Секунды рядом

— Чёртов Поттер, ты не можешь просто так взять и уйти на тот свет из-за какой-то маггловской болезни!

Драко смотрел на бывшего сокурсника, отмечая, насколько сильно тот похудел и осунулся. Поттер и раньше не отличался особо крепким телосложением, а сейчас и вовсе терялся в ворохе прозрачно-белых простыней.

Малфой, нервно теребя полу своей мантии, невольно задумался: сколько времени Гарри уже провёл в этом удушливом, воняющем медикаментами, месте? То, что представлял собой сейчас победитель Волдеморта, никак не вязалось в сознании блондина с энергичным выскочкой-Поттером, которым Мальчик-Который-Выжил был раньше. Правда, они не виделись уже около двадцати лет и, вообще-то никогда не ладили… однако внезапное исчезновение звезды первого масштаба из Магического мира, заинтриговало Драко Малфоя. Именно поэтому он, разодетый, на случай, если встретит здесь рыжую Уизли (даже после окончания войны Драко не оставил привычки оскорблять неприятных ему людей), смотрел через прозрачное стекло на своего бывшего врага, который был обвешан проводами, словно праздничная ёлка гирляндами: от зелёного, синего и красного цветов различных трубок и проводков рябило в глазах. Вот только не праздник собрал в маленькой комнатке напротив друзей и родственников Гарри Поттера.

Когда Драко отправился покупать всё необходимое для нового учебного года своему сыну, настроение у него уже было наимрачнейшее. День выдался маетный, супруга не желала идти на компромисс по одному из самых важных семейных вопросов, сын хлопнул дверью гостиной и ушёл наверх — в свою комнату. Таких дней в Малфой-мэноре бывало очень мало, но каждый раз, когда они наступали, Драко не мог найти себе места в доме, где бы спокойно разобрался в своих чувствах. Он никогда не любил Панси. Отношения их, хоть и были построены на взаимной симпатии, но никогда за её рамки не выходили. Паркинсон и Малфой, воспитанные в аристократических семьях, предназначались друг другу с ранних лет, однако ни Панси, ни Драко сильно не огорчались, когда узнавали от хогвартских сплетников о пассиях своего наречённого. И поэтому упивались возможной свободой. Они знали, что когда-нибудь настанет время, когда придётся забыть о проделках молодости и стать полноценной семьёй. Семьёй, где долг ценят превыше всего, а следовательно, ни о каких интрижках на стороне речи быть не могло. Оба это прекрасно понимали.

Так вот, шагая по мокрой улице, встречая на себе взгляды недоумевающих прохожих, Драко скорее походил на отвергнутого принца из загадочной страны, чем на расстроенного мужа. Впрочем, такие чувства, как грусть, огорчение и раскаяние по отношению к Панси, были слизеринцу неведомы.

— Ай, — неожиданно кто-то врезался в него. И это при том, что не заметить Драко Малфоя было просто НЕВОЗМОЖНО. Он обращал на себя внимание издалека.

Кто-то смущённо фыркнул и попытался продолжить свой путь, но Малфой не собирался оставлять безнаказанным того, кто впечатал его в стену, замарав дорогую мантию.

— Эй, — схватил он за локоть человека, — что ты себе позволяешь?

— Малфой, — из-под капюшона на блондина с негодованием смотрела Джинни Уизли, теперь уже Поттер, — пропусти! — казалось, женщина была полностью погружена в свои переживания — это было видно по её мечущемуся взгляду и синякам под глазами. Драко тут же захотелось узнать, по какому именно поводу. Плохое настроение отошло в сторону, и новый интерес возбудил в слизеринце чувство любопытства.

— Поттер ушёл от тебя к другой? — в излюбленной манере растягивать слова протянул Драко.

Джинни напряглась, Малфой ощущал это сквозь ткань её тонкого пальто. Ветер нещадно хлестал гриффиндорку по лицу, и вдруг Драко заметил, что по смуглым веснушчатым щекам тихонько катятся слёзы. От неожиданности он отступил назад и отпустил свою жертву, та затравленно оглянулась и прошептала:

— Так ты не знаешь?

И быстро убежала.

Драко так и остался стоять, не успев ничего добавить или спросить. Что, Волдеморт побери, он должен был знать?

Газет Малфой не читал — считал их бесполезной тратой времени, так как журналисты за всё своё существование не написали и половины правды из того, что печатают. Ситуация прояснилась неожиданно. Драко ломал голову по вопросу Поттера три дня. Отправив сына в школу магии, чародейства и волшебства, предварительно уладив все конфликты(вспоминая собственное детство, Малфой-старший обещал себе не откупаться от ребёнка, а принимать участие в его воспитании), Драко только и делал, что размышлял о великом и ужасном Гарри Поттере. Спустя неделю пришло письмо от сына, где тот сообщал, что Поттер-старший в коме. Оба Малфоя не догадывались о значении этого слова, поэтому отнеслись к странной болезни "Кома" с неким пренебрежением. Однако пролистав один из справочников по маггловедению, Драко уже не был так уверен, что болезнь несерьёзна.

Позже, находясь в клинике, он не мог понять: зачем припёрся в такую даль?! Чтобы нерешительно топтаться у входа в больницу и, встретившись с нищеблудской семейкой, едва не отправить их всех к праотцам или… чтобы смотреть сейчас через стекло палаты Поттера, куда никого не пускали, прокручивая в памяти один-единственный эпизод…

"Это было на треклятом седьмом курсе, когда идиоты-пуффендуйцы и гриффиндорцы готовы были изливать свои гормоны куда угодно, то есть весной. Я увлекался к тому моменту какой-то смазливой третьекурсницей и был вполне удовлетворён во всех смыслах: оценки превышали ожидаемые результаты, о моих любовных способностях ходили легенды, жажда приключений не мучила так, как на первых курсах. Единственное, что напрягало и выводило из себя, вернее единственный, кто мог этого добиться одним взглядом — был Гарри Поттер. С ним все носились, словно с драгоценностью — как— никак надежда всего мира. Даже крёстный, обычно презирающий этого полукровку, стал одёргивать меня, когда я заговаривал на тему отмщения или пристально глядел мне в глаза, бормоча что-то о навязчивых идеях.

Однажды мы столкнулись с гриффиндорцем в коридоре. Было за полночь, я возвращался со свидания. Куда нёсся он, я до сих пор не знаю. Едва не сбив меня с ног, какой-то весь растрёпанный в расстёгнутой рубашке, красными щеками и бешеным взглядом, Поттер рвался вперёд, будто и не видя меня. Тогда он показался мне демоном. Опасным, вызывающе-чувственным. Так я и застыл, моргая, разрываясь между чувством восхищения и желанием бежать отсюда куда подальше. Но взгляд Поттера неожиданно просветлел, и тот взглянул на меня уже более осмысленно.

— Что за чёрт? — спросил он, рассматривая пол под ногами. Я не знал, что ответить на его реплику, поэтому выбрал самое простое — молчать.

Какой-то миг он, словно не узнавая, смотрел на меня, взглядом ощупывая, как будто проверяя, не изменился ли я, а потом, буркнув "пошло всё на…", прижал к стене. Я думал, что нарвался на очередную драку и стал рьяно барахтаться в его объятьях, но Гриффиндорец был явно не в себе: деланное безразличие слетело с него, как листья слетают с деревьев в сентябре, зрачки расширились, дыхание, словно после пятикилометрового забега, было частым и рваным, изо рта пахло спиртным.

— Что с тобой приключилось, Поттер? — отпихивая брюнета от себя, я истерически придумывал причины, по которым мне нужно немедленно уходить.

Сквозь резкий запах алкоголя я мог различить дешёвые духи — это почему-то бесило больше, чем навалившийся Поттер, не дающий сделать полноценный вдох. Из-за этой сладковатой дряни немилосердно щекотало в носу, ужасно хотелось чихнуть, однако всё тот же Поттер делал задачу невыносимой.

— У…уберись… — хотелось мне крикнуть, но получился шёпот. Немудрено: его руки всё сильнее сжимали мою талию, грозя лишить чувств.

Казалось, что сейчас всё зависит от моего решения, и у меня появился шанс отомстить Потти за все издевательства и унижения, но и здесь совершенно непонятным образом он оказался хозяином положения. От этой мысли стало до того тошно, что сил прибавилось: оттолкнуть гриффиндорца не составило труда — он едва стоял на ногах, вот только разжимать рук этот придурок не хотел. Он положил голову мне на плечо и оставался в таком положении, которое, наверняка, его устраивало. Зато оно не устраивало меня. Но не так-то просто было отодрать от себя обнаглевшего Мальчика-Который-Выжил. Даже фраза " эй, это же я, Малфой!" никак на него не подействовала. Когда же я усадил будущего героя на пол, поднял его подбородок, то вдруг увидел слёзы на щеках обычно решительного Поттера. Поттера, который ничего не боялся. Поттера, который каждую минуту рисковал своей шкурой… Поттера… я ощутил что-то отдалённо похожее на жалость, отдающееся нежным теплом в душе.

— Только этого мне не хватало, — пожаловался я тёмной нише. Голова потихоньку начинала раскалываться: там тикали противные поразительно-громкие часы, отстукивающие секунды моего пребывания рядом с гриффиндорцем.

Он плакал по-мужски: тихо, без всхлипов — только ручейки капали на мою чёрную рубашку, превращая её в носовой платок для Мальчика-Который-Выжил. Невольно я вспомнил второй курс — как мы сражались на магической дуэли, четвёртый — когда псевдоХмури превратил меня в хорька — и погладил его по голове, скорее инстинктивно, нежели осознано.

— Чёртов Поттер!

Он пришёл в себя и поцеловал меня, наклонив так, что затылок чуть-чуть не коснулся земли, придерживаемый его крепкой ладонью.

От неожиданности мне впору самому было разрыдаться. Но я не успевал за ходом своих мыслей — хотелось всего сразу: прижаться, оттолкнуть, ударить, нагрубить… а оставалось лишь упрямо ждать, что случится дальше. Поттер, казалось, и не видел, кто находится рядом с ним. Кусал мою нижнюю губу, проводил пальцем по местечку за ухом… и это, наверное, странно… как-то даже глупо… но всё происходящее мне определённо начало нравиться.

Так продолжалось долго. Потом он медленно откатился в сторону и поглядел на меня, словно ожидая ответа на важный вопрос. Но я не понял значения этого взгляда и шикнул:

— Пошёл вон."

— Чёртов Поттер, ты не можешь просто так взять и уйти на тот свет из-за какой-то маггловской болезни!

Драко приложил ладонь к стеклу. Голова потихоньку начинала раскалываться, там снова тикали те самые противные поразительно-громкие часы, отстукивающие секунды пребывания рядом с гриффиндорцем. А за дверью лежал этот самый гриффиндорец, который теперь, как говорили врачи "возможно уже и не…".

— Чёртов Поттер, ты не можешь просто так взять и уйти на тот свет из-за какой-то маггловской болезни! — вновь повторил Малфой, — я понял, что ты у меня спрашивал тогда, Поттер! Я принимаю твою дружбу, чёртов сукин сын, только дыши сам без этих трубок и препаратов!

Блондин зажмурился. Всё тело его затекло, но Драко не спешил отходить от своего поста наблюдения. Ему было абсолютно всё равно, что грязнокровка и Уизел непонимающе перешептываются, что жена Поттера сверлит взглядом его спину уже не первую минуту, что медперсонал бегает туда-сюда, постоянно то неловко толкая, то просто задевая его своими халатами. Он слышал только стук отсчитываемых секунд и твердил:

— Чёртов Поттер, ты не можешь просто так взять и уйти на тот свет из-за какой-то маггловской болезни! Почему ты тогда не задал свой грёбаный вопрос вслух? Я был мальчишкой, Поттер, я думал, что ненавижу тебя. Но это не так! Я просто…

Мысли Драко прервал надрывный писк одного из приборов, коими был окружён Гарри. В палату тут же кинулась медсестра, а спустя минуту вошёл и врач, не удосужившийся дать какое-либо объяснение происходящему. Он опустил жалюзи, скрывая пациента от посторонних глаз.

Это насторожило Драко, но не только его — и без того нервозная, обстановка стала совершенно невыносимой. Малфою казалось, что секунды тянутся бесконечно. Взгляд почему-то акцентировался на абсолютно неважных ему деталях — вот Гренджер судорожно стиснула руку Уизли так, что побелели костяшки пальцев, а тот, казалось, даже не заметил этого движения — смотрел в одну точку и что-то шептал побледневшими губами, вот Миссис Поттер зарыдала и вслух сбивчиво начала молиться. Драко же ощущал странную апатию, только в груди щемило от чувства какой-то неизбежности и обречённости.

Не имея возможности наблюдать за происходящим в палате, блондин опустился на одну из лавок в коридоре, прислонился затылком к стене и прикрыл глаза. В этот момент память красочно рисовала в подсознании Малфоя один-единственный образ: удивлённо-обиженное выражение лица Гарри Поттера, услышавшего «пошёл вон!». И жгучее чувство вины, грызущее бывшего слизеринца изнутри, росло и заполняло его душу с каждой мучительной минутой ожидания.

Неожиданно дверь распахнулась.

Секунды давящей, тяжёлой тишины и…

— Мистер Поттер очнулся. Его жизнь вне опасности. Можете зайти, — улыбнулся колдомедик и удалился, оставив людей «переваривать» услышанное.

Когда радостные родственнички ворвались в палату, Гарри, устало откинувшись на подушку, улыбнулся тепло и умиротворённо. Но Драко мог бы поклясться на кодексе Малфоев, что эта искренняя, слабая улыбка предназначалась именно ему, застывшему около окна, так и не решившемуся зайти вместе с остальными. Блондин смотрел в глубокие зелёные глаза и чувствовал, как на сердце становится спокойно и легко.

Кто мог подумать, что их дружба начнётся двадцать лет спустя?

— Ты оказался прав, крёстный. Поттер — моя навязчивая идея, но только ты не открыл мне всей тайны, слизеринский змей… — Драко устало похлопал по рамке портрет Северуса Снейпа. Изображение закатило глаза, — Кто бы мог подумать, что и у Мальчика-Который-Выжил есть своё наваждение? И кто бы мог предположить, что им окажусь я?

КОНЕЦ

Я сжал пальцами ладонь Панси и сдержанно улыбнулся. Сегодня был чёртов день святого Валентина. Ненавижу этот праздник, ещё со школьных времён он ассоциируется с днём выполнения просьб, даже самых идиотских, своей "возлюбленной", днём, когда положено быть милым и доброжелательным, днём, когда положено избегать ссор и склок.

Скорпиус уже прислал письмо обожаемому папочке, обещая, что попробует выбраться из объятий Синтии и прибыть к ужину. Мне ещё тогда подумалось: вырос мальчик, уже пятнадцать. Но глядя сейчас в безразличное лицо жены, радуюсь, что сын унаследовал в большей степени отцовские черты: от светлых волос — характерной особенности рода Малфоев — до гордого характера, коим никогда не отличалась Паркинсон. Несомненно, очень настораживало, что сын с каждым днём всё больше и больше уподобляется мне, но вместе с тревогой нарастало и чувство гордости за единственного наследника…

— Дорогой, — вырвал меня из радужных мыслей голос жены, — я думаю, что сегодня было бы кстати устроить праздничный приём…

Я выругался про себя, но вслух сказал:

— Ты абсолютно права, Панс.

После таких приёмов у меня болели все мышцы лица, ибо по этикету гостей полагалось весело и непринуждённо приветствовать, засыпая ничего не значащими комплиментами, вроде "прекрасно выглядите" или "о, великолепное платье", получая взамен "я так рада, что вы меня пригласили", "Драко, вы обворожительны, впрочем, как всегда", "Малфои являются жемчужиной высшего общества" и так далее…

После столь явного избытка лести голова шла кругом, а язык приходилось держать за зубами, дабы не наговорить прелестным посетителям именно то, чего они заслуживают.

— Драко, — вновь вырвала меня из размышлений Паркинсон.

— Что? — громче, чем хотел, рявкнул я удивлённой женщине.

— Как насчёт того, чтобы пригласить чету Поттеров? — выжидательно спросила она, не отводя пристального взгляда от моего лица.

И вдруг очень захотелось её задушить, так как я, зная о своенравии капризной жёнушки, предположил, что она уже послала приглашения.

Брюнетка настороженно следила за моей реакцией из своего кресла. Положив ногу на ногу, она с аппетитом поглощала дольку яблока, прикусывая ту аккуратными зубками. Меня же одолевало желание встряхнуть жену как следует за необдуманный поступок. Однако день святого Валентина — святой день для всех "влюблённых", поэтому я лишь бухнулся на диван, опрокинув фарфоровую чашку на пол. Не обращая внимания на взявшегося из ниоткуда домовика, с сожалением протянул, стараясь избежать повышенных интонаций:

— Зачем в нашем доме оборванка и полукровка? Разве тебе мало общества чистокровных магов?

Я поднял бровь и ухмыльнулся в своей излюбленной манере, но Панси, успевшая изучить каждую деталь поведения супруга за долгие годы совместного проживания, хмыкнула:

— Неужели Драко Люциус Малфой боится? — и ехидно добавила, — Прошлое минуло, дорогой, нужно смотреть в будущее, а Поттеры пользуются популярностью и властью в волшебном мире. Разве ты против того, чтобы повысить свою известность?

Панси встала и, развернувшись, вышла из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями.

К вечеру я переоделся во всё чёрное, чтобы подчеркнуть аристократическую бледность кожи, зачесал волосы назад и терпеливо встречал гостей в холле, держа под руку красавицу-жену. В такие моменты я особенно часто мысленно благодарил покойного отца за блистательный выбор невесты. Когда она не пыталась перехватить инициативу в свои лапки, то вполне соответствовала идеалу супруги для такого надменного типа, как я.

— Добрый день, Мистер Поттер! — произнесла приторно-слащаво Панси, толкнув меня локтем в бок.

Я не стал сыпать заученными фразочками, кивнул вошедшим, заработав хмурый взгляд рыжей оборванки и пытливый от Мальчика-Который-Выжил. Будто он глазами срывал с меня оковы холодности и показного радушия, показывая зелёным пламенем тщетность и бесполезность игнорирования.

«Интересно, почему на торжественный приём они взяли только свою старшую дочь?» — обратил я внимание на прибывших гостей, но вслух, конечно задавать неуместный вопрос не стал.

— Мистер Малфой, — прогремел его голос прямо над моим ухом, и я заставил себя расправить плечи, чтобы не казаться женственным и хрупким на его фоне.

"Этот гриффиндоришка нарастил себе мышцы за какой-то несчастный срок в один год… и это при том, что врачи запрещали ему прикасаться ко всему тяжёлому и избегать эмоциональных нагрузок…". А Потти тем временем продолжил свою тираду:

— Мистер Малфой, вы прямо-таки ошеломили нас своим письмом. Благодарим за приглашение.

Не понятно, хотел ли он действительно поблагодарить или оскорбить… но слова дружелюбными отнюдь не показались.

— Благодарю, Мистер Поттер, — ответила за меня Панси, за что я поклялся позже крепко её обнять.

— Папа! Какого чёрта ЭТИ тут делают? — Скорпиус своей реакцией удивил только родителей, члены же семьи Поттеров, а их осталось всего двое — Лили и Гарри (Джинни отважно отправилась знакомиться с присутствующими) — вполне терпимо отнеслись к непочтительному обращению.

— Прелестный сын, Драко, — весело отозвался победитель Волдеморта, — кого-то он мне напоминает…

И лукаво глянул на меня, так, что уже ни у кого не оставалось сомнения — о ком идёт речь. На застывшую миссис Малфой глава семейства Поттеров не обращал ровным счётом никакого внимания.

— И я рада тебя видеть, Сссскорпиуссс! — прошипела Лили из-за спины отца. Видимо, она тоже была "рада" поздороваться со слизеринцем.

Панси вцепилась в мою руку мёртвой хваткой (я даже не подразумевал раньше, что в жене столько силы) и зашептала: "Сделай что-нибудь!". Я растерянно заморгал, прекрасно осознавая, что если не предпринять чего-либо, разразится грандиозный скандал.

— Мистер Поттер, могу я показать вам имение? — пробормотал я, показывая Панси глазами на Лили, чтобы та держала девушку на расстоянии от Скорпиуса.

— С удовольствием, — ответил бывший гриффиндорец и первым пошёл вглубь толпы.

Позади меня всё ещё слышались возгласы: "Гарри Поттер в Малфой-мэноре? Скоро Лорд возродится и отправится в гости к Поттерам!". Преодолевая смущение, под хмурый недоверчивый шепоток я следовал за Мальчиком-Который-Выжил, понимая, что всё должно быть наоборот.

Когда я отвлёкся от своих размышлений, то понял, что мы с Поттером оказались в пустом безлюдном коридоре. Он остановился и, схватив меня за запястье, притянул к себе:

— Ну, зачем я здесь, Малфой? — страстно выдохнул он.

— Я ни при чём. Спроси Панс, какого Волдеморта она устроила всю эту показуху, — попытался отстраниться я от звезды волшебного мира.

— Звучит так, будто ты оправдываешься! — Гарри прижал меня к себе настолько, что дышать стало практически невыносимо. От аромата дешёвых духов резко защекотало в носу, и я что было мочи врезал Поттеру по лицу. Этот запах травмировал сознание, будил воспоминания о старых временах…

— Поттер, отлепись от меня! — заорал я, не контролируя себя от злости.

— Но ведь ты сам хотел уединиться, — даже не поморщившись от удара, томно пролепетал этот негодяй, — Теперь уже поздно прятаться.

И Гарри легонько завёл мои руки за спину. Вот ведь незадача! К такому стремительному повороту событий я готов не был, хотя чего ещё ожидать от невоспитанного гриффиндорца!

— Поттер, — попытался предупредить я его о невозможности поползновений, но этот придурок навалился на меня всем телом и завладел моими губами. В действительности Мальчик-Который-Выжил неплохо целовался, но духи, тщательно "намазанные" на мантию Поттера, сочились ядом…

— Мммфм…

Но на мою попытку выразить недовольство Гарри не обратил ни малейшёго внимания.

Проклиная свой организм за то, что он слишком восприимчив к запахам, не являющимся эксклюзивными, я громко чихнул. Поттер удивлённо уставился на меня.

— Что это было?

Я закатил глаза и высвободился из его объятий.

— Ради Бога, Поттер! Ненавижу Уизли за её глупую привычку выбирать по старинке всякую фигню. Подари ей нормальные духи… что ли… — шмыгнув носом, я прислонился к какой-то двери.

Романтическое настроение улетучилось. Его остатки повисли между нами в воздухе, накаляя атмосферу ещё больше.

Прошло около минуты, прежде чем Поттер вновь заговорил:

— Прости, Малфой, не знал, что ты так среагируешь… — я слышал нотки явного сожаления в его голосе, а может, мне просто-напросто хотелось, чтобы они там были…

— Какая разница, Поттер? Какая к чёрту теперь разница? — я решил идти напролом. Сегодня был тот самый день, когда пора поставить все точки над «i» , — Мы встречаемся уже год, но при этом ОТНОСИТЕЛЬНО хорошо относимся друг к другу. Четыре года назад я приволокся в эту долбаную больницу для того, чтобы поглядеть, как ты подыхаешь на больничной койке. Ты сделал неверные выводы… мне не нужно от тебя ничего: ни вражды, ни дружбы. Уже не нужно. Просто оставь меня в покое!

Спиной я чувствовал холод, исходящий от стены, ноги тяжелели, мучительно хотелось осесть на пол. Я принципиально не поднимал глаз на гриффиндорца, чтобы не сорваться и сгоряча не наговорить ему всего того, что мог бы…

Неожиданно Потти схватил меня за грудки и втолкнул в открытую комнату.

— Спальня ненаглядной супруги? — усмехнулся он, и в голосе героя магического мира мне отчётливо послышалась решимость.

Я рассеяно огляделся и кивнул. Странно, как мы могли тут очутиться, ведь эта комната находится в другом конце дома — идти сюда из гостиной как минимум десять минут…

Воспользовавшись моим замешательством, брюнет швырнул меня на кровать, аккуратно застеленную атласным покрывалом. Мягкость матрасов смягчила удар, но само осознание того, что Поттер сейчас собирался сделать, внушало мне ужас.

Наши встречи ограничивались, как правило, поцелуями, однажды он позволил себе прикоснуться к моему члену руками, но с того раза мы не виделись по взаимному согласию целый месяц. Затем, опять же вместе, решили, что это было ошибкой… и вот теперь, после четырёх лет дружбы, он хочет всё разрушить к чёртовой бабушке!

— Поттер! — позвал я его, надеясь достучаться до благоразумия, — Ты потом пожалеешь об этом!

Но Гарри уверено снимал с себя мантию, рубашку, ботинки, пока не остался в одних джинсах. Он поднял голову, и я заметил… улыбку… его веселила моя растерянность.

— Прекрати брыкаться, — шикнул Мальчик-Который-Выжил после неудачной попытки лечь на меня.

— Мхххм, — запротестовал я, пытаясь оттолкнуть Поттера.

Никогда не знал, что гриффиндорцы столь настойчивы…

От идеи переспать с парнем, не важно, с кем, меня воротило, а уж если взять в расчёт, что меня хотел поиметь Гарри Поттер, то следует добавить, что я вообще лучше бы покончил жизнь самоубийством. Кричать было бы бесполезно, все гости находились в другом крыле, да и глупо бы смотрелось такое зрелище, даже если бы поблизости кто-то и был: Поттер насилует Малфоя в спальне жены Малфоя — смех да и только. Первые полосы газет обеспечены.

— Поттер! — заговорил я, задыхаясь. Сил уже считай не осталось, а герой волшебного мира, кажется, чувствовал себя превосходно, ибо он, игнорируя мои попытки высвободиться, всё так же крепко прижимал меня к кровати.

Достать палочку из кармана мантии я не мог — Поттер не давал мне свободно двигаться. Завтра на руках точно появятся синяки — герой современности совсем не рассчитывал силу.

— Поттер, зачем ты это делаешь? У меня есть жена, я не голубой!! — он скрипнул зубами и, как бы в ответ на вопрос, двинул мне кулаком в челюсть. От удара звёздочки закружились передо мной в быстром вальсе и, наверное, я затих на какое-то время, потому что когда пришёл в себя, уже лежал на середине кровати со связанными руками, причём связанными моей же собственной рубашкой.

Умоляюще взглянув на своего мучителя и не заметив там ни йоты сочувствия, я зажмурился и стал ожидать, что этот ублюдок предпримет дальше. Но Поттер не спешил, разглядывая меня из-под ресниц. Он сидел рядом — на расстоянии десяти сантиметров и просто глядел на мои возобновившиеся рваные поползновения к свободе. Брюнет ничего не говорил, но ухмылка на губах не предвещала ничего хорошего.

— Малфой, — он коснулся моей щеки, — если я тебя так уж не волную, тогда почему каждый раз, когда Джинни целует меня, ты чувствуешь её запах, как какая-то грёбаная ищейка, а потом, не стесняясь, бьёшь меня по лицу?

Его пальцы на моей коже были нежными и тёплыми, а слова ввергали в ступор. Я никогда не задумывался, зачем мне нужны эти частые встречи тайком, зачем нужны эти поцелуи украдкой, зачем нужно это ощущение юности, когда Поттер рядом…

— Я… — я не мог ответить ему, потому что сам не понимал, зачем…

— Ты прав, — серьёзно выпалил я, понимая, что выгляжу комично, распластанный на покрывале, полуодетый, беспомощный, — пора прекратить наши свидания, Поттер. Я не нуждаюсь в них больше. Поэтому просто исчезни, убирайся!

Ожидал, что после того как наору на Поттера, он очнётся и свалит куда подальше, но и здесь он меня перехитрил: приподнял мою голову и укусил за верхнюю губу. От неожиданности я вскрикнул. Кровь тонкой струйкой потекла по подбородку, а Поттер наклонился и слизал всё до последней капли. Как завороженный, я не мог отвернуться. Но когда он дотронулся до ремня моих брюк, я подскочил и начал извиваться. Поттер что-то неопределённо хмыкнул, продолжая своё интересное занятие, абсолютно не обращая внимания на мои выкрики и оскорбления в его адрес.

— А ты чувствительный, — шепнул он мне, когда подул немного на сосок. Такая победная физиономия наблюдалась у Потти, будто он выиграл миллион галеонов.

— Хватит! — рванулся я из его объятий.

Едва брюнет потянулся к молнии, я заорал:

— Прекрати! — видимо, ему надоело со мной возиться, и Поттер просто сдёрнул с меня брюки. Материя треснула и покорно расползлась в разные стороны.

Произошедшее далее оставило неизгладимый отпечаток в моей многострадальной памяти.

Поттер прекратил нежничать и просто перевернул меня на живот, чтобы было удобнее поставить в нужную позицию. Одежды на мне больше никакой не было, он раза в три превосходил меня по силе, поэтому через минуту я почувствовал в себе палец. Ощущения были весьма болезненные, о чём я и поспешил сообщить своему партнёру:

— Б

* * *

ь, Поттер! Убери свои ё**ные щупальца.

Не в состоянии помешать ему, я так и застыл. Но, видимо осознав, что всухую вряд ли добьётся положительного результата, победитель Волдеморта налил на свою ладонь что-то из арсенала Панси. Ароматизированный гель для душа… кажется, я прокусил губу, когда он снова всунул палец. В этот раз боль притуплялась, но от этого не становилась менее отвратительной. Стоя в этой неудобной, унизительной позе я ощущал дикую смесь ярости и обречённости, а Поттер всё так же медленно, раз за разом повторял операцию растягивания тугого отверстия, которое до сих пор никто не трогал. Я проклинал ту блажь, которая стукнула мне в голову, когда я под дождичком сломя голову нёсся в больницу, где лежал Поттер. Повернись сейчас время вспять, сидел бы себе преспокойно дома и не искал приключений на…

— Ай! — завизжал я, когда Поттер дотронулся до какой-то чувствительной точки внутри. Однако он, привыкший уже к моим окрикам, пропустил это мимо ушей.

— Поттер, — прошептал я, красный от внезапного возбуждения, — он погладил меня по спине. Руки пропали, но я интуитивно подался назад, чтобы этот идиот не так резко вынул из меня пальцы.

В следующий момент я открыл глаза и увидел его полностью обнажённым.

Брюнет схватил меня, усадил к себе на колени и что есть мочи насадил на свой возбуждённый член. Мы отреагировали синхронно — он громко застонал и укусил меня в плечо, я заорал, как под Круциатусом, настолько «феерическими» были мои ощущения. Из глаз брызнули слёзы, голова мотнулась в сторону, а тело, разрываемое мучениями, даже не пыталось сопротивляться процессу. Поттер тяжело дышал и по-прежнему безмолвствовал. Хотя если бы он нашёптывал непристойности, лучше бы мне не стало.

Губами бывший гриффиндорец собрал слезинки с моих ресниц, обнял за талию и начал раскачиваться. Он не двигался во мне, мы лишь совершали маятниковые движения из стороны в сторону. Может, он таким образом успокаивал меня или давал привыкнуть к новым ощущениям? Не знаю. Но после какого-то времени боль сменилась тянущим чувством отстранённости. Поттер потрепал меня по волосам и вдруг спросил:

— Ты как?

Мне хотелось плюнуть ему в лицо, искромсать на мелкие кусочки, вычеркнуть навеки из жизни, но вместо этого всего я хрипло признался:

— Не очень.

Он начал двигаться: неторопливо-медленно, потом замедлялся чуть ли не до остановки. Постепенно я стал ловить себя на том, что я интересуюсь, каким будет его следующее движение: порывистым или плавным? Но каждый раз он удивлял меня, изменяя тактику, при этом постоянно вглядываясь в мои глаза, как будто искал там что-то и не мог найти.

Я сохранял безразличие: осталось только лёгкое чувство презрения к Поттеру, но это лишь укрепляло идею навсегда распрощаться с мерзким гриффиндоришкой.

Как вдруг всё изменилось. Спаситель волшебного мира вновь изменил быстроту и длительность своего вторжения и… и я неожиданно задохнулся, сжав связанные руки в кулаки. Признаваться в своём поражении не хотелось, но каждый толчок Поттера отдавался наслаждением, и я принимал всё без остатка, подаваясь навстречу. Даже когда Поттер полез за поцелуем, я столь же страстно ответил ему, поражая одновременно и себя и его.

— Драаак..ооооо, — на выдохе простонал он, вцепившись в меня так, как будто собрался умирать.

От звука своего имени я словно свихнулся, с бешеной скоростью приподнялся на ногах и опустился, до самого конца впуская член Поттера в себя.

Я тоже что-то стонал, даже укусил его пару-тройку раз, но одно я запомнил точно: последним, что успел промычать гриффиндорец перед тем, как кончить, было:

— Я… Дра… жизнь…

Он развязал мне руки и принялся их массировать. Помощь на самом деле оказалась очень кстати, потому что ладони потеряли чувствительность.

Я попытался что-то сказать, спросить, но получалось как-то не очень, поэтому, когда он первый начал разговор, я обрадовался, но ненадолго:

— Это не было ошибкой, Малфой, как и в тот раз, когда ты кончил в мою руку. Я не стал спорить, так как ты твердил себе, что это было простым совпадением и такие, как я, тебя возбуждать просто не могут.

Он потёр лоб, по привычке обведя шрам, и вновь поцеловал меня.

Не знаю, какого чёрта я тогда думал, но результатом этих действий Поттера оказалась новая порция секса. Только теперь уже всё было по-другому: я был тем, кто получал удовольствие, входя в брюнета размашистыми толчками, ловя каждый хрип и стон своими губами, прижимаясь к горячей коже и наслаждаясь игрой мышц под своей грудью…

Я кончил первым и, должен признаться, мои ощущения были сказочными.

— Поттер, — перекатившись на кровати прошептал я, — зачем всё это?

Он натянул на себя рубашку и рассеяно оглянулся на меня.

— Так ты не понял? — я моргнул и для убедительности качнул головой.

Он рухнул на постель и расхохотался.

— Драко, — удивительно ладно и красиво назвал он моё имя, — тогда на седьмом курсе я не сказал тебе "будь моим другом", потому что ты меня оттолкнул, чему сейчас я неописуемо рад. Я ведь не знал, что когда-нибудь захочу тебя так сильно, как хотел все эти предыдущие четыре года. И сегодня, когда ты сказал, что пора прекратить наши встречи, я разозлился. На себя. За то что возомнил, будто ты тоже когда-нибудь захочешь добровольно переспать со мной. И… сорвался.

Поттер опустил голову так, что чёрные вихры закрыли лицо. Я был ошеломлён его откровенностью и не знал, как ответить. В конце концов, связав ниточки мыслей воедино, произнёс:

— В следующий раз, когда соберёшься со мной на свидание, держись в стороне от Уизли. Если от тебя будет вонять дешёвкой, лучше сними себе шлюху на ночь.

Он неверяще уставился на меня своими зелёными глазищами и согласно кивнул.

— Кстати, Поттер, что ты хотел сказать, когда кончал? — как можно небрежнее поинтересовался я.

— Я рад, что ты есть в моей жизни, Драко! — и протянул мне ладонь, как я когда-то на первом курсе.

Наше запоздалое рукопожатие было крепким и неоднозначным.

Это был НАШ первый День святого Валентина.

КОНЕЦ

Драко сидел около камина и нервно курил. Его расстраивал тот факт, что Малфой-мэнор опустел: Панси отправилась к подруге, а Скорпиус — в школу. За окном по-прежнему было лето, как и день назад, когда Поттер предложил своему любовнику рассказать об их отношениях семье. Драко был в ужасе от новости Поттера и не замедлил сообщить тому об этом, на что получил фундаментально-твёрдое заявление, что в противном случае следует прекратить их любовную связь. Малфой сначала растерялся и с минуту смотрел на Мальчика-Который-Выжил круглыми глазами, ведь именно спаситель волшебного мира был тем, кто первым предложил встречаться.

— Ты шутишь? — спросил блондин, совершенно уверенный в своей правоте, но довольная улыбка сползла с его лица, как только собеседник произнёс чётко и уверенно:

— Нет, Малфой, ты должен решить, насколько я тебе важен. Сумеешь ли ты пожертвовать своим честолюбием и во всём признаться Паркинсон? Возможно, это и не самая высокая цена за те короткие минуты счастья, которые мы провели вместе…

Драко хотелось крикнуть, что ничего подобного не было, что Поттер сам напридумывал это "наше счастье", но, вспомнив, как после секса расслабленно поглаживал бывшего гриффиндорца по растрепанным волосам, и как целовал того в чёрную макушку, и как шептал что-то бестолково-нежное, чего никогда не делал ни для какой из своих партнёрш, как теснее прижимался к Поттеру, чтобы хоть на миг продлить их свидание… Всего этого было вполне достаточно, чтобы блондин прикусил губу до крови и сел на малюсенькую кровать, ещё хранящую теплоту их с Поттером тел.

— Значит ты предлагаешь просто взять и сказать: "Дорогая, у меня роман с Поттером. Ты не возражаешь, надеюсь?". Бред! — Драко вытащил из пачки сигарету и не успел зажечь, так как Гарри выхватил её из рук Малфоя и выбросил в огонь камина.

— А что предлагаешь ты? — лицо Поттера было серьёзным и сосредоточенным. Брюнет присел на корточки рядом с Малфоем и выжидательно поглядел в серые глаза, — Встречаться в обшарпанных гостиницах магического мира и с каждой новой такой встречей ожидать, что наша маленькая тайна раскроется?

Гарри встал и со всей силы пнул стул, который стоял на его пути. Герой магического мира шёл к входной двери. У порога он остановился и коротко произнёс:

— Как только ты определишься с выбором, пришли мне сову, — и вышел.

Когда бывший гриффиндорец оставил Малфоя в одиночестве, тот огляделся по сторонам — номер и впрямь был до жути убогим: содранные обои, скрипящий пол, пожелтевший потолок и отвратительного вида кровать со смятыми простынями — всё это словно доказывало правоту Поттера. Так продолжаться больше не может. И хотя все неудобства казались абсолютно незначительными, когда рядом был Гарри, сейчас они виделись слизеринцу в другом свете.

Конечно, когда Поттер, обнимая его изо всех сил, втолкнул в узкую двери и прижал к стене, было не до разглядываний интерьера… но сейчас, при тусклом освещении пыль и грязь, в которых просто тонула комната, невыносимо давила на привыкшего к чистоте и порядку Малфоя.

Аппарировав домой, Драко ещё долго ворочался на своей удобной кровати без сна, размышляя над последними словами Поттера. Естественно, будучи неглупым человеком, Драко несколько раз сам подумывал о том, чтобы рассказать о своём увлечении Поттером жене, но из страха быть понятым неправильно молчал. Несмотря на то, что Панси не была любимой и даже не нравилась Драко, между супругами всегда было что-то наподобие дружеской симпатии — потерять доверие Паркинсон Малфою не хотелось.

Да, Драко подозревал, что у неё есть любовник, как знал, что его жена была в молодости влюблена в их общего знакомого, который отвечал ей взаимностью. Если бы родители не настаивали на браке между Паркинсон и Малфоем, вполне возможно, Панси обрела бы счастье а объятьях другого человека. Со стороны Драко было бы эгоистично лишать подругу детства редких встреч с любимым. Да и на измены Драко Панси реагировала не так бурно, хотя по глазам было видно, что ей неприятно, когда рубашки мужа перепачканы помадой.

— Драко, не мог бы ты скрывать следы преступления получше? — спрашивала она шутливо.

Но смогла бы она столь легко отреагировать на заявление Драко о том, что у него связь с мужчиной. И не с кем-нибудь, а с Поттером.

Такие мысли одолевали его весь следующий день.

— Может, хватит изображать из себя жертву? — прозвучал холодный голос жены над ухом Драко совершенно неожиданно.

— О чём ты? — пытаясь придать голосу максимально уверенный оттенок, пробормотал он в ответ.

— Ты прекрасно знаешь, о чём! — она села на диван — напротив мужа и нахмурилась, — Малфой, прекрати жалеть себя и признай наконец, что влюбился.

Драко с сожалением отметил, что она довольно проницательна и дал себе слово впредь стараться не показывать истинных чувств.

— Поттер по крайней мере не стесняется того, что происходит между вами…

Драко изумлённо поднял свой взгляд на жену и поразился тому, с каким спокойствием она произносит свою речь… будто они говорят о цветах, посаженных на клумбе в саду.

— …а ты мучаешь и его и себя вечными сомнениями "что будет, если…". Ничего не будет, Драко! — Панси завела за ухо непослушную прядь чёрных волос и с ещё большим вдохновением продолжила:

— Ты давно уже не ребёнок, прекрати делить мир на чёрное и белое. Не всё ли равно, что скажут остальные о вашей связи? Если ты любишь его, разве имеет какое-то значение, как к этому отнесутся окружающие?

Панси замолчала и взяла удивлённого супруга за руку:

— Я всегда буду с тобой. И если Поттер тот, с кем тебе хорошо, не упускай случай быть счастливым.

Она вышла из комнаты совсем незаметно, на прощанье взмахом палочки посильнее разожгла огонь в камине.

Драко постепенно начал верить в смысл происходящего.

Когда Гарри Поттер открыл окно сове и увидел на конверте имя Малфоя, то он мог предположить, что их недолгим отношениям пришёл конец. Гарри представил себе, что их прошлое свидание было последним и напрягся. Победитель Волдеморта был готов ко всему — что Малфой в письме будет обвинять его, Гарри Поттера, во всём произошедшем, что Малфой гневно заявит о разрыве, что Малфой слезливо попросит прощения за всё что было, но к чему Гарри явно готов не был, так это к тому, что было на самом деле написано на листе пергамента:

"Сегодня. В Малфой-мэноре. В 22.00. Буду ждать. Панси знает обо всём. Думаю, нам следует продолжить… общение.

Драко."

Поттер несколько раз читал эти строчки и не верил глазам. Но когда он явился в назначенное время в гости, Драко крепко поцеловал его, подтверждая, что зрение не обмануло гриффиндорца.

Они были счастливы.

И даже когда Джинни со скандалом выгнала Гарри из дома, он не был ужасно расстроен, потому что Драко был рядом.

А когда Гарри купил маленький домик на окраине Лондона, Малфой целый месяц потратил на то, чтобы по своему усмотрению этот домик обставить мебелью.

В ответ на их "медовый месяц" Джинни попыталась запретить Поттеру видеться с детьми, тогда Драко впервые попытался вмешаться в их семейный конфликт, но после того, как миссис Поттер начала оскорблять их с Гарри, не выдержал и ответил рыжей оборванке, что она из себя представляет. После чего разгневанного Малфоя Поттер утащил домой, чтобы тот не усугубил и без того сложные отношения четы Поттеров.

Ещё через месяц Панси пообещала Малфою, что постарается уладить разногласия между рыжей и "любовью всей жизни Драко".

Никто не знает, как ей это удалось, но миссис Уизли и впрямь стала относиться к отношениям Поттера и Малфоя более лояльно.

КОНЕЦ