Harry Potter and the Champion's Champion

Гарри Поттер лежал в своей постели в спальне гриффиндорской башни, которую он делил с четырьмя другими юношами его возраста. Один из них был его лучшим другом ― Роном Уизли.

Гарри очень злился по двум причинам: первая ― это то, что его имя неведомым образом оказалось выпавшим из Кубка Огня эти вечером, обязывая его состязаться в сверх опасном Триволшебном Турнире; вторая ― никто не поверил ему, когда он сказал, что не клал туда пергамент с именем, в том числе его, так называемый, лучший друг. Затем Гарри подумал о своем втором лучшем друге ― Гермионе. Он не видел ее с тех пор, как покинул гриффиндорский стол после того, как его имя было названо. Она должна была поверить ему. Он знал это.

Чуть позже Гарри погрузился в сон.

После пробуждения ему потребовалось некоторое количество времени для того, чтобы вспомнить все события минувшего вечера. Гарри откинул полог и взглянул на кровать Рона, в надежде поговорить с ним, но тот уже встал с постели, и, скорее всего, спустился к завтраку. Гарри так надеялся, что этим утром у него будет шанс поговорить с Роном! Гарри знал, что Рон поверит, что он говорит правду, но только если выслушает его. Гарри оделся и спустился вниз по винтовой лестнице. Когда он вошел в гостиную, те, кто уже вернулся с завтрака, зааплодировали ему, точно так же, как и прошлым вечером. Братья Криви помахали ему, предлагая к ним присоединиться. Поискав взглядом Рона или Гермиону и не увидев ни одного из них, Гарри бросился к Портрету, чуть не сбив с ног одного из двух людей, которых он, уже было, отчаялся найти. Гермиона стояла у входа со стопкой бутербродов, завернутых в салфетку.

— Я подумала, ты предпочтешь это, ― сказала Гермиона, протягивая бутерброды,― чем идти в Большой Зал сегодня.

— Спасибо, Гермиона, ― произнес Гарри с благодарностью, ― ты ― лучшая!

— Не хочешь прогуляться? ― спросила она.

— Отличная идея! ― ответил Гарри.

Вскоре они уже шагали через лужайку, направляясь к озеру. Гарри начал рассказывать Гермионе все, что случилось с ним с того самого момента, когда он вышел из-за стола вчерашним вечером, включая предположение Грозного Глаза Грюма, что кто-то замышляет убить Гарри. Он почувствовал долгожданное облегчение, когда Гермиона поверила всему без дополнительных объяснений.

— Конечно же я знаю, что ты этого не делал, Гарри! ― сказала она, ― Видел бы ты выражение своего лица, когда Дамблдор произнес твое имя. По нему все стало ясно.

— Ты видела Рона? ― спросил Гарри.

— Да, кажется за завтраком. ― ответила Гермиона.

— Он все еще думает, что это я положил свое имя в Кубок? ― поинтересовался он.

— Нннет... Кажется нет, наверное... Я так не думаю.

— Не думаешь? Что это значит?

— Ну, Гарри. Разве же это не очевидно? ― замялась Гермиона. ― Он тебе завидует.

— Завидует? Мне? ― Гарри переспросил с недоверием. ― Как будто бы я хотел выставить себя на посмешище перед целой школой!

— Да я-то это знаю, Гарри, ― нетерпеливо ответила Гермиона. ― Но посмотри на ситуацию с его точки зрения. Тебе всегда все удается. Ты знаменит... и... и, да что уж там, у него целых пятеро братьев, с которыми он соревнуется, и еще...

— Так что, он хочет пожертвовать нашей дружбой из-за какой-то там зависти? ― удивленно воскликнул Гарри.

— Я думаю, что для него это была последняя капля. ― тихо произнесла Гермиона. ― Он вернется, рано или поздно.

— Я даже не хочу участвовать в этом состязании. Я хочу сказать, как я могу быть связан магическим контрактом, если я даже не клал своего имени в этот Кубок, и, тем более, рисковать жизнью? ― спросил Гарри. ― Ты знаешь что-нибудь о магических контрактах? Я хочу знать, действительно ли мне так уж необходимо состязаться?

— Не так уж и много, хотя...

— Мы можем пойти в библиотеку! ― закончили они хором. Впервые со вчерашнего вечера Гарри почувствовал, как на его лице появляется улыбка. «Не важно, что случится, я могу всегда рассчитывать на Гермиону». ― радостно подумал он.

Полчаса спустя Гарри и Гермиона заложили книгами о магических контрактах три стола библиотеки. Гермиона нашла дополнительно несколько книг об истории Триволшебного Турнира. Через пару часов, или около того, Гермиона захлопнула книгу:

— Это абсолютно бесполезно! Если ты единожды обрек себя на магический контракт, то тебе придется его выполнить. Кто бы ни предложил этот придурочный гоблинский контракт как пункт магического соглашения, он сделал это ошибочно! Кто-нибудь вообще слышал, что бы имя, написанное на клочке бумаги, могло служить залогом души? ― она взяла следующую книгу о Триволшебном Турнире.

Как только она перевернула страницу, она вздернула одну бровь вверх и неосознанно заправила волосы за ухо. Гарри понял, что он откровенно пялится на своего лучшего друга, и внезапно из глубин его подросткового мозга пришло: «Она очень красивая, когда так делает».

«Красивая? О боже, где я этого нахватался, хотя...» Мысли Гарри были прерваны появление Чоу Чанг в библиотеке, она прошла к столу мадам Пинс, который находился прямо за Гермионой. Юноша внутри Гарри начал невольно сравнивать двух девушек. Гарри привык всегда думать, что Чоу была наиболее красивая девушка во всем замке, но сейчас, видя их двоих в сравнении, он понял, что Гермиона уже не та первокурсница с рыжей копной на голове. Можно было сказать, что Чоу более привлекательна в стандартном смысле, но у Гермионы было какое-то особенное обаяние... Взгляд Гарри метнулся к ее уху, Гермиона как раз заправляла за него волосы. «Ммм, какое красивое ушко...»

— Гарри, на что ты уставился? ― голос Гермионы прервал его мечтания.

— Ааа, да так... ничего... Просто задумался. ― выпалил Гарри, и его лицо покраснело.

— Ну, я, кажется, кое-что нашла здесь. Вот, послушай. ― Гермиона начала читать. ― Кажется, в 1365 году чемпион назвал на Турнире замену себе, ой, нет... извини. Чтобы так сделать, ты должен быть физически не способен участвовать.

Гермиона еще раз подняла руку, чтобы снова заправить волосы за ухо, все ещё продолжая читать, а Гарри опять понял, что он пристально смотрит на ее ухо, но в этот раз его взгляд перемещался еще и на ее губы. И в его юной голове возник вопрос: а как это, интересно, поцеловать своего лучшего друга?

«Поцеловать Гермиону?» ― спросил Гарри сам себя «Но, но... она же мой лучший друг и... и... очень красивая молодая девушка». Мозг Гарри спорил сам с собой, а сам Гарри в это время глазел на губы Гермионы.

Гермиона подняла глаза от книги, чтобы прокомментировать прочитанное, и обнаружила своего друга, впившегося в нее взглядом. Она посмотрела в его зеленые глаза, в его завораживающие, чарующие зеленые глаза. Она поняла, что хотела бы смотреть в эти глаза каждое мгновение, какое только возможно. Прошло несколько секунда, прежде чем они осознали, что так откровенно смотрят друг на друга, оба быстро отвернулись в разные стороны, и на их щеках вспыхнул румянец.

— Мне жаль, Гарри. Я думаю, что ты не можешь отказаться от выполнения условий магического контракта. ― сказала Гермиона. ― Я имею ввиду, это, конечно же, дурацкий магический контракт, но он все же магический контракт.

Оба встали с места и начали складывать книги обратно на полку, как вдруг, Гермиона, ставя последнюю книгу, уронила ее на пол. Они оба наклонились над книгой, чтобы поднять ее. Гарри схватил книгу первый и протянул ее Гермионе. Подняв голову, он понял, что находится в паре сантиметрах от губ, на которые он смотрел ранее. Гермиона наклонилась за книгой, которую она уронила, что бы принять ее из рук Гарри. Поднявшись, она заметила, что Гарри опять очень странно на нее смотрит. И эти зеленые глаза находились всего в паре сантиметров от нее. Гермиона поняла, что ее сердце начинает биться быстрее...

Гарри почувствовал, как его сердце начинает биться быстрее, ее близость ощущалась так сильно, ее губы так близко, его мозг заткнулся и уступил первенство основному инстинкту, и он понял, что его губы дотрагиваются до ее губ так мягко и нежно...

Гермиона не могла шевельнуться, Гарри был так близко к ней, его глаза смотрели на нее, затем он наклонил голову, сократив расстояние между ними, его лицо приблизилось... Его губы на ее губах заставили замолкнуть голос разума, она закрыла глаза и растворилась в поцелуе своего лучшего друга.

Прошло несколько секунд с момента начал поцелуя, и друзья посмотрели друг на друга.

— Гермиона, прости меня, это я... Я не хотел, нет, я хотел, но... ― начал бормотать Гарри.

Гермиона просто стояла, молча глядя на него. Ее первый поцелуй был просто потрясающий. Она, знавшая ответы всегда на все вопросы, просто не могла до сих пор осознать, что только что произошло. Ее лучший друг поцеловал ее, этот грандиозный момент был самым лучшим за всю ее жизнь, и теперь она не знала, что же делать дальше.

— Гермиона, давай просто все забудем. Я не хотел так поступать. Это просто случилось. ― Гарри продолжал бормотать в полной уверенности, что навсегда потерял своего лучшего друга.

От этих слов Гермиона быстро пришла в себя.

— Нет, Гарри. Мы должны об этом поговорить.

— Но, Гермиона..

— Ты все еще мой друг, но мы не можем не придавать этому значения. ― Сказала Гермиона и потянула Гарри к столу, обратно в библиотеку. Когда они уселись, она начала.

— Хорошо, давай будем просто откровенны друг с другом. Мы все выясним и просто будем жить дальше, договорились?

Гарри просто кивнул, так как все еще сильно краснел.

— Поцелуй имеет что-нибудь общее с тем, как ты на меня сегодня смотрел? ― спросила Гермиона. Лицо Гарри опять вспыхнуло, но он набрал побольше воздуха и ответил:

— Я думаю, что да.

— На что ты так там смотрел? ― сказала Гермиона.

— Эээ, ты действительно хочешь знать ответ? Он может тебе не понравиться.

— Да, Гарри, хочу. ― ответила она. ― Я думаю, в такой ситуации мы должны быть предельно откровенны. Что бы это ни было, обещаю, я останусь твоим другом. Я хочу сказать, после всего того, что мы пережили, неужели ты думаешь, что какой-то поцелуй может нас отдалить?

— Ну... я вроде как разглядывал тебя. ― признался Гарри.

— Почему?

— Ну... там Чоу, она зашла в библиотеку чуть раньше, и я, ну... Гермиона, не важно, ты не захочешь этого услышать. ― Произнес Гарри и начал подниматься. Гермиона положила свою руку на его:

— Гарри, пожалуйста. Если мы сейчас всё не обсудим, то нам обоим будет очень неловко, а я не хочу этого. Я обещаю тебе, что все, что ты сказал, меня не заденет, просто мы должны все прояснить. Гарри сел на место.

— Ну ладно. ― сказал он. ― Ты знаешь, что я всегда считал Чоу привлекательной? ― Гермиона кивнула.

— Ну так вот, когда она вошла, она встала прямо позади тебя, и я, я смотрел, ну да что уж там, смотрел на вас обеих, и я понял, что ты ничуть не хуже, чем Чоу. Потом я понял, что разглядываю тебя. ― сказал Гарри и уткнулся взглядом в стол.

Это была последняя вещь, которую ожидала услышать Гермиона. Она знала, что Гарри считал красивой Чоу. Черноволосая студентка Рэйвенклоу была одной из самых красивых девушек во всем замке. Она был уверена, что Гарри наберется смелости и попросит ее о свидании, а так как он был Мальчик-Который-Выжил, то она определенно скажет ему «да». Но Гарри подумал, что это она, она — с торчащей неаккуратной копной и выступающими передними зубами — всезнайка, красивая? Она просто уставилась на него в недоумении, заставляя его снова залиться румянцем.

— Гарри, тебе не обязательно говорить мне такие вещи, ― сказала она наконец, ― я знаю, что я не очень привлекательна. По правде говоря, я вообще сомневаюсь, что кто-то посмотрит на что-либо во мне, кроме волос и зубов.

Гарри посмотрел на нее с недоверием:

— Гермиона, я уже чертовски зол на Рона за то, что он не верит моим словам. Не заставляй меня злиться еще и на тебя. ― Гнев Гарри победил его природную застенчивость. ― Я действительно считаю, что ты одна из самых умных, привлекательных и обаятельных девушек в замке. Любой парень, который так не думает ― просто дурак. Я думаю, что если бы у меня был бы малейший шанс стать твоим парнем, то я попросил бы тебя об этом немедленно. ― Гарри осознал, что он только что сказал, и его румянец раскинулся от ушей до шеи.

Гермиона почувствовала искренность в его голосе, ее губы все еще помнили его поцелуй.

— Гарри, ты говоришь это все всерьез? Не только для того, что бы как-то подбодрить меня? Я имею в виду ту часть, про парня?

Гарри взглянул в карие глаза своего лучшего друга:

— Да, я абсолютно серьезен.

— Ну, тогда я думаю, что у тебя есть шанс, Гарри.

— Ччтттто? ― промямлил Гарри. Гермиона еще раз взглянула в эти зеленые глаза. Она обратилась к себе, что бы набраться побольше смелости и понять, правильно ли она поступает.

— Я думаю, что у тебя есть шанс, Гарри, стать моим парнем. Конечно, если только ты этого все еще хочешь.

Сердце Гарри начало колотиться так сильно, что оно должно было выпрыгнуть из груди прямо на стол перед ним.

— Гермиона Грейнджер, ты будешь моей девушкой?

— Только если ты пообещаешь поцеловать меня так, как раньше, мистер Поттер.

— Всего один раз? ― ухмыльнулся Гарри.

— Ну, ты знаешь меня и мой распорядок дня. Посмотрим, смогу ли я передвинуть тебя на какое-нибудь другое время. ― Они оба покатились со смеху, а потом поцеловались еще раз.

Когда они уже выходили из библиотеки, то оба вспомнили одну важную вещь, касающуюся их отношений. «РОН!!!» ― воскликнули они одновременно. Гарри прислонился к стене.

— Он никогда не позволит этому произойти. Я имею в виду, Турнир и самая красивая девушка в школе...

Гермиона покусывала нижнюю губ раздумывая.

— Гарри, а ты действительно именно это имел в виду, когда сказал, что не хочешь участвовать в Турнире? ― Гарри только сейчас понял, как сильно он хотел поцеловать ее, когда она так покусывала губы.

— Гермиона, я просто хотел самый обыкновенный учебный год. А теперь я точно предпочту провести свое время с тобой, нежели в волнениях о состязаниях, где меня, скорее всего, убьют, и в которых я не имею ни малейшего шанса на победу.

— Ну, если это действительно так, то как насчет того, чтобы Рон участвовал вместо тебя? ― сказала Гермиона. ― Таким образом ты получаешь девушку, он получает Турнир...

— Но магический контракт, как...

— Ты доверяешь мне, Гарри? ― она вопросительно на него взглянула.

— Нет никого в мире, кому бы я доверял больше. ― ответил Гарри. Улыбка Гермионы осветила коридор.

— Даже если это причинит тебе боль? — Гарри посмотрел на молодую девушку перед ним.

— Так, теперь ты меня пугаешь, ― сказал он, улыбаясь, ― что ты задумала?

— Помнишь того чемпиона 1365 года, который физически был не в состоянии состязаться?

— Да.

— Ну так вот, нам надо сделать тебя физически непригодным для Турнира, ну как? ― спросила она, улыбаясь.

— Но как? Мне кажется, все, кроме смерти, мадам Помфри может вылечить максимум за одну ночь. ― Сказал Гарри. Гермиона ласково поцеловала его в губы.

— Предоставь это мне. Так как ты теперь мой парень, я не собираюсь рисковать тобой во всяких там Турнирах. Но мне кажется, ― она придвинулась ближе к нему, ― нам надо хранить это в секрете пару дней. Ну, ты знаешь, пока мы подготовим Рона к новости об участии в Турнире, вот тогда можно будет сказать ему о нас.

— Но для чего ждать несколько дней?

— Да я хочу, что бы ты помучился, раздумывая о том, как именно я причиню тебе боль. ― Затем добавила, увидев взгляд Гарри, ― Расслабься, мой парень, просто мне нужна копия правил Триволшебного Турнира, чтобы убедиться, что правило о замене все еще там. Я же не буду травмировать тебя просто так. Собираюсь послать сову Перси, чтобы получить официальную копию. Так же нужно проверить свод правил в Уставе Хогвартса, раздел медицина и целительство, который я читала давненько.

Следующие два дня были очень сложными. Рон игнорировал Гарри, поэтому тот все свое свободное время проводил с Гермионой, но они никак не могли выразить свои новые чувства к друг другу. Несмотря на это, Гарри разгуливал по замку с постоянной улыбкой на лице. Когда они шли рядом, его рука инстинктивно хотела взять ее руку, но они должны были сдерживаться некоторое время. Через два дня Гермиона схватила его и впихнула в пустой класс. После продолжительного поцелуя, она перешла к делу.

— Так, во-первых, правило все еще в силе, ― сказала она, ― как оно гласит: «Любой чемпион, который был выбран и, до первого состязания, физически не способен принять участия в Турнире, должен назвать сам себе заменяющего чемпиона. Как только названный чемпион примет участие в первом соревновании, изначальный чемпион считается исключенным из Турнира».

— Гермиона, ты умница!!! ― воскликнул Гарри.

— Спасибо, ― улыбнулась она, ― а теперь, перейдем к более трудной части. Мы должны сделать тебя физически неспособным участвовать в Турнире. Сначала я подумала о каком-нибудь проклятии, которое было бы временно неизлечимо. Но, все, что тебе придется сделать, это сломать ногу или руку.

— Но мадам Помфри может вылечить это моментально! ― сказал Гарри. ― Она вырастила каждую косточку в моей руке меньше, чем за сутки на втором курсе.

— Это-то я знаю, ― ответила она, ― но вот ты не знаешь, что магглорожденные или воспитанные маглами дети имеют право потребовать лечение на маггловской основе, вместо магического целительства. Таким образом, твоя нога или рука будет находится в гипсе несколько недель и не успеет зажить до первого задания.

— Ну...

— Да, я знаю, Малфой.

— Так, Гермиона, ты меня пугаешь, я всего лишь сказал «Ну», а ты уже знаешь, что я собирюсь сказать.

— Ну конечно же я знаю. ― ответила Гермиона. ― Я годами вытаскивала тебя из всякого рода неприятностей, я выучила значение большинства твоих односложных вербальных выражений.

— Тогда ладно...

— Итак, Малфой начнет говорить, что ты специально себя травмировал, потому что боишься принять участие в Турнире, но он так будет говорить в любом случае. Если бы ты принял участие, то он стал бы говорить, что ты специально подкинул свое имя, и настроил бы против тебя всю школу. ― сказала Гермиона. ― Но подумай над этим в другом ключе: все это уляжется, как только пройдет первое задание, и ты опять будешь вне обсуждений.

— Я надеюсь, ― вздохнул Гарри, ― только Малфоя мне и не хватало.

— Я подумала, что может произойти несчастный случай при изучении Отталкивающих Чар. ― предложила Гермиона.

— Но мы же еще их не изучали. ― удивился Гарри.

— Да, но их проходят в этом году. ― ответила Гермиона.

— И что? ― потом его осенило. ― А, ты же уже знаешь заклинание, ты же читала эту книгу еще летом.

— Ты тоже должен был бы. ― Гермиона улыбнулась. ― Ну ничего, мы поработаем над твоим летним самообразованием. ― Затем, заметив панический взгляд Гарри, она поцеловала его и добавила, ― Не переживай, я уверена — мы найдем компромисс для нас обоих, особенно, если будем использовать систему поощрений.

— Систему поощрений? Какую систему? ― спросил Гарри.

— Предположим, что к летним каникулам ты все еще будешь хотеть видеть меня в качестве твоей девушки. Я думаю, что поцелуи можно упорядочить в иерархическую систему.

Она наглядно показала ему, о каких поощрениях идет речь. Длительный поцелуй оставил Гарри сидеть с остекленевшим взглядом. Гермиона поняла, что власть, которую она имеет над Гарри, может быть весьма забавной.

— Итак, теперь Отталкивающие Чары, было бы хорошо, если бы ты выучил их, или хотя бы увидел, что бы ранение выглядело естественным.

Следующие два часа они провели, упражняясь в чарах. Он почти освоил их, когда Гермиона стала угрожать ему, что запретит ее целовать, пока он не оттолкнет от себя хотя бы подушку, которую она принесла специально для этой цели.

— Определенно твоя система поощрений мне нравится больше, чем отработки Снейпа. ― Гарри улыбнулся, и Гермиона засмущалась.

— Так, теперь, когда ты умеешь создавать Отталкивающие Чары, нам нужен несчастный случай. ― Она подошла к своей сумке и вытащила увесистую книгу. ― Гарри, я собираюсь запустить это в твою левую руку, чтобы ты мог держать палочку правой.

— А могу я получить поцелуй за то, что больно? ― спросил Гарри.

— Так еще же не больно.

— Ну тогда за то, что будет больно? ― уточнил Гарри улыбаясь.

— А потом, я полагаю, ты попросишь один за то, что больно и еще один за то, что было больно, верно? ― спросила Гермиона.

— Вообще-то, я думал попросить больше одного за то, что больно, ― ухмыльнулся Гарри. ― Ты должна будешь чувствовать себя беспредельно виноватой за это.

Гермиона удивлялась, как всего за два дня, Гарри стал чувствовать себя настолько более уверенным по отношению к ней, в то время как ее выражение эмоций и без этих дней лежало на поверхности. И, хотя его отношение ей очень нравилось, она боялась, что такая самоуверенность приведет к тому, что она станет ему больше не нужна. Если он потерял свою застенчивость, то он сможет заполучить любую девушку в замке.

— Ты же знаешь, что этого не будет. ― сказал он.

— Чего? ― не поняла Гермиона.

— Ну, что бы ты стала мне не нужна. ― ответил Гарри.

— Но... как?

— Я годами вытаскивал тебя из всякого рода неприятностей, я знаю все твои выражения неуверенности в себе. ― сказал он. ― Я был настолько глупым, что не видел то, что было прямо у меня под носом все это время. Но даже я знаю цену сокровищу, если уж найду его. А теперь поцелуй меня и сломай уже эту руку, чтобы через пару дней я смог целовать тебя в Большом Зале на виду у всей школы.

Мысль о том, что он будет целовать ее на виду у всех, заставила ее задрожать и покрыться мурашками по всей спине, но она знала, что именно в этот момент она нужна ему больше всего. Она крепко поцеловала его, затем отбежала на другой конец комнаты. Гарри стиснул зубы. Короткое заклинание «Депульсо», и книга врезалась прямо в его руку, чуть ниже локтя. Хруст кости можно было расслышать, когда она сломалась. Гарри лишь поморщился, когда боль, пройдя по нервам до мозга, дала знать, что рука серьезно повреждена.

— Так, мне срочно нужен мой поцелуй за боль. Она реально болит.

Пять минут спустя они вошли в больничное крыло и нашли мадам Помфри.

Мадам Помфри отдыхала в своем кабинете, почитывая новое издание журнала Магическая Медицина, как вдруг услышала, что Оповещающие Чары на входе в медицинское крыло сработали, оповещая о том, что кому-то нужна ее помощь. Когда она вышла из кабинета, то увидела Гарри Поттера, рука которого безвольно висела вдоль тела. Она тяжело вздохнула.

— Ну, Поттер, что на этот раз? — поинтересовалась она.

— Мадам Помфри, мы упражнялись в Отталкивающих Чарах, чтобы подготовить Гарри к Турниру, и я случайно бросила в него книгу и сломала ему руку. — объяснила Гермиона.

— Очень хорошо, присядьте на кушетку. — она кивнула на кушетку, на которой Гарри, похоже, оказывался всегда, когда обращался в больничное крыло, — и мы исправим это в одно мгновение.

— Эээ, мадам Помфри, — запнулся Гарри, но слова Гермионы четко звучали у него в голове, — Устав Хогвартса, раздел Медицина и Целительство, гласит, что я могу потребовать, чтобы меня лечили без применения магии и магических медикаментов, так как меня воспитывали магглы.

Мадам Помфри была совсем не глупа. Она была студенткой Рэйвенклоу, к тому же получила высшее медицинское образование. Сначала его просьба показалась ей немного странной, так как для Гарри Поттера она вырастила больше новых костей, чем у всех остальных студентов вместе взятых. Но через несколько мгновений она собрала кусочки мозаики вместе и сказала:

— Хорошо, мистер Поттер, могу я хотя бы диагностировать вас магическим способом, чтобы определить масштаб повреждений?

Гарри посмотрел на свою девушку: та задумалась на пару секунд, чтобы убедиться, что это не приведет к осложнениям, после этого Гермиона кивнула ему.

— Да, я думаю, что вы можете сделать это.

Мадам Помфри поводила своей палочкой вдоль его руки, затем легко прикоснулась к пергаменту, на котором появились слова. После прочтения диагноза она сказала, — Все в порядке, просто перелом, но, наверняка, вы испытываете сильную боль, могу ли я предложить вам обезболивающее зелье или вы предпочтете немагические лекарства?

Гарри вновь посмотрел на свою спутницу, увидев легкое покачивание головы, он поспешно произнес:

— Немагические, пожалуйста.

— Мистер Поттер, мне нужно несколько минут, что бы подготовиться к вашему лечению. Так как это необычное требование, то у меня нет под рукой всех необходимых медикаментов, я пойду и возьму их из хранилища. — с этими словами мадам Помфри вышла из кабинета и направилась в свой офис.

Это была небольшая ложь во благо, на самом деле все медикаменты находились в кабинете, но целительница решила провести небольшое расследование, чтобы прояснить для некоторые вопросы. Она открыла дверь в библиотеку, которая находилась прямо за ее личным офисом. Если бы кто-либо взглянул на собранные ею книги, то он подумал бы, что мадам Помфри самая темная колдунья, из когда-либо явленных этому миру. У нее было несколько томов, описывающих такие проклятья, что даже мысль о них могла бы заставить читателей опустошить содержимое их желудков. Мадам Помфри знала и понимала все эти проклятья и могла их диагностировать, блокировать и вылечить, так как регулярно встречала их по роду своей деятельности. Сейчас она искала книгу не такую темную и запрещенную, но это было не то, что можно обнаружить в библиотеке Хогвартса. Спустя пару минут она нашла нужное заклинание, проверила его и необходимое лечение и произнесла «Это должно сработать». Взяв книгу и лекарство, она вернулась обратно к Гарри и Гермионе.

Всего через 20 минут после того, как Гарри затребовал немагическое лечение, его рука уже была повязана, и он получил все необходимые лекарства.

— Теперь, когда все в порядке, могу я предложить вам двоим несколько иное объяснение? — спросила целительница с улыбкой.

— Что вы имеете в виду, другое объяснение? — пробормотала Гермиона.

— Вы что, действительно думаете, что я не понимаю, что здесь происходит? — сказала мадам Помфри. — Лично я полностью поддерживаю идею, что Гарри ни в коем случае не должен участвовать в Турнире.

Через несколько мгновений Гермиона шумно выдохнула:

— Так вы не скажете профессору Дамблдору?

— Ну, если он спросит, то я предложу немного другое объяснение, почему в этом случае не требуется магического лечения. — Мадам Помфри извлекла книгу, которую она захватила с собой из библиотеки, перевернула несколько страниц и указала на одно заклинание. — Вот это заклинание мисс Грэйнджер вполне могла бы найти, бесконечно перечитывая различные книги, и никто бы не усомнился, что вы, мистер Поттер, с удовольствием согласились его разучить, когда она вам его предложила. А теперь внимательно взгляните на последствия неправильно произнесенного заклинания. Как вы можете видеть, они очень обширны. А вот этот пункт о правильном подборе лечения объясняет, почему нельзя использовать магическое вмешательство лучше, чем ваша версия.

Гермиона внимательно просмотрела предложенные ей страницы, поняла, что это действительно лучшее решение, потом медленно изрекла:

— Мадам Помфри, а вы, случаем, не на Слизерине учились?

— О мой бог, конечно же нет! Я с Рэйвенклоу. Правда я вполне могла сходить раз или два на свидание со слизеринцем... — хитро ответила она.

У них ушло несколько минут на обсуждение окончательного плана действий. Так как Гарри был отвратительным лгуном, то они пришли к выводу, что он будет всем отвечать, что ранение произошло «из-за трудностей подготовки к Турниру». Гермиона будет рассказывать все остальное, если потребуются дополнительные объяснения. Целительница предупредила, что известит директора о ранении, и на следующее утро он будет ожидать их в своем кабинете.

— Гарри, ты знаешь, что тебя попросят назвать замену? — спросила мадам Помфри.

— Я собираюсь предложить Рона. — ответил он.

— Рона Уизли? — уточнила Поппи, а когда Гарри кивнул, она изменилась в лице и продолжила, — Тогда мне придется пойти удвоить запас медикаментов.

Когда она удалялась они расслышали бормотание «Так, надо заказать еще противоожоговых мазей и пополнить количество зелий от утопаний... »

Было уже поздно, когда Гарри и Гермиона поднялись в общую гостиную. Их обрадовало то, что Рона там не было видно, так как они решили сначала дождаться разговора с Дамблдором, а уж затем сообщить новость Рону. Несколько гриффиндорцев все еще бодрствовали и им было интересно узнать, как Гарри сломал руку. Только братья Криви не стали задавать вопросов, всем остальным было интересно узнать как именно он сломал руку и почему мадам Помфри не смогла вылечить ее. Гарри пробормотал что-то вроде «это случилось, когда я готовился к Турниру...». В конце концов, все успокоились, и Гарри смог подняться наверх в свою спальню.

Когда он вошел, то увидел Рона, сидящего на своей постели. Тот уставился на Гарри, и, заметив гипс на его руки, издевательски протянул:

— И что же случилось с твоей рукой?

— Ну... я сломал ее, когда готовился к … ну ты и так знаешь. Вот. Теперь ее надо лечить без применения магии.

— А почему мадам Помфри не смогла вылечить ее? — все еще с недоверием протянул он. Гарри почувствовал как начинает закипать, но быстро успокоился, вспомнив, что еще не подходящее время. Надо было подождать до завтрашнего дня.

— Там что-то в заклинании привело к каким-то осложнениям.

— Ну-ну, да ты просто хочешь, чтоб тебя все пожалели. — огрызнулся Рон и задернул полог над кроватью.

«Ну и ладно» подумал Гарри.

Сразу после завтрака их вызвали в кабинет директора. К Гарри подошла профессор МакГонаггл и попросила пройти в кабинет профессора Дамблдора, он настоял, что бы Гермиона присутствовала при разговоре. Через пятнадцать минут оба стояли перед директором.

— Доброе утро Гарри, мисс Грэйнджэр. — начал Дамблдор.

— Добро утро, сэр, — хором ответили они.

— Я вижу у вас была презанимательная ночь. Не желаете объяснить? — спросил директор.

— Ну, эээ.... — начал Гарри.

— Это полностью моя вина, сэр, — поспешно сказала Гермиона, — я настояла на том, чтобы Гарри выучил это заклинание. Мне показалось, что это может дать Гарри маленький, но шанс на победу в Турнире. Сами посудите: четверокурсник против троих семикурсников.

Гарри слушал свою девушку, вспоминая первый курс. И другая ложь зазвучала в его голове: «Это я пошла искать тролля, потому что подумала, что...». Он улыбнулся, удивляясь как легко Гермиона могла контролировать свои эмоции безо всяких сомнений.

— Вы знаете, насколько заклинание увеличения магической силы опасно? Ты мог пострадать гораздо сильнее, Гарри. — Дамболдор просматривал пергамент, который мадам Помфри принесла ему чуть свет. — Гермиона, где ты прочитала об этом заклинании?

Разумеется она была готова к ответу и процитировала книгу, которую показала ей целительница.

— Я купила эту книгу прошлым летом во Флориш и Блоттс для летнего чтения, — элегантно закончила свою ложь Гермиона.

— К счастью, мадам Помфри оказалась достаточно подготовленной, чтобы стабилизировать твое состояние, Гарри, но, похоже, тебе придется пропустить участие в Турнире.

— Мне жаль, сэр. Как я уже говорил, когда выпало мое имя, я не претендовал на участие, но теперь эта идея мне начала уже нравится, — ответил Гарри, стараясь особенно не ухмыляться.

— Теперь, согласно правилам, тебе придется выбрать себе замену. — сказал директор.

— Серьезно? — Гарри придал своему голосу побольше удивления.

— Да, Гарри, это так. Подумай, кто бы мог тебя заменить. — ответил Дамблдор. — Я сделаю объявление об этом сегодня вечером, принимая во внимание твое положение. Чем быстрее ты выберешь чемпиона, тем быстрее он начнет готовиться к первому заданию, до которого осталось меньше трех недель.

— Да, сэр. Я подумаю над этим прямо сейчас. — согласился Гарри.

— Очень хорошо. А теперь иди и наслаждайся завтраком.

Когда Гарри и Гермиона вышли из кабинета директора, то оба не могли сдержаться от торжественной ухмылки.

— Гермиона, ты самая умная, самая красивая и самая пугающая ведьмочка из всех, что я знаю, — сказал Гарри, заставив ее улыбнуться и покраснеть одновременно.

Остаток утра прошел отвратительно. Все желали знать подробности о ранении Гарри. Вскоре его ответ о «трудностях подготовки к Турниру» стал звучать как заезженная пластинка. После завтрака им все-таки удалось поймать Рона в общей гостиной Гриффиндора. Завидев их у двери, Рон попытался было встать и уйти, но Гермиона, ловко прицелившись, склеила его ноги заклинанием, от которого он свалился на пол.

— Послушай, Рон, — начал Гарри. — Я хочу попросить тебя кое о чем, и, думаю, тебе это понравится. Итак, либо ты выслушаешь меня прямо в таком положении, либо мы можем разместиться на креслах с бОльшим комфортом.

Рон посмотрел на него с выражением то ли страха, то ли голода (Гарри никогда их не различал), и, в конце концов, согласился его выслушать. Гарри кивнул, и Гермиона прекратила действие заклятия, освободив ноги Рона. Тот взглянул на Портрет Полной Леди, затем на ступеньки, как будто раздумывая, есть ли у него шанс убежать. Убедившись, что шанса нет, он процедил сквозь зубы что-то наподобие «Чего тебе надо, Поттер?», успешно подражая интонации Драко Малфоя.

— Все очень просто, я хочу знать, желаешь ли ты быть чемпионом Триволшебного Турнира? — спросил Гарри. — Видишь ли, из-за моего ранения я больше не могу состязаться. По правилам я должен назвать другого чемпиона, который будет меня замещать. И если ты прекратишь валять дурака, то сможешь им стать.

Выражения лица Рона стало таким, как если бы Рождество, два дня рождения и бал по окончанию школы случились одновременно.

— Чемпионом? Я??? — Он нахмурился и стал оглядываться с подозрением. — Это Фред и Джордж надоумили тебя так подшутить? И где же они?

— Рон, это не шутка, глянь, я поранился. Профессор Дамблдор сделает объявление о замене сегодня за ужином. — терпеливо продолжил Гарри.

— Но почему я?

— Ты мой лучший друг, ну или, по крайней мере, был им. Я уже говорил, что не хочу участвовать в дурацком Турнире, теперь у меня сломана рука и я не могу, так что ты можешь попытаться сделать это. — терпеливо объяснил Гарри, — ну, так что ты думаешь?

Глаза Рона уже остекленели, он уже представил себя с Кубком Чемпиона и тысячей галеонов в руках.

— Да.

— Но есть одна вещь, которую я попрошу взамен, и это совсем не сложно. — сказал Гарри.

Рон продолжал молча смотреть на него остекленевшими глазами.

— РОН!!! Рооон! — наконец закричал Гарри.

— Чччто?

— Если я назову тебя чемпионом, то ты должен сделать для меня кое-что взамен. — повторил Гарри.

— Все что угодно, Гарри. И это значит действительно все, что угодно. — ответил Рон.

Гарри подумал было попросить его пригласить Миллесенту Буллстроуд на прогулку в Хогсмид, но решил, что Гермиона важнее.

— Понимаешь, Гермиона и я, — он окинул взглядом свою девушку: она, по-видимому нервничала, — мы вроде как встречаемся, поэтому все, что мне нужно от тебя, это что бы ты не завидовал нам.

— И это все? Это все, что мне нужно сделать? — воскликнул Рон. — Почему я вообще должен об этом беспокоиться? Как чемпион я могу заполучить любую девушку, какую захочу. Могу поспорить, что даже та вейла захочет сходить со мной на свидание.

Гермиона удивленно взглянула, затем бросилась к своей сумке и вытащила из нее пергамент.

— В таком случае, Рон, — сказала она, — ты не подпишешь вот это? В нем говорится, что ты не будешь завидовать нам с Гарри и обещаешь участвовать в Турнире, если Гарри назовет тебя чемпионом.

Гарри вопросительно взглянул на Гермиону. Она не упоминала ни о каком контракте. Рон повернулся к Гарри и фыркнул:

— Только Гермиона могла составить контракт о зависти. — Он схватил перо и крупным росчерком написал свое имя.

— Я буду чемпионом, я буду чемпионом... — напевал Рон себе под нос. Гарри и Гермиона были счастливы, что он делает этого не слишком часто, так как его пение напоминало им о музыке, игравшей на Дне Смерти сэра Николоса.

— Рон, давай ты не будешь никому рассказывать, пока Гарри официально не объявит все сегодня вечером, договорились? — сказала ему Гермиона.

— Как?... Но... — пролепетал Рон, — почему нет?

— Если ты подождешь до того момента, как новость станет официальной, ты получишь все внимание присутствующих в Большом Зале. Все услышат, как Рона Уизли объявляют чемпионом. — Ответил Гарри.

— А, ну да... — глаза Рона опять остекленели.

Как только они вышли из общей гостиной, Гарри повернулся к Гермионе:

— Что это ты там заставила подписать Рона?

— Ну, как тебе сказать... Просто я хотела, что бы было нечто, что могло бы напомнить Рону о его обещании. — голос Гермионы замер.

— И почему у меня такое ощущение, будто это было нечто большее?

— Нам же надо как-то будет определять завидует ли он в действительности. — сказала Гермиона.

— И как же то, что ты заставила его подписать контракт даст тебе об этом знать? — спросил Гарри.

— Я заколдовала пергамент. И если он вдруг станет ревновать... — Гермиона вздохнула, — он будет страдать метеоризмом.

Прошло некоторое время, прежде чем Гарри осознал, ЧТО именно сделала Гермиона, затем он спросил:

— Это что ж, он будет портить воздух каждый раз, когда будет испытывать чувство зависти?

— Вообще говоря, да. Понимаешь, когда я накладывала эти чары, я была очень зла на Рона за то, что он тебя игнорировал. — Сказала Гермиона. — Но все в порядке, ты же слышал. Он будет встречаться с любой девушкой, с какой только пожелает. Так что вряд ли он будет завидовать нам.

Гарри все еще не мог придти в себя после того, что сделала Гермиона. Он почувствовал дрожь в животе, которая переросла в тихий смех, а затем в полноценный хохот. Гарри покатывался со смеху, на его глазах выступили слезы. Когда он, в конце концов, пришел в себя, то повернулся с Гермионе:

— Гермиона, я обещаю, что никогда-никогда-преникогда не брошу тебя.

Гермиона посмотрела на него:

— Почему ты так говоришь?

— Ты думаешь, я когда-нибудь захочу разозлить тебя? — Гарри улыбнулся ей, и она заметила радость в его глазах. — А теперь ты соизволишь поцеловать своего парня, я прав?

Я как раз думала над этим. — сказал она и подарила ему поцелуй, о котором он просил.

Тем вечером, перед самым началом ужина, профессор Дамблдор поднялся со своего кресла и попросил тишины.

— Я хочу сделать заявление, касающееся Триволшебного Турнира. — Начал он, — Прошлым вечером мистер Поттер получил очень серьезно ранение, когда практиковался в некоем заклинании для подготовки к Турниру. — По всему залу началось бормотание, и все взгляды обратились в сторону Гарри. Тот смотрел прямо на Дамблдора, пытаясь не улыбнуться мадам Помфри. — Я не стану называть этого заклинания, так как не хочу, что бы еще несколько учеников оказались в больничном крыле. Неправильно выполненное заклинание привело к тому, что магическая сила мистера Поттера оказалась нестабильной. Я знаю, что многие из вас заметили, что его руку, поврежденную во время подготовки к Турниру, лечат немагическим способом. Такая процедура необходима при нестабильном магическом состоянии мистера Поттера. Мадам Помфри уверяет, что магический способ лечения не такой безопасный.— Дамблдор повернулся и улыбнулся школьной медсестре. — Она обещает, что мистер Поттер полностью поправится. А теперь давайте поздравим мистера Поттера, он решился противостоять огромным сложностям Триволшебного Турнира. — Немногие поднялись, чтобы поддержать Дамблдора с его поздравлениями, так как большинство учеников думали, будто Гарри сам кинул свое имя в Кубок. — К сожалению, из-за своего повреждения, мистер Поттер не может больше состязаться в Турнире. — После этих слов бормотание переросло в громкий гомон, и все вновь приковали взгляды к Гарри. — По правилам Турнира, мистер Поттер должен выбрать себе замену.

Несколько учеников, которые кидали свои имена в Кубок, постарались первые поймать взгляд Гарри. Он поднялся с места и обратился к директору:

— Сэр, я уже готов назвать себе замену.

— Очень хорошо. — Профессор Дамблдор поднялся, махнул своей палочкой и перед ним появился Кубок Огня. Он повернулся к школьной медсестре:

— Поппи, так как кубок может быть зажжен повторно только по причине целебного характера, то это должны сделать вы.

— Конечно, директор. — Мадам Помфри вытащила свою палочку и произнесла необходимое заклинание. Белые и голубые огоньки снова заплясали в кубке.

— Гарри, ты должен написать на пергаменте свое имя, затем перечеркнуть его одной линией, потом написать имя заменяющего тебя Чемпиона прямо под твоим. — сказал профессор Дамблдор.

— Да, сэр. — ответил Гарри. Он взглянул на Рона, который, казалось, готов был намочить штаны от счастья. Гермиона протянула ему пергамент. Гарри быстро схватил его, написал свое имя, перечеркнул, затем написал «Рональд Уизли».

— Теперь подойди сюда и опусти имя в кубок. — сказал директор.

— Иди со мной. — шепнул он Гермионе.

— Зачем?

— Просто иди со мной, пожалуйста.

Гермиона взглянула в его изумрудно-зеленые глаза и не смогла отказать ему.

— Ну хорошо.

Профессор Грюм смотрел на Гарри Поттера. Его волшебный глаз изучал поврежденную руку молодого волшебника. Он определенно мог видеть перелом, произошедший из-за заклинания. Единственной мыслью в его голове была «О, черт! Как я теперь скажу моему господину о том, что его великолепный план провалился из-за Гарри Поттера?».

Гарри и Гермиона подошли к столу, и Гарри бросил пергамент в кубок. Огоньки в кубке вспыхнули красным, языки пламени взмыли вверх, подбросив обуглившийся пергамент. Дамблдор поймал его и, взглянув, бросил взгляд на Гарри, затем, повернувшись в Большому Залу, произнес:

— Избранный чемпион Триволшебного Турнира — Рональд Уизли.

Рон выпрыгнул из своего места, чтобы принять поздравления, которые должны были последовать за этим. Это было его момент: момент, когда он вышел из тени Гарри Поттера, момент, когда весь мир узрит как был и есть велик Рональд Уизли. Пара людей начала хлопать. Рон хотел убедиться, что абсолютно каждый видит его, поэтому он запрыгнул на скамью, закрыл глаза и раскинул руки, ожидая поздравлений, которые должны были последовать. И они последовали. Аплодисменты сначала были тихими, но потом все нарастали и нарастали. Свист и громкие выкрики проносились над Большим Залом и никак не умолкали. Наконец Рон открыл глаза, готовый поклониться, благодаря всех своих почитателей за их демонстрацию поддержки. Но когда он открыл глаза, то заметил кое-что странное. Никто не смотрел на него. Все эти люди, которые свистели и аплодировали, смотрели на противоположный стол. Так же он обратил внимание, что несколько ведьм кидали неприязненные взгляды в том же направлении. Рон сам поглядел туда и увидел чему все так хлопали. Гарри выбрал именно этот момент, чтобы выполнить обещание, которое он дал Гермионе. Обещание, что он поцелует ее перед всем Большим Залом. Они оба слились в поцелуе, который длился вечность. Их глаза были закрыты. Их не существовало в этом мире. Ничего не видя и ничего не слыша, они растворились в губах друг друга.

«ПФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФФ»

эхом пронеслось по всему залу, заглушая звуки аплодисментов и свистков. Все мгновенно обратили взгляды на источник шума — Рональда Уизли, Чемпиона Триволшебного Турнира

Гарри и Гермиона не слышали ни одобрительных хлопков и свистков, ни щелчков затвора камеры Колина Криви, который делал снимки пока они целовались позабыв обо всем. Они потерялись в своем собственном мире, утратив все чувства, кроме ощущения губ друг друга. И этот момент абсолютного совершенства был потерян, когда громкий и многократный шум разнесся по всему залу. Оглянувшись на студентов, они увидели, что все таращаться на Рона, который стоит на своем стуле. Гарри и Гермиона увидели, что лицо Рона стало такого красного оттенка, что любой гриффиндорец мог бы им гордиться. Любой, кроме тех, что стояли в опасной близости от Рона, так как они еле могли дышать.

Рон спустился вниз со своего сидения, наложил себе в тарелку побольше еды, схватил свою чашку и стремительно умчался из Большого Зала.

— Мне кажется он немного завидует, — прошептал Гарри Гермионе.

— Заклинание всего лишь высвобождает его настоящие газы из пищеварительного тракта. Мерлин, да он ест все, что перед ним положат, — прошептала Гермиона в ответ.

— Вот черт! — сказал Гарри, пораженный внезапной мыслью.

— Что такое?

— Тебе хотя бы не придется делить с ним спальню, — ответил Гарри, представляя ночь за ночью подобных запахов.

— Просто будем надеяться, что вскоре он это переживет, — ответила Гермиона.

— Может мне стоит пойти и поговорить с ним? Что бы убедиться, что все в порядке, — спросил Гарри.

— Вероятно, он сейчас очень сильно завидует и еще ему неловко, ты можешь только все испортить, — ответила Гермиона.

— Хорошо, поговорю с ним попозже или завтра утром, — ответил Гарри.

— Какое подходящее время! — одновременно произнесли близнецы Уизли, подходя к ним.

— Подходящее для чего? — спросил Гарри.

— Для вас двоих, конечно же. Если бы вы тянули до Рождества, то мы с Фредом совершили бы убийство.

— Убийство? О чем ты говоришь? — спросила Гермиона.

— Анджелина принимает ставки на то, когда же до вас двоих наконец-то дойдет, — ответил Фред и посмотрел вниз на стол. — Эй, Анджелина, кто выиграл?

— Эммм... Проффесор МакГонаггл, — ответила Анджелина, глядя на список.

— Вы спорили на то, что мы будем вместе? — спросила Гермиона.

— Нет, конечно же нет. Мы бы никогда так не сделали, — сказал Джордж, улыбаясь. — Вы всегда были вместе. Мы поспорили на то, когда же вы, наконец, поймете, что вы любите друг друга.

Гермиона заметила одного человека, сидевшего за гриффиндорским столом, который пристально смотрел на нее и совсем не улыбался. Если взглядом можно было бы убивать, то Авада Кедавра вылетела бы из глаз Джинни Уизли, обрушившись прямо на Гермиону. Та просто улыбнулась своей подруге, затем, взяв Гарри за руку, она положила голову ему на плечо. Гарри неосознанно обвил руку вокруг нее и притянул поближе. Это заставило младшую Уизли вылететь из зала вслед за братом. Гермиона подумала, что эти рыжие волосы и пар, который вот-вот повалил бы из ее ушей, делают Джинни схожей с Хогвартс-экспрессом.

Гарри не замечал Джинни и продолжал болтать с близнецами.

— Что вы хотите сказать — мы все время вместе? Мне.. ну.. мне нравятся разные люди.

— Ах, да! Очаровательная юная мисс Чанг, я полагаю, — ответил Джордж, глядя на стол Равенклоу, за которым вышеупомянутая особа не выглядела особенно счастливой. Она тоже пристально смотрела на Гермиону. — У нее не было ни единого шанса. Вы двое были неотделимы друг от друга с самого первого курса. И если бы вы не поняли все к Рождеству, то у нас с Фредом было несколько планов, что бы помочь нам выиграть пари.

— Профессор МакГонаггл тоже поставила на нас? — спросила Гермиона с недоверием. Она обернулась и посмотрела на заместителя директора. Гермиона могла бы поклясться, что строгий профессор мельком улыбнулась своей любимой студентке.

— Ну конечно! И профессор Флитвик тоже. Профессор Трелони хотела поставить на то, что ты объявишь о своей любви только на могиле Гарри, — сказал Фред. — Но Анджелина потребовала назвать точную дату. Трелони умчалась, пробормотав, что секреты будущего нельзя разглашать из-за сделки в несколько галеонов.

Гарри хотел уйти от темы и вспомнил кое-что еще.

— Ребят, вы не сердитесь на меня за то, что не выбрал чемпионом ни одного из вас? Я знаю, что вы оба хотели участвовать.

Фред ухмыльнулся и широко улыбаясь, повернулся к брату

— Он что, действительно думает, что мы на него злимся?

— Он подарил нам один из самых лучших подарков, которые только можно вообразить, и думает, что мы расстроимся? — ответил Джордж своему брату, сверкнув глазами.

— Подарков? Что вы хотите сказать? — спросил Гарри, занервничав. Когда близнецы отвечают с таким необъятным счастьем, то кто-то оказывается в немедленной близости от шалости.

— Очевидно, он не понимает, мой дорогой брат, — сказал Фред.

— Тогда нам следует просветить его, мой достопочтенный брат, — ответил Джордж и повернулся к Гарри. — В том году у нас было не так уж и много веселья.

— Квиддича не было, а с тех пор как прибыли ученики из других школ...

— Филч и профессора внимательно следят за нами.

— Естественно самая лучшая проделка — …

— Это проделка над Чемпионом Триволшебного Турнира.

— Но мы не собирались шутить над тобой , Гарри, — сказал Джордж и ухмыльнулся своему брату, — слишком сильно, по крайней мере.

— Седрик слишком хорош, чтобы сделать что-то с ним.

— К тому же, мы уже много лет назад поняли, что не стоит связываться с Пуффами.

— Нда... вопрос доверия, просто послушай нашего совета и не связывайся с ними никогда...

— Оставались только чемпион Шармбатона и Крам.

— Мадам Максим нас пугает. Она даже больше, чем Хагрид. А Крама мы не могли достать из-за толпы девчонок, которые преследуют его куда бы он ни пошел.

— Но теперь, Гарри, ты подарил нам Рона.

— Наш собственный брат — Чемпион. Теперь мы смотрим на грядущий год гораздо лучше.

— Теперь-то ты понял, Гарри, ты подарил нам неизмеримый подарок.

— Рад был... помочь, — сказал Гарри, колеблясь. — Ну вы там не переборщите, ладно?

Фред улыбнулся Джорджу и они оба невинно ответили:

— Да разве мы могли бы сделать такое, Гарри?

Гарри внезапно почувствовал сильный страх за то, что близнецы могут сделать с его другом.

Никто не заметил маленького жучка со странными отметинами вокруг глаз, сидевшего на спине Колина Криви. Этот жучок летал в Хогвартсе с тех самых пор, как объявили чемпионов Триволшебного Трунира. Этот жучок хотел фотографии некоего молодого юноши, который только что их сделал. И хотел их очень сильно. Жучок следовал за Колином повсюду, пока он не проявил фотографии. После того, как он вышел из магической темной комнаты, жучок превратился в женщину, которая взяла фотографии, превратилась обратно в жука, и покинула Хогвартс, зная, что у нее есть следующая великолепная история.

После ужина Гарри и Гермиона поднялись обратно в гостиную Гриффиндора. Как только они прошли за Портрет, им сразу стало понятно, что Рон все еще мучается остаточными приступами зависти. По крайней мере, запах, пронизывающий всю комнату, указывал на это.

— О, Мерлин, — сказал Гарри и слезы выступили на его глазах. — Я думаю, что буду спать в Запретном Лесу. Если выбирать между быть съеденным Акромантулом или спать с таким запахом, то я предпочту быть съеденным.

— Ну не глупи, — ответила Гермиона. — Давай я покажу тебе чары, которые можно наложить на свою кровать, чтобы блокировать все запахи, которые могут тебя потревожить.

Из-за сильной необходимости, у Гарри ушло всего десять минут на то, что бы выучить не только это заклинание, но и продвинутое заклинание очистки воздуха настолько хорошо, что они смогли очистить всю гостиную.

— Тебе, по крайней мере, не придется спать с этим, — сказал Гарри.

— Да, но мне придется спать с охранными чарами, я думаю, — ответила Гермиона.

— Почему?

— Джинни. Она не очень-то за меня рада.

— Почему? — смущенно спросил Гарри.

— Ты хоть понимаешь, что она была влюблена в тебя вечность? — спросила Гермиона. — И она, когда увидела нас вместе, посмотрела так, как будто хотела меня убить.

— Я думал, она уже пережила это.

— Видимо не совсем. Я даже видела, как она писала «Джинерва Молли Поттер» на клочке бумаги, как будто тренируясь на будущее. Однажды я застала ее, когда она, клянусь, тренировалась произносить свадебные клятвы тебе.

— Но она же мне как сестра, — пробормотал Гарри. — Что я могу сделать?

— Я разберусь с ней сама, — сказала Гермиона. — Как я уже говорила, ты теперь мой, мистер Поттер, и я не позволю тебе уйти. А теперь поцелуй меня и возьми книги, у нас много домашней работы.

И, как и любой хороший парень, он сделал все в точности так, как сказала ему его девушка. К счастью, Рона не было в спальне, но некоторые звуки, которые услышал Гарри, дали ему понять, что Рон, вероятно, в ванной.

Когда они уже почти заканчивали свои рефераты, Рон спустился вниз. Увидев их в гостиной, он повернулся и бросился вверх по лестнице, где кончался барьер для запахов, издавая незначительные «прррп», следовавшие за ним.

Гарри обернулся вовремя, чтобы заметить, как Рон исчезает на лестнице.

— Мне действительно нужно поговорить с ним, — сказал он.

Затем задержал дыхание и рванул вверх по лестнице. Гарри обнаружил, что то ли Рон закончил свою газовую очистку, то ли пришло время запахам исчезнуть из их комнаты, но в ней можно было дышать.

— Эй, Рон, — сказал Гарри своему лучшему другу, который лежал на своей кровати. — Ты как?

— Вот тебе надо было это сделать, да, Гарри? — воскликнул Рон. — Не мог поддержать меня, дать мне немного признания, немного славы. Нет, нет, Гарри Поттер. Тебе надо было взять и украсть все внимание. Прям вот надо было поцеловать Гермиону в минуту моей славы.

«Прррп»

— Я этого не делал, — ответил Гарри. — Я обещал Гермионе поцеловать ее в Большом Зале. Я наоборот думал, что все будут смотреть на тебя, и она не будет смущаться.

— Ну да. Слушай, Гарри, просто оставь меня в покое. Иди к своей подружке.

«Пррррррппррррррп»

— Хорошо, Рон, — ответил Гарри. Слезы выступили у него на глазах, так как запах уже достиг его воздушного пространства. — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— А чего ты плачешь? — спросил Рон. — Не можешь вынести, когда кто-то получает немного известности?

— Я отдал ее всю тебе, Рон, — сказал Гарри. Он немного повысил голос, чтобы сдержать рвотный рефлекс. — Я просто хотел, что бы у тебя тоже был шанс.

— Отлично, — ответил Рон. — А теперь проваливай и оставь меня в покое.

— Знаешь, приятель, если что — мы рядом, — снова начал Гарри. — Если тебе понадобиться помощь, то Гермиона и я будем рады помочь.

«Прррррппррррппррррррп»

«О, Мерлин, я больше не вынесу». И Гарри бросился вниз по лестнице.

Когда он вошел обратно в гостиную, то Гермиона спросила:

— Как все прошло?

— Не так уж и хорошо, — ответил Гарри. — Он думает, что я поцеловал тебя, что бы украсть его славу тем вечером.

— Но... — начала Гермиона.

— Я пытался ему объяснить, он думает, что имеет веские доводы, — сказал Гарри.

— Мы можем чем-нибудь помочь?

— Не сейчас, он все еще завидует, — сказал Гарри.

Гермиона вдохнула запах одежды Гарри:

— Да уж, я вижу.

В этот момент Невил, Дин и Симус вошли в гостиную. Гарри подумал о спальне и воскликнул:

— Эй, парни! Я только что был наверху, Рон все еще не стало лучше.

Уидев выражение паники на лицах трех его соседей, он показал им заклинания очищения воздуха и барьер для запахов, которым его научила Гермиона. Гермиона сама потратила следующие сорок минут, что бы показать им как их выполнять.

К тому времени как Гарри пожелал спокойной ночи своей девушке, что так же включало в себя поцелуй на ночь, который по выразительности приближался к поцелую в Большом Зале, Невилл, Симус и Дин отлично поработали над освежением воздуха в гостиной. Гарри произнес заклинание, блокирующее нежелательные запахи вокруг своей кровати, и провалился в глубокий сон, грезя о прекрасной девушке с копной торчащих волос.

Следующая неделя пролетела незаметно. Каждый раз, когда Гермиона предлагала Рону присоединиться к ним с Гарри, чтобы сделать домашнюю работу, Рон напоминал ей о том, что, в отличие от них, ему, как Чемпиону, не нужно сдавать экзамены в конце года.

— Но, Рон, — пыталась воззвать к нему Гермиона, — тебе же все равно нужно учиться. Ты так же будешь сдавать С.О.В. через год. И с тебя будут снимать баллы, если ты не будешь делать домашнюю работу.

На это Рон просто презрительно махал рукой и возвращался либо к чтению книг о квиддиче, либо к игре в шахматы против себя самого.

Время от времени Гарри спрашивал Рона что именно тот делает для подготовки к Турниру, тот обычно отвечал, махнув рукой в сторону шахмат: «Работаю над стратегией».

Казалось, что Рон все-таки преодолел свою зависть. По крайней мере, он успешно игнорировал Гарри и Гермиону, а значит, не думал об этом. Чтобы не провоцировать его, они перестали целоваться у него на виду. Но все изменилось утром следующего четверга, когда почтовые совы доставили письма и газеты всему Большому Залу. Гермиона развернула свой Ежедневный Пророк и увидела фотографию, занимавшую первую страницу целиком, на которой они с Гарри целовались в Большом Зале. Заголовок гласил: «Мальчик-который-выжил теперь Мальчик-который-влюбился». Тыквенный сок, который она собиралась выпить разлился по всему столу.

Гарри взглянул на нее, увидел фотографию, немедленно схватил Гермиону за руку, и направился к выходу из Большого Зала. Все взгляды были направлены на них. Тем временем Рон уже наполнил свою тарелку едой и посмотрел в газету Невилла.

«ПФФФФФФФПФФФФФФФПФФФФФФ» еще раз разнеслось по залу. Теперь уже все взгляды устремились на него, на Рона Уизли, Чемпиона Триволшебного Турнира.

Когда профессор МакГонагалл посмотрела на гриффиндорский стол, то обнаружила, что Невилл, Дин и Симус уже проделали отличную работу, убрав запах. Она устремила на них вопросительный взгляд, а они просто ответили: «Практика».

— Мистер Уизли, могу я предложить вам посетить мадам Помфри? — сказала профессор МакГонаггл рыжеволосому покрасневшему Чемпиону Триволшебного Турнира.

— Да, мэм, — ответил тот и вернулся к завтраку.

Этот звук продолжался не менее четырех минут и сопровождал каждую страницу, которую перелистывал Невилл, где появлялись фотографии Гарри и Гермионы. Рон позавтракал и отправился в больничное крыло, но мадам Помфри не смогла обнаружить у него какое-либо заболевание. Она дала ему несколько зелий, которые, по ее словам, должны были улучшить его положение.

Этим же днем четверокурсники Гриффиндора и Слизерина спустились в подземелья на сдвоенные Зелья. Гарри услышал как кто-то медленно протягивает за его спиной:

— Итак, Поттер, эта грязнокровка с выступающими зубами — лучшее, на что ты способен?

Гарри схватил свою палочку и повернулся:

— Малфой, заткнись. Если лучшее, на что ты способен — это Пэнси, то это еще не повод оскорблять Гермиону. Особенно, если она может надрать тебе задницу в любом предмете.

— Гарри, просто не обращай на него внимания, — попросила Гермиона.

— Слушайся свою грязнокровку, ручной Поттер, — сказал Драко, улыбаясь своей блестящей изумительности, затем он посмотрел на своих охранников-переростков Крэбба и Гойла.

Палочка Гарри незамедлительно оказалась в его руке:

— Я сказал заткнуться, хорек.

Вспышка в глазах Драко, он тоже достал свою палочку.

— Ну давай, Поттер. В этот раз Грюма здесь нет, чтобы помочь тебе. Или, что, кишка тонка?

— Фуннункулус! — воскликнул Гарри.

— Денсоуджио! — выкликнул Малфой.

Обе палочки вспыхнули, и лучи света столкнулись ровно посередине, отлетев в разные стороны. Луч Гарри попал в лицо Гойлу, а луч Малфоя — в Гермиону. Гойл заревел и ухватился за нос, где начали появляться безобразные фурункулы. Гермиона панически захныкала и стала зажимать рот.

— Гермиона! — воскликнул Гарри, повернувшись к ней. В ее глазах стояли слезы. — Что случилось? — Но он уже мог видеть ее зубы из-за руки. Как только она почувствовала их, то испуганно закричала.

— Почему такой шум? — спросил тихий вкрадчивый голос. Это был Снейп.

Слизеринцы попросили дать им все объяснить. Снейп указал длинным пожелтевшим пальцем на Малфоя и произнес:

— Объясняйте.

— Поттер напал на меня, сэр....

— Мы напали друг на друга одновременно! — выкрикнул Гарри.

— … и попал в Гойла, посмотрите.

Снэйп осмотрел Гойла. Его лицо сейчас напоминало нечто, что можно было обнаружить в домашней книге по ядовитым грибкам.

— Гойл, в больничное крыло, — тихо сказал Снейп.

— Малфой задел Гермиону, — сказал Гарри, — посмотрите!

Гермиона делала все возможное, что бы закрыть зубы руками, это было очень сложно, так как они уже выросли ниже шеи. Пэнси Паркинсон и другие слизеринские девушки скрючивались от беззвучного хохота, указывая на Гермиону из-за спины Снейпа. Снейп мельком взглянул на Гермиону и сказал:

— Не вижу никакой разницы.

Гермиона издала последний всхлип и убрала руки ото рта. Гарри бросил предупредительный взгляд на жирноволосого мерзавца в лице профессора и последовал за ней.

— Поттер! — закричал Снейп. — Я не говорил, что вы можете уйти.

Гарри предпочел его проигнорировать и продолжил идти за Гермионой в больничное крыло.

А в классе зелий Рон сел рядом с Невиллом, прямо напротив парты Малфоя. Снейп задал им сварить очень сложное зелье. Через несколько минут Малфой сказал

— Уизли, что ты думаешь о Поттере и его всезнайке?

«Прррпррп»

— Я хочу сказать, что он очень знаменит и теперь у него еще и девушка есть, — продолжал Малфой, а уши Рона покраснели.

«Прррпррп»

Малфой достал номер Ежедневного Пророка и расстелил его поверх котла. Изображение Гарри и Гермионы оказалось прямо перед Роном.

— Разве это не заставляет тебя... — и как только он это произнес, то услышал...

«ПФФФФФПППППФФФФПФПФПФПФПФФФПФФФ»

«Аааааааааааа», — закричал Малфой. Газы вступили в прямой контакт с пламенем над его котлом. Это произвело взрыв, который сжег обе брови Малфоя и подпалил гель для волос, которым тот пользовался. Некоторое время Малфой выглядел как танцующая спичка из человека. В панике он опрокинул котел, и кипящая жидкость пролилась прямо на колени Пэнси Паркинсон. Та подпрыгнула и, развернувшись, нечаянно ударила Драко коленом в пах. Когда Снейп пытался потушить пламя на макушке Драко, раздался стук в дверь и вошел Колин Криви, чтобы сказать, что Людо Бэгмену нужны Чемпионы, чтобы фотографироваться. Взгляда Снейпа оказалось достаточно для того, что бы Рон пулей вылетел из класса.

Гарри утешал Гермиону в больничном крыле. Мадам Помфри только что уменьшила ее зубы. Вошел Снейп, леветируя Малфоя и Паркинсон. Малфой выглядел как сгоревшая спичка, верх его головы был полностью черный и все еще тлел. Ноги были скрещены и он что-то бессвязно бормотал. А Пэнси, несомненно испытывающая сильную боль, выкрикивала очень непристойные слова в адрес Малфоя.

Гарри и Гермиона покинули больничное крыло в гораздо лучшем настроении, чем пришли в него. Особенно позже, когда они узнали всю историю целиком о том, что произошло в классе зелий. Замотавшись, Снейп даже не снял с Гриффиндора баллы и не наложил на Гарри наказание за то, что тот не был на занятии.

Колин привел Рона в класс наверху, туда, где уже собрались остальные Чемпионы.

— Колин, кто будет фотографировать? — спросил Рон.

— Я думаю, Ежедневный Пророк, — ответил Колин.

— Отлично! — воскликнул Рон и бросился в комнату.

Людо Бэгмен увидел Рона, входящего в класс и спросил:

— Ты кто?

— Рон. Рон Уизли. Ну, вы знаете, четвертый Чемпион, — ответил Рон.

— Ах да, да... — небрежно бросил Бэгмен. — Итак, мы здесь для проведения церемонии взвешивания палочек. Остальные судьи... — он умолк, так как Рон отвернулся, что бы увидеть ведьму в пурпурной мантии.

— Рита Скитер! — воскликнул Рон. — Моя мама вас обожает. Она читает все, что вы пишете. Если хотите, то могу дать вам интервью. Расскажу все, что вы хотите знать.

— А ты Чемпион, который заменил Гарри Поттера, верно? — спросила журналистка.

— Да. А еще я научил Гарри всему, что он знает, — сказал Рон. — За последние три года я вытаскивал его из стольких передряг, что без меня он был бы уже мертв.

— Продолжай, — сказала репортер. Она потащила Рона через всю комнату в чулан для метел. Она открыла свою сумочку и достала свиток пергамента и перо кислотно-зеленого цвета.

— Ты не против, если я буду использовать Прытко Пишущее Перо, нет ведь?

— Да используйте что хотите, — счастливо сказал Рон. — С чего мне начать?

— С начала, разумеется, — сказала Рита.

Через двадцать минут дверь чулана распахнулась, и в нее вошел Альбус Дамблдор.

— Вот вы где, Рита. И четвертый Чемпион с вами. Превосходно.

— Слава Мерлину, — сказала Рита, глядя через очки-половинки. — Я хочу сказать, рада вас видеть, Альбус. Не пора ли вернуться к другим чемпионам?

Она не стала ждать ответа, выбежала из чулана для метел, оставив пергамент и прытко Пишущее Перо, которое, казалось, исписалось в два раза.

— Но мы добрались только до моего восьмого дня рождения! — крикнул Рон ей вслед.

— Пойдемте, Уизли, — сказал профессор Дамблдор, — время для взвешивания палочек.

Когда они вернулись в класс, чемпионы уже сидели в креслах у двери. Рон сел рядом с Седриком. Он посмотрел на бархатный стол, где сидели четыре из пятерых судей — профессор Каркаров, мадам Максим, Крауч и Людо Бэгмэн. Рита Скитер уселась в углу с другим куском пергамента и Прытко Пишущими Перьями.

— Могу ли я представить вам мистера Олливандера? — сказал Дамблдор, заняв свое место за столом судей. Он обратился к чемпионам. — Он будет проверять палочки, чтобы они находились в хорошем состоянии до начала турнира.

— Мадемуазель Делакур, можно сначала вашу палочку, пожалуйста? сказал Олливандер, входя в пустое пространство в середине комнаты.

Флер Делакур подошла к Олливандеру и вручила ему волшебную палочку.

— Хм … — сказал тот.

Он повертел палочку между длинными пальцами, как дирижер, и выпустил несколько розовых и золотых искр. Потом поднес к глазам и внимательно осмотрел ее.

— Да, — тихо сказал он, — девять с половиной дюймов... Твердая Палисандр... Содержит... Боже мой...

— Волос с головы вейлы, — сказала Флер. — Моей бабушки.

«Так она вейла», — подумал Рон. — «Бьюсь об заклад, что теперь, когда я такой же Чемпион как и она, она пойдет со мной на свидание». Он потер руки в ожидании.

— Разумеется, — сказал Олливандер. — Сам-то я никогда не использовал волосы вейлы, конечно. Из них получаются очень темпераментные палочки... Впрочем, каждому свое, и, если это вам подходит... — Олливандер провел пальцем вдоль палочки, видимо, проверяя на наличие царапин или ударов, а затем пробормотал: «Орхидеус», и из палочки появился букет цветов.

— Очень хорошо, очень хорошо, она в хорошем рабочем состоянии, — сказал Олливандер, зачерпнув (эммм... даже не знаю, что сказать... зачерпнув цветы? как-то странно звучит... не помешало бы перефразировать предложение) цветы и передавая их Флер вместе с ее палочкой. — Мистер Диггори, вы следующий.

Флер скользнула обратно на своё место и улыбнулась Седрику, когда тот проходил мимо нее.

— А, теперь одна моего изготовления, не правда ли? — сказал Олливандер с гораздо большим энтузиазмом, когда Седрик передал палочку. — Да, я это хорошо помню. Содержит один волос из хвоста особенно великолепного единорога. Мужская особь... Должно быть 170 см в холке, почти проткнул меня своим рогом, когда я общипывал его хвост. Двенадцать с четвертью дюйма... Ясень... Достаточно эластичная. Она в хорошем состоянии… Регулярно за ней ухаживаешь?

— Полировал вчера вечером, — сказал Седрик, ухмыляясь.

Рон смотрел на свою палочку. Отпечатки пальцев и пятен от еды были повсюду. Он попытался оттереть некоторые пятна, но из конца палочки посыпались золотые искры. Флер обернулся и только фыркнула на него.

«Хочет поиграть в недотрогу?», — подумал Рон.

Мистер Олливандер направил поток серебряных колец дыма через всю комнату от кончика палочки Седрика, произнес, что доволен, а потом сказал:

— Мистер Крам, прошу вас.

Пока Виктор плелся к Олливандеру, Рон прошептал Седрику

— Эй, Седрик, в следующий раз когда ты будешь полировать палочку, могу ли я присоединиться к тебе? Может быть, мы можем шлифовать наши палочки вместе, — Флер оглянулась на Рона, рассмеявшись.

«Ей нравятся такие, которые заботится о своей палочке», — подумал Рон. Он продолжил разговор с Седриком:

— А еще лучше, если я посмотрю, как ты полируешь свою палочку. Седрик посмотрел на Рона скептически и отодвинул свой стул от него подальше.

«Ему просто завидно, что эта вейла улыбалась мне», — подумал Рон. Олливандер взял палочку Виктора.

— Хм, это работа Грегоровича, если я не ошибаюсь? Прекрасный создатель палочек, хотя дизайн не вполне такой, как я... Однако... — Он поднял палочку и осмотрел ее подробно со всех сторон. — Да... Граб и сердечная жила дракона? — спросил он у Крама, тот кивнул. — Потолще, чем обычно... Достаточно жесткая... Десять с четвертью дюймов... Авис! — Грабовая палочка выстрелила как ружье, и стайка маленьких щебечущих птичек вылетела из палочки и направилась к открытому окну навстречу солнцу. — Хорошо, — сказал Олливандер, протягивая Краму палочку. — И у нас остается... — Олливандер обратился к Людо, который быстро произнес: «Мистер Уизли последний». — Ах, да. Мистер Уизли, наш новый чемпион.

Рон быстро подвинулся вперед и протянул свою палочку Олливандеру.

— Ах, да, еще одна моя палочка. Прошлогодняя, вы сломали свою предыдущую. Четырнадцать дюймов, ива, волос единорога. Это кровь на вашей палочке, мистер Уизли? Вы ранены?

Олливандер поднес палочку к лицу:

— Это просто клубничный джем. — Пожилой создатель палочек махнул палочкой Рона, и из нее фонтаном полилась вода. Он вернул палочку Рону и сказал, что она в надлежащем состоянии.

— Спасибо всем вам, — сказал Дамблдор, вставая из-за стола судей. — Вы можете вернуться обратно на уроки или, что, возможно, было бы быстрее, спуститься сразу к ужину, так как занятия уже подходят к концу.

— Что там с фотографиями? — спросил Рон. — Для Ежедневного Пророка.

— Да, мы должны сделать фотографии, — сказал Бэгмэн.

Весь следующий час они фотографировались. Рон пытался попасть на передний план, а фотограф почему-то отталкивал его в сторону. Крам и Флер были на переднем плане. Фотограф сделал несколько десятков фотографий Флер, несколько Крама, пару Седрика и только одну Рона.

«Должно быть, я такой фотогеничный, что им потребовалась лишь одна моя фотография», — подумал Рон.

После церемонии Рон чувствовал себя на вершине мира. Вейла смеялась ему, Седрик поможет ему полировать палочку, а его фотография будет в Ежедневном Пророке прямо рядом с фотографией Виктора Крама. Разве жизнь может быть лучше? Он помчался отправлять записку своей матери, чтобы она обратила особое внимание на завтрашний выпуск Ежедневного Пророка. Следующим утром Рон нетерпеливо ждал, когда прибудет почта. Он уже уплел три тарелки яиц с беконом, и теперь газета могла полностью завладеть его вниманием. Когда она все-таки появилась, Рон быстро развернул газету, и они были там. Четыре Чемпиона, отдельные снимки каждого занимают верхнюю часть страницы. Там были Флер, Седрик, Крам и ГАРРИ ПОТТЕР??? Рон быстро просмотрел статью, которая подробно освещала каждого из четырех чемпионов. Самой последней строчкой в статье было «К сожалению, Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, был ранен, пытаясь выполнить слишком сложное заклинание для своего возраста, и не сможет состязаться. По правилам Триволшебного Турнира он назвал свою замену. Это сын Артура и Молли Уизли Том Уизли».

«Том Уизли?»

Рон посмотрел на Гарри, который в этот момент смотрел в глаза своей девушки и был полностью потерян для мира.

ПФФФФППППФПФПФПФПФПФПФФФФПФППППФФФ.

У Джинни Уизли было плохое утро, очень плохое утро. Ее жизнь перевернулась с ног на голову несколькими днями ранее, когда ее Гарри Поттер поцеловал Гермиону перед всем Большим залом. Как Гермиона могла с ней так поступить? Она же была ее подругой. Гермиона знала, что Гарри принадлежит Джинни, это был только вопрос времени, прежде чем он понял бы, что это так. В конце концов Джинни успокоилась, осознав, что ее Гарри в скором времени поймет, что он способен на большее, чем этот книжный червь, всезнайка с выступающими зубами. Но вчера вечером Гермиона появилась с ИДЕАЛЬНЫМИ зубами и какими-то неправдоподобными оправданиями о том, что ее,мол, проклял Малфой. Джинни конечно же знала, что Гермиона просто изо всех сил старается удержать ЕЕ Гарри подальше от нее.

После того как она прозлилась всю ночь, Джинни этим утром повздорила с Гермионой. Она совершила ошибку, вытащив свою палочку, чтобы наслать на нее свой известный летучемышиный сглаз. Она не рассчитала, что Гермиона быстрее и гораздо умнее нее. Так она заработала растяжение правой руки и огромный прыщ прямо между глаз. В довершении ко всему ей пришлось выслушивать скулеж своего треклятого брата о статье в утренней газете. «Сегодня ночью», — подумала она, — «сегодня ночью я покажу этой всезнайке, кому принадлежит гребаный Гарри Поттер».

* * *

У Лорда Волдеморта было плохое утро, очень плохое утро. Оно началось хорошо, за исключением того, что ему пришлось пить зелье из яда змеи. Пока Питер Петтигрю читал ему вслух утреннюю газету о Триволшебном Турнире, он уже практически вообразил себя в новом теле. Теле, которое он получит, используя кровь Гарри Поттера, мучая и убивая идиотского мальчика за всю ту боль и страдания, что он причинил ему много лет назад. Он чуть было не пропустил последние строки статьи, так как был полностью погружен в свою любимую мечту увидеть Мальчика-Который-Выжил МЕРТВЫМ. Но слова, врезавшиеся в его подсознание, медленно достигли его понимания.

— TOM УИЗЛИ? — закричал он своим высоким детским голосом. — Хвост, кто это Том Уизли? — спросил он у крысолицего Питтегрю.

— Я не знаю, мой Господин, — ответил Питер. — Я провел много лет с семьей Артура Уизли, но я не узнаю этого имени.

— Круцио!

Минуту спустя, сполна насладившись криком Хвоста, который бился на полу в конвульсиях, он прекратил действие проклятия и сказал своему слуге:

— Отправь сообщение для Крауча. Я буду ждать Гарри Поттера на своем кладбище как планировалось. Никаких оправданий я не приемлю. И скажи ему, чтобы узнал все, что сможет, об этом Томе Уизли.

— Да, Милорд, — ответил дрожащий голос Хвоста, который сам уже выбежал из комнаты.

* * *

У Эррол, совы Уизли, было плохое утро, очень плохое утро. Он уже знал, что это будет очень долгий день, когда услышал крик Молли Уизли о своем младшем сыне, о котором она прочитала в утренней газете. Эррол знал, что в результате это обернется еще одним длительным полетом в Шотландию. "Они хоть представляют КАК далеко находится эта гребаная школа?" — спросил он сам себя. —

''Это же на другом конце гребаного острова. У них есть возможность просто появиться там в одно мгновение, но я обязательно должен лететь все это невообразимое расстояние. И после этого они еще жалуются, что я немного подзадержался. Они вообще когда-нибудь слышали о встречном ветре? Когда-то это место было просто отличным: летал себе время от времени в школу, чтобы передать привет детям, но с тех пор как эти гребаные близнецы и младшенький сынок пошли учиться, я мотаюсь туда-сюда через всю страну каждую чертову неделю. Летом обычно было хорошо, но теперь, когда появился этот селезень[1]... Я устаю даже когда просто смотрю на этот комок перьев.''

Эррол услышал знакомый голос Молли Уизли, кричащий на красный пергамент. Затем она привязала ЭТО к его ноге и отправила с наставлением вручить Рону Уизли.

Прошло три часа полета, когда нитка, держащая Воппилер начала сползать с ноги. Обычно преданная сова схватила бы нитку в клюв и пролетела бы остальной путь крепко держа ее, но Эррол устал и решил, что с него хватит. Узел развязывался дальше и красный конверт упал на землю прям в середине леса возле кемпинга. Конверт, почувствовав, что он свободен, выждал определенное время, что бы его открыли, а затем разразился пронзительным криком Молли Уизли и, наконец, разорвался на миллион маленьких кусочков. В результате взрыва случился маленький лесной пожар, который вскоре сам потух. Свидетели могут сказать только, что какая-то женщина средних лет что-то кричала о турнире и горностаях[2] в том месте, где начался пожар. Дело о поджоге осталось нераскрытым. Эррол поселился в лесу неподалеку, решив, что для него пришло время уйти на пенсию. Поймав пару пухлых мышей, он задремал с прекрасными мыслями о тех днях, когда ему не нужно будет летать через всю гребаную страну.

* * *

У Рона было плохое утро, очень плохое утро. День, который обещался быть лучшим в его жизни, день, когда его фотография должна была появиться на первой странице Ежедневного Пророка по всей стране, был безнадежно испорчен. И дело было даже не в фотографии в газете, дело было в том, что гребаный Гарри Поттер опять стал центром всеобщего внимания вместо него. К тому же, гребаная газета даже не смогла правильно напечатать его имя. "Надо бы написать им и пожаловаться", — подумал Рон. — "Блин, для этого же надо писать... О! Придумал! Я заставлю Гермиону сделать это за меня". Улыбнувшись своей гениальной идее, он посмотрел на то место, где недавно сидели его друзья. Он увидел кучу писем, адресованных Гермионе. Они все лежали нераспечатанными.

"Я уверен, что они для меня", — подумал Рон. — "Наверняка они знали, что Гермиона мой близкий друг, и хотели убедиться, что письма до меня дойдут". Рон схватил письма и начали их распечатывать.

Мисс Грейнджер,

Я так счастлива, что вы и Гарри вместе. От фотографии в Ежедневном Пророке просто дух захватывает. Гарри заслуживает того счастья, что вы можете дать ему.

Эмили Стоуниш.

Прррррпппрр

Гермиона Грейнджер,

Позвольте мне отнять ваше время, чтобы поздравить Вас с отношениями с Гарри Поттером. Берегите нашего героя.

Джейн Вудхед

Прррррпппрр

Гарри и Гермиона,

Желаю вам всего наилучшего в вашей жизни. Увидев вас двоих на фотографии в Ежедневном Пророке, я прослезилась. Это напомнило мне о том дне, когда мой Кларенс впервые поцеловал меня.

Алиса Фокс

Прррррпппрр

Рон не слышал, как близнецы подошли к нему, когда он читал третье письмо. Он обратил на них внимание только тогда, когда Фред хлопнул его по спине, а Джордж потрепал за волосы.

— Что ты делаешь, Ронничка? — спросил Джордж.

— Читаю письма моих поклонников, — ответил Рон.

Фред взял письмо.

— Письма поклонников? Тебе? Эй, погоди-ка, они же для Гермионы!

— Я уверен, что большинство из них для меня, они просто знают, что Гермиона мой друг и передаст их мне, — ответил Рон, потянувшись за следующим письмом.

Фред и Джордж начали отбирать у него письма, что отдать их Гермионе, но Рон не отпускал ни одного из тех, что держал. Джордж и Рон вырывали конверт друг у друга из рук, когда он разорвался прямо посередине и желтовато-зеленая жидкость с запахом бензина пролилась Рону на руку. В тех местах, куда попала жидкость, выскочили желтые нарывы.

Джордж выпустил свою половину конверта и бросил его Рону.

— Да, вот это было точно для тебя.

Рон выпрыгнул из кресла и помчался в сторону больничного крыла.

Он не заметил ни как близнецы обменялись ухмылками, ни как его мантия розовеет, а волосы принимают зеленый оттенок.

* * *

У Гарри и Гермионы было великолепное утро, потому что любое время, которое они проводили вместе, было для них великолепным. Они оба шли по коридору, направляясь на Трансфигурацию. Они были рады сбежать из Большого Зала, где Рон вознамеревался опять устроить газенваген. Они не разговаривали о Турнире или Роне в тот момент, они разговаривали о зубах Гермионы.

— Тебе необязательно было делать этот со своими зубами, Гермиона, — сказал Гарри. — Я думаю, что ты и так красивая.

Гермиона улыбнулась Гарри, и на ее щеках выступил румянец.

— Мне никогда не нравились мои передние зубы, и мои родители не позволили бы мне уменьшить их с помощью магии. Так как они стоматологи, то они хотели бы, чтобы я носила брекеты. Кроме того, ты слышал, как Малфой вчера назвал мои зубы выступающими?

— Я знаю, но это же хорек , — сказал Гарри. — Его никто и не слушает.

— Некоторые слушают, Гарри, — сказала Гермиона. — Кроме того, я все равно хотела это сделать, как бы там ни было. Подумай об этом так: если бы ты мог избавиться от своего шрама, то ты бы сделал это?

— Ты же прекрасно знаешь, что да, — мгновенно ответил Гарри. — Хорошо, я понял тебя. И что бы ты знала, я буду любить твою улыбку, какой бы она ни была. Когда я вижу ее, моя жизнь становится ярче.

Этими словами Гарри заслужил поцелуй, который он помнил до конца недели. После поцелуя Гарри вспомнил еще одну вещь.

— Я думаю, что тебе все-таки придется снять проклятье с Рона, — сказал Гарри. — Наше общежитие становится экологически небезопасными.

Он чуть было не сказал, что домовые эльфы уже перестали убираться в общежитии четверокурсников, но, вспомнив Г.А.В.Н.Э., передумал.

— Я... Я не могу, — сказала Гермиона.

— Мы знаем, что он нам завидует, — сказал Гарри. — Но теперь мне уже безразлично, я смогу с этим жить, если ты сможешь.

— Нет, я же не сказала, что я не буду. Я сказала, что я не могу, — ответила Гермиона. — Это заклинание на определенный временной период.

— Э-э-э, временной период… должно быть, это значит, что заклинание действует до определенного времени?

— Да, — ответила Гермиона, уставившись в пол.

— Как долго? — спросил Гарри. Он не был уверен, что хочет слышать ответ.

— До конца учебного года. Семь месяцев, — ответила Гермиона смущенно.

— О, Мерлин! — воскликнул Гарри. Он представил, как то, что происходит сейчас в гриффиндорской башне, тянется месяц за месяцем. Сейчас даже Полная Дама носила шарф поверх носа.

— Интересно, директор разрешит мне поменять Гриффиндор на Хаффлпаф до конца года?

— Я сильно сомневаюсь, Гарри, — ответила Гермиона. В ее голове возникла идея. — Поменять, разменять, обмен... Ну конечно! — воскликнула Гермиона. — Вот же ответ!

— Какой ответ? — смущенно спросил Гарри.

— Что делать с Роном, — укорительно сказала Гермиона. — Ты вообще слушаешь?

— Мой мозг не переключается так быстро, Гермиона. Я все еще обдумываю идею с Хаффлпафом, — сказал Гарри. — Теперь повтори медленно, какая проблема и какой ответ?

— Запах, конечно, — сказала Гермиона. — Я бы могла бы наложить на Рона еще одно заклятие в дополнении к этому. И оно бы могло менять воздух вокруг Рона на какой-нибудь другой. Из комнаты поблизости, например.

Гарри пристально смотрел на свою девушку.

— Гермиона, ты самый умный человек во всем мире.

— Так, откуда будем брать воздух? — спросила Гермиона.

— Откуда-нибудь снаружи, конечно, но не слишком близко к …

— Неужто это лицо со шрамом и его ручной грязнокровный бобер? — растягивал слова знакомый голос.

Гарри схватил свою палочку и повернулся лицом к своему заклятому врагу, но вид Драко, голова которого была в бинтах, а ресницы начисто отсутствовали, обескуражил его.

— Я думал хорьки волосатые, — сказал Гарри не задумываясь, а затем продолжил, — Наверное ты мумия хорька.

— Заткнись, Поттер, — прорычал Драко и потянулся за своей палочкой.

Гермиона посмотрела за спину Драко:

— Здравствуйте, профессор Муди! — громко сказала она.

С выражением панического ужаса на лице Драко быстро повернул голову, но там ни кого не было.

— Мумия маленького хорька испугалась? — спросила Гермиона и улыбнулась.

Драко выхватил свою палочку и хотел повернуться к ним лицом, но он так быстро дернул шеей, что её заклинило сбоку. Гарри выхватил палочку у Драко из рук и выбросил ее в коридор.

— У мумии маленького хорька проблемы с шеей? — спросил Гарри Малфоя, затем подошел к перевязанному слизеринцу и добавил мягким угрожающим голосом:

— Если ты когда-нибудь еще раз оскорбишь Гермиону, то окажешься в Запретном Лесу поблизости от колонии Акромантулов. Насколько понял я в прошлый раз, им нравятся на вкус хомячки. Гарри посмотрел на пол.

— Ой, кажется, у мумии хомячка не только проблемы с шеей, но и с контролем мочевого пузыря.

Гарри повернулся, взял Гермиону за руку и они ушли, а слизеринец остался подбирать свою палочку.

— Теперь я знаю откуда мы возьмем воздух, что бы поменять его! — сказала Гермиона

— Откуда? — спросил Гарри

— Из страны хомячков, вернее общей гостиной Слизирина, — ответила Гермиона ухмыльнувшись.

— О, Мерлин! — сказал Гарри. — А ты так вообще можешь сделать?

— Конечно же могу, — ответил Гермиона. Выглядела она при этом сердито.

— Это простое заклинание переключения между известным местом действия одного заклинания и постоянным местоположением общей гостиной Слизерина.

— Для тебя оно может быть и простое,— сказал Гарри, благоговея перед своей девушкой. Он утащил ее в чулан для метел, где они безумно целовались, из-за чего на несколько минут опоздали на Трансфигурацию.

МакГонаггал хватило одного взгляда на их взъерошенный вид, когда они зашли в класс. Она пробормотала себе под нос «По крайней мере, пари я выиграла». Затем она сказала двум опоздавшим студентам:

— Мистер Поттер, Мисс Грэйнджер, вы мне не скажете, что послужило причиной вашей задержки?

— Да, мэм, — ответила Гермиона. — Мы повторяли заклинания переключения и потеряли счет времени.

— Хорошо, — ответила профессор МакГонаггал. — Постарайтесь не опаздывать в следующий раз, иначе я наложу на вас отработку. Затем подумала «Заклинание переключения... ага... больше похоже, как будто они изменяли друг другу одежду[3]».

Когда урок закончился, Гермиона сходила в общежитие и взяла магический контракт.

Затем Гарри показал ей, где именно находится вход в общую гостиную Слизерина.

Гермиона наложила на контракт еще одно заклинание.

— Должно сработать, — сказала она. — По крайней мере, пока Рон в замке, заклинание будет действовать.

Этим же вечером Гарри сидел в кресле общей гостиной Гриффиндора. Гермиона сидела у него на коленях, закинув ноги на ручку кресла. Она читала книгу, когда Рон вошел в портретный проём. Его рука была перевязана до локтя. При виде двух друзей, так удобно устроившихся, он стал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу и издавать оглушительное «ПРРРРРППППРРР». Все в гостиной тут же выхватили палочки, готовые произнести заклинания очищения воздуха, но ни какого запаха не было. Все стали удивлено переглядываться, затем спрятали свои палочки с общим вздохом облегчения.

— Ты замечательная, чудесная, и я рад, что ты моя, — прошептал Гарри Гермионе, она покраснела, поцеловала своего парня и вернулась к чтению книги.

В этот самый момент где-то далеко в низу Драко Малфой только-только зашел в свою общую гостиную. Он вернулся из больничного крыла, где ему целый день выпрямляли шею. Он проклинал имя Поттера и Грэйнджер на все лады так громко, что не услышал суматохи, исходившей из гостиной. Он остановился возле голой каменной стены, которая была входом, готовый произнести пароль, как вдруг дверь внезапно отворилась, и оттуда выбежало несколько слизеринцев, сбив Драко с ног. Пока он лежал там со сломанной рукой и ногой, обездвиженный, запах который заставил других слизеринцев выбежать, потихоньку просачивался через открытую дверь. Профессор Снейп спустя несколько минут пришел посмотреть, в чем дело, и увидел, как Малфой пытался отползти. Тихонько вздохнув и взмахнув палочкой, он отлевитировал забинтованного слизеринца обратно в больничное крыло.

На следующее утро Гарри встал рано и сидел в общей гостиной, ожидая Гермиону. Тут он внезапно услышал БУХ-БУХ, потом тишина, потом еще одно БУХ, потом он услышал голос Гермионы:

— Да, похоже, так будет проще всего. Гарри, ты там внизу?

— Да, я жду тебя, — ответил Гарри.

— Превосходно, — сказала Гермиона. Пару секунд спустя она сбежала вниз по лестнице, обняла его и поцеловала.

— Ты не мог бы помочь мне, пожалуйста? — попросила она его. — Мне нужно, чтобы ты прошел пару шагов вверх по лестнице к женскому общежитию.

— Но тогда включатся охранные чары, ты разве этого хочешь? — спросил Гарри, устало глядя на свою девушку.

— Да, именно это мне в данный момент и нужно, — ответила Гермиона.

— Ну... ладно, — ответил Гарри. Он подумал, уж не заодно ли его Гермиона с близнецами, вдруг она решила подшутить над его наивностью. Но он доверял своей девушке и сделал два шага вверх по спиральной лестнице. Лестница тут же стала плоской, поэтому Гарри прыгнул обратно на пол гостиной. Откуда-то сверху раздался скрежещущий звук и пару секунд спустя вниз по склону спустилось тело. Это была Джинни Уизли, и она была полностью связана.

— Спасибо, Гарри, — сказала Гермиона и поцеловала его. — Я пыталась стащить ее вниз, но она зацепилась за ступеньки.

Она повернулась к портретному проему, куда вошла запыхавшаяся профессор МакГонагалл.

— Что происходит? — спросила пожилая профессор, и затем, увидев Джини:

— Кто пытался подняться по лестнице, и почему мисс Уизли в таком состоянии?

— Извините, профессор, — начала Гермиона. — Это я попросила Гарри активировать охранные чары, чтобы вы сюда быстрее прибыли, и ещё это помогло мне спустить Джинни вниз.

— Хорошо, но почему она в таком виде? — снова спросила МакГонаггал.

— Мои личные охранные чары вокруг кровати разбудили меня, и я увидела, что Джинни стоит возле моей постели и нацеливает на меня палочку, — объяснила Гермиона. — К счастью, я ожидала чего-то подобного, поэтому положила свою палочку под подушку. До того, как она успела проклясть меня, я наслала на неё заклинание полного связывания.

— Вы говорите, что ожидали этого? — спросила профессор МакГонагалл. — Почему? Я думала, вы были подругами.

— Мы и есть, по крайней мере, были. Но она влюбилась в Гарри, и сейчас она немного завидует. Она еще вчера утром пыталась напасть, — сказала Гермиона.

— Значит, этим утром она стояла возле вашей кровати с палочкой? — спросила декан Грифиндора, чтобы прояснить ситуацию.

— Нет, это было в одиннадцать часов вечера, — ответила Гермиона.

— Так она была связанной всю ночь? — спросила профессор МакГонагалл.

— Мне очень жаль, профессор, но я не хотела беспокоить вас так поздно, — ответила Гермиона.

— Да... Ну что ж... Теперь, я думаю, вы можете её освободить.

— Гермиона произнесла контрзаклинание и развязала Джинни.

За прошедшую ночь Джинни Уизли узнала один большой недостаток в том, что бы быть связанной. Когда твое тело не может использовать туалет, то все ощущения от переполненного мочевого пузыря доставляют сильное беспокойство. Она как раз направлялась в туалет прошлым вечером и решила, что это подходящий момент, чтобы показать всезнайке, кому принадлежит Гарри Поттер. Прошла целая ночь, а её мочевой пузырь наполнялся и переполнялся. Когда с неё сняли веревки, у Джинни была одна и только одна мысль: она думал о том, как отчаянно нуждается в ванной. Она быстро вскочила с пола и понеслась по лестнице в женский туалет. Она поднялась на четыре фута вверх, когда поняла, что ступеньки там еще не появились, и лестница была плоской. Её ноги заскользили, она ударилась головой о лестницу. Удар временно оглушил её, и она съехала на пол гостиной. Пока она там лежала, её мочевой пузырь наконец-то решил опустошиться.

Когда Джинни встала на ноги, с неё все еще капало на ковер, она впилась взглядом в Гермиону. Гермиона обняла одной рукой Гарри и улыбнулась.

— Мисс Уизли, у вас есть, что сказать в свое оправдание? — спросила профессор МакГонаггал.

— Э-э-э... Я.. Ну... — пробормотала Джинни. Так как очень сложно что-нибудь соврать, когда ты кипишь от ярости и стоишь в своей собственной моче. Кроме того, у неё действительно не было ни одной причины быть в спальне Гермионы, тем более с палочкой, нацеленной на её подругу.

— Я поняла, — сказала МакГонаггал. — В таком случае, тридцать баллов с Гриффиндора и одна неделя наказания, и вы лишаетесь похода в Хогсмид на следующие выходные. Мисс Грэйнджер, в следующий раз, пожалуйста, разбудите меня, если что-то подобное случится вновь.

— Да, мэм! — ответила Гермиона.

МакГонаггал махнула палочкой, и пологий склон превратился обратно в лестницу. Она подождала, пока Джинни поднимется наверх, затем почистила себя, развернулась и вышла из портрета.

Гарри повернулся и посмотрел на свою девушку.

— Ты оставила ее стоять возле своей кровати всю ночь?

— Конечно же, нет, Гарри, — ответила Гермиона. — Там на неё мог кто-нибудь наткнуться. Я запихала её под кровать.

— А затем ты тащила её по лестнице? — спросил Гарри. — Ты могла её просто отлевитировать или развязать, и она пошла бы сама.

— Да, я могла бы, — ответила Гермиона, улыбнувшись своему парню. — Но я этого не сделала. В конце концов это был второй раз за день, когда она угрожала мне. В этот раз я хотела, чтобы она получила урок.

— Временами ты меня пугаешь, Гермиона, — сказал Гарри и взгляд его ярких зеленых глаз заскользил по девушке.

— Просто хочу убедиться, что на этот раз она точно поняла, что ты мой, Гарри, — ответила Гермиона. — Ну а теперь пойдем, позавтракаем?

За прошедшую неделю башня Гриффиндора наконец-то вернулась в состояние, близкое к нормальному. И хотя какофония из «Прррпрр» все еще раздавалась, но запах, который её сопровождал, больше не появлялся. Каждый житель башни втайне благодарил мадам Помфри за то лекарство, чтобы это ни было, которым она вылечила Рона. С другой стороны подземелья Слизерина были практически не пригодны для жизни. Профессор Снейп и Дамболдор потратили целых два дня, пытаясь понять, откуда этот запах, но безуспешно. Заклинание очистки воздуха, которое использовал директор, помогали, но ненадолго — запах всегда возвращался. К сожалению, Снейп никогда не учил ни одного очищающего заклинания, поэтому был бесполезен в этой борьбе.

Что касается жилищных условий, между башней Грифиндора и подземельями Слизерина была большая разница. В башнях были окна, а в подземельях нет. Эта разница стала более очевидной, когда пару дней спустя Драко Малфой вбежал в общую гостиную подземелий. Он только что вернулся с завтрака в Большом зале, где Поттер и Грэйнджер откровенно демонстрировали, как сильно они увлечены друг другом. А его девушка Пэнси все еще с ним не разговаривала. Уизли Рыжеголовый Чемпион продолжал быть ходячей выхлопной трубой. Сначала вся школа смеялась над его значками «Седрик — настоящий чемпион Хогвартса/Уизли вонючка», но потом стали говорить, что Слизерин больше всех в школе и воняет.

Концентрация метана, водорода и кислорода достигла критического уровня в гостиной Слизерина как раз в тот момент, когда Драко проходил напротив камина общей гостиной. Результатом стала вспышка огня, которая подожгла бинты на его голове и опалила то незначительное количество волос, которое начало расти на месте его бывших бровей. Сразу после этого профессор Снейп нашел своего любимчика, хныкающего на полу слизеринской гостиной. Драко Малфой был тут же отлевитирован назад в больничное крыло. Мадам Помфри покачала головой и выразила сомнение, что волосы мальчика когда-нибудь отрастут вообще.

Неделя до первого задания прошла не очень хорошо для Чемпиона. Он уговорил Колина и Дениса Криви организовать фан-клуб имени себя. Он даже нарыл один-единственный галлеон, чтобы оплатить начальные расходы. Братья Криви приложили много усилий в организации этого процесса и даже раздавали листовки по всему замку. Рон гарантировал, что каждый новый член клуба получит его бесплатную фотографию с автографом, написанным вручную, и доставленную лично чемпионом. Ближе к концу недели он попросил Колина показать ему список людей, которые вступили. Он очень обрадовался, когда Колин вытащил книгу, толщиной в дюйм. Колин открыл последнюю страницу, где было написано.

Фан-клуб Чемпиона Рональда Уизли

Члены

Колин Криви

Денис Криви

Гарри Поттер

Гермиона Грэйнджер

— И это все? — воскликнул Рон.

— Ну да. Может быть, все изменится после первого задания, — сказал Колин. На самом деле, он не хотел упоминать, что Гарри и Гермиона не вступали в фан-клуб. Колин просто осмелился предположить, что они вступят, так как они хорошие друзья Рона.

— А что же написано во всей этой книге? — спросил Рон.

— Да так, ничего, — ответил Колин. — Кое-что, что мы начали пару лет назад.

И он начал прятать книгу. Рон выхватил её, открыл первую страницу и прочитал:

Фан-клуб Гарри Поттера

Текущее количество членов — 1439

И вся оставшаяся книга была списком имен и комментариев от различных участников.

— Рон, пожалуйста, не говори Гарри, он об этом не знает, — умолял его Колин.

ПППРРРРРПРРРРРППППРРРРРРРРПРПРПРФФФФРРФ

_____________________________________________________________

* — Карликовый сычик Рона:))

** — Игра слов: Weasley является и фамилией, и названием зверьков семейства кунцевых.

* * *

— Игра слов: switch (англ.) переводится как переключать, так и изменять.

Барти Крауч-младший сидел в своем кабинете и обдумывал последние задания своего Лорда. С тяжелым вздохом он размышлял о том, как детально продуманные планы Лорда были полностью разрушены Поттером, вернее, неосторожно произнесенным заклинанием. Но все могло было быть и не так уж плохо, если бы этот идиот не умудрился сломать руку. Он еще раз тяжело вздохнул. Часы издали перезвон, услышав его, он достал флягу и выпил последнюю порцию Оборотного зелья. Достав бутылку огневиски, он налил себе полный стакан. Крауч откинулся в кресле и смотрел в пустоту, затем он собрался с мыслями. Как заманить Гарри Поттера на кладбище, когда он не участвует в турнире? Он будет сидеть на трибунах и смотреть, как другие чемпионы участвуют в турнире, включая и его рыжеволосого идиотского друга... Друга... Идея начала формироваться в сознании фальшивого преподавателя ЗОТИ. Крауч знал, что Гарри Поттер страдает от опасного заболевания, угрожающего его жизни, — Синдрома Спасения Людей. Если он сможет затащить вонючего морковоголового придурка в лабиринт и намекнет Гарри, что его друг в опасности, мистер Поттер бросится к нему на помощь. Еще сделать портключ с задержкой… Да, это могло сработать, но нужно, чтобы Уизли добрался до третьего задания. Барти начал строить планы.

* * *

Дафне Гринграсс надоело. Как она может быть «Ледяной Принцессой» Хогвартса, если её ледяной взгляд наполнялся слезами из-за запаха в Общей комнате Слизерина, который стоял уже несколько дней? Волосы у неё стояли торчком, а одежда пахла свежей кучей навоза Гиппогрифов. Хотя у навозной кучи запах, наверное, и то лучше. Её бедная сестра Астория, чья спальня была гораздо ближе к Общей комнате, не спала уже две ночи.

* * *

В тяжелые времена, нужно было принимать решительные меры, и Дафна поняла, что сейчас все зависило только от нее. Если они хотели, чтобы выжил факультет Слизерина, или, что намного важнее, её волосы, то нужно жертвовать, но она даже знала, кем. Дафна вместе со своей подругой Трейси Дэвис начала строить планы. Они составили документ, который был краеугольным камнем их стратегии, и разделились для разговора с другими слизеринцами. Благодаря хитрости, убеждению и угрозам пронести открытый огонь в Общую гостиную (камин был закрыт из-за соображений безопасности), они смогли получить поддержку всех слизеринцев, за исключением одного, который и должен быть принесен в жертву.

* * *

Это было утро субботы, оставалась всего четыре дня до первого задания, и Рон Уизли знал, что ему нужно готовиться к турниру. Гарри и Гермиона предложили ему пойти в Хогсмид, но он отказался, предпочитая работать над улучшением запаса энергии, поглощая пять тарелок завтрака и отправляясь в свою постель для сохранения дополнительной энергии.

* * *

Это было утро субботы, а также выходные в Хогсмиде. Гарри и Гермиона неуверенно просили Рона, присоединиться к ним на прогулку в волшебную деревню. Под какофонию освобожденного на волю метеоризма, он отказал им, сказав, что необходимо сохранить свои силы для предстоящего задания. Ни Гарри, ни Гермиона не попытались спорить с ним и сами отправились в деревню. Это первый разрешенный визит Гарри в Хогсмид, и он хотел использовать его по полной. Для конца ноября стояла прекрасная погода, дул легкий прохладный ветерок, который заставил влюбленных голубков держаться поближе друг к другу и периодически целоваться. Они провели утро, переходя от магазина к магазину. Гарри не интересовался походами по магазинам, но был искренне рад видеть, как загораются глаза Гермионы, когда ей что-нибудь нравилось. Гермиона настояла на покупке новых вещей на смену огромной одежды, доставшейся от Дадли. В деревне было лишь несколько магазинов, специализирующихся на одежде для магглов, так что поход не занял много времени, хотя Гарри действительно понравились ободряющие взгляды Гермионы, когда он примерял одежду, подходящую к цвету его глаз.

* * *

Они ходили, взявшись за руку или под руку, по всей деревне. Они прогуливались возле Визжащей хижины, где вспоминали ужасную ночь предыдущего года, когда они нашли крёстного отца Гарри, Сириуса Блэка. Они смотрели на хижину и вспоминали спасение Рона и признание Гермионы о том, что ей понравилось лететь на Клювокрыле. Даже испугавшись высоты, прижиматься к Гарри и лететь было замечательно. Потом они снова счастливо обнимались и целовались на морозном воздухе.

* * *

Они закончили свой поход в Трех Метлах заказав поздний обед, с чашкой горячего шоколада, чтобы согреться. Когда они посмотрели друг другу в глаза — она в зелёные, он в миндально-карие — остальные исчезли из их мира. Они едва ли заметили, что им принесли еду. Сами того не понимая, они ели свой обед. Гермиона украла с его тарелки французское жаркое, а он в ответ — помидор или маслину из её салата. Они одновременно потянулись за едой и их руки встретились, её глаза снова впились взглядом в его глаза, и они поцеловались долгим запоминающимся поцелуем.

«Щелк»

Гарри услышал звук фотовспышки и прервал поцелуй. Обернувшись, он увидел Риту Скитер с её фотографом.

— Мистер Поттер и его молодая любовь, как очаровательно, — сказала она, улыбаясь.

— Мисс Скитер, — ответил Гарри раздраженно.

— Гарри, почему ты сердишься? — спросила Репортер Ежедневного пророка. — Я написала очень хорошую статью о вас и мисс Грейнджер. Большинство наших читателей счастливы за вас.

— Я предпочел бы, если бы вы уважали мое право на личную жизнь, — ответил Гарри, сверля её взглядом.

— Но это не было личным, Гарри, это было в Большом Зале Хогвартса, — прокомментировала Рита. — Почему бы тебе не дать мне интервью, что бы люди узнали твое мнение об этом событии.

— После того, как вы обошлись с Роном, я никогда не дам вам интервью, — выплюнул слова Гарри.

— Рон? Рон, кто это? — с недоумением сказала Рита.

— Чемпион, который состязается вместо меня, — ответил Гарри.

— О, извини, — сказала Рита, — я думала, его имя Том. Это то, из-за чего ты так переживаешь, ошибка в имени?

— Это не все, мисс Скитер. Вы все еще пишите, что я Чемпион. Ежедневный пророк даже напечатал мою фотографию, а вы знали, что я не собираюсь участвовать.

— Гарри, мы закончили всю статью прежде, чем ты был ранен, — ответила она. — Время стоит денег. Редактор решил опубликовать статью, но он упомянул имя Тома, то есть Рона, в конце.

— Но Рон сказал, что вы брали у него интервью, — продолжил Гарри, — в день взвешивания палочек.

— Я ммм.. забыла свой блокнот здесь, — сказала Рита, глядя в сторону.

— Что насчет его фотографии? — спросил Гарри. — Мы слышали, вы сделали фотографии с чемпионами в один день, почему вы не напечатали его фото?

Рита обменялась взглядами со своим фотографом, который выглядел виновато. После снятия Седрика и Виктора Крама он использовал оставшийся запас плёнки на фотографии Флер, и на Рона у него плёнки уже не осталось.

— Эти фото были, ммм… повреждены. Но я предлагаю сделку, — начала Рита. — Мы сделаем несколько хороших снимков твоего друга во время первого задания, во вторник, и мы поместим его на первую полосу, если ты пообещаешь дать мне интервью.

Гарри посмотрел на Риту, затем на Гермиону, которая покусывала нижнюю губу, пытаясь понять, есть ли в предложении Риты подводные камни. После нескольких секунд она кивнула Гарри.

— Хорошо, — сказал он. — Статья о Роне, фотография на первой полосе, правильно написанное имя в обмен на десятиминутное интервью.

— Прекрасно Гарри, мы увидимся очень скоро, — подмигнула Рита и ушла со своим фотографом.

— Почему я чувствую, что только что заключил сделку с дьяволом? — спросил Гарри у своей девушки.

— Возможно, так оно и было, — ответила Гермиона.

— Ты знаешь, я должен написать Мягколапу, — сказал Гарри. — Он не знает ни о нас, ни о турнире. Если он увидит выпуск Пророка, он будет сильно волноваться за меня.

— Если он читает Ежедневный пророк, тогда он уже знает о нас. — Улыбнулась Гермиона. — Там на первой странице была наша фотография. Но я согласна, нужно написать ему. Для начала у него могут быть идеи, кто кинул твое имя в кубок. Это все еще меня тревожит. Если кто-то пытается убить тебя, то можно было выбрать другой способ сделать это.

— Верно, — ответил Гарри, — я напишу ему сегодня вечером. Может, заскочим в Сладкое королевство? Купим что-нибудь для Рона.

Гермиона уже хотела закатить глаза, но вспомнила, что Рон был его первым настоящим другом, а Гарри очень верен своим друзьям.

— Хорошо, Гарри.

* * *

Когда они уже собирались уходить, в Три Метлы зашел Хагрид с профессором Грюмом. Пока они подходили к ребятам, Грюм шепнул несколько слов Хагриду, тот кивнул.

Проходя возле столика, Хагрид положил свою огромную руку на плечо Гарри, нагнулся и шепнул:

— Гарри, приходи сегодня в полночь к моей хижине и прихвати собой мантию.

Гарри уже собирался ответить, но Хагрид приложил палец к губам и ушел искать столик вместе с Грюмом.

После того как они вышли из Трёх Метел, Гарри повернулся к Гермионе — Хагрид хочет, чтобы я пришел сегодня в полночь к нему.

— Да? — спросила Гермиона. — Но, Гарри, это после отбоя, у тебя могут быть неприятности. Может, не стоит идти?

— Это Хагрид, — сказал Гарри. — Ты ведь знаешь, он безвреден.

Мысли об акромантулах, драконах, трёхголовых псах и соплохвостах пронеслась в его голове. — Ммм… Гермиона, может, сходишь со мной? Ну так, на всякий случай.

— Я пойду, — ответила Гермиона. — Кто-нибудь должен спасти тебя от посещения больничного крыла. Кроме того, полуночная прогулка с моим парнем может быть замечательной идеей.

* * *

Немного позже они выходили из Сладкого королевства с полной сумкой сладостей. Гарри положил свою руку в карман плаща и нашел там клочок пергамента, которого определенно раньше там не было. Он вытащил ее и показал Гермионе.

— Кто-то подсунул мне записку, — брови девушки поползли вверх, они оба склонились над запиской.

«Поттер, Грейнджер, мы должны встретиться, чтобы обсудить важные проблемы. Класс Трансфигурации, сегодня вечером в восемь».

Ребята переглянулись, думая, что означает эта записка. Оглянувшись и не заметив слежки за ними, Гарри продолжил.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он.

— Фамилии? Похоже на Малфоя, — ответила Гермиона.

— Думаешь, что это ловушка?

— Скорее всего. Но кто сказал, что это ловушка для нас, — сказала Гермиона с усмешкой.

— У тебя есть план? — спросил Гарри.

— Конечно, Гарри. Давай пойдем готовиться к нашему свиданию. Романтический вечер в классе Трансфигурации, с Малфоем.

* * *

Дафна посмотрела на свои часы и толкнула Трейси.

— Пора идти. Помни, мы должны получить превосходство. Ты ждешь меня снаружи и подстраховываешь, если будут проблемы. — Трейси кивнула. Она нервничала. Поттер и Грейнджер — внушительная команда, получить над ними превосходство будет сложно.

* * *

На часах было 7:50, Гарри сидел в классной комнате Трансфигурации, спиной к двери, рассматривая карту Мародеров. Его палочка лежала на столике возле него. На карте две фигуры направлялись вниз по лестнице, прямо к нему.

"Время пришло, — подумал он. — Увидим, сработает ли план Гермионы".

Когда Гринграсс открыла дверь в классную комнату Трансфигурации, она увидела, что Поттер сидит спиной к двери.

«Да, это точно, — подумала она. — Он слишком доверчив, это будет не трудно».

Гарри услышал, что дверь скрипнула, открываясь. Посмотрев еще раз в карту, он увидел, что Дейвис осталась в коридоре, а Гринграсс вошла.

— Привет, Дафна — тихо сказал он, не оборачиваясь.— Почему не приглашаешь Дейвис войти?

Ошеломленная Гринграсс замерла.

— Как… как ты узнал? — Трейси вошла и встала возле Дафны. Это было не по плану.

Гарри повернулся и взглянул на двух девочек, которые стояли с палочками в руках.

— У меня свои способы. Ну и о чем вы хотели поговорить?

— Где Грейнджер? — спросила Трейси, оглядывая комнату.

— Учится, но она скоро придет, — ответил равномерно Гарри, все еще глядя на двух молодых девушек.

— То есть, ты один? — сказала Дафна, к ней постепенно стала возвращаться уверенность. — Даже без палочки в руке? Неужели ты нам настолько доверяешь?

— Мне уже говорили такое, — ответил Гарри. — И все таки, что нам нужно обсудить?

— Это должно прекратиться, Поттер! — убедительно сказала Дафна.

— Что должно прекратиться? — не понял Гарри

— Ты знаешь, что, — сказала она и подняла свою палочку.

Гарри удивленно поинтересовался:

— Угрожаешь? — онн указал пальцем на Гринграсс и громко сказал: — Экспеллиармус.

Обе девушки были ошеломлены, когда палочка Дафны вылетела из её руки. Позади них, под мантией-невидимкой, Гермиона смеялась над тем, как они обе разинули рты. Это был её план, внушить Малфою благоговейный ужас перед могуществом Гарри. Так они и сделали. Гарри притворился беззащитным перед Драко (или тем, кто придет), когда тот попытается взять над ним верх. Затем он притворился, что насылает заклинание разоружения пальцем, произнося его намеренно громко, что бы не было слышно как его произносит Гермиона. А Гермиона под мантией-невидимкой повторяет все заклинания Гарри, чтобы слизеринцы убедились, что у него все получается.

— Ты... ты можешь колдовать без палочки? — испугано сказала Трейси, палец Гарри указывал на неё.

— Да так, научился тут на досуге, — ровно ответил Гарри. — Теперь уберите свою палочку и говорите, что хотели.

Трэйси и Дафна сделали то, что приказал им Гарри. На их лицах застыло выражение панического ужаса.

Гермиона прокралась в коридор, сняла плащ-невидимку и снова зашла в классную комнату.

— Привет, Гарри, я пропустила что-нибудь?

— Гермиона, ты знаешь их? Трейси и Дафна, змеи подземелий.

— Это они отправили нам записку? — спросила Гермиона, обходя вокруг девушек и встав за спиной Гарри.

— Кажется, да, они как раз собирались сказать, что им от нас нужно, — сказал Гарри.

Дафна стояла, опустив голову вниз, когда она подняла ее, в ее глазах стояли слезы.

— Мы просто хотим остановить это. Мы знаем, что это или вы, или близнецы. Даже Дамблдор не может узнать, кто это сделал.

— Еще раз, что вы хотите от нас? — спросил Гарри.

— Запах, чёртов запах в Общей комнате Слизерина, — начала кричать Трейси

— Гермиона, есть идеи, кто это может быть? — спросил Гарри, поворачиваясь к Гермионе.

— Я слышала, как несколько людей говорили об этом в классе…

Ледяная Принцесса Хогвартса начала плакать.

— Мы сдаемся, вы или близнецы, нам все равно, мы сдаемся. Назовите ваши условия. Хотите, чтобы мы сбросили Малфоя с астрономической башни... Хорошо, все равно. — Она протянула им пергамент. — Это подписано всеми Слизеринцами за исключением Малфоя. Даже Крэбб и Гойл подписали. Если хотите Малфоя, мы приведем его к вам, только уберите эту вонь.

Гарри улыбнулся Гермионе и уже собирался что-то сказать Дафне, но вмешалась Гермиона.

— Нам жаль, но мы действительно не знаем… стоп. Я слышала, как близнецы упоминали несколько шуток, которые они собирались сделать. Они указывали на Слизеринские часы с баллами. Возможно, они приняли ответные меры, чтобы догнать по баллам Слизерин. Я также слышала, как они шептались вчера о Малфое. Гарри, ты слышал что-нибудь подобное?

Гарри не был уверен, к чему клонит Гермиона, и отрицательно покачал головой. Гермиона думала несколько секунд.

— Что-то о близости, когда к Малфою подходит ученик Хогвартса, то что-нибудь должно случиться. Вы знаете, какие у близнецов продуманные шутки.

— Вы… вы поговорите с ними? — перешагнув через гордость, спросила Дафна, — скажите им… то есть попросите их остановить свои шутки. Или пусть скажут, что они хотят взамен.

— Мы попробуем, но у них есть своя голова на плечах, — сказала Гермиона. — Но если это они сделали, то они поступают справедливо. Снейп дает Малфою баллы просто так, а с Гриффиндора снимает ни за что. Я думаю, если Слизерин исправится, то и воздух в вашей Общей комнате тоже исправиться.

Девушки выглядели радостными, и планы снова начали формироваться в их головах.

— Как я уже сказала, мы поговорим с близнецами, — повторила Гермиона. — Но если Снейп узнает, кто это сделал, шуток станет больше, вы понимаете? — дождавшись кивка, она продолжила. — Это все?

Обе Слизеринки отрицательно покачали головой и вышли с кабинета. Как только они пропали из поля зрения, Гарри посмотрел на Гермиону, и они рассмеялись.

— Что ты только что сделала, Гермиона? — спросил Гарри.

— Я думаю, МЫ только что сделали жизнь для Слизеринцев интересней, — ответила она с усмешкой, и, взявшись за руки, они вышли из класса и отправились в гриффиндорскую башню.

А в Общей комнате Слизерина, Дафна и Трейси всем рассказывали об информации, которую они узнали. Еще раз удостоверившись, что никто не разболтает профессору Снейпу, они предупредили слизеринцев, быть осторожными с Гарри Поттером — он умеет колдовать без палочки.

* * *

Время до полночи Гарри и Гермиона провели в написании письма для Сириуса. Гарри не хотел, чтобы Сириус испугался за крестника и приехал в Хогвартс, это может быть опасно для него. Но, благодаря помощи Гермионы, письмо было составлено.

Дорогой Сириус,

Мой шрам не болел после той ночи. Возможно, мне это показалось. Ты не можешь ничем сейчас помочь. Будь осторожен, я не уверен, читаешь ли ты Ежедневный пророк, но я и Гермиона теперь вместе. Моё имя бросили в Кубок Огня для участия в турнире. К счастью, моя чудесно умная подруга нашла выход, так что все нормально. Я в безопасности, и, надеюсь, ты тоже.

Гарри.

P.S. Гермиона передает тебе привет.

Взяв Хедвигу, они отправили письмо Сириусу.

* * *

Незадолго до полуночи, Гарри и Гермиона спускались к Хижине Хагрида, скрытые мантией-невидимкой.

— Интересно, зачем он хочет нас видеть? — шепнул Гарри. Он обнимал Гермиону за талию. Они уже были слишком большие, и не помещались под мантией-невидимкой вдвоем.

— Наверно он хочет, чтобы мы выгуляли Соплохвоста ночью, — ответила Гермиона. — На свежем воздухе.

Дыхание Гарри на затылке вызывало мурашки по всему телу. Она думала, если они скоро не дойдут до хижины Хагрида, то она остановиться и начнет целовать Мальчика-Который-Выжил. К счастью, а может, к несчастью, они подошли к Хижине. Постучав в дверь, они дождались, пока Хагрид откроет дверь.

— Это ты, Гарри?

— Да, и Гермиона со мной. — Прошептал Гарри.

— Это хорошо, — усмехнулся Хагрид.

Ребята вошли в хижину и сняли плащ-невидимку.

— Что случилось, Хагрид? — спросил Гарри.

— Я хочу вам кое-что показать, — сказал тот.

Хагрид прямо-таки излучал ауру волнения. В петлицу был просунут уродливый цветок, напоминавший артишок-переросток. Очевидно, Хагрид пытался расчесать волосы, Гарри заметил сломанные зубцы расчески в его волосах.

— Что ты хотел нам показать? — спросил Гарри осторожно, поглядывая на Гермиону, которая выглядела испуганной. У них уже начала зарождаться мысль, что Соплохвосты Хагрида снесли яйца, или он снова купил трехголовую собаку у незнакомца в пабе.

— Это, идите со мной, только накиньте плащ свой, — сказал Хагрид.

Как только они накинули плащ-невидимку, Хагрид направился прямиком к карете Шармбатона.

— Хагрид, что… — начал Гарри.

— Шшш! — ответил Хагрид и постучал в дверь кареты.

Мадам Максим открыла дверь, на ней был шелковое платье, увидев Хагрида, она улыбнулась.

— Оу, ‘Агрид уже пора?

— Бон суар, — сказал Хагрид, придерживая дверь и помогая ей сойти по золотым ступенькам.

— К’уда мы идем, ‘Агрид? — спросила Мадам Максим.

— Вам понравится, — коротко ответил Хагрид. — На это стоит посмотреть, поверьте. Только не рассказывайте никому, про это никто не должен знать.

— Конечно, нет, — сказал Мадам Максим, хлопая длинными черными ресницами.

Гарри и Гермионе было, неудобно бежать под маленькой мантией-невидимкой за двумя огромными людьми. Но они продолжали следовать за Хагридом и Мадам Максим.

Вдалеке послышались крики мужчин, а по приближении — громоподобный рев, и когда они вышли из-за деревьев, их рты широко открылись.

Драконы, настоящие огнедышащие драконы.

Хагрид подошел к рыжеволосому парню, в котором Гарри узнал брата Рона — Чарли Уизли.

— Они прекрасны, Чарли, — сказал Хагрид.

— Все яйца пересчитаны, не пытайся забрать их себе, — ответил Чарли.

— Четыре дракона? — спросил Хагрид.

— Да, по одному на каждого чемпиона, — ответил взволнованный Чарли.

— Они должны драться с ними? — спросил Хагрид.

— Нет, думаю, они просто должны пройти мимо драконов. Но и это будет тяжело сделать. Особенно чемпиону, которому достанется Хвосторога. Противное существо — хвост столь же опасен, как и зубы.

Гарри и Гермиона увидели достаточно и начали медленно отступать. Когда они уже были далеко, они развернулись и начали говорить.

— Рон должен сразиться с драконом? Мы должны предупредить его, — сказала Гермиона.

— Конечно, предупредим, именно поэтому Хагрид позвал нас посмотреть на драконов, — сказал Гарри. — Я уверен, он показал их нам, потому что, если его спросят, он честно ответит, что чемпиону он ничего не говорил. Представляешь, что он делает? Я бы не рискнул идти против правил. Отойдя всего несколько метров, они услышали шаги. Ребята замолчали и начали вглядываться в просвет между деревьями. Гарри заметил идущую фигуру человека. Козлиная бородка была лишь у одного человека в замке — Каркаров. Пригнувшись, они побежали к замку. Пробежав вверх по лестнице, ворвавшись в Общую комнату и сев на диван, посмотрели друг на дружку. У обоих была только одна мысль на этот счет: «Кто, Мантикора их задери, додумался привезти в школу, полную детей, драконов?

— Хорошо, завтра утром скажем ему. Потом посмотрим, как ему помочь с заданием, — сказал Гарри. — Но уже поздно, давай ложиться спать. Поцеловавшись, они разбежались по своим комнатам, где каждый видел один и тот же сон — поджаренных драконом ласок*.

* * *

На следующее утро Гарри и Гермиона встали рано, чтобы поговорить с Роном, пока тот не ушел на завтрак.

— Рон, нам нужно с тобой поговорить — начал Гарри.

— Ну, что ты хочешь, Поттер? — сказал Рон, в это время к Гарри подошла Гермиона.

«ПФФФФПППФФФ»

— Так, — снова начал Гарри. — Хагрид показал нам, с чем тебе предстоит встретиться в первом задании. Это будут драконы, Рон. Чемпионам надо будет пройти мимо драконов.

Рон посмотрел недоверчиво на него.

— Да, как же, драконы. Хорошая попытка, Поттер, думаешь, я испугаюсь и откажусь от участия в твою пользу?

— Рон, он говорит правду, мы видели их, — умоляюще сказал Гермиона.

«ПФФФФПППФФФ»

— Вы заодно? — выплюнул Рон. — Хотите украсть мою славу? Забыли соглашение? Я — чемпион.

— Это драконы, Рон, — повторил Гарри.

— Даже если так, мы справились с василиском, с драконом не будет проблем, — ответил Рон, махнув рукой.

Рот Гарри непроизвольно открылся, мысли спутались. «МЫ справились с василиском?»

— О, Рон, — сказала Гермиона. — Подумай над этим.

Раздалось очередное «ПФФФФПППФФФ», и Рон, стремительно краснея, выбежал из Общей комнаты.

Гарри повернулся к Гермионе.

— Что нам теперь делать?

— Мы попробовали, Гарри, — ответила она. — Не знаю, как еще ему помочь. Но профессор Дамблдор защитит Чемпионов. Я уверена, с ним будет все в порядке.

— Да, верно, — согласился Гарри. — Я рад, что не буду участвовать.

* * *

Когда они вместе спустились в Большой Зал, они увидели удивительную картину: слизеринский блондин, Хорёк, сидел в полном одиночестве. Ни один Слизеринец не сидел рядом с ним. Посмотрев на стол Слизерина, Гарри и Гермиона увидели Трейси и Дафну, те кивнули им.

Гарри посмотрел на Гермиону, и они рассмеялись.

— Думаешь, если мы скажем близнецам о контракте, они расстроятся? Рон — их брат, — спросила Гермиона.

— Ты шутишь? — удивился Гарри. — Им это понравиться.

— Тогда я думаю, стоит им сказать, — сказала Гермиона. — Если слизеринцы начнут спрашивать об их шутках, они могут все испортить. Кроме того, нам надо заново наложить заклинание обмена воздуха, если они будут хорошо себя вести.,— кивая в сторону стола Слизерина, сказала девушка.

— Хорошо, после завтрака? Может, и про драконов скажем? Возможно им Рон поверит.

* * *

Гарри и Гермиона научились есть еду очень быстро, потому что не могли игнорировать звуки, которые издавал Рон, и убийственные взгляды младшей Уизли. Завтрак закончился, и они пошли искать близнецов Уизли. Нашли они их в гриффиндорской гостиной работающих за столом. Они обернулись и увидели, как Гарри и Гермиона заходят в Общую комнату.

— Прекрасно. Вас то мы и хотели видеть, — сказал Джордж. — Операция «Рональд» скоро начнется.

— Ммм, парни, — сказал Гарри. — Может, вы дождетесь окончания первого задания?

— Гарри, зачем? — спросил Фред. — Мы хотим, чтобы он не был так уверен в себе еще до задания.

— Видите ли, мы узнали вчера вечером, что он должен будет сразиться с драконами, — сказал Гарри.

Близнецы выглядели недоуменно.

— Драконы? Наш маленький Ронникинс?

— Мы пытались сказать ему, но он нам не верит, — сказала Гермиона. — Он думает, Гарри таким образом пытается вернуть себе место Чемпиона.

— Мы думаем, учителя не дадут никому пострадать. В смысле, после того, как прежде несколько Чемпионов погибли, такое уже не повторится, верно? — спросил Гарри.

— Будем на это надеяться, — нервно ответил Фред.

— Так что не шутите над ним до окончания первого задания, — сказал Гарри. — Мы не хотим, чтобы он сделал что-нибудь глупое.

Гермиона резко развернулась к Гарри и хотела уже ответить, но промолчала. Она была уверена, специально или нет, но если уж Рон Уизли взялся что-то делать, то это обязательно будет глупым.

— Хорошо, Гарри, — сказал Фред. — Мы не будем с ним ничего делать, пока не окончиться первое задание.

— Спасибо, парни, — сказал Гарри. — Но есть еще одна вещь, которую мы вам хотим сказать.

И они с Гермионой рассказали о соглашении и заклинании сменного воздуха и об обещании Дафны и Трейси. Когда они закончили, Фред и Джордж катались по полу и плакали от смеха.

— Это были вы, ребята? — между смешками проговорил Фред. — Мы были в кабинетах Дамблдора, Макгонагалл и Снейпа несколько раз на этой неделе, все думают, будто это мы. Но у них нет доказательств, и нас не наказали. Но мы думаем, они заставили Филча следить за нами.

— Прекрасно, Гермиона, чертовски прекрасно. — Сказал Джордж, заставив покраснеть девушку с густыми волосами.

— Видимо, Слизерин отнесся к этому серьезно, сегодня за завтраком рядом с Малфоем, никто не сидел, — сказал Гарри. — У вас есть идеи, что делать с заклинанием подмены воздуха? Или брать воздух вне замка?

Джордж посмотрел на своего брата, потом на Гермиону.

— Может, сделать комбинацию двух или трёх заклинаний подмены воздуха со случайным результатом, и чтобы каждый раз выбиралось другое место?

Гермиона крепко задумалась, пожевывая нижнюю губу, и после нескольких секунд ответила.

— Возможно, это подействует. Но где вы посоветуете проводить заклинание?

— На улице, — ответил Джордж.

— Чтобы дать замку передохнуть, — закончил Фред.

— Может, в кабинете Снейпа? — предложил Джордж.

— И кстати, запускайте заклинание время от времени и в Общую комнату Слизерина.

— Они подумают, что кое-кто все еще общается с Малфоем.

— Борьба между Змейками — хорошая вещь.

Джордж повернулся к Фреду.

— Я думаю, мы на них плохо влияем.

— Плохо? А мне казалось, что хорошо.

— Возможно, ты прав, мой уродливый братец.

— Ты просто завидуешь моей симпатичной внешности…

Гермиона и Гарри отошли, обсуждая заключительный план.

— Ты сможешь сделать это? — спросил Гарри.

— Конечно, смогу, — ответила Гермиона. — Через определенное количество времени заклинание переключения будет менять воздух из разных мест. — Дай-ка подумать. — Она вытащила пергамент и произнесла заклинание отмены предыдущего действия. Затем она быстро сделала несколько сложных пассов и наложила заклинание снова. — Это должно сработать.

* * *

К следующему утру Слизеринцы уже выглядели немножечко счастливее. К Малфою никто не приближался на расстояние десяти футов. А когда он подходил к кому-нибудь, все вскакивали и пересаживались на другое место или покидали Большой Зал. Драко понял: пришло время написать отцу.

* * *

Люциус Малфой сидел за своим столом, раздумывая о своей жизни. Он посмотрел на свою левую руку, где Тёмная Метка темнела с каждой неделей. Он знал, его Господин рано или поздно возвратиться. Целых тринадцать лет он укреплял свою жизнь, вырастил сына, преподавал надлежащий… Его мысли были прерваны совой, которая ударилась об стекло. Это был филин его сына. Сообщение от Драко.

Отец,

Я пишу, чтобы сказать что у меня появились проблемы, и я уверен это из-за Поттера и его грязнокровки. Теперь наша Общая комната воняет, и никто не хочет сидеть рядом со мной. Сделай что-нибудь.

Драко.

Люциус вздохнул. Он потянулся ко второму письму, которое он получил вчера от Директора Хогвартса, где детально расписывалось, в чем был замешен его сын.

Взрыв котла, толпа однокурсников, затоптавших его на выходе, вспышка огня в самой комнате... Все эти события были расследованы и оказались просто несчастными случаями. Тогда он посмотрел на еще одно письмо, которое он получил от Паркинсонов.

Ответ на предложение о помолвке их дочери и Драко. Тысяча галлеонов, которые он послал как приданое, были возвращены полностью.

«Это будет проблемой, — подумал Люциус. — Я сделал предложение каждой чистокровной семье вокруг, и все отказали.»

Он вспомнил, что не общался с семейством Буллстроут с того времени, как их дочь сломала Драко нос несколько лет назад. Род Малфоев должен продолжиться любой ценой.

Люциус вздохнул еще раз, когда подумал о своем сыне. Он воспитывал его, объясняя все тонкости управления людьми, но мантия Дамблдора, наверное, лучше управляет людьми, чем это научился делать Драко. Он учил его управлять своим голосом, но мальчик все время возвращался к обычной манере разговора. Насмешливое и саркастичное «Маглорожденный» было намного эффективней, чем обычное «Грязнокровка». После очередного тяжелого вздоха он попытался сосчитать сколько будут стоить выходки его сына. Малфой-старший отложил письмо и вздохнул.

«Я приеду завтра посмотреть на первое задание и заодно поговорю с Драко», — подумал он.

* * *

Сразу после обеда в день перед первым заданием Гарри шел на Прорицания. После разрыва дружбы Гарри начал ненавидеть Прорицания. Профессор Трелони теперь чередовала предсказания смерти Рона и Гарри. Обычно это бы сплотило парней вместе против Трелони, но Рон, казалось, не обращал на неё внимание, и строил глазки Лаванде Браун и Парвати Патил. Поднимаясь по лестнице на прорицания, он увидел Седрика Диггори, который шел впереди.

«Ну, не смог помочь Рону, так хоть кому-то помогу», — подумал Гарри.

Он пошел быстрее с намерением догнать Хогвартского Чемпиона.

— Седрик, эй, Седрик, — позвал его Гарри. — Есть свободная минута?

— Конечно, Гарри.

— Я узнал, какое будет первое задание, — сказал Гарри, как только они остались вдвоем. — Это драконы, вы должны пройти мимо драконов. — Сказал Гарри.

— Что?! — спросил Седрик, резко уставившись на Гарри. — Ты уверен?

— Да. — Ответил Гарри.

— Почему ты мне это говоришь? — спросил Седрик. — Почему не своему другу?

— Я пытался сказать ему, Седрик, — объяснил Гарри. — Но он не верит мне. Виктор и Флер тоже о них знают. А так у вас всех равные шансы.

Седрик уставился на молодого студента и через несколько мгновений протянул руку для рукопожатия.

— Спасибо.

— Удачи завтра, Седрик, — сказал Гарри, пожимая руку Хаффлпафца. — И если будет возможность, пригляди за Роном, я волнуюсь за него.

Получил в ответ кивок, Гарри отправился дальше, на Прорицания, но его остановил знакомый каркающий голос.

— Поттер! — воскликнул Профессор Грюм

— Да, сэр? — ответил Гарри, оборачиваясь.

«Он слышал, что я сказал Седрику?» — раздумывал юноша.

— Хорошее дело, ты сейчас сделал, — сказал Грюм. — Своему другу ты также сказал?

— Ммм… спасибо, сэр. Ммм... да, сэр, — запнулся Гарри — Но он не верит мне. А вы знаете, что сделали для защиты Чемпионов?

— Защиты? — переспросил Грюм, вспоминая что Рон Уизли должен пройти через это задание. — А, да. Я уверен, что что-то сделали.

— Спасибо, сэр. Я должен идти на Прорицания. — Сказал Гарри и поспешно ретировался с места разговора.

Профессор Грюм внезапно почувствовал головную боль. Его Господин не отступится, пока не увидит Гарри Поттера на кладбище. И рыжеволосый идиот был ключевым элементом во всей схеме. Он пошел к своему кабинету, намереваясь выпить что-то покрепче, чем Многосущного зелья.

Во время Предсказаний профессор Трелони спросила Гарри про сны, которые у него были недавно. Гарри встал и громко сказал:

— Мне снился сон, в котором мой лучший друг, был поджарен драконом. — Сказал он, и посмотрел на Рона, который только фыркнул. Профессор Трелони поставила ему высшую оценку за урок и заявила, что у Гарри проснулось внутренне око.

* * *

Рон Уизли, Чемпион Турнира Трёх Волшебников, провел ночь перед первым заданием, полируя свою палочку. Он пытался пригласить Седрика и Виктора присоединиться к нему, но его сова Сычик отказалась передать сообщение.

«Тупая сова, — подумал он. — Она тоже мне завидует».

* * *

Той же ночью, Гарри собирался предпринять еще одну попытку поговорить с Роном, но, зайдя в Спальню и увидев, что делает Рон, он быстро убежал назад в Общую комнату.

— Никогда в мире я не заговорю с тем, кто полирует свою волшебную палочку. — Сказал он Гермионе. Она уже собиралась возразить, но увидела как Невила, Дина и Симуса, которые кивали головой в согласие со словами Гарри. Все ждали полуночи, чтобы пойти лечь спать, когда Рон уснет.

* * *

День первого задания, утро. Рон спустился на завтрак рано. Он был взволнован. Это был его день. Через шесть часов он покажет миру, что Рональду Билиусу Уизли все по зубам. Прожевывая полный еды рот, он достал шахматы для последней тренировки. Несколько минут спустя он услышал шквал аплодисментов — Седрик Диггори входил в Большой Зал.

— Чёрт, — ругнулся Рон, — они еще спали, когда я входил в зал. Я пришел слишком рано. — Он обратился к Чемпиону Хогварста. — Седрик, я пытался позвать тебя, помочь отполировать мою палочку вчера ночью, но мне пришлось это делать самому. — он вытащил палочку намереваясь показать результаты своей работы. В это время женская половина фан-клуба Седрика Диггори разделилась на две части. Те кто услышал, что сказал Рон, упали на пол от смеха, в то время как другая подумала, что Уизли завидует Седрику и пытается его атаковать. Восемь оглушителей ударило в Рона, пока он только поднимал палочку. Рон упал лицом в тарелку, и продолжал с неё есть, даже под действием оглушителей.

Профессор Макгонагалл решила подождать окончания завтрака и лишь потом отменить заклинание. Когда же она это сделала, Рон пошел на Историю Магии и уснул за книгой, мечтая о выигрыше в Турнире Трёх Волшебников.

После обеда Профессор Макгонагалл сообщила Рону, что время Чемпионам идти на территорию задания. Рон сделал пробежку к своей комнате, проверить, не забыл ли он чего. Отполированная палочка — есть. Книга «Квидичч Сквозь Века» — есть, если ему станет скучно. Еда…хм… нет еды. Верно, он все съел еще перед обедом. Он обыскал тумбочку Гарри и не нашел ничего, потом Невила — ничего, потом Симуса — ничего, и Дина — тоже ничего. Спустившись в Общую комнату, удача ему улыбнулась, он нашел сумку, полную сладостей. «Хмм...» — подумал он и положил их в карман мантии.

«Время творить Историю», — подумал он и вышел через картинный проем.

Ученики школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, принимавшей у себя Тримагический Турнир, направлялись к арене вдоль озера, дабы засвидетельствовать не столько день, сколько момент начала первого задания. Фред, Джордж и остальное семейство Уизли пригласили Гарри и Гермиону присоединиться к ним, их места были в Чемпионской ложе, неподалеку от судей. Они оба удивленно наблюдали как матриарх семейства Уизли в лице Молли, пыталась усадить Джинни между Гарри и Гермионой. После третьей неудачной попытки, к великому раздражению Молли, Гермиона пересела к Гарри на колени, а он обнял ее. Мать Джинни убедилась, что дочь заметила у нее в руке палочку, просто так, на всякий случай. Все устроились поудобней и вытащили омнимокли, приобретенные на Чемпионате мира по квиддичу.

* * *

Рон уверенно зашел в шатер Чемпионов. Он огляделся и увидел, что остальные уже собрались там. "Отлично, пора насладиться своей минутой славы." — подумал он. "Интересно, какое же будет задание? Может еще одна партия в гигантские шахматы?"

К нему подошла профессор МакГонагалл.

— Уизли, вы появились как нельзя вовремя. Идемте, мне нужно с вами поговорить.

"Наверное она хочет автограф или присоединиться к моему фан-клубу" — подумал Рон.

— Конечно, профессор.

Профессор Муди подошел к нему снаружи.

— Ну что, Уизли, уже придумали план?

— Какой план?

— Как обойти дракона?

— Не беспокойтесь, профессор. Это всего лишь слухи, я вполне уверен, что они не заставят нас сражаться с драконами. — Уверенно заявил Рон.

У Муди даже голова разболелась, он указал на свой глаз.

— Мистер Уизли, вы видите это? — его магический глаз начал вращаться.

"О, да, и это очень жутко" — подумал Рон.

— Я ручаюсь за то, что там будут драконы. — Глаз посмотрел прямо на Рона. — Я их вижу.

— А, ну да. — сказал Рон.

— Итак, у вас есть план? — спросил Муди с надеждой в голосе.

— Ну естественно. — уверенно ответил Рон.

— Не хотите поделиться? — хрипло протянул Муди.

— Там все просто. Буду ждать пока что-нибудь не случиться. — сказал Рон.

Муди задумался над таким ответом. "Я что-то пропустил?" — подумал он.

— И что же должно случиться, Уизли?

— Ну что-то же должно. Чему суждено случиться, то случится.

Головная боль профессора становилась просто невыносимой. "Правильно ли я делаю, что спрашиваю его?"  он колебался, но знал, что ему все равно придется сделать это.

— И Какого же черта это значит Уизли ? — прорычал он.

— Ну просто что-нибудь! — воскликнул Рон. — Всегда, когда мы с Гарри попадали в неприятности, что-то происходило. Мне просто нужно этого дождаться этого. Набраться терпения. — сказал Рон и улыбнулся преподавателю ЗОТИ. — Вот когда мы встретили Квиррела, оказалось, что его можно убить просто дотронувшись до него, а когда боролись с Василиском, то Фоукс принес нам Распределяющую Шляпу и меч. Поэтому не волнуйтесь, профессор, что-нибудь обязательно случится.

Барти Крауч младший, подпольная кличка профессор Муди, задумался о том, найдет ли его Лорд, если он отрежет себе левую руку и бежит в Австралию. "Возможно, если я долбану Седрика Конфундусом в Лабиринте, то все еще смогу затащить туда Поттера." — подумал он.

— Ну что ж, Уизли, это просто отличный план. Удачи тебе. — профессор Муди стал быстро удаляться от него, жалея, что не захватил с собой бутылку огневиски.

— Профессор, разве вы не хотите взять у меня автограф? — спросил Рон у престарелого аврора. — "Наверное не услышал меня, а, что уж там, оставлю ему после задания."

Рон снова зашел в шатер, заметил как нервничают все Чемпионы и улыбнулся. "Сегодня я точно настроен на победу." — подумал он.

В это время в шатер как раз зашел Людо Бэгмен и обратился к Чемпионам.

— Теперь, когда вы все в сборе, предлагаю вам скоротать время ожидания! — весело произнес Бэгмен. — Все зрители на своих местах, и я хочу предложить каждому из вас этот мешочек. — он достал маленький кулек из фиолетового шелка. — Из которого вы наугад вытяните уменьшенную копию того, с чем вам предстоит встретиться! Их там несколько... хм... видов, ну вы и сами все увидите. Да, я должен вам сказать еще кое-что... нда, в общем... вашим заданием будет завладеть яйцом!

Так как Рон все время таращился на вейлу, то он пропустил большинство из того, что сказал им Бэгмэн. Он уловил лишь часть «Вытяните то, с чем встретитесь и завладеете яйцом».

Бэгмэн протянул мешочек и развязал веревку.

— Дамы вперед. — сказал он, предлагая сделать выбор Флер Делакур.

Дрожащей рукой она вытянула из недр крошечную, удивительно реалистичную модель уэльского зеленого дракона. На его шее висела цифра три. Вслед за ней Крам вытянул Китайский Огненный Шар, он шел вторым номером. Седрику достался первый номер, шведский тупорылый.

Наконец мешочек дошел и до Рона, которому достался крошечный дракончик с колючками на хвосте. На его шее висел номер четыре.

— Венгерская Хвосторога, — присвистнул Людо.

Рон внимательно приглядывался к дракону в своей руке. "И это они называют драконом? Нам что, придется сражаться с драконом в четыре дюйма? Говорил же, что тут не о чем волноваться. А я еще и последний, вот и прекрасно, покажу всем на что я способен."  Он снова посмотрел на крошечного дракона. Хвосторога полыхнула огнем и обожгла Рону кончик носа.

— Ой! Ах ты маленький засранец. — заорал он на дракона. "Интересно, я выиграю, если убью его прямо здесь и сейчас?" подумал он. "А, ладно, подожду и сделаю это на арене."

Бэгмен ушел, чтобы комментировать матч, вскоре после этого на арену вызвали Седрика. Раз за разом прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи, Рон думал, что Бэгмэн очень сильно преувеличивает.

"Близко! Очень близко! Почти удалось!". . . "Он очень сильно рискует! Вы только посмотрите!". . . "Какой умный ход, жаль не сработал!"

"Может быть Седрик переигрывает, что бы заработать побольше очков." — подумал Рон. — "Или, наверное, его дракон сбежал от него".

Через пятнадцать минут Рон услышал восторженный рев толпы.

Следующим пошел Виктор, у него ушло тоже пятнадцать минут, чтобы раздобыть яйцо.

Флер стояла возле шатра, ожидая своей очереди, как к ней подошел Рон.

— Эй, вейлочка, как тебе идея прихватить по паре бутылок сливочного пива и зависнуть после Турнира. Вдвоем. — он с размаху шлепнул ее по заду, дабы она точно была уверена, что Рон в ней заинтересован.

В этом месте остановимся подробнее: сказать, что «вейлочка» была рассержена — это все равно, что сказать, что Рон любит поесть. Ее захлестнул гнев, который затмил любые слова, которые могли бы быть использованы. В глазах Флёр плясали огоньки, а пальцы начали удлиняться, превращаясь в когти, кожа преобразилась в перья и на спине начали пробиваться крылья. В ладонях ее когтистых лап начал материализовываться огненный шар. Именно в этот момент прозвучало ее имя. Перед тем как развернуться и улететь в сторону арены, она взглянула на Рона и в ее глазах читалось очевидное желание убивать, уничтожать и калечить.

"Ого какая горячая штучка и она определенно на меня запала. Еле держит себя в руках".  — подумал Рон, глядя на улетающую девушку. "Вечер сегодня будет что надо"!

Сквозь шум толпы он услышал комментарии Людо Бэгмена.

— Что это?! Мерлин, скорее, спасите кто-нибудь дракона. Ого! Вот это зрелище не для слабонервных. Ну что ж, Флер Делакур справилась с заданием за... за десять секунд. А мы удаляемся на перерыв, пока арену приведут в порядок.

Через полчаса прозвучало имя Рона. Он взял отполированную накануне палочку в одну руку, фигурку дракона в другую руку, откинул тент и направился к арене. Он слышал, что Флёр завладела яйцом за десять секунд, поэтому намеревался ее обогнать. Как только он ступил на арену, то сразу швырнул фигурку дракона о землю и принялся яростно ее топтать. "Так, с драконом разобрались" — подумал он "Теперь ищем яйцо". Впервые за все время он поднял взгляд на арену и понял, что яйцо искать уже не нужно. Как только он взглянул на настоящую Венгерскую Хвосторогу, пятьдесят футов высотой, стоящую прямо перед ним, Рон Уизли, Чемпион Тримагического Турнира, сам отложил собственное яйцо. Цветом оно было темнее требуемого, но вскоре Чемпион смог добавить к нему жидких желтоватых товарищей.

Рон заметил желтоватый отблеск в пасти дракона. Его подсознание допустило мысль о том, что это могло быть золотое яйцо, но он не собирался разглядывать все зубы в пасти дракона, особенно, когда из него вырывалось пламя, а хвост, усыпанный острыми колючками по всей длине, бился из стороны в сторону. Внутренний голос подсказывал, что беспокоиться надо не о яйце. "Почему меня никто не предупредил?"  — мысленно возмущался он. — "А где же шахматы? Или летающие ключи, которые помогут открыть дверь? Почему Гарри всегда достается все самое простое?"

И Рон сделал единственную вещь, которую мог сделать в данной ситуации. Это то, что он всегда делал в стрессовых ситуациях, или когда был испуган, или счастлив, или расстроен, или когда у него не было настроения, или вообще в любое другое время — он засунул руку в карман мантии, достал оттуда кулек с едой и принялся жевать.

На трибунах Гермиона закрыла глаза руками, а Фред, позаимствовавший ненужный ей омнимокль, уставилсяна своего младшего брата.

— Джооордж... — повернулся он к близнецу. — А ты случайно не помнишь, что случилось с пакетиком конфет, которые... ну, в общем, теми, утренними?"

— Ээ... не уверен. По-моему, оставил их в гостинной. — ответил Джордж. — А что?

— Мне кажется, что Рон их сейчас ест. — с этими словами Фред отдал омнимокль брату.

Спустя секунду Джордж сказал:

— Да, ты прав. Это они. Ох, нет же!...он…он закинул в рот целую пригоршню.

— Больше, чем одну? — спросил Фред

— По меньшей мере шесть. — ответил Джордж.

— О нет.

Гарри послушал близнецов, направил свой собственный окуляр на друга и спросил:

— Парни, что-то не так?

— Понимаешь, мы разрабатывали новый проект под названием «Канареечные Помадки». — ответил Джордж.

— Они правда классные! Они превращают человека на пару секунд в канарейку, а когда растают во рту, действие проходит. — добавил Фред.

— И в чем проблема? — спросил Гарри

— Проблема в снятии эффекта. И если съесть больше одной, то они будут дольше таять и ты дольше будешь канарейкой. — ответил Джордж.

— Это может продлиться несколько минут.

Рон, ни о чем не подозревая, затолкал несколько помадок в рот и принялся обдумывать свое положение, как вдруг случилось ЭТО. Он начал замечать как на месте кожи вырастают желтые перья, ноги сменяются лапами. Он взглянул на нос и увидел отросший клюв. Он замахал руками, которые уже приняли форму крыльев.

Рон Уизли, Чемпион Тримагического Турнира, превратился в ярко-желтую канарейку ростом пяти с половиной футов. И тут он закричал

«Фьюить-фьюить»

Начиная этого дня, драконоведы потратят немало лет, чтобы выяснить, почему существа ростом пяти с половиной футов, похожие на ярко-желтых канареек приводят Венгерских Хвосторог в такую неописуемую ярость. Единственным объяснением окажется теория о том, что, когда-то, в далеком прошлом, ярко-желтые существа приблизительно такого размера, были смертельными врагами Хвосторог и необходимость убивать их любыми способами сохранилась в генетической памяти, да так, что перекрывает все другие инстинкты.

С оглушительным ревом Венгерская Хвосторога дернулась, оборвала массивную цепь, которая удерживала ее, растоптала все свои яйца, а золотое швырнула ровно в центр арены. Дракониха пустилась в погоню за Гигантской Желтой Канарейкой, испуская огонь направо и налево.

Молли Уизли осознала, что ее сын находится в смертельной опасности, вскочила с трибун, перемахнула через сиденья и оказалась прямо на арене. Она достала палочку и погналась за драконом, крича:

— Держись подальше от моего Ронникинса, ты, плохой дракон.

Рон Уизли находился не в самой лучшей физической форме. Он попросту был очень ленивым, но когда за ним припустила Венгерская Хвосторога, то он осознал, что может бегать. Оказывается он может бегать сверхъестественно быстро, да еще и на тонюсеньких птичьих лапках. Следующие десять минут зрители наблюдали как Хвосторога гоняет Канарейку по всей арене, а за ней самой бегает злющая Молли Уизли. Периодически загонщики драконов и Молли Уизли выпускали оглушающие заклинания различной мощности, дабы утихомирить животное, но они все отскакивали от шкуры дракона. Затем погоня странной рыжеволосой женщины за драконом, гоняющимся за Канарейкой возобновлялась. Надо же было в этот момент приключиться следующему несчастью. Канарейка обернулась и увидела трибуны рядом с судейскими местами. А там сидела перепуганная до смерти Гемиона, которая зарылась лицом в Гарри, он, в свою очередь, крепко обнимал ее и прижимал к себе.

"ПФПФПФПФПФФФФФППППФФФФ"

Так как Чемпион находился не в замке, то заклинание переключения не работало и полный набор смеси метана, водорода, кислорода, серы и прочих прелестей вырвался из Канарейки Тримагического Туринира на полной мощности. А в этот самый момент преследующей его Хвостороге вздумалось как следует полыхнуть пламенем. Поскольку третий закон Ньютона не сильно распространен среди волшебного мира, то все подумали, что Канарейка взлетела на самолете из разноцветных взрывающихся фейерверков. Большинство очевидцев утверждают, что она подлетела на высоту никак не менее двадцати пяти футов там осознала, что ее крошечные крылышки бесполезны для птицы такого размера, плюхнулась с размаху обратно на землю, попав ровно в центр арены, прямо на золотое яйцо.

Пух! — раздался звук как от перегоревшей лампочки.

Это значило, что эффект от «Канареечных Помадок» сошел на нет и Рон превратился обратно в человека. Гарри сразу же стало очевидным что близнецы имели ввиду, говоря про проблемы снятия.

Рон Уизли, Чемпион Тримагического Турнира, гордо восседал на золотом яйце абсолютно голым.

Венгерская Хвосторога сразу же потеряла свой запал, как только канарейка пропала из поля видимости, и загонщики поспешили совладать с ней. На мгновенье над стадионом повисла тишина, но тут же повсюду стали раздаваться щелчки камер, желающих запечатлеть этот момент для потомства.

В конце концов, к Рону подбежала Молли Уизли, запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Рон сидел, выпрямив спину прямо и широко раскрыв глаза, казалось, что он уставился на какое-то грязное пятно прямо перед ним, но он ничего не видел. Мадам Помфри позже выяснила, что, после падения с высоты двадцать пять фунтов, Рон не только поломал несколько костей. Оказалось, что ягодицы Рона были так сильно обожжены, что на них даже отпечатался рисунок с золотого яйца, которое накрепко застряло у него в заду. К тому же, он сильно ушибся задней частью об это самое яйцо, падая с огромной высоты. И это уже не говоря о дополнительном дискомфорте, который он ощутил своей особо чувствительной зоной, находящейся как раз напротив ягодиц, ударившись о твердое металлическое яйцо.

Молли Уизли, в отчаянной попытке отлеветировать своего сына в палатку к колдомедикам, перевернула его в горизонтальную позицию. Во всей своей ослепительной наготе, с золотым яйцом, накрепко застрявшим в заднем месте, он предстал перед студентами, профессорами и почетными гостями Хогвартса. Это был тот самый момент, когда мечта пойти на свидание с какой-нибудь девушкой из школы умерла для Рона Уизли навсегда.

Первым это начал делать Слизерин, затем Равенкло, Хаффлпафф, и, наконец, Гриффиндор. Они смеялись. И смех все нарастал и нарастал. Этим же днем в больничное крыло было доставлено восемнадцать человек, у которых лопнули ребра от смеха. Еще двенадцать были госпитализированы с переломами, упав с трибун от смеха.

Гарри и Гермиона помчались в палатку колдомедиков, чтоб узнать, что случилось с их другом. Они подоспели как раз к тому времени, когда медсестра перечисляла Молли все ранения ее сына.

— Со сломанными костями проблем быть не должно, но перед тем как вытаскивать яйцо из его эээ... задней части, нужно, чтобы спала опухоль. — говорила она. — Пока яйцо не вытащено, мы не сможем вылечить его ожоги. Мы пока что не уверены на счет уменьшившихся гениталий, возможно это тоже обусловлено падением.

— О чем это вы говорите? — спросила Молли. — Его гениталии такие же как и всегда.

— А, даже так… Ну тогда ладно. — Гарри и Гермиона услышали все, что они хотели слышать. Они развернулись, чтобы уходить и почти врезались в профессора МакГонагалл. Ее лицо позеленело, т. к. она слышала все тоже самое, что и дети. Они быстро пробормотали извинения и ушли дожидаться объявления результатов.

Они пришли как раз во время. Мадам Максим подняла повыше палочку и выпустила серебренную ленту, которая приняла форму единицы, а затем красиво обвилась вокруг ближайшего дерева.

Следующим был Крауч. Он поставил двойку.

Дамблдор поднял палочку в воздух и нарисовал четверку.

Людо Бэгмен поставил единицу.

Каркароф поднял палочку в воздух и наколдовал такую же ленточку как у мадам Максим. Ленточка на секунду зависла, затем разорвалась на две части и превратилась в минус три.

— Впечатляет. — сказала Гермиона.

Гарри взглянул на свою девушку:

— Но оценка просто отвратительная!

Гермиона посмотрела на Гарри непонимающим взглядом, но затем до нее дошлел смысл его слов.

— О, я не говорила об оценке, я имела ввиду, что меня впечатлило, что Каркароф знает отрицательные числа.

* * *

В то время, как Рон Уизли в виде огромной желтой канарейки взлетел на разноцветном пламени, Гарри и Гермиона вскочили на ноги. В наше время, если на коленях у четырнадцатилетнего подростка (или даже пятидесятилетнего мужчины) на протяжении двух часов сидит молодая привлекательная леди, то после того, как они встанут, нужно показать некую... реакцию. Но Гарри Поттер не был знаком с такими великосветскими эксцессами, поэтому он отвернулся и сделал вид, что пристально следит за ситуацией, в которой оказался его лучший друг. Но люди, которые все видели, позже утверждали, что Гарри использовал беспалочковую магию, что спасло жизнь Рону Уизли. Чем дальше, тем большими подробностями обрастала эта история. Гарри приписали превращение Рона Уизли обратно в человека, спасение всех, кто сидел рядом с ним в секторе от неминуемой гибели, и, в дополнение к этим двум историям, оказалось, что Гарри собственноручно усмирил хулиганствующего дракона с мечом Гриффиндора наперевес и жестоко с ним расправился прямо на глазах всей школы.

* * *

За закрытым пологом медицинской палатки, Люциус и Нарцисса Малфой смотрели на своего единственного сына. Голову Драко еще не перевязывали, т. к. ситуация с Роном Уизли была приоритетней для медиков. К счастью, мадам Помфри дала ему обезболивающее зелье и зелье сна без снов. Чета Малфоев смотрела на то, что стало с их сыном: на голове у него были выгоревшие ожоги, бровей у него больше не было, а верх левого уха был похож на растаявшую пластмассу. Люциус обдумывал события последней пары часов, которые привели к таким последствиям. И он неустанно задавался вопросом сколько же ему придется заплатить Буллстроудам, чтобы их дочь вышла за Драко в таком виде.

Воспоминания Люциуса

Люциус со своим сыном сидели прямо напротив арены с драконами. Когда они заняли свои места для слизеринцев, то все остальные с этого факультета встали и вышли, и это не художественное преувеличение. Люди карабкались через ряды, чтобы оказаться подальше от семейства Малфоев.

— Итак, Драко, — начал Люциус разговор с сыном. Ему было очень тяжело смотреть на перебинтованную голову своего отпрыска.

— Почему при твоем приближении все уходят?

— Я не знаю, отец. — прохныкал Драко. — Но я уверен, что в этом виноват Поттер.

— И почему же ты так уверен?

— А он всегда во всем виноват! — ответил Драко.

— Таким образом, — с опаской произнес старший Малфой, — Ты считаешь, что Поттер является причиной происходящему, потому что, он обычно во всем виноват?

— Ну конечно. — прошипел Драко.

— Мне кажется, что я понимаю. Ну что ж, давай насладимся представлением.

— Давай, я очень хочу посмотреть, как дракон сожрет предателя крови. — улыбнулся Драко.

— Драко, запомни, их нужно называть не «предатели крови», а «семьи, с неподобающим кругом общения». — проинформировал Люциус сына.

— Да вообще без разницы. Когда ты купишь мне «Молнию»? У Поттера уже есть. — ответил Драко.

— Я знаю, ты упоминал несколько раз о том, что у Поттера есть «Молния». — сказал мистер Малфой и стиснул зубы.

Они оба следили за событиями. Сначал вышел Седрик и трансфигурировал камень в собаку и все было хорошо, пока дракон не передумал и не бросился на Седрика, вместо собаки, которая отвлекала внимание. Но юноша справился с заданием, схватил яйцо и получил заслуженные аплодисменты от всех, кроме Драко Малфоя.

— Собака? — хмыкнул он. — Я бы трансфигурировал камень в слона или типа того.

Люциус уставился на сына и смотрел на него, пока приступ тошноты не заставил отвернуться в другую сторону. Он вспомнил письмо от профессора МакГонагалл, где она жаловалась на то, что его сын до сих пор еле справляется с заданием превратить жука в пуговицу, заданием, с которым большинство студентов справляются на втором курсе.

Следующий конкурсант, Виктор Крам, послал превосходное заклинание Коньюктивитуса в дракона, и все было бы прекрасно, но дракон вышел из себя и передавил добрую часть яиц.

— Если бы я был на его месте, — снова начал Драко, — для начала бы я наколдовал жалящее в нос заклинание, дождался бы, когда дракон отойдет от яиц и только потом воспользовался бы Коньюктивитусом.

Наконец появился Чемпион Шармбатона. Люциус уже знал, что девушка частично вейла, но не думал, что она появится в таком обличье. Так же он знал, что для полного превращения нужно испытывать зашкаливающую ярость, больше, чем просто желание кровавой расправы. Но что бы ее ни разозлило, она оторвалась на драконе по полной программе. Люциус бы уверен, что насчитал по крайней мере восемь огненных шаров менее чем за пяти секунд и все они были направлены прямо между глаз бедного, ничего не подозревающего Зеленого Уэльского Дракона. Голова дракона взорвалась, ошметки от нее и куски запекшейся крови упали прямо на загонщиков дракона. Затем вейла схватила яйцо и превратилась обратно в привлекательную белокурую девушку.

— Просто хвастается своей нечистой кровью. — Драко снова завелся. — Она такая жалкая, даже не может сотворите настоящую магию.

Люциус тяжело вздохнул. "Может пройти тест на отцовство." — подумал он. "Это просто не может быть плодом моих чресел."  Люциус не был поклонником смешения крови. Он твердо верил в то, что чистокровные волшебники и ведьмы превосходят всех остальных абсолютно по всем параметрам. Но после того кровавого месива, которое он увидел на арене, он был уверен, что не захочет встретиться с вейлой лицом к лицу.

Его сын все еще продолжал нести напыщенный бессвязный бред, обвиняя «гадского Поттера» и его «грязнокровную подстилку» во всех его жизненных бедах. На этих словах Люциус вспомнил почему первое сентября считается самым любимым праздником в доме Малфоев. Он поднялся со своего места и сказал Драко, что пойдет поищет уборную. На самом деле ему нужно было просто отдохнуть и пропустить стаканчик огневиски. "Может Снейп пронес бутылочку."

К счастью, Снейп так и сделал и они вдвоем потягивали третий бокал, когда последний Чемпион поднялся на арену. Они особенно веселились, наблюдая как дракон гонял по арене канарейку-переростка, т. к. оба были уже достаточно пьяны, чтобы беспокоиться о чьей-либо сохранности. Никто не заметил как одно из оглушающих заклятий миссис Уизли отскочило от дракона, ударило Драко прямо в грудь, от чего он перевалился через перила и шлепнулся прямо на арену к дракону. Так же никто из них не заметил, как разъяренная Хвосторога полыхнула в очередной раз пламенем в канарейку, прочирикавшую «Фьюить». И это пламя радостно перекинулось на белые бинты какого-то мальчика, лежавшего неподалеку от трибун. Только после того, как дракона усмирили, и один из загонщиков наступил на тлеющие бинты на голове Драко, послали за медицинской помощью. Глава семейства Малфой позже подумал, что к счастью, все были достаточно заняты разглядывание голого чемпиона и яйца, торчащего у него из зада, чтобы заметить, как Драко Малфоя отлеветировали в палатку колдомедиков.

* * *

Мадам Помфри запретила посещение Рональда Уизли, хоть Гарри и Гермиона все равно старались туда попасть. Она сказала им, что мистер Уизли находится без сознания и пробудет в таком состоянии как минимум до утра. "Или до тех пор, пока мы не вытащим яйцо." — додумала она про себя.

Зато они смогли увидеться с близнецами Уизли, которые лечили уши, после милого разговора с матриархом семейства Уизли. Она все же узнала как именно ее младшенький превратился в канарейку и чуть не стал десертом для Хвостороги.

* * *

— Черт! — ругнулся Гарри на следующий день за завтраком.

— Гарри, что случилось? — спросила Гермиона.

— Я задолжал Рите интервью. — ответил он и протянул Гермионе сегодняшний выпуск Ежедневного Пророка. Как только она взглянула, то увидела, что Рита использовала ее слова для заголовка, занявшего полстраницы. Остальные полстраницы занимала огромная фотография чемпиона в виде канарейки, сидящего на яйце. Фотография двигалась и под ней был заголовок

Рональд Билиус Уизли — Чемпион Тримагического Турнира отложил яйцо

(см. стр. 3)

На самой же первой странице была фотография Гарри и Гермионы, целующихся в Трех Метлах. Заголовок гласил

Настоящая любовь. Мальчик-который-выжил теперь Мальчик-который-любит

(полный текст на стр. 4-5)

(стр. 6 — эксперты об умениях Гарри целоваться)

История о Роне была абсолютно правдивой, включая то, что его мать бегала за драконом по арене и называла сына «Ронникинс». В статье о Гарри и Гермионе был описан их поход в Хогсмид, включая список покупок в каждом магазине и блюда, которые они заказали на ланч. Ведьмы, проанализировавшие искусство Гарри целоваться, были поражены и не преминули оставить свои адреса, если вдруг Гарри захочет отправить им сову и попросить совета.

* * *

Миссис Уизли сидел на кровати и читала статью Ежедневного Пророка о своем сыне. Когда ее Ронникинс зашевелился, женщина отложила газету и помчалась за мадам Помфри. Когда Рон пришел в себя, то взглянул на кресло, стоявшее напротив кровати и увидел свежий номер газеты. Сначала он увидел свою фотографию нагишом, затем увидел фотографию Гарри и Гермионы, целовавшихся в Трех Метлах.

«ПФФФПФПФПФФПФПФПФП»

Мадам Помфри и Молли Уизли вбежали в больничное крыло, чтобы найти причину таких странных звуков. Они увидели, что Рон Уизли, Чемпион Тримагического Турнира больше не нуждается в удалении яйца хирургическим путем. Волна газов вытолкнула яйцо, которое пролетело через всю палату и ударило по голове Драко Малфоя, который все еще был без сознания. К несчастью для младшего Уизли, вся кожа, которая пригорела к яйцу, оторвалась, как только оно вылетело. Его пронзила раздирающая боль.

* * *

Далеко в подземельях, в своем личном кабинете, профессор Снейп доваривал сложнейшее зелье Феликс Фелицис. Его мантия вздымалась, а сам он стоял абсолютно неподвижно, любуясь мерцанием великолепного зелья, как вдруг оно загорелось. Он работал над этим зельем более четырех месяцев. Сейчас работа перешла в завершающую стадию и все должно было быть готово менее, чем через час. Он почувствовал острое желание поймать Поттера за чем-нибудь запретным и исключить его. Он усмехнулся, а его мантия снова начала развиваться. Первым признаком того, что что-то было не так был запах, весь его кабинет вонял мертвыми гниющими телами, задохнувшимися в чистой сере. Следующим признаком стал взорвавшийся кабинет, вспышка пламени, вызванная комбинацией водорода с метаном породила цепную реакцию, взаимодействуя с другими легковоспламеняющимися зельями, которые стояли по всему кабинету, они загорались один за другим. Профессор Дамблдор заинтересовался шумом, который творился в подземельях прямо под его кабинетом и пошел за объяснениями. Он получил их в полном объеме от своего ручного Пожирателя Смерти, который мямлил что-то невразумительное о пепле, оставшемся от его лаборатории.

Внимание! Глава не бечена! Просьба все тапки и прочие изделия обувной промышленности направлять в переводчика. Я долго колебалась, опубликовывать ли такой сырой текст. Борьба между неидеальностью этого мироздания и требованиями проды заставила меня это сделать))

Мадам Помфри устала. Неделя, после первого задания выдалась тяжелой и ей никак не удавалось хорошенько выспаться. Сперва ей помешал Уизли и это хреново яйцо. Она ухмыльнулась собственной шутке, вспомнив от каких именно сокровенных мест Рона ей пришлось отдирать яйцо. А Молли Уизли пришлось применить четырнадцать очищающих заклинаний, чтобы вернуть яйцо к первоначальному виду. «Мерлин, сильно же я устала, если думаю, что это было смешно» подумала она про себя. После того, как яйцо было успешно извлечено, мадам Помфри приняла противотошнотное зелье и принялась залечивать ягодицы мистера Уизли. Несмотря на то, что большую часть повреждений удалось устранить, должно было пройти несколько дней, прежде чем Рон снова мог чувствовать себя комфортно в положении сидя.

Затем Северус. Она взглянула на его постель — одеяла вздымались каждый раз, когда он выдыхал. К счастью, его сальные волосы были слишком грязными, чтобы загореться, поэтому они явились своеобразной защитой для его волос и головы. У мадам Помфри ушло два дня, чтобы определить все сорок семь зелий, вспыхнувших в кабинете профессора. Она поняла, что смертельно устала, когда на восьмой попытке уменьшить нос Снейпа, Альбус сказал ей, что нос был всегда такого размера.

Последним из изувеченных пациентов, вверенных ее заботе был Драко Малфой. Мадам Помфри взяла на себя неприятное обязательство об уведомлении четы Малфоев о том, что, в лучшем случае, обратно вырастет тридцать процентов волосяного покрова тела. Ей были нанесены слишком большие повреждения в слишком короткий промежуток времени. Так же она упомянула, что левая бровь может вырасти снова, а вот правая утеряна безвозвратно. Мадам Помфри часами билась над ухом Малфоя и все-таки привела его в форму. Оно было мало похоже на другое ухо, но, по крайней мере, не выглядело так, как будто оплавилось. Пока Нарцисса плакала над не приходящим в сознание сыном, Люциус стремительно вышел из больничного крыла, бурча себе под нос, что надо поговорить с Буллстроудами до того, как новость распространится.

Близнецы Уизли были сильно заняты с тех пор, как окончилось первое задание. Вдохновленные выступлением своего брата и в честь него, они создали фигурки канареек и хвосторог, похожие на те, что видели на мировом кубке по квиддичу. Фигурка дракона бегала за канарейкой, до тех пор, пока ее хвост не загорался, после чего она откладывала золотое яйцо. Спрос на этот товар превышал предложение. В каждом закоулке школы фигурка дракона бегала за фигуркой канарейки до появления яйца. Кроме того, Фред и Джордж работали над новой бизнес-идеей, связанной с канареечными помадками. Новый продукт они назвали Сироп Хвостороги, он превращал человека в Венгерскую Хвосторогу полностью, включая симуляцию огнедышащего пламени. Теперь каждый перерыв на еду ученики превращались поочередно то в одно, то в другое. Так же они создали фигурку белокурой вейлы с возможностью регулировки мощности пламени, но она была быстро выведена из продажи, после того как близнецов посетила чемпион Шармбаттона. Ходили слухи о том, что им пришлось навестить мадам Помфри, чтобы подлечить ожоги в кое-каких чувствительных местах.

В то утро, когда Рон выписался из больничного крыла, он осторожно направлялся к общей гостиной Гриффиндора, гордо демонстрируя золотое яйцо всем, кому только мог. Большинство людей, которых он встречал, помнили о том, где последний раз видели это яйцо. Поэтому они поспешили в уборную, чтобы распрощаться с завтраком, который только что поглотили. Рона переполняло чувство гордости при виде той поддержки, которую ученики демонстрировали на каждом углу, празднуя его победу путем превращения в хвосторог и канареек. Конечно ему не очень нравилось, что маленькие фигурки драконов полыхали огнем в его сторону, но, черт побери, ученики демонстрировали ему свою любовь.

«Похоже, что люди выстраиваются теперь в очередь, чтобы попасть в фан-клуб имени меня» думал Рон. «Надо поскорее переговорить с братьям Криви. Похоже, что им может понадобиться больше фотографий, особенно меня и моего яйца». Когда он зашел в гостиную, то увидел, что Ли Джордан и несколько учеников постарше столпились вокруг стола, где фигурки драконов и канареек воспроизводили их любимый момент Триволшебного Турнира. Когда канарейка загорелась и очередное яйцо упало на стол, послышались крики одобрения. Рон так никогда и не узнает, что они предназначались дракону, а не канарейке.

В середине недели Гарри обнаружил у себя в кармане очередную записку. Он и Гермиона этим же вечером направились на встречу с Дафной и Трэйси. Но в этот раз слизеринки были не одни. К ним присоединилась третья девушка. Девушка огромных размеров, с квадратной челюстью, похожая на Хагрида.

– Рада, что вы пришли. – начала Дафна, пытаясь подавить свою природную заносчивость. С тех пор, как ее глаза перестали слезиться, а волосы вернули прежнюю шелковистость, ее величество Ледяная Принцесса развернулась в полную силу. – Вы знакомы с Милисентой Буллстроуд?

– Что ей здесь нужно? – отрывисто сказала Гермиона. Воспоминания об инциденте во время дуэли на втором курсе были слишком живы.

– Она – та причина, по которой мы здесь. – пробормотала Трэйси. – Ей необходимо быть рядом с Малфоем. Поэтому мы хотели бы просить близнецов об исключении для Милесенты или об отмене заклятия Малфоя.

– Но почему? – спросил Гарри.

– Мой отец и отец Малфоя пришли к заключения о нашей помолвке. – сказала Милесента грудным голосом.

Гарри и Гермиона разинули рты в недоумении.

– Помолвка? Я думал, что Паркинсон помолвлена с Малфоем. – заметил Гарри.

– Нет, нет. – сказала Милисента. – Она заставила своего отца разорвать помолвку после происшествия с котлом. Теперь он весь мой. – мечтательно протянула она. – Обещаю держать его в узде.

– Эээ.. да. Мы обязательно поговорим с близнецами. Я думаю, что они не будут вставать на пути ну... настоящей любви. – сказал Гарри. – Я уверен, они хотят, чтобы ты была счастлива.

– Спасибо вам, спасибо. – Милисента расплакалась.

Гарри был счастлив, что она не предприняла попыток обнять его. Он был уверен, что его ребра не выдержат. После ухода слизеринок Гарри с Гермионой побежали искать близнецов, чтобы предупредить о благодарности Милисенты.

Когда Драко Малфой пришел в сознание, он увидел, что кто-то сидит на его кровати и наблюдет за ним. Через пару минут его зрение прояснилось. Это была Миллисента Буллстроуд, девушка, которая выше его на пятнадцать сантиметров и тяжелее на тридцать килограммов.

– Что ты делаешь здесь, Буллстроуд? – протянул он.

– Драко, это так то ты разговариваешь со своей будущей женой? – ответила Милисента.

Драко пропустил мимо ушей ее реплику и спросил:

– Где Пэнси? Почему здесь нет моей невесты?

Милисента выглядела обиженной.

– Драко, дорогой, она отменила вашу помолвку. – она улыбнулась. – Но наши отцы заключили между нами брачное соглашение.

Насмешливость Драко как рукой сняло.

– Соглашение? Брачное соглашение? Ты и я? – Драко тяжело сглотнул.

– Ну конечно. – ответила Милисента. Драко почувствовал тяжесть в том месте груди, где у большинства людей находится сердце.

– Наши отцы решили не откладывать и провести бракосочетание прямо на пасхальных каникулах. – ответила Милисента и улыбнулась своему будущему мужу.

– Но... Но... Но... – стал заикаться Драко, но затем он нашел в себе силы закончить предложение. – Как... Что... Что ты имеешь ввиду? Мне всего четырнадцать, я не могу жениться.

– Ой, ну конечно же можешь. – сказала Милесента. Она взяла Драко за руку, от чего он вздрогнул. – Твой отец уже уладил всю бумажную волокиту, директор готовит нашу свадебную спальню, чтобы нам было где жить по приезду из медового месяца.

– Но...Но... – Драко просто не мог усвоить весь объем информации. Последнее, что он помнил, это то, что он был обручен с хорошенькой Пэнси Паркинсон и то, как он смотрел кривлянья Рона Уизли на первом задании. «Это не может быть правдой. Это кошмарный сон. Надо ущипнуть себя».

АЙ!

Не сработало, надо попробовать еще раз. АЙ! Еще раз. АЙ!

– Отец! – закричал он, когда понял, что не спит.

– Его тут нет. – сказала Милисента своему суженому и потрепала его по щеке. – Твоя мать увела его домой. Он слегка перебрал Огневиски, празднуя нашу помолвку.

– Что ты там говорила про свадебную спальню?

– Конечно, мой будущий муж. У нас же должна быть свадебная спальня, разве нет? – сказала Милисента. – Мы же не можем заниматься любовью в твоей общей спальне. Наш свадебный контракт отдельно оговаривает появление наследника так быстро, как только это возможно. И не одного. Похоже твой отец всерьез озабочен твоей склонностью к несчастным случаям.

Драко упал в обморок.

– О, дорогой. – сказала Милисента вбежавшей в палату мадам Помфри. – Не смог выдержать такого количества хороших новостей.

Ранним декабрьским утром Гарри и Гермиона направлялись на УЗМС с неспокойными сердцами. Хоть они и любили Хагрида, но ненавидели Соплохвостов. У этих тварей была только одна положительная черта – они убивали друг друга. С их последнего занятия, их осталось только десять. К сожалению, это была десятка самых здоровых и сильных тварей, которые выжили в потасовках со своими собратьями. Как только начался урок, заявилась Рита Скитер.

– Гарри, я думаю, ты должен мне интервью.

Гарри повернулся к Гермионе, ища у нее поддержки. Но потом осознал, что уговор есть уговор, и обреченно кивнул репортеру Ежедневного Пророка.

– Мисс Грейнджер, вы можете присоединиться к нам, если пожелаете.

Гарри умоляюще посмотрел на свою девушку.

– Хорошо. – сказала она, затем прошептала ему на ухо – Будешь должен. – Она присоединилась к Гарри, и все трое ушли в хижину Хагрида, чтобы расположиться в тихом месте.

Рон Уизли все еще испытывал дискомфорт в особо чувствительных местах, поэтому припозднился на УЗМС. Когда он пришел, то обнаружил, что Гарри и Гермионы нет на месте. «Наверное где-то зажимаются» подумал он.

Прррп.

Так как он находился вне замка, то запах распространился за ним и вскоре он обнаружил, что стоит один.

На занятии Хагрид хотел узнать, впадают ли Соплохвосты в зимнюю спячку, для чего обеспечил их подушками и отдельными ящиками. К сожалению, студенты, которые пытались перенести туда бронированных, плюющихся огнем и жалящихся существ, выяснили, что Соплохвосты никаким образом не заинтересованы в длительном сне. Более того, идея им очень не понравилось, что вылилось в обломки ящиков и догорающие подушки, разбросанные по всей территории.

Рон свалился в грязную жижу и не мог подняться без посторонней помощи. Он не мог заметить недовольного Соплохвоста, направляющегося в его сторону, так как увидел, что из хижины Хагрида выходят довольные Гарри с Гермионой, а так же любимый репортер его матери – Рита Скитер. Рита приговаривала:

– Спасибо за чудесное интервью, вы замечательная пара.

ПФФФФПФФФПФФФПФПФПФФФ

К несчастью, рыжеволосый Чемпион начал свое извержение в тот самый момент, когда Соплохвост попытался осуществить то, за что его так назвали. Как обидно, что Соплохвост может быстро передвигаться на расстояние от полутора до трех метров, а миазмы Рона Уизли, Соплозадого Чемпионараспространяются на четыре! Хагрид не досчитается еще одной прекрасной животинки.

– Уизли! Я к вам обращаюсь! – прикрикнула профессор МакГонаглл. Рон положил золотое яйцо на парту и перекатывал его, пытаясь привлечь всеобщее внимание. После недавнего случая с Соплохвостом он опять не мог сидеть.

Урок подходил к концу, все выполнили положенное задание по превращению цесарки в морских свинок, которые были надежно заперты в клетке на столе МакГонаглл (у свинки Невилла торчали перья), списали с доски домашнее задание (Опишите, с примерами, все случаи, когда заклинание Трансформации должно быть изменено для межвидовых превращений) и звонок должен был вот-вот прозвенеть.

– Теперь, когда ВСЕ меня слушают, – она грозно посмотрела на Рона. – Я должна кое-что вам сообщить. Приближается Святочный Бал – неотъемлемая традиция Триволшебного Турнира и возможность для вас поближе познакомиться с нашими иностранными гостями. На Бал могут прийти курсы с четвертого по седьмой, но вы можете пригласить партнера с младших курсов. РОН УИЗЛИ, ОСТАВЬТЕ В ПОКОЕ УЖЕ ЭТО ЯЙЦО И ПОСЛУШАЙТЕ МЕНЯ!

Рон положил яйцо на край стола и посмотрел на пожилого профессора.

– Форма одежды – парадная мантия, – продолжила профессор, после того как рыжеволосый посмотрел на нее. – Сам Бал начинается в восемь часов вечера в Рождественский вечер и продолжится до двенадцати в Большом Зале. А теперь... – профессор намеренно сделала паузу, обводя взглядом класс. – Святочный Бал. Это конечно повод для всех нас распустить волосы. – сказала она неодобрительно.

Лаванда перемигнулась с Парвати Патил и они обе захихикали, зажимая рот ладонью. Гарри понял, что их так насмешило. МакГонаглл всегда ходила, собрав волосы в пучок и они выглядели так, будто профессор в жизни не распускала их ни при каких обстоятельствах.

– Но это не значит, – продолжала она, – что мы будем попустительствовать нарушению высоких норм поведения, которые ожидаются от учеников. Я буду очень огорчена, если ученики Гриффиндора каким-либо образом бросят тень на репутацию школы. – ее взгляд на несколько секунд задержался на Роне.

Прозвенел звонок и началась обычная суета, когда все ученики кладут книги в сумки и вешают сумки на плечи.

Профессор МакГонаглл крикнула, чтобы перекрыть шум:

– Уизли, на пару слов, пожалуйста.

Некоторые ученики замешкались с сумками, поэтому услышали обрывок разговора.

– Уизли, Чемпионы и их партнеры...

– Какие партнеры? – спросил Рон подозрительно.

– Ваш партнер на Святочном Балу. – холодно ответила МакГонаглл. – Партнер по танцам, конечно же. Чемпионы и их партнеры будут открывать Бал, поэтому убедитесь, что у вас будет партнер и вы не опозорите школу.

– Конечно у меня будет партнер! – сказал Рон. – Я же Чемпион. Кто откажется со мной встречаться?

МакГонаглл так посмотрела на рыжеволосого, будто пыталась понять, способно ли переедание вызвать травму мозга.

– Очень хорошо, можете идти.

Как только дверь за Роном захлопнулась, заместитель директора пробормотала несколько ругательств на шотландском и отправилась в учительскую, где, она знала, Флитвик хранит бутылку Огневиски для таких вот непредвиденных обстоятельств.

Учениками, которые замешкались с сумками оказались Лаванда Браун и Парвати Патил, они в ужасе уставились друг на друга. Они выбежали из класса и побежали по комнатам. Новость распространилась. Сначала оказались предупреждены все гриффиндорки. Они помогли донести до всех ужасную весть. Так, сначала Рэйвенкло, затем Хаффлпафф и Слизерин получили предостережение. В течении одного часа вся школа узнала, что Рон ищет пару для Святочного Бала.

И в стенах школы начался невообразимый хаос. Девушки гонялись за парнями, требуя пригласить их на Бал. Парочка семикурсниц, отчаявшись найти сопровождающих, приглашала на Бал первокурсников. Близняшки Патил завидев рыжую голову Рона в коридоре, быстро уломали братьев Криви пойти с ними на Бал.

Рон совершенно не замечал того, что происходило вокруг него. Он шел вразвалочку к гостиной, в обнимку с яйцом, прикидывая, где вейла и сколько времени ей потребуется, перед тем, как она придет к нему и будет умолять его взять с собой на Бал. Он уже решил, что помучает ее пару дней, перед тем, как окончательно согласится.

Сразу после урока МакГонаглл Гарри заметил, что Гермиона вопросительно на него смотрит. Он остановился и заглянул в ее карие глаза:

– Леди, хоть я должен и признать, что совершенно не умею танцевать, я все равно прошу вас сопровождать меня на Святочный Бал. Я обещаю исцелить все раны, которые могу нанести, наступив вам на ногу.

– О, Гарри. Конечно же я пойду с тобой. Пока мы вместе, все будет прекрасно. – улыбнулась Гермиона.

Конечно, она не учла Рона Уизли, Чемпиона Триволшебного Турнира.

Пару ночей спустя, Гарри неожиданно проснулся посреди ночи. Он не знал, что могло его разбудить. Тогда он начал думать, что или кто бы это мог быть и один человек пришел ему на ум – Гермиона. Без дальнейших раздумий, он схватил очки, палочку, выпрыгнул из кровати и побежал вниз по спиральной лестнице. Он не знал, как он проберется в девчачью спальню, но точно знал, что сделает это, что-нибудь придумает. Но когда он добежал до общей комнаты, то почувствовал облегчение – напротив камина, который все еще горел он увидел профиль девушки с копной непослушных волос. Он быстро пересек комнату и уже собирался что-то сказать, как увидел, что по щекам Гермионы бегут слезы.

– Что случилось? – спросил он и присел перед ней. Обычно этот факт не был удивительным, но поза и выражение лица Гермионы говорили о том, что она собирается бросить ее в камин. Тогда Гарри привстал и притянул девушку к себе.

Гермиона любила чувствовать близость Гарри. Сейчас это придавало ей уверенность и помогло преодолеть беспомощность, которую она ощущала с тех пор, как увидела этот ужасный сон. Гермиона прильнула к Гарри, положила голову ему на плечо и прошептала:

– Мне приснился кошмар.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил Гарри. Он уткнулся носом в ее волосы, которые пахли ванилью, которая ему так нравилась.

Гермиона подняла книгу. Которую все еще держала в руке:

– Я перечитывала ее. – сказала она. Гарри взглянул на обложку. Где было написано «Рождественская песнь в прозе. Чарльз Диккенс».

– Мне всегда нравилась эта история... – начала она, но ее голос задрожал, а в глазах опять навернулись слезы.

– Все хорошо. Я здесь и все хорошо. – сказал Гарри успокаивающе. – Ты же знаешь, я не позволю никому и ничему причинить тебе боль.

– Я знаю. – ответила Гермиона. Она сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Наконец она продолжила. – Просто сон был такой реалистичный. Ты знаешь о чем эта книга? – спросила она. – Она о человеке, которого посетили три Духа Рождества. И во сне это была я. Меня посещали Духи Рождества. И это было... ужасно.

Гарри прижал ее покрепче и погладил по спине. Он ничего не ответил, ждал, когда она продолжит.

– Дух прошлого Рождества был моим одноклассником из бывшей школы. – сказала Гермиона, – Он показал мне те дни, когда меня все обижали, называли ботаником, зубрилой и бурундуком. – Гермиона прервалась, чтобы всхлипнуть, но затем продолжила. – В той школе у меня никогда не было друзей и мне было обидно слушать, как кто-то рассказывает о подарках, которые подарили разные люди, потому что мне подарки делала только семья.

Гарри знал, как она себя чувствует. У него даже от семьи подарков не было, в то время как Дадли их просто заваливали. Он погладил ее щеку пальцем, а когда она подняла на него глаза, улыбнулся и сказал:

– Больше такого никогда не будет, я обещаю. Теперь мы есть друг у друга. Ты мой самый лучший друг, а теперь еще и девушка.

Уголки губ Гермионы дрогнули и поползли вверх, чтобы улыбнуться, но затем ее лицо опять помрачнело – она вспомнила следующую часть сна.

– Следующим был Дух Настоящего Рождества. – она опять хлюпнула носом. – Это была Джинни. Но все было не так, как должно. Она показала мне Святочный Бал. Я была там с Виктором Крамом. Ты был Чемпионом вместо Рона и танцевал с Парвати Патил. – она содрогнулась, вспомнив это. – Джинни смеялась надо мной, когда я попыталась закричать, что все это неправильно, но не смогла даже пошевелиться. Мне пришлось смотреть. Мне пришлось смотреть как Рон орет на меня и устраивает скандал, называет меня предателем. Почему, Гарри? Крам? Что это сон хотел сказать мне? Зачем мне быть там с Крамом? Ты же знаешь, что мне плевать на квиддич. Так почему бы я пошла на Бал со звездой квиддича?

– Гермиона, это всего лишь сон. – заверил Гарри свою девушку. – Но я могу сказать тебе почему Рон устроил скандал. Вероятно он завидовал, что Крам пригласил не его.

Гермиона просияла на мгновенье.

– А что касается Бала, то могу тебя заверить, что ты не пойдешь туда с Крамом. Так уж получилось, что самая красивая девушка в замке будет танцевать со мной. Да, и еще кое-что... Я и Парвати? Ты серьезно? Как это вообще может произойти, мы за четыре года учебы и дюжиной слов не перекинулись.

Гермионе хотелось улыбнуться и засмеяться, но она вспомнила последнюю часть своего сна. Дрожь пробежала по телу.

– А хуже всех был Дух будущего рождества. – сказала она. – Он был такой ужасный, что это меня и разбудило.

– И что это было? – мягко спросил Гарри.

– Дух был женщиной средних лет, называвшей себя Дж.К. Роуминг или что-то типа того. – Гермиона с трудом подбирала слова, ужасная сцена вновь и вновь разворачивалась у нее перед глазами. – Это было просто ужасно... ужасно! Я была замужем, замужем за Роном. И у нас было двое детей, одного из них звали Хьюго. Ты тоже был там, но ты был женат на Джинни. – Гермиона опять начала хлюпать носом.

– Джинни?! – переспросил Гарри.

– Да, у тебя было трое детей, одного звали Альбус Северус.

– А теперь послушай меня, Гермиона, это был обычный кошмар. – сказал он и вытер слезинку с ее щеки. – Ты вообще можешь представить меня с Джинни? Да еще что бы я назвал ребенка Северусом.

Гермиона не прекратила хлюпать, но ее губы уже расползались в улыбку.

– Альбус Северус, да? Альбус Северус Поттер? АСП? Как аспидная змея?* Бедный ребенок, он, наверное, был бы первым Поттером, распределенным в Слизерин. – Они замолчали, обнявшись. Затем в голову Гарри пришла кое-какая мысль. – Кстати, говоря об инициалах, а ты не думаешь, что у Снейпа может быть первое имя, начинающееся на А, и последнее, начинающееся на П?

– На «А»? Почему... – начала Гермиона растерянно, но потом смысл шутки дошел до нее и она начала хихикать. – Ну ты и выдумщик.

– Может быть, зато моя Миона смеется. – сказал он. – Ну как ты, в порядке? Или мне остаться с тобой на всю ночь?

Она заглянула в его изумрудные глаза.

– Намного лучше, спасибо. Этот кошмар был такой реалистичный. Может ты еще пообнимаешь меня немного?

– Я буду обнимать тебя столько, сколько потребуется. – сказал он мягко. – а теперь, что бы доказать тебе, что это был всего лишь страшный сон, не могла бы ты дать мне одно обещание? Пообещай мне, что как только у меня появится мысль встречаться с Джинни или назвать нашего ребенка в честь сальноволосого ублюдка, ты сдашь меня в больницу Святого Мунго для полного обследования психики.

– Нашего ребенка? – переспросила Гермиона, улыбнувшись.

– Я...Я... Гермиона, я все равно не могу думать ни о ком другом. И я надеюсь, что когда-нибудь... – Гарри покраснел.

Гермиона улыбнулась и пристально посмотрела на Гарри.

– Когда-нибудь звучит обнадеживающе. – сказала она и легонько его поцеловала. – А ты пообещай мне, что, если у меня будут мысли о Роне или о том, что бы назвать одного из наших – Гермиона покраснела, – детей Хьюго, то ты сделаешь тоже самое для меня.

– Я обещаю. – прошептал Гарри и их губы слились.

В гостиной снова наступила тишина. Они оба сидели и смотрели на огонь. Наконец Гермиона спросила:

– Почему ты пришел?

– В смысле?

– Ну, сейчас середина ночи. Я не думаю, что ты обычно разгуливаешь по ночам в общей гостиной. – В глазах Гермионы заплясали озорные огоньки. – Если у тебя здесь, конечно, не свидание с Джинни.

– Что? Нет! Конечно нет! – Гарри запнулся, но потом увидел радостное лицо Гермионы. – Я тебе это припомню.

– Обещания, обещания. – ответила Гермиона. Затем нахмурила брови и спросила еще раз. – Так почему ты спустился?

Гарри пожал плечами.

– Я не знаю. Я проснулся от чувства беспокойства и мог думать только о тебе. Я взволновался и... – он снова пожал плечами.

Гермиона улыбнулась. «Как же мне повезло, что этот замечательный парень — мой. Гарри прав, это всего лишь глупый сон. Я и Рон?» она ухмыльнулась своим мыслям. «Это просто смешно». Гермиона еще крепче обняла Гарри. Под стук ударов его сердца, она поняла, что ей надо что-то сказать.

– Гарри, я люблю тебя.

Гарри замер. Впервые за всю жизнь он слышал, чтобы ему говорили эти три слова. Его сердце остановилось, а потом забилось быстрее. Он посмотрел на Гермиону и понял, как она о нем заботится. В ее миндальных глазах он видел то, чего хотел больше всего. Доведись ему сейчас взглянуть в зеркало Еиналеж, он без сомнения знал, кого там увидит. Он тоже любил ее.

– Гарри, я пойму, если.. – договорить ей помешал поцелуй.

Когда он закончился, Гарри обнял ее, провел пальцем по щеке и сказал:

– Я тоже люблю тебя, Миона.

Страх, что Гарри ее не любит исчез и радость охватила Гермиону. Мысли о Дж.К.Роуминг, или как там ее, из будущего отступили, так как она точно знала, что ее ожидает в будущем. Потом она вспомнила, что сказал Гарри и спросила:

– Миона?

– Хотел назвать тебя особенным именем, но если тебе не нравится... – начал было Гарри.

Гермиона приложил палец к его губам.

– Гарри, любое мое имя из твоих губ звучит прекрасно.

Они проговорили еще некоторое время, а потом, обнявшись, заснули.

На следующий день Рон Уизли был одним из первых людей, которые спустились в общую гостиную. В руках он держал яйцо. Он был голоден и надеялся хорошенько позавтракать. Так же он надеялся, что вейла уже ждет его, чтобы умолять взять ее на Бал. Но когда он сошел со ступенек, то увидел двух подростков, которые спали обнявшись. На их лицах была улыбка, им снились они и их будущие дети не по имени Хьюго и Альбус Севрус.

ПФФФФФППППФФФФППФФФФПППФФФФФППФФФ

Ниже, в частично восстановленном кабинете, Барти Крауч младший решил поживиться ингредиентами для Оборотного зелья. Небольшой взрыв произошел, к счастью, в другой части кабинета, поэтому его просто ненадолго оглушило. Придя в себя он тут же побежал на поиски душа.

Двадцать первого декабря Джинни Уизли сидела на кровати в своей спальне и отчаянно рыдала. Сычик только что доставил ей письмо от матери. Она прочла его снова и судорожно зарыдала. Она готова была его разорвать. Жизнь Джинни Уизли заканчивалась через четыре дня. Она лежала на кровати и размышляла о том, как жесток мир. Внезапно она кое-что придумала. Могла ли она это сделать? Могла ли она проглотить свою гордость? Отказаться от мечты? Все этой было только мечтой. Пришло время взглянуть в лицо правде, иначе через четыре дня она больше никому не сможет взглянуть в лицо.

Через два часа она уже сидела в общей гостиной временами поглядывая то на огонь, то на письмо матери. Наконец портретный проем отворился и в него вошли Гарри и Гермиона. Они были веселы, шутили и смеялись. Джинни смиренно подошла к ним.

– Гарри... Гермиона... Э... Могу я с вами поговорить? Пожалуйста? – нервно спросила она.

Гермиона посмотрела на свою бывшую лучшую подругу, увидела заплаканное лицо, нервозность, повернулась к Гарри, затем обратно к Джинни и кивнула.

– Да, Джинни. Мы можем поговорить, что ты хотела?

– Мы можем пойти куда-нибудь в тихое место? – спросила Джинни. – Я бы не хотела, что бы кто-нибудь нас подслушал.

Гарри взглянул на сестру друга и сказал:

– Да. конечно. Но лучше бы тебе с нами не шутить.

– Я обещаю, Гарри. Мне нужна помощь и больше мне не к кому обратиться. – ответила Джинни. – Ведь когда-то мы были друзьями.

Гермиона кивнула и все трое направились к какому-то пустому классу. Они сели друг напротив друга и Джинни начала.

– Я хотела извиниться. – начала Джинни. – Гермиона, ты была моей лучшей подругой, а я тебе завидовала. Ты же знаешь, что я была влюблена в Гарри, но это быда обычная влюбленность. Теперь я вижу как вы двое счастливы вместе. И я хочу извиниться за то, что доводила вас.

– Это все, что ты хотела сказать? – спросила Гермиона. – Я ценю, что ты извиняешься, но мне нужно время, чтобы тебя простить. И убедиться, что ты говоришь искренне.

– Я знаю. – пробормотала Джинни, уставившись в пол. – Но мне очень нужна ваша помощь. Это касается Рона. Вот, вы все поймете. – Джинни протянула Гермионе письмо от матери.

Гермиона взяла его и начала читать.

«Джинни,

Твой брат нуждается в партнере для Святочного Бала. Он говорит, что все сговорились, чтобы не дать ему найти пару, так как завидуют ему. Я просила тетушку Мюриэль составить ему компанию, но у нее уже есть планы. Поэтому я сообщаю тебе, что ты будешь его партнером на Святочном Балу.

Мама.»

Гермиона передала письмо Гарри. Тот прочитал его и задумался на несколько секунд. Гермиона увидела, что в глазах ее бывшей лучшей подруги снова появляются слезы.

– Я сделаю все, что вы захотите. – сказала Джинни. – Я поклянусь своими магическими способностями никогда не мешать вам двоим. Стану вашим домашним эльфом. ЧТО угодно. Только помогите мне найти Рону партнера.

– Что, все так плохо? – спросил Гарри.

– Даже хуже. – ответила Джинни. – У всех девушек в замке есть партнеры. У тех, у кого их нет, уедут домой на Рождественские каникулы в течении двух часов, если Рон предложит пойти им на Бал. Вы знаете, что сестры Патил собираются на Бал с братьями Криви, только чтобы их не пригласил Рон?

– Джинни, но что мы можем поделать? – спросила Гермиона, уставившись на нее. – Ты же не предлагаешь, что бы я с ним пошла?

– Нет, конечно нет. – она содрогнулась при мысли об этом. Она знала каким упрямым может быть Рон и не хотела, чтобы к концу вечера он превратился в кучу драконьего навоза, а, если он пойдет с Гермионой, то такая перспектива вполне реальна. – Я подумала, может Гарри мог бы попросить кого-нибудь пойти с ним.

– Я не могу этого сделать, Джинни. Ты же только что сказала, что у всех девушек есть планы.

Джинни снова опустила глаза и по ее щекам потекли слезы.

– Даже Плакса Миртл сказала, что не собирается вылазить из трубы до конца Бала.

Гарри пожалел Джинни. Он знал, что ее влюбленность спровоцировала мать девушки, и это не было по-настоящему... Затем он кое-что придумал.

– Гермиона, спросил он. – Как ты думаешь, ты можешь обмануть Хрустальный Шар? – затем он объяснил оставшуюся часть плана.

Гермиона вспомнила свой предыдущий курс и поспешно со всем согласилась. Джинни посмотрела на нее с надеждой:

– Ты думаешь, что сможешь сделать это?

– Похоже на то. Джинни, а с кем ты собираешься пойти на Бал, если все сработает? – спросила Гермиона.

Джинни покраснела.

– Невилл пригласил меня. Я дала согласие. А потом пришло это письмо...

– Пока ничего не говори Невиллу. Мы ничего не можем обещать, но мы постараемся. – сказала Гермиона. – Джинни... Не то, чтобы я тебе не доверяю, но, когда дело касается Гарри, я не верю тебе. Мне придется попросить тебя принести эту клятву с магическими способностями.

Джинни кивнула, печально посмотрела на Гарри, достала свою палочку и занесла над головой и произнесла:

– Я, Джинерва Молли Уизли, клянусь своей магической мощью, что никогда не предприму попыток разрушить отношения между Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер, да будет так! – над ней сверкнула вспышка света.

Джинни торжественно посмотрела на Гермиону.

– Это все, что я могу. – сказала она. – Я не могу поклясться, что не хочу быть с ним, иначе сразу же потеряю свою волшебную силу, но я обещаю не мешать.

Гермиона кивнула.

– Хорошо, а теперь давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы найти Рону девушку.

Профессор Трелони вернулась с ужина домой на следующий день. Свои четвертые очки она утопила в стакане с любимым хересом. Когда она вошла к себе, то заметила, что Шар светится. «Ну ладно... Ик... Взгляну еще раз на будущее... Ик... Перед тем как дам отдых своему третьему Оку... Ик...». Она подошла к Шару и заглянула в него. Затем моргнула и заглянула снова. «О... Никто не может спорить с... Ик... веленьем судьбы... Ик... Но лучше бы я туда не смотрела...»

На следующий день за ланчем, Джинни подбежала к Гарри и Гермионе.

– О, спасибо, спасибо, вам обоим.

Она набрала воздуха и рассказала историю о том, как чрезвычайно пьяная профессор Трелони поджидала Рона за углом коридоре и сказала:

– Я предлагаю вам себя в будущем... Ик... Боги вынуждают меня... Ик... быть вашим партнером на Балу.

Затем профессор Трелони упала в обморок прямо под ноги Рону.

Джинни посмотрела на Гермиону:

– Спасибо, ты спасла мою репутацию

Гермиона кивнула и взяла Гарри за руку:

– Просто помни о своей клятве и, возможно, мы сможем снова стать подругами.

_________________________________________

Игр слов. Asp (англ.) — змея семейства аспидовых.

Ну, про тапки вы уже и так все знаете))

Было утро Сочельника и Гарри, сидя в гостиной Гриффиндора в своем обычном кресле, ждал, когда женщина, которую он любит присоединиться к нему за завтраком. «Женщина, которую я люблю», — подумал он. Прошло меньше двух недель со времени ночного кошмара Гермионы, в тот день они впервые сказали слово на букву «Л» друг другу. Простое слово, которое дает человеку мечты и надежду или обрекает на постоянное отчаяние и проклятие. Для Гарри это слово, сказанное впервые Гермионой, было концом предыдущей жизни и началом новой. Он улыбнулся про себя, когда узнал звук ее шагов на лестнице и поднял голову, чтобы увидеть зрелище, которое он хотел видеть каждый день до конца своих дней, его Миону, смотрящую на него, улыбающуюся ему каждое утро.

— Доброе утро, красавчик, — сказала Гермиона, увидев своего парня в его любимом кресле.

— Доброе утро, восхитительная, — ответил он. – Готова идти на завтрак?

— Прежде чем мы пойдем, могу я попросить тебя кое о чем? – спросила Гермиона.

— Конечно.

— Ну, Святочный Бал уже завтра вечером… — начала Гермиона.

— Что я забыл сделать? – нервно перебил Гарри – Я должен был что-то достать тебе или…

— Да нет, Гарри, ничего такого, — сказала Гермиона, — хорошо что ты сказал, что не умеешь танцевать, и я сама никогда не танцевала, и думала, что это будут, ну знаешь, просто танцы, когда можно двигаться как тебе угодно. Но я слышала, как Анджелина говорила вчера с Кэти, и это все будет гораздо более официально, чем обычные танцы. Они говорили, что вначале бала будут классические танцы, такие как вальс и тому подобное.

Гарри побледнел:

— Я не знаю, как их танцуют, извини Гермиона, боюсь, что буду смущать тебя.

— Конечно, не будешь, Гарри, — ответила Гермиона, — я тоже не знаю, как станцевать что-либо.

— Мы просто можем не танцевать, — с надежной заметил Гарри, — а сидеть и смотреть на остальных.

Лицо Гермионы стало печальным:

— Ну, мы можем, конечно, но я надеялась, что ты захочешь танцевать со мной.

«Что угодно, только улыбнись снова!» — закричал внутренний голос Гарри.

– Ради твоей любви я сделаю все.

Лицо Гермионы снова осветилось улыбкой и она сделала несколько шагов по лестнице, а затем обернулась: — Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Она взлетела по лестнице и принесла книгу.

— Я была вчера в библиотеке, чтобы посмотреть, нет ли там чего… ну, чтобы научиться танцевать.

Гарри улыбнулся, это определенно была его Миона. Нужно узнать о злом существе, которое повергает людей в оцепенение – иди в библиотеку, необходимо узнать, кто такой Николас Фламель – иди в библиотеку, нужно научиться танцевать – иди в библиотеку. «Однажды, — пообещал себе Гарри, — я построю для нее библиотеку, и заполню ее всеми книгами, которые она когда-либо хотела, только для того, чтобы видеть улыбку на ее лице». Он заметил, что на озабоченно смотрит на него.

— Но как мы научимся танцевать за один день?

— Благодаря магии, конечно, – ответила Гермиона, вновь лучезарно улыбаясь, — здесь есть чары, которые поставят наши тела, ноги и руки в правильное положение для танцев.

— То есть мы просто используем чары завтра вечером и сможем вальсировать? – уточнил Гарри. – Не так уж и плохо.

— Мы могли бы, но тогда бы выглядели как роботы, поскольку наши тела постоянно бы дергались, — ответила Гермиона. – Нет, книга предполагает, что если использовать заклинание пока тренируешься, то сможешь предчувствовать следующее движение, и в конечном счете, тебе уже совсем будут не нужны чары. Ты просто будешь реагировать на музыку.

— Звучит не так уж и плохо, — заметил Гарри. – Как долго нам придется тренироваться?

— Ну, тут сказано, что для стоящего результата нам надо тренироваться около десяти часов, — сказала Гермиона с надеждой глядя на Гарри.

— Десять часов? Да ни за что! Ничего не получится, — решительно заявил Гарри. – «Я не потрачу десять часов на то, чтобы учиться танцам, если собираюсь танцевать максимум минут пятнадцать».

Конечно, уже через два часа он находился в пустом классе, дергаясь как одержимый демонами, учась танцевать, потому что женщина всей его жизни, девушка его мечты посмотрела на него своими миндалевидными глазами и сказала самую подлую вещь на свете, какую мужчина может услышать от женщины, с которой он не согласен. – «Пожалуйста».

* * *

Гермиона проснулась рождественским утром и нашла несколько подарков у подножия ее кровати. Первый был от ее родителей. Она немного взгрустнула. Это было первое Рождество, когда она не поехала домой на каникулы. «Возможно в следующем году, — подумала она, — Гарри сможет провести Рождество со мной и моими родителями». Мысль о Гарри, сидящем напротив нее и открывающем подарки у нее дома, заставила ее улыбнуться. Она открыла карточку, привязанную к коробке, и улыбнулась, пока читала рождественскую открытку. Это было прекрасное стихотворение о Рождестве и любви. Она также нашла в карточке подарочный сертификат в свой любимый не-магический книжный магазин. Девушка улыбнулась. «Теперь я знаю, где будет моя первая остановка по дороге домой этим летом», — она посмотрела на коробку, к которой была привязана карточка. По ее весу Гермиона поняла, что там будет много книг. Поэтому она была крайне удивлена, когда сняв обертку и открыв коробку, увидела, что та заполнена утяжелителем, окружавшим гораздо более маленькую коробку.Озадаченная Гермиона открыла маленькую коробочку и обнаружила там великолепную пару брильянтовых сережек.

С серьгами была вложена записка, она развернула ее и прочла: «Принцесса не может пойти на бал, без чего-то особенного, что можно одеть для кого-то особенного».

Гермиона посмотрела на серьги и улыбнулась. «Спасибо, мама и папа», — прошептала она. Потом она задумалась: «Кто-то особенный? Что они вычислили из моих писем о Гарри?». Она писала домой о Гарри вот уже три года, но специально не упоминала об их отношениях в этом году. Гермиона подумала о своем плане поцеловать Гарри на глазах у родителей на вокзале Кингс-Кросс, когда они приедут на летние каникулы, перед тем как сказать им о том, как изменились их с Гарри отношения. Отбросив эти мысли, девушка вернулась к своим подаркам. Она быстро открыла подарки от других родственников, которые ее родители переслали в замок и, наконец, перешла к подарку, который хотела открыть последним – от Гарри. Ей было любопытно, как много усилий он приложил, чтобы выбрать правильный подарок. Мысленно она вернулась к своему ночному кошмару, в котором она была с Роном и рассмеялась. Все бы ограничилось книгами о квиддиче и шоколадными лягушками на ее годовщину, если бы это был он. Тоже самое, что он купил бы самому себе.

Пальцы действительно дрожали, когда она сняла бант с подарка Гарри, и когда вся бумага была развернута, она держала маленькую коробочку. Когда девушка открыла ее, то обнаружила, что смотрит на прекрасное брильянтовое ожерелье в форме сердца. Записка в коробке гласила:

Миона, моя любовь,

Я надеюсь, что это подойдет к тому, что ты наденешь сегодня вечером. Я слышал, что брильянты лучшие друзья девушек и поскольку ты всегда была моим лучшим другом, я надеюсь, что это всегда будет напоминать тебе обо мне.

С любовью, Гарри.

Пока Гермиона рассматривала это потрясающее ожерелье, она внезапно поняла кое-что и достав серьги, полученные от родителей, убедилась, что оправы драгоценностей совпадают. «Как?» — подумала она, но затем поняла, что ее парень благодаря совиной почте состоял в заговоре с ее родителями по выбору ей рождественских подарков. «По крайней мере, теперь ясно, откуда они узнали о Гарри. И это его они назвали кем-то особенным», — думая об этом, она улыбнулась. У нее было чувство, что это Рождество она запомнит надолго.

Гермиона заметила одну вещь, которая заставила ее остановиться, а именно – не было подарка от ее другого друга Рона.

* * *

Рождественский утром Гарри проснулся внезапно. Гадая, что послужило причиной такого резкого пробуждения, он открыл глаза и увидел как чьи-то большие, круглые, зеленые глаза таращатся на него из темноты, так близко, что они были почти нос-к-носу друг у друга.

— Добби! – закричал Гарри, шарахнувшись от эльфа так быстро, что чуть было не свалился с кровати, — Не делай так!

— Добби извиняется, сэр! – обеспокоенно пропищал Добби, отпрыгнул назад и прикрыл своими длинными пальцами рот.

– Добби хотел только пожелать Гарри Поттеру счастливого рождества и подарить ему подарок, сэр! Гарри Поттер сказал, что Добби может иногда приходить и навещать его, сэр!

Гарри вспомнил, как три недели назад Гермиона натолкнулась на Добби на кухне и притащила Гарри к нему. Он был рад увидеть своего друга домового эльфа и узнать, что в настоящее время он работает в Хогвартсе.

— Все в порядке, — сказал Гарри, продолжая дышать чуть чаще чем обычно, пока его сердечный ритм возвращался к норме. – Просто… просто в будущем толкни меня или что-то подобное, а не наваливайся на меня, как сейчас.

— А теперь Добби может подарить Гарри Поттеру подарок? – спросил эльф.

— Конечно, можешь, — отозвался Гарри, — и… у меня тоже кое-что для тебя есть.

Это была ложь, он ничего не купил для Добби, но парень быстро открыл свой чемодан и вытащил оттуда пару особенно растянутых, скрученных в клубок носков. Это была особенно старая и грязная, горчично-желтая пара, которая раньше принадлежала дяде Вернону. Они были так скручены, потому что в прошлом году Гарри завернул в них свой вредноскоп. Он вытащил его оттуда и вручил их Добби, сказав при этом: — Извини, я забыл их завернуть.

Но Добби был в полном восторге.

— Носки это самая любимая одежда Добби, сэр! – провозгласил он, стягивая свои непарные носки и натягивая носки дяди Вернона. – У Добби их уже семь пар… но сэр… — Эльф подтянул носки до самых шортов, и глаза у него расширились, — они совершили ошибку в магазине, Гарри Поттер, и дали вам два одинаковых, сэр!

На секунду Гарри смутился, но затем сказал:

— Ты прав, Добби. В следующий раз в Хогсмиде я куплю вторую пару и у тебя будет два комплекта.

Большие глаза Добби наполнились слезами и он протянул маленький пакет Гарри.

— Гарри Поттер слишком добр. Он благородный и самоотверженный…

Гарри открыл пакет и обнаружил….— носки!

— Добби связал их сам, сэр! – счастливо воскликнут тот. – Он покупает шерсть на собственную зарплату, сэр!

Левый носок был ярко-красный с узором из метел, правый – зеленый с узором из снитчей.

— Они… просто…вообщем, спасибо тебе, Добби, — Гарри одел их, заставив глаза Добби снова наполниться слезами счастья.

— Добби должен идти, сэр, мы готовим рождественский обед на кухне, — и Добби поспешил покинуть спальню.

Гарри посмотрел на Рона который все еще храпел. Затем он повернулся к подаркам у подножия своей кровати и начал их открывать. Сириус подарил ему перочинный нож с приспособлениями, которые позволят открыть любой замок и распутать любой узел. Дурсли прислали одну салфетку; Хагрид большую коробку с любимыми сладостями Гарри: конфетки Берти Боттс на любой вкус, шоколадными лягушками, взрывающейся жевательной резинкой Драбблс, жужжащими волшебными пчелками. Гарри заметил, что подарка от Рона нет, прежде чем перешел к тому, который ему не терпелось открыть прежде всего. Это был подарок Гермионы. Он открыл коробку и нашел там полный комплект защитной формы для ловца вместе с запиской:

Гарри,

Ты слишком дорог для меня, чтобы я могла позволить чему-то с тобой случиться. Я не могу сидеть с тобой на метле, чтобы защитить тебя, а ты слишком упрямый, чтобы понять, что квиддич это только игра. Надеюсь, что когда ты будешь носить ее, это будет напоминать тебя о моей любви, и том, как много ты для меня значишь. Просто помни, что я не могу быть в твоих объятьях, когда ты лежишь в больничном крыле.

С любовью, Миона (только для тебя).

Гарри посмотрел на защиту и улыбнулся – «Она точно знала, что я хочу, даже без намека с моей стороны. Самый лучший рождественский подарок за все время».

* * *

Рождественским утром Седрик Диггори проснулся, ожидая увидеть привычное ему огромное количество подарков. Подарки от родителей, один от Чжоу, множество подарков от восхищенных поклонниц, но был и один без подписи. Когда он наконец открыл его, то обнаружил набор для чистки палочки и записку.

Надеюсь, мы сможем когда-нибудь воспользоваться им вместе.

Твой со-чемпион, Рон.

Седрик немедленно ощутил потребность принять душ. Прошло тридцать минут, прежде чем его однокашники с Хаффлпаффа убедили его выключить воду.

* * *

Рон проснулся и немедленно атаковал свои подарки. Он получил ежегодный свитер от своей матери, коробку шоколадных лягушек от Гермионы, книгу «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии» от Гарри, коробку канареечных помадок от близнецов. Он не подумал о подарках Гарри и Гермионы и ему и в голову не пришло подарить что-нибудь им. Он был слишком занят турниром, чтобы беспокоиться о таких вещах. Рон знал, что они поймут. Парень посмотрел на коробку помадок, которую подарили близнецы. «Как будто я буду есть их» — думал он, пока его рука потянулась к одной и сунула ее в рот. После быстрого превращения в канарейку и последующей линьки он был готов одеться и спуститься вниз, ну может быть сразу же после еще одной помадки.

* * *

После завтрака Гарри и Гермиона провели быструю проверку, чтобы убедиться, что они помнят все танцевальные шаги, стараясь выразить, как они оценили подарки друг друга, причем для большая часть этого выражения чувств обошлась без слов. Как раз во время такого безмолвного обмена чувствами в гостиную вошел Рон.

«Пфффф»

Гарри даже не стал прерывать поцелуй.

— Доброе утро, Рон, — пробормотал он и снова растворился в глазах Гермионы.

«Пфффф»

— Мы что-нибудь сможем сделать с этим на этом вечере любви? – прошептал Гарри Гермионе.

— Может быть заглушающее заклинание, — тихо ответила та.

— Оставляю это на попечение твоих умелым рук.

Гарри поднял ее руку, провел пальцем по ладони, затем снежно прикоснулся к ней губами, не переставая пристально смотреть ей в глаза, отчего по ее телу побежали мурашки.

Сидя за столом, близнецы наблюдали, как их брат поглощает одну помадку за другой и превращается в канарейку снова и снова.

Фред повернулся к Джорджу:

— А заклятие принуждения действительно хорошо работает.

— Да, только теперь он будет есть их до самого вечера, — ответил тот.

— Твоя правда, зато как забавно сейчас за ним наблюдать.

К полудню они спустились в Большой зал на обед, который включал, по крайней мере, сотню индеек и порций рождественского пудинга и целую гору имбирного печенья. После обеда Гарри и Гермиона присоединились к снежной баталии с близнецами Уизли, Джинни и Невиллом. Сначала Гермиона отказывалась играть, но Гарри посмотрел на нее своим фирменным щенячьим взглядом, и она сдалась. К сожалению для всех остальных, она доказала, что ее чары погони предельно точные, и скоро за всеми гонялись ее снежки.

В четыре часа появился и Рон, бережно несущий свое яйцо. К несчастью для себя, прежде чем положить яйцо на землю и присоединиться к схватке, он поцеловал его. Его губы примерзли к холодной металлической оболочке яйца. Все вспомнили, где яйцо успело побывать за свою недолгую жизнь, и наотрез отказались помочь. Рон обнаружил себя пробирающимся в башню Гриффиндора, стараясь при этом спрятать ото всех приклеившееся к его лицу яйцо, дожидаясь пока оно согреется достаточно, чтобы его можно было отодрать.

* * *

В пять часов Гермиона извинилась и сказала, что пора идти готовиться к балу.

— Любимая, нужно три часа на подготовку? – удивился Гарри.

Гермиона наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Это того стоит. Я обещаю.

Затем после еще одного поцелуя она побежала наверх в свою спальню.

* * *

Гарри добрался до своей комнаты в шесть, быстро принял душ и надел рубашку, брюки, галстук и свою парадную мантию. Когда он собирался выйти из комнаты в нее вошел Рон с такими красными губами, что казалось, что он использовал помаду.

— Э-м-м…, — начал Гарри, — Рон, тебе надо быстрее собираться. Бал начинается через полчаса.

— Гарри, все будет нормально, — заверил Рон, — а же Чемпион, помнишь? Они без меня не начнут.

— Хорошо. Тогда увидимся на балу, – сказал Гарри, покидая комнату и направляясь в гостиную, покачивая на ходу головой.

* * *

Внизу, в гостиной Слизерина, Миллисент наносила последние штрихи на образ своего жениха. – А теперь, Драко, дорогой, прекрати чесать свои бинты. Ты же знаешь, мадам Помфри сказала, что ты не должен их расчесывать.

Драко пребывал в глубокой задумчивости. Как его жизнь умудрилась так быстро скатиться на самое дно? Всего несколько месяцев назад он был бесспорным королем Слизерина. У него была внешность, были деньги, он был обручен с девушкой, которая могла бы стать прекрасной женой. Теперь он не мог без отвращения взглянуть на себя в зеркало, а его взгляд постоянно был прикован к его пропавшим бровям. Каким-то образом Драко знал, что это вина Поттера. «Поттер и его грязнокровка», — к сожалению, эту часть своих размышлений, он произнес вслух.

БАМ! Правая рука Миллисент зажала Драко рот.

— Я ЖЕ ГОВОРИЛА ТЕБЕ – НЕ ОСКОРБЛЯЙ ИХ! – она в панике осмотрела гостиную, ожидая, что запах может появиться в любую секунду.

— Ты что, больная? Я же только назвал ее грязно…

БАМ! На этот раз левая рука Миллисент успела вовремя. Она повалила своего жениха на пол, и посмотрела в единственный глаз, который тот еще мог открыть.

— Попробуешь сделать это снова?

Драко в страхе помотал головой.

— Отлично, любимый. А теперь подними свои зубы, и пойди посмотри сможет ли мадам Помфри поставить их на место, прежде чем начнется бал. Хорошо, милый? – сказала Миллисент. – Я встречу тебя в Большом зале.

Она улыбнулась своему жениху: — Я с нетерпением жду нашей свадьбы. Она будет просто прекрасной, не так ли, дорогой?

Драко только кивал, пока поднимал свои три выпавших зуба с пола, и направлялся к выходу из гостиной. Вместо того, чтобы пойти в больничное крыло, он направился в кабинет профессора Снейпа. Он надеялся, что его декан сможет поговорить с его отцом. Что тот попросит отца разорвать помолвку. Это была отличная возможность для кармы надрать ему задницу еще раз.

* * *

Гарри и Невилл нетерпеливо расхаживали взад и вперед по комнате, ожидая, пока их многоуважаемые дамы наведут марафет и будут готовить спуститься вниз.

— Я чувствую себя дураком, Гарри, — сказал Невилл, — и зачем только я пригласил Джинни?

— Все будет хорошо, Невилл, — отозвался Гарри, думая, что тоже выставляет себя дураком, — просто побольше уверенности в себе.

В этот момент Гермиона как раз предстала перед ними и мозг Гарри мгновенно освободился от всех ненужных мыслей. На минуту он даже забыл, что нужно дышать. По крайней мере по стуку своего сердца в груди, он знал, что оно все еще бьется.

– Гер…ми…она? – промычал он, пока его рот продолжал быть широко раскрытым.

Одетая в небесно-голубое платье, с гладкими и блестящими, скрученными в элегантный узел на голове, волосами, Гермиона была для Гарри самой прекрасной женщиной, на которую он когда-либо обращал внимание. На ней были брильянтовые сережки, а на шее то брильянтовое ожерелье, что он подарил ей, но самым ослепительным и сверкающим из этих сокровищ была улыбка Гермионы. Прошла еще минута прежде чем его рот наконец закрылся, и возобновилась мыслительная активность мозга.

Он подошел к своей девушке:

— Ты…, ты великолепна.

Она ему улыбнулась: — Те три часа стоили того, Гарри?

— Э…, да, — он запнулся, так как ему все еще было трудно удерживать свой рот в закрытом положении.

В этот момент они услышали голос, которого оба страшились.

— Гермиона, ты можешь что-то сделать с…, — начал Рон, спускаясь в гостиную. В этот момент он увидел Гермиону, стоящую рядом с Гарри.

«ПфффффффффффффффПфффффффффффффффффПфффффффффффффффффф»

* * *

Внизу, в кабинете профессора Снейпа, Драко и его декан обсуждали, как это будет невозможно для Снейпа выступить от имени юного слизеринца. Никто никогда не считал Снейпа идиотом; жестоким, хитрым, злопамятным – да, но не идиотом. Хотя его кабинет и был восстановлен, он осознал, что ставить свой стол так далеко от двери было ошибкой, тем более что всевозможные вредные зелья он собирался начать копить снова. Именно это, и только это позволило ему сбежать, когда знакомый запах разлагающихся трупов, смешанный с запахом серы проник в его большие ноздри. Он только потащил Драко к двери, когда вспыхнуло пламя и взрывная волна отбросила предыдущих обитателей кабинета к противоположной стене. Горечь прозвучала из уст Мастера зелий, когда он закричал: — О, В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЕ! Было крайне неудачно, что он использовал это специфическое определение для выражения своих чувств, принимая во внимание в какой именно позе и куда именно приземлился Драко Малфой прямо после взрыва.

В момент взрыва Крэбб и Гойл шли по коридору в сторону кабинета профессора Снейпа, и когда они завернули за угол, то обнаружили Драко Малфоя, лежащего на их Мастере зелий, который вопил «О, В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЕ!». Они посмотрели друг на друга и ретировались в том направлении откуда пришли. Прошло совсем немного времени и слухи о любовной связи между профессором Снейпом и Драко Малфоем разнеслись по всей школе. (От автора: чтобы внести ясность в этот вопрос — на самом деле ничего не было, просто двое из трех самых больших идиотов в школе неправильно поняли все обстоятельства).

* * *

Наверху в гостиной Гриффиндора Рон умолял Гермиону помочь ему избавиться от оборок на его парадной мантии.

— Честно, Рон, я так нервничаю перед балом, что посмотри как мои руки трясутся, — она подняла руку, — ты действительно хочешь, чтобы я использовала заклинание разрезания так близко от твоей шеи?

Хотя большинство людей, собравшихся в гостиной Гриффиндора, отчаянно надеялись, что Чемпион уговорит ее попробовать, одна одинокая мозговая клетка, существовавшая в голове Рона и не связанная с едой и шахматами, добилась того, что была услышана и Рон, покачав головой, отправился обратно в спальню. Прежде чем он полностью исчез, Гермиона успела наслать самые мощные заглушающие чары на его заднюю часть. В спальне мальчиков Рон сам на себе использовал заклинание разрезания. Результаты были убийственными – обрывки оборок торчали со всех сторон его парадной мантии и как бы он ни старался, его одеяние больше походило на платье, чем на мантию. К тому моменту как самый юный Чемпион спустился вниз в гостиную все остальные уже ушли. Не осталось никого кроме рыжего кота, лежащего в кресле. Когда Рон проходил мимо кресла, вид обрывков, со всех сторон торчащих из его мантии, был чересчур соблазнителен для наполовину книзЗла. Живоглот бросился на один особенно длинный обрывок. Рон не почувствовал этот легкий буксир и направился к выходу из комнаты, в то время как одна из нитей, которая скрепляла главный шов на спине древней мантии осталась далеко позади.

* * *

Профессор Сибилла Трелони прикончила третью бутылку кулинарного хереса прежде чем надеть свое сшитое на заказ платье и направиться в сторону Большого зала. «Время встретиться со своей судьбой… со своим кавалером», — подумала она.

Она стояла внизу главной лестницы, когда впервые увидела свою пару. Что, его мантия была разодрана в клочья, а губы были ярко-красные? Сибилла предприняла отчаянную попытку исчезнуть, но прежде чем она успела развернуться, он заметил ее и сделал шаг в ее сторону.

Рон посмотрел на платье своей спутницы и единственное слово, которое могло бы описать увиденное было – шалеобразное. Казалось, что, по крайней мере, сорок шалей надо было сшить вместе, чтобы создать этот интереснейший ансамбль из несочетаемых цветов и узоров. Поверх платья было надето все многообразие трелоневых бус и цепочек, а на каждой руке была, по крайней мере, дюжина различных браслетов.

— Ух ты, а я думал моя парадная мантия отвратительна, — сказал Рон в попытке придумать вежливую фразу для приветствия своей партнерши.

Себилла не обратила внимания на его слова и расслышала только – моя парадная мантия отвратительна -.

— Я согласна с вами, Рональд. Она ужасна. – ответила она.

Именно в этот момент Чемпионов попросили подождать в стороне, пока остальные войдут в Большой зал.

Когда все остальные расселись в зале, профессор МакГонагалл сказала Чемпионам и их партнерам выстроиться в линию по парам и следовать за ней. Они сделали это, и все в Большом зале зааплодировали, когда они вошли и направились к большому круглому столу в дальнем конце зала, за которым сидели судьи. Затем аплодисменты внезапно стихли и Большой зал наполнился смехом и хихиканьем. Рон знал, что смех раздается из-за его спутницы и ее уродливого наряда. «Как только она могла смутить меня таким образом», — подумал он.

Стены зала были покрыт сверкающим серебряным инеем, темный, усыпанный звездами потолок пересекали сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы факультетов исчезли, вместо них была сотня маленьких, на дюжину человек, столиков, залитых светом фонариков.

Гарри и Гермиона сидели за одним столом с Невиллом и Джини, Фредом и Джорджеи Уизли с их партнершами Анджелиной и Алисией Спинет, а остальными из этой дюжины человек были близняшки Патил с братьями Криви, которые проводили большую часть времени смотря на Гарри, а не на своих спутниц.

За столом Чемпионов Рон оказался рядом со своим братом Перси, который рассказал, что его босс испытал небольшой нервный стресс и слишком страдает, чтобы тут присутствовать. Он был назначен помощником мистера Крауча и теперь представлял его здесь. Рон не слышал ни единого слова, с того момента как все его внимание было сосредоточено на тарелке перед ним. «Где же еда?», — гадал он.

Он увидел на другом конце стола Седрика и крикнул ему: — Эй, Седрик, ты получил мой подарок? Хочешь, встретимся после бала и будем полировать наши палочки вместе?

Вилка Седрика выпала из его рук и с грохотом упала на тарелку, когда он посмотрел на свою девушку Чжоу Чанг.

Рон понял свою ошибку:

— Ой, извини, ты же сегодня с Чжоу. Ну, если она хочет сегодня помочь тебе полировать палочку, то все нормально. А как насчет нас с тобой на следующей неделе?

Чжоу очень хотелось нырнуть под стол, так как все взгляды были обращены к ней. Она вопросительно посмотрела на своего парня. Седрик только покачал головой.

Рон опустил голову, но по-прежнему не увидел еды на своей тарелке. Он не заметил, как другие смотрят на меню, лежащее рядом с тарелкой и заказывают что-нибудь особенное, а просто смотрел на тарелку и ждал. Наконец профессор Трелони объяснила своему спутнику, что надо называть блюда из меню. После четвертой попытки объяснить принцип действия меню, она была более-менее уверена, что он понял, что надо делать.

Рон посмотрел в меню, а затем, уставившись прямо в тарелку, произнес – «Все!», -подождал, но еда так и не появилась. На этот раз он крикнул громче – «ВСЕ!», но еда по-прежнему не появлялась.

Он повернулся к Сибилле: — Моя тарелка сломалась.

Она порылась в одном из своих многочисленных карманов, достала оттуда бутылку кулинарного хереса, и после нескольких глотков прямо из бутылки повернулась к своему кавалеру.

— Нет, вам надо попросить что-нибудь прямо из меню.

— А, — Рон снова уставился в тарелку, — цыпленок.

На этот раз на тарелке появилась курица с картофелем и кукурузой.

— Круто, — он снова посмотрел в меню и продолжил, — свиную отбивную, стейк и еще цыпленка.

Когда он закончил, его тарелка наполнилась едой до самого подбородка, которая немедленно разлетелась по столу, оросив всех кусочками пищи.

— Глупая тарелка, — сказал Рон, повернувшись к другим чемпионам, — я имею в виду, вы видели что-то более глупое? Как мы таким образом можем достаточно наесться?

И он наколол на вилку маленькую красноватую картофелину, которая катилась по столу прямо перед Флер и сунул ее себе в рот.

Дамблдор взмахнул палочкой и весь беспорядок мгновенно исчез.

— Эй, это была моя еда. Я собирался есть! – завопил Рон.

— Могу я пока предложить вам одну тарелку за раз, мистер Уизли? – осведомился Дамблдор.

— А что, если они закончатся, — проскулил Рон.

— Уверяю вас, что нет.

Семнадцатью тарелками позже, и Дамблдор уже не был так уверен, что она не закончится. К счастью, все остальные, кто сидел за чемпионским столом перестали есть довольно быстро, становясь слегка зеленоватыми при виде того, как самый юный чемпион привык поглощать пищу. Дамблдор заметил, что Рон прекратил пользоваться столовыми приборами сразу после второй тарелки с едой и стал просто хватать пищу руками.

Наконец Рон доел последнее блюдо и сказал:

— Это было вкусно. А что на десерт?

— О…, я думаю время начать танцевать, мистер Уизли, — сказал Дамблдор, — я был бы признателен, если бы все Чемпионы вышли на танцпол.

Все поднялись из-за стола, и Рон быстро вытер руки о свою мантию. Жир смешался с уже присутствующими на одежде четырнадцатью другими видами пятен от еды и подливки.

Было самое начало танца для Чемпионов, когда это случилось. Левая нога Рона сорок седьмого размера (которая показала всем зрителям первого испытания, что не существует никакой взаимосвязи между размером ноги и размерами прочих частей тела), больно наступила на правую ногу Сибиллы Трелони, а когда она наклонилась, чтобы спихнуть его ногу, его другая ступня сорок седьмого размера опустилась на ее левую руку. Быстро вызвали мадам Помфри чтобы вылечить шесть сломанных костей на ноге Трелони, и еще две на руке.

Мадам Помфри уже хотела выписать ей счет за лечение, но тут заметила умоляющий взгляд профессора Трелони, и сказала:

— Возможно, вам лучше посидеть какое-то время.

«Замечательно, — подумал Рон, - теперь я не смогу показать всем как потрясающе я танцую».

В восемь сорок пять заклинание обмена, наложенное Гермионой на контракт, поменяло место забора воздуха. Теперь воздух для обмена брался снаружи замка, там, где не было окон, тремя этажами выше. Гермиона выбрало это место потому, что сейчас оно было наиболее безопасным.

Вторым танцем вечера был вальс и Гарри повел Гермиону на танцпол. Часы практики окупились и эти двое скользили по танцполу безо всяких усилий. Они смотрели друг другу в глаза, эти движения сейчас были их второй натурой, пока магический прожектор был нацелен точно на них. Ни один и них не заметил, как они растворились друг в друге.

Рон все еще ворчал, когда луч прожектора упал на Мальчика-который-любит и его девушку в брильянтах и небесно-голубом платье.

«Сссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссс»

Самый юный чемпиона беззвучно приподнялся в воздухе на шесть дюймов над своим стулом и затем плюхнулся обратно. Выпущенный воздух разорвал последнюю нить, скреплявшую спину мантии, а снаружи в неподвижном ночном воздухе около стен замка зависло облако.

В течение следующего часа Гарри и Гермиона грациозно скользили по танцполу, а облако за пределами замка становилось все толще и толще. Казалось, что Рон постоянно подпрыгивает вверх и вниз на своем сиденье. Наконец, танцующая парочка остановилась чтобы перевести дух и что-нибудь выпить. Они вернулись к своему столику за которым тихо разговаривали Невилл и Джини.

Гарри отошел в поисках пары бутылок сливочного пива, а когда вернулся, увидел, что к его девушке подходит Виктор Крам. Вспомнив сон Гермионы, он в замешательстве посмотрел на всемирно известную звезду квиддича.

— Гер…ми..на..на? – спрашивал Крам.

— Гермиона, — представилась та, — Виктор Крам, верно?

— Да, — ответила звезда квиддича, — я часто видел вас в библиотеке. Все говорят, что вы очень умная.

Гермиона покраснела, заставив Гарри подозрительно посмотреть на Крама. Он протянул свою руку:

– А я Гарри Поттер, парень Гермионы.

— Да, я знаю твою историю. Вы оба очень хорошо танцуете. Жаль, что ты получил травму. Думаю, ты бы лучше справился с испытанием как чемпион, — ответил Крам, пожимая руку Гарри и снова повернувшись к Гермионе.

— Я хотел бы спросить. Моя партнерша, ее зовут Луна. – он кивнул в сторону девушки с пепельно-светлыми волосами, которая кружилась одна на танцполе с ничего не выражающим взглядом.

— Она упоминает о существах, о которых я никогда не слышал. Это заставляет меня чувствовать, как будто в Дурмстранге вообще ничему не учат. Скажите мне, кто такие Морщерогие Кизляки или Мозгошмыги? Она избегает омелы, говоря, что там полно нарглов, но я понятия не имею кто такие нарглы. Что если они опасны? Очевидно, что в моей школе кошмарный преподаватель по уходу за магическими животными. Боюсь, что выгляжу идиотом перед моей девушкой.

Джинни прикрыла рот рукой, стараясь удержаться от смеха. Она заговорила прежде чем Гермиона успела ответить на вопрос Крама.

— Луна наш местный эксперт по этим особенным созданиям и широкой публике они не известны. Уверена, если ты спросишь ее о них, она тебе с удовольствием об этом расскажет. Могу я спросить, как ты пригласил ее на бал?

— Спасибо, я спрошу у нее. Я рад узнать, что о них мало известно. Что касается того, как я ее пригласил, то это довольно странная история. Вскоре после того как они сообщили о бале, я нашел ее зажатой на носу нашего корабля. Она бормотала что-то о шипохвостах и ласках, — объяснил Крам, — я извинился перед ней и мы разговорились. Я сказал ей, что не хочу никого приглашать на танцы, потому что девушки постоянно вертятся вокруг меня, а она сказала, что может пойти, только если ее пригласят, потому что учится на третьем курсе.

Крам почесал голову, и оглянулся: — И каким-то образом в конце нашего разговора я пригласил ее пойти на бал со мной.

Рон увидел Крама, говорящего с Гарри и Гермионой, и, зная, что звезда квиддича, определенно предпочтет им его компанию, поднялся со своего стула и поспешил к ним. Когда он подошел ближе, то увидел, как Крам повернулся к Гарри и сказал:

— Седрик говорил мне, что ты потрясающий ловец. Лучший, какого школа видела за многие годы. Ты не хотел бы как-нибудь полетать вместе?

«Сссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссс»

— Конечно, — сказал Гарри и протянул Краму руку как раз в тот момент, когда воздух, приведенный в движение Роном, сбил с ног и Рона и чемпиона Дурмстранга. Гарри нагнулся и помог Краму встать на ноги.

Когда Рон упал на колени, все люди, которые повернулись в направлении возникшей суматохи, мгновенно вспомнили первое испытание. Задняя сторона роновой мантии разошлась, демонстрируя всем, что Рон Уизли – Чемпион Триволшебного турнира был под ней совершенно голый. Оркестру понадобилось несколько минут чтобы перегруппироваться и начать играть снова. Многие были вынуждены покинуть танцпол из-за приступа колик в желудке.

Рон как будто и не заметил экстренную воздушную ситуацию произошедшую из-за его задней части, и когда он поднялся на ноги, то протянул Краму руку.

— Я с удовольствием полетаю с тобой, и послушай, мы могли бы иногда вместе полировать наши палочки перед вторым испытанием. Может быть на следующей неделе, когда Седрик и я… — его голос преследовал Крама пока тот отвернулся и стремительно пошел к Луне.

Рон повернулся к Гарри:

— Зачем ты его отпугнул? Ты же знаешь, как я хотел с ним поговорить.

Рон с отвращением развернулся и направился к своей партнерше.

У Сибиллы был прекрасный вид на зад и все прочее своего кавалера пока он стоял на коленях. Внезапно ее желудок не смог больше выдержать и ее стошнило.

— Извините, но похоже, что-то из того, что я съела со мной не согласно. Мне лучше вернуться в мою башню.

— Конечно, я вас провожу и может быть, мы сможем там закончить вечеринку.

— НЕТ! Я имею в виду, нет, мне кажется, я заболеваю. Возможно, мне стоит пойти в больничное крыло и полежать там пока мадам Помфри не сможет взглянуть на меня, — сказав это Трелони поспешила прочь из Большого зала, опасаясь, что Рон вызовется помочь ей.

Остаток вечера Рон провел на своем стуле, наблюдая за тем как танцуют Гарри и Гермиона, и бурча себе под нос как все это несправедливо.

* * *

На ночь сады Хогвартса были укрыты согревающими чарами, что позволило парочкам бродить вокруг в платьях и пиджаках без риска замерзнуть.

Гарри и Гермиона вышли из Большого зала и направились в Розовый сад, улыбаясь и болтая об этом прекрасном вечере. Тропинка, извиваясь среди фонтанов, была освещена волшебными огоньками, вокруг были кусты, на которых под вечер расцвели прекрасные цветы, и украшенные статуи. На скамьях вдоль тропинки расположились парочки. Их путешествие закончилось около пустой скамейке недалеко от самого красивого фонтана. Гарри сел и притянул к себе Гермиону, чтобы они вдвоем смогли насладиться безмятежностью сада.

— Это был прекрасный вечер Гарри, — прошептала Гермиона, — я не хочу, чтобы он заканчивался.

— Миона, любимая, я никогда не думал, что мне может понравиться танцевать, — ответил Гарри, — но с тобой как мне это могло не понравиться. Его изумрудные глаза пристально посмотрели в ее. Он протянул палец и провел им вдоль линии ее рта, заставляя ее губы приоткрыться навстречу ему. Сначала губы Гарри легко прикоснулись к ее губам, а затем поцелуй стал нарастать, губы раскрылись, языки танцевали, а тела таяли, секунды превращались в минуты, а эти двое были затеряны в своем отдельном мире. Ни один из них не услышал приближение еще одной пары шагов.

Флер Делакур и Роджер Девис шли по той же тропинке, что Гарри и Гермиона и пересеклись с ними несколько минут назад. Миленькая вейла со светлыми, с серебристом отливом волосами искала подходящую причину, чтобы избавиться от своего смешного спутника. Около большого фонтана она увидела мальчика с черными, как вороное крыло волосами, целующего девушку с каштановыми волосами.

«Я узнаю эту парочку. Это же Гарри Поттер, — подумала она, — мальчик-который-выжил. Это будет лучшая победа за вечер. Он должно быть очень сильный, если Седрик сказал, что он смог убить василиска. Я сделаю его своим». Она подумала о тех вещах, которым могла бы научить молодого волшебника и ни одна из них не имела ничего общего с магией, ну или с этим видом магии.

— Извини, ты не ’Арри Поттер? – спросила Флер у молодого парня, все еще поглощенного девушкой, сидящей рядом. Поскольку не один из них не подал вида что заметил ее, Флер немного разозлилась. «Как они смеют меня игнорировать, — подумала она, — надо только привлечь его внимание, а затем воспользоваться своими заманивающими чарами. И он немедленно станет моим». Девушка подошла к парочке и похлопала их по плечам.

— ‘Арри Поттер? – как только Гарри оторвался от поцелуя со своей девушкой, Флер запустила в него всю силу своих заманивающих чар, какую могла собрать. Роджер Девис, которого чары задели, просто сел на землю с широко раскрытым ртом и начал таращиться на ангела перед ним, и его слюна стала капать ему на мантию.

Когда Гарри обернулся чтобы посмотреть, кто прервал один из наиболее прекрасных моментов в его жизни, его взгляд упал на светленькую, с серебристым отливом волосами, девушку. Внезапно его унес поток чувств и он ощутил неизъяснимое блаженство, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме желания понравиться этой девушке любым возможным способом. Когда позднее Гарри анализировал это чувство, то понял, что ощущал почти тоже самое, что и находясь под Империо, которое Грюм использовал на них в начале года.

«Поцелуй ее, и все твои желания исполнятся, — говорил голос в его голове, — ты ее хочешь. Порази ее. Заставь ее быть твоей». Он встал и начал приближаться к этому совершенному созданию. Затем из глубин его сознания начал звучать более требовательный голос.

«Гермиона, ты любишь Гермиону, она твоя жизнь, твое прибежище, твоя любовь. ГЕРМИОНА!», — последнее слово вслух сорвалось с губ Гарри. Как только он это сказал, его разум полностью прояснился, и он отпрыгнул от девушки стоящей перед ним.

Гермиона увидела Вейлу, Чемпиона Триволшебного турнира, когда она похлопала их по плечам. Она увидела, как ее парень обернулся и застывшим взглядом уставился на блондинку. Она видела как Гарри отходит от нее и идет к Вейле, как он собирается коснуться этой наглой узурпаторши, как он готов ее поцеловать… А затем глаза Гарри широко раскрылись, он выкрикнул ее имя, и быстро отскочил от Чемпиона Шармбатона. Сначала ей было очень больно, ведь Гарри бросил ее при виде этой Вейлы. Только увидев всего обслюнявленного Роджера Девиса, она поняла, что случилось.

«Эта…эта… стерва пыталась украсть моего Гарри, — подумала Гермиона, доставая палочку и направляя ее на Флер.

— Отвали от моего парня, — сказала она с угрозой.

— Ха, думаешь, он предпочтет тебя мне, — хмыкнула Флер, взмахнув своими идеальными волосами.

В это время Гарри отошел к Гермионе, стараясь уяснить, что только что произошло.

— Смотри-ка, кажется он предпочитает меня тебе, ты, ведьма, — огрызнулась Гермиона, — убери отсюда свою ворующую-чужих-парней задницу, или пожалеешь.

— Думаешь, сможешь мне что-то сделать? – спросила Флер, — Если мне будет нужен твой парень, я его возьму. И ты с этим ничего не сможешь сделать. Я идеальна, я – Вейла. Все мужчины меня хотят.

«Бам!» — коричневый луч выскочил из палочки Гермионы и ударил Флер прямо по лицу.

— А теперь посмотрим, насколько ты теперь идеальна, — сказала Гермиона, достав зеркальце и бросив его блондинке.

Флер посмотрела в зеркало и увидела, что все ее лицо покрылось прыщами.

— Это невозможно, у вейл идеальная кожа.

— Как раз так и выглядит идеальная кожа, — ухмыльнулась Гермиона, — Я думаю, ты обнаружишь у себя 87 прыщей, которые плохо поддаются магическому лечению. Предупреждаю, если попробуешь вывести их магией, они лопнут, и на твоем лице будет больше кратеров, чем на луне. Пусть они сойдут естественным образом и все будет в порядке. А теперь проваливай, и держи свои лапы подальше от моего парня.

Флер зажали в тиски: «Эта…эта… стерва украла мою красоту. И она думает, что сможет удержать парня, которого я хочу». Она почувствовала, как ярость начинает закипать в ее крови и поняла, что трансформация началась: «Через секунду я швырну в нее огненным шаром».

— ПЕТРИФИКУС ТОТАЛУС! – прокричала Гермиона и Флер прямо на глазах закоченела и стала как доска. Гермиона подошла к шармбатонской ведьме, чьи глаза светились ненавистью.

— Хотела трансформироваться? Позволь тебе помочь. АКЦИО, КАНАРЕЕЧНЫЕ ПОМАДКИ! – сказала она.

Со всех мест к ней полетели упаковки с помадками Уизли. Гермиона вскрыла три обертки и засунула конфеты в рот Вейле. Она произнесла еще одно заклинание, которое размягчило помадки, а затем произнесла над неподвижным телом контр-заклятие.

Флер поднялась на ноги и уже начала доставать свою палочку, когда поняла, что ее рука превратилась в крыло, покрытое желтыми перьями, а ее красивые ножки стали птичьими лапками, и даже нос превратился в клюв, но не в ее обычный клюв гарпии, а в канареечный. Она огляделась вокруг в поисках своего спутника, чтобы просить о помощи.

Но она не учла того факта, что сила ее заманивающих чар сохранится несмотря на ее превращение в канарейку. Взгляд Роджера Девиса с вожделеющего сменился на голодный. Он не ел много на Балу, потому что его взгляд все время был устремлен на Флер, и он постоянно проносил вилку мимо рта, так что сейчас он испытывал сильное желание узнать каковы на вкус канарейки.

Флер увидела как ее кавалер облизнулся и уставился на нее. Ее не понравилось, то что она прочитала в его глазах. «Пи-пи-пи, пи-пи-пи» — и она понеслась к шармбатонской карете, а за ней по пятам гнался Девис. Она пробегала мимо других парочек, и их мужская часть с загоревшимися голодным блеском глазами, присоединилась к Дэвису в его погоне за такой аппетитной Вейлой-канарейкой. Она превратилась обратно только недалеко от кареты. К сожалению, Фред с Джорджем пока не смогли справиться с проблемой линьки, и несчастная Вейла оказалась окруженной толпой из двух дюжин молодых людей, пялящихся на ее «природную красоту».

* * *

Рита Скитер летала по округе весь вечер и натолкнулась на несколько сочных историй. Это были истории о полувеликане Хагриде, о том, как один Чемпион встречается с профессором и, наконец, она натолкнулась на Чемпионку Шармбатона, которая использовала свои чары Вейлы чтобы заполучить мальчика-который-выжил.

«Отлично, в завтрашнем «Пророке» выйдет несколько статей с моей подписью», — думала она, пока улетала из сада. К сожалению, для репортера, который превращается в жука, ее путь к выходу с территории Хогвартса пролегал мимо той стены рядом с которой зависло невидимое облако. А у основания стены жил довольно смышленый паук. Он заметил, что время от времени в течение последнего месяца, на это место падает огромное количество насекомых. Паук соткал большую паутину, чтобы ловить насекомых которые падают с неба. Сначала из-за запаха, который исходил от них, он решил, что они все ядовиты, но затем паук обнаружил, что если оставить их полежать несколько дней, то запах исчезал, и насекомые снова становились вполне съедобными.

Этой ночью в паутину попалась Рита Скитер. Паук заметил, что запах, исходивший от этого жука, был самым отвратительным из всех с которым он когда-либо имел дело. «Наверное, это один из тех Навозных жуков, о которых я столько слышал», — подумал он и быстро завернул это вонючее создание в шелковистый кокон.

После того как Вейла-канарейка выскочила из сада словно ужаленная, Гермиона повернулась к своему взлохмаченному зеленоглазому парню.

— О, Гарри, — она заключила его в объятья, — ты смог противостоять Вейле. Как?

— Не знаю, любимая, — ответил Гарри, — я был как в тумане, а голос в моей голове говорил, что я должен ее поцеловать, но потом появился гораздо более громкий голос и напомнил мне, что это тебя я люблю. Когда я сконцентрировался на нем, все мысли о ней пропали.

Гермиона крепче обняла его. Она знала, что это значит. Она знала, что он по-настоящему ее любит, ведь только такая любовь может победить магию вейл. Девушка вспомнила тот их разговор, произошедший в этом месяце раньше. «Когда-нбудь действительно звучит просто прекрасно» подумала она и как ни старалась, но все же посмотрела на своей левый безымянный палец, думая о будущем, когда на нем может оказаться обручальное кольцо, кольцо, надетое мужчиной, которого она обнимала.

«Посмотрите на меня», — подумала она «я становлюсь такой же помешанной, как и Джинни. Да нет же, — напомнила она себе «Я знаю, что он любит меня». Потом она снова посмотрела на свой палец и улыбнулась – «Когда-нибудь». Она положила голову ему на плечо и некоторое время они стояли, обняв друг друга, и под звуки фонтана их сердца танцевали вместе под музыку, которую нельзя было услышать.

Позднее вечером они пришли, держась за руки, в Гриффиндорскую башню и после нежного поцелуя на ночь разошлись по своим кроватям, где заново пережили все моменты этого чудесного вечера, прежде чем погрузиться в умиротворяющий сон.

* * *

Альбус Дамблдор переодевался в свою белую ночную рубашку, пока готовился ко сну после этого нервного Святочного бала. Сначала он получил записку от мадам Максим с жалобой на то, что ее Чемпионка стала канарейкой. К счастью Олимпия успела найти свою обнаженную студентку, прежде чем что-то случилось с озабоченными молодыми парнями, окружившими ее. Он также получил записку от Каркарова, с извещением о том, что его Чемпион пропал. Похоже, Крам сказал своим однокашникам, что собирается отправиться на поиски чего-то, что он назвал Морщерогим кизляком.

«Что же это такое?» — подумал Дамблдор.

«А в целом очень успешный был вечер, Всеобщее Благо по-прежнему в безопасности и так и будет, пока я на страже и слежу за ситуацией», – думал он, забираясь в кровать. – «Завтра мое еженедельное чаепитие с Аластором. Всегда приятно вспомнить старые времена. Конечно, Аластор уже забыл многое из того, что с ним приключалось, но, к сожалению, у него никогда не было моей памяти».

По многочисленным просьбам трудящихся, на русском языке исполняется впервые, смертельный номер «Как Молли уизли отожгла». Только в нашем шоу))

Паук с отвращением посмотрел на завернутого в кокон навозного жука. Запах исходящий от насекомого был так силен, что его желудок вывернуло наизнанку. Он завернул жука в еще три дополнительных слоя, но запах все равно продолжал просачиваться. «Может быть, ему нужно больше времени», — думал паук, хотя осознавал, что все время уже давно вышло. Выпавший вчера снег был свидетельством того, что ему пора или впадать в спячку или умирать. «Дам ему еще несколько часов. Если будет по-прежнему вонять, я его выкину. Нельзя чтобы этот запах помешал моему сну».

Рита Скитер проснулась и ощутила отвратительный привкус в своем жучачьем рту. Сначала она заметила, что ее качает как на ветру. Затем она осознала, что не может пошевелиться. Как только зрение жука пришло к своему нормальному фасеточному виду, она заметила, что некоторые омматидии были покрыты чем-то вроде молочно-белого нитеобразного вещества, а через способные видеть, она разглядела огромное восьминогое создание. «О нет, это акромантул. Надо превращаться обратно и убираться отсюда», — и когда она попыталась вернуться в свой человеческий облик, то вспомнила статью в одном модном журнале, в которой говорилось, что нить акромантула одно из самых сильных веществ на свете. «Более крепкое, чем большинство металлов», — говорилось в статье. «Если я превращусь, а нить не сломается, я умру», — паника захлестнула сознание самопровозглашенного лучшего репортера «Ежедневного пророка» и она его потеряла.

* * *

Наутро после Святочного бала Гарри проснулся в прекрасном настроении. В его сознании музыка прошлого вечера переплелась с красотой его Мионы. Гарри все еще чувствовал, как сжимал ее в своих объятьях, пока играла музыка, а ее глаза лучились радостью. Он вспомнил сад во всем великолепии распустившихся цветов.

«Точно, цветы!», — осенило его. — «Я подарю Гермионе цветы, чтобы она поняла, как много для меня значит прошлый вечер». Гарри скатился с кровати, быстро оделся, но перед самым выходом из комнаты задумался. «Хотелось бы знать, позволено ли нам рвать цветы? Похоже, надо будет убедиться, что никто меня не увидит», — он вытащил карту Мародеров и отправился в сад. Парень был рад обнаружить, что согревающие чары все еще действуют. Бегло взглянув на карту и, убедившись, что кроме него в саду никого нет, он нарвал две дюжины роз. Собрав их, он стал думать, как можно отправить их Гермионе и тут его осенило.

— Добби? — тихо позвал Гарри и через секунду перед ним возник маленький эльф.

— Что Добби может сделать для сэра Гарри Поттера? – спросил домовик.

— Добби, ты можешь найти что-то, во что можно поставить цветы?

— Да, Гарри Поттер, сэр. Я поставлю их в красивую вазу.

— Сделай это, пожалуйста, Добби. И еще, не мог бы ты поставить их рядом с кроватью Гермионы, так чтобы она увидела их как только проснется?

— О да, конечно, сэр, Добби сделает это. Могу я подрезать и украсить их, сэр? – спросил эльф.

— Я хочу, чтобы они идеально подходили ей, Добби. Я очень ценю, все что ты делаешь и заплачу тебе галеон, но ей не понравиться, если ты сделаешь слишком много.

— Да, сэр. Добби сделает их очень красивыми, — и эльф, взяв у Гарри розы, исчез.

Гарри снова взглянул на карту, чтобы убедиться, что поблизости по-прежнему никого нет, и почти был готов стереть ее, как внезапно увидел на ней имя человека, которого совсем не ожидал здесь увидеть. По близости возле одной из башен неподвижно лежала Рита Скитер. «Интересно, что она делает здесь так рано утром. Может быть, я смогу подкрасться и посмотреть», — подумал Гарри.

В воздухе заметно похолодало, когда юноша покинул магически обогреваемые сады. По мере приближения к тому месту, где должна была находиться Рита, Гарри двигался все тише, чтобы не быть замеченным. Он знал, что журналистка должна быть прямо за углом, но пока ему не удавалось ничего услышать. Гарри опять посмотрел на карту, но точка под именем «Рита Скитер» по-прежнему не шевелилась. «Может быть, она напилась и отключилась», — подумал он.

Гарри высунул голову за угол и ничего не увидел. Сбитый с толку, он снова посмотрел на карту. Она ясно говорила, что Рита Скитер прямо перед ним. Он основа выглянул, но не увидел ничего, кроме паутины, поблескивающей в прохладном воздухе. Огромный толстый паук сидел в центре паутины и, по-видимому, смотрел на большой шелковый кокон. Гарри посмотрел вокруг и ни увидел никаких следов, говорящих о том, что здесь кто-то есть или кто-то был. Он поднял голову и по-прежнему ничего не увидел. «Что если она погребена под снегом?» — спросил себя он. Гарри подошел вплотную к паутине и начал ботинками разгребать снег. Наконец, убедив себя, что под снегом никого нет и изрядно продрогнув, он отказался от поисков и решил, что в работе карты произошел сбой. Когда парень повернулся, чтобы уйти, его нога случайно задела паутину, и ее часть, вместе с большим завернутым в кокон жуком, попала ему на брюки. Гарри стер карту и направился в гостиную Гриффиндора, чтобы дождаться, когда любовь всей его жизни проснется и решит разделить с ним свой день.

* * *

Рон проснулся в отвратительном настроении. Вспоминая предыдущий вечер, он чувствовал себя глубоко оскорбленным тем, что его так называемый лучший друг умудрился так испортить ему, Рону, вечер. Очевидно, тот навел какие-то чары красоты на Гермиону. «Что бы Гермиона и так выглядела?! Да иди ты!», — думал рыжеволосый Чемпион. – «И потом Гарри отпугнул Крама, как раз когда тот хотел принять мою помощь в полировке его палочки. Черт, он даже мог бы показать мне, как полирует свою метлу. Интересно, Крам носит с собой свои мячи? Надо спросить у него. И возможно, если они у него с собой, он мне их покажет», — подумал Рон прежде чем возобновить свой гневный внутренний монолог, направленный против Гарри. «И я так и не получил мой десерт», — и с этой мыслью он встал, чтобы пойти на завтрак.

* * *

Виктор Крам проснулся на борту своего корабля. Он проспал только где-то около часа, так как всю ночь искал кизляков в запретном лесу. В поисках ему особо не повезло, зато было весело. Он посмотрел в зеркало и увидел красные отметины внизу и вверху шеи. Он помнил, как случайно остановился под омелой, когда они возвращались из своей одиссеи и как Луна настаивала, что единственным безопасным способом избавиться от нарглов является оральное посасывание шеи. Она провела так около часа, чтобы убедиться, что все нарглы безопасно устранены. Крам снова посмотрел в зеркало. «Я рад, что был вместе с экспертом по нарглам. В противном случае, кто знает, что могло бы случиться».

* * *

Когда на следующее утро Гермиона проснулась, в нос ей ударил запах свежесрезанных роз. Он воскресил воспоминания о прошлом вечере. Большой зал, музыка, танцы в объятьях Гарри, прогулка по саду. Кроме происшествия с шармбатонской Чемпионкой все было идеально. Даже этот случай показал Гермионе, как на самом деле сильно ее любит Гарри. Она потянулась, и, открыв глаза, увидела розы. На тумбочке рядом с ее кроватью стояла ваза с, по крайней мере, двумя дюжинами роз. Каждая роза была полностью раскрыта. Глядя на цветы, Гермиона улыбнулась. «У меня идеальный парень», — подумала девушка.

Когда через некоторое время она спускалась по лестнице, держа одну розу в руке, то обнаружила, что идеальный парень сидит в кресле и ждет ее. Гермиона села ему на колени и продемонстрировала, каким идеальным она его считает.

— Мне очень понравились цветы, Гарри, — сказала Гермиона, когда спустя несколько минут они вышли на воздух, — и мне понравился вчерашний вечер. Все было идеально.

Он обнаружил, что миндалевидные глаза пристально смотрят в его и в них читалась спокойная уверенность в том, что они идеально подходят друг другу.

— Я рад, что цветы тебя понравились. Надеюсь, ты не будешь возражать, но я попросил Добби их доставить, – он немного отпрянул, так как предвидел, что она может взорваться из-за того, что он давал поручения домовому эльфу.

— Ты же пообещал заплатить ему, не так ли? – Гермиона вскинула брови.

— Да, я сказал, что дам ему галеон за то, что сорванные мной розы он приведет в надлежащий вид и доставит тебе, — ответил Гарри.

— Ты сорвал розы?

— Да, любимая, — его руки теснее сомкнулись вокруг сидящей на его коленях девушки, — Я вспомнил о розах, которые были в саду прошлым вечером. Я подумал, что как только снимут согревающие чары, цветы погибнут, а ты заслужила их красоту.

— Этим утром я уже упоминала о том, как сильно я тебя люблю, Гарри? – и Гермиона из уст в уста продолжила демонстрацию того, какие сильные чувства она к нему испытывает.

Когда они из-за недостатка воздуха были вынуждены оторваться друг от друга, Гарри вспомнил, что он видел сегодня утром.

— Что-то странное творилось этим утром с картой мародеров, — сказал он. — Я видел имя Риты Скитер снаружи замка, но когда пошел посмотреть, ее там не было.

Он вытащил карту, чтобы показать Гермионе, и как только активировал ее, посмотрел туда, где раньше было имя Риты.

— Вот, а теперь оно пропало. Когда я дошел то туда, где как говорила карта, она должна была находиться, то ее там не было.

— Может быть, она была под мантией-невидимкой или под дезиллюминационным заклинанием?

— Я так не думаю, там не было следов, я решил, что она могла быть погребена под снегом, и разворошил его вокруг, чтобы убедиться.

— Ну, тогда я не знаю. Погребена под землей?

— Э-э.., надеюсь, что нет. Но если это так, возможно она сейчас мертва?

— Я ненавижу ее, но в том этом году по отношению к тебе она вела себя достаточно хорошо. Хотя в комментариях о твоем умении целоваться и не было необходимости, все же я признаю, что они были вполне уместны, потому что вы, мистер Поттер, целуетесь превосходно.

— Вам не стоит и себя недооценивать, мисс Грейнджер, — в тон ей ответил Гарри.

Он снова посмотрела на карту, которая отображала Гермиону Грейнджер, сидящую на Гарри Поттере, и заметил третью точку, которая, казалась бы, также удобно устроилась на нем. Гарри вскочил на ноги, едва успев спасти Гермиону от падения на землю.

— Что такое? – спросила сбитая с толку девушка, глядя, как Гарри, уткнувшись в карту, расхаживает по комнате.

— Это Рита, она преследует меня или что-то вроде этого, – сказал он и показал ей карту. Она смотрела на нее, и пока Гарри бродил по комнате, Рита неотступно следовала за ним.

— Гарри, подожди, постой спокойно, — Гермиона начала внимательно осматривать юношу. Когда она дошла до его брюк, то заметила завернутого в кокон жука, прикрепленного к остаткам паутины.

— В том месте на карте, где Рита должна была быть утром, случайно не было паутины?

— Да, а как ты узнала?

— Я думаю, что нашла Риту.

— Что ты имеешь в виду? – Гарри посмотрел вниз.

— Кажется, я поняла, как ей удается разживаться такими пикантными новостями, — сказала Гермиона, пока бережно распутывала шелковые узлы. Закончив, она осторожно положила жука на стол. Быстро сообразив, что нужно делать, она сбегала к себе в комнату, схватила маленький нож из набора инструментов для зелий и спустилась обратно в гостиную. Осторожно разрезав нити, Гермиона освободила толстого жука. Посмотрев внимательно, она заметила отметины вокруг усиков, совпадающие по форме с ужасными очками журналистки.

— Посмотри на эти отметины. Они не напоминают тебе очки Риты Скитер?

— Похожи, не так ли, — отозвался Гарри.

— Я думаю, Рита незарегистрированный анимаг. – сказался Гермиона.

— Вот, — она потянула жука Гарри, — отойди с ним туда, а я посмотрю, будет ли он двигаться на карте.

Гарри пересек комнату, а Гермиона смотрела, как точка обозначенная «Рита Скитер» движется вместе с ним.

— Теперь оставь его там и вернись. Я хочу убедиться, что на тебе больше ничего нет.

Парень сделал, как велела девушка, и она увидела, что точка замерла на том месте, где Гарри оставил жука.

— Все в порядке, это она.

— И что будем делать теперь? А если паук отравил ее? – занервничал Гарри

— Возможно, нам надо отнести ее к профессору МакГонагалл и тогда ее отправят в больницу святого Мунго.

Но как только она произнесла это, жук зашевелился. Он вытянул одну лапку, затем другую.

— Мы знаем, что это ты, Рита, — заявила Гермиона и секунду спустя перед ними стояла репортер «Ежедневного пророка». Незаметно для журналистки рядом с ней на пол упал небольшой блокнот.

— Как я выбралась оттуда?

— Гарри спас вас, Рита. Кажется, вас поймал паук.

Рита развернулась, чтобы посмотреть на Гарри.

— Со сколькими их этих монстров тебе пришлось биться? Ты ранен? Как мне тебя благодарить?

— Биться с кем? – переспросил сбитый с толку парень.

— С акромантулами, конечно же.

— Это был просто паук, ничего больше – начал Гарри, но в этот момент Гермиона подняла оброненный Ритой блокнот и не смогла устоять перед соблазном открыть его. Она поняла, что там были все заметки Риты. Пробежав глазами одну из них, девушка воскликнула.

— Вы не напишите ничего плохого о Хагриде!

— Но, детка, он же наполовину великан! Родители должны знать об опасностях, с которыми их дети могут столкнуться в школе. – Рита говорила с ней как с четырехлетним ребенком.

— Хагрид опасен?— с недоверием переспросила Гермиона.

Девушка пробежала глазами заметки Скитер, касающиеся Хагрида.

— Укусил флоббер-червь? Вы должно быть шутите, у них и зубов-то нет. Наверняка вам рассказал это Драко Малфой.

— Хагрид был моим первым другом в магическом мире, мисс Скитер, — твердо сказал Гарри. – Послушайте, Рита, я буду признателен, если вы не будете писать эту статью.

— Кроме того, — добавила Гермиона, — после вчерашнего инцидента вы не захотите связываться ни с одной историей, где бы пришлось цитировать Драко Малфоя.

Гермиона вспомнила о слухах, которые носились по Большому залу перед самым началом бала.

— Что говорят о мистере Малфое? Он происходит из очень влиятельной семьи.

— Ну, говорят, что… — девушка пересказала журналистке историю о Драко и профессоре Снейпе.

— Думаю, слухи пошли с подачи его друзей Винсента Крэба и Грегори Гойла, которые были свидетелями всего происшедшего.

Мысленно Рита Скитер уже полировала свою награду, полученную за статью о том, как отпрыск одной из выдающихся семей вступил в сексуальную связь с преподавателем Хогвартса в одном из школьных коридоров.

Она повернулась к Гермионе:

— Разве Малфой только что не обручился с мисс Булсуорд?

— По-крайней мере, я этому верю, – ответила Гермиона, — возможно, вам стоит побольше разузнать об этом?

— Я этим займусь, и… — Рита посмотрела на Гарри, — что если я напишу статью о Хагриде в позитивном ключе, статью, в которой бы рассказывалась о его дружбе с тобой?

— Это было бы прекрасно, — ответил тот, — надеюсь скоро ее прочитать.

— Отлично, — Рита уже планировала рассказ о бесстрашном Гарри, подвергнувшемуся огромному риску, чтобы спасти одного репортера от акромантулов. Она знала, что он никогда не признается в этом, поэтому она просто напишет о том, что как ей кажется, произошло на самом деле. «Всего лишь паук? Нет, мальчик чересчур скромный».

* * *

На следующее утро после Святочного бала Луна Лавгуд проснулась с улыбкой на лице. Хотя она так и не нашла снова кизляков, но она никогда не думала, что избавляться нарглов будет так весело. В семь лет Луна видела, как отец лечил маму от наргловой инфекции, и теперь было неудивительно, почему он так тогда улыбался. «Я только надеюсь, что когда найду кизляка, он меня не укусит. Внутривенные уколы очень болезненные», — думала блондиночка с Рейвенкло, — Это объясняет, почему мама кричала, когда папа давал ее лекарство. По крайнем мере, она понимала всю важность уколов, потому что просила его не останавливаться». Ее мысли снова вернулись к нарглам. «Интересно, я смогу сегодня затащить Виктора под другую омелу?», — спросила себя Луна. (От автора: Да, я знаю, что ей 13, а ему 17, но я не смогла удержаться. Прим. переводчиков: мнение, выраженное автором, может не совпадать с мнением переводчиков).

* * *

Два дня спустя Гарри и Гермиона наслаждались завтраком в Большом зале, кормя друг друга яйцами бенедикт*, когда доставили «Ежедневный пророк». Там рядом были размещены две фотографии. Фото Драко Малфоя с профессором Снейпом и Рона Уизли с профессором Трелони были объединены заголовком:

Сексуальный скандал сотрясает Хогвартс

До нашего корреспондента дошли сведения о том, что у двух студентов школы Чародейства и Волшебства Хогвартс есть постоянные отношения с их преподавателями. Недавно репортеру стало известно, что в вечер Святочного бала, Драко Малфой, единственный сын известного волшебника Люциуса Малфоя, вступил прямо в школьном коридоре в сексуальную связь ни с кем иным, как со своим преподавателем зелий, и по совместительству деканом Слизерина, Северусом Снейпом. Двое любовников были обнаружены двумя друзьями юного Малфоя, Винсентом Крэбом и Грегори Гойлом. «Это было ужасно», — сказал мне Гойл. – «Снейп был под Драко и призывал его заняться с ним сексом. Мы с Винсентом немедленно покинули коридор».

Другой индицент произошел собственно на Святочном бале. Я видела как профессор прорицания Сибилла Трелони шла под руку с четвертым Чемпионом Триволшебного турнира, Рональдом Биллиусом Уизли. Эти двое выглядели счастливыми, пока молодая преподавательница внезапно не почувствовала тошноту и не была вынуждена отправиться в больничное крыло. Источники сообщают, что она страдает от утренней тошноты.

Я призываю директора школы Альбуса Дамблдора, расследовать эти случаи со всей возможной энергией и вернуть в школу которой управляет высокие стандарты чести и достоинства.

Автор – Рита Скитер

* * *

Мадам Помфри сидела за главным столом и только что закончила читать статью. Она опрокинула свой стакан с тыквенным соком, бормоча себе под нос – «Я сказала, что утром она будет в порядке, а не то, что она чувствует утреннюю тошноту».

* * *

Драко Малфой сидел рядом со своей нареченной, которая читала «Ежедневный пророк». Как только она прочитала статью, то повернулась к своему жениху.

— Как ты мог, Драко? – спросила она, – как ты мог предать меня таким образом?

— Что… что ты имеешь в виду? – Драко был в замешательстве, так как Миллисент больше не давала ему читать «Пророк».

— Ты и профессор Снейп перед Святочным балом. Предполагалось, что ты пойдешь в больничное крыло, а теперь я узнаю, что ты спишь с нашим деканом.

— ЧТО? – воскликнул Драко.

— Я и не знала, что ты бисексуал, Драко, — сказала Миллисент, — хотя у тебя столько средств по уходу за волосами, что мне следовало бы догадаться.

— Я не бисексуал! – крикнул Драко.

— Ты ГЕЙ?! – закричала на него Миллисент,— как ты можешь жениться на мне, когда ты ГЕЙ?

— Я…, — Драко осекся и уставился в свою тарелку, — «А если это способ отвертеться от свадьбы? Я просто скажу ей, что я гей, и она порвет со мной. Рядом с нами никого, и никто больше не услышит. А после я буду все отрицать».

Миллисент была в тупике. Ее жених предал ее, все мечты рухнули. Девушка вспомнила о контракте, и ее слизеринская часть возобладала. Пока Драко не видел, она достала свою палочку, направила на него и прошептала – «Сонорус!».

Драко снова посмотрел на нее и его магически усиленный шепот разнесся по всему Большому залу. «Я ПРИЗНАЮ, Я – ГЕЙ. Я СПАЛ С ПРОФЕССОРОМ СНЕЙПОМ».

Миллисент встала со своего места и выбежала из Большого зала, в то время как смех волнами начал расходиться по помещению, а Драко, поняв, что сейчас произошло, сполз с сиденья, и уронил голову на стол, причем она опустилась на остатки кленового сиропа, которым он недавно поливал свои вафли.

* * *

За главным столом копна сальных волос, принадлежащая профессору Снейпу, повернулась в направлении стола Гриффиндора.

— ПОТТЕР! Я знаю, что это вы. Наказание каждый вечер до тех пор, пока вы не закончите эту школу, и восемьсот очков с Гриффиндора!

На лице профессора МакГонагалл было написано глубочайшее отвращение, когда она была вынуждена повернуться к своему коллеге…хмм,..сослуживцу,…хмм…, вообщем к тому идиоту, который преподает зелья.

— Северус, свидетелями были ваши собственные студенты, а не мистер Поттер. Не смейте обвинять кого-то с моего факультета из-за вашей же нескромности.

Она повернулась к столу Слизерина.

— Мистер Гойл, мистер Крэбб, по 50 очков каждому, за то, что сказали правду и помогли привлечь к этому вопросу должное внимание.

Затем она посмотрела на Гарри.

— Конечно, вы не будете отбывать это наказание, мистер Поттер, а очки не будут сняты.

И наконец, она повернулась к директору.

— Я полагаю, вы расследуете эти происшествия?

Альбус Дамблдор, оплот света и директор школы погряз в размышлениях о том, стоит ли ему заплетать сегодня бороду. В конце концов, сегодня его ждет чаепитие с Аластором. Он почти принял решение в этот раз заплести французскую косичку, когда его размышления были грубо прерваны заместителем директора.

— Расследовать что, Минерва?

— Сексуальную связь Северуса с молодым Драко. Разве вы не слышали, как мистер Малфой ранее крикнул, что подтверждает это?

— Извините, но я размышлял над очень серьезным вопросом, — сказал профессор Дамблдор, а затем задумчиво посмотрел на своего Мастера зелий. – Северус, вам не следует заниматься подобными вещами. Не позволяйте этому снова случиться. Или, по крайней мере, не попадайтесь больше.

Снова сидя в кресле, престарелый волшебник чувствовал гордость за то, что так твердо разобрался с проблемой. «В конце концов мне нужен Северус для Всеобщего Блага, — его мысли снова вернулись к бороде, — А что, если попробовать датскую косичку?».

Не веря своим ушам, МакГонагалл только покачала головой. Снова повернувшись к директору, она спросила.

— А что насчет Сибиллы? Возможно, она носит ребенка Рональда Уизли.

В этот раз заговорила мадам Помфри.

— Сибилла не беременна от мистера Уизли, могу вас в этом уверить.

— Ты уверенна, Поппи? Это серьезная проблема, — уточнила МакГонагалл.

— Уверенна, Минерва. Я осматривала Сибиллу только вчера вечером, и у нее не было ни намека на утреннюю тошноту.

Шум в Большом зале продолжал нарастать, так как люди вновь принялись обсуждать, является ли Драко Малфой геем, так что для того чтобы продолжить разговор Минерве и Поппи пришлось существенно повысить голос.

— Так она была в больничном крыле? И что с ней было? – продолжала допытываться Минерва.

В этот момент Рон Уизли читал статью. Он начал ее читать несколькими минутами ранее, но так как все еще испытывал трудности с чтением сразу нескольких идущих друг за другом предложений, называемых абзацами, то ему потребовалось гораздо больше времени чтобы закончить. Когда он наконец закончил, то воскликнул:

— Эта стерва была сразу с двумя! Я дарю ей лучший вечер в ее жизни, а она носит чьего-то ребенка?! – когда он закончил свою напыщенную речь, то увидел Гарри и Гермиону, которые, смеясь над собой, снова принялись кормить друг друга.

«ПфффффффффффффПффффффффффффффффффффПффффффффффффффффф»

Весь зал замолчал и уставился на Рона, все, кроме Поппи, которая особенно громко ответила Минерве.

— ОНА СТРАДАЛА ОТ ТОШНОТЫ, ВЫЗВАННОЙ СОЗЕРЦАНИЕМ ЗАДА РОНА УИЗЛИ.

Хаффлпафа и Рейвенкло было вынуждены постоянно вертеть головой из стороны в сторону, чтобы смеяться и над Драко на одном конце Большого Зала и над Роном Уизли на другом его конце. Многие из них оказались в больничном крыле с болями в шее.

* * *

Люциус Малфой закончил читать «Ежедневный Пророк» и откинулся на спинку стула, пытаясь вспомнить, кому отойдет их состояние, если у Драко не будет наследников. «Гей? Мой сын гей? — он посмотрел на свои запасы огневиски, – шесть бутылок, а после сегодняшнего мне нужно больше».

Он подумал о том, чтобы подняться наверх и спросить у Нарциссы, возможно ли завести еще одного ребенка, но вспомнил ее слова, сказанные во время брачной ночи — «ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ РАЗ ПРИКОСНЕШЬСЯ КО МНЕ, Я ЛИЧНО ИСПОЛЬЗУЮ ЗАКЛИНАНИЕ ОТРЫВА НА ЛЮБОЙ ЧАСТИ ТВОЕГО ТЕЛА, ЧТО ХОТЬ КАК-ТО СВЯЗАНА С РЕПРОДУКТИВНОЙ ФУНКЦИЕЙ И ЗАСУНУ ЭТУ ЧАСТЬ ТЕБЕ ТУДА, ГДЕ СОЛНЦЕ НИКОГДА НЕ СВЕТИТ».

Люциус считал себя счастливчиком, что они смогли зачать в ту ночь, но в связи с последними открытиями, связанными с его сыном, он уже не был в этом так уверен. Нет, он определенно не будет просить Нарциссу, так как знал, что она даже хранит в прикроватной тумбочке особенно острый нож, на тот случай если не сможет найти свою волшебную палочку.

* * *

От автора: Я собирался удалить остаток главы, так как очень многие люди возражали против моего глумления над Артуром и Молли, но от моего читателя Луан Мао поступило отличное предложение вывести этот текст за рамки происходящего. Итак, этого окончания главы на самом деле не было, просто читайте ради смеха. Если вы любите Молли и Артура и не хотите видеть как над ними издеваются, ПОЖАЛУЙСТА, не читайте дальше.

* * *

Артур Уизи закончил читать статью в «Ежедневном пророке». «Мой сын сделал своей учительнице ребенка?» — спросил себя он. Думая о своем младшем сыне он сравнивал его с другими своими детьми и не мог не заметить, как сильно тот отличается. Билл, Чарли, близнецы, даже Перси с Джинни – все демонстрировали замечательный ум, но Рон просто не был того же калибра что все остальные дети. «Возможно ли это?» — эта мысль пришла ему в голову и как он не старался от нее избавиться, она продолжала изводить его весь остаток дня. Вечером, прежде чем уехать, Артур открыл шкафчик, где хранились конфискованные вещи, которые он хранил «на всякий случай», вытащил оттуда бутылку Веритасерума и положил к себе в карман.

Вечером того же дня в Норе Артур и Молли как обычно вместе ужинали. Сейчас в доме стояла необычная тишина – все дети или были в Хогвартсе или уже жили отдельно.

Пока Молли на кухне избавлялась от остатков ужина, Артур достал из кармана маленькую бутылочку и уронил три капли в чай жены. Когда она вернулась, он продолжил поддерживать ничего незначащий разговор, пока чай не был выпит. Дождавшись, когда ее взгляд станет несфокусированным, он приступил к допросу.

— Молли, моя дорогая проказница, Рон мой сын? – начал Артур.

Молли подняла свои расфокусированные глаза на мужа.

— Конечно, дорогой.

Мистер Уизли опешил. Он был уверен, что в его младшем сыне есть что-то такое, что отличает его от остальных детей.

— Но он не похож ни на кого из остальных наших детей, — протянул Уизли.

— Конечно, нет, милый. Да и как он может быть похож на остальных, когда у них всех разные отцы, – ответил жена.

— Но… но ты сказала, что он мой сын.

— Да, милый.

— Ты хочешь сказать, что никто из моих… из остальных детей не мой? – лицо Артура приобрело пепельный оттенок.

— Да, милый. Мне так повезло, что мои рыжие волосы такой доминантный признак.

— Кто… Чьи они? Я имею ввиду, что мы зачали Билла в нашу брачную ночь.

— Билл от Амоса Диггори, — ответила Молли, глядя на мужа все еще расфокусированными глазами.

— Но Амос…ему же было четырнадцать, когда родился Билл.

— Да, милый. И его родители не позволили тринадцатилетнему мальчику жениться на мне, когда я забеременела. Вот почему я дала тебе любовное зелье и ты сбежал со мной. Ты помнишь, он родился на два месяца раньше срока, по крайней мере, я так тогда тебе сказала.

Артур был ошеломлен. Он думал, что услышит совсем не это.

— А Чарли?

— Помнишь, как в тот год мы отмечали Пасху? Хагрид и я… ну мы немного повеселились. Я была рада узнать, что великанья кровь не передается во второе поколение. А почему, как ты думаешь, он так любит драконов?

Артур подошел к полке и схватил бутылку огневиски и стакан. Он начал было наливать себе виски, но отставил стакан и выпил прямо из бутылки. «Молли и Хагрид?» — его жизнь рушилась прямо на глазах.

— И Перси? – спросил Артур после еще одного глотка огненной жидкости и отрыжки в виде хорошего языка пламени.

— Точно не знаю. Я думаю, это произошло на той офисной вечеринке, когда я подрабатывала в Министерстве, пока ты сидел без работы. Помню, что и Барти Крауч и Корнелиус Фадж приносили мне в тот вечер выпивку.

Глоток, затем еще один большой глоток огневиски, и помогло — оцепенение охватило все его тело.

— А близнецы?

Губы Молли Уизли расплылись в улыбке, а глаза, казалось, стали еще более несфокусированными.

— О, я помню ту ночь, Сириус взял меня прокатиться на своем мотоцикле. Ты знал, что тот байк мог парить? Что тот мужчина только не вытворял своими руками, я до сих пор помню эти ощущения.

— Сириус Блек?

— Да, милый.

— А Джинни? Она моя?

— Нет, милый.

— Кто…кто ее отец?

— Ты помнишь ту вечеринку на Хэллоуин, которую Поттеры устроили в честь рождения Гарри? – спросила Молли.

— Не Джеймс? Пожалуйста, скажи мне, что это не Джеймс!

— Конечно нет, милый. Но есть причина, почему она так похожа на Лили, — продолжила Молли. – Отец Лили был таким милым маглом. Он похвалил мою стряпню, ну и знаешь, слово за слово. Было так ужасно, когда они с женой погибли вскоре после того вечера.

— Итак, Джинни — тетя Гарри?

— Думаю, да, — Молли попыталась разобраться в их родстве.

— Ты пыталась свести Гарри с его тетей? – опешил Артур.

— Это было бы, как будто Джеймс и Лили вернулись. Как будто они и не умирали. Разве это было бы не чудесно? – спросила Молли.

К тому моменту как Веритасерум перестал действовать, Артура уже не было. Его нашли спустя несколько лет, когда он уже стал видной фигурой на магловской политической арене. Неспособность разбираться в таких обыденных вещах как электричество, или непонимание ценности денег только способствовало развитию его карьеры. Люди продолжали избирать его на все более высокие посты.

_______________________________________Я́йца Бенеди́кт— блюдо на завтрак, представляющее собой бутерброд сяйцами-пашотиголландским соусом.

На следующее утро в Большом зале Гарри и Гермиона наслаждались прекрасным завтраком. Они научились абстрагироваться от вида и звуков того как Рон ест. Зрелище того как пытается удержать в одной руке яйцо, а в другой громадный кусок пищи, было бы очень забавным, если бы не тошнота, которую оно вызывало. Как обычно, совы начали разносить утреннюю почту, не дожидаясь конца трапезы. Гермиона быстро развернула «Ежедневный пророк» и увидела фото Флер Делакур, сделанное во время церемонии проверки палочек, помещенное под большим заголовком.

Вейла терроризирует Хогвартс.

Наш корреспондент стало свидетелем одного крайне шокирующего и наглого инцидента, произошедшего в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс в вечер Святочного бала. После романтического танцевального вечера на котором Мальчик-который-выжил, Гарри Поттер, был со своей пассией, мисс Гермионой Грейнджер, (смотрите дополнительную статью об изумительных танцевальных навыках данной пары, а также обновленный анализ того, как мистер Поттер умеет целоваться), влюбленные пташки решили уединиться в саду, когда студентка Шармбатонской Академии Магии, Чемпионка Триволшебного турнира и частично вейла, мисс Флер Делакур попыталась завлечь нашего юного героя, используя свои способности вейлы. Только настоящая любовь, которую мистер Поттер испытывает к своей девушке и грозная защитная магия мисс Грейджер, помешали попытке украсть и опорочить привязанность и невинность нашего национального героя.

Я призываю директоров Хогвартса и Шармбатона начать совместное расследование этого происшествия. Я также призываю моих читателей показать свое недовольство поведением Шармбатонской Чемпионки. И, наконец, я призываю моих читателей, дать знать мисс Грейнджер, как вы высоко цените любовь, которую она испытывает к нашему молодому Герою и ее готовность защищать его любой ценой.

Автор – Рита Скитер

Когда Гермиона закончила читать статью, то погрузилась в глубокую задумчивость, так как вспомнила тот вечер в саду. «Я всегда буду рядом с Гарри», — думала она. Наконец, вынырнув из своих мыслей, она заметила, что около нее стоят несколько студентов из Шармбатона.

— Извините, мадемуазель Грейнджер? – начала одна из кучки студентов в голубых плащах.

— Да, — осторожно ответила Гермиона, и они с Гарри положили руки на палочки.

— Мы, — студентка указала на группу шармбатонцев, стоящую рядом, — хотели бы принести вам свои извинения от имени нашей школы. Надеюсь, вы понимаете, что мы извиняемся только от имени нашей школы, а не от имени мадемуазель Делакур. Мы находим, что ее поступок был отвратительным и непростительным.

— Спасибо вам, — Гермиона успокоилась. – У меня нет претензий к вашей Академии. Мы с семьей часто посещали вашу чудесную страну и собираемся делать это и дальше.

— Спасибо, меня зовут Мишель, — представилась предводительница. – Не могли бы вы оказать нам услугу,силь ву пле?

- А что вам нужно?

— Могли бы вы научить нас тому заклинанию, которое использовали на мадемуазель Делакур? Она уже уводила у нас парней, а мы хотели бы уметь так же как и вы защищать своих «половинок».

— Все это было очень забавно, – в разговор вмешалась еще одна шармбатонка, — впервые ей приходиться краситься. Она не хочет выходить из кареты.

— Я с радостью, — заверила их Гермиона, — но предпочла бы подождать пока вы не соберетесь уезжать. Я не уверена, вдруг одна из вас ее подруга, а зная заклинание, она сможет найти лекарство прежде чем прыщи сойдут, или вдруг мне придется использовать его снова, если она опять попытается что-нибудь сделать.

— Мы понимаем, — ответила Мишель. – Хотя и можем гарантировать, что ни одной девушке в школе она не нравиться.

— Она расхаживает по школе, задрав нос, как будто она королева, а если разозлить ее, то превращается в гарпию. В прошлом году Марианна, — Мишель кивнула в сторону одной из студенток, — попала под ее огненный удар и провела две недели в больнице.

— Ну, если она будет вызывать так много проблем, можете еще раз зайти ко мне перед отъездом, — заключила Гермиона.

— Спасибо!

* * *

Дамблдор был в плохом настроении. Вчера Аластор его продинамил. Ради этого события он потратил два часа на то, чтобы заплести свою бороду, а его старый друг его продинамил. Он посмотрел на свою заплетенную бороду. Он даже вымыл ее перед тем как заплести, а его ПРОДИНАМИЛИ. Дамблдор сверлил взглядом покалеченного преподавателя ЗОТИ. Он пытался справиться со своим гневом, когда надоедливый голос женщины-кошки…э-э… МакГонагалл прервала его размышления.

— Итак, Альбус, вы будете расследовать нападение Чемпионки Шармбатона на мистера Поттера?

— Расследовать что, Минерва?

— Сообщение о том, что шармбатонская Чемпионка напала на мистера Поттера и мисс Грейнджер. – повторила профессор МакГонагалл и сунула утренний выпуск «Ежедневного пророка» ему под нос. Дамблдор оторвал свой взгляд от Грюма и снизошел до просмотра заголовков «Пророка». Он бегло просматривал газету, когда наткнулся на рекламу магического шампуня для борьбы с сальными волосами. «Хм-м…интересно, понравится ли Северусу такой подарок на день рождения? – как настоящий лидер светлых сил он просчитал все плюсы и минусы этого подарка, прежде чем принять окончательное решение, — Очевидно, нет». Директор школы снова откинулся на спинку своего большого кресла в Большом зале и принялся размышлять над тем, чтобы его друг хотел бы получить на свой день рождения, — «Интересно, а любит ли он носки?».

— Ну, Альбус? – повторила профессор МакГонагалл.

— Ну, что? – спокойно переспросил Дамблдор.

— Вы будете проводить расследование?

— А что я должен расследо…, -начал Дамблдор но внезапно вспомнил, что должен что-то сделать с лежащей перед ним газетой. Он посмотрел на статью, и увидел фотографию молоденькой вейлы. «Да, будь я лет на 120 моложе и не играй за другую команду, я бы с ней ух-х-х!» – подумал он, пока читал статью, стараясь отвести свой взгляд от рекламы шампуня. Он знал, что это просто заставит его фантазировать о том, как бы Снейп смотрелся без своих сальных волос.

— Конечно, Минерва. Полномасштабное расследование будет проведено в самое ближайшее время, как только появится возможность, — заверил ее Дамблдор.

«Пусть она не спросит, пусть она ни о чем не спросит» — безмолвно молил он.

— И когда это будет возможно, Альбус? – спросила строгая преподавательница трансфигурации.

«Проклятье, спросила!» — думал Дамблдор, устремляя взгляд своих мудрых глаз на своего заместителя.

– Как только я смогу втиснуть это в свое плотное расписание, Минерва.

— Полагаю, что это будет на следующий день после отъезда шармбатонской делегации? – ехидно поинтересовалась МакГонагалл.

— Ну, весь учебный год полностью распланирован.

«Если этот человек будет учить ребенка чему-то важному, то, что могло бы занять несколько часов, у него растянется на год» — закатив глаза, подумала МакГонгалл. (От автора: Да, это насмешка над воспоминаниями из шестой книги).

* * *

Грюм (Крауч-младший) страдал от тяжелого похмелья. Даже два зелья от головной боли не смогли исцелить его раскалывающуюся голову. Он пропустил свой еженедельный чай с директором, так как столкнулся с Чемпионом Уизли, после чего употребил весь свой запас огневиски. Он даже отправил домового эльфа за бутылкой спиртного, которое, как он слышал, очень хвалили маглы, за, так называемой, текилой. Даже мысль об этом напитке отозвалась в нем сильнейшим приступом головной боли. Пока он страдал от яркого освещения Большого зала, его голову заполнили воспоминания о прошлом дне.

Некоторое время назад

Грюм шел по коридору, когда встретил молодого Уизли, что-то яростно бормочущего про «шлялась одновременно с двумя».

— Уизли, — прорычал он.

Рон немедленно остановился. Хотя его раздражало, что скромный профессор посмел остановить Чемпиона Триволшебного турнира, он помнил, как Грюм демонстрировал проклятье Круциатус на том пауке. Так что как бы ни хотелось Рону увидеть, как каждого в мире паука постигает та же участь, сам бы он предпочел этого не испытывать.

— Да, сэр?

— Я вижу с вами яйцо.

— Я всюду ношу его с собой, сэр.

— Отлично, уже разобрался с загадкой?

— С загадкой?

— Загадка в яйце.

— Яйцо – загадка?

— Конечно.

Рон посмотрел на свое золотое яйцо.

— Хотите, сказать у меня есть загадка? Не могу дождаться, когда расскажу об этом Фреду и Джорджу, они только вчера говорили, что мне не хватает загадочности. В то время как рыжеголовый понесся разыскивать своих братьев, чтобы рассказать им новости, оставшийся в одиночестве Крауч/Грюм размышлял о том, не стоит ли наложить заклятье Круциатус на самого себя. «Возможно, это будет менее болезненно, чем эта головная боль» — подумал он. Именно после этого он отправился в свой кабинет, где начал пить, совсем забыв о своем свидании…э-м.. чаепитии с директором.

* * *

Люциус Малфой вздохнул, пока читал о последнем скандале в Хогвартсе. Конечно, он помнил вейлу по первому заданию, особенно то, как легко она убила дракона. И эта вейла была повержена ведьмой, которую его сын продолжал называть грязнокровкой? «Мне еще повезло, что у меня пока есть сын, — размышлял он, а затем вернулся к старой идее. – Интересно, передумает ли Нарцисса, если Драко умрет?».

Люциус с неохотой отказался от этой идеи. Он знал, что если известие о том, что он планирует убийство собственного сына каким-либо образом дойдет до его жены, то весьма сомнительно, что хоть одна часть его тела окажется там, где никогда не светит солнце, учитывая как много отверстий в нем проделает Нарцисса.

Малфой посмотрел на послание, которое несколько минут назад прибыло от Булстроудов. Конечно, они аннулировали соглашение, и, как гласило письмо, в разделе третьем, подразделе «d», было ясно сказано, что любая утаенная информация, содержание которой может нанести ущерб благополучию данного брака является основанием для выплаты неустойки за разорванную помолвку. Очевидно, что информация о сексуальной ориентации жениха полностью попадала под этот раздел.

«Двадцать пять тысяч галеонов псу под хвост», — подумал Люциус и снова наполнил стакан. Посмотрев на количество жидкости в стакане, он решил, что ему нужна емкость побольше. Он откинулся на спинку кресла и начал просчитывать все возможные варианты, и спустя час и два бокала его осенило. Малфой вспомнил, как Фадж говорил, что его помощница хочет выйти замуж, и если он все правильно запомнил, она не обращала внимания на впечатление, которое производит на мужчин, хотя и напоминала жабу, довольно мужеподобную жабу. Может быть, она согласиться выйти замуж за его сына. «Как же ее зовут? – пытался вспомнить Люциус, — что-то напомнившее мне о троллях и местах их обитания… Подмостная?.. Ах, да, Амбридж. (игра слов underbridge – под мостом, где собственно и живут тролли, и umbridge – Амбридж – прим.перевод.). Позже пошлю Фаджу сову и посмотрим, согласиться ли она». Люциус погрузился в пьяное забытье, в котором блондинистые хорьки спаривались с жабами.

* * *

На следующее утро Хогвартс пережил нашествие огромного количества сов. Вход в карету Шармбатона был весь усеян совами. Сотнями, даже тысячами сов. Каждый раз, когда дверца кареты открывалась, некоторые из них залетали внутрь и пытались доставить свои письма съежившейся от страха Флер Делакур. Вопиллеры взрывались каждые несколько минут. Читатели Риты Скитер вполне справились с задачей, показав Шармбатонской чемпионке, как они были недовольны тем, что она посмела покуситься на Гарри Поттера.

Другая стая сов обрушилась на Большой зал. Некоторые из них полетели прямо к столу Гриффиндора, другие к столу Слизерина, а остаток направился прямо к главному столу. Заметив сов, Рон счастливо вздохнул. Он знал — к нему направляется фанатская почта, которую он так ждал. Рон подозревал, что все ведьмы Англии, поняли, наконец, что он настолько красив, что даже учителя не могут от него оторваться, и захотели получить и свою долю. «Там могут быть заявления с просьбой принять их в мой фан-клуб, — подумал парень, — мне лучше поговорить с братьями Криви и убедиться, что у них достаточно моих фотографий». Часть сов, прилетевших к гриффиндорскому столу, сразу опустились рядом с Роном, а некоторые, немного покружившись над его головой, последовали инструкциям своих хозяев и доставили кое-что еще вдобавок к письмам. Другие пролетели подальше и приземлились рядом с Гермионой.

Жаждущий прочесть первое фанатское послание, Рон взял письмо и нетерпеливо его вскрыл.

Дорогой Рональд Уизли,

После прочтения вчерашней статьи в «Ежедневном пророке», мне стыдно жить в одной стране с Вами.

Эвелин Риджуотер.

«Должно быть, перепутала меня с Малфоем» — Рон отбросил письмо в сторону и открыл следующее.

Мистер Уизел,

Вы мне отвратительны. Пожалуйста, ожидайте проклятье со следующим письмом.

«Очередной чудик», — подумал Рон, и отбросил и его тоже. Он продолжил открывать письма, но везде находил похожие сообщения.

«Наверное, в это самое время мои поклонники пишут мне письма», — размышлял тот. – «Ух ты, если я получил столько писем от чудиков, то готов держать пари, что от своих фанов я получу сотни писем». И больше не обращая внимания на почту, он вернулся к своему завтраку, не замечая больших кусочков того, что совы оставили на хранение в его тарелке, поскольку не смогли попасть ему на голову.

Пока Рон ел, то заметил, как и Гермиона начала вскрывать свою почту. Весь стол был завален обрывками и страницами из писем, пока она читала их Гарри.

«…Желаю вам двоим всего самого лучшего…»

«…Так рада за вас двоих…»

«…любовь это так прекрасно…»

«ПрррфффффффффффПррррррррррррррффффффффффффффПрррррррррррфффф»

* * *

Виктор Крам вошел в Большой зал под руку с Луной. Он хотел, чтобы она была с ним как можно чаще. Со всеми этими нарглами, соплохвастами, и мозгошмыгами Хогвартс был слишком опасным местом, чтобы можно было обойтись без эксперта под рукой. Вчера он подцепил еще одного наргла, и Луна снова усердно принялась хлопотать над его спасением. Теперь же Крам узнал, что в Черном озере, где он каждый день плавает, во множестве водятся нечто под названием личинки Аквавируса, и Виктор был очень этим обеспокоен. Девушка рассказала ему, как они проникают в тело человека и поражают его мозг. Крам дал себе зарок в ближайшее время не заходить в воду. А этим утром выяснилось, что у Луны проблема и ей нужна помощь.

— Итак, этим утром ты подхватила наргловую инфекцию?

— Да, к несчастью замковый полтергейст подсунул мне Омелу, и все кончилось тем, что я подхватила серьезную заразу, — мечтательно ответила Луна.

Рон Уизли, Чемпион Триволшебного турнира, и живая легенда в своем воображении, увидел входящую в Большой зал Звезду квиддича. Он увидел его впервые со времен Святочного бала. Посмотрев на девушку, которую Крам вел под руку, он признал в ней Лунатичку Лавгуд, свою идиотку-соседку. «Я спасу его от нее, и он будет вечно мне благодарен. Вероятно, даст мне сезонный билет на матчи любой квиддичной команды или даже свою метлу».

Рон закинул в рот последние два куска пищи и бросился к Чемпиону Дурмстранга.

— Виктор, — начал он, расталкивая локтями Крама и Луну, — а я тебя повсюду ищу. Хочешь, придумаем что-нибудь вместе? Я имею в виду, что с удовольствием посмотрел бы на твою метлу. Может быть, ты покажешь мне, как ее полируешь?

Крам посмотрел на Рыжеголового и заметил, что тот весь покрыт совиным пометом. Он сглотнул, стараясь не швырнуть в него самым болезненным темным проклятьем, из тех что знал.

Рон растолковал это как проявление глубочайшего интереса и продолжил.

— Эй, а ты случайно не захватил с собой свои мячи? Если да, я бы с удовольствием посмотрел на н…ой… — тело Рона содрогнулось и рухнуло на пол. Луна лениво положила палочку за ухо и снова взяла под руку Крама.

— Кажется, он подцепил неприятную заразу от мозгошмыгов, — мечтательно произнесла Луна, — я научу тебя заклинанию, которое препятствует распространению инфекции. Этакая смесь ударного и оглушающего заклинаний.

И она повела Крама к столу Рейвенкло.

Крам оглянулся на распростертое на полу тело Рона и заметил, как оно подергивается каждые несколько секунд.

— Как долго он будет в таком состоянии?

— О, это очень неприятная болезнь, по крайней мере, три-четыре дня.

— Это может продлиться дольше? – с надеждой спросил Крам, но вспомнил о бедственном положении стоящей перед ним девушки. – Теперь о том, что ты подцепила наргла. Я нужен тебе чтобы помочь с лечением?

— Если можешь Виктор, извини, что со мной столько хлопот, но мне нужен кто-то, кому я могу доверять. – ответила Луна, напоминая себе не забыть отблагодарить Пивза.

После завтрака Крам провел несколько часов, помогая Луне излечиться от нарглов.

* * *

Драко Малфоя могло бы позабавить бедственное положение рыжеголового Уизела, если бы у него не было своих проблем с совами. Их на него обрушились, по крайней мере, дюжины две. Некоторые из них получили тот же приказ, что и совы Рона Уизли, и доставили и дополнительный материал к письмам. Одна из сов выплюнула на тарелку Драко кости мертвого грызуна. Письма, которые он получил, разнились от легких оскорблений и предложений от других волшебников-геев, до проклятий. Одно из проклятий перекрасило его жиденькие волосенки в розовый. Позже Мадам Помфри сказала ему, что обратное превращение может серьезно навредить деликатному процессу отрастания волос. Она сказала, что лучше оставить все как есть, по крайней мере на месяц.

* * *

(От автора: Те из вас, кто не хочет читать о том, как СОВ убивают, просьба в следующих абзацах заменить «убитые» и «умершие» на «оглушенные»).

Снейп только усмехнулся, глядя как совы летят по направлению к нему. Он поднял палочку – одно неуловимое движение запястья – и первая дюжина сов умерла прямо на лету и мягко рухнула на пол. Остальные совы, опасаясь за свою жизнь, развернули свои хвосты и полетели прочь.

Профессор МакГонагалл была шокирована. Она повернулась к профессору Дамблдору.

— Альбус, ему и после такого все сойдет с рук?

Пока Дамблдор восседал на своем троне за главным столом, его мысли опять были заняты серьезнейшим вопросом — «Думаю, что этим утром я надел носки не на ту ногу. Я всегда надеваю розовый носок на левую ногу, но сегодня, по-моему, надел на правую. Конечно, я не прав перед носком, даже если он на правой ноге, или нет?»

— Альбус! – погромче позвала МакГонагалл.

«Как я при ней могу найти решение хоть какой-то проблемы, если она постоянно мешает мне сконцентрироваться?» – обреченно подумал Директор.

— Да, Минерва?

— Вы, что собираетесь просто проигнорировать действия Северуса? – спросила она, указывая на дюжину мертвых сов, лежащих прямо напротив Мастера зелий.

— И что я должен делать, Минерва? Чем я могу помочь, если он так отвратительно пахнет? – ответил Дамблдор.

— Пах.. Нет, он убил сов, когда они попытались доставить ему письма.

— О… ну да, это другое. Я уверен, он был шокирован, ведь ему никто и никогда не присылал писем. – пояснил Дамблдор, — он, наверное, думал, что на него хотят напасть.

— Вы… вы просто спустите все это на тормозах? – взвизгнула профессор МакГонагалл.

— Нет, конечно же. Успокойтесь. – Ответил Дамблдор и повернулся к своему ручному Пожирателю Смерти, — Северус, пожалуйста, воздержись от убийства кого бы то ни было, когда вокруг так много свидетелей.

— Да, директор, — и губы Снейпа скривились в некое подобие то ли усмешки, то ли улыбки. Когда дело касалось Снейпа, никто не мог определить разницу.

«Мое умение разрешать конфликты – вот несомненная причина того, почему я так хорош на своем посту, — подумал директор, возвращаясь к мыслям о носках и ногах. – А что, если надеть на каждую ногу и розовый и голубой носок. Это сработает?».

* * *

Канун Нового года стал еще одним днем, который Гермиона запомнила надолго. Фред с Джорджем устроили вечеринку в гостиной, но незадолго до полуночи, Гарри убедил Гермиону совершить прогулку на метле. Благодаря свету молодой луны, они летали над Черным озером, причем Гермиона крепко вцепилась в Гарри. Доверяя Гарри, и зная, что он ничему не позволит с ней случиться, она, наконец, открыла глаза. Оглядываясь вокруг и видя ночное небо, усыпанное сияющими звездами, она поняла, что это было одно из самых романтичных зрелищ на свете, какое только можно было вообразить. Прислонив голову к спине Гарри, и крепко обхватив его руками за грудь, Гермиона решила, что с нужным человеком полеты могут быть не такой уж плохой штукой. Когда на башне начали бить часы, Гарри приземлился на берегу озера, и они поцеловались, и этот поцелуй обещал, что Новый год будет даже лучше, чем старый.

* * *

Даже под присмотром мадам Помфри Рону Уизли потребовалось четыре дня, чтобы прийти в сознание. Он был крайне огорчен тем, что пропустил целых четыре дня приема пищи, и немедленно направился в Большой зал, чтобы наверстать упущенное.

* * *

Грюм столкнулся с Роном Уизли, Чемпионом Триволшебного Турнира, вскоре после того, как тот очнулся от своего волшебного сна.

— Итак, Уизли, как там дела с загадкой? – спросил он.

— О яйцо в полном порядке, ни малейшей царапины, и я каждую ночь его полирую, — воскликнул Рон, поднимая яйцо.

— Нет, я хочу сказать — вы разгадали загадку? Как продвигаются ваши дела?

— Что вы имеете в виду под «разгадал загадку»?

— Вы должны были понять, что яйцо означает, и узнать, что вам придется делать на втором испытании. – Грюм прорычал это так терпеливо, как только мог, не мог же он, в самом деле, проклясть идиота!

— И как мне это сделать? – поинтересовался Рон.

— Вы должны использовать ваши моз… — начал Грюм/Крауч, но осекся, как только понял в чем изъян его плана.

— Может быть, если вы спросите ваших друзей…, — намекнул он.

* * *

Был первый учебный день нового семестра, и Гарри с Гермионой вместе с Роном были на уроке Ухода за магическими существами. Рон наконец-то придумал хитроумную комбинацию, с помощью которой надеялась вытянуть из Гермионы необходимую информацию, так чтобы она ни о чем не догадалась. Повернувшись к девушке, он поднял яйцо.

— Эй, Грейнджер, о чем думаешь, когда видишь это яйцо?

Прежде всего, Гермиона подумала о первом испытании, но она подавила рвотные позывы и посмотрела на яйцо и Хагрида.

— Джек и бобовый стебель, я имею ввиду — у нас есть великан и золотое яйцо, не хватает только курицы, которая его высидела, — ответила она.

«ЕСТЬ! — мысленно возликовал Рон, — Я знаю ответ».

* * *

— Ну, так как, Уизли? – спросил через несколько дней Грюм, — вы разгадали загадку?

— А то! – широко улыбаясь, ответил Рон.

— На следующем испытании нам надо будет найти курицу в хижине Хагрида, – гордо подметил парень.

Приступы головной боли стали посещать Грюма чаще, чем когда-либо. Одного взгляда на Рона Уизли было достаточно, чтобы началась мигрень, а в сравнении с тем, что он говорит, гнев Волдеморта, сдобренный Круциатусом, воспринимался как легкий весенний ветерок. Грюм сглотнул, пытаясь справиться с болью, и наконец, смог произнести.

— Нет, неправильно.

Он посмотрел на Чемпиона, и понял, что тому понадобится серьезная помощь.

— Послушайте, просто примите с ним ванну, хорошо? Воспользуйтесь ванной старост, пароль – «сосновая свежесть».

Рон выглядел смущенным, ну, более смущенным, чем обычно.

— Да, конечно.

Чуть позже Рон направлялся в ванную старост, когда столкнулся с Седриком.

Эй, Седрик, Грюм предложил мне искупаться вместе с яйцом, хочешь присоединиться? Ты мог бы помыть мое яйцо, а я помою твое. О, и ты не видел Крама, я пытался найти его. Я думал узнать, не захочет ли он ко мне присоединиться. Я имею в виду, если его мячи грязные, может он позволит мне их вымыть.

Седрик же со всей возможной быстротой удирал дальше по коридору, клянясь себе, что он никогда не зайдет ни в одну ванную комнату, пока кто-нибудь не проверит ее на предмет нахождения там Рона. И даже после этого он будет запирать дверь на шесть разных заклинаний. Позже он задался вопросом – зачем профессору было нужно такое советовать. Вскоре после этого Седрик обнаружил в яйце подсказку.

«Наверняка пошел за своим яйцом, — подумал Рон, глядя, как Седрик несется прочь. – Ну, тогда ему придется меня догонять, я ждать не буду».

* * *

— Итак, Уизли? – окликнул его голос, несомненно принадлежащий Грюму, — вы приняли вместе с яйцом ванну?

— Конечно.

— И?!

Рон продемонстрировал яйцо.

— Мое яйцо очень чистое. Смотрите, как оно сверкает.

Грюм/Крауч посмотрел на свою левую руку. «Интересно, найдет ли меня хозяин, если я ее отрежу и исчезну?» – но понимая, что бежать не удастся, он попробовал снова.

— Мистер Уизли, в следующий раз попробуйте открыть яйцо.

— Яйцо открывается? — Рон казался сбитым с толку, по крайней мере, больше чем обычно.

Он посмотрел на яйцо и сразу же представил себе каких размеров яичницу-болтунью можно из него приготовить, и, конечно, тут же почувствовал себя голодным. Он развернулся и направился в сторону Большого зала, посмотреть подают ли еще еду.

* * *

— Ну, Уизли? – спросил еще через пару дней Грюм, — вы открывали яйцо в ванной?

— Конечно.

— И?!

— Я знаю, что теперь делать.

— Что же?

— Похитить моего брата Перси, пока тот поет в душе – самодовольно изрек Рон.

Ему потребовалось несколько секунд, что бы понять, чей это был голос. «Никто даже не подумает о том, чтобы проделать все это со своим яйцом. – Подумал он. – Конечно, все было бы намного проще, если бы эта чертова Миртл все время не смеялась. Хотя она и не смеялась все время; иногда она ныряла. Не знал, что призраки это могут».

Грюм понял, что ошибся, с другой стороны, можно было бы не убивать идиота, а воспользоваться оборотным зельем и заменить его на Хвоста, хотя это был бы тот же интеллектуальный уровень. «Неважно, это просто идея» — подумал он. Затем посмотрел рыжеголовому Чемпиону в глаза и медленно произнес:

— Возьмите яйцо в ванную, и откройте его ПОД водой, и в это же время опустите голову ПОД воду. Все ясно?

Рон кивнул. «Это парень думает, что я тупой или что-то в этом роде?» — спросил себя он.

Грюм/Крауч потопал обратно в свой кабинет, гадая: если смешать оборотное зелье с огневиски будешь ли пьяным целый час?

Этой же ночью, выпив полученное от мадам Помфри зелье от тошноты, Грюм проследовал за Роном до ванной комнаты. Через десять минут он бился головой об стену. Он видел как Рыжая Башка опустил яйцо в раковину, а свою голову засунул в ванную. Проглотив желчь, которая норовила разлиться несмотря на оборотное зелье, он ворвался в ванную комнату, схватил надрывающееся яйцо, и сунул его в ванную. «Вот так», — подумал он, уходя из комнаты.

* * *

— Ну что, Уизли? – спросил Чемпиона на следующий день Грюм, — вы, наконец, поняли загадку?

— Да конечно. Я же говорил вам, что во всем разобрался. – Рон был очень доволен собой.

— Ну и о чем говорится в загадке? – на этот раз Грюм решил больше не полагаться на волю случая.

— Что-то о ловце, пропаже и о чем-то черном. (в англ. варианте в загадке есть слова seek однокоренное к слову ловец, miss – пропажа и black – черный, прим. перевод.)

— Вы что не прослушали всю загадку? – Крауч намеревался отстегнуть свою деревянную ногу и избить этого ребенка, но понял, что толку от этого не будет.

— А оно мне надо? Очевидно же, я буду ловцом и надо будет поймать черный снитч, который пропал, – растолковал Рон.

«А поцелуй дементора, действительно хуже этого?» — подумал Крауч, и снова обратился к Рону.

— Вы не записали загадку?

— Записать? Как делать заметки?

— Да, именно об этом я и говорю! – воскликнул Грюм.

— Я что, похож на Гермиону? – обиделся Рон.

— Вам нужна вся загадка, чтобы решить задачу.

— Задачу? Я думал, вы говорили про загадку.

— Загадка нужна для того, чтобы решить задачу, — проворчал Грюм, стараясь сдержаться и не убить идиота.

— Так бы сразу и сказали.

Похмелье Грюма на следующий день было одним из самых сильных.

* * *

— Уизли, теперь вы получили всю загадку?

Рон повернулся к профессору.

— Это что, шутка? Я знаю, этого нельзя сделать.

Грюм вплотную приблизился к этому придурку.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что пытаться записывать, когда яйцо говорит, чернила заканчиваются, а вода заливает пергамент, — это невозможно.

— Вы пытались делать записи ПОД водой? – прорычал Грюм.

— А разве нет там это чертово яйцо может говорить? – спросил Рон.

К счастью, в это раз самозванец подготовился. Он вытащил пергамент и протянул его Рону.

— Держите. Вот что говорит яйцо.

Рон посмотрел вниз и прочел:

«Ищи нас там, где мы поем,

Совсем не на земле наш дом,

Пока ищешь, подумай о том, -

Без чего жизнь для тебя станет кошмарным сном?

На все про все один лишь час –

Чтобы добычу взять у нас,

Минует час – и взятое поглотит тьма

Такое будущее ждет тебя»

Спустя десять минут Грюм по-прежнему наблюдал, как Чемпион Триволшебного турнира читает загадку.

— Теперь у вас есть какие-нибудь вопросы?

— А что значит «подумай о том»?

— Вы должны подумать о..., проклятье, — выругался Грюм. – Послушайте, давайте посмотрим на это сквозь призму загадки.

— Но я думал, это задача.

— Это загадка к задаче.

— Но я думал загадка – это яйцо, а это должно быть уже задача.

— Нет, это и есть загадка, а яйцо просто вместилище для нее, – объяснил Грюм/Крауч.

— О, так я был такой бестолковый, — пробормотал Рон.

— Вы даже не представляете насколько, — прошептал Грюм, а затем обратился к Рону. – Давайте приглядимся к загадке. Как вы думаете, о чем говорится в первых двух строчках?

— Э, «ищи нас там, где мы поем, совсем не на земле наш дом»?

Грюм терпеливо ждал, пока Рон продолжит, но понял, что допустил очередную ошибку.

— Нет, я имел ввиду — что они означают?

— И откуда мне это знать? – осведомился Рон.

Грюм покачал головой.

— Смотрите, все очень просто, испытание будет проходить там, где можно услышать голоса из яйца.

Тень понимания пронеслась по лицу Рона.

— Все просто, не так ли? – сказал он, — второе испытание будет проходить в ванной для старост.

Кривой рот Грюма приоткрылся и снова захлопнулся, он попытался заговорить еще раз, но безуспешно. Наконец он развернулся и пошел прочь.

* * *

У Альбуса Дамблдора выдался на редкость тяжелый месяц. Мало того, что Грюм постоянно динамил его, так еще он никак не мог найти подходящего заложника для мистера Уизли. Поправка, он не мог найти никакого заложника для мистера Уизли. Сибилла очень ясно дала понять, что если Альбус даже подумает о ней, его ждет встреча с большим хрустальным шаром, засунутым в одно очень неудобное место. Он обратился к мистеру Поттеру, который ответил ему практически маниакальным смехом, в то время как замечание мисс Грейнджер сочли бы грубостью и в Лютном переулке, не говоря уже о реакции прекраснейших учителей этого элитного учебного заведения, каких только можно было найти. Даже домовые эльфы, готовящие ему обед, просили лучше дать им одежду, чем быть так опозоренными. Молли предложила коллекцию карточек от шоколадных лягушек, принадлежащую мальчику, и в другое время это было бы отличным решением, но заложникам надо будет провести под водой несколько часов, и было весьма сомнительно, что карточки переживут такое обращение.

Однажды в конце января Альбус бродил по коридорам, когда решение само нашло его. Он проходил мимо старших братьев-близнецов Чемпиона, которые как раз строили какие-то планы.

— Но он никуда без яйца не ходит.

— Я знаю. Он даже берет его с собой в туалет.

— Ну, тогда мы просто должны прибрать его к рукам.

И чудесным образом, к Дамблдору пришло решение – яйцо парня! Яйцо может стать заложником. «Какое облегчение, — подумал директор, — теперь я могу заняться более важными вещами, например, понять, почему я больше не нравлюсь Грюму».

* * *

У Гарри с Гермионой был чудесный месяц. Они начали проводить гораздо больше времени в библиотеке, где, как они знали, Рон никогда их не достанет. Благодаря введенной Гермионой системой поощрений за учебу, вскоре Гарри стал гораздо больше любить школьные задания. То как она целовала и обнимала его за «отлично» по трансфигурационной работе, заставляло стараться и дальше. Прогулка в Хогсмид в том же месяце, оказалась еще одним замечательным моментом.

Вышла статья Риты о Хагриде, восхваляющая его за дружеское отношение и заботу о мальчике-который-выжил, и Хагрид отреагировал на нее, приведя единорога, которого девочки смогли погладить, и даже нашел жеребят-единорожиков, чтобы и мальчики смогли к ним прикоснуться.

* * *

От автора: Я ХОТЕЛА написать часть, где Луна проходить мимо чулана для метел и слышит весь процесс избавления от морщерогого кизляка. Я бы написала, что она заходит в чулан и спрашивает у парочки, где им удалось раздобыть кизляка, но потом подумала, что вся эта сцена будет пошлой.

Так что представьте себе эту сцену и смейтесь на здоровье. Особенно если она мечтательно скажет «Я подожду, пока вы закончите», а они ей ответят, что это займет какое-то время. Представьте, как она сидит там и вносит различные предложения о том, как они должны защищаться от яда кизляка. Возможно, однажды я напишу о том, откуда взялся морщерогий кизляк.

Все началось, когда Ксено и его жена во время их брачной ночи блаженствовали после близости и она сказала что-то воде «какой он милый, как маленький сморщенный рог, и он теперь спит. Давай посмотримкаким способом я могу его разбудить.»Со временем имя превратилось в теперешнее. Это ласковое прозвище Лавгуды использовали в присутствии своей любопытной дочери, когда говорили о сексе.

После того, как он несколько раз обыграл себя в шахматы, Рон Уизли решил сделать перерыв в работе над стратегией. Лежа на кровати, и с любовью разглядывая свое яйцо, он вспомнил, что оно загадка к загадаче. «До испытания две недели. Похоже, что я обгоняю остальных соперников уже на старте. А сейчас я поработаю над загадкой», — думал он, доставая пергамент, отданный ему Грюмом и начиная разбирать слова.

«Ищи нас там, где мы поем,

Совсем не на земле наш дом»

«Как я уже сказал профессору Грюму, — продолжил Рон, — это очевидно, ванная комната старост. Так, теперь следующие строчки».

«Пока ищешь, подумай о том, -

Без чего жизнь для тебя станет кошмарным сном?»

«О чем надо подумать? О питье? О…еде? Нет, стойте,…подумать. Итак, я должен подумать о чем-то что мне очень нужно и что у меня забрали? А что мне очень нужно? Как вратарю, мне очень нужно поймать квоффл. Ну мне-то не особо нужно, а вот другим вратарям да. Да, точно. Квоффл. Кто-то заберет квоффл. Именно его мне надо найти в ванной для старост. Это просто, следующая строчка».

«На все про все один лишь час –

Чтобы добычу взять у нас»

«Час? Но та ванная не настолько большая, – продолжал размышлять Рон, — может быть, оно будет невидимым, или что-то в этом роде. И все равно это будет нетрудно. Может быть, нам придется за него бороться. Ну после того, как я разобрался с самым ужасным драконом из тех что были на жеребьевке, у других Чемпионов нет ни единого шанса. Может быть мы с вейлой будем заодно. С ней надо полегче, она же все-таки девушка. Так, а теперь последние строки».

«Минует час – и взятое поглотит тьма

Такое будущее ждет тебя»

«Будущее? … какое будущее? И строчки про «поглотит тьма», может, речь идет о каком-то виде мяса, которое приготовят к последующему банкету? Точно! Кто-нибудь приготовит нам еду, а если мы провозимся больше часа, все подгорит и пойдет на выброс. Итак в ванной комнате для старост у меня будет час, чтобы найти спрятанный квоффл, и если я не найду его вовремя, то не получу праздничный ужин. Без проблем, это пустяковое задание».

* * *

Барти Крауч-младший сидел за своим столом и размышлял над сложившейся дилеммой. С одной стороны, ему нужно чтобы рыжеволосый Чемпион…парнишка…идиот через две недели стоял у озера, готовый соревноваться с другими на втором испытании, а с другой стороны до сих пор все попытки разъяснить этому выделяющему газы невежде, что он должен будет делать, оказались обречены на провал. «А теперь я даже приблизиться к нему не могу, без того чтобы моя голова не начала раскалываться от боли, — подумал он, — интересно, можно ли устроить в классе демонстрацию Круциатуса, с ним в качестве добровольца? Я только скажу этому идиоту-директору, что это для всеобщего блага, и никаких проблем».

Крауч полез в свои запасы огневиски и вытащил оттуда бутылку. Он достал стакан и начал наполнять его. Затем, вспомнив, о ком именно он думал, Крауч достал палочку и после «Энгоргио» стакан стал в три раза больше обычного. «Так лучше», — подумал он и стал наливать огневиски.

«Я даже не могу наложить на него Империо, чтобы он выполнил задание, — подумал лже-учитель Защиты, — его разум настолько слаб; он не сможет стряхнуть с себя действия проклятья, даже после того, как оно рассеется. Он и спустя три дня будет прыгать в озеро, а это покажется подозрительным даже Дамблдору». После еще одного полного стакана лучшая продукция Огдена закончилась, — «У меня еще две недели; надеюсь, я смогу придумать какой-нибудь план».

* * *

Лорд Волдеморт восседал в своей кроватке…э-э…мерзкий злобный возродившейся зародыш изучал информацию, которую Хвост только что ему предоставил. Хоть это и заняло какое-то время, но, наконец, донесение от его верного слуги в замке было получено. В состязании участвовал не Том Уизли, а старый хозяин Хвоста Рональд. Конечно, и «Ежедневный пророк» сообщил о том же несколько недель назад. «Как же это трудно — найти хорошего Пожирателя Смерти, который мог бы помочь, когда он так тебе нужен», — подумал он. Хвост объяснил, что этот Рон – лучший друг Гарри Поттера. Он также рассказал, что, кажется, на рыжеволосого парня большое влияние оказывают разговоры о возмездии Темного Лорда и описал разгоревшуюся в прошлом году ссору из-за метлы. Пока маленький злодейский младенчик сосал находившейся в бутылочке змеиный яд, он снова посмотрел на послание своего слуги: «….бла-бла-бла…делаю все возможное, чтобы выполнить Ваши указания… бла-бла… сталкиваюсь со множеством препятствий при выполнении этих инструкций... бла-бла... Гарри Поттер будет на кладбище, как Вы и велели... бла-бла». Продолжая читать письмо, он почувствовал, как стало пусто в нижней части его тела. Лорд посмотрел на бутылочку в своей руке. «Это вещество действительно проходит прямо сквозь тебя», — подумал он.

— Хвост! – прокричал Волдеморт своим детским голоском.

— Да, Милорд, — согнувшись, ответил его приспешник.

— Меня снова надо помыть и переодеть, — приказал Лорд Волдеморт.

— Да, Милорд, — сказал Петтигрю.

— На этот раз твоим рукам лучше не быть такими холодными, — с угрозой в голосе сказал Волдеморт.

— Конечно, Милорд.

— Подожди… подожди… твои руки холодные…КРУЦИО!

«ААААААААААААААААААААА!»

* * *

Люциус Малфой тоже сидел в своем кресле, наслаждаясь бутылкой с Лучшим Огневиски Огдена. Он наотрез оказался от стакана. Он снова посмотрел на новый брачный контракт своего сына. Эта жаба..э-м..женщина согласилась выйти за его сына с полным пониманием того факта, что он гей. Она полностью осознавала, что ее обязанностью является произвести на свет наследник рода Малфоев, вне зависимости от того к каким методам ей придется прибегнуть, чтобы «приободрить» Драко на сотрудничество. «Двести тысяч галеонов», — подумал Люциус. Женщина знала, что он был в отчаянии. «И это я могу понять, ведь вероятно ей придется использовать что-то вроде Непростительного, такого как Империус, чтобы сделать то, что она должна сделать», — думал Люциус. Чтобы заплатить, ему пришлось взять заем в Гринготсе, но его это мало заботило. Как только эти двое поженятся, Драко будучи мужчиной..эм-м,..особой мужского пола в доме, сможет контролировать доступ к семейным счетам, а Люциус знал, что сможет заставить Драко вернуть заем. Улыбка скользнула по лицу Малфоя-старшего, потому что он знал, что этот брачный контракт был непробиваем. Этих двоих лично поженит сам Министр Магии сразу же после второго испытания. «Ничто кроме смерти не помешает заключению этого брака и появлению будущих наследников», — думал Люциус пока разделывался с остатками бутылки и тянулся за новой.

* * *

На фирме по производству Огневиски Огдена менеджер изучал еще один поступивший из Хогвартса заказ. «Это сто четырнадцатая бутылка, заказанная в этом учебном году, — подумал он, — чем они там в этой школе занимаются? Конечно, это не мое дело, но благодаря Хогвартсу и Малфой-мэнеру, это был очень прибыльный год. Кажется, пришло время мне поднять цены».

* * *

Был понедельник, вторая половина дня, и Гермиона сидела в библиотеке. Гарри был на сдвоенном уроке Прорицания, и не появиться до самого ужина. Когда Фред и Джордж нашли ее, она занималась Нумерологией.

— Нам нужна твой помощь, — оглянувшись по сторонам в поисках мадам Пинс, тихо сказал Фред.

Гермиона подняла глаза от книги и внимательно посмотрела на близнецов. Она доверяла близнецам, но когда речь шла об этих двух, слово «доверие» приобретало совсем новый смысл. Гермиона знала, что могла бы доверить им свою жизнь, но не свой обед или что-то еще, что могло быть использовано против нее близнецами в погоне за очередной шалостью.

— Что я могу для вас сделать? – спросила она наконец.

— Мы хотим забрать у Рона яйцо и немного поразвлечься.

— Но он никогда не упускает его из виду.

— Он даже спит с ним.

— Берет с собой в ванную.

— Он даже моется с ним.

— И продолжает с ним разговаривать. Говорит что-то типа «Теперь во мне есть загадка».

— Конечно, он-то может говорить все что захочет, но мы знаем правду.

— И что вы хотите от меня? – спросила Гермиона.

— Мы подумали, что ты можешь перенастроить свое заклинание обмена, так чтобы все шло в яйцо.

— И что хорошего это даст?

— Ну, нам стало интересно, можешь ли ты на самом деле наложить такие сильные изгоняющие чары, так чтобы вонь…э-э,.. воздух непрерывно поступал внутрь? – начал объяснять Джордж.

— Но ничего не выходило наружу, — продолжил разъяснять Фред.

— В конце концов, яйцо лопнет из-за такого давления, и даже Рон не сможет справиться со всей этой концентрацией шума и запаха.

— Мы надеемся, что тот откажется от него на какое-то время, и это даст нам шанс его модифицировать.

Гермиона была уверена, что близнецы сильно недооценивают степень устойчивости своего брата к запахам. Хотя бы его невосприимчивость к запаху собственного дыхания, должна была это доказывать.

— Что вы хотите сделать с его яйцом? – спросила Гермиона.

— Ты знаешь, как оно воет, когда он его открывает?

Гермиона кивнула. Пару недель назад Рон повсюду носил его открытым, бормоча что-то про то, что он нашел загадку. К счастью, спустя несколько дней это прекратилось.

— Мы хотим, чтобы каждый раз как он его открывал, яйцо кричало «Пушки Педдл – отстой!»и еще несколько оскорблений в том же духе.

— Из этого я делаю вывод, что «Пушки Педдл» действительно отстой.

— Это правда, вот только до нашего брата это еще не дошло.

— А что, если яйцо лопнет в спальной Гарри? – забеспокоилась Гермиона. Она не хотела быть причиной любых страданий своего парня.

— Если это случится, мы сделаем для него что-нибудь, Гермиона, — сказал Джордж.

— Мы дадим ему наши Канареечные помадки и Хвосторогие конфетки для его кузена и остальные наши изобретения, — Фред перешел на заговорщицкий шепот.

– У нас даже есть фигурка вейлы, и мы оставим ее у него пока… , — он покрутил головой, осматривая библиотеку, прежде чем продолжить едва слышным голосом, — пока Шармбатонская чемпионка об этом не узнает.

— Полагаю, ему не нужна вейла, и ты правда думаешь, что его кузен возьмет у Гарри еще хоть одну конфету? – спросила Гермиона.

— При правильном использованном заклинании принуждения – да, — сказал с улыбкой Джордж, — Рон съел целую коробку помадки на Рождество, помнишь?

Гермиона улыбнулась. Простое упоминание о Рождестве вернуло ее к воспоминаниям о Святочном бале, и к тому, как все в тот вечер было идеально у них с Гарри.

Увидев эту улыбку, Фред и Джордж обменялись многозначительными взглядами. Они заметили, что одно упоминание о Рождестве незамедлительно повергает Гермиону в хорошее настроение, и с помощью этой уловки рассчитывали получить то, что хотели.

— Хорошо, ребят, я посмотрю, что можно сделать, — все еще улыбаясь, ответила Гермиона, — и мне нужна эта фигурка вейлы, но вы должны сделать так, чтобы она покрывалась прыщами, а затем превращалась в канарейку.

Это станет еще одним напоминанием о том, как она защитила Гарри, и как он ее любит.

— Конечно, мы можем это устроить, но есть еще одна вещь, которую тебе придется сделать, Гермиона, — заверил ее Фред.

— И что же это такое? — она вновь посмотрела на близнецов с опаской.

— Просто убедись, что Рон достаточно завидует, — успокоил ее Джордж, — для того, чтобы обеспечить надлежащее наполнение яйца, конечно же.

— Мы думаем, для этого вы с Гарри развиваетесь в верном направлении.

Мечтательное выражение и улыбка снова вернулись на лицо Гермионы, когда она думала о том, как им с Гарри скоро придется целоваться и обниматься, чтобы помочь близнецам. Она немного покраснела, так как уже чувствовала на своих губах вкус губ ее парня.

— Я думаю, мы с Гарри сможем что-нибудь сделать.

— Спасибо, Гермиона. Мы знали, что можем на тебя рассчитывать, – заключил Джордж.

— Итак, близнецы хотят, чтобы мы заставили Рона завидовать еще больше? – позже вечером спросил Гарри. – Только так они смогут получить это взрывное яйцо?

— Да, но разве тебе нужен подходящий предлог, чтобы поцеловать меня? – осведомилась Гермиона.

Немного раньше она уже наложила на яйцо изгоняющие чары.

— Теперь когда ты ставишь вопрос таким образом, то, полагаю — нет, не нужен.

— Отлично, а теперь замолчи, и приступай к делу, мистер Поттер.

— Да, дорогая, — обратился к своей девушке мальчик-который-целуется, а затем последовал ее указаниям.

Когда тем вечером Рон вошел в гостиную Гриффиндора, парочка демонстрировала свои чувства гораздо более пылко чем обычно.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

Слышалось только легкое шипение после каждого приступа метеоризма, когда выходил воздух, но на окружающую территорию не проникло ничего, что могло бы за этим приступом последовать. Только Рона каждый раз подталкивало вперед на несколько дюймов.

— Привет, Рон, — сказала Гермиона, не отрывая взгляд от изумрудных глаз своего парня. Она наградила Гарри еще одним страстным поцелуем.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

— Я знаю, чего вы двое добиваетесь, — обвиняющее начал Рон, — вы хотите заставить меня завидовать, — «ПффффффффПфффффффПффффф-сссссссссссс» — чтобы я разорвал этот дурацкий контракт и Гарри получил обратно мое место в турнире.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

— Я уже говорил тебе, Рон, что не хочу участвовать в турнире, — ответил Гарри, по-прежнему глядя в миндальные глаза.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

— Так я и поверил, — Рон продолжал наблюдать за поцелуем своих старых друзей, — и это не сработает, — «ПффффффффПфффффффПффффф-сссссссссссс» — я ни за что не буду завидовать вам двоим.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

— Я Чемпион, и как только я получу Кубок и галеоны, у меня будет вечная слава, — взгляд Рона остекленел, как в тот раз, когда Гарри впервые сделал ему это предложение.

— Отлично, Рон, — Гарри продолжал смотреть в глаза своей девушке, в которых для него ничего кроме любви не отражалось. Его губы снова приблизились к ее губам.

«ПфффффффффффффффффПфффффффффффПффффффффффф-сссссссссссссссс»

— Ребята, это не сработает, – Рон потопал вверх по лестнице с яйцом в руках. Звуки его зависти становились тише с каждой ступенькой.

— Вечная слава? – повторила Гермиона, — о скольких Чемпионах Триволшебного Турнира ты слышал?

— Только о тех, о которых мы раньше прочитали в книгах, — откликнулся Гарри, а затем с задумчивым видом добавил, — и если задуматься, я даже не помню их имен.

— Так много для Вечной славы, — добавила Гермиона.

— Я предпочитаю быть вечно твоим, — этим ответом Гарри заработал поцелуй, благодаря которому мечтательное выражение всю следующую неделю не сходило с его лица.

* * *

До второго испытания оставалась неделя и, хотя Гарри и Гермиона делали все возможное, чтобы заставить Рона завидовать как можно сильнее, и постоянно раздававшаяся какофония звуков в башне Гриффиндора говорила о том, что они молодцы, яйцо все еще не сдавалось. После каждого выброса метеоризма, Гарри, Гермиона и близнецы смотрели на яйцо в надежде, что после этого раза можно заметить какую-то разницу, но ничего подобного не происходило. Им не был известен тот факт, что яйцо было гоблинской работы, а гоблины гордились своим умением создавать крепкие и качественный вещи.

* * *

День Драко Малфоя начался вполне прилично. В то утро с него сняли все бинты. Расческа и обильное количество геля для волос убедили его, что никто не заметит пропажи половины его волос. «По крайней мере, они больше не розовые» — подумал он. Он решил, что быть совсем без бровей лучше чем с одной, и сбрил оставшуюся. С ухом он ничего не мог сделать, до тех пор пока волосы не отрастут достаточно, чтобы его можно было как-то прикрыть.

Но за завтраком его жизнь рухнула. За слизеринским столом, где он по-прежнему сидел в одиночестве, Драко получил посылку от своего отца. Открыв ее, он обнаружил, что отец заключил для него новое соглашение о помолвке. Затем его внимание переключилось на прилагающееся письмо.

Сын,

Мне жаль, что мы с твоей матерью ничего не знали о твоих сексуальных предпочтениях, пока не прочитали твое признание в «Ежедневном пророке». По крайней мере, теперь мне ясно, почему Северус так и не женился. Я должен предостеречь тебя от подобных крайностей и просить избегать дальнейших отношений с собственным деканом. Следует избегать подобных скандалов связанных с именем Малфоев, особенно сейчас.

Теперь перейду к новостям которые нужно обсудить – я понимаю твои предпочтения в этом вопросе, но для тебя крайне необходимо произвести на свет наследника рода Малфоев. Я воспользовался возможностью и устроил для тебя помолвку с мисс Долорес Амбридж. Ее высоко ценит наш нынешний Министр магии, и хотя она немного старше тебя, чувствую, что вы сможете построить какие-то отношения. Надеюсь, ты увидишь, по прилагающемуся фото, что она достаточно мужеподобна, чтобы у тебя могли появиться к ней какие-то чувства. Она знает о твоих предпочтениях и согласна с тем, что ты можешь иметь столько мужчин-партнеров, сколько захочешь, пока они будут их респектабельных чистокровных семейств. Свадьба состоится сразу же после второго испытания Триволшебного турнира. Я уже устроил для вас с женой путешествие на отдаленный остров в Средиземном море, где вы сможете прекрасно проведете время, узнавая друг друга. Твоя невеста говорит, что уже выбрала себе бикини.

Твой отец,

Люциус.

«Бикини? – подумал Драко, — может быть, все не так плохо. Даже если она уродлива, если ее тело достаточно хорошо для бикини…». Он быстро вытащил прилагающееся фото из конверта, чтобы посмотреть на будущую миссис Драко Малфой и его тут же вырвало. Через час он накопил достаточно энергии, чтобы, постоянно спотыкаясь, добраться до постели в своей спальне, на которую он лег и заплакал.В одном его отец был прав – у Драко уже появилось чувство к его невесте – очень, очень, глубокое чувство отвращения. Позже он провалился в сон, в котором мечты о прекрасной Миллисенте Булстрод манили юного слизеринца. Прекрасной в сравнении с его новой нареченной.

* * *

Мечты Милисенты Булстрод были вдребезги разбиты молодым Малфоем. После того инцидента она была в постоянной депрессии. Однажды утром, за неделю до второго задания Триволшебного турнира, все это за несколько минут изменило письмо от ее отца.

Дорогая Милли,

Мне очень жаль, что твой суженный обманул твое доверие, и что твой брак не состоялся, но, как ты знаешь, цена договора была двадцать пять тысяч галеонов, а из-за публичного признания твоего экс-жениха в связи с вашим деканом, это можно расценить как нарушение обязательств по отношению к нашей семье. Так как ты была обижена, я перевожу всю эту сумму на тебя. Я помещу эти деньги в твое хранилище, в то же утро, что и отправлю эту сову.

Позволь мне еще раз сказать, как мне жаль, моя дорогая Милли, но я наткнулся на информацию, от которой тебе, возможно, станет немного лучше. Вчера я был в Министерстве и узнал, что отец твоего бывшего жениха заключил новый брачный контракт с одной из сотрудниц министерства по имени Долорес Амбридж. Почему это должно меня обрадовать, спросишь ты? Чтобы ответить на этот вопрос, пожалуйста, посмотри на вложенную в письмо фотографию новой невесты юного Малфоя.

Я только желаю тебе всего лучшего, Милли.

Папа.

Миллисент полезла в конверт, достала оттуда фото, и единственным словом, пришедшим на ум было – «Ква-ква».

На то чтобы сделать копии фотографии и раздать их в гостиной Слизерина понадобилось совсем немного времени; оттуда они просочились в Рейвенкло, а на следующий день вся школа знала о новой невесте Драко Малфоя. Вскоре, куда бы ни пошел наследник Малфоев, весь замок был наполнен кваканьем жаб. Близнецы опять отличились — их маленькие лягушки прыгали за Драко повсюду, куда бы он ни пошел. После серии тяжелых экспериментов он выяснил, что если попытаться избавиться от них с помощью магии, то как только заклинание коснется одной, она тут же разделится и их станет две. К концу дня за Драко следовало около пятидесяти маленьких лягушек, которые квакали всю дорогу.

* * *

За неделю до второго испытания Барти Крауч младший заметил, что самый молодой Чемпион, кажется, пребывает в отличном настроении, бродя по залам с крепко зажатым подмышкой золотым яйцом. В этот раз при виде его головная боль не была такой сильной как раньше, так что Пожиратель Смерти решил попробовать еще раз.

— Уизли?

— Да, сэр.

— Что вы скажете насчет подсказки?

— Все решено, сэр, — ответил Рон, — стоило мне серьезно об этом подумать, и все оказалось не таким трудным.

«Возможно ли это? – размышлял Грюм, — мог ли он на самом деле догадаться? Есть только один способ это выяснить». Он попытался мысленно себя подготовить, и наконец, задал вопрос.

— Так как вы думаете, о чем это?

— А почему это я должен вам говорить? – возмутился Рон, — вы можете рассказать остальным чемпионам.

Головная боль немедленно усилилась.

— Послушайте, Уизли, я не собираюсь говорить никому из других чемпионов, я…я только пытаюсь протянуть вам руку помощи, так как вы самый младший.

Рон размышлял над словами своего профессора Защиты целых три секунды, прежде чем его мысли были перебиты мыслями о следующем приеме пищи, и он заулыбался. Он развернулся и направился на поиски еды. Его схватила рука Грюма.

— Отвечайте!

— А.., да, — заговорил Рон, — как я уже говорил, все оказалось очень легко, как только я по-настоящему над этим задумался. Я знаю, что меньше чем за час должен найти квоффл в ванной для старост, или моя еда сгорит, и я не смогу поесть.

Барти Крауч-младший застыл с открытым ртом, не в состоянии это как-то прокомментировать. В его голове все запуталось, и он пытался найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять, как можно было таким образом интерпретировать подсказку. Секунды превращались в минуты, но ответ не находился. Головная боль из просто резкой за очень короткое время превратилась в «как в этом мире может быть такая боль». Крауч прислонился к стене, а затем заскользил вниз, пока не оказался на полу. Его расфокусированный взгляд замер на рыжих волосах одной особы, которую он хотел убить больше чем кого бы то ни было. Сквозь боль всплыла только одна мысль – «Как может в одной голове быть заперто столько глупости?».

Рон смотрел, как его преподаватель Защиты сползает на пол и улыбнулся. «Он потрясен тем, что я все решил без его помощи. Он больше никогда не будет меня недооценивать». Он рысцой припустился по коридору, направляясь на кухню, гадая, каково «будущее» на вкус.

Когда Крауч смог наконец встать, он сразу же отменил все свои занятия. Он знал, что будет очень занят, поглощая огневиски. Понадобилось двадцать четыре бутылки, чтобы, наконец, выкинуть из головы образ Рона Уизли, но именно в пьяном состоянии у него созрело решение. Вытащив перо и пергамент, он набросал записку, пошатываясь добрался до совятни, где привязал письмо и небольшой сверток к совиной лапе.

* * *

На следующее утро, когда Рон уминал седьмую порцию яиц и бекона, перед ним приземлилась сова. Сова принесла письмо и сверток. Он быстро вскрыл письмо и посмотрел на него. Рон заметил, что почерк был едва разборчивый, а чернила смазаны, но потом он обратил внимание на текст послания.

Дорогой Рон Уизли, или мне лучше сказать – сэр Красавчик,

Я твоя тайная поклонница. Я думаю, что ты непросто очень красивый, но и что твое мужество во время первого задания было достойно восхищения. Уверена, ты такой умный, что уже наверняка разгадал подсказку, которая была в яйце, но если еще нет, я с радостью предложу свою помощь. Мой отец работает в Департаменте магических игр и спорта Министерства, и я нечаянно услышала, что будет устроено. В день второго испытания они заберут у тебя то, что ты считаешь самым дорогим и спрячут это в Черном озере. Во время испытания у тебя будет час, чтобы вернуть то, что они забрали. В свертке находятся так называемые жабросли. Съешь их прямо перед испытанием, и это позволит тебе дышать под водой целый час. ДО ТЕХ ПОР НЕ ЕШЬ ИХ!!

Удачи, мой Чемпион.

Твоя тайная поклонница и фанатка номер один.

Рон осмотрел Большой зал в поисках тех, кто бы смотрел на него. Несколько девушек смотрели на него и хихикали. Хоть Рон и не понимал этого, но они показывали на него и хихикали потому, что пытаясь одновременно есть завтрак, держать яйцо и читать письмо, он размазал большую часть своего завтрака по лицу и волосам. Рон снова посмотрел на письмо – «Уверен если бы я еще раз посмотрел на подсказку, то все бы вычислил сам».

* * *

Вечером перед вторым испытанием Гарри, Гермиона, Фред и Джордж были вынуждены признать свое поражение в попытке заставить яйцо лопнуть. Гарри и Гермиона сделали все возможное, и по звукам которые постоянно издавал их брат, близнецы вынуждены были признать, что работа была проделана качественная, но яйцо так и не лопнуло. За все их старания близнецы наградили Гарри сладостями для его кузена, а Гермиону маленькой статуэткой вейлы.

* * *

Вечером перед вторым испытанием Седрик и Чжоу разговаривали о завтрашнем задании. Ни один из них не был уверен в том, что именно заберут у Седрика и что ему придется искать. Он накладывал заклятие Головного Пузыря снова и снова. На случай, если заклинание перестанет действовать, Чжоу помогала Седрику тренироваться в задержке дыхания настолько, насколько это возможно. Конечно, такая тренировка приносила много удовольствия им обоим, так как метод состоял в том, чтобы дышать только через рот, и они должны были соприкасаться губами так долго, как только могли обходиться без перерыва. Позже вечером Мариэтту Эджкомб прислали сказать Чжоу, что профессору Флитвику нужно ее увидеть. Сразу после ее ухода в комнате с негромким хлопком появился домовой эльф, который держал за уголок конверт. Увидев, что адресат находится в комнате, он сразу же бросил письмо и аппарировал.

Седрик посмотрел на конверт и заметил, что на нем нет никакого имени. Гадая, сообщение ли это о том, что же у него забрали, он быстро его открыл и прочел следующее.

Седрик, мой Хогвартский со-чемпион.

Как насчет поздней вечеринки и полировки палочек сегодня? Я также пригласил Крама и Вейлу. Жду тебя в 11 вечера в башне Гриффиндора.

Рон.

Седрик бросил письмо, достал палочку и начал практиковаться в быстром наложении изгоняющих чар. «Определенно, не то почему я буду больше всего скучать. Жаль, что они не возьмут вещь, по которой я буду скучать меньше всего, — подумал Седрик, и эта мысль поразила его. – Чжоу? А если они на самом деле заберут человека?».

* * *

Вечером перед вторым испытанием Крам был весьма обеспокоен – он знал, что на следующий день ему придется погрузиться в озеро, и его тревожили личинки Аквавируса, о которых говорила Луна. Он открыл свой чемодан и достал оттуда данную ей бутылочку с розовым лаком для ногтей, после чего стал его наносить. «Я рад, что Луна сказала мне, что это отпугнет личинок, — думал Крам, пока покрывал пальцы ног лаком, — завтра я смогу превратиться в акулу лишь наполовину, и мои пальцы все равно будут видимы».

Спустя несколько минут в его каюте на корабле с негромким хлопком появился домовой эльф, который держал за уголок письмо. Увидев, что адресат находится в комнате, он сразу же бросил письмо и аппарировал. Крам, с кусочками ваты между пальцами ног, вперевалку направился к посланию и поднял его. «Интересно, вдруг оно о том, что именно они у меня заберут, — Крам, так же как и Седрик, не знал почему будет скучать больше всего, — может, мою метлу?». Он открыл письмо и прочитал.

Виктор, мой добрый друг,

Эта ночь перед нашим вторым большим днем. Сегодня я устраиваю вечеринку и совместную полировку палочек. Буду ждать тебя в 11 вечера в башне Гриффиндора. Если захочешь взять с собой метлу и свои мячи, я отполирую их для тебя.

Твой со-Чемпион,

Рон Уизли.

«Может, я и не знаю, чего мне будет больше всего не хватать, но я определенно знаю, почему я скучать вообще не буду», — думал Крам, пока письмо сгорало в камине, и как и Седрика письмо навело его на мысли. «А что если они возьмут человека? А что если, они заберут Луну?», — он немедленно начал наносить лак с удвоенной энергией.

* * *

Вечером перед вторым испытанием Флер сидела в своей комнате в Шармбатонской карете и смотрелась в зеркало. Хотя прыщики, наконец, сошли и ее идеальный цвет лица возвратился, в этот вечер она не просто рассматривала свое отражение. Смех других шармбатонских девчонок, звучащий весь последний месяц, еще звенел в ее ушах. Каждый раз когда она отваживалась появиться на общей части кареты, она слышала «Пи-пи-пи». В целом опыт с ведьмой-Грейнджер изменил ее жизнь. Впервые злоупотреблениям Флер был положен конец, и хотя сначала она была очень зла и поклялась отомстить, с течением времени самоизоляция юной вейлы заставила ее задуматься о своей жизни, и Флер поняла, что ей не нравиться то кем она стала. Девушка наконец, поняла, что чем больше врагов себе создаст, тем больше шансов, что появится враг который будет сильнее и умнее ее, и это может привести только к проблемам в жизни. Когда она смотрела на свое отражение в зеркале, то вспоминала, как Гарри Поттер избавился от ее власти потому, что любил свою девушку.

«Я хочу, что бы меня кто-нибудь также любил. Кто-то кто будет любить меня зато какая я, а не просто хотеть меня из-за того, кто я», — сказала она себе. В тот вечер она дала другое обещание – а именно – поблагодарить юную ведьму, которая помогла ей увидеть то, что сама она никогда бы не смогла в себе увидеть без посторонней помощи.

Со всем тем временем, которое у нее было – взломать яйцо не было большой проблемой. Флер подумала, что старая она просто подошла бы к озеру, и, используя свои чары привлекательности, заставила бы сорок молодых людей нырять в озеро и искать ее пропавшую вещь, что бы это ни было. «Но теперь, — подумала она. – Я сама сделаю это. Мое заклинание Головного Пузыря работает. Только хотелось бы знать, что они у меня заберут». Она осмотрела свою комнату и не заметила ничего, почему бы стоило уж очень скучать. Девушка даже говорила об этом с отцом и сестрой, когда они сегодня заходили. Она видела, как Хогвартский директор как бы случайно посматривал на нее в этот момент, но не могла понять на что именно он уставился. Когда она отвернулась от зеркала, в комнате с негромким хлопком появился домой эльф, державший за уголок конверт. Увидев, что немного пятнистый адресат находится тут же, он бросил письмо и аппарировал.

«Интересно, это как-то связано с тем, что они собираются у меня забрать?» — подумала она, а затем вскрыла письмо и прочитала следующее.

Эй, Чика-вейла,

Вечеринка сегодня, башня Гриффиндора, 11 вечера. Если будешь милой, я позволю тебе помочь мне отполировать мою палочку.

Твой самый красивый со-чемпион,

Рон.

P.S. Мы все еще должны сходить на свидание; извини, что не зависли вместе на Святочном Балу.

Потребовалась вся сила воли новой и улучшенной версии Флер Делакур, чтобы не разнести ее комнату. После уничтожения письма она пообещала себе, что если этот идиот еще раз шлепнет ее по заднице, он этого не переживет.

«Хотелось бы, чтобы они взяли то, по чему я буду скучать меньше всего. Но тогда я точно не буду это искать, — думала Флер, пока в ее мозгу не сложилась вся картинка, — Они же не возьмут человека, правда? Габриэль? Моя сестра единственная кто даже сейчас разговаривает со мной». Новая Флер понимала, что это действительно так, но это была ее сестра, которую она любила больше всего на свете.

* * *

Домовой эльф, которого подрядили на доставку писем, после завершения миссии вернулся на кухню, и чтобы избавиться от малейших следов Рона Уизли тщательно оттер свои руки, после чего присоединился к Винки за парой бутылочек сливочного пива.

* * *

В 10:45 Рон стоял около портретной дыры, ожидая своих гостей. Одиннадцатый час наступил и прошел, и он подумал — «Они просто стараются быть модными, и опаздывают». В двенадцать он начал гадать, выполнил ли этот глупый домашний эльф то, что ему было поручено, и наконец, в час ночи он пришел к заключению, что остальные чемпионы по-прежнему заняты, пытаясь разгадать подсказку, и у них нет времени, чтобы провести с ним этот вечер. «Завтра мой день», — подумал он далеко не в первый раз.

* * *

Позже ночью директор направился в спальню мальчиков-гриффиндорцев четвертого курса и, напустив на комнату сонные чары, чтобы гарантировать, что никто не проснется, начал поиски золотого яйца, которое должно было стать заложником. После того, как он не нашел его ни в чемодане Рона, ни около его кровати, он тихо произнес – «Акцио, золотое яйцо». Оно вылетело из-за занавесей, окружавших кровать, а руки рыжеголового Чемпиона продолжали крепко сжимать его. Дамблдор использовал связывающее тело проклятье, заставившее тело Рона оказаться в вертикальном положении, и наконец, отпустить яйцо. Потом он отлевитировал чело Чемпиона обратно в постель, снял заклятье, и задернул полог. Затем он взял яйцо и ушел.

«Это мой последний заложник, я уже похитил мисс Чанг, мисс Делакур и мисс Лавгуд, теперь мне только нужно поместить их до завтра в ужасно холодные воды озера, – думал директор на обратном пути, — ничто так не способствуют международному сотрудничеству как похищение людей. Все это я делаю для Всеобщего Блага».

* * *

В день второго испытания Рон проснулся слегка одеревеневшим, и почувствовал что что-то не так. Ему потребовалось только несколько секунд, чтобы понять в чем дело.

— МОЕ ЯЙЦО! – закричал он, — КТО ВЗЯЛ МОЕ ЯЙЦО?!

Он посмотрел на кровать Гарри, и увидел всклоченную макушку мальчика-который-выжил, который проснулся от его криков.

— Ты сделал это, ты завидовал тому, что я Чемпион, и забрал мое яйцо!

Гарри затряс головой, пытаясь прийти в себя – ему снилась его прекрасная девушка, когда он был разбужен криками этого сумасшедшего.

Посмотрев на Рона он ответил:

— Рон, я понятия не имею о чем ты говоришь. Я спал все это время.

Гарри почесал голову, пытаясь окончательно проснуться.

— Да, прям. Ты просто не можешь выносить, что кто-то другой тоже знаменит.

— В последний раз, Рон – я не завидую тебе, у меня нет причин завидовать тебе. Сейчас у меня есть все, чего можно хотеть от жизни, – ответил Гарри, — у меня есть красивая девушка, которая меня любит…

«Пффффф»

Произошло нечто чего давно не было – вонь заполнила комнату. Гарри, Невилл, Симус и Дин Томас не были к этому готовы. Они были почти побеждены, когда инстинкт самосохранения напомнил о себе и они схватились за палочки.

«Что же случилось с изгоняющими чарами?» — удивился Гарри. Все мысли о возвращении ко сну мгновенно испарились у всех обитателей комнаты. Пока Рон продолжал выдвигать дикие обвинения тем, кто мог украсть его яйцо, то вновь возвращаясь к укравшему его из зависти Гарри, то переходя к Министру Магии, который похитил его, чтобы Рон перестал быть угрозой для его администрации, Гарри по-быстрому принял душ и поспешил из комнаты на поиски девушки, которую он любит. Он надеялся, что у нее найдутся некоторые ответы.

К счастью, она уже проснулась и ждала в гостиной. Гарри быстро поцеловал ее и потащил через портретное отверстие наружу. Он рассказал ей о пропавшем яйце, и том, что запах вернулся.

— Это может означать лишь одно – яйцо больше не в замке, — объяснила Гермиона, — как только оно оказалось за пределами территории, заклинание переключения перестало действовать.

— Есть идеи, кто мог его взять? – спросил Гарри, — он думает, это сделал я, потому что ему завидую.

Гемиона фыркнула.

— Как будто такое возможно.

— Я говорил ему тоже самое, сказал – у меня есть все, о чем я мог только мечтать, включая самую красивую девушку, которая меня любит…

— Полагаю, запах появился сегодня утром? – улыбаясь своему парню, спросила Гермиона.

— Да, — признался Гарри.

— Ну, тогда мы будем держаться от него подальше, пока не кончится второе испытание, — решила девушка, — если яйцо и тогда не найдется, мне придется подкорректировать заклинание.

— Есть идеи по поводу задания?

— Ну, поскольку все трибуны строят около Черного озера, очевидно, оно будет проходить там, — заключила Гермиона, — надеюсь, на этот раз Рон подготовится получше.

В это момент Гарри кое-что вспомнил. Воспоминание было про бормотание мадам Пофри, правда, по какой-то причине сейчас оно было на удивление четким.

«Так, надо заказать еще противоожоговых мазей и пополнить количество зелий от утопаний... » .

— Гермиона, я думаю, Рону предстоит задание, в ходе выполнения которого он может утонуть.

— Почему ты так говоришь? – спросила она.

— Помнишь, когда мадам Помфри спросила, есть ли у меня кто-то на замену? – начал Гарри, — когда я сказал ей о Роне, она начала говорить что-то о противоожоговой мази и зельях от утопаний.

— Так она знала о драконах, отсюда и мазь от ожогов, а зелья от утопаний… — голос Гермионы упал до слабого шепота, — мы должны сказать ему?

— Думаешь, он нам поверит? – спросил Гарри, — ты же знаешь, что он нам скажет.

— Что мы просто пытаемся заставить его отказаться от места. Если мадам Помфри подготовилась, он будет в порядке.

— Я на это надеюсь. Хорошо бы Рон не наделал глупостей, – резюмировал Гарри.

Гермиона смотрела себе под ноги, и на ее лице появилось обеспокоенное выражение. «М-да, — подумала она, — это может плохо кончится».

* * *

Рон Уизли был вне себя – никто не мог сказать ему, где его яйцо. Он был так обеспокоен, что смог съесть только четыре полные тарелки еды за завтраком. Он продолжал осматривать Большой зал, в поисках каких либо признаков Золотого яйца. Рон знал, что кто-то ему завидует и поэтому забрал яйцо.

«Спрошу у Грюма, — подумал он, — с этим его магическим глазом, он найдет его для меня».

* * *

В толще вод Черного озера трое заложников и золотое яйцо были привязаны к стеблям водных растений. В течение всего раннего утра возросшее давление воды ослабляло прочность яйца гоблинской работы.

* * *

В 9:30 Рон у себя в спальне проверял все ли он собрал. «Отполированная палочка? Есть. Жабросли, что бы это ни было? Есть. Книга? Взял. Закуска?» — они принялся похлопывать себя по мантии, пока не вспомнил, что съел закуску сразу после завтрака. Тогда он открыл чемодан Гарри, где нашел пакетик помадок. «Выглядят как Канареечные помадки, лучше их не брать», — подумал он, пока взял пакет и сунул в свою мантию.

В 10:00 он с остальными Чемпионами был у Черного озера. Пока он поглядывал на трибуны, в поисках своей тайной поклонницы, он заметил Драко Малфоя, одетого в парадного мантию, стоящего рядом с какой-то уродливой пожилой дамой. Когда Рон пригляделся, то понял, что Драко скорее не стоит, а подпирает дерево, несгибаемый, с плотно прижатыми к телу руками. Его глаза продолжали бродить по трибуне и остановились на Гермионе, которая снова сидела на коленях Гарри. Казалось, пар от их дыхания нацелен друг на друга, так как они не смотрели ни на чемпионов, ни на озеро, а только друг на друга.

«ПффффффффффффффффПффффффффффффффПфффффффффффф-сссссссссс»

Гарри и Гермиона слышали звуки метеоризма, но, что важнее они услышали шипение в конце, и оба вздохнули с облегчением. Они знали, что яйцо где-то неподалеку.

* * *

Глубокой под водой дополнительного давления на яйцо оказалось достаточно, чтобы позволить одному пузырьку газа вырваться наружу из под его ослабленной оболочки, и по дороге к поверхности пузырь вступил в контакт с ручным Гриндилоу, отчего у животного немедленно начались конвульсии и оно скончалось. Тритончик который плавал вместе со своим питомцем, немедленно поплыл домой и плача рассказал родителям, о том что случилось.

* * *

— Добро пожаловать в Хогвартс на второе испытание Триволшебного Турнира! – провозгласил Дамблдор, — во время этого задания Чемпионы все время будут под водой, так что предлагаем гостям насладиться чудесным видом на озеро, пока вы будете сидеть под открытым небом холодным февральским днем, и ждать когда что-нибудь произойдет.

Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри.

— Я могла бы сидеть в теплой библиотеке и заниматься, и вместо этого должна выйти на улицу в одно из самых холодных утр года, и ничего при этом не делать – по крайней мере, как долго это продлится?

— Звучит не слишком здраво, правда? – согласился Гарри, — интересно, кто все это придумал?

— Кто бы это ни был, он чертов придурок, — ответила Гермиона пока смотрела по сторонам, — по крайней мере, могли бы утеплить трибуны.

Она вытащила свою палочку, и сделав пару ловких движений и пробормотав заклинание, добилась того, что скамья на которой они сидели стала нагреваться.

— Это удержит нас в тепле.

— Пока она нагревается, я сделаю все возможное, чтобы не дать тебе замерзнуть, любимая, — и Гарри покрепче обнял свою девушку.

— Возможно, тогда мне стоит снять обогревающие чары, — Гермиона теснее прижалась к нему.

Глядя Гарри в глаза, она прошептала.

— Мои губы холодные, мистер Поттер.

— Это моя ошибка, и я прямо сейчас позабочусь об этом, — ответил он и начал согревать ее язык и губы. Когда поцелуй углубился, Гермиона обнаружила, что и остальные части ее тела вполне согрелись.

Рон по-прежнему таращился на трибуны, выискивая свою тайную поклонницу, и увидел страстно целующихся Гарри и Гермиону.

«ПффффффффффффффффПффффффффффффффПфффффффффффф-сссссссссс»

* * *

На это раз яйцо выпустило целую струйку пузырей. Стая рыб, проплывающая над ним, стала ничего не подозревающей жертвой, поскольку они угодили в пузыри. Несколько из них мгновенно скончались и всплыли на поверхность.

Тритон-отец, расследующий смерть ручного Гриндилоу своего тритончика увидел, как они погибли и немедленно сообщил об этом Совету подводного народа. Народ заверили, что нет никакой опасности связанной с удержанием заложников.

* * *

— А теперь рассаживайтесь и продолжайте наслаждаться этим на редкость холодным февральским деньком, пока мы закончим последние приготовления и дадим старт этому событию, — продолжил свою речь Дамблдор.

* * *

«ПффффффффффффффффПффффффффффффффПфффффффффффф-сссссссссс»

«ПффффффффффффффффПффффффффффффффПфффффффффффф-сссссссссс»

Все внимание Рон было сосредоточено на парочке с трибуны.

* * *

Все больше пузырьков вырывалось из середины яйца, и немедленно было созвано чрезвычайное заседание Совета подводного народа.

* * *

— Сейчас мы забрали у каждого Чемпиона то, почему он больше всего будет скучать, — продолжал директор, — у Чемпионки Шармбатона мы забрали ее маленькую сестренку.

Директор вспомнил плачущего ребенка, которого ему пришлось оглушить, прежде чем наложить на него заклинание.

— Где моя сестра? – требовательно спросила Флер, — кто позволил вам взять мою сестру? Мой отец ничего не знает об этом.

Дамблдор проигнорировал эти комментарии и продолжил.

— У Чемпиона Дурмстранга мы забрали одну из наших собственных студенток, мисс Луну Лавгуд, в которую он, кажется, влюблен.

— Есть хоть один волос упадет с головы моей Луны, ты ответишь за это, старик, — свирепо сказал Крам, и его ногти на ногах, покрытые розовым лаком, заблестели в лучах утреннего солнца.

— У первого Хогвартского Чемпиона Седрика Диггори мы взяли мисс Чжоу Чанг.

— А если что-то случится с ней, я присоединюсь к Виктору в его мести, — заявил Диггори.

— И, наконец, у второго Хогвартского Чемпиона мистера Рональда Уизли мы забрали его Золотое яйцо.

— МОЕ ЯЙЦО! ГДЕ МОЕ ЯЙЦО? — закричал Рон, подбежал к директору, вцепился в его мантию и разрыдался.

— Каждый из заложников в настоящее время находится в озере, и задача Чемпионов – найти их, — продолжил Дамблдор, стараясь вырвать свою мантию из рук Рона.

Услышав, что его яйцо в озере, Рон вскочил, бросился в воду и начал его искать.

Бегмен начал выстраивать Чемпионов в линию вдоль озера, вытащив для этого Рона из воды.

— МОЕ ЯЙЦО! Я должен добраться до МОЕГО ЯЙЦА!

* * *

Совет вынес немедленное заключение, что воздуходышащие не выполнили своих обязательств и подводный народ больше не будет помогать им в соревновании. Они сразу же стали разрубать связывающие заложников путы. Один из тритонов постучал по яйцу, когда его уже не удерживали водные растения, и целая струя пузырей вырвалась из него. Несколько из них коснулись тритона, и он немедленно забился в конвульсиях. Только быстрое прибытие скорой подводной медицинской помощи спасло его жизнь.

Остальные поняли, что яйцо надо как можно скорее вытащить из озера. Пока других заложников конвоировали к берегу, было сделано сообщение о срочной эвакуации обитателей Озера.

* * *

Люциус Малфой не спускал глаз со своего сына. Он уже четыре раза пытался сбежать сегодняшним утром. Наконец, Люциус был вынужден связать сына и привести его сюда, к озеру, для подготовки к свадьбе. В настоящее время он был прислонен к дереву рядом со своей возлюбл… ну хорошо, рядом со своей будущей невестой.

«Теперь ничто не может пойти не так», — подумал Люциус. К несчастью для него, Карма только что покинула свой класс каратэ и была готова надрать Люциусу задницу.

* * *

— Второе задание начнется по моему свистку. У них будет ровно час, чтобы вернуть то, что у них отобрали.

Рон, помня инструкции, полученные от тайной поклонницы, достал жабросли и набил ими рот, и не одной порцией, а сразу тремя. Также он достал пакетик с помадками и запихнул несколько штук в рот, чтобы их хватило пока не кончится задание.

— Начинаем на счет три. Раз,……два..

Бегмен умолк, когда на поверхности воды показались головы. Подводный народ выпихнул заложников на берег.

Рон увидел заложников, но не свое яйцо.

— ГДЕ МО... – фраза оборвалась, когда случилась странная вещь – смесь жаброслей, канареечных помадок и хвосторогих конфеток превратила четвертого Чемпиона в двухметровую огнедышащую утку, которой приходилось опускать голову под воду, чтобы дышать.

— КРЯ! КРЯ!

Дамблдор провел несколько минут, разговаривая с тритоном, который казался их предводителем. Тритон гневно качал головой, указывая на средину озера, а когда это не произвело должного впечатления, он принялся гневно потрясать кулаком. Затем директор присоединился к другим судьям и после совещания, наконец, объявил.

— Подводный народ проинформировал меня, что озеру грозит угроза серьезного загрязнения, что делает его небезопасным местом для заложников и Чемпионов. Поэтому второе задание отменяется.

Двухметровая утка продолжала плавать по озеру, извергая огонь, опуская голову под воду, крякая и выискивая свое золотое яйцо.

* * *

Гигантский Кальмар наконец добрался до русалочьей деревни и очень осторожно начал выталкивать яйцо на поверхность, при этом оно каждый раз выпускало один-два пузыря. После нескольких толчков Кальмар прикрепил к яйцу присоску, и начал подъем на поверхность.

* * *

Люциус не был чересчур расстроен отменой состязания — ведь это значило, что женитьба сына и его медовый месяц начнутся на час раньше. Это даст ему больше времени на поиски хорошей бутылки огневиски, чтобы можно было забыться. Он вытащил палочку и отменил заклятие, которым был связан его сын, но прежде чем Драко смог убежать, он применил к нему заклинание сковывания ног.

— Мы собрались здесь, этим холодным февральским днем, чтобы соединить этого мальчика, и эту восхитительную леди, которая так помогает мне в Министерстве, узами брака, — разнесся голос Министра Фаджа.

В середине озера над поверхностью воды показалось щупальце кальмара, и золотой предмет полетел прямо в стоящих на берегу воздуходышащих.

— Берешь ли ты, Долорес Амбридж, этого мальчика себе в мужья?

— Я… а-а-а!

Золотое яйцо летело по идеальной дуге. После того как оно достигло высочайшей точки своего полета, его падение на землю было остановлено головой невесты. При столкновении яйцо полностью раскололось, и весь накопленный за две недели газ накрыл всех присутствующих на свадьбе. После того как воздух был очищен, мадам Помфри была призвана осмотреть жабу…э-э..женщину в белом. Поппи не потребовалось много времени, чтобы определить, что Долорес Амбридж была мертва.

Люциус пнул ногой яйцо, ставшее причиной всех бедствий, а затем сел и заплакал.

Яйцо откатилось к воде, где двухметровая утка вылезла и уселась на него, чтобы быть уверенной, что его больше никто не украдет. Ей часто приходилось подниматься и идти опускать голову в воду, а затем возвращаться и еще немного сидеть на нем. Так как Рон употребил сразу все жабросли, то прошло несколько часов, прежде чем он превратился обратно и смог покинуть озеро. Последние слова, которые он услышал от людей, начавших подниматься по холму обратно в замок были:

— Пир начнется через несколько минут.

— КРЯ! КРЯ! КРЯ!

От автора: В этой главе не так уж много юмора, если только вы действительно ненавидите Люциуса Малфоя. Просто нужно разобраться с парочкой происходящих вещей.

Спустя несколько дней после отмены второго испытания Гарри и Гермиона завтракали в Большом зале. Они говорили о задании по Трансфигурации, сочетая это с улыбками и легкими поцелуями, когда между ними протиснулась рука в голубом рукаве и положила на стол волшебную палочку. Подняв глаза, они увидели стоящую перед ними Флер Делакур. Гарри и Гермиона быстро выхватили свои палочки.

— Мадемуазель Грейнждер, — спокойна начала частично вейла-Чемпионка, — я пришла извиниться. Я отдаю вам свою палочку, чтобы продемонстрировать отсутствие злых намерений с моей стороны. Пусть она будет у вас, чтобы вы решили, когда ее можно вернуть.

Гермиона внимательно посмотрела на шармбатонку, наконец, кивнула и сказала:

— Я слушаю.

Флер часто заморгала, и казалось, ей хочется отвести взгляд, но она заставила себя твердо смотреть в глаза Гермионы.

— Я…я повела себя неправильно по отношению к вам и монсеньеру Поттеру после Святочного бала. Я думала, что смогу украсть у вас привязанность вашего парня и не посчиталась, а вернее не хотела считаться с вашими чувствами в этом вопросе. – Флер остановилась перевести дух и слезы навернулись на ее глазах. – Спасибо вам за то, что у меня появилось время подумать о многих вещах. Все говорят, что вы самая умная ведьма в школе.

— Я бы так не ска… — начала Гермиона.

— Зато все остальные так и считают, — сказал Гарри, заставив Гермиону покраснеть.

— Вам знакома общеизвестная истина, что если у тебя власть, она развращает и начинаешь думать, что имеешь право делать что захочешь?

— Я знакома с ней, — подтвердила Гермиона. – В магловском мире был такой лорд Эктон, который, отрицая, что Папа (такой религиозный лидер) является непогрешимым, произнес речь, цитата из которой до сих пор живет отдельной жизнью.Там говорится: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

— Точно, мадемуазель, — согласилась Флер, — у меня есть способности, которые позволяют мне делать определенные вещи, и я попалась в эту ловушку. Хотелось бы сказать, что теперь я стала лучше. Я вижу, как вы любите друг друга, и теперь мне бы хотелось найти человека, который бы также заботился обо мне и без воздействия моих сил.

Гермиона изучающее посмотрела на шармбатонскую ведьму, ища двусмысленность в ее словах и действиях. Спустя минуту или две, она, наконец, ответила.

— Мисс Делакур, ваш поступок достоин всяческого порицания, и понадобится нечто большее чем простое извинение, чтобы об этом забыть. Однако я верю, что все, что вы сказали — правда, и вы действительно хотите стать хорошим человеком.

— Спасибо вам.

Перед тем как снова повернуться к Флер, Гермиона посмотрела на лежащую на столе палочку.

— Но вам следует извиниться не только передо мной. Я отдам палочку вашей директрисе. И попрошу, чтобы она вернула ее, только когда вы вместе с вашей сокурсницей, я думаю, ее зовут Мишель, попросите ее вернуть.

— Но моя… — Флер хотела пожаловаться, объяснить, что палочка нужна ей, чтобы продолжить учебу, но тут же остановилась и задумалась. Она посмотрела на стол Рэйвенкло, за которым сидели ее однокашники, некоторые из них смотрели на нее. Флер знала, что должна это сделать, хоть ей и придется выслушать несколько суровых ответов от своих сокурсников. Она повернулась в Гермиона и кивнула.

— Это справедливо.

— Если я услышу, что вы нападаете на них в качестве вейлы, я научу их тому заклинанию, которое наслала на вас раньше, — продолжила Гермиона.

Флер снова кивнула и повернулась чтобы уйти, а затем снова обернулась и тихо сказала.

— Спасибо, — затем последовал еще один вопрос, — могу я превратиться в вейлу и атаковать Четвертого Чемпиона, если он еще раз шлепнет меня по заднице?

— Рон?

— Да, так его зовут.

— Только не убивай его, — Гермиона могла бы поклясться, что тень разочарования пробежала по лицу Флер при этих словах.

В тот же день она и Гарри пришли к Шармбатонской карете, где Гермиона обсудила этот вопросом с мадам Максим, а также поговорила с Мишель, прося юную шармбатонскую ведьму судить Флер за ее искреннее желание измениться, а не за нанесенные в прошлом обиды.

Спустя три недели Гермиона увидела, что Мишель и Флер вместе гуляют и разговаривают. Когда они увидели Гермиону, то улыбнулись ей, а Флер подняла руку и показала свою волшебную палочку. Гермиона улыбнулась в ответ и кивнула двум французским ведьмочкам, прежде чем вернулась к своим занятиям.

* * *

Вслед за вторым заданием близнецы Уизли продемонстрировали переваливающуюся, огнедышащую, высиживающую золотое яйцо фигурку утки вместе с Утиными Вкусняшками. Утиные Вкусняшки были восхитительно вкусными конфетками, которые превращали того кто ел угощение, в огнедышащую утку. Фред с Джорджем дали несколько коробок Рону, с соответствующими чарами принуждения на них. После этого редкий день обходился без вида большой утки, поджаривающей собственную еду в Большом зале.

* * *

Люциус Малфой снова пил лучшее Огденское. Он только что был вынужден продать Боргину и Бэрку одну из своих тайных коллекций предметов темного искусства, которую сам недавно купил. На эту коллекцию он потратил почти все свое золото, но знал, что мог бы продать ее в два-три раза дороже, когда Темный Лорд вернется, и эти предметы перестанут быть вне закона. Ее, конечно, пришлось продать, чтобы заплатить ежемесячный платеж по кредиту, который он взял у гоблинов Гринготса, чтобы покрыть цену брачного контракта с этой проклятой леди-жабой, и заплатить по счетам Огденскому алкогольному заводу. «Невеста сына оставила все…» — Люциус скрипнул зубами, вспомнив завещание Амбридж.

«Я оставляю все свое имущество Министерству в надежде, что они используют его для улучшения условий жизни дементоров Азкабана, поскольку я обнаружила, что они единственные создания, к которым я когда-либо чувствовала родственное расположение. Их ледяной холод, способность высасывать души всегда согревали мне сердце».

Люциус так резко поставил стакан, что он разбился вдребезги. Он только что устранил наведенный им беспорядок («Этот чертов выродок Поттер, освободивший моего слугу!»), и все еще кипятился, когда официально вида сова постучалась в его окно. Малфой-старший быстро понял, что это сова из Гринготса. «Что им нужно? – спросил себя он, — я заплатил вовремя». Малфой знал, какая опасность грозит за уклонение от выплаты гоблинских кредитных обязательств. Он открыл окно, взял письмо и прочел.

Люциус Малфой,

Вы не выполнили обязательства по кредиту, полученному у нас 10 февраля этого года. Вы не смогли произвести обязательный ежемесячный платеж, составляющий 1/12 часть основного долга плюс начисленный проценты. Теперь весь заем должен быть выплачен в полном объеме включая все проценты по кредиту, которые были начислены в течение всего срока действия кредита. Пожалуйста, явитесь завтра в Гринготс для погашения долга в полном объеме.

Горпхук,

Коллектор отдела нарушения заемных обязательств.

Люциус несколько минут просто смотрел на письмо, прежде чем его захлестнула волна возмущения. «Как они смеют обвинять меня в невыплате кредита? Я бы никогда так не сделал, если есть шанс быть пойманным, — подумал он. – Завтра я поговорю с Горпхуком и выведу его на чистую воду». Люциус достал еще один стакан и продолжил пить. Все его мысли крутились вокруг различных проблем его жизни. «Мои ликвидные активы почти иссякли, — он посмотрел на свою бутылку огневиски, — кстати говоря, настало время получить новую бутылку этого ликвидного актива».

Он пересек комнату, открыл свой бар и достал оттуда новую бутылку огневиски, и, уже собираясь закрывать, он решил, что лучше думать наперед и взять две бутылки. Он потянулся и хватил вторую бутылку. Когда Малфой вновь обосновался в своем любимом кресле, его мысли снова вернулись к его проблемам. «Мои ликвидные активы иссякли из-за черномагической коллекции, которую я купил; все мои капиталовложения оказались фуфлом; Темный Лорд возвращается; жена не спала со мной почти пятнадцать лет, а мой сынок-гей имеет больше секса с моим старым другом, чем я со своей женой». Этим вечером потребовались обе бутылки, чтобы успокоить нервы Люциуса.

На следующий день Люциус Малфой быстро шел по Косому переулку по направлению к Гринготсу и его трость постукивала о землю в такт его шагам. Когда он пересекал обширный холл, гоблины поднимали головы, чтобы посмотреть на волшебника, чья трость вызывала такой стук. Каждый раз, когда она соприкасалась с мраморным полом, стук эхом отдавался по всему залу. Из-за этого гоблины повсюду сбивались со счета. Люциус встал в самую короткую очередь, а оказалось, что ее обслуживает самый медленный гоблин. Другие очереди двигались гораздо быстрее. Прождав в очереди около часа, он, наконец, достиг стойки кассира.

— Чем я могу сегодня вам помочь, волшебник? — рыкнул гоблин, посмотрев со своего высокого стула на Люциуса.

— Я должен поговорить с…, — Люциус посмотрел на пергамент, который получил накануне, — с Горпхуком.

— Могу я взглянуть на письмо? – спросил кассир.

Люциус передал письмо, и заметил, как кассир бегло, его просмотрев, делает быстрое движение рукой. Тут же он обнаружил, что его окружили трое вооруженных гоблинов.

— Что это значит? – прорычал Люциус.

— Вы не выполнили обязательства по кредиту, мистер Малфой. Это очень серьезное оскорбление по отношению к гоблинам, и особенно по отношению к банку. Это для того, чтобы убедиться, что вы не покинете банка, пока не уладите свои дела с нами. Пожалуйста, пройдите дальше по коридору, кабинет Горпхука четвертый справа.

Рука Малфоя сжалась вокруг набалдашника его трости, который также был его палочкой, пока он пристально смотрел на напыщенного кассира. Когда спустя двадцать секунд он не сдвинулся с места, то почувствовал, как в его спину уперся наконечник гоблинского копья. Его рука с тростью расслабилась, он повернулся и направился к нужному кабинету.

— Входите, мистер Малфой, — сказал сидящий за столом гоблин, когда Люциус открыл дверь кабинета. – Я гоблин Горпхук.

Гоблин смотрел мимо светловолосого Малфоя, как будто искал что-то.

— Нет чемодана галеонов? — осведомился он, — я специально указал в письме, что вам нужно выплатить всю сумму полностью, чтобы рассчитаться по своим долгам перед банком.

— Я отказываюсь признавать, что я не выполнил какие-то обязательства, — усмехнулся, глядя на гоблина, Малфой, — я только на прошлой неделе осуществил свой платеж в срок.

— Хмммм, — хмыкнул гоблин, — у меня здесь есть записи по вам, тут сказано, что вы пытались заплатить двадцать тысяч галеонов на прошлой неделе. Эти деньги были возвращены в ваше хранилище, потому что не покрывают всей причитающейся нам суммы.

— ЧТО? – проревел Малфой, но быстро успокоился, когда два наконечника копья резко впились ему в спину. Оглянувшись на охранников, которые приставили к нему копья, он повернулся обратно к Горпхуку и продолжил.

— Двадцать тысяч галеонов это больше, чем я должен был заплатить. Я сам все рассчитал. Одна двенадцатая часть заема это меньше чем семнадцать тысяч, плюс еще ежемесячная доплата – десять процентов, это еще меньше чем тысяча семьсот галеонов. В любом случае я ПЕРЕПЛАТИЛ, — Люциус снова поднял голос, о чем его уведомили копья, когда напомнили о себе.

Горпхук, казалось, развеселился. Он пошарил в одном из многочисленных выдвижных ящиков своего стола и вытащил оттуда свиток. Когда он его развернул, тот оказался, по крайней мере, десяти футов длиной. Его палец заскользил вниз по свитку, пока не остановился на нужном параграфе. Он кивнул, и его улыбка стала шире.

— Вы узнаете этот документ? – спросил он Люциуса.

Люциус посмотрел на него, и, увидев заголовок, кивнул. Это был кредитный договор между ним и банком.

— И это ваша подпись и печать? – уточнил Горпхук у Люциуса.

И снова Малфой-старший внимательно посмотрел на нижнюю часть документа, который растянулся перед ним на огромном столе. Увидев свою подпись и печать их фамильного перстня, он снова кивнул.

Горпхук посмотрел на трех охранников, находящихся в комнате.

— Свидетельствую, что мистер Малфой признал в этом документе свой кредитный договор, и также подтвердил, что он действительно подписал его.

Трое охранников кивнули на слова вышестоящего гоблина. Горпхук снова посмотрел на Люциуса.

— Мистер Малфой, думаю вы не читали раздел сорок восемь, подраздел А, под-подраздел восемнадцать, в котором ясно говорится, что доплата в десять процентов ЕЖЕНЕДЕЛЬНАЯ, а не ежегодная.

Цвет лица Малфоя стал такой же бледный, как и его волосы, он быстро согнулся над документом, ища эту преступную лазейку контракта. Ему пришлось сощуриться, чтобы разглядеть написанное крайне мелким шрифтом. Когда он поднял взгляд, то увидел, как Горпхук усмехается над ним.

— Теперь, мистер Малфой, поскольку вы пропустили ваш первый плановый платеж, считается, что вы не в состоянии рассчитаться по кредиту. Согласно разделу 9-2 контракта, вам придется немедленно выплатить всю оставшуюся сумму со всеми остальными процентами по кредиту, которые должны были быть начислены за период погашения заема, — сказал Горпхук. – Так как вы пропустили ваш первый платеж, то мы вправе предположить, что вы не сможете платить в течение всего года, а это значит, что вы задолжали нам двадцать пять миллионов восемьсот тысяч галенов. Прибавьте к этому судебные издержки и другие расходы, указанные в разделе 9-7, и в конечном счете вы должны нам двадцать шесть миллионов галеонов. Все должно быть выплачено немедленно.

— Но…но, — поперхнулся Люциус. Он знал, что в его хранилище осталось только сто тысяч галеонов. Но он также знал, что в хранилище находится черномагических предметов на сорок миллионов галеонов. Он перевез их из Малфой-мэнора, когда этот предатель крови Уизли начал проводить свои рейды. Малфой потратил большую часть своего состояния на коллекционирование таких предметов, и знал, что в будущем сможет продать их намного дороже их нынешней стоимости. Люциус посмотрел на улыбку на лице Горпхука, — «Мне придется продать несколько вещей из моего хранилища, прежде чем я смогу погасить кредит».

— Ваше хранилище было захвачено сегодня утром, чтобы помешать вам изъять дополнительные средства, в то время как вы должны нам деньги, — ответил гоблин. – Ста тысяч галеонов, конечно, было недостаточно для погашения кредита.

Его улыбка стала еще шире, и он продолжил.

— Что касается других вещей в вашем хранилище, мы решили, что поскольку они относятся к предметам темной магии, то не имеют никакой ценности, и они были незамедлительно уничтожены в соответствии с соглашением между нами и Министерством магии.

Люциус побледнел еще больше. Он знал, на какое соглашение ссылается гоблин. «Все конфискованные черномагические предметы должны быть уничтожены конфискующей стороной, без каких-либо требований о компенсации». Он самолично подкупил Фаджа, чтобы тот принял это соглашение, чтобы ему было проще регулировать стоимость тех предметов темной магии, которые он приобрел. Конечно, Люциус Малфой никогда не ожидал, что у него что-то может быть конфисковано. Он попытался сглотнуть один раз, затем второй, и у него во рту пересохло, когда он посмотрел на стоящего перед ним гоблина. Он чувствовал набалдашник своей палочки у себя в трости, и ничего не хотел так сильно, как стереть эту улыбку с лица гоблина, но тяжелые острия стальных наконечников гоблинских копий все еще упирались ему в спину.

— Потребуется некоторое время, чтобы собрать такую сумму, для того, чтобы возместить ее банку, — наконец ответил Люциус.

Он подумал, что единственное, что можно сделать — продать Малфой-мэнор. Согласно последней налоговой оценке, он стоил тридцать миллионов галеонов.

— Время? – спросил гоблин. Затем он кивнул вниз на контракт.

— Где в этом контракте говорится, что у вас есть время, чтобы расплатиться по кредиту в случае невыполнения обязательств? Нет, теперь мы заберем все что можно, и дадим вам один шанс связаться с кем-нибудь со стороны, чтобы он посодействовал в получении дополнительных сумм.

Он кивнул третьему охраннику, которые еще не держал Люциуса на острие копья. Этот гоблин схватил трость Малфоя и протянул ее Горпхуку.

— Прекрасная трость черного дерева, инструктированная серебром, — сказал Горпхук, тщательно изучив трость. Он потянул за набалдашник, и появилась палочка Люциуса.

— Хорошо, мы засчитаем в счет кредита сто галеонов за трость и еще десять за палочку, — Горпхук внимательно осмотрел палочку, прежде чем продолжить, — к сожалению, в соответствии с соглашением между нами и Министерством, гоблинам не разрешено владеть палочками.

Он взял палочку в обе руки, и, глядя прямо в глаза Люциуса, одним быстрым движением переломил ее надвое. Он снова кивнул третьему гоблину-охраннику. Гоблин стянул плащ с плеч Люциуса и протянул его Горпхуку.

— Очень элегантный, но ношенный. Мы начислим вам за него десять галеонов.

— Но плащ стоит двести галеонов! – закричал Люциус.

— Рынок поношенной одежды сейчас в таком упадке, — сказал Горпхук, продолжая улыбаться, — десять галенов – максимум того, что я могу предложить.

И это продолжалось до тех пор, пока Люциус Малфой не стоял голым в кабинете Горпхука.

— А теперь, — сказал гоблин, — вы можете один раз попробовать связаться с каким-либо внешним агентом.

— Я хотел бы поговорить с женой, пожалуйста.

— Конечно, — согласился Горпхук, — мы не держим общественных каминов здесь, в Гринготсе, так что мои охранники сопроводят вас в Дырявый Котел, и там вы сможете с ней связаться.

— Что насчет одежды?

— А что с ней? – удивился Горпхук.

— Я не могу идти совсем без одежды, — прорычал Люциус.

— О, ну раз вы не хотите попробовать с ней связаться, то и отлично, — ответил Горпхук, — я попрошу охранников сопроводить вас в ближайшую камеру, пока вас будут судить за кражу и мошенничество.

— Мошенничество? Кража? – закричал Люциус, — я ничего из этого не делал!

— Вы заключили договор, не имея средств для его оплаты, — сказал Горпхук, — мы в Гринготсе считаем, что это кража и мошенничество.

— Разве вы не можете взять мой дом в качестве залога? – в отчаянии спросил Люциус.

Ему было нужно лишь немного времени, он знал, что сможет как-то расплатиться.

— Я подпишу все, что даст мне время, чтобы погасить кредит.

— Мы не пойдем на это, — отрезал Горпхук. — Мы внимательно рассматривали возможность конфискации вашего поместья сегодня утром, когда в это же время опечатывали ваше хранилище, но мы обнаружили, что дом полностью оформлен на имя вашей жены. Обычно вы можете контролировать любую собственность, записанную на нее, но, кажется, вы специально оговорили ваш отказ от этих прав во всех документах на право собственности.

Люциус снова попытался сглотнуть. Он специально записал свое родовое гнездо на имя Нарциссы, чтобы сэкономить на налогах. Это был еще один закон для принятия которого он подкупал Фаджа.

— Ваша жена должна появиться здесь и сама подписать бумаги по поместью, и если мы решим, что его стоимость достаточна для покрытия вашего долга, мы позволим вам уйти, — пояснил Горпхук и выжидательно посмотрел на Люциуса.

— Ну, и можете вы связаться с моей женой и попросить ее прийти сюда? – спросил Люциус.

— Нет, это уже ваша забота, — заявил гоблин, — мы лишь готовы рассмотреть возможность внесения от третьего лица залога за ваш долг. Мы не обязаны помогать вам в получении залога.

— Так как же мне с ней связаться?

— Как я уже говорил раньше, вас проводят в Дырявый Котел.

Малфой подумал о прогулке голышом по Косому переулку, и содрогнулся от унижения.

— А что насчет совы? Вы можете предоставить мне сову?

— Мы предлагаем такую услугу нашим клиентам, но…

— Хорошо, дайте мне сову, — быстро сказал Люциус.

— За использование наших сов мы берем плату в пять галеонов, — ответил Горпхук.

— Прибавьте это к тому, что я уже должен.

— Извините, но мы не можем это сделать. Вся сумма ничем не обеспечена, и мы не можем увеличить ваш кредит, — спокойно ответил Горпхук, на его лице все еще играла улыбка.

Тридцать минут спустя Люциус Малфой шел в Дырявый Котел по Косому переулку, одетый в костюм Адама, с гримасой на лице. Он был окружен тремя гоблинами-охранниками, которые давали людям достаточно места, чтобы посмотреть на напыщенного блондинистого волшебника, который шел, двумя руками прикрывая свое самое дорогое. Когда они проходили мимо редакции Ежедневного пророка, стали слышны звуки фотовспышек. Когда он вошел в Дырявый Котел, все разговоры тут же прекратились и посетители уставились на него. Люциус подошел к камину, схватил немного порошка, бросил его в огонь, и прежде чем он успел что-то сказать, почувствовал, как три пары гоблинских рук схватили его за руки и за ноги, чтобы помешать ему прыгнуть в огонь и сбежать.

— Малфой-мэнор, — сказал он, просовывая голову в зеленое пламя.

— Нарцисса?

— Люциус? – ответила Нарцисса, — где ты и почему на тебе нет одежды? Ты опять пил спозаранку?

— Я в Дырявом Котле, но я не пьян. Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Я попал в небольшую финансовую неприятность с гоблинами. Мне нужно чтобы ты взяла все документы на поместье и привезла их в Гринготс. Мне нужно оформить его в качестве залога для уплаты займа.

— Почему ты сам не сделаешь этого, дорогой?

— Я полностью оформил его на твое имя, Нарцисса, — ответил Люциус. Он никогда не говорил ей об этом, поскольку это было сделано чисто в налоговых целях, а она не хотела иметь ничего общего с налогами.

— О, и почему же мы должны заложить дом? У нас должно быть достаточно денег в хранилище, чтобы погасить кредит. В конце концов, это были лишь двести тысяч, не так ли? – уточнила Нарцисса, — хотя я никак не могу понять, зачем тебе вообще нужно было брать кредит.

— Ну..э-э..я потратил большинство наших денег на э-э..некоторые…э-э.. покупки, -замялся Люциус.

— Как много ты истратил, Люциус? – рыкнула на мужа Нарцисса.

— Ну…э-э..тридцать пять миллионов галеонов.

— ЧТО! – голос Нарциссы разнесся по всему Дырявому Котлу, — у нас все равно должна была остаться пара миллионов, так в чем проблема?

— Я…ну..я потратил и их тоже, — признался Люциус.

— И сколько у нас осталось?

— У нас есть сто тысяч галенов, и все вещи, что я купил, которые можно выгодно перепродать.

— Ну так продай их! – Нарцисса становилась очень вспыльчивой.

— Я…я не могу. Их нет, — ответил Люциус.

— Нет?

— Гоблины конфисковали наше хранилище сегодня утром и э-э..э.. уничтожили все вещи, которые я купил.

— Тогда можно подать на них в суд.

— Нет…э-э…они сделали это легально.

— ЛЮЦИУС МАЛФОЙ! – закричала Нарцисса, — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?

— Мы поговорим об этом позже, Цисси. Сейчас мне нужно, чтобы ты пришла и подписала бумаги по поместью. Гоблины меня арестуют, если ты этого не сделаешь. Они планирую обвинить меня в краже и мошенничестве.

— Сколько ты должен гоблинам, Люциус? – спросила Нарцисса.

Весь Дырявый Котел вслушивался в каждое слово, сказанное в камине.

— Мы…э-э…я должен им, — голос Люциуса упал до шепота, — двадцать шесть миллионов галеонов.

— ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ! –закричала Нарцисса, — как двести тысяч кредита превратились в ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ?

— Возникла некоторая путаница с процентами, — промямлил Люциус.

— Тогда наш адвокат должен нести за это ответственность, а не ты, его не должны были подловить.

-Я…я не показывал его адвокату, — признался Люциус.

— ТЫ ЗАКЛЮЧИЛ ДОГОВОР С ГОБЛИНАМИ, НЕ ОБРАТИВШИСЬ А ЮРИДИЧЕСКОЙ ПОМОЩЬЮ? – Нарцисса снова закричала, — НАСКОЛЬКО ЖЕ ТЫ ТУПОЙ?

Слышащие разговор посетители Дырявого Котла засмеялись. Все знали, что заключить договор с гоблинами, предварительно не показав его своему адвокату, значит совершить финансовое самоубийство.

— Время вышло, — сказал один из охранников Люциусу и вытащил его из камина.

Пока Люциуса конвоировали обратно в банк, его жена сидела в гостиной и размышляла о том, что ей следует сделать. Для нее стал сюрпризом тот факт, что дом был оформлен на ее имя. «Конечно, это как раз то, что Люциус сделал бы, не сказав мне», — думала она. Она прошлась по коридору до музыкальной комнаты. Это была комната, в которую Люциус никогда не зайдет, если только его жизнь или его галеоны не окажутся в опасности. Она вытащила свою палочку, постучала ей по третьей панели справа, и панель скользнула в сторону, открывая личный сейф Нарциссы. Сейф мог магически расширяться и в настоящее время хранил ее личные средства. Она припрятывала здесь галеоны с тех самых пор, как они поженились. «Было шесть миллионов галеонов, когда я последний раз их пересчитывала, — подумала она. – Недостаточно чтобы расплатиться с гоблинами, так что, полагаю, нам придется продать поместье». Она подумала о том, что последние пятнадцать лет была замужем за этим человеком, и спросила себя, хочет ли она прожить с ним еще сотню лет. Она, наконец, решилась, и по взмаху палочки галеоны начали падать в ее бездонную и невесомую сумку. Когда галеоны были надежно упрятаны, она нашла документы на поместье и отправилась к своему личному поверенному.

— Чем я сегодня могу быть вам полезен? – осведомился адвокат Гудвин у Нарциссы.

— Взгляните на эти бумаги, — Нарцисса передала документы по поместью, — дом действительно записан только на мое имя?

Поверенный провел несколько минут, рассматривая пергаменты. Затем он вызвал младшего поверенного и послал его в Министерство быстро просмотреть тамошние записи.

— Пока мы ждем его возвращения, есть ли что-нибудь еще, что я могу для вас сделать?

— Вы можете узнать текущее положение финансов Люциуса?

— Конечно, — адвокат отправил еще одного младшего поверенного сбегать в Гринготс, — что-нибудь еще?

— Я скажу вам, когда получу ответы на эти два вопроса.

Оба мужчины вернулись всего через полчаса и передали полученную информацию адвокату Гудвину.

— Малфой-мэнор полностью оформлен на ваше имя. Интересно, что гоблины делали подобный запрос сегодня же утром, — Гудвин посмотрел на другую стопку бумаг. – А у Люциуса в настоящее время нет ни кната, зато есть иск, по крайней мере, на двадцать шесть миллионов галеонов, предъявленный ему Гринготсом.

Адвокат посмотрел на миссис Малфой.

— Извините, Нарцисса, но ввиду полученной информации, если вы не сможете заплатить мне сейчас, в дальнейшем я не смогу поддерживать с вами никаких деловых отношений.

Нарцисса полезла в свою сумку, вытащила сотню галеонов и разложила их на столе.

— Это покроет ваши нужды?

— Безусловно. Что еще мы можем сделать для вас этим утром?

— Я хочу продать Малфой-мэнор так быстро, как только возможно, и я хотела бы подать на развод. Я отказываюсь от всех прав на нашего сына, если развод удастся провернуть как можно быстрее.

— Ну, обычно это занимает время, и ваш муж должен согласиться на развод, но если будет соответствующее... — он еще не закончил предложение, когда Нарцисса высыпала на стол еще двести галеонов, — мы разведем вас в течение двух дней.

— Отлично, адвокат Гудвин.

Меньше чем через неделю Нарцисса Блек лежала на пляже юга Франции, попивая коктейли, и наслаждаясь видом прекрасного голубого Средиземноморья. Даже в свои тридцать девять она оставалась очень привлекательной женщиной, особенно теперь, когда с ее лица исчезло выражение «а чем это здесь так противно пахнет?». Вскоре после этого она подцепила нескольких рослых молодых людей. Когда позже она направлялась с одним из них к себе в гостиничный номер, у нее мелькнула быстрая мысль – «Интересно, что же стало с Люциусом?». Мысль тотчас пропала, когда рука молодого человека нашла ее попку и слегка ее сжала.

Когда Люциуса вернули в кабинет Горпхука ожидать прибытия Нарциссы, минуты превращались в часы, пока, наконец, Горпхук не произнес:

— Где ваша жена, мистер Малфой?

— Я…я не знаю.

— У меня много и других дел, — ответил Горпхук, кивая одному из охранников, — проводите мистера Малфоя в тюремную камеру.

— Что? Я уверен, что у нее просто возникли проблемы с поиском документов. Она будет здесь с минуты на минуту, — воскликнул Люциус.

— Когда она прибудет, я пошлю за вами, мистер Малфой.

Люциус снова попытался сглотнуть, и, понимая, как ему хочется пить, попросил.

— Можно…можно мне выпить воды и, может быть, что-нибудь поесть?

— Вода стоит два кната за стакан и один сикль за еду. Так как у вас ничего нет, то, боюсь, я не смогу вам помочь.

— Но я же ваш заключенный. Вы несете ответственность за мое благополучие.

— Мы несем за это ответственность только в том случае, когда вы официально окажетесь под нашим попечением, мистер Малфой, — Горпхук вынул перо и пергамент и быстро написал несколько предложений, затем оглянулся на Люциуса и продолжил. – Вот это – полное признание вашей вины в краже и мошенничестве. Как только вы подпишете это, мы сможем приговорить вас к наказанию, и с этого момента вы будете на нашем попечении. Сейчас же вы просто задержаны и ожидаете прибытия вашего агента.

Он протянул перо и пергамент Люциусу, который посмотрел на них.

— Я никогда не подпишу это. Я ни в чем не виновен.

— Воля ваша, мистер Малфой. А теперь, если вы меня извините, — он кивнул стражникам, которые утащили блондинистого волшебника прочь.

Когда Люциуса бросили в камеру, он стал смирно ждать появления своей благоверной. В течение дня его жажда только усиливалась. В камере не было туалета, только старый ночной горшок. Он воспользовался им тем же днем, и еще раз перед тем как заснул, продолжая удивляться, почему его жена до сих пор не появилась. На следующий день жажда стала такой сильной, что он стал пить из горшка, вместо того, чтобы наполнить его еще жидкостью.Его снова мучила жажда, и по-прежнему жена не появлялась, чтобы спасти его. Остановившись перед камерой на следующий день, Горпхук нашел Люциуса почти сошедшим с ума от жажды.

— Можете подписать признание мистер Малфой, и мы обеспечим вас водой, — сказал он. — О, и ваш агент связался с нами через своего адвоката.

Он передал Люциусу записку.

— Кажется, она подала на развод, и сейчас продает ваше поместье. Разумеется, как только оно будет продано, станет невозможно использовать его в качестве залога.

— Уверен, она продает его, чтобы получить деньги и освободить меня, — сказал Люциус, с трудом ворочая распухшим языком.

— Можете надеяться на это, — провозгласил Горпхук, — но это не объясняет развод, не так ли?

Люциус посмотрел на записку, которую дал ему Горпхук. «Развод?» — он прочитал записку от адвоката Гудвина, в которой говорилось, что Нарцисса подает на развод, отказываясь от всех прав на любые ценности, нажитые в браке, в том числе и от прав на их сына. Процедура развода была скоротечной и должна была завершиться сегодня же.

— Похоже, развод произойдет очень скоро, — пояснил Горпхук.Он повернулся, чтобы уйти, но развернулся обратно.— Удачи, через несколько часов я вернусь вас проверить.

Помутившийся разум Люциуса пытался осмыслить всю эту ситуацию. У него не было дома, жены, зато был сын-гей, а его самого удерживали в заточении гоблины. Его палочка была сломана, и на нем не было даже лоскутка одежды. «Если я подпишу признание, может быть, они приговорят меня к четырем-пяти годам, и когда я выйду, у меня может появиться новая жена и даже наследник», — думал он. Когда позже тем же днем к нему подошел Горпхук, Люциус протянул ему подписанное признание.

— Воды…пожалуйста, — взмолился он.

— Конечно, — Горпхук махнул паре охранников, чтобы они принесли воду и пищу. – Пожалуйста, доставьте мистера Малфоя ко мне в кабинет для вынесения приговора, когда он будет накормлен и напоит.

Двадцать минут спустя Люциус Малфой, одетый в нечто, рядом с чем наряд домового эльфа смотрелся как что-то очень модное, снова стоял в кабинете Горпхука.

— Что касается вашего приговора, мистер Малфой. Все очень просто. Мы хотим вернуть наши деньги. Вы будете отправлены в наш Гренландский филиал, где будете вручную рыть новые галереи, — сказал Горпхук. — Вы должны нам двадцать шесть миллионов галенов. Мы будем засчитывать вам один миллион галенов кредита за каждые десять лет предоставляемых услуг. Это означает, что следующие двести шестьдесят лет вы будете под нашим попечением. Приятного вам дня, мистер Малфой, и хорошей жизни. О, и должен вас предупредить, старайтесь себя беречь, все медицинские расходы, потраченные на восстановление вашего здоровья, будут прибавлены к сумме вашего долга, что только продлит ваш срок пребывания в пещерах. Когда вы станете слишком старым чтобы эффективно работать, у нас найдется несколько дорогостоящих зелий, способных вернуть в более юное состояние, но за каждые два года, на которые увеличится ваша продолжительность жизни, мы прибавим еще один год вашего срока заключения.

Только после того, как Люциус Малфой порталом был отправлен в Гренландию, до него дошла вся суть его наказания. Он сел и заплакал. Гоблины оштрафовали его на дневной заработок, что только увеличило срок его наказания.

Двести девяносто лет спустя Люциуса Малфоя освободили досрочно. Его частые травмы, вызванные переломами пальцев (когда гоблины говорят рыть вручную, они и имеют в виду рыть вручную), и омолаживающие зелья увеличили срок его заключения до четырехсот тридцати лет, но, наконец, гоблины от него просто устали. Когда хилый древний волшебник вышел из стен филиала, солнечный свет, которого он не видел все те годы, что отбывал наказание, мгновенно ослепил его. Гоблины понимали, что от слепого престарелого волшебника за пределами банка будут одни только неприятности, так что они дали ему портключ, который мгновенно переместил его на Гренландский ледовый щит. Когда Люциуса перестало крутить и ледяной холод начал пробирать его до костей, он услышал звук, отличавшийся от свиста холодного ветра.

«ГРРРРРРРРРРРРРР»

Белый медведь провел несколько минут, играя со своей едой, а затем насладился чудесной закуской.

* * *

Следующие несколько дней различные статьи наводнили Ежедневный пророк. На следующий день после того как Люциус подписал признание и был отправлен в Гренландию, первая страница была украшена голозадым Люциусом Малфоем, конвоируемым к Дырявому Котлу. Заголовок гласил:

Люциус Малфой признан виновным в краже и мошенничестве

Вчера гоблины признали Люциуса Малфоя виновным в краже и мошенничестве. Подписанное им признание было официально представлено в Министерство магии, вместе с заявлением, в котором говорится, что гоблины имели полное право вынести приговор бывшему члену Совета попечителей Хогварста. Ежедневный пророк обнаружил, что Люциуса Малфоя освободят, когда он заработает достаточно денег, чтоб полностью выплатить свой кредит. Мы не можем определить, сколько это займет времени. Люциус Малфой один из столпов волшебного сообщества, и Ежедневный пророк желает ему скорейшего освобождения из его заточения.

* * *

Рагнок, главный гоблин, отвечающий за Гринготс, отбросил Ежедневный пророк, после прочтения статьи. «Ежедневный пророк выставляет все так, как будто мы не справедливо обошлись с мистером Малфоем», — подумал он.

— Хмм…Грипхук! – крикнул он.

— Да, сэр? – ответил банковский кассир, быстро входя в кабинет Рагнока.

— Помнится, недавно редактор Ежедневного пророка обращался за ссудой?

— Да, сэр, но мы ему отказали, из-за его неспособности погасить кредит.

— Превосходно. Если он обратиться к нам снова, пожалуйста, обеспечьте одобрение этого запроса на кредит. Залога не потребуется, и убедитесь, что раздел сорок восемь, подраздел А, под-подраздел восемнадцать соответствующим образом заполнен, — с улыбкой сказал Рагнок своему молодому сотруднику.

— Да, сэр. Я сам позабочусь об этом, — покидая кабинет, ответил Грипхук.

* * *

— Круцио…Круцио…Круцио… — снова и снова кричал Волдеморт. Проклятый кричал гораздо громче своего Хозяина, когда боль от непростительного проклятья настигала его. Волдеморт сидел в своем манежике…э-э…в своем Психопатическом убежище. Обычно Волдеморт беспокоился из-за того, что такие длительные пытки Круциатусом могут вызвать долгосрочное повреждение мозга, но сейчас он рассудил, что поскольку Хвост фактически не обладал мозгом, шансов, что такое произойдет, практически не было. Сейчас Петтигрю подвергался таким продолжительным пыткам потому, что испугал Нагини, заставив змею выплюнуть кролика, которого она убила и съела незадолго до этого. Особенно плохо было то, что это произошло, когда Нагини свернулась на коленях Волдеморта, ластясь к нему. Кости мертвого кролика, его частично переваренная кожа и остальные останки забрызгали всего самого ужасного злодея, когда-либо ступавшего по этой земле. Это в свою очередь привело к тому, что ужаснейший злодей быстро испачкал свои пеленки...э-э…устройство для захвата отбросов, произведенных ужаснейшим злодеем.

Наконец, Волдемоту надоело смотреть как Хвост корчиться на полу (позже магические исследователей магловских обычаев пришли к выводу, что уличные танцы в крупных городах зародились, когда кто-то стал свидетелем того, как волшебника пытают с помощью Круциатуса, и подумал, что это выглядит очень забавно), он переключил свое внимание на Ежедневный пророк, который достал Хвост. Именно Ежедневного пророка испугалась змея, что и привело инциденту, произошедшему ранее. К счастью для Хвоста, сама бумага не пострадала от выплюнутой пищи. Когда злой волшебник посмотрел на первую страницу газеты и увидел, как один из его главных Пожирателей Смерти идет голым по Косому переулку, ему в голову пришла только одна мысль – «Хорошую помощь так трудно найти. Как, черт возьми, я смогу захватить мир с такими некомпетентными сторонниками?». Волдеморт размышлял над проблемами, с которыми он столкнулся – «И опять же, большинство моих приспешников учились в Хогвартсе, возглавляемом Дамблдором, чего же еще я мог ждать?».

* * *

Драко Малфой понял, что последние две недели могли быть гораздо хуже. Он все еще был одинок, но, по крайней мере, ему не был вынесен смертный приговор…э-э…он не был женат на женщине-жабе. Пока он завтракал, совы начали разносить утреннюю почту. Когда Драко поднял свой экземпляр Ежедневного пророка и раскрыл его, его рот открылся, и он в ужасе уставился на фотографию своего отца на первой странице. Он бросился в свою спальню, где написал матери письмо, прося у нее объяснений, и послал его со своим филином.

На следующее утро филин вернулся с так и не вскрытым письмом. Служба доставки магической почты поставила на конверте штамп – «В МАГИЧЕСКОМ МИРЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ ТАКОЙ ПЕРСОНЫ КАК НАРЦИССА МАЛФОЙ».

Ответ, положивший конец его замешательству, пришел с прибывшим вскоре Ежедневным пророком. Первая страница опять запечатлела Люциуса, идущего голым по Косому переулку, но рядом с его фотографией, была помещена еще одна, на которой лежащая в шезлонге Нарцисса намазывала кремом для загара свое едва прикрытое одеждой тело. Фотография запечатлела ее смеющейся и улыбающейся, явно довольную собой.

Развод Малфоев

Адвокат Гудвин из «Гудвин, Бэдвин и Каллевенс» сделал неожиданное заявление о том, что Нарцисса Малфой подала на развод со своим мужем Люциусом Малфоем, с которым они прожили в браке пятнадцать лет. Так как сейчас у Малфоев нет никакого общего имущества, развод состоялся в рекордно короткие сроки. Нарцисса вернула себе свою девичью фамилию – Блек, и, как вы можете видеть, сейчас она справляется со своим горем на пляже южной Франции. Поскольку развод предшествовал осуждению Люциуса Малфоя, то сейчас судьба их сына Драко неизвестна. Миссис Малфой, теперь мисс Блек отказалась от всех прав на своего сына и покинула страну. Теперь, когда мистер Малфой приговорен гоблинами, наш репортер не может точно определить, кому перейдет опека над их сыном. Если ни одного законного опекуна не будет найдено, он перейдет под опеку Министерства. В качестве дополнения к этой истории наш репортер обнаружил, что мисс Блек продала Малфой-мэнор неизвестному покупателю. По слухам, цена была гораздо ниже, чем ожидалось. Говорят, что мисс Блек была больше заинтересована в быстрой продаже, а не в том, чтобы добиваться выгодной цены.

По всему Большому залу раздавался шепот. Когда Драко посмотрел по сторонам, казалось, что все на него смотрят. Он опустил взгляд на фотографии своих родителей и подумал – «Что же случилось?».

* * *

Вечером того же дня гринготская сова доставила пакет необычно большой черной собаке, которая вместе с гиппогрифом скрывалась в пещере неподалеку от Хогсмида. Как только сова улетела, пес быстро превратился в человека. Он разорвал пакет и обнаружил в нем письмо и связку ключей.

Мистер Блек,

Предложенная вами сумма в пятнадцать миллионов галеонов за Малфой-мэнор была успешно принята. Согласно вашим инструкциям туда будет отправлена команда гоблинов, чтобы видоизменить чары поместья, так что оно будет готово принять вас. Документы о вашей собственности будут помещены в ваше хранилище, и не будут переданы в Министерство, до тех пор, пока оно не сочтет возможным пересмотреть ваше дело.

Грисорс,

Распорядитель счетов Блеков.

Смех Сириуса Блека был слышен почти на всем пути до Хогсмида. Он повернулся к Клювокрылу.

— Давай, Клюви, у нас есть прекрасный дом, куда можно пойти. Как ты думаешь, Малфой-мэнор будет отличным свадебным подарком для Гарри и Гермионы, когда они наконец поженятся, не так ли? Это будет последняя шутка над стариной Люциусом.

* * *

От автора: У меня было больше запланировано для этой главы, но история с Люциусом просто не оставляла меня. Все завершится через две-три главы. Я запланировала две различные концовки.

Что же касается того, что произойдет с Драко, то это будет его худший ночной кошмар.

Нарцисса Блэк очень быстро стала звездой волшебного мира. Каждые несколько дней в «Ежедневном пророке» и других газетах и журналах по всему миру появлялись истории, описывающие ее последние наряды, то с кем она встречается, и в какое время ночи/дня был этот человек замечен покидавшим ее гостиничный номер. Она путешествовала по миру и прежде чем решила осесть, провела время во Франции, Италии, Австралии и на Дальнем Востоке. Выдвигались даже предположения, что она снялась для одного из предстоящих выпусков Плейволшебника. Нарцисса быстро обнаружила, что быть одинокой, красивой и богатой гораздо веселее, чем быть спутницей жизни помпезного, высокомерного фанатика-чистокровки. Что касается статуса крови, Нарцисса поняла, что мужчины-маглы, более сведущи в искусстве доставления ей наслаждения, чем их коллеги-волшебники, особенно если подлить в их напитки бодроперцовое зелье. Как оказалось, оно приводило к поразительным побочным эффектам на «палочки» мужчин-маглов. Позже один из этих мужчин сделал себе анализ крови и «случайно» совершил открытие, которое позже превратилось в новое лекарство, в химии известное как цитрат Силденафила.

Теперь Драко Малфой мог читать газету, только когда кто-нибудь оставлял ее валяться поблизости. Его подписка на «Пророк» закончилась, и Драко узнал, что поскольку имя отца до сих пор значилось и на его трастовом хранилище, то гоблины конфисковали и его, оставив парня без единого кната, неспособного даже позволить себе газету.

Спустя три недели поле развода родителей и приговора отца, Драко вновь в одиночестве сидел за столом Слизерина. Он смотрел по сторонам, в надежде, что кто-нибудь оставит газету, и он сможет проследить за текущими событиями в жизни его матери. Она была ему противна – постоянно в компании маглов и грязнокровок, и всегда с этой чертовой улыбкой на лице. Он чуть было не выпрыгнул из ботинок, когда на его плечо опустилась чья-то рука. Подняв глаза, он увидел стоящую перед ним профессора МакГонагалл.

— Мистер Малфой, мне нужно, чтобы вы проследовали за мной в кабинет директора, — сказала заместитель директора школы.

По прибытии в кабинет директора, Драко и МакГонагалл пришлось подождать, пока директор соизволит прийти в себя.

В данный момент профессор Дамблдор пребывал в глубокой задумчивости. Северус только что представил свой еженедельный отчет, касающийся Темной метки на его руке, и того, что она становится темнее. Дамблдор вовсе не нуждался в таких частых донесениях, но мысли о Снейпе и его татуировках всегда оживляли день древнего директора. Тем более что татуировка, о которой шла речь, наделялась серьезным смыслом в символическом поле сексуальной ориентации директора. Он часто задавался вопросом, где еще у Мастера зелий могут быть татуировки, — «Интересно, а не подумывает ли он сделать миленького маленького феникса прямо на…».

— Кхмммм.

От размышлений профессора Дамблдора оторвал звук прочищающегося горла. «Опять эта женщина-кошка. Всегда появляется, когда меньше всего желаешь ее видеть. Может, если завести собаку, она оставит меня в покое…ммм…Сириус?».

В этот момент в Малфой-мэноре по спине Сириуса пробежал мороз, и его охватило неодолимое желание принять душ. По какой-то причине Сириус вдруг почувствовал себя грязным.

— Кхе-кхм….Кхе-кхмм…. — снова кашлянула МакГонагалл.

— Да, Минерва? О, я вижу, вы привели молодого мистера Малфоя, — внимание Дамблдора переключилось на молодого человека, у которого было так мало волос и совсем не было бровей.

— Юноша, — огонек в глазах Дамблдора замерцал ярче, — вы здесь сегодня, чтобы определить, где будет ваш дом, и кто будет о вас заботиться. Есть несколько вариантов.

— Мой отец, — начал Драко.

— О да, ваш отец – прекрасно для начала, это один из вариантов, который у вас есть. Гоблины предлагают вам разделить его заключение. Вы можете провести свое время, занимаясь тем же, чем и он, и тогда он выплатит свои долги вдвое быстрее, — сказал Дамблдор.

Он посмотрел на пергамент на его столе.

— Вам придется потратить минимум сто тридцать лет, чтобы вдвое сократить долг своего отца, — он с любопытством посмотрел на Драко. – Хотели бы вы таким образом помочь отцу?

— Сто..сто..СТО ЛЕТ! – воскликнул Драко.

— И еще тридцать, да, я так и сказал, — спокойно подтвердил директор.

— Ну нет, думаю, что предпочту другой вариант, — в этот момент Драко осознал, что жизнь, которую он знал до приезда в прошлом году в Хогвартс, закончилась. Ни отца, ни матери, ни невесты, ни денег, ни дома. Пока он размышлял над тем, во что превратилась его жизнь, Карма еще раз собиралась ударить его по самому дорогому.

— Очень хорошо, — Дамблдор снова посмотрел на пергамент, — еще один вариант – послать вас жить к любой из ваших тетушек. Конечно, ваша тетя Лестрейндж сейчас находится в Азкабане, но тамошний надзиратель уверил меня, что вы можете разместиться в ее камере, и вас также будут кормить.

Он снова взглянул на Драко.

— Вы предпочитаете жить с вашей тетей Беллатрис?

— В Азкабане? – задал риторический вопрос Драко, — думаю, нет.

— Отлично, — Дамблдор вычеркнул имя из списка, — ваша вторая тетя – миссис Андромеда Тонкс. Она не горит желанием принять вас, поскольку была отлучена от дома вашей матери, но пока она готова…

— Остановитесь. Я не собираюсь жить в ЛЮБОЙ нечистокровной семье, тем более у любящей маглорожденных су…личности, — отрезал Драко.

— Возможно, вы захотите пересмотреть ваше утверждение, так как это сильно ограничивает список тех, кто готов за вами присматривать.

Драко выхватил палочку и решительно произнес.

— Я, Драко Малфой, клянусь своей жизнью и магией, что я никогда не соглашусь жить в нечистокровной семье.

— Эх, полагаю это была не очень удачная идея, — сказал Дамблдор.

Он снова посмотрел на пергамент и начал вычеркивать имена.

— Северус вызывался, но поскольку профессор Снейп полукровка, он отпадает, -Дамблдор продолжал вычеркивать имена, пока не осталось только одно. – Осталась только одна чистокровная семья, которая готова вас принять, но прежде чем назвать их, я предложу вам другой вариант. В обычном случае вас могли бы поместить в детский дом для волшебников, но ваш отец недавно проголосовал за урезание бюджетных расходов на эти объекты, и сейчас они не в состоянии взять еще сирот.

— Забудьте про все другие варианты, директор, — ухмыльнулся Драко, — просто скажите мне, что это за чистокровная семья, с которой я буду жить. Гринграссы? Нотты? Крэббы очень хорошие друзья моего отца, это они, не так ли?

— Мм, нет. Кажется, большинство чистокровных семей потеряли всякий интерес, как только узнали, что у вас нет никаких денег. Они также обеспокоены тем, что договор, подписанный вашим отцом, мог содержать пункт о конфискации всех активов наследников. Они боятся, что их собственность может быть изъята, если они возьмут вас к себе, — Дамблдор поднялся со стула. – Я немедленно уведомлю вашу новую семьи о вашем решении.

Внезапно у Драко засосало под ложечкой. Он наблюдал как директор подходит к камину, и подбросив в него летучий порох, произносит слово, которое Драко не сумел уловить, после чего вспыхнуло зеленое пламя.

— Он согласился на вашу семью.

Из камина раздался женский голос, который Драко слышал дважды в своей жизни.

— Отлично. Я сейчас буду.

Драко почувствовал, как его спина покрывается холодным потом, когда он вспомнил, где он прежде дважды слышал этот голос. Первый раз – от Вопиллера, который взорвалась и накричала на Рональда Уизли, когда он сам был на втором курсе, и последний – когда приземистая рыжеволосая женщина преследовала дракона, крича – «Ронникс». В этот момент огонь вспыхнул зеленым, и из камина вышла Молли Уизли.

— Славненько. Я всегда говорила, что у вас никогда не может быть достаточно детей, — сказала Молли, оценивающе глядя на молодого парня перед ней.

— Можете сказать это еще раз, — пробормотала себе под нос МакГонагалл.

— Конечно, нам нужно привести его в форму, — сказала миссис Уизли, — но я уверена, что после лета, проведенного за разгномливанием сада, уборкой дома и кормлением кур, он будет в полном порядке.

— Я ни в коем случае не стану жить с этой любящей грязнокровок …м-ммм, — голос Драко исказился, когда из его рта начала выливаться мыльная пена.

Молли опустила свою палочку и продолжила.

— Теперь больше не будет этой нецензурной речи. Я вырастила семерых детей и знаю, как с ними обращаться. Кивни, если все понял.

Лицо Драко покраснело, пока он отплевывался от пены, которая по-прежнему появлялась в его рту. Молли снова взмахнула палочкой, и мыло становилось все более кислым на вкус, пока, наконец, Драко не кивнул, обливаясь слезами.

— Прекрасно, — сказала Молли Уизли, когда по взмаху ее палочки рот Драко очистился от мыла.

— Я НЕ, — начал Драко, но осекся, когда палочка миссис Узли поднялась снова, — э-э.. а есть другие варианты?

— К сожалению, после магической клятвы, которую вы дали раньше – нет.

— Что насчет тети Беллатрис? Она чистокровная, и…и…Азкабан не может быть настолько плохим, — закричал Драко при мысли о том, что придется целое лето сидеть рядом с Роном Уизли и смотреть как тот ест, и вдобавок заниматься физическим трудом.

— Ну, полагаю, такой вариант остается, — ответил Дамблдор

— Да, пожалуйста. Я буду жить с тетей Беллатрис.

— Очень хорошо, — Дамблдор повернулся к матриарху клана Уизли, — спасибо за желание помочь, но, боюсь, юный мистер Малфой хочет пойти другим путем.

— Нас дом всегда будет открыт для него, Альбус, если он передумает, — ответила Молли, отправляясь в изумрудном пламени обратно в Нору.

— Я дам знать начальнику тюрьмы, чтобы он ожидал вас на следующей неделе, — обратился Дамблдор к Драко.

— СЛЕДУЮЩАЯ НЕДЕЛЯ? – закричал Драко. – Я думал, это будет в конце года.

— Мне жаль, но ваш отец всегда настаивал на ежемесячной оплате вашего обучения их вашего же трастового хранилища. К сожалению, когда последний раз мы попытались получить плату за обучение, гоблины уведомили нас, что теперь хранилище пусто.

— Но..но…но, — запнулся Драко.

Дамблдор ощутил сердечное расположение к стоящему перед ним молодому человеку.

— Я позволю вам остаться на неделю после Пасхальных каникул, что даст вам здесь еще две недели.

Позже когда Драко лежал на кровати в своей спальне, его внезапно осенило – «Я могу продать свою метлу. Я смогу получить достаточно денег за Нимбус 2001, по крайней мере, еще на один семестр, или даже до конца года». С надеждой, большей чем за весь день, он спрыгнул с кровати и открыл свой чемодан, и в этот момент вспомнил, что оставил свою метлу в Малфой-мэноре, потому что отец рассказал ему о Триволшебном турнире, и что в этом году квиддича не будет.

Когда он рухнул обратно на кровать, его единственной мыслью было – «Во всем виноват проклятый Поттер и его шлюха-грязнокровка. Прежде чем уйти, я заставлю их поплатиться».

* * *

Сириус был так счастлив, как не был очень долгое время. Малфой-мэнор и прилегающая территория были огромны. Он купил дом со всей обстановкой. Так что ему не надо было волноваться, о том, как его меблировать. Он изучал его с тех пор как въехал. Только вчера он открыл чулан, в том, что, по всей видимости, было комнатой Драко, только затем, чтобы найти засунутый туда Нимбус 2001. «Он, наверное, заранее знал о Триволшебном турнире, и не стал заморачиваться и брать в школу метлу. Отлично». Вскоре после этого Сириус уже летал над своими землями.

Позже он понял, что ему понадобится домовой эльф, что бы помочь ему ухаживать за этим местом. Он вспомнил о Кричере, домовике его детства, и не захотел иметь с ним дела.

* * *

Миллисента Булстрод распланировала свои Пасхальные каникулы, с момента получения от отца письма об отступных на несостоявшуюся свадьбу. На этой недели должна была состояться ее свадьба и начаться медовый месяц, но теперь у нее были другие планы. Она знала, что Драко никогда не хотел ее, но она была для его отца последним вариантом. Она устала быть предметом для шуток по всей школе. Она устала от того, что ее сравнивают с каргой. Девушка была полна решимости изменить это.

Уезжая их Хогвартса на неделю, она записалась в медицинскую магическую клинику, специализирующуюся на полном преображении тела. Она переписывалась с ними по совиной почте, составляя недельное расписание для процедур, которые они рекомендовали. Как только она туда попала, то сразу же записалась на процедуру по уменьшению структуры скелета. Это было похоже на то, что случилось с Гарри Поттером на втором курсе. Одна за другой кости были убраны, а рост новых костей контролировался таким образом, чтобы они становились меньшего размера. Кожа и мышцы тоже были уменьшены, чтобы соответствовать новой структуре. К тому моменту, когда все закончилось, она была на пару десятков килограмм легче и на несколько сантиметров ниже. Теперь с ее более миниатюрным телом, грудь казалась заметнее. Определенно, ее тело стало более женственным. Она также сделала несколько процедур аналогичных магловской пластической хирургии, которые смягчили черты ее лица и подбородка. Ее волосы, зубы и кожа подверглись нескольким очистительным процедурам, и наконец, легкая магическая регулировка ее голоса, сделало его на несколько тонов выше для более женственного звучания.

За неделю она потратила почти все галеоны, уплаченные Малфоями, и испытала боль, которую никогда раньше не знала, но посмотрев в зеркало в ночь перед возвращением в Хогвартс, она поняла, что это стоило каждого кната и каждой мучительно-болезненной секунды. Миллисент знала, что никогда не будет обладать красотой вейлы, но она к этому и не стремилась. Она только хотела, чтобы парни смотрели на нее без желания оскорбить или сравнить с каким-нибудь монстром. Она не хотела быть последним вариантом, и, глядя в зеркало, почувствовала, что стало той, кем хотела быть. Ее отец с матерью сперва были против такой резкой перемены, но затем смягчились, когда увидели, как отчаянно она хочет больше не быть особой, которая обручена с Драко Малфоем только потому, что больше он никому не нужен. В качестве подарка своей дочери, они полностью обновили ее гардероб.

Когда на следующий день Миллисент Булстрод вошла в Большой зал Хогвартса взгляды нескольких мальчишек устремились на нее, гадая кто же эта миловидная новая ведьмочка, одетая в слизеринскую мантию. Улыбка пробежала по ее лицу, когда она заметила это внимание. Сначала она подошла к преподавательскому столу, где назвала себя, а потом направилась к столу Гриффиндора где перебросилась парой слов с Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер. Несколько человек задались вопросом, почему из рук Гарри выпала вилка, когда эта ведьма что-то им сказала. После быстрых переговоров и кивка близнецам Уизли, она подошла и села напротив Драко. Малфой был ошарашен, увидев, что кто-то сел около него. Никто не делал этого несколько месяцев. Хотя ведьма напротив него казалось очень знакомой, он не мог понять кто это.

— Привет Драко, — поздоровалась Миллисент.

— Я тебя знаю? – ответил он.

— Можно и так сказать.

— Ты выглядишь очень знакомо, но я не помню тебя. Уверен, что запомнил бы кого-то столь же привлекательного, как ты, — сказал он в надежде, что комплимент поможет.

— Хорошо. Именно эти слова я и надеялась услышать, — с этими словами Миллисент поднялась, — о, и Драко, сегодня должен был быть день, когда бы мы вернулись из нашего медового месяца.

Глаза Драко вытаращились до его несуществующих бровей.

— Мил…Миллисент? Но…но…но, — только и смог выдавить он.

Она повернулась, улыбнулась ему и пошла прочь.

Следующие несколько лет в Хогвартсе Миллисент наслаждалась своим новоприобретенным самоуважением. Она отказывалась встречаться с теми, кто оскорблял ее. Желая слегка отомстить, она попала в компанию близнецов Уизли и помогала им с их шалостями, особенно с теми, которые были направлены против тех людей, что раньше дразнили ее, а теперь пытались за ней ухаживать. Дружба упрочилась, и она стала завсегдатаем в гостиной Гриффиндора. Через близнецов она также подружилась с Джинни и Невиллом. У нее по-прежнему оставались друзья среди слизеринцев. Когда женская часть Слизерина увидела, как по-джентельменски ведут себя с Миллисент гриффиндорцы в сравнении с мужской частью «слизи», обитавшей в подземельях, Панси, Дафна, Астория и Трейси стали больше интересоваться представителями других домов для компании. С постоянно присутствующей в новостях Нарциссой Блэк, ведьмы во всем волшебном мире, и особенно в Хогвартсе, последовали ее примеру и значение статуса крови здорово упало.

Когда, в конце концов, близнецы открыли свой магазин розыгрышей, Миллисент стала их первым сотрудником. Через них она познакомилась с их старшим братом Чарли, и они мгновенно нашли общий язык. Они постоянно переписывались, и Миллисент часто навещала Драконий заказник, чтобы встретиться с красавчиком-драконологом. На ее двадцать третий день рожденья Чарли сделал ей предложение, и Миллисент Булстрод знала, что не была его последним вариантом.

* * *

Школьный год летел быстро. Гарри наслаждался проводимым с Гермионой временем. С гермиониной системой вознаграждения и в отсутствии постоянно жалующегося на необходимость делать домашнюю работу Рона, ждущегося чуда, которое поможет ему закончить свою работу, оценки Гарри стремительно выросли. Удивительно, но он обнаружил, что имея более четкое представление о предметах, он тратил на домашнее задание гораздо меньше времени, и недели летели мимо. Незадолго до Пасхи он получил от Сириуса сову.

Эй, малыш,

Просто чтобы ты знал – теперь я в гораздо более безопасном месте. Не знаю, слышал ли ты о том, что Малфой-мэнор был выставлен на продажу, но это так, и мое предложение было принято моей кузиной Нарциссой. Теперь я живу здесь, и эта камера просто потрясающая. Нет никаких шансов, что меня обнаружат. Это место феноменальное. Здесь так много комнат, что я боюсь заблудиться. У меня есть чудесный бассейн для плавания, и даже небольшое поле для того, чтобы попрактиковаться в квиддиче. Я уже летаю, и иногда Кювокрыл составляет мне компанию. Конечно, я приглашаю вас с Гермионой провести здесь все лето. Она даже может привезти родителей, здесь для них достаточно места. Если ты знаешь домового эльфа, который бы согласился на меня работать, пожалуйста, пришли мне его. О, и если хочешь хорошенько посмеяться, спроси у Драко где его метла. Похоже, что он оставил ее здесь, а так как все бывшее в доме на момент покупки теперь мое… а на чем, как ты думаешь, я летаю последнюю пару дней? Я надеюсь, ты позволишь мне полетать на Молнии этим летом, но и Нимбус 2001 не так уж плох.

Нюхалз.

Гарри с Гермионой понравилась идея провести лето с Сириусом, и Гермиона начала думать о том, как убедить родителей позволить ей там остаться. Оба сразу же подумали о идеальном домовике для Сириуса.

— Добби.

Незамедлительно перед ними возник домовой эльф.

— Как может Добби помочь сэру Гарри Поттеру.

— Добби, есть здесь место, в котором мы можем поговорить, так чтобы никто не смог нас подслушать? – спросила Гермиона.

— Мы можем пойти в Выручай-комнату, — ответил тот.

— Что за Выручай-комната? Я никогда о такой не слышала, и она не упоминается в «Истории Хогвартса».

— Это специальная комната, которая становится тем, чем вы хотите, чтобы она стала. Идите за Добби, и Добби вам покажет. Нам нужно на седьмой этаж, к гобелену с Чокнутым Варнавой.

— Эта та уродливая вещь с троллями, одетыми в балетные пачки?

— Именно, мисс Грейнджи.

Спустя несколько минут они стояли перед глухой стеной напротив гобелена.

— Теперь вам нужно три раза пройти перед стеной, думая о том, чего вам хочется и комната появится.

Гарри подумал, а не разыгрывает ли их маленький эльф, но сделал, как тот говорил. Он три раза прошел взад-вперед, тихо повторяя:

— Мне нужна комната, чтобы поговорить с Добби наедине, мне нужна комната, чтобы поговорить с Добби наедине…

На третьем проходе дверь появилась. Когда они ее открыли, то оказались в небольшой комнатке, где не было ничего кроме стула и дивана.

Когда Гарри с Гермионой сели на диван, и настояли на том, чтобы Добби устроился на стуле, что заставило его немедленно расплакаться от того, что великий Гарри Поттер обращается с ним как с равным, они, наконец, смогли рассказать Добби, чего хотят.

— Добби, ты знаешь, что дом твоего старого хозяина продали? – начал Гарри.

— Добби что-то слышал об этом.

— Ну, мы знаем, кто его купил, и они заинтересованы в том, чтобы нанять домового эльфа, который бы помог за ним присматривать, — продолжила Гермиона. – Ты был бы заинтересован в такой работе?

— Теперь он принадлежит моему крестному отцу, Добби, — добавил Гарри. – Он хороший человек.

— Вы хотите, чтобы Добби работал на вашего крестного? – со слезами на глазах спросил Добби. — Добби почтет за честь.

Маленький эльф на несколько секунд опустил глаза, а затем нервно посмотрел на Гарри и Гермиону.

— А вашему крестному отцу не нужен второй эльф? Винки не так уж плохо справляется.

— Уверен, что Сир… новый хозяин не будет против. На самом деле, это не даст быть ему таким одиноким в Мэноре, — сказал Гарри.

— Можем мы сейчас пойти к вашему крестному? – спросил Добби. – Добби не терпится начать.

— Мы не может туда попасть, — возразил Гарри, — Хогвартс-эскпресс не уедет до завтра. Думаю, тогда мы сможем поехать, если хочешь.

— Добби может вас взять, — ответил Добби. — Возьмите меня за руку.

Он протянул руку Гарри и Гермионе, и секунду спустя они были на территории Малфой-мэнора.

— Сейчас Гарри Поттер представит Добби своему крестному.

— Как…как ты это сделал? – поразилась Гермиона. – Нельзя аппарировать из Хогвартса. Об этом говорится в «Истории Хогвартса».

— Волшебники и волшебницы не могут, — пояснил Добби, — но не домовые эльфы. Они не используют ту же магию.

— МАЛЫШ? – раздался крик Сириуса. — Откуда ты взялся?

— Друг подбросил, Сириус, — ответил Гарри.

В конце концов, Добби и Винки перешли на работу в Малфой-мэнор, а Гарри с Гермионой провели большую часть Пасхальной недели у Сириуса. Как-то после полудня в середине недели ребята сидели под деревом. Гермиона читала книгу, а Гарри лежал рядом на траве, наблюдая за ней. Он размышлял о прошедшем годе, о том насколько лучше стало, когда Гермиона превратилась в его девушку. Неожиданно ему в голову пришла мысль о том, как сделать ее счастливой, или, подумал он, по крайней мере, она станет счастливее.

— Сейчас вернусь, — сказал он своей девушке и умчался, оставив ее гадать, куда же он пошел.

Оказавшись вне поля ее зрения, он быстро позвал Добби и спросил, может ли он кое-что сделать. Когда маленький эльф ответил утвердительно, они вдвоем вернулись к Гермионе.

— Давай, — сказал ей Гарри, — нам надо кое-куда пойти.

Он жестом попросил ее схватить Добби за руку.

Гермиона посмотрела на него с любопытством, и, думая, что он хочет вернуться в Хогвартс, взяла эльфа за руку. Они с треском появились в уединенном месте заднего сада зажиточного пригородного дома. Глаза Гермионы расширились, когда она поняла, что стоит на собственном заднем дворе. Она обернулась и посмотрела на своего парня.

— Гарри?

— Ты провела последние несколько дней с моей семьей; я подумал, ты захочешь провести пару дней со своими родителями, — ответил он.

Он повернулся к Добби.

— Подожди здесь Добби, пока мы подготовим ее родителей.

— Добби сделает, как сказал Гарри Поттер.

Гермиона уже тянула Гарри к задней двери. Обнаружив, что она заперта, он быстро нашла в саду рядом с дверью камень. Подняв его, она надавила на низ пластиковой двери, и ключ выпал. Быстро открыв дверь, она вошла.

— МАМ! ПАП!

Конечно, Гарри знал ее отца и мать. Он видел их перед вторым курсом в Косом переулке, но кода двое старших Грейнджеров торопливо вошли в кухню, на звук, как им показалось, голоса их дочери, он понял, что не все хорошо продумал. Как обычно он вошел в логово льва, даже не подумав об этом. Он встречался не с родителями Гермионы Грейнджер – своей лучшей подруги, а с родителями Гермины Грейнджер – его девушки. Гарри тяжело сглотнул, его пульс участился, а тело покрылось холодным потом. Глядя на родителей Гермионы, он понял, что до этого момента не помнил, насколько большим был мистер Грейнджер. В такой ситуации любой человек казался бы в три раза выше, чем обычно, и в четыре раза страшнее. Он вспомнил, что переписка, которой он с Грейнджерами обменялся на Рождество, касательно подарка для Гермионы, была приятной, но сейчас все было по-другому. На этот раз он был на таком расстоянии, когда его легко можно убить. Гарри рассмеялся от мысли, что отец Джинни, по крайней мере, выглядел гораздо менее внушительно. Опять же, злая Гермиона может быть очень, очень страшной – должна же была она откуда-то получить это. Он заставил себя перестать нервничать и убедился, что поддерживает зрительный контакт с ними двумя.

— Мам…пап, вы же помните Гарри, не так ли? – начала Гермиона.

— Конечно, дорогая. Здравствуй Гарри, я – Джин, Джин Грейнджер.

— А я – Ричард, — сказал мистер Грейнджер и протянул руку.

Как и все отцы, которым представляют парней своих дочерей, он осмотрел мальчика с головы до пят, выискивая какой-либо недостаток, который даст основание предположить, что парень недостоин привязанности его девочки. Когда Гарри пожал его руку, Ричард убедился, что рукопожатие вышло достаточно крепким, чтобы подчеркнуть молчаливое послание – «сделаешь больно моей дочери – больно будет тебе».

— Миссис Грейнджер, мистер Грейнджер. Приятно с вами познакомиться, — сказал Гарри, кивая каждому. – Э…и спасибо за помощь на Рождество.

— О, всегда пожалуйста, Гарри, но никаких мистеров и миссис. Пожалуйста, Джин и Ричард.

Она с кривой усмешкой повернулась к дочери.

— Или он должен, забегая вперед, называть нас мамой и папой?

— МАМ! – Гермиона покраснела, но заулыбалась, когда вспомнила об их разговоре на Рождество.

— Ну, не похоже чтобы мы совсем его не знали. Твои письма за последние три года в основном были про этого молодого человека.

Это заставило их дочь покраснеть еще больше.

— Мы были удивлены, когда эта красивая сова доставила от Гарри сообщение о рождественском подарке и Святочном бале, и о том, что он хочет достать что-то особенное для своей девушки.

Так как Гермиона продолжала краснеть, Гарри обнял ее за талию.

— Все в порядке, Миона. Говорю тебе – относительно этого – все нормально. Я люблю тебя.

Брови старших Грейнжеров поползли вверх, и они посмотрели друг на друга при упоминании этого слова на букву «Л». Не само слово, но что-то в его взгляде, когда он его произнес, и та искренность, с которой они прозвучали. Когда Гермиона повернулась и в поисках утешения обняла Гарри, они поняли, что это определенно большее, чем просто школьное увлечение. Шутки в сторону – они оба почувствовали, что через несколько лет этот молодой человек будет называть их мама и папа.

— А теперь серьезно. Как вы двое сюда попали? Вы воспользовались тем автобусом, которым, ты говорила, раньше пользовался Гарри?

— Это автобус «Ночной рыцарь», мам, — нет, мы нашли кое-что получше. На самом деле, оно сейчас ждет на заднем дворе.

Гермиона снова открыла дверь и позвала.

— Добби!

Маленький эльф торопливо прошмыгнул на кухню и остановился, увидев Грейнджеров. Герминоа начала процедуру представления.

— Мама, папа, это Добби и он домовой эльф.

Сначала при виде маленького эльфа Грейнджеры были шокированы. Гермиона упоминала об них в нескольких письмах, включая громкие слова о эльфийском рабстве в начале года. Тогда они оба решили, что не достаточно разбираются в теме, чтобы вникать в это, пока их дочь не привела его.

— Здравствуй, Добби, — сказала Джин.

— Добби счастлив встретить родителей Гарри Поттеровой мисс Грейнджи, — ответил Добби.

Миссис Грейнджер вопросительно посмотрела на дочь, которая в ответ улыбнулась.

— Ну, присаживайся и устраивайся поудобнее, Добби.

Маленький эльф незамедлительно забормотал.

— Обращаются с Добби как с равным. Семья Грейнджи великого Гарри Поттера…, — остаток речи исказился, когда на глазах Добби выступили слезы.

— Ты наш друг, Добби, — возразил Гарри, — конечно, мы равны.

Спустя некоторое время Добби аппарировал в Малфой-мэнор, заверив Гарри, что услышит, когда тот позовет в обратный путь. Они провели следующую пару часов, знакомясь друг с другом, но когда немного позже мистер Грейнджер позвал Гарри в свой кабинет, тот снова занервничал.

После того, как Ричард налил себе стакан шотландского виски, он уселся в кожаное кресло и принялся изучать молодого человека, который, нервничая, сидел на самом краешке другого стула.

— Я полагаю, ты знаешь, почему ты здесь, Гарри?

— Э..э, думаю да, сэр, — нервничая, ответил Гарри. – Гермиона?

— Верно. Она мой единственный ребенок и вся моя жизнь, — начал Ричард, пока его глаза продолжали изучать молодого человека. – Только прошлым летом я снова отправлял мою маленькую девочку в школу, а теперь юная леди, которая выглядит в точности как она, приводит в дом молодого человека.

Ричард глотнул виски, перед тем как продолжить.

— Сегодня, когда она нуждалась в утешении, она повернулась к тебе. Да, мы с ее мамой слегка подразнили ее, но тот к кому она обернулась, был ты.

— Но, сэр… — начал Гарри, прежде чем Ричард продолжил.

— Не пойми неправильно Гарри, это естественный ход вещей. Я не говорю, что это не больно, и я не возражал бы, если бы она подождала до тридцати, прежде чем в ее жизни появился бы мужчина, но вот ты здесь.

Гари все еще чувствовал на себе его взгляд.

— А теперь вопрос, который должны задать все отцы, – каковы твои намерения относительно моей дочери?

В ответ на этот вопрос Гарри перестал нервничать, посмотрел отцу Гермионы в глаза и ответил.

— Сэр, ваша дочь для меня все. Она мой лучший друг и та, кого я люблю. Что касается ее, мои намерения просты; Я хочу сделать все что могу, чтобы делать ее счастливой так долго, как только она мне позволит. Когда она несчастна, это как будто у меня пропал кусочек сердца.

Ричарду пришлось бороться с желанием моргнуть. Зрелость ответа молодого человека говорила о силе его характера. Он глотнул еще виски.

— Судя по тому, что видно в глазах моей дочери, думаю, она считает, что ты – целый мир.

— Тогда, сэр, нам по пути, — ответил Гарри.

— Ты же знаешь – обидишь ее – придется тебя найти, не так ли? – спросил Ричард. – Это отцовская работа.

— Сэр, если я сделаю больно вашей дочери, я сам найду вас, чтобы вы могли вбить в меня разум, потому что, очевидно, в таком случае я его потеряю.

Даже Ричард не смог удержать серьезное выражение лица после такого ответа. Он кивнул Гарри, а затем жестом указал молодому человеку на ящик. Когда он открыл его, Гарри увидел всевозможно вида крючки и щипцы, и прочие забавные вещицы.

— Знаешь, что это? – спросил он и удивился, когда Гарри покачал головой. – Никогда не видел, чем пользуется дантист, когда заботится о твоих зубах?

Гарри вспомнил, что родители Гермионы – дантисты.

— Извините сэр, я..э-э..никогда не был у стоматолога.

— Ну, а я собирался сказать, что не буду угрожать тебе применением этого, если ты обидишь Гермиону. Я имею в виду, что подготовил этот ящик специально для того, чтобы угрожать возможным соискателям, но, думаю, я добрее. Так ты никогда не был у стоматолога? Гермиона объяснила, что ты потерял родителей, когда был маленьким, но ведь ты же живешь с родственниками, правильно?

— Да, сэр – ответил Гарри, но больше ничего не сказал.

В качестве дантиста Ричард Грейнджер видел много молодых людей. Он распознал вид человека, который не хочет о чем-то говорить, и тон, которым говорил юноша, сказал ему о многом, но пока он решил отложить это. Он знал: это то, о чем он позднее бережно расспросит дочь. Он знал, что если Гарри рос в атмосфере жестокости, то статистически есть большая вероятность, что он будет жесток по отношению к тем, кто его любит. Ричард отказывался судить о молодом человеке лишь на основании статистики, но он собирался изучить это тему с Гермионой, и постараться узнать этого парня как можно лучше, чтобы полностью понять его.

— Я хотел бы как-нибудь повести твой полный осмотр, Гарри, — Ричард заметил, какое выражение лица было у Гарри, когда тот посмотрел на ящик, заполненный острыми стоматологическими инструментами. – Обещаю, Гермиона сможет остаться в комнате, чтобы убедиться, что я тебя не пытаю, хотя если ты никогда не был у дантиста, то ты можешь подумать, что мы с Джин как раз этим и занимаемся.

Гарри снова посмотрел на ящик, прежде чем ответить так спокойно, как только мог.

— Э-э..все нормально, сэр.

— А теперь последний вопрос, прежде чем мы вернемся к дамам. Я размышляю над тем, чтобы пригласить тебя провести здесь ночь. Если я сделаю это, я смогу тебе доверять? Я имею в виду в том, что касается моей дочери и ее спальни?

— Да, сэр, э.. я имею в виду, что я бы никогда, сэр. Мы..э…я, — он решил, что лучше заткнуться и просто кивнул.

Нервозности ответа было более чем достаточно для Ричарда, и Гарри был приглашен остаться на ночь. На самом деле, он и Гермиона провели там две следующие ночи, прежде чем вернулись в Малфой-мэнор к Сириусу. Ричард и Джин взяли Гарри в свой офис для полного осмотра и чистки, и нашли, что для того, кто никогда не был у стоматолога, его зубы были в довольно хорошем состоянии. Они по-прежнему настаивали на полном рентгеновском сканировании и хорошей чистке. Покидая их офис, Гарри был уверен, что в дрели, которую они использовали, внутри сидит маленький дементор, из-за того страха, который вызывал даже ее звук.

Гарри попросил Добби принести бутылку огневиски из Малфой-мэнора. Казалось, что Люциус только что заказал новую партию, прежде чем его приговорили гоблины. Первый глоток Ричардом Грейнджером этого напитка оказался очень забавным, когда он извергнул язык пламени, а его отбросило назад. Но когда он пришел в себя, то от души посмеялся.

Когда Гарри и Гермиона взяли домового эльфа за руки и исчезли, Джин повернулась к своему мужу.

— Ну как?

— Прекрасный молодой человек, я должен признать. Хотя я немного обеспокоен относительно его жизни в его доме.

— Согласна. Но не думаю, что он пострадал от этого. Ты видел, как он смотрит на Гермиону?

— К сожалению, да – проворчал Ричард, — ни одному парню не позволено любить мою дочь, пока ей не исполнится, по крайней мере, двадцать пять.

— Я что-то не помню, чтобы ты ждал, пока мне исполниться двадцать пять.

Он не мог не согласиться с логикой своей жены, так что пошел к себе в кабинет за еще одним стаканом огневиски, и подумал о маленькой девочке, которая носила платья с оборочками, и которой он читал сказки. Теперь казалось, что эта маленькая девочка живет в сказке, и нашла своего Прекрасного принца.

* * *

В последний вечер пасхальных каникул Гарри и Гермиона сидели за столом Гриффиндора, когда к ним подошла странная новая ведьма в слизеринской мантии и заговорила с ними.

— Гарри, Гермиона, — тихо начала она. – это я – Миллисент Булстрод.

После этого заявления из рук Гарри упала на его тарелку вилка, а он принялся изучать новую ведьму. У нее определенно были те же глаза, и некоторые схожие черты лица, но все о чем Гарри мог думать, это о том, как могла произойти такая перемена.

— Я только хотела сказать, что мне надо сесть с Драко на очень, — она подчеркнула слово «очень», — короткое время. Если можете, дайте знать близнецам, что это не для хорошего дела.

Она послала короткий кивок близнецам, сидящим дальше за столом, и не имевшим ни малейшего понятия, кто была эта юная ведьма.

— Э-э…, да…, конечно…Миллисент.

— О, и скажите им спасибо. Я всем им обязана и что-то подсказывает мне, что и вам двоим тоже.

— Удачи, Миллисент.

На ее лице вспыхнул улыбка, и она отправилась к столу Слизерина.

Гермиона посмотрела на Гарри.

— Ну, мы же говорили, что в Слизерине будет интересно, разве нет?

* * *

Барти Крауч-младший по-прежнему был в глубоком запое. Пора перед вторым испытанием была очень напряженной, и алкоголь, который он в течение этого времени употреблял, привел к зависимости от огневиски. Мало того, что он по-прежнему добавлял сильный алкогольный напиток в свое оборотное зелье (он открыл, что это помогает сохранить хорошее настроение в течение целого часа), но он больше никак не мог заснуть, кроме как вырубившись из-за его потребления. На его столе был календарь, на котором следующий после третьего испытания день был обведен красным. На следующий день после того как он передаст Гарри Поттера своему Хозяину, Барти собирался убить этого рыжеголового, извини за выражение, человека. Он все еще придумывал способы, как это сделать. Убивающее проклятье было слишком безболезненным для такого случая. У него была идея поместить его в подземную темницу, заполненную пищей, начиненной медленнодействующим ядом. Он даже скажет идиоту, что в пище яд, а затем просто позволит ему постараться не есть продукты, окружающие его.

Также Барти недавно выяснил, что самый большой страх Уизли – пауки, так что в настоящее время его любимым способом было помещение парня в медленно исчезающий защитный пузырь посреди колонии акромантулов. Лже-учитель защиты гадал — убьют ли его акромантулы прежде чем он умрет от чрезмерного количества продуктов собственной жизнедеятельности. В любом случае это будет приятный способ провести несколько часов. Крауч прикончил еще одну бутылку огневиски и начал свои обычные приготовления ко сну.

* * *

Волдеморт потихоньку сходил с ума. Он провел около год в компании Хвоста и заработал, и ощущал нестерпимый зуд в пальцах, держащих палочку. Как будто все было недостаточно плохо, но он еще заработал сыпь на своей нижней части, а Хвост так и не выяснил, как согреть свои руки.

— Хвост! – закричал Темный младенец. – Какое сегодня число?

— Какое-то апреля, мой Лорд, — ответил Петтигрю.

— Я же сказал, чтобы ты всегда знал точную дату. КРУЦИО!

— АААААААААААААА….

Пока одна часть его блестящего злодейского ума изливала свою ненависть в проклятии своего верного слуги, другая пришла к выводу, что сегодня должно быть восемнадцатое апреля. «Тогда восемнадцать минут пыток». Спустя шесть минут его голова начала болеть от криков его верноподданного, тогда он заставил Хвоста замолчать, а затем начали использовать Круциатус по новой. Пока Хвост безмолвно кричал от боли около его высокого стульчика – упс…около его регулируемого по высоте «Злодейского пункта приема пищи», он молча подсчитывал через сколько дней на него будут смотреть безжизненные глаза Гарри Поттера. «Шестьдесят семь дней». Злая усмешка появилась на его лице, но быстро пропала, когда он ощутил некоторый дискомфорт, который вышел из него.

— ХВОСТ! Ты бесполезен. Даже не можешь хорошенько вытереть меня.

* * *

Во время Пасхальных каникул Рон Уизли сидел в Большом зале, приканчивая свою пятую тарелку с яичницей и беконом, когда рядом с ним приземлилась большая серая сова с письмом и объемным пакетом. Когда Рон подошел и схватил письмо, сова его укусила.

— Ой…ты чертова сова, — завопил он.

Сова протянула лапку с письмом. Пока Рон его отвязывал, сова снова укусила его за палец. Высосав кровь и пальца, он прочитал записку.

Рон,

Сова, которая доставит это – новая сова нашей семьи. Ее зовут Ригнад. Твой отец смог купить ее за очень небольшую цену, из-за ее повадки кусать человека, получающего письмо. В прилагающемся пакете пасхальные яйца для тебя, Гарри, Гермионы и Джинни. Проследи, чтобы каждый получил свое.

Мама.

Спустя три окровавленных пальца, коробка была освобождена от совиной лапы, и Ригнад, перед тем как улететь, наклонилась и укусила Рона за ухо. Рон открыл коробку и увидел в ней четыре яйца. Каждое было размером с Драконье яйцо. Он посмотрел вокруг стола. Гарри с Гермионой не было, а Джинни была слишком поглощена разговором с Невиллом.

«Они никогда не схватятся того, о чем не знают», — подумал он и начал есть все яйца.

* * *

Гарри и Гермиона почти сразу же извлекли пользу из их дружеского расположения Миллисенты Булстрод. Она предупредила их, что Драко Малфой планирует напасть на них где-нибудь, прежде чем в конце недели будет вынужден покинуть школу. Гарри везде носил с собой Карту мародеров, проверяя по ней, где находится блондинчик…э-э…змея черно-светловолосого вида. Они всегда приходили на общие с ним занятия пораньше, чтобы всегда сесть сзади, предупреждая тем самым возможность Малфоя оказаться позади них.

За день до конца недели, когда Гарри и Гермиона уходили с обеда немного раньше обычного, карта показала Малфоя, укрывшегося в нише на четвертом этаже прямо на их обычном пути в башню Гриффиндора. Они знали, что он планирует напасть сейчас. Ребята быстро придумали план.

Они решили сделать то же самое, что первоначально сделали Дафне и Трейси, только на этот раз Гарри был под плащом один. Когда они добрались до верхней площадки лестницы четвертого этажа, они оглянулись назад на ступеньки и произнесли три заклинания.

— Глиссео, — прошептала Гермиона, и ступеньки выровнялись в скат.

— Агуаменти, — пробормотал Гарри, и вода из его палочки покрыла лестницу.

— Глассиус, — в этот же момент прошептала Гермиона, и вода превратилась в лед.

Ступеньки, по которым они только что поднялись теперь стали ледяным скатом.

Гарри нырнул под плащ-невидимку и приблизился к нише, где прятался хорек. Гермиона, напевая себе под нос, прошла мимо ниши. Как они и предполагали, Драко вылез за ней, и, быстро посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что она одна.

— Ну, разве это не поттерова грязнокровка?

Гермиона улыбнулась про себя и повернулась к нему лицом.

— Чего тебе надо, хорек? – спросила она.

Драко усмехнулся, хотя когда почти безволосый, безбровый, с деформированным ухом, человек насмехается над тобой, это самое забавное зрелище из всех возможных.

— Вы двое разрушили мою жизнь. Не знаю как, но это сделали вы. Хотел поквитаться с вами обоими, но сначала я займусь тобой, а потом найду Поттера.

Он поднял свою палочку, но Гермиона только указала на него пальцем и произнесла — «ЭКСПЕЛЛИАРМУС!» и, как и в случае с Дафной и Трейси, палочка Драко вылетела из его руки, когда Гарри тихо вызвал ее.

— ЧТО? Это невозможно!

Гермиона улыбнулась, а затем ее глаза сузились, и она посмотрела на Драко.

— Только не говори мне, что ГРЯЗНОКРОВКА лучше тебя, а Малфой? Что, не владеешь беспалочковой магией? Давай посмотрим, как способна жалить беспалочковая .

Когда она снова подняла палец, трусливый хорек побежал прямо к ведущей вниз лестнице. Гарри послал вслед последнее заклинание, лишившее хорька одежды, и голый Драко проехался по скату лицом вниз. Лестницы воспользовались этим моментом, чтобы включиться, и он соскользнул в сторону и упал с третьего этажа. Он мог бы серьезно пострадать, если бы в этот момент там не проходил Северус Снейп, и все кончился тем, что Драко Малфой снова приземлился на него сверху. Несколько студентов, выходящих из Большого зала, нашли голого Драко, лежащего верхом на профессоре Зелий. Там же оказался и Пивз.

Тремя этажами выше Гарри и Гермиона отменили заклинания, наложенные на лестницу, бросили вниз на ступеньки палочку Драко, и исчезли так быстро, как только могли.

— Снейп и Малфой лежат в холле…БУ-ГА-ГА..., — начал Пивз, прежде чем их нашла заместитель директора.

— СЕВЕРУС СНЕЙП! – закричала Минерва МакГонагалл при виде лежащих там голого студента и Снейпа.

Снейп спокойно шел из Большого зала к себе в кабинет, когда он услышал раздающиеся сверху крики. Он только и успел, что поднять голову и увидеть обрушившегося на него голого Драко Малфоя. Следующее что вспомнил пришедший в сознание Мастер Зелий, было то, как над ним кричала Минерва МакГонагалл. До конца не осознавая, что происходит, он опять сказал очень неуместную вещь.

— ДА В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЕ!

Только произнеся это, он понял, что Драко по-прежнему лежит на нем сверху. «Мне действительно надо исключить это выражение из своего словаря», — подумал он.

— Снейп и Малфой лежат в хол… — попытался снова начать Пивз.

— Немедленно прекратите так аморально себя вести, — сказала заместитель директора, вновь резко оборвав полтергейста.

— Позвольте узнать – что тут происходит? – осведомился идущий наверх Альбус Дамблдор.

— Похоже, что Северус и юный Малфой продолжают заниматься сексом, директор, — ответила МакГонагалл. – На этот раз, Альбус, я требую вас принять серьезные меры.

— Северус…Северус, — мягко сказал директор своему ручному Пожирателю Смерти, — ты знаешь, на этот раз у меня нет выбора. Я должен сделать то, что должен.

— Вы же не имеете в виду, что… — начал сальноволосый мастер зелий, — но…

— Мне жаль, Северус, — директор сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить выполнение этой неприятной задачи. – На этот раз я должен тебя наказать, Северус. Мне неприятно это говорить, но всю следующую неделю, тебе не разрешается есть яблочный пирог. Надеюсь, это понятно. Минерва, уведомите эльфов.

Снейп опустил голову и усмехнулся.

— Да, директор.

— Но…но… — прошипела МакГонагалл. — Он собирался заняться сексом со студентом.

— И я наказал его за это.

— Но он даже не любит яблочный пирог! – воскликнула заместитель директора.

— Тогда соблюдения наказания не будет большой проблемой. Всем доброй ночи, — Дамблдор повернулся и направился в свой кабинет, оставляя позади себя взгляды, колеблющиеся от недоумения до веселья и полного отвращения. «Получилось немного резко, но Северус должен научиться контролировать эти побуждения» — подумал он.

Уход Драко из замка был обставлен по-тихому. Ни один студент не мог взглянуть на хорька без мыслей о нем и профессоре Снейпе, что помутняло их рассудки и вызывало приступы освобождения от пищи. Перед тем как он ушел, Миллисент пробралась в его комнату и заполнила его чемодан Канареечными помадками, Хвосторогими конфетками и Утиными Вкусняшками, любезно предоставленными близнецами.

Спустя несколько часов Малфой оказался в маленькой лодочке, пересекающей Северное море. Вскоре его поместили в камеру тетки.

— Белла. У нас для вас новый сосед. Здесь находиться ваш племянник, чтобы разделить вашу камеру, — сказал начальник тюрьмы, открывая камеру и позволяя Драко с чемоданом войти внутрь.

Конечно же, перед приездом в тюрьму Драко пришлось сдать свою палочку.

Беллатриса с отвращением рассматривала своего племянника.

— Значит ты, дорогой, сын старушки Нарциссы?

— Да, — пробормотал Драко – ему не понравился сумасшедший блеск в глазах тети.

— Ну, и что же у тебя в чемодане? – спросила она.

— Вещи и одежда.

— Открой его, — потребовала она.

Когда он открыл его, она, первым делом увидела Канареечные помадки и, завопив — «КОНФЕТЫ!», схватила пригоршню и быстро запихнула себе в рот. Спустя несколько секунд она была большой желтой сумасшедшей канарейкой, а ей не понравилось быть канарейкой. К несчастью для Драко, бежать было некуда, и его долбили клювом следующие десять минут, пока Белла не облиняла и не превратилась обратно в человека. К сожалению, близнецы до сих пор не разобрались с проблемой линьки, и теперь Драко смотрел на свою голую тетю, которая провела последние тринадцать лет впроголодь и без каких-либо физических упражнений, не говоря уж о том, что на ней не было лифчика. Так что он мог увидеть ребра под тонкой кожей, нетренированное тело с грудью, свисающей до пояса. Он бросился к окну и выбросился из него.

К несчастью для Драко, начальник тюрьмы не видел никаких причин для замены одежды Беллатрис, и когда из окна дул холодный ветер Северного моря, тетя настаивала, что они должны делиться теплом своих тел, чтобы не замерзнуть ночью.

Драко Малфою потребовалось много времени, чтобы заснуть первой ночью в Азкабане. Чувствовать рядом с собой обнаженное тело своей тети было ужасно, но тот факт, что она не чистила свои зубы тринадцать лет, делало ситуацию просто невыносимой. Когда он, наконец, заснул, ему приснился один из лучших эротических снов, который у него когда-либо был. Его нареченная Панси Паркинсон была голая и переплелась с ним телами. Ощущение того, что она рядом, опьяняло. Он давно мечтал о такой возможности, но Панси никогда не позволяла ему прикоснуться к ее телу. Пока Драко снова и снова ласкал ее тело, он вспомнил ночной кошмар, который приснился ему перед этим – как весь школьный год в Хогвартсе его поджигали, затаптывали, игнорировали и, наконец, выпроводили в Азкабан. Он тяжело вздохнул, и его глаза открылись. Понадобились несколько секунд, прежде чем вещи вокруг стали четкими. «Почему тут решетки…» — его глаза широко открылись, когда он понял, что его кошмар реален. Затем он посмотрел вниз и понял, что он держит в руке грудь своей тети, а она во сне положила руку ему на штаны и крепко его там схватила.

«ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА»

Беллатрис Лестрейндж снился прекрасный сон. Прошло очень много времени с тех пор, как она спала со своим мужем. Тот факт, что она была заперта в Азкабане с дементорами, которые крадут все счастливые воспоминания, также не помогал ей разобраться с ее возникающими потребностями. Физические потребности в сочетании с недостаточной силой мышления для того, чтобы справиться с этими нуждами, сделали ведьму весьма неудовлетворенной и безумной. Но сон был таким реальным. Она была рядом со своим мужем и знала, что ее потребности наконец-то будут удовлетворены. Вскоре после того как она потянулась за достоинством своего мужа и удивилась, почему оно уменьшилось, она проснулась от раздирающего уши крика.

Когда Беллатрис открыла глаза, то обнаружила своего племянника, отчаянно пытающегося встать с кровати и продолжавшего кричать. К несчастью для Драко, ее рука все еще крепко сжимала его маленькие причиндалы. Опять же, поскольку то что держали, было таким маленьким, ему не пришлось слишком извиваться, чтобы освободиться от ее хватки.

Воспоминания об этом утре и о нескольких последующих добавились к самым ужасным воспоминаниям в жизни Драко. Так как дементоры скользили мимо его камеры по нескольку раз в день, ему приходилось переживать эти воспоминания. Казалось, что все воспоминания, которые он вынужден переживать снова и снова, произошли в его последний учебный год.

После двух месяцев в тетиной камере Драко вспомнил, как Молли Уизли говорила, что если он передумает, ему по-прежнему будут рады. После отчаянной мольбы к начальнику тюрьмы Драко разрешили покинуть Азкабан и перебраться в Нору. В течение следующих нескольких лет он жил жизнью жертвы. Призраки, которые поселились в его серых глазах за время короткого пребывания в Азкабане, отпугивали многих людей. Даже мысль о любой голой женщине заставляла его с криком убегать. Его высокомерие уменьшилось до того, чтобы приказывать гномам в саду, но даже они игнорировали его. Печально, но все это прекратилось уже через три года.

Вскоре после того как Билл Уизли вернулся в Англию, он женился на милой молоденькой маглорожденной волшебнице и они пригласили Драко жить с ними. После лет проведенных с Молли Уизли он с готовностью согласился. К несчастью, как только он переступил порог их дома со своим небольшим скарбом, из его тела вспыхнул черный свет и он упал замертво. Давно забытая клятва, которую он дал много лет назад в кабинете Дамблдора о том, что он никогда не согласится жить в нечистокровной семье, забрала его жизнь. Его некролог занял только две строчки.

* * *

В конце мая Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и ждал, пока его девушка вернется с занятий по нумерологии. Он был в глубокой задумчивости и едва замечал Рона, который в углу играл сам с собой в шахматы. Вскоре портретная дыра распахнулась и Гермиона вылетела из нее, сживая в руке письмо.

— Гарри! – завопила она, прыгнула к нему на колени и, прежде чем продолжить, страстно поцеловала. – Это только что принесла Хедвиг.

«Пфффффф»

Прежде чем продолжить ребята посмотрели друг другу в глаза.

— Мама и папа хотят, чтобы ты приехал к нам погостить этим летом.

«ПфффффффПффффффф»

— Они также хотят, чтобы ты поехал с нами в путешествие по Европе. Мы поедем на поезде через новый Канал, — увидев озадаченное выражение на лице Гарри, она пояснила. – Его закончили в прошлом году. Они построили подводный туннель на всем пути до Франции. Будет здорово. В любом случае мы будем путешествовать по Европе поездом до самого Рима, и проведем там несколько дней. Мы даже остановимся в Париже.

Она посмотрела в изумрудные глаза Гарри.

— Они зовут его городом любви.

«ПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Снаружи глухой стены замка, находившейся под давлением «благоуханий» несколько месяцев, несколько камней осыпались и рухнули на землю. Толстый паук, который снова там обосновался, мгновенно умер, когда его размазал один из камней. Сэр Кэдоган навещал один портрет неподалеку и увидел, как в стене появилась небольшая дыра.

— Какой-то плут пытается пробить в стене брешь! — он немедленно начал подгонять своего пони.

Наконец сдавшись, он начал перебегать из портрета в портрет, крича: — «К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ! Нас атакуют!». Конечно же, потому что он делал нечто подобное по несколько раз на дню, все его проигнорировали.

— Город любви? С тобой? — спросил Гарри, заправив Гермионе за ухо выбившуюся прядку волос, прежде чем слегка его поцеловал и укусил.

Затем он прошептал.

— Миона, любой город, в котором я когда-либо буду с тобой — для меня город любви.

— Так ты поедешь? – уточнила она.

— Тебе еще нужно спрашивать? – ответил Гарри. – Конечно, поеду.

Растворившись в объятиях и поцелуях на следующие десять минут, они даже не слышали все увеличивавшийся звук Роновой зависти, но дыра в стене замка становилась все больше и больше.

— Миона, — немного позже, когда с поцелуями было покончено, начал Гарри. – Ты знаешь, почему я так люблю называть тебя этим именем?

Гермиона покачала головой, а затем сказала.

— Нет, но я так люблю его слышать потому, что только ты можешь его произносить, без риска быть подвергнутым проклятью.

— Хорошо. Я люблю его, потому что если на него посмотреть, оно напоминает слово «моя». Ты моя и только моя. Вот что я чувствую, каждый раз, как произношу это имя – Миона, моя и только моя.

Он увидел, как маленькая слезинка готова упасть с глаз его девушки, и поцеловал ее, прежде чем продолжить.

— Я сказал твоему отцу, что единственное, чего я хочу – сделать тебя счастливой, — улыбка Гермионы и ее вновь появившиеся в глазах слезы, сказали многое из того, о чем она думала.

— Надеюсь, это сделает тебя счастливой, — Гарри вытащил коробочку, которую он недавно приобрел при помощи миссис Грейнджер, пославшей ему несколько каталогов с предложениями.

Он открыл коробку и показал кольцо с двумя сердечками, чьи края соприкасались, как будто они целовались. Между «губами» сердец был маленький брильянт.

— Это в залог того, что я обещаю – когда-нибудь, — взяв кольцо, он посмотрел ей в глаза, — у нас будет собственное «когда-нибудь», если я все еще буду тебе нужен.

Гермиона посмотрела на прекрасное кольцо, которое протягивал ей ее парень. Она знала отношение Гарри к обещаниям. Это было то, к чему он относился очень серьезно. Она поняла, что он предлагает ей провести всю жизнь вместе. Она улыбнулась и кивнула с такой готовностью, какой позавидовал бы и сам Добби, а ее глаза наполнились слезами. Девушка протянула левую руку, и Гарри надел на нее кольцо.

— Я вечно и всегда буду любить тебя Миона, моя и только моя.

«ПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Вся стена коридора и часть стены класса прямо залом рухнули. К счастью, быстрые действия профессора Флитвика спасли студентов, от участи быть отравленными такой «благоухающей» атакой. Понадобилось тридцать семь храбрых домашних эльфов чтобы, в конечном счете, отремонтировать полученные повреждения.

* * *

У малютки Темного Лорда выдался на редкость ужасный день. Хвост слишком надолго оставил вариться змеиный яд, и он обжег Волдеморту небо. Он даже не мог как следует проклясть Хвоста за боль во рту. Пока Темный младенец исследовал языком свое небо, он думал о тех многочисленных способах, которыми он будет пытать эту крысу, когда сможет еще раз правильно произнести слово «Круцио».

Затем Хвост позволил сбежать Барти Краучу. Конечно, у него были готовы неубедительные оправдания, вроде того, что когда случился побег, он покупал средства для захвата отходов злодейской жизнедеятельности, но Темный Лорд знал, что не должен принимать никаких оправданий, или в следующий раз его самый доверенный слуга в Хогвартсе придет оправдываться в том, почему не смог доставить Поттера на кладбище.

— ВСЕ МОЖЕТ ПОГИБНУТЬ ИЗ-ЗА ТВОЕЙ НЕКОМПЕТЕНТНОСТИ, ХВОСТ! — завизжал Волдеморт.

Это заставило его рот болеть еще сильнее.

— Если мои планы разрушатся из-за твоей беспечности, я скормлю тебя Нагини, — он посмотрел вниз на свою любимую змею, которая вдруг покачала головой из стороны в сторону.

Волдеморт почувствовал исходящее от змеи отвращение, при мысли о поедании Хвоста. Он снова посмотрел на него.

— Немедленно пошли Краучу сову, с сообщением, чтобы он был настороже и ждал своего отца. Когда закончишь с этим, возвращайся сюда, чтобы я мог воспользоваться своей палочкой и посмотреть насколько твой голова на самом деле пустая!

— Да, мой Лорд, — ответил Хвост, отходя от манежи…злодейского восстановительного модуля, где его Хозяин снова приласкал свою любимую змейку.

— Нагини, — вздохнул Волдеморт после ухода Петтигрю, — я начинаю думать, что Хвост чересчур любит пытки.

* * *

Рон больше не носил повсюду с собой яйцо. Он беспокоился за него, с тех пор как его украли во время второго задания. Близнецы предложили отправить его в Нору для большей сохранности. Они, наконец, убедили Рона, что это отличная идея, и даже предложили сами отправить яйцо. Рон не заметил усмешки, которыми обменялись близнецы, когда он передал им яйцо, и понесся в Большой зал обедать. Они специально предложили эту идею прямо перед обедом, поскольку знали, что ничто не сможет оторвать брата от мыслей о еде. Яйцо было отправлено только через несколько дней – до тех пор оно было в руках близнецов. В следующий раз, когда Рон Уизли – Триволшебный Чемпион откроет его, яйцо не будет выть, но это, вероятно, заставит вопить его.

— Мистер Уизли, — однажды в конце мая обратилась к нему профессор МакГонагалл, когда студенты четвертого курса покидали трансфигурацию. – На пару слов.

После того как все остальные ушли, она продолжила.

— Вы должны прийти сегодня в девять часов на поле для квиддича, мистер Уизли, — сказала ему МакГонагалл. – Мистер Бегмен будет там, чтобы рассказать чемпионам о третьем испытании.

Когда Рон покидал класс, ему в голову пришла мысль – «Круто, наконец-то будет задание по квиддичу, с которым, конечно же, у меня проблем не будет, хотя Крам может стать проблемой…эй Крам, интересно, позволит ли он мне прокатиться на своей метле?».

В половине девятого Рон прошел мимо Гарри и Гермионы, которые были заняты написанием эссе по чарам.

— НУ, — сказал он громко, — пойду посмотрю какое СЛЕДУЮЩЕЕ задание, они приготовили для нас, ЧЕМПИОНОВ. После этого мы, ЧЕМПИОНЫ, вероятно, устроим какую-нибудь вечеринку, так что никому не нужно меня ждать. Думаю, очень плохо, что некоторым нужно делать сегодня домашнее задание.

Гарри посмотрел на свою девушку и подмигнул. Склонившись, он громким шепотом произнес.

— Я люблю тебя, Миона.

Его губы нашли ее, и началась давно знакомая битва языков.

«ПффффффффффПфффффффффффффффф»

Как только Рон вышел из гостиной, Гарри покачал головой.

— Он никогда не поймет, что по итогам сделки, я остался в выигрыше. Может быть, он и получил свой момент, зато я – целую жизнь, – сказал он, заглянув в миндальные глаза Гермионы.

Когда Рон спустился по лестнице в холл, он увидел Седрика, поднимавшегося из комнат Хаффлпаффа.

— Эй, Седрик, — закричал он, — поле для квиддича. На этот раз все будет просто.

В ответ Седрик только опустил голову и пошел быстрее.

— Мы так и не собрались почистить вместе палочки, — продолжил Рон, не обратив внимания на то, что Седрик не ответил, — Как насчет сегодня, после того как со всем закончим? Но только если Крам не разрешит мне оседлать его метлу.

Седрик вспыхнул и на полной скорости исчез в темноте.

«Должно быть, он из тех людей, которые везде хотят быть первыми, — подумал про себя Рон, — ну, это определенно не про меня».

Он прошел по темной лужайке до Квиддичного стадиона, пробрался сквозь брешь в трибунах, и вышел на поле.

Рон не понимал, на что он смотрит. Квиддичное поле больше не было плоским и гладким. Оно выглядело так, как будто кто-то построил длинные, низкие стены по всему полю, которые извивались по нему и пересекали его во всех направлениях. «Кто-то не очень хорошо ухаживал за полем для квиддича в этом году. Им должно быть за себя стыдно. Ну что ж, надеюсь, они уберут его перед третьим заданием».

— Эй, там! – раздался веселый голос.

Людо Бегмен стоял посреди поля с Крамом, Седриком и Флер. Рон направился к ним, перебираясь через растения.

— КАКОГО ЧЕРТА? Что, никто не мог постричь это дерьмо внизу? Ой…эта ветка только что зацепила меня.

Изгородь проделала дыру в мантии Рона. Трое других чемпионов сразу же увидели, что он по-прежнему предпочитает ходить под мантией в чем мать родила.

Тень отвращения пробежала по лицу Флер, когда она посмотрела на четвертого чемпиона. Она медленно передвинулась на другую сторону, подальше от него. Она боялась, что если он снова шлепнет ее по попке, она не сможет удержать свою внутреннюю вейлу и прикончит его, нарушив данное Гермионе обещание.

— Ну, и что вы думаете, — счастливо сказал Бегмен, когда Рон перебрался через последнюю изгородь, — красиво растет, не так ли? Дайте им месяц, и Хагрид вырастит их до двадцати футов высотой.

— Но как мы должны играть в квиддич, если эта штука будет высотой в двадцать футов? – спросил Рон.

— Не беспокойтесь, квиддичное поле вернется в нормальное состояние сразу же после третьего задания, – заверил его Бегмен.

— После? Но… — начал Рон с недоуменным выражением лица.

— Теперь, думаю, вы догадались, что мы тут устроили? – продолжил Бегмен.

— Кровавое месиво? – Рон посмотрел по сторонам, в ожидании, что все с ним согласятся.

Больше никто ничего не произнес. Пока –

— Лабиринт, — проворчал Крам.

— Точно! – возликовал Бегмен. – Лабиринт. На самом деле третье задание – очень простое. Триволшебный кубок будет помещен в центре лабиринта. Первый чемпион, который до него дотронется, получит наибольшее количество баллов.

Лицо Рона вытянулось, когда он это услышал.

— Без…без квиддича? Никакого квофла или снитча, чтобы поймать?

Все проигнорировали Рона и Флер спросила.

— Нам просто надо пройти сквозь лабиринт?

— Там будут препятствия, — счастливо отозвался Бегмен, подпрыгивая на носках, — Хагрид предоставил нескольких существ…потом там будут заклинания, которые надо снять… ну и все вещи подобного рода, вы знаете. Далее, чемпионы войдут в лабиринт в соответствии с текущим количеством очков. Итак, Флер – вы первая, потом спустя две минуты Седрик, а еще через минуту – Крам.

После этого Бегмен повернулся к четвертому Чемпиону.

— И э-э…мистер…Уизли, вы войдете в лабиринт через, — он начал быстро считать на пальцах, — двадцать минут после того как в лабиринт войдет Крам. Конечно, если остальные не закончат к тому времени, но у всех должен быть шанс, и это должно быть очень весело, не так ли?

Рон собирался задать вопрос, когда Бегмен сказал.

— Ну, поскольку ни у кого нет вопросов, мы вернемся в замок. Тут немного холодно… — он повернулся и быстро ушел.

Рон посмотрел на остальных трех Чемпионов, которые начали идти прочь. Он знал – вот его шанс.

— КРАМ! – громко закричал он Чемпиону Дурмстранга.

Очевидно, Крам его услышал, поскольку его шаг убыстрился.

Рон поспешил за ним, крича.

— КАК ТАКОЙ ЖЕ ЧЕМПИОНОН МОГУ Я ОСЕДЛАТЬ ТВОЮ МЕТЛУ? ИЛИ, МОЖЕТ БЫТЬ, Я ВОЗЬМУ МЕТЛУ, И МЫ ПОИГРАЕМ С ТВОИМИ МЯЧАМИ?

Когда он старался перешагнуть через последнюю изгородь, его мантия снова зацепилась за одну из веток, оставив на себе большую прореху. Флер почти сразу же рассталась со своим обедом, в то время как Седрик старался вызвать в голове образ Чжоу, чтобы подавить тошноту. Рон потратил две минуты на то, чтобы освободить себя от ветки, тем временем Крам сделал рывок, и был почти у самого запретного леса, так как это был самый прямой путь обратно на его корабль.

«Он пошел за своей метлой, отлично», — подумал Рон и помчался за ним.

Когда Рон мчался за ним следом по тропинке, которую выбрал Крам, перед ним вырос мужчина. Рон, подумал, что возможно, он кажется знакомым, но сейчас это было не важно.

— Дамблдор! – выдавил человек.

Он протянул руку и схватил Рона за мантию, остановив его и подтянув ближе к себе, хотя его глаза смотрели поверх головы Рона.

— Я должен…увидеть…Дамблдора…

-Мне все равно, кого, черт возьми, вы хотите видеть, — крикнул Рон, не отрывая глаз от Крама, — Отстаньте от меня. Не видите, я занят?

— Я сделал…глупую…вещь… — произнес мужчина.

Он казался совершенно сумасшедшим. Его глаза были готовы вылезти из орбит, а по подбородку текла слюна. Казалось, каждое произнесенное слово стоило ему огромных усилий.

— Должен…сказать…Дамблдору…

— Так идите и скажите, — с этими словами Рон оттолкнул мужчину в сторону, и продолжил преследовать Крама.

Падая, Крауч ударился головой о камень, что лишило его сознания. Мистер Крауч все еще был там, когда спустя некоторое время на него наткнулся его сын. Молодой Крауч убил своего отца, превратил его тело в кость и похоронил в лесу.

Рон прождал около Дурмстрангского корабля около двух часов, прежде чем понял, что Каркаров, очевидно, не позволил Краму покинуть корабль после комендантского часа.

— Если бы только этот идиот не пытался меня остановить, — пробормотал он, пока медленно шел обратно в замок.

* * *

Поздно ночью Гермиона Грейнджер лежала в своей кровати и размышляла о прошедшем годе, с тех пор как она начала встречаться с Гарри. Она подумала обо всех взглядах, поцелуях и ласках, что он давал ей. Она подумала о Святочном бале и цветах. Об ожерелье и кольце. Об обещании, которое скрывалось за кольцом. Его глаза танцевали в ее голове, пока ей слышалось, как он произносит «я люблю тебя», и она думала о том, что значит для нее Гарри Поттер. После всего, что он дал ей, девушке хотелось подарить ему в ответ что-то особенное. Когда она, наконец, поняла, что хочет дать ему, последовавшие внутренние дебаты, заняли гораздо меньше времени, чем она когда-либо могла себе представить.

На следующий день она заглянула в Больничное крыло и поговорила там с Мадам Помфри. Медсестра не удивилась, увидев молодую ведьму, а улыбаясь, научила краснеющую Гермиону не только правильным заклинаниям, но и одному простенькому заклинанию, которое позволяло убедиться, что первые заклинания были правильно выполнены. Два вечера спустя, на диване в Выручай-комнате Гарри и Гермиона были вовлечены в жаркую целовально-обнимальную сессию. Гермиона направила руки Гарри туда, где раньше по договоренности проходила граница доступа. Гарри остановился и вопросительно на нее посмотрел.

— Я хочу, чтобы ты сделал это, Гарри, — ответила она, — хочу, чтобы мы это сделали.

— Как…как далеко?

Гермиона пришла в Комнату пораньше и попрактиковалась в своем следующем желании, чтобы быть уверенной, что все будет идеально. Она повернулась и послала Комнате запрос и появилась кровать. Оглянувшись на Гарри, она просто сказала.

— Сегодня ночью я не буду тебя останавливать, любимый.

Глаза Гарри расширились, когда он увидел кровать и понял, что она имеет в виду. Он повернулся к ней и нервно спросил.

— Э…а…а ты уверена?

Гермиона кивнула.

— Это не то, о чем я прямо сейчас подумала, Гарри. Я разговаривала об этом с Мадам Помфри на неделе, и я уже наложила все заклинания.

Она посмотрела в его глаза, а он в ее. Они беззвучно обменивались словами и чувствами. Улыбка, поцелуй, и рука об руку они направились к постели.

Они провели следующий час, изучая тела друг друга, и, наконец, двое влюбленных стали любовниками. Хотя на короткое время Гермионе стало больно, но нежность Гарри заставила боль быстро утихнуть, и скоро она обнаружила себя на вершине блаженства. Гермиона быстро обнаружила, что вдобавок к гарриному синдрому спасения людей, у него была гораздо более серьезная проблема – синдром доставления удовольствия Гермионе. Его внимание и решимость, не говоря уже о по-юношески быстром восстановительном периоде, сделали эту ночь, и многие будущие ночи лучшими в жизни Гермионы.

Позже двое потных подростков лежали в постели. Они сплелись в объятии, и оба переводили дух. Гарри посмотрел на Гермиону, и после того как убрал растрепанную прядь волос с ее лица, он только и мог сказать.

— Я тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, Гарри, — ответила Гермиона и почувствовала некоторое шевеление напротив себя.

Она посмотрела на Гарри, и ее брови поползли вверх.

— Опять?

Его брови тоже поднялись, и он улыбнулся ей своей сводящей с ума улыбкой.

Она закатила глаза, но на ее лице вспыхнула улыбка. Если что-то было доказано за эти четыре года, так это то, что Гермиона Грейнджер всегда готова принять вызов.

* * *

В доме Риддлов злодейский младенец начал кричать от боли.

— ОСТАНОВИ ЭТО!

— Что такое, милорд? – спросил Хвост.

— Я не знаю. Как будто чистое счастье вторгается в мой разум, и это ужасно, — сказал Волдеморт.

Он поднял свою палочку, но из-за сладостной боли, которая наполняла его, он не мог найти в себе ненависти, чтобы проклясть своего верного последователя за то, что тот не прекращает боль.

Лорд Волдемот воспользовался промежутками между приступами боли, чтобы вычислить, что у него есть какая-то связь с Гарри Поттером, и что его заклятый враг занимается чем-то очень приятным.

— НЕТ, ТОЛЬКО НЕ СНОВА! – кричал он, когда боль начиналась снова и снова и снова. К концу ночи он мог только безутешно рыдать. Его ум и тело подверглись пыткам сходным с болью от проклятья Круциатус, которое он использовал на своих сторонниках.

В последующие дни Хвост тяжко страдал, так как Волдеморт изливал всю накопленную из-за нового источника счастья Гарри Поттера ненависть на своего верного слугу. В течение многих ночей он в своем злодейском восстановительном модуле кричал от боли, часами проклиная имя Гарри Поттера, в то время как мальчик-который-выжил занимался сексом снова и снова. Это просто еще одна вещь, за которую он ему отомстит – обещал он себе, прежде чем пытка начиналась снова.

— Они когда-нибудь остановятся? – кричал он, пока на его младенческой головке снова закатывались глаза, когда боль опять захлестывала его.

* * *

Как-то спустя пару недель Гарри повернулся к Гермионе.

— Что дальше?

Гермиона полезла в свою сумку и вытащила оттуда копию «Полного руководства по сексуальным позициям» Джессики Стюарт. Она листала страницы, морща нос и покусывая губу. Наконец она остановилась на одной странице.

— Ну, мы еще эту не пробовали, — она посмотрела на него с усмешкой в глазах. – Похоже, это очень весело.

— Ты уверена, что сможешь так согнуться?

— Если не смогу, мы всегда можем вернуться к одной из тех, которая нам до этого больше всего нравилась.

Гарри бросил еще один взгляд на картинку, а затем взял книгу у нее из рук и перевернул ее вверх ногами, чтобы убедиться, что он понял, что должно получиться, а затем отложил ее в сторону.

— Я упоминал насколько мне нравиться твоя любовь к книгам?

— Раз или два, но, кажется, это будет происходить гораздо чаще, с тех пор как я нашла эту книгу и «Камасутру».

— Не забудь еще эту…как же она называлась…о, «Руководство для ведьм – как увеличь свою силу с помощью оргазма».

— Но это не сработало. Она полностью лживая, – воскликнула слегка раздосадованная Гермиона.

— Ты же не жаловалась, когда мы это проверяли, не так ли?

Гермиона покраснела, вспомнив прошлую ночь. Если книга говорила правду, вероятно, она была на одном уровне с Мерлином, после того как Гарри провел целую ночь, не думая ни о чем кроме ее удовольствия.

— Нет, — промурлыкала она, и желание появилось в ее глазах, — но если ты снова хочешь это проверить, я согласна.

— Может, мы начнем, сразу после этой позиции.

Хихиканье, смех, стоны и вопли экстаза, которые в этот вечер раздавались в Выручай-комнате продолжались до глубокой ночи.

* * *

Трое чемпионов провели последний месяц, делая все возможное, чтобы избегать Рона Уизли. Занимаясь этим, они стали очень хорошими друзьями. Когда они говорили о третьем испытании, у одного из них появилась идея насчет этого задания. В полном соответствии с духом международного сотрудничества они все согласились на этот план.

* * *

— Луна, — сказал Крам, — завтра третье испытание, а на следующей неделе я возвращаюсь в Дурмстранг.

Луна только улыбнулась Виктору в своей мечтательной манере. Пусть пока и неофициально, но эти двое не разлучались со Святочного бала. В Рейвенкло ее соседки по комнате перестали таскать ее вещи, после того как Крам пригрозил проклясть каждого, кто сделает Луну печальной. Луна получила обратно все свои вещи и даже одежду, которая ей не принадлежала.

— Я только хотел сказать, что буду очень по тебе скучать.

— Ты не будешь по мне скучать, — ответила Луна, по-прежнему улыбаясь.

Выражение недоумения появилось на лице Крама, но недоумение стало обычной частью его жизни в последние несколько месяцев.

— Не буду?

— Нет, — повторила Луна, — Жужжащие трещотки сказали мне, что ты планируешь пригласить меня провести лето с тобой и твоей семьей.

— Да?

— Да, и я знаю, что мой отец также будет приглашен в твой дом.

Крам покачал головой.

— Что еще они сказали?

Она немного покраснела, а потом сказала.

— Я не уверена, что должна говорить еще что-нибудь, но они рассказали мне о твоем плане попросить меня стать твоей девушкой.

Крам изумленно посмотрел на светловолосую девушку.

— Они также сказали мне, что мы будем проводить вместе каждые каникулы и лето, а на моей семнадцатый день рожденья…о, я определенно не должна говорить тебе это.

— Пожалуйста, Луна, скажи мне, — попросил Крам.

Она несколько секунд смотрела в сторону, затем перевела взгляд на Крама.

— Они сказали – на мой семнадцатый день рожденья, ты сделаешь мне предложение.

Глаза Крама стали шире.

— Они так сказали? Я сделаю?

Выражение разочарования и печали промелькнули на лице Луны.

— Полагаю, они могут ошибаться. Но я…я никогда этого за ними не наблюдала.

Крам притянул ее к себе.

— Конечно, они не ошиблись. Позволь мне доказать это. Луна, ты будешь моей девушкой?

На лице Луны появилось выражение полного восторга, и она обвила руками болгарского ловца.

— ДА!

— И ты проведешь со мной лето?

— ДА!

Немного позже Луна шла в рейвенкловскую спальню с широкой улыбкой на лице. «Поверить не могу, что это сработало» — думала она.

Три года спустя на семнадцатилетие Луны Крам сделал предложение. Спустя год они обвенчались на пышной церемонии, которую отмечала вся магическая Европа. Той ночью Луна нашла своего морщерого кизляка, но по какой-то причине, чем больше она старалась, тем меньше времени рог оставался сморщенным.

* * *

Наконец, наступил день третьего испытания и Барти Крауч-младший не собирался рисковать. У него был план А, план В и план С, и, хотя план С в основном заключался в том, что он отрезает себе руку и перебирается в Австралию, это все равно был план. Он посмотрел на календарь и улыбнулся. Сегодня Гарри Поттер будет доставлен в руки его Хозяина, и Хозяин вернется во всей своей мощи. «Завтра я убью ЕГО» — в мыслях Барти был только один ОН. У НЕГО были рыжие волосы и больше веснушек, чем мозговых клеток. Зазвонили часы Барти, он вытащил свою флягу с огневиски, разбавленным оборотным зельем, и сделал большой глоток. Затем он потянулся за одной из бутылок Лучшего Огденского.

* * *

— РОННИКС! — закричала Молли Уизли, когда ее сын вошел в комнату около Большого зала. Она бросилась к своему младшему сыну и начала очищать его мантию от остатков пищи. Потом она вытащила свой носовой платок, и, послюнявив его, начала стирать грязь, которая была на носу ее сына.

Билл Уизли был дома, в небольшом отпуске перед отъездом в Египет. Он сопроводил мать в Хогвартс, чтобы поприветствовать своего брата, прежде чем он окажется лицом к лицу с последним заданием. Пока его мать нянчилась с Роном, его взгляд скользил по комнате и остановился на одном из самых красивых зрелищ, что он когда-либо видел. Эта была молодая красивая блондинка, с выражением силы в ее роскошных голубых глазах. Немедленно в его голове возникла картинка, где она вместе с ним живет в небольшом коттедже на берегу моря. Он видел, как она подошла к шармбатонцам, и понял, что она их Чемпионка. Он улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, когда ее взгляд заскользил по комнате.

Флер Делакур была с матерью и сестрой. Поприветствовав их, она начала смотреть на семьи других Чемпионов. Седрик был с матерью и отцом. Виктор быстро говорил по-болгарски со своей темноволосой матерью, а ее взгляд продолжал перемещаться, когда за материнским плечом она увидела очень симпатичного мужчину. Длинные, стянутые в конский хвост, волосы, ботинки из драконьей кожи, и серьга. Она видела, как при взгляде на нее на его лице появилась улыбка, и только собиралась улыбнуться в ответ, когда…

— Как там мой старший братец, — сказал Рон, хлопая Билла по спине.

«Брат? — подумала Флер. – Какого черта, ни за что!». Она быстро повернулась к матери и сестре и начала рассказывать им про юную ведьму Гермиону Грейнджер, которую надеялась им скоро представить. Она также сказала маме, что решила не устраиваться на работу в Гринготтс, и что она со своей подругой Мишель планирует отправиться путешествовать по Германии на все летние каникулы. Ее мать была очень счастлива, что у Флер появились друзья.

Сразу после обеда Дамблдор поднялся со своего трона и провозгласил, что пришло время начинать третье испытание. Поэтому Чемпионы должны проследовать за Людо Бегменом, в то время как остальные студенты должны отправиться на квиддичное поле.

Ну вот мы и добрались до первого окончания)) Как обычно — тапки в студию)) З.Ы: Флер получилась с неожиданно еврейским акцентом, напишите, что думаете. Убрать или оставить как есть?

Сразу после ужина Гарри и Гермиона, вместе с остальными учениками, пошли к стадиону. Шестиметровая живая изгородь разрослась по всему полю. Они уже было направились к местам, как к ним подошел Грюм и положил Гарри руку на плечо, от чего тот содрогнулся.

– Ну, мистер Поттер, – начала учитель Защиты, – пришли поболеть за своего друга?

– Полагаю, что так. – ответил Гарри и попытался отодвинуться подальше от бывшего аврора. Запах огневиски, до этого наполнявший весь класс, сильно разил.

– Он не так хорош, как вы. – продолжал Грюм. – Не уходи далеко, возможно придется его спасать.

– С ним все будет в порядке. – сказал Гарри. Ему удалось наконец-то освободиться и он поспешил к Гермионе. Если бы кто-то из них обернулся, то заметил бы, что в руках профессор держит черный волос, а сам улыбается.

«На всякий случай мне нужен план Б» подумал самозванный Грюм, достал из кармана стеклянный флакончик и бережно опустил туда волос.

Гарри и Гермиона нашли самые лучшие места, что могли, но как только они сели, то поняли, что находятся тоже на высоте шести метров. Стоя они могли видеть через изгородь, но все, что происходит в лабиринте, они не видели. Гермиона, наконец, смекнула зачем она нужна:

– Да это же лабиринт! – воскликнула она. – Все, что нужно сделать Рону – это пройти через него и, может быть, все будет в порядке. – В этот момент она услышала звук, который издают Соплохвосты, когда подлетают, испуская пламя. За ним раздался рев еще одного, неопознанного, существа. Гермиона нервно посмотрела на Гарри – А может и нет.

– Мы можем ему как-нибудь помочь?

Гермиона закусила нижнюю губу и Гарри не мог не обратить на это внимание. Через мгновение ее лицо озарилось и она полезла в сумочку.

– Надеюсь, что он все еще при мне. – пробормотала она. Через несколько мгновений она вытащила оборванный пергамент, подписанный Роном много месяцев назад. Она посмотрела вокруг, убедилась, что никто не обращает на них внимания, затем отменила предыдущее заклинание, пробормотала себе под нос несколько слов и взмахнула палочкой.

– Что ты сделала? – спросил Гарри.

– Я поменяла заклинание. Теперь запах будет распространяться перед Роном метров на пять. Это продлится два часа. – объяснила Гермиона. – Я просто подумала, вдруг он натолкнется на что-нибудь, что будет угрожать его жизни, то подумает о том, что мы здесь в безопасности и... – она содрогнулась. – Это все, что я могу сделать.

Гарри подумал, что может произойти, если Рон вдруг натолкнется на дементора. «В другое время это было бы интересным экспериментом» подумал он. Теперь, когда его оценки почти сравнялись с гермиониными, он поймал себя на мысли, что время от времени не прочь теоретизировать над новыми идеями. И эти мысли подарили им с Гермионой несколько отличных часов в Комнате По Требованию.

– Надеюсь, это не займет много времени. – сказала Гермиона.

Гарри согласился. Мысленно он вернулся от Триволшебного Турнира к Комнате По Требованию. Недавно Гермиона показала ему страницу восемьдесят семь и особо сложную позу. Он не был уверен, что такое вообще возможно, но был не прочь попробовать.

Гермиона все еще смотрела на лабиринт.

– И снова мы ждем непонятно кого, непонятно чего, да еще и не можем это видеть. Кто, во имя Мерлина, придумывал эти испытания?

– Я полагаю, Министерство.

Гермиона схватилась за голову.

– А я еще думала пойти работать туда, когда закончу школу. – сказала она со вздохом. – Но, если такие люди, как Перси Уизли и придурок, который придумывал эти задания, работают там, то я, пожалуй, устроюсь где-нибудь еще. Возможно, займусь отстрелом идиотов.

– У меня похожая ситуация. Грюм думает, что я буду отличным аврором. – сказал Гарри, глядя на свою прекрасную девушку. – Но если он один из лучших, то это не для меня. Не хочу в тридцать-сорок лет так же выглядеть. В объявлениях о приеме на работу такого не указывают, да?

– Это уж точно. – согласилась Гермиона.

* * *

Четверо Чемпионов, во главе с Людо Бэгменом спустились в Большой зал. Флер, Седрик и Крам шли вместе, на несколько шагов позади них, плелся Рон Уизли.

– Ну что, народ, оттянемся сегодня вечером? – спросил Рон. – Вейла, я прикажу своему домашнему эльфу охладить для нас сливочного пива, Крам... – остальное он сказать не успел – Флер наложила на него заклятье немоты. Похоже, что он даже и не заметил, так как продолжал что-то говорить, но уже беззвучно. Седрик и Крам улыбнулись Чемпионке Шармбатона и беззвучно поблагодарили ее. Вскоре после этого они уже стояли на поле, перед большим проемом в изгороди. Очевидно это был вход в лабиринт.

День подходил к концу и на небе стали загораться первые звезды. Когда студенты начали пробираться к трибунам, послышался топот сотен ног. Хагрид, профессор МакГонаглл и профессор Флитвик вошли на стадион, за ними прихрамывая спешил Грюм. Они подошли к Бэгмену и Чемпионам. У всех на шляпах сияла большая красная звезда, кроме Хагрида. Его звезда была прикреплена к обложке записной книжки.

– Мы будем находится снаружи лабиринта. – сказала МакГонаглл Чемпионам. – Если у вас возникнут сложности и вам потребуется помощь, по пошлите в воздух красный сноп искр. Один из нас придет к вам на выручку, вы поняли?

Седрик, Крам и Флер кивнули, а Рон подумал «Естественно, им надо знать о таких вещах».

– Тогда вперед! – скомандовал Бэгмен.

МакГонаглл посмотрела на Рона и подумала, последний ли это раз, когда она видит его живым. Она разозлилась сама на себя за мысли о том, что ей все равно. Чемпионы разошлись в разных направлениях. Бэгмен приставил палочку к своему горлу, произнес «Сонорус» и его магически усиленный голос раздался над стадионом.

– Леди и джентльмены! Третье... эм... второе, неважно, последнее задание Триволшебного Турнира вот-вот начнется! Позвольте мне напомнить как обстоят дела. На первом месте – Чемпион Шармбатона, Флер Делакур со своим впечатляющим выступлением против дракона. – Шармбатонцы в голубых мантиях захлопали, что было странным, так как они не радовались после первого задания. Флер повернулась к своим однокурсникам, тепло улыбнулась и помахала им рукой. «А все-таки здорово иметь друзей» подумала она. Голос Людо пробивался через одобрительный свист:

– На втором месте – Чемпион школы Хогвартс, Седрик Ди...

– ЭТО МОЙ СЫН!!! – Даже Седрик, стоявший далеко от трибун, удивился выкрикам отца.

– Э... Итак, на втором месте Седрик Диггори. – Все трибуны зааплодировали, а желтые и красные – громче всех. Людо улыбнулся и продолжил – Сразу за Седриком, с минимальным отрывом, идет Виктор Крам. – Дурмстрангцы захлопали и повставали с мест. Но все звуки заглушил рев странного животного, которое было надето на голове у белокурой девушки в качестве убора. Рев был таким сильным, что из Запретного Леса выпорхнула стая птиц. Крам знал, что это Луна, поэтому повернулся и улыбнулся своей девушке.

Луна не боялась за своего парня, так же как и Чо за Седрика. Они знали, что у их парней есть план.

После того, как все крики смолкли, Людо смог продолжить.

– На последнем месте и с наименьшим количеством очков, но все же не исключенный, у него еще есть шанс... – Людо Бэгмен копался в кармане, пытаясь найти пергамент с которого он читал. – Рональд Уизли, так же Хогвартс.

– ЭТО МОЙ РОННИКИНС! – зазвенел пронзительный голос Молли Уизли. Но кроме пары хлопков от братьев Криви и Билла, не было слышно ни звука. Гарри был очень занят тем, что согревал губы Гермионы, несмотря на то, что на дворе был конец июня.

– Ну что ж, давайте приступим. – сказал Бэгмен. – Мисс Делакур, по моему свистку. Три, два, один! – он дунул в свисток.

Флер посмотрела на Седрика и Крама, подмигнула им, пошла к краю лабиринта, взмахом палочки наколдовала кресло и села в него, закинув ногу на ногу. Людо Бэгмен выглядел смущенным, все должно было быть не так.

– Э... Юная леди, предполагается, что вы войдете в лабиринт, как бы это сказать, попробуете поискать кубок...

– Уи, я знаю. – сказала Флер и отвела взгляд.

«Она напугана. Она очень сильно напугана. Когда я закончу, то обязательно утешу ее» подумал Рон. «Еще одно подтверждение, что девчонкам надо было запретить участвовать».

Прошла минута. Внимание зрителей и судей было приковано к Флер, но она и не думала покидать своего кресла. Наконец Людо Бэгмен произнес:

– Мистер Диггори, ваши очередь. Три, два, один. – он еще раз дунул в свисток.

Седрик повторил все в точности за Флер. Он подошел к лабиринту, наколдовал себе кресло и сел в него. Флер повернулась к парню и улыбнулась.

И муху можно было расслышать в наступившей тишине. Время от времени из лабиринта раздавлись звуки каких-то существ, но ни студенты, ни судьи, ни даже гости не шелохнулись. Людо был готов рвать на себе волосы. Он поставил значительную сумму на то, что Седрик первым доберется до Кубка.

– Э... Мистер Диггори? – Людо кивнул в сторону входа. – Вы знаете, что цель состязания – первым добраться до Кубка?

– Я в курсе. – ответил Седрик, поудобней устроился в кресле, повернулся к Флер и заулыбался.

«Что, и он тоже? Хаффлпаффовец, что от него еще ждать. Кучка кретинов» подумал Рон. «Лучше бы ему держаться подальше от Вейлы, пока я здесь».

Пару минут спустя к ним присоединился Крам. Он повторил все действия до единого и теперь все трое старших Чемпионов отдыхали у входа в лабиринт.

Жужжание мух становилось назойливо громким. Даже Прытко Пишущее Перо растерялось и начало записывать их жужжание.

«ВИКТОР КРАМ струсил? Никогда бы не подумал» подумал Рон. Он улыбался, потому что уже чувствовал, как мешочек с тысячей галеонов оттягивает ему карман. Но затем его встревожила одна мысль «А тысяча галеонов влезет в мою сумку? Иначе мне придется покупать новую». Он переключился на мысль о том, какие благоговейные лица будут у Гарри с Гермионой, не говоря уж о всей школе, когда он выйдет из лабиринта с высоко поднятым Кубком Триволшебного Турнира. Ох, как они будут ему завидовать. Он мысленно представлял, что именно купит на эти деньги уже на следующий день «Молнию, новую одежду, сезонные билеты на Пушки Педдл...». К жизни Рона вернул усиленный магически голос Людо Бэгмена:

– Пришло время для нашего э... четвертого Чемпиона войти в лабиринт. – он опять достал пергамент из кармана и быстро прочитал – Рон Уизли, приготовьтесь. Три, два, один. – он дунул в свисток и начал пристально наблюдать за Роном.

Рон тут же сорвался с места. Остальные три чемпиона только улыбнулись, когда он пронесся мимо них, но все еще оставались на местах. Только одну вещь позабыли все – Силенцио, которое Флер наложила на Рона.

Рон пробежал около пятидесяти метров и остановился перед развилкой. «Я пойду направо, потому что я всегда прав» подумал Рон. Не раздумывая, он побежал дальше, пробежал около тридцати метров, повернул за угол и в ужасе остановился, увидев на своем пути это. Размахивая палочкой и пытаясь произнести заклятье за заклятьем, Рон в ужасе отступал в угол. Посредине лабиринта, прямо на его пути стоял маленький садовый паучок, занимаясь какими-то своими делами. Ему даже не пришло в голову, что рыжеголовый гигант, выпрыгнувший из-за угла пытается его убить.

Остальные три Чемпиона наконец-то встали со своих кресел.

* * *

Воспоминание

Флер, Мишель, Седрик, Чо, Крам и Луна сидели под огромным дубом, рядом с Черным Озером и обсуждали третье задание.

– Кто нибудь знает, пгедположительно – начала Флер – каких чудовищ 'Агрид мог оставить в лабигинте?

– Он выводил каких-то животных, под названием Соплохвосты. У них ядовитое жало и они могут передвигаться, когда подрываются на своем огне. – объяснил Седрик. – Так же ходят слухи об Акромантулах.

– Мадам Максим считает, что там могут быть бо'арты. И еще она слышала о каких-то опасных 'астениях за изгогодью.

– Крам, что у тебя? – спросил Седрик. – Слышал что-нибудь?

Крам был глубоко погружен в свои мысли, но Луна положила ему руку на колено и тем вернула к реальности.

– Это же поле для квиддича, да?

Тогда зачем нам вообще сражаться с этими существами? Есть же гораздо более простой способ.

– Что ты имеешь ввиду?

– Сейчас объясню. Что вы обычно делаете на квиддиче?

– Лета... – начал Седрик, его лицо озарило понимание.

– Так нам не потребуется идти через лабиринт, мы можем пролететь над ним. – сказал Седрик. – А есть правило, запрещающее такое?

– Этот Людо ничего не 'оворил пго пгавила. Он сказал, что пегвый, кто коснется Кубка, победит.

Седрик посмотрел на Крама.

– Я уверен, что ты доберешься туда первый. Ты же лучший ловец в мире.

– Нет, это будет Флер. У нее есть фора в пару минут. – ответил Крам.

– Тогда зачем 'оворил об этом? Кубок был бы твоим. Я сама бы не додумалась.

– За этот год я понял, что есть вещи поважней, чем победа. – сказал Крам, посмотрев на Луну.

Флер подумала немного над ответом, посмотрела на людей, которых она сейчас называла друзьями и предложила:

– Вместе. Мы все вместе коснемся Кубка в одно вгемя.

– Ты уверена? – спросил Седрик. Он еще мог бы это понять, если бы состязался, например, с Гарри Поттером, но с представителями двух других школ...

– Так это же все 'ади дгужбы и налаживания междунагодных связей? – спросила Флер. – Так давайте покажем всему мигу что значит налаживание связей!

Три Чемпиона одновременно кивнули друг другу и сказали «Вместе».

– Что насчет четвертого? – спросил Крам и посмотрел на Седрика.

– Если бы это был Гарри Поттер, то я предложил бы ему присоединиться. На самом деле я думаю, что если бы это был он, то он сам первый бы это предложил. – сказал Седрик. – Вы знаете, он даже о драконах меня предупреждал. – Седрик посмотрел на своих собратьев. – Но я не смог заставить себя поделиться этой информацией с Роном. Он тупой как пробка.

– Седрик, – мечтательно протянула Луна. – Так уж случилось, что среди пробок у меня много друзей и ты не должен их так оскорблять.

Флер усмехнулась, подумав о рыжеголовом Чемпионе.

– Если бы не он, то я и не знаю как победила бы дракона. Единственная причина, по которой я превратилась в вейлу – это то, что он шлепнул меня по попе.

Крам посмотрел на Луну, его голове что-то щелкнуло:

– Это не от него ты тогда пряталась? – спросил он. Луна кивнула. – Ну что ж, полагаю, что я обязан Уизли встречей с моей девушкой.

– А мне он дал подсказку к яйцу. – сказал Седрик. – Хотя, честно признаться, я уже готов об этом забыть.

– Итак, мы хотим, чтобы он к нам присоединился?

– НЕТ! – раздался дружный хор голосов.

– Но, – сказал Седрик с ухмылкой – Мы должны дать ему шанс войти в лабиринт. Это будет правильно.

– А что, если он догадается использовать метлу? – спросила Флер.

Ответом ей был оглушительный смех, который долго отражался эхом над озером. И действительно, Рон Уизли и догадается?

* * *

Когда трое Чемпионов поднялись со своих кресел, трибуны взорвались аплодисментами.

– Акцио метла! – воскликнула Флер.

– Акцио метла! – воскликнул Крам.

– Акцио метла! – воскликнул Седрик.

Каждый из них заранее оставил метлу у кареты Шармбатона. Через некоторое время все три метлы послушно приземлились перед своими хозяевами. Несколько секунд спустя Чемпионы уже летели на метлах над лабиринтов. Для них не составило труда рассмотреть Кубок прямо перед ними. Так же они заметили нечто, похожее на Сфинкса, Акромантула и еще нескольких опасных существ. Они приземлились на расчищенное место, возле Кубка. Каждый протянул руку к Кубку, Флер и Крам кивнули Седрику.

– На счет три. – сказал он. – Раз, два, три! – они дотронулись до Кубка одновременно и резко почувствовали рывок в районе пупка.

Они приземлились снаружи лабиринта, возле Людо Бэгмена. Тот выглядел ошеломленным. Его голос, все еще усиленный разнесся над стадионом:

– И у нас есть Чемпион... Вернее, Чемпионы! Похоже, что у нас ничья.

Тишина. Снова можно было расслышать жужжание. Первым разразился министр магии, Корнелиус Фадж.– КТО придумывал эти испытания? Они должны были сражаться с монстрами и различными существами. Да вы знаете, сколько мне бумаг пришлось подписать, чтобы привезти сюда Сфинкса? Да вы представляете, во сколько это обошлось Министерству? – кричал он, размахивая палочкой. – И все, что они сделали – это пролетели над лабиринтом? – он взглянул на часы. – Да с тех пор как они вошли в лабиринт, прошло меньше минуты!

– Ну, вы понимаете... – взволнованно начал Людо Бэгмен, держась за голову. Он был именно тем человеком, который придумывал все испытания. Но в прошлой спортивной карьере, бладжеры очень сильно повредили ему мозг, поэтому думалось ему плохо. Напротив Людо стояли гоблины, с которыми он заключил пари. Бэгмен развернулся и побежал. Меньше чем через месяц, он уже работал вместе с Люциусом Малфоем в тоннеле под Гренландией. Условия его договора были гораздо хуже, чем у напарника. Год спустя, гоблины привезли дракона для охраны сейфов повышенной важности, и Бэгмена отправили убирать за ним навоз. В один прекрасный день, Бэгмен решил начать убирать еще до того, как дракон до конца опорожнился. Так он оказался похороненным под тоннами драконьего навоза, выкапывать его гоблины отказались. Они объяснили это тем, что навоз дракона имеет большую ценность, чем Бэгмен, и, если, начать его раскапывать не тем оборудованием, то можно испортить ценный продукт. Тело Бэгмена обнаружили только спустя неделю.

– И это все? Они просто пролетели над лабиринтом? – спросила Гермиона. – Кто этот идиот, что не подумал о такой возможности?

– Ну мы же уже решили, что это был тот самый кретин, что придумывал эти испытания. – Гарри пожал плечами и поцеловал девушку, что бы успокоить ее. – А теперь, как насчет страницы восемьдесят семь?

Гермиона внимательно посмотрела на него, ухмыльнулась и кивнула. Они уже было поднялись со своих мест и собирались уйти, как кто-то окрикнул их.

– ПОТТЕР! – Гарри повернулся и увидел, что к ним пробирается Грюм. – Я искал вас повсюду. Я думаю, что ваш друг попал в беду. Он все еще в лабиринте и я слышал оттуда крики. Вот, возьмите этот фонарь и поспешите его найти.

Гарри посмотрел на Гермиону, затем на профессора, который все еще не мог отдышаться. Он быстро прикинул перспективу тащится в лабиринт в поисках идиота против того, чтобы пойти в Комнату по требованию со своей девушкой и плотно заняться изучением восемьдесят седьмой страницы. Время на принятие решения ушло меньше, чем у Рона съесть бисквит.

– Так пойдите и поищите его. Это же работа профессоров. – сказал он Грюму, схватил Гермиону за руку и быстро побежал в сторону замка, оставив лжепрофессора в совершеннейшем недоумении.

«Но у него же Синдром Спасения Людей. Особенно его друзей» подумал Грюм. Некоторое время он продолжал бежать за ними, призывая к спасению друга, но ничто не могло остановить их. Он уже подумывал об оглушении Поттера, но вокруг было слишком много людей, это бы не осталось незамеченным. Да и добраться до Поттера, когда он оглушен, гораздо сложнее.

«Итак, план А провалился. Время попробовать план Б» пришел он к заключению и побежал к лабиринту. Магический глаз быстро помог ему отыскать рыжего иди... Чемпиона. Тот зажался в угол, хаотично тыча палочкой во всех направлениях. Сначала Крауч даже и не понял с кем сражается Рон, но потом присмотрелся и увидел паука. Не двухметрового Акромантула, а двухсантиметрового садового паучка, который прятался в изгороди. Крауч вытащил из за пазухи Оборотное зелье и кинул туда волос Гарри. Жидкость вспенилась, прояснилась и стала золотой. «Вот вам и золотой мальчик» зло подумал Крауч. «Так даже будет проще». Он вспомнил про очки и произнес:

– Акцио очки Поттера!

Гарри и Гермиона были уже почти у замка, когда вдруг, очки Гарри слетели с него. Они увидели как очки уносятся в неведомую даль.

– Наверное Фред и Джордж снова что-то придумали. – сказал он. – Погодите, вот доберусь до Комнаты по Требованию и достану вас оттуда. А может ты наколдуешь мне новые? – это заняло немного больше времени, но Гермиона помогла Гарри добраться до замка. Очки приземлились прямо в руки Краучу и он, прихрамывая, направился к Рону, который все еще вел свою беззвучную борьбу с пауком. Четвертый Чемпион наконец заметил профессора по защите и начал указывать в сторону своего противника. Крауч сделал два шага, подцепил паука носком ботинка и сдвинул его с дороги. Затем Крауч развернулся к Рону и головная боль, которая одолевала его все это время немедленно вернулась. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Тут он заметил, что в лабиринте было необычайно тихо и подумал «А он-то наверное еще и не знает, что задание закончилось». Он посмотрел на Рона и сказал:

– Мистер Уизли, у вас все еще есть шанс победить, но остальные Чемпионы уже в лабиринте.

Скорее всего, они думают, что вы уже позаботились обо всех заклинаниях. – Крауч знал как подстегнуть Рона к действиям, а Рон лишь согласно кивал головой.

– Что вам нужно, так это немного помощи. Вам просто необходимо иметь везучесть Гарри Поттера. – продолжал Крауч. – Сами посудите, у него есть все, а у вас ничего. Это же не честно.

Рон снова усиленно закивал. Крауч вытащил флакон с золотой жидкостью и показал его Рону.

– Это даст вам его удачу. Это сделает вас Гарри Поттером на час. С этим вы сможете победить.

Рон схватил флакон и выпил жидкость залпом. Через несколько секунд он уже выглядел точь-в-точь как Гарри Поттер, только мантия была большевата. Крауч протянул ему очки.

– Возьмите этот фонарь. Он зачарован так, что бы провести вас к Кубку и отгонять от вас всех существ. – Крауч наставил палочку на фонарь, пробормотал несколько слов и протянул его Рону.

Рон схватил фонарь, повернулся и побежал по тропинке. Крауч взмахнул в его сторону палочкой и произнес «Обливэйт».

«Теперь он не вспомнит, что я дал ему фонарь и Оборотное зелье».

Четвертый Чемпион выронил палочку и застыл на тропинке. Через несколько секунд фонарь засветился голубым и Рон почувствовал, как его куда-то потянуло. Рон Уизли, Чемпион Триволшебного Турнира (выглядящий в точности как Гарри Поттер) исчез из лабиринта.

Крауч проследил, чтобы морковоголовый идиот исчез и облегченно вздохнул. Теперь, если Хозяин обнаружит правду, он по крайней мере мог сказать, что его одурачил Дамблдор. Или, можно было воспользоваться планом В. Он развернулся и вышел из лабиринта. С другой стороны изгороди, Соплохвост приготовился выпустить пламя. Языки этого пламени прорвались через изгородь и подожгли мантию профессора Защиты. А, так как, Крауч месяцами добавлял Огневиски к оборотному зелью, то каждая клеточка его тела была наполнена легковоспламеняющейся жидкостью. Пламя, разгоревшееся от его дыхания, быстро распространилось по всему телу. Горячий огонь сжег все до пепла, включая магический глаз и деревянную ногу. Настоящего Грозного Глаза Грюма так никогда и не нашли. Он умер от голода и жажды, запертый в своем сундуке. Все просто подумали, что сумасшедший аврор куда-то сбежал и ждали его возвращения со дня на день. Его сундук и все уловители магии были спрятан на складе в замке, на случай, если он вернется и потребует их обратно.

Рон почувствовал род ногами землю через несколько секунд после того, как покинул лабиринт. Вслед за ногами, землю он почувствовал своей филейной частью и головой. Рон некоторое время валялся в грязи, но затем поднялся на ноги и потер ушибленный зад. Головой он ударился очень сильно, но, так как, в ней не было ничего важного, то она не пострадала. Он начал оглядываться, пытаясь понять что же произошло. Последнее, что он помнил – это борьба против ужасного паука, а теперь он стоит непонятно где с этим фонарем и у нет нет ни палочки, ни малейшего соображения, как это все произошло. Внезапно, он почувствовал, что скучает по яйцу. С ним ему было спокойнее.

Многочисленные могильные плиты натолкнули Рона на мысль, что он уже не в Хогвартсе. И лишь спустя несколько минут напряженных раздумий, он догадался, что находится на кладбище. Справа он даже заметил маленькую церквушку. А с левой стороны от него возвышался холм. Пока он изучал окрестности, чувство дурного предзнаменования охватило его, но по ошибке, он принял его за голод.

«Подожду-ка я здесь. Кто-нибудь обязательно придет за мной» подумал он. Он сел и стал ощупывать карманы в поисках чего-нибудь съестного. Ему даже в голову не пришло поинтересоваться, почему он в очках. Он в третий раз ощупывал карманы, не слыша шагов позади него. Вдруг раздался детский визгливый голосок:

– Неужто ли это Гарри Поттер? Ну наконец-то.

Рон повернулся и увидел свою старую крысу. Ну, не саму крысу, а человека, в которого крыса превратилась.

– Хвост! – беззвучно прокричал Рон. И вспомнил, что именно он сказал. – Гарри? – Рон обернулся в поисках друга. Но они оказались безуспешными и Рон снова обратил внимание на человека. На этот раз он заметил, что в его руках был младенец. Недоумение поселилось в его голове. Оно было особенно громким из-за эха, которое создавалось в пустом пространстве между ушами. «Когда это Хвост успел завести ребенка. Ну и уродский же младенец, представляю какая была мамаша».

– Приготовить его. – сказал младенец высоким писклявым голосом.

– Да, Милорд. – отозвался хвост на приказ мерзкого младенцеподобного существа. Он положил детеныша на землю, схватил Рона и потащил его куда-то.

«Милорд?» думал Рон, пока его привязывали к надгробию. Вдруг его взгляд упал на имя, высеченное на плите.

ТОМ РИДДЛ.

Имя было каким-то знакомым, но Рон не мог вспомнить откуда он его знал. Это было неудивительно, Рона охватила паника и замешательство. «ЧТО? КАКОГО? Где мой Кубок? Где мои галеоны? Почему меня привязывают?» мысленно кричал он. Он открыл рот и, наконец, впервые ему удалось издать звук – заклятье спало. Он хотел что-нибудь сказать, но из его рта выходила только какая-то невнятная чепуха. Хвост проверил каждый узелок, затем оторвал от своей мантии кусок и запихал в рот Рону, что бы он замолчал. Рон попытался было пошевелиться, но понял, что может смотреть только строго перед собой. Он услышал какой-то звук у своих ног. После непродолжительных ухищрений, ему удалось посмотреть вниз, но лучше бы он этого не делал. Он увидел гигантскую змею, заползшую на могилу и примостившуюся возле него. Перед тем как отключиться, он успел подумать «Ну почему Гарри Поттеру всегда достается все самое простое?».

Когда он пришел в сознание, палочка Хвоста была направлена на него. На расстоянии шести метров, за Хвостом, стоял огромный котел. Он был достаточно большим, что бы уместить в себе человека. Когда Рон его увидел, то первой его мыслью было «Вот бы приготовить жаркое в таком котле!». Котел, казалось, был наполнен водой и под ним горел огонь. «А может быть, они уже его и готовят? А Хвоста назначили ответственным за подготовку к празднику?» обнадеживал себя Рон. В его желудке заурчало.

Хвост снова поднял ребенка на руки.

– Гарри Поттер. – произнес тот.

Рон уставился на черно-красное существо, похожее на ребенка. Его удивило, что тот говорит на прекрасном английском, хоть и немного шепелявит.

– Ты знаешь кто я? – спросил ребенок. Его голос был очень холоден.

«Кто-то, кто не дает мне поесть жаркое» пытался прокричать Рон, но через тряпку выходило только «Ммммммммм».

– Прошло три года, с тех пор, как ты изгнал мня из Квиррела. Припоминаешь?

«Квиррела? Но это же был... Аааааааа!» Рон застыл в панике, его глаза были даже больше, чем, когда он смотрел на рождественский стол. Он попытался прокричать «Я НЕ ГАРРИ ПОТТЕР, Я – РОН УИЗЛИ», но опять из его рта раздалось только «Мммммммммм».

– А, смотрю ты вспомнил. Превосходно. Продолжай бороться, это только делает мою победу слаще. Я использую твою кровь, что бы обрести новое тело.

«Кровь?» подумал Рон и попытался освободиться еще активнее.

Ребенок разразился неестественно высоким смехом.

– А затем я буду мучить тебя, как ты мучил меня все эти годы, особенно последние несколько недель. Ты хоть представляешь, какую боль я испытал, пока ты наслаждался своей грязнокровкой? Да, я все знаю о ней. И обязательно ей займусь, попозже. Она станет прекрасным подарком моим преданным слугам. Тебе обязательно надо было заниматься этим по четыре-пять раз за ночь весь прошлый месяц? Я страдал ночь за ночью, пока вы, два малолетних ублюдка наслаждались собой, я бился в агонии. Но этой ночью страдать будешь ты. И даже больше, чем ты можешь себе представить.

Рон выпучил глаза еще больше, пытаясь крикнуть еще раз, что он не Гарри Поттер. Но единственная вещь, которая у него вышла – это тоненькая, желтая струйка, побежавшая по ноге.

Ребенок посмотрел на Хвоста.

– Оно готово?

Они оба посмотрели на котел. Жидкость в нем уже не просто пузырилась, а начала переливаться искрами, как будто горела. Над котлом поднимался пар, вся поверхность воды блестела и переливалась, как будто в ней были алмазы.

– Оно готово, Хозяин.

– Тогда давай!

Хвост поднес безволосого черно-красного злобного ребенка к котлу и бережно опустил.

Если бы Рон не был так напуган происходящим, то обязательно бы услышал, как тело опустилось на дно котла с глухим звуком. Он уже начал раздумывать над пытками, которые ему предстоят, как вдруг ему на ум пришли слова Волдеморта. «Наслаждался своей грязнокровкой?» он сразу понял, что это значит. «Гарри и Гермиона... Вместе... Четыре-пять раз за ночь? Значит пока я тут привязан к этой чертовой плите, они там сексом занимаются?!» Рон попытался поднять руку, чтобы освободиться, но тут его накрыло волной зависти. Хвост заметил это движение и повернулся, что бы проверить узлы. Это было последнее, что он запомнил перед взрывом.

Рон распалялся все больше, представляя своих друзей вместе и в следующую секунду:

ПФПФПФПФПФПФПФФФФФФФФФФФФФФФФФФПФПППФПФПФПФФ

Котел находился на расстоянии шести метров от Рона. Газы, попав в воздух, немедленно разлетелись и вступили в реакцию с искрящимся зельем. В результате взрыва, жидкость в котле нагрелась до предела, как и сам котел, из него повалил пар, что немедленно привело к смерти ребенка на дне котла. Этот же взрыв отшвырнул Хвост на несколько десятков метров. Он остался лежать без сознания, задыхаясь, но все еще живой. Надгробие, к которому был привязан Рон взлетело вместе с ним и пролетело несколько метров. Взрыв, полет, падение, удар головой – вот Рон уже лежит без сознания. Котел перевернулся, кипящая жидкость вылилась прямо на Нагини и маленькое тельце, цвета вареного лобстера, выпало на землю.

Огромное количество магической энергии, заключенной в котле, вылилось в взрыв. Несанкционированный выброс такого количества энергии тут же засекли в штаб-квартире авроров. Они знали этот маггловский квартал и несколько авроров отправились на разведку. Двое из них были Кингсли Шеклболт и самый новый – Нимфодора Тонкс, только закончившая подготовку. Прямо перед тем, как произошел взрыв, в котле произошли кое-какие изменения. Смертоносный запах смешался с кипящей жидкостью в котле, проникнув в саму душу Волдеморта. Частичка души Волдеморта, которая заключалась в теле, вышла наружу и устремилась к Хоркруксу, чтобы сохранить связь с физическим миром.

В пустом хранилище, на самом нижнем уровне подземелий Гринготс, черный дух, издающий пронзительный вой, вылетел из золотой чаши с барсуком, и отвратительный запах, сопровождающий его, заполнил всю комнату. Шестьдесят лет спустя, когда Беллатрикс Лэйстрендж, наконец, выпустили из Азкабана, первым делом она направилась в свое хранилище, чтобы забрать деньги. Как только она открыла дверь, мерзкий запах, запертый там долгие годы, резко ударил ей в нос и подкосил ее и так ослабшее здоровье. У нее не было времени, чтобы применить контр-заклятье против заклятий Умножения и Пылающей руки, так как она застряла в непрестанно умножающихся драгоценностях, которые обжигали ее. Вскоре в сейфе не осталось ничего, кроме обгоревшего трупа. Гоблин, который сопровождал ее поспешил закрыть дверь, что бы запах не распространился. Он обернулся, что бы убедиться, что за ним никто не наблюдает и зашагал прочь. Смерть состоятельной, хоть и сумасшедшей клиентке не сказалась бы хорошим образом на его репутации.

В доме номер двенадцать на площади Гриммо, внезапно открылся медальон и из него вылетел черный дух. Когда крик утих, запах, сопровождающий дух, заполнил дом Древнейшего и Благороднейшего семейства Блэков. Весь дом пах гниющими трупами. Маленький домовой эльф вбежал в комнату, где находился медальон. Первое, что он сразу заметил — это то, что задание, которое дал ему хозяин много лет назад, наконец, было выполнено. Его разум наконец прояснился, он поднял медальон, повесил его на шею и отправился на поиски последнего из Блэков.

В избушке неподалеку от кладбища, из кольца, спрятанного под половицами, вышел четвертый по счету черный дух, попутно распространяя запах тысячи гнилых трупов. К несчастью опредленного директора, чары, наложенные на это кольцо остались неизменными. Чуть больше, чем через год, Альбус Дамблдор, все равно обнаружил кольцо, когда находился в отчаянных поисках Даров. Он поместил кольцо на палец, заклятье отсроченной смерти сработало, как и и было задумано.В Комнате По Требованию, в этот момент находилось целых два хоркрукса. В комнате потерянных вещей, тысячелетняя диадема испустила из себя черное облако, которое вопило неестественно высоким голосом, пока трупный запах заполнял комнату. Пару недель спустя, профессор Трелони наведалась в эту комнату, чтобы спрятать двадцать пустых бутылок из-под столового хереса. Как только она открыла дверь, то сразу упала в обморок. Эльфы нашли ее через несколько дней, но к этому времени запах уже впитался в ее кожу. С этих пор в ее классе всегда стояло ошеломительное амбре, которое усиливалось несколькими средствами для выведения запаха. Ни один доброволец больше не рисковал записываться на Прорицания. После четырех лет безработицы, ее, наконец, уволили. Через несколько месяцев она не смогла предсказать, что котел, купленный с рук с Наземникуса Флетчера, сделан из дешевого материала. При попытке сварить зелье, он взорвался и убил ее.Последний хоркрукс был заключен в шраме и душе Гарри Джеймса Поттера. Когда часть души Волдеморта попыталась соединиться с ним, названный мальчик лежал на спине, в то время как Гермиона Грейнджер сидела на нем сверху и демонстрировала некоторые физиологические аспекты ее любви. Его шрам обожгло, боль была намного сильнее, чем когда-либо. Гарри чувствовал, как разум Волдеморта пытается одолеть его и завладеть телом.— Ты мой последний хоркрукс, Гарри Поттер, я подчиню твое тело себе. – услышал Гарри у себя в голове. Он понятия не имел, что такое хоркрукс, но хорошо знал этот голос.— Гер… миона – прохрипел Гарри, превозмогая нечеловеческую боль. – Это Волдеморт. Он… он пытаетссссся… завладеть моим телом… Я чувствую, как меня переполняет … ненависсссть.Гермиона тут же прекратила двигаться и уставилась на своего парня. Она заметила, что его глаза уже окрасились в розоватый цвет, а лицо меняет свою мимику, борясь с Волдемортом.— Что я могу сделать? – начала она, но затем осознала, что сказал Гарри. «Наполняет его ненавистью? Я смогу победить это любовью» самоуверенно решила она. Тогда она принялась двигаться снова, все быстрее и быстрее. Гермиона прижалась к груди Гарри, поцеловала его и прошептала:— Борись, Гарри. Я очень люблю тебя, а ты обещал всегда любить меня. – слезы побежали по щекам Гермионы. Она видела, что сражение за душу очень болезненно для Гарри. – Ты не сможешь любить меня и заниматься любовью со мной, пока ты полон ненависти. – она видела решимость на его лице и продолжала. – Подумай о нашем будущем, Гарри. – говорила она, не останавливая своих движений. – Ты обещал, что у НАС будут дети, у НАС будет семья, ВСПОМНИ!Любовь Гермионы, мысли о будущем, о семье, о детях заполнили Гарри. Внутри него разгоралось золотое согревающее пламя. Оно росло и росло, вытесняя темноту души Волдеморта из Гарри. Пламя начало пульсировать и светиться все ярче и ярче. Если бы кто-нибудь присмотрелся повнимательнее, то обязательно заметил бы, что пульсирование пламени имеет строгую зависимость от движений бедер Гермионы. Пламя безжалостно теснило Волдеморта и, наконец, полностью его уничтожило.Гарри широко распахнул глаза, а его тело начало содрогаться в конвульсиях. Если бы Гермиона не была так озабочена состоянием своего парня, то она обязательно насладилась бы этим моментом. Она заметила, что краснота пропала с глаз и они вернулись к своему нормальному, изумрудному цвету. Затем она увидела, что шрам Гарри широко раскрылся и из него начал выходить черный дым, преследуемый отвратительным, но очень знакомым запахом. Гарри потерял сознание, и Гермиона быстро схватилась за палочку (за деревянную, а не ту, о которой вы подумали) и убрала запах. Затем она, без сил, рухнула рядом с Гарри и пролежала несколько минут. Когда силы вернулись к ней, она оделась, натянула мантию на Гарри и отлеветировала тело своего любовника в больничное крыло. Слезы страха, надежды и любви катились по ее щекам.Вниз на землю посмотрела маленькая Богиня Судьбы. Она поняла, что произошло, и она пробормотала «Упс».— УПС? Что ты имеешь ввиду под упс? – разошелся Бог постарше. – Да мы истратили все наши ресурсы, чтобы Гарри Поттер стал таким, какой он есть, потому что ты предсказала, что он убьет Волдеморта! Мы убили его родителей и позволили родственникам издеваться над ним безнаказанно, только из-за твоих предсказаний. Из-за них же, мы разрешили дряхлому, выжившему из ума старику, манипулировать мальчишкой!Судьба даже немного уменьшилась в размерах.— Да откуда я могла знать, что это оборотное зелье? – она указала на свой магический кристалл. – Он всего лишь показывает картинки. Я отчетливо видела Гарри Поттера, творящего какую-то магию, из-за чего Волдеморт и все его хоркруксы погибают.— И что нам теперь делать с этим пердящим идиотом? – сказал старший Бог, у которого было много имен типа Зевс, Юпитер, просто Бог и т.п. Он осмотрелся и быстро принял решение. – Нужно немедленно разобраться с людьми. Да мы станем посмешищем для тысяч миров, если эта история просочится наружу. – Боги помельче включились в игру. Причинно-следственные связи были притянуты за уши, одни вопросы были навсегда удалены из умов людей, другие насильственно насаждены в их разум. Все глобальные катастрофы были временно приостановлены – боги работали над кризисом.Судьба предприняла попытку оправдаться:— А что если… Я имею ввиду, последнюю битву ведь и вправду выиграл Гарри… — старший Бог все еще смотрел на нее неодобрительно. – И это была любовь. Его ведь убила любовь? Может и не совсем так как я видела, но все же.Старший Бог обреченно вздохнул, развернулся и пошел прочь. «Некоторые судьбы просто не стоят потраченных на них усилий» подумал он.На кладбище, прибывшие авроры попадали на землю.— Мерлин! – вскрикнула Тонкс – Что же это за ужасный запах? – она еле могла дышать.— Я не знаю! – задыхаясь, ответил ей Шеклболт. – Заклятье Головного Пузыря, немедленно. Это может быть смертельно.Как только все наложили на себя заклятье, он начал искать зацепки, которые могли объяснить что же потревожило магическую общественность.Шеклболт заметил, что на расстоянии нескольких десятков метров что-то дымится и подошел поближе, чтобы разобраться. Это был Питер Петтигрю без сознания. Аврор тут же признал человека, который считался погибшим более тринадцати лет. Заподозрив неладное, он наложил на Питера антиаппарационные чары, магические наручники и отлеветировал его на кладбище.Тонкс так же увидела какой-то дым и пошла в ту сторону. Через пятнадцать метров она натолкнулась на бессознательного Гарри Поттера, привязанного к подобию надгробия. Она поняла, что нужно снять Пузырь, что бы доложить.— У меня здесь Гарри Поттер.— Что? Поттер? ЗДЕСЬ?Третий из их группы аврор, постарше, прошел предыдущую войну. Он осматривал котел и натолкнулся на плосколицее красноглазое чудовище в теле ребенка. Увидев, что двое других авроров обходятся без Пузырей, он снял свой и прокричал:— Ребята, у меня здесь похоже Сами-Знаете-Кто!— Сами-Знаете… А, да, Тот-Которого-Нельзя-Называть!— Ааа!Старший аврор тщательно осмотрел землю вокруг котла и увидел палочку. Он прокричал:— Это определенно палочка Сами-Знаете-Кого!— Кого-кого?— Сами-Знаете… А, черт… Палочка плохого парня.— Тонкс, пойди и приведи сюда Дамблдора. – сказал Шеклболт. – Нам нужны ответы и, надеюсь, у него они есть. У нас тут Гарри Поттер, человек, который должен быть мертв тринадцать лет и тело, предположительно… ээ… Волдеморта.— Ты думаешь, Гарри Поттер снова его убил? – спросила Тонкс. Она посмотрела на тело мальчишки с темными влосами и известным шрамом в виде молнии.— Ну, эта фигня определенно дохлая. — сказал Шеклболт глядя на детское тело. – И если это он, то да, похоже, что Гарри снова его убил. Но на этот раз у нас есть тело.

Несколько минут ушло у Тонкс на то, что бы убедительно отказываться от лимонных долек, но ей удалось уговорить Дамблдора помочь им. Фадж, краем уха услышавший, что происходит что-то важное, присоединился к ним по дороге обратно на кладбище.

Дамблдор внимательно ознакомился с именем на могильной плите и вынес вердикт, что это детское тельце, в самом деле, было Волдемортом. Взглянув на тело Гарри Потетра, он сказал:

— Бедное дитя. Ему просто не дали шанса пожить.

— Сэр… Он вообще-то жив. – заметил Шеклболт.

— Ну конечно же нет – не согласился Дамблдор. «Бедные, они просто не слышали пророчество».

— Вообще-то да. И он дышит.

— Ну в таком случае, я уверен, что это просто вопрос времени. – ответил Дамблдор. Он повернулся к аврору. – Лимонную дольку?

Шеклболт немедленно повернулся к Тонкс.

— Доставьте мистера Поттера в больницу святого Мунго… Нет, подождите… Я думаю, лучше будет в больничное крыло Хогвартса. Мадам Помфри лучше знакома с его историей болезни.

— Есть,сэр.

— Пожалуйста, уведомьте меня, когда он все-таки умрет. – крикнул Дамблдор вслед Тонкс, которая схватила Рона и аппарировала в окрестности Хогвартса. Она поспешила отнести мальчика в больничное крыло.

— Очевидно, что это орден Мерлина первой степени. – сказал Фадж Дамблдлру.

— Да, определенно. – ответил Дамблдор. – Когда мальчик умрет, вручите его подружке. Они были очень близки. Лимонную дольку? – как бы невзначай предложил директор министру.

Мадам Помфри находилась неподалеку от квиддичного поля. Она была в палатке медпомощи, которую установили специально для Чемпионов. Она была одновременно рада, что ее услуги не потребовались и зла на нелепость испытания. Она занималась упаковкой зелий и прочих медикаментов, которые могли потребоваться. Тонкс никак не могла отыскать ее в больничном крыле и просто оставила Рона (который все еще выглядел как Гарри) там. Она тепло посмотрела на молодого героя. Она бережно сняла с него очки и положила на тумбочку между его и еще одной, пустой кроватью. Еще раз глянув на самоотверженного черноволосого мальчика, которому мир так много остался должен, она ушла на поиски мадам Помфри.

Вскоре после того, как Тонкс ушла, действие Оборотного зелья прекратилось, и Рон снова стал самим собой, оставаясь лежать без сознания. Тут в крыло зашла Гермиона, леветируя Гарри Поттера. Она тоже безуспешно пыталась найти мадам Помфри, но не смогла. Тогда она положила своего парня на кровать и повернулась. Заметив, кто лежит на соседней кровати она подумала «Интересно, а с ним-то что случилось?», но Гарри был для нее важнее.Тонкс повезло найти мадам Помфри первой. Когда они обе бежали обратно в больничное крыло, аврор рассказала ей как нашла мальчика на кладбище, а неподалеку труп Того-Кого-Нельзя-Называть. Когда они забежали в палату, то увидели, что шрам молодого героя раскрылся и оттуда выходит какой-то непонятный черный дым. В Гарри влили несколько зелий и он пришел в себя. Он даже нашел очки, лежавшие рядом с его кроватью. Таким его обнаружила Гермиона. Она обыскала все окрестности и Хогвартс, но не смогла найти медсестру. Тогда она решила вернуться в больничное крыло и обнаружила, что мадам Помфри вернулась во время ее отсутствия и вылечила ее парня. Молли так же удалось найти своего сына в больничном крыле. Никто не знал как он там оказался и что с ним. Мадам Помфри перепробовала все, чтобы привести его в сознание, но ничего не помогало. Он очнулся только через четыре дня. Со своей стороны мадам Помфри заверила весь клан Уизли и Матриарха, что с Роном все в порядке и ему не нанесено какого-либо вреда. Единственное, что смутило медсестру – это отвратительный запах непонятного происхождения. Она пообещала, что сделает все, что в ее силах, чтобы вернуть Рона в сознание и сообщит, если ее действия увенчаются успехом. Пока Рон был без сознания, прошли экзамены и учебный год кончился, а вместе с ним и контракт, подписанный Роном много месяцев назад. Чистосердечное признание Хвоста заменило ему Поцелуй дементора на пожизненный срок в Азкабане. Он признался, что предал Поттеров, а Сириус был невиновен, он сознался, что пытался возродить Волдеморта, рассказал обо всем, что произошло на кладбище, и предоставил воспоминания. Из них каждый увидел, что «Гарри Поттер» продемонстрировал чудеса беспалочковой магии, из-за чего все окрестности вдруг вспыхнули. Ежедневный Пророк провозгласил конец правления Того-Кого-Нельзя-Называть от рук Гарри Поттера. Они даже разместили фотографию тела зловещего младенца. Хвоста поместили в камеру рядом с Беллатрикс сразу после того, как исчез Малфой. На ней все еще не было одежды и ему приходилось смотреть на нее в таком виде еще в течении шестидесяти лет. Он уже пожалел о том, что сознался и умолял о Поцелуе. Но, каждый раз, когда он выкрикивал «Ну поцелуйте меня» Беллатрикс предлагала свою помощь в этом вопросе.

Гарри описал свою борьбу с Волдемортом за разум Дамблдору. Он не упомянул чем занимался в этот момент, но процитировал слова Волдеморта о том, что он последний хоркрукс, что, Волдеморт победил его и прочее.

«Последний хоркрукс?» подумал старик. «Как жаль, что Гарри придется умереть». Затем он повернулся к студенту и сочувствующе сказал:

— Гарри, когда ты умрешь, я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал о твоей жертвенности.

— Умру?

— Да, там понимаешь… Пророчество касательно тебя… — ответил Дамблдор.

-И о чем оно?

— Я не могу тебе сказать, ты еще слишком мал для такого. Я хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью.

— Но… но.… Но вы вроде сказали, что оно уже сбылось, да?

— Именно так.

— И почему тогда я не могу узнать, о чем в нем говорилось? – спросил Гарри.

— Я не могу тебе сказать, ты еще слишком мал для такого. Я хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью, – повторил Даблдор и потянулся к вазочке, заполненной сладостями. – Хочешь лимонную дольку?

— Нет, сэр – ответил Гарри. Он уже сомневался в своем ли уме вообще профессор.

— Очень жаль. Ты знаешь какие они вкусные? Теперь нам надо кое-что обсудить касательно твоей поездки к родственникам на лето. Я уверен, что ты не пробудешь там долго, потому что вскоре тебе предстоит умереть.

— А я слышал, что Хвост во всем признался и Сириуса оправдали. – сказал Гарри. – Он бы хотел, что бы я жил с ним.

— Это конечно так, но тебе все же безопаснее жить с тетей. По крайней мере,до того как ты умрешь.

— Но Волдеморт мертв.

— Мальчик мой, в жизни столько опасностей и помимо Волдеморта. Вот например, только этим утром я упал с лестницы и поцарапал коленку. – Дамблдор начал закатывать мантию, что бы продемонстрировать свое колено.

Гарри в последний раз взглянул на директора и пулей выскочил из кабинета.

Конечно, Гарри с Гермионой отрицали свою причастность к победе над Волдемортом. Но, так как они не отвечали, где же они были в это время, и отказывались предоставить воспоминания, то все как обычно, списали на гаррину простоту, самопожертвование и нелюбовь к славе. Рита Скитер опубликовала статью о том, как под Рождество Гарри спас ее, вырвав из лап Акромантула. Гарри так и не ответил на вопрос, сколько же чудовищ ему пришлось победить, но Рита прикинула, что их было ни как не меньше четырех, и так и написала. Она взяла интервью у Дафны Гринграсс и Трэйси Дэвис, которые подтвердили, что Гарри прекрасно владеет беспалочковой магией. Это подтвердило произошедшее на кладбище. Статья за статьей, опубликованные в Пророке, придавали весомость этой истории. Чем больше Гарри отрицал свое участие в событиях, тем больше дифирамб пели его благородству и скромности. И тут в сознание пришел Рон Уизли.

Рон тут же стал рассказывать о том, как его похитил Сами-Знаете-Кто и что-то бормотал о том, как сражался с ним на мечах, пока не отрубил голову Волдеморту. Люди смеялись над ним,потому как все видели воспоминания Петтигрю. Тогда Рон понял, что облажался и начал говорить правду. Но он не мог объяснить, как оказался на кладбище и почему он выглядел как Гарри Поттер. Никто не верил ему, все лишь смеялись. Рон начал приводить подробные описания, а все думали, что он просто читал статьи в Пророке с места происшествия. Но достаточно подозрений проникло в людские умы. Чтобы поставить точку в этой истории, Фадж назначил специальное интервью Рона Уизли. Министр посчитал, что людям это нужно, так как Гарри и Гермиона усиленно отрицали факт своей причастности к этой истории и отказывались от интервью.

Настал этот день. Зал заседаний в Министерстве был забит до отказа. Рон расположился в кресле и приготовился отвечать на вопросы, чтобы доказать, что он говорит правду. Фадж посмотрел на рыжеволосого молодого человека и начал первым.

— Мистер Уизли, вы заявляете,что именно вы убили Сами-Знаете-Кого двадцать четвертого июня. Вы можете рассказать нам в точности, как это произошло?

— Эээ… Ну, я пукнул, и он взорвался. – честно признался Рон. Интервью и официальное расследование было закончено в туже секунду. Весь зал лег от хохота.

Гарри и Гермиона тоже пришли на эту встречу, чтобы поддержать друга, но не смогли сдержаться от смеха. Они смеялись и смеялись, Рону ничего не оставалось делать, кроме как скрипеть зубами.

Он бросился с кулаками на своих друзей и Гарри пришлось применить оглушающее заклятье, чтобы защитить Гермиону. На следующий день в Пророке вышла статья о том, как храбрый мальчик спас жизнь своей девушке. История обрастала новыми подробностями и Рону пришлось не сладко.

Он был признан умственно неполноценным и его поместили в больницу святого Мунго.

Через несколько недель Гарри и Гермиона заскочили его навестить, но им в резкой форме объяснили, что их визит никак не поспособствует выздоровлению. Тогда они поинтересовались, почему им так резко отвечают, то медсестра подвела их к окну палаты Рона, которое было зачаровано так, что в него можно было смотреть, а из него – нет.

— Когда он только попал сюда, — объяснила она. – В палате был бутылек чернил и перо. Ну, и вот, что случилось. – она придвинулась ближе к окну.

Гарри и Гермиона посмотрели через проем. Рон опрокинул чернила себе на голову, окрасив волосы в абсолютно черный цвет. Пером на лбу он наскорябал себе шрам в виде молнии. Он сидел в углу палаты, непрестанно бормоча:

— Я – Гарри Поттер, я – Гарри Поттер, это я убил Сами-Знаете-Кого…

Три победителя Триволшебного Турнира пожертвовали свой общий выигрыш в больницу Святого Мунго на лечение Рона.

Один из самых интересных побочных эффектов от смерти Волдеморта испытали на себе те Пожиратели, у которых была метка. Метка соединяла хозяина и его последователей посредством магии души Волдеморта. Запах, который проник в душу Волдеморта незадолго до его смерти, стал исходить из меток. Раньше Пожиратели могли прятать свои метки под мантиями, но теперь, куда бы они не пошли, запах выдавал их. Против них не могли выдвинуть никаких дополнительных обвинений, но они стали изгоями в обществе, никто не хотел приглашать их к себе. Даже совы отказались к ним возвращаться. Все жены поразводились с мужьями-пожирателями и суд встал на их сторону, отдав им все имущество. Большинство из этих жен последовали примеру Нарциссы Блэк и стали наслаждаться новыми, более приятными, аспектами жизни.

Северус Снейп был одним из тех Пожирателей, кто получил метку. Из-за запаха, который преследовал его всю оставшуюся жизнь, он был вынужден прекратить вести уроки. Он открыл маленькую аптеку, которая специализировалась на особенно сложных зельях. Заказы доставляла сова, у которая утратила обоняние – Северусу очень повезло найти такую. С тех пор никто его никогда не видел, все просто знали, что он существует. Он умер в возрасте восьмидесяти девяти лет от полного одиночества.

Двадцать четвертое июня объявили днем Гарри Поттера, который праздновал весь магический мир.

Все обвинения против Сириуса Блэка были сняты, а так, как он официально никогда не был осужден и взят под стражу, то его биография была абсолютно чиста. В аврорате ему вернули чин и стаж работы. Так же ему заплатили за переработку, как если бы он работал двадцать четыре часа в сутки последние тринадцать лет. Еще он получил премиальные за выявление слабых мест защиты Азкабана. Когда сделка по покупке имения была официально заверена в Министерстве Магии, он переименовал Малфой Мэнор в Особняк Мародеров. Ремус Люпин так же переехал туда. Кричер нашел своего хозяина через пару дней и взялся за ведение хозяйства.

Сириус воспрепятствовал всем попыткам Дамблдора послать Гарри к Дурслям, он оформил над ним опекунство, ссылаясь на завещание Поттеров. Дурсли были несказанно рады тому факту, что уродец наконец-то съехал от них. Они не догадались найти взаимосвязь между отъездом Гарри и полосой неудач, в результате которых Дурсли обанкротились и Вернон остался без работы. Это была учебная демонстрация того, что магия работает даже если ты о ней не знаешь. Как раз то, чем занимались Мародеры.

Дамблдор продолжал терпеливо ждать смерти Гарри со дня на день. Он обнаружил кольцо под половицами в заброшенной хибаре и его рука начала чернеть. Но, так как Северуса не было в замке, то ему никто не мог помочь. Иссушающее заклятье перекинулось с руки на тело и вскоре он свалился замертво прямо за своим рабочим столом. Его тело было абсолютно черным и высохшим. Нашли его только через две недели.

Невилл и Джинни начали встречаться и впоследствии поженились. С Поттерами они остались близкими друзьями. Джинни смогла преодолеть свою влюбленность, когда познала настоящую любовь.

Гарри и Гермиона провели лето вместе. В Особняке Мародеров ли, в доме Грейнджеров, или в поездке по Европе, они всегда оставались вместе. Когда они вернулись в школу в следующем учебном году, их обоих назначили старостами, что давало Гарри гораздо больше возможностей для изучения своей любимой книги. После их пятого года обучения, на летних каникулах, миссис Грэйнджер обнаружила эту книгу в сумке Гермионы. Между ней, Гарри и Гермионой состоялся длительный разговор. К счастью, она решила не усложнять Гарри жизнь и не говорить ни о чем мистеру Грейнджер до следующего лета. К тому времени, почва была достаточно подготовлена, для того, чтобы Ричард Грейнджер хотя бы не убил молодого человека. Но ему пообещали очередной осмотр у дантиста.

Дамблдор не смог найти замену учителю Защиты от Темных Искусств и Министерство предоставило ему для работы двух молодых авроров. Хогвартс уже не будет прежним после того, как Сириус Блэк и Нимфадора Тонкс преподавали на этой должности в течении двух лет. Тонкс назначили деканом факультета Слизерин. Ее способность превращаться в кого угодно помогла разрушить не один коварный план змеиного факультета, и постепенно, с ее помощью, они завоевывали уважительное отношение к себе. Когда Сириус покинул должность и вернулся в Министерство, что бы работать аврором, Гарри решил использовать свою репутацию для Всеобщего Блага. Он обратился к общественности с просьбой о возвращении Ремуса Люпина на должность профессора ЗОТИ. Те студенты, которые помнили его блестящие уроки, присоединились к прошению, и вскоре Люпин стал профессором Люпином. Тонкс осталась на прежней должности. Наконец, они влюбились друг в друга и поженились год спустя. Заклятье с должности профессора Защиты было снято и они провели много чудесных лет вместе, преподавая и воспитывая двоих двоих детей прямо в стенах Хогвартса.

На седьмом году обучения, директор МакГонаглл назначила Гарри и Гермиону старостами школы. В этом году для них открылась уникальная возможность. Один французский коллекционер книг прослышал о способностях Гарри к парселтонгу и предложил ему значительную сумму денег за перевод нескольких книг. Гарри с Гермионой вместе работали над этим. Об этом прошел слух, и на них полились подобные предложения о переводе со всего мира, от коллекционеров и библиотек. Когда они закончили школу, то шесть следующих лет у них ушло, чтобы выполнить все поступившие заказы. Они объездили весь мир и побывали во всех магических библиотеках. Одним из условий, которое они всегда вносили в контракт, был неограниченный доступ Гермионы к библиотеке, в которой они работали. Гарри остался единственным змееустом в мире, он заработал огромные деньги на этом, и, конечно же, ни в одном из других условий контракта, ему не смели отказать. Два из обязательных условий были такими. Если книга была предназначена для темной магии, то они не заканчивали перевод. И второе, они должны были оставаться в библиотеке одни по крайней мере на час. Никто не знал, что двое из их троих детей, были зачаты именно в такие часы. Всего, они занимались любовью в сорока семи разных библиотеках.

Через пару месяцев после окончания школы, Гарри сделал предложение Гермионе. Он не вставал на колено, когда просил ее руки. Вместо этого. Он произнес эти слова, когда Гермиона спускалась с лестницы в Магической Библиотеке Парижа. Он подумал, что место и способ предложения будут идеальными для его Мионы. Она согласилась, и, конечно же, сказала «да». Они поженились меньше чем через год, и были шокированы, когда Сириус вручил им документы на Особняк Мародеров. Он сказал, что их свадьба – первостепенная причина, почему он купил особняк. Гарри настоял на том, чтобы Сириус взял себе часть земли и построил собственный особняк, что он и сделал.

Несколько лет спустя, Сириус остепенился, женившись на хорошенькой магглорожденной волшебнице. Всем, кто готов был слушать, Сириус рассказывал, что женился на ней, потому что этого бы не одобрила его мать. Но каждый, кто видел их вместе, знал, что она могла вить из Сириуса веревки. Так же, как и их дочь, которой они обзавелись два года спустя.

Когда Флер покинула замок после окончания Триволшебного Турнира, впервые в жизни у нее были друзья. Она, Мишель и еще две девушки провели лето в туристической поездке по Германии. По окончанию лета она направила запрос в Шармбатон на восьмой год обучения и была принята. Мадам Максим видела, что в девушке произошли изменения и знала, что ей нужно время, чтобы адаптироваться к ним. В том же году, Флер заметила, что на нее заглядывается робкий семикурсник. Она порасспрашивала друзей и выяснила, что его зовут Пьер и она ему нравится, но у него не хватает духу познакомиться. Она сделала первый шаг и наладила дружбу, которая со временем переросла в нечто большее. Два года спустя, Пьер, полный уверенности, сделал Флер предложение. Она посмотрела на него и вспомнила рыжеволосого мужчину постарше, которого она видела на Триволшебном Турнире. «Пусть у него нет серьги в ухе и ботинок из кожи дракона, но у него есть то, чего нет ни у одного мужчины в мире — мое сердце» подумала она. Со слезами счастья на глазах, она ответила «Да» человеку, который любил ее за то, какая она, а не за то, кто она.

Следующие события произошли через пару дней после того, как Гарри и Гермиона открыли для себя возможности Комнаты по Требованию.

Волдеморт постепенно отходил от прошедшей ночи, от мучительного удовольствия и счастья Гарри и Гермионы при их совокуплении. С этим надо было что-то делать, иначе его нынешнее тело придет в негодность из-за непрекращающихся приступов боли. Задолго до того, как он обретет новое с помощью крови Поттера. Медленные глубокие вдохи помогли ему обрести контроль над телом, но до конца судороги победить не удалось. Опираясь на свои знания Окклюменции и Легилеменции, он приступил к предварительному изучению связи между ним и Мальчиком-Который-Выжил. Процесс шел медленно, Волдеморт все время опасался, что очередной приступ счастья может настигнуть его за работой. Но вскоре он нашел ответ.

«Часть моей души?» подумал Риддл. «В Гарри Поттере? Как это вообще возможно?»

Том Риддл, будучи блестящим и одаренным исключительным злодеем, понял что случилось много лет назад, когда он пришел убить ребенка. Он сидел в своем Злодейском Модуле Восстановления и обдумывал это открытие. Он боялся, что Гарри Поттер может использовать их связь, чтобы раскрыть планы Волдеморта или его слугу в Хогвартсе. Он повернулся к своему преданному... э... единственному доступному слуге:

– Хвост, мне нужна книга.

– Да, мой Лорд. – ответил Хвост. – Вам снова почитать «Хоббит: Туда и обратно»? – он уже было потянулся развернуть книгу.

– Нет. – ответил лордоподобный младенец. Потом он передумал, так как сам оказался вовлеченным в историю о людях-полуросликах. – Может быть попозже. Сейчас я хочу, чтобы ты достал мне книгу «Проблематика Зельев Прошлого».

– Да, мой Лорд. – ответил Хвост и поспешил удалиться.

– ПРОШЛОГО!!! – разорался Волдеморта, когда Хвост принес ему книгу. – «ПРОБЛЕМАТИКА ЗЕЛЬЕВ ПРОШЛОГО», ТЫ, ИМБЕЦИЛ! А НЕ «СИМПТОМАТИКА И ЛЕЧЕНИЕ ПРОЛЕЖНЕЙ». Ты вообще хоть что-нибудь можешь сделать правильно? КРУЦИО, КРУЦИО, КРУЦИО!

Верный... э... доступный Пожиратель сумел принести правильную книгу с третьего раза.

Волдеморт пролистал книгу до последнего раздела. Он провел пальцем по оглавлению и остановился на параграфе «Очищающий Отвар Обновления». Этот отвар гарантированно удалял всю черную магию из тела.

«Так, посмотрим, слюна больного единорога, лепестки подсолнуха, собранные в полдень, коренной зуб снежного барса, кровь девственного мага, по меньшей мере тридцати лет... Слюна, зуб, лепестки, это все не проблема. Но у меня может уйти вечность, чтобы найти тридцатилетнюю девственницу.» пробормотал Волдеморт. Он отвел глаза от страницы с рецептом и задержался на несколько секунд на Хвосте. Тут же не сказано, что девственницы должны быть женского пола.

– Хвост, мне понадобится твоя кровь.

У Волдеморта ушла неделя, чтобы натренировать преданного... э... доступного слугу правильно варить зелье.

Том Риддл нервно наблюдал за закатом солнца, потом он повернулся к Хвосту и протянул ему маленький бутылек с зельем.

– Отнеси это Краучу немедленно и скажи, что Поттер должен его принять... Ааа! – внезапно закричал Волдеморт. Знакомое чувство удовольствия снова разливалось по нему. Превозмогая боль, он простонал – Слишком рано! Что ж они делают? Пропустили ужин? Я проклинаю Поттер тебя и твое либидо! – его глаза закатились и он упал обратно в свое манеж... Психопатическое убежище.

Барти Крауч младший рассматривал флакон с золотисто-коричневой жидкостью, который ему доставили вместе с письмом, где была инструкция заставить выпить это зелье Гарри Поттера как можно скорее. Барти облегченно вздохнул, когда дочитал инструкции. Зелье выглядело точь-в-точь как Огневиски, Барти чуть не проглотил его, как только увидел.

– Поттер. – сказал Крауч после окончания урока Защиты Мальчику-Который-Выжил-Но-Вскоре-Должен-Был-Умереть-От-Руки-Его-Хозяина.

– Да, сэр?

– Ты выглядишь очень уставшим. – сказал Крауч.

– Извините, сэр. Не удается высыпаться в последнее время. – ответил Гарри и взглянул на свою девушку. Та покраснела и постаралась спрятаться за книгами.

– Мы не можем позволить тебе свалиться с лестницы от усталости и умереть, да? – сказал Муди. Он подошел к своему столу и вынул оттуда зелье. – На, возьми. Это усовершенствованное Бодроперцовое зелье. Этим авроры спасаются, когда им предстоят бессонные ночи.

– Да, сэр. Спасибо, сэр. – Гарри посмотрел на жидкость. «Может с этой штукой я смогу пять-шесть раз за ночь?» подумал он и опять посмотрел на свою все еще покрасневшую девушку. Гарри откупорил крышку и выпил жидкость залпом.

Зелье начало действовать, когда ребята были на пол-пути к Большому Залу. Гарри покачнулся и ухватился за перила летающей лестницы.

– Что случилось? – озабоченно спросила Гермиона.

– Ничего. – ответил Гарри и почувствовал, что его как будто пнули в живот.

– Гарри, ты не очень хорошо выглядишь. – взволнованно сказала Гермиона. – Надо показать тебя мадам Помфри.

– Да все... все в порядке, честно. – Гарри спустился на две ступеньки вниз. Внутри него все жгло.

– Ты же не пытаешься... Гарри! Твои глаза! У тебя черные слезы!

– Да все в порядке. – процедил он. – Пойдем, поедим чего-нибудь. – Тут он почувствовал приступ тошноты и рвотные позывы.

– Гарри, тебе срочно нужно в больничное крыло.

– Гермиона, со мной все в порядке. – прошептал он. Он чувствовал такую боль, как если бы Снейп заживо варил его в одном из своих зельев.

– Гарри, если ты немедленно не пойдешь к мадам Помфри, то Комнаты По Требованию тебе не видать ближайшие две недели. – сказал Гермиона тоном, не терпящим возражений.

Глаза Гарри, наполненные черными слезами широко раскрылись. Он проглотил очередной выплеск желчи, наполненный слюной единорога. Его шрам, казалось, заполнило лавой.

– Хорошо. – выдохнул он. – Но я уверен, что со мной нет ничего серьезного.

– Ну-ну – пронукала Гермиона. Она подхватила своего парня под руку и повела его к больничному крылу.

– Мистер Поттер? – спросила мадам Помфри, когда два студента вошли к ней в кабинет. Хотя лучше сказать, что вошла одна Гермиона, волоча за собой Поттера, который бормотал, что с ним все в порядке.

– Я думаю, с ним произошло что-то нехорошее. – сказала Гермиона, усаживая Гарри на кровать.

– Да ничего... ничего... так, в животе покалывает. – Гарри стиснул зубы, потому что боль все нарастала.

Помона уже махала палочкой на Гарри. Пару минут спустя она поглядела на пергамент и пробормотала:

– Я никогда не видела ничего подобного, но это похоже на... Ой!

Шрам Гарри раскрылся и из него повалил черный дым, сопровождаемый каким-то свистящим звуком, похожим на крик. Тело Гарри перестало болеть.

– Видишь, я же говорил, ничего серьезного. – Он посмотрел в красивые глаза Гермионы. – А теперь мы можем идти?

Гермиона посмотрела на парня широко открытыми глазами и потрясла головой.

В течении следующей недели, Волдеморт каждую ночь нервно наблюдал за закатом. Каждая ночь наступала и проходила без ужасных болевых ощущений, он мог облегченно вздохнуть. Он пробовал еще раз применить Окклюменцию и Легилименцию, но связь с Поттером была разорвана. Расслабившись, Волдеморт погрузился в дневной сон, где он видел, как Мальчик-Который-Выжил умирает.

* * *

От автора: Все события развиваются так же. Мы возвращаемся к тому месту, когда Рон приходит в сознание, привязанный к надгробию. Ну, и конечно, Гарри – больше не Хоркрукс.

Он увидел гигантскую змею, заползшую на могилу и примостившуюся возле него. Перед тем как отключиться, он успел подумать «Ну почему Гарри Поттеру всегда достается все самое простое?»

Постепенно, сознание возвращалось к Рону. Он был счастлив проснуться. Приснившийся ему кошмар был самым страшным, с тех пор, как он съел четыре шоколадных маминых пирога в восемь лет. Когда он открыл глаза, то понял, что это был не сон, а явь. Его охватил такой ужас, что он снова упал в обморок.

– Оживить его снова! – скомандовал Волдеморт.

– Снова! – приказал Волдеморт, через тридцать секунд, когда великий Гарри Поттер снова грохнулся в обморок.

– Снова! – через минуту.

– На этот раз заставьте его выпить Бодроперцовое зелье. – сказал Волдеморт, пока Рон медленно приходил в сознание, все еще привязанный. – Я хочу, чтобы он все это видел.

Хвост насильно влил жидкость Рону в рот. К несчастью для Рона Уизли, все, что попадает в его рот, оказывается немедленно проглоченным, даже когда он без сознания. В следующий раз, когда он очнулся, несмотря на весь ужас, который он испытывал, он не смог упасть в благословенный обморок.

– Гарри Поттер! – произнес Волдеморт проникновенным холодным голосом. Хвост поднял его и поднес к уровню глаз Гарри. – Ты знаешь кто я?

– Ммммммм. – пробормотал Рон, через тряпку и помотал головой.

– Ну что ж... – сказал Риддл. – Я дам тебе подсказку. Прошло три года с тех пор, как ты изгнал меня из Квиррела.

«Квиррела? Но... но... но это значит...» подумал Рон. Бодроперцовое это было зелье или нет, но ужас, который испытал Рон затмил его, и он снова упал в обморок. Через его мантию проступили капли пота и появился отчетливый запах опорожненного кишечника.

– Ну наконец-то вспомнил. – Волдеморт сказал. – Хвост, он портит мое великое возрождение. Просто проведи ритуал, что бы я мог уже его помучить.

– Да, мой Лорд. – ответил Хвост и опустил младенца в котел.

– Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

– Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!

Хвост уже начал подходить к Гарри Поттеру. Как вдруг заметил одну вещь «У него, что, волосы посветлели? Наверное, это из-за отблесков огня.» подумал он. Он сделал надрез взял немного крови из руки Гарри.

– Кровь врага, взятая насильно, воскреси своего врага! – С этими словами он влил кровь в котел. Жидкость тут же окрасилась в серый цвет. Хвост нервно сглотнул, так как хорошо помнил. Что согласно ритуалу, она должна была стать белой. Он даже не осмелился предположить, что могло пойти не так. Поэтому он не подумал, что взятая у человека без сознания кровь не считается взятой насильно. Измененный ритуал давал воскресшему человеку черты отдающего кровь.

Огонь угас и из молочно-серого тумана поднялась фигура. Злейший Темный Лорд, из всех. Что когда-либо восставали из котлов, еще не понял, что в ритуале была ошибка.

– Одеть меня! – скомандовал он своему слуге. – И принести еды. – «Еды? Почему я попросил еды?» подумал он. Но вслух ничего не сказал, потому что это было бы признаком слабости.

– Да, мой Лорд. – ответил Хвост. Он помог ему облачиться в мантию, которая лежала у его ног. – Но... – он поднял вверх обрубок руки, которой пожертвовал для ритуала.

– Ах, да... Мне надо это поправить, да? – сказал Волдеморт, схватил Хвоста за другую руку и прижал палец к его татуировке. Питер упал на колени, потому что не мог вынести боли. Риддл посмотрел на Гарри Поттера, все еще без сознания, привязанного к надгробию. «Он может подождать, пока прибудут мои верные слуги». Он и не заметил, что черные волосы имеют рыжеватый оттенок.

– Хозяин... – прошептал Хвост, придерживая руку. – Вы обещали, вы обещали...

– Ну и что? – усмехнулся Волдеморт. «Если он умрет, то кто достанет тебе еды?» разнылся голос, прерывая его мысли. «Опять еда? Ну что ж, я долгое время питался змеиным ядом. Неплохо бы было перекусить». Он посмотрел на Петтигрю.

– Отлично, сказал он. – Волдеморт залез в карман и достал свою палочку. Он смотрел на обрубок несколько секунд. Когда он обещал Питеру руку, то думал о серебряной, сверхсильной руке с защитными чарами. Но теперь он передумал. «Почему его рука должна быть лучше моей?». Взмахом палочки он начал формировать новую, деревянную руку Петтигрю.

– Спасибо, мой Лорд, спасибо... – поток благодарностей закончился, когда Хвост увидел что у него теперь вместо руки.

– А теперь пойди и раздобудь мне какой-нибудь еды. – сказал Волдеморт. Петтигрю развернулся и начал уходить с кладбища, как вдруг – Достань последние результаты Квиддича.

«Квиддича?» подумал Волдеморт. У него не было времени хорошенько это обдумать, все вокруг наполнилось звуком хлопающих мантий. Между могил, за тисами, в каждое свободное пространство, аппарировали волшебники. Они были все в капюшонах и масках. Один за одним они медленно приближались, опасливо, боясь поверить, что там стоит и ждет их Волдеморт. Затем один из Пожирателей упал на колени, подполз к Волдеморту и начал целовать кромку его мантии.

– Хозяин... хозяин... – залепетал Пожиратель.

Несколько Пожирателей подозрительно поглядывали на своего Лорда, но когда тот смотрел на них, торопливо отводили глаза в землю. Наконец, Темнейшее Темнейшество Тьмы выступило перед Пожирателями.

– Многим из вас интересно, как это возможно. Как так вышло, что я ожил и стою сейчас перед вами. Все это случилось благодаря нашему почетному гостю. – он указал пальцем за спину, на надгробие. – Гарри Поттер. – тихо прошептал он.

На этих словах некоторые Пожиратели странно посмотрели в сторону указанного направления.

– Поттер? – переспросил Пожиратель, известный Риддлу как Теодор Нотт старший.

– Мой давний и заклятый... – при этом Волдеморт повернулся и затих. Он обнаружил, что торжествует над долговязым, рыжеволосым мальчишкой, привязанным к надгробию, где еще совсем недавно был Поттер. Волдеморт подошел ближе и увидел, что из недавнего пореза на руке сочится кровь.

Крик ярости наполнил кладбище. Десяток Пожирателей рухнули замертво, остальные умоляли на коленях пощадить их жизни до того, как Лорд обратит свой гнев на них.

Пока Лорд бегал между надгробиями, пытаясь выяснить что произошло, повсюду начали раздаваться хлопки и на кладбище появился наряд авроров. Они аппарировали сюда из-за сильного магического выброса в маггловском районе. Шеклболт возглавлял отряд из десяти авроров. После аппарации они все находились в состоянии повышенной боевой готовности. Они увидели группу из дюжины бегущих за ними Пожирателей, а за их спинами разбросанные повсюду тела в черных мантиях.

Авроры сильно растерялись, когда подбежавшие Пожиратели побросали свои палочки и спрятались за спины магических представителей правопорядка.

– Он спятил!!! – выкрикнул один из Пожирателей, указывая в сторону воскресшего Лорда. – Спасите нас!

Лорд понял, что ему пора уходить, т. к. даже он не мог противостоят десятку квалифицированных авроров. Он исчез с легким хлопком.

Пока авроры опрашивали Пожирателей и пытались освободить Рона от веревок, на кладбище появился низенький, лысеющий мужчина. Он держал большую сумку и совершенно не обращал внимания на то, что происходит вокруг, пока на него не наставили по меньшей мере шесть палочек. Он посмотрел на авроров, нервно сглотнул, поднял сумку и сказал:

– Кто-нибудь хочет есть?

Огромная серебристая змея, ползающая между надгробных плит, была поймана и убита. Никто не мог объяснить почему из мертвой рептилии раздался такой истошный вопль.

Магический мир находился в смятении, когда авроры предоставили официальный отчет. Признание Питера Питтегрю, что он лично видел на кладбище Гарри Поттера, привело к еще большему смятению. Наконец, кто-то догадался объяснить это оборотным зельем.

Рассказ Хвоста о Крауче младшем, а так же показания нескольких людей, которые видели, как Муди гнался за Гарри в день, когда все это случилось, натолкнули авроров на мысль проверить его кабинет. Аврор Муди был обнаружен в собственном сундуке хоть и живым, но зато покрытым отходами жизнедеятельности.

Признание Петтигрю так же привело к пересмотру дела Сириуса Блэка. Все обвинения были сняты и он тут же, согласно воле Гарри Поттера, взял его под опекунство.

Гарри конечно же говорил всем, что ни на каком кладбище он не был, а в то время, когда это произошло, прилежно занимался учебой со своей подругой. Какой именно учебой они занимались, Гарри умолчал.

* * *

Целителям Святого Мунго, наконец, удалось привети Рона Уизли в порядок. Т. к. Министерство не опубликовало никаких деталей, касательно операции, то Рон счел возможным немного приукрасить свою роль в этом деле. Он сказал, что это он единолично убил десять Пожирателей в ходе отчаянной борьбы за свободу. Волдеморт ускользнул, коварно кинув в его спину связывающее заклинание, когда он сражался сразу с двумя Пожирателями. Но ничего, ему просто повезло не встретиться с Роном Уизли.

Рон стал национальной знаменитостью. Его фотографии были размещены в каждой газете, в любом печатном издании и еще будут в течении последующих недель. Недели шли, никто так и не заметил несостыковок в истории Рона, отчего она становилась все неправдоподобней. Он описывал, как вышел на бой с более, чем сотней Пожирателей, но многие из них в ужасе сбежали, когда Рон ступил на тропу войны.

Компания по производству метел «Летящая Стрела» уже готова была подписать самый крупный рекламный контракт за все время, как Рита Скитер наложила свои руки на доклады авроров о воспоминаниях Петтигрю и других Пожирателей, заключенных в Азкабан. Рита плотоядно улыбнулась, подумав о подписании контракта, который должен был состояться на следующий день.

Совет директоров компании «Летящая Стрела» в полном составе расселся за огромным столом, располагающимся в центре квиддичного стадиона «Пушки Педдл». Стадион был заполнен людьми, мечтающими хоть одним глазком взглянуть на Героя с Кладбища.

Рон был одет в новенькую, с иголочки, мантию. Он сидел посередине стола, а вокруг был разложен контракт. Рон в предвкушении подсчитывал уже обещанные нули и еще только предстоящие выплаты за рекламу продуктов.

– Пока вы не начали, – Рита заговорила сразу после представления. – Могу я задать мистеру Уизли пару вопросов?

– Конечно! – улыбнулся исполнительный директор. Он хотел потянуть момент славы для своей компании как можно дольше.

От улыбки, которая проскользнула на губах Риты, могло свернуться молоко.

– Мистер Уизли, расскажите нам для начала, как вы оказались на кладбище?

Следователи сказали Рону, что Крауч младший отправил его туда с помощью портключа.

– Я отправился туда за фальшивым Муди! – сказал Рон. – Я знал все с самого начала, но вы знаете, я из тех людей, которые предпочитают играть в одиночку. Как только я попал на кладбище, то уже был наготове.

– В этот момент завязался бой?

– Ага! Меня окружили Сами-Знаете-Кто и его Пожиратели... Сотни их! – воскликнул Рон.

– А сколько раз вы падали в обморок?

– Четыре! Эээ... т. е. Я вообще не падал в обморок! – Рон сильно занервничал. – Это Сами-Знаете-Кто падал... когда я одновременно убил двух его Пожирателей! – он схватил кубок с водой и опустошил его.

По лицу Риты скользнула улыбка. Она предварительно заплатила кое-кому, кто накрывал на стол, чтобы в кубок добавили пару капель Веритасерума. Она планировала начать интервью сразу с неудобного вопроса, чтобы заставить Рона нервничать и пить воду в попытке потянуть время, чтобы обдумать ответ. Рита сделала выразительную паузу и посмотрела на коллег. Увидев знакомый блеск в ее глазах, они встрепенулись и внимательно присмотрелись к происходящему. Рита повернулась обратно к столу и увидела, что взгляд новоиспеченного героя стал рассеянным. Она поняла, что самое время добить жертву.

– Сколько именно Пожирателей вы убили?– Ни одного. – голос Рона стал монотонным.

Начальство «Летящей Стрелы» прекратило возбужденно-радостное перешептывание, а над стадионом повисла мертвая тишина.

– Ни одного? – переспросила Рита. – Так сколько раз вы падали в обморок?

– Четыре, я думаю. Я не помню точно. Я даже не знаю, был ли я в сознании достаточно долго, чтоб упасть в обморок снова. Может быть я в него и не приходил.

– Вы сражались с Пожирателями?

– Я их даже не видел. Там был только Петтигрю и очень очень очень уродливый младенец, который оказался Сами-Знаете-Кем.

Остальные репортеры тоже принялись задавать вопросы и началась жесткая расправа над репутацией Рона. Заключительным аккордом, солью на рану Рона, послужил паук, который забрался на его рукав со стола, когда Рон шагал со сцены, полностью униженный и раздавленный. На следующий день «Ежедневный Пророк» снабдил разгромный репортаж фотографией прыгающего в панике Уизли.

С этого дня Рональд Уизли был прославлен в веках. Его имя навсегда стало нарицательным в магическом мире. Если кто-то называл кого-нибудь Роном Уизли, то это, как правило, приводило к дуэли с летальным исходом. Именно такие дуэли были предписаны кодексом в случае смертельного оскорбления.

Рон совсем порвал общение с Гарри и Гермионой, пока готовился стать известным на всю страну и заполучить рекламный контракт. Поэтому, когда на следующий год он вернулся в Хогвартс, они избегали его. Из-за того, что он совсем не учился весь четвертый курс и не мог расчитывать на помощь Гермины, он ни сдал ни единой СОВы. У Рона отобрали и сломали палочку, и выгнали его из магического мира. Он устроился на работу помощником бухгалтера к одному из родственников, сквибу.

Спустя месяц после того, как возродился Волдеморт, Амелия Боунс и Рфус Скримджер, глава Аврората, обсуждали рост преступности за последнее время.

– Что вы об этом думаете? – спросила она. – Тридцать семь маггловских точек, торгующих фаст-фудом, подверглись нападению за этот месяц. Смертельное проклятье поразило всех людей, которые там находились. Забрали всю еду и деньги.

– Странно. – ответил Руфус. – Но не забывайте о деле об убийствах в Лиге Квиддича. Но там связь очевидна. Все игроки из трех команд, победивших Пушки Педдл в этом сезоне, были убиты.

– И никаких улик?

– Есть парочка, они указывают на Сами-Знаете-Кого. Но зачем ему это понадобилось?

– Не знаю, но нам лучше объявить о закрытии сезона квиддича.

– Я передам это департаменту спорта.

Когда Руфус ушел, Амелия присела в кресло и попыталась во всем разобраться. Если все эти происшествия – дело рук Волдеморта, как на то указывали все улики, то что он задумал?

* * *

Волдеморт был один в своем убежище. Он грыз очередную куриную ножку, добытую в месте под названием «KFC», рассматривал шахматную доску и думал «Я – величайший Темный Лорд в истории человечества и чем я занимаюсь? Никак не могу прекратить думать о еде, шахматах и квиддиче. Я ведь даже не люблю шахматы и квиддич!». Он прекратил поток мыслей, передвинул фигуру на другую клетку и достал еще одну ножку. Когда он загнал сам себя в угол и объявил себе шах и мат, то у него появился план. «Я же могу себя убить! Тогда я воскресну в новом хоркруксе, правильном». Он уже было потянулся за палочкой, чтоб совершить обдуманное деяние, как его взгляд наткнулся на короля на доске и у него появилась идея получше. «А лучше всего будет, если я позволю Дамблдору убить себя. Когда я появлюсь снова, никто не поверит, что Дамблдор сможет их защитить!».

Темный Лорд постукивал пальцами по ручке кресла, пока он анализировал свой план. Он даже не заметил, как вынул из упаковки кусок рыбы в панировке из ресторана, которым владел некто Капитан Долговязый Джон Сильвер. «Интересно, а вдруг Дамблдор... ммм, какая вкусная эта рыба... знает о моих хоркруксах?».

* * *

Гарри и Гермиона провели вместе чудесное лето и должны были вот-вот вернуться в школу. У них оставалось немного времени, чтобы наведаться в фамильный особняк Блэков. С помощью Добби и Винки, они быстро заставили сумасшедшего эльфа помогать им наводить порядок и принялись за работу. В процессе уборки, Добби наткнулся на золотой медальон и выражение его лица сразу преобразилось:

– Плохая магия! – сказал Добби. – Этот медальон полон плохой магии!

– Какой именно? – спросил Гарри.

– Добби не знает. Но Добби уже встречал такое. – Эльф начал думать, вдруг щелкнул пальцами и исчез. Он появился через пять минут, держа в руках сверкающую диадему. – Вот, у этой штуки такая же магия!

Гермиона взяла у Добби диадему и стала ее рассматривать. Она тоже почувствовала какую-то тяжесть от этой вещи. Затем она заметила надпись «Ума палата дороже злата». Она повернулась к Гарри:

– Это же девиз Равенкло!

– Давайте отнесем их Дамблдору и пусть он сам разбирается. – предложил Сириус.

– Мы как раз будем в Хогвартсе через пару дней. – поддержала Гермиона.

– А я не хочу оставаться с этими штуками рядом ни на минуту. Давайте лучше попросим Добби и Винки перенести нас сейчас. – сказал Гарри.

– Хорошо. – согласилась Гермиона.

Они сложили медальон и диадему в сумку и через мгновение уже стояли в Большом Зале. Направляясь к кабинету директора, Гарри сказал:

– Знаешь, прошло уже столько времени, давай пойдем в Комнату по Требованию и...

– Я понимаю, почему ты не можешь подождать еще пару дней. – ответила Гермиона, ухмыльнувшись. Но прошло и вправду уже много времени, к тому же ей нравились моменты... часы, которые она проводила с Гарри. Вскоре они уже лежали в постели в Комнате по Требованию.

Грузный мужчина медленно шел по дороге из Хогсмида, периодически доставая из кармана шоколадки и отправляя их в рот. Только что в Хогсмиде он убил хозяина Сладкого Королевства и украл столько шоколада, сколько влезло в карман. Сейчас Темный Лорд, который выглядел как змея, проглотившая футбольный мяч, прокладывал себе путь к Хогвартсу, насылая на ворота простенькие отпирающие заклятья. Так он шел, пока не наткнулся на каменную горгулью.

Волдеморт несколько минут пытался безуспешно подобрать пароль. Устав, он засунул руку в карман, вытащил оттуда очередную шоколадку и стал есть ее, приговаривая «Мне так... нравятся... эти шоколадные лягушки!». Он сильно удивился, когда горгулья отпрыгнула в сторону, освобождая ему путь.

Как только он переступил порог директорского кабинета, Дамблдор заулыбался:

– Том! Сколько лет, сколько зим! Проходи, усаживайся. Лимонную дольку? – он пододвинул вазочку со сладостями к Темному Лорду.

Темный Лорд уселся поудобнее и вытер лоб.

– Ну конечно не откажусь! Эти ступеньки – просто убийство какое-то! – сказал он и быстро съел все, что ему было предложено.

– Я надеялся, что ты зайдешь. – сказал Дамблдор. – Даже надел красные носки в честь этого.

– Носки? – переспросил Лорд. – Что все это...

– Том, перстань. Это же мы. Мы уже не так молоды, что бы ходить вокруг да около. – заявил Дамблдор.

– О чем ты вообще? – спросил Риддл.

– О нас, конечно же. С тех самых пор, как ты создал Метку, я знал, что это послание для меня. – безмятежно протянул Дамблдор. – Ты же знаешь, что я всегда был неравнодушен к плохим Темным Лордам. Сначала был Геллерт, но теперь, теперь я весь твой!

Темный Лорд сглотнул, когда до него дошло о чем говорит светлый маг.

– Но я пришел сюда, чтобы ты меня убил! – выдавил он наконец.

– Вздор, Том. Мы оба знаем, зачем ты здесь.

Сморщенный старик беззастенчиво подмигнул потолстевшему Темному Лорду и погладил пальцами его кисть, лежащую на столе.

– Или ты думаешь, я не знаю зачем ты набрал вес? Так ведь гораздо удобнее быть на моих старых костях.

Том вскочил с кресла и тут же сел обратно.

– Слушай, старик, я не понимаю, что ты мне сейчас говоришь, но я хочу, чтобы ты меня убил. У меня была очень тяжелая реинкарнация и я уже наконец-то хочу умереть.

– Нет же, глупенький, ты вернулся за мной. – Дамблдор медленно двигался по направлению к Риддлу, развязывая пояс на халате. – Я, кстати, знаю все о хоркруксах.

Волдеморт пятился назад.

– Я их все уничтожил, смотри! – он начал копаться в сумке и, из-под горы конфет и упаковок от бургеров, вытащил кубок и кольцо, в которых зияли дыры. «Это были самые легкие, попробуй найди медальон в пещере и диадему в куче мусора в Комнате по Требованию». – Убей меня сейчас и я уйду навсегда!

– Давай переместимся в мою спальню, Том, а потом уж обсудим все. – На этих словах, Дамблдор начал снимать халат и портреты стали быстро покидать свои рамы.

Палочка Риддла тут же вскинулась – «Авада Кедавра!»

Фоукс стремглав кинулся на зеленую вспышку, чтобы умереть и возродиться вновь. В этот момент он думал «Я первый! Я тоже хочу умереть! Попробовал бы ты быть привязанным к этому чокнутому жизнь за жизнью».

– Ну же, Том. К чему нам ссориться? – Дамблдор раскинул руки, демонстрируя бледное, изможденное тело, чтобы соблазнить Лорда. – Я всегда говорил, что любовь – это сила.

Риддл развернулся и пулей вылетел из комнаты. По крайней мере настолько пулей, насколько может вылететь человек, весящий больше двухсот пятидесяти килограммов. Когда он выбегал из кабинета Дамблдора и уже спускался по лестнице, то столкнулся лицом к лицу со своим давним недругом, Мальчиком-Который-Выжил собственной персоной.

– ТЫ! Это все ты виноват! – закричал Волдеморт. Он поднял палочку – Авада Кедавра!

Гарри сделал единственную вещь, которую мог сделать в узком проходе, когда на тебя летит смертельное проклятие. Он швырнул сумку, где лежали диадема и медальон на зеленый луч. Когда луч коснулся сумки, то из нее можно было услышать два крика.

Волдеморт посмотрел на сумку и широко раскрыл глаза. В этот момент он потерял равновесие. Первой его реакцией было опереться на противоположную стену. Но тело еще не успело привыкнуть к избыточному весу, поэтому запястье не выдержало и из его руки, покрытой шоколадом, выпала волшебная палочка. Гравитация сделала следующую подножку Волдеморту, и тот полетел вниз, кувырком, едва не задев Гарри и Гермиону. Т. к. летающая лестница находилась вверху, чтобы доставить Гарри и Гермиону к директору, то спуск занял некоторое время. К тому моменту, когда Волдеморт наконец-то упал, его глаза, широко распахнутые, смотрели в пустоту.

На шум пришло несколько профессоров. Они увидели, как Гарри Поттер стоит над телом Волдеморта с палочкой наперевес. Несмотря на все попытки объясниться, его чествовали как героя, избавившего мир от Волдеморта.

________________________________

Уважаемые читатели!

Когда-то я была юной, а трава зеленой лелеяла надежду вычитать весь фанфик заново, поправить пунктуацию, стилистику и т.п. Как вы могли заметить, с момента публикации последней главы прошел почти что год, очень сложный и насыщенный для меня (защита диплома, поступление в магистратуру, работа...). За это время автор сам сильно поправил свой фанфик, изменив некоторые события, формулировки, места и много чего еще. Короче, если вам зачем-нибудь, придет в голову сравнить перевод с оригиналом, то не удивляйтесь, когда обнаружите, что некоторые главы по-другому начинаются или абзацы сформулированы не так. Редактировать фанф я уже не буду, в связи с тем, что это практически значит перевести его заново, на что у меня нет ни сил, ни времени, ни желания. Тапки мужественно и стойку приму, кое-что даже поправлю, но на радикальные улучшения не надейтесь.

Тем не менее, из фандома я не ухожу, буду переводить что-нибудь, но не прям сейчас. Спасибо, что были со мной все это время, ваши отзывы мне сильно помогали. Отдельная благодарность Клене за то, что приблизила это день лет на пять)))