— Мисс Грейнджер, — в приоткрытую дверь заглянула секретарша. — Мисс Грейнджер! — повторила она уже громче.
Гермиона оторвалась от отчета, устало потерла виски и обернулась:
— Да, Моника?
— Уже без четверти семь... — замялась та, — и сегодня пятница...— Грейнджер непонимающе глядела на девушку. — Можно я пойду? Да и вам пора бы тоже закругляться.
— Конечно, Моника, идите. Приятных вам выходных! А я еще поработаю.
Но помощница уже не слушала ее, поспешно пряча в сумочку пудреницу и помаду, на ходу наматывая на шею сизо-серый шарф. Серый в этом сезоне на пике моды.
Гермиона подвинула к себе ворох бумаг и погрузилась в дебри финансового отчета, но цифры путались и не желали выстраиваться в стройные ряды. "Во всем виноват сентябрь", — подумала она, аккуратно вкладывая бумаги в папку.
Она любила сентябрь, несмотря на морось, прохладу и серость. Гермиона любила смотреть на тяжелые свинцовые тучи, медленно ползущие над грязноватой, смурой водой Темзы; на перламутровое зернышко солнца, силящееся пробиться через непроницаемую толщу облаков, на дымку тумана, клочьями стелющегося по земле, отчего силуэты людей казались смазано-расплывчатыми, как на старой выцветшей акварели.
Часы в холле банка "Спенсер и Фокс" пробили четверть восьмого, когда глава аналитического отдела мисс Грейнджер, обмотав шею немодным ярко-оранжевым шарфом, вышла на улицу. Она верила, что идет на встречу своей судьбе. Гермиона точно знала, что у ее счастья лучистые голубые глаза и россыпь веснушек на щеках. Когда-то давно он прокричал ей: "Встретимся в сентябре!" — и она ждала его почти десять лет. Девушка была уверена, что когда-нибудь под сентябрьским дождем они свидятся.
Ей было одиннадцать. Она, нервно теребя краешек новой форменной юбки, стояла на 9 платформе лондонского вокзала Кингс-Кросс, ожидая прибытия поезда, который увезет ее в колледж. И начало этой новой, самостоятельно, жизни несколько страшило ее. В этот момент в ее жизни появился он, как по волшебству возникнув среди клубов серого паровозного дыма. Веснушчатый рыжий мальчишка помахал ей рукой и крикнул: "Встретимся в сентябре!"
Они сталкивались с ним каждый год первого сентября: иногда с ним был друг, худощавый и очкастый, подозрительно поглядывающий в ее сторону, или пухленькая в цветастом платье женщина, дающая наставления ему, своему нерадивому отпрыску, и еще кто-то... Мальчик рос, взрослел, мужал, но каждый раз, завидев ее, кричал: "Встретимся в сентябре!"
А девчонки в колледже взахлеб рассказывали о своих парнях, летних любовных приключениях, поцелуях при луне, прекрасных принцах из девчачьих мечтаний.
У мисс Грейнджер тоже была мечта, только на принца он совсем не был похож, скорее на эльфа или волшебника. И о нем она иногда думала перед сном между мыслями о мировой экономике и международным правом.
Гермиона шла по аллее. Наглый, еще теплый ветер озорничал, разметая аккуратные разноцветные кучи листьев. А старый дворник Том бранился на чем свет стоит и терпеливо убирал их вновь.
Девушка шагала по пестрому осеннему ковру, легко перепрыгивая через лужи, сквозь туман и дождевую морось, и ее рыжий зонт казался странной цветной кляксой на серой лондонской акварели.
* * *
Рон Уизли сидел на скамейке в парке на углу Гриммаунд-плейс и Уайтхолл и наблюдал, как шлепают по лужам племянники. Для него было в радость скоротать с сорванцами вечерок, пока родители отдают долг светской жизни.
Рональд любил сентябрь, несмотря на пелену дождя и волнами захлестывающую депрессию. Он верил, что в череде промозглых осенних будней где-то прячется его счастье: яркое и непокорное, как тот оранжевый зонт подхваченный порывом ветра, и абсолютно настоящее, не приторно-карамельное, как с Лавандой.
Нет, он ни о чем не жалел: ни о прожитых вместе годах, ни о новом доме, отошедшем после развода бывшей супруге, ни о потерянном счастье.
А зонт между тем все крутился и летел, подхваченный ветром. Альбус и Джеймс спорили, сможет ли догнать его хозяйка, которая заливисто смеясь перепрыгивала через лужи как маленькая девочка. Она была похожа на экзотическую бабочку среди всеобщей серости. Рон смотрел на нее и не мог оторвать взгляда — было в ней что-то неуловимо знакомое, почти родное. Странно, он давно такого не испытывал, с тех самых пор, как в последний раз много лет назад крикнул нескладной испуганной девчушке: "Встретимся в сентябре!"
Он поймал зонт и подошел к девушке:
— Ваш зонтик, мисс.
— Спасибо, сэр. — улыбнулась она и зашагала дальше, уходя от своего счастья.
Вот только Рон не мог его упустить: мгновение, и кленовые листья превратились в букет хризантем. Лили сделала удивленные глаза и, прикрыв ладошкой беззубый рот, засмеялась — она любила, когда дядя вот так творил чудеса.
— Постойте, мисс! — крикнул он вслед Гермионе. Протянул хризантемы. — Это вам. Встретимся в сентябре?
— Встретимся в сентябре, — эхом отозвалась она и помадой написала свой номер на кленовом листе.
Vova
