Средство от кошмаров

Звонок раздался неожиданно — около полудня, в самую жару. Хитроумное волшебное устройство издавало звуки, несовместимые с нормальным отдыхом, вынуждая хозяина бросать всё и мчаться к двери, где бы он ни был. Римус вздохнул, с сожалением отставил в сторону чашку свежесваренного кофе, и поплёлся открывать.

— Я тебе не помешал? — на пороге стоял Сириус Блэк.

— Нет. Проходи скорее, не торчи на виду, — Рем посторонился, пропуская друга.

— Уже можно не прятаться. Меня вчера оправдали, забыл? — Сириус захлопнул за собой дверь.

— Забыл... — повинился Лунатик. — Идём на кухню. Кофе будешь?

— Спрашиваешь! Конечно, буду!

Они сидели друг против друга за кухонным столом, по совместительству служившим обеденным, и молча пили кофе. Наконец, Сириус отставил пустую чашку и заговорил:

— Рем, у меня к тебе просьба. Не знаю, правда, как ты на это отреагируешь...

— Не мнись, Бродяга, — подбодрил его Римус.

— В общем, ты не мог бы пожить у меня с недельку? — Сириус с надеждой глянул на друга.

— У тебя — это где? — на всякий случай уточнил Рем.

— На площади Гриммо. Не могу я там один. Стены давят. Словно в Азкабан вернулся... — Бродяга отвёл глаза. — И съехать не могу, сам знаешь.

— Знаю, — сочувственно вздохнул Римус. — И что Дамблдору стукнуло в голову? С какой стати ты должен там торчать?..

— «Для моей же безопасности», — передразнил интонации старого чародея Сириус, скривившись. — Так как?

— Не проблема, — Рем улыбнулся, — Когда?

— Да хоть сейчас! — просиял Сириус. — Рем, ты меня спасаешь. Помочь тебе со сборами?

— Сиди, пей кофе. Сам справлюсь, — Лунатик поднялся.

Сборы не отняли много времени — ему было не впервой нежданно-негаданно срываться с места, порой на несколько дней, чаще — надолго.

— Готово, — Римус появился на кухне в дорожной мантии, несколько неуместной в такую жару, с потрёпанным чемоданчиком в руках.

— Это всё? — удивлённо уставился на него Бродяга.

— Если что-то забуду, всегда можно сгонять сюда, — отмахнулся Лунатик.

— Тогда пошли.

Погода в Лондоне была куда прохладнее. С неба сеялась мельчайшая водяная пыль, которую язык не поворачивался назвать дождём, дул несильный, но пронзительный ветер. В такую погоду даже дом №12 по площади Гриммо мог показаться вершиной уюта.

— Терпеть не могу это чёртово логово, — произнёс Сириус, пропуская друга внутрь. — А приходится.

— Ничего. Обживёшься, — успокоил его Рем.

— Пойдём, твою комнату покажу, — Сириус зашагал по лестнице. — Рядом с моей. Так удобней, по-моему.

Остаток дня промелькнул незаметно — за разбором вещей и обследованием многочисленных ловушек, натыканных в доме и призванных оберегать хозяев от нежданных гостей, но вместо этого существенно мешавших самим хозяевам. К вечеру в голове у Рема уже не укладывалось, как можно жить здесь и не лишиться головы при попытке зайти в дом со двора.

По комнатам разошлись поздно. Но, несмотря на усталость, Лунатик долго не мог уснуть. Всё здесь было чужим, чтоб не сказать — враждебным. Тёмные стены с местами облезшими обоями, крохотные, давно не мытые окна, тяжёлая помпезная мебель, позеленевшая от времени бронза тусклых светильников... Рем ворочался в постели, перебирая в голове события этого дня. Тонкий шёлк дорогого постельного белья приятно холодил кожу, ночной ветерок шевелил занавески на приоткрытом окне. Спать не хотелось совершенно.

Внезапно ночную тишину разорвал нечеловеческий крик, полный боли и такого отчаяния, что волосы вставали дыбом, и кровь стыла в жилах. Римус рывком вскочил, подхватил лежащую на столике в изголовье кровати палочку, и выбежал в коридор. Крик повторился. На этот раз удалось определить его источник — спальня Сириуса. Не задумываясь, Рем кинулся туда.

— Алохомора! — дверь покорно распахнулась. — Сири!

Блэк, бледный, как полотно, лежал на постели. Глаза его были закрыты, руки судорожно сжимали край покрывала.

— Сириус! Проснись, — Рем кинулся к нему, потряс за плечо.

— Лунатик? — Сириус, наконец, открыл глаза. — Что с тобой? Почему ты...

— Я думал, тебя режут... — Римус без сил опустился на кровать. — Ты так орал...

— Прости, — Сириус вздрогнул, — Так часто бывает. С тех пор, как я живу здесь.

— Сири, — Рем ласково коснулся его плеча. — Не пугай меня так.

Сириус снова содрогнулся от этого прикосновения и резко отстранился.

— Что с тобой? — спросил Римус.

— Ты не сможешь этого понять.

— Я попробую, — Лунатик открыто взглянул ему в глаза.

— Я отвык от людей, Рем. Ты не сможешь понять, и дай тебе Мерлин не узнать никогда, что это такое — двенадцать лет одиночества. Двенадцать лет не слышать ничего, кроме собственного голоса, видеть лишь дементоров... Это по-настоящему страшно. Самые сильные духом ломаются в Азкабане через несколько лет, — Сириуса била крупная дрожь, он закрыл лицо руками, но продолжал говорить. — Я не знаю, что удержало меня от безумия. Но до сих пор, когда это снится мне по ночам, я не в силах сдержать крик...

Он вновь, как наяву, переживал свои кошмары. На бледной коже выступил холодный пот, спутанные длинные волосы рассыпались по плечам, упали на лицо.

Римус осторожно обнял его, прижал к себе.

— Всё кончилось, Сири. Всё это позади. Всё будет хорошо, обещаю тебе. Я рядом... — его руки гладили волосы, бледную кожу спины. — Я никогда тебя не оставлю. Я люблю тебя.

Признание, столько лет таимое в самом далёком уголке души, вырвалось само по себе, прежде чем Рем успел остановить себя.

— Что? — Сириус поднял голову. — Повтори, что ты сказал!

— Я люблю тебя, — сомнения остались позади, — Ещё со школы.

Бродяга неверяще посмотрел на него:

— Почему ты...

— Молчал? Не знаю. Да разве это важно?

— Нет. Совершенно не важно, — Сириус обнял его. — Я тоже тебя люблю. Спасибо тебе.

— За что? — Рем ласково провёл рукой по его щеке, отводя тёмные пряди.

— За то, что ты есть.

Руки встретились, пальцы переплелись, чтобы уже не размыкаться. Через несколько часов, утомлённые, но совершенно счастливые, они уснули, обнявшись.

(несколько дней спустя)

— Сириус, ты стал спать спокойней или мне кажется?

— Я нашёл отличное средство от кошмаров.

— Какое же?

— Тебя...