It’s my life

— Гарри, Рон, успокойтесь! Это же просто Малфой! — кажется, Гермиона и сама не знала, сколько раз она повторяла эту фразу с того момента, как мир волшебства впервые открылся перед ней.

— Заткнись, грязнокровка! — выпалил Малфой.

Казалось бы, всего два слова, а сколько же в них яда! Хотя, надо признать, все его фразы, жесты, интонации — никогда не смогут сравниться с тем презирающим взглядом, которым награждал девушку этот слизеринский ублюдок на протяжении долгих лет.

Все это началось с первых дней в Хогвартсе. Поначалу ей было больно, слёзы предательски наворачивались на глаза, душа разрывалась от обиды и боли. А потом она привыкла. Хотя нет, не то, чтобы привыкла, но смирилась. Смирилась со всем. С тем, что в этом мире не все равны, с тем, что в нём есть место негодяям. И вот, один из них стоит перед ней. В его глазах легко можно прочесть ненависть, отвращение и ещё… много чего.

Рон сделал шаг вперёд.

— Извинись перед ней!

Последняя фраза довела его до точки кипения, что легко можно было понять по прерывистому дыханию.

— Малфои не извиняются перед грязью!

Казалось, следующие события происходили как в замедленной съёмке. Рон резко двинулся с места и набросился на новоиспеченного старосту с кулаками. В последнее время они перестали устраивать волшебные дуэли — дрались, как обычные магглы.

— Гарри, пожалуйста, сделай что-нибудь!

Под «чем-нибудь» она подразумевала прекратить драку, а не то, что он сделал.

После того, как Малфой удачно увернулся от выпада Рона, ударив его при этом в живот, Гарри бросился на помощь другу. И вот теперь в этой перепалке стало на одного участника больше. А ведь этот день так хорошо начинался…

Трое лучших друзей, как обычно, встретились на платформе девять и три четверти. Гермионе Грейнджер было очень неудобно перед друзьями, ведь всё лето она провела с родителями, а Гарри была необходима поддержка после смерти Сириуса. Но девушка не могла поступить иначе, ведь её родители — хоть они и магглы — подозревали, что в волшебном мире происходит что-то ужасное и не хотели её отпускать.

И вот, она здесь, на пути к своему второму дому, со своими друзьями. Как же гриффиндорке не хватало всё это время таких милых, временами непутёвых, но таких родных, Гарри и Рона.

Гарри выглядит подавленным, но всё же держится. И не последнюю роль в этом играет Джинни. Впервые за всё лето, Гермиона вздохнула с облегчением — друг был в надёжных руках. И всё же расслабляться было ещё рано. Гарри слишком многих потерял в этой войне, а против смерти есть только жизнь. И вот она — бурлит вокруг.

— Гарри, это просто смешно! Малфой — Пожиратель Смерти? — переспросила Джинни, пробираясь между вагонами. Найти свободное купе — оказалось не такой уж и простой задачей.

— А почему нет? — Гарри говорил так, будто втолковывал маленькому ребёнку что-то банально простое. — Его отец теперь в Азкабане, а Лорду нужны новые приспешники. В Хогвартсе больше небезопасно.

При упоминании Волан-де-Морта и его последователей, глаза Гарри наполнились ненавистью. Теперь у него было намного больше поводов ненавидеть Драко Малфоя. Это его сумасшедшая тётушка убила Сириуса, это его отец руководил операцией, в которой погиб его крестный отец. И даже то, что Люциус Малфой теперь находится в Азкабане, не может послужить утешением. Гарри должен был сорвать на ком-то свой гнев. А человека, более подходящего на эту роль, чем белобрысый гадёныш, не сыскать. Неудивительно, что последний без суда и следствия был признан Пожирателем Смерти в глазах Гарри. А вот Рон так не считал.

— Джинни права — это смешно! — саркастически приподнял бровь Рон. — Зачем этот хорёк может понадобиться Тёмному Лорду? Какой от него вообще толк? Он же ничтожество. НИ-ЧТО-ЖЕ-СТВО.

— Повтори! — потребовал грубый мужской голос, доносящийся из крайнего приоткрытого купе.

— Малфой… — чуть слышно сорвалось с губ Гермионы.

— Ты, рыжий ублюдок в потёртых обносках, повтори!

С каждым словом, он подходил всё ближе к «золотому трио». В его глазах Гермиона заметила нечто… странное, но оно быстро исчезло, уступая место злости, ярости, ненависти.

— Успокойся, Малфой, — вмешался Мальчик-Который-Любит-Подливать-Масло-В-Огонь. — Он не сказал ничего, кроме правды, которая кое-кому глаза режет!

Послышался крик Джинни. Малфой отреагировал молниеносно. Он в ту же секунду напал на Гарри с кулаками, позабыв о волшебной палочке, что было ему несвойственно. Что-то с ним было не так. Ведь, не смотря на то, что слизеринец давно перестал быть худощавым блондином, и был хорошо обучен боевым искусствам, сейчас он не защищался. Просто давал себя избить, чем Гарри и занимался. Последний, пытался выплеснуть всю свою боль, удар за ударом, не замечая того, что уже весь был заляпан кровью. Чужой кровью.

Тогда, впервые в жизни, Гермионе стало жаль Малфоя. Жаль эту чистокровную скотину, которая была кошмаром всей её жизни, начиная с одиннадцати лет.

— Гарри, не надо! Пожалуйста… — она поняла, что сказала это вслух уже после того, как поймала на себе удивлённый взгляд Джинни.

А Рон тем временем пытался унять друга. Надо признать, тщетно.

Вдруг, позади послышался какой-то шум. Кажется, её мольбы были услышаны, и драка прекратилась. Гарри, Рон и Джинни уставились на что-то за спиной Гермионы. И лишь девушка с кудрявыми каштановыми волосами не могла оторвать взгляд от слизеринца. В его глазах читалось разочарование и странная, непонятная тоска. Лишь на миг их глаза встретились, лишь миг он смотрел на неё, и тут же отвернулся. Зашел в свое купе и захлопнул дверь. Так, как будто это не он только что был избит, как будто это не он до сих пор был весь в крови.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дыхание и повернуться навстречу спасителю.

И эти неизвестным чудом оказалось…

— Что это? — в шоке выпалил Рон.

— Консарус, — донёсся из-под маски непонятного чудовища голос Луны Лавгуд.

Вся она была одета в нечто, отдалённо напоминающее одежду индейцев племени «Тумба-Юмба», и разрисована непонятными иероглифами по всему телу.

— Это духи пути, — мечтательно добавила она. — Если твоя душа потерялась, консарусы помогают тебе найти истинный путь и не сворачивать с него.

— Если б они ещё помогали найти пустое купе…— так же мечтательно, как и Луна секунду назад, произнёс Рон.

— О! Вы потерялись? Какое счастье! Пройдёмте со мной, — радостно сообщила Луна, надевая обратно эту ужасную маску.

И она действительно нашла им пустое купе. Потом половину пути рассказывала о своих консарусах. Но Гермиона её не слушала, мысленно она была далеко отсюда — всё ещё в том вагоне, все ещё с ним. Что же было в его взгляде? Тоска? Отчаяние? А может, ей всё это просто показалось?

И даже когда ребята вошли в Большой зал, она пыталась найти в толпе ЕГО. Просто, чтобы убедиться, что ей показалось. И вот он, слизеринский принц — сидит, в окружении своей верной свиты, во главе с Пэнси Паркинсон. Всё, вроде, как обычно, но его глаза… Вот, что было непривычно. Как всегда бездонно-серые, но какой-то отрешенный взгляд в пустоту из-под густых ресниц.

Вот, над ним склонилась Паркинсон, что-то шепчет на ухо, ухмыляется. А он даже не посмотрел в её сторону.

"Неужели, эта дура не видит, что с ним что-то не то?" — пронеслось в голове у девушки.

— Эй, Гермиона. Всё нормально? Земля вызывает!

— А? Да, Рон, всё хорошо. Просто я…

— Тоже заметила? Опять слизняк какую-то гадость замышляет,— констатировал рыжий, поймав взгляд подруги на Малфое. К счастью, он понял его неправильно.

Как только все первокурсники были распределены, к студентам обратился Дамблдор. Как всегда, напомнил о школьных правилах, о трудных временах и, наконец, перешел к самой волнующей теме.

— И, наконец, — сказал директор, — давайте поприветствуем новую школьную старосту — Гермиону Грейнджер.

Гриффиндорский стол взорвался аплодисментами, также девушку «поздравили» некоторые друзья с других факультетов. За столом же Слизерина все лишь недовольно фыркали. Но ей было всё равно, ведь она так давно к этому шла. Больше всего на свете, Гермиона Грейнджер хотела доказать всем, что не чистота крови характеризирует человека, а его достижения.

— А так же, второго школьного старосту, — продолжил Дамблдор, когда все утихли, — Драко Малфоя.

Ситуация резко изменилась. Теперь слизеринский стол ликовал, а гриффиндорцы выражали своё недовольство. Малфой же, в свою очередь, перевёл взгляд, в котором не было ни капли радости, на директора. А спустя пару минут, просто встал и, молча, покинул зал.

Казалось, кроме Гермионы, странное поведение Малфоя больше никого не волновало.

— Джинни, если Дин опять будет к тебе приставать, то сразу скажи мне, — заботливо обнял свою девушку Гарри, при выходе из большого зала.

— Я лучше сразу Гермионе скажу, она же теперь староста. Накажет его, — отшутилась девушка.

На них было так приятно смотреть, что улыбка непроизвольно расцветала на губах у окружающих.

— О да, скажи мне. И тогда я…

— И что ты сделаешь, Грейнджер? — послышался едкий голос неподалёку. — Заразишь его грязной кровью? К счастью, это не заразно.

— Какого Мерлина тебе надо? — тут же вмешался Рон.

— Старик, видимо, совсем свихнулся, раз назначил старостой грязнокровку.

От былой жалости к этому гадёнышу не осталось и следа. В душе Гермионы снова начинал закипать привычный коктейль из обиды и ненависти.

— Видимо, да, раз назначил старостой Пожирателя Смерти! — не удержался от замечания Гарри.

— А ты, золотой мальчик, плохо в школе учился, раз тебя не назначили? Или, может, навещал Блэка в Азкабане? Так теперь у тебя, кажется, появилось больше свободного времени, если мне память не изменяет? — с издевательской улыбкой сказал Малфой.

Гарри лишь молча начал наступать на него. Тут и к Трелони не ходи, чтобы понять, что словесной перепалкой дело не закончится.

Гермиона попыталась хоть как-то разрядить обстановку:

— Гарри, Рон, успокойтесь! Это же просто Малфой!

Нужно ли говорить, что её просьба потерпела полное фиаско?..

Капли дождя стучат по стеклу -

Мне навевают печальные мысли,

Может быть, я очень скоро умру,

Так ничего и не сделав при жизни.

Дождь всё тревожит и льёт за окном,

Я в своих мыслях всё дальше и дальше.

Пусть моя жизнь не окажется сном,

Ведь даже во снах достаточно фальши.

Когда в твоей жизни всё идёт по плану, не нужно принимать важных поспешных решений, нести ответственность за них, и в душе обитает абсолютный покой. Жизнь кажется такой лёгкой и прозаичной, что в гости без стука всё чаще и чаще врывается тоска и скука. Раньше только это и было проблемой в его жизни. Именно раньше! А что же теперь? Теперь мыльный пузырь, в котором он жил все эти годы, лопнул, оставив только одиночество и чувство отрешенности. Но почему так вышло? Возможно, он просто понял, что жил по чужому плану. Чужой жизнью….

* * *

Всё изменилось после битвы в Министерстве Магии. Отца схватили, посадили в Азкабан. Мать с утра до ночи ходит мрачнее тучи, пытаясь скрыть своё беспокойство. Не смотря на то, что отец никогда не обращался с ней хорошо, да что там говорить, он просто с ней не считался, она любит его. По-настоящему любит. Хоть Драко и сам частенько мечтал сбежать из дома, сбежать от Него, но сейчас он не мог не признать, что ему не хватает отца. Он не любит его. Никогда не любил. Никогда и никого, ведь любовь — это чувство, а чувство — это слабость, а Малфой не должен быть слабым. Так его учили с детства. Но сейчас он готов был наплевать на всё, чтобы услышать голос отца, такой холодный, но все-таки родной.

«Отец, ты всегда хотел видеть меня в рядах Пожирателей Смерти. Хотел, чтобы я стал таким, как ты. Но где ты теперь? Ты теперь в тюрьме. А имя Малфоев, которым ты так дорожил, втоптано в грязь»

Что делать, если, выходя на улицу, ты ловишь на себе опасливые взгляды? Слышишь перешептывания:

— Вот он, будущий Пожиратель Смерти.

— Почему будущий? Папочку ведь надолго засадили. Может он уже….

И ты не знаешь, как с этим бороться. А если и узнаешь, то просто не найдёшь в себе для этого достаточно сил, ведь это не имеет никакого смысла.

«Темный лорд собирает сторонников. И когда я стану одним из них — просто вопрос времени. Другой вопрос — хочу ли я этого? Наверное, ведь этого хотел от меня отец. Но что он выиграл в этой войне? Что он получил взамен своей преданности великому тёмному магу?

Такая же участь ждёт и меня. А если я откажусь от Метки, то меня просто убьют. Вот и всё. И даже оплакивать меня никто не будет. Ведь я не Золотой Мальчик, над которым трясётся всё магическое сообщество. Но вот вопрос: почему он всё время побеждает? Ответ до обидного прост. Просто есть люди, которые верят в него, любят его. Эти его жалкие друзья, Дамблдор, даже мой дядя, Сириус Блэк, и тот отдал свою жизнь, чтобы спасти Поттера. А что бы он значил без всех этих людей? Смог бы он добиться хоть половины того, что имеет? Разумеется, нет. Они поддерживают его, не дают ему пасть духом. Едва ли он хоть раз ехал в пустом купе, умирая от одиночества.

Впрочем, я сам виноват. Отказался от общества Крэбба, Гойла, Блейза и Пэнси. От общества тупых клоунов, которых с большой натяжкой могу назвать друзьями. Да, я один, но я не одинок. Или нет? Зачем себя обманывать? Если я вдруг исчезну, никто даже не вспомнит обо мне».

— Гарри, это же смешно! Малфой — Пожиратель Смерти?

«Или вспомнит?»

— А почему нет? Его отец теперь в Азкабане, а Лорду нужны новые приспешники. В Хогвартсе больше небезопасно.

"Ну, конечно! Золотой Мальчик вспомнит. И вздохнёт с облегчением. И всё их хвалёное гриффиндорское трио. Такое тошнотворно-дружеское трио".

Малфой возненавидел их с первого дня. С самого детства он привык получать то, что захочет. У него было всё: деньги, имя, уважение, слуги… Но никогда не было того, что это трио так нагло демонстрирует каждую секунду, того, что делает их сильнее, что помогает выжить в такое сложное время — дружбы.

— Джинни права, это смешно! — подал голос рыжий оборванец. — Зачем этот хорёк может понадобиться Тёмному Лорду? Какой от него вообще толк? Он же ничтожество. НИ-ЧТО-ЖЕ-СТВО.

А вот это был удар ниже пояса. Мало того, ЧТО он сказал, так плюс ко всему это сказал ОН! Человек, чей род в приличном обществе сравнивают с пылью. Жалкий магглолюб.

— Повтори! — злость вырвалась наружу, ярость говорила за него. — Ты, рыжий ублюдок в потёртых обносках, повтори!

— Успокойся, Малфой, он не сказал ничего, кроме правды, которая кое-кому глаза режет!

Дальше Драко уже не мог себя контролировать. Ему просто надоело, всё надоело. И жить надоело. В какой-то момент его посетила странная мысль. А что, если именно Поттер может покончить со страданиями? Безусловно, его окрестят героем. Мальчик-Который-Убил-Очередного-Пожирателя-Смерти! Но это лучше, чем беспрекословное подчинение Тёмному Лорду.

— Гарри, не надо! Пожалуйста….

Как ведро холодной воды на голову. Драко даже не сразу понял, кто это сказал. Но потом уловил на себе взгляд этих, полных ужаса, карих глаз.

Боли от ударов слизеринец почти не чувствовал. Может, просто он к ней уже привык? Да и физическая боль не могла сравниться с душевной. Поднимаясь, блондин чувствовал на себе ее взгляд. Было очень сложно находиться под ним, и он поднял глаза.

О Мерлин! Эти глаза… сколько же жалости было в них. Они прожигали насквозь, смотрели в самые темные уголки его души. Казалось, что они всё знают, всё видят и понимают всё то, что он пытался скрыть от посторонних. Его слабость, чувства, боль. От этих глаз хотелось не просто уйти, а убежать!

Малфой решительно зашел в свое купе и захлопнул дверь, пытаясь отгородиться от этого взгляда, но тщетно. Он преследовал блондина всю дорогу до Хогвартса.

Даже сидя за слизеринским столом, он не мог отделаться от мысли, что они по-прежнему смотрят на него. Эти, полные жалости, глаза.

Дамблдор, как всегда, произнес торжественную речь, открывая праздничный ужин, и назвал новую старосту школы.

Грейнджер. Кто бы сомневался? Заучка Грейнджер, лучшая по всем предметам грязнокровка. Хватило лишь мельком посмотреть в её сторону, чтобы тут же подкатила волна тошноты. Эти дурацкие ухмылки на лицах её дружков, лёгкие потрёпывания по кудрявой шевелюре, отдалённо напоминающей воронье гнездо, дружеские объятия… Как же от всего этого тошно, но в то же время грустно.

— А так же второго школьного старосту, — продолжил старик. — Драко Малфоя.

Эта новость ошарашила Малфоя.

« Я?! Но почему? Почему не Поттер? А как же десятки других зубрил?»

Но стоило поднять взгляд, и ответ легко читался в глазах Дамблдора — жалость.

«Всё та же чертова жалость! С меня хватит!»

Покинув слизеринский стол, он вышел из Большого зала.

« Этот праздник жизни не для меня. Не теперь. Как я мог до такого докатиться? Этот мерзкий Уизли считает меня ничтожеством, какая-то грязнокровка испытывает жалость. Ах, да, еще она стала школьной старостой. Заслуженно, в отличие от меня. Что может быть хуже? Не хватает еще, чтобы Поттер бросал на меня жалостливые взоры. Ненавижу! Как же я его ненавижу и всё их хвалённое гриффиндорское трио. Так и хочется стереть эти смазливые улыбки с их лиц. Сделать так, чтобы они больше никогда не ходили рука об руку по коридорам Хогвартса. Чтоб они ощутили, хоть раз, что такое быть одним. Ждать, когда за тобой придут и понимать, что помощи не будет. Не от кого»

Словно по иронии судьбы неподалёку послышались знакомые голоса, и из дверного проёма показались те самые ненавистные гриффиндорцы.

«Я покажу им, что я — всё тот же Малфой. Враг, которого нужно бояться и уважать. Сделаю всё, что угодно, лишь бы больше никогда не видеть жалость в этих глазах».

После того, как Малфой удачно увернулся от выпада Рона, ударив его при этом в живот, Гарри бросился на помощь другу. И вот теперь в этой перепалке стало на одного участника больше. Гермиона решительно подняла палочку и направила на них, чтобы остановить драку, как вдруг послышался голос Снейпа:

— Протего.

Все трое разлетелись по разным углам. Джинни тут же бросилась к Гарри, а Гермиона продолжала стоять на месте, что вызвало лёгкое неудовольствие Рона.

— Что, Поттер, не можете смириться, что старостой выбрали не вас? Учитесь проигрывать достойно.

— Это он начал. — Вмешался Рон, взглядом указывая на Малфоя.

— Молчать! Напасть вдвоём на одного. Вот оно, достойное поведение истинных гриффиндорцев.

На Рона эти слова подействовали отрезвляюще, ведь Гермиона была права. Это же просто Малфой. А вот Гарри всё ещё не мог успокоиться. Появление Снейпа возымело абсолютно противоположный эффект. Этот человек не вызывал в нем доверия, ведь если он служит Дамблдору, то почему его не было на битве в Министерстве, где присутствовал весь Орден Феникса? Гарри мог найти только одно объяснение этому — Снейп служит Волан-де-Морту и шпионит за Дамблдором, в чём парень был уверен ещё с первого курса.

— По сорок балов с каждого из вас двоих за нападение на школьного старосту, — закончил Снейп, наслаждаясь тем, как злобно сверкали глаза ненавистного ему ученика. — Мистер Малфой, пройдёмте со мной.

— Нет!

Его голос эхом раздался по коридору. Все в шоке уставились на слизеринца, даже профессор не смог скрыть своего удивления.

— Мне нужно в больничное крыло. Кажется, я сломал руку.

Возмущению Рона не было границ.

«Ведь врёт же! — Пронеслось в голове у парня. — Просто пострадавшего из себя строит».

Никто из присутствующих не догадывался, что Драко просто не хочет оставаться наедине со своим деканом. Ведь он был наслышан от отца о преданности Северуса Снейпа Тёмному Лорду. А что, если именно сейчас любимый декан поведает «радостную» новость о том, что пришло время принять Чёрную Метку? Именно этого он и боялся. Поэтому для блондина появление профессора зельеваренья стало таким же приятным событием, как и для Гарри Поттера.

— Хорошо. Ступайте.

Если бы здесь стояла МакГонагалл или любой другой преподаватель, вряд ли бы он заметил нервозность во взгляде слизеринского принца. Но перед нами проницательный профессор Снейп, который за столько лет научился понимать Драко и переживать за него, как за родного сына. Проследив взглядом за стремительно удаляющимся парнем, он зашагал в своё подземелье, не удосужив четырёх гриффиндорцев ни единой насмешкой или упреком, что само по себе было странно.

Да, он действительно хотел поговорить с Малфоем о Метке. Но не потому, что так приказал ему Волан-де-Морт. Собственно говоря, после битвы в Министерстве Тёмный Лорд слегка притих. Ведь он, как и другие маги, нуждался в восстановлении сил и энергии. Особенно теперь, когда на последней битве Дамблдор сумел серьезно ранить его.

Снейп хотел морально подготовить Драко к Метке. Но последняя сцена и без разговоров показала, что он не готов.

Он совершенно не готов стать Пожирателем Смерти. И это пугает, ведь идёт война, и Волан-де-Морт может в любой момент призвать его. Хотя, возможно, это не так плохо, как может показаться на первый взгляд? Ведь Драко сейчас находится на распутье. А вдруг он повернёт не в ту сторону, которую пророчил ему отец?

«Только для того, чтобы это произошло, должно случиться чудо!» — Пришел к неутешительному заключению профессор (которого автор данного фика просто обожает за вездесущий оптимизм и веру в светлое будущее).

* * *

Джинни осторожно ступала по пустынному коридору. Вот уже несколько минут она не могла отделаться от ощущения, что за ней следят.

«Это, наверное, Пивз.» — Решила она, делая ещё один шаг вперёд.

Прямо за спиной послышался шум, и девушка круто развернулась, попутно доставая волшебную палочку. Она была одним из лучших бойцов отряда Дамблдора. Всегда собрана и самоотверженна. Но сейчас сражаться было не с кем, ведь она попросту не видела перед собой ничего, кроме голых стен коридора. Если бы девушка догадалась опустить палочку на уровень ног, то увидела бы змею, непрерывно следящую за каждым её шагом.

«Показалось». — Подумала Джинни, но палочку прятать не стала. Она чувствовала, что-то зловещее, витающее в атмосфере вокруг неё. А Нагини в это время приготовилась к нападению. И стоило девушке только сделать шаг вперёд, как змея больно укусила её за руку. Волшебная палочка выскользнула из рук Джиневры и с глухим стуком отлетела в тёмный угол.

Боль по всему телу иголками пронзала гриффиндорку раз за разом всё сильней. Но хуже всего было то, что источник этой боли продолжал бесшумно на неё наступать, а без волшебной палочки спастись было невозможно.

— Гарри!!! — Отчаянно позвала она.

«Ну, конечно! — Вихрем пронеслось в её голове. — Это же Хогвартс. У Гарри есть карта Мародёров. Он сейчас придёт и спасёт меня».

Но никто не пришел.

Тем временем Нагини искусала нежные руки своей жертвы и начала стремительно пробираться выше, к горлу.

— Гарри! — Ещё громче крикнула Джинни.

Но больше ей ничего сказать не удалось, так как змея крепко сдавила горло девушки. И в этот момент жизнь медленно, но неизбежно покинула её тело.

— Гарри!!! Гарри!!! Проснись!

Гарри резко проснулся и открыл глаза, которые были полны ужаса. Парень даже не сразу понял, что находится в своей кровати и смотрит прямо на сильно обеспокоенного друга.

— Ты кричал во сне. Опять кошмар?

— Да, — коротко ответил он.

А что Гарри мог ещё сказать? Такие кошмары преследовали его постоянно, они стали неотъемлемой частью его жизни. Рон, Гермиона, а теперь вот и Джинни уже не раз умирали в его снах самыми разными и ужасными способами. Таким образом Темный Лорд пытается уязвить его, испугать.

Однако теперь он научился более адекватно реагировать на такие сны. Хоть они и выглядят очень реально, Гарри знал, что это всего лишь картинка. Однажды он уже потерял близкого человека и больше такую радость Волан-де-Морту доставлять не собирается.

Этой ночью ему было не до сна.

Впрочем, в ночь на 1 сентября бессонница мучила не только учеников Гриффиндора, но и Слизерина.

Драко Малфой лежал на кровати, глядя прямо перед собой. Тысячи мыслей посещали его голову, но всё рано или поздно сводилось к одной теме. Чёрная Метка. Может просто сбежать? Переждать в какой-нибудь глуши, пока война не кончится, а там видно будет. Но нет. Он не трус. Хоть ему и безумно страшно, он не может бросить мать на произвол судьбы.

Будет жить дальше, идти вперёд. И даже если впереди его ждёт смерть, то он встретит её достойно: гордо, с высоко поднятой головой, по-малфоевски, как его учили. В конце концов, он ничем не хуже Поттера и не собирается сбегать от проблем. Да и от судьбы.

Первый лучик солнца постучал в его окно.

«Чему быть, того не миновать» — подумал блондин, погружаясь в царство Морфея.

* * *

— Фу…

— Рон, да не смотри ты на неё так! Это некрасиво, — как обычно пилила веснушчатого друга Гермиона.

Парень, не переставая, фыркал и фукал вот уже несколько минут, глядя на соседний стол Когтеврана. Да и студенты, сидевшие там, делали то же самое, глядя на некую Луну Лавгуд, которая кормила со своей тарелки существо, похожее на большого червяка.

— Некрасиво? А притащить с собой на завтрак слизня размером с кулак — это красиво? Меня тошнит.

Неудивительно, что её называют Полоумной. Боюсь, такими темпами она скоро станет главным посмешищем всего Хогвартса.

— Не волнуйся, Висли, — вмешалась в спор Пэнси Паркинсон, проходящая мимо вместе с Крэббом и Гойлом. — Ей до тебя далеко.

И, хихикая, все трое удалились в сторону слизеринского стола.

«Странно, что Малфоя с ними нет. — Подумала Гермиона. — Хотя нет, странно, что я это заметила».

Раньше её не интересовали такие мелочи, как присутствие или отсутствие слизеринского принца. Она замечала его лишь тогда, когда хорьку приходило в голову напакостить или обозвать её. А сейчас постоянно думала о нём.

«Почему его нет? И чем можно объяснить его вчерашнее поведение?»

Гермиона привыкла всё всегда знать и терпеть не могла оставлять вопросы без ответов. Но Драко Малфой был из тех, кто до конца не понятен.

Тем временем, за столом уже в который раз пыталась привлечь внимание своего парня Джинни.

— Гарри. Ты в порядке?

— Что? А...да.

Гарри был погружен в свои мысли, уплетая завтрак. Ничего необычного в этом не было, но Джинни не надо было говорить, чтобы понять — с ним что-то происходит. За это лето она выучила каждый его жест, каждый взгляд, каждую повадку и привычку. И сейчас она могла точно сказать, что он был чем-то обеспокоен.

А беспокоил его вчерашний сон. Скольким людям грозит опасность из-за него. «Надежда волшебного мира». Единственное, на что надеется он, так это на то, чтобы остались в живых близкие ему люди. А ведь сколько раз парень уже говорил, что им лучше держатся подальше от него. Сколько раз просил не рисковать. И каждый раз одна и та же реакция — Гермиона рассержено нахмуривает брови, Рон саркастически роняет «Ты от меня так просто не отделаешься, дружище», а Джинни сначала обижается, но потом все равно прощает его. И всё остаётся по-старому.

Ему так хочется верить, что всё будет хорошо. Но что хорошего может быть в его ситуации? Хочется верить в чудо. Но где оно, это чудо? Чудеса бывают только в сказках. А жизнь — не сказка, в ней, чем дальше, тем страшнее.

Первый день учёбы начался для гриффиндорцев не особо радостно. Удвоенное Зельеваренье, да ещё и со Слизерином, не предвещало ничего хорошего. Да и сами слизеринцы не светились от удовольствия, но всё же вели себя понаглее, ведь этот предмет ведёт их декан, а это значит, что сейчас ребята с красными галстуками получат очередную дозу сарказма и насмешек.

Профессор Снейп вошел в аудиторию с привычным выражением лица «как же вы меня достали». В руках он держал несколько десятков свитков пергамента.

— Ну, вот мы и встретились снова, — начал он, попутно оглядывая глазами учеников. — К сожаленью. — После минутной паузы добавил зельевар, останавливая взгляд на некоторых из них.

— Сейчас вы заполните тесты — проверочную работу ваших итоговых знаний. Если такие имеются, в чем я сильно сомневаюсь.

Недовольные вздохи послышались по всей аудитории, а Снейп, как ни в чём не бывало, начал раздавать работы. Вдруг дверь кабинета Зельеваренья открылась, и на её пороге с извиняющимся выражением лица стоял Драко Малфой.

— Простите, профессор. Я… Мне нездоровилось.

Мантия, одетая на скорую руку, мешки под глазами — всё говорило о том, что староста просто проспал. Однако профессор лишь понимающе кивнул и жестом указал парню занять своё место.

— Так не честно, — буркнул Рон сидящему рядом Гарри. — Если бы это был кто-то из нас, он бы снял кучу баллов.

Поймав на себе недовольный взгляд Снейпа, Рон притих и залился краской до корней волос.

— Как я уже сказал, эти тесты покажут, насколько вы бездарны в моём предмете. После того, как я поверю этот бред, я раздам вам индивидуальные задания. В зависимости от уровня ваших знаний. Их вы должны будете выполнить до конца семестра, иначе будете не допущены до экзаменов.

Гермиона усиленно царапала что-то пером по пергаменту, в то время как её друзья с таким же упорством пытались вспомнить ингредиенты какого-то зелья. За лето очень многое позабылось, поэтому даже после звонка ученики продолжили дописывать свои работы, силясь вспомнить хоть что-то. Первым поднялся Драко Малфой. Быстро пересёк кабинет и положил свой пергамент на учительский стол. При этом он пытался не смотреть на его обладателя. После чего быстро покинул аудиторию.

Всё это не укрылось от Гермионы, которая как раз поднималась, чтобы сдать свою работу. И вызвало ряд новых вопросов. Говорят, чужая душа — потёмки. А как тогда назвать человека, который сам состоит из мрака? Раньше Малфой был для Гермионы открытой книгой — слизеринский принц, который привык получать всё, что ему захочется, наглый, высокомерный, самовлюблённый эгоист, точная копия его отца. Но не сейчас. Сейчас она поняла ошибочность своих взглядов. Нет, она все также видела в нём наглого, высокомерного, самовлюблённого эгоиста. Но открытая книга? Нет, это скорее относится к Рону, Гарри, к ней самой, но не к нему.

«Может, Гарри прав. И за этим всем стоит Волан-де-Морт» — ужаснулась своей догадке Гермиона.

«Возможно, Малфоя прислали с особой миссией. Убить Гарри, например, или каким-то другим образом навредить ему. Этого нельзя допустить, нужно проследить за Малфоем. Просто для того, чтобы убедиться в безопасности друга. Просто для того, чтобы утолить всепоглощающий интерес к этому противному хорьку».

На следующем уроке грифиндорцам всё же удалось немного расслабиться. Гербологию они проходили вместе с факультетом Когтевран. Однако мысли Гермионы Грейнджер находились далеко за пределами теплицы.

— К нам поступило уникальное растение! — воодушевлённо начала профессор Стебль, указывая на какой-то непонятный цветок. — Может, кто-то знает, в чём его уникальность?

Первой сориентировалась Луна Лавгуд.*

— Это Мегайя. Она защищает от духов ночи, которые вторгаются в наши сны и пытаются завладеть нашим разумом.

— Никогда не слышала о таких духах. — Озадачено проговорила профессор. — Но вы правы, это действительно Мегайя. Очень редкий вид…

Ученики очень старательно делали вид, что внимательно слушают балладу о редком виде, на самом же деле каждый из них был поглощён своими мыслями.

— Теперь понятно, почему она такая странная, — кивнув на впереди сидящую Луну, шепотом сказал Рон. — Видишь, как в травках разных разбирается? — И заговорщицки подмигнул Гарри.

— Между прочим, это не смешно! — тут же стала на защиту подруги Гермиона. — Она действительно во многом разбирается, в отличие от некоторых! И вообще, почему ты к ней пристал? Если тебе девушка нравится, то так ей и скажи.

Рон покраснел до корней волос, но быстро взял себя в руки.

— Уже даже и пошутить нельзя! — И демонстративно, с видом «ты просто шуток не понимаешь, а я весь такой обиженный» отвернулся.

Раньше ему нравилась Гермиона. Впервые он осознал это, когда понял, что ревнует подругу к болгарскому чемпиону. И когда Виктор Крам уехал, даже хотел признаться ей в своих чувствах. Но так и не решился, а время шло. Они продолжали оставаться друзьями, и вот в какой-то момент Рон представил себе их будущую совместную жизнь. Жена с утра до ночи будет «пилить» его, воспитывать, как маленького ребенка. Весь дом будет завален книгами, и даже домового эльфа завести нельзя будет, ведь Гермиона считает, что это рабский труд. Это всё равно, что жить с МакГонагалл.

Рона передернуло от предстоящей семейной жизни. Скорее всего, он ревновал только из чувства собственности. Ведь Гермиона всегда дружила только с ним и Гарри. Ему бы хотелось, чтоб так было всегда. Он любил её, но только как сестру. Причём старшую.

* * *

В первую ночь своего дежурства Гермиона Грейнджер испытывала лёгкую досаду. Она давно хотела стать школьной старостой и стремительно к этому шла. Ночное дежурство было частью её обязанностей, но она и представить не могла, как же это будет скучно. Гриффиндорка так и не поймала ни одного нарушителя, просто гуляла вот уже второй час по Хогвартсу в одиночестве.

«Интересно, у Малфоя такие же успехи с дежурством?» — отвлечённо подумала она.

Драко сегодня дежурил вместе с ней. Но это не значит, что они ходили за ручку по школе, просто каждый патрулировал свои этажи. Девушка ходила по верхним, ближе к башне Гриффиндора, а парень — по нижним, недалеко от подземелья Слизерина.

Всё складывалось как нельзя лучше, ведь Гермионе вовсе не горела желанием испортить себе настроение на всю оставшуюся неделю. К тому же она слегка побаивалась сына Пожирателя Смерти. Никто не знает, что у него на уме и как он будет вести себя с ненавистной ему грязнокровкой в неофициальной обстановке.

Шаг за шагом она всё ближе подходила к спальне девочек, так как время дежурства приближалось к концу. Картины на стенах уже видели десятый сон, как вдруг из приоткрытой двери выбежала маленькая крыса, а следом за ней кот Гермионы.

Живоглот весь вечер сидел в гостиной Гриффиндора вместе с Гарри и Роном, дожидаясь свою хозяйку. Но когда из-под кресла выбежал маленький крысёныш, не устояв перед соблазном, он бросился вдогонку. А парни были так увлечены разговором о предстоящем матче по квиддичу, что не заметили исчезновения маленького домашнего любимца.

И вот сейчас он бежит вниз по ступенькам, надеясь сытно поужинать потерянным любимцем одного из учеников, а Гермионе ничего не остаётся, как побежать следом.

Мысленно ругая друзей за рассеянность, она всё-таки догнала кота у самого входа в подземелье. Только было девушка освободила смертельно напуганного мышонка из железной хватки Живоглота, как за дверью послышались голоса.

— Я же сказал, нам нечего обсуждать! Сколько ещё раз я должен буду это повторить?

Впервые она слышала, чтобы этот человек был настолько разъяренным. Даже когда Малфой ссорился с ними, говорил гадости, злился, его голос всегда был холодным и спокойным. Сейчас же он звучал почти нервно, раздраженно.

— Успокойся, Драко. Я просто хочу поговорить с тобой.

А вот голос профессора Снейпа, напротив, звучал с заботой и волнением. Любопытство полностью завладело Гермионой, и она на цыпочках подошла к двери, прислушиваясь к каждому слову, которое доносилось с той стороны.

— Я прекрасно понимаю, как тебе тяжело и …

— Понимаете? Да неужели?!

Сарказм снова взял верх над нервным раздражением. И это не переставало поражать стоящую за дверью девушку. С ней, конечно, Малфой именно так и общался, но с деканом, который по совместительству является ещё и Пожирателем Смерти, — это уже чересчур.

— Вы пришли к нему сами! И сами такую жизнь выбрали. А я не выбирал, мне она досталась по наследству. Как и Метка. Чего вы от меня хотите? Лишний раз напомнить об этом? Так я на память не жалуюсь. Можете не волноваться, я не струшу, когда Тёмный Лорд призовёт меня. Сделаю всё, что он пожелает и как пожелает. А сейчас оставьте, дайте пожить спокойно!

По звуку приближающихся шагов Гермиона, догадавшись, что слизеринец идёт в сторону двери, быстро схватила кота и побежала как можно дальше от подземелья.

А Снейп так и остался смотреть вслед удаляющемуся парню и, чуть слышно выругавшись, пошел в другую сторону. Разговор опять не получился.

Гермиона бежала на всех порах, пока не убедилась, что её не преследуют. Перевести дыхание ей удалось лишь у собственной гостиной. Две мысли хаотически крутились в голове девушки. «Он не Пожиратель Смерти, ведь Волан-де-Морт ещё не призвал его. А, значит, Гарри ничего не угрожает». Это не могло не радовать, но это не было столь важно, как то, что он сказал Снейпу: «А я не выбирал, мне она досталась по наследству».

У неё, Гарри и Рона был выбор, да, возможно, не такой широкий, как хотелось бы, но он был, а у него не было. А что, если он не такой плохой, каким хочет казаться? В его голосе не было стремления получить эту Метку. Малфой просто воспринимает её, как неизбежное, как само собой разумеющееся. А если он не такой, как его отец? Просто потерянный человек, которому навязывают чужую волю, чужую жизнь? Его заковали в невидимые кандалы, из которых ему не выбраться без посторонней помощи. Возможно, без её помощи, ведь больше никто этого не знает, никто не видит эти цепи.

Идея рассказать об этом разговоре Гарри или Рону отпала сама собой. Помочь Малфою? Да они сразу же отправят её в больницу Святого Мунго, стоит только заикнуться. Поэтому действовать надо самостоятельно и быстро, пока ещё есть время и возможность хоть что-то изменить.

___________________________________________________________

* — В даном фике Луна Лавгуд выступает одногодкой и, соответственно, однокурсницей Гарри, Рона и Гермионы.

Уже прошел месяц с того момента, как Хогвартс — экспресс в очередной раз привёз школьников в мир магии и волшебства.

И все эти тридцать дней, а точнее ночей в одной из мальчишеских спален было не до сна. Всему виной — крики одного из её обитателей, которому слишком часто в последнее время снились кошмары. И эта октябрьская ночь явно ни чем не отличалась от предыдущих. Рон проснулся от тихого приглушенного стона, который доносился с соседней кровати. По уже успевшей за это время выработаться привычке он поднялся будить друга.

— Гарри! Гарри! Проснись!

Парень резко открыл глаза и некоторое время смотрел в пустоту. Лишь через несколько секунд он увидел в темноте сонного Рона.

— Ты в порядке?

— Что? А, да, как обычно.

Рон, зевая, вернулся к себе под одеяло. Такие сцены для него действительно стали обычными, но он не перестал волноваться за друга.

Больше этой ночью Гарри заснуть не смог. Мысленно он был всё ещё там, всё ещё с ней. Как же ему всё это надоело. Каждую ночь видеть во сне разные варианты смерти одного и того же человека. Разные, но невероятно ужасные. Шрам постоянно ныл, словно напоминал, что сны бывают вещими. И чем он только думал, признаваясь Джинни в любви? Ведь если чувства настоящие, то они могли бы и подождать более мирного времени. А теперь любимая девушка стала главной мишенью для Тёмного Лорда. Одному Богу только известно, каким чудом за шесть лет дружбы с Мальчиком-Который-Выжил Гермионе и Рону удалось самим не отправиться на тот свет.

За окном идёт война. Это только кажется всё относительно спокойным, на самом же деле враг не дремлет, каждый день гибнут люди.

Гарри сидел на своей кровати до тех пор, пока не зазвенел будильник. На все вопросы друзей он отвечал, что просто не выспался. Уже за завтраком к ним присоединились Гермиона и Джинни.

— Доброе утро, Гарри, — пролепетала рыжая девушка, чмокнув любимого в щёку.

— Доброе, — сдержанно поздоровался он.

«Как огородить её от опасности? Как втолкнуть в эту наивную головку всю обреченность наших отношений?» — Крутилось в голове у парня.

— Похоже, не такое уже и доброе, — сказал Рон, указывая на Гермиону, которая сидела с таким же поникшим видом, что и Гарри.

— Я просто немного не поняла домашнее задание.

На самом же деле её «домашнее задание» сидело за соседним столом и вело себя как обычно нагло. Месяц наблюдения за Драко Малфоем не дал никаких результатов. Блондин просто жил своей жизнью, как будто разговора со Снейпом и не было вовсе. Гермиона уже успела изучить все его повадки, манеру общаться, вести себя в обществе, бросая томные взгляды на аристократическую спину. Но ничего подозрительного он не делал. Слежка за ним так и не сдвинулась с мёртвой точки.

Гермиона не могла смириться с таким положением вещей и даже хотела просто подойти и поговорить с Малфоем на чистоту. Но как можно просто подойти поговорить со слизеринским принцем? Человеком, который считает тебя грязью. Да он просто нахамит в ответ, после чего брезгливо отвернётся. И это в лучшем случае.

Из мыслей её вывел Драко Малфой собственной персоной. Позавтракав, эта самая персона заметила в окне, подлетающего к Хогвартсу семейного филина, и вышла на встречу птице.

«Видимо, он должен получить из дома письмо, которое нужно скрыть от посторонних глаз», — подумала Гермиона, поднимаясь со стола.

— Мне нужно срочно в библиотеку, — ответила она на безмолвные вопросы друзей.

— Бедная Гермиона не сможет успокоиться, если она чего-то не поняла, — сказала Джинни. — Целыми днями в этой библиотеке пропадает.

— Лучше бы парня себе нашла, — буркнул Рон.

В следующий момент в зал влетели почтовые совы и свежий номер «Ежедневного пророка» упал прямо на гриффиндорский стол. На первой же странице огромными буквами выделялся заголовок «Очередной побег из Азкабана». Дальше шла статья о том, как министерский работник, находясь под действием «Империо», устроил побег восьми Пожирателям Смерти. Среди колдографий сбежавших преступников Гарри узнал гордый профиль Люциуса Малфоя.

«Темный лорд перешел к решительным действиям. Вскоре волшебный мир содрогнётся от его наступления…» — гласила в своей статье Рита Скитер.

Дальше Гарри читать не мог, молча, передал газету Рону.

«В одном Скитер права — Волан-де-Морт перешел к наступлению. Сейчас на счету каждая минута. Неизвестно что будет завтра, но сегодня нужно уберечь как можно больше жизней. Спасти их от неминуемой смерти. Любой ценой».

С такой мыслью Гарри Поттер оставил свой завтрак и повернулся к сидящей рядом рыжеволосой девушке.

— Джинн, давай выйдем. Нам нужно поговорить.

И решительно встал со стола, уводя её за собой и оставляя друга наедине со свежими новостями.

Драко Малфой шагал по коридору с письмом в руке. Сегодня он был почти счастлив, впервые за столько месяцев парень смог вздохнуть спокойно. Он получил письмо от Люциуса Малфоя и был очень рад узнать о его побеге. Не то чтобы Драко радовался возвращению отца, просто теперь посвящение в ряды упивающихся смертью переносится на неопределенное время. Пока можно и дальше жить своей жизнью: получать удовольствие от полётов на метле, от издевательств над гриффиндорцами и зарабатывания хороших оценок у Снейпа. Пока можно жить. Правда, это только пока. Никто не знает, что готовит нам завтра. Именно это научило парня радоваться каждой минуте, каждой секунде, в которой он чувствует себя свободным.

И сейчас он просто шел в неизвестном направлении, по-детски размахивая руками. Как вдруг он услышал чьи-то шаги. Остановился, прислушался. Но звук шагов тоже исчез. Потом парень свернул в ближайший коридор и пошел быстрее. В тот же миг звук преследовавших ног возобновился и стал доноситься чаще. Сомнений не оставалось — за ним кто-то следит. И, кажется, Драко знает, кому принадлежит этот цокот каблучков.

Гермиона Грейнджер выбежала вслед за слизеринцем из большого зала и увидела, как прекрасная птица принесла ему письмо. Осторожно, словно бомбу замедленного действия, Малфой отвязал его от лапки филина и трясущимися руками открыл. Сначала на его лице легко читалось удивление, потом на смену ему пришла радость. Гермиона даже слегка оторопела от увиденной картины — улыбающийся Драко Малфой, искренне улыбающийся, без издевки и насмешки. Раньше она никогда не видела тёплой улыбки на этом лице, но не могла не признать, что ему идёт такая перемена. Идёт не быть злобным поддонком.

Какое-то время она завораживающе наблюдала за парнем. Потом он медленно, не спеша, зашагал куда-то вдаль. Разумеется, гриффиндорка пошла следом. Так они «гуляли» около часа по этажам и коридорам.

«Интересно, он хоть сам знает, куда идёт?»

Ей уже изрядно заболели ноги, но азарт и любопытство оказались сильнее.

В какой-то миг слизеринец остановился. Гермиона от неожиданности чуть не споткнулась, но тоже остановилась, затаив дыхание, чтобы Он не услышал её.

Парень свернул налево и пошел так быстро, что ей приходилось почти бежать. При этом нужно было сохранять дистанцию, чтобы не влететь прямо на него. Таким образом, на несколько секунд Гермиона всё же потеряла его из виду. Добежав до конца коридора, она наткнулась прямо на тупик.

«Куда он мог деться? Не растворился же он, в конце концов. Может, выручай комната?»

Из размышлений девушку вывел едкий голос за спиной:

— Ищем кого-нибудь?

— Малфой… — заикаясь от неожиданности, с трудом выговорила она.

— А ты ожидала увидеть здесь кого-нибудь другого, Грейнджер? — Наступая на неё, насмешливо обронил он.

Потребовалось буквально несколько секунд, чтобы Гермиона взяла себя в руки и, гордо вскинув подбородок, заявила:

— Я никого не ожидала здесь увидеть, Малфой.

Он сделал ещё шаг вперёд, в глазах загорелся какой-то странный огонёк.

— И поэтому следила за мной?

— Ты слишком много на себя берёшь. Мне нет никакого дела до слизеринских хорьков. Я за тобой не слежу.

Девушку отдало жаром от такой опасной близости. Она сделала шаг назад, и парня эта картина позабавила. Улыбнувшись ещё шире, он продолжил наступать.

— Следишь, причём давно. Я уже устал ловить на себе твои взгляды, Грейнджер.

Гермиона не знала, что ответить. Он раскусил её. И сейчас придётся сочинять какую-то легенду, чтобы не рассказывать о подслушанном разговоре со Снейпом. Только сейчас до девушки дошло, что теперь она является свидетелем, который может доказать причастность этих двух людей к тёмному лорду. А свидетели, как правило, долго не живут.

Но сочинять ничего не пришлось.

— То, что ты влюбилась в меня, грязнокровка, не даёт тебе поводов обременять меня своим присутствием.

Гермиона прыснула.

— Я? Влюбилась?! В тебя? Да я скорее пойду на свидание с графом Дракулой, чем с Драко Малфоем.

Но улыбка сошла с лица, когда парень резким движением прижал её к стене. Как оказалось, данное заявление его сильно разозлило.

Он ещё с начала года заметил усиленное внимание со стороны гриффиндорской заучки, но истолковал его по-своему. Драко было хорошо известно, какой популярностью он пользуется у девушек. Но всё же ему изрядно польстило, что даже лучшая подруга врага тайком посматривает в его сторону. Порой он даже нарочно проходил мимо, задевая девушку плечом. Таким образом пытаясь обратить на себя внимание карих глаз, но сам ни разу при этом он не взглянул на пышноволосую девушку.

«Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей» — мысленно убеждал себя потомок древнего рода. Хотя о любви в данном случае и речи не было, но Драко не мог себе врать — ему нравилось ловить на себе эти взгляды. Её взгляды. Он даже начал видеть их во сне: карие глаза, в которых нет места ненависти, в них только страсть, желание, и, пожалуй, покорность.

Однако реальность оказалась вовсе не такой, как он себе нарисовал. Гермионе Грейнджер слизеринский староста был глубоко противен. Как только Драко прикоснулся к ней, а точнее грубо вжал в стену, страх мгновенно отобразился на её лице и начал неравный бой с брезгливостью.

— Немедленно отпусти меня, иначе…

— Иначе что, Грейнджер? Мы одни, все уже давно на занятиях. Чтобы избавиться от меня тебе нужно достать волшебную палочку, но, вот незадача, чтобы достать волшебную палочку, тебе сначала нужно избавиться от меня.

Только после этих слов Гермиона поняла всю плачевность сложившейся ситуации. Они ушли слишком далеко от людных мест, её палочка лежит в кармане мантии, но чтобы достать её, нужно вырваться из железной хватки Малфоя.

Блондин в это время, молча, наблюдал, как осознание собственной безнадёжности доходит до сознания пойманной им девушки. Брезгливость исчезла с её лица, карие глаза постепенно наполнялись ужасом.

«Что может сделать в порыве гнева сын Пожирателя Смерти с ненавистной ему грязнокровкой?»

Раньше в таких ситуациях её выручали Гарри с Роном, но сейчас она одна. Совсем одна в руках этого чудовища. И чем она только думала, жалея этого человека? Он же сейчас съест её и даже не подавиться.

Серые глаза прожигали девушку насквозь, но, спустя несколько секунд, парень отстранился от неё, как прокаженный, и пошел в противоположную сторону. Уже у лестницы он остановился и, не поворачиваясь, сказал:

— Передай Поттеру, что в следующий раз ему придётся собирать тебя по кусочкам.

И пошел прочь. А Гермиона так и осталась стоять на месте, пытаясь понять что сейчас произошло.

Разные чувства одолевали парня, впрочем, нет, чувство было одно — злость, а вот предметы этой злости были действительно разные.

Злился он на испуганную девушку, которую минуту назад готов был просто растерзать. Злился на Поттера, который подослал её, на Уизли, который наверняка был в курсе всего этого. Но больше всего Драко злился на самого себя. Как он мог быть таким глупым? С чего вообще взял, что грязнокровка может влюбиться в него? Очень поздно вспомнились слова золотого мальчика о том, что младший Малфой — пожиратель смерти.

«Наверняка он прислал свою подружку следить за мной, — подумал Драко. — А я повёл себя как последний идиот. Она просто беспокоилась о Мальчике-Которому-И-Так-Досталось».

Девушка шла за любимым человеком, пытаясь унять мелкую дрожь по всему телу. Сердце стучало так громко, что казалось, вот — вот оно выпрыгнет из груди. Джинни знала, о чём пойдёт речь. Она не догадывалась, не предчувствовала, просто знала. За лето, проведённое в Норе, она научилась видеть то, что он так усердно скрывает от остальных. Его душу. Каждый жест, каждый взгляд, тембр голоса — всё говорило за него.

И сегодня, как только Гарри вошел в большой зал, рыжеволосая девушка почувствовала неладное. Гарри во время завтрака замкнулся в себе, не отрывал глаз от своей тарелки, боясь столкнуться с ней взглядом, брови были нахмурены, словно он что-то обдумывал, принимал решение.

Она боялась, как же она боялась узнать, что это за решение, но и в то же время отчаянно хотела этого. Она видела, что любимому человеку плохо, даже больно, но не знала чем помочь.

Потом прилетела почта. По выражению его лица Джинни прочла, что новости плохие — очередной успешно выполненный план Волан-де-Морта. Неожиданно Гарри повернулся к ней, и тогда девушка поняла — всё кончено. Маленький, хрупкий мир, который она так старательно строила, вкладывая всю свою нежность, отдавая всю себя, разлетелся на тысячи осколков.

Было так больно, словно в тебя запустили «Круцио» сразу несколько человек, но Джинни нашла в себе силы подняться и выйти вслед за ним. За тем, кого любит, тем, кто сейчас разобьёт хрупкое девичье сердце навсегда.

Убедившись, что вокруг никого, Гарри остановился и начал разговор:

— Знаешь, Джинн. Ты очень милая, хорошая, но… нам лучше расстаться.

Девушка собрала все остатки самообладания воедино, чтобы не разреветься прямо сейчас. Такие речи она уже слышала не раз, но никогда ещё они не были сказаны таким уверенным голосом.

— Гарри, мы с тобой уже сотни раз на эту тему говорили. Что бы там ни выдумал Тёмный Лорд, как бы ни поступил…

— Волан-де-Морт тут не причём. — отрезал Мальчик-Который-Выжил.

От упоминания имени темного лорда древние волшебники на картинах поежились и разбежались. А вот юная мисс Уизли испугалась вовсе не этого.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Прости меня. Но… в общем… понимаешь, когда умер Сириус, мне было очень плохо… и одиноко. Ты подарила мне тепло, заботу, понимание, в которых я так нуждался. Я никогда этого не забуду, но…

Гарри замолчал, ему трудно было это говорить. Парень уставился в пол и боялся поднять глаза. Один только взгляд и он не сможет закончить. Ведь это важно и очень необходимо, но… Мерлин, как же это больно!

«Увы, другого пути нет. Когда-нибудь она меня поймёт, ведь это делается для её же блага».

-…но это не любовь. Мне очень жаль.

Девушка стояла в оцепенении, глядя в зелёные глаза. Больше всего на свете она боялась услышать эту фразу. Такого с ней ещё никогда не было, всё происходило словно в тумане. Слёзы предательски прыснули из глаз. Забыв о значении слова «гордость», упрямая гриффиндорка бросилась на шею любимому.

— Я тебе не верю! Слышишь?! Ни единому слову! Посмотри на меня! Поцелуй меня! Гарри, скажи, что это неправда! Посмотри на меня, Гарри.

Она задыхалась в рыданиях, готова была пойти на всё, лишь бы только он не ушел. Не оставил её одну в этом ужасном мире одиночества и несбывшихся надежд.

Гарри, всё так же не глядя на девушку, убрал её руки со своей шеи, но и уйти просто так не смог.

— Мне жаль, — тихо повторил он.

Жалобные всхлипы эхом раздавались в голове. В какой-то миг ему отчаянно захотелось отказаться от этой идеи, броситься к ногам любимой девушки и вымаливать у неё прощения. Но тут же перед глазами возникло тело Джинни, истекающее кровью, и любимые глаза, в которых больше нет жизни.

«Так надо. Иначе нельзя» — пытался собраться с духом парень, продолжая слушать тихое рыдание до тех пор, пока оно не прекратилось.

Джинни резким движением руки смахнула со щеки слёзы, но тут же на их месте появились новые. Гарри замолчал, не зная, что сказать. А вот ей было что сказать, только вот слова сейчас давались с неимоверной болью в груди.

— Я всегда буду тебя любить. Всегда любила и всегда буду.

Парень хотел утешить её. Сказать, что это просто детская влюблённость и спустя годы она будет вспоминать сегодняшний день с улыбкой на лице. Хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы ей было не так больно. Но проницательная Джиневра Уизли всё прочла по глазам и продолжила:

— Ничего не говори. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я никогда никого так не любила. И не полюблю. Но я не буду обузой для тебя, Гарри. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Пусть не со мной, а с кем-нибудь другим…

Последние слова застряли в горле. Она понимала, что прощается навсегда.

— Просто будь счастлив.

Приступ новых рыданий овладел ею. Больше держаться не было сил, и Джинни убежала. Подальше от него, а так бы хотелось — подальше от себя…и своих чувств.

* * *

Рон шел на обед в ужасном настроении. Сначала друзья бросили его во время завтрака, потом никто из них не объявился на занятиях, и ему пришлось наврать МакГонагалл.

«Ну, допустим, Гарри был сильно увлечён моей сестрой и потерял счёт времени. Но что случилось с самой примерной ученицей всех времён и народов? Чтобы Гермиона пропустила трансфигурацию? Что-то в запретном лесу сдохло. Хотя, нет, там, наверно, весь лес передох».

Единственное, что радовало, так это то, что самого ненавистного представителя змеиного факультета тоже не было за партой. Так что не один Гриффиндор лишился балов за плохую посещаемость.

Направляясь на обед, Рон придумал сотни фраз, которыми «одарит» друзей за такое поведение. Прокручивал в голове свою речь снова и снова. Не каждый же день судьба дарит ему шанс вычитывать Гарри, и уж тем более Гермиону за прогул.

Но воспитательному процессу придётся немного подождать, поскольку читать морали оказалось некому. За столом не оказалось ни парня в очках, ни пышноволосой девушки.

«Подожду» — подумал рыжий.

Он решил сначала разобраться с обедом, потом — с друзьями. Но до своего стола он так и не дошел. Проходя мимо стола когтевранцев, парень громко выругался:

— Мерлиновы кальсоны! Зачем ты притащила и её сюда?! — обратился он к девушке с длинными белыми волосами.

— Кого? — Удивилась Луна Лавгуд. — А, ты о Нифе? Не волнуйся, это всего лишь летучая мышь.

— Я вижу, что не соплохвост. Но что она делает на столе рядом с этим гигантским слизнем?

В радиусе ста метров вокруг Луны никто не обедал. Все в шоке уставились на «чуточку» неординарных домашних питомцев причудливой девушки. Совсем чуточку.

— О, это очень трогательная, романтическая история любви.

Невилл, сидящий неподалёку, чуть не поперхнулся куском пирога.

— Джек увидел Нифу поздней ночью, когда та пролетала над Хогвартс и сразу влюбился. Нифа долгое время не отвечала взаимностью, но ведь от судьбы не убежишь, и вскоре она поселилась над моим окном. Правда, мило?

Рон скептически смотрел то на Луну, та на странную парочку на столе, пытаясь понять в ком этой самой странности меньше.

— Конечно, очень мило. Только зачем это «мило» надо было тащить сюда? Не могу сказать, что такая любовь портит мне аппетит, хоть это и правда, но так никто не поступает.

— Хм… ну кто-то же должен быть первым.

Луна так старательно ухаживала за своими питомцами, что это вызывало уважение. Не смотря на то, что Рон считал девушку немного чокнутой, он уважал её. В Луне было то, чего не хватало ему самому — независимость от чужого мнения.

Будучи лучшим другом знаменитого Гарри Поттера, он всегда беспокоился о мнении общественности. Прежде, чем сделать какой-нибудь поступок, Рон всегда задумывался, что же об этом скажут люди. Однажды он даже чуть было не лишился места в команде по квиддичу лишь потому, что Кому-то захотелось высмеять нового вратаря Гриффиндора.

Луна в свою очередь всегда жила по принципу «Мне не важно, что обо мне думают люди. Я о них не думаю вообще». Это не могло не вызывать уважения, и, пожалуй, зависти у вышеупомянутого представителя львиного факультета.

Солнечный луч прошел сквозь оконную раму и затерялся в волосах гриффиндорца. Луна по-дружески взяла Рона за руку. У последнего появилось ощущение, будто электрический ток пробежал по всему телу.

— Твои волосы! Они…они…

— Рыжие. Знаю.

— Нет, они золотые, — с восхищением сказала она, не выпуская его руки.

Рон покраснел от макушки до самых пят. Таких комплиментов ему ещё не говорили. Да и просто комплиментов тоже. Рядом с Гермионой он чувствовал себя далеко не самым умным, а с Гарри — далеко не самым смелым.

— Эээ… А где твой тыквенный сок? — попытался выкрутиться парень.

И тут же мысленно дал себе подзатыльник за такой дурацкий вопрос.

— В тыкве, — беззаботно ответила Луна.

Девушка очень искренне улыбнулась, и Рон не смог сдержать улыбки в ответ.

Тут к ним не подошла, а просто подлетела Гермиона. Парень нехотя выпустил со своей ладони маленькую ручку улыбчивой девчушки и собирался уже обрушить на подругу поток гневной тирады. Но её встревоженное лицо не предвещало ничего хорошего.

«И как я мог не догадаться? Если Гермиона Грейнджер пропускает свои любимые занятия, значит случилось что-то ужасное».

Девушка подошла к другу и тихонько сказала, что им нужно поговорить. Покинув обеденный стол, так и не присев за него, Рональд Уизли молча поплёлся к выходу, гадая что же такого могло произойти и почему рядом с ней нет Гарри.

То, что Гермиона сказала, вообще обескуражило парня.

— Скорее, идём. Джинни закрылась в женском туалете и уже больше часа рыдает там. Рон, когда я её нашла, она была в таком состоянии, что, боюсь, она может с собой что-то сделать.

Гарри после разговора с любимой спустился к озеру. Идти на занятие к МакГонагалл не было ни сил, ни желания.

«Но я не буду обузой для тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Пусть не со мной, а с кем-нибудь другим… ».

Её слова сильно терзали душу, а слёзы — сердце. Вот для чего понадобилось хвалённое гриффиндорское мужество. Не для встречи с Волан-де-Мортом, а для того, чтобы найти в себе силы выдержать всё это.

«Похоже, у меня на роду было написано причинять боль всем, кто меня любит».

Парень бродил по берегу целый день, но ни живописные пейзажи, ни пение волшебных птиц не смогли отвлечь его от мрачных мыслей.

Так некстати вспомнились слова из старой маггловской песни: «Пусть не ангел ты, но для меня сошла ты с небес».

«Сначала он убил моих родителей, потом Седрика и Сириуса, теперь из-за него я сильно обидел своего персонального рыжеволосого ангела».

Самая настоящая ненависть закипала в парне всё это время. Компанию ей могло составить разве что чувство собственной безысходности. Как же Гарри хотелось отомстить этому чудовищу за все страдания, что выпали на его судьбу.

Парень не успел оглянуться, как солнце уже спряталось за горизонтом.

«Нужно возвращаться. В школе уже наверняка волнуются. У меня ещё будет шанс отомстить Волан-де-Морту. Сказать темному магу «спасибо» за то, что внёс некое разнообразие в скучное течение моей жизни».

Отбой был уже давно, но не только кровать Гарри пустовала. Рону тоже не спалось. Он стоял в своей спальне спиной к двери, поэтому не слышал, как в неё вошел лучший друг.

Так как Невилл и Дин уже спали, Гарри тихонько вошел и решил поговорить с другом. Он положил свою руку на его плечо.

— Рон…

Рыжий в свою очередь резко повернулся и приближающийся кулак друга — последнее, что увидел Мальчик-Который-Выжил перед тем, как потерять сознание.

Приближающийся кулак друга — последнее, что увидел Мальчик-Который-Выжил перед тем, как потерять сознание. Очнулся он уже в больничном крыле. Рядом с кроватью сидел хмурый Рон.

— Сильный же у тебя удар.

— Ты это заслужил, — буркнул Рон. — Вот, возьми это зелье. Обезболивающее.

Гарри молча взял склянку, так как голова ужасно болела.

— Как она? — спросил он после минуты молчания.

— Если я скажу, что от радости вся светится, ты поверишь? Плохо, конечно. Гермиона дала ей сонное зелье. Объясни, ради Мерлина, что на тебя нашло?!

— Волан-де-Морт…

— Что собственной персоной? — Скептически посмотрела на него рыжий. — Не дал благословения на ваш союз?

— Рон, я серьёзно! Пойми, все, кто становится мне дорог, тут же умирает или...

— Значит мы с Гермионой тебе не дороги? Или шестой год уже лишний живём?

Гарри пытался собраться с мыслями. Жаль, что перед ним не Гермиона, она бы поняла, хоть и не одобрила бы.

— Ты читал газеты? Волан-де-Морт собирает войско, близится великая битва. Ты сможешь спокойно смотреть на то, как кто-то из пожирателей запустит в Джинни «Авадой»? Вот и я не смогу! Вы с Гермионой сознательно сделали свой выбор, и разубедить вас при всём моём желании у меня не выйдет. А вот она идёт на это из-за любви. Я не смогу сражаться с Тёмным Лордом, зная, что она в опасности.

Наступила пауза. Гарри лишь смотрел на Рона, который что-то обдумывал. Он понимал мотив данного поступка, но понимать и одобрять — вещи разные.

— Знаешь, ты, конечно, мой друг, но она — моя сестра. И мне больно видеть её в таком состоянии. Неужели нельзя было придумать что-нибудь другое?

Гарри внимательно посмотрел на друга.

— Например?

Ещё одна пауза.

— Другого выхода я не вижу. Рон, ты же знаешь, какая она упрямая. Если вобьёт себе что-нибудь в голову, то никакая сила её не остановит. Я просто хочу, чтобы она осталась в живых, а для этого ей необходимо держаться подальше от меня.

Рон не знал, что на это ответить. Какое-то время парни просто сидели, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Ну… ладно, Гарри. Скоро начнётся зельеваренье, не хочу доставлять Снейпу неземной радости. Мадам Помфри сказала, что челюсть я тебе не сломал, но хочет, чтобы ты остался тут до завтра.

Рон поднялся, направляясь к выходу.

— Ладно, иди. Только, Рон! — окликнул Поттер стоящего у двери друга. — Никому не говори о нашем разговоре, даже Гермионе.

Тяжело вздохнув, парень кивнул в знак согласия и ушел. Уже у самого подземелья он услышал звонок, но Снейпа ещё не было, так что Рону удалось избежать наказания.

За партой сидела Гермиона и выжидающе смотрела в сторону входа. Как только в дверном проёме показалась рыжая шевелюра, она встала по направлению к другу.

— Ну? — сгорая от нетерпения, спросила девушка.

— Что «ну»?

— Так что же произошло? — с ещё большим упорством спросила она.

— Они расстались, — коротко ответил Рон.

Гермиона обиженно фыркнула.

— Спасибо, что просветил! В жизни бы не догадалась. Почему?!

Рон пытался отвертеться, но у него ничего не вышло.

— Потому!

В тот момент, когда Гермиона собиралась проехаться самым толстым учебником по рыжей башке, в класс вошел декан Слизерина, и всем ученикам пришлось занять свои места.

— Итак, — начал своё приветствие Снейп, после того, как вихрем пронёсся по классу. — Я проверил ваши, с позволения сказать, работы. Как я уже говорил, уровень сложности проектов будет напрямую зависеть от вашего интеллекта.

Сейчас я объявлю результаты и те ученики, у которых балы совпали, будут готовить проекты вместе.

Волна облегчения прокатилась по кабинету зельеваренья. Никто не хотел делать такую громадную работу самостоятельно.

— На вашем месте, Лонгботтом, я бы не радовался. Такой низкий бал, как восемнадцать из ста возможных, умудрились набрать только вы один! К счастью для других студентов.

Профессор был, как всегда, очень любезен. Жаль только, что эту любезность приходилось прерывать, чтобы выдавать ученикам листы с заданием.

— Итак. По пятьдесят два бала набрали: Браун, Уизли и Булстроуд. Один интеллект на троих? Кто бы сомневался.

Поскольку задание было в единственном экземпляре, ученикам Гриффиндора и Слизерина приходилось пересаживаться в пары или группы, чтобы его изучить и распределить обязанности.

— По семьдесят балов набрали Поттер и… Золотой Мальчик даже не почтил нас своим присутствием? Двадцать балов с Гриффиндора за прогул и…

— Гарри в больничном крыле, — попытался заступиться за друга Рон.

— И ещё двадцать за ответ без разрешения. Продолжим. Самый высокий бал — девяносто шесть набрали сразу двое учеников — Грейнджер и Малфой. — сказав это, он протянул лист последнему.

Нехотя Гермиона собрала свои вещи и пересела за одну парту к Драко, который в это время изучал состав какого-то зелья. Казалось, он даже не заметил появления девушки. Во всяком случае, никак на него не отреагировал. Гермиона боялась с ним заговорить и лишь молча смотрела на безразличное выражение лица, попутно соображая что же ей делать дальше.

Спустя несколько минут парень положил этот лист на парту и самими кончиками пальцев отодвинул его на другую половину, при этом, НЕ ПРОРОНИВ НИ СЛОВА. Гермиона была крайне удивлена, не услышав ни единого ехидного словечка в свой адрес. А Драко усиленно делал вид, что слушает Снейпа.

Девушка обратила внимание на название зелья, свойства которого им придётся описать в работе и продемонстрировать изготовленный его вариант.

«Сначала, наверное, придётся сварить это зелье, а потом уже исследовать все его свойства».

Посмотрев на сидящего рядом со скучающим видом парня, Гермиона поняла, что и варить и исследовать будет одна. Но в этом не было новизны, ведь когда она готовила проекты с Гарри и Роном, то всё делала сама, а парни только списывали уже готовую работу.

Бегло осмотрев состав зелья, она отметила, что не все необходимые ингредиенты есть в лаборатории Снейпа. Например, Вальгоры не было, но это ядовитое растение росло в запретном лесу. Правда проблема заключается в том, что расцветает оно лишь на закате и сорвать его может только особь мужского пола.

«Ничего, — подумала девушка, — попрошу сходить со мной Рона или Гарри».

Рональд Уизли в это время пытался забрать своё задание из рук Миллисенты Булстроуд. Да так неповоротливо пытался, что лист был уже на половину порван. Заметив это, профессор Снейп сделал парню замечание.

— Уизли, немедленно прекратите это! И откуда у вас только руки растут?

— Если руки золотые, то неважно, откуда они растут, — сказал Рон так тихо, чтоб никто не услышал.

«Учитывая опасность Вальгоры, попрошу лучше Гарри».

Когда звонок прозвенел, Гермиона принялась очень быстро слаживать вещи в сумку.

«Мне нужно успеть наведаться к Гарри и Джинни. Пожалуй, сначала зайду к Джинни — ей я сейчас нужнее, потом вытрясу правду из Гарри».

— Сегодня в восемь у входа в лес.

Гриффиндорка даже сначала подумала, что ей показалось, но всё же решила переспросить.

— Что?

Малфой закатил глаза.

«Что за странное существо эта Грейнджер? Спешит, как на пожар, даже не обращает на меня внимания, хотя совсем недавно… Так, стоп! Хватит и того, что Я обращаю на неё слишком много внимания».

— Я сказал сегодня в восемь у входа в лес, грязнокровка! Не опаздывай. — И с невозмутимым видом принялся собирать свои вещи.

Гермиона ничего не ответила, да от неё и не требовалось. Последняя фраза была сказана тоном, нетерпящим возражений.

Захватив сумку, она выбежала из кабинета. Но далеко убежать ей не удалось, так как по ту сторону двери она налетела на что-то, больно ударилась и упала на пол.

Этим чем-то, а точнее кем-то, оказался Кормак МакЛаген.

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался парень.

«Влететь на такое тело и быть в порядке? Удивительно как я себе ничего не сломала» — подумала девушка, глядя снизу вверх на Кормака.

— Извини, что сбил тебя, — сказал он, помогая несчастной подняться.

— Ну что ты, это же я на тебя налетела. Это ты извини.

— Ничего, мне показалось, что ангел спустился с небес.

Обычно после таких слов, да ещё и сказанных таким сладким голосом, девушки жутко смущаются и тут же влюбляются. А Гермионе Грейнджер почему-то вспомнился случай в детстве, когда восьмилетняя будущая волшебница хотела сделать слаще любимую манную кашу, но перестаралась с сахаром, и есть эту кашу было невозможно. Такое же неприятное чувство зародилось в глубине души на приторно сладкий голос улыбающегося МакЛагена.

— Какая романтика! — раздался за её спиной голос выходящего из класса Малфоя.

— Обниматься в подземелье. Вы бы ещё в туалете поцеловались.

Только после этих слов Гермиона обратила внимание на то, что одной рукой Кормак всё ещё держит её руку, а другой придерживает за талию. Сделав шаг назад, она хотела ответить что-нибудь едкое о похождениях Малфоя и Паркинсон, но слизеринский староста уже ушел. Ей стало очень неловко от того, что Кормак продолжает держать её за руку.

— Эээ… понимаешь, эта рука мне ещё нужна, — с извиняющимся видом произнесла гриффиндорка.

— Да, да, конечно.

Парень отпустил её, но продолжал как-то странно улыбаться. Гермиона вспомнила, куда же она торопилась и со словами «Извини, мне пора» побежала искать Джинни.

Весь день Гермиона провела с Джинни. Внешне рыжеволосая девушка выглядела совершенно спокойно: больше не плакала, даже улыбалась иногда. Но Гермионе казалось, что лучше бы, юная мисс Уизли продолжала закатывать истерики. Ведь сейчас она просто замкнулась в своём маленьком мире и никого не хотела туда впускать, словно боялась, что её сердце снова будет разбито. Перед друзьями Джинни играла роль беззаботной, счастливой девушки. На самом же деле мало кто из них догадывался, что творится у неё в душе.

— Джин, хочешь, я помогу тебе с домашним заданием?

— Зачем? Я же не такая непутёвая, как мой братец. Вот, кому нужна помощь. Кстати, Гермиона, а когда ты собираешься делать своё домашнее задание? Уже, как-никак, начало девятого.

Девушка в ужасе уставилась на подругу:

— Сколько сейчас времени?!

— Десять минут девятого.

Гермиона тут же спохватилась по направлению к выходу.

— Ты права. Мне уже давно пора. Я зайду к тебе завтра.

«Если останусь жива» — выдало подсознание девушки.

Драко Малфой стоял, прислонившись к дереву, в ужасном настроении. Сегодня ему пришло ещё одно письмо из дома, только на этот раз новости не радовали. Отец настоятельно просит приехать на выходные в Малфой-мэнор. Вряд ли Тёмный Лорд станет проводить посвящение в Упивающиеся Смертью в узком семейном кругу, но всё же эта просьба сильно настораживает. Сегодня звёзды были явно не благосклонны к потомку древнего чистокровного рода. Мало ему странного письма, так ещё и Грейнджер уже на целых пятнадцать минут опаздывает.

«Грейнджер. Ну почему все мысли рано или поздно сводятся к ней? Может потому, что она оказалась вовсе не такой уж простой заучкой, какой я её считал все эти годы. Так усиленно шпионить за Пожирателем Смерти, позволять себе опаздывать, хотя я её предупредил. А может она и вовсе не придёт? Побоится оставаться наедине с предполагаемым убийцей».

Отчего-то эта мысль вызвала у парня чувство обиды, которое почти сразу подавила злость на самого себя за такую странную реакцию.

«Ну и пусть себе не приходит. Пусть берёт своих тупоголовых дружков. Надеюсь, ядовитые шипы Вальгоры избавят мир от Мальчика-Который-Ну-Вы-Сами-Знаете».

Последующие его размышления были прерваны интересной картиной: Гермиона Грейнджер на всех парах летела в сторону входа в Запретный лес. Запыхавшаяся девушка, с растрёпанными на ветру волосами, выглядела настолько забавно, что Драко пришлось приложить немало усилий, чтоб не рассмеяться.

Увидев в полумраке фигуру парня, она остановилась, не решаясь подойти ближе.

«И что он сейчас сделает? Я ведь опоздала, и он наверняка вне себя от ярости. Может, стоит развернуться и с такой же скоростью убежать обратно? Нет, бежать придётся намного быстрее».

Гермиона просто не видела его лица в темноте, а точнее, улыбки на этом лице, которая исчезла, как только он заговорил.

— Ты так и будешь там всю ночь стоять? Надеешься, что зелье сварится само и само напишет о себе доклад?

— Я просто сначала хотела распределить обязанности.

Малфой вышел из полумрака, медленно растягивая слова.

— Обязанности? Грязнокровка, мало того, что ты опоздала, так ещё и смеешь мне диктовать свои условия?!

Гриффиндорка незаметно достала из кармана мантии волшебную палочку и с силой сжала её, боясь того, что может последовать за этими словами.

— Я объясню тебе твои обязанности. Ты находишь сейчас Вальгору, я её срываю и готовлю зелье. Лишь потому, что не хочу, чтобы Ты своими грязными руками испортила Мой проект. Дальше Ты пишешь доклад и делаешь всё остальное. Уяснила?

— Ты можешь орать сколько угодно, но Я помогу тебе найти Вальгору и Я буду смотреть за приготовлением зелья, чтобы один псих не испортил Наш проект. Уяснил?

На её плечи опустились сильные руки и больно сжали хрупкую девушку.

— Никогда. Не при каких обстоятельствах. Не смей. Говорить. Со мной. В подобном тоне.

С каждым словом, он всё сильнее сдавливал её. Гермиона хотела воспользоваться волшебной палочкой, но Малфой это предугадал и в считанные секунды выхватил палочку из её рук.

— Верну, когда выйдем из леса.

Ей ничего не оставалось делать, кроме как отправиться на поиски опасного растения. Слизеринец, держа в руках обе палочки, последовал за ней. Всю дорогу они шли молча.

Изредка Гермиона оборачивалась назад, чтобы убедиться, что он идёт следом. Разумеется, такая компания не радовала девушку, но оставаться совсем одной, да ещё и без волшебной палочки, в запретном лесу опасно.

Драко же находился «на своей волне». Его сильно беспокоил предстоящий визит домой, а перепалка с Грейнджер ни чем не улучшила, и без того паршивый день. Ему хотелось выговориться, избавиться от нарастающего в душе раздражения.

— Грейнджер, мы тут уже битый час круги наматываем. Ты хоть знаешь, куда идти?

— Успокойся, Малфой, осталось совсем немного.

— Я это слышал уже два раза!

— Услышишь ещё столько же! Впрочем, если ты уже испугался, то верни мою палочку и при встрече с каким-нибудь волшебным чудовищем, я его спугну заклинанием.

— Если нам повстречается чудовище, то волшебная палочка тебе не понадобится. Оно испугается одного твоего вида!

— А тебя оно вообще примет за родственника! — парировала девушка.

Гриффиндорка никогда за словом в карман не лезет, а ссора с ней — как глоток свежего воздуха для одного надменного блондина.

— Свои комплименты для Потти и Висли оставь. А меня все считают просто красавцем. Если бы ты почаще вылезала из своих книг, то слышала бы об этом. Любая отдаст полжизни, чтобы готовить этот проект со мной.

— Ой, ну прости, если бы я знала, что буду готовить этот проект с тобой, то прочитала бы кучу книг «Как вести себя с обезьяной в питомнике».

— А ты и спишь со своими книгами? Больше всё равно не с кем.

Волна обиды захлестнула Гермиону. Она знала, что далеко не красавица, что ею никто не интересуется как девушкой, только как «ходячей энциклопедией». Даже для Гарри и Рона она была кем-то, вроде своего парня. Но, всё же, она искренне верила в маггловскую сказку, про гадкого утёнка. И эти слова сильно ударили по самолюбию.

— Это лучше, чем спать с тобой! Ты так часто предаёшься постельным утехам, что, когда в твою жизнь войдёт настоящая любовь, ты просто её не заметишь.

Малфой мог сказать тысячу язвительных слов на это замечание, но увидев, блестящие от слёз, глаза девушки, не стал этого делать. Он раньше говорил и не такие гадости, так что вряд ли сейчас перегнул палку, скорее, задел за больное место.

Гермиона развернулась и пошла дальше, показывая таким образом, что разговор окончен. Она шла по дорожке, залитой лунным светом, и мысленно напевала какую-то странную песенку, пришедшую в голову пару минут назад.

Не плачь, только не плачь,

на морозе замёрзнут слёзы,

не плачь, только не плачь,

а тем более, если поздно...

не плачь, я прошу, не плачь,

ты сильная, это правда...

не плачь, я прошу, не плачь,

скоро наступит завтра...

Драко шагал следом. Во время ссоры ему удалось забыть о неприятностях, которые ждут его на выходных. Он чувствовал себя в своей стихии, ругаясь с кем-нибудь из Золотого трио. Но сейчас казалось, что проблем только удвоилось. Он хотел позлить гриффиндорку, задеть её, подшутить, но никак не доводить до слёз. Драко терпеть не мог женские слёзы с тех пор, как впервые увидел их на лице собственной матери. Люциус часто оскорблял её, указывал на её место, а она его любила. Искренне любила и всё всегда прощала.

«Если это и есть настоящая любовь, то я буду только рад не заметить её».

В следующий момент девушка резко остановилась, и Драко чуть было не налетел на неё. Прямо перед ними рос пышный куст, его ветки украшали острые шипы, а за ними виднелся маленький синий цветочек.

— Это и есть Вальгора, — сказала Гермиона, указывая на цветок. — Ты должен сорвать его.

Слизеринец обошел её и осторожно просунул руку сквозь ветки, чтобы сорвать цветок.

В ночной тишине Гермиона услышала странные звуки, доносящиеся неподалёку. В полуметре от неё показалось какое-то движение. Сделав шаг назад, она оступилась и упала на стоящего рядом Драко Малфоя. Парень, в свою очередь, не смог удержать равновесия и упал прямо на куст, шипы которого сильно ранили ему руку.

— Чёрт, Грейнджер! Я, конечно, знал, что ты меня ненавидишь, но чтоб на столько!

Рядом с ними пробежал кролик, причинивший столько шуму.

Девушка начала быстро вспоминать всё, чему её учили на уроках колдомедицины по избавлению крови от яда. Она выхватила из рук слизеринца свою палочку, закатила рукав его мантии и направила палочку на кровоточащий порез.

— Стой спокойно! Я сейчас тебе помогу.

Малфой скептически изогнул бровь:

— Решила добить, чтоб не мучился?

Гермиона послала ему один из своих фирменных взглядов, после которых Гарри и Рон всегда замолкали, и начала шептать какое-то заклинание. Спустя несколько секунд, зуд в его руке прошел, но кровь продолжала капать на сырую землю. Заклинания, способного остановить кровотечение, Гермиона не знала, поэтому сделала первое, что пришло ей в голову. Резким движением руки она разорвала подол своей юбки и принялась обматывать кусок ткани вокруг руки, стараясь как можно осторожнее касаться кожи, чтобы не причинить ещё больше боли. Так всегда делала её мама.

Малфой пораженно наблюдал за тем, как девушка «забинтовывала» его руку. Конечно, это она виновата в том, что парень упал на этот чертов куст, но всё же она оказывала медицинскую помощь так старательно и так нежно. Так бесконечно нежно, что ни о какой боли и речи быть не могло. Очень приятное тепло доносилось с тех участков кожи, к которым она прикасалась. Драко знал многих изнеженных аристократок, но ни одна из них не вызывала таких приятных ощущений. Только мать иногда прикасалась к нему с такой же нежностью и заботой.

Когда Гермиона закончила с его рукой, то виновато подняла глаза на её обладателя и тут же испугалась. Или из-за такой опасной близости к Малфою, или из-за того, что он всё это время смотрел в упор на неё, или из-за того и другого. Девушка ожидала услышать много не очень лестных фраз о том, как бесстрашные гриффиндорки пугаются обычных кроликов, но Малфой молчал. Он только как-то странно на неё смотрел. Про себя Гермиона отметила, что никогда не встречала таких красивых глаз. Как обычно, серые, сейчас они были не такими холодными льдинками, которые она привыкла видеть на безупречно красивом лице. При свете луны они обрели волшебный блеск, казались тёплыми, манящими.

«Ночь — его стихия. А точнее, его глаз… В них можно утонуть»

В следующий момент Драко отстранился.

— Что ж… Вальгора у нас, завтра можно начинать варить зелье. — Он сказал это, скорее себе, чем ей.

Гермиона смутилась своих мыслей, но быстро взяла себя в руки и зашагала в сторону выхода.

В мужской спальне Слизерина на кресле сидела первая красавица школы — Пэнси Паркинсон. Она уже мысленно обругала всех девушек, с которыми в данный момент мог находиться её возлюбленный. Да и самого Драко она уже успела накрыть трёхэтажным матом. Только что это изменит? Он как гулял, так и будет гулять с другими девушками. И не только гулять. Слизеринка никак не могла понять, что же в ней не устраивает парня. Ведь она — само совершенство, идеал красоты. К тому же она всегда пытается быть вежливой и милой, сдержанной и изящной. Другими словами — настоящей аристократкой. Только ему, похоже, этого мало.

Дверь распахнулась, и в спальню вошел он.

— Пэнси? Что ты здесь делаешь?

— Тебя жду. Прости, что без приглашения.

Она заметила повязку на руке.

— Что это?

— Ничего особенного. Царапина. Так зачем ты пришла?

— Просто соскучилась. Мы так редко виделись в последнее время.

С этими словами, она обняла парня и принялась целовать так жадно, словно умирала от жажды, а он был глотком чистой воды. Драко, не без энтузиазма, ответил на поцелуй, придерживая здоровой рукой за талию. Её ручки торопливо расстегнули рубашку парня и принялись требовательно поглаживать его кожу.

«Вот какими должны быть прикосновения, — подумал Малфой. — возбуждающими, а не заботливыми и нежными».

И тоже начал снимать с девушки одежду.

«Ты так часто предаёшься постельным утехам, что, когда в твою жизнь войдёт настоящая любовь, ты просто её не заметишь».

Эта фраза надолго осела в мыслях Драко. Даже сейчас она эхом звучала в голове.

Осень в этом году выдалась невероятно тёплая, а вот последний день рабочей недели отличился сильным дождём. На улице было холодно и пасмурно, протяжно выл ветер, словно предвещая что-то нехорошее. Все уроки Гермиона Грейнджер просидела, глядя в окно. Даже заметить не успела, как они закончились, и ученики начали покидать класс.

— Миона, ты идёшь? — спросил Рон.

Никакой реакции.

— Гермиона Джейн Грейнджер, поздравляем! Вы выиграли суперприз — цыганку. Если вы не заберёте её на протяжении недели, мы привезём вам весь табор!

Девушка лишь откликнулась на звук собственного имени, не вникая в суть разговора.

— А? Что?

— Ну, Гермиона, где ты витаешь? И вообще, ты какая-то странная в последнее время. У тебя что-то случилось?

— Не волнуйся, всё хорошо. Просто эти обязанности старосты, они сильно выматывают, — сказала девушка и принялась собирать учебники.

— Просто обязанности старосты? И ты думаешь, я в это поверю? Я слишком хорошо тебя знаю! У тебя что-то случилось, но ты скрываешь это от нас.

Гермиона еле сдержалась, чтобы не перейти на крик:

— Это я-то скрываю? Вы с Гарри вечно шепчетесь у меня за спиной, никто так и не объяснил, почему он порвал с Джинни, ходите без меня на встречи Ордена Феникса. И после этого всего, я от вас что-то скрываю?! С чего ты это взял? С того, что я не посмеялась над твоей очередной шуточкой? Рон, ты не сможешь убедить меня, если не уверен в этом сам.

Быстро схватив учебники, девушка покинула класс с ошеломлённым другом. По недавно появившейся привычке она побрела в сторону спальни Джинни, поскольку в общей гостиной подруга почти не появлялась. Порой, чрезмерная опека друзей сильно раздражала Гермиону. Вот почему она не стала строить серьёзных отношений с Роном — он всегда был для неё братом. Как правило, младшим. А Гарри, сам того не подозревая, уже много лет был «занят» единственной подругой Гермионы, поэтому находился под знаком «табу».

Поднимаясь по лестнице, она заметила несколько представителей змеиного факультета и, почему-то, подумала об их старосте. Драко Малфой никогда не вел себя, как ребёнок, даже на первых курсах. Казалось, детства у него вообще не было. Даже в своих мечтах Гермиона не могла представить себе маленького светловолосого мальчика, который беззаботно улыбается и радуется каждому солнечному дню. Он так же не был парнем одной из её подруг, но даже смотреть в его сторону — было чем-то, сродни преступления.

«Он враг!» — повторяла себе гриффиндорка раньше. Сейчас все её домыслы были развеяны по ветру. «Какой же он враг, если не хочет принять метку?» А он не хочет, девушка была твёрдо уверенна в этом. Возможно, он сам этого ещё не осознал, но девичье сердце подсказывало — он не убийца.

Войдя в женскую спальню, в которой за последние две недели бывала чаще, чем в собственной, Гермиона увидела только Джессику, соседку подруги.

— Привет. А где Джинни?

— Привет. Она ушла полчаса назад. Сказала, что хочет побыть наедине.

Гермиону ничуть не удивило такое поведение. В этом они были похожи — обе не любили проявлять слабость на людях, принимать чью-то заботу.

— А как она вообще?

— Всё по-старому, грустит, плачет по ночам. Знаешь, я, конечно, не советчик в таких делах, но уверена, что на одном парне свет клином не сошелся.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, ей нужно отвлечься. Придумать себе хобби, поменять обстановку, завести новых друзей, развлечься как-нибудь.

«Точно! Раньше Джинни просто обожала всякого рода вечеринки. Правда, так было раньше…»

В голове Гермионы начал созревать план. Завтра у них суббота, соответственно по плану поход в Хогсмид. Разумеется, Джинни захочет провести этот день, как обычно, сидя у себя в комнате, но этого ни в ком случае нельзя допустить. Ведь завтра у них внеплановый поход в клуб «Кабанья голова». Сама Гермиона терпеть не могла такие заведения, но ради подруги согласна была зверски убить время таким образом.

— Спасибо, Джесс, ты мне очень помогла.

После этих слов Гермиона выбежала на поиски подруги. Плевать, что она хотела побыть одна. Ей как раз наоборот нельзя оставаться одной.

Выходя из гриффиндорской башни, девушка подумала, что неплохо было бы сначала зайти в лабораторию зельеваренья.

«Кажется, Малфой говорил, что уже начал варить зелье».

В кабинете, смещённом с лекционным залом Снейпа, стояло несколько котлов, у которых суетились студенты со своими проектами. Разумеется, не все начали варить зелья. Такие «отличники», как Гарри Поттер и Рональд Уизли, предпочитали откладывать это дело до последнего. Но среди толпы легко можно было отличить белые шелковые волосы парня в зелёной мантии. Он варил свое снадобье уже второй день, не отходя от котла ни на шаг.

Вошедшую гриффиндорку он даже не заметил.

— Привет. — попыталась завязать разговор Гермиона.

Парень лишь мельком посмотрел в её сторону и продолжил перебирать какие-то склянки.

Она подошла к котлу и заглянула в его содержимое. Внутри противно булькала густая жидкость. Зелёная, как цвет галстука стоящего рядом слизеринца.

«Интересно, — подумала она, — мне теперь даже такие простые вещи, как зелёный цвет, напоминают о нём. А что же тогда может напомнить о его глазах? Пожалуй, ничего. В мире нет ничего, что может с ними сравниться».

Малфою было очень неудобно удерживать одной рукой и книгу с рецептом зелья, и некоторые из его ингредиентов, но просить о помощи, тем более просить грязнокровку — ниже его достоинства. Поэтому он продолжал удерживать всё в руке, пока одна из склянок со звоном не разбилась о пол.

Гермиона обернулась на шум и заметила, что вторая рука слизеринца все ещё была перебинтована повязкой. Той самой повязкой, что она сделала два дня назад в лесу.

— Как твоя рука? — спросила она, помогая собрать осколки с помощью волшебной палочки.

— Уже лучше.

Все, кто находился в лабораторном кабинете, обернулись, и стали с любопытством изучать странную парочку, короткий диалог которой, казался не менее странным. Прежде всего, из-за того, что он вообще был. Первым на это обратил внимание Малфой.

— Скажи, Грейнджер, какого чёрта ты тут забыла? Я же сказал, что сварю эту дрянь сам. У тебя проблемы со слухом или с памятью?

Гермиона непонимающе уставилась на него.

«Ну как так можно? Только что он был совершенно спокоен. Его даже почти можно было назвать нормальным парнем. И вот опять. Эта ненавистная ухмылка, презрение в глазах, типичный Драко Малфой. Достойный сын своего отца».

— Единственная моя проблема — это мой партнёр по проекту. — Гордо бросила она с видом «получи фашист гранату» и направилась к выходу.

После долгих поисков ей всё же удалось отыскать подругу в одном из пустых кабинетов. Джинни уже больше часа стояла у окна, наблюдая за тем, как плывут облака. Когда она обернулась на звук открывающейся двери, то увидела недовольное лицо Гермионы.

— Надеюсь, ты не на меня сердишься? — вопросительно посмотрела на неё рыжеволосая.

— Нет, конечно. Просто… впрочем, неважно. Всё как обычно. У одного небезызвестного нам хорька прирождённый дар портить людям настроение.

— Не только прирождённый, но и наследственный.

— Давай не будем о плохом? Даже не думай ничего планировать на выходные! Мы с тобой идем в субботу в клуб.

Джинни Уизли непонимающе уставилась на подругу.

— Что? Ты и клуб?

Гермиона обиженно фыркнула.

— Ты думаешь, что меня интересуют только учебники? Я, между прочим, тоже развлекаться умею!

— Нет-нет, что ты! Просто ты и так целыми днями только со мной. Я подумала, что хоть на выходных ты захочешь погулять со своим парнем.

— С кем? — ошеломлённо переспросила она.

— Ой, Гермиона, только не надо делать такие глаза. То, что я рассталась с Гарри, вовсе не значит, что ты должна скрывать свои отношения.

— Но, Джинни, я действительно не понимаю, о чём ты говоришь. Какой парень? С чего ты это взяла?

Настал черёд Джинни удивляться.

— МакЛаген. Об этом сейчас весь Хогвартс говорит.

— И кто пустил эти слухи?

— Да он сам всем и рассказал. Хм… странно. Наверное, он просто неудачно пошутил. Не бери в голову.

«За такие шутки в зубах бывают промежутки» — про себя отметила Гермиона.

— Ну и дементор с ним, с этим МакЛагеном. Никакие слухи в мире не помешают нам завтра развлечься. Только. Джинни, поможешь мне подобрать наряд?

Своё умение развлекаться Гермиона Грейнджер ото всех усиленно скрывала, от себя в том числе.

Субботний день пролетел незаметно. Некоторые ученики провели его в библиотеке, пытаясь исправить свои «хвосты». Те, у кого проблем с учебой не было, могли весь день гулять по Хогсмиду. И лишь немногим было подписано разрешение отправиться домой на выходные. Одним из таких счастливчиков был Драко Малфой. Только он не испытывал особой эйфории по этому поводу. Наоборот, чувство опасности преследовало его уже несколько дней. Интуиция подсказывала — что-то должно сегодня случиться, что-то нехорошее. Парень поднялся ни свет, ни заря и, когда большинство его однокурсников ещё спали, покинул Хогвартс.

Уже несколько часов подряд длилась тренировка Гриффиндора по квиддичу. Команда трудилась, не жалея сил, ведь на следующей неделе должен состояться решающий матч Гриффиндор — Слизерин. Ребят немного беспокоил тот факт, что одна из лучших нападающих — Джинни Уизли — пропустила несколько тренировок. Даже сейчас вместо того, чтобы быть на поле, она отправилась со своей подругой в Хогсмид. Однако Гарри ничего не говорил о её отсутствии, а раз капитан молчит, то и команде следует проявить толерантность. В конце концов, она и так одна из лучших игроков. Поттер же не мог найти себе место, узнав, куда отправляется его бывшая девушка. Конечно, он сам порвал отношения, сам хотел, чтобы Джинни его поскорее забыла, но где-то в глубине души он надеялся, что девушка дождётся его и когда закончится война, они снова будут вместе.

А в это время рыжеволосая девушка сидела в клубе для юных волшебников и откровенно скучала. Гермиона уже не знала, чем её занять. Хотя и самой Гермионе это место не очень-то нравилось. Просидев весь вечер у стойки бара, девушка разочаровано опустила руки. Её план развлечься с треском провалился, такой скуки она не испытывала, даже читая банальные женские романы. Она предложила Джинни вернуться обратно в школу, и девушки начали собираться. Как вдруг перед Гермионой возник Кормак МакЛаген собственной персоной.

— Привет, Миона! — ослепительно улыбаясь, сказал он. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Может, потанцуем?

— Привет, Кормак! — злобно ответила девушка.

— Заруби себе на носу, — в лучших традициях МакГонагалл продолжила она. — Во-первых — я тебе не Миона, во-вторых — я не твоя девушка! И перестань распускать слухи, как последняя сплетница.

Парень продолжал улыбаться «на все тридцать два». Многие девушки считали его вторым красавцем в школе. После Малфоя, разумеется. Он был действительно очень красив, а мускулистое телосложение делало его ещё и сексуальным в придачу. Но всё же, до Драко Малфоя ему было далеко. Слизеринец не только блистал аристократической красотой, в нём был шарм, который трудно было не заметить. А вот Кормак, по мнению Гермионы, был просто слащавым качком, и наглым, к тому же.

— То, что ты пока не моя девушка — это просто вопрос времени. Мне нравятся строптивые, к тому же я помню, КАК ты на меня тогда смотрела.

После этих слов он взял девушку за руку и потащил на танцпол. Такой расклад её явно не устраивал.

— Кормак, отвали! Я не хочу с тобой танцевать. Отпусти меня.

Гермиона пыталась вырваться, но силы были неравными.

— Ну же, милашка, не будь такой несговорчивой.

Джинни уже достала волшебную палочку и хотела запустить проклятием в слишком уж самоуверенного парня, но ей кто-то перегородил дорогу.

— Отпусти её! — послышался слегка хрипловатый мужской голос.

Ворота из чистого золота открылись перед единственным наследником древнего аристократического рода. Светящиеся зелёным сиянием, волшебные змеи на воротах отползли вдаль, пропуская хозяина. Перед глазами возник огромный сад, за которым ухаживали два десятка домовых эльфов. А за садом виднелся замок, именуемый Малфой — Мэнором. Люди в этом огромном особняке могли жить, абсолютно не пересекаясь друг с другом, много лет. Однако, дом, внешне похожий на дворец из сказки, являлся просто золотой клеткой для двоих его обитателей, один из которых только что вошел в парадную дверь.

— Хозяин ждёт вас в своём кабинете, сэр, — пискнул маленький эльф, помогая снять дорогую мантию.

Внутри Малфой — Мэнор был ещё роскошнее, чем снаружи. Дорогая мебель, картины — всё указывало на богатство владельцев.

Шагая по таким родным памяти и таким чужим сердцу местам, парень с грустью подумал о том, что мог бы сейчас гулять по Хогсмиду, штрафовать провинившихся гриффиндорцев, или просто летать на любимой метле.

— Если бы пафос и дешевые понты светились в темноте, здесь были бы белые ночи. — раздался брезгливый голос женщины, сидящей в кресле.

— Здравствуй, тётя Белла.

Белатрисс Лестрейнж оторвала взгляд от бокала вина, который держала в руке, и оценивающе посмотрела на племянника. Полу ухмылка — полу улыбка появилась на её лице, а в глазах — безумный блеск.

«Она сумасшедшая, — подумал он. — Хотя, как ещё можно назвать женщину, убившую собственного брата?»

Хоть как бы сильно парень ненавидел своего отца, но руку на него он не поднимет никогда. Даже не смотря на то, что его учили быть жестоким и беспощадным.

— Драко! — Бросилась на шею сыну Нарцисса Малфой.

Впервые в жизни эта гордая женщина не могла найти слов, чтобы просто поговорить с собственным сыном. Настал тот злополучный день, которого она больше всего в жизни боялась.

Всегда непроницаемое, безупречно красивое лицо сейчас выглядело очень встревоженным. Красные от слёз глаза говорили за неё. Драко понял — не подвела его интуиция, сейчас ему придётся сделать выбор, который изменит всю его дальнейшую жизнь. Единственное, что помогает собраться — это стоящая рядом женщина. Мама. Она будет любить сына в любом случае, что бы он ни предпринял.

Драко не стал ждать, пока Нарцисса найдёт в себе силы заговорить с ним. Он просто посмотрел в голубые, как небо, глаза и обнял её. Обнял так, будто они видятся в последний раз. Так, чтобы мама почувствовала всю его любовь, которая столько лет пряталась от посторонних глаз.

Белатрисс Лестрейнж презрительно фыркнула, увидев эту картину. Затем двери кабинета распахнулись, и появился Люциус Малфой.

— Надеюсь, ваше приветствие уже окончено, потому что мне надо с тобой поговорить.

Драко молча последовал за отцом в кабинет. Горькая слеза прокатилась по гладкой коже несчастной женщины, когда за ними закрылась дверь.

— Итак, — начал Люциус, присаживаясь в своё кресло, и указывая сыну на место рядом с собой. — Как у тебя дела в школе?

Его безразличное выражение лица, как всегда, ничего не выражало. Впрочем, этой чертой характера Драко Люциус Малфой владел не хуже отца.

— Как обычно, — с невозмутимым видом ответил он. — Поттер везде шастает со своими дружками, Дамблдор всех уже достал своей идеей примирения факультетов…

— Вижу, тебе не очень нравиться Хогвартс, — перебил его рассказ Малфой — старший. — В таком случае у меня для тебя хорошая новость — в следующем году ты больше не будешь там учиться.

Драко выжидающе смотрел на отца, прекрасно понимая, к чему он ведёт.

— Пришло время доказать, что в твоих венах не зря течёт голубая кровь. Доказать, что ты стал настоящим мужчиной, и не зря носишь эту фамилию. Темный Лорд заинтересовался тобой, Драко. У него для тебя особая миссия, и, если ты выполнишь её, то место в ближайших его соратниках тебе обеспечено. Я добивался этого не один год, так что постарайся не упасть лицом в грязь. — Последняя фраза была сказана так, чтобы парень понял — провал этой самой миссии означает смерть.

— Я сделаю всё, что в моих силах. В чём заключается миссия?

Люциус очень внимательно смотрел в глаза сыну, словно пытаясь уличить фальшь.

— Об этом ты узнаешь позже. Тебе будет отправлено письмо с чёткими инструкциями со дня на день. А сейчас можешь идти праздновать эту новость. Не каждый чистокровный маг удостаивается такой великой чести.

Драко медленно поднялся со своего места и покинул кабинет. Оставаться в этом проклятом месте, который столько лет считал домом, не хотелось.

«Два дня видеть эту ненормальную тётушку, слёзы в глазах матери и безразличное лицо отца я не вынесу. Уж лучше вернуться в Хогвартс, всё равно мне недолго осталось в нем учиться».

С такой мыслью он аппарировал в Хогсмид. Поскольку попасть в школу волшебным путём было невозможно, он решил дойти до неё пешком, заодно и разобраться в себе.

В нем снова начало расти чувство, что это не его жизнь. В очередной раз всё решили за него.

«Впрочем, что в этом плохого? — Успокаивал себя слизеринец. — Всё именно так, как и должно быть. Вскоре Лорд вновь обретёт силу, власть и могущество. Он разобьёт эти дурацкие магглолюбские предрассудки, и миром будут править выходцы из таких семей, как моя. Особая миссия? Наверняка, она заключается в Поттере. И в этом он сам виноват! Всё решилось ещё на первом году обучения. Он предпочёл своих жалких дружков, и теперь поплатится за это».

Но какие бы доводы Драко не находил, чувство тревоги не покидало его. Проходя мимо «Кабаньей головы» он остановился.

«А сейчас можешь идти праздновать эту новость».

А ведь это именно то, что ему сейчас было нужно — напиться. Просто для того чтобы прекратить этот гул в голове, чтобы хоть на несколько часов забыться.

Войдя внутрь, он заметил несколько своих однокурсников. Ребята танцевали, веселились, вели себя так, словно никакой войны вообще не существует. А ведь она есть, грядёт время великих перемен. И никому неизвестно, к чему приведут эти перемены.

Осторожно, чтобы никто из знакомых его не увидел, Драко подошел к стойке бара и заказал внушительную порцию огневиски. Бармен оценивающе посмотрел на нового посетителя, пытаясь определить его возраст, но когда на барную стойку была небрежно брошена купюра в сто галеонов, вопрос так и повис в безмолвной тишине. Опустошая, один за другим, стаканы, парень и заметить не успел, как к нему подсела молодая девушка и начала что-то щебетать о своём одиночестве. Драко обратил внимание на её полуобнаженное тело, щенячью преданность в глазах и сладкие речи. Полукровка. Интересно, а стала бы она так флиртовать, если бы знала, что уже совсем скоро будет убита Пожирателями Смерти, причём, не исключено, что он тогда уже будет среди них?

— Кормак, отвали! Я не хочу с тобой танцевать. Отпусти меня.

За спиной Малфоя появилось нехилое тело парня, который в буквальном смысле этого слова тащил за собой, невысокого роста девушку. В глазах Драко двоилось, но по голосу легко удалось определить, кому неприятно общество этого сноба.

— Ну же, милашка, не будь такой несговорчивой.

Лишь когда парочка подошла поближе, он заметил выражение лица девушки и тогда что-то в области груди больно екнуло.

«Только я имею право её доставать» — выдало подсознание парня. Ничего вокруг не замечая, он просто встал и перегородил им путь на танцпол.

— Отпусти её! — послышался слегка хрипловатый мужской голос.

Гермиона обернулась на звук этого самого голоса и не могла поветь глазам. Тот самый слизеринец, от которого она столько лет терпела унижения, сейчас заступился за неё перед этим нахалом. Что-то здесь было не так. А именно то, как неуклюже он сейчас стоит, как взъерошены его волосы, и этот хрипловатый голос, наконец.

«Да он же пьян». — Случайная догадка всё расставила по своим местам.

— Я сказал, отпусти её! — Драко вырвал руку гриффиндорки из железной хватки оторопевшего парня.

Весь его вид говорил о том, что МакЛагену лучше немедленно убраться отсюда, и больше никогда не попадаться ему на глаза. Но Кормак, похоже, воспринял всё в шутку, не самую удачную, притом.

— Ты что обалдел, Малфой?! Тебе других девок, что ли, мало? — Он снова вцепился в руку Гермионы с выражением лица человека, который по праву возвращает себе то, что и так принадлежит ему.

В следующей момент, Кормак, не без помощи заклинания, вылетел из окна «Кабаньей головы». Джинни в шоке посмотрела на собственную палочку, не понимая, как такое могло произойти. Только что она подумала запустить в него чем-то, и вот он уже валяется на улице, а ведь заклинания девушка так и не произнесла. Понадобилось несколько секунд, чтобы заметить, что палочка была не только у неё.

Малфой вышел на улицу сразу после того, как «выкинул» туда МакЛагена. Эмоции взяли верх над разумом, который, предварительно затупило значительное количество алкоголя.

— Круцио, — без тени жалости произнёс блондин.

Кормак упал на пол в судорогах.

Гермиона выбежала на улицу, и с ужасом наблюдала эту картину. Сейчас Драко Малфой был особенно похож на отца.

«Именно таким должен быть настоящий Пожиратель Смерти, — твердил себе он. — Жестоким, беспощадным. Он должен избавлять мир от таких магических недоразумений».

— Круцио, — ещё раз повторил он.

«Эти отродья позорят имя волшебника. Избавиться от них — вот главная задача слуг Тёмного Лорда».

На руку, которая уверенно держала волшебную палочку, несмело легла теплая ладошка.

— Драко! Перестань! Я умоляю тебя, перестань.

Слизеринец медленно перевёл глаза с руки на девушку, стоящую рядом. Она плакала. Слёзы градом катились по, украшенному веснушками, лицу. Гермионе Грейнджер стало жаль парня, который, воспользовавшись моментом, поспешил скрыться.

«Нет. Главная задача Пожирателей — избавиться от таких, как она, — с грустью поправил себя Малфой. — От светлых, ни в чём не повинных, ангелов, которые жалеют всяких ублюдков. А он будет жить, он чистокровный».

Драко опустил палочку, даже не заметив, что МакЛаген уже давно сбежал, и получил за это благодарный взгляд кареглазой девушки. Никогда в жизни он ещё не чувствовал себя таким чудовищем. Настолько жутким демоном, что даже самому противно. Через мгновение он уже шагал как можно дальше от этих мест, этих людей и самого себя.

Джинни внимательно смотрела на подругу, которая провожала взглядом удаляющегося парня. Кажется, рыжеволосая девушка понимала, что произошло, только это никак не укладывалось в её голове.

* * *

Парень брёл по фасаду Хогвартса, как умалишенный, абсолютно ничего не соображая. Голова раскалывалась на части, ноги сами его сюда привели. Входить в таком состоянии в парадную дверь было опасно, поэтому инстинкт самосохранения повёл его через квиддичное поле, которое освободилось несколько часов назад. Все мысли в голове сейчас сводились к одному единственному человеку.

«Да как он посмел? Кто он вообще такой, этот слизеринский гад? Теперь он сядет в Азкабан, как и его папочка!»

Кормак чувствовал себя униженным, оскорблённым и сильно побитым. Несколько часов ему понадобилось, чтобы прийти в себя после того ужасного заклинания, которое распространило неимоверную боль по всему телу. К счастью, Драко впервые его произнёс, так что «Круцио» не подействовало на полную мощь.

«Нет, не сядет. Эти чертовы аристократы всегда найдут способ избежать наказания».

Парень шел, шатаясь, мимо стены, на которой весели мётлы игроков в квиддич. Совершенно случайно, он задел плечом одну из них. И тогда в его больной голове созрел шальной план. Удостоверившись, что вокруг никого, он достал свою палочку и произнёс заклинание над метлой слизеринского ловца.

«На носу матч Гриффиндор — Слизерин, вот тогда — то он мне за всё и заплатит!» — с такой мыслью МакЛаген поспешил укрыться с места преступления.

Внешне метла Малфоя выглядела абсолютно исправной. Она выполняла все те же действия, что и раньше. Но теперь как только он поднимется на высоту трехсот метров, как только разгонится до максимальной скорости, метла выйдет из строя. Драко упадёт и разобьется, но всё будет выглядеть, как обыкновенный несчастный случай.

Первые солнечные лучи игриво прыгали в кудрявых локонах молодой девушки. Её будильник показывал шесть часов утра, и упитанный рыжий кот вот уже несколько минут нагло пытался разбудить свою хозяйку.

— Ну, Глотик, перестань… Я уже встаю.

Староста Гриффиндора всегда просыпалась раньше всех и отправлялась следить за порядком на родном факультете. Но сегодня она готова была отказаться от своей должности, лишь бы только ей дали возможность нормально выспаться. Всю ночь она не сомкнула глаз, обдумывая странный поступок слизеринца.

«Почему он за меня заступился? А, главное, почему он потом, не сказав ни слова, ушел. Может, просто понял, что совершил ошибку?»

Сон прервал её рассуждения только под утро. И вот, спустя час после этого, взошло солнце. Гермиона Грейнджер нехотя вылезла из-под тёплого одеяла и побрела в ванну.

Собственная ванная комната, как и собственная спальня, была одним из привилегий старосты. Как только девушка надела школьную форму и уже собиралась завязать свои непослушные волосы в тугой хвост, в дверь постучали.

— Войдите, — сказала Гермиона, гадая, кому она может понадобиться в такую рань.

— Доброе утро! — В дверном проеме показалась Джинни Уизли, одетая в форму для квиддича. — Я тут немного потренировалась перед предстоящем матчем и решила к тебе заскочить.

Гермиона с грустью отметила, что раньше подруге не приходилось тренироваться в одиночестве, но вслух ничего не сказала.

— Давай я тебе помогу! — Девушка взяла расчёску и принялась укрощать волосы Гермионы Грейнджер.

— Спасибо. Не ожидала тебя здесь увидеть, но очень рада этому.

— Прости, в последнее время я никого не хотела видеть, но я тоже очень рада, что ты была со мной.

— И буду, Джинни, всегда буду.

Гермиона была действительно искренне рада, что ей удалось наладить контакт с подругой и разрушить стены, которыми она отгородила себя от внешнего мира.

— Что у тебя с ним? — Как бы невзначай, спросила Джинни, когда волосы были аккуратно зачесаны и собраны.

— С кем? — в замешательстве спросила Гермиона.

— С Малфоем. Или у тебя их много? — Легкая ухмылка появилась на лице рыжеволосой девушки.

— Джинн, что за сплетни? Вчера МакЛаген, сегодня Малфой. А завтра кто будет? Снейп?

Девушка пропустила данное замечание мимо ушей. Она была твёрдо уверена в своей правоте и не собиралась отступать.

— Ну, МакЛаген — это и правда сплетни, а вот Малфоя я вчера собственными глазами видела и…

— Я его каждый день вижу, и что мне теперь, фейерверк в его честь устраивать?

— Гермиона, ты можешь мне довериться, я никому не скажу. Почему он вчера так поступил?

— Я полночи задавала себе этот вопрос. Но твои догадки ошибочны. Он чистокровный волшебник, слизеринец, и Малфой, наконец! А я — гриффиндорка, подруга Гарри Поттера и мои родители — магглы.

— Не утрируй, — перебила её Джинни, стараясь, не обращать внимания на боль в груди, при упоминании имени любимого. — Ты такой же человек, как и он. Всё остальное неважно. Вы оба — просто одинокие люди, которые ищут свою вторую половинку.

— Я не ищу вторую половину. Так уж случилось, что Бог создал меня целой. — Гермиона сказала это таким тоном, чтобы подруга поняла, что к данному разговору они больше не вернуться.

— Как знаешь.

Джинни перестала донимать подругу и зашагала в сторону выхода, но у двери остановилась.

— Ты не представляешь, как мне больно сейчас из-за разрыва с Гарри. Но, поверь, те короткие мгновенья счастья, истинной любви, стоят того, чтобы потом всю жизнь расплачиваться за них.

Гермиона хотела что-то ответить на её слова, но за девушкой уже закрылась дверь.

Рон в числе первых вошел в большой зал на завтрак. Гарри Поттер ещё мирно спал в своей кроватке, а вот его другу уже не спалось. Он сидел в голодном ожидании, глядя на то, как эльфы подают еду. Вскоре в зал вошла его сестра, едва кивнув Рону, она села рядом со своими однокурсниками.

«Прошло то время, когда мы сидели вчетвером».

Парню было очень сложно находится между двух огней, именуемыми себя самыми близкими сердцу людьми. Это всё как-то неправильно. Гарри любит Джинни, она так же не может жить без него, но война их разлучила. Больно видеть, как мучаются родные люди и не знать, как им помочь.

— Всё будет хорошо, — сказала Луна Лавгуд, проследившая за взглядом парня.

Он даже не заметил, как она подошла, но никогда не сможет забыть, как посмотрела в глаза и, словно прочитав его мысли, тихо повторила:

— Всё будет хорошо, вот увидишь.

И такое тепло заполнило сердце Рона, где-то, глубоко в душе, зародилась уверенность в том, что именно так и будет. Он сжал её ладонь своей и улыбнулся уголками губ, давая понять, насколько сильно ему нужна была сейчас поддержка. Именно её поддержка.

Профессор МакГонагалл начала своё занятие, как обычно, с проверки домашнего задания, за которое половина класса даже не думала садиться. Таких отличников, как Гермиона она всегда оставляла напоследок, чтобы показать пример этим лентяям, как нужно готовиться к трансфигурации. Только вот методика её уже давно устарела, никто и не пытался выйти на один уровень с лучшей ученицей Гриффиндора. Как только декан решила не тянуть миссис Норрис за хвост и вызвать Гермиону, в дверях появился мальчик первокурсник с посланием от Дамблдора.

— Мисс Гермиону Джейн Грейнджер срочно в кабинет директора.

Девушка встала со своего места и направилась в вышеупомянутый кабинет, пребывая в сильном замешательстве. Что могло так срочно понадобиться от неё Дамблдору? Разве что… Малфоя ведь не было на занятии, значит, Кормак уже пожаловался, что к нему применили непростительное заклинание и сейчас ведутся разбирательства по этому поводу. Гермиона всю дорогу решала, какую же сторону ей выбрать, ведь «Круцио» — это ужасное проклятие, и даже такая сволочь, как МакЛаген не заслуживает этого. Но с другой стороны, Малфой ведь её защищал таким образом. Кормаку следовало вести себя сдержаннее, и тогда ничего бы не произошло. Уже когда перед ней открылась горгулья, пропуская в кабинет директора, девушка решила сказать, что ничего вчера не видела. Ей не хотелось создавать ещё больше проблем этим двум парням.

Феникс спал на своём любимом месте, распределяющая шляпа лежала на столе. Самого Дамблдора не было, зато на стуле возле его стола фривольно расположился Драко Малфой. Его вызвали ещё до трансфигурации, и он тоже был уверен, что причиной этого был МакЛаген. Со значком старосты он мысленно попрощался ещё вчера вечером, а вот вошедшая девушка его интересовала намного больше, чем место в старостате. Кого из них она сделает виновным? Голос разума подсказывал, что можно уже паковать чемоданы в Азкабан.

«Да я скорее пойду на свидание с графом Дракулой, чем с Драко Малфоем».

Она никогда не скрывала своего отношения к слизеринцу, но сейчас голосу разума стоило бы помолчать. Гермиона стояла у двери, нерешительно глядя в его сторону, она не была враждебно настроена, что лишний раз доказывало — нельзя предугадать поступок ненормальной гриффиндорки.

Вслед за Гермионой в кабинет вошел его хозяин.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, надеюсь, я не сильно оторвал вас от уроков.

Они оба поздоровались с директором, ожидая чего-то страшного.

— Дело в том, что у меня есть к вам одна просьба, — сказал он, обращаясь больше к Драко, чем к Гермионе.

— Сделаю всё, что в моих силах, — вежливо ответил парень.

«А ведь может, если хочет» — промелькнуло в голове девушки.

— В одном укромном городке Англии есть маггловский приют, туда девять лет назад попал один мальчик — Дик Уайтер. — Дамблдор многозначительно посмотрел на Драко.

Малфой знал эту фамилию. Она принадлежала одному чистокровному волшебнику, который погиб девять лет назад. Говорят, он был слугой Волан-де-Морта. О его сыне нигде не упоминалось.

— Скоро его одиннадцатилетие, в этот день он получит письмо — приглашение учиться в Хогвартсе. И, скорее всего, попадёт на Слизерин, — ещё один многозначительный взгляд на Драко. — Но проблема заключается в том, что мальчик растёт среди магглов и ничего о нашем мире не знает. Я не хочу, чтобы он решил, будто письмо — просто чья-то шутка, поэтому и прошу вас, как старосту этого факультета, навестить ребёнка и ввести его в курс дела.

Гермиона немного заёрзала на стуле, не понимая, что же она тут делает.

— Когда я должен буду встретиться с Уайтером?

— Завтра рано утром вы выедете. Но должен предупредить, что в свете последних событий, я не могу разрешать своим студентам аппарировать или использовать каминную сеть, поскольку они легко прослеживаются. Вам придётся добираться маггловским методом. Я пришлю за вами автобус.

Драко брезгливо хмыкнул. Разумеется, он не собирался ехать общественным транспортом. Тем более, в гараже Малфой — Мэнора стоит его собственная гоночная машина. Впервые он увидел данное изобретение магглов, когда на втором курсе на ней весьма неудачно прибыли в Хогвартс Поттер и Уизли. Парень был просто поражен изобретательностью магглов. И решил приобрести себе машину. Конечно, не такую развалину, как у Уизли, а самую сверхскоростную, сверхмощную и комфортную, какую только нашел. Ясное дело, сдавать на права нашему аристократу не пришлось, а вот изучить маггловскую книгу — пособие о вождении, довелось. Но, не признаваться же в этом при грязнокровке.

— Не надо автобуса. Я доберусь своим ходом.

— Вы, видимо, неправильно меня поняли, мистер Малфой. Добираться своим ходом вам придётся вдвоём, — старый волшебник указал на, сидящую рядом гриффиндорку. — Поскольку вы ни разу не попадали в маггловские районы, я решил, что будет безопаснее отправить с вами, своего рода, гида по другой культуре и цивилизации.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил парень. — МЫ доберёмся своим ходом.

Дамблдор вручил Драко карту и адрес приюта. Гермионе не особо хотелось пропускать целый день занятий, но она понимала, что Малфою действительно не обойтись без посторонней помощи, а в школе учится не так уж много людей, которые выросли среди магглов. Когда она выходила из кабинета Дамблдора, то заметила странную улыбку на лице директора, что ещё больше заставило девушку задуматься над его странной просьбой.

— Я буду ждать тебя в пять утра возле входа в Хогсмид, Грейнджер, — сказал Малфой, когда за Дамблдором закрылась дверь. — Постарайся на этот раз не опоздать. А то будешь бежать следом за машиной.

Парень даже не смотрел на неё, когда говорил эти слова. А потом, не дожидаясь её ответа, свернул в сторону слизеринских подземелий.

«Только этого мне для полного счастья не хватало, — пытался собраться с мыслями Драко. — У меня от этой девчонки и так крышу сносит, а теперь придётся целый день провести вместе, да ещё и среди магглов. Хуже не бывает».

Войдя в собственную спальню, парень понял насколько ошибся. Ещё как бывает. На дорогом письменном столе сидел черный ворон, а под ним расположился такого же цвета конверт. Драко уже знал, кто его прислал и что в нём. Распечатав, лишь убедился в этом. В конверте было короткое письмо с датой, временем и координатами. И даже подписи не требовалось, чтобы понять — через два дня он должен будет явиться по этому адресу, чтобы занять ряды Упивающихся Смертью.

Чуть слышно скрипнула дверь гриффиндорской гостиной, но, к счастью, уснувший прямо в ней, Невилл Лонгботтом продолжал находиться в объятиях Морфея. Гермиона облегчённо вздохнула. Она не хотела объяснять, куда уходит в половине пятого утра, тем более, она не хотела опоздать из-за этих объяснений. Полная Дама, а так же другие волшебные портреты, мирно спали. Пока ничего не предвещало неприятностей, но чувство тревоги не дало ей сегодня уснуть. Гриффиндорка просто крутилась под одеялом, постоянно посматривая на часы. Время, как назло, тянулось очень медленно, иногда казалось, что часы вообще остановили свой ход. И вот, когда они показали четыре утра, девушка принялась поспешно одеваться. Любимые джинсы и теплая кофточка — лучшая одежда для такого времени года.

Каждый шаг, который отдалял от неё Хогвартса, давался очень сложно. Сейчас она уже жалела о том, что ничего не рассказала Гарри и Рону. Так получилась, что ей пришлось выбирать между друзьями и Джинни. И поскольку подруга очень нуждалась в помощи, Гермиона проводила всё свободное время с ней, а с парнями виделась только на занятиях.

Подойдя к центральным воротам Хогсмида, она не сразу заметила черный «Ягуар», за рулём которого сидел её однокурсник. Лишь когда фары спортивной машины засветили ей прямо в глаза, девушка громко выругалась и села в машину.

— Я чуть не ослепла, идиот!

Малфой просто нажал на газ, не проронив ни единого язвительного слова, слов приветствия, разумеется, тоже. Сначала Гермиона решила, что парень просто не выспался, но, проехав четыре часа в абсолютной тишине, по этому поводу начали возникать сомнения. Его губы были сжаты в тонкую полоску, взгляд сосредоточенный, напряженный. Драко находился глубоко в своих мыслях. Чтобы хоть как-то развлечь себя, гриффиндорка негромко включила радио, но уже через секунду оно было выключено хозяином автомобиля.

Гермиона решила не спорить с человеком, который находится за рулём, пусть даже этот человек — высокомерный, противный хорёк, который травил её жизнь на протяжении многих лет.

Спустя несколько минут, Драко, всё же, включил радио. Сам. Он выглядел, как потерявшийся человек, который не может найти выход из своей проблемы. Гермиона это прекрасно понимала, но вмешиваться не стала.

«Что бы это ни было, решение он должен принять сам».

Ещё полчаса под ритмы восьмидесятых «Ягуар» быстро двигался по неизвестным дорогам. Не то чтобы Драко нравилась эта музыка, он её попросту не замечал. Парень держал в одной руке руль, а в другой — карту, и постоянно на неё отвлекался от вождения. Гермионе это напомнило тот случай в лаборатории зельеваренья.

«Он не привык просить о помощи. Тогда пострадала склянка Снейпа, а сейчас можем пострадать мы».

Недолго думая, она забрала у него карту и начала указывать путь. Малфой с недовольным видом отдал кусок пергамента, хотя, в глубине души, был даже рад инициативе девушки. Только от этой радости не осталось и следа, когда она не заметила поворот и машина сбилась с заданного курса.

— За что тебя считают самой умной ученицей, если ты даже в карте разобраться не можешь?! Ну и где мы сейчас?

— На шестьдесят первом шоссе.

— А у магглов так принято, на шестьдесят первом шоссе ставить табличку «Шоссе № 52»? — Ещё больше начал закипать он.

— Ну, мы сейчас вон там повернём и выедем на шестьдесят первое, — оправдывалась Гермиона.

— Шестьдесят первое сразу после пятьдесят второго? Нелогично.

— Это женская логика, — буркнула Гермиона.

— Женская логика всегда оставляет след на мужской психике.

Бросив что-то вроде «Чтоб я ещё раз доверился женщине…», Драко свернул в противоположную сторону. Прямо по дороге виднелась старая заправка. Притормозив недалеко от неё, он вышел из машины и решил спросить дорогу у местных жителей. Видимо, звёзды сегодня решили подшутить над ним. Единственным человеком, который оказался на стоянке, была молодая брюнетка со смазливым личиком.

— Вам чем-нибудь помочь? — улыбаясь, спросила она.

Никогда ещё в такую глухомань не заносило столь прекрасных юношей, да ещё и на таких дорогих машинах. Оценив новенький «Ягуар», девушка заметила сидящую в нем Гермиону, и не смогла скрыть своего удивления. Было странно видеть такого роскошного парня в компании какой-то серой мышки. Все это настолько ясно отразилось на лице брюнетки, что Гермиона поспешила поднять затонированное стекло, лишь бы только не видеть выражения её лица. Но гриффиндорка продолжала следить за этой парочкой, ведь Дамблдор очень хорошо дал понять, что магию можно использовать только в крайних случаях. Иначе, они бы уже давно добрались до места назначения.

Брюнетка в это время, указывая путь, изо всех сил пыталась показать Драко, что такое маггловский флирт. Не переставая, стреляла глазками, мило улыбалась и даже как бы невзначай дотронулась к ладони парня.

Гермиона не смогла удержать смех, когда увидела, как слизеринский принц достал носовой платок и начал, прямо при девушке, брезгливо вытирать то место, к которому она прикоснулась. Разумеется, брюнетка сильно обиделась и на этом их милая беседа была окончена.

Уже через несколько минут они выехали на нужное шоссе. Звучала ужасная музыка, а слизеринец так ни слова и не сказал о наглости магглянок. Тогда Гермиона попыталась завести разговор:

— Знаешь, Малфой, я тут подумала.

— Ты подумала? Ну и как, не больно было?

Злобно посмотрев на парня, она решила, что это тоже какой-никакой разговор.

— Да, я подумала! Что мы скажем, когда приедем в приют?

Драко внимательно смотрел на дорогу и не понял смысла вопроса.

— Скажем «Здрасьте». Тебя здороваться учили?

— Я не об этом. Как мы объясним свой визит к этому мальчику? Нас ведь там не ждут.

— А, скажем, что мы его дальние родственники или что-то в этом роде. Придумаем что-то.

Такой ответ показался ей, по меньшей мере, странным. Обычно безо всякого плана действуют только гриффиндорцы, слизеринцы же, всё продумывают до мельчайших деталей.

Гермиона искоса посмотрела на водителя и представила его, пришедшим в сиротский приют, в потёртых джинсах и матроске со словами: «Здравствуйте! Я почтальон Печкин. Принёс заметку про вашего мальчика» и прыснула.

— Грейнджер, что смешного я сказал?! — Ему явно не нравилось, когда над ним смеются по неизвестной причине.

— Ничего, — ответила она, заливаясь диким смехом.

Парень отвлёкся от дороги.

— Тогда, какого Мерлина ты хохочешь на весь салон?!

А Гермиона просто не могла остановиться. Бурная фантазия опять и опять подсовывала образ героя детских мультфильмов. Малфой собирался ещё что-то сказать на её поведение, но не успел, какой-то странный звук — и вот «Ягуар» сбрасывает скорость. Когда машина остановилась, пассажиры вышли и заметили лопнувшую шину.

— Прекрасно! Просто волшебно! Грейнджер, если у тебя в кармане завалялась лишняя шина, я разрешу тебе хихикать весь оставшийся путь.

Гермиона виновато опустила глаза. Она прекрасно понимала, что это из-за неё Малфой отвлёкся и не заметил, как налетел на что-то острое.

— Думаю, стоит спросить у проезжающих мимо водителей. Может у них есть.

Драко вышел и стал, скрестив руки, посреди дороги. Проезжающие мимо машины, сигналили и объезжали странного молодого человека. Никто даже не думал предлагать помощь. Драко, в очередной раз убедился в наглости магглов. Гермиона поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет и решила взять инициативу в свои руки. Она вышла на обочину дороги и подняла руку, согнутую в кулак с оттопыренным большим пальцем. Малфою был непонятен этот жест, но уже через несколько секунд перед ней остановилась машина, из которой вышел парень лет двадцати.

— Нужна помощь? — спросил молодой человек.

— Было бы очень любезно с вашей стороны, — улыбаясь, ответила гриффиндорка. — Дело в том, что мы прокололи шину.

— Тогда вам очень повезло, — так же улыбаясь Гермионе, сказал он.

«Как мартовский кот» — промелькнуло в голове у Малфоя.

Парень достал из багажника запаску, и принялся заменять её на «Ягуаре». Все это время он вел беседу исключительно с Гермионой. Спрашивал кто она, откуда и куда направляется. Рассказал о себе, иногда шутил, а девушка только смущённо улыбалась. Когда с «Ягуаром» было покончено, Драко достал из бумажника стодолларовую купюру и протянул парню, который представился Томасом. Но тот не взял деньги, он подошел к Гермионе и, улыбаясь, сказал:

— Мне было очень приятно с вами познакомиться. Когда в следующий раз с… братом будете проезжать наши края, дайте мне об этом знать.

Он протянул девушке свою визитную карточку. Хоть она и понимала, что следующего раза не будет, но пообещала непременно позвонить.

Когда «Ягуар» сдвинулся с места, Драко рассержено хмыкнул.

— С братом?!

— Не переживай, Малфой, я на твоё наследство не претендую.

— Ну, хоть это радует, — сделал вид, что успокоился парень, что на самом деле таковым не являлось.

Спустя ещё час они припарковались у сиротского приюта Святой Девы Марии, а легенда об их визите все ещё не была придумана.

— Может, скажем, что мы из организации защиты детей? — вслух рассуждала Гермиона. — Но тогда придётся предъявлять документы.

Блондин, поднимаясь по ступенькам, смотрел на задуманное лицо девушки.

«Гриффиндорка до корней волос! — В очередной раз твердил себе он. — Им же от природы врать не дано».

Девушка так ничего и не придумала, когда дверь открылась и на пороге появилась старая монахиня, которая очень принялась разглядывать странных посетителей.

— Здравствуйте. Меня зовут мистер Роджер, а это — моя жена Гвинея. Мы бы хотели усыновить ребёнка, — учтиво сказал Малфой.

Женщина прониклась сочувствием к молодой паре. Обычно к ней обращались только те семьи, которые не могут иметь собственных детей. Представившись, она провела посетителей в игровую комнату, где находились все дети. С большим энтузиазмом она представляла каждого ребёнка, указывая на его особенность.

Разговор поддерживал только Драко, Гермиона не могла оторвать глаз от маленьких детишек. Каждый воспитанник приюта старался понравиться молодой девушке. Каждый надеялся, что именно его сегодня увезут из приюта. В детских глазах было столько надежды и мольбы, что Гермиона едва сдерживала слёзы, глядя на этих маленьких ангелочков. Несколько лет назад она защищала права домовых эльфов. Только сейчас гриффиндорка поняла, насколько никчёмными были её помыслы. Эльфам нравится их жизнь, они сами её выбрали. А вот тысячи малышей по всему миру, такой жизни не выбирали. Не каждый ребёнок знает, что такое материнская любовь, счастливая семья.

Доброе гриффиндорское сердце забилось быстрее, когда в сознании появились воспоминания о собственном детстве. Мелкие обиды, капризы, ссоры по пустякам — это было так глупо. Её заполнило чувство стыда от того, что уже давно не писала родителям. Когда девушку впервые обозвали грязнокровкой, в глубине души захотелось, чтоб её родителями были чистокровные волшебники. Сейчас хотелось от стыда сквозь землю провалиться. У неё есть очень любящие, заботливые мама и папа, которые готовы на все ради любимой дочери. А маленькие воспитанники приюта, возможно, никогда не испытают на себе родительскую опеку.

Гермиона почувствовала на своей руке чью-то ладонь и обернулась. Крепко сжимая её руку в своей, слизеринец пытался вернуть девушку к реальности. Драко прекрасно понимал, что она сейчас чувствует. Он и сам проникся жалостью к этим сироткам, но пытался этого не показывать.

Парень указал на десятилетнего мальчика, который сидел в дальнем углу совсем один и что-то рисовал.

— А он кто?

— Дик, оторвись на минуту и познакомься с мистером Роджером и миссис Гвинеей, — сказала монахиня.

Но мальчик не двинулся с места. Он продолжал рисовать, ничего вокруг не замечая.

— Простите его. Он отчуждённый.

— Как это? — Не поняла Гермиона.

— За те десять лет, что он здесь живёт, мальчик ни с кем не смог найти общий язык. Он мало ест и почти не разговаривает. С утра до ночи проводит время за рисованием.

Малфой внимательно посмотрел на чернявого мальчика — Дик Уайтер. Он даже похож на отца, сомнений не оставалось.

— Вы позволите нам познакомиться с детьми поближе?

— Разумеется, я буду на кухне, — ответила пожилая женщина.

Драко кивнул Гермионе в сторону мальчика, но она и сама всё поняла.

— Привет, — сказала она, когда подошла к маленькому художнику.

Дик продолжал рисовать, не обращая внимания на незваных гостей. Гермиона посмотрела на рисунки, что были разбросаны по полу у неё под ногами. Для такого возраста мальчик неплохо рисовал, проблема заключалась только в том, что все его картины были невероятно грустными. Птица, замёрзшая в снегу, увядшая роза в поле ромашек, маленькая собачонка со сломанной лапкой.

— Что ты рисуешь? — спросила девушка, глядя на полотно.

— Это тигрица.

— А почему у неё такие глаза грустные?

Мальчик отвлёкся от своего занятия и впервые посмотрел на неё.

— Она потеряла своего малыша и теперь скучает по нему.

Гермиона поникла, и в разговор вмешался Драко.

— Сестра Саманта сказала, что ты почти ничего не ешь. Брезгуешь?

Гриффиндорка бросила на парня уничтожающий взгляд, но Дик ответил:

— Нет. Просто нам чаще всего подают манную кашу, а у меня на неё аллергия.

— А с детьми почему не играешь? Тоже аллергия?

Гермиона изо всех сил наступила на дорогой ботинок слизеринца за такую нетактичность.

— Они меня не понимают, — обиженно ответил мальчик и отвернулся.

— Они и не должны тебя понимать, ведь ты особенный.

После этих слов Малфой провел рукой по полотну и тигрица, нарисованная на нём, вдруг ожила. Дик не хотел верить собственным глазам, но она двигалась.

— Как ты это сделал? Кто вы?

— Не бойся. Мы такие же, как и ты, — успокаивающе сказала Гермиона.

— И много таких?

— Сотни. Для нас даже школа специальная есть.

Мальчик нерешительно посмотрел на необычных молодых людей, потом всё же задал интересующий его вопрос.

— А можно и мне учиться в этой школе?

— Даже нужно, — улыбаясь, ответила девушка. — Скоро твоё одиннадцатилетие и ты получишь письмо — приглашение учится в школе для юных волшебников.

— Хорошо. А то я больше не вынесу такой жизни.

Наступила немая пауза. Мальчик выглядел сильно подавленным, а синяки на руках говорили о том, что некоторые дети не очень хорошо с ним обращались. Гермиона несколько секунд на это смотрела, а потом встала со словами «я сейчас» и ушла на кухню.

Вернулась она в компании сестры Саманты. Драко в это время посвящал мальчишку в некоторые аспекты магии.

«И представить себе не могла, что Малфой так хорошо смотрится в роли молодого папочки!» — подумала девушка.

— Дик, миссис Гвинея уговорила меня отпустить тебя с ней в город, погулять. Иди, одевайся, — сказала монахиня.

Драко заметил, что вид у неё какой-то отрешенный, будто она находится под «Империо» и покосился на гриффиндорку.

— Что ты с ней сделала?

— Ничего страшного. Всего одно маленькое безобидное заклинание. Хочу показать мальчику настоящее волшебство.

— Но Дамблдор сказал…

— Плевать мне на всё, что Дамблдор сказал! — отрезала она.

Драко смотрел на неё так, будто впервые увидел.

— Признавайся, кто ты и что сделала с Гермионой Грейнджер?!

В ответ на это она лишь усмехнулась и села в машину, дожидаясь Дика. Когда мальчик сел в «Ягуар», Малфой завёл двигатель и двинулся с места. Он был всё ещё впечатлён таким изменением девушки. Раньше парень не понимал, как такая примерная гриффиндорка может нарушать школьные правила, гоняясь по запретным коридорам с Поттером и Уизли.

«Ну, Поттер, понятно — шрамоголовый, Уизли особым умом никогда не отличался, но она… Что она вообще забыла в их компании?»

Сейчас всё стало на свои места. Такая решительная, смелая, упрямая с непоколебимым огнём в глазах. Волшебный мир не покорится Тёмному Лорду, пока в нем живут такие волшебники.

Местом, в которое девушка повела мальчика, оказался огромный парк аттракционов. Вокруг бегали дети, звучала весёлая музыка, карусели просто радовали глаз своим разнообразием. Дику казалось, что он попал в сказку. Никогда ещё в жизни он не получал столько удовольствия сразу. Вдоволь накатавшись на американских горках, мальчик сидел на скамейке с Драко и делился впечатлениями. Хоть Малфой был очень угрюмым и молчаливым, но Дику он понравился. Как и Гермиона, которая отошла ненадолго, а потом вернулась с сахарной ватой.

— Спасибо, — пролепетал мальчик, забирая свою порцию ваты.

— Не за что.

Гермиона долго смотрела на, ничего не подозревающего слизеринца, но потом, всё же, решилась предложить сахарную вату и ему, о чём, тут же пожалела, увидев его насмешливый взгляд.

— Уважающий себя волшебник не будет этого есть.

— Ты хочешь сказать, что я себя не уважаю?

Малфой не мог отказать себе в удовольствии позлить гриффиндорку. Она так смешно заливалась краской и нахмуривала брови, становясь похожей на маленькую капризную девчонку.

— Я хочу сказать, ты не уважаешь свой организм.

— Какая великая честь! Драко Малфой печётся о моём организме!

Дик внимательно следил за разговором. То, что эти двое не те, за кого себя выдают, он понял давно, но хотелось бы побольше узнать о «Мистере Роджере» и «Миссис Гвинее».

— Нет, Драко Малфой печётся о своём организме, — с наглой ухмылкой ответил он.

Гермиона закипела от ярости, но ругаться при ребёнке ей не хотелось.

— Тебе не о чём беспокоится. От этого ещё никто не умирал.

Она попыталась сказать это максимально спокойным тоном, но в душе, что есть мочи кричала: «Да чтоб тебя поцеловал дементор!»

— И ты решила исправить эту ситуацию?

— Нет. Я решила показать одному недалёкому слизеринцу, что такое вежливость.

«Да чтоб тебя понос схватил, чтоб ты до туалета не добежал!»

— Отравив его этой штукой?

В глазах Гермионы засверкали молнии, и Дик начал опасаться, что в приют ему придётся возвращаться пешком, так как девушка водить не умеет, а от парня сейчас и мокрого места не останется.

— А можно мне вон там покататься? — Попытался мальчик отвлечь своих новых друзей от их «милой беседы».

Драко с Гермионой прекратили свою перепалку и посмотрели сначала на него, а потом на самый опасный и далеко не детский аттракцион, на который он показывал.

— НЕТ! — хором ответили они.

То, как Драко резко замолчал, а Гермиона покраснела, навело мальчишку на очень интересную мысль.

— Давай лучше на машинках покатаемся? — спросила все ещё смущённая девушка.

Дик с радостью согласился, и вот они уже втроем стояли у входа в таксопарк. Малфой купил два билета и вручил их Гермионе.

— А ты?

— Зачем мне лезть в эту железяку, если у меня есть настоящая машина?

— Просто твою машину разбить жалко, — сказала она, покупая ещё один билет.

— Грейнджер, это унизительно! — Возмущался Драко, когда девушка, всё-таки затолкала его в игрушечную машинку. — Ты не посмеешь пренебрегать моим мнением!

— Уже посмела. Много лет назад.

Она села в красную машинку и, недолго думая, налетела на синюю машину Малфоя.

— Я всегда знал, что женщина за рулём — это обезьяна с гранатой!

— Ты дурак, Малфой! — заливаясь смехом, сказала Гермиона. — В этом и заключается веселье. Подбить кого-то.

— Да ну?

Девушка быстро сориентировалась, увидев хитрую улыбку на лице блондина, и поспешила убраться как можно дальше, но он уже догонял её.

Они катались всего несколько минут, заливаясь смехом, когда налетали друг на друга. Но за эти короткие мгновенья, Гермиона сумела разглядеть в Драко обыкновенного ребёнка, которому пришлось преждевременно вырасти. Никогда ещё ей не было так уютно и тепло, никогда ещё он не смеялся так искренне и беззаботно. Через несколько минут к ним подъехал Дик.

— Вы бы потише тут, а то родители уже боятся за своих детей, — улыбаясь, сказал мальчик.

Они посмотрели по сторонам и заметили, что детишки катаются у самой стенки, искоса бросая опасливые взгляды на синюю и красную машинки. Ребята рассмеялись ещё больше, но решили, что им пора возвращаться в приют, иначе «от аттракционов останутся одни руины», как сказал Дик.

Уже у самых дверей мальчик обнял на прощание Гермиону, подошел к Драко и шепнул ему на ухо:

— Подари ей цветы. Девушки любят цветы.

Малфой смотрел на него с открытым ртом. То, в чём он боялся признаться даже самому себе, не скрылось от глаз ребёнка. Или это просто очень одарённый будущий волшебник? В любом случае, мальчик понравился Драко. Улыбнувшись, блондин подмигнул ему на прощание.

И Дик побежал к своим картинам. Больше он не будет рисовать грустные истории, теперь в его жизни всё будет по-другому, ведь в ней появился смысл. Волшебник. Как возвышено это звучит, и как много значит…

* * *

В мальчишеской спальне Гриффиндора снова никто не спал, только причиной этому были не кошмары Мальчика-Который-Выжил, а внезапное исчезновение Девочки-Которая-Могла-Бы-И-Предупредить.

— Рон, ложись спать. Дамблдор просил меня на один день заменить старосту, значит, он знает, где Гермиона и завтра она уже будет здесь, — битый час уговаривал друга Гарри.

— Но почему Малфоя тоже заменили? Ты не находишь это странным?

Гарри тяжело вздохнул. За один день он устал больше, чем за два месяца учёбы.

— Нет. Единственное, что я нахожу странным, так это то, что она нам ничего не сказала.

— А я не удивлён такому поступку! — с вызовом бросил рыжий. — Вспомни, когда ты последний раз говорил с Гермионой. Она сейчас постоянно с Джинни, с которой мы, между прочим, тоже почти не видимся. Именно поэтому я был против ваших отношений. Наша дружба распалась после вашей ссоры. Гермиона держит от нас секреты, уезжает неизвестно куда, никому ничего не сказав, и всё из-за того, что кому-то снятся кошмары!

Рон залез под одеяло, отвернувшись от друга. Он не желал продолжать разговор, оставив Гарри Поттера наедине с его мыслями, которых накопилось немало.

А в это время у входа в Хогсмид был припаркован черный «Ягуар». Его водитель уже сорок минут сидел, не двигаясь, чтобы не разбудить девушку, спящую у него на плече. Её кудрявые волосы лезли в рот, но парень боялся разрушить это трепетное мгновение простым движением.

Дорога назад казалась короткой, но несколько ночей без сна всё же дали о себе знать, и Гермиона уснула прямо на плече Малфоя. Драко, в свою очередь, не стал её будить после приезда. Просто сидел и вдыхал сладкий аромат её волос, разглядывал веснушки на её щеках.

«А ведь раньше их было больше, — отметил он. — На первом курсе веснушек было больше, и волосы были кудрявее».

Он рассматривал каждую черту её лица очень внимательно, словно боялся, что уже завтра ему придётся об этом забыть. Ведь завтра ему придётся принять Чёрную Метку.

«Сегодня был последний день моей старой жизни, но это был лучший её день».

Драко ещё раз посмотрела на безмятежно спящего ангела, и удостоверился в правильности своего решения. Больше он не позволит никому указывать, как ему жить. Это его жизнь. И пусть она будет короткой, но она будет зависеть только от мелодии его сердца.

— Ты теперь моя жизнь, — зная, что девушка этого не услышит, шепотом сказал он.

С самого утра Гарри Поттер был сильно взволнован. Сегодня самый ответственный матч в этом году по квиддичу «Гриффиндор — Слизерин». Болельщики уже заполняют трибуны, участники матча готовятся ко взлёту, сопернический дух витает в атмосфере. На первый взгляд, это самая обыкновенная игра, которая ежегодно происходит в Хогвартсе, но ещё до её начала всё пошло не так, как обычно. Новостью дня сегодня стало то, что капитан слизеринской команды не выйдет на поле. Драко Малфоя были вынуждены заменить менее опытным игроком, от чего слизеринцы были явно не в восторге.

Зная, как Малфой относится к квиддичу, Гарри не мог поверить в ту версию, что он просто забыл о предстоящей игре и поехал домой на выходные. Поэтому в толпе болельщиков с красно-желтыми шарфами он искал Гермиону, которая сегодня утром рассказала друзьям о своей поездке в сиротский приют.

— Гермиона! — окликнул он девушку с пышными кудрявыми волосами. — Ты не знаешь, где Малфой?

Карие глаза были полны удивления.

— А что он до сих пор не явился? Когда я утром…

Фраза «когда я утром проснулась у него на плече» так и повисла в воздухе. Девушка поняла, что осеклась и быстро поправила себя.

— Когда мы утром приехали, он сказал, что ему нужно заехать домой, и в Хогвартс я возвращалась одна.

Гарри непонимающе уставился на подругу.

— Что? — тупо спросил он.

— Я думала, ему просто надо было машину в гараж поставить и…

— Нет, подожди. Он отчитался перед тобой куда направляется?

Никогда ещё её мозг не работал с такой скоростью, но вразумительный ответ она так и не придумала.

— Гермиона, можно тебя на минутку? — спросила непонятно откуда взявшаяся Джинни Уизли.

— Конечно, — ответила девушка, благословляя Мерлина и всех святых за её появление.

Джинни даже не посмотрела в сторону бывшего парня, ей всё ещё было больно видеть его. А вот Гарри не мог оторвать глаз от златовласой девушки. Спустя три недели расставания, его непоколебимая решимость дала сбой. Сейчас больше всего в мире ему хотелось окунуться в эти самые золотые волосы и упасть перед ней на колени, умоляя о прощении.

Девушки зашли в женскую раздевалку, где сейчас никого не было, и Гермиона поняла, что разговор предстоит серьёзный.

— Что случилось? — сразу спросила она.

— МакЛаген.

— Что с ним? — Гермиона подозревала, что «Круцио» ещё даст о себе знать.

— Ничего, просто… — она запнулась, не зная, с чего начать.

— Джинн, сказала «А», говори «Б». Что там с МакЛагеном? Договаривай.

— Понимаешь, я проходила мимо команды слизеринцев и они говорили, что Малфой куда-то исчез. МакЛаген тоже был там. Он сказал странную фразу. Впрочем, это уже не важно. Я всё проверила, и это оказалось неправдой.

Джинни уже собиралась уходить, но Гермиона взяла её за руку, не пропуская.

— Что он сказал?

— Что им придётся поискать другого капитана, так как Малфой решил потренироваться перед игрой и упал с метлы на большой скорости.

Гермиона почувствовала странный комок в горле.

— Но не волнуйся, это неправда. Я самого Малфоя, конечно, не видела, но метла его лежит на месте целая и невредимая.

Девушка почувствовала, будто камень упал с плеч. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что только что прозвучало.

— А с чего ты взяла, что я буду волноваться?

Джинни неопределённо пожала плечами.

— Извини, игра скоро начнется. Мне пора.

Гермиона осталась сама в раздевалке, обдумывая странные чувства, охватившие её.

Прозвучал сигнал о начале матча, и команды взлетели вверх. Болельщики громко поддерживали обе команды. Комментатор без умолку проговаривал каждый шаг в игре. Уже спустя несколько минут Гриффиндор вырвался с небольшим счётом вперёд. Рон Уизли прилагал все усилия, чтобы защитить свои ворота, а его сестра очень виртуозно наступала на ворота противника. Слизеринцы не смогли устоять перед упорством этой гриффиндорки, и в их ворота был забит очередной гол. Гарри Поттер кружил над полем в поиске золотого мячика. Его противник, занявший место Малфоя, был никудышным ловцом, он даже не заметил, как снитч пролетел на расстоянии десяти сантиметром от него. Он так же не понял, почему Поттер так резко двинулся с места и полетел в его сторону.

Гарри подлетел к снитчу, который теперь находился на расстоянии вытянутой руки и отметил про себя, что зря так сильно волновался по поводу этого матча. Победа достанется гораздо легче, чем предполагалось. Только парень потянул руку за золотым шариком, как увидел, что один из загонщиков Слизерина запустил бладжер в сторону гриффиндорской нападающей.

— Джинни, сзади! — закричал Гарри, напрочь забыв о снитче.

Но было уже поздно, сбитая бладжером девушка упала с метлы. Гарри первым к ней подлетел, Джинни находилась без сознания. Мадам Помфри не смогла привести девушку в чувство и приняла решение депортировать её в больничное крыло.

Рон набросился с кулаками на довольного собой загонщика. Не раздумывая, в эту схватку включились и другие игроки обеих команд. Началась сильная потасовка, в результате которой матч был безнадёжно сорван.

* * *

Мужчина средних лет слегка поежился от холода. Вокруг настоящая метель, а на нем была только черная мантия и маска, скрывающая лицо. Но не холод его сейчас беспокоил, а картина, открывшаяся взору.

С замиранием сердца Северус Снейп смотрел на то, как его любимый ученик выходит на тропу преступности. Даже разбушевавшаяся вьюга не могла заглушить голоса Пожирателей. На землю пролилась благородная кровь, теперь Метка, словно клеймо, будет преследовать парня до конца его жизни. Сегодня Пожирателей Смерти стало на одного больше. Раздался одобрительный гул повсюду. Лишь один Люциус Малфой смотрел на это как-то отрешенно, будто это и не его сын вовсе.

Пытаясь отвлечься, Снейп смотрел на то, как снежинки стелятся ему под ноги. Последние несколько месяцев все собрания Упивающихся Смертью проходили именно в этом заснеженном лесу. Солнечные лучи не проникали сюда, поэтому всё проходило в полумраке. В лесу водились хищные звери, но когда они подходили слишком близко к этому месту, то прятались по своим норам. Интуитивно хищники чувствовали опасность, исходящую от Волан-де-Морта. Так случилось, что после событий в Министерстве, Темный Лорд перестал доверять своим подданным. Он понимал, что среди них есть предатель, но Северус очень хорошо прятался, раз его до сих пор не раскрыли.

Церемония посвящения в Упивающиеся Смертью наконец-то закончилась, и Волан-де-Морт приказал всем убраться. Он не хотел никого посвящать в то задание, что придумал для Драко. И Пожиратели, один за другим, начали телепортировать. Снейп решил отправиться сразу к Дамблдору и рассказать ему плохие новости.

Когда-то давно этот волшебник обещал своей подруге детства, Нарциссе Малфой, присматривать за её сыном, оберегать его. Снейп с первого дня проникся симпатией к дерзкому юноше. Однако больше он не сможет выполнять своё обещание, ведь с сегодняшнего дня они оказались по разные стороны баррикад. Никогда ещё профессор зельеваренья не чувствовал себя так паскудно.

Самым последним аппарировал Люциус Малфой. До последнего момента он надеялся, что Темный Лорд разрешит ему остаться с сыном, но тот был непреклонен, и Люциус был вынужден покинуть лес. Впервые старший Малфой испытал что-то, сродни волнению. Его сын всегда был тёмной лошадкой, творил невообразимые вещи. Но раньше на Драко легко можно было подействовать через мать, надавить на него, напугать, в конце — концов. Сегодня, когда он появился в лесу, было во взгляде сына что-то такое, что заставило испугаться самого Люциуса. Невероятная решимость, а так же сумасшедший блеск в глазах, свойственный только самоубийцам. Вернувшись в Малфой — Мэнор, он решил поговорить с сыном. Причём, поговорить как можно скорее, пока не стало поздно. Но спустя пару часов, его волнение уступило место привычной гордости и тщеславию. Люциус решил просто понаблюдать за сыном, ни чем ему не помогая. Ведь так поступают истинные Малфои.

Когда Драко остался в лесу, один на один с самым ужаснейшим волшебником современности, ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, лишь бы не вызвать подозрений.

— Чем я могу быть полезен своему господину? — произнёс он, стоя на коленях.

Волан-де-Морт несколько минут пристально смотрел на парня.

— У меня есть для тебя особая миссия. Твой отец уже однажды подвёл меня и чтобы вернуть расположение к своей семье, ты должен очень постараться.

— Я сделаю всё, что в моих силах, и даже больше того, мой Лорд.

— Ты должен убить Дамблдора, — медленно произнёс Том Реддл.

Сказать, что эта новость обескуражила парня — ничего не сказать. Он-то был уверен, что таинственная миссия заключается в Поттере.

— И не просто убить, а провести похоронный ритуал. Мои лучшие воины придут к тебе, когда всё будет готово. Они разорвут тело старика на куски, а его кровью окропят Хогвартс, чтобы эти грязнокровки и магглолюбцы знали, что их ожидает.

Драко всё ещё переваривал эту информацию, а Волан-де-Морт продолжил.

— Разумеется, твоего отца и Северуса среди моих людей не будет.

Темный Лорд был слишком умён, чтобы догадаться, что в случае провала, эти двое захотят помочь юному Малфою, и слишком глуп, чтобы понять, что именно на такую реакцию Драко и рассчитывал.

— Я справлюсь, можете не сомневаться, — уверенным тоном сказал Драко.

* * *

В больничном крыле Хогвартса наконец наступила долгожданная тишина. Мадам Помфри очень долго выставляла за двери взволнованных гриффиндорцев, но одного из них ей выгнать всё же не удалось.

Гарри Поттер сидел у кровати девушки с огненными волосами, которая так и не пришла в себя. Джинни Уизли выглядела очень бледной, что ввело парня в панику.

— Не уберёг, — чуть слышно проговорил он. — Столько страданий, чтобы к тебе не добрался этот убийца. И всё-таки не уберёг. Идиот…

Гарри опустил голову в ладони.

— Как всё глупо. Если с тобой что-то случится, никогда себе не прощу. Зачем я вообще вмешался в твою жизнь? — уже на грани рыданий продолжил он. — Лучше бы меня ещё в детстве убил Волан-де-Морт.

Парень почувствовал, как тёплая рука опустилась ему на голову и нежно поглаживала по волосам.

— Джинни.

Девушка открыла глаза, и на лице появился слабый румянец.

Она была ещё очень слабой, так что Гарри помог ей немного приподняться.

— Что я могу для тебя сделать? — воодушевлённо спросил он.

— Никогда больше так не делай, — медленно произнесла она. — Иначе Тёмному Лорду придётся сначала стать в очередь, чтоб до тебя добраться.

Джинни нежно улыбнулась любимому и сжала его ладонь в своей руке.

Утопая в её бездонных глазах, Гарри понял, что сейчас в мире нет ничего важнее.

«Есть только ты и я, и пусть весь мир будет против. Я буду бороться за нас и нашу любовь».

Гарри не произнёс этого вслух, но она поняла. Как обычно, прочитала в зелёных глазах то, что осталось недосказанным.

Утро воскресенья выдалось не самым приятным для Драко. Рана на меченой руке всю ночь болела и не давала спать, а утром в его комнату постучали и передали просьбу Дамблдора срочно прийти к нему в кабинет. Парень встал с постели и принялся одеваться, пуговицы на левой руке он застёгивал особенно тщательно.

«Не хватало ещё, чтобы старик обо всём догадался».

Вдруг Драко посетила мысль, что он уже обо всём догадался. Ведь сегодня воскресенье и никаких собраний старост не запланировано. Очень некстати вспомнились слова тёти о ненадёжности Северуса Снейпа. Люциус так же не особо доверял школьному приятелю. Но Драко решил, что они ошибаются.

«Снейп уже давно служит Тёмному Лорду и поводов усомниться в себе не давал. Он терпеть не может Поттера и, самое главное, он друг моей мамы. А, значит, не станет меня сдавать».

Парень выходил из подземелья Слизерина и чуть не столкнулся с Пэнси Паркинсон. Девушка не заметила блондина из-за рыцарских доспехов, за которыми он спрятался. Так получилось, что уже несколько дней Малфой избегал её. Он и раньше не любил Пэнси, но сейчас встречаться с ней стало просто невыносимо. Каждый раз, целуя её, сознание подсовывало образ той, другой. Голубые глаза мысленно менялись на карие, длинные белые локоны менялись на пышные, непослушные кудри. Голос разума твердил о том, что она — грязнокровка, и сама мысль о поцелуе с ней отвратительна, но в противовес ему звучал другой голос. «Только одно её присутствие заставляет сердце ускорять свой ритм», — говорил он.

Драко едва заметно усмехнулся. Изо всех девушек, которые так и норовили оставить свой след на его жизненном пути, он выбрал именно ту, которая в этой самой жизни просто мимо проходила.

— Лимонный шербет, — сказал он горгулье, которая тут же пропустила парня в кабинет директора.

Дамблдор сидел за своим столом и что-то писал.

— А, мистер Малфой, присаживайтесь.

Оторвавшись от своих бумаг, он посмотрел на парня так, словно пытался увидеть что-то новое. После снова принялся водить пером по пергаменту.

Наступила тишина, в которой слизеринец чувствовал себя очень неуютно. Директор не смотрел на его запястье, он просто посмотрел парню в глаза и сделал какие-то, понятные только ему, выводы.

Через несколько минут в дверь постучали, а затем в неё вошли остальные старосты факультетов.

«Значит, всё — таки старостат»,— с облегчением подумал Драко.

С таким же облегчением вздохнула ещё одна староста. Слова МакЛагена о несчастном случае с Малфоем не давали покоя Гермионе Грейнджер. До самого утра она крутилась в постели, пытаясь уснуть. За просьбу подойти к Дамблдору, девушка была готова расцеловать кого угодно. Мысли о слизеринце стали настолько нетерпимы, что ей просто необходимо было отвлечься.

— Прошу прощения, что забираю у вас выходной, — начал свою речь директор, когда все уселись. — Но я просматривал анкеты первокурсников и обнаружил нечто весьма интересное. Некоторые из них проявили желание участвовать в международной олимпиаде по травологии. Для этого им необходимо написать творческую работу о каком-нибудь растении. Школа всегда поощряла инициативу к знаниям.

— Но профессор, — вмешалась Гермиона. — Для того чтобы написать такую работу, нужно изучать растения непосредственно в среде их обитания.

— Абсолютно верно, мисс Грейнджер! — Дамблдор сказал это таким тоном, каким объявляют победителя турнира. — Именно поэтому я и обратился за помощью к вам. Поскольку в Запретном лесу находиться опасно, в качестве среды обитания отлично подойдёт озеро. Чуть больше, чем через час мы установим волшебный шатёр. Первокурсники будут изучать волшебные свойства экзотических водорослей, а вы — присматривать за ними.

— И как долго мы будем с ними нянчиться? — подал голос Малфой.

Сразу было видно, что перспектива присматривать за излишне, как он считал, инициативными первокурсниками, его не впечатляла. Даже тот факт, что их всего девять человек, не обнадёживал. Свободное время Драко планировал посвятить подготовке сюрприза для Волан-де-Морта, а не маленьким назойливым зубрилам.

— До рассвета, — пропустив мимо ушей сарказм, коротко ответил Дамблдор.

— Я соберу первокурсников Гриффиндора, и через час мы будем ждать остальных у шатра, — сказала Гермиона, которая обладала куда большим энтузиазмом, чем остальные старосты.

По правде говоря, ей просто нечем было сегодня заняться, ведь Гарри помирился с Джинни, и теперь всё свободное время эта парочка проводит вместе, а Рон постоянно куда-то исчезает. Как назло, даже уроки у юной мисс Грейнджер уже были сделаны. Провести время на природе было бы куда занимательнее, чем сидеть у себя в комнате в одиночестве. К тому же там будет Он. А ей бы очень хотелось узнать, куда же он пропал вчера.

Вылетев из кабинета директора, Гермиона на минутку забежала к себе в комнату, чтобы взять необходимые вещи. Шатёр, о котором говорил Дамблдор, снаружи напоминал обычную маггловскую палатку, внутри же это было огромное помещение с несколькими комнатами, где было всё, что необходимо. Однако не следует забывать, что на улице уже декабрь, и без тёплой одежды ей не обойтись. Помедлив немного, она прихватила с собой любимую книгу.

Минут через сорок она в компании с тремя гриффиндорцами уже стояла у шатра, дожидаясь остальных. Малфой со своими двумя первокурсниками появился последним. Причём вид у одиннадцатилетних слизеринцев говорил о том, что староста уже пояснил им, — инициатива бывает наказуема.

— Что? — спросил Малфой, поймав на себе осуждающий взгляд Гермионы.

Девушка решила, что препираться с ним на глазах у всех глупо, и молча уткнулась в книгу. Не веря своим глазам, на открытой странице она лицезрела Драко Малфоя. Точнее парня, очень похожего на него. В спешке она взяла не ту книгу. Вместо пособия с особыми заклинаниями для искусных ведьм, перед девушкой лежала книга с детскими сказками, которую подарила ей мама много лет назад. На открытой странице верхом на белом коне красовался блондин в рыцарских доспехах. В детстве, когда мама читала эту сказку, то всегда говорила, что когда-нибудь Гермиона встретит своего принца. Потом девушка выросла, уехала учиться в Хогвартс и перестала верить сказки. Эта книжка долгое время не открывалась, просто лежала на полке вместе с остальными. Раньше Гермиона мечтала повстречать именно такую прекрасную любовь, но со временем всё чаще и чаще стала разочаровываться в парнях. Заморский принц, каким казался ей когда-то Виктор Крам, не оправдал ожиданий. А возвышенные чувства, которые воспевают в своих трудах известные поэты, так и остались для неё просто рифмованными строчками.

Краем глаза Драко Малфой присматривал за младшекурсниками, в этот момент сильно напоминавших желторотиков, которые выбрали себе по сорняку и начали проводить над ним опыты. В центре его внимания находилась кудрявая девушка, открывшая книгу несколько минут назад. А точнее — то, что за эти несколько минут она не перелистнула ни единой страницы, просто сидела, уставившись в одну точку. Любопытство взяло верх над парнем, он еле слышно подошел к гриффиндорке и наклонился, чтобы получше увидеть книгу.

— Художнику надо руки оторвать.

Горячее дыхание обдало жаром щеки Гермионы, которая не обратила внимание на подошедшего так близко слизеринца. Он наклонился буквально в паре сантиметром от девушки, внимательно рассматривая рисунок.

— Более ужасной карикатуры на себя я ещё не встречал, — констатировал он.

— Причём тут ты? — возмутилась Гермиона.

В глубине души девушка была рада, что не ей одной этот принц Дерек казался похожим на Малфоя. В последнее время все мысли и так кружились вокруг блондина, не хватало ещё, чтоб он начал ей мерещиться.

— Это просто герой детских сказок, — выпалила она, немного отодвигаясь в сторону.

Драко ехидно улыбнулся.

— Только не говори, что так магглы изображают своих героев.

Гермиона терпеть не могла эту усмешку и не удержалась от язвительного комментария.

— Нет, так они изображают жутких чудовищ. Видишь, весь в железе, над несчастным животным издевается.

-Нет, не вижу. Мне этого не понять, ведь нужно быть настоящим интеллектуалом, чтобы читать ТАКИЕ книжки, — медленно растягивая слова, сказал Малфой.

Гермиона заметила, что улыбка на его лице вовсе не была такой злой, как когда-то. Раньше постоянные споры, оскорбления были неотъемлемой частью их жизни, сейчас осталась только привычка родом из детства. Серые глаза больше не излучали холодной ненависти, они обрели новый оттенок. Оттенок жизни.

Девушка словила себя на том, что уже слишком долго смотрит в такие манящие, но такие слизеринские глаза.

— Да. Тебе этого не понять, — сказала она первое, что пришло в голову.

Закрыв книгу, она побежала смотреть, как обстоят дела у юных испытателей.

«Да что же со мной происходит? Я могу часами смотреть в его глаза и месяцами думать о нём. Нужно как-то отвлечься, иначе я совсем сойду с ума».

Первокурсники трудились, как пчёлки, над своими творческими проектами. Присутствие старост не было таким необходимым, как об этом говорил Дамблдор. Хелена Саммерс, староста Когтеврана, прогуливалась вдоль шатра, не зная, чем себя занять.

Гермиона долго стояла на берегу озера, глядя в воду. Иногда бывает очень приятно просто постоять в одиночестве, ни о чём не думая. Над горизонтом виднелась целая феерия волшебства природы. Закат... Любимое время суток гриффиндорки. Полет ярких и, в то же время, мягких красок на фоне темнеющего неба. Величайшие контрасты в природе, высота и глубина пространства, торжество небесного над земным. В своей красоте этот закат был невероятно изменчив — картина почти не менялась на протяжении получаса, но, вдруг, одна минута совершает революцию на полнеба — меняются краски, форма и плотность облаков, прозрачность атмосферы. И, разумеется, свет — ведь все это великолепие создают солнечные лучи.

Девушка зачарованно следила за самым прекрасным закатом в её жизни.

— Красиво, — подтвердил её мысли Малфой.

Он подошел к Гермионе, которая неподвижно стояла у самой воды, хотел подшутить над тем, как она исполняет обязанности старосты, но не удержался и сам поддался влиянию красоты уходящего солнца.

Теперь они вдвоём любовались небесной феерией. И стояли так в тишине до тех пор, пока Драко не перевёл взгляд на девушку.

-Хочешь увидеть это поближе? — спросил он.

Гермиона оторвалась от самой прелестной картины в своей жизни и удивлённо посмотрела на парня.

— Акцио, метла, — произнёс он.

Прямо из фасада Хогвартса вылетела метла Малфоя и приземлилась в двух шагах от своего хозяина.

— Ну так что? Полетели? — Парень протянул ей руку.

Она продолжала непонимающе смотреть на слизеринца.

— Но я не умею летать.

Малфой, окинув её взглядом, досадно хмыкнул.

— Ты правда думаешь, что я такой псих, и разрешу тебе угробить мою метлу? Управлять буду я, а ты просто лететь рядом.

Она снова посмотрела за горизонт, закат притягивал, разбивая в прах все сомнения.

Гермиона часто думала о том, что же изменилось в их отношениях после поездки в приют. Сейчас она как никогда понимала — в них появилось доверие. Раньше девушка только под «Империо» могла бы согласиться взлететь в небо на метле Малфоя, да ещё и в придачу с таким бонусом, как сам Малфой. Но ведь сесть в его «Ягуар» она не побоялась, даже более того — она умудрилась уснуть на плече слизеринца, совершенно не беспокоясь за свою жизнь. Значит, она доверяла ему.

«Ну не может он быть Пожирателем Смерти. Я в это не верю! Раньше он всегда говорил, что хочет стать таким, как отец, но это просто слова, пустой звук… Говорить можно что угодно, а вот глаза соврать не дадут. Он не убийца».

Парень продолжал выжидающе смотреть на неё.

— Я сейчас, — сказала Гермиона и убежала в шатер.

Через минуту она вернулась, зашнуровывая на себе несуразного вида жилет.

— Я, может, неправильно выразился, — не уловил смысл её действий Малфой. — Но я тебя не на свидание приглашаю, могла бы и не наряжаться.

Девушка подумала, что он действительно многого не знает об изобретениях магглов, и решила пояснить.

— Я плохо плаваю, а это — спасательный жилет. Если дернуть вот здесь за верёвочку, он наполниться воздухом и…

— Грейнджер, если бы я хотел тебя утопить, то не стал бы это делать при свидетелях.

— Это на всякий случай, — буркнула Гермиона.

Блондин сел на метлу и помог взобраться девушке. Такая осторожность с её стороны сильно ударила по самолюбию парня. Драко, конечно, не Поттер, который с первого курса поражает всех блестящим умением летать, но слизеринец очень много тренировался, и тоже добился немалых успехов в полётах.

Гермиона села на метлу, осторожно придерживаясь за талию парня. Но Драко без предупреждения резко рванул вверх, отчего девушке пришлось изо всех сил прижаться к нему, чтобы не упасть.

Они парили над озером, поднимаясь всё выше и выше. Малфой оглянулся назад и увидел восторженное лицо гриффиндорки. Девушка не умела летать и боялась полётов, но в глубине души ей очень хотелось оторваться от земли, взлететь, как птица. Однако, вечно занятые тренировками друзья, даже не предлагали ей попробовать научиться. Драко не без интереса рассматривал Гермиону. Ей было действительно страшно, но вместе с этим страхом она испытывала истинное удовольствие и желание подняться выше.

Ему было хорошо известно это чувство экстрима ещё с того момента, как впервые сел на метлу, и он начал набирать скорость. Теплая волна прошла по всему телу от её несмелых прикосновений.

Хелена Саммерс наблюдала за тем, как однокурсники взлетели в небо, постепенно превращаясь в маленькую точку, парящую над озером. Вдруг она спохватилась.

— Да что же он творит?! — вскрикнула девушка, когда увидела, как метлу бросает во все стороны.

Даже первокурсники оторвались от своего занятия, чтобы посмотреть на то, во что превратился обычный полёт над озером.

Гермиона зажмурила глаза и уткнулась носом в спину слизеринца. Больше всего в мире она боялась, что вот — вот сорвётся и упадёт.

— Драко, мне страшно, — не открывая глаз, крикнула она.

— Держись крепче, — ответил парень, прекрасно осознавая, что крепче уже некуда.

Ему и самому стало страшно, когда метла на полной скорости и немалой высоте вышла из строя. Метла дёргалась так, будто её самой главной целью сейчас было избавиться от пассажиров. И как бы Малфой не старался, приручить одичавшую метлу ему не удавалось.

— Придётся прыгать.

— Что?! — не веря собственным ушам, в ужасе переспросила Гермиона.

— Другого пути нет. Когда немного опустимся над озером, спрыгнем. Иначе разобьёмся.

Гриффиндорка осторожно посмотрела вниз и оторопела от страха. Они поднялись на слишком большую высоту, но остатками сознания она понимала, что прыгнуть в озеро — единственное разумное решение в этой ситуации. Драко взял её руку в свою и крепко сжал.

— Приготовься. Сейчас!

Он подтолкнул девушку и прыгнул вместе с ней. Но метла внесла свои поправки в их спасение. Она круто развернулась и Гермиона выскользнула из рук слизеринца.

Упав в воду, Драко почувствовал, как холод пробирает до самых костей. Озерная вода в феврале абсолютно не располагает к купанию. Вокруг него был целый лес из огромных водорослей.

«Гермиона» — пронеслось в его голове.

Девушки не было в поле зрения. Да и сложно было что — либо увидеть среди таких зарослей.

«Гермиона!» — на панической нотке повторило сознание.

Малфой в спешке плыл вперёд, раздвигая руками водоросли. Её нигде не было, хотя гриффиндорка должна была упасть где-то недалеко от парня.

«Гермиона» — сердце бешено набирало темп.

Проплывая дальше, парень почувствовал, будто что-то держит его ногу. И это действительно было так, в спешке достаточно всего одного неосторожного движения, и его нога сильно запуталась в густых зарослях. Сейчас он сильно пожалел, что оставил палочку на берегу. Драко попробовал порвать водоросли, обвивающие ногу, но ничего не вышло, и он начал задыхаться от нехватки кислорода.

«Я плохо плаваю», — её слова громким эхом раздавались в голове у парня.

Запас воздуха закончился, телом завладела сильная слабость, а глаза начали против воли закрываться. Вдруг он увидел слабое очертание русалки, плывущей к нему. Образ её был расплывчатый, но в том, что это именно русалка, Драко не сомневался. Он уже не раз встречал в литературе упоминания о, такого вида русалках, которые заманивают свою жертву в воду, затем целуют её, высасывая жизнь, только он даже не догадывался, что такие существа могут водиться в этом озере.

Когда русалка подплыла ближе, Драко закрыл глаза, чтобы не видеть её. Как и пишут в книгах, она прикоснулась своими губами к губам парня и … вдохнула в него жизнь.

Дальше была вспышка света, послышался звук непонятного щелчка, и вот они уже вдвоём всплывают наверх.

Гермиона почувствовала, как выскальзывает из рук слизеринца, и впервые страх перед прыжком отступил. Она больше не боялась ни высоты, ни того, что жилет под водой не раскроется, все её страхи сводились к ускользающей руке парня. Она боялась потерять его.

Падение в воду было далеко не мягким и безболезненным. Боль от удара о твёрдую поверхность воды говорила о том, что синяков не избежать, но и это отошло на второй план, когда каждая мышца девичьего тела сжалась от неимоверного холода, атакующего со всех сторон. Холод пронзил не только тело, но и душу. Ведь ЕГО не было рядом.

Гермиона пыталась осмотреться вокруг себя, но её тут же вытолкнуло на воздух. Даже жилет раскрывать не пришлось. Где-то вдалеке раздавались голоса, она слышала лишь обрывочные фразы — так далеко находился берег, с которого что-то кричали старосты.

Хелена достала волшебную палочку и наколдовала небольшую лодочку возле гриффиндорки.

— Взбирайся на неё, я перемещу тебя на берег, — кричала староста.

Недолго думая, Гермиона ухватилась одной рукой за только что появившуюся лодку, чтобы удержаться на плаву, но залезать в неё девушка не стала. Она оглянулась вокруг себя и увидела только спокойную и безмятежную воду. Волн почти не было. Ничего и никого вокруг не было, только хрупкая девушка и небольшая лодка, удерживающая её на плаву. В хаотическом порядке в голове пронеслись сразу несколько мыслей, но все они сводились к тому, что даже если Малфой упал после неё, то всё равно уже должен был всплыть на сушу. А его не было! Гриффиндорское безрассудство взяло верх над инстинктом самосохранения, и девушка, набрав полный рот воздуха, невзирая на крики с берега, отпустила повод лодки.

Вернувшись обратно в подводный мир, она пыталась вспомнить всё, чему в детстве учил её отец, когда давал уроки плавания. То, что она плохо плавает, вовсе не означает, что она вообще не умеет этого делать.

К холоду она почти уже привыкла, а вот зелёный цвет, который создавал лес из водорослей, девушку немало удивил.

«Как здесь вообще можно кого — либо увидеть?»

Но здравый смысл никогда не покидал Гермиону Грейнджер, наоборот, как показала многолетняя дружба с Гарри Поттером, в критические моменты её мозг работал быстрее. Рассчитав в уме траекторию падения, она доверилась своей интуиции и поплыла, разгребая руками густые водоросли. Спустя пару мгновений впереди показалось движение. Девушка неуклюже, но быстро, насколько могла, поплыла вперёд и действительно увидела слизеринца. Только радоваться было ещё рано. Гермиона заметила, что его ногу крепко обвивает подводное растение, а сам Драко начал задыхаться от нехватки кислорода.

Не теряя ни минуты, она отчаянно пыталась приблизиться к Малфою, который смотрел в упор на неё, но, казалось, даже не замечал. Или не узнавал. Его глаза медленно закрылись. Гриффиндорка мысленно корила себя за такое ужасное умение плавать, ведь если бы она ещё в детстве не перестала ходить в бассейн, то сейчас бы плыла гораздо быстрее.

Преодолев неимоверное усилие, ей все же удалось приблизиться к парню.

«Хоть бы не было поздно! — Судорожно соображала она. — У него закончился воздух. Ему нечем дышать».

Дорога была каждая секунда. Достав из кармана волшебную палочку, с которой девушка почти не расставалась, она приняла решение передать парню воздух методом рот в рот. Подплыв максимально близко, она удерживала Малфоя одной рукой, а руку с палочкой направила на его ногу. Когда рот парня, наконец, раскрылся, его лёгкие наполнились свежим воздухом. Из кончика волшебной палочки показалась вспышка света, и ногу слизеринца больше ничего не удерживало. Затем Гермиона дернула за колечко на своем жилете, который моментально наполнился воздухом, что помогло девушке вытащить на сушу Малфоя.

Драко открыл глаза, лишь, когда почувствовал, как ветер бьёт по лицу. Перед глазами вились каштановые кудри той самой «русалки», которая вдохнула в него жизнь. Прямо за ней виднелась маленькая лодочка. Он взял руку девушки, передвижению которой сильно мешал жилет, и помог ей побыстрее доплыть и взобраться в эту самую лодку. Гермиона свернулась калачиком, обхватив себя руками. Говорить она сейчас не могла, поскольку сильно замёрзла, всю её тело трясло от холода. Быстро сообразив, Драко выхватил из рук девушки волшебную палочку и наколдовал тёплый плед, которым укрыл свою спасительницу. В этот момент она была очень похожа на маленького бездомного котёнка, которого хотелось приласкать.

— Спасибо, — одними губами промолвила она.

— Тебе спасибо.

Лодка двинулась с места и через несколько секунд уже была на берегу. Гермиона молниеносно спохватилась и убежала в шатёр переодеваться в сухую и тёплую одежду. А Хелена в это время набросилась с упрёками на Драко.

— Чем ты только думал? Что вообще произошло?

Её гневную тираду перебил первокурсник из Слизерина.

— Драко, я нашел твою метлу. Когда вы упали, она ещё немного покружила, и разбилась об землю. В общем, вот. Мне жаль, — сказал мальчик, указывая на груду деревяшек в своих руках.

-Это и произошло, — устало ответил парень на все вопросы старосты.

Девушка слегка успокоилась, заметив, в каком состоянии пребывает Малфой.

— Мы тут костёр развели. Пойди, погрейся, — с заботой предложила она.

— Сначала мне нужно переодеться, — безапелляционно сказал он, и решительно пошагал в шатёр.

— Так, — заголосила Хелена на первокурсников. — Представление на сегодня окончено. Все отправляемся в шатёр спать.

— Но это нечестно, — завопили в один голос они, — Дамблдор разрешил нам до рассвета следить за выбранными растениями.

— А ещё Дамблдор приказал вам слушаться старост, так что быстро все спать, пока я вас самих в растения не превратила.

С недовольным видом ребята всё же пошли в шатёр.

Драко Малфой переоделся в сухую одежду, но это не помогло ему согреться и, дождавшись, пока все улягутся, он вышел погреться у костра. Парень ничуть не удивился, когда увидел возле огня представительницу львиного факультета, а вот, тот факт, что на ней до сих пор находился наколдованный слизеринцем плед, его немало удивил. Мелкая дрожь говорила о том, что девушке всё ещё холодно. Молча сев около неё, Малфой наколдовал бутылку огневиски и два бокала. Гриффиндорка удивлённо следила за тем, как он разливает спиртное по бокалам, но когда один из них парень протянул ей, отказываться не стала. Так же молча она взяла бокал и сделала маленький глоточек, в то время как парень почти полностью опустошил свой.

— Испугалась? — после долгой паузы спросил он.

— Нет.

«Я испугалась, когда ты пропал», — вслух она этого не сказала.

— А, ну да, хвалённая гриффиндорская смелость, — с сарказмом сказал он.

Гермиона сделала ещё глоток, Драко крутил в руках свой бокал, любуясь тем, как в нем отблескивают язычки пламени.

— А вот я испугался, — медленно продолжил он, — когда ты пропала.

Он понял, что сказал, лишь после того, как поймал на себе внимательный взгляд девушки, и решил себя поправить.

— Я ведь обещал не топить тебя, и теперь ты будешь думать, что я никчёмно летаю. А это не так, так что пусть Поттер не радуется преждевременно, я ему не уступлю так просто Кубок квиддича.

— Думаю, Гарри не обязательно об этом знать.

Слизеринец налил себе и девушке ещё огневиски.

— А что тут знать? Он сразу решит, что я нарочно это сделал, — как ни в чем не бывало сказал он и, с присущей ему элегантностью, надпил из своего бокала парень.

— А что на самом деле произошло?

Этот вопрос волновал и самого Малфоя.

— Метла вышла из строя. Думаю, её кто-то проклял. Не удивлюсь, если это сделал кто-то из твоих дружков накануне матча «Гриффиндор — Слизерин».

Гермиона чуть не зарычала от ярости.

— Никто из моих друзей не опустился бы до такого! Такие вещи очень в стиле слизеринцев, так что ищи виновного среди своих!

Её агрессия не достигла цели. Парень просто сидел, внимательно рассматривая её. Такое непоколебимое спокойствие ещё больше разозлило девушку.

— Тебе никогда не говорили, что ты очаровательна, когда злишься? Мне всегда нравилось смотреть, как ты сердишься.

— И поэтому ты с первого курса пытаешься довести меня до белого каления?

Драко никогда не слышал маггловских пословиц, его брови мгновенно поползли вверх.

— Куда довести? — Он непонимающе уставился на её коленки, которые были надёжно скрыты под школьной мантией.

Девушка не выдержала и прыснула, более смешной эмоции на этом лице она ещё никогда не видела.

— Что смешного? — Продолжал поражаться Малфой.

Гермиона, не переставая, звонко смеялась, пока парень не потянулся к ней.

— Кажется, ты уже пьяная. С тебя хватит, — сказал он, забирая её бокал.

Но девушка не хотела сдаваться без боя и выхватила из его рук второй бокал с огневиски.

— Я выпила меньше, чем ты!

Она как раз собралась сделать еще глоток, но Драко её остановил.

— Тебе и того хватило.

Слизеринец попытался забрать и второй бокал, но Гермиона резко дернула рукой, и его содержимое выплеснулось на их одежду.

— Грейнджер, ты испортила мою любимую мантию! — с наигранной злостью процедил парень.

— Малфой, ты испортил мою последнюю сухую мантию! — Гермиона скорчила рожицу, кривляя парня.

Через секунду они оба рассмеялись. Нервное напряжение, а так же стресс после неудавшегося полёта выплеснулись наружу в виде звонкого смеха. Спустя несколько минут, первым пришел в себя Малфой.

— Знаешь, кто бы ни проклял мою метлу, — сказал он, глядя на улыбающееся лицо гриффиндорки, — я даже благодарен этому человеку.

Гермиона удивлённо смотрела на собеседника.

— Теперь я знаю, каково это, целовать Гермиону Грейнджер, — ответил он на безмолвный вопрос девушки.

Гриффиндорка сильно смутилась.

— Вряд ли это можно назвать поцелуем, — покраснев, сказала она. — На самом деле поцелуй с Гермионой Грейнджер происходит совсем по-другому. Не так мокро.

Девушка пыталась отшутиться, но Малфой без тени сарказма смотрел в её карие глаза.

— А если вдруг, какой-нибудь противный слизеринец захочет это проверить? — спросил он, приближаясь к Гермионе.

Девушка неотрывно смотрела в его серые глаза, как зачарованная. Казалось, будто они её гипнотизируют. Гриффиндорка совсем немного выпила, но сейчас чувствовала себя действительно пьяной. Она опьянела от красоты этих глаз, от манящей близости блондина. Даже его запах сводил с ума самую примерную ученицу Хогвартса. Привыкшая всегда руководствоваться логичными соображениями, девушка и заметить не успела, как здравый смысл покинул её.

— Я швырну в него такое заклинание, что даже мадам Помфри не поможет, — шепотом сказала Гермиона, в то время как её глаза молили об обратном.

— Пожалуй, я рискну, — сказал Драко у самых губ гриффиндорки.

Осторожно, словно прикасаясь к крыльям порхающего мотылька, он провел по губам девушки, которые незамедлительно открылись навстречу. Этот поцелуй не был первым для Гермионы, но она, ни капли не сомневалась в том, что именно он запомнится ей на всю жизнь. Так нежно и трепетно парень касался желанных губ, что все мысли в её голове улетучились. Единственное, о чём она могла думать в этот момент — поэты в своих стихах явно не договаривают, что и не удивительно, вряд ли найдутся в мире такие слова, которыми можно описать чувства, охватившие Гермиону. Борясь со сладкой истомой, она почувствовала, как язык слизеринца проник в её рот и принялся настойчиво диктовать правила своей игры. Поцелуй начал набирать новые обороты. Движения губ парня стали настойчивыми, дыхание прерывистым. Гермиона никогда раньше такого не испытывала, она пылко отвечала на поцелуй, с жадностью, так, будто всё ещё находилась под водой, а Драко был её глотком свежего воздуха.

В нескольких шагах от костра раздался звук шагов, который буквально оторвал их губы друг от друга.

— Простите, — пролепетал удивлённый такой картиной первокурсник, — я просто забыл здесь свой доклад.

Гермиона взяла пергамент, который лежал недалеко от неё, и протянула его мальчишке.

— Ничего, — ласково сказала она, — мы как раз собирались идти спать.

Мальчик подозрительно посмотрел на старост, а затем вернулся обратно в шатёр. Девушка хотела было последовать за ним, но почувствовала, как Драко схватил её за руку. Она не хотела оставаться с ним наедине, поскольку боялась объяснений. Всё произошло слишком быстро: эти перемены внутри самой себя, внезапно нахлынувшее чувство нежности, плавно переходящее в страсть. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать. Говорить сейчас о чём — либо с парнем она была совершенно не готова.

— Спокойной ночи, русалка, — вопреки её ожиданиям сказал Малфой.

«Спокойной ночи, русалка»,— вновь и вновь в голове звучал этот бархатный голос.

Гермиона сидела за школьной партой, совершенно не слушая преподавателя. Она рисовала незамысловатые узоры на пергаменте, прокручивая в голове события вчерашнего дня. Все казалось так странно. И так волшебно. Всю ночь она пыталась собраться с духом и разобраться в себе, но когда вспоминала его поцелуй, его слова, теплая волна счастья, словно цунами, сбивала все мысли. Было так приятно не думать о завтрашнем дне, не думать о войне, просто жить настоящим, ценить каждый миг, который подарила ей судьба.

Гермиона с трудом пыталась понять, как далеко зашли её чувства к Малфою. Друзьями они никогда не были и не будут — это она прекрасно понимала. Но и врагами они быть перестали. Ведь, кто в здравом уме, не раздумывая ни минуты, бросится спасать врага, рискуя собственной жизнью? От этой мысли на лице девушки промелькнула горькая усмешка. Похоже, это единственный вразумительный ответ, — она просто сошла с ума. И это не было такой уж неожиданностью, она давно уже за собой заметила, что в присутствии слизеринца ведёт себя неадекватно, совершает безумные поступки. Мысль о том, что в глубине души мог зародиться огонёк любви к однокурснику, Гермиона прогнала в самый дальний уголок своего сознания. И вовсе не потому, что он — Драко Малфой, сын Пожирателя Смерти, который на протяжении долгих лет травил жизнь ей и её друзьям. Просто она боялась любви. Боялась того, к чему была не готова, того, что не может объяснить ни один учебник, того, от чего нет лекарства. Боялась и страстно желала. Ей уже было знакомо это чувство, когда летишь на метле, боясь высоты, и в то же время тебе хочется подняться выше, полететь быстрее. Однако, едкий внутренний голос постоянно напоминал о том, что бывает, когда летишь слишком высоко.

Даже сейчас, когда в голову не пришло ни одной светлой идеи как быть дальше, единственное, чего боялась гриффиндорка, — что просто переутомилась, и ей всё просто показалось, или приснилось.

Как только прозвенел звонок, Гермиона собрала свои вещи и направилась к выходу.

— Гермиона, — окликнул её Мальчик-Который-Выжил.

— А ты никого не забыла? — с улыбкой спросил он, намекая на себя и рыжего друга.

— Извините, мальчики, но мне нужно ещё кое-куда зайти, так что идите без меня. Я к вам за обедом присоединюсь, — деликатно увильнула она от друзей.

— Рон, тебе не кажется, что она какая-то странная в последнее время?

Лицо Рональда Уизли выглядело озадаченным, он совершенно не слушал лучшего друга и даже не заметил, как исчезла Гермиона. Увидев среди толпы студентов отблеск белых волос, он извинился перед Гарри и тоже ушел «кое-куда».

Поттер остался смотреть вслед уходящему другу, не понимая, какая муха его укусила. Со спины к нему подошла девушка с огненными волосами и накрыла его глаза своими ладонями.

— Угадай кто, — услышал он голос любимой.

— Хм… Профессор МакГонагалл? — Не удержался от шутки парень.

— Профессор Дамблдор? Нет? А, ну тогда я знаю, кто это. Я всегда замечал за вами странные наклонности, профессор Снейп.

Джинни прыснула, убрала руки, а затем наигранно надула губки.

— Ты бы ещё Тёмного Лорда назвал.

Гарри обнял любимую и поцеловал в щеку.

— Если бы Волан-де-Морт был таким очаровательным, я бы сдался ему без боя.

— Гарри! Не шути так,— серьёзно сказала девушка. — Посмотри, какая прекрасная погода на улице. Сегодня выпал первый снег, скоро Рождество. Зачем портить такой замечательный день, упоминая это чудовище?

Гарри посмотрел в самые родные ему глаза: в них столько наивности, веры и любви, что непроизвольно сердце лелеет мысль — всё будет хорошо. Скоро война закончится, и они все заживут долго и счастливо. Он будет каждое утро просыпаться в объятиях любимой девушки, воспитывать маленьких неусидчивых детишек, друзья всегда будут рядом, в его жизнь ворвётся радость и приведёт за собой уверенность в завтрашнем дне.

— А почему ты тут один? Где Рон и Гермиона? — златовласка вернула своего парня из мира грёз и мечтаний на грешную землю.

— Они сказали, что им нужно куда-то сходить и удалились.

— Ты хотел сказать «уединились»? — заговорщицки подмигнула Джиневра.

Гарри удивлённо на неё посмотрел.

— Милый, только не делай вид, что ты ничего не знаешь. Я вчера слышала, как мой братец говорил Симусу, что влюбился и не знает, как об этом сказать.

— Странно что мне он об этом ничего не сказал. Может, хотел сделать сюрприз?

Джинни посмотрела на удивлённое лицо парня и только сильней усмехнулась.

— Какой же это сюрприз, если всё настолько предсказуемо? Они уже шестой год, сквозь все невзгоды они вместе, а теперь начали куда-то одновременно пропадать. Не удивлюсь, если скоро они заявят о своих отношениях.

— Я буду только рад, — улыбнулся Гарри.

— Будет здорово, если мы все породнимся и будем жить вместе, — мечтательно продолжала рыжая. — И даже свадьбы вместе сыграем. Представляешь, у алтаря ты, я, Рон и Гермиона… Эй, осторожнее, Малфой.

Слизеринский староста больно задел плечом невнимательную гриффиндорку, когда проходил мимо.

— Смотри, куда прёшь, Уизли! — бросил он вслед.

Джинни покачнулась, но Гарри не дал ей упасть.

— Ты в порядке? — спросил он, удерживая девушку за руку.

Когда она кивнула в знак согласия, Мальчик-Который-Выжил посмотрел вслед слизеринцу.

— Ты видела его лицо? Интересно, что его так разозлило.

Гарри связал бы эту злость с Тёмным Лордом, но у его девушки были свои соображения на этот счёт.

— Наверняка, опять с Пэнси поругался. Их уже больше месяца никто вместе не видел. Паркинсон ходит, как в воду опущенная, а этот вечно пропадает где-нибудь. Мне Лаванда говорила, их расставание — просто вопрос времени.

На самом деле Джинни знала истинную причину злости Малфоя. Более того, боковым зрением девушка видела, как блондин приближался к ним, и нарочно говорила так громко, чтобы он услышал. Джиневра была бы искренне рада, если бы подруга влюбилась в её брата, но значительной помехой этому был слизеринский принц.

* * *

Закутавшись посильнее в черную мантию, парень быстро шагал в сторону слизеринских подземелий. Он нёс маленький мешочек, надеясь скрыть его от посторонних глаз. В этот момент Блейз Забини проклинал друга, на чём свет стоит.

В тот злополучный день, когда был сорван матч по квиддичу, Драко попросил Блейза оказать ему дружескую услугу. Сам тот факт, что Драко Малфой о чём-то попросил, уже настораживал. Но и просьба была непростая, она заключалась в Селените — камне смерти. Так получилось, что отец Блейза работает в Министерстве в отделе особо опасных заклинаний по части черной магии. Поскольку Забини имеет доступ ко всем хранилищам, Драко придумал гениальный план, как подменить опасный камешек на очень похожую подделку.

Изначально Блейз хотел послать его к Мерлиновой бабушке на свидание, но когда Малфой показал метку на левой руке, ситуация резко изменилась. Драко не угрожал ему, не заставлял, просто попросил, и Блейз не смог ему отказать.

Парень не до конца понимал, зачем другу Селенит, но то, что эта странная просьба имеет отношение к Тёмному Лорду, не вызывало сомнений. Так же, как и не вызывало сомнений то, что если Драко не выполнит задание Лорда, его ждёт неминуемая смерть. Это и подтолкнуло Забини к решительным действиям.

Хорошо продуманный план был выполнен идеально и без помех. Парень аккуратно, не касаясь Селенита, вложил камешек, обладающий разрушительной силой в специально заколдованный мешочек, а на его месте оставил похожую безделушку. Вернувшись в Хогвартс, Блейз чуть было не попался Филчу, но и тут судьба была к нему благосклонна, смотритель не стал проверять содержимое его карманов. Теперь осталось самое малое — без приключений добраться до кабинета заклинаний, где сейчас не ведутся занятия и где они с Малфоем договорились встретиться, чтобы передать ему Селенит.

Драко смотрел в окно, дожидаясь друга уже несколько часов. Несмотря на то, что внешне он выглядел совершенно спокойно, в душе парня творился настоящий хаос. Блейз опаздывал, причём сильно.

«Может, план провалился, и его поймали? А вдруг, он по глупости взял камень голыми руками и отправился на тот свет? Нет, он не может быть таким идиотом. Скорее всего, что-то задержало».

Впервые в жизни слизеринец волновался не за себя, а за кого-то. Когда Блейз согласился ему помочь, Драко впервые понял, насколько ошибался относительно друзей. В эту самую минуту он не думал о том, что без Селенита все его планы рухнут, он беспокоился лишь о том, что друг может недооценить смертельную силу камня. Пребывая в волнительном напряжении, парень не заметил, как открылась дверь.

Гермиона Джейн Грейнджер шла по коридору, постоянно натыкаясь на гуляющих студентов. Больше всего ей сейчас хотелось побыть наедине, чтобы подумать над тем, что ей делать дальше, как вести себя при встрече с Малфоем. Без раздумий она шагнула в первый, казавшийся пустым кабинет, и замерла на месте. Спиной к ней стоял виновник той суматохи, что творилась в душе девушки. Немного помедлив, она приняла решение тихонько удалиться, но старая дверь скрипнула от её несмелого движения. Блондин обернулся и заметил её. Отступать было поздно.

— Привет, — робко вымолвила она.

Парень равнодушно посмотрел в её сторону.

— Здравствуй, Грейнджер, — холодно бросил он.

Вот и всё. Хрупкий мир девичьих мечтаний разбился на тысячи осколков. Лучше бы он молчал. Гермионе с головой хватило этого равнодушного взгляда.

— Или тебя теперь можно называть Уизли?

— Что? — непонимающе переспросила она.

— Твои дружки уже вовсю планируют вашу свадьбу.

Гриффиндорка нахмурила брови от негодования.

— И это мне говорит человек, невеста которого уже два года себе свадебное платье подбирает?!

— Какая невеста?

— Паркинсон! Или у тебя их много?

Волна обиды захлестнула девушку с головой. Сейчас она почувствовала себя Золушкой, у которой полуночная сказка развеялась по ветру, а принц превратился в холодную глыбу льда. Вот такая грустная, совсем недетская сказка. Гермиона знала, сколько поклонниц у слизеринского старосты, но никогда бы не подумала, что когда-нибудь пополнит их ряды.

— Но я не люблю Пэнси! — Сам не зная зачем, парень начал оправдываться.

И пусть это ему совсем не свойственно, но Драко не хотел, чтобы она думала, будто всполохнувшая между ними искра, совершенно ничего для него не значит. А она так и подумала, это легко читалось в карих глазах гриффиндорки.

— А я не люблю Рона, — вторила ему девушка.

Повисла напряженная пауза. Каждый из них буравил взглядом другого. После небольших волевых усилий, Малфой всё же нарушил тишину.

— Ты серьёзно?

Гермиона на миг задумалась, но только на миг.

— Нет, я, конечно, люблю Рона.

Лицо блондина перекосило после этих слов.

-И Гарри я люблю, и Джинни, и всех своих друзей. Они — неотъемлемая часть моей жизни и…

Договорить гриффиндорка не успела, додумать, впрочем, тоже, поскольку Драко прервал её лекцию о любви к ближнему, перейдя сразу к практической основе курса. Страстно прижимая девушку к себе, он продолжил поцелуй с «русалкой», который был так бесцеремонно прерван вчера первокурсником. Причем, продолжил с того места, на котором остановился. Запустив руку в каштановые кудри, он без спроса проник в её рот и упорно демонстрировал, как сильно успел соскучиться за те несколько часов, что они не виделись. Девушка охотно отвечала на поцелуй, забыв обо всём на свете. Она непроизвольно водила рукой по спине парня, даже не подозревая о том, какое наслаждение ему приносит это незамысловатое движение. Драко отметил про себя, что ещё ни одной девушке не удавалось так легко завести его, но углублять поцелуй он не стал. Существовала между ними невидимая нить, которую парень боялся нарушить.

Прервав упоительный поцелуй, Малфой прикоснулся лбом ко лбу девушки и неотрывно смотрел в глаза цвета топаза.

— Я скучал, — шепотом произнёс он.

— Я тоже.

Всё пошло не так, как планировала Гермиона. Не было никаких выяснений отношений, громких слов о любви. К чему слова? Слова — ничего незначащий пустой звук, а истина — это сердца стук. Девушка зачарованно смотрела в омут его глаз, слушая мелодию их сердец. А парень водил рукой по её щеке, любуясь каждой чертой далеко не изящного и несовершенного, но самого красивого для него лица. В этот момент всё казалось неважным. То, что за окном идёт война, в которой влюблённые ещё с самого рождения оказались по разные стороны баррикад, меркло рядом с тем чувством счастья, которое каждый из них испытывал, находясь в объятиях другого.

С коридора послышались шаги, и Гермиона, соблюдая меры предосторожности, отошла от парня на приличное расстояние, от чего Драко почувствовал пустоту не только возле, но и внутри себя. Ему хотелось, отбросив дурацкие предрассудки, подойти и обнять хрупкую девушку ещё крепче, чем минуту назад, и никогда больше её не выпускать из своих рук.

Дверь кабинета левитации отворилась, и в неё почти влетел Блейз Забини. Увидев, что Драко там не один, парень немного опешил.

— Извините, что прерываю ваше обсуждение обязанностей старост, — начал он, решив, что гриффиндорская староста пребывает здесь именно по этой причине. — Но мне нужно поговорить с тобой, Драко. Срочно.

После этих слов брюнет вышел и закрыл за собой дверь. Малфой с извиняющимся видом посмотрел на Гермиону.

— Тебе нужно идти, — сказала вместо него девушка.

Драко лишь коротко кивнул, направляясь в сторону двери, но потом, все же не удержался, быстрым шагом он вернулся обратно к девушке и коснулся её губ своими. Затем, ничего не говоря, так же быстро удалился вслед за другом. Гермиона провела пальцем по губам, которые ещё горели от его короткого, но пылкого поцелуя. Больше она не видела перед собой гордого и высокомерного слизеринца, теперь Малфой казался ей похожим на простого влюблённого мальчишку. Теплая улыбка озарила её счастливое личико.

* * *

По мальчишеской спальне раздавался приглушенный звук тихого храпа, который доносился от кровати Симуса. Сидя на своей кровати, Гарри уже несколько раз собирался достать Карту Мародёров и узнать, где его лучшего друга черти носят. И когда с этим желанием стало просто невозможно бороться, Рон тихонько, чтобы не разбудить однокурсников, вошел в спальню.

— Это называется «увидимся чуть позже»? — спросил Гарри.

— Прости. Немного задержался, — спокойно ответил рыжий и принялся готовиться ко сну.

— Немного? Рон, я, конечно, понимаю, что для влюблённых время летит незаметно, но вы с Гермионой могли бы хоть изредка вспоминать о друзьях! — не выдержал парень.

— Причём тут Гермиона? — не подумав, спросил Уизли и тут же покраснел.

— Как это причём? А кто же тогда та девушка, которой ты боишься признаться в любви?

Рон опустил глаза на пол и начал теребить край рукава своей пижамы.

— Рон?!

— Луна, — тихо сказал он.

Гарри несколько секунд просто внимательно смотрел на друга, считая, будто ему послышалось имя девушки, которое он меньше всего ожидал услышать.

— Луна, которая Лавгуд? — недоумевая, решил уточнить Поттер.

-Нет. Луна, которая на небе, — обиженно фыркнул Рон. — А ты что-то имеешь против?

— Нет, конечно, нет. Просто это так неожиданно, — оправдывался Гарри.

— Для меня и самого это большая неожиданность. Просто живёшь себе своей жизнью, каждый день видишь эту девушку. Всё кажется таким естественным, привычным. А потом раз — и ты понимаешь, что уже не можешь жить без неё, — мечтательно произнёс Рональд.

— Ты не представляешь, насколько хорошо я тебя понимаю. У меня с Джинни так же было. Будет просто замечательно, если ты и Луна… стоп! Если твоя тайна заключалась в Луне, то, что же тогда скрывает Гермиона?

— Гермиона что-то скрывает? — сонно спросил Рон, который из-за своих чувств к длинноволосой девушке не замечал того, что творится под носом.

— Да, и завтра мы это выясним. Зайдём к ней перед завтраком и обо всем поговорим. Только нужно бы зайти пораньше, — рассуждал вслух прирожденный стратег Поттер. — Чтобы она не увильнула он нас, выполняя обязанности старосты. Точно! Зайдём к ней часиков в шесть.

Рон, почти погрузившийся в объятия Морфея, чуть не подпрыгнул на кровати после такого заявления.

— Гарри, помилуй, каждый раз в шесть утра я веду неравные бои с кроватью, подушкой и одеялом. Причём они всегда побеждают, потому что их больше.

— А ты магию примени, — буркнул Гарри и накрылся с головой одеялом, давая понять, что разговор окончен.

На следующее утро Гарри Поттер буквально за уши вытаскивал своего друга из тёплой постели. Не смотря на все доводы Рона, что нормальные люди в это время ещё спят, Гермиона оказалась ранней птичкой, и комната гриффиндорской старосты пустовала. Под недовольные возгласы друга Гарри

вернулся в гостиную.

Драко с самого утра не спалось. Парень прогуливался по Хогвартс и продумывал свой план до мельчайших деталей, с каждой секундой всё больше понимая, на что обречен. Однако менять своё решение он не стал. Разумеется, ему не под силу собственноручно уничтожить Волан-де-Морта, но нанести ему серьёзный ущерб он просто обязан. В глубине души слизеринец очень надеялся на то, что знаменитый Мальчик-Который-Выжил, действительно в состоянии одолеть Тёмного Лорда. Тогда его жертва, жертва родителей Гарри Поттера, Сириуса Блэка и многих других людей не пропадёт даром.

— Драко, — звонкий женский голосок вывел парня из раздумий.

— Доброе утро, Пэнси.

Девушка подошла поближе и взволновано посмотрела на парня, с которым ещё совсем недавно хотела связать свою судьбу.

— Как ты? — только и спросила она.

Драко посмотрел в знакомое с детства личико и понял, что откладывать этот разговор дальше нет смысла. Пэнси Паркинсон была ему очень дорога, она всегда понимала парня, поддерживала, и могла бы стать для него идеальной партией, но он не хотел портить жизнь подруге, просто позволяя ей любить себя.

— Пэнс, я знаю, мы редко виделись последним временем, и ты наверняка обижаешься на меня…

Девушка знала, что за этим последует, знала, что он не любит её, но не хотела этого слышать. Она предпочитала оставаться в слепом неведенье, не слыша равнодушных фраз о том, что её любовь всегда была и будет безответной.

— Ну, что ты, как я могу обижаться на тебя? Я ведь всё прекрасно понимаю. Отец рассказал мне, что Тёмный Лорд поручил тебе какую-то миссию. Ты, должно быть, именно ею сейчас и занят.

-Ага, поручил, — сквозь зубы процедил Драко.

Пэнси взяла руку парня и принялась аккуратно расстёгивать пуговицы на рукаве мантии.

— Можно я посмотрю? — невзначай спросила она.

Когда последняя пуговица на рукаве была расстёгнута, глубокая рана в виде метки открылась широкому взору. Девушка смотрела на неё с примесью восторга и ужаса одновременно. Парень, напротив, старался даже не смотреть на клеймо, что «украшало» левую руку.

— Мисс Грейнджер, — раздался голос профессора МакГонагалл в другом конце коридора.

Девушка, которая стала случайным свидетелем этой картины, отрешенно повернулась на звук своего имени.

— Мисс Грейнджер, — раздался голос профессора МакГонагалл в другом конце коридора.

Девушка, которая стала случайным свидетелем этой картины, отрешенно повернулась на звук собственного имени. Боковым зрением она видела, как парень резким движением руки скрыл предмет их обсуждения от посторонних глаз. Но было уже слишком поздно. Она всё видела. Тупая боль раздавалась по всему телу, воспоминания прошедших дней эхом вторили ей, терзая душу. Она медленно приближалась профессору трансфигурации, пытаясь хоть немного собраться и прийти в себя. Ноги стали подкашиваться, каждое движение давалось очень тяжело. Перед глазами всё та же картина — ужасная метка на левой руке слизеринца.

— Вот списки студентов, которым нельзя посещать Хогсмид на этих выходных, — сказала профессор, протягивая девушке четыре листа пергамента.

«Отец рассказал мне, что Тёмный Лорд поручил тебе какую-то миссию. Ты, должно быть, именно ею сейчас и занят».

Выходит, Гарри с самого начала был прав в своей догадке — Драко стал Пожирателем Смерти, как и его отец. А разговор со Снейпом… не исключено, что он был попросту подстроен для не в меру любопытной гриффиндорки.

«Возможно, именно через меня Малфой планировал подобраться к Гарри. Я была такой идиоткой, когда поверила в его невиновность. Они соврали — эти серые, как зимнее небо, глаза».

Девушка протянула руку, чтобы забрать у своего декана списки студентов.

«Хотя, в чём, собственно, заключается его ложь? Он ведь ничего не говорил, ни единого слова о любви. Я сама себе всё нафантазировала. Я сама во всём виновата».

Горькая усмешка отразилась на её лице, глаза заблестели, но она не позволит, рвущимся наружу слезам, продемонстрировать собственную слабость в этот миг. Только не сейчас.

— Мисс Грейнджер, вы себя нормально чувствуете? Вы какая-то бледная. Может, стоит обратиться к врачу? — заботливо поинтересовалась профессор МакГонагалл, всматриваясь в лицо своей любимой ученицы.

Гермиона собрала всю свою волю в кулак и заставила себя безмятежно улыбнуться.

— Я в порядке, профессор. Я в полном порядке, — повторила она чуточку громче, чтобы услышала парочка, стоящая за спиной.

— А зачем четыре пергамента? — Девушка обратила внимание на то, что держала в руках.

Декан Гриффиндора лишь глубоко вздохнула, подозревая, что девушка сильно переутомилась.

— На одном из пергаментов — нарушители школьных правил с Гриффиндора, на остальных — с других факультетов. Будьте так любезны, отдать списки старостам.

Гермиона послушно кивнула и сразу отыскала пергамент для старосты, стоящего за спиной. За МакГонагалл уже и след простыл, а она всё никак не могла повернуться, и встретится лицом к лицу с тем, кого ещё вчера так страстно целовала, с тем, кто разбил её сердце на тысячи осколков. Внешне она пыталась сохранять спокойствие, но в душе её всю колотило. Казалось, вот-вот и земля уйдёт из-под ног.

Пэнси Паркинсон услышала голос профессора МакГонагалл и с ужасом заметила недалеко от себя гриффиндорскую старосту, которая оказалась не в том месте и не в то время. Как давно она здесь находится — неизвестно, но то, что девушка видела метку, не оставляло сомнений. Когда Грейнджер подошла к своему декану, Пэнси была уверена, что сейчас она обо всём расскажет, и у Драко будут большие проблемы. В блондинистой головке промелькнула мысль напугать эту зазнайку так, чтобы боялась даже рот раскрыть. Но припугнуть члена Отряда Дамблдора и, как недавно выяснилось, Ордена Феникса, которая лицом к лицу сражалась с Пожирателями Смерти в министерстве? Даже мысль об этом — абсурдна. Однако, похоже на то, что о странностях гриффиндорцев на Слизерине не зря ходят легенды. Девушка не только ничего не рассказала, но и сделала вид, будто ничего не видела и не слышала. Пэнси в нервном напряжении следила за тем, как удаляется фигура Минервы МакГонагалл. Сейчас весь вопрос заключался лишь в том, что же предпримет её любимая ученица. Гермиона, как назло, стояла, не поворачиваясь, и смотрела на листы пергамента, которые держала в руках.

«Мерлин, что она там копается?» — Пэнси уже начинала выходить из себя.

Пытаясь успокоиться, слизеринка посмотрела на Драко и в очередной раз удивилась его умению держать эмоции под контролем. Парень смотрел на гриффиндорку пустым, ничего не выражающим взглядом, до тех пор, пока она не обернулась и не зашагала в сторону умолкнувшей пары. Гермиона, наконец-таки, нашла в себе силы для того, чтобы сыграть небольшую роль в импровизированном театре двух актёров. Она всегда была и будет сильной, даже тогда, когда хочется закричать от боли. Медленно приближаясь, девушка смотрела прямо в глаза Малфою, но уже не с восхищением. В омуте её карих глаз не было ничего, кроме безразличия.

— Это просили передать тебе, — она и сама удивилась тому, как холодно прозвучал голос.

Единственное, чего сейчас хотелось Гермионе, — это убежать в свою комнату и несколько дней не выходить оттуда, а слизеринец, так некстати, медлил с этим чертовым списком.

Сказать, что Пэнси была удивлена таким поведением гриффиндорки — ничего не сказать. Она была просто ошарашена! В попытке найти хоть какие-то объяснения происходящему, девушка перевела взгляд на своего парня и увидела в его глазах… боль. Да, именно такими были его глаза, когда Люциус оскорблял Нарциссу, и сейчас именно такими глазами он смотрел на Грейнджер. Не проронив ни звука, парень медленно протянул руку и забрал список провинившихся студентов, а Гермиона поспешно направилась как можно дальше отсюда.

Теперь все мозаики сплелись воедино. Пэнси отчётливо понимала, что Драко начал её избегать именно после поездки в сиротский приют вместе с грязнокровкой. Паркинсон всегда знала, что парень не любит её, и тайно боялась того момента, когда он встретит другую девушку, которая сумеет пробудить в нём эти чувства. Но она была уверена, что эта девушка должна оказаться более совершенной и чистокровной, чем она сама. И эта неприятная неожиданность, в виде далеко не идеальной грязнокровной зубрилки, с копной непослушных каштановых волос повергла слизеринку в шок. Большего унижения она за всю жизнь не испытывала.

— Грейнджер, — окликнула она гриффиндорку, которая остановилась, но оборачиваться не стала. — Разве родители не учили тебя, что подслушивать чужие разговоры некрасиво?

Драко дернул подругу за руку, заставляя замолчать, но это явно не входило в планы блондинки, которая уже находилась на грани истерики.

— Чего молчишь? Сказать нечего? — выкрикнула она, высвобождая руку. — Ты не достойна, даже дышать тем же воздухом, что и я, грязнокровка.

Гермиона стояла молча, понимая, что так просто ей отсюда не уйти. Слова слизеринки резали без ножа, но дело заключалось даже не в чистоте крови, а в том, что так будет продолжаться всегда. Магглорождённые никогда не станут на одну ступеньку с чистокровными волшебниками, как бы она ни старалась, сколько бы ни доказывала. Такие, как Малфой или Паркинсон, всегда будут считаться лучше, и с этой несправедливостью она никогда не сможет смириться.

— Нет, мои родители, магглы, этому меня не учили! — сказала гриффиндорка, резко обернувшись. — А ещё они не учили меня лгать, убивать и на каждом углу орать о своей крови. Так что тебе и таким же чистокровным, как и ты, нужно ещё десять раз умыться прежде, чем судить о том, кто из нас чего достоин.

После этих слов держаться больше не было сил, Гермиона убежала следом за профессором МакГонагалл, оставляя последнее слово за собой.

Малфой ещё долго смотрел ей вслед, потом, ничего не говоря, просто развернулся и ушел. Сидя в прохладной аудитории, он обдумывал её слова. Мир аристократии, чистокровности, а так же «власти ради власти», которому учил его отец, разрушился прямо на глазах. Драко посмотрел на пустую парту, за которой всегда сидела Гермиона. Девушка на занятия так и не явилась, Поттер с Уизли постоянно переговаривались по поводу того, где она может находиться, за что их факультет лишился нескольких десятков баллов. Как только прозвенел звонок, они выбежали из аудитории искать подругу. Драко тоже вышел в этих целях, но ему не надо было искать, он просто знал, куда нужно идти.

Он шел в сторону кабинета, в котором уже давно не проводились занятия. Что-то подсказывало ему, что девушка именно там. Спустившись по лестнице, он пошел вдоль пустынных аудиторий, и вдруг, почувствовал сильную боль, которая пульсом била по вене. Левая рука горела так, что хотелось её отрезать. Казалось, будто что-то под кожей рвётся наружу. Малфой не смог удержать равновесие и упал на колени, крепко сдавливая руку. В голове раздался звон тысячи колоколов, а за ним тихий шипящий голос.

«Время пришло. Сегодня ты совершишь убийство и докажешь мне свою преданность».

Как только голос умолк, к Драко снова вернулась возможность дышать. В голове ещё слышался звон, но боль в руке постепенно проходила. Мысленно повторяя давно продуманный план, он пытался вспомнить каждую деталь, чтобы не допустить случайных жертв. Относительно себя он даже не думал, ведь если его не убьют Пожиратели Смерти, то, без сомнений, это сделает сам Темный Лорд.

«С помощью древнего заклятия стихий я сотворю сильную бурю, которая взломает магическое поле, защищающее Хогвартс. Все ученики будут эвакуированы в западную часть замка, а в северной никого не будет. Туда-то я и поведу Пожирателей проводить похоронный обряд».

Времени у него оставалось немного, поэтому парень вернулся в подземелье, чтобы всё подготовить, уходя всё дальше и дальше от кабинета, в котором сидела Гермиона. С печалью он осознавал, что так будет даже лучше. Пусть лучше девушка ненавидит его, чем грустит, когда его не станет. Драко не хотел видеть слёзы в карих глазах. Это было, пожалуй, хуже смерти для него.

Гарри и Рон обыскали весь Хогвартс, расспросили всех знакомых, но никто девушку не видел. После обеда к поискам подключились Джинни, Луна и Невилл, которые предложили разъединиться, чтобы проверить все места, где обычно бывала гриффиндорка. Тщетно. Гермиона, как сквозь землю провалилась. Все были очень обеспокоены. Гарри уже собрался идти к директору и заявлять о пропаже, как вдруг услышал за дверью кабинета заклинаний чей-то всхлип.

— Гермиона? Почему ты здесь? Ты не представляешь, как мы волновались!

Парень обрадовался тому, что с подругой ничего плохого не случилось, но как только он увидел, что девушка поспешно вытерла слёзы, к нему вернулось привычное волнение.

— Что случилось? Кто тебя обидел? — спросил он, подходя поближе.

Гермиона по-дружески обняла Гарри, и ещё сильнее расплакалась у него на плече.

— Жизнь меня обидела, — сквозь слёзы сказала она. — Мозгами обделила!

— Если это говоришь ты, то, что же остаётся нам с Роном? — Пытался приободрить её Поттер.

Он непонимающе смотрел на девушку, которая никак не могла успокоиться. Её слёзы сильно намочили рубашку друга, однако она этого даже замечала.

— Гермиона, скажи мне, что произошло! Я понимаю, что в последнее время мы мало общались, но это не значит, что наша дружба ослабла. Я всегда готов тебя выслушать и поддержать. Знай, что бы ни случилось, мы всегда будем друзьями.

— Я знаю, Гарри, знаю, — тихо сказала она. — Только ни о чём меня сейчас не спрашивай. Когда я буду готова, то сама тебе всё расскажу.

Поттер был обескуражен её словами, но виду не подал. Вечно уверенную в себе, всезнающую Гермиону Грейнджер такой подавленной, он ещё никогда в жизни не видел. Дверь кабинета слегка приоткрылась, и за ней показалась подошедшая на звук голосов Джинни Уизли.

— Хвала Мерлину, ты нашлась.

Гермиона вяло улыбнулась подруге, а Гарри за её спиной лишь неопределённо пожал плечами, показывая таким образом, что не понимает причину её угнетённого состояния.

— Гарри, думаю, ты должен сказать Рону и остальным, что с Гермионой всё в порядке. А то, они там себе места не находят, — сказала Джинни, намекая, что хочет поговорить с подругой наедине.

— Конечно, иначе они весь Хогвартс на уши поставят, — понимающе ответил он.

Как только за Гарри закрылась дверь, Джинни без лишних предисловий напрямую заговорила с подругой.

— Это из-за Малфоя?

Гермиона коротко кивнула в знак согласия.

— Я — просто наивная дура. Как можно было поверить человеку, который всю жизнь унижал тебя, да ещё и влюбиться в него, при этом? Он — Пожиратель Смерти, теперь я это точно знаю. А ведь из-за меня могло случиться что-то страшное.

— Не вини себя. Я и сама было поверила, что хорёк изменился. Знаешь, Гермиона, когда жизнь дает тебе сотни причин, чтобы плакать, покажи ей, что у тебя есть тысячи причин, чтобы улыбаться. Посмотри на это с другой стороны — теперь мы точно знаем, кого следует опасаться.

— Снейп тоже Пожиратель.

— Это уже давно не новость, — напомнила Джинни.

— Думаю, стоит рассказать Дамблдору, пока ничего не произошло, — здравый смысл начал возвращаться к самой рассудительной ученице Хогвартса. — Мерлин, как же это больно осознавать, что Он враг!

— Но это — жизненный опыт, пусть и не самый приятный.

Хоть Джинни Уизли и была самой младшей, среди четвёрки неразлучных гриффиндорцев, но разбиралась в делах сердечных, пожалуй, лучше всех.

— Тебе поможет только время. Оно лечит.

Гермиона с подозрением посмотрела на подругу.

— Но ты же тоже не могла долгое время быть с любимым. И что, время вылечило?

Девушка задумалась над своими словами: «Врут всё люди! Время не лечит, оно калечит. Но Гермионе не стоит об этом знать. Впрочем, влюбляться в Малфоя ей тоже не стоило».

— Это разные вещи, — резюмировала она.

Девушки ещё долго говорили и, спустя некоторое время, Гермионе действительно стало немного легче. Ведь это — именно то, чего ей уже давно не хватало. Выговориться. Ничего не боясь, просто признаться в своих чувствах, причем признаться в первую очередь себе. Гриффиндорки даже не заметили, как солнце скрылось за горизонтом.

К ним в кабинет влетел запыхавшийся Невилл.

— Почему вы всё ещё здесь? Разве вы не слышали, что сказал директор? — Немного отдышавшись, быстро спросил он.

— Невилл, успокойся. Что случилось? Что сказал Дамблдор?

— На улице страшная гроза, затопило северную часть замка. В результате этой бури вышла из строя магическая система защиты Хогвартса. Директор приказал всем ученикам срочно прибыть в западную часть замка. Мы с Гарри и Роном были уже там, когда заметили, что вас всё ещё нет, и отправились на ваши поиски.

Девушки принялись поспешно собираться к выходу.

— Быстрее, — подгонял их Невилл. — Парни решили проверить гостиную Гриффиндора и большой зал, но они уже наверняка должны идти сюда.

Не понимая, откуда появилась такая сильная буря, все трое направились навстречу Рону и Гарри, чтобы присоединиться к остальным ученикам.

Среди раскатов грома, сильного ветра и проливного дождя трудно было уличить фигуры девяти человек в тёмных мантиях и масках. Пожиратели смерти прибыли к фасаду Хогвартса и остановились в нерешительности подойти ближе. Им было хорошо известно о древней системе защиты, охраняющей школу чародейства и волшебства. Среди прочих, провести похоронный ритуал прибыли Лестрейнж, Грейбек и Нотт, которые были самыми близкими приспешниками Темного Лорда. Они были уверены, что Малфой-младший выманит Дамблдора за пределы замка, и новость о том, что им приходится стоять здесь и ждать с моря погоды, которая, между прочим, абсолютно не располагала к долгим ожиданиям, привела их в ярость.

Из замка вышел человек, одетый в форму Слизерина и медленно приближался к ожидавшим его волшебникам.

— Вы так и будете там стоять? — обратился он к Пожирателям.

— Мальчишка, — прошипела разъяренная Белатрисса таким тоном, будто сказала самое страшное ругательство. — Моргана бы тебя побрала! Ты даже не подумал о системе защиты Хогвартса.

Драко достал из кармана мантии волшебную палочку, и направил её на маленькую птичку, которая не могла справиться с сильным порывом ветра и улететь подальше отсюда. Одним взмахом руки парень переправил ее прямо на порог замка.

— О какой системе защиты? — лениво спросил при этом он свою тетушку.

Увидев подобную картину, на лице Фенрира появилась злая ухмылка. Ведь в замке сейчас полно грязнокровок и детей предателей крови, а значит, одним убийством дело не обойдётся. Недолго думая, все Пожиратели направились к школе, где без особых проблем вошли в центральный вход.

Пока деканы факультетов подсчитывали своих студентов, Дамблдор смотрел в окно на разбушевавшуюся стихию, осознавая тот факт, что она не могла появиться сама по себе. Её, скорее всего, кто-то наколдовал, но на то, чтобы с этим разобраться, нужно время, которого, в связи с уязвимостью замка, как раз и не хватало. Первая задача директора была — спасти своих учеников, а уже потом он планировал приступить к восстановлению Хогвартса и борьбе с бурей, созданной с помощью чёрной магии.

К директору подошел профессор зельеваренья и так тихо, чтобы никто кроме него не слышал, сказал:

— Плохие новости. Поттер и его компания так и не вернулись. Я опросил своих студентов — Драко после обеда никто не видел.

— Ты хочешь сказать, что на Слизерине нет ни одного студента, который знает, где может находиться их староста?

Снейп покосился на детей, стоящих позади него. Дверь, отделяющую западное крыло от остальной части замка давно пора было уже наглухо закрыть заклинанием, но преподаватели ждали опоздавших студентов.

— Забини сказал, что Малфою срочно нужно было поехать домой, но это была самая жалкая ложь, которую я только слышал. Он что-то знает, я в этом уверен.

— Так узнай, что скрывает твой студент.

— Уже пытался. Молчит, прикрывает друга. Думаю, зелье пятиминутной правды развяжет ему язык, — сказал Северус, глядя на директора в ожидании согласия на применение зелья.

Среди раскатов грома на улице промелькнула вспышка зелёного света, а следом за ней на небе образовалось очертание огромного черепа, изо рта которого выползает змея.

— Смотрите, над школой метка, — прокричал кто-то из первокурсников.

Среди студентов началась настоящая паника, они все в ужасе толпились друг к другу.

— Больше в этом нет необходимости, — мрачно сказал Дамблдор Снейпу.

Несмотря на нервное напряжение, преподавателям всё же удалось уговорить своих студентов сохранять спокойствие. Дамблдор принял решение отправиться на поиски, так и не вернувшихся студентов Гриффиндора, но сделать этого не успел, так как в скованной тишине послышались звуки шагов. Закрыть ворота они не успели, а звуки приближающихся шагов нескольких человек раздавались всё громче и громче.

«Только не это», — подумала профессор МакГонагалл, стоящая позади директора.

— Поттер, напомните мне завтра, снять с вашего факультета баллы, — сказал Снейп, как только пятёрка гриффиндорцев вышла из тени.

— За что?

Облегчённо вздохнув, профессор МакГонагалл бросилась помогать директору, запечатывать заклинанием дверь, чтобы обезопасить студентов. Только сейчас Рон заметил, в каком ужасе пребывают остальные.

— В то время как Пожиратели Смерти бороздят по просторам Хогвартса, мы вынуждены рисковать сотнями жизней, ожидая, пока Золотой Мальчик соизволит присоединиться к нам. И у вас ещё хватает наглости спрашивать за что?

Гарри удивлённо посмотрел на крепко запертую дверь, через которую они только что вошли.

— В замке Пожиратели?

— Да, и если вы будете продолжать делать глупости, то я лично отдам вас в руки Тёмному Лорду.

— Извините, профессор, — вмешалась в их спор Гермиона. — Это моя вина.

Снейп осмотрел девушку внимательным взглядом и после секунды раздумий задал странный на первый взгляд вопрос.

— А вы случайно не знаете, мисс, где сейчас может быть мистер Малфой?

— А разве его здесь нет?

— Если бы он был здесь, я бы не спрашивал, — бросил зельевар, и направился к другим преподавателям.

Случайно зародившаяся в его голове догадка, казалась безумной, он уже и сам жалел, что задал этот вопрос девушке.

Десять человек, во главе с Драко Малфоем, шли в сторону астрономической башни. По дороге им не встретился ни один студент, что вызвало немалое подозрение у Фенрира относительно младшего Малфоя. Всё казалось слишком идеальным: вышедшее из строя магическое поле, беспрепятственное передвижение по Хогвартсу, даже волшебники на картинах, и те сбежали из своих привычных мест в другую часть замка. Фенрир покосился на самого молодого из Пожирателей, но ничего, кроме холодной решительности в его глазах, не заметил. Конечно, Волан-де-Морт наградил парня меткой, однако это вовсе не значит, что ему можно доверять. В рядах Пожирателей Смерти всегда велась невидимая борьба за расположение Тёмного Лорда. И каждый из них пытался не только доказать свою исключительную преданность хозяину, но и хорошенько «искупать в грязи» остальных.

Как только волшебники поднялись на астрономическую башню, волна негодования захлестнула не только Фенрира.

— А где же старик? — оглядевшись, спросил Нотт.

— Имей терпение, — как ни в чём не бывало, ответил Драко. — Сейчас я его приведу.

После этих слов он покинул башню, но уходить далеко не стал. Прикрыв за собой дверь, парень принялся быстро произносить заклинание, чтобы оставшиеся внутри волшебники не смогли выбраться наружу.

Фенрир нервно расхаживал вдоль комнаты, неприятные предчувствия всё больше и больше одолевали оборотня. Белатрисса Лестрейнж, напротив, не скрывала веселья от того, что будет лично проводить похоронный обряд над одним из самых могущественных волшебников столетия. Напевая про себя только что придуманную ею песенку на кровавый мотив, женщина в предвкушении предстоящего события рассматривала разные безделушки, потерянные в башне невнимательными студентами. Вдруг её внимание привлёк маленький блестящий камешек, лежащий среди них. Блеск драгоценного камня так и притягивал к себе, чарующе манил своими оттенками. Белатрисса беспечно взяла Селенит, даже не подозревая о том, какой разрушительной силой он обладает. Когда она приблизила к себе камень, чтобы получше его рассмотреть, то уже не могла отвести глаз. Что-то не позволяло ей это сделать, что-то выветрило все мысли из головы безумной женщины. Она так и застыла, глядя на Селенит. Заметив это, Фенрир хотел забрать странный камень из рук Белатриссы, но она только сильнее сжала ладонь. Оборотень продолжил свои попытки, и в результате камешек упал на пол, но не разбился. Покатившись немного по комнате, он остановился, и в этот момент, прямо над ним открылась чёрная дыра, которая вырвала душу из стоящего неподалёку Пожирателя и поглотила её. Остальные восемь волшебников мигом бросились к выходу из башни, который по непонятной для них причине, оказался закрыт.

Пожиратели атаковали различными заклинаниями неприступную дверь. Поначалу просто пытались её открыть, потом — взломать, но это не дало никаких результатов, поскольку Малфой, стоящий по ту сторону, крепко удерживал дверь. Он слышал их проклятия, предсмертные крики, и продолжал заколдовывать дверь, что с каждой секундой давалось всё сложнее и сложнее. Когда парень почувствовал, что его силы уже на исходе, крики прекратились. Подождав несколько минут для предосторожности, он снял заклятие с двери, а затем открыл её.

На полу лежало девять тел, и неподалёку от них — Селенит, внутри которого находились девять душ, жестоко оторванных от этих самых тел. Драко осторожно взял маленький камешек, который стал могилой для опасных преступников. Казалось, будто их голоса до сих пор звучат в астрономической башне. Девять Пожирателей Смерти, девять лучших из лучших воинов для Волан-де-Морта, девять худших из худших чудовищ для всего магического мира. Драко вышел на балкон, намереваясь довести до конца свой план.

«Нельзя допустить, чтобы эти души вырвались на волю, или, чтобы Селенит нашел кто-то посторонний, так как это неизбежно приведёт к новым жертвам».

Малфой разжал ладонь, и камень, упав с огромной высоты, разбился на тысячи осколков, а души погибших развеялись по ветру. На лице юноши расцвела кривоватая усмешка — он представил себе выражение лица Темного Лорда, когда тот узнает, что остался без своих самых сильных магов. Безусловно, Волан-де-Морт был очень умён, чтобы придумывать планы захвата мира, но, в то же время, очень стар, чтобы самостоятельно их осуществлять. Для этой роли идеально подходили Пожиратели Смерти, они были его руками, и сейчас темный маг стал, как никогда уязвим.

Драко почувствовал сильную слабость по всему телу и решил отправиться прямиком в свою спальню. Сегодняшней ночью ушло слишком много сил, и ему просто необходимо было отдохнуть. Возвращаясь в центральную часть замка, он с удивлением заметил, что Дамблдор уже расправился с бурей, а авроры прочесали большую часть замка, так как студентам разрешили вернуться в свои гостиные. Но это мало волновало парня, который уверенно прошел мимо всё ещё напуганных учеников.

Вдруг он резко остановился. Боль в руке разогнала все остатки усталости. Змеиный голос снова раздался в голове Драко, только на этот раз боль не прекратилась даже после того, как он исчез. Малфой крепко удерживал руку, метка на которой, начала кровоточить.

«Уже знает», — подумал он.

И действительно, Волан-де-Морт приказал Драко срочно явиться к нему. Больше он ничего не сказал, но этого и не требовалось, ярость превратила звук его голоса на змеиное шипение. Малфой прекрасно осознавал, что метка теперь всегда будет соединять его с Темным Лордом, поэтому сбежать от него не удастся.

«Будь, что будет», — решил он, отправляясь на встречу с чудовищем всех времён и народов, а вместе с тем — на встречу с собственной смертью.

Рука горела, голова раскалывалась на части, а тело ломило, напоминая об усталости. В таком состоянии парень брёл в сторону выхода из Хогвартса, случайно задев при этом девушку, которая проходила мимо. Драко бросил через плечо слова извинения, даже не обратив внимания на то, кому они были адресованы, и вышел из замка. Гермиона в оцепенении следила за тем, как он, шатаясь, удаляется, оставляя за собой красную дорожку, состоящую из его крови. Сейчас вся обида на Малфоя исчезла, оставляя место только беспокойству о нём. Понимая, что он направляется отнюдь не в больничное крыло, гриффиндорка решила проследить за ним. Как только Малфой покинул пределы Хогвартса, он попытался представить в воображении место, в котором обычно проводились собрания Пожирателей, но оказался слишком слаб, чтобы вот так просто аппарировать. Через несколько минут он бросил свои попытки, и назвал это место вслух, и лишь после этого почувствовал, как земля уходит из-под ног. Отчётливо услышав адрес, Гермиона, немного помедлив, отправилась следом.

— Что ты об этом думаешь, Аластор? — обратился Дамблдор к старому аврору.

Опознав все девять тел, Хмури, вот уже полчаса, безуспешно пытался выяснить причину смерти, поскольку не было ни единой улики, говорящей о том, что велась борьба в астрономической башне.

— Лихо их отделали, — проанализировал он. — Кто бы это ни был, ему прямая дорога в аврорат.

Авроры так и не смогли установить причинно-следственную связь и просто констатировали факт смерти. Метку над школой убрали ещё до приезда журналистов, чтобы не поднимать лишний шум. Когда Дамблдор отвечал на вопросы Риты Скитер, в который раз уверяя, что пострадавших нет, и детям ничего не угрожает, то краем глаза увидел, как Северус Снейп с болью на лице схватился за левую руку. Извинившись перед назойливыми журналистами, директор подошел к зельевару.

— Что случилось? — еле слышно спросил он.

Лицо Снейпа приняло невозмутимый вид перед вспышками камер, хотя боль почему-то не отпускала.

— Кажется, кое-кто уже в курсе. Судя по голосу, вызывает на ковер.

— Альбус, сэр, так кто же, по-вашему, остановил Пожирателей? — Не унималась Скитер.

— Это правда, что над школой видели метку? — Вторили ей

другие журналисты.

— Будь осторожен, — одними губами сказал Дамблдор, после чего продолжил отвечать на вопросы.

Снейп, чуть было не рассмеялся над этими словами. «Будь осторожен». Как можно быть осторожным, когда отправляешься на встречу с чудовищем, совершенно не зная, что от него ожидать?

Поскольку Темный Лорд ждать не любит, Северус прибавил ходу и уже через несколько минут аппарировал на внеплановое собрание Упивающихся Смертью. Первое, что бросилось ему в глаза, — это отрешенное лицо Малфоя-младшего. Драко смотрел на снег, мягко стелящийся под ноги, в глазах его была пустота. А вот старший, напротив, выглядел очень нервным, аристократическое спокойствие Люциуса сейчас бесследно исчезало прямо на глазах. Старший Малфой постоянно озирался по сторонам, как будто рассчитывал найти в бездушных глазах Пожирателей Смерти жизненно необходимую поддержку. Остальные волшебники тоже выглядели слегка обескуражено, не в состоянии понять, что же вызвало такую сильную злость их господина.

— Итак. Все в сборе, можем начинать, — громогласно заговорил Волан-де-Морт.

Крэбб и Гойл удивлённо посмотрели друг на друга, не понимая, что значит фраза «все в сборе», ведь на собрании должны присутствовать ещё девять человек.

— Северус, подойди ко мне.

Не показывая своего беспокойства, Снейп подошел к Темному Лорду и опустился перед ним на колено.

— Что будет угодно моему господину?

— Расскажи, что произошло прошлой ночью в Хогвартсе.

Нагини ползла между Пожирателями, в то время как её хозяин пытался проникнуть в разум сидящего перед ним мага, чтобы узнать, являлся ли он сообщником преступления, которое расценивал, как предательство.

— Вечером началась сильная буря, замок затопило, и пришлось эвакуировать детей. Когда появилась метка, Дамблдор всё время держал меня в поле зрения, поэтому я не мог отлучиться, тем более таких указаний мне не поступало. Ближе к утру пришли авроры и вскоре они нашли девять мёртвых Пожирателей, среди них были Нотт, Лестрейнж…

— Достаточно, — сказал Темный Лорд, неудовлетворённый таким ответом. — Значит, ты не имеешь отношение к измене?

— Мой Лорд, я понятия не имею, о какой измене идёт речь.

— В таком случае, пусть твой ученик расскажет тебе, а заодно и всем нам, что произошло в Хогвартсе несколько часов назад.

Все присутствующие стремительно перевели взгляд на младшего Малфоя. Люциус смотрел на сына с неприкрытой болью, остальные Упивающиеся — с удивлением, и только один Волан-де-Морт — выжидающе. Глаза парня не случайно показались Снейпу пустыми, Драко выглядел больным, во всех смыслах этого слова. Поначалу он продолжал стоять, глядя в никуда, словно, происходящее его совсем не волновало, затем сфокусировал взгляд на Тёмного Лорда и чуть слышно сказал.

— Я их убил.

Ему было совершенно наплевать на то, что последует за этими словами, главное — он перестал жить чужой жизнью и поступил так, как считал необходимым. Он сделал выбор в пользу внутреннего мира человека, а не того, что течёт в его венах.

— Что ты сказал? Мы не расслышали. Повтори. Громче.

«Не делай этого, — с опаской глядя на Драко, подумал Северус. — Лучше молчи».

— Я убил Пожирателей Смерти, — громче повторил он.

— А, может, ты соизволишь объяснить, что вынудило тебя совершить убийство?

От тихого голоса Волан-де-Морта у всех пошли мурашки по коже. Пожиратели непроизвольно сделали шаг назад, даже Нагини притаилась за спиной хозяина в ожидании чего-то страшного. Только один Драко оставался совершенно спокойным, чем немало злил Темного Лорда. Он продолжал неотрывно смотреть в глаза монстру, чьё имя боялись даже произнести. Всё-таки его план удался, от этого лицо парня озарила слабая усмешка.

«Сумасшедший», — промелькнуло в голове Снейпа.

— Вы, — спокойно ответил Драко. — Вы же сами мне сегодня приказали совершить убийство.

— Щенок!

Терпение Темного Лорда лопнуло, как мыльный пузырь. С помощью магии он отшвырнул парня на несколько метров, а когда Малфой-младший упал на сырую землю, покрытую тонким слоем снега, лично подошел к нему, направляя волшебную палочку сверху вниз.

«Скорей бы все закончилось», — думал Драко в этот момент.

Впервые в жизни Северус Снейп испытывал свою вину за происходящее, ведь, если бы парень пришел к нему раньше, они бы поговорили по душам, и этого всего можно было избежать. Но Драко не пришел потому, что не доверял ему. Снейп обещал Нарциссе помогать её сыну, оберегать его, а вместо этого, — настолько безупречно играл роль Пожирателя, что Малфой оказался брошенным на произвол судьбы. И в то же время, волшебник, в глубине души, восхищался смелостью парня. Ведь, не побоялся же в одиночку выступить против девятерых опаснейших убийц, и прийти на это дурацкое собрание тоже не побоялся!

«Мерлин милосердный, лучше бы он не пришел».

— Умоляю, пощадите!

Краем сознания Снейп отметил, что эту фразу сказал не он. Сделав два несмелых шага, Люциус чуть приблизился к сыну, но подходить ещё ближе не решился. Мелкая дрожь по всему телу, а так же сбивающееся дыхание, говорили о том, что волшебник до смерти напуган.

— Прошу вас, мой Лорд, будьте снисходительны. Он ещё слишком молод и глуп. Я готов понести любое наказание вместо него.

Все, в том числе и Тёмный маг, были очень впечатлены таким поступком, который был абсолютно не свойственным старшему Малфою.

— Успокойся, Люциус. Я не собираюсь насылать на твоего отпрыска «Авада Кедавра».

После этого в таких же серых, как и у Драко глазах загорелся слабый огонёк надежды, который тут же погас, как только Волан-де-Морт продолжил фразу.

— Это будет слишком великой честью для него — умереть, как полагает истинному волшебнику. Ты предпочёл грязнокровок и предателей крови? — спросил он, глядя на парня. — Вот и умрёшь ты тоже грязной смертью.

Маг направил свою палочку на грудь лежащего Малфоя и произнёс заклинание, после которого по всему телу блондина открылись глубокие кровотечения. Снег под ним тут же принял оттенок ярко-алого цвета.

— Тебя растерзают и съедят хищные, голодные звери, осквернитель крови.

Волан-де-Морт брезгливо переступил через тело парня, который всё ещё находился в сознании, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Люциус смотрел на то, как кровь струится по телу его единственного наследника, единственного сына. В глазах его стояли слёзы, сейчас он как никогда жалел, что не послушался минутного порыва поговорить с сыном. Ведь всегда считал проявление человеческих чувств — слабостью, и это заблуждение лишило его самого ценного в жизни. Старые школьные друзья — Крэбб и Гойл оттащили Люциуса от окровавленного тела и заставили аппарировать, чтобы не видеть кончины Драко.

— Северус! — послышался голос Тёмного Лорда.

Снейп последовал за Волан-де-Мортом, который, предусмотрев все попытки спасти младшего Малфоя, аппарировал из леса последний, причём сделал это лишь тогда, когда парень окончательно потерял сознание.

Гермиона почувствовала сырую землю под ногами, сильный порыв холодного ветра заставил девушку сильно пожалеть о том, что мантия осталась в замке. Оглядевшись по сторонам, она отметила, что находится далеко за пределами Англии. Сложно было определить, какое сейчас время суток, поскольку огромные столбы деревьев не пропускали тепло и солнечный свет. Этот лес был совсем не похож на Запретный лес, растущий около Хогвартса. Гермиона очень испугалась, когда услышала волчий вой где-то неподалёку.

«Где же ты, Малфой?»

Голос разума твердил о том, чтобы немедленно убраться с этого, Мерлином забытого места. Но сердце безапелляционно твердило о том, что сначала нужно найти Драко. Совсем неподалёку Гермиона увидела вспышку света, что в таком месте не могло оказаться ничем, кроме магии. Девушка бесшумно шагала в ту сторону, держа палочку наготове. Однако, на небольшой поляне, откуда исходил лучик света, никого не оказалось. Гриффиндорка уже было решила возвращаться обратно, как увидела замерзшее на снегу окровавленное тело.

— Драко!

Она бросилась к бесчувственному телу, пытаясь с помощью магии залечить его раны. Девушка аккуратно расстегнула рубашку Малфоя, и её руки моментально запачкались кровью. Давясь слезами, Гермиона наблюдала, как на месте зажившей раны тут же открывается новое кровотечение.

— Драко, прошу тебя, держись.

Но парень не реагировал. Вдруг она услышала вой волка, который пришел на запах крови, прямо за своей спиной. А через секунду, напротив неё появился ещё один. Оба хищника выглядели очень голодными, и готовы были в любой момент броситься на своих жертв. Гермиона с ужасом осознала, что если и успеет заколдовать волка, то только одного. Трясущимися руками она сжимала волшебную палочку, когда хищники приготовились к прыжку. Внезапно в её голове созрела шальная мысль. В других ситуациях она бы не стала применять это проклятье даже на животных, но сейчас у девушки просто не было другого выхода. Она навела палочку на одного из волков и впервые в своей жизни сказала:

— Империо.

Когда волки прыгнули в сторону пары волшебников, то один из них, по приказу Гермионы, вцепился в другого. А сама девушка воспользовалась этой ситуацией, и, прихватив с собой Малфоя, аппарировала в первое место, которое показалось ей сейчас самым безопасным.

Мужчина с длинными белыми волосами вернулся домой, сам не свой. В голове все перемешалось, но даже этот хаос, состоящий из несвязанных мыслей, не мог затушить угнетающее чувство потери. Ему сильно захотелось выпить, напиться до бесчувствия, чтобы ни о чём не думать, ничего не соображать.

«Не вспоминать», — уточнял внутренний голос.

Он просто летел в собственный кабинет, сшибая всё на своём пути. Домовые эльфы, проходящие мимо, в ужасе бросились врассыпную. В таком состоянии своего хозяина они ещё не видели никогда. Люциус мог жестоко наказать и даже убить эльфа за остывший кофе. О том, на что способен этот человек в порыве гнева, лучше не говорить. Приближаясь с каждым шагом все ближе к заветному кабинету, в котором находился бар с годовым запасом драгоценного огневиски, он любыми путями пытался заглушить ожесточенный внутренний голос.

«Его убили…

растерзали голодные звери…

а ты стоял и смотрел…

ничего не предпринял…

не помог…

не уберёг…»

— ЗАМОЛЧИ! — закричал Люциус в никуда.

Звук его голоса эхом отозвался по всему дому, однако, гул голосов в голове не прекратился, лишь слегка притих, да и то ненадолго. В результате сильного удара рукой, дверь в кабинет была с грохотом открыта. То же самое произошло и с дверью из красного дерева, ведущей к мини бару. Трясущимися руками, он достал заветную бутылку выдержанного огневиски и, наколдовав предварительно стакан, принялся лить в него жидкость. Всё тело мужчины трясло, со стороны могло показаться, что его бьют конвульсии. Из-за небрежных и резких движений, содержимое бутылки наполовину было разлито, и сейчас нещадно стекало по бумагам, оставленным на столе, на дорогой паркет. Малфой быстро осушил, с трудом налитый стакан и, недолго думая, начал пить с горла. Жгучая жидкость моментально подействовала на организм, взбудораживая чувства, заставляя поток мыслей двигаться быстрее. Спустя несколько секунд, внутренний голос исчез из сознания мужчины, но радости ему это не принесло. Сделав несколько глотков, Малфой — старший остановился, перед глазами у него стоял образ светловолосого трёхлетнего мальчика, который упал на грязную землю и не может подняться.

« — Драко! — воскликнула Нарцисса.

Женщина хотела помочь сынишке, на коленках которого были видны ссадины и царапины, а по щекам уже вовсю текли слёзы, но ей перегородила дорогу украшенная изумрудами трость. Мужа всегда раздражало её желание помочь сыну, приласкать его, любым образом проявить материнскую заботу.

— Но, ему же больно, он плачет, — пыталась она уговорить Люциуса.

Его лицо оставалось беспристрастным.

— Он мужчина, к тому же — Малфой. Он должен быть сильным и со всеми трудностями разбираться сам.

Нарцисса отступила, за несколько лет в браке она поняла, что живёт в золотой клетке, где ей не принадлежит даже право голоса.

— Поднимайся, — спокойно сказал Люциус, но мальчик не внимал его словам.

— Немедленно прекрати реветь и поднимайся! — уже жёстче

повторил волшебник.

Мальчик резко умолк и с опаской посмотрел на отца. Многое дети в его возрасте боятся вымышленных монстров, которые, якобы живут под кроватью или в самом дальнем углу комнаты. Драко, в свои три года, боялся, вполне реального чудовища, более того — мальчик был вынужден называть его «папа». Смахнув рукавом слёзы с лица, Драко медленно встал. К нему тут же подбежали домовые эльфы — стирать грязь с ран. Заплаканными, полными детской обиды глазами, мальчик в это время испуганно смотрел на отца, который брезгливо отвернулся, демонстрируя своё отношение к недостойному поведению…»

Бутылка огневиски полетела в сторону. Люциус хотел забыться, но в памяти, всё ярче и ярче, оживал образ обиженного мальчишки. Со звоном, хрусталь разбился, оставляя вместо себя десятки осколков, которые почти плавали в красной жидкости. Мужчина смотрел на разлитое огневиски, которое сейчас было очень похоже на кровь. В его памяти ожила другая картина — семнадцатилетний парень лежит в снегу, весь в крови, не может пошевелить ни рукой, ни ногой, в его глазах нет больше слёз или обиды, теперь в них больше ничего нет, даже жизни, только пустота, поскольку он мертв. Не в силах вызвать эльфа, чтобы тот убрал разбитую бутылку, Люциус круто развернулся, задев при этом дорогую вазу, которая стояла столе. Он с отвращением посмотрел на предмет роскоши, которым когда-то гордился, хвастался перед друзьями.

«Зачем мне теперь всё это? Фарфоровая ваза середины XIV века, самые дорогие в мире картины, деньги, чистокровность. Кому теперь всё это?»

Он взял в руки вазу, за которую, в своё время, потратил не один миллион, и разбил о противоположную стену. Проделывая такие нехитрые движения, Малфой заметил, что на нём до сих пор мантия Пожирателя Смерти. На протяжении двадцати лет, он успешно выполнял все приказы Тёмного Лорда, не раз рисковал собственной жизнью, при этом, даже сидел в Азкабане ради своего господина. Одна маленькая оплошность в Министерстве — и всё это оказалось зря, Волан-де-Морт не пожалел его сына. С болью от этой мысли, Люциус принялся рвать на себе черную мантию. Он делал это яростно, бездумно, до тех пор, пока она не превратилась в лохмотья. Будучи увлеченным этим занятием, он даже не заметил, как дверь кабинета тихо скрипнула и в неё вошла как всегда безупречно красивая женщина.

Нарцисса застыла в нерешительности, глядя на лежащие на полу осколки, на то, как супруг буквально срывает с себя остатки мантии. Такое необычное поведение говорило лишь об одном — произошло нечто страшное.

— Что-то случилось? — тихо спросила она.

Люциус перевёл взгляд на жену и не смог вымолвить ни слова. Что он может сказать этой женщине? Вот уже семнадцать лет она жила только ради сына.

«Сына, которого больше нет в живых».

Впервые в жизни он просто так, безо всякой причины, подошел и обнял супругу. Сквозь тонкий слой одежды он почувствовал, как быстрее забилось трепетное материнское сердце.

— Что-то с Драко? — почти шепотом спросила Нарцисса.

Мужчина всё так же, молча, посмотрел в безупречно красивые глаза, которые сейчас лихорадочно искали на его лице хоть какие-то доказательства того, что с сыном всё в порядке. Обманывать её не было смысла, Люциус коротко кивнул в знак согласия. Глаза женщины в ту же секунду наполнились слезами, однако, она не заплакала, она всегда была сильной и сейчас собрала всю свою решимость, чтобы задать последний вопрос.

— Как?

— «Авада Кедавра», — соврал он.

«Ей не стоит знать правду, она её не перенесёт».

— Мне незачем больше жить, — словно в подтверждение мыслей Люциуса, сказала она.

Мужчина на это ничего не сказал, поскольку слова соболезнования не имели сейчас никакого смысла, он лишь сильнее сжал Нарциссу в своих объятиях. Такой простой для обычного человека жест, был непривычным и новым в аристократической семье, где каждое проявление чувств — было лишь показательным выступлением перед другими аристократами. Однако беда сближает людей, будь то маггл или чистокровный волшебник. Больше Нарцисса не могла сдерживать слёз и разрыдалась на плече у мужа. Он молчал, ему нечего было сказать.

— А где его тело? — Вдруг спохватилась женщина. — Мы же должны похоронить его по-человечески. Где тело, Люциус?

Он достал из кармана волшебную палочку и тихо произнёс заклинание.

«Не говорить же ей, что Драко разорвали хищные звери».

— Где тело? — снова повторила Нарцисса и начала медленно оседать.

Как только женщина уснула, Малфой призвал одного из домовых эльфов.

— Следи за ней в оба. Если с хозяйкой что-нибудь случится, не сносить тебе головы! — рявкнул он на несчастного эльфа.

Накинув на плечи дорожную мантию, волшебник вышел из дома в неизвестном направлении. Единственное, чего он сейчас хотел — это месть, ради которой Люциус был готов пойти на всё.

* * *

Пробуждение Драко было не самым приятным: веки казались неимоверно тяжелыми, грудь сдавливали бинты, голова ужасно болела. Не так он себе представлял прибытие в ад. Хотя, как для ада, здесь было довольно мило: голубая стена, на которой весела милая картина, теплая, удобная кровать, на которой он лежал. Недалеко от него послышался шорох, парень повернулся и увидел, стоящую к нему спиной женщину, которая разбирала какие-то медикаменты. Прямо у кровати стоял журнальный столик, на котором лежала палочка Драко. События вчерашнего дня вихрем пронеслись в его голове. Не понимая, что это за место и как он сюда попал, парень осторожно потянулся за палочкой, но на его руку аккуратно легла нежная девичья ладошка.

— Успокойся, боец. Здесь тебе ничего не угрожает, — сказала Гермиона.

Она сидела в кресле, которое стояло прямо возле кровати, и видела, как Драко медленно приходит в себя. Её даже ничуть не удивило то, что первым его действием была самооборона. Увидев Гермиону, он облегчённо вздохнул и взял в свою руку её ладонь, которая тут же выскользнула, как только женщина повернулась к молодым людям.

— Вижу, наш гость уже пришел в себя, — ласково сказала она.

Вид смущенной пышноволосой девушки, которая поспешно разрывает кольцо сплетённых рук, не укрылся от глаз проницательной хозяйки дома. Драко посмотрел на неё с неприкрытым интересом.

— Здравствуйте, миссис Грейнджер, — поприветствовал он маму Гермионы.

В том, что это именно её мать, можно было убедиться, лишь посмотрев на её лицо: глаза цвета топленого молока, кудрявые волосы, такой же понимающий взгляд.

— Здравствуйте, …

— Драко, — представила своего однокурсника Гермиона.

— Драко, у вас были очень глубокие ранения, но больше вашей жизни ничего не угрожает. Так что, если будете регулярно использовать вот эту мазь, — сказала она, указывая на маленькую коробочку, — то скоро пойдёте на поправку.

— Благодарю. Я теперь ваш должник, — вежливо сказал он.

Гермиона даже открыла рот от удивления, в то время как её мама восхитилась воспитанностью молодого человека.

— Вы, наверное, голодны? Я сейчас что-нибудь приготовлю.

После того, как Джейн Грейнджер отправилась на кухню, Гермиона не смогла удержаться от сарказма.

— Драко Малфой проявляет чудеса вежливости перед магглой? Видно, сильно тебя по голове били.

— Как давно я здесь? — пропустил он мимо ушей язвительные речи.

— Около суток.

— А как я здесь оказался?

Девушка насупила брови.

— Иду я как-то по лесу, грибы собираю, вижу, тело валяется. Дай, думаю, домой заберу, вдруг пригодится.

Малфой внимательно смотрел на девушку, которая всеми правдами и неправдами пыталась показать, что всё ещё обижена на него. Чтобы хоть как-то сгладить свою вину, он взял её руку, преподнес к своим губам и поцеловал.

— Ты спасла мне жизнь.

После этого Гермиона резко залилась краской.

— Её спасла моя мама, — буркнула она. — Вот ей ручки и целуй, а мне уже пора собираться.

— Куда? — его голос прозвучал взволновано.

— В Хогвартс, я вообще-то там учусь, если не забыл. Я написала Дамблдору, что была вынуждена срочно приехать домой. Он прислал за мной экипаж, запряженный фестралами. И я давно уже должна была сесть в него, но всё ждала, пока ты очнешься.

Гермиона хотела было встать с кресла и уйти, но парень удержал её.

— А ты вернёшься?

На языке вертелись язвительные слова «я сюда на каникулы возвращаюсь», но она не смогла их произнести, видя мольбу в его глазах.

— Постараюсь.

Затем девушка попрощалась с мамой и уехала обратно в школу. Всю дорогу туда, она корила себя за наивность. Ведь Малфой никак не извинился за разговор с Паркинсон, никак не объяснил свою дурацкую метку и задание Волан-де-Морта, но уже был полностью оправдан в её глазах. Когда Хогвартс появился на горизонте, перед ней возникла ещё одна проблема — как объяснить свое внезапное исчезновение друзьям, в историю о возвращении домой, они вряд ли поверят. К счастью, первой ей встретилась Джинни.

— Я так волновалась, — сказала она, обнимая подругу. — Мы уже думали отправляться на твои поиски, когда от тебя пришло письмо Дамблдору.

— О, Джинни, прости, но я… мне нужно было так поступить.

— Ничего не говори, — перебила ее рыжая девушка. — Я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас. Я прочитала это в сегодняшнем «Ежедневном пророке». Хоть, он и был мерзким хорьком, но поверь, мне действительно жаль.

— О чём ты?

Джинни взяла свежий номер газеты и показала Гермионе надпись «Семья Малфоев скорбит о потери наследника…», которая красовалась на первой же странице.

— Не бойся, Гермиона, ты можешь не скрывать от нас своих чувств. Мы с Гарри и Роном всегда поймём и поддержим тебя. Я им всё рассказала.

— Что ты сделала? — Гермиона в ужасе уставилась на подругу.

Сама она бы долго подбирала подходящие слова и нужный момент, чтобы признаться друзьям в своих чувствах к слизеринскому принцу.

— Не переживай, они всё поймут. К тому же теперь, когда его больше нет в живых…

— Но он жив! — Не выдержала Гермиона.

— Что?

— Драко жив и скоро вернётся в Хогвартс, — уже успокоившись, повторила она.

— И где же сейчас мистер Малфой? — послышался неподалёку голос зельевара.

Девушки были так увлечены своей беседой, что даже не заметили, как над нами повисла тень декана Слизерина.

— Мне повторить свой вопрос? — спросил он Гермиону.

Но девушка молчала, пусть Драко и не рассказал ей о своем ранении, но в том, что это сделали именно Пожиратели Смерти, она не сомневалась. К тому же, когда Гермиона помогала маме накладывать швы и забинтовывать парня, то заметила, что метка на левой руке исчезла. Это могло говорить лишь о том, что Темный Лорд больше не хочет видеть младшего Малфоя в рядах своих приспешников.

— Мисс Грейнджер, проследуйте в мой кабинет, — так и не дождавшись ответа, сказал Снейп.

Гриффиндорка шла по направлению в подземелье, прокручивая в голове разные варианты местонахождения Драко, однако ничего правдоподобного на ум не приходило. К сожалению, гриффиндорцы действительно не умели лгать, единственное, что сейчас занимало все её мысли, — это слова известного маггловского классика:

«Я тебя не отдам никому,

Даже Господу Богу,

Я такую устрою войну,

К тебе все позабудут дорогу».

Она и так чуть было не потеряла любимого, и сейчас ни за что не позволит кому-то причинить ему боль, даже если ради этого придётся сразиться с десятком Пожирателей Смерти.

— Итак, — начал Снейп, как только за Гермионой закрылась дверь. — Где и когда вы в последний раз видели мистера Малфоя?

Девушка молчала, и что-то в её решительном виде говорило о том, что она не сознается даже под действием «Круцио».

«Вот ведь упрямая!» — устало подумал зельевар.

— Он в безопасности? — неожиданно для Гермионы, спросил он.

— Да.

— Хорошо. Это единственное, что меня интересует. Мисс Грейнджер, не могли бы вы лично проследить за выздоровлением Драко? Я напишу вам освобождение от занятий и оповещу, когда ему можно будет вернуться обратно в Хогвартс.

Хоть Гермиона и была удивлена таким поведением Снейпа, но в глубине души она всегда надеялась на то, что Дамблдор не зря доверяет этому человеку. После небольшого раздумья она кивнула в знак согласия.

«Значит, я всё-таки был прав, Малфой не просто так перешел на другую сторону баррикад. Случилось чудо, и это самое чудо сейчас стоит передо мной».

Выписав гриффиндорке освобождение, он, молча, передал ей пергамент, мысленно рассуждая о том, какие сюрпризы, порой преподносит судьба. Гермиона без лишних слов взяла пергамент и направилась к выходу, но у самой двери обернулась.

— А вы расскажете обо всём тому чудовищу?

— Да, если именно так вы называете директора школы.

Девушка против воли улыбнулась этим словам, и была просто поражена, когда увидела слабое подобие усмешки в ответ. Что-то заставило её поверить этому человеку, поверить в то, что он не желает зла Драко. Как только она ушла, Снейп достал ещё один лист пергамента.

«Нужно написать Нарциссе, что её сын жив и находится в надёжных руках. Надеюсь, Люциус ей ещё ничего не сказал».

* * *

Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и ожидал возвращения подруги. Новость о том, что Гермиона всерьёз увлеклась их школьным недругом, поначалу сильно шокировала парня, но потом он немного успокоился. Ведь подруга всегда поддерживала его, даже в тех случаях, когда они с Роном делали глупости, всегда была рядом, успокаивала, помогала. И вот, наступил тот момент, когда помощь и поддержка друзей понадобилась ей. По сути дела, нет ничего удивительного в том, что она совершила ошибку, полюбив не того парня, ведь Гермиона — такой же человек, как и все. Просто, её привыкли воспринимать, исключительно, как самую умную и рассудительную, позабыв о том, что даже самые сильные мира сего, могут ошибаться. К тому же, Гарри долгое время был сильно зациклен на своих проблемах с Джиневрой, а Рон — частенько убегал к Луне, тем временем, как Гермиона оставалась наедине со своей проблемой. Сначала Гарри планировал вычитать подругу за легкомыслие, но потом его начали мучить угрызения совести. Ведь её возлюбленный, кем бы он ни являлся, умер, а это — сильный удар для любящего сердца. Стоило лишь на миг представить себя на месте Гермионы, а Джинни — вместо Малфоя, как в душе всё холодело, сердце замирало, даже дышать становилось больно.

Дверь в гостиную слегка приоткрылась, но в дверном проеме показалась не девушка с каштановыми волосами, а запыхавшийся пятикурсник, Колин Криви.

— Привет, Гарри. Я везде тебя ищу.

— Привет, Колин, отдышись для начала. Что случилось?

— К тебе посетитель пришел, очень просил, чтобы я тебя позвал. Он ждёт тебя у озера.

«Сегодня определённо день сюрпризов», — подумал Мальчик-Который-Выжил.

У него никогда не было посетителей, поскольку единственными родственниками было семейство Дурслей, которые и слышать не хотели о племяннике. Спускаясь к озеру, Гарри сошелся на мысли, что ожидающий его человек — наверняка очередной журналист, которому не терпится в сотый раз напечатать статью о битве в Министерстве. Каково же было его удивление, когда перед ним предстал ни кто иной, как Люциус Малфой, собственной персоной.

«Да как он смеет являться сюда, когда за его поимку назначена такая награда?!»

Первой мыслью было — сразу обратится к аврорам, но любопытство взяло верх, и Гарри, сжимая в руках волшебную палочку, медленно приблизился к Малфою.

— Вы хотели меня видеть?

— У меня есть к тебе предложение, — перешел сразу к делу Люциус.

— Как мило. Надеюсь, не руки и сердца?

— Я знаю, как избавиться от Темного Лорда, — не обратив внимания на сарказм парня, продолжил Малфой. — И ты должен мне в этом помочь.

Люциус говорил так, словно приказывал. Это не была просьба о помощи, это была просто констатация факта, от чего Гарри только сильнее разозлился и вспылил.

— А больше я вам ничего не должен?! Вы — просто лжец и убийца, а место ваше в Азкабане, среди таких же, как вы. Я презираю вас каждой клеткой своего тела, и не желаю иметь с вами ничего общего!

После этих слов, Гарри развернулся и хотел уйти, пожалев о том, что пришел, но Малфой схватил его за локоть и продолжил говорить.

— Неужели ты думаешь, что я пришел бы сюда просто так?! Неужели ты действительно считаешь, что я не знаю, как ты ко мне относишься?! Но сейчас это все неважно, поскольку Лорд остался без своих верных телохранителей. Он уязвим, а нас объединяет единая цель — месть. Ты хочешь отомстить за смерть родителей, я — за сына. Мы оба хотим избавиться от этой твари, но поодиночке у нас ничего не выйдет.

Гарри смотрел на мужчину с недоверием, он начал вникать в смысл его слов, которые казались весьма разумными, но все ещё сомневался относительно их искренности.

— Почему я должен вам доверять?

Люциус отпустил руку парня и задумчиво посмотрел на шрам, отмеченный на его лбу.

— Потому, что другого такого шанса не будет.

Тебя любить мне очень сложно,

А не любить еще сложней…

Тебя забыть мне невозможно –

Так только сердцу лишь больней….

Мечтаю быть с тобою рядом, -

Но страшно сказку потерять…

Облито сердце сладким ядом, -

Но не боюсь я умирать….

Когда-нибудь, на небе, снова

Мы встретимся, но не сейчас…

И с губ моих сорвется слово,

И этим словом будет страсть…

Маленькие настольные часики показывали семь часов вечера, когда Драко открыл старый семейный альбом, который ему дала миссис Грейнджер. На первой же страничке красовалась маленькая кучерявая девочка, которой был примерно год от роду. Неправда, что все дети в этом возрасте очень похожи друг на друга, Гермиону легко можно было отличить от остальных по огромному количеству веснушек, которые буквально заполонили милое личико, а так же по большим карим глазам, в которых уже тогда легко читалось любопытство и жажда знания. На следующей фотографии была запечатлена зареванная трёхлетняя девочка, которую заботливо обнимали родители. К сожаленью, на маггловских фотографиях люди не двигались, поэтому было непонятно, что заставило её плакать, но то, с какой нежностью на неё смотрели мама и папа, говорило о многом. Миссис Грейнджер сказала, что её муж уехал на неделю в командировку на какую-то конференцию дантистов, но, не смотря на его отсутствие, Драко был уверен, что этой семье магглов может позавидовать не один чистокровный волшебник, потому что только в результате большой и безграничной любви на свет могло появиться такое чудо, как Гермиона. Была в этом альбоме и колдография, на которой весело смеялись одиннадцатилетние Гермиона, Гарри и Рон. Нахмурившись, Драко закрыл альбом. Ему не хотелось вспоминать о том, что любимая девушка является лучшей подругой врага. Но врага ли? Их перепалки с Поттером уже давно превратились в привычку, а сейчас у них даже появилась общая цель — победить в этой войне. Но всё же, Драко был не готов прямо сейчас просто пожать руку Злотому Мальчику, снова предложить ему свою дружбу.

Чтобы хоть как то отвлечься, он начал с любопытством изучать каждую деталь комнаты Гермионы. О том, что это именно её комната, говорил большой книжный шкаф, большую часть которого занимала магическая литература. На столе в легком беспорядке лежали письменные принадлежности, а неподалёку от них — мазь, которая в течение двух дней залечила его раны. Внимание Малфоя сосредоточилось вокруг этой самой мази. Он мало что знал о маггловской медицине, но был уверен, что она уступает магической в скорости лечения, поэтому подверг сомнению слова Гермионы о том, что девушка не принимала участия в спасении его жизни.

— Помочь вам нанести мазь? — услышал он голос Джейн Грейнджер за своей спиной.

— Спасибо, но вы и так слишком много для меня сделали, — отрицательно покачал головой Драко.

Миссис Грейнджер в очередной раз восхитилась манерами своего гостя. Она была искренне рада, что у дочки появился такой друг, но единственное, чего она не понимала — почему Гермиона никогда о нём не говорила.

— Скажите, Драко, вы, наверное, недавно перешли в Хогвартс? Ведь Гермиона часто мне рассказывает о своих друзьях, Гарри и Роне, о многих однокурсниках, и, даже, о каком-то несносном Малфое, но о вас ни разу не упоминала.

«Интересно, стала бы эта женщина мне помогать, если бы знала, что я и есть тот самый «несносный Малфой», который не один год оскорблял и унижал её дочь?»

Ответ легко можно прочесть в её доброжелательных глазах — стала бы. У них это на роду написано — помощь всем, кто нуждается, даже если и не заслуживает этого, примером может послужить случай с МакЛагеном.

— Нет, я с первого курса там учусь. Просто раньше мы с Гермионой не очень ладили, — максимально правдоподобно ответил он.

— Что же, это всё объясняет. Но меня беспокоит ещё кое-что… Дело в том, что вы находитесь здесь уже два дня, и, должно быть, ваши родители сильно разволновались по поводу вашего исчезновения. Вы не желаете сообщить им своё местонахождение?

Драко в замешательстве смотрел на миссис Грейнджер. Он не хотел говорить ей, что его родители презирают таких, как она. Разумеется, он мог сказать, что сирота, но отчего-то врать ей он тоже не хотел.

— В гостиной находится телефон, там же и клетка с совой, которую мы очень редко используем для связи с Гермионой. Как только надумаете, они в вашем полном распоряжении.

Вот за что Малфой проникся уважением к этой чуткой женщине. За те два дня, которые Джейн Грейнджер лечила его раны, она, проявив тактичность, ни разу не спросила о причине их возникновения. Так же, как и сейчас, она не стала требовать каких либо объяснений, хотя имела на это полное право. Раздался звонок в дверь, и миссис Грейнджер беспечно вышла встречать незваного гостя в то время, как Малфой рефлекторно схватился за палочку. Жизнь научила его быть стратегом, и сейчас он не упускал возможности того, что Тёмный Лорд пошлёт кого-нибудь из Пожирателей найти его тело. Страшно представить что будет, если их поиски приведут сюда, в маггловскую часть Лондона.

Однако сейчас Волан-де-Морт был слишком озадачен восстановлением своего могущества, и по ту сторону двери послышался звонкий голос Гермионы. Облегчённо вздохнув, Драко опустил палочку, при этом его нервное напряжение было разбито в клочья волной теплоты, которая прошла по всему телу, как только он услышал ЕЁ голос. Всё-таки вернулась, как и обещала. Значит, спасла его не просто из чувства жалости, за этим стоит нечто другое… По-детски улыбаясь своим мыслям, он вернулся в свою комнату, точнее в её комнату, что сейчас было не столь важно, и ждал, пока она сама захочет навестить «несносного Малфоя».

Гермиона разговаривала с матерью, втайне обижаясь на то, что ОН даже не вышел её встретить, но вскоре эта мысль лишь заставила усмехнуться.

«Это же Малфой! Всё тот же невыносимый Малфой», — подумала она, отправляясь к себе в комнату.

— Привет.

— Привет, — ответил он, надеясь, что нотки детской радости не были слышны в его голосе.

— Как себя чувствуешь?

— Уже лучше, благодаря той мази, которую ты сделала.

Гермиона даже не стала отрицать, что действительно солгала относительно своей непричастности к его выздоровлению, просто кивнула, так же надеясь, что он не увидит неимоверную радость в её глазах. Повисла неловкая пауза, которую Драко не намерен был затягивать. Он и сам удивился тому, как успел соскучиться по этой гриффиндорке за каких-то два дня, но ей этого демонстрировать не хотел.

— Что там в школе? — Как бы, между прочим, спросил Малфой.

— Всё по-старому. Вот только… по тебе траур объявили.

— Траур? — скептически переспросил Драко. — А я думал, Золотой Мальчик устроит праздник в честь этого события. Я бы на его месте танцевал ламбаду на учительском столе.

— Не сомневаюсь, — раздраженно фыркнула девушка и направилась к выходу из комнаты.

«И чем я только думала? Неужели всерьёз надеялась изменить Малфоя. Это эгоистичного, самовлюблённого, заносчивого…»

Поток её мыслей остановила рука, которая легла на девичье плечо, и окончательно заставила выбросить все мысли из головы вторая, нежно обвивавшая талию девушки. Драко вовсе не планировал так быстро её отпускать, он подошел со спины и обнял девушку, одновременно нежно и властно, трепетно и страстно, вдыхая сладкий запах её волос и наслаждаясь манящей близостью.

— Не злись. Я же пошутил.

Гермиона со злостью посмотрела на него, впрочем, злость эта была скорее на саму себя. Он даже не извинился, это ведь не по-Малфоевски, а она уже растаяла от нежных прикосновений, от теплого дыхания, которое буквально обжигало нежную девичью кожу.

— Я уже говорил, что ты прекрасна, когда сердишься? — с блеском в глазах спросил Драко.

— А я уже говорила, что ещё никогда в жизни не встречала человека, которому бы так легко удавалось вывести меня из себя?

В ответ на это Малфой с присущей ему наглостью усмехнулся.

— Я рад, что вызываю у тебя особые чувства, которые ты не испытываешь ни к кому другому.

— Я от такой радости когда-нибудь тебя прибью.

— Что за садистские замашки у представительницы львиного факультета? — Заливаясь смехом, спросил он.

— Смейся, смейся! Я тебе такое устрою, что и «Авада» покажется детской шалостью.

Малфой наиграно нахмурил брови и сделал вид, будто обдумывает какое-то важное предложение.

— Хм…. Ну, если леди этого так хочет, то я исполню любой ваш каприз и буду мужественно терпеть все пытки, но сначала… — медленно растягивая слова, Драко постепенно приближался всё ближе и ближе к девичьему лицу, сфокусировав взгляд на приоткрытых губах.

Гермиона невольно прикрыла глаза и немного подалась вперёд, на встречу к нему, к тому райскому наслаждению, которое обещал подарить ласковый взгляд серых глаз. Но поцелуя так и не последовало. Как только послышался звук приближающихся к комнате шагов, влюблённые отстранились друг от друга.

— Дочка, звонила миссис Кельвинсон, у неё сын заболел, просила приехать в больницу, подменить её, — сказала миссис Грейнджер, попутно застёгивая пальто и надевая шарф. — Ужин на плите, разогреешь его сама, а то я не успеваю.

— Конечно, мамочка. Надеюсь, Терри быстро пойдёт на поправку.

Девушка отправилась провожать маму и, как только за ней

захлопнулась дверь, почувствовала странный запах, доносящийся из кухни.

«Не может быть» — пронеслось в её голове.

Тем не менее, чутьё не обмануло гриффиндорку, Драко Малфой решил лично позаботиться о том, чтобы его однокурсница не осталась голодной.

— Мерлин, что я вижу? — Притворно ужаснулась она.

— Моргана знает, как это называется, но пахнет превосходно, — сказал Драко, отодвигая стул для девушки.

— Признавайся, ты туда что-то подсыпал?

— Конечно, любовное зелье. Кушай.

«Я им уже сыта» — подумала Гермиона, глядя в омут его прекрасных серых глаз.

Сделав несколько глотков, она, засмущавшись, начала водить вилкой по тарелке. Гермионе было нелегко находится под пристальным взглядом Драко, который пытался изучить всё её повадки с такой жадностью, будто хотел наверстать все те годы, которые были безнадёжно упущены на никому ненужные ссоры и обиды.

— А ты почему не ешь? — Не выдержала она.

— Мы с миссис Грейнджер уже поужинали, — ответил он, затем задумчиво перевёл взгляд на семейную фотографию и продолжил. — Хороший она человек, хоть и маггла. Врач, как и твой отец?

— Да, они познакомились ещё в университете, а после выпускного вечера поженились, — сказала Гермиона, отодвигая от себя тарелку.

— Значит, они учились, как и мы, вместе? — Драко немного приблизился к девушке.

— Да, но я не понимаю, к чему ты ведёшь, — растерянно смотрела она на него.

— Просто подумал, что, возможно, у тебя это наследственное — встретить свою судьбу во время учёбы.

— Свою судьбу? — недоумевая, переспросила она.

— Свою судьбу, — у самых её губ повторил Драко.

Гермиона чувствовала себя парящей где-то в облаках. Все мысли сводились только к Драко, все мечты и желания были только о нём. Он занял важнейшее место в ее жизни, заставляя мечтать раствориться в его объятьях, забыть о войне, о проблемах, обо всём, кроме него. Краем сознания, которое находилось где-то далеко за гранью реальности, она едва заметила, как оказалась в собственной спальне, как упали на пол кофта и джинсы. Минутой позже в результате её несмелых движений там же оказалась и его одежда. Гермиона чувствовала ритм его сердца, и понимала, что оно стучало в один такт с её собственным. Два сердца таких разных, но дорогих друг другу людей, в один голос кричали: «Я перестану любить тебя только тогда, когда слепой художник нарисует звук лепестка алой розы, падающего на мраморный пол хрустального замка, которого нет...».

— Я люблю тебя, — впервые в жизни прошептал он.

Всё ещё тяжело дыша, она смотрела прямо перед собой и видела обнаженного ангела, который подарил ей рай на земле. Гермионе хотелось высказать всё, о чем не просто говорило, а кричало её трепещущее сердце, но мысли спутались, воздуха не хватало, слова казались лишними в этот момент. Её душа всегда была открыта для любви к родителям, друзьям, знаниям, но о ТАКОЙ любви она только мечтала. И сейчас, глядя на Драко, поняла, что получила гораздо больше, чем рисовала в своем воображении когда-то.

— Я знаю, — робко прошептала в ответ Гермиона. — Поэтому это и…

— Нет, — прервал её он. — Это произошло потому, что ты меня тоже любишь.

Смущенно заливаясь краской, она почувствовала себя студенткой, которой подсказывают правильный ответ на экзамене.

— Мне стыдно признаться, но ты прав.

Малфой нахально изогнул бровь.

— Стыдно признаться? — Ехидно начал говорить он, прокладывая дорожку из поцелуев вниз живота. — Гермиона Грейнджер… самая примерная студентка… — непроизвольный стон вырвался из её груди. — После такого вам ещё бывает стыдно?

Гермиона ничего не ответила, лишь сильнее прижалась к нему и с жадностью отвечала на ласки…

* * *

Черный ворон пролетел мимо мужчины в маске Пожирателя Смерти, возвращая последнего из тревожных воспоминаний к реальности. Люциус Малфой стоял посреди проклятого леса, который стал постоянным местом собраний Упивающихся. На той самой поляне, где ещё трое суток назад истекал кровью его собственный сын, через несколько минут должно было состояться массовое посвящение в Пожиратели Смерти. Поскольку Волан-де-Морту срочно необходимы новые приспешники, прямо сейчас около двадцати человек, одетые в маски и чёрные мантии, нервно расхаживали по поляне, ожидая прибытия своего будущего повелителя.

Крэбб и Гойл вели себя непринуждённо, а вот Снейп явно чувствовал подвох, только не мог понять, в чём он заключается. Покидая Хогвартс, декан Слизерина заметил, что никто из его студентов не выходил за пределы школы, отсюда возникает вопрос — кто же эти люди в масках? Было бы вполне логично предположить, что Темный Лорд призовёт к себе детей погибших Пожирателей, которые не только будут беспрекословно служить ему, но и захотят отомстить за смерть родителей всему магическому сообществу. Однако в последнее время жизнь Северуса Снейпа вышла из привычной колеи: магглорождённые стали спасать чистокровных, аристократы идут на смерть ради грязнокровок, а Пожиратели убивают друг друга, забывая о своей клятве в верности Волан-де-Морту. Взглянув на уверенного в себе Малфоя–старшего, Снейп вспомнил о том, что так и не сообщил ему новость о Драко. Решив сказать это после посвящения в упивающиеся смертью, он даже не предполагал, что всего несколько слов могли бы в корне изменить исход предстоящей битвы.

Посреди поляны возникло неяркое сияние, из которого появился Волан-де-Морт со своей вечной спутницей Нагини. Оглядев присутствующих, он заметил некую напряженность, витающую в атмосфере, но списал это на обычное волнение перед принятием Метки.

— Сегодня великий день для вас, дети мои, — властно заговорил он. — Скоро весь мир будет стоять перед нами на коленях, а мы будем править им на своё усмотрение. Знаю, вы ждали этого момента ещё с рождения, и вот, ваше время пришло.

По лесу эхом раздался ободрительно-восторженный гул. Все волшебники пытались показать величественному магу свою эйфорию и радость, невзирая на то, что их лица были надежно скрыты от его глаз.

«Хорошо играют», — подумал Люциус, глядя на замаскированных авроров.

— Поклонись передо мной, покажи мне свою верность, и я щедро вознагражу тебя, — обратился Волан-де-Морт к стоящему ближе всех к нему волшебнику.

Человек, который казался чуть меньше других собравшихся, незамедлительно подошел к Темному Лорду и стал перед ним на колени. Его сообщники пытались унять своё беспокойство от Лорда, однако оно не скрылось от глаз Нагини, которая ещё с самого начала почувствовала в воздухе нечто зловещее. Змея медленно проползала между людьми, которые в любую секунду были готовы броситься в бой.

— Я одарю тебя могущественной силой, которой владею сам, которая способна разрушить всё живое. Никто и никогда не сможет остановить её до тех пор, пока твоя преданность не пошатнётся, и я не решу отнять её.

На руку неизвестного волшебника засветил луч волшебной палочки, вселяя в его тело неведомое могущество. Внезапно Волан-де-Морт почувствовал странную слабость, будто силы покидают его, плавно переходя в другое тело. Что-то пошло не так в привычной для него процедуре дарования Метки. Обычно он всегда одарял своих подчинённых определённым количеством негативной энергии, которая помогала тотчас и без раздумий убивать, но сейчас эта энергия развеивалась по ветру, не достигая конечной цели. Вместо неё в тело юного Пожирателя попадала жизненная сила Волан-де-Морта, тем самым делая последнего с каждой секундой слабее. Не желая ослабевать ещё сильнее, он прекратил посвящение в Упивающиеся смертью. В это время на руке, которая так и осталась немеченой, выступило несколько капель крови. При виде этой картины Темного Лорда охватило странное чувство дежавю, ни минуты не медля, он подошел и сорвал маску с волшебника.

— Ты?! — Яростно спросил он, не отрывая глаз от шрама, который собственноручно сотворил много лет назад.

— Я! — со злостью подтвердил Гарри Поттер.

В следующую секунду произошло сразу несколько событий: Крэбб и Гойл были незамедлительно схвачены и связанны, Снейп, воспользовавшись всеобщим замешательством, укрылся от посторонних глаз, а Гарри успел выбить из рук Тёмного Лорда волшебную палочку.

— Пора прекратить этот маскарад, — сказал Хмури, срывая с себя маску Пожирателя.

Следом за ним также поступили и другие авроры, направляя свои палочки на одного единственного мага. Однако Волан-де-Морт лишь рассмеялся, когда его со всех сторон окружили волшебники, преграждая пути к отступлению.

— И что вы собираетесь делать дальше? Наслать на меня сглаз? Глупцы! Черную магию может одолеть только чёрная магия. Кто из вас ею обучен? Кто посмеет выступить против меня?

— Я посмею, — сказав это, поднял свою палочку Люциус, о котором во время схватки все как-то позабыли.

Глаза Темного Лорда залились ненавистью, он был уверен в преданности этого человека, был уверен, что даже смерть сына не пошатнёт его веру в повелителя, которой раньше так дорожил старший Малфой.

— Изменник должен умереть. — По-змеиному прошипел он.

Нагини стремительно поползла в сторону Люциуса, однако в нескольких сантиметрах от него была остановлена убивающим заклинанием одного из авроров. И это придало решимости Люциусу раз и навсегда превратить в легенду имя Том Марволо Реддл.

Прекрасно осознавая безысходность своего положения, Лорд не захотел уходить из жизни так просто. Его душа жаждала мести за измену. Весьма удачно для этого Гарри Поттер отвлёкся на мёртвую змею. Призвав свою волшебную палочку и направляя её на Гарри, он произнёс всего два слова:

— Авада Кедавра.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, Снейп укрылся от посторонних глаз, но аппарировать далеко не стал. Укрывшись в наиболее выгодном месте, которое позволяло видеть и слышать происходящее на поляне, он наблюдал одну из самых провальных, на его взгляд, операций авроров.

«Как можно быть такими наивными?! Ну, допустим, Пожирателей они задержали, а дальше что? Он же от них сейчас и мокрого места не оставит!»

Словно в подтверждение его мыслей по поляне раздался злой смех, плавно переходящий в змеиное шипение.

— И что вы собираетесь делать дальше? Наслать на меня сглаз? Глупцы! Черную магию может одолеть только чёрная магия. Кто из вас ею обучен? Кто посмеет выступить против меня?

Невзирая на то, что церемония посвящения в Упивающиеся Смертью была сорвана, Волан-де-Морт продолжал выглядеть хозяином сложившейся ситуации. Судя по реакции, его забавляло происходящее, а появление на поле ненавистного мальчишки, который не давал спокойно спать великому магу вот уже семнадцать лет, было чем-то сравни насмешки судьбы, когда жертва сама находит своего убийцу. Такой расклад Снейпу был явно не по душе. Много лет назад он поклялся защищать Гарри Поттера, сына той единственной женщины, которую так и не смог разлюбить ни после её замужества со школьным врагом, и уж тем более, ни после её смерти. Он ненавидел Гарри за то, что парень был больше похож на Джеймса, чем на Лили, но и в то же время оберегал его, как единственную нить, соединяющую волшебника с прошлым, которая на протяжении многих лет вселяла в него хоть какое-то желание жить.

— Я посмею, — подобно раскату грома в летнюю ночь, раздался голос Люциуса Малфоя.

Этого Тёмный Лорд никак не ожидал. Он был настолько ослеплен своим могуществом, что даже не заметил, как пригрел на своей груди не одну, а сразу три змеи. Всему виной одна причина — человеческие чувства, которых полностью лишился сам Лорд, но не лишились его сторонники. Руководствуясь гневом, он приказал Нагини убить изменника, но не на этом было сосредоточено внимание Северуса. Лишь краем глаза увидев, как в змею попало убивающее проклятье, он сосредоточился на своём ученике.

«Отойди от него, Поттер! Ты слишком близко стоишь!» — кричало его сознание.

За столько лет беспрекословного подчинения Волан-де-Морту, бесчисленного количества опасных миссий и тайных собраний Пожирателей, Снейп хорошо изучил самого сильного темного мага всех времён и даже мог просчитать наперёд некоторые его шаги. Пусть его и считали бесстрашным, но на самом деле Темный Лорд боялся…. Боялся одиночества. Поэтому и сотворил змею, которая совершенно бескорыстно ему служила. И вот сейчас, когда её убили, когда он сам больше напоминает загнанного зверя, единственной отрадой ему может послужить только месть. Неважно кому, неважно за что, важна лишь жестокость, которую следует при этом выплеснуть, а за этим он не постоит.

Сорвавшись с места, Северус бросился на помощь своему непредусмотрительному ученику. В этот момент он вовсе не думал о том, что рискует жизнью ради Гарри Поттера. Он был уверен, что спасает не Золотого Мальчика, а ту последнюю частицу Лили, которую у него ещё не забрали, которая всегда напоминала ему о доброй и нежной девочке.

Прекрасно осознавая безысходность своего положения, Лорд не захотел уходить из жизни вот так просто. Весьма удачно для этого Гарри Поттер отвлёкся на несколько секунд на мёртвую змею. Призвав свою волшебную и направляя её на Гарри, Волан-де-Морт произнёс всего два слова:

— Авада Кедавра.

Гарри резко повернулся на голос стоящего рядом волшебника, интуитивно соображая, что проклятие адресовано именно ему. В следующий момент на него упало полубессознательное тело профессора зельеваренья, который взял удар смертельного проклятия на себя. Борясь с шоком, парень услышал, с какой болью взвыл Волан-де-Морт. Тело величественного мага схватили судороги, он упал на колени неподалёку от того места, где Гарри всё ещё удерживал в своих руках тело Снейпа.

«Но почему? — думал он, глядя на профессора. — Ведь он же мог сбежать, спастись… Почему он так поступил? Зачем спас меня?»

В ответ на эти безмолвные вопросы Северус, тяжело дыша, сказал последнюю в своей жизни фразу:

— А глаза у тебя, и правда, мамины…

Погружаясь в потусторонний мир, он не мечтал о том, чтобы попасть в рай, знал, что это место не для него. Он мечтал просто повстречать ЕЁ. Это и станет для него раем. Он уже выполнил свою миссию — уберёг то, ради чего погибла она.

«Лилиан» — на этом имени его мысли оборвались.

Он умер во имя любви к той, ради которой жил.

Сотрясаясь от сильных приступов боли, Темный Лорд сжимал в руках свою палочку, от которой сейчас было мало толка, поскольку колдовать в таком состоянии не сможет даже самый искусный маг. Во второй раз за сегодняшний вечер его посетило чувство дежавю. Глядя на бездыханное тело волшебника, которое держал в своих руках всё ещё ошеломлённый Поттер, он понял причину своей наступающей

смерти.

«История повторилась» — мысленно произнёс Волан-де-Морт.

«Был обычный тихий вечер, такой же, как и все. Разве что, немного более шумный, чем остальные — за окном были слышны крики ребятни, так как дети праздновали Хэллоуин. В маленьком уютном домике жили три человека. Это уже четвёртое пристанище, в котором они укрывались от смерти. Трижды Лили, Джеймсу и маленькому Гарри удалось избежать смерти от руки Волан-де-Морта. И сейчас, воспользовавшись заклятием Хранителя, они уединенно жили в Годриковой Впадине.

Джеймс тоскливо смотрел на язычки пламени в камине, его строптивую душу тяготило вынужденное заключение. А вот Лили была слишком увлечена домашними делами и сыном, который не давал никому покоя и мог перевернуть весь дом со своим новым увлечением — игрушечной метлой — подарком крестного на первый день рождения. Детские голоса звучали за окном всё тише и тише, ведь луна уже виднелась над горизонтом, и ночь вступала в свои владения.

Лили взяла на руки сына, в этот момент у неё не было с собой палочки, поскольку никто не ждал нападения, но вдруг раздался подозрительный, пугающий скрип калитки. Благодаря хорошо выработанной реакции ловца Джеймс среагировал молниеносно: прихватив с собой палочку, он вышел проверить, что стало источником шума. А Лилиан замерла на месте, в ночной тишине она отчётливо слышала, как учащенно и громко билось собственное сердце.

— Лили, возьми Гарри и уходи! Это он! — Разрывая тишину, раздался голос мужа.

Она в ужасе побежала вверх по ступеням, закрылась в комнате, пытаясь забаррикадировать дверь всем, что могла сдвинуть с места. Услышав стук падающего тела, она закричала от ужаса. И продолжала кричать, понимая, что без палочки ничего не сможет сделать, никак не сможет помешать Волан-де-Морту. Разумеется, закрытая дверь не стала помехой Темному Лорду. Когда он вошел, Лили, положив сына в кроватку, вышла ему навстречу, заслоняя собой ребенка, в отчаянной попытке спасти самое дорогое, что у нее осталось.

— Только не Гарри, убей лучше меня.

— Отойди, глупая девчонка!

Словно в бреду, она продолжала твердить «Только не Гарри! Не тронь Гарри!» до тех пор, пока ее сердце не остановилось, впитывая в себя зеленый луч.

После этого Волан-де-Морт, подняв палочку на Гарри, произнес:

— Авада Кедавра.

В следующий миг произошло нечто невероятное. Смертельное заклинание отскочило от мальчика, оставив ему, как напоминание о случившемся, лишь шрам на лбу в виде молнии. Готовность матери пожертвовать жизнью ради своего ребенка дала Гарри Поттеру такую защиту, какую Темный Лорд не мог и вообразить. Любовь Лили помогла мальчику выжить, создав контрзаклинание, которое погубило Волан-де-Морта. Последний лишился всего: власти, могущества, и, даже, телесной оболочки, он стал меньше, чем самое захудалое привидение».

Долгие пятнадцать лет он восстанавливал силы после раны, которую нанесла самому величественному магу простая грязнокровка. Однако, возродившись, он так и не усвоил самого главного урока в своей жизни, сильнейшая магия в мире — это магия любви.

Находясь в настоящем, Снейп жил прошлым, и при этом сумел изменить будущее. На первый взгляд этот волшебник всегда был эгоистом и никого не любил, но его самоотверженный поступок говорит об ошибочности этих суждений. Глубоко в душе Северус лелеял память о рыжеволосой подруге сердца. И в решающий момент он не допустил, чтобы её жертва была напрасной.

В один миг руки и ноги Темного Лорда начали уменьшаться, с приглушенным звуком палочка из пера феникса упала на пол и покатилась в темноту лесной гущи. Превращаясь в самое жалкое и беззащитное существо, которым он уже был однажды, маг издал пугающий крик, плавно переходящий в противный писк. Спустя буквально несколько секунд он снова стал мелким, безобразным уродцем, не умеющим говорить и самостоятельно передвигаться. Авроры следили за этим перевоплощением очень напряженно и шокировано, не опуская палочки. Первым решился подойти к тому, что осталось от последнего из наследников Салазара Слизерина, старик Хмури. Брезгливо поморщившись от увиденной им картины, он опустил волшебную палочку и крикнул своим людям:

— Сожгите это на костре, затем развейте пепел по ветру, чтоб никто и никогда больше не смог воскресить его. Всех Пожирателей заприте в следственный изолятор, пусть ожидают суда, на котором получат билет в один конец прямиком в Азкабан.

Старый аврор на секунду запнулся, глядя на Люциуса Малфоя. Ещё вчера он строил планы по поимке правой руки Волан-де-Морта и был крайне удивлён, когда преступник сам пришел к нему, да ещё и не один, а вместе с Гарри Поттером. Но это не снимает с него вину за прошлые поступки.

-Люциус, в свете последних событий мы, конечно, скажем в суде пару слов в твою защиту, однако за прошлые грехи тебе придётся ответить перед законом.

Малфой без возражений отдал свою палочку и последовал за аврорами. Он был всё ещё ошеломлён поступком человека, которого, как ему раньше казалось, хорошо знал. Снейп доказал, что не только Малфои хорошо владеют искусством лицемерия, скрывают свои истинные намерения под пеленой покорности. И пусть для многих мотив его поступка остался неизвестен, но результат понятен всем — впервые за долгие годы волшебный мир может вздохнуть спокойно.

Похороны Снейпа проходили в серый дождливый день. Казалось, что сама природа оплакивает, уходящую в потусторонний мир, душу. Редкие капли дождя падали на землю, которая теперь стала вечным пристанищем для профессора зельеварения. Вся школа собралась попрощаться с этим человеком, и вовсе не потому, что их об этом просил Дамблдор, просто, дети прочли в газетах о героическом подвиге декана Слизерина, которого Министерство магии наградило орденом Мерлина первой степени. Посмертно. У одинокой могилы собралось несколько сотен людей. Сейчас не существовало, обожающих своего декана, слизеринцев и, ненавидящих его, гриффиндорцев — было лишь огромное количество студентов, которые с уважением отнеслись к смерти своего учителя. В общей массе людей было сложно заметить тихонько подошедшую пару.

…Драко с удовольствием уплетал приготовленный Гермионой завтрак, когда в квартиру влетела сова с «Ежедневным пророком», на первой странице которого, были вкратце изложены события прошедшей ночи. Бегло ознакомившись с новостями, он решительно отставил тарелку и принялся поспешно собираться, чтобы проститься с далеко не чужим ему человеком. Разумеется, Гермиона отправилась вместе с ним. Он так и не дождался официального разрешения вернуться, но этого и не требовалось, ведь Волан-де-Морт теперь мертв, а всех Пожирателей ждут судебные разбирательства и наказания за содеянное, так что, опасности больше ничто не предвещает.

Прибыв на место назначения, пара медленно подошла к могиле, вокруг которой стояли до боли знакомые люди. По щекам присутствующих лились слёзы, а Драко лишь неотрывно смотрел на могилу, словно не мог поверить в то, что все это произошло на самом деле. Пэнси, увидев в толпе студентов своего жениха, вопреки всем ожиданиям живого и невредимого, сильно обрадовалась и начала пробираться сквозь толпу к нему навстречу, но остановилась, как только заметила возле него ненавистную гриффиндорку, а точнее — их руки, сплетенный вместе. Дело в том, что Гермиона долго думала над тем, как можно поддержать любимого, который всеми силами, но весьма неудачно, пытался скрыть свою боль. Слова утешения сейчас были бессмысленны, поэтому она просто взяла его руку в свою, показывая, что она рядом, и Драко не остался один на один с этой бедой. Парень ничего не сказал, просто сжал её ладонь сильнее, и этот незатейливый жест не укрылся от внимания Паркинсон. Он говорил красноречивее любых слов не только о внезапном исчезновении Драко и Гермионы, которое произошло почти одновременно, но и о том, что после суда над Люциусом девушке можно навсегда попрощаться с мечтой носить фамилию Малфой.

— Драко? — чуть слышно раздался женский голос.

Нарцисса тоже пришла попрощаться со школьным другом и вот уже несколько секунд неотрывно смотрела на подходящую пару. Жизнь этой женщины сейчас справедливее было бы назвать существованием — сына убили, мужа отправили за решетку, единственного друга только что похоронили. Увидев сына, она поначалу решила, что окончательно лишилась рассудка, поэтому в нерешительности просто стояла и смотрела на Драко, но он выглядел таким реальным, к нему так хотелось прикоснуться, обнять, заплакать у него на плече. Когда Гермиона взяла Драко за руку, Нарцисса вспомнила о письме от Северуса, которое так и не решилась открыть перед выходом из Малфой-Мэнора. Пусть она и не знала его содержимое, но могла поклясться, что девушка, которая почему-то казалась очень знакомой, тоже видит её сына, а значит — это не мираж.

— Драко! — уже громче повторила она, привлекая к себе внимание остальных.

Малфой откликнулся на голос матери и уже через несколько секунд оказался в её объятиях. Слёзы катились по её щекам, Нарцисса сегодня весь день плакала, но в этот раз это были слёзы радости.

— О, Драко! Небеса сжалились надо мной, — сквозь слёзы сказала она.

Теперь на появление слизеринского принца обратили внимание все присутствующие. Большинство слизеринцев подошли, чтобы поприветствовать его, Блейз Забини пожал другу руку, Крэбб и Гойл, на радостях, даже потрепали его по плечу, а вот Пэнси Паркинсон так и осталась стоять на месте. Она внимательно следила за Гермионой, которая во время суматохи отошла от Драко, а вскоре, и вовсе, скрылась из виду.

На появление Малфоя никак не отреагировал только один человек. Гарри Поттер ничего вокруг себя не слышал и не замечал. В голове непрерывно звучала фраза: «А глаза у тебя, и правда, мамины…». Он был полностью погружен в свои мысли и не заметил, как все разошлись и на кладбище остались только он и Джинни.

— Гарри, дождь идёт, давай уже уйдем отсюда, — битый час уговаривала она своего парня.

Джинни никак не могла понять, почему из поступка Снейпа все сделали целое событие.

«Ведь он же был Пожирателем Смерти, слугой Темного Лорда и убийцей. Неужели, всего один добрый поступок может загладить вину за всё, что было содеяно в прошлом?»

И в то же время девушка неоднозначно относилась к бывшему профессору, ведь он спас жизнь её любимому человеку, и этот факт она никак не могла сбросить со счета. Однако, она попросту отказывалась принимать то, что магическое сообщество сделало из Снейпа героя, закрыв глаза на все его былые прегрешения.

— Ты весь до нитки промок. Родной, все уже разошлись, давай и мы последуем за ними.

Гарри ничего не ответил, поскольку был ещё не готов обсуждать произошедшее. К тому же, Джинни не настаивала, она все прекрасно понимала, глядя на разбитое состояние парня, который всё-таки позволил ей увести себя с этого мрачного места.

* * *

Гермиона неуверенно шагала по коридорам министерского отдела, в котором находится следственный изолятор. С каждым шагом она замедляла темп, и, уже у самой двери, окончательно убедилась в бессмысленности своей затеи, но дверь вдруг тихо скрипнула, а затем отворилась, указывая на то, что назад пути нет. Грубый на вид мужчина, работающий в этом отделе, с присущей аврору настороженностью оглядел стоящую перед ним девушку.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил он, так и не дождавшись пояснений ее прихода.

Гермиона собралась с духом, чтобы ответить на этот вопрос. В глубине души ей было очень страшно отправляться одной в камеру к преступнику, и, если бы дело касалось только её, то девушка бы немедленно развернулась и ушла. Но это не так. Она делала это не ради себя, а ради Драко, который с недавних пор стал смыслом её жизни, а, значит — всё, что касается его, не может быть безразличным для неё.

— Я хочу увидеть Люциуса Малфоя, — безапелляционным тоном сказала Гермиона.

— Но к нему пускают только самых близких родственников. Кем вы приходитесь мистеру Малфою?

— Племянницей, — солгала она, надеясь, что не сильно при этом покраснела.

Мужчина удивлённо на неё посмотрел, переваривая сказанное. Что-то в кареглазой девушке говорило о срочной необходимости разговора с подсудимым.

— Я посмотрю, что можно для вас сделать, мисс.

Он подошел к смотрителю и о чем-то долго говорил с ним, а спустя какое-то время, вернулся и шепотом сказал девушке:

— Я надеюсь, вы понимаете, что делаете. У вас будет всего несколько минут, так что, поторопитесь, мисс Грейнджер.

Гермиона, замявшись, пробормотала слова благодарности человеку, который сразу узнал в ней боевую подругу Гарри Поттера.

Скрипнула замочная скважина, а затем в камеру к Люциусу Малфою вошел смотритель. Ему тут же бросилась в глаза нетронутая еда, принесённая несколько часов назад. Брезгливо фыркнув что-то вроде «ох, уж эти аристократы», он без церемоний обратился к своему временному пленнику.

— К вам пришли.

«Нарцисса» — устало подумал Люциус.

Меньше всего на свете он хотел увидеть сейчас жену. Он даже не представлял себе, как будет смотреть ей в глаза, что скажет этой несчастной женщине.

— Племянница, — добавил смотритель.

— Кто?

Но смотритель уже вышел, а в дверном проеме показалась Гермиона Грейнджер. Презрительно глядя на девушку, Люциус ехидно усмехнулся.

— Что-то, я не припоминаю в своем роду наличие грязнокровок.

Девушка пристально смотрела на собеседника: гордая осанка, презрительный и высокомерный взгляд. Малфой — он и есть Малфой, хоть где: в Хогвартсе, дорогом особняке, или за решеткой — это не способна изменить ни обстановка, ни время.

— Я пришла сюда не для того, чтобы слушать ваши оскорбления.

— А для того, чтобы позлорадствовать?

— Не стоит всех судить по себе! — гордо бросила гриффиндорка.

— А я смотрю, после поражения Темного Лорда грязнокровки возомнили себя достойными членами магического сообщества? Если мне не изменяет память, то при прошлой нашей встрече в Министерстве, вы были не столь разговорчивы.

— Может, это потому, что тогда один Пожиратель угрожал мне палочкой в то время, как другой крепко удерживал, не давая возможности защищаться? Помнится, вы тогда тоже не особо горели желанием разговаривать, сосредоточив свое внимание на каком-то пророчестве, а стоило появиться аврорам, и вовсе замолчали.

— Достаточно! — крикнул Люциус, поражаясь дерзости этой девушки. — Говори, зачем пришла и убирайся отсюда.

Гермиона глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, иначе эта словесная перепалка могла бы продлиться вечно.

— Мне сказали, что за вас хотели ходатайствовать в суде, но вы отказались. Так понравилось прошлый раз в Азкабане?

— Компания там знакомая, и вид на море из окна прекрасный. Тебе-то какое до этого дело?

— Лично мне — никакого. Вот только жене вашей эта идея вряд ли понравится, да и сыну тоже.

Лицо Малфоя скривилось в злобной гримасе. На какой-то миг, девушке захотелось позвать смотрителя и убежать отсюда, но она справилась с минутным приступом страха.

— Да как ты смеешь напоминать мне о сыне?! Он отдал свою жизнь ради таких мерзких, отвратительных грязнокровок, как ты. Вы только и знаете, что злиться на весь мир за то, что не родились в достойной, чистокровной семье, потому что ваши права, видите ли, везде ущемляют. Да как ваши жалкие переживания могут сравниться с болью потери единственного сына? Хоть один из вас может представить себе, каково это — смотреть на гибель родного человека и не иметь возможности ему помочь?

— Это ужасно, — тихо сказала девушка. — Даже самые озлобленные преступники не заслуживают такого. Так что, вы должны радоваться тому, что подобная участь не постигла вас.

Повисла напряженная пауза. Люциус ещё какое-то время думал, что ослышался, однако, уверенный вид Гермионы говорил об обратном. На лице Малфоя со скоростью света менялись эмоции, переходя от раздражительности до изумления. Такая небольшая в масштабах человечества новость могла бы в корне изменить исход войны, если бы стала известна ему раньше. Но, в отличие от Волан-де-Морта, Люциус усвоил урок, который преподнесла ему судьба.

— Он жив?

Гермиона просто кивнула в знак согласия, но ему сейчас хотелось, чтобы весь мир кричал в подтверждение того, что это действительно так.

— Ты… вы уверены?

— Более чем, — тихо ответила она.

Люциус подошел к окну, обдумывая услышанное. Мысли в его голове хаотично сменяли друг друга. Несколько минут они стояли в полной тишине и, когда Гермиона подумала, что Малфой забыл о её присутствии, и хотела тихонько уйти, он резко обернулся.

— Я вот только одного понять не могу, — спокойно заговорил он, — какая выгода лично вам являться сюда и говорить со мной о Драко?

— Никакой. Я это делаю не ради себя, и даже не ради вас. Просто я хочу, чтобы вы поговорили с ним. Хоть раз в жизни поговорили, как отец с сыном, а пообщаться с дементорами вы всегда успеете.

В дверь постучали и, секундой позже, в неё вошел смотритель, сообщая о том, что время их разговора окончено. Гермиона направилась к выходу, но у самой двери, где её ждал мужчина, Люциус окликнул девушку.

— Мисс, вы и мой сын... — он запнулся, не зная, как закончить фразу из-за присутствия в камере постороннего, да и просто из-за того, что не мог себе даже представить, как такое вообще возможно, Драко будет связывать что-то с грязнокровкой, да ещё и подругой Гарри Поттера, в придачу, что-то, кроме вражды.

Она лишь на миг остановилась у двери, затем, ничего не ответив, вышла из камеры. Причина её молчания была вовсе не в смотрителе, а в том, что она сама не знала правильного определения их отношениям. Когда рядом находится Драко, она не может думать ни о чем другом, кроме него, но как только девушка остаётся одна, то очень отчётливо начинает понимать, кто Он и кто Она, и то, что в этом циничном мире нет места таким союзам. Ещё сегодня утром она проснулась в объятиях любимого и чувствовала себя самой счастливой на свете, а сейчас всеми силами пыталась прогнать тревожные мысли из головы и страх перед будущим из сердца. В таком состоянии её застал Перси Уизли, войдя в лифт Министерства.

— Гермиона, как хорошо, что я тебя встретил. Я хотел послать сову, но раз уж ты здесь, то лучше давай поговорим.

— Здравствуй, Перси. Прости, но я сейчас не в настроении говорить, да и тебе на работу пора, — угрюмо сказала она.

— Прошу, выслушай меня. Это очень важно.

Гермионе пришлось оторваться от своих неутешительных мыслей, ведь этот представитель семьи Уизли крайне редко бывал дома, отдавая всего себя работе. Да и обращался он к кому-либо лишь в случае острой необходимости, поэтому после окончания Хогвартса они почти не виделись.

— Ты ведь, уже знаешь о том, что убили Сама-Знаешь-Кого?

— Да, и если ты хочешь похвастаться успехами Министерства, то знай, оно сыграло в этом событии одну из последних ролей…

— Нет — нет, — перебил её Перси. — Дело в том, что большинство Пожирателей сейчас старается укоротить свой срок в Азкабане, называя имена тех, кто были соучастниками преступлений. Едва ли не половина Министерства уже уволены в результате этих обвинений.

— Для меня далеко не новость, что у Темного Лорда были свои люди в Министерстве магии, так что…

— Гермиона Джейн Грейнджер, дай мне договорить, ведь это касается непосредственно тебя, — в очередной раз перебил её Перси и, как только девушка замолчала, продолжил. — Дело в том, что министру сейчас очень необходимы новые кадры, так как, сама понимаешь, из-за этих массовых увольнений, работать некому. И я предложил твою кандидатуру на роль начальника отдела Связей с магглами. Кому, как не тебе, справиться с этой должностью? Знаю, работы много, особенно сейчас, к тому же, тебе придётся уехать за границу, но я в тебя верю.

Гермиона не выдержала и прыснула.

— Я? Начальник отдела? Перси, остынь, я ещё даже школу не закончила!

— Я подал Министру твою кандидатуру, и он её одобрил. Не думаю, что один недоученный год в Хогвартсе станет такой уж потерей для студентки, которая все предметы знает едва ли не лучше самих преподавателей. Ты долго добивалась того, чтобы магглорождённые стали в один ряд с чистокровными, и вот теперь у тебя появился шанс доказать всем, что не родословная говорит о способностях мага. Я не хочу на тебя давить, обдумай всё хорошенько и дай мне знать, если решишься. Это твой шанс, не упусти его.

После этих слов Перси вышел на своем этаже и скрылся в толпе других волшебников.

* * *

Пэнси Паркинсон, покачиваясь в кресле, сидела напротив камина в комнате старосты. Весь день она провела здесь, обдумывая предстоящий разговор. В том, что от этого разговора зависит её дальнейшая судьба, Пэнси не сомневалась, как, впрочем, не сомневалась и в своем знании софистики. Ведь именно софисты учили побеждать в споре, если твой тезис слабее. Эта эффектная девушка с детства привыкла добиваться своего, идти на всё ради личной победы, будучи уверенной в том, что цель всегда оправдывает средства. И даже сейчас она была почти уверена в том, что сможет вернуть себе Драко, вот только кольцо сплетённых рук, все же, не давало ей покоя. Пэнси никак не могла понять, что в такой несуразной девушке, как Гермиона, могло заинтересовать красивого чистокровного отпрыска аристократичной семьи. Ведь долгие годы он Грейнджер и как девушку-то не воспринимал, исключительно, как мозг Золотой троицы, заучку из Гриффиндора, грязнокровку, в конце концов. И вот, сейчас всё изменилось. Где был тот переломный момент их с Драко отношений? И почему она его не заметила? Ответ прост: Пэнси слишком уж была уверена в своей идеальности, верила в то, что именно это и нужно парню. Каждый день она выжидала появление более красивой и изящной леди, чем она сама, но, как только убеждалась, что подходящих под это описание девушек нет, успокаивалась, не замечая того, что творится под собственным носом. Вот так, незаметно, Драко отдалился от неё, и единственная возможность вернуть его — это, наступив на собственную гордость, поговорить с подругой Гарри Поттера.

Когда Гермиона вернулась в Хогвартс, то первым делом узнала от слизеринцев, что их староста уехал вместе с матерью домой, что и не удивительно, если вспомнить о том, в каком состоянии пребывала Нарцисса на похоронах. Поднимаясь в свою комнату, гриффиндорка мечтала лишь об одном — принять тёплую ванну и залезть под одеяло, чтобы немного отдохнуть от сегодняшней суеты. Это был тяжелый день, но худшее, как оказалось, ждало впереди.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась она, застав в своём любимом кресле Паркинсон.

— Тебя жду, — как ни в чём не бывало, ответила Пэнси.

— Ну да, кого бы ты ещё могла ждать в моей спальне?

Гермионе очень хотелось, чтобы этот ужасный день поскорее закончился, и она совсем не хотела заканчивать его выяснением отношений с надменной слизеринкой.

— Тебе стоит немного поумерить свой пыл.

— А тебе стоит немедленно оставить меня в покое.

— Думаешь, мне доставляет удовольствие общение с грязнокровками в этой, с позволения сказать, комнате?

— С удовольствием избавлю тебя от плохого общества, — сказала Гермиона и открыла дверь, но слизеринка не двинулась с места.

— Нам нужно поговорить о Драко.

— У меня нет привычки обсуждать своих однокурсников у них за спиной. Если тебе есть что сказать о Драко, то пойди и скажи это ему в лицо.

— Мне есть, что сказать о тебе, грязнокровка, — разозлилась Пэнси. — О твоем лицемерии и о, так неожиданно появившихся, чувствах к человеку, который пять лет видел в тебе лишь пустое место и всячески демонстрировал это.

— Со своими чувствами я как-нибудь сама разберусь, — скрывая обиду в голосе, сказала гриффиндорка.

— Разумеется! Ради того, чтобы прибрать к рукам его богатство, можно закрыть глаза на несколько лет непрерывной вражды.

Гермиону сильно ранило то, что сказала Пэнси, поначалу она хотела просто выгнать слизеринку из своей комнаты, не придавая значения её словам, но теперь не выдержала и, опомниться не успела, как уже оправдывалась перед Пэнси, плавно переходя на крик.

— Не стоит мерить всех по себе, Паркинсон! Ведь, это такие как ты весь смысл жизни видят в удачном замужестве, которое принесёт много денег и хорошее положение в обществе. Это ты всегда твердишь о своей родословной, общаешься исключительно с избранными и повсюду ищешь выгоду. А у меня в жизни совсем другие ценности. Деньги приходят и уходят, а чистокровность не характеризирует личные качества человека! Положение в обществе едва ли можно назвать приоритетом, если в самом обществе только и знают, что использовать друг друга. Пойми, наконец, что мне это всё не нужно.

Пэнси внимательно выслушала её гневную тираду, понимая, что разговор пошел совсем не так, как она планировала. Любящее сердце не станет внимать словам расчёта, поэтому слизеринка решила действовать иначе.

— Тебе-то, может, и не нужно. А о Драко ты подумала?

— А причём здесь Драко? — изумилась Гермиона.

— Он привык жить в достатке, всегда гордился своей чистокровностью и всегда зависел от общественного мнения. Тебе это известно не хуже, чем мне. А теперь давай представим, что будет, если ваш роман перерастёт в нечто большее: завтра состоится суд над Люциусом, в результате которого его посадят, скорее всего, надолго, банковские счета семьи Малфоев будут заморожены, а их знатная фамилия втоптана в грязь. Люди не простят ему службу у Темного Лорда. А если ваша связь будет иметь продолжение, то и с чистокровностью Малфоям тоже придётся попрощаться.

Гермиона всеми силами пыталась не заплакать. Голос разума твердил, что всё это — правда, ведь Драко действительно любит её и, как он сам признался, готов пойти на всё ради этой любви, даже отказаться от денег и рода. Но что она может предложить ему взамен? «Разбитое корыто» и неуверенность в завтрашнем дне? После поражения Волан-де-Морта Малфой оказался в очень сложном положении и единственное, что может его сейчас спасти — это женитьба на знатной и богатой аристократке, какой Гермиона, к сожаленью, не являлась.

— Хорошенькую перспективу рисует ему твоя любовь, — продолжала подливать масло в огонь Паркинсон. — Остаток жизни он проживёт в нищете, воспитывая полукровок. А через тридцать лет превратится в злобного старика, проклинающего весь мир за свою разрушенную судьбу. Этого ты добиваешься? Хочешь испортить жизнь и себе и ему?

— Убирайся, — тихо сказала Гермиона, понимая, что не в силах больше сдерживать рвущиеся наружу слёзы.

— Что ты смотришь на меня? Проваливай в своё подземелье! Убирайся отсюда, чертова змея! — кричала она на слизеринку.

Пэнси медленно встала и так же, не спеша, покинула комнату старосты, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Хоть внешне и не подала виду, но в душе она ликовала, поскольку отчётливо понимала, что смысл её слов дошел до гриффиндорки, причём дошел именно так, как она того хотела. А Гермиона не могла больше держать в себе боль, отчаянье и понимание того, что её счастье оказалось лишь короткой вспышкой света, с которой непременно придётся попрощаться. Девушка упала на кровать и дала волю слезам, даже не заметив, как в комнату вошел её лучший друг.

* * *

Возвращаясь из зала суда, Драко пытался унять сильную головную боль, которая преследовала его ещё со вчерашнего дня. Сразу после похорон он отправился домой, поскольку матери была нужна его поддержка. На следующий день в суде собралась куча журналистов, чтобы на весь мир растрезвонить о позоре семьи Малфоев, а ведь ещё совсем недавно они же писали об их богатстве и безграничном влиянии на жизнь общества. За несколько минут до начала судебного процесса Драко передали просьбу отца зайти в следственный изолятор, для разговора, но он не пошел. Несчастливое детство, горькие слёзы матери, постоянное давление и навязывание чужой воли дали о себе знать. Не всё в этом мире можно простить, услышав банальное «извини». Люциуса посадили на пять лет, а остальных Пожирателей приговорили на пожизненное заключение в Азкабане. Быть может, через пять лет Драко сможет выслушать отца и, если не понять, то, хотя бы, принять его, а сейчас рана в душе ещё слишком велика, чтобы вот так легко затянуться.

Поднимаясь по ступенькам, он направлялся в комнату Гермионы, сейчас ему больше всего хотелось оказаться в её нежных объятиях, вдыхать запах непослушных волос и бесконечно долго смотреть в глаза цвета топаза. Постучав в дверь, он не услышал ответа, поэтому вошел без предупреждения, и в ту же секунду мурашки пробежали по его коже от увиденной картины. Голые стены, пустой стол и открытый шкаф, в котором не было одежды. Не было никаких признаков того, что здесь когда-либо кто-то жил. Искренне надеясь, что девушка просто переехала в другую комнату, Драко, сбивая всех на своем пути, побежал в гриффиндорскую башню, где чуть не налетел на Поттера.

— Где она? — почти прокричал Малфой.

— И тебе привет.

— Я спросил, где твоя подруга? — сгорая от нетерпения, повторил он.

— Джинни ушла с Луной в Хогсмит.

— Иди ты! — выругался Драко и направился в сторону женских комнат, намереваясь обыскивать каждую, пока не найдёт Гермиону.

— Она уехала, — крикнул вдогонку Гарри.

— Куда? Зачем? И когда вернётся?

— Никогда, — только и ответил он.

— Поттер, что ты несешь? — начал выходить из себя Драко. — Если не хочешь помогать, так и скажи.

— Гермионе предложили хорошую работу за границей, сегодня она забрала свои документы и покинула Хогвартс.

Драко смотрел на него с широко раскрытыми глазами, всё ещё надеясь, что это просто глупый розыгрыш.

— Чушь! Какая может быть работа, если нам здесь ещё целый год учиться?!

— Нам да, а вот Гермионе — нет.

Драко мысленно повторял одно единственное слово «Никогда». Действительно, никогда ещё он не чувствовал себя так паршиво. Его бросили, предали, обманули. Он не мог найти подходящее слово, чтобы охарактеризовать её поступок. Вся боль, которую он когда-либо испытывал, не могла сравниться с тем, что он чувствует сейчас. Именно поэтому он так не хотел влюбляться — понимал, что у медали есть обратная сторона, и она приносит жуткие мучения, которые не излечить с помощью зелья или магии. Гарри тихо подошел к Малфою. Он всё знал и понимал, но не мог ничем помочь, поскольку обещал Гермионе никому не говорить, куда она уехала.

— Она просила передать тебе это, — сказал Поттер, протягивая конверт.

Драко какое-то время лишь отрешенно смотрел на письмо, затем выхватил его и убежал. Он покинул Хогвартс и долго бежал, куда глаза глядят, пока у озера, в том месте, где редко бывали студенты, не споткнулся о небольшой камень и упал на землю. Хотя декабрьская погода и не располагала к этому, он не стал подниматься. Драко сотрясался всем телом, но не от холода, а от безысходности и отчаяния. Неподалёку пролетел черный ворон, ветер колыхал деревья, и снежинки плавно опускались с небес. Вокруг непрерывно бурлила жизнь, удивляя своей красотой и энергией, и только один человек на свете её не замечал. Понимая, что теперь жизнь утратила своё очарование, и мир приобрёл лишь серый оттенок, он безнадежно заплакал. Драко лежал на снегу и плакал, сжимая в руке её прощальное письмо. И сколько бы времени не прошло, день или год, он был уверен, что никогда не откроет его. Ведь это значит — навсегда расстаться с Гермионой, забыть о ней, а для него это, пожалуй, даже хуже смерти.

— Я тебя ненавижу! — изо всех сил закричал он.

— Ненавижу… ненавижу… ненавижу, — несколько раз повторило эхо.

— Ты — лучшее, что было в моей жизни, — почти шепотом сказал парень.

Три года спустя.

Начальник отдела Связей с магглами уверенно шагала в сторону кабинета Стефана Клуди. Этот французишка довёл её до точки кипения и сейчас услышит всё, что она о нём думает. Каждый, кто хоть немного был знаком с этой двадцатилетней англичанкой, стремился поскорей уйти с ее пути, понимая, что в таком состоянии её лучше не трогать. Когда Гермиону впервые представили парижскому филиалу этого отдела, сотрудники не восприняли всерьёз семнадцатилетнюю магглорождённую девушку в качестве своего нового начальника, но уже спустя несколько месяцев она заставила всех и каждого уважать себя. Её умение трезво оценивать ситуацию, принимать только обдуманные и правильные решения привели к тому, что весь отдел работал как часики, в то время, как другие — только начинали реабилитироваться после войны с Волан-де-Мортом. Не успело пройти и полтора года под её успешным руководством, как к девушке начали обращаться за помощью начальники таких же филиалов в других странах. Разумеется, она помогала им, давала ценные советы, в результате чего заслужила признание многих волшебников, которые видели в ней исключительно профессионала своего дела, не принимая во внимание маггловские корни. Однако, надо отметить, что успех дался ей очень нелегко, так как нередко Гермионе приходилось засиживаться допоздна, брать работу на дом и доделывать проекты на выходных. Последний раз, когда она по настоящему отдыхала — была поездка в Нору на свадьбу школьных друзей — Гарри и Джинни. Но даже там она не смогла расслабиться и чувствовала себя очень неуютно, глядя на счастливых молодоженов. А недавно пришло приглашение ещё и на свадьбу Рона с Луной. Но всё это сейчас отошло на второй план, поскольку у филиала назревают очень серьезные проблемы. На днях его приватизировал один иностранец, и новый владелец решил открыть на его территории частное предприятие, что подразумевает увольнение нескольких тысяч людей. О себе Гермиона даже не думала, ведь уже успела зарекомендовать себя с лучшей стороны, и её частенько переманивали на руководящие должности в другие места, а вот своих сотрудников, которые за это время стали почти семьей, она в обиду не даст.

Подобно урагану, девушка без стука ворвалась в кабинет мистера Клуди, не заметив при этом мужчину, который расположился в кресле позади неё.

— Стефан! Как это всё называется? Почему мне не сообщили о приватизации? И вообще, какого обвислого Мерлина вы это допустили?

Француз сильно растерялся и даже на несколько секунд лишился дара речи, увидев перед собой разъяренную девушку. Он судорожно глотал воздух, переводя взгляд то на неё, то на мужчину у неё за спиной.

— Мадемуазель Грейнджер… мадемуазель, — пытался он вразумить её, но Гермиона продолжала наступать.

— Даже не думайте меня успокаивать! Едва ли ваши слова чем-то помогут людям, которые уже завтра останутся без работы. Я требую аудиенции с новым владельцем! Он просто не имеет права так поступать!

— Вы ошибаетесь, мисс, — раздался за спиной до боли знакомый голос. — Согласно условиям договора я имею полное право распоряжаться вашим филиалом на свое усмотрение.

— Мистер Малфой? Но вы же…

— Должен сейчас сидеть в Азкабане? — закончил за неё Люциус. — Амнистия, моя дорогая, амнистия. Мистер Клуди, вы не могли бы ненадолго нас оставить? Мисс Грейнджер просила аудиенцию, думаю, я смогу удовлетворить её просьбу прямо сейчас.

Бросая неуверенные взгляды на Гермиону, Стефан покинул кабинет. И, как только за ним закрылась дверь, Люциус оценивающе посмотрел на одну из самых прекрасных девушек в мире. Нет, она не превратилась в королеву красоты за эти три года, по сути дела, она почти не изменилась: конечно, немного повзрослела, стала более женственной, однако, она осталась всё той же Гермионой Грейнджер — девушкой с кудрявыми волосами, веснушками на лице и большими карими глазами. Но не внешность говорит о красоте человека, и, будучи истинным ценителем прекрасного, Люциус отчетливо это понимал. Настоящая красота скрывается глубоко внутри человека, и не каждому дано её разглядеть.

— Итак. Вам наверняка известно, что в отделе работают четыре тысячи человек, у каждого из них есть семьи…

Малфой совершенно ее не слушал. Каждый год, проведённый в Азкабане, казался ему целой вечностью, но за эти три вечности, мало что изменилось. Гермиона по-прежнему, в первую очередь заботилась о других, забывая о себе, что и решил использовать против неё Люциус.

— Мисс, мы с вами — деловые люди. К чему эти душещипательные речи? Вы сами прекрасно понимаете, что ваш отдел не приносит никакого дохода… впрочем, у меня есть несколько других идей, и я мог бы оставить этот филиал. Но лишь при условии, что вы покинете занимаемую должность и в течение двух дней уедете из Франции.

Его слова, словно пощечина, больно ударили Гермиону. Казалось, что столько усилий было потрачено впустую, ведь оставались ещё маги, которые любой ценой хотят указать магглорождённым на их место, как бы Гермиона ни пыталась доказать их равенство. Было видно, что Люциусу вовсе не нужен отдел, который так славился удачным руководством Гермионы.

«Купить целый филиал, только чтобы уволить меня…. Какое же презрение нужно испытывать, чтобы пойти на такое?»

Между тем, Малфой абсолютно спокойно достал лист пергамента и протянул его Гермионе.

— Вот условия нашей сделки.

Девушка, молча, взяла пергамент и чуть не упала от удивления. Несколько раз перечитав его, она в полном недоумении обратилась к собеседнику:

— Это, что, шутка? — спросила она, держа в руках брачный договор и билет в Англию.

— Я похож на клоуна?

Гермиона ещё раз перечитала договор. Разумеется, подписывать такой документ должны обе стороны, и она даже не была уверена в своей, не говоря уже о той, другой. Но кто сказал, что в жизни нет места сказке? Особенно, в жизни волшебницы.

— Если вы оставите на работе моих сотрудников, то я приму ваши условия и уеду из Франции, а насчёт этого, — указала она на брачный договор, — мне нужно сначала посоветоваться с женихом.

Люциус одобрительно кивнул.

— С вами приятно иметь дело, мисс Грейнджер.

— Главное, чтобы это дело не оказалось какой-нибудь аферой.

— Главное, чтобы это дело оказалось плодотворным, — с ухмылкой сказал он, выходя из кабинета.

* * *

«В начале нового учебного года весь Хогвартс, традиционно, собрался в Большом зале. Первокурсники с замиранием смотрели на распределяющую шляпу, ожидая, когда она выберет для каждого из них факультет, который будет максимально раскрывать их способности.

— Дик Уайтер, — громко произнесла Минерва МакГонагалл.

Одиннадцатилетний мальчик вышел вперёд и почувствовал, как на его голову надели волшебную шляпу. Только вот, процесс распределения его совсем не волновал. Дик бегло осматривал студентов Хогвартса. Драко прекрасно понимал, что в толпе старшекурсников он ищет глазами загадочную «миссис Гвинею», и опускал глаза на пустую тарелку каждый раз, когда мальчик вопросительно переводил взгляд на слизеринского старосту.

— Гриффиндор! — заголосила шляпа.

Драко едва заметно усмехнулся — почему-то, он ни на йоту в этом сомневался».

В следующий миг он захлопнул выпускной альбом, прогоняя непрошеные воспоминания. Младший Малфой очень не любил вспоминать свой последний год обучения в школе чародейства и волшебства, поскольку этот год дался ему особенно тяжело. Ведь, помимо выпускных экзаменов, на его плечи свалился семейный бизнес, который был на грани крушения. Все счета были заморожены, партнеры отказывались сотрудничать после скандала, который устроила пресса. Единственное, что ему оставалось, — это несколько маленьких фирм, которые приносили небольшой, но стабильный доход. Драко не принял помощь Пэнси и отказался от женитьбы на ней, к тому же, родители девушки воспротивились отдавать дочку за нищего аристократа. Но, не проблемы с бизнесом стали основной причиной неприязни к седьмому курсу. Просто, для Драко это был первый год без НЕЁ. Порой он нарочно засиживался с документами до глубокой ночи, пытался занять себя работой, чтобы только не думать о ней. Наверное, именно благодаря этому, ему и удалось вернуть семье былой авторитет и славу одного из богатейших старинных родов. В скором времени Люциуса выпустили по амнистии, и он принялся во всём помогать сыну. Их отношения с Драко оставались очень натянутыми, старший Малфой осознал свою вину и несколько раз пытался поговорить с сыном, но последний всегда ссылался на неотложные дела и уходил, не желая затрагивать данную тему.

В комнату к Драко постучался домовой эльф и доложил о том, что еда подана, и родители его уже ждут за столом. Через несколько минут он спустился в гостиную и, как всегда, поцеловав Нарциссу, сел за стол. При этом он не заметил, что на столе, за которым обычно сидело три человека, стояло четыре прибора.

— Драко, нам давно пора поговорить, — обратился к нему Люциус. — В последнее время мы сильно отдалились друг от

друга.

— В последнее время? — скептически бросил он.

Парню было, что сказать отцу, о его манере общения с детьми, но он не стал этого делать, поймав на себе осуждающий взгляд матери. Нарцисса любила мужа и была искренне рада его желанию исправиться, поэтому всячески поддерживала любые попытки наладить отношения с сыном.

— Неважно когда это произошло. Я хочу исправить свои ошибки. И у меня для тебя есть подарок.

— Отец, перестань! Мне уже давно не пять лет. Неужели ты действительно думаешь, что сможешь всё исправить, подарив красивую дорогую безделушку?

— Пожалуй, она действительно очень красива, какой-то неординарной, запоминающейся красотой, и обошлась мне довольно-таки недешево. А вот по поводу безделушки — ты ошибаешься. Знал бы ты, на какой обман мне пришлось пойти, чтобы оторвать её от дел. Впрочем, будет лучше, если она сама тебе всё расскажет.

После этих слов он встал и открыл дверь гостиной, приглашая гостью войти. Вилка со звоном выпала из рук Драко, когда перед ним предстала девушка, которую он больше всего на свете мечтал забыть, чтобы унять ноющее сердце, и, чем сильнее он этого хотел, тем чаще сознание рисовало в памяти её светлый образ, тем сильнее он любил её. Он встал со стола, но так и остался стоять на месте, ошеломлённо глядя на Гермиону. Люциус ожидал от сына немного иной реакции, поэтому решил немного подтолкнуть его.

— Ты так и будешь стоять, как статуя? Между прочим, у мисс Грейнджер полно альтернативных предложений работы, поэтому тебе придётся хорошенько постараться, чтобы уговорить её работать именно на нас. Она хороший специалист и…

Дальше говорить не имело смысла, поскольку Драко сорвался с места и уже через секунду закружил девушку в своих объятиях. Она посмотрела в любимые глаза и хотела уже попросить прощение, объяснить свой поступок, но не успела этого сделать, так как он решил представить девушку матери.

— Мама, познакомься, это — моя Гермиона, — сказал он, лучезарно улыбаясь.

Нарцисса сдержанно поприветствовала гостью и с интересом наблюдала за тем, как сын с особым трепетом усадил её за стол возле себя и взял за руку. Этот жест напомнил миссис Малфой о девушке, которая присутствовала вместе с Драко на похоронах.

«Это — моя Гермиона», — мысленно повторила она и усмехнулась, глядя на то, как впервые за три года Драко улыбался.

Люциус завёл беседу о том, что намерен просить Гермиону возглавить одну компанию, до которой у них с сыном просто не доходили руки из-за постоянной занятости другими проектами. По её просьбе, он не стал говорить Драко о брачном договоре, так как девушка совсем не планировала в ближайшее время выходить замуж. Младший Малфой во время разговора постоянно держал любимую за руку, словно боялся, что она снова исчезнет. Впрочем, на этот раз он был уверен, что не допустит этого, даже если придётся связать их руки.

Полгода спустя.

Гермиона не только согласилась возглавлять компанию, но и не смогла устоять перед просьбой Нарциссы погостить в Малфой — Мэноре. Одним весенним вечером они с Драко вернулись со свадьбы Рональда Уизли и Луны, теперь тоже Уизли. Как ни странно, Малфоя все восприняли как жениха своей лучшей подруги, а после пятого выпитого стакана огневиски — как школьного, нет, всё ещё не друга, но уже — приятеля. Это событие навело последнего на мысль, которую уже несколько месяцев упорно избегала Гермиона. Мысль об их свадьбе.

Помогая девушке снять украшения, он прокладывал дорожку из поцелуев по её шее. Гермиона с удовольствием принимала поцелуи, затем она развернулась и, с особой жадностью, впилась в губы парня. Драко тут же проник в её рот языком и принялся поглаживать руками открытые участки спины. Девушка начала расстегивать пуговицы на его рубашке, медленно, одну за другой. Когда она добралась до его штанов, Драко перехватил её руку.

— Только после свадьбы, — невнятно пробормотал он у самых её губ.

— Что?

— Я сказал, что, как истинный джентльмен, я не буду спать с девушкой, которая не согласна выйти за меня замуж.

Гермиона даже покраснела от злости, что заставило Драко только сильнее усмехнуться.

— Истинный джентльмен?! — сказала она, снимая с парня расстёгнутую рубашку. — А то, что было у меня дома, ты как назовешь?

— А это была всего лишь репетиция первой брачной ночи, — с невинным выражением лица ответил он.

— Ах, репетиция?! Я тебе сейчас такую репетицию устрою! — гневно крикнула Гермиона и толкнула его на кровать.

— Гермиона Грейнджер, что вы себе позволяете?

— Малфой!

— Что, Малфой?

— Гермиона Малфой!

Больше девушка ничего сказать не успела, поскольку Драко увлёк её за собой на кровать и закрыл рот поцелуем.

А на письменном столе в это время лежало, так и не открытое, прощальное письмо, в котором была написана только одна фраза «Ты — лучшее, что было в моей жизни»…