Рон Уизли, ученик шестого курса, направлялся в Хогсмид. Всю предыдущую ночь он не спал, взвешивал все «за» и «против», и, наконец, под утро решился. Решиться-то он решился, но все сегодняшнее утро он ждал, что его кто-нибудь остановит, предложит чем-нибудь заняться или, хотя бы, испортиться погода, и тогда у него будет хоть какая-то причина для оправдания. Но погода была замечательная, и никому не было до него никакого дела, вот и шел он теперь в Хогсмид, чтобы сделать то, что так долго не решался.
Рон не помнил точно, когда все это началось, когда он стал смотреть на любую девушку и фантазировать, что бы он с ней сделал. Он присматривался к своим одноклассницам, девочкам постарше и помоложе, и представлял, как та или другая выглядит без одежды. Иногда, когда уже совсем невмоготу было, он позволял себе расслабиться. Дома это было сделать довольно просто — сказал всем «спокойной ночи», закрылся в комнате и давай волю рукам! Кого только не представлял в эти моменты! Даже солистку группы «Weird Sisters»! Да, дома было все просто, не то, что в школе — пятеро парней в одной комнате. Но кто-то с очень светлой головой додумался повесить полог над каждой кроватью, и Рон, дождавшись, когда заснут его друзья, начинал маструбировать. Ему ужасно хотелось узнать, случается ли такое с Гарри, Дином, Симусом или Невиллом, но спросить не решался, он боялся, что его примут за озабоченного. Так бы все и продолжалось неизвестно сколько времени, если бы в какой-то момент Рон не поймал себя на том, что разглядывает фигуру Джинни. Этот факт поверг его в настоящий шок — ведь Джинни его сестра! В тот день Рон окончательно пришел к выводу, что он — ненормальный, ему надо срочно лечиться. Но, как и, главное, кому он может рассказать о своей болезни? Маме, как женщине, он ничего сказать не мог, папа был так занят на работе, что у Рона совести не хватало лезть к нему со своими глупостями. Были еще братья... Рон долго раздумывал и пришел к выводу, что Биллу можно довериться, он самый старший, самый умный и рассудительный, а главное — он не будет трепаться. Но тут вышла заковыка: Билл практически не бывал дома, а если и приходил, то только вместе с Флер. Рон никак не мог вклиниться в их бесконечное воркование и пригласить Билла на разговор. Здорово было бы, если бы на Рождество приехал Чарли, он тоже внушал доверие и Рон мог бы его попросить о помощи. Но Чарли прислал поздравительную открытку и письмо, где намекал, что праздник проведет в другой компании, скорее всего с девушкой. О том, чтобы поговорить с Фредом и Джорджем даже и речи быть не могло, это было равносильно самоубийству.
Но человек предполагает, а Бог располагает — именно близнецы пришли на помощь Рону. Они явились в самый неподходящий момент — именно в тот самый момент! Им, видите ли, захотелось что-то расспросить о школе. Всякого ожидал Рон: и взрыва безудержного смеха, и язвительных подколок, но братья молча сели рядом с ним и начали говорить… Говорили они долго, подсказывая и дополняя друг друга.
— Тебе, братец, почти семнадцать лет, — сказалл Фред, — уже можно начинать с девушками… кхе-кхе… общаться.
— Ну да, — подтвердил Джордж, — мы ведь как раз в это время начали…
— А как оно… в первый раз? — краснея спросил Рон.
Близнецы переглянулись.
— Ты знаешь, братишка, лучше всего, когда в первый раз с тобой девушка, которая постарше тебя и поопытней, — начал Джордж.
— Да, а то будет, как у Джорджа — он так укусил Анджи за грудь, что она его долго потом к себе не подпускала.
— А ты, а ты… — пыхтел Джордж, и, обращаясь к Рону, продолжил, — а он воображал себя таким мачо, думал, что он — суперсексгигант, а потом оказалось, что бедняжка Алисия не получает никакого удовольствия!
— Но я потом исправился! — защищался Фред.
— Это верно, — подтвердил Джордж, — но только после того, как мы провели каникулы в Испании в компании двух аборигенок.
* * *
С тех пор голова Рона была занята мыслью — где взять девушку постарше него и готовую научить его премудростям секса. Он перебирал всевозможные варианты и тут же все отметал. Алисия и Анджелина были подружками его братьев и те ни за что не позволили бы ему даже посмотреть в их сторону. Он подумал о Флер, она ему всегда нравилась, даже сейчас у Рона во рту пересыхало, когда он видел ее. Нет, Флер — невеста Билла, а это — табу! Еще был вариант — Тонкс, она была своя в доску и довольно симпатичная, но что-то в последнее время с ней случилось: она стала очень грустной, нелюдимой, и, что-то подсказывало Рону, что не стоит сейчас даже заговаривать с ней об этом, иначе можно нарваться на неприятности.
На прошлой неделе с Роном произошло необычное: во время занятия по трансфигурации он сидел как обычно рядом с Гермионой и в какой-то момент их рукава соприкоснулись и он почувствовал, что лицо его заливается краской. Она, конечно, заметила, но не подала виду, а когда закончился урок, как ни в чем не бывало, вышла из кабинета. А Рон смотрел ей вслед и любовался, с какой грацией она движется и как развеваются ее всегда такие непослушные волосы. Гарри позвал друга, но Рон сказал, что хочет поговорить с профессором Макгонагал и попросил не ждать его. Встать и идти прямо сейчас он не мог — уж слишком очевидной была его симпатия к давней подруге. С того дня место в Роновых фантазиях заняла именно она — Гермиона. Утром, выходя из своей спальни и встречая ее, Рон обычно начинал краснеть и заикаться — в его памяти всплывали те картины, которые он рисовал в своем воображении.
* * *
За день до описываемых событий во время прогулки по Хогсмиду ребята, как обычно, направились в «Три метлы» и наткнулись на табличку «Ремонт». Тут же появилась хозяйка заведения, мадам Розмерта, и рассказала, что давно уже собиралась обновить свою «забегаловку», но трудно все делать одной и она с вызовом обратилась к ребятам за помощью. Те с готовностью согласились, на что она с сомнением покачала головой и сказала.
— Если кто-то не передумает, приходите в субботу.
* * *
Рон постучал в запертую дверь. Ждать пришлось недолго — на пороге стояла хозяйка, глаза ее были удивлены.
— Рон? Чего стучишь? Кафе еще на ремонте!
— Я помочь пришел, — еле шевеля губами, сказал он.
Сказать, что мадам Розмерта удивилась — это ничего не сказать.
— Помочь? Надо же… Я и не думала, что кто-то всерьез воспримет мои слова…
Она пропустила Рона в зал, там было уже все выкрашено в приятный салатовый цвет, все вымыто, оставалось только расставить мебель и повесить шторы.
— Я почти закончила, — говорила Розмерта, — но, если уж пришел, помоги развесить картины и расставить столы.
Рон, как завороженный, смотрел на нее. Она была очень миловидной молодой женщиной: яркие голубые глаза, вздернутый носик, ямочки на щеках, всегда улыбающиеся пухлые губы. Она всегда носила блузки с глубоким вырезом, и сегодняшний день не был исключением, прямо перед глазами Рона были эти белоснежные упругие груди, у него голова кружилась желания.
Розмерта поймала его взгляд и слегка покраснела. Он набрал побольше воздуха и начал.
— Мадам Розмерта, вы такая красивая!
— Ах, Рон, оставь, давай-ка браться за работу.
— Я люблю вас, мадам Розмерта, — такого от себя Рон Уизли не ожидал.
Розмерта замерла на мгновение.
— Не бросайся такими словами, мальчик, — строго сказала она, — ты не знаешь еще, что такое любовь.
— Простите, я, действительно, кажется… — Рон не мог подобрать слова, — но вы мне очень нравитесь.
— Это другое дело, — снисходительно произнесла она, — только зачем все это?
— Мадам Розмерта, — запинаясь, начал он, — я хочу попросить вас научить меня… стать моей первой женщиной.
Рон зажмурил глаза, ожидая взрыва негодования, но его не последовало. Наоборот — Розмерта немного удивленно, но очень тепло смотрела ему в лицо.
— Ты действительно этого хочешь?
— Да, — твердо ответил он, все еще не веря в свою удачу.
* * *
Ей было всего тридцать пять или уже тридцать пять… А он — мальчик, школьник… И он предложил ей такое! Ее растерянности не было предела, но она недолго думала — она приняла его предложение. Почему? Она сама не могла дать себе ответ на этот вопрос. Может, потому что вспомнила, как когда-то, лет восемнадцать назад, у нее тоже был первый опыт с таким же юным и неопытным мальчишкой. Она тогда только закончила школу, и на голову ей свалилось это счастье в виде кафе, наследство от дядюшки. Она задумала все здесь переделать, и он сам предложил ей свою помощь. Так, в процессе ремонта и завязались их отношения: он, на тот момент еще ученик Хогвартса, какими-то ему одному известными способами умудрялся почти каждый вечер покидать пределы замка и приходил к ней. Она помнила их первый раз, он был первым и для него и для нее… Часто они потом со смехом вспоминали свой первый любовный опыт, вернее это был скорее не опыт, а, как он сказал однажды, «кружок самообразования». Он был ее первой и, пожалуй, единственной любовью. А потом, он закончил школу, и встречи их стали гораздо реже, но более страстными, что-то изменилось в нем: он стал сентиментальнее, нежнее, прощаясь, он целовал ее так, как будто уходил навсегда. И во всем: в его страсти и нежности, в его поцелуях — чувствовалась какая-то боль. Страшные предчувствия преследовали ее, когда он уходил, но он возвращался, и она смеялась над своими предчувствиями. Она мечтала выйти за него замуж, родить ему детей, и ей казалось, что он тоже этого хочет. Она слушала, как тепло он рассказывает о своем маленьком крестнике и понимала, что он будет самым лучшим отцом. Но все сложилось иначе: сначала он просто не пришел в назначенный день, а потом поползли слухи, один страшнее другого, появились публикации в газетах… Она не верила в это, ей хотелось выйти на улицу и кричать: «Это не он! Он не виноват! Это все неправда! Его оклеветали!» Но вместо этого она заперлась в своих комнатах и, сказавшись больной, рыдала в своей постели, которая помнила еще тепло его тела.
Несколько лет спустя она сдалась на уговоры одного милого колдуна и вышла за него замуж, но брак ее продолжался недолго — через год она овдовела. И сколько потом не появлялось претендентов на ее руку, никому она не ответила согласием. Были, что греха таить мужчины, которые привлекали ее внимание, но, как правило, они или были уже женаты, а Розмерта ни в коем случае не могла позволить себе отношения с женатым мужчиной, или же встречалось нечто такое, что при ближайшем рассмотрении вызывало желание бежать сломя голову подальше.
А недавно, года три назад, вдруг все газеты опять стали пестреть именем ее возлюбленного: он бежал из-под ареста. Сердце Розмерты плакало и смеялось одновременно: он живой! Но как его найти? Где? Она ждала его каждый день, внимательно всматривалась в каждую пробегавшую черную собаку, несмотря на грозные предупреждения, оставляла приоткрытой дверь даже на ночь. И она дождалась — он пришел! Худой, грязный, мертвенно бледный, но такой родной, любимый… Всю ночь она пролежала прижимая его голову к своей груди с трудом сдерживая рыдания, только горячие слезы непрерывно текли по ее лицу. А утром он ушел.
Год назад, как раз в ее день рождения, он появился снова — перенес ее в какой-то странный дом, по всей видимости, фамильный особняк, и подарил самую чудесную ночь в ее жизни. В ту ночь она уже точно знала, что это их последняя встреча, и предчувствие ее не обмануло: вскоре один очень надежный человек рассказал ей, что он погиб.
* * *
И вот, стоит перед ней мальчик, который считает, что она может научить его искусству любви. Она — та, которая сама имеет довольно-таки скромный опыт!
Розмерта посмотрела в глаза Рону.
— Хорошо, я помогу тебе. Но, давай договоримся, что это будет один-единственный раз, ты никогда больше не придешь ко мне с подобными просьбами.
— Я согласен.
— Тогда, — Розмерта подошла к Рону вплотную, — начнем с того, что избавимся от одежды.
Ее рука потянулась к вороту его рубашки и стала расстегивать пуговицы.
— Можно, конечно, воспользоваться магией, но, мне кажется, в том, что мужчина и женщина раздевают друг друга, есть своя прелесть, не так ли?
Тем временем Рон уже расстегнул ее блузку и растеряно смотрел на бюстгальтер.
— Застежка обычно сзади, — сказала Розмерта, поворачиваясь спиной. Рон с трудом расстегнул, и она снова повернулась к нему лицом. — Но тебе может и повезти — встречаются модели с застежкой впереди.
Рон почти не слышал ее, он с восхищением смотрел на ее пышные упругие груди, в его висках стучало так, что, казалось, слышно в самом Хогвартсе.
— Не тушуйся, Рон, — произнесла Розмерта, — ее можно трогать, даже нужно…
Она взяла его руку и положила себе на грудь. Он сначала робко, а потом все увереннее стал ее гладить…
— Я хочу поцеловать… — он наклонился и прикоснулся губами к соску. Розмерта на секунду задержала дыхание, она не ожидала от себя такого — его ласки стали ее волновать. Рон уже стащил с нее юбку и пытался расстегнуть свои штаны, он сердито пыхтел — пальцы его не слушались. Розмерта аккуратно расстегнула ремень и помогла Рону избавиться от остальной одежды. Парень был чудесно сложен: высокий, фигура спортивная, белая, молочная кожа, вся усыпана веснушками. Розмерта опустила глаза — он был абсолютно готов. Она провела рукой по его груди, животу… Он приблизился с ней вплотную, по всей видимости, решив, что пора переходить к самому главному.
— Не спеши, — прошептала она, — если ты хочешь доставить женщине удовольствие, ты должен ее подготовить.
Она приподняла ногу и поставила ее на стоявший рядом стул, взяла руку Рона и приложила к своей промежности. Палец его нащупал маленький бугорок, от прикосновения Розмерта вздрогнула.
— Это — клитор, его можно трогать, гладить, ласкать…
Рон со старательностью первого ученика следовал ее советам. Под его ласками Розмерта совсем разомлела, бедра ее подались вперед, руки непроизвольно гладили собственную грудь, дыхание участилось…
— Теперь можно, — с придыханием сказала она, сделала несколько шагов назад и присела на краешек стола. Рон подошел к ней, она нежно прикоснулась к его члену и направила. Момент, когда Рон вошел в нее, он, наверное, не забудет никогда. Что делать дальше он знал, это, наверное, на уровне инстинкта — любой мужчина знает, что делать дальше. Он двигался все быстрее и в какой-то момент ему показалось, что там, в глубине, вокруг него что-то сжалось, как будто и там его обнимали. Розмерта тихо застонала и, если бы Рон крепко не сжимал ее в своих объятиях, она бы упала. Наслаждение, что настигло его, не шло ни в какое сравнение с тем, что получал он, удовлетворяя сам себя. Он, обессиленный, упал на нее. Она нежно поглаживала его по спине, целовала его лицо, стирая пот с его лба… Рон вопросительно смотрел на нее.
— Все замечательно, — наконец, произнесла она, — ты даже не представляешь, как это было здорово…
— Правда? — не веря своим ушам, спросил он.
— Да, Рон, у тебя все получилось. Ты заметил, был момент, когда мои мышцы, там, как будто сжались вокруг твоего члена?
— Да, ты тогда, кажется, застонала, — ему казалось глупо продолжать обращаться к ней «вы» после всего.
— Так вот, Рон, если такого не случилось, значит, ты сделал что-то не так, и твоя девушка останется недовольной.
«Вот оно что! — радостно подумал он, — мне, в отличии от Фреда и Джорджа, не понадобилось целых полгода, чтоб узнать об этом!»
— Ну что ж, Рон, — сказала Розмерта, — я исполнила твою просьбу, можешь идти.
Она отвернулась и стала подбирать разбросанную одежду.
— Я хочу еще, — вдруг вырвалось у Рона. Розмерта медленно обернулась, кинула взгляд на его член, удивленно приподняла бровь.
— А ты быстро учишься, — усмехнулась она. Подошла, провела рукой по волосам, погладила шею, опустилась ниже…
— И как ты теперь хочешь? — спросила она, глядя ему в глаза.
Рон осмелел.
— Я хочу… чтоб ты… — и он опустил взгляд на свой член. Он вспомнил, как братья рассказывали, какое это наслаждение, когда женщина целует тебя там…
Розмерта легонько толкнула его на стул и опустилась перед ним на колени.
— Не думаю, что твои подружки, уже это умеют, — она развела его ноги, и стала покрывать поцелуями его бедра с внутренней стороны и низ живота.
— Сейчас, милый, — она провела языком вдоль члена, еще раз, еще… потом облизала головку и крепко обхватила губами. Рон стонал и всхлипывал, потом вдруг схватил ее за плечи и отстранил.
— А я могу сделать тебе то же?
— Конечно, — был ответ. Розмерта села на край стола напротив и развела бедра, приглашая Рона. Он осторожно пальцами развел ее губы, легонько коснулся языком… Розмерта откинулась назад, только ее прерывистое дыхание слышалось в зале. Она толкнула Рона обратно на стул и села сверху, он приблизил ее лицо и поцеловал в губы. Никогда еще он так не целовался: страстно, до боли… Она начала двигаться, а он, крепко сжав ладонями ее ягодицы, помогал ей. «Наверное, синяки останутся,» — мелькнуло у Розмерты в голове, но ни сил, ни желания остановиться не было. Они достигли вершины одновременно, и невольно выдали свои самые заветные тайны, выкрикнув имена тех, кого хотели бы видеть на месте своего партнера.
— Сириус!
— Гермиона!
Он уткнулся лицом ей в грудь, а она нежно целовала и гладила его волосы.
* * *
Они стояли на пороге кафе.
— Я так и не помог тебе…
— Да ладно, — усмехнулась она, — там работы на четверть часа.
— Спасибо тебе, — он продолжал смущенно топтаться, не зная, что еще сказать. — А можно…?
— Рон! Мы же договорились, — напомнила она. — Иди! Тебе пора!
Он повернулся, прошел несколько шагов и оглянулся — Розмерта все еще стояла на пороге кафе. Они как заговорщики улыбнулись друг другу — теперь у них была общая тайна, и даже не одна.
Vova
