Все должно измениться

Я шмыгнула носом и закуталась в одеяло. Толстое, мягкое одеяло.… А в руках кружка шоколада. Сейчас это едва ли не единственное, что может создать для меня ощущение домашнего уюта. Даже языки пламени в нашей гостиной при каждом своем полыхании заставляют меня, да и не только меня, нервно вздрагивать.

Я глянула на календарь. Просто так. Не было необходимости, но я посмотрела. Что бы в сотый раз за день убедиться, что сегодня действительно тридцать первое июля — день рождение Гарри Поттера. Почему-то мне кажется странным то, что я не могу сейчас взять письмо и привязать его к лапке совы, так же, как и мой подарок…. А я ведь письмо написала. Еще вчера. Сидела до глубокой ночи, писала все, что было в сердце, что бы Гарри было приятно. Я знаю, что письмо он не получит, но все равно. Что-то заставило меня написать, вложить в него всю свою душу.

После смерти Гарри мы с Роном почти не разговаривали. Просто сидели, молча, рядом, в обнимку. И понимали, что вся любовь наша к нему, что вся наша дружба и доверие, весь тот страх, что мы переживали при очередном приключении — все это подарок, прощальный подарок, который мы с Роном ему подарили. На Земле он его уже не сможет получить, но глядя на нас с небес, он все же улыбнется и прошепчет «спасибо». Мы знали это. И поэтому сидели по нескольку часов с Роном вместе, не разговаривая. Все то, что я уже описала, все прелесть этого была в нашем безмолвии. Не иначе.

Уже три года прошло со дня смерти Гарри. А я до сих пор не могу отойти от шока. Конечно, я уже чуть-чуть, самую малость, смирилась с тем, что Гарри нет в живых. Но все же…

То лето, когда он погиб, я вообще не разговаривала. Думала, онемела. Было все равно. Родители очень нервничали, водили меня к врачу, психологу. Врач сказал, что у меня глубокая стадия депресса. Смерть друга и все такое прочее. Да мне, честно говоря, плевать было, что он скажет, я и без него прекрасно знала, что у меня стресс….

Правда, вскоре я вновь начала разговаривать. Мне позвонил Рон — я научила пользоваться его маггловским телефоном, который принес домой его отец. Именно тогда я произнесла за последние два месяца «Привет». А потом уже и самой стало легче говорить.

Рон звонил справиться, как у меня дела, и я прекрасно понимаю, почему он позвонил, а не отправил письмо. Письмо бы доходило долго, а так Рон узнает в каком я состоянии почти мгновенно.

Я вздохнула. На Хогвартс сейчас наложены самые мощные чары, какие только могут быть. Все учителя напряжены до предела, чувствуется, один неверный звук, шорох — и они бросятся с волшебными палочками защищать школу и детей. Некоторые семикурсники и шестикурсники тоже храбро ринутся в бой. Такие, как Рон и я. Мы твердо решили, что раз Хогвартс в большой опасности, мы будем защищать его всеми силами, что бы Гарри гордился нами. Как глупо!.. Но тем не менее. Не знаю, как Рон, а я так думаю.

Известных мне людей осталось мало. Кто-то сбежал из школы и, наверняка, пал. Гордые слизеринцы ушли сами. Кроме одного — Драко Малфоя (ну, и нескольких его приятелей). Для меня это было настоящим шоком. Неужели ненавистник грязнокровок остался в школе, чтобы их защищать? В это верилось слабо. Я лично считаю, что ушедшие решили стать сторонниками нового Темного Лорда, а Малфой просто дает им необходимую информацию.

Хм, новый Темный Лорд…. Это правда. После исчезновения В…Волан-де-Морта в 1994 году в волшебном, да и в маггловском тоже, мире воцарило затишье, будто не было никогда этого чудовища. Но около года назад…

Мы сидели на экзамене в Большом зале. Сдавали Историю магии, как сейчас помню. Я тогда еще думала над датой введения статуса о Секретности. Вдруг все столы и стулья зашатались, многие студенты упали на пол, опрокидывая парты и все свои перья, пергаменты, чернила. Я и Рон быстро оказались рядом друг с другом. Всем было понятно, что идет что-то плохое, это висело в воздухе, будто бы крича «Вы все умрете!!!». Да что там, хотя бы это самое землетрясение об этом говорило. Бинс не обратил внимания на это. Очевидно, чем дальше, тем он старее, если такое понятие применимо к призраку.

Потом раздался крик. Звонкий, громкий. Кажется, мужской. Тут же все стихло. Еще через несколько секунд двери Большого зала распахнулись, и забежал Седрик Диггори. Он кричал, что видел человека в черной робе, окруженного людьми с палочками наготове. Но те, как он уверял, исчезли тут же, как только он их увидел. Мне это показалось очень странным. Да многим это показалось странным! Как они могли взять и исчезнуть? Явно не трансгрессировали, это запрещают чары, наложенные на всю территорию замка и сам замок в частности. Я долго над этим думала. И пришла к такому выводу: чтобы создать заклинание подобное трансгрессии, нужен немалый опыт, довольно хорошее образование и, разумеется, знание латыни. Без него заклинания не составишь. Так же для создания заклинания нужно знать, что может ему «воспротивиться», то есть, какие чары наложены на Хогвартс. Вот почему я подозреваю Малфоя и его товарищей. Они наверняка кроты, сливают информацию новым Пожирателям Смерти. Но у меня нет совершенно никаких доказательств. Я…. Я пыталась за ним проследить, все тщетно. Все время я оказывалась в темном-темном коридоре. Люмос не помогал, а Малфой свободно улепетывал. Как ему это удавалось — я не знала. Быть может, этот коридор он заколдовал… Но я все книги, кажется, перерыла в Библиотеке. Даже Запретную секцию (туда можно по прежнему заходить только с разрешения учителей, но МакГонагалл мне разрешила — не сразу, но разрешила). Ноль результата. Нет никаких подходящих заклятий. Получается, и это заклинание было придумано? Или у Малфоя есть специальное приспособление для того, чтобы проходить незамеченным? В общем, поведение Малфоя остается для меня загадкой. Что меня бесит больше всего, так это то, что я сама не могу даже приблизительно сказать, действительно ли он крот. Черт!..

О, вот Рон пришел. Сел в уже пододвинутое вплотную к моему кресло. Как обычно.

— Привет.

— Привет, — кивнула я, поднося к губам чашку с шоколадом и тут же одергивая. Остыл. Невкусный теперь.

— У него сегодня день рождение, — тихо говорит Рон и смотрит мне прямо в глаза. Я встретила его взгляд.

— Да, я помню.

Молчание.

Интересно, почему многие предпочитают разговор молчанию? Порой безмолвие куда красноречивей. Самый лучший в жизни вечер можно испортить бессмысленной болтовней.

Мы с Роном мало разговаривали. Просто любили сидеть рядышком и молчать. Мы понимали друг друга с полувзгляда. По выражению лица читали то, что хотели друг другу сказать. Мы просто не нуждались в словах чаще всего, вот и все. Хотя по нашим коротким диалогам можно сказать, что мы почти не дружим. Но это совсем не так.

Я откинула одеяло и встала. Не хотелось покидать гостиную, но, думаю, надо развеяться. Тем более, я отсидела ноги, нужно их размять, что ли. Да и по Хогвартсу никогда не бывает лишним пройтись. Вдруг я что-нибудь обнаружу? Знаю, глупо и наивно, но каждый студент теперь лелеет такую мечту. Но я, в отличие от большинства таких мечтателей, действительно часто хожу по школе, а не просто мечтаю, сидя у окошка.

— Ты куда?

Господи, Рон, ну что ты так за меня переживаешь? Ты меня еще в туалет за ручку води и стой рядом с кабинкой. Я ценю то, что ты заботишься обо мне, но и я, согласись уже не маленькая. Давно. Да и ты тоже, знаешь, за то время, пока мы здесь заточены, значительно повзрослел. Морально, разумеется.

— Я домовиков навещу.

— Может, я схожу с тобой?

— Нет.

Уже за пределами гостиной я подумала, что ответила слишком резко. Ведь Рон просто хочет, чтобы меня, не дай Бог, не убили Пожиратели смерти — новые. А что? Раз они смогли появиться в Хогвартсе в тот раз, что помешает им проникнуть в школу снова?..

Я задумчиво брела по коридорам. А что, можно и в правду к домовикам сходить. Мы с ними в последнее время очень подружились. Я бросила свою затею с Г.А.В.Н.Э. Ведь ясно, что если бы мне удалось переубедить домовиков, они бы, чего доброго, подняли мятеж. Ну, мало ли. Поэтому я уже довольно долгое время думаю над тем, как бы поаккуратнее их избавить от рабского труда, в тоже время не вмешивая в это самих домовых эльфов. И еще…

Какого черта? Малфой?!

М-да. Я случайно врезалась в Малфоя. Кружка с недопитым шоколадом выпала из руки, упала на плиты и разбилась. Я испуганно глянула на слизеринца. С ним все в порядке? Я не увидела в его серых глазах презрения, злобы, отвращения и сотни других отрицательных эмоций, которые я читала на его лице всякий раз, как он меня встречал.

Малфой на уроках (да, уроки продолжались несмотря на страх перед новым Темным лордом) вел себя как обычно, ничего нового. Разумеется, учитывая все изменения, произошедшие в мире.

Хм…. Почему-то мне кажется, что Малфоя даже не раздражал тот факт, что он своими чистыми руками случайно дотронулся до грязнокровки, с которой яшкается осквернитель крови, маглолюб. Просто на лице слизеринского принца не было абсолютно никаких эмоций. Он равнодушно поглядел на меня, на разбитую кружку, направил на нее палочку, починил с помощью Репаро и ушел.

Я вспыхнула. Какое унижение! Он что, думал, что грязнокровка Грэйнджер от страха растреряла все знания и не в состоянии сама починить какую-то кружку?!! Гад!!!

Вскоре, уже вернувшись в гостиную, я не застала там Рона. К домовикам я не зашла, а так, как меня не было приличное для Рона время, он, очевидно, пошел меня искать. Мне сейчас нет никакого смысла бегать и искать его. Снова разминемся. Скоро сам придет. Надеюсь…

Урок Зельеварения.

— Так, через десять минут заканчиваем, — сказал Снейп и, заглянув в котел Пэнси Паркинсон, прошел и сел за свой стол. Каждая мышца его лица была напряжена, это видно. Вот только я сама до конца не поняла, почему напряжен профессор Зелий — чтобы показать, что он тоже переживает за школу, потому что переживает реально или же потому, что он старается не выдать себя? Кто знает, быть может, он все еще предан Волан-де-Морту и готов в любое время сделать из кого-нибудь тапочки для своего хозяина, чтобы принести их ему в пасти?.. Сравнение не самое лучшее, но тем не менее.

Я вздохнула, сверилась по книге, налила в колбу получившееся варево и сдала Снейпу. Секундой раньше то же проделал Малфой.

Еще минут через 2-4 все остальные повалили к учительскому столу. Я невольно усмехнулась, подумав, что если бы не случилось того, что случилось, что если бы ученикам было чем заняться, кроме того, как бесконечно читать книги от того, что надоело бездельничать, то все бы сдали свои работы минут через десять после звонка.

Разумеется, с тех пор, как студенты стали жить в Хогвартсе круглый год, сначала учеба упала. Волнение, непривычно все. Однако вскоре все непривычное стало вполне обыденным. Все, что можно было делать, так это читать книги и заниматься уроками. В основном практикой, потому что по всем предметам был особый упор на оборону. На Зельях, например — яды и противоядия. Историю Магии ученики изучали самостоятельно, так как Бинса никто после того землетрясения не видел до сих пор. На Трансфигурации мы занимались самыми сложными превращениями. Работа над ними шла обычно по два-три урока, чтобы ученикам было чем заняться. Эта методика работала безотказно. К тому же, на уроках стало интересно. Наверное, безвылазное пребывание в замке привило хоть маленькую любовь к учебе.

Я вытащила из отдельного кармашка в сумке влажную тряпку и наскоро вытерла котел, чтобы потом меньше времени понадобилось на его очистку, а после принялась складывать ингредиенты. Когда все было собрано, я уже развернулась, чтобы направиться к двери, как передо мной неожиданно возникло лицо Полумны. Я от неожиданности тихо вскрикнула.

— О... Господи, Полумна, нет нужды так пугать, — прошептала я. Добродушное лицо и мечтательный взгляд не могли вызвать у меня раздражения от ее неожиданного появления, однако я все же была несколько... обескуражена. От этого и шептала. — Ты что-то хотела? — Я оглядывала кабинет в поисках Рона, но никак не могла его отыскать. Я нахмурилась.

— Тебе нужно расслабиться, Гермиона. Твоя голова полна мозгошмыгов, — безмятежно заявила однокурсница.

— Давай без этого, хорошо? — вытягивая шею, попросила я. Где же Рон?..

— Да нет, правда! — прохладная ладонь Полумны взяла меня за запястье. На миг мне показалось, что в ее взгляде что-то изменилось и я инстинктивно насторожилась, но после увидела, что мне, очевидно, показалось и расслабилась. — Пойдем на Астрономическую башню. Там сейчас очень красиво. И много свежего воздуха.

— Но мне надо найти... — начала было я, как Рон выплыл из-за спины Гойла и, почему-то запыхавшийся, подошел ко мне.

— Уф! — пропыхтел Рон. — Слушай, Гермиона, меня Снейп оставил помогать Гойлу убирать рабочее место, потому что я его случайно задел... так что иди без меня, а я вскоре подойду к гостиной.

— Ладно. Пойдем, — последнее было адресовано Полумне, которая все еще стояла рядом и держала меня за запястье.

Мы дошли довольно быстро — в Полумне была нескончаемая энергия. Только мне показалось, будто эта энергия не такая, какая была в ней раньше, но я тут же выбросила эту мысль. Полумна всегда была странной, поэтому не стоит забивать и без того забитую всякой информацией голову ненужными глупостями.

По дороге нам встретился Седрик Диггори. Я улыбнулась ему открытой и искренней улыбкой, и он ответил мне тем же. Хороший парень, добрый. Светлый. Не зря он попал на Хаффлапафф.

А вообще в коридорах было пусто. Впрочем, к этому я уже привыкла, ведь это сейчас не редкость. Раньше бы я была удивленна, но после уроков все почти мгновенно рассыпались по гостиным или — если были еще уроки — по другим кабинет. У нас же сегодня было на урок меньше, чем в остальные дни недели. Я была этому одновременно и рада и расстроенна. Рада — потому что просто иногда надоедает это все и хочется побыть одному. А расстраивает — потому что приходится искать себе занятие. Самое страшное — что иногда оно не находится.

Полумна поднималась уже по лестнице впереди меня, а я пыталась считать ступеньки. Сбилась на двести третьей, потом отвлеклась и потеряла счет.

Наконец, мы поднялись. Я пыталась восстановить дыхание. Полумна тоже шумно выдыхала и наше дыхания становилось видмым — белые клубы пара быстро уносились прочь...

— Знаешь... — наконец, более или менее отдышавшись, начала я. — Ты была права. Тут воздух и в правду свежий. Дышать — одно удовольствие. Мне теперь даже уходить не хочется.

Полумна стояла ко мне спиной, сцепив руки на животе. Быть может, она что-то держала в ладонях и смотрела на этот предмет, потому что не оторвала взгляд от ладоней. Я недоуменно несколько секунд глядела на нее.

— Полумна? — вопросительно подняла брови я, медленным шагом подходя к ней. Почему то сердце и разум хором заорали остановиться и не подходить к этой безобидной девушке. Знаете, так автор описывает в книгах. Мол "разум кричал мне остановиться" и тому подобное. Раньше я не знала — как это, а вот теперь поняла. Но... Полумна не может нести вреда. Это невозможно глупо.

Вдруг однокурсница развернулась ко мне, направив на меня палочку. Ее глаза горели ненавистью. Она принялась что-то кричать, но я уловила только общий смысл — что-то про истребление грязнокровок и про нового Волан-де-Морта — потому что я смотрела в ее глаза. Такие большие, такие синие. Бездонные, как океан. В которых всегда блуждала надежда и мечта. Которая во всем видела лишь хорошая. Сейчас... сейчас же они стали ледяными, а выражение лица было не описать. Оно было ужасно. Я вся содрогнулась.

— Прощай, Гермиона Грэйнджер, — пропела Полумна и что-то начала выкрикивать, как вдруг на лестнице раздался топот шагов.

— Помогите! — через секунду, немного опомнившись, завопила я. — Помогите, я здесь! Это Гермиона Грэйнджер! ПОМОГИТЕ!

— Молчать, — рявкнула Полумна и неожиданно исчезла. Это не была трансгрессия.

Я тут же вспомнила о том, что рассказывал Седрик — те люди в черных одеждах тоже исчезли неожиданно. Но не может же Полумна?..

Шаги приближались, становились громче. Я снова заорала, прося помощи. Встать я была не в силах. На меня нахлынула слабость. Я находилась в каком-то шоковом состоянии, потому что то, что я сейчас видела... это было слишком неожиданно.

Это была не Полумна. Это не могла быть она. Кто-то использовал Оборотное зелье или наслал на девушку Империо. Но по доброй воле она бы никогда... нет... не верю я в то, что она сама...

Тут на лестнице появилась... Полумна. Скажите мне, что я сошла с ума.

— Гермиона! Слава Богу, что ты в порядке!

Полумна была вся какая-то помятая, а в глазах блестела тревога. Я на всякий случай отползла подальше — подняться я по прежнему не могла.

— Нет, нет, это я. Настоящая, — девушка растеряла всю свою безмятежность. Она боялась и впервые с нашей первой встречи стала похожа на человека — просто я впервые увидела на ее лице эмоцию, отличную от мечтательности.

— Слушай, — серьезно произнесла Лавгуд. — Я шла на Зелья, как на меня вдруг напали. Да прекрати ты отползать! Я серьезно, Гермиона!

— А? — все, что сумела выдавить я. — Аааа...

— Господи, да тебя всю трясет..! Послушай, я шла на Зелья, как вдруг услышала, будто кто-то выкрикнул заклинание. Я упала и больно ударилась головой, отключилась, а когда очнулась — никого вокруг не было, а сама я была не там, где потеряла сознание, а в какой-то темной кладовке на первом этаже. Я побежала на Зелья но там был только Рон и Гойл. Рон сказал, что ты ушла со мной куда-то, вроде, он слышал, на Астрономическую башню. Понимаешь? Кто-то хотел тебя убить!..

— Я испугалась, что это ты, Полумна, — прошептала я, чувствуя стыд. Мне казалось, что для Полумны должно быть оскорбительным то, о чем я думала несколько минут назад.

Господи, да что же это такое творится?..