И тогда она поняла...

И тогда она поняла, как ей жить. Без Рона, Гарри и, конечно, Малфоя. Ей было легко, спокойно и уютно в своем домике в Уэльсе. Одной. Совсем. Одной. Одиночество…

Она кинулась на подушку, и глухие рыдания разнеслись по всему дому. Одна, она опять будет одна. Вечность.

«Как это долго!»— пронеслось её голове. -«Сама этого хотела»— пришла на помощь совесть.

Да, она сама этого хотела, порвав все отношения с мальчиками.

«Обожглась».

И очень сильно. Невольно в её голове пронеслись события этих лет, с тех пор, как она в новенькой мантии вышла из «Хогвартс-экспресса» в последний раз.

POV Гермионы Грейнджер

Мне было так грустно, когда я в последний раз окинула взглядом купе, в котором мы все ехали такое долгое время. Словно, кто-то оторвал какой-то важный кусочек тебя. Я стояла, застыв в проходе. Меня толкали бесконечные ученики, которым не терпелось выйти на улицу и забыть все эти годы. «Какие они бездушные! Тут оставлено столько лет! Лучших лет…»Вдруг на меня налетел какой-то здоровый парень.

— Герми!— услышала я.

«О Боже, Рон!»— мысленно простонала я, но, не подав виду, улыбнулась ему.

— Да, Рональд?

— Пошли скорее, сейчас поезд закроют!

— Да, да, ты иди, я…э… догоню тебя,— рассеянно покивала я и отдала ему свой багаж.

— Сколько можно!— буркнул Рон, и начал пробивать себе дорогу к выходу.

Я непонятно как удержалась от того, чтобы назвать своего парня (о да! Это к сожалению так, ведь мы начали встречаться, после всей этой истории с крестражами, когда Гарри уничтожил последний в Выручай комнате. Тогда-то Рон и набросился на меня с поцелуями…) «таким же бездушным животным, как и они все».

Но, взяв себя в руки, я поняла, что если упущу этот момент, чтобы в последний раз пройтись по поезду, то буду всю жизнь жалеть и двинулась в хвост. По пути я вспоминала все события, которые были связанны с тем или иным купе. Вот возле этого окна я плакала на первом курсе, когда Малфой и его дружки издевались надо мной. Тут, я обычно встречала тележку со сладостями. А тут… Я сама и не заметила, как пришла в Слизиринский вагон. Значит почти в хвосте. Тааак… Ага, сюда из багажного отделения пришел (или приплыл, нет, скорее прилетел) дементор на третьем курсе.

Я открыла дверь в следующий вагон и удивленно застыла. В проходе в одно из многочисленных купе стоял Малфой. Видимо, он не такое бездушное животное как они все («И мой парень в том числе»— недовольно подумала я), он тоже… эм… грустит. Как странно понимать, что слизиринский аристократик умеет чувствовать! Я уже собиралась тихо прикрыть дверь и уйти, как вдруг он обернулся. Сердце ушло в пятки, но он, казалось, и не собирался делать ничего плохого. Наоборот, он, с какой-то бесконечно грустной улыбкой, поздоровался со мной. Я сделала усилие и тоже поприветствовала врага.

— Привет, Малфой,— получилось немного нервно.

— Грейнджер, что ты забыла в нашем вагоне?— его голос и выражение лица уже не были такими мягкими. Казалось, что его фамилия, произнесенная мной, ожесточила, или, может, разозлила его.

— Я… я прощалась с поездом,— я не видела смысла скрывать, зачем я здесь.

— Да?— его лицо на мгновение утратило жесткое выражение.

— Я вижу ты тоже…

— Предаюсь сантиментам?! Нет, я не такой!— он снова стал прежним. Скрыл свои чувства. И махнув мантией, скрылся в недрах поезда. Я пожала плечами и вышла из чужого вагона. Я была уверенна, что поезд отпечатался в моей памяти как можно лучше, отчасти благодаря Малфою с его встречей. Довольная, окинув поезд последним взглядом, я вышла на платформу.

— Больше я никогда не вернусь туда. Туда, где прошли лучшие, несомненно, лучшие годы моей жизни. Последняя ниточка, соединявшая маленький закрытый волшебный мирок и мой магловский мир, оборвалась. Поздравляю, Гермиона Грейнджер,— пробормотала я и, круто повернувшись на каблуках, пошла к семье Уизли, уже неистово махавшей мне.

* * *

Там уже был и Гарри. Я чмокнула его в щеку в знак приветствия, и полезла обнимать миссис Уизли.

— Гермиона, милая, ты так исхудала,— миссис Уизли.

— Какая классная прическа!— Джинни.

— А она ничего!— Фред(или Джордж, кто их знает) толкая в бок близнеца.

— Интересно, у неё есть с собой фелетон?— бормотание мистера Уизли.

После взаимных приветствий и поздравлений с окончанием Хогвартса и победой над Волан-де-Мортом. Семейство село в летающий Форд Англия и держало курс в Нору. В Норе их ждал (о! неужели! Ты так рано!) Перси. Он пообедал с нами и уведомил нас о том, что у него есть важное сообщение.

-Ну, Перси, не тяни! Скажи таки всем, что ты давно облысел, а это просто парик! Не стесняйся!— подбодрили Перси(у которого за последний год отросли волосы до плеч, и он, уподобившись Биллу, не хотел их срезать) близнецы. Важный помощник министра кинул на них презрительный взгляд.

-Я хотел сообщить, мама, что я и Пенелопа Кристалл (куча ахов и вздохов, но я не была удивлена, это когда-то должно было случиться) помолвлены. И я решил устроить…

— Вечеринку!— радостно крикнул Рон.

— …торжественный прием по этому поводу,— уничтожающий взгляд был послан уже моему парню.— И хочу узнать, не против ли вы будете, если я устрою её в нашем саду.

— Конечно нет, дорогой! Я очень этому рада! Можешь начать приготовления прямо сейчас,— ответила миссис Уизли.

— А когда это будет?— поинтересовался в свою очередь мистер Уизли, в первый раз нарушивший молчание за обедом.

— Я планирую после дня рождения Гарри. Где-то в первых числах августа. Ты ведь будешь праздновать у нас, Гарри?

— Конечно, где же еще?

— Ну так вот, мы отпразднуем день рождения Самого-известного-мальчика-в-мире-магов с положенным шиком.

— Но я…— начал Гарри.

— Нет-нет, дорогой, это именно так и должно быть сделано! Я начну готовиться прямо сейчас. Ох, ведь это уже через восемь дней!— воскликнула Молли, попавшая в свою любимую среду. Она вскочила и куда-то унеслась. Я недоуменно посмотрела ей в след. Конечно, любить домашние хлопоты это хорошо, но без такого фанатизма.

Я уж было собралась заняться своим пудингом, как вдруг почувствовала руку Рон на своем колене. Меня захлестнула волна удовольствия, взявшегося неизвестно откуда. Обычно, при таких проявлениях любви, меня просто передергивало, ведь Рон до этого вел себя, как правило, словно безнравственное животное. А теперь… не думаю, чтобы что-то изменилось, но мне стало на сотую долю процента лучше с ним. И я, поддавшись порыву, положила свою руку на его колено. Он удивленно покосился на меня, но улыбнулся.

После ужина я села посидеть у камина с книгой. Моей любимой книгой всегда была «История Хогвартса», но после истории с Батильдой Бегшот мне, почему-то, не захотелось её читать сегодня. Я достала из чемодана магловскую «Королеву Марго» и углубилась в историю Де Коконасса и Ла Моля. Не прошло и пяти минут спокойствия, как послышался грохот разбитой посуды и крик миссис Уизли:

— ФРЕД! ДЖОРДЖ! БЕЗДЕЛЬНИКИ, ВОН ИЗ МОЕЙ КУХНИ!!!! Займитесь делом!

— Но нам в магазин только после выходных, а сейчас суббота, если ты забыла. Нам что, нельзя немного вспомнить прошлое?— невинно поинтересовался Фред.

— ВОН!

— Пошли, Джордж. Нам тут не рады. Пойдем, проведаем гномов в саду.

Они прошли мимо меня и подмигнули. Что это было? Дружески, заговорщицки или… не очень хорошая мысль пронзила меня, флиртуя?! Да, близнецы были более чем симпатичными, но когда Джордж остался без уха… Слава Богу, что Фреда сумели спасти! Я погрузилась в невеселые мысли о войне. Не прошло и трех минут, как Молли позвала меня:

— Гермиона, милочка, помоги, пожалуйста!

— Да, миссис Уизли,— нехотя согласилась я. Оказалось, что нужно было вычистить шкаф, который давно не открывали, и который покрылся не маленьким слоем пыли. На его полках хранились тарелки, миски и кастрюли десятилетней, по словам Молли, давности.

— Я доставала их, когда Фред и Джордж получили письмо из Хогвартса.

Это меня мало утешило, но отказываться было бы хамством, поэтому я решила все-таки покончить с этим быстрее. Когда я открыла шкаф на меня вылетели двое корнуэльских пикси. Я вырубила их оглушающими, но затем, как оказалось, мне пришлось выводить многолетние пятна не известно отчего. К сожалению, в бытовых чарах я была не сильна, о чем и не замедлила сообщить миссис Уизли, самозабвенно машущей палочкой над щеткой, которая оттирала какое-то жирное пятно, тоже, видимо, десятилетней давности.

— Дорогая, это намного проще Патронуса, которым ты, несомненно, владеешь!— пропела неутомимая матушка рыжего семейства.— Смотри. Делаешь взмах и укол. Это для простейшего заклинания чистоты. Можно еще, конечно, попробовать Экскуро , но оно, я полагаю, тут не подействует. Ах да, против этой залежавшейся пыли, можешь использовать Экскуро Максима , думаю, она не такая уж давняя, что даже это не поможет.

Я не решительно взяла палочку и подошла к шкафу. Как там? Взмах и укол. Хм, получилось. Не так блестяще, как хотелось бы, но получилось. Я попробовала приставку Максима, вышло еще лучше. Затем, с горем пополам очистив дверцы, я

снова открыла его. Пришлось вывалить всю посуду на пол, чтобы вычистить «внутренности». Несколько «простейших» заклинаний миссис Уизли, и шкаф сиял. Миски и тарелки были все в пыли. Простое Экскуро только беспомощно всколыхнуло несколько пылинок, а вот Максима , к счастью, подошло. Я управилась быстро, поэтому заслужила печенье (я польщена!) от Молли.

Делать было нечего, и я пошла слоняться по дому. Мама с папой уехали в Швейцарию, и были счастливы услышать про «этих добрейших Уизли». Поэтому мне тут еще быть как минимум до конца лета. Так что на помолвку Перси и день рождения Гарри я определенно попаду. Я была очень рада друзьям, до сих пор не забуду себя, маленькую девочку, прячущуюся под раковиной в туалете, который атаковал тролль. Вот теперь и Рон… Ну, не сказать, что я была не довольна. Мне нравится наша связь. Я любила Рона. И сейчас… ммм… пожалуй, сейчас он мне просто симпатичен. Чуть более, чем симпатичен. И все-таки воспоминание о нем отдалось чем-то теплым в душе.

Я, размышляя так, сама не заметила, как оказалась на втором этаже. Так называемом «мужском этаже». Тут спали все мальчики Норы, кроме, конечно, мистера Уизли, который обитал вместе со своей женой двумя этажами выше, на «супружеском». Тут было всего две комнаты: спальня и туалет. Я же, и мои подруги жили на третьем «женском» или «девичьем этаже». Когда приезжали Флер с Биллом, их селили на супружеский этаж соответственно, в трансфигурированную из туалета спальню. Благо они покидали свой уютный коттедж крайне редко. Теперь, когда вопрос о помолвке Перси и Пенелопы стал ребром, семейство стало ломать свои рыжие головы, в надежде найти лучшее решение: трансфигурировать таки туалет в спальню на «супружеском» навсегда, и пользоваться, тогда, «мужским» и «девичьим» соответственно. Либо, покупать молодоженам не особо дешевую (ах! Какое время сейчас, Артур!) новую квартиру (лучше дом, мама!) на сбереженные к черному дню деньги.

Решили так: Гарри, как заправский миллионер, дает нужную сумму денег на дом (не отпирайтесь, миссис Уизли! Это свадебный подарок Перси!) и молодая чета благополучно там обживается. Тут перед моими глазами выросла дверь моего парня. За время своего психоанализа я, все-таки, смягчилась и, вспомнив все великолепные моменты, которые дарил мне мой бездушный чурбан, поняла, что без него жить не могу. И с такими окрыляющими мыслями впорхнула к нему, не стучась. Мой возлюбленный сидел за письменным столом и что-то сосредоточенно строчил. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда я вошла. А если учесть, что я вообще хожу очень тихо, и что двери в Норе не хлопают и не скрипят, ясно видно, что нервы у Рона были на пределе. «С чего бы это?»— подумала я. Он перевел дух, улыбнулся и, поспешно скатав длиннющий свиток пергамента, поднялся мне на встречу. От меня не укрылось, что он тихонько спрятал его в самый дальний ящик стола, и когда я отвернулась, прошептал:

— Коллопортус !

Надо ли говорить, что мое раздразненное любопытство мисс Всезнайки требовало быть удовлетворенным, поэтому я стала дожидаться нужного момента. Тем временем мой возлюбленный бросился не на шею. Не смотря на странную тайну, я была жутко рада его видеть и с радостью ответила на поцелуй. Я не удержала напора его здорового тела вратаря, и мы повалились на кровать. Побесившись и нацеловавшись всласть, мы решили отдышаться.

— Гермиона,милая,— смеясь начал он.— Не отпустишь ли ты меня в туалет?

Я рассмеялась я столкнула его с кровати:

— Иди уже!

Он, как побитый пес с извиняющимся взглядом уполз в ванную. Я привела себя в порядок и подумала, чем же заняться.

— Шкаф!— чуть не воскликнула я.— Ведь это же более чем подходящий момент!

Подбежав к нему, я наспех прошептала Алахомору и достала свиток. Из ванной донеслись звуки льющейся воды и это было как раз кстати. Дрожащими руками я развернула свиток. По всему было видно что это письмо, огромное письмо. «Такие письма я писала Виктору»— не к месту подумала я . Оно начиналось словами:

Дорогая Лав-Лав!

Я чудовищным усилием воли противостояла желанию сползти по стене. Лав-Лав! Кто бы мог подумать… «Может быть, это просто… ну, я не знаю… отчет деятельности ОД?»— пришла в мою светлую головку самая глупая мысль за всю жизнь. Прислушавшись к мерному течению воды в ванной и собравшись с мыслями, я решила продолжить чтение.

Я жутко по тебе скучаю. Вот, сел писать письмо. Провел в Норе чуть более месяца и не могу свыкнуться с мыслью, что больше не вернусь в Хогвартс, не увижу тебя. Никогда не думал, что стану страдать ностальгией, но да, мне не хватает дедушки Дамби, золотых тарелок, вездесущих домовиков, тети Минервы и, наверное, даже Снегга. А еще я постоянно вспоминаю тот памятный матч на кубок Слизерин-Гриффиндор, благодаря которому началась наша любовь…

Первая, соленая, словно кровь, слеза, скатилась по моей щеке. Все-таки плачу. Урод! Какие выражения! «Памятный матч»! Я тихонько всхлипнула. Тот матч я помнила отлично. Чтобы он попал в команду, я пошла против правил. Я даже хотела посоветоваться с МакГонаггал и поискать в «Истории Хогвартса» что-то похожее, но потом решилась, все-таки война было на носу и правила приходилось игнорировать каждую минуту. Да, страх перед тем, что меня кто-то увидит, быстро растворился, стоило мне только увидеть лицо Маклагена. С того момента правила нарушать стало интересно. И даже захватывающе. Я снова всхлипнула.

Ты даже не представляешь, что я испытал, когда ты поцеловала меня. Я давно заметил, как ты на меня смотришь, и ты начинала нравиться мне все больше и больше. Твой стиль одежды, такой яркий и красочный просто будоражил меня. Его не возможно было повторить. В общем, я был безумно рад, когда ты потянула меня на себя и впечаталась в мои губы. Твой язычок смело стал исследовать…

Это описание, и довольно большое, я не задумываясь, пропустила. Слезы теперь катились не останавливаясь. Я вспомнила наши с ним поцелуи, поначалу довольно робкие и слюнявые, казалось, что он,(бедный мальчик!) совершенно не умеет целоваться. Я тогда все время думала, как же он целовался с Лавандой. Лжец! Оказалось, он просто мухлевал, пытаясь понравиться мне. Я чуть не заревела в голос. Может, он не такой уж плохой? И тут меня пронзила догадка: он пытался вызвать отвращение к себе, чтобы я быстрее его кинула, и он снова воссоединился с Лав-Лав! Тогда зачем нужно было с ней ссорится!? Слезы уже порядком промочили пергамент, но я мужественно продолжала пробиваться через дебри его размытого почерка.

…А потом, помнишь, мы побежали целоваться и, в общем-то, преуспели в этом, за исключением того маленького инцидента. Ну, ты помнишь. Тогда ты первая убежала, а меня оставила расхлебывать всю прелесть общения с Грейнджер и… птичками. Ну, во всяком случае, я ушел оттуда невредимым и быстро нашел тебя. Сначала мы посетили очень приятную и темную нишу. Там мы целовались неистовее, и моя рука забралась к тебе под кофту. Как хорошо, что мы были не в мантиях, я бы просто не выдержал этого! До сих пор храню в памяти то волшебное покалывание на коже от твоих волшебных пальчиков. Затем, твоя, розовая, кажется, кофточка полетела на пол и я как сейчас помню твой кружевной, тоже розовый и такой мягкий-мягкий лифчик. Ты не позволила мне снять его, но у нас все равно остались чудные воспоминания от одних лишь поцелуев. Однако потом, на лестнице, ты позволила мне большее, и я…

Этот кусок читать у меня уже не было никакого желания. Я просто захлебывалась слезами. А Рон до сих пор был в душе, видимо собирался в очередной раз воспользоваться мной, а потом написать Лав-Лав про новые позы, которые заучка и зануда Грейнджер каким-то чудом освоила. Хам! Меня передернуло от отвращения и пропустила большую часть письма. Заканчивалось оно словами:

…хоть нам и пришлось расстаться из-за Поттера, мы все равно отстояли свои законные права и любим друг друга. Хоть и тайно, но это все равно лучше, чем ничего. У меня для тебя грустная новость, не хотел её говорить сразу. Мама заставила меня пожениться на Грейнджер и уже, к сожалению, никакие отговорки её не поколебят. Не расстраивайся, я думаю, что и после этого события(можешь не приходить на свадьбу и не ранить себя, а если все-таки придешь, постарайся затмить мою будущую невесту и платьем, и прической) мы продолжим видеться.

Очень люблю тебя. Твой Бон-Б…

Видимо на этом месте я его напугала, поэтому его буквы были немного кривыми. Он не успел дописать всего две буквы. Какая ирония! Теперь я уже не смогла сдерживать себя и, бросив пергамент на пол, съехала по стене и спрятала лицо в ладонях. Я рыдала громко и безутешно. Это была первая измена и тогда питала надежды, что последняя. К сожалению, я не знала, как ошибалась. На мой плач выбежал Рон с полотенцем на бедрах. Он бросился ко мне, но, увидев пергамент, остолбенел. Его глаза как бы затянулись пеленой. Я оттолкнула его и бросилась к двери. Рывком открыв её, я налетела на что-то высокое и мягкое.

— Гарри!— всхлип вырвался из моей груди.

— Что?— одними губами спросил он.

— Бон-Бон!!— уже просто заорала я, не в силах сдержать эмоций, бьющих через край.

Он прижал меня к своей груди и стал тихо успокаивать:

— Ты же знаешь… Гермиона… Рональд Уизли… у нас полная… задница. Не надо так… убиваться из-за… него…

Не знаю, чего он нового сказал мне, но до меня стал доходить смысл его слов. То, что Рон-задница, я никогда не сомневалась, даже когда любила его, так что же меня так расстроило сейчас?! Я притихла. Долгий плач сказался на моей психике, и голова стала нещадно болеть. Это все меня ужасно вымотало, силы были на исходе, и я лишилась чувств.

* * *

Меня разбудил лунный свет. Значит уже ночь. Я огляделась. Это была не моя комната однозначно. На стенах висели постеры с командами по квиддичу и вещи валялись в ужасном беспорядке. В углу комнаты стояла метла. В лунном свете название отливало золотом. «Может Рон решил искупить свою вину и извиниться, первым делом затащив меня в постель. Или сыграть в благородного рыцаря и ухаживать за мной всю неделю…»— какие-то невеселые мысли. Я присмотрелась к названию на древке метлы. Луна как раз вышла из-за тучи, и надпись засветилась еще сильнее. «Молния» — прочла я. Силы покинули меня снова и я прикрыла глаза, вся подобралась, чтобы не увидеть и не почувствовать рядом с собой такого, к чему я была явно не готова, Гарри.

Проснувшись утром, я потянулась, не открывая глаз. Голова болела нещадно. Видимо, сказался избыток слез и переживаний. Я так не плакала еще с четвертого курса, когда, во время Святочного бала, мне нахамил Рон. Через секунду, все вспомнив, я прижала руки к туловищу и замерла, боявшись даже вздохнуть. Чего собственно я страшилась? Того, что проснусь изнасилованной? Или просто лежащей под своим лучшим другом? Нет, я не была девственницей. Рон дефлорировал меня еще в Хогвартсе. Это было, мягко говоря, неплохо. Ох, Рон! Как ты мог…

На середине моих размышлений раздался резкий храп, я чуть не подпрыгнула от неожиданности. «Ну вот…»— невесело подумала я. Однако утешала одна вещь, человек, издававший такие звуки, лежал не рядом со мной, а на полу. Неужели он все-таки изнасиловал меня и так старался, что упал с кровати?! И неудивительно, что я ничего не помню, голова болит так, будто на нее кинули двадцатифунтовую гирю. Да уж. Конечно, я поняла, что ужас прошел, и благоразумный Гарри просто спал на полу. «Ну что ж, хуже не будет»— подумала я и резко открыла глаза. Так и есть. Я одна на широкой кровати, а Надежда и Опора Магического Мира и полу, на аккуратно постеленной простыне, подушке и прикрытый одеяльцем. Видимо, сказалась нелегкая жизнь у Дурслей.

Я глубоко вздохнула и встала с кровати. Опля! Чуть не вскрикнув от неожиданности, я выяснила, что спала в мужской рубашке. Быстро собрав её с себя, я с удовлетворением заметила, что осталась, таки в лифчике и трусах. «Извращенец хренов!»— не преминула заметить я, хотя была ему все же благодарна. Это, несомненно, лучше, чем спать в сарафане. Тихо-тихо переступив через Гарри, я нашла вышеупомянутый сарафан на стуле, заваленном всяким хламом. Одев босоножки и подойдя к двери, я передумала выходить. Видеться с семейством, а тем более с Роном мне хотелось в последнюю очередь. Поэтому я взяла первую попавшуюся в руки книгу и снова села на кровать.

Книгой оказался Гете. «Он читает Гете?!» Я вообще не знала, интересуется ли он какой-нибудь литературой, кроме касающейся квиддича, конечно. Закладка лежала на Фаусте.

Это было мое любимое классическое произведение, стоявшее наряду с «Божественной комедией» Данте. Я заставила себя прочитать пару страниц, а потом перевела глаза на Гарри, уже не храпевшего, а немножко посапывающего. А он милый. «Гермиона Грейнджер, хватит миловаться парнем лучшей подруги!»— одернула я себя и снова уткнулась в книгу. Фауста я читала, раз пять точно, и поэтому знала его почти наизусть. Снова оглядев комнату и остановившись на Гарри, я вздохнула и закрыла книгу.

Надо было что-то делать. Выходить из комнаты было подобно смерти… по крайней мере одной. Поэтому я дожидалась друга, а он, по-видимому, вставать не собирался. «Как ему не неудобно?» Лично я не могла и пяти минут пролежать на твердом, грязном, жестком и таком… не красивом полу! А его натренированное и… красивое (Гермиона!) тело, видимо было приспособлено ко всяческим лишениям. «Дурсли!» Во всяком случае, сидеть без действия я тоже не хотела. Кровать уже давно была застелена, и она выглядела, как райский островок, посреди этого бардака. «Неужели так сложно просто класть вещи на место?!» Я хмыкнула. Ну, места для этих вещей тут было предостаточно.

У Гарри был шкаф для книг, комод для одежды, письменный и даже стол, специальный шкафчик для метлы, и даже красивая подставка под клетку. А над комодом висело довольно большое, и красивое, зеркало. Очевидно, что оно, и подставка, и шкафчик, были куплены за собственные деньги Гарри, так как у остальных членов семейства таких атрибутов точно не было. Нет, зеркало, конечно, было, но не такое огромное и красивое, как у Гарри. А метла Рона вообще валялась где-то в углу, под вещами.

И я решила навести порядок. Аккуратненько встав с кровати и переступив своего друга, направилась к книжному шкафу. Мне нужно было понять, сколько времени у меня было, тогда я могла решить каким образом складывать книги. Если времени было много, я могла расставить их по автору, содержанию, толщине и т.д. А если мало, то только по автору. Ну а если уж совсем мало, то поставлю, как попало. Я повертела головой в поисках часов. Найдя их, убедилась в том, что встала безумно рано. Сейчас было только шесть утра. Вздохнув, я принялась за дело. В полседьмого все книги, начиная от Большой Энциклопедии Мира Магии во Всех Его Проявлениях, заканчивая книжечкой сказок образцово стояли на полках.

Далее я перешла к письменному столу, и еще полчаса ушло на раскладывание письменных принадлежностей в ящики. Пока я выискивала по всей комнате пергаменты, чернильницы и перья, мне на глаза попалось письмо от Джинни. Зная, что нельзя этого делать, а параллельно, что свое любопытство все равно не унять, я пробежала его глазами и, с некоторым удовольствием отметила, что оно довольно сухое. «Опять начинается. Гермиона, уймись! Они же встречаются!» Попутно отметив, что все равно довольна, я перешла к комоду. Понятное дело, что рыться в чужих трусах это верх наглости, поэтому, я простым заклинанием убрала пыль, и снова взмахнув палочкой, заставила вещи лечь красивенькой стопочкой на комоде. Ну вроде бы все… К Букле и «Молнии» я предпочла не приближаться.

На часах была уже половина восьмого, а по неукоснительному правилу Молли, все члены (семьи) должны были в восемь уже завтракать, поэтому я, уже не жалея чужого сна, безжалостно растолкала Поттера. Он, бедный, спросонья принял меня за Джинни и полез целовать, ну а я… Ладно, это не важно. Итак, факт в том, что он проснулся и ошалело уставился на меня, предварительно оглядев комнату:

— Герми, неужели ты это все сделала?

— Ну да, я. Или тебе нравилось жить на свалке?— с сарказмом спросила я.

— Нет, но… Ты понимаешь, я всю жизнь жил так. Я конечно, люблю порядок, но… У Дурслей не было возможности полноценно научиться убирать комнату. Они ни за что на свете не помогли бы мне, а самому было лень. Я всегда приходил разозленный после перепалки с ними, и пинал, все что попадется под ногу. А они были рады, что у меня бардак, ведь у малыша Ди, все лежало по полочкам, это был еще один повод поглумиться… Однажды, они, посчитав это шиком, наняли служанку. Она убирала весь дом, стригла газон и мыла посуду. На мне осталась только машина дяди Вернона, этот факт не давал им полностью срываться на мне, ведь помыв машину, я сразу же закрывался в комнате. Обычно Дадлик издевался надо мной, когда я мыл посуду или пылесосил гостиную, а теперь… Так вот, как-то раз эта самая уборщица убрала и мою комнату. Я, когда пришел из гаража просто обомлел. А какое слово подобрать к Дурслям я не знаю. Они и так были на грани срыва из-за того, что она забрала всю мою работу на себя, а когда увидели, что она и мою комнату убрала на равнее с ихними, даже цветы свежие поставила,— он ухмыльнулся.— Они не выдержали, и выгнали её. Скандал был на всю улицу…

— Хаха! Таких подробностей из жизни Дурслей, я не знала!.. Ну что… мы идем?

Он потянулся и посмотрел на меня:

— А сколько времени?

— Без пятнадцати восемь.

— Ого! Молли же нас съест! Скорее одевайся …а… ты одета… Ладно тогда я. Я скоро!— Он убежал в ванную.

У меня было такое чувство, что мы специально не говорим о Роне, но я не возражала. Сейчас боль предательства притупилась, и я могла спокойно думать о нем, но все же… Погрузившись в свои мысли я не заметила тихого, но настойчивого стука в дверь. Очнувшись, я подбежала к двери и не думая, распахнула её. На пороге стоял человек, которого я меньше всего ожидала увидеть…

Джинни. Она стояла в самой непринужденной позе. В новой маечке, купленной за бешеные деньги в Косом переулке, т.к. она меняла цвет под настроение, коротенькой юбочке, чулках (?!) и босоножках на каблучках (довольно высоких). Волосы были завиты снизу и забраны назад. Сережки были сногсшибательно длинные, а лицо пестрело ярким макияжем. Словом, при параде.

Я ошеломленно открыла рот. Сказать, что я была удивленна, ничего не сказать. Я была шокирована. Подружка Гарри Поттера, видимо, тоже. Я никогда не видела Джинни такой. Каблуки она не носила принципиально, а из макияжа, позволяла себе только блеск на губах. А тут… Ну, сначала я подумала, что они с Гарри куда-то собрались. Но как же завтрак? И я была уверенна, что Молли хватит удар от такого внешнего вида дочки. Короче, я всего лишь стояла и пялилась на нее с открытым ртом. Первой заговорила она:

— Г-Гермиона??— у неё была такая интонация, будто она в первый раз видит свою лучшую подругу. Меня это сразу вывело из себя, и я решила держаться увереннее, как будто ничего не случилось. А собственно, что такого и случилось?!

— Да, Джинни, представь себе, это я!

— А… что ты здесь делаешь?!— у неё было какое-то потерянное лицо и, к тому же, я не могла спокойно ответить на этот вопрос. Что я тут делаю? Сплю? Немного рановато. Зашла поубирать? Идиотски. Почитать? Еще хуже, ведь у меня библиотека больше чем у Гарри. Я уже не знала, что придумать, как вышел Гарри, с полотенцем не бедрах.

— Гермиона, подай, пожалуйста, мне вон ту майку,— как ни в чем не бывало попросил Поттер.

Маленькое лирическое отступление:

По его сильной, натруженной груди ловца стекали капли воды. Красивая узкая ладонь вытянулась в требовательном жесте. А мускулы на руках не были слишком огромными, как у качка Флинта. Его лицо без очков приобрело какую-то беззащитность. Он нетерпеливо закусил губу, видимо ему было холодно. Растрепанные волосы лежали в красивом беспорядке и обнажали шрам. Шрамы украшают мужчин… А изумрудные глаза поблескивали под челкой. Капля, сорвавшаяся с мокрой прически, скатилась по щеке вниз и исчезла где-то на губах. Он был невероятно притягателен в эту минуту.

Конец лирического отступления.

Я не могла отвести от него глаз. Почему-то захотелось идиотски улыбаться. Меня вывел из транса его голос:

— Герми, ты чего?

— Ох, да… сейчас,— я подала ему майку и он скрылся в ванной. Я снова повернулась к Джинни. Гарри не заметил её, т.к. дверь находилась за его спиной. В красивых, накрашенных глазах подруги стояли слезы. Она смерила меня презрительным взглядом и убежала. Я тихо закрыла дверь и бессильно опустилась на кровать. «Она подозревает нас. Точнее меня…» Я нервно захихикала. Глупо! У нас с Гарри ничего нет и никогда…

— Ты уверенна?— спросил надоедливый внутренний голос. Он появлялся тогда, когда его меньшего ждут.

— Уйди. Я слишком устала для размышлений.

— Тут решается твоя судьба. Почему я должен пропустить этот исторический момент. Он тебе нравится.

— Кто, Гарри? Нет!

— Откуда ты знаешь?

— Как откуда?!— я начинала сердиться.— Это моя жизнь, и я знаю, что в ней происходит!

— Да, но он тебе нравится. Просто признай.

— Я не могу. Я предам слишком много людей,— я бессильно закрыла глаза.— Джинни, она моя подруга. И… так любит Гарри.

— Уверенна? Вспомни то письмо.

Да, то письмо, что я нашла, было больше чем сухим. Оно было формальным. Просто соблюдение правил приличия, в которых предписано писать человеку, которого любишь. Меня покорежило, но голосу я ответила:

— Но чем ты объяснишь её сегодняшний приход? Видно, что она готовилась,— я чуть не добавила «слишком видно».

— Слишком видно, не так ли?— голос как будто читал мои мысли… Ну конечно он их читал, ведь он в моей голове!

— В смысле?— сил на препирания уже не оставалось.

— Тебе не кажется, что она просто его использует? Откуда у неё столько денег на ту маечку? Или на дорогую косметику? Семья Уизли, насколько мне, э… нам известно, никогда не была богатой. Я, то есть мы, думаем, что она просто использует его в качестве кошелька.

— Да, это разумные доводы,— и тотчас Джинни опустилась в моих глазах на столько, что надо было бы шарить около плинтуса, чтобы её найти. Все те годы, что мы провели вместе, а она просто хотела быть ближе к деньгам…

— Кого еще ты предашь?— учтиво поинтересовался голос.

— Рона,— прошептала я.

— Эту задницу Рональда? Да он, как оказалось, использовал тебя весь год, как мягкую подушку! Прекрати сейчас же раскисать и признайся, что он тебе нравится!

Я устала спорить и поэтому, взвесив все да и нет поняла, что нас с Гарри просто использовали. Горечь накрыла меня с головой и, если учесть, что я изрядно перенервничала, и сил на слезы просто не оставалось, я, уже не знаю сколько раз за эти два дня, грохнулась в обморок, однако перед этим заметив какое-то лицо.

* * *

(чуть раньше)

Гарри взял майку из протянутых рук Гермионы и ушел обратно в ванную. Вообще-то он собирался уже вытираться и выходить, но не смог устоять перед соблазном, снова залезть под теплые струи душа. Расслабляясь под каплями воды, он думал о Гермионе. Она определенно похорошела за последнее время, а с Джинни у них не все так благополучно, как кажется. Думать о ней сейчас не хотелось, а о Гермионе он не успел, потому что послышался звук падающего тела.

Гарри вылетел из-под душа как ошпаренный. Лихорадочно натянул трусы на мокрое тело и, схватив палочку, выбежал из ванной. На полу, возле кровати лежала его подруга, а над ней завис Малфой.

Малфой?! Гарри мотнул головой. «Конченый параноик!» Конечно, никаких аристократов в Норе и быть не могло, но паранойя Гарри плевать хотела на этот факт. Поттер склонился над подругой. Голубая жилка пульсировала на её изящной шее. Парень перевел дух, значит, еще не все потеряно. Он присмотрелся к её лицу. Совершенно белое, оно завораживало своей бледностью и пугало одновременно. Сейчас Гермиона казалась настоящей ведьмой из сказок. Гарри взял её за руку, она тоже была как лед. «Кошмар… что с ней?!» Ведь она всегда была такая яркая, теплая и пахла… солнышком и чуть-чуть вином. Гарри не разу не заставал её холодной. Он снова перевел взгляд на шею подруги. Пульс бился намного медленнее. Тогда он дотронулся до её щеки, она была еще холоднеё, чем рука. «Этого просто не может быть!» Она была нереально холодная.

Тут Гарри показалось, что она перестала дышать. Её грудь, затянутая в светлую маечку, перестала тихо вздыматься. Парня прошибла испарина. Через несколько секунд лицо Гермионы начало синеть. Не зная, что еще можно предпринять, он наклонился к губам подруги и вдохнул. Он как-то делал искусственное дыхание в Хогвартсе. Тогда какому-то первоклашке вздумалось купаться в Черном озере. Стараясь не отвлекаться на образы, всплывавшие в его сознании, Гарри размеренно вдыхал и выдыхал. Через минуту, а может прошла вечность, ресницы Гермионы затрепетали и она глубоко вздохнула.

Гарри уже хотел прекратить волнующую процедуру, как почувствовал на своих губах сладкий вкус вина. Он блаженно закрыл глаза, еще не до конца осознавая, что делает, запустил руку в шелковистые волосы. Она притянула его к себе и почувствовала тяжесть юношеского тела. Это разожгло её и она, прервав поцелуй, тихо застонала. Гарри, не зная, куда себя деть от блаженства, опустился ниже и впился поцелуем в её шейку, а руки пошли блуждать по груди. Через несколько вечностей маечка валялась на полу, а её обладательница извивалась под горячими поцелуями друга. После особенно откровенного действия Гарри она чуть не закричала от блаженства и тихо выдохнула: «О, Рон…» Поттер, у которого в такой момент были особенно напряжены и слух, и обоняние, краем уха, но все же услышал её.

Его словно ошпарили кипятком. «Что же мы натворили…» Он быстро встал и отвернулся от Гермионы. Он не знал, что это за чувство, оно было новым для Парня-Не-Умеющего-Отказывать. Ему хотелось забыть то, что было, бросить Гермиону одну, стереть улики, кричащие, что он причастен к этому «преступлению». Ему хотелось убежать, наплевав на Гермиону и на её чувства. Растоптать то, что только-только зародилось. Он хотел стать убийцей этого. От таких мыслей его пробила дрожь, и он заломил руки. «Что же мы натворили…»

* * *

Я очнулась. Причем это было довольно странно, так как я очнулась от поцелуя. Еще не совсем понимая кто и зачем меня целует, я подалась ему на встречу. Дурацкая логика, если целуют, отвечай. Но тем не менее… Губы были мягкими и… со вкусом карамели. Да, да, карамели! Такие же мягкие и податливые и… теплые, как теплая карамель. О, это было восхитительно! Я еще толком не понимала, кто меня целует, потому как только-только вынырнула из какой-то черной ямы. Нет, там было мягко и уютно, а под конец, меня начало еще и куда-то уносить, куда-то далеко и в хорошее место, но все равно мне чего-то не хватало, и сейчас я поняла чего. Жизни! Общения, любви… в конце концов… Ну, во всяком случае, что-то выдернуло меня от туда и начало целовать.

Сознание начало потихоньку возвращаться ко мне и я поняла, что целует меня Рон. Нет, конечно, сначала я возмутилась, как эта задница Рональд посмел прикасаться ко мне, а потом это так затянуло, что мне стало уже все равно… задница он, или нет… Я, кажется, выдохнула его имя? Плевать! Майка была уже на полу, я скорее почувствовала это, чем поняла. Я полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Этот спонтанный поцелуй ничуть не пугал меня, ведь в Норе посторонних быть не может, все свои… нет, конечно, перспектива целоваться с Фредом или Джорджем меня не очень радовала, но это же не… Малфой! Так что…

Через полминуты сознание возвратилось ко мне полностью и поняла всю комичность, а то и кошмарность этой ситуации. Я отчетливо поняла, что это не Рон, ведь он так не целуется и волосы у него рыжие, а губы со вкусом сливы. Перепугавшись, я уже хотела оттолкнуть назойливого кавалера, но он, к моему приятному удивлению, сам оторвался от моих губ, как ошпаренный. Мир вдруг приобрел четкие очертания. Я снова оказалась в комнате Гарри. Гарри?! Неужели это был он?! О, какой кошмар… Джинни! Хотя что это я? Джинни оказалась пустышкой, активно использующей моего друга. А этот поцелуй… В принципе, было не плохо. Я нашарила свою майку на полу и быстренько оделась. Пригладив прическу я медленно повернулась к нему. Так и есть, Гарри! Он тоже стоял ко мне спиной. Эта пауза не могла продолжаться вечно и я решила брать инициативу в свои руки, ведь от пацанов никогда ничего не дождешься.

Я сделала шаг к нему и положила руки на плечи. Он вздрогнул.

— Гарри… я сама не ожидала, но… былого не вернешь… и…

— Былого не вернешь?!— он в бешенстве повернулся ко мне и я отпрянула от неожиданности.— Сама не ожидала?! Так это же ты накинулась на меня!!!

Я пятилась назад, по мере того, как он наступал. Чего он на меня взъелся? Я же не специально, в конце концов я была в обмороке… И это было не плохо… А что, нет? В этот промежуток времени отчетливо поняла, что он мне нравится. И уже ничего нельзя было сделать. Этот злополучный поцелуй решил все. Но неужели я так плохо целуюсь, что он отлетел, словно обжегся? Или я такая уродина? Слезы навернулись на глаза. Он снова отвернулся. У него была такая широкая спина. Сильная и красивая. Безумно хотелось подойти сзади и обнять его. Нежно поцеловать в шею и запустить руки в волосы. Странно… А он совсем не хочет. Я уже тоже хотела отвернуться и уйти, как он, наверное уразумев свою провинность, вздохнул и подошел ко мне:

— Ладно, Герми, не злись… Я… я сам не знаю, что на меня нашло. Ведь мы же оба… виноваты, да?— видимо он искал отговорки.

— Да, Гарри. Я не сержусь. Это был просто… И… тебе понравилось?— выпалила я и в ужасе отвернулась. Я хотела сказать совсем другое, но, видимо, вылетело то, о чем я больше всего думала. Гарри, наверное, думал о том же. Он вообще решил после этого поцелуя, а точнее проведя жесткую внутреннею борьбу, что это было не преступление и что ему определенно понравилось. Этот винный вкус моих губ! Я сама, кстати, об этом не знала, пока он мне не сказал. Да, моя тонкая талия (результат упорных тренировок и омлета на завтрак), довольно большая, полная грудь (а это уж от природы) и длинные ноги (с детства мечтала о таких, разве преступление немного удлинить их визуально простеньким заклинанием?!). Да, мечта любого парня. А Джинни… А что Джинни, она давно ему не нравилась, так что… он развернул меня и нежно-нежно дотронулся своими губами до моих:

— Какой же я был дурак!.. И какой Рон дурак! Конечно мне понравилось!

Описание от третьего лица:

Их губы снова встретились. Он даже не подозревал, каким сладким, каким нестерпимо волнующим, обжигающим, потрясающим может быть поцелуй. Ее губы были такими мягкими… такими нежными… он так давно ждал этого дня… он даже не мог представить, что когда-нибудь захочет целовать кого-то, кроме нее… он принадлежал ей. Только ей. Целиком и полностью.

Гермиона едва не лишилась чувств, ощутив на своих губах прикосновение его губ. Ее сердце стремилось вырваться из груди, ее руки дрожали, ее тело горело огнем. О, Боже, как долго она ждала этого! Как она боялась, что это больше никогда не повторится… Прижавшись к нему всем телом, она целовала его страстно, неистово, нежно… чувства, что копились в ней, наконец, нашли выход… Она принадлежала ему. Душой и телом. Только ему. И никому больше…

Конец описания от третьего лица.

Оторвавшись от моих губ он смущенно посмотрел на меня

— И что теперь?

О! Что делать теперь я даже не представляла. Дальнейшая жизнь виделась в каком-то полумраке, но в маленьком домике и своим бизнесом… насчет детей я еще не решила… Но, чтобы осуществить все это надо было, хотя бы выйти из комнаты, а это виделось совершенно невозможным для меня. Если я выйду, то увижу глаза Рона. Вероятно, бегающие и испуганные, а может быть даже нахальные и совершенно бесстыдные. Я не переживу этого. Не хочу смотреть в его стыдливо-виноватое, или напротив, хамски ухмыляющееся лицо. Кошмар!.. Увижу Джинни. Её, скорее всего заплаканные глаза и вспухший нос, губы… Думаю, что при виде её, я не смогу контролировать себя и выскажу все, что о ней думаю. Подхалимка, использующая моего друга! Теперь эти слова, написанные огненными чернилами, всплывали в моем сознании, когда я начинала думать о ней. Рыжая стерва! Хотелось убежать от неё и от Рона подальше, куда-то далеко и глубоко, унести свою новую любовь маленький укромный уголок, где будут только я и он. Как все не просто.

Для начала хотелось бы объяснить все семейству. То, что было вчера и то, что пришло к нам в комнату сегодня. Мне с каким-то особенным злобным удовольствием хочется рассказать миссис Уизли о её дочке. Нет, не то, как она с нами обращалась, а то, как она вырядилась для Гарри… нет, для его денежек. Тут меня пронзила догадка, так ведь Гарри-то у неё не единственный! А Дин (за другом в объятья Джинни ушел и Симус)? А парень с Когтеврана, которого она соблазнила? А… я чуть не расхохоталась, вспомнив, как однажды шла в библиотеку и увидела Малфоя посреди коридора с таким перекошенным лицом смотрящего на Джинни, какому мог позавидовать сам Снегг. Последняя, тем временем, поправляла ему галстук со словами:

— Ой, Драко, у тебя немного косо сидит!

Кошмар! Она липла по большей части к тем, у кого было достаточное состояние. У родителей Дина, в маггловском мире, был большой дом и шикарная машина. Они и родители Симуса были партнерами. Я хорошо это помню, потому что нечаянно услышала разговор двух друзей об общем бизнесе родителей. Не уверенна, что она знала про состояние Гарри, но на тысячу выигранных галеонов могла позариться. О Малфое и говорить нечего, и, исходя из этого, можно предположить, что паренек из Когтеврана тоже был при состоятельных «шнурках». Да, она дорого продавала свое тело… «Просто шлюха»— устало подумала я.

Короче, выхода не было. Надо было либо спускаться вниз с объяснениями, либо «мотать по-тихому» через окно и на метле. Вещи можно было бы забрать в два подхода… точнее подлета. Я изложила свои соображения Гарри. Он понимающе покивал, когда слушал про Рона, а когда я рассказывала свои предположения насчет Джинни, его глаза похолодели, взгляд стал колючим и отчужденным. Он взъерошил волосы.

— Да, я знал про неё. Про её похождения на стороне и даже про Малфоя,— он ухмыльнулся.— Просто у меня не оставалось другого выхода, после истории с Чжоу, я уже отчаялся получить возлюбленную. Мне казалось, что никакая девушка в здравом уме не захочет связываться со мной. Ведь это страх на всю жизнь. Опасения, что завтра Волан-де-Морт постучится в твою дверь, или я как-нибудь не вернусь с задания. Короче, вечная мука. А когда с ним было покончено у меня как-то не было времени,— снова ухмыльнувшись, он посмотрел на меня. Под его взглядом я медленно таяла, словно масло на горячем тосте.

Какие глаза…. Они отливали изумрудным, томно сияли из-под челки и оглядывали меня с ног до головы. Трудно было противиться им. Они притягивали и отталкивали одновременно. Я медленно встала и подошла к нему, обвила руками его шею, он крепко обнял меня за талию и чуть приподнял над полом, не прикладывая видимых усилий. Никогда не подозревала, какой он сильный… Тем временем он прошептал мне на ухо:

— Не бойся, я все улажу. Просто доверься мне,— и скрепил обещание нежным поцелуем.

Я оторвалась от него и серьезно посмотрела в «избранные» глаза.

— Да? И как ты это сделаешь?

Он отодвинулся от меня и сел на пол.

— Я собираюсь сделать тебе предложение.

Он произнес это так серьезно, что у меня не хватило духу списать все на розыгрыш. Сначала я просто сидела с тем же выражением лица и продолжала его слушать, смысл слов до конца не дошел до меня. Но по мере того, как он проникал в мое сознание, мое лицо начинало тихо вытягиваться. Когда я полностью осознала, чего он хочет, мое лицо не выражало ничего, кроме оторопи. Я была в шоке. Мне… мне казалось, что мы еще совсем молоды, что еще рано, что… Кошмар! Такого предположить я вообще не могла. Ведь для этого нужен… то есть нужен дом… а у нас… ничего нет… и я… я в ступоре.

Поттер с улыбкой смотрел на меня.

— Я ведь самый завидный жених Англии,— прошептал он.

Я решила высказать то, что думаю:

— А… где мы будем жить?

Такой детский вопрос… Почему-то у меня не было никаких сомнений, касающихся дальнейшей совместной жизни, ни по части заработка, ни по части детей и родственников, только этот вопрос вызывал у меня безотчетный страх. Я слишком хорошо помнила историю тетушки Энн, она вышла замуж, не имея четкого места жительства. В дом родителей её не пустили и им с мужем пришлось перебиваться по квартирам случайных знакомых. В общем, не семейная жизнь, а кошмар… Кошмар! Что-то я слишком часто стала произносить это слово, ведь в моей жизни нет ничего и в половину кошмарного, что было в жизни Мальчика-Который-Постоянно-Выживает-И-Делает-Это-Всем-На-Зло. Ха-ха… Вот так, Гермиона, смейся больше, дыши глубже и все наладится…

— Ну… предоставь это мне,— ответил он, и, заметив, наверное, испуг, промелькнувший в моих глазах, добавил— я обещаю, у нас будет дом.

— Ладно, Гарри… дорогой (как странно звучит)… я согласна.

Он счастливо рассмеялся. Схватил меня и закружил по комнате. Это было незабываемо. Никогда это первое ощущение счастья и защищенности рядом с Гарри, не сотрется из моей памяти. Когда он поставил меня на пол, потому что я уже начала кричать от восторга, я успела заглянуть в его глаза. Там читалось безграничное счастье, гордость и… печаль…Да, он, видимо, тогда уже предполагал, что произойдет….Но тогда я ни о чем не думала и была счастлива. Теперь, после решения одного, очень важного вопроса, стал ребром другой, менее важный, но все же…

— А как сказать семейству?

— О, я знаю как это сделать, я сам пойду, а ты,— он подмигнул мне,— собирай вещи.

— О! Отлично. Я… я прямо сейчас и начну!

— Умница,— он послал мне воздушный поцелуй и скрылся за дверью.

Да, этот разговор был неизбежен. Он уже знал, примерно, что и как говорить, поэтому только прокручивал в голове возможные возражения и отговорки «неверных» друзей. Поэтому твердым шагом зашел на кухню, Молли возилась у плиты. Он обернулась и с улыбкой пригласила за стол:

— О, Гарри, дорогой, заходи-заходи будем обедать, ты же еще не завтракал.

Все участники обеда уже сидели за столом. Глаза и губы Джинни были красноватыми и припухшими, она с вызовом смотрела на него, но он всего лишь усмехнулся в ответ. А вот бывший лучший друг старательно прятал их под столом. Гарри только скользнул по нему взглядом. Возле брата с сестрой сидели близнецы и от чего-то радостно подмигивали Гарри, кивая на кого-то еще, сидящего за столом. Этот кто-то сидел к вошедшему спиной, но был определенно девушкой, судя по изящному стану и черным длинным волосам. Она повернулась на звук шагов и подняла на него густые ресницы.

— Привет, Гарри,— прошептала Чжоу.