфоя. Гермиона попробовала вывернуться из объятий друга, но тот ее удержал. Вместо этого он уперся одной рукой возле головы Гермионы и через плечо посмотрел на Малфоя со странным спокойно-насмешливым выражением лица:

— Естественно, Джинни знает, — усмехнулся Гарри. — И часто присоединяется, — он многозначительно приподнял бровь.

От подобного заявления Драко впал в ступор на несколько секунд.

— Всегда знал, что ты извращенец, Поттер, — из-за удивления сказать это презрительно не получилось. — Интересно, ты и Демвиля к этому привлекаешь, Грейнджер?

И не дожидаясь ответа, удалился.

Гриффиндорцы проводили его взглядами. Тут Гермиону так проняло, что она весело и задорно рассмеялась. Вскоре к ней присоединился и Гарри. Еще долго Малфой слышал позади себя их хохот.

— Причем здесь профессор Демвиль, Гермиона? — отсмеявшись, спросил Гарри.

Девушка помрачнела:

— Он тоже…

— Мерлин! — только и сказал Гарри.

— Потому мне и надо уйти сейчас. Что-то случилось. На занятиях меня сегодня не будет.

— Я придумаю что-нибудь.

Гермиона благодарно улыбнулась:

— Я тебе обещаю, Гарри, что найду способ рассказать тебе все. Я добьюсь разрешения. Ты подождешь?

— Конечно, Герм. Я не стану больше не о чем тебя расспрашивать.

И приготовлю ОД на всякий случай.

Староста школы согласно кивнула.

— Иди, а то Рон совсем разнервничается.

— И ты иди, Герм. Будь осторожна.

— Как всегда, Гарри, как всегда…

* * *

Драко неторопливо шел по коридору и все никак не мог избавиться от чувства глубокой досады. В кабинете ЗОТС он решил для себя, что между Демвилем и Грейнджер есть определенные отношения, и, решив это, тут же его начали донимать различные сценарии с этими двоими в главной роли: вот они мило воркуют на тему нового заклинания, вот с жаром обнимаются на прощание, вот долго целуются, а вот… Нет, это совсем извращение. И не успел он еще отбросить ненужные мысли, как одна из картинок предстала перед ним в полной красе, только вместо Демвиля был Поттер.

Надо сказать, вид нежно обнимающихся Грейнджер и Поттера доставил ему еще меньше удовольствия, чем воображаемые Грейнджер и Демвиль. Ощутив смутное раздражение и острое непонимание происходящего, Драко не удержался от колкости с целью вывести Поттера из себя. Небольшая разрядка не помешала бы, а Поттер всегда болезненно относился ко всяким там намекам об отношениях с Грейнджер.

Но в этот раз гриффиндорцу удалось его удивить и, более того, заставить еще сильнее разозлиться. Иначе как получилось, что Драко оговорился о Демвиле? Просто эта поза Поттера, взгляд и что-то собственническое к Грейнджер… Все было так демонстративно, что Малфой не мог не заметить и не разозлиться.

Нападать первым Драко в привычках не имел, а Поттер и не собирался. Пришлось спокойно уйти. Разрядиться не получилось, стало лишь паршивее.

А потом Грейнджер не появилась на заклинаниях. Поттер невозмутимо сообщил профессору, что Гермиона заболела и намекнул на какое-то пережитое проклятие.

Флитвик сочувствующе и согласно покивал, не стал ничего уточнять, будто для него все было известно и так.

Только Драко отлично помнил, что Грейнджер была полностью здорова и заболевать не собиралась. Отговорка Поттера была брехней, об этом свидетельствовал удивленный шепот Уизли и короткий ответ Поттера.

Не появилась староста школы и на обеде, и на ужине. Не вернулась она и к ночи в свою спальню.

«Куда она могла деться? — недоумевал Драко, сам себе удивляясь. — Ясное дело, здесь без Демвиля не обошлось, она куда-то с ним ушла. Тогда получается, что Поттер знает об их отношениях? Что за бред?!

Куда исчезли правильные гриффиндорцы? Кто подменил за лето Грейнджер и Поттера? И что дальше будет? Уизли окажутся богатыми аристократами, ненавидящими маглов и грязнокровок?

Истинно бред! Даже звучит по-глупому…»

Так ничего и не надумав толкового, Драко уснул в кресле, где, сам не зная, почему, дожидался Грейнджер.

Разговор в одном замке.

— Как?! — не сдерживая себя, орал Джейсон. — Скажи мне ты, Созерцатель, как вы не учли такую возможность?! Мы большие силы бросили на защиту Хогвартса, а в это время что?! А в это время они напали на Шарбатон!!! И забрали двадцать детей!!! Вы хоть представляете, что это значит?! Мы никогда больше не уведем их живыми!

— Хватит, Самюэль! — резко оборвал его мужчина с короткими седыми волосами и поразительно глубокими глазами. — Мы лучше тебя понимаем последствия данной ситуации…

— Да ничерта вы не понимаете! — в который раз взорвался Джейсон Самюэль. — Вы, Созерцатели совсем возомнили себя всезнающими! Произошедшее полностью на вашей совести. Отряды этого вам не простят! Нужно было слушать нас, когда Мы говорили о возможной опасности! Но вы глухи ко всем, кроме вас самих! Вы изжили себя, Созерцатели!

— Ты забываешься, Самюэль, — ощутимая угроза в голосе седого мужчины заставила Джейсона на миг сбиться, но гнев был слишком велик, чтобы он мог сейчас остановиться.

— Я прав, но ты не хочешь признавать это! Я, как Лар Отряда Тени, вызываю тебя, Созерцатель…

Гибкая фигура метнулась из угла комнаты и одним хлестким ударом пересекла роковую фразу вызова на смертельный бой, после которого Джейсон, определенно, погиб бы.

— Да простит, Созерцатель неосторожные слова Лара фон Демвиля, сказанные, несомненно, в порыве отчаяния и гнева, — пропела девушка мелодичным голоском. — В данный момент Лар Отряда Тени не может адекватно воспринимать действительность, поэтому я, Ларис де Шантер, беру всю вину Лара фон Демвиля на себя и готова понести любое наказание, которое вы сочтете приемлемым за нанесенное вам оскорбление.

— Принимаю твое заступничество Ларис де Шантер, — недовольно произнес Созерцатель, но противиться ритуалу не стал. — В наказание за оскорбление отправляю тебя в Отряд Зачистки на две недели.

— Как будет угодно Созерцателю, — поклонилась девушка, не отпуская плеча мрачного Джейсона.

— За детьми уже отправлен Отряд Следопытов и Отряд Ловчих. Они взяли след и должны вскоре сообщить первые результаты. Вас больше не должна волновать эта проблема. Ваша задача — защита Хогвартса и его учеников, особенно первокурсников. Вампиры еще нападут, и на этот раз мы должны быть готовы… Лилиана!

На его отклик из другого угла комнаты медленно выплыла другая девушка с длинными золотыми волосами:

— Слушаю вас, Созерцатель, — медленно — текуче произнесла она.

— Временно возьмешь на себя командование Отрядом, пока Лар Демвиль приходит в себя.

Лилиана коротко кивнула.

— Ты же и отправишься к директору Хогвартса в качестве главы отряда авроров, присланного министерством для охраны. Завтра газеты напишут о нападении Пожирателей Смерти на Шарбатон. Вампиры не хотели огласки, потому и надели эти глупые маски. Но это нам только на руку — меньше шума.

— А как же Снейп? — напряженно спросила первая девушка.

— Ему отправят записку, чтобы он никак не реагировал на ваше появление в школе. С другой стороны, Северус окажет вам любую посильную помощь… А может он не мало.

— Он не сообщит о нас Дамблдору? — настаивала Ларис де Шантер.

— Нет, — твердо сказал Созерцатель. — Кстати, ты Аэлла, перед ним не раскрывайся. Твое инкогнито пока очень важно для дела. Вопросы есть?

— Нет, Созерцатель, — за всех ответила Лилиана, но тут влез Джейсон:

— Что с моей сестрой? Что с Камиллой?

Взгляд Созерцателя смягчился:

— С ней все в порядке. Ей ничего не угрожало в Шарбатоне, вампиров интересуют первые курсы, а Камилла уже почти заканчивает школу.

— Она не пробовала вмешаться? — все еще с тревогой спросил Джейсон.

— Ей не дали. Все-таки за твоей сестрой приглядывают больше, чем за первокурсниками, — мужчина горько усмехнулся. — Если больше вопросов нет, я вас покину.

Трое Ларов склонили в прощании головы, и Созерцатель удалился. Тут же Лилиана набросилась на Джейсона:

— Ты что творишь, Джейсон?! Вызывать Созерцателя на бой! Ты где свой разум потерял, дорогой мой Лар?!

— Тише, Лилиана, я просто очень волновался за Камиллу… Да я и повторил бы свой вызов даже сейчас, потому что я прав!

— Прав он! — воскликнула Лилиана. — А ты подумал, что теперь ждет нашу дорогую Ларис де Шантер?! Отряд Зачистки! Скажи, сколько раз ты хотел покончить с собой после каждого из заданий чистильщиков?! Это было только три дня!!! А не две недели! Самовлюбленная сволочь ты, Лар Джейсон Самюэль фон Демвиль!!

На этом золотоволосая девушка повернулась и вылетела из комнаты.

— Не сердись на нее, Джей, — мягко проговорила Аэлла. — Она просто боялась тебя потерять. Я не злюсь на тебя. Камилла мне как родная сестра. Я люблю ее так же, как и тебя. Если бы не сорвался ты, сорвалась бы я. И тогда поединка насмерть было бы не избежать.

— Все равно, я виноват перед тобой, — вздохнул Джейсон, — Повел себя, как мальчишка.

— Каждому нужна разрядка, — философски заметила девушка. — Пойдем лучше выпьем с тобой, а на счет Лилианы не волнуйся, я с ней поговорю, она остынет, и вы помиритесь.

— Как у тебя все просто получается, — проворчал парень.

— Жизнь вообще простая штука, — усмехнулась она в ответ. — Пойдем уже, горе-герой.

* * *

На завтраке в Хогвартсе царило необычное лихорадочно-неспокойное оживление. Всех потрясла статья на первой странице «Пророка» — нападение Пожирателей Смерти на Шарбатон, похищение детей, пострадавшие учителя. Непонятно как это произошло, ведь Шарбатон защищен не хуже Хогвартса. Каким образом они проникли в школу, как удалось похитить аж двадцать первокурсников? И главное, зачем?

Надо заметить, что все безоговорочно поверили в участие Пожирателей в этом нападении, кроме нескольких студентов.

Гарри, Рон и Гермиона были прекрасно осведомлены о количестве всех сторонников Тома Реддла, а также о количестве пойманных. Не зря же они лично участвовали в поимке большинства. Вот по этим данным и выходило, что не осталось сколько-то значимых Пожирателей, чтобы напасть на Шарбатон. Тогда кто мог это организовать?

Памятуя вчерашний разговор с Гермионой, Гарри похолодел от догадки — а если это то зло, о котором они говорили, точнее о котором намекнула подруга? В смятении он обернулся к Гермионе и наткнулся на ее внимательный взгляд. Она сделала какое-то непонятное движение, напоминающие и кивок, и пожатие плечами. Гарри поспешно отвел глаза, подумав, что не зря решил предупредить ОД.

Но не только Золотая Троица серьезно считали, что Пожиратели причастны к нападению. Драко Малфой весьма удивился написанной статье. Вот уже кто не понаслышке знал о возможностях Пожирателей.

« Отец должен что-то знать по этому поводу, — решил Драко, — нужно ему написать. Возможно, какой-нибудь остолоп решил спародировать ужасных Пожирателей Смерти. С этим стоит разобраться. Еще не хватало снова попасть под подозрение, наша семья и так едва выкрутилась».

С этим решением Драко принялся срочно писать Люциусу Малфою письмо со своими сомнениями и подозрениями. Все-таки Люциус продолжал вертеться в высших кругах, для него информация не проблема.

« А Золотая Троица определенно что-то знает. Вон как переглядываются. Попробовать что ли у Грейнджер выпытать?

Ага! Как ты себе это представляешь?

Привет, Грейнджер, как дела? Ты случаем не знаешь, кто напал на Шарбатон?.. И ты не дашь мне зельеварение списать?

Очень смешно. Нет, у этих не выпытаешь, вся надежда на отца».

* * *

В тоже время за столом гриффиндора Золотая Троица ломала голову над той же задачей, а точнее: как выпытать у Малфоя какие-либо сведения о произошедшем. Не может же Люциус Малфой ничего об этом не знать? Между ними шел примерно такой же разговор:

— Может это фанатики? — предположил Рон. — Ну, те, которые сдвинуты на идеях Волан-де-Морта?

— Что за идиот будет продолжать заранее гиблое дело? — не согласился Гарри, косясь на Гермиону. — Он так и не рассказал Рону об их разговоре.

— Говорю же — фанатик! — упирался Рон. — Нужно узнать у Малфоя! — озвучил он гениальную мысль. — Уверен, он уже строчит письмо своему папаше.

— И как ты это видишь? — саркастично поинтересовался Гарри. — Я подойду к нему и скажу: привет, хорек! А твой папочка случайно не участвовал в нападении на Шарбатон?

— Мда, — подумав, согласился Рон. — Тогда пусть Гермиона заведет с ним разговор на эту тему. Они же старосты школы, должны общаться.

— Ну да! — еще саркастичнее отозвалась Гермиона. — Это будет еще забавнее. Привет, Малфой! Ты не знаешь, кто это на Шарбатон вчера напал? Там твоего отца не было? И, кстати, дай мне, пожалуйста, трансфигурацию списать, а то я не успела!

Парни дружно прыснули от смеха. Гермиона и не сделала домашнее задание — вещи несовместимые.

Так, придумывая новые версии разговора с Малфоем, они неспешно двинулись на урок к МакГонагалл. На пути Гермиона отстала от друзей, под предлогом, что ей нужно срочно к зеркалу, на что парни дружно пожали плечами.

Непонятно, что ей было нужно в туалете, но на урок она опоздала минут на десять. Надо было видеть выражение лица МакГонагалл, когда староста школы невозмутимо вошла в класс, сказала, что ее задержал профессор Демвиль по поводу дополнительных занятий по анимагии, выслушала упрек на тему, что это можно было бы решить и на уроке Защиты, и спокойно села за последнюю парту с каким-то слизеринцем. Ее место рядом с Гарри и Роном нагло заняла Лаванда, не упускавшая возможности посидеть рядом с Роном.

Слизеринцем оказался Блейз Забини, второй слизеринский принц. К удивлению обоих враждующих факультетов Гермиона разговорилась с Блейзом и она проболтали весь урок, умудрившись получить замечание от шокированной МакГонагалл.

После урока Гарри и Рон, проходя мимо Забини, на которого шипел Малфой, отчетливо услышали следующую фразу Блейза:

— Отстань, Драко. Грейнджер очень даже интересная. Представляешь, она видела знаменитую коллекцию кинжалов Абрсанха!

И дальше они ушли в обсуждение холодного оружия. Когда же друзья поинтересовались у Гермионы, что это она нашла общего с Забини, та с непонятным удивлением ответила:

— Оказывается, Забини интересуют редкие коллекции кинжалов! Я и подумать не могла, что у него самого в доме хранится не малое количество знаменитых по всему миру клинков!

— А когда это тебя стало интересовать оружие? — удивился Рон.

— Ну, мой отец всегда этим увлекался, — ответила Гермиона. — А с вами я об этом не говорила, потому что вы, кроме квидича, больше ничем не интересуетесь! Особенно холодным оружием.

— Но Забини… — с сомнением пробурчал староста гриффиндора.

— И что Забини? — деланно удивилась девушка. — Он такой же человек, как и вы, и что с того, что слизеринец? Мы же с другими факультетами общаемся, и ничего.

— Другие факультеты не строят нам подлянки, — не унимался Рон.

— Ну знаешь, Рон, — рассердилась Гермиона, — мы тоже не паиньки, а слизеринцы тоже люди.

— Как ты загнула, Гермиона! — встрял в назревающую ссору Гарри. — Малфой — человек! Еще скажи, что у Снейпа есть чуткая и ранимая душа.

— Да, ты прав, — весело согласилась староста школы. — Малфой, не человек, а редкая сволочь, а у Снейпа никак не может быть души! А то стал бы он снимать с нас таких хороших столько баллов!

На этот раз ссору удалось обратить в шутку, но Гарри все же уловил в голосе подруги скрытую иронию и досаду. Словно она была уверенна, что Малфой действительно благороднейший человек, а Снейп имел огромное доброе сердце и отзывчивую душу.

— Минус двадцать балов с факультета гриффиндор за обсуждение вашего преподавателя! — послышался сзади ехидный голос профессора Снейпа, Гермиона досадливо закатила глаза.

* * *

На обеде студентов ждало еще одно потрясение — школу будут охранять авроры. Отряд из десяти человек должен был прибыть после обеда и приступить к патрулированию школы.

По этому поводу Дамблдор настоятельно просил студентов не задерживаться после отбоя в коридорах, а так же прибыть старост школы к нему в кабинет через час.

Появление авроров директор объяснил тем, что Министерство озаботилось защитой студентов школы, но это не значит, что нападение будет. Просто нужно быть более осторожными и осмотрительными.

После обеда Дамблдор вместе со всеми учителями проследовал в кабинет директора. Подождав, пока они все займут места, Дамблдор начал:

— Наши гости должны прибыть с минуты на минуту. Но до этого хочу сказать вам пару слов, — он посмотрел на профессоров поверх очков. — У нас сложилась очень сложная ситуация. На Шарбатон напали, и напали не Пожиратили Смерти, как думает большинство волшебников.

— Если это не последователи Волан-де-Морта, то кто? — непонимающе спросила Минерва.

— Мы можем только гадать, — туманно ответил директор. — Одно мы знаем точно — это не Пожиратели, которые были с Томом Реддлом. Скорее всего, кто-то решил воспользоваться их репутацией.

— Но кому нужно было нападать на Шарбатон? — удивилась мадам Помфри. — И забирать бедных детей?

— Этого, Помпи, я не знаю. Нам нужно позаботиться о безопасности Хогвартса.

Доселе молчавший Снейп резко повернулся к Дамблдору:

— Вы считаете, что нападение может повторититься?

— Мы должна быть готовы к самому худшему, Северус, — поучительно сказал директор.

Тут в кабинет постучали.

Дверь открыл запыхавшийся Филч и без сил прислонился к стене, а за нам стремительной походкой вошли все десять мракоборцев. Они каким-то образом так распределились по кабинету, что их стало, практически, незаметно, особенно, если не задерживать взгляда. В середине кабинета, возле стола Дамблдора, остались двое, приковывая к себе все внимание.

Одним оказался высокий мужчина с неопределенным возрастом. Ему можно было дать как тридцать, так и все пятьдесят лет. Волевое лицо, с несколькими глубокими шрамами, имело отталкивающее, почти злое выражение, а глубоко посаженные темные глаза смотрели на учителей строго и подозрительно.

На его фоне, стоящая рядом девушка смотрелась каким-то неправильным чудом. Она была почти одного роста с мужчиной, но выглядела очень тонкой и изящной. Лицо ее было юным, можно сказать детским, которое покрывал легкий загар. Бирюзовые глаза смотрели на всех наивно и с любопытством, а золотые волосы, толстой косой падающие до бедер, наводили на мысль о близком родстве с какой-нибудь вейлой.

Одеты авроры были в длинные плащи с застежкой-пряжкой на шее и с витой росписью по всей длине краев. Надпись была написана рунами, но даже профессор Вектор, не знала ее расшифровки. У всех она была вышита серебром, только у девушки — золотом. Она же, на удивление, всем, и заговорила первой:

— Приветствую вас, профессор Дамблдор, — у девушки оказался неожиданно сильный и решительный голос. — Добрый день, — сказала она остальным и, говоря всем, продолжила:

— Меня зовут Кайра, я глава отряда авроров, присланных Министерством для защиты школы Хогвартс. Это мой помощник, Аскер, — небрежный жест в сторону рядом стоящего мужчины, — к нему можно обращаться в мое отсутствие. Сразу хочу сказать, что Министерство не знает, кто стоит за нападением на Шарбатон. Они сомневаются в причастности Пожирателей Смерти, но не считают, что нападение может повториться. Наш отряд прислан для спокойствия студентов и… Что говорить, ситуация слишком нестабильна, чтобы быть в чем-то полностью уверенными.

Снейп тут же ухватился за слова девушки:

— Так вы думаете, что Пожиратели не причастны к данному нападению?

— Министерство, — подчеркнула Кайра, — сомневается в этом. Могу сказать, что они сейчас спорят, и спорить будут еще долго. В любом случае, пока не найдут участников нападения, нельзя рассуждать об этом с точностью. Вопросы будут?

— Сколько вам лет? — вырвалось у МакГонагалл. — Простите за вопрос, но вы так молодо выглядите…

— Ничего страшного, профессор МакГонагалл, — заверила Кайра. — Мне двадцать два, я закончила Шарбатон и еще три года обучалась в специальном учебном заведении для будущих мракоборцев. Несмотря на возраст, я успешно командую аврорами вот уже два года.

Профессора удивленно примолкли.

— Мы нисколько не сомневаемся в вашей компетентности, мисс… Кайра, — медленно произнес Дамблдор. — Нам только хотелось бы узнать, что вы собираетесь делать, если нападение состоится? И какая помощь нужна от преподавателей?

— Если нападение все же произойдет, мои люди с помощью порталов вызовут подкрепление. До их прихода мы сделаем все, чтобы ни одни студент не пострадал. Позже, если вы желаете, я подробно объясню, что и как мы будем делать, — Кайра сделала паузу, но никто не выявил сиюминутное желание выяснить подробности. — Что же касается преподавателей, то мы здесь ничего, пока, советовать не будем. Каждый из вас знает Хогвартс много лет. Кому, как ни вам знать, как лучше защитить школу от опасности?

Дамблдор задумчиво сцепил руки в замок, внимательно вглядываясь в молодую девушку поверх очков. Та ответила директору открыто-простодушным взглядом, за которым не скрывалось ничего. Точнее, так хорошо скрывалось, что, казалось, что ничего и нет.

— Ну что же, — заключил Дамблдор. — Если вопросов к нашим гостям больше нет, то, я думаю, мы можем отпустить их. Аргус проводит вас в ваши комнаты.

— Подождите, профессор Дамблдор, — остановила его Кайра. — Скажите, правда, что у вас патрулируют школу студенты?

Директор медленно наклонил голову:

— У нас есть такая традиция — старосты школы патрулируют коридоры вместе с учителями два раза в неделю. Вы считаете, что сейчас это опасно?

— Нет, мы не станем прерывать эту традицию. Напротив, это может оказаться полезным. Вы не могли бы мне оказать встречу со старостами школы?

— Да, они должны скоро подойти, — признал директор. — Останьтесь, подождите их здесь. Так же я прошу остаться деканов факультетов Гриффиндор и Слизерин. Остальные могут быть свободны.

Учителя медленно, оглядываясь на авроров, покинули кабинет. За ними, по резкому кивку Кайры, вышли и авроры, захватив с собой Филча.

Тут же Кайра грациозно опустилась в кресло, приветливо улыбаясь оставшимся волшебникам. Аскер как-то незаметно оказался у нее за спиной. В таком вот положении они и стали дожидаться старост школы.

* * *

— Эй, Малфой! — кричала Гермиона. — Вылезай из душа, мы и так опаздываем! Двадцать минут осталось! Малфой, чтоб тебя!..

И она от души ударила в дверь кулаком.

— Успокойся, Грейнджер! — приглушенно отозвался от туда слизеринец. — До кабинета директора дойти — это не к Хагриду топать! Успеем! Я уже скоро!

— Ты мне это двадцать минут назад говорил, водоплавающий!!! — вскипела гриффиндорка. — Для кого ты там прихорашиваешься?! Профессора МакГонагалл? Или авроров?! Но ты не бойся, они люди крепкие, и не такие ужасы видели! И твою рожу переживут!

В душевой отчетливо раздался звук удара и длинные ругательства.

— Черт, Грейнджер!!! Отвали! Выхожу я уже, истеричка!

И в подтверждение слов Малфоя затихла вода. Гермиона удовлетворенно улыбнулась и, поправив идеально сидящий красно-оранжевый галстук, опустилась в кресло перед камином.

Через пять минут из душа вышел полностью одетый и донельзя злой Драко, потирая ушибленный локоть. Он мрачно посмотрел на невозмутимую Гермиону:

— Ты просто невозможна, Грейнджер. С тобой вообще невозможно иметь никаких дел, — пояснил парень.

— Взаимно, Малфой, — отозвалась девушка, поднимаясь. — У тебя совсем нет чувства пунктуальности. Собираешься, как девчонка! Я и то меньше времени трачу!

— Ты на себя вообще времени не тратишь, — язвительно отозвался Драко. — Пойдем уже, Грейнджер, а то и в правду опоздаем.

На это Гермиона только горестно вздохнула: Малфой есть Малфой — что с него возьмешь?

До кабинета директора они добрались за десять минут, и то потому, что пять минут спорили, какой дорогой идти быстрее. Малфой предложил одну из самых коротких дорог напрямую, а Грейнджер же хотела уйти куда-то вообще в сторону и при этом утверждала, что они дойдут за пять минут. В итоге победила Гермиона, пообещав слизеринцу, что если через пять минут они не будут у входа с горгульей, то она исполнит любое пожелание Малфоя.

Они успели даже на минуту раньше. И всего-то им пришлось пройти один низкий коридорчик за статуей рыцаря. Без следов хоть малейшего освещения. Но вывел ход их прямо в тот же коридор, где и находился кабинет Дамблдора.

— Откуда ты о нем знаешь? — удивился Драко.

— Не одни слизеринцы гуляют по ночам по школе, — насмешливо усмехнулась гриффиндорка, напоминая этим ему о вечных похождениях Золотой Троицы.

— Ну конечно, — понимающе хмыкнул Драко и язвительно добавил. — Я помню, ты говорила о многочисленных поклонницах Поттера. Он тайными ходами от Снейпа, должно быть, уходил, бросив очередную подружку в коридоре?

Гермиона скривилась:

— Какой же ты… — она не договорила. То ли слов не хватило, то ли этому помешали выходящие учителя.

Старосты, натянув на лица одинаковые вежливые улыбки, поздоровались с ними и не успели войти, как вышли еще восемь незнакомцев. Все в одинаковых черных плащах, скрывающих фигуры. Шли они стремительно, казалось, не обращая ни на кого внимание. Но Малфою показалось, что каждый из них внимательно осмотрели его… и одобрили? Так же ему показалось, что несколько приветливо улыбнулись Грейнджер…

Но это все, конечно же, полный бред.

Последний мужчина вел-тащил под руку оцепеневшего Филча и что-то ему оживленно рассказывал. Филч находил в себе силы только монотонно кивать в ответ.

Гермиона и Драко машинально вошли в не закрывшийся проход, провожая странных людей взглядом.

— Авроры, — как-то неуверенно произнесла Гермиона.

— Что-то несильно они на авроров похожи, — пробормотал Малфой. — Не видел я авроров в такой странной одежде.

— Может, это какой-то специальный отряд мракоборцев? — предположила девушка.

Драко лишь пожал плечами. Только они поднялись по лестнице, как двери гостеприимно распахнулись перед ними. Первым они увидели встревоженного Дамблдора, затем обоих деканов, а потом уже двоих гостей: девушку необычайной красоты и мрачного мужчину за креслом спутницы.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл, профессор Снейп, — бодро проговорила староста девочек, Драко лишь кивал в такт ее словам. Не забыли они кивнуть и гостям.

Так как сидеть в кабинете больше нигде не было, об этом пришлось позаботиться самим студентам. По небрежному взмаху палочки Малфоя появились два удобных кресла, похожих на те, которые стоят в гостиной старост школы, чем слизеринец заслужил одобрительный взгляд МакГонагалл.

Садясь, Драко заметил очень пристальный взгляд гостей на Гермиону. Было ощущение, что они замечали все: копну распущенных волос, идеально выглаженную форму, руки на коленях, восторженный взгляд студентки-отличницы…

А потом глаза цвета моря посмотрели на него. Если бы Драко не сидел, то обязательно упал бы от этого гипнотизирующего взгляда. Слизеринец видел много красивых девушек… но настолько! Однако, Малфой быстро пришел в себя. Ему ли, наследнику крови вейлы по отцу, не знать о силе чар этой красоты? Парень обворожительно улыбнулся и повернулся к директору, принимая спокойно-отрешенный вид, ожидая объяснений.

Гермиона, искоса наблюдавшая за реакцией Малфоя, незаметно улыбнулась своим мыслям.

— Дорогие старосты, — обратился к ним Дамблдор. — Хочу представить вам командующего авроров мисс Кайру. Она хотела с вами познакомиться.

Студенты дружно повернулись к девушке, с удивлением и любопытством рассматривая ее. Их чувства были понятны: что поделаешь, если не внушала эта Кайра доверия, не выглядела серьезно.

Золотоволосую начальницу взгляды ничуть не смутили. Она тепло улыбнулась старостам:

— Мне весьма приятно познакомиться с, несомненно, лучшими студентами школы Хогвартс, — и она еще раз ослепительно улыбнулась. — Я много слышала о вас. Молодой лорд Малфой и героиня войны Гермиона Грейнджер. Два сильных волшебника, представители двух враждующих факультетов.

При последнем заявлении старосты быстро переглянулись, и Гермиона медленно произнесла:

— Я бы не сказала, что факультеты Гриффиндор и Слизерин враждуют. Скорее мы соперничаем, что помогает нашим факультетам выпускать лучших студентов. А так мы можем вполне мирно сосуществовать друг с другом. Мы с Малфоем этому прямое подтверждение, — тут гриффиндорка весело улыбнулась. — Мы ведь даже еще не убили друг друга, хотя, если судить по рассуждениям тех, кто не знает грани между враждебностью и соперничеством, мы должны были покалечить друг друга еще в начале года. Но ведь этого не случилось.

Кайра задумалась, зато остальные, (не считая Аскера), прибывали в шокированном состоянии разной степени. Дамблдор был удивлен, МакГонагалл со Снейпом находились в откровенном замешательстве от речи Грейнджер по поводу их многолетнего «соперничества». Драко внешне был весьма спокоен, даже с виду соглашался со старостой девочек, только он никак не мог понять, серьезно она это говорила или нет? Конечно, той давней вражды между слизеринцами и гриффиндорцами уже не осталось. Она как-то незаметно исчезла после гибели Темного Лорда.

Большинство слизеринцев вздохнули свободно с исчезновением Темного Волшебника. Многим пришлось бы принять метку под страхом смерти близких. Драко самому пришлось бы ее принять, чего он сильно не желал. Потому многие слизеринцы были искренне благодарны Поттеру. Никто, конечно, это не афишировал, но Драко знал тех, кто тайно посылал сов Мальчику-Который-Победил с простыми благодарностями.

Как после этого можно было продолжать вражду? Но и как можно было от нее отказаться? Так и появилось соперничество.

Вот только для гриффиндорцев все осталось, как и было: слизеринцы-враги, они-победители.

И вот гриффиндорка, одна из тех, кто сам достал победу говорит о той тонкой грани, которую перешли для себя слизеринцы. Ее речь повергла Малфоя в недоумение: Грейнджер поняла это все или сказала так для того, чтобы выгородить студентов перед гостями? И не подойдешь, не спросишь же!

Тем временем Кайра снова тонко улыбнулась, переведя взгляд на Драко:

— А как же ваша…мм, неприязнь с мистером Поттером?

Вопрос был крайне нетактичным, но никто из присутствующих не указал на это — всем хотелось знать ответ.

— Дети взрослеют, — усмехнулся Малфой, насмешливо глядя на Кайру. — Прошло то время, когда мы с Поттером получали радость от очередной стычки. У нас и интересы поменялись.

— Но вы до сих пор являетесь ловцом и капитаном команды слизерин, — сладко возразила золотоволосая девушка.

Профессора с интересом слушали очень опасный разговор.

— Верно, — с невинной улыбкой ответил Драко. — Я просто считаю, что соперничать с Поттером в том, что он делает просто превосходно, больше теперь уже не имеет смысла. И в том, чтобы проиграть лучшему в своем деле, я не вижу урона для себя. Ведь слизерин выигрывает у других команд? Причем я не люблю игру, особенно в роли ловца.

— Так почему же вы им стали? — деланно удивилась Кайра. — Вас отец заставил?

Драко недоумевающе поднял бровь:

— Мы с вами будем обсуждать мои семейные дела? Я только хотел сказать, что соперничать с Поттером в ловле снитча, это то — же самое, если он будет соперничать со мной на зельеварении или трансфигурации. В этом мне лучше соревноваться с Грейнджер. А Поттер больше любит квидич, извините профессор МакГонагалл, если вы думали иначе.

— Интересно, — опять задумалась Кайра. Преподаватели последовали ее примеру.

Одна Гермиона пыталась сдержать улыбку. Кайра явно была из светского общества, где интриги были естественным проявлением. Но и Малфой имел прямое отношение к высшему обществу, потому вести разговор с Кайрой ему было легко, сказав при этом только то, что хотел. Но больше всего Гермиону позабавило выражение лица МакГонагалл, когда Малфой сказал, что Гарри любит квидич больше трансфигурации. У нее было лицо обманутой кошки.

— Профессор Дамблдор, — подавив улыбку, обратилась к директору Гермиона. — Нам, наверно, нужно организовать собрание старост по поводу нынешнего положения? И еще, директор, как быть с нашим ночным патрулированием?

— Патрулирования останутся, — ответил Дамблдор, все еще о чем-то размышляя. — Вы верно сказали, мисс Грейнджер, надо собрать всех старост факультетов и поговорить о важности соблюдения осторожности. Подумайте сами, что и как им сказать. Беседу я предоставляю вам. Мисс Кайра, — повернулся он к девушке, — вы что-то хотели сказать нашим старостам?

— Да, конечно, — оживилась глава отряда авроров. — Я бы попросила старост школы теперь докладывать о результатах патрулирования мне или любому другому аврору. Вы в школе уже давно и можете заметить какие-то необычные для Хогвартса явления. Обо всем, что покажется вам странным, лучше сообщить нам.

Малфой тихо хмыкнул и пояснил удивленным волшебникам:

— Я хоть сейчас вам назову как минимум сто странностей школы Хогвартс. Или вам лучше написать полный список? Только, я боюсь, он не будет содержать и трети всего.

— Малфой хотел сказать, — поспешно вмешалась Гермиона, — что мы находимся в очень старинном волшебном замке. Его существование — само по себе странность. Мы никак не сможем понять, где новое явление — это причуды Хогвартса, а где магия, созданная для проникновения в Замок.

— И все-таки, — настаивала Кайра.

На что старосты дружно пожали плечами.

— Это все, мисс Кайра? — уточнил Дамблдор, та склонила голову в знак согласия. — Вы можете идти отдыхать. До свидания, мистер Малфой, мисс Грейнджер.

— До свидания, директор, — кивнул Драко, поднимаясь.

— До свидания, профессор Дамблдор, — вскочила Гермиона, взмахом палочки уничтожая кресла, созданные Малфоем.

Так же они дружно бросили « До свидания» всем остальным и поспешно покинули кабинет, не смотря друг на друга. То, о чем они говорили внутри, им никак не хотелось бы выносить оттуда.

Сразу после ухода старост школы, кабинет директора покинули и авроры, оставив двух деканов и Дамблдора обсуждать произошедшее знакомство за чашкой чая.

— Что скажешь, Северус? — поинтересовался директор у своего давнего шпиона.

— Они действительно профессионалы, — медленно ответил Снейп. — Вы же заметили, как они расположились по кабинету? А силой от них веет так, что бедный Филч от страха чуть сознания не потерял.

— У них странная одежда, — напомнил Альбус.

Снейп согласно покивал:

— Да-да, я не видел, чтобы мракоборцы носили что-то подобное. Но я не раз встречал нескольких авроров из этого отряда в министерстве. Они ходили в Отдел Тайн, когда там проходили очень громкие дела насчет Пожирателей и тех, кто им помогал.

— Что же это за отряд, если они могут спокойно пройти в Отдел Тайн? — задумчиво произнес Альбус, — Как вы считаете, Минерва? — он обратился к профессору трансфигурации.

— Северус сказал все очень точно. Однако меня все равно смущает возраст главы отряда. Она слишком молода для такой ответственной должности.

— Возраст не помеха настоящему уму и таланту, — возразил профессор зельеварения. — А умение пользоваться чужим опытом — признак настоящего лидера.

— Но все же…

— Я, например, — продолжал Снейп, не обращая внимания на возражения МакГонагалл, — знаю одного юного волшебника, победившего очень сильного Темного Волшебника в пятнадцать лет и после этого нисколько не загордился тем, что избавил магический мир от войны, а очень сильно переживал по поводу, что он убил. Скажите, Минерва, вы многих взрослых знаете, которые смогли поступить так же?

МакГонагалл не нашла что возразить на эту явную похвалу Гарри Поттера. Начни она спорить, разве сама не опровергла бы все доводы, которые приводила в пользу мальчика сама же?

Да, Снейп умел аргументировано спорить.

— Я думаю, директор, нам нужно присмотреть за этими аврорами, — тем временем обратился Северус к Дамблдору.

— Ты опасаешься…

— Я считаю нужным подстраховаться. Вы ведь не будете против, если я немного ближе пообщаюсь с нашими гостями?

— Ни в коем случае, Северус, — улыбнулся директор. — Ты волен поступать, как знаешь.

Снейп понимающе кивнул.

— Ну а пока стоит озаботиться тем, как надежнее защитить школу. Вы что-то говорили о новом заклинании, Минерва?..

Извините за столь долгую задержку.:(

Ну вот и новая глава.

Мы очень хотим, чтобы вы оставляли комментарии, хоть какие: плохие, хорошие, что вам нравится, не нравится. Для нас это очень важно.

Хотелось бы принести свои извинения за невероятно долгую задержку с главами. У Рины были серьезные проблемы, так что она не могла и пока еще не может перепечатывать главы, а я все не могла с ней встретиться. Сейчас, ответственность за выход ближайших глав, я возьму на себя. Проектов у меня много, так что следующую главу ждите не раньше, чем через две недели! =(

Danka.

Собрание старост решено было проводить в Выручай-комнате. Гермиона явилась первая, чтобы создать обстановку. Получилось что-то похожее на гостиную старост школы.

« Хорошо, хоть не гриффиндора», – подумала она и, позвав Добби, попросила его сделать чай для них всех.

В это время пришел Малфой, с ходу заявив:

– А не богатая у тебя фантазия, Грейнджер.

– Для тебя старалась, – огрызнулась девушка и тут увидела того, с кем пришел Малфой. – Здравствуй, Забини. А ты что, стал новым старостой факультета Слизерин?

Драко не дал другу ответить:

– Он со мной. После собрания мы отправимся по делам, потому он подождет меня здесь.

– Забини? – игнорируя Малфоя, обратилась к Блейзу Гермиона.

– И тебе привет, Грейнджер, – ответил воспитанный Блейз. – Мы действительно идем по делам после собрания. Да и мне очень уж хотелось послушать, что вы тут такое обсуждаете.

Гермиона удивленно приподняла брови.

– Да ладно тебе, Грейнджер, – поморщился Драко. – Ты же не станешь выгонять Блейза дожидаться в коридоре?

Теперь Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя:

– Если бы это был ты, то выгнала бы, не задумываясь. А Забини-то за что? Он же пообещает сидеть тихо?

– Вы меня и не заметите, – серьезно пообещал итальянец, занимая самое дальнее кресло. – Кстати, Грейнджер, я тут недавно прочитал, что на продажу выставили парные клинки, созданные в самый расцвет гоблинского искусства.

– Это те, которые Дагом и Дрэгом называют? – тут же загорелась Гермиона.

– Ты и про них знаешь! – восхищенно-разочарованно воскликнул Блейз. – Да, это именно те клинки.

– Неужели? Не поверю, что Флоренц Бурстрон решился на их продажу!

– Я тоже сначала не поверил. А тут еще...

И эти двое ушли в такие дебри обсуждений, что Драко вскоре потерялся – так быстро и естественно они перескакивали от темы к теме. Малфой с удивлением смотрел на друга, с таким оживлением обсуждавший то лучший способ заточки клинков, то музыку фавнов в мире литературы... и все это с Грейнджер. С грязнокровкой Грейнджер. Но ему ли не знать, как относятся в семье Блейза к грязнокровкам. Блейза растили в презрении к магглам и грязнокровкам. Другое дело, если Забини всегда протестовал против навязанного мнения родителей, но все же, общение с Грейнджер...

«А сама гриффиндорка? Так запросто общаться со слизеринцем... И, Мерлин, откуда она столько знает об оружии? Даже больше меня! Да и Блейз узнает от нее что-то новое! Это он-то – самый большой фанат холодного оружия и всего, что с ним связанно!»

Тут Малфой вспомнил о тонком клинке, который нашел в сапоге Грейнджер когда-то давно. И порез на боку в тот день.

«Что бы все это значило? И где настоящая, Гермиона Грейнджер?»

Гермиона, словно почувствовав мысли слизеринца, бросила на него взгляд, да так и не отвела:

– Малфой, тебе плохо?

Блейз тоже перевел на друга взгляд и понятливо хмыкнул:

– Не обращай внимание, с ним это в последнее время часто случается.

– Что случается? – не поняла Гермиона.

– Вот это, – кивнул на Малфоя итальянец. – Сядет, уставиться в одну точку и ни на кого не реагирует. Его в такие моменты лучше не трогать.

– Кидаться начнет?

– Почти, – усмехнулся Забини.

Малфой переводил взгляд с друга на Грейнджер и обратно. Он никак не мог решить: плакать ему или смеяться? Его друг со слизерина шутит над ним вместе с грязнокровкой с гриффиндора при нем же. Пора заказывать палату в св. Мунго!

Только ему или им, Драко пока не решил.

Пришло время собрания, начали собираться старосты факультетов. На Блейза поглядывали, но смотря на невозмутимую Грейнджер и высокомерного Малфоя, молчали. Только Рон возмутился:

– А это что тут делает? Он что, третий староста слизерина?

– Успокойся, Рон, – оборвала его Гермиона. – Забини помогает нам с Малфоем в решении одного задания Дамболдора. Директор и предложил его кандидатуру, как бы мне это и не нравилось…

Блейз с Драко непонимающе переглянулись на эту наглую ложь Грейнджер.

– Что это еще за задание такое? – недовольно пробурчал Уизли.

– Пойди, узнай у Дамболдора! – язвительно посоветовала староста девочек. – Это дело касается только старост школы, вы не должны беспокоиться об этом.

Рон недобро покосился на невозмутимых слизеринцев, но воздержался от еще каких-нибудь комментариев, упав в соседнее кресло рядом с Джинни.

Когда все расселись, появился домовик Добби с огромным разносом, наполненным всякими сладостями и кружками с горячим чаем. Пока все разбирали кружки, Драко прошептал Гермионе:

– Используешь рабский труд бедных домовиков?

– Я попросила Добби принести нам чай, и он любезно согласился, – ответила на это гриффиндорка. – Я не заставляла его. Причем, домовики получают удовлетворение от помощи волшебникам. Получается, что я ценю их, давая какие-то поручения.

– Надо же! – притворно удивился парень. – Грейнджер больше не борется за права домовиков! Кто же теперь их защитит?

– Дети взрослеют, – передразнила она его, – хотя я все равно против жестокого обращения с домовиками… Спасибо, Добби, – поблагодарила она домовика, беря кружку с ароматным чаем.

– Рад служить мисс Гермионе, – просиял домовик.

Подождав, пока все успокоятся, староста девочек начала собрание. – Это незапланированное собрание старост – личная инициатива моя и Малфоя, – между студентами прошелся недоуменный шепоток, стихший под ледяным взглядом Драко. – Мы хотели поговорить о недавнем нападении на Шарбатон. Все вы должны понимать серьезность… Рон!!!

От ее резкого окрика подпрыгнули почти все. Рон, который пытался вызнать что-то у сидящего ряда Эрни, дернулся и недоуменно уставился на злую подругу.

– Я, конечно, понимаю, Рон, – холодно произнесла Гермиона, – что после прошлогодних событий тебе любые проблемы кажутся не серьезными, но это не так! Если тебе не интересно, можешь нас покинуть. Джинни все равно и без тебя прекрасно со всем справиться.

Рон аж головой потряс, чтобы прогнать видение: Гермиона, отчитывающая его в беспечности. Он сконфузился и ничего не ответил. Но девушка и не ждала от него ответа.

– Мы очень хотим, – уже обращалась она к остальным, – чтобы вы крайне серьезно отнеслись ко всему, о чем мы будем здесь говорить. Были похищены первокурсники – дети, непонятно зачем и почему. Вы хоть представляете горе тех, кто лишился сейчас своего ребенка? Должны представлять, ведь во время Волан-де-Морта не обошлось без потерь… – Гермиона помолчала, с затаенной горечью той, кто прошла эту войну, вглядываясь в лица присутствующих.

Никто не смог выдержать этого взгляда.

– Но мы хотели поговорить все же о нашей школе и о безопасности наших студентов. Первокурсники – самые слабые у нас. Нужно организовать им сопровождение на уроки из старших курсов. Мы с Малфоем сами возьмемся за сопровождение первокурсников наших факультетов. Но нас двоих недостаточно. Каждую группу должны сопровождать как минимум двое! Подумайте над этим.

Старосты действительно задумались. По их лицам было видно, что они уже решают, кого позовут на это дело. Гермиона и не ждала трудностей с этим вопросом. Все любили свою школу.

– Это еще не все, – выдержав паузу, продолжила староста девочек. – Все вы знаете, что к нам в школу прибыл отряд авроров. И они очень сильно убеждены, что у нас тут процветает жестокая межфакультетная борьба. Вы понимаете, к чему может привести данная ситуация?

Старосты непонимающе переглянулись. В недоумении остался и Драко – об этом они не договаривались. К чему это Грейнджер клонит?

– Понимаете, это не простые авроры, а специализированный отряд мракоборцев. Они прибыли сюда, убежденные, что у нас отсутствует само понятие дисциплины. Мы для них дети… маленькие, ничего не знающие и не понимающие дети. Вы с этим согласны?

Раздались сердитое сопение и перешептывание.

– К чему ты клонишь, Герм? – подозрительно прищурилась Джинни. – Да, мы не считаем себя детьми. Многие из нас пережили больше, чем большинство состоявшихся волшебников. И что? Как ты хочешь доказать это аврорам?

Гермиона одобрительно улыбнулась рыжей старосте.

– Не я, а мы, – поправила она. – Все, на самом деле, очень просто. Они считаю, что мы враждуем? Так покажем им, как мы умеем дружить, что в спорах и магических поединках мы развиваемся, а не устраиваем дебоши, чтобы досадить недругу, как делают некоторые, – мимолетный взгляд на Рона. – Авроры считают нас неорганизованными детьми? Тогда покажем им, как мы договариваемся и следим за порядком. Охрана первокурсников – первый шаг к этому. Затем можно показать свои знания. Устроить какое-нибудь магическое шоу или соревнование…

– Хорошо говоришь, Грейнджер, – недовольно скривилась Панси Паркинсон. – Но зачем нам все это? Какое нам дело до авроров?

Гриффиндорка, прищурившись, смерила слизеринку внимательным взглядом. Неожиданно улыбнулась.

– А представь, Паркинсон, что ты, сильно разозлившись, заколдовала, например, Макмиланна за неосторожные слова…

– Почему меня? – возмутился Эрни, опасливо глядя на Паркинсон, но та внимательно слушала Гермиону.

– Подошел к тебе аврор, – продолжала староста девочек. – И что он сделает? Да отругает, как маленькую девочку! Посчитает ребенком, которому по ошибке дали палочку и обучили заклинаниям! Даже не накажет. Дети – что с них взять? Им же еще в игрушки играть… И по фигу, что твоя жизнь была не самой спокойной и радостной! – неожиданно резко выдала Гермиона. – Плевать, что ты видела и смерть, и боль! Ты же маленькая, неразумная девочка, незнающая жизни, – последнюю фразу она отчеканила, словно забивая гвоздь в каждое слово, а заодно в мысли сидящих старост.

Присутствующие пораженно примолкли.

– И что остается? – тихо спросила Панси.

– А теперь представь, – совершенно спокойно сказала Гермиона, – что ты докажешь, что ты серьезный и разумный человек. Показала свой большой потенциал и дисциплину. И заколдовала ты Макмиланна, потому что он был не прав, когда подобные оскорбления не прощают. Что сделает подошедший аврор? Он сначала спросит, из-за чего ты так поступила. Ведь для него ты уже не ребенок, который поступает бездумно, а тот, чье мнение уважают. Он внимательно тебя выслушает и постарается понять. Если ты права, а в нашем случае ты права, он не посмеет тебя осудить. Ты защитила свою честь.

– И где ты, Грейнджер, научилась так сладко петь? – усмехнулась Паркинсон, морщась, но было видно – ее проняло.

И других тоже проняли слова старосты.

– А теперь посмотрите на эту ситуацию еще и с другой стороны. Аврор оценил все качества Паркинсон, ему это понравилось. Что же получается? Он вернется в Министерство, где большая нехватка кадров, и посоветует ее на какую-нибудь престижную должность. Для многих студентов это реальный шанс на хорошее будущее.

На это предложение отреагировали еще сильнее. Началось всеобщее оживление.

– Вот об этом мы с Малфоем и хотели с вами поговорить, – пока не началась шумиха, решила по-быстрому закончить Гермиона. – Вопросы есть?

– Допустим, ты нас убедила, – согласилась Ханна Эббот. – Но как нам убедить остальных?

– Мы вас позвали, чтобы именно вы и занялись этим. Каждый из вас сможет подобрать нужные слова для своего факультета. Поверьте, согласных окажется намного больше, чем вы думаете.

Она отпила чай, предоставив старостам время на раздумья. Тут же все зашумели, обсуждая.

– Грейнджер, – тихо позвал Драко. – Ты откуда всего этого понабралась? Так ловко их всех убедила в необходимости соблюдать осторожность, что теперь каждый через голову прыгнет, лишь бы в школе порядок навести и перед аврорами засветиться.

– Я просто сказала правду, – отмахнулась девушка. – Нам с тобой об уважении задумываться не надо. Ты – лорд Малфой, я – подружка знаменитого Поттера. А как быть остальным?

Драко задумался. Но не о других студентах, конечно, и их месте в жизни, а о формулировке ее слов о себе. "Я – подружка знаменитого Поттера".

«А ведь Кайра не это имела в виду, когда говорила о знаменитости Грейнджер. Она говорила, что Грейнджер героиня войны со своими заслугами, а не то, что она всего лишь подружка Поттера. Почему она умоляет свои заслуги? Ведь явно же она не просто так всю библиотеку в своей голове носит!»

– А ты куда после учебы собралась идти работать? – поинтересовался у девушки молчавший до этого Блейз. – В Министерство, на руководящие должности?

– Больно надо, – пренебрежительно фыркнула Гермиона. – Я отправляла свою работу по зельеварению во Францию. Летом мне пришел ответ. Они приглашают продолжить обучение у них. А после работать в Исследовательском Центре.

Малфой удивленно выдохнул. Ему было известно, как сложно поступить в Исследовательский Центр Зельеварения во Франции. Нужно обладать, как минимум, поистине выдающимися способностями!

– Поздравляю, – с никому не понятными нотками сожаления ответил итальянец.

Грейнджер лишь печально вздохнула:

– ДА не знаю я еще, поеду я туда или нет! мне еще из нескольких мест предложения поступили. Выбор есть.

Малфой чуть не поперхнулся отпитым чаем. В своем ли она уме отказываться от такого предложения?! И какие тогда остальные предложения, если она все еще думает?

«Все страньше и страньше», – невольно подумалось слизеринцу.

Разговор пришлось прекратить, потому что старосты, кажется, пришли к определенному мнению. Гермиона сразу оживилась.

– Вижу, вы закончили обсуждение. Проведем голосование! Когтевран?

– Согласны.

– Гриффиндор?

– Само собой, – даже усмехнулась Джинни.

– Слизерин?..

– Мы всех убедим, – заверила Панси, и Гермиона почувствовала облегчение – все же была вероятность, что они откажутся из вредности и чувства противоречия. И присутствие Малфоя ничем не поможет, как и то, что она утверждала, что их совместная идея.

– И Пуффендуй?

– Мы тоже согласны.

– Принято единогласно, – скрывая довольную улыбку, объявила Гермиона. – На следующем собрании, то есть уже завтра, хотелось бы знать первые результаты. Со следующей недели надо бы уже иметь группы провожающих. На этом закончим. У вас еще куча дел!

Шумя, старосты начали расходиться.

– Эй, Гермиона! – крикнула у выхода Джинни. – Ты к нам в гостиную заскочишь? Мы сегодня посиделки устраиваем!

– Знаю я ваши посиделки! – усмехнулась та. – Мне опять придется по новой варить антипохмельное зелье после них?

– Так ты придешь?

Грейнджер задумалась. «Почему бы и нет? В конце концов, когда я в последний раз нормально отдыхала?»

– Хорошо, – согласилась она. – Только сначала к себе загляну.

– Ну, давай, – махнула рукой Джинни, исчезая.

Гермиона, подхватив сумку, тоже направилась у выходу.

– Грейнджер, подожди! – нагнал ее Блейз.

Малфой почему-то замешкался.

– Что такое, Забини? – немного удивилась гриффиндорка.

Косясь на Драко, слизеринец тихо и неуверенно проговорил:

– Ты мне с трансфигурацией не поможешь?..

Надо сказать, просьба далась ему с трудом. Гермиона же вообще опешила, уставившись на парня.

– Почему Малфоя не попросишь? – растерянно отозвалась она.

– Ты бы знала, как он объясняет, – поморщился Блей. – Да и все наши посиделки утренней головной болью заканчиваются. А мне действительно надо потренироваться. Ты этот предмет у нас на курсе знаешь лучше всех, да и объяснять умеешь.

– Откуда ты знаешь? – еще больше удивилась девушка.

– Не раз слышал, как ты Уизли что-то втолковываешь. Но я-то поумнее рыжего буду, – усмехнулся слизеринец. – Так что, поможешь?

– Блейз, ты чего там застрял? – позвал друга Драко. – Подойди, помоги лучше.

Малфой безуспешно пытался что-то вытащить из сумки.

– Хорошо, – быстро проговорила Гермиона. – Об остальном потом договоримся.

– Только никому не говори, – предупредил итальянец. – Сама понимаешь, что не стоит кому-либо об этом знать. Ни Поттеру с Уизли, ни Драко. Не поймут.

– Конечно, – улыбнулась девушка уголком губ. – До встречи, Забини.

– Блейз!

– Иду!.. Пока, Грейнджер.

Гермиона выскользнула из комнаты, услышав напоследок:

– Ты о чем так долго с Грейнджер болтал?

– Да мы о продаже Дага и Дрэга говорили. Я купить хочу, вот и советовался. Не знаю, позволят ли родители…

– Забудь, они не позволят…

Гермиона задумчиво постояла у закрытого прохода.

«Забини хочет парные клинки? Да, я бы тоже от них не отказалась. Родителей бы уломать…

Мерлин, хоть иди и на пару с Забини их покупай! »

С такими мыслями девушка пошла к себе в комнату. Сегодня она действительно собиралась хорошенько отдохнуть!

Поздно вечером, можно сказать, ночью, уставший и не выспавшийся Драко сидел в гостиной старост со стаканом своего излюбленного виски. Ему нужно было подумать, и чтобы при этом никто его не отвлекал. Для этого ему с трудом, но пришлось отказать Блейзу в небольшой попойке в честь их маленькой вылазки за пределы Хогвартса. Они, как обычно, мотались за покупками в Лондон. Их припасы с последней вечеринки сильно истощились, а сегодня как раз был самый подходящий день для такого дела.

Блейз на него обиделся.

Хотя нет, этот парень обижаться не умеет! Он поступает по-умному. Скажет что-нибудь эдакое, чтобы ты почувствовал себя свиньей, и спокойно уйдет к себе с бутылкой красного вина. И ведь не напьется – ничего подобного! Словно и не заметит, что ты ему отказал…

А ты себя по любому виноватым чувствуешь. Попробуешь извиниться, так он так на тебя глянет, что ты себя еще и идиотом заодно чувствовать начнешь!

Вот такой он, Блейз Забини, второй Слизеринский принц, аристократ до мозга костей…

Драко задумчиво покачал стакан из стороны в сторону, наблюдая, как колыхается янтарная жидкость внутри.

Подумать-то он хотел, только мысли никакие толковые в голову не лезли. Все чушь какая-то. То о Блейзе, то о Грейнджер… то о Блейзе с Грейнджер…

Бррр!

«Чушь, полная чушь! В школе все с ума посходили и не заметили, похоже, кроме меня. Или это, напротив, я с ума сошел и не заметил? Кто бы сказал…

Ладно бы только у гриффиндорцев странности начались – они всегда сдвинутые были, но чтоб еще и наши! С чего бы Блейзу хотя бы посмотреть в сторону грязнокровки? Раньше он всегда недоумевал, почему я пытаюсь ее задеть. Ладно, Поттера и Узли – они хотя бы чистокровные. А грязь зачем замечать? Ее стороной обходят.

И что теперь? А теперь фигня полная! Блейз с жаром обсуждает с этой самой грязью свое самое сильное увлечение. Почему так? Все дело в родителях? Блейз часто делал все им назло…

Нет, здесь другое. Я его знаю уже семь лет, не фальшивил он, когда с Грейнджер общался. Ему действительно интересно с ней.

Дети выросли? Бред. Принципы и образ жизни так просто не поменяешь.

А почему быстро?

Блейз давно начал меняться, только незаметно. Понемногу. Неужто это все вылилось в такую форму?

И образумить его нечего и пытаться. Только двойным идиотом себя чувствовать станешь. И ладно, если просто пошлет…

Да уж…ситуация…»

Малфой залпом выпил содержимое стакана, снова потянулся за стоящей на столе бутылкой. Но настойчивый стук в окно заставил его замереть. Вздохнув, он нехотя поплелся открывать окно для прилетевшего филина. Тот резко влетел в комнату, сделал почетный круг и опустился на плече парня.

« Мерлин, я же отцу вчера писал! Надо же было забыть…»

Суну птице заготовленное печенье, Драко отвязал письмо и быстро развернул, промучившись до этого с печатью. Листок был исписан красивым тонким подчерком Люциуса.

« Дорогой Драко.

Ситуация, заинтересовавшая тебя, интересует еще очень многих. Слишком много шума и бесполезных сведений, среди которых уже трудно найти, где правда, а где ложь. Связи не помогают, а Министерство, ты понимаешь, сейчас косо смотрит на меня и наших знакомых. Как бы не начались новые разбирательства. Одно знаю точно – никто из бывших к этому делу не причастен. Риск слишком велик, да и никто больше смысла не видит.

Нарциссу я отправил в Италию к сестре. Тебе тоже не стоит возвращаться домой на эти каникулы. Слышал, к вам прислали авроров? Будь настороже и помни, что ты ни к чему не имеешь отношения. Если что, обращайся к крестному, он поможет.

Будь осторожен.

Люциус Малфой»

Драко нахмурился. Нарцисса в Италии, Люциус обеспокоен. Все очень серьезно. Угроза предстоящих разбирательств становится куда как реальной.

Сложив письмо, Малфой выкинул его в камин, запалил дрова. Гостиная сразу осветилась. От мрачных мыслей его отвлек неожиданно вылетевший филин, понявший, что ответного письма не будет. Драко поморщился и поспешил закрыть окно, чтобы холодный воздух не выветрил все тепло.

Опустившись в кресло, парень наполнил еще один стакан, но пить не стал, смотря сквозь него на игру огня. Письмо Люциуса окончательно испортило настроение. Если авроры, прибывшие в школу, получат приказ узнать у него о делах отца… Да и приказа не понадобиться. Многие захотят выслужиться.

« Мерлин, как все не вовремя. Слишком мало времени прошло, мы еще не успели прийти в себя. Еще хотя бы года два, а потом, гляди, Малфои выступали бы как почетные консультанты по войне с Волан-де-Мортом!

Отвратительно звучит, конечно… но это лучше, чем быть подозреваемым в причастности к похищению двадцати детей…

Намного лучше!»

Драко отставил нетронутый стакан с виски (на сегодня хватит) и, вздохнув, поплелся спать. Слишком все муторно и мрачно. С проблемами стоит разбираться по мере их появления. Будут авроры допрос устраивать – будем и выкручиваться.

А Блейз с его разговорами с Грейнджер… Да ну их! Пусть общаются, не маленькие уже.

Эта не та проблема, ради которой стоит волноваться.

С принятым решением жизнь сразу стала проще, а будущее не таким мрачным. В конце концов, он – Малфой, а Малфои не сдаются!

Но врятли Драко Малфой знал, что события, закрутившиеся с начала года, приведет к столь неожиданной развязке. И что коснется это его самого самым прямым образом. Только, к сожалению (или, к счастью?), Драко понятия не имел о событиях будущего. Может быть, тогда все пошло бы иначе?

Как Гермиона и решила, она позволила себе расслабиться и отдохнуть. С друзьями легко забылись все проблемы и переживания. В тот вечер все шутили, смеялись, вспоминали, о чем-то горевали, но не позволяли грустным мыслям испортить отличное настроение. Они мечтали о будущем, об их общих посиделках на выходных после трудной недели работы… И все было просто, понятно и светло…

Засиделись они до пяти утра. Первыми ушли Дин и Невилл. Следом, уморившись, ушел и Симус. Затем отрубился Рон, облокотившись на плече Лаванды. Посидев еще минут десять, Джинни спохватилась, что ей с утра на трансфигурацию, и умчалась спать, прихватив с собой и Лаванду.

Таким образом, в гостиной остались только Гарри и Гермиона. Ну еще и спящий Рон.

– Хорошо посидели, – расслабленно вздохнула Гермиона, откинувшись в кресле.

Думать не хотелось совершенно.

– Почаще бы так, – согласился Гарри.

Герм рассмеялась:

– Ну уж нет! если подобное будет случаться чаще, то можно забыть об учебе – на нее просто не хватит сил!

– Уже и помечтать нельзя, – усмехнулся в ответ парень.

Некоторое время они сидели молча, просто расслабляясь в обществе друг друга.

Внезапно Гарри как-то очень внимательно посмотрел на подругу.

– Скажи, Герм, – медленно проговорил он, – почему ты все-таки не рассказала раньше?

– Я же говорила, заклинание, оно…

– Но сейчас ты нашла способ, – перебил ее Гарри.

Гермиона особенно тоскливо посмотрела на друга, отчего у него жалостливо сжалось сердце, но ему нужно было знать ответ.

– Понимаешь, Гарри, – вздохнув, девушка заговорила осторожно, тщательно подбирая слова, – с первого курса все наши мысли были связаны с Волан-де-Мортом. В первые два года я не могла ничего сказать просто потому, что сама бы не смогла так объяснить, не нарушив запрет…да и вы бы не поняли. Знал ли ты на первом курсе то, что знаешь и понимаешь сейчас? Вот так, Гарри… А когда настало время, когда я смогла бы все тебе объяснить, и ты бы понял… тогда твои мысли, действия, страхи – все, было накрепко привязано к Реддлу. Расскажи я тебе все, ты бы стал волноваться еще и за меня. Не могла я так с тобой поступить. На тебя и так слишком многое свалилось…

Гермиона резко замолчала и налила себе остаток медовухи – все, что осталось после их веселого общения, – выпила.

– А после войны? – настаивал парень. – Сейчас, в этом году. Ты ведь не собиралась ничего рассказывать, Герм, ведь так? Если бы не последние события… Я бы так ничего и не узнал.

Девушка поникла, но тут же вскинулась, воскликнув отчаянно:

– Боялась я за тебя, Гарри, боялась!

Рон беспокойно заворочался на своем месте, и Гермиона сбавила тон.

– Не справедливо это, Гарри. После всего, что ты пережил, через что тебе пришлось пройти, обнаружить, что где-то идет еще одна война. Помнишь, что случилось, когда Дамболдор рассказал тебе о крестражах? Помнишь, как едва не сорвался?

От воспоминаний о том чувстве всепоглощающей безнадежности Гарри поежился. Тогда он действительно решил, что все кончено, а тут Дамболдор со своими крестражами… Было от чего сорваться.

– Вот этого я и боялась, Гарри. Повторения той ситуации. Признайся, ты постоянно думаешь о том, что я тебе рассказала? Представляешь, что можешь сделать в этой ситуации, как сможешь защитить близких. И каждый раз в газете ищешь новое событие, связанное с ними. Ведь так?

Гари мельком глянул на подругу и тут же отвел взгляд. Но Гермиона хватило увидеть ответ в зеленных глазах. В порыве она вскочила с кресла, упала возле парня и схватила его за руку, заставляя посмотреть на себя. Гриффиндорец вздрогнул от безумного отчаяния, плескавшегося в этих тепло-карих газах.

– Не вмешивайся в это, Гарри! Слышишь меня, не надо! Это не твоя война, она не касается тебя!!! Дай тем, кто готовился к этой войне всю жизнь, сделать свое дело! – девушка говорила торопливо, словно боясь, что друг ее не слушает. – Подумай о Джинни. Она ведь за тобой пойдет, ты не сможешь в этот раз ее сдержать! Подумай про ОД! Эти тоже полезут за тобой в самое пекло… И тогда погибнут все!!!

Гари вздрогнул и резко побледнел.

– Ты должен помнить, что Демвиль говорил об их уничтожении. Ты сможешь использовать что-то похуже Авады, Гарри? А остальные смогут?! Это не ваша война!!!

Повисло неловкое молчание.

– Но как же ты, Герм? – тихо спросил Гарри.

Девушка опустила голову и еле слышно ответила:

– Тебя никто не спрашивал, хочешь ли ты воевать с Реддлом. Меня тоже никто не спрашивал…

Гари не решился более ничего спрашивать, лишь крепче сжал руку подруги. Та тихо вздохнула и прошептала:

– Пообещай мне, Гарри, что ты не станешь лезть в эту войну. Пообещай, что защитишь наших близких от этого.

Парень не смог отказать этой просьбе, наполненной горечью и болью. Они и так многих потеряли.

– Обещаю, Гермиона.

Та некоторое время вглядывалась в лицо друга, затем блекло улыбнулась. Поднявшись с колен, она крепко его обняла, шепнув: "Спасибо". Староста взяла сумку и вытащила из него бутыль с зельем от утреннего "недомогания".

– Дашь это нашим с утречка, только не переборщи с дозировкой, а то только хуже станет, – наказала она Гарри .

– А ты куда? – удивился он, глянув на часы.

Они показывали пять тридцать.

– Пойду к себе, может, даже посплю часок, – пожала плечами девушка.

– Так ты можешь и здесь остаться, – возразил парень.

Гермиона поморщилась:

– Я бы с радостью, только все равно туда придется идти за свитками на завтра… То есть уже на сегодня. Ты бы тоже поспал немного, иначе Снейп с тебя шкуру снимет.

– Ладно бы шкуру, – буркнул Гарри, – так этот баллы снимает.

Гермиона коротко усмехнулась и, махнув рукой, исчезла из гостиной гриффиндора.

Чудом добравшись до портрета рыцаря на подгибающихся ногах, староста девочек ввалилась в гостиную. Сил, чтобы дойти еще и до комнаты не осталось совершенно. Потому она упала на удачно подвернувшийся диван и мгновенно вырубилась, надеясь, что проснуться с утра все же получится.

И, как ей показалось, тут же знакомый голос ее разбудил:

– Подъем, алкоголичка! Урок у Снейпа проспишь.

– Отвянь, Гарри, я только легла, – собственный голос показался девушке слишком хриплым. – А Снейпу скажи, что я пропустила его занятие, потому что нахожусь присмерти... И это чистая правда!

Проворочав сухим языком эту длинную фразу, Гермиона с чистой совестью попыталась продолжить спать.

– Ууу, как все запушено, – усмехнулся язвительны голос где-то сверху. – Хорошо ты вчера погуляла, Грейнджер, раз меня с Поттером спутала.

Гермиона с трудом приоткрыла один глаз, но ничего путного не увидела. Пришлось открывать второй. Это действие отозвалось тупой болью где-то глубоко в черепе.

Когда разноцветные пятна перестали плясать перед глазами, Гермиона сумела различить бледную рожу ухмыляющегося Малфоя, полностью собранного и готового к занятиям.

Со стоном она опять закрыла глаза:

– Отвянь, Малфой. А Снейпу скажи… В общем, я уже говорила…

– Ну нет, Грейнджер, – усмехнулся Драко, – какой же урок зельеварения без твоей вечно поднятой руки? Давай, староста, поднимайся! Какой ты пример подаешь студентам?

Гермиона поморщилась:

– Кто бы говорил.

Повернувшись набок, она тут же почувствовала приступ головной боли и тошноты.

– Малфооой, – жалобно протянула она, – если уж ты меня разбудил, то, будь добр, принеси мне коричневое зелье у меня там, в настенном шкафчике.

– С какой стати? – удивился Малфой. – Я тебе не мальчик на побегушках.

Выругавшись про себя, Гермиона повторно открыла глаза и состроила несчастную мордочку.

– Малфой, не будь таким гадом, – протянула она. – Можешь и себе бутылочку взять, очень помогает!

Драко презрительно скривил губы:

– Мне ни к чему.

– Малфооооой!!!

Слизеринец в очередной раз усмехнулся.

– Ладно, помогу, так уж и быть. Не часть увидишь заучку Грейнджер, страдающую от похмелья!

Он развернулся и направился в сторону комнаты старосты девочек. Гермиона показала его спине язык и тут же скривилась от нового приступа боли. Но предпринимать решительные меры по перемене положения на диване все равно было нужно. С десятой попытки получилось сесть.

Расслабиться не дал окрик Малфоя из ее комнаты:

– Здесь нет никакого зелья коричневого цвета! У тебя видимо с похмелья память отказала, Грейнджер!

– Мерлин, я же все Гарри оставила, – простонала девушка.

– Что?! – не расслышал Драко.

– Нет его там! Возьми другое, на нем написано "Укрепляющее"! – с трудом крикнула в ответ девушка… хотя, скорее всего, громко прохрипела.

Малфой возился еще минут пять, от чего Гермиона начала нервно массировать виски. Когда слизеринец, наконец, объявился, она готова была броситься его расцеловывать… если бы могла вообще пошевелиться и он не был бы Драко Малфоем.

– И как ты там вообще что-то находишь? – проворчал Драко, всунув в протянутую руку зелье. – Не понятно где и что находиться!

Только выпив зелье и подождав результата с минуту, девушка соизволила ответить.

– Это тебе не понятно. Я прекрасно помню, куда я что ставила.

Гриффиндорка стремительно возвращалась к жизни, обретая нормальный цвет лица. Осталась только небольшая бледнота да и потрепанный вид.

– Интересное это "Укрепляющее" зелье… – как бы сам себе сказал слизеринец.

– Ничего необычного, – находясь в хорошем расположении духа после выздоровления, ответила девушка. – Это тонизирующее зелье, нормализирующее работу организма. Обычно его при простуде пьют.

– Что не мешает использовать его в иных целях, – продолжил Драко, насмешливо глядя Гермиону.

– Зелье есть зелье, – пожала плечами та и только сейчас решилась посмотреть на часы.

Ничуть не удивилась, обнаружив, что уже восемь сорок пять. На завтрак она точно опоздала (хотя не больно-то и хотелось), но был еще шанс не опоздать на зельеварение. Она не горела желанием доставить Снейпу удовольствие снять с гриффиндора баллы.

Сорвавшись с места в свою спальню, девушка бросила Драко через плечо:

– Подожди секундочку!

– Подождать чего?.. Грейнджер, я не хочу из-за тебя на зельеварение опоздать!

Но, когда через три минуты запыхавшаяся гриффиндорка снова появилась в гостиной, Малфой все еще стоял на месте.

– Ну? – встретил он ее вопросом.

– Уже идем, – обнадежила она его, запихивая в сумку свитки с домашним заданием. – Сейчас, только мантию поглажу.

И Гермиона действительно принялась гладить мантию с помощью заклинания.

– Постой-ка… – опешил Драко. – Я что, сейчас жду, пока ты соберешься?!

Гермиона ответила ему удивленным взглядом.

– Конечно, – как само собой разумеющееся ответила она. – Мне не хочется заявляться к Снейпу одной. Да и ты, конечно же, знаешь короткий путь в подземелья. Все, пойдем, а то опоздаем!

Подхватив сумку, Грейнджер вылетела из гостиной. Недоуменно качая головой, Драко поспешил за ней.

«Вечно у этой Грейнджер не все как у людей!»

Они пришли ровно к началу занятия. По пути гриффиндорка успела собрать волосы в хвост, разгладить рубашку с юбкой. Только вот оранджево-красный галстук найти не удалось. Хорошо еще значок старосты никуда не делся. В общем, видок у девушки был все еще несколько потрепанный.

Малфой тихо ругал ее всю дорогу, язвил и вообще выражал ей все свое недовольство, что, впрочем, не помешало ему, столкнувшись нос к носу с угрюмым Снейпом у кабинета, соврать первое, что пришло на ум.

– Простите за опоздание, профессор. Сегодня собрание старост, и мы долго к нему готовились. Вся эта ситуация, – Драко сделал непонятное движение рукой, которое, должно быть, и объясняло, что это за ситуация, – требует серьезного рассмотрения и решения.

Сказал и подумал, что крестный точно не поверит такой откровенно чуши. И точно, брови Снейпа удивленно поднялись.

– Я рад, что вы настолько серьезно отнеслись к поручению директора, – в голосе зельевара сквозило просто море сарказма. – Скажите, мистер Малфой, это не впоследствии ли ваших обсуждений мисс Грейнджер выглядит столь… невыспавшейся?

Драко резко подавился воздухом. Мерлин, ему показалось, или в словах крестного он различил определенный намек на их с Грейнджер совместное времяпровождение?!

Закашлявшаяся рядом Гермиона подтвердила, что и она различила нечто безумное в предположении декана Слизерина.

– Я простыла, профессор Снейп, – очень настойчиво произнесла девушка.

– Почему тогда не обратились к мадам Помфри? – деланно удивился Снейп. – За своим здоровьем нужно следить, мисс Грейнджер!

– У меня… кхм, есть микстуры от простуды… Я их сама на каникулах варю, – неуверенно ответила девушка, опасливо смотря на зельевара.

– Даже так? – поднял бровь Снейп. – Впрочем, я не сомневался в ваших талантах в зельеварении…

«Снейп сейчас, что?.. похвалил Грейнджер?» – немного растерялся Драко.

– Проходите, – наконец разрешил вредный профессор. – Но впредь прошу решать свои проблемы не в ущерб моим занятиям. То, что вы лучшие на своем курсе, не дает вам право опаздывать. ТРИТОНов никто не отменял.

«Вот опять…» – еще больше растерялся Малфой, входя кабинет вслед за Грейнджер и оглядываясь в поисках свободного места.

Свободно было возле Панси, но сейчас Драко меньше всего хотел отвечать на глупые вопросы типа «Почему он опоздал и опоздал с заучкой Грейнджер?!». Вторым вечно свободным местом было рядом с взрывоопасным Долгопупсом. Но с этим Малфой уж точно побоялся бы сесть. Лучше с Поттером сидеть, чем в св. Мунго с неизвестной науке болезнью валяться. Его мнение насчет Невилла, похоже, полностью разделяла Грейнджер, занявшая единственную свободную парту. Вот и получалось, что третье и последнее место было рядом с уже порядком надоевшей старостой.

И все же это лучше, чем Панси с Долгопупсом. Только потом от Паркинсон не отделаешься…

– Не стойте столбом, мистер Малфой, – прошипел ему Снейп и громче добавил:

– Садитесь с мисс Грейнджер, мистер Малфой. Сегодня у нас небольшая контрольная, и мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь воспользовался вашими знаниями.

В этот момент Драко был безумно благодарен крестному за решение его диалемы. Просто и без последствий. Он как бы нехотя поплелся к парте Грейнджер. Та встретила его неприязненным взглядом. Только ему больше не верилось, что она всерьез питает к нему столь большую неприязнь.

– От тебя не отделаешься, Грейнджер, – холодно усмехнулся ей Малфой.

– Взаимно, – скривилась Гермиона и начала готовиться к предстоящей контрольной. То есть убрала все, оставив только свиток и перья с чернильницей.

Контрольные работы у профессора Снейпа состояли из теории и практики. Первое занятие полностью сводилось к скучному описанию тех или иных зелий. Вспоминая состав болеутоляющего зелья, Драко мимолетно взглянул в свиток гриффиндорки и сразу зацепился за ошибку. Ошибка не была значительной, зелье бы действовало прекрасно и без этого, но могла работать и лучше.

Сам себе удивляясь, он ткнул кончиком белого пера в ее текст:

– Здесь не все.

Гермиона бросила на него быстрый взгляд и вгляделась в рецепт. Малфой с удовлетворением наблюдал, как она вносит нужный ингредиент своим ровный подчерком.

Снова сосредоточение, шуршание пергамента и шепот Гермионы, когда он безуспешно пытался вспомнить, сколько сока мандрагоры нужно в конце очередного рецепта (три или две?):

– Две в конце…

Драко слабо кивнул, словно своим мыслям.

Естественно, старосты школы покончили с теорией первыми и где-то в середине первого занятия. Так что их ничего не останавливало начать практику.

По иронии, а скорее по задумке Снейпа, Малфой варил сложный яд, а Гермиона не менее сложное противоядие к нему. Ингредиенты у них были практически одинаковые, так что они многое готовили вместе, не обращая внимания на косые взгляды. Зелья были готовы одновременно к середине второго занятия. И то потому, что должны были настояться некоторое время.

Снейп медленно подошел к своим студентам, внимательно осмотрел полученные зелья, а затем неожиданно обратился к классу:

– Кто скажет мне, какое зелье варил мистер Малфой и как оно действует, получит сразу двадцать баллов.

По рядам студентов прошелся возбужденный шепоток, но никто не сумел ответить. Только Блейз Забини неожиданно подошел поближе.

– Мистер Малфой готовил так называемый яд Василиска, – после внимательного осмотра сказал Блейз. – При правильном приготовлении этот яд убивает за пять минут. При этом выпивший подобное зелье сначала теряет чувствительность, затем замедляется кровообращение. К пятой минут утрачивается способность двигаться, останавливается сердце. Впоследствии чего – безболезненная и спокойная смерть.

– Двадцать баллов слизерину, – довольно и немного удивленно сказал Снейп. – Скажите, мистер Забини, как вы определили, что именно готовит мистер Малфой?

Блейз безразлично пожал плечами:

– Корень серебрянки и черные ягоды сочетаются только в яде Василиска.

– Есть еще Вино Оборотня, – сощурившись, напомнил зельевар.

– Есть и Вино Оборотня, – послушно согласился итальянец, – но оно на раннем этапе имеет резкий запахи готовиться в полнолуние.

– Браво, мистер Забини, – искренне похвалил Снейп. – Не замечал раньше у вас таких талантов в зельеварении.

– Дружба с мистером Малфоем приносит свою пользу, – Блейз хитро улыбнулся другу.

Драко ответил ему кривой ухмылкой.

– Замечательно, – проговорил Снейп. – Кто-нибудь еще хочет что-нибудь добавить? Кто расскажет мне, что случиться, если изменить дозировку главных ингредиентов хоть на унцию? Поттер? – в голосе Снейпа прозвучало вполне понятное изумление, когда Гарри вышел вперед.

– Волшебник, выпивший такое зелье, не умрет, – напряженным голосом медленно сказал гриффиндорец. – Он впадет в кому, и ничто не сможет привести его в чувство. Ни настой мандрагоры, ни противоядие. Это хуже смерти.

Парень нервно посмотрел на зелье Малфоя, затем на Гермиону. Он явно волновался.

– Откуда у вас такие познания, мистер Поттер? Сказалось общение с мисс Грейнджер? – съязвил зельевар.

Гари дергано усмехнулся:

– Нет, просто я специалист во всем, что связанно с василисками, с курса второго.

Снейп лишь хмыкнул:

– Что же, пять баллов гриффиндору. Можете продолжать занятие.

Блейз и Гарри нехотя отошли, оглядываясь на друзей.

– Ваши зелья по всем признакам сварены совершенно правильно, – обратился профессор к старостам. – Осталось проверить их действие. Разлейте зелья.

Недоумевая, но предчувствуя неладное, она разлили свои зелья по склянкам.

– Мистер Малфой, дайте свое зелье мисс Грейнджер.

Драко замер. Не станет же крестный проверять его яд на Грейнджер?!

Гари был того же мнения.

– Профессор, вы ведь не заставите Гермиону пить зелье Малфоя?!!

– Мистер Поттер, профессор здесь я и мне решать, когда и что делать.

– А если… – не собирался сдаваться Гарри, чувствуя нарастающий гнев.

Гермиона поспешила вмешаться.

– Успокойся, Гарри, ничего страшного не случиться, – но не ее спокойный и уверенный голос заставил друга отступить, а веселая с хитрецой улыбка. Будто она знала какой-то секрет, недоступный никому из присутствующих.

– Мистер Малфой, прошу, – напомнил Снейп.

Драко внешне безразлично протянул Грейнджер яд. Гермиона невозмутимо приняла его, заметив, как едва дрогнула рука слизеринца. Сделала вид, что не заметила. Не глядя ни на кого, шутливо отсалютовала склянкой Малфою и решительным движением выпила содержимое под общий вздох.

У Драко внутри все замерло, он внимательно вглядывался в стремительно бледнеющее лицо Гермионы и чувствовал, как поднимается паника. Он, словно неживой, смотрел, как ее рука поднимает склянку с противоядием ко рту, как онемевшие и непослушные пальцы дрожат на стекле, в попытках удержать зелье… и как не справляются.

Склянка срывается из руки Грейнджер и летит на пол под всеобщее оханье.

Только звон разбитого стекла так и не раздается. Драко не сразу понял, каким образом склянка оказалась у него в руке. Неужели успел поймать?!

Больше не думая, он запрокинул девушке голову и сам влил ей зелье. Тут же сделал шаг назад.

Гермиона судорожно вздохнула и без сил опустилась на край парты.

– Вы забыли сказать, – медленно проговорил Снейп, – что если не принять противоядие в первые тридцать секунд, процесс станет необратимым.

Он оглядел пораженных студентов.

– И чего вы ждете? До конца урока осталось двадцать минут, а я не вижу ни одного готового зелья!!! Учтите, если завалите эту работу, не видать вам ТРИТОНов!

Из-за создавшегося шума никто не услышал звонкий треск лопнувшей склянки в слишком крепко сжатой руке.

Снейп подошел к Гермионе со странным задумчивым выражением лица:

– Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер?

– Как выпившей яд, – тихо прошипела девушка.

Декан слизерина внимательно окинул ее взглядом.

– Я, признаться, надеялся, что вы откажетесь, мисс Грейнджер. Даже я бы не решился. Но вы ведь истинная гриффиндорка!

– Спасибо, профессор, – она сделала вид, что не поняла издевки.

– Приберите за собой и можете быть свободны, – бросил Снейп обеим старостам.

Драко посмотрел в спину крестному весьма мрачным взглядом.

Едва двигаясь, Гермиона в первую очередь полезла убирать место работы, но тихо подошедший Малфой ее остановил:

– Иди, я сам.

Девушка вяло кивнула, улыбнулась смотрящему на нее Гарри и поспешно вышла из кабинета.

Драко не смотрел, как она уходила. Он сосредоточенно убирал неиспользованные ингредиенты, с помощью палочки чистил котлы, тщательно – даже слишком – протирал парту. Лишь бы не вспоминать о тех пятнадцати секундах, обернувшихся для него вечностью. Сейчас они казались самыми страшными. Как бы он ни презирал и ни насмехался над Грейнджер – ее смерти он точно не хотел!

Малфой почувствовал, что его начало трясти. Недавно замершее сердце заколотилось как сумасшедшее. Правую ладонь неприятно дергало. Он поспешил выскочить из кабинета, решив, что уроков ему на сегодня достаточно. Драко уже собирался навестить кухню и отправиться к себе, но резко замер.

Облокотившись на стену возле двери, стояла Гермиона с закрытыми глазами. Вид у нее был, мягко сказать, неважный.

– Эй, Грейнджер, ты как?

Девушка лениво глянула на слизеринца.

– А по-твоему как? – спокойно, без тени сарказма ответила она.

– Неважно, – согласился Драко. – Тебе помочь?

– Нет, не стоит. Я здесь Гарри с Роном подожду.

– Тебе бы поесть и поспать. Я сейчас на кухню, пойдешь?

Гермиона поморщилась, словно ей снова предлагали выпить яд.

– Мне сейчас от одной мысли о еде плохо…

– Понятно.

Тут она перевела взгляд на его руку, что-то заметив.

– У тебя кровь, Малфой.

Слизеринец удивленно посмотрел на ладонь с несколькими глубокими порезами. А он и не заметил.

– Царапина, – бросил он, пряча руку в карман.

Гермиона дернула плечом:

– Помочь?

– Нет, я пойду уже.

Она кивнула. Уже пройдя мимо нее парень, неожиданно остановился и спросил:

– Зачем ты согласилась? А если бы я где-нибудь ошибся?

Некоторое время девушка молчала.

– Ты зелье правильно приготовил. Мы же практически вместе их делали, – она еще немного помолчала. – Да и как я могла отказать? Снейп прекрасно знал, кому предлагал. Это был вызов, а я привыкла открыто отвечать на брошенные мне вызовы.

– Гриффиндорка, – то ли презрительно, то ли восхищенно бросил он ей и пошел прочь, услышав в спину отчетливое:

– Ты бы тоже не отказался, Малфой! Ни за что!

Драко не остановился, сам себе удивляясь. Это был, наверно, их первый разговор без язвительных реплик и взаимооскорблений. Она предлагала ему помощь, и он не послал ее куда подальше…

Он сам готов был ей помочь! И ее последние слова… Драко не хотел признавать, но он бы не отказался. Ни за что…

Как только Малфой исчез из поля зрения, Гермиона, наконец, смогла позволить себе громко простонать от охватившей ее боли. Сильная дрожь сотрясла все тело, заставляя согнуться. Сцепив зубы, девушка пыталась пережить приступ и не упасть, как кто-то подхватил ее.

– Мать твою, Грейнджер, какого черта с тобой твориться?!

Содрогающаяся гриффиндорка ничего ответить не смогла.

– Черт, это все зелье… Надо Снейпа позвать, – продолжал голос над головой.

Представив, что будет, если она в таком состоянии заявится в класс, Гермиона ужаснулась. Собрав силы, она вырвалась из рук и припала к стене.

– Только посмей кому-нибудь сказать, Забини, и я тебя отравлю, – убийственно серьезно сказала она офигевшему Блейзу.

И тут же снова согнулась в очередном приступе боли, медленно сползая на пол.

– Ты дура, Грейнджер! – честно признал Забини, не давая ей упасть. – Сейчас загнешься, и что мне с твоим трупом делать?

– Иди ты, Забини… куда шел! – прорычала девушка, приходя в себя.

Она ругала себя за то, что не смогла уйти куда-нибудь подальше от кабинета. Теперь придется договариваться с Забини, чтобы тот никому не сболтнул. Особенно Малфою.

– Да я с радостью, Грейнджер, только сдам тебя с рук на руки твоему Поттеру. Пусть он с твоим трупом возиться.

К слову, Гарри и Рону в первую очередь нельзя было знать об этом.

– Если они узнают, тебе не жить, – выдохнула Гермиона, пытаясь принять горизонтальное положение. – Следующим умрет Малфой – его убьет злой Гарри. Затем настанет очередь Снейпа… Этому весь гриффиндор отомстит…

Ей, наконец, удалось выпрямиться, только вот все еще шатало.

– Подожди, Грейнджер, – не понял итальянец. – А меня твои дружки за что убьют? Я же, вроде, наоборот помогу.

Гермиона жестко усмехнулась в лицо слизеринца:

– А тебя не они убьют. Тебя убью я, сразу как Гарри с Роном умчаться убивать Малфоя.

Очередной приступ скрутил ноющие мышцы девушки, но на этот раз он длился совсем немного.

– Но оставить тебя так просто я не могу, – задумчиво проговорил Забини, не отпуская ее из рук.

– Можешь меня добить, чтобы не мучилась, – огрызнулась староста, повиснув на парне и тяжело дыша.

– Грейнджер, мать твою, я же серьезно!!! – неожиданно заорал слизеринец.

Тут уже не выдержала Гермиона.

– Заткнись, Забини! Не видишь, мне херово?! И ты тут со своими тупыми подколами!!! Давно бы нашел место, где я могла бы отлежаться, если так уж беспокоишься!

Блейз ошалело посмотрел на гриффиндорскую старосту и внезапно потащил куда-то вглубь подземелий.

– И куда ты меня тащишь? – вяло поинтересовалась девушка, едва передвигая ногами.

– Заранее прячу твое тело, пока оно само может ноги переставлять, – очень серьезно ответил Забини, и Герм отстала, сосредоточившись на том, чтобы не упасть.

Скоро они дошли до непримечательной двери, скрытой за гобеленом. Внутри обнаружился миленький диванчик, на полу лежал огромный ворсистый ковер, в углу стоял небольшой комод с массивным зеркалом и кругом – множество подсвечников.

Блейз осторожно помог Гермионе сесть, зажег несколько свечей. Потом долго возился, ища что-то в комоде.

Пока он был занят, девушка еще раз осмотрелась.

– Мило, хотя и пустовато, – слабо проговорила она. – Но не думаю, что здешние посетительницы обращали на это внимание.

Блейз ничего не ответил, лишь грохнул чем-то особенно сильно.

– Ты не переживай, Забини, – усмехнулась девушка. – Никому я не расскажу. Мне незачем. Вот только как бы сюда кто не заявился…

– Драко сейчас сюда точно не явится, – невозмутимо ответил итальянец. – А остальные… – он развернулся к Гермионе с какой-то темной бутылочкой и графином с водой. – А остальные даже дороги сюда не запомнили. В любом случае, в подземелья никто не рискнет спуститься.

Гермиона подозрительно посмотрела на темную бутылочку.

– А это что?

– Яд, чтобы не мучилась, – съязвил слизеринец. – Не паникуй, Грейнджер, обезболивающее это. От всего помогает и совершенно безвредно.

Староста девочек с интересом протянула к зелью руку, но внезапно обнаружила, что ее кисть трясется. Не успев ничего понять, Гермиона почувствовала резкий приступ боли, вспышкой поглотивший сознание. Она отрубилась мгновенно, оставив растерянному парню самому решать, что делать с ее бесчувственным телом.

Постояв над ней секунд пять, Блейз длинно выругался и, отставив лекарство на комод, принялся укладывать Гермиону на диван. Закончив, он осторожно, а затем сильнее, побил ее по щекам. Никакого результата это не дало. Пульс на ее шее бился, словно сумасшедший, зато дыхание было слабым и слегка прерывистым.

– И что же мне с вами делать, мисс Грейнджер? – глупо спросил он у бесчувственной девушки. Звать кого-то на помощь вы запретили. Бросить же вас просто так я не могу. Вдруг вам станет еще хуже? Тогда вашу смерть определенно повесят на мистера Малфоя и на меня заодно, – размышлял вслух Забини. – Если же я все же позову кого-нибудь постороннего, вы, мисс Грейнджер, очень сильно на меня разозлитесь и не станете помогать мне в моей небольшой трудности… И что же мне тогда вообще делать?..

Он еще раз внимательно всмотрелся в бледное лицо Гермионы и в сердцах воскликнул:

– Умеете же вы, гриффиндорцы, создать проблемы!

Решительно приподняв девушку, Блейз сам сел на диван, положив голову старосты девушек себе на колени. Задумчиво посмотрел на нее. До этого он никогда не обращал внимания на грязнокровку. Он бы имени ее не знал, если бы Драко не упоминал ее с именем Поттера.

Все бы так и оставалось, если бы она неожиданно не решилась заговорить с ним на трансфигурации… И всего несколькими фразами увлекла его разговором! Еще ни с кем Блейз не говорил так свободно и естественно. Она не была похожа на тех девушек, кто выучивал его интересы, чтобы понравиться. Грейнджер была настоящей в том, о чем говорила и что чувствовала. А общие интересы стали поистине приятной неожиданностью. Итальянцу было впервые искренне плевать на происхождение Грейнджер. Он видел в ней просто очень интересного человека.

Это было необычно. Это было странно. Это было так, словно всегда так было!

Блейз еще внимательней всмотрелся в заострившееся лицо девушки. Резко выделились высокие скулы, легли тени под глазами. Сухие губы имели характерную упрямую линию.

Она была сильной девушкой эта Гермиона Грейнджер.

Незаметно для себя Блейз полностью погрузился в свои мысли, не замечая ничего вокруг, и пропустил момент пробуждения Гермионы. Ее тихое и недовольное бормотание заставило его резко вздрогнуть.

– Прекрати путать мои волосы, Ник. Мне и так сложно их расчесывать…

Тут Забини с удивлением обнаружил, что все это время легко перебирал пальцами золотистые локоны. От неожиданности он отдернул руку.

А Грейнджер тепло улыбалась.

– Ник? – все еще не приходя в себя, позвала девушка, но теперь с долей беспокойства.

Чувствуя себя глупо и совсем не к месту в этой ситуации, Блейз неуверенно ответил:

– Грейнджер?..

И с содроганием увидел, как рушиться целый мир в широко распахнутых глазах. Поняв, что перед ней всего лишь Забини, Гермиона совершенно по-детски зажмурилась.

– Скажи, что ты мне видишься, – и мольба, и боль, и страх, и обреченность, и ярость, и смирение…

Блейз и не представлял, что голос мог вместить в себе столько сильных эмоций сразу.

– Я тебе вижусь, – покорно ответил он, за спокойствием пытаясь скрыть растерянность и непонятное саднящее чувство в груди.

Жалость? Должно быть.

Гермиона резко выдохнула и попыталась сесть. Двигалась она осторожно, слегка замедленно. Словно внутри нее было нечто тонкое и хрупкое, способное разбиться от неосторожного движения.

С минуту она сидела бездвижно, заставляя Блейза забеспокоиться – все ли с ней в порядке?

– Сколько я пролежала? – совершенно спокойным, только безжизненным голосом спросила девушка.

– Минут пять, – посмотрев на часы, слизеринец сам удивился, как мало времени прошло.

Гермиона достала палочку и, не глядя, махнула ей в сторону двери. Ничего не произошло. У Блейза возникли подозрения в рассудке старосты.

– Грейнджер, – осторожно произнес итальянец, – ты, кажется, забыла заклинание произнести.

Девушка хмуро глянула на него.

– Ничего я не забыла, – нехотя ответила она. – Скажи еще, что ты ничего не слышал о невербальных чарах…

Блейз слышал, даже пользовался… дома, в родовом имении, где любая магии намного легче получается. Еще раз посмотрев на время, Блейз решительно произнес:

– Так, Грейнджер, у тебя есть минута, чтобы определиться, умираешь ты или поправляешься! Через десять минут начнется защита, и мне совершенно не улыбается пропустить ее!

– Мерлин! – неожиданно подскочила девушка. – Сейчас же занятия у Демвиля!

– Поздравляю с открытием, – мрачно буркнул итальянец. – Это что-то сильно меняет?

– Конечно! – уверенно подтвердила Гермиона, хватая графин с водой и оглядываясь в поисках стакана.

Такового не нашлось, пришлось создавать самой. И вновь она использовала невербальную магию.

Смотря, как девушка наливает воду в высокий стакан из тонкого синего стекла, Блейз вспомнил о своем деле.

– Кстати, Грейнджер, ты еще не передумала помогать мне в трансфигурации?

– С чего бы? – удивилась староста, тщательно отмеряя темное зелье в стакан с водой.

– Мало ли, – пожал плечами Забини. – Когда начнем?

Гермиона задумчиво покачала окрасившуюся жидкость в стакане.

– Хорошее зелье. Мята, боярышник, красные водоросли… Малфой готовил?.. Завтра мы традиционно в Хогсмит идем. В воскресенье с утра встанешь? Можем встретиться в кабинете трансфигурации…

– Почему именно с утра?

– Студентов в коридорах точно мало будет! – усмехнулась Грейнджер, в очередной раз взмахнула палочкой в сторону двери, заставляя ту приоткрыться.

В образовавшуюся щель влетела маленькая склянка, которую Гермиона ловко поймала. Блейз, посмотрев, как она добавляет в стакан прозрачное и явно густое зелье, с сомнением произнес:

– Может лучше к Снейпу сходишь? Мало ли, где вы с Драко могли ошибиться тогда…

Набравшая воздуха, чтобы залпом выпить содержимое стакана, девушка резко выдохнула и с усмешкой посмотрела на итальянца.

– Яд был абсолютно верно приготовлен, как и противоядие к нему. Да и Снейп не позволил бы никому выпить неправильное зелье.

Забини поморщился.

– Почему же тебя тогда так крутит?

Девушка скривилась.

– Потому что я с утра другое зелье выпила. Вот и получилось, что некоторые ингредиенты одного вошли в резонанс с ингредиентами другого. Некоторые зелья очень опасно смешивать, – она снова поморщилась.

У Блейза возникло некоторое предположение, но настолько идиотское, что, говоря об этом Грейнджер, он чувствовал себя глупо.

– Ты, когда яд пила, об этом знала? Или это твои догадки?

– Почему же, это достоверный факт. Спроси Малфоя, он тебе точно скажет. И, естественно, я помнила об этом! Не замечай я таких вещей, никогда бы не получила приглашение во Францию.

– Выходит, ты знала, что ты… что тебя будет так крутить, и все равно выпила зелье?.. – тяжело выдохнул Блейз.

Гермиона лишь фыркнула.

– А ты думаешь, Снейп не знал, что я пила другое зелье, когда предлагал мне яд? – язвительно, не хуже любого слизеринца, спросила она. – Я ему это перед уроком говорила! Он так же прекрасно знал, что я тоже об этом помню. Но Малфою все таки не предложил… не знаешь, почему?

Блейз лишь недоверчиво нахмурился.

– Не могла я отказать, – неожиданно тяжело вздохнула девушка. – Стоя вот так вот перед Снейпом и остальными… не могла.

– Ну, ты, Грейнджер, и… гриффиндорка!

Гермиона весело рассмеялась:

– Ты уже третий слизеринец, который говорит мне это за сегодня! Наверное, потому что так оно и есть!

Гермиона отсалютовала парню стаканом, как тогда Малфою:

– За твое молчание, Забини.

– А это не опасно? – успел спросить итальянец, но Грейнджер уже осушила стакан одним махом.

На мгновение девушка содрогнулась, помассировала лицо руками, а когда посмотрела на слизеринца, тот с удивлением не обнаружил ни единого признака прежнего недомогания. Перед ним была прежняя полная позитива и энергии староста девочек. Она гибко подтянулась.

– Хорошо-о! Теперь пора на занятия, а то так и опоздать можно.

Когда они вышли, Блейз осторожно поинтересовался:

– Что это было, Грейнджер?

Гермиона, поправлявшая растрепанный хвост, рассеянно ответила:

– "Экстрим".

– Что? Какой еще экстрим?

– Зелье такое, вроде энергетика. Помогает взбодриться, восстанавливает силы. Правда, через восемь часов без новой дозировки падаешь без сил. Вещь это сложная и опасная. Главное, не переборщить в употреблении.

Итальянец удивленно замолчал на некоторое время. Забини, как истинный слизеринец, знал короткую дорогу из подземелий на верхние этажи. По пути, совершенно неожиданно для обоих, они разговорились. Говорили, казалось бы, ни о чем, но получали какое-то удовлетворение от каждого сказанного и услышанного слова.

– А ты не такая заучка, Грейнджер! – смеясь над очередной шуткой Гермионы, признался Блейз.

– А ты не такой высокомерный ублюдок, Забини! – хитро улыбнулась в ответ девушка.

Следом пошли шуточки об их факультетах, студентах, друзьях, вспомнили забавные случаи на уроках… Все без язвительных замечаний, презрения и оскорблений. И оба одинаково расстроились, когда подошли к кабинету защиты.

– Мерлин, это входит у меня в привычку, – буркнула Гермиона, смотря на приближающегося Демвиля.

– Что именно? – полюбопытствовал Блейз.

– Опаздывать на урок вместе со слизеринцем и натыкаться на преподавателя, – пояснила девушка, кривясь.

Итальянец рассмеялся и выдал:

– Зато с какими слизеринцами!

Гермиона удивленно посмотрела на веселого Забини.

– Да, от скромности ты точно не умрешь! – фыркнула она.

Демвиль, конечно же, сразу заметил припозднившихся студентов. Так что Гермионе и Блейзу не удалось незамеченными проникнуть в кабинет.

– Мисс Грейнджер, – издалека позвал профессор, – как вы себя чувствуете? Я уже слышал о произошедшем на уроке профессора Снейпа.

– Нормально, профессор, – вежливо ответила староста.

Блез уловил в ее тоне настойчивые и раздраженные нотки, только не понял их причины.

– Быстро вести разносятся, – пробурчал сам себе итальянец.

– Просто я случайно оказался свидетелем одного очень нервного разговора профессора Макгонагал с вашим деканом, мистер Забини, – подмигнул Демвиль слизеринцу. – Проходите, у нас сегодня интересная тема.

Семикурсники послушно проскользнули в кабинет и постарались незаметно усесться на места. И, как это было с Малфоем, Гермионе пришлось сесть вместе с Забини. Только в этот раз она была очень даже не против этого, только проворчала для вида:

– Нет, это точно входит у меня в привычку.

– Ладно тебе, Грейнджер, – шутливо толкнул ее локтем итальянец. – Лучше бы радовалась, когда тебе еще придется сидеть с обоими Слизеринскими принцами в один день?

– Может мне еще и автограф у тебя попросить? – пренебрежительно фыркнула та и вывернула:

– Это вы должны радоваться, когда вам еще выпадет случай сидеть рядом со знаменитой Гермионой Грейнджер?

Блейз оценил выпад, тихо рассмеявшись:

– Один – один, Грейнджер!

На них оглядывались удивленно, перешептывались, но им было наплевать на это. Они просто не обращали ни на кого внимание. Опять же, общение друг с другом казалось Гермионе и Блейзу с каждой минутой все естественней.

Если бы Драко Малфой присутствовал на уроке, его бы удар хватил от вида мило беседующих слизеринца и гриффиндорки. Но вместо него вдоволь понервничал Рон Уизли. Он так дергано крутился все занятие, оглядываясь на подругу, что в конец Гарри не выдержал и дал другу хорошую затрещину. Рон обижено успокоился.

С этого дня, с легкого языка ревнивой Лаванды, об этой странной дружбе полезли самые разные слухи. Чего только там не было! Правда последствия болтливости Браун им удастся испробовать позже, на следующей неделе.

А пока они просто разговаривали…

Собрание старост прошло довольно быстро. Гермиона, все еще чувствуя действие "Экстрима" была чрезмерно весела и активна, иногда вводя Малфоя в ступор своими шутками. Сам Драко, напротив, был вял и ленив. Он по сотому кругу про себя осыпал своего крестного последними словами. У Снейпа от этого давно должны были уши отвалиться… но у того, наверное, было масса зелий на этот случай!

Как Гермиона и говорила, желающих сопровождать первокурсников было не мало. Даже много. Хватило на две тройки, которым положено было сменять друг друга. Староста девочек сама вызвалась составлять расписание. Еще не хватало, чтобы Гарри и Рон (которые, к слову, вызвались помогать сразу: один – из-за Джинни, другой – из-за обвинений Гермионы) оказались вместе с Малфоем и Забини (последний весьма флегматично отнесся к данному предложению, но Драко и Панси быстро его уговорили, хотя и не сказать, что он сопротивлялся).

Отпустив старост, Гермиона задержалась в Выручай-комнате, чтобы сразу составить нужное расписание. Ей срочно надо было занять себя чем-нибудь. "Экстрим" должен был действовать еще пару часов. Уснуть получиться только тогда, когда его действие закончиться.

Сделав всю работу, какую только могла, она выпила чай, который любезно принес Добби. После она отправилась бродить по школе и, как назло, столкнулась со Снейпом.

«Меня преследуют слизеринцы», – иронично подумала она, любезно улыбаясь зельевару.

– Добрый вечер, профессор.

Снейп смерил ее проницательным взглядом, но так и не заметил признаков неправильного использования зельев. Он недоверчиво хмыкнул

– Что за зелье вы пили, мисс Грейнджер? – сразу спросил он.

– Микстуру от кашля, – честно созналась девушка, прекрасно понимая, что спрашивалось совершенно о другом зелье.

– Микстуру от кашля, значит, – саркастично повторил Снейп. – Хорошо. Всего доброго, мисс Грейнджер. Не забудьте вовремя вернуться в свою гостиную.

Снейп исчез быстрее, чем досказал. Гермиона немного постояла на месте.

– Вовремя вернуться в гостиную, – передразнила она зельевара, фыркнула. – Как же, как же… Какой вы наивный, мистер Снейп!

Сказала и сама прыснула со смеху от нелепости слов. Она резко крутанулась на месте и пошла по темному коридору. Но отнюдь не в гостиную старост школы. У нее были несколько иные планы на этот вечер…

P.S. Glu, надеюсь что сегодня я вас порадовала:)

Глава 8.

Как и договаривались, Гермиона встретилась с Блейзом в воскресенье с утра. Всегда невозмутимый итальянец встретил девушку весьма помятым видом, что значительно отличалось от бодрости гриффиндорки.

– Зелье? – лениво спросил Забини вместо приветствия.

В ответ Гермиона кинула ему небольшую склянку – вчера она все же забрала у Гарри все остатки зелья.

– Давай, Забини, говори, с чего начинать.

Грейнджер действительно умела объяснять. Сложные вещи становились вполне понятными и от того не такими страшными. Помимо трансфигурации, она рассказывала еще о многих других предметах, показывая немалые знания во многих областях магии.

Блейз, на радость Гермионы, оказался способным учеником. Он понимал ее с полуслова, с неподдельным интересом слушал то, о чем она говорила, задавал вопросы, спорил, но никогда упрямо не настаивал на своей точке зрения, если она не была верна.

Занятие прошло на удивление насыщенно и увлекательно. Из кабинета они выходили под вечер, вполне довольные друг другом. И едва не натолкнулись на каких-то студентов второго курса. Хорошо, что рядом подвернулась ниша, куда они и юркнули. Голоса студентов долго не смолкали, а затем открылся кабинет трансфигурации, куда и скрылись второкурсники.

– Едва разминулись, – облегченно выдохнула Гермиона, оглядывая пустой коридор. – Надо бы поменять место занятий.

– Тогда давай в ту комнату, – предложил Блейз, не сомневаясь, что девушка поймет, о какой комнате идет речь.

– Малфой может заявиться, – с сомнением произнесла та.

– Если там буду я, то не заявится, – отмахнулся итальянец.

Так они и решили.

На следующий день на уроке МакГонагалл Блейз не преминул показать то, чему он научился. Во-первых, продемонстрировал безупречное исполнение домашнего задания. Во-вторых, отлично справился с заданием в классе сразу вслед за Гермионой и Драко.

МакГонагалл была просто шокирована.

– Похоже, Забини не только в зельеварении лучше разбираться стал, – неприязненно шепнул Гермионе Рон, безуспешно пытаясь заставить исчезнуть резную шкатулку.

Гриффиндорка спрятала довольную улыбку за волосами.

– Он же с Малфоем дружит, – отстраненно ответила она.

– Я тоже с тобой дружу, но что-то у меня не больно-то и получается, – буркнул Рон.

– Ты никогда и не старался, – сухо бросила девушка и резко отвернулась, показывая, что разговор окончен.

Эта неделя выдалась очень трудной для многих старшекурсников, особенно для старост. Помимо своих прямых обязанностей им приходилось собирать шумных первокурсников и отводить их на занятия, а затем нестись на свои уроки, чтобы ни в коем случае не опоздать.

В первый день нового распорядка старосты школы сбились с ног, объясняя, показывая, помогая. Гермиона предвидела подобную неразбериху, потому назначила им с Малфоем дежурство на следующий день.

Больше всего инициативе студентов были удивлены учителя. При этом каждый счел своим долгом подойти к старостам школы и поинтересоваться, что же такое у них происходит? Ребята себе языки повыкручивали, объясняя каждому…

В конце дня злой и раздраженный Драко с усталой неприязнью посмотрел на Гермиону:

– Я тебя почти ненавижу за то, во что ты меня втянула!

Девушка, растянувшаяся на диване, чувствовала себя не многим лучше него. У нее совсем не осталось сил.

– Ты меня разве до этого не ненавидел? – бесцветно поинтересовалась она, устало закрывая глаза.

– Ненависть и призрение – это разные вещи, Грейнджер, – назидательно произнес Малфой.

– Да мне все равно, – честно призналась Гермиона и с сожалением поднялась.

– Ты куда? – щуря один глаз, поинтересовался Драко.

Девушка тяжело вздохнула.

– У меня еще занятие по анимагии у профессора Демвиля.

От удивления парень даже открыл второй глаз.

– Почему не у МакГонагалл?

Грейнджер безразлично пожала плечами, собирая волосы в хвост. Драко заметил, что у нее выделились высокие скулы и куда-то подевались веснушки, а глаза стали какими-то глубокими и темными.

– У Демвиля мне нравиться больше, – просто ответила та.

– Ну конечно же.

От моря сарказма в его голосе Гермиона удивленно приостановилась. Но, пожав плечами, тряхнула головой и вышла из гостиной, даже не попрощавшись.

Видимо, так к этому Демвилю спешила.

«Остынь, Драко, – отдернул он себя. – С чего бы Грейнджер с тобой прощаться? Она тебе, собственно, кто?

С другой стороны, мы нормально общаемся… разговариваем уже месяц как. Можно же проявить хоть каплю вежливости! Но что с магглы возьмешь?»

Малфой презрительно скривился и отправился спать. Уж он-то точно сейчас никуда не смог бы пойти. Это только у Грейнджер на учебу открывается какое-то десятое дыхание

Слезеринец вырубился сразу и не смог бы сказать, ночевали ли гриффиндорка в гостиной или нет. Но с утра он застал ее пьющей какое-то зелье… которое очень напомнило ему то, которое пила его мама, когда у нее случалась истерика.

Непроизвольно наблюдая за девушкой весь день, Драко заметил некую дерганность ее движений. Грейнджер постоянно молчала, ни на кого не реагировала, была довольно притихшей. И ни Уизли, ни Поттеру не удалось ее разговорить. Только с Блейзом она перекинулась парой слов, чем шокировала бедного Малфоя окончательно.

И с каждым днем ей становилось только хуже.

Гермиона больше не улыбалась. Нет, не то, чтобы вообще, но то бледное подобие ее настоящей улыбки, которую она теперь всем показывала, за улыбку считать было очень сложно. Ела она редко и как старалась вообще не появляться в Большом зале. Грейнджер стала нервной и раздражительной. Часто срывалась. После нескольких громких ссор с Уизли, Гермиона вообще перестала появляться на людях, стала избегать друзей. А разобиженный непонятно на что Рон постоянно пытался ее задеть.

В итоге, не только Поттер хотел прибить друга. Как-то Блейз подошел к Драко и, задумчиво глядя на Уизли после его очередной реплики насчет Грейнджер, медленно проговорил:

– Знаешь, если этот рыжий придурок еще раз полезет к Грейнджер, я его в жабу превращу. Ему пойдет.

Так сказал, что Малфой оторопело понял, что действительно превратит. Но до этого, слава Мерлину, не дошло. Рыжего угомонил Поттер на пару с сестрой Уизли.

Вся школа находилась в недоумении, что вдруг случилось с отличницей Гермионой Грейнджер. Ходили слухи, что это из-за занятий анимагией. Вроде как организм девушки не мог справиться с новыми ощущениями в обличье животного.

Друзья Гермионы даже не могли предположить, что с ней происходит. Только Гарри был уверен, что это не из-за анимагии и ее состояние как-то связанно с тем, о чем она ему рассказала. Но он не видел того, как она каждый вечер загибалась в ванной в приступах рвоты, как в постели мечется и кричит от ужаса во сне. Как просыпается в холодном поту и больше не может уснуть, потом идет в гостиную и беззастенчиво вытаскивает бутылку из запасов Малфоя.

Зато об этом знал Драко и плохо верил в версию, ходящую по школе. Малфой подозревал, что она сама разносит подобные слухи. По-настоящему же должно было быть что-то другое. Только как вот узнать, что именно?

Возможно, общайся он эту неделю с Грейнджер так, как Блейз, он бы пришел к более конкретным выводам.

Гермиона же продолжала заниматься с Блейзом, несмотря на плохое самочувствие. Правда их занятия давно вышли за рамки одной трансфигурации. Она учила Забини простой бытовой магии, защитной, боевой, показывала различные трюки с изменением внешности. Она даже взялась обучать его невербальной магии.

Итальянец учился быстро и с желанием. Наблюдая за его результатами, Гермиона блекло улыбалась, что можно было счесть за бурю эмоций:

– Таким образом, ты скоро меня в оценках обойдешь, Забини. Научила на свою голову.

На это Блейз довольно улыбался и легким движением создавал изящную розу характерно слизеринских цветов: зеленый стебель и серебряный бутон. С каждым разом эта роза стояла все дольше, но пока все время исчезала до конца занятий. Правда и этого было достаточно, чтобы Забини мог мельком увидеть улыбку гриффиндорки. Ему нравилась ее улыбка. Он понял это, когда она перестала улыбаться совсем.

А еще он однажды понял, что видит в ее глазах призрение, ненависть, отвращение… к самой себе. В первый раз, всмотревшись в ее глаза, парень содрогнулся от силы этих эмоций. Впоследствии они поутихли. Не исчезли, но спрятались в глубине темных зрачков.

Блейз всеми силами пытался, чтобы пугающая неприязнь Гермионы к себе исчезла, раз не мог понять ее причины. Веселил, увлекал разговорами, часто говорил, какая она замечательная, столько знает и понимает, что с ней интересно и весело и удивлялся, почему они раньше не начали общаться. Эти разговоры частично помогали. Все плохое уходило вглубь, Гермиона начинала улыбаться, шутить, хоть и с сарказмом. По крайней мере, это было лучше того, когда девушка впадала в некоторое оцепенение, не реагируя ни на что.

Почему Блейзу было так важно, чтобы Гермионе было хорошо? Спроси бы его кто об этом, если бы знал об его общении с гриффиндоркой, он бы впервые задумался об этом. Но и тогда не смог бы дать ответа – сам итальянец не мог понять этого.

Прошла первая неделя, наступила следующая.

Состояние Грейнджер на вид стало лучше. Пожалуй, лишь Поттер да Забини видели в этом не шаг к поправке. Они видели, что девушка просто стала ко всему безразлична. Ее занятия с профессором Демвилем продолжались, хотя встревоженная состоянием своей лучшей ученицы МакГонагалл настаивала на прекращении уроков. Упорная Гермиона все отрицала, говоря, что идет на поправку.

Занятия же с Забини незаметно перешли в простое общение. Они встречались уже не для того, чтобы обсудить новое заклинание, а просто ради того, чтобы просидеть весь вечер в комнатке в подземелье за большой кружкой теплого шоколада – их любимого напитка – и разговаривать обо всем, а иногда, чтобы просто помолчать.

Гермиона не могла не признать, что не может больше без посиделок с итальянцем. В последнее время только он мог поднять ей настроение. И только его присутствие не давало ей сорваться окончательно. Когда ей было особенно плохо, она шла в маленькую комнатку в подземелье и долго сидела там в оцепенении, стараясь ни о чем не думать.

Однажды, в один из таких дней, туда пришел и Блейз.

Пришел один, не понимая зачем. Гермионы тогда не было на занятиях. У Блейза весь день противно ныло в груди. Это его так достало, что после занятий он принялся бродить по подземелью, как часто делал все шесть лет, проведенных в Хогвартсе. Ноги сами принесли его к комнатке…

Увидев девушку, бесчувственно лежащую на диване, у парня сердце оборвалось. Он позвал ее, но она не реагировала. Только подойдя, Блейз понял, что Гермиона плачет… Ее плечи вздрагивали и всю ее колотила мелкая дрожь. Можно было подумать, что она сотрясается от беззвучных рыданий, но… слез на ее глазах не было. И это делало ее плачь еще более горьким, потому что он был у нее в душе.

Повинуясь порыву, Блейз осторожно обнял гриффиндорку и зашептал, успокаивающе гладя по голове:

— Все хорошо... не надо, Гермиона. Все будет хорошо... Гермиона... Гермиона, тихо, не надо... Все нормально...

Он шептал ей еще много разного успокаивающего бреда, убеждая больше себя, чем девушку. Ее голос заставил итальянца нервно дернуться – таким безжизненным показался ему ее шепот.

— Это был мальчик... совсем еще мальчик, лет пяти, не больше... Господи, совсем ребенок, — бессвязно говорила Гермиона и вдруг вцепилась в рубашку Забини, с отчаянием заглядывая ему в глаза. — Почему Блейз... почему так... так несправедливо? За что? Совсем ребенок... всего пять...

Совершенно растерявшись и не зная, что ответить на странные слова девушки, Блейз лишь крепче прижал ее к себе, бормоча что-то, пока Гермиона не заснула. Он просидел с ней всю ночь, успокаивая, когда девушка кричала во сне. Он сам боялся уснуть и бесцельно создавал совсем не нужные вещи: жуткого вида статуэтки, горшки с кривыми растениями, странные инструменты, больше похожие на пыточные... Блейз не выдержал, когда вместо изваяния феи у него получился страшный тролль. Выругавшись, он принялся создавать свои любимые розы, стараясь, чтобы они не исчезли как можно дольше.

Когда Гермиона открыла глаза, первое, что она увидела, это был целый букет этих прекрасных цветов в высокой вазе. Затем она увидела осунувшееся и обеспокоенное лицо Забини. Она плохо помнила вчерашний вечер, только смутные образы и тихий голос.

Блейзу стоило трудов отговорить девушку от посещений занятий сегодня, настаивал, чтобы она сходила к мадам Помфри и наплела ей что-нибудь. Гермиона, в конце концов, согласилась. Забини сам довел ее до больничного крыла, опасаясь, что она передумает, затем до гостиной, не забыв отдать букет созданных им роз. Девушка слабо улыбнулась ему перед тем, как исчезнуть за картиной с рыцарем.

За завтраком слизеринец сидел с отрешенным лицом, пытаясь понять, что случилось с Грейнджер, потому не сразу сообразил, что к нему обращается Драко и что-то говорит.

— Знаешь, приятель, ты, похоже, сильно ей увлекся.

— Прости? — немного растерянно и испуганно глянул на него итальянец.

Малфой насмешливо усмехнулся:

— Я говорю, что кое-кто вдруг стал уделять внимание одной девушке... — с намеком пояснил Драко.

" Откуда он узнал о Гермионе?" — быстро мелькнула мысль у Блейза.

— Ты о ком? — состроил удивление Забини.

У итальянца всегда получалось скрывать свои истинные эмоции, даже от Малфоя.

— Я о той, с кем ты постоянно пропадаешь в нашей деловой комнате, — поднял бровь Драко. — Не расскажешь, кто та счастливая избранница красавца Блейза Забини?

Про себя Блейз облегченно вздохнул. Все-таки друг ничего не знал.

Лукаво улыбнувшись, словно сытый кот, он сказал, растягивая слова на манер самого Малфоя:

— Мистер Малфой, о какой из моих нынешних избранниц вы говорите?

Драко восхищенно уставился на друга.

— О, так их у тебя несколько?! Мое искреннее почтение, лорд Забини, вы неподражаемы!

Блейз приподнял свой бокал с вином — после занятий с Гермионой подобные вещи стали для него нормой — и с достоинством склонил голову.

— Я знаю, мистер Малфой, я знаю, — совершенно серьезно ответил итальянец.

На что Драко весело рассмеялся. Конечно, он попытался выяснить несуществующие подробности, но на все Забини загадочно улыбался и молча пил вино.

После этого разговора Блейз всерьез задумался о смене места встреч с Гермионой. Об их прекращении он даже не подумал. Такая мысль никак не смогла бы прийти к нему в голову. Но говорить об этом с самой девушкой он не решился. Ей и так плохо, зачем еще больше ее беспокоить?

"Когда же ей, наконец, станет лучше? — с тоской думал Забини, улыбаясь Драко. — Может тогда она расскажет, что у нее произошло? Если бы я знал, как ей помочь... Мерлин, я бы многое отдал, чтобы помочь сейчас Гермионе!"

Какого было бы удивление Блейза, если бы он знал, что мысли его лучшего друга весьма схожи с его собственным. Драко Малфой тоже часто думал о состоянии старосты девочек, проживающей вместе с ним в гостиной. И он бы многое отдал, чтобы узнать, что привело Гермиону Грейнджер в ее нынешнее состояние.

Хотя Драко, кажется, стал догадываться, но это были настолько шокирующие догадки, что признавать их самому себе было дико.

Тот день, когда необъяснимое состояние Гермионы прошло, стал для Блейза знаменательным. Это была среда третьей недели ее паршивого настроения. Надо сказать, что еще во вторник во время того, как они сопровождали первокурсников на занятия, девушка была довольно оживленна, отвечала на заданные вопросы, а после не спешила скрыться одна, а подождала Дина и Симуса, которые дежурили вместе с ней.

Блейз и Гермиона снова сидели в их – уже давно их – комнате, и готовили практическое задание по трансфигурации на следующей день. И когда у итальянца вместо бабочек получились сердито жужжащие пчелы, почему-то решившие отомстить своему создателю, парню пришлось срочно ретироваться подальше от них, то есть на диван. С дивана – к комоду, от него – в другой конец комнаты и снова на диван. Когда он, наконец, избавился от разъяренных насекомых, то с удивлением услышал смех. Смеялась Грейнджер. По-настоящему весело и искренне.

— Гермиона? — не веря себе, позвал он.

Девушка немного удивленно умолкла. Он впервые назвал ее по имени с того дня, когда успокаивал ее. Блейз все это время старался никак не называть ее, особенно по фамилии. Не мог. Звал то гриффиндоркой, то старостой...

— Да, Блейз? — открыто улыбнулась слизеринцу девушка, только совсем немного смущенно, словно ей было неловко за то, что она так долго не улыбалась.

— Ты только что смеялась, — сообщил ей Забини.

Гермиона согласно кивнула, продолжая улыбаться. Почти так же ярко, как раньше. Блейз даже залюбовался. Так девушка затмевала всех красавиц школы.

— Ты не улыбалась больше двух недель, — отстраненно сказал Блейз.

Гриффиндорка отвела взгляд, на лицо набежала тень. Забини испугался, что сейчас она вернется в свое прежнее состояние и быстро заговорил, удивляясь мольбе в своем голосе:

— Нет-нет, Гермиона, только не хмурься. Улыбнись. У тебя восхитительная улыбка! — совершенно искренне признал он.

Сначала девушка растерялась, но все-таки нерешительно улыбнулась. Блейз улыбнулся в ответ. Спрашивать о том, что у нее произошло, он не стал. Не смог перебороть страх, что все может вернуться назад.

С концом черной полосы, закончились и дополнительные занятия с профессором Демвилем. Результат уроков анимагии студенты-семикурсники слизерина и гриффиндора смогли увидеть на трансфигурации в четверг. Профессор МакГонагалл, немного обиженная тем, что Гермиона предпочла профессора Демвиля, попросила девушку продемонстрировать то, чему она научилась.

Староста девочек неуверенно вышла на середину класса. Минуты две ничего не происходило. Затем как-то неожиданно Гермиона Грейнджер исчезла. Зато перед восхищенными волшебниками появилась пума. Гибкая, грациозная, хищная, песочного оттенка. Кошка неуверенно покачнулась на лапах, испуганно дернула ушами, настороженно глядя на студентов. Сделала шаг, попыталась сделать второй, но внезапно ее лапы подломились, и на пол, больно ударившись локтем, упала Гермиона. С трудом поднявшись, девушка под взгляды семикурсников отряхнулась и направилась к своей парте. Гриффиндорцы встретили ее восторженными восклицаниями. Слизеринцы поддержали, хотя менее заметно.

— Великолепно, мисс Грейнджер! — МакГонагалл забыла про то, что не она научила девушку анимагии, и искренне гордилась своей способной ученицей. — Сорок баллов гриффиндору за ваши блестящие возможности. Поразительно быстрый успех в таком сложном разделе, как анимагия.

— Спасибо, профессор, — счастливо улыбнулась Гермиона.

Теперь она часто улыбалась, будто бы наверстывала упущенное за две недели.

Незаметно наступил ноябрь. Неожиданно теплый и солнечно-нежный. Он настраивал на мечтательный и чуточку романтический лад. Студенты, воодушевленные прекрасной погодой, массово переместились из замка на улицу, чтобы сполна насладиться последними дарами ушедшего лета. Настроение у всех, даже у миссис Норис (сам Филч врятли мог порадоваться хорошей погоде) было приподнятое и благожелательное.

— Слушай, Гермиона, давай плюнем на все и пойдем на улицу.

Блейз лежал на парте и леветировал над собой прозрачные шарики различных оттенков и размеров. Это был один из пустующих классов на верхних этажах. Сидеть сейчас в маленькой комнатке в подземелье при такой прекрасной погоде казалось совершенно кощунственной мыслью. Но идти на улицу, где полно студентов, было не разумно. Единственное, чем приходилось довольствоваться – это широко распахнутые окна, свежий воздух и далекий шелест листьев.

— И навернемся на весь факультет слизерина во главе с Малфоем, — фыркнула Гермиона, забираясь с ногами на подоконник. — Туда же подтянуться гриффиндорцы, и будет большая драка.

— Не надо сгущать краски, — поморщился итальянец, — не может быть так все мрачно. Слизерин давно не враждует с гриффиндором.

— Да, легко согласилась девушка, подставляя лицо солнцу. — Но я и не говорю, что драка будет между нашими факультетами. Бить будут нас и бить будут больно.

Блейз грустно вздохнул, оставил шарики болтаться у потолка и занял место на подоконнике напротив Гермионы.

— Не думаю, что о том, что мы общаемся, еще кто-то не знает, — парень печально глянул вниз. — Эта болтушка, как ее...

— Лаванда Браун, — подсказала Гермиона.

— Да, Браун. Она по все школе разнесла, что мы с тобой чуть ли не обручаемся.

Гермиона устало откинула тяжелые пряди с лица и посмотрела на слизеринца:

— Все знают, что Лаванда сплетница. Все, услышанное от нее, нужно преуменьшить раз в сто. Поверь, то, как мы общаемся на уроках, будет решительно отличаться от того, если мы сейчас заявимся на улицу и будем вести себя так, как привыкли. Нас не поймут, а притворяться у меня сегодня нет никакого желания.

Итальянец вновь грустно вздохнул.

— Великий Мерлин, Блейз! — немного раздраженно воскликнула Гермиона. — Я бы сейчас тоже с удовольствием посидела бы в тени дерева, а не в кабинете! Но ты сам настоял, чтобы мы сегодня встретились.

Слизеринец повернулся к ней и с отрешенным видом посмотрел поверх ее головы.

— Если хочешь, можешь идти к друзьям, — серьезно и без эмоций сказал он. — Я тебя не держу.

Девушка досадливо поморщилась, подавляя желание хорошенько пнуть друга. Друга? Да, именно близкого и родного друга.

— Иногда мне хочется прибить тебя, Блейз, — с чувством сказала она, отворачиваясь.

— За что?!

В голосе парня прозвучала такая искренняя, почти детская обида, что Гермиона не выдержала и рассмеялась.

— Чтобы глупостей не говорил! — пояснила она, легко толкнув его ногой.

Блейз улыбнулся в ответ. Улыбнулся с облегчением и радостью, будто бы действительно боялся, что она уйдет к своим друзьям.

Некоторое время они сидели в молчании. Им нравилось сидеть вот так вот близко друг от друга и ни о чем не говорить. Ни о чем не думать. Правду говорили, что близкий человек — это не тот, с кем ты можешь говорить обо все, а тот, с кем можешь просто молчать.

— Кто такой Ник, Гермиона? — совершенно неожиданно спросил Блейз, продолжая сосредоточенно смотреть куда-то вдаль.

Гермиона даже сначала подумала, что ослышалась. Но, нет, итальянец напряженно ждал ответа на заданный вопрос. Девушка тоже посмотрела в окно стеклянным взглядом. Блейзу подумалось, что она смотрит вглубь себя, вспоминая. Молчание длилось мучительно долго. Ему уже показалось, что она не станет отвечать на этот вопрос. Все-таки это было явно личным, а они раньше никогда не заговаривали о своих семьях.

Но Гермиона ответила. Произнесла слова медленно и отстраненно.

— Доминик, — имя далось ей с трудом, словно она очень долгое время не произносила его, а теперь заново вспоминала его звучание. — Его звали Доминик. Мы дружили с детства... нет, мы были дружны еще до рождения, наши семьи близко общались.

Гермиона нервно покрутила небольшой медальон на шее. Она всегда так делала, когда нервничала или чувствовала себя глупо. Золотой медальончик в виде кошачьей лапки всегда успокаивал ее.

— Само собой, наше с Ником детство прошло вместе. Мы были неразлучны, как два близнеца. Он всегда защищал меня и помогал, а я выгораживала его перед родителями. Глупо, — печально усмехнулась Гермиона, — они же не знали, что все шалости мы делали только вместе… С ним всегда было легко, мы понимали друг друга с полувзгляда.

Гермиона замолчала надолго, полностью погрузившись в давние воспоминания. Блейз молча ждал, хотя это молчание, наполненное горечью, затягивалось.

— Мы не заметили, как выросли, — тряхнув кудрями, чтобы прогнать оцепенение, девушка продолжила. — Детство для нас было наполнено солнечным счастьем в кругу любящих близких. Став старше, мы остались также близки друг к другу. В конце концов, это перешло нечто в большее.

— Ты любила его? — когда Гермиона замолчала, неуверенно спросил Блейз.

Староста девочек подняла на него свои большие глаза цвета шоколада. В этих глазах итальянец увидел руины... руины огромного светлого мира из прошлого. Мира, где его неотделимой частью был Доминик.

— Любила, — еле слышно вымолвила она. — Сначала как брата, потом как друга, а потом как будущего мужа...

Девушка грустно усмехнулась над своими мечтами. Она прикрыла глаза. Голос ее стал настолько тихим, что с трудом удавалось услышать слова.

— Доминик... Мой милый, сильный Доминик. Мы обручились уже в одиннадцать лет. Он настоял на таком раннем сроке. Боялся, что я найду себе другого. Глупый. Я не могла жить без него, а он опасался, что я оставлю его.

Внезапно девушка яростно стукнула себя по коленки кулаком:

— Он и в этот чертов рейд пошел, чтобы доказать мне что-то!

Идиот! Я и так знала, насколько дорога ему! Только он так и не понял, насколько он дорог мне! — и снова тихий шепот и отчаяние. — Это я виновата. Должна была его остановить, сберечь, пойти с ним, наконец! Тогда бы ничего этого не случилось... Тогда бы он не умер! — выкрикнула Гермиона и уткнулась в колени. Плечи ее мелко тряслись.

Блейз почувствовал себя совершенно подавленным ее горем. Ему вдруг захотелось сберечь ее от всех проблем и боли. Только он не представлял себе, как это сделать, что сделать сейчас, чтоб лишь бы она не убивалась так. Он подвинулся к Гермионе и, прижав к себе, начал гладить по волосам. Через несколько минут, когда ее перестало трясти, девушка подняла совершенно сухие глаза на слизеринца.

— Совсем раскисла, — виновато улыбнулась Гермиона. — Давно это было. Четыре года уже прошло, а я все успокоиться не могу.

— Что ты, Гермиона, — ласково сказал Блейз, — такие раны не заживают никогда. Главное, что ты научилась жить с этим.

Гермиона поудобнее устроилась в объятиях итальянца, положив голову ему на плече, расслабилась. Теплый ветер доносил до них запах опавших листьев и отголоски смеха студентов.

— Знаешь, Блейз, ты первый, кто узнал о Доминике, — на имени ее голос все же дрогнул.

Парень удивленно поднял брови.

— Хочешь сказать, что Поттер ничего не знает? — мысль показалась ему абсурдной, ведь Гермиона много ему рассказывала об их отношениях внутри Золотой Троицы.

— Нет, ни Гарри, ни Рон, ни Джинни, — безразлично подтвердила девушка.

Блейз даже немного отстранился от нее, чтобы посмотреть в лицо.

— Не поверю, что твой проницательный Поттер не заметил твоего состояния, когда твой жених... погиб.

Гермиона усмехнулась, отбрасывая волосы на спину.

— Гарри не мой, а Джинни, — лукаво улыбнулась она, но потом посерьезнела. — На третьем курсе, когда это произошло, мы сильно поссорились с ним и Роном. Они меня вообще игнорировали, вот и не заметили моего состояния.

— Я бы заметил, — будто сам себе сказал Блейз.

Гермиона благодарно прикрыла глаза, снова опуская голову на плече другу. Нет, больше, чем другу, но ни она, ни он еще этого не поняли.

В тот же день поздно вечером, когда уставшие, но довольные студенты разбрелись по своим спальням, Блейз в одиночестве сидел в гостиной слизерина и пытался написать длинный свиток по истории магии. Работа нудная и скучная. Благо, Гермиона подсказала, какие книги надо брать, а то сидеть ему в куче фолиантов и пытаться найти нужные сведения. Гермиона вообще предлагала дать ему списать свою работу, но он отказался. Не хотелось уподобляться Уизли, которому, кроме домашки, ничего больше от нее не нужно. Да и в последнее время ему нравилось учиться. Что-то было в узнавании совершенно нового, в выполнении трудного задания и получении за нее долгожданной оценки. Наверное, общение с умницей Грейнджер давало о себе знать.

За таким занятием его и застал Малфой. Влетев в гостиную, блондин упал в свое любимое кресло, напротив Забини, и устало выдохнул.

— Что, убегаешь от поклонниц? — не отрываясь от свитка, полюбопытствовал итальянец.

— В какой-то мере, — неопределенно помахал Малфой. — Вероника замечательная девушка, но она слишком много болтает. У меня до сих пор болит голова от ее трещания.

— Это та, с такой длинной косой с шестого курса когтеврана? — на секунду оторвался Блейз от писания.

— Угу, — согласно покивал Драко, — а ты с ней уже знаком, что ли?

Блейз снова уткнулся в книгу, выискивая место, где остановился.

— Хотел познакомиться поближе на днях, но, видимо, придется искать другую кандидатуру.

— Надо же, я обошел самого лорда Забини, — деланно восхитился Драко и с подозрением уставился на ближайшую книгу. — А чем это ты тут занимаешься?

Не обращая внимания на неодобрительный взгляд друга, Малфой выхватил свиток и бегло просмотрел. Лицо его скривилось, как будто он увидел огромную, мерзкую жабу.

— Мерлин, Блейз, какого горбатого гоблина ты занимаешься историей магии в такой восхитительный день?

Забини забрал свою работу у Драко, бережно разгладил и уткнулся в книгу, задумчиво покусывая кончик своего пера.

— Бле-эйз! — Малфой помахал рукой перед лицом итальянца, привлекая внимание. — С тобой все хорошо? Ничего такого не пил, нет?

От притворной заботы в его голосе Блейз поморщился.

— Не вижу ничего такого в том, чтобы заняться уроками. Причем все, кто мог меня отвлекать сегодня днем свалили, а сейчас спят. Слышишь, Драко, спят, — с намеком сказал он, показывая Малфою глазами на выход.

Драко демонстративно откинулся на спинку кресла, сложил ноги на ноги и приподнял бровь, всем видом показывая, что никуда идти не собирается.

— Ты сейчас говоришь, как заучка Грейнджер, — обвинительно сообщил Малфой итальянцу, который снова застрочил пером в пергаменте. — Но даже она не додумалась бы в такую погоду заниматься тошнотворной историей!

— Да, нет, — Блейз, наконец, закончил писать и помахал последним свитком, чтобы чернила быстрее высохли, — я ее сегодня в библиотеке встречал.

Он спохватился, что так сушить чернила долго, вытащил палочку и одним заклинанием завершил работу, с благодарностю вспомнив уроки Гермионы.

— Беру свои слова обратно, эта чокнутая готова целыми днями в библиотеке сидеть... — тут Драко подскочил. — Подожди, ты сегодня и в библиотеку ходил?!

Блейз посмотрел на него, как на умственно отсталого.

— А это я, по-твоему, где взял? — саркастически спросил он, указывая на стопку книг, которую завтра ему представляло отнести в библиотеку.

Малфой несколько секунд тупо рассматривал книги.

— Мда, лорд Забини, вы, кажется, переобщались с Грейнджер, — с чувством сказал Драко. — Вам противопоказано общение с ней. Ее одержимость учебой заразна.

Забини убрал свитки и чернила с перьями в сумку и потемневшим взглядом посмотрел на Драко. Хорошо знавший его Малфой понял, что итальянец чем-то недоволен.

— Вообще-то в Хогвартс приезжают, чтобы учиться, а не охмурять толпы девчонок, — отчеканил Блейз. — Для вас это новость, лорд Малфой? И если вам и без блестящих результатов ТРИТОНов обеспеченно блестящее будущее, то некоторым, вроде той же Грейнджер, всего надо добиваться своим трудом и упорством. Не зарывайтесь, лорд Малфой, как бы вам не ощутить огромное разочарование, когда какая-то девчонка без рода и чистой крови обойдет вас на работе из-за своих обширных знаний!

— Блейз, да я же...— совершенно растерялся Драко.

Глаза Забини чуть посветлели, он немного успокоился.

— Все не так просто, мистер Малфой, — спокойным голосом продолжил итальянец. — С окончанием школы я не намерен жить с родителями и продолжать семейное дело. Мне все это заранее осточертело. Я каждое лето впахивал у отца, чтобы скопить некоторые сбережения. Вот сдам экзамены на "превосходно", уеду куда-нибудь в Италию, куплю домик, устроюсь на приличную работу. И всего добьюсь сам.

— А как же продолжение рода... — совсем не уверенно заикнулся Драко.

— Плевать я хотел на их род, — отмахнулся Забини. — Мои родители молоды, заведут себе еще детей. Я не хочу иметь с их делом ничего общего. Мой отец слишком сильно закостенел в своих убеждениях. Они приведут род к забвению. Не хочу в этом участвовать.

Блейз поднялся, закинул сумку на плечо, подхватил стопку учебников и посмотрел на Малфоя.

— Не смотри на все с одной точки зрения, Драко, — тихо сказал Забини. — Волшебный мир меняется. Пока незаметно, но, если не хочешь быть раздавлен грядущими переменами, постарайся уловить их и идти с ними в ногу. Поверь, друг, традиции традициями, но многие взгляды на жизнь устарели. Новое поколение волшебников это докажут. Такие как Поттер и Грейнджер докажут. Доброй ночи.

И Блейз быстро поднялся к себе в спальню, оставив совершенно растерянного и от того несчастного Малфоя одного.

Когда Блейз Забини успел настолько поменяться?! Почему он, его друг, этого не заметил? Ведь Блейз и вправду стал много заниматься и добился успехов в учебе. Теперь его знания были, если не наравне с его и Грейнджер, то очень близко. У итальянца реальный шанс сдать ТРИТОНы на "превосходно", раз уж он променял прогулку в солнечный день на конспект по истории магии!

Откуда Малфою было знать, что Блейз просидел в замке не из-за учебы, с которой у него, к слову, было более, чем отлично, а из-за той самой заучки Грейнджер, грязнокровки, Золотой девочки, участницы войны с Темным Лордом. А та вовсе не торчала в библиотеке, как недовольно думали ее друзья, а сидела весь день с Блейзом, лордом Забини, Принцем слизерина, любвеобильным итальянцем и холодным ублюдком, каким его считали в школе. Они были очень разными, но не могли друг без друга, хотя врятли признались бы в этом даже самим себе.

Теплые дни держались на радость долго. Их хватило и на выходные, на время похода в Хогсмит. Ничего удивительного, что все, кто мог, отправились в городок. Пользуясь случаем, Гермиона и Блейз, наконец, смогли выйти из замка на природу. Этот день запомнился им надолго. Блейз нашел неглубоко в лесу небольшую полянку, даже не полянку, а клочок земли четырех шагов без деревьев. Девушка нанесла на это место различных чар на случай, если сюда забредут первые или вторые курсы. Они устроили небольшой пикник и болтали обо всем. Забини рассказал ей о своей семье, отношениях внутри нее, о своих планах на будущее. В ответ Гермиона вспоминала о своем детстве, жизни, часто упоминала Ника, но теперь она не грустила. Рядом с Блейзом не грустила.

Потом они развлекались тем, что создавали из опавших листьев различные фигуры. Забава кончилась банальным швырянием охапок листьев друг в друга. А после они лежали на жухлой траве и мечтали о будущем, обещали поддерживать друг с другом связь, встречаться.

Возвращались они поздно и по отдельности, опасаясь встретить вернувшихся студентов.

С этого дня они не выпускали ни одной возможности увидеться. На самих занятиях общались мало, ограничившись мимолетными взглядами и слабыми приветствиями. Видя такие перемены в общении друга с Грейнджер Драко облегченно вздохнул. Но не надолго... Проблемы не исчезли, их становилось только больше.