Но лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой,
Годной лишь на то, чтоб достать с антресолей банку.
Возьму под мышку, отнесу в кладовку — пусть пылится...
Прости за все, и ради Бога, перестань мне сниться!
Выдыхай…
А зачем? Ты больше не хочешь, не можешь, не понимаешь… Как вдруг стало так пусто? Как ты не уследил, не досмотрел? Грязная весна только мешала мыслям, сбивала с толку. Знойное лето иссушало и без того безжизненное тело. И душу. А стоит ли вообще говорить о душе, когда так паршиво, что не уверен, есть ли она вообще, существуешь ли ты сам? И только привкус горькой иронии заставляет не проваливаться в безумие. И только осень, грязная, серая, сырая, но такая близкая. Золотистая листва и запах мокрого дерева. Хруст сухих листьев под твоими беспощадными подошвами. Пусть листьям тоже не будет легко. Пусть тоже будет больно.
* * *
Я снова проворочался полночи. Сначала мысли накинулись на мою голову, как оголодавшие осы на свою жертву. Потом наступила тупая головная боль. Как всегда. Потом на меня напала зевота. Беспощадная. Стало жарко, глаза увлажнились, стало тяжело дышать. Теперь точно никакого сна. Пришлось закрыть глаза и закатить зрачки как можно дальше. Говорят, это помогает уснуть. Только на утро может сковать паралич. Но мне все равно, какая теперь разница?
И вот оно — еще одно серое утро. Едва открыв глаза, я уже поморщился от слишком яркого после ночной темноты света. Вставать не хочется, равно как и шевелиться вообще. Просто пытаюсь спокойно лежать, но опять накатывает это безысходное состояние… Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. В груди словно что-то выжигают, и так пусто, так пусто! Хочется кричать, вопить, срывать горло и разрывать свою же кожу, лишь бы избавиться от этого оцепенения! Может, это тот обещанный паралич? Хотя чем объяснить каждое мое такое утро, из тех, что я помню, конечно? Только вялые слезы снова выступают на глазах. Тебя больше нет. Но почему тогда до сих пор жив я?! Зачем?! Тебя больше нет. Я так и не смирился с этой мыслью.
Невольно вспоминаю дни, когда я еще был способен на эмоции. Я врубил на всю громкость любимую группу и рыдал во весь голос, вливаясь в шумное звучание чужих голосов. Я бил пол кулаками и обессилено сползал по стене. Как это было?
… Хватаюсь за голову руками, ищу опору, попадается лишь стена, и я медленно сползаю по ней на пол. Из глаз уже давно льются слезы, но я только сейчас заметил их влагу. Не могу поверить. Тот усталый сухой голос из камина, который сообщил, что тебя больше нет и не будет. Может, это шутка, розыгрыш? Слишком жестокий и бессмысленный! Ты бы так не сделал! От шока, охватившего меня, я не смог тогда выдавить ни единого осмысленного слова, хотя, кажется, это голова Уизли в камине? Вопль, отчаянный, грудной вопль терзает мои связки, и я уже не слышу ничего, кроме гремящих в голове слов «Драко, он покончил с собой…» Размазываю по лицу еще не высохшие слезы и смотрю на ладони, изрезанные сеткой мелких линий. Где тут линия любви, короткая и тонкая? Нет, я не силен в хиромантии. Рыдания все выталкиваются из моей грудной клетки, все тело колотит мелкой дрожью. Воздуха не хватает. Обеими руками я закрываю рот, чтобы прекратить эту внезапную истерику. Сейчас в голове лишь непонимание, что-то сродни удивлению и единственный вопрос: «Ведь этого не могло случиться, не могло?» Думать я буду потом…
И тогда я думал. Лишь больше уверился в том, что этого не могло случиться, пускай это будет глупая шутка, я все прощу! Сначала выругаю этого паршивца, а потом крепко прижму его к себе, чтобы никуда больше не уходил. И скажу ему все, все, что боялся произнести. Слишком глупо это! Слишком глупо ждать и ждать, потому что может наступить именно такой день, когда уже говорить будет поздно. Но я говорил, говорил, не получая ответов, лишь тишина обволакивала меня. Плотная и беспросветная тишина. Я всегда такой боялся.
Я чуть не последовал за тобой, пытаясь вскрыть вены тупым лезвием. Может, было проще применить яд или заклинание, но я хотел видеть, как из меня толчками выливается кровь. Как она капает на пол. Как темнеет в глазах. И последнее, что я успел заметить — большие взволнованные глаза домовика.
И я остался жить, наверно, так ты хотел, раз у меня не получилось. Но я не смог и не смогу простить себе…
… — Поттер, — тихо зову тебя, сидя рядом на скамейке под желто-сухой кроной дерева.
— М-м? — ты поворачиваешь голову и, слабо улыбаясь, снимаешь свои кожаные перчатки и осторожно поправляешь мою взъерошенную ветром челку.
Стыдно признать, но на моих щеках выступает румянец, я сам не заметил, как затаил дыхание. Ты все так же смотришь на меня и улыбаешься. Я вспоминаю, что хотел поговорить с тобой.
— Ты… Я хотел сказать…
Ты вопросительно смотришь, а у меня, как назло, пересохло в горле, и вообще все слова сбежали из головы. Ты вздыхаешь и опираешься локтями на колени, уставившись в опавшую листву под ногами, и отчего-то хмуришься. Я злюсь на себя, ведь тысячу раз прокручивал в голове свое признание. Я все больше уверен, что ты пошлешь меня к чертям и даже здороваться перестанешь. А если подумать, кто ты вообще такой? Но оно…это чувство…оно сильнее моего разума.
— Гарри, — снова зову я, хоть и не понимаю зачем. Похоже, тебе это начинает надоедать, ты поворачиваешься и заглядываешь мне в глаза:
— Драко.
Я нервно сглатываю, все тело напряглось, что происходит? Ты не отводишь взгляда, я нервничаю все сильнее. Почему мне кажется, что твое лицо стало ближе, о черт, еще ближе… Ты аккуратно придерживаешь мою голову и почти невесомо касаешься губами моей щеки. Дыхание сбивается, и я молюсь только о том, чтобы ты сейчас никуда не уходил. Ты целуешь меня снова, спускаясь к губам, и медлишь. Сомневаешься? В чем, черт побери? В том, что натурал, в том, что тебе не захотелось просто поразвлечься? Все мысли вылетают напрочь, когда ты все же решаешься и запечатляешь на моих губах поцелуй. Быстрый, поверхностный, но поцелуй. Сейчас я не способен думать, но что-то удерживает меня от того, чтобы вернуть тебе этот чертов поцелуй, только в несколько раз страстнее. Ты снова быстро целуешь меня, еще раз, и снова, и вот я не позволяю тебе отстраниться. Чувствую, как взмокла спина, да и вообще жарко, хотя осень не щадит и подмораживает изрядно. Ты отстраняешься, у тебя растерянный вид. Ты как будто ждешь мой реакции… Или просто не знаешь, как теперь откреститься от всего, что только что произошло? Обида нахлынула на меня тяжелой горькой волной, почему-то последний вариант показался мне наиболее вероятным. Видимо, мои чувства отражаются на моем лице, ты медленно закрываешь глаза, потом резко встаешь.
— Куда-то собрался, Поттер? — насмешливо выдаю я, хотя, Святый Мерлин, я этого даже не собирался говорить!
Ты вздрагиваешь, зябко встряхнув плечами и останавливаешься. Ты видишь, что я отчаянно пытаюсь что-то решить, печально глядишь на меня и киваешь каким-то своим мыслям.
— Прости, Драко.
Ты разворачиваешься и уходишь. Я сижу, проклиная свою гордость, и не могу подняться и побежать за тобой, окрикнуть тебя, все объяснить. Что ты там надумал себе, чудо? И все-таки мне становится тепло, я хмурюсь, но думаю, что завтра снова встречу тебя и все объясню. Хотя после этого ты вряд ли придешь на это наше место, но… Найду. Где угодно. Только завтра. Вдруг что-то кольнуло в груди, и я подумал, а что, если ты возьмешь и аппарируешь сейчас куда-нибудь к черту на рога, ведь тебя здесь больше ничего не держит, если разобраться! Ни близких друзей, ни родных, ни любви, ни семьи, дома, и того нет. Я осмелился бы предложить свою скромную персону в качестве причины задержки здесь, но ты все не так понял! Черт, черт, черт! Я срываюсь с места, и бегу в сторону, куда ты ушел… Завтра может быть слишком поздно.
Я не помню, сколько километров я тогда намотал. Я перебирал ногами дорогу, падал на шуршащие листья, кричал твое имя, от отчаянья до крови сжимал кулаки. Тебя уже не было нигде. В который раз во мне пробудилась гордость, и я отчаянно плюнул на эти тщетные поиски. Пытался убедить себя, что мне все равно. «Ты можешь обмануть меня, но не обманывай себя», — в голове отчетливо звучали слова Люциуса…
С тех пор дни слились в одно безрадостное существование. Спустя неделю в камне появился Уизел.
* * *
И сейчас только одна осень может понять меня. Я частенько прихожу сюда, на наше место, сажусь на расшатанную сырую скамейку и закрываю глаза. Вдыхаю свежий влажный воздух. После дождя здесь пахнет еще приятнее. Холодный воздух бодрит, наверное, но я все равно, как сонная муха. Чего хотят сонные мухи, интересно? Может, того же, что и я? Погрузиться во тьму… Или увязнуть в банке с вареньем? Я уже давно увяз в липком равнодушии ко всему окружающему.
Начался дождь. Я много времени провожу под ним, надеясь, что вода даст мне очищение. Подставляю лицо крупным каплям и ловлю их на язык. Осень играет со мной, осень чувствует мое настроение.
Тело нещадно затекло, я решаю подняться. Вдруг вижу чей-то темный силуэт за деревом. Впервые за все это время равнодушия я испытал страх. Настоящий страх. Либо я сошел с ума, либо это ты. Перепутать я не могу. Срываюсь с места и вот я уже стою рядом, вглядываюсь в твое умиротворенное лицо. «Я спятил. Ты спятил? Черт, неужели это розыгрыш?» Не думая боле, кидаюсь навстречу тебе, и…сжимаю в объятиях одну пустоту.
Ты улыбаешься и манишь меня за собой. Я в растерянности смотрю на тебя, не понимая, что происходит. Дождь усиливается, нужно бы укрыться. Снова осень играет со мной? Она дает мне знак. И знаете что? Я верю осени. Она чувствует меня.
Спотыкаясь, я бегу за тобой, и чем быстрее, тем дальше ты кажешься.
«Драко, я жду…»
Мне слышится, или это твой голос? Невольно задумываюсь, в какой именно момент был сломлен мой характер, когда я растерял свою манерность? Бегу, спотыкаюсь, поскальзываюсь. Слякоть под ногами никак не помогает мне. Шикарный черный плащ изодран ветками. Кровь на щеке все от тех же жестких веток. Куда ты ведешь меня? Оглядываюсь по сторонам: как я не заметил, что забрел в лес? Ищу тебя глазами. Тебя нет. Заливаюсь смехом и шлепаюсь прямо в жидкую грязь с листьями. Осень играет со мной.
Когда я успел сойти с ума? А все пытался цепляться за надежду. Убеждал себя, что ни в чем не виноват. Да к чертям это все! Больше не хочу.
Представляю, как жалко я сейчас выгляжу. Весь измазанный, вымокший, как осунувшийся щенок. Еще и кровь на щеке. Перебинтованное запястье. Так мне и надо. В следующий раз буду резать вены вдоль. Если следующий раз будет.
«Гарри, Гарри, зачем ты оставил меня? Так трусливо. Так непохоже на тебя. Я сниму с себя вину».
Vova
