For your name, I'm calling…

Алисандре не спалось. За окном уже давно стемнело, уснули даже ночные сверчки, которые каждый вечер раздражали жителей дома своим стрекотанием. Луна заглянула в окно второго этажа и осветила Лис, свернувшуюся под одеялом. Девушка давно уже лежала с закрытыми глазами, потеряв последнюю надежду на сон. Тишина давила на уши, заставляла вздрагивать от каждого редкого шороха. Белый свет был каким-то мертвенным, он проникал во все уголки, оставался там, и клубился, словно клочья пыли.

Скрипнула дверь, и кто-то на цыпочках начал красться к постели Лис. Девушка даже не напряглась: шаги брата она узнала бы из тысячи.

— Не спишь? — шепотом спросили из темноты.

— Угу. А ты чего ночью по дому шастаешь?

Одна сторона кровати промялась, взвизгнули пружины: брат устроился возле Лис.

— В голове мысли какие-то дурацкие, лунный свет мешает... Ты не заметила, сегодня подозрительно тихо.

Лис приподнялась на локте, выглядывая из-за плеча Оливера.

— Вот-вот. Не к добру это.

Оливер сдавлено хмыкнул.

— Что ты нашел в этом смешного? — нахмурилась Алисандра, благо лунный свет давал Оливеру возможность полностью оценить ее сердитый взгляд.

— Ты последнее время становишься похожа на Трелони. Несешь всякий бред про приметы и предчувствия. У нас, вроде, в роду предсказателей не было...

— Но не все были помешаны на квиддиче. Ты один отличился, — съязвила Алисандра. Оливер сделал вид, что не услышал слов сестры.

— И почему ты решила учиться в Дурмстранге? — как-то жалостливо спросил он, — мы могли бы уже столько лет учится вместе...

— Если я собираюсь стать аврором, мне нужна серьезная база. А в вашем дурацком Хогвартсе преподаватели по защите меняются каждый год. Какие тут, к чертям, знания?

— Лис, ты преувеличиваешь!

— Я никогда не преувеличиваю. Даже если речь идет о ... — Лис неожиданно замолчала, быстро вскочила с постели, одним махом накинула на плечи халат и выхватила из тумбочки палочку.

— В доме кто-то чужой, — одними губами проговорила она. Оливер порывисто вскочил с кровати.

Они очень медленно спустились по лестнице на первый этаж, успев еще заскочить в комнату Оливера и при этом не издать ни одного звука. Оливер отпихнул сестру и первым шагнул в гостиную, держа палочку наизготовку.

Мертвенный холод мгновенно окутал их обоих. Лис покачнулась, цепляясь рукой за стену и выставляя палочку вперед. Стало нечем дышать. В голове помутнело. Лис показалось, что мир вокруг нее потерял краски, растворился в одном вечном страдании, перемешанном с болью. Она, как в тумане, видела, что Оливер машет палочкой, истошно орет «дементоры» и бросается куда-то в сторону дивана. Последнее, что видела Лис, это его карие глаза, в которых отразилась нечеловеческая боль.

Альбус Дамблдор, бессменный директор Хогвартса, в очередной раз потянулся к тарелке с лимонными дольками. Оливеру на мгновение показалось, что все решения главы школы зависят только лишь от этих приторных сладостей.

— Мистер Вуд, — наконец, начал директор, — я согласен пойти вам на встречу...

Оливер облегченно выдохнул.

— ... но я не знаю, как отнесется ваша сестра к столь неожиданной смене школы. Как я понимаю, она в этом году заканчивает учебу?

— Да. Но в свете последних событий... — глаза Вуда снова наполнились тоской, — Лис сама решила, что ей будет легче рядом со мной, нежели за сотни миль, на острове... или где там этот чертов Дурмстранг...

Дамблдор встал и по-отечески похлопал парня по плечу.

— Оливер, тебе нужно держаться. Сейчас Алисандре, как никогда, необходима твоя помощь и поддержка. Судьба послала вам испытание, и вы должны пройти его с честью и достоинством.

Оливер уткнулся лицом в ладони. Уже прошел месяц. Месяц с того дня, как они с Лис остались вдвоем. Брат и сестра. Единственные — друг для друга. Пожалуй, впервые в жизни Оливер пожалел о том, что у него не такая большая семья, как у Фреда и Джорджа Уизли...

* * *

Они казались такими потерянными, что слезы наворачивались на глаза от одного взгляда на близнецов Вуд: Оливер, как в воду опущенный, на его лице нет даже подобия улыбки. Алисандра, белая, как полотно, с безжизненными тусклыми волосами. Она шла к платформе девять и три четверти, будто это было последнее, что она хотела сделать в этой жизни. Когда они с Оливером оказались возле «Хогвартс Экспресса», Алисандра сказала, что хочет поехать одна.

— Лис, я не собираюсь бросать тебя, чтобы ехать в одном купе с друзьями! — возмутился Вуд в ответ на ее робкую просьбу. Алисандра втянула голову в плечи — за месяц, прошедший после смерти родителей, девушка сильно изменилась. Оливер уже не узнавал в этой грустной серой мышке свою боевую сестру, которая за семестр могла перевернуть с ног на голову весь Дурмстранг.

— Лив, я просто хочу побыть одна. Мне это нужно, понимаешь?... — она заглянула ему в глаза. От такой щенячьей преданности у Вуда защемило сердце.

— Ладно, Лис. Но, если что, я буду недалеко.

Она попрощались. Оливер увидел своих одноклассников и двинулся в их сторону.

— Здорово, Лив! Вижу, ты уже отхватил себе девчонку? — его друг Мартин расплылся в улыбке, разглядывая ссутулившуюся фигурку Алисандры.

— Че-то ты подкачал, Вуд, страшная она какая-то, лицо серое, глаз вообще не видно, — Дэвид Фишборн внимательно изучал Лис, словно выбирал курицу на базаре.

— Закрой пасть, — грубо сказал Вуд, расталкивая одноклассников, чтобы продвинуться ближе к вагону.

— Скажи хотя бы, кто эта мышь? — Фишборн никак не хотел отставать от друга. Вуд резко обернулся и едва не сбил Дэвида с ног.

— Это моя сестра, — веско сказал он. Дэвид, очевидно, увидел в глазах Оливера нечто такое,отчего сразу же поспешил убраться.

Вуд протащил чемодан по коридору, нашел свободное купе и забросил туда вещи. Ему резко захотелось разогнаться и удариться головой о косяк.

За себя Оливер не беспокоился, он боялся за Лис.

Лис методично обошла все купе, но свободных уже не осталось. Многие из ребят провожали ее глазами, девушки сразу же начали обсуждать за спиной ее внешний вид. Раньше бы она смогла дать им достойный отпор, а сейчас... сейчас ей было все равно.

Алисандра дошла до последнего купе, где сидел один единственный мужчина, одетый в довольно потрепанный костюм. До того, как девушка заглянула в купе, он читал книгу.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на вошедшего. И тут же Алисандра поняла, что земля, а точнее, пол, уходит у нее из под ног.

Ее буквально затянуло в водоворот этих мягких, словно растопленный шоколад, глаз. Она отмечала какие-то бессмысленные детали: цепочку на шее, мятый ворот рубашки, отсутствие одной пуговицы на пиджаке — но, все равно, возвращалась к глазам.

— Здесь не занято? — спросила она, оправившись. Мужчина улыбнулся, и Лис показалось, что в купе заглянуло солнце. Такое случилось с ней в первый раз после гибели родителей.

— Нет, проходите, мисс.

Лис уселась на соседнее сиденье и уставилась в окно. До отправления поезда еще полчаса. Это время показалось ей вечностью.

— Меня зовут Ремус, — неожиданно сказал мужчина.

— Алисандра.

Снова молчание. Лис нестерпимо хотелось поговорить с этим человеком, но она не знала, с чего начать.

— Извините, Алисандра, можно задать вам вопрос?

Она подняла глаза.

— Конечно.

— Какой предмет вы преподаете в Хогвартсе? — Лис недоуменно взглянула на него.

— Я студентка, перевелась из Дурмстранга... — Ремус смутился, и просто ужасно покраснел. А Лис вдруг стало смешно. Да, это время она так измучила себя страданиями и тоской по родителям, что даже посторонние принимают ее за взрослую женщину...

— Простите...

— Ничего. Я сама знаю, что выгляжу не очень презентабельно.

— Что вы, вы прекрасны, это я, идиот...

Лис захотелось заплакать.

— Не хотите чаю? — предложил Ремус, — я просто хочу загладить свою вину.

Алисандра улыбнулась, но улыбка получилась какой-то вымученной.

— Не откажусь.

Ремус вышел из купе и направился в сторону вагона, в котором сейчас находилась тележка со сладостями (естественно, Лис этого не знала, она и в Хогвартсе-то никогда не была!). Лис сначала уставилась в окно, а потом спохватилась и полезла в сумку за зеркалом.

Кошмар. Теперь понятно, почему Ремус принял ее за учительницу. Белые, нет, седые волосы. По одной пряди с каждой стороны лица. Лис с отвращением отбросила зеркало от себя. «Надо будет спросить потом у Оливера, как можно это убрать».

Дверь купе снова открылась, на этот раз это был только что вспомненный Оливер.

— Привет, малыш, как ты? — участливо спросил он, опускаясь на сидение рядом с Лис. Она грустно посмотрела на брата.

— Отвратительно. Я похожа на столетнюю бабку. За целый месяц на не удосужилась разглядеть у себя седые волосы, тем более, не волосинки, а целые веники! — едва Лис договорила, из ее глаз брызнули слезы. Вуд обнял ее и прижал к себе.

— Ничего, солнышко, мы избавимся от них, не волнуйся. Хорошо, не будешь плакать? — Оливер говорил с сестрой как с маленьким ребенком, почти что укачивая ее на руках.

— А вот и чай, — раздалось от двери. Лис отпрянула от груди брата, вытирая рукавом покрасневшие глаза.

Ремус смутился.

— Извините, я... не знал, — пробормотал он, собираясь уйти, но Оливер его остановил.

— Это вы меня извините, я уже ухожу. Лис, если что-то понадобится, я через три купе от тебя. И еще...

— Что?

— Я очень тебя люблю.

Она нашла в себе силы только кивнуть.

Ремус опустился на соседнее сидение и поднял на Лис спрашивающие глаза.

— Ваш... ммм... молодой человек? — прозвучало несколько нервно.

— Нет, это мой молодой брат, — отшутилась Лис.

Пока они пили чай, зазвонил колокол, возвещающий об отбытии поезда. За это время они успели поговорить обо всем. Ремус заметно устал.

— С вашего разрешения, я удалюсь спать, — Лис рассмеялась.

— И далеко вы собрались?

— Да прямо тут, — в подтверждение своих слов Ремус прислонился к стеклу и через пару минут уже крепко спал.

Лис тепло улыбнулась, глядя на сонного Ремуса. Интересно, кем же он работает в Хогвартсе? Вроде бы преподаватели никогда не ездят на школу на поезде...

* * *

Дым валил из трубы паровоза; состав тронулся. Гарри добежал до двери, Рон распахнул её перед ним и отступил в сторону, пропуская его внутрь. Потом ребята высунулись из окна и махали мистеру и миссис Уизли до тех пор, пока поезд не завернул за угол, и маленькие фигурки не скрылись из виду.

— Мне нужно поговорить с вами наедине, — тихонько шепнул Гарри, Рону и Гермионе, когда поезд набрал скорость.

— Уйди, Джинни, — приказал Рон.

Джинни что-то обиженно буркнула, потопталась пару минут на месте, но потом все же ушла.

Гарри, Рон и Гермиона отправились искать пустое купе, но всюду сидело много народа, за исключением купе в самом конце состава.

Здесь было только два пассажира — мужчина и женщина, крепко спавшие у окна по разные стороны. Ребята замерли на пороге. “Хогвартс Экспресс” обычно резервировался исключительно для школьников, и раньше они никогда не встречали здесь взрослых, кроме ведьмы, развозившей тележку с едой.

Незнакомец был одет в невероятно изношенную, залатанную одежду. Вид он имел крайне больной и истощённый. Несмотря на явную молодость незнакомца, его волосы были подёрнуты сединой.

Женщина немногим отличалась от мужчины, разве что одежда у нее была не такая поношенная. Ее длинные русые волосы тоже были украшены седыми прядями.

— Это ещё кто такие? — прошипел Рон, после того, как ребята бесшумно закрыли за собой дверь и сели, выбрав места как можно дальше от окна.

— Мужчина — это профессор Р. Дж. Люпин, — сразу же ответила Гермиона, тоже шёпотом.

— Откуда ты знаешь?

— Написано на сундуке, — ответила девочка, указывая на багажную полку над головой молодого человека. Там стоял маленький потёртый сундучок, стянутый веревкой, состоявшей из множества аккуратно соединённых между собой обрывков. Облупленный штамп “профессор Р. Дж. Люпин” был проставлен наискосок на уголке сундука.

— Интересно, по какому он предмету? — наморщил лоб Рон, глядя на мертвенно-бледный профиль Люпина.

— Но это же очевидно, — прошептала Гермиона. — В школе только одна вакансия, разве не так? Защита от сил зла.

— Что ж, надеюсь, он знает своё дело, — с сомнением в голосе сказал Рон. — У него такой вид... какое-нибудь проклятие покрепче добьёт его окончательно. А что на счет женщины?

Гермиона пожала плечами.

— Не знаю, я ее никогда раньше не видела...

— А я видел, — неожиданно сказал Гарри, разглядывая их спутницу, — Вы не находите, что она похожа на Вуда?

— Это что, его мать? — Рон нахмурился.

— Может быть...

— В любом случае... — он повернулся к Гарри, — кстати, что ты хотел нам сказать?

Гарри рассказал всё, что знал. Когда он закончил, Рон сидел как громом поражённый, а Гермиона прижимала ладони к губам. Наконец она опустила руки и произнесла:

— Сириус Блэк сбежал, чтобы найти тебя? О, Гарри... ты должен быть по-настоящему, по-настоящему осторожным. Не нарывайся на неприятности...

— Я не нарываюсь на неприятности, — ответил Гарри раздражённо, — это неприятности обычно нарываются на меня.

— Что они думают, Гарри совсем дурак — разыскивать психопата, который хочет его убить? — пролепетал Рон дрожащим голосом.

Друзья восприняли новость гораздо хуже, чем ожидал Гарри. Оказывается, и Рон, и Гермиона боялись Блэка больше, чем он сам.

— Никто не знает, как он выбрался из Азкабана, — проговорил Рон тревожно, — раньше это никому не удавалось. А он к тому же содержался в камере усиленного режима.

— Но ведь его поймают, — серьёзно сказала Гермиона. — Я хочу сказать, что и магглы повсюду его ищут...

— Что это за шум? — вдруг спросил Рон.

Откуда-то доносился слабый, металлический свист. Ребята осмотрелись.

— Это из твоего сундука, Гарри, — догадался Рон, встал и потянулся к багажной полке. Через мгновение он вытащил из-под одежды карманный вредноскоп. Прибор очень быстро вращался у Рона на ладони и светился алмазным светом.

— Это и есть вредноскоп? — с интересом спросила Гермиона и привстала, чтобы получше рассмотреть.

— Ага... только учти, очень дешёвый, — ответил Рон:

— Он так и заходился, когда я привязывал его Эрролу к ноге, чтобы послать Гарри.

— А ты в это время делал что-то плохое? — проницательно сощурилась Гермиона.

— Нет! Хотя... вообще-то я не должен был брать Эррола. Ты же знаешь, он совсем не годится для дальних перелётов.... но что было делать? Надо же было послать Гарри подарок...

— Сунь его назад в сундук, — распорядился Гарри. Вредноскоп пронзительно свистел. — А то мы их разбудим.

И Гарри кивнул на профессора Люпина и незнакомую женщину. Рон взял одну, особенно отвратительную, пару старых носков дяди Вернона, запихнул туда вредноскоп, приглушив таким образом звук, а потом захлопнул крышку сундука.

— Надо будет проверить его в Хогсмиде, — сказал Рон, садясь на место. — Такие штуки продаются у Дэрвиша и Бэнгза, где волшебные инструменты и всякое такое. Фред с Джорджем говорили.

— А ты много знаешь про Хогсмид? — У Гермионы загорелись глаза. — Я читала, что это единственное в Британии поселение, где нет ни одного магла...

— Да, наверно, так оно и есть, — небрежно бросил Рон, — но я не потому хочу туда пойти. Мне бы попасть в “Сладкое королевство ”!

— А что это такое? — спросила Гермиона.

— Это такая кондитерская, — мечтательное выражение застыло на лице у Рона, — там есть всё на свете...

— Но ведь Хогсмид — очень интересное место? — гнула свою линию Гермиона. — В книжке “По местам колдовской славы” сказано, что местная гостиница в 1612 году, во время восстания гоблинов, была штаб-квартирой, а в Воющей хижине, говорят, больше привидений, чем в любом другом строении Британии...

Гермиона обернулась к Гарри.

— Разве не здорово, что можно будет иногда уходить из школы и гулять в Хогсмиде?

— Наверно, здорово, — тяжело вздохнул Гарри, — Когда узнаете, расскажете.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Рон.

— Я не смогу туда ходить. Дурсли не подписали разрешение, и Фадж тоже.

Рон был в ужасе.

— Тебе нельзя будет ходить в Хогсмид? Но — как же так — МакГонагалл или кто-нибудь ещё обязательно дадут тебе разрешение...

Гарри безрадостно рассмеялся. Профессор МакГонагалл, даст разрешение...ну-ну ...

— А ещё можно спросить у Фреда с Джорджем, они знают все секретные ходы-выходы...

— Рон! — резко оборвала Гермиона. — Мне не кажется, что Гарри следует тайком уходить из школы, пока Блэк на свободе...

— Угу, и МакГонагалл скажет то же самое, если я попрошу у неё разрешения, — горько сказал Гарри.

— Но если он будет с нами, — горячо заспорил Рон, обращаясь к Гермионе, — Блэк не осмелится...

— Ой, Рон, не говори ерунды, — отрезала Гермиона. — Блэк убил уже кучу народа, причём на глазах у других людей. Ты и правда думаешь, что из-за нас он побоится напасть на Гарри?

Произнося эту тираду, она сражалась с завязками на корзинке Живоглота.

— Не выпускай это чучело! — крикнул Рон, но было уже поздно; Живоглот легко выпрыгнул из корзинки, потянулся, зевнул и вспрыгнул Рону на колени; комок в нагрудном кармане задрожал, и Рон сердито столкнул Живоглота прочь.

— Пошёл вон!

— Рон! — рассердилась Гермиона.

Рон собрался было что-то ответить, но тут профессор Люпин пошевелился. Ребята выжидающе уставились на него, но он лишь повернул голову в другую сторону и продолжил спать. «Хогвартс Экспресс» безостановочно двигался на север, и пейзаж за окном постепенно становился всё более диким и к тому же мрачным, поскольку облака на небе сгущались. За дверью купе туда-сюда носились школьники. Живоглот устроился на пустом сидении, повернул приплюснутую морду к Рону и не сводил жёлтых глаз с кармана.

В час дня в дверях купе появилась толстушка-ведьма с тележкой еды.

— Как ты думаешь, надо их разбудить? — Рон неловко мотнул головой в сторону профессора Люпина и спящей женщины. — Вид у них, прямо скажем, недокормленный.

Гермиона осторожно приблизилась к профессору Люпину.

— Э-э-э... профессор? — позвала она. — Извините... профессор?

Тот не пошевелился.

— Не беспокойся, милая, — сказала ведьма, протягивая Гарри большую упаковку кексов. — Если они будут голодны, когда проснутся, то смогут найти меня впереди, у машиниста.

— А он вообще спит? — тихо спросил Рон, когда дверь аккуратно закрылась за ведьмой. — Я хочу сказать — этот Люпин не умер?

— Нет, нет, он дышит, — шепнула Гермиона, взяв протянутый Гарри кекс.

Пара спящих взрослых, возможно, представляла собой не слишком весёлую компанию, но их присутствие в купе имело свои плюсы. Во второй половине дня, как раз когда пошёл дождь, размыв вид на быстро катившиеся за окном холмы, ребята услышали в коридоре шаги. Вскоре в дверях появились трое наименее симпатичных им людей: Драко Малфой и два телохранителя, Винсент Крэбб и Грегори Гойл.

— Вы только посмотрите, кто здесь! — открыв дверь купе, процедил Малфой в обычной ленивой манере. — Поттер и Уизли...

Крэбб и Гойл по-троллиному гоготнули.

— Я слышал, твой папаша этим летом наконец-то узнал, что такое деньги, Уизли, — продолжил Малфой. — А мамаша что? Умерла от шока?

Рон вскочил так быстро, что опрокинул на пол кошачью корзинку. Профессор Люпин коротко всхрапнул.

— Кто это? — спросил Малфой, при виде Люпина автоматически сделав шаг назад.

— Новый учитель, — ответил Гарри, тоже поднявшийся на ноги — вдруг понадобится оттаскивать Рона. — Так о чём ты говорил, Малфой?

Блёклые глаза Малфоя сузились; он был не такой дурак, чтобы затевать драку под носом у преподавателя.

— Пошли отсюда, — с некоторой обидой пробормотал он, обращаясь к Крэбб и Гойлу, и они исчезли.

Гарри с Роном снова сели. Рон массировал костяшки пальцев.

— Я больше ничего не собираюсь терпеть от Малфоя, — злобно заявил он. — Серьёзно. Ещё одно слово о моей семье, и я ему голову оторву и...

Рон сделал бешеный жест рукой.

— Рон, — зашипела Гермиона, показывая на профессора Люпина, — тише...

Но профессор Люпин крепко спал.

По мере продвижения поезда на север дождь усиливался; окна теперь представляли собой серую непрозрачную поверхность, постепенно черневшую. Потом наконец в коридорах и над багажными полками зажглись, засверкали огоньки. Колёса стучали, дождь барабанил, ветер ревел, а профессор Люпин спал, как и женщина.

— Мы, наверно, почти приехали, — сказал Рон, выглядывая из-за профессора Люпина в сделавшееся абсолютно чёрным окно.

Не успел он договорить, как поезд начал притормаживать.

— Классно, — Рон встал и попытался рассмотреть что-нибудь во мраке за окном. — Я уже умираю с голоду. Хорошо бы поскорей попасть на пир...

— Мы не могли так быстро доехать, — возразила Гермиона, сверившись с часами.

— Тогда чего мы встали?

Поезд замедлял ход. Когда стих шум поршней, стали лучше слышны завывания ветра и стук дождя по стёклам.

Гарри, сидевший рядом с дверью, встал и выглянул в коридор. По всему вагону из дверей купе высовывались любопытные лица.

Поезд, дёрнувшись, остановился, и отдалённый грохот сообщил о том, что багаж попадал с полок. Затем, без предупреждения, погасли лампы, и всё погрузилось в темноту.

— В чём дело? — раздался голос Рона за спиной у Гарри.

— Ой! — вскрикнула Гермиона. — Рон, ты встал мне на ногу!

Гарри нащупал своё сидение.

— Как вы думаете, поезд сломался?

— Понятия не имею...

Что-то скользко скрипнуло, и Гарри различил призрачный чёрный силуэт Рона. Тот протёр ладонью стекло и упорно вглядывался во тьму.

— Там что-то движется, — сообщил Рон. — По-моему, кто-то садится в поезд...

Дверь в купе внезапно отворилась, и кто-то свалился Гарри на ногу, пребольно ударив по ней.

— Простите — вы не знаете, в чём дело? — ой — простите....

— Привет, Невилл, — поздоровался, пошарив в темноте руками и притягивая Невилла за одежду.

— Гарри? Это ты? А что происходит?

— Понятия не имею — садись...

Раздалось громкое шипение и крик боли: Невилл уселся на Живоглота.

— Я пойду к машинисту и спрошу его, в чём дело, — сказал голос Гермионы. Гарри почувствовал, как она проходит мимо, услышал, как дверь, скользнув вбок, вновь открылась, затем донёсся глухой звук удара и два коротких вопля.

— Кто это?

— А это кто?

— Джинни?

— Гермиона?

— Ты что делаешь?

— Я ищу Рона...

— Входи и садись...

— Не сюда! — поспешно заорал Гарри. — Здесь я!

— Ой! — сказал Невилл.

— Тихо! — вдруг вмешался хриплый голос.

Кажется, профессор Люпин наконец-то проснулся. Гарри слышал, как он двигается в уголке. Все умолкли.

Раздалось тихое потрескивание, и мерцающий свет наполнил купе. Женщина тоже проснулась, и держала на ладони небольшой костерок. Огонь освещал ее усталое лицо, но глаза глядели остро, настороженно.

— Оставайтесь на местах, — сказал Люпин всё тем же хриплым голосом и медленно поднялся с места. Женщина пропустила его вперед, держа перед собой пригоршню огня.

Дверь открылась раньше, чем Люпин добрался до неё.

На пороге, освещаемая дрожащим пламенем в ладони женщины, высилась до потолка фигура в рясе. Лицо полностью скрывалось под капюшоном. Глаза Гарри испуганно метнулись ниже, и то, что он увидел, заставило его похолодеть от ужаса. Из-под рясы высовывалась рука, сероватого цвета, покрытая чем-то склизким и поблескивающая, при этом вся в струпьях, похожая на нечто мёртвое, разложившееся в воде...

Но руку было видно лишь долю секунды. Существо в капюшоне словно почувствовало взгляд Гарри, и рука быстро исчезла в складках одеяния.

Затем существо под капюшоном — кто бы оно ни было — медленно, судорожно, свистяще втянуло в себя воздух, так, будто пыталось всосать в себя нечто большее, чем воздух из окружающего пространства.

Всех обдало ледяным холодом. У Гарри перехватило дыхание. Холод проник не только к телу. Он был внутри, в груди, в самом сердце...

Глаза у Гарри закатились. Он больше не мог видеть. Он тонул в ледяном мраке. В ушах стоял шум, как будто на большой глубине. Его утаскивало куда-то вниз, грохот всё нарастал...

И тогда, неизвестно откуда, издалека, он услышал крики, ужасающие, испуганные мольбы. Он очень хотел прийти на помощь тому, кто кричал, он попытался пошевелить руками, но не мог... густой белый туман окружал его, клубился внутри него...

Лис узнала этот мертвый холод, это страх, пронизывающий до костей. Она заставила себ открыть глаза. Ремус тоже не спал, когда Лис посмотрела на него, он тянул руку, чтобы разбудить девушку. Собравшиеся в купе студенты шумно переговаривались.

— Тихо! — сказал Ремус, поднимаясь. Алисандра встала раньше него и зажгла в руках бледный огонек. Ремус бросил на нее благодарный взгляд и двинулся к двери.

У Лис закружилась голова от ощущения дежавю. Снова эта ряса, страшные склизкие подобия рук... и страх, убивающий все рефлексы и притупляющий чувства. Она схватилась за чье-то плечо, похоже, это был парень, которого называли Гарри, но он тоже охнул и начал медленно оседать на пол.

Лис потеряла сознание на несколько секунд позже.

Кто-то бил ее по щекам.

— Ч...что?

Лис открыла глаза; над ней горели фонари, и пол равномерно вибрировал — “Хогвартс Экспресс” снова двигался, и свет опять зажёгся. Почему-то она соскользнула со своего сидения на пол. Возле нее на коленях стояли невысокий рыжий парень и лохматая девушка с каштановыми волосами, а над ними возвышался профессор Ремус. Алисандре было очень плохо; когда она подняла руку, чтобы поправить волосы, упавшие на лицо, то почувствовала, что лоб покрыт холодным потом.

Ребята с трудом подняли ее с пола и усадили на сидение.

— Вы в порядке? — обеспокоено спросил рыжий.

— Да, — ответила Лис и быстро глянула на дверь. Существо в рясе исчезло.

— А что произошло? Где это... это существо? И кто кричал? — спросили с соседнего сидения.

— Никто не кричал, — ответил рыжий, ещё больше забеспокоившись.

Лис обвела взглядом ярко освещенное купе. Еще двое, парень с девушкой, хлопотали возле второго пострадавшего, Гарри, за которого в панике схватилась Лис.

— Но я же слышал крик... — черноволосый помотал головой и скривился. Лис разделяла его ощущения.

Громкий треск заставил всех подпрыгнуть. Ремус разламывал на кусочки огромную плитку шоколада.

— Вот, — сказал он, протягивая Гарри самый большой кусок. — Съешь. Это поможет.

Гарри взял шоколад, но есть не стал.

— А что это было? — спросил он.

— Дементор, — ответил Ремус, раздавая шоколад всем остальным. — Азкабанский стражник....

Лис очень медленно встала и вышла из купе. В горле саднило,будто бы она кричала. Девушку шатало, в руке она держала кусок шоколада, который никак не могла съесть.

— Алисандра, как вы? — спросил Ремус, выходя из купе. Лис почувствовала, что от него пахнет шоколадом и пылью, но не грязной, а какой-то... солнечной.

— Спасибо, Ремус, все в порядке... Как там остальные?

— Гарри тоже упал в обморок, — Рем развел руками, — я понимаю, почему дементор так подействовал на Поттера, но на вас...

Алисандра угрюмо молчала.

— Лис? — Ремус заглянул ей в лицо. Девушка напряглась и решила попробовать перевести разговор в другое русло.

— Вы сказали Поттер?

— Да... а вы его не узнали?

— Как-то времени не было рассмотреть, — съязвила Алисандра. Ремус грустно кивнул и отошел.

Лис проводила его задумчивым взглядом и направилась искать купе брата.

Она увидела его, окруженного компанией друзей, в которой были и девушки. Все смеялись, и даже Оливер, но его смех... он был искусственный. Уже месяц, как брат перестал смеяться по-настоящему.

— Оливер, можно тебя на пару слов? — спросила Лис, заглянув в купе. Смех оборвался.

Вуд прочел все в глазах сестры и буквально вылетел из купе. Оказавшись в коридоре, он прижал Лис к себе и забормотал, что-то вроде «все хорошо, все закончилось...»

Лис всхлипнула, размазывая слезы по свитеру брата. Она будто снова вернулась в тот день, когда прибывшие авроры нашли ее, лежащей без сознания возле тел родителей, лишенных душ...

Оливер подождал, пока Лис успокоится и предложил ей присоединиться к его компании. Девушка сначала отрицательно помотала головой, но потом решила, что ей сейчас будет лучше вместе с родным человеком.

— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — Гермиона тревожно глядела на Гарри.

— Ничего не понимаю... Что всё-таки случилось? — спросил Гарри, снова утирая пот со лба.

— Ну... это... это существо — дементор — стояло на пороге, а ты... ты...

— Я думал, у тебя припадок или что-то в этом духе, — вмешался Рон. Он всё ещё смотрел испуганно. — Ты весь окостенел, упал с сидения и начал извиваться...

— А профессор Люпин перешагнул через тебя, подошёл к дементору, вытащил палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: “Никто из нас не прячет под одеждой Сириуса Блэка. Уходите”. А дементор даже не пошевелился. Тогда профессор Люпин что-то пробормотал, из его палочки выстрелила какая-то серебристая штука, и тогда дементор развернулся, скользнул и исчез...

— Это было ужасно, — сказал Невилл, более высоким голосом, чем обычно. — Вы почувствовали, как холодно стало, когда эта гадость вошла в дверь?

— Я почувствовал себя странно, — передёрнулся Рон. — Как будто я никогда больше не смогу радоваться...

Сжавшаяся в уголке Джинни выглядела практически так же плохо, как Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула; Гермиона подошла и обняла её.

— Но ведь никто больше — не свалился с сидения? — неловко спросил Гарри.

— Только та девушка. Мы, кстати, ошиблись на счет ее возраста, — Рон снова тревожно взглянул на Гарри. — и Джинни, правда, тряслась как сумасшедшая...

Гарри ничего не понимал. Он очень ослабел, тело мелко дрожало, точно он выздоравливал после сильного гриппа; и ещё его начал одолевать стыд. С какой стати он так перетрусил?

Вернулся профессор Люпин. Он замер на пороге, обвел присутствующих взглядом, словно искал кого-то, и сказал с еле заметной улыбкой:

— Между прочим, шоколад не отравленный...

Гарри откусил кусочек и, к своему удивлению, почувствовал, как тепло разливается по телу до самых кончиков пальцев.

— Мы прибудем на платформу через десять минут, — сказал профессор Люпин. — Ты как, Гарри? В порядке?

Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.

— Нормально, — пробормотал он, смущённый.

Оставшееся время они почти не разговаривали. Наконец, поезд остановился у платформы “Хогсмид”, и у дверей образовалась давка, все торопились выйти; совы ухали, кошки мяукали, ручная жаба Невилла громко квакала у него под шляпой. На крошечной платформе было очень холодно; с неба свисали усеянные льдинками простыни дождя.

— Первоклашки, сюда! — прокричал знакомый голос. Гарри, Рон и Гермиона обернулись и на другом конце платформы увидели очертания гигантской фигуры Хагрида. Он манил рукой перепуганных первоклассников, им предстояло совершить традиционное путешествие по озеру.

— Как делишки? — проорал Хагрид поверх голов. Ребята помахали ему, но поговорить не было никакой возможности, так как их повлекло по платформе вместе с толпой. Гарри, Рон и Гермиона вслед за остальными школьниками сошли на размытую глинистую дорогу, где их ожидало никак не менее сотни карет. Насколько мог предположить Гарри, в каждую карету были впряжены невидимые лошади — как только ребята вскарабкались внутрь и закрыли за собой дверцы, карета тронулась сама по себе, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу.

В карете пахло плесенью и сеном. Гарри чувствовал себя лучше после шоколада, но всё ещё был очень слаб. Рон и Гермиона постоянно косились на него, словно опасаясь, что он может снова упасть в обморок...

— Лис, скорее всего, тебе придется ехать вместе с первоклассниками, — сказала Кэти Белл, когда они выходили из поезда. Лис успела познакомиться со всеми друзьями брата, и многие из них ей понравились. Общению не мешало даже то, что они были все с разных курсов. Но тема для разговоров была одна — квиддич.

— Эй, Вуд! — позвал кто-то. Лис по привычке обернулась и увидела здоровенного волосатого великана, который вел первоклассников к лодкам.

— Где твоя сестра? Мне велено посадить ее в карету вместе с профессором Люпином.

Оливер взял Лис под руку и довел до кареты, на которую указал великан.

— Кстати, это Хагрид, наш лесничий. Ты к нему со временем привыкнешь. А пока... я буду ждать тебя в Холле.

Лис хмыкнула, забралась в карету, на прощание поцеловав брата в щеку.

И каково же было ее удивление, когда профессором Люпином, с которым ее должны были посадить вместе, оказался... Ремус.

Повисло напряженное молчание. Лис не знала, какие слова подобрать, чтобы разочарование не сквозило в голосе. Ей было ужасно жаль, что Ремус оказался преподавателем...

— Вижу, вы удивлены, — Рем заметил ее беспокойство.

— Да, профессор, — едва слышно пробормотала Алисандра.

— Я еще раз прошу прощения за то, что в поезде принял вас за взрослую женщину.

— Я уже говорила, не стоит извиняться. Я сама знаю, что выгляжу не на свои шестнадцать лет. За последнее время столько всего случилось, что я... мне просто некогда было следить за собой, как следует, вот и все...

Ремус.. нет, профессор Люпин, сцепил руки в замок, будто не знал, куда их девать.

— Лис, если вам нужно выговориться...

— Да, пожалуй... но я не хочу валить на вас все свои...

— Не говорите глупостей. Вдруг я смогу вам помочь...

— Врят ли, — Лис задумчиво посмотрела в окно.

— Это как-то связано с тем, что вы потеряли сознание, когда в купе вошел... дементор?

Лис молчала.

Ремус решил, что давить на девушку не стоит, если захочет, сама все расскажет.

До Хогвартса никто из них не проронил не звука.

Когда они подъехали к великолепным чугунным воротам, по бокам которых высились две каменные колонны, с крылатыми кабанами наверху, Лис увидела ещё двух высоких, спрятанных под капюшонами дементоров, стоявших на страже по обеим сторонам ворот. Волна леденящей тошноты грозила снова накрыть ее с головой; она отклонилась на неровное сидение и держала глаза закрытыми, пока карета не проехала в ворота. На подъезде к замку, на длинном, пологом склоне, экипаж набрал скорость; Люпин смотрел, как приближаются многочисленные башни и башенки. Наконец, карета, качнувшись, остановилась. Лис и профессор Люпин вышли.

— Ты упал в обморок, Поттер? Долгопупс не врёт? Ты и вправду бухнулся в обморок?

Малфой локтем оттолкнул Гермиону и преградил Гарри дорогу, встав перед ним на каменной лестнице; его лицо сияло, а бледные глаза злобно сверкали.

Отвали, Малфой, — бросил Рон, сжав челюсти.

— Ты тоже упал в обморок, Уизли? — громко спросил Малфой. — Старичок-дементор и тебя тоже напугал?

— Что-нибудь не так? — раздался мягкий голос. Профессор Люпин только что вышел из соседней кареты, а вместе с ним и девушка, так похожая на Оливера Вуда.

Малфой окинул профессора Люпина высокомерным взором, мгновенно вобравшим в себя и заплатки на одежде, и потрёпанность сундука. С еле уловимым намёком на сарказм он ответил: “О, нет, что вы... профессор”, а затем подмигнул Крэббу с Гойлом и первым направился в замок.

Гермиона ткнула Рона в спину, чтобы тот пошевеливался, и трое друзей влились в толпу, поднимающуюся по ступеням, прошли сквозь огромные дубовые двери, потом в похожий на пещеру вестибюль, освещенный горящими факелами, а потом вверх по величественной мраморной лестнице.

С правой стороны открывался вход в Большой зал; Гарри, влекомый толпой, направился было туда, но успел лишь одним глазком взглянуть на зачарованный потолок — нынче вечером чёрный и затянутый тучами — как раздался голос:

— Поттер! Вуд! Я хочу видеть вас троих!

Гарри с удивлением оглянулся. Поверх голов к нему обращалась профессор МакГонагалл. Гарри с усилием начал пробираться к ней, охваченный неприятным предчувствием: профессор МакГонагалл обладала способностью заставить его чувствовать себя виноватым.

— Незачем так пугаться — я только хочу сказать вам пару слов у себя в кабинете, — успокоила она, — подождите здесь, Уизли, Греинждер.

Рон и Гермиона расширенными глазами смотрел, как профессор МакГонагалл сквозь оживлённо болтающую толпу уводит Гарри и молчаливую девушку из поезда; они вслед за завучем прошли через вестибюль, вверх по мраморной лестнице и вдоль по коридору.

У себя в кабинете — небольшой комнате с широким камином, где уютно пылал огонь — профессор МакГонагалл движением руки пригласила Гарри, Гермиону и Алисандру садиться. Сама она уселась за свой стол и сказала отрывисто:

— Профессор Люпин заранее прислал сову, чтобы сообщить, что вам стало плохо в поезде, мистер Поттер и мисс Вуд...

Раньше, чем Гарри успел ответить, в дверь негромко постучали, и в комнату ворвалась мадам Помфри.

— Со мной всё в порядке, — возмутился он, — мне ничего не надо...

— Ах, вот кто это! — воскликнула мадам Помфри, не обратив ни малейшего внимания на слова мальчика, и наклонилась, чтобы внимательно заглянуть ему в лицо. — Судя по всему, опять занимался какими-нибудь опасными делами?

— Это был дементор, Поппи, — пояснила профессор МакГонагалл.

Они обменялись мрачными взглядами, и мадам Помфри неодобрительно зацокала языком.

— Подумайте, ставить дементоров около школы, — ворчала она, отводя со лба Гарри волосы и щупая ему лоб. — Они будут не единственные, кто упадёт в обморок. Так и есть, весь липкий. Ужасные создания, эти дементоры, а уж как они действуют на людей, которые и без того весьма хрупки...

— Я не хрупкий! — сварливо заявил Гарри.

— Разумеется, нет, — рассеянно согласилась мадам Помфри, щупая ему пульс. Потом она отскочила от Гарри и вцепилась в безучастную Лис.

— Что нужно для них сделать? — обеспокоено спросила профессор МакГонагалл. — Уложить в постель? Может быть, им стоит провести ночь в больнице?

— Со мной всё нормально! — взвился Гарри.

— Я тоже в порядке! — Лис, наконец, решилась подать голос.

— По крайней мере, им следует принять немного шоколада, — решила мадам Помфри, которая теперь внимательно всматривалась в зрачки пациентов.

— Я уже съел немного, — сказал Гарри. — Мне дал профессор Люпин. Он нам всем дал шоколада.

— Вот как? — одобрила мадам Помфри. — Значит, у нас наконец-то появился преподаватель защиты от сил зла, который знает своё дело.

— Вы уверены, что с вами всё в порядке? — строго спросила профессор МакГонагалл.

— Да, — хором ответили Гарри и Лис.

— Очень хорошо. Тогда будь любезен, подожди за дверью, пока я побеседую с мисс Вуд. А потом мы вместе пойдём на пир.

Гарри вышел в коридор вместе с мадам Помфри, которая отправилась назад в больницу, бормоча что-то себе под но Ему пришлось ждать всего несколько минут; затем из кабинета вышла Алисандра.

— Мисс Вуд, я понимаю, что вам сейчас будет тяжело, особенно в учебе. Я знаю, что программа Дурмстранга отличается от программы Хогвартса. Вам придется много работать.

— Я готова к трудностям, профессор МакГонагалл.

— Я рада это слышать. А твои способности и не пострадали? Оливер говорил, что ты очень многое умела до того... что случилось...

— Я не знаю, — честно призналась Лис, — время от времени на меня находят какие-то забвения, и я не могу вспомнить простейших вещей. Я увидела дементора, но вызвать Патронуса не смогла... я не помню, как это делается...

— Ничего страшного. Думаю, наш новый преподаватель Защиты от Темных Сил поможет тебе вспомнить свои навыки. А насчет Патронуса... В свете последних событий, тебе будет необходимо посетить урок третьего курса, профессор Люпин запланировал на нем обучение этому заклинанию. Он поможет тебе. И наш преподавательский состав будет всячески тебе содействовать, и брат тоже поддержит тебя.

— Куда он денется, — еле слышно хмыкнула Лис. МакГонагалл расплылась в улыбке.

— Хорошо, что ты находишь в себе силы шутить. Нам пора, тебе еще предстоит церемония распределения.

Все вместе, они спустились в Большой Зал. Он представлял собой море остроконечных шляп; контуры столов каждого из четырёх колледжей были обрисованы сидящими за ними учениками. Их лица поблёскивали в свете тысяч свечей, парящих в воздухе. Миниатюрный колдун с копной седых волос, выносил древнюю шляпу и трёхногий стул из зала.

— Профессор Флитвик, подождите минуту! У нас осталась нераспределенная ученица! — громко сказала профессор МакГонагалл. Лис вжала голову в плечи, опять все внимание окружающих было направлено на нее.

— Это мисс Алисандра Вуд, ученица Дурмстранга, которая перевелась в Хогвартс только в этом году, — пояснила профессор всем интересующимся — то есть, почти всему залу.

Лис усадили на табурет, и надели на голову шляпу. Девушке было очень неуютно под внимательными взглядами студентов. Она нашла глазами брата и улыбнулась ему.

— Ну что ж, мисс Вуд, куда бы вы сами хотели бы поступить? — раздался в голове Лис скрипучий голос.

— Я... не знаю...

— Знаете, мисс, до гибели ваши родителей, — Лис вздрогнула, — я бы не задумываясь, поместила вас в Слизерин. Вы были... мягко скажем, неуемной и принципиальной, часто хитрили и интриговали... Но сейчас, я уверена, что ваш факультет, это ...

— Гриффиндор! — стол, за котором сидел Вуд, взорвался аплодисментами. Лис на негнущихся ногах слезла с табурета и направилась за свой стол. Оливер вскочил и помог ей сесть.

— Как ты, Лис? — спросил он, подвигая к ней, пока еще пустую тарелку.

— Ничего, спасибо.

Профессор Дамблдор, директор школы, хотя и был невероятно стар, всегда производил впечатление очень энергичного человека. У него были длинные, в несколько футов, серебристые волосы и борода, очки со стеклами в форме полумесяцев и чрезвычайно крючковатый нос. Про него часто говорили, что он величайший чародей столетия. К Альбусу Дамблдору люди испытывали безоговорочное доверие; вот и сейчас, от одной его лучистой улыбки, адресованной всем учащимся, настоящий покой разлился по телу Лис впервые с того момента, как дементор вошёл в купе.

— Добро пожаловать! — сказал Дамблдор. Свет свечей мерцал в серебристой бороде. — Добро пожаловать в “Хогвартс” на очередной учебный год! Я хочу сказать вам несколько разных вещей, и, поскольку одна из них очень серьёзная, то, мне кажется, от неё лучше всего отделаться сразу, до того, как вы приступите к нашему великолепному пиршеству...

Как вы все уже знаете, наша школа в настоящее время оказывает приём некоторым азкабанским дементорам. Они находятся здесь по распоряжению министерства магии.

Дементоры размещены возле каждого входа на территорию школы, и, пока они находятся здесь, я хочу, чтобы всем было предельно ясно — школу нельзя покидать без разрешения. Дементоров нельзя провести с помощью разных трюков или переодеваний — и даже с помощью плащей-невидимок.

Также, не в природе дементоров реагировать на мольбы или извинения. Таким образом, я должен предупредить каждого из вас — не давайте им повода причинить вам вред. Я надеюсь, что старосты, а также наши новые лучшие ученик и ученица, проследят за тем, чтобы никто из студентов не вздумал шутить шутки с дементорами.

Рыжеволосый парень, до ужаса похожий на Рона Уизли, с которым Лис ехала в купе, сидевший в нескольких стульях от девушки, выпятил грудь и важно повертел головой. Дамблдор помолчал; он очень серьёзно оглядел присутствующих. Никто не шелохнулся и не издал ни звука.

— И, на более радостной ноте, — снова заговорил директор, — я рад представить вам двух новых преподавателей, влившихся в этом году в наш славный коллектив.

— Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять пост преподавателя защиты от сил зла.

Послышались разрозненные, довольно неохотные аплодисменты. Только те, кто ехал в одном купе с Люпином, хлопали как следует, и попутчики Лис среди них. Профессор Люпин выглядел особенно убого по сравнению с остальными учителями, надевшими свои лучшие наряды.

Девушка посмотрела на Ремуса, и он в туже секунду поймал ее взгляд. Он умел улыбаться одними глазами, и от этого его устало и изможденное лицо менялось до неузнаваемости...

— Что касается второго назначения, — продолжил свою речь Дамблдор, когда стихли еле тёплые приветствия в адрес профессора Люпина. — Я с огорчением вынужден довести до вашего сведения, что профессор Келтберн, который преподавал уход за магическими существами, вышел на пенсию, чтобы насладиться жизнью, пока у него для этого остались хоть какие-то конечности. Однако, я счастлив сообщить, что его место займёт никто иной как Рубеус Хагрид, который согласился добавить обязанности учителя к уже имеющимся у него обязанностям привратника и дворника.

Гарри, Рон и Гермиона уставились друг на друга, совершенно ошеломлённые. Затем они присоединились к оглушительным — особенно за гриффиндорским столом — овациям. Лис перегнулась через сидящих рядом, чтобы увидеть Хагрида. Тот сидел с багряно-красным лицом и внимательно изучал свои чудовищные ладони. Широкая улыбка скрывалась в космах чёрной бороды.

Гарри, Рон и Гермиона прекратили хлопать последними и, когда профессор Дамблдор вновь заговорил, они увидели, что Хагрид утирает глаза скатертью.

— Что же, мне кажется, всё важное я уже сказал, — заключил профессор Дамблдор. — Давайте же пировать!

Дожидавшиеся своего часа золотые блюда и кубки наполнились едой и питьём. Лис, вдруг оголодавшая как волк, набросилась на всё, до чего только могла дотянуться.

Блюда были необыкновенно вкусны; по залу носилось эхо разговоров, смеха, стука ножей и вилок.

После ужина Лис вышла из Зала вместе с Оливером, и направилась в башню Гриффиндора. Сначала она пыталась запомнить дорогу, а потом забросила это бесполезное занятие.

Оливер трещал безумолку, рассказывал о преподавателях. Лис слушала вполуха, ей нещадно хотелось спать.

— Мистер Вуд, можно вас на пару слов? — профессор МакГонагалл появилась буквально из ниоткуда.

Пока они беседовали, Лис разглядывала гобелены, висящие на стенах и спешащих студентов.

Наконец, Оливер вернулся. Он взял Лис под руку и повел дальше по коридору.

— Профессор предложила мне два варианта — либо ты будешь жить с одноклассницами, либо в отдельной комнате. Но в первом случае, я не смогу к тебе приходить и ты не сможешь нормально заниматься.

— Лив, ответ очевиден. Я хочу жить одна.

Оливер как-то странно посмотрел на сестру, но промолчал.

Когда наутро Лис пришла на завтрак в Большой зал, первый, кто попался ей на глаза, был белобрысый Драко Малфой. Он развлекал большую компанию какой-то забавной историей. Когда Гарри Поттер прошел мимо слизеринцев, Малфой под восторженный рёв комично изобразил, как он падает в обморок.

— Не обращай внимания, — из-за спины Лис сказала Гермиона Поттеру. — Просто не обращай внимания, и всё.

— Эй, Поттер! — завизжала , девочка из Слизерина с лицом мопса. — Поттер! Дементоры идут, Поттер! Ууууууу!

Гарри плюхнулся за гриффиндорский стол рядом с Джорджем Уизли.

— Новое расписание третьеклассников, — объявил Джордж, передавая листы. — Что это с тобой, Гарри?

— Малфой, — усаживаясь по другую сторону от Джорджа, объяснил Рон. Он пепелил глазами стол Слизерина.

Джордж посмотрел туда же, как раз вовремя, чтобы заметить, как Малфой снова изображает припадок.

— Жалкое дрянцо, — спокойно сказал он. — Вчера, когда дементоры обыскивали наш вагон, он был вовсе не такой храбрый. Примчался прятаться к нам в купе, верно, Фред?

— Чуть не обмочился, — бросил Фред, презрительно глянув на Малфоя.

— Да я и сам, признаться, был не очень-то счастлив, — добавил Джордж. — Они такие жуткие, эти дементоры...

— Как будто замораживают тебя изнутри, — проговорил Фред.

— Но ты ведь не упал в обморок, — тихо заметила Лис.

— Да забудь ты! — постарался успокоить его Джордж. — Папе однажды надо было побывать в Азкабане, помнишь, Фред? Так вот он тогда сказал, что ничего хуже с ним в жизни не случалось. Он вернулся домой весь дрожащий, ослабевший... Эти дементоры, они высасывают всю радость из окружающего пространства. Большинство заключённых сходят с ума.

— В любом случае, мы ещё посмотрим, что будет с Малфоем после первого квидичного матча, — заявил Фред. — Гриффиндор против Слизерина — первая игра сезона, не забыли?

Лис чувствовала себя полной идиоткой. Она решительно ничего не понимала из разговоров своих однокурсников. А прислушиваться с беседам тех, кто учился с ней на одном факультете, было совсем бесполезно.

Фред повернулся в сторону Лис.

— Как прошла первая ночь в Хоге? Уже привыкла к постоянному веселью в спальнях? Держу пари, вы забыли про сон.

— Не знаю, как остальные, а я, как только пришла в свою комнату, сразу отрубилась.

Джордж толкнул брата локтем.

— Лис, а правда родная сестра Оливера? — спросил Рон. Алисандра представила, сколько раз ей еще придется услышать этот вопрос, и обреченно кивнула.

— Здорово, теперь у нас на факультете целых четыре близнеца! — непонятно почему развеселился Фред. Лис не удостоила его взглядом, в этом момент принесли расписания.

Первым уроком у нее стояли Зелья. Почему-то с шестым курсом.

Внизу таблички с уроками Лис обнаружила приписку:

«Мисс Вуд, директор предложил мне распределить ваши часы на первой неделе учебы так, чтобы вы смогли повторить пройденное и выяснить, в каких областях знаний у вас существуют пробелы. Минерва МакГонагалл».

Лис ужасно не понравился преподаватель по зельям. Он постоянно бросал на девушку неприятные взгляды, от которых ей не то чтобы готовить зелье, ей и дышать не хотелось. За урок мерзкий Снейп снял с Гриффиндора больше двадцати баллов, и, притом совершенно зря.

Рецепт оборотного зелья Лис помнила наизусть, поэтому Снейпу не к чему было придраться. Он только испепелил ее взглядом и не прибавил факультету ни одного балла.

Алисандра беззвучно выругалась.

Зато после того, как она вынула из сумки расписание, ее отвратительное настроение резко улучшилось.

Следующим был урок по Защите от Темных Сил.

Она увидит Ремуса... то есть, профессора Люпина...

Увидит...

Наконец-то...Мерлин, о чем она думает?

Когда Лис пришла в кабинет, профессора Люпина ещё не было. Она села, достала учебник, перо и пергамент. Остальные принялись мирно болтать.

Гермиона повернулась к Лис.

— Я знаю, что ты занимаешься на нескольких курсах сразу,— сказала она. Лис облегченно улыбнулась.

— Спасибо, что мне не придется рассказывать об этом.

— Как ты себя чувствуешь после поезда? — спросила Гермиона. В ее голосе не было ни капли сарказма.

— Лучше. Вот только дементоров предпочитаю обходить стороной.

Миону передернуло.

— А почему ты перешла к нам? Неужели в Дурмстранге хуже преподают?

— Нет, ты что! Семейные обстоятельства — туманно пояснила Лис, — тем более, Оливер настаивал. А он кого хочешь убедит.

— Согласна, Гарри нам рассказывал, что Оливер очень ответственный капитан...

— Вот поэтому я ненавижу квиддич. — сквозь зубы пробормотала Алисандра, когда Гермиона отвернулась, — Потому что в жизни брата я всегда буду после этого дурацкого спорта...

Наконец учитель прибыл. Люпин неуверенно улыбнулся и положил на учительский стол старый потрёпанный портфель. Одет он был так же бедно, как и всегда, однако имел более здоровый вид, чем в поезде, похоже, школьная еда шла ему на пользу.

— Добрый день, — поприветствовал он класс, при этом глядя прямо на Лис. — Спрячьте, пожалуйста, ваши вещи обратно в рюкзаки. Сегодня у нас будет практическое занятие. Вам потребуются только волшебные палочки.

Убирая вещи, ребята обменялись любопытными взглядами. У них ещё ни разу не было практического занятия по защите от сил зла, если не считать того незабываемого урока, когда прошлогодний учитель принёс в класс клетку с пикси и выпустил их на свободу.

— Прекрасно, — сказал профессор Люпин, когда все приготовились. — Следуйте за мной.

Озадаченные и заинтригованные, ребята встали из-за парт и направились следом за профессором Люпином. Он повёл их по безлюдному коридору за угол. Первым, кого они встретили, оказался полтергейст Пивз. Он висел вверх ногами в воздухе м пел одну из свих дурацких песенов. Он никого не замечал до тех пор, пока профессор Люпин не приблизился на расстояние двух футов; тогда полтергейст засучил ножками с загнутыми кверху пальцами.

— Глупый, глупый Люпин, — распевал он. — Глупый, глупый Люпин, глупый, глупый Люпин...

Пивз, каким уж он ни был грубым и неуправляемым, обычно всё-таки выказывал некоторое уважение преподавателям. Все с интересом поглядели на профессора Люпина — как он отреагирует на оскорбление. К всеобщему удивлению, учитель по-прежнему улыбался.

— На твоём месте я бы перестал оскорблять преподавателя, Пивз, — заметил он любезно, — иначе до тебя добереться Кровавый Барон.

Полтергейст, между тем, не обратил ни малейшего внимания на слова профессора Люпина, разве что громко выдул большой малиновый пузырь.

Профессор Люпин легонько вздохнул и достал волшебную палочку.

— Небольшое, но полезное заклинание, — через плечо сказал он ребятам. — Следите внимательно.

Он поднял палочку на уровень плеча, произнёс “Ваддивази!” и указал на Пивза.

Со скоростью пули комочек жевательной резинки вылетел из замочной скважины и попал прямиком в левую ноздрю полтергейсту; тот, крутанувшись, принял правильное положение и с проклятиями унёсся прочь.

— Здорово, Рем! — выдохнула Лис, стоящая рядом. Никто из студентов не услышал ее фамильярного обращения.

— Спасибо, Лис, — поблагодарил профессор Люпин, пряча палочку и чему-то улыбаясь. — Пойдём дальше?

Класс взирал на профессора Люпина с возросшим уважением. Преподаватель провёл ребят по ещё одному коридору и остановился напротив учительской.

— Заходите, пожалуйста, — пригласил профессор Люпин, открывая дверь и отступая в сторону.

Учительская — длинная, обшитая панелями комната, полная старых, разрозненных стульев — была практически пуста. В ней находился лишь один человек — профессор Снейп. Он повернулся навстречу входящим. Его глаза сверкнули, а на лице заиграла недобрая ухмылка. Когда вошедший последним профессор Люпин собрался было закрыть за собой дверь, Снейп обратился к нему:

— Не закрывайте, Люпин. Я не хочу принимать участия в ваших забавах.

Он встал и прошёл через комнату. Полы его чёрной мантии колыхались. На пороге Снейп развернулся на каблуках и сказал:

— Возможно, вас не предупредили, Люпин, но в этом классе учится некто Невилл Долгопупс. Настоятельно рекомендую не поручать ему ничего сложного. Во всяком случае, если рядом не будет мисс Грейнджер.

Невилл побагровел. Гарри гневно уставился на Снегга; мало того, что он третирует Невилла у себя на занятиях, теперь он решил это делать перед другими учителями.

Профессор Люпин поднял брови.

— А я как раз надеялся, что Невилл поможет мне на первом этапе задания, — ответил он, — и я не сомневаюсь, что он превосходно с этим справится.

— Сальноволосый урод, — прошипела Лис, когда Снейп вышел из учительской.

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Вуд, — раздалось из-за двери.

— Десять баллов Гриффиндору за попытку восстановить справедливость, — глаза Люпина смеялись. — Что ж, начнём. Он поманил ребят в дальний конец комнаты. Там не было ничего, кроме старого шкафа, в котором учителя хранили сменные мантии. Когда профессор Люпин встал рядом с этим шкафом, тот вдруг заходил ходуном и застучал об стену.

— Ничего страшного, — успокоил профессор Люпин тех, кто испуганно отшатнулся. — Внутри боггарт.

Большинство, судя по всему, считало, что это как раз очень даже страшно. Невилл обратил на профессора Люпина взор, полный неприкрытого ужаса, а Симус Финниган не отрывал подозрительного взгляда от содрогающейся дверной ручки.

— Боггарты любят тёмные, замкнутые пространства, — принялся рассказывать профессор Люпин, — места под кроватями, шкафчики под раковинами, а однажды я встретил такого боггарта, который устроился в напольных часах. Этот поселился здесь вчера днём, и я спросил разрешения у директора оставить его до поры до времени, чтобы третьеклассники могли немного попрактиковаться. Так же, как и мисс Вуд.

— Первый вопрос, который мы должны задать сами себе, следующий: что такое боггарт?

Лис подняла руку.

— Это сменобраз, — сказала она. — Он принимает такой образ, который, по его мнению, должен больше всего напугать того, кто его видит.

— Пожалуй, я и сам не ответил бы лучше, — похвалил профессор Люпин, и Алисандра просияла. — Следовательно, сидящий в темноте боггарт не может заранее решить, какую форму ему предстоит принять. Он ещё не понял, чего больше всего боится тот, кто стоит по другую сторону двери. Никто не знает, как выглядит боггарт наедине сам с собой, но, стоит только его выпустить, как он сразу же примет вид того, чего больше всего боится каждый из нас.

— Это означает, — продолжил профессор Люпин, который предпочёл не заметить короткий вопль ужаса, вырвавшийся у Невилла, — что у нас есть огромное преимущество перед боггартом, пока он ещё не выпущен на свободу. Понятно, какое, Лис?

Пытаться ответить на вопрос рядом с Гермионой, размахивавшей рукой и от нетерпения пританцовывавшей на цыпочках, было не так-то легко, но Лис вспомнила.

— Э-э-э... раз нас так много, то он не сможет решить, какой вид принять?

— Совершенно верно, — сказал профессор Люпин, и Гермиона опустила руку с несколько разочарованным видом. — Иметь дело с боггартом лучше всего в компании. Тогда боггарт впадает в замешательство. Кем ему становиться — трупом без головы или плотоядным слизнем? Мне довелось видеть, как боггарт совершил именно такую ошибку — хотел напугать двух людей одновременно и превратился в половинку слизняка. Что ни капельки не страшно.

— Заклинание, отпугивающее боггарта, очень простое, однако, оно требует некоторого напряжения мысли. Понимаете, то, что действительно способно прикончить боггарта, это — смех. Поэтому вам надо заставить его принять наиболее потешный для вас вид.

— Давайте сначала потренируемся без палочек. Повторяйте за мной, пожалуйста.... Ридикулус!

— Ридикулус! — хором прокричал класс.

— Хорошо, — одобрил профессор Люпин. — Очень хорошо. Боюсь только, что это самая простая часть работы. Понимаете, одного лишь слова недостаточно. И вот тут наступает твой черёд, Невилл.

Шкаф снова задрожал, правда, не так сильно, как сам Невилл, сделавший пару шагов вперёд с таким видом, словно отправлялся на эшафот.

— Итак, Невилл, — сказал профессор Люпин. — Начнём сначала: чего, по твоему мнению, ты боишься больше всего на свете?

Невилл пошевелил губами, но не произнёс ни звука.

— Прости, Невилл, но я не расслышал, — весёло признался профессор Люпин.

Невилл обвёл класс одичавшим взором, словно моля о помощи, а затем прошептал еле слышно: “профессора Снейпа”.

Раздался дружный смех. Даже сам Невилл робко улыбнулся с извиняющимся видом. Профессор Люпин, напротив, задумался.

— Профессора Снейпа... Хмм... Невилл, насколько я знаю, ты живёшь с бабушкой?

— Э-э-э... да, — нервно ответил Невилл. — Но... чтобы боггарт превратился в неё, мне тоже не хотелось бы.

— Нет, нет, ты меня не так понял, — улыбнулся профессор Люпин. — Скажи, пожалуйста, а не мог бы ты рассказать нам, как одевается твоя бабушка?

Невилл явно не ожидал такого вопроса, но ответил:

— Ну... она всегда носит одну и ту же шляпу. Такую высокую, с чучелом ястреба. Длинное платье... обычно зелёное... иногда лисий воротник.

— И дамская сумочка? — подсказал профессор Люпин.

— Да, большая, красная, — подтвердил Невилл.

— Отлично, — сказал профессор Люпин. — Ты можешь ясно представить себе эту одежду, Невилл? Увидеть мысленным взором?

— Да, — неуверенно произнёс Невилл, совершенно не понимавший, к чему идёт дело.

— Когда боггарт вырвется из шкафа, и увидит тебя, он станет профессором Снейпом, — объяснил Люпин, — тогда ты должен поднять волшебную палочку — вот так — крикнуть: “Ридикулус!” — и изо всех сил сосредоточиться на одежде твоей бабушки. Если всё пройдёт как надо, то Боггарт — профессор Снейп предстанет перед нами в шляпе с чучелом, зелёном платье и с красной сумкой в руке.

Раздался взрыв хохота. Шкаф затрясся сильнее.

— Если у Невилла всё получится, то боггарт, скорее всего, переключится на других, по очереди, — предупредил профессор Люпин. — Я бы хотел, чтобы вы все представили себе то, чего вы больше всего боитесь, и подумали, как сделать образ комичным...

В учительской стало тихо. Лис задумалась... Чего же она боится больше всего на свете?

Отвратительная, поблескивающая рука, как будто засасываемая под чёрную рясу... долгий, спазматический, скрежещущий выдох из невидимого рта... и холод, такой пронзительный, такой обволакивающий, что в нём можно утонуть....

Лис содрогнулась, а затем осмотрелась вокруг в надежде, что никто не заметил ее состояния.

— Все готовы? — спросил Люпин.

Лис обдало волной страха. Она не был готова. Каким образом можно сделать дементора не таким страшным? Но она не хотела просить дополнительного времени на размышления; все остальные закивали и стали засучивать рукава.

Черт, почему же она ничего не помнит? Она же как-то по-другому отпугивала дементоров?...

— Невилл, мы отойдём подальше, — предупредил профессор Люпин. — Чтобы расчистить поле битвы, хорошо? Я сам буду вызывать каждого следующего... Давайте, ребята, отойдите назад, чтобы Невиллу ничто не мешало...

Все отступили, встали по стенкам, оставив Невилла одного перед шкафом. Бедняга был бледен и напуган, но тем не менее засучил рукава мантии и держал палочку наготове.

— На счёт “три”, Невилл, — сказал профессор Люпин, сам прицелившийся в дверную ручку кончиком волшебной палочки. — Раз — два — три — пошёл!

Поток искр выстрелил из палочки профессора Люпина и ударил по ручке двери. Шкаф с силой распахнулся. Оттуда вырвался профессор Снейп, крючконосый и зловещий. Он вперил в Невилла горящий взор.

Невилл отшатнулся. Он бессмысленно держал палочку над головой и что-то беззвучно бормотал. Снейп надвигался на него, шаря в складках своей мантии.

— Р...р... Ридикулус! — пискнул Невилл.

Раздался звук, похожий на щелканье кнута. Снейп споткнулся; внезапно оказавшись в длинном, отороченном кружевами, платье и высокой шляпе с объеденным молью ястребом. Он угрожающе махал красной дамской сумкой.

Класс заревел от смеха; боггарт замер в замешательстве, а профессор Люпин закричал: Парвати! Вперёд!

Парвати, с решительным выражением лица, выскочила вперёд. Снейп повернулся к ней. Снова щёлкнул кнут, и вот уже на месте Снейпа возникла забинтованная, покрытая кровавыми пятнами мумия; её безглазое лицо обратилось к Парвати, и мумия медленно направилась к девочке, волоча ноги, занося загипсованную руку...

— Ридикулус! — выкрикнула Парвати.

Тряпки на ногах у мумии размотались; она запуталась в них, упала лицом вниз, и её голова откатилась в сторону.

— Симус! — крикнул профессор Люпин.

Симус выскочил перед Парвати.

Щёлк! Мумию сменила женщина с длинными, до полу, чёрными волосами и обглоданным, с прозеленью лицом-черепом — банши. Она широко разинула рот, и потусторонние завывания наполнили комнату.

— Ридикулус! — крикнул Симус.

Банши охнула и схватилась за горло; она потеряла голос.

Щёлк! Банши стала крысой, гоняющейся за собственным хвостом, потом — щёлк! — гремучей змеей, шипящей и извивающейся, которая — щёлк! — превратилась в окровавленное глазное яблоко.

— Он запутался! — закричал Люпин. — Мы у цели! Дин!

Дин поспешил вперёд.

Щёлк! Глазное яблоко сделалось отрубленной рукой, которая принялась слепо хлопать по полу, а потом побежала по комнате, как краб.

— Ридикулус! — заорал Дин.

Что-то хрустнуло, и рука попалась в мышеловку.

— Отлично! Рон, ты следующий!

Выскочил Рон.

Щёлк!

Многие завизжали. Гигантский паук, шести футов в высоту, покрытый шерстью, надвигался на Рона, угрожающе клацая жвалами. Лис сначала показалось, что Рон замер от страха. Но потом...

— Ридикулус! — прогремел голос Рона, и у паука отвалились ноги; тело покатилось как шар; Лаванда Браун с воплем отскочила в сторону, и шар подкатился к ногам Лис. Она подняла палочку и приготовилась, но...

— Сюда! — вдруг громко позвал профессор Люпин, торопливо выбежав вперёд.

Щёлк!

Паук-инвалид исчез. Примерно секунду все дико озирались, не находя боггарта. Затем увидели серебристо-белый шар, зависший в воздухе перед Люпином. Преподаватель довольно спокойно произнёс: “Ридикулус!”.

Щёлк!

— Давай, Невилл, прикончи его! — воскликнул Люпин, когда боггарт в виде таракана упал на пол к его ногам. Щёлк! Вернулся Снейп. На этот раз Невилл ринулся к нему очень решительно.

— Ридикулус! — завопил он, и Снейп в платье с кружевами предстал ребятам лишь на долю секунды, потому что Невилл сразу же издал издевательское “Ха!”, и боггарт взорвался, распался на тысячу крошечных клубочков дыма. Скоро дым рассеялся.

— Замечательно! — закричал профессор Люпин, а класс зааплодировал. — Великолепно, Невилл! Все молодцы!... Так, дайте-ка подумать... назначаю по пять баллов Гриффиндору за каждого, кто справился с боггартом — за Невилла десять, он сделал это дважды... и по пять за Лис и за Гермиону.

— Я же ничего не сделала, — сказа Алисандра.

— Вы с Гермионой правильно ответили на мои вопросы в начале урока, — беззаботным тоном ответил Люпин. — Очень хорошо, все молодцы, отличное занятие. Домашнее задание — будьте добры, прочитайте главу о боггартах и составьте краткий конспект... это к понедельнику. Вот и всё.

Оживлённо галдя, класс покинул учительскую. Лис, однако, не могла разделить общего веселья. Профессор Люпин намеренно предотвратил ее встречу с боггартом. Почему? Из-за того, что видел, как Лис упала в обморок в поезде, и думал, что ей не выдержать? Он считал, что Лис снова потеряет сознание?

Никто, однако, ничего не заметил.

— Видели, как я управился с банши? — кричал Симус.

— А я с рукой? — перебивал его Дин.

— А Снегг в этой шляпе!

— А моя мумия!

— Интересно, а почему профессор Люпин боится хрустальных шаров? — задумчиво протянула Лаванда.

— Это самый лучший урок по защите от сил зла за всё время, правда? — воскликнул Рон, когда они направились обратно в кабинет, забирать вещи.

— Похоже, он очень хороший преподаватель, — одобрительно отозвалась Гермиона. — Жалко только, что мне не дали встретиться с боггартом...

— Кем бы он стал для тебя? — ухмыльнулся Рон. — Домашней работой, за которую тебе поставили не пять, а четыре.

В самом скором времени защита от сил зла стала любимым предметом для большинства учащихся. Один лишь Драко Малфой и его слизеринское окружение были плохого мнения о профессоре Люпине.

— Только взгляните, какие тряпки он на себя цепляет! — громким шёпотом восклицал Малфой, когда профессор проходил мимо. — Одевается, как наш бывший домовый эльф.

Никому другому не было дела до залатанной и потрёпанной одежды профессора Люпина. Главное, что у него на уроках всегда было интересно. Следующим после боггартов предметом для изучения стали красные колпаки, отвратительные гоблиноподобные создания, шныряющие повсюду, где когда-либо проливалась кровь — в подземельях замков, в рытвинах на полях былых сражений — и пугающие заблудившихся. От них ребята перешли к каппам. Эти гадкие существа обитают под водой и похожи на покрытых чешуей мартышек с перепончатыми лапками, которые так и чешутся от желания задушить тех, кто случайно оказался в водоёме.

Лис оставалось только пожалеть, что не со всеми предметами дела обстоят так же хорошо. Хуже всего приходилось на зельях. Снейп последнее время пребывал в особенно мстительном настроении — понятно, почему. История о том, как боггарт принял обличье Снейпа и как Невилл нарядил его в одежды своей бабушки, распространилась по школе со скоростью лесного пожара. Снейпу, судя по всему, эта история не показалась забавной. При одном лишь упоминании о профессоре Люпине его глаза начинали угрожающе сверкать, а уж Невилла он обижал гораздо больше обычного. А Лис, которая тогда успела его оскорбить, также заслужила особую немилость.

В начале октября, однако, у Лис появилось нечто для души, нечто настолько приятное, что оно компенсировало скуку на занятиях. Приближался квиддичный сезон, и Оливер как-то в четверг организовал встречу, посвящённую обсуждению тактики игр в новом сезоне. Лис пошла вместе с ним.

Когда в холодной раздевалке рядом с квиддичным полем, над которым быстро сгущались сумерки, он обратился к членам своей команды, в его голосе сквозило тихое отчаяние.

— Это наш последний шанс — мой последний шанс — выиграть кубок, — обратился он к команде, расхаживая перед ребятами взад и вперёд. — В этом году я заканчиваю школу. Другой возможности у меня уже не будет.

— Вот уже семь лет, как Гриффиндор не выигрывает. Что поделаешь, нам сильно не везло — травмы — а в прошлом году отменили турнир... — Вуд сглотнул, словно при одном воспоминании у него в горле образовался комок. — Но ведь мы с вами отлично знаем, что у нас самая — лучшая — команда — во — всей — школе, — при каждом слове он впечатывал кулак в ладонь другой руки, и в его глазах горел маниакальный огонь.

— У нас три великолепных Охотника.

Вуд указал на Алисию, Анджелину и Кэти.

— У нас два непобедимых Загонщика.

— Оливер, шалунишка, мы краснеем, — хором запищали Фред и Джордж Уизли, притворяясь, что смущены. Лис прыснула в кулачок.

— Кроме того, у нас есть Ловец, который не подвёл нас ни разу! — громко сказал Вуд и восхищенно посмотрел на Гарри. — И ещё я, — добавил он, как будто только что вспомнил.

— Ты тоже очень хорош, Оливер, — сказал Джордж.

— Классный Вратарь, — добавил Фред.

— Мы знаем, — продолжал Вуд, восстанавливая ритм речи, — что, последние два года, на квиддичном кубке должно было стоять название нашего колледжа. С тех самых пор, как Лис пришёл в команду, я был уверен, что кубок у нас в кармане. Тем не менее, мы его не получили, поэтому, если мы хотим увидеть своё имя выгравированным на кубке, в этом году нам предоставляется последний шанс...

Вуд произнёс это с таким убитым видом, что даже близнецы пожалели его.

— Оливер, этот год — наш, — заверил Фред.

— У нас получится, Оливер! — поддержала Анджелина.

Преисполнившись решимости, команда стала тренироваться три раза в неделю. Погода становилась всё хуже, дни всё короче, но никакое количество грязи, дождя или ветра не могло замутить чудесной картины вручения команде Гриффиндора громадного серебряного квиддичного кубка, стоявшей перед глазами Оливера. Лис тренировалась вместе с командой, Оливер предложил ей место запасного Охотника. Хотя Лис и не претендовала на роль игрока, она продолжала упорно оттачивать технику полета.

Однажды вечером после тренировки Гарри Поттер, замёрзший, усталый, но довольный результатами, вернулся в общую гостиную Гриффиндора. Комната гудела от взволнованных разговоров.

— Что случилось? — спросил он у Рона с Гермионой. Те заняли два самых лучших кресла у камина и заканчивали работу по астрономии — звёздные карты.

— В эти выходные — первый поход в Хогсмид, — Рон показал на объявление, появившееся на старой обшарпанной доске. — Конец октября. Хэллоуин.

— Здорово, — воскликнул Фред, который вслед за Лис пролез в дыру за портретом. — Мне как раз надо к Зонко.

Гарри рухнул на стул рядом с Роном. Его хорошее настроение быстро утекало сквозь пальцы. Гермиона словно прочла его мысли.

— Гарри, я уверена, что в следующий раз ты уже сможешь пойти, — утешила она.

— Спроси у МакГонагалл, нельзя ли тебе пойти на этот раз. А то следующий когда ещё будет!... сказал Рон.

— Рон! — укорила Гермиона. — Гарри не должен покидать территорию школы...

— Не может же он быть единственным из третьеклассников, кто останется в школе, — отмахнулся Рон, — Давай, Гарри, попроси МакГонагалл...

— Да, пожалуй, я так и сделаю, — решился Гарри.

Тут Гарри увидел Лис, которая сидела в углу гостиной, безучастная ко всему происходящему. Он встал и направился в ее сторону.

— Лис, а ты почему не радуешься походу в Хогсмид?

Лис подняла на него глаза. Гарри на мгновение стало жутко — в них было столько боли, сколько он ни разу в жизни не видел. Но эта боль почти сразу же сменилась безразличием.

— У меня нет разрешения, так что...

— Значит, я уже не один... — Гарри уселся на соседнее кресло, поджав ноги под себя.

— Смешно, ты на третьем курсе, а я на седьмом. И я никогда не была в Хогсмиде. МакГонагалл сказала, что ничем не может мне помочь, необходимо разрешение родителей...

— А что с твоей семьей? — спросил Гарри, подозревая самое худшее.

Лис огляделась. Гостиная была почти пустой, только Рон и Гермиона полушепотом ругались в углу.

— Их души высосали дементоры. Месяц назад.

Гарри сдавленно охнул, а Лис едва не задохнулась. Она впервые сказала это вслух.

— Прости, Лис, я не подумал...

— Все хорошо... — и действительно, все было хорошо. В груди словно лопнул какой-то обруч, стало легче дышать. Лис приняла смерть родителей как должное, поняла, что страданиями их не вернуть.

Нужно жить дальше.

Оливер пообещал принести Лис кучу сладостей, а Алисия и Кэти решили купить девушке что-нибудь из одежды. Лис уже начинало бесить, что они все относятся в ней, как к маленькому ребенку. Но Лив считал, что ему ни в коем случае нельзя оставлять «неразумную» Лис без присмотра.

Лис сначала долго бродила по коридорам, рассматривая доспехи и гобелены. Украдкой она посматривала в окно, где студенты собирались в Хогсмид и отдавали свои разрешения сердитой МакГонагалл, закутанной в большую синюю шаль.

Вдруг из ближайшего класса донёсся чей-то голос:

— Алисандра?

Лис обернулась посмотреть, кто ее окликнул и столкнулась с профессором Люпином, выглянувшим из дверей классной комнаты.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Люпин, улыбаясь.

— Прогуливаюсь... — деланно-небрежно ответила Лис.

— О, — сказал Люпин. Он молча оглядел Лис. — Может быть, зайдёшь ко мне? Мне только что доставили водяного черта для следующего занятия.

Она прошла в кабинет Люпина. В углу стоял очень большой аквариум. Отвратительное зелёное создание с острыми маленькими рожками прижимало морду к стеклу, корчило рожи и шевелило длинными тонкими пальцами.

— Водяной демон, — объяснил Люпин, внимательно рассматривая существо. — Я думаю, с ним не будет никаких сложностей, после того, как мы изучили капп. Хитрость в том, чтобы разбить его хватку. Видишь, какие у него противоестественно-длинные пальцы? Сильные, но очень хрупкие.

Тот оскалил зелёные зубы, а потом зарылся под клубок водорослей в углу аквариума.

— Выпьешь чаю? — спросил Люпин, оглядываясь в поисках чайника. — Я как раз собирался заварить.

— Ладно, — неуклюже согласилась Лис, — но, если можно, кофе.

Люпин постучал по чайнику волшебной палочкой, и из носика внезапно повалил пар.

— Присаживайся, — сказал Люпин, снимая крышку с запылённой жестяной банки.

Лис взглянула на него. Глаза Люпина хитро поблескивали.

Она собралась было рассказать Ремусу о своих родителях, о дементорах и своих потерянных способностях, но...

Эти раздумья, судя по всему, отразились у нее на лице, потому что Люпин спросил:

— Тебя что-то тревожит, Лис?

— Нет, — соврала она. Она отпила глоток, глядя на черта, грозившего ее кулаком. — Да, — внезапно призналась она, опустив кружку на стол Люпина. — Помните тот день, когда мы боролись с боггартом?

— Да, — медленно кивнул Люпин.

— Почему вы не позволили мне вступить? — резко спросила Лис.

Люпин поднял брови.

— Я думал, это очевидно, — сказал он удивлённо.

Лис, ожидавшая, что Люпин будет всё отрицать, растерялась.

— Почему?

— Я боялся, что ты снова потеряешь сознание, как тогда, в поезде.

Лис смутилась и уставилась в чашку.

— Я... я не была уверена, что это будет дементор... на в последний момент осознала, что.. действительно боюсь этих ужасных существ.

— Понятно, — задумчиво протянул Люпин. — Хм... это впечатляет. — Он едва заметно улыбнулся, заметив, как удивилась Лис. — Это значит, что больше всего на свете ты боишься страха как такового. Очень мудро.

Лис не знала, что на это ответить, поэтому отпила ещё немного кофе.

— Стало быть, ты решила, что я счёл тебя неспособной справиться с боггартом? — продолжал проницательный Люпин.

— Ну... да, — призналась Лис. Она вдруг почувствовала себя намного лучше. — Профессор Люпин, вы знаете дементоров...

Его перебил стук в дверь.

— Войдите, — сказал Люпин.

Дверь открылась, и вошёл Снейп. Он нёс слегка дымившийся кубок. При виде Лис Снейп остановился и сузил чёрные глаза.

— А-а, Северус, — улыбнулся Люпин. — Огромное спасибо. Будьте любезны, поставьте это на стол.

Снейп поставил дымящийся кубок, перебегая взглядом от Люпина к Лис и обратно.

— Я демонстрировал Алисандре моего водяного черта, — приятным голосом поведал Люпин, показывая на аквариум.

— Прелестно, — буркнул Снейп, даже не взглянув в ту сторону. — Вы должны выпить это прямо сейчас, Люпин.

— Да, да, обязательно, — заверил Люпин.

— Я сделал полный котёл, — продолжил Снейп, — на случай, если вам понадобится ещё.

— Я, скорее всего, выпью ещё завтра. Большое спасибо, Северус.

— Не стоит благодарности, — ответил Снейп, но в его глазах было выражение, совершенно не понравившееся Лис. Снейп, пятясь, вышёл из комнаты, настороженно и без улыбки в лице.

Лис с любопытством посмотрела на кубок. Люпин улыбнулся.

— Профессор Снейп любезно приготовил для меня одно снадобье, — сказал он. — Сам я никогда не был в этом особенно силён. А это зелье — невероятно сложное. — Он взял кубок в руки и понюхал. — Жалко, что с сахаром оно теряет силу, — добавил он, когда после первого же осторожного глотка его сильно передёрнуло.

— А зачем?... — начала Лис. Люпин посмотрел на нее и ответил на незаконченный вопрос.

— Последнее время мне что-то не по себе, — объяснил он. — Помогает только это снадобье. Мне очень повезло, что вместе со мной работает профессор Снейп; не так-то много найдётся зельеваров, способных его приготовить.

Профессор Люпин отхлебнул ещё, и у Лис появилось сумасшедшее желание сделать это зелье сладким...

Люпин осушил кубок и сделал гримасу.

— Отвратительно, — сказал он. — Что ж, Лис, мне нужно вернуться к работе. Увидимся позже, на пиру.

— Хорошо, — ответила Лис, ставя на стол свою кружку.

Пустой кубок всё ещё дымился.

Уходить не хотелось.

— Это тебе, — сказал Оливер — Набрали столько, сколько смогли унести.

К Лис на колени посыпался яркий, разноцветный дождь всяких сладостей. Уже наступили сумерки; Оливер с друзьями только что ввалились в общую гостиную, розовощёкие от холодного ветра, счастливые как никогда.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, взяв в руки пакетик с маленькими чёрными перечными пострелятами, — На что похож Хогсмид? Где вы побывали?

Они побывали — везде! В магазине волшебного оборудования; в магазине Зонко; в “Трёх метлах” — пили сливочное пиво из больших кружек; и во многих других местах.

— В “Сладком королевстве ” появился новый сорт ирисок; они бесплатно давали попробовать, мы тебе взяли немного, смотри!...

— Кажется, мы видели людоеда, честно, в “Трёх мётлах” кого только нет!...

— Жалко, что нельзя было принести тебе пива, так здорово согревает...

— А что ты делала? — озабоченно спросила Гермиона. — Уроки?

— Нет, — ответила Лис. — Пила чай с Люпином у него в кабинете.

— Это хорошо — одобрил Оливер, — Люпин классный преподаватель. МакГонагалл говорила, что тебе нужно побольше общаться с людьми...

Лис бросила на брата сердитый взгляд. Но ребята оказались очень вежливыми и не начали расспрашивать, что Оливер имел ввиду.

Угощение на пиру было великолепным; даже ребята, до отвала наевшиеся сладостей в “Сладком королевстве ”, всё-таки умудрились впихнуть в себя по две порции каждого блюда. Лис постоянно посматривала на учительский стол. Профессор Люпин был весел и выглядел не хуже обычного; он оживлённо беседовал с крошечным профессором Флитвиком, преподавателем заклинаний. Лис очень часто украдкой поглядывала в его сторону...

Пир закончился спектаклем, устроенным привидениями Хогвартса. Они дружно выскользнули из стен и продемонстрировали трансформационное скольжение; большой успех выпал на долю Почти Безголового Ника, гриффиндорского призрака, представившего сцену собственного незадавшегося обезглавливания.

Оливер, Лис и Мартин вслед за остальными гриффиндорцами отправились обычной дорогой к себе в башню, но, дойдя до коридора, в конце которого висел портрет Полной Дамы, обнаружили там столпотворение.

— Почему никто не проходит? — ничего не понимая, спросил Мартин.

Лис поверх голов постаралась разглядеть, в чём дело. Похоже, портрет был закрыт.

— Пропустите, пожалуйста, — донёсся голос Перси Уизли, и вот уже он сам важно протиснулся вперёд. — Что за задержка? Не могли же вы все забыть пароль — позвольте, я лучший ученик...

И тут вдруг мёртвое молчание овладело собравшимися, начиная с самых ближних к портрету рядов, как будто холод, быстро распространившись, заморозил толпу. Стало слышно, как Перси сказал неожиданно звонким голосом:

— Кто-нибудь, позовите профессора Дамблдора. Скорее.

Головы повернулись; задние ряды встали на цыпочки.

— Что случилось? — спросила только что подошедшая Джинни.

Секунду спустя прибыл профессор Дамблдор и стремительно прошёл к портрету; гриффиндорцы прижались друг к другу, освобождая ему проход, а Лис пролезла вперед, чтобы разглядеть, что же случилось.

Полная Дама исчезла с портрета, изрезанного так жестоко, что полоски холста валялись по всему полу; большие куски были начисто оторваны.

Дамблдор быстро оглядел изуродованную картину, обернулся с очень трагичным видом и встретился взглядом с профессорами МакГонагалл, Люпином и Снейпом, торопливо приближавшимися к месту происшествия.

— Нужно найти её, — приказал Дамблдор. — Профессор МакГонагалл, пожалуйста, немедленно отыщите мистера Филча и попросите его обыскать все картины замка — нет ли где Полной Дамы.

— Вам повезёт, если вы её найдёте! — раздался гадкий голос.

Это выкрикнул полтергейст Пивз. Он барахтался в воздухе, явно наслаждаясь жизнью, как, впрочем, и всегда, когда он сталкивался с разрушением или несчастьем.

— Что ты имеешь в виду, Пивз? — спокойно спросил Дамблдор, и ухмылка слиняла с лица полтергейста. Он не осмеливался дразнить Дамблдора. Вместо этого он заговорил елейным тоном, который был ничуть не лучше, чем гаденькое хихиканье.

— Ей стыдно, Ваше Директорство, сэр. Не хочет показываться на глаза. Видел, как она убегала по пейзажу на четвёртом этаже, сэр, петляя между деревьями. Кричала ужасно, — радостно поведал Пивз. — Бедняжка, — прибавил он неубедительно.

Она сказала, кто это сделал? — невозмутимо спросил Дамблдор.

— О, да, профессор, — ответил Пивз тоном человека, баюкающего на руках огромную бомбу. — Понимаете, он жутко разозлился, когда она его не пропустила. — Пивз кувыркнулся в воздухе и ухмыльнулся профессору Дамблдору между собственных ног. — Ужасный у него характер, у этого Сириуса Блэка.

Профессор Дамблдор отослал всех гриффиндорцев обратно в Большой зал, где к ним десять минут спустя присоединились до крайности растерянные учащиеся Пуффендуя, Когтеврана и Слизерина.

— Нам с вашими преподавателями нужно тщательно обыскать замок, — сказал профессор Дамблдор, в то время как профессор МакГонагалл и профессор Флитвик занимались тем, что запирали все двери в зал. — Боюсь, что вам, для вашей же безопасности придётся провести ночь здесь. Я прошу старост встать на страже у дверей. За старших останутся лучшие ученик и ученица. В случае обнаружения чего-либо подозрительного немедленно докладывайте лично мне, — добавил он, обращаясь к Перси, надувшемуся от важности и гордости. — С донесениями посылайте призраков.

У самого порога профессор Дамблдор помедлил:

— Ах, да, вам понадобится...

Одно небрежное движение волшебной палочки, и длинные столы выстроились вдоль стен; ещё один взмах, и пол оказался устлан сотнями мягких пурпурных спальных мешков.

— Спокойной ночи, — пожелал профессор Дамблдор, закрывая дверь.

Зал сразу же возбуждённо загудел; гриффиндорцы стали рассказывать остальным, что случилось.

— По мешкам! — закричал Перси. — Всё, хватит болтать! Через десять минут свет погаснет!

Все свечи погасли одновременно. Теперь свет исходил лишь от серебристых привидений, скользивших по воздуху и серьёзно переговаривавшихся со старостами, да ещё от зачарованного потолка, усеянного, как и небо сегодня, звёздами. Эти звёзды и доносившийся отовсюду шепоток создавали у Лис впечатление, что она спит под открытым небом на лёгком ветру.

"Сириус Блэк... Сириус...— Лис никогда раньше не слышала о нем..Смерть родителей вытеснила все происходящие в мире. Этот месяц их с братом общее горе бвло единственным для них, что значило хоть что-то..."

Прошло несколько часов, прежде чем Лис осознала, что точно н заснет. В зале была тишина, все устали болтать и давно отключились. Лис тихонько вылезла из мешка, стараясь не наступить на руку Оливера и чужие ноги, торчащие то тут то там.

Она дошла до выхода из зала, и оперлась рукой о дверь. Страх и волнение вернулись. Вся эта ночь, суета и беготня напомнили Лис о том, что случилось больше месяца назад. Она сползла вниз по стене и заплакала. Очень хотелось разбудить брата, но Лис дала себе зарок не показывать ему свою слабость.

В Зал вошел Люпин. Он остановился в проходе, оглядывая спящих, и наткнулся взглядом на Лис.

— Мисс Вуд, что вы здесь... ты плачешь? — Ремус на мгновение потерял дар речи.

Лис размазала слезы по щекам, поднялась и нетвердыми шагами направилась в сторону своего спальника. Но Ремус не дал ей сделать и двух шагов, он хватил ее за талию и притянул к себе.

Лис глубоко вдохнула запах шоколада, исходящий от мантии Люпина, и непроизвольно прижалась к нему. Ремус одной рукой обнял ее. Но этот жест, к сожалению, не нес никакой интимности — Ремус почти сразу же отпустил заплаканную девушку и повел ее в сторону своего кабинета.

Всю дорогу они молчали. Лис не могла успокоится, слезы непроизвольно струились по ее щекам. Присутствие преподавателя Защиты немного помогало сдерживать эмоции.

Люпин пропустил Лис в кабинет и прикрыл дверь. Лис поняла, что здесь ее точно никто не увидит, села в кресло, и облегченно... разревелась.

Люпин в нерешительности замер у двери. Он не знал, как вести себя с плачущими шестнадцатилетними студентками, которые, в довершении всего, сбегают из-под присмотра, когда в школе такая опасность.

А Лис все плакала, не желая успокаиваться. Ремус вспомнил, как брат утешал Лис в поезде, когда они первый раз встретились. Он попробовал обнять девушку, но так, чтобы это не вышло слишком откровенно...

Ну вот, зря. Лис вцепилась в смущенного Люпина как обезьяна в пальму. Она хныкала у него на плече, а Ремус, сам того не желая, прижал Лис еще крепче. Пара минут — и их объятия переросли рамки «отческих».

Ремус провел по спине Лис ладонью и почувствовал, как девушка напряглась, а потом расслабилась. Она почти перестала плакать, только изредка всхлипывала и вытирала слезы рукавом.

— Ну что, наплакалась? — ласково спросил он, когда Лис, наконец, подняла на него красные глаза.

— Угу. — не то фыркнула, не то всхлипнула она, пытаясь улыбнуться. Ремус нежно провел рукой по волосам Лис, на мгновение коснувшись седых прядей.

— Все думаю, как их убрать, — грустно сказала Лис, касаясь руки Люпина. Он придирчиво осмотрел лицо девушки.

— Не придумывай, тебе очень идет... — Ремус не смог договорить. Лис была слишком близко и соблазн был слишком велик...

Ремус наклонился и почти невесомо коснулся губ Лис. Та вздохнула, словно сомневалась. Ремус скользнул ладонью по ее правой лопатке, стирая последние сомнения.

Они целовались будто в последний раз. Ремус был настолько нежен, что у Лис периодически захватывало дыхание. Между ними уже не осталось никаких преград, кроме одежды, от которой мечтали избавиться они оба, но не могли ни сделать этого, ни даже просто сказать.

Лис украдкой отвернула ворот рубашки Ремуса и пальчиками пробежалась по коже ключицы. Люпин шумно выдохнул, языком касаясь мочки уха Лис. Девушка набралась смелости и расстегнула верхнюю пуговицу. Мгновение — и рубашка Ремуса валялась на полу. Лис вдыхала запах шоколада, которым Ремус словно пропитался насквозь, скользила руками по его спине...

Часы гулко пробили три, избавляя наших героев от наваждения.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Люпин опустил глаза.

— Рем, посмотри на меня, — нерешительно начала Лис.

Он что-то промычал в ответ.

— Рем...

Он резко поднял голову. В его глазах промелькнуло что-то волчье.

— Прости меня, Лис... пожалуйста, прости...

Она могла бы пережить все. Продолжение, которое не замедлило бы последовать, или же злость Ремуса и его молчание... но не эти извинения.

— Рем, все в порядке, правда, — Лис снова прижалась к нему, ища защиты и понимания.

Она влюбилась? Возможно.Скорее не возможно, а...

Ремус хотел оттолкнуть Лис, но не смог. Желание быть рядом с ней победило его, почти уничтожив последние крохи сомнения.

— Лис, мы... я твой учитель... мы не должны...

— Но ведь... Ремус, сейчас говорить о том, что это неправильно, уже поздно...

Люпин кивнул, соглашаясь. Несколько секунд он вглядывался в лицо Лис, а потом неуверенно спросил:

— Ты правда этого хочешь?

Лис смущенно кивнула в ответ. Ремус покраснел до корней волос.

— Мы не будем потом жалеть?

— Если только о том, что не успеем сделать.

После этой фразы весь здравый смысл ушел из головы Ремуса. Осталась только Лис. Одна Лис. Его Лис.

Утро заглянуло в комнату ярким солнечным светом. Солнце скользнуло по полкам, уставленным книгами, по столу, заваленному пергаментами и сломанными перьями. Потом лучи пробежались по полу и в нерешительности остановились у постели.

Лис вольготно раскинулась на одеяле, подставляя обнаженную спину свету. Она безмятежно спала, пожалуй, впервые за несколько недель.

Ремус заглянул в комнату, удерживая поднос одной рукой. Его хмурое лицо сразу осветилось улыбкой.

— Доброе утро! — ласково сказал он. Лис завозилась и открыла один глаз.

— И тебе. Ты давно встал?

— Прилично. Будешь завтракать?

Лис села на постели, даже не прикрыв грудь. Ремус порозовел.

— Буду, если ты позавтракаешь со мной.

Рем рассмеялся и устроился рядом с Лис. Они оба перемазались джемом, пролили кофе на простыню. Рем опустил поднос на пол и повалил Лис обратно на кровать.

— Тебе нужно идти, — пробормотал он прерывая очередной поцелуй. Лис недовольно фыркнула.

— Тебя потеряют, да и уроки скоро начинаются. Завтрак мы и так уже пропустили...

— Ну и пускай теряют, я готова теряться рядом с тобой круглосуточно.

Ремус улыбнулся в растрепанные волосы Лис, в которых запуталось утреннее солнце.

Чем ближе подходил день первого квиддичного матча, тем хуже становилась погода. И всё же, несмотря ни на что, несгибаемая гриффиндорская команда под бдительным оком мадам Трюк тренировалась усерднее, чем когда-либо. На последней тренировке перед субботним матчем Оливер сообщил своим подопечным неприятные новости.

— Мы не будем играть со Слизерином! — выкрикнул он с очень сердитым видом. — Ко мне только что приходил Флинт. Мы будем играть с Пуффендуем.

— Почему? — удивленно спросила Лис.

— Флинт утверждает, что у их ловца что-то с рукой, — сказал Вуд, гневно играя желваками. — Но, на самом деле, всё ясно. Они не хотят играть в плохую погоду. Кроме того, надеяться, что она снизит и наши шансы...

Целый день дул сильный ветер и лил дождь, а при последних словах Вуда раздался отдалённый раскат грома.

— Ничего страшного с рукой Малфоя нет! — рассвирепел Гарри. — Он притворяется!

— Я знаю, но как это докажешь, — горько отозвался Вуд. — А ведь мы отрабатывали движения, исходя из того, что будем играть со Слизерином; у пуффендуйцев совсем иная манера игры. К тому же у них новый капитан, он же Ловец, Седрик Диггори...

Анджелина, Алисия и Кэти вдруг захихикали.

— Что? — повернулся к ним Вуд, нахмурившись — он не одобрял несерьёзного поведения.

— Это такой высокий, красивый, да? — спросила Анджелина.

— Сильный и молчаливый, — добавила Кэти, и девочки снова прыснули.

— Молчаливый, потому что не может связать двух слов, — нетерпеливо вмешалась Лис. — Не знаю, о чём ты беспокоишься, Оливер, они — слабаки! Последний раз, когда вы с ними играли, Гарри поймал Снитч в пять минут, помнишь, ты мне рассказывал?

— Тогда были совершенно другие условия! — воскликнул Оливер. — Диггори очень усилил команду! Он великолепный Ловец! Я так и думал, что вы отнесётесь к этому несерьёзно! Нам нельзя расслабляться! Нужно быть в постоянном напряжении! Слизерин хочет обдурить нас! Мы должны выиграть!

— Оливер, успокойся! — Фред был слегка напуган горячностью Вуда. — Мы относимся к Пуффендую очень серьёзно.

В день перед матчем ветер уже завывал вовсю, а дождь полил как из ведра. В классах и коридорах стало так темно, что пришлось зажечь дополнительные факелы и фонари. Члены слизеринской команды ходили с нахальным видом, а Малфой изгалялся больше всех.

— Ах, если бы только не моя рука! — восклицал он, когда буря особенно сильно колотила в окна.

У Лис в голове не осталось места ничему, кроме тревоги за исход завтрашнего матча. На каждой перемене Оливер подбегал к ней с новыми и новыми советами. В третий раз, когда это случилось, брат говорил ужасно долго, и Лис не сразу осознала, что на целых десять минут пропустила начало урока по травологии. Она пустилась бежать, а Вуд вопил вслед: “У Диггори очень крутой разворот, может быть, имеет смысл попытаться загнать его в петлю, как ты думаешь?...”

Лис резко затормозила у дверей и подумала, что на урок идти нет смысла, все равно на путь до теплиц понадобиться много времени. Лучше она заглянет к Ремусу.

Добежав до кабинета, Лис потянула дверь на себя и прошмыгнула внутрь, внутренне радуясь тому, что она увидит Ремуса — они не разговаривали с самого утра.

— Извините, профессор Люпин, я...

Однако, от письменного стола на него поднял глаза вовсе не Люпин, а Снейп.

— Почему вы не на уроке?

Но Лис не отреагировала.

— Где профессор Люпин? — спросила она.

— Он сказал, что слишком плохо себя чувствует и не сможет провести занятие, но вам, кажется, лучше знать, судя по всему — губы Снейпа изогнулись в ухмылке. — Соблаговалите пойти на урок, увас, кажется, травология?

Лис не двинулась с места.

— А что с ним?

Чёрные глаза Снейпа сверкнули.

— Ничего смертельного, — ответил он с таким видом, словно желал обратного. — Ещё пять баллов с Гриффиндора, а скоро будет все пятьдесят, если мне ещё раз придётся просить вас не мешать мне вести занятие.

Лис решила не испытывать терпение сальноволосого подобия профессора и удалилась. Остаток пары она просидела в своей комнате, думая, куда же мог провалиться Ремус

На перемене перед трансфигурацией Лис напряженно думала о том, как ей уйти незамеченной. Ее тревожило непонятное исчезновение Люпина. Но даже после беглого опроса о местонахождении профессора (под предлогом несданного реферата) она поняла, что этого не знает никто.

Лис пришла в Большой зал вместе с Кэти. Та была просто зеленая от перенапряжения. Лис сама была как в воду опущенная — Ремус пропал, брат на взводе...

Над большой тарелкой овсянки она немного оживилась, а к тому времени, когда приступил к бутерброду, подошли члены команды.

— Тяжеленько нам придётся, — сказал Вуд. Он ничего не ел.

— Перестань волноваться, Оливер, — постаралась утешить его Лис — подумаешь, какой-то дождик.

Но это, к сожалению, был не просто “какой-то дождик”. Конечно, популярность квиддича была такова, что вся школа всё равно собралась смотреть матч, но от замка к полю школьникам пришлось бежать, пригнув головы против ураганного ветра, вцепившись в зонтики, то и дело улетавшие у кого-нибудь из рук. Входя в раздевалку, Гарри увидел, что Малфой, Крэбб и Гойл смеются и показывают на него пальцами. Сами они шли на стадион под широченным зонтом.

Гриффиндорская команда переоделась в малиновые мантии и стала ждать, когда Вуд произнесёт свою обычную ободряющую речь. Но так и не дождалась. Вуд несколько раз пробовал заговорить, издавал какие-то странные булькающие звуки, потом безнадёжно махнул рукой и жестом велел игрокам следовать за собой.

Лис сидела как на иголках. На матч Ремус тоже не пришел. И ко всем треволнениям добавилась еще и тревога, что с ним все таки что-то случилось.

Игра напоминала застывший кисель. Дождь мешал не только игрокам, но и зрителям — он с такой силой лупил на трибунам, что они даже начали трещать.

Лис смогла рассмотреть Гарри, который летел почти параллельно к земле, навстречу ему следовал Седрик Диггори.

Но случилось что-то странное. Звенящая тишина повисла над стадионом. Ветер, такой же сильный, как и раньше, отчего-то перестал выть. Как будто кто-то выключил звук или будто Лис внезапно оглохла — в чём дело?

Вдруг до жути знакомая ледяная волна окатила ее, пролилась внутрь — она заметила, что по полю движется нечто...

Снизу глядели спрятанные под капюшонами лица дементоров. Их было не меньше сотни. У Лис в груди, замораживая внутренности, поднималась ледяная вода... Голова девушки закружилась и она упала прямо возле скамейки.

Лис очнулась, когда поле опустело. Очевидно, под таким проливным дождем ее никто и не заметил. Она начала спускаться с трибуны, размазывая дождь по щекам — он, почему-то был соленый.

Возле колец Гриффиндора Лис разглядела фигуру брата. Он стоял, задрав голову, и ловил холодные капли дождя. Лис не могла понять, то ли он говорит сам с собой, то ли плачет...

— Лив, что случилось? — спросила она, аккуратно приближаясь к нему, чтобы не потревожить.

— Мы проиграли... Слышишь, Лисенок, мы проиграли... Что теперь будет-то, а?

Голос Вуда был едва слышен из-за шума дождя. Лис обхватила Лива за плечи и повела прочь с поля. Она умела успокаивать брата.

— Если на защите от сил зла снова будет Снейп, я прогуляю, — заявил Рон после обеда на подходе к кабинету Люпина. — Посмотрите, кто там.

Гермиона заглянула в кабинет.

— Всё в порядке!

Профессор Люпин вернулся к работе. Когда Лис увидела своего возлюбленного (эх, здорово звучит!), у нее чуть не остановилось сердце. По нему было видно, что он действительно тяжело болел. Поношенная мантия болталась как на вешалке, под глазами пролегли глубокие тени; тем не менее, он ласково улыбнулся ребятам, когда те расселись по местам. Все тут же принялись жаловаться на то, как с ними обращался Снейп, пока Люпина отсутствовал.

— Это нечестно, он только заменял, почему он задал нам домашнее задание?

— Мы ничего не знаем про оборотней...

— ... два свитка!

— А вы объяснили профессору Снейпу, что мы их ещё не проходили? — чуть-чуть нахмурившись, спросил Люпин.

Снова поднялся галдёж.

— Да, но он сказал, что мы очень отстали...

— ... он не слушал...

— ... целых два свитка!

Профессор Люпин улыбнулся, увидев столь дружное возмущение.

— Не переживайте. Я поговорю с профессором Снейпом. Вы не должны писать это сочинение.

— О, нет, — расстроилась Гермиона, — я уже написала!

Лис улыбнулась в ответ на реплику Гермионы вышла, чтобы вернуться в свой класс.

Весь урок Заклинаний она сидела, как на иголках. Когда долгожданный колокол возвестил об окончании урока, она пулей понеслась к кабинету Защиты от Темных Сил.

— Профессор?

— Мисс Вуд?

Как только закрылась дверь, они бросились друг к другу. Их не смущало то, что любой мог войти и увидеть их вместе. Лис целовала Ремуса и шептала, что никогда в жизни его не отпустит, что всегда будет с ним...

— Больше никогда так не делай, — сердито сказала Лис, когда часть с романтикой закончилась.

— Лис, я не виноват, — Рем поднял руки, улыбаясь.

— Что с тобой случилось и почему об этом мне сообщает сальноволосый урод, а не ты?

Рем прошелся от стола до стены и посмотрел на Лис. Ей показалось, что его глаза были усталыми, да и сам он выглядел измождено.

— Не сейчас, Лис, не сейчас. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я расскажу тебе, но позже.

Девушка кивнула, снова прижимаясь к Люпину. В тот момент она чувствовала себя самой счастливой на земле...

Но их идиллию прервал стук в дверь. Они испуганно отпрянули друг от друга.

— Профессор Люпин, я... ой, извините... — это оказался Гарри Поттер, который при виде Лис очень смутился.

— Ничего, я уже ухожу. До встречи, Рему...профессор Люпин. — Лис мучительно покраснела и выскочила за дверь.

Ремус маялся в своем кабинете в ожидании Лис. Она не обещала прийти, но Рем отчаянно пытался себя убедить, что сегодня вечером девушка обязательно появиться.

Люпин заметно устал после занятий с Гарри Поттером. Сын его лучшего друга оказался довольно способным учеником, если не считать нескольких обмороков за время занятия. Люпин планировал повторить вызов Патронуса и с Лис, но... если она придет, врят ли они успеют позаниматься...

Девушка появилась в половине восьмого. Сердце Рема при виде Лис совершило невероятный кульбит и он едва успел выровнять дыхание до того, как губы Лис коснулись его щеки.

— Извини что долго, столько уроков... Я еле живая от усталости — пожаловалась девушка, усаживаясь в кресло у камина. Рем сел на подлокотник и взял ее за руку.

— Тогда сегодня просто поговорим. Заварить тебе чаю?

Лис сладко потянулась.

— Не откажусь. Малиновый, если можно.

Пока Ремус хлопотал возле чайника — Лис терпеть не могла магически созданный чай, поэтому Люпину каждый раз приходилось совершать непривычные для него манипуляции с заваркой, девушка наблюдала за ним, чуть-чуть рассматривая: растянутый свитер ручной вязки, потертые джинсы, но не модные, а довольно старые и поношенные, ботинки из кожи неизвестного существа, но явно не дракона, взлохмаченные русые волосы, в которых было много седых прядей. Люпин напоминал Лис саму себя, она раньше была такой же растрепанной и немного постаревшей — последствия стресса. Вспомнив об этом, Лис задумалась, почему же Ремус всегда выглядит так... болезненно. Но спросить об этом она пока не решалась.

— Твой чай, — вымученно улыбнулся Ремус. Лис заметила на рукавах его свитера чаинки. От самого Люпина теперь пахло не шоколадом, а спелой малиной.

Когда с чайной церемонией было покончено, Лис решила спросить Люпина не как своего любимого, а как учителя.

— Рем, почему дементоры на меня так действуют? Да и не только на меня. Вся школа спокойно относиться к их существованию, только я и Гарри постоянно падаем в обморок.

— Дементоры действуют на вас так сильно, потому что в прошлом вы пережили такие ужасные события, которых не пережили остальные.

Луч заходящего солнца проник в класс, осветив седину Люпина и морщины на его молодом лице.

— Дементоры — одни из самых отвратительных созданий, населяющих нашу землю. Они наводняют самые тёмные, самые омерзительные места, они процветают там, где царит упадок и отчаяние, они высасывают мир, надежду, счастье из окружающего их пространства. Даже магглы ощущают их присутствие, хотя и не могут их видеть. Подойди к дементору слишком близко, и очень скоро в тебе не останется ничего светлого, ничего доброго, никаких радостных воспоминаний, ничего. При возможности дементор будет питаться твоими эмоциями до тех пор, пока ты сам не станешь таким же, как он... лишённым души, полным злобы. С тобой останутся лишь самые худшие воспоминания твоей жизни. А самого худшего из того, что случилось с тобой, Лис, поверь, достаточно, чтобы потерять сознание.

Люпин вдруг потянулся к Лис, как будто хотел взять ее за плечо, но передумал. После минутного молчания Лис сказала горько:

— Зачем только им понадобилось приходить на матч?

— Они проголодались, — объяснил Люпин, с шумом захлопывая портфель. — Дамблдор не пускал их в школу, запас человеческих жертв постепенно истощается... Думаю, они просто не удержались от искушения — на стадионе собралась такая огромная толпа. Столько эмоций, столько возбуждения... это для них пир.

— Должно быть, в Азкабане невыносимо, — пробормотала Лис...Оттуда же сбежал Сириус Блэк?..

Люпин мрачно кивнул.

— Крепость находится на крошечном островке посреди моря, но на самом деле, чтобы удержать преступников, не нужны ни стены, ни вода. Если они где и заперты, так это в своих собственных страданиях, неспособные подумать ни о чём радостном. Большинство сходит с ума в первые же недели.

— Но ведь Блэк сбежал от них, — медленно протянула Лис, — сбежал...

Портфель соскользнул со стола; Люпину пришлось быстро нагнуться, чтобы поймать его.

— Да, — сказал он, выпрямляясь, — Блэк, судя по всему, нашёл способ им противостоять. Не думал я, что такое возможно... Считается, что дементоры лишают колдуна силы, если тот остаётся рядом с ними чересчур долго...

— Но ты сумел заставить отступить того дементора, в поезде, — вдруг вспомнила Лис.

— Да... я думал об этом...

— Рем, дело в том, — Лис замялась, — что у меня бывают провалы в памяти. Помфри сказала, что это от пережитого стресса. Я не могу вспомнить простейших вещей, например... как вызывать Патронуса.

— Это не проблема. Как только закончатся каникулы, мы с вами приступим к занятиям.

— Мы с вами?

— Я буду заниматься и с Гарри Поттером.

— Это правильно, Рем, — ласково сказала Лис, при этом улыбаясь уж слишком многообещающе.

Ремус поднял Лис на руки, хотя было видно, что далось ему это с усилием.

— Куда прикажете вас отнести? — с пафосом спросил он. Лис задумалась на мгновение.

— На кровать. Твою. Но сегодня я собираюсь выспаться.

— Полностью с вами согласен, — Ремус донес Лис до постели и аккуратно положил ее на одеяло. Прикинув в уме, Рем отправился в душ, а когда он вернулся, Лис уже сладко спала.

Помня об обещании Люпина научить ее защищаться от дементоров, а также зная, что Когтевран в конце ноября вчистую разгромил Пуффендуй, и Оливер немного успокоился, Лис повеселела. Команда Гриффиндора не потеряла шансов в борьбе за кубок, хотя больше и не могла себе позволить ни единого поражения. Брат Лис вновь преисполнился маниакальной энергии и заставлял ребят тренироваться изо всех сил, не взирая на ледяной дождь, продолжавший идти и в декабре. В школьном дворе дементоры не появлялись. Гнев Дамблдора надёжно удерживал их за территорией.

За две недели до конца семестра небо вдруг просветлело до ослепительной белизны, а грязь одним прекрасным утром подёрнулась сверкающим инеем. В замке воцарилась рождественская атмосфера. Профессор Флитвик, уже украсил свой кабинет мерцающими огоньками, при ближайшем рассмотрении оказавшимися настоящими, трепещущими в воздухе добрыми феями. Учащиеся с воодушевлением обсуждали планы на каникулы. И Оливер, и Лис решили остаться в Хогвартсе.

Ко всеобщему (кроме Гарри Поттера и Лис) восторгу, на самый последний уикенд семестра был назначен поход в Хогсмид.

— Мы сможем купить там подарки к Рождеству! — обрадовалась Анджелина.

Смирившись с мыслью, что он будет единственной семиклассницей, которая не пойдёт в Хогсмид, Лис одолжила у брата каталог “Ваша новая метла” и решила, что будет весь день изучать его.

В субботу утром, в день посещения Хогсмида, Лис попрощалась с друзьями и братом, обмотанными шарфами и мантиями, а затем в одиночестве поднялась по мраморной лестнице и направилась к грифиндорской башне. За окнами валил снег, в замке было очень-очень тихо.

Когда все разошлись, Лис направилась к Ремусу.

— Здравствуй,я как раз вспоминаал о тебе... — Рем улыбнулся, пропуская Лис в комнату.

— Ммм, я тоже думала о тебе.. скучала, — Лис прижалась к груди Ремуса и с наслаждением втянула пряный запах шоколада.

— Вот мы теперь снова рядом, можешь не скучать.

— Не буду...

Они в обнимку сели на диван. Лис несколько минут молчала, до того ей было хорошо рядом с Ремом.

Но тут ее взгляд упал на газету, лежащую на кофейном столике.

— Блэк... Опять этот Блэк...Вот сбежал он из Азкабана, и что? Столько болтовни вокруг этого...

— Лис! — Рем буквально вытаращил глаза, — ты что, ничего не знаешь?

— Откуда мне знать,я не читаю газет... Да и сплетни, которые гуляют у меня на факультете мало мне интересны...

— Могу рассказать тебе о нем... Все таки я был с ним связан...

— Ты? — удивилась Лис.

Рем вздохнул.

— Уж на кого-кого, а на Сириуса я бы никогда не подумал, что он способен переметнуться на сторону зла. Я хорошо помню его ещё молодым... Мы дружили... Он был лучшим другом Джеймса Поттера... Заводилы. Оба талантливые — на самом деле, исключительно талантливые — хотя, должен сказать, по части попадания в разные истории равных им не было. Меня же участь проказника избежала — я был примерным старостой, иногда пытался успокоить моих безбашенных друзей.

Среди своих друзей Джеймс доверял Сириусу как никому другому. И после школы ничего не изменилось. Сириус был шафером на свадьбе Лили и Джеймса — родителей Гарри. Потом стал крёстным отцом Гарри. Кстати, Гарри понятия об этом не имеет. Можешь себе представить, что бы он почувствовал, если бы узнал.

— Что?

— Немногие знают, но Поттерам было известно, что Темный Лорд охотится за ними. Дамблдор, который всегда неустанно боролся против Темного Лорда, создал сеть весьма полезных осведомителей. Получив информацию от одного из них, он тут же предупредил Лили с Джеймсом. Он посоветовал им спрятаться. Конечно, спрятаться от Темного Лорда было не так-то легко. Дамблдор посоветовал Поттерам воспользоваться Заклятием Верности.

— А как оно действует?

— На редкость сложное заклинание. Подразумевает заключение тайны внутрь одной-единственной живой души. Информация хранится в избранном человеке — его называют Хранителем Тайны — и поэтому её невозможно раскрыть. Разумеется, если этот человек сам не выдаст её. Если бы Хранитель Тайны молчал, Темный Лорд мог бы годами искать Лили и Джеймса в их деревне и не нашёл бы, даже уткнувшись носом в окно их гостиной!

— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — испуганным шёпотом спросила Лис.

— Разумеется, — ответил Рем. — Джеймс заверил Дамблдора, что Блэк скорее умрёт, чем выдаст их местонахождение, и что Блэк сам собирается спрятаться... Но всё же, Дамблдор продолжал волноваться. Я помню, он сам предлагал Поттерам стать для них Хранителем Тайны.

— Он подозревал Блэка?

— Он был уверен, что есть какой-то близкий к Поттерам человек, который информирует Темного Лорда об их перемещениях, — мрачно проговорил Ремус, — и он, действительно, в течение некоторого времени подозревал, что кто-то из наших стал предателем и передаёт различные сведения Темному Лорду.

— А Джеймс Поттер всё равно настаивал, чтобы Хранителем был Сириус?

— Настаивал, — удручённо подтвердил Рем. — А потом... не прошло и недели с момента наложения Заклятия Верности...

— Как Блэк их предал? — в ужасе выдохнула Лис.

— Да, предал. Сириус устал от роли двойного агента, он уже был готов открыто заявить о переходе на сторону Лорда и, видимо, решил приурочить это событие к моменту гибели Поттеров. Но Темный Лорд нашёл в малыше Гарри свою погибель. Лишившись силы, смертельно ослабевший, он исчез. И тем самым оставил Сириуса в весьма неприятном положении: его хозяин оказался низвергнут в то самое время, когда он, Сириус, показал своё истинное лицо. У него не оставалось выбора, и он пошёл на отчаянный шаг...

Поймать Сириуса помог Питер Питтегрю, наш четвертый друг. Он просто обезумел от горя и решил сам схватить предателя. Но когда авроры прибыли на место трагедии,

то обнаружили воронку посреди улицы, такой глубины, что прорвало подземные коммуникации. Кругом куски тел. Маглы кричат. А Сириус... мой лучший друг Сириус...стоит посреди всего этого и хохочет, а перед ним лежит то, что осталось от Петтигрю... окровавленная мантия и несколько... несколько фрагментов...

Голос Рема оборвался. Лис тяжело вздохнула...

— Рем... мне так жаль...

— Ничего, Лисенок, — лукаво улыбнулся Ремус, — рана почти затянулась. Столько лет прошло..

Лис встала и обняла Рема.

— Я сделаю так, что ты забудешь о своей боли... Забудешь...

Замок украшали к Рождеству, невзирая на то, что оценить великолепное убранство было практически некому — мало кто из учащихся остался в школе на каникулы. По коридорам и переходам были развешаны толстые гирлянды из омелы и остролиста, внутри рыцарских доспехов мерцали загадочные огоньки, в Большом зале установили двенадцать мерцающих золотыми звёздами рождественских ёлок. По всему замку разносился заманчивый запах вкуснейших блюд.

Утром в Рождество Лис проснулась от того, что кто-то швырнул в нее подушкой.

— Вставай, соня! Подарки!

Оливер в пижамных штанах и кроссовках на босу ногу сидел возле елки, установленной в комнате Лис и разбирал гору подарков в ярких упаковках. Лис вылезла из-под одеяла и присоединилась к брату.

— Я попросил домовых эльфов, чтобы они принесли все мои подарки в твою комнату, так будет лучше, да?

— Да.. — рассеяно пробормотала Лис, вытаскивая свои подарки.

— Так, это от Энни... о, как всегда, книга. Куда мне их ставить... Это от Майкла, у тебя такая же футболка, только синяя... Странный вкус у моих друзей по Дурмстрангу... Ха, смотри, Алисия и Кэти подарили мне... — Лис покраснела и спрятала розовый комочек обратно в коробку.

— Что там? — спросил Оливер, выдергивая у Лис... короткий кружевной полупрозрачный... пеньюар.

— Да, хороший подарок... — Лив приложил к себе наряд и похлопал глазами. — А что в открытке? «Надеюсь, тебе есть, кому это продемонстрировать». Лис, а Лис, а тебе есть?

— Что есть?

— Для кого надеть это... эту красоту?

Как Лис не старалась, она все же порозовела и сравнялась цветом с пеньюаром.

— Вижу, что ответ «да», — удовлетворенно улыбнулся Лив, — а я его знаю?

— Это допрос? — возмутилась Лис. Оливер кивнул.

Все равно, рано или поздно придется рассказать брату о своем романе — у Лис просто не было выбора.

— Знаешь. И видишь почти каждый день.

— Так это Гриффиндорец?! — обрадовался Оливер.

Лис вздохнула, набираясь смелости.

— Нет.

— Когтевранец?

— Нет.

— Пуффендуец?

— Нет...

— Ладно, я и это переживу: слизеринец?

— Нет, Лив, не слизеринец...

Оливер почесал голову.

— Тогда я не понимаю, о ком речь. Или ты просто не хочешь говорить мне, и поэтому начинаешь запутывать...

— Оливер, это не студент.

Вуд замер с открытым ртом. Лис опустила голову, надеясь, что брат сам все поймет и ей не нужно будет признаваться.

— Лис, у тебя роман с учителем?

Да начнется Апокалипсис!!!

— Да.

Земля разверзлась под ногами, солнце рухнуло на землю. Оливер молча смотрел на сестру, будто бы в мгновение перестав ее узнавать.

— Не ожидал, Лис... Не ожидал... — медленно произнес он. — а имя ты мне не назовешь?

Лис нервно сглотнула.

— Это Ремус. Ремус Люпин.

Лив нахмурил брови, но вдруг... его лицо разгладилось и на губах появилась улыбка.

— Люпин? Блин, а я уже тут себе напридумывал... Я рад за вас, Лис, несмотря на то, что это неправильно!

Лис вытаращила глаза.

— Ты... чего??? Ты РАД за нас?

— Еще бы, конечно! Рем классный парень, меня даже не смущает то, что он старше тебя на... пятнадцать лет.

Лис рассмеялась и обняла брата.

— Хорошо, что ты у меня такой понимающий! Чтобы я без тебя делала...

— Лучше об этом не думать. А пока, покажи мне, что Рем подарил тебе.

Лис вынула из кучи подарков небольшой сверток, перевязанный серебристой лентой.

Там она обнаружила красивую подвеску в форме ангела в бархатном футляре, и открытку.

«Я никогда не писал стихов, думал, что это не для меня. Но ты снова научила меня жить. Я люблю тебя, Лис. Эти строки посвящаются самой красивой девушке на Земле.

Through the darkness and broken glass

I'll come for you, if you only ask

And there I’ll stand

Just for you

Million miles between our lives

Can’t keep us apart from our grieving hearts

Sealed with love

God speed my darling

For your name

I'm calling

For our love

I'm falling... on my knees

And if you cry, I’ll hold your head up high

I'll be there by your side

I will be your guardian angel

And if you cry, I’ll hold your head up high

I'll be there by your side

I will be your guardian angel

In the garden of lonely love

I'll wait for you, 'till the time will come

When i see you smile

Just for me

Love and loss embrace the pain

You can't hide your tears in the rain

I'll be there

Just wait my darling

And if you cry, I’ll hold your head up high

I'll be there by your side

I will be your guardian angel

I will do the things that I can to light your life and see you smile

And it breaks my heart in two...»

Лис выронила открытку и заплакала. Впервые за долгое время она плакала от счастья, а не от горя. Эти трогательные стихи, с тонким налетом грусти, похожие на самого Ремуса, произвели на нее неизгладимое впечатление...

Лив неожиданно встал, и начал скомкано прощаться. Лис подняла на брата заплаканные глаза и увидела в дверях Ремуса. Оливер ушел, а Ремус и Лис еще долго стояли посреди комнаты, держась за руки и исступленно повторяя «Люблю».

Ремус ушел от лис и в одиночестве отправился в Большой Зал. Лис и Оливер спустились к обеду и обнаружили, что столы колледжей отодвинуты к стенам, а в центре установлен один-единственный стол, накрытый на двенадцать персон. За ним уже сидели профессора Дамблдор, МакГонагалл, Снегг, Спраут и Флитвик, а также смотритель Филч, который снял свою извечную коричневую куртку и облачился в Древний замшелый фрак. Учеников за столом было шестеро: два перепуганных первоклассника и угрюмый слизеринец из пятого класса, Рон, Гарри и Гермиона.

— С Рождеством! — сказал Дамблдор Лис и Оливеру когда они подошли к столу. — Нас слишком мало, глупо было накрывать столы как обычно... Садитесь, садитесь!

Ребята уселись все вместе.

— Крекеры! — Дамблдор с энтузиазмом предложил Снейпу один конец большой серебряной хлопушки. Тот неохотно принял его и потянул. Раздался грохот, подобный пушечному выстрелу, крекер распался на части, и из него вылетела большая остроконечная шляпа, украшенная чучелом ястреба.

Гарри, сразу вспомнивший боггарта, встретился взглядом с Роном, и они оба ухмыльнулись; Снегг поджал губы, подтолкнул шляпу к Дамблдору, и тот с охотой заменил ею свой собственный колдовской головной убор.

— Налетайте! — пригласил он собравшихся, лучась и сияя.

Каникулы пролетели совершенно незаметно. Лис перебралась в комнаты Люпина и даже придала им жилой вид — повесила занавески, купила новое покрывало для кровати и заказала большой ковер.

Ремус спокойно относился к переменам в своем жилище. Лис была очень деятельно, и вечером они все время ужинали едой, которую девушка готовила сама.

Иногда Рему казалось, что они с Лис уже давно муж и жена...

На следующее, сырое и холодное, январское утро начались занятия. Никому, разумеется, не хотелось два часа торчать на улице, но Хагрид, чтобы развлечь “детишек”, устроил костёр с саламандрами, и урок получился на удивление интересный. Ребята с удовольствием собирали хворост, чтобы поддерживать огонь, а пламелюбивые ящерки шныряли туда-сюда по рассыпающимся, белым от жара, поленьям. На первом занятии по прорицанию развлечений было куда меньше; они начали изучать хиромантию, и профессор Трелони незамедлительно уведомила Гарри, что за всё своё земное существование не видела линии жизни короче, чем у него.

Гарри не мог дождаться защиты от сил зла; после разговора с Вудом ему хотелось как можно скорее научиться отгонять дементоров.

— Ах, да, — сказал Люпин, когда Гарри напомнил ему об обещании. — Дай-ка подумать... В восемь вечера в четверг устроит? Еще придет мисс Вуд, ты не против? Кабинет истории магии по размеру нам подойдёт... Я должен хорошенько обдумать все наши действия... Настоящего дементора в замок привести нельзя...

— Всё ещё выглядит так себе, правда? — заметил Рон, когда они с Гарри шли на ужин. — Как ты думаешь, что с ним такое?

Позади раздалось громкое и нетерпеливое “тц!”. Это была Гермиона, она сидела на корточках у подножия рыцарских доспехов и перекладывала учебники в рюкзаке. Учебников было так много, что рюкзак никак не закрывался.

— И чего ты цыкаешь? — раздражённо спросил Рон.

— Да так, — повела глазами Гермиона, взваливая рюкзак на плечо.

— Ничего не “так”, — сказал Рон. — Я спросил, что такое с профессором Люпином, а ты...

— Разве это не очевидно? — с возмутительной надменностью изрекла Гермиона.

— Не хочешь говорить, не говори, — огрызнулся Рон.

— Отлично, — заносчиво бросила Гермиона и гордо удалилась.

— Сама не знает, — Рон обиженно глядел ей вслед, — просто хотела, чтобы мы снова стали с ней разговаривать.

В восемь вечера в четверг Гарри покинул гриффиндорскую башню и направился к кабинету магии. В кабинете никого не было, свет не горел. Гарри с помощью волшебной палочки зажёг лампы. Через пять минут появились Люпин вместе с Лис, профессор принёс с собой огромный упаковочный ящик и с трудом водрузил его на письменный стол профессора Биннза.

— Что это? — заинтересовался Гарри.

— Боггарт, — ответил Люпин, расстёгивая мантию. — Я со вторника прочёсывал замок и, к счастью, мне попался вот этот, шнырял в картотечном шкафу у Филча. Как ты понимаешь, боггарт для нас — максимальное приближение к дементору. При виде тебя или Лис боггарт станет дементором, и мы сможем на нём потренироваться. В промежутках между нашими занятиями я буду держать его у себя в кабинете; возле стола есть тумбочка, которая должна ему понравиться.

— Хорошо, — только и сказала Лис. Она постаралась придать голосу такое выражение, будто вовсе ничего не боится, а даже наоборот, рада, что Люпину удалось найти такую блестящую замену настоящему дементору.

— Итак... — профессор Люпин достал волшебную палочку и показал, что ребятам следует сделать то же самое. — Заклинание, которому я попробую научить вас, относится к разряду высшей магии — намного выше, чем Совершенно Обычный Волшебный Уровень. Это заклинание называется Заклятием Патронуса.

— А что оно делает? — Гарри занервничал.

— Оно — разумеется, если всё проделано правильно — создаёт Патронуса, — объяснил Люпин, — это что-то вроде противодементорной защиты, экран между тобой и дементором.

Гарри представил, как он прячется за Хагридоподобной фигурой, в руках у которой огромная дубина. Профессор Люпин продолжил:

— Патронус— это такая положительная сила, проекция всех тех чувств, которыми кормятся дементоры: надежды, счастья, жажды жизни. При этом, в отличие от человеческих существ, Патронус не может чувствовать отчаяния, именно поэтому дементоры не способны нанести ему вред. Однако, должен предупредить, Гарри, заклинание может оказаться для тебя чересчур сложным. Даже у самых умелых колдунов с ним бывают трудности. Лис будет немного проще, ты сама вспомнишь все действия.

— А как выглядит Патронус? — с любопытством спросил Гарри.

— У каждого колдуна он свой.

— А как его создать?

— С помощью волшебных слов. Но они подействуют только в том случае, если ты изо всех сил сосредоточишься на одном-единственном очень счастливом воспоминании.

Гарри порылся в памяти: что у него там на предмет счастливых воспоминаний. Всё, что было у Дурслей, разумеется, не годилось. Наконец, он остановился на своём первом полёте на метле.

— Есть, — сказал он, детально вспоминая упоительное, гулкое ощущение во всём теле.

— Лис, твоя очередь.

Девушка задумалась, вспоминая родителей. Но эти мысли причиняли только боль.

И тут Лис вспомнила Хэллоуин. Их первая ночь с Ремусом.

— Волшебные слова такие.. — Люпин откашлялся, — Экспекто патронум!

— Экспекто патронум, — повторил Гарри еле слышно, — Экспекто патронум.

— Сосредоточился на счастливом воспоминании?

— Ой! Да... — засуетился Гарри, лихорадочно возвращаясь мыслями к незабываемому полёту, — Экспекто патроно — нет, патронум — извините — Экспекто патронум, Экспекто патронум...

Неожиданно из волшебной палочки пыхнул серебристый дым.

— Вы видели? — взволнованно спросил Гарри. — Что-то произошло!

— Замечательно, — улыбнулся Люпин. — Ну, что? Готов испробовать это на дементоре?

— Да, — решился Гарри, крепко сжав в руке палочку и выходя на середину класса. Он старался думать о полёте, но к этому постоянно примешивались другие мысли... В любую секунду он может вновь услышать крик своей матери... об этом нельзя думать, а то действительно услышит, а он этого совсем не хочет... или всё-таки хочет?

Люпин взялся за крышку ящика и потянул.

Из ящика неспешно поднялся дементор, лицо под капюшоном медленно повернулось к Гарри. Из-под рясы тянулась скользко блестящая, покрытая струпьями рука. Лампы заморгали и погасли. Дементор вышел из ящика и молча двинулся на Гарри, судорожно втягивая ртом воздух. Мальчика окатила волна пронизывающего холода...

— Экспекто патронум! — завопил Гарри. — Экспекто патронум! Экспекто...

Однако, и комната, и сам дементор уже исчезли... Гарри падал куда-то в густом белом тумане, и голос его матери звучал громче, чем раньше:

"Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста... я сделаю всё что угодно....”

"Отойди! Отойди, глупая девчонка!”

— Гарри!

Он очнулся. Он лежал на спине на полу. Лампы снова горели. Нечего было спрашивать, что случилось — и так ясно.

— Извините, — пробормотал он, садясь и чувствуя, как под очками течёт пот.

— Ты как? — спросил Люпин.

— Нормально... — Гарри взялся рукой за ближайшую парту и с трудом поднялся на ноги.

— Возьми, — Лис протянула ему шоколадную лягушку. — Съешь, а потом попробуешь ещё.

— С каждым разом всё хуже, — пожаловался Гарри, откусывая лягушке голову. — На этот раз я слышал её голос громче — и его тоже — Волан-де-Морта...

Люпин был бледнее обычного.

— Гарри, если ты откажешься продолжать, я пойму...

— Нет, я хочу! — Гарри яростно засунул в рот остатки лягушки. — Я должен! Что, если дементоры придут на матч с Когтевраном? Я больше не могу себе позволить падать с метлы! Если мы проиграем на этот раз, то — прощай, кубок!

— Тогда ладно... — сказал Люпин. — Может быть, ты выберешь другое воспоминание, счастливое, я имею в виду... Видимо, это оказалось недостаточно сильным... Ладно, Гарри, ты пока отдохни... Теперь очередь Лис.

— Готова? — спросил Люпин, взявшись за крышку ящика.

— Готова, — ответила Лис, удерживая в голове счастливые мысли и отгоняя тягостные предчувствия от того, что будет, когда крышка откроется.

— Поехали! — Люпин сдёрнул крышку. Комната мгновенно потемнела и наполнилась ледяным холодом. Дементор скользил к Лис, втягивая воздух; полусгнившая рука уже тянулась к жертве...

— Экспекто патронум! — закричала Лис. — Экспекто патронум! Экспекто патро...

Белый туман заволакивал чувства... громадные, размытые фигуры двигались возле него... затем раздался голос, незнакомый.. мужчина кричал в панике...

«В чем дело? Что вам нужно, кто послал вас сюда?!!!»

Топот спотыкающихся ног — шум распахивающейся двери — холодный, безжалостный смех...

— Лис! Лис ... очнись...

Люпин с силой хлопал Лис по лицу. На этот раз прошла минута, прежде чем девушка поняла, что лежит на пыльном полу классной комнаты.

— Я слышал папу, — невнятно пробормотала Лис, — раньше такого не было...

Она вдруг понял, что по ее лицу течёт не пот, а слёзы. Она пригнулась как можно ниже, притворилась, что завязывает шнурки, и украдкой вытерла лицо полой мантии, так, чтобы Ремус ничего не заметил.

— Ты слышала отца? — спросил Люпин, усаживая девушку на кресло.

— Да...

— Тебе нужно отдохнуть. Съешь пока шоколадку...

— Профессор?

— Да, Гарри...

— Я... я тоже слышал... голос своего отца... он задержал Темного лорда, чтобы дать маме спастись.

— Ты слышал Джеймса?

— Да... — утерев лицо, Гарри взглянул вверх. — А что... вы ведь не были знакомы с папой? Или...

— Я? Вообще-то был. — ответил Люпин. — Мы вместе учились и дружили. Знаешь, Гарри, пожалуй, на сегодня достаточно. Это заклятие до ужаса сложное... Мне не следовало подвергать тебя таким испытаниям...

— Нет! — крикнул Гарри. Он снова поднялся на ноги. — Ещё один раз! Просто я думаю о не самых счастливых моментах, в этом всё дело... Подождите...

Он напряг мозги. Нужно очень-очень-очень счастливое воспоминание... такое, которое станет настоящим, хорошим Патронусом...

Вот оно! Момент, когда он узнал, что он колдун и что он уедет от Дурслей и будет учиться в “Хогвартсе”! Если уж это не счастливое воспоминание, то непонятно, чего же ещё... Вспомнив свои ощущения при известии о том, что он покидает Тисовую улицу, и сконцентрировавшись на них, Гарри встал лицом к ящику.

— Готов? — Люпин будто действовал против собственного убеждения. — Сконцентрировался? Хорошо... Давай!

Учитель в третий раз потянул крышку; над ящиком вырос дементор; комната погрузилась в холод и мрак...

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — взревел Гарри. — ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Голова сразу же наполнилась криками, только звучали они на этот раз словно из плохо настроенного радиоприёмника — тише, громче, опять тише — Гарри продолжал видеть дементора — тот остановился — огромное, серебристое облако вылетело из кончика волшебной палочки Гарри и повисло между ним и дементором. У Гарри подогнулись колени, но он сумел удержаться на ногах — правда, не был уверен, что продержится долго...

— Ридикулус! — загрохотал Люпин, стрелой метнувшись вперёд.

Раздался громкий щелчок, и дымчатый Патронус исчез вместе с дементором; Гарри упал на стул, обессиленный, как будто пробежал целую милю. Ноги его дрожали. Уголком глаза он видел, как Люпин палочкой заставил боггарта влезть обратно в ящик; при этом боггарт имел вид серебристого шара.

— Превосходно! — воскликнул Люпин, подходя к Гарри. — Превосходно! Это уже кое-что!

— А можно ещё раз попробовать? Всего один раз?

— Не сейчас, — твёрдо сказал Люпин. — Для одного дня мы сделали больше чем достаточно. На...

Он протянул Гарри большую плитку шоколада.

— Съешь всё, а то мадам Помфри сама меня живьём съест. Ну что, через неделю в это же время?

— Ага, — подтвердил Гарри. Он откусил кусок, наблюдая за Люпином. Тот гасил лампы, которые зажглись вновь после исчезновения дементора. Тут Гарри в голову пришла одна мысль.

— Профессор Люпин? — позвал он. — Раз вы знали моего папу, то и Сириуса Блэка тоже должны были знать?

Профессор Люпин очень быстро обернулся.

— Почему ты так решил? — он пронзил Гарри острым взглядом.

— Да так... Просто они тоже были друзьями, когда учились в “Хогвартсе”...

Люпин расслабился.

— Да, я знал Сириуса, — коротко ответил он. — По крайней мере, думал, что знаю. Тебе лучше идти, Гарри, уже совсем поздно.

Гарри покинул кабинет и пошёл по коридору. Завернув за угол, он вдруг зашёл за статую рыцаря в доспехах и устало опустился на постамент. Он сидел, доедая шоколадку, и жалел, что заговорил о Блэке — Люпин был явно не в восторге от этой темы. Потом Гарри снова стал думать о маме с папой...

Он чувствовал себя совершенно опустошенным, несмотря на весь съеденный шоколад. Пусть это невыносимо — слышать отголоски последних мгновений жизни родителей, и всё же... это единственная возможность услышать их голоса... Но, если он будет стремиться к тому, чтобы их услышать, ему никогда не удастся создать настоящего Патронуса...

— Они мертвы, — сурово сказал он сам себе. — Они мертвы, и никакое эхо их не вернёт. Займись лучше самим собой, если хочешь выиграть квиддичный кубок.

Он встал, засыпал себе в рот шоколадные крошки и направился в гриффиндорскую башню.

Дела шли не так хорошо, как хотелось бы. Последние несколько занятий Лис удавалось создать неотчётливую серебристую фигуру, но ее Патронус был не настолько убедителен, чтобы отогнать дементора. Полупрозрачное облако бессмысленно болталось в воздухе, и поддержание его существования только выпивало из Лис всю энергию. Она злилась сама на себя, на своё тайное желание снова услышать голоса родителей.

— Ты хочешь от себя слишком многого, — строго сказал Люпин на четвёртой неделе занятий. — После того, что... ты пережила, даже нечёткий Патронус — огромное достижение. Ты же больше не теряешь сознание?

— Нет... но...

— И всё равно, ты достиг очень многого за очень короткое время. Теперь я практически уверен, что мне не нужно будет тебя сопровождать везде, где есть дементоры.

В этом Ремус был прав. Он частенько провожал Лис до комнаты в Гриффиндорской башни, что породило множество слухов. Профессор Дамблдор однажды вызвал Ремуса к себе и поговорил с ним на эту тему. Люпину стоило огромных трудов удерживать свою ментальную защиту — директор был хорошим легиллиментом, если не сказать отличным.

— Ты говорил, что, когда их много, это труднее, — вспомнила Лис.

— Я в тебе полностью уверен, — улыбнулся Люпин. — Держи... ты заслужила... это из “Трёх мётел”. Ты такого ещё не пробовала...

Он достал из портфеля две бутылки.

— Сливочное пиво! — необдуманно возликовала Лис. — Обожаю!

Люпин поднял брови.

— О... мне Лив приносил, — пришлось соврать Лис.

— Понятно, — сказал Люпин, хоть и продолжал глядеть на девушку с некоторым подозрением. — Ну что? Давай выпьем за... — Люпин задумался.

— За нас, — предложила Лис, подсаживаясь ближе к Ремусу и глядя ему прямо в глаза. Рем улыбнулся и поцеловал Лис.

Позже бутылки с пивом были забыты на полу, а Рем и Алисандра беззастенчиво предались любви прямо в кабинете ЗОТИ.

Лис пришла в Зал вместе с Люпином, правда, за один поворот им пришлось разойтись в разные стороны, чтобы не давать повода для слухов. Они даже успели поцеловаться, но в этот пикантный момент брат Лис ехидно откашлялся за их спинами.

— Лив, предупреждать надо! — зашипела Лис, отскакивая от Люпина.

Ремус едва не провалился сквозь землю. Он чуть не зажмурился, когда Оливер вплотную подошел к профессору.

— Лис, ты иди, я сейчас, — сказал он, глядя Люпину прямо в глаза.

— Профессор, не стоит так пугаться, — миролюбиво сказал Лив, когда Лис удалилась, — я давно уже знаю про ваши отношения с моей сестрой. И полностью их одобряю.

Люпин был ошарашен.

— Откуда? — только сумел вымолвить он.

— Лис сказала. Мы все же с ней единственные, кто остался из Вудов, поэтому было бы глупо скрывать от меня правду.

Лицо Люпина разгладилось, когда он понял, что Оливер не собирается бить ему морду.

— Спасибо за понимание, мистер Вуд, — улыбнулся он.

— Только вы должны знать, что в случае чего я от вас мокрого места не оставлю, извините за тон. Я очень люблю свою сестру, и все сделаю для того, чтобы она была счастлива.

Оливер ушел. А Ремус шепотом сказал в пустоту:

— Я тоже, Оливер... Я тоже.

Утром Гарри отправился на завтрак в сопровождении всех остальных мальчиков своего класса. По всеобщему молчаливому согласию, “Молния ” заслуживала почётного эскорта. Когда Гарри шёл по Большому залу, вслед метле поворачивались буквально все головы, отовсюду неслись взволнованные восклицания. Особое удовольствие доставил Гарри потрясённый, убитый вид слизеринской команды.

— Видел эту рожу? — в восторге выкрикнул Рон, поглядев на Малфоя. — Он не может поверить собственным глазам! Здорово!

Вуд купался в отражённых лучах славы “Молнии”.

— Положим её сюда, Гарри, — он разместил метлу в центре стола, позаботившись о том, чтобы было видно название. Вскоре начал подходить народ от столов Пуффендуя и Когтеврана — взглянуть. Седрик Диггори поздравил Гарри с такой великолепной заменой его Нимбусу, а подруга Перси, Пенелопа Кристалл, благоговейно спросила, можно ли ей подержать

“Молнию ”.

— Смотри, Пенни, без подрывной деятельности! — шутливо ворчал Перси, пока она внимательно изучала метлу. — Мы с Пенелопой заключили пари, чей колледж выиграет, — поведал он всей команде, — на десять галеонов!

— Гарри, ты уж постарайся выиграть, — лихорадочно зашептал Перси. — А то где я возьму десять галеонов? Иду, иду, Пенни! — и он бросился к даме сердца, чтобы вместе съесть бутерброды.

— Уверен, что справишься с такой метлой, Поттер? — раздался тягучий, противный голос.

С инспекцией прибыл Драко Малфой. За его спиной, как всегда, стояли Крэбб и Гойл.

— А как же, — небрежно бросил Гарри.

— У неё так много всяких специальных функций, — сказал Малфой, и его глаза угрожающе блеснули. — Жаль только, парашют не предусмотрен — вдруг опять дементор придёт...

Крэбб с Гойлом заухмылялись.

— Жаль, что к твоей метле нельзя приделать руки, Малфой, — не остался в долгу Гарри. — Может, они бы поймали Снитч...

Гриффиндорский стол загрохотал от смеха. Бледные глаза Малфоя сузились, и он пошёл прочь. Гриффиндорцы проводили его взглядами. Малфой вернулся к команде “Слизерина”, окружившей его и сблизившей головы: без сомнения, они интересовались, действительно ли новая метла Гарри — “Молния ”.

В четверть одиннадцатого игроки Гриффиндора отправились в раздевалку. Погода разительно отличалась от той, которая была во время матча с Пуффендуем. День был ясный, прохладный, дул освежающий ветерок; никаких проблем не предвиделось. За стенами раздевалки было слышно, как стадион заполняется публикой. Гарри снял чёрную школьную робу, вынул из кармана волшебную палочку и сунул её под футболку, поверх которой натянул квиддичную форму. Он, конечно, надеялся, что палочка сегодня не понадобится.

— Вы и сами знаете, что должны делать, — сказал Вуд на выходе из раздевалки. — Если мы проиграем этот матч, мы выбываем. Поэтому — летайте, как вчера на тренировке, и всё будет в порядке!

Команда вышла на поле под оглушительные овации. Когтевранцы, в голубом, уже выстроились в центре поля. Ловец, Чжоу Чанг, была единственной девочкой в команде, ниже Гарри примерно на голову и к тому же — никакие нервы не помешали ему отметить это — удивительно хорошенькая. Когда команды встали лицом друг к другу позади своих капитанов, она улыбнулась Гарри, и его охватило странное чувство... не имевшее никакого отношения к волнению перед игрой.

— Вуд, Дейвис, обменяйтесь рукопожатиями, — воодушевлённо сказала мадам Трюк, и Вуд пожал руку капитану Когтеврана.

— Седлайте мётлы... по моему свистку... три — два — один...

— Они взлетели! В этой игре большим событием стала “Молния”, на котором за Гриффиндор играет Гарри Поттер! Согласно информации каталога “Ваша новая метла”, национальная квиддичная сборная выбрала для игр мирового чемпионата именно “Молния”...

— Джордан, будьте любезны всё же сообщать нам изредка, что происходит в воздухе! — прервал панегирики “Молнии ” голос профессора МакГонагалл.

— Вы правы, профессор, я просто решил дать публике кое-какую необходимую информацию — кстати, забыл сказать, “Молния ” оснащёна встроенной автотормозной системой и...

— Джордан!

— Всё, всё, профессор, Гриффиндор владеет мячом, Кэти Бэлл летит к кольцам...

Гарри скользнул в противоположном Кэти направлении. Он зорко следил, не сверкнёт ли где золотая искорка, отметив при этом, что Чжоу Чанг следует за ним по пятам. Она безо всякого сомнения прекрасно летала — и поминутно преграждала ему дорогу, заставляя менять направление.

— Покажи ей, как ты умеешь разгоняться! — проорал Фред, просвистев мимо вдогонку за бладжером, целившемся в Алисию.

Гарри подтолкнул “Молнию ”, и кольца Когтеврана вместе с Чжоу остались далеко позади. Кэти забила первый гол, гриффиндорская часть трибун дико взревела, и тут Гарри увидел: снитч трепыхал крылышками у самой земли, возле одного из ограждений.

Гарри нырнул; Чжоу заметила это и рванулась за ним — Гарри набирал скорость, и его переполняло радостное возбуждение; подобные стремительные спуски были его коньком, он был всего в десяти футах...

Откуда ни возьмись, вылетел один из бладжеров, посланный загонщиком Когтеврана. Гарри резко сменил курс, на какую-то долю дюйма избежал столкновения, и за эти критические секунды снитч исчез.

Болельщики “Гриффиндора” издали разочарованное “Ооооо!”. Болельщики “Когтевран” приветствовали своего загонщика. Джордж Уизли в сердцах послал второй бладжер прямо в того, кому так аплодировали, и бедняге пришлось перевернуться в воздухе, чтобы уклониться от мяча.

— Гриффиндор лидирует восемьдесят — ноль, и вы только взгляните, как безупречно двигается “Молния ”! Смотрите, Поттер демонстрирует всё, на что способна его метла — “Комета” Чжоу ей в подмётки не годится, идеальная балансировка “Молнии” особенно видна на этих длинных...

— ДЖОРДАН! ВАМ ЧТО, ПЛАТЯТ ЗА РЕКЛАМУ “МОЛНИИ”? ВЫ БУДЕТЕ, КОММЕНТИРОВАТЬ МАТЧ ИЛИ НЕТ?

Команда Когтеврана постепенно выравнивала позиции; они забили три мяча, так что Гриффиндор лидировал с разницей всего лишь в пятьдесят очков — если чжоу поймает Снитч раньше Гарри, Когтевран выиграет. Гарри скачком опустился ниже, чудом не столкнулся с Охотником Когтеврана и начал внимательнейшим образом сканировать глазами поле. Вот! Золотой всплеск, трепыхание крошечных крылышек — снитч кружил возле колец Гриффиндора...

Гарри, не отрывая глаз от золотой точки, набрал скорость — но именно в этот момент перед ним материализовалась Чжоу и преградила ему дорогу...

— ГАРРИ, СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ СТРОИТЬ ИЗ СЕБЯ ДЖЕНТЛЬМЕНА! — раздался рёв Вуда, когда Гарри круто изменил курс, чтобы избежать столкновения. — СКИНЬ ЕЁ С МЕТЛЫ, ЕСЛИ НАДО!

Гарри обернулся и на мгновение увидел лицо Чжоу. Она ухмылялась. Снитч опять исчез. Гарри направил “Молнию ” в небо и скоро уже парил в двадцати футах над игрой. Уголком глаза он видел, что Чжоу не отстаёт от него... Значит, она намерена следить за ним, а не за Снитчем... Ладно... Раз решила летать за ним хвостом, пусть отвечает за последствия своего решения...

Он снова нырнул. Чжоу, предположив, что он заметил Снитч, последовала за ним; Гарри неожиданно вышел из пике; а девочка по инерции полетела вниз; Гарри со скоростью пули взмыл над игрой и тогда увидел его в третий раз — снитч лениво трепыхался на Когтевранском конце поля.

Гарри набрал скорость; то же самое, далеко внизу, проделала Чжоу. Он опережал её, с каждой секундой сокращая расстояние до Снитча — но тут...

— Ой! — крикнула Чжоу, показывая пальцем.

Гарри отвлёкся и посмотрел вниз.

Три дементора, три высоченные чёрные фигуры, смотрели вверх из-под капюшонов.

Гарри поступил не раздумывая. Сунув руку за пазуху, он мгновенно извлёк палочку и взревел: “Экспекто патронум!”

Нечто бело-серебристое, огромное, вырвалось из кончика палочки. Он знал, что оно выстрелило прямо в дементоров, но не стал останавливаться и смотреть, чем кончится дело. Ощущая необыкновенную ясность мыслей, Гарри сосредоточенно глядел вперёд — он почти у цели. Далеко вперёд вытянув руку, которой продолжал держать палочку, он, хотя и с трудом, но всё-таки сумел обхватить пальцами маленький, сопротивляющийся Снитч.

Прозвучал свисток мадам Трюк. Гарри развернулся в воздухе и увидел, что к нему летят шесть малиновых пятен; в следующую секунду его принялись обнимать с такой силой, что чуть не стащили с метлы. Снизу доносился восторженный рёв болельщиков Гриффиндора.

— Ай да молодец! — вопил Вуд. Алисия, Анджелина и Кэти целовали Гарри; Фред столь прочувствованно обнимал его за шею, что Гарри боялся, как бы у него не оторвалась голова. Несмотря на полнейшую неразбериху, команда тем не менее умудрилась спуститься на землю. Гарри сошёл с метлы и посмотрел туда, откуда на него неслась толпа гриффиндорцев во главе с Роном. Раньше, чем Гарри успел опомниться, его со всех сторон обступили ополоумевшие от радости болельщики.

— Есть! — орал Рон, выбросив вверх Гаррину руку. — Есть! Есть!

— Отлично сыграл, Гарри! — воскликнул счастливый Перси. — Мне причитаются десять галеонов! Извини, я должен найти Пенелопу...

— Молодчина, Гарри! — верещал Симус Финниган.

— Вот это я понимаю! — басил Хагрид поверх скачущих голов.

— Патронус был что надо, — сказал голос над ухом у Гарри.

Гарри обернулся и встретился лицом к лицу с профессором Люпином, потрясённым и обрадованным одновременно.

— Дементоры на меня вообще не подействовали! — в упоении похвастался Гарри. — Я ничего не почувствовал!

— Это оттого, что они — хм — не были дементорами, — ответил Люпин. — Пойди сюда...

Он вывел Гарри из толпы и подвёл к месту, откуда был виден край поля.

— Ты здорово напугал Малфоя, — сказал Люпин.

Гарри непонимающе уставился туда, куда показывал Люпин. На земле беспомощной кучей валялись Малфой, Крэбб, Гойл и Маркус Флинт, капитан слизеринской команды. Они без особого успеха пытались выпутаться из длинных чёрных ряс с капюшонами. Судя по всему, до падения Малфой стоял на плечах у Гойла. Над копошащимися слизеринцами нависала профессор МакГонагалл, чьё лицо выражало беспредельную ярость.

— Что за подлая шутка! — кричала она. — Низкая, трусливая попытка вывести из игры Ищейку “Гриффиндора”! Всем взыскание, и минус пять баллов со “Слизерина”! Я доложу обо всём профессору Дамблдору, можете не сомневаться! Ах, вот и он, наконец!

Если что-то могло внести финальный штрих в блестящую картину гриффиндорской победы, так именно эта сцена. Рон, с трудом пробравшийся к Гарри, согнулся пополам от смеха, глядя, как барахтается Малфой, не в силах выпутаться из рясы, под которой всё ещё скрывалась голова Гойла.

— Пошли, Гарри! — позвал Джордж. — Устроим пир! В гриффиндорской гостиной!

— Идёт! — отозвался Гарри и, чувствуя себя счастливее, чем когда-либо за последнее время, повёл за собой команду, так и не снявшую малиновой формы, со стадиона к замку.

Можно было подумать, что они уже выиграли квиддичный кубок; гулянка продолжалась весь день и плавно перетекла в ночь. Фред с Джорджем исчезли на пару часиков, а потом вернулись с кучей бутылок сливочного пива и тыквенной шипучки. Ещё они принесли несколько мешков сладостей из “Сладкого королевства ”.

Лис проснулась посреди ночи от криков, которые были слышны из гостиной. Она быстро оделась, стараясь не разбудить Ремуса, который уснул на диване возле ее камина.

Девушка быстро спустилась вниз, и обнаружила толпу заспанных гриффиндорцев, которые шумно переговаривались.

Лис не успела Найт брата, чтобы узнать, что же все-таки случилось, как появилась профессор МакГонагалл. Она с шумом захлопнула за собой портрет и гневно оглядела собравшихся.

— Я тоже счастлива, что “Гриффиндор” выиграл матч, но это уже слишком! Перси, от вас я этого не ожидала!

— Я не разрешал им ничего подобного, профессор! — с негодованием отверг обвинения в свой адрес Перси. — Я как раз говорил, чтобы они возвращались в спальни! Моему брату Рону приснился кошмар...

— НИКАКОЙ НЕ КОШМАР! — заорал Рон. — ПРОФЕССОР, Я ПРОСНУЛСЯ, А НАДО МНОЙ СТОЯЛ СИРИУС БЛЭК С НОЖОМ!

Профессор МакГонагалл воззрилась на него.

— Не говорите глупостей, Уизли, каким, скажите на милость, образом Блэк мог пройти через портрет?

— Спросите у него! — Рон трясущимся пальцем указал на спину Сэра Кэдогана. — Спросите, видел ли он...

С подозрением уставившись на Рона, профессор МакГонагалл толкнула заднюю часть портрета и вышла наружу. Все остальные слушали, затаив дыхание.

— Сэр Кэдоган, вы впускали в башню какого-нибудь мужчину? Только что?

— Разумеется, милостивая леди! — выкрикнул Сэр Кэдоган.

Повисло потрясённое молчание, и снаружи, и внутри гостиной.

— Впускали? — прошептала профессор МакГонагалл. — Но... пароль...

— У него были все пароли! — гордо отрапортовал Сэр Кэдоган. — За целую неделю, миледи! Он зачитал их по бумажке!

Профессор МакГонагалл влезла обратно и, белая как мел, встала перед ошеломлёнными студентами.

— Кто из вас, — спросила она дребезжащим голосом, — какой безмерно глупый человек записал пароли этой недели на бумажке, а потом бросил где попало?

В полнейшей тишине раздался тишайший сдавленный вскрик. Невилл Долгопупс, дрожащий от макушки до кончиков шлёпанцев с пушистыми помпонами, медленно поднял руку вверх.

Этой ночью в гриффиндорской башне не спал ни один человек. Все ученики колледжа, зная, что замок обыскивают, сидели в общей гостиной и дожидались известия о поимке Блэка. На рассвете пришла профессор МакГонагалл и сообщила, что Блэку снова удалось улизнуть.

В течение дня повсюду проводились мероприятия по усилению охраны; профессор Флитвик с помощью большой фотографии обучал входные двери узнавать Сириуса Блэка; Филч носился туда-сюда по коридорам, баррикадируя всё, от крошечных трещинок в стенах до мышиных нор. Сэра Кэдогана уволили. Его портрет отнесли назад на пустынную лестничную площадку седьмого этажа. Вернулась Полная Дама. Её весьма профессионально отреставрировали, но бедняжка всё ещё была очень нервна и согласилась взяться за работу лишь при условии, что ей самой дадут охрану. К ней приставили целую бригаду троллей. Они с грозным видом маршировали по коридору, общались между собой при помощи непонятных рыков и постоянно мерялись дубинками.

Лис надоело сидеть без дела в единственный выходной, и она решила выбраться в Хогсмид. Гарри, очевидно, уже ушел, и ей пришлось напрягать мозги, чтобы вспомнить заклинание временной невидимости.

В Хогсмиде Лис в одиночестве и невидимости бродила по улицам, пока не наткнулась на Малфоя, который снова ругался с Роном.

— Полагаю, ты был бы счастлив пожить в Визжащей Хижине, Уизли? Мечтаешь о собственной спальне? Говорят, вся ваша семейка спит в одной комнате — это правда?

Лис удержала Рона за робу, чтобы тот не бросился на Малфоя.

— Тихо, это я.

— Что ты тут забыла?

— Гуляю. Гарри с вами.

— Где-то тут.

Тут Поттер ткнулся в спину Лис.

— Алисандра? Ты?

— Я. У меня идея на счет Малфоя.

— Рон, — решил Гарри, — предоставь это нам.

Такую блестящую возможность было бы грешно упустить. Гарри и Лис осторожно прокрались за спину Малфоя и зачерпнули по пригоршне грязи.

— Мы только что обсуждали твоего дружка Хагрида, — сказал Малфой Рону. — Пытались себе представить, как он будет оправдываться перед комитетом по уничтожению опасных созданий. Как ты думаешь, он будет плакать, когда его любимому гиппогрифу отрубят...

ШМЯК.

Голова Малфоя непроизвольно подалась вперёд, когда глина влепилась ему в затылок; с платиновых волос потекли грязные потоки.

— Что за?...

Рону пришлось схватиться за ограду, чтобы не упасть, он хохотал как безумный. Малфой, Крэбб и Гойл синхронно развернулись на месте и тупо уставились в пространство. Малфой при этом пытался вытереть голову.

— Что это было? Кто это сделал?

— Сегодня столько привидений, не правда ли? — произнёс Рон с видом человека, отпускающего банальнейшее замечание о погоде.

Крэбб и Гойл испугались. Против привидений их железные мускулы были бесполезны. Малфой судорожно вертел головой, осматривая пустынный ландшафт.

Лис прокралась по дорожке к луже, поверхность которой была затянута вонючей зелёной мерзостью.

ШЛЁП.

На этот раз досталось Крэббу с Гойлом. Гойл бешено запрыгал на месте, оттирая маленькие, тупые глазки.

— Кинули вон оттуда! — крикнул Малфой, глядя футов на шесть влево от Лис и Гарри.

Крэбб вытянул длинные руки и слепо, как зомби, бросился вперёд. Гарри увернулся, подобрал с земли палку, ткнул ею в спину Крэбб и сложился пополам от немого хохота при виде пируэта, который Крэбб проделал в воздухе, силясь понять, в чём дело. Рон был единственным человеком, которого Крэбб мог видеть, поэтому он и бросился на Рона, но Гарри схватил его за ногу. Крэбб пошатнулся — и гигантской лапищей наступил на подол плаща-невидимки. Гарри почувствовал, как плащ натянулся и соскользнул с головы.

И в эту секунду заклинание невидимости начало сползать и с Лис. В воздухе появилась еще одна голова без тела.

Какое-то мгновение Малфой только тупо смотрел на них.

— АААААА! — завопил он, показывая на висящую в воздухе голову Гарри. Затем развернулся и помчался со всех ног вниз по склону. Крэбб и Гойл топотали следом.

Гарри снова натянул плащ на голову, но зло, в сущности, уже свершилось.

— Гарри! Лис! — Рон шагнул к тому месту, откуда только что исчезли ребята — Гарри пропустил Лис под свой плащ, и беспомощно уставился в пустоту. — Вам лучше бежать в замок! Если Малфой кому-нибудь расскажет... вам надо побыстрее оказаться на месте...

— Ладно, увидимся, — и они без промедления рванул по тропинке к Хогсмиду.

Поверит ли Малфой в то, что видел? Поверит ли кто-нибудь Малфою? Про плащ-невидимку никто не знает — кроме Дамблдора. Гарри обмер — если только Малфой расскажет об увиденном, Дамблдор сразу всё поймёт!

Скорей назад в “Сладкое королевство ”, назад по ступенькам в подвал, по каменному полу к люку — Гарри на бегу стянул плащ, перебросил его через руку и помчался, быстрей, быстрей, по тоннелю... Лис едва успевала за ним. Малфой попадёт в школу первым... сколько ему потребуется на то, чтобы найти какого-нибудь учителя? Задыхаясь, испытывая острую боль в боку, Гарри не снижал скорости, пока не добежал до каменного спуска. Придётся оставить плащ-невидимку здесь. Если Малфой успел наябедничать, то плащ будет слишком очевидной уликой — Гарри спрятал плащ в уголке и проворно полез наверх, поддерживаемый Лис. Потные ладони соскальзывали с краёв желоба. Они добрались до пьедестала, Гарри постучал по нему палочкой, высунул голову, осмотрелся и протиснулся наружу; Лис вылезли следом, отряхиваясь, пьедестал закрылся... Едва они выскочили из-за статуи, они услышали быстро приближающиеся шаги.

Это был Снегг. Он стремительно — чёрная мантия на ходу обвивалась вокруг тела — подошёл к ребятам.

— Ну, — сказал он.

На лице у преподавателя отражался еле сдерживаемый триумф. Гарри напустил на себя невинный вид, при этом слишком хорошо понимая, насколько потная у него физиономия и грязные руки. Но руки, по крайней мере, можно спрятать в карман.

— Пойдёмте со мной, Поттер, Вуд, — пригласил Снегг.

Они направились за ним вниз по лестнице, пытаясь незаметно оттереть руки. Они прошли в подземелье, и попали в кабинет Снегга.

Гарри однажды был здесь, тогда он тоже попал в серьёзный переплёт. Он заметил, что с прошлого раза Снегг обзавёлся ещё некоторым количеством банок с гадкими скользкими созданиями. Все они стояли на полках за письменным столом, посверкивая в свете камина и внося немалую лепту в общую зловещую атмосферу.

— Садитесь, — велел Снегг.

Гарри сел. Лис тоже. Снегг остался стоять.

— Ко мне только что приходил мистер Малфой. Он рассказал очень странную историю, заявил Снегг.

Гарри промолчал.

— Он утверждает, что возле Визжащей Хижины столкнулся с Уизли. Тот — якобы — был один.

Лис тоже молчала.

— Мистер Малфой утверждает также, что, когда он разговаривал с Уизли, кто-то сзади кинул ему в голову жидкой грязью. Как, по-вашему, это могло произойти?

Гарри придал лицу слегка удивлённое выражение.

— Не знаю, профессор.

Снегг сверлил Гарри взором — глаза в глаза. Поняв, что это бесполезно, он принялся за Лис.

— Затем мистер Малфой увидел весьма странное привидение. Можете себе представить, что это было, Поттер? Вуд?

— Нет, — ответила Лис, теперь постаравшись, чтобы голос звучал невинно.

— Он видел вашу голову, Вуд и вашу, Поттер. Висящие в воздухе.

Наступило долгое молчание.

— Наверное, ему надо сходить к мадам Помфри, — сказал Гарри, — если он видит такие вещи...

— Что могла ваша голова делать в Хогсмиде, Поттер? — вкрадчиво спросил Снегг. — Вашей голове запрещено появляться в Хогсмиде. Равно как и любой другой части вашего тела. Это относиться и к вам, мисс Вуд.

— Я знаю, — Гарри никак нельзя было допустить, чтобы на лице отразилась вина или страх. — Похоже, у Малфоя была галлюци...

— У Малфоя не бывает галлюцинаций, — свирепо отрезал Снегг и наклонился к Гарри, положив руки на подлокотники его кресла. Их лица находились в футе одно от другого. — Если в Хогсмиде гуляла ваша голова, значит, там гуляло и всё ваше тело.

— Я был в гриффиндорской башне, — сказал Гарри. — Как вы и велели...

— Кто-нибудь может подтвердить это?

— Я могу, — вставила Лис. Снегг изогнул губы в чудовищной улыбке.

— Стало быть, вот как, — проговорил он, выпрямляясь. — Все, начиная с самого министра магии, стараются защитить знаменитого Гарри Поттера от Сириуса Блэка. Но знаменитому Гарри Поттеру закон не писан. Пусть его безопасностью занимаются простые люди! Знаменитый Гарри Поттер будет ходить куда захочет, не тревожась о последствиях.

Гарри молчал. Снегг провоцировал его, чтобы он признался. Не на того напал. У Снегга нет доказательств — пока.

— Удивительно, до чего вы похожи на своего отца, Поттер, — вдруг заявил Снегг, сверкая глазами. — Тот тоже был излишне самоуверен. И тоже считал, что, если он что-то из себя представляет на квиддичном поле, это ставит его выше других. Расхаживал с напыщенным видом по замку в сопровождении друзей и поклонников... Сходство между вами поразительное.

— Мой отец не расхаживал с напыщенным видом, — не сдержался Гарри, — и я тоже не расхаживаю.

— Ваш отец тоже не обращал особого внимания на установленные правила, — продолжал наступление Снегг, его худое лицо было полно злобы. — Правила — для простых смертных, не для квиддичных чемпионов. У него было такое самомнение...

— ЗАМОЛЧИТЕ!

Лис не заметила, как вскочила на ноги. Ее охватил гнев, такой, какого она не испытывала никогда. Ей было плевать, что лицо Снегга окостенело от ярости, что чёрные глаза горят зловещим огнём.

— Как вы сказали, Вуд?

— Я сказала, чтобы вы не говорили гадостей об отце Гарри! — заорала Лис.

— Я знаю правду, ясно? Он спас вам жизнь! Дамблдор мне всё рассказал! Вас вообще бы тут не было, если бы не мой отец! — рявкнул Гарри.

Жёлтая кожа Снегга приобрела цвет сметаны.

— А рассказал ли вам директор об обстоятельствах, при которых ваш отец спас мне жизнь? — страшным шёпотом спросил он. — Или он счёл подробности слишком неприятными для деликатных ушек драгоценного Поттера?

Гарри закусил губу. Он не знал подробностей, но не хотел признаваться в этом — но Снегг, похоже, догадался об этом.

— Я не могу допустить, чтобы у вас оставались ложные представления о вашем отце, Поттер, — с чудовищной ухмылкой произнёс Снегг. — Вы, видимо, воображали себе некое героическое деяние? Тогда разрешите вас просветить — ваш священный папаша вместе с дружками собирался сыграть со мной очень смешную шутку, которая непременно окончилась бы моей смертью, если бы ваш отец в последний момент не перетрусил. В том, что он сделал, не было ничего героического. Он спасал собственную шкуру — ну, и мою заодно. Если бы шутка удалась, его бы исключили из Хогвартса.

Неровные, желтоватые зубы Снегга были оскалены.

— Выверните карманы, Поттер! — неожиданно рявкнул он.

Гарри не пошевелился. Сердце грозило выпрыгнуть из груди.

— Выверните карманы или я отведу вас прямо к директору! Выверните!

Похолодев от страха, Гарри медленно вытащил мешок с покупками от Зонко и Карту Мародеров.

Снегг взял в руки мешок.

— Это мне дал Рон, — сказал Гарри, молясь про себя, чтобы ему представился шанс намекнуть о своей лжи Рону раньше, чем до него доберётся Снегг. — Он... он принёс это из Хогсмида в прошлый раз...

— В самом деле? И с тех пор вы с этим не расстаётесь? Как трогательно... А это что?

Снегг держал в руках карту. Гарри отчаянно пытался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Кусок пергамента, — пожал плечами он.

Снегг повертел пергамент так и сяк, не сводя глаз с Гарри.

— Зачем же вам нужен такой старый кусок пергамента? — спросил он. — Может быть, я... выброшу его?

Он потянулся рукой к огню.

— Нет! — выкрикнул Гарри.

— Так! — Снегг раздул ноздри. — Ещё один памятный подарок от мистера Уизли? Или — что-то другое? Письмо, написанное невидимыми чернилами? А может быть — инструкции, как пробраться в Хогсмид, минуя дементоров?

Гарри моргнул. Снегг блеснул глазами.

— Дайте-ка взглянуть, дайте-ка взглянуть, — забормотал он, доставая палочку и раскладывая карту на столе. — Открой свой секрет! — приказал он, коснувшись пергамента палочкой.

Ничего не произошло. Гарри сцепил пальцы, чтобы они не тряслись.

— Покажись! — сказал Снегг, с силой стукнув по карте.

Лист остался пустым. Гарри глубоко вдыхал и выдыхал, стараясь успокоиться.

— Профессор Северус Снегг, преподаватель этой школы, приказывает тебе выдать информацию, которую ты скрываешь! — Снегг хлестнул карту палочкой.

На гладкой поверхности пергамента стали появляться слова, быстро, как будто их писала чья-то невидимая рука.

«Мистер Лунатик шлёт профессору Снеггу свои наилучшие пожелания и умоляет его держать свой противоестественно огромный нос подальше от чужих дел»

Снегг застыл. Гарри и Лис, совершенно ошарашенные, взирали на сообщение. Но карта ещё не всё сказала. Под первым сообщением появилось второе.

"Мистер Сохатый желает выразить своё согласие с мнением мистера Лунатика и хотел бы добавить, что профессор Снегг — невообразимый придурок”.

Всё это было бы смешно, когда бы не было печально. А карта продолжала писать:

"Мистер Бродяга не может не поделиться своим изумлением, что подобный идиот вообще умудрился стать профессором”.

Гарри в ужасе закрыл глаза. Когда он снова открыл их, карта дописала свои последние слова:

«Мистер Хвост желает профессору Снеггу хорошего дня и настоятельно рекомендует ему вымыть голову».

Гарри приготовился встретить удар.

— Ну... — просипел Снегг. — С этим мы разберёмся...

Он прошёл к камину, выхватил из банки на каминной полке пригоршню сверкающего порошка и швырнул его в огонь.

— Люпин! — позвал Снегг. — Надо поговорить!

Бесконечно изумлённый, Гарри увидел, как в языках пламени возникла чья-то быстро вращающаяся фигура. Через пару секунд из камина вылез профессор Люпин, отряхивая на ходу пепел с драной мантии.

— Звали, Северус? — мягко поинтересовался Люпин, улыбаясь. Но при виде Лис его лицо приобрело сосредоточенное выражение.

— Разумеется, — Снегг направился обратно к столу, и его лицо было искажено от ярости. — Я только что велел Поттеру вывернуть карманы. И нашёл вот это.

Снегг показал пергамент, где всё ещё сияли заявления господ Лунатика, Сохатого, Хвоста и Бродяги. Странное выражение повисло на лице у Люпина.

— Что скажете? — спросил Снегг.

Люпин продолжал молча смотреть на карту. У Гарри создалось впечатление, что Люпин что-то очень быстро вычисляет про себя.

— Ну? — снова спросил Снегг. — Этот пергамент очевидно полон чёрной магии. А это — ваша епархия, Люпин. Как вы думаете, где Поттер мог взять такую вещь?

Люпин поднял глаза и, быстрым полувзглядом в сторону Гарри, подал ему знак не вмешиваться.

— Полон чёрной магии? — успокаивающим тоном повторил он. — Вы и правда так думаете, Северус? По-моему, это просто кусок пергамента, который оскорбляет всякого, кто захочет прочитать его. Детские шуточки... вряд ли это опасно. Видимо, Гарри купил его в «Зонко».

— Да что вы? — съязвил Снегг. У него даже челюсти свело от гнева. — Думаете, такие вещи продаются в «Зонко»? А вам не кажется, что он получил это непосредственно от производителя?

Гарри совсем не понимал, о чём говорит Снегг. Люпин, судя по всему, тоже.

— Вы имеете в виду, от Хвоста или кого-то из этих господ? — уточнил он. — Гарри, ты знаком с кем-либо из них?

— Нет, — быстро ответил Гарри.

— Видите, Северус? — Люпин повернулся к Снейпу. — Мне кажется, эта вещь от Зонко...

Как по заказу, в кабинет ворвался Рон. Он страшно запыхался и остановился как вкопанный у самого стола Снегга, прижимая ребро ладони к груди и через силу выговаривая слова:

— Эту — штуку — дал — Гарри — я, — задыхался он. — Купил... у... Зонко... сто... лет... назад...

— Вот видите! — воскликнул Люпин, хлопнув в ладоши и с радостным видом оглядывая присутствующих. — Всё и прояснилось! Северус, вы позволите мне взять это с собой? — он свернул карту в трубочку и сунул к себе под робу. — Гарри, Рон, Лис, пойдёмте со мной, я хочу вам кое-что сказать про сочинение о вампирах... извините нас, Северус...

Выходя из кабинета, Гарри не осмелился взглянуть на Снегга. Они с Роном и Люпином молча поднялись в вестибюль. Лис тихо шла следом. Потом Гарри повернулся к Люпину.

— Профессор, я...

— Не нужно никаких объяснений, — прервал его Люпин. Он окинул быстрым взглядом пустынный вестибюль и понизил голос. — Так уж случилось... Мне известно, что много лет назад эта карта была конфискована мистером Филчем. Да-да, я знаю, что это именно карта, — подтвердил он, глядя на изумлённые лица мальчиков. — Я не хочу знать, как она попала к вам. В то же время я глубоко потрясён, что вы не отдали её преподавателям. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда ученик потерял бумагу с ценной информацией. И я не могу отдать тебе эту карту, Гарри.

Гарри ожидал такого поворота событий, но слишком хотел узнать подробности, чтобы протестовать.

— Почему Снегг подумал, что я получил эту карту от производителя?

— Потому что... — Люпин помедлил, — потому что один из изготовителей этой карты очень хотел бы выманить тебя из школы. Ему бы это показалось страшно забавным.

— Вы их знали? — Гарри был под большим впечатлением.

— Мы встречались, — коротко ответил Люпин. Он смотрел на Гарри очень серьёзно.

— Не жди от меня, Гарри, что я буду бесконечно покрывать твои проделки. Я не могу заставить тебя принимать Сириуса Блэка всерьёз. Но мне казалось, что-то, что ты слышишь, когда к тебе приближаются дементоры, должно было бы сильнее подействовать на тебя. Твои родители, Гарри, отдали свои жизни в обмен на твою. И это плохой способ отблагодарить их — ставить на кон такую жертву против пары волшебных игрушек.

— Ну а с вами, милая леди, — Люпин повернулся к притихшей Лис, — я поговорю в своем кабинете. Прошу за мной.

Как только дверь класса ЗОТИ закрылась, Люпин повернулся к Лис.

Она ожидала всего, чего угодно, вплоть до криков или даже рукоприкладства. Но Ремус молчал.

— Лис, я не ожидал от тебя такой безответственности.

— Рем, я...

— Дай мне договорить. Я забочусь не только о Гарри, но и о тебе. Ты многого не знаешь о моей жизни, и, надеюсь, никогда не узнаешь. Я хочу, чтобы ты берегла себя, потому что если со мной что-нибудь случиться, ты должна будешь продолжать жить. А пока я буду оберегать тебя, и ты не должна больше так делать.

Лис выслушала речь Люпина молча, а потом обняла его так, что у мужчины хрустнули кости.

— Я люблю тебя, — глухо сказала она, уткнувшись лицом в помятый сюртук Ремуса.

— И я тебя люблю, Лисенок, — ласково сказал Люпин. Девушка подняла глаза и улыбнулась сквозь предательски выступившие слезы.

Никогда раньше в преддверии матча атмосфера не бывала так накалена. К концу каникул напряжённость между игроками команд, равно как и остальными учениками колледжей, грозила взрывом. В коридорах вспыхивали мелкие ссоры. Кульминация наступила, когда четвероклассник из Гриффиндора и шестиклассник из Слизерина попали в больницу с проросшими из ушей побегами лука-порея.

Для Гарри это время было особенно тяжёлым. Он не мог выйти из класса без того, чтобы какой-нибудь слизеринец не подставил ему подножку; Крэбб и Гойл повсюду преследовали его, вырастая как из-под земли, и разочарованно удалялись, увидев, что он не один. Вуд приказал никуда не отпускать Гарри без сопровождения, на случай, если слизеринцы попытаются вывести его из строя. Роль сопровождения выполняли Лис и лучший друг Оливера Мартин. Но весь факультет с энтузиазмом взялся за это поручение, и Гарри нередко опаздывал на уроки из-за того, что в окружении громадной, оживлённо болтающей толпы можно было передвигаться только в очень медленном темпе. Сам Гарри больше беспокоился о “Молнии”. В перерывах между тренировками он надёжно запирал метлу в сундуке и на переменах часто прибегал проверить, на месте ли она.

Вечером накануне матча в гриффиндорской башне замерла вся обычная деятельность. Даже Гермиона отложила учебники.

— Не могу сосредоточиться, — пожаловалась она.

Кругом было очень шумно. Фред с Джорджем от напряжения вели себя ещё более буйно, чем обычно. Оливер и Лис сидели в уголке над макетом квиддичного поля, волшебными палочками передвигали по нему маленькие фигурки и бормотали что-то себе под нос. Анджелина, Алисия и Кэти истерично хохотали над шуточками близнецов. Гарри сидел в сторонке рядом с Роном и Гермионой и старался не думать о завтрашнем дне — всякий раз, как он о нём думал, появлялось чувство, будто что-то огромное стремится вылезти у него из живота.

— Всё будет хорошо, — успокаивала Гермиона, хотя вид у неё при этом был испуганный.

— У тебя же “Молния”! — убеждал Рон.

— Да... — отвечал Гарри, все внутренности которого выворачивались наизнанку.

Он с облегчением воспринял неожиданно раздавшийся приказ Вуда:

— Команда! Спать!

Спал Гарри очень плохо. Сначала ему снилось, что он проспал, и что Вуд вопит на него: “Ты где был?! За тебя пришлось играть Невиллу!” Потом снилось, что Малфой и остальные слизеринцы прилетели на матч на драконах. Гарри мчался на огромной скорости, пытаясь уйти от языков пламени, вырывающихся из пасти малфоевого чудовища, и вдруг понял, что забыл взять “Молнию”. Он начал падать и, вздрогнув, проснулся.

Настало утро, и Гарри вместе со своей командой под бурные аплодисменты вошёл в Большой зал. Когда Гарри понял, что аплодисменты раздаются не только от их собственного стола, но и от столов Пуффендуя и Когтеврана, то не смог сдержать довольной, от уха до уха, улыбки. От слизеринского стола неслось злобное шипение. Гарри заметил, что Малфой сегодня гораздо бледнее обыкновенного.

Во всё время завтрака Вуд неустанно заставлял свою команду есть, хотя сам не проглотил ни кусочка. Лис почти насильно запихала в него стакан с тыквенным соком. Потом — вся школа ещё сидела за столами — он погнал ребят на поле, чтобы “оглядеться”. Гриффиндорская команда покинула Большой зал тоже под аплодисменты.

— Что ж! Ветра нет... солнце чересчур яркое, могут быть проблемы с видимостью, имейте в виду... земля достаточно твёрдая, это хорошо, быстрее взлетите...

Вуд в сопровождении своих игроков расхаживал по полю и дотошно осматривал всё вокруг. Наконец, стало видно, как вдалеке распахнулись двери замка, и оттуда потоком хлынули школьники.

— В раздевалку, — лаконично приказал Вуд.

Переодеваясь в малиновые мантии, они не разговаривали друг с другом. Гарри интересовало, все ли чувствуют себя так же, как и он: как будто съели на завтрак что-то чрезвычайно вертлявое. Казалось, не прошло и секунды, а Вуд уже говорил: “О’кей, время, выходим...”

Они вышли на поле. С трибун волной хлынули крики. Три четверти присутствующих надели на мантии малиновые розетки, размахивали малиновыми флагами с изображением гриффиндорского льва и потрясали плакатами “ДАЁШЬ ГРИФФИНДОР и “КУБОК — ЛЬВАМ!” За слизеринскими кольцами, однако, сидело сотни две ребят в зелёном; у них на флагах сверкала серебром слизеринская змея. Профессор Снегг восседал в переднем ряду, тоже в зелёном и с очень мрачной улыбкой на устах.

— Выходят гриффиндорцы! — завопил Ли Джордан, как обычно, выступавший комментатором. — Поттер, Бэлл, Джонсон, Спиннет, Уизли, Уизли и Вуд. В последние несколько лет прочно закрепившая за собой репутацию лучшей команды Хогвартса...

Комментарий Ли потонул в воплях “Бу-у!”, понёсшихся со слизеринских трибун.

— И вот выходят слизеринцы под предводительством капитана Флинта! Он изменил порядок построения — теперь команда выстроена по росту, а не по профессионализму игроков...

Опять “бу-у!” от болельщиков Слизерина. Гарри подумал, что Ли, похоже, прав. Малфой был самым маленьким игроком в команде; остальные были гренадерского роста.

— Капитаны, пожмите друг другу руки! — сказала мадам Трюк.

Флинт и Вуд сошлись и с силой пожали друг другу руки; выглядело это так, как будто они пытаются сломать один другому пальцы.

— По мётлам! — скомандовала мадам Трюк. — Три... два... один...

Звук свистка потерялся в рёве толпы. Четырнадцать мётел как одна взмыли в воздух. Ветер отбросил волосы со лба Гарри; волнение оставило его, сменившись восторгом полёта; он огляделся, увидел Малфоя, севшего ему на хвост, и спокойно полетел искать Снитч.

— Мяч у Гриффиндора, Алисия Спиннет ведёт Квоффл прямо к слизеринским кольцам, отлично работает Алисия! О, нет! — Квоффл перехватывает Уоррингтон из команды “Слизерина”, Уоррингтон проносится по полю — ШМЯК! — великолепную работу с бладжером показал Джордж Уизли, Уоррингтон упускает Квоффл, мяч подхватывает... Джонсон, “Гриффиндор” вновь владеет мячом, давай, Анджелина! — она красиво обходит Монтегрю — ниже голову, Анджелина, это же бладжер! — ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! “ГРИФФИНДОР” ОТКРЫВАЕТ СЧЁТ — ДЕСЯТЬ: НОЛЬ!

На краю поля Анджелина гордо рассекала воздух; малиновое море под ней всячески выражало свой восторг...

— ОЙ!

Анджелина чуть не свалилась с метлы — в неё врезался Маркус Флинт.

— Извиняюсь! — крикнул Флинт в ответ на недовольные вопли снизу. — Я её не заметил!

Через мгновение Фред Уизли стукнул Флинта битой по затылку. Флинт ткнулся носом в древко собственной метлы. Из носа пошла кровь.

— Ну-ка хватит! — завопила мадам Трюк, мгновенно оказавшаяся между ними. — Пенальти Гриффиндору за непреднамеренное нападение на Охотника этой команды! Пенальти Слизерину за преднамеренное нападение на Охотника этой команды!

— Да бросьте вы, мисс! — взвыл Фред, но мадам Трюк дунула в свисток, и Алисия вылетела вперёд для штрафного удара.

— Давай, Алисия! — заверещал Ли в тишине, повисшей над стадионом. — ЕСТЬ! ОНА ЗАБИЛА! ДВАДЦАТЬ: НОЛЬ В ПОЛЬЗУ “ГРИФФИНДОРА”!

Гарри резко развернул “Молния”, чтобы посмотреть на Флинта. Тот подлетал, чтобы бить пенальти, кровь всё ещё текла у него из носа. Вуд, сжав челюсти, завис перед кольцами “Гриффиндора”.

— Конечно, Вуд превосходный вратарь! — сообщил публике Ли Джордан, пока Флинт дожидался свистка мадам Трюк. — Превосходный! Его очень трудно обыграть — ужасно трудно — ЕСТЬ! — ГЕНИАЛЬНО! — ОН ВЗЯЛ МЯЧ!

Успокоившись, Гарри отлетел в сторону, не переставая искать глазами Снитч и одновременно не упуская ни слова из комментария Ли. Очень важно не подпускать Малфоя к снитчу до тех пор, пока Гриффиндор не наберёт больше пятидесяти очков...

— Гриффиндор владеет мячом, нет, Слизерин владеет мячом — нет! — всё-таки Гриффиндор владеет мячом, и это Кэти Бэлл, Кэти Бэлл ведёт Квоффл, она пересекает поле — А ВОТ ЭТО БЫЛО ПРЕДНАМЕРЕННО!

Монтегрю, слизеринский Охотник, внезапно появился перед Кэти и, вместо того, чтобы схватить Квоффл, схватил голову девочки. Кэти перевернулась в воздухе, ухитрилась удержаться на метле, но выпустила Квоффл.

Снова прозвучал свисток мадам Трюк. Она подлетела к Монтегрю и стала кричать на него. Через минуту Кэти забила ещё один штрафной мяч.

— ТРИДЦАТЬ: НОЛЬ! ПОЛУЧИ, БЕСЧЕСТНЫЙ, ГРЯЗНЫЙ...

— Джордан, если вы не можете комментировать непредвзято...

— Я комментирую как есть, Профессор!

Гарри окатило могучей волной восторга. Он увидел Снитч — мерцающего золотом в каком-то футе от гриффиндорских колец — но его ещё нельзя ловить — а если его увидит Малфой...

Изобразив внезапное сосредоточение, Гарри развернул метлу и помчался к слизеринскому краю поля. Трюк сработал. Малфой заспешил следом, явно поверив, что Гарри заметил Снитч...

ШШУХ!

Возле правого уха Гарри просвистел бладжер, посланный громадным загонщиком Слизерина, Дерриком. Потом снова...

ШШУХ!

Второй бладжер задел Гарри по локтю. Приближался второй Загонщик, Боул.

Боковым зрением Гарри заметил, что и Боул, и Деррик с воздетыми битами с разных сторон надвигаются на него...

В последнюю секунду он направил “Молния” вверх, и Боул с Дерриком столкнулись со страшным треском.

— Ха-хааа! — зашёлся Ли Джордан, когда оба слизеринских Загонщика отлетели друг от друга, держась за головы. — Не получилось, мальчики! Надо раньше вставать, чтобы побить “Молния”! Мяч снова у Гриффиндора, Квоффл у Джонсон — Флинт не отстаёт от неё — ткни его в глаз, Анджелина! — шутка, профессор, всего лишь шутка — о, нет! — Флинт перехватил мяч и направляется к кольцам Гриффиндора, давай же, Вуд, спасай!...

Но Флинт всё-таки забил гол; со слизеринского конца понеслись восторженные крики, а Ли так отчаянно ругнулся, что профессор МакГонагалл начала отнимать у него волшебный мегафон.

— Извините, профессор, извините! Больше не повторится! Итак, Гриффиндор ведёт со счётом тридцать: десять; мяч у Гриффиндора...

Гарри ещё ни разу не принимал участия в такой грязной игре. В ярости, что Гриффиндор так скоро вырвался вперёд, слизеринцы не раздумывая, использовали любые средства, лишь бы заполучить Квоффл. Боул ударил Алисию битой, объяснив это тем, что принял её за бладжер. В отместку Джордж Уизли заехал локтем в лицо Боулу. Мадам Трюк назначила обеим командам штрафной, и Вуд в очередной раз очень красиво защитил кольца своей команды. Счёт сделался сорок: десять в пользу Гриффиндора.

Снитч тем временем пропал из виду. Малфой не отставал от Гарри, который парил над игрой, следя за золотым мячиком — как только счёт будет больше пятидесяти очков...

Кэти забила гол. Пятьдесят: десять. Фред и Джордж Уизли кружили вокруг неё, подняв клюшки — на случай, если слизеринцы захотят отомстить. Боул и Деррик воспользовались отсутствием близнецов и послали обоих бладжеров в Вуда; мячи, один за другим, ударили бедняге в живот, и он завертелся в воздухе, цепляясь за метлу, ловя ртом воздух.

Мадам Трюк вышла из себя.

— НЕЛЬЗЯ АТАКОВАТЬ ВРАТАРЯ, ЕСЛИ КВОФФЛ НАХОДИТСЯ ВНЕ ЗОНЫ НАПАДЕНИЯ! — исступлённо кричала она Боулу с Дерриком. — Штрафной удар Гриффиндору!

И Анджелина забила ещё один гол. Шестьдесят: десять. Через мгновение Фред Уизли запулил бладжером в Уоррингтона и вышиб Квоффл у него из рук; Алисия подхватила мяч и отправила в слизеринское кольцо — семьдесят: десять.

Гриффиндорские болельщики охрипли от крика — у “Гриффиндора” шестьдесят очков и, если Гарри сейчас поймает Снитч, кубок взят! Гарри, пролетая высоко над полем, физически ощущал на себе взгляды сотен глаз. Малфой не отставал.

И вот Гарри увидел: снитч сверкнул футах в двадцати над головой.

Гарри поднажал — ветер сильнее засвистел в ушах — он протянул руку... Вдруг, совершенно неожиданно, “Молния” замедлила ход...

Гарри в панике оглянулся. Малфой, изо всех сил вытянувшись вперёд, схватил “Молния” за хвост и тянул его назад.

— Ты!..

Гарри был так зол, что с радостью треснул бы Малфоя, но не мог достать. Малфой пыхтел от усилий, сдерживая “Молния”, но его глаза лучились злобной радостью. Ему удалось достичь того, чего он и добивался — снитч испарился.

— Пенальти! Пенальти “Слизерину”! Что это за тактика! — завизжала мадам Трюк, в мгновение ока, подлетев туда, где оказался Малфой на своём “Нимбусе 2001”, когда отпустил хвост “Молнии”.

— АХ ТЫ, ПАРШИВЫЙ МОШЕННИК! — выл в мегафон Ли Джордан, ловко уворачиваясь от профессора МакГонагалл. — АХ ТЫ ДРЯННОЙ, МЕРЗКИЙ...

Профессор МакГонагалл даже не потрудилась прочитать Джордану мораль. Она грозила пальцем Малфою, шляпа у неё слетела, и она тоже вопила от возмущения.

Алисия пробила пенальти, но от ярости промахнулась на несколько футов. Гриффиндорская команда теряла концентрацию, а слизеринцы, в восторге от трюка Малфоя, взмыли высоко в воздух.

— Слизерин владеет мячом — Слизерин ведёт мяч к кольцам — Монтегрю забивает гол... — простонал Ли. — Семьдесят: двадцать в пользу “Гриффиндора”...

Гарри был так близко от Малфоя, что они периодически стукались коленками. Но Гарри не собирался подпускать Малфоя к снитчу...

— Отстань, Поттер! — в бессильной злобе выкрикнул Малфой, когда Гарри не дал ему развернуться.

— Анджелина Джонсон ведёт Квоффл, давай же, Анджелина, давай!

Гарри посмотрел по сторонам. Не считая Малфоя, все игроки “Слизерина”, даже Вратарь, стекались к Ангелине — они хотят заблокировать её...

Гарри развернул “Молния” на сто восемьдесят градусов, пригнулся так низко, что фактически распластался по древку и пришпорил метлу. Как снаряд, он полетел к слизеринцам.

— ААААААААА!

Слизеринский узел развалился; путь Ангелины был свободен.

— ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! ОНА ЗАБИВАЕТ ГОЛ! Счёт восемьдесят: двадцать в пользу Гриффиндора!

Гарри, чуть не врезавшийся головой в трибуны, резко затормозил в воздухе, развернулся и быстро полетел к центру поля.

И тогда его глазам предстало зрелище, от которого буквально остановилось сердце. Малфой летел вниз с выражением триумфа на лице — под ним, в нескольких футах над зелёной травой трепетал крошечный, золотой...

Гарри устремил “Молнию” к земле, но Малфой был слишком далеко впереди...

— Давай! Давай! Давай! — понукал Гарри метлу. Он догонял Малфоя — Боул запустил в него бладжером, и ему пришлось прильнуть к древку — вот он уже у лодыжек Малфоя — вот они летят вровень...

Гарри резко вытянулся вперёд, оторвав обе руки от древка. Он оттолкнул руку Малфоя и...

— ЕСТЬ!

Он вышел из пике, подняв руку высоко над головой. Стадион взорвался овациями. Гарри пролетел над толпой. В ушах странно звенело. Маленький золотой мячик надёжно сидел в кулаке, отчаянно трепеща крылышками.

Подлетел полуослепший от слёз Вуд, обхватил Гарри за шею и безудержно разрыдался у него на плече. Два глухих удара по спине — Фред с Джорджем выразили своё восхищение; голоса Ангелины, Алисии и Кэти: “Кубок наш! Кубок наш!” Соединённая в многоруком объятии, команда “Гриффиндора” спускалась на землю, хрипло и радостно вопя.

Волна за волной малиновые болельщики выплёскивались через барьер на поле. По спинам игроков молотил ливень одобряющих ударов. Перед Гарри все смешалось в единый кричащий водоворот тел. Затем его, вместе с остальной командой, подняли на плечи. Оказавшись над толпой, он увидел Хагрида, улепленного малиновыми розетками — “Ты сделал их, Гарри! Ты победил!” Перси с маниакальным упорством прыгал вверх-вниз, позабыв про достоинство. Профессор МакГонагалл рыдала сильнее Вуда, утирая глаза огромным гриффиндорским флагом. Гермиона и Рон, свирепо работая локтями, пробирались к Гарри. У них не было слов. Они просто смотрели, лучась от счастья, на Гарри, которого несли к трибунам, туда, где с громадным квиддичным кубком в руках стоял Дамблдор.

— Мы победили! — радостно крикнула Лис, обнимая Ремуса. Они спрятались от веселящейся школы за трибуной Пуффендуя, и целовались, празднуя победу своего факультета вдали от всех.

— Я очень рад за вас, особенно за Гарри и Оливера, — серьезно сказал Рем, но глаза его смеялись.

— Да, мой братишка едва не чокнулся за несколько дней до игры... Я уже начала думать, что больше никогда не смогу поговорить с нормальным Оливером...

Что-то громыхнуло, и с неба хлынул дождь, будто кто-то разом перевернул все ведра с водой.

Ремус хотел было отвести Лис в школу, но... та начала скакать, как сумасшедшая и громко хохотать.

— Рем, не грусти!!! — с Лис ручьями текла вода, волосы перепутались, но она была до безобразия счастливой.

— Лис, ну хватит уже, — Рем начал всерьез беспокоится за душевное состояние своей девушки.

— Иди сюда! Скорее, иначе я растаю!

Ремус, тяжело вздохнув, направился к Лис, собираясь утащить ее под крышу. Лис с разбегу запрыгнула на руки Рему и начала целовать его, куда придется.

— Я.... самая... счастливая... на... свете... — прерывая поцелуи, пробормотала девушка. Ремус прижал ее к себе, чувствуя, как вода с волос начинает затекать за шиворот.

Рем опустил девушку на землю, продолжая целовать ее. Лис провела руками по груди Рема, нарочито медленно и спокойно, будто бы в противовес дождю, который колотил их по спинам. Затем она, путаясь в своих рукавах, начала расстегивать пуговицы на рубашке Люпина.

— А если...

— Без если...

Они без сил упали на мокрую траву, которая тут же начала раскрашивать их одежду в зеленый цвет. Вскоре она добралась и до их обнаженных тел.

Рем целовал каждый дюйм тела любимой девушки, а она громко стонала, радуясь тому, что никто их не может услышать.

— Лис, я люблю... люблю тебя...

— Я тоже... не отпускай...

— Не отпущу...

Дождь вскоре кончился, но Ремус и Лис еще долго смотрели в небо, прижимаясь друг к другу и не замечая холода.

А в это же самое время высокий темноволосый мужчина наблюдал за ними из-за трибуны. Его колючий взгляд отмечал все детали, будто он хотел получше все запомнить. Когда Ремус и Лис начали одеваться, мужчина бесшумно удалился с поля.

После завоевания командой брата квиддичного кубка и безумству, которое произошло прямо на поле под проливным дождем, Лис пребывала в состоянии эйфории, по меньшей мере неделю. Казалось, даже погода празднует победу; приближался июнь, дни стали безоблачными и жаркими. Никто не хотел ничем заниматься. Разгуливать бы по двору да валяться в траве, потягивая тыквенный сок со льдом, играть в плюй-камни да наблюдать за озером, над поверхностью которого изредка лениво появлялся гигантский кальмар.

К сожалению, бездельничать было невозможно. Экзамены были на носу и, школьникам приходилось сидеть в замке и усиленно напрягать мозги. Сосредоточиться не удавалось — ветерок то и дело заносил в окна влекущий аромат лета. И всё же, в эти дни даже Фреда с Джорджем можно было видеть за занятиями; им вскоре предстояли экзамены на СОВ. Лис ожидали ЖАБА, но она не испытывала никакого волнения — программа Дурмстранга была намного сложнее и даже опаснее.

Завтрак, который состоялся после всех экзаменов, Лис проспала. Она почти всю ночь провела у Ремуса, а потом сбежала тайком в половине шестого утра. Больше спать она не собиралась, но сама не понимала, как оказалась на кровати.

Пока Лис шла по коридору, ее не покидало ощущение, что студенты, которые так же опоздали на завтрак, ее разглядывают. Несколько человек даже рассмеялись и начали что-то обсуждать громким шепотом. Лис не придала этому никакого значения и, как оказалось, напрасно.

В Большом Зале шло оживленное обсуждение какой-то животрепещущей темы. Лис бочком протиснулась к своему столу, игнорируя смешки.

— Лис, тут такое! — при появлении девушки Кэти Белл округлила глаза.

— В чем дело, и причем тут я?

— Говорят гадости про тебя! — Алисия была возмущена до предела. Сердце Лис ухнуло в пятки и там осталось. Она словно одеревенела. Оливер потряс ее за плечо, но никакой реакции не последовало.

— Что говорят? — ледяным голосом спросила она.

Гриффиндорцы, сидевшие поблизости, переглянулись, решая, стоит ли ставить лис в известность.

— Не надо заботиться о моем состоянии, скажите, что про меня говорят. И лучше бы кто это говорит!

— Что ты спишь с профессором Люпином.

Лис уставилась в свою тарелку. Катастрофа.

Хотя, этого можно было ожидать. Они с Ремусом последнее время совсем перестали думать о безопасности и сокрытии их отношений. Лис казалось, что когда она окончит школу — а до выпускного оставалась всего неделя, никто не будет мешать их с Ремусом отношениям. Но такого расклада она не хотела... а уж тем более, Ремус.

Лис подняла глаза, но за преподавательским столом Люпина не было. Его стул пустовал. Лис стало страшно. Она колебалась лишь секунду, а потом, под улюлюканье зала, бросилась в кабинет ЗОТИ.

Рем сидел за столом, сложив руки в замок. Вид у него были такой убитый, что у Лис сжалось сердце.

— Ремус... — едва слышно позвала она, прикрывая за собой дверь кабинета.

— Лисенок... Что же теперь делать? — как-то безнадежно спросил Рем.

— Ничего, поговорят и успокоятся. Еще неделя и ты не будешь моим преподавателем, и мы сможем...

— Лис, я уже не буду ни чьим преподавателем, меня уволили.

Лис опешила.

— Это Снейп. Он видел нас на поле и доложил Дамблдору о нашем «непристойном» поведении. Его не смутило то, что это неэтично, но просто заложил меня. Я понимаю, Лис, тебе ничего не угрожает, и это главное. А меня... меня ждет тюрьма...

— Не говори ерунды! Мне семнадцать!

— Будет через два месяца.

— Ну и что?!

— А то, что это карается законом. Меня арестуют за то, что я впервые в жизни полюбил...

— Ремус...

— Уходи, Лис. Сейчас тебе лучше быть подальше от меня.

Слова Рема были словно пощечина. Лис попятилась и натолкнулась спиной на дверь.

— Я люблю тебя, чтобы ты не говорил, — бросила она, перед тем как захлопнуть дверь.

Уже оказавшись в коридоре, Алисандра дала волю слезам. Она едва доползла до туалета, чтобы умыться, как ей неожиданно стало плохо.

Когда приступ прошел, Лис вышла из туалетной кабинки и села в угол, на каменный пол. В голове роились мысли, похожие на тучу маленьких мух.

И тут одна мысль обрела размеры. Лис вспомнила, какое сегодня число и похолодела.

Она едва сумела вспомнить простое заклинание, которому ее обучила мама, слишком волнующаяся за свою неразумную дочь. Секунда и сфера, созданная Лис, окуталась золотым свечением.

Девушка сползла по стене на пол. Очевидно, это произошло две недели назад, в день победы Гриффиндора. Они тогда не думали ни о чем, кроме собственной страсти.

Голова Лис пошла кругом. Девушка не знала, что делать и ставить ли Ремуса в известность. Но вскоре здравый смысл победил, и она решительно направилась в кабинет Люпина.

Хм, заперто. Лис покрутила головой и подумала, что Ремус, скорее всего, у директора.

Что ж, так даже лучше.

— ... И еще, Ремус, я надеюсь на твою благоразумность, и что ты не будешь искать встречи с Алисандрой. Девочка сейчас в шоке и ей нужна помощь квалифицированных специалистов.

— Да, директор, — покорно сказал Ремус, хотя внутри у него все кипело и взрывалось.

— Не ожидала от тебя такого, Рем, — МакГонагалл укоризненно покачала головой, — бедная девочка, как же она теперь...

За дверью кабинета Дамблдора раздался взрыв, каменную горгулью разнесло в щепки. Следом отлетела дверь и припечатала профессора Флитвика к стене.

— Бедная девочка теперь отлично, и просто прекрасно! — рявкнула Лис, влетая в кабинет, словно фурия, — а вам всем пора бы к врачу!

Дамблдор оторопел от такой наглости.

— Лис, мы понимаем, что ты расстроена, но теперь все будет в порядке...

— Да ни хрена теперь не будет, ясно вам? Если вы выгоните Ремуса, я устрою такой скандал, что школа вздрогнет, а желтая пресса захлебнется от восторга!!!

— Алисандра, веди себя прилично! — повысил голос Оливер, который непонятно как оказался в кабинете вместе со всем преподавательским составом.

— Да пошел ты на...! — выругалась Лис. Но через секунду ее лицо посерело, и она осела на пол. Ремус бросился к ней и уложил девушку на диван.

— Лис, что с тобой, Лис, очнись!

— С ней все в порядке, Люпин, — громко сказал Снейп, — она просто беременна.

Тишина, повисшая в кабинете начала давить на уши минуты через три. Лис к тому времени очухалась и осоловело глядела по сторонам.

— Да, Люпин, от того, чем ты занимался со студенткой на поле для квиддича, бывают дети.

— Закрой рот, патлатая обезьяна, — тихо сказала Лис, явно через силу.

Снейп аж посинел.

— Мы с Лис встречались, — начал Люпин, — это длится давно, я не вижу смысла скрывать это, особенно, в свете сегодняшних событий.

— А точнее? — попросила МакГонагалл.

— С Хэллоуина. — подала голос Лис.

Учителя вновь замолчали.

— Мне через два месяца семнадцать, так что оставьте нас в покое. Мы сами все решим, — Лис села на диване и обняла Ремуса рукой за шею.

— Извините нас, Лис нужен покой, и нервничать ей нельзя. — Ремус помог ей подняться и вывел через раздраконенный проход.

Их проводили молча, лишь насторожено глядели вслед.

— И что вы собираетесь делать, директор? — осведомился Снейп.

Дамблдор как-то странно улыбнулся.

— Ничего, Северус. Ничего.

— Я не хотела тебе говорить, — сердито сказала Лис, когда они с Ремусом оказались за надежно запертой дверью его комнаты. Услышав ее слова, Люпин будто бы посерел.

— Что ты такое говоришь, Лис! Это мой ребенок, мой, и я не собираюсь оставлять его без отца.

— Мне не нужно твое одолжение, — сухо произнесла Лис, подтягивая ноги к груди, — я взрослый человек и смогу сама воспитать своего ребенка, — девушка сделала акцент на слове «своего».

— Зачем ты так?

— Ты сказал мне убираться — я убралась. Чего ты теперь хочешь?

Рем вздохнул.

— Чтобы мы снова были вместе.

Лис молчала. Она окончательно запуталась в себе и в Ремусе. То, что все узнали об их отношениях, усугубило ситуацию, и теперь нужно было что-то решать.

— Я не верю тебе. — наконец произнесла Лис. — Я сам себе противоречишь. Еще час назад ты сказал, что мне нужно быть подальше от тебя, а сейчас просишь все начать с начала...

— Лис, как ты не понимаешь, я едва не сошел с ума, когда Дамблдор вызвал меня к себе и начал отчитывать! Я в первую очередь думал о тебе, то, что будет со мной, меня совершенно не волновало.

Лис встала и порывисто обняла Рема, словно была не уверенна в правильности своих действий.

— Как я от всего этого устала... Я хочу сбежать из Хогвартса и никогда больше сюда не возвращаться...

— Ну, такая возможность у нас есть, — Лис непонимающе посмотрела на Рема, — у тебя есть диплом, который можно забрать у МакГонагалл, на выпускной оставаться не обязательно. Соберем вещи и вперед!

— А куда это, вперед?

— У меня есть квартира в Лондоне, где мы с тобой сможем начать жить, как настоящая семья. Если ты, конечно, этого хочешь.

В ответ, Лис крепко поцеловала Ремуса и приложила его руку к своему животу.

— Скоро нас станет немного больше, чем двое, — улыбаясь, сказала она. Люпин поцеловал ее в растрепанные волосы.

Эпилог

Вереница чемоданов была выстроена в холле на первом этаже. Любопытные студенты сновали туда — сюда, разглядывая до нельзя счастливую Лис и расплывшегося в улыбке Люпина, возле которого стоял Оливер Вуд и читал ему нотации.

— Я приеду к вам, как только разберусь с работой. Рем, я тебя прошу, относись к Лис, как к принцессе, иначе...

— Все-все, Лив, оставь моего любимого в покое! — Лис отпихнула брата и взяла Рема за руку, — нам пора.

— Счастливо добраться! — Оливер поцеловал на прощание сестру и растворился в толпе.

— Профессор Люпин! — позвали сбоку.

— Да, Гарри?

— Я хотел сказать... вы самый хороший учитель ЗОТИ, который у нас когда либо был! — на одном дыхании выпалил Гарри, — Желаю вам счастья с Лис.

— Спасибо, Гарри, еще увидимся.

— До свидания, профессор.

Поезд увозил наших героев к новой, семейной жизни, в их маленькую квартирку на окраине Лондона. И, несмотря на том, что им много пришлось пережить, они знали, что теперь все точно будет хорошо.