Игра под названием жизнь

Одинокая птица ты летишь высоко

Ты сильная птица но мне тебя жаль.

Астория шла по темной улице, шаг за шагом приближаясь к Косому переулку. Вот она прошла мимо небольшой площади и теперь ходила мимо однотонных темных магазинов. Ни одна вывеска не радовала ее, а только угнетала своим отсутствием, словно на улице все опустело так же, как у нее в душе. Она почувствовала кислый привкус апельсинового сока у себя во рту и поморщилась. Фонари один за другим мелькали мимо ее лица, но она смотрела вовсе не на них, а прямо перед собой, задавая вопросы в пустоту. За что? Почему? Зачем? Вечные вопросы на которые еще не придумали вечных ответов. До этого момента она чувствовала отчаянную ярость, которая побуждала совершить какой-нибудь необдуманный поступок: броситься с крыши или заавадить саму себя. Но теперь к горлу подбирался комок обиды и он вытеснил ненависть куда-то наверх и она стала витать в воздухе. Она ощущала ее рядом и думала, что все ненавидят ее. Так больно, так неприятно. У нее потекли слезы, холодные, как его руки…она снова подумала о нем, о его последнем поцелуе. Да, он станет последним, потому что после сказанных слов она мало того, что не захотела с ним больше видеться, она не хотела жить. Астория не выдержала и заплакала от обиды на весь мир. Она не понимала, почему он так жесток к ней, почему отнимает у нее Любовь. Почему снова близкий человек словно ускользает у нее из рук и растворяется в неизвестности. Третья серьезная потеря за ее жизнь, она снова одна и от безвыходности готова броситься к первому встречному. Вот он, ее спасение, он появится из темноты и будет дарить ей свою любовь. Но никто не появился и сердце кололи тысячи острых иголок с разных сторон. Вытирая такие соленые слезы, непривычные и болезненные, она задумалась о том, что может быть дальше в ее жизни. В это время она увидела слабо освещенную вывеску какого-то кафе и решила отложить мысли до захода внутрь, тем более начинался дождь. Астория совсем этого не заметила, окруженная дымкой своих чувств, словно мантией-невидимкой, только все могли видеть, насколько она разбита.

Двигаясь неуверенными шагами по немного влажной мостовой, она почувствовала резкий холод за своей спиной. Дементоры. Они гнались за ней, гнались от самой гостиницы, снова и снова пытаясь ее настичь. Они охотятся. Они гонятся за Пожирателями Смерти, а на ней теперь его запах. Астория поднесла кисть левой руки к носу и вдохнула тонкий и терпкий запах Его туалетной воды и зажмурилась от удовольствия. «На последок». Вот уже и вывеска кафе «Middle». Именно так, он как раз находился ровно посередине Косого переулка. Когда-то здесь был магазинчик дядюшки Бака, где она провела целое лето. Теперь его нет. И не будет. Дементоры уже близко, кажется, их двое, или даже сразу трое, потому что теперь холод чувствовался и на плечах, вот один из них делает рывок к ней сзади. Главное не оборачиваться. «Он тоже похож на Дементора, — думала Астория, — он точно так же, своими поцелуями отнимал у меня кусочки моего счастья и потом разрушил все. За все приходится платить. Я — идиотка, а он — победил. Он хотел меня обидеть — у него это вышло». На секунду она задумалась над тем, чтобы отдаться Дементорам, но все-таки толкнула дверь магазина и тут же послышался гром. Крупные капли дождя застучали по стеклу и один из Дементоров посмотрел прямо в окно.

— Экспекто Патронум! — крикнул мужчина из-за прилавка, но стекло не сильно пропустило заклинание наружу и Дементор только отодвинулся назад.

— Ты зачем водишь их за нос? Надоело жить? — возмущенно спросил он, словно набрасываясь на нее.

— Я ничего с ними не делала. И да, надоело. Я хочу выпить, — негромко сказала она очень угрюмо, печально, но со злостью. Вид у нее был не лучший — растрепавшаяся прическа, потекшая тушь и грязные туфли. Но она пришла и не в ресторан.

— У меня есть очень хорошее маггловское вино, это такой изысканный напиток…

— Я знаю, что это такое. Дайте виски, — уже громче огрызнулась она и отвернулась. Перед ней был выбор из пяти грязных столиков. Она села за тот, что был у левого окна, положила руки на стол и принялась рассматривать свой маникюр. Еще сегодня утром она делала его в гостиной Хогвартса, зная, что Ему он понравится. Если обратит внимание, конечно. Тонкий слой серебряного лака покрывал недлинные ногти слизеринки, лишь подчеркивая тонкость изящных пальчиков. На безымянном пальце правой руки красовалось тонкое серебряное колечко с маленьким бриллиантом цвета морской волны.

« — Они же давно исчезли! Я слышала, что последний нашли еще во времена Мерлина…

— Я найду для тебя все, что ты захочешь и чего бы мне это ни стоило. Пусть это кольцо напоминает обо мне.

— А если оно будет напоминать мне Снейпа? — послышался ее собственный смех.

— Оно заколдовано. Только я», — вспомнился ей обрывок их разговора у озера. Астория помнила этот чудесный день. Незабываемо. А теперь больно.

В это время мужчина, который принял у нее заказ, принес стакан с золотистой жидкостью. Только сейчас она заметила, что лицо покрывает густая щетина, а одежда не гладилась еще с позапрошлой стирки, хотя сначала она подумала о нем, как о представителе интеллигенции. «Даже у него наверняка чистая кровь», — с прискорбием подумала она и подняла свои глаза полные ярости на окно напротив.

— Кого-то ждете? — спросил он, но, подумав, опешил, — хотя вряд ли в такую погоду.

Стихия уже бушевала во всю, давая понять, что людям не место на холодных и пустынных улицах.

— Почему на тебе нет даже плаща? Тебе разве не холодно? — обеспокоено спросил он, но достаточно высокомерно. Астория, не поднимая глаз от стакана, сделала большой и резкий глоток, и виски золотистого оттенка разлился по ее озябшему телу.

— Теперь теплее, — выдохнула она и громко поставила наполовину пустой стакан на стол, — кстати, мне нет 17. Можете ругать меня сколько захотите.

— Я не собираюсь вас ругать, мне, в общем-то все равно, кто приносит мне деньги. Кстати, не забудьте расплатиться за счет, с вас 4,5 доллара.

— У вас доллары? — удивилась девушка.

— Да, только они. У меня не заурядная забегаловка, а довольно интересное место. Здесь собираются самые разные люди, жаль только, что осенью здесь немного пустеет. Особенно вечером и в дождь.

— У меня, кажется, будет около трех.

— Хорошо, — буркнул он, — вообще я хотел спросить причину такого одинокого застолья.

— Не стоит внимать девичьим розовым соплям.

— Мне просто интересно.

— Меня унизили, оскорбили, втоптали в грязь, уничтожили морально и растрепали нервы физически. У меня снова забрали любовь. Так пойдет? — мрачно посмотрела она и в глазах цвета моря заплясали угольки. Астория отчаянно вздохнула.

— Нельзя знать, что такое любовь, в твоем возрасте, — неспеша проговорил он.

— Я знаю о любви больше, чем вы думаете.

— Узнать о любви можно только, если испытаешь ее.

— Я узнала, потеряв ее. И не один раз, — она допила виски и уставилась на теперь пустой стакан. За окном был Дементор и он явно хотел отведать ее Счастья. «Как будто оно у меня есть» — усмехнулась она.

— Ну я же говорил, что здесь собираются весьма интересные люди. В таком возрасте нужно думать о более приземленных вещах, а рассуждения о Жизни оставить на старость.

— Боюсь, моя старость никогда не наступит. От одиночества умирают.

— Я живу один и еще довольно жив, — ответил он.

— У вас есть друзья?

— Да.

— С вами все ясно. У меня нет друзей.

— Совсем нет? Не может быть…есть же знакомые, с которыми можно поговорить?

— Они только подтолкнут меня к гибели, потому что я им безразлична.

— Ну а ваша любовь?

— Она мертва.

— И нет пути назад?

— Нет. Я не позволю.

— Ты говоришь, как женщина бальзаковского возраста, хотя, как говорила, тебе нет и 17.

— Потому что испытала больше, чем многие женщины. Причем вместе взятые.

— Ты любила долго?

— Всю свою жизнь. Я всегда кого-то любила.

— Боюсь, скоро ты разучишься.

— Надеюсь на то. И вообще я очень устала и хочу спать.

— Можешь подремать здесь, все равно мне неприятно сидеть одному, даже как-то обидно. Только заплати.

— Хорошо, — она потянулась в карман и вытащила несколько смятых бумажек. «Как хорошо, что именно эти джинсы. Но это же…»

— Нет, стойте! — крикнула она и рванулась к мужчине.

— Что? — обернулся он с непонятным взглядом.

— Отдайте обратно.

— Но…что??

— Верните деньги.

— Ты должна заплатить.

— Хочешь, забери мою палочку, но деньги отдай, — тихо и грозно сказала она. Мужчина покорно протянул ей три зеленые бумажки и получил взамен ничем не примечательную палочку. Она жадно ухватилась за эти деньги и села за стол, положив их перед собой. Это были деньги, которые дал ей отец на мороженое.

« — Ты смеешься? Ты даришь мне на Рождество мороженое?

Астория стояла посреди комнаты с непонятным выражением на лице.

— Не дарю, а даю. Даю тебе деньги на него. Но такие деньги ты точно не видела.

— Видела, давно, в магазине. Но у нас такие…не принимают.

— Да, я знаю. Но когда-нибудь ты снова окажешься в Америке и тогда купи на них мороженое.

— Ладно, — она улыбнулась, — обязательно куплю.

Иногда он был очень неожиданным.

— Положи их себе и проходи. У меня для тебя есть еще потрясающие духи» — вырвался у нее из головы разговор с собственным отцом три года назад. Она заплакала и слезы стали падать на бумажки, которые значили для нее гораздо больше, чем палочка. Астория не любила деньги, но они были от отца. Они были для нее. Духи разбились, а деньги разбиться не могут. Она пообещала себе, что действительно купит на них мороженое. Замороженное молоко, а не виски.

Астория прокрутила в голове весь сегодняшний день. Ей захотелось почувствовать Его объятия. Но только объятия и больше ничего, терпеть все остальное рядом она больше не могла. Просто обнять и сказать пару слов: ты не одна. Ты найдешь свое Счастье. Но Он никогда не говорил о Счастье и, наверное, подарив его ей однажды, забрал сегодня навсегда. Астория откинулась в кресле и зажмурила глаза.

Его глаза смотрели на нее все дольше и дольше, не закрываясь, а кончик его тонкого аристократического носа касался кончика ее. Дыхание прорывалось в ее сердце сквозь тысячи ран и оков и будоражило воображение. Наконец, еще одно движение вперед, сильные руки надежно охватывают тонкую талию и…

Звук разбивающегося стекла и стук дождя отвлек от воспоминаний. А потом она почувствовала зиму. Да, тот самый ледяной холод приправленный отчаянием, скорбью и запахом могил. Это были Дементоры, посланные ради ее смерти. Мужчина отчаянно пытался пустить заклинание, но ничего не выходило и он спрятался где-то наверху. Девушка открыла глаза и увидела перед собой олицетворение ее настроения. «Да, моя душа именно такая же. Противная, холодная, вызывающая неприязнь и боль». Она почувствовала, как леденеют ее пальцы, а кончики волос покрываются инеем и больно бьют по щекам от сильного ветра. Леденящий душу звук и вот она во власти горя и отчаяния. Тоска захватила ее и без того одинокое сердце и опутала его паутиной из тонкого серебра. Астория ему позволила. Она не сопротивлялась поцелую Дементора ни капли. «Он, должно быть, удивлен, — пронеслось у нее в голове, — если бы Он был Дементром — его поцелуи были бы точно такими же» — и закрыла свои, полные боли, глаза.