Просто ты - не он

Желто-красные листья, кружась, падали на покрытые лужами мостовые Хогсмида. Промозглый осенний ветер норовил забраться под мантию, прогоняя крохотные крупицы тепла. В такую погоду больше всего хотелось сидеть перед горящим камином, закутавшись в толстый вязаный свитер и бездумно смотреть на огонь.

Те немногие, кто отважился выйти из теплого Хогвартса, сидели сейчас в "Кабаньей голове" и пили сливочное пиво, слушая потрескивание поленьев в камине. И только тоненькая фигура, стоящая почти у самой кромки леса, казалось не замечает холодного ветра и противного мелкого дождя.

Луна Лавгуд смотрела на небо. Грязно серые облака висели низко над землей, извергая на людей потоки воды.

Из бара вышла небольшая группа молодых волшебников. Они обернулись, глядя на девушку, и нерешительно замерли, тихо переговариваясь.

— Луна! Мы уходим... — окликнул один из них.

Девушка вздрогнула и, повернувшись на голос, сделала робкий шажок к компании.

Гостиная Гриффиндора, как обычно, была полна народу. Кто-то делал уроки, закопавшись в огромные фолианты, кто-то, наоборот, страдал от безделья.

Гермиона, как обычно, что-то писала в толстом блокноте с многообещающей надписью ГАВНЭ на обложке. Джинни и Рон, перекидываясь шутками и подкалывая друг-друга, играли очередную партию в шахматы. Никто из них и не заметил, как Гарри тихонько выскользнул из гостиной, накидывая на ходу мантию-неведимку.

Ровно без пяти десять он открыл дверь выручай-комнаты. Луна уже была там. Она сидела на толстом ковре и что-то рисовала на пергаменте, старательно выводя каждую линию.

— Привет, — произнесла она, даже не повернув головы.

Гарри скинул мантию-неведимку и поежился. В комнате было прохладно.

— Я боялась, что ты не придешь, — сказала Луна, поднимаясь с ковра и убирая пергамент в карман мантии.

— Ну...мы же договаривались..., — промямлил Поттер, чувствовавший себя неуютно в ее компании.

Луна улыбнулась. Да, они договаривались.

— Ну, что ж, приступим! — радостно сказала девушка, прячась за мольбертом, который Гарри не сразу заметил.

Она указала Гарри на кресло и принялась распаковывать сумку с кистями и красками. Юноша неуверенно сел и и стал наблюдать за Луной. Пепельные волосы собраны в высокий пучок, только пара локонов выбилась из этой пародии на прическу и теперь спадали на лоб и виски. Рукава форменной рубашки закатанные до локтей, открывали тонкие руки. А такой привычный галстук вообще отсутствовал. Легкий румянец покрывает щеки, говоря о предвкушении и взволнованности.

Такая маленькая, тонкая, хрупкая...Ему почему-то вспомнилось, как она стояла днем под дождем, глядя в небо. Она казалась такой беззащитной...

— Гарри, ты не мог бы снять мантию..., — смущенно попросила Луна, покраснев еще больше.

Внутренне усмехаясь, Гарри снял мантию, оставшись в рубашке. Луна удовлетворенно кивнула и продолжила рисовать, вновь спрятавшись за мольберт. Она рисовала долго. Смешивала краски, нанося тонкие цветные линии, просила Гарри чуть чуть приподнять голову, или же подбегала и сама что-то поправляла в его внешности и позе.

Глаза Луны горели вдохновением, а щеки вспыхивали ярче с каждым нанесенным мазком.

И Гарри не выдержал. Встал, нарушая позу и разминая затекшие конечности, и подошел к девушке, не глядя на картину. Луна недоуменно посмотрела на него. Юноша, глубоко вздохнув, притянул ее к себе, впиваясь в ее губы поцелуем. Она не сопротивлялась. Только тихонько вздрогнула, почувствовав его руки под рубашкой. А Гарри сгорал. Сгорал от ощущения ее мягкого податливого тела в своих руках, от ее запаха корицы с ванилью.

Она не сопротивлялась, когда он положил ее на ковер и избавил от последних предметов одежды, заставив покрыться мурашками и слегка поежиться из-за прохладного воздуха. Гарри целовал ее глаза, шепча какие-то бессвязные и мало значащие фразы, потом шею, ключицы, маленькую грудь, плоский животик. Она была такой хрупкой, такой красивой и такой невинной...

Луна не сопротивлялась даже тогда, когда он резко вошел в нее, лишая девственности. Только вскрикнула и поморщилась от боли, глядя мимо него. Когда все было кончено, она освободилась от рук Гарри и принялась одеваться, не произнеся ни слова.

Его душили угрызения совести. Надо было извиниться перед ней, сказать что-нибудь теплое и ласковое, но он не мог. Он просто смотрел, как она собирает разбросанные вещи.

Уже уходя, она обернулась и ,посмотрев на Гарри грустными глазами, сказала:

— Прости...просто ты — не ОН, — и выскользнула за дверь.

Одевшись, он заметил кусок пергамента, валяющийся на полу. Подняв его, он развернул бумагу и увидел маленький карандашный эскиз. На него смотрели прищуренные серые глаза. Драко Малфой. Так вот, о ком говорила Луна.