Это было похоже на манию, на болезнь. Притом неизлечимую и смертельно опасную. И Блейз прекрасно знал имя своей болезни — Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил. Уже несколько лет красавца слизеринца не отпускал образ зеленоглазого парня. Эти удивительные зеленые глаза, обычно спрятанные за очками, преследовали его всюду. Но больше всего Блейза мучила невозможность своего признания. Он же слизеринец, сын Пожирателя Смерти! Да, к тому же друг Драко Малфоя, которого Поттер терпеть не может, а заодно и всех его дружков. Так что Блейз справедливо считал, что ему ничего не светит, даже если бы гриффиндорец оказался бы геем.
Но как говориться «Человек предполагает, а Судьба располагает». И вскоре произойдут события, изменившие несколько жизней.
* * *
Гарри бежал к туалету на седьмом этаже. Ведь там сейчас Малфой, которого он выслеживал уже несколько месяцев! Может наконец-то удастся выяснить, что замышляет слизеринец. Добежав до туалета, он прижался ухом к двери. Слышно ничего не было. Гарри тихо-тихо открыл дверь.
Спиной к нему стоял, вцепившись руками в раковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой.
— Ну не надо… — раздался из кабинки проникновенный голосок Миртл. — Не надо… Расскажи мне, что тебя мучает… Я тебе помогу…
— Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать… не могу… не получается… А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня… Уйди… Пожалуйста, уйди.
Миртл, фыркнув, скрылась в унитазе, все дальше и дальше удаляясь по водосточной трубе.
Гарри замер на месте от потрясения — он понял, что Малфой плачет, плачет по-настоящему, что по щекам его льются, стекая в грязную раковину, слезы. Малфой задыхался, давился слезами, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрескавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной вытаращившего глаза Гарри.
Глаза Малфоя сузились от ярости, резко повернувшись, он выхватил волшебную палочку. Гарри инстинктивно вытащил свою. Заклятие Малфоя промазало мимо Гарри на несколько дюймов, разбив лампу на стене. Гарри метнулся в сторону и, подумав «Левикорпус!» — взмахнул палочкой, но Малфой блокировал заклинание и поднял палочку, собираясь выпалить собственное.
За спиной Гарри с громким «ба-бах!» взорвалась мусорная урна; Гарри выкрикнул заклятие Обезноживания, оно ударилось в стену прямо за ухом Малфоя, отлетело и разбило туалетный бачек. Все вокруг мгновенно залила вода, Гарри поскользнулся и упал, а Малфой с искаженным до неузнаваемости лицом метнулся к нему, пропуская над головой очередное заклинание, и ударил его ногой в живот. От резкой боли Гарри согнулся пополам. Еще удар и палочка отлетела куда-то вглубь туалета. Малфой упал на колени рядом с поверженным противником, схватил его за грудки и со всей силой ударил о пол. Голова встретилась с мраморным полом, и сквозь темную пелену, застилавшую глаза, раздался треск разрываемой ткани. И когда Гарри вновь начал видеть мутный силуэт слизеринца, тот оказался уже сидящим у него на животе.
— Ты что творишь?! — не на шутку испугался Гарри.
Малфой не ответил, казалось, он даже не слышал вопроса, неотрывно смотря в вырез разорванной рубашки. Гарри стало страшно, это дикий взгляд Малфоя его пугал. Он попытался вырваться, но слизеринец с неожиданной для его комплекции силой удержал Гарри. Врезал кулаком в лицо, одной рукой завел руки Гарри за голову, а другой направил на него палочку. В глазах Малфоя зажегся похотливый огонек и губы расползлись в жесткой усмешке.
— Вот мы и повеселимся, — с небольшой хрипотцой произнес блондин. — Петрификус Тоталус!
Гарри с ужасом почувствовал, что не может пошевелить ни одним мускулом. Но ужаснее всего был Малфой раздевающий его взглядом. Впрочем, одними взглядами он не ограничился, начав раздирать гаррину рубашку. Воздух мгновенно охладил оголенную кожу. Гарри покрылся бы мурашками, если бы не заклятье, но тут Малфой коснулся языком его соска — тело бросило в жар. Правда, утруждать себя ласками врага он не стал, стремясь быстрее подобраться к делу.
Во все происходящее верилось с трудом, казалось просто кошмаром. Но это не было сном, это было ужасающей реальностью. Малфой с трудом сорвал остатки одежды и трясущимися руками схватился за свой ремень. Тот ускользал от рук, как живой, и Гарри молил Бога, чтобы у слизеринца не получилось то, что он задумал. Но его мольбам не суждено было сбыться. Ремень с глухим стуком упал на пол, штаны последовали за ним. Гарри до ужаса хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого: не видеть мокрого, с вожделением пожирающего его взглядом Малфоя, не видеть его возбужденно стоящий член… вообще ничего не видеть! Но даже такой малости он не мог себе позволить, заклинание надежно сковало все его мышцы.
Малфой властно и вместе с тем уверенно развел ноги Гарри, хрипло шепнул какое-то заклинание, покрывшее тонкой прозрачной пленкой член, и без всякой подготовки резко вошел. Гарри почувствовал резкую и сильную боль, из глаз мгновенно потекли слезы, но кошмарней всего было проникающее в него естество и грубо насаживающий Малфой. Было больно, холодно и мерзко. А еще его мутило после удара о пол и все плыло перед глазами, возможно у него было сотрясение.
Малфой же смотря на полностью деморализованную жертву, насмешливо протянул сорванным от возбуждения голосом:
— Ну, нет. Так не интересно — не всхлипов, не стонов… — взяв лежащую неподалеку палочку, он сказал. — Фините!
Теперь Гарри мог двигаться, чем и попытался воспользоваться, но Малфой резко пресек все слабые попытки бегства, еще раз врезав кулаком по лицу и под ребра и заломив руки над головой.
— А теперь продолжим.
И Малфой начал вновь двигаться, вколачиваясь в распростертое под ним тело. Гарри метался, будто в бреду, боль мешала сосредоточиться и попытаться как-то изменить ситуацию. Уж лучше Круцио, чем это!.. Гарри чувствовал как что-то мерзкое, чуждое его природе все глубже и глубже проникала в него, скользя в крови из разорванного ануса. Малфой хрипло дышал, нависая над ним, даже этим подавляя его, периодически срываясь на рваный ритм. Еще пара тяжелых толчков и он с глухим стоном кончил. Гарри почувствовал, как сперма густым и горячим потоком изливалась в него и, вытекая, смешивалась с его кровью. Малфой замер на пару мгновений, восстанавливая дыхание, и с противным звуком вышел из него. Встал на пошатывающиеся ноги, бессмысленным взглядом осмотрелся, неловко оделся и вышел, стараясь скрыться с места преступления.
* * *
Блейз шел, разыскивая Малфоя, в очередной раз понадобившемся Спейпу. Он знал, что тот, наверняка, в туалете Плаксы Миртл, последнее время Драко частенько там бывал. Уже подходя, заметил, что половина коридора затоплено. Блейз заволновался и прибавил шагу, но тут навстречу выскочил мокрый и помятый Малфой и, с безумным взглядом, совершенно не заметив, пролетел мимо замершего слизеринца. Блейз задумчиво направился к туалету, откуда с таким странным выражением лица выскочил однокурсник. Осторожно открыл тихо скрипнувшую дверь и не поверил своим глазам.
По середине туалета лежал мертвенно-бледный, окровавленный, в разодранной одежде Гарри Поттер. «Он… умер?!» — мелькнула, и тут же пропала паническая мысль. Блейз метнулся к распростертому на полу телу и, рухнув рядом на колени, осторожно прощупал пульс. Артерия слабо и не ровно билась, словно перепуганная птаха. Забини закутал Гарри в свою мантию, и аккуратно подхватив под руки, постоянно оскальзываясь, быстро вытащил его из туалета. Оказавшись на сухом полу и больше не опасаясь упасть, слизеринец поднял легкое тело на руки и поспешил в свою комнату. «Так, сейчас идут уроки — никто не появится. Надо бы побыстрее привести его в чувство… Но какой же он легкий! Он что совсем не ест?!» Кое-как дойдя до своей комнаты, Блейз осторожно уложил свою драгоценную ношу на кровать.
— Теперь приведем в порядок, — прошептал Забини, не отрывая взгляда от возлюбленного.
Он наклонился, снимая остатки порванной одежды, достал из прикроватной тумбочки мази и эликсиры, бывшие у каждого слизеринца, и принялся обрабатывать раны. Закончив, вновь завернул его в свою мантию и укрыл одеялом. Теперь надо было что-то делать, но Блейз не знал что. От мучений его спас сам Гарри. Тот глухо застонал и с трудом разлепил глаза, пытаясь сфокусировать их на слизеринце. Потом резко вспомнил произошедшее с ним и с коротким вскриком дернувшись, свалился с кровати. Забини кинулся к запутавшемуся в одеяле парню.
— Не нервничай! Успокойся, я не причиню тебе вреда! — Блейз хотел положить руку на плече Поттера, но представил, реакцию на этот жест, и быстро отдернул ее, словно обжегся. Гарри же забился в угол и оттуда смотрел на него загнанным зверем. Так, в тишине, прошла пара минут. Первым ее нарушил Гарри:
— Это ты вылечил меня? — хрипло, будто несколько лет не разговаривая, спросил он.
— Да.
— Спасибо, — и они опять замолчали.
Через какое-то время Блейз заговорил.
— Я догадываюсь, что произошло, — неудачно начал он, увидев, как вздрогнул после этих слов гриффиндорец. — И… хм… если хочешь, я могу стереть тебе эти воспоминания.
«Хоть и потеряю единственную ниточку связавшую нас обоих. Но уж лучше потерять ее, чем тебя. Я не хочу видеть, как ты мучаешься, любовь моя». Гарри надолго задумался, но вскоре покачал головой.
— Нет. Не стоит. Я должен это помнить.
— Что?! Но почему?
— Я должен собраться и преодолеть это. Иначе Малфой всю жизнь будет вспоминать об этом.
— Конечно, это твой выбор, но… хм… позволь мне помочь тебе.
— Ну, попробуй.
Блейз несмело улыбнулся.
— Давай, для начала, ты вылезешь из угла.
* * *
Так началась эта странная дружба гриффиндорца и слизеринца. Окружающие ни как не могли понять, как же такое произошло. Гарри ставший после того случая замкнутым и мрачным, рядом с Блейзом просто преображался, расцветая на глазах. Он был рад, что приобрел такого друга, на которого можно всегда положиться, который понимал с полуслова. Блейз же, вначале, был счастлив, однако его чувства были отличными от дружбы, и это мучило его. Он понимал, что своим признанием может разрушить их отношения. По этому Забини молчал.
Но, вот однажды, они, засидевшись поздней ночью в гриффиндорской гостиной, остались одни. И Блейз смотря на любимое лицо, обласканное отблесками огня в камине, безуспешно пытался справиться с бурей чувств в своей душе.
Они сидели в тишине и Гарри, мучаясь, думал о пророчестве, что услышал в прошлом году и гадал, что же за задание Волдеморт дал Малфою. Гриффиндорец в задумчивости смотрел на огонь, но тут он облизал пересохшие губы и Блейз неотрывно глядевший на него, вздрогнул и тоскливо застонав, спрятал лицо в руках.
— Что случилось? — обеспокоено спросил Гарри.
— Неважно, — хрипло, не поднимая головы, ответил Блейз.
Зеленоглазый парень встал, подошел к слизеринцу и опустился перед ним на корточки.
— Для меня важно все, что связано с тобой, — ласково прошептал он.
Несколько мгновений тишины и Забини, наконец, произнес:
— Если я скажу, ты возненавидишь меня …
— Обещаю, что чтобы не произошло, я не буду тебя ненавидеть.
Блейз судорожно вздохнул, собираясь с силами, и убрал руки от взволнованного лица.
— Хорошо… — еще понизив голос на пол тона, прошептал он. — Видишь ли, меня мучает одно чувство… любовь. Любовь к человеку, которого я недолжен любить.
— Кто это? — переживая, нахмурил брови гриффиндорец.
— Это ты, Гарри, — проникновенно заглядывая в глаза, произнес Блейз.
— Это что, шутка? — опешил Поттер, но, глядя на серьезное и несчастное лицо Забини, поверил. Тут он уже испугался. Воспоминания все еще были живы и не давали покоя, подтолкнув его к банальной истерике. Резко подскочив на ноги, Гарри взорвался в гневно-обвинительной речи, тем самым, нарушив свое недавнее обещание.
— Ты такой же, как все слизеринцы! Даже хуже!! Они, по крайней мере, не забираются поглубже в душу, чтобы плюнуть! Предатель!! Да, будь ты проклят!!! — метался Поттер, даже не видя, как вздрагивает после каждого слово Блейз, так, будто его били.
— Вон отсюда!!! Я не хочу тебя больше видеть!! — закончив, прокричал Гарри.
И Блейз ушел, не сказав ни слова, как подобает истинному аристократу. Но как только он остался с самим собой, смог позволить себе слезы.
* * *
Протекали дни, складываясь в недели и даже месяцы, а Гарри и Блейз все еще были вдали друг от друга. Гриффиндорец страдал от раздирающих его чувств — без Блейза ему было плохо. Друзья не понимали его, внимание к своей персоне раздражало, и единственное, что ему хотелось, это закопаться поглубже ото всех. Так неожиданно для себя Гарри понял, что любит этого итальянца. Любит каждую мелочь, напоминающую о нем, вспоминает каждую минуту. И с каждым днем боль от воспоминаний пожирала его изнутри, увеличиваясь и нарастая каждое мгновение, подобно снежному кому. И вот настал день, на который Гарри возлагал большие надежды. Теперь он собирался признаться в любви темноглазому парню.
Последним уроком были Зелья объединенные с Слизерином. И как только они закончились, Гарри метнулся к Забини, преграждая ему путь.
— Можно с тобой поговорить? — выпалил он на одном дыхании.
Блейз смерил его холодным равнодушным взглядом, Гарри аж заледенел весь внутри. Ему было наплевать, что гриффиндорцы недоуменно смотрели на него, а слизеринцы презрительно кривили губы, для него существовал только парень стоящий напротив него.
Наконец, Блейз сказал:
— Хорошо.
— Наедине, — быстро добавил Гарри. Блейз снисходительно кивнул.
Поттер схватил его за руку и потащил подальше от людей и кабинета. Оставшись одни, Забини вырвал руку и, скрестив их на груди, облокотился спиной о стену.
— Ну? Ты вроде хотел что-то мне сказать? — насмешливо протянул слизеринец.
— Э… ну… да…
— Это все? — скептически вздернув бровь, перебил Блейз.
Гарри вспыхнул, открыл, было, рот чтобы возмутиться, но так же резко его захлопнул. Потом смутился, и низко наклонив голову, так что отросшие волосы закрыли лицо, пробормотал.
— Мне плохо без тебя, — на этих словах Забини вздрогнул, а Поттер начал нервно расхаживать взад-вперед, не замечая реакции собеседника.
— Я много думал над тем, что ты тогда сказал. Вначале я хотел все забыть. Но тебя невозможно забыть… хоть я и пытался. Мне плохо без тебя… ты слишком много значишь для меня. Я долго пытался понять, что к тебе испытываю, и, наконец, понял, — он поднял лихорадочно блестевшие глаза на Блейза и тот неосознанно подался вперед.
— Я люблю тебя, Блейз.
Слизеринец судорожно вздохнул и прерывающимся голосом прошептал:
— О большем я и не смел мечтать, — подошел к парню, правой рукой нежно поднял его за подбородок, заглядывая в изумрудные глаза, а другой притянул к себе хрупкое тело. — И я люблю тебя. Очень сильно люблю, Гарри, — с этими словами он осторожно поцеловал податливые губы. Зеленоглазый львенок ответил и, тесно прижавшись к слизеринцу, обхватил того руками, притягивая еще ближе. Блейз завлекал его легким сладостным поцелуем, сначала, почти не касаясь, обведя контур губ, лаская с неспешной тщательностью. Одна рука, скользнув по спине, притянула еще ближе, давая ощутить всю силу желания, другая гладила затылок, еще больше взлохмачивая спутанные волосы. Рот приоткрылся чуть шире, язык опалил жаром, вынуждая губы раскрыться. У Гарри вырвался рваный вздох и как только он приоткрыл их, язык темнокожего парня скользнул глубже и поцелуй приобрел страстность и нотку безумства.
Казалось, время остановилось, и прошла целая вечность, или даже несколько вечностей, когда Забини поднял голову. Сердце Гарри билось часто, тяжело и он, стоя в кольце сильных рук, прижавшись лбом к груди, отчетливо слышал, как неровно билось сердце у его возлюбленного.
* * *
Так началась история их любви. Любви страстной, запретной и неутомимой. Все дни они проводили вместе — смеясь и дурачась, носились по Хогвартсу, целовались, когда никто не видит. Они были счастливы. Но пока не переходили к кульминации отношений. Гарри боялся и жутко нервничал, Блейз же мягко его уговаривал, убеждая, что это не будет похоже на то, что с ним сделал Малфой. Наконец, гриффиндорец сдался на милость победителя.
— Сегодня в восемь в Выручай-комнате, — жарко прошептав координаты, Блейз скрылся из поля зрения.
— Хорошо, — кивнул Поттер уже пустому месту.
Итак, ровно в восемь Гарри волнуясь, переступил порог комнаты. Забини его уже ждал, превратив помещение в нечто невероятное! Повсюду стояли свечи, погрузив комнату в таинственный полумрак, ковры покрывали пол и стены, в воздухе витал аромат благовоний, а сам итальянец в изящном восточном черно-золотистом наряде возлежал на горе подушек возле камина с весело потрескивающим огнем. Блейз изящно поднялся и проплыв к Гарри, счастливо произнес:
— Ты пришел, — с улыбкой обнимая.
— Ну, да. Я… эм… — все больше волнуясь, пролепетал Поттер.
— Ш-ш. Не надо слов, — и слизеринец его нежно поцеловал.
Гарри накрыло ощущение полета, так всегда бывало, когда Блейз его целовал. И именно Забини сейчас мягко, но настойчиво увлекал их к огромной кровати в центре комнаты. Гарри было чертовски хорошо, уютно и надежно в любимых объятьях, что позволяло делать с ним все что угодно. А угодно Блейзу было одно. Он избавил их обоих от рубашек и уложил свою зеленоглазую мечту на постель. Его губы жадно обследовали гаррино тело, даря восхитительные ощущения стонавшему от наслаждения Поттеру. Водя руками по спине и груди, он касался самых удивительных точек, лаская каждый сантиметр открытой кожи. Оба они потеряли голову — один от ласк, другой от высвобождения разгоряченных тел из одежды. Через пару мгновений возникла небольшая пауза, во время которой Гарри понял, что полностью обнажен, и начал медленно заливаться краской смущения. Блейз до этого момента смотревший на него с щемящей нежностью, улыбнулся и вновь поцеловал, отвлекая внимание. Рука скользнула к баночке со смазкой, все это время простоявшей на прикроватной тумбочке, и уже через минуту Гарри почувствовал, как в него проникли пальцы — растягивая, подготавливая. Он инстинктивно дернулся — ему стало страшно, как в первый раз. Воспоминания вновь нахлынули, захотелось вырваться и убежать. Почувствовав это, Блейз замер и сказал:
— Гарри, посмотри на меня! Посмотри прямо в глаза!
Сжавшийся парень через силу разлепил очи. Паника, граничащая с ужасом, превратила когда-то зеленые глаза в практически черные. Блейз поймал его взгляд, и тот потихоньку становился более осмысленным. Итальянец медленно наклонился к губам и принялся исступленно их целовать, до тех пор, пока Гарри вновь полностью не расслабился.
— А теперь слушай мой голос, он не даст тебе провалиться в воспоминания.
А дальше были множество нежно-романтических слов, море ласок и руки Блейза, что, казалось, были везде. Гарри позабыл обо всем свете, ему мерещилось, будто ничего не существует, только их маленький мир, в котором были он, его нетерпеливый возлюбленный и поистине необъятных размеров постель. Он купался в новых ощущениях, чувства просто захлестывали, снося голову, но всюду его сопровождал ставший таким родным и желанным голос любимого человека. Но тут сквозь одуряющую пелену чувственно-сладостного тумана он почувствовал, как Блейз отстранился, убирая руку, вызвав протестующий стон у своего партнера, но тут же придвинулся обратно прижавшись возбужденной плотью ко входу в его тело.
— Готов? — хрипло выдохнул слизеринец.
Гарриных сил хватило только на то, чтобы слабо кивнуть. А потом еле сдерживающий себя парень начал медленно проникать в горячие и тесные глубины, отчего лежащий под ним брюнет как-то сдавленно всхлипнул и, не выдержав этой волнующей пытки, сам насадился на всю длину. Резкая боль заставила его зашипеть сквозь плотно сжатые зубы, в то время как Блейз застыл в нем, напрягая руки и плечи, неподвижный, окаменевший. Когда боль схлынула, и Гарри привык к новым ощущениям, он посмотрел в глаза слизеринца. От увиденного у него перехватило дыхание. В сумраке комнаты Блейз походил на нечисть — его тело казалось совсем смуглым, а глаза — черными. И в этих потемневших глазах читалось вызывающе откровенное желание. Жадное. Ненасытное. Гарри так же откровенно посмотрел в ответ. Блейз хищно улыбнулся и осторожно начал двигаться, то почти целиком выходя из него, то ныряя в тесные глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков. Гарри чувствовал, как под кожей его любовника перекатываются мускулы, как он все больше властвует над ним, заставляя хотеть еще большего. А когда он задевал какую-то точку внутри, тело будто прошивали молнии наслаждения. Его ногти впились в спину Блейза, тот в ответ стал покусывать шею. Наконец, итальянец со звериным рыком сделал последний толчок и обмяк, излившись.
Блейз схватил Гарри и, прижав к себе, стал покрывать поцелуями его лицо.
— Я люблю тебя, люблю, люблю! — хрипло шептал юноша.
Гарри же счастливо рассмеялся.
* * *
Драко смотрел на целующуюся и чему-то смеющуюся пару, красивого слизеринца и не уступающего ему гриффиндорца, и готов был выть от досады. Как он мог допустить такое?! Он слишком поздно понял свои чувства к этому проклятому гриффиндорцу! А ведь началось это очень давно, наверно, даже с первого курса. Или раньше, когда Гарри отказался принять его дружбу. С тех пор Малфой пытался любыми возможными способами обратить на себя его внимание. Но этим все не закончилась. Практически каждая мысль вертелась вокруг него или заканчивалась им. Потом пришло это проклятое желание! Желание побороть, подавить, трахнуть, наконец!.. Он думал, что оно пропадет, но оно разгоралось с каждым днем все сильнее. И когда ему представился случай утолить свой сексуальный голод, он не замедлил им воспользоваться.
Малфой не отрывал взгляда. Если раньше у него и были шансы, то теперь ни единого. После того как Гарри стал встречаться с Блейзом, он очень сильно изменился. Стал, наконец, самим собой. Даже внешность изменилась! Исчезла слишком большая для него одежда, исчезли даже извечные очки. Улыбка стала более открытой, а в глазах появился какой-то особый блеск. Теперь смотря на него, невозможно было отвести взгляд. А ведь у него было множество шансов завладеть им!
Тихий стон отчаянья все же вырвался сквозь плотно сжатые зубы. Теперь ему каждую ночь сниться тот случай и всегда приходит Забини, который забирает у него Гарри. А тот презрительно смотрит на него, Драко, плюет в лицо и произносит:
— Ненавижу!
И именно в этот момент из ночи в ночь Малфой с криком просыпается. А наяву его преследуют бесконечные мысли, что он мог бы сделать для Гарри, но вместо него это сделает Забини. Ох! Он же теперь всегда в своих мыслях зовет его Гарри!
Драко прикрыл глаза, не в силах больше смотреть на счастливую парочку. То, что было так близко, что можно было протянуть руку и взять, а он!.. А он втоптал это в грязь, убил, изничтожил! Боги, как же он себя ненавидел! Малфой с силой развернулся от двух парней, не заметив ни сочувствующего взгляда Блейза, ни прощального — Гарри, в котором не было ни ненависти, ни презрения.
Эпилог
Так Гарри окончательно избавился от страха близости. Летом перед седьмым курсом он переехал к Забини. И теперь, когда ему снились кошмары, Блейз всегда был рядом с ним. Как во сне, так и наяву. Драко все так же страдал от непонятых тогда чувств, от упущенного шанса и нераздельной любви. А после наши герои победили Темного лорда. Что было дальше? Кто знает. Ведь мы сами творим свою судьбу, чтобы там не говорили.
Vova
