Игра на гармошке

Я шёл по разрушенному Хогвартсу. То тут, то там попадались камни, всё сыпалось и были моменты, когда я мог упасть и никогда не подняться, сорвавшись в очередную воронку, яму или дыру, где и дна не было видно, но, несмотря на это, я приходил сюда каждый год, в день твоего рождения.

Когда ты и Тёмный лорд исчезли, я не поверил своим глазам. Нет! Были два человека, хотя одного было довольно трудно так назвать, а потом исчезли, словно никогда и не существовало.

Мы искали тебя года два, потом надежда исчезла у всех, кроме меня. Я продолжал ждать, и буду жать тебя, пока не умру, или не дождусь. Потому, что так много не успел сказать и сделать. Я буду тебя ждать.

И вот, на пятый год посещения Хогвартса я услышал мелодию. Мелодия была совершенно обыкновенная, ничем не примечательная, но до боли знакомая. Обычная маггловская мелодия, которую ты любил наигрывать на губной гармошке. Да, я знал, что ты играл на ней, когда считал, что дальше уже некуда. Играл на Астрономической башне.

Астрономическая башня была разрушена почти до основания и восстановлению не подлежала. Пришлось бы отстраивать заново, но энтузиастов не было, потому что Хогвартс был теперь большим кладбищем, жутким местом не только ночью, но и днём, когда не упокоенные души хоть и не выбирались из укромных мест разрушенного здания, но создавали такую ауру страха и боли, что соваться не хотелось. Мелодия доносилась именно оттуда.

Я кинулся в ту сторону, не разбирая дороги, как бы посмеялась Минерва, если бы увидела бегущего и падающего Северуса Снейпа. Слава Мерлину, её здесь не было.

На большом валуне сидел сгорбленный парень в плаще и играл эту незатейливую мелодию. Сначала, я подумал, что это какой-то маггл, но, приглядевшись, понял, что ошибся. Это был ты.

— Поттер?

Парень вздрогнул и поднял голову.

— Вы кто?

В зелёных потухших глазах, отражался мой силуэт и небольшая заинтересованность, но ни капли узнавания. Он что не помнит?

— Поттер, вы разве не помните меня?

— Кажется нет, и я не Поттер. Почему вы так меня называете.

— Наверно я ошибся. Извините. Как вас зовут?

— Олли Кроллет. А вы?

— Северус Снейп. Я раньше преподавал здесь.

— Так это была школа, а что случилось потом?

— Война.

Я уже не был уверен в том, что это Поттер. Те же зелёные глаза и торчащие во все стороны волосы, то же лицо, только старше, та же фигура, только рост выше. Но что-то было не так... Ах, да! Не было знаменитого молниеобразного шрама, делающего парня таким узнаваемым. Я ошибся. Жаль.

— А откуда вы знаете эту мелодию?

— Я её не знаю. Звуки сами льются из инструмента, как только я беру его в руки. У меня вообще нет образования. Я пастух.

— Ясно.

— А вы школьный учитель. Что вы преподавали?

— Зе... Химию.

Я чуть не сказал, зельеварение, но успел поправиться, дав себе мысленный подзатыльник. Ещё не хватало obliviate на парня тратить.

— А чем вы занимаетесь сейчас?

— Вас это не касается! Что вы здесь делаете?

— Сижу, разве вы не видите?

— Вижу, прощайте.

Я ушёл, потому что не видел смысла быть рядом с этим человеком, который так напоминал мне совсем другого парня и бередил старые шрамы на сердце.

Через год меня посетило чувство дежавю — та же мелодия, тот же валун, тот же парень и тот же плащ. Оно было бы полным, если бы не дымок, курившийся над бывшей хижиной Хагрида. И дождь, водопадом льющийся с неба. И это, называется, конец июля?

— Что вы здесь делаете?

— Живу.

— Под дождём? — моим ехидством можно было резать воздух.

— Нет, под дождём я сижу.

— Я вижу. — Чувство повторения происходящего только усилилось.

— Пойдёмте в дом. Вы можете простудиться.

Я не знаю, почему я согласился.

Внутри хижина почти не изменилась. Поттер, тьфу! Кроллет (что в семье очень любили морковку?) тут же усадил меня за стол и принялся готовить чай. Мой взгляд неосознанно скользил по стенам и предметам пока не наткнулся на подставку с самой что ни на есть настоящей волшебной палочкой Поттера. Мерещится! Пришлось ущипнуть себя — больно, оказалось, не мерещится.

— Откуда это у вас?

— Что?

— Палочка?

— Какая?

Он что, за идиота меня держит?

— Вот эта, Поттер!

— не знаю, я не Поттер. Когда я очнулся в больнице после аварии, она лежала на тумбочке. Врачи сказали, что это всё, что нашли у меня в карманах. Больше ничего не было — ни денег, ни документов.

— Значит, вы не знаете, как ей пользоваться?

— Почему не знаю? — удивился паренёк.

Гарри подошёл к подставке, взял в руки палочку и нажал на середину. Тут же на конце вспыхнул свет, как от lumosa.

— Видите, это всего лишь фонарик, стилизованный в виде палочки для волшебников, скорей всего это моя детская игрушка. Я не знаю, зачем она мне.

От всего этого я потерял дар речи. Мда… Это точно происходит? Пришлось ещё раз себя ущипнуть — зря, на один синяк больше.

И тут меня посетила страшная мысль. Если Поттер жив, значит и лорд с таким же успехом может дышать воздухом и в ус не дуть. Мерлин!

Передо мной появились сразу две проблемы. Надо срочно связаться с Минервой.

Минерва явилась через два часа, попросту аппарировав рядом со мной. Парень в шоке уставился на неё.

— Что это? Точнее, кто это? Какой-то спецэффект? Прекратите меня разыгрывать, вы же взрослый человек, профф!

Я чуть не зарычал — как был нахалом, так и остался им даже ничего не помня при этом. Это его "профф" — выводило из себя. Рука сама потянулась шлёпнуть эту аппетитную попку, но я вовремя одёрнул себя. Ещё не хватало оправдываться потом.

— Понимаете ли, это не розыгрыш. Кроллет, вы волшебник, всегда были и будете им оставаться.

— Что за чушь вы несёте?! — парень вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Магии не существует. Вы из психушки сбежали?

— Простите, молодой человек, не могли бы вы разговаривать, не повышая голоса? Всё-таки Северус ваш бывший преподаватель, как, впрочем, и я. — Минерва вставила своё веское слово.

— Извините. — Тут же смутился парнишка.

Какой он милый, когда краснеет! Щёки окрашиваются еле заметным румянцем, губы немного подрагивают — весь вид просто умоляет о поцелуе. (п/а: да, Северус, гениальный вывод)

— Ничего страшного, но будьте любезны выслушать всё до конца. Продолжай Северус.

— Северус, ты в каких облаках витаешь?

Ой, кажется, это уже мне. А что она сейчас сказала? Две пары глаз, одна зелёная, другая чёрт знает какого цвета, уставились на меня. В одних укор, в других озадаченность.

— Северус, как тебе не стыдно! Тут такое, а ты отвлекаешься. Рассказывай дальше, Гарри не будет прерывать тебя.

Мерлин, она святого заставит сгорать со стыда и желания прибить её.

— Минерва, он Олли Кроллет, я думаю, что во избежание неприятностей, мы не будем пользоваться его настоящим именем.

Юноша, вы учились в этой школе до того, как она была разрушена. Ваше настоящее имя Гарри Поттер, а то, что вы сейчас называете карманным фонариком ни что иное, как волшебная палочка. И предвосхищая ваш вопрос, да у нас тоже есть такие.

Пришлось демонстрировать палочки. Кошмар.

— А вы тоже умеете зажигать огонёк.

— Поттер, вы идиот. — Ничего необычного, просто констатация факта.

— Северус, полегче. Он же ничего не знает.

— Но при этом продолжает оставаться идиотом. Извини, Минерва, с этим я не могу ничего поделать.

— На себя смотрите, профф.

Всё, надоело, я его сейчас буду бить. Остановил меня оклик декана гриффов и просьба обсудить насущные проблемы, а именно тёмного Лорда, чтоб ему!

В итоге, после долгих препирательств и постоянных стычек с Поттером, было выяснено, что Лорд скорей всего жив (я бы сильно удивился, если бы он умер, скотина), сам Поттер нуждается в присмотре, так как ничего не помнит, (это же его обычное состояние), а я, как самый близкий человек (ага, как же, когда это самый нелюбимый профессор был самым близким?), остаюсь за ним присматривать.

Сопротивлялся я до последнего, но ни что не помогло, даже угроза ночного изнасилования — Кроллет заявил, что любит пожёстче. В итоге Минерва взяла с меня какую-то клятву — не помню какую, был очень зол и швырялся заклятьями как подросток.

Может идиотизм передаётся воздушно-капельным путём?

Оказалось, что с Кроллетом жить не так уж плохо. Мальчишка разговаривал мало и только по существу, на глаза попадался редко и вообще делал вид вещи, которой нет.

Сначала мне всё это нравилось — зелья варить никто не мешает, под ногами не путается, глупые вопросы не задаёт. Но потом я начал осознавать, что мне не хватает вечно надоедавшего, постоянно весёлого и наивного зеленоглазого парня. Тогда-то я и придумал план по его вытаскиванию из скорлупы.

— Доброе утро, Кроллет.

— Доброе утро, Профф.

— Это всё, что вы имеете сказать сегодня? Посмотрите, какая отвратительная погода на улице.

— Погода отвратительной не бывает. — Сказал парнишка и ушёл к своим овцам.

Ужинать он не пришёл.

На следующее утро всё повторилось с точностью до запятой. И следующее, и следующее утро было точно таким же. Через неделю меня это достало. После того как парень уже собрался встать и, бросив свою любимую фразу про погоду, уйти. Я попросил его остаться.

— Извините, профф, но мои овцы не могут ждать.

Чёрт бы побрал и его, и овец.

— А я думаю, что овцы могут прекрасно подождать, потому что я сказал, что нам надо поговорить, а значит, мы поговорим. И сейчас вы сядете и выслушаете меня. Вам ясно? — последние слова я буквально прошипел. Хн, его спокойствие меня просто выводит из себя, хотя раньше именно я был спокоен, как удав.

— Я не собираюсь делать то, что вы говорите, вы мне не нянька! — его спокойствие слетело, как будто его и не было вовсе. Зелёные глаза загорелись, губы побелели и сжались в тонкую полоску, гневный румянец покрыл щёки. О, какая прелесть.

— Вы так уверены в этом? — мой голос приобрёл вкрадчивые нотки, от чего Кроллет застыл и уставился на меня.

— Что вы имеете в виду? — он попытался отодвинуться, но упёрся спиной в стол — от меня не спрячешься.

— Только то, что я хочу... — Я сделал небольшую паузу. — С вами поговорить.

Я подошёл ближе и услышал его сбивчивое дыхание. Он что, боится? Опустив взгляд вниз, довольно ухмыльнулся — да он возбуждён.

— Сколько у вас не было секса, Кроллет?

— Не ваше дело! — тут же ощетинился парень, при этом так густо залившийся румянцем, что стало ясно, секса не было давно, а может, и вообще ещё не было. Ммм… Мне это начинает нравиться.

Пока я раздумывал, Кроллет выбравшись из ловушки моих рук, которые были упёрты по обе стороны стола, сбежал на улицу. Это он, конечно, зря...

Два для Кроллет на завтраке не появлялся, так же как и на ужине. Ночью он тихо прокрадывался на кухню, думая, что я сплю и не слышу, как он, захватив первую попавшую под руку еду, несётся обратно в свою комнату и запирается на замок. Всё-таки мышление у него маггловское — разве остановит закрытый замок мага?

На третью ночь, я тоже присутствовал на кухне, и как только вихрастая макушка закопалась в холодильник, включил свет. Парень вздрогнул, ударился об полку, и, высунув голову, уставился на меня немигающим взглядом, Ка косплеит, что ли? Прищурился — очки сползли на кончик носа, поэтому Кроллет почти ничего не видел, и спросил, что я здесь делаю.

— Очевидно, как и вы, пришёл перекусить.

-Ночью? — О, начинаю узнавать Поттера.

-Раз вы ещё не поняли, что сейчас ночь, то я могу подтвердить — сейчас ночь и я пришёл перекусить, разве вы не этим же сейчас занимаетесь?

-Дда… — Протянул парень дрожащим голосом и облизал губы, закусив после нижнюю. Угу, значит волнуется. — Ну, я пойду?

-Куда?

-Спать.

-Нет.

-Поччему нет?

-А зачем, вы же ещё не поели?

Кроллет попытался проскользнуть в дверной проём, но у него ничего не вышло. Он оказался прижатым к стене, с руками зафиксированными над головой. (вот Север сейчас и перекусит)

-Отпустите меня! — он начал вырываться, пытался меня оттолкнуть, ударить ногой, но попытки были бесплодными, я только сильнее прижал его к стене и почувствовал дрожь, сотрясавшую его тело.

Вместо ответа я его поцеловал, заскользил языком по плотно сомкнутым губам, пробрался сквозь этот заслон и углубил поцелуй, касаясь нёба, языка, ещё глубже…

— Ай! Ты укусил меня!

— Ага!

— Ну ты и нахал. — Я продолжил прерванное занятие. А целоваться Кроллет не умеет. О, мне достался грёбанный девственник, только это лохматое недоразумение могло им остаться в таком возрасте, ну что ж, сейчас мы это исправим.

Помня о коварстве мальчишки, я оторвался от его губ и занялся исследованием его длинной шеи. Тут я обнаружил точку, от соприкосновения с которой зеленоглазка застонал и инстинктивно двинул бёдрами. Какой отзывчивый. Я плавно отпустил его руки, тут же обвившиеся вокруг меня и начавшие скользить по спине. Расстегнув рубашку, мои пальцы пробежались вниз до пояса брюк, язык облизал тёмно-розовый сосок.

— Аааах…–Я ещё ничего не сделал, а он уже так сладко стонет. Мерлин, помоги мне не трахнуть его прямо у стены, хотя у стены тоже неплохо, подумал я и сдёрнул с него брюки.

— Если ты хочешь хорошего секса, пошли в спальню — первый раз у стены не очень-то удобен.

— Нет! Пожалуйста, не надо, я не хочу! — мальчишка тут же напрягся и попытался вырваться. Чёрт, да что с ним такое? И это Поттер?

— Гарри, прекрати, тебе же нравилось.

— Нет, не надо, не надо! Пожалуйста!

Я прижал его сильнее и заметил, что, не смотря на его просьбу, у него стоит, причём так стоит, как будто он находился на годовом воздержании. Схватив его в охапку, и удивившись тому, какой он лёгкий, я направился в спальню.

Когда я скинул Кроллета на кровать, моя добровольная ноша подползла ко мне на коленях (Кто бы мог подумать, на коленях!) и принялась теребить отвороты мантии, на остальное смелости что ли не хватило?

— Кроллет, где ваше гриффиндорское благородство? — члену хотелось свободы.

— Гарри.

— Ты что-то вспомнил? — Я схватил его в охапку, вглядываясь в зелёные глаза. Возбуждение отошло на второй план.

— Нет, — обречённо. — Я хочу, чтобы это было настоящим, как та моя жизнь, которой я не помню. Все знают, кроме меня. Получается то, что сейчас — это не настоящее. Я не пастух, а маг. Так и называй меня так, как меня зовут на самом деле, а не так, как написали магглы в больничной карте, чтобы отчётность была. Я не для этого живу.

— А для чего? — Я был удивлён такой отповедью Поттера. Обычно, он и двух слов связать не мог — мямлил себе под нос, что было крайне раздражающе для окружающих. Мне начал нравиться этот вариант Гарри.

— Не знаю. — Поттер немного приуныл, но словно что-то вспомнив, прижался обратно ко мне и, стреляя глазками, с улыбкой заявил. — Мы же здесь не для этого, как ты думаешь?

Я думал, определённо, в том же русле. Я раздевал его, втянув в сумасшедший поцелуй, а Гарри тёрся об меня бёдрами, ласкал руками, напоминая большую мягкую кошку. Его волосы были удивительно мягкими и, зарывшись в них один раз, не хотелось убирать оттуда руки. Я не заметил, как мы уже совершенно голые оказались на кровати. Он расположился на мне и ласкал шею. Хотелось выгнуть бровь и спросить — откуда смелость? Но слова вылетели из головы, когда Поттер втянул в рот мой сосок. Какая разница, что и откуда, лишь бы он продолжал так делать. И, да, спуститься к животу, обводя языком пупок — хорошая идея. Я с рыком перевернул его, впиваясь в шею, словно вампир. Никогда не подозревал в себе таких наклонностей. Поттер выгнулся, требуя большего. Заклинание смазки и очищения были произнесены мною не вербально и на полном автопилоте. Длинные пальцы не замедлили оказаться у входа в тело в парня, принялись кружить, едва касаясь, потом одним я надавил, и он легко проскользнул внутрь. Простату нашёл с закрытыми глазами. (Конечно, с открытыми это бы мало что изменило х). Поттер застонал от удовольствия и подался вниз — на мой палец, прикусив губу.

— Гарри я хочу слышать твои стоны. От этих слов его член дёрнулся. Какой у меня голос, однако. Я добавил второй палец, а затем третий. Уже с силой трахая ими раскинувшееся передо мной беззащитное тело.

— Пожалуйста… — голова парня моталась по подушке, он беспрерывно стонал и яростно подмахивал, а теперь просил большего. Я думал, до просьб он не снизойдёт. Но мучить не собирался, просто подготовить получше. Мне вдруг стало страшновато. Я боялся причинить боль. О, или надышался чего, или укусил кто.

— Ты уверен? — мой голос тоже срывался, но не так явно, как у него. Это прибавило огромный плюс к моему самолюбию, гордости и выдержке.

Подложив под его бёдра подушку, сначала пытался перевернуть, но чудо заявило, что хочет меня видеть, приподнял и вошёл сразу на всю длину. Поттер застонал от боли, но всё равно принялся двигаться, хотя я застыл в напряжённой позе.

— Подожди. — Пришлось просить неугомонного мальчишку остановиться. Зачем себе же делать больно? Мазохист, однозначно. У него так тесно, жарко внутри, не могу больше. Осторожно выскользнув, когда Поттер привык к растянутости, я снова вошёл. Затем назад, вперёд, всё время задевая ту волшебную точку, от которой по телу расползались волны удовольствия. Парень потянулся к члену.

— Руки! — рыкнул я и Гарри убрал конечности обратно, положив мне на спину, и с видом настоящего инквизитора принялся расцарапывать ногтями. Впрочем, удовольствию это не мешало. Я сдерживался из последних сил, сцепив зубы. Но тут Гарри особенно пронзительно вскрикнул и забился в оргазме, я последовал за ним, чувствуя, как плотно обхватывают его мышцы мой член.

Когда я вышел из него, то Поттер уже сладко посапывал. Ничего себе. Отодвинувшись, я наложил очищающее. Ладошка парня тут же принялась ощупывать пространство перед собой. Нащупав меня, стройное тело подкатилось под мой бок, обняло всеми конечностями и сладко засопело. Какой он доверчивый. Совершенно меня не зная, спит, прижимаясь всем телом. Надо отучать его от скверных привычек. Угу, сам профессор никому не доверял, проверяя каждую тень — это называется паранойя. Северус попытался отодвинуть Гарри, но ничего не получилось, что не удивительно, и, решив оставить воспитание на завтра, уснул.

Первое, что я увидел утром, была Минерва. Я не испугался только по одной простой причине — ещё не проснулся. И это хорошо. А то бы от моего вопля сюда бы точно кто-нибудь сбежался, да хоть эти драккловы овцы.

— Северус, а ты не видел Олли? — Вопросила женщина, косясь на меня с подозрением. И нечего так смотреть. Я его уже трахнул, можно не подозревать.

— Минерва, а не могли бы вы подождать, пока я оденусь? Мерзко ухмыльнулся и начал медленно снимать с себя одеяло. Минерва покраснела и выскочила за дверь.

Я решил ещё поваляться в кровати, вставать не хотелось. Тело наполняла приятная усталость. Хотелось мурлыкать. Мурлыкать? Я не заболел? Температуры вроде нет… Всё, лечиться — пора варить что-нибудь экспериментальное, а то в голову всякая чушь лезет. Пришлось вставать и топать в ванну, которая оказалась занята — там прятался Кроллет, Тьфу, Поттер. А ещё Гарри жаловался. И стонал и ворчал. И был таким забавным, что хотелось его ещё раза два, или три. Зацелованные и закусанные губы были обиженно надуты, зелёные глаза сверкали гневом и вместе с тем выражали всю скорбь мира. А я что? Я ничего. Нельзя же так страстно отдаваться. Пожалуй, я решу, что девственники — это здорово. Особенно те, которым хочется секса. А как узко у него внутри. Вот он выгибается мне навстречу, стонет моё имя и просит ещё, сильнее, хоть и больно, но удовольствие важнее. Такой страстный мальчик. Я его из своих ручек точно не выпущу.

— Северус. У меня всё болит.

— Заживляющего бальзамчика? — ехидно осведомился я, ухмыляясь.

— Нет. — Возопил Кроллет — Поттер. Видимо вспомнил, чем закончилось нанесение этого бальзамчика. И откуда вообще взялась моя неутомимость. Видно зелья надышался. А парень под мои размышления уполз на кухню. Может кофе сварит? Хотя под взглядом Минервы он его на себя выльет.

Вошёл я вовремя.

— Олли, тебя Северус обижает? — Минерва уже начала допрос. А Гарри уже сравнялся по цвету с гриффиндорским шарфом. Стесняется или стыдиться?

— Нет…

— Минерва, прекрати допрашивать парня, видишь ему неудобно.

— Хорошо, Северус. — и она взялась за меня.

Сначала мне высказали, что я во всём виноват. Например, в том, что Поттер худой, в том, что он краснеет, что он придурок, и что погода сегодня отвратительная. Тьфу, женщина.

А потом она поинтересовалась, чем я занимаюсь с негодником.

— Ничем. — Соврал и не почесался.

— Ты должен учить его магии.

Теперь мы оба смотрели на Женщину, как на ненормальную, до этого ей только от меня доставалось.

— Я не буду с ним заниматься — Протянул Поттер в мою сторону дрожащий перст.

— Манеры, Кроллет. — Каюсь, не мог удержаться.

— Я понял, Минерва, мы займёмся этим сразу после завтрака.

— Хорошо, Северус. Теперь я спокойна и могу отправляться обратно. Да, новостей от Лорда нет.

Проводив рассадник гриффиндора, я наконец-то смог выпить кофе. Отвратительный кофе, сваренный Поттером, видимо для того, чтобы жизнь сладкой не казалась. Так ещё и смотрел такими глазами, что у меня язык не поднимался сказать гадость. Ну, точно, заболел.

— Гарри, ты позавтракал?

— Ага. — Произнёс парень, даже не взглянув в мою сторону.

— Пошли. — Рявкнул я.

— Профф, а почему мы идём в спальню?

— Потому что Поттер, я пообещал Минерве, что позанимаюсь с тобой.

— Магией?

— Нет, Поттер, сексом.

И кто сказал, что утро добрым не бывает? Очень даже бывает, подумал я, отправляясь вслед за Гарри к кровати.

— Поттер, — я раздражённо передёрнул плечом, наблюдая за действиями парня. — Вы палочкой не волков отпугиваете, прекратите махать ею, как дубиной, идиот.

Впрочем, мои слова на Гарри не произвели никакого впечатления. Он всё также совершал немыслимые движения, и я всерьёз начал опасаться, как бы он не сломал палочку или не навредил бы себе, энергично засунув её в нос. Ничего серьёзного, но лечить-то мне. А в том, что он это может, я ни капли не сомневался.

— Смотрите, — Я легко взмахнул своей, — Wingardium Leviosa. И листок, который Поттер использовал не иначе, как для тренировки испепеления взглядом, изящно вспорхнул со стола. Гарри обречённо посмотрел на сие, затем на меня, но уже с ненавистью, и снова взмахнул палочкой.

Я только вздохнул — лимит слова идиот закончился ещё вчера. А так как больше приличных слов для гриффиндорца, который абсолютно точно диагноз, не нашлось, то пришлось лишь вздохнуть.

— Может перерыв? — С плохо скрытой надеждой в голосе.

— Был полчаса назад.

— Я больше не могу.

— Представьте себе, я тоже. Ещё полчаса и сам сверну вам шею.

-Спасибо, сверните себе.

Хн, огрызающийся и хамящий Поттер был настолько привычен, но в тоже время привычен давно, что можно было подумать о прогрессе выхода из амнезии. Но радовался я зря.

Всё, не могу больше видеть этот кошмар, именуемый обучением Поттера магии.

— Легче научить мартышку читать, чем вас взмахивать палочкой. У вас даже искр нет! Дайте её сюда.

Отсутствие контакта действительно напрягало. Минимальный магический всплеск присутствовал всегда, в случае, если маг не сквиб. Поттер сквибом не был — диагностические чары плюс зелья не могли ошибаться. Более того, не мог ошибаться я.

А это что такое? Палочка Поттера была вся в подозрительных пятнах. Я взмахнул ей и ничего не произошло. Понятно. Она не исправна.

— Верните это на подставку. Будете тренироваться на моей.

— Может выкинуть?

— Может, выкинете свою голову? Всё равно ничего не измениться — мозгов-то нет.

— Прекратите оскорблять меня. Вы что, только это и умеете?

Гарри промчался мимо меня в мою комнату. Или уже нашу? Нет, всё-таки мою. Острый язык лишил меня сегодня секса. Хотя, надеюсь на лучшее.

— Поттер, выходи, нам надо отрабатывать чары.

— Чары или твою язвительность, профф?

— Чары, Поттер, чары. Невербальные.

За дверью стало тихо. Видимо, мыслительный процесс не мог быть прерываем посторонними звуками.

— А что это?

— Если выйдешь, расскажу.

Поттер выполз с разнесчастным видом и снова прошёл на кухню. Как тут умещался Хагрид? Здесь же дышать негде.

— Ну что ж, Поттер, приступим. — Я злобно ухмыльнулся и принялся заваривать чай.

— Эээ… Ты чего делаешь?

— Чай, не видно?

— Но, ты же заниматься со мной собрался.

— Не сегодня.

— А зачем тогда сказал? Чтобы вытащить из комнаты?

— Чтобы чая попить. Вот можешь же думать, когда хочешь. — Я поставил перед Гарри чашку, налил туда молока и сел напротив. Всё-таки Гарри красивый. А глаза девчачьи. Зелень в россыпи пушистых ресниц.

— А куда шрам делся? — Мне на самом деле не только интересно, но и важно. Может с лордом что-то проясниться.

— Какой?

— Как какой? — если бы я сейчас сделал глоток, подавился бы. И общественность лишилась бы любимого профессора. — Твой шрам в форме молнии.

— А у меня он был? — Гарри выглядел озадаченным. — Я честно не знаю насчёт молнии, но…Знаешь, когда меня в больнице откачали, то много чего сказали про шрамы.

Парень замолчал и уткнулся в свою кружку, пытаясь избежать дальнейшего разговора.

— Не выйдет, Гарри, рассказывай.

— У меня много шрамов на лице было. Да и на теле тоже.

Я вопросительно поднял бровь, ожидая продолжения.

— Меня же машина сбила. Я в лобовое стекло лицом влетел. Да ещё и в очках, говорят. Врачи лицо по кусочкам собирали, потом пластику и коррекцию зрения сделали. Я ничего не знаю про шрам.

— А лоб не болит?

— Нет, а должен?

— Не знаю. Ладно, спать пошли.

— А магия?

— Завтра, дух противоречия. — Я подхватил парня на руки и понёс в спальню. Гарри смеялся и вопил, что он не невеста. Да, это был хороший день.

— Северус, вставай! — Проорал кто-то над ухом и начал стаскивать одеяло.

— Пошёл вон, Поттер! — Прошипел я злобным голосом, хотя на самом деле, было приятно. Гарри редко называл меня по имени. А если подумать, то это вообще первый.

— Эй, профф, к тебе какая-то наглая птица прилетела. Всё печенье со стола съела. А когда я у неё письмо попытался отобрать, то за палец цапнула.

— Дурак, ты, Поттер, это сова. А письмо она мне принесла, значит, мне и отдаст.

Сова появилась тут же, протянув мне лапу. Я отвязал конверт, и птица улетела прочь.

— Поттер, завтракать пойдёшь? — Парень не отреагировал, уселся на другую сторону кровати и отвернулся. — Ладно.

Я протянул к нему руки и повалил, победно устроившись сверху.

— Ну, так что? — пара поцелуев, и Гарри прижимается ко мне всем телом.

— Ты так просишь… — Поттер прикрыл глаза и потянулся к моим губам.

— Позже, — люблю обламывать других, но не себя. Если бы не письмо, ни за что бы ни вылез из постели, когда в ней такой сладкий мальчик. — А сейчас завтракать, принцесса.

Парень тут же выбрался из-под меня и умчался на кухню, вопя, что он никакая не принцесса, но кто его спрашивает.

— А что там написано? — Гарри попытался протиснуться под мою руку и что-нибудь прочитать, но не успел и получил по лбу.

— Тебя это не интересует, поверь. — Я окинул парня помрачневшим взглядом. Известия от Дамблдора никогда не являлись причиной радости. А сейчас — в особенности. Строчки немного расплывались пред глазами, складываясь в одно и то же слово — подвох. — Гарри, мне надо уйти, с тобой в это время посидит профессор Макгонагалл.

— Я не маленький, и сам могу с собой посидеть.

— Хорошо, не разнеси избушку до моего возвращения.

Дамблдор просил встречи, что ж. Чем раньше, тем лучше. Я сжал в руке портоключ.

Первое, что я осознал — это темнота. Вообще ничего не видно, а над головой звенит противно, да сквозняк ощущается. Я случайно головой во время перемещения не обо что не ударился? Вряд ли. Это прерогатива некоторых неуклюжих гриффиндорцев.

— Директор? — Альбус давно не директор, но привычка называть его так осталась. Никак не могу от неё избавиться. Постепенно глаза привыкают к темноте, и она уже не кажется такой полной. Всего лишь сумрак, ослепляющий после яркого света. А место, куда я попал, какая-то захудалая таверна. Пыльные столики, сверху свисают пучки трав, в раме разбитое окно. Снятая вывеска гласит «Постой ведьм».

— Многозначительно, — хмыкаю я. Далеко же занесло Дамблдора, раз встретиться он решил в таком месте. А я думал, что хуже «Кабаньей головы» ничего нет. А вот и директор. Сидит за угловым столиком, где тени сгущаются сильнее. И совсем не изменился. Серебристая мантия, борода, очки половинки, за которыми скрыты хитрющие глаза, но из-за бликов их не видно, и неизменная банка лимонных долек.

— Северус, мой мальчик, угощайся, — рука Альбуса тянется через стол и накрывает мою руку, которую я поспешно отдёргиваю.

— Это лишнее, — произношу на выдохе еле слышно. Воспоминания стараются пробиться сквозь завесу памяти, но я упорно отгоняю их. — Давайте к делу.

Дамблдор с сожалением убирает руку, поджав губы. Видно, на что-то надеялся.

— Хорошо, Северус. Мы нашли Лорда, но тебе придётся всё проверить. Вот координаты. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. Но всё же жаль.

Стороннему человеку не понятно к чему последняя реплика. Теперь же моя очередь поджимать губы — я точно знаю, чего хочу. Уйти как можно быстрее.

— Я понял. Почему вы не прибыли в избушку к Хагриду? — Дамблдор молчит и отводит взгляд. Всё интереснее, но я не буду ни о чём спрашивать. Всё и так ясно.

— Понимаешь…

— Не надо. — Я прерываю его на полуслове, хотя раньше не позволял себе этого. Но раньше мне не было настолько противно. — Вы и его предали.

Горечь проскальзывает в голосе. Жаль.

— Я проверю, прощайте.

— Северус…

Дамблдор протягивает ко мне руку в попытке удержать и что-то говорит. Я не слышу его. Передо мной не заброшенная таверна, а лес — аппарационная площадка Хогвартса. Темнеет. Разговор занял неожиданно много времени, или директор снова играет с временным пространством. Я взмахиваю мантией и отправляюсь к огню, виднеющемуся вдали — Гарри уже разжёг камин.

Ночь. Гарри посапывает в нашей постели. А я сижу на кухне и курю мерзкие маггловские сигареты с ароматом вишни. Как эту дрянь вообще можно курить?

Мне не спиться, потому что воспоминания не дают мне спать. Это его прикосновения не дают мне спать. Всегда не давали.

— Северус, — шепчет он. Раскинувшись на белых простынях.

— Северус, — прижимая меня к стене в дешёвой таверне.

— Северус, — входя в меня.

— Северус, — кончая мне на живот.

— Северус, — прося убить его.

Я не могу это слышать! Я выдыхаю и понимаю, что задремал в кресле с не потушенной сигаретой. Чёрт! А если бы тут всё сгорело вместе со мной, вместе с Гарри?

Я уже не считаю Альбуса предателем, но предательство имело место быть. Я всё помню до мельчайших деталей.

— Северус, проходи, мой мальчик. — Ты сидишь за столом и поедаешь лимонные дольки.

— Ты убьёшь меня, — это не вопрос, не просьба. Это приказ. И ты знаешь, что я выполню его, несмотря на то, что люблю.

А потом, через год ты объявишься, как ни в чём не бывало. Словно и не было ничего. Ни просьбы, ни смерти. И скажешь, что соскучился. Да тебе было плевать. Плевать на мои чувства, на сердце, которое разрывалось от чувства потери. Плевать на мои слёзы, на то, что я медленно умирал весь тот год без тебя!

Я рад, что ты жив. Правда рад, но как же я тебя ненавижу, Альбус. Это чувство, как будто ты дешёвая марионетка, грубо использованная умелым кукловодом, возникает всё время, когда я вижу твои улыбку и глаза за стёклами очков. Глаза, которые никогда не улыбаются.

Именно поэтому я отказался вернуться. Хотя во мне всё ещё жила эта болезненная привязанность к твоему манипулированию мной. Но сейчас, сидя в этом кресле, я с уверенность могу сказать, что излечился.

Мне больше не нужны такие отношения. Я стал самодостаточным и свободным от двух господ сразу. И больше я не покорюсь, но откуда же тебе знать это, Альбус?

Ты всё ещё думаешь, что я у тебя в руках. Но это не так.

Я закуриваю новую сигарету, но затем с отвращением бросаю её в пепельницу. Как эту дрянь вообще можно курить?

— Северус? — на пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоит моё персонализированное чудо и ёжиться. По полу тянет холодом.

— Ты что тут делаешь? — я улыбаюсь, но прячу улыбку.

— Я испугался, что ты ушёл, — он так и продолжает стоять на пороге, смотря на меня своими невозможно зелёными глазами.

— Иди сюда, глупый, — я протягиваю ему руки и он проворно забирается на мои колени, ёрзает, устраиваясь поудобнее и кладёт мне лохматую голову на плечо, замирая.

Неосознанно моя рука зарывается в его вихры. Уютно. Да мне уютно вот так вот сидеть с Поттером, особо не о чём не думая. Просто сидеть и молчать, потому что и молчание у нас такое же уютное, тихое, домашнее. Никогда бы не подумал, что возвращаться это так...

Около уха раздаётся посапывание.

— Поттер, не смей спать, — я пытаюсь стряхнуть его с колен, но парень вцепляется в меня всеми конечностями, как паук в добычу. Что за жуткие сравнения лезут в мою голову?

— Ага, — вихрастая голова устраивается на плече. Через пару минут посапывание начинается снова.

— Гарри, пойдем спать.

— А? — парень приподнимает голову и мне отчаянно хочется его поцеловать. Он сейчас очень милый, заспанный, похожий на плюшевого медвежонка. Его губы совсем рядом с моими. Я чувствую его дыхание на своих. Гарри облизывает нижнюю. Его дурацкая привычка. Поэтому его нижняя губа всё время обветренная. Я встречаю его язык и втягиваю в нежный поцелуй. Он снова ел шоколад на ночь, поэтому его язык и губы сладкие. Он весь сладкий, такой, как мне нравится. Мне всё в нём нравится.

— Пойдём спать, Гарри, — я на секунду отрываюсь от моего сладкого мальчика. А затем поднимаюсь и несу его в кровать. Снова. Таскание Поттера на руках скоро станет традицией.

Рассвет. В избушке ещё темно. Я сижу в кресле и обдумываю просьбу Дамблдора. Соваться в незнакомое место опасно — это понятно даже самому непроходимому тупице, поэтому сегодня ночью я не спал, а вытаскивал координаты из чёртового порт-ключа. Да, подкинул мне директор работёнки.

Зато я выяснил, что место маггловское, появляться там в мантии крайне не желательно. Предпочёл бы я там вообще не появляться.

Только я подошёл к двери, как у самого порога меня остановил его голос. Мерлин!

— Ты Куда? — Поттер перешёл на неофициальное общение. Я так и не решил, как к этому относиться, поэтому он спокойно продолжал называть меня по имени и на «ты».

— Не волнуйся, скоро вернусь, — я поцеловал его в лоб и решил сбежать пока не поздно — не собирался с ним разговаривать, так как и сам нервничал. Не хватало накручивать себя ещё больше разговором с волнующимся Гарри. Он и так был похож на защищающую яйцо несушку, причём яйцом был я.

— Стой, — мальчишка вцепился в мою клетчатую рубашку, как энцефалитный клещ. — Пока не скажешь куда идёшь, не отпущу.

Он так забавен в своём гневе. Два взмаха палочкой и я был бы свободен, но…

Со вздохом двигаюсь к креслу вместе с вцепившимся в меня парнем.

— Успокойся, никуда я не иду, садись. С чего ты решил, что я отправляюсь в опасное место?

Он нагло устраивается на моих коленях, прижимаясь своей попкой к члену, скрытому тканью джинсов. Ещё немного и придётся откладывать визит в место, которое Дамблдор просил проверить.

— Ты в маггловской одежде, — он изворачивается и обвиняюще тыкает меня длинным, тонким пальцем в грудь чуть выше соска, призывно облизывает губы и тянется за поцелуем. Наглый маленький паршивец. — Красная рубашка! Да ты ненавидишь этот цвет. Я ещё ни разу не видел тебя без мантии.

Он придвигается ближе и, понижая голос, шепчет в самое ухо:

— Ты так сексуально выглядишь в этой одежде…

— Поттер, не наглей! Я спихиваю его с колен и встаю.

Я сказал, что ты никуда не пойдёшь! — Гарри снова встаёт на моём пути. Глаза гневно блестят, а кисти сжаты в кулак.

— Гарри, это совсем неопасно, — кому, я это говорю? Ему или себе? — Я вернусь, и мы будем пить чай, говорить глупости и целоваться. Обещаю.

Фу, говорить глупости не буду, но мальчишка успокаивается и отцепляется от меня. Я знаю, как его успокоить. Снова целую паршивца и, наконец-то выбираюсь на улицу. Сжимаю порт-ключ.

И оказываюсь в каком-то закоулке. Солнце уже добралось до крыш, поэтому всё окрашено в солнечный, жёлтый, слепящий цвет.

Надо было солнечные очки наколдовать, но кто же знал, что здесь такое ярое солнце.

Я выбираюсь из закоулка на улицу. По этой стороне тянуться ничем не примечательные дома. На другой же раскинулся яблоневый сад. В его глубине виднеется низкое белое здание. Туда-то мне и надо. Я перехожу дорогу и оказываюсь перед воротами с табличкой « Психиатрическая клиника» Дамблдор что-то перепутал, не мог де Лорд что-то здесь забыть. Или мог?

Я отворяю скрипучую калитку и вхожу на территорию. Чувствую, моя магия становиться всё глуше и глуше, как будто что-то её заглушает. Блокиратор, Мерлин бы его побрал.

-Мистер… — откуда-то появляется мужик бандитского вида. В куртке, хоть и тепло, с ружьём наперевес. В его голосе вопросительные интонации перемешиваются с угрожающими. Может, это способно кого-нибудь напугать, но не меня.

— Джонс, мистер Джонс, — я улыбаюсь обезоруживающей улыбкой. Да, такая тоже имеется в моём арсенале. — Могу я пройти к главному врачу? Я ищу пропавшего родственника.

— Да, конечно, мистер, — мужчина заметно расслабляется и ведёт меня вглубь сада. Там мы заходим в белое здание и начинаем петлять по одинаковым белым коридорам, от чего помещение кажется бесконечным. В это время мужик болтает без умолку. Я успеваю узнать, как зовут всю его семью, чем они все болеют, сколько он здесь работает, какие есть буйные пациенты и много чего ещё. Но по-настоящему ценной информации услышать не удаётся. Никаких странных плащей и кусочков дерева в его рассказах нет. Наверно, это было не в его смену. Или вообще не было, что более вероятно.

Мы утыкаемся в белую дверь с пафосной табличкой — «Главный врач и прочее, прочее…

— Спасибо, — бросаю я своему спутнику и распахиваю дверь, пока он не начал очередной свой рассказ.

За дверью обнаруживается светлая комната с множеством растений, шкафов и столом около окна. За столом сидит человек и что-то пишет. На несколько секунд он отрывает взгляд от своей писанины и указывает жестом на кресло.

В этом обилии зелени я его не заметил. Старею.

Удобно устраиваюсь в полосатом великолепии. И смотрю на мужчину.

Он продолжает писать, нервно взмахивая ручкой, что-то зачёркивая и время от времени прикусывая губу.

— Цель вашего визита? — Через некоторое время обо мне вспоминают.

— Ищу своего родственника.

— Особые приметы, заболевание, имя?

— У него амнезия и шизофрения.

— В чём выражается?

— Он не помнит своего имени, чаще называется Тёмным Лордом, ходит в странном чёрном плаще с капюшоном. Иногда выкрикивает что-то на латинском. Он был преподавателем в Кембридже и знает много языков, в том числе и мёртвый. Насчёт внешности, высокий, стройный с тёмными, короткими волосами, уложенными в продуманном беспорядке. На шее, почти около уха есть родинка.

— Да. У нас такой был.

— А где он есть сейчас?

— Об этом я вам вряд ли могу сказать, вернее было бы спросить священника, а лучше гробовщика.

— Он умер?

— Да, два месяца назад душа его покинула бренный мир. Вы, как его родственник можете забрать его вещи. Они в хранилище, на цокольном этаже. Пойдёмте, я провожу, — главный врач открывает ящик стола, достаёт оттуда ключ и жестом предлагает следовать за ним.

Моего мнения никто не спрашивает. Мы снова идём по белым пустым коридорам, спускаемся по лестнице и оказываемся на цокольном этаже перед дверью, обитой железом.

Внутрь меня не пускают, оставляя ждать в коридоре. И через полчаса я счастливый обладатель последних вещей Тома. Здесь сломанная пополам палочка, мантия, ботинки и разноцветные носочки. Я не подозревал, что у Лорда была любовь к цветочкам. Неожиданно.

— Сейчас вы поднимитесь по этой лестнице и выйдите на улицу. Там будет сторожка гробовщика и наше больничное кладбище. Психов отказываются хоронить в городе. Ну что ж, прощайте.

Врач исчезает, как сквозь землю проваливается. Я хмыкаю и поднимаюсь по указанной лестнице наверх.

Поднимаюсь по лестнице и оказываюсь на улице. Рядами стоят белые каменные плиты. Это унылое маггловское кладбище. Здесь тихо и почему-то холодно. А каменные плиты уходят в горизонт. Да, многие здесь умирают. Начинаю опасаться магглов и верить в то, что идеи Лорда не так уж и плохи.

— Мистер?

Вздрагиваю и оборачиваюсь. Мужчина, вальяжно прислонился к дереву и хмуро на меня смотрит. Он находится против света и мне виден лишь взгляд. Злой, пробирающий до костей взгляд водянистых глаз.

— Я…

— Да-да, я знаю, пришли навестить старину Томми, — он отрывается от дерева и выходит на свет. Я чувствую, что спина становится мокрой, а по телу ползут мурашки, потому что человек как две капли воды поход на нашего школьного смотрителя Филча. Те же нечесаные и вряд ли хоть раз в жизни мытые патлы.(Кто бы говорил п/а) Непонятные одеяния и лампа. На кой чёрт ему днём лампа? Можно было бы поклясться, что это он, но нет смысла — выдел его смерть своими глазами. И откуда бы ему знать, что я пришёл к могиле Лорда. — Пойдёмте сюда. Здесь недалеко. Томми лежит совсем рядом.

И мы идём мимо рядов могил. Мерно звенят ключи, висящие на поясе мужчины. И ничего. Шаги заглушает высокая трава, но я уверен, что они должны быть слышны.

— Вот и пришли. Он резко оборачивается, и я почти натыкаюсь на него. Почти. Он скалит жёлтые кривые зубы, а потом усаживается рядом с белым камнем, на котором написано крупными буквами: Томас. Психопат и Тёмный Лорд. Какая ирония. Том так ненавидел своё имя, но так и не смог избавиться от него даже в посмертии.

Я стою и смотрю на могилу, а ветер треплет мои волосы. Это напоминает сюжет какого-то дикого маггловского фильма.

— Желаете знать, как умер старина Томми, мистер Джонс? — подаёт голос гробовщик.

— Было бы неплохо, — хмыкаю я и выжидательно смотрю на мужчину. Я не называл своего имени, но он его знает. Откуда?

— О, старина Томми был забавным малым. Попал к нам примерно пять или шесть лет назад. Боевым был. Всё рвался на свободу и убивать, так у нас такие долго не задерживаются обычно. Не выдерживают базисной терапии. А Томми оказался бойцом, да ещё каким. Пару раз сбежать пытался, да всё без толку. С этим у нас строго — не сбежишь. Или пулю в лоб получишь, или загнёшься от ударной дозы наркотиков и транквилизаторов. А Томми так просто было не взять. Знаете, я много с ним говорил. О жизни, о мире, о мировом господстве и равенстве. Конечно, Том был психом, да ещё каким. Постоянно твердил что-то про магию, да про волшебные палочки. Просил меня забраться в сейф, чтобы достать его поломанную палочку. Ну да, ладно. Вряд ли вам это интересно. А умер Томас при очередном побеге. Он выломал решётку. Сам. Это же какой силищей надо обладать, — говорил гробовщик неплохо, упоминая почти все важные мне детали. — Но тут прибежали санитары и всадили несчастному пулю прямо в сердце. Из окна он выпал уже мёртвым. А жаль беднягу. Всё-таки занятный был малый, да и рассказывал истории неплохо. Всё больше из головы — про чудовищ разных, волшебные школы. А как будто всё на яву происходило. Вот и всё, мистер Джонс, а теперь вам и обратно пора. Время посещений заканчивается. Но и завтра можете придти. Думаю, Том будет не против, — окончив свою речь, гробовщик встал и направился в сторону виднеющихся в стороне деревьев, видимо ожидая, что я пойду за ним. Я оправдал его ожидания спустя пару минут. Всё-таки выбраться отсюда без проводника вряд ли представлялось возможным.

Только за воротами я смог вздохнуть нормально и почувствовал, как распрямляются мышцы спины. Всё это время я ожидал удара или ловушки, но мои опасения не оправдались. Или всё же оправдались. А больница — это спектакль, разыгранный по нотам специально для меня. Специально для уверений в том, что Лорд действительно мёртв. От желания проверить могилу Тома чесались руки, но в одиночку я не полезу в этот маггловский лабиринт для ненормальных.

Похоже, я всё узнал, но домой отправляться не хотелось. Поэтому я вновь пересёк улицу и пошёл вдоль ряда домов в скором времени, обнаружив приличную забегаловку с блинчиками. Да, я люблю блинчики со сгущёнкой или вишнёвым вареньем, где обязательно должна присутствовать вишня без косточек.

Надо было всё обдумать, но мыслей не было. Поэтому я ел блинчики, смотрел в окно на мимо проходящих прохожих и запивал горечь недурно сваренным кофе. Жаль, Поттер так не умеет.