Снова в школу и иже с ним

— Гарри Джеймс Поттер, по решению суда вы обвиняетесь в убийстве последних представителей аристократических родов Лестренджей, МакНейров, Эйвери, Ноттов, клевете, распространению информации, могущей привести к мятежу против существующего порядка. Предварительный приговор — двадцать лет Азкабана.

Но я не хочу…

Стоп-машина!!!

Опять этот проклятый, ненавистный, приводящий меня в состояние бешенства сон!!!

Я сейчас открою глаза и увижу бежевый потолок спальни в своей квартире. Открыл — увидел. Бежевый. Никаких серых камней.

Азкабан — мой личный кошмар. И каждый раз видя этот сон, появляющийся с периодичностью раз в месяц, я не сразу понимаю — все было не так.

Я завтракаю и иду на работу.

В своем родном офисе скатываю нормативно-правовые акты и разнообразные иски вкупе с повестками в комки и пытаюсь попасть ими в урну в углу кабинета. Я прямо-таки загружен работой.

Но должен заметить — после восьми лет практики в корзину попадают восемнадцать из девятнадцати.

Я сижу в офисе с девяти до двенадцати, после чего благополучно ухожу на обед.

По пути в буфет как всегда замечаю шестого Уизли и огромным усилием воли не плюю в него. После встречаю его жену и даже не кидаю в нее Сектумсемпрой. Сегодня я на удивление мил и уравновешен. Как всегда.

Обедаю со слизеринцами. Мирно и с удовольствием. Как выяснилось, друзья из них выходят куда лучше, чем из гриффиндорцев. К нам присоединяются Лонгботтом, Джордж Уизли, Луна Лавгуд и Чоу Чанг. Замечательная компания. А главное — старая, проверенная и верная.

Мы весело болтаем, после чего я аппарирую на Косую аллею, в кафе Фортескью.

Ровно в три там же появляется Флер. Мы болтаем обо всем, кроме семьи. Мое отношение к ее семье по мужу она знает, у меня своей нет.

Фактически она мечется меж двух огней: я — ее хороший друг и долго без общения со мной она не может, я, впрочем, тоже; Билл… ну что тут сказать, любовь — зла.

К пяти я прихожу в спортзал и тренируюсь. В семь иду гулять по Лондону.

Около двенадцати ложусь спать.

Так — каждый день. Моя жизнь на редкость разнообразна.

Впрочем, я не жалуюсь.

Хотя вообще-то, жалуюсь. Но — исключительно себе.

Ах да… еще мне время от времени снится замечательный сон о Дне после Победы. Ну, про это было выше. Но все действительно было не так.

Вывел, значит, Билл Флер.

А из старых знакомых я общался только с Флер, Джорджем, Ремусом, Тонкс, Чанг, Невиллом и Луной.

Сейчас мне тридцать лет, и, несмотря на все, что у меня есть, я считаю себя неудачником.

И иногда очень хочется второго шанса.

— Значит, второй шанс… — прошелестел ветер за окном. Я недоуменно обернулся и ничего не заметил. Наверное, слишком устал.

Проснулся я в отличном настроении. Во всем теле чувствовалась невероятная легкость.

Но когда я открыл глаза, все настроение улетучилось. Вместо родного бежевого я увидил потолок темно-зеленого цвета.

Когда я встал — офигел. Абсолютно незнакомая мне обстановка. Рабочий стол, стул, ковер, комод, зеркало — такого в моей спальне не было!!!

В голове автоматически промелькнули номера статей за похищение и изменение личных вещей без разрешения хозяина.

Я подошел к зеркалу.

…….!!!!

Оттуда на меня смотрел зеленоглазый пацан лет четырнадцати. Я мелкий, в общем.

Интересно, за нелегальное исполнение неконкретизированных желаний статья полагается?!

Так. На сон все это мало похоже. Я знаю, о чем я говорю, ибо за прошедшие полчаса на моих руках уже не осталось ни единого живого места от щипков.

Ладно. Я мыслю — значит существую. Другое дело — кто я?..

Я осознаю себя как Гарри Джеймса Поттера, тридцатилетнего неудачника, бывшего героя, адвоката с блестящей репутацией. Это подтверждают и воспоминания…

Заседание суда по моему делу, моя странная реакция — есть.

Я помню и старые события — Рождество девяносто восьмого года, прошедшее под эгидой «Здравствуй, елка — Темный лорд!».

Я помню в общих чертах достаточно четко все тридцать лет моей жизни. И я хочу узнать, какого черта мне сейчас четырнадцать?!

Возле зеркала висел календарь. Четырнадцатое июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года.

Мерде, шайса и другие нецензурные слова плохо выученных мною иностранных языков!!!

Стоп!! Это ж получается, Снейп жив?! И Дамблдор жив?!

Хм… или нет?

Что-то я не помню такой комнаты в доме Дурслей.

Значит, надо разузнать обстановку.

Не успел я придумать примерный план действий, как в комнату зашла… моя мама.

— Сынок, ты уже проснулся?

Оуу, для моих развращенных моей любимой музыкой, онлайн-играми, мультиками и попиныванием Министерства и предателей… в общем, бедных мозгов это — слишком!!!

Только я закончил эту мысль, из коридора раздался еще один голос:

— Лили, сын проснулся?

И все бы ничего, если бы это не был голос Снейпа, в моем любимом, нормальном и стабильном мире уже почившего в бозе…

Оуу…

— Да, мам, я уже проснулся, — приветливо улыбнулся я.

— Хорошо. Сейчас будем завтракать, спускайся, Мэтью, — ласково улыбнулась мама. Затем она прошествовала к двери и взяла под руку заглянувшего в комнату Снейпа.

Мэтью! Я не люблю людей по имени Мэтью! Мой жизненный опыт показывает, что все Мэтью — козлы. Один должен был мне две тысячи галеонов и не отдавал, другой набил мне лицо на студенческой вечеринке, третий вообще пытался меня засудить.

Что ж, подытожил я, по крайней мере то, что все Мэтью — козлы (я вспомнил свою жизнь), правда.

Выглянув из комнаты, обнаружил за ней коридор, оканчивающийся лестнице. С моей позиции виднелся дверной проем, из которого выглядывал холодильник. Ну, по крайней мере, проблем с направлением не возникнет.

Я подумал и решил, что спускаться в пижаме к завтраку — моветон.

А когда я открыл шкаф — был поражен! Все, абсолютно все вещи были зеленых и серебристых оттенков! Я что, слизеринский маньяк?

Среди буйства цветов змеиного факультета заметил школьную форму и пару джинс — черные и голубые. Надел последние, светло-зеленую футболку и спустился к завтраку.

На кухне узрел маму, стоящую у плиты, и Снейпа, читающего «Пророк». При виде разворота у меня вырвалось:

— Ололо…

Со страниц газеты мне приветливо улыбался я в красной мантии, круглых очках и со шрамом. Заголовок гласил: «Гарри Поттер вновь выступил с объявлением: миру нечего бояться, пока я его охраняю!»

Кстати, а где мои очки и шрам?!

— Мэтью Дэниэл Снейп! Что за выражение? — тем временем вопрошал Снейп. Я виновато склонил голову:

— Прости… отец, — да уж, я никогда не представлял себя, называющего Снейпа «папочкой»! — Вырвалось.

Снейп еще раз пронзительно на меня посмотрел и вернулся к газете.

— Дорогой, чего ты хочешь? — спросила мам, будто и не заметив нашей маленькой размолвки.

Я чуть было не сказал честно «Пачку хороших сигарет, бутылку коньяка и симпатичную блондинку», но вовремя вспомнил, где и в каком качестве я нахожусь. Сделав нехитрый логический вывод с помощью шкварчащей сковородки и почти забытого запаха, сказал:

— Яичницу, мам. Определенно яичницу.

Сел на стул и, пока мама накладывала мне в тарелку еду, — черт, до чего абсурдная ситуация! — взял с края стола второй «Пророк». Так, первым делом светская хроника — там всегда пишут, какие у кого проблемы; может, у меня вскоре будет новый клиент…

Хотя о чем это я? Меня зовут Мэтью Дэниэл Снейп, я живу с мамой и Снейпом, в то же время черт знает где находится Гарри Поттер — моя точная копия за исключением мелких деталей, мне ментально — тридцатник, а физически — четырнадцать, все мои достижения оказались под хвостом Нагайны, я ни черта не знаю об окружающем мире и о себе самом… Определенно, я вернулся в старую добрую юность с кучей проблем и без мыслей о их решении.

Первым заголовком в светской хронике по закону подлости оказалась надпись «Новая пассия Джеймса Поттера!». Спасибо, господа боги, теперь я еще больше ничего не понимаю!

Мы покушали. Под тревожными взглядами мамы и подозрительными Снейпа я чувствовал себя не в своей тарелке. После того, как я доел, я отговорился головной болью и передислоцировался в свою комнату.

Результатом получасовых поисков стала зеленая книжечка с вытесненной серебристой змейкой в форме буквы «С» на обложке.

Результатом двухчасового чтения дневника стали мысленные маты, ибо кто-то из родителей, проходя мимо, мог их услышать высказанное вслух. Но все же записи, перемежающиеся с философскими думами предыдущей личности, обитающей в моем теле, открыли мне глаза.

Итак, на пятом курсе Эванс и Снейп поссорились — здесь все пучком. После школы мисс Эванс стала миссис Поттер — тоже все пучком. А вот да-альше…

Начнем с того, что у мамы близнецы родились — я и Гарри. Меня назвали в честь маминого деда, Гарри — в честь папиного.

Дальше: Петтигрю в одну прекрасную ночь неведомо каким образом спровадил к Дамблдору моих родителей, после чего меня с братом отнес Волдеморту. Волдеморт оглядел меня и брата и пришел к выводу, что Гарри — его соперник. Дело было в том, что как раз накануне я спионерил у Гарри погремушку, которой и огрел братца по лбу, после чего заснул и спал сном младенца весь путь туда-обратно, а вот Гарри, разобиженный на весь мир, угрюмо и насуплено смотрел на всех и спать не хотел.

Итак, Волдеморт пустил Аваду в Гарри и рассыпался пеплом, Гарри плачет и злится, я сплю, Петтигрю в шоке убегает неизвестно куда. Мама с папой возвращаются домой раньше, видят пустые люльки, творят поисковое заклинание, аппарируют на место, забирают нас домой, зовут Дамблдора.

Потом мир празднует Победу.

У Джеймса пошел ощутимый сдвиг любви к детям на любовь к Гарри; кроме всего, счастливый папаша героя начинает ходить по барам и по бабам. Лили терпит, в семье чередуются ссоры и мир, Гарри наглеет, я с Джеймсом общаюсь напряженно, ибо я маму больше люблю, и вот в решающий момент появляется доблестный Снейп. Успокаивающе гладит меня, только что получившего подзатыльник от папы, по голове, опускает Джеймса, забирает меня с мамой в свой дом. Поттеры разводятся, вскоре я и мама меняем фамилию на Снейп, Гарри холодно общается с мамой, я напряженно общаюсь с родным папой… в общем, мир и благодать.

Рассказ об этом особо выделен маркером и подписан, как самое яркое воспоминание детства.

Тогда же я сотворил себе кумира — в списке обожаемых мною личностей прочно угнездились Гарри Поттер и Северус Снейп.

С Северусом в детстве я общался теснее и, зная, что отчим — декан Слизерина, стал фанатом зеленого факультета. Это подтверждает моя комната и гардероб, оформленные в зелено-серебристых тонах.

В школе долго умолял Шляпу отправить меня на Слизерин, уговорил.

Ежедневно пытался общаться с Поттером и его компанией. Они называли меня «Снейпышем» и шутили, я не обижался и фанател от них.

На своем факультете я — изгой, на всех уроках — аутсайдер, ибо больше занят разглядыванием Поттера.

Девушки нет, друзей — нет.

Печально, однако.

Я лежал на кровати и депрессовал.

Все моя жизнь, друзья, наконец, репутация — канули в Лету. Здесь все другое и все другие. Конечно, по записям из дневника, описывающим кое-чьи поступки, хотя и с точки зрения той личности, к определенным людям у меня уже образовалась неприязнь, но я прекрасно осознаю, что старых объектов ненависти в этом мире нет.

Я пересел на подоконник и прошептал:

— Хочу обратно…

Кажется, ветер донес до меня… смех?..

Так, это уже точно не галлюцинации.

День прошел как-то… вязко.

Когда же я лег спать…

Я увидел сон!

Я открыл глаза и увидел потолок. Бежевый! Ура, товарищи!

Я подошел к окну и вдохнул воздух полной грудью. Я — дома! Я, в конце-концов, — Я!

Эй, а что там за белый контур внизу? Хотя глупый вопрос. Точно под моим окном мелком был выведен контур человека. Что за идиот прыгнул?

— Ты, — насмешливый женский голос заставил меня обернуться.

За моей спиной стояла брюнетка приятной наружности в черном деловом костюме. В левой руке она вертела брелок — миниатюрную боевую косу на цепочке, в правой держала газету.

На развороте «Пророка» красовалась надпись «Гарри Поттер, известный адвокат, победитель Волдеморта, этой ночью выпал из окна!!!» мои брови предприняли попытку передислокации на затылок.

Девушка смотрела на меня с сожалением:

— Сколько раз ты был уже почти в моих руках, но все же ускользал… — она покачала головой. — Жаль, этот не исключение. Хотя знаешь, было интересно наблюдать за твоими действиями, твоей жизнью. Действительно интересно. Что неожиданно дало тебе некую привилегию…

— Знаешь, — продолжала она, — иногда в мирах попадаются настолько ничтожные личности, что боги их просто… уничтожают. Неяркие, несамостоятельные, живущие непонятно как и непонятно зачем. Этот Мэтью Снейп оказался таким. И когда встал вопрос — что делать с ним, умер ты. Надо сказать, там огорчились. И решили просто поменять Мэтта. На тебя, — она улыбнулась. — От тебя не требуется никаких обещаний и обязательств. Просто живи. Выпутывайся из того вороха проблем, что ты сам себе напророчил.

Девушка подошла к окну и философски изрекла:

— Не так уж и неправдиво утверждение о том, что жить надо так, чтобы боги с восторгом предложили тебе повторить…

И я проснулся.

Все, что могу сказать — заразы!!!

Но черт с ними, этих «наверху» по судам не затаскаешь. А жаль…

Ладно, будем жить. Итак, сначала я устрою себе более менее комфортные условия жизни.

План «Мэтью сильно изменится за лето» надо привести в действие!

— Привет, мам, да, я уже проснулся! — я встретил маму, входящую в мою комнату, сияющей улыбкой. — Сейчас спущусь, — и, подтверждая свои слова действием, немедленно направился к лестнице. Спускались мы вместе.

— Ну вот, Северус, а ты говорил, что джинсы не пригодятся! — весело заметила Лили. Снейп осмотрел меня и остался удивлен. Еще бы! Вечно ходящий в серо-зеленом мальчик переоделся в более менее человеческую одежду. Есть чему удивиться!

Когда мы позавтракали, Снейп осведомился:

— Мэтью, ты помнишь, что мы сегодня идем в Косой переулок?

Я заметил, что в общении со мной он придерживался официально-холодного тона. Когда мы встречались взглядами, я замечал в глубине его глаз разочарование и злость.

Еще бы! И Лили, и Снейп любили меня, как безнадежно больного. Каково это, знать, что ребенок, которого ты вырастил, ничего из себя не представляет, что он — бесхребетное существо? Снейп знал все о моей жизни в школе, как мой декан, и, с поправками, но все же рассказывал маме об этом. К своим птенцам, я заметил еще в том мире, от относился со строгостью и заботой, оценивал их совсем по другим критериям, существенно завышенным. На все их заикания «А вот остальные…» он всегда отвечал: «То — остальные». И он винил себя за то, что вырастил меня таким, что, даже с большой натяжкой, я не пройду ни один из его зачетов.

В Косом переулке я удивил родителей тем, что потребовал похода в лавку мадам Малкин, после — тем, что выбрал себе одежду нормальных расцветок.

Там мы встретились с семьей Малфоев. Пока родители разговаривали, я мирно поздоровался с Драко, чем еще раз всех удивил, — Малфой и здесь был соперником Поттера, чего я, фанат последнего, Малфою простить не мог. Вопреки моей любви к Слизерину презрение однокурсников ко мне было взаимным.

В Косом же перулке накопал буклетик родного универа. Внизу мелким шрифтом был напечатан до боли мне знакомый адресок с пометкой "частные уроки". Имя рядом подтвердило мои предположения — моя дорогая преподавательница и здесь портила кровь студентам.

Все время до Дня рождения провел в домашней библиотеке. Чего там только не было!.. Трансфигурация, Чары, и — о счастье!!! — Кодексы и остальная литература по праву.

Родители заметили перемену во мне, но на вопрос отчима я ответил, что в этом году хочу удивить учителей.

Судя по моим наблюдениям и по выводу из прочитанного — законы этого мира ничем не отличались от законов моего, что радовало.

День рождения прошел… тихо. Родители поздравили меня, мы вместе сходили в кинотеатр, в кафе, я получил подарки, — кинжал с гравировкой Invictus от отчима и книгу о змеях (моих любимых животных — символ Слизерина) от мамы, — и все. Мой крестный, как оказалось, Блэк, обо мне и не вспомнил.

К слову, в это же время по всей магической части страны отмечали национальный праздник — День рождения Героя.

Оставшееся время до Хогвартса я проверял свои способности. Здесь меня ожидал преприятнейший сюрприз.

Для тренировок я выбрал чердак моего же дома, как выяснилось, уже давно заслуживший звание «моего места». Я и раньше пропадал там целыми днями, так что мои опыты подозрений не вызвали.

Первым делом выкинул все газетные вырезки и плакаты с Гарри Поттером и слизеринской символикой и поменял цвет кресел и диванчика с зеленого на светлый бежевый (это было в их функциях; мебель была полумагической). Стены светлого серебристого оттенка неплохо гармонировали с получившейся мебелью.

Ради того, чтобы прикрыть свои тренировки, перетащил на чердак половину библиотеки. Родители несколько удивленно наблюдали за моими перестановками и особенно — за выбором книг. Когда донес вторую стопку — офигел: я перепутал полки и вместо Трансфигурации и Чар взял Руны и Нумерологию. Н-да, придется сделать на пару рейдов больше...

Два часа медитаций — и вот уже на палочке нету никаких следящих чар.

Вообще, медитация — довольно неплохой тип магии. Да, для достижения результата нужно приложить много усилий, сосредоточиться, сидеть неподвижно, чтобы, не дай Мерлин, не нарушить контроля над астральной личностью… но зато никто ничего не засечет и магия видна.

Овладение медитацией давалось мне плохо. Ни одна из традиционных техник — ключевое слово, поза, комбинация символов — не подходила мне. В конце-концов решили бить напрямик и я пару часов в день проводил в позе лотоса и с гудением «Оммммм». Ноль.

Потом к моему обучению подключилась неизвестно откуда появившаяся Чанг, заметившая, что «Это ж Поттер, чего вы от него хотите?». Гудение «Омммм», по моему мнению, не имеющее смысла, заменилось на милое моему сердцу «Вломмм», и дело сразу пошло на лад.

Итак, после снятия следилок и ограничителей с палочки наложил на чердак все возможные и известные мне защитные и скрывающие заклятия. Магически я был полностью истощен. Путем медитации немного восполнил резерв и убедился, что все у меня получилось.

После потратил две недели на создание отражателя и проверку своих мыслеблоков.

По восемь часов в день я медитировал, хитромудрым узлом сводя нити заклятий статиса, щита, антиавады и реверса. Ессно, зрелище было сильное: неподвижный я, в четырех метрах от меня, у стенки, четыре луча — желтого (статис; его изобрели веке в пятнадцатом; мощная зараза, оставляющая вещь, на которую наложена, в том виде, в котором это вещь была, когда… тьфу! В общем, энергоемкая зараза!), синего (так выглядел лучевой Протего), красного (антиавада; это заклятие было изобретено в две тысячи пятом году моей дорогой бывшее подругой Герминогой… то есть Гермионой Грейнджер. Да, я до сих пор на нее зол!) и фиолетового (реверс; отправляет несильные заклятия в обратный полет) цвета. Так вот, немного реконструированные вручную с помощью медитаций эти четыре заклятия образовывали постоянную прозрачную стену два на два метра, отражающую абсолютно любые заклятия. Для того, чтобы придать стенке цвет или убрать его, достаточно ментального приказа создателя или человека, наделенного подобными правами. Прям как в компьютере с учетными записями… Убирается исключительно по желанию создателя. Для тренировок либо долгосрочной защиты недвижимого помещения извне — идеальна, ибо созданный клаптик можно поместить на любую поверхность.

Два часа перед сном я занимался своей ментальной защитой. Все оказалось не так катастрофично — все мои долго лелеемые блоки просто упали, но восстановлению подлежали. Эти самые две недели я восстанавливал прямую защиту, — проще говоря, множество блоков в самых интересных местах и самого разного действия, не позволяющие проникнуть в мои мысли. К концу второй недели я полностью справился с этой задачей.

Но тогда же я вспомнил о биче школьников — домашнем задании.

Впрочем, все знания школьной программы, которые я благополучно забыл после седьмого курса и намертво запомнил во время подготовки к пересдаче ЖАБА со слизеринцами и их деканом, позволяли мне с легкостью справиться со всем заданным.

А вот способ их изложения — нет.

Переучившийся на маггловские «Паркеры», я с ненавистью смотрел на гусиное перо.

В конце-концов, через пять дней я поставил последнюю точку в последней работе. С гордостью замечу, что последние две трети работ — без клякс!

А вот первую я дважды переписывал. Причем первый вариант… я до сих пор с тоской вспоминаю момент, когда узрел написанное — практически полностью черный от клякс лист.

Наконец, я приступил к испытаниям. Сначала — ментальные щиты.

Ученые в две тысячи седьмом уяснили, что Круциатус и Империус — заклятия ментального воздействия, и при должной степени владения окклюменцией они на человека даже не подействуют. Но какой должна быть эта степень!..

Зато слизеринцы определенно заразились этой идеей. И заразили меня. Бесконечные занятия защитой разума и коллективные изыскания в этой области дали свое. Теперь при Круциатусе каждый чувствовал максимум покалывание в пальцах. Ну а Империус… Раньше я его сразу сбрасывал, потом — просто не замечал. Невелика разница, в общем-то.

Кстати, путем совместных опытов мною со слизеринцами было выяснено, что наложенное на самого себя Круцио длится семь секунд, а Империус просто вызывает трехсекундную боль в висках, после чего эффект пропадает.

Пустив в отражатель прямо напротив себя оба Непростительных, ощутил нужные эффекты и понял две вещи: с ментальными щитами все в порядке, с накладыванием Непростительных аналогично. Пустил в отражатель Аваду, поставил щит, — здесь тоже все в порядке. Ну и слава богам.

Хотя нет, им за перенос — все кары небесные… Черт, какие кары богам? Заносит меня, однако…

Физическая разминка дала удивительный результат — неведомо каким образом, но тело было в более менее пригодном для серьезных тренировок состоянии. Это я выяснил в последний вечер пребывания в доме (до этого тренировался в остальных известных мне заклятиях).

* * *

Меня посадили на поезд. Пока я искал свободное купе, встретил гоп-компанию братца.

— Привет, Снейпыш, как дела? — издевательски произнес Гарри. За ним стояли Лонгботтом, Томас, Грейнджер, младшие Уизли две штуки и Браун с Патил-гриффиндоркой.

— Привет, шрам-башка, — невозмутимо отозвался я. Удовлетворенно оглядев ошарашенного Поттера, продолжил: — Кстати, фразу «Мэтт, ты сильно изменился за лето» можете заменить просто открытым ртом.

Освидетельствовав опущенные челюсти брата и его гоп-компании, насмешливо заметил:

— Какое единодушие! Вы прямо прокричали хором!

Пройдя немного дальше, нашел, наконец, нужное купе, в котором и заперся.

Я вспоминал неожиданный перенос, домашние задания, лица компании братца, и понял, что я что-то определенно пропустил. Но что?..

Ма-ать моя Лили Снейп, я ж на четвертый курс еду!..

До этого я принял решение, что друзей начну заводить себе только в родном университете, а теперь…

Турнир Трех Волшебников, судя по говоркам Снейпа с мамой за ужинами, будет в Хогвартсе. А значит, снова француженки (и Флер!.. — заистерил внутренний голос. Я сказал ему заткнуться), снова дурмстрангцы (половина впоследствии — мои клиенты!).

Ладно, думать будем…

Я весь путь проехал один. В поезде ко мне стучались, но не достучались.

Вышел из поезда одним из последних, в последней же карете с такими же «опаздунами» и ехал. Между собой мы знакомы ни были, так что в карете царило молчание.

Вечер прошел мимо меня. Пролетело распределение, я покушал, перетерпел косые взгляды гоп-компании брата с ним во главе, отморозился на появление Грюма, не гудел расстроено при объявлении об отмене квиддича, не орал радостно при объявлении о Турнире. Потом тихо-мирно пошел спать.

Утром роздали расписания. Кроме основных предметов тот я выбрал Уход За Магическими существами и Прорицания. Как предсказуемо.

После завтрака у выхода из Большого зала меня поджидал Герой со своей свитой.

— Мэтт, — начал Гарри. Ва-а, да ко мне по имени обратились!

— Гарри, — в свою очередь спокойно кивнул я. Немая сцена.

— Снейп, — решила высунуться Грейнджер. — Я не думаю…

— я знаю, — невозмутимо кивнул я и пошел дальше. У меня не было настроения болтать с ними.

Вместо Прорицаний я пошел к отчиму.

— Сэр, — постучался я к нему в класс. Сейчас он, судя по всему, кошмарил первый курс Равенкло и Хаффлпафа. — Профессор Снейп, я могу потребовать минуту вашего внимания?

Отчим удивился, но кивнул. Грозно посмотрел на первашек и вышел в коридор.

— Мэтью, почему ты не на уроке?

— Э-э… отец, я хотел бы попросить тебя, как своего декана, поменять мне расписание, — заменить УЗМС и Прорицания на Древние руны и Нумерологию.

Снейп минуты две меня разглядывал, прежде чем кивнуть.

— Я сообщу преподавателям. Сегодня уже можешь идти на Нумерологию — она идет третьей парой. Завтра с утра ты получишь новое расписание, а пока иди на Прорицание.

Пришлось плестись к этой дурацкой башне и кричать «Впустите меня!».

Наконец, меня подняли наверх и посадили… к Поттеру.

Трелони вещала о пророчествах, весь класс, затаив дыхание, следил за нашим столом.

— Снейп, — Гарри, похоже, не мог выбрать линию поведения со мной и перешел на нейтральный тон. — Как прошло лето?

О, как мило! Когда Мэтью хотел общаться с Поттером, его посылали; когда они со мной захотели вдруг общаться, не горю желанием уже я.

— Быстро, — заметив подходящую к нам Трелони, я чуть повысил голос: — О, Гарри! Я сделал множество расчетов, использовал кофейную гущу и хрустальные шары… — а вот последнее прозвучало как-то двусмысленно. Но, тем не менее, все внимательно меня слушали, даже Ронни-бой, сердито сопевший за соседним столом: при моем появлении братик спешно пересел.

Я резко оборвал себя и, припоминая весь бред, что говорила мне в школе Трелони, начал вещать хриплым голосом, уставившись в никуда:

— Семнадцать… семнадцать лет проживет Герой… и оставит… после себя… семнадцать детей!.. Его четвертуют, колесуют, повесят, утопят, проклянут, — лица слушателей постепенно вытягивались. — Переедут поездом, спалят на костре, разрежут на мелкие кусочки и… — драматичная пауза. Трелони определенно смотрела на меня с одобрением, Гарри чуть ли не задыхался от страха. Едва слышным шепотом я сказал: — Ну что, Поттер, круто я могу?! — и под звук падения — Гарри от возмущения со стула навернулся — я моргнул и дрожащим голосом произнес: — Оно… ушло.

Трелони смотрела на меня с восхищением, однокурсники — с испугом, братец булькал и пытался плеваться ядом… Благодать!

Но все хорошее кончается, а вот урок отчима уже начался.

В колбочке, выставленной на стол, пузырилась золотистая жидкость. Когда я понял, что там, меня чуть не стошнило.

— Кто скажет, что в этой колбе? — вопрошал наш декан. Вау, даже Грейнджер недоуменно хмурится! — Мистер Снейп? — оу… так, вспоминаем…

— Метанит?.. — по поднятым бровям отчима я понял, что ответ правильный. В свое время каждый наш со слизеринцами урок при подготовке пересдачи начинался с фразы «Поттер, расскажите о метаните…» Как Снейп меня достал этим зельем! Но я воодушевленно продолжал: — Это — метанит с добавкой перинита. Зелье было изобретено в 1958 году на основе маггловского газа метана, обладает похожими свойствами и тем же назначением, названо в честь того же газа. По примеру метана метанит в обычном состоянии неотличим от воды, за исключением свойств: зелье взрывоопасно и ядовито. Выявить метанит можно только практическим образом — попробовать, вкус у него ужасный, — я позволил себе ухмылку. — После пробы есть целых три минуты на то, чтобы сообщить, где метанит. Так же действенен индикатор Кессера, но это безопасный и неинтересный способ. Для того, чтобы облегчить процедуры обнаружения и использования метанита, в котел на определенной стадии добавляется перинит — смесь крови фестрала, сока цикуты и порошка Бальзы. В данном случае перинит окрашивает зелье в золотистый цвет и добавляет ему резкий неприятный запах. Так… Метанит относится к Третьему классу зелий по классификации ле Трекаса, и делится, как и остальные зелья этого класса, на авторский и стандартизированный варианты. Способ приготовления второго описан в учебнике, четко описанного способа приготовления первого нету — для каждого Мастера, как известно, рецепт свой. Все.

Снейп вернул брови на лоб и провозгласил:

— Садитесь, Снейп. За урок — «Превосходно». Что ж, рецепт на доске и в учебнике, приступайте к приготовлению.

Никто из учеников не двинулся. Я взял ингредиенты и сел на свое место.

Н-да, с метанитом у меня связано много воспоминаний. Таких глубоких познаний, как о метаните, у меня ни об одном зелье нету!

В абсолютной тишине я приступил к работе. Сначала смешал и поставил настаиваться перинит, — его добавляют в самом конце — нашинковал ингредиенты, положил и налил в котел нужное и поставил на огонь. Так, теперь довести до кипения…

Выдалась свободная минутка, и я оглянулся на застывшего за мной соляным столбиком Малфоя.

— Что? — спросил его я.

Малфой осторожно потыкал в меня пальцем и возвестил:

— Настоящий… — после чего ущипнул себя за руку и сообщил народу: — Не сплю…

Неверяще покачал головой и приступил к работе над зельем. Понемногу зашевелились остальные.

Я закинул в почти готовое зелье настой перинита. Теперь пять минут на малом огне и — все.

Я взглянул на Снейпа.

Отчим сидел счастливый по самые уши. А в его глазах светились радость, удивление и… гордость?..

Два месяца прошли с начала учебного года. Я учил уроки, ходил на уроки, тренировался, приспособив для этих целей свежезаколдованный мною пустой неиспользуемый класс.

Некоторое разнообразие вносили полеты на метле по пустому полю. В конце первой учебной недели я послал маме письмо с просьбой прислать метлу. И мне прислали… «Молнию»!

В письме передали, что это — подарок к новому учебному году.

Итак, я получил метлу, уладил организационные вопросы с мадам Трюк и отчимом и имел два вечера в неделю на полеты.

Пару раз на мои тренировки приходил Малфой. В конце сентября он подошел ко мне и сообщил, что будет рад видеть меня в команде в следующем году.

Кроме того, было еще одно интересное событие. Четвертого сентября слизеринцы собрались в гостиной и начали осуждать текущую ситуацию.

О! Я не упоминал?.. Волдеморт-то возродился с помощью сбежавшего Петтигрю в конце нашего третьего курса.

И теперь всех людей, находящихся в зоне риска, а именно — бывших Пожирателей, активно трясли авроры. Проверки поместий проводились чуть ли не каждый день, при том — без особой аккуратности по отношению к предметам интерьера и без особого же уважения к хозяевам. Аристократы злились, но неофициально сделать ничего не могли, а официально — ни один адвокат пока еще не согласился пойти против Министерства.

На следующий день я подозвал нашего старосту-семикурсника.

— Кертис, — обратился к нему я, разглядывая пейзажи за окном. — То, что вы вчера обсуждали… все так серьезно?

Он изучающе меня рассматривал. Подумал немного и кивнул.

Я сунул ему в руки чуть смятую бумажку:

— Здесь — адрес камина одной дамы, — он глумливо поднял бровь. — Не смейся. Пусть ваши родители соберутся в кучу и свяжутся с ней, изложат свою проблему. Названную ею сумму пусть сразу примут, никаких торгов. Эта леди, — я чуть улыбнулся, — раскатает Министерство по бревнышку. Ну или раздолбит по кирпичику… — Кертис долго на меня смотрел, после чего кивнул. Я снова отвернулся к окну. Он положил листок с адресом в сумку и собрался уходить.

— И еще, — окликнул его я. — Если мисс спросит, кто посоветовал к ней обратиться, скажите, что посоветовал благодарный и тренированный хороший юрист. И ни словом больше!

Кертис чуть улыбнулся и ушел.

Через две недели мои возбужденные однофакультетчики обсуждали новость: нанятая юристка хорошенько поваляла все Министерство и аврорат отдельно в… грязи. Кроме того, с правительства была стрясена кругленькая сумма на компенсации и обещание — никаких проверок в течении как минимум пяти лет.

Вечером того же дня ко мне подошел Кертис и сообщил, что все слизеринцы отныне — мои большие должники. Спокойствие, как оказалось, ребята оценили дорого.

Еще некоторое разнообразие в мою жизнь вносили уроки по ЗОТС. К слову, я так и не смог понять, настоящий к нам Грюм приперся или нет: что Крауч-младший, что Грозный Глаз — психи.

Я помню первый урок.

Итак, я спокойно и мирно выцарапывал на парте класса Защиты надпись «Все, кому от глупости может помочь только топор, без исключений идут на факультет Гриффиндор!» Да, немного нескладно получилось, но я на славу Байрона и не претендую.

Сидевший рядом Забини сначала непонимающе на меня смотрел, потом прочитал почти готовую надпись и уткнулся лицом в парту.

В общем, все было мирно, пока в мой тихий мирок не ворвался рык «Снейп, иди сюда!!». Я встал и пошел, мне не трудно.

— Танцуй!!! — рычал Грюм. Я елейным голосом и предельно вежливо осведомился:

— Вы издеваетесь?

Малфой со своей парты прошипел, что я, оказывается, под Империо.

Я смиренно посмотрел на Грюма и сообщил:

— Накладывание Непростительного — статья сто восьмая, на несовершеннолетнего — плюс шестьдесят первая, можно расценивать как провокацию — двести седьмая, далее: если провокация, от вызов на дуэль несовершеннолетнего — триста первая, и вызов заведомо слабейшего противника — двести пятьдесят шестая…Смягчающие обстоятельства: физические увечья и ветеран двух войн. Итого — двести семнадцать месяцев на втором ярусе Азкабана, — подсчитал я. Люди подвисли.

— Так я сяду обратно? — невинно спросил я профессора. Тот кивнул и спохватился:

— И помни…

— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — опередил я его на секунду. Обернулся и покровительственно улыбнулся: — Я помню, спасибо.

Или вот случай.

Ссорятся, значит, на дворе Малфой с Поттером. Народ стоит, смотрит. Спускается Грюм. Он только поднимает палочку для заклятия, а я уже уведомляю:

— Принудительная трансфигурация человека без его разрешения карается пятью годами Азкабана. Кроме того, подобные действия так же расцениваются как провокация и так далее…

Грюм стал необычайно угрюм, развернулся и пошел от меня подальше.

В общем, не заладились у меня с ним как-то отношения…

Наступило тридцатое октября, день приезда гостей.

А вот накануне вечером отчим меня пригласил на разговор…

— Мэтт, добрый вечер, — отчим приветливо улыбнулся. Я же шел на этот разговор настороженно, — думал, что где-то меня в чем-то заподозрили.

— Знаешь, — начал он. — Несмотря на то, что я — не твой родной отец, я люблю тебя, как родного, — он замолчал. — И… люблю, несмотря ни на что. Мы с мамой тебя любим, — видно было, что Снейп чувствует себя не в своей тарелке. Очевидно, разговоры «папа-сын» — не его стезя. — Но теперь… Теперь я рад. Потому что теперь я не просто тебя люблю, я могу полноправно тобой гордится! Твои успехи удивительны, особенно на фоне прошлых… хм… достижений.

— Я вижу, — продолжал он, — что ты уже повзрослел. И, я думаю, наступило то время, когда я могу задать тебе вопрос и ожидать на него взрослого, обдуманного ответа.

Я не паникую, я не паникую, я не паникую!!! Может, Снейп и чувствует себя неловко, но как неловко себя чувствую я!!!

— Мэтью, кем ты хочешь стать?

Черт, неужели все родители задают этот вопрос детям?

— Ну… э… — и где же мое красноречие теперь? Если раньше я думал, что Снейп в роли папочки — абсурдная ситуация, то теперь первую позицию в списке абсурдов прочно занял этот разговор. — Я думаю… Я, наверно, буду работать в сфере правосудия, — фуух, можно выдохнуть.

— Аврором?! — ужаснулся отчим. Я подумал, что он сейчас схватится за сердце.

— Не совсем, отец. Адвокатом.

— Н-да, а я-то еще думал, что аврор — это плохо… — пробормотал отчим.

— Ну, есть еще один вариант! — я мстительно сощурился. Меня и мою специальность только что опустили ниже плинтуса!!

— И какой же? — живо заинтересовался Снейп.

Я набрал воздуха в легкие, собираясь выдать что-то типа «мальчик по вызову!» и неожиданно сказал правду:

— Бвурбву…

— Что-что? — приподнял брови отчим.

— Разведка, — четче повторил я. О, мечта всей моей жизни… Еще в сопливом детстве, прячась в чулане, я мечтал, как буду шпионить, — неважно, за кем и с какой целью, меня приводил в хорошее настроение сам факт!.. Я подрос, направился в Хогвартс, где времени на мечты осталось не особо много, потом война… Когда я вспомнил о детской мечте, мне было уже девятнадцать, и тогда я досадливо сплюнул — куда мне в разведку со своим шрамом, мировым именем и скандальной репутацией… — Если по-магически, в Невыразимцы.

— А знаешь, — сказал Снейп, — идея с адвокатом не так уж и плоха…

— Ладно, — отчим тряхнул головой. — Давай еще об этом подумаем и еще раз поговорим потом.

Я кивнул и ушел.

* * *

Весь следующий день я ходил мрачный и злой. Даже толстокожие гриффиндорцы смогли понять, что пока я в такой эмоции, меня лучше не кантовать.

Этот проклятый разговор с отчимом произвел чудодейственный эффект — таким раздражительным я не был еще никогда. Как говорила в той жизни Гринграсс, его простые и незатейливые по сути идиомы вызвали во мне чувство глубочайшего когнитивного диссонанса! Не знаю, правда, что обозначает этот устрашающий термин, но мне, кажется, подходит.

Радушия мне не добавили ни ожидание опаздывающих гостей на свежем — и довольно прохладном, прошу заметить! — воздухе, ни яства на банкетном столе. Два дополнительных стола для гостей заполнились довольно быстро, Дамблдор толкнул речь, вроде еще покушаем, и можно спать будет идти…

К слову, отчима со вчерашнего вечера в школе никто не видел.

Но тут вдруг где-то в районе гриффиндорского стола наметилось шевеление. Мой драгоценный братец встал и громко объявил:

— Я хочу толкнуть речь!

— Да затолкали уже все эту бедную речь! — пробормотал я. Сбоку донесся смешок.

Дамблдор умиленно улыбнулся и наколдовал для своего любимца кафедру.

Гарри говорил медленно, делая после каждого предложения паузу:

— Дорогие друзья! Я рад видеть вас в этот знаменательный день, в эту знаменательную дату!

— Угу, в этот день я получил свое знамение путем удара знаменателем по знаменанию! — пробурчал я. Я же уже упоминал, что настроение было мрачным?

Сидящий рядом Забини зажал обеими руками рот. По нашему столу прошли шепотки, краем уха я услышал, как в разных местах нашего стола зазвучали заклятья дистанционного слуха.

— Именно в этот день Волдеморт выбрал меня своим врагом! Выбрал достойнейшего!

— Ага, если б я тогда тебя твоей же погремушкой по лбу не огрел, черта с два бы ты достойнейшим оказался!

Забини попытался укусить свой кулак.

— Голоден? — мрачно и участливо спросил я. — Еда — тут! — и ткнул пальцем в тарелку с французскими булочками. Забини, красный, как рак, кивнул и засунул себе в рот булочку.

За соседними столами так же зазвучали заклятья дистанционного слуха.

— И я обещаю оправдать ваши ожидания!

— Как же! Я вон ожидал, что ты по пути к кафедре поскользнешься, и что? И ничего! После такого разочарования оправдун из тебя префиговейший!

Заинтересовались уже даже иностранные гости. Забини медленно сползал под стол. Чего это они все?..

— И я обещаю спасти все ваши страны от Волдеморта!

— «Все ваши страны» даже комментировать не буду. И ладно, Франция, но в Болгарии-то ты где Волдеморта откопал?!

Так и продолжалось. Я выплескивал свое раздражение в комментариях, зал отчего-то смеялся… Наконец, Гарри закончил свою речь. Он было пошел за свой стол, но осмотрел зал, вернулся за кафедру и вякнул:

— Я очень рад, что моя речь вызвала столько позитива!

— Ты сам-то эту речь читал?! Тут ржать и ржать, — пробурчал себе под нос я. Из-под стола донесся нервный ик…

Но, наконец, мы все разошлись по спальням. Со-он…

Следующим утром я встал уже бодрый и относительно добрый. Ну, как относительно: относительно вчерашнего — добрее не бывает, а вот относительно моего обычного состояния — бывает и добрее…

В Большом зале близнецы хвастались старящим зельем. Я подошел к ним и сказал:

— А спорим, у вас не получиться?

— Почему? — осторожно осведомился один из них.

— Потому что ваше паршивое зелье высшую защиту не пробьет, — ухмыльнулся я.

— Ой, можно подумать, ты с легкостью можешь обойти это правило! — фыркнул второй.

— Могу, — не стал отпираться я.

— Ну, давай спор?! — загорелся идеей первый. — Если ты сможешь бросить в кубок листок — мы ходим по школе и кричим, что слизеринцы — самые крутые, а если нет, то ты ходишь по школе и кричишь, что гриффиндорцы — лучшие.

— Идет. Только не со своим именем, — я поморщился. Близнецы пожали плечами и один из них протянул листок с надписью «Фред Уизли». Я аккуратно скатал листок в компактный шарик и на глазах у изумленной публики запустил снаряд точнехонько в Кубок. Талант — не пропьешь!!!

— Учитесь, студенты, — насмешливо сказал я близнецам. — И листок в кубке, и статус-кво не нарушен, и… ах да… какие там у нас слизеринцы?

— С-самые крутые… — упавшим голосом возвестил второй.

— Какие-какие? — я сделал вид, что не услышал.

— САМЫЕ КРУТЫЕ!!! — с унылым видом гаркнули близнецы.

Я довольно прошел на уроки. Настроение повысилось до невиданных высот.

Проходя по Большому залу, заметил, что все пространство у кубко было усеяно листочками, буквально забумажено, если можно так сказать. «Аматоры!» — фыркнул про себя я.

Настал час Икс — ужин.

Все студенты сидели, как на иголках.

Начали объявлять чемпионов.

— Чемпион Шармбатона — Фле-е-ер Делакур!!! — как заправский ведущий проорал Дамблдор.

— Че-емпион Дурмстранга — Ви-и-иктор Кра-ам!!!!

— Че-е-мпион Хогвартса!!! — голос директора сорвался и он изумленно прокричал: — Мэтью Снейп?!

ЧТО-О-О?!!!

Кубок за спиной директора вспыхнул еще раз и тишину зала разорвал очередной удивленный крик Дамблдора:

— Чемпион Хогвартса?! Гарри Поттер?!

— ДА! НЕТ! — одновременно прозвучали два крика.

Я затароторил:

— Любой магический контракт можно разорвать в течении пяти минут после его заключения! Подобный прецедент на Турнире уже был в тысяча семьсот четырнадцатом, чемпион одной из школ-участников отказался от участия и выбрали нового! Кроме того, мы — несовершеннолетние чемпионы, а значит, против нашей воли заставить нас участвовать — нарушить закон!!!

Черт, отчим, где ты шляешься, когда так нужен?!

Но увы, с того памятного разговора Снейп в Хогвартсе не появлялся, благо, пока входные были…

На Дамблдоре скрестились множество взглядов: сотни ожидающих, один требовательный — мой, и один умоляющий — Гаррин.

А победило время. Пока Дамблдор разрывался между долгом и любовью к Поттеру, пять минут прошли.

Я ушел в астрал.

Мимо меня пролетели разборки с другими директорами и судьей, до нашей гостиной меня довели добрые сокурсники… на часах было девять вечера, когда я решил снять с себя напряжение.

Я прошел в кабинет отчима, где рядом со складом ингредиентов находился загашник с готовыми зельями. Выбрав среди Старящих самое приличное, я безо всяких угрызений совести (что это вообще такое, «угрызения совести»?) спионерил его.

Используя всю свою ловкость, я выбрался за пределы школы и аппарировал в Лондон.

Около десяти часов я оказался у фешенебельного Лондонского клуба. Пара глотков Старящего зелья, Акцио полный бумажник и вот уже пройден фейс-контроль.

Я прошел к бару и заказал себе чашечку хорошего коньяка. Вылакал всю «чашечку» и захотел потанцевать.

Как только я встал, меня резко повело вправо. Под немного ехидным взглядом бармена я дочикилял до стеночки, где произнес отрезвляющее заклятие.

На черта мне организм, который от капли молока пьянеет?! Не совсем молока, конечно, но все же…

Ладно.

Купил сигарет, притулился возле какой-то колонны и начал курить.

Нет, сегодня определенно не мой день!

Я аж дымом подавился, когда увидел шагающего ко мне… Снейпа!

Ма-ать моя Лили Снейп!..

Я резко побежал в туалет, откуда немедленно аппарировал в Хогвартс. С рекордной скоростью я оказался в кабинете отчима, где принял снимающее эффект старения зелье, на ходу почистил заклинанием ротовую полость, забежал в спальню, взял книгу о змеях — мамин подарок — и согнулся в три погибели в самом темном углу гостиной.

Минут через десять в гостиную зашел отчим.

— О, отец, привет, — состроил удивленную мину я. Вышел из угла, кинул книгу о змеях на диван, потянулся — никакой игры! Всего десять минут, а в том проклятом углу уже мышцы затекли, как заразы! — и продолжил: — А я тут вот… — кивнул на книгу, — успокаиваюсь…

— Спать ты, как я вижу, не хочешь? — улыбнулся отчим. Я сконфуженно кивнул.

— Ну… поговорим?

А что мне теперь остается?

Снейп провел меня в подсобку за своим кабинетом и заварил ароматный черный чай.

— Такой смешной случай произошел, — отчим лукаво на меня посмотрел, — представляешь, возвращаюсь я в Хогвартс и захожу в спальню слизеринских четверокурсников. А там тебя нету, — он улыбается. — Я запускаю поисковик, который показывает, что мой сын где-то в Лондоне. Я аппарирую по координатам, захожу, как оказалось, в маггловский клуб, и вижу парня, ну оч-чень на тебя похожего, курящего к тому же… Так мало того, он потом и вовсе бесследно исчезает. Пока думал, что да как… Совсем, главное, забыл, что Хогвартская защита на поисковики, направленные на человека в стенах Хогвартса, выдает произвольные координаты…

— А… где ты был? — улыбаемся и машем… тьфу, не подаем виду, а то спалят.

— Да так, встречался со старыми друзьями, однокурсниками и преподавателями… Знаешь, Мэтт,у меня в детстве была большая мечта — стать специалистом по Защите от Темных Сил. Наверно, вся школа уже знает, что я каждый год пытаюсь попасть на место учителя ЗОТС — пока безуспешно… Так вот, еще когда я заканчивал Хогвартс, мне предложили место в Мюнхенской Академии.

Вау! ВАУ!!! Мюнхенская Академия — лучшее учебное заведение с уклоном в боевую магию! Как же отчим учился-то?!

— Но я не принял приглашение. Подумал, что скажут однокусники — Сопливус-боевик — смешно! и сделал то, чего от меня ожидали — пошел в АУЗ, Английский университет Зельеварения.

Должен заметить, это тоже очень и очень круто!

— Но дело не в том, куда и почему пошел я, дело в том, куда идешь ты. Я знаю, что, пойди ты в адвокаты, у тебя все будет в порядке — по школе уже легенды ходят о твоей новообретеной привычке подводить все под статью. Кстати, откуда она?

— Я летом занимался.

— Понятно, — Снейп совершенно моим жестом взлохматил себе волосы на голове. — но когда мы позавчера разговаривали, я заметил, что ты действительно хочешь в разведку. Говоря откровенно, оба выбранных тобою направления мне не особо импонируют, но… Твоя жизнь — это твоя жизнь и ничья больше. Зная, что ты будешь выбирать специальность, я хочу быть уверен в том, что ты будешь выбирать, зная все стороны, — и плохие, и хорошие. И если литературы по праву — завались, то по твоему второму варианту было трудно найти что-то стоящее.

Он достал из кармашка миниатюрную коробочку и заклинанием увеличил ее.

И что бы я не ожидал увидеть, то, что принес мне отчим, нанесло серьезный удар по моему самообладанию.

Я, только увидев обложки, кинулся на коробку, как маленький ребенок. Психология, психосенсорика, медитация, высшие чары, «Бумажное пособие» по боевке… И везде — печать библиотеки Крестонской Академии!

Крестонская Академия — единственное в мире учебное заведение, выпускающее официально сертифицированных шпионов широкого профиля. Когда разнообразные службы набирают молодняк и отправляют набор на полигон с преподавателями, где молодежь обучается по выбранному профилю (боевик, аналитик), Академия набирает ребят, которых действительно учит. Вся жизнь в Академии — один большой экзамен. Черт, да я только на то, чтобы узнать ее название потратил треть своего состояния! Выпускник Крестона может все. Подготовка по всем направлениям там находится на такой планке, что я со своей защитой против крестонского двоечника-легилимента не больше тридцати секунд продержусь!

По внешнему времени обучение в Академии длится пять лет, по внутреннему — черт его знает! Особенно если вспомнить, что именно Крестонская Академия со своими артефакторами — монополист на рынке маховиков времени.

Информация об Академии находится где-то на заоблачном уровне доступа, а отчим смог достать их учебники!!!

Отчим увидел мою изумленную мину и не совсем правильно растолковал ее:

— Это учебники Крестонской Академии. Должен заметить, что Академия — самое закрытое и единственное в своем роде учебное заведение подобного типа.

— К-как ты?..

— Чего не сделаешь, — он тепло улыбнулся, — ради сына.

Подчинившись порыву чувств я подошел и обнял его. Через пару секунд опомнился, отстранился и проворчал:

— Все, мне надоело играть счастливого папиного сына.

Отчим улыбнулся и потрепал меня по голове.

— Ну ладно, я как приехал — сразу тебя искать. Что тут у вас произошло, кто чемпион?

— Ну-у… Как бы тебе сказать-то… От Шармбатона — Флер Делакур, от Дурмстранга — Виктор Крам, а от нас…

— Кто? — отчим как раз чая отхлебнул…

— Я и Поттер.

— Ты не мог бы сказать это чуть позже? — спросил Снейп, мрачно осматривая облитое чаем кресло.

Я фыркнул:

— А представь, как рад я!..

Что-что меня Снейп в идиотизме не подозревал. Теперь.

— Ладно. Ладно, — повторил отчим и сказал, взглянув на часы: — Уже четыре утра, иди-ка ты поспи чуть-чуть. Завтра… Сегодня утром разберемся.

Отчим серьезно поссорился с Дамблдором, но сделать ничего не смог. Магический контракт есть магический контракт, увы…

Итак, прошла пара дней, я тихо сидел на уроке, когда студент равенкловец сообщил, что Поттера и Снейпа — на проверку палочек.

Пока шел к нужному кабинету, думал, что делать. У меня-то теперь палочка без обычных атрибутов, что может насторожить Олливандера!

— О, мистер Поттер, остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов. Рад видеть! Мистер Снейп, — менее радостно поприветствовал меня он. — Тис и глаз дракона, двенадцать с половиной дюймов.

Я вдруг понял, что вообще не в курсе, какая у меня палочка. Хм, и как я ею работал?

Так, проверили Делакур, Крама, Поттера — и его тут же украла Скиттер — настала моя очередь.

— Есть какие-либо проблемы? — деловито осведомился Олливандер.

— Да! — выпалил я. — Давайте на секунду отойдем, я считаю, что моя палочка — слишком личное…

Под удивленными взглядами присутствующих мы отошли в уголок и я начал вещать:

— Понимаете ли, этим летом я обнаружил на своей палочке следящие и ограничивающие чары. Я, конечно, смог снять их, — не спрашивайте, как, — но… — я был абсолютно уверен, что следилка и ограничитель — инициатива не Министерства, но Дамблдора. Да, может, в Министерстве и выдвигалась такая идея, но… В Министерстве Магии работают умные люди, но когда они собираются вместе, то превращаются чудесным образом в баранов и валят чужие идеи только так. — Я никому не сказал об этом, ведь чары подобного рода даже на одной палочке — это статьи восемнадцать и с двадцать первой по двадцать восьмую, то есть лет семь Азкабана точно нашлось бы. А уж если на нескольких, — я округлил глаза, — то это ведь особо крупные масштабы, и можно смело умножать первый срок на четыре. Но я никому, повторюсь, не сказал, и, думаю, никому об этом знать не нужно.

Олливандер внимательно выслушал меня и кивнул. Мои намеки он осознал и условия принял.

— Что ж, ваша проблема уже решена, — провозгласил он. Взял мою палочку в руки и начал ее проверять. Я поразился — он тихо и быстро вошел в транс и теперь рассматривал магические нити. Не теряя, между прочим, контакта с внешним миром!

Он завершил осмотр и внимательно посмотрел на меня, после чего тихо сказал:

— Со временем магическая структура каждой волшебной палочки меняется до неузнаваемости, подстраиваясь под хозяина. Выбирая палочку впервые маг просто находит наиболее удобный для него материал для изменений. Но на масштабные изменения уходят десятилетия. Вы же владеете своей палочкой всего четыре года, но первоначальный рисунок здесь уже изменен до неузнаваемости. Хотя… перо феникса в начальном варианте явно присутствовало. Хотя откуда оно в глазе дракона, — он улыбнулся, — я лично понятия не имею, — после чего еще раз внимательно на меня посмотрел и громко сказал: — Что ж, никаких дефектов, мистер Снейп, с вашей палочкой все в порядке.

Мы сфотографировались и разошлись. Я заметил, что мой дорогой брат с особым интересом пялился на чемпионку Шармбатона.

Перед сном подумал о словах Олливандера. Я изменил палочку всего один раз — при снятии ненужных чар. До этого я ею колдовать даже не пытался.

А как я ее менял?

Просто переставил нити в том порядке, в каком помнил их на своей палочке, получившийся избыток порвал и оставил плавать в… хм… том пространстве. Со временем нити сами растворились.

Эх, ладно.

Впереди было испытание, но я не волновался по этому поводу. Правда, я потратил четыре часа в медитациях, чтобы точно вспомнить число, когда Хагрид повел меня на драконов смотреть. А все ради чего? А ради мести!!!

Чемпионы мучились неизвестностью, Хагрид думал о мадам Максим, я выжидал.

Наконец, День, вернее,Ночь Икс настала.

Я караулил у портрета Полной Дамы. Вышел Поттер, натянул мантию-невидимку и пошел на улицу. Он даже не заметил луча моего заклинания.

Я не захотел смотреть на драконов и с чистой совестью и прекрасным настроением пошел спать.

Следующим утром я смог наблюдать умиротворенных Флер и Виктора и депрессующего Гарри. Впрочем, я могу его понять…

Через пару дней ко мне подошел Забини и спросил:

— А ты разве не собираешься мстить Дамблдору за Турнир? Ну, там, статья за принуждение к действиям несовершеннолетнего… — под моим взглядом Блейз умолк.

— Двести третья, — автоматически назвал номер я. И продолжил: — Еще есть подходящие статьи, штук семь. Все вместе тянет на десяток лет Азкабана. Но, — я поморщился, — Дамблдор, как глава Визенгамота, — я недовольно дернул щекой, — обладает юридической неприкосновенностью. Если бы не это, — я мстительно прищурился, — он бы уже сидел!

— А-а… — протянул подошедший Малфой. И как бы между прочим спросил, глядя в сторону: — А ты случайно, ну абсолютно случайно, не знаешь, почему Поттер такой злой и мрачный ходит?

— Я?! — «изумился» я. — Откуда? Хотя… Буквально сегодня утром, — обратился я к ним доверительным шепотом, — я вдруг зашел в транс и увидел, — оба слизеринца, присутствовавшие на Прорицаниях в первый день и догадывающиеся о моем «видении», хмыкнули, — что на Гарри кто-то, — последнее я особо выделил, — уменьшающее заклятие наложил. Отсроченное. На место, находящееся с другой стороны от того, чем мой дорогой брат думает.

Ребята впечатлились. Забини пробулькал сквозь смех:

— Жестоко…

Из-за этого гада меня все же втравили в Турнир. Жестоко? Да!! Я успокоился? Нет!!

Оставшееся время до испытания я проводил в библиотеке. Готовился. Официально. На деле же искал и учил нужные для моей идеи заклятья.

Однажды вечером увидел пунцового Поттера, мнущегося у кабинета директора. За ужином после этого он сидел со смешным выражением лица. На героической морде причудливо смешались облегчение (фух, ничего страшного…) и ярость (кто посмел?! ).

Примерно в таком состоянии он был, когда случайно толкнул его у выхода.

— Снейп! — прорычал он. — Ты что, слепой?!

— Это я-то слепой? — я явно покосился на его очки.

— Что ты сказал?!

— Что ко всем своим недостаткам ты еще и глухо-ой! — издевательски пропел я.

— Ах ты урод! — братишка, судя по всему, сдерживался из последних сил. И зачем-то еще добавил: — Тупица и урод!

— Это я-то?.. — изумился я. — А ну, давай проверим тебя на соображалку. Лично я считаю, Поттер, что если бы мы жили в Древней Спарте, тебя бы рожали сразу над пропастью!

Брат подвис, пытаясь найти прикол, Грейнджер на секунду нахмурилась, а после аж покраснела от возмущения, хорошо образованные ребята где улыбались, а где и смеялись. Роннни докапывался к Грейнджер в попытках узнать, опять же, в чем прикол.

Под шумок я ушел из зала.

На следующее утро «Пророк» напечатал статью об участившихся авариях с работниками Министерства. Мой дорогой брат, не зная, куда излить энергию, встал и на весь зал гаркнул:

— Не бойтесь, друзья! Пожиратели не пройдут.

— Он бы еще «зерги» сказал, — закатил глаза я. Справа донесся всхлип.

Кстати, после Хэллоуина я начал замечать, что за место рядом со мной — в Большом зале, в классах — велась ожесточенная борьба. В основном победителем становился Забини.

До двадцать четвертого ноября случилось еще одно события. Где-то за неделю до испытания в гостиную пришел Малфой и объявил:

— Завтра перенабор команды, потом вывешу график тренировок. Кто как, а я терять форму из-за турнира не собираюсь!

На следующий день в пять часов вечера я тоже пришел на поле. Интереса ради. Ну… почти.

Ребята начали летать.

Хотя капитаном команды и числился семикурсник Флинт, заправлял всем уже Малфой. В следующем году-то семикурсников уже не будет.

В команде было открыто пять вакансий — двое игроков уже выпустились и трое в этом году закончат обучение.

— Нужно два охотника, два загонщика и вратарь! — провозгласил Малфой.

Кандидаты начали взлетать, а я подошел к Малфою и сказал ему:

— Гонясь за Поттером, ты пропускаешь его вперед.

— Что? — он резко повернулся ко мне.

Еще в том мире Драко признавался, что пошел в ловцы только потому, что ловцом стал я. После, в организованных нами любительских матчах, Малфой всегда играл за охотника, и, надо заметить, приносил больше пользы.

— Попробуйте тройку Малфой-Гринграсс-Лейн, — я называл фамилии, вспоминая, в каком составе играла наша команда. Лейн — пятикурсник, который сейчас уже был тем самым третьим охотником. — На ворота Забини, в загонщики, — я покосился на азартно перебрасывающих друг другу бладжер Крэбба и Гойла. Голыми руками, между прочим. Кстати, они оказались неплохими ребятами. — Ну тут все понятно — Крэбба и Гойла.

— А в ловцы? — окликнул меня Малфой, уже явно подсчитывающий выгоды и недостатки подобного расклада. — Пробуйся! — крикнул мне он. Я не успел возмутиться — Малфой стартанул и направился вверх. Воспользовался Сонорусом и проорал:

— Пробный матч! — он назвал составы команд: в первую вошли названные мною игроки и я, во вторую — наиболее отличившиеся на отборе вне указанного мною списка.

Семикурсники лениво сидели на трибунах и с интересом смотрели на поле.

Конечно, о нормальном взаимодействии в только что слепленной из ничего команде и говорить не стоит, но все же наша команда сделала соперников всухую.

После тренировки я недовольно сообщил Малфою, что, так уж и быть, буду играть за Слизерин в следующем году и даже время от времени посещать тренировки.

Он согласился. Ну, как согласился — у него не было выбора.

Наконец, настало двадцать четвертое ноября — день первого испытания.

Когда сообщили суть испытания, никто из чемпионов не удивился.

При распределении драконов мне выпал Китайский Огненный Шар. Замечательно! Что бы там не говорили про венгерскую хвосторогу, хоть у китайца не было ее шипов, зато был самый паскудный характер!

Выступила Флер, выступил Виктор, — все как-то тихо, главное.

Вышел я.

Красный дракон, сидящий рядом с гнездом, где лежало заветное золотое яйцо, — я готов поклясться! — предвкушающее ухмыльнулся. Нехорошее животное расшибло хвостом один из камней — осколки не долетели до меня всего пару сантиметров.

Ах так?! Получай, зараза!

Что есть дракон? Ящерица, большая и огнедышащая. Зрение, слух и нюх дракона в сотни раз острее человеческих.

Для начала я произнес заклинание пожарной защиты. Уши сразу словно ватой заложило, на мои светлые очи будто темные очки надели, а воздух показался таким свежим-свежим…

Потом я с минуту махал руками, — для зрителя беспорядочно и непонятно зачем. Сложнейшие пассы в моем исполнении выглядели так, будто я напился и теперь пытался дотронуться до кончика носа, но сильно промахивался.

Затем последовало активационное заклятие и я побежал.

Мгновенно по территории вокруг дракона на разной высоте ярко вспыхнули магические шары, которые, к тому же, создавали ужасный шум и сильно дымили.

Все опасные для меня рецепторные системы дракона я обманул. Пока ошеломленная ящерица беспорядочно металась из стороны в сторону, я добежал до гнезда, схватил яйцо и побежал обратно.

Через полминуты я, перемазанный как чертик и довольный по самые уши, протягивал яйцо жюри.

Ошарашенные моим выступлением господа судьи выставили мне все десятки.

После моего выступления дебют Гарри на «Молнии» не особо впечатлил слегка заторможенных зрителей. Не слыша восхищенных ахов, Гарри обернулся, увидел, что трибуны не особо беснуются и от разочарования чуть с метлы не упал. Но все же выправил курс, избавился от хвостороги, предъявил судьям честно украденное яйцо и получил свои сорок шесть баллов.

Первое испытание было успешно пройдено, но впереди меня ждала другая беда — Святочный Бал. Ну не хотел я на него идти!

Об этом событии объявили двадцать пятого ноября.

Я очень не хотел идти на этот проклятый бал. Отговориться неумением танцевать не получилось — сначала отчим сказал, что научит, а потом даже Дамблдор, к которому я пошел не иначе от отчаянья, повторил: «Выступление Чемпионов — обязательно».

Единственной причиной не попасть на бал оказалось отсутствие партнерши. И тогда я придумал свой замечательный план. План назывался «Скажи решительное «Нет!» Мэтту Снейпу»

* * *

— Что случилось?

— Я… э-э… я хочу пригласить на бал твою подругу.

— Кого конкретно? — чуть насмешливо.

— Флер. Флер Делакур.

— И что?

— Я боюсь, она мне откажет.

— Флер сама выбирает себе партнера.

— Но… ты можешь повлиять на ее выбор?

— Могу. Но мне это не нужно.

— А если…

…

— Хорошо. Будь рядом. Когда я махну рукой — вот так — подходи и приглашай.

— Отлично!

* * *

Мари была хорошей подругой, и ни за что бы не согласилась на авантюру с приглашением, если бы не видела, что парень, так желающий пойти на бал с Флер, действительно неплох.

С того разговора прошла пара дней, и теперь Мари с Флер стояли во дворе Хогвартса. Когда Флер в очередной раз отказала очередному парню (рыжему. Эсли, кажется?..), Мари словно невзначай заметила:

— Флер, ты так себе всех кавалеров распугаешь!

— Неправда.

— Правда, еще какая! Этот нам не нравится тем-то, этот — тем-то, и так — до бесконечности…

— Но если они мне действительно не очень нравятся?

Мари пожала плечами:

— Флер, вокруг полно хороших парней, и тот, которого ты только что отшила, был неплохой.

— Ооо, Господи, если тебя так беспокоит, то я приму следующее же приглашение!..

— Ага, говори, — фыркнула Мари. Флер была вспыльчивой, и вот сейчас сверкала глазами. Делакур азартно произнесла:

— Спорим?! — Мари кивнула и дала отмашку…

* * *

Только Мари кивнула, как Флер фамильярно хлопнули по плечу и проорали на ухо:

— Эй, ты, как тебя там, пойдешь со мной на бал?!

«Ну почему сейчас?!» — мысленно застонала Флер. Девушка повернулась к говорившему и через силу кивнула:

— Да, пойду…

Ответом ей был изумленно-возмущенный вопль «Что?!»

* * *

Гарри потратил очень много времени на то, чтобы уговорить подружку Флер помочь ему с приглашением. И вот, в самый ответственный момент появляется его брат и все портит!!!

* * *

Итак, я придумал план и с помощью него всего за два дня успел настроить против себя все балоходительное население Хогвартса. Всего за два дня я сумел получить почти сотню «Что?! Нет!!!»

Алгоритм был прост: подбегаем к даме, хлопаем ее по плечу, орем на ухо «Эй, ты, как там тебя, пойдешь со мной на бал?». Реакция девушек была чисто рефлекторно. Как правило, мне сразу же отказывали, иногда, правда, сообщали, кто я такой и как произошел на свет.

И, кстати, я подошел и спросил даже Грейнджер!

Итак, я обезопасил себя со стороны родной школы, остались француженки и — все, можно идти плакаться отчиму. Боже, неужели я смогу избежать бала?

Зря я обратился к богам. Первая же кандидатура — Флер Делакур — на мое предложение неожиданно сказала «Да, пойду».

— Что?! — изумился я.

— Да, пойду, — повторила Флер. Выглядела она при этом так, будто у нее разом все зубы разболелись.

— Ты можешь отказаться, — предупредил я ее. — Я не обижусь!

— Нет, я пойду с тобой на бал, — тоскливо выговорила Делакур. Мой гениальный план рассыпался микроскопической пылью. Судя по всему, не нравилась эта ситуация не одному мне — подруга Флер выглядела обескуражено, Гарри негодующе булькал и плевался ядом.

Я мрачно подумал, что, похоже, идти на бал мне все же придется…

— Эй, Снейп! — окликнул меня какой-то студент. Довольно невежливо, должен заметить. Хотя теперь большая половина сильной части студентов относилась ко мне, мягко говоря, неприязненно. — Тебе записочка!

На листочке каллиграфическим почерком было выведено приглашение в Шармбатонскую карету. Просили прибыть в субботу в четыре часа дня. Для договоренностей по поводу бала. Н-да, вечер субботы обещает быть необычным…

В субботу я с ангельской улыбкой сообщил отчиму, что схожу в гости к девушке и, скорее всего, буду поздно. Аккуратно обошел удивленно застывшего Снейпа и пошел дальше, собираться.

Выбирал одежду. Школьная форма не проконает.

В той жизни Флер мне под большим секретом поведала, что, как только любимой доченьке исполнилось шестнадцать, старшие Делакуры озаботились поиском достойного жениха. Нет, Флер принуждать к браку никто не собирался, но вдруг дочке понравится приглашенный на очередной ужин очередной представительный мсье?...

Но у Флер было два старших брата, компанейских парня, которые дружили со всей элитой магической Франции. Так вот, именно они заявили, что в зятья француза не возьмут, ибо «наши все — такие засранцы!». Ну, им виднее, — решила родня, и обратила свой взор на соседнюю Англию. Тем более что там как раз Турнир наклевывался…

В том же разговоре я узнал, что, оказывается, мадам Максим — двоюродная бабушка Флер, очень любящая свою внучку. И любой молодой человек, оказывающий внимание Флер либо обративший на себя ее внимание подвергался пристальному наблюдению и мягкому детальному допросу со стороны все той же бабушки. Иногда подключалась остальная родня.

Кроме того, каждый, прошедший первые две стадии, а именно — наблюдение и допрос, подвергался после этого своеобразной проверке на Делакуропригодность. Мрак…

Так что я не сомневался, что этим вечером большинство интересующихся лиц будут с любопытством, фигурально выражаясь, раскладывать меня на молекулы.

Выбирая рубашку, почему-то вспомнил факультатив «Наставления юристу», который, как позже выяснилось, вела все та же всемерно обожаемая преподавательница. Поразительный человек! И как она все успевала?..

Вне зависимости от обстоятельств вы должны выглядеть свежо, бодро и успешно; вы должны быть одеты со вкусом, неброско, но дорого. Люди с большим энтузиазмом отвалят кругленькую сумму успешному чистоплюю, чем заплатят копейки неряхе-неудачнику. И кстати, мисс Эльвис, в серьезных делах девушке легкого поведения тоже не доверятся. Впредь прошу одеваться вас более… соответствующе вашему статусу — статусу юриста и студентки престижного университета…

Улыбайтесь, но знайте меру. По вашему лицу клиент должен понять, что его проблемы решаемы, а дело имеет большие шансы на успех. Запомните, в вашей улыбке клиент должен видеть шансы на успех, а не то, что юрист, к которому он обратился — идиот!.. И ни в коем случае клиент не должен подумать, что вы смеетесь над ним либо над его злоключениями. Кстати, мистер Майерс, вам лучше не улыбаться…

Я критически оглядел себя в зеркале.

Итак, высокий я. В этом мире я в чулане не рос, всякими там Дадлями и пирсами бит не был, так что к своим четырнадцати вполне прилично вытянулся. Я даже скажу, что вымахал ого-го! Помнится, на четвертом курсе, приглашая на свидание Чоу, я серьезно комплексовал из-за своего роста.

Ну что ж, снизу вверх: блестящие черные ботинки (потратил на чистку пятнадцать минут; почувствовал себя образцовым солдатом), черные брюки с четко проглаженными стрелками (я почти порезался о них; а сколько времени ушло на то, чтоб вспомнить нужное заклинание!.. потому что где вы в Хогвартсе утюг найдете?..), зеленая рубашка темного оттенка с закатанными под три четверти рукавами. Цвет кожи везде одинаковый; цвет глаз и волос из общей гаммы не выбиваются…

Ух, я та-акой лапочка!

Мысль о том, какого черта я так беспокоюсь и собираюсь, если мне, по большему счету, все равно, я старательно отгонял.

Точность — вежливость королей, поэтому ровно в четыре часа я стучал в дверь французской кареты.

О том, как я смог пройти мимо этих адских, отвратительных и явно хищных пегасов, которые старательно и недвусмысленно намекали мне на свое желание познакомиться поближе с моими внутренними органами, — буду молчать до гроба!

— Добрый день, — ослепительно улыбнулась мне француженка, открывшая двери в карету. Я вошел.

Буквально тут же как чертик из табакерки выскочила светящаяся и энергичная мадам Максим. За ней стояла мрачная Флер. Судя по всему, Делакур так и не удалось убедить свою бабушку в том, что ее выбор случаен.

* * *

— Да ну так просто получилось! Он меня ничем не заинтересовал! Я приняла его приглашение на спор!

— Да, да, я конечно же тебе верю. Чтобы отвадить меня от своих ухажеров, чего только ты не говоришь!

— Да потому что ты постоянно пытаешься подогнать всех под свой идеальный список!.. Но в этот раз все действительно случайность… — внучка махнула рукой и удалилась.

Мадам Максим с ностальгией вспомнила свою молодость и украдкой покосилась на заветный списочек…

* * *

— Мистер Снейп, а вы уже подобрали себе костюм, в котором пойдете на бал? — радостно спросила меня мадам Максим. Как-то ее избыточный позитив меня напрягает…

— У меня есть кое-какие идеи, но, признаться, выслушать ваши мысли я не откажусь. К тому же, думаю, они будут полезными, ведь вам известен наряд моей партнерши…

По тому, как блеснули глаза директрисы, я понял, — прогиб засчитан.

Мы прошли в маленький уютный зальчик, где сели на диван. Перед нами стоял журнальный столик, на котором лежала папочка.

— Ах, мистер Снейп, — директриса взяла в руки папочку, Флер тоскливо косилась в окно. — Вот это, — мадам вытянула из папки первый рисунок, — платье Флер, — она протянула папку мне. — А остальное — скромные наброски по теме костюма ее партнера.

Платье было светлого голубого цвета. Я ни черта в платьях не разбираюсь, но красивое. Прямое, без рукавов.

— Красивое платье, — отметил я и взялся за папочку. Первый рисунок изображал костюм-тройку с рубашкой, причем не было двух вещей одинакового цвета. Привитый мне к двадцати годам слизеринцами вкус пошел искать мыло и веревку с досады. Я воодушевленно сказал: — Я понял задумку авторов! Эта пара костюмов отображает начала-антагонисты! — игнорируя взгляды двух сидящих рядом дам, говорящие об их высоком мнении о моем интеллекте, продолжил: — Хороший вкус и полнейшее безвкусие.

Мадам Максим довольно прищурилась. Всего на мгновение.

Где-то с полчаса мы рассматривали разные варианты моего костюма. Так и не выбрали. От постоянных комментариев в горле у меня пересохло и, налив в стакан воды из стоящего на столе графина, я утолил свою жажду.

Немедленно образовалась новая — болтливости.

— Вы, наверное, заметили, что у меня фамилия такая же, как у нашего учителя зельеварения? А он мой отчим! А мой родной отец немного придурок — это Джеймс Поттер! А у меня еще брат есть — Гарри!.. — я болтал без умолку. Наконец, когда я внезапно захотел рассказать забавный случай из своей практики про кассационную жалобу и умеющего хорошо пить судью, я опомнился. Чего это я?..

Сразу вспомнил одно занимательное дельце, где одна зараза поила всех нежелающих раскрывать этой самой заразе нужную информацию одним оч-чень интересным зельем. При этом воспоминании я отметил, что в башке немного прояснилось, да и жажда разговора пропала.

— А еще я хотел бы стать юристом, — я внимательно прищурился. Драко из прошлой жизни говорил, что я с прищуром выгляжу хищно. — И усиленно штудирую теперь законы. Вот только намедни, например, прочитал любопытный: за подлив зелья Болтливости субъекту с целью выведывания у него информации полагается пять лет Азкабана на втором ярусе. Без учета, правда, смягчающих обстоятельств и с учетом пожеланий истца. Я вот, например, в подобном случае на первый раз простил бы. Знаете про зелье Болтливости?.. Относится к пятому классу по классификации Деннера, что означает — условно опасное зелье…

Судя по всему, меня поняли и мои ужимки оценили. Радует.

Меня уже провожали к выходу, когда откуда-то слева раздался хороший такой «БАБАХ!!!». Мои сопровождающие бросились в ту сторону. Справа донеслось хныканье. Сзади меня хлопнули по плечу, крикнули «Последи за ней!» и побежали к месту взрыва. Не понял на?..

Как оказалось, хныкала Габриэль. Черт. Не люблю детей.

Громкие, шумные и капризные создания. Короче, мои копии, только пользы не приносят.

И совершенно естественно, что у меня, тридцатилетнего холостяка, слово «дети» вызывало не самую хорошую реакцию.

Начнем с азов:

— Э-э… не плачь?.. — мои слова звучат настолько жалко, что я ужасаюсь сам себе. — Где твоя комната? — чуть более уверенно спросил я. Дитя неопределенно махнуло рукой. Блеск.

С комнатой более менее разобрались. Я провел девочку в указанное ею помещение и оптимистично сказал:

— Ну, подожди здесь взрослых, они придут и все будет тип-топ.

Ребенок протестующее захныкал и сквозь слезы потребовал сказку. После чего Гарбриэль залезла в кроватку и с ожиданием уставилась на меня.

— Какую? — оставайся спокойным, Мэтью! Значит, как Визенгамоту сказки рассказывать, так без проблем, а как мелкой девчонке — так трусишь? В конце-концов, здесь на кону не гонорар и не свобода человека…

Дитя известило меня, что сегодня ей собирались рассказывать про Маугли.

«Маугли»? Я ни черта не помню из этой сказки, кроме действующих лиц. Ладно…

— Кхе-кхе. Ну, слушай сказку. Вольная…

* * *

Мадам Максим шла по коридору после разборок с одной юной, талантливой, но немного безголовой особой, которая своими опытами чуть не подорвала всю карету. Но по пути в свой кабинет директриса оторопело замерла, наблюдая следующую картину.

На полу в рядок сидели все студентки, приехавшие с ней. Отдельной группой расположились леди, которые, насколько она знала, собирались связать свою дальнейшую жизнь и карьеру с правосудием.

Все сидели у полуприкрытой двери в комнату Габриэль, сестры Флер.

— Что здесь?.. — даже не успела доспросить директриса, когда стоящая рядом студентка ответила ей:

— Вольная импровизация на тему «Закон джунглей», — шепотом.

Мадам Максим ошарашено помотала головой. Тем временем голос Мэтью, доносящийся из комнаты, продолжал вещать:

— А старый судья, волк Акелла, продолжал зачитывать обвинения: «Обвиняется гражданин Шерхан, вид — тигр, в: вымогательстве, статья сто восемнадцатая уголовного кодекса джунглей; в распространении неверной информации, вредящей некоторым личностям, статья… статья… сто восемьдесят семь?..». со своего места вскочил паршивый шакал, адвокат Табаки: «распространение и так далее — сто восемьдесят шестая!». По залу прошел шепоток: «Акелла промахнулся, Акелла промахнулся» — передавали друг другу изумленные звери…

* * *

Ушел я, наконец, от наших французских гостей. Правда, меня попросили зайти еще раз для репетиции танца и окончательного выбора костюма.

Черт, как я не хотел идти на бал!

Все балы, на которых я был, принесли мне не лучшие впечатления. Сколько бы я ни был на приемах у слизеринцев, всегда одно и то же: есть особо нечего, напиваться невежливо, танцевать не с кем.

Ну да ладно.

Сумасшедший денек закончился и я с удовольствием завалился спать.

Снился мне всякий бред.

Вроде плыву я по озеру. Плыву-плыву, плыву-плыву… а вокруг однообразные пейзажи — зелено, сине, темно.

И еще голос внутренний гадко напевает:

Я немножко постою у зеркала,

Поправлю галстук.

Все улики только косвенны у них,

Все фифти-фифти…

Выслушав в, судя по всему, припеве, сначала «Лучшие друзья подсудимых — это адвокаты», потом «Верные враги подсудимых — это прокуроры», и, наконец, «Лучшие друзья всех юристов — Кодексы и своды» я, наконец, проснулся.

Воскресенье началось с понимания одной-единственной мысли.

Хочется какую-нибудь гадость. Либо съесть, либо сделать…

Вспомнив, что кушать жаборосли рано, принялся думать о пакостях Дамблдору и гоп-компании братца с ним самим во главе.

Эврика!..

Я придумал!

Конечно, пакость мелкая и совсем не эпическая, но — что есть, то есть.

Я направился к отчиму.

— О, Мэтью! — поприветствовал меня Снейп. — Э… как свидание?

— Нормально, — я ухмыльнулься. — Понавешивал паре девчонок лапши на уши… — и ведь не соврал ни капли! Отчим принял мой шутливый тон и взлохматил мне волосы. — А тебе помочь не надо случайно?

— А ты чего-то не задумал случайно? — передразнил меня отчим. — Впервые за четыре года обучения вдруг пылаешь любовью к труду?

— Ну-у, — я пожал плечами. — А если и да, так и что?

Отчим усмехнулся и дал мне легкого подзатыльника. Я скривил рожицу.

Когда Снейп повернулся к столу, я показательно хлопнул дверью и тихонько сполз вниз. Едва сдержал смех при мысли о том, как я сейчас должен выглядеть. Невербально пустил ветерок в приоткрытую дверь подсобки и наложил на себя легкое отвлекающее заклинание.

Отчим мазнул по мне взглядом, когда из подсобки раздался шелест бумаги и звон разбитого стекла, и пошел в подсобку. Не сомневаюсь, в другой ситуации этот трюк никогда бы не сошел мне с рук.

Я быстро просочился в Снейповскую личную кладовку. Ну, правда, кладовку в очень урезанном варианте. Там были зелья на многие случае жизни, и вход в кладовку располагался в классе — эдакий пунктик первой необходимости и помощи.

Вот то, что мне нужно. Флакончик с зеленоватой прозрачной жидкостью сможет доставить некоторое неудобство как директору, так и братцу.

Раздался шорох и я, отвернувшись, быстро сунул нужный пузырек в карман.

О, кстати о зельях и пузырьках!

Я осторожно вышел — отчим все еще был в подсобке — и хлопнул дверью еще раз.

— Отец! — громко произнес я. Из подсобки раздался резкий «Ох!», когда я заглянул в комнату, там горел камин. Пара опрокинутых вещей говорила о том, что мой отчим-аккуратист очень спешил куда-то.

Но ведь никто его не звал, я постоянно был рядом! Что случилось?

Какова вероятность того, что крестный резко о чем-то вспомнил? Ноль, отчим ничего никогда не забывает.

Тогда что же произошло?!

Ответ заставил меня резко побледнеть и серьезно занервничать.

Метка.

Черт!!!

Так, успокоимся и вспомним слова моей незабвенной преподавательницы — «Если ничего не можешь сделать, то паникуй не паникуй, а все равно получишь…ноль на выходе».

Камин снова вспыхнул и там появилось лицо моей мамы.

— Ой, — удивилась она. — А где Северус?

— Папа ушел, — улыбнулся я. «Как бы ты себя не чувствовал, играй то, что нужно — и будет тебе счастье». Сегодня день памяти о наставлениях. — Какие-то ребята пытались сварить суп из доблестно спертых из кладовки ингредиентов в туалете. Произошла реакция, — я вспоминал самую неприятную из самых безопасных реакций, — Мартисса. Папа устраняет последствия, а я вот… — я развел руками, указывая на беспорядок вокруг себя. — И главное!.. — и главное сейчас — наигранное возмущение: — Всего лишь поскользнулся неудачно!..

Мама улыбнулась и попросила передать, что она хотела бы пообщаться с папой, после чего посочувствовала мне с моей «неуклюжестью» и попрощалась.

Черт, Волдеморт — это серьезно. Да на нем столько статей, улик и свидетелей, что для того, чтоб оправдать его, понадобится сотня таких адвокатов, как я — по трое на члена совета Визенгамота — и денег до черта!

Так. Успокоимся.

Для того, чтобы прийти в себя, мне нужно что-то получше какого-то паршивого аутотренинга!

Я сунул руку в карман и нащупал флакон с зельем.

Отлично. То, что надо. Но сначала прогуляюсь.

Похоже, удача решила реабилитироваться после исчезновения отчима: на прогулке я увидел Поттера и Дамблдора, которые тоже гуляли. Разговаривали о конфиденциальном, ага.

Я крепко сжал палочку, положил флакон в левую руку, сбил большим пальцем пробку, резко взболтнул емкость и ту пару капель, что выплеснулась, палочкой отправил на директора с Поттером.

Ближайшие сутки кто-то не сможет отойти от туалета. Зелье Картрайта — вызывает сильнейший понос при попадании на кожу.

Я гадко улыбнулся. Хоть какие-то радости в жизни остались…

А во флаконе плескалось еще оч-чень много коричневатой жидкости…

Стоп! Коричневатой?!

Черт, да это ж зелье Левуша!

Так, надо срочно пересмотреть об этом зелье всю информацию. Все, что я о нем помню — зелье сильный нейтрализатор, изгоняющий из крови большинство ядов и нестабильный в использовании.

Почти весь вечер я провел в библиотеке.

Так, зелье Левуша… компоненты… симптомы принятия… не то!

О! Оно!

При попадании на кожу не вызывает никаких эффектов.

Фу-ух….

Э? Что за?

Внимание?! При одновременном попадании на кожу идущих рядом объектов?!.

Вышеописанное действие начнется через два часа и является необратимым…

Длится не меньше двух суток.

Че-е-ерт!

Я направлялся к родным подземельям в совершенно расстроенных чувствах.

Увидев за углом все так же идущих Дамблдора и Поттера, резко заныкался в нише рядом.

— Что нам делать?! — истерил директор.

— Успокойтесь, мальчик мой, — потерянно бормотал Поттер. — Хм, как вы можете носить эти очки?

— Что вы на мои очки пеняете?! В ваших половинках вообще нихрена не видно!

— Ну, Гарри, не сквернословь…

До подземелий я дошел на автомате. Узнал, что отчим все еще не вернулся.

Мать моя Лили Снейп, что делать-то?!

Так. Понедельник, четыре утра. Отчима нет. Атас.

Пять утра. Все то же.

Шесть утра. Ноль.

Семь утра. Все, мои нервы кончились.

Возле гостиной меня ловит директор в теле брата. Черт, я совсем забыл об этом!..

— Ми… — директор-Поттер запнулся. — Мэтью, — определился. — А ГДЕ ТВОЙ ОТЧИМ? Я НЕ ВИДЕЛ ЕГО В Хогвартсе. Он срочно нужен мн… директору.

— Так, — думай, Мэтью, думай! — Он… э… уехал. Да, уехал, по семейным делам, — я не в курсе, знает ли здесь директор о Метке Снейпа. А если и знает, — он в теле моего брата, с которым я особо не откровенничал. — Срочно. Он, правда, не успел предупредить, но просил передать, — так, Мэтти-бой, что просил передать отчим?.. Ух, видеть в глазах Гарри, обычно немного дурных, директоровское спокойствие и всепонимание было… странно. — Что оставляет меня вместо себя.

ЧТО Я СКАЗАЛ?!! Что я только что ляпнул?!!

И если сначала я офигел от себя, то потом…

Озабоченный своими новообретенными проблемами директор рассеянно кивнул и сказал:

— Да, хорошо. Я пре… передам директору, а он предупредит учителей о твоем отсутствии на уроках.

Атас. Одно цензурное слово — атас.

Я пропустил завтрак, без зазрения совести роясь в отчимовском кабинете.

Первыми в найденном расписании оказались на сегодня третьекурсники Хаффлпафа Равенкло.

Судя по всему, ученикам о замене не сообщили. Именно так подумал я, ловя на себе косые взгляды студентов.

— Привет, ребята. Сегодня урок у вас проведу я. Оценки выставлю тоже я! — я хищно ухмыльнулся и прищурился, шепотки в аудитории чуть поутихли. — Ну что же, отвечаем домашнее задание.

Бледный пацаненок со второй парты немного неуверенно поднял руку. Я ободряюще кивнул.

— Реакция Тильхена в зелье Корскова-Слибана, — провозгласил нудным тоном намертво заученную, судя по всему, тему пацаненок. — При добавлении в зелье на третьем этапе приготовления кермоцвета проходит резкая теплоотдача, сопровождающая реакцию Тильхена. При этом клык денскара и мальтовский верискад растворяются, создавая смесь Цепеша-Валашского, которая соединяет все остальные элементы связью Криптолина, при этом оставляя в зелье изначальные свойства исходных элементов. Появляется уникальный квартапептид, который переводит триаскарид в сандейновскую стадийную категорию, что влечет за собой….

— Стоп. Ну, допустим, говоришь все ты правильно. Один вопрос и оценка. Мистер?.. — я вопросительно приподнял бровь.

— Крент, — пробормотал мальчик, подозрительно глядя на меня и подспудно ожидая пакости. Правильно ждешь, шкет.

— Крент. Один вопрос и ставлю оценку, — пацаненок напрягся. — А ты вообще понимаешь, что ты мне говоришь? — мелкий покраснел и начал усердно и увлеченно разглядывать свою парту. Царапины ищет? Так я свое легендарное творение в стихах вроде в классе Защиты оставил…

— Так, конспект откуда? Снейп под запись дал? — освидетельствовав неуверенные кивки, тяжело вздохнул: — Значит так, дети, сейчас берете перья в свои ленивые лапки, благодарите Мерлина за то, что сегодня он послал вам меня, такого красивого и умного, и записываете. Реакция Тильхена в зелье — и так далее. Перевожу со снейповского на человеческий: катализатор реакции Тильхена в данном зелье, а именно — кермоцвет, добавляется именно на третьем этапе приготовления затем, что…

После урока понял, что всего сорок пять минут с детишками в роли учителя — тотальный вынос мозга!.. черт, да я лучше с Волдемортом еще раз драться пойду или к Гриндевальду адвокатом наймусь!..

Отчим все еще не возвращался.

Под конец второго урока в полной мере осознал самое страшное в карьере учителя. Оно.

Оно приходит на урок для отбываловки и не хочет ничего учить. Оно делится на два типа: первый — тихое оно, которое просто смотрит пустым взглядом и еще более менее терпимо, потому что сидит тихо. Оно второго вида кроме всего еще и мешает остальным.

На все том же втором уроке, глядя на близнецов Уизли, (пятый курс, Гриффиндор со Слизерином; пятикурсники несерьезно отнеслись к замещающему Снейпа пацану) поймал себя на том, что уже сочиняю прочувственную речь, оправдывающую двойное убийство.

Все, ребята, вы меня достали!!!

Не разбираясь, кто прав, а кто виноват, наслал на всех по невербальному Силенцио, после чего поднял обоих Уизли Левикорпусом.

— Значит так, — мрачно сообщил я, — я здесь неофициально, так что за заклятья мне ничего не будет, — после чего понизил голос до зловещего шипения: — Следующему заговорившему светит, но не греет быть трансфигурированным неумелым, — я особо выделил последнее слово и сделал небольшую паузу в слова, позволяя ребятам вспомнить случаи сложных трансфигураций, проделываемых неумелым магом, — четверокурсником в вазу. А чтобы помочь вам, так сказать, избавить от искушения, Силенцио снимать не буду и вам запрещаю. Пока я веду у вас уроки, господа, ваша группа на моих парах общается исключительно с помощью чтения по губам и жестов. И, кстати, до сдачи зелья у вас осталось всего полчаса. Обоим Уизли — Тролли.

Близнецы суматошно и активно зажестикулировали, на их лицах отразилось явное нежелание подобной оценки. Я лениво взмахнул палочкой, опуская Узли на грешный пол подземелий и многозначительно повторил:

— Полчаса.

Все оставшееся время пары пятикурсники радовали меня образцовым поведением и молчанием. Кажется, люди вспомнили, кто здесь чемпион Хогвартса.

Третья пара — четвертый курс Гриффиндора и Слизерина. Однофакультетчики косились и молчали, Лёвы косились и шептались. За исключением, правда, Лонгботтома, Грейнджер и Уизли, — те явственно со смесью опаски, благоговения, почтения и офигевания косились на моего Лжебратца.

«Братик» же с исконным благожелательным выражением лица директора на фоне своего обычного настроения выглядел укуренным совенком. Кроме того, время от времени директор в теле моего брата с явной неприязнью косился на переносицу, где находилась дужка сдвинутых до предела «велосипедов».

— Мистер Поттер, домашнее задание?..

Лжебрат с отсутствующим видом наблюдал за бликами от магических светильников на стене. Ронни-бой осторожно толкнул ЛжеПоттера в плечо и прошептал: «Вы отвечаете».

— Да, конечно, — «ученик» поднялся с места. — Хотя я, мой мальчик, больше по трансфигурации, но… Кхе-кхе, — директор подавился воздухом, наткнувшись на взгляд Грейнджер. У гриффиндорки в глазах отражался священный ужас. Остальные ребята, не посвященные в тайну директора, косились на «Поттера» с явным сомнением во взгляде. Забини покрутил пальцем у виска. — То есть… э-э… сэ-эр?!. Я не выучил домашнее задание, да. Именно так.

Охо-хо…

С пятой пары я ушел с гудящей головой. Поттер в теле директора не показывался (*директор, дабы поберечь нежную психику любимого студента, благодушно наслал на свое тело бессрочный сон. Но ведь никто об этом не знает, верно?;) — прим.авт.) . Отчим не появлялся.

Я призвал домовика, стребовал свой законный бутерброд и попытался заснуть.

То, что меня прохавали сегодня, объясняется только всеобщим удивлением и Дамблдоровской проблемой. Что я буду делать завтра? А черт его…

Но и на следующий день ничего не изменилось. В смысле, из учителей никто против не возник и с претензиями не пришел. Отчим не возвратился.

Правда, сегодня в расписании у меня стояли француженки.

После проведенного урока подошел к Флер и посожалел, что — вот незадача! — в эту субботу прийти не смогу. Флер молча выслушала извинения, высказанные осипшим голосом, посмотрела на мои красные очи и мешки под ними (долго не мог заснуть из-за тревоги за Снейпа), и все так же молча кивнула.

Вечером сидел в отчимовском кабинете, проверял контрольные шестого курса, написанные в злосчастный день пропажи Снейпа. За ними и заснул.

Проснулся на диванчике. Судя по всему, кем-то наколдованном, ибо раньше в классе зельеварения диванов не водилось. Буквы французского алфавита на обивке цветов Шармбатона, стоящий на письменном столе поднос с чашечкой латте и эклерами под заклятьем свежести навели меня на определенные догадки по поводу личности доброго самаритянина или самаритянки.

В этот день получил два часа абсолютного счастья — попавшиеся вновь в расписании француженки сидели тихо, аки мыши, идеально и неукоснительно соблюдали технику безопасности и рецепт заданного зелья, пристально смотрели за своими работами, — короче, не было даже малейшей вероятности несанкционированного взрыва. Кроме того, между собой шармбатонки так же почти не переговаривались.

Вышел на обед, узнал о новой сплетне.

Поттер, оказывается, с Грейнджер встречается. Чтобы их никто не посек, парочка назначает свиданки в библиотеке; чтобы их никто не трогал, заседает в Запретной секции; чтобы уж совсем зашифроваться, ребята обосновались и шифруются в разделе обмена телами, строят из книг баррикады и за ними тайком «милуются». Последняя информация, кстати, поступила от смущенно хихикающих старшекурсниц.

Преподавание, очевидно, совсем лишило меня мозгов, потому что моей первой мыслью было: «А директор-то не промах!»

Но потом исправился на «Хо-хо, нечаянно, конечно, но как удачно получилось!»

Ох, я даже не могу себе представить, как ЛжеПоттер с гоп-компанией общался. Вернее, как гоп-компания с директором…

Хотя нет, гораздо интересней узнать о том, как ЛжеПоттер смог сообщить о своем лжепоттерстве!

А вечером вернулся отчим.

Снейп выглядел усталым. Он устало шагнул в подсобку из камина, устало кинул мантию на кресло и так же устало удивился мне:

— Мэтт?

— Тебя не было два дня, — отчим кивнул, явно не совсем понимая, что я ему говорю. Я покачал головой и сказал: — Иди спи.

Снейп вяло кивнул и поплелся в свою спальню. Н-да, какой же труд смог довести отчима до состояния нестояния и полуовоща?

Я сходу отмел самый первый и самый непристойный вариант. Что-что, а людей цвета неба в шайке-лейке Волдеморта не было, хотя слухи ходили разные. А впрочем…

Так, нет! Мэтью, успокойся, тебя уже заносит не по детски.

Куда уж там детям…

Через пятнадцать минут пошел проверить отчима. На лицо, вернее, на лице, признаки магического истощения и переутомления.

Я вернулся в подсобку и подошел к отчимовской мантии. Оу, фу! Запах лечебных зелий в радиусе метра от кресла просто резал глаза!

Я вызвал эльфа и потребовал газет за последние три дня.

Ларчик, как оказалось, просто открывался.

Как выяснилось, в день ухода отчима, в 10:41 Пожиратели предприняли крайне неудачную попытку нападения на Азкабан. Убитых — ни одного, но среди нападавших, по словам авроров, море раненых. Со стороны защиты потерь тоже нету. Пленных не получилось.

Черт, я целых два дня ходил мимо нужных мне ответов!..

Ладно, после своих эскапад с лечением (интересно, сколько ж Снейп трудился, что мантия так пропиталась?..) отчим продрыхнет не меньше четырнадцати часов. А на завтра еще нужно проверить самостоятельные работы второкурсников.

Безучастно ставя галочки и крестики, размышлял. Ну, почему Снейпа не взяли, это ясно. Отчим — один из немногих людей, который профессионально работает с зельями, в том числе и лечебными. Кроме того, он еще и в Хогвартсе шпион. В Ордене — не знаю, а в Хогвартсе — точно.

Но меня отвлекли от размышлений.

Около часа ночи дверь в кабинет тихо открылась и вошла Флер. Посетительница удивленно воззрилась на бодрствующего меня, я, в свою очередь, на нее.

Немая сцена.

Впрочем, Флер быстро оправилась от удивления. Девушка склонила голову на бок и со смесью интереса и ожидания на лице посмотрела на меня.

Я медленно приблизился к ней. К моему удовлетворению, я оказался выше Флер на два сантиметра. Я чуть наклонил голову и с ленивым любопытством рассматривал ее лицо. Мне некуда было спешить. Я еще чуть-чуть наклонился и…

— Сын.

— Йумхрф?! — проговорил я, недовольно открывая глаза. Первым, что я увидел, оказалась чернильница перед самым моим носом.

— Спасибо за помощь, сын. Иди спать, уже почти два часа ночи. Я сам справлюсь.

Я поднял голову и увидел отчима. Немного бледнее обычного он, тем не менее, твердо стоял на ногах. Я отлепил пергамент от щеки и поплелся в факультетские спальни. Снейп сказал, что справится — значит, справится. Отчим всегда отличался редким здравомыслием.

Беспорядочно скинув вещи на пол, завалился на кровать.

Обалдеть! Я умудрился задрыхнуть на столе при проверке работ и увидеть сон! Причем такой, знаете ли, беспалевный, ага…

Вот и как теперь трактовать увиденное? Я сошел с ума от долгого воздержания или влюбился?

Даже не знаю, что предпочтительнее.

Надо бы прояснить этот вопрос…

* * *

Завтрак я безнадежно пропустил. Отгадайте, почему.

О нет, я не проспал. Я умывался.

Дело в том, что есть одна фирма, «ВандефулИнк», которая, согласно названию выпускает чернила. Долгосохнущие и ультрастойкие.

А еще есть второкурсник Майкл Брист. Он пользуется именно этими чернилами и имеет отвратительный почерк.

В общем, я встал в семь часов утра и при последующей инвентаризации частей тела (рука две штуки, нога две штуки, голова одна штука, мозг условно одна штука…) обнаружил у себя на левой части лица от подбородка и до трети лба экзотическую татуировку. Иероглифы неизвестного языка ровными рядочками шли по вышеуказанному периметру.

Впрочем, при хорошем зрении и надлежащем терпении на моей любимой морде можно было прочесть урывчатый рецепт зелья Брайда на основе златолистки лунной.

Фишка как раз в том, что эти гадские чернила не отмывались!!!

Брист мирно пошел на уроки, даже не догадываясь о том, что приобрел себе кровного врага.

Проснулись однокомнатники. Своими жалобными воплями они все же смогли вытурить меня из ванной.

— Одно слово — вам хана, — сказал я, выходя из ванной. Мертвая тишина сзади меня несколько насторожила. Обернувшись, застал такую сцену: Забини и Нотт молча сидят на полу и счастливо ржут. Беззвучно. Из-за двери ванной доносится судорожный всхлип — запершийся там Малфой, судя по всему, потерял тональность.

Ловлю свое отражение в зеркале.

От трения часть лица с черными иероглифами приняла насыщенный красный оттенок. Готичненько.

* * *

— А, мистер Снейп, вы уже выздоровели, — приветствует меня МакГонагалл, пишущая что-то у доски. Весь класс оборачивается на меня. Всепонимающая лукавая улыбка на лице Поттера выводит из себя. Гриффиндорцы оторопело смотрят на мой апгрейд, свои рассматривают с интересом, но молчат, предупрежденные, судя по всему, заботливыми Малфоем, Ноттом и Забини.

Сажусь на заднюю парту и сразу же поворачиваю лицо к окну, так, чтобы профессор видела только правую часть. Хотя, наверно, это меня не спасет.

А что касается пары дней моего преподавания…

Ребята подкинули мне записку, в которой сообщалось, что, не обнаружив меня за завтраком и на первом уроке, мои дорогие однокурсники по-тихому подошли к учителям и сказали, что я заболел.

А ребята, у которых я вел уроки, решили, что так и надо, и благополучно запамятовали сообщить о «новом преподавателе» деканам.

Дамблдор, насколько я понял, так же благополучно забил на предупреждение учителей о моем отсутствии.

Сразу после первого урока, на котором МакГонагалл чудом не заметила иероглифов, я направился к Снейпу.

— Я много пропустил, — вот примерно так прокомментировал отчим мою обновку.

— Нужен растворитель. Сильный, но такой, чтоб у меня лицо на месте осталось.

— Тебе идет, между прочим, — заметил отчим и невинно осведомился: — Не хочешь оставить?

Я возмущенно прищурился:

— Ходить с рецептом зелья Брайда на роже?! Я лучше на каникулах стрельну у тебя денег и сделаю себе приличную татуировку! Па, ну да-ай растворитель, а?

Снейп покачал головой и сказал зайти вечером.

— Профессор! — прервал наш разговор вопль донельзя счастливого Поттера. Глядя на изумленного отчима, счел за лучшее смыться куда подальше, вякнув перед этим фразу о зелье Левуша.

Следующим уроком у нас была Защита.

Поттер, кстати, на нее не явился

Грюм удивленно посмотрел на мою новоявленную татуировку и со злорадством объявил общий практикум из разряда «все против всех». Взмахом волшебной палочки Грюм превратил класс в постапокалиптическое поле, — в смысле, много куч непонятного мусора, — и провозгласил, что цель потенциального победителя — «во-он та фиговина на постаменте». В центре своеобразного полигона действительно стоял постамент, на котором покоился кубок. Грюм еще раз напомнил нам о постоянной бдительности, гаркнул «Начали!» и самоустранился.

Все мгновенно рассредоточились по баррикадам. Ученики объединялись в группы для лучшего прохождения зачета.

Итак, я заполз за ближайшую кучу мусора и осмотрелся. На пути было много куч, ловушек, о которых нас предупредил Грюм, и гриффиндорцев.

— Какой план, Снейп? — деловито спросили меня из-за спины.

Я медленно обернулся и к своему удивлению заметил стоящих за мной Забини, Малфоя и Гринграсс. Мои приподнятые брови служили одновременно ответом, удивлением и укором.

— Брось, командир, — небрежно кинул Забини. Я грустно покачал головой и, смирившись с неизбежным, произнес:

— Для начала пробуем самый простой выход. Поддержите меня.

В итоге получилась интересная конструкция: я стоял на плечах Малфоя и Забини (куча действительно была очень высокой), чуть дальше Гринграсс ровняла ногти свеженаколдованной пилочкой.

Передо мной раскинулось эпическое полотно. Бывшие свои лезли на своих, одиночки старательно добирались до постамента кто перебежками, кто ползком, пытаясь увернуться от шальных заклятий, а группы давно и безнадежно увязли в пародии на бой с такими же группами. Было весело, короче.

Я как следует сосредоточился и прошептал:

— Акцио, кубок!

Под тоскливыми взглядами студентов кубок на приличной скорости понесся ко мне. Надо сказать, что летящая бандура не прибавила мне ловкости, поэтому, когда до кубка оставалось пара метров, я благополучно навернулся с плеч однокурсников. Через пару секунд рядом со мной бухнулся кубок.

Пятью минутами позже Грюм с явным неудовольствием выставил мне и примазавшимся ко мне ребятам «П», после чего перешел к разбору полетов. Зачет все же получили все, просто самые ленивые… хотя самые ленивые — мы, значит, самые ленивые после нас, то есть те, кто оказался дальше всех от кубка, поимели в журнале напротив своей фамилии «У».

Наконец, настал вечер. К этому моменту уже вся школа успела оценить символы у меня на лице и среди ученической братии ходили версии появления этих самых знаков у меня на лице: от варианта, что надпись означает «Я люблю (имена варьируются)» на китайском, японском, корейском и тому подобных языках, и до варианта, что пара обиженных мною семикурсников неизвестного факультета зажали меня в темном уголочке и написали все, что хотели, а надпись неразборчива, потому что уголочек был темным.

После ужина заглянул в кабинет Снейпа.

Только открыв дверь, услышал чудодейственное «Сын, я должен серьезно с тобой поговорить». Не знаю, что я сделал раньше — воскликнул «Обойдусь без растворителя!» или захлопнул дверь.

Утром иероглифы остались. Ультрастоикие чернила, чтоб их…

Тем же утром, за завтраком, Малфой сказал, что, слава Мерлину, команда сработалась и теперь в отличной форме. Поймал мой скептический взгляд, окрысился и предложил мне место тренера. Я хмыкнул и отвернулся.

Вообще, что такое квиддич? Четырнадцать человек летают по полю в поисках мячей. Ловят, кидают, бьют.

Меня всегда удивляли девчоночьи говорки о том, что, мол, какая у мальчика хорошая фигура — квиддич натренировал, не иначе! Бред.

На самом деле Виктор Крам является исключением из общих тенденций квиддичистов. Для тех, кто не понял, поясню.

Во время игры все непосредственные участники абсолютно не задействывают пояс нижних конечностей. Именно поэтому абсолютное большинство игроков — треугольнички на ножках. Довольно хлипкие, стоит заметить, потому что для скорости в воздухе важен вес, точнее, его количество. И если охотники, отбивалы и вратари во время игры активно используют руки, то ловец, который всю игру вроде бы не при делах, — вообще ходячий дистрофик.

И именно поэтому на беговой дорожке квиддичист — абсолютный ноль. Ну в крайнем случае — середнячок.

В этот день у нас было Зельеварение. Во время урока отчим старательно намекал о необходимости разговора, после урока попросил задержаться. Кажется. Просто я как раз в темпе вальса поднимался по лестнице из подземелий, когда отзвенел звонок и эхо донесло до меня драматическое «…ейп… ытесь…».

На обеде Поттер вдруг упал лицом в тарелку. Будучи тут же растолканным друзьями, братишка задал гениальный вопрос (после детального осмотра окружающей обстановки, между прочим):

— А иде я?..

Рон с Гермионой тут же зашипели ему государственные тайны в оба уха. Освидетельствовав глупое выражение лица Поттера, я пришел к выводу, что таки да, это действительно брат.

К ужину появился Дамблдор.

Последней парой у нас шла Защита. Опять.

Грюм, похоже, на полном серьезе вознамерился завалить меня, посему всю сдвоенную защиту мы с ним спорили до хрипоты о методах борьбы с вампирами ( — В чистом поле вы, Снейп, и вампир. Ваши действия? — А высший или низший? — Вам низшего хватит. — Подожду, пока кровосос рассыплется пеплом. — С чего бы это? — Так день! Правда, какого черта низший вампир делает в чистом поле солнечным днем — вопрос…), с оборотнями ( — В чистом поле вы, Снейп, и оборотень. Обернувшийся оборотень. Высший оборотень. На небе полная луна и ночь! У вас нет кола, волшебной палочки и пистолета. Ваши действия? — Направлю, значит, свою эскадру драконов… — Какую эскадру драконов?! — Про драконов вы не говорили… — Нет у вас драконов! — Ну, тогда эскадру виверн…) и им подобных существ.

В гостиную я пришел злой, как черт, и жаждущий эту злость на ком-нибудь выместить.

И я даже знал, на ком.

— Малфой! Забини! Гринграсс! Гойл! Крэбб! Лейн! На тренировку!!!

Впрочем, долгой тренировки не получилось. Уже после пробежки ребята задыхались, а в конце разминки (легкой совсем, между прочим!) в меня полетела какая-то гадость, пущенная Гринграсс. Получив свою порцию ненавидящих взглядов, любезно сообщил ребятам, что тренировать их предложил сам Малфой. Мне показалось белобрысый слизеринец как-то сжался. Потом я обрадовал команду тем, что подобные тренировки у них теперь будут довольно частым явлением.

Перед сном вспомнил многообещающие взгляды ребят и грустно подумал, что пока я в напряжных отношениях с отчимом, о приличном противоядии нужно думать самому…

Следующее утро принесло мне разочарование. Во-первых, чернила все еще не смывались. Во-вторых, у выхода из гостиной меня подкараулил отчим, безапелляционным тоном заявивший, что первую пару я пропускаю.

Мы с ним молча прошествовали в класс. Он закрыл дверь и выжидающе на меня посмотрел. Я собрался с мыслями и:

— Да, пап, я знаю, что менять телами директора и брата — нехорошо. И да, это была плохая идея. И кстати, я уже почти сроднился с иероглифами на лице… Если бы они еще не были рецептом зелья Брайда…

В общем, папа быстро оттаял, а на вторую пару я опоздал.

А потому, что оставшееся время отчим старательно доводил до неузнаваемости значки у меня на лице посредством конфискованных у Бриста чернил. Должен сказать, процесс оказался крайне веселым.

Второй парой шла Травология. Не люблю Травологию!

Но уже настал вечер.

— АУЭЫ!!!!! — сказал Малфой, заходя в комнату. — А-а, — полупростонал-полупрохныкал он. — Мэ-этт!.. Что ты делаешь?.. — срывающимся голосом трагично вопросил белобрысый.

— Чищу рабочую мантию, — проворчал я.

— Мэ-этт!.. На что?! Ты ее чистишь?!

— Понятия не имею, — честно признался я. — Я в ванной хотел чистить, но Забини сказал не корячиться и через две минуты дал мне эту тряпку.

— БЛЕЙЗ!!!

Честно говоря, еще глядя на ехидную рожу Забини, я предположил, что с «тряпкой» не все так радужно. Увидев, как быстро брюнет смылся, я окончательно в этой мысли утвердился.

Малфой самоустранился — пошел, наверно, искать Блейза, а я продолжил чистить мантию. Почему я чистил ее сам? А отчим сказал. «В качестве номинального, но — наказания», о как.

В спальню осторожно, воровато оглядываясь, проскользнул Забини. Мило мне улыбнувшись, он выпрямился и сделал пару шагов по направлению к своей кровати, когда…

— Ага! — в комнату снова влетел Малфой. — А знаешь ли ты, какая статья полагается за косвенное участия в порче чужого имущества и провокацию этой самой порчи?! — определенно, я плохо на них влияю.

— А почему меня не привлекаешь, как прямого порчуна? — полюбопытствовал я.

— Отбрешешься, — хором сказали ребята. Мило.

В ходе разборок выяснилось, что в качестве тряпки мне была подложена эксклюзивная парадная мантия Малфоя, стоившая бешеные деньги. Впрочем, Малфой успокоился, получив моральную компенсацию в виде хор-рошей шишки на лобешнике Забини. Самое смешное, что это Блейз в порыве высокоюридического спора яростно развернулся и стукнулся о столбик кровати. Дебаты увяли…

На следующий день у нас было отгадайте что? Защита!

Грюм поприветствовал нас, злорадно сообщил о внеочередном зачете, картинно взмахнул рукой и сказал, что «задача прежняя».

Мы оказались в приснопамятной постапокалиптической комнатке с постаментом в центре. Все мгновенно разделились на команды и попрятались за баррикады. Насколько я понял, студенты пытались воссоздать ту пирамиду с волшебником на вершине и «заакиционить» кубок. Ну умные, умные, да…

Я осмотрелся и с некоторым недовольством обнаружил рядом Гринграсс, Забини и Малфоя. Недовольно дернул щекой и тихо объявил:

— Спринт на скорость. На счет пять. Победитель пропускает тренировку, — все сразу посерьезнели и алчущими взглядами пронзили постамент. Я ласково улыбнулся — фигушки им, а не пропуск.

— Семь!!! — рявкнул я и сорвался с места. Конечно же, добежал я первым. Со всех сторон раздавалось «Акцио!» и, естественно, безуспешно. А там пока ребятки слезли, пока сориентировались, пока договорились… Нет, была пара оглушалок и разоружалок — самые быстрые, заразы, — но лично я увернулся. Когда перед постаментом обернулся, увидел, что все «мои» — тоже.

Грюм с «радостным» лицом поставил нам «П».

* * *

Я проснулся. Мрачно обозрел горку подарков у кровати. Прошел в гостиную. Сонорусом сделал свой голос громким и…

— Веселого Рождества вам, веселого Рождества вам, веселого Рождества вам и счастья весь год, — отчаянно фальшивя и не попадая в ноты проорал я. По моим расчетам меня а) было слышно на Астрономической башне и б) попытаются убить самыми извращенными способами за такое пение в пять утра. Но это еще не все. — Но не этот!!! Малфой, Забини, Гринграсс, Лейн, Крэбб, Гойл!!! На тренировку!!!

Да, в воскресенье, В Рождество, в пять утра, наконец, выгонять изнеженных подростков на тренировку жестоко — но мне все равно.

Мне хреново.

Знаете, редкий адекватный человек, попадая в другой мир, в другую реальность или, на худой конец и как в данном случае, в другую вероятность и в другое время, сразу же поверит во все и всему обрадуется.

Честно говоря, перенесшись сюда, я подумал, что это все — сон, мой бред или какая-то игровая интерлюдия перед Страшным судом. И я с удовольствием спал, бредил и играл. Развлекался, ага. Испытывал новые ощущения, но не принимал ничего в серьез.

Все расставил по своим местам еще один сон.

Я снова был в своей лондонской квартире, снова за окном был обрисованный мелом контур человека и снова со мной хотела побеседовать брюнетистая леди с брелком в виде боевой косы.

— Пообвыкся? — с неподдельным интересом спросила она. Я пожал плечами. — Я что хочу тебе сказать… Все твои заморочки — это, конечно, весело, но меня вот альтруизм замучил. Все это, — мы оказались в слизеринской спальне для четверокурсников, — настоящее. Он, — кивнула на сопящего Малфоя, — он, — на Забини. — Это реальность. И для тебя тоже. Не недолговечный бонус для талантливого юриста, а реальность. И ты здесь тоже реален, — как Мэтью Снейп. И они все в какой-то мере от тебя зависимы, потому что ты — неучтенная фигура, — она внимательно посмотрела мне в глаза и… я проснулся.

Почему-то неунывающий я задепрессовал. Ну вот так получилось.

Видя мою мрачную фигуру со значками на роже, даже семикурсники уступали дорогу. Учителя на уроках меня не трогали, — натыкаясь взглядом на меня, запинался даже неустрашимый Грюм. Удивительно, но моим примером заразились остальные студенты — младшие курсы практически в полном составе старательно хмурились, однокурсники куда реже улыбались, старшекурсники стали более задумчивыми. Пытаясь облегчить свое плохое настроение, я вымещал негатив на квиддичистах, выгоняя их на поле когда мне вздумается и гоняя до посинения. К четвертой тренировке ребята шли уже молча.

И все это время все на меня смотрели. Сочувственно, жалостливо, недоуменно. Отчим пытался поговорить, но, натыкаясь на мой взгляд, замолкал и оставлял свои попытки. Не раз ко мне пытались подойти студенты, но в метрах пяти от меня передумывали и уходили. Поттер, единожды получивший кивок на «А вот идет Снейп-идиот» ходил за мной и смотрел на меня глазами побитой собаки.

Я и не знал, что так популярен. Мне было плевать.

Я старательно лелеял мысли о том, что я здесь чужой. Вылезло фамильное самокопание и смог дойти до самоуничижения и тезиса «я –паразит, не заслуживающий полученного шанса». Я плохо засыпал, думая о «своих» слизеринцах — как они там, после моей смерти? Именно поэтому тренировки могли продолжаться до трех часов ночи.

Дурмстрангцы мрачно переглядывались, гадая, какой катаклизм сострясет землю, если неунывающий веселый Мэтт (каковое мнение разделяли все) ходит такой никакой.

Шармбатонки жалостливо глядели попеременно то на меня, то на тоже не очень веселую Флер. Но, что примечательно, никаких сплетней, связанных со мной, по школе не ходило.

Как-то раз ко мне подошла Флер. Не дав ей ничего сказать, я холодно сообщил, что костюм подобрал сам, а танцевать умею; зайду за ней в без пятнадцати шесть.

Я жил по инерции. В этом мире. Сначала — на беззаботной, теперь — на мрачной.

В общем, вы поняли весь масштаб мучающих меня мыслей к тому моменту, когда выпущенная на полетать команда вместе со мной собственно летала. Точнее, на тот момент, когда в мою светлую голову отрикошетил от трибуны отбитый Гойлом бладжер…

Очнулся в медпункте. Мяч сделал чудо — перемешал в голове мысли до такой степени, что я решил в этом мире окопаться, жить и развиваться.

До бала оставалось четыре часа. Я вышел на квиддичное поле.

— Хоть вы и сволочи, — мрачно и философски сказал я, глядя на небо, — а я все равно буду радоваться тому, что есть, и подгребать под то, что есть, все, что можно. Вот так вот вам, гады… — мою речь прервала молния, ударившая в двадцати сантиметрах от моих ботинок. Я мстительно прищурился: — Ладно-ладно, теперь я буду говорить вам и про вас гадости исключительно мысленно!

Какой милый мальчик, — умилилась где-то там брюнетистая леди, поигрывая боевой косой на цепочке…

Смысловой нагрузки не несет))

Йо-хо-хо!

До бала оставалось аж четыре часа, но меня после депрессии мучила неумолимая жажда действий. Посему я оглядел подготовленную мною к балу мантию и начал творить. Трансфигурить то бишь…

Итак, я знал, в каком платье будет Флер. В моем активе — серебристая мантия из атласа, волшебная палочка, хорошее знание трансфигурации и воображение.

Через три часа я удовлетворенно наблюдал свое творение.

Вместо мантии, стандартных брюк и рубашки у меня теперь были: недохалат (или пересмокинг) серебристого цвета с голубыми вставками по бокам; серебристые брюки с аналогичными же вставками; голубая рубашка. Кроме всего, я добился от брюк и рубашки переливчастости, а на рубашке, на плече слева логичным продолжением моего лица виднелся абзац с иероглифами. Трансфигурировал ботинки в серые туфли.

Осмотрел получившееся в итоге и остался более менее доволен. Если в этом мире не получится с разведкой и юриспунденцией, пойду в кутюрье. Накинул сверху рабочую мантию, также трансфигурированную в копию обычной мантии отчима, полюбовался собой и пошел встречать Флер.

Пока шел по школе, ловил на себе унылые взгляды окружающих. Накинутая сверху мантия полностью закрывала мой костюм.

Возле шармбатонской кареты я простаивал не один. Рядом скучали еще с тридцать юношей старше пятнадцати — как хогвартцы, так и дурмстрангцы.

Двери кареты открылись, и оттуда четким строем вышли девушки во главе с мадам Максим. Откуда-то сразу явился Хагрид с застенчивой улыбкой. Полувеликан взял под ручку директрису, уводя ее с линии моего обзора. Сразу за Макси, как оказалось, шла Флер.

Я отвесил девушке полупоклон и взял под руку. Вот так мы и прошли в чемпионскую комнату — Флер в шикарном платье и с чуть грустной улыбкой и я с бесстрастным лицом в наглухо закрытой мантии.

За две минуты до выхода я скинул верхнюю мантию, очаровательно улыбнулся присутствующим: «Сюрприз!» и снова влился в колонну чемпионов с партнерами. Как я говорил, я шел с Флер, Крам не изменил себе и пригласил Гермиону, Поттер радостно скалил зубы младшей Уизли. Идиллия…

Итак, открывающий бал чемпионский вальс начался.

Должен признать, что Поттер очень неплохо танцевал, Уизли тоже не подкачала. Крам и Грейнджер на удивление гармонично смотрелись вместе и тоже танцевали хорошо.

Флер танцевала прекрасно, я ее не подвел и танцевал великолепно. Я скромный, я помню.

Вбитые знания не прокуришь! Я помню, что когда меня учили танцевать слизеринцы, та же Дафна, к примеру, каждый раз, когда я ей на ногу наступал, пускала в меня какой-нибудь паскудный сглаз. Я стал мастером танцев за рекордно короткое время.

Как мне показалось, Флер была приятно удивлена.

Мы оттанцевали положенное и благополучно заняли столик неподалеку от танцпола. Я притаранил себе вишневый сок и ананасовый сок даме.

Поначалу мы помолчали, а потом постепенно разговорились. Говорили о всяких мелочах, о всяком бреде, но, тем не менее, эта болтовня ни о чем принесла мне невероятный эмоциональный подъем. Как будто мне действительно четырнадцать и я действительно влюбился. Но четырнадцать мне было уже дано, и это время ушло безразвратно… То есть безвозвратно…

Потом мы пошли гулять на улицу в парк рядом. По пути в коридоре произошел один инцидент…

Я как раз рассказывал Флер какую-то шутку про гиппогрифов, когда получил резкий удар под дых и сразу после него — в челюсть. Хорошо хоть рот успел закрыть…

Удары были хороши — я отлетел к стенке и сполз по ней на пол.

— Урод!.. — удивительно злой Роджер Дэвис, которого мы не заметили, увлекшись разговором, собирался продолжить свое благое дело. Я уже собирался встать и накостылять этому гаду (поверьте мне, боль в большинстве своем больше психологический фактор; а за всю мою адвокатскую практику Министерство как только не пыталось на меня надавить, да и квиддич с войной свое дело сделали), когда Дэвиса резко отбросило к соседней стенке и хорошенько припечатало об пол. Практически сразу после этого надо мной склонилась Флер с тревожным взглядом и вопросом «Ты как?». Так, сценарий номер шесть, раненый храбрящийся герой:

— Все нормально, — я успокаивающе улыбаюсь. — Просто тут жарковато, а пол приятно холодит спину, — Флер чуть улыбается. Я поднимаюсь. Француженка внимательно за мной наблюдает, я на секунду допускаю на лицо гримасу боли. Коридор темный, по идее, она не должна увидеть. То, что вейлы хорошо видят в темноте, я, школота необразованная, в упор не знаю.

По пустому коридору[1], мимо живописно развалившегося Дэвиса, мы все же прошли в парк. Постепенно снова пришло то беззаботное настроение, что было до встречи с Дэвисом.

Каким-то макаром мы слетели на тему добра и зла, когда я сказал:

— И вообще, нам нечего бояться, ты же слышала: мой брат спасет все наши страны от Волдеморта!

Мы посмеялись, а потом Флер неожиданно спросила:

— А ты как ко всей этой ситуации относишься? — вроде небрежно, но уж слишком отстраненно Флер смотрела в сторону. Я ответил честно:

— Не знаю, пока не задумывался над этим. Да и информации для сравнительного анализа маловато. А что, — я широко открыл глаза и драматичным громким шепотом спросил: — Ты хочешь меня завербовать?

— А то! — таким же шепотом и с таким же выражением лица сказала Флер, после чего патетично воскликнула: — Переходи на сторону зла! — прежде чем она успела добавить еще что-то, я, дитя интернета, въедливо спросил:

— А печеньки у вас есть? — Флер, удерживая улыбку, серьезно ответила:

— Я напеку.

— Я настолько тебе надоел? — грустно спросил я. Флер состроила возмущенную рожицу и, кажется, пробормотала что-то вроде «зараза».

Не знаю, сколько мы в сумме проболтали, но все кончается, посему по прошествии некоторого времени я проводил Флер к карете. По пути она рассказала, что после моей сказки Габриэль, услышав «Маугли» в оригинале, обозвала Киплинга лжецом, аргументируя свое заявление фразой «Мэтт не так рассказывал».

Дежурно поцеловав меня напоследок в щеку, Флер исчезла в карете.

Уже в своей комнате, лежа в кровати, я думал о том, что деградирую. Один поцелуй в щеку — а я уже летаю куда-то. Причем, судя по лицу видевшего меня Малфоя, на моем лице это все отображается. Поймал себя на мысли, что против такой деградации я не против.

Эх, ребята, я кажется влюбился…

[1]Мэтт с Флер рано ушли.

Глава несет смысловую нагрузку. За смысловую нагрузку главы не несет ответственности автор.

— Н-да, а людей-то визибл-инвизибл, — пробурчал себе под нос я, обозревая холл Гринготтса.

На следующий день после бала я испросил у отчима разрешение на посещение косого переулка. И между прочим! На одиночное посещение. Стопы свои я направил к гоблинам. Ушлые ребята, знающие все обо всех.

Я подошел к одному из администраторов и вежливо предложил встречу директору банка.

Конечно, от балды со мной никто не встретился бы, но гоблины милостиво снисходят к заинтересовавшим их людям. Я, судя по всему, их заинтересовал.

Меня препроводили в кабинет к директору. Представительный гоблин представился:

— Тревард, директор данного филиала банка Григоттс, — и жестом предложил мне сесть. — По какому вы делу пришли, мистер Снейп?

— Грас Тревард, — в свое время у меня было аж одно дело по гоблинам, то есть ровно на одно дело больше, чем мне бы хотелось. Эти сволочи попортили мне немало крови, но в то же время я получил немало ценной информации, которая мне весьма пригодится. Ну и про обращения узнал. — У меня два вопроса. Первый не очень важен, но это дело принципа. Это по поводу сейфа Джерарда Поттера.

— Я не понимаю вас, — вежливо улыбнулся гоблин. Вот только в маленьких глазках — настороженность и недовольство.

— Ну как же, — я мило улыбнулся. — Джерард Поттер, талантливый артефактор своего времени. Мой прапрадед. У него были некоторые проблемы с партнерами, и он закрыл некоторые свои сбережения и вещи в резервном сейфе, заключив с вами особый контракт. Согласно контракту в случае смерти Джерарда от неестественных причин этот сейф должен быть немедленно передан во владение детям Джерарда. В противном случае спустя двадцать лет сейф так же должен быть передан потомку Джерарда. До этого времени и контракт, и сейф должны содержаться в тайне. Джерард умер от сердечного приступа естественным путем, по этому поводу в семидесятых было громкое расследование. А контракт — увы — просрочен. И это не первый случай утаивания имущества. Насколько я знаю, согласно вашему внутреннему кодексу еще через пять лет имущество этого сейфа потихоньку расползется по гоблинам. Но вы передаете его мне и я молчу. Так как я Поттер, все законно, — гоблин внимательно на меня смотрел. Такой отповеди Тревард явно не ожидал. Директор подумал пять минут и медленно кивнул.

— Каков же второй вопрос? — слова словно мед. Меня уже считают опасным противником. Пусть это не было моей целью, но ведь такое уважение чертовски приятно!

— Меч Хевардта — эти два слова вам о чем-нибудь говорят?

— Что ты за него попросишь? — все маски скинуты, голос гоблина холоден, а руки сжимают столешницу. Меч Хевардта — реликвия гоблинского народа, утерянная полтысячелетия назад. Этот меч, по преданию, сосуд силы бога гоблинов, символ свободы и возможности эту свободу защищать. Все последние двадцать три восстания гоблинов были за возвращение меча. Но поскольку никаких сведений о местонахождении меча у гоблинов не было, и доказательств, что меч спионерили люди — тоже, восстания угасали.

— Вы не поняли, — я огорченно качаю головой. — Я пришел не просить, а предлагать. Та же информация о сейфе — открой я ее остальным, и к вам пришлют проверку. Отказаться вы не сможете — условия будут очень жесткими. Для того чтобы спрятать все документы по растащенному имуществу, надо знать где они, а в архиве у вас полнейший хаос. Министерство по-любому что-то да найдет, и пойдут попытки серьезно вас притеснить. А так как, согласитесь, вы не очень популярная раса, эти попытки пройдут, — в моем мире неведомо каким образом информация об этом утаивании и прихватизации имущества стала известна дюже честному человеку. Гоблины, находясь в безвыходной ситуации, пошли в суд. В качестве адвоката они взяли меня — заплатив частью из отобранного у меня же сейфа, частью сейфами, отобранными у других. В течении двух лет я носился по архивам с шилом в заднице, разбирая залежи бумаг в библиотеках, министерских архивах и даже в святая святых — в архиве гоблинов. Пусть контракты и были магическими, но была одна закавыка — гоблины живут долго, так что одна сторона в наличии имелась, вторая давным-давно почила в бозе, так что с некоторыми правками контракты были предоставлены Министерству на суде. С честного человека стрясли нехилую компенсацию за клевету и уведомили, что отныне он может хранить и менять деньги где угодно, но в Гринготтс его даже не пустят. Для того, чтобы более менее устаканить положение, каждому человеку, который участвовал в деле либо был настолько влиятелен, чтобы его возобновить, гоблины «нашли» по паре-тройке «тайных» сейфов. Воцарилась тишь да гладь.

— Ладно, — кивнул гоблин, напряженно размышляя. — Ладно. Ваши предложения?

— Сотрудничество. Честное и взаимовыгодное. На данном этапе просто обменяемся информацией, — разной по объему, но по сути равноценной. И далее тоже будет обмен. Думается, я найду, что вам предлагать в будущем.

Гоблин оценивающе меня рассматривал. Еще бы, по его мнению, я поступал по-идиотски. Имея в активе рычаг давления в виде сведений о их махинациях с сейфами и информацию о мече Хевардта (не факт, но в общем-то и первого достаточно, верно?), за которую могу получить в рабство гоблинский народ, я договариваюсь и предлагаю сотрудничество.

А что делать? Гоблины коварный народец. Лучше пусть чувствуют себя свободными, но благодарными.

В общем, мы пришли к согласию.

— Если не возражаете, я скажу первым, — начал я. — Возможно, то, что я скажу — неточно и вообще неверно, но… В Закрытом Архиве Министерства, — архив мертвой и никому не нужной информации. Доступ открыт всем. Туда по прошествии сорока лет с конца срока нужности попадают все документы. — в разделе краж и находок находится папка за семьсот семьдесят четвертый год. После очередной войны в развалинах Лайкирс-мэнора найден меч без украшений, — да, потому что для гоблинов считается постыдным делать из оружия аляповатый аксессуар, — по общему описанию похожий на меч Хевардта, — я закончил. Гоблин отошел а пять минут. Не сомневаюсь, в ближайшее время гоблинами будет скурпулезно изучена эта папка, до микрона рассмотрен бланк находки меча и с лупой прослежен дальнейший путь клинка. И восстановлен предшествующий — надо же гоблинам пополнить черный список родами, у которых меч был, но которые его не отдали? А что не знали — это уже проблемы не гоблинов…

Да, для того, чтобы оправдать гоблинов, я копался в Архиве!!! И перекопал его вплоть до шестьсот восемнадцатого года. А сведения о мече Хевардта мне любезно разболтал приставленный ко мне юный гоблин, следивший за процессом работы…

Гоблин вернулся и я прослушал пятичасовую лекцию о политической ситуации в мире.

Итак, с востока на запад.

На территории Индокитая и Японии испокон веков принято отличившихся магией детишек обучать сызмальства. Родители к этому относятся философски.

Ближе к нам уже не все так радужно. Там где вечно нестабильная ситуация с войсками и властью в каждой провинции свой прикол, ну да там своя пьянка, а у нас своя.

В Африке частью сохранился древнеплеменной устрой — деток-шаманов, как там их называют, в добровольно-принудительном порядке сбагривают Наставнику. На наставника проходят испытания, и, таким образом, молодежь обучают сильнейшие и достойнейшие. Короче, ключевые фигуры магической Африки — детский сад на выезде. Магический мир представляет собой неповторимую культуру с кучей традиций, но по поводу отсталости никто не возникает.

В России особо не чешутся по этому поводу. У них все само идет, а что не идет — так и задумано. Кроме того, люди в этой части мира на редкость быстро приспосабливаются к любым условиям. Там установили порог — в девять лет ребенок-маг о магии узнает и следуют этому. Узнал раньше — молодчага, флаг в руки и попутного ветра. Никаких конфликтов по этому поводу нет, да и общий устрой магического мира не особо отличается от маггловского.

В США по традиции демократия, демократия и еще раз демократия. Для магических деток там даже специальные детски садики есть. Правда, обязательны только детсад, младшая и средняя школы — после ребятенок может идти куда угодно. Свободен как птица, в общем.

В остальных странах Америк сходные принципы. И, опять же, магический мир не особо отстает от маггловского.

Вернемся к Европе. Сравнительно недавно, сорок лет назад, на очередном съезде светлых умов магии собралась как-то компания людей и посетовала на то, что повеместно в этой части света развитие магического мира отстает как минимум на сотню лет от маггловского. Да и в школу одиннадцатилетние детки идут уже почти оформившимися личностями, и у чистокровных и магглорожденных в связи с разницей среды развиваются ну очень разные приоритеты. Да, в среднем годам к сорока магглорожденный обвыкается в новом мире, но в ключевое время развития — школьно, идет резкий обоюдный пресс — более раскованные магглорожденные идут в противовес знающим технику безопасности при работе с магией чистокровок, квартеронов и полукровок. И получается постепенный раскол общества, а та свежая струя, что вносят магглорожденные детки, особой погоды не делает. Вот и решили наши талантливые и инициативные постепенно реформировать как образование, так и все системы магического мира. Объединились в нелегальный международный союз и вперед.

В целом идея у всех похожая — магических детишек в отдельные учебные заведения вообще, новые дисциплины в школы — «химику там, физию», (цитата очень просвещенного по маггловской теме энтузиаста; потом, конечно, просветились все и подобных оговорок не было), а как появятся новые магические инженеры — тянуть мир вперед. «Нет, ну что это вообще такое? У нас даже приличного кинематографа нет. Фотографии — пародии на краткометражные фильмы, а нормальное телевиденье отсутствует как класс!» — заметил немец.

В общем есть реформаторы. Но ведь фишка в том, что и консерваторы должны быть!

Есть. При подобном удачном раскладе, то есть резком прогрессе и новом горизонте наук, очень и очень многое теряют старые лидеры. Конечно, им это не нравится!

В общем, имеем противостояние. В основном везде все идет мирным политическим путем, дебатами там и агитацией, но, как в каждой организации, есть демократы, а есть радикалы. Радикалы обеих сторон выпали на Англию.

Мистер Реддл под псевдонимом Волдеморт был поставлен Дамблдором как злобный тиран и узурпатор из-за попытки наскоком взять власть. Волдеморт в долгу не остался. Так как у Дамблдора команда авроров имеется, Реддл набрал себе Пожираетелей. К слову, Пожирателями команда Реддла была названа все тем же Дамблдором.

Стычки, крики, посадка в Азкабан социально нестабильных личностей, обнаруживших себя как последователи ужасного кровавого монстра, рост уровня преступности, — в общем, весь джентльменский набор пока ленивой и вялой гражданской войны.

Обе стороны активно вербовали последователей. У Дамблдора имелась школа — практически беспроигрышный вариант, если бы не парочка преподавателей, имеющих Метку.

Кстати о ней. По Метке обнаружить последователя Волдеморта крайне трудно, так как хитровымаханный Реддл наделил Метку свойством исчезать и появляться согласно воле носителя.

В других странах все было мягче. Но везде пока у власти сидят консерваторы.

Из Гринготтса я вышел в опухшей от информации головой.

На Ночном Рыцаре доехал до Хогвартса, там сразу завалился спать.

На обратном пути думал о Флер. Точнее, об одной детальке.

«Переходи на сторону Зла!»

Лидером Французской оппозиции и по сей день является мсье Жан-Клод Делакур, в перспективе (да, я предполагаю такое развитие событий!) мой тесть.

Надеюсь, Флер не отравит меня печеньками...

В общем, проспался я, проснулся. Первым делом начал разбирать гору подарков возле кровати.

В подарок от мамы получил кулон. Записка гласила, что при обладании некоторыми навыками ментальной магии на кулон можно записать неплохой кус информации, чтобы потом его в нужный момент выудить. В постскриптуме мама написала, что всегда хотела шпаргалку подобного рода, так что пусть хоть ее сыну будет счастье и халява. На фоне вышеизложенного совсем неубедительно выглядела строка «Но ты учись хорошо и, по возможности, честно».

Ребята с факультета скинулись и подарили мне Прыткопишущее перо, настроенное на меня. Спасибо, други!

Флер подарила красивую заколку для галстука. Рядом лежал сборник «Тысяча и одна ночь» с открыткой, в которой округлым детским почерком на французском чернела надпись «От Габриэль».

Внимание! Набор для тренировок от компании, выпускающей инвентарь для квиддича. Отгадайте, от кого? От брата! Мамма мия, мир сошел с ума…

В подарок от отца получил посеребренную статуэтку большой красивой змеи. Змея ехидно посверкивала глазом-изумрудом. Или я схожу с ума, или в статуэтке действительно есть зачатки разума, и змейка всеми силами сигнализирует мне о моих катастрофически низких умственных способностях. Нет, серьезно — смотришь на статуэтку, и появляется ощущение, будто над тобой действительно змея издевается!

О, кстати о змеях! На втором курсе никаких проблем с наследниками не было, следовательно, василиск все еще дрыхнет?

С василиска мои мысли перескочили на Волдеморта. Если все так, как описал гоблин, то какого, извиняюсь, того самого Петтигрю нас с Гарри крал и Реддл Авадой кидался? Непонятно…

В раздумьях отправился гулять по школе. Так ничего и не надумал, зато…

— Дэ-э-эвис!!! — Роджер явно мне не обрадовался. Я успел пнуть Дэвиса под коленную чашечку, увернуться от ответного привета, от всей души вмазать блондину в глаз, когда откуда не возьмись появились близнецы Уизли. Дэвис мрачно сидел у стеночки, одной рукой закрывая стремительно заплывающий глаз, а второй держась за ногу. Пыхтящего меня с обеих сторон удерживали рыжие.

— Мхэ-э-этт, — пропыхтел тот, что справа, — пхо-ослушай!

— Эт-то мы винова-т-ты…

— Мы ему зелье подлили…

— А тут побочный эффект…

Дэвис молча встал, подошел к нам и расквасил нос тому, что слева. Судя по всему, он тоже о таких подробностях осведомлен не был… Я с его выбором не спорил и начал месить правого близнеца.

Минут через тридцать мы вчетвером, поддерживая друг друга, ввалилилсь в медпункт. Должен сказать, что мы были ну очень красивыми…

— Мы упали, — хором возвестили мы удивленную медсестру. По прошествии сорока минут я торжественно пожал руку Роджеру, после чего мы отвесили по подзатыльнику каждому близнецу и обменялись с Уизли рукопожатиями. Еще через пять нас, полностью здоровых, выпустила из медпункта мадам Помфри, а еще через десять мы торжественно пили мировую в виде сливочного пива из запасов близнецов.

Довольно быстро мы сдружились. Я подкинул близнецам пару своих идей по поводу шалостей и с десятох их собственных, но из другого мира. Роджер тоже оказался парень не промах и сделал пару стоящих предложений. Потом вдруг Фред махнул рукой и сказал:

— А и черт с ним!

— Да, ты прав, — кивнул Джордж. После этого содержательного диалога я и Дэвис пообещали молчать о том, что нам сейчас расскажут и покажут. Нам показали Карту Мародеров в действии. Дэвис выразил бурный восторг в связи открывшимися возможностями, я тут же вслух оценил масштаб открывшихся горизонтов. После чего с помощью банальной арифметики мы вычислили, что Мародеров было четверо и нас тоже четверо, так почему бы и не…

Заикнувшемуся об этом Джорджу я с пятой попытки наколдовал толковый словарь, в котором мы вместе посмотрели значение слова «мародер». После этого было решено, что если и да, то под другим названием. С названием мы так и не определились. К примеру, предложенное «Шалуны» было признано слишком детским и двусмысленным…

Но в случае подбора подходящего названия я обязался карту переколдовать. Так же было решено по возможности карту дополнить. Я подумал, что уже как минимум одну, хоть и известную, но Тайную комнату знаю…

Кстати, на Карте я отобразился как Мэтт Снейп.

* * *

На следующий день студенты разъезжались по домам. Уехала все гриффиндорская гоп-компания, уехали в мэноры слизеринцы, уехал к маме и я. Отчим остался в Хогвартсе, следить за порядком.

За ужином мама рассказывала о своей работе и расспрашивала меня о школе. И я не могу сказать, что мне это не понравилось…

Я откровенно бездельничал целых два дня. В ночь второго дня мой тихий и уютный внутренний мир получил очередное потрясение.

Когда к вам в окно в два часа ночи стучит сова — это неприятно. Когда вы еще и спите в это время — неприятно вдвойне. Однако если это белая сова, сиречь Хедвиг, которую я узнаю в любое время и которая принадлежит моему брату — это удивительно! А к лапке совы был привязан всего лишь клочок бумаги, абсолютно чистый клочок бумаги.

Но и это еще терпимо. А вот когда через пятнадцать минут после этого к вам в окно стучит Гарри Поттер — вот ЭТО уже невероятно!

— Пусти переночевать, брат? — смущенно улыбнулся Гарри.

Северус Снейп

Мэтью.

Он помнил, что тринадцатого июля они с сыном сильно поссорились. Сказанная тогда в сердцах фраза «Когда же ты изменишься?!» неожиданно нашла отклик, и…

Мальчик сильно изменился. Удивительные успехи во всех предметах, внезапно проявившийся сильный характер, из ниоткуда взявшееся доскональное знание законов, неплохие данные для квиддичиста…

За ничтожный срок Мэтт полностью изменил отношение к себе. Не раз к Северусу подходили изумленные учителя в поисках ответа на вопрос «Как ты это сделал?», не раз Северус замечал взгляды студентов, направленные на Мэтта. Эти взгляды показывали уважение и… иногда — восхищение с почитанием.

Уже всю школу облетели слухи о зачетном уроке у Грюма. Но обсуждали отнюдь не простое решение Мэтью, а то, что он с ворчанием, но принял «в команду» присоединившихся к нему.

Тихие говорки студентов, зачастую — бессмысленные для них самих, преподавательскому составу говорили многое. Студенты оценивающе смотрели на Снейпа-младшего, прикидывали, что он выберет. И не было сомнений — большинство наблюдателей последует за Мэттом. Именно поэтому Снейп уже не раз ловил на своем пасынке задумчивый взгляд Дамблдора.

В то же время, глядя на выпендреж Мэтта, можно было сказать: все, что мальчик говорит и показывает — только верхушка айсберга. И зачастую неосознанно люди старались спровоцировать Мэтта на какие-либо действия. Может, Мэтью этого и не замечал, но к нему придирались больше, чем к другим.

Поразительная замена Северуса. Ну, когда он отбыл на помощь к Пожирателям и отсутствовал несколько дней. После того случая Северус еще с пару недель разбирался в своих переворошенных Мэттом записях. Но самое смешное, что четверокурсник действительно смог провести уроки и вбить в бестолковые студенческие головы нужные знания.

А как Мэтт тактично избегал темы пропажи Снейпа?

Все эти факты, может, изложенные беспорядочно, в уме Северуса складывались в одну большую подозрительную кучу под грифом «Так не бывает».

Не может быть, чтобы за одну ночь с человеком произошли такие изменения.

Не может вдруг в мальчике проснуться столько талантов.

Не может… да долго перечислять!..

И, несомненно, рациональный и умный человек, коим Снейп-старший и являлся, мог бы постепенно выведать всю подноготную Мэтью Дэниэла Снейпа. Мешал один факт: Мэтью являлся пасынком, хотя фактически для Снейпа — любимым сыном.

Короче, на эту самую кучу подозрений Северусом благополучно клалась фраза «Мэтью повзрослел и открылся в полной мере». После этого куча рассыпалась на микроскопическую пыль.

«Меня обманывать не надо, я сам обманываться рад» — абсолютно точное описание любящих родителей на все времена.

Мэтт Снейп (то есть Я)

Так вот, это порождение моего больного разума, не переставая смущенно улыбаться, аккуратно протиснулось мимо меня в мою комнату. Моя галлюцинация заботливо пристроила метлу в уголочке и уселась на мою кровать, сложив лапки на коленях.

Освидетельствовав мое застывшее тело, Гарри тяжко вздохнул и начал прочувственный (и, как я потом узнал, довольно длинный и, — о ужас, куда катится мир?! — не лишенный здравых мыслей) монолог:

— Это, наверно, глупо выглядит, я знаю. Но мне нужно выговориться. И так глупо получилось, что кроме тебя, о мой старший брат, больше некому слушать мои бредни. Но ты не волнуйся. Я поговорю, улечу обратно, и в Хогвартсе ты снова будешь издеваться над надутым мной — все будет по-прежнему, — я от такой отповеди сполз по стенке. Нет, серьезно, я начинаю подозревать, что у брата где-то там есть мозг… а по поводу старшинства — таки да, я родился на целых сорок три секунды раньше. — Это, наверно, давно началось. Я помню, как вас забирал Снейп, — ну, вас с мамой. Я тогда думал, что это вы не правы, на самом деле. Так вот, после вашего ухода я попал в руки к отцу и Сириусу. Наверно, я рос слишком изнеженным и избалованным. Я считал, что вокруг меня весь мир вертится, папа и Сириус во всем мне потакали, а окружающие постоянно восхищались, что бы я не сделал. В семь я познакомился с Роном. Он мне не понравился, если честно, но папа сказал: «Вот настоящий гриффиндорец», и я сразу с ним дружу. Я ведь тоже гриффиндорец… — Гарри сделал паузу. А я молча слушал. — Так было… много раз. Что-то я считал откровенно глупым, но папа говорил какой-то прочувственный бред, я и сразу делал стойку. А потом — Хогвартс. И ты, абсолютно непробиваемый в своем обожании и полностью свободный во всем. Знаешь, я ведь отчаянно тебе завидовал. Да и сейчас завидую тоже. И Малфой со своим высокомерием. Мне кажется, что на первом курсе мы все были такие глупые. О, и Гермиона. Вечно все знающая Гермиона, — он говорил с какой-то горечью. — И Снейп. Единственно честный ко мне человек. Он не скрывал своего несколько отрицательного отношения ко мне. Пусть он и видел во мне только плохое, но так получилось, что он — один из немногих, кто их видел. Я помню, как на каникулах папа говорил, что «Для Сопливуса ты — сын Джеймса, а Мэтт — сын Лили, вот и вся разница». А потом — Квиррел и Философский камень. Черт, Мерлин и кто там еще — это было страшно. Это было на самом деле страшно! Но я не верю, что там был Волдеморт… Я продрожал все каникулы, старательно улыбаясь. Мне за глаза хватило Квиррела, пусть даже и липового ставленника Волдеморта, — я удивленно приподнял брови, — и я не хотел даже слышать об этом противостоянии больше. А потом был Локонс. И я понял, как мне остаться в стороне. Ведь этого напыщенного индюка никто не воспринимал в серьез… И меня теперь на деле мало кто в серьез воспринимает, — с этим я согласиться не мог. — А теперь вот ты… так изменился. Я чувствую, что ты реально мой старший брат. Мне кажется, ты меня опекаешь, — вранье! А то, что я перед последним «драконьим раундом» кинул в хвосторогу замедлялку — не считается! — Знаешь, мне плевать, что там с тобой произошло, извини конечно. Я просто хотел выговориться. И хочу сказать — в школе будет все по-старому, но если что — я пойду за тобой.

Ва-ах… Какое потрясение для бедного меня!

— Квиррел — липовый ставленник?..

— О, это, — Гарри грустно усмехнулся. — Позавчера я подслушал разговор. Дамблдора и отца. Они много чего говорили. И там было много о политике. Я — получился прекрасным символом и хорошо управляем. Ты — становишься интересным, так что неплохо бы наладить отношения. Волдеморт — набирает силу и сторонников, расшатывает под ними землю. Даже фишки с темным магом-убийцей младенцев, липовым слугой Квиррелом и Петтигрю (на третьем курсе, помнишь?), — не прошли. Надо, мол, будет что-то новое придумать. Обсуждали, кстати, Турнир и Кубок. После анализа и пары экспериментов выяснилось, что у нас, как у магических близнецов, крайне похожие ауры, принятые Кубком за одну. Когда ты закинул бумажку Фреда Уизли, имя автоматически изменилось на твое. Я закинул свою бумажку, ну, как ты. А выкинуло нас обоих. Правда, почему возрастной барьер был пройден, узнать так и не смогли, — а я вот догадываюсь. Гарри замолчал и старательно разглядывал узор на полу. Надо, кстати, пыль протереть, то есть пол вымыть, что ли…

— Что скажешь? — как-то робко спросил Гарри. И правда, а то я что-то слишком долго молчу. Заболел, не иначе…

— Ты балбес, — лениво отреагировал я. Братишка изумленно на меня уставился. — Ну ладно, все, прекращаю. Ну а что ты хочешь от меня услышать? Я скажу как есть. Ты мне обо всем поведал — молодчага, я запомнил и принял к сведению. Обниматься-целоваться не будем, лады? Выметайся из своей комнаты и вали домой, выспись там, покормись. В Хогвартсе мы с тобой еще попикируемся. Да, не забудь написать маме. Насколько я знаю, она еженедельно вам сову посылает с письмом. Ответь что ли, хотя бы, — я вопросительно посмотрел на Гарри. Он облегченно кивнул, чуть нахмурился, подошел ко мне и протянул руку.

— Чувствую себя Малфоем-дошкольником в поезде, — нервно рассмеялся он через минуту, напряженно за мной наблюдая. Я же переживал очередное потрясение. А и черт с ним, — подумал я и пожал руку. После чего щелкнул Поттера по носу и взъерошил ему и без того не особо уложенные волосы. Поттер улыбнулся и отбыл домой. Ну а я? А я буду думать… Хотя нет, сначала буду спать, а потом уже — думать.

Быстро и по большему счету незаметно пролетело время до второго испытания. Я даже подсказал Гарри решение загадки яйца, поцапался с Малфоем…

* * *

Дружным строем мы возвращались в Хогвартс. До начала занятий было аж два дня, но совет школы принял решение заразить нас обратно духом школы немного раньше. И вот теперь по школьному двору шагало две шеренги — слизеринцы и остальные. Кроме всего, все студенты делились и по возрасту — к примеру, выпускники с выпускниками, редкие уехавшие первашки — с первашками…

Я тихо пристроился в хвосте слизеринских четверокурсников, и вел себя, что называется, тише воды и ниже травы. Настроение так и бурлило, ему отвечала бодрая, но неуверенная метель. Особо разговорчивые ребята сплевывали снег с периодичностью в пару раз за минуту.

Ребята, оставшиеся в Хогвартсе, устроили эдакое снежное побоище. Трудолюбивые где не надо детишки, в основном — младшекурсники, кропотливо возвели нехилые насыпи, из-за которых азартно обменивались крепенькими снежками. Горячее и веселое сражение остановило пренебрежительно брошенное Малфоем «Дети».

Только статус неофициального лидера змеиного факультета спас Малфоя от немедленной снежной атаки, — ну, я так думал. Позже мне рассказывали, что причиной бездействия было просто коллективное онемение от такой наглости и беспечности.

Да-а, дети. А сам-то? Да что там, четырнадцатилетний мужик, всю жизнь видел, ага. Он бы еще «Школота» сказал.

Не обращая внимая на обиженную тишину, господа взрослые продолжали шествовать к замку. На них неприязненно смотрели как новоприбывшие младшие, так и уже бывшие тут (кстати, как все расслышали замечание Малфоя — тайна за семью печатями). Я забрался на насыпь и помахал руками, привлекая внимание младшекурсников, так как внимание спин «взрослых» не привлекалось. Через тридцать секунд на меня уже смотрели все бойцы. Я показательно нагнулся, зачерпнул снега и слепил снежок. Кто-то повторил за мной, кто-то взвесил на руке уже заготовленный снаряд. Я подкинул снежок на руке и кинул его прямехонько в благородный белобрысый затылок Малфоя (талант не пропьешь!) с криком:

— Меси взрослых!

Атака была страшной. Тысячи снежков устремились в самые разные части тел вернувшихся студентов, снаряды жалили их в руки, в ноги, в головы, в за… ом, кхе-кхе — так сказал бы поэт, наблюдавший все это. Я же, еще не закончив кричать, кубарем скатился с насыпи и, прячась за снеговиками, атакующими и атакованными, осторожно пробрался в школу. Не без гордости скажу, что словил всего четыре снежка. Не без стыда замечу, что не последним мотивом моего рационального решения был вопль Малфоя «Снейп!!!». Кстати о Малфое: дети детьми, взрослые взрослыми, но кидался снежками Драко ничуть не менее азартно, чем тот же второкурсник, засветивший ему снежком в… туда, в общем. Ну, на войне как на войне…

* * *

Начались грустные будни. Первые пару вечеров Малфой что-то шипел про «стррррашную мстю», но после кросса сдулся и молчал, только время от времени злобно на меня смотрел. С моей легкой руки между собой слизеринцы называли Малфоя не иначе как злюкой. Скажем так, Драко новой кличке еще больше не обрадовался…

Так вот, время до второго испытания прошло быстро. По поводу последнего — я велосипеда решил не изобретать и просто стрельнул у отчима жаборослей. Заодно прикрыл Поттера, который тоже много не думал. Снейп удовлетворился объяснением «Двойная порция — на тренировку и испытание».

В остальное время я тихо-мирно холил и лелеял свое самолюбие, довольно успешно изучая азы крестонского боя. Я приналег на эффектные и при этом эффективные прыжки из разных положений с последующими ударами ногами.

* * *

— …! — я эффектно упал с полутораметровой высоты на плечо. Опять.

О, боги! Как же мне дороги мои старые рефлексы! Ох, не знал я настоящей цены умению правильно падать!

В бытность свою, еще до универа, разнообразные сэнсеи потратили много времени на то, чтобы мягко, в тепличных условиях, обучить меня правильному падению, группировке и тому подобным вещам. Безрезультатно.

Но надо сказать, что жесткие методы моей учительницы по праву и физподготовке на пару с ехидными комментариями дали положительный результат всего спустя семь месяцев. Красиво и удачно упасть я умел из любого положения. Всю оставшуюся жизнь я пользовался этим умением, не задумываясь. Механическая память, ага…

Вот только здесь я уже падаю не так хорошо. Не будь Снейп моим отчимом, я бы поселился в больничном крыле. А так я просто испытывал наваренные учениками образчики зелий от ушибов…

С грустным вздохом я поднялся, признавая свое окончательное поражение. С завтрашнего дня одни кувырки и перекаты — учимся заново…

* * *

Кроме всего, до испытания я повысил навык уборки, как магической, так и обычной. Все дело вот в чем…

* * *

— Снейп, — по-деловому кивнули мне близнецы.

— Уизли, — не остался в долгу я. С пару минут мы помолчали. До того, как дверь открылась, и:

— Дэвис, — это мы трое, хором.

— Снейп, Уизли, — это уже Роджер.

Встречу назначили Уизли в одном из заброшенных классов. Они же оккупировали учительский стол и ныне патетично воскликнули:

— Доколе?! — ребята прокашлялись, и уже один продолжил: — Каков план действий, в смысле…

Минут пять мы все глубокомысленно переглядывались. В результате все почему-то уставились на меня.

— Ну-у… я предлагаю прежде всего прикрыть тылы, то есть подружиться с Филчем.

Все глубокомысленно покивали, возражений ни у кого не возникло. Обсудив детали, мы решили не откладывать на послезавтра то, что можно сделать завтра, и пошли к завхозу.

Если бы Филч был верующим, он бы перекрестился, брызнул бы в нас святой водой и очертился меловым кругом, — примерно об этом говорило выражение его лица. Короче, он был рад нас видеть. Хотя я думаю, что это была в основном реакция на близнецов.

В течении десяти минут близнецы упражнялись в красноречии, старательно убеждая Филча в том, что они-де раскаялись и теперь горят желанием помогать любимому завхозу в нелегком деле уборки, причем настолько, что даже последователей привели…

Филч не верил.

— Ну ладно вам, — вмешался я. — Ну правда мы хотим помочь!

Филч нахмурился еще больше, покачал головой и великодушным жестом разрешил нам использовать волшебные палочки. После чего указал на швабры, ведра и тому подобную тару. Впрочем, мы выбили себе полчасика на переодеться, после чего все честно пришли и начали драить школу. Кроме навыка уборки это все, между прочим, улучшало нашу ориентировку на Хогвартской местности. С тех пор с девяти до одиннадцати мы старательно наводили чистоту и порядок и закрепляли в памяти статические участки Карты.

Названия, к слову, мы себе так и не придумали.

Да и на шалости у ребят времени почти не оставалось. А в то время, когда ребята заняты не были, они спали. У них впереди СОВ, как-никак.

А Филч, как ни странно, начал куда мягче относиться к ученикам вообще и к нашей четверке в частности.

* * *

Спал без снов, ну, кроме одного случая.

* * *

— Доброй ночи!

— Я даже во сне не могу побыть один, — тоскливо вздохнул я. Оптимистичный бодрый тон брюнетистой леди раздражал до безумия.

— Как живется? Легко небось?

— Уйди, противная…

— Я тоже рада тебя видеть, — почему-то умилилась она. У меня же настроение было ну совсем не на высоте. Каждый раз при нашей встрече она мне говорит гадости. То я умер, то это реальность… Что на этот раз? У них там тотализатор и я — одна из лошадок?

— Эх, хорошо тебе живется… Все-то тебе доверяют, все-то тебе с рук сходит. И близнецы сходу Карту показали, и Филч хорошо относится, и сильные мира сего пока не особо кантуют… — ох как мне «пока» не нравится! — А все почему? Потому что ты — та-акой милый и обаятельный! Ну и я малость этих качеств добавила. Поразительно! Ты вызываешь у людей огромнейшее желание довериться и открыться. Большинство не может этому противостоять. Смотри как красиво, — она взмахивает рукой, и в воздухе возникают четыре головы, чуть просвечивающие. Четвертая — моя ехидно ухмыляющаяся морда в агрессивно-оранжевом ореоле. Первая — благообразная голова Дамблдора, окруженная успокаивающим золотым светом. Третья — неизвестно чья. Видны были только общие очертания, из которых было понятно, что этот невнятный объемный эллипс — чья-то голова, но лица видно не было. Антрацитово-черные контуры окружал грязно-фиолетовый ореол.

И второй. Волдемортом его назвать нельзя было, просто язык не поворачивался. Аристократичное бледное лицо, нахальные синие глаза, хищная улыбка, общая самоуверенность и темно-синий ореол. Вспоминая «своего» Риддла, я бы назвал его ярчайшей иллюстрацией к фразе «Сон разума рождает чудовищ». Гений, сошедший с ума, и утонувший в собственной ненависти. «Здешнего» я бы скорее назвал современным прототипом Шарля Талейрана.

И о каждом сразу складывалось определенное впечатление. Дамблдор — уверенный властный идеалист. Риддл — ярый собственник и эгоист, из тех, что считают «своих» людей своим имуществом и перегрызут за них глотку любому. Третий — опасный властолюбец, не особо принципиальный и разборчивый в выборе средств по пути к цели. И я — такой же собственник, как Риддл, но — почему-то это виделось — равнодушный к общей ситуации. Первые трое желали власти, я — покоя, безопасности и стабильности.

— Такой вот расклад сил, — чуть не подпрыгнула от радости эта… эта. — Как видишь, ты — один из фигурантов. Вообще-то у каждой страны этих самых фигурантов не больше трех штук, а в идеале — один. Но ты же у нас совсем неучтенный! В ближайшее время всем этим ребяткам, — она указала на ряд голов, — будет указанно на твое существование. Правда, для них ты будешь отображаться вот так, — она указала на третьего. — И они усиленно будут тебя искать, чтобы, хм… Твое лицо бесценно! Но ты предупрежден первым. Можешь не благодарить.

Адским усилием воли я удержал желание задушить эту даму прямо сейчас.

— А это кто? — я указал на третьего.

— О, это такой смешной мальчик! Основал тайный орден, вербует молодежь, которую потом запузыривает в Орден Феникса и фракцию Риддла, сам — какой-то мелкий чиновник (мимикрировал так, маскируется типа), но позиции, надо сказать, не плохие. Ну да ладно, заболтались мы с тобой. Ты можешь присоединиться к каждому из них, можешь остаться в стороне, а можешь принять участие в месилове под названием «Все против всех». В общем, делай, что хочешь, главное — доживи как-нибудь до конца войны, а то я ведь на тебя поставила!

«Ну зашибись» я договаривал, уже проснувшись. Подумав, плюнул и не стал депрессовать. Будем позитивничать.

* * *

Присмотрелся и к Золотой троице. Итог моего наблюдения несколько расходился с изначальными выводами и ожиданиями.

После разговора с Гарри я подумал, что он дружит с Роном и Гермионой только для проформы. Честно говоря, это мне очень импонировало, — несмотря на то, что это был другой мир и другие люди, внутри меня был подленький шепот: «Им доверяют, а они предадут…».

А на самом деле ребята действовали как единый механизм. Даже общались по большему счету взглядами. Вслух они говорили скорее для других; даже не так — на публику.

Чего-то тут не так. Или я тупой, или мир сошел с ума… Даже не знаю, что предпочтительней.

Был еще случай в начале января. Однажды за завтраком мне пришло письмо с лаконичной надписью: «Нашли. Мы благодарны», написанной мелким и плохоразборчивым почерком, с витиеватой короткой росписью директора банка и печатью гоблинского патриарха. Узнал я эту печать только потому, что после того самого памятного процесса я показывал документик с этой печатью, чтобы мне отдали мой сейф.

На день рождения отчиму подарил свое хорошее поведение. Ну и книгу Локонса. Потом заржал, смазав весь эффект шутки, и все же отдал красиво упакованный дневник Карла Гамильтона, зельевара восемнадцатого века, отличавшего страстью к экспериментам, — как и Снейп. Этот подарок мы с мамой искали вместе. Официально я отдал все свои карманные деньги, неофициально договорился с продавцом и предварительно отдал семь восьмых цены. Деньги взял из дедовского сейфа.

Как-то так получилось, что с Флер мы пересеклись всего три раза. Первый раз в коридоре, остальные — на прогулках в Хогсмиде. После этих прогулок Забини доставлял меня в состоянии желейки в спальню. Но при Делакур я держался молодцом. Ну, я так думаю. Хм, я так надеюсь…

Но! Как я уже сказал, время до второго испытания прошло быстро, и вот уже чемпионов выгоняют на февральскую холодину в бикини… То есть Флер в бикини Шармбатонских цветов, Гарри в красных шортах с желтым начесом и гербом Хогвартса на левой шортине, Крама в веселых и позитивных черных купальных шортах и меня в мрачных и серьезных кислотно-оранжевых. Я облазил пол-Лондона в последние выходные. Невозмутимые англичане смотрели на меня как на очень адекватного человека, когда я с нездоровым энтузиазмом требовал именно кислотно-оранжевые. Ну а что? Не родись красивым, а будь ярким!

На руке у каждого был чехол с волшебной палочкой.

Было тепло, как в июле… Эх, если бы! Все чемпионы, как один, складывали в улыбку синие губы и старательно унимали стучащие зубы и дрожь в коленях, и я — не исключение.

Любопытно, кто же окажется другом, которому суждено выплыть из озера на моем горбу? К слову о птичках, как в том, так и в этом мире с осанкой у меня были некоторые проблемы. Но ничего настолько катастрофичного, что нельзя было бы исправить, чем я и занимался. Не безуспешно.

Мы замерли на помосте, а Дамблдор начал толкать длинную речь. Уже к середине лично мне хотелось затолкать эту самую речь ему в… кабинет. Нет, я люблю приятную прохладу, но не до такой же степени!

Наконец, нам разрешили нырять. Я по-быстрому проглотил свою жаборослю и прыгнул в воду, не смотря на остальных. Ну их на фиг, мне холодно!

Оказавшись в воде, быстро поплыл прямиком к подземному городу. Сколько там того озера? По диаметру пятнадцать минут туда и обратно. Под водой, конечно, некоторые проблемы с ориентированием, но все равно, плыть прямо вполне возможно. А с моим новоявленным подводным зрением тем более!

По пути в город поломал пальцы особо борзому гриндилоу. Больше происшествий не было.

А потом я увидел город. Это — вау!

В том мире я быстро-быстро плыл к столбикам и обратно, а в перерыве глубокомысленно рассматривал водоросли, которыми были связаны дорогие мне тогда люди в количестве трех штук. А теперь…

Город был темным и каким-то… спокойным. Небольшие домики покрывали всю поверхность до невидимой границы, образуя ровный круг. Чувствовался невероятный простор и свобода, я знал, что могу двигаться в любом направлении. Да, это было по большему счету иллюзорно, но все равно. Я понял две вещи — во-первых, я хочу себе здесь дачу, во-вторых, я обязательно стрельну у отчима еще жаборослей.

В центре поселения выделялись четыре столба с привязанными к ним людьми. Я подплыл поближе. Грейнджер для Крама, Рон Уизли для Поттера, Габриэль для Флер и… Забини для меня! Н-да, а я и не заметил его отсутствия…

Несмотря на то, что я заранее все знал, меня заполнила аномальная радость — я первый! От избытка чувств я даже отвесил щелбана Рону. Подплывший ко мне тритон неодобрительно за мной наблюдал.

Первым делом я с помощью режущего заклятья освободил Забини (палочку в перепончатых пальцах держать было неудобно, но я перетерпел). Собрался было плыть обратно, однако вспомнил, что у Флер вроде какой-то аврал случился и Габриэль в прошлый раз я тащил на себе. Только я подплыл к младшей Делакур и занес палочку над веревками, меня резко толкнул в плечо этот самый тритон. Контролер недоделанный!

О, эти несанкционированные вторжения в личное пространство, производимые незнакомыми мне субъектами! Они приводят меня просто в неописуемое бешенство, буквально будят во мне зверя. Какие хомячки, о чем вы? Я — боевая выхухоль; как выхухолю по выху, холь отвалится!

Очевидно, тритон в полной мере осознал мое недовольство, потому что, в немыслимом пируэте увернувшись от последней тройки заклятий, отошел в сторонку. Я спокойно дорезал Габриэль… ой, то есть ее веревки, и, ухватив Блейза и младшую Делакур за руки, поплыл обратно. На том месте, где я обломал пальцы гриндилоу, теперь вертелась Флер, пытаясь отбиться от этих самых гриндилоу. Мученически вздохнув и посредством невероятных манипуляций перекинув обоих освобожданцев в левую руку, я снова взял в руки волшебную палочку и с помощью Ступефаев навел окончательный хаос. Но даже не смотря на мои усилия гриндилоу в конце концов расплылись и Флер с воздушным пузырем на голове удивленно созерцала миниатюру «спасатель-трудоголик». Я приветливо улыбнулся, сгрузил ей на спину Габриэль и поплыл к берегу. Набрал в грудь кислорода, вынырнул на мели, скинул на берег Забини и занырнул обратно. Я уже знал, что жабры вне воды дышат плохо. Вынырнув через пару минут, заметил на таблоиде возле ложи жюри надпись «Мэтью Снейп: 34:28». О как!

Махнул рукой отцу и уплыл «доваднивать» свой законный жаборосливный час. На обратном пути к городу встретился с Флер, махнул ей рукой и поплыл дальше, провожаемый ее задумчивым и благодарным взглядом.

Поплавал в свое удовольствие еще минут двадцать, потом начал задыхаться и превратился обратно в человека. Еле доплыл до поверхности, — оказался почти в середине озера, — и брассом доплыл до берега. На таблоиде добавились надписи «Флер Делакур: 41:34», «Виктор Крам: 43:19» и «Гарри Поттер: 46:53». Мне дали высший балл, Поттеру накинули балл за благородство (он сидел до Гермионы, а приплыл почти сразу после меня, как оказалось; а вот в скорости Краму-недоакуле явно проиграл). Таким образом я был впереди планеты всей, за мной нос в нос шли Гарри и Флер, а последним был Виктор.

— А-а-апчхи! — ну конечно, это же я! Из всех чемпионов, купавшихся в озере, простудился один я. Это было бы смешно, если бы простуда не была в списке магических исключений Ретверда. Магическими средствами не лечится, в смысле. Точнее, не лечится подвид простуды, которым я и заболел.

После второго испытания Дамблдор долго толкал речь о единстве всех стран и народов, мы, естественно, вынуждены были слушать. С полчаса наш директор разорялся на тему создания разноплановых широкопрофильных отрядов для борьбы со злом. Боевой отряд некромантов-синоптиков «Одуванчик», ага. Нет, ну а что? Звучит же!

Я стоял в шеренге чемпионов, укутанный аж двумя пледами, и все равно трясся от холода. Не помог даже глоток из украдкой сунутой отчимом фляги с огневиски. Еще через полчаса у меня начался чих и заложило нос. Все прелести зимы, ага…

Меня отконвоировали в Больничное крыло, где уложили на кровать, закутали шарфом и сказали надеяться на лучшее. Потом начали запускать посетителей. Первой запустилась Флер. За ней порывался пройти Гойл, но его утянула обратно за дверь рука неизвестного с фамильным Малфоевским перстнем на безымянном пальце.

Сначала Флер долго благодарила меня за спасение Габриэль, за помощь в испытании и вообще за все, что можно. Поток благодарностей был прерван мной:

— Любой каприз, — красивая фраза, подкрепленная обаятельной улыбкой, смазалась моим чихом, после чего я несколько уныло закончил: — За вашу улыбку… — и шмыгнул носом. Наверно, это выглядело комично, потому что Флер радостно засмеялась.

— А все же, — а-апчхи! — почему ты настолько позже — шмыг! — меня приплыла?

— Ну так ты шевелил плавниками, а я-то руками! Кстати, а что там все-таки за испытание было?

— О, — апчхи! — это было кру… — апчхи! — ..то! Шикарнейший подводный город, апчхи! Домики одноэтаж… апчхи! …ные, из камня какого-то сложены, маленькие, апчхи! совсем, три на три метра. И вот, апчхи! ими усеян такой кратер. Апчхи! И еще не забывай про прелести, апчхи! подводного мира типа водорослей, рыбок, апчхи! всяких… Но это надо видеть! Апчхи! Я даже могу тебе жаборослей, апчхи! поставить, потому что с обычным восприятием эффект, апчхи! не тот…

— Не-ет, спасибо, — у Флер в этот момент было до невозможности хитрюжное лицо. Она вдруг широко раскрыла глаза, уставившись взглядом куда-то поверх моей головы, и трагичным, срывающимся голосом возвестила: — Я боюсь утонуть!..

— Не-е, не бойся, — я чихнул «серией». — Я выздоровею, апчхи! — звучало не очень правдиво. — И сплаваю с тобой. А у меня, апчхи! знаешь ли, даже медаль есть, апчхи! за советы утопающим…

Мы проговорили еще с полчаса, после чего Флер откланялась, предварительно пригласив меня заходить как-нибудь к ней.

Следующие посетители зашли ко мне толпой. Судя по всему, это были мои однокурсники со Слизерина. Ребята чинно встали у стеночки. Вперед вышла Дафна. Она последовательно поколдовала сначала над входной дверью, а потом и над дверью в подсобку, где находилась мадам Помфри, после чего повернулась к шеренге ребят и кивнула. По ее кивку однокурсники слаженно гаркнули:

— С победой!!!!! — и достали кто из сумки, а кто из-за спины бутылки со сливочным пивом и огневиски. Уже через полчаса все были не очень трезвыми. Кроме меня. Я даже глотнуть не мог нормально — девять десятых сразу же вычихивал.

Итак, еще через час я мрачно наблюдал за счастливыми однокурсниками, когда внезапно появился отчим. Входная дверь была открыта пинком, а решительно вошедший Снейп, не обращая внимание на своих питомцев, находящихся в полном раздрае, остановился у моей кровати. Достал из кармана пузырек с жидкостью болотного цвета и пару минут с сомнением на него смотрел (не станет ли у меня пасынком меньше?). но он все же отдал мне пузырек и сказал:

— Пей.

Я чихнул и залпом выпил. Прислушался к себе. Ничего не ощутил. С ожиданием смотрел на отчима, он с ожиданием смотрел на меня. На заднем фоне восковыми фигурами застыли несколько испуганные и стремительно трезвеющие четверокурсники.

Только через три минуты я понял, что больше не чихаю, да и нос у меня не заложен. Увидев на моем лице гримасу удивления, отчим облегченно вздохнул и крепко меня обнял:

— С победой, сынок!.. И марш все в гостиную, там без вас празднуют. Только здесь порядок наведите! — и уже тише шепнул, так, чтобы расслышал только я: — Мама в приказном порядке просила нас с тобой поприсутствовать завтра дома на ужине, так что готовься.

Затем мы все пошли в гостиную, где действительно активно отмечали мою победу без меня. Я с энтузиазмом влился в студенческую пьянку. Ну а дальше все воспоминания немного мутные…

* * *

Ох, как у меня болит голова…

В лучших традициях приключенческих романов я испытывал наиболее часто посещающее настоящего героя чувство — похмелье. Еще болело все тело — такое впечатление, что спал на каменном полу. Хорошо хоть, кто-то заботливо чем-то меня обмахивал. Поток мягкого прохладного ветерка определенно смягчал неприятные ощущения…

— Ну как, проснулся? — шипящий незнакомый голос. Но веки такие тяжелые… и глаза открывать не хочется… я лучше… — Эй, эй! Куда?! Просыпайся! Вставай! Хватит спать! Ты и так здесь уже только спишь почти сутки!

Сколько?!! Я резко поднимаюсь и открываю глаза.

— Ох, у ели, ох, у елки, ох, у ели злые волки! — выдал на-гора я. Да, я действительно спал на каменном полу. Да, голос действительно незнакомый. И шипящий. Я бы даже сказал, змеиный…

Я сидел на полу в Тайной комнате, надо мной склонилась клыкастая морда василиска, имеющая какое-то обеспокоенное выражение, а хвост этой огромной змеюки продолжал методично мотыляться туда-сюда надо мной, создавая приятное дуновение.

Одна мысль осталась — ну ни фига себе я погулял!..

* * *

В гостиной я сначала методично напивался. Впрочем, языком не ляпал и вообще лишнего не говорил. Часов в шесть кому-то в голову пришла гениальная мысль: а чего это факультет празднует без своего символа? В ходе дискуссии я вызвался этот самый символ отыскать и притащить в гостиную. Все согласились.

Всем факультетом меня проводили до ворот. По пути нам встретилась француженка, шедшая за чем-то в Хогвартс. Я поздоровался и попросил передать Флер, если я не вернусь, что я ее любил. После этого мы пошли дальше. Я, стараясь не шататься и не дышать на Филча, торжественно сообщил ему, что Снейп послал меня за травами в лес. Филч скептически посмотрел на темнеющий в уже наступивших сумерках Лес, но все же через некоторое время, поддавшись моим уговорам, выпустил меня.

Еще с пару часов я побродил по лесу. За это время мне встретилась только одна белочка, у которой я отобрал желудь. Потом мне в голову пришла светлая мысль: зачем искать змею в лесу, если в школе есть целый василиск? Чего мелочиться-то? Я решил вернуться в замок.

У ворот стоял Филч и зорко кого-то высматривал. Я испугался, что Филч поймает меня пьяным и доложит отчиму, поэтому побежал в Хогсмит, где тихо забрался в «Сладкое королевство» (какой только контингент в подзащитных не попадается! Чему от них только не научишься). Незамеченным пробравшись в Хогвартс, я пошел к единственно известному мне входу в Тайную комнату, женскому туалету на третьем этаже. Пока я по синусоиде добрался до пункта назначение, было уже два часа ночи.

Не обнаружив в туалете Плаксу Миртл, помнится, еще подумал, что в этом мире Риддл обязанности наследника Слизерина явно забросил.

На серпентарго сказал «Откройся». Когда все открылось, сказал на серпентарго «Закройся». Механизм старый, действует медленно, — в общем, я подстраховался (тогда я так думал). Успел прыгнуть в трубу.

Не знаю, что я там пил и в каких количествах, но я все еще был пьян. Поэтому собственно до судьбоносного зала с мордой Слизерина добрался только через два часа.

От сказанной заплетающимся языком фразы «Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки» (надо же, вспомнил…) у статуи просто отпала челюсть. Выполз василиск и поставил меня в известность о том, что он хочет есть. Пока змея ползала вокруг меня, постепенно сужая кольцо, я копался в карманах. Когда улыбчивая чешуйчатая морда в очередной раз оказалась передо мной, я гордо и великодушно вытянул руку с желудем, приговаривая «Приятного аппетита, змейка». Василиск подозрительно осведомился:

— Молодой человек, у меня к вам два вопроса. Первый: вы что, пьяны? И второй: вы понимаете, что я говорю?

— Это кто пьян?! — в лучших традициях Долохова-младшего возмутился я. Да-да, и с ним я был знаком. — Это я-то пьян?! — я сердито уставился прямо в глаза этой бесстыжей змее-переростку. — Да я стекл, как трезвышко!

— Я вижу, — неожиданно сварливо отозвался василиск. — Весь аппетит отбил! Терпеть ненавижу пьяных! — после чего нервно заползал по периметру зала. Нарезая круги, змей мрачно жаловался богам:

— Ну вот сидишь здесь годы, годы и годы, сокращаешь поголовье ненужных и даже опасных тварей в лесу… Становишься, между прочим, одним из важнейших звеньев пищевой цепочки, можно сказать, в один ряд с дятлами и волками — санитарами леса… И вот где благодарность? А нет благодарности! Ни одна сволочь же за всю жизнь ни одного «спасибо» не сказала! Развиваешься, увеличиваешь словарный запас, совершенствуешь культуру речи, зрение себе портишь, пытаясь научиться видеть по-другому! И успешно же! Но никто же не ценит! За столько лет, да почти за целое тысячелетие появляется первый человек, который может с тобой поговорить, но и тот, — василиск досадливо ударил хвостом, обрушив колонну, — смешно сказать, — пьян!!! Ну и куда катится мир?! Куда, я тебя спрашиваю?! — мрачный взгляд масляно-черных глазок остановился на мне.

— Не, ну если вы хотите поговорить, то я к вашим услугам, я ведь даже пьяный — умный…

— Какой галантный юноша, — умилился василиск. — И как же звучит ваше имя?

— О, Мэтью, просто Мэтью, — я перенял тон разговора змеи. И даже не удивился. Когда я пьяный, для меня все — нормально… — А вы?..

— Аялисса, — очаровательно осклабилась мне… василиска?! Ну а что, — подумал я. Есть же самцы, значит, и самки должны быть.

В общем, мы долго говорили. Я рассказал ей о себе, причем рассказал все. Она меня честно пожалела и оказалась благодарным слушателем. Впрочем, рассказчиком тоже неплохим…

Прежде всего — это действительно была дама. Совсем маленькую, еще только вылупившуюся Аялиссу взял себе Салазар Слизерин. Во времена строительства школы здесь был нешуточный разгул нечисти, которая очень мешала этому самому строительству. Проблему решил Слизерин. Строительство остановили на пять лет, — ждали, пока вырастет Аялисса. Когда же она стала выглядеть более менее внушительно, Слизерин договорился с василисочкой об охране школы. Замок ставили на пересечении нескольких астральных силовых линий, куда во все времена тянулись волшебные существа — так как именно здесь колдовалось легче, да и энергии было много. Проблема была лишь в том, что часть волшебных существ была откровенно агрессивной, при этом неразумной либо полуразумной. Короче, ни о каких договоренностях с ними и речи не шло. Вот так и повелось — Аялисса сохраняла своеобразный статус-кво. Слизерин в своих покоях ей даже отдельные апартаменты отвел (зал, в котором мы находились — что-то вроде прихожей), беседовал с Аялиссой о разных вещах, рассказывал много интересного.

Тогда в общей сложности мы проговорили несколько часов, а потом я просто отрубился.

Все эти воспоминания затмили актуальные вопросы: какое сегодня число, сколько времени и что происходит там, на поверхности?

Желудок добавил еще один. Я хочу кушать.

Когда я поднялся с пола и рухнул обратно, осознал еще одну вещь: хочу чего-нибудь от головы; желательно не топор. Хотя…

— Благословенен будь, великий Наг, и все дети твои! — под благосклонным взглядом Аялиссы возносил благодарность я.

Оказывается, в подчинении у василиски было целых два домовых эльфа! Оба служили буфером между Аялиссой и Хогвартскими домовиками и таскали змейке нормальную еду. Эти же хорошие эльфы притащили мне сначала антипохмельного зелья, потом воды, и, наконец, прекрасное жаркое. Одно плохо — эльфы были немыми…

После трапезы мы снова разговорились. Уходить не хотелось, да и я не знал, куда.

— А как ты выбираешься в Лес? Есть еще один ход?

— Да ходов тут завались! Могу даже все показать. Выходы находятся и в лесу, и в разных точках Хогвартса, — болтун — находка для шпиона, а одинокий василиск — величайшее сокровище…

Но что-то не давало мне покоя.

— Стоп! Ты говорила, что Слизерин выделил тебе место в своих покоях. Проведешь экскурсию?

— Конечно! Иди за мной, — Аялисса поползла в сторону Слизерина с отпавшей челюстью, вещая тоном опытного экскурсовода: — Мы находимся на своеобразном полигоне. Любой нашедший покои Слизерина обязательно пройдет здесь, где множество систем распознавания типа «свой-чужой» определят его степень доступа, — а чего меня пропустили? — Но кровь определенного типа является универсальным пропуском. Есть давняя легенда о том, что великий Наг однажды спустился на землю в виде обычной змеи. Он ползал по лесу, проверял, как живут его дети, как они взаимодействуют с остальными видами. И наткнулась на него группа охотников. Один ради забавы хотел поднять Нага на копье. Его остановили и хорошенько поколотили. Наг удивился, — ну да, змеи по большему счету не лучшего мнения о людях, — и обратился в свою истинную форму. Он спросил: «Почему вы заступились за меня?», а люди, хоть и очень испугались, ответили: «Ты на нас не нападал, и не ты цель нашей охоты. Бессмысленное убийство — жестокость, ведущая к Хаосу», — какие мудрые охотники! Ну да легенда есть легенда… — И тогда Наг наградил эту группу охотников даром — они смогли понимать змей, говорить со змеями и приказывать змеям, — я что-то не понял, за что Наг людей-то наградил? — Дар этот передавался по наследству, и ныне потомков этих охотников называют змееустами… Ну, при Слизерине называли. Так вот, каждый змееуст априори родственник Слизерину (как он считал). Салазар вообще много занимался этим вопросом, как-то пытался мне что-то втолковать про то, что у змееуста просто есть особое звено в ДНК или что-то в этом роде… Я так и не поняла, — немного виновато проговорила Аялисса. — Так вот, финальным детектором для гостей выступаю я. О, кстати, вот мы и в Коридоре, — да, это действительно был Коридор! Именно так, с большой буквы. По бокам горели факелы, судя по всему — магические, так как никаких неприятных эффектов типа дыма не было. Так вот, даже не смотря на факелы конец Коридора терялся во тьме. — Коридор — своеобразное сердце всех Хогвартских подземелий и катакомб. Сюда рано или поздно выведут все ходы, и именно отсюда можно пройти в любую комнату Слизерина, — по бокам были либо открытые арки, либо закрытые двери. Все просто огромных размеров, тут не то что немаленькая Аялисса пройдет, тут три Аялиссы пройдет — и это только в ширину! — Это, к примеру, — василиска кивнула на крепкие двери из темного дуба (как только здесь все сохранилось?) — библиотека Слизерина, — ого! Ого! Ого! Библиотека Слизерина — одна из самых полных и теперь — самых древних библиотек мира! — Вот это, — еще одна дверь, — его кабинет. А вот это, — Аялисса махнула хвостом в сторону темной арки, возле которой возвышалась нехилая кучка пепла. Эта арка чем-то смахивала на Арку Смерти в Отделе Тайн. — Вообще непонятно что. Слизерин установил ее здесь еще при строительстве, через нее куда-то уходил, возвращался всегда очень усталым, я бы даже сказала, истощенным. После его смерти сюда однажды пришел один маг и повесил на во-о-он тот выступ, — я подошел к указанному выступу, — этот артефакт, — на котором действительно висела цепочка из серебристого металла с маленьким кулончиком. Чистый прозрачный камешек в оправе из серебра был испрещен микроскопическими рунами. Не уверен, но там, кажется, было что-то вроде руны Пропуска и Энергии… Руны шли по спирали, рисунок завораживал… — Эй! Э-эй!

— А? — я встрепенулся и повернулся к змее.

— Да нет, ничего, — ехидно отозвалась василиска. — Просто ты уже полчаса пялишься на этот кулон… — не дождавшись моей реакции, Аялисса продолжила: — В течении всего этого времени отсюда вышагивали, выпрыгивали, выныривали и даже вылетали разнообразные маги, впрочем, рассыпающиеся вот этим пеплом спустя максимум пятнадцать секунд, — я ошеломленно потряс головой. В мыслях был полный бардак.

— Аялисса, а зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ой, я что, забыла сказать? — наигранно удивилась василиска. — Слизерина уже нет среди живых, ты прошел сюда — значит, ты ему как минимум дальний родственник, можно сказать, потомок. Следовательно, ты — наследник Слизерина, а значит, все это теперь твое.

— О, — только и смог ответить я. Появилось непреодолимое желание шагнуть в арку, закружилась голова. Протер лицо ладонями, спустился чуть ниже и обнаружил на своей шее неучтенную цепочку. А если точнее — то на моей шее висел тот самый артефакт, оставленный безвестным магом.

Стало жарко. Кажется, что-то шипела Аялисса. Сзади потянуло приятным ветерком. Стоп. Сзади?..

Не успел я додумать эту мысль, как меня буквально втянуло в арку и тут же выкинуло в, так сказать, другом конце туннеля. Я кубарем покатился с неизвестно откуда взявшихся ступенек и приобрел ушибы на всех частях тела. Ужасно болела голова, я чувствовал невероятную слабость. Слышались невнятные звуки, перед глазами плыли разноцветные пятна…

«Принят,» — возникает в голове чужая мысль.

* * *

Я очнулся в медпункте. Об этом мне сказала окружающая обстановка (все белого цвета), куча колбочек с разными зельями и шприцы на подносе на тумбочке и медсестра, сидящая рядом. Впрочем, после этого милого уточнения медсестра сразу исчезла, а взамен нее появился амбал с добрыми глазми.

К слову, мое самочувствие было вполне сносным и даже более того.

— Здравствуй, — сказал амбал. Он немного помолчал, выжидающе на сменяя глядя. Судя по всему, я не оправдал его ожиданий. Он вздохнул и продолжил: — Хорошо, начну я. Меня зовут Джон Смит, я — один из Невыразимцев возможно известного тебе Отдела Тайн, а точнее — его Английского филиала. Ты сутки назад вылетел из Арки Смерти. Если хочешь, то ты вылетел в субботу, двадцать шестого февраля тысяча девятьсот девяносто пятого года от Рождества Христова в пять часов утра. Найденное при тебе вот это, — он поднял и показал мне мою волшебную палочку, — говорит о том, что ты, возможно, волшебник. Эта штука у нас зовется волшебной палочкой, а умеющий ею пользоваться человек — волшебником. Твоя аура не была идентифицирован, ты, получается, в нашем мире не существуешь вообще. Твоя одежда, — он указал на стопку аккуратно сложенной одежды, лежащей на стуле рядом, — такая же, как и наша. Кто ты?

* * *

Стив Эмбер злился. В его четко налаженной спокойной жизни случился аврал. Этот аврал сейчас лежал на кровати перед ним и бессмысленно лупал глазками.

Выглядящий, как обыкновенный пятнадцатилетний пацан, он был подвергнут абсолютно всем проверкам. Его вылечили за три часа, после чего попытались идентифицировать.

Но налаженная и веками работавшая система неожиданно дала сбой. Огромнейшая, всемирная база данных не нашла аналогов представленной ауре. Нашлись похожие — Поттеры, Лили Снейп, — но сходство было не более шестидесяти процентов (и то только с Гарри). Для успешной идентификации считалось необходимым девяносто.

И в то же время общая информация, которую удалось считать. По предоставленным данным, пришедшему… существу около тридцати лет, причем жизнь у парня была крайне насыщенной. Просматривались отдаленные признаки войны, предательства, известности.

По внешним признакам Стив мог бы сказать, что пришелец — Гарри Поттер из какого-нибудь соседнего измерения, благо теория о множестве миров была вдолблена в головы всем Невыразимцам твердо, и именно на базе этой теории сейчас велось изучение Арки Смерти. Но считанные данные опровергали эту теорию.

Говоря откровенно, Невыразимцам следовало бы провести сопоставление физических данных пришельца с данными из больничных карт. Вот только вера в магию распылила на атомы возможность действительно идентифицировать пришельца. Ребята из Отдела Тайн даже не подумали об этом…

Сейчас Стив вынужден был лебезить перед непонятным сопляком, пытаясь вызвать последнего на контакт. Субъект на контакт выходить не желал. «Ну ничего, — думал Стив. — Сейчас мне надоест и за тебя примутся совсем другими методами». Что верно, то верно. Начальство хотело узнать всю подноготную пришельца и все его возможности — не важно, какими методами.

* * *

Н-да, что называется, попал…

Значит, сегодня уже примерно воскресенье. Сдается мне, мама на меня обиделась за опоздание…

Тьфу ты, о чем я думаю?! Как мне выпутаться из этой щекотливой ситуации? Пока я делаю морду кирпичом, но что будет, когда за меня примутся всерьез?

Найденная цепочка с кулоном давала успокаивающую тяжесть. Интересно, почему ее-то не нашли и не сняли?

Кстати, на мне была только эта цепочка и мои трусы. Хоть это хорошо…

Рассказывать ничего нельзя. Ну нету у меня к этому амбалу никакого доверия.

Тем временем амбал закончил свою речь, с пару минут помолчал, после чего резко вышел. На смену ему появились пятеро с добрыми лицами. Настолько добрыми, что я понял: сейчас меня будут бить, возможно даже ногами.

* * *

— Да кто, черт возьми, этот парень? — зло спрашивал Полковник.

Стив его понимал. На пришельца почему-то не подействовали ни Круцио, ни Империо. Когда же его начали бить, паренек издавал только невнятные стоны в особо неприятных моментах, что никак не позволяло выделить его принадлежность к какой-либо нации.

— Ладно, попробуем по-другому…

Обсудив все детали плана, люди собрались было расходиться, когда шуршащую тишину разбил немного капризный голос:

— А можно, если он все же выйдет к моему пункту, то его встречу один я?

Адам Фланнет, выпускник Крестонской Академии, пребывающий здесь на финальной практике, конечно же, получил согласие. По крайней мере, наблюдение за похождениями странного пришельца могло хоть как-то развеять скуку…

В остальных коридорах было решено поставить по группе из пяти человек.

* * *

Болело решительно все. Наверно, если говорить шаблонными фразами, даже то, что не могло болеть. Ну что ж, ребята из Отдела Тайн свое дело знали и месили качественно.

Очнулся я в темной комнате, которую освещал только факел у двери. Посреди комнаты стоял стул с моей одеждой. Надо полагать, сотни раз проверенной и тысячи перепроверенной. Вряд ли они нашли там что-то невероятное. Хотя мало ли неизвестного кроется в черных джинсах и зеленой водолазке?

Под стулом были аккуратно поставлены мои заботливо кем-то вычищенные кроссовки. Как мило.

Я оделся и обулся, после чего растекся по стулу в максимально удобном для моих костей и ушибов положении.

Через некоторое время в лучших традициях хорроров заскрипела и заскрежетала, открываясь, старая металлическая дверь. На пороге камеры застыл пузатый мужичонка. Я «в исступлении» бросился на него, беспорядочно размахивая руками, получил хорошую оплеуху и опал к ногам мужичка.

* * *

— Не впечатляет, — недовольно нахмурился Полковник, глядя в экран. Посланный на разведку сотрудник сильно расслабился от такого «сопротивления». Пришелец же разочаровал Полковника. После стойкости на силовом допросе такой… отпор…

* * *

Из положения лежа. Упереться руками в пол и буквально «выстрелить» ногами в расслабившегося противника. Одна бьет в лицо, вторая — в шею. Мужичок падает, как подкошенный. По доброй традиции мое тело опадает сверху.

— У-у-уы… — больно! — Ипатий Потий через Иова Борецкого… — выразить свое недовольство вслух для меня сейчас прямо-таки дело принципа. Намолчался! О значении фразы мне остается только догадываться. Просто именно это сказал Долохов-младший, когда Дафна с помощью Забини на него уронилась…

Горе-тюремщик еще, судя по стону, вполне жив. Его лицо очень кстати оказывается рядом с моей ногой, и я еще раз в грубой форме прошу его успокоится. Он вроде внял моим просьбам.

* * *

Среди невнятных стонов пришельца проскользнула вроде бы осмысленная фраза.

— Узнать, что за язык, — коротко приказал Полковник. Пришелец тем временем вяло скатился с «разведчика». С полминуты наблюдаемый просто камнем лежал на полу, потом со сдавленными стонами (с ярко выраженным агрессивным рычащее-ворчащим уклоном; увы, вычленить что-либо похожее на речь вновь не удалось) подполз к лежащему без сознания (и, надо заметить, достаточно жестко вырубленному) сотруднику и начал его обыскивать.

Пока идея понаблюдать за пришедшим из Арки в условиях, отдаленных от реальных, себя оправдывала.

* * *

А Станиславский сказал бы «Не верю»! И я бы тоже сказал бы…

О, конечно, это в порядке вещей — чистить вещи заключенного и возвращать их. И конечно же, тюремщики всегда ходят с двумя палочками за поясом — своей и заключенного. Не говоря уж о не очень соответствующем поведении и — конечно же, абсолютно случайно! — обнаружившемся в одном из карманов плане этажа, где красным кружком обведен один из залов и большими красными буквами написано «Зал каминов и аппараций». Они что, за идиота меня считают?!

Нет, при таком отношении у меня есть пара козырей в рукаве.

Чего только Малфой спьяну не выберет, чего друзьям не разболтает! Насчет первого — карьеру Невыразимца, к примеру. Насчет второго — устройство Английского филиала…

Есть только каминный зал. Аппарация и перенос порталом здесь в принципе невозможны из-за щитов. А все камины блокированы, открывает их ключевое слово. В том мире не менявшееся на протяжении как минимум сотни лет. А чего менять-то? Работает, предателей нет, всех все устраивает…

Вопрос только в том, как дело с ключевыми словами обстоит в этом мире…

Я еще раз сверился с любезно предоставленным планом. Грустно посмотрел на потенциальный труп в лице неудавшегося тюремщика. Сегодня он, судя по мне, так и останется потенциальным…

Ну да ладно. Если меня хотят в этот каминный зал, значит, меня там ждут.

Самокритично оценив свое состояние, я тяжко вздохнул и принялся невербально накачивать себя всеми мне известными лечащими и стимулирующими заклятиями. Мало ли… Тем более мне — ну совсем не мало. Ли.

В общем, пошел я в каминный зал. После маленького апгрейда мое самочувствие поднялось с отметки «мне хреново, просьба в гроб не стучаться» до «мне все еще хреново, но гроба уже не надо». В общем, я явно эволюционирую!

По пути в каминный зал мне не попалось ни одной живой души. И мертвой души. И даже бездушного тела. Что в моем состоянии плохостояния — только плюсы.

Я вошел в каминный зал. Этот самый зал был абсолютно пуст. Ан нет, прошу прощения — в ценре стоял готичненький парнишка. Лет двадцати пяти на вид, он был одет в черные брюки, черную рубашку, черную распахнутую мантию и небольшую черную шляпу. На ногах — черные ботинки, на голове — черные волосы, на руках — черные перчатки, в правой черная палочка. Черный пират, блин…

Парень красиво стоял в самом центре зала, когда я вошел, он медленно поднял голову. Глаза у него оказались темно-карими. Ахтунг! Фирма, произведшая этого субчика — внимание, нарушение в дизайне!

Мерлин, о чем я думаю… Губительное действие стимуляторов дает о себе знать, не иначе…

— Позвольте представиться, сэр, — парень картинно снимает шляпу. На его лице — фирменная змеиная улыбка. Долго репетировал перед зеркалом, не иначе… — В конце концов, вы же должны знать имя своей смерти, — угу, скажи мне еще что-нибудь оригинальное. — Адам Фланнет, выпускник Крестонской Академии! — ой, мамочки! — Должен признать, что вы своим появлением нарушили рутинный ход стандартных событий, — хотя не все так плохо. Он от меня не ждет ничего серьезного. Даже не так — он не ждет от меня ничего.

Резкий взмах палочкой и… ничего не происходит. Фланнет небрежно ставит защиту — самую базовую из учебников Крестона, принесенных отчимом. У-у, да ему лениво! Ну, это я понять могу…

Еще двадцать секунд и — на Фланнета падает многотонная глыба гранита. Не медля, я бегу к самому близкому (и самому большому) камину, на ходу зажигаю в нем магический огонь. Безостановочно шепчу слово-ключ, — вроде подействовало. Зачерпываю дымолетного порошка из стоящей у камина урночки и тихо говорю: «Хогвартс, Выручай-комната».

* * *

Полковник не мог поверить в происходящее. Ценнейший экземпляр, человек, имеющий сведения об Арке Смерти — упущен! Крестонец оплошал! Не ожидал, видите ли, такой атаки!

Когда Фланнета вытащили из-под глыбы, практикант представлял собой один сплошной синяк. Хорошо хоть, выжил — амулеты не подвели…

— Сэр, — обратился к Полковнику глава отдела аналитики. — Несмотря на искажения, мы смогли определить язык. Это русский, сэр.

Так, судя по всему, в ближайшее время у Англии будут серьезные переговоры с Россией. Теперь, если пересмотреть несколько фактов, пришелец действительно может оказаться русским — они там все нестандартные и удачливые.

О том, как этот, теперь уже русский, смог отгадать ключевое слово в камине, Полковник даже не догадывался. Более того — как этот паршивец смог вычленить единственный неотслеживаемый камин?!

А этот Фланет по поводу пункта назначения сказать ничего не мог. Видите ли, из-под гранитной глыбы плохо слышно! Практикант, одно слово…

* * *

Господи, как хорошо-то! По моему пожеланию на каменном полу появляется мягчайший ковер, а на стене — огромные электрические часы, надпись на которых гласит: «8:56 пн 28.02». Ох, сейчас первая пара…

Я напряг память и узнал, что у меня по расписанию Защита. Хорошо, пойдем на защиту…

Я доплелся до кабинета на полном автомате, размышляя на тему «Ушибы — ничто, имидж — все».

Так бывает — разумом ты трезв, а тело как бы и чужое. Отходняк от стимуляторов накрыл.

Открыл дверь в кабинет, сказал что-то по теме и сполз по косяку. А пока меня транспортировали в больничное крыло, выдумывал правдоподобную версию сакраментального шел-упал-очнулся-гипс.

* * *

Забини мрачно смотрел на доску. Малфой мрачно смотрел на парту. Грюм мрачно проводил перекличку.

После пятничного утра вообще все все делали мрачно.

Филч чуть не гонял учеников по коридорам метлой, без видимой на то причины.

Снейп вообще зверствовал не по-детски. На его уроках баллы летели тысячами. Ныне все факультеты ушли в глубокий минус. Даже Слизерин. Особенно Слизерин.

Ох, какой разнос устроили проспавшимся студиозусам!

А уж сказанное Снейпом француженке «Если я не вернусь…» приобрело крайне зловещий оттенок.

Кстати о француженках: Флер из кареты не появлялась. Говорят, к ней в комнату безопасно входить и выходить могла только мадам Максим.

А уж воспоминания о крайне расстроенной Лили Поттер и гигантской вредной клизме так и вовсе заставляли ныть пострадавшую часть тела. И по сей день ребятам в страшных снах слышалось тихое «Я вам сейчас волью мозгов…».

— Поттер! — тем временем продолжал Грюм.

— Я, — угрюмо отозвался брат пропавшего.

— Снейп! — молчание. — Снейп! — молчание. — Снейп! Где Снейп?! Какого черта Снейп опаздывает?! Даже смерть не является уважительной причиной!..

— Абсолютно согласен! — донеслось от двери. Во мгновение ока головы всех присутствующих в классе оказались повернуты в сторону этой самой двери. Там стоял целый, но вредимый Мэтт Снейп. О последнем говорил фингал под глазом, синяк на скуле и разбитая губа. — Так что извините за опоздание и несвежую рубашку, — виновато улыбаясь, Мэтт неопределенно взмахнул рукой и эффектно сполз на пол.

О том, что я исчез, отчим узнал в три утра от так и не высмотревшего меня Филча. Сынок пошел в Запретный Лес за травками и не вернулся. Замечательная версия.

Уже в шесть утра на каждом повороте стояли сонные и частично страдающие похмельем старшекурсники, а в Запретный Лес была выслана полноценная поисковая команда, состоящая из Снейпа, МакГонагалл и Грюма.

В Лесу была обнаружена моя мантия, вся потрепанная и в дырках (и кто понаставил здесь ветвистых деревьев? То споткнешься, то веткой по морде или в еще какое-нибудь нелицеприятное место получишь…). Рядом с мантией базировалась стая подозрительно сытых волков (когда я там гулял, волков не попадалось, чесслово). Отчим щедро психанул, и на следующую зиму весь преподавательский состав будет щеголять в волчьих шубах.

Через четыре часа, после экстренного анализа тел волков (над душой экспертов стоял мрачный Снейп и не менее мрачная аристократия, на которую давили с двух сторон: как дети, так и вышеупомянутый отчим), в которых не было обнаружено ни моих, ни чьих-либо переваренных останков, поиски возобновились. Пока группы авроров прочесывали лес, я благополучно дрых возле василиски.

Из-за меня досталось всем. Поднялся ужасный скандал — как же, ребенок пропал из Хогвартса, началось аж три расследования: первое по моему исчезновению, второе по соответствию должности выпустившего меня Филча и третье о попадании алкогольных напитков непосредственно к студентам. Впрочем, последнее быстро завяло, так как кто не безгрешен? Зато второе процветало буйным цветом, ведь старик Филч смог настроить против себя множество поколений магов.

По поводу же первого — лучшие следопыты проследили мой путь в Лес, из Леса, по секретному ходу (близнецы расщедрились; сами же Министерские маги хрен бы догадались), а дальше расследование стало. По Хогвартсу ходило две мрачных шутки-предположения: «Со своей широтой души Мэтт пошел на поиски василиска» и «Мэтт решил наведаться в Тайную комнату, в конце концов, в покоях Слизерина не может не быть змеи». Н-да, если бы только они узнали…

Но! Время близится к ужину, а Мэтт Снейп все не найден! О моей пропаже узнает мама.

Сначала мама наведалась в Хогвартс. Поговорив с первоисточником, она восклицает: «Да чем же вы думали, когда Мэтта одного в лес отпускали?!». Кто-то особо борзый вякает: «А у нас мозгов нет». И вот именно тогда происходит крайне неприятная ситуация с клизмой.

Позже, при разговоре с возмущенными этим поступком мамы родителями их дети скажут: «Да ладно вам, она в своем праве. И вообще, злиться на Лили Снейп — это совсем мозгов не иметь. А нам уже влили…».

Так вот, вернемся к маме. Закатив грандиозный скандал последовательно сначала отчиму, потом Филчу, а потом — Дамблдору, мама пошла успокаиваться на родную работу. Там, надев халат и прошествовав в магловскую операционную, где работали хирурги, она взяла скальпель и спросила: «Чего вырезаем?». Ей ответили. Пациент, к его сожалению, все еще находящийся в сознании на тот момент, подозрительно уточнил: «А вы знаете, что делать?». Мама отмахнулась: «У меня были по этой теме курсы. И вообще, сориентируемся по ситуации».

К маме никто не лез. В конце концов, все, что она там могла бы нарезать, было реально исправить. А вот заслужить недовольство Лили Снейп, славящейся самыми изощренными и трудноопределимыми проклятиями, — это вам не залатать несложную рану.

Но вернемся в Хогвартс. Узнав о моей пропаже, крайне спокойно реагирует Флер. В карете Шармбатона резко уменьшается количество предметов, которые можно разбить, именно вследствие ее спокойной реакции. Ну а мне просто очень приятно…

Студенты находятся в очень мрачном настроении. Туда же медленно, но верно уплывает преподавательский состав.

С ребятами, раскручивающими дело Филча, случается очень много конфузов. Вечером в субботу глава следственной комиссии, мрачно разглядывая в карманное зеркальце зеленые волосы, ярко-красную кожу и розовый кружевной пеньюар, в который на нем превращалась любая одежда (глава этого долго не понимал, поэтому сейчас мог открыть целый магазин этих самых однотипных пеньюаров), обнаружил на своем столе краткую записку, которая гласила: «Это закончится, когда прервется расследование по Филчу» и подпись: «Хохмогоны» (а что? Звучит грозно!). Расследование затихло.

Жители Запретного Леса уже, наверно, выучили фразу на человечьем «Вы не видели Мэтта Снейпа?». К патрулированию подключились акромантулы, мобилизованные Арагогом, которого, в свою очередь, мобилизовал Хагрид.

Моя полуиероглифическая мордаха красовалась, наверно, на каждом столбе. А что вы хотите? Все английские детишки, обучавшиеся в Хогвартсе на момент моей пропажи, просили у родителей меня найти.

В общем, столько суеты из-за меня одного!

Я очнулся. По предварительной разведке, проведенной посредством визуальной рецепторики… короче, когда я открыл глаза и осмотрелся, я осознал: я в Больничном крыле. Согласно часам, висящим на стене, уже было пять часов вечера.

Вспомним о больной — в прямом смысле этого слова — для меня в последнее время теме самочувствия: я был полностью здоров, что радовало.

На стуле рядом с тумбочкой покоилась аккуратная стопка заботливо кем-то сложенных вещей с волшебной палочкой сверху. Дополнительный осмотр показал — вещи мои, палочка тоже. Я оделся, еще раз кинул взгляд на часы (до «пока горит спичка» мне еще тренироваться и тренироваться…) и пошел в подсобку к мадам Помфри. Совесть настойчиво требовала уведомить колдомедика о своем уходе.

После получаса ожесточенного торга за мое здоровье мы сошлись на том, что сейчас я иду на «оздоровительную прогулку», а к десяти («Хорошо бы к девяти. Ну ладно, к десяти, но никак не позже!») возвращаюсь в Больничное крыло, принимаю всю гадость, положенную мне по регламенту и благополучно ночую здесь же, — «во избежание всяких эксцессов, молодой человек».

В общем, с колдоведьмой мы на этом и сошлись, после чего я направил свои стопы к кабинету незабвенного декана Слизерина и моего отчима по совместительству.

Там я получил отеческие крепкие объятья:

— Сынок, вернулся!.. — и подзатыльник: — Почему не в Больничном крыле? — я уверил отчима, что честно договорился. После этого последовала пятнадцатиминутнатная лекция на тему «Как нехорошо исчезать на три дня неизвестно куда, не оставив о себе никаких вестей и записок». При этом вопрос «Ну и где же мы были?» очень подозрительно игнорировался и всеми силами обтекался. Повторюсь, очень подозрительно.

После лекции мне сообщили, что мама сейчас на дежурстве и ну никак не может появиться, а обещанный ужин переносится на завтра. Затем меня благословили на дальнейшую прогулку, выглядело это примерно так — Снейп крепко берет меня за плечи и пристально смотри мне в глаза, говоря при этом:

— Мэтью Дэниэл Снейп, я до сих пор тебе доверяю, поэтому сейчас отпускаю. Но если ты еще хоть раз выкинешь такой или подобный этому фортель, то я добавлю тебе ума через задние ворота посредством ремня с тяжелой металлической пряжкой. А теперь иди, — еще один мягкий подзатыльник, — сынок.

Слова о неправомерности подобных действий я проглотил без соли.

Итак, на часах (кстати, надо бы себе наручные купить) было уже начало седьмого, когда я зашел в ныне родную Слизеринскую гостиную. На меня тут же налетели ребята самых разных возрастов, хотя в первых рядах превалировали мои однокурсники. Впрочем, минут через пять все успокоились и в воздухе повис вопрос?

— Мэтт, а где ты был? — сопровождаемый вопросительными взглядами. Я ответил честно:

— Ну-у, я по лесу долго гулял, потом еще у белочки желудь спер, потом по тайному ходу обратно в замок вернулся — решил поискать змей в Тайной комнате Слизерина, там оказалась васлиска, с которой мы обсуждали сначала наши биографии, потом проблемы в личной жизни, а потом тенденции развития и перемен в уголовно-процессуальном Кодексе после Версальского эдикта тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Потом мне показали библиотеку Слизерина, рядом с которой был портал, в который я чуть-чуть попал. В точке выхода я имел долгую беседу с нашими правоохранительными органами, сиречь Невыразимцами. Мы не сошлись характерами, была взаимная попытка доказать собеседнику всю его неправоту, я кратко подискутировал с одним талантливым практикантом, переговорил его, после чего практикант принялся грызть гранит науки. Но он выбрал слишком широкую глыбу… то есть, область, и надолго ушел в себя. Я решил, что мое присутствие в этом импровизированном зале для брифингов неуместно и отправился в родные пенаты, потому что опаздывать на уроки действительно нехорошо… — и тишина, только студенты с офигением стоят…

Наконец, отморозился Забини и чуть обиженно сказал:

— Не хочешь отвечать — так и скажи, чего заливать-то? — после чего все еще пару минут пошумели и лишь затем я смог услышать увлекательнейший рассказ с захватывающими подробностями на тему «Ой, а что тут бы-ы-ыло…»

Посидев с сокурсниками еще с полчасика, я, провожаемый «понимающими» взглядами, направил свои стопы к карете франков. Время, конечно, уже было несколько не раннее, да и до возвращения в медпункт оставался не вагон, но эгоизм, эгоцентризм и большое светлое чувство всухую разделали совесть и порядочность.

Дверку мне открыла миловидная девушка, которая на просьбу проводить меня Флер кивнула и всю дорогу тактично молчала. Что явно не мешало ей прямо-таки расстреливать меня любопытными взглядами. Абсолютно случайно нам по дороге никто не встретился.

Флер на момент моего прибытия обитала в комнате, располагающейся справа от комнаты Габриэль. Судя по всему, комната была закреплена за ней.

Собственно цель моего путешествия сидела на диванчике возле небольшого книжного шкафа и читала какую-то книгу в синем переплете. Название я так и не понял: не смотря на то, что на французском я худо-бедно объяснялся, чтение мне было совсем неподвластно.

Дверь закрыта, у нее стою я и мысленно собираюсь с силами. Пока сил хватило только на:

— Э, добрый вечер, — короче, сегодня я определенно в ударе.

— Привет, — подняла на меня глаза Флер и отложила книгу. А взгляд… Уникальная смесь — вроде как и рада, но вроде как и злится. Взрывной кокотейль, однако…

— В общем, Флер, — и что сказать? Сразу видно профессионального говоруна. Хотя скорее не видно. Ладно, я мужик или где? — Я к тебе, собственно, по делу, — бровки вейлы очаровательно приподнялись вверх. — У меня специальное задание: дискредитировать сильный пол Великобритании в глазах слабого пола Франции. Именно поэтому я сейчас всего несколькими фразами ярко покажу весь мужской инфантилизм, идиотизм, непредусмотрительность и неуверенность. Собственно, я абсолютно уверен в своей привлекательности и в твоем отношении ко мне, из-за чего говорю следующее. Во-первых, прости, что без цветов, шампани и серенад. Во-вторых, ты мне очень нравишься, и я бы хотел, э, встречаться с тобой. Ну, встречаться, — до чего же глупым кажется определение! — И в-третьих, я все же промолчу о том, что при мысли об отказе ассоциативная цепочка приводит меня к прыжку с Астрономической башни без парашюта, батута внизу, волшебной палочки и метлы, — «но со страховкой…». Флер уже довольно улыбалась, но некая мстительность в задержке ответа отлично просматривалась.

— А почему без цветов? — плаксивый голос абсолютно не соответствовал выражению лица.

— Я постеснялся обдирать Хагридовы сорняки, а орхидеи из волшебства — слишком тривиально. И вообще, в ближайшее время я обязательно нарою тебе шикарнейший букет. Обещаю без корней и земли!

— А шампанское?

— Не продали, — я развел руками и виновато улыбнулся. — Да и вообще, — я понизил голос до трагического шепота, — детский алкоголизм — катастрофичен.

— А серенады?

— Увы, оркестр мимо не пробегал, а я не решился разрушать этот прекрасный вечер своим голосом. Скажем так, у меня пения в обязательных науках не было… И я, конечно же, не собираюсь торопить тебя с ответом, но что скажешь? — я невинно похлопал глазками.

* * *

В медпункт я возвратился вовремя. Кажется, мадам Помфри мне что-то говорила, но посмотрела на мое счастливое лицо и махнула рукой.

Ночь прошла под эгидой «Землю — крестьянам, власть — юристам, Мэтта Снейпа — народу!».

Для начала меня навестили Роджер Дэвис одна штука и близнец Уизли два штука. Они дополнили рассказ моих однокурсников о событиях в Хогвартсе, похвастались парочкой новых изобретений, гениально продуманных и сделанных буквально на коленке в кратком перерыве в вынужденном творческом провале. Кроме всего, ребята выразили благодарность большому синонимическому словарю за «хохмогонов». Мы пообщались, кратко обсудили процесс коррекции Карты Мародеров, на чем и расстались. Я упал на подушке в частично успешной попытке снова заснуть. Успешной — потому что получилось, частично — потому что меня снова разбудили.

— Гарри, какого хрена? — приветливо долбанул подушкой брата я.

— Тихо, Мэтт! Рон с Гермионой, конечно, стоят на шухере, но мало ли что? — фига себе словечки у моего брата! Найду того, кто обучил — по ушам надаю! Стоп!

— Рон и Гермиона?! — оказывается, шепот прекрасно предает интонацию.

— Ну да, — Гарри чуть удивленно пожимает плечами.

— А, ладно, — я мотаю головой в тщетной попытке избавится от глюков. Поттер не пропадает, следовательно, он настоящий. — Хорошо. Зачем пришел?

— Удостовериться, что с тобой все в порядке. Ну и спросить, — Поттер замялся. — А куда ты пропал?

— Меня захватили спецслужбы. Из-за того, что я обладаю невероятными знаниями. Из будущего. Гарри, — шепотом взвыл я, драматично выпучив глаза и ухватив братишку за воротник. — Гарри, я из другого мира!

— Не хочешь говорить, так и скажи! — обиженно пробурчал Гарри, освобождаясь из моего захвата. Отошел на пару шагов, как-то странно скривился, нахмурился и выдал что-то, похожее на «Шшхыы!». Пошипел типа. Вампир, ага. Или кошатина ходячая. Это я еще не вспоминаю о крайней логичности его заявления.

— Лады, — я все же согласился. — А, эмхм, Рон и Гермиона?.. — Гарри подозрительно на меня посмотрел.

— А?.. Ну-у, мы же друзья и все такое?

— Какое все?.. — теперь на брата подозрительно смотрел уже я.

— Ну, мы же Золотая троица. Приходится сосуществовать. А сосуществовать лучше при взаимовыгодных отношениях. Ну, это если прагматичным языком, — майн Готт, кто выпил оборотное с волосом Поттера?! — А если честно, дружба — это когда принимаешь до конца все достоинства и недостатки друга, помогаешь в любой ситуации…

— Так, все, хватит, глупей обратно! — Гарри улыбнулся и замолчал, подняв руки — Ты знаешь, что после перенесенного мною во время вынужденного променада мне противопоказаны стрессы? Умные тезисы в твоем исполнении рушат мой внутренний мир и вызывают чувство глубочайшего когнитивного диссонанса! Глупей обратно, я сказал! — Гарри на секунду довольно улыбнулся, после произнес возмущенным шепотом:

— Ах ты, подлый слизеринец!.. — и запнулся. Секунд через тридцать он перевел на меня ошарашенный взгляд (я едва успел состроить настороженно-недоуменное выражение лица) и спросил: — Что это было? Мэтт, ты тоже это слышал? — а глаза как у самого искреннего героя аниме. Вечный хай на голове органично вписывается в картину.

— Слышал что? — главное — прикинуться валенком.

— Шипящий голос… — не сводя с меня пораженного взгляда Гарри процитировал: — Голос сказал: «Зараза! Неугомоныш! Я волновалась! Чтоб на неделе обязательно зашел, мы не закончили! В порталы не прыгать! И чтоб не смел употреблять алкоголь! О, падение нравов! О, детский алкоголизм! Скоро тридцатник, а ведешь себя, как тело!», — ну да, я тоже это слышал. Здравствуй, брат, ты тоже змееуст!

-Э, Гарри, может, позвать мадам Помфри? — и главное — озабоченный вид. Брат отрицательно машет головой, но потихоньку сдувается. — А ты не мог на втором испытании головой удариться, да так, что только сейчас все проявилось? Нет? А ты давно спал? Ничего стремного не кушал? Заклинаний подозрительных не ловил? — к моему удивлению, Поттер смутился и пробормотал что-то вроде «На ЗОТИ Петрификус от Лонгботтома». Невилл растет над собой, я смотрю… Тем временем Гарри вскинулся и упрямо сказал:

— Но я слышал!

— Нет проблем! — я кивнул с самыми честными глазами. — Я тоже слышал. И вообще я — Наследник Слизерина, знаешь ли, стал им пару дней назад. А это всего лишь проползала моя знакомая василиска, она алкоголененавистница.

— Почему — василиска? — ошарашено спрашивает Гарри.

— Ну род-то в говорке женский. Хотя ты прав. Это василиск-трансвестит… — Гарри возмущенно на меня посмотрел и пробормотал что-то нелицеприятное о слизеринцах, которые вечно измываются над кроткими, честными, доверчивыми и излишне заботливыми гриффиндорцами.

Ох, сколько раз замечал — если говорить правду с самым честным видом и самым искренним голосом — никто не верит. Добавить чуть-чуть шутки или лжи — вообще рассказ не воспримут. Я та-акой умный…

На этом мы с Поттером расстались. Я не удержался и попросил Гарри еще раз подумать о тех, кому он доверяет, на что Поттер пожал плечами.

Проснулся в следующий раз я уже утром. Чувствовал себя абсолютно вялым и невыспавшимся, кроме всего, колоссально голодным. Выписался у мадам Помфри и пошел к пункту выдачи еды — прямиком на кухню, то есть. Там меня накормили, точнее, перекормили до состояния полного живота с плотной утрамбовкой продуктов.

Пока я прогулочным шагом, любуясь на попадающиеся портреты и пейзажи в окне, дотопал до своей комнаты, где взял сумку и учебники, и до нужной аудитории, первый урок благополучно закончился. Впрочем, я немного упустил — История Магии, как-никак. Мне ничего не сказали.

А вот второй парой шло мое нежно любимое, холеное и взлелеянное ЗОТИ в связке с Грюмом. Злобствующий ветеран обрадовался мне как родному, до крайности вежливо осведомился о моем самочувствии, узнав о приличном состоянии оного, пришел в неописуемый восторг и объявил практический зачет. Как по мановению волшебной палочки (впрочем, без «как») класс преобразился в уже знакомую нам постапокалиптическую комнатку. Кучи на этот раз были больше, как по количеству, так и по размеру. Уже почти родного и привычного постамента с недочайником, который изображал кубок, не было. Когда вопросительные взгляды всех студентов скрестились на преподавателе, Грюм с безмятежной улыбкой объявил задание — все против него, кто продержится больше всех — плюс балл на итоговом экзамене, кто продержится больше десяти минут — с натяжкой «П», ну а дальше — по шкале в порядке убывания. Впрочем, как заметил Грюм, действия тоже имеют значение. Всем десять минут на подготовку, кто не спрятался…

Засим Грюм вышел. Теперь взгляды студентов скрестились на мне. Нет, ну ладно Малфой, Забини и Гринграсс, эти-то чего?

Ладно, думаем о задании. Грюм с волшебным глазом видит сквозь предметы, а поствоенным чутьем вполне может распознать и усмотреть магическую защиту, ибо, согласно закону Прента, любая магическая защита создает мельчайшую рябь воздуха. Наш постоянно бдительный со своим окуляром-мутантом заметит. Грустно…

Хотя… Нет, все не настолько катастрофично. Кажется, магические глаза в условно твердой среде не видят дальше, чем на метр. Я оптимистично окинул взглядом кучи хлама вокруг и дал вводную:

— Залезаем, закапываемся, прячемся, не высовываемся. Всем все ясно? — нестройное «Ага» было произнесено явно не четырьмя голосами. Чуть погодя я в этом убедился — все студенты забирались на облюбованные кучи и действовали так, как я сказал. Мило.

Лично мы успели за отведенный срок освободить неровный круг диаметром метра в два, создав в куче небольшой котлованчик глубиной в полтора метра. Снизу не очень заметно, я проверял.

Громко каркнула ворона — условный сигнал — и зашел Грюм. В это время мы, в тесноте, да не в обиде, накладывали всевозможные защиты на наше обиталище, невербально — я — и еле слышным шепотом — остальные. Я мучительно сомневался — в нагромождении хлама вокруг нас больше метра или нет?

Грюм прогулочным шагом ходил по лабиринту. На третьей минуте у кого-то не выдержали нервы, и в учителя полетела ножка от стула и Ступефай. Грюм от ножки увернулся, на заклятье поставил щит, а особо нервного отправил отдыхать на куче хлама. Ну, как нам позже рассказали. За следующие пять минуть последовательно запалились все, кто имел заграждение уже метра или оставил себе смотровую дырочку. Таких оказалось большинство. Один из вынесенных проорал гениальную фразу: «Ребята, Грюм вроде что-то заподозрил». После поверхностного скана, на который некоторые не словились, и мы в том числе, Грюм начал разносить верхушки куч хлама. Но осторожно, чтобы не повредить необратимо засевших в засаде «партизан». Таким макаром он вышел на Золотую троицу. Через тридцать секунд троица прилегла отдохнуть, а Грюм продолжил поиск. На наручных часах моей группы (оказались у всех, один я куцый) текла тринадцатая минута, когда я почувствовал неладное. Хлопнул по плечу Гринграсс со словами «Сержант, вали и остальных уведи» и выпрыгнул сам. Интуиция меня не подвела — Грюм как раз нацелился на нашу лежку.

Практически сразу в меня полетел Экспеллиармус. Меня спасло то, что я споткнулся.

Я кубарем покатился вниз по совершенно непередаваемой траектории, натыкаясь на разные предметы и получая синяки. Оказавшись внизу, я понял, что все, что ни делается — все к лучшему. Траектория была непредсказуемой не только для меня, о чем свидетельствовали небольшие ямки от оглушалок в самых неожиданных местах. Рассуждая об этом, я увернулся от еще одного Экспеллиармуса и ответил опасным заклятием — Риктусемпрой.

«Выбывшие» с интересом наблюдали, как мы с Грюмом с самыми серьезными лицами старательно уворачиваемся от лучей Риктусемпры, Ступефая, Таранталлегры, Экспеллиармуса и Петрификус Тоталуса. Дальше этого арсенала никто из нас на заходил. Ну разве что мы еще азартно левитировали друг в друга и друг на друга окружающий хлам.

Закончилась дуэль импровизированной ничьей (с небольшим ехидным и самодовольным перевесом в мою пользу) — мы достали друг друга Экспеллиармусом и хламом — Грюм меня цветочным горшком в левое плечо, я Грюма ножкой стула в правую ягодичную мышцу (хо-хо!).

Ну а после практики по уже сложившейся традиции Грюм с недовольным лицом выставил мне, моей группе и остальным, кто продержался дольше меня «П», плюс распределил отметки между остальными. Первому, который особо нервный, досталось «С» и нагоняй от Грюма за демаскировку без особой на то надобности.

Потом был обед, которым я благородно пожертвовал во имя своей фигуры, чести и любви. Короче, так как я все равно кушать не хотел, я спустился в Тайную комнату. Там долго извинялся перед василиской, выяснил, где в апартаментах Слизерина личные теплицы и слезно умолил Аялиссу провести меня туда.

У Слизерина действительно оказался личный ингредиентник. Шикарное помещение, где вместо пола — сырая земля, а в роли предметов освещения выступают кристаллы Марка.

Кристаллы Марка (изобретатель Марк Какой-то там, люди запомнили только имя мага) — своеобразный заменитель солнца и регулятор погоды, предназначенный для подземных теплиц. Неведомо, каким образом, но эти кристаллы связывались с поверхностью и полностью копировали тамошние показатели окружающей среды. Вот и сейчас на грядках Основателя таяли редкие кучки снега, царила умеренная прохлада, было очень светло и дул легкий ветерок.

Стоит ли говорить, что такие кристаллы редки, воспроизведению ныне не поддаются и очень, очень, очень ценятся? А здесь их много… Я — Наследник Слизерина. Плевать на библиотеку, я теперь и так мультимиллиардер! Но — скромный.

За растениями ухаживали все те же немые эльфы. К моей радости, здесь оказались и цветы. Я решил, что рвать их не эстетично, и наколдовал себе секатор. Ну, как наколдовал…

Уже через полчаса Аялисса только конвульсивно дергала хвостом, уже не в силах смеяться. Ну а я что? Я видел секатор в последний раз много лет назад! Ну, непохоже. Ну, не срезает. Ну, не секатор. Ну и что?! Нет, чтобы помочь, так василиска над каждым новым вариантом смеется. И вообще, я не профессиональный садовник!

В итоге цветов мне нарезали все те же домовики. Отдавали мне букет с подозрительно невозмутимыми лицами. Ну-ну, я сделаю вид, что не заметил, как они в беззвучной истерике катались по полу, глядя на мои секаторы!

Обед уже кончался, когда я торжественно протопал в зал и вручил Флер чуть помятый букет свежесрезанных цветов. Без корней и земли. Мэтт Снейп сказал — Мэтт Снейп сделал!

Дальнейшие уроки прошли обыденно и без эксцессов. После них меня известили, что через пятнадцать минут мы портключем направимся домой. Я экстренно переоделся и призвал одного из домовиков Аялиссы, который в темпе срезал мне огромный букет ромашек для мамы. Отчим осведомился, откуда букет, я честно ответил, что домовиков попросил.

Мама в равной степени обрадовалась отчиму и букету, а от меня вообще не отходила ни на шаг. Ужин прошел замечательно, меня даже ни разу не поругали за отсутствие. И вот, когда я уже решил, что пронесло, мы прошли в гостиную и отчим начал:

— Мэтью, сынок, а расскажи-ка, где ты был? — так, что сказать, что сказать? — Хотя немного не так: скажи, каким образом ты вывалился через Арку Смерти в Отдел Тайн? — ОМГ…

Тем временем лица мамы и отчима отображали живейший и добрейший интерес.

— Э, — опять же, по сложившейся традиции, начал я.

— Если хочешь, — мягко улыбнулся отчим, — твой рассказ начну я, — попробовал бы я возразить! Абсолютно безмятежные лица родителей, полные доверия, ласки и нежности, отчего-то отбивают всякое желание перечить. — После гулянки в честь победы тебя понесло в лес, где ты долго ходил по самым неожиданным траекториям и смертельно оскорбил одну несчастную белочку, вплоть до слабо оформившихся мыслей о кровной мести в ее пушистой голове, — мама закатила глаза, отчим чуть смутился: — Впрочем, я отвлекся. Из леса ты потопал в Хогсмит, где взломал дверь в «Сладкое королевство» (кстати, как?!) и прошел по тайному ходу в Хогвартс, где твой след обрывается. Ты пропадаешь неизвестно где, на уши поставлены все доступные мне и твоей маме люди, и вот, в понедельник утром неожиданно приходит сообщение о неком юноше, предположительно — из другого мира, предположительно — русском. Самое удивительное, что пришелец как две капли воды походит на искомого нами Мэтта Снейпа. Самое удивительное, что не совпадает отпечатки ауры и закрепленной за тобой палочки, зато, как выяснилось при повторной проверке, все немагические данные типа медкарты или там отпечатков пальцев — откуда?! — один в один. Сынок, мы искренне уважаем твои секреты и личную жизнь, но все же некоторые твои странности нас настораживают. К примеру, твое неожиданное умение колдовать невербально, или взламывать двери… Кроме всего, ни один аналитик не смог опознать применяемые тобой чары. Кроме всего, — лицо отчима на секунду сделалось несколько жестким, — господа Невыразимцы слезно умоляют тебя о прощении и искренне раскаиваются в своем плохом поведении. Господа ученые из Отдела Тайн не менее слезно просят тебя предоставить информацию о точке перехода в Арку Смерти, а то они себе все халаты уже сгрызли, выдвигая гипотезы.

— А теперь нам бы хотелось услышать твою версию событий. И кстати, Мэтт, если у тебя есть еще какие-то секреты из разряда «У меня аллергия на тюльпаны» или, к примеру, «Как меня раздражают эти жалкие людишки», будь добр, уведоми нас об этом, ладно? — гармонично завершила рассказ Снейпа мама.

Массированная атака лучниками и пехотой с флангов, в авангард бьет многочисленная тяжелая кавалерия, сзади подошли пять дополнительных полков. Я полностью деморализован и разбит наголову, оба вражеских полководца с вежливейшими и милейшими улыбками ожидают белый флаг… В смысле, мама с отчимом активно выказывают интерес в отношении моего рассказа.

— Э-эм… ну-у…

— Если позволишь, Мэтью, я прерву твой увлекательнейший рассказ, — с невинной улыбкой возвестила мама. Щелчок пальцами, и на столе появляется поднос с тремя стаканами воды на нем. — Сегодня — один из тех замечательных дней, когда вся семья наконец воссоединяется в полной мере, — ничего не понимаю!

— Мэтью Дэниэл Снейп, добро пожаловать в касту людей, которые лгут не только по нужде, а и просто из любви к искусству! — торжественно провозгласил отчим. Я что, сплю?!

— За последнее время у нас к тебе, сын, накопилось много вопросов. В их числе удивление твоим знаниям в области юриспунденции; твои неожиданные успехи в учебе и в спорте…

— Пойми нас правильно — мы всему этому безусловно рады, но такие сюрпризы на пустом месте несколько настораживают… — это новая методика допроса, да? Не давать слова подозреваемому, чтобы он, в конце концов, не вытерпел и сам все выболтал?

— Кроме всего, я не сомневаюсь, что тебе так же интересны некоторые аспекты нашей жизни, — в этот момент мама показала мне обложку книги, лежавшей на кресле, — это оказалась психорсенсорика из библиотеки Крестона, — а отчим многозначительно поправил рукав. — Чтобы счастье было полным и неоспоримым, предлагаю поднять эти стаканы с веритасерумом… за семью! — заметив мои квадратные глаза, отчим уточнил:

— Тут две капли, чтобы исключить возможность лжи, — не особо помогло, если честно, но я все равно выпил. Ну ничего ж себе порядочки у нас в семье, оказывается!

— Как глава семьи, — мы с отчимом сделали вид, что не заметили тактичной улыбки мамы, — начну я. Итак, я — Северус Тобиас Снейп, ныне Лорд рода Принцев. Кроме всего, я являюсь выпускником Английского Университета Зельеварения, учителем означенного предмета в Хогвартсе и членом Темного ордена. Темный орден — организация, выступающая в поддержку Лорда Волдеморта, либо же Томаса Реддла, — официальное представление. Имя, титул, учебное заведение, давшее путевку в жизнь, статус (работа), дополнительный статус (если есть). Это, значит, для меня уточнили. «ОГО!», однако.

— Я — Лилиан Элизабет Снейп, Леди рода Принцев. Кроме всего, я являюсь выпускником Крестонской Академии, окончила курсы медсестер. Работаю в больнице Святого Мунго, не являюсь членом каких-либо сообществ.

— Я — Мэтью Дэниэл Снейп, ммм, наследник рода Принцев, — кажется, на меня при усыновлении еще и обряд крови провели. — Учусь в Хогвартсе, нигде не состою, не был, не привлекался, — скомкано закончил я.

И далее следовал интересный диалог. Мама с отчимом активно обсуждали сложившуюся ситуацию; отчимом было вынесено предложение всей семьей передислоцироваться в Принц-мэнор, где нам стопроцентно ничего не грозит; — возражений нет? Возражений не было, — далее мама предложила мне пойти после пятого курса в лицей при Крестонской Академии, если я так хочу туда поступить. Для детей «своих» там серьезнейшая система блата, оказывается…

Наконец, я не выдержал:

— Почему вы ничего не спрашиваете про то, где я был? Вы сами говорили про кучу моих странностей, но, тем не менее, даже не пытаетесь ничего узнать…

— Мэтт, милый, — мама нежно мне улыбнулась. — В этой семье тебе никогда не будут выворачивать душу наизнанку. Ты говоришь только то, что хочешь или считаешь нужным сказать, — не более, но и не менее. Если ты считаешь, что нам с Северусом нужно знать еще что-то о тебе или узнать детали твоей… прогулки, то мы внимательно тебя слушаем. Если нет — насиловать тебя никто не собирается.

Слишком много информации, для меня слишком много информации на сегодня! Мама — из Крестона, мы все же принадлежим роду Принцев и даже более того — занимаем ключевые позиции в нем (надо хоть со своей нынешней родословной уточнить), интересные традиции моей семьи…

«Полным и неоспоримым!..» Две капли — не подчиняют сознание волшебника, но убивают всякое желание говорить неправду. Остается, правда, широчайший простор для недоговорок и умалчивания, чем я и воспользовался для сохранения своей тайны. Но… зачем?

Собственно, передо мной сидят самые близкие, в общем-то, мне люди, к тому же с очень неплохими возможностями. Еще и без судимостей, что в купе с известными мне кусками их биографий означает вовсе не непогрешимость, а изворотливость и умение постоять за себя. Покажите мне пальцем на того, кто в безликой толпе частично обаранившихся сможет выпотрошить мозг выпускнице Крестона или лучшему… ну, одному из лучших легилиментов Великобритании (на досуге наверняка тренируемому вышеозначенной выпускницей).

Что лучше — добрый союзник или настоящая семья? По идее — второе. Привычнее — первое. Трудно, честно говоря, после тридцати лет сиротства вдруг проснуться, имея живую маму и благополучно похороненного учителя, который здесь — вот незадача! — вообще мне отчим.

Но я отвлекся. Надо будет как-нибудь обязательно разъяснить им всю ситуацию с моими проблемами в хитром предмете «Этика и психология семейной жизни». И вообще с проблемами с жизнью в семье.

Черт, опять не в ту степь! Так, рубим резко и сплеча:

— Я… — а вот первые слова даются трудно. Ну конечно, ведь хрупкая препона тайны исчезает из моей души, обозначая тем самым абсолютную интеграцию двух моих жизней… тьфу! Это ж надо такое подумать! Однако, на высокий слог меня потянуло — сильно, видать, нервничаю. Ну ничего, в крайнем случае есть заклятье забвения… Угу, в крайне удачном крайнем случае — если вдруг у мамы и отчима вдруг случится одновременный приступ идиотизма, ибо даже самый плохонький псионик никогда не снимет защиту со своего разума. Ну плоский же круглый кусок печеного теста, что ж меня так заносит-то?! Тем временем родители терпеливо на меня смотрели. — Я — Гарри Джеймс Поттер, наследник рода Поттеров, — Лордом в родном мире я, кстати, так не и стал. Сначала не до того было, а потом та-ак лениво!.. Да, да, да, я — очень непрокий наследник. Я сам в курсе. — Кроме всего, я являюсь выпускником Эквайтского Института, являюсь квалифицированным адвокатом, качество которого доказано временем, — н-да, сказанул я, конечно… Ну, и что еще добавить? — С тысяча девятьсот девяносто шестого по девяносто седьмой год состоял в Ордене Феникса. Кавалер Ордена Мерлина первой степени, — да-да-да, я таки выцарапал у Министерства эту хилую медальку! Они еще давать не хотели, скряги… — Сейчас нахожусь в бессрочном отпуске, — крайне тактичное выбрали аристократы обозначение безработицы. — В безраздельном владении недвижимого имущества не имею. Есть пара личных сейфов, — по наследству от прапрадеда, — и целый ворох дурных привычек типа курения, — видя, мягко говоря, не совсем спокойные лица родителей, добавил контрольный выстрел: — Я из другого мира, — и сейчас подрабатываю Капитаном Очевидность. Судя по лицам моей «благодарной аудитории», до этого вывода они уже дошли сами.

Северус Снейп

Собственно, небесным откровением признание Мэтта не стало. Мы даже могли назвать точную дату его появления у нас — пресловутое четырнадцатое июля прошедшего года. Еще тогда настораживало его пробивающееся сквозь все напускные эмоции удивление и недоверие. В один момент полностью изменившаяся моторика тоже не могла не насторожить.

Но это сейчас, после нескольких дней просмотра воспоминаний, мы с Лили с умным видом переглядываемся под напряженным взглядом Мэтта. Да, Мэтта — что бы там не случилось, он все равно наш сын.

Конечно, я никогда не скажу этого Лили, но сей… переселенец мне нравится куда больше, чем исходная версия Мэтта. Как это ни прискорбно, но оригинального Мэтью милосерднее было убить, — как для него, так и для окружающих.

Собственно говоря, мы с этой мыслью смирились недавно, когда во время пропажи Мэтта прозвучала фраза «Да плевать мне, кто он, лишь бы с ним все было в порядке!». К тому же версия была о том, что в одном теле с Мэттом поселился добрый адекватный дух.

Что подтвердили результаты анализа ауры от Невыразимцев. В смысле, про духа. Про характер мы сами додумали.

Хотя на самом деле это звучит убийственно.

Все же Лили нарушила молчание:

— И-и?.. — причудливо смешанные в одном звуке недоумение, осторожность, удивление, ободряющие интонации... А у меня так не получается. А жаль.

Мэтт в недоумении развел руками : мол, что «И-и?».

— Ну, давай по пунктам, — сориентировалась моя жена. Женщины… они вообще на удивление шустро приспосабливаются к любой ситуации. — Первый вопрос: где собственно Мэтт?

— Понятия не имею, — честно признался… ну и как его называть? — В этом теле его нет. Здесь я один с моей шизофренией, но она — вполне узнаваема и, к тому же, уже лет пять как беззаботно дрыхнет…

— А как ты в это тело попал? — как-то его объяснение негативного впечатления не произвело.

— Боги закинули. После смерти.

Сомнений в его словах не возникло — Мэтт никогда фантазером не был, галлюциногенов не принимал (уж я-то во время лечения заметил бы!), а веритасерум — такая штука, что даже темные заклинания не помогут.

Самое смешное, что разумом мы с Лили вроде как понимаем — человек из другого мира. Но сердце перекрывает все аргументы и факты простой, в сущности, фразой: «Ну, добавилось прошлого у мальчика. Не сын он теперь, что ли?». Иными словами, моральные терзания по поводу внезапного исчезновения настоящего Мэтта малость не пришли.

— Ну допустим, — задумчиво кивнула моя любимая жена. — И сколько тебе лет? — о-о, сейчас начнется! Мы перешли от преамбулы к основной части допроса. Великовозрастный сынок планомерно объяснит все детали своего прошлого маме с папой… Причем, судя по лицу сынка, без особого сопротивления. Вся поза так и говорит: «сам ничего не скажу, но на вопросы отвечу».

— Тридцать.

— Мм, был женат? — ну, кто о чем…

— Нет, холост.

— А что послужило причиной выбора твоей профессии? — честно, я не понимаю логики или схемы, по которой Лили задает вопросы!

— Один случай из жизни.

— Какой?

— Пришлось много говорить, чтобы не посадили меня и моих внезапно обретенных друзей… — Мэтт явно жалеет об этом ответе.

— Посадили?! А где была я? Где был Северус?

— Ну-у, отец меня морально поддерживал, а ты в это время… э… хм… не могла прийти.

Мэтт Снейп (то есть Я)

Отчего-то мне совсем не хотелось говорить о том, что они оба как бы мертвы. Собственно, меня безмерно порадовала на удивление довольно спокойная реакция родителей на мое заявление. Будто бы особо ничего и не изменилось. Будто бы я все равно их сын и не избавлюсь от них никаким способом… Шучу.

— А почему? — продолжала мама, пока отчим отстраненно рассматривал потолок.

— Ну, тебя бы не пустили, если бы ты пришла… — угу, в Министерстве не жалуют привидений и тем более крайне неприветливо относятся к зомби и другого рода умертвиям.

— Ты юлишь, — мама замолчала, задумавшись. — На момент твоего переноса я умерла, верно?

— Да.

— Когда это случилось? — а почему бы нам не поговорить о моем лицее?

— Э-э… ну, когда мне было полтора года. Почти. То есть, это, кажется, была круглая дата. Да, ровно год и три месяца. На Хэллоуин. На Самайн. Кому как удобней.

— И ты жил с Северусом?

— Давайте я лучше воспоминания кину?

Отчим окинул меня задумчивым взглядом и кивнул. Мама смотрела в стену и явно думала о чем-то своем.

— Сейчас я принесу Омут Памяти, — ну ничего себе у нас дома артефактики хранятся!

Северус Снейп

Мы сидели в молчании, пока Мэтт кидал в Омут воспоминания. По прошествии получаса он сделал приглашающий жест рукой и ушел на кухню. Что же там за воспоминания?

И где он жил? С Джеймсом?

И почему его пытались посадить?

И как погибла Лили?

Судя по всему, нас мучили схожие вопросы. Мы с женой переглянулись и опустили лица в Омут.

Эпизод из дошкольной жизни. Н-да, теперь понятно, где и как он жил.

Письмо из Хогвартса, прогулка по Косому переулку, разговор с Хагридом. Зачем Волдеморт убил Поттеров?

Распределение, первый урок зельеварения. Глядя на хлипкого мальчонку, гневно сверкающего глазами, и самодовольного себя за учительским столом, я почувствовал, что краснею.

Драка с троллем. Бред. Особенно — последовавшая «награда» в баллах.

Сдача дракона, прогулка по Запретному лесу. Что за интересный способ наказания?

Финал первого курса: поход за философским камнем. Три первокурсника прошли всю защиту. От темного мага. Идиотизм.

Полет на фордике в начале второго курса. Убил бы рационализатора Уизли!

Хэллоуин. О да, второкусники виноваты! Проверить палочки и посмотреть аурический след по замку — теперь неподъемная задача?

Краткая серия с показами жертв. Поход к Арагогу. Это называется «хроническое отсутствие мозгов».

Битва с василиском. Шляпа, феникс и меч. А куда делся взвод авроров?

Третий курс. Вздутие тетушки. Вся суровая правда о Сириусе Блэке. Дементоры. В школе. Казнить директора.

Финал третьего курса — заварушка на озере. Казнить директора. Блэка обратно в Азкабан. Люпину пинок под зад и подарить напоминалку. Или органайзер. Приключенцев-рецидивистов выпороть.

Четвертый курс. Турнир Трех Волшебников. Мэтт снова в Чемпионах. Мило.

Трагичная концовка в виде смерти Диггори. Кубок — портал. Живой Крауч-младший. Воскресить и еще раз казнить директора. Дважды — и за чемпионство тоже. Обоих Краучей в ссылку. В Азкабан.

Пятый курс. Амбридж. Кровавое Перо. Еще раз казнить директора. Амбридж — в Азкабан.

Уроки защиты разума. Казнить меня и директора.

Финал пятого курса, битва в Министерстве. Казнить директора. Министра под Круцио. Мне — подзатыльник. Надо было успокоить ребенка. А Блэк лучше бы и не выходил из Азкабана.

Шестой курс. Выпороть Малфоя. Смерть Дамблдора. Так ему и надо. Кстати, были у меня такие мыслишки, были…

Седьмой курс. Походная жизнь. Крестражи Лорда. На черта?!

Могилы родителей. Однако.

Смерть Волдеморта. Так ему и надо.

Судебный процесс. Черт, директор жив. Опять казнить его. И Уизли. И Грейнджер. И Амбридж.

Возлияния с бывшими врагами. Вот-вот, приведите его в порядок.

Обучение и пересдача ЖАБА. Правильно, нечего «Троллями» сверкать.

Университет. Что-то знакома мне его преподавательница по праву! Точно, она не так давно надавала метафорических люлей Министерству за аристократию.

Выпуск. С отличием. Сын, я тобой горжусь.

Похороны Дамблдора. После просмотренного — прям бальзам на сердце!

Мои похороны. Мои похороны?!

Все.

Это сейчас я так сухо описываю. Тогда эмоции бурлили вулканом.

Мэтт Снейп (то есть Я)

Примерно два часа родители смотрели мои воспоминания. Это с учетом ужимки времени в Омуте.

Воспоминания закончились. Мама выпрямилась, подняла руки, будто сдаваясь, и замерла в такой позе на пару минут. После чего резко хлопнула в ладоши и возвестила:

— Так. Сейчас у меня цензурных слов нет. Поговорим утром, — и удалилась в неизвестном мне направлении. Просто исчезла. Подозреваю, что в этом замешан портал.

Отчим минут пять глубокомысленно смотрел на место, где стояла мама, затем показал на меня пальцем и известил:

— Ты. Завтра в школу не идешь, — и аппарировал. Зашибись. Поговорили.

Ну а что мне делать?

Пошел я спать.

— Дорогой, пора вставать! Одевайся, умывайся и завтракать! — пропела мама, заглянув ко мне в комнату. Эм, я до сих пор сплю?

Я осторожно выглянул из комнаты. Мама уже хлопотала на кухне, отчим сидел за столом и читал газету. Может, я перенесся во времени?

Одевшись и приведя себя в порядок, я спустился в кухню. Во времени я не перенесся, — газета была сегодняшняя. В смысле, датированная числом, которое сегодня должно быть.

Я молча сел за стол, мама поставила передо мной тарелку с яичницей и беконом.

— Приятного аппетита, — показал знание этикета я. Мне так же культурно ответили. Итак, замечательный завтрак…

— Но все-таки остался нерассказанным один момент. Где ты был? — да, мама, очень вовремя. Я поперхнулся беконом.

— Доем? — жалобно спросил я. Родители синхронно улыбнулись и так же синхронно кивнули. Без обид, но иногда мне кажется, что я живу в сумасшедшем доме. И я не всегда примеряю на себя роль пациента!

Мы снова прошли в гостиную, где я плюхнулся в кресло, а родители чинно расселись на диванчике.

— Дело в том, что я, как вы уже знаете, змееуст, и, в силу неких обстоятельств, был осведомлен о месторасположении Тайной комнаты. В дальнейшем я буду более корректно именовать это место Палатами Слизерина…

— Стоп! Только не говори, что тебе на пьяную голову пришла гениальная мысль заменить змею василиском?! — так, интуиция у меня от мамы… Она, видимо, по моему выражению лица узнала ответ. — Нет слов. Просто нет слов. Василиск — это гигантская змея с большими клыками и непробиваемой чешуей! Это я еще не вспоминаю об окаменяющем взгляде… А если бы он был голодным?

— Она. И она была голодной, — я вовремя заметил выражения лиц родителей и торопливо добавил: — Но я дал ей желудь!..

— Злостно отобранный перед этим у белочки, — серьезно кивнул отчим.

— Знаешь, если бы мы не говорили о реально опасных вещах, я бы уже смеялась, — известила меня мама.

— Да Аялисса нормальная! Она добрая! — ну толстая северная лисица, неужели в это трудно поверить?

— Мы говорим все еще о василиске? — с невинным лицом уточнил отчим.

— Так, на время закрыли тему. У меня осталось слишком мало серьезности для дальнейшего обсуждения василиска в том свете, который усиленно льет Мэтт. Допустим. Добрая, вежливая и удовлетворилась желудем на завтрак, обед и ужин. К Невыразимцам ты попал в субботу. Всю пятницу ты провел в Палатах? Что еще с тобой случилось? Ты оказался Наследником Слизерина и василиска показывала тебе твои новые владения? — это уже не интуиция. Может, позвать маму вместо Трелони? Тем временем мама, глядя на мою виноватую мордаху, подняла руку, призывая к молчанию, и подозрительно спросила:

— Дай угадаю. Я права? — я многозначительно произнес «Ну-у» и пожал плечами. Мама устало откинулась на спинку дивана и спокойным голосом произнесла: — Да, у меня абсолютно обычный сын. Всего лишь пришелец из другого мира и Наследник Слизерина. Мелочи. У всех бывает. Мэтью, у тебя есть еще что-то, что ты хочешь нам сказать? Может, ты у нас третий ферзь, — наряду с Дамблдором и Риддлом, — в борьбе за власть в нашем регионе? — кхм…

— Эм, вообще-то я хотел добавить, что теперь встречаюсь с Флер Делакур, — дипломатично заметил я. Далее отчим прочел короткую лекцию на тему «Кто такая Флер Делакур», где упоминалось о ее родичах, в частности — о родителях и их должностях; после Снейп поднапрягся и наколдовал трехмерную иллюзию Флер. Увидев Флер в платье со Святочного бала, я понял, что ужасно по ней соскучился. Эх…

Мой выбор был полностью одобрен обоими родителями. Ну, радует…

Страсти успокоились, родители вроде тоже. Прошла команда собрать вещи для передислокации в Принц-мэнор, когда я решил разрушить атмосферу недосказанности, царившую у меня в душе:

— Эм, родители, я что еще хотел сказать… Четвертый, — насладившись в полной мере недоуменными взглядами, дополнил: — Ферзей, как выразилась мама, в нашем регионе теперь четыре, — и я с чувством выполненного долга унесся собирать вещи. Но мое счастье было неполным, ибо вещи собрались всего за полчаса. Магия, что поделаешь…

В пункте отправки меня уже ждали. Уже привычная мне аудитория из родителей вещала елейным голоском мамы:

— Так что ты там говорил про ферзей, не уточнишь? — я со вздохом поставил сумку на пол, уселся в кресло и начал:

— Скажу так, как понял сам. Преамбула: дело в том, что в каждом как минимум европейском регионе для нормального действия существуют как бы действующая власть и оппозиция. То есть два ферзя. В редких случаях добавляется третий. У нас первый — легальный — Дамблдор, второй — альтернативный — Реддл, третий — тайный — я не знаю кто, и четвертый — я. Как уже было сказано, три… ферзя бывают, редко, но бывают. Случай со мной — исключителен, — да, я скромный, — ибо это первый раз, когда в гонке за власть появился четвертый кандидат. Как я понял ситуацию, Дамблдор имеет позиции, Реддл — больше по силам, Неизвестный — имеет преимущество в информации и агентов в обоих орденах, а мне дали, судя по всему, обаяние. Вот как-то так.

— Ты четвертый, так как из другого мира?

— Частично — да. Скорее, основная причина — моя прошлая жизнь, точнее, достаточно долгое отсутствие в ней смерти. Ну или как-то так. В общем, чем-то я богам приглянулся, — мама с отчимом переглянулись и синхронно пожали плечами.

— Про третьего и его агентов еще расскажешь, — известил меня отчим под фырканье мамы:

— С чего бы это? Молчи, сынок, не говори ничего этому страшному человеку. Помни — он приверженец одной из потенциально враждебных тебе фракций!

— Вообще-то не факт. Как четвертый уникальный кандидат я имею право как идти к власти, так и остаться в стороне либо присоединиться к любой из фракций.

— О, ну все, теперь Северус будет тебя усиленно вербовать… Вот, коснитесь, — мы с отчимом коснулись протянутой мамой книги, и через секунду оказались в просторном холле Принц-мэнора.

Холл был оформлен в светлых тонах, без аляповатых излишеств и со вкусом. Ну, все что мог — сказал. Я не мастер описаний.

— Тинки, отнеси, пожалуйста, наши с Северусом вещи в нашу комнату. Мэтт, отдаю Севу сумку, пойдем, запоминай путь в свои покои.

— А почему мы здесь все время не живем? И раньше не жили? — это я. Родители задумались.

— Понятия не имею, — честно призналась мама. — Действительно, почему? — отчим пожал плечами.

Мы поднялись на второй этаж («За этой лестницей, Мэтт, кухня и прелестный садик с колоннами, погуляем по нему позже»), прошли мимо второго («Здесь бальный зал и… и все. Здесь большой бальный зал»), мимо третьего («Здесь наша с папой спальня и гостевые апартаменты») и, наконец, прошли на четвертый. Огромное пустое помещение с серыми стенами. Без ничего. Весь четвертый этаж — одна сплошная комната.

— А это, — мама мне улыбнулась и вложила в мою руку кулон, — твой этаж. Кулон содержит управляющий контур, который будет изменять здесь все по твоему желанию.

— Официально заявляю, что несколько злоупотребил своими полномочиями и отпросил тебя из Хогвартса. На два дня. Для того, чтобы все сделать и обставить, нужна фантазия, — я думаю, за этим дело не станет.

— Для всех изменений используется магия особняка. Об источнике не беспокойся, особняк строился во время расцвета рода Принцев, под зданием один из легендарных рунических фундаментов, которые аккумулируют силу со страшной скоростью.

А еще такими фундаментами в Великобритании обладают только поместья Поттеров, Малфоев и Гринграссов. Короче, я в шоколаде. А если подумать, то и дважды. И это исключительно на родовых поместьях.

— Есть несколько вариантов плана действий. Первый — ты сразу же начинаешь работать на благо себя, а именно усиленно планировать и обустраивать свои покои, — мама улыбнулась. — К слову, сюда проведено электричество, так что базируй свои наполеоновские задумки на этом. Так вот, второй — мы спускаемся обедать, о комнатах ты пока теоризируешь и временно живешь в гостевых апартаментах. Кроме всего, прошу тебя не забывать о том факте, что о деталях твоего путешествия мы так и не поговорили. Так как?

— Пока я здесь, — решительно мотнул головой я. Родители вежливо оставили меня наедине с моим разумом, то есть практически в одиночестве. Я подождал пару минут, пока они отошли подальше, и…

Северус Снейп

— Как думаешь, ему понравилось? — тревожно спросила Лили у меня.

Первую половину ночи мы провели порознь, успокаиваясь каждый своим способов. Я успокоился раньше, посему, закрыв в колбе свежесваренный состав с умопомрачительным рецептом, отправился на поиски своей жены. О ней я не беспокоился — сейчас во всей стране не найдется человека, способного нанести ей реальный вред. В том ворохе пассивных защит, сканирующих все и вся в радиусе четырнадцати километров, Грюм вторую ногу потеряет…

Я нашел ее в тренировочном зале, старательно крушащую оживленные манекены. Последние даже не пытались уже имитировать атаку, — они забились по углам, залезли на балки и старались не попасться на глаза Лили, которая уже без злости, исключительно на азарте гонялась за ними по залу.

Еще пара часов прошло в поднятии настроения и придумывании плана по успокоению совести. Да, мы ничего сверхнехорошего не совершили, но за свои иномирные отражения нам было стыдно. Лили — за то, что она так по-идиотски умерла, мне — за то, что семь лет гнобил мальчика.

Одной из заметных черт характера теперешнего Мэтта было стремление к игре, которое главным образом выражалось в частых шутках и художественной лжи. Развлекался как мог за отсутствием игрушек, не иначе.

Мы оба чувствовали вину за то, что у Мэтта не было детства.

Первым пунктом была комната. Проанализировав полученные воспоминания, мы пришли к выводу, что Мэтту в первую очередь нужна свобода, неприкосновенность личной жизни и отсутствие контроля. Все оправдано — жизнь сначала в тесном чулане, чуть позже — в тесной спальне и в Гриффиндорской спальне для мальчиков, где кроме него было еще четыре человека, привели к слабо выраженной нелюбви к замкнутым небольшим пространствам. Мелькала в воспоминаниях его прошлая квартира — просторные помещения, всегда с большими окнами…

Ну а контроль: в конце концов, тридцатилетний мужик должен уметь о себе позаботиться? Этот аргумент, к слову, по нашему молчаливому соглашению не озвучивался. Трудно воспринимать недоросля, которого знаешь еще с младенчества (в случае Лили) совсем взрослым. Тем более что для родителей, как известно, неважно, сколько лет ребенку.

Именно поэтому все оставшееся до утра время мы с женой самозабвенно громили четвертый этаж, к чертям разрушая помещения. Мы логично рассудили, что лучше будет, если Мэтт все сделает так, как хочется ему.

Правда, несколько обескуражила нас довольно спокойная реакция Мэтта.

Но на все вопросы ответ пришел сам. В виде вопля…

— ДАААААА!!! УРРААА!!!! — вопль на несколько секунд стих, после чего хорошо поставленным голосом было сказано: — МВА-ХА-ХА!!!!

Мэтт Снейп (то есть Я)

Давно мечтал демонически прохохотать в обширном помещении. Ну что ж, приступим-с…

Северус Снейп

— Уже вечер. Я начинаю беспокоиться, — именно эта фраза положила начало нашему визиту на четвертый этаж, откуда так и не появился Мэтт.

Теперь метров через пять от лестницы во всей своей крепости и неприступности пред нами предстала стена с большими двустворчатыми дверьми. У стены стояли кадки с разнообразными цветочками, в которых я с трепетом узнал как экземпляры из нашего сада, так и редчайшие ингредиенты для зелий и даже растения, которые считались уже вымершими! Мелькнула мысль о том, что Мэтту эти цветочки незачем, — приглядывай за ними, поливай… — а вот мне пригодятся.

За дверьми нас ожидал большой сюрприз — тронный зал. Оформлен он был в светлых тонах, большие окна, — приятная, в общем обстановка. Изюминку добавляли портреты на стенах и…

Впрочем, как раз первым тревожным звоночком стали портреты. Простые, неподвижные, но имена изображенных сказали бы что-то знающему человеку: Яков Гоогстрастен, Томас Торквемада, Яков Шпренгер, Антонио Микеле Гизлиери, Джулио Антонио Сатори….

Потом я подробнее рассмотрел трон. Трон резко контрастировал с окружающей обстановкой: во-первых, он был оформлен в черно-багровых тонах; во-вторых, роль постаментов исполняла горка черепов; в-третьих, к трону был прислонен классический некромантский посох — все как положено, камень темного цвета в черепе магического животного. Правда, в данном случае почему-то рубин покоился в черепе белки. На антрацитово-черном древке ртутью переливались руны.

Невнятным кашлем Лили привлекла мое внимание к одному из углов: там стояла коряга. Коряга была оформлена, как древко некромантского посоха — черная и с рунами. У подножия коряги лежала «гриффиндорская» веревка — ярко-красная с золотистыми рунами. Приглядевшись, я узнал связку блокатора магии.

Рядом, через пару метров, была аккуратно сложена поленница и свалена куча хвороста.

— Мне кажется, мы что-то упустили в его воспитании… — задумчиво подвела итог Лили. И это — первая комната! Что же он дальше наваял?!

— О, мама, папа! А чего вы возле вешалки стоите?

— В… Это сооружение — вешалка?! — действительно, если приглядеться, то можно увидеть крючки для одежды…

— Ну да. Все бутафорское, вы не беспокойтесь! Это прихожая для незваных гостей. Причем не просто незваных, но и категорически нежеланных. Ладно, пойдемте, все остальное покажу, — сын горел энтузиазмом. Н-да, слава Мерлину — бутафория… к слову о птичках!

— Мэтт, а растения перед входом — тоже бутафория?

— Нет, — Мэтт рассеянно окинул взглядом помещение и направился к выходу. — Это я с теплиц Слизерина взял. О, кстати! Надо будет вас в библиотеку и лабораторию в Палатах сводить… — взглянув на мое мечтательное лицо, Мэтт торопливо поправился: — На каникулах. Пока надо учить подрастающее поколение. — Мы вышли из «прихожей» и Мэтт повел ничего не понимающих нас к немаленькой хищной росянке в самом углу. Указав растению на нас, он строго сказал: «Свои!», после чего росянка отъехала в сторону. — Вот она, система распознавания «свой-чужой» в действии! — гордо воскликнул сын, прикладывая руку к неприметному камню в кладке. Постепенно камни сложились, открывая проход — как в Косом переулке.

Мэтт Снейп (то есть Я)

Не мудрствуя лукаво, я выделил львиную долю отданного мне помещения на обманку в виде прихожей, — выделил все, что осталось после воссоздания планировки и интерьера моей квартиры в другом мире. Надо, конечно, еще добавить пару деталей в обстановку, ну а так — один в один. В конце концов, все нужные мне помещения располагаются уже в Палатах Слизерина, куда я себе скоро сделаю стабильный портал. Вопрос: так зачем заморачиваться?

После детального осмотра моей скромной обители, которая была единогласно одобрена, у нас был замечательный семейный ужин. Еще один день мы потратили на тайный осмотр Тайной комнаты (звучит, а?) и знакомство с василиской. Как я и предполагал, отчима пришлось оттягивать от лаборатории и дневников с экспериментами буквально за уши. Одно радует — оттягивала мама.

А потом все вернулось на круги своя. В смысле, родители на работы, я — в школу.

Это было забавно. Тройка чемпионов благополучно забила на уроки, за что символически получала по ушам от своих директоров (в моем случае от профессора зелий). Тройка — это я, Крам и Флер. Поттеру уши перманентно грызла Грейнджер, так что спетлять с пар он ну никак не мог, посему он раз за разом провожал нас тоскливым взглядом.

С Крамом неожиданно оказалось весело. К концу года и относительно интенсивного общения на английском акцент как у Флер, так и у Виктора почти пропал, так что общение проходило на вполне взрослом (в смысле словарного запаса) уровне. Кроме всего, у Крама оказалось весьма нездоровое чувство юмора, благодаря чему он прекрасно влился четвертым в компанию «Хохмогонов» — по моей протекции. В силу своего характера лично я предпочитал творить гадости и строить козни исключительно в одиночку, из-за чего так толком с Уизли и Дэвисом не общался; Крам же там мгновенно стал своим, и, честно говоря, я даже думать не хочу о том, что они замышляют.

Тем не менее, на то, чтобы шаболтаться с нами по территории Хогвартса, у Крама времени хватало.

Среди прочих тем мы не раз обсуждали и Турнир.

— Вы знаете, ребята, — говорила Флер. — А я не раз представляла себе финал Турнира… Вот мы, все вместе, стоим на пьедестале. Я на первом месте, вы тоже рядом…

— Ты заметил, как деликатно Флер обошла тему того, кто из нас с тобой на каком месте? — ткнул я локтем Крама. И уже громче сообщил: — Да, твое виденье ситуации, конечно, правильное. А сказать правду здесь может только Виктор…

— Ты что?! — ужаснулся болгарин. — Сказать правду взрослой, инициированной вейле? Флер, твое виденье ситуации исключительно правильное, — тут он посмотрел на Делакур и отчего-то с невероятным энтузиазмом перевел тему: — Кстати, ребят, а какое для вас будет самое страшное испытание на третьем Испытании? — несмотря на идиотское звучание, вопрос действительно был актуален. Тема «Что такое взрослая и инициированная вейла?» все еще оставалась открытой. — Только по-честному.

— Инициатива наказуема, Вик. Ты первый, — сразу перевел стрелки я.

— Ну… Яма.

— Яма?!

— Падение с большой высоты.

— Офигеть. У самого крутого ловца современности боязнь высоты. Мой внутренний мир в очередной раз разрушен, — он это серьезно?!

— Просто когда летаешь на метле — есть контроль, уверенность. А когда нет… Ладно, теперь вы.

Я был тих и совершенно не по-джентльменски молчал. Флер сдалась первой:

— Я боюсь пауков, — никто это заявление не прокомментировал. Теперь на меня смотрели с ожиданием две пары глаз. Как мило.

— Для меня — боггарт и заклятие замедления одновременно или дементор.

— Ну, дементор для всех, — протянул Виктор.

— Что-то вроде, — усмехнулся я.

— А почему?.. — заинтересовался было Крам, но Флер на него так посмотрела, что он подавился воздухом, после чего внезапно вспомнил о встрече с Уизли.

Вот мне кажется, что из всех я один что-то не понимаю.

Христос воскрес, фанфик тоже, а главный герой — бессмертен! (злодейский смех за кадром)

Эх, весна... проды бы...

Время до третьего испытания пролетело незаметно и, в принципе, вполне достойно.

Но, наверно, для меня ярчайшей вспышкой запомнился один день. За два дня до испытания…

Я все-таки спионерил у папочки жаборосли, после чего у нас с Флер был почти романтический эконом-вариант весеннего завтрака вегетарианцев. Зайдя в озеро и вдоволь посмеявшись друг над другом, мы добросовестно отплавали два срока — давиться водорослями в третий раз у Флер нервов не хватило. Ха, я еще и не такое ел! Вы бы попробовали кулинарное достижение под названием «Гермиона готовит в походе», вот это да, это осилить сложно…

Потом мы мирно прогуливались вокруг озера. Пару раз к нам пытался присоединиться Вик, но Фер ненавязчиво ему напоминала о некоей девушке, что ждет его у «дуба в пустыне», и Крам отъявлялся. Девушку, правда, каждый раз по-разному звали, но это мелочи.

На обед мы организовали пикник под Гремучей ивой. Она на этот вандализм только мрачно поскрипывала ветками — не зря я вчера вечером ее предупредил, что если она будет шалить, я под ней в инквизицию поиграю. Жертв не обещал, но костер гарантировал.

На перекусе к нам присоединилась Габриэль. Ненавязчиво отираясь рядом, она неведомыми дорожками вела нас неизвестно куда; мы с Флер за дорогой не следили, ибо были немного заняты. Ну, вы поняли.

Когда мы с вейлой все же соизволили отвести наши светлые очи друг от друга, перед нами предстал совершенно захватывающий разнообразный пейзаж: слева дерево, справа дерево, сзади дерево… Малышка завела нас погулять в Запретный лес.

Свежую струю в однообразную картину вносил стоящий спереди кентавр с грозной взъерошенной белочкой на плече. Слава Мерлину, незапланированный рейд в лесопосадку окончился только разговорами с кентавром. Женская половина нашей группы покатывалась со смеху, пока мы с Керантом (так звали кентавра) с умными лицами выдавали что-то вроде «Юпитер сегодня в глубоком Марсе, а значит, у тараканов могут отвалиться усики».

В этом плане я люблю кентавров и Луну Лавгуд. Вот с кем отдыхаешь душой.

Наступил вечер. Великолепный день подходил к концу, а меня развели на сказку.

По дороге к комнате Габриэль нам попалось подозрительно много Шармбатонских студенток, создавалость такое впечатление, что возле двери в нужное помещение они на митинг собирались. Кроме всего, вместо запомнившегося мне коридора ныне перед комнатой девочки дислоцировалась уютная большая гостиная с кучей кресел и небольших столиков. Ну да ладно.

Весь путь я мучительно пытался вспомнить хоть одну приличную сказку или хотя бы какие-то основные моменты. Память ограничивалась подсовыванием смутных фактов. Как видите, жизнь меня ничему не учит, ибо за все прошедшее время я так и не удосужился прочесть хоть махонькую сказку.

Как бы то ни было, я уже подписался, поэтому пришлось начинать:

— Али-баба и сорок разбойников, или о пользе казуистики.

Жил-был умный старший брат Кассим и младший брат, добропорядочный гражданин Али-баба. Еще у них был осел, но он — исключительно праздно шатающийся элемент, который пришел на заседание чисто из интереса. Суть же тяжбы братьев заключалась в том, что они, во-первых, никак не могли поделить наследство безвременно почившего батюшки и, во-вторых, активно хотели в плюс ко всему заграбастать кучу мешков золота, найденных ими в пещере Сезам. Или Сим-Сим. Не важно.

Проблема так же в том, что золото вообще — разбойничье, честно нажитое нечестным трудом. Возмущенные сорок разбойников во главе с Мустафой желали бы получить нагло свистнутое у них золото обратно, желательно — в комплекте с братьями-соучастниками. Короче, судья в ступоре — вроде право и публичное, а тут — опа на! — грабеж, кража награбленного, в общем, уголовщиной попахивает. Дело усугубляется тем, что в… э… Багдаде на данный момент действительна система межконтинентального права, то есть поговорить и разойтись не получится — все должно быть в строгом соответствии законам, — на этом моменте уставший ребенок уснул. Я, избавленный от перспективы рассказывать импровизированный бред и потому счастливый вышел в гостиную и разочаровался. Кресла, в каждом из которых обитала студентка, и столы были выстроены рядком, как парты в аудитории. Кто-то конспектировал, кто-то просто слушал. Тем не менее, на меня с ожиданием смотрели много пар глаз. Флер, сидящая в первом ряду, с безмятежной улыбкой осведомилась:

— А что было дальше? — и я для себя понял, что когда она на меня так смотрит, я горы по ее просьбе сверну! Хотя сказку все равно додумывать не хотелось. К тому же я уже слишком проголодался, чтобы быть способным длительное время мыслить адекватно. Где-то слева я узрел девушку, нарезающую бутерброды.

Хм. Кажется, у меня есть идея.

* * *

— Да, любопытный молодой человек. «А давайте творить историю вместе»…Хороший слоган. Как думаешь, дорогая, наш потенциальный зять сильно обидится, если я позаимствую его идею для выборов? — не отвлекаясь от просмотра событий в гостиной, спросил Жан-Клод Делакур.

— На твоем месте, дорогой, я бы спросила у него разрешения. Кажется, несчастная Мари до сих пор не отойдет от шока, — ответила Жаннет.

— По крайней мере, — вмешалась мадам Максим, — у ребят всегда будет, что поесть.

Все это происходило в кабинете директрисы Шармбатона, где родственники Флер со все возрастающим интересом наблюдали за разворачивающейся дискуссией. Пять минут назад Мэтт с помощью вышеуказанного слогана поделил всех присутствующих в гостиной на блоки: зрителей, защиту и обвинение. Из блока зрителей пара энтузиасток изображала из себя братьев, еще пятеро — сорок разбойников (право же, это выглядело потешно). Нашлась даже судья, которая, в соответствии с новой сказкой, вообще хотела забрать себе все спорное имущество…

А пока девчонки распределяли роли, Мэтт мягко и ненавязчиво двинулся к Мари, которая по доброте душевной вызвалась обеспечить импровизированное суаре относительно готовой едой. Там Снейп свистнул у девушки шесть бутербродов, сопроводив грабеж словами «Данное съестное есть ничто иное, как моральная компенсация. Ибо мне наносит глубокую душевную травму то, что вы жестоко, изуверски, не стесняясь окружающих, расчленяете несчастные продукты питания…»

Добытое Снейп по-джентльменски поделил с Флер, после чего время от времени вмешивался в разгоревшуюся дискуссию, то поправляя какую-то из сторон, то отпуская свои комментарии. В конце концов, имущество досталось Снейпу — опять же, в качестве моральной компенсации, непонятно, правда, за что. Получив мнимую кучу денег и тем самым закончив и заседание, и сказку, Мэтт пожелал всем приятных снов и откланялся. Защита и обвинение со стеклянными глазами и уставшими мозгами разбредались спать — в следующие дни им предстояло долго думать над тем, как Снейп всех объегорил и по итогу выиграл, хотя на деле вообще не являлся никакой из сторон дела. Остальные разбредались спать, довольные увиденным и услышанным, не забивая себе голову всякой ересью.

— Определенно, этот юноша будет приглашен на летние каникулы во Францию, — задумчиво проговорил Жан-Клод.

* * *

Итак, день испытания настал.

В течении сорока минут все Чемпионы зашли в Лабиринт. Но вернемся ко мне.

Я шел. И шел. И шел. Ну и где обещанные монстры?

Слава Мерлину! На двадцатой минуте мне попалась трудноидентифицируемая лиловая вязкая липкая жидкость. Она ехидно переливалась в неверном свете звезд, словно говоря: «Монстров заказывали?»

Попытка убежать успехом не увенчалась — эта… это вещество внезапно рванулось и радикально обездвижило мои ноги до колен.

На это вещество не действовали боевые личностно-ориентированные заклятия, заклятия воспламенения, затопления, вакуума, кислоты… Пока я это узнал, «зарос» по грудь.

Да, кстати, я не погружался в лужу — это лужа постепенно поднималась ко мне.

Послать красную искру? Ну уж нет!

Жидкость добралась до носа, до глаз… все, я «ушел» с головой. Во рту появился металлический привкус, я задыхался. В голове набатом стучала паническая мысль «Красные искры! Красные искры!». И только тогда я понял, что мысль-то не моя.

Очистить сознание… И я понимаю, что могу дышать, противное вещество сползло куда-то в район шеи. Очистка, очистка, очистка…

Свободен, Снейп, продолжаем путь.

В принципе, аж до сфинкса мне больше ничего особо опасного не встретилось. Был разве что боггарт — очень сильный. Я даже успел почувствовать вокруг тревожную, абсолютную тишину, которая раз за разом проходит бритвой по нервам и вызывает нарастающий звон в ушах… слава Богу, успел сжечь тварь до продолжения.

Слабый боггарт даже не смог бы на меня воздействовать, наверно. Трудно напугать того, кто боится собственных забытых воспоминаний.

Сфинкс даже не успел прочесть загадку до конца. Что-что, а третье испытание я не забуду никогда.

Впереди встреча с пауком. Делайте свои ставки, господа.

Я зашел в открывшийся проход. Ну и где паук? Справа сзади что-то кокетливо щелкнуло жвалами. Вот терзают меня смутные сомненья…

Резкий рывок вправо, оборот — на том место, где стоял, разрывают землю две лапы акромантула. Острые. Ох, что-то мне нехорошо… а водички дадут?..

Кажется, он меня заметил. Восемь черных бусинок подозрительно смотрели на безобидного меня.

— Ты же разумный? — миролюбиво спросил я. — А давай договоримся? Мне — Кубок, тебе — травка. Вкусная…

Кажется, он не хочет идти на компромисс.

По итогам пяти минут борьбы выяснилось: личностно-ориентированные боевые заклятья на паука не действуют; в воде он пофыркал и пошел дальше; огонь и кислота ему не нравятся. Ну и данность: официальные арсенал закончился, запрещенные, коих я знал великое множество, и Непростительные мне, извините за тавтологию, не простят. А темномагические на темную тварь негативного эффекта, увы, не оказывают.

— Говорил мне Снейп: учи, Гарри, высшую светлую магию, пригодится! Так нет же, мы сами с усами, а светлая вышка нудная и слабо действует… мозги у меня слабо действуют!

Мое бормотание стоило мне самого дорогого в этой ситуации. Очередной рывок паука — и я отчетливо слышу хруст. Костей на правой руке и палочки под изящными ножками чудовища. А, чтоб тебя!

* * *

Перед соревнованием к чете Снейпов подошла чета Делакуров.

— Здравствуйте, мистер Снейп, миссис Снейп. Мне кажется, нам есть что обсудить…

* * *

Итоги на данный момент: паук хромает, потому что одна лапа у него сожжена, а вторая обуглилась — кислота, она, знаете, дело такое… У меня сломаны рука и палочка.

Все плохо.

Ладно, где наша не пропадала… Устроив на пару с пауком бег наперегонки по пересеченной местности, я думал, как с ним справиться. Мой взгляд упал на сфинкса, с нескрываемым любопытством наблюдавшего за бесплатным представлением. Эврика!

Черт, мне кажется, пора менять девиз рода на «Бежим»…

Как бы то ни было, паук отставал от меня метров на пятьдесят, когда я добежал до сфинкса и попросил того поднять лапку.

Сфинкс — видимо, от шока, — поднял. И паук изящно напоролся на пять немаленьких коготков мифического создания.

Поблагодарив все еще шокированного сфинкса, я присел рядом — отдохнуть. Буквально через три минуты поле боя показалась настороженная Флер. По такому случаю я встал и заковылял к ней.

— Матья? — видимо, от волнения вейла начала переиначивать мое имя на французский лад. — А где паук? — я вяло махнул рукой куда-то за спину. Там как раз сфинкс брезгливо вытирал запачканную лапу о траву. — О…

— С победой, Флер.

— Что? Брось! Ты победил, Кубок по праву твой! — повторялся в общих чертах мой диалог с Седриком. Предмет спора красовался на постаменте, к которому мы постепенно подходили. Я прекрасно понимал, что победила Флер — в том состоянии, в котором пребывал непобедимый я, меня бы даже паук настоящий, то есть мелкий, побил бы. Флер утверждала, что так нечестно. Я промолчал о том, что так — жизненно.

В конце концов мы сошлись на том, что победим вместе. До кубка оставалась пара метров.

…Это было как вспышка. Разом заболело решительно все. Перед глазами стоял ослепительно белый свет, уши разрывало от жуткой какафонии. Почти сразу все прекратилось. И пришло какое-то понимание.

Потом я не раз буду подбирать самые разные эпитеты для благодарностей своей интуиции, которая решила предупреждать меня столь оригинальным способом.

А тогда я просто оттолкнул Флер и упал на Кубок.

* * *

Дежавю, однако. Для полного сходства с моим первым третьим испытанием (звучит!) не хватает мертвого Седрика, Барти Крауча в роли Грюма (я проверял, Крауча-младшего никогда не судили и не садили). Лишние — Флер рядом, мама и братишка с Джеймсом Поттером. А так — все идентично: у меня болит рука и голова, все спешат ко мне и главное — никто не понимает, что случилось.

Зато на этот раз я знаю, у кого спросить.

Я очнулся ночью. Открыв глаза, освидетельствовал почти родной уже потолок больничного крыла. На тумбочке рядом стоял Кубок, к кровати был прислонен мешок с золотом, на стуле рядом сидя спала Флер.

Поскольку чувствовал я себя вполне сносно, практически мгновенно вейла была оттранспортирована на мною же освобожденную постель.

— Милая картина, — тихо донеслось откуда-то из-за спины. — Не беспокойся, нас никто не услышит.

— Что произошло на третьем испытании? — я занял стул и приготовился слушать. — Что случилось со мной?

— Аллергическая реакция, — безмятежно улыбнулась моя собеседница. — Или перестройка иммунитета, называй, как хочешь.

— Аргументируй!

— Ну хорошо. Зайдем издалека, — лекторским тоном начала брюнетка, поигрывая своим извечным брелоком. — На международном турнире в самом финише трагически погибает его победитель, скорее всего — иностранец, так как четырнадцатилетки априори составить достойную конкуренцию выпускникам, увы, не могут. Ну, по идее не могут. Причем погибает от явно запрещенного темномагического проклятья, которое, к сожалению, идентификации не поддалось. Что ожидает принимающую страну?

— Эпик фейл, — сориентировался я.

— Конкретизируй.

— Потеря авторитета, а если учесть имена участников — то вероятен разрыв договоров и в перспективе война. За Флер Жан-Клод поднял бы всю Францию, за Крама весь мир бы поднялся — что ни говори, а фанаты квиддича являются самым распространенным явлением среди всех слоев населения. Разбухали бы и родители пролетевших иностранцев: как же, а если бы мое дитятко участвовало и добралось до Кубка первым?..

— Верно.

— Но почему проклятье идентификации бы не поддалось?

— Какой ты зануда… Ладно, начнем сначала и по алфавиту. Что нужно Дамблдору?

— Контроль над Англией.

— Что нужно Волдеморту?

— Контроль над Англией.

— Что тебе нужно?

— Э… после всего пережитого и благоприобретенного? Ну… хочу неко-ушки…

— Абзац… и это будет спасать наш мир…

— Эй, а вот с этого места поподробнее!!!

— Ты о чем? Я молчала, — эта мымра сделала честные глаза и продолжила: — Что нужно темной лошадке?

— А фиг его…

— Неправильно. Начинаем ликбез: третьему человечку нужен хаос, сначала в отдельно взятой стране, а потом и во всем мире.

— Зачем?

— Сложно объяснить, у парня свои выверты психики. Ну, знаешь, трудное детство, компьютера не было, вокруг серпентарий вместо нормального человеческого окружения… Рано или поздно это должно было вылезти наружу, — она нахмурилась и замолчала.

— Ау, мы все еще разговариваем. Что там с проклятьем?

— Почему сквиб не может стать магом?

— Теория о несовместимости магических сил…

— Правильно. Сквибы имеют свою специфику колдовства, которая не вяжется с классической системой магии. Вы, господа ферзи, если провести аналогию, — четверо магов в большом сообществе сквибов. Любая попытка перелить толику своей силы другому магу означает долгую и мучительную смерть последнего.

— Но тогда…

— Именно. На Кубке не было никаких заклятий, он просто до самой последней молекулы был наполнен чужими силами и запрограммирован на их отдачу. Не спрашивай, как это можно сделать, все равно не скажу.

— То есть то препаршивейшее состояние, которое у меня было…

— Реакция твоей силы на чужую — вспышка. Потом адаптация и поглощение. Если это тебя успокоит, то тому гаду тоже было прискорбно.

— Ну а…

— Уточняю: если бы вы дотронулись до Кубка вдвоем, Флер бы умерла, а ты выжил; если бы дотронулась одно Флер… ну, ты понял. После смерти победителя-неудачника та часть силы, которая была вложена в Кубок, вернулась бы к своему владельцу.

— А…

— А теперь все сожрал ты. Вкусно было? — заботливо осведомилась брюнетистая леди.

— Хватит меня перебивать!!! Что за дурная манера?..

— Ой, какие мы злые, — обиделась она и растворилась.

Круто. Посплю-ка я.

* * *

Утро встретило меня до глубины души возмущенной Флер. Ее, видимо, не устраивала произведенная мною рокировка (из-за лени я так на стуле и заснул). Попытки положить меня обратно на кровать отдыхать успехом не увенчались, зато мне удалось убедить ее в том, что я здоров, цел и невредим. К сожалению, на нашу возню из своей обители выползла мадам Помфри, ну а потом началось…

Пришли директора школ и мама с папой. Под защитное шипение последних первые пытались выпытать из меня причины моего неожиданного рывка и последующего длительного обморока. Списали все на помутнения рассудка после битвы с паучком. Директора умотали по своим делам.

Состоялась смена караула — на место директоров пришли студенты. Меня поздравляли, пытались пожать руку и сунуть бутылочку огневиски, но под бдительным взором оставшихся неподалеку родителей все попытки меня напоить с треском проваливались.

Студенты ушли, остались самые стойкие и относительно трезвые, а именно: Крам, Малфой, Гринграсс, Забини, в коридоре отирались Уизли, Дэвис, младший Поттер и Грейнджер.

Поговорили и с ними. Все это время Флер категорически отказывалась меня покидать.

Ребят сменили донельзя официальные родители Флер. Поздоровались, поздравили с победой, задумчиво посмотрели, пригласили на каникулы во Францию и ненавязчиво отвалили. Не менее ненавязчиво родители известили меня о том, что на каникулы во Францию я поеду — без вариантов. Свобода выбора, что…

А потом произошло событие дня.

Больничное крыло почтил своим присутствием невероятно расстроенный Джеймс Поттер в компании гоблина. Колоритная парочка, скажу я вам.

Джеймс со всеми поздоровался (выражение лица моего биологического папочки при этом выражало такую вселенскую скорбь, что я чуть не прослезился).

Гоблин же без предисловий начал:

— Итак, Мэтью Дэниэл Снейп, сегодня мы пришли к вам из-за спорной ситуации, которая сложилась с наследованием в роду Поттеров. Согласно сложившейся ситуации, сегодня наследником Поттеров имеют шанс стать двое — Вы и Ваш брат, Гарри Джеймс Поттер, — тем временем мой вышеуказанный брат бочком протиснулся в помещение. — Первый приоритет должны иметь Вы, как старший сын. Но Вы этот приоритет теряете, поскольку уже официально принадлежите к роду Принц-Снейп. При этом мистер Гарри Поттер по результатам теста на наследника не признан пригодным к управлению делами, ресурсами и людьми рода Поттер, в то время как Вы этот тест не прошли, и аналитики нашего банка в связи с радикальной сменой линии Вашего поведения не могут сделать никаких прогнозов по этому поводу. Следующий пункт: наследник обязан быть объявлен общественности в день своего пятнадцатилетия; в этот же день он будет признан равноправным членом общества и полностью дееспособным. Таким образом, банк «Гринготтс» приглашает Вас пройти тест, чтобы наследник рода Поттеров наконец-то был определен, — тут гоблин мне подмигнул. Честное слово — подмигнул! — В случае прохождения теста Вы признаетесь наследником Поттеров, в обратном случае наследником становится мистер Гарри Поттер.

Засим парочка откланялась. Джеймс, гад, даже не спросил, как я себя чувствую.

Гарри под подозрительными взглядами окружающих робко отозвал меня в сторонку и сказал:

— Мэтт, ты мне брат? — я кивнул. Подозрительно все это. — Старший брат ведь? — снова кивок. На что он намекает? — Вот и позаботься обо мне, пройди тест, а?

Нет слов. Да мне все имущество Поттеров и головная боль, с ним связанная, на фиг не упали.

Хотя… Кажется, я знаю, что и как с ним делать…

Вознесите хвалу ОРВИ, господа, — автор остался сегодня дома...

Я удивленно смотрел на братика. Надо же…

— Мам, пап, Флер, мы тут погуляем немного, ладно? — и, не дожидаясь ответа, я вытащил Гарри в коридор. Попетляв немного, нашел заброшенный класс, и там уже продолжил разговор. — Допустим, я пройду тест. Допустим только, я сказал! — уточнил я, а то Поттер аж засветился от счастья. — Зачем это тебе?

— Ты не представляешь, — страдальчески вздохнул братишка, — какая это головная боль! В смысле, это очень весело и ничуть не тяготит, — торопливо поправился Гарри. — Вот я и хочу поделиться счастьем с братом.

— А ты откуда знаешь?

— Папа припрягал меня иногда, — скривился как от зубной боли братишка.

— Ага. Я — наследник и все такое, а ты остаешься полностью зависим от меня и, в принципе, с отсутствием своих денег в кармане?

— Что-то вроде, не совсем так.

— А как же?

— У меня остается фонд Поттера и счета доброй воли.

— ?

— Ну… счета доброй воли. Для всех детей древних семей немедленно по факту их рождения открываются счета доброй воли. Именные, индивидуальные и все такое. А поскольку мне все покупал папа, я имею нетронутый счет доброй воли, ты, как я подозреваю, тоже.

— А причем тут фонд Поттера? — если я не ошибаюсь, то это вообще фонд помощи страждущим и пострадавшим.

— Согласно деталям договора, с каждых десяти галеонов, прошедших через фонд, я, как дитя войны, получаю кнат.

— Хорошо ты устроилось, дитя войны! Спихиваешь на меня все муторные обязанности, а в загашнике у себя имеешь?..

— По фонду не знаю, а со счета — миллион, — невинно улыбнулось это… дитя войны. Ну, я и раньше подозревал, что Поттеры очень богатый род, но оставлять детишкам на карман миллион — это сильно.

— Ну допустим, — я запрыгнул на парту. — И как ты планируешь провести свою дальнейшую жизнь?

— Не знаю пока, — мечтательно зажмурился герой. — Мы с Роном и Гермионой решили сдать СОВ и ехать во Францию.

— Зачем?!

— Там Сорбонна, а при ней — куча магически специализированных колледжей с разными отделениями. Родители Гермионы не против…

— А Уизли и Джеймса ты не спросил?

— Нет, — с потрясающей наивностью на меня смотрело мое отражение. — А зачем?

— А Дамблдор про ваши планы знает? — отгадайте, что я услышал в ответ…

— Нет. А зачем? — глубокий вдох, Мэтт. Мало ли на свете подобных клинических идиотов?

— А то, что они могут потребовать вашей депортации из страны? Я даже не спрашиваю, как вы планируете добраться до Франции.

— На самолете. А Рон попросил Билла помочь с документами и заключил контракт с Гринготтсом. Банк оплачивает его обучение и затем принимает на отработки на пять лет. Про родителей Гермионы я сказал…

— А Джеймс? — на меня с искренним удивлением смотрели донельзя наивные глаза.

— Так если главой рода будешь ты… Бра-ат, ты же не позволишь нас депортировать?..

Нет слов.

* * *

Возвращаясь в больничное крыло, я думал о сложившейся ситуации.

Пункт первый, для меня наиболее важный. Флер. Как-то подозрительно мирная она в последнее время. Я не говорю, что это плохо, но отсутствие вопросов на скользкие темы немного удивляет. Реакция некоторой части окружающих на нее тоже. И вообще, что такое «инициированная вейла»? Да, кстати, почему я ее об этом до сих пор не спросил?

Пункт второй. Гарри Поттер. Братишка, видимо, признал мое старшинство как аксиому, свято уверовал в мою непогрешимость и неуязвимость, воздвигнул меня на постамент и сбрасывать оттуда не собирается. Нет, мне лестно, конечно, но что с этим обалдуем делать-то?

Пункт третий. Поразительное единодушие четы Делакур и четы Снейп. Что произошло между моими родителями и родителями Флер, и почему я об этом ничего не знаю?

Пункт четвертый. Волдеморт, Дамблдор и все, что с ними связано. На удивление мирная обстановка в Англии настораживает. По идее враждующие стороны ведут себя слишком мирно. Я помню бурю в стакане из моего мира… Здесь же чуть ли не чаевничают а файв-о-клоках, вяло перекидываясь ехидными репликами. У меня три вопроса. Что все-таки происходит? Что на самом деле случилось памятной ночью Хэллоуина? И, наконец, где обещанная война, я вас спрашиваю?!

Пункт пятый. Моя покровительница и неизвестный ферзь. Вот что-то мне недоговаривают, зуб даю!

* * *

Мое решение пройти тест родные и близкие восприняли категорически отрицательно. Основным аргументом был тот факт, что правду про третье испытание они так и не узнали (я очень натурально возмутился и оскорбился, даже самые искушенные критики оценили бы мое «Как вы можете подозревать меня во лжи?!», но мне все равно не поверили), не факт, что я уже оправился, а посему…

Посему же, кстати, торжественное награждение состоялось без меня. Флер радовалась серебряной медали, Поттер и Крам делили бронзу — с равным количеством очков.

Короче, в банк я попал только через неделю.

На правах родителей там присутствовали чета Снейпов и Поттер, на правах группы поддержки — мои однокурсники, Золотая троица и Флер, совсем непонятно почему — чета Делакуров и Габриэль.

В удивительно пустынный холл вышел гоблин и торжественно провозгласил открытие столь ожидаемой всеми выставки «Мэтью Снейп и тест на право наследовать». Тьфу…

Короче, он пригласил меня проходить тест. Со мной пустили только брата, как тест уже прошедшего, хотя просились все.

По пути Гарри разоткровенничался (хотя куда уж дальше) и в который раз мне рассказал об испытании, надеясь, что все это мне поможет. А именно: чувствовал себя он отвратительно, про испытание ничего не помнит, а еще у него болел затылок. Ну, какая-никакая, а информация…

Мы с ветерком прокатились на тележке, малость прогулялись по уютным узким мрачным туннелям и, наконец, остановились перед огромной аркой. За аркой виднелся не менее немаленький коридор, конечный пункт которого терялся где-то во тьме; слева от нее располагался небольшой алтарь с прозрачным кристаллом на нем.

Здесь Гарри вынужден был остаться, а гоблин сопровождал меня дальше.

— Мистер Снейп, — начал гоблин, когда мы отошли на приличное расстояние от брата. — Меня зовут Кхайен…

— Мэтт, — не остался в долгу я.

— Так вот, — как ни в чем небывало продолжил Кхайен. — Вы, наверно, заметили тот большой кристалл у арки? — я кивнул. — Если вы пройдете испытание, он засветится зеленым, в противном случае — красным. Все это будет отражено в специальном документе, — гоблин остановился, я последовал его примеру. — Вот этот документ, — он достал из кармана футляр, откуда вскоре появился свиток. Род, бла-бла-бла, наследник, бла-бла-бла… В самой большой графе, «Основания для наследования», было широким, барским, я бы сказал, росчерком написано: «Испытание пройдено». — Как правило, — светским тоном заметил Кхайен, — испытание применялось только в спорных случаях — в тяжбах между близнецами, двойняшками или старших бастардов и младших законных детей. И, как правило, побеждал тот, кто проходил испытание последним, а точнее — отказывался от прохождения теста и на основании провала остальных кандидатов получал наследство. Видите ли, Мэтт, еще ни разу за все время существования этого теста он не был пройден. Здесь, — гоблин снова указал на пергамент, — уже задокументирован факт успешного прохождения вами теста. Насколько я понял настрой вашего брата-близнеца, он с радостью подтвердит все здесь написанное вне зависимости от реальной ситуации. Длительность испытания разная для каждого кандидата — от десяти минут до суток. Мэтью, поймите, шанс на то, что вы успешно пройдете испытание ничтожно мал, о чем твердит статистика. Народ гоблинов помнит оказанные вами услуги, мы ныне считаем вас нашим вечным другом. Именно поэтому мы готовы помочь вам с тестом; к слову кроме этого директор банка выносит вам еще одно предложение: народ гоблинов может взять на себя управление вашими делами, при этом мы будем считать ваши интересы своими собственными. Меч Хевардта значит для нас очень много, — вздохнул Кхайен и замолчал.

Нда. Под уютное потрескивание факелов гоблин уговаривает меня облапошить гоблинскую систему с одобрения гоблинского же правителя. И дело даже не в том, что это галлюцинация. Просто мои паскудные привычки неистребимы, а осмотрительность, старательно прививаемая мне слизеринцами всегда в одно ухо влетала, а в другое вылетала. А значит…

— Я все же попробую пройти тест, — улыбнулся я. — После того, что вы мне сказали, это настоящий вызов, — гоблин только головой покачал. — В конце концов, я ничем не рискую, верно? — на этот раз Кхайен кивнул.

Через десять минут я решительно распахнул резные двери и сделал шаг в Зал Испытания.

* * *

Я прошел финальную арку и вышел в столь милый моему сердцу гоблинский туннель. Гарри сидел, опираясь спиной на алтарь, гоблин подпирал стенку. Увидев меня, они оба встрепенулись.

— Вы отсутствовали пять часов, — известил меня гоблин. Я только кивнул. — Смотрим результаты? — тревожно спросил меня Кхайен. Поттер нервно теребил левый рукав. Судя по уже расползающемуся правому, это занятие является его вредной привычкой.

Гоблин нажал на неприметный камешек на алтаре и кристалл расцветил туннель зелеными красками.

— Ты прошел! — с восторгом бросился мне на шею Гарри. — Правда, здорово?

— Ня, — процедил я.

— Э… что? — удивленно посмотрел на меня Поттер.

— Сссссс-здорово, говорррр-рю, — вот честно, мое настроение было… непередаваемым. А еще у меня ныл затылок. — Замуруйте, — кивнул я в сторону арки.

— Что? — изумился гоблин.

— Замуруйте! Заложите кирпичом, забетонируйте, замажьте, засыпьте камнями, закройте гигантским валуном!!! И ни в коем случае не открывайте, пока я жив, ясно?!

Я ненавижу своих предков.

По дороге обратно Гарри чуть ли не подпрыгивал от восторга, не замечая моего оптимистичного оскала, а вот гоблин явно не был лишен чувства самосохранения, поэтому все время опасливо на меня косился.

Мы прошли в холл. Там нас ожидала все та же компания, пусть и подуставшая, но в полном составе. Первым в зал вбежал Гарри, с криком «Он прошел!!!» братишка полез обниматься к двум третям Золотой троицы, создавая таким образом шестирукое вопящее нечто. Все заулыбались, а мне предстояло еще одно испытание.

Меня неожиданно заключил в объятья мой биологический папаша, заорав на весь холл:

— Мэтью, сынок!!! Радость моя, надежда моя! Как ты себя чувствуешь? — «Уважаемый присяжные, в данном случае убийство Джесмса Поттера не может вменяться мне в вину, поскольку после прохождения испытания я был, во-первых, в состоянии аффекта, а во-вторых, некоторый сумбур в моих эмоциях послужил причиной того, что я принял Джеймса за покусителя на свою жизнь и здоровье и пальнул в него первым пришедшим мне на ум заклятьем. А поскольку смотрел я в тот момент на буклет Министерства о недопустимости применения Непростительных заклятий, то виноваты вообще вы»… Эх, кого я обманываю… Размечтался…

— Ссссс-замечательно!!! — если бы я был змеей, в яде уже все бы утопились. Ну или плавали бы, если бы отравились раньше… скорее всего второе. Я был бы очень ядовитой змеей… — Ох, Джеймс, ну ты и су… — я хотел было все высказать, но мой взгляд натолкнулся на Габриэль, которая с явным интересом прислушивалась к моим словам. — Су… с ума сойти какой заботливый! Но извини, мне пора идти… — бросок через бедро, один из самых базовых приемов дзюдо, и Джеймс, не ожидавший столь необычного окончания «обнимашек», сидит с открытым ртом на полу. Я тем временем успеваю встретиться с группой поддержки, меня со всех сторон обнимают и пытаются хлопнуть по плечу.

— Круто!.. Молодец!.. — постепенно наступает тишина, в которой раздается один вопрос:

— Ну, чего сейчас хочешь, а, Мэтт?

— Коньяк!!! — рявкаю я. Это и называется криком души. Все удивляются, мама с папой синхронно делают мне «страшные глаза» и строят высокоинтеллектуальные рожи… — Мороженное, ребята, ну конечно же мороженное, — торопливо поправляюсь я. А впереди еще целый вечер в компании аномально радостных людей, где нельзя никого убить. Кто-нибудь, убейте меня…

Прогулочка вышла достаточно интересной.

Во-первых, старшая часть нашей группы деликатно самоустранилась, забрав с собой Габриэль.

Во-вторых, я сделал несколько невероятнейших открытий.

Например, какие бы то ни было алкогольные антидепрессанты вполне могут заменить креманки с мороженным, впихнутые в тебя твоей же девушкой и оплаченные сердобольными однокурсниками. Провожая нас, Фортескью плакал горючими слезами и умолял нас заходить почаще. Еще бы, мы ведь выжрали у него недельный запас мороженного!

Итак, ленивые, сытые, почти простуженные, свежеочищенные (Флер, хотя и вызвалась кормить меня с ложечки, не всегда удачно доносила мороженное до моего рта. И это не учитывая того факта, что сначала меня пришлось долго ловить по всему кафе, усадить и лишить возможности к сопротивлению. Первое время мои руки держали справа Малфой, а слева Поттер. Спелись, паршивцы, когда только успели! Потом, правда, я сдался и сидел смирно. А еще чуть позже у меня это мороженное уже в глазах плескалось… Ну как можно хоть в чем-то отказать Флер, когда она на тебя ТАК смотрит?), отгадайте, куда мы направились? Правильно, в парк развлечений! Мое робкое вяканье на тему «а я устамши…» было безжалостно пресечено прямо в зародыше. Типа, как бегать по кафе и перепрыгивать через столы без разбега — так это я очень даже энергичный, а как с любимой девушкой погулять… И, главное, никакого возмущения, — передо мной стояла сама кротость и смирение с невероятно жалобным взглядом. Примерно так же, кстати, она в меня мороженное складировала. «Ну, Мэтт, ну, миленький, еще ложечку…» Вот меня терзают смутные сомнения на тему того, кто на самом деле будет в предполагаемой семье главным…

Зато я отомстил! Оказывается, некоторые полувейлы боятся высоты! Каково, а? сначала деликатно погнув поручень в кабинке чертового колеса, Флер вспомнила про того, кто, собственно, и уговорил ее на это увлекательное путешествие и вцепилась уже в меня. Нет, приятно, конечно, но без ощущений тюбика с зубной пастой определенно было бы лучше. Благо, ребра остались целы.

Позже я невероятно возгоржусь собой — а то как же, первый и последний человек, который смог сподвигнуть мадемуазель Делакур на поездку на колесе обозрения.

Итак, мы покатались. Затем я совестливо подумал об искуплении своей вины (ну как она так смотрит, а?! Ни упрека, ни намека, но взгля-ад…) и учредил в мужской части нашей компании, спешно собранной со всего парка, локальный заговор. И вот, пока парни отвлекали всю женскую часть отмазками типа «В туалет отошел, скоро вернется», «Наверно, по дороге решил купить сладкой ваты» и, самое великолепное, так сказать, перл: «А он пошел… э-э-э… сдавать макулатуру..?» (да, братишка, ты разгадал мою тайную страсть: сдавать по вечерам макулатуру в ближайший пункт приема лома… нет, ну надо ж такое ляпнуть?!), я отлучился в тихий уголок и немножко аппарировал.

Итак, когда я вернулся к друзьям после плановой сдачи макулатуры, ребята уже ощутимо занервничали. Но я одним своим видом несколько разрядил напряженную обстановку, радикально и лаконично ответив на повисший в воздухе вопрос «А где Мэтт?»

После чего мною был торжественно объявлен сюрприз. Мужская часть нашей группы скучковалась на две минуты, после чего с фирменными улыбками одарила каждую девушку в нашей компании персональным великолепным букетом зимних кал. Восхитительные цветы жемчужно-белогоцвета с нежным свежим ароматом. Цветут, правда, только зимой и считаются почти вымершим видом, но это детали. Учитывая ценность этих цветов в парфюмерии, фармацевтике и абстрактном зельеварении, каждая девушка получила в свои очаровательные ручки несколько миллионов.

Да, я жуткий транжира, расточитель, мот, вандал, варвар и рабовладелец, который в очередной раз разорил теплицы Слизерина и заставил трудиться двоих немых домовиков пенсионного возраста. Но тот беспринципный адвокат, коим я являюсь, легко может договориться со своей совестью.

Потом мы просто гуляли по ночному Лондону и дышали его неповторимой атмосферой. Разошлись по домам, только когда перед нами аппарировал Люциус Малфой и намекнул, что, конечно, в сыне уверен и доверяет ему, но Нарцисса начинает нервничать…

Мы вспомнили, что время действительно позднее. Я добросовестно проводил Флер до ее гостиницы, откуда и каминулся домой, тактично умолчав о том, что нервы Нарциссы, во-первых, крепче вибраниума, из которого сделан щит капитана Америки, а во-вторых, абсолютно точно находятся вне опасности.

Видите ли, нашу милую компанию весь вечер добросовестно и качественно пасли около пятнадцати шпиков, из которых минимум трое — Малфоевские. В свое время Драко одалживал мне для личных и не очень нужд этих ребят под ярлыком «старая гвардия», и я помнил их в лицо. Так же как дуэты шпиков от Паркинсонов и Гринграссов и парочку болонок Ордена Феникса. Больше я никого не узнал.

Ну конечно, так и отпустили детишек погулять спокойно! Я имею в виду, куча наследников Древнейших и Благороднейших родов плюс Избранный с малой свитой в общей обстановке вооруженного перемирия конечно не нуждаются в охране. Хотя, чего зря кривить душой, шпики ненавязчивые и профессиональные, отдыхать не мешали, от карманников защищали, так что грех жаловаться.

Ну, здравствуй, моя паранойя! Давно не виделись, лет пять уже, почитай… Аккурат с последнего сеанса психоанализа.

— …Ну, сынок, как погуляли? — радостно приветствовала меня мама.

— И как себя чувствуешь? — папа.

— Отлично, на оба вопроса! — мы постепенно продвигались к столовой.

— Проголодался?.. — попыталась спросить меня мама, но я уже целеустремленно курсировал к накрытому столу с азартным воплем «МЯСО!!!». Ну, мороженное, это, конечно, хорошо, но нормальная еду оно не заменит.

— Выглядишь замечательно по сравнению с днем, — заметил Снейп.

— А то! Флер — чудо! — родители многозначительно переглянулись.

* * *

— И как прошло испытание? Что там вообще было?

— Давайте я вам лучше воспоминания дам? Про основное, — торопливо добавил я. Все согласились.

И вот, пока родители с головой окунулись в воспоминания, я сам уже со спокойной душой начал заново переживать события первой части сегодняшнего дня.

* * *

В принципе, на первом этапе ничего сложного не было, с этим даже Поттер наверняка справился с легкостью. Простая и банальная полоса препятствий. Бассейн там, барьеры, бег по пересеченной местности, небольшая скала с удобными выемками для рук и ног — одно удовольствие карабкаться. За всем этим счастьем находилась дверь — на первый взгляд, вполне безобидная. Я открыл дверь, зашел в абсолютно темное помещение, прошел шагов пять… Тогда вокруг меня вспыхнули тысячи небольших искорок, закручивавшихся в спирали. Где-то в этой красоте зияли черные, неопрятные кляксы, где-то скопления искорок были плотно стянуты серыми нитями и заключены в стеклянную сферу, причем сферы всегда находились рядом с кляксами. Отдельным местом выделялась неуверенная, бледно-красная клякса — единственная в своем роде. В отличие от плотной дымки черных, эта была почти прозрачной и прерывистой.

— Красиво, правда? — прервал мои размышления мечтательный голос. Мой голос. Я медленной, аккуратно обернулся и увидел то, что, собственно, и ожидал — себя. Только со шрамом, в костюме, при галстуке и лет эдак в тридцать.

— Кто ты?

— Твое сознание, — этот ответ не вызвал у меня ни возмущения, ни недовольства. Вот только…

— Галстук неудачный, — мы с ним одинаково ухмыльнулись.

— Нет, ну вы посмотрите на него! У него есть возможность выведать тайны мироздания, а он пеняет мне галстуком!

— Мне не нужны тайны мироздания, — хмыкнул я. — А вот от своих я бы не отказался. Что это? — указал я на красную кляксу.

— Ну, у каждого человека просто обязан быть свой кошмар. Ты свой забыл, и появился этот, по большему счету фиктивный. Его можно назвать фантомным кошмаром, — я безбоязненно ткнул пальцем в кляксу.

До боли знакомая картина. Я в очередной раз посмотрел увлекательнейшую картину — готичненькую камеру в Азкабане, а перед этим и суд, которого наполовину никогда не существовало. Мило.

Через секунду я снова стоял в том же кругу из искорок.

— Да он же расползается по швам! — праведно возмутился я, глядя на хиленький кошмарик.

— Что поделать, фантомный и в принципе не существовавший кошмар, — пожало плечами мое сознание.

— А где настоящий?

— Вот он, — я-Поттер бестрепетно ткнул пальцем в одну из стеклянных сфер. — Ты настолько боялся его, что предпочел забыть.

— И-и?.. Что вообще такое эти сферки и кляксы?

— Все началось с этого воспоминания, — грустно улыбнувшись, я-Поттер аккуратно взял в руки мой, по идее, настоящий кошмар. Типично Дамблдоровская улыбка на моем лице коробила. — Простое и банальное заклятье Забвения не помогло, здесь были слишком сильны впечатления. Тогда ты обратился к Снейпу. Он здорово в свое время покопался в твоем сознании, а уж потом шуровал здесь, как у себя дома. Он заблокировал один вечер твоей жизни, но к нему тебя вело слишком много ключей или, если хочешь, якорей. За сравнительно небольшой промежуток времени ты использовал немало навыков, и со временем пришлось примитивно блокировать и их, — мое сознание безбоязненно ткнуло пальцем в черные кляксы. — С упорством, достойным лучшего применения ты запирал все больше и больше своей памяти, только чтобы не вспомнить…

— Что? — мне послышались в его голосе укоряющие нотки. — Не вспомнить что?

— Вечер, — обезоруживающе улыбнулся я-Поттер, — один вечер. Сначала ты чуть не совершил самоубийство. В то время ты просто не мог принять того, что совершил. Потом тебе хватило бы сил и мировоззрения пережить это и просто жить дальше, но страх, поистине животная паника заставляла тебя все больше и больше загромождать меня этими… конструкциями, — он красноречиво покосился на одну из пар сфера-клякса. — Фактически постепенно из твоей памяти выпадали целые куски жизни, умения… Твое хваленое чутье на людей, не раз спасавшее тебе жизнь, где оно? Ты всегда легко уходил от патрулей Пожиралетей, потому что чувствовал, где они, мог различить их в любой толпе. И пару лет после войну уходил от любых шпиков… А потом забыл про это…

— Очаровательно. Мое же собственное сознание меня отчитывает, — разозлился я и резко схватил ту самую, маленькую злобственную сферу, с которой все началось.

* * *

Тишина и спокойствие. Птички поют, листья шелестят, за трехметровым забором многозначительно рычат псины в ожидании полных, абсолютных кретинов, которые сунутся в атаку на вверенный им кусок территории и послужат неплохим ужином. Чуть дальше, уже в самом здании, время от времени истерично воют охранные химеры самых причудливых конфигураций — тоже в ожидании психованного корма с самодоставкой.

Не волнуйтесь, зверьки! Идиоты в количестве трех штук на подходе. Другое дело, что после кормежки Гермионы мы сами уже наверняка обладаем вкусовой гаммой потной подметки от сапога, сваренной в блевотине, но вы же, как и мы, не привередливые?

Поместье Крайтонов. Крайтоны — тихие, милые люди, ну а то, что у них Метки на плечах, при нынешнем режиме даже плюс. А вот то, что, похоже, у них хранится Чаша Хаффлпаф — вот это для нас минус.

— Пора, — шепнула Гермиона, и Золотая троица сорвалась с места.

Вы думаете, мы позаботились о метлах, чтобы перелететь забор и псин и свалиться хозяевам на голову, как снег? Ха, это банально и неинитересно!

— Три секунды, — предупредила Гермиона. Мы цивилизованно зажали ушки ладонями и синхронно уткнулись носами в землю. Это МАГИЯ, господа, исключительно самая что ни на есть волшебственная магия…

БУМ-БАБАХ-ТРАХ-БАХ!!!

…позволила нам поджечь одновременно с два десятка бикфордовых шнуров и подорвать к чертовой матери заборчик динамитом.

— Вперед, — это уже Рон. Собаки, кстати, заткнулись, но их умолкшее перманентное рычание теперь с лихвой компенсировали химеры (воем) и с гарантией проснувшиеся люди (матами).

И вот, тихо и незаметно взорвав забор, стоявший до нас четыре сотни лет, мы, пригнувшись, побежали вперед.

Пять, я, как драпальщик с практикой, первым добегаю до симпатичной аллеи в раскинувшемся перед домом парке. Четыре, при этом аккуратно перепрыгивая через замаскированные ловушки (я их уже, так сказать, пятой точкой чую). Три, за нами даже не пытаются гнаться частью оглушенные, а частью и банально офигевшие собаки, а еще часть не может по чисто техническим причинам. Два, фу, эти оторванные лапы и в творческом беспорядке разбросанные внутренности — неаппетитное зрелище. Один, о, кажется, вдоль заборчика какой-то парень прогуливался и от взрыва потерял голову. Так, передо мной уже фасад собственно поместья. Курсант Поттер, дистанцию в пятьдесят метров вы сдали на отлично! Бросок…

А теперь снова падаем носом в… гравий! Ну, Крайтоны, этого я вам не прощу!

Вверх взлетают красочные фейерверки, взрываются дымовые шашки и связки светошумовых гранат… Загляденье!

Так, подымаемся и бежим в здание. Тут же разделяемся и каждый идет своей дорогой. Химеры оглушены и ослеплены, а для самых ответственных мы всегда найдем Секо в нос.

Ну, и кто поверит, что с таким апломбом и шумом налет на поместье организовали и осуществили всего три идиота?

Я на первом этаже, Гермиона на втором, Рон действует в подвале.

Так, тут пусто, тут — пусто, тут непонятно почему валяются три фигуры в масках. Контрольную оглушалку каждому и проверяем — вроде живые… Но Чаши здесь нет.

О, кто-то живой и до сих пор прямоходящий. Еще и меткоатакующий, гад… В итоге краткого боя я и мои оппоненты избежали Авад, но получили по Секо — я по касательной в левую руку, первый нехороший человек в шею, а второй в живот.

Спустя пару минут навстречу мне выбежал еще один типус, очень агрессивно настроенный. Мы с ним попрыгали по коридору и попротирали собой углы. Результат нерадостный — у меня обожжено левое бедро и свежепойманный конкурент для старого шрама на лбу, а негостеприимный Пожиратель прилег отдохнуть под Сектумсемпрой.

После него противники лично у меня внезапно кончились.

И стало так тихо-тихо. Тишина звенела в ушах, а от звука стука моего собственного сердца, казалось, лопались барабанные перепонки. Я зашел в очередную комнату — это оказался достаточно просторный зал с камином. Уютные плетеные креслица, небольшой диванчик, темные шторы…

Страх накатывал липкими волнами. Это была почти паника. Я четко ощущал, что я здесь не один, но никто не показывался, и от этой неизвестности, казалось, вместо нормальных капелек крови в венах и артериях потихоньку ворочаются острые микроскопические льдинки.

Тонкий, едва различимый шорох на самой границе восприятия — и я, ничуть не сомневаясь, пускаю в ту сторону Аваду.

Я зашибись меткий. Но, глядя на своего «врага», я осознаю — лучше бы я промахнулся. Нет, лучше бы эта Авада срикошетила и попала в меня…

Спустя секунду раздается громкий львиный рев — это наш сигнал к отходу. Я уже наблюдаю за своими действиями, как во сне — послушно бегу к забору, и даже ноги совсем не ватный, и даже ожог совсем не болит… Добегаю до точки сбора одновременно с Роном, там нас уже ждет Гермиона, и мы совершаем тройную аппарацию.

Целой и невредимой осталась одна Гермиона. Рон держался за бок и очень медленно, аккуратно, тихо и хрипло говорил, время от времени поправляя воротник, чтобы закрыть синяки на горле. Роднило нас одно — бледные, почти белые лица и безысходность в глазах.

— Это была засада, -мрачно начала Гермиона, когда мы устроились у костра в набившем оскомину антураже — лес, палатка… — Чаша там была, но неделю назад Белла спрятала ее в своем сейфе в Гриннготтсе. А нам подкинули дезинформацию… — именно Гермиона сказала нам про Крайтоновское поместье. Она с кем-то там общалась с помощью Протеевых чар. — Я узнала это от хозяйки, — и она опустила глаза.

— Знаете, — проговорил Рон. — Мы ведь уже все убивали, но… Когда делаешь это без палочки, своими собственными руками… — он оборвал сам себя. — Гермиона, наложи, пожалуйста, на меня заклятье забвения. Я не хочу это помнить.

— Только если Гарри сделает это же со мной, — глухо сказала она.

А на меня потом, по моей просьбе, Обливиэйт наложил Рон.

Тот вечер навсегда стерся из истории. Потому что герои не убивают своих врагов, они их благородно оглушают. Герои не устраивают подлых налетов, и уж тем более не грабят перед этим магазин фейерверков и склад маггловских боеприпасов. Герои не ползают пузом в грязи, устанавливая наворованное и усиленно избегая редких патрулей и сетки следящих заклинаний.

А Крайтоны — законопослушное семейство, пострадавшее от рук Пожирателей, еще три строчки в очередном некрологе. Эрик Крайтон, 31 год, его жена Диана Крайтон, 27 лет, и их дочь Пенелопа Крайтон, 4 года.

* * *

А потом — длинная череда воспоминаний, которые, казалось, кто-то безжалостно листает в попытке разом просмотреть всю мою жизнь. Нерадостное детство, героическая юность, хитровымаханная зрелость… события пролетали одно за другим. Смерть, и новый шанс. Весь учебный год, все разговоры с брюнеткой с косой-брелоком… И — стоп.

Меня шатало. Захотел процитировать классику, но, тем не менее, я сподобился открыть глаза сам. Круг искорок существенно изменился — никаких сфер, никаких клякс, одно-единственное плотное красное пятнышко… Картина моего сознания медленно истаяла.

Тогда в комнате, оказавшейся довольно просторной, включился свет.

Немного о моем самочувствии. Итак, представьте, что вам аккуратно, бензопилой, отпилили небольшую верхнюю часть черепушки, при этом не повредив мозга. А потом исправили это досадное упущение, засунув вам в черепушку миксер и хорошенько им поработав. Отошли, полюбовались вами, но нашли вас без части головы неэстетичным, поэтому приложили отпиленную часть обратно, для верности прибив гвоздями и завинтив саморезами.

Вот так вот чувствовал себя я.

Н-да, братишка, ты мастер преуменьшений. Болел затылок!..

— Молодой человек, — прервал мои рефлексии строгий женский голос. — Мы вообще-то по делу собрались! Хватит стенать, погуляете потом, проветритесь, и все пройдет, — комната оказалась импровизированным залом суда. Около трех стен (исключая стену с дверью) были расположены трибуны с кафедрами возле каждой секции. Распределение по ним народа было неравномерным.

Вот скучающий молодой тип в черном — он в своей секции обитает в одиночку. Пять шрамированных суровых дядечек, один так вообще наглядная иллюстрация к картинка «счастливчик»: однорукий, одноногий, одноглазый, безухий… три дамы возле столика с чаем, одна из них как раз и говорила про дела. Четверо вольготно развалившихся дедушек с благообразной внешностью, всепрощающими улыбками и жесткими глазами. И еще с полтора десятка рассеянных мечтательных личностей обоих полов и всех возрастов.

— Итак, Совет Поттеров собрался сегодня, чтобы решить — достоин ли этот юноша быть Наследником и, впоследствии, Главой рода Поттеров, — сказала та же дама.

— Сегодня нам попался более чем необычный кандидат, — звучным голосом продолжал один из четверых дедушек. — Раньше подобного не было…

— Ну почему же, — вступил в разговор один и шрамированных. — Победители Темных Лордов — были! — с натугой и кряхтеньем, мееееедленно к кафедре подошел «счастливчик», неторопливо переставляя костяную и деревянную ноги. Весь зал азартно наблюдал: дойдет или все-таки хрястнется? У бедняги явно были проблемы еще и с ориентацией в пространстве, иначе объяснить траекторию его путешествия нельзя.

— И победитель василисков был, — торжественно объявил все-таки дошедший «счастливчик» и направился обратно. Я подумал, что подобным образом могло кончится и мое путешествие на втором курсе, и мне поплохело еще больше.

— Извините, — подошел к кафедре парламентер от сборища рассеянных и мечтательных, которые что-то горячо обсуждали, пока «счастливчик» добирался до кафедры и обратно. — А у претендента нет нет никаких там талантов в области науки?.. Нет? А можно тогда мы пойдем, у нас пара идей появилась? — Дама, открывавшая «суд», скорбно закатила глаза и махнула рукой. Компания ученых гуськом потопала к двери, через которую я сюда попал, и ушла.

Офигеть здесь дисциплина.

— И амбициозные, интеллигентные, умные, воспитанные люди здесь тоже уже были, — задумчиво нарушил тишину одинокий парен в черном.

— Темным Лордам слова не давали! — немедленно отреагировал шрамированный. Лорд равнодушно пожал плечами. Все опомнились.

— Юристы были, — подхватил эстафетную палочку один из дедушек. Темный Лорд на своем месте сначала нахмурился, а потом скорчился и зарясся. К кафедре снова подошла одна из леди, но, пряжде чем она открыла рот, я торопливо заметил:

— Мальчик я! Не леди, а леди были, знаю… — дама закашлялась. Темный Лорд глубоко подышал, явно в уме посчитал до десяти…

— Итак, кхм, я хотела сказать, что с человеком, проживающим вторую жизнь, да еще столь специфическую, мы раньше дела не имели…

— Прошу слова! — к кафедре снова подошел Темный Лорд. — Я хотел указать вам один аспект. Жизнь, дементоры, победы, поражения, работа… это все неважно, не имеет значения. Но! — Лорд снова вздрогнул, его губы странно искривились… спустя несколько секунд он продолжил — трагично, с надрывом, со слезами в голосе: — Но так поступить с белочкой!..

Цирк на выезде, — мрачно подумал я. Нахватались ведь у Снейпа…

Зал отсмеялся. К кафедре снова подошел один из дедушек:

— Я бы хотел отметить, что, не смотря на всю жестокость и несправедливость данного поступка, наш кандидат проявил незаурядную предусмотрительность, когда приберег желудь для василиска…

На этот раз громче всех смеялся «счастливчик».

Дурдом…

Я сел на пол у стеночки и закрыл глаза. Голова раскалывалась, а это сборище юмористов продолжало меня подкалывать, на примере случая с белочкой (!!!) выявляя мои положительные и отрицательные черты. Когда одна из леди в своих выкладках дошла до того, что я, оказывается, таким образом заботился о режиме питания и фигуре несчастного зверька, я не выдержал и потерял сознание.

Очнулся на полу, возле дверей в Зал Испытания. Голова болела значительно меньше, можно было смело говорить, что у меня банально ныл затылок. Настроение нерадостное. Ну, что, пойду, узнаю результат…

* * *

Естественно, моим родителям испытание было показано без куска с моим сознанием и последующих воспоминаний. А так все честно.

Довольные Лили и Северус меня поздравили и мы все отправились спать. Только отчим постоянно улыбался, глядя на меня.

А утром я безжалостно надел плакат с надписью «В белках — смысл бытия» папе на голову. Почерк на плакате уж больно напоминал тот, которым у меня в свитках с рефератами по зельеварению было дописано «П».

Лето обещало быть веселым.