Уроки танго

Салида (salida) — салида, буквально переводится как «выход», в танго — первые восемь базовых шагов танца.

2 августа 1999 года, Диагон-аллея, «Всевозможные Волшебные Вредилки», день.

— Рон, она хочет танцевать танго, — убитым голосом произнес Гарри.

— Кто? — Рон рассеянно посмотрел на него.

— Кто, кто… Сестра твоя.

— Да? Ну и пусть танцует.

— Да, но она хочет танцевать со мной! Говорит, что хочет в качестве свадебного танца это дурацкое танго. Два месяца на это намекала, а вчера сказала прямым текстом!..

Рон хмыкнул и покосился на часы. Сегодня — его первый рабочий день в «ВВВ», и Рону не хотелось бы провести его, болтая с Гарри в подсобке. Каких трудов стоило уговорить Джорджа взять младшего брата в долю! Теперь Рон рвался доказать, что не зря допущен в святая святых.

— Рон, ты меня слушаешь? — заметив отсутствующий взгляд друга, Гарри помахал рукой у него перед лицом.

— А? Да, Гарри, конечно. А при чем тут я?

— Я думал, ты мне поможешь, — Гарри пожал плечами. Из-за двери в торговый зал доносился гомон покупателей, недовольных долгим отсутствием продавца.

— Я?! Гарри, я вообще не умею танцевать! Хотя, знаешь что? Кажется, Гермиона говорила, что когда у них на работе было рождественская вечеринка, кто-то из коллег танцевал с ней танго, и очень хорошо. Я подробностей не знаю, но спроси у нее. А сейчас извини, друг… — Рон с неловкой улыбкой развел руками и выскочил за дверь.

2 августа 1999 года, Нора, вечер.

К счастью, Гермиона оказалась дома. Когда миссис Уизли наконец оставила их одних в гостиной, Гарри ненавязчиво, как ему показалось, поинтересовался у подруги про рождественскую вечеринку. Гермиона неожиданно залилась смущенным румянцем.

— Да! Невыразимцы тоже люди! И тоже имеют право веселиться! — выпалила она в ответ на недоуменно вскинутые брови. Брови поднялись еще выше.

— Невыразимцы? А я думал, ты работаешь в отделе по защите прав магических существ…

— Ну да. В той его части, которая находится под руководством невыразимцев, — Гермиона покраснела еще больше, поняв, что проболталась. — Только я умоляю тебя, Гарри, не рассказывай об этом никому.

— Ладно, не буду, — Гарри положил в чашку с чаем три куска сахара и сейчас сосредоточенно звенел ложечкой. — Я вообще не об этом хотел поговорить. Ты знаешь, мы с Джинни, наверное, поженимся, и… В общем, мне нужно научиться танцевать танго.

— А, вот оно что, — разом успокоившись, Гермиона улыбнулась. — В чем проблема, Гарри? Возьми самоучитель, там все написано. А еще можно взять в маггловском магазине видеокассету, и разучить по ней.

— Нет, Гермиона, это не то. Рон сказал, что кто-то из твоих коллег… — окончание фразы повисло в воздухе.

— Господи, Гарри, мне не сложно попросить его, но почему бы тебе не нанять учителя, раз уж ты не хочешь заниматься сам?

— Ну, — Гарри замялся, — мне не хочется заниматься с кем-то совсем посторонним. А твой коллега — это все-таки почти знакомый…

— Сумбурно, зато честно, — хмыкнула она и неуверенно добавила: — Раз ты так настаиваешь, я спрошу. Если он согласится, в чем я сильно сомневаюсь, я напишу тебе.

— Вот и договорились, — улыбнулся Гарри. — Спасибо. Передай миссис Уизли, что я еще зайду. Потом.

3 августа 1999 года, Гриммаулд-плейс, вечер.

Слоняясь по особняку Блэков в ожидании совы от Гермионы, Гарри размышлял. Ему только-только исполнилось девятнадцать, и он не считал, что уже готов связать себя узами брака, но и идти против общественного мнения ему казалось неправильным. А общество во главе с Молли Уизли почему-то решило, что Гарри непременно должен жениться на Джинни. И дело даже не в том, что ему не нравилась Джинни — нет, напротив, у нее были все качества, необходимые хорошей жене: она была красива, неглупа, умела готовить, и Гарри был уверен, что она его любила. Сам он, правда, пока избегал давать определение своим чувствам. Но как-то все это… Гарри даже не мог подобрать слова, чтобы описать ситуацию. Сириус на его месте сказал бы, что все это слишком рано, и что жениться надо тогда, когда испробовал все прелести вольной жизни, то есть, не раньше тридцати. Но Гарри — не Сириус. Поэтому он просто беспомощно улыбался и неопределенно кивал, когда миссис Уизли заводила разговор о будущих маленьких Поттерах-Уизли.

В этот момент размышления Гарри прервал стук крепкого клюва в оконное стекло. Впустив птицу и угостив ее совиным печеньем, он торопливо развернул записку от Гермионы: его ждали сегодня к семи. До назначенного срока оставалось чуть больше получаса.

Адрес показался ему смутно знакомым. Фишер-стрит, где-то ему попадалось на глаза это название… Наконец он вспомнил: эта улица упиралась прямо в Ред-Лайон-сквер, где они всем курсом собираются раз в месяц уже больше полугода.

Это место, словно специально созданное для встреч бывших выпускников Гриффиндора, нашел Финниган незадолго до Рождества. Неподалеку от сквера обнаружилась еще и одноименная улица, а на ней — паб «Старый красный лев», с золочеными канделябрами по стенам, бордовыми бархатными портьерами и восхитительным темным пивом…

Гарри невольно улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. Что ж, во всяком случае, не придется платить за такси: от сквера во все стороны расходились узенькие безлюдные улочки, откуда можно было без проблем аппарировать.

Уже собравшись отложить послание, Гарри заметил торопливую приписку в самом низу листка: пожелание удачи. Он удивленно хмыкнул — зачем ему удача, это же просто уроки танцев?

Для первого визита он выбрал строгую черную рубашку и новые темно-синие джинсы, чтобы не шокировать незнакомца своим обычно неряшливым видом. Гарри долго торчал в ванной, пытаясь придать растрепанным черным волосам хоть какое-то подобие прически, но, промучившись больше четверти часа, махнул рукой: все равно его усилия были напрасны. В прихожей он вовремя остановил себя, чтобы не влезть в любимые кроссовки, и втиснул ноги в лакированные туфли. Надо было выглядеть прилично, все-таки человек, к которому он отправляется — невыразимец, мало ли что.

Выйдя из дома, Гарри моментально пожалел о выборе одежды: начало августа, на улице, несмотря на вечер, невыносимая духота, и рубашка на спине и под мышками почти сразу же промокла от пота. Но возвращаться домой, чтобы переодеться, Гарри не рискнул: он и без того уже опаздывал. Вдохнув поглубже, он аппарировал.

Каминада (caminada) — прогулка, базовая техника перемещения в танго.

3 августа 1999 года, Фишер-стрит, вечер.

Ред-Лайон-сквер встретил его неожиданной прохладой и тишиной — этакий островок спокойствия в шумном Кэмден-Тауне.

Гарри пересек сквер, по привычке постояв несколько минут у памятника некоему Феннеру Брокуэю. Если верить надписи на пестром черно-коричневом граните постамента, этот лысеющий мужчина с бюргерским брюшком и в круглых, как у Гарри, очках прожил ровно сто лет. Гарри нравился этот памятник, кем бы ни был Брокуэй, он вскидывал руку в таком жизнерадостно-призывном жесте, что, глядя на него, Гарри неизменно улыбался.

Благодаря старине Брокуэю до Фишер-стрит он добрался в считанные минуты и в хорошем настроении. Почти пряничная красно-белая расцветка нужного ему дома сразу бросилась в глаза, к тому же это было самое низкое здание на улице, всего три этажа. Прямо напротив находилось училище искусств, чуть поодаль — Вестминстерский университет, и Гарри усмехнулся, подумав, как нелегко, должно быть, жильцам этой улицы, ведь студенты — шумный народ, это он знал по себе. Но он шел в дом невыразимца, а Заглушающие заклятия надежно защищали волшебные дома от веселых соседей.

В последний момент, уже стоя перед дверью, он вдруг замер, не совсем уверенный, что нуждается в том, зачем сюда пришел. Чтобы скрыть нерешительность, — сам он предпочитал называть это чувство осторожностью, привычку к которой ему вдалбливали на каждом занятии в аврорской школе, — он закурил. Легкие привычно обожгло дымом, а расплавленные от жары мозги как будто бы прояснились. Желание все бросить и аппарировать назад на Гриммаулд-плейс исчезло.

Отбросив окурок на тротуар, он взялся за старомодное дверное кольцо, и в этот же момент дверь бесшумно открылась, словно по волшебству. Хотя, почему «словно»? Кто их знает, этих невыразимцев, на какие штучки они способны, может, на вход наложено с десяток следящих заклятий, подумал Гарри, и смело шагнул в темноту прихожей. Дверь за его спиной захлопнулась со зловещим щелчком.

Поморгав, чтобы после яркого солнца привыкнуть к сумраку квартиры, Гарри старательно вытаращил глаза, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. С лестницы, ведущей наверх, падала полоска неяркого света, будто от свечи, и в этом зыбком полумраке у подножия лестницы чернел силуэт высокого мужчины. Вероятно, это и был хозяин.

Набрав в легкие побольше воздуха, Гарри выпалил на одном дыхании:

— Здравствуйте, меня зовут Гарри Поттер, я от Гермионы Уизли, она сказала, что вы можете дать мне несколько уроков танго…

— Так-так… Гарри Поттер, — произнес мужчина удивительно знакомым низким голосом, и у Гарри по спине поползли мурашки, потому что обладатель этого голоса умер больше года назад. И, тем не менее — вот он, живой и невредимый. Если только кто-то не подделал этот голос… Но кому могло прийти в голову притвориться Северусом Снейпом?

— Судя по затянувшемуся молчанию, вы меня узнали, — насмешливо сказал Снейп. — Что ж, тогда можно включить свет, я думаю.

Щелчок пальцев, и прихожую залил свет, холодный и яркий. Гарри невольно сощурился. Снейп развернулся и жестом пригласил его следовать за собой. С трудом веря в реальность происходящего, Гарри поднимался по узкой лестнице и беззастенчиво разглядывал спину идущего впереди него зельевара. Тот был все так же худ, облачен в неизменную черную мантию, и Гарри на секунду почудилось, что он идет на школьную отработку.

Снейп распахнул перед ним мозаично застекленную дверь, и Гарри очутился в комнате, казавшейся просто огромной из-за почти полного отсутствия мебели. Несмотря на вечер, в ней было неожиданно светло: закатное солнце свободно проникало внутрь сквозь большие, в человеческий рост окна. В углу стоял небольшой столик из ротанга и два стула с жесткими плетеными спинками, одну стену полностью занимало зеркало, сейчас скрытое за легкими полупрозрачными занавесками. Больше в комнате не было ничего, даже камина. «Как же он тут зимой обходится?» — мелькнула у Гарри неуместная мысль.

Войдя в комнату, Снейп невозмутимо снял мантию, оставшись в черных брюках, белой рубашке и черной жилетке с атласной спинкой. Неожиданный костюм для мрачного зельевара, подумал Гарри. А ему… идет. Почувствовав, что краснеет, он торопливо прогнал эти мысли.

Снейп тем временем вытянул из жилетного кармашка черную шелковую ленту и привычным движением стянул длинные волосы в хвост на затылке. Необычная прическа молодила его лет на десять, и Гарри не удержался от тихого восхищенного возгласа. Снейп, вроде бы ничего не заметивший, указал ему на один из стульев, а на другой сел сам.

— Перед тем, как приступить к тому, ради чего вы здесь, стоит кое-что выяснить, не так ли? — он коротко взглянул на гостя.

Больше всего на свете Гарри хотелось оказаться сейчас как можно дальше отсюда, но он знал, что разговора не избежать, и с легким вздохом опустился на предложенный стул.

Стул не просто выглядел жестким, он на самом деле оказался жутко неудобным, и Гарри неловко заерзал, пытаясь занять как можно более комфортное положение. Снейп снисходительно наблюдал за его потугами, не делая ничего, чтобы облегчить ему жизнь. Гарри украдкой продолжал жадно рассматривать Снейпа. Пауза затягивалась.

Устроившись, наконец, более-менее удобно, Гарри спросил:

— Сэр, как вы… как вам это удалось?

— Удалось что, Поттер?

— Ну, все это, — Гарри покрутил в воздухе рукой, будучи не в силах подобрать правильное слово, но Снейп, кажется, его понял.

— Я выжил. Нет, не спрашивайте, как именно. Вот как вам удалось победить Темного Лорда?

К такому вопросу Гарри не был готов:

— Ну, так получилось… Просто мне повезло.

— Будем считать, что мне тоже повезло. Надеюсь, эта тема закрыта?

— Погодите! — запальчиво воскликнул Гарри. — А что произошло потом? Почему вы стали невыразимцем? Вы готовите для них зелья, да? А почему не объявились, когда вас награждали орденом Мерлина? Почему…

— Сколько вопросов, Поттер, — скучающе уронил Снейп. — И, уверен, ответы на большинство из них вам не понравятся. Хотите выяснить что-нибудь еще?

— А… — у Гарри на языке вертелась еще тысяча вопросов, и наконец он выбрал тот из них, который посчитал самым важным в этот момент. — А где вы научились танцевать?

— Это не имеет значения, — отрезал Снейп и встал, дав понять, что разговор — если эту игру в вопросы и ответы можно было так назвать, — закончен.

— Сэр, погодите, — внезапно решившись, Гарри встал следом за ним.

— Что еще?

— Я хотел бы попросить прощения за то… заточтосчиталвасраньшезаносчивымублюдком, — Гарри выпалил эту фразу одним словом, быстро, пока не успел передумать, боясь остановиться на середине. Нелегко признавать свои ошибки, когда бы они ни были совершены.

— Вот как? — произнес Снейп после долгой паузы. — Вы действительно извиняетесь передо мной? Не ожидал, не ожидал… Что ж, в таком случае, я вынужден признать, что также несколько заблуждался на ваш счет, Поттер.

Смерив Снейпа недоверчивым взглядом, Гарри с затаенным облегчением протянул ему руку, которую тот, чуть помедлив, пожал. Пальцы у Снейпа были сухие и прохладные. Гарри успокоенно выдохнул: они оба — взрослые люди, способные признать прошлые ошибки. Это радовало.

Коррида (corrida) — ритмичная короткая пробежка вперед.

3 августа 1999 года, Фишер-стрит, все еще вечер.

— Знаете, Поттер, вы меня так засыпали вопросами, что я чувствую себя обязанным ответить вам тем же, — сказал Снейп, не торопясь разрывать рукопожатие.

— Для чего вам учиться танцевать? И почему с вами не занимается ваша очаровательная невеста?

— Ну, вообще-то, я собирался пригласить ее на танго в ее день рожденья, ну, как подарок… Она давно хотела, чтобы я научился танцевать… — нехотя пробормотал Гарри.

— Подробности вашей личной жизни меня не интересуют, Поттер, — перебил Снейп, отпустив его ладонь, и отступил на шаг, скрестив руки на груди. Гарри непроизвольно обратил внимание на бледные, почти бескровные пальцы с коротко обрезанными ногтями.

— Хорошо, я научу вас. Начнем с простого. Надеюсь, вы видели со стороны, как танцуют танго? — Гарри кивает. — Ну, хоть что-то. Танго — это диалог, который ведется на языке тел, когда спокойный и неспешный, а когда и напряженно-страстный. Так что для начала, вам предстоит научиться двигаться в одиночку, научиться чувствовать музыку, чтобы потом, танцуя с дамой, вы не растянулись на полу в самый ответственный момент. Как у вас дела с равновесием? Хотя о чем я спрашиваю, вы же ловец… Просто подвигайтесь под музыку.

— Но здесь же нет музыки? — Гарри растерянно посмотрел на него из-под упавшей на глаза челки.

— Вам это кажется, Поттер. Прислушайтесь, — ответил Снейп с олимпийским спокойствием и легонько прищелкнул пальцами.

Гарри замер на месте, подняв голову и напряженно ловя малейшие звуки. Вдруг где-то на пределе слышимости раздался один аккорд, за ним другой, третий, громче, и вот зазвучала мелодия танго. Гарри даже показалось, что он ее уже где-то слышал. Он подозрительно уставился на Снейпа:

— Черт, как это у вас получается?

— Я же волшебник, — едва заметно усмехнулся тот.

…Через час Гарри преисполнился мрачной решимости научиться этому проклятому танго вопреки чему бы то ни было, особенно — вопреки Снейпу.

Стоило зазвучать музыке, как тот, страдальчески закатив глаза, сообщил потолку, что Поттер напрочь лишен чувства ритма, и даже Хагрид чаще него попадает в мелодию. Гарри хотел возмутиться, но напомнил себе, что сам хотел научиться танцевать, а значит, придется терпеть придирки раздражительного зельевара.

Но к концу того же часа Гарри был уверен, что придирается Снейп только по делу, и что он действительно хороший учитель: в последний раз у Гарри получилось почти без ошибок протанцевать под музыку дорожку шагов, показанных Снейпом. Напоследок тот даже скучающим тоном отметил, что, по крайней мере, с координацией движений у него, Поттера, все в порядке.

Снейп проводил его до порога, при этом на его лице было написано столь явное облегчение, что Гарри с трудом удержался, чтобы не надерзить напоследок. В конце концов, этот человек добровольно согласился поделиться с ним частью своих умений, и в глубине души Гарри был готов признать, что из него самого получился не лучший ученик. Поэтому он только поинтересовался, когда будет их следующее занятие.

— Завтра, Поттер, в это же время, — отрывисто бросил Снейп и захлопнул дверь.

За те неполные два часа, которые Гарри провел на Фишер-стрит, погода успела измениться. Отупляющая жара никуда не девалась, но стала какой-то ватной, и воздух ощутимо пах приближающейся грозой. Не желая промокнуть, Гарри свернул в первую попавшуюся подворотню и оттуда аппарировал домой, и в этот же момент небо разорвалось ударом грома.

4 августа 1999 года, Нора, утро.

…Все лето Гарри Поттер спал до обеда, пользуясь тем, что в аврорской школе каникулы, как у всех нормальных людей. Но сегодня его подбросило в несусветную рань, около семи утра. Провалявшись с полчаса и придя к выводу, что снова заснуть все равно не удастся, Гарри решил нанести визит Гермионе — надо было выяснить у нее все насчет так внезапно ожившего зельевара. Ну и позавтракать заодно, потому что на стряпню Кричера он уже смотреть не мог: старый эльф в последнее время сильно сдал, и готовил из рук вон плохо.

В Норе было непривычно тихо. Мистер Уизли сейчас дневал и ночевал в Министерстве, сражаясь с разбушевавшимися унитазами, миссис Уизли — редкий случай! — еще спала, Джордж на прошлой неделе переселился в свой магазинчик, Рон пропадал там же, а у Джинни был чемпионат по квиддичу во Франции.

Так что сейчас Гарри мог спокойно поговорить с Гермионой с глазу на глаз.

— И что конкретно тебя интересует? — она хмуро изучала стоявшую перед ней кружку с кофе. Кружка была разрисована веселенькими маргаритками, но Гермиону это ничуть не радовало.

— Гермиона, с каких пор ты стала такой хмурой по утрам? — как бы между делом спросил Гарри. — На завтраках в Большом Зале ты была бодрее всех нас… Что-то случилось?

— Я легла два часа назад. В отделе все болтают про какую-то жуткую министерскую проверку, так что документация должна быть в идеальном порядке. Не представляю, правда, как эти проверяющие будут разбираться в наших документах, все равно для непосвященных это — сплошь египетские иероглифы, образно выражаясь, — Гермиона вздохнула и продолжила медитировать над кружкой.

Гарри испытал легкий укол совести за то, что разбудил ее десять минут тому назад, но отступать было поздно. И он задал вопрос, один из многих, которые не давали ему покоя всю ночь.

— Снейп. Откуда он взялся? Его же Нагайна… того…

Гермиона изучила его долгим взглядом, способным проковырять дыру в довольно толстой книге, после чего ответила:

— Гарри, ты разбираешься в медицине?

— Ну, не очень.

— У него было сильнейшее отравление змеиным ядом, повлекшее за собой полный паралич. То, что мы тогда видели — это как раз он и был. А смерть от укуса должна была наступить только через сутки. В некотором роде ему повезло: он не умер, а впал в кому, — подперев щеку рукой, Гермиона начала устало объяснять Гарри, что медицина почти всесильна, и необратимых процессов, помимо смерти, довольно-таки мало…

— А можно попроще? — перебил ее Гарри.

— Куда уж проще? Ну да ладно. В общем, профессор Снейп полгода лежал в маггловской клинике, пока не пришел в сознание, а еще через несколько месяцев принял приглашение начальника невыразимого отдела и стал работать на них. По сути, у него не было выбора… Для общественности он до сих пор мертв, если что. Поэтому не вздумай кому-то об этом рассказывать.

— Что, хочешь сказать, даже Рон не в курсе?

Кивнув, Гермиона залпом допила кофе и потерла виски, чтобы проснуться.

— А у тебя со Снейпом ничего не было? — осторожно спросил Гарри.

— Побойся Мерлина, нет, конечно же! Он, вообще-то, не по женской части… — она сконфуженно замолчала.

Гарри уронил на пол надкусанный пирожок с черникой и решил, что это знание никак не отразится на его отношении к Снейпу.

Хиро (giro) — поворот в паре.

7 августа 1999 года, Фишер-стрит, вечер.

Следующие три дня слились для Гарри Поттера в бесконечную вереницу шагов и движений: Снейп занимался с ним по два часа каждый вечер. От раза к разу у Гарри получалось все лучше и лучше, и Снейп одобрительно кивал ему, стоя у стены и считая вслух.

После каждого занятия они пили чай, совсем как добропорядочные английские джентльмены — от этого сравнения Гарри улыбался до ушей, мотая головой в ответ на недоуменно приподнятую бровь Снейпа. Тот предпочитал зеленый чай с лимоном и без сахара, Гарри — черный сладкий, а к чаю у них обычно были миндальные крекеры и горький шоколад. Сейчас, когда между ними не было давнего противостояния «учитель-ученик», Гарри заметил, что со Снейпом ему очень уютно молчать, а еще уютнее — говорить на отвлеченные темы. Зельевар оказался умным и интересным собеседником, особенно, когда пребывал в хорошем расположении духа. Даже то, что он и сейчас продолжал учить Гарри, не напрягало юношу: он чувствовал, что это — другое.

Между ними была негласная договоренность: никаких личных вопросов. Все необходимое они выяснили в первую встречу, а остальное не имело значения. Гарри все эти три дня прикусывал язык, чтобы не озвучить то, что услышал от Гермионы, но дело того стоило. И они говорили о погоде, политике маггловского Парламента, искусстве… Говорил, в основном, Снейп, а Гарри внимательно слушал, и никогда еще ему не было так хорошо и спокойно, как в эти полчаса за чашкой чая со Снейпом.

И вот теперь, когда он начал чувствовать себя достаточно уверенно, двигаясь под музыку, Снейп сказал:

— Думаю, вам пора учиться двигаться в паре, Поттер.

— Что? — от неожиданности Гарри сбился с ритма.

— Поттер, я ведь уже говорил вам, что это парный танец? — Снейп потер переносицу, у него был очень утомленный вид. Наверное, весь день варил зелья для своих невыразимцев, предположил Гарри, но спросить не рискнул.

— Но… но мне кажется, что я еще не готов танцевать в паре, — он слегка смутился: скорее всего, Снейп встанет за даму. И это было бы вполне естественно, учитывая, что у них, так сказать, индивидуальные занятия, но танцевать с мужчиной — это как-то… неправильно. Тем не менее он кивнул, смирившись, и Снейп подошел к нему вплотную. Музыка продолжала играть.

— Представьте, что я — дама, Поттер, — ожидаемо сказал Снейп. — Положите правую ладонь мне на спину примерно напротив своего солнечного сплетения и старайтесь держать ее естественно, — негромко скомандовал он, левой рукой крепко сжав плечо Гарри.

— По правилам дама кладет руку за плечо мужчине, но поскольку вы пока не слишком опытный танцор, я буду немного контролировать ваши движения, — от низкого с хрипотцой голоса по спине Гарри прокатилась волна жарких мурашек, сойдя на нет где-то в районе копчика.

Снейп сделал шаг в сторону, потом назад, и Гарри был вынужден последовать за ним: хватка у Снейпа была железная, не вырваться.

— А… — Гарри хотел спросить, откуда Снейп знает партию дамы, и тут же споткнулся.

— Слушайте музыку, Поттер. И ради Мерлина, не пытайтесь смотреть себе под ноги.

— Но…

— Танго — это не только ваши ноги. Танго — это ваше настроение, ваши мысли и желания, ваши эмоции, если угодно. Это танец чувств, Поттер.

Когда Снейп начал говорить о танце, он удивительным образом преобразился: желчность и язвительность отступили на задний план, дав проявиться чему-то такому, что Гарри с натяжкой мог назвать одухотворенностью и… страстью? Сейчас Снейп выглядел почти красивым: обычно бледные щеки полыхали румянцем, а глаза лихорадочно блестели, и вон та жилка пульсировала в распахнутом вороте белоснежной рубашки.

— О чем задумались, Поттер? — строгий голос вырвал Гарри из задумчивости.

— Да так, ерунда, — он пожал плечами, чувствуя себя слегка неловко в такой близости от худого горячего тела. Горячего? Гарри чуть сильнее стиснул правую ладонь Снейпа и ощутил непривычный жар. Обычно вспотевшие горячие ладони были прерогативой Гарри… А в следующее мгновение Снейп отстранился.

— Сэр, вам нехорошо? — Гарри поспешил озвучить свои выводы.

— Не ваше дело. На сегодня занятие закончено, идите домой, — тяжело дыша, зельевар с силой, до побелевших костяшек, сплел пальцы рук в «замок» и отошел к окну.

— Может, вам нужна помощь? — встревожился Гарри.

— Идите, Поттер. Я сам… справлюсь, — Снейп не обернулся, и Гарри не осталось ничего другого, кроме как уйти.

На пороге его остановил оклик:

— Я жду вас в понедельник, Поттер.

— А завтра?

— Завтра воскресенье. Вы же не думаете, что я оставлю вас без вашего законного выходного?

Гарри был готов поклясться, что Снейп, несмотря ни на что, усмехался.

8 августа 1999 года, Фишер-стрит, вечер.

Весь день Гарри удивлялся сам себе: его отчего-то беспокоило состояние Снейпа. Беспокоило настолько, что ближе к вечеру он решился его проведать. На всякий случай поменяв в Гринготтсе некоторое количество галлеонов на фунты — мало ли, куда его занесет? — он аппарировал на Фишер-стрит.

Снейп открыл далеко не сразу. Он был в домашнем темно-коричневом халате, из ворота которого выглядывала голая бледная шея, и он был очень, очень раздражен.

— Какого боггарта вам нужно, Поттер? Между прочим, не только у вас может быть выходной день! — рявкнул он на замершего на пороге Гарри.

Внимательно изучив зельевара с ног до головы, Гарри сообразил, что Снейп выглядел каким угодно, но только не больным. Уже успел вылечиться? Или и не заболевал?

— Сэр, могу я войти?

— У вас ровно минута, Поттер, чтобы рассказать о цели вашего визита, после чего я буду вынужден просить вас удалиться. Вы мне помешали, — процедил Снейп и, посторонившись, пропустил Гарри внутрь.

— Извините, я не нарочно… Я просто хотел узнать, все ли с вами в порядке. Вы вчера не очень хорошо себя чувствовали, кажется, — сбивчиво пробормотал Гарри, про себя недоумевая, чего он так раскудахтался.

— Вот как? — Снейп чуть смягчился. — Увы, я абсолютно, совершенно здоров.

— Да? Это хорошо. А… А какие у вас планы на вечер?

— Хм… Дайте-ка подумать, Поттер. Я планировал приготовить весьма сложное зелье, требующее постоянного контроля, но вы своим несвоевременным визитом пустили низзлу под хвост всю мою работу. Так что радуйтесь: остаток вечера я буду скучать в обществе вечерней газеты, — ядовито сказал зельевар и демонстративно сдул невидимую пушинку с вельветового обшлага халата.

— Тогда, может быть, я смогу как-то искупить свою вину? Например, пригласив вас поужинать? — торопливо произнес Гарри.

— Зовете меня на свидание, Поттер? Ладно, шучу. Вечер и впрямь загублен, так почему бы не принять ваше приглашение… Вряд ли будет хуже, — последнюю фразу Снейп буркнул уже себе под нос, поднимаясь по лестнице.

Пока Снейп отсутствовал, у Гарри было время, чтобы осознать, что он сделал и придумать, куда поведет сейчас своего бывшего учителя. Решение позвать Снейпа ужинать было спонтанным, к тому же он не рассчитывал, что тот согласится. Гарри вспомнил, что на углу Ред-Лайон-сквер и Фишер-стрит видел ресторанчик с забавным названием «Поросячья площадь», где подавали довольно неплохое вино. Ресторан был маггловским, и значит, Гарри не зря сегодня менял галлеоны на фунты. Похвалив себя за предусмотрительность, он принялся разглядывать необычный узор из змей на темно-зеленых обоях прихожей — впрочем, чего еще можно было ожидать в доме выпускника Слизерина?

За этим занятием его и застал Снейп, уже переодевшийся к выходу:

— Поттер, вы намерены простоять в моей прихожей до ночи?

Гарри повернулся к нему и застыл, потрясенный. В дорогом маггловском костюме Снейп выглядел настоящим лордом, и рядом с ним Гарри стало слегка неловко за свои потрепанные джинсы. Но Снейпа это, кажется, не волновало. Он невозмутимо взял Гарри за руку и вышел из дома.

— Ужинаю с Гарри Поттером. Кому рассказать — не поверят, — тихо пробормотал он себе под нос и продолжил, обращаясь к Гарри: — Так куда вы там собирались меня вести?

Мулинете (mulinete) — круговое танцевальное движение вокруг партнера.

8 августа 1999 года, Проктер-стрит, вечер.

У ресторана на углу Проктер-стрит две части: одна, основная, находится в помещении, а летняя — снаружи, на деревянном помосте. Гарри уговорил Снейпа сесть за один из столиков на открытой веранде. Тот согласился с видом, будто сделал величайшее одолжение, хотя Гарри заметил, что Снейп и сам не прочь был посидеть на свежем воздухе.

Возле них материализовался официант, и они, не сговариваясь, заказали по отбивной на косточке. Снейп хмыкнул, но никак это не прокомментировал. Гарри задумчиво водил пальцем по винной карте, раздумывая, что заказать к мясу. Столько названий, из которых ему была знакома едва ли треть… Когда он уже почти решился попросить темного пива, Снейп произнес:

— Советую взять мерло. Чилийское.

— Почему именно чилийское? Это же французское название, — Гарри поднял на него недоумевающий взгляд.

— Чилийские вина — самые лучшие из предлагаемых здесь, Поттер, — Снейп повернулся к терпеливо ожидающему официанту. — Одну бутылку, пожалуйста.

Когда улыбчивый юноша с легким полупоклоном испарился, повисла неловкая пауза. Гарри застыл, глядя в одну точку и чувствуя себя не в своей тарелке, Снейп равнодушно разглядывал окружающих. Диалог, завязавшийся было при обсуждении сортов вин, затух.

Гарри вдруг почувствовал себя полным идиотом: неизвестно зачем ввалился к Снейпу, отвлек его от каких-то дел, несомненно, важных, потом вытащил в ресторан, а теперь сидит тут как сосватанный, не зная, что сказать. Отчего-то, когда они пили чай после занятий, темы для разговора находились сами собой, а сейчас… Может быть, все дело было в окружавшей их толпе?

Позже, когда их заказ уже был принесен и съеден в молчании, а бокалы наполнены рубиново-красным вином, которое, в самом деле, оказалось вкуснее всех тех, что пробовал Гарри, Снейп негромко сказал, облокотившись о стол:

— Вам не кажется, Поттер, что необычайно интересно наблюдать за всеми этими людьми? — он повел рукой вокруг. — В каждом из них какая-то тайна, каждый красив по-своему и уродлив по-своему…

Гарри пристально посмотрел ему в глаза, пытаясь понять скрытый смысл этой фразы. Терпкое вино чуть затуманило мозги, и найти второе дно у слов не получилось.

— Нет, Поттер, никакого иного смысла в моих словах нет. И не смотрите на меня так возмущенно, никакой легилеменции я к вам не применял, у вас все на лице написано, — у Гарри возникло ощущение, что вино настроило Снейпа на несколько легкомысленный лад, никак не вязавшийся с его извечным образом «грозы хогвартских подземелий». — Просто присмотритесь к ним. Например, видите вон ту красивую девушку, которая стоит на перекрестке?

— Красивую? Да она страшней моей тетушки Петунии!

— А теперь? — лицо девушки внезапно озарилось улыбкой: она заметила того, кого дожидалась, и сейчас торопилась ему навстречу. В ее движениях сквозила такая чарующая грация, что у Гарри перехватило дыхание. А Снейп продолжил: — А вон тот мужчина за крайним столиком, как он вам, Поттер?

— Ну-у, он… красивый, — задумчиво протянул Гарри. — Во всяком случае, Джинни он бы точно понравился.

Тут мужчина поднял руку, подзывая официанта, и принялся что-то ему выговаривать. При этом его лицо презрительно скривилось, стерев напрочь даже намек на красоту. Гарри невольно поморщился.

— Вот видите, внешняя красота, с которой человек рождается — не в счет. По-настоящему ценна лишь та красота, которую человек создает сам.

— Именно поэтому вы и танцуете? — вырвалось у Гарри.

— Да, Поттер. Именно поэтому.

Несколько минут они сидели молча: Гарри переваривал полученную информацию, Снейп думал о чем-то своем. В сгущающихся сумерках зельевар выглядел как античная статуя: темные провалы глаз и смоляные пряди только подчеркивали бледность кожи, а орлиный нос и впалые щеки придавали ему сходство с римскими портретами.

Внезапно над их головами зажглись фонари, и теплый оранжевый свет рассеял возникшую у Гарри иллюзию. Чтобы сменить тему, он произнес нарочито небрежным тоном:

— Сэр, раз вы тут живете, наверное, знаете, кто такой Феннер Брокуэй? Тут стоит памятник ему, такой, с поднятой рукой, — он неловко махнул рукой в сторону сквера.

— Не предполагал, что вы интересуетесь историей, Поттер, особенно маггловской, — Снейп уставился на него, не скрывая удивления. — Если коротко, то это маггловский политик, пацифист и борец за мир во всем мире.

— И откуда вы все знаете, — с ноткой зависти вздохнул Гарри.

— Потому что я никогда не позволял себе отказываться от предлагаемой мне информации, — с этими словами Снейп встал и, положив на стол несколько купюр, коротко кивнул ему. — Думаю, на этой поучительной ноте мы с вами распрощаемся. И — спасибо за вечер… Гарри.

Рука Снейпа на миг застыла в воздухе рядом с лицом Гарри, словно собираясь погладить того по щеке, а в следующее мгновение он уже стремительно шел прочь по улице. Гарри, как завороженный, наблюдал за ним, пока узкий черный силуэт не растворился в сгустившихся сумерках.

Очнувшись, Гарри спохватился и пересчитал фунты, лежащие на столике. Так и есть: денег, оставленных Снейпом, с избытком хватит на оплату всего заказа! Он что, думает, будто Гарри не способен за себя рассчитаться?..

9 августа 1999 года, Фишер-стрит, вечер.

Попытку вернуть ему часть суммы Снейп отклонил, безапелляционно заявив, что, дескать, его это не затруднило. Возмущения Гарри это не убавило, но с зельеваром не поспоришь — по хлопку хозяина зазвучала музыка, и они приступили к уроку.

Для успокоения Гарри решил вспомнить финт Вронского и другие фигуры высшего пилотажа. С квиддича его мысли переключились на Джинни, и стало совсем хорошо.

— Раз-два-три-и-четыре, пять-шесть-и-семь-восемь!.. Да что с вами такое, Поттер, вы что, спите на ходу?

Снейп резко командовал, а Гарри равнодушно подчинялся: его мысли были в Париже рядом с Джинни, и он «отрабатывал движения», как автомат.

— Поттер, танго можно танцевать только вдвоем, — прорвался в его уши недовольный голос. — Или вы считаете, что вашей подруге понравится, если вы будете похожи на безвольного инфери?

«Одно дело — танцевать с Джинни, а совсем другое — с тобой, старый урод!» — собрался было огрызнуться Гарри, но вдруг прикусил язык.

Снейп, конечно, не красавец, но уродом его точно нельзя назвать, особенно — когда он танцует. Да, блестящий от жира нос с расширенными порами и не слишком чистые волосы остались при нем, но после вчерашнего ужина в кафе Гарри стал смотреть на все это под другим углом. А возраст… Ну, не так уж он и стар, если подумать; Сириус был его ровесником, а четыре года назад он вовсю клеил девушек, даром что только что из Азкабана… Стоп. Гарри уже сравнил Снейпа с Сириусом и нашел его не менее привлекательным? Бред какой-то. А ведь только что думал о Джинни. Джинни-Джинни-Джинни.

Гарри тряхнул головой, чтобы прогнать дурацкие мысли, и заметил, что они больше не танцуют. Снейп с непонятным выражением на лице смотрел чуть сверху вниз ему в глаза, и у Гарри разом пересохли губы, которые он тут же облизал.

— Вы нарочно меня провоцируете, Поттер? — слова тягуче, как горячий сироп, стекли по его позвоночнику, собравшись тяжестью в низу живота. Гарри поразился, как это Снейпу удалось сотворить с ним такое одним только голосом — тогда как Джинни достигала схожего результата только с помощью множества ухищрений…

Вдруг его размышления были прерваны самым неожиданным образом: Снейп наклонился и легко и невесомо коснулся его губ своими.

В первую секунду Гарри ошеломленно замер, а потом сбросил со своего плеча руку зельевара, отшатнувшись.

— Вы… Да что вы себе позволяете? — он вытер рот тыльной стороной ладони, не находя слов, чтобы выразить свое возмущение. Отчего-то поцелуй не показался противным, рот у Снейпа был мягким и нежным, почти как у Джинни, и от этого возмущение Гарри было только сильнее.

Снейп в замешательстве переводил взгляд с лица Гарри на его затылок, отражавшийся в зеркале, и обратно, сцепив бледные пальцы в «замок» уже знакомым жестом.

— Я полагал, что вы сами хотите этого, Поттер, вы в последние дни так усердно давали понять, что я вам небезразличен… Я ошибся? — его голос прозвучал нетвердо, кажется, впервые с момента их знакомства.

— Да уж конечно, ошиблись, — раздраженно фыркнул Гарри. — Я всего лишь хотел как-то с вами подружиться. И вообще, я же не чертов педик, у меня девушка есть! — о том, что он сам никогда не испытывал к этой девушке пламенной страсти, Гарри благополучно забыл. Как забыл и кое о чем еще. Сообразив, что именно сорвалось с его языка, он сконфуженно покраснел, но было поздно. От щек Снейпа отлила краска, он как-то деревянно подошел к двери и распахнул ее.

— Вон отсюда, Поттер.

— Сэр, я не это хотел сказать, — Гарри попытался хоть как-то оправдаться, но Снейп взмахнул палочкой, и чьи-то невидимые руки не слишком вежливо повлекли Гарри к выходу. Невербальное заклинание, спохватился он, а в следующее мгновение дверь с оглушающим грохотом захлопнулась, оставив его стоять на крыльце.

Теплый воздух пах дымом, подгорелым кофе и — совсем немножко — горьким шоколадом, и этот тяжелый, душный запах как нельзя лучше соответствовал настроению Гарри Поттера. Несколько попыток достучаться до оскорбленного зельевара ни к чему не привели. Выкурив три сигареты подряд, Гарри на всякий случай постучал в дверь еще раз, но безрезультатно. Придя к выводу, что пять минут назад собственными руками поставил крест на хоть сколько-нибудь хороших отношениях с этим человеком, Гарри аппарировал на Гриммаулд-плейс прямо с порога, не заботясь о том, что его могли увидеть магглы.

Ляпиc (lapiz) — карандаш, круг на полу, проведенный носком туфли.

10 августа 1999 года, Гриммаулд-плейс, вечер.

Целый день он мучился запоздалым раскаянием. То, что это был Снейп, ничего не меняло — поступок Гарри был безобразен. Он даже подумывал как-то извиниться перед зельеваром, но забуксовал на способе выполнения. Будь здесь Гермиона, она бы подсказала ему, что делать, но ее сейчас рядом не было, да и посвящать подругу в подробности своей жизни не хотелось. Ей и без того забот хватало. Работа в Министерстве сделала ее жестче, а замужество пробудило материнский инстинкт, и теперь она с присущей ей энергичностью опекала всех, кого считала нужным, не особо спрашивая их согласия…

Стрелки медленно приближались к семи часам. Гарри сидел в кресле перед камином и листал альбом с фотографиями, усиленно делая вид, что ничего не происходит, и что он никуда не торопится. Спешить ему сегодня некуда. В девятом часу пламя в камине вспыхнуло зеленым. У Гарри мелькнула слабая надежда, что это Снейп, и он торопливо запихал альбом под кресло, но из огня вышла предельно серьезная Гермиона с газетой в руке. Заметив унылое выражение лица Гарри, она расстроенно спросила:

— Ты… ты что, уже знаешь, да?

— Знаю что?

Гермиона нервно огляделась и призвала еще одно кресло. Ее распрямленные заклинанием волосы, уложенные в элегантную прическу, резко контрастировали с простым домашним платьем. Видимо, только-только пришла с работы, подумал Гарри.

— Ты только не волнуйся. Для всех нас это было шоком, никто не мог предположить такого, — когда она протянула ему «Ежедневный пророк», ее пальцы ощутимо подрагивали.

— Да что случилось-то, драклы все подери? — Гарри выхватил газету из рук Гермионы.

С колдографии на второй странице смеялась Джинни, стоящая под руку с Дином Томасом. Заголовок статьи Риты Скитер гласил: «Подруга Героя выходит замуж за другого!» Под колдографией — коротенькое интервью: «Я устала ждать. Любое ожидание имеет какой-то предел, и в моем случае этот предел закончился неделю назад», — рассказала нам рыжеволосая красавица. — «Гарри никак не решался сделать мне предложение. Вроде бы все считали, что наша с ним свадьба — дело решенное, и рано или поздно мы ее сыграем, но он сам не говорил ничего определенного. Иногда я даже сомневалась, любит ли он меня. Зато в Дине я уверена на все сто». По слухам, пара собирается официально объявить о помолвке завтра, в день восемнадцатилетия Джинни в испанском ресторане «Нуэва Коста Дорада», специально арендованном у магглов. Поговаривают, что торжество продлится всю ночь».

Помолчав, он произнес:

— И это все?

— Гарри, тебе мало? Твоя любимая девушка тебя бросила, разве это тебя не волнует? — возмутилась Гермиона.

— Меня это задевает, да. Но вселенской трагедии я в этом не вижу, — сообщил он, бросив газету на пол.

— Слушай, я тебя не узнаю, словно тебя подменили. Это из-за профессора Снейпа, да? Я так и думала, что не следовало просить его заниматься с тобой!..

— А с чего он вообще согласился меня учить? Он же, вроде как, всегда меня ненавидел, а тут такая перемена…

— Гарри, я не знаю. Просто я его спросила, может ли он позаниматься с моим другом, он поинтересовался, не ты ли это, а потом согласился. Я вправду не знаю, — вздохнула Гермиона. — И потом, разве для тебя сейчас это — самое важное? А как же Джинни?

Гарри задумался: если сейчас сказать, что его не волнует и никогда не волновало, где и с кем Джинни, последуют упреки в лицемерии, а если промолчать — придется, скорее всего, выяснять отношения с Джинни и Дином, будет жуткий скандал, а ему так не хочется ни с кем ссориться… Поразмыслив, он выбрал первый вариант.

— Гермиона, понимаешь, какое дело… Я ее не люблю, — наконец выдавил он и на всякий случай затаил дыхание, опасаясь реакции подруги.

— Как интересно, — протянула она, скрестив руки на груди и пристально сверля его взглядом. — Хочешь сказать, что с самого начала не собирался на ней жениться?

— Вообще собирался. Понимаешь, они все — вы все — решили все за меня, не спросив меня самого. Собственно, я еще не успел разобраться, чего хочу на самом деле, когда уже было поздно, — Гарри пожал плечами, чувствуя, что опять начинает оправдываться. Иначе у него с Гермионой почему-то не получалось разговаривать: или он перед ней оправдывался, или просил ее о чем-то.

— И значит, если бы Джинни не возобновила отношения с Дином, ты бы так и женился на ней без любви? — Гермиона сосредоточенно постукивала по колену свернутой в трубку газетой. — Ладно. Что ты теперь собираешься делать?

— Хочешь сказать, ты меня не осуждаешь? Ну, за душевную черствость и все такое?

— Осуждаю, но не за это. А за то, что ты, Гарри, больше года держал в заблуждении множество людей, включая меня. Чего ты боялся? Почему не сказал сразу, хотя бы ей?

Гарри вновь пожал плечами: а что тут возразишь? Но Гермиона и не ждала ответа:

— Значит так. Поговорить с Джинни тебе все равно придется. И придется дать интервью «Пророку». Ну, там, не знаю, придумаешь что-нибудь, например, что не сошлись с ней характерами на почве разных танцевальных пристрастий. Или не танцевальных… — Гермиона вскочила со своего мечта и сейчас возбужденно вышагивала перед камином. Гарри слушал ее с все возрастающим удивлением.

— Эй, куда ты дела ту правильную зануду, мою подругу?

— Гарри! Я — живой человек, а не ходячая энциклопедия, как вы с Роном думали в школе. И я понимаю, что жизнь может сложиться как угодно, и что сердцу не прикажешь.

Напольные часы в резном корпусе из мореного дуба пробили девять раз, и Гарри автоматически выпалил:

— Время пить чай. Составишь мне компанию?

— Чай? По-моему, не самое подходящее время.

— Самое-самое. Мы со Снейпом после занятий пили чай. Я уже привык.

— Опять Снейп! — она закатила глаза. — Да что ж тебя так на нем заклинило?

— Сам не знаю, — печально усмехнулся Гарри и быстро отвел взгляд. — А где завтра у Джинни помолвка?

— В ресторане, ты же читал. Вроде, это в Сохо.

— Отлично, — кивнул он своим мыслям. Необходимо было выяснить отношения с Джинни, пусть этого и не хотелось.

Гарри смутно догадывался о причине своего внезапного интереса к Снейпу, но пока что не чувствовал себя готовым ее сформулировать. В конце концов, он мог просто ошибиться. Черт возьми, он хотел ошибиться.

Мордида (mordida) — обман, промежуточное движение с зацепкой ноги партнера.

11 августа 1999 года, Хэнуэй-стрит, вечер.

Внутреннее убранство ресторана с экзотическим названием «Нуэва Коста Дорада» поражало консервативное английское воображение, именно поэтому там всегда было многолюдно. Сегодняшний день не стал исключением, несмотря на то, что зал был арендован волшебниками. Хотя британских магов от настоящего, скажем, Мадрида, отделял лишь рывок аппарации, не было необходимости использовать магию — точно воссозданная атмосфера страстной Испании позволяла перенестись туда, просто переступив порог ресторана.

Гарри с любопытством огляделся по сторонам. Он был здесь впервые. Зал освещали хрустальные люстры, на столах, покрытых белоснежными скатертями, тоже сверкал хрусталь, а под самым потолком на стенах, выкрашенных в теплый терракотовый цвет, висели декоративные фонарики. На сцене посреди зала на специальных подставках лежала пара скрипок и аккордеон, у стены стояло фортепиано. Выглядели инструменты так, словно их хозяева на минутку отлучились.

Постояв на пороге, Гарри решительно шагнул вперед. С каждым последующим шагом к нему поворачивалось все больше лиц, знакомых и не очень. Подойдя к Джинни, он оказался в центре внимания. Окинув взглядом собравшихся, он, как ни странно, не заметил в зале никого из «рыжего клана», Гермионы тоже не было. Гарри повернулся к побледневшей от волнения Джинни. На ней было длинное золотистое платье в стиле двадцатых годов, оголенные плечи и спину укутывал какой-то дорогой мех — она была неотразима.

— Можно пригласить тебя на танго? — спросил он. Джинни коротко глянула на сидящего рядом Дина. Тот хмуро кивнул и прищелкнул пальцами. Зачарованные инструменты начали сами собой играть знакомое Гарри танго, то самое, которое звучало в доме Снейпа во время их уроков.

— Зачем ты пришел? — едва слышно прошептала Джинни, натянуто улыбаясь.

— Считай этот танец моим подарком на твой день рожденья. Между прочим, я ради тебя научился танцевать, — невозмутимо ответил он. От пристального внимания жадных до зрелищ гостей не ускользала ни единая деталь, поэтому он старался держать себя в руках. Джинни, по-видимому, тоже.

— Я ценю это, но слишком поздно, извини.

Гарри пытался вызвать в себе прежние чувства к ней, в которых убеждал себя раньше, но с удивлением понял, что не испытывает ничего, кроме простой симпатии. Как будто неделя, проведенная со Снейпом, смыла все наносное, что в нем было. Теплая ладошка Джинни покоилась в его руке, а Гарри невольно представлял, что это прохладные уверенные пальцы совершенно другого человека.

— Хорошо, ты меня бросила, пусть так. Но почему Дин?

— А почему нет?.. Так получилось. Мы случайно встретились в Париже, он пришел на матч… Он все это время меня любил и продолжал ждать, Гарри! Ну, я и… Понимаешь, я не знала, чего ожидать от тебя, ты как будто не понимал намеков, я не знала, как повлиять на ситуацию… — тараторила она сбивчивым шепотом. Она не врала, Гарри видел, что она уже не слишком уверена в своем выборе. — Но имей в виду, я не собираюсь отказываться от принятого решения, — закончила она неожиданно твердо и с вызовом поглядела на него.

Гарри механически кивал, почти не слушая. Если закрыть глаза, можно было представить, что он сжимает в объятьях Снейпа, а не хрупкую очаровательную девушку. Черт. Это какое-то наваждение, не иначе…

— А знаешь, я тебе даже благодарен в некотором роде. У нас бы, наверное, ничего и не получилось. Я тебя очень люблю, но не так, как любят, когда хотят жениться, скорее, как младшую сестренку.

— Что? Я-то думала, что ты тут сейчас устроишь что-нибудь этакое… Честно, Гарри, я не хотела бы ссориться с тобой. Хорошо, что обошлось, — улыбнулась девушка.

Поняв, что Гарри не сердится на нее, Джинни успокоилась и перешла на деловой тон:

— Ну, ладно, что будем делать?

— С чем?

— С грядущим интервью, — она показала глазами на яркое пятно за одним из столиков — жадно наблюдавшую за ними Риту.

— А, что-нибудь придумаем, — отмахнулся Гарри, неожиданное понимание со стороны Джинни словно окрылило его. — Лучше скажи, почему здесь нет никого из твоей семьи?

— Они еще не смирились. Понимаешь, я им не говорила. Мама, когда узнала обо мне с Дином из «Пророка», полчаса орала. Ну, ты знаешь, как она может… Давай не будем об этом? Ты хорошо танцуешь, кто тебя учил? — Джинни уткнулась лбом ему в плечо. Гарри перехватил хмурый взгляд Томаса и по-быстрому завершил танец эффектным движением. Под общие восторженные аплодисменты он проводил именинницу к столу, и тут же рядом с ними возникла Рита Скитер с Прытко Пишущим Пером наготове.

— Несколько слов для «Пророка», Гарри! В каких отношениях ты сейчас с мисс Уизли?

— В самых что ни на есть замечательных, — решительно ответил он. Тем временем Джинни что-то жарко зашептала на ухо Дину, и с каждым ее словом напряжение, в котором пребывал чернокожий парень, отступало.

— Гарри, давай, садись с нами, что ли, — сказал он и призвал к столику еще один стул. Гарри ничего не осталось, кроме как согласиться.

— Как ты относишься к тому, что она выходит замуж за мистера Томаса? Ты чувствуешь себя оскорбленным, отвергнутым, несправедливо обойденным на пути к тихому семейному счастью? — бесцеремонно продолжила журналистка.

— Нет, Рита. Я желаю им только хорошего, — он искренне улыбнулся Джинни.

— Одиночество снедает тебя?

— Я не чувствую себя одиноким… — он хотел сказать, что в аврорской школе у него появилось много друзей, в том числе девушек, но Рита перебила его.

— Ты завел себе новую подружку? Кто она?

— Гарри влюбился в свою учительницу танго, — быстро ответила ей Джинни, пока Гарри размышлял, как изящнее послать Риту к черту. Он возмущенно уставился на рыжую нахалку, хватая ртом воздух, но под столом она незаметно наступила ему на ногу.

— Как романти-ично, — закатила глаза журналистка. — Как ее зовут? Она хороша собой?

— Э-э-э, это… очень неординарный человек. Спасибо, Рита, интервью окончено, — выдавил Гарри и подумал, что Снейп убьет его при встрече.

И кто просил Джинни встревать? Она сейчас улыбалась, как ни в чем не бывало, и даже не подозревала, что только что… А, собственно, что «только что»? Гарри не отрицал, что Снейп ему нравился. Как человек, — быстро добавил он про себя. Только как человек. Да. В принципе, он сейчас не солгал Рите ни единым словом. Он быстро распрощался со счастливой парой и аппарировал домой из мужского туалета в ресторане.

12 августа 1999 года, Гриммаулд-плейс, утро.

Утром Гарри разбудила почтовая сова, постучавшаяся в окно. В ее клюве был зажат свежий выпуск «Ежедневного Пророка» и записка от Гермионы, состоявшая из одной-единственной фразы: «Что это означает?!»

Он отправил листок в камин. Объяснять никому ничего не хотелось, и так уже вчера… дообъяснялся. Подумав, он заблокировал камин и запер входную дверь. Подумав еще немного, наложил на нее Коллопортус Максима — на всякий случай. После этого он вызвал Кричера и попросил принести бутылку огневиски — нет, две бутылки — и не попадаться на глаза без зова. Гарри Поттер изволили страдать.

Парада (parada) — остановка.

12 августа 1999 года, Гриммаулд-плейс, вечер.

Он проснулся от грохота, раздавшегося из гостиной. Благодаря рефлексам, натренированным в аврорской школе, он тут же подскочил с кровати и кубарем скатился вниз, сжимая в руке палочку. В гостиной, по которой еще плавали клубы пыли от разрушенного камина, стоял Северус Снейп собственной мрачной персоной. Он бы даже выглядел грозным, если бы не белесая пыль, осевшая на волосах и мантии.

Гарри подавил неуместное желание фыркнуть и попытался придать лицу серьезное выражение. Однако всклокоченные волосы и трусы с рисунком из снитчей не способствовали созданию нужного образа. По полу сквозило, и он невольно переступал босыми ступнями. Под пристальным, словно ощупывающим взглядом Снейпа стоять было еще неудобнее, и Гарри уже триста раз пожалел, что спустился в гостиную как был, почти ни в чем.

— Какого… Э-э-э, что вас привело ко мне, профессор? — как и подобает хозяину, он первым нарушил затянувшееся молчание.

— Неужели не догадываетесь? — тон Снейпа мог запросто соперничать с арктическими ледниками. Зельевар жестом фокусника извлек из складок мантии измятую газетную вырезку. — Я требую объяснений вашему странному поведению, Поттер.

Гарри, бесцеремонно вырванный из безмятежного пьяного сна, прищурился. Очки остались на тумбочке возле кровати. Но приглядываться не пришлось: сделав шаг вперед, Снейп буквально ткнул статью из «Пророка» ему в нос.

— На каком основании вы позволяете себе такие заявления? — голос зельевара взвился до потолка.

— А на каком основании вы вламываетесь в чужую квартиру без приглашения? — парировал Гарри. Он уже проснулся, вспомнил вчерашнее, и решил, что лучшая защита — нападение. Хмельной туман, бродивший в голове, как ни странно, только помогал: сейчас Гарри чувствовал себя способным сказать Снейпу многое из того, что не решился бы озвучить в трезвом состоянии.

— Я отказываюсь вести дискуссию с пьяным нахалом, — брезгливо поморщившись, Снейп взмахнул палочкой.

Гарри почувствовал, как его желудок скрутило узлом, и на подгибающихся ногах рванул в ванную. На обратном пути он завернул в спальню, чтобы одеться. Когда он вернулся — раскрасневшийся и взлохмаченный еще больше, чем обычно, Снейп уже устроился в кресле у камина с таким видом, будто всегда там сидел; от серой пыли на одежде и волосах он благополучно избавился. На коленях зельевара лежал тот самый альбом, который Гарри листал несколько дней назад.

— Итак, мистер Поттер, я жду объяснений. Начнем с того, что вы напросились ко мне в ученики. Ладно, вы могли не знать, у кого вы собирались учиться танцу, я это допускаю. Но — вы несколько дней подряд активно оказывали мне недвусмысленные знаки внимания, — казалось, голос Снейпа сочился медом, но этот мед определенно был ядовитым. — И потом старательно от всего открестились, попутно оскорбив меня. А на следующий день объявили во всеуслышание, что питаете нежные чувства к своему учителю танцев. О, да, совсем забыл — вы при этом сделали меня женщиной. Благодарю покорно, — Снейп издевательски склонил голову. — Объясните мне, старому и глупому, как прикажете вас понимать?!

— Да я и сам себя не всегда понимаю… — Гарри стоял перед ним красный как рак и хмуро изучал обломки камина, заодно прикидывая, хватит ли здесь обыкновенного Репаро. — И вообще, это Джинни сказала! Ну, про влюбленность…

— Ах, мисс Уизли. Так-так. Знаете, мистер Поттер, я ужасно жалею, что не могу сейчас оштрафовать Гриффиндор. Но клянусь, если бы вы до сих пор учились в Хогвартсе, ваш Дом сейчас потерял бы все свои баллы! — разъяренный Снейп вскочил с кресла и оказался нос к носу с Гарри. Глаза зельевара метали искры, а ноздри разгневанно раздувались.

— Ну, извините, — буркнул Гарри куда-то в его плечо, покрытое черным сукном.

— Что-что? Я не расслышал, — Снейп явно не собирался отодвигаться, и Гарри чувствовал себя как на иголках в такой близости от него. От макушки и пяток по его телу пробежали две встречные волны мурашек, встретившись ровно посередине — в паху. Стоять стало некоторым образом неудобно, но отступить Гарри не решился. Вместо этого он поднял голову и встретил взгляд черных глаз, выражение которых опять не поддавалось определению.

— Я сказал, что прошу прощения за… ох, черт! — чужое дыхание обжигало губы, и говорить стало совершенно невозможно. Гарри показалось, что комната вокруг них закружилась и куда-то поплыла. Черные молнии в глазах напротив поутихли, сменившись чем-то таким, чему Гарри — опять! — не мог дать названия. Определенно, этого человека нельзя было описать словами, можно было только потрогать, попробовать на вкус…

Внезапно дверь, ведущая вглубь дома, приоткрылась с противным скрипом, и в получившуюся щель просунулась ушастая голова домового эльфа. Словно очнувшись от наваждения, Снейп глухо выругался и аппарировал.

Закатные лучи в последний раз пробились сквозь тусклые стекла и исчезли, сменившись глубокими бархатно-синими тенями, в гостиную бочком просочился Кричер, стараясь выглядеть как можно менее заметным, а Гарри все стоял у окна, глядя прямо перед собой и осторожно прикасаясь к губам, которые еще помнили дыхание Снейпа. Сердце колотилось как сумасшедшее при воспоминаниях о недавнем мимолетном поцелуе — и о сегодняшнем, неслучившемся. Тело отчаянно жаждало продолжения, а разум капитулировал, приняв действительность как данность.

Он вспомнил, что так толком и не извинился перед зельеваром. И, кажется, обидел его в очередной раз. Но, может быть, еще не поздно было все исправить?

12 августа 1999 года, Фишер-стрит, вечер.

— Снейп, да открывай же, сукин сын! Я знаю, что ты здесь! — стоя на пороге снейповского дома, Гарри обрушивал на лакированное дерево удар за ударом, но безуспешно.

Промаявшись перед запертой дверью четверть часа, он решил устроить передышку и закурил, усевшись прямо на крыльцо. Редкие прохожие, спешившие по своим делам, окидывали его недоуменными взглядами и торопились прочь из серо-синего сумеречного марева неосвещенной улицы в пеструю суету огней большого Лондона. Гарри сидел, прислонившись затылком к прохладным деревянным панелям дверной обшивки, и бездумно смотрел в наливающееся глубокой синевой небо.

Внезапно открывшаяся дверь толкнула его в спину, и он вскочил, отшвырнув недокуренную сигарету. Хмурый зельевар, похожий на взъерошенную ворону, исподлобья смотрел на него. У Гарри разом закончились все заготовленные слова, и он просто сверлил Снейпа ответным взглядом. Наконец тот, поджав губы, посторонился и пропустил его в прихожую.

На Снейпе был все тот же темно-коричневый халат, и Гарри не мог избавиться от стойкого ощущения дежа вю.

— Что вы здесь забыли? Или снова пришли пригласить меня на ужин, Поттер? — похоже, это ощущение возникло не у него одного. Угол рта зельевара дергался, будто ему безумно хотелось улыбнуться, но по каким-то причинам он сдерживал этот порыв.

— Не совсем, — Гарри робко улыбнулся и выудил из кармана маггловский кассетный плеер. — Я не умею обращаться с зачарованными инструментами, но у меня есть вот это, — он нажал на кнопку, и раздались первые аккорды танго.

— Что за самоуправство, Поттер? — Снейп пытался выглядеть возмущенным, но его выдавали глаза — жадные, внимательные, еще не верящие в происходящее, но отчаянно его желающие.

— Сэр, кажется, я еще ничего не знаю о… танго, — Гарри протянул ему руку, приглашая на танец.

— Слушайте музыку, Поттер, все — в ней… — Снейп вложил свои пальцы в его ладонь.

fin