Я сегодня утром проснулся в отличном настроении. Обычно такое редко со мной бывает — это повелось еще со времен Волдеморта. Когда все мои сверстники смотрели горячие и мокрые сны, я боялся засыпать. Слишком часто я видел, как это змеелицее чудовище убивает, пытает, калечит. Даже его злобный смех заставлял меня просыпаться в поту. И его смерть не улучшила ситуацию. Каждый раз я засыпал с тайным опасением, что он снова приснится мне. Но теперь чаще всего мне ничего не виделось. Просто серое крошево и все. Словно я в киселе тонул. После такого сна, я просыпался разбитым и уставшим. Уж лучше кошмары с непонятными лабиринтами, чем это.
Но сейчас, потягиваясь в кровати и жмурясь от солнца, я чувствовал себя как нельзя лучше! Мир казался не куском драконьего дерьма, а милой пушистой фиалкой. Я соскочил, сделал пару-тройку поворотов корпусом, чтобы размяться, и со всего маху упал на пол. Я вспомнил, что мне снилось. Точнее кто мне снился. Еще точнее — как.
Господи, боже! Мне приснился Люциус Малфой! И мы с ним вытворяли такое! Я прикрыл глаза, чувствуя, как раскраснелись щеки. А перед внутренним взором пронеслась череда упоительных в своей греховности картинок. Пожалуй, продать такую идею порно-режиссеру и он озолотится.
Люциус на коленях. Я на коленях. Я на коленях у Люциуса кверху задом. Люциус размашисто и звонко бьет меня по заднице. Я закусываю губу, чтобы не стонать. Ему не нравится и он бьет сильнее. Мой стояк упирается ему в бедро, а его — мне в живот. Он сбрасывает меня на медвежью шкуру у камина и без подготовки входит в меня. Мне больно, но я терплю, и вскоре обжигающая боль сменяется не менее обжигающим удовольствием. Я кончаю. Белесые капли на бурой шкуре перламутрово переливаются. Но Люциусу этого мало. Он снова возбуждает меня, и я лишний раз убеждаюсь в правдивости поговорки про острые язычки и что-то там про «без мыла»… Новый оргазм, яркий и короткий, заставляет меня дергаться и кричать. И на этом сон заканчивался.
Я открыл один глаз, опасаясь, что вот это утро мне как раз и снится, и я сейчас лежу не на ковре в спальне, а все еще на бурой медвежьей шкуре. Фу-у-ух! Пронесло! Я дома. Блаженно упал на пол, чувствуя, как похрустывают косточки и саднит пониже спины… Что?
Я соскочил, затравленно озираясь. Зад болел! Да так, словно это не во сне меня укатали во всех позах, а вот только что! Я побежал в ванную. Из зеркала на меня смотрел молодой человек с взъерошенными волосами, блядскими зелеными глазами, румянцем во всю щеку и напрочь искусанными губами. Я выглядел так, как мог бы, если бы трахался всю ночь. Но я же был дома!
Машинально принял душ, стараясь не касаться члена и задницы, словно они предали меня. Так же по инерции позавтракал и ушел на работу. И весь день только и думал, что о странном сне, после которого так сладко ломило тело. Интересно, а на заднице остались следы от ладони Малфоя? Черт! О чем я только думаю! А о чем еще мне думать? Черт-черт-черт! Я пододвинул стопку бумажек поближе и низко опустил голову, чтобы никто не увидел моего покрасневшего лица.
Делая вид, что читаю что-то очень увлекательное, я старался сосредоточиться на работе. Хотя какая, на хрен, это работа? Так, баловство. Подачка для Героя. Мавр сделал дело, мавр может отвалить. Как всегда в такие моменты, я заскрипел зубами от бешенства. Яростно отпихнул стопку бумажек от себя. Несколько листочков слетели на пол, но их тут же подобрала секретарша Бекки. Она мило улыбнулась, а я смог рассмотреть все подробности ее декольте, когда она наклонялась. Как оказалось, Бекки не носила лифчик, и грудь у нее была очень даже ничего. Джон в другом конце кабинета жадно рассматривал не менее откровенные тылы Бекки. Да, юбка у нее тоже не самая длинная.
Взмах длинных, густо накрашенных ресниц и наша офисная фея удалилась. Мы с Джоном понимающе переглянулись и синхронно вздохнули. Я снова пододвинул проклятые бумаги к себе. На этот раз мне даже удалось рассмотреть, что это какие-то архивы про какие-то разрывные унитазы. Черт побери!
Я наткнулся на взгляд Джона, у того все еще плясали в глазах голые чертенята. Наверняка он представлял сейчас, как расписывает Бекки прямо на столе. Я так живо вообразил себе это, что у меня встал. Делая вид, что жутко зачесалась лодыжка, я нагнулся над столешницей и сжал рукой член. В паху так сладко заныло. А я со скучающим видом начал быстро дрочить прямо через брюки. Это высший пилотаж — сохранять лицо тогда, когда хочется сморщиться от удовольствия.
Разрядка наступила быстро и остро. Видимо пикантность ситуации обострила восприятие. Я скорее пошел в туалет и уничтожил заклинанием очищения следы своего греха. Облокотился о косяк и закурил. Курить вообще-то можно было только на улице, но сейчас мне было плевать на эти запреты.
Клубы дыма складывались в разные картинки и образы. Вдруг из хаотичного переплетения призрачных линий нарисовался силуэт высокого мужчины, опирающегося на трость. Когда я опознал эти сизо-лунные длинные волосы, было поздно — я снова вспомнил свое странное ночное рандеву. И зад начал гореть от одних мыслей о тонких и сильных ладонях, так по-хозяйски шлепавших меня.
Я закашлялся и затушил сигарету. Мрачно посмотрел на свое отражение в зеркале. Теперь у меня был взгляд сексуального маньяка. Очень даже такого сексуального! Я сглотнул и приспустил брюки, повернувшись так, чтобы рассмотреть свои ягодицы. Три огромных ярких синяка красовались там.
Трясущимися руками я застегнул молнию и плеснул в лицо водой. Что за наваждение? Не мог же Малфой меня похитить, а потом вернуть обратно, стерев память или заставив меня подумать, что это все был сон? Или мог? А может, это я утром упал, а? Ага, сказал я сам себе, и напоролся на что-то, отчего сейчас так саднит анус. В моем доме нет таких гвоздиков!
Я не помнил, что наплел руководству, но через полчаса уже аппарировал домой, прихватив виски из ближайшей лавочки. Руки все еще тряслись, когда я откупоривал бутылку. Глотнув обжигающего пойла прямо из горла, я полностью разделся и встал перед зеркалом.
Сначала ничего не заметил, удовлетворенно рассматривая себя. Хорош, ничего не скажешь. Но потом, присмотревшись, увидел мелкие пятнышки синяков. Если представить, что это чьи-то руки крепко держали меня за бедра… Значит меня все-таки поимели. Но как?
Этот вопрос мог подождать, а бутылка виски скучала в одиночестве. И я решил, что правильно расставляю приоритеты, присосавшись к ней. Когда виски оставалось половина, мне уже было так хорошо, что тянуло на подвиги. Я встал, покачиваясь (или это весь мир трясло?), и решил прямо сейчас пойти к Малфою и набить ему лицо. А чего он меня во сне трахает! Сам виноват, морда слизеринская! Запнувшись о край ковра я знатно брякнулся на пол, прибавив к имеющимся синякам пяток новых приятелей. И сам не понял, как заснул.
— Поттер. Поттер, проснись, скотина пьяная, — кто-то довольно давно пытался ласково до меня достучаться. Я отмахнулся и, перевернувшись на спину, захрапел.
— Черт тебя возьми, Поттер, ты сколько выпил?
— Мало, — еле слышно прошептал я. Голос мне нравился, только я никак не мог вспомнить, чей он. — Еще есть?
— Перебьешься, алкоголик несчастный.
— Чего это я несчастный? — я удивился так, что даже приоткрыл один глаз. Все плыло и вертелось. Я страдальчески охнул и зажмурился.
— То есть, против алкоголика ты уже не возражаешь?
— Возражаю! Но не сейчас. Я спать хочу. Отстань. — Но легкие прикосновения уже уносили меня куда-то далеко, где белогривые лошадки-облака, все бегут и бегут куда-то…
— Поттер! Ты что, снова уснул? — грозный голос спустил меня с небес на землю как раз тогда, когда я уже оседлал одну лошадку. Хотя, как выяснилось, это меня оседлали.
Кто-то большой и довольно тяжелый сидел на моих бедрах и щекотал мне соски. Я хихикнул и поморщился, не открывая глаз. Что-то мокрое и теплое, очевидно язык, прочертило дорожку от горла до пупка. А потом еще ниже, из чего я сделал вывод, что лежу голый.
Умелые губы ласкали, пальцы мяли мои бедра, и я млел. А в голове взрывались сотни вертолетиков… И от их кружения уже начало подташнивать, но меня вовремя перевернули на живот и мельтешение прекратилось. Под бедра подложили кучу подушечек, и я почти стоял на коленях. Спину легонько поглаживали, немного царапая. Мне было очень хорошо.
Он вошел в меня нежно и осторожно, медленно раскачиваясь внутри. Целовал кожу под затылком, иногда тихонько кусал. Я стонал от этой какой-то безграничной нежности. С каждым толчком нега только усиливалась, заполняя всего меня. Это, казалось, длилось бесконечно. Но вот он стал ускоряться и внутри меня начали вспыхивать искорки, разносясь с током крови все дальше и чаще. Теперь уже казалось, что я весь состою из этих искорок, любой вдох-выдох расходился волнами удовольствия. И я не выдержал. Он кончил почти одновременно со мной.
Мы скатились, я — с подушек, он — с меня, на пол и тяжело дыша, пережидали экстаз. Что-то пушистое щекотало мне щеку и я открыл глаза. Темный коричневый мех, довольно-таки жесткий, но и мягкий — самое то лежать на полу перед камином. Что-то странное билось в памяти. Где-то я уже видел этот мех. Но не мог вспомнить, где. Я осторожно приподнялся и посмотрел на того, кто лежал рядом со мной.
Длинные стройные ноги, узкие ступни, худощавые бедра, красивая спина, исполосованная уродливыми, полустертыми рубцами и светлые волосы, спускающиеся до плеч. Он повернул голову и посмотрел на меня. Серые глаза туманились усталостью.
И я проснулся. Кое-как перебрался на кровать и снова уснул. Больше ничего мне не приснилось. Утро наступило, и я снова встал в отличном настроении, вспоминая удивительно реалистичный сон, в котором занимался любовью с Малфоем.
Так прошла неделя. Мне каждую ночь снился Люциус и секс с ним. И каждый раз это было по-разному. И всегда — незабываемо. Он что-то шептал мне на ухо, но я никогда не запоминал его слов. Только руки, губы, волосы, запах… и все остальное тоже. Все, кроме слов.
В пятницу вечером мне поручили отнести какой-то пакет в Малфой-мэнор. Сначала я хотел возмутиться: меня, героя, заставлять работать посыльным? Что у нас курьеров больше нет? Но потом я вспомнил про свои сны и решил все же пойти. Нужно было раз и навсегда рассеять образ нежного и уже почти любимого Малфоя. Увидеть его надменную и холодную физиономию и понять, что ночью — это просто сны, не более.
Малфой принял меня в кабинете. Весело трещал камин, освещая стол у противоположной стены и диванчик. И шкуру, скалившуюся на меня медвежьей мордой. Мой взгляд скользнул по ней и вернулся. Да это же Малфой! И его шкура! Точнее не его, а медведя! Это ее я видел во сне ночами!
Я непонимающе обернулся к Малфою, не зная, что сказать. Не вываливать же ему всю правду о наших ночах на этой вот шкуре! Люциус пристально следил за мной, отложив тот самый пакет, что я принес. Он даже не вскрыл его.
— Что это? — Я сделал неопределенный жест рукой.
— Что конкретно, мистер Поттер? — Он скрестил руки на груди. Что-то скрыть хочет, что ли?
— Это правда?
— Поттер, вам никогда не говорили, что способность связно выражать свои мысли — это ключ к успеху?
— К черту успех, Малфой. Это ты насылаешь на меня сны?
— О чем ты? — Он отвернулся от меня, внезапно заинтересовавшись пакетом.
— Эх, Малфой, был бы ты евреем, я бы сказал тебе, что невежливо отвечать вопросом на вопрос.
— Так ты еще и вопросов не задал, а уже ответы требуешь. О чем ты, Гарри?
— Это правда, что мы трахаемся вот прямо тут? — выпалил я и зажмурился на мгновение, но потом открыл глаза — надо видеть его реакцию.
Он молчал, лениво перебирая документы. Мне показалось, что он не расслышал вопроса. А может это я его все-таки, к счастью, не произнес?
— Эх, промыть бы тебе язык с мылом, Поттер, — Люциус повернулся ко мне. Медленно подошел. Погладил по щеке. Я смотрел на него как зачарованный. — Я бы не стал так грубо называть то, что происходит между нами, Гарри.
— Но зачем тебе это?
— Меня задели твои слова о том, что я плохой любовник, — улыбнулся он мне. — Вот я и решил тебя переубедить.
— Но как?
— О, Гарри, ты еще многого не знаешь о магии. Даже волоса достаточно, чтобы вытворять с человеком немыслимое. Что уж говорить о крови и других… кхм… жидкостях организма.
— А зачем тебе это надо? Разве тебе недостаточно было первой ночи, когда ты отыгрался на мне?
Он снова улыбнулся, видимо вспоминая, что именно мы тогда творили.
— Ты знаешь, мне очень понравилось, как ты себя вел. Нас больше ничто не сдерживало. Я не был для тебя Пожирателем, ты не был для меня мальчишкой, обставившим меня дважды.
— Дважды?
— Неужели ты думаешь, что я купился на тот случай, когда ты был в подвале? Ты же специально все подстроил, чтобы у Драко появился шанс. Чтобы обеспечить свой куриный орден еще одним шпионом. Так что ты дважды вдосталь поиздевался надо мной. Теперь моя очередь, — прошептал он.
Vova
