Зима наносит удар в сердце всякой жизни, одушевлённой и неодушевлённой. Если бы не искусственные огни веселья, если бы не суета, создаваемая жаждой жизни, и бешеная погоня за чистой прибылью торговцев развлечениями, если бы не роскошные витрины, которые люди устраивают и внутри и снаружи своих магазинов, если бы не яркие разноцветные рекламы, которыми изобилуют наши улицы, если бы не толпы снующих во всех направлениях пешеходов, мы быстро почувствовали бы, как тяжко ледяная рука зимы ложится нам на сердце, и как гнетущи те долгие дни, когда солнце на даёт нам достаточно тепла и света...
Зима прошедшего года полностью изменила мою жизнь.
Я помнил лишь резкий звук тормозящих колес и яркий свет, что бил в глаза.
* * *
— Твои извинения были тут к месту, — сухо ответил я. — Какие у меня могут быть новости, когда я целыми днями нахожусь в доме? Знаешь, я мог бы принять это за издевательство.
— Я не подумал...
— Даже не пытайся оправдываться. Поттер, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Чего ты хочешь? Зачем ты сюда пришел?
— Тебе нужна помощь.
— Мне не нужна помощь.
— Но, ты не...
— Мне не нужна помощь. Слышишь? Ни от вашего дрянного Ордена, ни от министерства, ни от тебя! Мне НЕ нужна помощь. Я сам в силах позаботиться о себе. Так и передавай. А теперь убирайся отсюда туда, где ты был раньше. Катись ко всем чертям, уж сделай одолжение.
Будто вовсе не слушая, он положил свою ладонь мне на плечо, которую я тут же сбросил.
— Вали отсюда, — медленно и четко повторил я. — Иначе...
— Иначе? Позволь мне напомнить, что ты сейчас не в том положении чтобы угрожать, — мягко произнес Поттер.
Я скривился.
— Спасибо, что напомнил.
Разговор был исчерпан после того, как я неохотно согласился.
* * *
Неделю спустя.
Старый парк.
Сейчас ты, наверное, слышишь приглушенный стук моих сапог по холодному асфальту и сожалеешь, что не можешь взять меня за руку, а затем, резко отпустив, умчаться вперед, смеясь и выкрикивая "Догони меня!". Сейчас тебе уже все равно.
— Здравствуй, — я сдержанно поздоровался, затем отвернулся к воде. Поттер сел рядом.
— Тебе, наверное, противно сейчас смотреть на меня, да? — отстраненно поинтересовался я через минуту. Он покачал головой, на что я усмехнулся:
— К чему вранье? Я же вижу твой взгляд до омерзения наполненный жалостью.
Я хотел, чтобы он начал яростно отрицать мои слова, отчего мне, возможно, стало бы легче. Я бы даже обнял его. Но он ничего не ответил. Глубокий вдох.
— Прости я должен идти домой.
— Можно я провожу?
Я хмыкнул.
— Ну, проводи, раз хочешь.
Я слышал его медленные приглушенные шаги за спиной. Слышал звук редких листьев, шуршащих под его ногами. Это причиняло боль и заставляло понимать всю безнадежность моей ситуации. Потому что параллельно всему этому я слышал тихий скрип колес своего инвалидного кресла.
Vova
