Откладываю перо, лениво потягиваюсь и зеваю до боли в челюсти. Не понимаю — и чего все так боятся этого экзамена? Подумаешь СОВ, по мне, так на первом курсе вопросы были и то сложнее.
«Назовите пять признаков, по которым можно узнать оборотня»
Лунатику однозначно понравилось. Чуть поворачиваю голову назад и ловлю насмешливый взгляд Бродяги. Видимо, я не одинок в своих размышлениях. Усмехаюсь ему, показывая большой палец правой руки, и начинаю осматриваться вокруг, отыскивая остальных друзей.
Вижу, как Хвост отчаянно покусывает перо, явно что-то вспоминая. Ну что за тупица! Мы же вместе повторяли на днях весь материал. Иногда я задумываюсь, как судьба свела меня с таким человеком, и насколько шляпа была не в себе, когда отправляла его в Гриффиндор. Да ему самое место в Хаффлпаффе, он ведь даже собственной тени боится. Вот точно крыса, я даже не представляю его кем-то другим в анимагической форме.
Вздыхаю и вглядываюсь в Ремуса. Милый добрый Лунатик, хреново выглядишь, дружище. Кажется, полнолуние уже послезавтра. Думаю, в предстоящую ночь надо будет гулять потише, а то в прошлый раз какая-то ведьма едва не вызвала авроров, когда решила, что на неё напали. Бедняга Сириус просто решил стащить жареного гуся у той престарелой леди. Однако он не думал, что нарвется на сигнальные чары, поэтому с перепугу перебил какие-то горшки у неё на кухне и с совершенно безумными глазами удрал, негромко поскуливая. Помню, как мы смеялись над ним, пока он зализывал рану на лапе.
Взгляд скользит дальше и останавливается на нем. Северус. Выглядит в точности как Лунатик, такой же бледный и чахлый, но Ремус только перед полнолунием, а он…
Черт, ну и зачем ты так низко склоняешься над пергаментом? Давай же, Северус, отвлекись от этой бумажки, посмотри на меня с тем же презрением, что и обычно. Я не имею права на большее, но мне нужен твой взгляд, хоть какой-нибудь, я хочу быть уверенным, что ты помнишь о моем существовании, думаешь обо мне. Не знаю, как я влюбился в тебя, но когда вдруг это понял, ты уже ненавидел меня за всё, что я с тобой делал. За постоянные насмешки, издевательства, подножки, заклинания, что я использовал на тебе. Если бы это было возможно, то я с радостью бы вернул назад всё плохое, что происходило между нами. Северус…
Наконец ты отвлекаешься от своей работы, быстро пробежав глазами по строчкам, поворачиваешь голову немного вправо, и на твоем лице появляется легкая, нежная улыбка.
Моё сердце замирает, а в легких чертовски не хватает воздуха. Северус Снейп, ты хоть знаешь, что безумно красив, когда улыбаешься? Наверное, я влюбился в тот момент, когда впервые увидел твою улыбку. Помню только, что мое мнение резко изменилось, и я больше не мог смотреть на тебя как раньше.
Вдруг ты вздрагиваешь, снова впиваясь взглядом в пергамент, а на твоих щеках появляется румянец. Я невольно смотрю в ту же сторону, в которую смотрел только что ты. Эванс.
Зло разворачиваюсь, стараясь смотреть прямо перед собой — на профессора Флитвика, пытаясь унять свою ревность.
Ну и чем тебе понравилась эта зазнайка? Она же грязнокровка, Северус. Насколько я знаю, в Слизерине всегда презирали таких, как она. Ну почему? Почему? Ты не можешь её любить, она тебе даже просто нравиться не имеет права, ты должен принадлежать только мне. Мне или никому.
Профессор Флитвик просит сдать работы, и только сейчас на своем пергаменте я замечаю вензельные «Л.Э.» Судорожно зачеркиваю их, потому что слышу, как Сириус уже зовет меня. Сдаю работу и выхожу вслед за друзьями из Большого Зала, в котором проводился экзамен.
Идем по направлению к озеру, и я уже жалею, что не вернулся один в гостиную Гриффиндора. Хотя очень сомневаюсь, что мне бы позволили остаться в одиночестве.
Хвост, как и ожидалось, начал ныть о том, что вопросы были сложные, и он очень переживает за свою отметку. Мы с Сириусом переглянулись, ожидая явно не меньше «превосходно», да и Лунатик, я уверен — тоже, наш умница-волчонок просто не умеет плохо учиться.
— Смотри-ка, Нюниус, — я проследил взглядом за рукой Сириуса. И правда, вот он сидит под раскидистой ивой и снова что-то увлеченно читает. Как же хочется любить его в этот момент. Но вспоминаю две вензельных буквы на своей экзаменационной работе, и во мне просыпается злоба и ненависть. Сам не понимаю, как срываюсь с места и быстрым шагом направляюсь в его сторону.
— Как дела, Нюниус? — как же я себя ненавижу в этот момент.
Он резко вскидывает голову, и я встречаюсь взглядом с его темными глазами, тут же начиная в них тонуть. Северус, разумеется, не разделяет моих чувств, и только реакция ловца помогает поднять палочку раньше него.
— Экспеллиармус! — его волшебная палочка резко взмыла вверх и отлетела куда-то в сторону кустов. И снова этот затравленный взгляд. Пропускаю момент, когда Снейп внезапно срывается с места за своим оружием и лишь короткая вспышка выводит меня из оцепенения.
— Импедимента! — голос Сириуса как в тумане. Ну зачем, зачем я всё это затеял?!
— Оставьте его в покое! — эта выскочка, всё из-за неё! Ну и зачем ты влезла, спрашивается?
— Что, Эванс?
— Оставьте его в покое. Что он вам сделал?
— Ну, — как же мне хочется сказать, что я мучаю своего любимого только из-за тебя, грязнокровная дура, — пожалуй всё дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я…
— Считаешь себя остроумным? А на самом деле, ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно? — не смей, не смей так за него заступаться! Ты не должна нравиться ему ещё больше.
— Оставлю, если ты согласишься погулять со мной. Давай… пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку, — если можно отобрать его у тебя только таким способом, то я это сделаю.
— Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — дрянь, сама точная копия кальмара, а всё туда же.
Резкая вспышка на мгновение ослепляет глаза, и щеку будто бы полоснуло острым лезвием. Провожу рукой по левой щеке, нащупывая глубокий порез, а спустя мгновение ощущаю, как кровь капает на мантию, оставляя липкие пятна. Медленно поворачиваю голову влево, и на сердце появляется, кажется, точно такой же порез, как и на лице.
— Петрификус Тоталус! — голос немного хриплый, и я точно не могу сказать от чего — то ли от злости, то ли от жуткой обиды. Я понимаю, что заслужил это, но не сейчас, не сейчас, когда ты сделал это лишь из ревности ко мне. Поэтому не вмешивайся Северус, для тебя так будет только лучше, поверь.
— Да как ты…Я же сказала, чтобы ты оставил его в покое!
— Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — да что она себе позволяет, ничего бы вообще не произошло, если бы не эта выскочка!
— Тогда расколдуй его!
— Да пожалуйста! — снимаю заклинание и всеми силами удерживаю себя от того, чтобы не заглянуть ему в глаза. — Ну вот, тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус…
— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! — если бы ты на неё ещё так не смотрел, то я возликовал бы. Хотя Эванс, кажется, этого не заметила, поэтому зло фыркнув, быстро направилась в сторону замка. А это пусть и маленькая, но победа.
* * *
Целый день я ругал себя за то, что не сдержался и позволил своей ревности взять над собой верх, снова поступая неправильно с человеком, которого люблю. Остаток дня я пытался провести в одиночестве, обдумывая случившееся и то, как можно всё это исправить. Но такой возможности мне просто не дали. Всегда найдется тот, кто нарушит твое уединение, то и дело врываясь в личное пространство, поэтому вскоре я смирился с этим и позволил толпе полностью захлестнуть меня. Сириус лишь сочувственно вздыхал, когда замечал у меня особо затравленную физиономию. Странно, что после ужина он заговорил со мной об Эванс. Неужели я такой хороший актер, что даже мой лучший друг подумал, что она мне нравится. Как бы то ни было, я решил воспользоваться этим и, захватив мантию-невидимку, выскользнул из гриффиндорской гостиной.
Почему-то мысль подняться на Астрономическую башню пришла сама собой. И встретить здесь Северуса я ожидал меньше всего. Вообще удивительно, зачем он выбрался из своего террариума, ведь Нюнчик безумно любит эти холодные вонючие подземелья.
— Что ты здесь делаешь, Нюниус? — вопрос, вертевшийся на языке сорвался раньше, чем я успел подумать, нужно ли вообще начинать разговор, и не лучше ли отсюда просто тихо испариться.
Он резко поднялся на ноги, обернулся, и на его лице проскользнула гамма самых различных эмоций от удивления до лютой ненависти, впрочем, на ней и остановившись.
— Поттер, ты… — выхватив палочку, Северус попытался проклясть меня, но я снова оказался быстрее, обезоружив его.
— Не хватает реакции, Нюнчик? Расслабься, я не хочу драться, только поговорить, — замечаю смятение на его лице.
— Поговорить? О чем нам с тобой говорить, Поттер?
— Ммм… Ну может — Эванс? Она тебе нравится? — несмотря на мой уверенный голос, чувствую, как сердце начало набирать обороты, всё быстрее отбивая свой ритм.
— Эта грязнокровка? С чего ты взял? И вообще, это не твое дело, Поттер!
— Ошибаешься, Снейп, мое, — сам не понимаю, как оказываюсь слишком близко к Северусу, а уже в следующее мгновение целую его.
— Что ты делаешь, придурок?! — Он с силой меня отталкивает, а я только сейчас понимаю, что наделал. Но, несмотря на это, я чувствую, что мне мало. Моя сущность, так долго сдерживаемая внутри, и внезапно почувствовавшая свободу, теперь всеми силами пыталась вырваться. И вновь, совершенно не отдавая себе отчета в том, что творю, я с силой толкаю его к холодной стене и снова целую — яростно и неистово, терзая его бледные губы своими, то и дело покусывая.
Поэтому, когда чувствую на языке металлический привкус чужой крови, совсем этому не удивляюсь, наоборот, лишь больше распаляюсь и начинаю оставлять свои отметины в виде ярко-красных засосов на его тонкой шее. Он продолжает вырываться — то и дело бьет меня руками по груди, стараясь увернуться от моих поцелуев, всё ещё пытаясь оттолкнуть, но я сильнее. Сжимаю его тонкие запястья в своих руках и он, кажется, шипит от боли. Завтра наверняка на этом месте будут синяки, но сейчас я просто не могу остановиться. Просто не могу, прости любимый, но ты сам в этом виноват.
Он сильно дрожит, когда я быстро расстегиваю застежку на его мантии, а потом резко запускаю руку ему под рубашку и начинаю поглаживать живот, медленно добираясь до груди. Слышу испуганный вздох, стоит мне слегка задеть сосок, и у меня окончательно сносит крышу. Разум наотрез отказывается вернуться, и остается только похоть, поэтому я с каким-то страшным рычанием разрываю на нем белую ткань его рубашки, что прячет от меня такое хрупкое и такое желанное тело. Несколько мгновений тупо пялюсь на такое восхитительное зрелище, открывшееся мне, а затем со стоном вбираю в рот один из манящих, просто загипнотизировавших меня сосков.
Северус перестает вырываться, видимо окончательно понимая, что это все равно бесполезно. Он теперь лишь тихонько всхлипывает и, кажется, что вот-вот упадет, если я перестану вжимать его руки в стену над его головой. Где-то глубоко в сердце чувствую болезненный укол и, оторвавшись наконец от сосков, начинаю нежно слизывать соленые капельки, скользящие по его щекам.
— Я люблю тебя, люблю своего Нюнчика, — кажется, я уже не понимаю, что говорю. Животную ярость и похоть утопила в себе безудержная нежность.
— Ты псих, Поттер! — почти так же зло, как раньше.
— Я знаю, — медленно начинаю вылизывать его израненные губы, он вздрагивает, вздыхает, и я тут же проникаю языком в его рот, чтобы через несколько секунд с криком отпрянуть от него.
— Какого хрена ты кусаешься?! — от былого настроя не осталось и следа, внутри снова закипая, клокотала ярость. Тяну его за руку, разворачиваю к себе спиной и буквально кидаю на каменистую стену. Он вскрикивает от неожиданной боли, но с места не двигается. Я медленно подхожу и, прижимаясь к Северусу всем телом, слегка потираюсь о него, как маленький голодный котенок, который просит молока. Боже, как же я хочу его!
Не знаю, сколько прошло времени, я полностью потерял ему счет, поэтому совершенно не заметил того момента, как уже оказался в этой восхитительной заднице. Северус кричал, вырывался, просил его отпустить. Но это, пожалуй, последнее, что я мог сделать в данной ситуации.
— Тише, малыш, ты сам вырвался, когда я пытался тебя подготовить, теперь просто потерпи.
— Подготовить?! Ты ублюдок, Поттер, ненавижу тебя! — злые слезы текли по его лицу, а я двигался в нем, испытывая одновременно два сильнейших чувства — невыносимую боль, за то, что так поступил с любимым человеком и неземное наслаждение от владения им же здесь и сейчас.
— Ублюдок…Знаю…Люблю тебя. — это было последнее, что я успел сказать, перед тем как бурно кончить.
Позже я ещё долго сидел на каменном полу, прижимая Северуса к себе, стараясь как можно плотнее закутать его в мантию — свою и его. Хотя, кажется, дрожал он совсем не от холода. Удивительно, но Северус не вырывался из объятий и лишь слегка дернулся, когда я поцеловал его в щеку. Черт, знаю, что травмировал его и физически и морально, но я просто не смог остановиться и, боже, мне было так хорошо, не смотря ни на что.
— Северус, — я попытался позвать его, но он только шумно вздохнул и задрожал ещё сильнее. — Я говорил серьезно, я действительно люблю тебя, слышишь?
— Заткнись, Поттер, я не желаю этого слышать!
— Так значит, любишь?
— Что?! — чувствую, как его сердце забилось чаще.
— Ты любишь зазнайку Эванс, я прав? — голос звучит хрипло и приглушенно. Черт, зачем я спрашиваю, если так боюсь получить ответ на свой вопрос?
— Да, люблю. Я никого больше так не полюблю, как её. Никогда. Но…
— Вот и замечательно, — не даю ему договорить, обида и ревность просто снедают изнутри. — Люби её, потому что это правильно, а я всегда буду любить тебя, потому что это тоже правильно. Только помни об этом, хорошо? О том, что ты никого не полюбишь больше и о том, что я очень сильно люблю тебя, — резко поднимаюсь с места и быстро сбегаю по винтовой лестнице вниз — подальше от ненавистной башни.
Уже в самом низу, отдышавшись, понимаю, что оставил там свою мантию, и что спуститься оттуда можно было иначе. Взлохмачиваю свои волосы, прогоняя ненужные мысли и накидывая мантию-невидимку, начинаю брести в сторону гриффиндорской гостиной, по пути обдумывая вопросы, которые в дальнейшем решат мое будущее — как навеки оставить Северуса своим и держать его подальше от грязнокровки Эванс.
* * *
Как я и ожидал, он не появился на нашей с Лили свадьбе, хотя я лично заполнял приглашение. Помню, как она удивилась, когда узнала, что я хочу пригласить Северуса Снейпа — своего давнего школьного недруга. Но тогда я был бесконечно благодарен своей будущей жене за то, что она не задавала лишних вопросов.
Лили Эванс оказалась совершенно не такой, как я о ней когда-то думал, хотя людям ведь свойственно меняться. Поэтому сейчас вместо привычной выскочки из семьи магглов можно увидеть умную и бесконечно добрую женщину. Думаю теперь я понимаю за что Северус полюбил её много лет тому назад и за что позднее полюбил её я. Возможно, это не была та великая любовь со всепоглощающей страстью и безумной нежностью. Скорее, это было ровное теплое чувство, которое обычно испытываешь к любимой сестре, когда хочешь оберегать ее от всего на свете.
Не знаю, как всё сложилось бы в моем будущем, если бы Снейп не сказал мне тех слов тогда — на Астрономической башне. Но, так или иначе, то, что я имею на сегодняшний день — это не самое худшее развитие событий, которое могло бы быть. Хотя бы потому, что я добился всего, что хотел — Лили любит меня, она вышла за меня замуж и ждет нашего ребенка, а это значит, что мой любимый навсегда останется только моим. Я всегда буду любить Северуса Снейпа, и ничто в мире этого не изменит.
«Через полтора года Джеймс Поттер погиб от руки Волдеморта и юноша, которого он безгранично любил, не успел сказать ему, что уже с конца пятого курса отвечает ему взаимностью».
Vova
