Отряд Поттера

Воистину есть два первичных духа, близнеца,

славящиеся своей противоположностью. В смысле,

слове и действии — они оба, добрый и злой... Когда

эти два духа схватились впервые, то создали

бытие и небытие...

Ясна

— Ой, Гарри, дорогой, мне срочно надо уйти на часик по делам! Как я могла забыть?

— Ничего, миссис Фигг, я пойду прогуляюсь.

— Один? На улице? Может, тебе лучше посидеть здесь? Можешь телевизор посмотреть, или с кошками поиграть…

— О, нет, я так давно не гулял!

— Хм, хорошо. Только будь осторожней, я скоро вернусь.

— Хорошо, миссис Фигг, — сказал Гарри. Пожилая женщина улыбнулась ему и, подхватив свою красную сумочку, засеменила по тротуару к автобусной остановке. Гарри обернулся на рассевшихся у крыльца кошек и одарил их своим самым сердитым взглядом, но на него не обратили не малейшего внимания.

Впрочем, яркое солнце, свободный день и отсутствие родственников – большего Гарри Поттеру не было нужно. Дурсли опять оставили своего племянника соседке, пока сами отвозили Дадлика в город по причине, которую «необязательно знать мальчишке, Вернон!» Впрочем, по ухмылке, которая расползалась сейчас по лицу Гарри, определенно можно было сказать, что его устраивает и отъезд родственников, и внезапные неотложные дела миссис Фигг. Теперь он мог заняться тем, что так любил делать – погулять и побегать. Гарри любил бегать. Несмотря на маленький рост и довольно щуплое телосложение, при необходимости он оказывался на удивление проворным. К тому же, бег помогал ему отвлечься от мыслей о родственниках, обязанностях по дому, пинках от Дадли и Пирса и вообще от всех посторонних размышлений. Не было ничего, от чего он не смог бы убежать, когда становилось невмоготу, и хотя вряд ли он решился бы, скажем, убежать из дома, уверенность в том, что он способен при желании это сделать, успокаивала.

Гарри подошел к маленькому футбольному полю, на котором играло около десятка его сверстников.

— Привет, парни, — он махнул игрокам рукой. — Можно мне с вами?

— Конечно, — ответил русоволосый парень Стивен, с которым Гарри был знаком пару месяцев. — Нас на одного игрока меньше, иди к нам в команду.

— Отлично. — Несмотря на то, или, как часто это бывает с детьми – как раз из-за того, что родители этих мальчиков были наслышаны о «сумасшедшем Поттере» от тети Петуньи и давали своим детям строгий наказ не заговаривать с ним, Гарри смог завязать со сверстниками приятельские отношения. Совместная страсть – футбол – чем не повод для знакомства, а Гарри считался в округе крепким середнячком. Большинству маленьких мальчиков вообще свойственно уважать ровесников, которые хорошо умеют делать что-либо. Только с возрастом, вступая в жестокую взрослую жизнь, многие из них начинают завидовать более успешным вместо того, чтобы совершенствовать самих себя.

Когда Гарри выходил на поле, все проблемы и обиды вылетали из головы, и, казалось, даже синяки от тычков Дадли перестают ныть. Были только мяч, поле, соперники и спортивный азарт. Мозг начинал работать как часы: пас, забегание, обратный пас вразрез, финт, подача, удар.

Несмотря на полную сосредоточенность на игре, через некоторое время Гарри почувствовал на себе чье-то пристальное внимание. Способность ощущать взгляд другого человека затылком была у него с тех пор, как он себя помнил. Порой казалось, что это следствие проживания в чулане – другого объяснения Гарри в голову не приходило.

В эту минуту Стивен объявил, что всем надо разойтись и пообедать, и появилась возможность осмотреться в поисках того, кто так внимательно на него смотрит. Гарри обернулся и заметил молодого мужчину, сидевшего на скамейке у края поля. Впоследствии он часто думал о том, почему решился на это: Гарри всегда считал себя достаточно разумным, чтобы не подходить к незнакомым людям и не завязывать с ними разговоров. Но сейчас он сделал именно это. Ноги сами понесли его к незнакомцу и, остановившись в двух шагах от него, он произнес:

— Привет.

— Привет, — эхом отозвался тот. Вблизи он казался слишком молодым, чтобы называть его «мужчиной», и слишком взрослым, чтобы причислять его к «парням».

— Мы знакомы?

— Я тебя знаю.

— Откуда?

— Тебя все знают. – Гарри опешил от такого заявления.

— Откуда? Я же не знаменитость какая-нибудь, – ответил Гарри. Неожиданно для него незнакомец засмеялся. – Что смешного?

— Ничего-ничего. Я так, вспомнил кое-что…

— Я не знаю, как тебя зовут.

— Меня? Меня зовут Ник. Я приехал издалека, — почему-то добавил он.

— Ага, чтобы повидать знаменитость.

— Именно, Гарри. – Сказано это было серьезно, слишком «взрослым» тоном, чтобы Гарри мог свести все к шутке. Неожиданно для самого себя он решил недавнюю дилемму: «Не парень, а мужчина».

— В каком смысле?

— Ну, видишь ли, — Ник почесал затылок. Волосы у него были то ли черные, то ли каштановые. — Я знал твоих родителей.

— Ты знал моих родителей? – переспросил Гарри и получил в ответ кивок. Он всегда мог определить настроение человека по лицу: в доме Дурслей это умение было жизненно важным. Когда дядя Вернон злился, он надувал щеки, а на лбу у него появлялись вертикальные морщины. Дадли злился точно так же, только еще сильно сжимал челюсти. Тетя Петунья поджимала губы, когда была чем-то недовольна, а если не хотела отвечать на один из многочисленных вопросов Гарри, вскидывала подбородок. Ее лицо вообще все время было напряжено. Только когда она смотрела на своего любимого Дадлика, кожа на лбу у тети Петуньи разглаживалась, и она вроде как становилась... красивой. Сейчас Гарри смотрел на незнакомого человека, чье лицо не выражало абсолютно ничего. Незнакомец даже не пытался изобразить безразличие, как когда дядя Вернон прикидывался, что сорвавшиеся переговоры его ничуть не волнуют. Это было просто лицо: как рисунок спящего человека, который почему-то забыл закрыть глаза — и в этих глазах тоже было пусто. Гарри сглотнул.

— Откуда? – спросил он.

— Твои родители были не совсем обычными людьми, — начал Ник, но осекся под его разочарованным взглядом:

— И вы про то же самое! Спасибо, я уже наслышан о том, что мои папа с мамой ненормальные! – Его голос задрожал. Ник вскинул руку:

— Нет-нет, Гарри, ты меня неправильно понял. Как бы это объяснить… Они были необычными в хорошем смысле, понимаешь?

— Не очень.

— Что ж, начнем издалека. Скажи, ты ведь иногда замечал, что с тобой происходят разные случаи, которые сложно бывает объяснить?

— Откуда вы знаете? – Гарри был удивлен и немного напуган. Дурслям не нравилась его ненормальность. Он и сам понимал, что ненормальным быть, в общем-то, плохо, но какая-то его часть относилась к странностям, творящимся вокруг него, безразлично. «Этот человек наблюдал за мной всю мою жизнь?» — подумал Гарри.

— Нет, я не следил за тобой, — ответил Ник, словно прочитав его мысли. — В общем, черт, не знал, что это так тяжело… Если коротко, ты – волшебник.

Гарри решил засмеяться, хотя ему было не смешно. Но что-то его остановило. От этого незнакомца он уже услышал слишком много странных фраз. Подумав секунду, он ответил:

— Думаю, вы ошибаетесь, Ник. Я не волшебник, и вообще их не существует.

— Я могу это доказать, Гарри. Ты такой же волшебник, как и твои родители, как и я. Посмотри на ограду. – Ник достал маленькую блестящую палочку и указал ею на сетку. На глазах у Гарри сетка выкрасилась сначала в красный, потом в желтый, зеленый, синий и, наконец, вернула свой исконный черный цвет. Ник внимательно на него смотрел, улавливая его реакцию. Гарри подошел к сетке и медленно провел по ней пальцами. Настоящая… Он развернулся к Нику:

— А что ты еще умеешь?

— Много всего, – ответил Ник. — Могу поднимать многотонную тяжесть, могу оглушить и связать кого-нибудь на расстоянии, могу полить все клумбы твоей тети вместо тебя за одну минуту. Ну, извини, все же немного я за тобой наблюдал. Но только вчера.

— Хорошо, я тебе верю, — сказал Гарри. Он был удивлен, но не произошедшему, а своей слишком спокойной реакции. — Вопрос в другом: зачем я тебе?

— Я хочу рассказать историю, которая непосредственно касается тебя и твоей жизни, и которую несколько глупцов не сочли нужным тебе рассказать. Ты интересовался когда-нибудь тем, как погибли твои родители, или тем, откуда у тебя этот шрам?

— Тетя сказала, что мама с папой погибли в автокатастрофе, и там же я получил свой шрам, – неуверенно сказал Гарри, осознав, что впервые в жизни засомневался в словах Петуньи.

— Это ложь, Гарри. Впрочем, ты и сам об этом сейчас подумал, не так ли? Тут не все просто…

— Гарри! – раздался за его спиной голос. У ограды на противоположном конце поля стояла миссис Фигг.

— Мне пора.

— Не хочешь завтра с утра устроить себе пробежку? – спросил Ник.

— Давай, — согласился Гарри. Голова отказывалась думать, и он даже обрадовался тому, что миссис Фигг прервала их разговор.

— Завтра в шесть утра на углу Тисовой и Магнолиевой улиц. До встречи, — Ник протянул руку. Гарри пожал ее.

— Пока, – сказал он и вышел за ограду площадки.

— Я немного поиграл в футбол.

— Молодец, Гарри. А кто это? – миссис Фигг кивнула в сторону Ника, когда они уже шли по тротуару.

— Это Ник, мой… друг.

— Что ж, понятно, — пробормотала она. «Разве она не должна беспокоиться из-за того, что я разговариваю со взрослыми незнакомцами?» — Ну, пойдем домой, пообедаем.

— Пойдем. – Гарри повернул голову, но скамейка была пуста, а Ника нигде не было видно.

* * *

Гарри стоял на углу улицы и подпрыгивал на носках, чтобы согреться. Над горизонтом висело солнце, мимо проехала пара машин, нарушив утреннюю тишину шумом моторов. Наконец появился Ник. Он был одет в черный спортивный костюм и черные же кроссовки.

— Доброе утро, Гарри.

— Привет, Ник. Я знаю, где можно будет побегать. Пошли?

— Так мы и вправду будем бегать? Что ж, ладно.

К тому времени, когда они выбрались за город, солнце уже вовсю грело, и поднималась жара. Гарри и Ник забежали в поле, где обнаружилось большое бревно, затерявшееся среди высокой травы.

— Так что там насчет истории? – с нетерпением спросил Гарри.

— Так вот, тут не все так просто, — сказал Ник, как будто его повествование никто не прерывал, и присел рядом. — Ты не знаком с миром волшебников и не можешь знать, что в автокатастрофе они погибнуть практически не могут. Твоих родителей убили, Гарри, убил тот же, что и оставил тебе твой шрам.

— Убили? – дрожащим голосом спросил Гарри, и тут же добавил, — Кто?

— Для начала тебе надо знать, что в волшебном мире бывают чистокровные волшебники, полукровки и магглорожденные. Чистокровные – это те, у кого оба родителя – маги. У полукровок один родитель, не важно кто именно, маггл, то есть неволшебник, и другой, соответственно, колдун. У магглорожденных, как ты уже понял, оба родителя магглы. Почему у магглов может родиться ребенок-волшебник, я объясню как-нибудь потом. Так вот, около двадцати лет назад, в волшебных кругах появился некто, назвавший себя Лордом Волдемортом. Он начал собирать сторонников, создал, скажем так, группировку – Пожирателей смерти, – от странного названия Гарри еле заметно содрогнулся, но Ник будто бы и не заметил этого, – что-то вроде террористов, только гораздо опаснее. Они выступали за истребление магглорожденных волшебников, за сохранение чистой крови и за превращение магглов в рабов. Почти все чистокровные волшебники его поддержали, многие же просто боялись и переходили на его сторону: он был очень могущественен. Оборотни, большинство вампиров, дементоры и другие темные существа тоже поддержали его – по крайней мере, большинство из них. Тех, кто ему противостоял, истребляли. Директор школы волшебства под названием Хогвартс, Альбус Дамблдор – один из величайших волшебников нашей эпохи, создал так называемый Орден Феникса, который противостоял Пожирателям Смерти. Но, к сожалению, Орден проигрывал Пожирателям в количестве сторонников, причем сильно. Твои родители, Джеймс Поттер и Лили Эванс, состояли в Ордене.

Во время этой войны одна предсказательница произнесла пророчество о том, что родится тот, кто сможет противостоять Темному Лорду, как многие называли Волдеморта. Полного текста пророчества я не знаю, но под нее подходила пара человек. Доносчик подслушал пророчество и рассказал о нем Волдеморту. Тот сделал выводы и решил, что в пророчестве говорится… в пророчестве говорится о тебе. – Гарри вдруг показалось, что он оглох, все звуки перестали существовать, остался только тяжелый стук в висках. Острый взгляд Ника вернул его к реальности. Он прокашлялся и продолжил. – Дом твоего отца был защищен особым заклинанием, суть которого состоит в том, что никто не может этот дом найти, если один человек, называемый Хранителем Тайны, добровольно не сообщит местоположение. Обойти это заклинание почти невозможно. Хранителем они назначили одного своего друга, но тот предал твоих родителей и сообщил адрес Волдеморту. – Гарри проглотил комок в горле. – В ночь на Хэллоуин почти десять лет назад Волдеморт пришел в ваш дом и убил твоих родителей. Тебя ему убить не получилось, когда он послал в тебя убивающее проклятие, оно отскочило от тебя, оставив лишь шрам, и попало в него самого. Волдеморт развоплотился, тебя вынесли из руин и доставили к твоей тете. Ты практически прекратил войну в волшебном мире и с тех пор стал знаменит. Тебя называют Мальчиком, Который Выжил, о тебе пишут в учебниках, за тебя многие молятся, но многие тебя ненавидят. В общем, равнодушных к тебе почти нет.

Ник слабо улыбнулся. Гарри сидел, невидящим взглядом уставившись на землю. Пару минут спустя он поднял покрасневшие глаза на Ника.

— Я хочу увидеть могилы родителей, – наконец сказал он, и слезы, которые он уже не мог сдерживать, потекли по его лицу, — Ты знаешь, где они похоронены?

— Да. Можем отправиться туда прямо сейчас.

— Сейчас?

— Я волшебник, Гарри, как и ты. Возьми меня за руку. – Он ухватился за протянутую руку Ника, и его затянуло в водовороте, казалось, что его протаскивают через трубу. Через миг он упал на землю. Поднявшись, Гарри увидел, что они стоят в центре маленькой деревенской площади напротив красивого обелиска. Ник чуть подтолкнул Гарри в спину, и они подошли к памятнику.

— Ник, а никто не заметит, что мы внезапно появились из ниоткуда? Ведь магглы не должны знать о волшебниках, я прав?

— Да, но не волнуйся, нас никто не заметил. Лучше посмотри на это. – Гарри поднял взгляд на обелиск и замер. Памятник превратился в статую, изображавшую мужчину с младенцем и красивую девушку. У мужчины были такие же торчащие во все стороны волосы и круглые очки, и Гарри понял, что он – почти копия своего отца. В том, что это его отец, сомневаться не приходилось. Статуи родителей смотрели прямо на него, и на миг могло показаться, что они знают, что их сын здесь и смотрит на них. «Это лишь статуи» — одернул себя Гарри.

— Нам туда. – Ник повел его дальше. Когда они подходили к домам, Гарри спросил:

— Разве кладбище не должно быть на окраине деревни?

— Да, но погоди. — Они подошли к изгороди между двумя домами. Вдруг дома сжались, и между ними возникли руины третьего дома. На деревянной калитке, по обеим сторонам которой разрослась живая изгородь, золотыми буквами было написано:

«На этом месте, в ночь 31 Октября 1981 года, Лили и Джеймс Поттеры лишились жизни. Из сын Гарри остается единственным волшебником, пережившим Смертельное Проклятие. Дом, невидимый для магглов, был сохранен в разрушенном состоянии как памятник Поттерам и в память о злой силе, разрушившей их семью».

Вокруг этих аккуратно написанных слов повсюду были надписи, добавленные другими волшебниками. Имена, инициалы, записки и пожелания перекрывали друг друга, смешавшись в нечитаемую кучу слов, но сосредоточившись на одном из них, можно было странным образом выделить взглядом всю надпись. Самые свежие из них, висящие поверх десятилетнего слоя этого магического граффити, гласили: «Удачи, Гарри, где бы ты ни был»; «Если ты читаешь это, Гарри, мы все с тобой!»; «Долгих лет, Гарри Поттер».

— Это… очень приятно, — прошептал Гарри, разглядывая записки.

— Да. Когда-нибудь, возможно, ты захочешь переехать сюда.

— Когда-нибудь… — повторил он.

Они повернули направо и быстро зашагали по улице. Через несколько минут показалась маленькая церковь, а за ней кладбище. Ник отворил деревянную калитку и пропустил вперед Гарри, который медленно двинулся мимо могил, всматриваясь в имена: Райт, Джонсон, Платт, Аббот, Браун, Дамблдор…

— Ник, тут написано Дамблдор! Это родственники директора Хогвартса

— Да, тут похоронены сестра и родители Альбуса.

Через два ряда за могилами Дамблдоров Гарри увидел надписи на белоснежном надгробии:

ДЖЕЙМС ПОТТЕР Родился 27 марта 1960 Умер 31 октября 1981 ЛИЛИ ПОТТЕР Родилась 30 января 1960 Умерла 31 октября 1981

Последний враг, которого нужно победить – это Смерть.

Гарри сел на колени перед могилой и провел рукой по камню. Ник неслышно подошел сзади, взмахнул палочкой, и в его руках появился букет красивых цветов, который он протянул Гарри. Мальчик положил белые розы на могилу родителей, наклонился и поцеловал белоснежное надгробие.

— Мама, папа, я отомщу за вас, — прошептал он, сам не зная почему.

— Вряд ли они бы хотели от тебя это услышать, Гарри, — сказал за его спиной Ник, — Твои родители отдали жизни, чтобы ты жил, а не мстил. Помни об этом. Правосудие и месть – не одно и то же.

Гарри не стал вдумываться в смысл этих слов. Он ощущал теплоту и легкость в сердце, как будто огромная тяжесть упала с его души.

— Спасибо.

— Не надо меня благодарить, — Ник вздохнул. — Ты должен был навестить их. Тебе ведь легче теперь?

— Да, – ответил Гарри. – Даже странно…

— В этом нет ничего странного. Идем. Тебе надо домой.

Когда они ушли с кладбища, Гарри вновь взялся за протянутую руку Ника и через мгновение очутился на углу улицы, где они встретились утром.

— Иди, позавтракай, встретимся в десять часов в парке, мне еще многое надо тебе рассказать.

— Хорошо. А где ты живешь, Ник? – спросил Гарри.

— Сейчас я живу в Лондоне, — ответил он, и, подмигнув, исчез.

* * *

В десять часов Гарри сидел на скамейке под тенью деревьев, рассеянно вслушиваясь в разговоры молодых мам с колясками и детворы, резвящейся в площадке. За последние два дня он пережил больше, чем за все девять лет у Дурслей. Теперь он знает, почему эти странные вещи происходили с ним, он – волшебник. «Надо будет попросить Ника научить его парочке заклинаний»…

— Еще раз привет, Гарри. – Его размышления были прерваны знакомым голосом. – Хорошее местечко ты выбрал.

— Да, я люблю иногда здесь сидеть.

— Сидеть? Просто так?

— Ну да… — растерялся Гарри.

— Неважно, – Ник присел рядом. – Я хочу рассказать тебе о нашем мире, мире волшебников. Первого сентября ты поедешь в Хогвартс, поэтому тебе нужно многое узнать. Хогвартс, как ты уже понял, это школа волшебства, туда поступают…

— Погоди, — прервал его Гарри, — я поеду в Хогвартс первого сентября? Но тетя Петунья записала уже меня в Стоунволл!

— Это не имеет значения. Ты не поедешь в Хогвартс, только если сам не захочешь туда поехать, что маловероятно. – Ник улыбнулся. – Сначала за тобой пришлют кого-нибудь, чтобы помочь тебе купить принадлежности, палочку и все необходимое.

— Палочку? – Гарри бросил взгляд на рукав Ника. – Как у тебя?

— Да, это произойдет, скорее всего, в твой день рождения. Когда он у тебя?

— Через неделю, тридцать первого.

— Вот тогда к тебе и приедут, то есть сразу же, как тебе исполнится одиннадцать лет. Хогвартс расположен где-то на границе Англии и Шотландии, точно никто не знает, даже директор школы. В Хогвартсе четыре факультета, которые носят названия четырех основателей школы. Это Годрик Гриффиндор, Ровена Равенкло, Салазар Слизерин и Хельга Хаффлпафф. Рассматривая их в общих чертах, можно сказать, что в Гриффиндор попадают храбрые, в Слизерин — хитрые, в Равенкло — умные и в Хафлпаф – трудолюбивые. Но это только теория, в жизни всякое бывает…

Гарри слушал рассказ, стараясь не пропустить ни слова. Ник рассказывал про Хогвартс и предметы, про Косой переулок, Гринготтс, Лютный переулок, Хогсмид, гоблинов, кентавров, оборотней, вампиров, домовых эльфов и драконов. Поведал он и о жизни волшебников, о Министерстве Магии, об Азкабане, об этикете чистокровных…

— Но я разве чистокровный? Ведь мама моя магглорожденная!

— Ты не слушал меня сегодня утром. Чистокровным является волшебник, чьи родители — волшебники, и не важно, магглорожденные они или нет. К тому же, твой отец, Джеймс Поттер, был чистокровным в каком-то двузначном поколении. Некоторые могут называть тебя полукровкой, не обращай на это внимания. Но я не думаю, что тебя это волнует.

— И ты прав, — усмехнулся Гарри.

Оставшуюся неделю до дня рождения Гарри каждый день встречался с Ником, и тот рассказывал ему все, что, по его мнению, нужно знать о мире магов. Гарри внимательно слушал, а некоторые особо важные моменты даже записывал, так что их встречи скоро стали похожи на уроки. Наконец он задал вопрос:

— Ник, а зачем мне все это сейчас надо знать? Разве я не узнаю об этом уже непосредственно в Хогвартсе?

— Во-первых, не все то, что я тебе рассказываю, ты узнаешь в Хогвартсе, во-вторых, ты должен быть готов.

— Готов к чему?

— К опасностям. Помнишь, я сказал, что Волдеморт развоплотился? Так вот, он может возродиться, и тогда тебе будет угрожать опасность. Кроме этого, не все Пожиратели Смерти в Азкабане. Тот же Малфой, Макнейр или Каркаров. Только не говори никому, что знаешь о том, что они Пожиратели. Это может вызвать вопросы. И вообще, старайся не выделяться необычными познаниями, ты и так знаменитость.

— Вот это мне и не нравится…

— Привыкнешь и еще успеешь передумать. Внимание людей бывает приятным, особенно женское. – Ник улыбнулся заговорщической улыбкой, и только сейчас Гарри понял, что перед ним молодой человек двадцати-двадцати трех лет, которому надо обустраивать свою жизнь и которому не должно быть дело до всяких малолетних знаменитостей.

— Ник, а зачем ты решил мне все это рассказать? Я должен быть готов к опасности, это понятно, но каков твой интерес в этом?

— Не веришь в бескорыстность? Что ж, правильно делаешь. Но мой интерес в этом есть, поверь мне. Я бы сказал, что это мой своеобразный долг.

— Передо мной?

— Перед собой, Гарри. Но частично это все-таки бескорыстность и желание помочь тебе. Ты ведь помнишь пророчество? – Гарри кивнул, а от последовавшей за этим фразы его сердце пропустило удар. – Хотя от Волдеморта я всегда могу скрыться, мне будет приятней, если ты его прикончишь.

Гарри перечитывал письмо, которое ему доставила сова на третий день после памятной встречи. Он уже просмотрел названия учебников: Ник одобрительно о них отозвался, но с огоньком в глазах добавил, что поможет ему купить кое-что получше на следующий же день после похода в Косой переулок. Эти блестящие глаза, вечно полные энтузиазма, немного пугали и в то же время интриговали.

Наручные часы, которые Дадли когда-то выбросил за неисправностью, были благополучно починены его кузеном и сейчас показывали 7:46. «Скоро должны заглянуть гости» — размышлял Гарри, вертя в руках письмо из Хогвартса, свою единственную, на данный момент, материальную связь с волшебным миром. Желтоватая бумага была необычной на ощупь, немного шершавой.

Ровно в восемь утра тетя Петунья постучала в дверь чулана:

— Вставай, давай! Эй, вставай!

«А ведь куда легче сказать: «Вставай, Гарри». И почему они не называют меня по имени?»

— Я здесь, тетя! — крикнул он из кухни. Миссис Дурсль вошла туда, поджав губы. «Этот мальчишка заставил меня стоять там и кричать, а сам сидит и пьет чай! Хорошо хоть в холодильник не залез!» — Гарри показалось, что мысли Петуньи видны, как на ладони.

— Покрасишь сегодня скамейку, — сказала она вместо утреннего приветствия. — Мы ее уже полгода не трогали.

Бесполезно было убеждать тетушку, что эту скамейку он красил еще в начале лета. Но Гарри уже давно приучился молчать, когда это было необходимо — а такое случалось довольно часто. Стандартная схема поведения: молчи и делай выводы.

— Конечно, — спокойно ответил он, так как точно знал, что сегодня никаких ее поручений выполнять не будет. Вошли заспанные дядя Вернон и Дадли. Оба кинули злобный взгляд на Поттера и сели за стол — два жалобных скрипа нарушили утреннюю тишину.

— Сделай мне кофе! — рыкнул мистер Дурсль, разворачивая газету. — И чай для Дадли.

Гарри поставил остывший чайник на огонь и уже собирался сесть обратно, как замер, услышав настойчивый звонок в дверь. Вернон глянул на него поверх газеты:

— Посмотри, кого там с утра пораньше.

Несмотря на то, что Гарри ждал прихода гостя, коленки у него затряслись — наконец должно было произойти его официальное знакомство с волшебным миром! Он подошел к двери, сунул ключ в замок, повернул его, с каждым мгновением взвинчивая в сознании торжественность момента, и уткнулся... в живот. Большой живот, заканчивающийся ногами в огромных сапогах. Гарри подумал, что в одном из них он мог бы переплыть какой-нибудь водоем, гребя руками. Только когда их обладатель отодвинулся на пару шагов, мальчик увидел все остальное: большие мускулистые руки, скрыть которые не могла старая куртка, лохматую голову, густую черную бороду и маленькие, радостные глаза, при виде которых мальчик подумал о жуках.

— Ээ, здравствуйте.

— Привет, Гарри! Как же ты вырос! Когда я в последний раз тебя видел, ты прямо такой махонький был!

— Простите, мы знакомы? — слишком часто приходится повторять это в последнее время.

— А, точно. Я — Хагрид, Рубеус Хагрид. Все зовут меня Хагридом, и ты зови. Я хранитель ключей и угодий Хогвартса. О Хогвартсе ты-то знаешь ведь?

— Мне пришло непонятное письмо, кто-то, наверное, пошутил. Вы хотите сказать, что такая школа действительно существует?

— Так… ээ… что же это… твои родственники ничегошеньки тебе не рассказали, получается? — гигант явно был растерян.

— А что они должны были мне рассказать? Простите, держу вас на пороге, проходите, пожалуйста, — Гарри распахнул дверь и сделал приглашающий жест рукой, когда увидел стоящую за своей спиной чету Дурслей. У тети был такой вид, словно она сейчас упадет замертво, дядя сжимал кулаки и рычал, тщетно пытаясь остановить свой трясущийся подбородок, а мозг Дадли все еще обрабатывал полученную картинку, поэтому он никак не реагировал. Хагрид сильно наклонился и вошел в дверь. Лохматый великан, упирающийся затылком в белоснежный потолок прихожей, выглядел весьма внушительно.

— Дурсли! — с ходу рявкнул Хагрид. — Почему этот мальчик ничего не знает?

Вернон побледнел, но так ничего и не ответил. Гость повернулся к Гарри — в небольшой прихожей казалось, что с места сдвинулась целая гора.

— Ты просто обязан знать про своих маму с папой, — сказал он. — Такие были замечательные люди, Лили и Джеймс! Ты ведь знаменит!

— Что?

— Так ты не знаешь... Не знаешь... — пробормотал Хагрид, запустив пальцы в волосы и глядя на мальчика в замешательстве. — Не знаешь, кто ты? — наконец произнес он.

Дядя Вернон внезапно обрел дар речи.

— Стоп! — скомандовал он. — Остановитесь, сэр! Я запрещаю вам говорить что-либо!

— Запрещаешь мне? — переспросил великан. — Чего ты боишься, Дурсль? Вы никогда не говорили ему, что было в письме, которое оставил Дамблдор? Я был там! Я видел, как Дамблдор клал его в ту ночь! И вы скрывали от него все эти годы! Почему вы молчали?

— Что от меня скрывали?

— Я запрещаю! — панически завизжал дядя Вернон. Отвечать на многочисленные вопросы гостя он явно не собирался. Тетя Петунья в ужасе ахнула.

— Запрещает он, — проворчал Хагрид. — Гарри, ты — волшебник.

— Я кто?

— Волшебник, само собой. И чертовски хороший, я бы сказал, тебе только надо немного подучиться — за этим я, собственно, и пришел сюда. А кем бы тебе еще быть, с такими-то родителями? — Гарри понял, что ему очень приятны слова великана. — То, что ты прочитал в письме, правда, — закончил Хагрид.

— В письме? — похоже, Вернон решил накинуться на племянника, раз с гигантом ничего не вышло. — Мальчишка, ты получил письмо и нам не сообщил?

— Могу сказать то же самое про вас, дядя и тетя, — сквозь зубы проговорил Гарри. Причины вечной ненависти Дурслей ко всему «ненормальному» теперь прояснялись. — Простите, мистер Хагрид, там написано про какую-то сову с подтверждением, что это значит?

— Тысяча горгон, ты напомнил мне, — спохватился Хагрид и хлопнул себя по лбу с громким звуком. Из кармана своего пальто он вытащил сову — настоящую, живую, довольно взъерошенную сову — гусиное перо и свиток пергамента. Наклонившись над обувной тумбочкой, он нацарапал записку, которую Гарри прочел вверх ногами:

Дорогой профессор Дамблдор,

Пришел к Гарри. Все гораздо сложнее, чем я думал. Едем покупать вещи к школе. Надеюсь, вы в порядке.

Хагрид.

Великан скрутил письмо, дал сове, которая зажала его в лапке, подошел к двери и подбросил птицу.

— Так, Гарри, я не потерплю больше их компании. Пошли отсюда.

— Куда?

— Покупать тебе школьные принадлежности, конечно! — воскликнул Хагрид. Тут дядя Вернон вновь подал голос:

— Я не буду платить неизвестно кому за эти чертовы фокусы!

— А тебя никто и не просит, маггл! Гарри, одевайся и выходи, я подожду на улице.

Мальчик забежал к себе в чулан, взял письмо со списком необходимых принадлежностей, немного накопленных карманных денег и вышел на улицу. Увидев его, хмурый Хагрид расплылся в широкой бородатой улыбке.

— Эх, Гарри, как же ты похож на Джеймса! Только вот глаза у тебя мамины. Ну да ладно, пошли уже, тебе многое предстоит сегодня увидеть.

Великан и маленький мальчик, вместе представлявшие собой невероятную картину хотя бы из-за разницы в размерах, шли по многолюдному Лондону. Хагрид, как горячий нож масло, рассекал толпу спешащих на работу магглов, Гарри же просто следовал ним, изредка переходя на легкий бег. Наконец, гигант остановился у обшарпанной черной двери, над которой виднелась вывеска с надписью «Дырявый котел». Поттер оглянулся на молодых женщин с колясками, внимательно рассматривающих витрины магазинов по соседству, которые, казалось, не замечали ни громадного мужчины, ни мальчика и, хмыкнув, вошел в помещение.

— Это «Дырявый котел», — прошептал Хагрид, — знаменитое место.

Для знаменитого места здесь было слишком темно и сыро. Тусклые люстры со свечами свисали с низкого потолка, по углам были расставлены столики, за которыми сидели самые разнообразные люди и не только люди. Вот, например, тот высокий бледный мужчина в мантии с высоким воротником напоминал Гарри вампира из старого фильма «Дракула». Рассматривание остальных гостей было прервано сутулым лысым барменом, лицо которого походило на сдувшийся мяч. Протирая грязный стакан еще более грязной тряпкой, он крикнул великану:

— Привет, Хагрид! Тебе как обычно?

— Здорово, Том! Спасибо, только я здесь по делам Хогвартса, — он хлопнул Гарри по плечу, от чего у мальчика подогнулись коленки.

— Боже милостивый, это же Гарри Поттер! — Том поставил стакан на стойку и подбежал, вытирая руки о фартук. В зале повисла тишина. — Какая честь! Добро пожаловать домой, мистер Поттер! Добро пожаловать домой! — бармен пожал руку Гарри. Отовсюду послышался скрип отодвигаемых стульев, колдуны, и ведьмы всех мастей начали приветствовать мальчика.

— Это большая честь для меня, мистер Поттер!

— Добро пожаловать домой, Гарри!

— К вашим услугам, мистер Поттер.

— Дорис Крокфорд, мистер Поттер, я так давно ждала встречи с вами! — приземистая пожилая ведьма в темно-серой мантии энергично потрясла руку Гарри, сжав ее ладонях и бормоча себе под нос.

— Здравствуйте, позвольте представиться, Дедалус Диггл! — подбежал маленький мужчина в ярко-фиолетовом цилиндре.

— А я вас узнал, мистер Диггл! Вы улыбнулись мне в магазине, — припомнил Гарри давнюю встречу.

— Он меня помнит, вы слышали? Он меня знает! — Дедалус подбросил вверх шляпу, которая неведомым образом прилипла к потолку.

Сквозь толпу протиснулся бледный молодой человек. Один его глаз подергивался в тике.

— Профессор Квиррел! — сказал Хагрид. — Гарри, профессор Квиррел будет учить тебя в Хогвартсе.

— П-п-поттер, — заикаясь, выговорил преподаватель и аккуратно пожал руку мальчика, — я очень рад встретить тебя.

— Что вы преподаете, профессор Квиррел?

— З-защиту от Т-т-темных Сил, — пробормотал тот. — Т-тебе-то она не нужна, а, П-поттер? П-полагаю, п-приехал за школьными принадлежностями? Я и с-сам хочу д-докупить новую книгу о вампирах, — казалось, он перепуган до предела.

Но остальные не собирались предоставлять будущего ученика в единоличное пользование профессора Квиррела. Наконец провожатый Гарри просто всех перекричал:

— Мы должны идти — у нас полно покупок.

Дорис Крокфорд еще раз пожала ему руку, и Хагрид провел его через бар в маленький внутренний дворик, где стояли только мусорные баки, да росли сорняки.

Великан ухмыльнулся:

— Видишь, Гарри, ты знаменит. Профессор Квиррел аж затрясся, встретив тебя, но он, правда, вечно трясется.

— Он всегда такой нервный?

— О, да. Бедняга. Блестящий ум. Был в порядке, пока работал с книгами, но потом уехал на год набираться опыта... Говорят, он столкнулся с вампирами в Черном лесу, потом имел неприятности с оборотнями в Венгрии. И с тех пор здорово изменился. Боится учеников, боится собственной науки... Кстати, где мой зонтик? — Хагрид достал розовый зонтик, который привел Гарри в недоумение, и коснулся им нескольких кирпичей. Стена раздвинулась, и новый мир предстал перед ними.

— Добро пожаловать в Косой переулок, Гарри!

Великан усмехнулся, видя изумление ребенка. Рассказы Ника не шли ни в какое сравнение с реальным волшебным миром. Казалось, тут продается все. Мальчик скользнул взглядом по вывескам: «Котлы всех размеров — медь, бронза, олово, серебро — самопомешивающиеся, портативные», «Совы на все случаи — Бурые, Ушастые, Полевые, Полярные». Издалека очертания магазинов казались искривленными, карикатурными, но если подойти ближе, они выпрямлялись.

Хагрид провел вертящего головой во все стороны Гарри к белоснежному зданию. Перед потемневшей бронзовой дверью в алой с золотом ливрее стоял гоблин, которого мальчик узнал по описанию Ника.

— Это гоблин, Гарри, — подтвердил его мысли Хагрид. — А это, — он обвел огромной ручищей помещение, — волшебный банк Гринготтс. Здесь находятся твои деньги.

— Мои деньги?

— Ну да. Ты же не думал, что родители оставят тебя без наследства?!

«Вот теперь-то посмотрим, буду ли я ходить в грязном тряпье Дадли!» — подумал юный Гарри.

У следующей двери стоял еще один гоблин, за его спиной виднелась надпись:

Коль алчен ты, входящий в эту дверь,

Получишь не богатство, а беду.

— Нужно быть сумасшедшим, чтобы попытаться ограбить Гринготтс, — пробормотал Хагрид. — Здесь свое дело знают.

Стоящий в дверях гоблин поклонился и пропустил их внутрь. Гарри оказался в просторном помещении, выложенном белым камнем, по обеим сторонам от прохода стояли длинные столы, за которыми сидели гоблины. Каждый из них занимался своим делом: один что-то писал, другой взвешивал драгоценные камни всех цветов и размеров, третий ставил какие-то печати на бумагу. В зале находилось бессчетное количество людей, но гоблинов было еще больше. Во всем этом столпотворении наблюдался странный порядок, принцип которого невозможно было объяснить. Хагрид подвел Гарри к стойке:

— Доброе утро, мы хотели бы взять деньги из сейфа мистера Поттера.

— У вас есть ключ, сэр?

— А? Сейчас достану, — Хагрид начал рыться в многочисленных карманах, выкладывая их содержимое на прилавок: пучок трав, пара деревянных предметов непонятной формы и назначения, баночка с густой темной жидкостью. Гоблин брезгливо поморщился, но ничего не сказал. — Вот и он! — воскликнул великан, протягивая маленький золотой ключик. Банкир внимательно его осмотрел.

— Отлично, — прокомментировал он. — Крюкохват! Проводи мистера Поттера к сейфу, — неизвестно откуда появился еще один гоблин.

— Чуть не забыл, — спохватился Хагрид, доставая письмо, — у меня послание от профессора Дамблдора насчет сами-знаете-чего в сейфе семьсот тринадцать. — Гоблин за стойкой прочитал письмо и, деловито кивнув, передал его Крюкохвату.

— Идите за мной, — сказал тот и провел Гарри с Хагридом к одной из дверей.

— Что это за Вы-Знаете-Что в сейфе семьсот тринадцать? — поинтересовался мальчик.

— Не могу сказать, — загадочно произнес великан. — Очень секретно. Хогвартские дела. Дамблдор мне доверяет. Может стоить мне места, если проболтаюсь.

Крюкохват пропустил их в дверь. В противоположность белому мрамору ярко освещенного холла, теперь их окружал необработанный камень, освещенный факелами. Пол резко уходил вниз, а посередине были проложены узкие рельсы. Гоблин свистнул, и к ним быстро подкатилась маленькая вагонетка. Они вскарабкались на нее — Хагрид с некоторым усилием — и двинулись в путь.

Когда тележка, наконец, остановилась перед маленькой дверцей, великан, весь зеленого цвета, выполз из нее и прислонился к стене, пытаясь унять дрожь в коленках, а Крюкохват сунул ключ в один из многочисленных замков. Сейф отворился, и Гарри вошел в помещение. Его вдруг окутало красноватое сияние, и мальчик быстро отпрыгнул назад.

— Все в порядке, мистер Поттер, — успокоил его гоблин, — можете заходить.

Во второй раз никакого сияния уже не было, появилась возможность внимательно рассмотреть содержимое комнатки. При виде блестящих холмиков золотых, серебряных и медных монет у Гарри перехватило дыхание, но он быстро пришел в себя. Хагрид помог ему положить в мешочек необходимое количество денег, попутно объясняя их соотношение.

Все сели обратно в тележку и понеслись еще ниже.

Воздух становился холоднее, а они мчались, делая все новые повороты. Даже когда тележка резко наклонялась вниз, чуть ли не отвесно падая, Гарри не чувствовал ни малейшего дискомфорта — разве что от холодного ветра, бьющего в лицо — и без проблем удерживался в маленькой вагонетке. Они проезжали подземную пропасть, и мальчик высунулся было посмотреть, что там, на темном дне, но Хагрид рявкнул и втащил его за загривок обратно.

У сейфа номер семьсот тринадцать не было замочной скважины.

— Посторонитесь, — важно сказал Крюкохват. Он мягко поскреб дверь длинным пальцем, и та просто растворилась.

— Если кто-нибудь, кроме гринготтских гоблинов, попробует это сделать, его просто затянет сквозь дверь внутрь, как в ловушку, — пояснил он.

— И как часто вы проверяете, есть ли кто-нибудь внутри? — спросил Гарри.

— Примерно раз в десять лет, — ответил Крюкохват с довольно ядовитой ухмылкой.

В этом суперсекретном сейфе должно находиться что-то действительно выдающееся, думал Гарри, потянувшись вперед и ожидая увидеть, по меньшей мере, драгоценности, но ему показалось, что сейф пуст. Затем он заметил лежащий на полу невзрачный сверток из грубой коричневой бумаги.

Хагрид подобрал его и засунул глубоко под пальто. Гарри очень хотелось узнать, что там внутри, но он предпочел не спрашивать.

— Пошли снова в эту таратайку, и не разговаривай со мной по пути, потому что мне лучше не открывать рта, — сказал великан.

После еще одной безумной гонки они стояли в холле Гринготтса, и уже собирались выйти наружу, как их окликнул тот самый гоблин, к которому они подходили вначале.

— Простите, мистер Поттер, не могли бы вы пройти со мной на несколько минут? — Гарри посмотрел на Хагрида, тот пожал плечами, давая понять, что ничего ему в банке не грозит. Гоблин провел его в красивый или, по мнению Гарри, слишком красивый кабинет, где сидел еще один представитель этой расы.

— Добро пожаловать, Гарри Поттер, — прошелестел голос хозяина кабинета. Он махнул рукой, и провожатый мальчика вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Здравствуйте, — неуверенно поздоровался Гарри и, получив разрешение, присел на стул.

— Вы ведь в первый раз в Гринготтсе, мистер Поттер? — спросил гоблин, прищурив глаза.

— Да, а что?

— Нет, ничего. Меня зовут Грабхук, и я распорядитель имущества Поттеров, — мальчик не понял, в чем смысл этого звания, но деловито кивнул. — Вы последний представитель рода, и я должен вручить вам родовой перстень. Его когда-то носил ваш отец, — гоблин протянул золотое украшение. Гарри, повинуясь внезапному наитию, надел его, перстень уменьшился, аккуратно обхватив палец. Мальчик поднял взгляд на Грабхука:

— Спасибо вам.

— Это моя обязанность, мистер Поттер. А вот ваш ключ к сейфу, наденьте его, — Гарри так и сделал. Как только ключ коснулся кожи, он вдруг исчез вместе с золотой цепочкой.

— Никто не сможет с вас это снять, мистер Поттер. Просто подумайте о том, чтобы достать ключ, и он вновь появится. И еще, когда вам исполнится тринадцать, вы получите право распоряжаться половиной вашего имущества. Остальное станет вам доступно в день совершеннолетия.

— Но я ведь открывал сегодня свой сейф! — возразил Гарри.

— Конечно, но это ваш личный сейф, так сказать, средства на карманные расходы. А остальное должно остаться пока под моим присмотром. Так распорядились ваши родители. Я гарантирую стабильное увеличение вашего капитала, мистер Поттер.

— Благодарю. Это все?

— В день совершеннолетия вы получите звание лорда. Теперь все.

— Ух ты! Лорд Поттер… — пробормотал Гарри. — До свидания, господин Грабхук.

— До свидания, юноша.

Гарри вышел из кабинета и подошел к Хагриду.

— Все в порядке? — спросил великан.

— Конечно, все отлично. Идем.

Теперь, с сумкой, полной денег, Гарри не знал, куда бежать в первую очередь. Он не представлял, сколько галеонов приходится на фунт, но понимал, что у него больше денег, чем было за всю его жизнь — и даже больше, чем было у Дадли.

— Можем начать с формы, — сказал Хагрид, указывая на вывеску: «Одежды на любой случай от Мадам Малкин». — Слушай, Гарри, не возражаешь, я отлучусь перехватить стаканчик в «Дырявом Котле»? Ненавижу эти гринготтские тележки. — Он все еще выглядел неважно, так что Гарри пришлось, побаиваясь, идти в магазин одному.

Мадам Малкин оказалась низенькой, плотной, улыбающейся колдуньей во всем розовато-лиловом.

— Хогвартс, миленький? — сказала она, едва Гарри открыл рот. — Вот и славно, у нас тут как раз молодой человек кое-что примеряет.

В глубине магазина на скамейке стоял светловолосый мальчик с надменным выражением лица, а продавщица бегала вокруг него и подкалывала черную мантию. Мадам Малкин поставила Гарри рядом, накинула обновку и начала подбирать нужную длину.

— Привет, тоже в Хогвартс? — спросил мальчик.

— Да.

— Мой отец покупает мне учебники неподалеку, а мать чуть дальше выбирает волшебную палочку, — произнес новый знакомый гнусавым, скучающим голосом, — а потом я собираюсь затащить их в магазин метел. Не понимаю, почему первокурсникам нельзя иметь гоночные метлы. Я думаю, что смогу убедить отца и уж как-нибудь ее провезу.

«Надеюсь, не все мои сверстники такие» — подумал Гарри. Мальчик напоминал ему Дадли, несмотря на внушительные различия в габаритах.

— А у тебя есть метла? — продолжил блондин.

— Нет.

— Ты вообще играешь в квиддич?

— Нет.

— Я-то играю. Отец говорит, что было преступлением не взять меня в команду, и я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком факультете ты будешь?

— Откуда? Распределение будет только в Хогвартсе.

— Ну да. Я бы хотел попасть в Слизерин, а ты?

— Не знаю, думаю, было бы неплохо в Хафлпаф, — ответил Гарри, внимательно следя за реакцией светловолосого. Тот явно не ожидал такого поворота событий.

— В Хафлпаф? Ты хочешь в Хафлпаф? — наблюдать реакцию напыщенного мальчика было истинным удовольствием. Гарри почему-то казалось, что он просто обязан вывести своего надменного собеседника из душевного равновесия.

— Ну да, я трудолюбивый и верный, — новый знакомый попытался сменить выражение шока на презрение, но у него плохо получилось. — Шучу, я шучу! А вообще, мне без разницы, куда я попаду.

— Как без разницы? А если к идиотам-гриффиндорцам?

— Ну и пусть, — просто ответил Гарри. У юного блондина, наконец, получилось изобразить на лице высокомерие, на что он лишь снисходительно улыбнулся. Мальчик покраснел.

— О, посмотри на этого типа! — будущий слизеринец решил поменять тему, поняв, что предыдущая завела его в тупик.

— Это Хагрид, он работает в Хогвартсе, — заметил Гарри.

— А, я слышал, он что-то вроде слуги, — протянул мальчик.

— Он лесник и Хранитель ключей, — Новый знакомый нравился ему все меньше и меньше.

— Да, точно. Я слышал, он что-то вроде дикаря — живет в хижине на пришкольном участке, то и дело напивается и пытается колдовать, а кончается тем, что поджигает собственную постель.

— Ты неправильно слышал.

— А почему ты с ним? Где твои родители?

— Мои родители мертвы.

— А, ну извини. Но они были из наших, да?

— Я так и понял, что ты шовинист, — Гарри припомнил термин, услышанный в одной из телепередач. — И да, они были волшебниками, можешь не волноваться.

— Я — кто? Да как ты смеешь…

— Это вообще-то был комплимент. Ладно, мне пора, — Гарри расплатился за мантию и вышел из магазина.

Вместе с Хагридом он приобрел учебники, оловянный котел, весы, бронзовый складной телескоп, ингредиенты для зелий. Выйдя из аптеки, великан сверился со списком:

— Так, осталась только волшебная палочка. О, и я же не купил тебе подарок на день рождения!

Все возражения мальчика пропали втуне, и через пару минут он стал владельцем большой белоснежной совы.

— А теперь к Олливандеру! — произнес Хагрид и потащил его к магазину с обшарпанной вывеской: «Олливандер — изготовители оригинальных волшебных палочек с 382 г. до н.э.». Одинокая представительница предлагаемого ассортимента лежала на выцветшей пурпурной подушке в пыльной витрине.

Как только они вошли, в глубине лавки звякнул колокольчик. Крошечное помещение было практически пустым, если не считать плетеного кресла, в которое великан уселся в ожидании. Гарри показалось, что его окружает мир, где не действуют привычные законы; он проглотил все вопросы, готовые сорваться с языка, и стал рассматривать тысячи узких коробок, аккуратно сложенных стопками до самого потолка. По спине отчего-то побежали мурашки. Здесь даже пыль и тишина, казалось, были исполнены какой-то тайной магии.

— Добрый день, — произнес тихий голос. Гарри подпрыгнул. Перед ними стоял старик, его широко раскрытые бледные глаза светились в сумраке лавки, как две луны.

— Здрасьте.

— О да, да, да. Я знал, что скоро увижу вас. Гарри Поттер, — и это не был вопрос. — У вас глаза вашей матушки. Кажется, только вчера она стояла здесь, покупая свою первую палочку. Десять дюймов с четвертью, хлесткая, из ивы. Хороша для наложения чар.

Господин Олливандер подвинулся ближе к мальчику. Гарри захотелось, чтобы он моргнул. Эти серебристые глаза казались страшноватыми.

— Ваш отец, напротив, предпочел палочку красного дерева. Одиннадцать дюймов. Устойчива. Достаточно мощная, превосходна для трансфигурации. Я сказал, что ваш отец выбрал ее? Прошу прощения, на самом деле, конечно же, палочка выбирает волшебника.

Олливандер подошел так близко, что они с Гарри практически соприкоснулись носами. Туманными глазами старик осматривал посетителя, будто пытаясь запомнить каждую его черту.

— Что же до этого, — Олливандер дотронулся длинным, тонким пальцем до шрама на лбу Гарри, — сожалею, но я должен сказать, что палочка, сделавшая это, была тоже продана мной. Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Новая, только что сделанная на тот момент, и мощная, очень мощная, а уж в дурных руках... Если бы я знал, что эта палочка натворит в мире...

Он покачал головой и заметил Хагрида.

— Рубеус! Рубеус Хагрид! Как приятно снова увидеть вас... Дуб, шестнадцать дюймов, весьма гибкая, не так ли? Отличная была палочка!

— Да, сэр, так и было, сэр, — подтвердил великан.

— Но, кажется, когда вас исключали, ее переломили надвое? — неожиданно сурово спросил мистер Олливандер.

— Э-э, да, оно так, да, — сказал Хагрид, переминаясь с ноги на ногу, и радостно добавил, — хотя я сохранил кусочки.

— Но вы ими не пользуетесь?

— Ох, нет, сэр, — быстро ответил лесничий Хогвартса. Гарри заметил, что во время разговора он крепко сжимал свой зонтик.

— Хмм, — протянул Олливандер, пристально глядя на Хагрида. — Итак, теперь — мистер Поттер. Посмотрим, посмотрим, — он вытащил из кармана длинную мерную ленту с серебряными делениями. — Ваша главная рука?

— Э-э, ну, я правша, — сказал Гарри.

— Протяните руку. Достаточно, — он обмерил мальчика от плеча до кончиков пальцев, от локтя до запястья, от колен до подмышек и вокруг головы.

— В каждом изделии Олливандера заключена частичка сильнейшего магического существа, мистер Поттер. Мы в основном используем волосы единорога, перья феникса и жилы дракона. Не существует двух одинаковых палочек, так же как не существует двух идентичных фениксов, драконов или единорогов. И, разумеется, вы никогда не достигнете должного результата с палочкой другого волшебника.

Гарри вдруг понял, что лента, измеряющая в данный момент расстояние между его ноздрями, делает это сама по себе. Хозяин лавки перемещался вдоль полок, снимая оттуда коробки.

— Довольно, — произнес он, и мерная лента кучкой упала на пол. — Итак, мистер Поттер, попробуйте эту. Бук и жилы дракона. Девять дюймов. Прекрасная и гибкая. Просто возьмите и взмахните.

Гарри проделал требуемое, но мистер Олливандер сразу же выхватил палочку из его рук.

— Клен и перья феникса. Семь дюймов. Довольно хлесткая. Пробуйте...

Мальчик повиновался, но едва коснулся палочки, как она тоже была отвергнута Олливандером.

— Нет, нет. А эта? Черное дерево и волосы единорога, восемь с половиной дюймов, упругая? Давайте, давайте, пробуйте.

Гарри пробовал снова и снова. Он не представлял, чего ждет господин Олливандер. Гора палочек в плетеном кресле росла, и, чем больше она становилась, тем счастливее казался владелец лавки. Как маленький ребенок, которому купили его любимую конфету, Олливандер носился между рядами и вытаскивал ту или иную коробочку, руководствуясь какими-то, только ему понятными причинами.

— Непростой клиент, а? Не волнуйтесь, мы отыщем нужную комбинацию. Где-нибудь… А может..? Почему бы и нет, вот, необычное сочетание — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, прекрасная и податливая.

Гарри взял палочку, внезапно почувствовав тепло в пальцах, поднял ее над головой и резко провел вниз, рассекая пыльный воздух. Непонятно откуда взявшийся ветер всколыхнул седую шевелюру старого мастера, а на стенах и коробках появились пляшущие блики. Хагрид ухнул и хлопнул в ладоши, а господин Олливандер воскликнул, глубоко вздохнув:

— Браво! В самом деле, да, очень хорошо. Да-да-да... Как любопытно. Очень любопытно.

Он уложил палочку обратно в коробку и обернул коричневой бумагой, не переставая бормотать: "Любопытно... Любопытно..."

— Простите, — спросил Гарри. — Но что именно любопытно?

Господин Олливандер окинул мальчика своим бледным взором.

— Я помню каждую палочку, проданную мной, мистер Поттер, каждую. Так случилось, что феникс, перо из хвоста которого заключено в вашей палочке, тогда отдал еще одно перо. Два пера одновременно от одного феникса — величайшая редкость, ведь обычно проходит много времени, прежде чем феникс бывает способен подарить перо достаточной силы. И в самом деле, любопытно, что вам суждена была именно эта палочка, в то время как ее сестра — ее сестра подарила вам шрам.

Мальчик сглотнул.

— Да, тринадцать с половиной дюймов, тис. Но не забывайте, что это палочка выбирает волшебника. Думаю, мы можем ожидать от вас многого, мистер Поттер... В конце концов, Тот, Кого Не Называют, совершал великие дела — ужасные, но великие.

Гарри передернуло. Он уже не был уверен, что ему нравится господин Олливандер, хотя вначале был расположен к пожилому продавцу. Тому словно было все равно, в чьей руке будет изготовленная им палочка, лишь бы рука была сильной. Получив семь галеонов, Олливандер проводил их поклоном. Закрывая за собой дверь, Гарри подумал, в чем же был смысл измерительной ленты, если палочка сама выбрала его?

Когда они вышли на улицу, солнце уже клонилось к закату. Хагрид проводил мальчика до вокзала, и через пару часов Гарри был в Литтл-Уинкинге. Разложив купленное имущество и прочитав пару первых глав учебника по чарам, он заснул.

На следующее утро после завтрака состоялась встреча с Ником. Теперь, после знакомства с Хагридом и Косым переулком, он перестал казаться чудом на фоне обыденной и скучной жизни, но все равно оставался чем-то необычным, чему Гарри не мог дать определения.

— Привет, Ник.

— Привет, Гарри. С прошедшим днем рождения тебя.

— Спасибо!

— Подарок я тебе сегодня еще куплю, и надо посидеть где-нибудь, отметить праздник и твое знакомство с волшебным миром.

— Это необязательно…

— Стоп,— прервал его Ник. — Смущенным маленьким мальчиком будешь с кем-то другим. Мне бы не хотелось, чтобы ты воспринимал меня как большого доброго дядюшку. Я — просто друг, хорошо?

— Да, конечно. А куда поедем?

— А ты как думаешь? Не может же новоиспеченный маг отмечать день рождения в придорожном кафе? Хочу показать тебе Лютный переулок, раз ты его не видел, а там, глядишь, и найдется приличное местечко. Тебе предстоит интересный, но тяжелый день. Готов?

— Так точно! — с лучащейся улыбкой ответил Гарри. Еще бы, он отметит день рождения! Впервые в жизни!

Взяв Ника за руку, мальчик ощутил, как его протаскивают сквозь невидимую трубу. Глаза он открыл, только переходя Чарринг-Кросс. Вновь обшарпанная дверь, которую никто не видит, и уже знакомая тишина в Дырявом Котле при его появлении.

— С добрым утром, мистер Поттер! — поприветствовал его Том широкой улыбкой. Отчего-то Гарри почувствовал себя неловко.

— Здравствуйте, Том, — ответил он, а, проходя рядом со стойкой, прошептал, — простите, но мне как-то неудобно, когда меня называют «мистер Поттер». Лучше просто по имени, хорошо?

— Договорились, — бармен подмигнул. Ник смотрел на все это с улыбкой, а затем, отвесив легкий поклон Тому, повел своего спутника на задний двор. Стена опять раздвинулась, и молодые маги оказались в толпе волшебников всех мастей.

— Пошли, — Ник быстро зашагал вдоль улицы. Мальчику с трудом удалось догнать его.

— Послушай, раз ты не дядюшка, а друг, то позволь мне взять немного денег из Гринготтса.

— Хм… так и знал, что ты это скажешь. Ладно, только быстро.

Через некоторое время Гарри уже выходил из банка с тяжелым мешочком в руках.

— Я заметил, что гоблины уже вернули тебе родовой перстень, — заметил Ник.

— Да, — ответил Гарри. — И еще они сказали мне, что в семнадцать лет я унаследую титул Лорда, представляешь?

— Вполне, — коротко сказал Ник.

Вскоре друзья оказались в темном проулке. Казалось, что стены домов нависают над прохожими и вот-вот упадут. Появилось покалывание в затылке и ощущение, что за ними наблюдают. Гарри начал озираться, но Ник поймал его за плечо.

— Так у всех бывает в первый раз. Не бойся, — он заскользил по темным улочкам, иногда останавливаясь и маня мальчика рукой. Молодые люди вошли в маленький магазин, на вывеске которого не было надписей, впрочем, как и почти везде здесь, а красовалась только нарисованная волшебная палочка.

Помещение было неожиданно хорошо обставленным, за прилавком сидел пожилой мужчина с черными волосами до плеч, перехваченными на лбу кожаным ремешком.

— Добро пожаловать, господа. О, какие у меня посетители! — добавил он, отрываясь от чтения. Мальчик так и не понял, кого он имел в виду — его или Ника.

— Здравствуйте, мастер Томпсон. Моему другу нужна палочка, — парень кивнул в сторону Гарри.

— Мистер Поттер, я надеялся, что вы придете. Я почувствовал вас пару минут назад, — продавец проворно двинулся между полок. — Для вас я отложил очень интересный экземпляр, да, вот он, — пробормотал мужчина, доставая длинную темно-красную коробку.

— Простите, сэр, вы сказали, что оставили палочку для меня? Но откуда вы можете знать, что она мне подойдет?

— Вы были у Олливандера? — дождавшись кивка, мастер Томпсон продолжил: — Я не буду раскрывать свои профессиональные секреты, мистер Поттер, могу лишь сказать, что ощущаю ауру волшебника и готовлю палочку специально для него. Она должна не просто подходить вам, она должна вас дополнять, должна быть настроена на вашу магию. Итак, возьмите, — он открыл коробку и двумя руками протянул палочку. Гарри взял ее и почувствовал… нет, не тепло, а непонятную радость, облегчение и… он не знал, как это назвать, потому что никогда раньше не испытывал этого чувства, но мог с уверенностью сказать, что ему нравится. Он поднял взгляд на мастера Томпсона.

— Это единение, мистер Поттер. По крайней мере, так я это называю, за неимением другого подходящего слова. Если вы берете ее, с вас пятнадцать галеонов.

— Конечно, а из чего она?

— Черное дерево и волос тестрала.

— Ух ты! — услышал Гарри за спиной голос друга.

— Вот именно, — улыбнулся продавец.

— Да уж. Всего доброго, мастер Томпсон, — Ник поклонился и вывел Гарри из магазина.

— А чему ты так удивился? — спросил мальчик через пару минут.

— Очень редкая сердцевина, Гарри. Ты необычайный волшебник.

Такая задумчивость, казалось, не подходит красивому молодому человеку с приятной улыбкой.

— Ну, я не знаю…

— Я знаю. Пошли за книгами.

В темном магазинчике Ник протянул мальчику пергамент, где зелеными чернилами был написан перечень книг. Гарри улыбнулся, поняв его ироничное сравнение с письмом из Хогвартса, и прочел:

Чтобы стать первоклассным волшебником, вам необходимы следующие учебники:

"Защита сознания" — Сандруан Сингх

Мальчик сильно удивился, увидев имя Ровены Равенкло среди авторов. Названия всех учебников звучали необычно, но интригующе. Чего стоят одни «Сумасшедшие смеси»! На это замечание Ник только усмехнулся, и через полчаса (фолиант основателя Хогвартса старичок-продавец искал очень долго) они шли по Лютному переулку, а у Гарри на плече висела сумка.

— Теперь зайдем за некоторыми аксессуарами, — Ник потянул мальчика между двумя домами. Они долго петляли, и Гарри был полностью уверен, что в одиночку никогда не выйдет из этого лабиринта.

В очередном темном помещении за стойкой сидел пожилой, хмурый и худой мужчина с абсолютно лысой головой, а в дальнем углу шушукались еще два человека.

— Привет, Луи. Хорошо выглядишь, — заговорил Ник.

— Ага, ты тоже, — еще сильнее нахмурился хозяин. — Чего надо?

— Мне всегда нравилось твое чувство юмора. Нужны качественные стекла вот сюда, — Ник снял очки со своего спутника и протянул мужчине, — и пара зеркал.

Через минуту на стол опустился крошечный сундучок, а юноша положил рядом позвякивающий мешочек.

— У тебя гости?

— А тебе-то что? — осторожно спросил Луи.

— Да так, — с улыбкой ответил Ник. — Дела идут?

— Как тебе сказать… — хмурый вид пропал, сменившись озабоченным. — Прижимают тут всякие...

— Они выполняют свою работу… — начал Ник, но его прервал хриплый смех.

— Авроры? Нет, они здесь не при чем. Я давно уже не занимаюсь ничем противозаконным, но моя клиентура в основном ошивается здесь, поэтому приходится и мне прозябать в этой дыре, — ворчливо закончил Луи.

— А кто тогда?

— Если бы я знал. Я далеко не трус, ты знаешь, но что-то нехорошее чую. Уеду, наверное, на родину.

— Окажусь в Неаполе, зайду обязательно.

— Ага, буду ждать, — тихо ответил Луи.

— Увидимся, друг, — Ник потянул мальчика из комнаты, кинув взгляд на сидящую в темноте парочку и подняв сундук в воздух движением палочки. Опять кружение по темному лабиринту, и вот они уже у входа в кафе «Мороженое от Флориана Фортескью».

По сравнению с магазинами Лютного переулка, кафе искрилось разными цветами и отблесками света. Заказав мороженого и еще всякой всячины, Ник провел Гарри за столик в углу помещения и взмахнул палочкой.

— Теперь нас не услышат. Я хочу пояснить, что именно мы купили. Начнем с палочки. Изделия мастера Томпсона не зарегистрированы, так что засечь твою магию будет сложно, к тому же еще одна палочка не помешает. У Олливандера договор с Министерством, по которому он предоставляет им данные по каждой проданной палочке, поэтому Министерство всячески поддерживает его. Томпсон — весьма своеобразный мастер, и покупателей у него мало, несмотря на предлагаемую им возможность частично скрывать магию. Вообще-то, я не знаю, чем он зарабатывает себе на жизнь и на аренду магазина… Неважно, — Ник махнул рукой. — Колдовать в школе ты должен олливандеровской палочкой, и сражаться с Волдемортом, если что, тоже. Теперь книги. С Джейкобсоном все ясно — у него расписаны боевые заклятия и способы их применения. «Дуэлянт», на мой взгляд, лучшая книга по тактике сражения, там ты найдешь много практических упражнений: как двигаться, уворачиваться и тому подобное. «Форма магии» — учебник по составлению собственных заклинаний. «Сумасшедшие смеси», как можно догадаться, про редкие зелья. Дагворт-Грейнджер — гений. «Иллюзия существования» — пособие по наложению иллюзий. Фолиант Равенкло в представлении вообще не нуждается, он довольно сложен, но ты поймешь. Только не советую его показывать абы кому — в библиотеке Хогвартса этого издания нет. «Защита от сознания» — книга по окклюменции и легилименции, ты помнишь, что это такое? Вот и отлично. С учебниками все понятно? — Ник дождался кивка. — Читай их в свободное время, старайся не пропустить ничего. Если кратко — они бесценны.

Гарри оставалось только еще раз кивнуть, медленно переваривая полученную информацию. «И сражаться с Волдемортом, если что, тоже», — повторил он про себя и понял, что звучит не так уж и страшно.

— Хорошо. Это, похоже, наш заказ, — официант принес поднос с мороженым, соком, кофе и булочками.

— Тут всегда все очень вкусно, — Ник радостно потер руки. — Так, теперь о наших аксессуарах. Выброси свои очки, надень вот эти, — Ник протянул сверток с покупкой от Луи, — и потри их.

Гарри провел пальцем по стеклу, и мир предстал перед ним в новом свете: люди засветились красным и желтым, все остальное — оттенками синего.

— Это — тепловизор, хорошая штука, — прокомментировал Ник. — Если еще раз потереть, включится режим ночного видения.

Теперь вокруг все стало черно-белым. Гарри протер очки в третий раз, и они превратились в обычные.

— Круто! Как в кино! — выдохнул он.

— Я знаю. И еще, общаться мы будем с помощью зеркал. Одно я возьму себе, а ты, в случае необходимости, просто загляни в свое и назови мое имя. Все ясно?

— Да, спасибо! Ты на меня здорово потратился, поэтому я плачу по счету!

— Хорошо, сегодня ты угощаешь! А теперь небольшая рекламная акция, — Ник снял заглушающие чары. — С днем рождения, Гарри! — громко произнес он, чокаясь с мальчиком стаканом с соком. Сидящие рядом стали оборачиваться и бросать на них удивленные взгляды. Через минуту поползли шепотки: «Это же Гарри Поттер, у него сегодня день рождения?!». Еще через минуту все начали подходить и поздравлять его, а смущенный мальчик с покрасневшим лицом начал пожимать всем руки.

— Я тебя убью! — прошептал Гарри, когда толпа начала расходиться.

— Я знаю!

Они вышли из кафе, когда солнце уже клонилось к закату, и Гарри понял, что безумно устал.

— Тебе придется прогуляться немного, — сказал Ник. — Я не хочу показываться твоей соседке, которая забрала тебя, когда мы в первый раз встретились. Видишь ли, она не маггл.

— Что?

— Так и есть. Она — сквиб.

— Но тогда она знает, кто я такой!

— Да, и я уверен, что не только знает, но и следит за тобой по заданию кого-то, скорее всего, Дамблдора.

— А зачем это нужно?

— Всякое бывает, — уклончиво ответил Ник. — Кто знает, что на уме у директора? Ну все, иди, завтра встретимся.

— Когда?

— Как обычно. Ты знаешь, как со мной связаться. Если не очень устал, почитай что-нибудь перед сном.

Гарри постоял еще минуту после того, как исчез Ник, и двинулся к дому под номером четыре.

Большую часть оставшегося месяца Гарри провел за чтением учебников. После встречи с Хагридом Дурсли отвели ему вторую спальню Дадли с условием, что он не будет трогать игрушки их сыночка, на что Гарри, изобразив сожаление на лице, согласился. Хорошо, что Дурсли не заходили к нему, а то вид комнаты произвел бы на них шок: на смятой кровати лежали разбросанные магические книги, листы пергамента с выписанными отрывками, рецептами и заклинаниями высились на маленьком трехногом столике, рядом стояла клетка с белоснежной совой, а в сундуке у кровати стояли колбы с разноцветными жидкостями и черной мантией. Усвоить материал помогал Ник, с которым Гарри встречался практически каждый день. В основном Нику приходилось объяснять теоретические основы магии, так как на эту тему нигде не было ничего написано.

— Не воспринимай заклинания как готовую силу, способную изменять мир по твоему усмотрению. Заклинания всего лишь оформляют магию, силу, текущую сквозь тебя, направляют ее, впрочем, как и волшебная палочка. — объяснял Ник. — Маг — это человек, способный воспринимать и использовать стихию, коим является магия. Представь себе реку, быструю бурную реку. Это — магия. Люди выкапывают каналы, через которые направляют часть реки в нужное им русло. Вот такими каналами и являются заклинания. Магглорожденные волшебники часто допускают такую ошибку, они считают, что заклинания сами по себе являются носителями магии. Но если бы это было так, то заклинаниями могли бы пользоваться и магглы. Не задумывайся над словами и движениями палочкой, ты должен чувствовать, для чего предназначено заклинание. — Гарри порой думал, что если бы записывал все объяснения Ника, то получился бы неплохой учебник.

Книги, которые Гарри купил в Лютном переулке, были гораздо интересней учебников первого курса Хогвартса хотя бы тем, что от них мальчик подсознательно этого ждал, но Гарри понимал, что если он будет опережать программу, то в школе у него будет больше времени для свободного чтения. Поэтому к концу августа почти все хогвартсские учебники были прочитаны хотя бы по одному разу. Дурсли не докучали ему с того дня, как увидели Хагрида, но Гарри знал, что скоро они оправятся от шока и опять заставят его работать, и поэтому вовсю пользовался свободным временем.

Вечером тридцать первого августа Гарри разумно решил, что следует сказать Дурслям о том, что ему завтра уезжать. Вся семья смотрела телевизор, когда Гарри спустился из своей комнаты.

— Хм, дядя Вернон, — тот пробурчал что-то невнятное, давая понять, что слушает, — не могли бы вы завтра отвезти меня на Кингс Кросс?

— Мгуу, — Вернон набил рот бутербродом.

— Спасибо. — сказал Гарри и поднялся наверх.

И вот первого сентября без двадцати минут одиннадцать Гарри стоял на вокзале Кингс Кросс. Вернон, пробормотав что-то невнятное, выкинул его сундук из багажника. Гарри подумалось, что когда рядом что-либо магическое, дядя теряет дар речи. Как бы то ни было, через полминуты одиннадцатилетний черноволосый мальчик остался один на станции среди огромной толпы с большим сундуком и клеткой с совой. Ловко скользя, несмотря на груз, между проходящими людьми, Гарри пробрался к платформам девять и десять, но еще одной платформы между ними не обнаружил. Большие часы показывали без десяти одиннадцать. Оказалось, что даже смотритель не знает, где находится данная платформа, и когда тот обсмеял мальчика, Гарри понял, что было довольно глупо спрашивать маггла — платформа, вероятно, магическая. Странно, что ни Ник, ни Хагрид о ней не упоминали. Может, это своеобразное задание, которое нужно выполнить для вхождения в магический мир? И когда он уже отчаялся найти нужную платформу, он услышал обрывок разговора:

— …как всегда толпа магглов… — говорила рыжеволосая женщина, ведущая рыжеволосую девочку посреди рыжеволосых мальчиков. Быстро осознав, что это его шанс, Гарри покатил тележку в их направлении. Рыжее семейство наконец остановилось, и тот из мальчиков, который выглядел постарше, попрощался с матерью, куда-то покатил тележку и исчез в толпе.

— Теперь ты, Фред. — сказала женщина.

— И эта женщина, которая называет нас своей матерью, до сих пор не может нас различить! — возмутился один из близнецов-рыжих. — Я не Фред, я Джордж!

— Ох, извини, Джордж!

— Шучу, я Фред! — сказал мальчик и был таков. Миг — и его тоже нет.

— А может, все-таки, я — Фред? — сказал другой близнец и тоже покатил тележку между двумя платформами. Уже зная, что сейчас будет, Гарри не стал ждать и подошел к женщине:

— Простите, не подскажете, как попасть на платформу...?

— Девять и три четверти, дорогой? Рон тоже впервые в Хогвартс. — Гарри посмотрел на высокого долговязого парня. — Надо просто пройти вон там, через стену, — она указала на барьер, — покати тележку и ты пройдешь. Давай, иди сейчас, перед Роном.

— Спасибо.

Гарри покатил тележку к барьеру. «Ударюсь, не ударюсь» — лихорадочно размышлял он, разбегаясь. Уже совсем близко и… ничего. Когда он открыл глаза, перед его взором предстал малиновый паровоз с золотой табличкой «Хогвартс-Экспресс». Паровозный дым клубился над головой толпы, а под ногами крутились разномастные кошки. Поверх людского гомона и скрипа тележек перекликались совы. Первые несколько вагонов были уже заняты учениками, некоторые свесились с окон и разговаривали с родственниками, другие толкались из-за мест в купе. Гарри протолкал тележку мимо круглолицего мальчика, говорившего: «Ба, я опять потерял Тревора». Пожилая женщина суровой внешности вздыхала: «Ох, Невилл». Высокий темнокожий мальчик в джинсах и оранжевой футболке с улыбкой прощался с матерью, которая тревожно оглядывалась на проходящих мимо колдунов. Близнецы Фред и Джордж стояли в кругу большой толпы рядом со смуглым мальчиком с афрокосичками, а из коробки рядом с ними высовывалась длинная волосатая лапа. «Круто, Ли!» — услышал Гарри. Он пробивался сквозь толпу, пока не нашел пустое купе почти в конце поезда. Мальчик пытался занести сундук по ступенькам, но с трудом лишь приподнял с одного конца, дважды больно уронив его себе на ногу.

— Помочь? — это был один из рыжеволосых близнецов.

— Да, пожалуйста, — пропыхтел Гарри.

— Эй, Фред! Иди сюда и помоги!

При помощи близнецов сундук Гарри был, наконец водворен в угол купе.

— Спасибо, — сказал Гарри, смахивая волосы со лба, чтобы не лезли в глаза.

— Что это у тебя? — спросил вдруг один из близнецов, показывая на шрам, похожий на зигзаг молнии.

— Чтоб я сдох, — сказал другой. — Ты не...?

— Он да, — сказал первый. — Ведь так? — переспросил он у Гарри.

— Я — что? — сказал Гарри.

— Гарри Поттер, — ответили близнецы хором.

— Да, это он, — сказал Гарри. — То есть, да, это я.

— О, извини, Я — Фред, Фред Уизли.

— А я Джордж Уизли. Или наоборот? В общем, не важно.

— Фред, Джордж, где вы там? — раздался голос из открытой двери.

— Идем, мам.

Близнецы выскочили из купе, а Гарри прислонился к окну, наблюдая за толпой. Прямо под окном он увидел семейство Уизли.

— Мам, знаешь, кого мы только что встретили?

— Кого?

— Гарри Поттера, мам! Это тот черноволосый мальчик, который стоял с нами у барьера.

— Ой, мама, — подала голос маленькая девочка, — можно я посмотрю на него?

— Нельзя! Бедный мальчик ведь не слон в зоопарке! Теперь понятно, почему он один. Боже, он был так вежлив, когда спрашивал меня, как попасть на платформу.

— Мам, а какого Мерлина Гарри Поттер приезжает в Хогвартс в первый раз в одиночку?

— Я не знаю, Джордж, кто его опекуны, но, видимо, они не очень заботятся о мальчике. Бедный… — закончила она ласково. К ним приблизился старший рыжий в развевающейся хогвартсской мантии. На груди у него был значок в виде буквы «С»:

— Мама, Джинни, я пришел попрощаться. Мне нужно идти в отдельное купе старост!

— Ой, Перси, неужели ты староста? — с большим интересом осведомился один из близнецов. — Так надо было сказать, мы-то и понятия не имели…

— Погоди-погоди, мне кажется, я припоминаю, как он что-то такое говорил, — вставил другой. — Один раз...

— Или два...

— В минуту...

— Все лето напролет.

— Заткнитесь, а, — сказал Перси-староста.

— А почему это у Перси новая мантия? — спросил один близнец.

— Потому что он Староста, — сказала мама с гордостью. — Ладно, дорогой, хорошей тебе учебы — пошли мне сову, когда доберетесь.

Она чмокнула Перси в щеку, и он ушел, причем когда новоиспеченный староста разворачивался, луч света отразился от сверкающего значка прямо в глаза Гарри. Мама повернулась к близнецам.

— Так, а вы двое чтоб вели себя прилично в этом году. Если я получу еще хоть одну сову с сообщением, что вы — что вы взорвали унитаз или что-то в этом роде...

— Взорвали унитаз? Мы в жизни не взрывали унитаза.

— Но мысль отличная, мам, спасибо за идею.

— Не смешно. И присматривайте за Роном.

— Не волнуйся, с масечкой Ронничкой все будет в порядочке.

— Заткнитесь, — сказал Рон. Он был почти одного роста с близнецами, и на его носу было маленькое черное пятно.

Раздался свисток.

— Быстрее, — сказала мама, и все три мальчика взобрались в вагон. Они высунулись из окна, чтобы мама поцеловала их на прощание, и тут младшая сестренка заплакала.

— Не надо, Джинни, мы пришлем тебе стаю сов.

— Мы пришлем тебе сиденье от хогвартсского унитаза.

— Джордж!

— Шутка, мам, и я — Фред!

Поезд тронулся. Гарри смотрел, как мама мальчиков махала вслед, а их сестренка, то плача, то смеясь, бежала за поездом, пока тот не разогнался; тогда она вернулась и тоже стала махать рукой.

Гарри следил, как девочка с мамой исчезали из виду, пока поезд делал поворот. За окном промелькнули дома. Внезапно он ощутил приступ восторга. Он едет в Хогвартс!

Дверь открылась, и в купе заглянул младший из рыжеволосых.

— Привет! Здесь свободно? А то везде уже занято…

— Конечно, садись.

Мальчик бросил на него любопытный взгляд, но потом повернулся к пейзажу за окном. Гарри молчал, решив подождать, когда терпение мальчика кончится. Тот продержался всего минуту:

— Ты взаправду Гарри Поттер? — выпалил он, сразу же покраснев.

— Да, приятно познакомиться, — улыбнулся Гарри.

— Ой, извини, Рон, Рон Уизли. — они пожали друг другу руки. — А у тебя правда есть шрам в виде молнии?

— Ага, — Гарри поднял челку, — Только я узнал, как его получил, месяц назад.

— Ух ты! — Рон уставился на шрам. — Ты ведь воспитывался у магглов, какие они?

— Вообще магглы такие же, как и мы, только без магии. Но мои родственники ужасны.

В купе заглянули близнецы.

— О, здорово, Гарри. У вас свободно? А то тут кое-кто места не может найти.

— У нас свободно. — сказал Гарри.

— Эй, Дин, здесь свободно! — крикнул Фред.

В купе затащил сундук высокий темнокожий мальчик, которого Гарри видел на плаформе. Мальчик без особых усилий закинул большой сундук на верхнюю полку и повернулся к ним:

— Привет, я Дин.

— Гарри.

— Рон.

— Ох, как это мило! — подал голос Джордж — Ладно, мы пошли смотреть на паука Ли. Пока всем!

Как только они вышли, Дин задал вопрос:

— А вы случаем не магглорожденные? А то, похоже, я здесь один.

— Неа, извини, — ответил Рон.

— Я тоже нет, но жил у магглов. Так что не ты один здесь новичок, — улыбнулся Гарри, — погоди-ка, у меня есть одна книжка, тебе будет полезно.

Гарри залез в сундук и достал подаренную Ником книгу «Законы и обычаи волшебного мира». — Мне это помогло.

— Круто, спасибо! — воскликнул Дин.

— Читай на здоровье, — ответил Гарри и сам достал книгу «Сумасшедшие смеси». — Я тоже почитаю, пожалуй. — и тут же углубился в чтение. В купе повисла тишина, Рон поглядывал в книгу Дина и давал пояснения.

Прошло около десяти минут, когда в дверь постучали.

— Зайдите, — сказал Дин, не отрываясь от книги. В купе заглянула девушка с копной каштановых волос и важным видом. Из-за ее плеча выглядывал круглолицый мальчик, кажется, Невилл, припомнил Гарри.

— Ты нашел Тревора? — сразу же спросил Гарри.

— Ээ, мы как раз ее ищем, ну, мою жабу, — ответил мальчик.

— Вы не видели ее? — спросила командным голосом девочка.

— Ты имеешь ввиду такую большую коричневую? — спросил Дин. Девочка обернулась к круглолицему мальчику, и тот кивнул Дину. — Кажется, она побежала в сторону туалета, посмотри там.

— Спасибо! — просиял Невилл и убежал. Девочка осталась стоять у двери.

— Не стой там, заходи, присаживайся, — ухмыльнулся Рон. Девочка странно посмотрела на него.

— Ой, извините, можно посмотреть твою книгу? — обратилась она к Гарри.

— Конечно, — недоуменно ответил мальчик и протянул ей «Сумасшедшие смеси», — а что такое?

— Дело в авторе. Дагворт-Грейнджер. Меня зовут Гермиона Грейнджер, просто стало любопытно.

— Да, он основатель «Экстраординарного общества зельеваров». Ты магглорожденная? — догадался Гарри.

— Ммм, — невнятно пробормотала девочка. Дин поднял голову.

— Добро пожаловать, я тоже магглорожденный. Дин Томас, — представился он.

— Гермиона Грейнджер.

— Рон Уизли.

— Гарри Поттер.

— Ой, правда? — изумилась Гермиона. — Я про тебя все знаю — я брала несколько книжек для дополнительного чтения, и про тебя есть в Современной Истории Магии, в Расцвете и Падении Темных Искусств, и в Главных Магических Событиях Двадцатого Века.

— Про меня?

— Господи, неужели ты не знаешь, я бы давным-давно все разузнала, будь я на твоем месте.— сказала Гермиона. — Кто-нибудь из вас уже знает, на каком факультете он будет? Я тут поспрашивала, и надеюсь, что я попаду в Гриффиндор, судя по всему, это самое лучшее, я слышала, что сам Дамблдор оттуда, но с другой стороны Равенкло тоже неплохо...

— Никто не знает, на каком факультете будет, — пояснил Гарри, распределение будет в Хогвартсе. На нас наденут шляпу, и в зависимости от наших качеств мы попадем на какой-нибудь факультет. — Гарри всмотрелся в остальных и понял, что они внимательно его слушают. — Я что, один знаю, как проходит распределение?

— Ну, я не знал, — ответил Рон, и добавил, — я убью Фреда! Он говорил, что будет испытание! — Гарри рассмеялся.

— Это вряд ли…

— Тревор! — прервал его тревожный голос из коридора. Раздался звук упавшего тела и громкий смех. Дверь открылась, и в купе зашел сияющий Невилл с большой жабой в руке и порванными у колена штанами. — Он хотел от меня убежать! — пояснил Невилл, чем вызвал еще одну порцию смеха у себя за спиной. Гарри кинул взгляд туда, где стояли четверо: русоволосый мальчик, две совершенно одинаковые на вид черноволосые девочки и еще одна блондинка с пышными волосами.

— О, привет, всем! — просунул голову в купе русоволосый мальчик. — Невилл, ты должен радоваться, что твоя жаба такая свободолюбивая, и бегает она быстрее всех жаб, которых я когда-либо видел!

— Ага, но я-то быстрее, Симус, — улыбнулся Невилл. Услышав свое имя, мальчик сказал:

— Ах да, я Симус, Симус Финниган, первокурсник.

— Мы тут все первокурсники. Я Рон Уизли.

— Гермиона Грейнджер.

— Гарри Поттер.

— Дин Томас.

— Приятно познакомиться! — улыбнулся Симус и вычурно поклонился. Все рассмеялись.

— Симус, если ты не против, мы бы тоже представились, — сказала одна из близняшек. — Я — Падма Патил.

— О, а я Лаванда Браун.

— Парвати Патил.

— Так, давайте, заходите, — сказал Гарри, испытывая небывалое воодушевление. — Рон, Дин, двигайтесь.

Мальчики подвинулись, и зашедшие сели. Было тесно, и Лаванда бесцеремонно уселась на колени одной из близняшек.

— Прекрасно! — возмутилась та, но глаза ее улыбались. — Кстати, отличный прыжок, Невилл. — повернулась она к мальчику с жабой.

— Ага, спасибо, — покраснел мальчик, — Кстати, я Невилл Лонгботтом.

— Наконец дождались, — ответил Симус.

— Ой, а что вы читаете? — обратилась Лаванда к Дину и Рону.

— Я изучаю обычаи волшебного мира, а Рон поясняет непонятные моменты, — улыбнулся Дин. — Я магглорожденный.

— А я — полукровка, — вставил Симус.

— Я тоже магглорожденная, — Гермиона оторвалась от «Сумасшедших смесей» и отдала книгу Гарри.

— Ух ты, дорогая книжечка! — воскликнула одна из сестер Патил, та на которой сидела Лаванда. Гарри протянул книгу. — Лаванда, дорогая, не пересядешь на колени Падмы?

— Никому я не нужна! — притворно-обиженно сказала Лаванда и плюхнулась на колени ко второй девочке.

— Это редкость… Я возьму у тебя как-нибудь?

— ОК, — согласился Гарри.

Вдруг Симус сказал:

— Народ, а ведь с нами в купе едет Гарри Поттер! — его слова послужили сигналом для потока вопросов и восклицаний:

— А как ты выжил?

— А ты помнишь, как выглядел Сам-Знаешь-Кто?

— Красивый шрам! (это была Лаванда)

— Ты что-нибудь помнишь?

— Стоп! — вскрикнул Рон. Дин, не понимавший, в чем дело, сидел и ухмылялся.

— Спасибо, Рон. — сказал Гарри. — Я не знаю, как выжил. Я не помню, как выглядел Волдеморт. — все ахнули. «Ты произносишь Сам-Знаешь-Чье имя!» — тихо воскликнул Рон. — Мне же был всего один год! Спасибо, Лаванда, за комплимент. Я помню только вспышку зеленого света.

— Ух ты! — прошептал Симус.

— Так, в чем дело? — спросил Дин.

— А, ты ведь не знаешь, я же Герой Волшебного Мира! Меня попытался убить какой-то темный волшебник, но смертельное проклятие отскочило и убило его самого, а оно вообще-то никогда не отскакивает, но я получил только шрам и теперь знаменит. — угрюмо сказал Гарри.

— А родители? — грустно спросил Дин. Гарри не ответил, только опустил голову. Через минуту молчания Гарри сказал:

— Не будем о грустном. Кто на какой факультет хочет?

Разговор оживился, и каждый узнал, что кроме Слизерина, в общем-то, всем все равно, куда попасть.

— А что плохого в Слизерине? Там учатся хитрые, не обязательно становится злым волшебником из детских сказок. Я уверен, что и из других факультетов выходят преступники.

— Мда… — пробормотал Симус.

В этот момент дверь купе открылась, и Гарри увидел беловолосого мальчика, которого встретил у мадам Малкин. За его спиной стояли два шкафоподобных парня с квадратными челюстями, которые выглядели как телохранители.

— Так это правда? — спросил он вместо приветствия. — Мне сказали, что в этом купе едет Гарри Поттер.

— Да, это я. Приятно познакомиться. — сказал Симус. Лаванда не выдержала и хихикнула.

— Меня зовут Малфой, Драко Малфой. А это Крэбб и Гойл, — напыщенно сказал беловолосый мальчик. Рон сделал вид, что закашлялся. Малфой повернулся к нему:

— Тебя имя рассмешило? Даже не стану спрашивать, как тебя зовут: отец сказал, что у всех Уизли рыжие волосы и больше детей, чем они могут себе позволить. — Рон вскочил, но его удержала Гермиона. Дин со странной улыбкой наблюдал за вошедшими. Драко продолжил:

— Ты должен знать, что семьи волшебников не одинаковы, Поттер. Ты ведь не хочешь завести себе неправильных друзей? Я подскажу, что нужно делать. — сказал он и протянул Симусу руку. Тот сделал вид, что напряженно думает, и через пару мгновений пожал ее.

— Что ж, пошли, Драко, — важно сказал он и вышел из купе, подмигнув всем. Дверь захлопнулась, и купе чуть не взорвалось от приступа смеха. Сквозь смех Гарри, сидящий близко к двери, услышал:

— А где твой шрам?

— Иллюзия, Драко. Надоело, что все на меня пялятся.

* * *

— Внимание! Через десять минут поезд прибывает в Хогвартс. Оставьте ваши вещи в вагонах, они будут доставлены отдельно.

— Так, ребята, все на переодевание! — скомандовала Лаванда. Все разошлись по своим купе, оставив Гарри, Рона и Дина. Мальчики переоделись и вышли из поезда. Гарри тут же огляделся в поисках Симуса и Малфоя, но их еще не было.

— Первоклашки, сюда! Подойдите ко мне! Эй, Гарри, как дела? — великан Хагрид помахал ему ручищей. Втроем они подошли к нему.

— Привет, Хагрид! Кстати, это Рон и Дин, — представил он спутников.

— Здорово, ребятки. Давайте-ка все к лодкам. — Толпа первокурсников, напряженно оглядываясь, двинулась к берегу большого озера. Когда все расселись по лодкам, Хагрид скомандовал: «Отплываем!», и лодки заскользили по черной глади. Вместе с Гарри в лодке сидели Рон, Дин и Невилл. Слева Гарри заметил лодку с Малфоем, двумя гориллами и Симусом.

— Пригнитесь! — крикнул Хагрид, когда лодки подплывали к густой линии плюща, покрытого туманом. Услышав восклицания со всех сторон, Гарри поднял голову. Казалось, сердце забыло, что ему нужно биться. Представший перед глазами замок превосходил все фантазии Гарри. Огромные черные стены возвышались, наверное, до самого неба, упираясь в облака многочисленными остроконечными башнями. Кажущиеся маленькими окна светились в сумерках приветливым желтым светом, в то же время таящим в себе невообразимые тайны.

Первокурсники выбрались на берег, и, ведомые Хагридом, оказались у больших открытых дверей, в которых стояла высокая ведьма квадратных очках и темно-зеленой мантии. Черные волосы женщины были завязаны в пучок на затылке, а острый и жесткий взгляд довершал образ. «Кажется, она ничего хорошего от первокурсников не ждет» — мелькнула мысль у Гарри.

— Профессор, я первоклашек привел, вот. — сказал Хагрид.

— Спасибо, Хагрид. Все следуйте за мной.

Она провела их в темную и маленькую комнату — первокурсники прижались друг к другу: то ли из-за тесноты, то ли из-за страха перед неизвестным.

— Добрый вечер, первокурсники. Я — профессор трансфигурации Минерва Макгонаголл. Я рада приветствовать всех вас в Хогвартсе. Сегодня вы пройдете церемонию распределения по факультетам. В Хогвартсе их четыре: Равенкло, Хафлпаф, Гриффиндор и Слизерин. Я надеюсь, что каждый из вас станет достойным представителем своего факультета. Ждите здесь, я сейчас вернусь. — профессор Макгонаголл вышла из комнаты.

— А что мы будем делать на распределении? — тревожно спросил Невилл. Симус высокомерно ответил:

— Тебя заставят ловить жабу, Лонгботтом, так как больше ты делать ничего не умеешь.

Драко злорадно рассмеялся, Крэбб и Гойл, через некоторое время, тоже. Невилл промолчал, скрыв улыбку.

— Постройтесь в две колонны. Все за мной! — второй раз за вечер скомандовала вернувшаяся Макгонаголл. Гарри и Рон встали вместе, за их спиной стояли Дин и Невилл, а впереди шагала Гермиона, которая бормотала что-то непонятное, оглядываясь на стены и потолок. «Видимо, вспоминает учебник Истории Хогвартса» — подумал Гарри. Профессор Макгонаголл открыла высокие двери, и Гарри очутился в самом невероятном месте из тех, где ему доводилось бывать. Он даже представить себе не мог столь странного и прекрасного помещения. Покой освещался сотнями тысяч свечей, парившими в воздухе над четырьмя длинными столами, где сидели остальные ученики. Столы были уставлены поблескивающей золотой посудой. В конце зала был еще один длинный стол, для учителей. Профессор Макгонаголл подвела первогодок к нему так, что они встали в линию лицом к ученикам, а учителя были позади. Сотни лиц, разглядывающие их, казались бледными фонарями в мерцающем свете свечей. Там и тут посреди учеников таинственно отсвечивали серебром привидения. В основном для того, чтобы избежать всех любопытных взглядов, Гарри поднял глаза и увидел черный бархатный потолок, усыпанный звездами. Он услышал шепот Гермионы: «Он так зачарован, чтобы повторять небо снаружи, я читала в Истории Хогвартса».

Было трудно поверить, что смотришь на потолок, а не в открытое небо над Большим Залом.

Гарри опустил взгляд вниз и увидел, как профессор Макгонаголл водрузила старую остроконечную шляпу на трехногий стул. Мальчик сразу понял, что именно эта шляпа будет распределять их по факультетам, и, не обнаружив в ней ничего примечательного, принялся разглядывать сидящих студентов. Но ему пришлось вновь посмотреть на нее, когда шов над полями шляпы раскрылся, и она запела:

Пускай я с виду не нова,

Разумнейшей из шляп.

Когда шляпа закончила петь, зал разразился аплодисментами. Шляпа поклонилась каждому из четырех столов и снова замерла.

— Когда я назову ваше имя, выйдите сюда и наденьте шляпу, — скомандовала Макгонаголл. Первокурсники стояли толпой перед столом преподавателей, а профессор трансфигурации раскатала в руке длинный пергамент и громко произнесла:

— Аббот, Ханна! — из толпы вышла розовощекая девочка с двумя белобрысыми косичками, села на стул и надела шляпу, которая сползла ей на глаза. Секундная тишина и…

— ХАФЛПАФ! — покрасневшая девочка положила шляпу обратно на стул и села за стол справа, который ей бурно аплодировал.

— Боунс, Сьюзан!

— ХАФЛПАФ!

— Бут, Терри!

— РАВЕНКЛО! — теперь уже хлопал стол слева. Несколько человек пожали Терри руку, когда он подошел к столу своего факультета.

— Браун, Лаванда! — девочка-блондинка с высоко поднятой головой вышла из толпы и надела шляпу. Секунда и…

— ГРИФФИНДОР! — крайний справа стол поднял бурные овации.

— Броклхарст, Мэри!

— РАВЕНКЛО!

— Балстрод, Миллисент!

— СЛИЗЕРИН!

— Финч-Флетчли, Джастин!

— ХАФЛПАФ!

— Финниган, Симус! — Рон хихикнул. Гарри посмотрел в сторону Малфоя и еле сдержался. Бледное лицо беловолосого мальчика покрылось розовыми пятнами, шея покраснела, губы задергались в злости. Крэбб и Гойл стояли рядом и переглядывались, еще не вникнув в ситуацию. Услышав смех, Малфой бросил взгляд в их сторону, но Гарри уже отвернулся к Симусу и шляпе, которая сползла ему на лоб. На миг мальчику почудилось, что шов шляпы растянулся в улыбке, но потом это наваждение исчезло, так как шляпа крикнула:

— ГРИФФИНДОР!

— Гойл, Грегори!

— СЛИЗЕРИН!

— Грейнджер, Гермиона! — профессор Макгонаголл перекрикнула аплодисменты со стола справа. Гермиона, нашептывая что-то себе под нос, подошла к шляпе. Гарри уловил в ее бормотании «Так, не волнуйся!».

— Что-то с ней не то… — тихо прокомментировал Рон. Гарри про себя с ним согласился. Девочка надела шляпу, но, в отличие от остальных, она не сползла ей на глаза, а застряла в коричневых кудрях. Гермиона косила глаза вверх, словно ожидая приговора. Гарри видел, как она вздрогнула, нахмурилась, а потом пожала плечами, глядя снизу на полы шляпы. А та крикнула на весь зал:

— ГРИФФИНДОР!

— Крэбб, Винсент!

— СЛИЗЕРИН!

— Лонгботтом, Невилл! –мальчик неуверенно подошел к шляпе, глядя на нее с опаской. Дрожащими руками надев ее, он сел на стул. Казалось, шляпа сомневалась, ее шов кривился, нелепо копируя человеческую мимику, и через пару минут тишины крикнула:

— ГРИФФИНДОР! — Невилл в спешке побежал к столу львиного факультета, забыв снять шляпу, чем вызвал смех всего зала. С виноватой улыбкой положив ее обратно на стул, он сел за стол.

— Макдугал, Мораг!

— РАВЕНКЛО!

— Малфой, Драко! — шляпа едва коснулась его головы, как тут же на весь зал раздалось:

— СЛИЗЕРИН! — Малфой, с лица которого еще не сошли розовые пятна, двинулся к столу слева.

— Мошкар, Элоиза!

— ХАФЛПАФ!

— Мун, Джеймс!

— РАВЕНКЛО!

— Нотт, Теодор!

— СЛИЗЕРИН!

— Паркинсон, Панси!

— СЛИЗЕРИН!

— Патил, Падма!

— РАВЕНКЛО!

— Патил, Парвати! — Гарри был уверен в решении шляпы, но она его удивила:

— ГРИФФИНДОР!

— Перкс, Салли-Энн!

— ХАФЛПАФ!

— Поттер, Гарри!

Как только Гарри шагнул вперед, по всему залу пронеслась волна перешептываний.

— Она сказала: Поттер?

— Гарри Поттер?

Последнее, что Гарри увидел перед тем, как натянуть на глаза шляпу, был Зал, полный людей, смотревших на него с любопытством. Потом он видел только темную изнанку шляпы. Он ждал.

— Хмм… — протянул скрипучий голосок у него в голове. — Куда же мне тебя отправить?

— Ух ты! — изумился про себя Гарри, — а каким образом мы можем разговаривать мысленно?

— О, жажда к знаниям? Может, в Равенкло?

— Это было простое любопытство! — парировал мальчик.

— Тогда в Гриффиндор?

— Неужели так легко водить тебя за нос? — Гарри ухмыльнулся.

— Хм, Слизерин.. — пробормотал голос шляпы.

— Там у меня нет друзей! — возмутился мальчик.

— Верность… или все-таки Хафлпаф?

— Я настолько противоречив? — Гарри опять улыбнулся, тут же подумав, как на его улыбки реагируют в зале.

— Ты храбр, мальчик, невероятно умен, верен, и даже немного трудолюбив, правда, совсем чуть-чуть. И ты хитер, о да, и скользок, как змея, в хорошем смысле, конечно… Но ты не хочешь в Слизерин, к тому же Поттеры почти всегда учились в Гриффиндоре. Ну что, хочешь на факультет моего хозяина?

— Давай!

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула шляпа на весь зал.

Гриффиндорский стол разразился овациями. Сияющий Гарри сел рядом с Гермионой и Невиллом — сейчас он был счастлив. Близнецы Уизли вместе с мальчиком с афрокосичками закричали:

— Поттер с нами! Поттер с нами!

Старший из рыжеволосых Уизли, кажется, Перси, припомнил Гарри, с достоинством пожал ему руку, Симус похлопал по плечу. Гарри обернулся к распределяющей шляпе.

— Томас, Дин!

— ГРИФФИНДОР!

— Турпин, Лиза!

— РАВЕНКЛО!

— Уизли, Рональд! — Гарри посмотрел на Рона, который, бледно-зеленого цвета, надел шляпу. Гарри скрестил пальцы на удачу, и через мгновение:

— ГРИФФИНДОР! — на лице Рона нарисовалось облегчение. Он тяжело плюхнулся рядом с Гарри. «Отлично, Рон, молодец» — Перси важно поприветствовал младшего брата.

— Забини, Блейз!

— СЛИЗЕРИН!

Распределение закончилось. Сидевший в середине преподавательского стола старый колдун с длинной бородой, которого по описанию Ника Гарри определил как директора Альбуса Дамблдора, встал, простирая руки в стороны. На лице его сияла доброжелательная улыбка.

— Добро пожаловать! — сказал он. — Приветствую всех вас в новом учебном году в Хогвартсе! Прежде, чем мы начнем наш банкет, я бы хотел сказать несколько слов. Вот они: Олух! Странность! Требуха! Благодарю вас!

Директор сел. Гарри смотрел на него с недоумением.

— Он слегка того? — спросил он у Рона.

— Ты шутишь? Он гений! Хотя, ты прав, слегка того.

«В этом я сомневаюсь» — подумал Гарри, вспомнив рассказ Ника. Мальчик решил, что после ужина попробует связаться с другом.

Гарри вернулся взглядом к столу, который теперь ломился от еды. Ему подумалось, что в течение учебного года у него будет возможность исправить свою худую фигуру. Обилие еды заставило Гарри набросится на все подряд, и он, быстро наполнив свой небольшой желудок, стал рассматривать преподавательский стол. Рядом с Макгонаголл сидел маленький человечек с копной торчащих белых волос, и аккуратно, с ножом и вилкой, поглощал ужин. С другой стороны от директора сидела дородная дама в широкополой шляпе и мантии цвета хаки. Цвет мантии сидящего рядом с ней преподавателя контрастировал с обстановкой разительно черным. У него были черные, висящие по бокам лица волосы, длинный нос с горбинкой и бледное лицо человека, редко бывающего на солнце.

Вдруг этот преподаватель посмотрел своими черными глазами прямо на Гарри. Мальчик схватился за лоб: шрам кольнуло сильной болью.

— С тобой все в порядке? — спросил Перси.

— Да, просто голова разболелась. Перси, а кто этот преподаватель?

— Который?

— Тот, рядом с Квиррелом. — Гарри только сейчас заметил преподавателя Защиты от Темных искусств в фиолетовом тюрбане.

— А, это профессор Снейп — преподаватель зельеварения и декан Слизерина. Он мечтает получить место Квиррела, но Дамблдор почему-то приглашает каждый раз другого. Чертовски много знает он про Темные силы, этот Снейп.

— Каждый раз?

— Ну да. Странно, но преподаватели ЗОТИ каждый год меняются.

Гарри продолжал разглядывать Снейпа, но тот больше не смотрел на него. Он был уверен, что мимолетный взгляд профессора был наполнен ненавистью и отвращением. «С чего бы?» — рассеяно подумал Гарри, добавив это к списку вопросов, которые сегодня вечером задаст Нику. В том, что у друга найдется на это ответ, он был уверен.

Второй раз за вечер директор Дамблдор встал, и зал почтительно затих.

— Кхм — Еще несколько слов, теперь, когда вы все накормлены и напоены. У меня есть несколько объявлений в связи с началом нового учебного года. Первокурсникам следует знать, что лес на школьном участке является запретным для всех учеников. И некоторым ученикам постарше тоже неплохо вспомнить об этом.

Яркие глаза Дамблдора блеснули в сторону близнецов Уизли.

— Мистер Филч, завхоз, попросил напомнить вам, что между уроками в коридорах не разрешается пользоваться магией.

— Тренировки по Квиддичу начнутся со второй недели занятий. Тех, кто заинтересован в игре за свой факультет, просим обращаться к мадам Хутч, — легкий поклон в сторону ведьмы с короткими торчащими волосами и орлиными глазами, — или к капитанам команд.

— И наконец, я должен сказать вам, что в этом году коридор третьего этажа в правом крыле закрыт для доступа всем, под угрозой мучительной смерти.

Несколько человек прыснули. Гарри внимательно посмотрел на директора, но тот был безмятежен.

— А теперь споем гимн! — с улыбкой провозгласил Дамблдор. Улыбки остальных преподавателей поблекли. Директор махнул палочкой, и из нее вылетела золотистая лента, которая сложилась в слова:

Хогвартс, Хогвартс, Хогги-Вогги-Хогвартс

Пока мозги не сгнили.

Дамблдор захлопал громче всех.

— Ах, музыка, — умиленно проговорил он, прикрывая глаза. — Вот чудо из чудес. А теперь время спать. Ступайте!

Заскрипели стулья, толпа студентов двинулась в сторону выхода.

— Первокурсники Гриффиндора, за мной! Я — староста. — зычный голос Перси Уизли раздался за спиной Гарри. Перси повел новоприобретенных студентов к лестнице, миновал пару незаметных проходов в стене, и наконец привел их к большой картине. Картина эта, как и все остальные в Хогвартсе, двигалась. Полная дама в розовом платье спросила с картины:

— Пароль?

— Капут Драконис! — ответил Перси, и картина качнулась вперед, открыв круглый проход в стене. Первокурсники оказались в большой комнате, обставленной в красно-золотых тонах. Справа стоял камин, вокруг которого были расположены диваны и кресла, а слева в углу находился большой письменный стол.

— Справа по лестнице спальня мальчиков, слева — девочек. Ваши вещи уже доставлены. Спокойной ночи. — с этими словами Перси вышел обратно через круглый проход. Мальчики поднялись по лестнице к двери, на которой была табличка:

Финниган

Уизли

В спальне мальчики обнаружили пять больших кроватей с балдахинами. Рядом с тумбочками у изголовья одной из кроватей Гарри обнаружил свой сундук, и, во избежание разговоров, пожелал всем спокойной ночи и задернул полог.

Мальчик ждал, пока все заснут, держа в руках круглое зеркальце. Через некоторое время чуткий слух выросшего в чулане Гарри различил три сопения и один храп. Сорвав бумажную упаковку зеркала, он прошептал:

— Ник! Ник! — знакомое лицо появилось в зеркале.

— Здорово, Гарри! Как первый день в школе!

— Неплохо, замок мне понравился. У меня к тебе несколько вопросов.

— Как ты быстро, — улыбнулся Ник, — что там у тебя?

— Что с Дамблдором? Он немного того? — Ник улыбнулся.

— Нет, Гарри, с ним все в порядке. А что, он сказал что-то странное?

— Ну да. В конце своей речи он сказал «Олух! Странность! Требуха!», а после ужина заставил нас петь гимн.

— Гарри, запомни навсегда: Дамблдор невероятно умен, мудр и хитер. То, как он ведет себя на публике, всего лишь маска. Если враги будут думать, что ты чокнутый, тебе это на руку. Ты понимаешь, о чем я?

— И еще, он сказал, что коридор на третьем этаже закрыт для всех под угрозой мучительной смерти? Что это может быть?

— Не знаю, Гарри. Могу лишь дать совет — всегда наблюдай за мелочами, следи за изменениями в людях. Это мне всегда помогало.

— Хмм… Ладно, с этим ясно. А что ты знаешь о преподавателях?

— Тебе биографии рассказать?

— Нет, просто хочется знать о них побольше, чтобы знать, как с ними себя вести. — Ник в ответ улыбнулся еще шире прежнего.

— И почему ты попал в Гриффиндор? Тебе самое место в Слизерине, Гарри.

— Да, шляпа хотела меня туда отправить. Стоп, а откуда ты знаешь, куда я попал?

— Красный полог над твоей головой, Гарри. Красный цвет — цвет Гриффиндора.

— Ты видишь обстановку вокруг меня? А почему я вижу только твое лицо?

— Меры предосторожности, Гарри. Я тебе доверяю, но вдруг кто-то увидит.

— Все спят! — возразил мальчик.

— Это ты так думаешь. Так, о преподавателях. У вас декан — Макгонаголл, верно? Она хороший специалист, я бы сказал, мастер в трансфигурации. Очень строгая, но не злая. Если что, в помощи, я думаю, не откажет. Поощряет студентов, которые занимаются сверх программы. И еще она — анимаг.

— Ух ты! А в кого она превращается?

— В кошку. — Ник усмехнулся. — Теперь Флитвик. Это тот коротышка. Он будет у вас чары преподавать. Он мастер еще больший, чем Макгонаголл. Его статьи регулярно печатают в научных журналах. Один из немногих людей, которые всерьез занимаются исследованиями, — Гарри уловил в голосе Ника непонятную горечь. — Тоже будет поощрять тебя, если будешь интересоваться чарами, и ответит на любые вопросы, распишет тебе все и разложит по полочкам. И еще одна вещь, которая тебя удивит: он — один из лучших дуэлянтов Европы.

— Ты шутишь?

— Никаких шуток, Гарри. Внешность обманчива. Никогда не суди человека по внешнему виду. Думаю, что среди пожирателей найдется лишь парочка человек, которые могут поспорить с ним один на один. Магическая сила у него намного меньше, чем у Дамблдора, но заклинаний он знает даже больше директора, я в этом почти уверен. Флитвик долгое время путешествовал по миру в поисках утраченных заклинаний, и сам создал множество.

— Круто… — только и смог выдавить Гарри. Ник не дал ему времени на размышления:

— Помона Спраут — декан Хафлпафа и преподаватель Гербологии. О ней я мало чего знаю. Работает в школе уже давно. Не строгий преподаватель, будет довольствоваться необходимым минимумом на уроках. Хотя те, с которыми она лично занимается, становятся отличными колдомедиками.

— Так, кто там у нас еще… Северус Снейп. — при этом имени Гарри напрягся. — Гениальный зельевар — лучший в Западной Европе, после трех-четырех людей. Искусный легилимент, почти такой же, как Дамблдор. Любит свой факультет, Слизерин, будет придираться к другим и снимать баллы при малейшей оплошности…

— Он меня ненавидит! — выпалил Гарри.

— С чего ты так решил? — спросил Ник, и мальчик уловил, что он отреагировал подозрительно спокойно.

— По взгляду. Так на меня не смотрел даже дядя Вернон.

— Видишь ли, Гарри, — Ник опустил голову, — у Снейпа с твоим отцом были серьезные разногласия в школе. Они были однокурсниками и постоянно поддевали друг друга. А Снейп, наверное, оказался человеком злопамятным.

— Но я то в чем виноват! Я же не папа!

— Тихо, Гарри. Соседей разбудишь. Прости, но единственный совет, который я могу тебе дать: будь с ним предельно вежлив. Не надо разжигать старую вражду — от нее всегда неприятности. Но если он будет тебя унижать, не позволяй ему. Только не выходи из себя, хорошо?

— Если он не будет меня донимать, мне плевать на его отношение ко мне и моему отцу! — яростно ответил мальчик.

— Вот и хорошо. Кто у нас дальше… А, Квиррел. Про него я мало чего знаю, вроде умный человек, только последнее время с ним что-то не то. Это может показаться странным, но будь с ним осторожен.

— Ладно.

— У вас еще Астрономия будет, но преподавателя я не знаю.

— Она что, новенькая?

— В каком смысле?

— Ну, у тебя был другой преподаватель, раз ты ее не знаешь? — спросил Гарри.

— В общем… да. Она преподает всего несколько лет, у меня был другой преподаватель. Что еще?

— Хм, даже не знаю… Вроде бы все. Хотел спросить много всего, но теперь не помню. Да ну их, как у тебя дела?

— Сравнительно неплохо.

— Сравнительно с чем?

— С тем, что обычно бывает.

— А что с тобой бывает?

— Ну, я не скучаю.

— Все-таки ты мне не доверяешь! — возмутился Гарри.

— Не говори так Гарри. Я не стараюсь разделить правду на то, что тебе надо знать, и то, что нельзя. Это прерогатива Дамблдора. Просто то, что я скажу, может угрожать твоей и моей жизни. — с маленького зеркала на него посмотрели серьезные синие глаза.

— Ты кто-то вроде Джеймса Бонда?

— Ага, примерно так. Ладно, Гарри. Тебе надо спать. Не забывай читать свои учебники, и в первую очередь выучи заглушающие чары, про них написано очень хорошо в «Чародействии», и начни заниматься окклюменцией. Хорошо?

— Хорошо! Спокойной ночи, Ник.

— Спокойной ночи, Гарри.

— И… Ник?

— Да?

— У тебя глаза поменяли цвет.

— Со мной всегда такое. Пока!

— Пока.

Гарри положил зеркало в сундук и тут же заснул.

— Гарри! Подъем!

— На завтрак пора!

— Отстань, Рон. — пробурчал Гарри, кутаясь с головой в одеяло.

— Черт, Симус, иди будить Рона!

— У нас сегодня зелья первым уроком! Снейп снимет баллы! Гарри!!!

— Так, мне это надоело!

Гарри почувствовал, что чьи-то руки взяли его и куда-то понесли. Продрав глаза, он увидел только проплывающий паркет, потом бледно-голубой кафель. Смутное подозрение начало зарождаться в еще не проснувшемся мозгу, как…

— Аааааааа!

— Это ради блага Гриффиндора!

На Гарри полилась ледяная вода. Перебирая руками стены, он наконец нашел кран, выключил воду и в мокрой пижаме выполз из душа. У двери стоял Дин, который, по-видимому, и принес его сюда. Увидев выражение лица Гарри, тот с издевательской ухмылкой убежал в общую гостиную, крикнув напоследок:

— Ждем вас у портрета!

В спальне обнаружился всколоченный Рон Уизли. При виде промокшего Гарри тот засмеялся и упал, запутавшись в штанах, которые до этого безуспешно натягивал. Через пять минут оба предстали перед тремя соседями.

— Ну наконец-то! — воскликнул Симус, — Так, во избежание задержек мы встанем со разных сторон от тебя.

— Да, Гарри, в одиночку ты не пробьешься на завтрак, толпы поклонников не пропустят. — Дин встал спереди Гарри, Невилл и Рон по бокам, а Симус замыкал. Несмотря на это, его замечали и шептались:

— Вы его видели?

— Видели его шрам?

— Ух ты!

Но Дин уверенно раздвигал толпу своей широкой спиной: по телосложению темнокожий мальчик был явно не одиннадцатилетним, а остальные пихали всех зевак локтями, за что Гарри был им глубоко благодарен.

— Будь добр теперь вставать пораньше, а то каждое утро толкаться мне совсем не хочется, — пробормотал Дин, садясь за стол.

После обильного завтрака, где первокурсники получили расписания от Перси, они вместе со Слизеринцами отправились в подземелья на урок Зельеварения.

Дверь кабинета была открыта. Гарри забежал и занял место на последней парте. Рядом с ним сел Симус. Впереди них сели Рон с Дином, а Невилл, который отстал от остальных, занял место рядом с Гермионой. Через минуту дверь хлопнула и в кабинет ворвался Северус Снейп и, схватив со стола список, пробежал по нему глазами.

— Ах да, Гарри Поттер… Наша новая знаменитость… — прошипел профессор Снейп. Драко Малфой и его телохранители глумливо засмеялись. Снейп, не обратив на это внимания, продолжил:

— Вы здесь для того, чтобы изучать изысканную науку и точное искусство составления зелий, — начал он. Он говорил чуть громче, чем шепотом, но все ловили каждое слово. — Так как тут не требуется много махать палочкой попусту, многие из вас с трудом верят, что это магия. Я не ожидаю от вас осознания всей прелести легкого кипения снадобья с его мерцающим дымком, деликатной силы жидкости, проникающей в вены человека, обвораживающей мозг, застилающей чувства... Я могу научить вас заключить в сосуд величие, приготовить славу, даже остановить смерть — если вы, конечно, не то стадо тупоголовых болванов, с которыми обычно приходится иметь дело.

В кабинете стало еще тише, если это только возможно. Дыхание студентов отдавалось шумом.

— Поттер! — внезапно вскрикнул Снейп. — Что получится, если смешать корень асфоделя с настойкой полыни?

— Усыпляющее зелье, которое также называется напитком живой смерти, сэр.

— Хмм… где вы будете искать, если я велю вам достать безоар? — «Странный вопрос» — подумал Гарри.

— Зависит от того, где мы будем находиться в этот момент, профессор. — ответил он, ожидая подвоха. Услышав хихиканье пары гриффиндорцев, Гарри недоуменно на них посмотрел. — Если вы спросите меня об этом в этом кабинете, как сейчас, я найду безоар в шкафчике для ингредиентов. А вообще, безоар — это камень, доставаемый из желудка козла, который служит противоядием от большинства ядов.

Снейп выслушал эту тираду молча, а губы его скривились в гримасе отвращения:

— Пять баллов с Гриффиндора за неграмотные ответы, мистер Поттер! — прошипел он. — Я не позволю вам непочтительно относиться ко мне, даже если вы знаменитость! В состав какого зелья входят такие ингредиенты, как шкура руноследа и листья желтой грибницы?

— Простите, сэр, я знаю только программу первого курса. — наивным голосом ответил Гарри, внимательно следя за реакцией профессора. «Что ж, он решил оскорбить меня. Пока потерпим».

— А вы настолько уверены, что это программа не первого курса? — ехидно осведомился Снейп.

— Да, сэр, уверен.

— Еще пять баллов с Гриффиндора! Когда вам задают вопрос, Поттер, следует на него отвечать, а не объяснять причину своего незнания!

Ярость начала закипать в мальчике, хотя он постарался этого не показывать. Но от злости Гарри не хотел оставлять последнее слово за Снейпом.

— Хорошо, сэр. — он выделил последнее слово, вложив в него толику презрения. Снейп сверкнул черными глазами и повернулся к остальным ученикам.

* * *

— Браво, мистер Поттер! — воскликнул профессор Флитвик со стопки книг. — Ребята, посмотрите на то, как левитирует перо мистер Поттер! Обратите внимание на движения палочкой. Не повторите для класса, мистер Поттер?

— Конечно, сэр. Вингардиум Левиоса! — повинуясь заклинанию, перо вновь взмыло над партами. Гарри вел палочкой в стороны, и перо послушно двигалось. Он резко взмахнул и опустил перо на место.

— Браво, мистер Поттер, десять баллов Гриффиндору! — Флитвик с широкой улыбкой наблюдал за учеником, который с первой попытки продемонстрировал чары левитации. — Вы практиковались в данном заклинании, мистер Поттер?

— Нет, профессор. Только теорией занимался.

— Что ж, давайте все, пробуйте. Не размахивайте палочкой так сильно, мистер Бут! И четко произносите слова!

Гарри сидел, иногда давая подсказки находившимся рядом Рону и Невиллу. Когда прозвенел звонок, Флитвик, к большой радости мальчика, освободил его (и Гермиону) от домашнего задания. Сама Гермиона все равно дулась из-за того, что Гарри ее опередил. Пожав плечами, гриффиндорец отправился на обед.

* * *

Вечером Гарри достал из сундука «ЧароДействие». Обернув темно-синюю обложку в бумагу, чтобы спрятать название книги, Гарри спустился в гостиную.

ЧароДействие.

Я — Ровена Альтисия Равенкло, и, пожалуй, ничего не могу сообщить о себе вам. А что еще есть у человека, кроме имени? Имя дается человеку при рождении, а остальное добавляется к нему в течение жизни, поэтому, кроме имени, ничего из того, что я могла бы вам рассказать о себе, не относится к моей магической сущности.

Теперь о книге. Моя работа посвящена чарам, и, если вам угодно, трансфигурации. Почему-то эти разделы магии теперь принято разделять, хотя, по моему мнению, искусство превращения является, скорее, разделом магии чар. Вы можете сказать, что эта ошибка является несерьезной или вообще не ошибкой, а, самое большее, маленьким недоразумением. Но я осмелюсь опровергнуть эту вашу возможную мысль. Дело в том, что истинное мастерство преобразования одного тела в другое утеряно магическим сообществом, и теперь трансфигурация — не более чем имитация настоящего Превращения. Изменение структуры маленьких деталей объекта, названия которым я не знаю, и не считаю себя достойной их назвать, и преобразование их в другой вид — вот на чем основана современная трансфигурация. Я же постараюсь объяснить в данной книге способ изменения самого состава вещества, причем надолго, или даже навечно, если вы все правильно сделаете. Ведь известно, что преобразованный предмет через определенное время теряет свои новоприобретенные свойства, и возвращается к своему старому виду, что не всегда угодно волшебнику. Также я описываю основные виды чар в новом (я на это надеюсь) свете, и кроме этого познакомлю вас с некоторыми созданными мной заклинаниями и чарами…

Гарри читал страницы книги, и голос в голове, по обыкновению повторяющий текст, по которому мы пробегаем глазами в процессе чтения, почему-то принадлежал не ему. Совсем не ему. Это был женский голос, сильный, красивый, приятный, теплый и дружелюбный — такую характеристику этому голосу давал Гарри, когда пытался перевести ощущаемые им при его звуках чувства в несовершенный язык слов. Это был голос Ровены Равенкло, в этом мальчик не сомневался. Мерлин, какой силой и какими знаниями надо обладать, чтобы применить эти, несомненно, незнакомые современному магическому миру чары, и пронести их через десять веков! Самое удивительное то, что эта книга — не оригинал! Скопированная обыкновенным способом магического переписывания книга сохраняла наложенные на оригинал чары!

— Почему ты не был на ужине? — в гостиную зашла Гермиона. — Что читаешь?

— Я был занят, Гермиона, захотелось почитать, — Гарри захлопнул книгу. — Ладно, я пошел спать. — не желая рассказывать ей о книге, Гарри поспешно ретировался, оставив обиженную Гермиону в одиночестве.

* * *

— Пятнадцать баллов Гриффиндору, мистер Поттер. А теперь попробуйте обратную трансфигурацию.

Гарри превратил стальную иголку обратно в спичку.

— Отлично! Так, мистер Томас, что у вас? Сосредоточьтесь на конечном результате, нарисуйте в голове образ иголки. Это всех касается! Пробуйте. — Минерва Макгонаголл, улыбнувшись Гарри, принялась рассматривать попытки остальных студентов. Теперь зная, что она анимаг, гриффиндорец пытался отыскать в ее повадках что-то кошачье, и про себя смеялся любому, даже сомнительному сходству.

— Превосходно, мисс Грейнджер! Пятнадцать баллов Гриффиндору! А теперь пробуйте обратную трансфигурацию. Не спешите…

— Отлично, мисс Паркинсон! Пятнадцать баллов Слизерину!

Наблюдая за выходящим из класса Гарри Поттером, профессор Макгонаголл вспомнила такого же мальчика с растрепанными черными волосами, который тоже был лучшим на курсе по трансфигурации. Но она и не подозревала, что Гарри, приложив некоторые усилия, мог ту же спичку превратить в мышь.

Приближался первый урок полетов и почти каждый первокурсник мужского пола считал необходимым рассказывать всем эпизоды из маггловских боевиков, в которых в главной роли были они же сами верхом на своих суперскоростных метлах. А слышать постоянные восклицания Малфоя: «Жаль, что первокурсникам нельзя иметь собственные метлы и играть в квиддич» было уже невыносимо. Таким образом мистер Поттер уже испытывал к метлам стойкое отвращение. Подобное отвращение всегда чувствуется только к вещам, с которыми ты никогда не имел дело, когда любое, даже самое лестное упоминание о предмете заочной ненависти извращается в твоей озлобленной голове, преобразовываясь в явный недостаток.

И поэтому, когда старая школьная метла при слове «Вверх!» влетела к нему в руку, Гарри был сильно удивлен.

— Так, а теперь обхватите метлу ногами и потяните ручку немного вверх. На счет три. Раз, два… мистер Лонгботтом!

Невилл с бледным лицом взлетел вверх, вцепившись в метлу дрожащими руками. Два метра, три, пять, семь…

— Ааааа! — Невилл почему-то решил отпустить ручку метлы. Но та явно не поняла его мирных намерении и крутанулась вокруг оси, сбросив седока на землю. Невилл, лежа на мокрой от росы траве, прижимал к себе руку, а неблагополучная метла полетела в сторону Запретного леса.

— Перелом! Ты хорошо отделался, Лонгботтом. Так, давай я тебя отведу в больничное крыло. — мадам Хутч повернулась к остальным, — А вы стойте здесь, пока я отведу Лонгботтома к мадам Помфри. Если вздумаете взлететь, то вылетите из школы прежде, чем успеете сказать «квиддич»!

Под презрительные насмешки слизеринцев мадам Хутч увела Невилла.

— О, что этот идиот оставил? — Гарри обернулся на звук. Малфой вертел в руке Напоминатель, который Невиллу прислала на прошлой неделе бабушка.

— Отдай это мне, Малфой. — Гарри подошел к слизеринцу.

— С чего бы это? — Малфой скривил губы. — А это точно ты, Поттер? Или еще один самозванец? — Симусу достался презрительный взгляд.

— Отдай это мне, Малфой. Эта вещь не твоя.

— Попробуй отбери! — крикнул слизеринец и взмыл вверх. Зависнув над квиддичными кольцами, он взглянул вниз:

— Ну что, Поттер! Давай, возьми? Или ты боишься?

Гарри сел на метлу.

— Гарри! И не думай даже! Что сказала профессор Хутч? Тебя исключат! — причитала Гермиона. Но Гарри не слушал ее. Кровь застучала в висках. Он потянул ручку метлы и взлетел под восторженные крики гриффиндорцев. Мерлин! Это невероятно! Летать было так просто, легко и приятно! Чувство невероятной эйфории охватило мальчика, захотелось оставить всех и улететь подальше. Но он заставил нахлынувшие чувства отступить и подлетел к Малфою.

— Отдай мне это. — в третий раз сказал Гарри. Похоже, Малфой не ожидал, что он полетит вслед за ним, и растерялся.

— Если хочешь, поймай, Поттер! — крикнул он и подбросил Напоминатель. Гарри как в замедленной съемке наблюдал за тем, как стеклянный шарик по дуге взлетел и начал падать. Первой мелькнувшей мыслью было призвать Напоминатель. Но затем, вспомнив, что заклинание «Акцио» входит в программу третьего курса и применять его будет неосмотрительно, Гарри нырнул вниз. Когда до земли оставалось меньше трех метров, гриффиндорец обхватил пальцами стеклянный шарик и выровнял метлу, касаясь носками травы. Гриффиндорцы и некоторые слизеринцы восхищенно зааплодировали.

— Гарри Поттер! — к ним двигалась профессор Макгонаголл со странным выражением лица. Можно было принять это за злость, но Гарри заметил тревогу, замешательство и… восхищение. Мальчик, проживший десять лет в чулане для метел в семье, в которой его ненавидели и презирали все вокруг, научился читать эмоции по лицам, и эта способность ему помогла справиться с волнением. Профессор на него не злиться!

— Вы же могли разбиться… силы небесные… Следуйте за мной! — закончила она. Проигнорировав попытки гриффиндорцев заступиться за Гарри, Макгонаголл отвела его в замок, провела налево по коридору и остановилась у кабинета. Заглянув туда, она сказала:

— Профессор Квиррел, можно мне забрать Вуда на минуту?

— Ээ, д-да, к-конечно…

Из кабинета ЗОТИ вышел крепко сбитый парень приятной наружности.

— Да, профессор?

— Идите за мной. — Макгонаголл завела обоих в пустой класс. Вуд с любопытством разглядывал Гарри. Профессор, внимательно посмотрев на Вуда, сказала:

— Оливер, я нашла вам ловца! — «Так, меня точно не исключают!» — мелькнула мысль у Гарри.

— Вы уверены, профессор?

— Абсолютно! Этот мальчик — самородок. Он поймал эту штуку после пятнадцатиметрового пике в метре от земли! Сомневаюсь, что даже сам Чарли Уизли смог бы так! Ты ведь в первый раз сел на метлу, Поттер?

— Да, профессор. — Гарри опустил голову в виноватом жесте.

— Ну-ну, не унывай, Гарри! — преподаватель в первый раз назвала его по имени. — Это Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора по квиддичу. — в это время сам Вуд осматривал Гарри со всех сторон, как будто собирался его купить.

— Что ж, профессор, он идеально сложен для ловца. Ему бы метлу получше. Нимбус две тысячи или Клинсвип семь, я думаю.

— Отлично. Я поговорю с профессором Дамблдором об ограничениях насчет первокурсников. А вы, мистер Поттер, тренируйтесь усердно, иначе я передумаю насчет вашего наказания! — строго сказала она, но потом, тепло улыбнувшись, добавила, — Джеймс бы гордился тобой, Гарри. Он и сам был великолепным ловцом. — мальчик поднял взгляд на декана, но она уже развернулась к выходу из класса, сказав напоследок:

— Возвращайтесь на урок, мистер Вуд.

Вуд попрощался с Гарри и вышел вслед за преподавателем, оставив ошарашенного первокурсника в одиночестве. Тряхнув головой, он наконец вышел из кабинета, и только для того, чтобы столкнуться с Хагридом.

— Привет, Гарри!

— Привет, Хагрид! Как у тебя дела?

— У меня все хорошо, вот иду от профессора Дамблдора. В лесу что-то происходит… Ну да ладно. Как тебе в Хогвартсе?

— Отлично! Явно лучше, чем в Литтл Уинкинге!

— Еще бы! Заходи сегодня ко мне на чай после обеда, Гарри.

— Обязательно. Пока, Хагрид.

* * *

— Ник! Ник, ты здесь? — задернув полог и наложив заглушающее заклинание, Гарри достал зеркало.

— Я не здесь, я тут, Гарри. — появилось лицо Ника, — но я тебя слышу, если ты об этом.

— Как ты?

— С прошлой недели почти ничего не изменилось. Что у тебя в школе происходит?

— Ничего особенного, если не учитывать, что меня назначили ловцом Гриффиндора. — Гарри коротко пересказал происшествие на уроке полетов.

— Ха-ха! Так держать, Гарри! Но ты помнишь, что я просил тебя не очень выделяться?

— Да, помню. А знаешь, странно, что нас не обучают по тому принципу, по которому занимаюсь я. У меня почти все заклинания удаются с первого раза!

— Вот и молодец. Не думай сейчас об этом, Гарри. Кому-то очень хочется, чтобы волшебники стали слабее. Или просто Министерство пошло по неправильному пути.

— Да, для меня это все слишком сложно… Так, пока не забыл: я сегодня был у Хагрида и видел у него газету месячной давности со статьей о попытке ограбления Гринготтса. Это произошло в тот же день, когда мы с ним были там!

— И что?

— А то, что гоблины сказали: содержимое сейфа было изъято раньше в тот же день.

— И ты подумал, что…

— Что кто-то попытался украсть тот сверток, который забрал Хагрид!

— Какой сверток?

— Объясняю: Хагрид в тот день забрал маленький сверток из сейфа. У Хагрида на столе лежала газета месячной давности со статьей об ограблении. В тот же день произошла попытка ограбления, но в сейфе ничего не оказалось. Как ты думаешь, много сейфов было полностью опустошено в тот день?

— Браво, Гарри! И ты пришел к выводу…

— Что этот сверток попытались украсть, а теперь он где-то в Хогвартсе!

— Наверное, ты прав. Еще что-то?

— Я точно не уверен, но… много ли волшебников способны взломать сейф Гринготтса? Когда мы там были, он открылся от прикосновения гоблина, даже ключа не было! Кроме этого этот сейф был очень глубоко под землей! Я подумал, а вдруг это… Волдеморт?

Ник внимательно посмотрел на Гарри, который опять обнаружил, что ничего не может прочитать у друга на лице.

— Я этого не отрицаю, Гарри. Волдеморт уже десять лет пытается воплотиться, и вполне возможно, что это был он или его слуга. Если то, за чем охотиться Волдеморт, находится в Хогвартсе, то тебе грозит опасность. Его целью номер один являешься ты, помни об этом. Ты знаешь главный постулат Чонг Вэя?

— Ага. Постоянная бдительность! — Гарри улыбнулся.

— Вот именно, — Ник был серьезен. — А теперь попробуй сопоставить все необычное, что произошло в Хогвартсе.

— Необычное… — Гарри начал прокручивать в голове все события. Чаепитие у Хагрида, урок Снейпа, праздничный пир… Ответ пришел, как счастливое озарение.

— Коридор третьего этажа! Там сверток! — мальчик подпрыгнул на кровати.

— Тише, Гарри. Твои заглушающие чары могут долго не продержаться. Я знаю, что ты теперь полезешь туда, но сначала надо все обдумать. Там может сторожить Дамблдор или кто-то из преподавателей, или могут быть наложены чары.

— ОК. Я буду осторожен.

— И оставь пути к отступлению.

— Хорошо.

— И возьми обе палочки.

— Естественно.

— И не допускай вмешательства в свои мысли, не смотри в глаза Дамблдору и Снейпу.

— Ни в коем случае.

— И возьми с собой кого-нибудь.

— ОК. Что?

— Возьми с собой пару человек.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы было кому тебя вытаскивать оттуда если что!

— Но я сам справлюсь!

— Нет, Гарри. Еще нет. Ты идешь туда только для того, чтобы разведать обстановку. Я не хочу, чтобы ты с головой бросался в тот коридор и рисковал собой.

— Хм… ладно. А кого мне взять?

— Того, кому ты доверяешь. У тебя есть друзья?

— Да, я мог бы взять одного из соседей по спальне. Надо подумать… Невилл слишком боится, да и не любит нарушать правила. Симус все сводит к шуткам, и он далеко не лучший на уроках. У Дина все еще плохо с магией, но он сильный. По-моему, оптимальный вариант, Рон.

— Рон?

— Да, Рон Уизли.

— Рон Уизли… Его старший брат один из лучших съемщиков проклятий, хороший парень. Ты доверяешь ему?

— Он мой лучший друг.

— Вот и отлично. И еще кого-нибудь возьми.

— Кого?

— А кто у вас на курсе лучше всех учится?

— Я! — гордо ответил Гарри.

— А после тебя?

— Гермиона, точно! Только вот она тоже не очень любит нарушать правила…

— Ну так идите вдвоем, вы же не на сражение собираетесь.

— Как скажешь.

— Не «как скажу», а как ты сочтешь нужным, Гарри. Я всего лишь советую. Я не знаком с твоими друзьями. Обдумывай каждое решение. Герои, которые сломя голову кидаются в любую опасность, долго не живут. Договорились?

— Заметано, Ник.

— А теперь снимай заглушающие чары и ложись спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Ник.

Следующим утром Гарри проснулся от шума нескольких голосов. Про себя подумав, что следовало бы оставить заглушающие чары, он отдернул полог. Рядом с соседней кроватью стояли Рон и Дин и вели оживленный диспут.

— Но что может быть интересного в игре, где нет ни метел, а мяч всего один!? — Уизли явно был возмущен. Гарри увидел предмет спора: Дин собирался повесить плакат футбольной команды над своей кроватью.

— А что, ты видел хоть раз игру без метел и нескольких мячей?

— Ээ... нет но…

— Тогда тебе не понять, хорошая ли игра футбол или нет, Рон.

— За кого болеешь, Дин? — подал голос Гарри.

— О, Гарри! Я тут подвергаюсь дискриминации со стороны одного рыжеволосого волшебника. Ты-то хоть поддерживаешь меня?

— Рон, футбол — отличная игра, мы с Дином тебе покажем, только вот мячик надо достать…

— Не надо, у меня с собой есть, — ответил Дин, — я думал, что волшебники тоже играют в футбол!

— Ничего не поделаешь, Дин. Так, народ, пошли завтракать! — Гарри быстро оделся и вышел из спальни. Проходя мимо кровати Дина, он увидел на плакате у ног футболистов герб, изображавший замок и два скрещенных молота на темно-красном фоне и надпись: West Ham United.

За ним спустился Дин.

— Рон еще не готов. Он сказал, чтобы мы шли без него.

— А где Невилл с Симусом?

— Они уже вышли.

Когда два первокурсника вошли в Большой зал, большинство мест было заполнено. Они сели рядом с Гермионой и Лавандой.

— Гарри, почему ты сбежал от меня позавчера? — неожиданно спросила Гермиона, когда Гарри уже набивал рот яичницей. Проглотив кусок, он ответил:

— Извини, Гермиона, дело не в тебе.

— А в чем же?

— Я не могу сказать.

— Вот и отлично. — обиделась Гермиона.

Пожав плечами, Гарри продолжил завтрак.

— Идем на Гербологию? — обратился к нему Дин.

— Я подожду Рона, Дин, а то он ни за что не найдет дорогу к теплицам.

— Ок, увидимся там. — сказал темнокожий парень и встал из-за стола.

Наконец подошел Рон.

— Давай садись и ешь побыстрей, опоздаем на урок. — поторопил его Гарри.

— Да ладно тебе, кому нужна эта Гербология!

— Рон, не говори так! Это очень важный предмет! — возмутилась Гермиона.

— Ага, ладно, — пробормотал тот и принялся за еду.

— Рон, мне надо с тобой кое о чем поговорить… — начал Гарри, но его прервал тягучий голос за спиной:

— Поттер, тебя еще не выгнали из школы? Или они будут ждать, пока ты в следующий раз ты пропахаешь землю головой?

— О, привет, Малфой. — невозмутимо отозвался Гарри. — Я вижу, теперь, когда с тобой твои телохранители, ты вновь осмелел.

Малфой пошел розовыми пятнами — явный признак ярости маленького аристократа.

— Для того, чтобы разобраться с тобой, мне не нужны телохранители, Поттер. — слизеринец наклонился к Гарри. — Сегодня в полночь в Зале наград. Ты и я. Дуэль. Без контакта, только палочки.

— Отлично. Рон будет моим секундантом. Ты согласен, Рон? — тот гордо кивнул. — А кто у тебя? — Малфой осмотрел двоих спутников, оценивая, и сказал:

— Крэбб.

— До встречи, Драко. — Тот не снизошел до ответа и, тряхнув белоснежными волосами, вышел из большого зала. Сидевшая до этого молча Гермиона воскликнула:

— Гарри, ты не должен туда идти! Тебя поймают и снимут с тебя баллы, нам нельзя гулять после девяти вне гостиной!

Гарри задумчиво посмотрел на нее. У него в голове созрел план.

— Я делаю то, что считаю нужным, Гермиона! — ответил он и в сопровождении Рона отправился на Гербологию.

Весь день Гермиона с ним не разговаривала, иногда бросая на Мальчика-Который-Выжил неодобрительные взгляды. Гарри замечал эти взгляды и усмехался про себя: все шло по плану.

Ровно в полночь, когда все остальные заснули, Рон и Гарри выбрались в гостиную. Они уже собирались выйти в коридор, как тут…

— Я так и знала! Как ты можешь так поступать? — перед ними возникла сердитая Гермиона в розовом халате и пушистых тапочках. Гарри мысленно поздравил себя.

— Послушай, Гермиона, это дело чести! Если волнуешься за нас или за факультет, идем с нами!

— Да, так будет лучше, я думаю. Если нас поймают, то я скажу, что пыталась вас остановить! — Рон на это хотел возмутиться, но Гарри его опередил:

— Договорились.

Втроем они вошли в зал наград. Гермиона принялась осматривать фамилии на золотых табличках.

— Ну и где Малфой? Уже полночь, а на дуэль…

— Кис-кис-кис, моя дорогая, сейчас мы их поймаем. — в абсолютной тишине зала голос смотрителя Филча зазвучал даже слишком отчетливо.

— Ээ… бежим. — Гарри выбежал из зала, Гермиона и Рон — за ним. Направо, налево, опять налево, направо — мальчик отсчитывал повороты, направляясь прямо к коридору третьего этажа. Ему приходилось останавливаться и ждать, пока спутники его нагонят. Наконец они уперлись в деревянную дверь с большим старомодным замком. Рон дернул за ручку — дверь не поддалась. «Вот мы и на месте» — подумал Гарри и протянул палочку с пером феникса Гермионе. Та восприняла это как знак действовать (откуда ей было знать, что у Гарри с собой еще одна), и, направив палочку Гарри на замок, четко произнесла:

— Алоомора! — замок щелкнул и открылся. Троица забежала внутрь и прикрыла дверь.

— Кажется, оторвались! — сказал Рон, выглядывающий в замочную скважину. Гермиона дернула его за рукав. — Что тебе… — вероятно, он хотел спросить «Что тебе надо?», но последнее слово так и не было произнесено. Оглянувшись, рыжеволосый гриффиндорец увидел огромного трехголового пса, метра три в холке, который недоуменно на них смотрел.

Воспользовавшись временным замешательством спутников и чудища, Гарри осмотрел помещение. За спиной собаки была голая стена. Единственная примечательная вещь — небольшой деревянный люк, на которой покоилась правая лапа трехголового пса. Разведка свою задачу на сегодня выполнила.

— Так, медленно выходим. Только не дергайтесь. — прошептал Гарри. Чудище, как про себя прозвал жителя этой комнаты мальчик, зарычало, сообразив, что к нему прибыли незваные и нежеланные гости.

— Коллопортус! — Гарри выхватил палочку у Гермионы и запер дверь, когда все трое оказались по ту сторону от собаки. — Пошли отсюда.

Вся дорогу до гостиной Гриффиндора трое юных волшебников прошли молча. Только когда за их спиной закрылась картина Полной Дамы, Гермиона запричитала:

— Я же говорила, что ни к чему хорошему это ни приведет! Малфой и не собирался на дуэль, он просто подставил тебя! Все еще хорошо закончилось, а ведь могло бы…

— Стоп, Гермиона. Сядьте. Мне нужно вам кое-что сказать. — Рон серьезно и чуть испуганно посмотрел на него, а лицо Гермионы приняло сосредоточенное выражение.

— Мы тебя слушаем. — ответил Рон.

— Прежде всего я хочу перед вами извиниться, — начал Гарри, но его прервали:

— Тебе не надо извиняться…

— Ты ни в чем не виноват, Гарри…

— Нет-нет, — остановил их Гарри. — Я виноват, я знал, что веду вас в коридор третьего этажа. Если можете, простите, если нет… Мне нужен был кто-нибудь, кто мне поможет при отступлении, или кто-то, кто вытащил бы меня оттуда если что. Я вам доверял, поэтому выбрал вас.

— Но ты нас не выбирал, Гарри! — возразила Гермиона.

— Это тебе так показалось, — невесело усмехнулся Гарри. — Нашей жизни угрожала опасность, и я прошу у вас за это прощения, но не жалею о случившемся. На кону было слишком много.

— Так, объясни все по порядку. — сказал Рон. Заметив, что Гермиона замерзла, а, может, осознала случившееся и теперь ее затрясло, Гарри направил на нее палочку и сказал «Калефацерео», применив согревающие чары. Он начал рассказ с похода в Гринготтс, рассказал о свертке, о статье и своих подозрениях, о возможной причастности Волдеморта (при его имени оба вздрогнули), благоразумно опустив в повествовании Ника.

— … и я решил, что необходим кто-то, кто заберет меня оттуда, если со мной что-то случиться, и я задумал повести вас двоих за собой. А Малфой просто удачно подвернулся. — он замолчал. Рон и Гермиона на него испуганно смотрели. Наконец Гермиона сказала:

— Ты что, знал, что я буду ждать вас в гостиной?

— Предполагал… — тихо ответил Гарри.

— Но… но это же невероятно… Ты гений, Гарри! — и Гермиона звонко рассмеялась. Гарри списал подобную реакцию на шок. А, может, все-таки…

— Я тебя не виню ни в чем, Гарри. Давай забудем об этом и подумаем, что делать дальше. — сказал Рон.

— Рон прав, Гарри. Ты действительно считаешь, что тут замешан Сам-Знаешь-Кто?

— Да, Гермиона. Когда я говорил, что это дело чести, я не врал. Он убил моих родителей, и я буду теперь досаждать ему, насколько это в моих силах. Он пытается возродиться.

— Мы с тобой, Гарри. — тихо произнесла Гермиона. «Они со мной, они со мной» — яркая мысль застучала в голове, разливая в груди приятное тепло.

— Спасибо вам.

— Так что делать? — второй раз спросил Рон.

— Для начала надо узнать, что там спрятано, и для этого я планирую пойти к Хагриду и осторожно выпытать у него все, что ему известно.

— Завтра суббота, можем пойти после обеда. — предложила Гермиона.

— Отлично. А теперь давайте спать, — добавил Рон.

— Спокойной ночи, мальчики. — Гермиона подошла к лестнице. — И, Гарри, спасибо за согревающие чары. У меня пока получается только Локарнум Инфламаре.

— Я тебя научу. — улыбнулся мальчик. — Это к вопросу о том, что я тебя позавчера избегал.

— Я так и поняла, — Гермиона улыбнулась в ответ и отправилась к себе в спальню.

— Пошли, Гарри. — Рон зевнул. — Как ты думаешь, что попытается сделать Сам-Знаешь-Кто?

— Я не знаю, Рон. Попытается проникнуть в люк, наверное. Но для этого ему надо отвлечь внимание Дамблдора. Если директор рядом, он не будет ничего предпринимать, так что ждем какого-нибудь инцидента и действуем. А для начала узнаем, что было в свертке.

— Ясно. Ну, можно считать, что первая операция завершена. — Рон заговорщически улыбнулся.

— Ага, осталось только название придумать. «Трое против трехголового» или что-то в этом роде.

— Лучше «Три головы против троих», или просто «Три против троих», чтобы никто не догадался! — два гриффиндорца засмеялись, а в голове одного из них родилась идея, несомненно, продиктованная обыкновенным мальчишеским озорством и упоением успеху ночной вылазки. Задернув полог кровати, Гарри достал пустую маггловскую тетрадь из сундука и на первой странице написал:

Операция «Три против троих».

Участники:

агент Поттер

агент Уизли

агент Грейнджер

Основная задача:

Разведка обстановки возможной арены боевых действий.

Итоги:

Обнаружен трехголовый пес высотой в три метра, а так все ОК.

Выводы:

Научить Гермиону согревающим чарам.

Узнать все о коричневом свертке.

Узнать все о трехголовых собаках трехметрового роста.

Конец записи

Улыбнувшись собственной находчивости, Гарри наложил скрывающие чары на запись, сунул тетрадь в сундук и лег спать.

— Так, вам обоим надо срочно начать изучение окклюменции. — решительно произнес Гарри. Три гриффиндорца сидели в библиотеке, окруженные со всех сторон стопками книг (причем все достала Гермиона). — Гермиона, лучше тебе отложить все книги для дополнительного чтения и взяться за вот это, — Гарри достал из рюкзака «Защиту сознания».

— Что, говоришь, нам надо изучать? — рыжеволосая макушка вынырнула из-за обложки книги «Квиддич сквозь века».

— Окклюменцию, мистер Уизли. Эта наука о способах защиты своего сознания от проникновения извне. Среди наших преподавателей есть легилименты, ну, те, которые умеют читать мысли, а мне не очень хочется, чтобы о наших похождениях кто-то знал.

— А кто умеет читать мысли? — спросил Рон.

— Снейп и Дамблдор.

— Гарри, я вот подумала, а почему бы тебе не рассказать о своих подозрениях профессору Дамблдору?

— Все не так просто, Гермиона. Вполне может оказаться, что среди профессоров есть кто-либо, помогающий Волдеморту. — Его собеседники вздрогнули, но мальчик не обратил на это внимания. — А Дамблдор на первом же совещании поделится моим рассказом с остальными. Вообще, чем меньше людей что-то знают, тем лучше. А еще, если я скажу обо всем директору, то он посоветует мне об этом забыть и не вмешиваться в дела взрослых! — Гарри добавил в голос раздражительности, чтобы убедить Гермиону. На самом же деле обе причины, на его взгляд, были ложны. С первого дня пребывания в школе мальчика не покидало ощущение, что Дамблдор его проверяет, подбрасывая различные улики. Если уж одиннадцатилетний мальчик догадался, что в школе что-то прячут, то Глава Визенгамота явно теряет хватку. При всем этом Гарри понимал, что если бы не Ник, то он бы ни о чем не догадывался. Теперь его не покидало ощущение, что он на шаг впереди и знает больше, чем от него ожидают. И это ему нравилось. — А мне не хочется сидеть сложа руки! — закончил он.

— Тогда ладно, — согласилась Гермиона, раскрывая «Защиту сознания». — А окклюменция сложная?

— Как сказать… Ставить серьезные ментальные блоки у нас вряд ли сразу получится, но, по крайней мере, укроем мысли, которые на поверхности, чтобы нас не читали как открытую книгу. А пока постарайтесь не смотреть в глаза директору и Снейпу. Ах да, и не пейте ничего, что Снейп вам предлагает.

— Все так серьезно? — с беспокойным выражением лица спросил Рон.

— Похоже, что да.

— Мда… как-то нехорошо все это… — пробормотала Гермиона.

— Если не хочешь во всем этом участвовать, я не буду держать зла, Гермиона. Я и так втянул вас в неприятности. — Гарри посмотрел ей в глаза.

— Гарри Поттер! — тихо воскликнула она. — Никогда не смей больше так говорить! Договорились?

— Заметано! Дай пять! — Гарри широко улыбнулся. Мысль о том, что его не бросают, несмотря на все неприятности, тепло грела душу.

— Итак, что у нас на сегодня?

— Идем к Хагриду, пытаем его, пока он не расколется, связываем и бросаем его в лесу, — сказал Рон, зевая.

— А потом мы с тобой беремся за окклюменцию. — Гермиона строго посмотрела на Рона. Тот застонал:

— Ладно, ладно, только не бей! — сказал он. Гарри засмеялся, наблюдая за ними.

— Так, идем.

Из хижины лесника валил густой дым. Гарри заметил, что занавески на маленьких окнах деревянного домика были зашторены. Он подошел к двери и осторожно постучался.

— Хагрид! Это я, Гарри! — послышался скрип, и дверь отворилась. На пороге стоял бородатый и взлохмаченный еще сильнее обычного Рубеус Хагрид.

— О, Гарри! Заходите, ребятки, чайку попьем, — он приглашающее махнул рукой, — только дверцу прикройте. — У Гарри от жары перехватило дыхание. Клык, волкодав Хагрида, проснулся и принялся бегать вокруг гостей, размахивая хвостом.

— Хагрид, ты не хочешь проветрить помещение? — спросил Гарри. — У тебя тут немного душно…

— О, нет, Гарри, так надо сейчас, да… А кто это с тобой?

— Ах да. Познакомься, это Гермиона Грейнджер и Рон Уизли.

— Уизли, говоришь, — Хагрид обратился к Рону, — как там Чарли? Давно его не видал.

— Чарли все еще в Румынии, с драконами, уже полгода его не видел. — ответил Рон.

— Да-да, драконы, — мечтательно произнес великан, — если б не Хогвартс, я бы тоже туда поехал, вот. Только надо Дамблдору помогать, великий человек, да…

— Тебе так нравятся драконы?

— Да, с детства мечтал о драконе, — ответил Хагрид. Гарри заметил, что он бросил взгляд к пылающему камину.

— О, а что у тебя там? — мальчик тоже посмотрел в ту сторону. Рон и Гермиона последовали его примеру.

— Ух ты, где ты его достал, Хагрид? Это большая редкость! — Рон подошел к камину, где в пламени лежало большое черное яйцо.

— Да выиграл на прошлой недели в карты у какого-то парня. — лесник беззаботно махнул огромной ладонью.

— В карты? Драконье яйцо? — ошарашено спросил Рон. Гарри с Гермионой уставились друг на друга. Это был один из случаев, когда Рон Уизли, выросший среди волшебников, знал о многих вещах подробности, неизвестные им. — Драконьи яйца стоят тысячи галлеонов, Хагрид, и к тому же запрещены к продаже! Мне Чарли говорил…

— Да он сам был рад, что избавился от него. — великан повторно махнул рукой.

— А с кем ты играл? — спросила Гермиона.

— Я не видел его лица, — ответил Хагрид. Увидев пораженные взгляды троих первокурсников, он добавил, — а что? В «Кабаньей голове» куча разного народу, и многие из них в капюшонах. Выбросьте это из головы, ребятки! Лучше расскажите, как у вас дела в школе. — Было очевидно, что лесник не хотел продолжать разговор, и что-то подсказывало Гарри, что сейчас Хагрид немного взволнован и оттого внимателен. В таком состоянии выпытать у него что-либо или ждать, что он проболтается, не приходилось. «Да, я не могу похвастать шпионскими навыками» — подумал Гарри.

— Ну и ладно. — сказал он. — Хагрид, не покажешь нам сад?

— Конечно! — великан подпрыгнул, словно маленький мальчик, которому купили любимое лакомство. — У меня такая тыква поспевает! Как раз к празднику, да…

Вслед за Клыком все обошли дом и подошли к огромным тыквам, в каждой из которых мог бы поместиться Гарри. Хагрид начал взахлеб рассказывать о том, как приобрел новейший вид удобрений и, благодаря щедрости профессора Дамблдора («великий человек, да»), у них будет замечательный Хэллоуин. Гарри старательно делал вид, что слушает, хотя голова была занята совсем другим. Но, наверное, его друзья были более настойчивы в том, чтобы добыть нужные сведения, так как через некоторое время Рон сказал:

— И все-таки, я не верю, чтобы кто-то мог так просто сыграть с тобой на драконье яйцо.

— … и профессор Спраут тут немного поколдовала, чтобы плоды не распались, и… Что?

— Я говорю, что никто не стал бы играть с тобой на драконье яйцо! А ты что ставил?

— Я? Ээ… да вроде как, ничего…

— Вот видишь!

— Да забудьте вы об этом! Этот незнакомец и сам был рад избавиться от Норберта!

— От кого? — подала голос Гермиона.

— Норберт, я дракончика так назвал, да. — на лице Хагрида опять появилось мечтательное выражение. — Он только спросил, могу ли о нем позаботиться. А, я ж вам выскакунчика[1] не показал, тут гнездо недавно нашел. Профессор Снейп попросил дать ему несколько перьев, если найдутся, для зелья, вот. — великан двинулся в сторону леса, Рон и Гермиона — вслед за ним. Гарри же остался стоять на месте. Мальчик чувствовал какой-то недочет в рассказе Хагрида, понимал, что они упускают что-то важное. От невиданных доселе мысленных напряжений разболелась голова, и, наверное, это придало ему смелости (или глупости) догнать лесника и спросить:

— Хагрид, а зачем в школе держат огромную трехголовую собаку? — друзья удивленно на него посмотрели: будто все шло по плану, а он вмешался и испортил их разведывательную операцию. Хагрид резко остановился:

— Откуда ты знаешь про Пушка?!

— Пушка?

— Ну да. Нужно же ему имя. Это я его назвал.

— Значит, ты его туда посадил?

— Да, меня профессор Дамблдор попросил. — великан оглядел всех тревожным взором черных глаз. — Так, вы трое, не вмешивайтесь в дела взрослых, это тайна профессора Дамблдора и Николаса Фламеля… Так как вы узнали про Пушка?

Гарри решил опередить Рона, который уже был готов спросить «А кто такой Николас Фламель?», и ответил Хагриду:

— Да мы случайно наткнулись на него. Лестница не туда повернула.

Хагрид удовлетворился ответом, видимо, не заметив, что выдал имя Фламеля. Гарри про себя улыбнулся, подумав: «Болтун — находка для шпиона», но тут же осекся: «Хагрид — не болтун! Он просто… наивный».

— Так где гнездо выскакунчика? — вставил Гарри.

— Где-то здесь, пошли! — выгодная черта Рубеуса Хагрида заключалась в том, что его можно было моментально отвлечь от любой темы, заговорив о животных. Вот и сейчас лесник напрочь забыл о тайне коридора третьего этажа и о незнакомце, сосредоточившись на поисках гнезда маленькой птички, чьи перья используются при приготовлении снейповских зелий.

* * *

Вы когда-нибудь наблюдали со стороны мозговой штурм? Это когда несколько человек сидят и пытаются решить какую-нибудь задачу, выдвигая самые бредовые и невероятные идеи, из которых потом достаются крупицы истины. Подобную картину вы могли бы наблюдать одним осенним вечером в библиотеке Хогвартса. Черноволосый юноша в круглых очках и красно-золотой форме с надписью «Поттер» на спине, девочка с пышными коричневыми кудрями и задумчивым видом, и скучающий долговязый парень с рыжими волосами. Три головы разных цветов, объединенные поиском ответа на один и тот же вопрос: «Кто такой Николас Фламель?».

— Все-таки я уверена, что где-то видела это имя! — заявила девочка.

— И что это нам дает, Гермиона? Все равно, что сказать «В одной из книг в библиотеке есть имя Николаса Фламеля». Бессмысленное занятие. Может, спросить у кого-то?

— У кого, Рон? — спросил мальчик в красной форме.

— Вот, например, у них. — Рон кивнул в сторону приближающихся к ним близнецов Уизли.

— Привет, молодняк! — сказал один из них. — Первокурсники, и впустую проводят время в библиотеке! Кощунство!

— А что вы здесь делаете? — спросил Рон.

— Меньше знаешь, крепче спишь. — продекламировал второй.

— Фред, Джордж, вы не знаете, кто такой Николас Фламель? — Гарри подумал, что Гермиона уже отчаялась, раз спрашивает у кого-то.

— Кто? Фламель? Неа, не сталкивался с ним.

— А он нас знает? С чего это мы должны его знать?

— А зачем вам какой-то Фламель?

— Не ваше дело. — пробурчал Рон.

— Какие мы злые!

— Гарри, почему ты в форме? — спросил один из близнецов.

— У нас тренировка через полчаса, неохота возвращаться в гостиную.

— И ты решил одеться заранее. Невероятная предусмотрительность. Впрочем, неважно, и так вся школа уже знает о том, что ты наш новый ловец. Тайна не продержалась даже неделю. Давай, колись, зачем вы втроем ищите информацию о каком-то… ээ…

— …Николасе Фламеле…

— …точно! Очевидно, что это не домашнее задание…

— …потому что в этом случае вы спросили бы преподавателя…

— …или Пинс...

— …а это приводит нас к выводу…

— …что вы что-то замышляете.

— С чего вы взяли? — воскликнул Рон. Близнецы улыбнулись, словно их подозрения оправдались.

— Мы чуем шалости и приключения, Ронни. Даже ты своей единственной извилиной мог бы это понять.

— Заткнись, Фред! — Рон покраснел от злости.

— Спокойно, Рональд. Давай уже, колись, что там у вас.

— Пока ничего, — вставил Гарри. — Если выясним, кто это такой, тогда посмотрим.

— Вы что, встретили его во время одной из своих ночных вылазок? — Фред хитро улыбнулся.

— Откуда вы знаете? — Рон подскочил на стуле. Фред посмотрел на Джорджа.

— И это наш брат… — вздохнул он.

— …никакой выдержки. — добавил Джордж.

— Давайте договоримся, — Фред сел на стул и наклонился в первокурсникам, — мы поможем вам выяснить, кто такой Фламель, а вы прикроете нас во время одной миссии.

— Какой миссии? — спросил Гарри.

— Нам жизненно необходимо выяснить, кто такой некто Пушок, постоянно находящийся на третьем этаже с начала этого года. — У троих первокурсников перехватило дыхание. Гарри жестом попросил Рона и Гермиону молчать и сказал:

— Мы знаем, кто такой Пушок.

— Правда?

— Ага. Он большой…

— …и вонючий… — добавил Рон.

— … трехголовый пес.

Близнецы посмотрели друг на друга, и у Гарри появилось ощущение, что они мысленно переговариваются. Наконец один из них сказал:

— Вы его видели?

— Еще как! — тихо воскликнула Гермиона.

— А что еще вы там видели? — «Вот и подошли к основному вопросу» — подумал Гарри. Близнецы внушали ему доверие, хотя и были шутниками еще больше Симуса.

— В общем, он что-то охраняет. — Гарри перешел на шепот.

— Он стоял на люке, — пояснил Рон.

— И то, что он охраняет, как-то связано с Николасом Фламелем? — спросил Джордж. Повисла тишина. Рон и Гермиона молчали, предоставив возможность ответа Гарри. Тот подумал и ответил:

— Да.

— Интересно… — задумчиво пробормотал Фред.

— Эй, Гарри! — все обернулись. К ним подошли Дин, Симус и Невилл.

— Мы тут решили посмотреть на вашу тренировку. — сказал Симус.

— Уже почти час тебя ищем. Почему-то нам не пришло в голову поискать в библиотеке. — произнес Дин. — Когда тренировка?

Фред посмотрел на часы:

— Уже скоро. Так, мы пойдем, оденемся. Давайте, все на поле. — близнецы с невероятной скоростью выскочили из библиотеки.

— Ну что идем? — спросил Рон.

— Пошли.

На улице моросил дождь. Холодные мелкие капли, казалось, просачивались сквозь одежду, и первокурсники, поеживаясь, двинулись по направлению квиддичного стадиона. На полдороги их нагнали близнецы в красных мантиях.

— Фред, Джордж, можно вас на минутку? — обратился к ним Гарри.

— А, ты насчет того тактического построения? — спросил один из близнецов.

— Ээ, да.

— А что за построение? — заинтересовался Симус.

— Наше тайное оружие, Симус, мы не можем тебе сообщить. — сказал второй близнец. Трое квиддичных игроков пропустили всех вперед. Когда остальные отошли примерно на двадцать метров, Гарри спросил у близнецов:

— Ну так что думаете обо всем этом?

— Весьма занятно, неправда ли, Джордж?

— Очень даже… — тихо сказал Джордж, — что-то в этом году в Хогвартсе появилось множество весьма необычной живности.

— Ты про кого? — спросил Гарри.

— Про вас, первокурсников, — усмехнулся Фред.

— Я серьезно!

— Я тоже. Ладно-ладно. У Квиррела какой-то маленький питомец…

— …и он всегда с ним…

— …только мы никак не можем понять, что это за существо.

Гарри окончательно запутался. И так было непонятно, как близнецы узнали имя Пушка, когда даже не знали, кто это такой. Тогда Гарри сказал себе, что они могли где-то услышать про него (например, от Хагрида). А теперь это объяснение уже не казалось таким правдоподобным.

— А с чего вы взяли, что у Квиррела какой-то маленький фамилиар?

— Это профессиональная тайна, Гарри. Может быть, ты об этом когда-нибудь узнаешь…

— …но не сейчас. Мы можем только сказать, что питомца зовут Том Риддл.

— Том Риддл?

— Именно.

— И он постоянно с Квиррелом?

— Да, где-то под мантией…

— …но мы ни разу его не видели.

— Так что, если увидишь его, сообщи нам.

— Только больше никому ни слова.

— Даже Рону и Гермионе?

— Они не в счет.

— Ладно, я догоню остальных. — сказал Гарри и побежал по мокрой траве, оставив Фреда и Джорджа.

— Живность, говоришь… — пробормотал Джордж, обращаясь к брату.

— Мда… а карта не может врать?

— Ни с того ни с сего чары испортились? Не знаю. Хотя она довольно старая, так что я не исключаю такой возможности. Да и Пушок реален, как видишь. Этих питомцев и так было много, но имена необычные…

— А что, весело. Пушок, Том Риддл и…

— …Питер Петтигрю…

— …который вечно ошивается в гостиной и спальнях Гриффиндора…

* * *

К тому времени, как Гарри дошел до раздевалки, очки у него запотели, так что все вокруг было мутным. «И как я буду играть в такую погоду?» — спросил себя он. — «Увидеть маленький снитч среди тумана и в запотевших очках довольно сложно».

Вслед за Гарри зашли Фред и Джордж.

— Опаздываете, парни! — сказал Оливер Вуд. Теперь вся команда была в сборе. Три охотника: Анджелина Джонсон, Кэти Белл и Алисия Спиннет, отбивалы-Уизли, Оливер — капитан и вратарь, и, конечно же, самый молодой ловец столетия — Гарри Поттер.

— Выходим, — скомандовал Вуд и вышел из раздевалки. Гарри взял Нимбус 2000 подмышку и снял очки. Когда он протер их рукавом и надел обратно, то от удивления чуть не упал: мир предстал перед ним в красно-синем спектре. Вспомнив, какие у него очки, Гарри улыбнулся — теперь он знал, как разглядеть питомца Квиррела. «И почему я раньше не додумался!» — мальчик мысленно дал себе подзатыльник и вышел в поле.

______________________________

[1] — Выскакунчик (Jobberknoll) — это маленькая пёстрая птица голубого цвета, питающаяся мелкими насекомыми. На протяжении своей жизни она хранит молчание и лишь перед смертью издает продолжительный крик, состоящий из всех когда-либо услышанных ею звуков в порядке, обратном тому, как они были услышаны. Перья выскакунчиков используются при приготовлении сывороток правды и зелий, воздействующих на память. (Н.Скамандер «Фантастические твари и где их искать»)

Первый матч сезона между Гриффиндором и Слизерином поднял большой ажиотаж. Посмотреть на матч приехали несколько работников министерства и простых обывателей. Даже Альбус Дамблдор выбрался из своего кабинета, чтобы увидеть игру Гарри Поттера. Тот поймал снитч на двадцать шестой минуте, и Гриффиндор победил со счетом 250:80.

Этим вечером в гостиной Гриффиндора был устроен пир горой. Гарри получал поздравления и похлопывания по плечам от всех вокруг, а одна симпатичная семикурсница даже поцеловала его в щеку, отчего мальчик изрядно покраснел. Сегодня он был не Мальчиком-Который-Выжил, а игроком Поттером, благодаря которому его команда выиграла. Повеселившись на первой в своей жизни вечеринке, Гарри отправился спать. «Поговорить с Ником? Нет» — сказал себе Гарри — «Должен же я сам что-нибудь сделать! Не буду его звать, и не буду ни о чем его спрашивать. Пока не буду». С гордо сдвинутыми бровями Гарри заснул.

На завтрак следующим утром Гарри сидел и уминал овсянку, которую в Хогвартсе готовили необычайно вкусно. Дин уговорил его сегодня поиграть в футбол, и заодно научить ему остальных, но к концу завтрака стало ясно, что игру придется отложить. Гарри как раз допивал тыквенный сок, когда перед ним вспыхнуло пламя и упало письмо. На письме лежало огненно-красное перо. Гарри развернул пергамент и прочитал:

Гарри,

P.S. Пароль для горгульи — Берти Боттс.

«На чашечку чая после завтрака?» — Гарри постарался усмехнуться, но вышло не очень правдиво. Почему-то у него затряслись поджилки, когда он кинул взгляд на директора, который сидел с доброжелательной улыбкой, оглядывая большой зал сверкающим взором.

— Гарри, ну что, пошли? — раздался голос Дина.

— Дин, мне надо к директору, я попозже приду.

— Без тебя мне нечего делать. Я подойду к кабинету Дамблдора через минут десять, и подожду тебя.

— ОК, Дин.

Путь до кабинета директора Хогвартса оказался уж слишком коротким. Мальчик в нерешительности остановился рядом с горгульей.

— Ээ, Берти Боттс?

— Проходи. — буркнула каменная статуя низким голосом, отодвигаясь в сторону. Круглая лестница закрутилась, наподобие эскалатора поднимая гостя, и Гарри оказался у двери. За ней слышались обрывки разговора:

— …не знаю, Северус, вполне возможно, что мы ошибаемся.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что мы рискуем? Надо следить…

— Да-да… — в голосе звучало нетерпение.

Гарри осторожно постучался.

— Войдите.

Старая дверь, против ожиданий мальчика, не скрипнула.

— Вы хотели меня видеть, профессор?

— Да, Гарри, садись, мы с Северусом уже закончили.

— Здравствуйте, профессор Снейп. — зельевар не ответил. Гарри насупился, но, промолчав, сел. Снейп выскользнул из кабинета, хлопнув дверью.

— Северус никогда не отличался терпением в некоторых вопросах. — проговорил директор, слегка покачав головой. — Ладно. Не буду загружать тебя старческими проблемами. Расскажи, как тебе в Хогвартсе?

— Очень хорошо, профессор.

— Замечательно. А как складываются отношения с однокурсниками?

— Ээ, профессор?

— Я имею в виду представителей факультета Слизерин. Мне сообщили об инциденте на уроке полетов…

— Я защищал своего друга. Слизеринцы тут не при чем. Виноват Малфой.

— Да, да, я понимаю, Гарри, — Дамблдор улыбнулся себе в бороду. — Мистер Малфой был неправ. Ты так похож на Джеймса! Он тоже всегда защищал своих друзей, готов был за них жизнь отдать.

— Мне приятно слышать это от вас, профессор Дамблдор.

— Да… — в голосе Дамблдора скользнула ностальгия, — какие были авантюристы, Джеймс Поттер и его друзья! Бегали ночами по коридорам, придумывали всякие шутки и ловушки. Весь Хогвартс на ушах стоял!

В ответ на эту тираду Гарри вымученно улыбнулся. Он начал чувствовать, как с каждой секундой его голова становилась тяжелее, что-то очень сильное, скользкое сжимало череп, и в сознание выбилось новое чувство, которое вытеснило все остальное: страх. Непривычный, животный страх, которого Гарри не испытывал никогда в жизни. Все его существо начало сопротивляться натиску, и мальчик понял, что происходит — Дамблдор пытался прочитать его мысли! Делал он это весьма осторожно, но, вероятно, свою роль сыграла изначальная настороженность Гарри, который ожидал чего-то подобного. Сердце застучало быстрее, на лбу мальчика появилась испарина, пальцы на руках похолодели. И вдруг… все исчезло. Мир приобрел прежние краски, отовсюду послышались различные звуки. Гарри посмотрел на Дамблдора: у того на лице не было написано абсолютно ничего — все такая же безмятежность. Гарри сглотнул:

— П-профессор, если вы позволите, я пойду… Меня друзья ждут, мы с… Дином хотим научить всех играть в… футбол…

— Маггловский спорт? — Гарри слабо кивнул. — Отлично, мой мальчик. Удачи на уроках.

— До свидания. — мальчик встал, и в глазах на миг потемнело. Он развернулся и, расправив плечи, вышел из кабинета.

В коридоре, метрах в двадцати от горгульи, стоял Дин и набивал мяч. Мальчик двинулся к нему. Каждое прикосновение ноги Дина к мячу отдавалось в ушах Гарри громким стуком, он отчетливо слышалось его дыхание, а со стороны боковых стен коридора раздавались спутанные разнообразные звуки, которые невозможно было разобрать. В глазах было мутно, и Гарри, повинуясь внезапному наитию, снял очки. Сил не осталось, иначе он бы удивился: зрение стало необычайно острым, так, что можно было увидеть мельчайшие детали, на которые никто никогда не обращает внимания. Мальчик доковылял до друга, и тот, наконец, обратил на него внимание:

— О, Гарри, ты уже здесь! Пошли в гостиную, позовем остальных… Гарри, с тобой все в порядке?

Он хотел ответить, но вместо этого ноги вдруг отказались его держать, и мальчик упал на холодный каменный пол. Через миг чьи-то руки подхватили его и понесли. От мерного покачивания, казалось, его тело сейчас развалится. Но голова соображала на удивление ясно:

— Дин… спросят… скажи… ничего не знаешь… видел… белую вспышку… вокруг меня… и… я… упал. — голова соображала, но губы отказывались двигаться. Гарри с трудом разлепил глаза и увидел замешательство на лице однокурсника. Тот ничего не ответил, лишь кивнул и зашагал быстрее.

* * *

Гарри открыл глаза. Над ним был белоснежный потолок, в воздухе витал странный запах, вызвавший у Гарри мысли о больнице.

— Проснулся! Дин, он проснулся!

— Мистер Уизли, здесь больничное крыло, не кричите! — голос незнакомый. Мальчик постарался сесть, но чьи-то руки настойчиво вернули его в горизонтальное положение. — Вам необходим отдых, мистер Поттер, у вас физическое истощение!

Мысли приходили в голову обрывками, постепенно складываясь в картину: Рон, Дин, больничное крыло… «Мадам Помфри» — вспомнил мальчик имя медсестры.

— Со мной все в порядке, мадам Помфри… — не слишком уверенно начал он.

— Мне лучше знать, мистер Поттер. Судя по словам мистера Томаса, у вас произошел стихийный всплеск магии. Я дала вам укрепляющий раствор, так что лежите, а то я выгоню отсюда ваших друзей! — пригрозила она.

— Хорошо. — медсестра удалилась, ворча что-то о слишком самоуверенных личностях. — Сколько я тут? — задал вопрос Гарри.

— Почти шесть часов. Я сказал все, как ты просил, Гарри, только ничего не понял. Что произошло? — последнюю фразу Дин сказал шепотом.

— Потом. Не здесь.

Рон присел на краешек кровати.

— Это то, о чем я думаю? — спросил он, кинув недоверчивый взгляд на Дина.

— А о чем ты думаешь? — Гарри улыбнулся, протерев глаза. — Где мои очки?

— На, возьми. — он нацепил очки на нос. — Ну, это то, о чем ты нам говорил? — Дин смотрел на них, ничего не понимая.

— Да.

Наступила тишина. Темнокожий парень переводил взор черных глаз с Рона на Гарри.

— Так, я чего-то не знаю. — констатировал он. Гарри только сейчас заметил в его руках мяч.

— Потом, Дин. Сегодня вечером.

— Ладно. — согласился он. — Ты как себя чувствуешь? Футбол на сегодня отменяем?

— Ни в коем случае! — воскликнул Гарри. — Сейчас я поговорю с мадам Помфри. — он присел на кровати. Словно учуяв это, из своего кабинета выскочила мадам Помфри:

— Мистер Поттер! Я же говорила вам не вставать! — Гарри на это улыбнулся своей самой невинной улыбкой.

— Со мной все в порядке! Вот посмотрите, — он встал и демонстративно подпрыгнул на месте пару раз. — Спасибо вам за лечение!

Колдомедик от такого на миг замерла.

— Но, мистер Поттер, мне не до конца ясно, что с вами случилось!

— Зато мне ясно, — Гарри улыбнулся еще шире. — Мы собирались поиграть в футбол, ну, это маггловская игра с мячом, я давно не играл, очень обрадовался, вот и все!

Странно, но, похоже, мадам Помфри удовлетворилась его ответом.

— Мерлин с вами, Поттер. Только выпейте это. — она протянула ему склянку с оранжевой жидкостью. Не задумываясь, Гарри проглотил зелье и скривил губы в подобии улыбки: лекарство оказалось не очень вкусным. Медсестра рассмеялась. — Давайте, идите, пока я не передумала.

— Спасибо, мадам Помфри!

* * *

Футбол, все же, пришлось отложить: Гарри был жутко голоден, да и Дин с Роном пропустили обед.

— Найти бы кухню… — пробормотал Дин. — Живот уже сводит.

— Кухню? Какую кухню? — Рон казался сильно удивленным. — Разве в Хогвартсе есть кухня?

— А откуда еде взяться тогда?

— Я думал, что Дамблдор ее наколдовывает… — в ответ на это Гарри рассмеялся:

— Нет, Рон, еду нельзя наколдовать. Может, спросить у кого-нибудь?

— О, я даже знаю, у кого именно.

Вслед за Роном они побежали к гостиной Гриффиндора.

— За кем мы идем? — спросил Дин.

— Джордж с Фредом должны знать. Они здесь все облазили. — ответил Рон.

Искомые близнецы обнаружились в одном из коридоров на подходе к гостиной вместе с Ли Джорданом.

— О, наши маленькие авантюристы! — поприветствовал их то ли Фред, то ли Джордж. — Куда спешите?

— К вам, Джордж, — ответил Рон. — Вы знаете, где кухня?

— Решили в еду подмешать что-то? — прищурил глаза Фред. — Можете не стараться, эльфов вам не уговорить.

— Эльфов?

— Да, братец, нашу еду готовят домовые эльфы.

— Нет, — Гарри, под настойчивым ворчанием своего желудка, решил их прервать, — мы просто хотим поесть.

— А, вас же не было на обеде! — Джордж изобразил глубокие раздумья. — Ну, и что вы натворили?

— Ничего. Потом расскажу, — уже в который раз за сегодня повторил Гарри. — Так где кухня?

— Спуститесь по лестнице на первый этаж. Увидите картину, где ваза с фруктами. Нужно пощекотать грушу, и дверь откроется.

— Отлично, спасибо! — воскликнул Гарри.

Картина обнаружилась довольно быстро. Домовики сразу же предложили им всевозможные кушанья, и, через полчаса, сытые и довольные, гриффиндорцы вышли из кухни. Гарри, под насмешливыми взглядами Рона и Дина, горячо благодарил эльфов, расхваливая их поварское искусство. Домовики выглядели польщенными и попросили приходить почаще.

— Хорошие ребята, эти эльфы. — прокомментировал Дин. — Пошли, поищем наших.

Оставшееся до ужина время Гарри с Дином учили всех играть в футбол. Толпа из двадцати-двадцати пяти человек стояла на мягком газоне квиддичного стадиона в недоумении, когда Гарри попросил мадам Хутч наколдовать ворота, подробно описав их форму и вид. Но несколько человек, увидев, как Гарри с Дином изящно управлялись со спортивным снарядом, показывали финты и били по очереди по воротам, вышли из толпы и громогласно изъявили свое желание попробовать поиграть в странную маггловскую игру. К ужину, усталые и довольные, они разошлись по своим гостиным.

После ужина, в гостиной, Дин потребовал у Гарри объяснений. Мальчик, тяжело вздохнув, начал рассказывать ему про Дамблдора и про то, как он пытался проникнуть в его мысли. Рон и обнаружившаяся рядом Гермиона тоже внимательно слушали сбивчивый рассказ друга, вместе сидя на диване. К концу повествования Рон казался рассерженным, а Гермиона потрясенной. Вот только Дин отреагировал на удивление спокойно:

— Так Дамблдор не такой уж и добрый дедушка, каким его тут расписывают. — прокомментировал он. Гарри вспомнил, что Дин — магглорожденный, и, в отличие от всезнающей Грейнджер, мало что читал о Дамблдоре.

— Далеко не добрый. — тихо ответил ему Гарри.

— Но Гарри, он не имеет права так делать! — начала Гермиона. — Надо пожаловаться в…

— Куда? — прервал ее мальчик. — В Визенгамот? В Министерство? Думаешь, кто-нибудь поверит, что великий светлый маг читает мысли первокурсников?

— Но так нельзя…

— Тихо, Гермиона. Дамблдор не понял, как я вытеснил его из своего сознания. Я и сам этого не понял: с окклюменцией у меня не лады. Пока он считает, что у меня просто сильный природный блок или что-то вроде этого, я же никак не отреагировал на его действия. Поэтому у меня есть преимущество. Он не станет опять лазить мне в голову.

— В этом есть резон. — раздался за спиной голос. Гарри резко вскочил, развернулся и наставил палочку на… близнецов Уизли.

— Весьма неплохо, мистер Поттер, — спокойно сказал один из них. — Для новичка. — добавил он, кинув взгляд вниз. Гарри проследил за взглядом — на него были направлены две палочки. Мальчик на мгновение потерял дар речи.

— Извини, дружище, сработали на автомате, — сказал другой, убирая палочку в рукав. — Надо было наложить заглушку, а то сидите посреди гостиной Гриффиндора и рассуждаете о «плохом профессоре Дамблдоре». Не рыпайся, — он жестом остановил Гарри, взмахнувшему палочкой, чтобы наложить заглушающее заклинание, — я это уже сделал. Тебя никто не слышал, кроме нас двоих, конечно.

— Да, и мы владеем окклюменцией, так что насчет тайны можешь не беспокоиться.

— Вы знаете окклюменцию? — Рон выглядел удивленным.

— А ты думаешь, мы бы смогли заниматься своими проказами, если бы директор со Снейпом могли нас спокойно прочитать?

— Я об этом как-то не подумал… — пробормотал Рон.

— Для тебя это вообще не свойственно, Ронни.

— Заткнись, Фред!

— Ладно-ладно. Гарри, можно с тобой перекинуться парой слов наедине? — спросил Джордж.

— Можете говорить при Дине. Я ему доверяю. — Гарри взглянул на Дина. Тот коротко кивнул.

— Но ведь…

— Да, пусть Рон с Гермионой тоже знают.

— Согласен. — пожал плечами Фред. — Ты не видел сегодня Квиррела? — Гарри покачал головой.

— А причем здесь профессор Квиррел? — нахмурилась Гермиона.

— Ни при чем. Дело в том, что…

Гарри с помощью близнецов объяснил им ситуацию с новыми «личностями», появившимися в этом году в Хогвартсе.

— Том Риддл? — Гермиона запустила пальцы в свою шевелюру и начала грызть перо, — Я где это видела это имя…

Рон тяжело вздохнул:

— Гермиона, мы это уже проходили! Ты «где-то» видела почти все имена волшебного мира, это нас не очень приблизило нас к Фламелю. Квиррел просто назвал питомца чьим-то именем.

— К Фламелю? — переспросил Дин. Гарри обвел взглядом троих Уизли и Гермиону, и начал рассказывать историю свертка, Пушка и Николаса Фламеля.

— Круто! — Дин ухмыльнулся. — Прямо как в фантастическом боевике.

— Только это не фантастика. — ответил Гарри и осмотрелся. В гостиной уже никого не было, а за окном сверкали звезды. — Так, расходимся по спальням, уже поздно.

Гарри забрался на кровать, по привычке задернул полог и достал зеркало.

— Ник! Ник! — никто не отозвался.

— Ник, это Гарри, ответь!

Тишина.

— Ник, где ты?

Ответом было молчание. Сердце мальчика забилось быстрее. «Но ведь в этом нет ничего особенного» — начал успокаивать себя Гарри, — «Это как телефонный звонок, а его всего лишь нет дома». Но что-то в голове твердило, что не все так просто. С приезда в Хогвартс Гарри разговаривал с Ником всего три-четыре раза, но у него всегда было чувство, что он может в любой момент обратиться за помощью, и ему ответят. А теперь Гарри ощущал в сердце непонятную пустоту, мальчик непроизвольно съежился, кутаясь в одеяло, и через полчаса тяжелых раздумий заснул беспокойным сном.

* * *

Следующее утро избавило его от неизвестности, но не от беспокойства за друга. Проснувшись и нацепив очки, Гарри обнаружил у себя на тумбочке темно-коричневого сокола, гордым взором ярко-желтых глаз смотрящего на него.

— Ты кто такой? — задал мальчик глупый вопрос. Птица, естественно, не ответила, только протянула когтистую лапу, к которой был привязан свернутый пергамент.

— Спасибо. — поблагодарил Гарри птицу: уж очень величественно она выглядела. Сокол издал странный клекот, напоминающий насмешку, и вылетел в открытое окно.

— От кого письмо? — спросил появившийся в дверях Рон, обтираясь полотенцем. — Эта проклятая птица царапала стекло и разбудила меня.

— Да так, из Флориш и Блоттс, — отговорился Гарри, раскрывая пергамент, и стал читать:

Гарри,

Твой друг.

Гарри достал палочку, сжег письмо, и, одевшись, отправилась вслед за Роном в большой зал. В Хогвартсе царило праздничное настроение.

— Что там у нас на сегодня? — спросил он Гермиону за завтраком.

— История магии, гербология и чары. Мог бы уже выучить расписание! — девочка укоризненно на него посмотрела.

— Совсем неплохо. Хоть зелий нету. — пробурчал Рон.

История как всегда была скучна. В этот раз Биннс начал бормотать про выборы Министра Магии 1904 года. Гарри попытался слушать, но скоро начал клевать носом, и, чтобы не заснуть, достал тетрадь. Пора было записать в нее произошедшие за последнее время события:

Операция «Хагрид».

Конец записи

«Так, при первой же возможности надо просмотреть Квиррела» — решил Гарри, закрывая тетрадь. Эта, придуманная спонтанно, идея записывать события в тетрадь помогала ему хоть как-то систематизировать разрозненные мысли и делать необходимые выводы. Со времени того разговора с близнецами, когда ему сообщили о питомце профессора ЗОТИ, Квиррел ни разу не попадался на глаза гриффиндорца. В большом зале он не появлялся, а его уроков еще не было. Гарри предположил, что на праздничном ужине он должен появиться.

Впрочем, его ожидания не оправдались, однако сложно было обращать внимание на отсутствие заикающегося профессора, когда в большом зале царила великолепная атмосфера праздника. Над потолком среди сотен свечей висели огромные тыквы с вырезанными лицами, которые светились изнутри красноватым светом. Над ними то и дело пролетали летучие мыши, в воздухе витал сладкий запах печеной тыквы, хотя еды на столах еще не было.

Студенты и преподаватели вели оживленный разговор, иногда слышался громкий смех.

Профессор Дамблдор встал с места, и зал затих.

— Я имею честь поздравить вас всех с праздником! — громко сказал он, раскинув руки, словно старался обнять зал. — Приятного аппетита!

Студенты зааплодировали, Дамблдор хлопнул в ладоши, и на столах появилась обильная и многообразная еда.

Гарри положил себе печеной картошки со стейком и овощного салата, стараясь не обращать внимания на Дамблдора, который бросал на него задумчивые взгляды. Немного поев, мальчик принялся оглядывать преподавательский стол. Поймав взгляд профессора Флитвика, он отсалютовал ему стаканом с соком, немного улыбнувшись. Маленький профессор ответил тем же.

За столом Гриффиндора царило небывалое оживление: близнецы Уизли и Ли Джордан кормили однокурсников шутками и анекдотами. Вдруг несколько человек, в том числе Симус Финниган, оказались с хеллоуинскими тыквами на головах. Весь зал разразился хохотом, и в этом хохоте никто не расслышал скрипа двери большого зала. Но через несколько секунд все уже наблюдали нелепо бегущего профессора Квиррела. Тот остановился в двух метрах от преподавательского стола и задыхающимся голосом выдал:

— Тролль! В подземелье! Я подумал, вы должны знать. — и упал в обморок.

Через мгновение тишины в зале поднялась паника. Студенты, в особенности первокурсники, вскочили и принялись беспорядочно орать. Рон многозначительно посмотрел на Гарри, и тому показалось, что он читает мысль друга: «Вот тебе и отвлечение внимания».

— Тихо! — магически усиленный голос Дамблдора разнесся по большому залу. — Я попрошу старост проводить учеников в гостиные факультетов.

— Так, все за мной, — зычно крикнул Перси Уизли, — пропустите меня, я — староста!

Гарри и Рон отделились от толпы в одном из коридоров, вступив в нишу за висящим на стене ковром.

— Куда пойдем? — спросил Рон.

— Мы не знаем, где тролль. Так что пошли к Пушку.

Они выскользнули из-за ниши и начали перебежками двигаться в сторону лестниц.

В затхлом коридоре, где находилась комната с трехголовой собакой, стояла тишина. Прошло пять, семь, десять минут — никого. «Может, мы ошиблись?» — прокралась в голову мысль.

— Пошли, Рон. — Гарри потянул друга за рукав. — Оффенденсум! — он от злости наложил спотыклятую порчу на место в пяти метрах от двери: надо хоть как-то помешать проникновению.

Они выбежали в соседний коридор, когда им в нос ударил резкий неприятный запах. Два гриффиндорца посмотрели друга. Рон кивнул на не заданный вопрос Гарри, и побежал за ним туда, где вонь усиливалась. За поворотом обнаружилось огромное человекоподобное существо зеленоватого цвета с шипастой дубинкой в руке. Увидев двух «карликов», тролль наклонил голову, внимательно всмотрелся в них, свирепо зарычал и вскинул дубинку.

— Экспеллиармус! — вскрикнул Гарри, направляя палочку на руку тролля. Дубинка дернулась, но огромная ладонь держала ее крепко. «Черт, где до сих пор ходят преподаватели?!» — мелькнула мысль. — Рон, помогай! — Гарри достал вторую палочку. Тролль взмахнул оружием и двинулся к ним. — ЭКСПЕЛЛИАРМУС! — три красных луча сорвались с палочек и ударили в мозолистую ладонь. Дубинка вылетела из руки тролля и улетела ему за спину.

— Бежим отсюда, — воскликнул Гарри, — Риктусемпра! — опешивший от потери оружия тролль начал чесать маленькую ушастую голову, а два мальчика ринулись по коридору к гостиной Гриффиндора.

— Где вас носит? — грозно спросила Полная Дама, когда два запыхавшихся первокурсника остановились, упираясь ладонями в колени и тяжело вздыхая. — Да так, задержались. — ответил Гарри, — Золотой дракон.

— Верно, проходите. — портрет качнулся, открывая круглый проход, за которым стояли близнецы Уизли, Дин и рассерженная Гермиона Грейнджер.

— Привет и с праздником! — улыбнулся Фред. — А теперь мы ждем вашего сбивчивого рассказа.

— Где вы были?

— Что случилось?

Гарри вздохнул:

— Ничего хорошего. Только для начала дайте мне воды.

Алекс Стобсон, сотрудник Отдела Тайн Британского Министерства Магии, собрался домой после тяжелого рабочего дня. В Министерстве почти никого не было, единственный мелкий клерк в Атриуме кивнул ему, когда Алекс проходил мимо.

Традиционно сотрудники Отдела Тайн не пользовались каминной сетью, только аппарировали. Поэтому Алекс вышел из красной телефонной будки, переместился неподалеку от своего дома, огляделся по сторонам и юркнул в ближайший закоулок. Между пятиэтажными домами были протянуты многочисленные веревки, на которых висела постиранная одежда, а у стен стояли мусорные баки. Несмотря на хорошую зарплату, Алекс предпочел квартирку в старом маггловском районе Лондона, полагая, что это хоть как-то уменьшит количество нападений на него, утаив истину о его должности. Они происходили примерно два раза в год и совершались в большинстве случаев сумасшедшими маньяками, желавшими разузнать секреты и свежую информацию из Отдела Тайн. Но за четыре года работы не было еще никого, с кем бы он не справился.

Размышление Алекса о том, что он будет есть на ужин, были прерваны тихим шорохом ткани. Инстинктивно мужчина упал на землю и перекатился, вытаскивая палочку. Но не успел увернуться.

— Империо! — Алекс почувствовал, что все мысли уходят и голову заполняет блаженная пустота.

«Иди за мной» — послышался в сознании голос.

«Конечно пойду!» — сомневаться в полученном приказе не приходилось, — «Только поужинать бы сначала»

«Да, ведь я за этим и шел домой»

«Домой? Но если я шел домой, с чего я куда-то пойду за каким-то незнакомцем?»

«Черт с два!»

Алекс сбросил заклятие и наугад бросил за спину невербальный Ступефай, но в тот же миг оказался связан толстыми веревками. Он упал. Жесткие руки перевернули его, и Стобсон увидел перед собой злобный оскал кривых зубов одетого в черный плащ с капюшоном человека.

— А ты сильный. — хрипло проговорил он, — Не то, что всякая шпана. Но со мной тебе не справится, Алекс Стобсон.

— Что тебе надо? — злобно стиснул зубы Алекс.

— О, ты ведь подозреваешь что, не так ли? Завтра ты проведешь меня в свой Отдел…

Мужчина не договорил. Алексу на миг показалось, что он собирается на него прыгнуть, но незнакомец оказался вздернут в воздух за лодыжки. Его палочка отлетела куда-то в сторону. Веревки, связывающие Алекса, исчезли. Он встал, и огляделся вокруг в поисках палочки, но наткнулся на человека в темно-сером плаще.

— Привет, Алекс. И что бы ты без меня делал? — голос казался знакомым.

— Николас? Это ты?

— Ох, Алекс. Где твоя осторожность? Мог бы и не называть меня по имени при незнакомом человеке!

— Я уверен, что он нас не слышит, не так ли? — улыбнулся Алекс.

— Ты меня раскусил! — Ник подошел к нему, скидывая капюшон, и друзья крепко пожали друг другу руки. — Как ты меня узнал?

— Твой голос не меняется. Кто это такой? — Алекс указал на висящего в воздухе вниз головой человека.

— О, это не стандартный маньяк. Ему нужна была информация о твоей последней разработке.

— Я так и понял. Иначе бы тебя здесь не было.

— Что за недоверие! — воскликнул Ник. — Я что, не могу помочь своему старому другу?

— Старому? Кто бы говорил?

— А напоминать-то зачем? Сам я стараюсь об этом не думать.

— От правды не убежишь. — Алекс ухмыльнулся. — Что делать с ним будем?

— Завтра отдашь его в Азкабан. Другого выхода я не вижу.

— Память стереть?

— Как хочешь. А сейчас отправь его к себе домой, и пошли, выпьем чего-нибудь.

* * *

— И вы побежали на запах? Тоже мне сыщики, — фыркнул Фред, выслушав рассказ Гарри и Рона.

— А что в этом такого? — рассердился младший Уизли.

— А то, что вам сильно повезло, ребята.

— Мы его разоружили, Фред! Не так уж и просто это было! — ответил Рон. — О, Гарри, я жду твоих объяснений.

— Насчет чего? — Гарри сделал невинное лицо, хотя догадывался о причине интереса друга. Тот ничего не ответил, только многозначительно посмотрел на его правый рукав.

— Ээ, в общем… короче, смотрите, — Гарри достал обе палочки.

— О, вы полны сюрпризов, мистер Поттер. — сказал Фред, разглядывая их.

— Олливандер продал тебе две палочки? — Гермиона выглядела шокированной.

— Хмм… не совсем… — промямлил мальчик. — Ее мне… подарили…

Близнецы переглянулись.

— Поверим на время, — хмыкнул Джордж.

— Итак, что будем дальше делать?

— Есть идеи, Дин?

— Ни одной.

— Так, подведем итоги. — Фред расправил плечи. — На сегодня у нас коричневый сверток, Николас Фламель, трехголовая собака, которая охраняет сверток, и тролль, которого пустили отвлечь внимание. Но почему тогда никто там не появился?

— Этот некто мог там появиться после нашего ухода.

— А сколько времени прошло с вашего ухода с коридора третьего этажа до возвращения в гостиную?

Гарри задумался.

— Ну, минут десять, наверное…

— Если за эти десять минут там никто не прошел, то после этого там точно никого не было.

— Фред, ты уверен? — спросил Рон. Фред посмотрел на близнеца.

— Джордж?

— Неа, там никого не было с тех пор.

— Вот и отлично, — подвел итог Гарри, — а теперь я хочу спать.

— Да, идите спать. — Джордж ухмыльнулся. — А у нас еще пара дел.

— Что за дела? — спросил Дин.

— Важные дела, Томас. Идите спать.

С этими словами близнецы юркнули в проход с портретом.

Задернув полог, Гарри наложил Заглушающее и всмотрелся в зеркало.

— Ник, ты здесь?

Через секунду молчания раздался голос:

— Где, здесь?

— Черт, я так за тебя волновался!

— Разве волшебнику пристало поминать дьявола? — Ник ухмыльнулся с зеркала. — В таких случаях употребляй имя Мерлина, для начала.

— Я волновался за тебя…

— Я знаю, малыш, теперь все в порядке. Что там у тебя?

— О, у меня много всего. Мы уже недели две не двигаемся с места!

Ник вскинул брови.

— Во-первых, кто такие «мы»? Во-вторых, с какого места? В-третьих, ты вообще учишься?

— Я лучший в классе! — Гарри демонстративно вздернул носом. — Ну, вместе с Гермионой. А мы — это Я, Гермиона, Рон и его братья-близнецы Фред и Джордж, и Дин.

— Дин?

— Да, Дин Томас. Он с мой сосед по комнате.

— Очень мило, — хмыкнул Ник, — так, где вы там застряли?

— Тот сверток охраняется трехголовой собакой, которую туда посадил Хагрид.

— Ну хоть не мантикору… Мда… я бы на их месте сфинкса посадил… ну да ладно. И какие у тебя идеи на этот счет?

— Вообще-то, никаких. Но Хагрид проговорился, что сверток как-то связан с Николасом Фламелем. Ты знаешь, кто это такой?

— Николас Фламель? Да, знаю. Возьми завтра в библиотеке книгу «Алхимические открытия», там найдешь про него.

— Ок, спасибо. Давно надо было к тебе обратиться!

— Ты пытался сам добыть информацию? — насмешливо спросил Ник. Гарри покраснел. — Это похвально. Тем более, все равно ты бы не смог со мной связаться. Еще есть проблемы?

— Не совсем, но… у Квиррела появился какой-то питомец, он всегда с ним, но увидеть его не представляется возможным. Что ты об этом думаешь?

— Ничего удивительного в этом нет. Существует много маленьких волшебных существ, которые могут становиться невидимыми. А откуда ты вообще знаешь, что у Квиррела появился питомец, раз его никто не видел?

— Мне Фред с Джорджем сказали.

— А они откуда знают?

— Я не знаю. Говорят, информация абсолютно точна.

— Хорошо, с этим позже разберемся. Ты еще не догадался, как обнаружить его?

Гарри улыбнулся.

— Догадался. Настроить очки на тепловизор.

— Отлично, Гарри! Даже если он принимает температуру окружающей среды, он будет виден на теле с температурой в тридцать шесть градусов.

— Это мне ясно. А, чуть не забыл, Хагрид выиграл в карты драконье яйцо.

Ник выглядел удивленным.

— Что-то подозрительно то, что Хагрид выиграл у кого-то в карты. Если с ним играют на драконье яйцо, значит, соперник уверен в своем умении — драконьи яйца стоят дорого. Это какие карты выпали Хагриду?

— Вот и мы примерно о том же подумали. А Хагрид говорит, что незнакомец и сам был рад избавиться от яйца.

— Знаешь, Гарри, многим известна тяга вашего лесника к опасным существам. Его исключили из школы из-за этого.

— Правда?

— Да, только не говори ему самому об этом. Я подозреваю, что он выдал за игрой какую-то информацию этому незнакомцу.

Гарри судорожно вдохнул:

— Он сказал, как пройти мимо собаки, или рассказал о свертке. Одно из двух.

— Вполне возможно. А как продвигается окклюменция?

Мальчик втянул плечи, вспомнив попытку директора проникнуть в его сознание:

— Не очень хорошо. Дамблдор пытался прочитать мои мысли. Я сдержал блок, сам не знаю, как… — Гарри рассказал о «чае после завтрака» с директором Хогвартса. На скулах Ника от услышанного заиграли желваки.

— Так вот ты какой, Альбус Дамблдор. — тихо проговорил он, но тут же его взгляд принял все тот же спокойный вид. — Это был твой природный блок, Гарри, инстинкт самосохранения. Твой организм потратил за короткий промежуток времени очень много энергии: из-за этого на несколько минут обострились чувства, но когда запасы энергии закончились, ты упал в обморок.

Гарри обдумал сказанное.

— Но ведь такой природный блок не всегда срабатывает? — спросил он.

— Нет, только в самых редких случаях. Так что советую тебе заниматься окклюменцией почаще.

— Но у меня ничего не выходит! — воскликнул Гарри дрожащим голосом.

— Тихо, Гарри, не волнуйся. Тебе только кажется, что ничего не выходит. Если бы ты ничего не смыслил в окклюменции, вряд ли бы тебе помог твой природный блок. А летом я сам буду с тобой заниматься.

— Правда? — глаза мальчика загорелись.

— Правда, — Ник отошел от зеркала и вычурно поклонился. — Надеюсь, мои скромные познания помогут вам, будущий лорд Поттер.

Гарри засмеялся.

— Я точно уверен, что твои познания далеко не скромные!

— Ха-ха. Ладно, посмотрим. Так, давай, уже поздно, ложись спать.

— Спокойной ночи, Ник.

— Спокойной ночи, Гарри.

И мальчик заснул прежде, чем его голова коснулась подушки.

* * *

В Большом зале стоял звон стаканов и вилок, смешанный с гулом множества голосов. Гарри присел рядом с Гермионой, нацепив на лицо заговорщическую улыбку:

— Доброе утро, Гермиона. У меня хорошая новость.

— Привет, Гарри. Что за новость?

— Я узнал, где можно найти информацию о Фламеле!

Гермиона чуть не захлебнулась чаем:

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Надо взять в библиотеке книгу «Алхимические открытия».

— Отлично, Гарри! Но откуда ты узнал?

— У меня свои источники. — припомнил Гарри фразу из маггловского фильма. Гермиона нахмурилась.

— Ты мне не доверяешь?

— Конечно, я тебе доверяю! Просто… я сам не все понимаю. Когда все станет ясно, я тебе расскажу. — Гермиона изумленно на него посмотрела, но кивнула и вернулась к своему чаю.

— У нас сегодня есть Защита?

— Ага, сразу после зелий. — девочка, похоже, смирилась с тем, что Гарри с Роном никогда не выучат расписание.

Урок зелий совместно со слизеринцами прошел как всегда: Снейп снимал баллы с Гриффиндора и делал едкие замечания, а свой факультет хвалил при малейшей возможности. Гарри, полностью сосредоточившись на готовящемся зелье, не обращал внимания ни на что вокруг, и в конце урока сдал безупречное зелье. Снейп, поджав губы, принял работу, и гриффиндорцы отправились на ЗОТИ.

Квиррел, шаркая ногами, прошел между рядами первокурсников Гриффиндора и Хафлпафа, и рассеяно пролистал учебник Квентина Тримбля.

— С-сегодня мы поговорим о з-заклинании, к-которое помогает при нап-падении хищных раст-тений. С-смотрите, — он достал потрепанного вида палочку, повесил белую тряпку на гвоздь, торчащий из доски, и проговорил:

— Д-диффиндо! — ничего не изменилось, только некоторые ученики прыснули.

— Диффиндо! — тряпка распалась надвое, и обрывки упали на пол. — В-возьмите платки в шк-кафчике и пробуйте з-заклинание.

Половина учеников толпой подошла к шкафу, те, кто уже взял себе и соседу платок, торопились пробиться обратно к своим местам. Среди всех копошащихся учеников один сидел неподвижно, уставившись на преподавателя. Гарри старательно рассматривал Квиррела в тепловом спектре, но ничего не замечал. Единственная странность: голова профессора ЗОТИ была ярче, чем, например, головы учеников, находящихся на данный момент в классе. «Ну, это и не удивительно», — подумал гриффиндорец, — «У него с нервами что-то не так, к тому же он носит тюрбан».

* * *

До обеда оставалось полчаса, и урок ЗОТИ был закончен, так что Гермиона, Гарри и Дин побежали в библиотеку (Рон остался отвлекать проявляющих чрезмерное любопытство Невилла и Симуса).

Гермиона, которая чувствовала себя здесь как рыба в воде, быстро заскользила между рядами, что-то шепча себе под нос.

— Нашла! — вскрикнула она минут через пять. Положив книгу на ближайший стол, девочка принялась перелистывать страницы. — Вот! Вот!

— Тише, Гермиона. — успокоил ее Гарри. — Нас могут услышать.

Гермиона быстро кивнула и начала читать:

Можно с уверенностью утверждать, что вся современная наука алхимии основывается на легендарном веществе, называемом философским камнем. Считается, что данное вещество превращает любой металл в золото, а также он создает эликсир, который продлевает жизнь. Единственный на данный момент камень принадлежит величайшему алхимику последних веков Николасу Фламелю (1326 г.р.). Изобретение мастером Фламелем философского камня датируется примерно 1388-1394 годами. Хозяину камня в данный момент 658 лет. Кроме этого мастер Фламель знаменит изучением рунической магии, а также открытием двенадцати свойств крови дракона совместно с профессором Альбусом Дамблдором.

Три гриффиндорца молча смотрели друг на друга. Философский камень, вот что охраняет трехголовая собака! Тишину прервал Дин:

— Каким годом датирована книга? — Гермиона просмотрела первую страницу.

— Это издание 1984 года.

— Тогда все верно.

— Вот и решена задача, — задумчиво проговорил Гарри, — а теперь положи книгу на место и пошли отсюда, пока у мадам Пинс не зародились подозрения.

* * *

— Сам-Знаешь-Кто ищет философский камень, чтобы возродиться? — спросил Рон, услышав рассказ Гарри. Четыре первокурсника и близнецы Уизли сидели в гостиной Гриффиндора.

— Ага, и это он пустил тролля в замок. — сказал Джордж.

— Стоп. — Дин обвел всех взглядом. — Что значит «возродиться»?

— Если в общих чертах, то Волдеморт потерял свое тело, когда попытался убить меня, и теперь хочет вновь воплотиться.

— А как он воспользуется камнем, если он сейчас — дух? — спросил Фред.

Гермиона нахмурилась:

— Очевидно, что ему кто-то помогает.

— И этот кто-то находится в Хогвартсе. — добавил Гарри. На него кинули недоверчивые взгляды. — В замок так просто не проникнуть, а он должен всегда следить за Дамблдором.

— Ну и пусть следит, про нас он не знает. — Рон хитро улыбнулся.

— А подозреваемые есть? — спросил Дин.

— Снейп?

— Квиррел?

— А, может, Филч?

— Кто-то из учеников?

— Стойте-стойте, какой смысл гадать? — сказал Гарри, — У нас нет никаких следов, способных навести на какого-либо человека.

Все замолчали. Гарри увидел, как близнецы внимательно смотрят друг другу в глаза.

— Может, и нам поведаете о своих мыслях? — спросил Гарри. Близнецы на него недоуменно посмотрели.

— О чем ты, Гарри?

— Да так, забудьте. Раз Волдеморт боится Дамблдора, то очевидно, что он попытается добыть камень, когда директора не будет в школе, или когда он будет чем-то сильно занят.

— Вероятно, ты прав. — сказал Фред. — Так что будем делать?

— Для начала надо узнать, как пройти мимо Пушка, — ответила Гермиона, — чтобы в случае чего можно было пробраться в люк.

— А Гермиона права, — согласился с ней Дин, — надо опять допросить Хагрида.

— Ага, только теперь ему будет не до нас, — сказал Рон, — он ухаживает за яйцом.

— Интересно, через сколько дней вылупиться дракон? — задал сам себе вопрос Гарри.

— Если Хагрид положил его в огонь неделю назад, то детеныш вылупится примерно к Новому году, ну, или к началу следующего семестра — в зависимости от породы. — ответил Джордж.

— Так долго? — Дин выглядел удивленным.

— Ну да, это тебе не куриное яйцо.

— Откуда такие познания о драконах? — ехидно спросил Рон. Джордж смерил его насмешливым взглядом:

— Не тебе одному Чарли рассказывает о драконах, Ронни…

Вечером Гарри долго не мог заснуть. Решение одной загадки порождало еще больше вопросов, а сознание одиннадцатилетнего парня отказывалось признавать некоторые вещи. «Фамилиар Квиррела? Он, наверное, тут вообще не при чем, что мы к нему прицепились? Так, проехали. Мерлин с ним, лучше почитаю» — Гарри достал «Науку боевой магии» и углубился в чтение. Через час, с книгой в руках, герой волшебного мира погрузился в царство Морфея.

Неполные два месяца, оставшиеся до Рождества, пролетели незаметно. Третий матч сезона между Гриффиндором и Хафлпафом[1] закончился сокрушительной победой львиного факультета. Окрыленная успехом в игре против Слизерина, команда под предводительством Оливера Вуда не дала шансов сопернику. В итоге — 380:50. Особо блиставшую в этом матче Анджелину Джонсон и выхватившего снитч из-под носа соперника Гарри Поттера несли до замка на руках.

За окнами с каждым днем становилось холодней, лежал толстый слой снега, и только Хогвартс с его каминами и многочисленными свечами создавал ощущение уюта и тепла. Но, несмотря на это, в коридорах и переходах гуляли сквозняки, и ученики кутались в теплые мантии и шарфы. Особенно холодно было в подземельях, и множество зелий было испорчено из-за того, что студенты разводили слишком сильный огонь под котлами.

Гарри не собирался уезжать на рождество к Дурслям, поэтому присматривался к тем, кто остается вместе с ним. Оказалось, что братья Уизли будут проводить каникулы в Хогвартсе, так как мистер и миссис Уизли уезжают в Румынию, навестить Чарли.

Рождественским утром Гарри проснулся очень рано и обнаружил гору подарков у своей кровати. Рассудив, что лучше их открыть вместе с Роном, мальчик тепло оделся и вышел из замка. Небо было монотонно-серым, ветра не было, а под ногами лежал снег. Поежившись, Гарри спустился к хижине Хагрида.

Лесник с огромной лопатой в руках отгребал снег со своего порога. Из трубы на крыше домика валил густой серый дым.

— Гарри! — воскликнул великан, увидев его.

— Доброе утро, Хагрид. Счастливого рождества!

— Счастливого рождества! — ответил лесник. — Что ты так рано?

— Сам не знаю, — Гарри пожал плечами, — вот, решил прогуляться.

— Погода хорошая… — произнес Хагрид, посмотрев на небо. Его глаза округлились. — Профессор Флитвик! Не ожидал вас здесь увидеть!

Гарри обернулся. Действительно, к ним приближался преподаватель чар со счастливой улыбкой на лице. К удивлению мальчика, маленький профессор ступал по поверхности снега, как по твердой земле, не проваливаясь и почти не оставляя следов.

— Счастливого рождества, Рубеус! Счастливого рождества, Гарри!

Нестройным дуэтом Гарри и Хагрид поздравили его в ответ.

— Ээ, может, зайдете, выпьете чайку? — предложил лесник.

— Благодарю, Хагрид. Скоро завтрак. Вам помочь с уборкой снега? — Флитвик вытащил отливающую золотистым цветом палочку.

— Нет-нет, профессор. Мне нравится убирать снег лопатой. — улыбнулся Хагрид.

— Как скажешь. — преподаватель пожал плечами. — Но мистеру Поттеру еще добираться обратно в замок, так что я, пожалуй… — он развернулся и махнул палочкой снизу вверх в направлении замка. На пару секунд длинная полоса снега поднялась в воздух и упала обратно, образуя дорожку метра полтора шириной. Флитвик убрал палочку и посмотрел на часы.

— Уже пора на завтрак. Вы идете, Рубеус?

— Да, вы идите, я сейчас. — Хагрид тряхнул косматой головой и зашел в хижину.

— Идем, Гарри.

Гриффиндорец, придя в себя, захлопнул рот.

— Да, идемте… — пробормотал он, и добавил, — это было великолепно, профессор.

Флитвик усмехнулся:

— Спасибо, Гарри. Это было не так уж сложно.

— А что за чары вы на себе применили? — спросил мальчик, посмотрев под ноги преподавателя. Тот скромно улыбнулся.

— Небольшая модификация обычных чар левитации, ничего особенного. Хочу поблагодарить тебя за подарок.

— Не за что. — Гарри вспомнил маленький кристалл, светящийся при прикосновении хозяина, парочку которых купил в Лютном переулке.

— Довольно редкая вещь, — произнес Флитвик, — как ты узнал, что я коллекционирую магические камни?

Гарри изумленно посмотрел на маленького профессора.

— Я не знал, профессор Флитвик.

— Правда? Тогда могу сказать, что у вас потрясающая интуиция. — улыбнулся преподаватель. — Такого камня у меня не было.

— Вряд ли на такое способна была моя интуиция, — ответил мальчик, — это просто удачное совпадение.

Флитвик усмехнулся:

— Можешь и так считать. — они зашли в замок. — У меня тоже для тебя небольшой подарок. Счастливого рождества. — Флитвик достал что-то из кармана и взмахнул палочкой. Через миг он протянул Гарри металлический сундучок дюймов пятнадцати в ширину. — Небольшой гоблинский артефакт, Гарри. Этот сундук может открыть только хозяин, он очень надежен. Не сомневаюсь, что у тебя есть, что в нем хранить. — преподаватель странно на него посмотрел, но Гарри не обратил на это внимания.

— С-спасибо вам большое, профессор Флитвик. — прошептал он, бережно принимая подарок.

— Что ж, через двадцать минут завтрак. Думаю, мистер Уизли беспокоится из-за вашего отсутствия.

— Верно. До встречи, профессор. — сказал Гарри и направился в гостиную.

В спальне мальчиков его ждал заспанный Рон.

— Где ты ходишь? Мог бы и записку оставить… — пробурчал он.

— И тебе Счастливого Рождества! — улыбнулся Гарри.

— Счастливого Рождества. Давай открывать подарки. О, а что это у тебя?

— Это мне профессор Флитвик подарил.

— Ух ты! А с чего это он вдруг?

— Ну, я ему тоже подарок отправил.

Рон на него удивленно посмотрел:

— Ты подарил преподавателю подарок?

— Да, а что в этом необычного?

— Ну, не знаю… — пробормотал Рон, стараясь выразить свою мысль, — это как-то… неудобно…

Гарри рассмеялся:

— Знаешь, дружище, это первое рождество, когда мне пришлось дарить и получать подарки, так что все эти правила мне незнакомы.

— Проехали, — Рон улыбнулся и сорвал обертку с коробки, которая лежала у его кровати на самом верху горки подарков, — Что тут у нас…

Гарри последовал его примеру. В первом свертке он обнаружил темно-зеленый свитер крупной вязки и большой пирог. Рон покраснел, увидев свитер:

— Это от мамы… — пробормотал он. — Я сказал, что ты ни от кого не ожидаешь подарков. Она каждый год вяжет нам свитера.

В следующем свертке обнаружилась грубо вырезанная флейта с запиской: «Гарри от Хагрида». Гермиона подарила ему книгу под названием «Маги среди магглов», Рон — тоже книгу — «Полеты с Пушками». В коробке от Дина обнаружилась синяя футболка с надписью «Robson»[2] на спине, от Ника Гарри получил две кобуры для палочек, прикрепляемые к предплечьям, и книга «Достижения именитых волшебников». Гриффиндорец достал одну из двух оставшихся подарков и открыл красную коробку с надписью «от Дреда и Форджа». Он даже не успел испугаться или удивиться, как ему по голове настучал маленький резиновый молоток, выпрыгнувший из коробки, и после исчез. В самой коробке лежали многочисленные и непонятные вещи и устройства, а сверху — листок с надписью: «Разберись и повеселись».

— Рон, ты случаем не знаешь, что это за штуки… — Гарри поднял голову и обнаружил Рональда Уизли, сердитым взглядом рассматривающего коробку у себя на коленях. Все бы ничего, только вот Рон был… зеленым — лицо и руки рыжеволосого гриффиндорца приобрели насыщенный цвет летней травы, и Гарри, не выдержав, расхохотался.

— Ага, очень смешно, — пробурчал Рон, — опять эти их штучки. Когда-нибудь я их прибью!

— Да ладно тебе, это же круто!

— Круто будет, когда ты сам позеленеешь — вот тогда я посмеюсь.

— Я это учту, — Гарри наконец развернул последний маленький сверток. Из него выпала странная прозрачная материя, которая заскользила между пальцев мальчика. Рон, лицо которого медленно приобретало свой исконный цвет, воскликнул:

— Ух ты! Если это то, о чем я думаю, то тебе крупно повезло, приятель! Накинь-ка ее.

Гарри последовал совету и тут же услышал восхищенный вздох друга:

— Посмотри в зеркало! — мальчик подошел к большому зеркалу, висящему между кроватями Дина и Симуса, и ахнул: в воздухе висела его голова, тела же не было видно. Повинуясь интуиции, он накинул ткань на голову, и тут же исчез полностью.

— Это мантия-невидимка! Кто ее тебе подарил? — Гарри скинул ткань и взял записку. Аккуратным косым почерком было написано: «Твой отец отдал эту вещь мне на хранение перед своей смертью. Пришло время отдать ее тебе. Используй ее с честью. Самого Счастливого Рождества».

Сердце мальчика бешено застучало. Он присел на кровать и взял серебристую мантию. Приятная на ощупь, будто воздушная. Вещь его отца. Мантия Джеймса Поттера. Протерев рукавом вмиг повлажневшие глаза, он сообщил Рону:

— Эта мантия принадлежала моему отцу. Тут не написано, кто ее прислал.

Гарри опустил голову, пытаясь прогнать грустные мысли, но перед глазами так и стоял красивый обелиск, изображающий маленького мальчика и его родителей. И взгляд отца со статуи, заглядывающий в душу, словно неведомый скульптор создал памятник для него самого, для Гарри Поттера, словно этот взгляд предназначался только ему…

Вынырнув из собственных мыслей, Гарри почувствовал на плече чью-то руку. Подняв глаза, он встретился взглядом с Роном:

— Пошли, Гарри, позавтракаем, — тихо сказал Рон.

Мальчик кивнул и встал.

— Да, пошли…

* * *

Гарри никогда не видел такого многообразия еды, как на рождественском завтраке. Это был первый раз в его жизни, когда он отчаянно желал обладать безразмерным желудком. «Да, ты проголодался, парень» — сказал сам себе Гарри, накладывая себе пару куриных грудок и овощной салат.

— Белки, витамины, минералы… — пробормотал он, вспоминая наставления Ника. Кинув взгляд на тарелку Рона, Гарри понял, что его друг отличается куда меньшей избирательностью в еде — он выбрал самое жирное, сладкое и вредное из большого ассортимента блюд. Впрочем, мальчику не пришлось делать замечаний младшему Уизли, так как за их спиной в этот миг возникли Фред и Джордж:

— Счастливого рождества, ребята. — сказал один из них, наклонившись к Рону. Тот вздрогнул и обернулся:

— Черт, Джордж! Ты меня напугал!

— Ты слишком увлекся поглощением пищи и не замечаешь ничего вокруг, Рональд. — произнес Джордж.

— Поглощением весьма плохой пищи, я бы сказал, — добавил Фред с такой гримасой на лице, что Рон отодвинул подальше свою тарелку.

— Так-то лучше, братишка, следи за тем, что ест Гарри и повторяй за ним, — ухмыльнулся Джордж. Рон чуть покраснел.

— Из-за вашей конфеты я весь зеленый стал. — проворчал он.

— Весь? А одежда? — в глазах близнецов вспыхнули огоньки.

— Неа, только кожа, — ответил Рон.

Фред вздохнул:

— Не вышло. Надо еще поработать, — и принялся за завтрак.

Гарри оглядел гриффиндорский стол: кроме четырех братьев Уизли и его самого, сидели только две девочки. За столами остальных факультетов большого количества студентов тоже не наблюдалось, отчего даже тихие разговоры отдавались в большом зале отчетливым эхом.

Время до обеда Гарри и все Уизли провели, играя в снежки. Фред и Джордж умудрились слепить (или создать) из снега большую статую, подозрительно напоминавшую школьного лесника.

После обеда Гарри решил почитать, к сильнейшему неудовольствию Рона. Близнецы куда-то исчезли, а Перси, похоже, считал, что патрулировать коридоры необходимо даже сейчас, когда школа пустует.

Впрочем, настроение Рона резко переменилось, когда он взглянул на названия книг.

— Ничего себе, откуда ты достал все это? — спросил он, листая «Науку боевой магии». — О, посмотри, вот это неплохо было бы на Малфое опробовать.

— Ага… — невнятно произнес Гарри в ответ. В одном из закоулков сундука он обнаружил две книги, которые еще не открывал с приезда в Хогвартс, и с удивлением рассматривал их обложки:

Иммар Аль Палми

Форма магии.

— Николас Фламель! — воскликнул он. — Эта книга с самого начала лежала здесь, а я даже не вспомнил о ней!

— О чем ты? — спросил Рон, отрываясь от чтения.

— Вот об этом! — Гарри протянул ему книгу. Рон выглядел удивленным, но молча пролистнул первые страницы.

— Это бы нам ничем не помогло, Гарри. — проговорил он наконец. — Здесь ничего нет об авторе, только имя на обложке. А про что она?

— Это пособие для создания собственных заклинаний.

— Классно! — Рон пробежался взглядом по тексту. — Только тут какая-то белиберда написана.

— Да, меня предупреждали, что это сложно, поэтому я и кинул эти две книги на самое дно. В «Иллюзии» я вообще ни строчки не понял, словно это какой-то другой язык.

Рон ухмыльнулся:

— Ну, тогда давай положим их обратно. Ты не скажешь мне, где ты их приобрел?

Гарри замялся, не зная, что ответить.

— Не сейчас, Рон, извини. Я тебе потом расскажу.

— Ладно, — его друг выглядел разочарованным, — не знаю что у тебя за секреты, только будь осторожней.

— Хорошо. Я буду осторожен, — на автомате ответил Гарри.

— Посмотри сюда. — Рон ткнул пальцем в книгу. — По-моему, неплохое заклинание, давай попробуем ему научиться.

— Только не здесь. Надо найти пустой класс.

Таковой обнаружился на пятом этаже: пыльная, но просторная комната, в которую явно давно не заглядывали. Два гриффиндорца некоторое время внимательно вчитывались в книгу, а затем по комнате начали разноситься голоса:

— Импидимента!

— Импидимента!

— Не выходит! Импидимента!

Через час у Гарри, наконец, получилось. Закрыв глаза, он представил себе то, как заклинание будет воздействовать на противника, вновь вспомнил описание заклинания в книге, и, в который раз направив палочку на стену, выкрикнул:

— Импидимента! — серый, с голубыми проблесками сгусток энергии вырвался с конца палочки и растворился в толще стены.

— О, у тебя получилось! Как ты это сделал? — воскликнул Рон, тыча пальцем в место, куда только что попало заклинание. Гарри начал пересказывать Рону одну из лекций по теоретической магии, которую ему преподнес Ник. В исполнении одиннадцатилетнего гриффиндорца объяснения звучали не так понятно, но Рон сидел с напряженным видом и изредка кивал. Еще через полтора часа он выполнил заклинание.

— Давай еще. — потребовал Гарри.

— Импидимента!

— Импидимента!

Серые лучи некоторое время мелькали в комнате, а затем, усталые, но довольные, два гриффиндорца ввалились в гостиную факультета.

— Надо будет еще что-нибудь попробовать, — с усталой улыбкой на лице произнес Рон, залезая с ногами в кресло.

— Завтра потренируемся, — ответил ему Гарри.

— Заметано!

— Заметано? Где ты набрался таких фраз?

— Дин научил, — ухмыльнулся Рон.

* * *

Многими поколениями школьников и студентов справедливо отмечено, что каникулы имеют свойство лететь быстро и заканчиваться неожиданно. Вероятно, именно по этой причине Гарри Поттер, устало завалившийся вечером в гостиную факультета Гриффиндор вместе с Рональдом, Фредом и Джорджем Уизли, внезапно обнаружил, что завтра уехавшие на Рождество ученики возвращаются в Хогвартс, а послезавтра начинается новый семестр.

Придя к такому неутешительному выводу, Гарри, сопровождаемый ворчанием Рона, уложил «хорошие» книги в сундук, и вчетвером они принялись за домашние задания.

Рон быстро заснул, а Гарри лежал, закинув руки за голову, и размышлял. Хотя, если бы его спросили, о чем именно он думает, вряд ли бы он смог ответить. В голове юного гриффиндорца кружились многочисленные мысли, настолько беспорядочные, что не каждый легилимент смог бы в них разобраться. Снейп, Квиррел, философский камень, Пушок, Норберт и Дамблдор — эти образы вертелись в голове, мозг сопоставлял события, факты и предположения, выдавая мальчику различные варианты развития событий.

«Как я об этом не подумал?!» — спохватился вдруг Гарри, — «Плащ-невидимка!». Скинув одеяло, гриффиндорец достал из сундука серебристую ткань. Его осенило — весь Хогвартс теперь у него на ладони, все закоулки замка открыты! Разбудить Рона? «Нет», — твердо ответил себе мальчик. Накинув мантию, Гарри выскользнул из гостиной. От ощущения того, что он владеет вещью своего отца, возникало чувство безопасности и непонятной радости, и мальчик мечтательной с улыбкой на лице принялся осматривать коридоры и кабинеты.

Вдруг за одним из поворотов послышались шаркающие шаги и тихое мяуканье. Сердце мальчика пропустило удар. Филч! Повернув в противоположную сторону, Гарри припустил по темному коридору. Непонятное наитие вело его к поворотам: налево, направо, направо, опять налево. Выбрав, как казалось, случайную дверь, Гарри забежал в кабинет и тихо прикрыл за собой дверь. В классе, в котором он оказался, на всех поверхностях лежал слой пыли, воздух казался тяжелым и каким-то старым. Мальчик огляделся. Ничего примечательного не было: парты, черная доска и настенная полка с приборами. Гарри осторожно двинулся вглубь комнаты. Пыль на полу заглушала шаги. Гриффиндорец присел на ближайший стул и прислушался. В коридоре было тихо. Отдышавшись, Гарри собирался уже уходить, как заметил справа движение. Резко развернулся, вскинул палочку. «Всего лишь зеркало», — успокоил он себя. К стене было приставлено высокое, до потолка, блестящее зеркало. Про себя мальчик отметил, что пыли на зеркале нет, словно его сюда поставили недавно. Уроки «Дуэлянта» не прошли даром — Гарри посмотрел на пол у двери — кроме него, ничьих следов не было видно. Но самое главное он сначала пропустил — плащ-невидимка!

— Я в плаще, и все равно отражаюсь в зеркале, — задумчиво пробормотал мальчик. Подняв взгляд на зеркало, Гарри ахнул — за его спиной стояли двое. Палочка вновь оказалась вскинута, Гарри развернулся и — ничего не увидел. Шагнув, гриффиндорец провел рукой по воздуху на случай того, что у тех двоих тоже могли быть плащи. Мальчик повернулся обратно к зеркалу и всмотрелся в свое отражение, подошел ближе. Двое сзади тоже двинулись вслед за ним. Гарри пригляделся к лицам и судорожно втянул воздух — это были его родители! И правда — Джеймс и Лили Поттер улыбались ему с зеркала, и мальчик улыбнулся им в ответ. Сверху на позолоченной рамке зеркала была надпись, но ни одно слово не казалось знакомым. За спиной родителей начали появляться другие люди; Гарри отметил, что многие из них похожи либо на его отца, либо на мать. Его семья. Мальчик несколько минут внимательно всматривался в лица. Смахнул слезы. «До свидания» — прозвучал его дрожащий голос в комнате, и Гарри тихо вышел из класса. Первой же мыслью, посетившей его, было: «Надо рассказать Нику. Родителей больше нет, как и родных, а Ник здесь и поможет». Мальчик еле дошел до спальни, рухнул на кровать и заснул, кстати, уже забыв о своем решении позвать друга.

* * *

Утром Гарри и Рон проснулись под гомон вернувшихся с каникул соседей.

— Вставайте, вставайте! — Дин кинул подушкой в Рона, а Гарри получил по спине красно-золотым гриффиндорским шарфом.

— Привет, парни, — Гарри поднял голову. Рон только сильнее закутался в одеяло. — Сколько времени?

— Завтрак через пятнадцать минут, — ответил Невилл, посмотрев на часы.

В большом зале стоял шум и гомон. Гарри улыбнулся, глядя на толпы студентов: некоторые здоровались, другие рассказывали сидящим рядом про свои каникулы.

— Как тебе каникулы в одиночестве, Поттер? — раздался за спиной протяжный голос.

— Я был не один, каникулы прошли отлично, Драко. — Гарри слабо улыбнулся, посмотрев слизеринцу прямо в глаза. — Надеюсь, ты хорошо отдохнул?

Такого вопроса маленький аристократ явно не ожидал. Он сморщил нос, чуть покраснел и, наконец, выдал:

— Лучше, чем ты, Поттер!

— Прекрасно, — Гарри кивнул Малфою. За его спиной обнаружились «телохранители», раскинувшие локти в стороны, словно держали подмышками арбузы. — Винсент, Грегори, — поприветствовал он их. Затем, развернувшись, спокойно направился к гриффиндорскому столу, оставив ошарашенных слизеринцев посреди большого зала.

— Нельзя так людей пугать! — с ложным беспокойством укорил его Симус, когда Гарри сел за стол.

— Да, такого он явно не ожидал, — хихикнул Невилл.

— А откуда ты знаешь имена Крэбба и Гойла? Как их там… Грегори и Винсент?

— Наоборот, Рон. Совсем не помешает знать имена однокурсников. Посмотрим, как себя поведет Малфой.

— Вряд ли что-то изменится, — Дин фыркнул, кинув взгляд на стол змеиного факультета. Гарри давно заметил, что Дин презирает слизеринца, и сейчас с интересом рассматривал своего друга.

— Что ты так злишься на него, Дин? — тихо спросил мальчик.

— Я не злюсь, просто он вызывает у меня отвращение. Сам из себя ничего не представляет, и не пытается представлять, аристократишка! — рыкнул Дин.

Гарри пожал плечами.

— Сомневаюсь, что мешок золота и прилизанные волосы делают из человека аристократа. — подала голос сидящая напротив Гермиона.

— Золотые слова, выпьем за это! — Фред протянул стакан с соком к середине стола и чокнулся со всеми. С преподавательского стола на них удивленно посмотрели профессора.

* * *

Январь и февраль прошли спокойно, без происшествий. Гарри так и не разглядел питомца Квиррела, и после нескольких замечаний Гермионы типа «Гарри, не отвлекайся!» на уроках Защиты от темных искусств прекратил бесполезные попытки. К началу марта снег начал таять, и, оказавшись на улице, уже можно было почувствовать теплые прикосновения весеннего солнца.

Ник, которому мальчик рассказал о своем ночном походе, снисходительно похвалил его осторожность, задав в ходе разговора пару странных вопросов:

— Почему ты зашел именно эту дверь?

— Ээ…

— Говоришь, ты не сразу заметил большое блестящее зеркало?

— Ээ, ну да.

— Все ясно, я подумаю над этим. — Ник почему-то был необычайно серьезен, Гарри же так и не понял хода его мыслей, и решил отложить эту проблему.

— Дракону бы уже пора вылупиться, да, Фред? — спросил как-то Гарри.

— Уже пора, — ответил Фред, — я думаю, это какая-то северная порода, они долго не вылупляются.

— В любом случае, мы следим за Хагридом, — добавил Джордж, — когда на его лице расцветет мечтательная улыбка, можно будет начать предпринимать меры.

— И что это за меры? — Гермиона оторвалась от книги, испытующе смотря на близнецов.

— А ты сама подумай: драконы растут быстро, у Хагрида деревянный дом, дракона держать в Хогвартсе нельзя, если об этом узнают, Хагрида уволят или вообще посадят в Азкабан на год-два. — проговорил Джордж. Фред улыбнулся:

— Сделайте вывод, мисс Грейнджер.

Гермиона сморщила нос, запустив руку в волосы.

— Я так думаю, вредить детенышу вы не собираетесь, раз ждете, пока он вылупиться, — произнесла она. Фред кивнул. — Раз в Хогвартсе держать его нельзя, значит его надо куда-нибудь увести. — теперь кивнул Джордж. — А у вас брат работает в заповеднике, Валашском заповеднике в Румынии! — воскликнула она.

— Браво, Гермиона. Как только дракон вылупится, мы напишем Чарли письмо.

— А почему не сейчас?

— Потому что Чарли решит сразу же забрать его, то есть яйцо. А Хагрид с горя сопьется. Пусть понянчит немного, а потом заберем его.

— Но… но это жестоко… — Гермиона печально посмотрела на близнецов. Гарри сидел, наблюдая за ними.

— Я думаю, они правы, Гермиона. Другого выхода я не вижу. — тихо сказал он. Девушка промолчала, только слабо кивнула.

Долгожданная для отряда гриффиндорцев улыбка на лице лесника расцвела на следующей неделе. На этой же неделе за завтраком на стол Гарри села Хедвиг. У нее к лапке было привязано письмо, написанное таким корявым почерком, что мальчик вспомнил о фильмах-боевиках, где злодеи оставляют письма, составленные из вырезанных из газет букв. Гарри прочел на пергаменте:

СкоРо вЫлуПитсЯ!

ХагРИд.

Со страдальческим выражением лица Гарри скомкал письмо, сунул его в карман и кивнул смотрящим на него близнецам. Один из них ехидно и немного ненатурально улыбнулся и, прихватив с собой сэндвич, вышел из зала.

После обеда четыре первокурсника отправились к Хагриду — у Фреда и Джорджа были еще уроки. Еще на подходе к хижине ощущался жар.

Хагрид счастливо ухмылялся и неотрывно смотрел на черное яйцо, когда они вошли.

— Привет, Хагрид. Лучше бы тебе дверь запереть. — Гарри не успел ничего предпринять, как Гермиона отчетливо произнесла:

— Коллопортус! — замок щелкнул.

Великан даже не посмотрел в их сторону, и Гарри подозревал, что он не слышал их. Только махнул рукой, приглашая их присесть, и продолжил вглядываться в яйцо. Гермиона обреченно вздохнула, взяла пять больших деревянных и жестяных кружек, расставила на столе и, направляя на каждую палочку, несколько раз сказала:

— Агуаменти!

Днн схватил кружку и выпил холодной воды.

— Долго еще? — спросил он, кинув взгляд на яйцо. — Алло, Хагрид!

— Смотрите! — воскликнул лесник. На черной поверхности яйца возникла красноватая трещина, послышались настойчивые стуки изнутри, и из яйца высунулась маленькая головка. Дракончик издал протяжный звук, яйцо распалось.

Дракончик раскинул кажущиеся непропорционально большими крылья, пару раз взмахнул ими, обдав Гарри слабым, но неприятным запахом.

Дракончик взмахнул покрытым черным гребнем хвостом и крикнул, смотря прямо в глаза Хагриду.

Все смотрели на Дракончика, следя за каждым его движением.

— Норберт, малыш. — Гарри никогда не слышал такого высокого и одновременно хриплого голоса у Хагрида. Лесник протянул указательный палец, пытаясь погладить детеныша по голове, но тот воспринял этот жест как опасность и попытался цапнуть палец своего хозяина. Хагрид улыбнулся еще шире, а у Гарри сжалось сердце при мысли о том, что скоро добродушному великану придется расстаться с питомцем, и сам Гарри будет принимать в этом непосредственное участие. Дракончик дыхнул дымом, и мальчик увидел, как у сидящей напротив Гермионы заблестели глаза.

* * *

— Чарли уже прислал ответ?

С момента появления на свет детеныша норвежского спинорога прошла неделя.

— Сегодня утром, вот, почитай, — ответил один из близнецов. Гарри пока еще не научился различать братьев, поэтому не рисковал называть их по имени. Как различал их Рон, оставалось для него непонятным. На листе (Гарри удивился тому, что это не пергамент, а маггловская бумага) крупным почерком было написано:

Привет, братишки!

Чарли.

— Чарли пользуется ручкой и бумагой, — прокомментировал Дин, — наконец-то адекватный волшебник! А то перья неудобные, а пергаменты… неудобные.

— Согласен с тобой, Дин. Станем шишками в министерстве, издадим закон об этом. — Гарри улыбнулся при мысли о Малфое, с ненавистью глядящем на ручку «Parker».

— Дикое сочетание, — произнес Джордж, — изучение драконов и любовь к маггловским предметам быта.

— А я считаю, что это правильно. — Гермиона скомкала письмо и бросила его в камин. — Использование маггловских технологий могло бы принести большую пользу волшебному миру при правильном сочетании техники и магических чар. Например, использование вместо источников энергии в автономных системах обычных чар с регулярным обновлением…

Гарри, Рон, Дин и близнецы дружно упали на пол, закрыв глаза и имитируя громкий храп.

— Да ладно вам! — воскликнула Гермиона и начала тормошить Дина. — Хорошо, если не хотите слушать, так и скажите! — девочка скрестила руки, надула губы и нахмурилась. Все тут же вскочили.

— Давай, расскажи нам, Гермиона!

— Ну не дуйся, Гермиона!

— А ты дело говоришь, Гермиона!

— Так вот, — продолжила девочка, как будто и не прерывалась, — представьте себе телефоны, связь между которыми осуществляется не при помощи проводов, а магическим способом. Куда лучше и быстрее, чем совы, да и сигнал будет везде. Поставили бы в каждой семье по телефону и перестали бы мучить бедных птиц! А то получается, что волшебный мир не использует то, что под рукой и предпочитает… — размышления Гермионы были вновь прерваны храпом. Только вот на этот раз Рон храпел не понарошку. Девочка на него печально взглянула:

— Ах, он безнадежен, — театрально вздохнула она, — унесите, пожалуйста, данное тело с моих глаз!

Дин, ухмыльнувшись, взял тут же обмякшего в его руках Рона и поднялся по лестнице. Гарри улыбнулся:

— Поздравляю, друзья, штатный грузчик у нас есть!

В этот вечер в серой тетрадке появилась новая запись:

Операция «Переправка»

Переправка детеныша норвежского спинорога в Валашский заповедник драконов.

С размышлениями о том, каких размеров достигнет дракончик за три недели, Гарри заснул, и всю ночь убегал от дракона, пытающегося его догнать и поцеловать.

Напряжение нарастало в нем с каждым днем, и, сам того не замечая, мальчик отсчитывал количество дней, оставшихся до операции «Переправка». Волновало также то, что Малфой несколько раз кидал на него странные взгляды, но Гарри одергивал себя, что он стал слишком недоверчивым. А в голове крутились постулаты Чонг Вэя: «Осторожность. Готовность. Постоянная бдительность». Несмотря на сложность различных ситуаций, в которые он попадал в течение полугодового обучения в школе волшебства, Гарри был и оставался одиннадцатилетним ребенком, мозг которого не предназначен для разгадывания заговоров и хитростей темных волшебников. И мальчик понимал это, необычно, словно со стороны, рассматривая себя со «взрослой», как он охарактеризовал ситуацию, точки зрения. С каждым днем он все сильнее ощущал усталость, и постоянное чувство того, что он упускает нечто чрезвычайно важное, не улучшало его состояния.

Гриффиндорцам наконец удалось расписать Хагриду всю сложность ситуации, в которой оказались он и его питомец. С того дня великан впал в уныние, отказываясь общаться с кем-либо и не появляясь в большом зале. Необходимость вновь допросить его о незнакомце появилась после того, как Дин как-то пробормотал:

— Все-таки Хагрид выболтал, как пройти мимо собаки…

— Ага, а почему вы в тот раз у него не спросили? — спросил Фред.

Первокурсники замолчали, глядя друг на друга.

— Да он как-то не склонен был говорить об этом, все время отмахивался. — близнецам легко удавалось заставить покраснеть младшего брата.

— Ну тогда давайте, спросите его еще раз.

— А в библиотеке ничего не найдется про трехголовых собак? — спросил Дин.

— Я смотрела, ничего определенного нет. Кстати, их называют церберами. — ответила Гермиона.

— Да, это нам поможет… — проворчал Рон. Девочка на него сердито посмотрела, но промолчала. Гарри расправил плечи и подвел итог:

— В общем, через четыре дня мы забираем Норберта. Мы — это Дин и я. Рон, Гермиона, вы можете подождать нас у астрономической башни, но без плаща это будет опасно.

Один из близнецов деловито прокашлялся, обращая на себя внимание.

— Если позволите, думаю, что лучше нам стоять у астрономической башни. Рон с Гермионой поднимутся наверх и встретят гостей. Мы можем проследить за преподавателями, и в случае чего предупредить их, чтобы они спрятались.

— А как вы… — начал Дин, но был остановлен жестом.

— Это конфиденциальная информация, Томас.

— Вы все еще не хотите рассказать нам? — Гарри вопросительно посмотрел на близнецов.

— У тебя свои секреты, у нас — свои, Гарри. — ответил один из них. — Ты ведь тоже не объясняешь пока, откуда у тебя вторая палочка и все эти книги. — он наклонился к мальчику. — Во Флориш и Блоттс есть только две книги из тех, что у тебя в сундуке.

Гарри почувствовал себя ужасно неловко. Ситуация потребовала бы слишком многих объяснений, а голова у него и так шла кругом. Мальчик тяжело вздохнул:

— Обещаю, что когда эта история с камнем закончится, расскажу вам. Слово гриффиндорца.

— Ну, эту клятву ты не нарушишь! — ухмыльнулся Дин. — А что с вами?

— Мы тоже расскажем, — хором ответили близнецы. — Слово Фреда и Джорджа!

* * *

Гарри уже около десяти минут сидел и слушал монолог Ника, изредка кивая головой. Его друг был необычайно серьезен:

— … помни, Гарри, ни один философский камень не стоит того, чтобы ты рисковал своей жизнью. Его охраняет Дамблдор, ни один приспешник Волдеморта с ним не справится. Пока директор в школе, тебе не о чем беспокоиться. Пожалуйста, запомни: не рискуй. Я волнуюсь за тебя, малыш. Знаю я ваши гриффиндорские наклонности…

— Я мог бы и в Слизерине учиться! — парировал Гарри. Ник улыбнулся:

— Но не учишься. То, что могло бы произойти — не имеет значения. Реальность одна, не забивай себе голову тем, что могло бы быть. История не терпит этого.

— Эм, ну хорошо.

— Эм, вот и отлично, — передразнил Ник. — Так что, Хагрид рассказал незнакомцу о том, как пройти мимо собачки?

— Я не знаю. Он был не склонен нам сообщать что-либо о нем.

— Потому что он сам сомневается. Хагрид подозревает, что выложил ему больше, чем требуется, но либо боится в этом себе признаться, либо был настолько пьян, что не помнит ничего. — Гарри вопросительно посмотрел на Ника в зеркале. Тот улыбнулся. — Ты же не думаешь, что в баре, где обычное дело — не показывать своего лица и не имеет значения, человек ты или нет, посетители не пьют до посинения? В это место ходят вампиры, оборотни, гоблины, воры, мошенники — все те, кого в приличных заведениях не жалуют — и только для того, чтобы отдохнуть ото всех. А Хагрид и подавно. Будет хорошо, что если и мы будем знать, как пройти мимо собаки.

— Это точно. — согласился Гарри.

— Только не для того, чтобы ты спустился в тот люк! — предостерег его Ник. — Просто на всякий случай, ясно?

— Не очень, но завтра же отправлюсь к Хагриду. — мальчик вздохнул. — А как ты поживаешь? Что делаешь?

— Честно сказать?

— Конечно!

— Я нахожусь глубоко под землей и выбираю тебе подарок.

— Я же попросил — честно!

— А я и отвечаю честно, — Ник широко улыбнулся, — подарю тебе при первой же нашей встрече.

— Спасибо!

— Пока еще не за что. А теперь ложись спать. Ты следуешь указаниям «Дуэлянта»?

— Да, каждый вечер растяжку перед сном, через день физические упражнения и пробежка. Только бегаю по замку, на улице еще слишком холодно.

— Не имеет значения, где ты бегаешь. А что с питанием?

— Все как ты говорил. А еще мы с Роном, Фредом и Джорджем все каникулы тренировались в боевой магии!

— Отлично. Ты показал им книгу?

— По правде сказать, я показал им все книги. Но ничего не сказал о том, где их раздобыл и взял с них обещание никому не рассказывать.

— Ты им доверяешь? — тихо спросил Ник.

— Да. У меня нет причин не доверять им.

— Хм, ну хорошо. Спокойной ночи, Гарри.

— Пока, Ник.

_________________________________________________________

[1] Так как использовать переводы «Пуффендуй» и «Когтевран» мне не хочется, а «Хаффлпафф» выглядит и читается не очень, я решил удалить лишние «Ф» и получил «Хафлпаф».

[2] Бра́йан Ро́бсон — бывший английский футболист и футбольный тренер. Играл на позиции атакующего полузащитника. Наибольшую известность получил, выступая за английский клуб «Манчестер Юнайтед», в котором он был капитаном на протяжении 12 лет.

— Рон, что случилось?

Рыжеволосый гриффиндорец вынул из кармана толстую крысу и, погладив ее, положил обратно.

— Что-то Короста нервная в последнее время.

— Я бы тоже нервничал, если бы большую часть своего времени проводил у тебя в кармане. — Дин ухмыльнулся, глядя на брыкающуюся крысу.

— Заткнись, а?

— Конечно.

Четверка первокурсников спускалась по вымощенной тропинке к хижине Хагрида. Между плоскими камнями выглядывала трава, напоминая о приходе весны, наряду с постоянным чириканьем птиц и ярким, теплым солнцем.

— Я уже боюсь заходить к нему, — пожаловалась Гермиона, — этот дракон может кого-нибудь из нас нечаянно съесть!

— Не бойся, Гермиона, я прыгну перед тобой и пожертвую, если что, своей рукой. — Гарри улыбнулся, глядя на побледневшую девочку. — Да ладно тебе, не беспокойся, все будет хорошо.

— Не знаю, у меня плохое предчувствие.

— Наверное, это всегда так бывает: когда предстоит какое-то важное событие (ну, как сегодня) кажется, что что-то обязательно пойдет не так.

— Ага, хорошая теория. А что насчет интуиции? — Гарри пожал плечами, а Дин, шедший впереди, удивленно оглянулся:

— Не знал, что ты веришь в интуицию, шестое чувство и прочую чепуху, Гермиона. А как же логическое мышление, анализ возможных исходов и подготовка решений… или как ты там говорила?

— Неважно. Но я все же не какой-нибудь компьютер, у меня тоже есть чувства, и я волнуюсь!

— Думаю, ты права. Ты — не компьютер. — усмехнулся Дин и тут же получил учебником Ньютона Скамандера по голове.

— Ой, больно! Так вот почему ты таскаешь ее с собой!

— Угадал, Томас, именно поэтому.

Дин потер затылок.

— Симус вчера интересовался, о чем мы говорили в гостиной. — сказал он, глядя на Гарри. — Не знаю, как долго у нас получится скрывать от него. Мне как-то неловко: я провожу с ним весь день, а потом отлучаюсь, чтобы втихую переговорить наедине с вами.

— Я знаю, — вздохнул Гарри, — мне тоже как-то не по себе от этого. Я им вполне доверяю, но боюсь их реакции. Симус может отнестись к этому несерьезно и что-нибудь испортить, а Невилл слишком боится нарушать правила.

— Ага, прям как Гермиона, — пробурчал Рон, уворачиваясь от книги, — да ладно тебе, я до сих пор удивляюсь, как ты строго соблюдаешь правила, а затем по ночам бегаешь с нами по коридорам.

— Точно! Наверняка двойная жизнь ужасно сложная! — добавил Дин.

— Я вас когда-нибудь прибью!

— Так, доблестная армия диверсантов. Мы пришли к пункту назначения. Снимаем теплую одежду и заходим. — сказал Гарри, останавливаясь у двери хижины.

— На армию мы вряд ли тянем, — возразил Дин, — максимум — отряд.

— Нашли тему для разговора! — зашипела Гермиона и, протиснувшись между Гарри и Роном, постучалась в грубо сколоченную деревянную дверь. Хагрид высунул косматую голову и осмотрел гостей.

— Проходите, ребятки. — хрипло произнес он, открывая дверь. На широкой кровати сидел Норберт, занимавшийся в этот момент методичным проглатыванием больших кусков мяса. Первокурсники расселись вокруг стола, и великан налил им чай. Все дружно отказались от кексов и некоторое время непринужденно болтали с лесником, прихлебывая ароматный напиток.

— Знаешь, Хагрид, я тут подумал, — начал Рон, — как мог тот незнакомец просто так отдать тебе яйцо?

Великан нахмурился:

— Опять вы об этом!

— Да нет, Хагрид, — спохватилась Гермиона, — он имеет в виду, как кто-то мог просто так доверить дракона незнакомому человеку?!

— Ну да, он спросил, могу ли я с ним управиться, так я ему и говорю, что после гиппогрифов, тестралов и троллей с ним проблем не будет. Что говорить о Пушке, вроде зверь такой большой и злой, так ты ему спой или сыграй что-нибудь, он ведь тут же и уснет. Это всегда так, к каждому существу нужен подход. Гиппогрифы мои ко мне уже привыкли, так мне даже кланяться не приходиться, сразу подойду и поглажу.

— Гиппогрифы? — переспросил Рон.

— Ну да, гиппогрифы, вот. У меня их девять, и еще два на подходе. Это такие животные, ну, вроде коней с орлиными головами, вы еще их не проходили, наверное.

— А, ну понятно. Пока не забыл: у тебя есть что-то вроде ящика, куда можно дракона посадить?

— Ах, это… — Хагрид вмиг помрачнел. — Да-да, я уже подготовил все, да. Ему будет там хорошо. Во сколько увезут?

— Хм… в полночь с астрономической башни.

— Хорошо, я отнесу его.

— Нет, Хагрид, — возразил Гарри, — надо все сделать незаметно, понимаешь, о чем я?

— А, да, хорошо. Да и мне надо в лесу осмотреться, кто-то повадился охотиться на единорогов. Эй, кто это там?

Гарри резко повернул голову к окну, где мелькнула светлая макушка. Малфой.

— Это был Малфой! — воскликнула Гермиона.

— Черт! Я его догоню, — Дин вскочил и бросился к двери.

— Стой! — крикнул Гарри. — Дин, в этом нет смысла. Что ты ему сделаешь? Чары забвения я применять не умею, как и вы.

— Но он сейчас донесет на нас!

— Нет, не донесет. Норберта он не видел, слышал только наш разговор. Он расскажет кому-нибудь, что мы будем в полночь на астрономической башне с драконом. На то, чтобы додумать всю картину, его аристократическая голова потратит оставшуюся часть дня. — Гарри был необычайно спокоен, чему сам удивился. — Хагрид, надо спрятать Норберта.

— Да, да, — спохватился Хагрид. Он прошел в дальнюю часть хижины, откинул с пола старый ковер и нащупал ржавую железную ручку. Все с удивлением за ним наблюдали.

— Это я вот, лет двенадцать назад вырыл, — сообщил он гриффиндорцам. Затем, схватив в охапку дракона, который казался крайне недовольным таким положением дел, что и показывал всем своим видом, кинул его в яму. Великан достал еще несколько кусков мяса, положил их в тазик, с которого ел Норберт, и бросил вслед за драконом. Когда потертый ковер оказался на своем месте, Гарри наложил на место заглушающие чары.

— Отлично. — прокомментировал он. — Хагрид, мы придем в половину двенадцатого.

— А? Ах, да, я все подготовлю. — рассеяно ответил лесник.

* * *

— Так, как пройти мимо собаки мы теперь знаем. — сказал Дин. Четверка первокурсников медленно шла к замку.

— Ага, выпытали, наконец! — Рон устало улыбнулся.

Гермиона насупилась:

— Не очень-то он и сопротивлялся, сам все сказал…

— Нам необходима диверсия. — заявил Гарри, игнорируя остальных.

— Нам необходимо что? — переспросил Рон.

— Диверсия, Рон. Надо отвлечь внимание.

— Внимание кого?

— Снейпа или Макгонаголл. Малфой донесет или декану нашего факультета, или декану своего.

— И как мы будем отвлекать их внимание?

— Я думаю, Рон, я думаю… — Гарри потер затылок. — Давайте присядем где-нибудь. — Гриффиндорцы расселись на больших камнях рядом с тропинкой и задумчиво переглянулись.

— Так, — подала голос Гермиона. — Что может привлечь их внимание? Вероятно что-либо, о чем они будут беспокоиться или за что они ответственны.

— Деканы ответственны за свои факультеты. — сказал Рон.

— То есть, за студентов. — добавил Дин.

Гарри улыбнулся.

— Они ответственны за здоровье своих студентов.

— Ты хочешь сказать…

— Что кто-то должен вдруг заболеть.

— Кто? Если это не будет выглядеть правдоподобно, нас раскусят. — произнес Рон.

— Кто может у нас вдруг заболеть?

— С нашего факультета?

— С нашего курса, чтобы нормально выглядел тот факт, что именно кто-то из нас помчится сообщить об этом.

— Невилл. — хором произнесли все четверо. Гарри рассмеялся, за ним последовали остальные.

— И как его уговорить? — спросила Гермиона, вновь становясь серьезной.

— Подложить ему в еду?

— Уговорить. — твердо ответил Гарри. — Надо сказать ему, как обстоит дело.

— Ты хочешь ему все рассказать? — удивленно спросил Рон.

— Не все. Невилл отравится чем-нибудь неопасным, Симус поможет дотащить его до больничного крыла. Я вместе с тобой, Рон, или с тобой, Дин, отнесем дракона, близнецы будут патрулировать коридоры, Гермиона будет поджидать Малфоя у кабинета Макгонаголл, и еще один будет ждать его у подземелий.

— Я помогу дотащить Норберта. — предложил Дин. Гарри задумался.

— Думаю, лучше тебе идти к Снейпу, Дин. К Рону он относится плохо, боюсь, он заподозрит что-то, или, по крайней мере, найдет способ прицепиться к чему-нибудь. К тебе он относится более-менее нейтрально.

— Да, ты прав. — согласился Дин. — Значит, я буду ждать рядом с лестницей в подземелья. Если Малфой пройдет мимо меня, я подожду немного и помчусь к кабинету Снейпа и скажу ему…

— Ты испуганным голосом скажешь ему: «Профессор Снейп, Невилл чем-то отравился!» — сказал Гарри. — Он, возможно, будет ворчать и ехидничать, но побежит его спасать.

— Ты думаешь? — Рон скривил губу, скептически посмотрев на Гарри.

— Конечно, Рон, это его обязанность и его долг. В этом можно не сомневаться. — ответила Гермиона. — Я буду ждать у кабинета Макгонаголл. Все по такому же сценарию.

— А они не спросят, почему мы не побежали к мадам Помфри?

— Если спросят, ответ простой: кабинеты Макгонаголл и Снейпа ближе, чем больничное крыло. В случае со Снейпом можно добавить, что при отравлении ты сразу же подумал о нем, как о зельеваре, Дин.

— Точно. Мы с Симусом пойдем вместе с преподавателем в больничное крыло, вы в это время передадите дракона и вернетесь в гостиную.

— Вероятно, что вам запретят сопровождать Невилла и прикажут вернуться в гостиную сразу, но это не столь важно.

— А что с Малфоем?

— Не знаю. Скорее всего, его попросят подождать на месте. Он сообщит наши имена, но как бы подозрительно это ни выглядело, можно будет отвертеться, доказательств у них не будет. Все же лучше, чем дракона в замке найдут. Скажем, что просто подшутили над ним, так как лез не в свои дела.

— И Хагрид подшутил? — спросил Рон.

Гарри задумался, но его мысли прервала Гермиона:

— Я думаю, об этом не стоит беспокоиться.

— В каком смысле?

— Я осмотрелась, когда мы заходили в хижину, никого рядом не было. Помните, после обеда мы прошли мимо Малфоя и Крэбба с Гойлом — они еще сидели за столом.

— Точно. — подтвердил Дин.

— Ну так вот, — продолжала Гермиона, — он за нами не шел, я смотрела. Скорее всего, он вышел из замка, когда мы уже подходили к дому Хагрида. Он не успел услышать весь наш разговор. А Хагрида вообще кроме как вблизи понять невозможно.

— С чего ты взяла? — скептически спросил Рон.

— А с того, Рональд, что я, в отличие от вас, смотрю по сторонам. Я выглядывала периодически в окно, его там не было. Я уверена, что Малфой подошел к концу разговора. По удачному стечению обстоятельств, мы прямо не упоминали дракона в конце разговора. Только один раз.

— Ты хочешь сказать, что помнишь весь наш разговор? — удивленно спросил Гарри. Гермиона вмиг покраснела и опустила голову. Гарри удивился еще больше.

— Гермиона?

— Я… как бы сказать… я могу довольно точно запоминать то, что слышу. — тихо сказала она. — Мама говорит, что во многом из-за этого мне легко учиться.

— Круто! — воскликнул Рон. Дин молча смотрел на однокурсницу. — Вот бы мне так.

— Это очень впечатляет, Гермиона. — сказал Гарри. — Тебе надо собой гордиться.

— Я, например, тобой горжусь. — добавил Дин.

— Я тоже. — улыбнулся Гарри.

— Э, да, это круто. — повторил Рон.

Девочка покраснела еще сильнее.

— Спасибо, ребята, мне очень приятно… В школе всех злило то, что я лучше них училась.

— Можешь считать, что ты завела удачные знакомства в своей новой школе. — Гарри ухмыльнулся. — Кажется, ты говорила, что дракон в конце разговора прямо упоминался только один раз?

— Да. — ответила Гермиона. — Рон спросил Хагрида: «Пока не забыл: у тебя есть что-то вроде ящика, куда можно дракона посадить?». Можно будет сказать, что под драконом подразумевался Малфой, ну, знаете, Драко — Дракон.

Мальчики рассмеялись.

— Браво, Гермиона! — воскликнул Гарри. — Это гениально! — Девочка счастливо улыбнулась.

— План не идеальный, но должен сработать, — констатировала она. — Фред с Джорджем возьмут на себя мистера Филча и другие непредвиденные обстоятельства.

— И профессора Вектор. — добавил Гарри. — Она сегодня патрулирует коридоры.

* * *

— Что ж, не могу не отметить, что в вашем плане присутствуют изъяны. — подвел итог Фред.

— А какие именно? — поинтересовался Рон.

— А такие, Рон, что вы расписали действия двух преподавателей в соответствии с вашим планом, но их действия могут оказаться совершенно непредсказуемыми. Особенно нашего дорогого профессора зелий.

— Но вы же не будете отрицать, что с наибольшей вероятностью они будут действовать именно так? — заявила Гермиона, нахмурившись.

— Может быть. И еще надо согласовать все по времени. И прямо сейчас начать следить за Малфоем. — Джордж пожал плечами и посмотрел на Фреда. Тот кивнул и выскользнул в нишу за портретом. — В любом случае, других выходов я не вижу, хотя, безусловно, они есть.

— Да?

— Другие выходы всегда есть, мой маленький брат.

Гарри поднял руку:

— На придумывание чего-то нового у нас времени нет. Надо еще уговорить Невилла с Симусом.

* * *

Два гриффиндорца обнаружились в спальне мальчиков за игрой в шахматы.

— Мерлин, Невилл! Ты опять меня обставил. Если бы шахматы не были волшебными, я бы ни за что не согласился с тобой играть. Но ты знаешь, что мне нравится смотреть, как эти фигурки колошматят друг друга, и умело этим пользуешься.

— Да ладно тебе. О, привет, парни.

Гарри, Рон и Дин подошли к однокурсникам.

— Привет. Кто выигрывает? — обратился к ним Гарри.

— Этот чертов Лонгботтом. — пробормотал Симус. — Единственное, в чем он меня превосходит, это шахматы, и он удовлетворяет свое вечно голодное самолюбие, обыгрывая меня.

Невилл запротестовал:

— В Гербологии я тоже лучше!

— Она не считается. — невозмутимо возразил Симус.

— Нам надо с вами поговорить. — прервал перепалку Гарри.

— Неужели? — Симус улыбнулся. — Вероятно, вы хотите ввести нас в курс своих невероятных проделок и заговоров? Я-то ждал, когда вы нас втянете. Извините, но мама говорила, что баловаться и шалить нехорошо… Что там у вас?

Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

— В общем, нам нужна ваша помощь. — заявил он.

— И это не шутка. — добавил Дин.

— Не шутка, что вам нужна наша помощь?

— Нет. Общая ситуация — не шутка.

— Что случилось? — Невилл определенно взволновался.

— Короче, дело обстоит так… — Гарри пересказал им ситуацию с драконом и план по его удалению с территории Хогвартса. На некоторое время в комнате повисла тишина.

— А чем вы собираетесь травить бедного Невилла?

— Так вы согласны? — нетерпеливо спросил Рон.

— Ну, мне не очень много надо сделать, все зависит от тебя. — Симус повернулся к Невиллу.

— Мда. Ну ладно. — согласился тот после некоторого раздумья. — Я и так дома травлюсь чем-нибудь все время, это не будет выглядеть необычно. По крайней мере, для Ба не будет. У нас иногда бывала профессор Макгонаголл, так что она, я думаю, тоже не очень удивится. Но если нас раскроют, пострадаем мы все, и наш факультет в частности…

— Невилл. — Гарри посмотрел однокурснику в глаза. — Я понимаю, что многого прошу, просто это первое, что пришло мне в голову. Мы не будем на тебя обижаться, и я обещаю, что не поменяю своего отношения к тебе, если ты откажешься. Пожалуйста, не соглашайся, не подумав. Я не хочу причинить тебе неприятностей. Симус, ты тоже подумай.

— Знаешь, Гарри, тебе надо поработать над способами убеждения, — задумчиво проговорил Симус, — ты практически отговариваешь нас.

— Просто я не хочу, чтобы из-за меня вы пострадали.

— Ты рисковал из-за моей никчемной напоминалки, которую я все равно потерял неделю спустя, зная, что тебя могут исключить. Я этого не забыл, Гарри, и не забуду. — серьезно сказал Невилл. — Ты заступился за меня, и ты мой друг. Я согласен.

— Спасибо, Невилл. — голос Гарри звучал приглушенно.

— Даже если не учитывать всего остального, я был бы вынужден согласиться, чтобы не преуменьшать драматичности этого момента. — Симус положил руку на сердце и мечтательно уставился куда-то вверх и вдаль.

— Не беспокойся, ты его все равно нарушил. — улыбнулся Гарри.

Дин прокашлялся:

— Остался довольно щепетильный вопрос. Чем будем угощать Невилла?

* * *

Гермиона сидела за нишей рядом с кабинетом декана Гриффиндора, обхватив руками колени, и периодически осматривала коридор. «Дин ждет в подземельях, близнецы в вестибюле, Гарри и Рон у Хагрида», — размышляла она. Сегодняшние события являлись для нее новым, невиданным доселе опытом, и девочка испытывала непривычные ощущения: сильное волнение, почти как перед экзаменом, страх за друзей и еще что-то непонятное. Азарт, что ли? Но ведь ей это не нравится, ей это все просто не может нравиться!

Мимо стремительно прошел Малфой, на лице которого виднелась самодовольная улыбка. Девочка взглянула на часы. Через четыре минуты Невилла укусит ядовитое растение. Пора действовать.

Гермиона осторожно выбралась из-за ниши и направилась вслед за слизеринцем. Услышав впереди звук открывающейся двери, девочка побежала, нацепив на лицо испуганное выражение. Распахнув дверь профессора Трансфигурации, Гермиона, не обращая внимания на Малфоя и тяжело дыша, выдала:

— Профессор Макгонаголл! Невилл отравился!

* * *

За окнами Хогвартса была глубокая ночь. Из открытого окна слышались тихие, неразличимые звуки, а свежий, пахнущий тающим снегом весенний ветер заносил клочки прохлады в гостиную факультета Гриффиндор.

— Ой, дайте мне валерианки… — прошептала девочка с копной каштановых волос, расположившаяся в большом кресле.

— Здесь нет валерианки, Гермиона. А успокаивающим зельем мы не запаслись.

— А надо бы. Сколько их было?

— Кого?

— Тех, кто прилетел за Норбертом.

— Четверо. Веселые парни.

— Великолепно. Как там Невилл?

— Симус?

— Да все в порядке. Помфри сказала, что к утру будет как новенький.

— А Макгонаголл не спрашивала, как это произошло?

— Естественно. Я сказал, что он экспериментировал с какими-то растениями. Она проворчала «Селекционер! Весь в мать!».

— Ха! Правдоподобно получилось, однако!

— Ага. Гарри, ты только готовься, что завтра нас будут допрашивать насчет донесения Малфоя.

— Я знаю, Гермиона. Все будет нормально.

— Надеюсь. Боже, я, кажется, никогда так не волновалась.

Фред щелкнул пальцами:

— Милли!

— Слушаю вас, мистер Уизли. — в гостиной появилось маленькое ушастое создание.

— Привет! Извини, что побеспокоил, Милли. Мы тут переволновались, не принесешь нам чего-нибудь перекусить?

— Конечно, мистер Уизли. — эльфийка энергично кивнула. — Вы опять что-то натворили? — спросила она вдруг довольно строго. Гарри на нее удивленно уставился.

— Ни в коем случае, Милли. Наш друг в больнице.

— Ах! — большие уши эльфа печально повисли.

— Не волнуйся, ничего серьезного. — поспешил успокоить ее Фред. Милли облегченно вздохнула.

— Сейчас принесу! — воскликнула она и бесшумно исчезла.

— И что это было? — спросил Дин после минутной паузы.

— Милли — это наш личный мамозаменитель в Хогвартсе. «Милли», почти как «Молли»… — Джордж улыбнулся, потягиваясь. — Довольно странный у нее характер, но с ней можно даже нормально общаться — редкий случай. Остальные только спешат тебе пряников в карманы напихать и раскланиваются. Она даже пару раз давала нам советы во время наших ночных прогулок, только это сопровождается постоянными причитаниями и упреками. Сама себе противоречит и даже не замечает этого. Странно…

— Я принесла вам поесть! — Милли возникла в гостиной с большим подносом в руках. — Ромашковый чай, мистер Уизли. Успокаивает. И булочки, много булочек, — радостно восклицала она, расставляя на круглом столике угощения. Гарри против воли улыбнулся. — Не волнуйтесь, все будет хорошо с вашим другом, мистер Уизли!

— Спасибо, Милли! — поблагодарил эльфийку Джордж. — И что бы мы без тебя делали! — маленькое существо смущенно опустило голову и принялось разглядывать свои босые ступни. Джордж тем временем продолжал:

— Милли, познакомься, это наш брат — Рон.

— Еще один мистер Уизли! — воскликнула эльфийка. Симус хихикнул.

— Это Гермиона Грейнджер.

— Добрый вечер, мисс!

— Дин Томас.

— Добрый вечер, мистер Томас!

— Симус Финниган.

— Здравствуйте, мистер Финниган!

— Гарри Поттер.

Милли, вздрогнув, промолчала. Затем взглянула на Гарри большими, пронзительно голубыми глазами.

— Какая великая честь! — благоговейно прошептала она. — Спасибо вам, мистер Поттер, спасибо вам от всего народа эльфов.

Гарри рассматривал самое странное существо, когда-либо виденное им, и чувствовал, что, почему-то, краснеет.

— Ээ… спасибо… — пробормотал он.

Милли восхищенно вздохнула.

— Милли надо идти, доброй ночи. Если понадоблюсь, позовите Милли. — эльфийка исчезла.

— Я же говорю, чуднáя. — констатировал Фред. Гарри сидел, уставившись на огонь в камине.

— Странно. — тихо сказал он сам себе.

— Что? –Рон надкусил булочку с шоколадом.

— Она меня поблагодарила. — ответил Гарри. — Почему-то мне все пожимают руку, пялятся на шрам или спрашивают, помню ли я, как выглядел Волдеморт. А она сказала: «Спасибо». Я, конечно… это, конечно, не моя заслуга, но… — мальчик замолчал, не зная, как выразить свою мысль.

— Тебе было приятно. — закончила за него Гермиона. Гарри кивнул.

— Гарри, я тебя еще не благодарил за то, что ты прикончил Сам-Знаешь-Кого? — спросил Симус, ухмыляясь.

— Конечно, Симус! Ты каждый день это делаешь. — Гарри улыбнулся и потянулся к столику с угощениями. — Так, что тут у нас…

* * *

Гарри открыл высокую белую дверь в больничное крыло и очутился в просторной и ярко-освещенной комнате. У стен были расставлены кровати с балдахинами, а в воздухе витал аромат стерильной чистоты. Невилл лежал на белоснежной койке, закинув руки за голову и глядя в потолок. Гарри направился к нему.

— Привет, Невилл.

— О, здорóво, Гарри! — «больной» сел и потянулся. — Ну, как там все прошло? — спросил он тихо.

— Не здесь, Невилл. — Гарри кинул взгляд в сторону кабинета мадам Помфри.

— Не волнуйся, ее здесь нет. Вышла куда-то. Сказала, что мое состояние опасений не вызывает, но выпускать она меня пока не собирается.

— Это радует. — улыбнулся Гарри. — Я тут принес тебе перекусить.

— Отлично! — Невилл надкусил сэндвич. — Так как там все прошло?

— Гладко. Спасибо тебе. Без тебя бы ничего не вышло.

— Да ладно. — видимо, не привыкший к похвалам, Невилл чуть покраснел. — Я-то ничего не делал. Только позволил укусить себя побегу белолистника.

— Расскажи мне. — попросил Гарри. — Расскажи мне, как все было. Необходимо было со стороны взглянуть на ситуацию. Гарри понимал, что Дамблдор уже в курсе случившегося, и не надеялся перехитрить его. При одном взгляде на высокого худощавого старика, с доброжелательной улыбкой беседующего с преподавателями за обеденным столом, мальчик остро ощущал свою… ничтожность. Нет, не так. Свою беспомощность, или, лучше сказать, несущественность. Бессмысленно ставить палки в колеса, если колеса — стальные. Разве что палочка — волшебная. В голове метались беспокойные мысли о том, что директор догадается обо всех его тайнах, о том, что он изучает окклюменцию, боевую магию, о том, что у него есть Ник.

«Запомни, Гарри. Я знаю, что это будет очень тяжело, но нельзя допустить, чтобы Дамблдор догадался о моем присутствии в твоей жизни. Он слишком хитер и мудр. Старайся выглядеть и поступать так, как он этого ожидает». Слова Ника вертелись в сознании, и теперь мальчик начинал понимать всю их важность. Дракон — Хагрид — Пушок — философский камень. Глупо ожидать, что Альбус Дамблдор не свяжет эти события. Но только если узнает об участии в этом всем Гарри Поттера.

Вынырнув из собственных мыслей, мальчик наткнулся на вопросительный взгляд Невилла, лучше чего бы то ни было вернувший его к реальности.

— Гарри?

— Ничего, просто задумался. Так как все было? От Симуса я так ничего и не добился.

— Ты хочешь в подробностях все знать? — Невилл выглядел слегка удивленным.

— Да. — просто ответил Гарри.

— Так вот. Я отравился, мы выждали пять минут, и Симус потащил меня в сторону больничного крыла. Медленно, чтобы нас догнали. Когда мы уже подходили к больнице, нас нагнали профессор Макгонаголл и Гермиона. Я так понимаю, что Гермиона сообщила ей о том, что Симус ведет меня к мадам Помфри. Она что-то строго высказывала, но вроде бы волновалась. Ни о каком драконе она Гермиону не расспрашивала. Вот и все. Я ничего подозрительного не заметил. А у вас как прошло?

Гарри облегченно вздохнул.

— Близнецы забрали Дина, и они втроем вернулись в гостиную. — сообщил Гарри. — Мы с Роном передали Норберта и под мантией вернулись вслед за ними. После этого минут через пятнадцать вернулись Гермиона и Симус. Вот и все.

— А что с Малфоем?

— Не знаю. Гермиона сказала, что Макгонаголл велела ему оставаться на месте и ждать ее возвращения. Не представляю, что он ей наговорил.

В этот момент дверь за спиной Гарри открылась, и в комнату зашла мадам Помфри.

— Мистер Поттер, что вы здесь делаете?

— Я пришел проведать Невилла, мадам Помфри. — невинно заявил он.

— С Лонгботтомом все будет в порядке, ему нужен покой. Вы принесли сюда еду?! — воскликнула колдомедик, увидев сэндвичи в руках мальчиков.

— Я подумал, что Невиллу нужно что-нибудь перекусить, чтобы восстановить силы после отравления.

— Хм… это верно, но слишком непредусмотрительно, мистер Поттер. Мистеру Лонгботтому не будет полезна сейчас такая пища. Да она вообще никогда не полезна. — строго сказала мадам Помфри. — Но, похвально, что вы заботитесь об однокурснике. — тон ее немного смягчился. — Ведь вы пропустили обед?

— Ну… да. — неуверенно ответил Гарри. — Я не очень был голоден, поэтому…

— Хорошо. Не беспокойтесь, я выпущу сегодня мистера Лонгботтома.

— Ладно. Всего доброго, мадам Помфри.

В коридоре Гарри наткнулся на спешащую куда-то Гермиону.

— Гарри! Я тебя ищу. Так и знала, что ты пошел к Невиллу. А нас нельзя было с собой взять?

— Извини, Гермиона. Я не был голоден, к тому же мадам Помфри не пустила бы нас всех. Мне надо было переговорить с ним.

Гермиона нахмурилась.

— Ну и ладно. Я тут по другому поводу. Профессор Макгонаголл велела нам быть у нее сегодня после ужина.

— Нам?

— Сам догадайся. — девочка вымученно улыбнулась.

— Ты, я, Рон и Дин.

— Точно. Так что приготовь легенду.

— Уже готова. Все просто: нам надоели вечные преследования Малфоя, и мы решили над ним подшутить. Никаких доказательств, все спишем на чересчур бурное воображение Драко.

— Хм, ну ладно. А теперь пошли в гостиную, я хочу взять у тебя книгу.

* * *

Четверо первокурсников переминались с ноги на ногу, стоя у кабинета преподавателя трансфигурации.

— Пройдемте. — профессор Макгонаголл подошла к ним и открыла дверь, совершив причудливые пассы волшебной палочкой.

Преподавательница обошла письменный стол и внимательно вгляделась в своих подопечных.

— Итак, — начала она, — мне хотелось бы услышать ваши комментарии по поводу, за не имением других определений, донесения мистера Малфоя. Он вчера вечером сообщил мне, что Хагрид завел себе детеныша дракона, и вам об этом известно. Кроме того, вы собирались прошлой ночью куда-то его переправить.

Согласно сценарию Гарри, вся четверка сделала вид, что пытается подавить смешок. Профессор Макгонаголл строго на них посмотрела.

— Я жду. — сказала она.

— Простите, профессор Макгонаголл, боюсь, что это глупое недоразумение. — невинным голосом заявила Гермиона. Просто нам надоело, что Драко Малфой шпионит за нами, и…

— Шпионит?

— Ну да. — подхватил Гарри. — Мы пошли проведать Хагрида, а когда мы были у него, Гермиона заметила, что Малфой стоит за окном. Она тихо предупредила нас, а Рон сказал: «Хагрид, у тебя нет чего-нибудь, куда можно посадить дракона?». Мы некоторое время обсуждали, так сказать, «план» отправки дракона куда-нибудь. Просто розыгрыш. Я-то думал, что Малфой поймет, что мы его увидели, и уйдет, но, похоже, переоценил его. Если бы мы знали, что это заставит вас волноваться, мы бы ни за что так не поступили. — закончил он. Остальные энергично закивали. Макгонаголл покачала головой, но в ее глазах плясали искорки.

— Похоже на правду. — сказала она. — По крайней мере, гораздо больше, чем то, что сообщил мистер Малфой. Я уже начала думать, что инцидент с мистером Лонгботтомом является ни чем иным, как диверсией для предотвращения моего вмешательства в вашу операцию…

Дин хмуро посмотрел на преподавательницу:

— Профессор, вы ведь не думаете, что мы рисковали здоровьем Невилла ради какой-то глупой шутки?

— Спрятать дракона — не шутка, мистер Томас.

— Простите, профессор, но это довольно обидно. — Дин опустил голову.

— Я не хотела вас оскорбить, мистер Томас, и приношу свои извинения. Довольно об этом. Я считаю, что инцидент исчерпан. — профессор выглядела немного пристыженной, и даже растроганной, хотя строгое выражение ее лица почти не изменилось. — Трое из вас жили в мире магглов до этого года, — она неожиданно сменила тему, — как вы адаптируетесь здесь? Если нужна моя помощь, прошу, я к вашим услугам.

— Спасибо, профессор. — ответила Гермиона. — У Гарри есть книга об обычаях и этикете волшебного мира, она нам очень помогла. А в случае чего, Рон нам дает советы.

— Обращайтесь. — буркнул Рон, слегка покраснев.

Макгонаголл ласково улыбнулась.

— Приятно видеть, что вы друг друга поддерживаете.

— Мы ведь гриффиндорцы. — заявил Гарри, решив порадовать своего декана. Судя по выражению ее лица, ему это удалось.

— Это верно. — кивнула она и посмотрела на настольные часы. — Уже поздно, лучше вам отправиться в спальни. Мистеру Филчу скажете, что я вас задержала.

— Хорошо. До свидания. — первокурсники друг за другом вышли из кабинета.

— Я чувствую себя как-то неловко. — призналась Гермиона уже в гостиной. — Такое ощущение, будто мы предали ее доверие.

— Мне тоже не очень приятно, что мы ей солгали, но это был единственный выход. — Гарри окинул взглядом гостиную. — Но, правда в том, что мы друг друга поддерживаем, и это хорошо.

— Ага, звучит утешительно. — девочка скрестила руки — жест, означающий, что она чем-то недовольна. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Гермиона. — хором ответили мальчики и отправились в свою спальню.

Удостоверившись, что соседи заснули, Гарри достал зеркало.

— Ник!

— Привет, Гарри. Что-то серьезное?

— С чего ты взял?

— А с того, что ты меня не вызываешь для того, чтобы пожелать доброй ночи. Так что случилось?

— Мы переправили дракона в Румынию. Все прошло хорошо.

— И в чем проблема?

— Проблема в том, что Хагрид сообщил тому незнакомцу, как пройти мимо Пушка.

— Да? — у Ника на лице появилась долгожданная для Гарри заинтересованность. — И как это сделать?

Гарри улыбнулся:

— Спеть ему или сыграть.

— Отлично. И что ты выбрал?

— В каком смысле?

— Петь или играть будешь?

— Ээ, я не знаю. — Гарри удивился. — Я не собираюсь лезть туда.

— Это похвально.

— Но петь бы я не стал. — добавил мальчик.

— Да? А играть ты умеешь на чем-нибудь?

— Нет… Да!

— Что — да?

— Хагрид подарил мне флейту!

Ник сразу же стал серьезен.

— Гарри, ты понимаешь, что…

— Флейту он подарил мне по совету Дамблдора.

— Примерно так.

— Так что получается, — Гарри нахмурился, — может, все то, о чем проболтался Хагрид, было спланировано?

— Не думаю. Скорее всего, Дамблдор знал, что Хагрид довольно болтлив, и просто подстегнул твое любопытство.

— Да?

— Подумай сам: Хагрид взял тебя с собой, когда забирал камень, у Хагрида на столе лежала газета месячной давности, Дамблдор предупредил вас о коридоре на третьем этаже, хотя мог просто запереть его так, что ни один ученик не откроет. Понимаешь?

— Ну да, об этом я и так догадывался. — пробормотал Гарри. — Получается, что все это для меня должно стать испытанием?

— Да.

Повисла тишина. Гарри всматривался в полог кровати, ощущая на себе острый взгляд Ника.

— Гарри?

— Что мне делать, Ник?

— Во-первых, успокоиться и не совершать необдуманных поступков. Во-вторых, еще раз успокоиться и никогда не совершать необдуманных поступков.

— И научиться играть на флейте.

— Ага, я именно это и хотел сказать. — Ник невесело улыбнулся. — Будь я на месте Дамблдора, я бы наложил такие чары на помещение, которые запрещали бы заколдовывать неодушевленные предметы. Тогда придется искателю камня самому петь или играть. Это вывело бы его из равновесия. — Ник вновь улыбнулся, уже с огоньком в глазах. — Ладно, не будем об этом. Гарри, я попрошу тебя об одном: потерпи. Я понимаю, что у тебя много вопросов на языке вертится, но потерпи до начала лета. Все изменится. Тогда мы будем видеться чаще, и, поверь, скучать тебе не придется.

— Правда?

— Даю слово. Только наберись терпения.

— Хорошо.

— Отлично. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Ник.

— Гарри?

— Да?

— Не совершай необдуманных поступков.

Зеркало затуманилось, и через мгновение Гарри увидел в нем свое отражение. Кинув волшебный прибор в сундучок, полученный от профессора Флитвика и заперев его, маленький гриффиндорец закутался в одеяло, и его тут же начало клонить в сон. «Не совершать необдуманных поступков», — засыпая, подумал он, — «Не так уж и сложно». Но одиннадцатилетний мальчик Гарри Поттер, который так мало еще знал о мире, о людях и о себе, сильно ошибался.

Гарри осторожно, стараясь не ошибиться, добавил щепотку толченного акраталина в котел с темно-синим варевом. Сосредоточиться на готовящемся зелье не получалось — голова была занята совсем другим. Несмотря на теплую майскую погоду на улице, подземелья Хогвартса оставались все такими же холодными и неуютными. Рядом сидел, насупившись, Рон, и внимательно вглядывался в учебник. Гарри кинул взгляд налево: Гермиона, кажется, забыла о необходимости дышать, добавляя зеленоватую жидкость в свой котел. В классе висела напряженная тишина, прерываемая лишь гулким стуком каблуков профессора Снейпа. Он приблизился к Гарри и, наклонившись над столом, внимательно всмотрелся в его котел. Презрительно фыркнув, двинулся дальше. После поражения Слизерина в последнем матче сезона зельевар стал еще невыносимее, похоже, задавшись целью забрать баллы, полученные Гриффиндором в квиддичных матчах. Гарри поднял голову и осмотрелся: Парвати танцующей походкой подошла к столу преподавателя и поставила зелье. Заметив взгляд Гарри, она улыбнулась ему, отчего мальчик немного покраснел и тут же склонился над учебником.

— До конца урока пять минут. — Снейп взял склянку Парвати и вгляделся в светло-голубое зелье. Поставив его на стол, кинул взгляд на часы. — Заканчивайте работу и предоставьте мне образцы. Не шуметь. — Быстрым шагом декан Слизерина вышел из класса.

Гарри посмотрел ему вслед. Странно. Обычно Снейп никогда не покидал кабинет во время урока. В свете ожидаемых событий данное, незначительное на первый взгляд, происшествие вдруг начало обрастать в голове мальчика разнообразными подробностями.

— Гарри! — тихий шепот Гермионы вернул его к действительности. — Твое зелье сейчас испортится! — Гарри в очередной раз всмотрелся в свой котел.

— Уже испортилось, кажется. — прокомментировал он.

— Ага, к сожалению, это действительно так. — Парвати наклонилась над их столом. — Ты забыл вовремя перемешать.

— Наверно... — рассеяно ответил Гарри и поймал взгляд Рона. Тот качнул головой в сторону двери и пожал плечами. Дин оживленно шушукался с Симусом, и, похоже, не обратил должного внимания на отсутствие преподавателя.

— Гарри, ты не против, если я дам почитать твою книгу Падме? — спросила Парвати. Гарри обернулся.

— Конечно, можешь держать ее у себя столько, сколько надо. — ответил он. — А Падма тоже так хорошо разбирается в зельях?

— Н-ну… да. — ответила девочка, вмиг покраснев. Гарри отметил тот факт, что в очередной раз заставил знакомого ему человека смущаться, не приложив к этому никаких усилий.

— Ты еще не пробовала поэкспериментировать?

— Еще нет. — Парвати встряхнула иссиня-черными волосами, в глазах зажегся огонек. — Нужно слишком много времени, буду пробовать на каникулах. Но идеи там просто невероятные!

— О, я буду ждать отчетов о твоих экспериментах! — Гарри улыбнулся. — Только ты там поосторожнее.

— Конечно! Падма из нас двоих более разумна, по крайней мере, так все говорят, она будет меня сдерживать.

— Поэтому она в Равенкло?

— Может быть. — Парвати накрутила на палец черный локон. — Интересно, куда это Снейп убежал?

— Не знаю. — Гарри задумчиво потер подбородок. — Не знаю.

* * *

— С-северус, ты х-хотел меня видеть? — заикаясь, спросил профессор Квиррел.

— Да, Квиррел. — холодно ответил Снейп. Они стояли в метре друг от друга, но Квиррел, казалось, прижат к холодной стене свирепым взглядом зельевара. — И ты прекрасно знаешь, почему.

— П-почему? Я н-не зн-наю. — Квиррел побледнел.

— Ты уже выяснил, как пройти мимо пса?

— К-какого пса?

Снейп устало вздохнул, отчего профессор ЗОТИ побледнел еще сильнее. Его руки начали судорожно ощупывать каменную стену.

— Квиррел, — начал зельевар с еле сдерживаемой яростью, — ты знаешь, кем я был десять лет назад? Почему бы не облегчить себе жизнь и не рассказать мне все, что ты знаешь?

— Я не п-понимаю, о чем ты.

— Не понимаешь? Нет, ты прекрасно меня понимаешь… Я буду следить за тобой.

Снейп резко развернулся, взмахнув полами черного плаща, и вскоре исчез, свернув направо. Профессор Квиррел некоторое время со странным выражением лица смотрел ему вслед, и затем направился в другую сторону.

Коридор опустел. Звук шагов двух преподавателей затих.

— Мда, дела. — раздался тихий голос. Фред Уизли появился в одном из ответвлений коридора в той стороне, где исчез Квиррел, и огляделся. Вслед за ним выбрался его брат-близнец, на ходу запихивая желтоватый пергамент под мантию.

— Мне все это нравиться все меньше и меньше, Фред. — сказал он.

— Не могу не согласиться. — ответил Фред.

Еще раз оглядевшись, близнецы уверенной походкой отправились в гостиную факультета Гриффиндор.

* * *

— Как он сказал?

— «Ты знаешь, кем я был десять лет назад? Почему бы тебе не облегчить свою жизнь? Почему бы не рассказать мне все?». Как-то так.

— Десять лет назад. Что было десять лет назад?

— Десять лет назад ты победил Сам-Знаешь-Кого. — Гермиона тревожно посмотрела на Гарри. Тот поймал ее взгляд, и внезапная догадка ледяным копьем пронзила его сознание.

— Снейп работал на Волдеморта! Поэтому он хочет помочь Квиррелу добыть камень!

Гермиона вскинула руку.

— Стоп. Не так быстро. Вполне возможно, что Снейп хочет просто разговорить Квиррела.

— Мне не очень в это верится. — сказал Рон.

— Я понимаю, но, вероятно, что он действует по приказу Дамблдора.

— Я не доверяю Дамблдору еще больше, чем Снейпу. — добавил Гарри.

— И что делать? — в голосе Гермионы послышалось отчаяние.

— В принципе, от этого ничего не меняется. — задумчиво произнес Фред. — Все, что нам остается, так это ждать, пока Квиррел или Снейп полезут в люк, и отправиться за ними.

— Или позвать кого-нибудь. — тихо сказала Гермиона.

— Кого?

Наступила звенящая тишина, словно после того, как кто-то с силой дернул струну гитары.

— Дамблдора?

— Макгонаголл?

— Флитвика?

— Авроров?

Гарри задумался.

— Дамблдор отпадает. — сказал наконец он. — Авроры — тоже. В Министерстве вообще не в курсе того, что здесь происходит. Получится слишком большой переполох, а я обязан сохранять секретность ситуации настолько, насколько это вообще возможно.

— Почему? — спросила Гермиона. Гарри промолчал, лишь серьезно на нее посмотрел. Вероятно, она по-своему интерпретировала этот взгляд, так как опустила голову и запустила руку в пышные волосы, задумавшись. — Ох, мне надо передохнуть. — проговорила она. — Голова совсем не соображает.

Гарри решил подвести итог обсуждению, которое явно заходило в тупик.

— Нам всем надо отдохнуть. — сказал он. — Завтра подумаем обо всем этом, а сейчас я иду спать.

— Да. — согласился Джордж. — Так, давайте, все расходимся по спальням. И пусть нам всем приснится блестящий план.

— Ник?

Через несколько секунд в зеркале появилось усталое лицо с взъерошенными волосами.

— О, привет, Гарри. Как поживаешь?

— Довольно неплохо. А ты? Что-то видок у тебя необычный.

Ник улыбнулся.

— Работаю. Хочу усовершенствовать оборотное зелье. Только пока почти ничего не получается.

— Оборотное?

— Оно позволяет принять облик другого человека.

— Ах да, вспомнил. — Гарри почесал затылок. — А что ты хочешь с ним сделать?

— Скажу, когда сделаю. — в синих глазах заплясал свет. — Не хочу убить интригу, к тому же ты почти ничего не поймешь.

— Ну спасибо. — ответил Гарри. — Вообще-то, у меня новости.

— Да ладно? — притворно изумился Ник. — И какие?

Гарри пересказал ему разговор Снейпа и Квиррела.

— Интересный расклад. — прокомментировал он. — Я тебе не говорил, Гарри, но Снейп был Пожирателем Смерти. Только за несколько месяцев до окончания войны перешел на сторону Ордена Феникса. Почему — не знаю. Возможно, что он действительно хочет помочь возрождению Волдеморта. Также возможно, что он действует по приказу Дамблдора. Или, может, по собственной инициативе. Этот разговор, который вы подслушали, принес больше вопросов, чем ответов. Теперь мы можем быть почти уверенными, что Квиррел служит Волдеморту. Позиция Снейпа не ясна, но его можешь пока проигнорировать. Кстати, как вы подслушали их? Только не говори мне, что случайно наткнулись.

— Да нет, — ответил Гарри, — Снейп выбежал из класса за пять минут до окончания урока. Это показалось мне странным, и я сразу же после урока нашел близнецов. Они проследили за Снейпом своим суперсекретным способом. Сказали, что он довольно долго рыскал по коридорам в поисках Квиррела.

Ник молча смотрел на него, и по непонятной причине сердце мальчика забилось быстрее.

— Проследили… — пробормотал он. Гарри хотел что-то сказать, но Ник вскинул руку, и он смолк. Минут пять, не меньше, Гарри смотрел в зеркало на друга, не решаясь заговорить.

— Дьявол, — тревожным голосом произнес вдруг Ник, — Я — глупый старый… — он осекся. — Гарри, слушай меня внимательно. Помнишь, ты говорил о питомце Квиррела?

— Да, но я так его и не разглядел…

— Неважно. Уизли тебе не сказали, как его зовут?

— Да, только я не помню.

— Случайно, не Том Риддл?

— Точно! Но откуда ты…

— Неважно. — вновь перебил его Ник. — Гарри, ты в большей опасности, чем я думал. Я сейчас же выезжаю в Хогсмид. Держи зеркало при себе и не выходи никуда из гриффиндорской башни ночью. Днем не ходи один.

— Что случилось?

— Нет времени рассказывать. Завтра утром скажи близнецам, что необходимо день и ночь следить за Квиррелом. Причин не говори, пока никто не должен об этом знать. Если он приблизится к коридору третьего этажа, вызови меня. Нельзя его упустить.

— Кого?

— Квиррела. Не совершай глупостей, скоро я буду рядом.

Гарри хотел что-то добавить, но лицо Ника исчезло с зеркала.

* * *

В окрестностях Хогвартса царствовала ночь. Обыденные, привычные очертания Запретного леса под покровом темноты преобразились настолько, что казалось, будто каждая ветвь таит угрозу неосторожному посетителю, готовая запутаться под ногами или ослепить острым засохшим прутиком. Отдельный мир, может, живое существо, не признающее чужаков.

Вдруг ночной ветер принес на опушку леса тихий шорох. Мало кто мог бы заметить, как ветви, которых коснулся этот звук, качнулись и опустились, словно в жесте покорности. Фигура в темном плаще с капюшоном, вышедшая из сумрака, покачала головой из стороны в сторону и шумно втянула воздух. В левой руке был зажат длинный посох, при каждом шаге утопавший в весенней траве. На самом краю леса человек остановился и снова огляделся, затем уверенным пружинистым шагом зашагал между деревьями.

Фигура в плаще углублялась в лес, стремительно минуя башнеподобные стволы многовековых деревьев. И внезапно остановилась. Неподалеку мерцал свет. Путник вздрогнул и стремительно побежал к источнику тусклого сияния. На жестких корнях под сенью огромного дерева лежал единорог. На шее прекрасного существа виднелась длинная рана, из которой сочилась голубоватая кровь: единорог умирал. Человек воткнул посох во влажную землю и упал на колени. Положив ладони на края раны, он опустил голову и зашептал. Страшный порез начал сходиться, кровь, стекавшая по гладкой шерсти — втягиваться обратно, и вскоре от раны не осталось и следа. Единорог издал странный звук, перевернулся и резво вскочил. Человек же, напротив, устало привалился к дереву, тяжело дыша.

— Повезло тебе, дружок, что я оказался рядом. — донеслось из-под капюшона. Единорог опустил голову и припал губами к макушке незнакомца. Раздался звонкий, искренний смех. — Ну-ну, только ты будь осторожней. Он может вернуться.

* * *

Кентавр Фиренц заметил мелькнувшее на миг между деревьями сияние, которое ни с чем спутать было невозможно. Пассивность сородичей, равнодушно относившихся к тому, что кто-то охотится на единорогов у них под носом, раздражала его. «Нельзя вмешиваться в дела волшебников, это потревожит небо!» — таковы были вечные причитания Бэйна. Если не вмешиваться, если все предопределено, то кто мы такие? Бездушные куклы? Фиренц злобно фыркнул и аккуратно, стараясь не выдать себя хрустнувшей под копытами веткой, двинулся к источнику света. Что ж, сейчас он покончит с убийцей единорогов, пусть даже ради этого придется покинуть табун. Зато совесть будет чиста.

На фоне белого сияния выделялся силуэт человеческой фигуры, привалившейся к дереву. Единорога не было видно. Фиренц вскинул лук. Мгновенно прицелился и выстрелил.

Все произошло так внезапно, что молодой кентавр растерялся. Человек резко пригнулся, и стрела исчезла в густой листве. Взметнулся плащ, и незнакомец юркнул куда-то за дерево, но только для того, чтобы через пару секунд очутиться рядом со стоявшим до этого в десяти шагах от него кентавром. Фиренц только успел вытянуть из колчана вторую стрелу, и когда уже собирался натянуть тетиву, раздался свист стали и отрубленный наконечник стрелы упал на землю.

— Тихо, — произнес кто-то, и кентавр обнаружил у своей шеи блестящий на лунном свете клинок. — Я не враг.

— Сталь у моей глотки не подтверждает этого. — ответил Фиренц с долей презрения в голосе. Хотя не отметить того факта, что человек не пользовался палочкой, он не мог. Кентавры недолюбливали магов за их волшебство, этот незнакомец, очевидно, знал об этом, поэтому показал, что может одержать над ним победу без использования магии. «Впрочем, существу с такой реакцией магия не очень-то и необходима», — уважительно подумал кентавр. Незнакомец опустил меч и вложил его в ножны.

— Ты хотел меня убить. — спокойно сказал он.

— Я принял тебя за другого, — ответил Фиренц, — надеюсь.

— Я — не тот, кто ранил единорога, если ты об этом. Я тот, кто его вылечил.

— С чего бы тебе это делать? — возразил кентавр.

Незнакомец усмехнулся.

— Раньше я как-то не замечал, что кентаврам не знакомо чувство жалости. Хотя вы старательно прячете его. Но, поскольку ты хотел меня застрелить… — человек повернулся. — Эй, дружок, подойди сюда. — Из-за дерева показался белоснежный и на вид абсолютно здоровый единорог. Фиренц на время потерял дар речи. Этот человек приручил единорога! — Вот тебе подтверждение моих слов.

— Он… он тебя слушается?

— Тебя это удивляет? — незнакомец скинул капюшон и погладил волшебное животное по голове. — Я его вылечил, что тут удивительного?

Звучало правдоподобно, но чутье подсказывало кентавру, что человек лукавит. Он, не переставая гладить единорога, обернулся и посмотрел на Фиренца. Это был мужчина неопределенного возраста с волосами до плеч, короткой бородой и глубокими сияющими глазами зеленого цвета. Во взгляде незнакомца было что-то… за свою жизнь Фиренц встречал не так много людей, но никогда бы не подумал, что под взглядом волшебника может почувствовать себя так неуютно.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина.

— Фиренц.

— Очень приятно с тобой познакомиться. Мне жаль, но я не могу назвать тебе своего имени, а врать тебе я не хочу.

Фиренц на миг вспыхнул от негодования, но быстро успокоился и только ответил:

— Я понимаю.

— В самом деле? Это хорошо. — незнакомец подобрал с земли наконечник стрелы. — Зазубренные… Ты представляешь себе, как их сложно вытаскивать? — он покачал головой, словно старик, делающий замечание своему нашкодившему внуку. — Позаботься о малыше, Фиренц, он слишком молод. Мы еще встретимся.

— Ты в этом уверен?

Мужчина улыбнулся.

— Конечно, уверен. Потому что я приду тебя повидать. До встречи, мой друг.

Незнакомец подобрал свой посох, и, кивнув кентавру, прошел мимо него и скоро исчез между деревьями.

* * *

— Что-то ты сегодня поздно, Гарри. — Гермиона сидела в гостиной с учебником трансфигурации на коленях.

— Не мог долго заснуть. — гриффиндорец протер глаза и поправил с спешке надетую мантию. — Ты не видела Фреда с Джорджем?

Гермиона покачала головой.

— Что-то случилось?

— Нет, нет…

Учебник захлопнулся, и Гарри встретился глазами с Гермионой.

— Может, ты и умеешь врать, Гарри, но я слишком хорошо тебя знаю.

— Необходимо проследить за Квиррелом.

— С чего бы вдруг?

Гарри промолчал, и девочка нахмурилась.

— Гарри?

— Мне кажется, что он скоро начнет действовать.

— Но ведь Дамблдор в Хогвартсе. Ты же говорил, что он не будет ничего предпринимать, пока директор здесь. Я с этим согласна.

Гарри сел на диван рядом с подругой и вздохнул, глядя куда-то сквозь стену.

— Просто поверь мне, Гермиона. Я не могу сейчас ничего рассказывать.

— Ну ладно, если все это что-то вроде испытания для того, чтобы заслужить твое доверие, я готова его пройти.

Гермиона вздрогнула, когда Гарри резко к ней повернулся.

— Не говори так никогда. — сердито воскликнул он.

— Хорошо-хорошо. — девочка коснулась его плеча. — Прости, Гарри. Ты знаешь, я люблю быть в курсе всего, поэтому разозлилась. Я не хотела тебя обидеть.

Гарри улыбнулся.

— Я знаю.

Фред и Джордж нашлись у дверей большого зала. Выслушав просьбу Гарри, они засели в одном из пустых классов и попросили оставить их в одиночестве.

— Если что, найдете одного из нас в гостиной. — сообщила им Гермиона.

— Так, Квиррел… — услышал Гарри через дверь бормотание одного из близнецов. — Ага, вот, Квиринус Квиррел и Том Риддл. Обсурдесéро![1].

* * *

Гарри вернулся в свою комнату и достал из кармана зеркало. Его смутило и немного напугало то, что зеркало казалось слегка затуманенным.

— Ник? Ник, ты слышишь? Ник!

Зеркало оставалось мутным, лишь чуть-чуть потемнело на мгновение. Мальчик почувствовал, что к голове приливает кровь.

— Ник, я оставил близнецов следить за Квиррелом. Как ты думаешь, может, предупредить Дамблдора? Это и в его интересах. Ник? — магический прибор в руках гриффиндорца слегка задрожал, словно уловив волнение своего хозяина.

— Ник, что мне делать? — вопрос остался без ответа. Гарри несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. «Ника здесь нет. Он обещал быть на связи, но его нет. Значит, произошло нечто не зависящее от него. Возможно, Квиррел узнал о нем и мешает ему проникнуть в замок». — мысли мальчика прервались, уступив место внезапному чувству страха. Сломя голову он выбежал из спальни и у портрета Полной Дамы столкнулся с Фредом и Джорджем.

— Гарри! Он на третьем этаже! — сообщил запыхавшийся Фред.

— Найдите остальных, мне надо предупредить Дамблдора.

Близнецы на него недоуменно посмотрели.

— Дамблдора?

— Да, у нас нет другого выхода.

Братья коротко переглянулись и кивнули.

* * *

Все планы и вся секретность пошли прахом. Гарри бежал по коридорам древнего замка по направлению к кабинету директора и четко осознавал эту мысль. Другого выхода нет. Просто надо умолчать о Нике. Сказать Дамблдору то, что он ожидает. Не зря же он подкидывал ему все эти подсказки.

— Мистер Поттер, куда вы так спешите? — окликнул его голос профессора Макгонаголл. Гарри обернулся.

— Мне нужно к директору, профессор. — ответил он, стараясь восстановить дыхание.

— Что случилось? По любым вопросам вы можете обратиться ко мне, мистер Поттер. — преподаватель трансфигурации проницательно на него посмотрела. — К тому же, директор Дамблдор сейчас отсутствует. Его вызвали в Министерство по срочному делу…

Слишком много тревожных событий происходило в течение последних суток, поэтому слова Макгонаголл не произвели на него особого впечатления. Просто еще одно неудачное стечение обстоятельств.

— А, ну тогда я позже к нему зайду. — как можно более нейтрально ответил Гарри.

— Может, все-таки расскажете мне о том, что вас тревожит?

— Все хорошо, профессор, просто небольшой личный вопрос. — в голове уже созрело объяснение подобного «личного вопроса» — отцовский плащ-невидимка. Неплохо, Поттер, подумал он.

* * *

Остановившись в запретном коридоре третьего этажа, Гарри огляделся и громко кашлянул.

— Фред, Джордж?

Через мгновение из-за угла появились близнецы в компании Рона, Гермионы и Дина.

— Где он?

— Уже там. — ответил Джордж, кивнув в сторону запертой двери в конце коридора. Гарри подошел к друзьям и начал шепотом раздавать указания:

— Фред, разыщи профессора Флитвика и приведи его сюда. Дин, спускайся к парадному входу, где-то там должен находиться молодой мужчина примерно двадцати трех лет с русыми волосами. Поищи его на дороге в Хогсмид. Скажи ему, что я здесь. Он поймет. Джордж, напиши Дамблдору анонимное письмо, сообщи, что камень в опасности. Пусть прибудет как можно скорее.

— Все понял, Гарри, — уверенно ответил Джордж. — Только лучше будет, если я и Фред пойдем с тобой. Мы старше и сильнее.

Гарри в ответ покачал головой:

— Я не собираюсь лезть в драку. Дин бегает быстрее всех, а вы сможете найти того, кого нужно, быстрее всех нас. Мы последуем за ним, но не будем ничего предпринимать.

— Все ясно. — близнецы вместе с Дином выбежали в дверь, ведущую к лестницам. Гарри повернулся к Рону и Гермионе.

— Мы с тобой, дружище. — Рон крепко сжал палочку.

Кивнув, Гарри отпер дверь в комнату с люком. На полу рядом с цербером лежала арфа.

— Привет, Пушок. — достав флейту, он начал наигрывать что-то, отдаленно напоминающее мелодию, но, похоже, трехголовый пес не слишком хорошо разбирался в музыке. Через минуту его недовольное урчание перешло в храп. Гарри, Рон и Гермиона вновь позволили себе дышать.

— Гермиона, продолжай играть, я спущусь вниз. Если там все спокойно, окликну вас.

— Может, лучше я? — осторожно спросил Рон.

— Нет, Рон. Я пойду первым.

Гарри свесил ноги в темноту люка и кинул взгляд вниз. Кто знает, насколько там глубоко? Может, стоило взять с собой метлу или веревку? Впрочем, уже неважно. Сделав глубокий вдох, он прыгнул.

Странно, почему люди когда-то думали, что время неизменно и течет везде одинаково: секунда, в течение которой он падал, растянулась в вечность. Гарри уже приготовился было сгруппироваться, чтобы не подвернуть ногу, когда угодил во что-то мягкое.

— Люмос. — на кончике палочки зажегся холодный свет. Гарри посмотрел под ноги: ботинки почти по щиколотку утопали в толстом слое пыли. — Эй, можете прыгать, тут невысоко. Люмос Максима.

Яркий свет разогнал темноту, и Гарри разглядел стены маленькой комнатки. Мелькнула тень, и рядом оказался Рон. Вслед за ним прыгнула Гермиона.

— Ничего себе тут пыли накопилось. — пробурчал Рон, зевая. — Мерлин, как же я устал.

— Я тоже. — Гарри протер глаза.

— Мальчики, вы чего? — тревожно спросила Гермиона. — Люмос. А ну-ка… — она подошла к боковой стене и внимательно вгляделась в пол. — Это не пыль! — воскликнула она испуганно. — Задержите дыхание! Гарри, отопри ту дверь!

Гарри зевнул. И почему никто не додумался поставить сюда кровать, или кресло, или, хотя бы, стул? О чем это там кричит Гермиона? Отпереть дверь? Конечно, только сначала передохну…

— Агуаменти! — Гарри возмущенно заорал, когда его окатило холодной водой. Сонливость пропала. Нелепость ситуации, наконец, насторожила гриффиндорца, и он открыл дверь:

— Алоомора! Гермиона, что происходит?

— Это пыльца сомникулуса! Выводи Рона!

Тот прилег на каменный пол и уже засыпал, когда Гарри подхватил его за руки и вытащил из комнаты.

— Выходи оттуда! — Гермиона выскочила из комнаты. — Коллопортус! — дверь захлопнулась, и Гарри принялся будить отчаянно сопротивляющегося Рона.

— Эй, дружище, очнись. Ты забыл, где мы? — никакой реакции. — Агуаменти.

Рон вскочил так резво, что Гарри не выдержал и рассмеялся.

— Что, во имя Мерлина, произошло?! — он ошалело огляделся, отфыркиваясь.

— Пыльца сомникулуса или сонного цветка, Рон. — Гермиона прислонилась к стене и тяжело вздохнула. — Под воздействием света испаряет вещество, вызывающее сонливость. На парней действует сильнее, чем на девушек. Если заснуть рядом с пыльцой и долгое время вдыхать ее…

— … то умрешь. — закончил за нее Гарри. Гермиона кивнула.

— Ух… пошли дальше, времени в обрез. — сказал Рон, убирая со лба мокрые волосы.

Гарри огляделся. Они находились в длинном коридоре с низким потолком и грубо отделанными каменными стенами. Вдалеке мерцал свет.

— Свет в конце туннеля… — прошептала Гермиона. — Ох, не нравится мне это. Рон прав, теряем время.

Сам Рон уже уверенным шагом шел вперед. Гарри подобрал упавшую палочку.

— Гермиона? — она вдруг остановилась, проходя мимо него, и чуть повернула голову, словно прислушиваясь.

— Нет, ничего, — пробормотала она. — Идем.

* * *

Дин выбежал во двор и принялся его тщательно осматривать на предмет присутствия молодого человека лет двадцати трех с русыми волосами, но все было тщетно. Разве что мимо прошли две очень симпатичные равенкловки... Нет, Дин! Не сейчас. Твои друзья в опасности. Еще раз оглядевшись, парень в спешке направился в сторону Хогсмида.

Он уже почти добрался до ворот, разделяющих территорию Хогвартса и волшебную деревню, когда боковым зрением уловил необычное зрелище. Мужчина неопределенного возраста с короткой бородой и волосами до плеч стоял, опираясь на деревянный посох, и сосредоточенно размахивал волшебной палочкой, изредка тыкая ею в сторону замка.

— Ээ, сэр? — обратился Дин к незнакомцу. Привычное для него «эй, ты» почему-то не получилось произнести. — Вам помочь? — Может, этот мужик как-то связан с тем, кого он ищет? Не каждый же день такое увидишь. Незнакомец опустил палочку и посмотрел на него. В течение доли секунды Дину казалось, что его пронзают двумя холодными глазами, а когда наваждение исчезло, странный мужчина произнес:

— Мистер Томас, я полагаю?

— Ээ, да. — ответил Дин, и тут же добавил: — Откуда вы меня знаете?

— Тебя прислал Гарри. — это не был вопрос. — Рассказывай.

Прозвучало почти как приказ, но Дин не собирался выкладывать все каждому встречному.

— Я вас не знаю. — гриффиндорец медленно отступил на шаг назад, сжимая в кармане палочку. Мужчина улыбнулся.

— Тогда я расскажу. Гарри не смог связаться со мной, и поэтому прислал тебя поискать во дворе или по дороге в Хогсмид молодого человека лет двадцати пяти, с русыми волосами. Сам он, вероятно, полез в люк. Теперь расскажи мне остальное, а я пока попытаюсь пробиться в ваш замок. Я и есть тот молодой человек, только выпил оборотное зелье и выгляжу немного не так. — и, не дожидаясь ответа, он принялся вновь размахивать палочкой. Дин сглотнул.

— Да, вы правы, он полез в люк вместе с Гермионой и Роном, Фреда отправил за профессором Флитвиком, а Джорджа попросил отослать письмо директору.

— А сам директор где? — ни на миг не останавливаясь, спросил мужчина.

— Не знаю, вроде в министерстве.

— Совяльня далеко?

— Да, намного дальше, чем отсюда до замка. — ответил Дин, не понимая, к чему клонит незнакомец.

— Тогда беги к Джорджу и останови его. Я почти… — мужчина сделал резкий выпад, крутанув палочкой, и удовлетворенно вздохнул. — Я уже иду к Гарри. — сказал он. — Беги за Джорджем, Дин.

* * *

— И что это такое? — Рон ткнул пальцем в пол перед собой, где были расположены большие каменные плиты с намалеванными и выбитыми долотом знаками. Плиты занимали весь коридор, и если бы они не возвышались над полом на десяток сантиметров, их было бы сложно заметить.

— Тут какие-то руны, — Гермиона со светящейся палочкой в руке всмотрелась в каракули на плитах, — я в этом не разбираюсь. Интересно, что случится, если наступить на них?

— Похоже на то, что они провалятся или что-то вроде этого. Может, есть подсказки? — Гарри наклонился над плитами. — Это не руны! Это лабиринт!

— Лабиринт?

— Да. Смотри, вроде тех, которые печатаются в журналах с кроссвордами. Надо выбрать нужную плиту. Так мы найдем нужный путь.

— Вот первая, — заметил Рон, указывая на крайнюю правую. — Здесь начинается одна из дорожек, а на остальных линии закругляются.

— Отлично. — Гарри осторожно наступил на неровный камень, и его колени тут же подогнулись. Тело налилось тяжестью, а на плечи, казалось, кинули огромный камень. — Похоже, перепрыгнуть не получится, — натянуто улыбнулся он, обернувшись друзьям. — Так, куда нам дальше шагнуть?

* * *

— Профессор Флитвик, вы нам срочно нужны!

— Я вас слушаю, мистер Уизли.

— Пожалуйста, идемте со мной. Это касается спрятанного в школе камня.

Профессор Флитвик моментально приосанился.

— Ведите меня, мистер Уизли.

Кивнув, Фред быстрым шагом направился обратно к коридору третьего этажа. Флитвик семенил за ним.

— Кто? — тон, с которым был задан вопрос, не оставлял сомнений относительно его смысла.

— Профессор Квиррел.

— Гарри уже там?

— Да. С ним Гермиона и… Рон. — произнося имя младшего брата, Фред сглотнул.

— Все будет хорошо, мистер Уизли. Я вам помогу.

За спиной вспыхнул фиолетовый свет, и Фред резко обернулся. Слетевшее с палочки профессора чар заклинание рассеялось в метре от закутанной в темный плащ фигуры, которая тут же нырнула за угол. Прозвучало несколько слов на неизвестном Фреду языке, и Флитвик ответил такой же фразой. Незнакомец появился вновь и скинул капюшон. Это был мужчина с резкими чертами лица и цепким взглядом; последнее Фред отметил, когда незнакомец вскользь посмотрел на него.

— Поспешим. — тихо сказал он. Голос у него был звучным и гулким, и у Фреда появилось странное ощущение, которое было бы им принято в любой другой ситуации за галлюцинации усталого (или сумасшедшего) мозга: словно голос мужчины впитался в стены замка, который в ответ на это утробно заурчал. Бред, мелькнула мысль. Клинический бред — Фред Уизли сходит с ума. Продолжить размышления не получилось: профессор Флитвик и высокий незнакомец зашагали дальше, и его потащило за ними неведомой силой. Ну вот, еще один признак сумасшествия.

— Кто вы? — выдавил он, не поднимая взгляда с пяток впереди идущих спутников.

— Друг.

Мда, содержательно.

— Держись сзади и будь осторожен. — продолжил тот, не оглядываясь. Скоро сюда прибудут Джордж и Дин, держитесь вместе и приготовьте палочки.

— Хорошо. — Фред и не заметил, как ответил. Отчаянно хотелось сесть где-нибудь и умереть. Хотя бы часиков на четыре. Единственное, что удерживало сознание — Рон. Там, в опасной близости от самого могущественного темного волшебника последнего столетия, его маленький глупый брат. Возможно, в другой ситуации он упрекнул бы себя за то, что мало думает о Гарри и Гермионе — ведь они такие же люди и его близкие друзья. Но сейчас в голове мелькал образ долговязого младшего брата, а когда он вынырнул из своих переживаний, идущие впереди и разительно различающиеся ростом профессор Флитвик и незнакомый мужчина открыли старую дверь и очутились в паре метров от огромной трехголовой собаки.

* * *

Гарри еле поднял ногу. Шагнул. И тут же упал на холодный пол. От долгого рассматривания лабиринтов на каменных плитах ныла спина, а шею, казалось, нудно и долго вытягивали до размеров шеи тети Петуньи. Рядом бесцеремонно улегся Рон, а через секунду на спину навалилась Гермиона. Гарри вскрикнул.

— Ой, прости, — пробормотала она, но так и не слезла с него. — Такая гравитация была бы на Юпитере, наверное.

Рон приподнял голову.

— Грави… что?

— Потом объясню. — рассеяно ответила Гермиона. — Если когда-нибудь встану.

— Гермиона, ты можешь лежать тут хоть неделю, только дай возможность встать мне. — Физические усилия почти свели на нет волнение, и только сейчас, вспомнив, где они находятся, он вновь почувствовал тревогу. Ужасное ощущение, когда сердце начинает биться, словно у племенного коня на скачках, а мысли перемешиваются, как в блендере. Гарри стиснул зубы и встал. Наколдовав стакан и набрав туда воды, протянул Гермионе. Та не обратила на него никакого внимания, пока Гарри ее не окликнул.

— Гермиона?

— А? Ой, спасибо. — Рон подошел к ней и, взяв ее за плечи, приподнял. Девочка благодарно ему улыбнулась и жадно осушила стакан.

— Ух. Похоже, зря я ненавижу спорт. Идем.

Сказать проще, чем сделать. А решиться сложнее всего.

Следующее препятствие прибавило уверенности лишь одному из троих.

— Нам нужно сыграть в шахматы? — в вопросе Рона помимо удивления звучала уверенность в себе.

— Посмотрим. — Гарри указал палочкой на одну из белых фигур. — Редукто! — заклинание рассеялось в нескольких футах от гигантской шахматной доски. — Депульсо! — тот же результат. Наложив чары левитации на кусок отвалившейся стены размером с голову тролля, Гарри послал его между белыми фигурами. Одна из пешек в руках взмахнула саблей, настоящей, стальной, и камень распался надвое. Один из кусков продолжил полет, но через мгновение раскрошился под копытом гигантского коня. Гарри против воли ухмыльнулся. — Придется играть, Рон. Твой звездный час, так сказать.

* * *

Он плавно скользил по холодным каменным коридорам вместе со своим повелителем. Шелковый тюрбан приятно сжимал голову, а запах мазей стал уже привычен. Рука держит палочку, хотя нужды в ней, похоже, больше нет. Одиннадцать с половиной дюймов, ореховое дерево и жила дракона. Ничем не примечательна, да? Он помнил, как покупал ее в одиннадцать лет. Помнил, как Олливандер расхваливал палочки Кевина Джонсона и Билла Уизли, которые оказались в магазине одновременно с ним. Его ровесники, которые всегда были впереди. Никто никогда не замечал его. Но Темный Лорд мудр, он разглядел талант и острый ум среди всего этого отродья. Увидеть бы все эти лица, когда они узнают, чего он добился! Квиринус поежился. Холодно. В этом проклятом замке теперь он мерз всегда, но не обращал на это особого внимания. Это мизерная плата за то, что ему было даровано. Он был невидим, плащ бесшумной тенью летел за ним. Глупые дети приведут его к камню, или, по крайней мере, приблизят его к нему. Глупые дети, глупый Дамблдор, глупые коллеги. Темный Лорд поделился с ним частицей своей мудрости, и ему более никто не нужен. Теперь все изменилось.

— Повелитель…

— Да, Квиринус. — после последней дозы единорожьей крови он уже не мог общаться с Лордом мысленно. Досадно, но это значит, что Владыка возрождается. Присутствие частички его великого духа — и сколько сил! Теперь он может совершать то, о чем никогда не мог мечтать. Какой соблазн — покончить бы с Дамблдором раз и навсегда! Но рисковать нельзя, старик могущественен. Пришлось отослать его в Лондон, благо для этого всего лишь нужно было подделать министерское письмо. Скоро Лорд вернется, и ему больше не нужно будет выслушивать постоянное снисходительное бормотание дражайшего директора.

— Тут мальчишка без сознания…

— Я чувствую. Оставь его.

Он видел, как Поттер вместе с девчонкой-Грейнджер зашли в следующую дверь. Остались препятствия Снейпа и Дамблдора. Его тролль уже лежит со вчерашнего дня почти что мертвый. Пинта зелья живой смерти отлично справилась с ним. Квиринус приблизился к мальчишке. Тот был оглушен, но, определенно, жив; на рыжих волосах виднелась кровь. Он улыбнулся. Только и остается, что вовремя пойти по чужим следам.

* * *

У стен большой круглой комнаты теснились колонны, украшенные затейливым орнаментом. На противоположной от двери стороне возвышалось гигантское зеркало в резной золотой раме. Гарри вздрогнул, узнав его: зеркало, которое он видел в той заброшенной комнате. Вновь о себе напомнило ощущение того, что им манипулируют, словно куклой.

Гарри осторожно приблизился к зеркалу и всмотрелся в него. Через мгновение за спиной возникли изображения его родителей — изображения, не более того, напомнил себе он. Отвернувшись, Гарри принялся осматривать комнату. Ничего.

— Добрый день, Поттер.

Гарри упал, связанный толстыми веревками. Магия подхватила его и приподняла над полом. В дверях стоял, скривив губы в усмешке, профессор Квиррел.

— Профессор!

— Да, Поттер, это я. Ты ожидал кого-то другого? — казалось, он давно ждал, чтобы задать этот вопрос.

— Вы ищете его?

— О, ты наверняка думал, что это будет Снейп! Эта жалкая летучая мышь! Пытался заставить меня признаться в том, что я служу Темному Лорду. Глупец! Кто заметит рядом с этим ужасом студентов бедного профессора Квиррела. — он улыбнулся, глядя куда-то вдаль. — Но хватит разговоров. Где камень?

Гарри сглотнул.

— Я как раз пытался его найти.

— Пытался найти? — Квиррел вышел в центр комнаты. На висках у него слабо выделялись тонкие синие линии вен.

— А кто откажется от философского камня?! — в голове заметались беспорядочные мысли, и Гарри казалось, что он вовсе не контролирует то, что говорит. Вот как сейчас — какого Мерлина он несет?

Квиррел никак не отреагировал на это. Покрутив головой из стороны в сторону, он резко вскинул руки, растопырив пальцы. Гарри все еще висел в воздухе и с удивлением взирал на действия преподавателя.

— А ты жадный, мальчик. — сказал Квиррел, всматриваясь в зеркало. Вероятно, он увидел в нем что-то необычное, так как оглядел в недоумении свои ладони и ощупал полы своей мантии. — Зеркало желаний… — пробормотал он. — Я вижу, как дарю вам его, но его у меня нет…

Странность этих слов на миг затмила страх, и Гарри спросил:

— С кем вы разговариваете?

— Он говорит со мной, Гарри. — Холодный, высокий голос, казалось, раздавался отовсюду. — Дай мне поговорить с ним, Квиринус.

— Вы уверены, повелитель? — Квиррел все еще всматривался в зеркало.

— Да.

Тюрбан упал на пол, открыв лысую, испещренную венами, голову. Квиррел повернулся спиной. На бледном затылке выделялось лицо. Ужасное лицо, с пылающими красными глазами и тонкими прорезями ноздрей. Самое ужасное лицо, которое когда-либо Гарри доводилось видеть.

— Гарри Поттер… — произнес «он». — Тот, кто победил меня.

Резкая догадка всколыхнула сознание мальчика. Том Риддл. Фамилиар Квиррела. Вот, что имел в виду Ник.

— Волдеморт?

— Да... — уголки тонких губ расползлись в стороны. — Хочешь получить философский камень, Гарри?

— Ага. — Гарри услышал собственный голос, который звучал гораздо тише, чем он думал.

— Помоги мне, Гарри, и ты будешь вознагражден. Квиринус. Используй его. Пусть он посмотрит в зеркало.

Квиррел пошевелил пальцами, повернувшись к нему. Гарри поплыл к зеркалу. Ноги коснулись пола, веревки исчезли, и он потер затекшие руки. Квиррел отошел в сторону:

— Смотри, Поттер. Что ты видишь?

Отражение Гарри через пару секунд исчезло, и он увидел лежащее на полу связанное тело. Тело Квиррела.

— Что ты видишь, Поттер?

— Я вижу… — Гарри запнулся, когда изображение тела исчезло, и вновь уставился в зеркало. Сейчас, сейчас он увидит, как находит камень. Но зеркало лишь копировало его движения, как самое обычное…

— Что там, Поттер?

Гарри посмотрел на Квиррела, и у него в самом прямом смысле перехватило дыхание. Схватившись за горло и медленно оседая на пол, он наблюдал, как искрящийся ярко-голубой шар ударил профессора ЗОТИ прямо в сердце. Ударная волна опрокинула Гарри, воздух вновь хлынул ему в легкие. Он с шумом вдохнул, тут же вскочил и вскрикнул, достав вторую палочку из рукава:

— Петрификус Тоталус! — сидящий на полу Квиррел устало отмахнулся от заклинания, отчего мальчика отшвырнуло к колонне. Шрам вспыхнул острой болью, руки бессильно повисли. Разлепив глаза, Гарри окинул взглядом комнату. Разбитые очки лежали где-то на полу, и можно было разглядеть только летающие туда-сюда сгустки энергии. Квиррел уже стоял на ногах, и, размахивая руками, посылал заклинания в сторону двери. Гарри посмотрел туда, но, кроме смутной высокой фигуры, ничего не мог рассмотреть. Вдруг эта фигура метнулась вперед. В руках у него что-то ярко сверкнуло. Замысловатое и стремительное движение, и Квиррел упал на пол. Высокая фигура еще секунду стояла, глядя на поверженного врага, и вдруг отшатнулась. Черное облако всплыло над телом преподавателя и с шипением метнулось к сидящему у стены Гарри. Тот попытался увернуться, но тело не слушалось.

— Гарри! — испуганно вскрикнул незнакомец. Прозрачный искрящийся купол окружил мальчика, облако отшатнулось от щита и рассеялось.

— Гарри! Ты меня слышишь? — голос казался знакомым.

— Ник? — мужчина скинул капюшон. Нет, это не он. Тогда кто? И все же…

— Это я, Гарри. — незнакомец улыбнулся, и на его лице промелькнули знакомые мальчику черты.

— Ты пришел. — Гарри улыбнулся в ответ. Ник положил руки ему на плечи, и боль в спине затихла.

— Конечно, пришел. — сильные руки подняли его над полом. — Сюда скоро нагрянет Дамблдор, но ты не беспокойся. Все будет хорошо.

— Рон…

— С ним все в порядке. Он и мисс Грейнджер под опекой Флитвика.

— Флитвик… Он знает тебя?

— Да. То есть, нет. В общем, он принимает меня за меня, но за другого. Я расскажу тебе потом. Отдохни. Не беспокойся. Ты отлично справился. Я обо всем позабочусь. — Откинув голову, Гарри мельком увидел тело Квиррела. Его голова казалась почерневшей, а на шее под левым ухом виднелся тонкий порез. Вокруг лежали осколки зеркала, наряду с мертвым телом создавая ужасающую, неправдоподобную картину. Гарри вздрогнул, и тут же Ник прижал его к себе. «Все будет хорошо», — донесся до него успокаивающий шепот прежде, чем он потерял сознание.

* * *

— Филиус, ты не мог бы оставить нас на некоторое время?

— Понимаю, Альбус, вам нужно поговорить. — маленький профессор улыбнулся и покинул кабинет директора, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Хорошо, что все закончилось благополучно. — проговорил Дамблдор, соединив пальцы в характерном жесте.

— Да, Альбус. Думаю, что нет нужды отмечать, что ты совершил большую оплошность.

— Знаю. Письмо было отлично подделано, и я не догадался, что оно фальшивое.

— Я не об этом. — высокая фигура, стоящая у окна, темным пятном выделалась на фоне красного заката. — Я все же не дурак, Альбус. Жаль, что ты не доверял мне. Кстати, хороший узел у тебя получился, я потратил на него порядочно времени. — послышался тихий смех, и маленький феникс Фоукс заинтересованно приподнял голову, прислушиваясь. — То ли ты устроил все это как испытание для проверки способностей Гарри Поттера, то ли слишком запутался в собственной ловушке для Волдеморта. Мальчик, кажется, старался тянуть время, надеясь на твою помощь, и он бы погиб, если бы я не подоспел. Квиррел был силен.

— Что с ним произошло, как ты считаешь?

— Такое случается. Волшебство накопилось в нем, притягиваясь к двум личностям, укрывающимся в его теле. Два волшебника в одном теле… Все, в общем, упрощено, но суть ясна. Я как-то наблюдал подобное. Он колдовал без палочки, и понадобилось все мое искусство, чтобы победить его. Всплеск магии мог повредить мальчику, пришлось форсировать события, поэтому спасти твоего преподавателя не получилось.

— Спасти? Не думаю, что это вообще было возможно. — Дамблдор вздохнул. — Я этого не ожидал…

— Это действительно было неожиданно с его стороны. Прямо под носом у врага. В другом подобном случае я бы назвал это смелостью.

— Гарри видел тебя? — Дамблдор продолжал смотреть в затылок наблюдающего за заходящим солнцем человека.

— Нет. После первого же моего действия его отбросило в сторону, и он потерял сознание. Меня видели его друзья, но я бы предпочел, чтобы мое имя осталось неизвестным в этой истории. Пусть думают, что я просто друг.

— Да, да. — тихо ответил Дамблдор. — Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Прости меня.

— Не беспокойся об этом. Я знал, что когда-нибудь это случится, и ловушка, в конце концов, сработала. Этого мы и добивались… Альбус, не нальешь мне чаю?

Два мага еще долго переговаривались, и когда директор Хогвартса, наконец, остался в одиночестве, за окном стояла глубокая ночь. Дамблдор подошел к окну, точь-в-точь как его собеседник до этого, и окинул взглядом верхушки деревьев Запретного леса. Птенец Фоукс тихо щебетал.

* * *

Белый потолок. Когда у меня будет собственный дом, ни в одной комнате потолок не будет белым, подумал Гарри, открыв глаза и обнаружив себя в больничном крыле. Слишком уж плохие ассоциации начинают связываться у него с белым потолком. Он присел. В ногах лежала куча подарков, а рядом, на стуле, сидел Рон и беззаботно жевал Всевкусные Конфеты.

— О, Гарри, ты проснулся! — выдал он очевидное. Его голова была перевязана бинтом.

— Привет. Долго я тут провалялся? И что все это значит?

— Это подарки от поклонников. Слухи разлетаются очень быстро. — Рон кинул ему конфету. — Ты проспал несколько часов, сейчас уже утро. Помфри сказала, что у тебя легкое сотрясение мозга, как и у меня.

— С тобой все в порядке?

— Да, все отлично. Тот мужчина настоял на том, чтобы мне повязку оставили. — Рон прицелился, закрыв один глаз, и отправил обертку в мусорное ведро, которое в ответ на это тихо рыгнуло. — Я очнулся там же, где меня вырубила эта королева. Там были Гермиона и профессор Флитвик. Потом тот мужчина вынес тебя на руках и сказал, что Квиррел мертв, а камень уничтожен.

— Что? Камень уничтожен? — «волшебник, которому несколько веков, теперь умрет… из-за меня». Гарри опустил голову.

— Ну да. — Рон достал из большой горки «Шоколадные Лягушки». — Он заходил сюда вместе с Дамблдором. Кто это вообще?

— Рон…

— А, я понимаю. Ты не можешь сказать. Тогда хоть съешь шоколадную лягушку. — Гарри поймал очередную конфету.

— Спасибо. И за то, что понимаешь меня, тоже. Но мне бы хотелось чего-нибудь посущественней, чем шоколад.

— Не за что. — пробормотал Рон. — Только сомневаюсь, что понимаю тебя. Дин сказал, что именно за ним ты его отправил в Хогсмид. Он не выглядел двадцатитрехлетним, ему лет сорок, не меньше. Ты видел его меч? Похоже, крутой парень.

Гарри улыбнулся.

— Еще бы. Ты никому не рассказывай, но я видел, как они с Волдемортом перебрасываются заклинаниями вообще без палочек.

Рон вздрогнул и широко открытыми глазами уставился на него.

— Там был Сам-Знаешь-Кто?

— Ага. Он сидел в затылке Квиррела. Не знаю, на что был способен сам Квиррел, но вряд ли он мог колдовать без палочки. Похоже, Волдеморт передал ему часть своих сил. Я стоял там и тянул время. Выдал Квиррелу чушь о том, что сам хочу получить философский камень.

— Ха, молодец. — Рон довольно улыбнулся, словно он лично обучал Гарри Поттера врать. — А как они колдовали без палочек? Может, тебе показалось? Я никогда об этом не слышал. Ты выглядел не очень хорошо, когда тебя вынесли оттуда.

— Нет, определенно. А потом он кинулся вперед и убил Квиррела мечом.

— Да ладно? — глаза Рона засветились в изумлении.

— Ага. Я заметил только маленький порез на шее. Наверное, какая-то вена оказалась перерезана или что-то в этом роде. — Гарри поморщился.

— Круто. — пробормотал Рон. — О, смотри!

В открытое окно юркнула серая сова и, скинув смятый клочок пергамента на кровать, вылетела обратно. Гарри развернул письмо.

Гарри!

До встречи.

— Письмо из Флориш и Блоттс?

Гарри поднял взгляд на Рона, все еще беспокоясь о том, что он сердится. Но во взгляде друга читалась лишь легкая ирония.

— Да не волнуйся ты, все в порядке. Советую сжечь письмо.

— Рон, найди, пожалуйста, Дина. По легенде он пошел вместе с Джорджем. Чем раньше мы ему скажем, тем лучше.

— Они сейчас в большом зале и придут сюда сразу после завтрака. Знаешь, Гарри, мне очень хочется узнать все в подробностях, но раз остальные скоро нагрянут сюда и заставят тебя пересказать это еще раз, подожду. А пока, раз ты голоден… Милли!

Маленькое существо бесшумно возникло рядом с ними.

— Да, мистер Уизли! — с улыбкой воскликнула она.

— Привет, Милли. Гарри проголодался, а конфет ему не хочется. Не принесешь нам чего-нибудь?

— Гарри Поттер? — эльфийка обернулась и посмотрела на Гарри восхищенным взглядом. — Вы вправду опять встретились с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Вы опять спаслись! Сейчас Милли вам принесет поесть! — радостно воскликнула она и исчезла.

— Она миленькая. — прокомментировал Рон.

— Точно. — Гарри откинулся на подушку. — Ты тоже голоден?

— Не очень. — Рон поправил повязку. — Но по правилам вежливости я должен к тебе присоединиться, чтобы ты не чувствовал себя неловко.

— Ну, раз ты обязан…

* * *

Несмотря на постоянные протесты мадам Помфри, к Гарри ломились многочисленные ученики. Но прорваться в больничное крыло смогли только четверо: Гермиона, Дин и близнецы Уизли, да и то только благодаря настоянию профессора Макгонаголл и только на десять минут. Гарри улыбался, Дин болтал, Рон ел конфеты, близнецы шутили, а Гермиона хмурилась. Лежа на белоснежной больничной койке, Гарри чувствовал себя по-настоящему счастливым. Только мысль о том, что Дамблдор узнает его секрет, все еще немного беспокоила, но Ник сказал, что все будет хорошо, а мнению друга мальчик привык доверять.

До отъезда из Хогвартса оставалась пара дней, когда мадам Помфри, наконец, выписала его из больницы. Но до этого его посетил Дамблдор. Очки-половинки блестели, а в глазах старого мага плескалась радость и печаль одновременно. Впрочем, Гарри не доверял своим чувствам относительно директора. Каждое его слово казалось фальшивым, а сердце мальчика дрожало при воспоминании о том, как Дамблдор пытался проникнуть в его сознание.

— Здравствуй, Гарри. — одеяния старого мага колыхались при ходьбе. Он присел на стул, подобрав полы мантии, и развернул обертку конфеты.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор. — Гарри приподнялся, опираясь на локти.

— Лежи, Гарри, тебе надо отдохнуть. Ты проявил необычайную храбрость, и я хотел бы поблагодарить тебя за все, что ты сделал. — Дамблдор улыбнулся. Гарри улыбнулся в ответ.

— Вряд ли я мог что-либо сделать, профессор. Если бы не тот человек, даже не знаю, что бы мне оставалось…

— Это был мой друг, Гарри, но он предпочел остаться неизвестным. Ты помнишь, что произошло?

— Я старался тянуть время, пока прибудет помощь, — пробормотал Гарри, — сказал Квиррелу, что сам хочу найти камень. Волдеморт велел мне посмотреть в зеркало, но я увидел в нем только Квиррела, связанного и лежащего на полу.

Дамблдор внимательно на него посмотрел.

— Ты не хотел найти камень, Гарри. — прокомментировал он. — Это похвально и многое говорит о тебе.

Мальчик в ответ пожал плечами.

— Зачем он мне? Бессмертие и много денег… Деньги у меня есть, а что до бессмертия… оно, наверное, принесет гораздо больше проблем, чем преимуществ.

— Ты и сам не подозреваешь, насколько правильные вещи говоришь. — Дамблдор сверкнул глазами.

— Рон сказал, что камень уничтожен, профессор. Это правда?

— Боюсь, что так.

— Теперь Николас Фламель умрет?

— Что есть смерть? Не более, чем очередное путешествие в неизведанное.

— К сожалению, это мало кого может утешить. — вздохнул Гарри. — А где он вообще находился?

— Я спрятал его в зеркале.

— Квиррел назвал его зеркалом желаний…

— Так и есть. Это зеркало показывает наши самые потаенные желания. Оно опасно. Многие сходили с ума, многими днями вглядываясь в него.

Гарри закрыл глаза и вздохнул.

— Я его видел однажды… — осторожно сказал он, тут же задумчиво уставившись в потолок.

— В самом деле? Где?

— В заброшенном кабинете. Тогда я тоже увидел в нем своих родителей.

Дамблдор тихо кашлянул.

— Вчера ты тоже видел в нем своих родителей?

— Да. Когда еще был один в комнате.

— Это многое о тебе говорит, Гарри. Философский камень мог найти только тот, кто не хочет использовать его в корыстных целях.

— Поэтому Волдеморт не смог бы его обнаружить.

— Правильно.

В голову пришла неожиданная мысль, и Гарри улыбнулся.

— Профессор, это вы прислали мне мантию-невидимку?

— О, так ты догадался?

— Я только что понял, профессор. Почерк приложенного к нему письма походил на ваш почерк в той записке, в которой вы просили меня прийти к вам в кабинет. Как же я раньше не догадался!

— Да, это мантия твоего отца, Гарри. Я одолжил ее для одного дела, но так и не успел отдать. Теперь она принадлежит тебе.

— Спасибо. Профессор, пожалуйста, уговорите мадам Помфри отпустить меня? Послезавтра мы уезжаем, а я все еще тут. Со мной все в порядке.

— Вряд ли я могу повлиять на мадам Помфри. Она бывает очень строгой, когда дело касается больного, — рассмеялся старый маг, — но я попробую уговорить ее. Нельзя допустить, чтобы ты отсутствовал на прощальном пиру.

— Спасибо, профессор. — Гарри зевнул и покачал головой.

— Поспи, мой мальчик, тебе нужно отдохнуть, — директор встал, поглаживая бороду, — я поговорю с Поппи.

Гарри, чувствуя, как бешено бьется сердце, внимательно наблюдал, как уходит старый маг. Спокойствие и непринужденность дались ему дорого, и он ощущал, что пальцы на руках дрожат. Разговор, вроде бы, прошел неплохо, подумал он и потянулся за тыквенным печеньем.

* * *

Солнечный свет пробивался сквозь узкие щели в стенах деревянного домика, отчего становились видны летающие по комнате пылинки. На старом низком стуле сидела согбенная фигура, закутанная в бурый плащ. Из-под бесформенного одеяния виднелась только рука, на которой сверкало золотое кольцо с рубином. Длинные пальцы сжимали кривую палку.

— Так ты все же решил вмешаться, Николя?

Сидящий напротив мужчина резко возвышался над своим собеседником.

— Да. — ответил он. — Я считаю, что это необходимо.

— Хм… твоя воля.

— Вы не уверены?

— Ни в чем и никогда, и ты это знаешь. — в голосе из-под низко опущенного капюшона послышалась улыбка.

— В этом я отличаюсь от вас, — сказал Николас.

— Каждый раз собственный путь, а?

— Полагаю, что так.

— Ты выглядишь истощенным…

— Да. Уже второй день сдерживаю легилименцию Дамблдора и одновременно защищаю сознание нескольких человек.

— О, неплохо. И долго еще осталось?

— Завтра ученики разъедутся по домам.

— Так это дети?

— Да.

— Отлично, Николя. Да, ты всегда был талантлив в этом искусстве.

— Наверно.

Наверх по стулу залезла маленькая белка и бесцеремонно уселась на плечи маленького человека, грызя орех. Николас внимательно наблюдал за ней. Белка уронила орешек, и, зацепившись за капюшон, стянула его, открыв суховатое лицо с острым носом и блестящими карими глазами. В длинной бороде и волосах старца, что выглядело необычно, только местами проглядывала седина, а сам он улыбался и щурился, подставляя лицо солнечному лучу.

— Ты умен, и прям, как стрела. Но ты не за этим пришел. — он ткнул палкой Николаса в ногу. — Разговоры — это хорошо, но у меня много дел.

— Я знаю: дышать, ходить и смотреть. — Николас улыбнулся и внимательно всмотрелся в старые карие глаза. — Кажется, у меня скоро появится ученик.

— Скоро…

— Буквально через пару дней.

Густые брови поднялись в удивлении.

— Разве это скоро? Это уже сейчас! Ты уверен в нем?

— Уверен.

— Большая ответственность на нем, да. — проговорил старик. — А сил мало. Дитя войны. Рожденный из-за нее и живущий ради нее.

— Это не так. Я знаю Гарри. У мальчика большое сердце.

Горбатая фигура согнулась еще больше.

— Это ничего не меняет. Ради друзей он пойдет далеко, и когда-нибудь шагнет слишком далеко. Времени мало. Ты не успеешь. Отпустишь его на бой раньше, чем он будет готов, и выйдет из твоего ученика воин и темный маг.

— Нет! — резко возразил Николя и, тут же пожалев об этом, слабо покачал головой. — Я не ошибаюсь. На этот раз — нет.

— Ты ведь не будешь меня слушать, а, Николя? Я вижу, как решение уже созрело в твоей упрямой голове. Не бойся, ты правильно делаешь.

— Что?

— Ты стал глух? — старик наклонил голову. — Я говорю: правильно делаешь. Ты стал мудрее меня, мастер Алхимик.

— Сомневаюсь…

— А вот я — нет. — палка с глухим стуком упала на земляной пол, пальцы сжались, и перстень ослепительно сверкнул красным светом, который охватил всю руку до локтя. Старик встал, распрямляя скругленную спину, и тут же помолодел на десятки лет. — Пойдем, маленький глупыш. Хватит пустых разговоров. — он поднял взгляд и всмотрелся в лицо Николаса. — Я тебе польстил, а? Ты не краснел так вот уже… ох, давно! Не радуйся, я все еще лучше тебя. Да, да, ведь я воспитал того, кто, в конечном счете, опередил меня. Когда-нибудь ты поймешь. Да, когда-нибудь…

Николас покачал головой, улыбаясь. В один миг он мудрее, а в следующий — маленький глупыш. Поклонившись, он развернулся и быстрым шагом двинулся вглубь леса.

Опираясь на посох, старик наблюдал, как Николас петляет между деревьями. Рыжая белка опять уселась ему на плечо, сжимая в лапках орешек.

* * *

— Доброе утро.

Гарри обернулся. Небрежно прислонившись к дереву, за его спиной стоял Ник. Поймав его взгляд, он улыбнулся, и Гарри улыбнулся в ответ. Ник присел рядом с ним на скамью.

— Я стою у тебя за спиной минут десять. — сказал он.

— Почему?

— Наблюдал за тобой. Все хорошо?

Гарри разглядывал свои ладони.

— Да.

— И почему я не очень в это верю?

— Я… спасибо тебе, Ник. Ты спас мне жизнь.

Не глядя на друга, мальчик почувствовал, что тот улыбается.

— Ты в этом так уверен?

— В чем?

— В том, что ты бы погиб, если бы я не подоспел вовремя?

— Конечно. — Гарри поднял взгляд. — Волдеморт догадался бы, что я не охочусь за камнем, и убил бы меня.

— Один мудрый человек когда-то сказал мне, что размышлять в сослагательном наклонении бессмысленно и опасно. Слишком отвлекает от того, что происходит в настоящий момент.

— Как ты догадался, что Волдеморт сидит в голове Квиррела? — спросил Гарри.

— Просто связал некоторые факты. На самом деле, я должен был догадаться гораздо раньше, но моя голова была занята другими вещами. Когда ты сказал мне о том, что близнецы следили за Квиррелом, я вспомнил, как ты говорил о питомце, который всегда находится рядом с ним и которого никто не видел. Раз ты не рассказал мне, кем является фамилиар, значит, сам не знаешь. Я вначале не придал этому значения, но после смог сложить мозаику. Думаю, у близнецов есть что-то вроде карты Хогвартса, где отображаются все, кто там находятся. Я встречался с такими чарами, хотя мало что о них знаю — они невероятно сложны. Карта читает личность, или, как неряшливо принято сейчас говорить, магическую подпись человека, и отображает ее. Тем более, очень сложно создать подобную карту для Хогвартса, на котором лежат защитные чары самой Четверки. — Ник выдержал паузу, отдавая почтение магам прошлого. — Не представляю, кто мог подобное создать, но это очень дорогой артефакт. В общем, я знал настоящее имя Волдеморта от Альбуса, и когда все совпало, поспешил к тебе. Квиррел пил кровь единорогов, одного из которых я еле вылечил в Запретном лесу. Это все — ужасная темная магия, Гарри. Дух Волдеморта сидел в вашем преподавателе подобно паразиту, ослабляя его, но одновременно увеличивая его мощь. Я мог справиться с ним гораздо быстрее, хоть он и стал силен, но боялся магического всплеска, который мог тебе навредить, поэтому не пользовался палочкой. В таких случаях стихийная магия — лучшее решение. А еще лучшее — сталь. В целом, это все. Есть еще много мелких деталей, но мы можем смело утверждать, что неплохо разыграли этот гамбит. Только в конце получился небольшой переполох. Я все еще чувствую, что у меня слишком мало опыта в подобных делах.

— Ты шутишь? После всех твоих объяснений я еще не понял, как все это получилось. — Гарри взлохматил свои волосы. — Так много этих самых мелких деталей, я путаюсь. И все еще боюсь, что Дамблдор обо всем знает.

— Не беспокойся об этом. Альбус — хитрый человек и мастер интриг, но с его стороны все выглядит так, что выстроенные им планы сработали. Волдеморт остановлен, а ты проявил храбрость и бесстрашие.

— Не думаю, что я до конца осознавал всю опасность. Сейчас я не понимаю, как на это решился, — невесело усмехнулся Гарри. — Я пошел туда и потащил за собой друзей. Наверно, они воспринимали все это как какую-нибудь увлекательную игру.

Ник заговорил неожиданно глубоким и спокойным голосом:

— Они пошли за тобой, Гарри, потому что видят в тебе того, кем ты являешься. Как бы то ни было, твои сомнения исходят из того, что ты чувствуешь себя пешкой в этой игре. Не буду лукавить, в каком-то смысле так оно и есть. Я постараюсь сделать так, чтобы ситуация изменилась.

— Ник, кто ты? — неожиданно для себя самого спросил Гарри. Ник присел перед ним на корточки, глядя на него снизу вверх.

— Прежде, чем ты узнаешь, кто я, я хочу объяснить, почему скрывал от тебя свое имя. У меня нет заблуждений о том, что тебе предстоит пройти, Гарри. Ты и сам в этом убедился три дня назад. У Альбуса Дамблдора есть на тебя собственные планы, и о моем вмешательстве ему нельзя знать, и чем дольше мы сможем это скрывать, тем лучше будет для тебя и для меня. Ты очень силен, но, как и все молодые люди, эмоционален. Мое имя билось бы у тебя в голове так сильно, что Дамблдор узнал бы об этом.

— А он не знает тебя?

— Да, он знает меня, Гарри. Но он не знает, что мы знакомы, и для него очевидна совсем другая причина того, что я явился в школу.

— А вдруг он прочитал мои мысли? Или Дина, или Рона, или Гермионы?

Ник улыбнулся, и Гарри вдруг увидел в его глазах радость. Столько радости и веселья, которые, высвободившись, зажгут на небе второе солнце.

— Дамблдор ни чьих мыслей не читал. Я защитил сознание твоих друзей, в этом я неплохо подкован. Дай мне руку, Гарри.

Ник накрыл ладонь Гарри своей. Пальцы мальчика против воли сжались вокруг какого-то предмета неправильной формы. Ник отошел на пару шагов и сцепил руки перед собой. Гарри разжал пальцы. На ладони лежал необработанный, похожий на самородок кристалл глубокого алого цвета. От него исходила приятная теплота, на коже ощущалось покалывание, и у Гарри возникло непреодолимое желание крепче сжать в ладони странный камень. Что он и сделал. Затем поднял взгляд на Ника.

— Николас Фламель. — правда обрушилась на него лавиной. Он посмотрел на стоящего перед ним человека, словно в первый раз его видит.

— Приятно познакомиться, Гарри. — Ник все еще улыбался. Выдержать это было невозможно, и мальчик, сдавшись, рассмеялся. Только сейчас он понял, что правда была у него под носом, словно комната, которую сложно было рассмотреть сквозь резное стекло.

— Да, теперь все начинает обретать смысл. — сказал Гарри. — Я не смог с тобой связаться накануне…

— Альбус. — ответил на незаданный вопрос Николас. — Он поставил помехи на коммуникационном оборудовании по всему Хогвартсу. Как у директора у него довольно широкие… полномочия. Еще он поставил щит, направленный прямо против меня. Вероятно, подозревал, что я могу почуять, что камень в опасности. Только он не знал, что в Хогвартсе ненастоящий камень…

— Что? То есть весь год я напрасно старался? — на смену радости пришла злость. От возмущения мальчик чуть не задыхался.

— Нет-нет! — возразил Николас. — Ты не понял, Гарри. Смысл всего этого предприятия — ловушка для Волдеморта!

— Ловушка?

— Да. За камнем кто-то настойчиво охотился последние два года, и я знал, что это Волдеморт. Альбус предложил спрятать камень в Хогвартсе, где легко будет поймать шпиона. В общем-то, я могу спрятать камень так, что его никто не найдет, но решил помочь Альбусу. — Николас присел рядом с Гарри. — Только у его плана, как всегда, было двойное дно. Это еще была часть программы по твоему воспитанию. Я не мог сказать тебе о том, что камень не подлинный, по тем же причинам, по которым не мог сказать тебе своего имени. Видишь ли, Гарри, некоторые мысли, которым мы придаем большое значение, образно выражаясь, находятся «на поверхности», впрочем, ты, наверное, об этом уже знаешь. Опытный легилимент может уловить их даже без зрительного контакта. — Гарри кивнул. — Эти два ключевых факта обо мне тебе бы не получилось удержать при себе.

— Я понимаю… Николас. — тихо ответил Гарри. — А что будет теперь, когда я все знаю?

— Называй меня Ник, Гарри. Это помогает мне чувствовать себя не таким старым. — оба рассмеялись. — А теперь… за время каникул я тебя обучу искусству окклюменции настолько, что эти факты уже не будут плавать на краю твоего сознания.

— Ты научишь меня окклюменции? — быстро переспросил Гарри.

— Да. И не только. — Ник посмотрел на мальчика. — Я научу тебя всему, что знаю сам…

Гарри не сразу осознал смысл этих слов. Медленно, словно боясь его спугнуть, мысли складывались в цепочку.

Николас Фламель.

Алхимик.

Создатель философского камня.

Бессмертный человек.

Научит его.

Всему, что знает сам.

— А? — продемонстрировал Гарри блестящее знание языка.

— …Если ты захочешь стать моим учеником.

— А?.. То есть, конечно, хочу! — воскликнул он. Ник внимательно на него посмотрел. Гарри постарался взять себя в руки — вроде бы получилось. — Я… я хочу стать твоим учеником.

— Ты должен понимать, что я не просто буду обучать тебя интересным заклинаниям. Будет трудно.

— Я не боюсь. — твердо сказал Гарри. — Я, понимаешь, когда Квиррел… он… он просто отмахнулся от моего заклинания! Я хочу быть готов.

— Ты будешь готов. Но моя цель — не победа над Волдемортом и Пожирателями. Я решил ввязаться в эту войну, хотя почти никогда этого не делаю, и в любом случае попытаюсь тебе помочь. Год назад я пришел к тебе не потому, что ты Гарри Поттер, а потому, что посчитал тебя достойным.

— Не уверен, что понимаю все.

— Я знаю, почему ты не понимаешь. Попробуй ответить на вопрос: что ты хочешь сделать в будущем? У тебя есть цели, мечты?

Гарри промолчал. Сидя в чулане, он размышлял о том, что у него будет собственный дом. Большой, со многими этажами. И еще много всяких мелочей. А сейчас перед взором маячило имя — Волдеморт. И больше ничего.

Ник встал и огляделся: похоже, он не ждал ответа.

— Будущее во тьме. — произнес он. — Когда-то давно то же самое было и со мной. Все изменится, Гарри. Возьми меня за руку.

______________________________

[1] — Заклинание приглушения звука.

Скрестив ноги по-турецки и закрыв глаза, Гарри пытался сосредоточиться. Десять с лишним минут, в течение которых он пытался уворачиваться от заклинаний Ника, показались ему вечностью. Раз за разом слабое жалящее заклятие настигало его, отчего мальчик только до скрежета стискивал зубы.

— Попади в меня, — сказал сегодня утром его учитель, встав в самом центре тренировочного зала. Да, здесь был тренировочный зал, хотя где именно расположено это «здесь», Гарри сказать не мог. Он покинул родственников несколько дней назад. На дом №4 по Тисовой улице Николас наложил определенные чары, которые должны были подать им сигнал в случае, если какой-нибудь маг приблизится к нему. Тетя Петунья и дядя Вернон считают, что он в доме своего друга, а Миссис Фигг находится в блаженном неведении под воздействием заморочного заклятия.

Гарри выбросил мысли о Литтл Уинкинге из головы, и перед взором вновь предстала недавно завершенная тренировка.

— Попади в меня каким-нибудь заклятием, Гарри. Это будет своего рода игра. Я должен до тебя дотронуться, а ты должен меня задеть. — Ник со слабой улыбкой отложил палочку и сцепил руки за спиной. Тогда, посмотрев на него, Гарри нерешительно бросил:

— Импидимента! — Ник не сделал ни единого шага, просто отклонился чуть-чуть вбок.

— Давай, быстрее. — подзадорил он.

— Импидимента! Риктусемпра! Петрификус Тоталус! Инфлигерес![1] — заклятия рассеялись, ударившись о стену, и Гарри обнаружил, что расстояние между ними уменьшилось вдвое.

— Инфлигерес! Импидимента! Импидимента! Импидимента!... — Ник неумолимо приближался. — Импидимента! Импидимента! Ступефай! — оглушающее вышло слабым, но и использовал его Гарри скорее от злости на свое бессилие. Одно стремительное движение, и чужая ладонь крепко сжимает его плечо.

Ник смотрел на него сверху вниз.

— Так не пойдет. — выговорил он. — Не смотри на свою палочку, Гарри. Не смотри на заклинания. Ты должен следить за мной. И не злись. Это не путь для нас. Не затмевай свой разум эмоциями во время сражения, иначе твои действия замедлятся.

— Хорошо… — выдавил Гарри.

— Ты слышал о проклятии Круциатус? — Ник отпустил его и зашагал по круглому залу.

— Пыточное проклятие…

— Да. Непростительное. Одно из трех. Как ты недавно мог видеть, я неплохо сражаюсь. Так вот, знаю я одного волшебника, с которым я дрался несколько сот раз, и выиграть сумел лишь около десятка дуэлей.

— Ух ты! Кто же это?— вырвалось у мальчика.

— Неважно. — ответил Ник. — Суть в том, что этот волшебник не умеет применять Круциатус.

— Почему?

— А потому, что в его сердце нет ненависти. Разум должен быть ясен, запомни. Никогда об этом не забывай.

— Я не забуду. — заверил Гарри.

Ник резко повернулся к нему.

— Отлично. А сейчас… — хищная улыбка не сулила ничего хорошего, — мы меняемся ролями.

Гарри открыл глаза. В нескольких метрах от него выступ скалы обрывался вниз. Со всех сторон нависали заснеженные горы, солнце ярко сверкало на снежных шапках высоких пиков.

— Как продвигается медитация?

Гарри не обернулся.

— Нельзя сказать, что хорошо. — ответил он. Ник рассмеялся и присел рядом с ним.

— А в обычное время ты бы сказал: «нет» или «ничего не получается». Почувствуй ее, Гарри. Она течет повсюду. У нее даже есть запах. Магия универсальна, она воздействует на любые другие силы и материю, повинуясь твоему намерению. Только не спеши. Спешка приведет к отчаянию, отчаяние — к гневу и страху. Все придет, но не сразу. — Ник шумно втянул прохладный воздух. — Сейчас я проникну в твой разум и начну там, так сказать, рисовать. Покажу тебе пару своих и твоих воспоминаний, нарисую что-нибудь. Почувствуй мое присутствие и попытайся определить мое местоположение.

— Местоположение? — удивился Гарри. — Как в голове может быть местоположение?

— К сожалению, в человеческом языке нет определения подобным понятиям, а я не решаюсь придумать их. Положись на свои чувства. Готов?

— Нет.

— Вот и отлично.

Гарри закрыл глаза. В голове спокойно, ничье присутствие не было заметно. Никаких странностей, все безмятежно, как на море в солнечный день. В теплый, яркий день, когда на пляже дети в разномастных головных уборах строят замки из песка, а взрослые загорают, расположившись на шезлонгах и растянутых на земле полотенцах. Море с шумом разливается по берегу и маленький мальчик в смешной панаме цвета хаки возмущенно кричит:

— Мама! Мой домик смыло водой! — Слышится ласковый смех. Красивая молодая женщина подходит к мальчику и садится рядом с ним.

— Бедный домик! — восклицает она. — Пошли, Чарли, побьем море, чтобы оно не смело больше разрушать домики. — Вместе они подходят к кромке воды, и женщина бьет ладонью по поверхности. — Вот тебе, вот, море! Будешь знать, как смывать наши дома!

Гарри улыбнулся, глядя на это. Солнце висело высоко в синем небе, стало жарко, и ему захотелось окунуться в прохладную воду. Наклонившись, он пробежался пальцами по лазурной поверхности и нырнул. Вода была чистой, на дне виднелись гладкие плоские камни, на которых играли изломанные волнами солнечные лучи. Задерживать дыхание становилось все труднее, Гарри вынырнул на поверхность и вышел на берег. Женщина с мальчиком строили новый домик, малыш от усердия даже высунул язычок. Вдруг женщина подняла голову и посмотрела на него. И покраснела, еле сдерживая смех. Гарри смутился и проследил ее взгляд. Она смотрела на… Мерлин! Гарри опустил взгляд и от изумления вскрикнул. Вместо плавок на нем были пижамные штаны. Сиреневые штаны с золотыми звездами. Какого черта он их надел!? И вдруг… как он вообще здесь оказался? Вспомнились высокие снежные пики, холодный воздух и…

— Привет, Гарри.

— Ник! — перед ним стоял, улыбаясь, его наставник. Воспоминания хлынули в голову: теперь он помнил, как здесь оказался.

— Попробуем еще раз.

Мгновение абсолютной тьмы, и Гарри вновь сидит на круглой циновке, и перед взором — заснеженные горы.

— Это было впечатляюще. — только и смог выдавить он.

— Спасибо. Весьма полезное искусство, Гарри, это — высшая светлая магия. Одно из любопытных умений заключается в том, что ты можешь показывать легилименту все, что хочешь, а он будет думать, что читает твои мысли. Или наоборот.

— Было бы неплохо научиться этому. — Гарри каждый миг ожидал нового вторжения в свое сознание.

— Верно. Проникновение в чужое сознание в современной магии осуществляется при помощи заклинания Легилименс, но мы не будем действовать так грубо. Важная часть воспоминаний, хранящихся в голове, заключается в том, что подсознание помнит детали, которые ты не смог бы вспомнить сам. Пошли, я тебе покажу.

Гарри последовал за Ником в одну из многочисленных комнат. Покопавшись в старом шкафу, тот достал большой каменный котел, испещренный многочисленными и разнообразными рунами. Ник провел ладонью по сосуду, и в нем появилась легкая, призрачная субстанция, походившая на жидкость, но на самом деле ей не являющаяся.

— Это Омут Памяти, Гарри. Скажи, ты помнишь, что именно ты ел в кафе Флореана Фортескью, когда мы были там вместе?

— Ээ, нет. — ответил Гарри, удивленный подобным вопросом.

— Вспомни тот день, а я достану воспоминание.

— Что?

— Просто сосредоточься на том дне.

— Хорошо. — Гарри попытался вспомнить обстановку кафе в тот день, людей, сидевших там, но не помнил почти ничего. Ник поднес палочку к его виску и вытянул, иначе не скажешь, белую мерцающую веревку.

— Что это такое?

— Твое воспоминание. — Ник поместил палочку в Омут и помешал в нем палочкой. — Делай, как я.

Через пять минут две головы вынырнули из котла.

— Полагаю, я могу ответить на твой вопрос: я ел шоколадное мороженое, булочки и пил персиковый сок.

— Отлично. — прокомментировал Ник. — Суть ты понял, теперь делаем вывод: если решишься подсунуть ложные воспоминания легилименту, побеспокойся о деталях, иначе в картине будут присутствовать пустые места.

Гарри задумался.

— То есть я должен придумывать все мелочи за несколько секунд?

— Никто и не говорил, что это будет просто. Пока что ты можешь закрывать сознание и ставить отвлекающие помехи на пути вторжения. Это будет проще, и оставшегося до конца каникул времени у нас хватит на обучение. В Хогвартсе будешь заниматься сам, учебники для этого не нужны.

— Ясно, Ник. Что еще мы будем делать сегодня?

— Попрактикуемся в трансфигурации. У тебя к ней особенный талант.

* * *

— Как поживаешь, Алекс?

Сидящий у стойки бара молодой человек незаметно вздрогнул, услышав голос за спиной, но тут же обернулся и улыбнулся.

— Неплохо. По крайней мере, было так, пока ты не появился. Сейчас же передо мной неизвестность.

— Согласись, это опьяняет.

— Да, когда ее не слишком много. И зависит от того, что ты ждешь увидеть в этой неизвестности. — Алекс тряхнул головой. — Брр! Давай оставим философию. Садись, говори, что там у тебя. — он махнул рукой бармену и в ожидании посмотрел на Николаса.

— Мне нужна одна услуга с твоей стороны.

— Об этом я уже догадался.

— Это может быть не совсем безопасно и может вызвать вопросы.

— Я так и подозревал.

Фламель усмехнулся и пригубил из бокала.

— Надо достать кое-какие бумаги.

— Кхм. Теперь поподробнее распиши эти твои «кое-какие».

— Некоторые документы про события прошлой войны. Участие Ордена Феникса в войне, информация о Поттерах, судебное дело Сириуса Блэка, список личностей, подозревающихся в причастности к Пожирателям смерти. Все, что есть.

Алекс поднял указательный палец и осушил бокал.

— Я чую что-то неладное, Нико.

— Профессиональное чутье?

— О, нет, дружище. Инстинкт хищника, если позволишь так выразиться. Я когда-нибудь узнаю, зачем тебе все это понадобилось?

— Можешь узнать прямо сейчас, но у меня самого одни догадки… — сказал Николас. — Волдеморт зашевелился.

Алекс некоторое время разглядывал посетителей бара через бокал.

— Я в курсе. — наконец сказал он. — Не все проглядели недавние события в Хогвартсе. Учитывая то, что ты запрашиваешь информацию о Поттерах и Блэке, я подозреваю твой интерес к мальчику-Гарри.

— Не отрицаю. — ответил Николас. — Назревают события гораздо серьезней, чем в прошлую войну. Я не могу оставаться безучастным.

Алекс резко повернулся на стуле и попытался безуспешно поймать его взгляд, но Николас казался погруженным в свои мысли и не обратил на это внимания.

— Ты думаешь, он сможет возродиться?

— Да.

— И ты… будешь… воевать? — Алекс сглотнул, уже зная ответ.

— Можно и так сказать.

— Поттер с тобой?

Николас поднял взгляд.

— Да.

Алекс кивнул и вновь залпом осушил бокал. Вокруг сновали люди, звучала музыка, смешиваясь со смехом и звуком голосов.

— Я с тобой.

— Я знаю.

— Насчет бумаг можешь не волноваться, в течение двух недель они будут у тебя. Что ты еще планируешь в ближайшее время?

— В основном то, что мы можем извлечь из этих документов. Еще я хочу выкупить Дрир.

— Остров Дрир? Зачем? Если хочешь заполучить подопытного кролика, это бесполезно. Там уже никого нет.[2]

— Нет, подопытными кроликами я не пользуюсь.

— Убежище?

— Что-то вроде этого.

— Фадж будет рад сплавить его кому-нибудь. Я узнаю, через кого можно это провернуть.

— Отлично. Спасибо.

— Да ладно уж. Где мне тебя найти?

— В офисе. Если меня там не будет, можешь передать документы тому, кого ты встретишь.

— Ага, ясно. Если нет возражений, на сегодня я забуду о твоей просьбе. Выдалась тяжелая неделя.

Николас кинул взгляд туда, куда смотрел Алекс и усмехнулся.

— Нет проблем. До свидания, Алекс.

— Скоро увидимся.

Алекс наблюдал, как его друг выходит из помещения. Затем, подхватив вновь наполненный бокал, растворился в толпе.

* * *

Последние десять лет для него не отличались разнообразием в событиях. Он устроился на работу и начал размеренную жизнь. Платили хорошо, и никто бы не сказал, что он живет в нищете, но все это не приносило ему удовлетворения. Только сейчас, пробираясь между запущенными колючими кустами с палочкой наготове, можно было почувствовать слабую тень прежнего воодушевления. Дом выглядел жутковато, хотя раньше, безусловно, был красив: двухэтажная усадьба еще хранила следы былого изящества. Взмахнув палочкой, он открыл почерневшую дверь, судя по скрипу, весьма недовольную этим. Коротко оглядев трех мужчин, сидящих за длинным столом, он ухмыльнулся и сел в кресло.

— Спейси.

— Привет, Зексон. Хорошо выглядишь.

— А ты выглядишь паршиво.

— Да пошел ты. Ну, и чего мы притащились сюда? — Спейси положил ноги на стол и демонстративно качнул головой, ожидая ответа.

— А то ты не знаешь? Наверняка прокрутил все варианты, сидя в своей помойке.

— Заткнись и говори по делу. Кое-кому не понравится, что мы собрались здесь вместе.

— Ты как был идиотом, так им и остался, — заговорил длинноволосый мужчина, сидящий слева от Зексона. — Кому мы нужны? Ты же не думаешь, что за тобой все время следят? Может, ты не знаешь, но мы вроде как добропорядочные граждане.

— Я так понимаю, появились новости? — спросил Спейси.

— Не совсем. — пробормотал Зексон. — Дело в Поттере. Я тут нарыл кое-какую информацию из отдела авроров по тому дню. На доме Поттеров лежало заклятие Фиделиус, но их выдал хранитель.

— Это мы и так знаем! — прорычал Спейси.

— А ты знаешь, кто был этим хранителем? Это Сириус Блэк.

— Сириус Блэк? Тот сумасшедший, который перебил кучу магглов?

— Да. Он тайно работал на Темного Лорда.

— И что это нам дает? Может, отправишься в Азкабан и допросишь его?

Зексон покачал головой.

— Давай ты заткнешься и послушаешь меня. Я веду к тому, что если у кого-то мы и можем узнать о том, что именно произошло, так это от Блэка или от мальчишки Поттера. Он живет у родственников-магглов. Лонли? — Зексон повернулся к молчавшему до этого мужчине.

— Я пытался проследить за ним, когда он сходил с поезда. Какой-то жирный боров, судя по всему, его дядя, забрал его и отъехал на автомобиле. Я отправился за ним, но, черт возьми, потерял их!

Длинноволосый скривил губы:

— Потерял?

— Да, — ответил Лонли. — Похоже на какое-то заклятие. Я просто ехал за ними, и… не знаю, как объяснить… словно кто-то запрещал мне смотреть на ту машину… Весь день после этого я ходил как пьяный.

— Может, это и есть Фиделиус? — спросил Спейси.

Зексон неуверенно покачал головой.

— Не похоже. Тут что-то посерьезнее. Если на дом наложен Фиделиус, то никто его не увидит, кроме тех, кому известна тайна. Внезапно исчезнувший маггловский дом привлечет внимание.

— Может, их переселили?

— Не думаю. Я же говорю, заклятие Хранителя действует не так. Короче, вряд ли мы его там найдем. И раз до Блэка не добраться, придется ловить Поттера в Хогвартсе.

— Там Дамблдор. Он наверняка все время будет следить за мальчишкой. — проворчал длинноволосый.

— В том-то и дело, Кавендиш, что он не следит за ним. Ты, вероятно, не слышал, что случилось недавно в Хогвартсе. — Лонли наклонился, чтобы посмотреть на него.

— Кое-что слышал. — пробормотал длинноволосый Кавендиш, — Преподаватель, Квиррел, кажется, пытался что-то украсть и угодил в ловушку. Несчастный случай.

— Это официальная версия, которую старик подсунул Министерству. Квиррел действовал по приказу Темного Лорда. Если бы ты был повнимательней, то почувствовал бы метку. То, что он пытался украсть, судя по всему, должно было помочь Темному Лорду возродиться. — ноги Спейси в высоких башмаках со стуком ударились об пол. — Вот именно. — ухмыльнулся Лонли, насмешливо наблюдая за ним.

— Вы… вы хотите найти его?

— Да, Спейси. — ответил Зексон. — Мы найдем дух Темного Лорда и поможем ему воплотиться.

Посторонний отшатнулся бы, увидев хищные оскалы четырех Пожирателей смерти.

* * *

Ладонь протянута вперед, пальцы чуть-чуть дрожат, зеленые глаза смотрят на пол в ожидании. Давай же!

«Поверь в то, что ты собираешься создать».

Круглый мячик. Зеленый. Простой резиновый мячик.

«Все вокруг существует только потому, что мы в это верим. Поверь во что-то, и это появится».

Замерцали маленькие огоньки, похожие на далекие звезды, складываясь в образ. Позеленели, расплылись, потускнели.

«Все вокруг — иллюзия, созданная нашим восприятием. Все только у тебя в голове. Нет тебя — нет ничего. Ты обернешься, и за спиной все исчезнет. Посмотришь через плечо — появится вновь. А до этого — пустота. Поверь в это и нарисуй то, что тебе хочется, и остальные поверят тебе».

Иллюзия исчезла, когда Гарри ощутил чье-то присутствие. Это не учитель. За спиной стоял кто-то неподвижный, и с любопытством за ним наблюдал. Судя по всему, уже давно. Перекатившись через плечо, Гарри указал палочкой из черного дерева на гостя.

— Гарри Поттер!

— Кто ты? — незнакомец был спокоен.

— Меня зовут Алекс. Тебя не предупредили, что я могу здесь появиться?

— О, простите, сэр. — Гарри тут же опустил палочку. — Приятно познакомиться.

— Алекс Стобсон, к вашим услугам. Неплохая реакция.

— Спасибо, сэр.

Алекс картинно поморщился.

— Просто Алекс. Я принес кое-какие документы.

— Ах, да. — Гарри спохватился, вспомнив о правилах гостеприимства. — Может, воды… или чего-нибудь еще?

В ответ он получил улыбку.

— Да брось ты! Я здесь уже бывал. — Гарри последовал за энергично шагающим в сторону кухни Алексом. — Давно ты здесь?

— Ээ… не очень. С пятого или шестого июня.

— Уже три недели. Ну, и каков тебе Николас?

— Извини, что ты имеешь в виду? — смутился Гарри.

— Просто: как тебе он? Похож на других? Добрый, строгий? Какой? — с лица Алекса не сходила улыбка. Он достал два стакана и налил сок. — Расскажи мне о нем.

— Но вы ведь и так его знаете?

— Конечно! Но он ведь не простой человек?

— Да. — тихо ответил Гарри. — Он… разный… Когда я встретил его в первый раз, он был… как ты.

— Как я?

— Да. Улыбался, много шутил… Потом, в Хогвартсе, он стал… — Гарри покачал головой.

— Сильным, да? Страшным? — Алекс улыбнулся еще шире. Казалось, все эмоции на его лице выражаются различной степенью широты его улыбок. Гарри кивнул, задумавшись.

— Весь этот год… Такое ощущение, что все это мне снится. — сказал он вслух больше самому себе, чем собеседнику. — Когда я начинаю думать об этом… мне не хочется об этом думать.

— Боишься, что все рассыпается, как иллюзия, которую ты недавно пытался создать?

— Не знаю, может быть.

— Кстати, перед тем, как твой мяч появился, что это было за мерцание? Ты так себе представляешь появление предмета из воздуха?

— В каком смысле?

— Не знаю, может, это был какой-то фильм, или сказка, которую ты видел в детстве. Мерцающие огоньки... Их не должно быть. Ты представлял себе все именно так, поэтому это и случилось. — Алекс подобрал газету со стола и принялся ее перелистывать. Гарри, наконец, смог его рассмотреть. Короткие русые волосы, плавные, простые черты лица, легкая рубашка с короткими рукавами, которая колыхается под порывом горного ветра, залетающего в открытое окно. И удивительная способность мгновенно менять темы для разговора.

— То есть, — медленно сказал Гарри, — иллюзия должна появляться просто так, да?

— В общем, да. Вернее, это желательно. — не отрываясь от газеты, ответил Алекс. — Я не слишком хорошо разбираюсь в иллюзиях. Можешь сопровождать их создание хоть вспышкой света и фейерверком с хлопушками. Главное в иллюзии — ты должен добиться незаметности, чтобы никто не отличил ее от реальности.

— Я сидел полчаса, чтобы этот мячик появился. Думаю, мне еще далеко до мастерства в этом деле.

— Я же просил тебя не спешить. — раздался за спиной голос Ника.

— Салют. Документы доставлены. — Алекс взмахнул палочкой, и на столе появилась стопка бумаг.

— Отлично. Гарри, не хочешь помочь нам раскопать темные делишки десятилетней давности?

* * *

— Нет. Ничего нет. Похоже, судебного дела вообще не было.

Гарри молчал, наблюдая за перелистывающими бумаги Николасом и Алексом. Непонятные термины, возмущенные восклицания доносились до него, пробегали по сознанию, почти не оставляя следов, и исчезали в воздухе.

Алекс сердился, прежде не подозревая о том, что находил сейчас в старых документах, и под воздействием комментариев Николаса, которому он безоговорочно доверял, картина прошедшей в магической Британии войны кардинально менялась в его глазах.

Николас был как всегда безмятежен, и сам дьявол не смог бы понять, чем сейчас занят его древний разум.

— Как я и подозревал. — сказал наконец он.

— Что? — вырвалось у Гарри.

— Сириус Блэк. И, последнее — не позволишь мне заглянуть в твои воспоминания, мой ученик?

— Зачем? — мальчик все еще не понимал хода мыслей Ника. Судя по выражению лица Алекса, для него это тоже оставалось загадкой.

— Когда увижу то, что мне нужно, все прояснится. — ответил Николас. Гарри пожал плечами и закрыл глаза, готовясь к вторжению в свое сознание.

— Ээ, Николас? — напоследок услышал он голос Алекса, прежде, чем, все чувства исчезли, и перед взором начали мелькать события его жизни. Может, через минуту, может, через целую вечность, перед ним возникло лохматое лицо Хагрида. С удивлением вглядываясь в черные, как ночь, глаза лесника, Гарри понял, что Хагрид плачет. Ему стало страшно, и мальчик вдруг осознал, что его плечи сжимает белая ткань, а тело, в котором находится его сознание, принадлежит младенцу.

— Джеймс! Лили! — широкие ладони разгребали останки того, что было когда-то стенами, крышей и мебелью. Слезы стекали по косматой бороде, с губ то и дело срывалось одно из двух имен, а маленький Гарри лежал на обломках того, что когда-то было детской кроватью, и рассматривал далекие звезды. Другой Гарри, который находился в теле годовалого младенца, усилием воли вырвался из крохотного тельца. Он должен был увидеть. Сама магия шептала ему, что сейчас, именно сейчас, в своих воспоминаниях, он увидит правду, одну из многочисленных правдивых фактов, которые оказались укрыты пеленой интриг и забвенья. Огромный мотоцикл упал с неба, высокий молодой мужчина спрыгнул с нее, споткнулся, вскочил и через секунду упал на колени рядом с могучей фигурой лесника.

— Нет, нет, нет. — шептал он, разгребая обломки. Занимаясь одним и тем же, эти двое не замечали друг друга. Бестелесный Гарри застыл, наблюдая за ними. Хагрид достал из кармана большие настольные часы и пробежал взглядом по стрелкам. «Пора», — дрожащим голосом произнес он и, вскочив, поднял с земли сверток с младенцем. Только теперь на него обратил внимание второй мужчина.

— Хагрид! Что, что?

— Похоже, это был Сам-Знаешь-Кто. — великан поднес к нему младенца. — Только шрам остался, с Гарри все в порядке. Профессор Дамблдор сказал доставить его в Литтл-Уинкинг.

— Оставь его мне, Хагрид. — голос мужчины окреп и тут же опустился до шепота. — Я его крестный.

— Нет, извини, Сириус. Дамблдор велел. Не могу.

— Х-хорошо. Возьми мотоцикл. Здесь опасно аппарировать.

— Ладно. — одной рукой бережно прижимая к себе младенца, Хагрид завел мотор. Бестелесную тень, которой сейчас был одиннадцатилетний Гарри, понесло вслед за взлетевшим в небо мотоциклом, и через мгновение он вновь очутился на кухне, сидящий на стуле рядом со стопкой бумаг. Он не видел тогда, десять лет назад, не видел и сейчас, как Сириус Блэк, достав палочку, разбросал обломки и осторожно уложил рядом друг с другом его родителей. Как прикрыл им глаза и долго сидел, вглядываясь в их лица, как накрыл их белой тканью и, сжав в кулаке палочку, исчез.

* * *

— Так я и знал. — сказал Николас. — Гарри, Сириуса Блэка арестовали за убийство четырнадцати человек и за причастность Волдеморту…

— Тринадцать магглов и один волшебник. — прочитал Алекс на пергаменте и поднял взгляд. — Говорят, он стоял и смеялся, как сумасшедший, пока его арестовывали.

— Он был членом ордена Феникса, как и твои родители. — добавил Николас. — А также близким другом твоего отца.

Гарри резко вдохнул, вспомнив кое-что, и выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся с большим альбомом в руках.

— Вот. — мальчик ткнул пальцем в фотографию, с которой смотрели на него и улыбались четыре молодых парня. Одним из них был Сириус Блэк, стоящий рядом с Джеймсом Поттером.

— Да, это он. — сказал Алекс. — А вот этого я уже видел. — он указал на худого молодого человека с русыми волосами и мягкой улыбкой. — Люпин, кажется. Он как-то сдавал кровь для исследований одного из моих коллег. — заметив удивленный взгляд Гарри, Алекс пояснил: — Он оборотень. Николас, я могу посмотреть воспоминание, которое ты только что наблюдал?

— Да, конечно. — Николас достал воспоминание из головы и положил его в наколдованную колбу. Алекс взял ее и вышел.

— Гарри, — вглядываясь в обветренное лицо наставника, мальчик начал понимать, к чему идет дело. — Боюсь, что твой крестный сидит в Азкабане, хотя он ни в чем не виновен.

— Как? Ты уверен?

— Да. Твое воспоминание стало последней каплей в моих догадках.

— А что еще ты об этом знаешь?

— Сразу скажу, что доказательств в том смысле, в котором ты представляешь их, у меня нет. Я многое видел, Гарри, и уверенность в чем-либо появляется у меня порой не из логических выводов. Альбус как-то рассказал мне о твоей трагедии. Меня тогда удивило то, что он не стал выпрашивать подробностей происшествия у Блэка. Его обвиняют в убийстве тринадцати магглов и одного мага, свидетелями которого являются магглы, если они вообще существуют. В любом случае, авроры прибыли на место лишь потому, что в маггловском районе произошел сильный магический выброс. Альбус не позволил бы посадить члена Ордена Феникса, если бы не было доказательств его преступления. — Николас налил стакан воды. — Значит, у него были другие причины. Помнишь, я говорил о заклятии, наложенном на дом твоих родителей? — Гарри кивнул. — Судя по всему, хранителем тайны дома был Сириус Блэк.

— Значит, он предал моих родителей! — воскликнул Гарри.

— Не спеши. — возразил Николас. — Так все должно было выглядеть. Посуди сам: Блэк выдает тайну Волдеморту, тот отправляется убить тебя, но погибает сам. Блэк приходит к вашему дому и роется в обломках рядом с другим членом Ордена Феникса, а потом просит Хагрида оставить тебя у него. Предположим, что он хочет убить тебя и завершить дело хозяина, хотя это практически не имеет смысла в тот момент. Получив отказ, он отдает мотоцикл Хагриду, а сам отправляется на бессмысленное и жестокое убийство. Предположим, что он потерял рассудок из-за смерти Волдеморта, но это маловероятно, так как на месте преступления оказывается волшебник. В довершение ко всему этому, еще один любопытный факт — личность волшебника, которого он убил вместе с магглами. — Николас пододвинул к Гарри фотоальбом. — Вот этого волшебника.

— Кто это?

— Еще один друг твоего отца. Питер Петтигрю.

Гарри вздохнул.

— Все это не имеет смысла.

— Согласен. Или мы не знаем какого-то факта, который переворачивает эту историю вверх дном, или Сириус Блэк… не предавал твоих родителей. Дамблдор не сказал мне всего, я нутром чую недосказанность этой истории.

Наступила тишина. Гарри обдумывал услышанное. Крестный… При звуке этого слова щемило в груди.

Алекс вернулся в комнату и замер, его взгляд бегал между ними. Тишину прервал Николас:

— Гарри, сегодня мы устроим день отдыха. Иди, переоденься.

— А куда мы пойдем? — спросил Гарри.

— Думаю, Алекс предложит нам что-нибудь интересное.

Мальчик счастливо улыбнулся и выскочил из комнаты.

— Ну? Что будешь делать? — нетерпеливо спросил Алекс.

— Не знаю. Помочь ему бежать, например… — осторожно ответил Николас.

Реакция была ожидаемой:

— Бежать из Азкабана? Невозможно! — наткнувшись на многозначительный взгляд, Алекс добавил, — Хотя, кому я говорю…

— Рад, что ты в меня веришь, мой друг, — улыбнулся Николас, — но ситуация сложная. Дамблдор не должен знать о моем вмешательстве в его игру.

Алекс в притворном ужасе покачал головой. Николас улыбнулся: иногда легко было забыть, что этому человеку двадцать шесть.

— Господи, Ник! Порой твоя мудрость берет отгул. Ты же не думаешь проникнуть в Азкабан и вывести заключенного за руку?! В любом случае, твое присутствие там заметят, если не успеют помешать. Хоть мне это и не по душе, придется нам воспользоваться привилегиями моего служебного положения.

— Хочешь провести беседу с узником в научных целях? — спросил Николас. Он знал, что если у Алекса возникла идея, нужно его подтолкнуть в правильном направлении, или, по крайней мере, не мешать. Аура молодого человека засверкала от небывалого воодушевления и решимости; Николас ощущал ее, не сосредотачиваясь: вынужденно укрытый от чужих глаз узел жизненной силы, острый, словно кованый наконечник копья, который странным образом направлен одновременно во все стороны.

— Можно и так сказать. — ответил Алекс. — Для прикрытия, скажем, поговорю с десятком заключенных, которые имеют какое-либо отношение к Волдеморту. Буду исследовать, ну не знаю… их темные метки, или влияние дементоров, или самих дементоров… все, что угодно.

— Мне нравится ход твоих мыслей. — заметил Николас. — Не забудь проверить, есть ли метка у Блэка.

Алекс кивнул.

— Сомневаюсь…

— Я тоже. Вернее, я уверен в этом. Хотя это, в общем, не говорит ни о чем. Что дальше предлагаешь?

— Нет, теперь предлагай ты. Какую-нибудь игрушку, которая поможет преодолеть влияние дементоров.

— У меня есть такая игрушка, но ее действие непродолжительно. В замке есть авроры?

— Два-три максимум. Один должен присматривать за дементорами, второй — следить за сменой эльфов — бедные существа тяжело переносят присутствие темных существ: они работают две недели, а на третью отдыхают. Может, еще пара человек для каких-нибудь посторонних целей.

— Переговори с Сириусом. Объясни ситуацию, но не называй имен.

— Я знаю, что делать, Ник. — сказал Алекс. — Мне не впервой осторожничать, скрывать что-то и хранить тайны. Это моя работа.

Николас усмехнулся.

— А я думал, что ты ученый.

— В этой стране трудно размахнуться моему гению, — ухмылка расползлась по молодому лицу, — или расслабиться. Все время кто-то пытается выпытать у тебя все, что знаешь, а по пятам ходят сумасшедшие. Волшебники просиживают штаны на креслах с фамильными гербами и не хотят ничего делать, а пользоваться тем, что создают другие — всегда пожалуйста. — Алекс презрительно скривил губы. — Мне кажется, что все тупеют с каждым днем.

Николас посмотрел в окно. С неохотой он был вынужден признать, что согласен со своим другом. Но тревога была слишком неясной и мутной, и Фламель отодвинул ее на задворки сознания.

— Боюсь, подобное происходит не только в Англии. — сказал он. Вернулся Гарри, одетый в свою лучшую, но, все же, мешковатую и старую одежду. Напряженное лицо старого мага прояснилось, словно солнце выглянуло из-за туч, и он улыбнулся мальчику.

— У меня ощущение, что мне следует обновить гардероб. Надоело таскать обноски. — сказал Гарри.

Алекс осмотрел его с головы до ног.

— Ты прав, парень. — прокомментировал он. — Я могу тебе в этом помочь. Николаса привлекать к этому не станем, а то он по моде своей молодости решит нацепить на тебя кольчугу.

Гарри посмотрел на своего наставника, вновь, словно в первый раз, осознавая, сколько же все-таки лет Николасу. Сейчас он выглядел как мужчина среднего возраста. Но Гарри знал, что он может по своему желанию выглядеть и двадцатилетним парнем, и глубоким стариком. «А почему ты не становишься вновь молодым, как тогда, когда мы впервые встретились?», — спросил его Гарри пару недель назад. Теперь ему казалось, что вопрос был глупым. «Это для того, чтобы ты меня серьезней воспринимал», — с тенью улыбки ответил ему Николас.

— Ну что, отправляемся?

— Алекс, вы с Гарри идите, я присоединюсь к вам через двадцать минут. Мне надо проверить, что там твориться на Тисовой улице, и кое-что забрать.

Алекс протянул руку.

— Пошли, он нас потом найдет. Выкинь из головы все нравоучения Николаса, Гарри, так как сегодня мы развлекаемся.

Не улыбнуться было невозможно.

* * *

Ярко светившее солнце, казалось, блекло рядом с высокой башней. Ни один лучик не отражался от черной поверхности — тьма, царствующая здесь, поглощала все. Азкабан дышал ледяным холодом, который проникал в тела и души, замораживая все, что люди называют жизнью.

Алекс поплотнее закутался в плащ, который ему одолжил Николас. Спрашивается, какого черта нужны эти бесформенные хламиды? Каждый раз на этот вопрос он получал лишь снисходительную улыбку, и каждый раз Фламель надевал такие плащи на «важные дела», настойчиво предлагая то же самое ему. Словно какая-то секта! Положив портал в карман, Алекс подошел к входу.

— Отдел тайн? — у аврора был хриплый голос. Тусклые, с проседью волосы и непонятная одежда — что-то между пуховиком и пальто, придавали ему вид старого смотрителя маяка из какой-нибудь сказки. «Впрочем, на маяк не очень похоже» — подумал Алекс, взглянув снизу вверх на нависающую громаду из черного камня. А вслух он лишь ответил:

— Да.

— Меня предупредили. Вас проводить? — с кислой миной спросил аврор. Было очевидно, что его не очень радует подобная перспектива.

— Нет, спасибо. Я попрошу одного из эльфов.

— Ээ, да, конечно.

Искомый домовик нашелся довольно быстро. Видимо, им не нужно было скрываться, как в Хогвартсе. Да и от кого? Протянув крохотную ручку и неустанно кивая, эльф перенес его прямо к одной из камер.

— Спасибо тебе. — ласково поблагодарил домовика Алекс. Тот выглядел гораздо болезненнее, чем все эльфы, которых он когда-либо видел. Большие серые глаза были расширены, а худые плечи дрожали. Но в ответ он радостно улыбнулся и сказал:

— Позовите Бирри, когда закончите, господин.

Алекс зашагал по темному коридору, заглядывая между решеток. Узники выглядели одинаково: блеклые серые одеяния, длинные, грязные волосы и различные степени отчаяния и сумасшествия на лице. Впрочем, попадались и исключения. Один из заключенных, с выпученными глазами и вытянутым лицом царапал куском угля стены. Алекс осмотрел их и удивился: царапины соединялись в причудливую и, вынужденно признал он, пробежав глазами по ним, великолепную вязь рун. Даже еле выделявшиеся на грязной стене, написанные дрожащими от постоянного страха руками, соединения рун дышали магией и странной, скрытой и непонятной угрозой. Остроносый профиль узника казался знакомым. Глубже натянув капюшон, Алекс двинулся дальше.

Заключенные, к которым он заходил, в большинстве своем не реагировали на его появление, но это было на руку ему: обработав диагностирующими заклинаниями темные метки и попытавшись заговорить с несколькими из узников, Алекс, наконец, подошел к нужной камере.

Сириус Блэк выглядел так же, как и остальные. Даже сидя на койке, он казался высоким: на голову выше, чем сам Алекс, болезненная худоба лишь подчеркивала это. Бледное, с изящными чертами лицо было обрамлено черными волосами и спутанной бородой. Глаза ярко выделялись синим на восковой коже, что создавало странное впечатление. Но через мгновение Алекс понял, что именно необычного было в них: взгляд этого узника был вполне осмысленным.

Блэк поднял взгляд и немигающим взором уставился на посетителя. Алекс попытался прочитать хоть что-то в его глазах, но почувствовал лишь, как его затягивает в темно-синем водовороте необычно сильных мыслей. Мысли были именно «сильными», они держались на поверхности сознания, не скрытые, словно щит. Алекс осознал все это в течение секунды, после чего, пару раз моргнув, присел на холодный пол.

— Здравствуйте, мистер Блэк.

После короткой паузы он получил ответ.

— Доброе утро.

Алекс замялся, не зная, с чего начать. Блэк молча ждал, лишь слегка дернулась правая бровь, и рассеяно смотрел на него.

— В общем, я знаю правду, — сказал наконец он.

— Какую именно правду? — Блэк даже не пытался заглянуть под капюшон.

— Я знаю, что вы никого не убивали, — добавил Алекс.

— Это не так, — тихо возразил Блэк, — Доминик Кроули, Пэйтон Грей, Джереми Фаулер… Мне продолжать?

— Вы перечисляете имена пожирателей смерти, мистер Блэк. Я говорю о причине, по которой вы сюда попали. Я знаю, что случилось на самом деле, и хочу вам помочь.

— И что же случилось на самом деле? — спросил Блэк.

— Вы не предавали Поттеров и не убивали тех магглов. Это сделал кто-то другой, и у меня есть подозрения о том, кто это сделал.

— Вы так и не представились.

— И вы прекрасно знаете, почему.

— Знаю. И как вы хотите мне помочь? Можете принести мне пару книг — мне здесь невероятно скучно.

Алекс хотел улыбнуться, но не получилось.

— Я собираюсь вытащить вас отсюда. — сказал он.

— Зачем вам это?

— Вы невиновны.

— И что?

— И вы мне нужны.

— Зачем?

— Посмотрите. — Алекс достал фотографию и протянул заключенному. — Вы наверняка узнаете того, кто рядом со мной. Он очень похож на своего отца.

— Гарри…

— Да.

Блэк сразу потерял самообладание. Не отрывая взгляда от волшебной фотографии, он спросил.

— Он… в безопасности?

— Да. — ответил Алекс. — Я прилагаю к этому все усилия.

— «Я»?

— Не я один, хотя нас мало. Ситуация очень сложная, мистер Блэк. К сожалению, мы еще не разобрались во всем. Но мы сможем все обсудить потом. Для начала вам надо выбраться отсюда.

— А почему не пересмотреть обстоятельства моего дела в министерстве?

— Простите?

— Вас допустили сюда, значит, если законы не поменялись, вы — высокопоставленный министерский работник. Меня не судили. Вы вполне можете добиться судебного дела надо мной.

— Могу, но не следует этого делать. — Алекс покачал головой. — Мы просмотрели все бумаги, вашу невиновность невозможно доказать.

— Напротив. Надо только поймать кое-кого.

— Вы имеете в виду Питера Петтигрю?

В синих глазах что-то мелькнуло.

— Неплохо.

— Он и был Хранителем тайны, так?

— Да.

— Он убил магглов и скрылся.

— Да. Видимо, выучил пару трюков у Волдеморта. — Блэк опустил голову, его голос упал до хриплого шепота. — Никто не знал, что мы с Джеймсом поменяли Хранителя. На одной из вылазок Джеймс подслушал, что Волдеморт якобы выяснил, как преодолевать это заклятие, что он может с помощью легилименции прочитать тайну. И мы решили не рисковать. Дамблдор подозревал, что в Ордене есть шпион. Я думал, что это неплохой ход: Волдеморт охотится за мной, когда на самом деле тайна у другого. Кто же мог подумать, что мы передаем ее… предателю.

Блэк резко вдохнул.

— Гарри недавно угрожала серьезная опасность. — сказал Алекс. — Если говорить откровенно, его жизнь висела на волоске. Волдеморт пытается возродиться, волшебник, действующий по его приказу, проник в Хогвартс и мальчик чуть не погиб.

— Так он…

— Да. Он может вновь обрести тело. Волдеморт еще жив, мистер Блэк. И… вы можете в это не поверить, но Дамблдор, зная, что Гарри в опасности, не пытался ему помочь.

— Почему?

— Вы ведь знаете о пророчестве? Дамблдор хочет воспитать героя, подкидывает ему разные задачи, словно в какой-то игре, подвергая мальчика угрозе, и мне это не нравится.

— Если это правда, — медленно сказал Блэк, — то мне тоже.

— Это правда. Вы можете мне не верить, но выбраться отсюда вы обязаны. Мы не можем заменить Гарри родных. Он живет в доме сестры Лили Эванс, и нельзя сказать, что к нему там хорошо относятся.

Блэк запустил пальцы в грязные волосы и некоторое время молчал.

— Как вы собираетесь мне помочь?

— У меня есть несколько интересных артефактов, которые помогут вам преодолеть влияние дементоров и выбраться с острова. — ответил Алекс.

— Бежать из Азкабана без непосредственной помощи волшебника невозможно.

— У нас нет другого выхода. Создатель упомянутых артефактов — величайший волшебник в мире из тех, о которых я слышал. Не стоит его недооценивать. Когда вы ступите на берег Великобритании, мы вас найдем.

— Вы в курсе, что после вашего ухода дежурный проверит камеры на наличие посторонних предметов?

— Все предусмотрено, мистер Блэк. Давайте, я вам все объясню…

Когда Алекс, наконец, вышел из мрачной тюрьмы, сердце у него бешено заколотилось. И дело тут было не в дементорах. Он начал ощущать, что втянут в весьма сложную и невероятно опасную игру, в которой так легко может потеряться. События ускользали, когда он пытался осмыслить всё в целом, словно песок, которые высыпается, сколько бы ты не пытался сжимать кулак. Дамблдор, оказавшийся манипулятором, стремившимся неизвестно к какой цели, Волдеморт, вербующий сторонников, будучи бесплотным духом, Сириус Блэк, всем известная правая рука Волдеморта, который ни в чем не виновен, герой Петтигрю, посмертно получивший Орден Мерлина Первой степени и, как выяснилось, предавший собственных друзей… и удивительное совпадение, что Волдеморт получил то, к чему долго стремился, и тут же был повержен младенцем, чей единственный родственник в волшебном мире теперь несправедливо приговорен к пожизненному заключению в Азкабане. А теперь он, Алекс Адам Стобсон, маглорожденный волшебник двадцати шести лет, ученый-экспериментатор Отдела Тайн Британского Министерства Магии только что напрямую поспособствовал побегу этого самого Блэка. «Благородный поступок», — с долей сарказма сказал он сам себе. Алекс в один миг понял, что на одной чаше весов огромное количество потенциальных врагов и опасность потерять работу, угодить в тюрьму, в конце концов, погибнуть. А что на другой стороне? Его друг, которому он многим обязан, маленький, серьезный и немного наивный герой магической Англии, ну и, может быть, безвинно осужденный волшебник. И тогда Алекс с удовлетворением и частичкой гордости за самого себя осознал, что вторая чаша весов перевешивает.

_______________________________________________

[1] — слабое ударное заклятие. По воздействию сравнимо с резким толчком в грудь.

[2] — остров Дрир принадлежал двум волшебным семьям — Маккинонам и Макбунам. Потасовка между их представителями привела к раздору между семьями. В образовавшейся бойне победили Маккиноны, превратившие противников в животных. Но оказалось, что Макбуны наиболее опасны именно в животной форме, и вскоре Маккиноны были истреблены. Животные изо всех сил сопротивлялись попыткам вернуть им человеческий облик, и Министерство оставило их в покое, наложив на остров заклинание Ненаносимости и дополнив список известных магических существ еще одним пунктом. Существа были названы квинтолапами и отнесены к наиболее опасной, пятой категории волшебных существ наряду с драконами и василисками. В 1983 году остров Дрир опустел и с тех пор принадлежит Министерству Магии, но проживать там и осуществлять какую-либо деятельность никто не решился.

Некоторое время пальцы болели и соскальзывали, но теперь Гарри их просто не ощущал. Повиснув на перекладине, он разговаривал с Ником, и не похоже было, что необычная обстановка (точнее, ее отсутствие) и странное положение Гарри кого-нибудь из них смущали.

— То есть, получается, что светлая магия в основном предотвращает или исправляет, я правильно понял? — спросил мальчик.

— В общем и целом, так, хотя ты слишком все упрощаешь. Пока этого достаточно. Светлая магия может быть также разрушительна, как и темная.

— А чем тогда они различаются? Я имею в виду, с точки зрения закона… и морали. Почему темные заклинания не одобряются, раз все зависит от намерения человека?

— Все дело во влиянии магии на человека, Гарри. — Ник вышагивал перед ним: налево, направо, налево, направо — следить за ним становилось все сложнее. — Чем сильнее человек, тем серьезнее последствия его поступков, тем больше ответственности. А маг — это человек, чьи возможности практически неограниченны. Два маггла, если рассержены, могут подраться, бить друг друга, пока не успокоятся. Волшебник произнесет слово — и рассердивший его умрет. Он должен быть терпимей и мудрей. Понимаешь? Должен! Это его обязанность перед самим собой. Сила — это ответственность. Наша собственная сила может изменить нас, и мы даже этого не заметим. Темную магию не опасно изучать, если ты осознаешь последствия своих поступков и готов себя контролировать. Она будет даваться тебе легко: ее преимущества очевидны, поэтому какой-нибудь темномагический гримуар затянет так, что ты вызубришь и разучишь оттуда все заклинания. Власть, сила, умение управлять чужими судьбами — ты получишь их так легко, лишь протянув руку. Ведь темная магия это не только боевые заклятия. Чего стоит одно «Империо»! — Ник остановился. — Но когда придется расплачиваться — ты уже не сможешь повернуть все вспять. Достаточно, спускайся.

Гарри спрыгнул с перекладины.

— Теперь намного легче. Хоть пальцы не болят. — он сжал и разжал кулаки пару раз.

— Хорошо… — тихо сказал Ник. Что-то в его голосе насторожило, и Гарри выхватил палочку.

— Протего! — решение оказалось удачным — красный луч заклинания рассеялся, ударившись о прозрачный щит. — Ступефай!

Учитель лишь аккуратно шагнул в сторону, и ответное заклятие Гарри пролетело мимо.

— Неплохо, хотя медленно. Вкладывай больше силы в заклинание. Напрягай руку только в последнее мгновение. — Гарри медленно повторил движение палочкой, не отрывая взгляда от своей руки. — Сосредоточься на ощущениях. Можешь закрыть глаза, если хочешь.

Мальчик зажмурился и повторил:

— Ступефай.

И еще раз:

— Ступефай. — взмах палочкой, словно стучишь в дверь костяшками пальцев. Мышцы руки расслаблены. — Ступефай! Ступефай! Ступефай!

Эти ощущения не похожи ни на что: ни на покалывание, ни на тепло, ни на холод. Самое близкое слово, которое Гарри мог подобрать — волна. Сгусток энергии пробежал по руке, пальцам, сквозь палочку. «Это и есть шестое чувство?» — отстраненно подумал он и открыл глаза.

— Ступефай! — яркий, сверкающий поток силы вылетел из палочки. На этот раз Николас не отклонился, а поставил щит. Только это был очень странный щит. Заклинание втянулось в мерцающий водоворот. Высоко подняв палочку, учитель удерживал алый сгусток заклятия внутри нематериального сосуда, похожего со стороны на бокал из мутного стекла, и внимательно его рассматривал.

— Ты усвоил урок. — прокомментировал он, сжав красное облако в кулаке. Заклинание рассеялось.

— Надеюсь… — пробормотал в ответ Гарри. Ник сделал вид, что не расслышал.

— Я кое о чем забыл. Подожди-ка. — сказал он и вышел из тренировочного зала. Через минуту Ник вернулся, держа что-то на открытой ладони, словно сокровище. Гарри против воли затаил дыхание: Учитель выглядел необычайно серьезным. Он протянул ладонь, и мальчик увидел на ней крохотный ножик, походивший на брелок для ключей.

— Что это?

— Оружие. — ответил Ник. Он сделал шаг назад, взявшись двумя пальцами за странную вещицу, указал на нее палочкой и легонько взмахнул. Миг — и в руке уже сверкает меч. — Твое оружие.

Гарри взялся за протянутую рукоять. Меч оказался легче, чем он ожидал, и теперь мальчик благоговейно рассматривал его. Рукоять без каких-либо украшений, обтянутая темной, приятной на ощупь материей удобно лежала на ладони. При внимательном осмотре было видно, что узкая гарда изображала двух драконов, протянувших раскрытые пасти в разные стороны: Гарри заметил, что крылья были только у одного из них. Слегка искривленный клинок блестел, словно зеркало, а по противоположной от лезвия стороне проходила темно-зеленая, почти черная полоска. Поддавшись порыву, мальчик взмахнул мечом, испытывая необычные чувства: твердая рукоять придавала уверенность в себе, и заметил на ромбовидном навершии знак. В центре круга был нарисован направленный вершиной вниз треугольник, внутри которого, в свою очередь, был крошечный круг, почти точка. Над большим кругом находился крест.[1]

— Спасибо. — дрогнувшим голосом сказал Гарри. — А что это за знак?

Ник улыбнулся.

— Это знак твоего учителя. Придет время, когда ты станешь носить меч со своим собственным знаком. Я научу тебя им владеть, и смею надеяться, что меч тебе пригодится. Это единственное оружие, которым люди будут пользоваться всегда.

— Но ведь магглы уже давно не пользуются таким оружием в войне…

— Это ты так думаешь. Лучшие бойцы мира — ассасины — вообще не пользуются огнестрельным оружием, но все же им противостоять не способен никто.

— Ассасины? Я читал о них. — вспомнил Гарри. — Сумасшедшие убийцы-наркоманы из средней Азии, которые убивали королей. Их ведь уже не существует…

— О, мнение о них весьма ошибочно и искривлено призмой истории, ученик. — строгим голосом сказал Николас. Гарри про себя именовал этот тон «учительским» — он означал, что на сказанное следует обращать особое внимание. — Я знаю о них так мало, что не позволю себе свободно рассуждать, а больше меня о них знают, пожалуй, лишь они сами. Но суть не в этом. Мой меч спасал меня много раз, когда палочка не могла ничем помочь. Бывают моменты, когда ты можешь довериться лишь стали в своей руке, и я хочу, чтобы ты был готов бороться за свою жизнь в подобной ситуации.

* * *

Верно сказано, что жизнь гораздо удивительней, чем все наши, даже самые безумные, мечты и фантазии. Философские размышления на эту тему приведут нас к одному: вероятно, это лишь доказывает, что замысел высшего разума всегда превосходит наши ожидания. Год назад мистер Гарри Джеймс Поттер мечтал о добром родственнике, который заберет его у Дурслей и отвезет в свой красивый, уютный дом. Его желание исполнилось? Не совсем. Судьба подарила ему вместо этого целый мир, где одни его величают героем, а другие желают ему смерти. Хогвартс, друзья, магия, собственная сова, летающая метла... Дамблдор и Волдеморт, Хагрид и Макгонаголл, Снейп и Флитвик… Новые, разные люди, среди которых не все желали ему добра — но в волшебном мире Гарри впервые почувствовал, что он — не беспомощен. И еще — Николас. Учитель… Человек, которого мальчик никак не мог вписать в общую картину, словно он в ней не помещался. Дамблдор и Волдеморт занимали свои определенные, важные, ключевые места, а Ник — нет. Словно его не было на этой картине. Словно учитель стоял за спиной и смотрел вместе с ним, и его направляющая ладонь, лежащая на плече мальчика, придавала уверенности, помогала сделать следующий шаг.

Во время долгих разговоров Ник иногда упоминал в отношении Гарри слово «герой». Мальчик понимал, что речь идет о том, как воспринимают его люди, но не решался спросить, что именно подразумевает его учитель. Ему казалось, что это будет выглядеть глупо и как-то по-детски, в то же время он чувствовал, что Ник ждет подобного вопроса. Это была какая-та странная игра, с помощью которой учитель хотел показать Гарри его место в этом мире, помочь ему познать себя. Но мальчик молчал — и его самого это раздражало и одновременно забавляло. Герой… Чем, собственно, отличается герой от остальных людей? Тем, что он могуч? Храбр, доблестен, неуклонен? Или тем, что он — одинок? Может, они, эти герои, и созданы для того, чтобы быть одинокими, чтобы другим людям не приходилось быть героями? Гарри смотрел в глаза своему учителю и видел в них отражение своего же взгляда — чего он не видел больше ни у кого — взгляда человека, который несет незримое для прочих бремя. Но учитель готов к этому бремени, он уже к нему, можно сказать, привык. А хватит ли сил у Гарри Поттера?

Правильно говорит Ник: «Не спеши».

Гарри сидел в своей комнате, на кровати. Вернон был на работе, Дадлик где-то бегает со своими дружками, а тетя Петунья одновременно смотрит телевизор, готовит обед и слушает радио. В ладони мальчика была зажата волшебная палочка, и он прислушивался к малейшим звукам. Два дня назад Учитель сказал: «Подожди гостя и поговори с ним. Ты сегодня поймешь, почему не получаешь писем». Он сам, вероятно, не был уверен, кого следует ожидать, но в его глазах плясали веселые огоньки. И Гарри ждал. И слушал. Его разум, что удивительно в таком возрасте, был спокоен. Вот, сосед напротив включил газонокосилку: мистер Редфорд некоторое время назад остался без работы, поэтому каждый день подстригал газон. Шум отдалился, когда из радиоприемника на кухне хлынуло:

«I'm so excited,

I know I want you, want you…»

Тетя Петунья, очевидно, не была рада подобному повороту событий — до этого по радио передавали светские новости — и выключила приемник. Восприятие мальчика вновь сосредоточилось на его комнате, и Гарри тут же ощутил чье-то присутствие и услышал дыхание. Он обернулся.

— Гарри Поттер. Какая великая честь! — фраза принадлежала маленькому, худенькому и лопоухому созданию с сероватой кожей, длинным носиком и огромными зелеными глазами.

— Привет. — ответил Гарри. — Могу я узнать твое имя?

— Конечно, сэр. Я — Добби, сэр Гарри Поттер.

— Очень приятно, Добби. Что привело тебя ко мне?

— Великая опасность, Гарри Поттер. — в голосе маленького эльфа послышалась тревога. — Опасность угрожает вам, Гарри Поттеру нельзя возвращаться в Хогвартс. Зреет заговор!

— Погоди, Добби. — мальчик нахмурился. — Заговор против меня? — Домовик вздрогнул и упал на пол, ударяясь головой о паркет и повторяя: «Плохой Добби, Добби гадкий!».

— Стой, Добби, прекрати себя наказывать! — так как увещевания не работали, пришлось прибегнуть к силе. Гарри даже не заметил, как схватил тонкие кисти рук эльфа одной рукой, а другой прижал его к себе. — Тихо, Добби. — прошептал он. — Если не можешь говорить, так и скажи, но только не надо себя наказывать. Хорошо?

Домовик удивительным образом повернул шею и уставился на Гарри круглыми глазами.

— Я не могу сказать, Гарри Поттер. Но вы не должны возвращаться в Хогвартс!

— Не должен? Ты уж извини, Добби, но у меня пока нет причин тебе доверять. — мягким тоном сказал Гарри. — К тому же, меня в этом доме ничего не держит, а в Хогвартсе — мой дом и мои друзья.

— Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру?

Гарри отпустил эльфа и сел на кровать.

— Отдай мне мои письма, Добби.

— Пообещайте, что не станете подвергать себя опасности, сэр. Пообещайте, что не станете возвращаться в Хогвартс!

В мальчике постепенно поднималось раздражение.

— Добби, ты понимаешь, что я могу сдать тебя Министерству и сказать, что ты перехватываешь мои письма, и ты будешь наказан? — маленький эльф вздрогнул. — Я благодарен тебе за то, что ты предупредил меня об опасности, и обещаю, что буду осторожен. Нет смысла прятаться здесь от врагов, если они придут в этот дом, я буду беспомощен. А в Хогвартсе — преподаватели, мои друзья, Дамблдор. Там я в гораздо меньшей опасности. А теперь… отдай мне мои письма!

Этого оказалось достаточно. Домовик достал из-за пазухи (где он только их прятал?) пачку писем и аккуратно завернутую коробочку и осторожно положил их на тумбочку.

— Отлично, Добби. — сказал Гарри. — А теперь садись и расскажи мне все, что можешь. Если же не можешь больше ничего сказать, то я, пожалуй, прочитаю свои письма. — Казалось, эльфу хотелось удариться обо что-то головой: он качался из стороны в сторону и подозрительно посматривал на дверцу шкафа, а его глаза блестели. Гарри вздохнул. — Так и быть. Если что-то случится, можешь ко мне обращаться.

Не обращая более внимания на маленькое существо, переминающееся на ногах, Гарри взял письмо, лежащее сверху, и развернул пергамент. Добби пробормотал: «Гарри Поттер не должен возвращаться в Хогвартс…» — и исчез. Мальчику это совсем не понравилось.

Письмо было от Парвати:

Привет, Гарри!

Парвати.

Гарри опасливо покосился на коробочку рядом со стопкой писем. Пробовать его он в любом случае не рискнул бы, поэтому решил показать Нику.

Следующим было письмо от Рона. Гарри только успел пробежать по нему глазами, как снизу раздалось:

— Мальчишка! — Гарри выскочил из комнаты и перегнулся через перила.

— Да, тетя Петунья.

— Тебя к телефону. — поджав губы, миссис Дурсль вернулась на кухню. Гарри поднял трубку, с радостью предвкушая голос друга.

— Алло?

— Салют, дружище!

— Привет, Дин! Как дела?

— Отлично! Похоже, твоя тетя клюнула, — из трубки раздался смех, — как ты и писал, я сказал, что мы познакомились на футболе. Они действительно так нервно относятся к магии?

— Нервно — это мягко сказано. — ответил Гарри. — К тебе письмо из Хогвартса еще не приходило?

— Нет… — протянул Дин с удивлением в голосе. — Тебе ведь тоже оно пришло бы.

— Дело в том, что тут у меня забавная ситуация приключилась. При встрече расскажу.

— Кстати, насчет встречи: приезжай ко мне, хотя бы на несколько дней. Мама не возражает. А если письмо придет, можем вместе поехать в Косой Переулок!

Гарри задумался. Надо будет сначала посоветоваться с Учителем.

— Если родственники отпустят, приеду обязательно. — ответил он. — Сегодня вечером перезвоню.

Они проговорили еще несколько минут. Поднимаясь к себе в комнату, мальчик уже обдумывал, как он будет гостить у Дина. Запрыгнув на кровать, Гарри дочитал письмо Рона. Судя по всему, оно было не первым за лето: братья Уизли уже начали волноваться и вскоре собирались забрать его у родственников. Мальчик поспешил написать ответ. Гермионе он тоже ответил, что все в порядке и при встрече расскажет обо всем, что случилось — при мысли о том, что он заставляет подругу нервничать, на душе становилось тяжело.

Среди оставшихся писем не было ни одной с печатью Хогвартса. Оставив их на потом, Гарри достал из сундука маленькое овальное зеркало.

— Ник!

— Привет. Как все прошло?

— Неплохо. Это был домовой эльф. Его зовут Добби, и он хотел предупредить меня о каком-то заговоре.

— Это он перехватывал твои письма? — улыбнулся Ник.

— Да. Стоп: ты ведь знал это?

— Предполагал. При встрече расскажешь остальное. Вечером я тебя заберу.

— Подожди. Дин приглашает меня погостить у него. Можно мне поехать?

— На сколько дней?

— Не знаю. И еще Рон, Фред и Джордж хотят забрать меня к себе до конца лета. Мистер Уизли собирался за мной заехать — они волновались, что я не отвечаю на письма. Я написал Рону, что все в порядке.

— Ладно. — ответил Ник. — Как ты хочешь поступить?

— Я подумал, что можно погостить у Дина, а потом поехать к Рону. Можно встретиться с ними в Косом Переулке, когда будем покупать учебники, и оттуда поеду к Уизли. Но я не хочу оставлять занятия…

— Ты и не будешь их оставлять. Все равно тебе скоро в школу, а там ты сможешь заниматься только самостоятельно. Давай поступим так: я заберу тебя в шесть часов, мы поедем кое-куда, а с утра ты отправишься к Томасам. Он маглорожденный?

— Да. Дин живет с матерью.

— Рону напиши, что ты гостишь у Дина. Встретишься с ним в Косом Переулке, а затем останешься у них до сентября. Так тебя устроит?

— Да, было бы отлично. — Гарри счастливо улыбнулся.

— Тогда до встречи. Прерываю связь.

— До встречи.

Хотелось петь. В порыве нахлынувших чувств Гарри вприпрыжку спустился на кухню.

— Тетя Петунья, я могу чем-нибудь помочь?

Миссис Дурсль была шокирована.

— Ээ, да… — ответила она, хлопая глазами. — Можешь нарезать зелень. Там, на столе.

Ловко орудуя скругленным японским ножом, Гарри отстраненно подумал, что Учитель был бы доволен. «Кем бы она не была, Петунья — твоя кровная родственница, Гарри», — вспомнил мальчик слова Ника, — «Это родная сестра твоей матери, твоя родная кровь. Даже если это будет сложно, постарайся ее не терять».

* * *

Гарри сидел на скамейке на углу улицы, когда появился Ник.

— Куда отправляемся?

— Надо забрать мои записи, чтобы ты мог тренироваться в школе.

— А, ну пошли. — Гарри протянул руку, а другой взялся за сундук.

Его затянуло в привычный водоворот, а через мгновение он был на ярко освещенной улице. Не успел он осмотреться, как Ник подошел к краю дороги и махнул рукой. Через мгновение остановилось такси.

— Гарри, давай, садись. — окликнул его Ник. Водитель вышел из машины и положил сундук в багажник.

— Куда едем? — спросил он с сильным акцентом.

— Угол улиц Сен-Мартен и Монморенсе.

— Только что приехали в Париж? Ничего, что я спрашиваю? — обратился таксист к Нику.

— Все в порядке. — ответил Ник. — Да, мы только что прибыли. Я родился в Париже, а вот мой племянник, — он махнул головой назад, — здесь в первый раз.

«Мы в Париже?» — удивился Гарри и уже хотел было обратиться к Нику за подтверждением, как водитель вновь заговорил:

— О, — улыбнулся он, обращаясь к Гарри. — У нас прекрасный город и множество достопримечательностей. Например, там, рядом с тем местом, куда мы едем — самое старое здание в Париже, вы знаете? Дом знаменитого алхимика Николя Фламеля.

Гарри ахнул. Таксист выглядел довольным.

— Так вы слышали о нем? — он посмотрел в зеркало заднего вида. Мальчик кивнул, поймав его взгляд. — Да, говорят, он изобрел рецепт вечной молодости, эликсир жизни, и умел превращать любой металл в золото. Николя Фламель жил в четырнадцатом столетии, а потом его несколько раз встречали в следующих веках то в Индии, то здесь, то еще где-то. Весьма интересная легенда. — в глазах пожилого мужчины мелькнуло мечтательное выражение. — Некоторые считают, что он до сих пор жив и иногда появляется в разных местах. Занимательно, правда?

— Действительно… — пробормотал Гарри. Ситуация начала его забавлять. — А вы верите в это?

— Почему бы и нет. — таксист пожал плечами. — Такие истории помогают жить с надеждой на существование чудес, молодой человек. Весьма нужная вещь, я вам скажу, в наши-то времена.

— В основе каждой легенды лежит истина. — медленно произнес Ник.

— Верно сказано. — протянул водитель, с интересом поглядев на сидящего рядом мужчину.

Через некоторое время машина остановилась на углу двух узких улочек. Таксист вышел из машины и открыл багажник.

— Ваш чемодан, молодой человек.

— Спасибо.

Ник достал деньги из кошелька. Гарри вдруг понял, что сильно проголодался.

— Ник, мы можем перекусить где-нибудь?

— Конечно. Сейчас куда-нибудь зайдем. — ответил ему учитель. — Вот, держите, мсье.

— Спасибо. Всего вам хорошего и приятного аппетита. — водитель сел в машину и, кивнув им, уехал. Ник проводил его взглядом.

— Я и не подозревал, что магглы о тебе знают. — сказал Гарри.

— Я родился за триста с лишним лет до утверждения Статута Секретности. Пошли, поужинаем.

Пожилой таксист достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил одну. «Ник… Николя… Может, я сейчас тоже видел Николя Фламеля? Совпадение уж больно необычное…» — усмехнувшись собственным мыслям, он поехал домой, к жене.

* * *

«Auberge Nicolas Flamel» — гласила надпись над домом 51 по улице Монморенсе.[2]

— Гарри, слушай меня, — Ник наклонился к нему и зашептал, — в этом доме, когда-то принадлежавшем мне, Николасу Фламелю, скрыта моя лаборатория, в которую ведет дверь под лестницей.

— Ээ, ясно… — сконфуженно ответил Гарри. Ужин был великолепным, и сознание теперь плыло, требуя отдыха. Ник улыбнулся.

— Я сейчас включил тебя в Тайну. — пояснил он. «Заклятие Хранителя» — догадался Гарри.

Они прошли в дверь. Обстановка выглядела, мягко говоря, «антикварно», и мальчик подумал, что маглам это место представляется совсем по-другому.

Взгляд миновал рисунки и схемы, прикрепленные к стенам, и сосредоточился на неприметной черной двери. Мозг мимоходом отметил, что у Дурслей на этом месте находится чулан, в котором он жил еще год назад.

Ник уверенным шагом хозяина обошел все столики и комоды на кривых ножках, расставленные по всей комнате, и юркнул в дверь под лестницей. Гарри последовал за ним.

Узкие ступеньки круто уходили вниз. Где-то впереди Ник щелкнул пальцами, и на стенах зажглись красноватым светом факелы. Затем он достал из кармана связку ключей и открыл дверь. Гарри шел за ним, оглядываясь на стены и не решаясь заговорить. Следующим ключом из связки Ник открыл вторую дверь. Затем третью.

Четвертую.

Пятую.

Шестую.

Мальчик был удивлен тем, что коридор никуда не сворачивал — они, наверное, уже добрались под землей до следующей улицы. Ник открыл еще одну дверь, и, зайдя в нее, Гарри понял — это была последняя.

Они оказались в большой комнате с низким потолком. По количеству разнообразных приборов это помещение давало огромную фору кабинету Дамблдора. Дикая смесь стекла, металла, камня, разнообразных колбочек, отдельно стоящих и соединенных трубками друг с другом, огромное количество книг, сложенных в стопки на низких столиках — глаза бегали от одного странного предмета к другому, так как предназначения ни одного из них Гарри не мог понять. Он задержал взгляд лишь на коллекции кинжалов, сверкавшей из полумрака дальнего угла.

— Давно я здесь не бывал. — заметил Ник, впрочем, в этом нужды не было — это было ясно по слою пыли.

— Оно и видно. — подтвердил Гарри. Ник хмыкнул:

— Я же вроде как умер. — сказал он. — Никого мне провести так и не удалось: наши с Пенни мнимые могилы вскрыли через некоторое время. Для одного человека было бы очевидно, что мы инсценировали свою смерть, но вскрывавших было много, и, как всегда, люди запутались, каждый выдвигая свою версию и перевирая увиденное. Забавно, одна голова иногда бывает лучше нескольких… — так он бормотал, подбирая какие-то свитки и вытаскивая из-под стопок отдельные книги. Когда у него в руках их накопилось много, Ник, проходя мимо Гарри, сунул все книги и свитки ему. Скосив взгляд, Гарри разглядел надпись на зеленоватой, словно сделанной из мрамора, обложке старой книги, которая упиралась ему в подбородок: «Tabula Smaragdina»[3]. Мальчика терзало любопытство, но он не решился спросить о жене Николаса — Перенель.

Вскоре на руках Ника высилась такая же стопка.

— Целый багаж полезных знаний, мой ученик. — насмешливо проговорил он, сверху вниз разглядывая Гарри. Тот не ответил, изо всех сил пытаясь удержать несколько желтоватых листов, самопроизвольно выскальзывающих из середины стопки.

— А, это мои записи по чарам скрытия и слежки, давай-ка их сюда, а то улизнут. — в руках Ника листы сразу же успокоились, поникнув уголками. — Что ж, пошли, Гарри.

Маска спокойствия упала с лица древнего мага, когда он, бросив последний, полный ностальгии взгляд на старую лабораторию, вышел за дверь. Сколько стараний, бессонных ночей, надежд, догадок и ошибок! И он ни о чем не жалел. Лишь об одном… Хотя, нет, это не так. «Ошибки — наши учителя», — так говорит тот, чье слово он вот уже полтысячелетия безоговорочно принимает на веру. Глубоко вздохнув и улыбнувшись, Николас пропустил вперед своего ученика, осторожно уносящего стопку книг вверх по лестнице, и запер комнату на ключ.

* * *

— И кто это такой? — Гарри сел рядом с Дином, который рисовал, сидя на скамье.

— Эй, давно не виделись! — Дин вскочил и торопливо обнял друга. — Не знал, что ты будешь так рано! Пошли, закинем твою сумку ко мне в комнату.

— Кого ты рисуешь? — Гарри взял свободной рукой рисунок: молодой, худощавый парень с растрепанными волосами, сползающими на лоб, и веселыми, смеющимися глазами.

— Да, это так… — пробормотал Дин. — Как лето прошло?

— О, отлично. Лучшего лета у меня пока не было. Так кто это такой?

— Ну… Мерлин.

— Мерлин?

— Ага. Хотел его нарисовать, почему-то получилось вот это. — они открыли двери дома. — Мам, у нас гость! — крикнул Дин. Из боковой двери вышла высокая женщина с длинными черными волосами.

— Здравствуйте. Я Гарри, мэм.

— О, Гарри Поттер, приятно, наконец, с вами познакомиться. Зовите меня Саманта. Дин о вас много рассказывал!

— Надеюсь, не самое плохое. — выдавил мальчик.

— Совсем нет. — очаровательно улыбнулась Саманта. — Давайте, мальчики, отнесите сундук наверх и спускайтесь на кухню.

Комната Дина Томаса выглядела как… впрочем, Гарри никогда не бывал ни в одной комнате ни одного из своих ровесников, поэтому сравнить ни с чем не мог. Над кроватью висел плакат Вест Хэм Юнайтед, рядом, на полу, лежал футбольный мяч. На рабочем столе ютилась пара книг, небольшая стопка рисунков и совиная клетка. У изножья кровати валялась пара гантелей.

— Давай сюда. — Дин взял у Гарри сундук и поставил в угол. — Вот так вот и живем. Пойдем.

— Гарри, вы ведь тоже только в прошлом году узнали о волшебном мире? — спросила Саманта как раз тогда, когда Гарри подносил ко рту круасан с шоколадным кремом.

— Да.

— Хотя вы — полукровка… — Гарри хотел ее исправить, но вдруг понял, что желания пояснять все заковырки типа «кто чистокровный, а кто — полукровка» у него совсем нет, при этом, к тому же, рискуя показаться своеобразным «Малфоем». Поэтому он лишь кивнул:

— Точно.

Саманта убиралась, обедала и отвечала на деловые звонки одновременно.

— Я мало их видела, но волшебники показались мне немного странными, — осторожно сказала она, и тут же добавила: — вы, надеюсь, не обижаетесь?

— Не более, чем ваш сын. — Гарри кивнул в сторону Дина, который дорисовывал своего Мерлина. — В общем, нет. Хотя я полукровка, все равно смотрю на волшебников как бы со стороны… — задумчиво сказал он. — Здравый смысл в обычном и магическом мире немного различается, и я не всегда могу понять их. Вы даже не представляете себе, какими они бывают странными.

— А в чем именно это проявляется?

— Ну, пример привести не так просто. — замялся мальчик. — Это становится заметно, когда живешь среди них. Взять хотя бы ситуацию с любовными зельями. Вы же в общих чертах представляете себе, что это такое?

— Любовные зелья? — Саманта рассмеялась. Дин, услышав ее, отвлекся от своего творчества, но через миг вновь склонился над рисунком. — Какие-то напитки, которые подмешивают в еду или питье, чтобы влюбить в себя кого-то?

Гарри кивнул:

— Да, именно. Так вот, не очень сильные зелья, которые вызывают влечение парня к девушке или наоборот, вполне разрешено продавать и использовать. В обычном мире это сочли бы неприемлемым.

Саманта была удивлена.

— Конечно, сочли бы! — воскликнула она. — Их же будут использовать не только влюбленные подростки, но и взрослые! Да любая девушка с помощью них сделает себе карьеру за неделю!

— Вот именно! Или другой пример: не знаю, что насчет других стран, но в Англии запрещено заколдовывать маггловские предметы быта — это преследуется по закону. Например, ковры-самолеты: их нельзя использовать, так как это будет расцениваться как противозаконное использование маггловского предмета быта. Хотя те же метлы, которыми пользуются волшебники — вещь гораздо более «маггловская», чем ковер — метлами в их традиционном предназначении магический мир не пользуется, а ковры — вещь естественная и используется везде. Я молчу о Хогвартс-Экспрессе, волшебных фотоаппаратах и радио.

— Думаю, мне их никогда не понять. — сказала Саманта. Гарри вдруг понял, что, несмотря на внешнюю беззаботность, она очень волнуется за сына, которого отпустила одного в совершенно незнакомый мир, в котором она не может ему ничем помочь. Он почувствовал себя ужасно проницательным, когда Саманта повторила его мысли:

— Я немного волнуюсь за вот этого парня. — Дин хмурился, добавляя последние штрихи к портрету. В другой ситуации Гарри удивился бы, что миссис Томас обсуждает подобные темы с ровесником своего сына, но понимал, что поговорить об этом ей больше не с кем.

— Думаю, я вас понимаю, мэм. — сказал он. Дин буркнул что-то вроде: «Да не волнуйся ты, мам!». — Я не знаю, успокоит ли это вас, но, как глава рода Поттеров, возьму под опеку Дина… ну, в случае чего. На самом деле, я думал об этом недавно. Это одна из странностей волшебного мира: своеобразная клановость. Дину или, например, Гермионе, как магглорожденным, будет проще в плане карьеры, обустройства и прочего, если их примут в какой-либо род или, как это некоторые у нас называют, «возьмут под крыло». К сожалению, я могу официально это сделать только с семнадцати лет.

Гарри заметил, что Саманта впервые с того момента, как он зашел на кухню, остановилась.

— Знаете, я не верю, что слышу все это от ровесника Дина. — сказала она.

— Если честно, я тоже удивляюсь самому себе. — улыбнулся Гарри. — Мне пришлось перечитать много всего по семейному законодательству. Кто-то в семье должен этим заниматься, а у Поттеров больше некому это делать.

— Да, Дин рассказывал. Мне очень жаль… — печально сказала Саманта. На минуту в комнате установилась тишина, прерываемая лишь шорохом карандаша. — Я не совсем поняла, почему вам нужно хорошо разбираться в семейном законодательстве?

— Для управления счетами и просто на всякий случай. — ответил Гарри. — Тут все странно: у чистокровных родов свои привилегии и дополнительные обязанности — гоблины забросали меня письмами с просьбами о подтверждениях или вопросами для «уточнения небольших моментов».

— Вот такой вот у тебя сын, мам. — Дин протянул рисунок Гарри, пробормотав: «глянь-ка». — Не успел я появиться в волшебном мире, как меня уже принимают в чистокровный род. Скоро Малфой попросит меня перекраситься в блондина.

— Нет, тогда я точно не приму тебя в свой род. — рассмеялся Гарри, разглядывая рисунок. Мерлин выглядел совсем не так, как он его представлял, но в портрете было что-то… правильное? Сделав вывод, что в изобразительном искусстве он ничего не понимает, Гарри отдал рисунок Дину, прокомментировав: — Перенеси на холст и раскрась.

— Забирай его себе. — ответил тот.

— Так и думал, что мама хочет с тобой поговорить. — сказал Дин, когда они вышли из дома. — Ничего не говорит, но все время волнуется за меня.

— Ей не о чем беспокоиться, если что, я прикрою тебя, малыш. — ухмыльнулся Гарри, покровительственно похлопав друга по плечу.

— Тогда ей точно следует побеспокоиться. — ответил Дин. — Давай, рассказывай, что там у тебя приключилось.

И Гарри пересказал, не забыв поделиться своими эмоциями насчет эльфа, из-за которого его друзья не могли с ним связаться все лето. — Хорошо еще, что он перехватывал и те письма, которые отсылал я, а то я выглядел бы полным идиотом.

— Мда… — заметил Дин. — Не нравится мне это. Скажи, а дружба с тобой всегда чревата опасными для здоровья ситуациями?

— Подозреваю, что так.

— Отлично.

Гарри укоризненно посмотрел на Дина.

— Ну, и что ты об этом думаешь? Есть идеи?

— Да. — ответил он. — Расскажи все Гермионе, она что-нибудь предложит.

— Я всегда знал, что могу на тебя положиться, дружище.

* * *

Несколько дней в гостях пролетели незаметно. Саманта утром уходила на работу, возвращаясь только поздно вечером, и Гарри с Дином были предоставлены самим себе.

Однажды утром столь ожидаемые письма из Хогвартса прибыли. Две одинаковые на вид совы одновременно опустились на подоконник и совместным жестом протянули лапки с привязанными конвертами.

Гарри развернул пергамент со списком учебников:

В дополнение к предыдущим учебникам учащимся второго курса необходимо иметь:

Гилдерой Локхарт «Единение с йети»

— Ох, ни фига себе! — раздался голос Дина. — Что за Локхарт?

— Не знаю. — ответил Гарри. — Но наш преподаватель ЗОТИ — его поклонник.

— Надо бы не забыть просканировать ему затылок. Завтра у мамы выходной — поедем в Косой Переулок!

— Звони Гермионе.

— Звони сам.

Они спустились в гостиную и набрали номер телефона Гермионы.

— Джонатан Грейнджер слушает.

— Здравствуйте, доктор Грейнджер. Я Гарри Поттер, однокурсник Гермионы. Можно позвать ее к телефону?

— А, мистер Поттер. Да, да. Сейчас позову.

Через минуту из трубки раздалось:

— Гарри!

— Привет, Гермиона. Как поживаешь?

— Отлично! Ты получил письмо?

— Да, поэтому и звоню. Когда ты собираешься в Косой Переулок?

— Завтра. А ты?

— Мы с Дином тоже завтра едем. Встретимся, скажем… у Фортескью в одиннадцать утра.

— Ладно. Я позвоню Дину.

— Не стоит. Он стоит рядом со мной. Я у него в гостях.

— Да? Тогда ладно. Передай ему привет.

— Ага. Пока, Гермиона.

— До завтра.

Гарри положил трубку.

— Привет тебе от Гермионы.

— Ну что, с новым учебным годом? — сказал Дин.

— С новым учебным годом. — эхом повторил Гарри.

* * *

— Вы вернулись, повелитель… — бормотал голос. Он звучал глухо, словно сквозь стену.

— Получается, что так. Я не вовремя? — сказал он и тут же удивился собственным словам.

— Нет, нет. Вы всегда вовремя. — теперь голос казался ближе. — Но вы ведь знаете, что пробудились не только вы.

— Зачем напоминать? — устало, но с искрой азарта ответил он. И опять не понял, откуда взялись эти слова и эти мысли.

— Прошу прощения. Позвольте отметить, что вы, как всегда, выбрали весьма любопытную личность. Предрекают возрождение утерянных искусств, и связывают это именно с тем, кого вы выбрали.

— Я не выбирал. Это само собой получается. Уже в который раз. Но хоть какое-то разнообразие среди бесконечных дум.

— Только не говорите, что это вам надоело. Простите, не верю.

— Твоя мудрость иногда раздражает, знаешь ли.

— Ирония Вселенной именно в том, что вы — мой повелитель, а не наоборот.

— Это не ирония, это принцип равновесия.

— Ваша мудрость иногда раздражает, знаете ли…

Захотелось рассмеяться. Что он и сделал.

* * *

Гарри проснулся. Что за нелепый сон? И как всегда это бывает, он ускользнул, как только мальчик попытался припомнить подробности. Гарри посмотрел на часы — скоро вставать. Из вредности кинул подушкой в соседнюю кровать — прямо в голову Дину.

— Проснись и пой, юный волшебник!

Подушка прилетела обратно.

— Юный волшебник сейчас превратит тебя в жабу, наплевав на Запрет на использование колдовства несовершеннолетними.

— О, ты не так хорош в трансфигурации. — ответил Гарри.

— Для тебя же хуже. Станешь супергероем — Человеком-Жабой.

— Тогда лучше попробуй превратить меня в паука.

— Восемь ног не сделают тебя супергероем.

Препираясь, они спустились вниз. Саманта готовила завтрак.

— Доброе утро. — пробурчали они дуэтом.

— Доброе утро. Умывайтесь и за стол. Вам предстоит тяжелый день.

Через полтора часа они уже заходили в «Дырявый котел». Саманту, которая никак не могла, да и не смогла бы при всем желании, рассмотреть дверь, пришлось вести за руку. Гарри поприветствовал Тома, тот кивнул в ответ, подмигнув:

— Доброе утро, Гарри.

Дорис Крокфорд, вновь оказавшаяся в баре, пожала ему руку прямо как в первый раз, пробормотав что-то себе под нос между фразами «Здравствуйте, мистер Поттер» и «Как поживаете, мистер Поттер?».

— Мне нужно забрать деньги из сейфа, — сказал Гарри, — не хотите прокатиться на тележке над пропастью?

— Не знаю насчет тележек, но нам надо обменять фунты, — ответила Саманта. — Идем в Гринготтс.

Косой Переулок, как всегда, кишел волшебным людом. Колдуны и ведьмы разных возрастов и обличий бегали между магазинами, громко переговаривались, сетуя на высокие цены и любуясь новыми товарами на бесчисленных полках и лавках.

— Вы уверены, что это поможет? Бандиманы разъели все углы в доме! — вопрошала низенькая горбатая ведьма в остроконечной шляпе.

— Конечно! Результат гарантирован, прочтите на коробке! — отвечала ей продавщица.

Саманта, несмотря на высокий рост, все время отставала от быстро скользивших сквозь толпу Гарри и Дина. Они добрались до Гринготтса и, пока Саманта стояла в очереди из магглов на обмен фунтов на галеоны, Гарри, Дин и низкий даже по меркам гоблинов индивид, у которого они так и не удосужились узнать имя, прокатились до сейфа.

У входа во «Флориш и Блоттс» находилось так много народа, что Саманта предложила пройтись по остальным магазинам.

Первая вывеска, на которую они наткнулись, гласила: «Мир живописи. Изготовление портретов на заказ». Вслед за Самантой мальчики зашли внутрь. Владелец магазина, низенький мужчина среднего возраста, поприветствовал их легким поклоном, но, ничего не сказав, продолжил рисовать: в правой руке он держал кисть, а в левой крутил волшебную палочку. Вокруг его шеи был обмотан длинный лиловый шарф, который все время норовил ткнуться кончиком в холст. Художник периодически закидывал его за плечо, но снять слишком независимый элемент одежды с себя, кажется, и не думал.

Гарри оглядел помещение: узкое и вытянутое, оно походило на один из коридоров Хогвартса, только здесь было гораздо больше картин. Саманта тут же приглядела большую картину, на которой был изображен величественный замок.

— Это Хогвартс, мам. — заметил Дин, всматриваясь в портреты волшебников на стене слева. — Простите, мистер…

— Инджерсолл, — подсказал продавец.

— Мистер Инджерсолл, где можно узнать о чарах, с помощью которых вы… ээ…

— Оживляю картины?

— Да, точно. — Дин разглядывал изрыгающего пламя дракона с красноватой чешуей.

— Думаю, вам здесь поможет одна из этих книг. — мистер Инджерсолл указал на маленькую стеклянную витрину рядом со стойкой продавца.

Некоторое время Дин перелистывал книгу в темно-синей обложке.

— То есть, картины изначально обычные, да? — спросил он, подняв взгляд.

— Наверное, я не ошибусь, если предположу, что вы магглорожденный? — полувопросительно сказал художник.

— Да. Как вы догадались?

— Только магглорожденный назовет неподвижную картину обычной. — усмехнулся мистер Инджерсолл. — Вы правы, картина неподвижна, пока не наложены чары. Только желательно их накладывать во время рисования. Редко бывают волшебники, которые умеют вливать в картину жизнь без волшебной палочки, прямо в процессе рисования. Некоторые говорят, этому можно научиться, а другие твердят, что с подобным талантом нужно родиться.

— Мама, можно я эту книгу куплю? — обратился Дин к Саманте.

— Конечно. Я и сама возьму вот это. — она указала на картину с Хогвартсом.

Гарри выбрал себе портрет древнегреческого волшебника Андроса (в бронзовой сверкающей броне, красном плаще и с коротким мечом он выглядел уж очень внушительно) и одну пустую деревянную рамку для фотографий. Расплатившись, они вышли из магазина.

Взглянув в сторону «Флориш и Блоттс», Гарри был вынужден отметить, что количество ведьм у входа не уменьшилось. Он хотел было зайти за новой мантией, но вспомнил, что они должны встретиться с Грейнджерами и Уизли. Часы Дина показывали без десяти минут одиннадцать. Гарри протиснулся к кафе Флореана Фортескью.

— Гарри! Дин! — услышали они высокий девичий голос. Через миг Гермиона Грейнджер повисла на них, почти не касаясь ногами земли. Гарри улыбнулся и похлопал ее по плечу. Похоже, Гермиона смутилась из-за своей чересчур эмоциональной реакции и отступила на шаг, покраснев.

— Я так рада вас видеть… — смущенно сказала она.

Мальчики заверили ее, что они тоже очень рады встрече, впрочем, так оно и было.

— Мама, это Гермиона. — представил ее Дин.

— Так это и есть самая умная девушка Хогвартса? — шутливо спросила Саманта. Гермиона покраснела еще сильнее. — Приятно познакомиться, меня зовут Саманта.

Через несколько минут из Гринготтса подошли мистер и миссис Грейнджер. Гарри, Дин и Гермиона протиснулись в книжный магазин, оставив родителей у входа. Будучи магглами, им было о чем поговорить.

— Вы что, не знаете, сегодня мистер Локхарт раздает автографы! У него презентация новой книги! Я попрошу его подписать мне учебники! Рон и миссис Уизли уже там! — причитала Гермиона, ловко ныряя между восторженными волшебницами, держа при этом Гарри и Дина за руки. Возможно, главную роль сыграл напор девочки, или, может, их возраст, невольно заставлявший взрослых расступаться перед ними, но вскоре они втроем оказались в одном из передних рядов, прямо за многочисленными рыжеволосыми головами.

— Эй, Уизли! — перекрикивая толпу, позвал Дин. Недоуменное лицо Рона сменилось улыбкой, когда он обернулся и увидел своих друзей. Фред и Джордж стояли слишком далеко, поэтому лишь помахали руками.

— Что тут творится? — спросил Гарри, поприветствовав Рона.

— Ждут, пока Локхарт выйдет. — ответил Рон. Высокий рост позволял им с Дином видеть гораздо больше, чем Гарри — он-то мог разглядеть лишь остроконечные шляпы. Вдруг многоголосый гул стих.

— Добрый день, дамы и господа! — произнес чей-то голос. Гарри предположил, что это Гилдерой Локхарт: он ничего не видел, кроме спин впереди стоящих. Мальчик вдруг понял, что ему хочется поскорей уйти из магазина и отправиться к кафе Фортескью. Сама мысль о холодном мороженом казалась чарующей, и он перестал прислушиваться к монологу. Люди старались разглядеть своего кумира, поэтому вскоре толпа начала раскачиваться из стороны в сторону.

Гарри нахмурился, когда кто-то назвал его по имени. Через мгновение до него дошло содержание произнесенной фразы:

— Силы небесные, да это ведь Гарри Поттер! — мальчик так и не понял, как Локхарт его разглядел, но после его восклицания между ними образовался узкий коридор: многочисленные любопытные взгляды бегали от него к знаменитому писателю и обратно.

— Гарри Поттер? — провозгласил мужчина с большим фотоаппаратом в руках. Он схватил мальчика за шиворот и вытолкнул его из толпы — прямо в руки улыбающемуся мужчине в бирюзовой мантии. — Снимок для Ежедневного Пророка! — воскликнул фотограф. Локхарт обнял его за плечи и обворожительно улыбнулся в камеру. Гарри постарался придать своему лицу как можно более нейтральное выражение, справедливо посчитав, что магической Британии незачем видеть его раздраженную и сердитую физиономию. Несколько раз щелкнул фотоаппарат, оставив после себя облачко черного дыма.

— Дамы и господа! — Локхарт замахал одной рукой, требуя тишины. Другая рука обнимала Гарри, который понял, что не может больше сохранять невозмутимый вид. — Наступил потрясающий момент! Время для небольшого объявления! Когда юный Гарри Поттер зашел сегодня в магазин, чтобы получить экземпляр моей книги «Волшебный я» с автографом, который я ему дарю вместе со сборником моих книг бесплатно, он даже понятия не имел, что вскоре все они получат самого Волшебного Меня! Да, да, я счастлив сообщить, что принял предложение профессора Дамблдора и буду с этого года обучать молодых волшебников искусству защиты от темных сил!

Толпа взвыла и разразилась аплодисментами — еще бы, такой знаменитый борец со злом будет обучать их детей! Ассистент Локхарта всучил ему стопку книг.

— До встречи в школе, профессор Локхарт. — сказал Гарри.

— До свидания, Гарри! — ведьмы умиленно улыбнулись на «профессора Локхарта» и бросились получать автографы.

— Ты создан для фотосессий, дружище. — усмехнулся Дин. Гарри сердито на него посмотрел. Они отошли в переднюю часть магазина, где в одиночестве стояла маленькая девочка с рыжими волосами.

— Что, Джинни, не хочешь получить автограф у Локхарта? — скривив губы, спросил Рон.

— Не хочу. — ответила Джинни. Милое личико приняло презрительное выражение. — Он противный!

— Ну хоть кто-то сохранил здравый смысл. — прокомментировал Дин. — Рон, как я понимаю, это твоя сестра? Привет, я Дин Томас. — Джинни с достоинством пожала ему руку:

— Джинни Уизли.

— А я Гарри.

— Привет… — голос девочки перешел на шепот, глаза испуганно расширились. Рон закатил глаза.

— Джинни, я же просил тебя! Это просто Гарри! Он проведет с нами остаток лета, и в Хогвартсе ты будешь его видеть каждый день, так что привыкай!

— Приятно познакомиться. — придушенно сказала Джинни. Было видно, что ей это дается с трудом, но все же девочка смело протянула руку. Гарри, улыбнувшись, пожал ее.

— И я рад. На, возьми себе, мне противно брать что-либо у этого Локхарта. — сказал он и положил полученные книги в котелок Джинни.

— Тебе это понравилось, не правда ли, Поттер? Не успел зайти в лавку, тут же попал на страницы газеты! — послышался голос. На лестнице, ведущей на второй этаж магазина, прислонившись к перилам, стоял бледнокожий мальчик с тонкими чертами лица и уложенными назад светлыми, почти белыми волосами.

— Не очень, Малфой. — ответил Гарри. — От запаха его духов я чуть не задохнулся. Но, если ты не в курсе, сначала надо поздороваться, прежде чем задавать вопрос.

— С чего мне здороваться с какими-то идиотами-гриффиндорцами? — протянул Малфой. Гарри заметил, что Рон покраснел от злости, а лицо Дина приняло нейтрально-безразличное выражение, что, как мальчик знал, обычно грозит плохими последствиями для противника. Назревающий конфликт пресек холодный голос:

— Не груби, Драко. — к ним подошел высокий мужчина с длинными волосами такого же цвета, как и у сына. Гарри сразу же понял, кто перед ним — Люциус Малфой, богач и Пожиратель Смерти. Невооруженным глазом было видно, что Малфой-старший одет очень дорого: черная блестящая мантия идеально сидела на рослой фигуре, туфли из драконьей кожи ослепительно блестели, а холеные пальцы сжимали красивую трость с рукоятью в виде змеиной головы. — Мистер Поттер, рад познакомиться. Люциус Малфой.

— Я узнал вас, мистер Малфой. — ответил Гарри, вспоминая наставления Алекса: уроки поведения в обществе мальчик получал именно от него. Он никогда бы не признался себе, что мысленно прокручивал возможный разговор с Люциусом Малфоем, когда услышал от Алекса и Николаса его историю. Мистер Малфой протянул руку, на которой виднелось кольцо главы рода: на золотой поверхности перстня был выгравирован пегас, вокруг ног которого обернулась змея. Гарри пожал руку и заметил, что перстень Поттеров на его указательном пальце стал виден. Возможно, Малфой и был удивлен, но не подал вида.

— Узнали меня? — спокойно спросил он.

— Да. Я видел вашу фотографию в газете. Должен заметить, весьма великодушно было с вашей стороны пожертвовать такую крупную сумму Св. Мунго.

Почему-то от подобной вынужденной манеры разговора Гарри стало противно. Через миг он понял, что дело, скорее всего, в самом Малфое.

— Благодарю. — тихо ответил тот, разглядывая шрам мальчика. Он протянул левую руку вперед, но сразу же, словно очнувшись, опустил ее. — У вас знаменитый шрам, мистер Поттер. Почти такой же знаменитый, как и волшебник, который оставил его вам.

Гарри почувствовал, что гнев захлестнул его, но попытался взять себя в руки.

— Боюсь, для меня Волдеморт не более, чем убийца моих родителей. — проговорил он, с мстительной радостью отметив, что Малфой вздрогнул от страшного имени. Мальчик постарался не обращать внимания на факт, что все вокруг тоже вздрогнули. — Простите меня, мистер Малфой, к сожалению, мы спешим. Рад был с вами увидеться.

Ожидая, что Малфой начнет распространяться насчет того, что он называет Темного Лорда по имени, Гарри вышел из магазина. За ним последовали Рон, Дин и Джинни. Никто из них не заметил, как Малфой, глядя им вслед, быстрым движением повернул рукоять трости.

— Что это было, Гарри? — с недоумением в голосе, смешанным с восхищением, спросил Рон, когда дверь «Флориш и Блоттс» закрылась за ними.

— А в чем дело? — невинно сказал Гарри.

— Я даже запутался, кто из вас Малфой! Никогда не слышал, чтобы ты разговаривал в подобной манере.

— Могу научить. Это ценится в определенных кругах.

Рон скривился.

— В каких кругах? Пожирателей Смерти?

— О, нет. — улыбнулся Гарри. — Сейчас он, прежде всего, один из самых богатых людей в магической Британии. Если мы встретимся с ним на поле боя, он, уверяю тебя, будет вести себя совсем по-другому. Но это не причина показывать мое отношение к нему, как бы мне этого ни хотелось.

— Это все слишком сложно для меня. — вздохнул Рон. Дин рассмеялся, глядя на него.

— Не беспокойся, а на что нам Гарри? Господи, дружище, мне показалось, что в магазине стало холодней! Похоже, ты его порядком шокировал. Хотя, с тобой всегда так.

— Ну, спасибо, Дин. — проворчал Гарри.

— Это был не комплимент. — вчетвером они подошли к Саманте и Грейнджерам. Вскоре к ним присоединилась Гермиона и остальные Уизли. После взаимных приветствий и рукопожатий они продолжили поход по магазинам.

Солнце низко висело на западе, когда покупки, к огромному облегчению всех, закончились. Попрощавшись с Томасами и Грейнджерами, семейство Уизли, прихватив с собой Гарри Поттера, отправилось домой.

Гарри чувствовал, что устал, но радость от интересно проведенного дня еще плескалась в его глазах. Старенький Форд «Англия», принадлежащий мистеру Уизли, подъехал к Норе. Нора, надо сказать, выглядела весьма необычно. Казалось, что несколько маленьких домиков стоят друг над другом, скрепленные большими деревянными колоннами. Гарри не совсем понял целесообразность подобного архитектурного решения, но ему понравилось. В окне первого этажа виднелся свет.

— Должно быть, Билл уже приехал! — счастливым голосом сказала миссис Уизли. Джинни издала странный, радостный звук.

Если бы какой-нибудь маггл увидел подобную картину, он усомнился бы в собственном психическом здоровье. Из маленького автомобиля вышел один, два, три… восемь человек! При определенном уровне фантазии это еще можно было бы объяснить, но самое интересное было в том, что сундуки и сумки, которые эти люди достали из машины, и без хозяев едва поместились бы внутри. Но магглов рядом не было. Рядом с этим домом, за холмом, проживало несколько семейств, в частности Фоссеты, Лавгуды и Диггори, но все они являлись волшебниками, которые прекрасно знали о заклятии Незримого расширения.

Гарри затащил сундук в дом вслед за Роном и Джинни и сразу же заметил сидящую на диване фигуру.

— Билл! — воскликнула Джинни и бросилась на шею своему самому старшему брату. Тот встал и с легкостью подкинул девочку вверх, улыбаясь, и Гарри смог разглядеть человека, который, как теперь он знал, заслужил похвалу самого Николаса Фламеля. Подвернутые рукава светлой клетчатой рубашки открывали длинные, жилистые, загорелые от египетского солнца руки, на которых перекатывались крепкие мышцы. Рыжие волосы были собраны в хвост, а на шее висел серебряный медальон. Заразительная улыбка появилась на лице Билла, когда он обнял свою младшую сестру, и Гарри вдруг подумал, что хотел бы производить на людей такое же впечатление, когда вырастет.

— Скучала по мне, малышка? — спросил он. Джинни радостно закивала. Посадив ее на диван, Билл обнял и насмешливо взъерошил волосы Рону. Поприветствовав остальных членов семьи, он обратил внимание на Гарри.

— Гарри — Билл, Билл — Гарри. — представил их друг другу Рон.

— Привет, Гарри, рад встрече. — сказал Билл.

— Я тоже рад. — искренне ответил мальчик.

Миссис Уизли вскоре принялась за готовку, а остальные расселись в гостиной. Впрочем, Перси удалился к себе в комнату, пробормотав что-то про домашнюю работу по трансфигурации.

— С каких пор у Перси появилась девушка? — спросил Билл, кивнув в сторону лестницы.

— Девушка? — удивился Фред. Джордж вскрикнул в притворном испуге.

— Боюсь, девушка тут не причем. — сказал он. — Наверняка чистит свой значок старосты или действительно делает домашнюю работу по трансфигурации.

— Нет, этот тон мне знаком. Перси не продемонстрировал привычного достоинства, когда уходил. Буркнуть что-то неразборчивое и убежать, забыв учебники… — он посмотрел в сторону лежащей на стуле стопки учебников за шестой курс и покачал головой, — Перси сейчас пишет письмо девушке. А вот и подтверждение. — Гарри оглянулся и заметил, как вдаль улетает серая сова. Билл усмехнулся, а остальные рассмеялись.

— Билл, что тут у тебя? — Фред высматривал что-то на шее брата.

— А, это, — Билл повернулся, и Гарри рассмотрел длинный белый шрам на смуглой коже. Джинни ахнула. — Скажем так: когда-то давным-давно в Китае жил волшебник, промышлявший воровством. Он накопил кучу золота, но наследников у него не было, так что он все спрятал в пещере.

— А какое отношение имеет к этому шрам на твоей шее? — спросил Джордж.

— Он, судя по всему, очень любил ножи. — Гарри огляделся и увидел на лицах такое же недоумение, какое было у него. Лишь мистер Уизли выглядел мрачно.

— Я же предостерегал тебя от подобных авантюр, сынок. — сказал он серьезно. — Еще один дюйм…

— Но я ведь жив, и сорвал куш. — прервал его Билл, пожав плечами. — Причем, мы выплатили китайцам хозяйскую долю — все честно.

— Как вообще тебя туда понесло?

— Мейли нашла тайник и попросила нас с Ахмедом помочь. А у нас была свободная неделя.

— Так, я не понимаю. — вмешался Рон. — Что там со шрамом?

Билл пристально посмотрел на брата.

— Летающие ножи, Рон. Этот вор поставил ловушки. Слишком однообразно все было, но изобретательно. Вот меня и царапнуло.

— Я не знал, что ты занимаешься такими вещами. Хотя, звучит круто. — Фред уважительно кивнул головой.

— Да нет. — ответил Билл. — Я днями сижу, убирая охранные чары и ставя их на замки и артефакты. Снимаю темные проклятья с найденных вещей, иногда ищу тайники в пирамидах. А такое бывает редко.

— Охранные чары? — переспросил Гарри, надеясь на подробности.

— Да, особо важные и дорогие объекты, которые хранятся в банке, защищают системой ловушек и чар. Гоблинская магия сильна, но то, что умею я, не сделает ни один гоблин. За время моей работы была только одна попытка ограбить наш банк, но если ослабишь уровень охранных чар, то грабителей станет больше, и гоблины потеряют доверие волшебников. Я нужен для того, чтобы не допустить этого. Кроме того, когда что-то переводят из одного филиала в другой, я снимаю охранные чары, помещаю в сейф и накладываю чары обратно. Обезвреживаю темные артефакты… скажу тебе, их очень много у гоблинов — пойди-пойми, откуда они их добывают в таких количествах, Горбин повесился бы от зависти. — похоже, кроме мистера Уизли, никто из сидящих не знал подробностей о работе Билла. Тем временем он продолжал. — Еще у нас в Египте много пирамид и других захоронений, в которых спрятаны груды золота. Если обнаружат очередной тайник, нас отправляют туда, чтобы мы проникли внутрь, обезвредили механические и магические препятствия и добыли все ценное. В общем и целом это то, что я делаю.

— Звучит интересно. — прокомментировал Гарри. Билл улыбнулся.

— Обратитесь ко мне, Рон, Гарри, когда будете заканчивать школу. По крайней мере, это поинтересней, чем пылиться в Министерстве. Научитесь интересным заклинаниям, будете перемещаться по миру. Без обид, пап.

— Да уж… — неопределенно пробормотал мистер Уизли, глядя на Билла. Было видно, что он полон гордости за старшего сына.

— А что ты нам не предлагаешь этого? — спросил Джордж.

— Потому что знаю, что вы не будете этим заниматься. — ответил Билл.

— Ужин готов! — раздался голос миссис Уизли из кухни.

Дни, проведенные в Норе, стали для Гарри одними из самых счастливых в жизни. Любовь, уважение и забота друг о друге витали здесь в воздухе, и мальчик искренне завидовал Рону, который был окружен таким количеством родных людей. Билл остался дома до конца лета. «Я как-то обещал Джинни, что буду ее провожать, когда она в первый раз поедет в Хогвартс», — сказал он. Скучать не приходилось ни минуты, и Гарри не заметил, как настало тридцать первое августа. Проснувшись рано утром, мальчик уже собрался было в душ, как из сундука раздался странный звук. Потом еще. И еще. Догадавшись, в чем дело, он достал связное зеркало и убежал в ванную.

— Доброе утро, Гарри. — улыбнулся ему с зеркала Ник.

— Доброе утро.

— Ты в Норе?

— Да. Завтра в Хогвартс. — напомнил мальчик.

— Я знаю. — ответил Ник. — Сегодня в десять вечера выходи из дома. Один.

— Ладно. Все в порядке? — обеспокоено спросил Гарри.

Ник улыбнулся.

— Да, все хорошо. Просто хочу увидеться с тобой перед тем, как уедешь в школу. До встречи.

— До вечера, Учитель. — сказал Гарри, прерывая связь. Теперь он был уверен, что хорошее настроение на весь день ему обеспечено. И вроде бы ничего особенного: «просто хочу увидеться с тобой...»

— До вечера, Учитель, — медленно повторил он и улыбнулся своему отражению в зеркале.

* * *

Гарри покинул празднество, устроенное миссис Уизли в честь нового учебного года и поступления Джинни в Хогвартс. С наступлением темноты воздух холодел, напоминая о том, то лето заканчивается. Через два часа — осень. Со связным зеркалом за пазухой он прошагал, утопая кроссовками в густой траве, к скамейке рядом с прудом. Поднятая вверх палочка засветилась слабым белым светом.

Учитель подошел к нему так тихо и незаметно, что Гарри слегка вздрогнул, несмотря на ожидание.

— Я научусь когда-нибудь так передвигаться?

— Со временем. — ответил ему Ник. — Это не фокусы, а опыт. Как ты? Готов к учебному году?

— Думаю, да. Ник, что с Сириусом?

Фламель глядел на черную поверхность пруда, в которой отражались далекие звезды. Почему-то они кажутся ближе, когда смотришь на их отражение.

— Нам остается ждать. — ответил он. — Алекс заберет его в офис, как только он ступит на берег Великобритании. — Гарри знал, что офисом Ник называет тот дом в горах, где он провел половину лета. — Мы найдем его раньше Министерства. Он должен оправиться от Азкабана и восстановить здоровье, а там посмотрим. Возможно, ему стоит на некоторое время уехать из страны.

— Я бы хотел его увидеть.

— Наберись терпения. Ты его даже не знаешь и хочешь увидеть — представь, что чувствует он. Алекс попытается выйти на след Петтигрю. — Ник вытянул указательный палец вперед, взмахнул рукой, и по берегу пробежала легчайшая рябь. Гарри заворожено смотрел, как огоньки далеких звезд разбегаются на поверхности воды. — Я некоторое время буду далеко, Гарри, и зеркала не будут работать. Думаю, лучше будет, если я отдам свое зеркало Алексу, а мы с тобой будем связываться воздушной почтой.

— А чем ты будешь заниматься?

— Многим. — ответил Ник. — Я подозреваю, что в будущем мне будет не до этого, так что надо завершить кое-какие дела. Долго перечислять.

— Учитель, я хотел спросить: можно ли мне делиться с друзьями своими знаниями? — осторожно задал Гарри вопрос, на который раньше он никак не мог решиться. Ник некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль, и мальчик поднял взгляд: Учитель улыбался.

— Я даже не знаю, какой совет тебе дать по этому вопросу. — наконец, ответил он. — Взвесь все за и против и прими осмысленное решение. Вопрос ведь не только в твоем доверии к ним. Помни: знание — это ответственность, и оно таит опасность... Ну, Гарри, тебя скоро хватятся, возвращайся в дом. — Ник положил руку ему на плечо. — Время пролетит незаметно, и мы вновь увидимся. Будь осторожен и береги себя.

Ник шел вдоль берега пруда, и вскоре тьма сомкнулась у него за спиной. Гарри почувствовал, как заглушающие чары и чары незаметности вокруг него пропали, и тут же услышал голос Рона:

— Вот ты где! Все хорошо?

Мальчик обернулся:

— Конечно. Пошли, зайдем в дом, тут холодно.

* * *

Он уместился довольно легко: источник был рядом, поэтому сложностей не возникло. Тут было довольно уютно, «чисто», как он это называл, и можно было позволить себе расслабиться — если это слово было уместно в его состоянии.

— Поместились? — раздался голос.

— А мог не поместиться? Должен сказать, я рад выбору. — уже знакомое удивление собственным словам настигло его, заставив мысленно поморщиться. Но теперь он хоть понимал, откуда оно берется, и воспринимал как чужую эмоцию. Хотя, так выражаться тоже неправильно… Лучше вообще не думать об этом.

— Ну и где вы ожидаете соперника?

— Судьба сама сведет. — ответил он, ожидая саркастического замечания. — Мне остается только ждать и не мешать хозяину.

— Вы все еще придерживаетесь теории предопределенности? Кстати, приятно слышать, что вы кого-то называете хозяином.

— А как еще называть? Он — хозяин, я — гость.

— Обычно подобное называют «паразитом».

— Да неужели? — Боги, как же он надоедает! — Ты думаешь, мне доставляет удовольствие такое вторжение?

— Вы ведь сами говорите, что вам нравится разнообразие…

— В следующий раз я приду к тебе!

— Это маловероятно.

— Я что-нибудь придумаю, обещаю.

* * *

Гарри проснулся, ощущая необычайную легкость. Ему вновь снился какой-то странный сон. Он запомнил лишь чье-то раздражение, которое его очень позабавило. Солнце заглянуло в окно, слепя глаза.

— Рон, проснись! — рыжая макушка нырнула под подушку, что-то пробормотав. Гарри подбежал к кровати друга и стянул с него одеяло. — Рон Уизли, вставай, мы едем в Хогвартс!

_____________________________

[1] — Знак составлен мной так, что представляет собой соединение из трех составных частей — алхимических обозначений: Солнца (золота), Великой трансмутации и эликсира жизни (философского камня). Бескрылый и крылатый драконы также являются алхимическими символами, но здесь они будут нести отличное от исторически сложившегося значение, которое я объясню позже.

[2] — Адрес реальный. Дом Николаса Фламеля действительно считается самым старым домом в Париже. Сейчас там расположен ресторан. :)

[3] — Изумрудная скрижаль (лат.)

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Гарри наслаждался звуком поезда, который только что отъехал от платформы девять и три четверти. Форд «Англия» с мистером Уизли за рулем прибыл на вокзал довольно рано, поэтому вдвоем с Роном они зашли в пустое купе и, оставив дверь открытой, стали дожидаться появления друзей.

— А ты попробуй, Рон. К этому легко привыкаешь. Вот, смотри. — Гарри резким движением вынул палочку из рукава и указал ею прямо в лицо друга. — Так гораздо быстрее, видишь?

— Она будет у меня все время выпадать, — возразил Рон, — Это жутко неудобно.

— Неудобства несущественны, — изрек Гарри, и уголки его губ дрогнули, — мы не станем круче Билла, если не будем обращать внимания на такие мелочи. К тому же, можно купить или сшить кобуру, и есть заклинания, которые прикрепляют палочку к руке.

Самый старший брат Рона произвел на них обоих сильное впечатление этим летом — своими рассказами, манерами и поведением. И хотя у Гарри был другой, гораздо более любопытный пример выдающегося волшебника, он решил подтянуть магическое образование Рона, используя Билла в качестве естественного раздражителя. Мальчику почему-то казалось, что это очень важно — причем не только для его лучшего друга, но и для него самого.

— Ну ладно, — согласился Рон, — Давай-ка попробую. — Он сунул палочку в рукав и попытался достать ее так, как это делал Гарри. Вышло не очень хорошо.

— Не так. Вот, смотри…

Следующие пять минут пролетели незаметно, пока Рон учился быстро вытаскивать палочку из рукава. За этим занятием их и застали Дин, Симус и Невилл.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за попытку нападения на однокурсника. — произнес Симус: палочка Рона в этот момент смотрела в лицо Гарри.

— Уже лучше, — улыбнулся Гарри и повернулся к вошедшим, — Привет, парни.

Соседи по комнате разместились в купе, обмениваясь летними впечатлениями. Невилл вытащил откуда-то номер «Пророка» с фотографией Гарри и Локхарта, что дало повод Симусу при поддержке остальных посмеяться над отсутствующим выражением лица Гарри, которого обнимал их нынешний профессор ЗОТИ.

— Посмотрел бы я на вас… — проворчал Гарри.

— А чем вы тут занимались? — Дин сменил тему, чему Мальчик-который-выжил был несказанно рад.

— Учу Рона держать палочку в рукаве.

— А так лучше? — спросил Невилл.

— Так быстрее, — ответил Гарри, — А это огромное преимущество в поединке.

— С кем ты собираешься драться? — осведомился Симус.

— Ну, даже не знаю… — протянул Гарри. — Ага, вот наглядный пример.

В купе заглянул Малфой с телохранителями, из-за спин которых выглядывал еще один слизеринец.

— Что, Поттер, гордишься колечком? — Малфой кинул взгляд на руку Гарри. Губы слизеринца привычно кривились в презрении ко всему и вся, что выглядело смешной пародией на декана его факультета. «Он завидует», — мелькнула мысль. Завидует кольцу, завидует тому, что Гарри — глава рода. И Гарри вдруг понял, что ему жаль своего школьного неприятеля. Это была какая-то взрослая жалость, так жалеют ребенка, который хлопает дверью и убегает в свою комнату, потому что родители ему чего-то не разрешили. Совсем неважно, чего именно. Важно, что не разрешили. «Он как маленький ребенок», — подумал Гарри и тут же одернул себя: — «Заткнись. Ты такой же ребенок, как и он, и нечего строить из себя взрослого — ничего хорошего из этого не выйдет. Просто… просто Малфой не понимает своего счастья».

— Желаю тебе получить свое колечко как можно позже, Малфой, — ровным тоном сказал Гарри, — Если это все, уходи, у меня нет настроения на тебя смотреть.

— Я уйду, когда за…

— Пульсо! — слизеринец не успел закончить пламенную речь, как дверь перед ним захлопнулась, вынудив его отскочить в коридор, — Я же говорил, так быстрее, — заметил Гарри, и его палочка скользнула обратно в рукав. Он ожидал, что Малфой вернется, но этого так и не случилось. Зато вскоре в коридоре послышались знакомые голоса.

— И все-таки это неправильно, — произнесла Гермиона, открывая дверь их купе.

— Привет всем, — к ним протиснулась Лаванда Браун, — Пожалуйста, избавьте меня от их перебранок!

— Привет. А что случилось? — спросил Дин.

— Если бы я знала! — вздохнула Лаванда, — Для меня их речь — что гобльдегук.

— Гарри, как ты считаешь, разве толченые крылья докси могут служить катализатором в реакции Блетчли между Сонным и Замораживающим зельями? — требовательно спросила Гермиона. Волосы девочки, казалось, встали дыбом от возмущения, и она периодически сдувала тонкую прядь, лезшую на лоб.

— Сонное и Замораживающее? Чем вы собираетесь заниматься? — вопрос остался без ответа, — Падма, дай ей почитать мою книгу, — сказал Гарри, прекрасно зная о буйном нраве подруги. Особенно сильно он проявлялся, когда дело касалось вопросов науки, — Я точно не помню. По-моему, надо нагреть и резко охладить смесь, или что-то в этом роде.

— Гермиона, поэкспериментируй вместо того, чтобы варить зелья из школьного учебника, — Парвати села рядом с Лавандой, — Гарри, ты, надеюсь, не пробовал ту штуку, которую я прислала?

— Ты слишком поздно об этом предупредила, — ответил Гарри, — но я не рискнул, пока находился среди магглов. Должен сказать, работа талантливая, — мальчик вспомнил, как улыбался Ник, тестируя экспериментальное зелье, — Я сделал кое-какие записи, доедем — покажу. — На самом деле он лишь переписал заметки Учителя, которые тот просил передать «этой маленькой мастерице зелий», но Парвати об этом знать было необязательно.

В купе начался оживленный разговор: о том, кто как провел каникулы, о квиддиче и о новом преподавателе. В последнем вопросе второкурсники разделились на два лагеря: на девочек, которые души в нем не чаяли, и на парней, которые только презрительно кривили губы.

Малфой больше не заглядывал, Фред и Джордж куда-то пропали, и их нигде не было видно, а Хогвартс-Экспресс тем временем добрался до Хогсмида.

— Первоклашки, ко мне! — послышался крик Хагрида. Великан держал огромный фонарь, являясь чем-то вроде маяка для первокурсников, с любопытством озирающихся по сторонам. Гарри заметил среди них рыжие волосы Джинни.

* * *

— Добро пожаловать обратно в Хогвартс! — Альбус Дамблдор широко улыбнулся, оглядывая зал, и каждому из присутствующих показалось, что хоть всего лишь на миг, но взгляд директора школы задержался на нем, — Я также приветствую наших первокурсников. Не буду утомлять вас долгими разговорами на пустой желудок. Приятного аппетита!

Столы наполнились едой, и Гарри понял, что сильно проголодался.

— Гарри, в субботу тренировка, — сказал Оливер, сидевший напротив, — Ты готов к новому сезону?

— Ты даже не представляешь себе, насколько я готов, капитан, — ответил Гарри. Вуд понимающе усмехнулся.

Гриффиндор пополнился десятком первокурсников, и Гарри, закончив трапезу, с интересом их разглядывал. Он заметил, как во время еды на их мантиях слева появился герб Гриффиндора.

Дамблдор вновь встал из-за стола.

— А теперь, когда вы наелись, позвольте обратиться к вам с объявлением. Я хочу представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств — профессора Локхарта. Пожелаем ему удачи! — зал разразился аплодисментами. Гарри заметил полный отвращения взгляд, брошенный Снейпом на нового преподавателя. — Также, наш смотритель мистер Филч просил сообщить, что список запрещенных товаров пополнился несколькими пунктами. Полный список висит на двери кабинета мистера Филча. А теперь, спокойной вам ночи!

Перед Гарри только открылся круглый проход в гостиную Гриффиндора, как яркая вспышка побудила его достать палочку.

— Ты ведь Гарри, Гарри Поттер, можно я тебя сфотографирую? — затараторил один из первокурсников, — Я Колин, кстати, Колин Криви.

— Очень приятно, Колин, — ответил Гарри, — Ты меня уже сфотографировал.

— А можно еще раз? — вспышка во второй раз осветила проход.

— Дай мне на память одну, — Симус взял вылезшую сбоку из заколдованного устройства фотографию, — оставлю себе на память, — он ухмыльнулся, разглядывая сморщенное лицо Мальчика-который-выжил.

— Очень смешно, — прокомментировал Гарри. — Давай как-нибудь в другой раз, Колин.

— Хорошо, Гарри, договорились! — подпрыгивая, воскликнул первокурсник и освободил проход.

— Надо будет отослать это в «Ежедневный пророк», — радовался Симус, — Хотя нет, поставлю ее в рамку у кровати.

Все еще усмехаясь, он кинул фотографию Гарри себе на тумбочку.

Пятерка второкурсников обменялась пожеланиями спокойной ночи и легла спать.

* * *

— Что происходит?

— Я не знаю? Источник перемещается.

— Что это значит?

— Хватит задавать мне вопросы, я понимаю не больше, чем ты. Сила тянется куда-то, я не могу ее удержать!

— Если вы не в курсе, вы сейчас вообще ничего не можете, — даже сейчас его хватало на глупые колкости, — Точка перемещения близко, я чувствую. Не беспокойтесь.

— Я ничего не ощущаю. Такого раньше не было.

В сознании раздался хриплый смех.

— Не пугайтесь, господин. Пока новый источник остается в этом месте, все будет хорошо. Единственное, что меня тревожит, так это…

— Да, я тоже слышу. Нить застыла в переходе…

— Ваши ужасные человеческие определения… — низкий голос фыркнул. — Нить, переход… Никак не привыкну. В любом случае, она, эта нить, не должна оставаться в подобном состоянии.

— Большего количества источников в любом случае не возникнет. Сил не хватит, — сказал он, — А когда хозяин узнает про меня, я попрошу его соединить источники.

— И что произойдет?

— Я не знаю. Надеюсь, нить замкнется и все придет в порядок.

— Как скажете, господин. Мое дело — сторона. Как скажете.

Гарри проснулся под шорох перелистываемых страниц.

— Доброе утро. — Дин сидел с книгой в руках, его короткие волосы были мокрыми от утреннего душа. Остальные еще спали.

— Ты давно проснулся?

— Час назад. Я бегал, а теперь вот, коротаю время до завтрака.

— Надо было разбудить меня, — Гарри перекинул через плечо полотенце, — Я планировал начать пробежки с завтрашнего утра.

— Тогда завтра разбужу, — ответил Дин, — Кстати, проверишь мой блок? Хочу узнать, добился ли я чего-либо в окклюменции.

— Да, завтра вечером посмотрим.

* * *

Первый урок у профессора Локхарта прошел весьма занимательно. С приторной улыбкой на лице он выпустил из клетки попавших под раздувающее заклятие австралийских муховерток. Это были крупные, в три дюйма, синего цвета насекомые с пропеллерами над головой и тонкими жалами под тельцами. Десятки этих существ разлетелись по кабинету, пикируя на студентов. Ядовитыми они не были, но ужаленные через несколько секунд взлетали под потолок и левитировали в течение нескольких часов. Сам Локхарт ускользнул в безопасное место, предоставив второкурсникам Гриффиндора и Равенкло разбираться с насекомыми, и вернулся только тогда, когда студенты одержали победу. Среди них на ногах осталась лишь малая часть: Гарри, Рон, Лаванда, Падма и Энтони Голдстейн.

— Это было весьма… занятно, — заметил Голдстейн, когда они впятером переносили висящих под потолком однокурсников в больничное крыло.

— А мне понравилось! — радостно сказала Лаванда. Гарри стало интересно, есть ли на свете хоть что-то, что может расстроить Лаванду Браун.

— Давайте быстрее! — крикнул один из равенкловцев, летящих перед ними.

— Как ощущения, Джим? — спросила Падма.

— Не сказать, чтобы очень, — проворчал тот в ответ, — как будто кишки ушли в свободное плавание.

Заклинание левитации (несмотря на то, что левитируемые, по законам физики, должны были быть легче воздуха) отнимало много сил, поэтому Гарри не тратил эти силы на разговоры. Он подозревал, что без его помощи мало кто добрался бы до больничного крыла: уж слишком небрежно Лаванда и Падма держали палочки. Но Рон и Энтони Голдстейн выкладывались по полной, за что Гарри был им благодарен.

Мадам Помфри была очень недовольна прилетевшими к ней пациентами и все время бормотала что-то про недопустимость подобных демонстраций на уроках.

Впрочем, инцидент был вскоре забыт, тем более что сам Локхарт вел себя так, будто ничего необычного не произошло. Лаванда узнала от Ханны Эббот, что у них на уроке он тоже выпустил из клетки увеличенных заклинанием муховерток. Это выглядело немного странно, так как Гарри точно помнил, что почти все муховертки у них вылетели в окно.

На второй день после достопамятного урока второкурсники Гриффиндора и Хафлпафа разглядывали ночное небо в телескоп.

— Где эта чертова Корона?

— Ты не туда смотришь, Симус. Правее и немного вверх, где несколько звезд выстроены в кривую линию, — шепотом пояснил Гарри.

— А кто впервые выделил созвездие Северной Короны, мистер Поттер? — раздался за его спиной голос профессора Синистры. В ночной тишине до него донесся звук рассекаемого рукой Гермионы воздуха.

— Ээ… Евдокс Книдский, кажется.

— А какая звезда самая яркая в созвездии?

— Гемма, третья справа.

— Правильно. Десять баллов Гриффиндору.

От тихого голоса преподавательницы на Гарри наваливалась дремота. Хотя профессор Синистра носила туфли на высоких каблуках (и как только она умудрялась подниматься в них на астрономическую башню?), ходила она беззвучно. Студенты отвечали на ее вопросы тоже шепотом, словно боялись нарушить ночную тишину. От этого хотелось спать еще больше. Весь этот вечер Гарри провел, проверяя навыки окклюменции у своих друзей. Заклинание Легиллименс требовало чрезвычайно высокой концентрации, а грамотно выполнять его Гарри не умел. Так что и Рон, и Гермиона, и Дин, не говоря уже о Фреде и Джордже, с достоинством выдержали попытки проникновения в свой разум. Впрочем, легилименцией свои малые способности Гарри назвать не решался. Скорее, эти попытки были похожи на осторожный стук в дверь с просьбой впустить его внутрь, на которую ему отвечали вежливым отказом. Взламывать замок или выбивать дверь Гарри еще не научился. Так что вряд ли подобным достижениям можно было доверять, но, все же, это был какой-никакой результат.

Вероятно, такой насыщенный вечер повлиял на то, что Гарри задремал, несмотря на то, что правый глаз, который смотрел в телескоп, оставался открытым. Поэтому Гарри не сразу услышал преподавательницу:

— На сегодня все. Соедините отмеченные созвездия и сравните с предыдущей работой. Спокойной ночи.

Вдруг на ночном небе что-то ярко сверкнуло.

— Эй, Гарри, ты идешь?

— А, что? — Гарри оторвался от телескопа и повернулся к Рону. Он не был уверен, что остальные видели то, что видел он: у всех телескопы были уже собраны. — Да, пошли.

Студенты уходили с Астрономической башни, лишь профессор Синистра застыла, разглядывая небо. Ее лицо выглядело бледнее обычного в неясном свете луны, а темно-синяя мантия, казалось, утопала в легком тумане. Гарри на мгновение засмотрелся на ее высокую фигуру, но его вновь окликнул Рон.

— Гарри?

— Засыпаю на ходу, — буркнул в ответ Гарри.

— Конечно, и ты не пялился на Синистру, — усмехнулся Дин, когда они спускались по винтовой лестнице. Гарри оставил колкость без ответа, вспоминая вспышку, которую видел в телескоп.

* * *

Гарри покинул смертенины Почти Безголового Ника, оставив Гермиону, оживленно беседующую с каким-то призраком, и теперь бесцельно бродил по коридорам замка. Все остальные находились в Большом зале на праздновании Хэллоуина.

Одиннадцать лет. Одиннадцать лет назад все случилось. А в прошлом году он об этом и не подумал. И не только он. Никто тогда не вспомнил, что прошло ровно десять лет с того дня, как был повержен самый страшный враг волшебного мира. Печали не было, как и слез: лишь горечь — странное чувство в горле, от которого мальчик лишь мрачно кривил губы. Ноги сами несли его по бесконечным коридорам, он не знал, где находится, и сколько прошло времени.

Гарри зашел в тупик — коридор заканчивался маленьким окном — но не хотел идти обратно. Вместо этого он присел на холодный пол у стены. В абсолютной тишине отчетливо выделялся стук падающих капель. Дождя не было, поэтому мальчик удивленно озирался, отыскивая источник звука, как вдруг… КАП! — холодная капля ударилась ему прямо в нос. Сердито фыркнув, он встал и посмотрел вверх. Из ниоткуда на потолке появилась еще одна тяжелая капля и полетела прямо на мальчика, но теперь он увернулся. Протекающие потолки в Хогвартсе? Скорее закон Гампа окажется ошибочным! Поддавшись внезапной догадке, Гарри указал палочкой вверх:

— Флиппендо.[1] — ничего не произошло. — Эварто Статум![2]

Раздался скрежет камня о камень, квадрат размером примерно два на два фута вошел в потолок, словно гигантская кнопка, и Гарри еле успел отскочить, когда за его спиной из стены образовалась лестница. Но не успел он удивиться, как на него хлынул поток ледяной воды.

— А-а! — Гарри не смог сдержать крика. Убравшись из-под водопада, он обошел его справа и, сердито фыркая, поднялся по винтовой каменной лестнице.

Гарри оказался на другом этаже. Этот коридор был идентичен тому, что под ним, за исключением того, что здесь пол был залит водой.

— Эварто Статум. — пробормотал мальчик, желая закрыть проход. «Кнопка» встала на место, а лестница втянулась обратно в стену. В мрачном настроении появился проблеск радости: еще бы, он нашел секретный ход! Наложив на себя согревающие и сушащие чары, Гарри зашагал по коридору. Его ноги хлюпали по луже.

Вдруг из стены выплыло привидение девочки в больших квадратных очках.

— Нападение! Нападение! — заорала она, тыча пальцем то в Гарри, то куда-то в сторону.

— Какое нападение?

— Нападение! Туда смотри, идиот! — и, зарыдав, она скользнула в стену.

Гарри побежал дальше по коридору и замер на том месте, где коридор ответвлялся вправо. На стене слева жирными красными буквами была намалевана надпись:

Тайная комната снова открыта.

Враги наследника, берегитесь.

Мальчик осмотрел надпись и в тусклом свете рассмотрел между двумя буквами неясный силуэт. Подойдя ближе, он понял, что это тело миссис Норрис, кошки Филча. Она была подвешена за хвост к факелодержателю, сам факел лежал на полу. Гарри хотел было снять тело животного, но отдернул руку — портить улику нельзя. Вместо этого Гарри отошел от стены и еще раз осмотрел надпись. Огромные буквы были расположены на высоте четырех футов и выглядели ужасно криво, но ярко выделялись на фоне серой стены. «Что же это с Хэллоуином?», — подумал мальчик и тут же услышал топот множества ног. Убраться подальше отсюда? Мысль была сразу же отброшена. На празднике его не было, смертенины он покинул довольно рано, его в любом случае будут подозревать. Поэтому Гарри прислонился к стене и принялся вглядываться в красные буквы. Тайная комната снова открыта…

Вода на полу почти исчезла, лишь кое-где были лужицы. Из-за угла появилась делегация радостно галдящих студентов. Они дошли до надписи и дружно замерли. Послышался тревожный ропот, пара старшекурсников повернула обратно, вероятно, отправились за преподавателями.

— Что здесь произошло? — спросил высокий черноволосый парень. На его мантии был вышит герб Хафлпафа.

— Я не знаю, — ответил Гарри, — Кто-то написал это на стене и, похоже, убил кошку Филча.

— Кошку Филча? Где? — парень хотел подойти к стене, разглядев висящее тело миссис Норрис, но Гарри остановил его.

— Ничего не трогай, — сказал он, — Пусть преподаватели сначала все осмотрят.

— Да, ты прав.

Профессора не заставили себя ждать. Но впереди всех прибежал Филч и, увидев свою любимицу, кинулся на Гарри, вопя что-то нечленораздельное.

— Аргус! — появился Дамблдор, за спиной которого маячили преподаватели. — Что здесь произошло? — спросил он, обращайся к Гарри и хафлпафцу, которые стояли впереди остальных.

— Не знаю, профессор, — ответил Гарри, — Я подошел и увидел надпись и миссис Норрис. Я не решился ее трогать, решил дождаться вас.

— Ты убил ее! Я убью тебя, я…

— Аргус! — повторно сказал Дамблдор, и в этот раз в его голосе прорезались сердитые нотки.

Он снял кошку с факелодержателя и внимательно ее осмотрел.

— Ее несомненно погубила темная магия! — воскликнул Локхарт. Он протиснулся между остальными преподавателями и подошел к Дамблдору, — Эх, меня рядом не было! Я бы предотвратил нападение.

— Профессора, пройдемте ко мне в кабинет, — сказал Дамблдор, — Мистер Поттер, вы тоже.

«Только этого мне не хватало», — подумал Гарри.

— Господин директор, мой кабинет рядом, за углом. Я с радостью предоставлю его вам в распоряжение.

— Спасибо, Гилдерой. Пройдемте. Старосты, проводите учеников в спальни.

Как только они переступили порог, по стенам пробежала волна суетливых движений. Гарри разглядел многочисленные портреты Локхарта, которые в спешке приводили себя в порядок. Дамблдор положил миссис Норрис на стол и наклонился к ней, внимательно осматривая. Филч присел у стены и всхлипывал, сухо и безутешно.

— Филиус, подойти сюда, — попросил Дамблдор, — Гарри, ты был один в коридоре?

— Да, профессор, — ответил Гарри, — Я шел по коридору, когда из стены выплыло привидение какой-то девочки и заорало про нападение. Дальше вы уже знаете.

Наступила тишина.

— Профессор, вы меня подозреваете? — спросил Гарри. Вместо Дамблдора заговорил Снейп.

— Почему вас не было на празднике, Поттер?

— Я был на смертенинах сэра Николаса вместе с Гермионой. Она осталась, а я ушел немного раньше.

— И где вы были все это время?

— Ходил по коридорам, сэр, — ответил Гарри, — Мне не хотелось идти на праздник.

— Весьма непохоже на вас, Поттер, — процедил Снейп, — Все ваши дружки были в Большом зале, пока вы гуляли по пустому замку?

Гарри почувствовал, что в нем закипает гнев.

— Я уже все сказал, сэр, — мальчик не мог не признать, что все улики против него, и от этого злился еще больше. Кто-то решил подставить его, или это случайность?

— Северус… — начал Дамблдор, но Снейп продолжил допрос:

— Нелепое оправдание, Поттер. Почему вам вдруг не захотелось идти на праздник?

Гарри не выдержал.

— Это для вас сегодня праздник! Для меня тридцать первое октября — это день смерти моих родителей! Если у вас есть доказательства, что я убил миссис Норрис, предоставьте их, а если нет, хватит меня обвинять!

— Да как ты смеешь…

— Северус! — профессор Макгонаголл с грозным видом нависла над коллегой. — Хватит.

Снейп скривил губы, но промолчал.

— Действительно, хватит. Гарри, Северус, прошу вас, успокойтесь, — укоризненно произнес Дамблдор, — Аргус, миссис Норрис не умерла.

Филч прекратил всхлипывать и поднял голову.

— Не умерла?

— Нет. Она подверглась непонятному заклятию, но я уверен, что мы найдем способ ее вылечить.

Локхарт принялся бормотать что-то про свои приключения в Квагадугу, но его никто не слушал.

— Нам всем стоит отправиться спать. Миссис Норрис я возьму с собой и тщательней ее осмотрю.

— До свидания, — буркнул Гарри и вышел из кабинета, чувствуя на себе взгляд Снейпа.

* * *

Когда за Гарри закрылся круглый проход, он увидел, что в гостиной Гриффиндора проходит бурное совещание.

— Гарри! Что сказал Дамблдор? — накинулась на него Гермиона.

— Ничего, — мальчик сел на диван между Симусом и Роном, — Миссис Норрис жива, но попала под неизвестное заклятие. Снейп подозревает меня, а Филч хочет убить, так как тоже подозревает.

— Ты кругом вляпываешься в неприятности, да? — спросил Дин. Он сидел на полу спиной к камину и оглядывал всех снизу вверх.

— Неприятности меня любят, — ответил Гарри, — Мне кое-что не нравится: на полу в коридоре была вода. Откуда она взялась?

— Возможно, что это Плакса Миртл.

— Поподробней, Гермиона, — поторопил ее Рон.

— Привидение из туалета для девочек. Это в том же коридоре.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, может, она спустила воду?

— Разве привидение может открутить кран? — спросил Невилл. Гарри только сейчас обратил на него внимание.

— Если очень постараются, то да, — ответила Гермиона, — Они не совсем бесплотны, когда захотят. А Миртл бывает очень экспрессивна: постоянно устраивает истерики. Из-за нее в тот туалет никто не ходит.

— Она раньше совершала что-то подобное? — спросил Гарри.

— Редко, но да.

— Где нам ее найти?

Гермиона нахмурилась.

— Гарри, что с тобой? В туалете для девочек, естественно!

— Ах, да. Так, мне нужно подумать. Вы тут посовещайтесь, а я… — он встал и направился к лестнице в спальню мальчиков.

— Гарри, мне нужно тебе кое-что отдать, — сказал Рон и поднялся за ним наверх.

— Тебе сегодня прислали, — сказал он, остановившись у двери в спальню, — Я подумал, что лучше его на время припрятать. — Рон протянул Гарри запечатанное письмо, на котором красовался знакомый знак.

— Спасибо, Рон.

— Невилл и Симус не знают об… этом, — пробормотал Рон, кинув на письмо любопытный взгляд, — А оно буквально притягивало взгляд.

— Да.

— Я пойду. Ты тут побыстрее управься, а то, сам знаешь, будут вопросы.

Рон улыбнулся и спустился обратно в гостиную.

Гарри зашел в спальню и разорвал печать — письмо на миг окутал красноватый свет опознавательного заклинания.

Здравствуй, Гарри. Как продвигается учеба? Надеюсь, у тебя все хорошо. Если будут проблемы, ты знаешь, куда обратиться. Насчет нашего друга еще ничего неизвестно, но, кажется, я знаю, чего он дожидается. Если ожидаемое нами событие произойдет, внимание к твоей персоне резко повысится (хотя, казалось бы, куда выше, да?), так что будь готов к новой порции любопытных взглядов и назойливых вопросов.

Возможно, тебе надоели эти слова, но все же: будь осторожен и смотри по сторонам.

P.S. Не печалься об ушедших, Гарри. Мы с тобой.

Друг.

Было ясно, что главным в письме был постскриптум. Привычным движением Гарри поджег письмо и бросил его на пол, а когда оно догорело, пнул носком оставшуюся золу. Усевшись на кровать, он достал зеркало.

— Ник… тьфу ты! Алекс!

— О, а я все ждал, когда ты позовешь меня.

— У нас тут такое! — начал Гарри, но был бесцеремонно прерван.

— Я уже знаю.

— Откуда?

— Профессиональный секрет. Если это тебя утешит, то, вероятнее всего, я единственный за пределами Хогвартса, которому известно о случившемся. На данный момент.

— Нет, это меня не утешит. На стене пишут кровью, а кошку Филча парализуют неизвестным даже Дамблдору заклятьем!

— Это ты сделал такие выводы? — насмешливо спросил Алекс.

— Я сам все видел! — воскликнул мальчик.

Алекс покачал головой.

— Не верь всему, что видишь и слышишь. С чего ты взял, что это кровь?

— Я… — и правда, с чего он взял? — Ты хочешь сказать, что это краска?

— Нет. Но и утверждать, что это не так, я тоже не могу. И потом: с чего ты взял, что Дамблдор не знает о природе проклятья, которое поразило миссис Норрис?

— Он сам сказал… — вырвалось у Гарри. Он осознал смысл собственных слов и улыбнулся, — Это может быть правдой, но этого нельзя утверждать, так?

— Уже лучше, — прокомментировал Алекс. Он сидел достаточно далеко от зеркала, чтобы Гарри мог увидеть обстановку в комнате: на серых стенах висели схемы с формулами и рунические надписи, а сам Алекс сидел, закинув ноги на стол. В руках он держал лист пергамента и всматривался в него, периодически переворачивая, — У меня нет доступа в замок.

— И… что? — спросил Гарри. Алекс порой напоминал Ника, то есть, Алекс напоминал худшую часть Ника, одну из его «ипостасей»: говорящий загадками, снисходительный в собственном превосходстве, вечно отвлеченный чем-то и заставляющий тебя разевать рот в течение нескольких минут в ожидании пары слов, которых ты так ждешь. Утешало лишь то, что Ник бывал таким крайне редко.

— Нужен образец того, чем писали на стене. Необходимо узнать, кровь ли это или краска, потому что эти слова мне не нравятся.

— В каком смысле?

— Тайная комната, — проговорил Алекс, будто пробуя на вкус необычное название, — Тайная комната — это нечто, связанное с Салазаром Слизерином. Точнее не скажу. Наследник — это, очевидно, наследник Слизерина. А наследником Слизерина в последний раз величал себя…

— Волдеморт.

— Угадал. У Волдеморта детей не было, насколько я знаю, и подозреваю, что в будущем у него уже не получится их завести. Значит, это написал Волдеморт или кто-то, о ком мы не знаем. В любом случае…

— Все плохо.

— Как оптимистично, — хмыкнул Алекс, — Достань образец и пришли мне. Я сделаю анализ и сообщу результаты.

— Постараюсь.

— И поищи в библиотеке Хогвартса сведения о Тайной комнате. У меня тут, сам видишь, с книгами не густо.

— Гермиона уже принялась за это.

— О, работаем командой, да?

Гарри промолчал, хмуро глядя в связное зеркало.

— Что?

— Ничего.

— Гарри, скажи мне, что тебя волнует? — Алекс вмиг стал чрезвычайно серьезен.

— Что меня волнует? — повторил мальчик, — Кроме того, что сегодня произошло?

— Да, — невозмутимо отозвался Алекс, — Причина в другом. Так в чем же?

Гарри вздохнул.

— Понимаешь, моим друзьям известно, что… ну, про вас с Ником. То есть, они знают, что мне кто-то помогает, но не знают, кто. И…

— Я понял, — прервал его Алекс, — Тебе неловко скрывать от них что-либо, но ты боишься, что твоя тайна станет известна тому, кому не надо, если ты им расскажешь.

— Да.

— Так в чем проблема? Тут есть простое решение.

— Какое решение?

— Обыкновенный круг Тайны. Не самое надежное средство, но на время вам хватит. Главное — соблюдать конспирацию, а узнать у них ни при помощи Веритасерума, ни легилименцией, не получится. А потом придумаем что-нибудь понадежнее.

— Спасибо, Алекс. Я тебе очень благодарен.

— Не за что. Ник не одобряет подобные методы сохранения секретов, но и не будет против. Я еще что-нибудь придумаю на этот счет. Ладно, с этим разобрались, а теперь отдыхай. Завтра у тебя будет очень тяжелый день.

— Да уж, — пробормотал Гарри, — Спокойной ночи, Алекс.

— К сожалению, спокойная ночь мне не грозит. Работа, знаешь ли. Пока, Гарри.

* * *

— Не опускай палочку, Фред. Отлично. Гермиона, твоя очередь.

Девочка взмахнула палочкой:

— Спесиалис Ревелио! Экскуэриситум! Ничего не вижу. Бесполезно, надо попробовать что-нибудь другое.

Гарри, Фред, Джордж и Гермиона уже полчаса пытались расколдовать надпись, но неведомо кем наложенные защитные чары никак не поддавались.

— Попробуем завтра, если найдем в библиотеке что-нибудь. Только зря теряем время.

Они в последний раз обвели взглядом зловещую надпись. Вдруг с конца коридора раздался свист.

— Свой! — крикнул Невилл, появившись из-за угла вместе с Дином.

Вшестером они поднялись по лестницам к гостиной Гриффиндора. Как только Гарри сел на свое любимое кресло, на него спикировала монотонно-серая сова. К ее лапкам был привязан прямоугольный сверток.

— Пойдемте в нашу спальню, — предложил Рон, — Заодно накормишь сову, а то больно у нее усталый вид.

Сова Алекса покорно села на плечо Гарри, и все вместе поднялись в комнату второкурсников.

— Видела бы тебя Хедвига, — сказал Симус, ухмыльнувшись.

— Да, она у меня очень ревнива, — согласился Гарри, — Но, кажется, это самец. Эй, ты мальчик? — спросил он у совы. Та сердито ухнула.

— Это да или нет?

— Это значит «да», — пояснила Гермиона.

Гарри залез с ногами на свою кровать и разорвал обертку. Обложка книги, которую прислал Алекс, гласила «Ритуалы и обряды», и сразу же после распаковки она неведомым образом перекочевала к Гермионе. В руках у Гарри остался пустой лист пергамента и короткое письмо с указаниями.

— Лучше этим займусь я, — не терпящим возражения тоном заявила Гермиона.

— Мы написали Биллу, — заметил Джордж, — он знает, как снимать охранные чары. Надеюсь, что-нибудь посоветует.

— Может, попросить кого-нибудь? — предложил Невилл, — Флитвика, например.

Дин покачал головой:

— Это вызовет ненужные вопросы и вообще, нам просто велят не совать нос не в свое дело. Это мы уже проходили.

* * *

Гарри проснулся от шепота нескольких голосов, и ему в нос тут же ударил терпкий запах многочисленных лечебных зелий. Он захотел сесть, но его рука оказалась привязанной к больничной койке — чтобы кости выросли правильно, требовалась полная неподвижность конечности. В сегодняшнем матче ошалелый бладжер сломал ему руку, после чего профессор Локхарт совершил неудачную попытку срастить ему кость прямо посреди квиддичного поля. Закончилась эта попытка плачевно — все кости правой руки мальчика, от локтя до пальцев, исчезли. Утешало лишь то, что снитч он все-таки поймал. Так Гарри и оказался в больничном крыле, и теперь лежал на белоснежной койке, прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам. Голоса приблизились, и в палату зашли Макгонаголл, Флитвик и мадам Помфри.

— Что произошло, Минерва?

— Нападение, теперь уже на студента, Поппи.

— Боже, он жив?

— Да, — ответил Флитвик, — Он жив, но под тем же заклятием, что и миссис Норрис.

— Вы определили, что это за проклятие, Филиус?

— Пока еще нет, — маленький преподаватель вздохнул, — Мы с Альбусом уже неделю бьемся над этой проблемой. Вероятно, что зелье с отваром из мандрагоры сможет им помочь, но они еще не созрели.

— Что же это такое, если даже вы не можете справиться?

— Я не знаю, Поппи. Альбус скоро будет, он должен осмотреть мальчика.

— Давайте его сюда. Он с твоего факультета?

— Да, это один из моих первокурсников, Колин Криви, — Гарри расслышал, как преподавательница тревожно вздохнула, — Он магглорожденный.

— Значит, это правда?

— Боюсь, что так.

Гарри решил выдать себя:

— Профессор, что случилось?

— О, мистер Поттер, вы не спите? — к нему приблизилась профессор Макгонаголл. — Боюсь, что совершено нападение.

— Почему Колин не был в спальне?

— У него с собой была гроздь винограда и, по всей вероятности, он направлялся сюда. Я думаю, что он хотел навестить вас.

— Мерлин, что же ему не сиделось! — воскликнул Гарри. В полумраке комнаты он мог разглядеть только вытянутую вверх руку застывшего первокурсника. В ней был зажат фотоаппарат.

— Где он? — в палату зашел Дамблдор, укутанный в синюю мантию. Флитвик молча махнул ему рукой.

— Спите, мистер Поттер, вам нужно восстановить силы, — сказала профессор Макгонаголл, — А то завтра не сможете даже встать с койки от истощения. И… поздравляю вас с победой в сегодняшнем матче. Это было великолепно.

— Спасибо, профессор, — отозвался Гарри. Он и вправду чувствовал, что глаза уже слипаются, и во всем теле ощущалась невероятная слабость. Засыпая, он расслышал слова Дамблдора о срочном собрании преподавателей и через несколько часов проснулся оттого, что маленькая рука Добби протирала ему лоб влажной губкой.

* * *

— Да, он так и сказал: «История повторяется».

— Значит, это уже было! Сегодня же поищем в библиотеке.

Большой зал гудел от разговоров о ночном нападении на первокурсника, пока Гарри рассказывал сидящей рядом Гермионе об утреннем посетителе. Оказалось, что сломавший ему руку бладжер заколдовал Добби, что проясняло ситуацию, но облегчения не приносило. Маленький домовик совершенно не разбирался в способах обеспечения безопасности Гарри Поттера.

В большой зал вошел Локхарт, скрипнув дверями. На фоне всеобщего мрачного настроения его лучащаяся улыбка выглядела неестественной. Он остановился у стола преподавателей и повернулся лицом к ученикам.

— Позвольте сделать небольшое объявление! В свете недавних событий профессор Дамблдор разрешил основать в школе небольшой Дуэльный клуб. Первое занятие начнется сегодня в четыре часа. Я буду ждать вас здесь, в Большом зале. Спасибо за внимание!

Новость была интригующей, но Гарри не собирался радоваться и визжать от восторга раньше времени, в отличие от большинства. Гермиона не разделяла его мнения, несмотря на то, что провисела под потолком целый час после первого урока ЗОТИ. Казалось, мнение девушек о смазливом профессоре переменить невозможно. На лицах Симуса, Рона и Невилла появилась заинтересованность, и только Дин недоверчиво смотрел на стол преподавателей.

* * *

— Моим ассистентом сегодня будет профессор Снейп. Он сообщил мне, что немного разбирается в искусстве дуэлей.

Длинные столы исчезли из большого зала, вдоль одной из стен появилась длинная сцена, накрытая огромным полотном цвета индиго. На ней стоял Локхарт и оглядывал собравшихся учеников.

С другой стороны на сцену поднялся Снейп. Он выглядел так мрачно, словно его только что заставили смотреть мыльную оперу.

— Внимательно следите за нашими действиями, — сказал Локхарт. Он вскинул палочку, и с вытянутой в сторону рукой поклонился оппоненту. Снейп повторил его движение, но вместо поклона лишь коротко кивнул.

— Ставлю на Снейпа, — сказал Симус. Гарри промолчал, а Рон хмыкнул, не зная, как выразить свои эмоции. Дуэлянты приняли боевую позицию.

— На счет раз, два, три.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Снейп в абсолютной тишине зала. Локхарт с легким «ой» отпрыгнул в сторону, и красный луч ударился о стену.

— Экспеллиармус! — заклинание в устах преподавателя ЗОТИ прозвучало как признание в любви, но все же полетело в сторону зельевара. Тот поставил щит.

— Как видите, это было заклятие Разоружения. Теперь, выберем кого-нибудь для демонстрации, а затем разобьем вас всех на пары, чтобы вы могли попрактиковаться. Мистер Поттер, мистер Уизли.

— Не так быстро, — остановил их Снейп, — пора разбить эту парочку. Уизли, вы свободны. Мистер Малфой, поднимайтесь на сцену.

Локхарт выглядел недовольным, что слегка удивило Гарри: обычно преподаватель ЗОТИ не обращал внимания на подобные мелочи. «Наверное, ему просто не нравится, что ему возразили», — подумал мальчик.

— Встаньте друг напротив друга, — скомандовал Локхарт, — да, отлично. Теперь поклонитесь, как это сделали мы с профессором Снейпом. Насчет «три» попытайтесь обезоружить противника. Но только обезоружить, нам не нужны несчастные случаи. Раз, два…

— Инфлигерес! — выкрикнул Малфой. Гарри увернулся от заклятия, как учил Ник: резким шагом строго в сторону.

— …три. Мистер Малфой, вы не дождались моей команды!

— Инфлигерес! — Гарри ответил тем же. Заклинание ударило слизеринца в левую руку, отчего он отступил на два шага назад.

— Серпенсортиа! — «Интересно», — только успел подумать Гарри перед тем, как из палочки Малфоя вылетела змея и поползла к нему. Мальчику вдруг захотелось накричать на нее, чтобы убиралась подальше отсюда и не пугала учеников. Это было странное чувство, оно казалось навязанным, словно желание исходило не от него. Гарри сглотнул. Видимо, Малфой принял это за проявление страха и не заметил, как его противник превратил змею в веревку и повторно взмахнул палочкой.

— Аддусере![3] — Синяя ткань, которой была накрыта сцена, выскользнула из-под ног слизеринца. Он потерял равновесие, и в тот же миг Разоружающее настигло его. Палочка Малфоя влетела прямо в руку Гарри. Он подошел к поверженному противнику, — Ты сжульничал, Малфой, и я имею право забрать твою палочку. Ты знаешь об этом?

Малфой не ответил, потирая затылок и прикидываясь глухим.

— Вы тоже не следовали указаниям, Поттер. — Снейп подошел к своему подопечному и рывком поднял его на ноги. — Вам было четко сказано пользоваться только заклинанием Разоружения.

— Я нарушил то же правило, что и мой противник, — ответил Гарри. Вероятно, Снейп не был в курсе, что он знает правила дуэли наизусть, — Он нарушил данное правило первым, так что ваши претензии безосновательны, профессор. Держи свою палочку, Малфой.

Под аплодисменты гриффиндорцев Гарри спустился со сцены.

— Это было круто! — прокомментировал Рон. — У него ноги даже земли не касались, когда ты его разоружил.

— Это мой фирменный стиль, — ухмыльнувшись, ответил Гарри: то, чему он учился летом, не прошло даром, — Мне нужно вам кое-что рассказать.

* * *

— Хотел накричать на змею? — Симус еле сдерживал смех. Гарри не разделял его настроения.

— Да, именно! Это было довольно жутко, знаешь ли. Как будто я был точно уверен, что она меня послушается. Что вы об этом думаете?

— Давайте проверим все опытным путем, — сказал Симус, — Как там… Серпенсортиа!

Рядом с партой, на которой сидел Рон, на пол шлепнулась маленькая гадюка.

— Не двигайся! Сиди там, где сидишь, — приказал ей Гарри, теперь поддавшись порыву. Именно приказал, а не попросил. Змейка улеглась на пол, свернувшись в кольцо, и покорно уставилась на мальчика, — Вот видите.

— Ээ, Гарри?

— Что? — он не отрывал взгляда от змеи.

— Посмотри на меня, — сказала Гермиона, — Скажи мне что-нибудь.

Чувствуя себя ужасно глупо, Гарри пробормотал:

— Что-нибудь…

— Ага, вот теперь ты говоришь по-английски.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что ты несколько секунд назад говорил на змеином языке.

Гарри только сейчас заметил, что на него все ошарашено смотрят. Рон, Невилл и Симус чуть ли не со страхом, Дин с удивлением, а близнецы… они только уважительно кивали рыжими головами и улыбались.

— Помнишь, на первом курсе, когда ты вытащил вторую палочку из рукава, я сказал, что ты полон сюрпризов? — спросил Фред и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Я был прав.

— Ты змееуст! Почему ты не сказал нам? — воскликнул Рон.

— Я не знал, — честно ответил Гарри. Повисла тишина.

— Человек, мне долго тут сидеть? — прошипела змея, глядя на мальчика снизу вверх.

— Нет, можешь идти.

— Я тебя не понимаю.

Гарри посмотрел на змею:

— Можешь ползти куда хочешь, только не попадайся никому на глаза и не кусай никого.

— Она все равно исчезнет через пару минут, — заметил Симус, глядя вслед уползающей гадюке.

— Интересно, что чувствует наколдованное животное в тот момент, когда пропадает? — пробормотал себе под нос Дин.

— Какая разница, она ведь все равно не настоящая. — Рон посмотрел на него, как на ребенка. Дин нахмурился. Он был один из тех редких видов людей, в которых сочетается несочетаемое. Надо признать, он был темпераментен до драчливости, и любой назревающий конфликт (чаще всего со слизеринцами) вызывал у него необыкновенный азарт. В то же время некоторые его качества, как, например, любовь в рисованию и тактичность, порой выглядевшая мудростью, создавали с его мальчишеским характером такую странную смесь, что порой Гарри попадал в легкий ступор, не зная, как относиться к другу. Вот и сейчас Дин исподлобья глянул на Рона и проворчал:

— Это ты ей скажи.

— Не могу, разве что Гарри передаст ей от меня, — возразил Рон.

— Гарри, у тебя две палочки? — спросил Невилл. Видимо, его мало интересовала моральная сторона заклинаний Призыва.

— Да. Смотри. — Гарри положил на стол две разительно отличающиеся друг от друга палочки. Невилл с Симусом наклонились и поближе рассмотрели их, словно диковинных животных.

— У меня плохие новости, — Гермиона обвела присутствующих тревожным взглядом. — Если кто-то еще узнает, что Гарри змееуст, его начнут обвинять в том, что он — наследник Слизерина. Если вы не в курсе, Салазар Слизерин был змееустом, поэтому символ его факультета — змея.

— К тому же, умение говорить на парселтанге считают признаком темного мага, — нехотя пробормотал Рон.

— Что с обрядом? — тут же спросил Дин.

— Я разобралась, — ответила Гермиона, — Обряд следует проводить в полнолуние, до него у нас больше недели. Участники ритуала не смогут выдать тайну под сывороткой правды, и увидеть в их сознании эту тайну невозможно. Только на пергамент должны быть наложены очень сложные чары... Гарри, ты уверен, что ошибок не допущено?

— Об этом не беспокойся, — отозвался Гарри.

— А почему в полнолуние? — спросил Симус.

— Я не знаю, — Гермиона пожала плечами, — так здесь написано.

* * *

Привет, Гарри.

Мне стало известно от друга о твоем решении насчет нашего маленького секрета еще до того, как я получил твое письмо. Я понимаю, как тебе тяжело и поддерживаю твое решение, хоть и не вполне согласен со способом решения данной проблемы. Но это уже мои личные предпочтения, и в будущем мы придумаем лучший выход из ситуации. Ты должен понимать, что тайну можно выдать и добровольно, и под воздействием зелий или чар. Так что будьте осторожнее.

Прошу, не воспринимай мои слова как попытку отговорить тебя. Ни одна тайна не стоит того, чтобы ты врал своим друзьям, уж поверь моему опыту. Они уже один раз пошли за тобой, помнишь? И я уверен, что они пойдут за тобой и в будущем. Объясни им, насколько важен наш секрет, они поймут.

Знаешь, я бы хотел посмотреть на их лица, когда они узнают!

Друг.

Гарри почувствовал, как гора упала с плеч, а причину легкого беспокойства, остающегося на душе, он отлично знал. Дело было в том, что он делал первый самостоятельный шаг в этой огромной игре, и это будоражило сознание. Хотелось бегать, прыгать, действовать! Усилием воли и с помощью навыков окклюменции Гарри подавил излишний энтузиазм.

В спальню мальчиков зашел Джордж.

— Гермиона просила передать, что все готово, — в его глазах светилось любопытство, — Все в порядке?

— В полном. Пошли.

В восточном крыле замка на четвертом этаже было несколько заброшенных классов. Здесь никто не появлялся уже давно, разве что привидения порой проплывали по коридору. Тишина казалась настолько идеальной, чарующей, что нарушать ее представлялось кощунственным. В одном из кабинетов расположилась группка учеников факультета Гриффиндор. Единственная девочка среди них сидела на полу на корточках и чертила куском угля правильный круг. Кто-то порывался ей помочь, но она упрямо утверждала, что они только все испортят.

— Идут, — сказал самый высокий из собравшихся. Он указал палочкой на дверь и прошептал заклинание. Через несколько секунд в комнату зашли еще двое: один был в точности похож на того, кто снял заклятие с двери, а лицо второго было знакомо почти всем волшебникам Британии.

— Готово? — спросил он.

— Да, — девочка встала, убирая непослушные кудри с лица, — садитесь все здесь.

Она прошла в центр очерченного круга и положила на каменный пол пустой пергамент и перо с чернилами. Когда все расселись внутри круга, она коснулась листа палочкой и произнесла:

— Остендере ад комиссум арканум.

Маленький фонтан света поднялся над пустым пергаментом, растекся по воздуху и упал на пол, повторив контуры очерченного углем круга. Теперь круг светился тусклым белым светом.

— Гарри, ты первый, — прошептала девочка.

Пергамент пошел по кругу, и через минуту на нем появились имена:

Гарри Джеймс Поттер

Джордж Гидеон Уизли

Рональд Билиус Уизли

Симус Мэтью Финниган

Дин Райан Томас

Фред Фабиан Уизли

Невилл Харфанг Лонгботтом

Гермиона Джейн Грейнджер

— Что теперь? — тихо спросил Невилл.

— Тот, кто хочет раскрыть свою тайну, должен отдать пергаменту каплю крови, рассказать то, что хочет и капнуть еще один раз.

Гарри достал палочку, чтобы наколдовать иголку, но его опередил Фред.

— Мы первые, — сказал он. Близнецы коснулись палочкой указательных пальцев и прошептали заклинание. Затем дотронулись каждый проколотым пальцем до листа с именами.

— Смотрите и запоминайте, — Фред достал сложенный несколько раз старый пожелтелый пергамент, — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость. Вот наш секрет.

На пергаменте выступили слова:

«Господа Лунатик, Бродяга, Хвост и Сохатый, организаторы Общества Взаимопомощи Колдунов—Каверзников с гордостью представляют вам Карту Мародеров»

Из одной точки по пергаменту растекались темные линии, и Гарри увидел, что они образуют карту замка и прилегающих территорий. По карте передвигалось огромное количество подписанных точек.

— Смотрите, — сказал Джордж и ткнул пальцем в правый верхний угол. Восемь точек, образующих неправильный круг, были подписаны их именами, — Эта карта показывает каждого находящегося на территории Хогвартса человека, домашнего питомца и вообще любое существо, у которого есть имя.

— Я должна была догадаться! — воскликнула Гермиона.

— Нет, не должна была, — возразил Фред, хмыкнув, — на данный момент мы с Джорджем являемся единственными членами Общества. Мы, к сожалению, не знаем, кто такие Лунатик, Бродяга, Хвост и Сохатый, а то пошли бы к ним в обучение. Эта карта научила нас большему, чем все преподаватели, вместе взятые.

— Сколько же здесь точек с именами? — пробормотал Дин, чьи глаза бегали по карте.

— Около семисот.

— Сколько?

— А ты что думал? На вашем курсе мало студентов, как и на первом и на третьем, — пояснил Джордж, — все из-за войны, как я понимаю. Никто не хотел заводить детей тогда…

— …Почти никто, — добавил Фред.

— Верно. На нашем и на старших курсах гораздо больше студентов. И это не считая многочисленных питомцев, сов, кошек, жаб и всех подопечных Хагрида и Кеттлберна. Еще есть преподаватели, привидения, эльфы.

— Как здесь все это помещается? — удивленно спросил Симус.

— Специальные чары, — ответил Фред, — мы до сих пор не можем понять как, но когда смотришь внимательно на какую-либо область карты, она увеличивается. Но это только предположение. Точно мы не знаем. Ты просто находишь то, что ищешь, а как именно — не столь важно.

— Где вы ее достали? — спросил Рон.

— Стащили из кабинета Филча, — Джордж улыбнулся, — Надо же, старикан всерьез думал, что ему удастся нам помешать. Не думаю, что он знал, как пользоваться Картой.

— Да, в таком случае противостоять ему было бы гораздо сложнее. Шалость удалась! — Карта Мародеров вновь превратилась в пустой лист пергамента, — У нас все, — объявил Фред.

Все выжидающе посмотрели на Гарри.

— Теперь моя очередь, — он проткнул иголкой палец и капнул на лист с именами кровь, — даже не знаю, с чего начать, — пробормотал он.

— Начни с самого начала, — выдал Рон. Гарри против воли улыбнулся.

— В середине июля прошлого года, когда я играл в футбол, со мной заговорил один парень. Ему на вид было лет двадцать. Он рассказал мне о волшебном мире, о моих родителях, о прошедшей войне и об этом, — Гарри коснулся шрама на лбу, — Я побывал на могиле своих родителей, а потом мы с ним виделись каждый день до конца лета. Тогда я и купил свои книги, палочку и пару связных зеркал, чтобы мы могли общаться, пока я в школе. Он представился как Ник.

— Почти безголовый? — пробормотал себе под нос Симус. Гарри понял, что это была отчаянная попытка разрядить напряженную обстановку, и улыбнулся, теперь уже свободно.

— Не совсем, — сказал он, — я у него спросил, зачем он со мной возится, но он только напомнил мне о пророчестве и о том, что хочет мне помочь.

— Пророчество? — удивленно спросила Гермиона.

— Ах да, я совсем забыл. Предположительно за пару месяцев до моего рождения было сделано пророчество, что родится тот, кому будет суждено победить Темного Лорда, — Гарри продолжал говорить, не замечая, как тяжело падают слова, как с благоговением слушают его остальные, — Полного текста пророчества мы не знаем, но было предсказано, что он родится в конце июля.

— И это… ты?

— Не знаю, Рон. Шпион пожирателей смерти узнал о пророчестве и доложил Волдеморту, — от звука страшного имени на этот раз никто не вздрогнул, — и он решил, что в пророчестве говорится обо мне. Хранитель тайны нашего дома… вы знаете, что это за заклинание?

— Чары Фиделиус, — ответила Гермиона, — в «Расцвете и падении Темных Сил» написано об этом. Тайна, заключенная внутри человека, выдать которую он может только добровольно.

— Верно. Хранитель тайны был другом моего отца, но он предал моих родителей. Вот тут мы переходим к тому, что на данный момент важнее всего. Все считают, что Хранителем Поттеров…

— Был Сириус Блэк, — закончил вместо Гарри Джордж и тут же пояснил, — я слышал, как папа с Биллом говорили об этом.

— Верно, — вновь повторил Гарри, — но это не так. Папа и Сириус в последний момент сменили хранителя. Об этом знали только они.

Слова давались тяжело, а в горле нарастал ком. Гермиона печально посмотрела на него.

— Гарри, давай не будем об этом. Все понятно. Я теперь поняла, откуда ты получал информацию весь прошлый год. Ты нам скажешь… кто такой этот Ник?

— Да, — твердо ответил Гарри и обвел всех взглядом, — это Николас Фламель.

Реакция гриффиндорцев была… потрясающей. Вскрики, восклицания, истерический смех. «Жаль, что ты этого не видишь, Ник», — подумал Гарри и тут же поставил на заметку показать ему в Омуте Памяти это воспоминание. От выплеснувшихся эмоций Круг вспыхнул ярким светом, и Гермионе пришлось успокаивать всех.

— Потише, — сказала она, успокоившись, хотя ей это далось с трудом, — я не настолько хороша в ритуалах, круг может нарушиться. Не забывайте, что все, о чем мы говорим, воспринимается как Тайна, — и тут же добавила, — как же я не догадалась?!

Гарри долго рассказывал про свое ученичество, заочно познакомил друзей с Алексом, потом отцепил от пояса брелок и превратил его в меч, который тут же пошел по кругу. Специально для Невилла и Симуса была пересказана полная и точная версия происшествия с Квиррелом. Прошел почти час, когда Гарри понял, что окончательно выдохся. К счастью, его повествование уже подошло к концу.

— Да, дружище… — прокомментировал Дин, очень точно передав общее настроение.

— Гарри, еще один вопрос, — сказал Рон, — настоящий Хранитель Тайны все еще жив?

— Да.

— Ты знаешь, кто это?

— Знаю. Это был один из трех ближайших друзей моего отца. Питер Петтигрю.

Фред и Джордж шумно вдохнули:

— Кто?!

* * *

Все магглорожденные рано или поздно отмечали своеобразную «странность» волшебников и вообще Волшебного мира. Конечно, это происходит из-за того, что они пытаются воспринимать его по законам родного маггловского. Можно долго рассуждать о том, что этот мир не странный, а просто «другой», и надо воспринимать его отдельно, не проводя параллелей с обычным. Но это нас ни к чему не приведет, и речь сейчас не об этом. На самом деле, магглорожденные видят только вершину айсберга и в большинстве своем заканчивают свой жизненный путь, так ничего и не рассмотрев. Им, в общем-то, этого и не надо. То же самое касается и всех рядовых волшебников, которые довольствуются тем, что у них есть, и не стремятся воспользоваться всеми своими потенциальными возможностями.

Но этот мир, где каждый человек обладает невероятным могуществом и воспринимает его как должное и где человеческие эмоции могут иметь материальное воплощение, настолько наполнен интригами, заговорами и тайнами, что при всем старании вообразить невозможно.

Взять хотя бы ту же самую ночь, когда восемь гриффиндорцев совершали ритуал круга тайны…

Большая грязно-бурая крыса замерла между двумя камнями. Маленькие глазки уставились на две переговаривающиеся неподалеку фигуры.

— Я сказал нет, Спейси. Он на втором курсе, у него не бывает УЗМС! Так что будешь следить отсюда!

— Это опасно, черт возьми! — возмущенным шепотом отвечал Спейси, — Я не собираюсь рисковать шкурой из-за невнятного шанса что-нибудь узнать!

— Тогда убирайся. Когда Темный Лорд вернется, будешь оправдываться перед ним. Я не собираюсь никого принуждать.

Крыса вздрогнула и принюхалась. Тут же из темноты возникла еще одна черная фигура.

— Кавендиш, ты опоздал, — вместо приветствия сказал Спейси.

— Все трусишь… — пробурчал тот в ответ.

Крыса поняла, что пора действовать. Впервые за долгие одиннадцать лет Питер вернул себе человеческий облик и тихо позвал, прикоснувшись к метке:

— Свой.

— Кто здесь? — Спейси выхватил палочку и начал озираться.

— Снейп…

— Это не Снейп. Это я. — Питер с поднятыми руками показался из-за большого камня.

— Петтигрю?

— Он самый. Зексон, да?

— Угадал, — ответил Зексон и приставил палочку к шее неожиданного гостя, — откуда ты взялся, позволь узнать? Я не знал, что ты получил метку.

— А еще все думали, что тебя прибили, — хмуро добавил Кавендиш.

— Я здесь уже давно. Слежу за кое-кем. Метку я получил тогда, когда стал шпионом Темного Лорда и, как видите, я еще жив, но вынужден скрываться. А еще у меня есть вот это, — Петтигрю достал из внутреннего кармана рваной мантии палочку, — Я нашел ее в доме Поттеров и храню с того самого дня.

— Палочка Темного Лорда! — воскликнул Кавендиш.

— Именно, — самодовольно ответил Петтигрю.

— Как ты узнал, что мы здесь? — спросил Спейси с подозрением в голосе.

— Метка. Вам повезло, что Снейп спит, а то он бы тоже пришел. Я почувствовал жжение полчаса назад.

— Ты идиот, Спейси. Я говорил тебе, что ты не умеешь пользоваться Меткой, — пробормотал Зексон.

— Ну и что? — возразил Спейси, — Разве он не с нами?

— Я не уверен, — ответил Питер.

— А почему ты не спал?

— Все соседи Поттера, включая его самого, куда-то ушли. Я ждал, пока они вернутся в спальни.

— Так ты шпионишь за Поттером? Неплохо устроился.

Зексон вскинул руку.

— Здесь нельзя задерживаться, — сказал он, — Отправимся в более безопасное место, нам есть о чем поговорить.

Питер поплелся за пожирателями, радуясь, что Зексон, который, судя по всему, был здесь главным, так легко воспринял его появление. «Забавно, он даже не удивился тому, что я жив», — мелькнула в голове мысль. Мелькнула и исчезла.

В то же время на ближайшей к Хогсмиду восточной окраине Запретного леса можно было бы увидеть еще одного человека, прятавшего свое лицо под низким капюшоном. Он стоял, прислонившись спиной к одинокому дереву, когда услышал слева от себя голос:

— Добрый вечер.

— Как тебя зовут? — замерев, спросил он.

— Так, как я позволю себя называть.

Он тут же вздохнул, успокоившись: незнакомец правильно назвал кодовую фразу.

— Я все принес, — сказал он и достал из-под мантии обыкновенный маггловский пакет.

— А кровь?

— Вот.

Появившаяся из темноты фигура спрятала полученную склянку в карман и посмотрела в пакет.

— Ух ты. Отлично сработано.

— Да-да, — нетерпеливо прошептал он, — Обязательно было назначать встречу в полнолуние?

— О, а я думал, что ты не боишься оборотней! — насмешливо сказал прибывший.

— Очень смешно. Ладно, я спешу.

— Понимаю. Увидимся.

— Как будто я тебя узнаю, — недовольно пробормотал он.

— Зато я тебя узнаю, не так ли? — и незнакомец исчез в темноте так же незаметно, как и появился.

Оставшийся в одиночестве волшебник тревожно огляделся и быстро зашагал обратно.

__________________________________________________

[1] — Флиппендо. — слабое заклинание, отбрасывает предмет воздействия. Позаимствовано из компьютерной игры «Гарри Поттер и Философский Камень»

[2] — Эварто Статум. — подобно заклинанию Флиппендо, но более сильное.

[3] — Аддусере. — слабый вариант заклинания Акцио, обратно заклинанию Депульсо. Заставляет объект воздействия двигаться/лететь в сторону колдуна. В отличие от Акцио можно контролировать вкладываемую силу в зависимости от нужды.

Это был один из редких видов домов, которые одним своим видом наводят уныние. И дело тут вовсе не в бедности, обветшалости и других внешних характеристиках, и даже не в архитектуре. Причиной тому являлись настолько ничтожные детали, что на первый взгляд их невозможно было разглядеть, а второй раз осматривать такой дом уже не хотелось.

— Где мы? — спросил в тишине низенький человек, все время косившийся на упирающуюся ему чуть ли не в затылок волшебную палочку.

— В безопасном месте, — услышал он ответ.

Процессия из четырех колдунов переступила через порог, и двери за ними тут же с шумом захлопнулись, словно в дешевом маггловском фильме ужасов. На резкий звук отреагировал только Питер Петтигрю, который невольно вздрогнул. Он шел впереди, на него были направлены три палочки, и он все время чувствовал себя чем-то вроде пушечного мяса, отправленного собственным телом обезвреживать защитные заклятия. Он не знал, что его сопровождающие в течение нескольких месяцев периодически собираются здесь. Питер жалел, что добровольно выдал себя этим людям, и теперь, что часто бывает с трусливыми личностями, беззвучно корил себя за опрометчивый поступок и отчаянно искал выход из положения. Пока что его мысли крутились вокруг того, чтобы превратиться в крысу и бежать отсюда подальше, хотя ему еще никто не угрожал. А палочки… это была всего лишь мера предосторожности — все-таки не каждый день оживают те, кто считался мертвым одиннадцать лет.

— Где Лонли? — лениво развалившись в старом кресле, спросил Спейси.

— Шляется где-то, — Кавендиш неопределенно махнул рукой, обозначая «где-то».

— Он опаздывает, — Спейси остался недоволен ответом, — мы вызвали его час назад!

— А что ты у меня спрашиваешь? Я не обязан следить за ним, и мне не нравится выслушивать твое трусливое бормотание!

— Хватит. Сейчас это не столь важно, — прервал их Зексон, — Петтигрю, мы ждем твоего рассказа.

Питер, запинаясь, но с каждым словом становясь все смелее и смелее, пересказал свою историю. Теперь, находясь среди тех, кто не мог, по его мнению, не одобрить его шпионской деятельности на пользу Темного Лорда, он почувствовал себя важным и опасным человеком. В то же время он внимательно наблюдал за тремя пожирателями. Кавендиш слушал его, раскрыв рот, и даже презрительное выражение на лице Спейси сменилось любопытством — небывалое дело. Только Зексон сидел словно каменный и никак не реагировал на увлекательнейший рассказ. Питер вдруг понял, что ему этот факт не нравится. Закончив, он даже чуть-чуть приподнялся со своего места.

— Все ясно, — подвел итог Зексон. Спейси очнулся и огляделся: «Где этот чертов Лонли?»

— Может, хватит о Лонли? — неожиданно сердитым голосом воскликнул Зексон.

— Вы обо мне говорите? — в дверях появился сам виновник препирательства, криво ухмыляясь.

Питер посмотрел на вошедшего и тут же перевел взгляд на остальных. Зексон медленно повернул голову:

— Где ты был?

— Возникли срочные дела, — беззаботно ответил Лонли. Он подошел к длинному столу и тут же вскинул палочку, — кто это такой, Мордред вас подери?

— Знакомься, это Питер Петтигрю.

* * *

— Питер Петтигрю?

— Да. А в чем дело?

Фред достал Карту Мародеров и пробормотал пароль. Вместе с Джорджем они принялись что-то на ней высматривать.

— В чем дело? — повторил Гарри.

— Мы видели на карте это имя, — ответил Джордж.

— Когда?

— Всегда. С тех самых пор, как она раскрыла нам свой секрет.

— Раскрыла секрет? — переспросил Дин.

— Ну не могли же мы случайно угадать фразу «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость», — нетерпеливо сказал Фред, — карта сама раскрылась перед нами. Имя Питера Петтигрю маячило на ней всегда. В основном — в гостиной Гриффиндора.

— Как это возможно? — тревожно спросил Невилл, — Карта не могла ошибиться?

— Нет, раз она показала даже Тома Риддла, сидевшего в голове Квиррела, — Джордж покачал головой, — Не вижу. Я его нигде не вижу!

— Это не может быть совпадением, — заявил Рон. Круг тайны уже не светился, так как ритуал был завершен, но гриффиндорцы все еще сидели на каменном полу, — он не мог нас подслушать?

— Кто? — удивленно спросил Симус.

— Петтигрю!

— Сквозь четыре защитных заклинания? Это маловероятно, — сказала Гермиона.

— Рядом с нашими именами никого больше не было, помните? — Невилл тревожно осмотрелся, — Но мы ведь не знаем точно, что это тот самый Петтигрю! Он что, втайне жил в Хогвартсе, когда все его считают мертвым? По-моему, это было бы весьма опрометчиво.

— Ну да, он же должен питаться, — продолжил его мысль Симус, — или что-то еще делать…

— Надо подумать, — медленно сказал Гарри, — имя Петтигрю было на карте всегда, так?

— Да, еще с тех пор, как мы учились на втором курсе.

— А оно никогда не исчезало?

— С прошлого года гораздо чаще, — ответил Джордж, — но точно не знаю, мы же не следили за ним все время.

— Возможно, он никуда не уходит, а накладывает на себя скрывающие чары. Наверное, заклинание Ненаносимости может обмануть карту. Нам остается только ждать, пока он вновь не появится.

— Расскажи обо всем мистеру Стобсону, — посоветовала Гермиона.

Гарри кивнул.

— Он как раз ждет моего отчета о ритуале.

* * *

Перед гриффиндорцами открылся проход в гостиную. Шедший впереди Гарри жестом остановил остальных и прошептал заклинание:

— Гоменум Ревелио!

Нет. В гостиной никого не было.

— Пусто, да? — спросила Гермиона. Гарри кивнул, — Я так и думала.

— Не хочу быть наглым, но по лестнице поднимается Филч, так что давайте двигаться, — сказал Фред, разглядывая карту.

Они расселись около камина и некоторое время молчали. Гарри перебрался из привычного кресла на темно-красный коврик, сев по-турецки спиной к огню.

— Как ты себя чувствуешь? — Гермиона внимательно на него посмотрела.

— Все хорошо, — ответил Гарри и вздохнул, — ну вот вы все и узнали.

Невилл бросил на него виноватый взгляд, извиняясь за еще не заданный вопрос:

— Гарри, а ты не мог бы… научить нас чему-то? — почувствовав на себе взгляды друзей, он добавил: — Я хотел сказать… из-за нападений, и все такое…

Теперь все посмотрели на Гарри.

— Я и сам мало что умею, — пробормотал он, вертя в руках палочку, — Я разговаривал с Учителем на этот счет. Я вам всем доверяю, но, как он верно говорит: дело не только в доверии. Если кто-то заметит, что вы вдруг стали лучше колдовать… ну, вы понимаете.

— Не знаю как насчет остальных, но я не собираюсь быть отличником, — заявил вдруг Рон, — да и вряд ли им стану в любом случае.

— Это ты верно говоришь, Рон, — заметил Джордж.

— Отличники у нас в семье уже были, — продолжил Рон, — мне нужно придумать что-нибудь другое.

— А я хочу научиться сражаться, — сказал Невилл, — и хочу научиться зельям.

— Что, достал тебя Снейп? — усмехнулся Фред. Невилл досадливо покачал головой:

— Снейп тут не при чем.

Гарри понимал, что его уговаривают, и это настораживало. Даже у Рона, никогда не проявлявшего рвения к учебе, на лице было написано небывалое воодушевление, и причина этого была ясна. Отчужденные от мира, ведущие по большей части обособленный образ жизни и владеющие, по мнению остального магического мира, многими тайными знаниями, алхимики представляли для любого волшебника такой же интерес, смешанный с неверием, как и для маггла представляет интерес волшебник. Гарри опустил голову и закрыл глаза, успокаивая разум. Он ненавидел этот страх оказаться раскрытым, страх, который постоянно его преследовал. Взгляды друзей, которые он чувствовал кожей, лишь усиливали настороженность, а перед взором все еще было напряженное лицо Рона и горящие любопытством глаза. Гарри заглянул в себя, как учил Ник, растворившись в своих мыслях и чувствах. Образ Рона пропал, но тут же вернулся. Только теперь это было воспоминание.

… — Я знаю, что ты должен идти дальше, Гарри. Не я, не Гермиона. Я почему-то чувствовал, что так и будет.

— Да ладно тебе. Если все получится, с тебя целая коробка Берти Боттс. Шах…

Перед глазами начали мелькать смутные воспоминания.

…Ты рисковал из-за моей никчемной напоминалки, которую я все равно потерял неделю спустя, зная, что тебя могут исключить. Я этого не забыл, Гарри, и не забуду...

... Даже если не учитывать всего остального, я был бы вынужден согласиться, чтобы не преуменьшать драматичности этого момента...

...Я сказал все, как ты просил, Гарри, только ничего не понял. Что произошло?..

Тряхнув головой, Гарри открыл глаза. Возможно, прошла всего секунда, а может — целая вечность, но на него все еще с трепетным ожиданием смотрели друзья. Гарри улыбнулся им:

— Сейчас я хочу спать, — сказал он, — а на выходных мы что-нибудь придумаем.

* * *

— Профессор Флитвик и профессор Макгонаголл выразили желание продемонстрировать вам на сегодняшнем занятии показательную дуэль, — ученики одобрительно загудели в ответ на слова Локхарта, — Сейчас вы увидите, как используются чары и трансфигурация в дуэльном искусстве. Должен сказать, что в противовес расхожему мнению, данные разделы магии способны помочь вам выжить в жестоких реалиях дикого мира, о чем вы могли прочитать в моих книгах.

Гарри поморщился. Локхарт умел испортить болтовней о себе любую хорошую новость: причем саморекламу вставлял он в свои речи ужасно неумело. Несмотря на то, что коллекция его книг была у каждого студента Хогвартса, он почему-то считал необходимым упоминать про свои похождения при каждом удобном и неудобном случае.

Пока Гарри предавался негативным мыслям о своем преподавателе ЗОТИ, на помост поднялись еще два профессора. Локхарт благоразумно отошел в сторону, освободив место дуэлянтам.

Макгонаголл взмахнула палочкой, поставив невидимый барьер между сценой и толпой студентов. Флитвик повернулся к ним и прокашлялся, привлекая к себе внимание:

— Вы всегда должны помнить, что при самозащите вам могут пригодиться знания любого раздела магии, — произнес он самым серьезным голосом, впрочем, слегка улыбаясь, — и мы с профессором Макгонаголл постараемся вам это продемонстрировать.

Дуэлянты поклонились друг другу: из-за огромной разницы в росте между ними это выглядело довольно комично. Толпа учеников загудела: некоторые делали ставки, другие шикали на них, чтобы заставить их замолкнуть. Возгласы «Тихо! Тихо!» наполнили большой зал, и Снейп, стоявший вместе с остальными преподавателями слева от сцены, медленно произнес:

— Думаю, профессору Флитвику стоит продемонстрировать заклинание Немоты. С его профессионализмом, я уверен, чары вполне могут охватить весь зал.

Наступила тишина. У Гарри мелькнула мысль, что Снейп использует какое-то хитрое заклинание, что даже его шепот все слышат.

Дамблдор, сегодня впервые появившийся на собраниях Дуэльного клуба, улыбнулся, сверкнув стеклами очков, и, словно это было сигналом, дуэлянты вскинули палочки.

Гарри, впервые вступивший в мир магов, иногда думал, что волшебные палочки порой смотрятся немного смехотворно. Он называл это своей «маггловской частью», потому что, несомненно, подобное восприятие универсального инструмента и оружия всех волшебников возникало из-за подсознательного сравнения его с каким-нибудь маггловским автоматом или пулеметом. Палочки казались ему слишком хрупкими, и для непосвященного выглядели гораздо менее грозно, нежели маггловское оружие. Подобные предубеждения, в том числе и отношение к традиционной в магическом мире одежде, совиной почте и тому подобным вещам постепенно выветривались у него из головы, но полутора лет для этого было слишком мало. И вот сейчас, стоя в толпе однокурсников у помоста и наблюдая дуэль двух преподавателей, Гарри навсегда отказался от одного из этих предубеждений.

Макгонаголл и Флитвик поклонились и одновременно направили палочки друг на друга. Флитвик приглашающе махнул рукой, предлагая коллеге атаковать первой. Та согласилась, судя по тому, что произошло в следующий момент. Из палочки профессора трансфигурации друг за другом вылетели пять ножей и быстро полетели в сторону Флитвика. Тот вскинул вверх палочку и резко опустил ее, и все ножи воткнулись в помост в двух шагах от него. По толпе студентов, которая еле успела сообразить, что произошло, прокатились восторженные восклицания. Тем временем мастер Чар ответил большим черным шаром, накрывшим профессора Макгонаголл. Флитвик воспользовался секундным преимуществом и неразборчиво пробормотал несколько заклинаний. Разноцветные лучи полетели прямо на черный непроницаемый шар, но в следующий миг оказалось, что преимущество Флитвика сведено на нет. Над поверхностью шара появились каменные ступени, по которым стремительно взбежала Макгонаголл. Кончик палочки в ее руке засветился, и в следующий миг в сторону декана Равенкло полетели сотни кирпичей. Гарри не успел моргнуть, как кирпичи сложились в стену, в двадцати футах от Флитвика она стала прозрачной и тут же превратилась в огненный вал. Даже сквозь щиты стоящие близко от сцены ученики почувствовали жар и отпрянули. Флитвик, впрочем, остался невозмутим. Круговое движение палочкой, и перед огненной стеной появляется стена из воды, которая через секунду замерзает.

Огонь ударился в сверкающий ледяной щит с такой силой, что он моментально растаял и упал странно неподвижной волной на накрытый тканью помост. Флитвик указал палочкой под ноги соперника, и мерцающий щит оградил профессора Макгонаголл от хлынувшей ей под ноги воды. Сам маленький профессор промок до колен, но, улыбнувшись, поклонился оппоненту. Макгонаголл взмахнула палочкой, и лужа исчезла.

В большом зале повисла звенящая тишина. Потом раздался один хлопок, на который все повернули головы. Дамблдор хлопнул еще раз, и ученики, опомнившись, разразились овациями. Дуэлянты с достоинством поклонились.

— Как вы могли наблюдать, — сказала профессор Макгонаголл, — в защите и атаке бывает полезно все, что вы умеете с пользой применять. Против огня профессор Флитвик применил чары Агуаменти и заклинание Левитации, после чего использовал на воде замораживающие чары. В большинстве случаев вода — самая верная защита от огня.

— Верно, — подхватил Флитвик, — в свою очередь, профессор Макгонаголл создала лестницу, с помощью которой выбралась из шара темноты, так как я поставил щит вокруг нее. Она могла бы снять щиты, но тогда не осталось бы времени на то, чтобы отразить заклинания. Следовательно, это был единственный способ выйти из сложившейся ситуации. Также, вы могли наблюдать, как профессор Макгонаголл атаковала меня физическим предметом — стеной, которая в нескольких шагах от меня превратилась в огонь. Я до последнего момента не знал, какой щит нужно поставить.

Гарри вышел из большого зала одним из последних. Шагнув в сторону и прислонившись к стене, он подождал, пока глаза привыкнут к полутьме коридоров. Макгонаголл и Флитвик устроили потрясающее зрелище, никаких эксцессов за время занятия не произошло, все ученики были довольны и бурно обсуждали увиденное. Но какое-то смутное ощущение не покидало его с тех пор, как он увидел Дамблдора. Не страх, нет. Что-то гораздо более опасное, но в то же время не несущее угрозы.

— Что ты там застыл? — спросил его Дин, когда он подошел к ожидающим его друзьям.

— Я ждал, пока глаза привыкнут к темноте, — ответил Гарри, — И вам советую так делать, когда выходите из светлого помещения. Сейчас надо глядеть в оба.

* * *

Приближалось Рождество. Нападений больше не было, а продолжающиеся занятия в дуэльном клубе вселяли в студентов уверенность. Разговоров о Тайной комнате было все меньше, и Хогвартсом завладело предпраздничное настроение — пожалуй, самая прекрасная часть Рождеста и Нового года, конечно, после процесса распаковывания подарков.

Гарри не собирался успокаиваться. Зловещая надпись все еще была на стене коридора, и стирать ее Дамблдор, похоже, не собирался. Или не мог? Вряд ли. В любом случае, связанные кругом тайны гриффиндорцы под предводительством Гарри усердно тренировались в магических искусствах.

— Я хочу поговорить с Миртл, — заявил Гарри. Они сидели в том же пустом классе четвертого этажа, где недавно проводили Ритуал.

— А что она может сказать? — возразил Симус, — Преподаватели наверняка ее допросили.

— Но я-то не допрашивал.

— Будь осторожней с ней, Гарри, — сказала Гермиона, — будь вежлив и не расстраивай ее, а то ничего не добьешься.

Шарик воды, который Рон пытался удержать в воздухе с помощью заклинания левитации, распался и обрызгал его. Сердитое бормотание вызвало возмущение Гермионы.

— Рональд!

— Извини, — буркнул Рон, — как ты это делаешь, Гарри?

— Не пытайся воздействовать заклинаниями на шар со всех сторон. Столько раз произнести «Вингардиум Левиоса» ты не успеешь. Обозначь область воздействия чар и мысленным усилием края направь вверх, чтобы получилось что-то вроде стакана с водой. Просто очень сильно подумай об этом. Ладно, я пошел к Миртл.

— Помощь нужна? — спросил Фред.

— Сам разберусь, — ответил Гарри, — вы тренируйтесь. И следите за картой.

— Миртл у себя в туалете, — сказал Джордж, посмотрев на карту Мародеров, — просто включи свое обаяние, и все получится.

В коридорах, несмотря на холод, царила атмосфера праздника. Не обращая внимание на расположившихся группами и галдящих студентов, Гарри прошел в тайный проход за картиной Боумена Райта и оказался совсем рядом с нужным ему коридором. Поворот направо, затем налево — и вот он уже у надписи на стене. Заброшенный туалет для девочек находился в шестидесяти футах от этого места. Гарри осторожно проскользнул внутрь и позвал:

— Миртл!

— Кто тут? — привидение девочки появилось из-за кабинки моментально, словно дожидалось гостя все это время.

— Привет. Я Гарри.

— Ты мальчик, — заявила Миртл, — а здесь туалет для девочек!

— А сколько девочек ты здесь видела за последний год?

Привидение нахмурилось.

— Никого.

— Я хотел у тебя поинтересоваться насчет того вечера, когда на кошку Филча напали.

— Я ничего не видела! — сказала Миртл, и в ее голосе звучало сожаление, — когда я там оказалась, надпись уже была, и эта драная кошка висела мертвая.

— Она не мертвая, — возразил Гарри, — Дамблдор сказал, что она окаменела.

— Окаменела?!

Гарри почудилось что-то странное в ее восклицании.

— Да. Она и один магглорожденный первокурсник с моего факультета. Колин Криви.

— Я тоже магглорожденная, — заметила Миртл, вмиг погрустнев.

— А как тебя зовут?

— Мелинда, — тут же ответила Миртл и испуганно зажала рот ладонью.

— Я жил среди магглов до Хогвартса, в Суррее, — продолжил Гарри, наблюдая за ее реакцией.

— Правда? А что происходит в мире магглов? Немцев ведь победили, да?

— Немцев? Что ты хочешь сказать?.. — начал Гарри, и тут догадался, что девочка имеет в виду, — Конечно! Но... это было очень давно, Мелинда.

— Давно?

— Да, в сорок пятом году. Почему ты не выходишь из туалета, узнала бы новости...

Через мгновение Гарри понял, что допустил промашку. Привидение девочки состроило сердитую гримасу, приподнявшись над полом повыше и заорало таким высоким голосом, что Гарри успел разобрать только первую фразу:

— Почему я не выхожу? А ты бы выходил, если бы каждый день... — крик перешел в бессвязный визг, и Гарри, поспешно извинившись, вышел из туалета.

— Узнал что-нибудь? — спросил Рон, когда Гарри вернулся в заброшенный класс на четвертом этаже.

— Только то, что она умеет очень громко кричать и ее зовут Мелинда. Но мне показалось...

— Это уже неплохо, Гарри, — пробормотала Гермиона, не отрываясь от книги, — Ой, прости, что тебе показалось?

— ...Она как-то странно отреагировала, когда я сказал, что кошка Филча не умерла, а только окаменела. Завтра пойду и поспрашиваю ее еще.

Гермиона захлопнула книгу.

— Не надейся, — сказала она, — если ты расстроил ее, она прорыдает неделю-две. До этого ты ничего от нее не добьешься. Ты вообще молодец. Все девочки Хогвартса знают про нее лишь то, что она все время плачет и ее фамилия Миртл. А ты узнал ее имя, значит, она тебе доверилась.

— О, Гарри, так ты включил свое природное обаяние? — спросил Фред. Они с Джорджем перекидывались каким-то желтым лучиком, все время ставя щит и переправляя заклинание друг в друга. Через некоторое время лучик пропадал, и тогда Фред смотрел в «Науку боевой магии» и создавал новый. Гарри аккуратно достал палочку и, направив ее на Фреда, пробормотал заклинание Ватных ног.

— Протего! — воскликнул тот, и Гарри пришлось ставить щит от собственного заклятия, — Нас уже не поймаешь этим, да Джордж?

— Теперь мы и сами наддадим по шее, тут столько интересного! Смотри, Симус, вот это заставляет противника крутиться вокруг своей оси.

Симус, безуспешно пытавшийся создать иллюзию, вскочил со своего места и подошел к близнецам.

— Гарри, я говорил тебе, что ты на Рождество едешь к нам? — спросил Рон. Он не отрывал расширенных зрачков от маленького шарика воды, висевшего перед ним в воздухе.

— Нет, — улыбнулся Гарри, — но я рад.

* * *

Николас нашел его у реки. Учитель, замерев, глядел в воду. Старые сухие пальцы гладили почерневший ствол дерева, будто это был домашний питомец, ноги старика утопали в снегу, а поношенный плащ был мокрым от талого снега. Бурые с проседью волосы сливались по цвету с плащом. «Какой же он все-таки смешной иногда», — подумал Николас, — «Вот сейчас — чем не старая каменная горгулья! Острый нос, скругленная спина, беспорядок на голове и эта жутковатая ухмылка!». Алхимик стоял, глядя на старика и забыв о причине своего прихода.

— Неужели я так забавен, что уже вызываю у тебя смех? — неожиданно спросил тот. Николас досадно покачал головой — все его ментальные щиты оказались развеяны, словно пыль, в то время как он придумывал свои ехидные сравнения. Впрочем, опрометчиво было бы думать, что Учитель его не почувствует, тем более здесь, поблизости от его временного жилища.

— Да нет, — скомкано ответил Николас и подошел к старику. Рядом с ним он вновь чувствовал себя молодым, — У меня к тебе просьба.

— Посмотри на него, — вместо ответа Учитель аккуратно похлопал по стволу дерева, — оно мертво. Оно замерзло и умерло.

— Да, может быть.

— Но пройдет несколько месяцев, и оно оживет! — неожиданно звонким голосом воскликнул старик, — Дерево позволяет себе умереть только для того, чтобы потом возродиться! Разве это не чудо?

— Это жизнь, — коротко сказал Николас.

— Верно, — согласился Учитель усталым голосом, — И почему Тьма не может понять, что все ее бесконечные происки бесполезны? Нужно только взглянуть на это старое дерево. — Он повернулся к Николасу и посмотрел на него необыкновенно молодыми глазами, — Приятно тебя видеть, сынок.

— Мне тоже, Учитель, — улыбнулся Николас.

— Пошли в дом, согреемся, — опираясь на свой кривой посох-палку, старик заковылял по глубокому снегу, с каждым шагом высоко поднимая ноги. Николас посмотрел на него, протянул вниз руку с раскрытой ладонью, и через миг зашагал за ним, почти не оставляя следов на белой искрящейся поверхности. Учитель вздыхал, спотыкался, утопая по колено, но и не думал применять магию.

— Не сметь! — ворчливый голос окликнул его за мгновение до того, как Николас хотел рассмеяться. Это было взаимодействие двух разумов, неизмеримое понятиями человеческого времени, и шестисотлетний алхимик вновь признал, что проиграл с треском. Полтысячелетия он знаком был с Учителем, и до сих пор тот оставался полным загадок. Вздохнув, Николас зашагал к кривобокому деревянному дому на опушке леса.

Зайдя вслед за хозяином в домик, он сел на колченогий стул. Перед его взглядом предстал висящий на противоположной стене полуторный меч. Простая короткая гарда и рукоять, прямое, медленно сужающееся к острию лезвие, покрытое посередине несколькими незнакомыми рунами. Ножны висели рядом — такие же простые, не украшенные абсолютно ничем. Николас как-то спросил Учителя про эти руны, похожие на которые он никогда не видел. «Это не руны, это слова», — получил он ответ. «Гоблинская работа?» — поинтересовался тогда Николас. Учитель скривился, словно от зубной боли — он недолюбливал гоблинов. Впрочем, его можно было понять — кто ж их любит? Помня это, Николас чувствовал себя ужасно неловко по поводу своей сегодняшней просьбы.

— Выпей, — Учитель протянул ему чашку с травяным чаем, — и рассказывай мне о том, что тебя привело.

Николас рассказал.

Учитель сделал последний глоток, блаженно улыбнувшись, и спросил:

— А почему не Адриан?

— Он уже давно живет среди магглов.

— Да, точно. Для него это будет невозможно. Ладно, — ответил старый маг. И добавил, — Ох, не люблю я гоблинов.

* * *

Как вы ответите на вопрос: «Что страшнее всего на свете?». Наверняка многие начнут придумывать абстрактные понятия — конец света, судный день, третья мировая война... Для кого-то, вполне вероятно, это будет увольнение с работы или раскрытие его тщательно укрываемой тайны (интимной или нет — неважно). Страх многолик, разнообразен и вечен. Есть еще страх ранней смерти, страх гибели любимого человека.

Все это — слишком отдалено от твердой почвы природы и наших природных инстинктов. Все эти страхи — продукт общественной жизни, создаваемый нашим разумом для того, чтобы соответствовать реалиям мирового быстроразвивающегося социума. Мы боимся конца света — и многочисленные ученые-экологи проводят исследования, а в парламентах стран принимаются законы об охране окружающей среды. Ты боишься увольнения с работы — встанешь пораньше, красиво оденешься и прибудешь в офис на пятнадцать минут раньше, чтобы с улыбкой поприветствовать заспанного шефа.

Но настоящий страх гораздо проще. Это металлический запах стали, прижатой к твоей шее маньяком, это всепоглощающая боязнь наконец-то удариться о землю, когда ты падаешь с обрыва. Причем в такой момент боишься не смерти как таковой, а противного, ужасного ощущения того, как полет заканчивается и твое тело ударяется об острые камни с отвратительным звуком — именно этот краткий миг страшнее всего.

Есть еще одно «но». Вышеперечисленное — это человеческий страх. Близкий нам и неотделимый от нас. Он начал рождаться вместе с первой палкой, которую взяла в руки сообразительная обезьяна, он вспыхнул вместе с первой искрой искусственного огня и заискрился с первой щепоткой пороха.

Но есть в мире кое-что еще ужасней, и слава Великому Небу, что к нам это не имеет никакого отношения.

Молодой по меркам своего народа гоблин уже давно сидел в укрытии, когда между двумя могучими стволами деревьев появился укутанный в теплый плащ старик. В том, что это старик, гоблин не сомневался, хотя его лица не было видно, — уж слишком горбатый. Взяв лежавший рядом арбалет, он прицелился в гостя и на гоблинском языке окликнул его:

— Назови причину визита, чужак.

— Говори со мной на человеческом языке, — ответил старик.

— Немецкий подойдет?

— Подойдет. Мне нужно к Бролгу.

— Причина визита?

Старик помедлил.

— Заказ на строительство. Большой заказ. Может, выйдешь из укрытия? Не люблю разговаривать с безликими голосами.

— Пройди вперед. Я должен оставаться на месте.

Гость сделал так, как было велено. Гоблин наблюдал за ним, все еще целясь в него арбалетом. Огромный кусок скалы был между ними, и со стороны человека разглядеть укрытие было невозможно — обзор гоблину обеспечивала система зеркал и магия его народа. Но, пройдя мимо и остановившись у скрытой на каменной поверхности двери, старик оглянулся. Его взгляд замер на арбалете, который он никак не мог увидеть. Затем гость взглянул охраннику в глаза.

Никогда молодой гоблин не испытывал такого страха. Даже когда трос подъемника, на котором он поднимал руду к плавильням, оборвался над бездонной пропастью, и он полетел вниз, в темноту. Тогда он спасся лишь чудом. Но все это казалось ничтожным по сравнению с тем, что гоблин почувствовал в тот краткий миг, когда из-под капюшона блеснули эти ужасные глаза. Этот взгляд таил опасность, грозил тьмой еще более страшной, чем та, в которой он когда-то чуть не сгинул. Уничтожение. Вот что прочитал он в скользнувших по нему равнодушных глазах. И вечное возмездие. За что — неясно. Затем вдруг все рассыпалось, словно наваждение, и странный гость вежливо попросил:

— Не откроете мне дверь?

Молодой гоблин встряхнул ушастой головой и потянул за рычаг. Все, что только что почувствовал, он благополучно списал на простое человеческое «показалось». Старик шагнул в каменный коридор, дверь за ним закрылась, вновь сливаясь со скалой. Дежурство продолжилось. Но еще много ночей гоблину из клана Бролга снился равнодушный, а оттого ужасный взгляд старика. И вечная, бездонная и пустая тьма.

* * *

— О, и ты здесь.

— Да, в последнее время я острее ощущаю все, что происходит с вами. Наверное, время уже почти пришло. Вы что-нибудь учуяли? Какие-нибудь следы?

— Да. Два раза. Отголоски ее присутствия. И, как мне кажется, золотая звезда уже вспыхнула.

— Отголоски? Великие предки, что за слово... но золотая звезда! Вы уверены?

— Почти. Но сейчас меня волнует то, что происходит в данный момент.

— Как там вы говорите? — низкий голос вновь сделал вид, что его подводит память, — Ах да, нить. Источник восстановлен.

— На время, я полагаю. Возможно, расстояние между ними увеличилось.

— Что ж, ждите, повелитель, ждите.

* * *

— Привет, Алекс. Я в Норе.

— Отлично. Наше дело не продвинулось, я полагаю?

Гарри покачал головой:

— Боюсь, что нет. Но мы сняли слепок с системы защиты.

— Серьезно?! — Алекс вскочил со своего места настолько стремительно, что на миг исчез с зеркала, — Вы все выписали? Отлично, малыш, просто отлично!

— Не называй меня малышом!

— Хорошо, малыш. И когда я смогу получить слепок?

— Билл должен вернуться в Нору. Он нам поможет, все же, это его профессия.

— Уильям Уизли... да-да... как скажешь, — ответил Алекс и щелкнул пальцами, — ты мне кое-что напомнил. Кто управляет твоим счетом в Гринготтсе?

— Гоблин Грабхук. А в чем дело?

— Я пришлю тебе кое-какие документы за последние полтора года. Судя по всему, твои деньги можно было вложить в более прибыльные предприятия.

— То есть? Он у меня ворует?

Лицо Алекса приблизилось к зеркалу:

— Не совсем. Счет увеличился, но деньги вложены в предприятия, которые выгодны самому Гринготтсу. Советую нанять консультанта, желательно — человека.

— Я никого не знаю, — неуверенно пробормотал Гарри, — посоветуешь кого-нибудь?

— Тот, кто помог мне с твоими документами, вечно занят своими делами. Вряд ли он согласится. Тут опыт нужен, а я не эксперт. Да хоть того же Билла найми, он же в Гринготтсе работает?

— Да, но он съемщик проклятий, — возразил Гарри. Алекс махнул рукой:

— Это неважно. Тут главное — держать нос по ветру, а этот Билл крутится среди гоблинов. Все же лучше, чем гоблин будет полностью управлять твоим счетом. Не увольняй его, чтобы не портить отношений с банком. Я еще поспрашиваю и сообщу тебе, а ты пока поговори с Биллом. Может быть, он сам предложит выход из ситуации.

* * *

Билл в течение часа читал документы, отправил с письмом сначала свою сову, затем, под возмущенные протесты Перси, Гермеса, а под конец и Хедвига улетела, сжимая в лапке криво нацарапанное послание.

— Ты правильно сделаешь, если не станешь увольнять управляющего. Только пойми, Гарри, ты последний в роду и именно тебе возрождать семейство Поттеров. Про наследников думать еще рано, но деньги должны работать. Они имеют свойство заканчиваться внезапно. Вот тут я сделал некоторые замечания, — Билл протянул ему бумаги, на которых поверх основного текста были надписи и исправления, — перепиши это и отправь управляющему. Будь вежлив, но настойчив, работодатель здесь ты. А потом можешь опубликовать объявление в Пророке по поиску консультанта.

Гарри поерзал в кресле.

— Я думал тебя попросить... — осторожно сказал он.

— Что? — Билл развел руками, — Гарри, я не профессионал. Я съемщик проклятий, а не делец.

— Но здесь ведь главное держать нос по ветру, не так ли? А ты много времени проводишь среди гоблинов.

— Хотел бы я знать, где ты набрался всего этого, — прищурив глаза, пробормотал Билл.

— Чего?

— Да всего! Как будто с давним знакомым разговариваю, а не с однокурсником моего самого младшего брата!

— Ты про Гарри? — Рон, игравший сам с собой в шахматы, посмотрел на них и ухмыльнулся, — Он такой.

Билл хмыкнул:

— Хорошее объяснение. Но все же, лучше нанять того, кто профессионально этим занимается.

— Ты не понимаешь, Билл, — возразил Гарри, — Тот, кого я найму, и сам начнет пользоваться моим счетом. У подобных людей есть доли во многих компаниях, и туда они и начнут вкладывать мои деньги — выгодно это мне или нет. А у меня не хватит времени, чтобы за ними следить.

— У меня тоже есть кое-какие акции, — начал Билл, но Гарри прервал его:

— Тебе я доверяю.

— Почему?

— Ты брат Рона. Мне этого достаточно.

— Ничего себе, — Билл уважительно кивнул и исподлобья глянул на младшего брата. Тот сидел, как ни в чем не бывало, и играл в шахматы с единственным, кто в этом доме мог ему противостоять — с самим собой, — И чем же ты заслужил такое уважение Гарри Поттера, Рон?

Рон не ответил, только пожал плечами.

— Он мой друг, что тут странного, — сказал Гарри как можно более непринужденно.

— Друг, говоришь. Хорошо, Гарри, я согласен.

— Мы еще не договорились об оплате.

Билл встал и направился в сторону кухни.

— Ты друг моего брата, я тебе доверяю.

К новой должности Билла как консультанта по финансам семьи Поттеров в Норе отнеслись гораздо спокойнее, чем ожидал Гарри. Только миссис Уизли тревожно посмотрела на старшего сына, и то, лишь один раз. Джинни все еще стеснялась присутствия Гарри Поттера в своем доме, даже сильнее, чем летом. Большую часть времени она находилась в своей комнате. «Прямо как Перси», — говорил Рон. Сам он, вместе с Гарри и близнецами, проводил по несколько часов в день на улице, играя в снежки или в квиддич.

Билл подробно расписал им схему разрушения защитных чар, наложенных на надпись в коридоре Хогвартса. Впрочем, потратил он на это дело целый день.

— Профессия съемщика проклятий требует иногда долгих расчетов, — объяснял он Гарри и Рону, — А защита здесь мáстерская. Посмотрите, например, сколько мне пришлось поработать над разгадкой защиты. А на то, чтобы снять ее, понадобится только вот это.

Восхищенный Гарри взял у него записи всех расчетов, а не только цепочку заклятий, которая должна была разрушить защитные чары. Билл одобрительно кивнул.

Рождественским утром Гарри проснулся от шороха бумаги — Рон распаковывал подарки.

— В этом году улов еще больше, — сказал он, — с Рождеством, Гарри.

— С рождеством, Рон! Ничего себе, а ты прав! — Горка подарков, лежащая рядом с его кроватью, выглядела гораздо внушительнее, чем в прошлом году.

— Кстати, тебя тут кое-кто ждет, — Рон качнул головой в сторону, и Гарри увидел, что рядом с Хедвигой сидит темно-коричневый сокол.

— Фабиан!

Как всегда наградив его надменным взглядом, сокол протянул письмо. Точнее, это была коротенькая записка:

С рождеством, Гарри! У меня хорошая новость: как только растает снег, гоблины принимаются за строительство!

Снизу донесся голос миссис Уизли, которая звала их на завтрак.

— Ты не видел Коросту? — спросил Рон, — Я уже третий день не знаю, где она.

— Нет, не видел. У нее был болезненный вид, когда мы приехали сюда. Ты смотри за своей крысой, а то еще умрет в каком-нибудь уголке.

Рон пожал плечами.

— Пусть помирает, я не очень расстроюсь. Короста и так уже долго живет.

В камере было все так же холодно. За окном свирепствовала буря, завывания ветра среди прибрежных скал сливались со стонами некоторых особо слабонервных узников. Но те, кто сидел в проклятой тюрьме не один год, вздыхали с облегчением: влияние дементоров ослабло. Они всегда отступали зимой, потому что заключенные все поголовно замерзнут, если вдобавок к зимней погоде холод от присутствия дементоров наполнит тюрьму. Им нужна была пища, в которой так или иначе нужно поддерживать жизнь.

Знал об этом и Сириус Блэк. Обычный, природный холод он приветствовал как старого друга.

— Остендере вестер вигор.

По телу разлилось тепло, почти такое же приятное, как жар от камина в гостиной Гриффиндора. Сириусу показалось, что он вновь сидит на мягком диване в полумраке догорающего огня, и Мародеры обсуждают новый дерзкий план розыгрыша. Насечки на стене, которые он пытался делать в первые месяцы пребывания в тюрьме, почти не выделялись на серой поверхности, и больше в них не было никакого смысла, но он знал, точно знал, какой сегодня день. И прикоснувшись к груди, на которой висел невидимый медальон неизвестного мага, который медленно, капля за каплей, вливал в него жизненные силы, он прошептал:

— С Новым годом, Гарри.

Тремя этажами выше, в противоположном крыле замка, в такой же маленькой квадратной камере сидела женщина. Ее былая красота померкла, когда-то красивые и блестящие волосы беспорядочными патлами спадали на лицо, а среди тусклых прядей сверкали влажные темные глаза. Шепот узницы показался бы смешным случайному слушателю, который ни на миг не усомнился бы в ее ненормальности. Но сама она так не считала. Ведьма верила, насколько вообще человек может во что-то верить, что ее слова слышит тот, к кому она обращается. И посмотрев в эти бездонные глаза с искорками сумасшествия, далеко не каждый бы посчитал ее неправой. Ведь только она на самом деле знала, что сегодня за день. Только ей он когда-то доверил этот маленький секрет. Сидя на четвереньках и опустив голову настолько, что волосы касались холодного пола, Беллатриса Лестрейндж шепотом повторяла:

— С днем рождения, мой Лорд.

* * *

Поезд добирался до Хогсмида. Устав разговаривать и смеяться, Гарри вышел из купе и прислонился к широкому окну. От его дыхания стекло потело, и пейзажи за окном размывались. Поддавшись порыву, он сделал то, что хоть раз делал, вероятно, каждый человек на земле — принялся рисовать на мутном стекле. «Стекло», — вдруг подумал он, — «Его изобрели магглы. Расплавленный песок...», а затем: «Весь этот поезд — заимствование. Имитация. Может быть, кража». Он вдруг представил себе, как группа волшебников ночью крадет целый поезд с железнодорожного депо, и усмехнулся. Хогвартс Экспресс стучал по рельсам, отбивая мерный темп. Один и тот же звук повторялся через равные промежутки времени. Идеально равные промежутки времени, как сердцебиение спящего ребенка, и постоянно повторяющееся покачивание. С абсолютной уверенностью он вдруг ощутил, что модифицированный магией Хогвартс Экспресс не должен покачиваться, как обычный поезд — система здесь совсем иная. Гарри и понятия не имел, откуда ему об этом известно. Но он точно знал: это всего лишь имитация — усложнение простого в угоду чему-то непонятному. Таковы волшебники.

Гарри чувствовал лбом холодное стекло, и в его мыслях люди превращались в размытые образы.

Мимо прошел Энтони Голдстейн, уверенным жестом кивнув ему. Он всегда так делает. В школе, в поезде, во дворе замка. Просто кивок. Уважение, равенство, легкое равнодушие — все это выражается коротким движением головы. Когда нет слов, порой все намного лучше и ясней. Глядя вслед равенкловцу, Гарри непроизвольным движением снял очки. Мир тут же размылся, но очертания Голдстейна обрели четкость.

Маленький вихрь, накрытый плащом.

Фраза сама возникла в голове, и Гарри знал, что она значит. Аура, вот что это было. Он уже кое-чему научился. Вот откуда взялся этот факт о Хогвартс Экспрессе — у него случился стихийный всплеск магии восприятия. Редкое явление.

Гарри моргнул пару раз, возвращаясь к реальности, и нацепил круглые очки на нос. Это было странное ощущение — видеть след человека в магии. Первый раз ему удался случайно, но даже это означало, что регулярные занятия приносят свои плоды. Рука нащупала висящий на поясе брелок в виде кривого ножика.

Поезд замедлил ход и, наконец, остановился. Хагрид встретил их на перроне, и под его присмотром замерзшие студенты расселись по каретам.

* * *

Прошла неделя с начала второго полугодия. Студенты неохотно, за редким исключением, принимались за учебу, преподаватели изо всех сил, но также за редким исключением, старались их понять и задавали как можно меньше домашней работы. За окном была глубокая ночь, и весь Хогвартс спал, кроме нескольких человек. Профессор Синистра по старой традиции патрулировала коридоры, хотя вероятность обнаружения одним человеком каких-либо ночных нарушителей была чрезвычайно мала — замок уж слишком велик. Альбус Дамблдор только недавно вернулся из Министерства и читал принесенные с собой документы, медленно потягивая горячий чай, а Северус Снейп, ни разу за сегодня не выбиравшийся из подземелий и в двадцать шестой раз помешивающий зелье против часовой стрелки, замер на миг над котлом и вдруг осознал, что ему сегодня исполняется тридцать три года.

Ровно в час пополуночи дверь за портретом Полной дамы на несколько секунд открылась и закрылась. Впрочем, сама Полная дама отсутствовала, поэтому событие осталось незамеченным. Через несколько минут дверь открылась еще раз, и вновь из гостиной никто не появился.

— Мы здесь, — шепнул Джордж, выходя из ниши.

— Ага, мы тоже, — ответил ему Гарри и сбросил мантию-невидимку с себя, Дина и Гермионы, — давайте побыстрей уже начнем. — В последний раз сверившись с маленьким листом пергамента, он подошел к кроваво-красной надписи на стене.

— Готовы? Начали.

Несколько голосов по очереди произносили заклинания, но с палочек не срывались лучи, и стена внешне никак не реагировала. Только когда Гермиона произнесла: «Ревеларе», огромные буквы на секунду слабо засветились желтым.

— Давай, Дин, — сказал Джордж, державший палочку в вытянутой руке. Но Дин не нуждался в напоминании. Отколов несколько крошечных кусочков стены и ссыпав всё в стеклянную колбу, он аккуратно замазал изъян красной краской.

— Есть. Можете отпускать.

Надпись вновь засветилась — защита была восстановлена. Рон вздохнул и потер плечо:

— И как Билл в одиночку с таким справляется?

— Он искусный волшебник, Рон, — тихо ответила Гермиона, — В отличие от нас. Пойдемте, пока Миртл нас не заметила.

Сначала в гостиную отправились Гарри, Джордж и Дин, после чего Гарри вернулся под мантией за Роном и Гермионой. Сцепив согнутые в локтях руки, они дошли до лестниц.

— Синистра за углом, — предупредил Рон. Он, как самый высокий, стоял между Гарри и Гермионой, держа перед собой раскрытую Карту Мародеров. Гермиона посмотрела на часы.

— Через тринадцать минут Полная Дама опять уйдет к подругам. И на этот раз — до самого утра.

— Странный график, вам не кажется? — спросил Гарри.

— Не знаю, спроси у нее, когда доберемся. Или у Фреда с Джорджем.

— Синистра близко!

В конце коридора появилась преподавательница астрономии. В своей синей мантии она темным пятном выделялась на залитой лунным светом стене. Гарри качнул головой в ее сторону:

— Идемте. Она все равно не услышит и не увидит нас.

Синистра все не уходила, и гриффиндорцы медленно обошли ее справа. Гарри заметил, что она выглядит уставшей — глаза преподавательницы были затуманены, как у человека, которого клонит ко сну. Он насторожился, когда профессор Синистра достала из рукава мантии палочку, но она лишь наложила на себя Бодрящие чары. Вскоре гриффиндорцы в полном составе были в гостиной, а ранним утром Хедвига улетела в Лондон с маленькой посылкой для Алекса.

* * *

Гарри нырнул вниз, пропуская мимо себя бладжер. Фред громко рассмеялся и отбил его в сторону Кэти. Шел снег, и разглядеть снитч было практически невозможно, поэтому Гарри безрезультатно летал по квиддичному полю уже полчаса. Поблажек от Оливера дожидаться было бесполезно, и команда Гриффиндора, смирившись с буйным нравом своего капитана, вовсю тренировалась уже в середине января.

— Гарри! — сквозь свистевший в ушах ветер до него донесся голос Вуда, — спускайся!

— Что случилось? — спросил Гарри. Вся команда собралась в тесный круг, в середине которого стояла Гермиона. Девочка куталась в зимнюю мантию и выглядела встревоженной.

— Очередное нападение, Гарри, — сообщила она.

— Кто?

— Терри Бут из Равенкло. Он жив, но окаменел, как и Колин.

Подробностей выяснить не получилось. Гарри только узнал, что Бута обнаружил Энтони Голдстейн, и решил его расспросить. На ужине Голдстейн сидел с таким мрачным видом, что никто не решался к нему подойти, но Гарри выловил его у выхода из Большого зала.

— А, Поттер, — отозвался Голдстейн, — так и думал, что ты захочешь узнать подробности.

— Где ты его нашел?

Голдстейн вздохнул и прислонился к стене.

— Какая разница? Если тебе это так интересно, на пятом этаже, рядом с большими часами. Это не имеет значения.

— Почему не имеет? — спросил Гарри.

— Ты ведь пытаешься найти того самого наследника, да? После прошлогодних событий это было ожидаемо.

— Прошлогодних событий?

— Да, запретный коридор на третьем этаже и смерть Квиррела, — свет факела блеснул в глазах равенкловца, — Ты ведь участвовал в той заварушке? Эта ваша гриффиндорская неуемность...

Гарри с удивлением посмотрел на стоящего перед ним сверстника. Худой и высокий, он был похож складом на гончую собаку, и даже на лице у него была написана решимость охотника, учуявшего добычу, но спрятанная под выставленным на показ набором эмоций под общим названием «отстаньте от меня». Гарри был уверен, что он лишь случайно заглянул за занавес.

— Хватит об этом, — сказал он, — ты не заметил ничего странного?

— Я заметил очень много странного, Поттер, — ответил Голдстейн, — человек, с которым я живу в одной комнате полтора года, лежал, обездвиженный, с выражением ужаса на лице, а перед ним парило почерневшее привидение вашего факультета. Только об этом никому ни звука. Профессор Макгонаголл попросила меня молчать о сэре Николасе.

— Сэр Николас?

— Ни звука, Поттер, помнишь?

Мимо прошла пара учеников постарше, и Гарри отошел в тень.

— Хорошо. Послушай, Голдстейн, это очень важно, — тихо сказал он, — ты не знаешь, что Бут делал на пятом этаже?

— Вот ты и стал задавать правильные вопросы. И зови меня по имени, если ты не против.

— Хорошо, Энтони.

— Вот и славно, Гарри. Терри часто туда ходил в одиночку: ему нравится смотреть на механизм часов. Его отец, кажется, работает инженером. В этом-то и вся загвоздка.

— Я не совсем тебя понял.

— Там не самое людное место. Терри как-то сказал, что рядом с часами он почти никого не встречает.

— То есть нападавший знал, что Терри там бывает.

— Верно.

— И выследил его, зная, что он магглорожденный.

— Думаю, да.

— А что было с сэром Николасом?

— Я же говорю, он был тоже обездвижен и почернел. Так и висел в воздухе рядом с Терри.

— Николаса могло просто задеть заклятием. Наследнику незачем нападать на привидение, — пробормотал себе под нос Гарри.

— Ты тоже считаешь, что здесь орудует человек? — спросил Энтони.

— Да, — ответил Гарри, — неведомый ужас из Тайной Комнаты — это одно, но...

— Ясно. Это все, что ты хотел узнать?

— Да. Спасибо, Энтони. Кстати, почему Бут продолжал ходить туда в одиночку, зная, что он, как магглорожденный, в опасности?

— Любопытно, что сегодня он шел смотреть на вашу тренировку. Решил, наверное, пойти окольным путем и заодно взглянуть на свои любимые часы. Пока, Гарри.

— Пока, Энтони.

Гарри направился в гостиную, где его дожидались друзья. Разговор пошел не совсем так, как он этого ожидал, но кое-что полезное он из него извлек. Поднимаясь по лестнице, Гарри вдруг подумал: «А что там делал сам Голдстейн?»

* * *

— Повтори?

— Куриная кровь, Гарри. Надпись сделана куриной кровью. Даже не знаю, что это может нам дать, — сказал Алекс.

— Курицы в Хогвартсе водятся только у Хагрида. Я поговорю с ним на всякий случай. Вдруг он что-то видел?.. Знаешь, о чем я думаю, Алекс?

— О чем?

Гарри медленно вздохнул, как делают люди, которые делятся с другим человеком тем, что их очень долго занимало.

— Тот, кто совершает все эти нападения, не хочет, чтобы школу закрыли. Ведь если произойдет убийство, школу закроют?

— Вероятно, да, — сказал Алекс.

— Поэтому он нападает, но никого не убивает. Словно чего-то ждет.

— Кто ждет? И чего?

— Если бы я знал, — пробормотал себе под нос Гарри. Ни он, ни Алекс не заметили, как их разговоры приобрели в последнее время несколько другой оттенок: раньше Алекс воспринимал его как ребенка и разговаривал с ним соответственно, теперь же это сменилось общением на равных. Если бы Алекс был откровенен с собой и поразмыслил над этим, он сказал бы себе, что сложно воспринимать как ребенка человека, на котором лежит столько ответственности.

— В архивах нет ничего, представляешь, ничего! — сказал Алекс с досадой в голосе, — Как будто все записи об этих событиях стерли из истории. И из памяти людей, кстати, тоже.

— А когда это было?

— Пятьдесят лет назад. Плюс-минус пара лет.

Пятьдесят лет... Эта цифра всколыхнула что-то в сознании, но Гарри не смог понять, что.

— Надо подумать... — медленно сказал он.

— Всегда приходится думать, Гарри, — добавил Алекс, — и иногда это надоедает.

* * *

После нападения на Терри Бута преподаватели начали парами или в одиночку прочесывать Хогвартс — после ужина и до поздней ночи. К несчастью для гриффиндорцев, на место их тренировки принялись по очереди наведываться Флитвик, Бербейдж и Кеттлберн, хотя восточное крыло все еще было заброшено. Пришлось перенести место собраний в спальню мальчиков.

— Он не смотрит, давай, — прошептал Фред своему близнецу. Джордж незаметно вытащил палочку и пробормотал заклинание. В течение минуты Симус, Гарри и Гермиона могли наблюдать, как одежда Рона медленно превращается в бирюзовое платьице. Шов на внутренней стороне штанов разошелся, образовав юбку, на свитере появился аккуратный вырез, рукава укоротились, а Рон, казалось, ничего не замечал. Первым не выдержал Симус:

— Рон, выходи за меня замуж, — сказал он с каменным выражением на лице.

— Что? — спросил удивленный Рон и тут, разглядев свою одежду, вскочил на ноги и закричал: — Что вы со мной сделали? — Его рука потянулась за палочкой, но ни карманов, ни рукавов на одежде он не отыскал. Гермиона, сдерживая смех, попыталась укоризненно посмотреть на близнецов и, когда у нее ничего не вышло, достала палочку.

— Фините Инкантатем! — в последний момент Джордж слегка толкнул ее локтем, отчего перламутровый луч, задев Рона, ударил в кровать. Послышался тонкий писк.

— Короста! — Рон бросился рыться среди постельного белья, забыв про свой нелепый вид, и вскоре вытащил из-под одеяла крупную бурую крысу, — Вроде все в порядке.

— С такой нянечкой Коросте ничего не грозит, — сказал Фред.

Гермиона покачала головой и продолжила прерванный разговор:

— Я тоже с того дня не видела сэра Николаса. Профессор Макгонаголл говорит, что жертв заклятия можно вылечить с помощью отвара из мандрагоры, но как его может выпить привидение?

— Не знаю, — ответил Гарри, — можно попытаться повторить эффект заклятия переноса или поместить его целиком в зелье.

— Вы не туда завернули, — сказал Рон, — надо мыслить последовательно. Гарри, ты нашел Миртл?

— В туалете ее нет, Монах и Серая Дама не знают, где она, картины тоже ее не видели.

— А на карте?

— Привидения могут исчезать с карты, — сказал Фред, — например, просочившись в стену. Карта видит только тех, кто находится... как бы это сказать... в воздушной среде. То есть, если нырнуть в озеро, ты исчезнешь с карты. Мы проверяли, когда пытались связаться с русалидами.

— С русалидами?

— Не спрашивайте. Мы бы хотели вычеркнуть эту не самую удачную страницу своей истории. Правда, Джордж?

— Ага. Не очень приятные воспоминания.

— Так, забудем об этом, — продолжил Рон, — Что мы нашли в библиотеке? Гермиона?

— Тайную комнату построил Салазар Слизерин после того, как поссорился с остальными основателями. Вообще-то, довольно странно, как он умудрился это сделать... Привет.

В комнату зашли Дин с Невиллом. Гарри махнул палочкой, снимая защитные чары.

— О чем вы? — спросил Дин, — Гермиона, продолжай.

— Я говорила, что мне кажется странным, как Салазар Слизерин незаметно от всех построил в подземельях комнату. К тому моменту Хогвартс был уже закончен и в школе были ученики, а всем известно, что защитные и сохранные заклинания основателей к тому времени времени уже действовали.

— Это те, из-за которых магглы не видят замок? — спросил Симус.

— Нет. Заклинание Ненаносимости и магглоотталкивающие чары были наложены на Хогвартс после утверждения Статута Секретности, — ответил Гарри.

— Верно, — подтвердила Гермиона, — в общем, Слизерин построил Тайную Комнату и сделал так, чтобы ее мог открыть только его наследник. Ужас, живущий в Комнате, должен очистить Хогвартс от грязнокровок.

— Гермиона, не говори так, — упрекнул ее Невилл.

— Как? «Грязнокровка»? Ну и пусть, — девочка пожала плечами, — если только Дин не против.

— На здоровье, — сказал Дин, — а как этот ужас, — он изобразил в воздухе кавычки, — должен различать грязнокровок и чистокровных?

— Хороший вопрос, — заметил Симус, — мама говорила, что ничем, кроме названия, они не отличаются. Ни магическая аура, ни След, ни потенциал не зависят от статуса крови.

Гарри кивнул.

— Нужен тот самый наследник, который и будет управлять этим Ужасом. Голдстейн, кстати, тоже считает, что здесь действует человек, — он поправил очки, уставившись на полог кровати Рона, — Вообще, странный он какой-то...

— Голдстейн? — Гермиона неопределенно пожала плечами, — Падма говорит, что он почти ни с кем не общается. По некоторым предметам он лучший на их факультете (а это кое о чем говорит), но другие еле вытягивает.

— Против муховерток Локхарта он неплохо держался, — вспомнил Рон, — помнишь, Гарри, он рядом с нами стоял?

— Помню. Ну и Мерлин с ним. Надо найти место, где мы могли бы продолжить занятия. Есть идеи?

— Если бы в Тайной Комнате было пусто, она подошла бы идеально, — сказал Дин, улыбнувшись.

— Не смешно, Дин, — возмутилась Гермиона, — Вся школа проверяется — сейчас не найдешь заброшенных аудиторий, где никого не бывает.

— Выход есть, — сказал Симус, — разберемся с наследником и его комнатой, и будет вам вновь свободное восточное крыло.

Джордж зааплодировал:

— Отличный план, мой друг. Я поддерживаю.

— Осталось сказать: «Решено, действуем», — сказал Гарри и улыбнулся, — Надо пойти к Хагриду.

* * *

— Петухи. Убиты одни только петухи. Вот это уже теплее, — сказал Симус. Ему приходилось все время пятиться, размахивая палочкой, словно веником.

— Ты лучше заметай следы как следует, — проворчал Рон, ткнув его локтем, — есть кто на нашем пути, Гарри?

— Нет, в коридорах пусто. Вектор ходит по подземельям, а так никого. Симус, не толкайся.

— Если кому-то что-то не нравится, он может занять мое место. Почему мы остановились?

Ему никто не ответил. На землю падал февральский снег. Ближе к замку снежинки освещались падавшим из окон светом, и Хогвартс снизу походил на игрушечный сувенир в стеклянном шарике.

— Миртл, — сказал Гарри.

— Миртл? Где?

— На карте. У озера.

Втроем они сравнительно быстро дошли до озера, учитывая, что находились под одной мантией, а Симус вообще шел спиной вперед. В озере плавали льдинки и черные ветки деревьев, и издалека оно походило на плохо сваренный и остывший суп неведомого гиганта. Полупрозрачное привидение девочки в очках с воплем «Ууууу» летало над поверхностью воды. Они подошли к самому берегу, и Гарри выскользнул из-под мантии.

— Мелинда!

— Ууу... Гарри? Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя находиться после отбоя вне гостиной факультета! — воскликнула Миртл и подлетела к берегу.

— Я был у Хагрида в гостях, — ответил Гарри. Симус и Рон все еще прятались под мантией-невидимкой, — Я обидел тебя в прошлый раз и хочу извиниться.

На миг могло показаться, что девочка опять расплачется, но она вдруг улыбнулась и елейным голосом проговорила:

— Ну так извинись!

— Извини меня, Мелинда, — Гарри был уверен, что слышит за спиной хихиканье, и ему захотелось запустить в Рона что-то тяжелое, — я не хотел тебя обидеть.

— Ладно, — ответила она и крутанулась пару раз вокруг своей оси, прижав руки к бокам.

— Я хотел спросить, знаешь ли ты что-то о Тайной комнате.

Миртл ухмыльнулась и подлетела к Гарри настолько близко, что он ощутил холод. Сквозь голову привидения виднелись верхушки деревьев Запретного леса.

— Я очень много знаю о Тайной комнате, Гарри, — сказала Миртл, — Ее открыли, когда я еще училась здесь.

Пятьдесят лет. Вот чего он не мог вспомнить. Миртл училась в Хогвартсе пятьдесят лет назад и застала открытие Тайной комнаты. Картина давних событий вдруг прояснилась. Вот она догадка, которую он так давно ждал.

— Мелинда... — предвкушение ответа отдалось на языке горьковатым привкусом, — расскажи мне, как ты умерла?

— Оо, — Миртл обрадовалась еще больше, — я помню это, как будто все случилось вчера! Я была в том самом туалете, где ты меня нашел. Оливия Хорнби дразнила меня из-за моих очков, я сидела в туалете и стала плакать, как вдруг услышала голос. Мне показалось, что это был какой-то мальчишка, и я открыла кабинку и крикнула, чтобы он убирался вон! И умерла...

— Как?

— Я и сама не знаю, — ответила Миртл неожиданным шепотом, — я только помню, что видела два громадных желтых глаза, а потом мое тело будто окаменело, и я полетела прочь... Но затем я вернулась и так напугала эту дуру Хорнби, что она начала икать.

Миртл говорила так, словно ее ничуть не занимала собственная смерть. Но Гарри об этом уже не думал. Гарри размышлял о том, что ему надо сообщить обо всем Алексу, написать Нику и поискать в библиотеке информацию про существо с двумя желтыми глазами и как-то связанное с петухами. Неловко поблагодарив Миртл и предложив ей вернуться в свое постоянное обиталище, Гарри скорым шагом направился в замок. За спиной он слышал шепот Симуса и Рона, которые следовали за ним по пятам.

* * *

Гермиона, как Гарри и ожидал, отреагировала на сведения весьма бурно.

— Я пойду одна, — заявила она, — ваше пребывание в библиотеке может кому-то показаться подозрительным.

Впрочем, к ужину она вернулась расстроенной.

— Пока ничего, — хмурому выражению ее лица позавидовала бы сама Макгонаголл, — завтра еще поищу.

Взяв учебник по чарам подмышку, Гермиона отправилась к себе в спальню, и ни один не решился ее остановить.

— Если даже она ничего не нашла, то дело плохо, — сообщил Невилл. С тех пор, когда Гермиона спасла его от оценки «Ужасно» на экзамене по зельям, он почитал ее. Это и в самом деле было удивительно — Снейп был весьма бдителен, пресекая все попытки списывания или взаимопомощи. После полученного «Хорошо» Невилл, окрыленный успехом, все время что-то химичил после уроков — откуда он брал ингредиенты, для Гарри оставалось загадкой, — может, посмотрим в том туалете?

— Нет, Невилл, — возразил Гарри, — нельзя рисковать до тех пор, пока мы ничего не знаем об этом существе.

— Эй, вы не видели Коросту? — из-под кровати торчали ноги Рона — он уже в который раз искал свою крысу, — Что-то я ее найти не могу со вчерашнего дня.

— Умерла, наверное, — беззаботно сказал Дин. Рон встал и еще раз огляделся.

— Пора бы уже. А сколько ей было? — спросил Симус.

— Одиннадцать. И не было, а есть.

— Одиннадцать? — Дин нахмурился, — Она какой-то волшебной породы?

Невилл покачал головой, отвечая вместо Рона:

— Волшебных крыс не бывает. Крыса — это просто крыса. Они одни и те же во всем мире.

— Рон, а ты в курсе, что крысы столько не живут? Вы ее в зверинце Элиота покупали?

— Нет. Ее когда-то нашел Перси и приручил. Вообще-то, она и сама была ручная... — Рон запнулся.

— Значит, ей может быть больше одиннадцати? — спросил Гарри, — Когда Перси ее нашел, она была маленькой?

— Не знаю. Но с тех пор, как я себя помню, она не постарела и не стала больше.

Дин посмотрел на Гарри.

— Мне это не нравится, Рон, — сообщил он, — Странная у тебя крыса. Ты не думал от нее избавиться?

— Не знаю, мне она уже надоела, но она живет у нас столько лет...

Гарри по давней привычке потер шрам на лбу. Одиннадцать лет! Все это могло бы выглядеть правдой, если бы не было таким невероятным. И все же...

— Рон, вы никогда не проверяли на Коросте заклинание обратной трансфигурации?

— Что? Ты же не думаешь, будто Короста — не крыса?

— Не знаю. Это выглядит немыслимым, но подумай сам: Короста живет у вас одиннадцать лет — необычное долголетие для крысы. Фред и Джордж видели на карте имя, которого быть не должно — причем в основном в гостиной Гриффиндора...

Невилл вдруг вскочил с места так стремительно, что все вздрогнули:

— Палец!

— Какой палец? — спросил Дин.

— Палец! Это был Петтигрю! Надо позвать Фреда и Джорджа!

Симус хоть и не понимал, в чем дело, кивнул и быстро вышел из комнаты.

— У Коросты не было пальца! Мне бабушка рассказывала: все, что осталось от Петтигрю — палец. Она говорила, что Блэк взорвал его, но мы-то знаем правду! Как же я не догадался!

В спальню вернулся Симус. За ним, на ходу одеваясь, шли близнецы.

— Карту, быстро, — сказал Гарри, и Джордж торопливо разложил на кровати Рона старый пергамент. Его голос звучал сонно:

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

Друзья буквально набросились на карту Мародеров. Невилл по ходу дела объяснял:

— Бабушка рассказывала мне, что мать Петтигрю на следующий день после ареста Блэка получила Орден Мерлина Первой степени и палец своего сына — все, что от него осталось. Все это не может быть совпадением, как ты и говорил, Рон.

— Когда это я такое говорил?

— Во время ритуала, — ответил Симус, — Забавно, я в точности помню все, что вы говорили.

— На то он и Круг Тайны, — сказал Гарри. Надписи с именем «Короста» нигде не было видно. Впрочем, как и с именем «Питер Петтигрю».

— Знаете, а ведь я никогда не видел на карте Коросту, — заметил Фред. Джордж согласно кивнул.

Гарри отошел от карты, и его место тут же занял Дин.

— Ищите, а я сообщу обо всем Алексу.

В сундуке, полученном от профессора Флитвика, лежало связное зеркало. Вытащив его из-под «Дуэлянта» и рисунка, который ему когда-то подарил Дин, Гарри позвал:

— Алекс!

— Привет, Гарри. Я тебя слушаю.

Гарри пересказал ему свои подозрения, и, судя по выражению лица Алекса, он разделял его догадки.

— Звучит убедительно. Я сообщу Нику, но если Петтигрю нет на вашей карте, вряд ли вы его найдете в Хогвартсе. Отлично поработал, Гарри, молодец, — даже сейчас Алекс нашел в себе силы улыбнуться. К кровати Гарри подошел Фред.

— Его нигде нет, — сообщил он. Встретившись взглядом с Алексом, Фред коротко кивнул ему и вернулся к карте.

* * *

Библиотека — странное место. Иногда, в солнечные дни, когда лучи света закрадываются в окна, книжная пыль здесь окрашивается в золотистый цвет, чего больше нигде увидеть невозможно. И запах тысяч и тысяч страниц смешивается, создавая удивительный аромат, который ассоциируется со знанием: тайным, древним и манящим. С библиотекой Хогвартса по уникальности мог сравниться, пожалуй, лишь философский камень. Целых, даже подумать страшно, тысячу лет сюда приходили юные волшебники и ведьмы, приходили за знанием, и каждого из них помнят пожелтевшие со временем страницы. Для чуткого мага это место буквально звенит клочками магии, которые остались от учеников. Библиотека не забывает никого из тех, кто хоть раз вступил в ее стены.

Гарри Поттер зашел в библиотеку. Между книжными стеллажами на этот раз не сновали ученики, и гневного голоса мадам Пинс не было слышно. За длинным столом сидела лишь одна девочка — Гермиона Грейнджер. Ее волосы торчали еще сильнее обычного, пальцы бегали по страницам, но, даже не глядя, она откладывала пролистанные книги поразительно бережно, словно младенца в пеленках.

— Привет, Гарри, — сказала она, заметив его.

— Привет. Нашла что-нибудь?

— Нет. Почти у всех рептилий и птиц желтые глаза, а про петухов вообще нигде ничего нет.

— Ты не забывай, что от его взгляда люди каменеют.

— Я помню. Где остальные?

— Невилл и Симус что-то варят, Дин учит Рона набивать мяч, а близнецы в гостиной играют в карты.

— В карты?

— Да. С Ли, Кэти и Лавандой.

Гермиона на миг подняла взгляд:

— Не на деньги, я надеюсь?

— Конечно же, нет, — сказал Гарри, — я надеюсь. Кстати, я забыл поздравить тебя с днем Святого Валентина.

— Это не мой праздник. Я не влюблена, — Гермиона хихикнула, — если уж кого-то поздравлять, так это тебя. Сколько любовных писем ты получил?

— Не считал, — ответил Гарри, — Я их спрятал в сундук — не хочу давать Симусу повода для шуток.

В библиотеку зашли Рон с Дином.

— У нас для тебя небольшой подарок к празднику, — объявил Дин и кинул на стол запечатанное письмо.

— Кто его принес? — спросил Гарри.

Рон держал во рту большой палец и недовольно морщился.

— Это тот самый сокол, который обычно приносит письма. Эта проклятая птица поцарапала меня. Хотя я удивляюсь уже тому, что она отдала нам письмо.

— Фабиан даже мне не доверяет, можешь считать, что удостоился большой чести. Дай-ка мне руку.

— Что ты хочешь сделать?

— Буду лечить тебя.

Гарри взял Рона за кисть и направил на порез палочку. Пробормотав заклинание, он провел палочкой вдоль царапины, и она медленно затянулась.

— Ай, больно... Ух ты! — Рон осмотрел руку и довольно улыбнулся.

— Это все, что я знаю из лечебной магии, — сказал Гарри. Он распечатал конверт и достал письмо. Гермиона, Рон и Дин невольно наклонились поближе, и Гарри не стал им мешать.

Здравствуй, Гарри!

P.S. Ты можешь случайно услышать его, ведь василиск — это огромная змея!

— Так я и знала! — объявила Гермиона, — а ну-ка, василиск, василиск... — она открыла толстую книгу в кожаном переплете, — Здесь должно быть про них. Вот, слушайте:

Василиск, также называемый Королем Змей, изначально не существовал в природе. Первого Василиска вывел экспериментальным путем греческий маг по прозвищу Глупый Херпо. Он выяснил, что если куриное яйцо будет высижено жабой, из него вылупится зеленая змея, которая вскоре вырастает до огромных размеров (около 50 футов). Самцы выделяются багровым хохолком на голове. Василиски обладают чрезвычайными магическими силами, их яд — один из самых смертельных в мире, а прямой взгляд мгновенно убивает человека. К обычным чарам они неуязвимы. Крик петуха смертелен для василиска почти так же, как и его взгляд — для человека. Если особь василиска сравнительно молода, то с ним может справиться такое животное, как ласка (я считаю, что этот факт можно определить как одно из подтверждений второй гипотезы Парацельса)...

— Что за гипотеза? — спросил Дин.

— Это теория о том, что некоторые существа, которых мы не причисляем к магическим, обладают волшебными способностями.

— Завтра я иду к Дамблдору, — подвел итог Гарри, — Похоже, одна проблема все же решена.

— Почти решена, — поправил Рон.

* * *

Гарри проснулся по обыкновению рано. Вытираясь полотенцем, он спустился в гостиную с мыслью попросить у Милли чая с сэндвичами — до завтрака было нескоро. Но гостиная на этот раз не пустовала — в его любимом кресле сидела профессор Макгонаголл. Заметив его, она коротко кивнула:

— Доброе утро, мистер Поттер.

Гарри насторожился:

— Опять нападение, мэм?

— Откуда вы знаете? — резко спросила Макгонаголл. Гарри пожал плечами.

— Я всегда просыпаюсь очень рано, профессор, и ни разу не видел вас с утра в нашей гостиной. В нынешние времена у этого факта есть очевидная причина.

— Да, вы правы, мистер Поттер, — профессор Макгонаголл вздохнула, и Гарри увидел вместо строгого декана обеспокоенную женщину, — Вы очень похожи на своего отца, — добавила она.

— Мне многие так говорят, — ответил Гарри.

— Немногие знали его так хорошо, как я, — возразила Макгонаголл, — Он был моим лучшим учеником в свое время. Вы так схоже разговариваете...

— Спасибо, мэм. А кто жертва на этот раз? — спросил Гарри. Его голос прозвучал спокойно, чему он даже не удивился. Как говорится: «смерть одного — трагедия, смерть многих — статистика» — это выражение почти подходило в данной ситуации.

— Дэниел Хоткинс, пятый курс, Хафлпаф. С ним случилось то же самое, что и с остальными.

— Мэм, а профессор Дамблдор у себя?

— Он вернется из министерства к завтраку. А в чем дело?

Гарри замялся, но лишь чуть-чуть:

— Я бы хотел с ним поговорить.

— Поговорить? Позвольте напомнить, мистер Поттер, когда в последний раз вы заявили мне, что хотите поговорить с профессором Дамблдором, оказалось, что тема беседы не так радужна, как этого хотелось бы. Почему бы вам не сообщить все мне?

— А мы можем вместе пойти к директору после завтрака?

Гарри на миг подумал, что Макгонаголл сейчас рассмеется, но она лишь медленно кивнула:

— Хорошо, мистер Поттер.

После завтрака Гарри в сопровождении профессора Макгонаголл отправился в кабинет директора. По пути он все время держал палочку в руке.

— Профессор, прошу прощения за вопрос... вы чистокровная?

— Да, мистер Поттер. Нападения мы с вами можем не опасаться.

— Надеюсь, — пробормотал Гарри.

Они подошли к горгулье.

— Шоколадная лягушка, — сообщила Макгонаголл каменной статуе. Та отпрыгнула в сторону, открывая уже знакомую Гарри крутящуюся лестницу. Макгонаголл вышла вперед и подняла руку, чтобы постучать в дверь, но тут же ее опустила и замерла. Гарри прислушался: в кабинете звучали голоса.

— Попечительский совет в связи с продолжающимися нападениями на магглорожденных студентов решил отстранить вас от должности, Дамблдор.

Гарри узнал бы этот голос из тысячи — Люциус Малфой.

— Мистер Малфой, вы уверены, что это правильный шаг? Я считаю, что отстранение профессора Дамблдора скажется на ситуации отрицательно, — возразил ему незнакомый голос.

— Совет вынес свое решение, мистер Фадж. Дамблдор, вы должны проследовать за мной в министерство для подписания необходимых документов. Сейчас же.

— Позвольте спросить, — голос директора был как всегда спокоен, — кто займет мою должность?

— Мы еще не обговаривали этот вопрос на Совете. Сегодня вечером мы обсудим этот вопрос. После вас, Дамблдор.

Гарри собрался было быстро спуститься по лестнице, чтобы избежать ненужной встречи, но его удержала Макгонаголл.

— Они уйдут через камин, — шепнула она.

— Ах да, Дамблдор, нам пришлось удалить из школы Рубеуса Хагрида, вы сами понимаете, общество требует действий...

— Хагрид тут не при чем, Корнелиус.

Послышался звук взметнувшегося пламени, который повторился еще два раза. Гарри посмотрел снизу вверх на стоящую рядом Макгонаголл. Та несколько секунд всматривалась в поверхность деревянной двери.

— Что ж, я думаю, теперь вы можете сообщить мне обо всем, мистер Поттер.

— Да, профессор. Только для начала позвольте мне написать пару писем.

— Кому, позвольте узнать?

— Гоблину Грабхуку в Гринготтс и Биллу Уизли.

_____________________________________

Спасибо за то, что дождались новой главы!

Я бы хотел поблагодарить тех, кто предлагал мне идеи по развитию сюжета. Вы действительно мне помогли, большое авторское спасибо вам! В следующих двух-трех главах вся та каша, которая заварена в предыдущих, начнет проясняться — настало время раскрыть карты. Но, как говорится, чем больше ответов, тем больше вопросов, поэтому не могу обещать, что вскоре станет ясно абсолютно все.

Каждая ваша оценка и каждый комментарий вселяли в меня вдохновение и заставляли работать, несмотря на то, что в последнее время я очень занят — учеба, работа и все остальное, сами понимаете. Спасибо вам за все. Гарри тоже просил передать вам свои благодарности, но я так и не смог у него выпытать, как же он собирается решать стоящие перед ним проблемы. Мальчишка-Поттер хитрее, чем мы думаем, а его враги его недооценивают...

Спасибо за внимание.

Вечно ваш,

Я.

Глава не бечена.

Глубокая, прохладная ночь нависла над миром, давя своей тенью все вокруг. Такими ночами никто не восхищается, ни один поэт не рискнет воспевать их в стихах. Это было царство тьмы, и если разумом ты понимал, что скоро взойдет солнце, то в душе селился сгусток страха, который тревожно и немного ехидно повторял: «А вдруг — нет?» Тьма умела быть бесконечной в каждую секунду.

Старый дом, защищенный заклятиями от магглов, глядел на ночь единственным светлым окном. В комнатке горела пара свечей, и они отбрасывали две дрожащие тени человеческих очертаний на стены.

— Ты не понимаешь, — сказал один.

— Что ты несешь? Хочешь прикинуться сумасшедшим и свалить, да? Давай тебя в Мунго отведем, там есть специальная палата: будешь лежать рядом со свихнувшимися Лонгботтомами.

— Я не свихнулся, Спейси. Моя метка горит! Он говорит, понимаешь ты, дубина, говорит в моей голове. Темный Лорд зовет меня!

Свеча дрогнула, и тусклый свет заплясал на лицах двух мужчин, на мгновение придав им карикатурные очертания.

— Куда зовет? — в голосе Спейси появилась дрожь, которую он не смог скрыть за вечно презрительным тоном. Сейчас он был близок к тому, чтобы воспринять внезапный клочок ветра, от которого задрожала свеча, за незримое присутствие в комнате разума Темного Лорда.

— Откуда мне знать? — Лонли пожал плечами. Глаза его смотрели сквозь собеседника, сквозь стену за его спиной, в такую даль, где, вполне вероятно, мог присутствовать дух их повелителя.

— И что ты будешь делать? — настаивал на своем Спейси. «Все вокруг всегда что-то замышляют» — это было его правило, и оно было не так далеко от истины, как некоторые могли бы подумать. — Аппарируешь, повинуясь порыву души?

— Если придется — да. Я, кстати, не обязан перед тобой отчитываться, но лучше, если вы будете знать, куда я исчез. В случае чего.

— Ты... — голос охрип, перейдя на шепот. Спейси наклонился над столом. — Ты ведь... Он может потребовать твою жизнь, ты ведь знаешь.

Взгляд Лонли перестал пронзать неземные материи и вернулся к реальности.

— Если ты не готов пожертвовать жизнью ради Его дела, ты — плохой Пожиратель Смерти.

«Это точно», — подумал Спейси. — «И звучит-то так забавно — плохой Пожиратель Смерти».

* * *

На ужине кресло директора пустовало. В зале было шумнее обычного, и преподаватели даже не пытались утихомирить разговорившихся учеников. Только Филч стоял в углу и невыразительно шипел на студентов Равенкло, а его дергавшиеся и дрожащие руки выдавали в нем то ли волнение, то ли старую, въевшуюся в мозг привычку все время держать и гладить грубую шерсть миссис Норрис. Сейчас же он не знал, куда девать эти руки, и они мелькали перед его лицом, словно висельники в агонии: издалека могло показаться, что Филч репетирует проникновенную речь. Как никогда раньше чувствовалось, что студенты Хогвартса — дети: испуганные, встревоженные и беззащитные.

— Ты написал Биллу? — спросил Джордж. Гарри сидел рядом с близнецами.

— Да.

— А зачем?

— Узнаешь, — ответил Гарри. — Вам ведь уже можно в Хогсмид?

— Конечно, мы на четвертом курсе, — Джордж поерзал на стуле и придвинулся ближе, — а что?

— Узнаешь. Сегодня вечером.

— Отлично, — сказал Фред и потер руки, — хватит болтать, пора ужинать.

— Вот именно. А вы слышали, что...

Джордж запнулся, когда дверь Большого зала открылась. Ученики дружно повернули головы в ту сторону. Из полутьмы вестибюля под свет сотен свечей вышли три человека. Гарри узнал того, чей голос уже сегодня слышал — Люциус Малфой. Справа от него стоял низенький худой человек с перекошенными губами, один край которых тянулся вниз, словно на нем висел тяжелый груз. За ними двумя шел крепко сбитый мужчина среднего возраста и роста с козлиной бородкой и в бордовой мантии. Во внезапной тишине гулким эхом отдавался от стен стук неизменной трости с рукоятью в виде змеиной головы. Трое волшебников подошли к столу преподавателей. Гарри не расслышал, что сказал Малфой, но Макгонагалл спокойно кивнула. Малфой повернулся к ученикам.

— В связи со сложившейся в Хогвартсе ситуацией Попечительский совет принял решение отстранить на неопределенный срок директора Альбуса Дамблдора от должности, — произнес он. Возможно, он ожидал какой-либо реакции на свои слова, так как выдержал значительную паузу, но зал промолчал, — Я хочу вас уверить, что это сделано для вашей безопасности. Пока совет ищет кандидата на должность директора, исполнять его обязанности согласился мистер Бренниган.

Мужчина в бордовой мантии шагнул вперед и коротко поклонился, нет, скорее кивнул сам себе. Зал сдержанно похлопал. Как ни странно, за всеми четырьмя столами хлопающих было одинаково — разве что чуть больше их было среди слизеринцев. Гарри посмотрел на стол преподавателей и тут же понял: они тоже не ждали подобного. Очевидным решением было оставить действующего заместителя в качестве исполняющего обязанности директора, и Гарри не заблуждался по поводу того, что значит это назначение. Профессор Макгонагалл растерялась лишь на секунду, и вскоре три гостя расселись на наколдованных ею стульях.

— Так о чем ты хотел сказать? — спросил Гарри.

Джордж помедлил и с удивлением посмотрел на него.

— Ты ведь тоже видел то, что произошло сейчас?

— Видел. Об этом потом, а сейчас мы ужинаем и болтаем. Ничего особенного не произошло.

— Джастин Финч-Флетчли сегодня уехал из Хогвартса. И еще один первокурсник, Милланс, кажется.

— Уехали?

— Да. Как только стало известно, что Дамблдора отстранили. Кто бы ни старался избавить Хогвартс от магглорожденных, ему это удается.

* * *

У ворот Хогвартса появился человек. Он не стал посылать сигнальных чар, которые должны были предупредить Хранителя ключей о его прибытии. Впрочем, Хранитель сейчас сидел в Азкабане: сквозь заколдованную решетку было видно, что хижина Хагрида погружена во мрак. Прошло несколько минут. Человек стоял, словно истукан, и сложно было поверить, что такое вообще возможно — не шелохнуться в течение длительного времени; казалось, он даже не дышал. В левой руке он держал маленькую кожаную книжицу, а правая сжимала волшебную палочку. Легкий ночной ветер обходил его стороной, не решаясь притронуться своими невесомыми крыльями, — ни дать ни взять одна из многочисленных каменных статуй Хогвартса.

Вдруг человек вздрогнул и наклонил голову набок. Затем резким движением раскрыл книжку и достал из складок мантии самопишущее перо. Последняя полученная запись еще была цела:

«Ты справляешься. Заканчивай текущее дело и уходи. Докладывай обо всем»

«Мальчик решил, что делать. Осталось дождаться нужного момента. Все в порядке», — написал человек.

Вскоре появился ответ:

«Отлично»

Не было похоже, что он испытывает какие-либо неудобства из-за того, что пишет стоя.

«Какова должна быть жертва?»

На странице под последней строкой появилась пара черных точек, похожих на чернильные кляксы.

«Она должна быть противоречивой. Выбирай сам. Это твоя жертва»

«Ясно. Конец связи»

Убрав перо, человек достал палочку, крутанулся на месте и с легким хлопком исчез. Хогвартс не обратил на него никакого внимания. Окрестности были укрыты покрывалом весенней ночи, в хижине Хагрида не горел свет, и появление чужака прошло незаметно.

* * *

— Это и есть твой план? — спросил Алекс. Он смотрел с зеркала со скептическим и, что серьезнее, недовольным выражением лица. Хоть и ожидаемая, его реакция немного разочаровала Гарри.

— А у тебя есть другие варианты?

— Ты на меня не сердись, но мне любой другой вариант кажется более подходящим.

— Предложи хоть один, — сказал Гарри. — Ждать больше нельзя, Алекс. Магглорожденные уезжают из Хогвартса. Если они переведутся в другие школы...

— То ничего не произойдет.

— Волдеморт добьется своего!

Алекс устало вздохнул.

— Все это глупости, Гарри. Ну выгонит он магглорожденных из Хогвартса, и что это принесет? Может, я не разбираюсь в политических интригах, но, Мерлин, я не понимаю, чего он добивается!

— Я не думаю, что очищение школы от грязнокровок — его цель. Все это слишком глупо.

— Это было глупо еще тогда, когда Салазар Слизерин посадил в школу своего василиска. Какой в этом был смысл?

— Его уже не расспросишь об этом, — пробормотал Гарри, — Я написал Нику. Он с тобой не связывался?

— Нет, — коротко ответил Алекс. — Но я не думаю, что он одобрит твой план.

Про себя Гарри с ним согласился, но вслух сказал:

— Посмотрим. Поговорим позже, мне надо на отработку.

— И у кого же ты ее заслужил? — Алекс тут же развеселился.

— У Снейпа.

— Будешь чистить котлы?

— Если бы, — вздохнул Гарри. — Локхарт договорился с ним, поэтому я буду помогать ему отвечать на почту поклонников.

— О, это большая честь, — серьезно сказал Алекс. — К слову, а ты не думал сообщить преподавателям о василиске?

Гарри нехотя кивнул.

— Думал. Но кто из профессоров пойдет против василиска? Они передадут сведения в Министерство, оттуда прибудет отряд авроров, школу закроют, а учеников распустят по домам. И мы упустим наследника Слизерина.

— Авроров вряд ли пришлют. Скорее, наймут охотников.

— Кого?

— Охотников. Это наемники — работают и легально, и не совсем. Как-нибудь расскажу, — Алекс махнул рукой. — Но ты понимаешь, что рискуешь жизнью студентов для достижения своей цели?

— Я не думаю, что жизнь учеников в опасности, — ответил Гарри. — У наследника совсем другая цель. И раз это связано с Волдемортом, а Дамблдор не прячет в Хогвартсе еще один философский камень, значит дело во мне.

Алекс помедлил.

— Да, — сказал он наконец. — Я тоже так считаю. Не до конца уверен, но... Я не могу тебе указывать, что делать, просто знай, что мы с Ником печемся о твоих интересах. И будь, черт возьми, осторожен.

— Я ведь гриффиндорец, — улыбнувшись, ответил Гарри. И уже серьезно добавил: — Я знаю. До завтра.

Зеркало подернулось рябью. Гарри запер его в сундучке и спустился вниз. В гостиной было шумнее обычного, и он проскользнул сквозь толпу, пропуская мимо ушей выкрики и смех. Когда за спиной закрылся портрет, Гарри на мгновение подумал, что оглох. В коридорах было бесшумно, как на кладбище, даже портреты молчали, и можно было без труда услышать собственное дыхание. Лестница услужливо остановилась прямо перед ним, и вскоре он уже шел по коридору второго этажа к кабинету профессора Защиты.

— Мистер Поттер? — окликнул его за спиной голос. Гарри обернулся.

— Добрый вечер, профессор Кеттлберн.

Старый преподаватель Ухода за магическими существами быстро огляделся и подошел к нему. Во всем его облике взгляд больше всего притягивала его правая рука, точнее, то, что от нее осталось. Говорили, что ее когда-то откусил водяной демон келпи, но Гарри не был склонен верить слухам.

— Что вы делаете в коридоре после ужина? — строго спросил преподаватель.

— Иду на отработку к профессору Локхарту, сэр.

— Локхарту, говоришь?

— Да, сэр.

— Идем, я тебя отведу.

То ли Кеттлберн хотел по возможности обезопасить ученика, то ли не доверял ему. Гарри подумал, что более вероятен первый вариант, и укорил себя за подозрительность. Вдвоем они повернули за угол и тут же услышали шаги. С противоположной стороны появились две фигуры, которые вскоре вышли под свет факелов.

— Силванас, это мы, — сказала одна из преподавательниц. Гарри прищурился: это была Чарити Бербейдж, преподаватель маггловедения. У нее был спокойный, приятный голос и длинные русые волосы, свободно падавшие на плечи (из-за чего часто возмущалась Макгонагалл). Рядом с ней в своей неизменной синей мантии стояла профессор Синистра.

— Чарити, Аврора, — поприветствовал их Кеттлберн, опуская палочку. — Я веду мистера Поттера к Гилдерою, на отработку.

— Здравствуйте, — сказал Гарри и понял, что рука невольно скользнула в рукав.

— В самом деле? — спросила Синистра, глядя на старого преподавателя. — Чем же вы это заслужили, мистер Поттер?

— Я получил отработку у профессора Снейпа, а он направил меня к профессору Локхарту.

— Разве чистка котлов не помогла бы загладить вину? — Бербейдж улыбнулась, словно знала что-то, известное только ей. Гарри понял, что вопрос скорее риторический, но ответил:

— Не знаю, мэм.

Кеттлберн качнул головой, то ли указывая себе за спину, то ли прерывая бессмысленный разговор.

— В том крыле все чисто. Как на третьем этаже обстоят дела?

— Там дежурят Филиус и... вы видели это?

Бербейдж быстро подошла к окну, за ней последовали остальные. Гарри краем глаза успел уловить на темно-синем небосклоне яркий золотой блеск звезды, прежде чем она исчезла. Кеттлберн стукнул механической рукой по стеклу.

— Ты не знаешь, что это было, Аврора? — хрипло спросил он.

Профессор Синистра выглядела встревоженной, будто стыдилась собственного незнания.

— Я... понятия не имею, — ответила она. — Никогда ничего подобного не видела. Вероятно, это просто болид.

— Не очень-то похоже, — сказала Бербейдж. Синистра недовольно поджала губы, но промолчала. Кеттлберн кашлянул.

— Что ж, я провожу мистера Поттера. Из-за нашей болтовни он опаздывает. Завтра увидимся.

— Профессор Бербейдж, профессор Синистра, доброй ночи, — сказал Гарри и скорым шагом направился вслед за старым преподавателем к кабинету Локхарта.

Если профессор Гилдерой Локхарт что-то и умел, так это рассказывать. Истории о его приключениях, наполненные особым, трагичным драматизмом и поистине рыцарской храбростью, сыпались как из рога изобилия, плавно перетекая одна в другую. Каждое слово казалось кульминацией, и если ты начинал вслушиваться, то вскоре мог сойти с ума от перенапряжения. К счастью, Гарри был занят — отвечал на письмо некой «поклонницы» (она так и подписалась), старательно имитируя почерк Локхарта — и совсем не разбирал того, что говорит прославленный герой.

— Жизнь — вообще странная штука, — изрек он, и Гарри поймал себя на мысли, что впервые разобрал слова. — В момент опасности тебя сковывает страх, и ты думаешь: «Неужели это конец?» — рассеянно, знаешь ли, как будто все происходит вовсе не с тобой. Затем, не успеваешь заметить, как в душе зарождается нечто сильное, ясное, и приходит понимание, что сдаваться еще рано. Всегда рано. И вот, наступает конец истории — враг повержен, деревушка спасена, всё закончилось, и все счастливы. А в душе у тебя — бездна. Все это наглая ложь, Гарри, что после свершенных деяний герой успокаивает душу и убивает тревогу. Остается только пустота — черная, жуткая, и ты понимаешь, что тебе хочется еще опасности, еще борьбы. Хочется поиграть со смертью. Такие люди не умирают в постелях, окруженные любящими внуками. О, нет. Они сражаются, обыгрывают смерть раз за разом, а потом пропускают невольно ее себе за спину и погибают, сраженные. Смерть в любом случае выиграет, а знаешь почему?

Гарри не сдержался.

— Почему?

Локхарт улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Он поднял палец в настоятельном жесте и ответил:

— Она может позволить себе проиграть, а ты — нет.

После паузы его голос зазвучал уже обыденно:

— О, Гарри, подай-ка мне вон то письмо, кажется, я знаю, от кого оно! Да, мадемуазель Дюфор нуждается в особом обращении, я отвечу ей лично.

Он указал украшенным перстнем пальцем на темно-зеленый конверт, подписанный золотыми чернилами, и Гарри, протянув письмо Локхарту, на мгновение удивился мысли о том, как красиво сочетаются эти два цвета, словно украденные с гербов двух непримиримых факультетов школы.

— А у вас как? — спросил он, удержавшись от желания ухмыльнуться. — Вам хочется поиграть со смертью?

— О, да, — ответил Локхарт. — Это мой дар и мое проклятие. Жизнь в Хогвартсе слишком размеренна, наверное, я после этого учебного года уйду.

— А больше года на вашей должности уже давно никто не проработал. Говорят, она проклята.

— Должность?

— Да. Разве вы не слышали об этом?

— Нет, не слышал, — на лице Локхарта промелькнула тревога. — Не будем об этом. Уже поздно, думаю, ты отработал наказание.

— Спасибо, профессор, тогда я пойду. Доброй ночи.

— Тебя проводить, Гарри?

— Не утруждайте себя, я сам прекрасно дойду.

— В таком случае, спокойной ночи.

— До свидания, сэр.

Гарри добрался до гостиной, никого не встретив, и обнаружил у входа пустой портрет. Но удача сегодня благоволила ему: круглый вход открылся, и перед его взором предстал сонный Рон Уизли.

— Сидеть бы тебе тут до утра, — сказал он и посторонился, впуская Гарри.

— Ты меня ждал?

— Да. И не зря, как оказалось.

— Это точно, — пробормотал Гарри и плюхнулся в кресло. — И что случилось?

— Ты о чем?

— Я же вижу. Выкладывай.

Рон вздохнул.

— Ничего особенного, — ответил он. — Мы разговаривали, пока тебя не было. Ну я и предположил, что Дину с Гермионой лучше на время уехать.

— Как будто ты не знал, что они скажут, — сказал Гарри.

— Знал. Но это ничего не меняет. Они не могут оставаться здесь, пока наследник не обезврежен!

— Не обезврежен? Хорошее слово ты подобрал.

— Не обезврежен, не убит, не пойман, не повержен. Какая разница? — сказал Рон. — Чувствую себя мамой. Она тоже вечно опекает нас до такой степени, что мы начинаем злиться. Но теперь я ее понимаю: мы просто идиоты.

Гарри рассмеялся и рывком поднялся с кресла.

— Нам надо выспаться.

— Да, верно. А что ты делал у Локхарта?

— Помогал ему отвечать на письма поклонниц. Их было очень много. Кстати, ты мне напомнил: я сегодня видел золотую звезду на небе.

— Какую золотую звезду?

— Яркую. Она появилась только на пару секунд и тут же исчезла. Осенью я уже видел ее на Астрономии.

— Никогда не слышал о таком, — Рон махнул рукой: жест получился настолько широким, что Гарри пришлось пригнуться, чтобы не словить оплеуху. — Дядя Билиус говорил, что все кажется странным, пока мы не знаем, каким образом это происходит.

— А когда мы узнаём?

— Тогда все кажется очевидным, конечно же! — раздался смех — звонкий и немного фальшивый — очевидно, Рон пытался поднять себе настроение, а Гарри подумал, что сегодня все вокруг пытаются открыть ему глаза и поделиться своей мудростью.

— Иди спать, рыжеволосый мудрец.

* * *

У охотников в квиддиче есть важное правило: при подлете к штрафной зоне соперника нельзя медлить или долго разыгрывать кваффл. Так как в штрафной может находиться только тот охотник, который держит мяч, у вратаря появляется возможность подготовиться к броску. Поэтому тройка охотников старается подлететь к чужим воротам на большой скорости, быстро передавая друг другу снаряд, после чего двое остаются за пределами штрафной, а третий совершает бросок. Скорость, обманные маневры и слаженность — вот на чем зиждется вся атакующая игра. Своеобразная философия Холихэдских Гарпий утверждает, что девушки лучше чувствуют намерения друг друга, поэтому охотниками в этой команде с 1203 года (то есть, со времени основания) являются только представители слабой половины человечества. Другое дело, что и остальные игроки этой команды — девушки (что, в свою очередь, никак не объясняется — просто традиция), но суть в том, что некоторые команды младшей лиги переняли эту традицию — кто-то просто так, кто-то случайно, а есть и те, кто искренне в это верит. В команде Гриффиндора она тоже действовала последние семь-восемь лет, и никто уже, разве что профессор Макгонагалл, не скажет вам, что именно послужило причиной тому, что на амплуа охотников факультета храбрых выступают девушки...

Кэти Белл, одна из этих охотниц, пролетела вправо вдоль линии штрафной и, с силой размахнувшись, кинула кваффл себе за спину. Алисия Спиннет появилась из глубины поля, снизу, и, пролетев по дуге вверх, протянула руку к красному мячу. Развернутая немного вбок метла показывала каждому, что сейчас она поймает кваффл и вылетит к левому кольцу. Только очень опытный игрок смог бы обнаружить обман. Так и оказалось. Алисия дернула ручку метлы к себе и унеслась вертикально вверх, а мимо нее, буквально в нескольких футах, пролетела Анджелина Джонсон. Подхватив медленно падающий мяч, она повернула вправо и бросила его в противоположное кольцо. Двойная хитрость. И вряд ли Оливер Вуд сумел бы отразить бросок, но имеено он учил их комбинации, поэтому, хоть и с трудом, поймал мяч одной рукой.

— Неплохо, — прокомментировал он — большое достижение, ведь хвалил капитан гриффиндорской команды довольно редко. — Кэти, перед передачей сворачивай влево, пусть вратарь думает, что ты собираешься в штрафную. Алисия — не останавливайся сразу, лети дальше и разворачивайся к центру поля. Давайте следующую комбинацию. Фред, Джордж, прекратите, пожалуйста, свои попытки убить Гарри Поттера и поработайте с охотниками. Гарри, как поймаешь снитч, отработай «Спираль Сэндерса». Ты нам можешь пригодиться в игре — не помешает подстраховаться крупной разницей в счете. И не отвлекайся. Я знаю, тебе нравится летать, поэтому ты совершаешь лишние повороты и движения. Сосредоточься на цели. Перерыв на пятнадцать минут.

Фред и Джордж, устало отбивая бладжер друг другу, опустились на землю. Фред отбросил биту в сторону и поймал сопротивляющийся мяч, зажал его подмышкой и закрепил в сундуке.

— Если после таких трудов мы не выиграем с крупным перевесом, весь факультет Равенкло отравится тыквенным соком, — заявил он, потирая и встряхивая забившиеся мышцы рук.

— Если матч вообще не отменят... — сказала Алисия.

Оливер рассматривал прутья метлы и с сосредоточенным видом очищал их от малейшей пылинки.

— Отменят, так отменят, — сказал он. — Наше дело — хорошо подготовиться.

— Как-то не до квиддича сейчас, знаешь ли, — Алисия нахмурилась, сложив руки на груди. Над полем Гарри все еще преследовал снитч, и его быстрая тень иногда падала гриффиндорцам на головы. Оливер поднял взгляд.

— Квиддич есть квиддич, его нельзя отменять, — сообщил он, словно произносил нерушимый постулат. — А в чем дело?

Казалось, Алисия только и дожидается этого вопроса.

— В чем дело? — повторила она, наигранно удивившись. — Может, ты не в курсе, Вуд, но в Хогвартсе кто-то охотится на учеников, вместо директора сидит какой-то бесхребетный подхалим Люциуса Малфоя, который и сам не прочь очистить школу ото всех, кто ему неугоден. А ты, как всегда, можешь думать только о своем квиддиче!

— Эй-эй, успокойся, Алисия, что с тобой? — спросил Джордж, но так и не дождался ответа.

— Ничего ты не понимаешь, — сказал Оливер. — И вообще, что мы можем сделать?

— Да что угодно! — вскричала разъяренная девушка. — Что угодно, только не притворяться, что ничего вокруг не происходит!

Анджелина попыталась подойти к подруге, но та отмахнулась от нее, словно от назойливой мухи. Гарри все еще охотился за золотым снитчем.

— Предложи мне что-нибудь, Алисия, я готов действовать хоть сейчас.

— Ты... ты... — девушка запнулась, и из уголков темных глаз потекли слезы, которых она даже не заметила. — Я не могу тренироваться! Я не хочу этого делать и притворяться, что все хорошо!

Оливер медленно встал со скамьи и осторожно положил на нее свою метлу.

— Не очень-то похоже на гениальный план, — сказал он. Алисия попыталась проскочить мимо него, чтобы уйти с поля, но он в последний момент перехватил ее руку, не обращая внимания на всхлипы. Тонкая кисть девушки оказалась в мертвой хватке, и лишь тогда Оливер продолжил: — Я тоже тебе кое-что предложу. Мы сейчас немного передохнем и продолжим тренировку. Послушай же меня! И, если матч не отменят, мы отлично сыграем, устроим великолепное зрелище, и это хоть ненадолго отвлечет всех этих первокурсников и второкурсников, которые собираются разъехаться по домам. Ты хочешь, чтобы школу не закрывали, так не веди себя так, словно это уже случилось!

Казалось, слова капитана не произвели на девушку никакого впечатления. Вырвав руку из хватки Оливера, Алисия закрыла лицо ладонями.

— Все будет в порядке, — сказал Оливер и приобнял девушку, и даже Фред с Джорджем промолчали, не решаясь отпустить какую-нибудь колкость. — Вернее, я не обещаю, что все будет так уж хорошо... но мы же гриффиндорцы.

Кто-то шмыгнул носом. Джордж обернулся — Кэти стояла, опираясь на ручку метлы, и покрасневшие глаза лучше всего выдавали ее настроение. Джордж ухватил ее за руку и силком подтащил к Оливеру и Алисии. Фред обнял за талию Анджелину, которая надменно на него посмотрела, но не влепила пощечины, как это обычно бывало. Гарри так их и застал: вся команда собралась в кучу, обнявшись, а близнецы нестройным дуэтом повторяли:

— Я так вас всех люблю!

Гарри остановился на безопасном расстоянии.

— Не хочется прерывать идиллии, но к нам идет Макгонагалл, — сообщил он. — Что происходит?

Ему не успели ответить. Декан Гриффиндора появилась на поле и скорым шагом направилась к столпившимся ученикам.

— Что случилось, мисс Спиннет? — строго спросила она, заметив блестевшие на щеках Алисии слезы.

— Ничего, профессор, я всего лишь немного расстроилась.

— А в школе все в порядке? — спросила Анджелина.

— Ничего не изменилось с тех пор, как вы ушли сюда. Как тренировка?

— Отлично, мэм, — отрапортовал Оливер. К нему вернулся былой энтузиазм. — Мы сотрем Равенкло в порошок!

— Стирать в порошок никого не надо, — заметила Макгонагалл. — Хватит простой победы.

— Как скажете. Думаю, на сегодня тренировка закончена. Все уже утомились. Гарри, Фред, унесите мячи. Остальные — свободны.

Джордж остался дожидаться их, а девушки вместе с Оливером и Макгонагалл вернулись в замок.

— Так что произошло? — спросил Гарри. В одной руке он держал ручку сундука с мячами, а в другой — Нимбус 2000. Левитировать и вообще как-либо воздействовать магией на кваффл, бладжеры и снитч было категорически запрещено.

— Алисию прорвало, — ответил Фред. — Если бы я не знал ее столько лет, подумал бы, что она сошла с ума. Закатила истерику на пустом месте. — Он хмыкнул и выдал странную фразу:

— В любом другом случае то, что только что произошло, выглядело бы словно не по-настоящему.

Джордж, шедший впереди, обернулся и коротко посмотрел на брата.

— Все уже свихнулись от страха, — сказал он, — и не только магглорожденные. Как бы я не относился теперь к Дамблдору, было бы лучше, если бы он был здесь. Идешь по коридору, и как будто кто-то смотрит тебе в спину. Постоянно. А оборачиваться не хочется совсем. Довольно жутко.

— Билл скоро ответит, и тогда можно будет хоть что-то делать, — Гарри попытался пожать плечами — сундук оттягивал руку, и это оказалось довольно сложно сделать.

— Почему Билл, а не Алекс? — спросил Фред. Они зашли в раздевалку и, поставив сундук в угол, вышли и заперли дверь на ключ.

— Никто не знает, что я знаком с Алексом, а Билл официально на меня работает, — ответил Гарри. — Даже в этом нельзя светиться. Дамблдор сейчас ничем не занят, поэтому может многое разузнать.

Джордж хмыкнул, глядя на яркое весеннее солнце.

— До сих пор сложно поверить, что Дамблдор не тот, кем нам его расписывали в детстве.

— Разве что совсем чуть-чуть другой, — сказал Гарри. — И гораздо лучше многих, кажется.

— К кому-то письмо, смотрите.

К ним подлетела серая школьная сова, сбросила скомканную записку в руки Гарри и улетела прочь.

— Что там? — любопытно спросил Фред. На клочке пергамента было нацарапано:

Жди меня в полночь в зале наград. Один. У меня есть для тебя новости.

Энтони.

— Это и есть «кое-что»? — поинтересовался Джордж. Гарри не ответил.

Ни он, ни близнецы не обратили внимания на то, что улетавшая в совяльню птица заваливалась на одно крыло.

* * *

Заклинание отбросило его на стену, прямо в объятия одного из доспехов. Из легких выбило весь воздух, и на некоторое время Энтони забыл, как дышать. Боль в руке, которую оцарапало латной рукавицей, была резкой, словно ожог, и он вскрикнул. Каменный пол оказался очень холодным.

— Разве ты не знаешь правил: нельзя находиться вне гостиных факультетов в ночное время.

Все факелы поблизости погасли как под порывом ветра, и в наступившей темноте разглядеть что-либо не представлялось возможным.

— Кто? Кто? — сумел выдавить из себя Энтони. Во внезапно накатившем чувстве страха все, что он делал, показалось ему полнейшей глупостью. «Сам виноват», — мелькнула шальная мысль — единственная, пробившаяся на поверхность сознания.

— Ты ведь меня искал, не так ли? Говори, я жду.

Рукав мантии медленно намокал, рука сама прижалась к животу. Энтони присел и отполз к стене, но не решился достать палочку.

— Все это время! — воскликнул он, как только разум прояснился. — Это была ты! Я так и думал! — на мгновение он даже забыл о своем шатком положении. — Но как это возможно?

— Бедный мальчик. Ты ведь не так все представлял, да? Наверняка это было так интересно, любопытно. Вот он, сыщик из тени, такой незаметный и неприметный... Ты всего лишь дурак, Голдстейн.

— Что тебе нужно от меня?

— Ничего. Абсолютно ничего. Ты следил за мной, я — за тобой. Все честно. Поэтому... — Энтони разглядел светящийся в темноте кончик палочки и попытался достать свою, но не успел. — Конфундус!..

— Где я?

— В коридоре, на первом этаже. Через час у тебя встреча с Гарри Поттером, помнишь?

— Да.

— Отлично, — тонкая девичья рука вскинула палочку. — Империо!

* * *

В зал наград можно прийти с трех сторон. Самый короткий путь: через Большой зал, в дальнем углу которого есть неприметная дверца, которая выводит в просторное помещение, заставленное многочисленными кубками и лежащими под толстым стеклом грамотами. Второй путь — самый долгий — ведет аж с седьмого этажа, пронзая лестницами, соединенными тайными ходами, весь замок. Третий же путь начинался на первом этаже, около гостиной Хафлпафа, через второй этаж по одному из увешанных факелами коридоров. По нему и шел сейчас Гарри Поттер, укрытый мантией-невидимкой от зорких глаз дежурных преподавателей. Нужды в свете не было: очки были настроены на ночное видение, но и без этого он не стал бы пользоваться заклинанием света. «Светящаяся палочка выдает твое присутствие, когда как ты сам не видишь противника», — сказал однажды Ник, а его урокам Гарри старался следовать.

В висках покалывало от долгих споров с друзьями, которые не хотели отпускать его одного. Особенно упорствовала, как того и следовало ожидать, Гермиона. Со времени недавней ссоры с Роном она стала не в меру назойливой и все время пыталась доказать свою полезность.

Вместо дверей вход в зал обозначался аккуратными арками. Гарри осторожно шагнул внутрь, сжимая палочку в руке, и огляделся. Пусто. Минутная стрелка на настенных часах едва перевалила за верхнюю отметку. Он отошел к стене, все еще укрытый мантией, и прошептал:

— Гоменум Ревелио! — палочка в руке легко завибрировала, выдавая присутствие в помещении постороннего, но тут чужой голос крикнул:

— Экспеллиармус! Петрификус Тоталус!

От первого заклинания Гарри еле успел поставить щит, палочка дернулась в руке, но он смог ее удержать. Парализующее зацепило левую руку, отчего она нелепо прижалась к боку. Мантия соскользнула с головы. Гарри ушел с линии огня и направил палочку туда, откуда прилетели лучи заклинаний.

— Инкарцеро! Ступефай!

— Диффиндо! — ответил противник, и толстые веревки со стуком упали на пол. От Оглушающего, судя по всему, он увернулся, но вынужден был выйти из укрытия, и Гарри смог разглядеть светло-серый силуэт. Сомнений в том, кто это, почти не оставалось.

— Люмос Фокус! Импидимента!

Противник, на мгновение ослепленный ярким светом, не смог увернуться от порчи и застыл, парализованный.

— Экспеллиармус! Инкарцеро! — палочка Голдстейна улетела в сторону, и веревки на этот раз опутали его с головы до ног. Гарри подошел к нему.

— Люмос. Какого черта ты делаешь?

Среди всех странных событий сегодняшнего дня ответ, который он услышал, был самым удивительным:

— Я еще доберусь до тебя, Поттер!

* * *

Руки так и норовили безвольно упасть по бокам, и каждый гребок был ощутимо тяжелее предыдущего. Впервые за несколько лет Сириус до боли в глазах хотел спать: по-настоящему, без кошмарных снов и озноба. Жизнь заново хлынула в изможденное тело; как младенец, каким-то чудом наделенный разумом взрослого, он думал: насколько же это великолепно — чувствовать собственное тело, слышать биение своего сердца и дышать, дышать, дышать. И любому, кто сейчас попытается лишить его этих давно забытых и поэтому новых ощущений, он был готов перегрызть глотку.

Гребок. Еще один. «Вот смеху будет, если я не доплыву», — успел подумать Сириус, прежде чем весла увязли в песке. Он вылез из покосившейся лодчонки и выбрался на берег. Свисавший с худой шеи медальон на секунду охватило тусклое синее сияние, и силы оставили уже бывшего заключенного. Теряя сознание, он расслышал хлопок аппарации. Чьи-то руки ухватили его за плечи, и сонный голос произнес:

— Добро пожаловать на волю, мистер Блэк.

_________________________________

Провел жуткий темномагический ритуал в Вальпургиеву ночь и — вуаля! — интернет заработал.

Думаю, вы заметили, что главы фанфика лишились названий. Так будет лучше, мне кажется. Все равно трудно подобрать такое название, которое соответствовало бы событиям главы, к тому же, этих глав будет довольно много. Не хочется лишней мороки, я и так не люблю чему-либо давать названия.

С уважением,

Я.

Фред внимательно наблюдал за картой Мародеров. В полутьме гостиной крошечные фигурки, изображающие обитателей замка, казались неровными черными точками. Точка, подписанная «Гарри Поттер», медленно двигалась к месту, обозначенному «Зал наград». Свет камина плясал на поверхности старого пергамента, отчего многочисленные пятнышки на нем расплывались. Вот Гарри остановился, подождал пару секунд и пошел дальше.

Даже спустя два года Фред не переставал задаваться вопросом о том, кто создал эту карту. Ему часто представлялось, как Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост сидят у камина так же, как и он сейчас, и накладывают заклятия на пергамент. Может, они были гриффиндорцами, как и он с Джорджем? И сидели они здесь, на этом самом месте, грелись у этого самого камина после ночных вылазок?

Тишина гостиной нарушалась только треском дров и дыханием гриффиндорцев. Даже Симус не отпускал шуточек, а это что-то да значило.

— Смотрите! — прошептала Гермиона. В зале наград теперь находилась точка «Энтони Голдстейн». С другой стороны к ней медленно двигалась точка «Гарри Поттер». Наблюдая за картой, иногда сложно было не забыть, что все эти точки — живые люди. Фред представил себе, как одна из точек гаснет — беззвучно, незаметно, как будто ее никогда и не было. Да, наблюдать за этим было бы гораздо легче, чем за смертью живого человека. Просто представить себе, что люди — всего лишь точки на карте. Одной больше, одной меньше.

— Заходит, — сказал Дин. Его голос уже начинал ломаться и поэтому звучал то хрипло, то высоко. Фред увидел, как Гарри замедлился. Голдстейн был неподвижен. Удивительная доскональность карты играла с гриффиндорцами плохую шутку, заставляя их вздрагивать от каждого неровного движения фигурки, изображающей Гарри. Но последующие события доказали полезность этого свойства. Энтони Голдстейн резко дернулся в сторону, а Гарри остался на месте. Фред невольно задержал дыхание, но тут заметил движение второй фигурки.

— Он напал на Гарри! — воскликнула Гермиона. Фред почувствовал на себе взгляд и посмотрел на своего близнеца. Этого было достаточно. Джордж вскочил на ноги, а за ним и остальные.

— Не все, — сказал Фред. Джордж схватил за руки ближайших от него Симуса и Гермиону и выбежал из гостиной. Оставшиеся растерянно смотрели им вслед. Фреду ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и уставиться на карту.

— А нам что делать? — спросил Рон.

— Ждать, — ответил Фред. Он видел, как покраснело лицо младшего брата, и жар камина тут был не при чем. С самого раннего детства Рон тяжело переносил всяческие запреты. Поручения он выполнял безукоризненно, хоть и с ворчанием, но если ему что-то не разрешали, готов был обидеться на весь мир. А сейчас, к тому же, его лучший друг в беде. «Что ж, по крайней мере, он — точно Уизли», — подумал Фред.

— Гарри сильный, — заявил Невилл, разглядывая карту. — Думаю, он в порядке.

— А ты прав, — сказал Дин. — Смотри, он еще движется, а Голдстейн — нет.

Хотел бы Фред испытывать такую же уверенность.

— Это еще ничего не значит, — возразил он. Дин все еще мыслил магловскими категориями: неподвижен, значит, побит. Но живое воображение первого хулигана Хогвартса рисовало Фреду далеко не столь радужные картины. Он представил себе, как Гарри, стянутый незримыми узами заклятия, плывет среди золотых кубков, а палочка врага смотрит ему в лицо. «Зачем только мы отпустили их?» — спросил он себя. Симус совсем плох в дуэлях, а Гермиона при всем своем уме всего лишь маленькая девочка. Да, ей бы это не понравилось. Она болезненно воспринимала любые намеки на свои слабости, тем более, что, в отличие от большинства людей и тем более подростков, вполне их осознавала.

Мысли Фреда обратились к Джорджу, и он не почувствовал тревоги. Это несколько утешало. Подмога цепочкой двигалась к залу наград, гораздо быстрее, чем Гарри до этого. Фред наблюдал за ними по карте и также видел, что фигурка, подписанная «Гарри Поттер», теперь неподвижна. Но, слава Мерлину, подмога была уже близко. Джордж первым забежал в зал, за ним остальные. Некоторое время гриффиндорцы молча наблюдали хаотичные движения четырех точек. Голдстейн был все так же неподвижен.

Казалось, что это продолжается целую вечность: по самым скромным подсчетам Фреда, прошло уже около десяти минут.

— Ну что, похоже, все в порядке, — сказал Невилл, прерывая затянувшееся молчание. — Погодите, что происходит?

Фред тоже это заметил. Четыре точки образовали на карте правильный квадрат. Затем они начали двигаться. Гарри — к Гермионе, Гермиона — к Симусу, Симус — к Джорджу, и Джордж — к Гарри. К счастью, в отличие от остальных, Фред знал, что это значит.

— Да, — сказал он. — Все в порядке.

Со всех сторон раздался облегченный вздох, а Рон даже коротко рассмеялся. Неожиданно Фред заметил движение где-то справа от себя. Отработанным движением он быстро закрыл карту, казалось, она сама сложилась, превратившись вдруг в обычный кусок пергамента. «Но если четыре человека сидят и смотрят на кусок карты, это тоже странно», — подумал он и кинул взгляд в сторону лестницы.

— Джинни, что ты тут делаешь?

На последней ступеньке стояла его сестренка, сонная и в своем бледно-розовом халатике совсем крошечная.

— Мне показалось, что я услышала голоса...

Мерлин! Ну и чутко же она спит! Обычно именно Джинни просыпалась первой, если Фред и Джордж возились ночью у себя в комнате. Так было до тех пор, пока они не научились заглушающему заклятию. Наверное, Джордж что-то сказал Симусу и Гермионе, когда они были уже вне пределов наложенного заклинания: Фред по своему опыту знал, что этого вполне достаточно.

— Ничего такого, мы просто болтаем. Можешь идти спать. — Хорошо хоть Гермиона вышла: она, как он ни старался этого не замечать, иногда смотрелась в компании из семерых парней немного странно. «Особенно ночью у камина». Фред чуть не улыбнулся этой идиотской мысли. На сердце вдруг стало легко.

— Мне не спится, — заявила Джинни и подошла к ним. — О чем вы разговариваете?

Он немного удивился вопросу: обычно Джинни избегала своих братьев, если рядом с ними находится еще кто-то — банальная детская застенчивость — но если она начала ее преодолевать, это хорошо.

— Да так, о всяких глупостях. Рон опять получил «Отвратительно» по зельям, — он сказал первое, что пришло в голову, но, впрочем, не соврал.

— Зелья? Они же такие легкие! — заявила Джинни. Затем увидела сложенный пергамент, лежащий на ковре между ними. — А что это такое?

Фред уже собирался дать волю своему болтливому языку: сказать, например, что это черновик Невилла (вещь незнакомого человека Джинни не стала бы трогать, в этом он был уверен), но его опередил Дин.

— Да так, пара тактических схем, — произнес он довольно небрежно и ленивым движением взял карту. — Я пытаюсь объяснить этим остолопам, как играть в футбол, но это, кажется, бесполезно. Я пошел в душ, а потом спать.

Невилл решился было пойти с ним, дернулся, но все-таки остался на месте. Он выглядел так, будто его смущает сама возможность сидеть поблизости от незнакомой девочки, даже если эта девочка — сестра его друзей.

Дин спокойным шагом поднялся по лестнице. Джинни проводила его взглядом и зевнула — умилительная картина. Она была любимицей своих старших братьев, что неудивительно: единственная сестра, да еще младшенькая. Единственным Уизли, от которого она могла не ждать особого отношения и внимания, был Рон, наверное, потому что они были почти ровесниками. Сейчас Рон сидел, изредка посматривая в сторону выхода и гораздо чаще — недовольно глядя на сестру. Впрочем, он всегда на нее так смотрит, поэтому его поведение не могло показаться подозрительным.

Фред поймал себя на этой мысли и удивился тому, что присутствие Джинни его беспокоит. «Это всего лишь Джинни, дубина», — подумал он и, словно для того, чтобы удостовериться в этом, посмотрел на сестру. Та сидела на диване, свесив ноги и глядя на огонь, в оранжевом свете камина ее длинные волосы как никогда были похожи на языки пламени.

Нужно было действовать. Судя по знаку, который подал Джордж, все было в порядке, но Джинни не за чем видеть, как в час ночи парни вместе с Гермионой вваливаются в гостиную. Как назло, в голову ничего не приходило, но тут Рон сказал то, за что Фред, не окончательно, но хотя бы на пару недель, стал готов признавать его родным братом.

— Я иду спать. Фред, ты все еще собираешься сделать то, что задумал? Тебя ведь могут увидеть, не боишься?

— Нет, — с готовностью ответил он. — Мы уже не раз проделывали подобное, мой глупый братец, и до сих пор нас никто не поймал. Так что, детки, — он пнул Невилла, чтобы тот дал ему пройти, — вы идите баиньки, а у большого дяденьки неотложные дела.

— Лонгботтом, а ну-ка в постель, — пробормотал Рон. — А то будешь дрыхнуть до обеда.

Невилл с опаской поглядел на них и встал.

— Джинни, иди к себе, — произнес Фред как можно менее настойчиво. — Завтра на уроки.

— Ладно, — согласно кивнула Джинни.

— Всем доброй ночи. — Он отсалютовал им и вышел из гостиной через круглый проход.

* * *

Это место всегда нравилось Алексу, особенно по утрам и по вечерам, когда солнце низко нависало над горизонтом, а его лучи скользили по снежным пикам, окрашивая их в разные цвета: оранжевый, розовый и красный. Сейчас оно вставало на востоке и с каждой минутой все сильнее разогревало склоны, молодую траву и камни, и запахи весны залетали с клочками ветра в открытое окно кухни.

Спать больше не хотелось, несмотря на то, что ему пришлось проснуться в половину четвертого ночи. Долго, не меньше часа, он стоял на кухне, глядя на разгорающийся рассвет и о чем-то размышляя, но не смог бы припомнить ни единой своей мысли. Затем, прихватив с собой две чашки кофе, он зашел в спальню, где на жесткой койке лежало тело. Сейчас его при всем старании невозможно было воспринимать как живого человека... если бы не синяя жила, пульсирующая на бледном виске. Длинный, худой, заросший черной бородой чуть ли не до середины груди он казался еще более истощившимся с тех пор, как Алекс посетил его в Азкабане, а маска спокойствия на лице довершала сходство с трупом. «Наверняка напустил вшей в кровать». Ситуация в некоторой степени казалась забавной. Вот он стоит, с чашкой кофе в руке над спящим Сириусом Блэком, и понятия не имеет, что станет делать, если он проснется. «И кофе я никогда не умел готовить». Впрочем, Блэку будет плевать на качество напитка. Интересно, что нужно в первую очередь давать человеку, который долгое время ничего не ел и не пил, последний десяток лет жил в соку собственных страхов и у которого наверняка нервный стресс и помрачнение рассудка? Единственное, что ему было известно: Блэку нельзя есть тяжелую пищу. Откуда взялось это знание, Алекс не знал, но был в этом уверен. «Да, на том и порешим. Как только он проснется, протяну ему чашку и скажу, мол, простите, мистер Блэк, стейк вам сейчас противопоказан... Не смешно».

Алекс отхлебнул из своей чашки.

Тело на кровати пошевельнулось, и глаза открылись. Блэк попытался сесть, но с таким же успехом он мог попытаться вскочить и сплясать.

— Лежите, вы в безопасности, — быстро сказал Алекс.

— Воды, — в этом слове было столько мольбы, что он вылил чашку кофе на пол и, достав палочку, произнес:

— Агуаменти.

Блэк сделал один большой глоток, а после второго пришлось его останавливать.

— Не все сразу.

— Да, да, — он вернул чашку. — Вокруг было столько воды, а выпить ее было нельзя, — пробормотал он.

Алекс попытался себе представить такую ситуацию.

— Сможете выпить еще немного через пару минут.

Некоторое время Блэк лежал, глядя в потолок и шумно дыша. Затем выпил еще воды и как будто бы оживился.

— Где мы?

— В безопасном месте.

— Это я уже понял. Я имел в виду местоположение.

Алекс пожал плечами.

— Понятия не имею.

Блэк поднял на него тяжелый взгляд.

— Как это?

— Не знаю.

— А где тот человек, про которого ты говорил?

— Не знаю.

— Что мы теперь будем делать?

— Вы будете отдыхать и восстанавливаться.

— Не знаешь.

— Не знаю.

«Я в самом деле ничего не знаю», подумал Алекс. Блэк вновь попытался сесть, и на этот раз, хоть и с трудом, у него это получилось.

— Где Гарри?

— В школе. Наверное, мне надо ввести вас в курс дела, насколько это возможно, так что слушайте. — И он вкратце пересказал события, случившиеся после того, как вовремя появившийся Николас спас его от психа из закоулка. — И вот, сегодня ночью я подобрал вас на берегу и перенес сюда. На ваш медальон была настроена не только моя палочка, так что вскоре вы встретитесь с хозяином этого дома.

— Мне надо в Хогвартс...

— Нет. — Вот в этом Алекс был точно уверен. — Мы рисковали многим, вытаскивая вас из Азкабана, мистер Блэк. Я не собираюсь выпускать вас отсюда, хотя и понимаю ваши чувства. Многие вещи мне не известны, как вы уже могли убедиться, но одно я точно знаю: все, что у нас есть, наше главное преимущество — это секретность. И мы уже подвергли себя риску раскрытия, позволив узнать про себя толпе школьников. Это мы сделали ради Гарри. И вытаскивать вас из тюрьмы я пошел тоже ради Гарри. Мы не можем позволить себе отчаянных и глупых поступков. И если вы собираетесь сопротивляться моему решению, предупреждаю: у меня есть палочка, и я умею ей пользоваться.

Он выдал речь как на духу и даже удивился собственной жесткости. Так правильно, сказал себе Алекс. Раз уж я вступил в эту игру, я не должен совершать глупостей.

— Какой прок в секретности, если с Гарри что-то случится?

— Он может за себя постоять. И у него есть друзья.

— Дети.

— Да. Как и вы, когда вступили с друзьями в Орден Феникса.

— Нам было по шестнадцать лет!

— Верно, но сейчас война еще не началась.

Блэк спустил ноги на пол и оперся ладонями в колени. Затем стянул с шеи медальон и уронил его на прикроватную тумбочку. Серый кругляш издал такой громкий звон, словно весил фунтов двадцать.

— Отличная штука. Жаль, что больше не действует, — он некоторое время молчал, потом добавил: — Сириус.

— Что?

— Зови меня Сириус.

— Алекс.

— Приятно с тобой познакомиться, Алекс. Я имею в виду не сейчас, а в тот день, когда ты зашел в мою камеру.

— Еще бы. Тебе стоит привести себя в порядок. Не то чтобы тебе вскоре выходить в люди, но помыться и сбрить бороду не помешает. Я, конечно, не настаиваю, но... — Алекс кивнул на висящее над комодом зеркало, предлагая Блэку посмотреть на себя.

Тот в ответ рассмеялся, но его хриплый, прерывистый смех перешел в кашель.

— Хорошо. Где тут можно найти ванную? — спросил он, вставая. Алекс подумал, что если бы во время всего разговора Блэк так возвышался над ним, а не лежал бессильно на кровати, смелости бы в нем поубавилось.

— Идем, я покажу.

Блэк немного шатался, но с каждым шагом его поступь становилась все уверенней. Алекс разъяснил ему, где что находится, а сам ушел обратно на кухню приготовить себе еще отвратительного кофе. Из душевой еще раздавался шум воды, а его чашка была пуста лишь наполовину, когда вернулся Николас.

* * *

«Я действительно такой идиот, как утверждают некоторые», — подумал он. Эта мысль была отнюдь не первой из тех, что пришли ему в голову, но первой свидетельствовала о том, что страх немного отступил. Поверженный противник лежал на каменных плитах Зала Наград, веревки опутывали его тело, но он все равно изредка дергался и брыкался, не понимая тщетности своих усилий. Эта маленькая победа не принесла Гарри никаких положительных эмоций. Если бы не подготовка, которую он прошел благодаря Николасу, сейчас на полу мог лежать он сам. Рука с зажатой в ней палочкой дрожала. Что дальше? Мои победы приводят лишь к тому, что я остаюсь на месте, но если я хоть раз допущу ошибку — я пропал. Голдстейн — наследник? Глупость. Вероятнее, что он помощник, пособник, кто угодно, только не потомок Салазара Слизерина.

Голова отказывалась думать. «Идиот», — повторил про себя Гарри. Полночь, один, в Зале Наград — что еще нужно было, чтобы он заподозрил неладное? Полгода он строил из себя умника, пытался думать перед тем, как делать, старался анализировать свои и чужие действия — все, как советовал Ник, но стоило появиться на сцене загадочному письму, как все полетело к чертям. «А я еще осмеливался снисходительно относиться к Малфою, презирал его, даже жалел. Может, только он видит, какой я на самом деле? Он и Снейп? Да, отличная парочка, надо бы с ними подружиться».

Голдстейн дернулся в этот раз особенно шумно. Раздался глухой стук, когда он ударился локтем о камень, и от стен отразился короткий вскрик боли. Гарри подошел к нему и присел рядом на колени. «Надо бы его обыскать», — подумал он, но тут услышал шаги. Из арки с палочками наголо выскочили Гермиона, Симус и то ли Фред, то ли Джордж — в темноте было сложно разобрать.

— Я здесь.

— Гарри! — воскликнула Гермиона и, испугавшись эха своего голоса, добавила шепотом: — С тобой все в порядке?

— Да.

— Он напал на тебя? — Симус подошел к ним, направив палочку на Голдстейна. — Вот ведь сукин сын!

— Симус!

— Извини, Гермиона, — безразлично бросил он. Бывали такие моменты, когда в Симусе просыпалась его ирландская кровь, и сейчас она, очевидно, требовала отмщения.

— Джордж, это ты? — спросил Гарри, разглядев лицо в свете палочки. Близнецы, раньше походившие на зеркальные отражения друг друга, теперь приобрели в его глазах отличительные черты, и он даже удивлялся, как раньше не мог их различать.

— Да.

— Где остальные? — из присутствующих Джордж вел себя спокойнее всех, наверное, поэтому Гарри заговорил с ним.

— В гостиной. — Джордж отошел к дальней стене помещения, вышел во вторую арку и через несколько секунд вернулся. — Никого, — сказал он и кивнул в сторону лежащего на земле. — Ты его обыскал?

— Как раз собирался. — Некоторое замешательство по поводу присутствия друзей прошло, когда Гарри вспомнил про Карту Мародеров. Но, несмотря на свои слова, он так и сидел, положив руки на колени, и бездействовал.

— Может, его развязать? — спросила Гермиона, заметив, что Голдстейн теперь лежит неподвижно. В ее голосе звучало беспокойство.

— Девчонки, — пробормотал Симус снисходительно, но так, чтобы она не услышала, и беззастенчиво принялся ощупывать карманы равенкловца. Тот вдруг опять вскрикнул. — Да что не так с этим парнем?

Гарри не ответил, стараясь не думать о том, что они сейчас делают. Джордж теперь подошел ближе, и свет от его палочки отбросил черные силуэты их фигур на стену.

Голдстейн вновь вскрикнул.

— Симус, осторожнее, — укорила Гермиона. Симус на мгновение убрал руки, с недоумением поглядел на них и ткнул пальцем равенкловцу в плечо. Тот застонал.

— Кажется, он ранен.

Услышав это, Гарри пробормотал «Диффиндо», разрезав веревки, и закатал Голдстейну рукав мантии.

— Ух ты, неплохо ты его, — произнес Симус. На худом плече равенкловца обнаружилась длинная царапина, вокруг которой была содрана кожа. Крови не было, но плечо покраснело и выглядело откровенно плохо.

— Странно, — прошептал Гарри. Потом поднес палочку поближе. — Люмос.

На рукаве мантии Энтони Голдстейна была кровь. Ее можно было заметить по блеску, отличному от матовой поверхности черной ткани, и на пальце осталось темное пятно, когда Гарри коснулся мантии.

Он осмотрелся. Рядом не было практически ничего, что могло оставить подобное увечье, да и кровь уже успела свернуться и образовать тонкую корку.

— Это не я, — сказал Гарри. — Он был ранен сегодня, но раньше.

Голдстейн лежал неподвижно, глядя в потолок. Его губы что-то беззвучно шептали — Гарри только сейчас заметил это.

— Что с ним? — спросила Гермиона.

— Отойдите, — раздался неестественно твердый голос Джорджа. Но Гарри уже понял, что произошло. В горле образовался комок. Вот тебе и подтверждение. Взяв Симуса за плечо, он отодвинулся от растянутой на земле долговязой фигуры.

— Империус.

— Что?

— Его подчинили, — объяснил Джордж. — На него сегодня напали и подвергли заклятию подчинения.

Гарри мог расслышать дыхание друзей, а слева к его плечу жалась Гермиона. Одно он знал точно: то, что сегодня случилось, не должно покинуть пределов их маленького круга. В зале было холодно. Стараясь не замечать того, что его рука все еще дрожит, он поднял палочку. Никто не пытался его остановить. Выход был один, и медлить было нельзя.

— Легиллименс.

Казалось, его разум вырвался из тела и невидимой волной устремился вперед. Глаза Энтони Голдстейна расширились, пока не заполнили все пространство вокруг. Гарри почувствовал страх. Чужой страх. На мгновение ему почудилось, что, несмотря на чужеродность, это ощущение родилось где-то в закоулках его сознания, но это не имело никакого смысла. Конечно же, дело в Энтони. Он боится.

Зыбкий мост между разумами оборвался внезапно, словно кто-то со злостью толкнул его в грудь. Гарри пошатнулся.

— Гарри!

— Все в порядке, Гермиона. — Голос чуть не подвел его. Энтони отполз еще ближе к стене. Гарри шагнул вперед, успокаивая дыхание, сосредотачиваясь на цели. Вокруг не должно быть ничего. Тебя нет, есть только твой разум, безликий, свободный от тела. Для него нет преград. Внутри него нарастало нечто странное, сильное, что-то подталкивало его, но Гарри не успел удивиться, как рука сама поднялась.

— Легиллименс! — он услышал свой голос словно бы со стороны. Дыхание оборвалось, глаза перестали видеть, уши перестали слышать. Не было больше никакого холодного ночного воздуха, не было друзей за спиной, был только он, или кто-то, кто осознает себя им. Зарывшись в чужой мозг, словно собака, выкапывающая заначку из-под земли, Гарри принялся искать. На воспоминания о нападении он не надеялся, вряд ли Наследник оставил бы такие очевидные следы. Нет, он искал сознание Энтони Голдстейна, подавленное, забившееся куда-то в уголок своего же разума, сломленное, подчиненное. У него было слишком мало сил, чтобы попытаться рассмотреть хоть что-то еще, хотя искушение было велико. Гарри рыскал не в поисках голоса, не в поисках воспоминаний или слов. Он искал борьбу, сопротивление.

И нашел.

Это походило на что-то пульсирующее, словно сердце, по крайней мере, так интерпретировал его разум то, что обнаружил. Гарри стал звать, тянуть за собой. Его силы быстро иссякали.

«Иди со мной. Сбрось его. Сопротивляйся».

Кто-то опять толкнул его, но в этот раз сильнее. Он ощутил бессильную ярость и обрадовался, но больше не мог держаться ни секунды. В легкие хлынул воздух, на спине оказались чьи-то руки: Гарри понял, что падает на землю. В глазах потемнело, но он отринул слабость, отказываясь терять сознание. И вновь почувствовал, как в него вливаются силы.

— Гарри...

Он попытался сказать, что с ним все хорошо, но из горла вырвалось нечленораздельное бормотание. Послышался стук дерева о камень, когда палочка выпала из руки. Кто-то ее подобрал. Через пару мгновений Гарри пришел в себя и протянул руку, в которую тут же вложили палочку. Он ее поднял и направил вперед.

— Поттер! Стой!

— Ух ты, очухался, — сказал Симус.

— Люмос. — Гарри подошел к Энтони.

— Как ты? Хорошо меня слышишь?

— Да... Что со мной было? Больно! — и Энтони ухватился за плечо.

— Рана несерьезная, — пробормотал Гарри. — Ты был под Империусом.

— Что? — Энтони на мгновение окинул взглядом помещение. На его лице отчетливо читался страх. Но теперь это был, несомненно, Голдстейн из Равенкло, а не кто-либо еще.

— Успокойся. Ты помнишь, что случилось? — Ноги плохо держали его, поэтому Гарри сел. Сделал он это, как ему показалось, вполне естественно, но, судя по тому, что к нему подбежала Гермиона, это было не так. Он не обратил на нее внимания. — Ты прислал мне письмо...

— Письмо, да, — Энтони смотрел вниз, то ли избегая встречаться с ним взглядом, то ли пытаясь что-то вспомнить. — Я хотел сказать... я должен был... это было опасно, я не мог рисковать...

Гарри промолчал, дав возможность равенкловцу вспомнить хоть что-то, но оказалось, что события сегодняшнего дня начисто стерлись из его памяти. Он помнил, как отправил Гарри со школьной совой записку, помнил, что это было очень важно... и больше ничего.

— Надо дать знать нашим, — сказал Джордж, когда Гарри, наконец, с помощью Гермионы, встал с пола. — Симус, становись сюда. Гермиона, ты — сюда, Гарри, ты тоже подойди.

Вместе они образовали в центре Зала Наград что-то вроде небольшого квадрата. Энтони безучастно смотрел на них.

— Что мы делаем? — спросил Гарри.

— Подаем знак, — ответил Джордж.

* * *

В прямоугольных очках, строгой мантии и блестящих черных шнурованных ботинках Николас походил на типичного министерского работника. Алекс уже давно заметил, что в Министерстве Магии существует негласный дресс-код. Цвета, ткани и прочие основополагающие характеристики могли различаться, но в бесформенных одеяниях чиновников присутствовало нечто неуловимо-однообразное. Вполне возможно, что он ошибался, и одинаковы были сами чиновники, что и придавало сходство их обличиям. В любом случае, сейчас, по его мнению, Николас вполне мог затеряться среди этой вечно спешащей братии, членом которой с неудовольствием иногда себя ощущал Алекс.

Только мантия была коротковата.

— Доброе утро, — поздоровался Николас как ни в чем не бывало, подошел к крану и выпил стакан воды, которая доставлялась заклятиями в дом из близлежащих источников. Потом он выпил еще один стакан с таким видом, будто проглотил что-то мерзкое. Затем, не сказав ни слова, ушел в спальню и вернулся уже в своей привычной бесцветно-грязной мантии. Алекс не знал, с чего начать разговор: наверняка алхимик слышал шум льющейся в душе воды, и маловероятно, что Алекс приволок в его дом подружку. Да и палочка должна была его известить.

— Как он? — спросил Николас, сев на стул напротив с таким видом, будто они расстались вчера.

— Слаб, но полон энтузиазма, — ответил Алекс. На языке вертелось множество вопросов, но он решил их отложить. Усталость начала давать о себе знать, и для любых проявлений активности у него не оставалось сил. Наверное, только ответственность за необычного гостя до сих пор удерживала его в бодрости, но сейчас, когда господин алхимик вернулся, все, чего хотелось — поспать. Мысль о предстоящем рабочем дне чуть не заставила его застонать.

Николас погладил чисто выбритый подбородок.

— А ты не выяснял, на что направлен его энтузиазм?

— Мистер Блэк изъявил желание как можно скорее попасть в Хогвартс.

— Хм... Нам бы не помешал свой человек в школе.

Ход мыслей алхимика порой мог удивить. Алексу иногда казалось, что Николас склонен к различного рода эффектным трюкам и неожиданным действиям, но это случалось довольно редко и, как оказывалось впоследствии, всегда преследовало определенную и вполне практичную цель.

— Что? — успел он воскликнуть, перед тем как понял, что отправлять Сириуса Блэка в Хогвартс вряд ли могло прийти в голову даже столь необычному человеку.

— Впрочем, об этом позже. Он что-нибудь ел, пил?

— Только немного воды.

— Вот и славно.

Алхимик взмахнул палочкой, и Алекс с завистью человека, не освоившего бытовые заклинания, наблюдал, как три ножа сами собой начали нарезать овощи. Вместо холодильника в доме находился белый деревянный шкаф, в котором, по утверждению Николаса, никогда ничто не испортится. Услышав об этом, Алекс не удержался и спросил, не сидит ли он сам периодически в этом шкафу, на что Николас изобразил некое подобие улыбки.

Салат, приготовленный по принципу «из того, что было» лежал в тарелке, облитый оливковым маслом, когда шум воды из ванной, наконец, прекратился.

— Не принесешь нашему гостю какой-нибудь одежды?

— Да, конечно. — В комоде обнаружились такие же широкие бесцветные штаны и рубаха, которые носил алхимик дома, и Алекс, приоткрыв дверь душевой, просунул их туда.

— Наша униформа, — прокомментировал он и расслышал, как Блэк хохотнул. Через минуту он появился на кухне, передвигаясь робкими шагами младенца, который только учится ходить. Длинная борода исчезла, уступив место черной щетине с проплешинами из-за неаккуратной стрижки, длинные волосы были неровно обрезаны. Видимо, ножницы Блэк нашел, но бритвой не решил воспользоваться. То ли постеснялся взять чужую и столь личную вещь, то ли боялся, что нынешнем состоянии скорее перережет себе горло, нежели побреется. Алекс уступил ему свой стул, поставил перед ним тарелку с салатом и отступил в сторону. Пару мгновений Блэк смотрел на Николаса, затем сел и принялся торопливо поглощать еду. Алхимик молчал, поэтому Алекс счел нужным предупредить:

— Не слишком быстро.

— К черту все, — пробормотал Блэк в ответ с набитым ртом и бросил взгляд на Николаса.

— Спасибо.

Тот в ответ кивнул.

— Для начала я отвечу на некоторые вопросы, которые, должно быть, накопились у тебя, — сказал он.

— Кто ты?

— Я тебе это вскоре сообщу, но не сейчас. Дело в том, что про меня ты наверняка слышал, и мне хотелось бы, чтобы у тебя вначале сложилось обо мне более ясное впечатление, прежде чем ты узнаешь мое имя.

Алексу слова Николаса показались абсурдными, и он окончательно решил никак не вмешиваться в разговор. Но Блэк, по-видимому, уловил, что ему хотели сказать, и кивнул.

— Что от меня требуется?

— Ничего. Только пара мелочей.

— Каких? — он вновь принялся за еду.

— Быть рядом с Гарри, — сказал алхимик серьезно, и Блэк опустил вилку. — Говорить с ним, рассказать ему о его родителях, о том, за что они боролись, о твоей дружбе с ними. Я хочу, чтобы ты рассказал ему все, что знаешь.

Некоторое время Блэк молчал. Затем пробормотал:

— Хорошо, я понимаю.

— Я вижу, в Азкабане люди взрослеют, — заметил Николас. Это тоже было в его стиле — выдать какую-нибудь странную фразу и посмотреть, как люди на нее среагируют. На бледном лице Блэка мелькнул страх.

— Нет. Там они стареют, — ответил он. — Сформирую вопрос по-другому: могу ли я вам чем-то помочь?

Алекс был уверен, что у Николаса давно был готов ответ на этот вопрос.

— Для начала, ты должен восстановить свои силы. У нас будет много работы.

— Отлично. Ненавижу сидеть на месте.

— Да, как и Гарри.

— Мы должны разузнать, что происходит в школе. Лично, — твердо сказал Блэк.

— Я уже позаботился об этом, — ответил Николас. Алекс заинтересованно прислушался, но разговор перешел на другую тему, а Блэк, казалось, подчинился решению своего спасителя. — Я могу задать пару вопросов?

— Я к вашим услугам.

— Что ты знаешь о титуле лорда, который наследовал Джеймс?

— Лорда? — Блэк на секунду задумался. — Да, помню. Мы часто дразнили его по этому поводу. Еще до Статута о Секретности один из его предков оказал помощь королевской семье и получил титул. Впоследствии Поттеры исчезли с поля зрения магглов, титул остался чистой формальностью. По-моему, мы учились на пятом курсе, когда Джеймс узнал об этом от отца. А в чем дело? В Магической Британии нет лордов, это всего лишь пережиток прошлого, как фамильные перстни.

— Козни гоблинов, — сказал Николас. Слова прозвучали так, словно мысль уже давно зрела у него в голове. — Я так и думал.

— А причем тут гоблины? — спросил Блэк. Алхимик откинулся на спинку стула.

— Они передали Гарри перстень и сообщили о лордстве, как только он появился в Гринготтсе.

— Зачем?

На этот раз Алекс сообразил быстрее, наверное, потому что уже имел хорошее представление о тех вещах, что творились вокруг Гарри Поттера.

— Хотят вскружить ему голову, — сказал он, не удержавшись. Николас посмотрел на него и кивнул.

— Верно. Гарри — важная фигура на политической арене. Фактически, козырной туз, если можно так выразиться. Гоблинам выгоден тщеславный, знаменитый и богатый мальчик-герой, который не будет никого слушаться и станет действовать по собственному усмотрению. Тут наши маленькие друзья прогадали — Гарри, в общем-то, безразличны всякие титулы, родовые поместья и наследия минувших дней. Но это всего лишь пробный камень, к нашему счастью, пока еще безобидный.

Блэк выглядел удивленным.

— Гоблины готовят восстание?

Николас отрицательно покачал головой.

— Не восстание, не думаю. По крайней мере, пока жив Дамблдор. Они толкают волшебный мир к гражданской войне. А вот когда он будет обескровлен... Это всего лишь мои предположения, и сейчас еще рано беспокоится о таких вещах. Но не помешает быть начеку.

— С гоблинами всегда надо быть осторожными, так говорил мой папаша, — сказал Блэк. — Хоть в чем-то он был прав.

— На данный момент нам, все же, не стоит портить с ними отношения. Они выполняют наш крупный заказ, хоть и не знают, что он наш.

— Заказ?

— На строительство. Только основу: фундамент, подземелья, стены и крыша. Гоблинам не понравилось, что они не получили полной свободы над проектом, включая охранные заклятия, двери, окна и прочие детали — это несколько их уязвляет. Обычное тщеславие художника, надеюсь. — Николас улыбнулся. — Но с гоблинской магией работать тяжело и, если уж говорить откровенно, у меня нет ни одной причины им доверять. У гоблинов есть свои негласные законы чести, но они умеют проворно находить в них лазейки, чтобы оправдать свои поступки. Гротескная пародия на людей. Удивительный народ.

— Только им этого лучше не говорить.

— Разумеется. — Николас наклонился вперед. — Еще одно. Петтигрю — анимаг?

Блэк кивнул, на его лице отразилась целая буря эмоций. Алекс никогда не видел, чтобы у человека так дрожали губы, на какое-то мгновение могло показаться, что у бывшего узника припадок.

— Он превращается в крысу? — продолжил Николас, сделав вид, что не замечает состояния собеседника.

— Откуда вы знаете?

— От Гарри. Он провел кое-какие умозаключения... Мы сообщим ему, как только он проснется, не беспокойся. Ты хочешь с ним поговорить?

— Как?

— У нас есть связное зеркало.

Блэк опустил голову и отрывисто покачал ею.

— Я не хочу... так, — сказал он.

— Понимаю. — Николас некоторое время молчал. — Алекс, тебе не пора на работу?

И в самом деле, пора. Часы уже показывали половину восьмого, камина в этом доме нет, а шеф не любит опозданий.

— Да, — сказал он, подобрал свой плащ и вышел в прихожую, где оставил промокшие ботинки. Перед тем, как аппарировать, он расслышал голос Николаса:

— Тринадцать дюймов, граб и жила дракона. Не идеально, но на первое время сгодится.

Переодевшись у себя дома, Алекс камином отправился в Министерство Магии. Он кивнул служащему, которого видел каждый день, но чьего имени до сих пор не знал. Когда решетки лифта уже закрывались, задержав их рукой, внутрь протиснулся обладатель самого страшного глаза в Британии.

— Доброе утро, мистер Грюм, — сказал Алекс. Старый аврор коротко кивнул в ответ, а его вращающийся искусственный глаз просканировал его сверху донизу. Вслед за ним, словно выводок утят за своей матерью, зашли две девушки и один парень. Каждому из них Алекс дал бы лет девятнадцать-двадцать. Молодой человек был серьезен и чем-то взволнован, когда как девушки оживленно переговаривались, время от времени удостаиваясь сердитого взгляда Грюма. «Новобранцы», — подумал Алекс. У одной из девушек были короткие, до шеи, ярко-розовые волосы, поэтому узнать ее не составило труда. Алекс был на седьмом курсе, а она в то время переходила то ли на второй, то ли на третий, и своим необычным цветом волос выделялась среди хафлпафцев. Дочь Андромеды Блэк, метаморф. Кузина Сириуса. Только сейчас он вспомнил о событиях прошлой ночи: Министерство Магии обладало уникальной способностью засасывать в ежедневную рутину, как только ты прибывал сюда. Знает ли о побеге Грюм? Аврор был хмур, даже сердит, но, впрочем, в другом настроении его редко можно было увидеть. Наверное, тюремщики еще не совершали регулярного обхода камер. Несколько миль до берега, подпитываемый силой медальона, Блэк должен был проплыть часов за четыре-пять, следовательно, бежал он поздним вечером. Сейчас только утро. Да и вряд ли обстановка в Министерстве была бы столь обыденной, достигни сюда новость о побеге.

Девушки хихикнули, и Алекс понял, что они на него смотрят. Он позволил себе улыбнуться в ответ, вдруг с неудовольствием осознав, что все еще одинок. Зато сонливость как рукой сняло. Он никогда не был одним из тех парней, которые могут произвести впечатление на девушку одним своим внешним видом, каким наверняка был, да и все еще есть, Сириус Блэк. Но уродливым себя считать тоже не приходилось, и Алекс знал, что неплохо умеет вести себя с противоположным полом.

— Школа авроров? — спросил он у девушек. Они одинаковым жестом указали на значки, прикрепленные к мантиям. Лифт остановился, и пожилая дама, чье присутствие в лифте Алекс только что заметил, вышла, оставив его наедине с представителями закона. «Хоть бы ты тоже вышел», — подумал он, поглядев на Грюма. Флиртовать с кем-то в его присутствии было все равно, что заниматься сексом перед Фонтаном Дружбы Колдовских Народов в разгар рабочего дня. Тем более — флиртовать с его подопечными.

Оставалось проехать лишь два этажа до нижнего уровня. Грюм вышел на предпоследнем, за ним — трое новобранцев. Ниже — только Отдел Тайн. Очевидно, девушки тоже это понимали, так как сопроводили его любопытными взглядами. Алекс подмигнул им сквозь решетку лифта. Глупость, конечно, но присутствие Грюма придало их переглядываниям некий ореол то ли хулиганства, то ли таинственности, и жест оказался к месту, судя по тому, что ему в ответ улыбнулись. А та из них, которую он узнать не смог, даже помахала ему рукой, прежде чем Грюм их одернул.

— Отдел Тайн, — провозгласил безжизненный женский голос. Минув темный коридор, Алекс прошел к своему кабинету. Для начала нужно проверить поступившие документы и внутриминистерскую почту. Это была одна из его побочных обязанностей как «новенького» в отделе — бумажная волокита. Скучное чтиво в большинстве случаев, но иногда было любопытно просматривать министерские заказы и прочие интересные письма.

Не прошло и минуты, как к нему в дверь постучали.

— Входите.

— Стобсон. — Начальник Алекса был коренастым, крепко сбитым мужчиной с густыми бровями, одним из тех, кого можно назвать вечно стареющими: волосы до конца не поседели, морщин недостаточно, чтобы приписать его к старикам, и в таком неизменном виде Бродерик Боуд существовал последние лет двадцать.

— Доброе утро, мистер Боуд. Чем могу помочь? — еще одной его чертой было вечно мрачное настроение, предназначенное всем и всему в Министерстве. Лишь в своих владениях и со своими подчиненными он был более или менее сносен. Но к Алексу он относился хорошо: считалось, что если Боуд кого-то приметит, то уже не отпустит от себя ни на шаг, и молодой сотрудник («слишком молодой», как поговаривали некоторые старшие невыразимцы) ощущал его опеку с первого дня, как появился здесь.

— Какие планы на завтра, Стобсон? Есть что-нибудь неотложное?

— Все как обычно, сэр, если сверху ничего не поступило. Я как раз начал просматривать...

— Там ничего важного, — Боуд отмахнулся от кипы документов, высившейся на столе, как от назойливой мухи. — Наверняка маггловики и спортсмены как всегда пытаются спихнуть на нас свои обязанности.

Маггловиками назывались работники Отдела борьбы с незаконным использованием изобретений магглов, а спортсменами — работники Отдела магических игр и спорта.

— А в чем дело? — спросил Алекс. Он знал, что если шеф заведется, то будет болтать не меньше получаса.

— Есть шанс проявить свои таланты, — ответил Боуд. — Подготовься к небольшому перерыву в исследованиях, потому что завтра мы отправляемся в Хогвартс. Попробуем раскопать что-нибудь из того, что там творится.

Несколько секунд Алекс обдумывал услышанное. Боуд, должно быть, решил, что Стобсон просто удивлен неожиданной новости, а так как шеф был не из тех, кто разъясняет свои приказы, он просто кивнул на прощание и вышел.

Но Алекс почему-то не был удивлен. Ему вспомнились прямоугольные очки, черные блестящие ботинки и слишком короткая мантия.

«Нам бы не помешал свой человек в школе».

Алекс ухмыльнулся и достал из выдвижного ящика свои записи. День предстоял трудный.

* * *

Он проснулся рано от непрерывного шума и, сев на кровати, почувствовал резкую головную боль. Шум доносился снизу, из-под кровати. «Зеркало», — подумал он. События прошедшей ночи требовали тщательного обдумывания, и тот факт, что Алекс вызывает его до того, как он успел сформировать о произошедшем ясное мнение, заставлял Гарри чувствовать себя неуютно. Перед глазами все плыло настолько, что ему померещилось, будто молодой парень на рисунке, который ему подарил Дин, двигается, а красные и золотые линии на скомканном гриффиндорском шарфе меняются местами.

— Привет, — пробормотал он хриплым голосом и окружил себя заглушающим заклятием. Изображение на зеркале прояснилось. — Ник!

— Доброе утро, Гарри. Вижу, я тебя разбудил.

— Ничего. Как у тебя дела?

— Все хорошо. У меня для тебя несколько новостей. Нас не слушают?

— Нет, я под заклятьем и за пологом.

— Молодец, — Николас посмотрел по сторонам, словно боялся, что его подслушают, несмотря на то, что за его спиной виднелись очертания кухни Офиса. — Сириус бежал из тюрьмы.

Сердце Гарри подпрыгнуло.

— Где он?

— Здесь. Он уснул, и я не стал его тревожить. У вас еще будет время поговорить.

Гарри был рад этому. Ему не хотелось, чтобы в первый раз он поздоровался с крестным через связное зеркало.

— Не беспокойся, главное, что с ним все в порядке.

Николас улыбнулся.

— Не забудь выглядеть удивленным, когда официальная новость достигнет Хогвартса. Скорее всего, это произойдет сегодня вечером.

— Не забуду.

— Я узнал от Сириуса, что Петтигрю и в самом деле — анимаг. Вы были правы. Он еще в школе?

— Нет. Пропал с карты несколько дней назад.

— Вот и хорошо, — сказал Николас. — Одной заботой меньше. Не знаю, сегодня или завтра, но в ближайшее время в школу прибудут люди из Отдела Тайн, с ними — Алекс. Надеюсь, они разузнают что-нибудь полезное.

Гарри прокашлялся. Голова стала яснее соображать, а голос Учителя успокоил его.

— Вообще-то, у меня тоже есть некоторые новости.

— Иного я и не ждал. Рассказывай, что вы там натворили.

* * *

Унылая деревенская площадь осталась позади, Альбус миновал ее скорым шагом, не вглядываясь в застывшие улыбки четы Поттеров. На его странные одежды даже некому было обратить внимания, настолько пустынной была сейчас Годрикова Впадина. Солнце то скрывалась за тучами, грея их тяжелые спины, отчего они проливались на землю прохладным дождем, то выглядывало обратно, скользя лучами по мокрым камням. Альбус шагал быстро, несмотря на возраст: на проблемы со здоровьем ему редко приходилось жаловаться.

Разрушенный дом стоял, видимый только внимательному взгляду волшебника. Половина крыши обвалилась, часть ее осталась на втором этаже, часть упала на газон, и осколки черепицы затерялись в неухоженной траве. Дверь была открыта нараспашку, ни одно окно не осталось целым. Между камнями широкой, огороженной бордюром дорожки пробивались сорняки. Это было унылое место, наводящее тоску, и Альбус сомневался, что здесь когда-либо сможет жить счастливая молодая семья. Он до сих пор ощущал отголоски сотрясшего дом десять лет назад взрыва: неприятное ощущение, словно нечто противное, липкое прикасается к твоей коже. Впрочем, Альбус был не из тех, кого могут напугать подобные вещи. Взмахом палочки он сбросил наложенные им же в свое время защитные заклятия.

Найдет ли он то, что ищет — этого ему было не знать. Он даже не до конца был уверен в том, что разыскивает, но годы научили его доверять своим ощущениям. В последнее время произошло слишком много подозрительных событий и для того, чтобы обдумать их, ему требовалось побывать здесь. Годрикова Впадина — не дом, домом для него всегда был Хогвартс, но место, где начался его жизненный путь, место зарождения и краха его грандиозных планов, как нельзя хорошо подходило для того, чтобы обдумать всю теперешнюю ситуацию целиком, вырвавшись из плена сиюминутных поручений и действий. Козни Люциуса Малфоя пришлись кстати, но его беспокоило, что школа осталась без защиты. Одних преподавателей наряду с Гарри Поттером на этот раз могло не хватить, а неожиданной помощи от Николаса Фламеля больше можно было не ожидать.

Вспоминая о прошлогодних событиях, он чувствовал, что упустил ситуацию из рук. Альбус все заново и заново обдумывал, но причины так и не находил. Что-то пошло тогда не так, но как и когда — он не заметил. Следующая подобная ошибка могла привести к гораздо худшим последствиям.

Гостиная все еще носила следы былого уюта: она уцелела лучше всего остального в доме. Альбус достал из рукава палочку и медленным круговым движением обвел вокруг себя. Ничто не отозвалось на заклятие, поэтому он подошел к ближайшей стене и приложил к ней руку. Он ощупал ее, стараясь уловить эхо заклинаний Сокрытия. С закрытыми глазами он двинулся вдоль стены; ноги сами перешагивали через препятствия в виде обломков мебели, разорванных книг и разбитых цветочных горшков.

Рядом с камином он остановился и указал палочкой на стену. Должно быть, это здесь. Теперь, когда тайник был обнаружен, открыть его не составляло большого труда. Деревянная панель растворилась в воздухе.

Железная дверца сейфа была не заперта.

Еще до того, как открыть ее, Альбус знал, что увидит внутри. Так и оказалось. Блестящая стальная поверхность, ни пылинки, как и положено. Ничего. Ни единого предмета, ни одного документа, ни завещания, ни драгоценностей. Пусто.

Альбус подозревал об этом с того момента, как увидел на пальце Гарри родовой перстень. Очевидно, что он получил его в Гринготтсе. Но откуда он взялся у гоблинов? Еще один вопрос, на который нет ответа.

Он вышел из дома, но перед этим стер все следы своего пребывания и вновь активизировал защитные заклинания. Дождя не было, впрочем, как и солнца: обыкновенная пасмурная погода, от которой блекли все краски. Альбус зашагал вниз по улице, теперь уже неторопливо, размеренно, походкой, предназначавшейся для размышлений.

Миновав несколько домов, он услышал детский смех, затем дошел до узкого переулка, сворачивавшего влево. Здесь дома располагались только на одной стороне, а вместо дороги была широкая тропинка. У одной из калиток стояла старая скамейка, на которой сидела крошечная старушка. Перед ней стоял мальчик, чей смех он слышал. Старушка сжала что-то в кулаке и через секунду растопырила пальцы, показывая пустую ладонь. Изобразив удивление, она похлопала по карманам своего свитера на пуговицах. Затем осторожно ткнула мальчишку в грудь.

— У меня нет, поищи у себя, — сказала она.

На лице мальчика удивление и недоверие смешались с предвкушением. Он проверил свои карманы единственным известным детям способом — по очереди сунув в каждый из них руки, и, взвизгнув, достал из одного круглую монету, подвешенную на кожаном шнурке.

— Как вы это сделали? — воскликнул он, скорее восторженно, чем вопросительно.

— А как ты думаешь?

Мальчик не успел ответить.

— Джейкоб! — донесся до них женский голос.

— Иду, мам! Мне пора. Возьмите, это ваше, — он протянул вперед ладошку.

Старушка загнула ему пальцы.

— Оставь себе, Джейк. Только никому не показывай.

— Ладно. До свидания, миссис Бэгшот!

— Ну, давай, беги к маме, — она долго провожала мальчишку взглядом. Альбус знал, что его давно заметили.

— Идем в дом, — сказала старушка, не поворачиваясь. Калитка не скрипнула, хотя выглядела весьма шатко. Альбус проследовал за ней во внутренний дворик и, когда она открывала дверь, произнес:

— Здравствуй, Батильда.

Когда-то он называл ее мисс Бэгшот, но теперь его волосы были так же седы, как у нее.

— Добрый вечер, Альбус.

Она коротенькими шажками прошла к кухне, но заходить не стала: просто взмахнула палочкой и села на кресло у камина.

— Не боишься, что нагрянут из Отдела по борьбе с неправомерным использованием магии?

— А? Нет. Пусть только попробуют, — ответила Батильда и вздохнула. — Магглы, Альбус. Они должны помнить.

— Что ты имеешь в виду? — он сел напротив нее.

— Нас, волшебников. Пусть в качестве невинных бабушек, показывающих фокусы, но должны.

Поднос с двумя чашками чая, чайником и тарелкой с печеньем проплыл в воздухе у нее над головой и опустился на стол.

— Уже триста лет мы живем, руководствуясь совершенно противоположным законом.

— Статут Секретности? Глупости, — старушка махнула рукой. — Давненько ты не заглядывал.

— Это точно. Теперь у меня появилось свободное время. — Он развел руками. На столике рядом с подносом в беспорядке были разбросаны книги и листы пергамента с записями. С одной из обложек улыбался Гилдерой Локхарт. «Вояж с вампирами», — прочитал Альбус и заметил торчащую закладку. — Можно?

— Пожалуйста. Эти мемуары — вранье, на мой взгляд, но есть очень интересные моменты.

Он открыл книгу на закладке. Некоторые строчки были подчеркнуты.

«Мужчина был гораздо ниже меня, но двигался с изяществом пантеры, что говорило о его крайней опасности. На каждой его кисти я заметил рисунок: толстая жуткая паучиха, чьи четыре лапки лежали на его пальцах, и еще четыре поднимались вверх по предплечью. Со времени своего появления он не издал ни звука, однако двое вампиров, Мерлин, целых двое! лежали у его ног, и пара блестящих клинков торчала у них из груди: каждому досталось по одному, прямо в сердце. Вдруг он посмотрел на меня, спокойно и пристально. Из-под черного шарфа не было видно ничего, кроме черных глаз. Мое сердце не дрогнуло, я резким движением достал палочку, которую успел убрать в рукав. Убивать странного незнакомца я, впрочем, не собирался, ведь так или иначе он помог мне. Увидев палочку у меня в руке, он постоял секунду неподвижно, и затем выпорхнул из окна, а странные черные одеяния развевались за ним, словно на плечах у него сидел левифолд. Я глядел ему вслед, пока он исчезал в темноте, размышляя о том, с какими еще чудесами столкнет меня судьба, и откуда-то у меня появилась странная мысль, что у незнакомца не было с собой палочки».

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросила Батильда, когда Альбус поднял взгляд.

— Занимательное чтиво, — ответил он. — Что ты надеешься здесь обнаружить?

Пытливые карие глаза, ставшие почти бесцветными за долгие годы, уставились на него.

— Этот Локхарт, он ведь работает у тебя в школе. Ты видел его?

— Несомненно.

— Впрочем, — добавила Батильда, пожав плечами, — не стоит обращать внимания. Я стара, и мне порой видятся вещи, которых на самом деле нет. Ты слышал о новом законе против оборотней?

Альбус решил не обращать внимания на то, как быстро она сменила тему разговора. Несмотря на возраст, Батильды Бэгшот была в этом плане подобна ребенку: она не могла и не любила ни на чем сосредотачиваться. Удивительно, что подобная личность стала знаменитейшим в Европе историком магии.

— Проект только на стадии рассмотрения, — ответил он, — и я бы не сказал, что он направлен против кого-либо.

— Неужели? Обязательная регистрация, иначе — Азкабан. Где им теперь работать? Никто не наймет на работу оборотня, ты прекрасно знаешь об этом. Раньше они могли скрывать свою сущность и зарабатывать себе на хлеб, а теперь?

— Так в любом случае поступают единицы.

— Да, но все же у них была такая возможность. Все дело в возможности. Если человек знает, что может вернуться к нормальной жизни, он не будет терять головы. Мы сами загоняем их в подполье без права на реабилитацию.

Альбус знал, что она права, но иногда остановить жернова законодательства представлялось невозможным даже для него, а страх людей и их ненависть к оборотням превозмочь было тяжело.

— Закон не будет принят ближайшие полтора года, — сказал он. — Я против него, и у меня есть единомышленники. А пока будем думать над этой проблемой. — У него были и другие мотивы для воспрепятствования вступлению закона в силу. Локхарт намекнул, что собирается уходить, и кандидатура, которую Альбус рассматривал в качестве основной и, честно говоря, единственной, напрямую оказывалась затронутой этим законом.

— Нехорошо это все, — проговорила Батильда. — Такая политика ведет к тупику и неизбежному кризису.

— Ты как всегда указываешь мне на то, чего мне не хочется видеть, — улыбнулся он.

— А что мне еще остается? — ответила она, — Только ворчать и тыкать пальцем. — Старушка улыбнулась в ответ, и ее улыбка опровергала только что сказанные слова. — Мальчишка Райт вернулся, слышал?

— Он закончил школу?

— Да, прямиком из Дурмстранга, даже запах снега не выветрился. Подарил мне снитч, один из первых выкованных.

— Любопытно. Позволишь взглянуть?

— Всегда пожалуйста, если сможешь поймать. Он летает где-то по дому, моим глазам за ним не уследить.

— Верю, — сказал Альбус. Райты из Годриковой Впадины были потомками того самого Боумена Райта, выковавшего первый золотой снитч после издания закона о защите сниджетов. Их снитчи до сих пор слыли самыми неуловимыми. — Надо бы к ним заглянуть, вполне возможно, что у меня будет для них заказ.

Чашка в его руках опустела, и он поставил ее обратно на поднос.

— Уходишь, — сказала Батильда, предупредив его намерение, хотя он еще даже не шевельнулся. — Собирался ко мне на час, не меньше, а теперь уходишь. Я видела тебя еще мальчишкой, Альбус. Видела, как ты рос. Ты всегда был тороплив, и только ум уберегал тебя от бед.

Альбус услышал оправдательные нотки в своем голосе.

— Я собирался заглянуть к Райтам. Невежливо делать это затемно.

— О, мальчик достоин внимания, уж поверь. Талант. Все-таки, этот Дурмстранг небезнадежен.

«Совсем небезнадежен», — подумал Альбус. Вставая, он увидел над камином фотографию молодого юноши с озорной улыбкой. Он периодически тряс головой, и его светлые кудри прыгали перед красивым лицом. Батильда не заметила, что он замешкался, или сделала вид, что не заметила.

— Если встретишь этого старого болтуна Элфиаса, скажи, чтобы зашел ко мне, — сказала она на прощание.

— Обязательно, — ответил Альбус.

На улице начинал накрапывать дождь. Окружив себя отражающим заклинанием, он быстро зашагал к краю деревни. Мальчишкой ему довелось побывать в гостях у старого Эдмара Райта вместе со своим братом Аберфортом. Тогда мастерская мага-кузнеца не произвела на него впечатления: профессия Райта сильно отличалась от того, чем, по его мнению, должен заниматься волшебник. А вот Аберфорт часто навещал мастера, впрочем, он делал много из того, от чего отказывался его старший брат.

Дом Райтов располагался на краю деревни еще до введения Статута Секретности (кузнецы раньше всегда так поступали, чтобы звоном металла не мешать людям), и до сих пор находился там. Удивительно, но Годрикова Впадина ничуть не прибавила в размерах за четыре века. Как только он подошел к железной калитке, та распахнулась перед ним.

— Заходите и спускайтесь вниз, — донесся до него голос. Мир вокруг темнел, и дождевые капли рассеивались перед невидимым щитом, которым он себя окружил, ограничивая обзор, но повсюду вокруг себя Альбус еще мог различить металлический блеск, словно весь небольшой дворик был отделан железом. Дверь была приоткрыта, и он зашел в просторную гостиную. Ее простору способствовал тот факт, что в она оказалась почти пустой: камин, как и во всех волшебных домах, софа напротив него, а на противоположной стене — шкаф и книжная полка. Из круглого отверстия прямо посередине комнаты лился красноватый свет, придавая очертаниям гостиной мрачный облик. На стене справа от камина висела большая фотография в серебристой рамке, откуда хмурился мальчик лет тринадцати со строго подстриженными черными волосами и в кроваво-красной мантии — такой же, какую Альбус уже видел сегодня на фотографии в доме Батильды Бэгшот. Периодически мальчик махал рукой в объектив и оглядывался по сторонам.

Альбус спустился вниз по лестнице и оказался в мастерской, где не бывал по меньшей мере лет девяносто. По площади помещение значительно превосходило сам дом; низкий потолок, кое-где покрытый черной копотью, создавал ощущение еще больших размеров.

— Добрый вечер.

— Добро пожаловать, — ответил хриплым голосом молодой человек, выходя из тени. Райты ковали большинство деталей вручную, маггловским способом. Он подошел к наковальне, бросил на нее железный брусок, вытер руки о штаны и подошел к гостю. — Отца нет дома, но если вы по делу, можете обсудить его со мной. Погодите, я вас знаю. Вы — Альбус Дамблдор.

— Верно, а вы сын Эрика, если я не ошибаюсь? — «На фотографии был определенно он», -подумал Альбус. Но того мальчика больше не существовало, а на его место пришел высокий, жилистый и широкоплечий парень с резкими чертами лица, квадратной скулой и бледными губами.

— Ага. Я Вилмар.

— Мне нужны снитчи, семь идентичных экземпляров.

Молодой человек кивнул.

— Пойдемте, — он подошел к деревянному, обитому медью ящику. — Выбирайте любые, — и отпер сундук.

Казалось, что снитчи светятся в темноте, настолько ярко они блестели. Металлические спортивные снаряды были прикреплены кожаными ремешками к стенкам ящика, десятки одинаковых кругляшей со сложенными крест-накрест тонкими крыльями. В общей сложности их было полторы сотни, не меньше. «Эффектный рекламный трюк».

— Прекрасно, — сказал Альбус. — Сойдут любые. Думаю, я могу полагаться на ваш выбор.

— Как скажете. — Райт-младший взял с полки небольшой ларец из светлого дерева.

— Мне бы хотелось переговорить с вашим отцом. Могу я узнать, где он?

Молодой человек пожал плечами.

— Где-то на континенте. Я скажу ему связаться с вами, когда он вернется.

— Нет нужды его беспокоить, дело не срочное, — ответил Альбус, коротко улыбнувшись. — Я случайно заметил фотографию в гостиной. Вы учились в Дурмстранге, верно?

— Да, я окончил школу два года назад. Некоторое время путешествовал, и теперь, как видите, вернулся, чтобы продолжить семейное дело.

— Весьма похвально. И как бы оценили уровень обучения в своей школе?

Райт-младший вновь пожал плечами, пытаясь выразить некое подобие дружелюбного безразличия, но по лицу его было видно, что ему неловко.

— Мне не с чем сравнивать, — ответил он. — Но у нас преподаются некоторые области магии, которых нет в Хогвартсе. Например, то, что мне было крайне необходимо — Изготовление Магических Артефактов.

— Или Темные искусства...

— Верно. Нет Руноведения, но руны — это старье. Кто сейчас пользуется рунами?

Альбус не ответил.

— Я перечислю вам оплату со счета в Хогвартсе, — сказал он вместо этого.

— Да, конечно. Пойдемте.

Вместе они поднялись по лестнице. Молодой кузнец держал подмышкой ларец со снитчами, а его майка прилипла к спине. Альбус протер платком вспотевший от жары лоб.

— Душновато у вас.

— Да, сэр.

Он взял со стола лист пергамента. «Договор о покупке», гласила надпись. Альбус написал «снитчи, семь штук» в графе «Товары и их количество», и подписался: «Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс». Документ принял надпись, и он улыбнулся про себя, подумав: «Я все еще директор».

У двери Райт-младший передал ему ларец и кинул пару монет в мешочек, привязанный к лапке взъерошенной бурой совы.

— О, газета, — прокомментировал он. Дождь неистово барабанил в окна, почтовая сова промокла и, кажется, хотела спать, так как закуталась в собственные перья настолько, что невозможно было разглядеть ни глаз, ни клюва, но «Вечерний Пророк» остался сухим.

— Спасибо, — сказал Альбус, принимая ларец, оказавшийся на удивление тяжелым. — Всего доброго.

— До свидания, сэр, — своим хриплым голосом пробормотал молодой человек. — Если что-нибудь будет нужно, лучше нас в Англии по металлу никто не работает. Обращайтесь.

— Непременно, — ответил Альбус и направился по тротуару к калитке. После жара мастерской свежий, мокрый воздух улицы казался избавлением. Он уже вышел на край дороги и собрался аппарировать, но его остановил голос Райта-младшего.

— Мистер Дамблдор! — парень выбежал на улицу как был — в майке и грязных штанах и, в отличие от Альбуса, его не защищало от дождя заклятие. В руках он держал «Вечерний пророк». — Я подумал, вы захотите узнать. Смотрите. — Он поднял газету. — Сириус Блэк, сэр. Он сбежал.

От автора: Масштаб событий, происходящих в фанфике, уменьшился до долгих разговоров, мелких действий и нескольких минут. Это произошло из-за того что сюжетные линии и персонажи сошлись в один узел, перед тем как разойтись в дальнейшем по своим дорогам. Здесь важна каждая деталь, и чтобы ничего не упустить, приходится жертвовать «зрелищем». Боюсь, что вы заскучаете, но если все же дочитаете, обещаю, что постараюсь удивить вас в следующей главе.

Не забывайте, что этот фанфик — один большой эксперимент, и если у вас есть какие-то идеи, какие-то пожелания насчет того, что вы хотели бы увидеть, и прочие интересные или скучные мысли — пишите мне. На почту, в лс, неважно — я буду рад.

Поздравляю своих читателей и вообще всех фанатов с днем святого Валентина. Любите друг друга, радуйте своих любимых и окружающих, плодитесь и размножайтесь! В конце концов, что есть на этом свете лучше радостей любви?

Хочу поблагодарить пользователя Реван за поддержку, полезные предложения и всестороннюю помощь. Спасибо, дружище, ты как всегда полон идей!

* * *

— Может, попробуем отослать ему письмо со следящими чарами? — предложил Кавендиш. Его длинные волосы падали ему на лицо, а глубоко посаженные глаза оставались в тени.

— Я уже пробовал, — тут же вставил Зексон и исподлобья посмотрел на Питера.

Питеру не понравился этот взгляд. Ему вообще не нравилось поведение новых друзей. Прошло четыре дня с тех пор, как исчез Лонли, и они предпочитали на всякий случай подозревать в этом своего «новичка». Конечно, существовали и другие возможные объяснения произошедшего: Лонли мог просто притвориться сумасшедшим и свалить. Спейси пересказал им свой недавний разговор с пропавшим, из которого выходило, что Темный Лорд якобы вызвал его к себе. Верить в это не хотелось по многим причинам. Питер предпочитал не думать о том, что следующим пропавшим может оказаться он сам.

— Тогда что будем делать? — спросил Спейси. Этот никогда сам ничего не предлагает, зато претензий ко всем у него предостаточно. Питер постарался узнать поближе их всех. Кавендиш осторожен и довольно умен, но слишком долго думает. Лонли пронырлив, любит поддеть собеседника при разговоре, но только если он с кем-то наедине: будто для него издевка — это нечто тайное и личное. Спейси постоянно жалуется, ненавидит что-либо делать и безуспешно пытается переложить свои обязанности на других. Зексон... Зексон — никакой. Он всегда спокоен и никогда ничему не удивляется. Да и вообще редко проявляет какие-либо эмоции. Про таких людей многого не скажешь. И это тоже не нравилось Питеру.

— Ничего ты не сделаешь, — ответил Кавендиш. – Плевать, даже если он пойдет на обед мантикоре. У нас есть дело. Мы должны узнать как можно больше про мальчишку. Может, даже поболтать с ним, — добавил он, скривив губы так, словно знал о какой-то шутке, известной только ему одному.

— Тоже мне, дело, — проворчал Спейси. – Носимся туда-сюда без толку. Надо было уговорить Лонли, чтобы он взял нас с собой, — он сглотнул и окинул взглядом остальных. — Рядом с Темным Лордом от нас было бы больше пользы.

«От меня была бы польза», — поправил его Питер про себя. – «У меня его палочка, я шпионил за его врагами все это время, а что сделали вы?» Он всегда хранил тисовую палочку при себе, и даже ложась спать, клал ее рядом с собой. Его беспокоила мысль о том, что Темный Лорд будет им недоволен. «Я выдал ему его главного врага, но из-за этого он чуть не погиб». В отличие от других Пожирателей Смерти, только предполагавших, что их господин еще жив, Питер был в этом абсолютно уверен. Зексон заставил его рассказать о событиях прошлого года, но некоторые детали он утаил, чтобы никто не был точно уверен в произошедшем. Но Питер знал. Даже в теле крысы он почувствовал тогда жжение метки, метки, которую ему поставил Темный Лорд одиннадцать с половиной лет назад в Хеллоуин. «Я должен добраться до повелителя первым, и тогда он будет мне благодарен. Он простит мне тот... инцидент, если я помогу ему возродиться».

Но действовать нужно было быстро. Несколько дней назад он получил еще одну причину для тревоги. Связь с крысой, которую Питер подкинул мальчишке вместо себя, внезапно оборвалась. Он наложил на животное легкое заклятие подчинения, которое, благодаря его анимагии, создавало нечто вроде мыслесвязи, и всегда держал его рядом, подкармливая. Удачно получилось: Питер даже не предполагал о подобных свойствах своих анимагических способностей. Он и раньше мог понимать, о чем думают крысы и мыши, если эти обрывочные картины можно было назвать «мыслями». Еда, еда, страх, ярость, еда... Тому зверьку пришлось отрезать палец, чтобы довершить сходство. Крыса была старой и дряхлой и, вполне возможно, она всего лишь умерла. Но что если Поттер догадался? Вдруг Дамблдор или кто-нибудь еще узнал, что на самом деле произошло, и теперь ему грозит опасность?

Зексон о чем-то тихо говорил, но Питер не слушал его. Пусть они бормочут в полутьме этого противного, заросшего плесенью дома, и обсуждают свои бесполезные планы, а он отправится прямиком к Темному Лорду. Но как? Если его подозрения небеспочвенны, придется спешить.

— Обойдемся без Лонли, — твердо сказал Зексон, и на этот раз Питер его расслышал. – Если Темный Лорд вызвал его, значит, в наших услугах он сейчас не нуждается. Подготовим почву для его возвращения. Разузнаем про мальчишку что сможем.

— Нам нужен Малфой, — тихий голос Кавендиша разнесся по комнате. – Нужны его деньги и его связи в Министерстве. Только так можно узнать, что за защита на доме Гарри Поттера.

«Все это бессмысленно», — сказал про себя Питер. – «Нет никакой разницы, какое заклятие защищает летнее обиталище мальчика. Соваться в Министерство тоже нет смысла, как и связываться с Малфоем – кто знает, не сдаст ли он их, чтобы упрочить свое положение перед министром? Единственное, что имеет значение – Темный Лорд». Даже про себя Питер не смел произносить его имени. Сами Знаете Кто, Повелитель, Мой Лорд, но только не... Он сглотнул и опустил взгляд на свои ладони. На левой руке не хватало мизинца. Остальные спорили. Они только и могут, что спорить и терять время. Мальчика что-то защищает. Или кто-то. Как еще он мог спастись в прошлом году? Темный Лорд не допускает ошибок дважды.

Значит, их планы бесполезны. Но сообщать им об этом глупо. Они ему не доверяют, еще не хватало, чтобы его начали подозревать в пособничестве Дамблдору. «Я начну действовать сам. Благодарность Темного Лорда нельзя разделить на четыре части».

На следующее утро Питер узнал, что из Азкабана сбежал Сириус. Теперь у него точно не оставалось другого выхода.

* * *

Блэк вертел в руках свою новую палочку, изредка поднимая взгляд. «Если кто и выглядит среди нас как наследник древнейшего и благороднейшего дома, так это точно не я, не Алекс и не Гарри», — подумал Николас. Даже в том, как неровно обрезанные волосы падали на лицо и глаза Блэка, было что-то изысканно-элегантное, и только белое, мертвенно-бледное лицо и тщательно скрываемая настороженность в глазах портили впечатление.

— И что Гарри сказал Макгонагалл?

— Что в замке находится Наследник, — могло показаться, что Блэк успокоился, но по скупым жестам и дергающимся пальцам Николас видел, что это не так. – И что его цель – Гарри Поттер. Про василиска он умолчал.

— А она?

— Не знаю.

— Но почему бы не сообщить все Дамблдору? Это ведь его школа. Честно сказать, я не понимаю ваших действий. Как-то все... непоследовательно.

Николас на секунду прикрыл глаза и провел пальцами по векам, чувствуя легкое покалывание. Радужки глаз наверняка опять сменили цвет, но зеркала рядом не было. Хорошо бы Блэк этого не заметил.

— Видите ли, — проговорил Николас, — Нельзя недооценивать Альбуса Дамблдора. Его политика слишком непредсказуема. Ему нужно, чтобы Гарри встретился с Волдемортом. Выбросьте из головы мысли о том, что мы обманываем его и мешаем его планам. Это необходимо понять раз и навсегда: нет никаких планов. По крайней мере, в том смысле, в которым мы привыкли это понимать. План был только один: столкнуть Гарри и Волдеморта. И он уже сработал.

— Я не понимаю.

— Нет, вы понимаете. Им так или иначе придется сразиться. Дамблдор хотел, чтобы Гарри Поттер не вырос трусом, и он этого добился. Большего ему почти не требуется. – Объяснять сейчас все начистоту было бы все равно, что обсуждать с умалишенным светские новости, и Николас почувствовал к себе неприязнь из-за того, что скармливает своему собеседнику непонятные и не совсем верные ответы. Он уже сделал так с Гарри, когда впервые встретился с ним, и сейчас история повторялась.

— Трусом? – Возможно, Блэк вскочил бы со своего места, если бы ему хватило сил. – Вы думаете, что храбрости достаточно, чтобы выступить против него? Я видел Волдеморта! Я проклинал его самыми страшными известными мной заклятиями, а он даже не поднял палочки, чтобы их отразить! Ни я, ни Джеймс, ни Лили, ни еще куча колдунов не смогли причинить ему ни капли вреда!

— ... будет рождён на исходе седьмого месяца теми, кто трижды бросал ему вызов… — пробормотал Николас. Странно, что раньше он об этом не подумал.

— Вот именно, — сказал Блэк. — Думали, что это просто слова? Джеймс и Лили встречались с Волдемортом трижды, и трижды им удавалось от него ускользнуть. В двух случаях я был с ними. Вы говорили, что обучаете его, но этого недостаточно. Я не знаю, кто вы, но Алекс утверждает, что вы один из сильнейших волшебников нашего времени. Если так, то не вам ли знать, на что способен Волдеморт.

— Один из сильнейших? Боюсь, мои способности несколько преувеличены. Но ни о ком из вас не было сказано пророчества.

Блэк отмахнулся от его слов.

— Какое к дьяволу пророчество? – воскликнул он. — Нельзя выставлять Гарри как какого-нибудь турнирного бойца против темного мага, только потому что кто-то произнес пророчество! Он всего лишь мальчик!

— Я и не собираюсь этого делать, — сказал Николас, но Блэк этого, кажется, не слышал ничего.

— Откуда вам вообще известно о пророчестве?

— Альбус рассказал мне о нем.

Ответ оказался настолько неожиданным, что Блэк осунулся, а гневное выражение лица сменилось на обеспокоенное. «Какой же он худой», — подумал Николас, вновь приглядевшись к бывшему узнику.

— Что? Дамблдор... Вы знакомы с ним?

— Да. Мы долгие годы общались и работали вместе.

— Работали... — без всякого выражения повторил Блэк. Затем поднял взгляд и скептически спросил: – А вдруг вы и сейчас «работаете вместе»? Вдруг все это – часть одной и той же игры?

— Игра, несомненно, одна и та же, — ответил Николас. – Но мы с ним не работаем вместе. Он считает, что я мертв. И давайте будем откровенны: если бы вы на самом деле сомневались в том, что я работаю на Дамблдора, то вряд ли стали бы делиться со мной этими мыслями.

Блэк невесело усмехнулся.

— Вы работали вместе многие годы, а потом вдруг начали строить козни за его спиной.

— Я бы так не сказал, — возразил Николас. – Я ничем не обязан Альбусу Дамблдору. Скорее наоборот. И я не собираюсь выступать против него. Он сражается за то, что считает правильным, но, буду откровенен, делает это способами, которые я не всегда одобряю. Он великий волшебник и великий человек, но есть вещи, которых ему никогда не понять.

— Какие вещи?

— Вам их тоже не понять. Возможно, со временем я смогу объяснить. Сейчас скажу одно: этот мир включает в себя гораздо больше сил, сторон и интересов, чем то, что вы и Альбус привыкли учитывать. Когда-то я стал частью этого, а теперь то же самое случилось и с Гарри, хотя он еще ни о чем не подозревает.

— О чем вы говорите? Можно выражаться менее туманными словами?

— Если сейчас я скажу больше, то лишь сильнее запутаю вас. Среди магглов ходит множество легенд, Сириус, — Николас впервые обратился к Блэку по имени, но жест остался незамеченным. – Они говорят о ведьмах и колдунах, о зельях, порчах и приворотах, пишут книги о добрых и злых волшебниках. Их мифы, легенды и книги соответствуют действительности меньше, чем мысль о том, что Англия выиграет следующий чемпионат мира по квиддичу. Время исказило историю — время и победители, которые ее писали. Затем и мы покинули магглов, напоследок стерев все следы своего существования, скрыв все правдивые упоминания о волшебниках, когда-то ходивших среди них. Они пошли своей дорогой, и мы для них теперь – персонажи бабушкиных сказок на ночь, не более. А теперь задумайся: могло ли случиться так, что не только в маггловском, но и в магическом мире многое было предано забвению? Люди склонны закрывать глаза на то, что больше не влияет на их существование. Есть силы и существа, ушедшие в тень, когда волшебники начали их теснить, но все еще живые и ждущие своего часа. Многое из того, что мы считаем старыми легендами, на самом деле когда-то существовало и все еще существует, но скрывается так же, как и мы от магглов.

— Тогда откуда вам известно про них? – спросил Блэк. «Очевидно, он посчитал меня чокнутым», — подумал Николас, — «раз спрашивает так, словно принял все за чистую монету».

— Из сказок на ночь, — ответил он, еще сильнее смутив собеседника. – И на случай, если вам показалось, что со мной что-то не так, советую вспомнить, кто вызволил вас из Азкабана. Вряд ли полоумный справился бы с такой задачей.

— Я прекрасно помню об этом, — проговорил Блэк.

— Отлично. Я не стану требовать от вас ответных услуг, надеюсь, что вы это уже поняли. Но прошу отнестись к моим словам серьезно, как бы нелепо они для вас ни звучали.

Блэк покачал головой.

— Ладно, я вас понял. Давайте вернемся к более... обыденным вещам. – Он пробежал глазами по одному из лежащих на столе писем. — Что насчет письма Биллу Уизли? Какие еще петухи?

— Это гениальный план Гарри, — улыбнувшись, ответил Николас. – Запустить дюжину петухов в Тайную комнату, чтобы их крик убил василиска.

— Глупости...

— Возможно. Эта идея могла прийти в голову только ребенку, скажете вы. Любой так скажет. Даже Дамблдор. Он заподозрит, что невыразимцы пришли в Хогвартс по чьей-то наводке. Предполагать все возможное — это его работа. А петухи в Тайной комнате – это как гнилое яблоко среди спелых, бессмысленный и в чем-то вредный ход: сложно предположить, что некто, имеющий влияние на Отдел Тайн, придумает подобное.

Солнце поднялось над горизонтом, и на кухне становилось душно.

— А что невыразимцы будут делать в школе?

— Мы можем только предполагать. На самом деле, неважно, что они предпримут: Боуд, насколько я его знаю, будет действовать весьма активно. Наследник начнет спешить, а это нам на руку.

— Откуда вы знаете Боуда?

— Познакомился с ним несколько дней назад в одном питейном заведении.

На лице Блэка появилась ухмылка.

— У вас подлые методы.

— Меня на них толкает необходимость. – Николас пожал плечами, следя за реакцией собеседника. — Все же лучше, чем кидаться проклятьями, не так ли?

— Не могу не согласиться, – сказал Блэк, отводя взгляд. – А что за золотая звезда? Такое ощущение, — он постучал пальцем по пергаменту, — что это нечто важное.

— Да. Быть может, звезда является частью того, о чем я говорил. Было пророчество, — сказал Николас.

— Да, я знаю. Мы ведь только что об этом говорили.

— Не это. Другое... – В горле образовался комок. Сейчас все это звучало как старая лживая сказка. Николас начал припоминать тот день. Когда же это было? Все долгие годы его жизни вдруг сжались в один миг. Первые опыты, первые и самые страшные ошибки в экспериментах, разноцветный дым над его домом в Париже и инквизиция, которая не могла этого не заметить. Бега, целительство, азы алхимии. Родители, которых он не успел спасти. – Даже не совсем пророчество, а скорее, легенда, предсказание. Мне тогда было около двадцати пяти, точнее не скажу. Я работал целителем, обслуживал и волшебников, и магглов. – Он заметил недоумение на лице Блэка, но продолжил. — Одна девочка умирала от драконовой оспы, я не знал, как ее вылечить. Родители не понимали, что с ней; но я видел: ей оставалось недолго. В последний раз, когда меня к ней вызвали, я попросил ее мать оставить нас наедине, чтобы попробовать... хотя бы снять боль заклятием. Девочка не позволила мне этого сделать. «Оставьте колдовство, лекарь», — сказала она. Ее голос был странным, звенящим. Тогда я не обратил на это внимания, и только через много лет мне все стало ясно. – «Мне вы не поможете, но я могу помочь вам. Берегитесь числа дьявола, ведь с него начинаются беды. Следите за золотом на небе, ведь с него начинаются перемены. Минувшее вернется в мир на плечах огня и человека». Затем она умерла.

В комнате установилась тишина. Казалось, Сириус не знает, как себя вести.

— Я...

— ...ничего не понял. Как и я, – закончил за него Николас. – Но с золотом на небе мы, кажется, уже уяснили. Это звезда, которую видел Гарри.

— Погоди. – Сириус поднял руку. Его осунувшееся лицо выражало крайнюю степень недоумения, еще немного, и над затылком у него появился бы горб, настолько он согнулся. – Драконовая оспа? Ведь все целители знают, как ее лечить. Неужели вы... тем более, если заболел ребенок... Выводящее зелье придумали еще в тысяча семьсот каком-то там году.

— Верно, — ответил Николас. Да, пришло время ему сказать.

— Сколько же вам лет должно быть? – усмехнувшись, спросил Сириус. Заметив, что собеседник вполне серьезен, он перестал улыбаться. Николас посмотрел ему в глаза и сказал:

— Шестьсот шестьдесят шесть.

* * *

Весь день прошел, словно в тумане. Гарри помнил, что опоздал на завтрак, не смог сварить зелье на уроке у Снейпа, за что Гриффиндор потерял десять баллов, и что весь день его преследовали обрывки увиденного ночью сна. За окном шел дождь, но в гостиной Гриффиндора, как всегда, было уютно.

— Ты слышишь меня, Гарри? – спросила Парвати. Ее вьющаяся прическа казалась еще более пышной, чем обычно. Смуглые маленькие пальцы были смазаны чернилами: когда дело касалось ее любимого предмета, она не замечала ничего вокруг. – Ты что, заснул?

— Что? Нет-нет. – Гарри вынырнул из собственных мыслей. Слишком многое предстояло обдумать, слишком странные вещи происходили в последние дни. – Я просто задумался. С этими зельями уже голова трещит. Я знаю учебник наизусть, но все равно не получается. Как ты можешь так легко разбираться в них?

Парвати пожала плечами.

— Стоит один раз уловить суть, и дальше все становится ясно.

— Суть чего?

— Зельеварения. Знаешь, разница здесь как между тем, когда ты готовишь блюдо строго по рецепту, и тем, как если бы ты знал, что нужно в него добавить, чтобы получилось вкуснее.

— Что-то вроде чутья?

— Нет, выбор делается на основе чистых знаний. Чутье нужно при изготовлении собственных зелий.

Гарри запустил руку в свои волосы – привычка, оставшаяся с раннего детства, когда тетя Петунья все время велела ему сделать что-нибудь со своей прической.

— Сдаюсь. Это выше моего понимания. – Он взглянул на пергамент, лежащий перед Парвати. Желтоватый лист был заполнен схемами, объясняющими, почему тот или иной ингредиент добавляется в зелье в тот или иной момент.

— На самом деле это несложно, с твоими-то умениями. – Парвати досадливо покачала головой. – Просто ты не хочешь сосредоточиться. – Она посмотрела на него. – Тебя что-то беспокоит?

— Ты хочешь сказать, помимо того, что творится в школе? Нет, абсолютно ничего. – Гарри усмехнулся. В общем-то, он не соврал, но Парвати не знала всей ситуации, поэтому с ее точки зрения – это неправда. Значит ли это, что его ответ – ложь? Относительная ложь? Полуправда? Он покачал головой. Чего только в голову не лезет. – Ничего, я всего лишь устал.

— Ты весь день ходишь сам не свой.

— Не выспался. Рон храпел всю ночь. – А вот сейчас он врет, причем не очень умело. Сон все не шел из головы. Гарри помнил, что разговаривал во сне с кем-то, с далеким голосом, словно по телефону или связному зеркалу. Перед глазами проносились какие-то светлые пятна, разбросанные по полу. Лампы? Светящийся мох? Мерлин, что за глупости.

— Ладно, — сказала Парвати. – Если тебе не хочется, то насильно я тебе знания в голову не вобью. Вот, возьми, почитаешь на досуге. Надеюсь. – Она встала и собралась уходить, но Гарри перехватил ее руку. Затем, смутившись, отпустил ее.

— Извини, Парвати. Спасибо тебе, большое спасибо, просто сейчас я...

Она посмотрела на него и кивнула.

— Я понимаю, не беспокойся.

Подобрав разбросанные по столику записи и свои учебники, она направилась к лестнице, ведущей в спальни девочек.

— Ты слышал? – Какой-то свистящий звук донесся до них то ли сверху, то ли с коридора. Парвати застыла на месте.

— Да, — ответил Гарри, затем пожал плечами. – Наверное, Пивз веселится.

— Наверное... Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, Парвати.

Он остался один в гостиной. Пламя уже почти потухло, и помещение с каждой минутой все сильнее и сильнее погружалось во мрак. Дождь приятно шумел за окном. Гарри вспомнил сегодняшний случай на зельеварении. Еще одна непонятная деталь в мозаике. Урок закончился, и он уже покидал класс вместе с остальными, как Снейп остановил его.

— Задержитесь, Поттер.

Гарри подождал, пока в кабинете останутся только они вдвоем. Рон замешкался на секунду, но он жестом велел ему уходить.

— Итак, Поттер, что вы опять замышляете? – спросил Снейп.

— Простите, профессор?

— Не стройте из себя идиота, Поттер, благо, вам не приходится для этого прикладывать много усилий. Директор в школе теперь другой, если вы не заметили, и не думайте, что нынешний станет покрывать ваши дурацкие шалости.

Гарри был удивлен.

— Я действительно не понимаю, о чем...

— Шкурка бумсленга, Поттер, — прервал его Снейп, — недавно пропала из моих запасов, и я прекрасно знаю, кто этому поспособствовал. В замке есть только один человек, которого может хватить на подобную глупость. Вряд ли вам поддастся приготовление Оборотного Зелья, но вот Грейнджер или Патил, пусть и не с первой попытки... Поставлю вопрос по-другому: в кого вы намерены превратиться, Поттер? Я все равно доберусь до правды, так что лучше скажите мне все прямо сейчас, и, быть может, Гриффиндор еще сможет рассчитывать на предпоследнее место в кубке школы.

— Я не знаю, о чем вы говорите, профессор Снейп, — проговорил Гарри. Ему показалось важным не выказывать никаких эмоций. Он обдумает это потом. Снейп – сторонник Дамблдора (или Волдеморта, шепнул внутренний голос), пусть мучается сомнениями. Если, конечно, это не обычная провокация с целью проверить его реакцию. — Мне пора на следующее занятие. Я могу идти?

— Убирайтесь.

И вот пришла пора все обдумать, но никаких внезапных идей в голову не приходило. Если Снейп все выдумал, то зачем? И кто ему приказал это сделать? А если правда, и кто-то украл шкурку бумсленга – кто готовит оборотное зелье? Гарри посмотрел на лист, который оставила ему Парвати. А ведь точно. С чего он взял, что этот некто готовит именно оборотное зелье? Со Снейпом все понятно: если он думает, что кражу совершил Гарри, ему и в голову не придет ничего иного. Но шкурка бумсленга – редкий и дорогой ингридиент, и оборотное зелье – чуть ли не самое простое, в состав чего она может входить.

«Надо бы узнать, как там Энтони», — подумал Гарри. Голдстейн не появлялся на занятиях, как они и договаривались, и непохоже было, что кто-то на это обращает внимание. Наверное, он все же отпросился у Флитвика, как и планировал. Гарри все еще не мог понять, почему он назначил встречу ночью в безлюдном месте, но, судя по произошедшему, его опасения не были напрасны. Кто-то знал о нем, а значит, знает и о Гарри.

— Раз Наследник не пришел сам, значит, предполагалось, что эта встреча не должна стать последней для тебя, — сказал сегодня Ник. Гарри казалось, что он понял смысл фразы, но не совсем был в этом уверен. Наследник играет с ним? Или это Энтони сделал что-то, что его разозлило? Например, узнал, кто скрывается за маской Наследника.

Висевшие над камином большие круглые часы показывали половину двенадцатого. Гарри поднялся по лестнице и осторожно, стараясь не шуметь, зашел в приоткрытую дверь. Соседи мирно посапывали, с тумбочки Невилла, сидя в широкой стеклянной чаше с водой, блестел глазами Тревор.

Забравшись под одеяло, Гарри долго лежал, глядя на полог кровати и пытаясь заснуть. Желание увидеться с крестным росло с каждым днем параллельно со страхом этой встречи. Что будет, если Сириус Блэк окажется не таким, каким он его себе представлял? Или, что страшнее: что, если сам Гарри не оправдает надежд своего крестного? Сириус, наверное, ожидает увидеть молодую версию Джеймса. Глупо, конечно, но почему-то этого он боится больше, чем встречи с Наследником и его чудищем. «Ты быстро передумаешь, как только увидишь василиска», — сказал Гарри сам себе. – «И тебе повезет, если тебя не заметят первым». В голове все еще звенели слова Снейпа: «В кого вы намерены превратиться, Поттер?» Хороший вопрос, подумал Гарри, и с этой мыслью заснул.

* * *

Учитель задержался на одном месте дольше обычного.

От недавно прошедшего дождя доски маленького дома потемнели. Где-то в ветвях свистели птицы, а трава под ногами была мокрой. Николас застыл у двери на несколько секунд и зашел внутрь. Учитель сидел на старом колченогом стуле, поставленном посреди комнаты, длинный меч лежал у него коленях. Зажав в руке камень, чем-то похожий на слипшийся кусок соли, он медленно проводил им по лезвию.

— Говорят, репутация Азкабана дала трещину, — сказал Учитель, не поднимая головы.

— Новости быстро до тебя доходят. Не знал, что ты выписываешь газеты.

— Ветер быстрее почтовых сов.

Николас не знал, что на это ответить.

— Мне нужен твой совет.

— Знаю. Зачем же еще ты сюда явишься? – Учитель перевернул клинок, и от начищенной стали отразились солнечные лучи, заглянувшие в дом через открытое окно.

— То предсказание, помнишь? Кажется, время пришло. – Николас сел напротив него.

— Время пришло, – повторил за ним Учитель. – Да, тебе шесть сотен и шестьдесят шесть лет. Люди не любят это число. Правильно делают, но поводы для неприязни у них ошибочны. Они называют это суеверием... Говори, что тебе известно, может, я и смогу тебе помочь.

Николас посмотрел на меч. Почему-то он притягивал взгляд. Странно. Это ведь обычная сталь, человеческая, без каких-либо чар.

— Гарри пишет о золотой звезде. Она появилась дважды.

— Ты хочешь сказать, что мальчик видел ее дважды, — не дождавшись ответа, Учитель продолжил: – Но ты произносишь это так, будто... – он нахмурился. — Я начинаю думать, что все важные происшествия так или иначе связаны с твоим учеником.

— Он всего лишь мальчик, — возразил Николас и понял, что повторил недавние слова Блэка. – То, что он считает своей судьбой, всего лишь неудачное стечение обстоятельств, которые толкнули его на нужный путь.

— Нужный кому? – Учитель так резко провел камнем по лезвию, что шорох превратился в свист. – Разве судьба – не что иное, как стечение обстоятельств? Не нужно отрицать того, чего ты не хочешь видеть. Как еще он мог первым заметить признаки предсказания, сказанного тебе шесть сотен лет назад? Я слышал легенды о золотой звезде, когда тебя еще не существовало. «Золото во тьме и время, когда смешается прошлое и настоящее» — так было сказано. Никакой ясности, ни одного подтверждения того, что пророчество когда-нибудь сбудется, но легенда все еще жива. – Он покачал головой. – Мальчик, Который Выжил, говорят про него. Тот, кто пришел, чтобы избавить мир от зла. Долго ли ты думал, прежде чем выбрать его в качестве ученика?

Николас почувствовал, что против воли в нем поднимается гнев. О чем он говорит?

— Это не так. Я руководствовался... другим.

— Что не так? Я ведь тоже не тыкал пальцем в небо, когда выбирал тебя, Николя Фламель. Не из-за того предсказания, но так уж сложилось, что выбор пал на тебя. Это не твое пророчество, многим оно было известно еще до твоего рождения, но отсчет времени до него, как оказалось, связан с тобой. Объяснений у меня не было тогда, нет и сейчас. Ты ведь и сам чувствовал это: как с компасом шел ты к своему ученику и, увидев его, узнал, словно давно потерянного друга.

Странно было слышать от Учителя слово «компас».

— В первый раз я чувствовал то же самое.

— Ошибаешься, — Учитель покачал головой. – Ты хотел это ощутить, и ты ощутил. Не терзай себя. Не поступки и выбор приравнивают людей друг к другу, а причины поступков и выбора. Если ты будешь бояться того, что у тебя ничего не получится, то, поверь, так оно и случится. Один раз ты попытался исправить то, что сотворил, и это разбило твое сердце. Но это не причина для того, чтобы бояться мальчика. Слушай, но не жалей его, учи и учись сам. А туманные пророчества оставь в покое. Я уже пробовал их предотвращать – ничего не вышло. Они сбываются только потому, что были произнесены.

Николас поднялся.

— Спасибо, что выслушал меня.

— Не сердись, — Учитель уловил его настроение. – Мои слова на этот раз тебе не помогут. Смотри своими глазами, отринь призраки прошлого. Когда-нибудь я приду к вам на помощь, когда станет слишком тяжело. Но только один раз. На большее меня не хватит.

— О чем ты? – смутился Николас. – Это тебя-то не хватит?

— Это ваша война и ваше дело. – Учитель постучал по клинку ногтем указательного пальца, и сталь издала мелодичный звон. – Мое время уже прошло, сынок. Я остался тогда, когда должен был уйти, и у этого мира заканчивается терпение. – Он с шумом вдохнул свежий воздух и на миг закрыл глаза. — Ветра все холоднее.

— Я не понимаю.

— Если все сложится благополучно, не поймешь никогда. Ты — алхимик, исследователь, и привык проникать во все тайны, окружающие тебя. Но мою тайну оставь в покое.

Николас привычно склонил голову.

— Как скажешь.

— Вот и хорошо. Скажи мне кое-что, сынок. Та девочка, которая произнесла для тебя предсказание, – голос Учителя стал тихим и каким-то отрешенно-спокойным, — она ведь не была волшебницей, да?

Ответ прозвучал, как приговор.

— Нет. Даже не сквиб. Она была из магглов.

Старик кивнул и поднялся, сжимая в руках меч. Развернувшись – слишком быстро для такого тщедушного тела, — он ударил по стулу, на котором только что сидел. Старое дерево развалилось пополам.

— Вот это — я понимаю — оружие.

— Оружие для чего? – спросил Николас. Пришла пора уходить, его ждет слишком много дел. «Если бы у него были ответы, он бы их дал».

— Я слышал, что тени прошлого собираются вернуться в мир. Вдруг я с ними встречусь? Чем тогда сражаться с прошлым, как не его же оружием?

* * *

Пустые места за столами трех факультетов были как бельмо на глазу: многие магглорожденные разъехались по домам, и только среди слизеринцев никто не отсутствовал. Бренниган в своей темно-красной мантии восседал на стуле директора, словно на троне. Так и не притронувшись к еде, он теребил в руках шелковый платок, обмениваясь сухими фразами с преподавателями. Повсеместный шепот учеников создавал ощущение, будто ты находишься в пещере с летучими мышами:

— Блэк...

— Убийца...

— Тринадцать магглов...

Гарри прислушивался к разговорам, изо всех сил делая вид, что они его интересуют. Он крутил головой, тихо бормотал невнятные глупости и изредка посматривал на стол преподавателей. Профессора не пытались скрыть своего беспокойства, и даже Локхарт сегодня ни разу не улыбнулся. Удивительным могло показаться только настроение одного человека, от которого Гарри ожидал злости и презрительной гримасы, но никак не бледности и пустого взгляда. Лицо Снейпа, и так походившее цветом на выцветший пергамент, приобрело зеленоватый оттенок, словно его сейчас вырвет, и он совсем не был похож на того, кто вчера доставал Гарри из-за пропавшего из кладовки ингредиента.

Дин осмотрелся, словно их мог кто-то подслушивать, и тихо сказал:

— Слышал, еще одно нападение было? Равенкло, шестой курс.

— Да. Почему они все еще выходят ночью из гостиных? – пробормотал Гарри.

— А она и не выходила. Просто отстала от остальных после ужина. Клируотер, кажется, или как-то так. — Дин поерзал на стуле и опять наклонился к нему. — А Билл...

— Сегодня.

— Ясно.

Гарри не мог проглотить ни кусочка, хотя желудок периодически напоминал, что он голоден. Хогвартсские эльфы не перенесли бы этого, если бы узнали, что для молодого хозяина Гарри Поттера их еда сейчас на вкус как пепел. Сидевший рядом Рон, казалось, не испытывал таких проблем, но только на первый взгляд. Симус шушукался с близнецами, Гермиона о чем-то тихо вещала Парвати, а Невилл сидел, тыкая в тарелку вилкой, и, кажется, совсем не слышал того, что ему говорил Ли Джордан. Слава Мерлину, что их волнение незаметно среди общего настроения учеников.

Гарри чувствовал на себе взгляд. И каким-то образом знал, кому он принадлежит. Наследник. Значит ли это, что он где-то рядом, в Большом Зале? Было еще что-то: влево, к столу преподавателей, его тянуло непонятное желание, ощущавшееся как смутная злость. «Когда человек сходит с ума, он это осознает?» Если на что-то Гарри и мог сейчас списать свои чувства, так только на сумасшествие. Даже слова, приходившие на ум, были непонятными, бессмысленными. Люди придумали языки, чтобы осмысливать свои чувства, давать им определение. Но сейчас он просто не знал нужных слов. Возможно, мадам Помфри смогла бы...

Его мысли прервались, когда дверь скрипнула. У Гарри екнуло сердце, словно он случайно пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице. Почему никто не смазывает эти двери?

Первое впечатление было смешано с разочарованием. Пять человек друг за другом прошли в Большой Зал, и выглядели они далеко не как спасители. Впереди шел низкий, лысеющий и плечистый мужчина, который оглядывал столы четырех факультетов, выискивая кого-то. Краем глаза Гарри заметил, как Парвати на секунду привстала. Вторым шел худой, как палка, высокий волшебник, который единственным из всех присутствующих в помещении обнажил волшебную палочку. Мантия висела на его плечах, как половая тряпка на швабре, а взгляд у него был слегка... нервный. Две женщины шли следом, одна из них, очень красивая, на пальцах что-то объясняла другой так, словно кроме них вокруг никого не было. Вторая чем-то напоминала Петунью, только у своей тети Гарри никогда не видел такого выражения лица. Последним семенил сухопарый старичок с длинной и тонкой бородой, какая бывает у китайских учителей боевых искусств из старых фильмов. В руках он держал нечто, напоминавшее лупу.

Сердце Гарри во второй раз замерло, когда он не увидел знакомого лица, но через секунду, удерживая в руках деревянный ящик, спиной вперед в зал прошел Алекс. Когда он поворачивался, ящик чуть не выскользнул у него из рук, что вызвало короткие нервные смешки среди учеников. Когда из вестибюля донесся гневный вопль Пивза, Алекс ухмыльнулся и торопливо прошествовал к столу преподавателей следом за своими коллегами.

— Директор Бренниган, я полагаю? – осторожно осведомился тот, кто шел впереди всех.

Бренниган вскочил со своего места и через секунду, казалось, пожалел об этом, но садиться обратно было поздно, поэтому он ответил, изобразив любопытство:

— Он самый. Не могли бы вы объяснить...

— Бродерик Боуд, Отдел Тайн, — объявил низкорослый мужчина, и замолкший на мгновение зал вновь наполнился взволнованным шепотом. – По нашим сведениям, ситуация в школе такова, что требует расследования специалистами. Министерство направило за этим нас.

— Мне не приходило никаких извещений...

— У Отдела Тайн в чрезвычайных ситуациях есть все полномочия на самостоятельные действия диагностического характера. Имущество школы и ее обитатели не пострадают, по крайней мере, не от меня и не от моих коллег. Как я вижу, попечительский совет не намерен принимать никаких действий. Впрочем, остальное мы можем обсудить в более конфиденциальной обстановке.

Бренниган раздумывал недолго.

— Что же, идемте. – Он прошел мимо Боуда и, не оглядываясь, двинулся к выходу. Невыразимцы последовали за ним, и Макгонагалл, встав из-за стола, тоже присоединилась к процессии. Боуд обернулся к столу преподавателей.

— Было бы замечательно, если бы деканы факультетов пошли с нами. Может понадобиться ваш совет.

— У нас уроки, — возразила Спраут, но Флитвик покачал седой головой. Взяв палочку, он приставил ее к собственной шее, и тонкий голос разнесся по всему помещению:

— Внимание! Обращаюсь к ученикам, у которых сейчас Гербология, Зелья, Чары или Трансфигурация. Урок начнется на полчаса позже обычного графика, ждите нас в кабинетах. — И Флитвик вместе со Спраут спустились с помоста, на котором располагался стол преподавателей. Снейп помедлил на мгновение, но затем последовал за остальными.

Гарри заметил, что Алекс вздохнул и обратился к какому-то хафлпафцу:

— Дружище, не поможешь мне?

Парень с готовностью вскочил, и Гарри узнал его. Диггори, кажется. Это был тот самый хафлпафец, с которым он разговаривал, когда впервые обнаружилась кровавая надпись и окаменевшее тело миссис Норрис.

— Да, нет проблем, — пробормотал парень, и вместе с Алексом они вынесли ящик из Большого Зала.

Ученики встали с мест, и зал наполнился оживленными разговорами и скрипом стульев. Вместе с Дином и Роном Гарри вышел в вестибюль. Его тарелка так и осталась нетронутой.

— Поттер! – окрикнул его у лестниц голос Филча. Зажатая в худой руке палка противно стучала по камню. – Вам пришла посылка. Она стоит у хижины лесника, мне сообщили, что ее нужно открыть в течение четырех часов. Не забудьте.

— Да, спасибо, – ответил Гарри, и Филч ушел, бормоча что-то себе под нос.

* * *

«Хогвартс ничуть не изменился», — думал Алекс. Словно он вчера покинул эти стены. Преподаватели вместе с его коллегами ушли вперед, но он еще помнил дорогу в кабинет директора.

— Тебя не тяжело? – спросил он у парнишки.

— Нет, сэр, все в порядке, — ответил тот. На мантии у него был вышит герб Хафлпафа. – А можно спросить? Почему нельзя левитировать ящик? В нем...

— ...нечто ценное, — закончил за него Алекс.

Хафлпафец открыл рот и снова его закрыл. Потом решился и спросил, но, по мнению Алекса, совсем не тот вопрос, который собирался задать:

— А вы тоже из Отдела Тайн?

— Да.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Вас сюда направило Министерство?

Алекс повернулся к нему, заставив его остановиться.

— Как тебя зовут?

— Диггори, сэр. Седрик Диггори.

— Сын Амоса, да? – Несмотря на по-детски округлое лицо, черты которого только начали заостряться, парнишка ростом почти сравнялся с ним. «Он станет очень высок», — подумал Алекс, — «И красив. Уже сейчас он понимает, что начинает нравиться девушкам. Уверен в себе, но не дерзит: странное сочетание для его возраста».

— Да. Сэр.

— Отвечая на твой вопрос, Седрик: мы и есть Министерство, – «Это должно предотвратить дальнейшие расспросы». Он еще не был уверен, каким именно образом Николас убедил Боуда, поэтому не собирался никому ничего уточнять. Поддельный приказ сверху? Какое-нибудь заковыристое зелье его собственного изобретения? Проклятие подчинения? Впрочем, вряд ли Ник доверил бы такое ответственное задание человеку, чей разум затуманен чарами. В том, что Бродерик Боуд не знаком с Николасом Фламелем, Алекс мог поклясться. Впрочем, что ломать голову над этим: речь идет о человеке, который изобрел философский камень. Наверняка у него есть свои, особенные методы.

— Скажите, сэр...

— Да?

— Мы можем помочь чем-нибудь?

«Неожиданное предложение».

— Пока не знаю, — ответил Алекс. – Но будьте наготове и стерегите младших. Мы приехали сюда на проверку, а не на сражение.

— Сражение? С кем? – тут же спросил Диггори.

— Понятия не имею. Мы знаем не больше вас. Но, если ты заметил что-то необычное... – ему вдруг показалось, что парнишка на секунду сбавил шаг. – Да, Седрик?

Диггори нахмурился, показавшись на миг взрослее, чем был на самом деле.

— Не то, чтобы... – он замялся и удобнее перехватил ручку ящика. – Когда впервые появилась надпись на стене... вы ведь знаете про надпись?

— Да.

— В общем, мы шли с ужина, нас было человек двадцать, не меньше. А прямо там, рядом с кошкой Филча, — он осмотрелся по сторонам, — стоял Гарри. Гарри Поттер.

— Гарри Поттер, говоришь, — пробормотал Алекс. Это звучало одновременно забавно и тревожно.

— Да, сэр, — продолжил Диггори. – А еще в прошлом году он, говорят, был в подземелье вместе с профессором Квиррелом. Я даже не знаю, он вроде неплохой парень, но эти совпадения... Он ведь, знаете... — хафлпафец сглотнул и добавил почти шепотом: — Мальчик, Который Выжил. Вот я и подумал, ну, кто знает, что там произошло.

— Ясно. Мы учтем это, Седрик. Спасибо, что поделился.

Парнишка кивнул.

— Поймите, я не хочу доносить или клеветать на кого-то, но лучше принять меры предосторожности, да?

— Позиция истинного хафлпафца. Ты абсолютно прав.

Диггори смутился, должно быть, подумав, что над ним смеются. Но затем пробормотал:

— Спасибо, сэр.

«Разумная предосторожность», — подумал Алекс. – «Парнишка, в общем-то, прав. Но если даже честный хафлпафец начал подозревать, что Гарри затевает что-то плохое, что подумают остальные?»

У входа в кабинет директора собрались преподаватели вместе с его коллегами. Увидев Алекса, Боуд махнул рукой.

— Стобсон, идем со мной.

Это было странно.

— Но, сэр, я думал, что надо уже начать, — Алекс указал на ящик. – Время не ждет.

— Делай, что я сказал, — бросил Боуд отрывисто. – Оборудованием займутся те, у кого опыта побольше твоего. Директор?

— Да, идемте.

Дорогу к кабинету директора Алекс знал, а вот в сам кабинет так ни разу и не попал. Поэтому, зайдя внутрь, огляделся в поисках чего-нибудь необычного и загадочного, но был разочарован: ничего, кроме картин директоров и двух инструментов непонятного предназначения он не заметил. Разве что стол приковывал взгляд. «Такую громадину мне бы в кабинет».

Макгонагалл взмахнула палочкой, и напротив директорского кресла, в которое тут же уселся Бренниган, появилось шесть стульев.

— Итак, чем вы собираетесь здесь заниматься? – не слишком вежливо спросил директор. Причем смотрел он в это время на Алекса, но в ответ получил лишь невинную улыбку. «Должно быть, я выгляжу беспомощней босса. Он что, пытается запугать самого слабого?»

— Инициатива принадлежит мне, директор, — ответил Боуд. – Мистера Дамблдора убрали с должности, потому что он бездействовал. Его заменили вы. Расскажите мне, что вы предприняли?

— Я не обязан перед вами отчитываться.

— Разумеется, вы не обязаны. Но если вы ответите на мой вопрос, отпадет нужда отвечать мне.

Бренниган замялся.

— Я не могу допустить, чтобы Отдел Тайн отвлекал школьников от занятий. А если с вами что-то случится, ответ придется держать мне. Я вынужден доложить Министерству...

— Министра я оповестил.

— ... и Попечительскому Совету о ваших действиях.

— Пожалуйста. Уверен, Попечительский Совет не будет возражать против нашей попытки хоть как-то обезопасить учеников. Давайте рассуждать разумно, директор. Мне доложили, что на стене коридора кто-то сделал надпись: «Враги Наследника – трепещите». Затем с некоторыми учениками вашей школы случилось несчастье.

— В то время директором был Дамблдор.

— Я знаю. Очевидно, что в замке находится некто, собирающийся навредить здоровью ваших учеников и вполне преуспевающий в этом. Никаких действий школьный совет и преподаватели, кроме ночного патрулирования, не предпринимают. – Алекс, сидевший на крайнем слева стуле, заметил, что преподавателям это заявление не понравилось. «Правда часто неприятна». – Опознать проклятие, наложенное на учеников, кошку завхоза и привидение факультета Гриффиндор никому из преподавателей не удалось. Даже профессору Флитвику, — Боуд посмотрел на маленького преподавателя, — при всем уважении, профессор. В данном случае мы вынуждены считать, что вы беспомощны. Если же вы отвергаете квалифицированную помощь специалистов из нашего Отдела, кто-то может заподозрить, что вы действуете в сговоре с упомянутым Наследником. Разумеется, я просто предполагаю, что таковой существует. Мы, конечно, можем передать дело в Аврорат, но мне кажется, что мистер Грюм – не самая подходящая кандидатура для данного случая. – Боуд повернулся к преподавателям. – Я хотел бы выслушать и ваше мнение, уважаемые профессора.

Флитвик погладил свою пушистую бороду.

— Если я могу чем-то помочь...

— Вы несомненно можете это сделать, профессор, — невозмутимо ответил Боуд.

— А как же ученики? – спросила Спраут.

— У них занятия, разве нет? Неужели несколько разгуливающих по коридорам человек могут нарушить весь порядок в школе? Уверяю вас, мы не собираемся устраивать тут фейерверк.

— Дело не только в этом, — тихо сказала Макгонагалл. – Думаю, вы достаточно умны, мистер Боуд, чтобы понять, чем грозят ваши действия. К тому же, учитывая побег Сириуса Блэка...

Лицо Снейпа дрогнуло, будто он собирался что-то добавить: слишком незаметный жест, чтобы кто-то мог заметить, но за миг до этого Алекс по странному наитию посмотрел именно на него, и от его взгляда не укрылось это секундное замешательство. Через мгновение бледное лицо Снейпа приняло безразличное выражение.

— Я понимаю, профессор Макгонагалл, — ответил Боуд, выделяя каждое слово. – Но бездействие вряд ли приведет нас к лучшему результату. Такая тактика не срабатывает, я думал, вы уже поняли это.

— Сегодня ночью было еще одно нападение, — проговорила Макгонагалл.

Боуд не раздумывал ни секунды:

— В таком случае, отведите меня туда, где оно произошло. Стобсон, иди за мной.

— Да, сэр.

Бренниган все еще молчал и, кажется, не собирался больше говорить ничего. «Этот ход ты проиграл, Люциус», — подумал Алекс и вышел вслед за Боудом из кабинета директора.

За ними бесшумно последовал Флитвик, что-то напоследок шепнув Минерве Макгонагалл.

— Стобсон? – спросил он, когда они втроем спускались по лестнице (точнее, лестница их опускалась сама, напомнив Алексу эскалаторы в метро). – Алекс Стобсон с моего факультета?

Алекс улыбнулся.

— Да, профессор. Выпуск восемьдесят третьего.

— Я вас не узнал, признаюсь честно. Вы сильно изменились.

— Надеюсь, что к лучшему, сэр.

— Разумеется, — Флитвик, прищурившись посмотрел на него снизу вверх. Горгулья отпрыгнула в сторону, и они торопливо зашагали по коридору. Несмотря на свой рост, маленький преподаватель не отставал от них ни на шаг и указывал дорогу, вскидывая левую руку. В правой он уже держал палочку. – Хороший был год.

— Второй после Победы, сэр.

— Да, верно. Мистер Поттер обеспечил нас поистине счастливыми годами. Вы успели вырасти и окрепнуть, и теперь вместо рядового пятикурсника я вижу ученого из Отдела Тайн.

В ответ Алекс улыбнулся еще раз.

— Боюсь, я так и не поблагодарил Гарри Поттера, — «А я ведь и вправду этого ни разу не сделал».

— Уверен, у вас еще представится возможность, — сказал Флитвик. – Нам сюда.

Они повернули налево, затем направо, спустились вниз, повернули еще раз направо и поднялись по другой лестнице обратно наверх.

— Этот коридор ведет в башню Гриффиндора? – спросил Алекс.

— Да, — ответил Флитвик. – Мисс Клируотер нашли здесь. В ту сторону – гостиная Гриффиндора, в ту – Равенкло.

— Точно, я вспомнил. Но если она шла с ужина, зачем было подниматься по этому маршруту? Мы всегда шли через третий этаж мимо гобелена «Смельчак в Трансильвании».

Маленький профессор кивнул.

— Сейчас ученики тоже предпочитают эту дорогу. Она намного короче. Но мисс Клируотер, к несчастью, по неопределенным причинам выбрала иной путь.

— Должно быть, у нее были веские причины ходить одной по замку в такие времена, — резко бросил Боуд. Он обвел пространство вокруг себя палочкой, бормоча заклинания. – Где остальные, Стобсон?

— Должно быть, у надписи, сэр. Мне привести их?

— Да. Предупреди кого-нибудь, чтобы принесли сюда инструменты, а сам порасспроси учеников. Сам знаешь: улыбнись им своей смазливой улыбочкой, и они все тебе выложат.

— Идите в класс Чар, мистер Стобсон, — сказал Флитвик. — Там сидят мои ученики. Можете сказать им, что вместо урока у них будет сеанс ответов на вопросы.

Алекс кивнул. «Если бы Флитвика не было рядом, босс бы сказал «допроси», а не «порасспроси». Что вообще за слово такое?» Сам не зная почему, вскоре он с быстрого шага перешел на бег.

На лестнице на него чуть не напоролась какая-то смуглая девчушка с гербом Равенкло на мантии.

— Простите, сэр, — сказала она. – Вы не знаете, где сейчас мистер Боуд?

— Боуд? А зачем он вам?

— Я... он мой дядя сэр, я просто хотела ему кое-что сказать.

Босс не походил на человека, у которого есть родственники, но девочка вроде бы не врала.

— Вверх и направо в сторону гостиной Гриффиндора. Они вместе с профессором Флитвиком исследуют место преступления.

— Спасибо, сэр.

— Нет проблем, — девочка пробежала мимо него, и Алекс поспешил крикнуть ей вслед: — Не ходите по школе в одиночку!

Она обернулась, пожала плечами и побежала дальше.

«Я определенно кое-что упускаю», — подумал Алекс. – «И я непригоден для подобных расследований. Как будто Николас об этом не знает!»

Злость заставила его бежать быстрее, и через несколько минут, передав коллегам приказ Боуда и кинув взгляд на страшную надпись на стене, он зашел в класс Чар. Шум затих, как только ученики услышали звук открывающейся двери.

— Доброе утро, ребята, — сказал Алекс и попытался улыбнуться. На него посмотрели с подозрением. – Какой год?

— Второй, — ответил какой-то гриффиндорец.

О, нет. Нет, нет, нет. За одной из парт сидел Гарри, а прямо за ним – та самая девочка, которая недавно пробежала мимо него. Алекс застонал, постаравшись, чтобы стон не вырвался наружу, и понадобилось несколько очень долгих ударов сердца, прежде чем он понял, что эта девочка, скорее всего – сестра-близнец той. Да и судя по мантии, она – гриффиндорка. Молчание затянулось слишком надолго, и Алекс пару раз моргнул. «Это всего лишь дети».

— Итак, — сказал он. – Профессор Флитвик просил передать, что сегодня урока у вас не будет. – Класс зашумел. – Но! Вам придется сидеть здесь, пока урок не закончится, если, конечно, вы не отберете у меня палочку и не выйдете отсюда против моей воли. – Он незаметно коснулся правой рукой левого рукава, где находилась палочка. Ученики вздрогнули, когда дверь за их спинами захлопнулась, и Алекс одарил их своей самой милой улыбкой. Некоторые приглушенно рассмеялись. Отлично. Когда ребенок не знает, чего ждать от взрослого, он обычно правдиво отвечает на вопросы.

— Если вы были на завтраке, то знаете, зачем я и мои коллеги здесь, — сказал Алекс. – Впрочем, если вас там не было, вы все равно подозреваете, зачем мы сюда пришли. – Он оглядел невинные детские лица, проверяя реакцию. Ни один не дрогнул. – В школе происходит что-то, что угрожает безопасности каждого, сидящего здесь, и если вы видели, слышали, подумали, заметили кого-нибудь или что-нибудь, что хоть как-то отдаленно может быть связано с этим или просто выбивается из обыкновенно происходящих в школе событий, прошу вас сообщить об этом мне. Никто не будет обвинять вас в клевете, никто не будет ругать вас за то, что вы не сообщили об этом ранее, и если вы боитесь, что пострадаете из-за того, что расскажете, я лично сопровожу вас за пределы школы и отведу вас под охрану дюжины авроров. Если вы не хотите говорить при всех, мы поднимемся наверх к кабинету профессора Флитвика, и я создам вокруг нас звуковой барьер. Итак, видели ли вы что-нибудь странное? Постарайтесь вспомнить все детали.

Дети сидели, нахмурившись, и Алекс почувствовал негодование. «Фарс, сплошной глупый бесполезный фарс. Я знаю, где вход в Тайную комнату, я знаю, кто нападает на учеников, я знаю, кого ищет Наследник. И я вынужден впустую тратить время, изображая невинного технаря только ради того, чтобы сохранить тайну Николаса Фламеля и Гарри Поттера. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ник».

Какой-то светловолосый слизеринец поднял руку. «Малфой».

— Да, мистер Малфой? – мальчик не удивился тому, что Алекс назвал его имя. Конечно, все знают Малфоев.

— Простите, сэр, а вы... – следующие слова прервались топотом ног снаружи и открывшейся дверью. У порога стоял какой-то старшекурсник.

— Что опять? – спросил его Алекс. Внутри зародился тревожный огонек: что-то не так.

— Эвакуация, сэр, – сказал старшекурсник, отдышавшись. – Мистер Боуд приказал всем срочно собрать вещи и покинуть пределы школы.

* * *

Гарри чувствовал, что если сейчас побежит один, за ним ринутся все остальные. Без объяснений причин глава Отдела Тайн приказал объявить эвакуацию, а неизвестность пугает сильнее всего. Казалось, что тревожный шепот однокурсников всю жизнь будет преследовать его, настолько он свыкся с ним за последнее время.

— Что будем делать? – тихо спросил его Рон, шедший рядом. Гарри пожал плечами.

— Нам сказали: собирайте вещи и уходите отсюда, мы так и поступим.

— А что вообще произошло? – голос Дина стал выше, как всегда бывало, когда он беспокоился.

— Не знаю. Где Гермиона?

— Вон она, вместе с Парвати. – Рон, в отличие от него, мог видеть поверх голов остальных. Алекс шел впереди всех, а на втором этаже от них отделились слизеринцы, которых староста увел вниз по лестнице. Когда они добрались до гостиной Гриффиндора, Алекс объявил:

— Быстро соберите вещи и ждите внутри. Никому, я повторяю: никому, — Гарри показалось, что последние слова обращены именно к нему, — не покидать гостиную.

Вскоре он исчез где-то внизу в переплетении безостановочно передвигающихся лестниц, и гриффиндорцы прошли в дверь за портретом Полной Дамы.

— Гермиона, — позвал Рон. – Поможешь Джинни собрать вещи?

— Да, конечно, — рассеяно кивнула Гермиона и поднялась по лестнице в спальни девочек.

Через несколько минут они уже были готовы к отъезду. «Раз нам велели собирать вещи, значит, уезжаем мы надолго», — подумал Гарри. – «Может, мистер Боуд узнал про василиска? Но как?»

— Давайте спустимся вниз, — предложил Симус. Все молча повиновались ему и подняли свои сундуки, как вдруг в их комнату ворвалась Гермиона. Гарри перестал дышать, заметив на ее лице слезы.

— Рон, — выдохнула она, всхлипнув. – Джинни... она... ее нигде нет, Рон.

Гарри пошатнулся и опустился на ближайшую кровать. Рон побледнел, как мертвец, но не издавал ни звука.

— Фред и Джордж, — прошептал Дин и выбежал из комнаты, но остальные так и застыли на своих местах. Гарри чуть не поддался первому порыву бежать прямо сейчас в Тайную комнату, но что-то помешало ему.

— Может, она просто отстала от остальных? – предположил Симус. Гарри попытался ответить, так как точно знал, что это не так, но из горла не вырвалось ни единого звука. Невилл почему-то встал у порога, глядя на них; его пухлое лицо казалось нарисованной маской. Гарри открыл сундук и достал зеркало. Этим летом он решил, что не бросится в лапы Волдеморта сломя голову, но кто же мог подумать, что все обернется... таким образом.

— Ник, — пробормотал он еле живым голосом. Недостающие части мозаики вдруг начали появляться из ниоткуда, складываясь в ясную и страшную картину, когда перед его внутренним взором мелькнуло обезображенное лицо Волдеморта, глядящее на него с затылка Квиррела: и письмо Энтони, и его просьба прийти в полночь в Зал Наград. Все для того, чтобы никто не мог подслушать. В особенности – Рон, Фред, Джордж или Перси. «Почему-то он решил довериться мне, а не преподавателям».

— Я слушаю, — в зеркале появилось лицо Ника, покрытое морщинами, хмурое и тревожное.

— Джинни, сестра Рона... — выдохнул Гарри. Размытым шумом вокруг слышались крики Рона и непривычно-твердый голос Невилла, но разобрать слова не представлялось возможным. Ник не стал медлить с ответом:

— Расскажи Алексу, не ходи туда сам, слышишь меня? – резкие слова учителя вернули его к реальности. Отдел Тайн. Они здесь, в Хогвартсе. Они многое умеют, они ее спасут.

— Да, точно. Спасибо, — сказал Гарри и собрался было положить зеркало обратно в сундук, но Ник добавил:

— Возьми связное зеркало с собой. Не лезь никуда, прошу тебя.

— Хорошо.

— Куда ты идешь? – спросила Гермиона сквозь слезы. Только теперь Гарри увидел, что Симус и Невилл держат Рона, не давая ему выйти из спальни. То ли с потолка, то ли из-за стены раздавался отчего-то знакомый шорох, а на лестнице слышался топот ног.

— Иду к Алексу. Я скажу им, они помогут, — сказал Гарри.

— Я иду с тобой! – крикнул Рон и получил в ответ безразличный кивок. В дверях появился Дин, а за ним – близнецы. При виде их Гарри почувствовал себя еще хуже. Они что-то говорили, но он не слышал. Шорох стал громче и отчетливей, и вдруг, так, что оставалось удивляться, как он раньше не мог этого расслышать, в единый миг сложился в слова:

— Поттер... один... иначе... умрет.

От автора: Кхм. Вначале я думал завершить главу несколько иначе, но она растягивалась еще почти на столько же страниц, поэтому я решил разделить ее на две части. Вторая часть тоже появится, как будет готова. Я торжественно клянусь, что все несуразности, несостыковки и логические оплошности, которые вы можете заметить в этой главе, имеют свое объяснение. Хотелось бы сказать, что в следующей главе все станет ясно, но мне надоело обманывать самого себя и вас. Поэтому выражусь так: "Кое-что в следующей главе, возможно, станет ясно".

Глава не бечена.

* * *

— Николас Фламель? Тот самый Николас Фламель? – спросил Сириус.

— Не уверен, что тот самый, – ответил ему мужчина.

— Фламель... – он запнулся, не зная, как продолжить. – Эликсир жизни, руническая магия атлантов, превращение любого металла в золото... Этот Фламель?

— В течение последней минуты вы слишком часто повторяли мою фамилию.

— Прошу прощения. – Сириус вдруг почувствовал, что ему холодно, и направил на себя палочку. Сидевший напротив мужчина не шелохнулся. – Фоверус.

Ощущения от первого произнесенного за несколько лет заклинания нельзя было охарактеризовать иначе как «волшебными».

— Вам нужно отдохнуть.

Про себя Сириус с ним согласился, но оставил свое мнение при себе.

— Потом. У вас есть перцовое зелье?

Фламель обернулся и достал из выдвижного шкафчика у себя за спиной склянку с алой, как артериальная кровь, жидкостью. Сложно было сказать: то ли зелье так удачно оказалось под рукой, то ли оно появилось там, когда хозяин дома того захотел. Сириус и думать бы не посмел о втором варианте, но имя человека, который сидел перед ним, стирало некоторые логически возможные рамки.

В благодарностях, как оказалось, Фламель не нуждался, поэтому Сириус просто взял протянутую бутылочку и выпил зелье, боковым зрением заметив, что у него из ушей повалил пар, а из глаз от обжигающе горячей жидкости потекли слезы.

— Зря вы не сказали мне своего имени раньше. Теперь придется все заново осмысливать.

— Вряд ли. Просто сотрите из головы все представления о Николасе Фламеле, которые у вас раньше были. Я ведь не воспринимаю вас как беспощадного убийцу.

— Легко сказать... – Сириус замялся. – Я не могу сейчас всего понять, и для меня, честно говоря, нет особой разницы, что вы там задумали с этим Алексом. Меня волнует Гарри.

— Меня тоже, — ответил Фламель. — Но сейчас я должен тебя оставить. Вернусь через несколько часов. Отдыхай и набирайся сил.

Сириус кивнул: а что ему еще оставалось? У него кружилась голова, а живот резало острой болью. «Не следовало есть столько и сразу». Нужно было отвлечься.

— Вы не против, если я осмотрюсь тут?

Николас не обернулся.

— Чувствуй себя как дома.

Утреннюю тишину нарушил легкий хлопок аппарации, и Сириус остался один, в неизвестном доме неведомо где.

* * *

Симус всегда считал, что лучшая шутка, которую только можно придумать – это правдивая шутка. Поэтому он никогда не отрицал ничего из того, что говорили про него преподаватели, родственники и друзья. Да, мистер Финниган не хочет сосредоточиться на учебной программе, да, малыш Симус вновь засыпал летучего пороха в перечницу, да, дружище, ты опять напортачил на уроке Трансфигурации. Кто-то мог спутать это качество с безразличием и посчитать Симуса поверхностным. Ну и пусть, какая ему разница.

А еще Симус привык доверять тому, что рассказывал ему отец. Папа всегда говорил правду, и так же поступал и Симус. Папа утверждал: «Англичане – холодные люди», и он верил. Правда, когда находишься в компании сотен английских подростков, необычным будешь ты, а не они все. Это естественно. Но кто бы там что ни говорил, это не он слишком веселый, а англичане слишком серьезные. «Они прячут свои чувства», — добавлял папа, — «Для них рассмеяться, пошутить или разозлиться в обществе – смертный грех. Оттого и получается, что они тяжело переживают всякие потрясения, горести и неудачи. А мы, ирландцы, не сдерживаем себя, поэтому и сердце у нас бьется ровно».

Симус старался запоминать все, что говорил папа, даже если не понимал многого. Мистер Финниган-старший любил порассуждать на всякие расплывчатые темы после просмотра телевизионных передач и прочтения вечерних газет, а еще когда выслушивал от мамы последние новости Волшебного Мира. Папа не понимал волшебства, да и не старался этого делать, а просто принимал его как часть своей жизни. Если ты женат на ведьме и приходишься отцом маленькому колдуну, у тебя просто нет другого выхода.

Сейчас, вглядываясь в лица друзей, Симус подумал, что начинает понимать отца. Они понятия не имели, что делать. Невилл встал у двери, чтобы в случае чего задержать Рона. Молодец, Лонгботтом. Гермиона беззвучно плакала, а Рон, казалось, вот-вот упадет замертво. Симус и сам почувствовал внезапную слабость в ногах и присел на краешек кровати, но голова его соображала достаточно ясно. Он вспомнил Джинни, вечно смущенную маленькую девочку с такими же рыжими, как и у своих братьев, волосами. Почему она? Ведь до сих пор нападениям подвергались магглорожденные, после четвертого случая совпадения перестали казаться случайными. Но ведь ее нигде нет, а значит она...

Симус посмотрел на Гарри, который стоял, склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. Да, этот парень не похож на остальных. Симус приметил его еще в поезде, на первом курсе, когда Гарри собрал вокруг себя будущих гриффиндорцев. До сих пор казалось странным, что куча первокурсников забилась в одно купе, и все они, за исключением одной Падмы, попали на Гриффиндор. В волшебном мире забавные совпадения желательно было учитывать, но произошедшее тогда было не слишком важным, а остальные вообще не обратили на этот факт внимания, так что Симус предпочел закрыть на него глаза. Гарри всегда был странным, и вокруг него случались всякие непонятные события. Отчасти по этой причине Симус держался рядом с ним: чтобы ничего не пропустить.

— Кто-нибудь, идите к преподавателям, — сказал вдруг Гарри. — Скажите им. Рон — в учительскую, и кто-нибудь – к Боуду. Я найду Алекса. Быстро.

Симус вскочил с кровати, но он был дальше всех от двери. Фред и Джордж вместе с Дином, стоявшие у порога, убежали вниз по лестнице. Рон и Невилл ушли вслед за ними, прежде чем Симус успел встать с кровати. Гарри стоял к нему спиной, словно истукан, но через пару мгновений вышел за дверь ровным, спокойным шагом. Что-то явно было не так, но Симус пока не понимал, что именно.

— Гермиона? – единственная девочка в их компании, которая умнее их всех, вместе взятых, молча проливала слезы. – Ээй?

— Да? – Гермиона покачала головой, стряхивая наваждение. – Я... я пойду. Надо...

— Конечно, — ответил Симус. – Я сейчас догоню вас.

— Хорошо, — сказала она и выбежала из комнаты.

Взгляд Симуса упал на сундук, который стоял перед ним. Сундук Гарри, потрепанный, старый, но еще крепкий и надежный на вид. Открыть его было невозможно, если только хозяин не прошепчет какие-то слова, наклонившись к ручке. Впрочем, сейчас пароль не требовался, так как Гарри забыл его закрыть, хотя раньше такого с ним никогда не случалось. Его книги, его зеркало и все остальные вещи, которым нежелательно было становиться достоянием общественности, спрятаны в этом сундуке. И тут Симус понял, что ему показалось странным. Одна очень важная деталь осталась незамеченной его друзьями, деталь, которая должна была казаться очевидной тому, кто хорошо знает Гарри Поттера и не раз наблюдал за тем, как он отправляется на свои «важные дела».

Гарри не взял с собой Мантию-Невидимку.

Симус приоткрыл сундук, который изнутри казался больше, чем снаружи. Учебники были аккуратно сложены в правом нижнем углу, одежда, как и у всякого порядочного парня, бесформенными кучами валялась по всему периметру. Рядом с книгами Симус заметил рисунок тощего парня в старинной одежде. «Как живой», — подумал он, и в следующий миг его пальцы наткнулись на воздушную мягкость отливающей серебром Мантии-Невидимки.

«Гарри, Гарри, Гарри», — крутилось у него в голове. Снизу, из гостиной, доносился шум. Должно быть, новость о пропаже Джинни Уизли распространилась среди гриффиндорцев. На этом факультете слухи расходятся быстро. Симус достал Мантию и накинул ее на себя. Он придержал ее руками, но через секунду понял, что волшебная ткань будет держаться сама по себе.

Симус испуганно обернулся, когда в открытое окно влетела белоснежная сова. Хедвига не могла видеть сквозь Мантию, но ему показалось, что янтарно-желтые глаза смотрят прямо на него, и смотрят неодобрительно. «Это для блага твоего хозяина», — подумал Симус и, заперев сундук, вышел из комнаты.

* * *

Алекс хорошо знал этот замок.

— Сфинкс не загадывает загадок, — сказал он портрету старой ведьмы. Та почесала бородавку на носу и, сморщив нос, открыла проход. Ноги несли его все дальше и дальше, и на пути ему, к счастью или к сожалению, не попался никто. Палочка, зажатая в кулаке, придавала уверенности, но Алекс все равно старался смотреть вниз. Ситуация требовала того, чтобы он отыскал коллег и сообщил им все, что выяснил. И хотя ничего нового от учеников Алекс не узнал, все же ему было известно больше, чем любому другому в Хогвартсе. Кроме, быть может, Гарри Поттера. Ощущение того, что он знает об опасности и не имеет права никого предупредить, давила, словно ему бросили на плечи целую гору.

«Чертов Николас Фламель», — подумал Алекс. – «Все из-за тебя». Что-то творилось в школе, что-то, что они упустили из внимания. Это была не догадка, а смутное ощущение, которому сложно найти объяснение. Но ответ должен был найтись у входа в Тайную Комнату. Если все в порядке, и Боуд лишь решил подстраховаться, ничего страшного не случится. Если же произошло то, чего они боялись... что ж, ответы все равно нужно искать в том заброшенном туалете.

Вдалеке, откуда-то из-за угла, послышался звонкий, счастливый смех. Алекс ускорил шаг. Коридор опять залила вода, и подол его мантии вместе с обувью промокли через пару шагов. Смех стал громче, теперь он перемежался радостными восклицаниями и причитаниями, но слова разобрать все еще не представлялось возможным.

— Миртл? – крикнул он и завернул за угол, высоко поднимая ноги при каждом шаге. И застыл у надписи.

«Ее кости навечно останутся в Тайной Комнате».

Алекс сглотнул. Палочка в руке вдруг показалась очень тяжелой, и он прислонился к стене. Миртл верещала что-то о новых друзьях и издавала какой-то звук, который, вероятно, должен был означать зловещее завывание. Сердце забилось быстрее, Алексу вдруг стало жарко. Он попытался обдумать ситуацию. «Если эту надпись кто-то видел до меня, то здесь бы собралась целая толпа. Или я встретил бы хоть кого-то по пути сюда», — тишину коридора нарушал только голос Плаксы Миртл. – «Но если этого никто еще не видел, значит, эвакуация объявлена по другой причине». – Он оттолкнулся левой рукой от стены и подошел к двери туалета.

— Миртл?

Смех мгновенно стих.

— Кто здесь?

— Привет, это я. Ты меня не помнишь, но я тоже учился когда-то в Хогвартсе. – Девочку это явно не интересовало, и она вновь закружилась на месте.

— Наконец-то, наконец-то, наконеееец-то!

Алекс удержал себя от того, чтобы осмотреться.

— А чему ты так радуешься?

— Чему я радуюсь? – переспросила Миртл и подлетела к нему так близко, что чуть не коснулась его носа. – Ты спрашиваешь, чему я радуюсь? Я тебе отвечу, почему я радуюсь: мое долгое, долгое одиночество скоро закончится! Ко мне придет милая девочка, моя лучшая подруга, и мы будем вместе летать по Хогвартсу!

Алекс не знал, что дальше делать. Он развернулся и побежал.

* * *

Гарри проскользнул между гриффиндорцами и вышел из гостиной через круглый проход. Он быстрым шагом спустился вниз, минуя портреты, которые, за неимением других объектов для наблюдения, внимательно за ним следили. Старый рыцарь перескакивал с одного портрета на другой, пытаясь его догнать, но споткнулся о скамейку и, бряцая доспехами, распластался на нарисованной траве.

Хогвартс казался пустым, но Гарри все же жалел, что не взял с собой Карту Мародеров. Вдобавок оказалось, что Мантию-Невидимку он тоже забыл, поэтому ни спрятаться, ни проследить за тем, чтобы он ни на кого не натолкнулся, было невозможно. В «ЧароДействии» говорилось про заклинание Разнаваждения, но Гарри его пока не осилил. За спиной слышался шорох или, возможно, это ему всего лишь казалось. Если он на кого-то натолкнется, начнутся расспросы и подозрительные взгляды, а время не ждет.

Внезапная мысль озарила его, и Гарри застыл у портрета. Старая ведьма посмотрела на него неодобрительно.

— Называй пароль или уходи, — проворчала она.

«Сфинкс не загадывает загадок», — подумал про себя Гарри, но вслух ничего не произнес и, дождавшись лестницы, спустился на первый этаж. Повернув налево, он приподнял пыльный гобелен, залез в нишу и нащупал ручку старой двери. Проход вел в один из редко посещаемых мест первого этажа. На первый взгляд коридор заканчивался тупиком, но Гарри уже бывал здесь и знал, что это не так. Он дошел до маленького, высоко расположенного окна, украшавшего конец коридора, и поднял палочку: — Эварто Статум! – раздался скрежет камня, и на этот раз Гарри успел отскочить вовремя, когда на пол хлынул поток воды. Схожесть двух случаев в другое время заставила бы его улыбнуться, но только не сейчас. Круглая каменная лестница была скользкой. Гарри заглянул в коридор, и, увидев, что никого нет, поднялся и запер секретный проход.

Вода расплескивалась от его шагов со звуком, который он возненавидел через несколько секунд. Впереди слышался смех Миртл. Гарри ускорил шаг и на миг остановился перед надписью на стене. Страшные слова лишь подтверждали его опасения. Он забежал в туалет и осмотрелся. Из кранов вода больше не текла, что было странно: здешняя жительница не имела привычки останавливать учиненный ей же самой потоп. — Миртл! Мелинда!

— Опять ты? Ой, Гарри! – дверца туалетной кабинки осталась неподвижной, когда из нее выплыло привидение. – Привет, Гарри! – радостно сказала Миртл.

— Мелинда, здесь была девочка, где она? Куда она пошла?

— А я не скажу тебе, иначе ты помешаешь нам.

— Что? Она в опасности и может погибнуть, Мелинда!

— Не «погибнуть», — ответила девочка. — А стать такой, как я.

* * *

Мысль о том, что он абсолютно невидим, придавала уверенности. Никто, никто не смог бы его увидеть сейчас. Резко остановившись, Симус направил под ноги палочку и пробормотал заглушающее заклинание. Отлично, оно будет работать, пока он ходит по ровной поверхности. Теперь разве что «Гоменум Ревелио» сможет его обнаружить, но из книг Гарри он знал, что это заклятие тем сложнее контролировать, чем больше помещение. А в длинных коридорах Хогвартса с уходящими к небу потолками и многочисленными нишами Заклинание Обнаружения становится бесполезным.

Если бы не высокие перила, вряд ли кто-либо рискнул бы передвигаться по этим страшным лестницам. Прошло два года, а Симус все еще чувствовал себя здесь не очень уютно. На квадратных выступах-балконах, к которым присоединялись лестницы, стоять было особенно страшно, поэтому он не рискнул обернуться, когда ступил на одну из них. На стене рядом со смежным выступом висела картина старой морщинистой ведьмы. Симус хотел взяться за перила, пока лестница не совершит полный оборот и не вернется, но вдруг понял, что в таком случае кто-то может заметить его снизу, и прижал Мантию к бокам.

Неожиданно снизу послышался звук шагов. Кто-то приближался и, судя по всему, именно к той самой картине, которая охраняла тот самый проход. Незнакомец шел с первого этажа. На миг в душу закралась надежда, что это наставник Гарри, Николас Фламель, и Симус едва сдержал вздох разочарования, когда над выступом показалась золотоволосая макушка профессора Локхарта. Странно было видеть преподавателя ЗОТИ таким напряженным и сосредоточенным. Он подошел к картине, но не успел произнести пароль, как та открылась, и из прохода выскочил... мистер Стобсон. Мантия Алекса (Симусу не составило труда вспомнить его имя) промокла, было заметно, что он или взволнован, или запыхался, или и то, и другое.

— Локхарт? – напоровшись на преподавателя, воскликнул он. – Профессор, где остальные?

— Остальные? – Локхарт, казалось, растерялся. – Разве не объявлена эвакуация?

— Да! Вы знаете, почему?

— Боюсь, что нет. Судя по всему, мистер Боуд и профессор Флитвик приняли это решение, пока обыскивали место преступления. Там, наверху, — он ткнул пальцем в сторону верхних этажей.

— Черт! – выругался Алекс. – Нам надо найти всех и собрать у надписи. Кажется, Наследник похитил одну из учениц.

— О чем вы говорите?

— Надпись сменилась. В общем, сами увидите, мне пора, надо всех предупредить! – И Алекс убежал вверх по лестнице.

Локхарт некоторое время смотрел ему вслед с сосредоточенным выражением лица, которое ему совсем не шло, затем открыл портрет и проскользнул внутрь.

Симус хотел было окликнуть Алекса, но... если Гарри не направился в Тайную комнату, то куда? Мистер Стобсон увидел бы его, он сам только что оттуда, а Гарри просто не мог успеть дойти до заброшенного туалета так быстро. Симус вспомнил о посылке, которую доставили сегодня утром. Точно. Наверное, Гарри решил ее забрать, а потом уже проникнуть в Тайную комнату. Но... раз там никого нет... О, Мерлин. Локхарт не знает, что вход расположен там, совсем рядом с надписью! Если кому-то Симус и может помочь сейчас, так это своему преподавателю. Как бы он ни недолюбливал профессора ЗОТИ, будет ужасно, если он погибнет от взгляда василиска.

Только сейчас Симус заметил, что лестница уже прикрепилась к выступу. Он быстро спустился вниз и, не снимая с себя Мантии, произнес: — Сфинкс не загадывает загадок.

Старая ведьма осмотрелась, не понимая, откуда исходит звук, но все равно открыла проход. Симус прошел внутрь, добрался до коридора и выругался, когда вступил в лужу, образовавшуюся на полу. Наверное, это Миртл опять залила весь коридор. Он знал, что теперь его могут заметить по кругам на воде, но все равно поспешил дальше. Смертельный взгляд василиска может настигнуть Локхарта в любой момент.

Симус завернул за угол, только краем глаза заметив, что надпись сменилась, и сбавил ход. В туалете кто-то разговаривал. Он подошел поближе, чтобы лучше все расслышать, и чуть не вскрикнул, когда по другую сторону двери голос Гарри произнес: — Поймите, профессор, вам нельзя идти со мной.

— Почему, мистер Поттер?

— Ее убьют, если вы пойдете со мной.

— А если вы отправитесь туда один, умрете вы. Бросьте, Гарри, вы же знаете, что не время для героических поступков. Вы хоть понимаете, что собой представляет василиск? И даже если так, то, несмотря на всю вашу известность и, несомненно, великую победу, о который вы и не помните... герой тут я, а не вы.

В голосе Локхарта послышалась насмешка. На некоторое время наступила тишина, прерываемая только медленным, невыносимым звуком падающих капель, и Симус уже успел привыкнуть к нему, когда где-то за спиной услышал шорох. Он поспешно обернулся, выхватив палочку, но в коридоре было пусто. «Показалось», — мелькнула успокоительная мысль. Из-за двери вновь донесся голос Гарри:

— Да, идемте со мной. Все в порядке.

— Что в порядке? – тут же спросил Локхарт.

Ответа не последовало. Вместо этого Гарри тихо сказал: — Кажется, я знаю, где вход.

* * *

Дин добрался до них первым. Преподаватели и несколько выглядящих странно даже по меркам волшебников гостей из Отдела Тайн, собравшись в кучу, что-то бурно обсуждали. Они начали расходиться, когда Макгонагалл услышала звук его шагов и обернулась.

— Мистер Томас! Что вы здесь делаете?

Он бросил взгляд через плечо, выискивая Фреда и Джорджа, словно у них было больше прав сообщить декану страшную новость, но суровый взгляд заставил его заговорить: — Джинни Уизли. Она пропала! – «Наследник забрал ее в Тайную Комнату» — чуть не ляпнул он, но вовремя заткнулся.

Макгонагалл вытянулась в струнку, за один миг став выше и суровей, чем когда-либо.

— Когда это произошло?

Вокруг Дина столпилась куча взрослых людей, но он смотрел только на своего декана.

— Не знаю, я прибежал, как только мы заметили ее отсутствие.

За его спиной возникли Фред с Джорджем.

— Мы должны ее найти! – бросил один из них.

— Найдем, — бросил главный невыразимец. – Куда она могла пойти?

— Никуда! Ее похитили! – крикнул Джордж.

— Кто ее похитил? – тихо спросил Снейп. Дин чуть не обернулся на голос, забыв о том, что это может выдать его мысли. Нельзя смотреть Снейпу в глаза. В последний момент он сделал вид, что смотрит наверх, в сторону лестниц. Ему показалось, что оттуда кто-то идет или бежит.

— Боуд! – крикнул чей-то голос, и показался запыхавшийся мистер Стобсон. Все дружно обернулись. – Ученица похищена! Надпись на стене, она поменялась!

— Мы знаем, — хмуро ответил главный невыразимец, и Дин понял, что это его зовут Боуд.

Мистер Стобсон остановился так резко, словно наткнулся на невидимую преграду.

— Откуда?

Вместо ответа Боуд качнул головой в их сторону. Дин поймал взгляд мистера Стобсона, и в одно ужасное мгновение вспомнил слова Гарри: «Я найду Алекса».

Ему показалось, что тишина продлилась слишком долго.

— Я знаю, где вход в Тайную Комнату, — сказал мистер Стобсон, и, получив кивок от Боуда, развернулся и побежал обратно.

— Снейп, Спраут – уведите учеников. Клансус, Сенсия, помогите им. Остальные – за мной. Возьмите инструменты.

Дин заметил, что Снейп попытался возразить, но Макгонагалл сердито его оборвала. Они отправились вслед за мистером Стобсоном, и Дин пошел с ними. За его спиной молча, словно безвольные куклы, шагали Фред и Джордж.

Мистер Стобсон ждал их у поворота.

— Что сказал вам Гарри? – спросил он. «Он понял, что что-то не так».

— Сказал, что пойдет искать вас, — ответил Фред.

— Карта у вас? – Джордж кивнул. — Доставай.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

Искать долго не пришлось. Быстро перемещающаяся точка с надписью «Плакса Миртл» сразу привлекла их внимание. Краем глаза уловив рядом с ней другие точки, Дин понял, что они опоздали. Имя Гарри уже исчезло, а следом за ней, буква за буквой, пропадала и фамилия – так быстро, что Дин увидел только буквы «П» и «О». Совсем рядом он успел разглядеть «Л» и «О», и через секунду обе точки исчезли с карты.

— Кто это был? – спросил Фред.

— Профессор Локхарт, — сказал Алекс. — Я столкнулся с ним, когда шел оттуда.

— Смотрите! – крикнул Джордж. Дин вновь взглянул на карту. Мимо летающей по кругу Миртл мелькнула еще одна точка и пропала там же, где и Гарри с Локхартом. Надпись «Симус Финниган» в течение секунды буква за буквой исчезла в Тайной Комнате.

* * *

Симус ждал до последнего момента и еле успел проскочить внутрь. Небольшая площадка заканчивалась широкой каменной трубой, круто уходящей вниз. Гладко отесанный камень блестел, пока свет еще мог проникать сквозь щели, но вскоре проход закрылся, оставив его в непроглядной темноте. Смрадный запах ударил ему в нос: вонь гниения, плесени и еще чего-то, чему он не смог дать определения. Он глубоко вздохнул и попытался оценить ситуацию. На первый вопрос, пришедший на ум: «Зачем я сюда полез?» — у Симуса не было ответа, поэтому он решил действовать по ситуации.

— Люмос.

Свет палочки не вырывался за пределы Мантии, но каким-то образом позволил Симусу разглядеть непоколебимую глыбу, закрывшую его от внешнего мира. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы напугать любого, и Симус тут же понял, что никогда раньше не чувствовал магию так, как сейчас. Он приподнял край мантии и дотронулся до стены. «Чары Салазара Слизерина», — сказал голос у него в голове. – «Назад пути нет».

Он повернулся и посмотрел в провал у себя под ногами. Затем сосредоточился и пробормотал:

— Гоменум Ревелио.

Заклинание не сработало, но Симус и не питал особых надежд. «Гарри и Локхарт уже должны были уйти довольно далеко», — подумал он. Затем, засунув Мантию под мышку и сев на край площадки, оттолкнулся руками.

* * *

Приземление оказалось гораздо менее болезненным, чем он ожидал. Под ногами хрустнуло что-то, похожее по ощущениям на мелкий камешек.

— Мистер Поттер, как вы? – послышался голос Локхарта.

— Все в порядке, сэр, — ответил Гарри.

— Не светите палочкой.

— И не думал.

— Стойте на месте.

Гарри услышал шаги, и через несколько секунд ладонь профессора Локхарта легла ему на плечо.

— Вы не против чар Разнаваждения?

— Думаю, нет.

Кончик палочки коснулся его головы, и Гарри показалось, что у него на макушке разбили яйцо. По телу пробежала холодная волна. Локхарт пробормотал заклинание еще раз, должно быть, для себя самого.

— Вот и все. Идемте. Держитесь за моей спиной.

Передвигаться в темноте было сложно, приходилось ориентироваться на звук шагов Локхарта, и Гарри вовсе не был уверен в том, что они движутся в правильном направлении.

— Что... как вы собираетесь действовать, сэр? – прошептал он.

Локхарт замер на секунду, и Гарри остановился вслед за ним, боясь первым нарушить тишину.

— Попытаюсь спасти мисс Уизли, что же еще. – Из-за темноты казалось, что голос доносится отовсюду. – Нас там ждет наследник Салазара Слизерина и гигантский василиск. Нет смысла что-либо планировать.

Вскоре темнота начала рассеиваться. Уже можно было выхватить взглядом очертания стен, высокий, как в большом зале, потолок, уходящие по бокам круглые ходы. Они прошли через короткий туннель, в конце которого виднелся зеленоватый свет, и обнаружили небольшую комнату и круглую стальную дверь в стене. На блестящей, не испорченной временем поверхности была вырезана надпись, которую Гарри смог понять, лишь присмотревшись: английский язык сильно изменился за тысячелетие. Но хоть и прочитав фразу, он не совсем осознал ее смысл:

«Сила во имя крови, кровь во имя силы».

Высокая фигура преподавателя Защиты от Темных Искусств неподвижно застыла у двери. «Должно быть, чары Разнаваждения рассеялись», — подумал Гарри. Он попытался представить себе, что чувствует сейчас Локхарт, но не смог.

— Сэр? – шепнул он, встав рядом. Локхарт посмотрел на него сверху вниз, и в его взгляде Гарри увидел нечто мучительное, словно профессор боролся со своими сомнениями. Но через секунду ярко-голубые глаза прояснились, и почти заговорщическим тоном Локхарт спросил:

— Ты знаешь, как нам пройти дальше?

Дверь казалась огромной, неподвижной, а многочисленные узоры и незнакомые руны придавали ей еще более внушительный вид. Гарри осторожно протянул руку к блестящей, начищенной поверхности, но, очевидно, Салазар Слизерин считал излишними агрессивные защитные чары. Прикосновение отдалось в пальцах лишь холодом, но в этом не было ничего странного. Гарри провел рукой по узорам. Казалось, все линии, руны и символы соединены друг с другом, они перетекали один в другой, создавая единую, нерушимую сеть.

Сзади не раздавалось ни звука, и Гарри обернулся, будто засомневавшись в том, что там кто-то все еще стоит, но его взгляд натолкнулся на Локхарта, который в ответ лишь покачал головой. Гарри вновь посмотрел на дверь. Пальцы, следуя за линиями, оказались в центре круга, и он еле удержался от того, чтобы вздрогнуть, когда рассмотрел рисунок: бескрылый дракон, который кусал за хвост своего крылатого собрата, отвечавшему ему тем же. Не совсем точно, но так похоже... Гарри прикоснулся к поясу, где висел игрушечный брелок. Дракон с крыльями и без крыльев. Возможно ли, что это совпадение? И, если нет, то что это означает? Каждая крошечная чешуйка была мастерски вырезана на стали; ящеры казались живыми, но бескрылый состоял лишь из кое-где обтянутых кожей костей.

В центре круга, образованного гибкими телами, сверкали черные змеиные глаза.

Гарри кивнул и шагнул назад. «Что ж, Локхарт и так уже знает мой секрет, и все скоро его узнают».

— Откройся, — прошипел он на парселтанге. Дверь не двинулась с места. – Приказываю, откройся!

Два дракона закружились, словно гоняясь друг за другом, а черные глаза змеи вспыхнули слабым белым светом. Массивная стальная дверь, не издав ни звука, раскололась на две половины, которые исчезли в стене.

* * *

— Куда мы идем? – спросил Невилл.

Рон не был расположен говорить, поэтому Гермионе, хоть она и не любила глупых вопросов, пришлось ответить: — К дому Хагрида. Там – посылка от Билла.

Выглянувшее с утра солнце затянулось тучами, накрапывал дождь. Небо, казалось, под собственной тяжестью приблизилось к земле, вокруг потемнело настолько, что не знай Гермиона точного времени, подумала бы, что близятся сумерки. От слез, засохших на лице, ей приходилось моргать, но она больше не плакала. Это бесполезное занятие, а Гермиона Грейнджер не любила тратить время на то, что не имеет смысла.

Она заметила, что намокла, только когда добралась до прислонившегося к краю леса домика. Клык залаял, должно быть, почуяв их, и выскочил навстречу гостям. В последнее время у бедного пса их запах связан с едой: только Гермиона, Невилл да Гарри его и кормят.

Сколоченная из свежих досок большая коробка ярко выделялась на фоне старого темного дерева, из которого была построена хижина лесника. На приклеенном сверху листе пергамента, до которого дождь не добрался, они прочитали:

«Доставка от братьев Шелли. Доставим что угодно, куда угодно, когда угодно, от кого угодно и кому угодно! Целостность и сохранность – по желанию. Задержка доставки – по желанию. Факт доставки – по желанию.

От кого: Уильям Артур Уизли

Кому: Гарри Джеймс Поттер

Тип доставки: Срочная

Предмет доставки: Живые существа, неволшебные

А конкретнее: Дюжина молодых петухов

Статус: Доставлено, еще не распаковано».

— Несем по очереди, я первая, — сказала Гермиона. – Мобиликорпус!

Ящик оторвался от земли на два фута. Дождь вдруг громко забарабанил по крыше хижины, и Клык, заскулив, забежал внутрь.

— Что это? – пробормотал Рон, тревожно озираясь, и вытащил палочку.

Сосредоточенность на заклятии помешала Гермионе заметить их сразу. Приземистые темные тени замелькали вокруг них, передвигаясь где-то на грани видимости. Дождь мешал видеть далеко. Невилл шагнул назад и испуганно вскрикнул, когда случайно коснулся боком Гермиону.

— Приготовьтесь. Если что, сразу в хижину, — велел Рон. Но спустя секунду стало ясно, что воплотить план в жизнь не удастся: на фоне приоткрытой двери появилась еще одна тень. Гермиона опустила ящик на землю и постаралась припомнить все известные ей порчи и проклятия. Тени медленно приближались и вскоре обрели четкость. Сама того не осознавая, Гермиона рассеянно перебрала подходящие по внешнему виду магические существа, и мозг тут же выдал ответ: «Акромантулы». Щелкая челюстями, они приближались.

— Ступефай! – воскликнула Гермиона, направив палочку на самого маленького из пауков. Красный луч сбил его с ног, но остальных это не испугало. И, что казалось страннее всего, оставшиеся акромантулы не ускорились и никак не отреагировали на выведенного из боя собрата. «Они ведь почти разумны», — вспомнила Гермиона.

— Ступефай! Ступефай! – крикнули Рон и Невилл, но успеха не достигли: пауки были слишком большими, и слабые заклятия второкурсников не могли им повредить.

— Что нам делать? – испуганно спросил Рон, но никто не успел ему ответить. Акромантулы вдруг застыли на месте, все, кроме одного. Самый крупный из них придвинулся еще ближе к прижавшейся друг к другу троице, и Гермиона, повинуясь странному наитию, положила руку на направленную вперед палочку Рона. Большой паук посмотрел на них своими овальными черными глазами, внимательно и неторопливо. Затем защелкал челюстями.

— Кажется, он что-то хочет нам сказать, — предположил Невилл. Гермиона осторожно шагнула вперед, неровный строй акромантулов дрогнул, но она подняла руку, и они остановились. Чувствуя отвращение, смешанное со страхом и любопытством, она подошла к ужасающей черной фигуре и, наконец, смогла разобрать повторяющееся слово:

— Идите. Идите. Идите.

— Куда? – спросила Гермиона быстрее, чем смогла осознать целиком всю ситуацию, решительно прогоняя мысли о том, что она разговаривает с пауком. Акромантул развернулся на месте, вздымая клочья земли похожими на колья лапами. Гермиона проследила его взгляд, туда, к единственной стороне, не закрытой грозной шеренгой темных существ, и разглядела сквозь ливень сплошной стеной нависающую над хижиной Хагрида линию деревьев Запретного Леса.

* * *

Алекс знал, что они опоздали, но окончательно потерял надежду только тогда, когда зашел в заброшенный туалет для девочек. Проход, где бы он ни был, закрылся. Радостный, непрекращающийся смех Плаксы Миртл раздавался откуда-то из-за стены.

— Где проход, Стобсон? – спросил Боуд. Алекс пожал плечами.

— Не знаю.

— Ты же сказал, что вход в Тайную Комнату здесь!

— Да.

Боуд подозрительно на него посмотрел.

— Откуда у тебя такая информация?

— От нее, — ответил Алекс и кивнул туда, откуда доносился голос Миртл.

— Это привидение сумасшедшей девочки, Стобсон! Нельзя просто так доверять ее словам!

— Она видела мисс Уизли, — Алекс постарался говорить уверенно. В конце концов, кто узнает о лжи, если в ней столько правды, а единственное существо, способное подтвердить или опровергнуть сказанное – это Плакса Миртл? – Поэтому она так радуется. Наследник обещал ей, что у нее вскоре появится подруга.

— Силы небесные! – прошептала Макгонагалл. Длинный Арчи высказался гораздо более эмоционально, чем она, но никто не обратил на это внимания, а сам Арчи принялся осматривать помещение, размахивая своей костлявой рукой и необычайно длинной, как и он сам, палочкой.

— Проведите полный осмотр, — скомандовал Боуд. – Мне нужно подумать.

Алекс открыл ящик, но сам он не был уверен в том, что совладает с инструментами, поэтому передал их в руки Арчи. Тот налил в бутыль с длинным горлышком темно-серую вязкую жидкость, просыпал порошок на полу рядом, окружив бутыль светлым кругом. Остаток порошка из коробочки отправился следом за зельем.

— Отойдите! – велел Арчи своим высоким, срывающимся голосом, и встал на колени внутри круга. – И не чаруйте, пока я не разрешу!

Сам он начал бормотать на латыни, направив палочку на горлышко бутыли, и даже Миртл вдалеке затихла. Алекс удивился, когда не смог узнать некоторые из произнесенных слов. Арчи замолчал и поднялся на ноги, а голубой, со стальным оттенком дым за миг поднялся к потолку и потянулся в стороны, словно живой.

— Теперь можете делать, что хотите.

Но никто не шевелился. Все следили за покрывающим потолок бледным одеялом. Выдающееся волшебство. Этот ритуал поиска являлся одним из лучших изобретений Отдела Тайн. Дым достиг стен и начал охватывать их, перекинулся на туалетные кабинки и пополз к собравшимся в центре помещения волшебникам.

— Все в порядке, — успокоил всех Боуд. – Он не причинит нам вреда.

Прошла еще минута, прежде чем Алекс понял, что ритуал не сработал. «Конечно, он не сработал», — шепнул ему внутренний голос. – «Вход скрыт чарами Слизерина».

— Ничего, мистер Боуд, — разочарованно сказал Арчи. – Не сработало.

— Вижу, — пробурчал тот и повернулся к застывшим у дверей ученикам. – Эй, вы!

— Да, сэр? – спросил один из близнецов.

— Знаете сестер Патил?

— Знаем.

— Приведите их сюда.

Без всяких возражений гриффиндорцы выбежали из туалета.

— Мои племянницы, — пояснил Боуд оставшимся. – Раз уж у нас такая ситуация, сейчас не до секретов. Думаю, Парвати и Падма смогут нам помочь.

— Как? – спросила Макгонагалл, но ответа не последовало.

* * *

Большие колонны, изображавшие переплетенных змей, устремлялись ввысь, утопая во мраке. Свет здесь разливался по полу, словно туман, смазывая очертания стен и многочисленных круглых ходов, уходящих вправо и влево. Гарри шагал рядом с Локхартом, но старался держаться не слишком близко от него. «Если что-то случится с одним из нас, другой должен спасти Джинни», — думал он. Профессор держался непринужденно, словно высокородный господин на предобеденной прогулке, но Гарри заметил, что его шаги стали мягче, а в руке крепко сжата палочка. «Я могу видеть тебя, ты можешь видеть меня, но для остальных мы невидимы», — сказал Локхарт у двери, но Гарри не мог избавиться от ощущения, что чары Разнаваждения вновь исчезли.

Ближе к центру подземного зала стало светлее, и вскоре они уперлись взглядом на огромную скульптуру, наполовину выступавшую из стены. Статуя изображала худого, мрачного человека с коротким острым носом, твердыми скулами и далеко выступающими вперед надбровными дугами. Длинная и тонкая борода спускалась ему почти до пояса, перехваченная парой шнурков, как у Дамблдора. Темно-серый камень, окруженный зеленоватым сиянием, выглядел величественно и немного зловеще, и Гарри не понадобилось много времени, чтобы понять, кого изображает древняя статуя. Возможно, несмотря на все злодеяния, совершенные тысячу лет назад этим человеком, злодеяния, за которые расплачивается волшебный мир до сих пор, Гарри не удержался бы от того, чтобы почтить статую легким поклоном. Слишком сильно засели в голове рассказы Николаса об Основателях, слишком впечатляло его восхищение знаменитой четверкой. Но не успев подумать об этом, Гарри заметил сидящую на необутой стопе Салазара Слизерина маленькую фигурку.

— Джинни! – тихо воскликнул он.

Локхарт, очевидно, тоже увидел ее, так как быстрым шагом двинулся к статуе.

— Мисс Уизли, нам надо сейчас же...

— НЕТ! – крикнула Джинни, вскинув маленькую ладошку: то ли испуганным, то ли повелительным тоном. Выставленная вперед палочка Локхарта задрожала, он вдруг схватился левой рукой за правую и застыл, словно перед ним разверзлась пропасть. Его руки продолжали бороться друг с другом, и Гарри понял, что по крайней мере одна из них сейчас не контролируется хозяином.

— Забавно, я даже не ожидала такого, — удивленно сказала Джинни и повернулась к нему. — Гарри, что ты здесь делаешь?

— Отпусти ее, — ответил Гарри, и голос его прозвучал гораздо слабее, чем он ожидал.

Джинни улыбнулась.

— Догадался? Неплохо, Поттер. Совсем неплохо. Я не ждал, что ты отреагируешь так быстро.

Гарри выхватил палочку, но она вылетела у него из ладони, улетела вперед и, несколько раз стукнувшись о пол, осталась лежать у ног Джинни.

— А ты шустрый, — сказала она и коротко рассмеялась.

— Тебе нужен я, и я здесь. Отпусти ее.

— Я не могу. Ты все время будешь это повторять? Ты еще и скучный... наверняка ведь у тебя есть вопросы ко мне? И раз времени у нас много, — Джинни развела руками, — можем спокойно поговорить.

Локхарт стоял на коленях, кривясь от боли. Гарри вдруг понял, что вряд ли выберется отсюда. Мысль отдалась холодком, пробежавшим по спине. Живот скрутило, но он постарался не подать виду.

— Как ты догадался, что я змееуст? – спросил он, чтобы потянуть время.

— Ты бы тоже догадался, — ответила Джинни. «Не Джинни, а Наследник». – Я был там, когда ты сражался на тренировочной дуэли с мальчишкой Малфоем. Я видел, как ты смотрел на змею. Догадаться было несложно, ведь я и сам змееуст. — Последняя часть фразы была сказана на парселтанге. – Ты допустил много ошибок, которых до сих пор не заметил, но на будущее могу тебе сказать: не доверяй привидениям.

Гарри сглотнул.

— Ты – Волдеморт.

Наследник поднял голову, и ярко-рыжие волосы Джинни блеснули в тусклом свете подземного зала.

— Лорд Волдеморт, — ответил он. – Так я себя называю... называл. Или буду называть, нет никакой разницы. Я сейчас моложе, чем был, когда мы встретились в первый раз. Но в то же время ощущаю: то, что произошло – часть моего прошлого. Замечательная вещь – магия, не так ли?

— Зачем я тебе нужен?

— О, так ты уже понял? Знаешь, а я тебя недооценивал. Мне пришлось осторожничать с грязнокровками, лишь бы школу не закрыли. Я искал тебя, чтобы задать один вопрос, — Наследник спрыгнул с постамента, положил на нее какую-то книжицу и, сделав пару шагов, остановился на самом краю тени, которую отбрасывала каменная борода Слизерина. – Как ты меня убил?

— Я не знаю.

— Дамблдор не делился с тобой своими догадками? – тонкий голос Джинни приобрел задумчивый, почти дружелюбный оттенок. – В свое время у него были теории относительно всего, что существует на этом свете, если, конечно, он не свихнулся с годами.

— Он мне ничего не говорил, — ответил Гарри.

— Совсем ничего? Это плохо. Я уверен, что где-то здесь кроется моя ошибка, моя оплошность. Как иначе младенец смог победить сильнейшего мага своего времени?

— Ты не сильнейший маг, — выпалил Гарри прежде, чем подумал о том, что не следует его сердить. – Ты всегда боялся Дамблдора, все это знают.

— Да? Так уж и все? Что-то не припомню, чтобы он гонялся за мной и выпрашивал дуэль...

Локхарт, до этого сидевший почти неподвижно, выгнулся в спине и упал на землю. Наследник подошел к нему. Наклонившись, осмотрел скорченное тело и поднял взгляд на Гарри. – Его что-то мучает, тебе не кажется?

— Твое заклятие.

— Знаешь, я начинаю в этом сомневаться, — задумчиво ответил Наследник. — Кто это вообще такой?

— Профессор Локхарт.

— Профессор? Зачем ты привел его с собой?

— Он заметил меня, когда я собирался открыть проход. Ты сам позволил ему идти со мной, разве нет?

Повисла тишина.

— Да... Странно, но да, я позволил. Это непросто, понимаешь, я так давно не был молодым и так давно не был... вернее, никогда не был в теле девочки. Все эти глупые мысли, переживания, обиды, стеснительность... Я чувствую, что способен на сантименты, на эксцентричность, на юмор... – Наследник посмотрел на Гарри яркими глазами Джинни Уизли. – Я чувствую, что способен на сотрудничество.

Гарри шагнул было вперед, но остановился.

— Что тебе нужно?

— Все просто. Присоединяйся ко мне, Поттер.

— Зачем мне это? – спросил Гарри. «Уже во второй раз».

— А почему бы и нет? – Наследник подобрал палочку, лежащую у постамента. Затем подошел к Гарри. – Мы с тобой похожи. С Дамблдором ты многого не добьешься. Тебе не повезло, у тебя не было возможности увидеть его истинное лицо. Всю жизнь ты будешь инструментом в его руках, и никогда не станешь по-настоящему свободным. Постоянная ложь, недомолвки, обман и вежливая улыбка. Наверняка ты уже сталкивался с этим... – Они встретились глазами, и Наследник улыбнулся. – В прошлом году, да, Гарри? Долго же тебе пришлось мучиться... Как ты думаешь, Дамблдор и вправду надеялся, что стихотворная загадка и пыльца сонного цветка могут задержать Лорда Волдеморта? Как нужно поступать с людьми, которые ждут от тебя повиновения и в то же время скрывают от тебя правду?

Рука Джинни поднялась и протянула ему палочку. Рукоятью вперед.

— Идите, идите, идите... – ответ на все их вопросы был один. Прошло некоторое время, акромантулы не проявляли никакой враждебности, лишь бежали вперед, и их темные силуэты проносились между деревьями. Самый большой из них (и самый разумный, как определила для себя Гермиона) шел прямо перед ними.

Она посмотрела на Рона. Если бы его голова сейчас не была занята мыслями о сестре, он, должно быть, давно уже свалился бы в обморок. Гермиона знала о его страхе. У магглов, насколько она помнила, даже название специальное есть: арахнофобия. Но какой смысл в определениях, если ты не можешь помочь своему другу?

Дождь немного утих, но скользкие корни, выступающие над землей, мешали передвижению. Лес становился темнее и непрогляднее, хотя еще не до конца успел обзавестись листвой, а могучие стволы деревьев обступали со всех сторон, создавая сплошную однотонную стену.

«Кажется, съедать нас не собираются», — размышляла Гермиона. Конечно, существовала вероятность того, что их завели в лес специально, избежав таким образом появления случайных свидетелей. Но это слишком сложный план для акромантулов. «Нет, как ты можешь так думать?» — оборвала она сама себя. - «Именно такие допущения приносили столько проблем Совету Колдунов вплоть до девятнадцатого века. Вспомни Малдуна, вспомни Эльфриду Клагг!» Волшебники всегда были слишком высокомерны с остальными разумными существами. Даже Гермионе, считавшей себя самым непредвзятым человеком на земле, пришлось серьезно расширить свое мировосприятие, когда она открыла для себя волшебный мир. Здесь жили существа, ничуть не менее разумные, чем человек, но совсем на него не похожие, а наличие двух рук и ног вовсе не свидетельствовало о возможности нахождения общего языка между расами.

Вынырнув из собственных мыслей, Гермиона обнаружила, что деревья вокруг стали низкими и кривыми, а в воздухе, несмотря на дождь, появился неприятный затхлый запах. Между некоторыми наполовину сгнившими ветвями протянулись толстые нити паутины, на которых блестели капли воды. «Сейчас, должно быть, около полудня», — подумала она и вздрогнула. В этом месте время словно навсегда остановилось, вместо неба над их головами раскинулась сеть мелких веток, похожих на наложенные друг на друга слои стальной решетки.

Тропа медленно опускалась вниз, а на дне этой ямы, краев которой не было видно, царила тьма. Боковым зрением Гермиона заметила, что пауки начали разбегаться в разные стороны, немного успокоилась. Их жуткий проводник повернулся к ним, перебирая лапами.

— Здесь, здесь, здесь, — клацнул он челюстями и скрылся среди деревьев.

Несколько секунд они смотрели ему вслед.

— Что «здесь»? – со злостью воскликнул Рон. У Гермионы екнуло сердце от громкого звука, и вдруг ей захотелось упрекнуть Рона за то, что он нарушил тишину леса.

— Здесь я, — ответил тихий голос снизу, из темноты, и перед ними возник паук. Самый гигантский паук, которого она когда-либо могла себе представить. – Вы — друзья Хагрида. У меня к вам важное дело.

— Какое? – ответила Гермиона, едва удержавшись от того, чтобы не добавить «сэр». Ей хотелось убежать отсюда как можно дальше и рассмеяться одновременно. Ситуация оказалась слишком нестандартной, и частью разума, пытавшейся трезво все осмыслить, она понимала, что находится на грани истерики.

— Вы кормили питомца Хагрида и часто навещали его самого. Но теперь он исчез, и я догадываюсь почему.

— Его отправили в Азкабан, — осторожно сказал Невилл, словно боясь, что лишнее слово разгневает чудище.

— Азкабан? – прошелестел акромантул. Его голос сложно было отличить от человеческого, но некоторые согласные звуки звучали так необычно, что становилось ясно: речевой аппарат этого существа плохо подходит для английского языка. — Это название мне знакомо... Клетка, нет, тюрьма. Да, тюрьма...

— Верно, сэр. – Невилл, казалось, осмелел. – Его несправедливо обвинили.

— «Несправедливо»? – спросил он. — Это слово мне незнакомо.

— Ошибочно, неверно, со злым умыслом, — перечислила Гермиона, предположив, что словарный запас акромантула вряд ли включает слова, возникшие в процессе формирования у людей общественного строя. «Вернее, эквивалентного этому слову понятия просто не существует в его разуме», — подумала она, и вдруг ей мучительно захотелось забыть обо всем, что творится в школе, и побольше узнать об этих страшных, но крайне любопытных созданиях.

Паук молчал очень долго, и Гермиона начала думать, что он заснул или забыл о них.

— Хагрида наказали за то, чего он не совершал, — сказал он наконец. – Это случилось давно, когда я еще был детенышем, и теперь повторилось. И каждый случай сопровождался его появлением. А когда он исчез, я узнал от Хагрида о смерти человеческого детеныша, такого, как вы.

«Плакса Миртл», — догадалась Гермиона.

— Появлением кого? – заговорил Рон. В его голосе слышалось только нетерпение.

— Мы не называем его имени! – произнес акромантул громче, чем обычно, и Гермионе показалось, что он то ли напуган, то ли разгневан. Сложно было различать интонации в этой речи, шелестящей, словно осенние листья на ветру. – Но теперь кое-что изменилось, друзья Хагрида. У меня есть дети, и один из них нашел ход, откуда вылезает чудовище, чтобы прокормить себя. В последний раз оно появлялось в лесу пятьдесят лет назад, но теперь начало охотиться снова. И каждый раз, когда это случается, Хагрид попадает в беду. Я вижу в этом... больше, чем есть, много... как паутина...

— Связь, — прошептала Гермиона.

— Да, — согласился акромантул. – Верно, друг Хагрида. Связь.

— Что мы должны делать?

— Хагрид – хороший человек. Сделайте так, чтобы он вернулся в свой дом.

Гермиона выступила вперед.

— У нас есть оружие. Мы должны отнести его в замок и передать в руки взрослых волшебников, с помощью него они смогут справиться с... нашим врагом.

— Гермиона, — прошептал Рон прежде, чем акромантул успел ответить. Она обернулась и встретилась взглядом с другом. – До замка слишком далеко. У нас нет времени.

— Рон, мы не можем...

— Нет! Я возьму ящик и пойду туда, а вы делайте что хотите.

Гермиона хотела возразить, но вовремя остановила себя. Она знала, что каждая секунда приближает смерть Джинни. А Рон не собирался отступать.

— Хорошо, — сказала она и повернулась к пауку. – Мы заберем оружие из дома Хагрида и отправимся внутрь того хода. Наши друзья уже там, и они в беде.

— Я покажу вам путь.

* * *

Гарри посмотрел на протянутую палочку. «Слишком много совпадений», — подумал он. Наследник знал, куда бить. Ему лгали. Да, есть много объяснений и оправданий, и если начать все анализировать, он понимал, почему Николас и Дамблдор скрывали от него столько важных сведений. Но факт все же оставался фактом: ему врали.

«Ты не понял, Гарри. Смысл всего этого предприятия — ловушка для Волдеморта!»

Джинни не опускала руку, лишь терпеливо и неподвижно ждала. Гарри знал, что перед ним стоит не Джинни, а сам Лорд Волдеморт. «Это всего лишь магия», — говорила ему какая-то часть его сознания. – «Сложная и непонятная, но магия. Это и есть та Тьма, о которой говорил учитель? Джинни Уизли, которая отдает мне палочку?»

Ему вдруг стало очень холодно.

«Власть, сила, умение управлять чужими судьбами – ты получишь их так легко, лишь протянув руку. Но когда придется расплачиваться – ты уже не сможешь повернуть все вспять». Лишь стоит протянуть руку...

Гарри прикоснулся к рукояти палочки.

— Моя палочка, — тихо произнес он.

— Да, твоя палочка, — охотно ответил Наследник. – Твоя по праву. Как и все, что ты захочешь взять.

Гарри посмотрел ему в глаза.

— Ты отдаешь мне палочку, — сказал он, держа левую руку за спиной. – Как жест твоей доброй воли... Мою палочку.

Взгляд Джинни потемнел. Она совершила короткое движение, прижав к себе руку, лишь на пару дюймов, но Гарри отреагировал быстро:

— Ступефай!

К счастью, он угадал. Джинни отбросило назад, палочку выбило у нее из руки. Но прежде, чем упасть, невидимая сила взяла под контроль ее тело, и Наследник аккуратно приземлился на ноги.

— Опрометчиво, Поттер, — сказал он. – Ты упустил свой шанс. Прежде, чем умереть, подумай о том, что эта девочка погибла по твоей вине. Как и твой преподаватель.

У Джинни подкосились ноги, и она упала на пол. Гарри подбежал к ней, закатал ее рукав и пощупал пульс. «Еще не умерла».

— Давай посмотрим, — сказал чей-то голос. Из тени выступила призрачная фигура красивого молодого человека, слишком яркая в полутьме Тайной Комнаты. Молодой Том Риддл чем-то был похож на привидение, но не являлся им. – Что такого предложил тебе Дамблдор, что заставило тебя отказаться от союзника в лице Лорда Волдеморта? – Он повернулся к статуе и произнес на парселтанге: — Змей Слизерина, наследник твоего хозяина вызывает тебя.

Гарри отступил на шаг от Джинни, мельком подумав о том, что следует увести василиска подальше, чтобы он не задел ее или Локхарта.

— Не старайся, Поттер, василиск не будет слушать тебя. Он подвластен лишь мне.

Послышался шорох кожи по камню, становясь все громче и громче с каждой секундой. Гарри подобрал лежащую на земле палочку, которая была привычнее той, что он только что использовал, и убежал назад, к железной двери. Несмотря на кажущуюся целесообразность этого решения, он почувствовал себя трусом, бросающим беспомощных людей в беде. Впереди раздался металлический лязг.

— Ты не понимаешь, Поттер. Тайная Комната принадлежит мне. Тебе не убежать.

Гарри вспомнил о связном зеркале, которое лежало у него в кармане. Вряд ли Ник сейчас сможет помочь. Время мудрых советов прошло. Затылком Гарри ощутил взгляд василиска, и ему стало страшно, как никогда раньше. Он понимал, что этот страх отчасти – следствие темных чар змея, который парализует жертву еще до того, как посмотрит ей в глаза. Но это знание не помогало.

Заметив справа круглый проход, Гарри нырнул в темноту и застыл в какой-то нише, образовавшейся из-за того, что из стены вывалились камни. Собственное дыхание казалось ему слишком громким. «Василиск меня чует», — подумал он. – «Темнота для него – не преграда, зато она мешает мне. Но если я не буду видеть его глаз, он не сможет убить меня взглядом. Впрочем, какая разница, если в нем пятьдесят футов?»

Неподвижно застыв в углублении, Гарри судорожно перебирал самые страшные известные ему проклятия, выбирая из них те, которые должны у него получиться. «Сила василиска – его же слабость», — возникли неожиданно в голове слова, которые, должно быть, он где-то когда-то прочитал. – «Смертоносные глаза – единственное уязвимое место. За ними – мозг змея, именно там твой шанс».

Но как попасть василиску в глаз, если нет возможности смотреть на него?

«Не встречайся с ним взглядом, смотри куда угодно, только не в глаза. Другой возможности нет. Или так, или ты умрешь здесь».

Но прежде чем он сделал шаг наружу, резкий звук заставил его остановиться: шорох кожи по камню, шипение, а затем – музыка.

* * *

Симус вздрогнул, когда за его спиной стальная дверь лязгнула и закрылась. В расплывшемся от темноты и замешательства сознании промелькнул Гарри, который сначала бежал прямо на него, потом пропал в одном из боковых проходов. Затем появился василиск.

Сложно было сказать, откуда он возник или выполз. Должно быть, Симус просто был слишком испуган, чтобы это заметить; он видел лишь, что в один момент рядом с ногами каменной статуи появилось огромное существо. «Как вообще можно ЭТО убить?» — подумал он в отчаянии. Змей наклонился над каким-то призраком, и Симус не сразу понял, почему ситуация кажется ему странной.

Призрак смотрел василиску в глаза.

Ни одно живое или полуживое создание не могло встречаться взглядом с василиском. Была теория по поводу того, что некоторые существа, обладающие могущественной магией, могут выдержать его взгляд и не умереть. Не то чтобы Симус читал много книг. Дело было в том, что Дин, заинтересовавшийся, как он сам выражался, «самыми крутыми тварями», потащил его как-то за собой в библиотеку. В одной книге утверждалось, что магию василиска можно перебороть, но на это способны немногие. Скажем, драконы, мантикоры, нунди или…

Симус не мог сказать, что он услышал музыку. Нет, причудливая песня звучала в его голове всегда, только раньше он был слишком глуп, чтобы ее услышать. Странные, непонятные переливы ускользали, как только он прислушивался внимательнее. Василиск, казалось, исчез. Симус знал, что страшный змей еще где-то рядом, и только тонкая ткань отделяет его от неминуемой смерти. Но опасность угрожала не ему, а другому человеку, далекому и смешному.

Песня нарастала быстро, словно барабанная дробь, и вскоре стала громче, быстрее и яростнее. Затем Симус услышал громкий, полный злости крик, и увидел над головой быструю красно-золотую тень. «Гриффиндор», — мелькнуло в голове, а затем: — «Это же феникс директора. Фоукс». Оцепенение отпустило его, рука нашарила палочку. Раздалось шипение, боковым зрением Симус заметил, как огромный змей повернулся к внезапно появившейся угрозе. Рядом с василиском дернулось чье-то тело, так быстро, что только еле удалось различить, как у колонны мелькнул бирюзовый плащ, и оттуда, куда убежал Локхарт, вылетел большой темно-синий сгусток, ударивший в багровый нарост на голове короля змей.

Фоукс налетел на василиска, будто совершенно не пугаясь страшного врага, как орел на мышь. Симус не решался смотреть наверх, но предположил, что феникс пытается выцарапать змею глаза. Василиск в ответ зашипел и попытался достать феникса, длинная голова ныряла в воздух, смыкаясь каждый раз над пустотой. Вспыхивало пламя, Фоукс исчезал, чтобы в следующий миг появиться в другом месте: сбоку, сверху, снизу, сзади. Симус то и дело видел оранжевый отблеск, огненным ореолом сверкавший над головой василиска.

Заклинания, приходившие на ум, казались бессмысленными. Что «Таранталлегра» или «Петрификус Тоталус» могут сделать с этим? «Гарри где-то там. Лучше отдать Мантию ему», — подумал Симус, когда услышал крик.

* * *

Волдеморт настиг его у конца круглого туннеля, когда он на секунду остановился, чтобы перевести дыхание. Что-то очень холодное схватило его за шею, и лишь спустя пару мгновений Гарри увидел призрачную фигуру молодого Тома Риддла, протянувшую к нему руку. Черты призрака обрели плотность, Волдеморт казался теперь скорее живым человеком, и лишь пустое, лишенное какой-либо эмоции лицо осталось напоминанием тому, что сейчас он – не привидение, но и не живое существо.

Мир поплыл перед Гарри. Перед глазами появились темные пятна, легкие горели огнем. Он попытался ударить Волдеморта, но кулак пролетел сквозь полупрозрачную голову, как сквозь туман. Гарри почувствовал, что его ноги отрываются от земли, и прижал подбородок к груди, чтобы не задохнуться. Волшебная палочка, которую он ни на миг не выпускал из руки, куда-то исчезла.

— Это так по-маггловски, — раздался чей-то голос. – Задушить тебя голыми руками. Наверное, надо было сделать в первый раз точно так же.

Гарри зашарил по поясу в поисках второй палочки, но руки наткнулись лишь на маленький и холодный металлический брелок. «Какой от него прок без палочки?» — подумал он и дернулся в мертвой и холодной хватке, поняв, что уже не видит ничего вокруг себя. Но вдруг по ладони что-то скользнуло, и через секунду Гарри ощутил в руке привычную тяжесть.

Он взмахнул мечом.

Сначала ему показалось, что он каким-то образом ранил самого себя, настолько сильной была нахлынувшая боль. По всему телу прокатилась волна огня, а голова, казалась, разойдется по линии шрама. Гарри закричал от боли и страха, и только тогда понял, что рука, сжимавшая его шею, исчезла, и он стоит на земле. Ноги его подкосились, меч звякнул о каменный пол туннеля. Напоследок Гарри услышал торопливые шаги, но перед глазами все качалось и плыло, поэтому рассмотреть что-либо было невозможно. «Профессор Локхарт?» — успел подумать он и провалился в беспамятство.

* * *

Первым, что увидел Симус, был меч. Он лежал перед Гарри, чистый и блестящий. Тонкая темно-зеленая полоса, прежде покрывавшая ребро клинка, странно скорчилась и дымилась, словно расплавленная. Некоторое время Симус смотрел на нее, прежде чем смог оторвать взгляд и перевести его на своего друга. Гарри, слава Мерлину, дышал. Отрывисто и глубоко, словно бы и не потерял сознание, а просто решил полежать с закрытыми глазами и перевести дух. Симус осторожно притронулся к шраму в виде молнии, сам не зная почему.

— Гарри?.. – реакции не последовало. – Гарри, это я, слышишь меня?

Феникс вдруг закричал особенно громко, и Симус испуганно обернулся. Фоукс сидел на земле рядом с одной из колонн, одно его крыло, судя по виду, сломанное, обильно кровоточило. Огромная голова василиска качалась из стороны в сторону, блистая зеленоватой чешуей. Красные пятна на месте глаз короля змей притягивали взгляд.

Услышав короткий стон, Симус повернулся обратно и увидел, что Гарри очнулся.

— Гарри! Ой, черт, Мантия! – и он стянул с себя прозрачную шелковистую ткань. – Пора отсюда убираться. Тот призрак ты уничтожил, берем Джинни и уходим.

Но его слова остались незамеченными. Гарри сел, посмотрел на него внимательно, странным, изучающим взглядом, затем, подобрав меч, вышел из туннеля.

Василиск тут же повернулся к нему, но Гарри словно бы этого и не заметил и продолжил мерно шагать вперед, к статуе. Вдруг из темноты выбежал профессор Локхарт и взмахнул палочкой, словно плетью, и из ее кончика вырвалась самая настоящая огненная плеть, обвившая толстую шею змея. Через мгновение заклинание рассеялось, оставив на чешуе глубокую выжженную линию. Локхарт пошатнулся и попытался спрятаться обратно за колоннами, но разъяренный от боли василиск действовал стремительно. Поднялся в воздух покрытый наростами скользкий хвост, и от быстроты произошедшего Симус вскрикнул, забыв о том, что звук может привлечь хищника. Профессор отлетел в сторону, ударился о стену и остался лежать неподвижно, а василиск развернулся к Гарри, который, пропав на мгновение, вновь вынырнул из темноты и остановился, опустив меч.

Симус был слишком напуган, чтобы двигаться, не то что попытаться предпринять активные действия. Подобрав Мантию, он накинул ее на себя и несколько секунд, а может, минут, стоял на месте. Тем временем Гарри оказался в пределах досягаемости василиска. Ослепший гигантский змей свернулся кольцами и качал головой из стороны в сторону, словно загипнотизированный. Затем метнулся вперед – быстрее, чем Симус успел бы вздохнуть. Но то, что произошло следом, поразило его еще больше. Гарри резко ушел влево, огромная голова змея ударилась о каменные плиты и отдернулась назад. От такого удара или пол, или же череп василиска должны были треснуть, подумал Симус, но на камне не осталось ни трещинки, а король змей бросился в повторную атаку. Гарри вовремя шагнул еще раз влево, подальше от толстого хвоста.

Симус встряхнул головой. Достав палочку, он послал прямо в огромную змеиную морду несколько заклинаний щекотки:

— Риктусемпра! Риктусемпра! Риктусемпра!

Василиск в ответ лишь зашипел и в очередной раз бросил голову вперед. Гарри попытался рубануть его по шее, но меч скользнул по чешуе, оставив на ней бледную царапину. И хотя на клинке появилась кровь, она, понял Симус, вытекла из раны, которую нанес профессор Локхарт. Его замутило. Плотнее закутавшись в мантию, он перебежал зал.

— Профессор, с вами... – прежде, чем договорить, Симус понял, что уже поздно. Его сердце, прежде бившееся быстро-быстро, замерло при виде открывшейся картины. Тело профессора Локхарта было выгнуто под ужасным, неестественным углом, а изо рта текла тонкая струйка крови. Симус упал на колени, и недоеденный завтрак отправился на пол.

* * *

— Почему этот ход до сих пор никто не обнаружил? – пробормотала Гермиона вслух, и огромный акромантул поспешил ответить:

— Чары, чары... Колдовство, сотканное из обмана.

Под этим, поняла Гермиона, подразумевались заклинания, воздействующие на разум. Их проводник изъяснялся иногда странными фразами, компенсируя понятия, обозначений к которым не знал на человеческом языке.

— Вы скоро их почувствуете, — добавил паук. – И тогда – держитесь. Эти чары – ложь. Помните, что это ложь, помните.

Северный ветер, словно дыхание неведомого зверя, пронесся между деревьев. Гермиону пробрало холодом. Чем глубже они продвигались в лес, тем неприветливей становилась окружающая обстановка. На мгновение она будто увидела их всех со стороны: три второкурсника с деревянным ящиком, ведомые акромантулом, идут неизвестно куда. Тревога, которая владела ее сердцем, когда они выходили из замка, беспокойство за Джинни и за друзей, за школу, за магглорожденных, которых некому защитить, — все это уступило место глубокому, почти физическому ощущение дискомфорта и апатии. Гермионе хотелось сесть и отдохнуть, ей хотелось обратно, под несокрушимые своды Хогвартса, ей хотелось домой, к родителям. Куда угодно, лишь бы подальше от этого мрачного и противного леса.

— Вот оно, колдовство, — прошелестел голос паука, но Гермиона не обратила на него внимания. Это Запретный Лес, здесь везде колдовские чары. Невилл, левитирующий ящик позади нее, тяжело дышал от натуги, и это начало ее раздражать. Если бы Лонгботтом перестал заикаться, дрожать от страха перед профессором Снейпом или что еще он там делает... в общем, если бы он занимался уроками вместо всякой ерунды, сейчас бы не пыхтел. Идиот, честное слово. А этот Рон? Он ее особо нервировал. Есть у Уизли голова на плечах, Гермиона прекрасно знала об этом, только вот пользоваться он тем, чем его одарила природа, не хочет. Только и делает, что все время пихает себе в рот что-нибудь съедобное, но жутко вредное, да бормочется о чем-то с Гарри. И зачем она только связалась с ними? Будем честны: никто из них даже и в подметки ей не годится. Гермиона Грейнджер умнее всех своих друзей, вместе взятых. Да и друзья ли это? Как может одна девочка дружить с несколькими мальчиками? Что подумают люди? Определенно, надо это прекратить. И чем быстрее, тем лучше.

Гермиона остановилась на секунду и снова двинулась вперед. С чего нужно начать подобный разговор? И... и почему вокруг так темно?

— Люмос! – услышала она голос Рона. – Мы пришли?

— Да... – ответил акромантул странным, усталым голосом. – Дальше справляйтесь сами. Я и так еле сдерживаю желание вас убить. Я чувствую, как чары действуют на меня и на вас. Свою силу и силу своих детей я истратил на то, чтобы защитить вас от этого колдовства, и теперь мне нужно много времени на отдых. Мы редко жертвуем свою магию на благо людей. Цените мой дар. Идите, друзья Хагрида.

Гермиона покачала головой и пару раз моргнула. Что за мысли лезут ей в голову? Щеки у нее загорелись от стыда. Слава Богу, что она не успела ничего сказать.

— Я вижу вход, — прошептал Рон, и сидящие в ящике петухи впервые за все время дали о себе знать, издав какие-то осторожно-тревожные звуки. «Вторая гипотеза Парацельса», — подумала Гермиона, услышав их. На это вся надежда.

* * *

Гарри все еще сражался с василиском, когда Симус наконец поднял голову. Сквозь забившую глаза пелену слез он разглядел размытую фигуру своего друга, которая мелькала то тут, то там, преследуемая стремительными ударами василиска. Гарри не двигался очень быстро, пользуясь какой-то неведомой магией, но его шаги были необычайно точны. Огромная голова короля змей и Гарри, сжимающий покрытый кровью меч, — они словно исполняли сложный танец, и василиск, к удивлению Симуса, оказался в этом танце ведомым. Думать о том, где Гарри такому научился, не хотелось; страшно было вообще представить себе, что этому можно в принципе где-либо научиться.

Казалось, с каждой секундой василиск все больше тревожился, шипение его становилось громче, заглушая все остальные звуки: создавалось ощущение, что ты стоишь рядом с водопадом. И после каждого проворного нырка василиска Гарри оказывался рядом с его головой, и каждый раз меч бессильно скользил по прочной, как сталь, чешуе.

Тем временем на глазах у Симуса раненый Фоукс доковылял до неподвижного лежавшей Джинни, сел рядом с ней, гордо вытянув шею, и по подземному залу, перекрывая шипение василиска, разнесся громкий клекот. Затем он повторился, этот сердитый клич огненной птицы, и откуда-то ему вторил другой крик, гораздо более знакомый и привычный для человеческого уха. Из-за стопы Салазара Слизерина выбежал большой петух, за ним еще один, и еще, и еще. «Я схожу с ума», — подумал Симус, но в его голове тут же прозвучали слова Филча: «Вам пришла посылка. Она стоит у хижины лесника, мне сообщили, что ее нужно открыть в течение четырех часов». Это могли быть только они. Его друзья привели птиц сюда. Крик петухов, так непохожий на их обыкновенное «кукареку», наполнил Тайную Комнату. Это был звонкий, высокий, монотонный звук, который вызывал желание закрыть уши, что Симус и сделал. Василиск вытянул шею вверх и зашипел, потрясая головой, затем ринулся вниз, и одна из птиц пала жертвой его стремительной атаки: от нее не осталось и следа. Но это действие стало для короля змей роковым. Гарри, словно только и ждал этого момента, прыгнул прямо к украшенной красным наростом голове, блестящий меч сверкнул маленькой молнией... и остался по рукоять воткнутым в левый глаз василиска. Содрогнувшийся в конвульсии змей ударом уродливой морды отбросил Гарри в сторону, и тот, пролетев несколько футов, упал лицом вниз на каменные плиты.

Василиск опрокинулся назад и остался лежать неподвижно. Симус бросился к Гарри, споткнулся и пнул ногой какой-то мягкий предмет. На удивление не осталось сил, иначе Симус непременно удивился бы: на полу лежала потрепанная, выцветшая и мокрая Распределяющая Шляпа.

* * *

«Простите, сэр, вы не знаете, где сейчас мистер Боуд? Он мой дядя сэр, я просто хотела ему кое-что сказать».

«Ага, как же», — думал Алекс. – «Теперь я знаю, что ты хотела ему сказать».

Целая толпа волшебников двигалась по темным коридорам подземелий Хогвартса, известным как Тайная Комната Салазара Слизерина. Преподаватели, сотрудники Отдела Тайн, да еще забытые в суматохе (и как только Макгонагалл допустила это!) и затесавшиеся среди них Томас, Уизли и Уизли. Ах да, кроме них с ними были также сестры Патил. Которые оказались... впрочем, думать обо всем этом Алекс сейчас не хотел.

Холодный свет множества палочек отбрасывал тусклые тени на неровную поверхность блестящих от влаги каменных стен.

— Падма? – прошептал Боуд. Алекс разглядел, как одна из девочек покачала головой:

— Ничего, дядя.

Голос ее дрожал от страха. «Еще бы. Я и сам боюсь. Да и все тут боятся».

— Кхм, — прокашлялся вдруг Флитвик. – Так дело не пойдет. Мы словно кроты в земляной норе. – И он забормотал что-то на грубом языке, в котором Алекс с удивлением узнал гоблинский. Помещение наполнилось мягким светом, растворившим сияние волшебных палочек. – Думаю, нам туда.

В нескольких десятках футов от них в стене показалась круглая стальная дверь.

— Мисс Патил, пожалуйста, помогите нам пройти, — добавил Флитвик напряженным голосом. – Поддерживать подобные чары без... в общем, не самые приятные ощущения. Здесь чувствуется тяжелое враждебное колдовство, и оно отбирает слишком много сил, в том числе жизненных.

Две смуглые девочки подошли к двери и, взявшись за руки, зашипели, словно змейки. При звуках их голосов, искаженных неизученным и неизведанным волшебством парселтанга, Алекс поежился. В Отделе Тайн не знали, как работает змеиный язык, а всё, о чем не знали в Отделе Тайн, заставляло Алекса чувствовать себя неуютно. Да и сами знаменитые заклинатели змей вроде Слизерина или Агриппы не оставили записей или хотя бы намеков на то, какого вида чары позволяют змееусту подчинять этих скользких существ. Алекс не любил змей, или, точнее сказать, он их на дух переносил, хотя не сказать, чтобы судьба часто сводила его с ними.

Внушительная на вид круглая дверь, покрытая узорами и надписями, треснула посередине, и две половинки исчезли в стене. Боуд к тому времени успел выйти вперед и загородить широкими плечами своих племянниц. Проход открылся в большой зал с высоким потолком. Чары Флитвика рассеялись, и на волшебников, словно занавес, упала тьма. Впрочем, в зале впереди было сравнительно светло, и, рассмотрев открывшуюся им картину, все бросились вперед, толкая друг друга и спотыкаясь о высокий порог круглого входа.

На полу лежал Гарри, его лицо было красным от крови, как и его мантия. Неподалеку от него, рядом с неподвижной Джинни Уизли, сидел большой черно-серый петух, из-за крыла которого выглядывал огненно-алый птенец. Еще несколько петухов бродило вокруг огромного мертвого василиска.

Алекс бросился к Гарри и упал рядом с ним на колени. Утерев рукавом его лицо, он приложил ухо к сердцу мальчика и одно долгое мгновение сидел, не дыша, напряженный, как струна. Но затем он услышал мерный стук, и вместе с сердцем Гарри забилось его собственное сердце.

— Жив, — выкрикнул Алекс, но из его горла не вырвалось ни звука. Затем, сглотнув, он повторил: — Жив. Гарри жив.

Кто-то рядом с ним орал, кто-то причитал, кто-то, кажется, плакал. Алекс не слышал ничего. Ощупав лежавшего перед ним мальчика, якобы проверяя тело на наличие повреждений, Алекс не обнаружил ничего из того, что ожидал найти: палочку черного цвета, связное зеркало, крохотный брелок в виде ножика на поясе.

— Отойди, Стобсон, ты тут только мешаешь, — пропищал Арчи, и Алекс поспешил отступить. Когда к нему подошли преподаватели, Гарри вдруг застонал, царапая пол. Арчи сердито посмотрел на профессоров, переводя взгляд с одного из них на другого и заставив каждого отвести глаза.

— Не будем ему мешать, — шепнула Синистра, и преподаватели нехотя отступили. Поднявшись, Алекс на негнущихся ногах подошел к Джинни, рядом с которой уже сидели несколько человек, в том числе ее братья-близнецы. Судя по выражению облегчения на их лице, с девочкой также было все в порядке.

— Профессор Макгонагалл, — странным голосом позвал вдруг Боуд. Алекс огляделся. Босс стоял рядом с одной из колонн и смотрел вниз. Алекс подошел к нему и проследил его взгляд.

— Нет, — прошептала подоспевшая к ним Макгонагалл, и послышался ее тихий всхлип.

У ног Боуда, на границе света и тени, лежало изломанное тело профессора Гилдероя Локхарта. Из его рта стекала струйка крови, руки были безвольно раскинуты в стороны.

— Он умер быстро, — тихо сказал Боуд. Лицо преподавателя Защиты от Темных Искусств было спокойным и мирным, золотистые волосы казались потемневшими от налипшей к ним крови и грязи, но красоты его это не убавило. Макгонагалл присела рядом с ним и взяла его за руку. «Странный жест», — отстраненно подумал Алекс. Услышав чьи-то торопливые шаги за спиной, он обернулся. Рядом с Гарри откуда-то появились Грейнджер и Лонгботтом, а в кучке людей, собравшихся вокруг Джинни Уизли, Алекс разглядел еще одну рыжую голову.

Теперь, когда опасность миновала, он попытался успокоиться и все обдумать. Чего-то не хватало. «Вернее, кого-то». Кто-то забрал вещи Гарри прежде, чем их нашел посторонний. «Финниган». Впрочем, связное зеркало Гарри мог оставить в комнате, а палочку где-нибудь уронить...

От внезапно пришедшей в голову мысли у Алекса перехватило дыхание. Медленно, опасаясь того, что может увидеть, он двинулся вдоль длинного тела василиска.

Здесь и сейчас, чувствовал Алекс, их игра должна принять новый, еще более крутой оборот, или же закончиться, рассыпавшись прахом.

Очевидно, перед смертью король змей почему-то свернулся клубком, и Алекс шел по коридору, образованному хвостом и брюхом древней рептилии. Сначала его взгляд наткнулся на глубокий выжженный рубец, который нестерпимо вонял. Алекс еле сдержал рвотный позыв. Перешагнув лужу крови, вытекшую из страшной раны, он наконец смог рассмотреть голову василиска. Под зияющей дырой на месте левого глаза образовалась вторая темно-красная лужица, а в ней, сверкая рукоятью, усеянной алыми рубинами, лежал меч.

* * *

— Отойди, девочка, — не терпящим возражений тоном сказал ей худой волшебник, колдовавший над Гарри. – Сказали же, он жив. И если никто не станет мне мешать, поправится ваш друг как можно скорее.

Гермиона встала и шепнула стоящему рядом Невиллу.

— Если что, буду говорить я.

Тот в ответ кивнул, как ей показалось, с облегчением. «Только бы Рон ничего не напутал». Гермиона не любила врать, но со времени поступления в Хогвартс вынуждена была признать, что хорошо преуспела в этом ремесле. Ей хотелось поговорить с Дином, который топтался рядом с теми, кто собрался вокруг Джинни. Должно быть, только он мог сейчас внятно ей рассказать, что произошло. Но вряд ли им дали бы свободно пообщаться. Стыд за мысли, пришедшие к ней по дороге к скрытому проходу, до сих пор жег ей душу, но это же чувство, как холодный ветер, отрезвляло ее. Неважно, что те ужасные вещи она так и не озвучила, зато она думала об этом. И теперь свою вину Гермиона может искупить лишь тем, что возьмет ситуацию под контроль. «Так захотел бы Гарри», — сказала она себе и едва смогла удержаться от того, чтобы вновь посмотреть на него. Нет, это было бы сейчас слишком, да и вряд ли помогло бы ей сосредоточиться.

— Мисс Грейнджер, как вы сюда попали? – писклявым голосом произнес рядом с ней Флитвик. «Началось». Гермиона повернулась к нему, уже зная ответ:

— Профессор, я... я бы предпочла, чтобы при нашем рассказе присутствовал профессор Дамблдор, — и понизив голос, добавила: — Это важно. Дело касается благополучия Хогвартса.

Флитвик пристально посмотрел на нее и медленно кивнул.

«В принципе, я не соврала».

— Что происходит? – услышала вдруг она голос Макгонагалл.

— Отойдите! – крикнул Флитвик и бросил в ее сторону заклинание. Белый луч пролетел мимо декана Гриффиндора и окружил перламутровым щитом неподвижное тело профессора Локхарта. На глазах у Гермионы мантия погибшего преподавателя загорелась ярким голубым огнем, и в течение пары секунд от него не осталось ничего, кроме пепельно-серого следа на земле.

— Что вы сделали? – воскликнула Макгонагалл, обращаясь к Флитвику. Маленький профессор молча смотрел на то место, где только что лежал Локхарт.

— Он... он упоминал об этом заклятии, — Флитвик опустил голову. – «Уходить надо чисто, Филиус», — сказал он мне когда-то. – «Когда я умру, никому не доведется лицезреть мой обезображенный труп».

Гермиона только сейчас заметила, что все разговоры стихли, и наконец осознала факт, который старалась не замечать до сих пор: профессор Локхарт погиб. Ее глаза заволокла мутная пелена. Откуда-то слышался шум падающих капель: кап, кап, — и Гермиона надеялась, что это не ее слезы так громко стучат о камень. Почувствовав внезапную слабость в ногах, она села прямо на холодный пол, и в мертвой тишине Тайной Комнаты услышала напряженный голос мистера Стобсона:

— Профессор Макгонагалл, думаю, вам стоит взглянуть на это.

* * *

Клинок оказался кристально чист, когда его достали из лужи крови: на нем не осталось ни капли, ни пятнышка. Только Макгонагалл решилась подойти к мечу и теперь держала его острием вверх, осматривая на предмет повреждений. Алексу показалось, что ее ладонь немного дрожит, но не та, в которой она держала меч. Взявшись за рукоять левой рукой, правой Макгонагалл достала палочку:

— Экспекто Патронум!

Серебристая кошка появилась у ее ног, затем, махнув хвостом, унеслась прочь так быстро, что Алекс разглядел только размытую волну белого света. «Весточка Альбусу Дамблдору», — понял он, и его пронзил озноб. – «Только его тут не хватало». Впрочем, кто еще мог направить феникса сюда? Но если это был Дамблдор, то он уже знает, что здесь произошло...

Сердце Алекса провалилось в пятки. Как же он раньше не догадался?! Хотя, это ничего не изменило бы. Если директор каким-то образом узнал о том, что Гарри нашел вход в Тайную Комнату и проник в нее, и, зная о грозившей ему опасности, прислал на помощь своего фамилиара (а у Алекса не было сомнений в том, что рыжий птенец под крылом того сердитого петуха — феникс), то ему известно также и о прочих обстоятельствах произошедших здесь событий... Если только внезапное появление Фоукса в Тайной Комнате не есть следствие того, что Дамблдор давно нашел вход и лишь ждал, пока кто-то, то есть Гарри, не откроет его. Алекс не был уверен, какой из вариантов хуже. У себя в квартире, в спокойной обстановке за чашкой чая, он смог бы разобраться в этом и проанализировать все возможные выходы из ситуации, если они вообще существуют. Но сейчас, окруженный коллегами, преподавателями и встревоженными молодыми гриффиндорцами, рядом с вонючим трупом василиска и змееподобными колоннами скрытого подземного убежища Салазара Слизерина, он понял, что способен лишь на одно: найти Симуса Финнигана и незаметно вывести его за пределы Тайной Комнаты. Прежде, чем сюда прибудет Дамблдор. И, на его счастье, перекрикивая гомон остальных, Арчи вдруг произнес:

— Детей нужно срочно доставить к колдомедику. Давно я не видал такого магического истощения!

— Да, — согласилась Макгонагалл, бросив виноватый взгляд на лежащего без сознания Гарри. – Сюда можно вернуться позже.

— Минерва, — позвала Синистра. — Не забудьте вот это.

Все обернулись к ней. Преподавательница астрономии держала в руках Распределяющую Шляпу за острый кончик двумя пальцами, как можно дальше от себя. Подобная брезгливость в нынешней ситуации показалась Алексу странной и даже забавной. Воспользовавшись всеобщей заминкой, он подошел к Боуду и тихо прошептал:

— Сэр, я здесь задержусь, если сейчас вам не нужен. Что-то тут не так.

Боуд кинул на него мрачный взгляд. «Сейчас я узнаю, насколько меня ценит мой непосредственный начальник на самом деле».

— Один? Может, кого-нибудь оставить на всякий случай? – доверительным тоном спросил Боуд, и Алекс испытал приятное чувство, успокоившее его тревожно бьющееся сердце.

— Нет, ничего особенного, это я частично из любопытства. Но не хотелось бы, чтобы на меня кто-то любовался. Я отчитаюсь перед вами в индивидуальном порядке, когда вернемся в Министерство. Попросите девочек открыть мне вход через двадцать минут и сбросьте каким-нибудь образом мне метлу, ладно?

Лицо Боуда на миг перестало быть хмурым, а это значило, что он почти улыбается.

— Все ясно. Ладно, осторожней тут. И поаккуратней, будь добр, — сказал он тихо, и громко добавил, обращаясь ко всем: — Забираем детей, и прочь отсюда. Стобсон, осмотрись еще раз внимательно, но не задерживайся. Если что, я вернусь сюда с Падмой или Парвати.

— Хорошо, сэр, как скажете.

Никто и не думал возражать, что было бы неизбежно в любой другой ситуации. На наколдованных носилках впереди всех вынесли Гарри и Джинни, а замыкала шествие Макгонагалл, сжимавшая в руке меч Гриффиндора. Вскоре Алекс остался один, окруженный зеленоватым светом и тишиной. Подождав еще пару минут, он взмахнул палочкой:

— Гоменум Ревелио!

Странно...

— Симус, — позвал он. – Симус, я Алекс Стобсон, друг Гарри.

Алекс ожидал, что Финниган выйдет из туннеля или из-за какой-нибудь колонны, но так и не дождался. Вместо этого через несколько мгновений ему ответил слабый голос: — Я здесь...

Алекс бросился к подножию статуи Слизерина, осмотрелся – пусто.

— Симус?

Каменный пол у его ног подернулся легкой рябью, Алекс протянул руку и подобрал Мантию Невидимку. Под ней, скрючившись, лежал мальчик, рядом с ним – искореженный меч, связное зеркало и две волшебные палочки. Алекс нагнулся и поднял парнишку с пола.

— Все в порядке, — прошептал он и, не зная, какие еще утешительные слова придумать, добавил: — Ты справился. Ты отлично справился.

Мальчик что-то промычал в ответ. Затем повторил, мотнув головой:

— Отпусти меня, пожалуйста.

— В каком смысле? – недоуменно спросил Алекс.

— В смысле «поставь меня на ноги».

Алекс только сейчас понял, что держит его в руках, словно младенца, и поспешил опустить парня на пол.

— Извини.

— Угу, — Финниган провел рукавом по лицу, утирая то ли пот, то ли слезы. – Дай, пожалуйста, воды.

Наколдовав стакан, Алекс наполнил его водой.

— На, держи.

— Спасибо.

В три длинных глотка мальчик осушил стакан и протянул его обратно.

— Агуаменти! – произнес Алекс.

Второй стакан был выпит только наполовину, остаток воды Финниган плеснул себе в лицо.

— Голова кружится...

— Тошнит?

— Уже нет. Меня вырвало, кажется. А «Эванеско» не получилось. Пришлось водой смывать, чтобы никто не заметил...

Алекс положил руку ему на плечо, но мальчик пошатнулся.

— Ой... Не надо, все нормально.

— Да уж, — пробормотал Алекс. – Я вижу. Тебя надо отсюда незаметно вывести, скоро здесь будет Дамблдор. – Финниган кивал, опираясь на колени ладонями и тяжело дыша. – Потерпи немного, обещаю, после сегодняшнего мы тебя не побеспокоим. Просто пойми: во всем этом есть смысл, Сам Знаешь Кто опасен, и...

— О чем ты? – спросил Финниган, подняв на него усталый взгляд. – Я не знаю, на что ты намекаешь... в общем, это вроде как мой выбор и все такое, хорошо?

— О, — только и смог на это ответить Алекс.

— Круто, да? – скривил губы мальчик, глядя на его недоуменное лицо. – Я долго планировал речь — вышло не очень, но все равно неплохо, кажется...

Алекс кивнул:

— Совсем неплохо. А теперь пойдем. Залезай под Мантию, а вещи Гарри давай сюда.

— Ага, как скажешь. Только вот этого у него с собой не было. – Финниган двумя пальцами протянул Алексу черную книжицу. С кожаного переплета капала темная вязкая жидкость. – Думаю, это принесла с собой Джинни. Дневник какой-то, да еще и дырявый. Понятия не имею, когда Гарри успел его проткнуть.

Лицо Алекса в связном зеркале выглядело встревоженным.

— Да, Арчи сказал, что с ним все будет в порядке. Финнигана я отправил в гостиную Гриффиндора: эвакуация отменена. Ник, тут столько всего произошло! Я боюсь, что не справлюсь.

— Справишься. Сосредоточимся на главном, — ответил ему Николас. – А главное сейчас, как ни печально, – придумать правдоподобную легенду.

— А придумывать ничего и не нужно. Надо лишь умолчать о том, что Финниган был в Тайной Комнате. Там еще какая-то история с акромантулами, которых вырастил в Запретном Лесу Рубеус Хагрид, но это уже не наши проблемы.

— Думаю, Дамблдор дождется Гарри, прежде чем выслушать всю историю: участие остальных ему не так важно.

— Грейнджер поведала мне, что наплела Флитвику о том, что при ее рассказе обязательно должен присутствовать Дамблдор. А ему, в свою очередь, сказала, что для полной картины нужны еще Хагрид и Гарри. В принципе, так оно и есть.

Николас хмыкнул, не сдержавшись.

— Мне кажется, или маленькая армия Гарри справляется без нашего участия?

— До армии не дотягивают еще, но да, почти, — кивнул Алекс. – Только видел бы ты Финнигана. Парнишка был на грани, хотя старательно пытался это утаить. Но, черт возьми, спрятать меч Гарри, да еще и умудриться заменить его мечом Гриффиндора... Хорошо среагировал, ничего не скажешь.

— Кстати, как ты его поднял наверх?

— С помощью «Мобиликорпуса», предварительно укутав его Мантией. Ведь левитируемый объект ориентирован не на поверхность земли, а...

— ... на кончик палочки, — закончил за него Николас. – Не знал, что тебе известны такие факты. Мало кто об этом догадывается.

— Я знаю, — довольно ответил Алекс. Затем его взгляд потемнел: – Жаль Локхарта.

— Да... У него осталась семья, родные, близкие?

— Кажется, нет. Родители его умерли, братьев и сестер не было, жены тоже. Насчет постоянной подруги мне неизвестно, но все же вряд ли: он был популярен среди женщин, и ему это нравилось... Честно говоря, не ждал от него такого поступка.

Николас не ответил. Позади него кругами ходил Сириус, заламывая пальцы и грызя ногти. Он слышал только обрывки фраз Алекса, и Николас затылком ощущал его нарастающее нетерпение.

— Ты можешь придти сюда? О многом еще нужно поговорить и еще больше сделать.

— Извини, — Алекс покачал головой. – Тут еще многое надо разгрести, нет времени. Подключи Блэка, вдруг на что-нибудь сгодится.

Николас был уверен: Алекс знает, что Сириус слушает их разговор.

— Естественно, — ответил он. – Удачи.

— Ага, до связи.

Зеркало помутнело, и Николас отложил его в сторону.

— Ну что там? – тут же спросил Сириус.

— Все обошлось.

— Что обошлось? И кто такой Локхарт?

— Преподаватель Защиты от Темных Искусств в Хогвартсе. Он погиб в Тайной Комнате.

Сириус ненадолго замолк.

— Локхарт... Я никогда не слышал о таком.

— В последние годы он стал очень популярен. Путешественник и борец со злом. Странный был человек. Тщеславный, даже немного глупый, насколько я мог судить издалека. Он погиб, защищая Гарри от василиска.

— От василиска? – недоуменно спросил Сириус. Его глаза заполнил гнев. – Вы знали.

— Да. – «Если он меня сейчас проклянет, он будет в своем праве», — подумал Николас, хоть и был уверен в правильности своих действий. Гнев порой действительно бывает праведным, что бы ни говорили мудрецы. Но вместо этого Сириус пробормотал сквозь зубы:

— Что-то это мне напоминает.

«Лучше бы он меня проклял».

— Да, и мне тоже. Но я не собираюсь перед тобой оправдываться, и скажу тебе почему. Об этом знал не только я.

Сириус всплеснул руками.

— Понятное дело, еще этот твой Алекс! – вскрикнул он.

— Да, — ответил Николас. — И Гарри тоже.

Тишина, наступившая в комнате, была готова зазвенеть. Николас представил себе, что сейчас творится в голове его собеседника, и посочувствовал ему. «Ты сбежал из Азкабана, Блэк, но тебе еще предстоит много потрясений. Лучше я закалю тебя сейчас, чтобы ты был готов. Гарри не должен тебя потерять».

— Что ты ему сказал, Фламель? – спросил Сириус тоном, больше похожим на рычание. – Я не позволю тебе пудрить мозги моему крестнику, будь ты хоть самим Мерлином!

— Клянусь тебе, — спокойно произнес Николас. – Я не говорил ничего, что могло бы убедить Гарри отправиться на битву с василиском. Но твой крестник не тот, кем ты его себе представляешь. – Сириус вздрогнул. «Умный парень». — И когда ты встретишься с ним, прими его таким, какой он есть, не жди увидеть свою маленькую копию или копию Джеймса Поттера. Ты разобьешь ему сердце, а я предпочту отправить тебя обратно в Азкабан, чем допущу это. Теперь выслушай меня. – И Николас пересказал ему догадки Гарри о Наследнике и о причинах его нападений. Сириус слушал молча, нелепо нависнув над ним и не додумавшись сесть рядом или напротив.

— Но все же... почему Гарри решил идти туда один?

— Потому что у него были на то причины. И этих причин мы не узнаем, пока не услышим его рассказ. Боюсь, что первым его выслушает Дамблдор, но тут мы ничего не можем сделать. – Николас посмотрел ему в глаза. — Он не ребенок, Сириус. К сожалению, он уже не ребенок.

— Нет, потому что у него не было детства, — со злостью ответил Сириус. – Ничего, мы наверстаем упущенное.

— Вот такие слова от тебя мне приятно слышать. Но у нас есть пара месяцев, прежде чем ты сможешь встретиться с Гарри, и до этого времени у нас много дел. Не считай меня бессердечным, но лучше нам сейчас заняться тем, что нам под силу.

— О чем ты?

Николас встал со стула.

— Я хочу тебе кое-что показать. Но там, возможно, будет несколько гоблинов, поэтому, если позволишь, я бы хотел подправить твою внешность.

— В этом нет нужды, — произнес Сириус, и в следующий миг перед Николасом появилась большая угольно-черная собака. «Так вот в чем было дело».

— У вас много скрытых талантов, мистер Блэк. Но сразу оговорюсь: не удивляйтесь моему поведению, когда мы встретимся с гоблинами, и, будьте добры, ведите себя как глупый пес.

Сириус гавкнул в ответ.

— Отлично. А теперь, — Николас про себя улыбнулся, подумав о том, что сказал бы Алекс, если бы был здесь. – Бродяга, лапу!

За секунду до того, как они аппарировали, Николас стал свидетелем необычного явления: выражения удивления на лице собаки.

* * *

— Вы поспешили, — с укоризной заметил голос.

«Он слишком многое себе позволяет», — подумал было Гарри, но остановился.

— Не было выбора.

— Не говорите мне об отсутствии выбора. Вся ваша жизнь...

— Не говори мне о моей жизни.

Послышалось что-то, похожее на смех. «Он же не умеет смеяться, но изображает звук смеха, чтобы разозлить меня. Даже сейчас».

— Как будто вы ее помните...

— Помню. Кое-что – помню.

— Поздравляю. А теперь, если позволите...

— Она была там.

Голос не отвечал долго. В наступившей тишине Гарри услышал, как кто-то знакомый неподалеку шепнул «Не надо было», а затем — «Пенни».

— Когда именно?

— Не могу сказать. Но я почувствовал, очень сильно. Было больно.

— Как вам может быть больно?

— Было больно ему, а значит, и мне, — ответил Гарри, не зная, про кого он говорит. Слова возникали сами собой, и как он ни пытался, контролировать этот процесс не получалось.

— И что теперь?

— Не знаю. Мне известно лишь одно: мое участие в этой истории лишь временное. Я закончу свое дело и уйду. Как можно быстрее.

— Вы хотите сказать – навсегда?

— Возможно. В любом случае – надолго.

В следующий миг Гарри понял, что это сон. Но проснуться не мог. «Может, я умер?» Но он чувствовал тяжелые веки, закрывавшие его глаза, хотя разлепить их не хватало сил. Такое бывало с ним нечасто: спать и знать, что видишь сон.

— Прости меня, — произнес слабый голос.

— Тебе не за что извиняться, Пенни, — ответил кто-то.

— Что произошло?

— Моя сестра... Наследник Слизерина похитил ее.

— Джинни!?

— Тише! Не беспокойся, с ней все будет хорошо. Она вон там, спит, посмотри.

— Не могу подняться. Все тело словно каменное.

Кто-то всплакнул. Гарри очутился в темном подземном туннеле, стены и пол под его ногами слабо светились. На ощупь эта поверхность должна была быть мягкой, но его ноги ничего не ощущали. Впереди, в конце туннеля, уходящего вниз, виднелись багровые отблески. «Огонь». Сверху вновь донесся голос.

— Но что случилось?

— Я не знаю. Говорят, Гарри Поттер спас ее и победил Немыслимый Ужас.

«Что за бред?», — подумал Гарри, но воспоминания о произошедшем тут же нахлынули на него. Руки Волдеморта, холодные, как лед. Призрак, который не был призраком. Было больно, так больно, как не было никогда раньше. Он ударил мечом, а затем – тьма.

— Что-то еще произошло, да? Я вижу по тебе, скажи...

— Профессор Локхарт, Пенни... он погиб.

Нет. Только не это.

Гарри хотел вскочить, но руки его не послушались. Он мог бы сказать, что Локхарт был с ним рядом, что он исчез за колонной, как только заклятие Волдеморта перестало действовать. Но что было потом?

«Такие люди не умирают в постелях, окруженные любящими внуками», — прозвучали слова профессора Локхарта у него в голове. – «О, нет. Они сражаются, обыгрывают смерть раз за разом, а потом пропускают невольно ее себе за спину и погибают, сраженные».

Нет, пожалуйста.

«Смерть может позволить себе проиграть, а ты – нет».

Он не должен был идти со мной, подумал Гарри. Он почувствовал, как по щеке катится слеза, дразня кожу, и захотел утереть ее, но руки его не слушались. Застонал от злости, но из горла не вырвалось ни звука. Усталость навалилась вновь, уволакивая сознание в пучину тьмы, мысли становились все менее внятными.

— Все будет хорошо, обещаю, Пенни.

— Надеюсь, Перси, — ответил слабый голос. — Надеюсь.

* * *

Утреннее солнце золотило виднеющиеся за холмом башни Хогвартса, и иногда какой-нибудь случайный луч, отразившись от блестящего стекла окон, слепил Гермионе глаза. Огромное количество людей собралось сегодня для того, чтобы проводить в последний путь Гилдероя Локхарта. «Слишком много», — думала она, разглядывая лица с нацепленными на них скорбными выражениями. Хотя присутствовали и те, чье горе выглядело вполне откровенным: несколько десятков ведьм различного возраста сгрудились под тенью большого дерева и, не скрывая чувств, рыдали друг у друга на плечах. Одна женщина держала в руках младенца, вливавшего в общий шум свой недовольный плач.

Гермиона бросила взгляд на преподавателей. Могло показаться, что лишь Снейп вспомнил про приличия: он был одет в свою неизменную черную мантию. Остальные хоть и выглядели с иголочки, но все же не так, как, по мнению Гермионы, следовало выглядеть на поминках коллеги. Она смотрела на каждого из них по очереди, пытаясь угадать их мысли. Печаль, которую она видела, была скорее необходимостью, чем искренностью. У некоторых профессоров она заметила еще что-то. Слишком часто Гермиона видела такую же эмоцию в зеркале. Стыд.

«Им стыдно за то, что они думали о профессоре Локхарте», — поняла она. Рядом с ней кто-то всхлипнул, но Гермионе уже не хотелось плакать. Никто не может плакать все время, а она уже нарыдалась, сидя на полу в туалете для девочек. К Гарри их не пускали. «Он единственный, кто должен был здесь присутствовать». Состояние Джинни улучшалось с каждым днем, иногда она просыпалась, чтобы перемолвиться парой слов с родителями или братьями. Рон долго просидел у ее постели, но увидеть Гарри, который был огорожен от посторонних взглядов ширмой, ему не удалось. На все вопросы Помфри отвечала лишь «Поттеру нужен отдых».

На другом конце круга, образованного собравшейся толпой, Гермиона видела учеников Равенкло и Слизерина. Энтони Голдстейн попытался забраться в задние ряды, но его долговязая костлявая фигура все равно торчала среди его однокурсников, как монумент. Он был мрачен, как всегда, но в его глазах, насколько она могла видеть, не было ни скорби, ни печали. «На удивление безэмоциональный человек», — подумала Гермиона, намеренно избегая слова «бездушный».

Лаванда, стоявшая рядом с ней, утерла слезы:

— Ты не видела Парвати? – голос ее был слабым и тонким, какой бывает у тех, кто долго плакал. Лаванда Браун редко скрывала свои эмоции.

— Нет, — ответила Гермиона, затем, поразмыслив, добавила: — Может, она вместе с Падмой?

Среди учеников Равенкло их не было видно, но сестры вполне могли при своем невысоком росте затеряться в толпе. Знает ли Лаванда о том, что ее лучшая подруга – змееуст? И как она отреагирует на это? Гермионе вдруг стало очень тяжело от этой мысли, ее рука нашла ладонь однокурсницы, которая с готовностью ответила на этот жест. Пальцы Лаванды были холодны, как лед, хотя яркое весеннее солнце уже поднялось достаточно высоко и начинало припекать.

Вокруг нее наступила тишина, и Гермиона осмотрелась. Преподаватели расступились, пропуская Дамблдора, который был одет сегодня в черно-белую мантию. Директор поднялся на холм, но не на самую вершину, а лишь на пару футов от подножия, и направил палочку себе в горло.

— Сегодня печальный день... — усиленный магией голос разнесся по толпе, удаляя остатки осторожных шепотков. – Но он мог стать еще печальнее, если бы не доблесть одного человека. В мире много зла, но на наше счастье, на свет появляются такие люди, как профессор Гилдерой Локхарт. Не знаю, боялся ли он когда-нибудь и чего-нибудь, но знаю, что он боялся за кого-то. Он погиб, чтобы другие жили. Чтобы жили дети, которых он учил сражаться со злом, напоследок дав им самый важный урок. Вряд ли кто-то знал его хорошо... истории о подвигах заставляют восхищаться, но сами подвиги порой оставляют в наших душах другой след, другое чувство, гораздо более глубокое. – Дамблдор опустил голову, словно сбился с мысли. – Мы еще не успели выяснить всех обстоятельств произошедшего, но кое-что нам известно, и я считаю, что профессор Локхарт заслужил того, чтобы вы узнали об этом не со страниц «Ежедневного Пророка». – Он прочистил горло. — Профессор Локхарт вместе с мистером Гарри Поттером уничтожили чудище, известное в преданиях как Немыслимый Ужас Тайной Комнаты. – По толпе пронесся судорожный вздох. Дамблдор подождал, пока разговоры стихнут, затем, вздохнув, добавил: — Тайная комната – больше не миф, и хотя вряд ли мы сумеем разгадать все ее секреты, она более не опасна и не принесет ученикам школы вреда. Вход в нее вновь закрыт, и открыть его сейчас могут, насколько мне известно, лишь трое человек, которым можно доверять... Мы живем во времена, когда легенды прошлого появляются из небытия, чтобы потревожить наш покой. Но есть герои, готовые взять на себя бремя борьбы со злом. Спасибо Гилдерою Локхарту, спасибо за все.

Раздались осторожные аплодисменты, и Дамблдор сошел с импровизированного постамента.

Следующим на холм взобрался министр магии, которого Гермиона тут же узнала. Как и на фотографиях в газете, Корнелиус Фадж был облачен в темно-серую мантию в тонкую белую полоску, что внешне прибавляло ему роста. Он поднялся на холм гораздо выше, чем Дамблдор до этого, и так же воспользовался Заклинанием Громковещания:

— Вряд ли кто-то мог выразиться лучше, чем профессор Дамблдор, — неловко пробормотал он и, казалось, чуть-чуть смутился, будто выразился не так, как хотел. Гермиона отлично знала это чувство, когда фраза в твоей голове звучала лучше, чем произнесенная вслух. – Гилдерой Локхарт был отважным человеком, прославлявшим свое имя и свою страну бесчисленными подвигами по всей Европе и Азии. Последний подвиг стоил ему жизни, и он отдал ее, не раздумывая. За это великое деяние Министерство Магии справедливо решило наградить профессора Гилдероя Локхарта Орденом Мерлина Первой Степени... посмертно. И поскольку к нашему сожалению у профессора Локхарта не осталось родственников, которым мы могли бы передать эту награду, я отдаю ее школе, за которую он пожертвовал собой.

Фадж достал небольшую, но богато украшенную коробочку и вручил ее директору. Дамблдор, в свою очередь, передал ее Флитвику. Профессор Чар достал медаль из коробки и поднес ее к белому обелиску. Он направил на нее палочку, и медаль вместе с красной лентой прошли сквозь мрамор, оставшись вмурованными в него, и на белоснежной поверхности засиял золотой кругляш. Флитвик еще раз взмахнул палочкой, и на могиле профессора Локхарта появился букет красных роз. Гермиона постаралась не думать о том, что тела профессора там нет – лишь пустой гроб с прахом.

Жест Флитвика послужил знаком для остальных. Беспорядочной толпой собравшиеся подходили к обелиску, чтобы поднести цветы или просто поплакать. Почувствовав, что ее тянут за руку, Гермиона покачала головой, и Лаванда, понимающе на нее посмотрев, присоединилась к процессии.

Мимо проходили люди, но никто ее не задел. Боковым зрением она заметила своих друзей: Дина, Симуса, Рона и Невилла. Фред и Джордж оставили что-то во все растущем разноцветном ворохе, но прежде чем Гермиона успела разглядеть что именно, миссис Уизли положила рядом большой букет полевых цветов. «Должно быть, с Джинни сидят Перси и мистер Уизли», — подумала Гермиона.

Толпа начала движение в обратном направлении, но Гермиона осталась стоять неподвижно. К ней приблизились друзья, но она не нашла в себе сил улыбнуться или хотя бы повернуться к ним.

Фадж о чем-то беседовал с Дамблдором, чей взгляд не выражал ничего хорошего. Он молча шагал к замку, а министр магии следовал за ним, едва поспевая за длинными шагами директора Хогвартса. Гермиона хотела сегодня ночью спланировать свой рассказ заранее, но у нее ничего не получалось. Тот факт, что нужно сначала дождаться возвращения Хагрида из Азкабана, ее успокаивал: еще есть время.

— Гермиона, все хорошо? – тихо спросил у нее Дин.

Она кивнула. «Они не двинутся с места без меня», — поняла она, и эта мысль одновременно несла в себе и тепло, и беспокойство. Гермиона молча смотрела на многочисленные цветы, окружившие обелиск со всех сторон. Несколько человек, задержавшихся здесь, все еще клали букеты и почему-то конверты – уже не на могилу, а на землю вокруг нее, и это пестрая куча распространяла аромат по всей округе.

Вдруг внимание Гермионы привлекла одинокая фигурка маленькой девочки, которая шла к обелиску. Она была такой маленькой, что Гермиона приняла бы ее за ребенка, если бы не черная школьная мантия. Светлые, почти белые волосы девочки достигали ей до пояса, отливая легким желтым цветом в лучах солнца. Приблизившись к могиле, она сняла с себя обувь и босиком проделала оставшиеся несколько шагов, затем опустилась на корточки, и рядом с дорогими и профессионально собранными букетами на траву опустился одинокий белый цветок. Наверное, дело было в жуткой усталости, которая преследовала ее все утро, и в том, что она не помнила, когда в последний раз завтракала, обедала или ужинала, но Гермионе показалось, что этот маленький цветок выглядит гораздо внушительней, чем все остальные вместе взятые.

— Пойдем, — позвал ее Рон. В последнее время все, что бы он ни говорил, звучало непривычно серьезно. – Может, нас уже пустят к Гарри.

— Да.

— Ты говорила с мистером Стобсоном?

— Да, — Гермиона моргнула пару раз и, прикрываясь ладонью от светившего в глаза солнца, посмотрела на друзей. – Он велел выслушать Симуса. А дальше я решу, что нам делать.

Симус кивнул. Никто не возразил ей, и впятером они двинулись к замку.

— Не подумайте ничего плохого, — произнес Дин, хмурясь. – Профессора Локхарта наградили Орденом... И он его заслужил, конечно, я ничего такого не имею в виду, но... почему Гарри не получил такой же?

— Он же в больнице, — ответил Невилл. – Наверное, его наградят, когда выздоровеет.

— Нет, не наградят.

Все повернулись к ней.

— Почему? – спросил Рон.

Гермиона вздохнула.

— Потому что он Гарри Поттер.

* * *

— Да посмотри же, он очнулся.

— Если ты будешь продолжать кричать, он точно очнется!

Гарри открыл глаза, но тут же вынужден был зажмуриться от яркого света, проникавшего в окно. Рядом с ним на табурете сидела Гермиона, позади нее маячил еще кто-то, кого он не мог рассмотреть без очков.

— Джинни...

— Жива, не беспокойся. Гарри, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — соврал он. Напряженный тон Гермионы подсказал ему, что она боится его тревожить. – Я знаю, Гермиона.

— О чем?

— О профессоре Локхарте. Я слышал, как Перси говорил об этом.

— Перси?

Гарри задумался.

— Да, думаю, это был он. Сегодня ночью. Разговаривал с какой-то Пенни.

— Я... – Гермиона бросила взгляд через плечо. – Я отведу тебя на его могилу, когда... когда тебя выпишут. – Ее глаза были красными от слез.

— Хорошо. – В душе было как-то пусто. Гарри знал, что пройдет некоторое время, и ему будет очень грустно от того, что произошло. Но сейчас он не чувствовал ничего, кроме головокружения и слепой тяжести на сердце.

— Ты хочешь есть? – спросила Гермиона.

— Нет. – Гарри наконец смог различить черты того, кто молча стоял за ее спиной. – Симус, это ты?

— Ага, я, — скомкано ответил Симус и подал ему очки. В комнате кроме них троих никого не было. – Выглядишь жутковато. У тебя зуб выбит, ты в курсе?

— Правда? – Гарри не чувствовал боли – мадам Помфри знала свое дело, — но ощупав языком зубы, обнаружил дыру на месте одного из них. – Как это я так умудрился? И что это за место?

— Для тебя нашлась личная палата. Идешь на повышение, поздравляю. – Симус огляделся и присел на больничную койку. — Я могу говорить, Гермиона?

— Да, нас никто не слышит.

— Отлично, — тихо сказал он и тут же выпалил: – Ты там такого натворил! Я никогда ничего подобного не видел! Когда ты успел научиться?

Гарри смутился.

— В каком смысле? Где?

— В Тайной Комнате!

— Мои вещи! – вскрикнул Гарри. — Если их найдут...

— Они у меня, — успокоил его Симус.

— Откуда?

— Взял с твоего бессознательного тела.

— Ты был там?

— Да, с твоей Мантией-Невидимкой, потом расскажу. Сначала ответь на вопрос.

— Это само собой вышло... – Гарри попытался припомнить подробности. – Мою палочку Джинни, то есть, Наследник, отобрал не прямым заклинанием, а чарами, наложенными на Комнату. По крайней мере, я так думал и, кажется, оказался прав. А так как палочка в руках Джинни принадлежала мне, она отреагировала в мою пользу, когда я со второй палочкой произнес заклинание. Мне Ник рассказывал...

— Да я не про это! Как ты василиска убил? Прям как Глэнмор Пикс, Моргана тебя забери!

— О чем ты? – спросил Гарри. Вдруг голову пронзило болью такой слепящей, что он перестал что-либо слышать и видеть. Через секунду все стихло, мир вернул привычные краски, но рядом с ними уже стояла мадам Помфри, вытаскивая из карманов бутылочки с зельями.

— Не тревожить больного! Единственное, о чем я попросила: не тревожить больного! Почему это так сложно? Убирайтесь отсюда, и чтобы духу вашего я здесь не видела! Поттер еще не здоров, придете, когда я разрешу!

Гермиона и Симус, опустив головы, поспешно выбежали из помещения, напоследок бросив на него тревожные взгляды.

— Что у вас болит, Поттер?

— Уже ничего. Голову кольнуло, но сразу прошло.

— Прошло, говорите, — Помфри покачала головой. – Знаю я, как это у вас бывает, Поттер. Выпейте лучше вот это.

Зелье пахло отвратительно, но оказалось почти безвкусным.

— Укрепляющее?

Помфри хмыкнула.

— Уже узнаете зелья по вкусу?

— Только некоторые, — Гарри поморщился. – Вы можете мне зуб отрастить?

— Поттер, я вырастила вам все кости правой руки, но нет, с зубом я не справлюсь. Конечно же, могу! И не задавайте глупых вопросов, будьте любезны. Ваш зуб подождет. Есть такая вещь, как совместимость компонентов, и костерост для зубов не рекомендуется употреблять с зельями, которые мне пришлось в вас вливать. Репортеров я сюда не пущу, так что никто не увидит вашу попорченную улыбку, кроме ваших друзей. Да и их бы здесь не было, если бы не просьба директора.

Дамблдор. Гарри прошиб холодный пот.

— Профессор Дамблдор вернулся в школу?

— Естественно. Прибыл вчера, сразу после того, как вас доставили ко мне. Давно я его таким злым не видела... Впрочем, вам все это знать необязательно, вам нужен покой...

— Прошу вас, мадам Помфри, я не смогу отдыхать спокойно, пока не узнаю хоть чего-нибудь!

Помфри недовольно на него посмотрела.

— Что вам нужно знать?

— Понятия не имею, — ответил Гарри, чтобы не выдать вполне определенную направленность своего любопытства. — Расскажите хоть что-нибудь.

— Дамблдор – снова директор, как вы, наверное, уже поняли. Профессора Бреннигана отстранили от должности, хотя никакой он не профессор и никогда им не был. Невыразимцы еще раз осмотрели Тайную Комнату, сказали, что там больше нет ничего опасного. Еще бы, после того как вы... – Помфри замолчала, хмуро на него поглядывая. – Я не знаю, как вы делаете то, что вы делаете, мистер Поттер, но удача может от вас когда-нибудь отвернуться. Если бы не профессор Локхарт...

— Где его похоронили? – спросил Гарри для того, чтобы сменить русло, по которому начинал двигаться их разговор. Об этом он пока говорить не мог, да и не знал, что сказать.

— У озера, — ответила Помфри, поджав губы. Ее голос дрожал, как натянутая струна. – Сегодня утром. Я не присутствовала на церемонии, ваше состояние и состояние других больных все еще вызывало тревогу... Кто же знал, что так все обернется? Он всегда казался таким... тщеславным, чего уж скрывать, даже глуповатым... Эгоистичный, недалекий, казалось бы... – Она не проронила ни слезинки, но ее глаза заблестели. Гарри стало неловко из-за того, что он завел этот разговор. Лучше было бы вообще молчать. Он представил себе, каково это: следить за окаменевшими учениками день за днем несколько месяцев подряд, не зная, как им помочь, не зная, что с ними может произойти в любой миг.

— Извините, — пробормотал он. – Давайте не будем об этом. Скажите, как Джинни?

Мадам Помфри рассмеялась.

— Вы пытаетесь меня отвлечь, Поттер? Не стоит, уверяю вас. С мисс Уизли все в порядке, а ученики, подвергшиеся нападению, почти пришли в норму. Все, что можно исправить, я исправила, но жаль, что исправить можно не все. – Она взяла с тумбочки пустые склянки. – Отдыхайте, Поттер. Как можно больше покоя, и вскоре я вас выпишу.

* * *

Как и в прошлых случаях, он не заметил ничего, пока голос его не окликнул:

— Доброй ночи.

— Как тебя зовут?

— Так, как я позволю себя называть.

Услышав пароль, он убрал палочку. Незнакомец так и не открыл своего лица, пряча его под глубоким капюшоном, но он находил это настолько же интригующим, насколько и раздражительным. Да еще и тот факт, что он возвышался над этим загадочным типом чуть ли не на две головы, исключал даже попытку заглянуть ему в глаза.

— Какие новости?

— Все прошло замечательно.

— Хм... – незнакомец зашагал в темноту, и ему пришлось поспевать следом. – А подробнее?

— В общем, никто ни о чем не догадался. Прекрасная, героическая смерть, на мой взгляд. Так, как вы и заказывали. Вот только я до сих пор не знаю, зачем вам это нужно было.

— А ты хочешь знать? Не боишься?

«Не уверен».

— Я хочу знать. Мне надоело действовать по наитию, пытаясь подвести действия под план, который мне абсолютно неизвестен.

Послышался тихий смех.

— План? С чего ты взял, что есть какой-то большой план? Это была твоя проверка, твой ключ к входной двери. Говорят, церемония вышла весьма трогательной.

— Не знаю, меня там не было.

— Сочувствую. Как жаль, что после героической смерти нельзя насладиться заслуженной славой. Ты ведь привык к ней.

— К заслуженной? – пришла его очередь смеяться, хотя ему не было смешно. Что ж, немного самоиронии не повредит. – Нет, к заслуженной славе я не привык. Хотя... зависит от того, что понимать под этим словом. Кстати говоря, я до сих пор не знаю, зачем вам понадобилась кровь Гарри Поттера.

— Ах да, кровь. Буду откровенен: я и сам не знаю.

— Не знаешь? То есть, ты не главный?

— Нет, конечно же, нет, — незнакомец согнулся, округлив спину. – Кровь – еще понятно. Но как ты достал кости? Я и не надеялся на это, просто решил пошутить.

— Пошутить? То есть все было напрасно?

— Не совсем. Для тебя уж точно. Узнаешь все позже, не сейчас. Так как ты их достал?

— На матче по квиддичу. Поттер сломал руку, я вызвался ее вылечить, а заклинание «не удалось».

— Отлично! – с неподдельным, насколько он мог судить, восхищением произнес незнакомец. – Ты умеешь пользоваться моментом, это похвально. Твои способности нам пригодятся. Особенно в твоем нынешнем положении.

— В каком смысле?

— Ты умер героем, Локхарт. Женщины готовы были разрушить свой брак, чтобы переспать с тобой, а каждая вторая молодая девушка готова была раздвинуть ножки от одной твоей улыбки. Но теперь ты мертв, и на их долю осталась лишь скорбь и горькие слезы. – Незнакомец хихикнул. – Как и многое другое, эта скорбь – наше оружие.

— Я не понимаю.

— А тебе пока и не надо, — жестко ответил низкий человек. — Научись подчиняться. Ты знаешь, на что мы способны.

Гилдерой Локхарт вздрогнул.

— Знаю.

— Вот и правильно. Мне бы не хотелось, чтобы наше сотрудничество основывалось на шантаже, я предпочту, чтобы тебе нравилось работать с нами, — без тени иронии сказал его спутник. — Мы высоко ценим твои таланты.

— Благодарю, — сухо ответил Гилдерой.

— Кстати, кто был жертвой?

— Какой-то Пожиратель Смерти.

— Что?! – Незнакомец застыл на месте на пару мгновений, затем двинулся дальше. – Где ты откопал его?

— Торчал недалеко от хижины лесника. – Гилдерой усмехнулся. – Оказывается, он шпионил за Поттером.

— У опушки Запретного леса? Странно...

— Согласен. Я узнал от него еще более странные вещи.

— Какие же?

Гилдерой выдержал паузу.

— Питер Петтигрю жив.

— Петтигрю? Которого...

— ...убил Сириус Блэк, да. Кажется, предателем Поттеров был не Блэк, а он.

Некоторое время низкий человек молчал.

— Удивительно.

— Согласен. Их там четыре или пять человек в команде. Я не стал лезть в его голову слишком глубоко, чтобы не потревожить стихийную защиту. Кто знает, что ему в голову вложили... Они пытаются найти дух Сам Знаешь Кого и возродить его.

— Что ж, желаю им удачи. Остальное расскажешь позже. Как звали беднягу?

— Лонли. Джорас Лонли, точнее.

— Никогда о таком не слышал, что, впрочем, неудивительно. Многие Пожиратели – довольно тихие ребята, пока не начнут хулиганить.

— Этот так и не успел начать. Остальные будут думать, что его к себе вызвал дух Темного Лорда, поэтому искать его не станут. Что дальше? – Локхарт повернулся к спутнику. – Что мне теперь делать?

— Ты мертв, а с трупов не требуют платы. В основном ты будешь подслушивать и подсматривать. Какое-то время. А потом – посмотрим. Будем действовать по ситуации – мы всегда так делаем.

— Хорошо, предположим, что мне все ясно. Но что мне делать прямо сейчас?

Незнакомец остановился и протянул руку. Ладонь у него была маленькая, а пальцы – тонкие.

— Пойдем к тому, кто стоит надо мной. Ты рассказал мне много интересного, а он сможет сделать из этого выводы.

Волны разбивались о невысокие скалы с громким продолжительным хлопком, дополняя стук капель дождя о камень. Бродяга поджал хвост и заскулил от холода: он был пока слишком слаб и истощен, чтобы не обращать внимания на ненастную погоду. На острове не было видно ни души, ни единого здания: только деревья, холмы и луга. «Отлично», — подумал Николас.

— Бродяга, к ноге.

Пес вновь удивленно на него посмотрел. Николас чувствовал его недоумение, ощущал мыслительную деятельность в сознании: Сириус пытался понять, откуда Николасу стало известно его прозвище. А так как в данный момент у него нет возможности задать вопрос...

— Должен признать, отличное заклинание сокрытия, — проговорил Николас в пустоту. Пространство впереди заколыхалось, и на выступе скалы перед ними появился гоблин.

— Заказчик, — почти учтиво произнес он.

— Исполнитель, — поприветствовал его Николас в ответ. «До смешного нелепый фарс».

Гоблин почесал длинный прямой нос. Он был худым, жилистым и не производил того впечатления непоколебимой полноценности, что было присуще его гринготтским собратьям. Маленькие, глубоко посаженные глаза казались черными, но, присмотревшись, можно было заметить коричневые крапинки вокруг зрачка.

— Работа не закончена, но скоро завершится. Вы прибыли вовремя, мое участие в деле почти подошло к концу.

— Прекрасно, — ответил Николас неопределенным тоном. Гоблин посмотрел на него подозрительно. «Прекрасно то, что работа заканчивается, или то, что мой клан в ней больше не участвует?» — можно было прочесть в его взгляде. – Устроите мне экскурсию?

— Невозможно, — гоблин покачал ушастой головой. – Здание строится, нельзя в него входить сейчас. Это правило обязательно.

Николас постарался выглядеть разочарованным.

— Да? Очень жаль... Тогда давайте хоть взглянем на него.

— Взглянуть можно. Прошу, — произнес гоблин и, несмотря на приглашающий жест, первым прошел сквозь щитовые чары.

— Идем, Бродяга.

Открывшееся вдалеке здание было слишком большим для дома и слишком маленьким для замка. Впрочем, одна башня у него была, правда, с проплешинами в нескольких местах, края которых отливали грязно-оранжевым цветом.

— Как я и говорил, работа еще не окончена, — прокомментировал гоблин, заметив его взгляд.

— Понимаю, — ответил Николас беззаботно. – Я никуда не тороплюсь, но, уж извините, слишком любопытен, не смог сдержаться. – Дом впечатлял. Это было именно то, чего он хотел, но не следовало показывать эмоций перед гоблином. Это существо — не человек, и способно разобрать смысл самой незаметной мимики.

— Нравится? – в тоне господина Исполнителя звучало превосходство. Только тщеславие, присущее всем гоблинам, может заставить их сменить вежливо-холодную манеру разговора. Но в этом конкретном представителе рода низкорослых счетоводов и строителей было что-то иное. Какая-то неполноценность.

Николас улыбнулся.

— Очень. Когда все будет готово?

— Погодите-ка, — гоблин посмотрел на наручные часы, или, вернее, на что-то, напоминавшее наручные часы. Циферблат был усеян крошечными песочными часами, и белый порошок в каждом из них перемещался вне зависимости от земного притяжения. «Интересная вещица». – Через четыре дня, пять часов, тринадцать минут и... двадцать, девятнадцать, восемнадцать секунд.

— Вы весьма точны.

— Да. Во всем и всегда.

— Наслышан, — Николас учтиво склонил голову, отчего уголки тонких губ гоблина дрогнули, а маленькие умные глаза прищурились. – Мне очень жаль, но, как вы помните, мне придется воспользоваться в отношении вас заклинанием памяти, когда все закончится.

Гоблин кивнул.

— Я прочитал соглашение и принимаю его во внимание. Единственное, что меня смущает, это то, почему вам жаль.

— Вы мне нравитесь, — Николас пожал плечами. – Жизнь порой так скучна, и интересных собеседников найти еще сложнее, чем верных друзей. Раз вы забудете и это, то позволю себе быть откровенным: мне не внушает доверия ваш клан, а не вы. Я не про вашу работу, — он махнул рукой в сторону здания, — здесь репутация Болга непререкаема.

— А про что вы, Заказчик?

— Кто знает. Будем считать, что это некое абстрактное недоверие. — «Любопытно, как знание того, что тебе сотрут память, сдерживает гнев. Или дело в другом?»

— Да, думаю, так будет лучше, — гоблин нахмурился. – Мне не хочется знать причины подобного вашего отношения к нам, особенно учитывая, что клан раньше не имел с вами дела и не знает, кто вы такой.

— В самом деле? Впрочем, это неудивительно. Я редко посещал вашу страну.

— Вы имеете в виду Германию? – гоблин покачал головой. – Это не наша страна.

— Конечно же, прошу прощения. – «Продолжай так говорить. Нет ничего хуже для разума, чем попытки отвернуться от собственного мнения». – Бродяга, к ноге!

Сириус, безмятежно справлявший нужду, приподняв ногу над невзрачным круглым камнем, гавкнул и подбежал к нему.

— Вернусь через четыре дня, пять часов и минут пятнадцать. – Николас прошел через щитовые чары, присел и, взяв пса за лапу, аппарировал.

Как только они очутились в Офисе, Сириус вернул себе человеческий облик.

— Откуда ты узнал?

Николас сел за стол, приглашая его сделать то же самое.

— У Гарри и его друзей есть одна замечательная карта. – Сириус дернулся на стуле, но промолчал. – Она показывает местоположение каждого существа на территории Хогвартса, если у него есть имя. Полагаю, ты знаешь, что это за карта. – Сириус кивнул. – Создатели карты – некие господа Хвост, Лунатик, Бродяга и Сохатый. Недавно я узнал, что Питер Петтигрю превращался в крысу, а Люпин – оборотень. Остальное было несложно. Рискну предположить, что Джеймс Поттер тоже был анимагом и превращался в оленя.

— Да, — Сириус откинул прядь волос со лба и нахмурился. – Вы быстро думаете.

— Не так быстро, как хотелось бы. Я только предполагал.

— Но... я не понимаю.

— Чего?

— Как Гарри смог открыть Карту? Ее секрета не знал никто, кроме нас.

Николас закрыл глаза и потер веки пальцами.

— Это сделал не Гарри. Близнецы Джордж и Фред Уизли каким-то образом сумели ей воспользоваться.

— Уизли... – Сириус выглядел скорее удивленным, чем встревоженным. — Сыновья Артура?

— Верно.

— Интересно. У нас отобрал ее Филч в конце шестого курса, но носиться с картой уже стало скучно, поэтому мы поленились залезать в его клоповник. В любом случае, открыть ее без пароля невозможно... то есть, мы так думали.

Вечерний ветер, залетавший в окно, отдавал теплом и запахом горных цветов, что свидетельствовало о том, что весна вступает в свои права. На фоне живописного горного пейзажа и заходящего солнца изможденное и бледное лицо Сириуса Блэка совершенно не смотрелось.

— Кажется, я уже говорил, что Гарри полон сюрпризов, — сказал Николас. — Думаю, то же самое можно сказать и о его друзьях.

— Я был бы не прочь с ними познакомиться, — пробормотал Сириус, как-то по-собачьи почесывая себя за ухом. – И что это за место, где мы только что были?

— Остров Дрир.

— Ты купил участок на острове Дрир?

Николас покачал головой.

— Я выкупил остров у британского Министерства Магии.

Сириус посмотрел на него, как на умалишенного.

— Ты ведь понимаешь, что по этой сделке Дамблдор может тебя вычислить?

— Не сможет, – «Пока это не станет необходимо». – Не беспокойся об этом. Но, если ты не против, мне бы пригодилась карта всего острова.

— Допустим. Еще кое-что: ты сильно рискуешь, разговаривая с гоблином. Да, ты сотрешь ему память, но что помешает ему сейчас же отправиться в свою нору и сохранить все воспоминания в Омуте? И почему ты взял меня с собой? У гоблинов есть методы распознавания анимагов, оборотного зелья и прочих способов конспирации. Откуда ты знаешь, что этот твой строитель меня не распознал?

Николас удовлетворенно улыбнулся.

— Отличные вопросы. Но остров – мой. Там не так просто наложить серьезные чары без моего ведома. Исполнитель не покинет острова, пока строительство не будет завершено, а если и покинет, ни о чем рассказать не сможет. Любой гоблин, оказавшийся на острове, добавляет свое имя в контракт, который включает в себя обязательство неразглашения. К тому же, у меня создалось ощущение, что этот гоблин, Исполнитель... он необычный. В нем есть какая-то странность, не изъян, скорее достоинство. Надо будет над этим поразмыслить. А насчет того, что он мог тебя распознать... должен сказать, ты отлично играл роль собаки.

— Не впервой, — угрюмо ответил Сириус. — А что будет там, на острове? Что за дом?

— Убежище, — Николас пожал плечами. — Тайное место встреч. Штаб-квартира. Называй как хочешь.

На лице Сириуса отразилось сомнение. «И вправду умный парень».

— Послушай, Фламель, — он невесело усмехнулся. – В этом нет ни капли смысла. Выстраивать огромный замок, да еще выкупать печально известный остров целиком, чтобы прятаться? Давай без недомолвок, я не идиот.

— Вижу, — согласился Николас. – Вполне возможно, что нам придется не только прятаться, но и обороняться. – Мантия хлопнула под порывом ветра, и он закрыл окно, махнув в его сторону ладонью. – Не только против Темного Лорда, или против Дамблдора... возможно, что нам понадобится настоящая крепость, твердыня, не только чары, но и крепкий камень. То, что происходит сейчас, вышло за рамки войны Пожирателей Смерти и Ордена Феникса, за пределы Британии, за границы мира людей.

— Да, ты все время произносишь зловещие речи, но я пока не замечаю ничего подобного.

— Ладно, — Николас резко встал. – Идем, я покажу. – Он вывел Сириуса за дверь, ведущую на выступ, к обрыву. – Осторожно, падать здесь далеко. Смотри.

— Куда?

Николас указал пальцем в небо. Солнце только что спряталось за горными пиками, и стали видны первые звезды.

— Смотри внимательно. Сейчас увидишь.

— Что?

— Золотую звезду.

Сириус оказался выше Николаса, но выглядел слабым и старым, словно старик. «Хватит ли ему оставшейся жизни, чтобы успеть оправиться от Азкабана?» Это сейчас, в присутствии своего спасителя, он пытался казаться активным, полным энтузиазма. «Единственное, чего он сейчас хочет – умереть ради Гарри».

— Вот она.

Крошечная точка появилась на темно-синем небе, медленно разгораясь и увеличиваясь. Скоро она засияла золотым светом, став ярче, чем самая яркая звезда на ночном небе. Сириус прокашлялся.

— Кхм, красиво, конечно, но это только звезда.

— Теперь она там все время, — ответил Николас.

— Звезды вообще все время светят. Может, она просто недавно возникла. Помню, Лили болтала о том, что звезды могут возникать в разных местах просто так, случайно, — голос Сириуса приобрел мягкий оттенок, какой бывает у людей, вспоминающих нечто приятное. – Что магглы доказали, будто звезды – это огромные сгустки горячего газа, разбросанного в космосе, и что в их местоположении нет никакого смысла. – Он усмехнулся. – Какая чушь, хоть и интересная. Ведь если звезды появляются случайно и где угодно, тогда какого черта астрология вообще существует? И зачем нас заставляли учить их расположение? Тогда уж и луна возникла просто так, а ликантропия – детские выдумки.

Николас продолжал смотреть на золотую звезду, не в силах оторвать от нее взгляд.

— Хорошо, что ты заговорил о магглах, — произнес он. – Знаешь, они тоже учат расположение звезд, хотя и совсем в других целях. У них высоко над землей есть летающие корабли, спутники, возможно, ты знаешь. – Сириус кивнул. – И они отмечают, не появится ли рядом с Землей новая комета, заблудившийся астероид или нечто подобное. А появление новой звезды для них – событие, тем более такой яркой, как эта. Но знаешь, в чем загвоздка, Сириус?

— В чем?

— Я просмотрел маггловские научные журналы и газеты, посетил лаборатории, даже под видом любознательного журналиста опросил видных астрономов, — признался Николас. — И нигде не нашел ни единого упоминания об огромной золотой звезде, внезапно появившейся на небе.

Ночью в горах никогда не бывает тепло. Николас потер друг о друга замерзшие ладони.

— То есть, — Сириус сглотнул. – Ее видим только мы?

— Только волшебники, верно. Подозреваю, что и другие волшебные существа тоже могут ее наблюдать. Кентавры, русалиды, великаны, гоблины...

— Да... – протянул Сириус. – Странно все это.

— Более чем. Пойдем внутрь.

На кухне Николас, махнув палочкой, вскипятил чайник.

— Я не знаю, что все это значит: появление какой-то страшной силы извне или же коренные изменения здесь, на земле. Но дел у нас полно.

— Верю, — согласился Сириус. – И с чего начнем?

— С того, на что можем повлиять, — ответил Николас. — Другого пути я не вижу. – Он залил кипяток в заварочный чайник и поставил его на стол. – Например, мне бы хотелось побольше узнать о чарах, которые вы использовали при изобретении Карты Мародеров. Признаюсь, работа впечатляет.

— Ээ, да, спасибо, — Сириус запустил руку в свои беспорядочно срезанные черные волосы. – Только не все чары там принадлежат моей палочке. То, что делали Джеймс и... Питер, — последнее имя он выплюнул, — мне известны. Но там еще Луни что-то заумное наколдовал, это я повторить вряд ли смогу.

— Ремус Люпин, — пробормотал Николас. – Похоже, дела у него идут не самым лучшим образом, раз он пришел сдавать кровь за вознаграждение лаборатории Отдела Тайн. Не беспокойся, из тамошних никто не проболтается. Но я так понимаю, он до сих пор считает, что...

— Что Джеймса и Лили предал я, — с горечью закончил Сириус. – Я не знаю, как ему объяснить. Наверное, он набросится на меня, как только увидит. Луни хоть и спокойный человек, но все же самый страшный из всех, кого я когда-либо знал. А после всего, что случилось... боюсь, он даже не станет меня слушать.

— Если ты заявишься на его порог, то конечно нет, — согласился Николас. – Но знаешь, Сириус, теперь, когда я знаю о том, что друзья Ремуса Люпина были анимагами, я вполне закономерно начинаю задавать себе некоторые вопросы. Стать анимагом сложно, очень сложно, а вы добились этого, будучи школьниками. С чего вдруг такое старание? – Сириус отхлебнул чай, но ничего не ответил. – Хоть я сам и не являюсь анимагом, я кое-что о них знаю, а еще большее могу предполагать.

— И что ты предполагаешь?

«Да, теперь можно начать его лечить, восстанавливать и готовить», — подумал Николас и ответил:

— Что животным легче найти общий язык друг с другом, чем с людьми.

* * *

В следующий раз, когда Гарри проснулся, была поздняя ночь, переходившая в утро. Осмотревшись, он обнаружил, что его перенесли в общую палату. «Скоро меня выпишут», — подумал Гарри, и эта мысль была одновременно радостной и тревожной. Кто-то из больных бормотал во сне всякую бессмыслицу: слишком тихо, чтобы это могло тебя разбудить, и слишком громко, чтобы, проснувшись, можно было заснуть. Тем более, если у тебя нет с собой палочки и, соответственно, возможности воспользоваться чарами тишины. Гарри нащупал на тумбочке очки и кое-как нацепил их на нос. Хотелось есть, а потом в душ. Или наоборот. За окном моросил дождь, что не улучшало настроения.

— Смотрите-ка, кто к нам вернулся, — шепнул голос справа.

— Билл?

— Привет, Гарри.

Билл Уизли выглядел уставшим и угрюмым, под темными глазами залегли синеватые мешки. Он взял табуретку, на которой сидел рядом с Джинни, и принес ее к кровати Гарри.

— Когда ты пришел? – Глупо было спрашивать, что он здесь делает.

— Сегодня ночью. Разбудил Помфри, и с тех пор она на меня злится. Странно, а ведь в школе я ей нравился.

— У нее напряженные дни, — шепотом пояснил Гарри. – Вернее, месяцы.

— А-а, — Билл кивнул в сторону жертв нападения. – Все ясно. Бедная Поппи. Для врача она слишком эмоциональна.

— Наверное, — отозвался Гарри. Он не сразу понял смысл последней фразы.

— Ты не против, если я покопаюсь в твоих подарках? Что-то сладкого захотелось.

Гарри улыбнулся, только сейчас заметив гору коробок у своих ног.

— Вот теперь я верю, что ты брат Рона.

— Ха, Ронни любит поесть, это верно, — Билл согласно кивнул. – Он быстро растет, поэтому и заправляется так часто. А сам худой, как дементор. Вообще-то я равнодушен к сладкому, но... о, шоколадные лягушки. Будешь?

— Неа, — покачал головой Гарри. – Мне бы что-нибудь посущественней. Только не знаю, можно ли мне сейчас есть.

Билл развернул упаковку.