По-весеннему холодный, моросящий дождь за окном, похоже, только подпитывал мое мокрое унылое настроение. Все вокруг казалось таким мутным и ненастоящим, что я с головой окунулся в свою депрессию, впадая в просто-таки мучительные, почти дикие расстройства.
Сегодня, например, занятия еще не успели закончиться, а я уже попытался сбежать от назойливой Гермионы. Очередная выдуманная причина заключалась в том, что мне нужно было в Больничное Крыло за ставшим для меня уже традиционным Успокаивающим зельем. Я бы с удовольствием утопился в нем, но, говорят, оно вызывает привыкание… Хотя, наверное, быть наркоманом не так уж и плохо. Интересно, я тогда забуду о своих горестных мыслях, или как? Подруга внимательно осмотрела меня, выискивая в потускневших глазах и опустившихся уголках губ признаки каких-либо чувств.
Искать на моем лице эмоции — гиблое дело. Я бы так и сказал ей, но это все равно бесполезно, гм… она мне ни за что не поверит, хотя и прошло уже достаточно много времени, чтобы Гермиона могла заметить мое откровенно странное поведение, а я, наконец-то, мог бы смириться со своей участью. Мог, но не хотел. Это была чертова часть меня, и выдрать ее с корнем — означало почти убить себя. Впрочем, я и без этого медленно умирал от тоски. Когда закончилась война с Волдемортом, я хотел только одного: разделить свою Судьбу с тем, кого любил. Безумно, сильно, отчаянно… Но и это у меня не получилось… Я был натаскан убивать Темных Лордов, но не подготовлен к нормальной жизни. Совершенно лишний в этом новом счастливом мире…
Подруга медленно кивнула и неуверенно улыбнулась, все еще не сводя с меня испытующего взгляда. Я попытался придать своему лицу веселое выражение, но моя жалкая попытка завершилась кривой и, наверное, злобной, если глядеть со стороны, гримасой. Гермиона нахмурилась и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут я развернулся и побежал прочь. Мне срочно нужно было побыть одному. Немедленно уйти ото всех них! Прямо сейчас! Присутствие людей утомляло, заставляло почувствовать, что я еще кому-то нужен. Это было не так. Они все убеждали меня, но, конечно же, врали. Я лишний, совершенно лишний везде. И никакие слова не смогут убедить меня в обратном, никакие поступки, никакие взгляды и приторная забота, фальшивое беспокойство...
Быстрые, неровные шаги, и вот я уже забираюсь с ногами на подоконник возле старых классных комнат на четвертом этаже. Здесь обычно никого нет, кроме редко захаживающих призраков и нескольких пауков, висящих на старых, желтоватых паутинах. Впрочем, мне всегда с лихвой хватало и этого общества. Пауки молчали. Они не проклинали за бездействие, не ждали от меня вселенского счастья и мира во всем мире. А призраки… Это было что-то недосягаемое для меня и, возможно, желанное. Но я был полукровкой и не мог стать таким равнодушным ко всему, таким спокойным и даже немного величественным…
Каждый мой день, поведенный в Хогвартсе, как две капли воды походил на предыдущий: я ел три раза в день, ходил на занятия вместе с седьмым курсом, делал домашнее задание и спал по ночам. Я существовал в этом мире, я просто был, но не более того… Одинокий, потому что не желал ни с кем общаться. Не хотел видеть, что половина из тех, кого я знал, больше не присутствует в этом Зале, и никогда уже не будет присутствовать. А больше всего мне не хотелось смотреть в сторону стола преподавателей: там не было того, кого я любил больше жизни, того, кто не вернется сюда по моей вине. Я хотел сойти с ума, но почему-то не мог, каждый день продолжая влачить свое скудное существование. Это походило на повтор действий одной и той же серии, как в глупых маггловских сериалах, которые любит смотреть тетушка. Снова и снова, одно и то же.
Мое новое хобби стало логичным продолжением всего этого: я начал курить. О да, это было именно хобби! Попытка загнать себя в очередную зависимость, чтобы вытеснить прежнюю… Совершенно бесполезная попытка! Однако, сигареты приносили какое-то парализующее, отупляющее мозг чувство, заставляя забыться, не думать ни о чем… Они помогали справляться с ноющей болью в груди. Никотин стал потребностью для меня. Единственной вполне реальной потребностью на сегодня.
Пачка дешевых сигарет, одолженная мною сегодня у Финнигана, никак не хотела вытаскиваться из кармана джинсов, зараза. Спустя какое-то время я, наконец, сделал это и вытащил ее. Уже от простого названия мне стало дурно. Ментоловые…
Как же я не люблю ментол. Всеми фибрами моей души...
Сигареты оказались довольно сильными, что не могло не радовать, но вот этот горьковатый, резкий запах просто сводил меня с ума. Я готов был завыть и побиться головой о стенку. Но почему-то сегодня не стал этого делать, с каким-то садомазохистским удовольствием поджигая огоньком от палочки первую из сигарет и глубоко затягиваясь. Я знал, что будет дальше. Знал. Какой-то особый уже ритуал, гораздо более сильно действующий на меня, чем любой из настоящих. Даже черномагических. В такие моменты я начинаю понимать Волдеморта…
Ядовитый дым заполз в больные легкие, вызывая тошноту и головокружение, но я продолжил курить и почувствовал, как вместе с дымом в мою душу влезает едкая ментоловая тоска, сметая все преграды из апатии и бездействия, которые я поставил на ее пути.
Обожаю ментол.
Тоска острая, почти пряная от привкуса на губах, завладела мной. Я горько усмехнулся про себя, отмечая, что подобный приступ случался всего лишь неделю назад.
«Что-то вы зачастили ко мне, доктор…» — весело подумал я.
Это было словно возвращение назад, в прошлое, но длилось оно, как и всегда, недолго. Надо было только подождать, пока все признаки нормальности уйдут, и мной снова завладеет привычное и уже такое родное безразличие. Это было небольно, как анестезия.
Да, я ненормальный. Я бесчувственный. Не говорите мне этого, я и сам знаю. Но все уже давно молчат, по правде…
Вторая сигарета… «Это просто дождь за окном», — исступленно повторял я, не позволяя соленым каплям выкатиться из глаз, — «Дождь-дождь-дождь, мать твою, дождь». Ментол завладел моими мыслями и чувствами. Не важно, что он только напоминал мяту, не важно, что мне горько… Главное, что мое сердце начинает биться с удвоенной силой, когда я вдыхаю этот запах. Когда я вспоминаю Его.
Да, я все-таки сказал это. Сказал, и теперь точно не смогу остановиться…
Я даже не смогу произнести Его имя. Я знаю точно: мне нельзя этого делать. Потому что безразличие тоже не дается просто так. Оно как волна успокоения: то есть, а то его и нет. Сейчас же именно короткий отлив со всеми его последствиями. Да, вам не повезло.
Сползаю по каменной стене, почти ложась на пыльный когда-то, но уже вытертый мною сейчас подоконник. Дождь постепенно начинает переходить в ливень, и я осознаю, что именно он влияет на мои эмоции. Это он во всем виноват! Я проклинаю холодные сверкающие капли, когда мое тело начинает биться в судорогах, когда мой пульс выбивает имя: «Северус», когда я понимаю, что он ушел и не вернется никогда. И мне неважно, что щекам становится горячо от слез, а наполовину выкуренная сигарета выпадает из ослабевших пальцев.
Я повторяю Его слова, последние, что Он сказал мне, глядя в глаза: «Прощайте, Поттер. Я готов пожертвовать своей преподавательской деятельностью, ради того, чтобы не видеть вас».
Не видеть. Меня. Это было тем единственным, что я смог понять.
Он ненавидит меня за то, что я спас Его в Визжащей Хижине, достав антидот из Его кармана в попытке помочь. За то, что я вытащил Его с того света, а отплатить за это Ему уже не получится. Как будто мне надо! Война закончилась — вечная слава героям!
Он попросту сбежал, когда я повис у Него на шее с хриплым криком: «Профессор!». Его передернуло от того, что я дотронулся до Него. И Он, оттолкнув меня, отошел к своему столу собрать какие-то ненужные бумаги. Тогда я подошел почти вплотную, сверля взглядом его затылок. Крупная дрожь колотила меня, а язык намертво присох к небу. Снейп не оборачивался, но я чувствовал его напряжение: спина была слишком прямой, а движения резкими… Я громко дышал Ему в шею, не заботясь о своем неуместном поведении, и наслаждался близостью этого невероятного человека.
Я все испортил… Все… Мои губы словно зажили самостоятельной жизнью, когда я прошептал его имя: «Северус».
Вздрогнув, Он повернулся ко мне. Я не мог вымолвить ни слова, а Он убил меня всего лишь двумя. Как это оказалось просто: «Я уезжаю».
И после этого мне стало все равно, что происходит вокруг, разум помутился, а я… Я просто болтал какую-то чепуху о своей любви к Нему, что я не смогу жить, если Его не будет рядом…
Ему было все равно, конечно же. Я не был нужен никому в этом мире! Он методично складывал свои вещи, а я смотрел на это. Смотрел и не мог поверить.
— Но почему? Почему ты не веришь моим словам… Почему… — уже очень тихо, почти неслышно, продолжал спрашивать я, когда Снейп наконец закончил собираться, и уже поднял палочку для того, чтобы уменьшить чемоданы и положить их в карман. Я и не надеялся на ответ, когда Он резко повернулся ко мне, заставляя потеряться в невероятном ощущении от Его взгляда, думать только о том, как стать ближе к Нему, прикоснуться к Нему…
— Поттер, я думаю, вы и без этого понимаете мои мотивы. Просто разберитесь в себе и, уверен, вы найдете правильный ответ, — раздраженно проговорил Северус и быстро покинул кабинет, даже не кивнув мне на прощание.
Он сбежал, оставив после себя только дождь и тоску.
Я обхватил колени руками, прижимая их к себе. Старый подоконник походил на каменную кровать со спинкой из стеклянного окна, она и была моим пристанищем. Моим местом. Рыдания сотрясали худое, словно совсем и не мое, тело. Но сейчас они были гораздо тише и незаметнее из-за плотно прижатых ног. Я выучил этот прием благодаря часам практики. Это оказалось полезным.
Спустя какое-то время, когда слезы иссякли, а глаза высохли, я вновь сел на подоконнике, доставая уже третью сигарету с ментолом моего разочарования.
Глаза жгло, а сердце снова начинало застывать, постепенно каменея.
Я не чувствовал в себе жизни. В такие моменты я думал, что Волдеморту нужно было убить меня, потому что без цели все стало простым существованием. Я был никому не нужен…
Глаза закрылись сами собой, а я втягивал уже надоевший, но привычный за последние месяцы дым. И проваливался в полудрему, где были счастливые Рон с Гермионой, оба брата Уизли, все учителя и сокурсники. И где был такой привычный профессор Снейп, неприступно взиравший на учеников. Там он говорил мне гадости, а я отвечал ему. Получал отработки…
Сон сменился ощущением пристального взгляда.
Я, кажется, бредил, потому что прямо на меня смотрели черные испытующие глаза. Нет, я точно заснул! Не мог же это быть Он. Северус никогда бы не поднял руку, чтобы отвести с моего лица мокрые от слез пряди волос, чтобы погладить меня по щеке, чтобы… Нет.
Я в ужасе распахнул глаза и шарахнулся в сторону.
Неужели Симус подмешал в свои проклятые сигареты "травку" и ничего не сказал мне об этом?!
Или мои просьбы все-таки были услышаны, и я, наконец, сошел с ума?..
— Гарри… — тихо позвала меня эта реалистичная галлюцинация больного воображения, — Гарри…
И я понял, что это, действительно, очередной мой глюк, потому что настоящий Снейп никогда бы не назвал меня по имени. Да еще так мягко… Я засмеялся своим мыслям. Этот хриплый нечеловеческий смех рвался из моей груди вместе со всхлипами, но слез уже не было, поэтому, наверное, со стороны это выглядело жутко. Смех перешел в хохот, а затем во всхлипы. Я ничего не видел, но чувствовал, что меня прижимают к себе сильные мужские руки, что они гладят мою дрожащую спину, что этот удивительный ненастоящий голос постоянно повторяет мое имя. Мерлин, да не может этого быть!
— Не может быть, — повторил я вслух и поразился интонациям своего голоса, хотя не должен был. Он казался чужим. Мертвым. Как я и хотел…
— Гарри, послушай меня, — сказала галлюцинация, а я зашелся в новом приступе дрожи. Руки до боли сжали мои острые плечи, и повернули к себе. Я изо всех сил зажмурил глаза, пытаясь забыться.
Не может, не может, не может…
— Послушай меня, Поттер, — гневно прошипел голос. — Хватит строить из себя буйнопомешанного. Я не собираюсь выслушивать твои однообразные комментарии по поводу моего прибытия.
Я растерянно заморгал, присматриваясь к своей галлюцинации. Она реалистично сжала тонкие губы, одна бровь взлетела вверх в насмешливом жесте. Черные глаза смотрели на меня, в них была злость. Конечно же, злость…
Только не это! Даже теперь, когда Снейп находится в моем воображении, даже когда он ненастоящий…
— Пожалуйста, не надо, — тихо прошептал я. — Ты же можешь быть таким, каким я хочу тебя видеть. Только не злись.
Галлюцинация внимательно меня выслушала. В её глазах на миг промелькнуло что-то, до боли похожее на тоску. Я протянул руку, чтобы удостовериться, что Северус ненастоящий и… дотронулся кончиками холодных пальцев до теплой мужской щеки.
— Кажется, я действительно сошел с ума… — вырвалось из моего рта, когда я провел пальцами дальше, по бледным губам, по шее…и ощутил чуть заметную дрожь в ответ на свои прикосновения. Ладонь Снейпа нашла мою и отвела ее в сторону. Я плохо ощущал свое тело. Чужое, полумертвое…
— Не сошел. Я действительно здесь, — негромко проговорил Северус, поднося мою руку к губам и целуя пальцы один за другим. Я отстраненно наблюдал за этим. Нет, это определенно не Снейп. Наверное, кто-то принял Оборотное зелье и…
— Это не Ты, — вынес вердикт я. Мягкие губы остановились, а рука дрогнула. — Ты бы никогда не стал делать этого. Ты бы никогда не вернулся, чтобы поговорить со мной. Никогда! Никогда-никогда…
— Верно. Это не я, — пробормотал Северус спустя несколько минут напряженного молчания. — Тогда кто же?
Я криво усмехнулся, кладя другую руку ему на плечо и привлекая к себе. Он совсем не сопротивлялся, да и не должен был. Потому что я так хотел.
Мои обкусанные и шершавые губы соприкоснулись с его гладкими и мягкими. Кровь прилила к лицу, а язык провел по нижней, более тонкой губе, и я чуть прикусил ее. В ответ на мои действия послышался сдавленный стон, и Северус прижал меня к себе за талию, стягивая с подоконника. Я чувствовал его возбуждение сквозь штаны и мантию и знал, что мое тело точно также отреагировало на действия персональной галлюцинации. Моей… Его язык ворвался в мой рот, исследуя. Я не мог думать, даже боялся дышать, понимая, что каждый момент может закончиться тем, что я обнаружу себя на подоконнике с тяжело гудящей головой, а Его не будет и в помине. Он уйдет, оставив за собой шлейф невероятно травяного и такого мятного запаха… Теперь он смешался с моим: горьким и ментоловым. Из моего горла, против воли, вырвался жалобный стон, когда Он положил свою руку мне на пах, чуть поглаживая. Когда Он высвободил мой член, начиная ласкать его по всей длине. Как я уткнулся носом в Его мантию, глубоко втягивая этот запах. Я наркоман, которому наконец–то дали дозу. Я, в который раз уже, прикусываю губы и сжимаю Его в своих объятиях, пока Он своими действиями доводит меня до пика. Мир взрывается тысячами красок, и я начинаю понимать, что опять каким-то образом живу. Живу, и все тут. Это плохо? Или, все же, хорошо?..
Он произносит очищающее заклинание, а потом поднимает мою голову за подбородок. Я смотрю в эти пульсирующие зрачки, забывая обо всем на свете.
Забываю даже, что я есть. А меня и нет, на самом деле. Давно уже…
— Так кто же я? — мягко спрашивает он. И его бархатный и вкрадчивый голос заставляет мое сердце сладко сжиматься, колотясь о ребра с удвоенной силой. Мой наркотик. Мой…
Vova
