Так надо

— Авада Кедавра!

Зеленый свет, который в обычной жизни сигнализирует хорошее, светлое, приятное. Сейчас же от этих слов пробирает до костей, а зеленые искры заливают все вокруг. Попадая, кажется, мне в самое сердце. Почему? Просто потому что так надо.

Горло перехватывают тысячи острых игл сухого воздуха. Пелена слез покрывает глаза. Секунда на то, чтобы прийти в себя. Хотя, здравый рассудок сейчас как раз мешает. Черт побери, что же я творю.

Просто так надо.

Внутренний голос объявил мне бой, а я научилась его не слушать в такие моменты. Когда-то этот самый внутренний голос мне такого насоветовал, что любой Темный Лорд позавидует.

Нет, глупостями я свои действия уже не назову. Это было раньше. Когда-то давно. Ах, да, это было вчера.

— Гермиона! — слышу голос Гарри. Гарри. Как же он все-таки вовремя. Улыбаюсь сквозь слезы. Когда это все кончится, сама лично пойду в Мунго. И не выйду из госпиталя до того момента, пока не начну снова воспринимать этот мир адекватно, отделяя зло от добра, черное от белого, любовь от жалости, сон от реальности, друзей от врагов, правду от лжи.

— Авада Кедавра!

Проносящееся мимо меня Непростительное вызывает еще большую улыбку. Ущипните меня. Ударьте, дайте пощечину. Кто-нибудь, помогите!

— Нет!

Словарный запас волшебников во время схватки ничтожно мал. Удручает. Расстраивает.

А я стою, как столб. Все проносится мимо. Гарри бежит вперед, заслоняя Рона. Луна размахивает палочкой, как шпагой. Фигуры в черных плащах окружают нас.

— Авада Кедавра!

Как мантра из чьих-то уст. Как молитва. Как кислород.

Гарри придется наложить на меня Империо, чтобы я начала двигаться.

В голове проносятся эпизоды прошедших трех лет. Все, что я делала. Все, что мы делали. Я и он. Мы. Две простые буквы, но сколько вреда они принесли. Я где-то читала, что если добавить в газировку мятную конфету, то начнется маленькое извержение. Так происходило и сейчас. Газировка и конфета слились воедино. От чего конфета стояла на одном месте и вертела головой по сторонам. А газировка бегала по лесу. Нам нельзя было встречаться сейчас. Нельзя было приближаться друг к другу меньше, чем на километр. Просто потому что так надо.

Нельзя и все.

— Авада Кедавра!

Может, если я так и буду стоять, то меня никто и не заметит.

— Гермиона!

В этот раз кричал Рон. Он бежал ко мне, спотыкаясь о бревна. Зачем он ко мне бежал. Чтобы спасти, уберечь, ведь он любит меня. Как и я его когда-то любила. Или не любила. Или любила, но не так.

Мысленно я уже лежу в палате Мунго, меня кормят кашей, вытирают мне губы и подбородок. Колдомедики уверяют, что я поправлюсь. А я просто лежу и улыбаюсь.

— Авада Кедавра!

Никогда не покрашу стены в доме в зеленый цвет. Все будет красным, желтым, синим. Только не зеленым. Зеленый — это его цвет.

А он сейчас где-то далеко от меня, и это правильно. Потому что так надо.

Боюсь делать шаг, дышать, сжимать еще сильнее палочку. Может, Гарри ненароком набросил на меня мантию-невидимку. Но ведь он и Рон знают, что я стою рядом с огромным дубом и вглядываюсь в пурпурное небо.

— Гермиона!

После лечения в Мунго сменю имя. Обязательно сменю имя. Назовусь как-нибудь по-простому. Бетти, Кики, Кетти. Обязательно, чтобы в имени было две повторяющиеся гласные. Это усилит их значение. Ведь каждая буква в имени что-то означает и влияет на характер. В имени Гермиона нет рядом стоящих повторяющихся букв. Очень жаль.

— Авада Кедавра!

— Нет!!!

Это что-то новенькое. Мне никогда не приходилось опускать свое сердце в раскаленную лаву, но сейчас, кажется, это происходит, хоть и метафорически. Я смотрю на то, как Гарри склоняется над лежащим Роном и кричит. Я уже даже не чувствую ног, поэтому не могу им приказать подбежать к нему. К ним. Потому что так надо.

Где же тот Упивающийся, который кинет, наконец, в меня Непростительное, чтобы я так же, как Рон, раскинув руки и ноги, упала на мокрую, холодную землю. А через несколько секунд встретила бы Рона там. Высоко. Зачем мне это. Зачем мне умирать. Этот вопрос я услышала вчера. Я знаю ответ, но его ответ отличается от моего. Я знаю, что мне нельзя. А он просто не даст этому случиться. Он не допустит. Там, где-то далеко сейчас он как раз пытается это предотвратить.

И тут я вижу его. Я знаю, что именно за этой маской скрывается лицо человека, который круто отвернул мою прошлую жизнь от меня лицом и повернул ее, мягко говоря, спиной. Нашел меня. Нас. Быстрее, чем я думала. Восхищаюсь.

Я улыбаюсь. Сама себе противна. Ненавижу свою улыбку, от которой так невыразительно морщится нос. А он это любит. Любит мои веснушки, кудри, шрамы на лбу, на губах.

Он смотрит на Гарри и Рона. Он тоже видит, что я стою, не шевелясь.

Никто не знает. Никто никогда не узнает. Никогда для всех разное. Для меня оно короче года. А потом, потом все будет по-другому. Он спокойно перешагивает через тело Рона. А Гарри даже не замечает этого. Ему сейчас все равно.

— Я тебя люблю.

Это гораздо приятнее Непростительных. Он успевает. Успевает мне это сказать. Но я и так знаю, потому что по-другому уже никогда не будет. И как раз это не потому что надо. Он любит меня, потому что не может найти предлога, чтобы отрицать это.

А я люблю его, потому что знаю, что он простит. Потому что так надо.

Кто это придумал вообще. Вырвать бы автору язык.

"Потому что так надо".

А если так не надо, если я не хочу, если так неправильно. Но меня даже никто не спрашивает.

Он спросил один раз. После чего я рыдала. Громко и непростительно рыдала в его объятьях. Он выбрал. За нас обоих. И я не могу ему перечить.

— Я люблю тебя.

Единственное, что вырывается из моих уст за последние несколько часов. Краем глаза вижу, что Гарри нас заметил. Он тянется к отброшенной палочке, но я взглядом даю ему понять, что разберусь сама.

Ненавижу себя за свои воспоминания. Перед глазами стоит наш недавний поцелуй. Последний, долгий, мучительный, отчаянный поцелуй. Последний. Такой нужный, такой правильный во всем сплетении неправильных действий с нашей стороны.

Он знает, он понял, я вижу. Сквозь его маску я вижу, что он понял. Прижимаю руку к солнечному сплетению. Потому что теперь так надо мне. Именно мне. Он должен знать. А я никогда себя не прощу за это. Но он будет рядом со мной. Всегда. Но сначала я вылечусь, да. Я точно пройду долгое лечение. Потому что так надо. Нам.

Убираю руку и сжимаю палочку еще сильней.

Я люблю тебя.

— Авада Кедавра!

Все слезы я уже выплакала вчера, лежа рядом с ним. Я прижималась к его телу, вдыхала запах, запоминала каждый шрам, порез, каждую родинку. Я запоминала, чтобы позже вспомнить. Вспомнить и рассказать. Рассказать о том, кого я полюбила.

Он падает рядом. Как вчера, когда в шутку разыграл меня. Вчера я смеялась, а сейчас я стою и смотрю на него. Сверху вниз. Мы поменялись местами. Подбегает Гарри. Его никто не звал. Но он здесь. Зачем-то меня успокаивает. Я спокойна, я в прекрасной форме. Я лишь сделала то, что должна была.

— Потому что так надо.

Повторяю эти слова. Он сказал мне их вчера, кажется, в тысячный раз. Он сделал все, чтобы я привыкла к его скорой смерти.

— Только ты имеешь право сделать это.

Теперь уже я ни на что не имею права. Только на отдельную палату в Мунго.

— Гермиона!

Может, уже сейчас просить, чтобы меня называли Люсси, Кетти, Эбби... Но не Гермиона! Гермиона там, рядом с Драко. Рядом с его телом. Гермиона убила себя вместе с ним.

А перед тобой, Гарри, сейчас стоит девушка без прошлого, без настоящего, без имени, без фамилии, без магии.

Он сделал это. Сделал так, чтобы я не могла больше ничего. Восхищаюсь. Теперь я обычная.

Какое имя тебе больше нравится, пилюля с зельем. Кэтти. Люсси. Бетти.

Бетти Уайт. Отличное сочетание.

— Вы беременны.

Между прочим, я в курсе. Даже могу назвать срок. Но не буду. Не хочу. Я хочу каши.

Ванесса Уайт. Не менее звучное сочетание. Это он когда-то предложил. Потому что знал.

— Ванесса. Просто запомни это имя. Оно мне нравится.

Ванесса Уайт. Потому что так надо.

Ванесса Малфой. Потому что так правильно.