Записки мирного времени

Август выдался жарким. Асфальт плавился от полуденного зноя, зеленая трава давно пожелтела и загоралась от малейшей искры — министерские бригады едва успевали реагировать на тут и там вспыхивающие пожары. К часу дня воздух нагревался до такой степени, что, казалось, сварить яйцо можно было прямо в нем. Не имея возможности и желания выходить на солнце, Гарри Поттер с утра до вечера бесцельно слонялся по дому Уизли, иногда что-то готовил — Молли и Артур на неделю выехали куда-то навестить свою родню, прихватив с собой Джинни, а с кулинарной магией не ладилось практически ни у кого, так что приобретенные у Дурслей навыки оказались весьма кстати. Но чаще всего он забирался с ногами на подоконник в спальне и сидел, обхватив руками колени. Ему было безумно скучно.

После продолжительных приключений в бирманской резиденции Темного Лорда, когда каждый миг мог оказаться последним, испытания возникали неожиданно и расслабляться не удавалось даже во сне, пребывание в Норе воспринималось практически как заключение в тюрьму: Гермиона жила с родителями, Рон не предлагал ничего, кроме шахмат и выдворения гномов, близнецы появлялись редко, а другие члены Ордена Феникса собирались лишь поздно ночью, закрывая весь нижний этаж непроницаемым звуковым барьером. Обиднее всего было то, что, несмотря на все его заслуги, на свои собрания орденцы Гарри по-прежнему не пускали, а любые попытки подслушать или подсмотреть оказывались обречены на провал.

Ему запрещалось покидать территорию Норы — профессор Снейп предупредил об этом в первое же утро после возращения из Бирмы, а затем исчез, не появляясь в доме Уизли вовсе. Запрещалось колдовать во всех случаях, кроме непосредственной угрозы жизни. А еще, по-видимому, интересоваться всем, что происходит за стенами дома, потому как любые присылаемые газеты тут же оказывались в руках кого-то из взрослых. Поначалу Гарри не обращал на это особого внимания, высыпаясь и отдыхая, но вскоре безделье ему наскучило, захотелось перемен. Молчание и отговорки орденцев вызывали раздражение, последней каплей стал визит Кингсли Бруствера, принесшего с собой орден Мерлина I степени и вручившего его Гарри с извинениями за то, что провести церемонию награждения в Министерстве Магии не представляется возможным.

— Сэр, может, вы все-таки объясните мне, почему я не могу выйти отсюда? — рассерженно поинтересовался Гарри Поттер. — Волдеморт мертв, Пожиратели — тоже, так почему я должен сидеть здесь?

— Видите ли, мистер Поттер, — осторожно начал министр. — После битвы Министерство Магии оказалось разрушенным, его сейчас восстанавливают, а на это потребуется время…

— Простите, — перебил его Гарри. — Но насколько я помню, сражение в Министерстве было около трех месяцев назад. Неужели ремонт настолько затянулся? И потом, вы не ответили на мой вопрос: я спрашивал не о награждении, а о том, почему мне в принципе не позволяют выходить из Норы?

Кингсли Бруствер встретился взглядом с Перси Уизли, который теперь был одним из его многочисленных помощников, посмотрел на Элфиаса Доджа, Нимфадору Тонкс и вновь на Гарри, не произнося ни слова.

— Понятно. Все по старому… — прокомментировал Гарри этот молчаливый диалог. — Как выступать против Волдеморта, так я уже взрослый и подготовленный, а если мне хочется всего лишь пройтись по магазинам, это оказывается невозможным. Еще бы, мир такой большой и опасный для меня…

— Мистер Поттер, не в этом дело… Мы никоим образом не принижаем ваши заслуги и благодарны за…

— Господин министр, в данный момент мне не требуется благодарность. Я всего лишь хочу узнать: что происходит? Меня заперли в этом доме без объяснения причин, я не получаю газет, и хотя я, безусловно, признателен семье Уизли за то, что меня здесь приняли, тем не менее, поведение Ордена Феникса непонятно абсолютно. Учитывая то, что вы ходите свободно, а я нет, я делаю вывод о том, что мне не позволяется уходить потому, что либо вы боитесь за меня и тогда могли бы хотя бы назвать источник угрозы, либо боитесь самого меня… И в том и в другом случае мне хотелось бы узнать причину.

Тишина повисла в доме Уизли. Насчитав пятнадцать ударов часов, Гарри вздохнул:

— Спасибо… Могу я хотя бы узнать: где сейчас профессор Снейп?

— Готовится к новой должности, — мрачно ответил Люпин. — И Гарри, ты несправедлив к…

— Сэр, ваша позиция мне известна, — сквозь зубы процедил Гарри. — Если у вас ко мне всё, всего доброго, — и, коротко кивнув министру, вышел из дома.

* * *

В саду было относительно прохладно. Устроившись в тени старой яблони, Гарри сидел, запрокинув голову и касаясь затылком ствола, пытаясь разобраться в своих чувствах. По реакции старших он понял, что верны были обе догадки: его откровенно боялись и старались изолировать от всех, полагая, что так будет меньше проблем. «Как же это все достало!» — думал он, жмурясь и вновь открывая глаза. Тишину нарушил легкий шорох за спиной.

— Я могу узнать, чем заслужил такое отношение с твоей стороны? — негромко поинтересовался Римус Люпин, делая несколько шагов и оказываясь перед своим бывшим учеником.

— Можете, — так же тихо ответил Гарри и добавил чуть громче. — А я могу узнать, что такого сделал лично вам я?

Люпин пристально посмотрел на него, затем аккуратно опустился на траву:

— Что ты имеешь в виду?

— Вашу реакцию на мой разговор с министром и вопросы к нему. Кроме того, все эти дни вы практически не разговаривали со мной и смотрели так, будто я вас предал. Учитывая, что подобного до моего возвращения из Бирмы не было, я бы очень хотел узнать: что такого произошло во время моего отсутствия, из-за чего вы стали меня ненавидеть?

— Я тебя не ненавижу, — ровно проговорил Люпин. — Я понимаю, ты за что-то обиделся на меня и не веришь больше… Хотя я всегда старался тебя защитить, научить всему, но это твой выбор. Я лишь не ожидал, что ты изберешь именно такой способ мне отомстить.

— Отомстить вам? — удивленно переспросил Гарри. — О чем вы? Не представляю…

— Можешь не оправдываться, Гарри, — горько усмехнулся Люпин. — Я понимаю, кому может понадобиться оборотень? Но семья Уизли к тебе всегда неплохо относилась, и мне казалось, что ты мог бы выбрать их…

— Да о чем вы говорите?! К чему это? Я не понимаю вас…

— Я говорю о том, что из всех возможных кандидатур на роль приемного отца ты выбрал профессора Снейпа. Я не виню тебя, это твое решение, но во имя Мерлина, Гарри, почему именно он?

— Ах, это… — облегченный вздох. — Профессор Люпин, это была шутка тогда… Нужно было написать желание, и я предложил первое, что пришло в голову. Я же не думал, что это серьезно…

По мере того, как он рассказывал, лицо Люпина светлело:

— Так, значит, ты не хотел этого?

— Разумеется, нет! — Гарри даже засмеялся. — Я вообще не задумывался о каких бы то ни было приемных родственниках и уж, конечно, не рассматривал в этом качестве профессора Снейпа…

— Ясно, извини, — пробормотал Люпин, возвращая улыбку. — Я могу завтра сходить в Министерство и принести тебе отказные бумаги.

— Отказные? В смысле?

— Гарри, ты стал совершеннолетним и в любой момент можешь отказаться от усыновления, — пояснил профессор, поднимаясь и обтряхивая с мантии прилипшие травинки. — Я принесу документы.

— Но я не собираюсь отказываться, — также решительно возразил Гарри, тоже вставая.

— Прости? — нахмурился Люпин.

— Я хочу сказать, что не думал тогда о таком родственнике, как Снейп, но после понял, что меня это устраивает… В смысле, он вместо отца.

— Гарри, но твой отец — Джеймс!

— Я знаю, но его же нет рядом и… Послушайте, профессор, я не хочу спорить и ссориться с вами. Вы действительно многое сделали для меня, многому научили. И я вам благодарен, правда. Но сейчас я пытаюсь устроить свою жизнь. Я долгое время думал, что всегда буду один, и когда это изменилось вот таким образом там, в Бирме, я решил, что это здорово. Это как подарок.

— Снейп — подарок? Гарри, ты удивляешь меня! Неужели ты и в самом деле думаешь, что Северус Снейп будет относиться к тебе как к родному человеку? Что он сможет заменить тебе отца?

— Он заботился обо мне последние шесть лет.

— Знаю, но я не о том...

— Я вижу, — коротко ответил Гарри, взлохматив свои непослушные волосы. — Сэр, я не знаю, как сложатся наши отношения, и сможет ли он когда-нибудь стать мне по-настоящему родным человеком. Хотя я хотел бы этого… Я знаю, многие считают его кошмарным типом с мерзким характером, и он очень жесткий человек. Общение с ним и вовсе напоминает хождение по минному полю, когда боишься сказать лишнее слово... Но я также знаю, что за прошедшие шесть лет он научился читать меня как открытую книгу, и я могу ему доверять.

— Одного доверия недостаточно, — отрывисто бросил Люпин, разглядывая Гарри так, будто увидел его в первый раз.

— Посмотрим, — пожал плечами Гарри, замечая вдалеке Рона и кивая ему. — Я пойду.

Он направился к дому, размышляя о словах Люпина, когда ветер донес до него:

— Тебе не удастся стать для Северуса кем-то больше ученика!..

И стиснул зубы, подумав о том, что Люпин, скорее всего, прав.

* * *

Следующее утро началось с письма, обнаруженного на тумбочке у изголовья. Широко зевая, Гарри открыл его, машинально отметив незнакомый почерк на конверте. Содержание и вовсе оказалось неожиданным:

Дорогой мистер Поттер!

Джеральд и Клаудиа Смитсоны.

— Ребенок из Хогсмида, — пробормотал Гарри Поттер, улыбнувшись. — Я же ей обещал…

Он покосился на мирно сопящего Рона, вовсю пользовавшегося каникулами и просыпавшегося обычно не раньше полудня. Затем вновь взглянул на письмо, недоумевая, как его только не перехватили чересчур заботливые маги из Ордена Феникса, и запоминая обратный адрес. Пойти хотелось невероятно сильно, оставалось лишь отпроситься у старших и задуматься над подарком…

* * *

— Проклятие! — кулак, на котором еще светились белым слова: «Я не должен лгать», с грохотом опустился на деревянную столешницу. — Я должен был догадаться! «Это опасно… Мы не можем… Если бы только, но… Обещай, что оставишь эту идею и не будешь больше нас так пугать…». Перестраховщики…

— Эй, приятель! Поаккуратнее там! Этот стол нам дорог как память о прежних временах… — Гарри неохотно поднял глаза и обнаружил отражение двух рыжих макушек в зеркальных дверцах шкафа.

— И о первых экспериментах, — продолжил Фред. — Поэтому если хочешь побуянить, рекомендуем подняться на чердак. Заодно упыря встряхнешь, разленился он совсем…

Помедлив, против воли Гарри усмехнулся и оставил в покое стол:

— Слушайте, вы не знаете: где можно найти подарок для ребенка?

— Гарри! — со священным ужасом начал Джордж. — Неужели ты уже… И когда только успел?..

— Да ну вас! Я серьезно спросил…

Со двора послышались крики орденцев.

— Ладно, нам пора, — быстро проговорил Фред. — Но если тебя интересуют подарки, то в Косом переулке ты можешь найти их только у нас. Все остальные магазины закрыты по распоряжению Министра.

— Но что слу…

— Позже поговорим! — близнецы выбежали в коридор.

Оставшись один, Гарри поразмыслил о том, что подходящую вещь вполне можно найти в магазине игрушек.

— Так даже лучше, — рассудил он. — Никто меня там не будет искать, я ничем не рискую.

И поднялся переодеваться, решив не откладывать свой поход по магазинам Лондона.

* * *

Покинуть Нору оказалось проще простого: никаких следящих заклятий и отталкивающих стен. Если бы он только раньше знал, что это так легко… На Ночном рыцаре до Гринготса также удалось добраться без проблем. Косой переулок казался вымершим, но Гарри это не волновало. Он поспешно дошел до «Дырявого котла» и пересек границу магического и маггловского миров. Лишь отъехав за несколько кварталов на метро, он, наконец, расправил плечи и вздохнул свободно.

Лондонские магазины оказались весьма интересными, а желания — многочисленными. Тем не менее, подходящий подарок никак не попадался, пока Гарри не увидел внутри витрины одного из супермаркетов огромного розового зайца.

— Определенно, это должно понравиться Джейн, — думал он, ожидая пока упакуют это розовое чудовище, по размеру в два раза превосходящее саму Джейн. Закинув его на спину, Гарри развернул кусок лондонской карты. По всему выходило, что удобнее всего аппарировать с моста. Правда, путь к нему лежал мимо клиники Святого Мунго… Но так даже лучше. Можно будет зайти и попробовать отыскать родителей Невилла, устроившихся целителями. До клиники оставался последний поворот, как вдруг раздался взрыв огромной силы. Ударной волной Гарри швырнуло об стену так, что из глаз посыпались искры, а потом вновь наступила тишина…

Очнувшись, он не сразу понял, что лежит на асфальте в том же самом переулке недалеко от Мунго. Приподнявшись, Гарри заглянул за поворот и остолбенел от ужаса: развороченной оказалась вся улица. От большинства домов остался лишь фундамент; дорога оказалась залита кровью и засыпана обломками домов; повсюду работали отряды Авроров.

— Одна минута, — потрясенно выдохнул Гарри. — Появиться всего на одну минуту раньше — и я лежал бы сейчас там вместе с погибшими… От кровавого зрелища мутило, некоторые раненные стонали. Гарри нагнулся, чтобы наложить обезболивающие заклинание на ногу одному из них, а когда вспомнил о статуте секретности и выпрямился, первым в поле зрения попал стоящий в другом конце улицы и беседующий о чем-то с аврорами Северус Снейп.

Минутное замешательство… Профессор словно почувствовал его взгляд, развернулся и посмотрел в упор так, что даже на столь далеком расстоянии было видно, что он не ожидал встретить Поттера здесь и пребывает в ярости. Гарри нервно сглотнул, не мигая, сделал шаг назад, а затем в панике кинулся обратно в переулок, чувствуя, как правую щеку обожгло пролетевшим совсем близко лучом заклятия.

Головокружение не позволяло сосредоточиться ни на чем, кроме отчаянного желания убежать как можно дальше, не теряя из виду, впрочем, опоры моста. Приходилось пробираться сквозь толпу людей, привлеченных грохотом взрыва, а также уворачиваться от машин маггловских служб спасения, подъезжавших к месту катастрофы. Повсюду раздавались крики о помощи, кто-то стонал, кому-то не удавалось дозвониться до родных из-за блокировки сотовой связи. Уже прибывшие спасатели через мегафоны призывали не паниковать и освободить дорогу. Их голоса многократно усилили головную боль, возникшую после удара затылком об стенку. Гарри уверенно прокладывал себе путь, обхватив левой рукой зайца, чьи длинные уши хлопали по коленям.

Дорога казалась бесконечной, опоры моста приближались чрезвычайно медленно. Нужно было свернуть в какое-нибудь менее людное место, отдышаться и попробовать аппарировать. Вдруг получится? Хотя бы до моста, поскольку, судя по примечанию к карте, междугородняя аппарация дозволялась лишь со специально подготовленных площадок, в отличие от тех же порталов, действовавших из любой точки. С начала Второй войны Министерство строго контролировало перемещения колдунов по всей Британии, не отказавшись от этих мер до сих пор.

Гарри заметил узкий проулок и протиснулся в него. Он сделал несколько десятков шагов по дорожке между стенами двух домов, пока оживленная улица не скрылась из виду. С минуту постоял, концентрируясь и восстанавливая дыхание, затем попытался в деталях представить себе площадку на мосту, зажмурился и… Ничего не произошло. Гарри попробовал еще раз… еще… но безуспешно. Вдалеке по-прежнему виднелась ближайшая опора моста, впереди и по бокам высились пятиметровые стены. «Что ж такое? — думал он, опуская игрушку на асфальт и обхватывая голову руками. — Почему не выходит?..»

— Не получается, мистер Поттер? — за спиной послышался незнакомый мужской голос, а между лопаток уперлось острие волшебной палочки.

Гарри дернулся, потянулся за своей волшебной палочкой, но стоявший сзади человек предвидел это движение и надавил сильнее:

— Без глупостей! Очень медленно опустите руки… вот так… и повернитесь ко мне…

Он сделал то, что требовалось, развернулся к незнакомцу, который теперь смотрел ему прямо в глаза, приставив палочку к шее. Высокий человек лет сорока, в черном сюртуке и брюках, несмотря на жаркую погоду, опирался на серебристую трость и чем-то неуловимым образом напоминал Снейпа. В коротко стриженных темно-каштановых волосах виднелись едва заметные нити седых волос. Серо-голубые глаза легко становились стальными, обладая практически гипнотической силой. По всему выходило, что злить этого человека не стоит, а тот, кто попытается, имеет мало шансов уйти живым.

Гарри моргнул, прогоняя наваждение, и перевел взгляд на необычные нашивки на рукаве, имевшие вид рунического письма. Он чувствовал странную уверенность в том, что перед ним не Пожиратель смерти, но вот кто…

— Вижу, что насмотрелись, — констатировал незнакомец. — И чего ж вам дома не сиделось, позвольте узнать?

— Не ваше дело, — хрипло пробормотал Гарри. — Что вам от меня нужно?

— Для начала, чтобы вы никуда отсюда не делись. А то я вижу, вы пытаетесь аппарировать… Не тратьте усилия, мой барьер вам не преодолеть, а им закрыт весь этот проход.

Гарри Поттер, который и в самом деле пытался достигнуть нужной степени концентрации, нахмурился:

— Зачем?

— Чтобы не пришлось вас разыскивать снова. Вы, Поттер, славитесь своей способностью находить на ровном месте приключения. На этот раз — достаточно.

— Кто вы?

— А кем бы вы хотели, чтобы я был? Уцелевшим Пожирателем смерти?.. Или, может быть, близким другом вашего школьного зельевара — профессора Снейпа?

— Пожирателем смерти, — тут же выпалил Гарри, не задумываясь, и чуть повернул голову, замечая едва различимую усмешку.

— Понимаю вас. Что ж, мое имя вам ни о чем не скажет, но извольте. Моя фамилия Себастьян, я живу в Лондоне и работаю в Министерстве Магии. Нашивки, которые вас так заинтересовали, указывают на принадлежность к Отделу Тайн. Да, да, к тому самому, который вы со своими друзьями разворотили год назад, уничтожив множество весьма ценных реликвий. Я знаю о вас практически все, вы обо мне — ничего, и меня это полностью устраивает на данный момент.

— Как вы… — начал было Гарри, но осекся, услышав грохот, и резко повернул голову к мосту: над тем местом, где он должен был находиться сейчас, не задержи его Себастьян, поднимался столб пламени.

Невыразимец поспешно оттолкнул Гарри Поттера, сделав несколько шагов вперед и вглядываясь вдаль. Затем извлек из внутреннего кармана зеркальце, постучал палочкой по нему:

— Милена, собирай группу и выбирайтесь к мосту. Там еще один теракт. Скажи Аластору, пусть доложит Министру. Потребуется четыре бригады экстренных магических манипуляций…

Пока Себастьян отдавал распоряжения, Гарри машинально потер царапину на шее и отступил назад. Ему пришла в голову мысль попытаться добежать до выхода из переулка, чтобы выбраться за аппарационный барьер, потому что кто его знает — что с ним сделает этот невыразимец? Появившийся неизвестно откуда и следивший за ним непонятно зачем… «Да, нужно убираться отсюда», — думал он, разворачиваясь и на полном ходу врезаясь в другого человека. Длинные пальцы железной хваткой сомкнулись чуть ниже предплечья.

— Вы собрались куда-то еще, мистер Поттер? — ледяным тоном поинтересовался побелевший от бешенства Северус Снейп.

* * *

Черные глаза смотрели в зеленые, воздух искрился от напряжения, а время словно остановилось, пока не вмешался третий:

— Северус! — Себастьян закончил разговор с коллегами, распределив обязанности между ними. — Ты вовремя, в Мунго не хватает кроветворного и обезболивающего. Так что давай, разбирайся со своим пацаном и выдвигаемся туда.

— Так вы и правда… — озадаченно проговорил Гарри, оглядываясь на Себастьяна, чью реплику на тему дружбы со Снейпом несколькими минутами ранее не воспринял всерьез. Впрочем, на него внимания не обращали.

— Разберусь, — заверил Себастьяна зельевар. — Главное, до моста добраться не успел. Спасибо за барьер, Джек. Вовремя ты…

— Пустое. Вычислить было не трудно. Вот то, что он решил сунуться в Мунго к Фрэнку и Алисе, могло закончиться куда плачевнее…

«Откуда он знает?.. — мелькнула мысль у Гарри. — Неужели тоже легиллимент?..»

— Это мы с ним еще обсудим, — угрожающе произнес Снейп, встречаясь взглядом с Гарри, который тут же опустил глаза. — Кстати, наши уже закончили осмотр этажей: второй задело по касательной, еще два частично разрушены, а тот, на котором мы с тобой выхаживали Поттера, восстановлению не подлежит.

— Печально. Чар там было навешено много… — Джек Себастьян снова посмотрел на зеркальце, начавшее светиться. — Ладно, решим. Что думаешь делать с Поттером?

— Отправлю в свой кабинет, — Снейп вытащил из кармана пустой флакон, направил на него волшебную палочку и произнес: — Портус! Вот, держи. Убедишься, что он на месте и заблокируешь дверь. Я в Мунго.

— Договорились, — отозвался Себастьян, принимая флакон. Гарри тоже прикоснулся к нему.

Рывок… И вместо ожидаемых стен подземелья Гарри увидел Фоукса, спикировавшего ему на плечо.

— Жди здесь, — бросил ему Себастьян, накладывая заклинания по периметру комнаты. — Ничего не трогай, сиди тихо. Это в твоих же интересах. Удачи!

— Подождите! — успел крикнуть Гарри. — А почему мы переместились в кабинет директора? Профессор Снейп же сказал, что отправит меня в свой кабинет…

— Он теперь директор Хогвартса, — послышался краткий ответ.

* * *

Профессора не было долго. Поначалу Гарри мерил шагами комнату, рассматривая хитроумные приборы, располагавшиеся повсеместно. Несколько раз он останавливался рядом с Омутом памяти, стоявшим на полке и бывшим, судя по характерному свечению, не пустым, — но так и не прикоснулся к нему. Хватило одного раза… В какой-то момент из камина вылетел сноп искр, и Гарри, замерший посреди комнаты, с удивлением увидел голову Альбуса Дамблдора.

— Северус, я… — начал было тот, но остановился. — Гарри! Мой мальчик! Как приятно видеть тебя здесь…

— Здравствуйте, сэр, — поприветствовал его Гарри, облегченно вздохнув украдкой. — Профессора Снейпа пока нет, он в Лондоне.

— Понимаю… Как ты? С тобой все в порядке?

— Да, вполне.

— Рад это слышать. Я знаю о твоих приключениях в Бирме и сожалею, что тебе пришлось испытать такое… Но сила любви способна творить чудеса, не так ли?

— Да сэр, — вполне искренне улыбнулся Гарри. — Вы абсолютно правы. Мы с профессором…

— Кстати, по поводу профессора Снейпа, — не дослушал его Дамблдор. — Я слышал, о том, что произошло. Ты уже взял отказные бумаги?

— Простите? — улыбка сползла с лица парня.

— Люпин должен был зайти в Министерство. Я напомню ему…

— Подождите, сэр, но я не собираюсь отказываться от усыновления! С чего вы это взяли?

— Мой мальчик, не нужно горячиться, — ласковым голосом начал Дамблдор. — Мы же прекрасно знаем, что Северус Снейп видит в тебе лишь копию твоего отца, которого он ненавидит. Печально, но это так. Он не сможет воспринимать тебя по-другому…

— Он заботится обо мне!

— Не хотелось бы тебя огорчать, Гарри, но он делал это исключительно по моей просьбе. Возможно, будет продолжать присматривать за тобой и дальше, я просил его, но не более того. Ты же для него лишь один из беспокойных учеников, поэтому не стоит питать иллюзий. Поговори с Люпином.

Гарри стоял, как громом пораженный. Он не верил своим ушам… Альбус Дамблдор, который столько лет пытался убедить его в лояльности Снейпа, говорит теперь такие вещи… Мир перевернулся, очевидно. Иначе с чего вдруг такой поворот?

— Вот и отлично. Рад, что мы поняли друг друга, — кивнул Дамблдор, расценив его молчание как согласие.

— Простите, но нет, — наконец, ответил Гарри. — Я не буду ничего подписывать и ни от чего отказываться. Это мой выбор и моя жизнь. Спасибо за совет, но это исключено.

— Ты еще не понял? — Дамблдор выглядел раздосадованным. — Северус сам откажется от тебя при первой же возможности. У вас нет ничего общего и то, что он не сделал этого до сих пор, свидетельствует лишь о том, что у него не было времени. Вот сейчас ты находишься здесь… По-видимому, за какой-то проступок. Когда Северус вернется, он накричит на тебя и отправит обратно к Уизли, которые, к слову сказать, всегда были добры к тебе. Молли и Артуру ты действительно дорог, к тому же вы с Роном сможете в сентябре поехать в Академию авроров, как ты и мечтал... Северусу же ты будешь только мешать. Подумай об этом…

— Я подумаю, сэр, — согласился Гарри, желая прекратить этот тягостный разговор.

— Прекрасно! В таком случае, всего доброго тебе. Передавай привет Молли.

— Я передам… А почему вы больше не директор, сэр? И вообще, где вы сейчас?

— Ах, Гарри, Новая Зеландия — это такая удивительная страна… — доверительно поведал Дамблдор, исчезая в пламени камина.

* * *

Разговор с Дамблдором не выходил из головы. Как всегда, было сказано много правдивых вещей, в которые не хотелось верить, но не получалось и сомневаться. Почему-то вариант с тем, что Снейп сам может оформить отказ, Гарри даже не рассматривал. Как? Он же обещал… С другой стороны, то, что произошло сегодня…

Гарри расстроено опустился в одно из кресел, поглядывая в сторону уже темного окна, и не заметил, как заснул…

Когда он открыл глаза, за окном занимался рассвет. Профессор Снейп сидел за столом в директорском кресле и очень быстро что-то писал при свете свечи. Гарри попытался выпрямиться, размять затекшие мышцы, но в глазах потемнело так, что он со стоном откинулся назад, морщась от боли в затылке. Голова нещадно болела.

— Выпейте, — негромкий голос профессора пробился в сознание.

К губам прижался стакан с зельем, и Гарри открыл рот, покорно глотая. Затем Снейп щелчком пальцев распылил пустой стакан, вновь занимая свое место. Лекарство подействовало быстро, симптомы сотрясения прошли. Осталось лишь ожидание нагоняя, которого почему-то не было... Двое людей молча разглядывали друг на друга. Младший не выдержал первым.

— Начинайте, профессор, — покорно предложил он, наклоняясь вперед и опираясь локтями о колени.

Северус Снейп, откинувшись на спинку кресла и склонив голову набок, продолжал задумчиво смотреть на него. Судя по сеточкам морщин вокруг покрасневших глаз, серому лицу, усталость накопилась нешуточная. Не дождавшись ответа, Гарри продолжил.

— Я понимаю, вы злитесь на меня за то, что я ушел без разрешения. Но я не думал, что так все закончится… Да, вы говорили не покидать территорию Норы. Но я всего лишь хотел пройтись по магазинам… Там… Там скучно, профессор. Я не знал, что это опасно, мне никто ничего не говорил. То есть вы говорили, да, но когда я спросил у людей из Ордена феникса, они ничего не объяснили… Просто собирались каждый вечер, запирались… А я… Что там вообще происходит в мире-то? Теракты… Откуда? Я же вроде всех тогда… Это новые, да? И вообще… Я поехал в Лондон утром, на Ночном рыцаре. Снял деньги, купил у гоблинов карту… Я считал, что там меня никто не будет искать. Походил по магазинам… Потом это… Возле Мунго… Простите, я испугался, когда увидел вас, и побежал… В переулке меня нашел ваш друг… Не представляю, как… Ну и вот. Простите, сэр. Пожалуйста.

Пауза.

— Голова перестала болеть? — ровным голосом осведомился профессор Снейп.

— Да.

— Хорошо, — кивнул он, подвигаясь к столу и сцепляя пальцы в замок. — Я услышал вас, мистер Поттер, а теперь вы послушайте меня. Если я запрещаю вам что-то делать, я имею для этого основания. Вы можете спросить о них или просто согласиться с моими требованиями — дело ваше. Но выполнять обязаны. Это первое. Второе, я от души надеюсь, что ваша вчерашняя выходка была последней. Не каждый раз в двух шагах от меня будет находиться лучший аналитик Британской разведки, который из сотни улиц в считанные минуты сумеет вычислить нужную и найти вас. Вам крупно повезло, и вы это знаете, полагаю, лучше меня. И, наконец, третье: учитывая ваш рассказ и ваше поведение в течение последних дней, вы останетесь в Хогвартсе. И я запрещаю вам покидать его территорию без моего разрешения. Опасность во внешнем мире для вас есть, она реальная, и, отвечая на один из ваших вопросов Ордену, угроза исходит одновременно от разных группировок, затеявших после гибели Темного Лорда новый передел власти. Поэтому не искушайте судьбу, отправляйтесь в свою новую комнату — Добби покажет вам ее, вещи доставит новый преподаватель зельеварения. Это понятно?

— Да, сэр.

— В таком случае встаньте и подойдите ко мне, — Гарри выполнил распоряжение, осторожно приблизившись к директорскому столу. — Медленно повернитесь кругом… Вот так… Наклоните голову влево… Достаточно.

Профессор извлек из недр стола небольшой пузырек, протянул его Гарри.

— Берите. Намажете шишку на голове, царапину тоже залечите. Можете идти.

Гарри взял пузырек у директора, вновь занявшегося бумагами. Уже взявшись за ручку двери, он услышал еще одну фразу:

— Да, Поттер, не имею представления, откуда у вас возникла эта странная идея, что я собираюсь отказаться от вас, скажу лишь одно… — секундная пауза. — Не дождетесь! Свободны.

* * *

Комната, выделенная Гарри Поттеру в личное пользование, оказалась очень просторной. Стены были обиты выкрашенными в светло-голубой цвет резными панелями. Сквозь большие, до самого потолка, окна лился солнечный свет, — ярко-оранжевое солнце медленно поднималось над линией горизонта, освещая макушки деревьев Запретного леса. При желании, уже можно было разглядеть и Клыка, гоняющего ворон по грядкам возле хижины Хагрида. Из мебели в комнате стояли диван, четыре кресла, письменный стол со стулом, журнальный столик, две тумбочки, платяной и книжный шкафы. Кроме того, одна из дверей вела в ванную, другая — в небольшую спальню с кроватью, накрытой бордовым покрывалом.

Послышался короткий стук, на пороге появился уже знакомый невыразимец Себастьян.

— Обживаешься? — спросил он, кладя на пол четыре небольших свертка и направляя на них волшебную палочку. — Энгоргио!

В появившихся вещах Гарри с удивлением обнаружил свою метлу, чемодан с вещами, клетку для совы и розового зайца, забытого в лондонском переулке.

— Да, спасибо сэр. А вы, выходит, новый профессор зельеварения?

— Он самый. Кстати о зельеварении, тебе нужно выпить это сейчас, — на журнальном столике появился стакан с зеленоватым напитком.

— Что здесь?

— Зелье для Сна без сновидений, улучшенная версия с учетом твоего состояния.

— Но ведь…

— И я не уйду отсюда, пока ты его не выпьешь, — поднял руку Себастьян, отметая возражения.

— Ладно, — Гарри потянулся к стакану. — Объясните только, почему профессор Снейп больше не ведет зелья?

— У него слишком много забот на посту директора, — пожал плечами Джек Себастьян.

* * *

Гарри проспал до позднего вечера. Он чувствовал себя отдохнувшим настолько, что без колебаний взялся за сортировку вещей, расстановку по полкам шкафа школьных книг. Механически выполняя эту работу, он взглянул на магический календарь на стене, показывающий сегодняшнюю дату — 22 августа. «Завтра уже двадцать третье, — думал он, аккуратно укладывая стопку вещей в платяной шкаф. — Надо отправить письмо Рону насчет Академии авроров и каким-то образом вырваться на день рождения Джейн… Скажем, с утра…».

На дне чемодана обнаружился буклет Аврората, выданный МакГонагалл еще на пятом курсе во время разговора о профориентации. Судя по условиям поступления, на первый курс академии принимались выпускники седьмого курса, получившие «Превосходно» по всем профильным предметам, включая Зельеварение, Трансфигурацию, Заклинания, ЗОТИ. Учитывая, что Гарри высшие баллы одновременно по всем названным дисциплинам однозначно не светили, да и знаний такого уровня не имелось, более приемлемым выглядел второй вариант: на полугодовые курсы набирали слушателей, закончивших шесть лет обучения в школе и имевших достаточную практику борьбы с преступниками в полевых условиях. Волдеморт с Пожирателями смерти в категорию преступников попадали на все сто. В принципе, на поступление могли рассчитывать и Рон с Гермионой, отличившиеся в битве за Министерство Магии и получившие за нее ордена Мерлина III степени. Оставалось лишь написать им обоим.

Гарри решил, что за один день мало что изменится — Аврорат подождет, а вот с посещением Хогсмида проблема… Добраться до него просто: помимо открытой дороги, всегда можно воспользоваться тайным ходом до Сладкого королевства, но что делать с запретом на выход из Хогвартса? Нового скандала не хотелось, попадаться Снейпу на глаза — тоже. Так ни к чему и не придя, Гарри лег на свою новую кровать. Оставалось дождаться следующего утра…

Пока в вечернем Хогвартсе царило безмолвие, в доме семьи Уизли кипели нешуточные страсти. Исчезновение Гарри Поттера обнаружилось, когда из дальней поездки вернулись Молли, Артур и Джинни Уизли. И хотя Министр магии лично проинформировал их о том, что Гарри в целости и сохранности доставлен в Хогвартс, это не спасло присутствовавших от гнева Молли Уизли. Больше всех пострадал Рон, недоглядевший за своим другом. Под горячую руку попали и близнецы, видевшие последними Гарри до его ухода, а также все, кто отказали Гарри в поездке в Лондон, но не сумели остановить. Впрочем, основной разбор полетов случился на сутки позднее, поскольку многие были заняты на ликвидации последствий взрывов в Лондоне и только теперь, донельзя вымотанные и потрясенные, собрались за столом.

— Рональд Уизли, я тобой очень недовольна, — Молли с грохотом опустила тарелку с кашей перед своим сыном.

— Мам, не начинай, — поморщился Рон, которому весь этот день выговаривали за неосмотрительность.

— Ты не соизволил узнать, куда ушел твой друг. Да что там говорить, ты даже не заметил, что Гарри куда-то пропал!

— Молли, перестань, — начал было Артур, но стушевался под свирепым взглядом жены.

— И в самом деле, Молли, мы все виноваты, — поддержал его Люпин, промокая губы салфеткой. — Он отпрашивался у всех, и мы должны были понять, что наш запрет его не остановит.

— Да, но этот… Этот… — миссис Уизли вытерла руки полотенцем, опускаясь на стул. — Он же теперь там со Снейпом! И это после той истории… Я просто не понимаю.

— Дорогая, мы уже обсуждали, — Артур Уизли успокаивающе накрыл руку супруги своей. — При всех своих недостатках Северус вряд ли причинит мальчику вред. В конце концов, он не делал этого до сих пор, ну и…

— Ты не понимаешь, Артур! Гарри… Его дом здесь, мы всегда принимали его, заботились о нем… И променять нас… Вот так…

— А что плохого в том, что парню захотелось приключений? — весело поинтересовался Фред, плюхаясь на стул рядом со своим братом-близнецом.

— И, правда! По-моему, сочувствовать здесь нужно Снейпу. Гарри кого хочешь доведет… — согласно кивнул Джордж, подтягивая к себе миску с салатом. — Фред, ты будешь?

— Давай!

— Римус, ты не передашь мне солонку? — Нимфадора поспешно обратилась к мужу, пользуясь возможностью оставить столь неприятную для всех тему разговора. Но миссис Уизли не так просто было сбить с толку.

— Дамблдор очень недоволен, — многозначительно произнесла она.

— Дамблдор? — Грозный Глаз, дотоле не принимавший участия в разговоре, с интересом посмотрел на Уизли. — С чего он вдруг объявился?

— Услышал о взрывах в Лондоне, я полагаю. Не суть важно. Самое главное, ему категорически не понравилось, что Гарри остался в Хогвартсе. Он и раньше говорил о том, что нужно держать мальчика подальше от Северуса, и я согласна с ним, но теперь…

— Минуточку! — Рон поспешно проглотил немаленький кусок отбивной, поморщившись от боли в горле. — А почему директор так его опекает? Гарри же совершеннолетний и может сам решать, как ему жить!

В наступившей тишине два десятка пар ошеломленных глаз уставились на Рона так, будто у него выросла вторая голова. Сам Рональд стал пунцовым от такого внимания, но в его глазах светилось какое-то мрачное торжество.

— Мне кажется, ты уже поел, — медленно, словно через силу проговорила миссис Уизли. — И можешь отправляться в свою комнату.

— Но я…

— Живо поднимайся наверх!

Рон встал, дернулся, намереваясь уйти, но, передумав, так и не сдвинулся с места. Он засунул пальцы в карманы брюк и вызывающе задрал подбородок:

— Я что, не достоин того, чтобы мне ответили? Или только Гарри можно спрашивать, требовать, и ему все сойдет с рук?..

— Рональд Уизли, — угрожающе произнесла миссис Уизли.

— Да, мама? — с готовностью откликнулся он. — Ты хочешь рассказать мне, почему Гарри не может сам решать, как ему жить? Что с того, что он остался в Хогвартсе? Что с того, что его усыновил Снейп? Тебя возмущает, что Гарри не выбрал приемной матерью тебя? Так тебя не было с ним, когда он дрался с Пожирателями смерти за тысячи миль отсюда, а Снейп был!..

Рона несло так, что он не мог остановиться. После возвращения из Бирмы Гарри сначала неохотно, но потом все же в деталях рассказал о том, что пришлось пережить, чего боялся и почему все-таки уцелел. Рон не сразу принял этот рассказ, не понимал внезапно вспыхнувшей любви к слизеринскому декану, самому кошмарному преподавателю Хогвартса. Но многочисленные отметины шрамов не оставили равнодушным и его. После продолжительных раздумий, Рон Уизли решил не осуждать Гарри Поттера, не доставать сомнениями и расспросами. Последнее, чего хотелось этому рыжеволосому парню, — по глупости потерять единственного настоящего друга. Воспоминания о четвертом курсе еще не выветрились из головы.

— Рональд Уизли, немедленно перестань! — крикнула миссис Уизли, но Рона уже ничего не пугало. Он начал понимать состояние Гарри, возникавшее в ситуации, когда абсолютно все достали. Остальные собравшиеся замерли на своих местах, оборвав разговор на полуслове.

— Или что, мама? Вы сидите здесь, осуждаете Гарри за то, что он сделал свой выбор, что остался в Хогвартсе. А я думаю, что там ему будет лучше. Вы хоть знаете, как он спал все это время? Сколько раз за ночь просыпался и стонал от боли? Он думал, что я сплю, старался сдерживать себя, но я все слышал. Понимаете? Слышал! Но никак не мог помочь. А там… В Хогвартсе… Там Снейп. И пусть я ненавижу его, но я уверен, слышите, уверен в том, что он Гарри поможет! И если есть шанс, что кто-то избавит Гарри от мучений, то пусть этим кто-то будет Снейп… Да хоть Сами-знаете-кто! Лишь бы ему стало лучше…

— Ты еще недостаточно взрослый, чтобы понимать, Рон, — вполголоса проговорил Элфиас Додж. — Гарри — уязвимый мальчик, им легко манипулировать, легко привязать к себе. Он слишком слаб, чтобы отличить тех, кто желает ему добра, от того, кто хочет его использовать, чтобы реабилитировать себя в глазах общественности и смыть клеймо Пожирателя смерти.

— Что?! — от возмущения у Рона перехватило дыхание. — Это Гарри-то слабый?! Да он самый сильный маг в Британии!

— Достаточно, Рон! — миссис Уизли подошла к нему, взяла за предплечье и потянула к выходу. — Идем.

— Но…

— Идем, я сказала. Мы продолжим этот разговор, когда ты повзрослеешь.

— Ах, так! — Рон решительно вырвался из хватки своей матери, отступая к двери. — Значит, я для вас недостаточно взрослый, недостаточно умный и, может быть, недостаточно хороший, да? Вам хватает других… Мерлин, да даже Гарри вам ближе, чем ваш собственный сын! За него можно и побеспокоиться… Так знайте, что вашим он никогда не будет!

— Посмотрим, — негромко сказал Люпин.

— Гарри будет со Снейпом, он это твердо решил. А я… Если я вам не нужен, если я для вас только мальчик, на которого можно прикрикнуть и отослать наверх, то вы… Вы мне тоже не особо нужны. Я лучше буду жить один! Прощайте!

И Рон выбежал из кухни.

— Я прошу прощения за то, что устроил мой сын, — побелевшими губами прошептала миссис Уизли минуту спустя. Затем, справившись с голосом, продолжила: — Уверена, он сам извинится, после того как остынет.

— Не думаю, — хрипло возразил Грюм, вглядываясь своим магическим глазом в потолок.

— Он извинится, — твердо заверила миссис Уизли.

Стук захлопнувшейся входной двери стал ответом на ее слова.

* * *

В нескольких сотнях миль от Норы в обычном маггловском доме ворочалась Гермиона Грейнджер. Простыня сползла на пол, растерзанная подушка оказалась прижата к груди, но сон все не шел. Вместо этого перед глазами по-прежнему стояла потрясающая картинка: профессор Снейп на аллее парка в нескольких кварталах от дома. Не веря своим глазам, она тогда отошла от подружек к нему и поприветствовала изумленным:

— Здравствуйте, профессор!

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — кивнул ей новый директор Хогвартса, а потом отвел в сторону и сделал предложение занять пост преподавателя Трансфигурации.

Гриффиндорской умнице понадобилось несколько минут, чтобы справиться с собой, подобрать нужные слова, задать очевидные вопросы. Но Северус Снейп не стал слушать возражений, протянул разрешение на использование магии вне школы и допуск во все отделы школьной библиотеки, а после попрощался и исчез, воспользовавшись моментом, когда отдыхающие в парке отвернулись на скрип карусели.

И теперь, закрывшись в комнате, Гермиона не решалась закрыть глаза. Она боялась, что когда их откроет снова, листков разрешений уже не будет, а встреча с одетым в маггловскую одежду Снейпом окажется лишь игрой воображения. Слишком нереальной казалась встреча, слишком сильным желание поверить…

* * *

В Малфой-мэноре громко тикали часы. Доблестные стражи правопорядка опечатали практически весь замок до конца следствия, оставив лишь гостиную, кухню и две спальни нетронутыми. Драко и Нарциссу Малфоев порядком вымотали ежедневные обыски и допросы, они устали монотонно повторять: «Не знали. Не видели. Не помним. Не участвовали». Им не разрешалось никуда выходить, еда не доставляла никакого удовольствия из-за закрепившегося во рту металлического привкуса сыворотки правды, которую они глотали ежедневно. Иногда казалось, что авроры хотят вывести их из себя, провоцируют ради того, чтобы поиздеваться над родственниками Пожирателя смерти. И Малфоям стоило огромного труда сдерживаться.

Хуже всего оказалось то, что, как выяснилось, до Малфоев было дело не только Аврорату. После того, как рассказ о приключениях Гарри Поттера в Бирме и несостоявшемся Круге силы с гибелью нескольких десятков Пожирателей стал достоянием гласности (притом, что ни Гарри, ни Снейп никаких интервью прессе не давали), на родственников слуг Темного Лорда развернулась настоящая охота. Их считали априори причастными к зверствам родных, должными получить заслуженное возмездие. В домах многих чистокровных семей появились черные конверты с предупреждениями, нескольких колдунов нашли избитыми до смерти в собственных спальнях. Драко уже несколько раз выливал присылаемое ему отравленное вино; не поднимая глаз, протягивал руки к матери, которая залечивала нанесенные ему очередным взорвавшимся посланием ожоги.

В тот вечер он устал настолько, что вышел в гостиную, лег на диван, с наслаждением вытянув ноги, и положил голову матери на колени. Нарцисса с нежностью перебирала его светлые пряди.

— Как твои ладошки, Драко? — тихо спросила она.

— Зажили, как новенькие. Профессор напоил своим фирменным зельем, приказал подержать их в какой-то ледяной гадости, и вот… Больше не болят… Мам, а ты как?

— Я тоже в порядке, — чуть заметно улыбнулась Нарцисса. — Все хорошо.

— Не пугай меня так больше, — открыв один глаз, попросил Драко. — Я не знал, что делать, когда ты упала… Хорошо, что профессор оставил нам это зеркальце и услышал меня… А если бы…

— Все нормально, Драко. Он успел, — Нарцисса кончиками пальцев помассировала сыну затылок. — Кстати, что ты думаешь о нем?

— Ну, он… — протянул Драко, а потом вдруг открыл глаза и сел. — Почему ты спрашиваешь?

Нарцисса пристально вглядывалась в его лицо, принявшее нечитаемое выражение, серые прищуренные глаза, не зная, что ответить.

— Мам, я уже взрослый, — видя ее сомнения, уверенно заявил Драко. — Давай не будем делать вид, что мы не понимаем, о чем речь. Я уважаю и люблю тебя, и мне бы хотелось, чтобы ты доверяла мне.

— Ты вырос, — уголки губ приподнялись в едва заметной усмешке. — Что ты хочешь от меня услышать?

— Правду, мама! — Драко аккуратно взял ее руки в свои. — Ты думаешь, я ничего не замечаю? Я же не слепой… И тогда, еще когда был жив… Я же помню: редкие встречи и долго не гаснущий свет в гостиной. Извини, я не хотел лезть в вашу жизнь, но все-таки… Меня это тоже немного касается, разве нет?

— Касается, Драко, но… еще ничего нет, — Нарцисса на мгновение грустно опустила глаза. — Не о чем рассказывать.

Она выпрямилась снова.

— Ты говоришь уклончиво… Почему, мам? Возможно… — Драко с силой провел рукой по шее. — Возможно, ты боишься меня? Что я скажу? Или, может быть, из-за того, что я не ответил на твой вопрос?.. Хорошо, если хочешь, то... Пожалуйста! У меня нормальное отношение к профессору Снейпу. Я ценю то, что он делает для факультета, как заступается за нас. Иногда… Да что там иногда, практически всегда я его боюсь. Но боюсь не того, что он может мне сделать, я понимаю, что даже за серьезные проступки это будет неприятно, но не трагично. Куда больше я боюсь разочаровать его… Потому что он сильный, умный, и его мнение имеет для меня значение. Что же касается вас… — Нарцисса вздрогнула. — То если ты опасаешься, что я не приму твой выбор или там что-то еще, то нет… Нет, мама, не думай обо мне. Это не важно, что думаю я, главное, чтобы ты была счастливой. И если профессор Снейп — это тот, кто… Пусть так. Я приму любой твой выбор, — твердо заключил Драко.

Мгновение тишины.

— Драко, я люблю его, но…

— Мне этого достаточно, мама. Все нормально. Спасибо, что была со мной честной.

Драко пристально посмотрел на Нарциссу, а затем крепко обнял ее, чувствуя, как расслабляются напряженные плечи матери, обнимающей его в ответ.

* * *

Утром Гарри поднялся ни свет ни заря. Так и не придя к конкретному решению, он решил прогуляться по замку, заглянул на завтрак к эльфам, чем очень порадовал Добби. В свою комнату он возвращался с коробкой с тортом в руках. Поразмыслив немного, Гарри быстро переоделся, взял игрушку, торт и тихо выскользнул в заветный коридор со статуей одноглазой ведьмы, открывающей тайный ход в Сладкое королевство. Ему не встретилось ни души, еще только начинало рассветать, да и в Хогвартсе находилось не много людей: практически все учителя разъехались по своим домам на время каникул.

Гарри спустился в подземный проход. Поудобнее перехватив зайца одной рукой, торт — другой, он в быстром темпе зашагал к Хогсмиду, стараясь отвлечься от мыслей о том, что он творит. Узкий, темный коридор петлял, спотыкаться приходилось часто. Наконец, показались грубые ступени, ведущие наверх. Гарри помнил о том, что это подъем к Сладкому королевству, и надо пройти совсем немного… Но, уже занеся ногу над первой ступенькой, неожиданно остановился. Смутное беспокойство сложилось в ощущение полной неправильности происходящего.

— Он же меня убьет, — сказал себе Гарри. — И будет прав. После того, сколько раз предупредил, запретил… Что же делать-то?

Он опустился на пол, положив рядом свертки, и схватился за голову руками:

— Хогсмид совсем рядом… Осталось всего ничего… Выбраться, спрятаться, дождаться трех часов… Есть даже шанс, что меня не заметят… Но, Снейп… Он же узнает все равно. Ох… — крепко зажмурился, вздыхая. — А с другой стороны, если попробовать отпроситься, то вряд ли отпустит. Орденцы не отпустили, а уж он тем более…

Гарри посидел еще немного, собираясь с силами. Вновь поднялся, подхватив подарки, и поднялся на несколько ступенек вверх. А затем резко развернулся, едва не оступившись, и решительно зашагал обратно в Хогвартс.

— Нет, я не буду его доставать очередным проступком. Не отпустит — пусть так. Пошлю подарок с совой. Но он такого не заслужил…

Гарри шел, печатая шаг и шумно вздыхая. Обратный путь показался гораздо короче прежнего — по-видимому, часом ранее он подсознательно не хотел таким способом выбраться в Хогсмид. Наконец, поднявшись к статуе, он вылез из-за нее, отдышался, присев на корточки, и, опасаясь, что если остановится — потом уже не хватит смелости, уверенно направился к директорскому кабинету.

* * *

В помещении за каменной горгульей Снейпа не оказалось. Поразмыслив немного, Гарри предположил, что сможет найти директора в Большом зале. И точно — он оказался именно там, в одиночестве доедающий яичницу с беконом, механически запивая ее тыквенным соком. Гарри помедлил немного, глубоко вдохнул, расправил плечи и быстрым шагом проследовал к преподавательскому столу, остановившись лишь перед деканом.

— Доброе утро, профессор, — громко поприветствовал его Гарри. — Приятного аппетита и… я хотел бы с вами поговорить.

Северус Снейп удивленно приподнял бровь, но кивнул:

— Извольте.

— Видите ли, сэр, сегодня день рождения у одной моей знакомой, и я обещал быть на ее празднике. Это было давно, еще в прошлом году, тогда я не знал, что у меня будет такое лето, но… В общем, несколько дней назад ее родители Джеральд и Клаудиа Смитсоны прислали мне письмо и пригласили сегодня в три в свой дом в Хогсмиде. Я понимаю, это может быть опасно и все такое, но… Я решил попробовать отпроситься у вас.

— Вот как, — закончив завтрак, профессор откинулся на спинку массивного директорского кресла, скрестив руки на груди. Он демонстративно окинул взглядом своего студента, обратив внимание и на подарки в руках, и на испачканную в земле и паутине мантию. — И с чего вдруг такое благоразумие, позвольте узнать? Что мешало вам тайком выбраться из замка, скажем, сегодня утром и незамеченным пробраться в Хогсмид?

Гарри проследил за его взглядом. Вспыхнул, заметив грязь на рукавах, — слишком свежую, чтобы усомниться в ее происхождении. Но все же нашел в себе мужество встретиться взглядом с директором:

— Вы правы, профессор. Мне не мешало ничего, я бы мог это сделать, но... Но вы сами предупредили, чтобы я ставил в известность вас, вот я и… не ушел. Пожалуйста, сэр. Я понимаю, у вас могут быть веские причины отказать мне, но если это возможно… Для меня важно сегодня быть там. Я обещал ребенку, который в меня поверил… Я бы не хотел вот так ее обмануть.

Молчание.

— Я не имею желания ограничивать вас без крайней необходимости, — голос директора звучал очень ровно. — С вами пойдет сопровождающий, вы встретитесь с ним в половине второго у главного входа. Он же приведет вас обратно. Это понятно?

— Да, сэр! — лицо Гарри озарила широкая, искренняя улыбка. — Спасибо!

— Удачно повеселиться, — бросил Снейп, выходя из-за стола.

* * *

Сопровождающим оказался Джек Себастьян. «Что ж, об этом можно было догадаться», — думал Гарри, когда они шли к Хогсмиду. У самой деревушки профессор Себастьян попросил Гарри развернуть игрушку, внимательно осмотрел ее и несколько раз взмахнул волшебной палочкой.

— Что это? — спросил Гарри, вглядываясь в оранжевые и зеленые искорки, втянувшиеся в зайца.

— Несколько охраняющих чар, — пояснил Себастьян. — Защищают игрушку от пыли, грязи, ее невозможно потерять, она становится практически вечной. А вот это… — еще один необычный взмах. — Девочка не оценит, ее вряд ли порадуют узконаправленные щитовые чары, создающие вокруг играющего с зайцем человека сферу, непроницаемую для всех слабых и большинства средних заклятий, но вот ее отец явно придет в восторг. Держи!

— Здорово! Спасибо… Подождите! Вы сказали: «Ее отец»? Вы его знаете?

— Да, конечно. Мы вместе работали в Отделе Тайн… Что-то не так?

Гарри поспешно отвернулся, закусив губу. В голове быстро возникла логическая цепочка: отец — Отдел Тайн — работали — Снейп. Явно тоже знал…

— Так вот почему он разрешил пойти… — разочарованно протянул Гарри, останавливаясь и бездумно разглядывая указатель к Трем метлам.

Профессор Себастьян аккуратно обогнул его, взял за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. Спустя несколько секунд отпустил, прислонившись к столбу с указателями.

— Мистер Поттер, позвольте сказать вам одну вещь. Без обид только, ладно?

— Я слушаю, — Гарри с неохотой отвлекся от своих мыслей, выжидательно уставившись на невыразимца.

— Если вы всерьез обижаетесь на то, что ваш отец предпринимает все возможное для вашей безопасности, то вы просто идиот. Извините.

— Возможно, Вы правы, — помедлив, негромко ответил Гарри удаляющейся спине.

В Хогсмиде было многолюдно. Не в пример Косому переулку здесь работали все магазинчики, хватало и прохожих на улицах. По-видимому, до этих мест враждующие группировки еще не добрались… Или же наоборот, деревушка слишком хорошо охранялась. Присмотревшись, Гарри обратил внимание на то, как в проходах и за некоторыми окнами мелькают фигуры в темных мантиях. Судя по тому, что Себастьян едва заметно кивал многим из них, это были сотрудники Аврората… или Отдела Тайн.

— Не отвлекайтесь, Поттер! — придержал его за руку Джек Себастьян, когда Гарри споткнулся.

Но причиной остановки была вовсе не неровная дорога, а несколько человек в конце улицы. В одном Гарри без труда опознал Министра Магии, там стояли Грозный Глаз Грюм, Артур и Молли Уизли, причем обычно добродушная Молли смотрела на него почти с ненавистью.

— А-а… — Гарри повернулся за разъяснениями к профессору, тот, оценив обстановку, быстро принял решение, толкнув Гарри в паб Три метлы.

— Присядем, — кивнул он на ближайший свободный столик и сам занял его. — Полчаса у нас еще есть.

— Спасибо, сэр, — Гарри ошарашено потряс головой, усаживаясь напротив. — Неожиданно так… Вы не знаете, в чем дело?

— Знаю, — Себастьян жестом подозвал официанта и заказал у него две кружки сливочного пива. — Угощайтесь, Поттер. За знакомство!

— За знакомство, — благодарно откликнулся Гарри, делая глоток и нервно оглядываясь на вход в паб. — А они не зайдут?

— В ближайшее время — вряд ли. Слишком заняты разговором с местным комендантом... А когда закончат, нас уже здесь не будет.

— Отсюда есть другой выход?

— Да, — кратко ответил Себастьян.

— Хорошо, — расслабляясь, Гарри еще глотнул сладкого напитка. — Не хотелось бы встречаться… Вы сказали, что знаете причину, профессор?

— Почему на тебя так сердита миссис Уизли? Знаю, Поттер. Все дело в твоем друге. На следующий день после твоей блестящей прогулки в Лондон Рональд Уизли ушел из дома.

— Что?! — Гарри с грохотом опустил кружку на стол. — Но почему? Куда? Откуда вы?..

— Не все сразу! — профессор Себастьян предостерегающе поднял руку, останавливая поток вопросов. — Задавай по одному. Так будет легче давать ответы.

Гарри выдохнул, опуская голову.

— Извините. Попробую еще раз: скажите, сэр, почему мой друг ушел из дома?

— Он почувствовал, что его не воспринимают всерьез, и решил, что сейчас самое время пожить одному.

— И он просто сбежал? Тайком?

— Нет, что вы, Поттер, младший Уизли устроил большой скандал и высказал свои претензии родителям и всему Ордену Феникса. Прямо как вы, год назад.

Удивленный взгляд:

— Откуда вы?..

— Знаю, Поттер. Я же говорил, что знаю о вас практически все. Следующий вопрос.

— Куда он ушел?

— В Лондон. Уехал на Ночном рыцаре. В данный момент скрывается в гостинице «Дырявый котел», снимая самую дешевую комнатушку. Близнецы Уизли подкинули ему денег, так что на еду хватает, но взять в магазин не рискнули, опасаясь гнева матери.

— Там очень опасно, сэр?

— За ним присматривают. Я поговорю кое с кем на днях, и, возможно, ваш друг получит работу. Так будет надежнее… Вас интересует что-нибудь еще?

— Да… — нерешительно начал Гарри. — Почему вы рассказали все это мне?

— А почему нет? — усмехнулся Себастьян.

— Не знаю, но… Вы могли отделаться парой фраз или не говорить ничего, а вместо этого…

— У вас вызывает подозрение мое хорошее отношение к вам, мистер Поттер? А вы не задумывались, с чего бы ему быть плохим? Вы мне дорогу не переходили… Или, быть может, вы не привыкли, что вам отвечают?.. — преподаватель наклонился вперед, понизив голос. — Поттер, если Северус что-то усвоил за шесть лет знакомства с вами, так это то, что вам нужно отвечать. Подробно и на все. Так вы делаете гораздо меньше глупостей. Откровенно говоря, я и сам заметил, что вас выводит из себя, когда кто-то пытается что-то скрывать… Поправьте, если я ошибаюсь, но вам гораздо легче знать всю правду, пусть и неприятную, чем пребывать в неведении относительно того, что, как вы считаете, напрямую касается вас.

— Вы правы, сэр. По моему мнению, лучше знать все.

— Я так и понял. Вы интересный человек, мистер Поттер, и я надеюсь, наше дальнейшее общение будет проходить с открытыми картами. Без лжи и попыток что-либо утаить. У вас это сделать все равно не получится, а я обещаю, что не стану и пытаться. Договорились?

— Да, сэр, — кивнул Гарри, пожимая протянутую руку.

— Отлично. Ну, что, идем?

— Сейчас, я… Профессор, а можно по пути мы заглянем в Совиную почту? Я хочу написать Рону письмо.

— Можно, — Джек Себастьян взглянул на настенные часы. — Но у вас не больше десяти минут.

* * *

Джейн Смитсон встала очень рано в свой пятый день рождения. Наскоро позавтракав, она уселась у окна своей комнаты на втором этаже, откуда открывался отличный вид на улицу Хогсмида, и приготовилась ждать. Все эти дни ее дразнили приятели, говорили, что она напрасно надеется на то, что сам Гарри Поттер придет к ней на праздник. Накануне соседские мальчишки и вовсе довели ее до слез, повторяя, что она все выдумала и никакого письма Гарри Поттеру не писала.

— Джейн, дорогая, — Клаудиа Смитсон попыталась отвлечь дочку от созерцания окрестностей. — Ты так и будешь сидеть здесь? Еще слишком рано, гости соберутся не раньше трех. Давай сходим пока в Сладкое королевство, выберем торт.

— Хорошо, мама! Я сейчас…

В магазине сладостей было много детей. Они с удовольствием рассматривали новинки, пробуя те из них, что выставлялись бесплатно. Наблюдательная Джейн, однако, видела, что взрослые не торопились присоединяться к веселью, а наоборот что-то очень встревожено обсуждали в стороне. Когда, вернувшись домой, Джейн вновь побежала к любимому окну, ее родители только переглянулись. Лондонские теракты существенно снизили шансы на то, что национальный герой Британии вообще придет.

Время тянулось долго, стрелки часов крайне медленно приближались к заветной цифре, но Джейн продолжала ждать. На ее коленях лежал альбом с вырезками из журналов и газет, посвященными любимому герою. Она собирала их с того самого дня, когда лично познакомилась с Гарри Поттером в Хогсмиде. На первой странице альбома девочка печатными буквами аккуратно вывела услышанное тогда стихотворение, которое после долгих поисков ее родителям все же удалось найти. Пожалуй, именно этот альбом она ценила больше всего на свете, кладя под подушку во время сна. А еще мечтала о том, что Гарри Поттер оставит ей свой автограф.

Гости начали собираться без десяти пятнадцать. Ей дарили куклы и открытки, приносили пакетами сладости, наборы приколов из лавки «Зонко». Джейн радостно благодарила за каждый подарок, но, развернув все упаковки, вновь забралась на стул возле окна. Остальные расположились на ковре, креслах и диване.

— Мы ждем кого-то еще? — громко спросила Стейси Смит, отвлекая внимание остальных от игры в плюй-камни.

— Да, Гарри Поттера, — ответила Джейн, выглядывая в окно.

— Что?! — удивился Майк Клеменс. — С чего ты решила, что он придет?

— Он обещал, — просто ответила Джейн, проводя кончиками пальцев по шершавой обложке альбома.

— Что за глупости ты говоришь? — возмутилась Стейси. — Неужели ты и вправду думаешь, что сам Гарри Поттер придет к тебе?! Это невозможно! Ты хоть представляешь, кто он, а кто ты? Малявка из Хогсмида.

— Не смей обижать Джейн! — Дэвид Керк, втайне восхищавшийся именинницей, встал между ней и Стейси, которая постоянно провоцировала ссоры среди ребят. — Ты просто завидуешь!

— Я?! — Стейси также встала. — Завидую кому? Она рассказывает вам сказки, а вы ей верите! Гарри Поттер — национальный герой, он спас всех нас, он победил Того-кого-нельзя-называть на магической дуэли, а потом еще и всех его сторонников. И вы верите, что этот человек придет сюда?! Не смешите меня!

— Он придет, — подрагивающими губами произнесла Джейн, часто моргая. — Он обязательно придет на мой день рождения.

— Посмотрим! — с видом победительницы Стейси вновь опустилась на диван.

— Джейн, дорогая, — в дверях комнаты показалась мама. — Пора начинать праздник. Приглашай своих гостей за стол.

— Но, мама…

— Давай, дочка, — настойчиво повторила миссис Смитсон. — Нехорошо заставлять гостей ждать.

С видимой неохотой Джейн слезла со стула и повела своих друзей в гостиную. Пока все рассаживались, к ней незаметно подошел Джеральд Смитсон и положил руки на плечи:

— Не расстраивайся, милая, — вполголоса попросил он. — Гарри Поттер обязательно бы пришел, но, понимаешь, после того, что позавчера случилось в Лондоне, он просто не может…

— Папочка… — Джейн огорченно обняла отца, присевшего на корточки рядом с ней.

— Все будет хорошо, родная, — мистер Смитсон смахнул слезинки со щек дочери. — А теперь начинаем отмечать. Уже пятнадцать минут четвертого, вряд ли появится кто-то еще…

Джейн села во главе стола. Она грустно посмотрела на Стейси, которая одними губами ей сказала: «Обманщица!»... Увидела еще несколько таких же укоризненных взглядов… А потом задрала голову, пытаясь сдержать подступающие слезы…

Ее родители вышли из гостиной — за напитками и тортом. Дэвид Керк, севший с правой стороны от Джейн, накрыл ее руку своей. Джейн повернулась к нему, увидела искреннее сочувствие в глазах и заплакала — очень тихо, практически беззвучно, но очень горько.

— Джейн, ну что ты!.. — со своих стульев поднялись другие дети. — Ну, не надо так…

Свою любимую девочку обнимал Керк, гладя ее по спине и ощущая себя очень взрослым в тот момент. Вокруг неловко толпились друзья, бормотавшие слова утешения. Джейн рыдала взахлеб, оплакивая несбывшуюся мечту и слишком искреннюю надежду… В своих попытках успокоить подружку остальные дети не обратили внимание на то, как в гостиную открылась дверь. Затем за их спинами послышалось деликатное покашливание.

— Я, конечно, извиняюсь за опоздание… Но не могли бы вы пропустить меня к имениннице. Хочется, знаете ли, лично ее поздравить…

Секундная пауза. Потрясенные дети расступились в стороны. И Джейн Смитсон с ошалевшими от счастья глазами бросилась обнимать все-таки пришедшего к ней национального героя Магической Британии Гарри Поттера…

* * *

— Как все прошло? — Гарри Поттер и Джек Себастьян возвращались по дороге в Хогвартс.

Солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта, на поля опускались сумерки, но уйти с дня рождения раньше не представлялось возможным.

— Замечательно! Если честно, давно я так не отдыхал… Не думал, что будет настолько весело.

— На сувениры вас там не растащили? — усмехнулся Джек Себастьян.

— Попытались, — ответная усмешка. — Не ожидал, что попаду на встречу с фанатами, но… Как непостоянны люди: то они тебя ненавидят и называют лжецом, а потом раз — и готовы превозносить до небес. Вся разница — в нескольких газетных статьях, стоило им выйти…

— Это обычное свойство толпы, — пожал плечами Себастьян. — Без оглядки верить тому, что пишут, воспринимая каждую публикацию за чистую монету. Они даже не задумываются о том, что журналисты могут солгать, что у них может быть политический заказ или просто личные счеты с героем статьи. Большинству читателей хватает ответа на вопрос: «Что произошло?» — и их совершенно не волнует, правда ли это, почему написали именно так, и кому выгодна та или иная статья. Популярная периодика, продукция средств массовой информации вообще рассчитана на эмоции обывателей. Люди думающие, как правило, находят более точные источники информации.

— В самом деле? — Гарри озадаченно посмотрел на преподавателя. — Но почему бы не писать правду?

— Это невыгодно.

— Кому?

— Да, собственно, никому. Не выгодно тем, о ком пишут, потому что практически всегда есть вторая сторона и другая точка зрения, а негатив можно найти на каждого. Не выгодно тем, кто пишет, потому что каждое издание имеет своего владельца и должно учитывать его интересы, поскольку иначе газету просто закроют. Не выгодно политикам, которые хотят казаться идеальными народными избранниками, радеющими об общем благе…

— А читатели? Разве они не хотят знать правду?

— Мистер Поттер, читатели хотят знать то, что их устраивает. А правда ли это — дело десятое, разбираться не будут. Обыватели, составляющие большинство населения нашей страны, охотно верят в морщерогих кизляков и двадцать слов заклинания вечной молодости, с удовольствием читают о разводах, скандалах и чрезвычайных происшествиях. Для них это способ сделать жизнь интереснее, испытать сильные эмоции и отдохнуть, выплеснув их. На самом деле, им глубоко безразлично, что в действительности произошло. Важно то, как это написано.

— Понятно… Но, знаете, сэр, дети не такие. Они любят без оглядки, они так искренне радовались мне, что… Не знаю… Но мне сложно представить, что те ребята, которых я сегодня видел на празднике, вдруг начнут меня ненавидеть. Только потому, что так написали в какой-то статье…

— На то они и дети, Поттер. Они чувствуют, что вы хороший человек. Вы оправдали их ожидания, дали шанс провести время с национальным героем. Для девочки Джейн вы вообще исполнили мечту. Неудивительно, что они вас полюбили… Просто так, без желания вас использовать и извлечь выгоду из знакомства с вами. Поэтому вам с ними было хорошо…

— А что будет с ними дальше?..

— Дальше? Они научатся действовать исходя из своих интересов, выбирать друзей по расчету и использовать тех, кто рядом. В общем, станут обычными взрослыми людьми…

* * *

В Хогвартсе Гарри ждала сова с ответным письмом от Рона. Она сидела на свежем номере газеты, также доставленной этим утром. По-видимому, здесь устраивать информационную блокаду для него никто не собирался. В наскоро нацарапанной записке Рон кратко описывал свои злоключения и предлагал встретиться через два дня в Косом переулке, обсудить планы насчет Академии авроров. Гарри с большим сомнением прочитал его предложение — все-таки в Хогсмид его уже отпустили сегодня и вряд ли вышлют еще раз для обеспечения безопасности половину Аврората… Но с будущим определиться тоже следовало бы…

Выход обнаружился неожиданно: во время обеда Северус Снейп, памятуя о своем обещании, данном сразу после возвращения из Бирмы, предложил прогуляться в магазин мадам Малкин за новой одеждой. Не устраивала лишь дата: профессор предлагал это сделать послезавтра…

— Профессор, — нерешительно начал Гарри. — А завтра никак не получится?

— Скорее всего, нет… А что? — Снейп подозрительно посмотрел на него.

— Ну… Хотелось бы побыстрее…

— Побыстрее? — сомнений в голосе директора прибавилось.

— Да, потому что скоро учебный год и… — Гарри перевел взгляд с пустой тарелки на преподавателя. — Вы мне не верите, да?

Снейп покачал головой.

— Ладно, я просто хотел увидеть Рона, а он будет там завтра днем.

— И что же такого срочного вы хотите обсудить с мистером Уизли?

— Учебу в Аврорате, — едва слышно пробормотал Гарри.

— Что? Повторите громче!

— Нашу учебу в Аврорате! — в полный голос произнес Гарри. — Я собираюсь поступить туда.

— Зачем? — холодно осведомился профессор.

— В смысле? — Гарри растеряно заморгал. — Я хочу стать аврором.

— Еще не навоевались? — скептически бросил Снейп, вставая из-за стола. — Выбросите эту глупость из головы! Ни к какому Аврорату вас и близко подпускать нельзя.

— Что?! — возмущенно выкрикнул Гарри, тоже поднимаясь. — Да что вы такое говорите?! Я мечтал об этом столько времени…

— Всего год, Поттер. И это было желание мистера Уизли, а не ваше.

— Нет! Я этого хотел! И хочу! Мы с Роном будем поступать…

— Не будете, — отмахнулся Снейп. — У мистера Уизли для учебы там не хватит усидчивости, а вас не отпущу я.

— Вы… — Гарри поперхнулся от неожиданности. — Да как вы смеете?! По какому праву вы распоряжаетесь моей жизнью?!

— Смею, Поттер, — отрезал Снейп, опираясь рукой о спинку директорского кресла. — И все необходимые права у меня есть.

По залу пронесся ледяной вихрь.

— Даже не пытайтесь! — предостерегающе поднял руку профессор, останавливая поток воздуха и плавно опуская тарелки обратно на стол. — Кстати, это одна из причин.

— В смысле?

— Вас нельзя подпускать к оперативной работе, Поттер, потому что после победы над Темным лордом вы получили часть его магической силы, с которой еще не свыклись. Подобного рода неконтролируемые выбросы могут стоить жизни тем, кто окажется поблизости, а спровоцировать вас на задании будет очень легко. Хотите сесть за убийство в Азкабан? Вперед тогда! Академия авроров вас ждет…

— Издеваетесь? — Гарри растерянно опустился обратно на стул. — Но я мечтал… Думал, у меня талант сражаться с Пожирателями…

— У вас талант учить детей. Кстати, по поводу учебы, — продолжил Снейп, не давая Гарри опомниться. — Я предлагаю вам занять пост преподавателя Защиты от темных искусств на весь ближайший учебный год.

Если возражения об Аврорате Гарри удивили, предложение работы и вовсе вызвало шок. Несколько секунд он, сидя с открытым ртом, смотрел на Снейпа, силясь выдавить хотя бы слово. Получалось с трудом.

— Ну так что, Поттер? — не дождавшись ответа, уточнил директор. — Готовы заняться делом? Получить примерные планы занятий, пропуск в библиотеку, список рекомендованных Министерством книг?

— Но вы… И… Почему именно я, профессор?

— Потому что у вас достаточно практики и знаний по этому предмету, чтобы учить других.

— А как же остальные? Неужели нельзя найти какого-нибудь взрослого волшебника, который бы смог…

— Нет, нельзя. Превзойти вас в практике по этому предмету не сможет уже никто в стране, а теорию вы всегда можете повторить по учебнику.

— Но как же Грозный Глаз, Люпин, Тонкс, другие…

— Аластор Грюм занят на другой работе, Тонкс я это не доверю, а что до Люпина… Вы и сами должны знать ответ на этот вопрос.

Вспышка воспоминания.

— Да, я понимаю… Но почему не другие…

— Мистер Поттер, — Снейп сделал несколько шагов к Гарри, внимательно глядя ему в глаза. — На этой должности мне нужен человек, которому я бы смог доверить детей, не опасаясь за их жизни и за то, что они ничего не узнают. Результаты ваших уроков для ОД, мягко говоря, впечатляют. Мне бы хотелось, чтобы такой уровень подготовки демонстрировала вся школа. Вы согласны?

— Да, — автоматически ответил Гарри, находясь под впечатлением от услышанных слов.

— Превосходно, — констатировал Снейп. — Можете встретиться с мистером Уизли завтра. Порядок сопровождения вам известен.

И, легко кивнув, вышел из Большого зала.

* * *

Прогуливаясь по Косому переулку, Гарри обдумывал предложение Снейпа. Он уже встретился с Роном, обсудил с ним проблемы и подкинул денег — Рон согласился взять их лишь в долг с обязательным возвратом с первой же зарплаты. Вернувшись в замок, Гарри принялся разбирать купленные книги по защите. Дальнейшее помнилось смутно… Перед глазами стояли только строчки из учебников да жутковатые иллюстрации, изображавшие разнообразных темных созданий. За составлением собственных учебных планов дни летели незаметно…

Вечером 31 августа он отложил в сторону свитки исписанного пергамента, потянулся и решил дать отдых глазам — пройтись по берегу озера. Теплая вода манила к себе. Борясь с искушением, Гарри какое-то время смотрел на нее… Затем все-таки снял брюки и футболку, сложил их вместе с носками на небольшой широкой скамеечке и с наслаждением вошел в воду…

Он лежал на воде, наблюдая за новой луной, все отчетливее выглядывающей из-за легкого облачка, и вслушивался в тишину. Когда Гарри вновь встал на ноги, в поле зрения попал еще один человек — в подвернутых до колен брюках и с закатанными до локтей рукавами расстегнутой рубашки, босиком идущий по кромке воды. Слабые волны накатывались ему на ступни, принося с собой мелкие частички гальки, и с шумом вновь устремлялись назад. Северус Снейп никак не отреагировал на наличие еще одного купальщика, очень медленно дошел до скамейки с вещами Гарри и сел на нее, с наслаждением зарывая пальцы ног в перегретую на солнце гальку. Гарри растерянно проследил за ним, а потом вновь откинулся на спину — у поверхности вода была теплее, чем на дне, — и запрокинул голову, подставляя лицо лунному свету…

Он выбрался на берег, только когда пальцы потеряли чувствительность, а лодыжки окоченели. Остановился перед профессором Снейпом, мелко дрожа и не желая ничего говорить. Тот также ничего не сказал, а лишь молча взмахнул рукой — и на плечи Гарри опустилось теплое махровое полотенце.

Энергично растираясь, Гарри не сводил глаз с Северуса Снейпа, выглядевшего необычайно умиротворенным в тот момент. Выжимая полотенце, он чихнул, — видимо, долгое купание не прошло бесследно. Ничего не комментируя, профессор достал из кармана брюк пузырек с Перечным зельем и протянул его Гарри. Под пристальным взглядом директора, тот залпом выпил напиток, краем глаза замечая клубы дыма, возникшие над головой. Постояв еще немного, Гарри аккуратно сел рядом с профессором Снейпом, также вытянув ноги и зарываясь пальцами в теплую гальку. Ему было очень спокойно и хорошо, перед глазами на покрытом легкой рябью озере серебрился лунный свет, а вокруг не было никого, кроме одного человека.

Гарри ссутулился, чувствуя, как начинает замерзать шея. Он ощущал себя бесконечно далеким от всех, одним в целом мире, несмотря на присутствие другого колдуна рядом. Очень хотелось стать кому-нибудь нужным, но себя Гарри не обманывал. Ему было привычно оставаться по жизни сиротой.

Вздохнув, Гарри еще ниже наклонил голову… Повторял себе, что чудес не бывает, не стоит даже надеяться… пока к нему на плечи не опустилась теплая рука. Высушив невербальным заклинанием полотенце, профессор Снейп прижал к себе Гарри Поттера, тут же с наслаждением уткнувшегося носом в преподавательское плечо. Тихая звездная ночь стала очень теплой, окончательно заменив все обиды и недоверие на удовольствие от прощания с уходящей летней красотой.

— Гарри Поттер, сэр… — робкие, заискивающие нотки вывели Гарри из состояния приятной дремоты.

Вчерашняя прогулка явно пошла на пользу: он заснул, как убитый, едва голова коснулась подушки, и теперь с удовлетворением чувствовал, что впервые за долгое время по-настоящему выспался. На самом деле, Гарри проснулся еще около семи утра, но, взглянув на часы, решил продлить удовольствие и понежиться в постели подольше, — все равно ученики прибудут в школу только к вечеру. Потому, услышав тоненький голосок домового эльфа, он не спешил подниматься, а лишь хриплым от сна голосом пробурчал в подушку:

— Ну, чего там еще, Добби?

Домовик подскочил поближе, взволнованно выкручивая себе руки:

— Гарри Поттер, сэр… Добби не должен был, Добби виноват… Но директор Снейп…

— Что директор? — от удивления Гарри даже открыл один глаз.

— Директор просил передать вам, сэр, что он ждет вас к двум часам в своем кабинете.

— Не знаешь, зачем?

— Директор Снейп хочет проверить, насколько сэр Гарри Поттер готов учить детей…

— Мерлинова борода! — взвыл Гарри, подскакивая на кровати и нашаривая тапки. — Чего ж ты молчишь?! Уже без пятнадцати девять!

Он заметался по комнате, схватил в охапку одежду и рванул в ванную. Прижав уши к голове, Добби вздрагивал от доносящегося из-за стены грохота падающих предметов. Не прошло и пяти минут, как взъерошенный Гарри Поттер показался в гостиной, замерев посреди комнаты. Такого беспорядка ему не доводилось устраивать ни разу в жизни: всюду лежали кипы учебников, справочников, разнообразных пособий, исписанные пергаменты, рисунки и схемы большого формата, — взятые в библиотеке или доставленные совиной почтой. Воистину пройти через комнату, не споткнувшись и не ушибив себе ничего по дороге, можно было лишь чудом.

— Завтрак… — нерешительно предложил Добби, показавшийся в дверях спальни.

— Никаких завтраков, Добби! — отрезал Гарри, озираясь в растерянности. — Что ж ты раньше меня не разбудил?.. И я хорош: вообразил себе, что Снейп просто так допустит меня к занятиям. Э-эх…

Он с размаху плюхнулся на ковер, не обращая более никакого внимания на домового эльфа, исчезнувшего с характерным хлопком. Осмотревшись и поразмыслив немного, Гарри приподнялся и смахнул на пол все учебники и свитки, лежавшие на диване, креслах и журнальном столике. Затем отлевитировал мебель к стене и пинками сгреб все вещи во внушительных размеров кучу посреди гостиной. Почесав в затылке, зашел в спальню, из которой вернулся со стопкой книг, придерживая их подбородком. Серия «Занимательное колдовство» добавилась к уже имеющейся горе. Быстрый взгляд на часы — девять ровно. До допроса с пристрастием — а он не сомневался, что будет именно так, — оставалось пять часов…

Четыре… Час пролетел незаметно. Гарри разобрал лишь половину пособий, просматривая каждый свиток или учебник и раскладывая их на семь стопок поменьше — по числу курсов в Хогвартсе. Периодически он увлекался написанным и усилием воли заставлял себя отложить книгу, перейти к следующей. Лишь столкнувшись со всей этой бездной разнообразного материала, Гарри осознал, насколько ограничены и поверхностны его знания. Не говоря уж о том, что некоторые заклинания для первогодок и второкурсников он не помнил вовсе.

— Снейп сошел с ума, — бормотал Гарри, укладывая двухтомник по водным тварям в третью слева кучу. — Я же ничего не знаю…

Половина одиннадцатого на часах не прибавила оптимизма. Гарри покрутил головой, разминая затекшую шею, с силой прогнулся в пояснице. Последний свиток пополнил стопку материалов для четверокурсников. В центре комнаты осталось лишь семь листков с тематическими планами. Подумав, Гарри увеличил их так, чтобы видно было с ковра, и магически прилепил к стене. Требовалось разложить тексты в том порядке, в котором они потребуются для занятий…

— Ух…

Настенные часы показали без четверти полдень. Неумолимо приближалась назначенная встреча, а Гарри, заметно нервничая, подрагивающими руками листал учебник за второй курс. Время от времени он сверялся со своими выписками, сделанными в последние дни и представляющими собой заметки к первым темам для всех семи курсов. Попутно выяснилось, что лучше всего он знает программу седьмого года, притом что сам проучился только шесть лет. Многие заклятия уровня ЖАБА ему давали по ходу подготовки к встрече с Волдемортом Снейп и Люпин. Заикнувшийся об обеде Добби оборвал себя на полуслове и исчез без звука, не желая искушать судьбу.

Час дня… На лице Гарри прочно закрепилось выражение тихой паники.

В час десять он споткнулся на заклинании от вампиров — нужное движение кистью никак не хотело получаться…

В час пятнадцать после очередного неудачного взмаха палочка укатилась далеко под диван — слишком тяжелый, чтобы его удалось сдвинуть с места…

В час двадцать Гарри ободрал себе локти и колено, пытаясь дотянуться до палочки, но тщетно. Он перевернул все вокруг, отыскивая хоть какой-нибудь длинный предмет…

В час двадцать шесть пнул злосчастный диван, падая на пол…

В час двадцать семь, повинуясь невербальному «Акцио!», палочка сама прыгнула Гарри в руку — он тут же стукнул ею себя по голове…

И затушил сорвавшиеся искры…

В час тридцать одну противовампирный щит все же получился… Но не вышло заклинание, отпугивающее оборотней.

В час сорок две Гарри с успехом восстановил два разлетевшихся вдребезги стекла, перешагивая через книги и взлохмачивая себе волосы…

В час сорок шесть он вышел из своей комнаты…

В час сорок семь, выругавшись, вернулся, подумав о том, что вряд ли стоит идти на встречу в одних штанах…

И неожиданно для себя решил на минуту присесть…

В час пятьдесят пять прибавил скорость, перепрыгивая через две ступеньки…

Ровно в два часа дня Гарри Поттер поднял руку, чтобы постучать в дверь директорского кабинета.

* * *

Это было жестоко…

И воспринималось лишь вспышками эмоций и впечатлений.

Глубокий вдох, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Дверь открывается сама собой, не дожидаясь стука. Северус Снейп коротко кивает, приглашая войти, откладывает в сторону перо и встает с места. Не теряя ни секунды, он начинает устанавливать магические щиты. Гарри нервно следит за ним.

— Это обязательно, сэр? — голос звучит почти ровно, только приходится зажмуриться от жаркой волны магии, сплетающейся в причудливый узор.

— Если вы не хотите разнести по кирпичику Хогвартс, то да, — Снейп сосредоточен, а Гарри лишь переминается с ноги на ногу. Чтобы отвлечься, он вспоминает контрзаклятие к Импедименте. Не Финита Инкантатем, нет… Там было что-то свое…

— Ну что, вспомнили? — Снейп останавливается рядом с директорским креслом, но не садится в него, а лишь кладет левый локоть на спинку.

Словно по заказу перед глазами у Гарри встает знакомая таблица. Он щурится и согласно кивает:

— Да, сэр.

— В таком случае сосредоточьтесь, мистер Поттер, и перейдем к делу.

Гарри бросает взгляд на непроницаемую пленку по периметру комнаты, узнавая в ней щит, блокирующий практически все известные черномагические проклятия. С усилием расправляет плечи и задирает подбородок:

— Я готов.

— Отлично, в таком случае назовите мне восемь базовых свойств Зеркального щита…

Снейп забрасывает вопросами, не давая ни минуты для передышки. Он ходит по комнате, заставляя Гарри Поттера стоять прямо, а потом без предупреждения бьет в спину Ступефаем. На чистом рефлексе Гарри отпрыгивает в сторону.

— Протего! — сбившись с мысли, Гарри с возмущением смотрит на директора.

Тот лишь усмехается, скрещивает руки на груди и, чуть склонив голову набок, надменно интересуется:

— Что встали, Поттер? Продолжайте!

— Но…

— Вы остановились на описании фонарника. Продемонстрируйте заклинание, отпугивающее его, — и добавляет на полтона тише: — Легиллименс!

Держать ментальный блок, вспоминая магическую формулу, оказывается крайне сложно. Голова раскалывается от напряжения, когда внезапно Снейп решает оборвать просмотр воспоминаний о последней неделе… И Гарри инстинктивно выставляет Зеркальный щит. Вовремя — судя по возникшим на щите трещинам от смутно знакомого оранжевого проклятия.

— Уже лучше, — комментирует Снейп, указывая волшебной палочкой куда-то за спину Гарри Поттера и произнося несколько латинских фраз.

Обернувшись, Гарри замечает, как из одного из шкафов на пол директорского кабинета ступает вампир. Иллюзия наведена очень качественно, темное существо внушает ужас. И лишь слабым утешением служит мысль о том, что противовампирный щит Гарри вспоминал не зря…

— А теперь расскажите мне все, что знаете, о методах борьбы с тем, кто сейчас перед вами.

И Гарри сначала сбивчиво, а потом все более уверенно начинает вспоминать. На задворках сознания мелькает мысль о том, что, к счастью, это не оборотень… И Снейп, вероятно, улавливает ее…

Возникший на месте вампира свирепый вервольф вызывает судорожный вздох и тихое отчаяние от того факта, что сейчас, по-видимому, последует первый за время импровизированного экзамена вопрос, на который Гарри совершенно точно не знает ответ…

И профессор не разочаровывает его:

— Перечислите известные вам способы борьбы с оборотнями. Приведите классификацию и методику расчета времени трансформации.

Гарри начинает издалека, в деталях вспоминая все услышанное от Снейпа на третьем курсе… В надежде, что его прервут…

— Продемонстрируйте заклятие, отпугивающее оборотней.

Надежда не оправдалась.

Повтор вопроса… Скрип половиц… Кончик волшебной палочки, упирается в шею, принуждая поднять подбородок и посмотреть в глаза.

— Поттер, если вы не знаете ответ, не тяните время. Говорите сразу: «Пропускаю» или «Следующий вопрос». Кроме того, я недоволен скоростью вашей реакции: рассказывайте быстрее, четче и по существу. То же самое касается заклятий. Мы поняли друг друга?

— Да, сэр, — Гарри опускает плечи. — Следующий вопрос?

— Принято! — кривая усмешка. — Какой вред может причинить Серпенсортия?

И скорость диалога со Снейпом возрастает на порядок.

Постепенно Гарри привыкает к навязанному ему темпу, защищаясь от периодически посылаемых проклятий и вспоминая основные разделы учебников. Северус Снейп гоняет его по всему курсу школьной программы, задавая вопросы и из первого года, и из седьмого. Лучше всего удается щитовая магия общего действия, практически на автомате… Сложнее — специализированные контрзаклятия, так и не пройденные на пятом курсе, когда Долорес Амбридж решила обойтись теорией. На то, что Снейп параллельно с допросом копается у него в мозгах, Гарри просто махнул рукой.

— Покажите мне Релассио!

— Релассио! Релассио! Да что ж оно... Релассио!

Вырывающиеся искры никак не складываются в ожидаемый луч. Снейп останавливает его.

— Достаточно, Поттер!

— Но…

— Довольно! — профессор подходит совсем близко и становится с правой стороны. — А теперь повторите ваше движение, только очень медленно…

Судорожно сжимая палочку, Гарри рисует петлю.

— Расслабьте кисть, — не дождавшись реакции, Снейп сам выпрямляет пальцы своего ученика, аккуратно забирая палочку и кладя ее на стол. — Попробуйте повторить то же самое, но без нее.

Гарри пытается нарисовать петлю, но пальцы сводит судорогой, и он, поморщившись, опускает руку.

— Пока вы разминаете пальцы, постарайтесь перечислить известные вам случаи, когда Протего бесполезно, — Снейп кладет на стол рядом с палочкой Гарри свою. — Кстати, при Релассио кончик палочки должен указывать вверх, а не вниз, как у вас. Вы не докручиваете петлю, поэтому оно не выходит. Обратите на это внимание. Импедимента!

Чтобы запустить заклинанием, ему достаточно поднять руку.

— Не спите, Поттер! — сильным рывком он помогает Гарри подняться на ноги. — Вы же называли мне контрзаклятие. Почему не воспользовались?

— Как? — возмущенно спрашивает Гарри, оттряхивая мантию. — Вы же забрали палочку.

— А без нее никак?

— Я же не умею, — недоуменный взгляд. — Никогда не пробовал…

— Да неужели? — скептическое хмыканье. — А в резиденции Темного Лорда вы чем занимались?

Снейп делает паузу, наблюдая за меняющимся выражением лица. Гарри думает о том, что и правда… Он же тогда колдовал без всяких подручных средств… но с палочкой все же привычнее. Делает три шага к столу и вопросительно смотрит на директора:

— Можно?

Снейп кивает и продолжает опрос…

Проходит два с половиной часа, когда профессор, наконец, позволяет до предела вымотанному Гарри Поттеру присесть. Сам несколькими экономными движениями снимает щиты, опускается в кресло и откидывается на спинку. Длинные пальцы барабанят по столешнице. Гарри наблюдает за ними из-под полуприкрытых ресниц, ожидая вердикта.

— Что ж, Поттер, вынужден констатировать, что, по крайней мере, на уроках Защиты от темных искусств вы не зря тратили время. Несмотря на то, что вы не ответили на девять моих вопросов и дали лишь обрывочные сведения еще по двадцати двум, ваше «Превосходно» на экзамене СОВ кажется мне заслуженным. Что же касается общего уровня подготовки, я бы оценил ее на «Выше ожидаемого», — все-таки с программой второго и пятого курсов у вас имеются определенные проблемы, — молчание. — Можете выдохнуть.

С облегчением закрывая глаза, Гарри наклоняется вперед, опираясь локтями о колени.

— Я не успел, простите… — негромко извиняется он, устало потирая переносицу и перехватывая понимающий взгляд.

— Это объяснимо, но вполне поправимо. Меня в гораздо большей степени интересует другой вопрос: вы готовитесь преподавать Защиту от темных искусств, а вы можете назвать хотя бы одно диагностическое заклинание?

Пять секунд, чтобы осознать смысл вопроса и помотать головой.

— Я так и думал. А что делать с ожогами, если не срабатывает ни одна из модификаций Ревелитуса? Как вести себя, если кто-то обзавелся парой дополнительных ушей, поставив не на тот слог ударение? Можно ли левитировать в Больничное крыло студента, попавшего под заклинание глубокой заморозки?.. Вы не интересовались ничем из этого, не так ли, мистер Поттер?

— Нет, сэр. Вы правы, ничем. Я не знаю, что делать ни в одном из описанных вами случаев, кроме как бежать сломя голову к мадам Помфри.

— Потраченное на это время может стоить кому-то жизни... Впрочем, до первого урока у вас есть еще два выходных дня, так что завтра же с утра отправляйтесь в Больничное крыло. Я договорюсь с мадам Помфри, чтобы она научила вас основам целительства. Кроме того, — Снейп извлекает из верхнего ящика стола несколько небольших флакончиков. — Всегда носите с собой вот это: Заживляющее, Кроветворное, Противоожоговое и зелье Стазиса, блокирующее все разрушительные процессы в организме и незаменимое при отравлениях неизвестным веществом, когда требуется выиграть время. Пополнять их вы сможете в Больничном крыле, у профессора Себастьяна или у меня. Помимо этого, я настаиваю, чтобы в течение ближайших двух недель вы научились самостоятельно их готовить. Проверю лично. Вопросы?

— Никаких, сэр.

— В таком случае напишите заявление по этому образцу и можете идти.

На чистом листе пергамента Гарри старательно выводит несколько строк, передает его директору. Северус Снейп добавляет к ним: «Не возражаю» и ставит размашистую подпись. Затем вновь поднимается, берет из ближайшего шкафа стопку листов и передает их Гарри.

— Это ваши должностные инструкции. Внимательно ознакомьтесь с ними и старайтесь неукоснительно выполнять… Поздравляю, профессор Поттер.

— Спасибо, сэр, — улыбается Гарри, пожимая протянутую руку.

* * *

Несмотря на усталость, Гарри практически бегом преодолел четыре пролета, перепрыгивая через ступеньки. В ушах по-прежнему звенело непривычное «профессор Поттер», от которого хотелось стать выше и серьезнее. За очередным поворотом он едва не столкнулся с девушкой в черной мантии. Отшатнулся… Моргнул, узнавая, а потом сгреб ее в охапку и закружил по коридору.

— Гермиона!..

— Гарри!..

— И ты здесь?! — спросили они хором и рассмеялись.

— Да вот… готовлюсь к учебному году, — Гарри поставил подругу на пол. — Буду работать.

— Ох, правда? Я тоже… Преподавателем Трансфигурации.

— А я — Защиты от темных искусств.

— Здорово! — Гермиона посмотрела на маленькие часы на запястье. — Слушай, Гарри, ты извини, но мне нужно идти к профессору Снейпу. Не хотелось бы опоздать…

— Понимаю тебя. А я только что от него…

— У тебя тоже было собеседование?

— Собеседование? — Гарри передернул плечами. — Я бы назвал это: «Тест на выживание». Мне в жизни не задавали столько вопросов, сколько сегодня, да еще и практика… Но я уверен, тебе будет проще, — быстро добавил он, замечая испуг в глазах Гермионы.

— Надеюсь, — неуверенно произнесла она.

— Совершенно точно будет, — твердо сказал Гарри. — Удачи!

* * *

Отзвуки скандала, случившегося на перроне, долетели и до Большого зала. По слухам, слизеринцы затеяли там большую разборку, причем в центре конфликта оказался Драко Малфой, а развел спорящих Хагрид, теперь что-то эмоционально докладывающий директору, — Гарри наблюдал за ними, стоя у дверей.

— Пойдемте сядем, — профессор Себастьян кивнул на два свободных кресла рядом с директорским, подтолкнув Гарри в направлении преподавательского стола.

— А вы не знаете, что там случилось? — озадаченно поинтересовался Гарри, пока они шли к своим новым местам.

— Раскол в Слизерине на несколько групп и выяснение отношений. Закономерно, с учетом новой политической обстановки в стране. Проходите…

Постепенно зал наполнился учениками, причем многие из них, не скрывая своего интереса, разглядывали Гарри Поттера, перешептываясь или обсуждая его в полный голос. Оставив Гарри, Себастьян вышел в коридор, чтобы спустя пять минут вернуться с первокурсниками. Гарри обратил внимание на то, что в этом году новичков было меньше обычного.

Исполнив традиционную песню и призвав всех к миру, Распределяющая шляпа начала сортировку. Каждое решение сопровождалось аплодисментами и радостными возгласами принимающего факультета, пока на трехногий стул не взобрался светловолосый мальчишка с серыми глазами — Энтони Лестрейндж.

Сидевший до этого момента спокойно Гарри Поттер дернулся и недоверчиво повернулся к директору.

— Троюродный племянник, — вполголоса пояснил Снейп, не сводя глаз с ребенка.

Шляпа, тем временем, закончила беседу с мальчиком и с явным неудовольствием объявила:

— ГРИФФИНДОР!

— Что?! — потрясенный вопль одних перекрыли аплодисменты других.

У большинства присутствовавших фамилия «Лестрейндж» была на слуху, а потому первогодка многим казался потенциальным черным магом. Тем временем, Энтони, явно довольный собой, сел на свободное место за гриффиндорским столом и победоносно глянул на Гарри Поттера. Гарри чувствовал себя неуютно, недоумевая о причинах столь пристального внимания. Профессор Стебль же, наклонившись к профессору Синистре, выразила общее мнение одной фразой:

— У нас будут проблемы…

Между тем, сортировка закончилась. Джек Себастьян сел с левой стороны от Гарри и, как и все, повернулся к директору, вставшему, чтобы произнести речь.

— Я рад приветствовать каждого из вас в Школе чародейства и волшебства Хогвартс, — при первых же словах профессора разговоры стихли. — Здесь вы сможете многому научиться, обретете друзей и освоите искусство управления магией, подчинив ее себе. Вашими наставниками станут профессора, достаточно сведущие в том, что они собираются вам показать и рассказать. При этом, — Снейп понизил голос, тишина стала практически идеальной. — Вы должны понимать, что для работы с магией от вас потребуются жесточайший самоконтроль и дисциплина…

В Большом зале один за другим погасли факелы, кроме двух за профессорским столом и двух у входной двери. Северус Снейп медленно поднял правую руку ладонью вверх — над ней тут же заплясал огонек ярко-оранжевого пламени.

— Только так можно подчинить ее себе… — огоньков стало три, они увеличились в размерах и приобрели зеленую окраску, затем соскользнули с руки директора и плавно опустились на стол перед ним. — В ваших силах изучить сложнейшие Чары… — пламя столбом взметнулось к потолку, на мгновение осветив завороженные лица учеников, и вновь опустилось к столу. — Искусство Трансфигурации одного предмета в другой, — Снейп погрузил обе ладони в пылающий огонь и последовательно превратил его в грозовое облако, настенные часы, хрустальную вазу и глыбу льда. — Зельеварение, — он извлек из кармана флакончик, капнул на лед, тут же засиявший всеми цветами радуги и с шипением растаявший в серебристую лужицу, повинуясь жесту профессора, сползшую на пол перед преподавательским столом, образуя небольшое озеро — многие ученики, затаив дыхание, привстали со своих мест, чтобы ничего не пропустить.

— Вам покорятся все растения… — по краям озера выросло несколько явно живых и имеющих склочный характер цветов. — Магические существа… — на берегу озера появились две метровые копии кентавров, плеснула хвостом на мгновение вынырнувшая русалка, с руки директора соскользнул небольшой гиппогриф, расправивший крылья и взмывший над озерцом. — Вы сможете читать Древние руны… — произнесенная нараспев фраза высветила ярко-голубые письмена под самым потолком по периметру зала. — И звезды… — на магическом потолке последовательно вспыхнули несколько созвездий. — Вычислять вероятности наступления событий, парить в небе, разбираться и в маггловских, и в магических вещах…

Взмахом руки директор убрал все созданное его магией, вновь зажигая факелы.

— Самоконтроль и дисциплина, — почти шепотом повторил он, опускаясь на свое место. — И вы сможете сделать все… Да начнется пир!..

Ученики не сразу потянулись к появившимся на столах яствам, обсуждая увиденную демонстрацию. Привычный гул постепенно наполнил зал, но теперь в нем слышались реплики искреннего восхищения. У младшекурсников горели глаза, ребята постарше всерьез разбирали каждый показанный элемент, понимая, сколь много им еще нужно узнать, чтобы создать что-либо хоть отдаленно подобное… Профессор Флитвик пытался окликнуть директора, поглощенного содержимым своего кубка.

— Северус!.. Северус!..

— Да, Филиус, — наконец, отозвался тот, поворачиваясь к своему коллеге.

— Это было потрясающе! Я не знал, что вы настолько овладели магией и… И я горжусь тем, что мне довелось вас учить, — перегнувшись через стол, маленький профессор с чувством пожал директору руку.

«М-да… — думал Гарри, гоняя ростбиф по тарелке. — И этот человек говорил, что согласен с моей оценкой «Превосходно» за СОВ… Он мне основательно польстил…».

Разговорами были поглощены почти все профессора: Гермиона Грейнджер консультировалась с учителем по Древним рунам, Хагрид спорил с профессором Стебль, профессор Синистра, как могла, успокаивала Сивиллу Трелони, задетую тем, что по Прорицаниям директор ничего не показал школьникам... Наконец, когда все основательно подкрепились, Снейп встал вновь.

— Попрошу внимания, — тишина установилась мгновенно. — В этом году произошли изменения в преподавательском составе. После трагической гибели профессора МакГонагалл, — на мгновение все опустили головы. — Должность преподавателя Трансфигурации заняла профессор Грейнджер.

Гермиона поднялась со стула, когда послышались хлопки. Сильнее всех ей аплодировали гриффиндорцы. Она улыбалась, хотя Гарри видел, как ее пальцы нервно сминали и разглаживали салфетку.

— Преподавателем зельеварения в этом году будет профессор Себастьян, — его тоже поприветствовали аплодисментами, только на этот раз к ним прибавилось коллективное обсуждение того факта, что зелья теперь будет вести не Снейп. Как ни странно, после впечатляющей демонстрации возможностей магии данное известие вызвало сожаление у достаточно большого числа учеников.

— И, наконец, преподавателем Защиты от темных искусств станет профессор Поттер.

Гром оваций заставил содрогнуться стены, многие повскакивали со скамеек, выражая признательность национальному герою. Впрочем, отдельные сидящие за слизеринским столом смотрели на Гарри как на врага номер один... И Драко Малфой не входил в их число.

Дождавшись, когда аплодисменты стихнут, Северус Снейп сказал еще несколько фраз:

— И последнее, рекомендую всем ознакомиться со списком школьных правил, вывешенным у входа в этот зал. Грубое нарушение любого из них грозит вам исключением из Хогвартса. Старостой школы назначается Драко Малфой. А теперь прошу всех встать и пройти в свои гостиные вместе с деканами. Факультет Слизерин с сегодняшнего дня возглавляет профессор Себастьян, факультет Гриффиндор — профессор Грейнджер. Вы свободны.

* * *

После того, как Гермиона отвела своих студентов в башню гриффиндорского факультета и, объяснив им правила поведения в школе, пожелала спокойной ночи, выяснилось, что ее назначение на должность декана устраивает далеко не всех. Энтони Лестрейндж, проводив взглядом закрывшийся портрет, обратился к тем, кто еще не поднялся в спальни:

— Слушайте, а почему это ее сделали деканом? Неужели больше никого не нашлось?

— Что ты имеешь в виду? — Джесси Смит, делившаяся впечатлениями с вернувшимся доучиваться в школу Колином Криви, с подозрением посмотрела на Энтони. — Гермиона умная, она всегда нам помогала и знает много.

— Может, она и умная, — растягивая слова, пожал плечами Энтони. — Но почему нашим деканом не сделали Гарри Поттера?..

В легком гуле согласных голосов потонула вторая часть фразы Лестрейнджа: «Я поступал сюда ради него».

— Если кто-то еще так думает, давайте останемся и поговорим, что нам делать. Мне кажется, в наших силах убедить директора изменить свое решение. Кто со мной?

Два десятка гриффиндорцев — в основном, младшекурсники, — потянулись к камину.

* * *

— Вы все еще здесь?

Сидевший в одиночестве за профессорским столом Гарри Поттер взглядом обвел пустой зал, остановившись на директоре.

— Напоминаю вам, Поттер, что до полуночи коридоры сегодня патрулируете вы.

— Да… Прошу прощения, сэр, я уже иду… Мне просто… непривычно.

— Привыкнете, — чуть усмехнулся Снейп, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди. — О чем думали, не поделитесь?

— Даже не знаю… — Гарри нерешительно сцепил пальцы в замок. — Хотя… все же поделюсь. Скажите, профессор, почему вы назначили деканом Гриффиндора Гермиону?..

— А не вас?

— Нет, не то чтобы… Я не претендую… Понимаю, она ответственная и все такое, но…

— Но она не вы.

— Да нет же!

— Поттер, не надо стесняться. Это же очевидно, что вы из Гриффиндора и мисс Грейнджер из Гриффиндора, вместе учились, всех там знаете, и вас задел мой выбор.

— Я не… — вскинулся Гарри, но, встретившись взглядом с директором, оборвал себя. — Ну, хорошо, признаюсь, задел... Немного.

— Как угодно. Сказать по правде, я рассматривал вашу кандидатуру на эту должность, и многое говорило в вашу пользу. Однако… — Снейп оттолкнулся от стены, шагая вперед. — В отличие от мисс Грейнджер, вам нужно многое повторить — это первое. Практически с нуля изучить целительную магию — это второе. Отработать все защитные заклинания без палочки — это третье. И, наконец, четвертое и основное: с учетом того, что и у меня, и у моего первого заместителя профессора Себастьяна достаточно дел, требующих присутствия в Министерстве, штабе Ордена, Мунго и много где еще, своим вторым заместителем я назначаю вас. В случае нашего отсутствия в школе отвечать за все происходящее в этих стенах будете именно вы.

— Я?!

— Именно, Поттер. У вас достаточно авторитета, чтобы к вашему мнению прислушались все: и учителя, и ученики. За вами остаются последнее слово и финальное решение. Для входа в директорский кабинет отныне вам не требуется пароль, а сквозное зеркало, которое я вам дал на шестом курсе, позволит связаться со мной или профессором Себастьяном, если это понадобится, и если мы будем в состоянии ответить. Серая пленка на нем — показатель того, что мы не в замке. Кроме того, — Снейп медленно обошел застывшего в изумлении Гарри. — В случае нарушения школьных правил и возникновении ситуации, угрожающей жизни и здоровью кого-либо из учеников, вы будете слышать мелодичный звон, усиливающийся по мере приближения к источнику тревоги. Этот звон слышат только профессора, которые должны незамедлительно выяснить, что произошло. Я рассчитываю на вас, Поттер... Отправляйтесь дежурить.

— Да, сэр, — на негнущихся ногах Гарри вышел из зала.

* * *

— Заместитель директора… Кто бы мог подумать… — размышлял Гарри, поднимаясь на самый верхний этаж, решив начать с него. В шарахнувшейся в сторону парочке он узнал Джинни Уизли и громилу из квиддичной команды Когтеврана. — Рону это определенно не понравилось бы, — отметил про себя он, вслушиваясь в затихающее эхо торопливых шагов.

В коридорах Хогвартса было прохладно. Пламя факелов разгоралось ярче, когда Гарри подходил к ним, словно облегчая задачу. Казалось непривычным и неправильным, что он может вот так ходить по замку в столь позднее время, хотя еще три месяца назад это было строжайше запрещено. Изображенные на портретах волшебники приветливо кивали ему, дамы приседали в реверансе. Погруженный в свои мысли он не сразу услышал подозрительный звук, доносящийся из туалета Плаксы Миртл. Словно кто-то стонал… Списав все на приведение, он попытался пройти мимо, но тихий звон колокольчиков в ушах заставил все же заглянуть.

Возле умывальника, повернув кран на полную мощность, стоял Драко Малфой. Выглядел он кошмарно — в изрезанной на лоскутки и дымящейся мантии, с синяками на ребрах и руках, глубокими царапинами на щеке. Заметно опухшее левое запястье он держал под сильной струей воды, левой рукой смывая с него кровь.

— Драко?.. — Гарри с ужасом позвал его.

— Поттер! — дернулся Малфой, врезаясь бедром в умывальник и шипя от боли. — Чего тебе?

— Драко, кто тебя так?

— Не твое дело, — отмахнулся он, вновь подставляя руку под воду. — Иди, куда шел…

— Теперь мое.

— Что? Ах, да… Ну, конечно… — Драко вытащил из кармана волшебную палочку и наставил ее на Гарри. — Шли бы вы отсюда, профессор. Разберемся без вас…

— Драко, в чем дело? — Гарри осторожно приблизился.

— Поттер, я не шучу! — палочка в руке завибрировала, упираясь концом преподавателю между ребер. — Мне сейчас плевать, кто ты. Если хочешь проваляться до утра в углу — только скажи!

— Давай, — спокойно предложил Гарри, неспешно поднимая руки.

— Поттер, я серьезно! — истеричных ноток в голосе прибавилось.

— Я тоже. Давай, Драко. Действуй.

Минутное молчание, глаза в глаза, не мигая. Драко отвернулся первым:

— Да пошел ты! — выдохнул он, отбрасывая палочку и засовывая обе руки под воду. — Только тебя здесь не хватало… Великодушный гриффиндорец…

— С удовольствием пойду, как только ты объяснишь мне, с кем подрался. Или, может быть, стоит позвать Снейпа? Здесь недалеко… — Гарри повернулся к двери.

— Стой, По… Гарри, подожди! — выдохнул Драко. — Не надо Снейпа. Вообще никого не надо, слышишь? И декану моему не говори… Вообще никому! Это можно устроить?

— Можно. Если ты все расскажешь мне.

— М-м… Договорились.

Расположившись на грубо сколоченной лавке, Драко поведал о том, что произошло в слизеринской гостиной после того, как их оставил там новый декан.

— Знаешь, Гарри, меня это просто достало! Нам с матерью летом не было покоя из-за этих писем, взрывавшихся в руках, думал хоть здесь отдохну — как же! Народные мстители добрались и сюда... Макферсоны… Они не поддерживали Лорда и теперь решили, что самое время устроить государственный переворот и занять достоянное место в Министерстве, сынок их здесь… Думают, что семьи Пожирателей списаны со счетов… Собирают последователей, обещая им золотые горы… Юнкерсы… Эти, имея черные метки, не пошли за моим отцом, когда он выловил тебя летом, и остались живы. Тоже претендуют на власть… Гойлы… Если то, что я слышал, правда, какие-то дальние их родственники ищут способ оживить Темного Лорда, проводя жертвоприношения… Ну и Ньюман… Этот явно из народных мстителей — сколотили банду этим летом и объявили охоту на родственников Пожирателей смерти… Называют себя «Справедливое возмездие». «Хороший Пожиратель — мертвый Пожиратель», — вот их девиз. Убили уже восьмерых… Жду, когда доберутся до меня…

— Драко, а Снейп…

— В курсе. Пытается что-то предпринять на уровне Министерства, проводят там какой-то закон… Только не надо меня жалеть, Гарри! А то я вижу, ты пытаешься.

— Как пожелаешь, — Гарри твердо решил не ссориться. — Только ты мне вот что скажи: что думает ваша группа… хм… родственников о происходящем в Министерстве. На чьей вы теперь стороне?

— Мы поддерживаем правительство Кингсли, — Драко подошел к раковине, вновь подставляя запястье под воду. — Нам сейчас вообще нельзя высовываться, поэтому стараемся сидеть тихо... Не выходит…

— Ревелитус! — произнес Гарри, становясь рядом.

— Бесполезно, Гарри, — устало заметил Драко. — Заклятия вообще не действуют, ребята из команды Ньюмана постарались… Еле отбились…

— А зелья?

— К мадам Помфри не пойду! Даже не надейся… Полагаю, на это тоже рассчитывали…

— К зельевару?

— Тем более!

— Но почему? — возмутился Гарри. — Он же ваш декан, вполне нормальный, здравомыслящий человек, хороший маг и… Что-то не так?

Драко смотрел на него так, будто у него выросла вторая голова.

— Гарри, — проникновенным голосом начал он. — Ты знаешь, что он сделал, когда мы пришли в гостиную, общаясь друг с другом? Приморозил к полу одним взглядом, а потом отчитал так, что первогодки тряслись еще час после того, как он ушел. Крэбб — тот самый, ну ты помнишь, — и вовсе сказал, что по сравнению с Себастьяном Снейп — просто душка. Наш новый декан довел до истерики даже Милисенту Булстроуд лишь за то, что она осмелилась во время его речи читать журнал. Честное слово, Гарри, такого шока прежде из нас не испытывал никто. Я не знаю, кто этот Себастьян и откуда он взялся, но в том, что он может любого из нас стереть в порошок в буквальном, а не фигуральном смысле слова, не усомнился никто со всего слизеринского факультета.

— По твоему рассказу выходит какой-то монстр, хотя… Ладно, дело ваше. Но в том, что касается зелий, тебе крупно повезло, — Гарри вытащил из кармана несколько флакончиков. — Вот, держи. Снейп делал, должно помочь.

— Ну, ты точно профессор! — Драко безошибочно выбрал Заживляющее зелье. — Осталось только снять с меня баллы за прогулку после отбоя.

— Думаю, я ограничусь предупреждением, — ответил Гарри. — На первый раз.

Сентябрь выдался… суматошным.

Утро второго сентября. Завтрак. Ученики широко зевают, подпирают голову руками и пытаются открыть глаза — после летних каникул проснуться так рано им удалось с большим трудом. Гарри Поттер гипнотизирует взглядом кубок с тыквенным соком. Он… нервничает — пожалуй, впервые за долгое время и вообще впервые перед занятиями, все-таки с ОД на пятом курсе было гораздо проще. И едва не роняет тарелку с овсянкой на пол…

— Поттер, успокойтесь, — едва слышно произносит директор.

— Легко сказать, — молодой профессор не меняет положения в пространстве. — Что будет, если я не оправдаю ваших ожиданий и сделаю что-нибудь не так?

— Ничего, потому что вы оправдаете, — Снейп бросает на стол салфетку. — Я в вас уверен. Идите на урок.

Гарри следует совету…

* * *

В кабинете Защиты от темных искусств царит оживление — не каждый день удается попасть на занятие к национальному герою. Гарри закрывает свой экземпляр учебного пособия для четверокурсников и поднимает глаза на слизеринцев и гриффиндорцев:

— Думаю, мне представляться не надо, название предмета вам известно… Начнем.

И предлагает проверочную работу, чтобы выяснить уровень подготовки учеников.

И встречается с первыми трудностями — никому из присутствующих не хочется ничего писать. Проявляя чудеса дипломатии, они начинают вести разговор «за жизнь», забрасывают преподавателя вопросами, не давая вести занятие. Не сумев пресечь это в самом начале, Гарри осознает, что не может ничего сделать: приходится отвечать, и так до конца занятия. На следующем он поступает умнее.

Гриффиндор — Когтевран, третий курс. Приветствие, знакомство с учениками. Один из них пытается наладить диалог:

— Профессор Поттер, а правда, что вы это лето провели в Бирме?

— Мистер …?

— Стеббинс.

— Мистер Стеббинс, это не относится к теме урока. Будьте добры, достаньте чистые свитки для проверочной работы.

— Но профессор… — возражает Адриан.

— Я непонятно выразился?

— Нет, но ведь…

— Минус пять баллов с Гриффиндора, мистер Стеббинс, и я сниму больше, если вы сейчас же не начнете писать…

— Что?! — ошарашенные взгляды всех студентов. Адриан, пожалуй, потрясен больше других:

— Профессор, вы же сами гриффиндорец! Вы не можете снять баллы со своего же факультета!

Гарри скрещивает руки на груди, чуть наклоняя голову набок, стараясь не думать, чей жест он копирует в эту минуту. И чуть прищуривает глаза:

— Поспорим?

— Но…

— Еще минус десять очков с Гриффиндора, мистер Стеббинс, за пререкания с учителем. Меня не волнует, с какого вы факультета. Потрудитесь сесть, — мальчишка растерянно опускается на свой стул. — Есть желающие выступить? Нет? Прекрасно. Приступайте!

А двумя часами позже, за обедом, Гарри слушает, как бурно обсуждают его уроки все студенты, недоверчиво поглядывая в сторону преподавательского стола… Но не обращает внимания, чувствуя себя правым. До конца дня на его уроках Гриффиндор теряет еще 30 очков.

* * *

Занятия продолжаются, ситуация меняется мало. Кажется, все четыре факультета решили испытать нового преподавателя ЗОТИ на прочность и, не веря рассказам, устраивают ему проверку вновь и вновь. Баллы уже давно теряют не только грифифндорцы.

— А давайте вы нам лучше что-нибудь о себе расскажете! — чуть растягивая слова, предлагает Энтони Лестрейндж, выслушав тему первого занятия. Остальные первокурсники помалкивают, не желая нарываться на неприятности с первых дней.

— Мистер Лестрейндж, — доведенный до точки Гарри практически переходит на парселтанг. — Позвольте мне самому решать, о чем рассказывать Вам на моем занятии.

— А зачем позволять? — Энтони демонстративно откидывается на спинку стула и начинает покачиваться на нем. — Как будто вы реально что-то знаете, а не перебирались из класса в класс, получая хорошие оценки только за свой героизм.

Раздаются изумленные возгласы, после чего тишина становится практически гробовой. Многие первокурсники вжимают головы в плечи, однако есть и те, кто согласно кивают Энтони — в основном, слизеринцы. Гарри Поттер сжимает руки в кулаки, затем поднимает их на уровне груди, выпрямляет пальцы так, что между ними вспыхивает небольшой огненный шар. В потемневших глазах отражаются языки пламени, но голос звучит предельно ровно:

— Вы сомневаетесь в моей компетентности, мистер Лестрейндж? Может быть, хотите что-то узнать из школьной программы? — кривая усмешка. — Так спрашивайте! Я отвечу вам на любой ваш вопрос.

Шар в руках вспыхивает ослепительным белым светом, и Энтони Лестрейндж, чуть пододвинув к себе небольшой кусок пергамента, начинает задавать…

Гарри подробно рассказывает каждую затронутую тему, невербально демонстрирует называемые заклятия — на пределе концентрации с огненным шаром в руках ему не составляет это сделать особого труда. Его пытаются подловить на экстрапрограмме для седьмого курса, на простых вещах для второго и даже на контрзаклятиях от черномагических проклятий, но по сравнению с тем, что устроил ему несколькими днями ранее Снейп, это кажется легкой прогулкой, — по крайней мере, не приходится уворачиваться от магических атак.

Час пролетает незаметно… Второй… Наконец, Энтони и его друзья выдыхаются. Насладившись их растерянным видом, Гарри опускает ставший зеленым шар на стол и отходит от него:

— У вас все?

— Д-да…

— Прекрасно, — щелчком пальцев Гарри превращает шар в горстку пепла. — В таком случае, минус тридцать очков Гриффиндору за попытку срыва занятия. Наказание вам, мистер Лестрейндж, будете отрабатывать его сегодня в шесть с Филчем. Сегодняшнюю тему мы пройдем в пятницу, и упаси вас Мерлин даже подумать о том, чтобы отвлечься на что-то еще. Чтобы мне больше не хотелось сделать вот это… — кивок в сторону пепла. — С каждым из вас. Свободны.

Топот ног убегающих первокурсников. Сил не остается даже на то, чтобы стоять, и пришедших после обеда пуффендуйцев Гарри приветствует, сидя за столом. Что, впрочем, не мешает им повозражать…

За ужином Гарри уже не обращает внимания на гул в Большом зале, а лишь пожимает руку Гермионе, растирающей покрасневшие глаза. Потом идет в кабинет зельеварения и напрашивается к профессору Себастьяну на дополнительные занятия по зельям, — задание Снейпа нужно выполнять… И слушает, как в одном из коридоров Хагрид успокаивает всхлипывающих детей, жалующихся на злобного профессора Поттера… И с наслаждением падает носом в подушку, стараясь заснуть…

* * *

Четверг, сдвоенная ЗОТИ. Поприветствовав студентов, Гарри внимательно изучает класс на наличие желающих высказаться. Впервые за все время таковых нет. Порадовавшись, он начинает объяснять тему занятия. Примерно на сороковой минуте слышится робкое: «Профессор…», и внимание второкурсников привлекает поднятая рука.

— П-профессор Поттер, можно спросить? — в глазах остальных появляется ужас, но Гарри спокойно отвечает:

— Да, мисс Смит.

— Я слышала, что это заклинание в Средние века пытались запретить. Почему?

— Пять баллов за хороший вопрос. Объясняю…

И Джесси Смит с видом героини садится на свое место.

После обеда сдвоенная ЗОТИ проходит одновременно у всех седьмых курсов. Гарри предлагает разделиться на группы по три-четыре человека для работы над дипломным проектом — с этого года им заменили экзамен ЖАБА, выбрать тему. И выходит из класса для срочного разговора с представителем Департамента магического правопорядка Министерства магии. К счастью, убедить инспектора Джонсона в том, что присланные учениками и их родителями жалобы являются необъективными, удается довольно легко.

Вернувшись, Гарри не узнает кабинет ЗОТИ — слишком сильно впечатление только что пронесшегося урагана. А внешний вид студентов ясно свидетельствует о едва завершившейся коллективной драке.

— Что здесь произошло? — молчание и вызов в глазах. — Ничего? Прекрасно! Минус пятьдесят баллов с каждого факультета и отправляйтесь в Больничное крыло. Староста школы, останься…

Явно желавший уйти Малфой задерживается в дверях и неохотно хромает к дальней парте. Садится за нее, кладет голову на руки. Вслед за последним выходящим Гарри бросает Запирающее заклинание, потом берет в руки составленный выпускниками список групп и просматривает его. Малфой в нем не объединился ни с кем, напротив фамилии тема: «Изучение свойств жидкого огня». Список кладется в карман мантии, чтобы не забыть занести в учительскую.

Стиснув зубы, Драко потирает ноющие ребра, пытаясь определить, нет ли трещины. Резко поднимает голову и замечает Гарри Поттера, сидящего на соседней парте и внимательно разглядывающего его. Еще видит два флакончика с зельями на своей парте. Молча открывает их, глотает содержимое. Гарри забирает пустые пузырьки.

— Ну и что тут было?

— То, что вы видели, профессор, — следует вежливый ответ.

— Кто начал первым?

— Не знаю.

— Кто начал первым, Малфой?

— Я не видел.

— Я спросил: кто начал первым?! — треск проломленной парты.

— Да не знаю я! — крикнул Драко, вставая. — Отвлекся. И даже если бы знал — не сказал! Чтобы меня во враги еще и другие факультеты записали? Уволь, Поттер! Своего хватает.

Гарри также поднялся.

— Ладно, я тебя понял. Но ты скажи: вы хоть поделили то, что хотели, или на следующем занятии ждать повторения?

— Вроде бы поделили, — тихое бормотание в ответ.

— Вроде? — Гарри пытается поймать взгляд.

— Да, поделили, поделили! Мне можно идти?

Молчание.

— Иди, — быстрые шаги. — Я к этому еще вернусь…

* * *

Очередное утро вызывает стойкое ощущение дежавю: как и год назад, накануне тренировки сгорел весь квиддичный инвентарь, только на этот раз разбор полетов устроил ненадолго вернувшийся из Визенгамота Северус Снейп. Он пригрозил исключением тому, кто поджог подсобку жидким огнем, и пообещал установить виновного или виновных. Все время речи директора Гарри пристально разглядывал Драко Малфоя.

В коридоре он догнал его:

— Мистер Малфой! — спешащие на первый урок студенты обогнули остановившегося слизеринца, скрывшись за углом. — Драко, зачем?

— Это не я.

— Драко, да ладно тебе… — Гарри кладет ему руку на плечо, но тот сбрасывает ее, шагая вперед и разворачиваясь.

— Ты не понял? Это не я, Поттер! Я не поджигал подсобку, меня не было там!

— Но проект с жидким огнем вызвался писать только ты. И потом, сомневаюсь, что его умеет создавать кто-то еще…

Тихое отчаяние в ответ.

— Да знаю я, помню… Но это не я, Гарри! Клянусь тебе, чем хочешь! Не я! Меня подставили…

— Никто из старших курсов не умеет с ним работать.

— Да? — Драко запрокидывает голову, прикрывая глаза. — Значит, мне конец. Как только Снейп увидит тему моего диплома, я уже не оправдаюсь. Пойду собирать вещи…

Задумчивый взгляд в спину, затем вполголоса:

— Легиллименс!

И проматывание вчерашнего вечера, включая картинку с ЗОТИ с лицами зачинщиков драки. Разумеется, не виновен.

— А ты в курсе, что это запрещено? — восстановив дыхание, вполголоса интересуется Драко, не поворачиваясь к Гарри.

— В курсе. А ты что же, собираешься жаловаться?

— Нет, но… Не делай так больше.

— Не буду.

* * *

В понедельник Гарри отыгрывается на слизеринцах, в среду — на первокурсниках-гриффиндорцах. Ему бесконечно безразлично, что говорят о нем в коридорах, и даже, что пишут — во вторник в «Ежедневном пророке» выходит статья «Тирания в Хогвартсе», подписанная Диной Уинфред. Имя автора никому не говорит ни о чем, но вот подробности красочные. «Диктатор», «тиран», «деспот» и «истинный сын Снейпа» — лишь самые мягкие из определений. Вслед за этой публикацией Хогвартс засыпают письмами возмущенные родители, требуя другого учителя. В коридорах замка шепотом обсуждают две новости — родственную связь между Гарри и Снейпом и слухи о скорой отставке Поттера. Кто-то уже даже делает ставки…

В этот момент Гарри с улыбкой перечитывает коротенькую записку от Рона: «Все в порядке, где я сейчас — сообщить не могу, большой секрет… Подробности при встрече!». Не замечая Джинни, сидящую на коленях какого-то когтевранца и вызывающе смотрящую на него. Не замечая замученную Гермиону с растертыми докрасна глазами. В себя он приходит, лишь увидев Снейпа — дернувшись от неожиданности. А потом покорно идет за ним в кабинет…

— Профессор, я… Понимаете… — Гарри чувствует себя неуютно, стоя рядом с директорским столом. — Не специально. Так произошло на уроке, что… В общем, Слизерин и Гриффиндор сейчас в минусе из-за меня.

Снейп изучающе смотрит на него:

— Мистер Поттер, я позвал вас сюда не для того, чтобы выговаривать за вашу объективность. Это ваше право как преподавателя: определять сумму снятых и назначенных баллов. Меня же интересуют ваши навыки зельевара. Котел и ингредиенты на полке, я уйду на два часа, а когда вернусь, надеюсь, Заживляющее зелье уже будет готово. Приступайте.

В спокойной обстановке варить зелье оказывается легко, и цвет оно приобретает нужный очень быстро. Гарри убирает огонь под котлом, когда, в свою очередь, вспыхивает пламя в камине. Снова Дамблдор… Снова с советами…

— Ты меня разочаровываешь, мой мальчик. Я думал, ты уже осознал, что Северус предложил тебе пост учителя ЗОТИ лишь для того, чтобы ты вернулся в Хогвартс.

— Допустим. И что дальше, сэр?

— То, что ты не важен Северусу как профессор — это понимают все, даже студенты. Нет, тебя будут держать здесь, несмотря на все жалобы родителей и статьи в газетах, лишь для того, чтобы оградить Хогвартс от министерских проверок! Ведь пока ты здесь, инспекции не будет…

Глухая, поднимающаяся ярость… Это уж слишком… Но сейчас главное не сорваться, не показать эмоции, спрятать боль… И успокоиться… Достаточно, чтобы ответить продолжающему о чем-то толковать Дамблдору:

— Простите, сэр, у меня урок…

И выбежать из директорского кабинета…

Чтобы вернуться через полтора часа.

* * *

— Вы что-то хотели, Поттер? — Северус Снейп перестает писать и вопросительно смотрит на Гарри.

— Да, получить объяснение, — тот пытается контролировать свои эмоции. — Это правда, что вы взяли меня на работу для того, чтобы избавить Хогвартс от министерских проверок?

— Да.

— Что?!

— Да, Поттер. Вы спросили — я ответил. Что-то еще?

— Так, значит вы тоже… Использовали в своих целях… А я не понимал… — шаги к двери.

— Легиллименс!

— Протего! — Гарри разворачивается, сжимая пальцы в кулаки. — Да как вы смеете?!

— Экспеллиармус! Сядьте, Поттер! — рявкает Снейп.

— Отдайте палочку!

— Я сказал: сядьте! Разговор не закончен. Ваше неадекватное поведение беспокоит меня с августа, но до сегодняшнего дня вы не позволяли себе таких истерик.

— Но я…

— Сейчас я говорю!

— Да что вы себе позволяете? — в запальчивости выкрикивает Гарри.

— То, на что имею право. И вы не выйдете отсюда, пока я не разрешу!

Огненный вихрь появляется в центре комнаты. В шкафах и окнах вдребезги разлетаются все стекла. Быстрым взмахом руки Снейп заключает себя и Гарри в непроницаемую сферу, затем хватает парня за плечи и сильно встряхивает:

— Хватит, Поттер! — толкает в ближайшее кресло. — Успокойтесь!

И бросает на колени волшебную палочку.

Гарри принимает ее, произносит несколько слов на латыни, прекращая бурю. Изрядно вымотавшись, он кладет голову на спинку кресла, бездумно созерцая потолок. Злость уступает место апатии, не хочется делать вообще ничего.

— Так вот, касательно вашего заявления о том, что я вас использовал, — продолжает Снейп так, будто ничего не произошло. — Не скрою, ваше присутствие здесь огораживает Хогвартс от многих нежелательных и утомительных проверок, поскольку вас боятся практически все. Это так. Магов с уровнем магической силы, равным вашему, в Британии больше нет. Не вижу смысла умалчивать о столь очевидной вещи. Но вы заблуждаетесь, видя в этом единственную причину моего предложения. Я назову вам другие, только ответьте сначала: с чего вы это взяли?

— Дамблдор сказал, — пожимает плечами Гарри, закрывая глаза и полностью расслабляясь в кресле. — Он на каждой встрече убеждает меня, что я вам не нужен, что вы меня с трудом терпите и ждете момента, когда можно будет избавиться…

— И вы ему верите? — очень тихо интересуется Снейп.

— Нет, я спорил, возражал, но… Если это неправда, сэр, почему тогда он на этом настаивает?

В тишине комнаты отчетливо звучит хруст пальцев.

— Альбусу Дамблдору невыносима сама мысль о том, что на вас может оказывать влияние кто-либо, кроме него. Вы сильный маг, Поттер. Сторона, которую вы займете, имеет более высокие шансы на успех в переделе власти. Естественно, ему хотелось бы вами управлять так, как это было до конца пятого курса. В существующем раскладе на вас сходится слишком много ожиданий, не говоря уж о том, что шансы стать министром после Кингсли Бруствера наиболее высоки именно у вас.

— Министром? Я? — Гарри открывает один глаз. — Да, бросьте!

— Если бы вы не прервали ритуал подчинения в Бирме, то являлись бы им уже сейчас. Что же касается причин, по которым я взял вас преподавателем, они достаточно простые: я хотел вывести вас из всех раскладов, дав возможность восстановиться после травм, — это первое. Вашей смерти желают сразу несколько группировок в Британии, а Хогвартс остается одним из самых защищенных мест, — это второе. Ваша способность находить себе приключения требует особого присмотра — это третье. Вы обладаете несомненным талантом учителя-практика, что было заметно еще по ОД, — это четвертое… Пятая причина личная. Уверены, что хотите ее знать?

— Да, сэр, — Гарри наклоняется вперед. — Если можно.

— Можно. Пятая причина заключается в том, что вы не последний для меня человек, Поттер. Мне дорог мой сын.

* * *

Занятия, снятые баллы… Обучение зельеварению у Себастьяна… Сон по три-четыре часа в сутки… Подготовка к урокам… Очередной пятничный вечер.

Гарри выходит из кабинета зельеварения и медленно проходит по одному из слизеринских коридоров. За поворотом ему попадается сидящий на нижней ступеньке лестницы Драко Малфой. В привычном виде.

Гарри чувствует, как медленно, но верно начинает закипать.

— Ты вроде бы говорил мне, что вы все поделили на своем факультете. Разве не так?

— Выходит, не все, — равнодушно пожимает плечами Драко, растирая колено левой рукой. Правая перевязана зеленым носовым платком с серебристой змейкой.

— Мистер Малфой, — ледяным тоном интересуется Гарри. — У вас проблемы?

— Никаких, сэр. Все в полном порядке.

— А мне кажется, вы не справляетесь с обязанностями старосты и не можете найти общий язык со своими однокурсниками.

— Вам кажется.

— Ну, знаешь… — Гарри шагает вперед, хватает Драко за шиворот и начинает тащить за собой. Левой рукой он высоко над головой держит отнятую у Драко волшебную палочку.

— Отпусти! Ты что делаешь? Отпусти, слышишь?!

Драко пытается вырваться, но полученные травмы не позволяют это сделать. Осознав направление пути, он толкается еще сильнее.

— Нет, Гарри! Пожалуйста, не делай этого, слышишь? Только не к нему!

Не обращая на крики никакого внимания, Гарри уверенно заталкивает Драко в кабинет зельеварения. Стоящий у котла с булькающим фиолетовым зельем Джек Себастьян поворачивается к вошедшим.

— Я извиняюсь за вторжение, профессор, — Гарри отпускает Драко и прислоняется к двери, не давая ему выйти. — Но, думаю, вмешаться нужно вам. У мистера Малфоя серьезные проблемы с однокурсниками, в таком виде я вижу его уже не первый раз.

— Вы думаете правильно, мистер Поттер, — медленно произносит зельевар, приближаясь и пристально разглядывая Драко — тот пытается вжаться в угол. — Это действительно проблема моего факультета, о которой я узнал с небольшим опозданием, но… Спасибо. Я разберусь.

— Хорошо, я пойду, — Гарри берется за ручку двери. — Только, пожалуйста, не убивайте Драко. Или хотя бы вылечите сперва…

Понимающая усмешка Себастьяна:

— Он будет жить.

Потом были крики, доносящиеся из-за двери… И грохот… И тишина, как после Силенцио… А Гарри мерил шагами коридор…

Драко Малфой вышел спустя три часа. Аккуратно перешагнул через сидящего на полу Гарри Поттера, затем вернулся и подал ему исцеленную правую руку, помогая встать.

И сказал тихое, короткое: «Спасибо».

* * *

А на следующий день разгорелся большой скандал. Началось все с того, что Слизерин в полном составе не пришел на завтрак и пропустил первые уроки. Бледные и с трудом передвигающиеся ребята в мантиях с зелеными значками появились лишь ближе к обеду, пройдя за стол под сдержанные смешки всей школы. Учителя недоуменно переглянулись, принялись гадать о причинах столь странного поведения школьников, когда в дверях показались Снейп и Себастьян. Мгновением позже их обоих атаковали десятки почтовых сов.

— Как вы посмели?!

— По какому праву?!

— Я на вас!..

— Я вам!..

— Мой сын!..

— Да что вы себе…

Спасаясь от Вопиллеров, все дружно закрыли уши, а когда возмущенные крики родителей стихли, Северус Снейп встретился взглядом с Гарри Поттером, а потом очень медленно повернулся к Джеку Себастьяну. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, после чего директор обратился к остальным.

— Старосты, проследите за тем, чтобы все ученики пришли на занятия. Профессор Поттер, по интересующему вас вопросу вы сможете обратиться ко мне через три часа, когда я вернусь из министерства. Профессор Себастьян, я ожидаю вас в это же время, — и, развернувшись, зашагал в свой кабинет, где его ожидали вызовы недовольных колдунов по каминной сети.

В назначенное время Гарри подошел к кабинету с горгульей и поднялся в него. Там уже объяснялся профессор Себастьян:

— Я тебе говорю, Северус, я дал им только сыворотку правды. Никаких черномагических заклинаний не было, что бы там они ни написали своим родителям! А их проблемы со здоровьем связаны исключительно с тем, что они не хотели признаваться в своих проступках, а частью и преступлениях, совершенных в Хогвартсе.

— Я имел крайне неприятную беседу с министром, главой Департамента магического законодательства и начальником Аврората. Родители тридцати двух студентов уже подали иски в Визенгамот, и мне нужно точно знать: насколько они обоснованы… Поттер! Вы научились готовить зелье Стазиса?

— Да, сэр. Вот… — Гарри делает несколько шагов вперед, извлекает из кармана пузырек с собственным образцом и ставит на стол.

— Хорошо, я проверю. Можете идти…

— Подожди! — голос Себастьяна останавливает Гарри уже у выхода. — Задержись еще на минуту. Тебе нужны гарантии, Северус? Что ж, изволь. Гарри, достань свою волшебную палочку… А теперь направь ее на меня, сделай стандартную петлю и скажи четко: «Инканто Веритас».

— Инканто Веритас!

Ярко-синий луч вырвался из палочки и исчез, коснувшись груди Себастьяна. Уже в следующий миг сам профессор согнулся пополам, прижав руку к сердцу и, сильно кашляя, опустился на колени. Взмахом руки он остановил готового кинуться к нему парня.

— Профессор, вы...

— Не надо! Все в порядке, — прохрипел Джек. — Да, Гарри Поттер, ты действительно великий волшебник. Теперь в этом нет сомнений даже у меня... Мерлин, как больно…

Гарри беспомощно посмотрел на Снейпа, не двигающегося с места

— Что это?

— Инканто Веритас, оно же Заклятие истины, — сорванным голосом просипел Себастьян. — Запрещено специальным решением Визенгамота в 1579 году, поскольку любая попытка обмануть его влечет быструю смерть. Не включено в список Непростительных лишь потому, что его практически не используют. А теперь Гарри, если ты не возражаешь, мы немного побеседуем с твоим отцом, пока я не отключился. Очень уж оно у тебя сильным получилось…

— Да, конечно, но… Профессор Снейп, вы…

— Иди, Гарри, — еще раз попросил его Себастьян. — Северус все равно не снимет его, пока я не верну ему должок…

* * *

Утро для слизеринского факультета началось с чудовищного рева трубы. Все повскакивали с кроватей и, путаясь в упавших простынях и одеялах, сломя голову кинулись в гостиную.

— Так, мальчики и девочки! Ну-ка все построились в линеечку!

— НЕТ!

Этим возгласом ошарашенные слизеринцы встретили своего декана. Они были твердо уверены, что после вчерашних жалоб никогда больше его не увидят, а тут такое…

— Что «нет», мальчики? Не ожидали встретить дядю Себастьяна? Напрасно! Дядя с вами, как минимум, на весь этот год. А теперь встаньте все, как положено, пока дядя не стал очень-очень злым. Живо!

Спотыкаясь и сталкиваясь, ученики выстроились в более-менее ровную линию. И только Юджин Макферсон попытался заявить о своих правах:

— Наши родители добьются вашего увольнения!

— Так, детишки, взялись все за руки и принесли Нерушимый обет о том, что вы клянетесь не причинять вред здоровью и жизни никому из людей, пока обучаетесь в Хогвартсе. Я скреплю его для всех вас… А вы, мистер Макферсон, поразмыслите и усвойте: ни ваши, ни чьи-либо еще родители никогда не пойдут против человека, являющегося главой Отдела тайн, имеющего ключи от комнаты с Аркой Смерти и безотзывное право на ее применение против любого мага… Выполняйте.

* * *

В сентябре был еще разговор с Дамблдором… Попытки Джинни привлечь к себе внимание… Две статьи в «Ежедневном пророке»… А еще ощущение бесконечной усталости, нарастающей обиды на редко появляющегося в замке Снейпа… И периодически ускользающий самоконтроль…

Сентябрь пролетел очень быстро.

4 часа 24 минуты утра, вторник

Когда-то подаренный мне родителями будильник показывает непривычно раннее время. За окном еще глубокая ночь, в комнате темно, а я минуту назад открыла глаза и теперь не могу уснуть.

Преподавать в Хогвартсе оказалось гораздо труднее, чем я думала еще месяц назад. Тогда мне казалось, что хорошей подготовки и умения разобраться в предмете достаточно… Увы, нет. В моих расчетах не была предусмотрена гражданская война в колдовском сообществе, отражающаяся на детях. Я не придавала значения клановости, социальному неравенству и тому, что те, чьи родители входили в круг Пожирателей смерти, после финальной битвы так быстро захотят взять реванш. Причем это касается именно младших курсов — старшим, вероятно, кто-то хорошенько объяснил, что им лучше не высовываться.

Как результат, практически на каждое занятие с первогодками и второгодками я вхожу, как в клетку с тиграми. Никогда не знаешь, чего от них ждать, каких вопросов, провокаций, «случайно» наложенных на соседа по парте вместо самой парты заклинаний, воплей о том, что у них ничего не получается, и требований лично каждому все еще раз рассказать и показать. Поначалу я пыталась держать себя в руках, но спустя две недели поняла, что нахожусь на грани, что еще немного — и начну бросаться на людей без всякого повода. В итоге мне пришлось обратиться к моей кузине за помощью, и теперь на прикроватной тумбочке постоянно лежит упаковка успокаивающих таблеток. Я стараюсь ими не злоупотреблять…

Из-за этих переживаний и подготовки к занятиям полностью сорван режим дня, мне не удается заснуть раньше 2-3-х часов ночи — все время чем-то занята, готовлю планы занятий, проверяю письменные работы. Потом заставляю себя лечь спать и с трудом просыпаюсь по звонку будильника, не имея никакого желания вставать и куда-то идти. В итоге добавляю еще пять, десять минут… А потом поспешно одеваюсь и выбегаю из комнаты, чтобы не опоздать. Знаю, что так нельзя, что это плохо, вредно и так далее, но ничего поделать не могу. И это печально.

Впрочем, сейчас мне спать совершенно не хочется — видимо, организм решил отплатить за издевательства над собой… Увы, я знаю, что завтра повторится прежний сценарий, и мне придется заставлять себя открывать глаза, подниматься, идти на занятия, чего совершенно не хочется.

Мне плохо.

Себя можно не обманывать — мне очень плохо, и я не вижу, чем можно себе же помочь. Здравый смысл подсказывает, что проблема может быть в том, что мне не с кем поделиться своими мыслями, я больше не сплю в спальне для девочек гриффиндорского факультета, не общаюсь с ровесницами, не видела Рона уже два месяца, ограничиваюсь дежурными фразами с Гарри — ему явно не до меня… Я не привыкла так долго оставаться одна, без возможности поделиться, без возможности элементарно выговориться… И ощущение безысходности здесь хуже всего.

6 часов 15 минут

Нужно заставить себя встать, одеться и хотя бы сегодня для разнообразия спуститься позавтракать в Большой зал. Я вообще практически не завтракаю — предпочитаю дать себе лишние полчаса для сна, а в последнее время еще и редко обедаю, так как задерживаюсь в кабинете, восстанавливаю его после неудачно произнесенных заклинаний и готовлюсь к следующему уроку. Ужинаю с удовольствием — отказаться еще и от него будет слишком. К тому же это возможность увидеть Гарри… Стоп. Нет, это запретная тема для мыслей…

Сколько там на часах? Половина восьмого?! Вот что бывает, когда на минуту закрываешь глаза. Приходится вставать… Голова пустая абсолютно, но к счастью, есть опробованная методика, рекордно быстро возвращающая возможность соображать: мысленно посчитать от ста до одного, затем назвать двадцать мужских имен, двадцать женских; прочитать про себя алфавит, придумывая существительное на каждую букву; назвать двадцать существительных на произвольно выбранную букву и задержать дыхание на двадцать секунд. Все! Пять — семь минут — и вы готовы к работе. Я прочитала об этом способе прошлым летом, в одном журнале. Его придумали специально для английских шахматистов, и он меня еще не подводил.

8 часов 15 минут

Я завтракаю в окружении коллег. Они выглядят спокойными, уравновешенными, никаких следов усталости. Мадам Трюк разговаривает с профессором Стебль, Синистра с Вектор обсуждают какую-то закономерность, Филиус Флитвик о чем-то вполголоса рассказывает мадам Помфри. В правую сторону мне смотреть не хочется: там пустует место директора, Гарри вяло ковыряет яичницу с беконом, практически незаметны профессор магловедения и предсказательница Трелони, но главное, там сидит профессор Себастьян, которого я, откровенно говоря, с первых дней стараюсь избегать. Мне сложно объяснить самой себе почему, но он нагоняет на меня безотчетный ужас. Слишком жесткое лицо, слишком пронзительный, рентгеновский взгляд. К тому же я слышала от слизеринцев, что он возглавил Отдел Тайн и имеет допуск нулевой степени к комнате с Аркой смерти, а это, в сущности, санкция на убийство. При нем на слизеринском факультете прибавилось неврастеников, правда, уже несколько дней подряд они ведут себя идеально. Даже думать не хочу о том, как он этого добился.

Совы приносят утреннюю почту, разворачиваю свой экземпляр «Ежедневного пророка». Снова теракт, на этот раз в Бирмингеме. За стенами Хогвартса сейчас крайне небезопасно, передел власти в разгаре, несколько группировок борются за ключевые посты в Министерстве Магии, при этом под удар попадают рядовые граждане. Казалось бы, после победы над Волдемортом должен был наступить мир, спокойное развитие, ведь главная угроза была снята, — но нет. Результат оказался ровно обратный: исчезла сдерживающая сила в виде общего врага, и на первый план вышли личные разборки и амбиции отдельных людей. Недаром говорят: «После войны за независимость практически всегда следует гражданская война».

Я встаю из-за стола и иду к кабинету Трансфигурации. По пути слышу, как мадам Помфри отпрашивается у заместителя директора профессора Себастьяна, ее вызвали в Мунго. Там слишком много пострадавших на этот раз.

9 часов 40 минут

Пожалуй, если стоило ожидать чего-либо хорошего во вторник, то только этого первого урока. Слизерин — Когтевран, пятый курс. Они не пытаются вывести меня из себя, не устраивают провокации, задают вопросы исключительно по делу. Это самые сознательные люди: когтевранцы в силу интеллекта и факультетской принадлежности, а слизеринцев грамотно настроил их декан. В итоге и те, и другие заинтересованы в том, чтобы получить отличные оценки за СОВ, и делают для этого все необходимое. Мне приятно с ними работать.

10 часов 40 минут

Сигнал к началу второго занятия повергает в уныние. Гриффиндор — Слизерин, третий курс. Больше них меня ненавидят только первогодки во главе с Лестрейнджем.

По программе положено превращение живого в неживое, но до этого дело доходит очень редко. Как правило, с самого начала урока третьекурсники переговариваются в полный голос, швыряются заклинаниями, устраивают личные разборки. Иногда мне кажется, что они специально договариваются еще до урока, чтобы меня позлить. Призывы к порядку не помогают, снятые баллы — тоже. Меня слушают лишь три-четыре человека, которым я пытаюсь донести хотя бы основные моменты, но и только. Письменные работы никто из них не выполняет принципиально.

Вероятно, следовало бы уже давно пожаловаться директору, но мне не хочется отрывать его от важных дел и вообще говорить о том, что я не справилась.

Я попыталась призвать их к порядку — но бестолку. Чуть не сорвала себе голос… А в ответ — демонстративное игнорирование. Даю задание близняшкам Антонески и с тоской смотрю на часы над дверью. Ничего не получается… Только бы не заплакать… Изо всех сил держу себя в руках, изображая равнодушие. Эмоции — после… Не при них.

11 часов 15 минут

Я наклоняюсь, чтобы поднять упавшее перо, а когда выпрямляюсь, замечаю в дверях профессора Снейпа. Он пристально смотрит мне в глаза, затем медленно, с расстановкой произносит:

— Доброго дня, профессор Грейнджер.

— Доброго дня, господин директор, — я очень сильно стараюсь, чтобы голос не дрожал.

До меня не сразу доходит, что в классе установилась тишина. Поразительный контроль… Как он этого добивается? Почему одного факта его присутствия достаточно для того, чтобы замолчали все? Не знаю… Но хочу узнать, понять и не завидовать.

Пока же теряюсь в догадках: с какой целью он пришел? Может, какой-то вопрос или объявление… Тем временем профессор, закончив инспектировать мой внешний вид, обводит взглядом всю аудиторию. Ученики сжимаются, опускают глаза и стараются стать ниже ростом. Они ждут, когда он уйдет.

— Вы не возражаете, если я немного здесь посижу? — его фраза вызывает у меня шок, но я мотаю головой и поспешно отвечаю:

— Разумеется нет, сэр.

— Прекрасно, — Снейп фирменной походкой устремляется к последней свободной парте. — Кстати, мистер Пьюси и мистер Ваневски, я не вижу на столах ваших конспектов. Мисс Андерсен, очевидно, вы обладаете секретом извлекать чернила прямо из воздуха — мои поздравления, профессор Грейнджер. У вас талантливая ученица. Господа, занимающие три последние парты второго ряда, за порчу школьного имущества будут отрабатывать взыскание с Аргусом Филчем до конца этой недели. Минус тридцать баллов с Гриффиндора за неопрятный вид — это касается вас, мистер Стеббинс, надеюсь, таким я вижу вас в последний раз… Я все слышал, мистер Флинт. Еще одно грубое слово или неподобающее поведение в адрес профессора Грейнджер — и я лично вышвырну вас из школы. Касается всех.

Я с трудом верю своим ушам, слушая этот разнос, и смотрю на Снейпа практически как на мессию. Словно кто-то наверху внезапно решил исполнить все мои желания… За меня заступились!.. Как же это… здорово!

Я часто моргаю и пролистываю свой конспект, подготовленный прошлой ночью. Чувствую небольшое волнение: впервые с начала месяца третий курс меня действительно будет слушать. Но синдром отличницы все же побеждает. На третьей минуте объяснения голос становится увереннее, а ободряющий кивок Снейпа позволяет расправить плечи.

12 часов 10 минут

Дверь кабинета Трансфигурации закрывается за последним учеником. Я чувствую небывалый прилив сил и некоторое беспокойство, как студентка на экзамене. Вроде бы все ответила правильно, но нужно дождаться оценки.

Директор молча встает, подходит к учительскому столу и пролистывает мои конспекты. У него нечитаемое выражение лица, и я начинаю нервничать. Не знаю, куда деть руки.

— Расслабьтесь, мисс Грейнджер, — не поворачивая головы, ровно бросает он. — У вас отличная подготовка и качественные лекции, а умение поддерживать дисциплину придет с опытом. Все в порядке. А теперь идемте обедать.

Мне трудно сдержать вздох облегчения, но я не могу не возразить:

— Профессор, я, пожалуй, не пойду. Нужно подготовиться…

— Не нужно! — категорически отвечает Снейп, закрывая мой конспект и взмахом палочки приводя кабинет в идеальное состояние. — А вот поесть жизненно необходимо. Кроме того, я настаиваю на том, чтобы вы обедали в Большом зале каждый день. И никаких отговорок! Проверю лично либо узнаю от профессора Себастьяна. И не советую мне возражать.

— Да, сэр, — покорно отвечаю я, понимая, что возразить ему и вправду невозможно.

12 часов 55 минут

Полчаса назад директор чуть ли не за руку привел меня в Большой зал, посадил за стол, а сам отправился в Министерство. Пообедав, я вернулась в кабинет Трансфигурации, желая лишь одного: чтобы следующий сдвоенный урок закончился как можно скорее. Если звонок перед уроком у третьекурсников вызывает тоску, то перед началом занятий у первогодок из Гриффиндора он звучит практически как похоронный марш. Они не игнорируют меня, они планомерно достают, издеваются и хамят. Я никак не ожидала подобного поведения от представителей своего же факультета. Мнение о белых и пушистых гриффиндорцах давно развеялось, как дым.

Слышала, что они так же доводят Гарри. Но я девушка, мне сложнее. Кроме того, уже не раз приходилось выходить после этого урока в слезах. Только теперь я понимаю, как хорошо и надежно меня защищали Гарри и Рон все эти шесть лет. При них меня не рисковали обидеть, не пытались задеть. И как же сильно мне не хватает их теперь…

16 часов 8 минут

Я диктую домашнее задание, пытаясь перекричать гул толпы. Меня сильно довели, но я пока держусь. Отпускаю всех, отмечая предвкушающий взгляд Энтони Лестрейнджа. От него становится как-то не по себе…

В начале следующего урока понимаю причину: я сажусь за стол и слышу небольшой хлопок, затем чувствую ледяные струйки на правой руке и жгучую боль… Мгновение на осознание… И я даже понимаю, какую черномагическую мерзость против меня применили. Скороговоркой даю всем задание, прошу в конце занятия положить на стол все работы и выбегаю из класса… Это предел…

16 часов 32 минуты

Пройдя мимо закрытого Больничного крыла, я поднимаюсь на смотровую площадку Башни Астрономии. Забираюсь на один из подоконников, баюкая поврежденную руку. От жалости к себе начинаю плакать, а после и рыдать…

Мне больно…

Мне больно оттого, что у меня сильно горит рука. Я узнала проклятие отсроченного действия, заключенное в прикрепленную к стулу ловушку: форма локального Круциатуса, не снимаемого стандартными заклинаниями и требующего специального, крайне сложного в изготовлении зелья. Вечером попытаюсь найти ту книгу в Запретной секции и приготовить антидот, пока же буду терпеть.

Мне больно оттого, что меня огорчают слова Лестрейнджа и его подпевал. Сколько раз говорила себе не реагировать на их оскорбления, игнорировать их, не вестись на провокации… Бесполезно, не выдерживаю. Несправедливость задевает сильнее всего.

Мне грустно и одиноко находиться здесь. Помню, когда впервые получила сову из Хогвартса, чувствовала себя самым счастливым человеком на планете. Появился шанс чего-то добиться, что-то доказать... Но еще в поезде слизеринцы попытались поставить меня на место. Тогда я решила не сдаваться и показать всем, что смогу стать волшебницей не хуже остальных. Я училась, старалась, запоминала… К чему-то стремилась… А сейчас не хочу уже ничего. Разучилась ставить амбициозные цели и получила болото вместо жизни. Которое затягивает все сильнее…

А еще…

Пусть я и стараюсь об этом не думать, но мне тоскливо оттого, что я люблю одного человека, а ему не до меня. При этом перед глазами периодически возникает картинка тех объятий в Выручай-комнате перед финальной битвой… И отчаянная надежда на то, что они не были дружескими… Потому что Гарри для меня давно некто больше…

И я буду его ждать столько, сколько понадобится. Пока он не решит все свои проблемы. Потому что больше мне не нужен никто.

Слезы снова начинают капать на подоконник, в горле стоит комок. Глаза болят — слишком часто я их растираю в последнее время.

Как мне плохо… И жаль себя…

И очень больно…

Я зажмуриваюсь до красных кругов перед глазами, крепко сжимая пальцы в кулаки, и внезапно ощущаю легкое прикосновение к моему плечу. Чьи-то сильные руки прижимают меня к себе, и я, уткнувшись носом в складки черном материи, начинаю всхлипывать еще сильнее... Потом плачу навзрыд, но от этого понемногу становится легче… Меня терпеливо поглаживают по спине, давая упокоиться. И я безмерно благодарна за это.

И хочу выразить это вслух.

Немного отодвигаюсь…

Поднимаю глаза…

И шарахаюсь в сторону: передо мной тот, кого я ожидала увидеть меньше всего.

Строгое, бесстрастное лицо, волевой подбородок, цепкий взгляд серо-голубых глаз и плотно сжатые тонкие губы. Профессор Себастьян аккуратно берет меня за здоровую левую руку и, по-прежнему не произнося ни слова, ведет за собой. В подземелье.

17 часов 45 минут

Он зажигает огонь в камине, кивком головы предлагает мне сесть в свободное кресло, а сам достает с полок кучу различных ингредиентов и раскладывает их на столе рядом с котлом. Но работу не начинает, а лишь обходит свой стол, прислоняется к нему, оказавшись прямо передо мной. Задумчиво разглядывает меня и произносит вполголоса свои первые за этот вечер слова:

— Мисс Грейнджер, я, конечно, понимаю, что могу производить не самое благоприятное впечатление и, возможно, даже вызываю страх… Вы мастерски избегали встреч со мной весь этот месяц. Дело ваше. Но вот почему, получив травму, исцеляемую исключительно специальным зельем, вы не пришли ко мне — это выше моего разумения. Будьте любезны, просветите меня на сей счет.

Я откашливаюсь, чувствуя сухость в горле, и… не знаю, что говорить.

— Проблемы с голосом?

— Нет, я… — несколько слов все же удается выдавить из себя. — Понимаете…

— Не понимаю, — категорически отвечает Себастьян, скрещивая руки на груди. — Не понимаю того, куда девалась ваша логика. Вы же умный человек, мисс Грейнджер, но вместо того, чтобы обратиться за помощью к находящемуся в школе зельевару, почему-то полезли в Башню Астрономию. Зачем? Это такая форма мазохизма?

— Я не подумала, — мне хочется провалиться под землю или хотя бы остудить горящие щеки.

— Охотно верю. Ну да ладно… Мы имеем проблему, мы ее будем решать. Я наложу временную блокировку на вашу руку, не пугайтесь. Чувствительность вернется полностью сразу после того, как вы выпьете зелье.

Профессор посылает в меня невербальное заклинание, и я с облегчением ощущаю отсутствие боли. Наконец-то…

— Спасибо.

— Пожалуйста, мисс Грейнджер, — он подходит к котлу и начинает готовить антидот, причем делает это по памяти. Расслабляясь в кресле, я любуюсь профессиональными, отточенными движениями профессора Себастьяна. Все-таки они со Снейпом настоящие мастера своего дела… Мы же лишь грубые ремесленники.

Идиллия не длится долго.

— Раз уж мы здесь, — не прерывая процесса, внезапно обращается ко мне Себастьян. — Давайте разберем ваши проблемы. Нужно же вывести вас из тупика…

— У меня нет проблем, — удивленно возражаю я, но он лишь усмехается:

— Неужели? — на мгновение ловит мой взгляд и возвращается к работе. — Ну и какой смысл вам мне лгать?

— Я не лгу…

— Мисс Грейнджер, — профессор Себастьян высыпает партию личинок в котел, помешивает их три раза по часовой стрелке, уменьшает огонь и устало поворачивается ко мне. — Ваш задерганный вид говорит сам за себя. Вы стараетесь приходить в Большой зал только поужинать, у вас воспаленные глаза, что свидетельствует о том, что вы постоянно плачете. То, как вы отшатнулись от меня в Башне Астрономии, указывает на неполадки с нервной системой, кстати, о том же говорит и повышенное содержание седативных средств в вашем организме — вы сидите на маггловских таблетках. Да, да, не удивляйтесь, простейшее диагностическое заклинание способно показать и не такое. Помимо этого, вы очень мало спите и практически не бываете на свежем воздухе. Вы в буквальном смысле все больше угасаете с каждым днем, и это заставляет меня повторить вопрос: в чем проблема?

У меня нет слов.

— Не хотите говорить? Тогда назову я… — он приступает к нарезке следующего ингредиента, а я все также не могу связать и двух слов. Не думала, что мое состояние настолько заметно. — У вас кризис самореализации, отсутствие общей моральной поддержки и состояние болезненной неопределенности в личной жизни.

— К-как?! — это единственное, что я могу сказать. Он… Он… От пережитого потрясения у меня не находится других слов. Настолько точно…

— Не важно, как. Важно, что это правда, и что я могу подсказать выход по каждому из трех пунктов. Интересно?

Получается только кивнуть.

— Тогда слушайте и запоминайте. Ваши перфекционизм и желание всем понравиться загнали вас в очень жесткие рамки: вы считаете своим долгом добиться положительного отношения от каждого из учеников, что практически невозможно. Всегда найдутся те, кто будут вам элементарно завидовать, а зависть с ненавистью, как известно, стоят в одной строке. Что делать? Попробуйте признать право каждого человека на свое мнение — пусть даже противоположное вашему, на свой выбор и свои поступки. Уберите из уравнения эмоциональный компонент, оставив лишь необходимость рассказать всем семи курсам школьную программу. Интересы дела прежде всего. При таком подходе вы неуязвимы. Другая сторона проблемы заключается в том, что вы привыкли жить, имея стратегическую цель из разряда потребности в самосовершенствовании, но, придя сюда работать, утратили ее. Что ж, здесь я тоже могу подсказать решение: как вы смотрите на то, чтобы заняться заочным изучением магического права?

Безграничное удивление.

— Это было моей мечтой…

— Превосходно. Нам понадобятся толковые юристы, пакет с базовым курсом вам доставят до конца этой недели. Переходим к второй проблеме — моральная поддержка. По моим наблюдениям, вам существенно не хватает положительных эмоций, поэтому на ближайшие выходные я заказываю вам персональную охрану для двухдневной поездки в Лондон. Возражения не принимаются! Побываете у своих родных, пообщаетесь с друзьями, развеетесь… Также я намереваюсь периодически выводить вас на свежий воздух и слушать обо всем, чем вы захотите поделиться, в течение, как минимум, полутора-двух часов.

— Но…

— Здесь также можете не возражать! Это распоряжение директора — привести в нормальное состояние преподавателя Трансфигурации школы Хогвартс любым возможным способом, и у меня нет ни малейшего желания нарушать его приказ. Со своей стороны гарантирую конфиденциальность всего, что вы расскажете мне при встрече. Если пожелаете, можем обсуждать с вами вопросы магического законодательства и спорить на профессиональные темы… На ваше усмотрение. Но возможность выговориться у вас будет постоянно. Наконец, третий вопрос — ваша личная жизнь…

— Профессор, перестаньте! — я встаю, пытаясь его остановить, но он лишь меланхолично пожимает плечами и растирает в порошок следующий компонент. — Я сама разберусь!

— Прекрасное решение. Я лишь хотел сказать, что вы правы в оценке ситуации: мистеру Поттеру необходимо время для восстановления всех функций, для того, чтобы разобраться в себе. Наберитесь терпения и получите свое ожидаемое счастье. Здесь вам остается лишь ждать.

Я не могу не спросить:

— Он… У меня есть надежда?

— Да, и весьма обоснованная.

— Тогда буду ждать…

19 часов 42 минуты

Я уверенно вхожу в Большой зал, приветливо киваю коллегам, занимая место за столом. Прежнее безнадежное состояние, по внутреннему ощущению, задвинуто в дальний угол — у меня вновь появились конкретные цели, и есть надежда. А еще, личный психоаналитик, способный разобраться в моих мыслях и желаниях лучше меня самой. Я безмерно благодарна профессору Себастьяну — все-таки жесткие методы иногда оказываются и самыми эффективными. Их не каждый выдержит, многие сорвутся и попытаются сбежать, но если выслушать до конца, сможешь многое пересмотреть в себе… И в какой-то мере даже стать взрослее.

Я перехватываю взгляд Гарри — кажется, он удивлен тем энтузиазмом, с которым я ужинаю… И улыбается мне… И делает замысловатый жест волшебной палочкой… Из Большого зала я выхожу с небольшим букетиком ромашек.

21 час 2 минуты

Пожалуй, стоит для разнообразия лечь сегодня гораздо раньше обычного. Я смотрю на цветы у изголовья кровати и вспоминаю чуть застенчивую улыбку дарителя… Кажется, надежда и в самом деле есть…

— Нокс!

Думаю, мне удастся сохранить оптимизм не только до завтрашнего дня.

Октябрь выдался… нелегким.

В кабинете зельеварения булькают сразу два котла — Гарри Поттер решил пополнить запасы Заживляющего и Успокаивающего зелий. Последнее — личная инициатива. Все-таки внешняя сдержанность не препятствует появлению негативных эмоций, а лишь позволяет спрятать их глубоко внутри. Ненадолго…

В этот кабинет Гарри проходит без всяких затруднений в любое время. Как, впрочем, и в любой другой — в должности заместителя директора есть свои привилегии. Интересно, распространяется ли это правило на личные комнаты других преподавателей? Поведение и внешний вид Гермионы вызывает все больше подозрений, и Гарри раздумывает над тем, что является тому причиной. Не раз и не два он пытался окликнуть ее в коридоре, наблюдал за ней украдкой во время совместных обедов и ужинов в Большом зале, но, чаще всего, девушка не реагировала ни на его слова, ни на его внимание… Очень странно…

Своих проблем тоже хватает: начиная от катастрофической нехватки времени на проверку работ от шести курсов и заканчивая неспособностью быстро уснуть даже на те три-четыре часа, которые остаются в будние дни. О том, чтобы выйти из замка, уже месяц не может быть и речи.

Погасив огонь под котлами, Гарри приводит в порядок рабочее место и выходит в коридор. Он принял решение поговорить с Гермионой при первой же возможности и найти способ ей помочь.

* * *

— Никогда не думала, что это скажу, но вы меня достали, Лестрейндж! Наступит день и час, когда вы пожалеете о том, что не соизволили внимательно послушать меня.

И захлопнутая за профессором Трансфигурации дверь.

И громкое обсуждение услышанных слов и прозвучавшей в них угрозы в оставшееся от занятия время, а затем и во время обеда в Большом зале.

Гарри думает о том, что поговорить с Гермионой нужно определенно, — если уж она начала вот так срываться, значит, дело действительно серьезно.

— Мисс Смит, задержитесь, пожалуйста, — он останавливает свою знакомую после сдвоенного ЗОТИ и терпеливо дожидается, когда из класса выйдут все остальные.

— Да, профессор Поттер? — второкурсница почтительно смотрит на него.

— Можно просто: «Гарри», — едва заметная улыбка и попытка сесть на учительский стол.

Джесси Смит также расслабляется, залезает на соседнюю парту и улыбается в ответ.

— Хорошо, Гарри.

— Джесс, скажи мне, что происходит с Гермионой?

Под вопросительным взглядом Гарри девочка мрачнеет и отворачивается к окну.

— Джесс? — настойчивости в голосе прибавляется.

— Ей трудно, Гарри, — наконец, произносит Джесс. — Ее плохо встретили на факультете, Энтони Лестрейндж нашел себе подпевал и сказал им, что не хочет, чтобы Гермиона была нашим деканом.

— Но почему?

— Потому что он думал, что им станешь ты, и поэтому попросил Распределяющую шляпу отправить его на гриффиндорский факультет.

— Но это же глупо! Я не собирался становиться деканом, и потом — это все равно решает директор, он ее назначил.

— Все правильно, Гарри. Только Лестрейнджу это не объяснишь. Он подговорил часть гриффиндорцев и некоторых слизеринцев устроить Гермионе бойкот. Да и тебе, кстати, тоже пытался — я как-то слышала, как он разговаривал по каминной сети со своим отцом, что-то они там готовили, но, как я поняла, с тобой у них этот номер не прошел. А вот Гермионе досталось — ее защитить некому. Она старается, это видно, но на уроках компания Лестрейнджа ее даже не слушает и мешает другим.

— Они срывают ей занятия?

— Не только… Я слышала, он пытался ее отравить, какое-то черномагическое проклятие-ловушка… И спасти могло очень сложное зелье, а директора тогда не было в школе. Так вот, Лестрейндж говорил, что она не доживет до утра. Мы хотели предупредить, но они что-то сделали с портретом и не выпускали нас из гостиной. К счастью, на следующий день с Гермионой все было в порядке, не знаю, кто ей помог, но…

— Я правильно понял, что это была попытка убийства? — потрясенно уточняет Гарри. — И… и что ему за это?..

— Ничего. Оно недоказуемо. Как раз сегодня Гермиона попыталась поговорить с ним, но ничего не добилась и… Ну, ты уже знаешь, чем все закончилось… Поэтому она так разозлилась на их уроке.

— Понимаю, — Гарри встает, делает несколько шагов по классу, запустив пальцы себе в волосы, затем разворачивается к Джесс. — Но это же означает, что он может повторить попытку!

— Может, Гарри, — тихо отвечает девочка. — Поэтому я тебе и рассказываю, хотя этого не должен и не может делать никто — почти все гриффиндорцы подписали зачарованный пергамент с клятвой о неразглашении. Какая-то очень сильная магия… Вроде Империуса… Отказаться это сделать не смог никто, кроме… вот меня… Я в тот вечер была в лазарете, так что могу рассказать. Тебе.

— Подожди, Джесс, зачарованный пергамент, черномагическое проклятие… Откуда у первогодок такие знания и такие вещи?

— Им помогают их родственники. Взрослые родственники. Они общаются с ними по каминной сети, делают заказы с совами. Это легко.

— Ясно, — Гарри бросает взгляд на часы — через несколько минут у Гермионы закончится последнее занятие, нужно будет перехватить ее по дороге в учительскую. — Значит, нужно будет эту лавочку с посылками и общением по каминной сети прикрыть. Я погорю с директором. Спасибо тебе, Джесс. Ты молодец, что не побоялась и рассказала мне.

— Всегда пожалуйста, Гарри, — искренняя улыбка. — Обращайся!

* * *

Очередной коридор, очень длинный и с почему-то приглушенным освещением. Сразу за поворотом в конце коридора дверь в учительскую. Энтони Лестрейндж что-то говорит Гермионе, но она лишь отмахивается и неровной походкой идет дальше. Видно, что сильно раздражена… Энтони смотрит ей вслед, решает догнать, но спотыкается и садится на корточки, завязывая шнурок. Гарри наблюдает эту сцену, быстро шагая к участникам.

Гермиона скрывается за последним поворотом, проходит несколько секунд, а дальше все происходит очень быстро: Энтони выпрямляется, пламя факелов взмывает под потолок, а из-за угла появляется огромная змея. Гарри шокировано смотрит на нее, затем бросается к мальчишке, выбрасывая руку вперед:

— Энтони, стой! Не смотри на него!

От неожиданности Энтони дергается, поворачивается к Гарри, затем снова к змее, но Гарри не позволяет ему это сделать:

— Акритео! — фиолетовый луч срывается с пальцев и бьет в спину мальчишке.

— Я ничего не вижу! — вскрикивает тот, закрывая ладонями глаза.

— Эксплозио! — иллюзию василиска разрывает в клочья, и в следующее мгновение Гарри сам падает на пол, зажимая уши от невыносимого воя сирены. Секунда на осознание… Он применил черную магию к ученику… Снейпово проклятие…

Энтони рыдает на полу, повторяя: «Она хотела меня убить! Грейнджер натравила на меня змею!..»

— Василиска, — мрачно поправляет Гарри. — Финита инкантатем!

Сняв проклятие, он возвращает себе возможность нормально слышать и, убедившись, что Лестрейндж вполне уверенно поднимается на ноги, отступает в тень, а затем бежит к портрету с тайным ходом до Хогсмида. Из замка ему хочется убраться как можно скорее…

* * *

В Башне астрономии пронизывающий ветер, руки скоро окоченеют окончательно, но Гарри продолжает мерить шагами площадку, прокручивая в памяти реплики своего приемного отца:

«…Черная магия — не игрушки, Поттер. Ее использование контролируется министерством, запрещено им же и является подсудным деянием. Смею предположить, вам не хочется загреметь в Азкабан на ближайшие пару-тройку десятков лет, ведь так?».

Тогда, на той поляне для тренировок он только кивнул в ответ…

«…Любое место на земле сканируется Авроратом, а он реагирует очень быстро».

Сомневаться в этом не приходится — группа людей в черных мантиях со значками уже показалась у входа в Хогвартс. И директор вышел их встречать…

«Я занимаюсь с вами для того, чтобы подготовить к встрече с Темным Лордом. Если я узнаю, что вы хотя бы единожды применили полученные здесь знания против кого-то еще, даю слово, вы пожалеете о том, что не умерли, когда вам был один год. Где бы вы ни были, я найду вас и заставлю раскаяться в совершенном поступке…».

Уйти из Хогвартса не получилось — все входы и входы, включая потайные, оказались заблокированными, так что когда его найдут — вопрос времени. Гарри не пугал Азкабан, пусть даже дементоры в него вернулись и теперь служили министерству. А вот попасть на глаза Снейпу не хотелось до звездочек в глазах, даже мысль об этом вызывала нервную дрожь.

Постояв еще немного у оконного проема, Гарри решает пойти туда, где его точно найдут, но в последнюю очередь, — в кабинет директора. Прикрывшись дезиллюминационными чарами, раз уж мантию-невидимку взять не удалось...

* * *

— Мы подчистили память всем ученикам, — отчитывается Гермиона, входя в директорский кабинет. — Кроме Лестрейнджа, как вы и говорили. Но он будет молчать. Комната тоже готова.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер. — Северус Снейп откладывает в сторону перо. — Наши гости уже ушли?

— Да, они осмотрели все помещения… — Гермиона описывает пройденный с мракоборцами маршрут, а Гарри, сидя на ковре у стены и по-прежнему прикрываясь дезиллюминационными чарами, ловит каждое слово. Он здесь уже не первый час — обвиняет во всем себя, наблюдает за работающим с письмами Снейпом и старается бесшумно дышать. Если бы не произнесенное проклятие, он был бы почти счастлив — настолько уютно и тепло здесь, и хорошо, и спокойно…

— Можете идти, мисс Грейнджер, — директор разворачивает очередной свиток.

— Сэр… — Гермиона нерешительно берется за ручку двери. — А как быть с Гарри? Вы сказали аврорам, что использовали черномагическое заклинание, чтобы проверить надежность системы безопасности учеников, профессор Себастьян подтвердил это, но ведь ни вас, ни его не было в замке, когда сработали Сигнальные чары…

Молчание. Опираясь на локти и сцепив пальцы в замок, Северус Снейп пристально разглядывает — Гарри с пола не видно этого — испещренную многочисленными пометками карту, поднимает глаза на Гермиону. — Присядьте.

Девушка опускается на краешек удобного кресла, не подозревая о том, что тот, кого они обсуждают, находится от нее на расстоянии вытянутой руки. Гарри вжимается в стенку, не решаясь поменять позу.

— Видите ли, мисс Грейнджер, не всегда мы поступаем так, как предписывают нормы магического права. Гарри Поттер применил проклятие полной слепоты к студенту. Формально он преступник, которого нужно сдать аврорам. Фактически он сделал это в опасной ситуации, пытаясь спасти от окаменения своего ученика. О том, что иллюзия василиска не может причинить такой вред, он не подумал. И да, его поступок делает его преступником, с одной стороны, и тем, кого нужно изолировать от детей, с другой.

— Но вы не сдали его в Азкабан, не позволили забрать… — она вцепляется пальцами в подлокотники.

— Не сдал и не позволил, — невозмутимо кивает Снейп. — И не позволю. Потому что считаю это нашим внутренним делом, с которым можно разобраться без участия Аврората. И будьте уверены, я разберусь. В любом случае, ответственность за каждого в Хогвартсе лежит на мне, и решение также будет моим. К тому же… я как-то уже обещал своему сыну не отправлять его в Азкабан. Это остается в силе.

— Вы… Вы, в самом деле, считаете его… им…

— Да, мисс Грейнджер. Для меня Гарри Поттер — самый близкий и родной человек в этом мире, для которого я сделаю все от меня зависящее, — ощущая ком в горле, Гарри машинально проводит рукой по лицу и опускает мокрую ладонь. — Что уж говорить о такой мелочи, как обмануть Аврорат?.. Однако уже поздно, вам пора.

— Да-да, конечно… — Гермиона поспешно встает и идет к двери. — Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи.

Несколько минут царит тишина. Северус Снейп, откинувшись на спинку кресла, барабанит пальцами по столу, невидяще глядя в стену напротив. После чего решительно выпрямляется, делает несколько шагов к углу, где пытается прийти в себя Гарри. Бросает тихое: «Финита инкантатем!», — сжимает руку Гарри чуть повыше локтя и, не говоря ни слова, тащит его за собой из кабинета… По лестницам… По пустынным коридорам спящего замка… В сторону Больничного крыла… Но не доходит до него всего несколько шагов, открывает неведомо откуда появившуюся в стене дверь и толкает Гарри на кровать. Отходит назад, прислоняется к закрытой двери и скрещивает руки на груди.

С большим трудом Гарри выдавливает:

— Простите…

И опускает глаза.

— Ваше физическое и эмоциональное состояние, мистер Поттер, — начинает Снейп ледяным голосом, чеканя слова. — Не позволяет вам вести занятия у учеников. Сбежав летом из Мунго, вы не прошли необходимый курс реабилитации, поэтому ближайшие две недели проведете в этой комнате. Необходимые для восстановления зелья вам будет приносить профессор Себастьян; ученикам объявлено, что вы проходите стажировку; на уроках Защиты от темных искусств вас временно заменю я.

— Временно? — почти шепотом недоверчиво спрашивает Гарри.

— Да. Через две недели вы вновь начнете вести занятия. До этого срока выйти отсюда вы не сможете. Помимо профессора Себастьяна, сюда будет заходить только мисс Грейнджер. Это все.

Снейп отворачивается, намереваясь уйти.

— Профессор, подождите! — зовет его Гарри, вспомнив очень важный момент.

— Да, Поттер? — не поворачиваясь, произносит директор.

— Первогодки-гриффиндорцы регулярно общаются со своими родными по каминной сети и совиной почте. Они получают от них темномагические артефакты и используют в Хогвартсе.

— Против?..

— Гермионы… Против своих же…

— Я разберусь.

* * *

Время тянется очень медленно в лазарете… Заниматься здесь решительно нечем, кроме постоянного глотания какой-то разноцветной гадости… Выйти не получается… Спать — только это и остается. Да еще неудачная попытка узнать у Гермионы, с какой целью она натравила на Лестрейнджа василиска…

— Я этого не делала, Гарри! Не знаю, откуда он взялся, ведь я даже заклинания такого не знаю… Это не мой уровень магической силы… И нет, я никого больше там не видела… Меня просто подставили.

— Что-то многих подставляют, — размышляет Гарри, вспоминая о Драко Малфое. — Зачем?.. И кто?..

Из перемен в Хогвартсе внимания заслуживает несчастный случай с мадам Трюк, после которого заменить ее прибыл Оливер Вуд.

Наконец, двухнедельный курс реабилитации заканчивается, и Гарри искренне рад выбраться из комнаты, которую иначе чем тюрьмой не называл. Впрочем, самочувствие стало гораздо лучше.

* * *

Вечер накануне Дня всех святых, празднично украшенный Большой зал и парящие в воздухе тыквы. У учеников праздник, сегодня они отдыхают от занятий. Преподаватели тоже расслабились, собравшись всем коллективом за столом. Разговоры обрываются на полуслове, когда, с грохотом распахнув дверь, в зал входит незнакомец в темно-сером плаще. За его спиной маячат невозмутимые лица двоих мракоборцев, одетых по всей форме. Гарри замечает, как в руках у Снейпа и Себастьяна мгновенно оказываются их волшебные палочки, и на всякий случай достает свою. Директор приподнимается со своего кресла:

— Чем обязаны вашему присутствию, мистер Лестрейндж?

Кто-то вскрикивает, кто-то ошеломленно моргает. Энтони практически скрывается под столом, не желая привлекать к себе внимание окружающих. Его отец извлекает из внутреннего кармана сложенный вчетверо пергамент и задирает подбородок:

— У меня имеется предписание об аресте мистера Поттера и его препровождении в Визенгамот для дачи объяснений и суда.

— На каком основании? — ровным голосом интересуется Снейп.

— На том, что он совершил преступление, применив черную магию к одному из учеников школы Хогвартс. И должен за это ответить.

Зал потрясенно ахает, все ученики поворачиваются к Гарри, который бледнеет и застывшим взглядом смотрит в одну точку перед собой. Поднимается гул, присутствующие начинают обсуждать: как такое возможно? Директор поднимает руку, призывая к молчанию:

— Ваше обвинение бездоказательно. Мистер Поттер не нарушал закон и не должен ни за что отвечать.

— В самом деле, Снейп? — насмешливо интересуется Лестрейндж. — Расскажи эту сказку кому-нибудь другому. Он запустил ослепляющим проклятием в моего сына, ни за что ни про что, на ровном месте. Конечно, я предполагал, что ты будешь его покрывать, но право слово… Давай без этого. Собирайтесь, Поттер! Вам пора ответить перед законом.

Мракоборцы делают несколько шагов по направлению к Гарри, тот встает со своего места, но Себастьян удерживает его за рукав мантии и обращается к Лестрейнджу.

— Кем подписан ордер на арест мистера Поттера?

— Начальником Аврората… то есть мной.

— И только?

— Да… Чего ты добиваешься, Себастьян?

— Тогда это незаконно. Санкцию на арест кавалера Ордена Мерлина первой степени может дать только Министр Магии, а я сомневаюсь, что он согласится.

— Может — не может, какая разница? Поттер — преступник! Он опасен для окружающих, опасен для детей. Его надо изолировать пока не поздно. Долиш, Макгрегор, — Лестрейндж кивает аврорам, взглядом указывая на Гарри.

— Не трудитесь, господа, — Себастьян встает, оттесняя Гарри себе за спину. — Ваш приказ незаконен, возвращайтесь в Аврорат.

— Командуешь моими сотрудниками, Себастьян? — Лестрейндж извлекает из кармана волшебную палочку. — А не слишком ли ты много на себя берешь?

Воздух между ними начинает искриться от напряжения, ученики вжимаются в свои скамейки. Кто-то из ОД, а также все старосты достают свои волшебные палочки. Все понимают, что дело близится к магической дуэли.

— Довольно! — Снейп кладет руку Себастьяну на плечо так, что за их спинами Гарри становится практически не видно. — Мы тебя выслушали, Адриан, но ничем не можем помочь. Поттер останется в замке, несмотря на все твои предписания.

— Он преступник!

— Он невиновен.

— Вы… вы ответите за это! Я сегодня же зайду в редакцию и дам интервью «Ежедневному пророку». В ближайшие дни пресса, а за ней и возмущенные родители разорвут вас в клочья! Они не позволят преподавать в Хогвартсе убийце…

— Они не смогут войти в замок.

— Да? Тогда изоляция вам гарантирована! А за ней и бойкот всего магического мира. Посмотрим, насколько вас хватит…

У Гарри заканчивается терпение, он делает шаг вперед.

— Подождите, я…

— Успокойся, Поттер, — Себастьян крепко держит его за руку, не позволяя уйти.

— Значит, будет изоляция, — тем временем уверенно заявляет Снейп. — Ты закончил?

— Почти! Лишь один вопрос нашему Избранному, на который он, надеюсь, ответит честно: скажи, Поттер, ты применял черную магию к моему сыну?

Гарри решительно кивает:

— Д…

— Нет! — вскрикивает Энтони, и все поворачиваются к нему. — Нет, он этого не делал, отец! Я наврал тебе. Профессор Поттер никогда не использовал против меня никаких заклятий!

— Что?! — потрясенно на Энтони смотрят сразу два человека — его отец и Гарри Поттер. Трудно сказать, кто из них шокирован больше…

— Но… но ты сказал, что…

— Это была неправда. Я лишь хотел подыграть тебе…

— Достаточно, — Адриан Лестрейндж приближается к сыну. — Я забираю тебя домой, там поговорим.

— Я… я не поеду… — Энтони в панике отступает назад.

— Поедешь! — короткий взмах палочки, но трое других колдунов успевают быстрее — перед первокурсником вспыхивает магический щит, гася заклинание. — Вы…

— Он останется в Хогвартсе, — произносит Снейп, держа старшего Лестрейнджа на прицеле своей волшебной палочки. Так же поступают Гарри и Себастьян.

— Он пойдет со мной!

— Нет.

Напряженное молчание.

— Вы за это ответите. Все трое, — угрожает Лестрейндж, глядя поочередно на Снейпа, Себастьяна и Гарри. — Очень скоро.

И в сопровождении мракоборцев выходит из зала.

* * *

— Подожди, Энтони! — Гарри бросается за ним в коридор, но гриффиндорец лишь ускоряет шаг. — Постой!

Обежав его, Гарри останавливается и говорит:

— Спасибо! — внимательно смотрит в глаза. — И… прости. Но… зачем?

— Зачем что? Соврал отцу? А что, нельзя было? — в запальчивости выкрикивает Энтони. — Вам теперь сложнее меня ненавидеть?

— Ненавидеть?! — удивленно переспрашивает Гарри. — С чего ты взял, что я ненавижу тебя?

— Да ладно, профессор! — отмахивается первокурсник. — Вы невзлюбили меня с первого урока. Хотя нет, вру, еще до него, когда я только пришел на сортировку в Хогвартс. Еще бы… с такой-то тетушкой, как Беллатриса…

— Это здесь не причем.

— Ну конечно, рассказывайте! А то я не знаю, что она вашего крестного убила. А вы теперь за это решили отыграться на мне. Что ж, валяйте, продолжайте, если у вас не хватает ума понять, что я не тетя Белла! И я ничего плохого вам не сделал! — последнюю фразу Энтони кричит, потом кидается бежать, но Гарри хватает его за руку.

— Да подожди ты! Я никогда не сравнивал тебя с твоей тетей и не пытался ненавидеть. Мне безразлично, кто твои родственники. Главное — то, что делаешь на уроках лично ты.

— Ага, безразлично… Кого вы обманываете, профессор? Мне на факультете рассказали, как вас ненавидел Снейп из-за вашего отца. Что, решили отыграться на мне? Валяйте, продолжайте… Я переживу…

— Ты смотришь предвзято…

— Ой, кто бы говорил! Сами думаете, что если Лестрейндж, значит, готовый мерзавец и Пожиратель смерти в перспективе… Ничего, будет приятно доказать, что и национальные герои могут ошибаться. Всего хорошего, профессор!

И выдернув руку, Энтони скрывается за ближайшим поворотом, оставляя в полном недоумении Гарри Поттера.

Бам!

Громкий стук заставляет меня проснуться и открыть глаза. Мерцающие стрелки на часах показывают половину пятого утра. Странно... что ж случилось на этот раз?

— Господин директор! — приглушенный голос школьного смотрителя доносится из коридора.

Я беру с прикроватного столика палочку и на несколько секунд делаю прозрачной стену. Так, понятно... За спиной Филча жмутся донельзя перепуганные третьекурсники. Очевидно, он их выловил после отбоя там, где им не полагалось быть. Со вздохом нашариваю тапки, натягиваю на плечи директорскую мантию и шлепаю к двери, не забыв придать себе строгое выражение лица.

— Мистер Филч?

Аргус почтительно склоняет голову, затем притягивает к себе за шиворот мальчишек:

— Господин директор, этих юнцов я обнаружил в Башне астрономии. Наверняка они что-то замышляли там вдвоем...

Я с сомнением слушаю рассказ о совместных коварных планах — все же, насколько мне известно, эти двое не поладили с первых дней. Но разубеждать школьного сторожа не спешу. Вместо этого киваю в знак понимания, невербально проявляю в стене напротив потайную дверь в свой кабинет и указываю ученикам на нее.

— Я все понял, мистер Филч. Благодарю вас. Я разберусь. Господа Стеббинс и Ваневски, прошу...

Они входят в комнату, становятся в центре и опускают голову. Я же занимаю уже привычное кресло за своим столом и начинаю испытывающе разглядывать их. Все, что мне нужно выяснить, удается извлечь из памяти каждого за две минуты, теперь же мне просто нравится за ними наблюдать, оперевшись подбородком о ладонь и барабаня пальцами по столу. То, как они избегают смотреть в мою сторону, выглядит забавно, и на мгновение мне хочется отойти от привычного сценария игры в сурового профессора, попробовав что-то еще. Впрочем... Почему бы и нет? После всех вчерашних разбирательств в Министерстве магии, скандалов с родителями учеников из-за статьи о черном маге Поттере и многочасового сидения в Визенгамоте могу я, наконец, расслабиться и сделать то, чего от меня ожидают меньше всего? Мысленно усмехнувшись, я откидываюсь на спинку кресла, не сводя глаз с учеников. Интересно, кто же из них сорвется первым? Ставлю на Ваневски...

Когда пытка ожиданием становится невыносимой, Стеббинс вскидывает подбородок, явно намереваясь что-то сказать, но запинается на полуслове, увидев неприкрытую насмешку на моем лице.

— Я...

— Вы действительно думаете, что мисс Андерсен стоит ночной дуэли, или лишь воспользовались ситуацией как поводом для мести за подножку на Зельеварении?

Ошарашенное выражение лица Адриана явно стоило того, чтобы не выспаться в очередной раз. Говард отстал ненамного...

— Я задал вам вопрос, мистер Стеббинс.

— П-простите, я...

— И почему без секундантов? Это же... — я щелкаю пальцами, подбирая нужные слова. — Не эстетично и не совсем традиционно...

Говард крепко жмурится, видимо, думая, что это ему снится. Потом, поморщившись, хватается за ребро... Так, а это мне уже не нравится. Мадам Помфри в замке нет, придется разбираться самому.

— Вижу, вам нечего сказать, мистер Стеббинс. В таком случае минус пятьдесят очков с Гриффиндора и две недели отработок каждому в Больничном крыле. Попадетесь еще раз — будете исключены из школы. Если вы не забыли, предыдущая дуэль между учениками закончилась слушанием в Визенгамоте, и мне бы не хотелось, чтобы кто-либо из вас угодил в Азкабан, если вы перейдете черту. Постарайтесь мирно выяснить свои разногласия во время совместных отработок, или вам помогу в этом я, а вам не понравится, как я это сделаю... Мистер Ваневски, останьтесь. Мистер Стеббинс, вас я больше не задерживаю.

Адриан торопливо выходит из кабинета, Говарду я указываю на стул, предлагая присесть. Он с сомнением опускается на него.

— А теперь скажите мне: что у вас за травма?

— Это Поттер, — поспешно произносит Говард, словно ожидая вопроса. — Эм-м... в смысле, профессор Поттер. Это сделал он.

— Вот как? — я слегка удивляюсь, все же этого момента в памяти ученика мне увидеть не удалось, попробую еще раз...

— Мы отрабатывали Импедименту, и он вместо манекена запустил ею в меня... Падая, я ударился об угол парты... Думаю, он сделал это нарочно, сэр... Он меня сразу невзлюбил... Я собирался вам рассказать... А Больничное крыло закрыто...

Слушая сбивчивую речь мальчишки, я извлекаю воспоминание о последнем уроке ЗОТИ... Так, все правильно... Было... Только не нарочно, конечно... Однако помучиться Говарду пришлось — некому залечить трещину, так и проходил все выходные. Что ж, он по адресу — Костероста у меня лет на десять припасено...

— Выпейте это и отправляйтесь спать.

— Да, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Говард забирает склянку с зельем, аккуратно прикрывает за собой дверь. Я же размышляю о том, стоит ли немного поспать или дождаться завтрака, на котором Гарри будет явно меня избегать — его виноватое выражение лица, когда Говард заявил, что пожалуется мне, я разглядел слишком хорошо...

* * *

Меня уже давно не обманывают мои предчувствия: поприветствовав коллег, я замечаю, что Гарри примостился у дальнего конца стола и хмуро ковыряется в тарелке, старательно не глядя в мою сторону. Намазав маслом хлеб, я оглядываю зал — вроде бы все ученики на местах, мирно общаются, пусть и не выспались, конечно, — понедельник все же не самый легкий день недели, к тому же после первого разрешенного за долгое время похода в Хогсмид. Да, все в порядке... Преподаватели тоже к завтраку вышли все.

— Северус, — вполголоса обращается ко мне Джек Себастьян, как всегда, моментально оценив обстановку вокруг. — Ты бы поговорил с сыном, он снова дергается и опасается тебя.

— Как раз сегодня собирался, — понимающе киваю ему. — Меня это тоже нервирует, вот только как лучше поступить?..

— Добавь сентиментальности, — следует ироничный совет. — Он же гриффиндорец, душа нараспашку, широкие жесты, громкие слова...

— Но я ему уже говорил, что он мне дорог.

— Ха! То ты просто сказал, а теперь обоснуй. Вот увидишь, это поможет, — с легкой улыбкой на губах советует мой самый близкий друг.

— Думаешь?

— Даже не сомневайся!

Видимо, придется преодолеть природную сдержанность и последовать рекомендации умного человека. Сложновато, разумеется... Устраивать душевный стриптиз я как-то не привык, ну да чего не сделаешь ради собственного — пусть даже приемного — ребенка. Возможно, Джек прав, пора... К тому же, если вспомнить, он всегда оказывался прав.

* * *

Рутинные обязанности вызывают желание эмигрировать куда-нибудь на край света, чтобы больше не видеть этих писем, министерских сводок, новых требований и стандартов. Слишком многим колдунам приходится отвечать, думать, делать заказы, вести официальную переписку... Я крепко жмурюсь, с силой растирая усталые глаза, затем часто моргаю и откладываю в сторону изученный документ. Довольно на сегодня! Нужно пройтись по замку и выловить Гарри после четвертой пары, а то спрячется где-нибудь... На обед вон вообще не решился в зал войти, только заглянул... Нет, откладывать запланированный разговор решительно нельзя.

— Идемте со мной, профессор Поттер, — говорю я своему сыну, дождавшись, когда он закончит диктовать домашнее задание ученикам.

Говард Ваневски довольно смотрит на меня. Гарри едва заметно дергается — не увидел, как я вошел, замечает торжествующий взгляд Ваневски, но не пытается ослушаться, а лишь, сообщив об окончании урока третьекурсникам, покорно следует за мной.

— Я не специально, — бормочет он, обращаясь к моей спине, когда мы выходим из замка. — Честное слово, сэр, я не хотел...

Добравшись до знакомой поляны в Запретном лесу, я останавливаюсь у нескольких пеньков, присаживаюсь на один из них и кивком головы предлагаю явно нервничающему профессору последовать моему примеру. Он садится напротив меня, опустив плечи, обхватывает себя руками, как если бы сильно замерз. Я же сбрасываю с плеч мантию, опираюсь локтями о колени, сцепив пальцы в замок, и исподлобья внимательно смотрю на него. В такие моменты кажется, что передо мной не победитель Темного Лорда, спаситель всей Британии и национальный герой Гарри Поттер, а десятилетний мальчишка, так и не выросший из чулана и ожидающий, что его вот-вот накажут родственники. Что же мне с тобой делать, горе мое...

— Я тобой очень разочарован, Гарри, — очень тихо говорю я ему.

Словно в подтверждение моих мыслей о ребенке, на его глазах моментально начинают поблескивать слезы. У меня в горле пересыхает, но я держу нейтральное выражение лица.

— Простите, я подвел вас, — сдавленно произносит он. — С этим заклинанием...

— Я разочарован не потому, что ты случайно промахнулся и попал заклинанием в ученика, — спокойно возражаю я ему. — Несчастный случай, ничего страшного. Нет, я разочарован потому, что ты до сих пор меня боишься.

Он опускает голову.

— Я...

— Нет, смотри мне в глаза, Гарри, потому что я намерен закрыть этот вопрос раз и навсегда, — дожидаюсь ответного взгляда. — Скажи, что такого я могу тебе сделать, из-за чего ты шарахаешься от меня всякий раз, совершив хоть малейшую оплошность? Чего ты боишься?

— Я не знаю, — он прижимает ладони к покрасневшим щекам. — Вы, вы...

— Я твой отец, и я имею право знать, отчего так дергается мой сын.

Запрещенный прием, понимаю... Упоминание о нашей родственной связи вгоняет его в ступор. Наверное, не стоило этого касаться... Слишком болезненно реагирует, не может свыкнуться, не верит до конца... Ладно, забудем... Или же наоборот? Последовать совету Джека и развить эту тему, гриффиндорец все-таки... Эмоциональность, откровенность и все в таком духе... Хорошо, рискнем. В случае чего всегда есть кому за это высказать.

— Гарри?

— Я боюсь, что вы откажетесь от меня, — он опускает руки на колени.

— С чего вдруг?

— Я заставил вас подписать тогда... Вы не хотели... Мы вернулись, ничего не угрожает, и вы можете в любой момент... — Гарри умолкает. — Зачем я вам?

— Ты хочешь услышать, что ты мне нужен? Что ты мне дорог? Я же это уже говорил... Или повторить?

Я смотрю, как он пытается себя заставить, но по какой-то причине так и не решается кивнуть. Понятно... Навязываться мы не привыкли.

— Как пожелаешь, сын, — я пожимаю плечами и отворачиваюсь к обрыву.

Проходит несколько минут, когда краем уха улавливаю очень тихое: «Па-ап?» В груди как-то сразу становится теплее... Не сводя глаз с линии горизонта, отвечаю:

— Знаешь, я шесть лет старался присматривать за тобой, вытаскивая из всевозможных переделок. Ты мне ближе, чем самый родной ребенок, Гарри. Гораздо ближе. И никакие силы мира не заставят отказаться от тебя, — усмехаюсь. — Что бы ты ни натворил...

Умолкаю, проглатывая ком в горле... Очень гриффиндорская речь получилась, хоть и короткая. Вопрос в том, хватит ли ее, или придется признаться в чем-то еще. Натянутая тишина... А потом хруст веток, Гарри садится у моих ног и, тоже повернувшись к обрыву, кладет свою лохматую голову ко мне на колени. Я с удовольствием запускаю пальцы в его пряди, не спеша поглаживаю затылок.

— Видишь, совсем не страшно... — мне кажется, я слышу, как он всхлипывает. — Впрочем, если ты хочешь и дальше дергаться после каждого своего проступка, прячась от меня по углам, а потом через силу признаваться, — то пожалуйста, я готов поддержать твою игру. Это даже увлекательно... И привычно для нас обоих... Только знай, что я всегда готов тебя выслушать и простить. Или наказать заслуженно — что тебе тоже, признайся, нравится...

— Почему? — он спрашивает почти шепотом, но я слышу.

— Потому что даже в такие моменты ты чувствуешь себя нужным. Понимаешь, что кому-то не все равно, что делаешь лично ты. Как мальчишка, а не как спаситель магического мира.

Еще тише:

— Спасибо...

— Обращайся... И никакого Дамблдора не слушай, — добавляю я, размышляя, что неплохо бы предложить Гарри кое-какие гарантии для уверенности в себе. — Если захочешь, чтобы я дал тебе Нерушимую клятву о своем намерении всегда оставаться твоим отцом, только скажи. Формула Инканто Веритас тебе тоже известна, эффективно избавляет от сомнений...

— Не нужно, — подумав, Гарри поворачивает голову ко мне. — Я верю.

Я помогаю ему встать на ноги, поднимаюсь сам. Пристально разглядываю, затем обнимаю, крепко прижимая к себе. Кажется, этим я угадал еще одно его желание...

Мы вместе идем к замку, разговаривая о школьных и связанных с газетами делах, и я прикидываю, кого и как за ужином мне нужно будет непременно поблагодарить... А потом аппарировать в Малфой-мэнор — хорошее завершение хорошего дня.

* * *

Совы приносят очередной выпуск «Ежедневного пророка» с весьма пакостной статьей о злобном маге Гарри Поттере. Странно, вроде бы Кингсли должен был разобраться с редактором… Придется напомнить. К чести учеников на этот пасквиль обращают внимание лишь единицы из них: мужская половина сразу смотрит результаты последнего тура квиддичной лиги, женская — новые мантии к зимнему сезону. Сам Гарри лишь пробегает глазами посвященный ему разворот, пожимает плечами и отодвигает в сторону. Он с сияющим видом вошел в зал поужинать, на что, разумеется, обратил внимание Джек Себастьян и незаметно показал мне два больших пальца. Да, да, спасибо, сам знаю, что получилось хорошо. До следующей поттеровской эскапады.

Заканчивая ужинать, я не могу отделаться от мысли, что что-то не так… Тревога усиливается, когда я замечаю пустое место за слизеринским столом: Драко единственный с факультета не пришел ужинать. Надо будет зайти к нему, узнать, как там и что…

Заблокированная несколькими чарами дверь в комнату старосты школы лишь подкрепляет мои опасения. К счастью, для директора нет закрытых территорий, поэтому я, не дождавшись ответа на стук, решаю войти. Стойкий запах огневиски разъедает даже глаза. Мерлин, когда он успел? Еще утром же трезвым сидел за столом…

— Мистер Малфой! — Драко стонет, уткнувшись носом в подушку. Ничего, протрезвляющие чары еще никто не отменял.

— Зачем?.. — жалобно тянет он, поворачиваясь ко мне, и слегка вздрагивает, узнав. — Вы?!

— А кого вы ожидали увидеть? Своего декана? Значит, он в курсе… Учтем…

— Не надо, — едва слышно просит он, садясь на кровати и пытаясь придать себе презентабельный вид.

Я занимаю стул за письменным столом, с которого жестом сметаю пустые бутылки и стакан. Еще пара заученных в школе движений — и в комнате становится легче дышать... Можно приступать к допросу.

Драко ерзает на кровати, явно желая оказаться где-нибудь подальше отсюда. А еще пытается определить, насколько я рассержен. К счастью для него, не сильно. Но ему пока рано об этом знать.

— Мистер Малфой, потрудитесь объяснить: что все это значит?

— Я… я решил расслабиться, сэр, — он теребит бахрому на покрывале, не зная, куда девать руки.

— Что же вас напрягло? — ледяной тон дается без всяких усилий. Годы тренировок, как-никак…

— Так… не важно… Много задают, обязанности старосты, надо присматривать, ну и… — бормочет он, пряча глаза.

М-да, мальчик… Даже Гарри сегодня чувствовал себя увереннее. И ведь понимает, что выглядит жалко... Но все равно пытается обмануть меня. В который раз.

— А теперь придумайте что-то более убедительное, — предлагаю я, устав выслушивать бессвязную речь. Копаться в его мозгах пока не хочу, но, видимо, все же придется. И он тоже это понимает.

— Это личное, сэр, — как можно более твердо говорит мой собеседник, а я спрашиваю первое, что пришло на ум:

— Влюбился?

И по вспыхнувшим розовым пятнам на щеках понимаю, что оказался прав. Надо же…

— Не спрашивайте…

— В кого? — мне действительно интересно, и вот тут доработанная до автоматизма легиллименция первого порядка за долю секунды извлекает нужный образ.

Джинни Уизли… Кто бы мог подумать?.. И правда, есть повод напиться… Драко сразу понимает, что я в курсе, и отчаянно машет руками:

— Пожалуйста, не говорите ничего… Сам в ужасе…

Мне стоит большого труда не рассмеяться. Но сегодня я добрый и даже не буду мучить назначенного мной школьного старосту. С этим он успешно справляется сам.

— Узнаю, что пьешь, разговор будет другим, — я встаю со стула. — Решай проблемы более… активно. И все получится.

— Спасибо, — кажется, он совершенно искренне меня благодарит.

Не желая его больше смущать, я иду к двери, бросая традиционное: «Захочешь что-нибудь обсудить — обращайся», — и прикрываю ее с той стороны. Жизнь в Хогвартсе решительно нельзя назвать скучной.

* * *

В Малфой-мэноре я охотно рассказываю Нарциссе, как прошел мой очередной день… Она смеется, понимающе кивает, разливая травяной чай по пузатым чашкам, а я любуюсь отблесками каминного пламени на ее волосах. Мне нравится видеть ее довольной, постепенно оттаивающей после несчастливого брака и многолетнего лицемерия, и я стараюсь не разочаровывать эту женщину, полностью доверяющую мне. Приемный сын назвал папой, любимый человек сидит на расстоянии вытянутой руки, с авроратом утрясены все вопросы, — чего же более? В данный момент мне решительно нечего больше желать.

Ноябрь выдался... эмоциональным.

— Гарри, мой мальчик...

Пламя в директорском кабинете вспыхивает ярко-оранжевым светом, и в камине появляется голова Альбуса Дамблдора. Гарри Поттер слышит обращение к себе, но не торопится отвечать, сидя на подлокотнике профессорского кресла и перебирая пузырьки в верхнем ящике стола.

— Гарри?.. — недоумения и настойчивости в голосе явно прибавляется.

Мысленно вздохнув оттого, что кое-какую вежливость все же нужно проявить, Гарри бросает короткий взгляд на Дамблдора:

— Профессор, — кивает и продолжает заниматься своим делом.

— Что ты делаешь?

— Ищу зелье Стазиса.

— Тебя Северус попросил?

— Нет, он не знает, что я здесь... — нужный пузырек все же находится.

Теперь можно задвинуть ящик обратно в стол, взболтать бирюзового цвета субстанцию и положить хрустальный флакончик себе в карман. Дамблдор озадаченно наблюдает за этими манипуляциями, размышляя по поводу показного спокойствия Гарри Поттера. Появившаяся на лице парня широкая улыбка, когда он, подойдя к окну, в задумчивости посмотрел в сторону Запретного леса, заставляет откашляться и негромко спросить:

— Гарри, с профессором Снейпом все в порядке?

— С моим отцом? — Дамблдор поперхнулся. — Абсолютно! Ладно, мне нужно идти... Доброй ночи, сэр.

Гарри поспешно тушит свечи и широкими шагами следует к выходу из кабинета. У двери его настигает голос оправившегося от изумления Дамблдора:

— Гарри, тебе не кажется, что ты выдаешь желаемое за действительное? Оценить тебя по достоинству Северус вряд ли...

— При всем уважении к вам, профессор, — перебивает его Гарри. — Я не думаю, что Северус Снейп назначил бы меня своим заместителем исключительно за красивые глаза!..

И закрывает за собой дверь.

* * *

Очередное утро в Большом зале. Широко зевающие ученики лениво листают «Ежедневный пророк», украдкой зевающие учителя пытаются сконцентрироваться на содержимом своих тарелок. Оливер Вуд провожает оценивающим взглядом проходящую к столу Гермиону — за прошедшее после выпуска время он осознал, что в жизни есть не только квиддич, но и кое-что гораздо интереснее... Только вот ответного внимания пока добиться не удалось.

Свое традиционное место занимает директор Хогвартса. Гарри улыбается было ему, но перестает это делать, наткнувшись на хмурый взгляд.

— Что-то не так, сэр? — ему действительно интересно, чего он еще успел натворить.

— Что вы делали вчера в моем кабинете? — следует неожиданный вопрос, и Гарри категорически не нравится, каким тоном он задан.

— У меня закончилось зелье Стазиса. В лаборатории я выяснил, что чешуи саламандры не будет до четверга, а вы говорили всегда носить его с собой, поэтому я поднялся к вам и... А откуда вы знаете? — прерывает он сам себя и прикрывает глаза от мелькнувшей догадки. — Дамблдор! Ну, конечно... Что же он вам наговорил?..

Расстроенные нотки в голосе принявшегося вновь размазывать овсянку по тарелке Гарри Поттера смягчают директора, который гораздо более миролюбиво задает следующий вопрос:

— И это все?

— Да... — Гарри делает большой глоток тыквенного сока из кубка, затем поворачивается к Снейпу. — А вы сами посмотрите, как оно было. Чтобы не сомневаться больше...

И уверенно удерживает глазной контакт после произнесенного шепотом «Легиллименс!».

И сияет от гордости, отправляясь на свой первый урок, услышав от приемного отца: «Ты молодец».

* * *

— Гермиона, я могу пригласить тебя в воскресенье в Хогсмид? — Оливер Вуд нервно прячет руки в карманах и чуть переступает с места на место, ожидая ответа.

Поглощенная мыслями о предстоящем практическом занятии Гермиона не сразу понимает, чего от нее хотят, и потому переспрашивает:

— В Хогсмид?

— Ну да, у меня есть к тебе разговор, и, думаю, удобно будет обсудить это там...

— Хорошо, — рассеянно кивает девушка. — Договорились.

И заходит в класс, не замечая, как за ее спиной облегченно выдыхает преподаватель полетов.

* * *

Драко Малфой не сводит глаз с рыжеволосой шестикурсницы, кокетничающей с очередным громилой из Когтеврана. Джинни Уизли заразительно смеется, присев на колено ловящему каждое ее слово Родерику Льюису, собирая губами земляничный крем от десерта со своих пальцев. Забини с большим трудом отнимает у Драко наполовину согнутую вилку, наколдовывает стакан воды. Драко, наконец, отвлекается от созерцания парочки за соседним столом, благодарно кивает Забини, но вода лишь наталкивает на мысль о том, что неплохо бы залезть под холодный душ в ванной для старост...

* * *

Очередное занятие по Трансфигурации проходит относительно спокойно. Половина первокурсников относится к своему преподавателю с ненавистью или презрением, остальные либо держат нейтралитет, либо тайно симпатизируют самому молодому профессору Хогвартса. Гермиона старается не замечать, как шепчутся явно замышляющие какую-то пакость гриффиндорцы, но спустя полчаса не выдерживает и вызывает Энтони Лестрейнджа к доске, предлагая показать всем как он освоил домашнее задание.

Дальше все происходит очень быстро.

Энтони лениво взмахивает волшебной палочкой...

С непонятным скрежетом по потолку пробегают трещины...

Дети в панике смотрят вверх...

Гермиона выкрикивает: «Протего максима!» — растягивая над учениками защитную пленку, но понимает, что вжавшегося за ней в угол Энтони она не накроет, и бросается к нему, опрокидывая на пол и закрывая собой...

Потолок с грохотом обваливается в классе, обломки задерживаются над первогодками на наколдованном секундой ранее щите и засыпают Гермиону, крепко прижимающую к себе дрожащего мальчишку...

* * *

— Что здесь?.. Мерлинова борода! — прибежавший первым Оливер Вуд ошарашенно озирается, затем несколькими взмахами палочки распыляет осыпавшиеся камни на щите и в углу комнаты. — Гермиона!

Он кидается к ней, намереваясь поднять, но замирает, услышав громкое:

— Стой!

Это Гарри, прибывший по сигналу тревоги, перекрикивает ревущих от пережитого кошмара детей и также падает на колени возле Гермионы. Из-под нее выползает побелевший от ужаса, но относительно невредимый Энтони Лестрейндж и усаживается в углу. Тем временем Гарри достает из нагрудного кармана зелье Стазиса, кивком головы предлагает Оливеру помочь дать его находящейся без сознания Гермионе и облегченно вздыхает, нащупав на шее пусть и слабый пульс. Подождав немного, Оливер берет девушку на руки:

— Я отнесу к мадам Помфри?..

— Давай, — кивает Гарри, повернувшись к дверному проему.

Там он видит шокированных происходящим преподавателей Синистру, Вектор, Стебль, Флитвика, Хагрида и даже Трелони, отреагировавших на Сигнальные чары. Справившись с потрясением, Филиус Флитвик делает шаг вперед, обращаясь к нему:

— Какие будут распоряжения, профессор Поттер?

Заданный серьезным тоном вопрос удивляет Гарри, но потом приходит понимание: ни Снейпа, ни Себастьяна перед ним нет, — значит, он за главного... И остальных, похоже, это совершенно не смущает. Хорошо...

— Хагрид, вызови профессора Себастьяна по каминной сети. Объясни ситуацию, думаю, Гермионе понадобятся специальные зелья. Зайдешь в кабинет директора, пароль: «Верность». Профессор Флитвик, думаю, вы сможете что-то сделать с этим помещением. Остальных профессоров я попрошу проводить учеников в гостиные, и дайте им это... — Гарри вынимает из карманов мантии несколько пузырьков с Успокаивающим и Зельем для сна без сновидений. — Лестрейнджем я займусь сам... Это все.

Не обращая внимания на суету в классе, Гарри подходит к раскачивающемуся в углу и обхватившему колени Энтони, немигающе смотрящему перед собой, берет его на руки и несет в свои комнаты. Нужно выводить ребенка из шока...

* * *

— Зачем?

Вот уже больше часа укутанный в теплый клетчатый плед Энтони повторяет этот вопрос, не реагируя на внешние раздражители и глядя в одну точку перед собой. За это время Гарри провел полную диагностику состояния первогодки, убедился, что физически он не пострадал, и приказал домовым эльфам накрыть ужин для двоих человек в гостиной. Себастьян уже появился в замке и принялся готовить зелье для Гермионы, сообщив Гарри, что вовремя выпитое зелье Стазиса спасло ей жизнь. Теперь следовало заняться другим пострадавшим...

— Зачем?..

— Что зачем, Энтони? — не особо надеясь на ответ, переспрашивает стоящий у камина Гарри, но мальчик реагирует:

— Зачем она сделала это?

Взгляд становится более осмысленным. Порадовавшись хоть какой-то новой реакции, Гарри садится на диван рядом с Энтони, касается тыльной стороной руки его лба и, убедившись, что у школьника началась нервная горячка, призывает из спальни Жаропонижающее зелье.

— Выпей это...

Энтони покорно глотает светло-зеленую субстанцию, потом закрывает лицо руками и начинает рыдать, согнувшись практически в три погибели.

— Я издевался над ней почти три месяца... Я не давал ей провести ни одного урока... Я настроил половину своего курса против нее... Что ей стоило поберечь себя? Но она закрыла меня собой... И... Зачем?.. Зачем, профессор?!

— Чтобы спасти тебе жизнь, Энтони. Чтобы ты не пострадал...

— Но она могла погибнуть сама! Почему она это сделала?!

— Потому что ты ее ученик, — Гарри поглаживает всхлипывающего мальчишку по спине. — Я бы сделал то же самое.

— Я этого не заслужил...

— О, это совершенно точно... — усмехается Гарри. — Но, тем не менее, мы как преподаватели отвечаем за безопасность всех детей в этом замке, что бы они ни натворили...

— П-простите... — едва слышно произносит Энтони. — Я и вас доставал...

— Прощаю, — вполне серьезно отвечает Гарри Поттер.

* * *

Пирамида из сладостей на прикроватной тумбочке в Больничном крыле угрожающе нависает над полом, но постепенно выздоравливающую Гермиону больше радует не она, а букет из кроваво-красных роз, появившийся в одну из ночей у ее изголовья... В качестве посетителей здесь побывала уже практически вся школа, Себастьян со Снейпом разработали специально для нее новый восстанавливающий состав, коллеги охотно делились смешными историями из своей практики, делегации из учеников регулярно и искренне желали ей скорейшего выздоровления, а спустя несколько дней на пороге лазарета появился виновник обвала в кабинете Трансфигурации Энтони Лестрейндж.

— Если вы хотите сыграть со мной еще какую-нибудь шутку, мистер Лестрейндж, дождитесь моего выздоровления. Иначе, боюсь, вам не будет так весело, как вы рассчитываете...

Гермиона нервно расправляет складки на одеяле, но Энтони не выглядит агрессивным. Вместо этого он делает глубокий вдох, затем подходит к ее кровати и опускается на колени.

— Простите меня, профессор, — бормочет он, не поднимая головы. — Простите меня за все, что я сделал вам. Я виноват, я это понимаю и не пытаюсь оправдаться, простите...

Не зная, как на это реагировать, Гермиона чуть приподнимается на постели, но сил удержаться не хватает, и она со стоном падает на подушку.

— Профессор! — Энтони вскидывает голову. — Вам плохо? Я позову...

Он вскакивает на ноги, но Гермиона перехватывает его за руку:

— Не надо... Подожди...

— Профессор... — Энтони, часто моргая, вглядывается в измученное лицо Гермионы. — Мне так жаль...

И всхлипывает, когда преподаватель стирает кончиками пальцев с его щек набежавшие слезинки.

— Т-с... Все в порядке... — Гермионе удается поверить в добрые намерения мальчишки настолько, чтобы накрыть его руку своей. — Я не злюсь на тебя... Я поправлюсь...

И протянуть ему взятую из горы сладостей шоколадную лягушку...

— Я... — Энтони обрывает себя на полуслове, пораженно смотрит на Гермиону, а потом с рыданиями выбегает из лазарета.

Преподаватель Трансфигурации понимающе вздыхает и устало закрывает глаза. Воистину нет ничего сильнее доброты — в этом предыдущий директор был абсолютно прав.

* * *

Проблема с развязанной против Гарри Поттера кампанией в газетах и журналах решается неожиданно и страшно: всех, кто выступил против Гарри и обвинил его в применении черной магии, включая Адриана Лестрейнджа, одним ноябрьским утром находят мертвыми в своих спальнях. Это надолго отбивает охоту у колдунов хотя бы мельком упоминать имя своего национального героя в прессе. В колдовском сообществе упорно циркулируют слухи о третьей силе, непонятно из кого состоящей группе, защищающей Гарри Поттера. Тем не менее, для обеспечения безопасности учеников во время последнего ноябрьского похода в Хогсмид в эту деревушку направляется практически весь оперативный состав Отдела тайн.

Присутствие Невыразимцев никак не сказывается на довольных школьниках, получивших возможность пополнить запасы сладостей и канцелярских принадлежностей. Гермиона недоумевает по поводу выбора Оливером места встречи, но уверенно заходит в кафе мадам Паддифут. Развешанные всюду сердечки слегка настораживают, целующиеся влюбленные парочки — тоже, однако все это забывается, когда Оливер отодвигает стул, помогая присесть, а затем кладет перед ней букет из алых роз.

— Оливер, я...

— Это тебе, Гермиона. Я не знал, какие ты любишь, но, думаю, эти цветы нравятся всем...

— Да-да, спасибо, только зачем? И... Оливер, ты хотел поговорить со мной...

— Гермиона, — преподаватель полетов садится на свой стул и, наклонившись, берет обе руки девушки своими. — Понимаешь, я раньше этого не замечал. Но ты... Очень красивая, ты умная, ты столько знаешь и... Я хотел сказать, что...

— Если это то, о чем я подумала, — вполголоса начинает Гермиона, аккуратно освобождая запястья. — То тебе лучше не продолжать, Оливер...

— Нет, послушай! — нетерпеливо перебивают ее. — Просто я знаю, ты ни с кем не встречаешься, я ни с кем не встречаюсь, почему бы нам с тобой не?..

— Это совершенно не приемлемо! — Гермиона решительно отодвигается на стуле. — Что на тебя нашло, Оливер? Мы же просто дружим...

— Гермиона, ты очень умная девушка, которая не должна быть одной. Понимаешь, книги, лекции — это хорошо, но нельзя же все время учиться и работать, и... Хотя с твоими мозгами...

— Оливер, прекращай!

— Нет, не подумай, что я не ценю твой ум и все такое...

— Да хватит же! С чего ты взял, что я одна?

— Ну, ты ни с кем не ходишь на свидания, я знаю, я наблюдал и... Ты ни в кого не влюблена...

— Ошибаешься, — Гермиона возражает ему тихо, но Оливер слышит... И делает выводы:

— Гермиона, он не замечает тебя! Ты и Гарри... Это безнадежно. Невозможно строить отношения с человеком, который воспринимает твое присутствие как должное.

— Мы разберемся сами.

Девушка решительно встает, намереваясь уйти. Оливер также поднимается.

— Тебе придется ждать целую вечность! Подумай, Гермиона...

— Значит, буду ждать... Да, и бесплатный совет, Оливер: общаясь с девушкой с коэффициентом интеллекта выше среднего, не стоит делать комплименты ее уму. Раздражает, знаешь ли... Она и так в курсе, что не глупа... Постарайся найти в ней что-нибудь еще. Всего доброго.

* * *

В другом чайном заведении Хогсмида проходит еще одна встреча: двое верных друзей, наконец-то, увиделись и теперь делятся друг с другом последними новостями.

— Я смотрю, у вас нескучно, Гарри, — Рон с наслаждением вытягивает длинные ноги под столом и подзывает официанта, заказывая очередную кружку сливочного пива.

— Да уж... тосковать как-то не приходится. Ну а ты сам как? Что делал в эти три месяца?

— Ну... меня взял к себе мистер Себастьян. Я думаю, ты знаешь, кто это? — Рон понижает голос, и Гарри, кивая, слегка наклоняется к нему. — Он отправил меня на закрытые курсы подготовки для оперативного состава Невыразимцев. На днях сдаю экзамен... Представляешь, оказывается, я умею неплохо рассчитывать варианты событий!

— Ничего удивительного, Рон. Ты в течение шести лет весь Хогвартс в шахматы обыгрывал. Разумеется, такое по силам только отличному стратегу.

— Ну, да... — Рон слегка покраснел от похвалы. — Ну и вот, в общем, мой шеф считает, что с меня будет толк. Я, правда, не знаю, куда меня распределят после курсов, но, надеюсь, они подберут что-то интересное... И не слишком секретное, чтобы я смог тебе писать. Кстати, мне платят аврорскую стипендию, так что я верну тебе...

— Даже не думай! — перехватывает его руку Гарри, не желая принимать деньги. — По-твоему, я не в состоянии помочь другу? Рон, ты оскорбляешь меня...

— М-м... Ладно. Тогда я расплачусь за наш обед... И тоже не спорь! Я пока в состоянии накормить своих друзей.

Дорогой дневник!

Каждый раз мне немного жутковато выводить эту фразу, словно я боюсь, что ты начнешь отвечать, как это было пять лет назад... Но я напоминаю себе, что Тома Риддла здесь больше нет, и передо мной лежит обычная тетрадка, зачарованная, правда, паролем.

Впрочем, кого я обманываю? Иногда мне хочется, чтобы Том вернулся, поговорил со мной, дал нужный совет и вообще написал, что все нормально, а будет только лучше. И все образуется... С Томом я, по крайней мере, не была одна, не чувствовала себя ненужной. С Томом мы дружили...

Конечно, кто-то может удивиться: как же так, одна? При шести-то братьях! Но в том-то и дело, что братьях... Они всегда были сами по себе, у них свои секреты, свои планы, близнецы и вовсе практически неразлучны, а младшая сестренка Джинни должна была сидеть с куклами или помогать маме по хозяйству. Совершенно потрясающее чувство: как можно быть одинокой при наличии еще восьми человек в доме.

Парадокс в том, что я не понимала, как мне плохо, пока не приехала в Хогвартс. И не увидела, что значит иметь настоящих друзей, таких, как Гарри и Гермиона. Вместе с моим братом они творили удивительные вещи, переживали настоящие приключения, могли пойти втроем против всех... И да, я им завидовала, завидовала своему брату Рону, нашедшему себе такую компанию, а еще я влюбилась в Гарри...

Сколько себя помню, в моей семье постоянно говорили о Мальчике-Который-Выжил, о нашем спасителе... Я слушала о нем с рождения, а потом, когда он пошел в школу, стала собирать вырезки из газет. Сейчас кажется, что это было глупо и по-детски, но у меня их набралась целая коробка. Мне было сложно заставить себя даже посмотреть на него, когда мои братья на фордике привезли его от родственников летом. Надо мной смеялись, я слышала, но любить не переставала, представляя, что я могла бы ему сказать, если бы мы остались наедине, и если бы мне хватило на это смелости. Но для Гарри я всегда была младшей сестрой Рона. Не более того.

Я не знала, что делать, но решила посмотреть советы тех, кто знает — скопила карманные деньги и подписалась на «Юную колдунью». Приходилось прятать журналы от родных, в первую очередь, от матери — она бы рассердилась, узнав, куда я трачу деньги... Но оно того стоило, и я многое узнала.

Мои подруги возвращаются... Завтра продолжу.

Дорогой дневник!

Родерик мне назначил свидание за теплицами, но я не пошла. Наболтала ему что-то о домашнем задании для профессора Себастьяна, он и не стал возражать — еще бы! Не подготовиться к зельеварению в Хогвартсе могут позволить себе только самоубийцы. Слизеринцы, вон, попытались ему что-то сделать, и в результате уже несколько недель мы их не узнаем. Никаких шалостей, все с выполненными уроками, никаких драк... Фантастика! Вместо них развернулись гриффиндорцы, но это другой вопрос.

А Родерик... Пора ставить очередную галочку в списке и давать ему отставку. Цель достигнута, мальчик покорен, а ничего большего мне от него не нужно. Цинично? Пусть так! Милая девочка Джинни уже никогда не будет прежней.

Дорогой дневник!

Мне не стыдно — мне не стыдно — мне не стыдно — мне не стыдно... Пожалуй, достаточно! Я практически в это поверила. И мне практически его не жаль.

Я сказала Родерику, что никогда его не любила. Что он мне противен. И что скорее пойду на свидание с Крэббом или Гойлом, чем с ним. Объявила при всех, во время ужина в Большом зале, что всего лишь поставила на нем эксперимент: за сколько дней смогу его приручить, а потом демонстративно взяла у Пэнси Паркинсон деньги, которые она мне проспорила — мне хватило двух с половиной недель. Родерик буквально позеленел, потом треснул кулаком по столу и вышел из зала. Кто-то посмотрел на меня с презрением, кто-то с восхищением... Но меня это уже не волнует. К стервозности Джинни Уизли Хогвартс начинает привыкать.

Дорогой дневник!

Мерлин, благослови тех, кто придумал чары для записи голоса, и мне не нужно возиться с чернильницей и достаточно всего лишь говорить вслух! А ты сам, дневничок, запишешь все, что нужно.

Ха! Как мило прозвучало: днев-ни-чок! Дорогой днев-ни-чок! Так и буду тебя называть. Только сделаю еще глоточек...

Я сижу в оконном проеме в Башне астрономии, я пьяна и не скрываю этого, в моей руке бутылка маггловского коньяка, который папочка как-то раз принес с работы, и в ней даже что-то осталось еще на дне. Ноябрьский ветер колышет мою юбку, но мне все-рав-но! Пусть ноябрьский, пусть поднимется ураган, главное, что здесь никого нет, и Джинни Уизли может говорить то, что думает, вслух. Потому что все уже давно баиньки... Третий час ночи... И только Джинни не спит.

Джин-ни! Королева Разбитых Сердец — все слова с большой буквы, дневничок. Проследи за этим. Я отмечаю этот титул, по праву присвоенный мне, потому что Родерик был пятнадцатым отвергнутым мной поклонником за этот год. Парвати и Лаванда специально пересчитали... Милашка Парвати и глупышка Лаванда... Две пустышки, которые не замечали меня столько лет, но первыми засекли все изменения после той истории с Марком...

Мерзавец Марк! Это он меня сломал и изуродовал мою жизнь...

Это из-за него я с оторванным рукавом мантии сижу здесь, потому что вырвалась из рук трех подонков... Пусть утешаются рукавом, пусть намотают себе на...

Не буду об этом, лучше еще выпить.

Я спровоцировала их... Ну да, спровоцировала! Решили заступиться за своего дружка Родерика и отомстить рыжей стерве. Трое на одну.... И ведь ждали, расписание узнали... И знали, что я пойду тем коридором... Ничего, я выясню, какая дрянь меня им сдала.

А вот потом не получилось, мне удалось вырваться и убежать, а они остались разбираться с Филчем, примчавшимся на грохот опрокинутых мной доспехов. Я обожаю вас, Аргус Филч! Ваше здоровье!

Возвращаться в гостиную мне не стоило, меня наверняка ждут, поэтому я здесь. Согревающие чары — все-таки выдающееся изобретение человечества. Но довольно, попробую поспать...

Дорогой днев-ни-чок!

Это снова я, твоя хозяйка Джинни. Скоро будет рассветать, а пока можно поговорить еще немножко. К тому же выпивки больше нет, а на душе тоска-а...

Я не была такой...

Внезапно прозвучало, правда? Посидевшая на коленях у половины старшекурсников Джинни, говорит, что она не такая... Что делать, если мне нравится сидеть у парня на коленях, нравится обниматься с ним, изредка целоваться, но не более того. Да-да, дневничок, твоя хозяйка до сих пор невинна. Сюрпрайз! В Хогвартсе бы обалдели...

Я и правда была другой... Милой, скромной, застенчивой девочкой Джинни, очень тихой и очень послушной, никому не доставлявшей хлопот... Ну, кроме того случая с Тайной комнатой... Но там я была не виновата.

Такой тихоней я поступила в Хогвартс. Подружилась с Томом Риддлом, вздыхала по Гарри Поттеру, восхищалась Локонсом и, особо не напрягаясь, готовила домашние задания. Мне казалось, что все еще может наладиться, когда я немного повзрослею. И я очень порадовалась, сумев принять участие в приключениях Гарри в Отделе Тайн, однако тогда же и поняла, что с этим человеком мне ничего не светит, ведь я никогда не смогу конкурировать с Гермионой Грейнджер. Забавно, что они оба еще не понимают, насколько сильно подходят друг другу... Но ничего, поймут... Хорошая пара получится.

На пятом курсе я влюбилась... В семикурсника Марка Вернера. О нем не вспомнят ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона, если их спросить, но на Когтевране был такой ученик. Синеглазый парень, очень внимательный ко мне, о котором впервые в жизни действительно захотелось сказать: «Он мой!» Это был мой человек, с которым у нас обнаружилось очень много общего: от каких-то глобальных вещей до мелких бытовых привычек. Я не думала, что такое возможно... Чтобы два совершенно разных человека, прежде никогда не видевшие друг друга, имели одинаковые взгляды практически на все. Мы оба обожали есть пирог с патокой, пускать фиолетовые пузыри в ванной для старост, читая там полюбившиеся книги, смотреть квиддич с самого верхнего ряда трибуны и бродить по противоположному берегу озера, когда хотелось подумать... Каждый из нас делал это в одиночку, и вот вдруг выяснилось, что то же самое может нравиться кому-то еще.

Он никогда не говорил о своих чувствах ко мне, но я начинала сиять изнутри, когда видела его, крепко обнимала при встрече и замечала ответный ласковый взгляд...

Не сразу... Может, недели через две я поняла, что по-настоящему влюбилась. Нет, точнее будет так: полюбила. Полюбила осознанно, потому что поверила, что с этим человеком у меня возможно все. И все будет хорошо.

И потому что раньше считала истории о «второй половинке» мифом, а теперь на себе испытала, что она существует...

Наше счастье продлилось до декабря. Я строила планы и придумывала имена нашим будущим детям — хотелось сына и дочку, чтобы сын обязательно был похож на своего папу. Я думала, как придется изменить жизнь под моего будущего мужа, и была готова к этому... Хотела попросить Гермиону стать моей подружкой на свадьбе...

Но за несколько недель до Рождества Марк сообщил мне о том, что собирается жениться. Не на мне.

Что помолвлен уже несколько лет...

И что ему хочется, чтобы у меня все было хорошо.

Мир раскололся на кусочки, чтобы уже никогда не стать прежним.

Я рыдала несколько дней. Гермиона отпаивала меня какими-то собственноручно приготовленными зельями, примчавшись, когда я прямо на урок отправила ей сову с просьбой прийти, пока я не наделала глупостей...

Мне не хотелось жить!

Я заперлась в Выручай-комнате и практически задыхалась от боли в сердце, когда ворвалась Гермиона, насильно отняла мои руки от лица и заставила ей все рассказать, попутно смахнув со стола склянку с Напитком живой смерти. А я, глотая слезы, срывающимся голосом говорила ей о Марке, о его невесте, о том, насколько мне плохо... О том, как безумно сильно его люблю...

Она молча выслушала меня. Потом вызвала домовика и буквально заставила меня поесть, сообщив, что она думает о Марке. Потом долго гладила меня по руке, заставила выпить лично сваренный успокаивающий состав... Обняв за плечи, довела до спальни и укутала одеялом. Она просидела у моей постели до утра...

А я думала о том, что, оказывается, сердце и вправду может болеть от несчастной любви. И разбиться оно тоже может, это физически ох как ощутимо...

Я приходила в себя несколько недель, видя вместо окружающего мира черно-белую картинку... У меня сильно болели постоянно растираемые от рыданий глаза, бывало трудно дышать от периодически возникающей боли в груди, а главное — я никак не могла понять: почему? Почему он, зная о том, что его будущее связано с другой девушкой, все-таки встречался со мной? Почему оказывал знаки внимания, делился своими переживаниями, доверял какие-то свои личные тайны... Почему не сказал сразу? Ведь тогда я не влюблялась бы в него, столь близкий по духу человек стал бы моим хорошим другом.

Я не знаю...

И до сих пор не могу этого понять.

То был черный месяц заплаканных глаз и вымученных улыбок окружающим. Мне не хотелось, чтобы меня спрашивали ни о чем, а потому делала вид, что у меня все в порядке.

Понемногу боль отпустила...

Я еще пару раз встретилась с Марком, общаясь с ним, как ни в чем не бывало... А потом била кулаками подушку, рыдая в полный голос и пользуясь тем, что в Выручай-комнату никто не может зайти.

На людях вела себя по-прежнему, и только Гермиона периодически отводила меня в сторону, давая понять, что она рядом и готова поддержать меня в любой момент.

Милая Гермиона... Я по гроб жизни обязана ей тем, что она вытащила меня из этой ямы... И оказалась рядом в тот момент, когда это было нужнее всего.

После той истории я повзрослела на десять лет. Я не знала, почему это произошло именно со мной, почему все хорошее достается мне, но осознала, что обрести счастье взаимной любви мне не суждено. Да и влюбляться больше не стоит... Слишком больно разочаровываться потом.

К тому же когда твоя любовь все время оказывается односторонней...

На Пасхальных каникулах во время прогулки по Лондону мне попались на глаза строчки из одного маггловского стихотворения, очень жестокие и циничные, но на тот момент мне было настолько плохо, что я решила сделать их своим девизом и живу по нему уже не один месяц. А звучали они так:

«Жди, живи, прощай красивых,

На своем пути!»

По этой рекомендации я сломала уже пятнадцать человек и думаю, что это не предел. Мне не доставляет это удовольствия, мне бывает противно от себя самой, но лишь так я могу хоть на время заглушить боль от того, что меня бросили. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь еще поверить людям... После того, как меня обманул Марк. И да, он причина, из-за которой я так сильно изменилась. Домашние девочки ни с того ни с сего стервами не становятся — на это всегда есть причина, имеющая вполне реальное имя.

Солнце всходит... Пора к эльфам и на урок... Исповедь Джинни Уизли можно считать завершенной.

Дорогой дневник!

После того, как я выплакалась прошлой ночью, мне стало легче. Пожалуй, эта ночь в Астрономической башне того стоила, хоть и пришлось идти за зельем от простуды к профессору Себастьяну — мадам Помфри снова вызвали в Мунго из-за какого-то ЧП. Зельевар долго подозрительно на меня смотрел, потом проводил до факультета и не зря: я видела дружков Родерика в конце одного из коридоров. Но не мог же профессор это предвидеть, правда?

У Гермионы очень усталый вид... Я думаю, надо будет как-нибудь к ней зайти, хотя сейчас она все равно выглядит лучше, чем до того взрыва у первогодок. Энтони Лестрейндж перестал ее доставать. Гарри, кстати, тоже повеселел...

Осталась проблема с когтевранцами, но надеюсь с ней справиться, не выходя из гостиной одной. Попросить у Гарри мантию-невидимку что ли... Осталось придумать предлог.

Дорогой дневник!

Ты сейчас упадешь! Хотя нет, ты не можешь упасть, так что просто слушай.

Я... я... У меня нет слов от того, как сильно изменилась моя жизнь! И... не поверишь, но я счастлива!

И мне никто больше не посмеет угрожать!

Я готова петь и танцевать, но все по порядку.

Я шла сегодня с Трансфигурации на Травологию, когда меня подкараулили дружки Родерика. Неудачно получилось, я опаздывала, поэтому в коридоре мы оказались одни. Они начали выкрикивать угрозы, понимая, впрочем, что я в их власти и никуда не денусь — заморозили меня быстрым Петрификусом. Честно говоря, мне уже было наплевать на все, поэтому я их даже не боялась и вообще видела всех, как в тумане. Потом, когда главный из них потянулся к моей мантии, появился Драко Малфой. Да-да! Я сама удивилась, но он сказал им о том, что их ждет директор, и они ушли, а Драко расколдовал меня.

Он что-то сказал... Я ответила... Мы начали оскорблять друг друга, пока я не обнаружила себя прижатой к стене, а он целовал меня, разведя коленом мои ноги... Потом втолкнул меня в какой-то класс и из нескольких парт трансфигурировал кровать...

Я даже не подумала сопротивляться... Помню только, как мелькнула мысль: уж лучше он, чем те...

А он спросил: «Каким я у тебя буду?» — на что я ответила: «Догадайся сам!» — и начала расстегивать пуговицы на блузке, не желая, чтобы он ее порвал.

Неожиданно, но он оказался аккуратным и внимательным...

Уже позже, сидя на парте и очень серьезно глядя мне в глаза, спросил: «Почему ты не сказала мне?»

А мне было неловко... Я пожала плечами, накинула мантию и пошла к двери...

А он догнал, перехватил за руку, попытавшись остановить, но я вырвалась и пошла ужинать...

Не знаю... Было все как в тумане...

А потом, уже в Большом зале Родерик что-то крикнул мне, но я не расслышала, а вот Драко расслышал и кинулся к нему. Началась драка...

Их разнял Гарри Поттер, окатив обоих холодной водой и сняв по двадцать баллов, потом волоком вытащил Малфоя из зала, а я, выждав немного, пошла за ними.

И слышала их разговор...

Гарри орал на Драко, тот возражал ему и говорил, что поступил так, как должен был, потом Гарри спросил: «Какое тебе дело до Джинни?» — Драко ответил: «Есть дело. Не бойся, Поттер, все с ней будет в порядке. У меня серьезные планы на нее».

Я очень удивилась, а они еще поговорили немного, но уже спокойно. Гарри вышел, кивнул мне и направился куда-то наверх, а Драко еще минут десять сидел в классе.

Я уже устала ждать его, не зная, куда мне идти, и желая получить хоть какие-то объяснения, а он вышел из класса, закрыл дверь и стал внимательно смотреть на меня. Потом как-то устало спросил:

— А ты в курсе, что я тебя люблю?

Я от удивления потеряла дар речи, а он, поразглядывав меня еще немного, взял меня за руку и повел в Большой зал. Там уже собрались все преподаватели и студенты.

— Минуту внимания, — громко сказал Драко, и все повернулись к нему. Я не знала, куда деваться от их взглядов.

— Я хочу предупредить вас о том, что тот, кто позволит себе хоть одно грубое слово в адрес Джинни Уизли, будет иметь дело со мной. Я никому не позволю обижать мою невесту!

И эффектно развернувшись, вышел из зала, увлекая меня за собой…

Дорогой дневник!

Счастье есть, и у него короткое имя — Драко.

Мы вместе уже неделю, и я никак не могу поверить в то, что это реальность. Что впервые в моей жизни появился человек, который не постеснялся, глядя мне в глаза, сказать, что любит меня.

И решил все мои проблемы.

Мне хочется обнять весь мир, всегда верившую в то, что все будет хорошо, Гермиону и моего любимого Драко. Я знаю, что с ним будет непросто, но у нас у обоих есть желание все преодолеть и быть вместе.

А это — самое главное.

Декабрь выдался... сложным.

Что-то странное происходило с погодой в начале зимы: дни пролетали один за другим, но за окнами не было снега, отчего нервными и раздражительными становились все обитатели замка. Некогда столь желанная плюсовая температура в декабре воспринималась как издевательство, ели на зеленой траве выглядели дико, а отсутствие предпраздничного настроения накладывалось на сезонную усталость и выливалось в полное нежелание что-либо делать или соображать. Ученики с тоской поглядывали на безоблачное небо, вспоминая о прошлогодних играх в снежки и ледяных постройках. Кто-то грустно листал пособия по магии стихий, но и в них не видел пользы. Им оставалось одно: темным утром пинками вытаскивать себя же из-под теплого одеяла, чуть ли не ползком добираться до Большого зала, а после — ходить по кабинетам, изо всех сил стараясь не уснуть. Вяло реагировать на замечания учителей, игнорировать большинство домашних заданий и бездумно вычеркивать очередной день в календаре.

В Хогвартсе было скучно...

* * *

— Я готовлю тебе сюрприз, Гарри, — бросил на прощание Римус Люпин, скрываясь в пламени камина.

Время от времени они общались по каминной сети, обсуждая вопросы курса Защиты от темных искусств, и каждый раз Люпин со всей дотошностью выяснял, как складываются у Гарри Поттера отношения с Северусом Снейпом, не ссорятся ли они, не нужно ли помочь...

«Как же это достало... — думал Гарри, качая головой и тщетно пытаясь сосредоточиться на проверке контрольной работы. — И когда до него дойдет, что все в порядке у нас, и что я своих решений не меняю...»

Сообщение о готовящемся сюрпризе тоже не обрадовало, а, скорее, насторожило... Мало ли что может прийти в голову человеку «ради твоего же блага». Сколько раз уже «добрые» дела оборачивались мелкими неприятностями или крупными проблемами...

Послышался короткий стук:

— Гарри, ты идешь?

— Сейчас, Гермиона! — Гарри отметил линией, до какого места дочитал, потянулся так, что хрустнули суставы, и направился к двери. — Иду!

— Тебе много осталось?

— Два курса, потом еще подготовка... В общем, на вечер хватит. А ты как? — внимательный взгляд скользнул по лицу и фигуре девушки.

— Я на сегодня уже все проверила, — улыбнулась она. — После ужина иду разговаривать с профессором Себастьяном о реформе судебной системы. Знаешь, по нынешним нормам...

Гарри расслабленно наблюдал, как оживленно Гермиона делится своими выводами, втайне радуясь тому, что наконец-то она становится прежней оптимисткой, тянущейся ко всему новому и интересному. После случая с обвалом ее перестали донимать гриффиндорцы, появились блеск в глазах и уверенность в жестах.

Прояснив все вопросы отношений с собственным приемным отцом, Гарри также стал чувствовать себя более спокойно: жизнь вошла в привычную колею, объяснять заклинания детям удавалось все лучше и лучше, а ощущение того, что ты действительно смог их чему-то научить, было и вовсе бесценным. Гарри даже начал получать удовольствие от преподавания, все чаще мысленно соглашаясь со словами Снейпа о том, что у него и в самом деле есть к этому талант.

Приближались зимние каникулы. Ничто не предвещало проблем.

* * *

В Лондоне снега тоже особо не наблюдалось, из-за чего тоскливо было и всем горожанам. Прохожих раздражали надувные снеговики и Санта-Клаусы у дверей магазинов, рождественские гирлянды в витринах смотрелись неуместно.

Лишь один человек чувствовал эмоциональный подъем, шагая по улицам Лондона, — Римус Люпин целеустремленно следовал к телефонной будке входа в Министерство магии, сжимая сквозь подкладку плаща драгоценные флакончики. В их тихом позвякивании ему чудилась надежда на восстановление справедливости.

— Назовите имя и цель вашего прихода в Министерство магии.

— Римус Люпин, отмена усыновления и оформление опекунства над Гарри Поттером.

— Проходите...

* * *

Глава Отдела тайн Джек Себастьян как раз закончил совещание со своими подчиненными и теперь задумчиво рассматривал новый прибор, сконструированный местными умельцами для более совершенного ведения слежки.

— Милена, я правильно понял, что с помощью этого прибора мы можем организовать дистанционное наблюдение и в тех местах, где есть магический экран?

— Да, можем. Единственное, что нужно учесть: его нельзя выносить отсюда, это стационарная вещь, так что оператор должен находиться лишь в этой комнате. И иметь соответствующий допуск, разумеется. Мы специально заложили это в технологию, чтобы исключить возможность попадания прибора не в те руки, а так как пространство Отдела тайн завязано на нас магией крови, то и...

— Я понял. Правильный выбор. Что ж, самой закрытой от прослушивания территорией является само Министерство магии. Давайте испытаем его здесь...

Клод Шерин загрузил новые данные в аппарат, созданный — как нередко бывает в Отделе тайн — на стыке маггловских и магических технологий, и вывел результат на сплетенный из магических паутинок экран.

— Есть картинка. С чего начнем?

— Чтоб поинтереснее, лезем в самое защищенное место — кабинет Министра магии.

— Есть контакт... Смотрите!

Перед невыразимцами возникла трехмерная проекция кабинета министра, где Кингсли Бруствер как раз вел переговоры с представителем Франции.

— И мы считаем, что нужно вернуть единые правила для международной аппарации, — с жаром доказывал французский Министр магии. — Вы ограничили их на время войны с Волдемортом, но война закончилась!

— К сожалению, сохраняются определенные угрозы. Некоторые уцелевшие Пожиратели смерти продолжают дестабилизировать обстановку, проводя террористические акции. Поймите нас правильно, сохраняя режим повышенной готовности в сфере перемещений, мы защищаем и вашу страну от проникновения преступников.

— Но коллега, вы нарушаете права французских граждан на свободу перемещений! У вас внутренние проблемы, не спорю, но почему от них должны страдать...

— Достаточно, Клод, — Себастьян махнул рукой в сторону экрана. — Попробуем еще. Медленно меняй зоны обзора: второй лифт... зал приема писем... кабинет начальника Аврората... секретариат Отдела магического правопорядка... зал собраний... Стоп! Верни-ка назад… А он-то что здесь делает?..

Трехмерная проекция показала приемную Отдела магического правопорядка, где Римус Люпин что-то горячо доказывал его новому начальнику — Роберту Ваневски. Клод Шерин отрегулировал звук.

— ...И я настаиваю на том, что усыновление Гарри Поттера должно быть отменено в свете вновь открывшихся обстоятельств! У меня есть доказательства, которыми я могу подтвердить свою позицию, — Люпин выставил на стол перед юристами отдела три флакончика с белым дымом. — Вот здесь два моих воспоминания о желании Лили сделать меня крестным Гарри и воспоминание Альбуса Дамблдора о последнем разговоре с Гарри Поттером, где Гарри жалеет о том, что выбрал своим приемным отцом Северуса Снейпа. Я прошу вас просмотреть эти воспоминания, чтобы убедиться в моей правоте...

— Хорошо, мистер Люпин. Мы подготовим зал просмотра и через десять минут вас позовем. Можете пока подождать...

— Достаточно! — Себастьян прервал трансляцию. — Это нужно остановить! Клод, свяжись со Стивом, пусть двое... нет, лучше четверо авроров из числа наших сотрудников встречают меня на третьем этаже, мы пойдем за Люпином. Милена, вызовешь Юджина из министерской лаборатории по исследованию ментальной магии, пусть будут готовы проверить подлинность воспоминаний. Да, и сообщи нашему человеку в Отделе дознания, чтобы подготовил одну из камер предварительного заключения. Прессу изолировать, секретность по режиму «А». До окончания разбирательства никому не слова за пределами Министерства. Выполняйте!

* * *

На специальном экране проступили контуры собеседников из воспоминания:

— Знаете, мальчики, для своих детей я хотела бы выбрать крестными вас, — Лили Эванс сидела на берегу озера в окружении четверки Мародеров, разглядывая сияющее кольцо. — Как смотришь на это, Джеймс?

— Полностью поддерживаю тебя, милая. Тоже думаю, что лучше вас, Сириус, Римус… ну и тебя, Питер, крестных для наших детей не придумаешь…

Людей заволакивает дымом… В следующем воспоминании Римус сидит у камина, Лили укачивает младенца:

— Не обижайся, Римус… Так Джеймс решил — первым выбрать Сириуса. Я бы начала с тебя… Но я обещаю, что когда у Гарри появится братик или сестренка, их крестным будешь точно ты!

— Хорошо, Лили. Но помни: ты обещала… А сейчас дай мне пожалуйста его подержать…

Снова дымка. На этот раз повзрослевший Гарри Поттер общается с директором по каминной сети:

— Я же предупреждал тебя, мой мальчик. Вы с Северусом слишком разные люди. И то, что произошло…

— Я понимаю вас, профессор. Вы правы. Я так разочарован… Если бы можно было повернуть назад, я бы ни за что не стал этого делать!

— Еще не поздно, Гарри. Я говорил, что ты можешь отказаться от усыновления в любой момент. Так будет лучше для вас обоих.

— Вы правы, сэр. При первой же возможности я так и поступлю…

Дымка последнего воспоминания развеивается, Римус Люпин вновь озвучивает свою позицию, указывая на Омут памяти. Комиссия отдела задумчиво выслушивает аргументы, пятеро магов кивают друг другу.

— Мы поняли вас, мистер Люпин. Рассмотрим первую часть вашего обращения — об отмене уже существующего усыновления. Что ж, с учетом предоставленных вами фактов, думаю, мы все считаем возможным…

— Я требую прекратить рассмотрение этого дела немедленно! — стоявший все это время в дверях Джек Себастьян делает несколько шагов вперед, демонстрируя комиссии значок руководителя Отдела тайн.

— Что ты здесь делаешь?! — вскакивает пораженный Люпин. — И по какому праву?..

— Подождите, мистер, — останавливает его шеф Отдела магического правопорядка. — Мистер Себастьян, я правильно понял…

— Совершенно правильно, мистер Ваневски. — решительно кивает Себастьян, затем жестом подзывает к себе авроров. — Господа, проводите мистера Люпина к выходу…

— Я никуда не пойду! — стряхивает протянутые к нему руки Люпин. — По какому праву ты тут распоряжаешься?! Я требую, чтобы слушание было продолжено!

— Ваши требования здесь ничего не стоят, — холодно отвечает Себастьян. — Действуйте, ребята!

На попытки вывести из зала Люпин реагирует возмущенными криками, отбивается от авроров, из-за чего они с ним также не церемонятся. Роберт Ваневски озадаченно наблюдает за этим действом, после чего несколько нерешительно обращается к Себастьяну:

— Я прошу прощения, мистер Себастьян… Нет, я не подвергаю сомнению ваши полномочия, но… Мне бы все-таки хотелось знать: какие основания есть у вас для того, чтобы остановить рассмотрение дела?

— Соображения государственной безопасности и соблюдения интересов чрезвычайного важного лица в Магической Британии — мистера Поттера.

— Что ты несешь, Себастьян?! — возмущенно выкрикивает Люпин, выворачивая запястье и отталкивая одного из авроров так, что тот врезается головой в дверной косяк и падает на пол. — Гарри тут причем?

— Притом, что в принятой два дня назад стратегии развития Британии имя Гарри Поттера значится в графе: «Официальный преемник Министра магии», из чего следует, что защита его интересов является одним из приоритетов служб безопасности государства, — отвечает Себастьян, проводя диагностику пострадавшего аврора, постепенно приходящего в себя. — В камеру его, ребята! Под протокол о сопротивлении властям. А Смитсону вызовите целителя из Мунго…

* * *

— Арестованный Люпин, встать!

С трудом передвигающийся после полученных от авроров ушибов Римус Люпин осторожно поднимается и идет на очередной допрос... Заняв свое место напротив дознавателя, он вскидывает голову. Но на этот раз вместо представителя Отдела дознания вести допрос решает Джек Себастьян:

— Тебя использовали, Люпин… — говорит он, презрительно разглядывая арестанта. — Вот результаты экспертизы воспоминаний. Дамблдор подсунул тебе фальшивку. Гарри Поттер никогда не собирался отказываться от усыновления Снейпом.

— Ты врешь… — запекшимися губами почти шепчет Люпин.

— Смотри сам. Вот протокол лаборатории по исследованию ментальной магии. Первые два воспоминания — подлинные, третье сделано из кусочков. Довольно грубая работа, между нами говоря… Можешь убедиться.

— Даже если и так, — Люпин заплывшими глазами пробегает по заключению экспертов. — Гарри будет лучше со мной, чем с твоим дружком. Намного лучше…

— Какая самоуверенность! — криво усмехается Себастьян. — Противно слышать, Люпин, как ты — совсем недавно осуждавший Дамблдора за манипулирование другими — поступаешь так же, как он, пытаясь влезть в чужие дела…

И уже позже:

— Милена, я прошу тебя провести экспертизу магического договора об усыновлении Гарри Поттера на предмет возможных сюрпризов...

— Он разве не стандартный?

— Знаешь, учитывая место и ситуацию, при которой его заключили, я уже сомневаюсь… Что-то тут не складывается... Лучше перестраховаться...

* * *

— Гарри! Гарри, ты тут?

— Тонкс? — Гарри откладывает в сторону перо, быстро выходит из-за стола и опускается на корточки перед камином. — Что-то случилось?

— Гарри… — метаморфиня всхлипывает. — Гарри, помоги… Я… я не знаю к кому обратиться еще…

— Подожди, подожди! Расскажи мне, в чем дело…

— Понимаешь, мой муж…

— Что-то с Люпином? — взволнованно спрашивает Гарри. — Где он?.. Как он?..

— Он в камере, — Тонкс захлебывается рыданиями. — Его кинул туда начальник Отдела тайн — Джек Себастьян…

— Как Себастьян?.. Подожди! В камере? В Азкабане?!

— Нет, в министерской тюрьме… Там есть камеры предварительного заключения… И Римус… уже почти неделю там… Из-за тебя…

— С этого места поподробнее, — Гарри обеими руками обхватывает голову, запуская пальцы в порядком отросшую шевелюру. — Почему из-за меня?

— Потому что он хотел отменить твое усыновление, а ему не дали… И сейчас он в тюрьме… Его избивают, Гарри…

— Я сделаю все, что смогу, Тонкс, — закусив губу, обещает Гарри Поттер. Ему совершенно не нравится услышанное, опять лезут в его жизнь, но… В самом деле, нужно спасать человека. Разборки подождут.

— Спасибо… — Нимфадора исчезает в пламени камина.

Гарри пробует переместиться с помощью летучего пороха, но безуспешно. Видимо, не пускает защита замка… Что ж, можно и по-другому: с помощью Сквозного зеркала он вызывает Джека Себастьяна:

— Профессор! — лицо невыразимца отражается в куске стекла.

— Да, Поттер. Слушаю тебя.

— Я по поводу Люпина…

— Хочешь увидеть его? — с полуслова понимает Себастьян. — Иди в мой кабинет, на столе статуэтка грифона. Это портал. Активируется словом «Белладонна». Переместишься в Отдел тайн, где тебя встретят и проводят в Отдел дознания. Там и увидимся…

— Иду…

* * *

— Я правильно поняла, что Поттер скоро будет здесь? — помощница начальника Отдела тайн Милена Браун подошла к своему шефу, прижимая к груди папку с несколькими листами.

— Ну да, он к Люпину… Как появится — проводишь. Ладно, давай, что там у тебя? — Себастьян кулаками растер уставшие глаза, но девушка не двинулась с места. — В чем дело?

— Пообещай мне одну вещь, Джек.

— Какую?

— Ты не станешь его убивать. В конце концов, к нему хорошо относится Гарри и…

— Так, что ты нашла? — Себастьян требовательно протянул руку, но Милена лишь отшатнулась.

— Нет, пообещай!

— Хорошо. Давай их сюда… — он быстро забрал бумаги и принялся бегло просматривать. — И чего ты переживала… Что?! Проклятие! Гребаный идиот! Я убью его!

— Ты обещал… — жалобно напомнила Милена удаляющейся спине шефа Отдела тайн. — Только бы обошлось, — это она прошептала уже себе…

* * *

Перепрыгивая через ступеньки, Джек Себастьян мчался с девятого уровня на нижний этаж. Едва не проломив головой дверь, он ворвался в Отдел дознания и приказал всем сотрудникам испариться на несколько часов, после чего буквально влетел в камеру к Люпину, попутно встряхнув его с кровати на пол.

— Ну и дрянь же ты, Люпин… — полным холодной ярости голосом прошипел Себастьян. — Какая же ты дрянь!

— Я уже говорил, что не откажусь от своей цели, — устало бормочет арестант, за что и получает тяжелый удар в челюсть. — Можешь бить меня, сколько хочешь, но я не откажусь…

— Не откажешься? Ну ты и сволочь… — Себастьян с хрустом впечатывает заключенного в стену, сжимая горло обеими руками. — Значит, хочешь добиться своего, да?

— Да... что бы ты... ни говорил!.. — сорванным голосом хрипит Люпин. — Я… не… отступлюсь…

— Не отступится он! — бросок через всю комнату носом в стену напротив. Затем несколько шагов к скрючившемуся на полу и захлебывающемуся кровью человеку. Присесть на корточки. — Не отступишься?

— Нет… Я… заставлю их… расторгнуть договор… — Люпин сплевывает сгусток крови. — Об усыновлении…

— Расторгнуть договор, в который вплетены чары Иммортус Статум? — эта фраза бьет по сознанию Люпина сильнее кувалды, заставляя приподняться, несмотря на переломанные кости. — Что означает мгновенную смерть и усыновителя и усыновленного в случае малейшей попытки расторжения договора?.. Блестяще!..

Себастьян издевательски аплодирует, стоя над ошарашенным заключенным, затем практически без усилий поднимает его с пола и вновь впечатывает в стену.

— Ты лжешь…

— Да неужели?.. Вот экспертиза договора, — свободной рукой невыразимец достает из кармана сложенный лист, встряхивает его перед носом Люпина. — Читай, оборотень! Внимательно читай, как пять дней назад ты своими руками едва не угробил Северуса Снейпа и Гарри Поттера…

И отпускает Люпина, позволяя ему сползти по стенке, кидая перед ним на пол заключение экспертного отдела.

За дверью слышатся приближающиеся шаги.

— Что здесь?.. Римус! — Гарри подбегает к сидящему в углу избитому человеку, на ходу вытаскивая палочку: — Ревели…

— Не надо, Гарри, — едва слышным шепотом останавливает Люпин почти сорвавшееся Заживляющее заклинание. — Я это заслужил…

И заходится в продолжительном кашле.

— Кстати, можете порадоваться, мистер Поттер, — совершенно спокойно произносит Себастьян, обращаясь к беспомощно стоящему парню. — Северус Снейп будет вашим отцом всегда, под угрозой смерти в случае отмены усыновления. Иммортус Статум — такое дело…

— Что здесь происходит? — наконец спрашивает Гарри, потрясенно глядя на Люпина. — За что он здесь?

— Официально — за сопротивление сотрудникам Аврората, — отвечает Себастьян, доставая из кармана еще несколько листков. — Вот рапорты четырех авроров — кстати, один из них до сих пор в Мунго…

— А неофициально?

— А неофициально — чтобы подумать над своим поведением и сделать нужные выводы. Впрочем, вторая часть уже не слишком актуальна… Не правда ли, мистер Люпин?

— Вы правы, — слышится тихий ответ.

— Вот, — довольно кивает невыразимец. — Я прав. А раз так, думаю, и с официальной причиной вопрос тоже можно решить…

И с помощью волшебной палочки поджигает каждый из четырех рапортов. Потом быстро извлекает из кармана Сквозное зеркало, кивает ему и поворачивается к Гарри:

— Вам надо возвращаться в Хогвартс, мистер Поттер. Выйдете отсюда, повернете направо — там, в конце коридора камин. Поспешите!

— Ладно, а…

— С ним все будет в порядке. Идите!

Гарри торопливо покидает камеру. Дождавшись, когда стихнут шаги, Себастьян вновь подходит к Люпину, наколдовывает низенькую табуретку и садится на нее, приставляя кончик волшебной палочки к шее арестанта:

— А теперь слушай сюда, Люпин, и слушай внимательно. Если ты еще хоть раз попытаешься влезть не в свое дело и причинить вред Северусу или Гарри — не важно: осознанно или неосознанно, — я лично достану тебя из-под земли и замурую в самой нижней камере Азкабана. Это понятно?

— Да…

— Тогда свободен. Проваливай отсюда и постарайся больше не попадаться мне на глаза…

* * *

В единственном пригодном для перемещений камине Хогвартса полыхает огонь. Хозяин кабинета задумчиво смотрит на то, как обтряхивает с себя сажу Гарри Поттер и шагает к двери... Самое время спросить...

— Вы ничего не хотите мне объяснить, мистер Поттер?

От неожиданности молодой человек слегка вздрагивает, только сейчас заметив, что не один:

— Ой, вы тут...

Ему жестом предлагают сесть возле директорского стола.

— Или стоит напомнить, что лично вам покидать Хогвартс запрещено? Кстати, как вы выбрались из замка?

Гарри чувствует себя неуютно от подчеркнутой официальности в голосе Снейпа, мысленно досадуя на то, что да, ему ж запретили... а он забыл... Но ничего не поделаешь, надо исправляться:

— Мне помог переместиться профессор Себастьян.

— Куда?

— В Министерство магии. Нужно было решить один вопрос...

— В камере предварительного заключения для государственных преступников? — Снейп иронически хмыкает.

Гарри вздыхает. Мрачно смотрит на бесстрастное лицо своего приемного отца, на свои колени, снова на отца, на стол перед ним... а потом берет за кончик лежащую на пергаментном свитке волшебную палочку Снейпа, протягивает ее рукояткой к нему и робко предлагает:

— Легиллименс?

* * *

В кабинете профессора зельеварения часы бьют полночь. Сам преподаватель не обращает внимания на них, продолжая рисовать прямоугольники на свитке пергамента, уже порядком исчерканном многочисленными стрелочками, надписями и вопросительными знаками. Прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, Северус Снейп некоторое время наблюдает за размышлениями своего заместителя, затем подходит к нему, пристально разглядывая свежие царапины на виске, сбитые костяшки на обеих руках и заметно опухшую левую кисть.

— Ввязались в драку, профессор Себастьян? — негромко интересуется Снейп, на что тот, к кому он обращается, вздыхает, откладывает в сторону перо и чуть поворачивает голову влево:

— Неудачно прогулялся по министерству, господин директор. У мистера Люпина оказалась очень крепкая челюсть.

— Почему не залечил? — уже нормальным тоном спрашивает Снейп, и Себастьян морщится, пытаясь пошевелить пальцами левой руки.

— Да времени не было... С Гарри, я так понимаю, ты уже говорил...

Северус Снейп только кивает на это, выбирает на одной из полок знакомый пузырек и начинает смазывать поврежденную руку своему другу.

— Хотелось бы узнать детали...

— Как пожелаешь, Сев... — Себастьян запрокидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза и произносит заклинание связывания разумов. — Смотри...

На ближайший час оба мага выпадают из реальности... Уже после потрясенный директор пожимает руку своему коллеге:

— Ты снова спас мне жизнь... Спасибо.

— Да ладно тебе... В первый раз что ли... Свои люди, что уж там... А сколько раз то же самое делал ты?..

— Ну, раз ладно... — Снейп достает из кармана фиолетовую склянку и зачерпывает из нее побольше желеобразной субстанции. — Тогда снимай рубашку.

— Зачем? — удивленный взгляд.

— Буду лечить твою спину, локоть и правое плечо. Общение с Люпином не прошло для тебя бесследно... Да, и левое тоже посмотрю... Насчет него сомневаюсь, но ты мог задеть...

— Она же жгучая, Сев... — тоскливо тянет время Себастьян. — Может, обойдемся? Само заживет, я дергать не буду...

— Знаю я твое «не буду». Снимай давай!

— Так и делай людям добро, — под ожидающим взглядом Снейпа начинает расстегивать рубашку шеф Отдела Тайн. — Вправишь человеку мозги, а потом страдай полночи... Давай, мучитель... — он утыкается подбородком в схему, вытянув руки на столе. — Приступай...

— Кстати, я удивлен, что ты его вообще не убил, — длинные пальцы осторожно втирают желтоватый состав в места кровоподтеков.

— За это скажи «спасибо» Милене, заставила пообещать... А то сейчас бы отмазывал меня от Азкабана...

— Обязательно скажу при встрече. Да, что решил в отношении нее?

— Поженимся после Рождества... Ай! Что там?

— Лежи спокойно! Ничего там... Все то же самое... Стенки у вас в камерах слишком шершавые...

— Ты садюга, Сев... А-а-а! Да сколько ж еще?

— Потерпи... Бок уже намазал, теперь плечо... О, а здесь нужен аласторовский эликсир... Где-то он у меня был...

— Только не это! Может, обойдемся, а?.. — жалобно, но безнадежно предлагает пострадавший невыразимец. — Ну, пожа-алуйста... Уй!

— Терпи, Джек... Потерпи еще... — повторяет Снейп, тыльной стороной ладони смахивая проступившие слезинки с уголков глаз друга и заматывая ему плечо специальной пропитанной тканью. — Зато завтра будешь как новенький... Все лучше, чем в лазарет... Ты расскажи пока, над чем думал? По какому вопросу аналитическую схему чертил?

Переключение внимания всегда было хорошим методом, помогающим отвлечь человека от боли. Действует и сейчас.

— Да знаешь, как я понял, Люпин действовал по указке Дамблдора... Фальшивку от него получил, инструкции... И я подумал: а знал ли наш многоуважаемый Альбус об Иммортус Статум в договоре?.. Ибо если знал, картинка получается совершенно неприглядная... Это значит, что он сознательно пытался устранить тебя и Гарри Поттера...

— Интересная мысль, — кивает Снейп, перевязывая локоть. — О своих приключениях в Бирме я рассказывал только комиссии в Аврорате. Гарри, насколько мне известно, — лишь своим друзьям Уизли и Грейнджер. Но спустя несколько дней после нашего возвращения, историю о лордовской резиденции напечатали в «Ежедневном пророке». На тот момент Дамблдора уже не было в Англии, но «Пророк», я думаю, он получил. В принципе, по тем описаниям можно было предположить о побочном эффекте договора. А учитывая связи Альбуса в нашем министерстве... Ты проверь: не заказывал ли кто-либо экспертизу договора до тебя?

— Как выйду на работу, проверю... — соглашается Себастьян, через силу выпрямляясь в своем кресле.

Аккуратно поддерживая, Снейп помогает ему добраться до кровати, попутно спросив:

— А что дали твои расчеты? Какова вероятность того, что Дамблдор сознательно хотел нас убить?

— Восемьдесят четыре процента, Сев, — после паузы мрачно отвечает Себастьян и, благодарно улыбнувшись, подставляется под Сонные чары. — Слишком большая цифра, чтобы не воспринимать ее всерьез...

На Северном острове Королевства Новая Зеландия есть невысокая гора с самым длинным названием в мире – Тауматауакатангиангакоауауотаматеатурипукакапикимаунгахоронукупокануэнуакитанатаху, что в переводе с языка маори означает: «Вершина холма, где Таматеа, мужчина с большими коленями, который скатывался, забирался и проглатывал горы, известный как поедатель земли, играл на своей носовой флейте для своей возлюбленной». Недалеко от нее расположилась ничем не примечательная деревушка, по которой время от времени проезжали туристы. Сегодня, однако, там было не все в порядке, и магглы старались держаться как можно дальше от трехэтажного особняка в конце дороги. Случайно оказавшийся поблизости колдун наверняка поразился бы тому, как невероятно сильно фонит воздух от всплеска стихийной магии. Бывший директор Хогвартса Альбус Дамблдор перебывал в ярости.

— ...И он выпустил мистера Люпина без предъявления обвинения, — завершил свой доклад руководитель Отдела дознания Министерства магии Альфред Ваневски. — После этого мистер Люпин в весьма подавленном состоянии покинул Министерство магии, и никто более его не видел. Поиски продолжаются.

— В доме Тонкс смотрели? — негромко поинтересовался Дамблдор, старательно сдерживая эмоции.

— Мы не можем туда проникнуть. По-видимому, на нем появились чары Доверия, а Хранитель нам не известен.

— Что ж, Альфред, — Дамблдор призвал для своего осведомителя еще одну чашку чая, предварительно насыщенного сывороткой правды. — Не сомневаюсь, вы делаете все, что в ваших силах. Поведайте мне еще, почему ваш брат Роберт отказался завершить рассмотрение дела об отмене усыновления в отсутствие Люпина. Как начальник Отдела магического правопорядка он вполне мог это сделать.

— Он не очень-то распространяется на эту тему, сэр, — нерешительно поерзал на стуле Альфред. — Но как я понял, он просто не хочет связываться с шефом Отдела тайн. Министр Бруствер дал тому такие полномочия, что у нас даже его имя вслух стараются не произносить, а тем более раз уж он запретил...

— Я понял вас, Альфред, — успокаивающе улыбнулся ему Дамблдор. — Конечно, это печально, когда интересами государственной безопасности прикрывают амбиции своих друзей, из-за чего наш национальный герой Гарри Поттер вынужден страдать... А ему и так досталось...

— Да-да, — подхватил Альфред. — Мы все перед ним в долгу, и возможность самому определять свою судьбу — это меньшее из того, что мы можем ему дать!..

— Рад, что вы это понимаете, — добродушного блеска в глазах Дамблдора прибавилось. — А раз так, полагаю, вы не сочтете за труд принести мне из Отдела магического правопорядка оригинал договора об усыновлении Гарри Поттера. Всего на два-три часа, этого хватит для того, чтобы восстановить справедливость.

— Я постараюсь, сэр! Сейчас же этим займусь...

Ваневски воспользовался порталом, а его собеседник швырнул в зеркало стоявшую под рукой бронзовую статуэтку. Впрочем, зеркало тут же восстановилось, будучи привычным к такой форме проявления эмоций.

* * *

Альбус Дамблдор имел богатый опыт манипулирования другими и непревзойденное политическое чутье, позволяющее плести интриги, ловко оставаясь в стороне. Если что и доставляло ему истинное наслаждение, так это многоходовые комбинации, рассчитанные всегда на большое число людей. Именно эта умственная деятельность заставляла его забывать о возрасте, не замечать старости и брать от жизни все.

Более ста лет манипуляций и лихо завернутых интриг, множество переломанных судеб и возможность занимать любую должность по своему желанию, политика не ради практического результата, а ради самой игры во власть — что может быть увлекательнее? Для Альбуса Дамблдора цель всегда оправдывала средства, в особенности если этой целью являлось стремление доказать собственную гениальность — как минимум, самому себе.

Образ «ДДД» — Доброго Дедушки Дамблдора — им он особенно гордился, понимая, пожалуй, как никто иной, силу внешнего впечатления. Добрый, мудрый и справедливый правитель на троне (а тронов имелось два — в Хогвартсе и в Визенгамоте), великодушный и щедрый... Чудаковатый старик, обожающий лимонные дольки и носки в подарок... Находилось очень мало людей, способных проникнуть за этот фасад, и еще меньше — поверить увиденному: за маской могущественного светлого мага скрывался чрезвычайно расчетливый, наблюдательный и довольно жестокий человек, не привязанный ни к кому и ни к чему, что давало ему полную свободу для маневра.

Без преувеличения, выдающийся стратег Альбус Дамблдор после победы над Гриндевальдом и переживания восторгов публики, вскоре понял, что для поддержания реноме борца со злом ему жизненно необходим новый враг. На эту роль идеально подходил сирота из приюта Том Риддл — с одной стороны, у него не было живых родственников, что гарантировало отсутствие претензий к школе от родных, с другой — наличие крови Основателя Салазара Слизерина означало довольно высокий уровень магической силы, очень ценной, потому как олицетворение зла должно производить серьезное впечатление на широкую публику. Вылепить Темного Лорда из маленького Риддла оказалось очень легко, однако к этому моменту Альбус Дамблдор уже не хотел с ним воевать, осознав важную истину: куда выгоднее оставаться серым кардиналом, вождем и советником, бросая в бой пушечное мясо и произнося пафосные слова. Не говоря уж о том, что не стоит сразу убивать Лорда тьмы, — их слишком долго выращивать.

Дамблдор присматривал кандидатов на роль пешек, думал над организацией светлых магов, противостоящих злу, но и шпионов в стане врага иметь тоже хотелось. Из амбициозного худощавого мальчишки Северуса Снейпа получилось легко сделать изгоя — всего-то и требовалось закрывать глаза на проделки Мародеров (кстати, отличных кандидатов для Ордена Феникса), раз за разом подталкивая его к Пожирателям смерти. Пригодилась и Амортенция, несколько раз подливаемая эльфами Снейпу в тыквенный сок для возбуждения определенных чувств к Лили Эванс. Она была гарантией того, что на два лагеря Снейпу воевать придется. Правда, на старших курсах добавлять стало невозможно — Снейп оказался слишком талантливым зельеваром. Но дело было сделано, неравнодушное отношение к судьбе Лили Эванс уже сложилось.

Природный легиллимент Дамблдор видел, что вечно унижаемый и являющийся объектом шуток Петтигрю готов переметнуться к Риддлу, и знал, что Лили ждет ребенка. Очередной гениальный план состоял в изготовлении фальшивого пророчества и организации череды совпадений: Снейп донес Волдеморту первую часть подслушанных слов, затем выяснил все о новой мишени Повелителя и в отчаянии бросился к Дамблдору, умоляя спасти Лили. Но Дамблдор хотел другого, из-за чего отказался становиться Хранителем Заклятия доверия и посоветовал Джеймсу в последний момент не выбирать для этого Сириуса. Дальше все шло как по писаному: Петтигрю выдал местонахождение дома Поттеров, Волдеморт нарвался на кровную магию и перестал представлять собой угрозу на долгие годы, появился новый герой — мальчишка Гарри Поттер, из которого можно было воспитать преемника, способного затем пожертвовать собой ради всех колдунов. Впечатление портило лишь то, что на Северуса Снейпа не подействовали пафосные рассуждения о добре и зле — он оказался чересчур сильным интуитивным магом, чтобы не распознать очевидную ложь. Попытка запереть его в Азкабане тоже не увенчалась успехом по независящим от Дамблдора причинам, а незаметно отравить не получалось из-за слишком высокой квалификации Мастера зелий. Оставалось одно: попросить прощения и убедить работать в Хогвартсе, чтобы этот талантливый маг пореже встречался со своими друзьями — аналитиками Британской разведки, в которых уже тогда Дамблдор видел потенциальную угрозу.

Прошло еще десять лет, мальчишка — Гарри подрос, авторитет Дамблдора вследствие мирной жизни стал падать, и нужно было возрождать старое пугало, для чего — как бы между прочим — посоветовать Квиринусу Квиреллу навестить вампиров в албанских лесах, а затем позволить ему весь год пить кровь единорога, накапливая силы для возрождения уже знакомого врага... Еще несколькими годами позже — подсунуть анимагу-Хвосту вырванную страницу с ритуалом возрождения Темного лорда (разумеется, он сам о таком бы вовек не догадался). И окунуться в уже знакомую стихию военных действий с собраниями Ордена и шпионажем Снейпа, а также присмотром за Гарри Поттером, готовящимся к финальной схватке.

Дамблдора восхитило то, как ловко мальчишка разделался с Риддлом и большинством Пожирателей смерти, но вот образовавшаяся родственная связь со Снейпом путала все планы. Предполагалось, что полностью лояльный ему парень станет самым молодым Министром магии в истории, что позволит беспрепятственно проводить через него свои решения. Однако приемный отец потенциального министра — Северус Снейп — лояльным Дамблдору человеком уже не был, имел давнюю обиду и мог в нежелательную сторону повлиять на Гарри Поттера. Эта проблема требовала решения.

Эмигрировав в одну из самых удаленных, но имеющих протекторат Британии страну — Новую Зеландию — Альбус Дамблдор сохранил все возможности для оперативной связи, обеспечил собственную безопасность (что с учетом того, скольким людям он переломал жизнь, казалось нелишним) и через подставных лиц организовал движение «Справедливое возмездие», выступающее против уцелевших Пожирателей смерти и их семей. Цель была простой: к уцелевшим относились Северус Снейп, его любимая женщина — Нарцисса Малфой, а также некоторые другие политические противники. Какое-то время Дамблдор сомневался по поводу Гарри Поттера, намереваясь вновь добиться абсолютного доверия и послушания от мальчишки, ставшего национальным героем, но Снейп пригласил в Хогвартс Себастьяна, который также наладил доверительные отношения с Гарри, и стало ясно, что с устранением Снейпа проблема не решается. Необходимо избавляться и от него, и от Себастьяна, и от Поттера, и предлагать другую кандидатуру на пост Министра магии.

Было ли Дамблдору жаль их? Ничуть. Как не жаль гроссмейстеру шахматных фигурок, когда значение имеет лишь итог игры. Кавалер Ордена Мерлина I степени Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор слишком любил побеждать.

* * *

В кабинет бывшего директора Хогвартса аппарировали несколько колдунов. Они не входили в Орден Феникса, но, тем не менее, являлись доверенными лицами Дамблдора, теми, кому он давал самые деликатные поручения и от кого получал информацию о положении дел практически во всех властных структурах Магической Британии. За круглым столом собрались заместитель Министра магии по внешней политике, руководитель «Справедливого возмездия», один из членов совета директоров банка Гринготтс — гоблин Фтурдерк, директор клиники Святого Мунго, главный редактор «Ежедневного пророка», и.о. начальника Аврората, первый заместитель председателя Визенгамота. Уже больше трех часов они спорили о дальнейших планах.

— Это серьезная проблема, Альбус! — горячился новый шеф авроров. — Невыразимцы из Отдела тайн прибирают к рукам власть, проводя новые законы, Кингсли же активно помогает им. Кроме того, они потихоньку убирают наших союзников, а до кого не дотягиваются — планируют достать в краткосрочной перспективе. По моим данным, готовится указ о введении чрезвычайного положения, а это парализует работу и «Справедливого возмездия», и многих других наших сторонников.

— Если Аврорат получит приказ атаковать на поражение, моим ребятам придется туго, — согласился руководитель движения. — Новички охотиться на Пожирателей уже не пойдут. В итоге мы получим стабильность, что грозит катастрофой для наших претензий на контроль и на власть.

— Надо что-то делать с Невыразимцами, — решительно заявил заместитель министра. — В особенности, с их шефом Себастьяном. Тот объем информации, что у них уже есть, — это бомба, которая может взорваться в любой момент. А их ресурсы и технологии уже сейчас превышают возможности Аврората. Эти господа сконцентрировали в своих руках слишком большую власть компромата и хитроумных магических штучек, чтобы мы чувствовали себя в безопасности. Что касается Кингсли, то он отказывается к нам прислушиваться.

— В таком случае вопрос с его судьбой решен, — подвел итог Дамблдор. — Организуйте его устранение, министра мы заменим. Теперь по поводу Себастьяна...

— К Себастьяну трудно подобраться, он перемещается из Отдела Тайн прямиком в Хогвартс и обратно, мы редко видим его где-то еще.

— Что ж, если Аврорат не видит... — задумчиво потер лоб Дамблдор. — А как обстоят дела с его родственниками?

— Он сирота, так что близких нет... — озадаченно нахмурился и.о. начальника Аврората. — Хотя... он собирается жениться, так что считаю возможным захватить Милену Браун в качестве заложницы и уже через нее влиять на шефа Отдела тайн.

— Принимается! — хлопнул ладонью по столу главный светлый маг. — По поводу Гарри Поттера... есть один вариант...

В кабинете послышался мелодичный звон. Дамблдор прикоснулся к Сквозному зеркалу:

— Да, Альфред?

— К сожалению, взять оригинал договора не получается, сэр, два часа назад его забрал на экспертизу Отдел Тайн...

— Я понял вас, Альфред. Ничего страшного, спасибо, что попытались — кивнул Дамблдор, кладя зеркало на стол и продолжая свою реплику. — Увы, этот вариант не подошел. Будем думать. Будем поднимать старые связи...

* * *

Альбус Дамблдор был великим волшебником — не только из-за своей склонности к политике и умения разрабатывать долговременные стратегии, но и из-за своих научных, имеющих сугубо прикладное значение исследований. Общественность знала о его открытии двенадцати применений крови дракона, но даже не догадывалась о том, что основной сферой его научных интересов были способы дистанционного наблюдения и получения информации. В качестве выпускной работы семикурсник Альбус выбрал изучение свойств портретов. Он блестяще защитился, но не сообщил комиссии свой главный вывод: с помощью нехитрого заклинания можно связать все портреты британских магов в единую сеть, и тогда каждый из них получится использовать как окно для подглядывания и подслушивания происходящего в той комнате, где висит портрет. Фокус состоял в том, что при этом ни сами обитатели комнаты, ни обитатель портрета ни о чем не догадывались. Этим открытием Альбус не поделился ни с кем, трансфигурировал себе небольшую картинку и время от времени заглядывал в нее, шепотом произнося заученные слова и наблюдая за тем, что происходит у интересующих его людей. О его осведомленности стали ходить легенды.

Вот и сейчас на картине, как на поверхности воды, стали проступать контуры нескольких колдунов, приобретающие все большую четкость:

— Какой-то непраздничный праздник у нас, — разочарованно произносит Молли Уизли. — Вроде бы рождественское утро, но мы не можем собрать полностью семью. Тогда не было Перси, сейчас Рона...

— Не переживай, дорогая, — Артур Уизли сидит рядом за кухонным столом. — Рон тоже вернется, вот увидишь...

— Может быть, я что-то не то сказала... Но я повторила лишь то, что услышала от Дамблдора, я разозлилась на Рона, он мог бы доглядеть за Гарри...

— Это не важно уже, — Артур пододвигает жене вазочку с вареньем. — Наш сын учится самостоятельности, он даже успешно сдал какие-то экзамены... Я слышал, его взяли помощником контролера квиддичной лиги. Глядишь, и в отдел по спорту попадет, тогда у нас будет трое министерских служак...

Рональд Уизли... — в задумчивости потер ладони Дамблдор. — Его видели вместе с Невыразимцами, он сохраняет хорошие отношения с Гарри... Возможно, удастся использовать это, чтобы выманить Поттера за пределы Хогвартса в нужный момент...

Следующая комната — гостиная в доме Нимфадоры Тонкс и Римуса Люпина. Оба сидят на ковре возле елки, в руках у Люпина бутылка огневиски. Тонкс пытается отнять ее:

— Римус, тебе уже хватит... Римус... Костерост не подействует до конца, — в голосе Тонкс слышится отчаяние.

— Ну и пусть! — хрипло подтверждает Люпин. — Я это заслужил. Я безвольный слабак, которого используют все кому не лень. Подумать только, Гарри!.. Сын Джеймса и Лили!.. И я едва не убил его! — он делает большой глоток.

— Ты уже пятый день пьешь... У тебя неправильно срастется запястье! Этот Себастьян...

— Плевать, — широким жестом отрицает Люпин. — Пусть вообще не срастается! И Себастьян... он не сволочь... Нет, он сволочь, но сволочь верная. Подумать только! Остановил меня уже в кабинете, когда практически решили... За здоровье мистера Себастьяна! — еще один глоток, часть спиртного проливается на ковер.

— Ох, Римус... — безнадежно стонет Тонкс. — Я схожу в дежурную лавку за зельем...

— Ты никуда не пойдешь! — перехватывает ее за руку Люпин. — Снейп сказал, чтобы мы сидели здесь, и мы будем здесь. Не знаю, на кой ему это сдалось, но он сказал: «Ради Гарри», и ради Гарри мы останемся тут.

— Как скажешь, — Тонкс меняет цвет волос с фиолетового на синий и покорно вздыхает.

Слабак... — комментирует Дамблдор, настраивая картину на новую комнату. Гостиную Тонкс сменяет кухня в доме у Снейпа, причем увиденное заставляет поперхнуться и, откашлявшись, пристально вглядеться в изображение:

— Доброе утро, пап! — широко зевая и потягиваясь, сонный Гарри Поттер заходит на кухню, открывает холодильник и задумчиво изучает содержимое. Затем, словно осознав что-то, на мгновение застывает на месте и поворачивается к спокойно наблюдающему за ним Северусу Снейпу: — Эм-м, ничего, что я?..

— Доброе, сын, — с едва заметной усмешкой отвечает Снейп. — Ничего.

— Тогда ладно... — Гарри вновь смотрит в холодильник и достает из него сливочное масло, яйца, сыр, бекон и джем.

— Гермиона еще спит? — интересуется Снейп, просматривая передовицу «Ежедневного пророка».

— Да, — следует машинальный ответ от человека, ровно нарезающего хлеб. — Хотя... В смысле, я думаю, что да, но не знаю точно. Мы не вместе... ну...

Черные глаза встречаются с зелеными.

— А хотелось бы? — откровенный вопрос.

— В последние дни — очень, — откровенный ответ. — Спасают только холодный душ и для профилактики зелье от простуды.

— Понимаю... — по-прежнему не отводя взгляд. — Что мешает?

— Ей нужны серьезные отношения... — сомнения в голосе.

— А тебе? — легкое пожатие плеч.

— Мне тоже, — уверенности прибавляется.

— Тогда что ты здесь делаешь? — с интересом.

— Это допрос? — вызывающе.

— Да, — очень четко.

— Советуюсь с отцом по поводу своей будущей невесты. Кстати, как тебе Гермиона? — голова чуть склоняется набок.

— Умная девушка с традиционными ценностями, очень верная, добрая, заботливая... Тебе подходит, — уверенно.

— Спасибо... — чуть растерянно.

— Пожалуйста, — так же твердо. — Еще вопросы есть?

На несколько секунд глазной контакт прерывается, Гарри опускает голову, размышляя, затем вскидывает подбородок:

— Есть. А Нарцисса еще спит?

Уважение в ответном взгляде:

— Спит. В праздники она встает не раньше девяти. Я — в восемь тридцать, чтобы приготовить ей кофе. Она любит Венский, — теплые нотки в голосе.

Оба замолкают. Тиканье настенных часов кажется неожиданно громким. Гарри опускается на свободный стул, запрокидывает голову так, что касается затылком стены, и прикрывает глаза. Сидящий наискосок Снейп аккуратно складывает газету, ставит локти на стол и кладет подбородок на сцепленные в замок пальцы. На то, что оба одеты в синие хлопковые пижамы, пока никто из них внимания не обратил. Тишина не длится долго...

— О чем думаешь? — сдержанное любопытство в голосе.

— О том, насколько далеко мне можно зайти, — игры в откровенность продолжаются. — Нарваться на еще одну банку с тараканами как-то не хочется...

— А что «далеко» для тебя? Моя личная жизнь? Учеба? Детство? Азкабан? Служба Темному Лорду? Каким ты видишь наш разговор: за чашкой чая здесь или где-то на природе? С гарантиями искренности или без применения магических средств? И главный вопрос: чего ты хочешь от наших отношений? Чтобы я вел себя как?

Пауза. Гарри открывает глаза и поворачивает голову вправо. Вздыхает:

— Когда я жил у Дурслей в чулане под лестницей, моим единственным желанием было, чтобы однажды меня забрал кто-то, кому я буду действительно дорог. И сейчас та моя мечта вроде бы сбывается, а я никак не могу поверить. Пусть и стараюсь, правда... Поразительно: рядом со мной сидит человек, который понимает меня лучше меня самого, — и как такое возможно?.. А что касается вопросов, отвечу так: первое, первое, второе, развития, как отец — во всех смыслах. Хочу общаться с тобой вечерами, ходить по Запретному лесу, советоваться по житейским вещам, научиться у тебя варить Венский кофе (вдруг Гермионе он тоже понравится?..) и чтобы ты тоже делился своими заботами, а я помогал... Я прошу слишком многого, да?

— Нет, Гарри, — очень спокойно отвечает Снейп. — Не слишком. Ничего неприемлемого я не услышал... Давай попробуем. Посмотрим, что получится... А пока займемся завтраком для наших дам. Ты готовишь омлет с беконом, на мне — кофе и тосты с джемом. Приступим!

* * *

Лишь одно чувство испытывал Альбус Дамблдор, наблюдая за двумя улыбающимися друг другу своими бывшими учениками, — вполне привычную и обоснованную зависть. Подобно другим крупным политическим стратегам, выдающийся светлый маг современности оставался по жизни одиночкой.

Январь выдался... морозным.

Место, именуемое в министерском договоре об усыновлении «родовым поместьем Снейпов в Девоншире», оказалось вовсе не имением потомственных аристократов, а выкупленным у каких-то сквибов десятилетие назад замком с обширной прилегающей территорией, оформленным в собственность двумя друзьями — Северусом Снейпом и Джеком Себастьяном. Впрочем, мало кого здесь волновало, что написано в бумагах. В полном составе гулял на свадьбе своего шефа Отдел тайн.

Отзвуки провозглашаемых тостов за молодоженов доносились и до смотровой площадки одной из башен, где, облокотившись о каменный парапет, всматривалась в звездное небо Гермиона Грейнджер. Торжества длились уже не первый час, так что ей захотелось подышать свежим воздухом, а заодно и прийти в себя, потому как видеть счастливые пары, конечно, радостно — за них, но грустно за себя, остающуюся в одиночестве. Гермиона и не думала, что, в сущности, неплохая вещь — искренняя симпатия — может стать настолько недостаточной, а оттого и практически невыносимой.

* * *

— Изучаете щиты? — одетый в парадную мантию Джек Себастьян на мгновение остановился возле Гарри Поттера, бессознательно водящего пальцем по паутинкам заклятий за окном.

— Да, есть немного... Впечатляет... — Гарри чуть повернул голову влево. — Это сильно сложно?

— Порядком, — пожал плечами Себастьян. — Но с вашим уровнем магической силы занятий за пять я вас научу, приходите. Полезная штука, если хотите сохранить в тайне свои дела.

— Я приду, спасибо. Они и Непростительные держат?

— Они скрывают всю магию, Поттер. Так что жду вас в понедельник, разберем. А пока скажите лучше вот что: почему вы здесь один?

— В смысле? — Гарри с искренним недоумением посмотрел на Себастьяна.

— Почему не с мисс Грейнджер?

— Я...

— И до каких пор вы будете ее расстраивать? — добавил взрослый маг, не давая возразить. — Не желаете никаких отношений — так и скажите...

— Я желаю!

— Тогда почему вы еще здесь?

Серо-голубые глаза, не мигая, требовательно смотрели в зеленые, затем Джек Себастьян вздохнул и, чуть подняв руки, отступил назад:

— Ладно, это не мое дело, мистер Поттер. Прошу прощения за вмешательство в вашу личную жизнь. Больше не повторится, — он развернулся, намереваясь уйти.

— Подождите! — Гарри перехватил Себастьяна за рукав мантии, останавливая. — Я... Я не против, говорите. Я просто...

— Что просто?

— Я боюсь того, что нужен ей только как друг, — растерянно произнес Гарри Поттер.

Едва заметная улыбка появилась на губах шефа Отдела тайн. Он окинул Гарри взглядом с головы до ног и негромко сказал:

— Уж этого вам точно не следует бояться... Она в Северной башне, — добавил он, высвобождая руку и кивая в сторону лестницы.

* * *

Уже совсем стемнело, и звезды засияли еще ярче. Кружась, снежинки падали на плечи девушки, ледяными искорками застревали в ее волосах. Гарри заворожено любовался этой картиной, будучи не в силах отвести взгляд. Затем всплеском невербальной магии наколдовал теплый клетчатый плед и, сделав несколько шагов вперед, набросил его на плечи Гермионы. Отступил в сторону, по-прежнему любуясь... И мысленно вздохнул, заметив льдинки на ее ресницах...

— Я должен попросить у тебя прощения, — проглотив ком в горле, начал он. Девушка продолжала молча смотреть вдаль: — Все эти годы ты была рядом со мной, помогала и заботилась обо мне, а я... Не то что бы не замечал этого, скорее, просто воспринимал как должное.

— Все в порядке, Гарри, — едва слышно ответила Гермиона и, справившись с собой, продолжила. — Ты тоже мне помогал и заботился. Как мог.

От обреченности в ее голосе перехватило дыхание. Пришло и понимание того, что осознать следовало уже давно. Гарри внимательно оглядел тонкую фигурку, крепко обхватившую руками свои плечи... Зажмурился... А потом шагнул к ней, аккуратно взял и потянул вниз ее холодные ладошки, и, глядя в глаза, сказал:

— Гермиона, ты самая красивая и желанная девушка на свете! Прости, что не говорил тебе этого раньше, как не говорил и о том, как сильно я тебя люблю...

Радостные искорки в глазах... Легкое прикосновение губ... И крепкие объятия, сердцем к сердцу, тепло и спокойно, когда шелестом доносится: «Я тоже тебя люблю...»

* * *

За преподавательским столом Хогвартса произошла перестановка: теперь по правую руку от директора сидел Себастьян, по левую — Гарри Поттер рядом с Гермионой. Когда они в понедельник, держась за руки, с сияющими лицами вошли в Большой зал, разговоры на мгновение стихли, Драко Малфой показал Гарри большой палец, Джесси Смит выбросила в воздух кулак со звонким: «Да!», Снейп и Себастьян, сидя с каменными лицами, под столом хлопнули друг друга по рукам, а Джинни Уизли подмигнула Гермионе, одними губами прошептав: «Ты мне все-все расскажешь!». Жизнь сразу стала намного приятнее.

Уже вечером Гарри зашел в кабинет зельевара на первое занятие по практической магии и сразу увидел растянутую по периметру комнаты светло-фиолетовую сетку щитов.

— А, Поттер... Заходите, садитесь, — Себастьян кивнул на свободное кресло и бросил в сторону двери Запирающее заклинание. — Теперь нас никто не побеспокоит... Я заметил, у вас все наладилось.

— Так и есть, — улыбнулся Гарри, усаживаясь поудобнее. — Спасибо за подсказку.

— Не за что! Рад за вас обоих. С отцом, как я вижу, у вас тоже все в порядке. Вы поговорили...

— Ну да, теперь все хорошо... — задумчивый взгляд. — А это не вы, случаем, ему посоветовали объясниться со мной?

— Было такое... — понимающая усмешка в ответ. — Да, припоминаю...

— Но почему?

Джек Себастьян вздохнул.

— Мистер Поттер, посмотрите на меня внимательно. Три дня назад я женился на девушке, которую очень люблю. Я занимаю пост руководителя Отдела тайн, к чему шел последние пятнадцать лет. У меня отличная команда в Министерстве и близкий друг в качестве начальника здесь. Я могу делать все, что хочу, и у меня все получается. Я счастливый человек, мистер Поттер, а когда люди счастливы, им хочется, чтобы и у окружающих все было хорошо. Потому что счастье обязательно должно быть разделенным, — небольшая пауза. — К тому же мне всегда нравилось промывать людям мозги, а вы так удобно подвернулись под руку...

Оба засмеялись.

— Это больше похоже на правду, сэр...

— Может быть. Что ж, ближе к делу. Как вы заметили, на этой комнате стоит защита. Сразу же скажу, что по нынешнему законодательству за публичную демонстрацию подобной магии вам светит пожизненное в Азкабане. Поэтому я не буду брать с вас подписку о неразглашении, но настоятельно рекомендую никому и ни при каких обстоятельствах не показывать эти щиты. Я научу вас делать их невидимыми, однако от души советую не устанавливать эту защиту в присутствии кого-либо. Это понятно?

— Да, сэр.

— Превосходно. Теперь о теории: защита, которую вы видите, в своей структуре имеет пять слоев: щит, сохраняющий от повреждений физическое пространство вокруг вас; щит, блокирующий светлую магию; щит, рассчитанный на черную магию; специальная защита от Непростительных и так называемая связка, сплавляющая все уровни защиты в незаметную для посторонних тонкую пленку. Сегодня мы разберем базовый слой...

* * *

В гриффиндорской гостиной было как никогда многолюдно. Ученики разных факультетов сидели на креслах и на ковре, на наколдованных подушках и на коленях друг у друга. Пламя в камине освещало их грустные лица и лица гостей — Фрэнка и Алисы Долгопупсов, рассказывающих о первой войне, работе в клинике святого Мунго и о своем сыне...

Гарри не смог долго их слушать. Он осторожно закрыл вход портретом и отправился к Хагриду, сжимая в руке последний выпуск «Ежедневного пророка». Точно такой же висел сейчас в траурной рамке в гриффиндорской гостиной, и каждый мог еще раз прочитать статью:

ЗАСЛУЖЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ

В минувшую среду на специальной пресс-конференции было объявлено имя очередного обладателя Ежегодной международной премии за выдающиеся достижения в области алхимии. Европейская ассоциация зельеваров приняла беспрецедентное решение о присуждении премии учащемуся школы чародейства и волшебства Хогвартс Невиллу Долгопупсу посмертно, за единолично разработанное им зелье «Репатус меморум», исцеляющее считавшиеся необратимыми последствия повреждений памяти.

Напомним, что никогда прежде эта награда не вручалась лицам, не имеющим титула Мастера зелий.

«Репатус меморум» — уникальный состав на основе экстракта растения мимбулус мимблетония, подобранный интуитивно. У Невилла Долгопупса не было возможности проверить его в действии, он ориентировался исключительно на собственные наблюдения за свойствами растений и справочные данные о сочетаемости компонентов. Вероятно, именно отсутствие академического курса лекций по Высшим зельям и позволило ему пойти нестандартным путем: мистер Долгопупс решился на считавшуюся невероятной комбинацию веществ, поскольку никто не успел рассказать ему о том, что это невозможно.

Первыми восстановившими свою память стали родители Невилла — герои первой войны Фрэнк и Алиса Долгопупсы. Затем — пострадавший пять лет назад известный писатель Златопуст Локонс, а также все пациенты клиники Святого Мунго. «Репатус меморум» сегодня активно производится и за рубежом, всего же за год вернулись к полноценной жизни свыше четырехсот человек.

Прокомментировать выбор экспертов мы попросили Почетного члена Европейской ассоциации зельеваров, директора школы чародейства и волшебства Хогвартс Северуса Снейпа:

— Для меня очевидно, что «Репатус меморум» — это, пожалуй, наиболее значимое открытие в зельеварении за последние десять лет. Не буду вдаваться в алхимические тонкости, но предложенный мистером Долгопупсом вариант сочетаемости компонентов открывает дорогу для других перспективных разработок в этой области. Да, ему не покорялась школьная программа, он проводил отчаянные, а порой и опасные эксперименты на школьных уроках, но мне всегда хотелось, чтобы этот ученик научился отстаивать свою точку зрения и поверил в себя. В конце концов, ему это удалось, и я горжусь тем, что мне довелось учить человека, вернувшего к полноценной жизни сотни людей. И я благодарен Европейской ассоциации зельеваров, которая поддержала внесенную мной кандидатуру этого талантливого алхимика.

Что ж, мы все гордимся Невиллом Долгопупсом и благодарны ему за решение проблемы восстановления памяти после пыточного проклятия. К сожалению, у Круциатуса не существует контрзаклятия, а само запретное слово все чаще звучит в стычках на улицах Магической Британии. По свидетельству Аврората, ежедневно не менее пяти колдунов подвергаются действию второго Непростительного, терпя невыносимые мучения. И хотя жизнь безвольной куклы им больше не грозит, хочется надеяться, что когда-нибудь появится еще один талантливый маг, который сможет опровергнуть положение о том, что «Круцио противостоять невозможно».

Ангела Стенфорд,

специальный корреспондент «Ежедневного пророка»

В хижине Хагрида горел свет.

— Гарри! — радостно воскликнул он, отходя от двери, позволяя войти. — Чой-то ты давно ко мне не заходил, проходи... Я чайку налью...

— Спасибо, Хагрид, — через силу улыбнулся Гарри. — Мне тебя тоже не хватало...

Отчаянно виляя хвостом, Клык плюхнулся у ног Гарри, положив тяжелую голову ему на колени. Гарри почесал его за ухом.

— Ты теперь учитель... Детишкам магию показываешь...

— Это да... — чай был по-прежнему вкусным, кексы — твердокаменными, а вот на каминной полке появилась новая фотография. — Сам-то ты как? Жениться не собираешься?

— Ну... Хм... — Хагрид проследил за взглядом Гарри и, смахнув крошки со стола, растерянно сел на табуретку. — Сложно все это...

— Почему сложно? Тебе не нравится мадам Максим?

— Гарри! — полувеликан отчаянно покраснел. — Ты это, ешь... Вчера пек, должны быть неплохие...

— Так все-таки? Чего вам не хватает?

— Она директор, Гарри, — тяжелый вздох. — У нее школа... А я... Зачем я ей?

— По-моему, ты не прав... Хотя знаешь, я не эксперт в таких делах, но у меня есть знакомый человек, который в этом разбирается... Попрошу посоветовать его.

— Не стоит... И вообще, какой-то ты грустный пришел, Гарри... Случилось чего?..

Помедлив, Гарри положил на стол номер «Пророка», разгладил его и начал рассказывать, как сильно оказался виноват...

Позже, возвращаясь обратно в замок, он думал о спасшем ему жизнь Невилле, о напутственных словах Хагрида:

— Не вини себя, Гарри. Ты бы и не смог ничего сделать...

— Спасибо... Мне стало легче.

— Пожалуйста. И приходи чаще... Папка твой новый, директор наш, раньше частенько ко мне заглядывал, рассказывал... И ему тоже становилось легче. Помню, когда твоя мама погибла, он так убивался...

— Ты помнишь? — ошарашено спросил Гарри. В просмотренном им воспоминании после этого разговора Снейп накладывал на Хагрида Заклятие забвения.

— Да... хотя он и хотел, чтобы я забыл. Но на великанскую кровь заклятия памяти не действуют... Ты только это, не говори ему, ладно?.. Пусть думает, что я забыл...

— Хорошо...

* * *

Щитовые чары поддавались постепенно. Гарри внимательно вслушивался в объяснения преподавателя, пытаясь понять сам принцип создания и применения защитных заклинаний, а также то, как делать их более эффективными. Пятое занятие должно было состояться вечером в пятницу, но Гарри, засидевшись за проверкой контрольных работ, спохватился слишком поздно. В выходные встретиться с профессором и извиниться не удалось, в понедельник многие отвлекали, во вторник вместе с Гермионой они допоздна составляли план открытого урока для пятикурсников, а в среду... В среду спускаться к зельевару было уже неудобно — после стольких дней отсутствия...

Гарри перестал выходить к преподавательскому столу — объясняя себе это необходимостью тщательно подготовиться к урокам, а на самом деле, чувствуя вину перед тем, кто добровольно взялся его учить столь интересной и к тому же запрещенной магии.

Воскресным утром он с удовольствием наблюдал за тем, как все школьники — с первого по последний курсы — разбившись на факультетские команды, возводят ледяные крепости для обстрела. Гермиона, весело стряхивая с варежек снег, давала советы гриффиндорцам. Филеус Флитвик, подпрыгивая на специально наколдованной снежной тумбе, подсказывал когтевранцам. Профессор Стебль что-то заговорщически шептала старосте своего факультета.

Хлоп!

В спину прилетел снежок. Оглянувшись, Гарри увидел идущего к нему по скрипучему снегу профессора Себастьяна.

— Доброе утро, мистер Поттер, — бодро сказал он, становясь рядом и оглядывая место будущих сражений.

— Доброе утро, — растерянно отозвался Гарри, тоже поворачиваясь к площадке и мечтая провалиться сквозь землю.

— Тут такое дело... Всю эту неделю у меня складывается впечатление, что вы меня избегаете. Но мне ведь это показалось, правда? — не сводя глаз с горы снега возле слизеринской стенки, поинтересовался Себастьян.

— Я думаю, вам ничего не кажется, профессор, — сипло проговорил Гарри. — Так и есть.

— Хм... Не припомню, чтобы я грозил вам ужасающими карами, — и громче: — Драко! Левый угол укрепите, он заваливается!

— Простите...

Шеф Отдела тайн повернулся к виновато смотрящему на него Гарри Поттеру.

— Больше таких глупостей не делайте. Не получилось прийти — вызовите меня по Сквозному зеркалу и предупредите. Я вас не съем, честное слово, — проникновенно сказал он, вынимая из кармана перчатки. — И не надо прятаться, если вы решили провести вечер со своей девушкой. Я вполне способен это понять. В общем, жду вас сегодня после семи. Мы поняли друг друга?

— Да, сэр.

— Ну и прекрасно, а теперь займемся делом. Северус! — он обратился к директору, стоящему в нескольких шагах от них. — Предлагаю и нам поучаствовать в предстоящем снежном сражении. Ты как?

— Поддерживаю, — кивнул Снейп, приставляя палочку к горлу и произнося чары усиления голоса. — Всем внимание! Через два часа начнется снежная битва за кубок Хогвартса. Участвуют четыре факультетских команды и сборная преподавателей Хогвартса, которых прошу подойти сюда. Во время сражения запрещается использовать магию, вы можете колдовать только во время подготовки. Победят те, чья ледяная крепость сохранится лучше всего. Приступаем!

Толпа обитателей Хогвартса радостно разбилась на группы, чтобы продумать тактику предстоящих действий.

* * *

Обучение магической защите успешно завершилось, и теперь Гарри мог за считанные минуты наколдовывать магический экран, делающий невидимым для министерских детекторов все происходящее внутри. Этот навык оказался весьма кстати — Гарри не давал покоя последний абзац статьи «Заслуженное признание» об отсутствии контрзаклятия к Круциатусу. Так уж получилось, что в последние годы ему довелось обучаться у лучших практиков всевозможным щитовым чарам, читать книги по ЗОТИ — а теперь и целенаправленно по магической защите. Он пересмотрел весь тематический раздел в Запретной секции, несколько раз консультировался с Флитвиком по теории чар, начал понимать научные статьи из профессиональных журналов и отрабатывать различные комбинации слов и жестов, время от времени готовя себе зелье Энергии, чтобы компенсировать нехватку сна. Идея антикруциатуса полностью захватила Гарри Поттера, чувствовавшего желание изобрести что-то новое, а еще — необъяснимую уверенность в том, что он действительно сможет это сделать.

Наконец, искомая формула была найдена. Вынырнув из стопки исписанных разнообразными заметками пергаментов, Гарри распахнул настежь окно своей комнаты, чувствуя, как морозом обжигает легкие. Требовалось сделать заключительный шаг — проверить заклинание в действии.

Вызвав по Сквозному зеркалу профессора Себастьяна, он спустился в его кабинет и, не теряя времени, начал устанавливать магические щиты.

— Вы уже тут?.. — показавшийся на пороге Себастьян довольно оглядел комнату. — Впечатляет. Что ж, очевидно, наши занятия прошли не зря. Для какой цели вам это понадобилось?

Гарри бросил Запирающее заклинание в дверь за спиной профессора, привычно взлохматил свои волосы и уверенно сказал:

— Запустите в меня Круциатусом.

Себастьян поперхнулся. Подозрительно осмотрел Гарри Поттера, покачал головой и присел на краешек своего стола.

— Почему сразу не Авадой?

— Вы не поняли, мне нужно!

— Как раз это я понял. Вы адресом ошиблись, мистер Поттер, увы, мазохизм — это не ко мне.

— Профессор, кажется, я изобрел антикруциатус. Мне надо его испытать.

— Насколько сильно вам кажется? — резко осведомился Себастьян.

— Практически уверен. Пожалуйста, сэр. Сам я физически это сделать не могу.

— Как раз это понятно... — задумчиво проговорил зельевар. — Покажите мне ваши расчеты...

Некоторое время они молча разглядывали записи на трех свитках. Наконец, старший маг отложил их в сторону и начал расхаживать по кабинету.

— Ну, хорошо, предположим, — заявил он, останавливаясь у книжного шкафа. — Допустим, вы, в самом деле, совершили научное открытие и разработали эффективную формулу. Но почему вы обратились ко мне, а не к своему отцу?

— Честно? Не знаю... Как-то не подумал даже... Наверное, мне хочется прийти к нему, только когда я буду уверен, что это работает. А вы... Вы кажетесь мне единственным человеком, кроме него, которого не смутит применение магии запрещенного свойства.

— А если не сработает?

— Значит, мне будет очень больно, сэр. Но у меня не возникнет к вам никаких претензий, я лишь продолжу думать над своей формулой.

— Слова не мальчика, но мужа... Поттер, если Северус узнает о моем участии, он мне голову оторвет.

— Я ничего ему не скажу!

— Наивный человек... Ладно, наколдовывай свой щит, проверим.

Гарри вытащил из кармана мантии свою волшебную палочку, сосредоточенно нарисовал ей закорючку, похожую на скрипичный ключ, и четко произнес:

— Протекто Круцетум!

— Круцио! — неохотно выкрикнул Себастьян, запуская красный луч в грудь Гарри Поттеру — тот со стоном повалился на пол. — Финита! Ох, Поттер...

— Все в порядке, сэр, — проговорил он, хватаясь за руку преподавателя и подходя к столу с бумагами. — В чем же ошибка?..

— Поттер...

— Все нормально, правда. Я сейчас...

— Поттер, посмотрите туда, — Гарри проследил за жестом профессора и с удивлением уставился на светлое пятно на магической сетке у стены. — Вы кого этими чарами защищать собирались?

— Ну, конечно! Надо было направить на себя... Спасибо, сэр! Пожалуйста, повторите еще раз.

— Нет.

— Я прошу вас!..

— Довольно, Поттер. Это противозаконно.

— Только один разок! Я уверен теперь, правда-правда...

— Ну, хорошо. Только если не получится, я напою вас зельем от последствий Круциатуса. Та еще гадость, поверьте мне...

— Я согласен, давайте. Протекто Круцетум!

— Круцио!

Алый луч растворился в нескольких сантиметрах от груди Гарри Поттера и… ничего не произошло. Ошалевшими от счастья глазами он посмотрел на Себастьяна:

— У меня получилось!

— Поздравляю вас, — улыбнулся тот, но улыбка сползла с губ, когда от двери донеслось негромкое покашливание. — Упс. Знаешь, Гарри, ты молодец и все такое, но мне срочно надо отправиться в Министерство Магии. Там прямо-таки жутко важные дела!

И не оборачиваясь, Джек Себастьян бросился к порталу до Отдела тайн, скороговоркой произнеся пароль. Проводив его взглядом, Северус Снейп неспешно обошел вокруг Гарри Поттера, заглянул в зрачки, проверил пульс, невербально применил несколько диагностирующих заклинаний и безошибочно вытащил из шкафа то самое зелье от последствий Круциатуса, которым Себастьян пугал парня. Пока новоявленный изобретатель, давясь, глотал этот состав — гадость и впрямь оказалась редкостная — Снейп просмотрел его формулы. Потом сложил свитки пергамента в стопочку и задумчиво произнес:

— Даже не знаю, что с тобой делать: отругать или поздравить?

— Не сердись, па-ап...

— Не сердиться? — с сомнением посмотрел на него отец. — Ну ладно... Только будь добр, в следующий раз приноси свои разработки мне, прежде чем испытывать их на людях. А еще... Обучи этим чарам всех учеников. Пригодится.

— Спасибо, пап! — просияв, Гарри с чувством пожал отцу руку, а потом крепко обнял его.

— Поздравляю тебя, Гарри. Ты действительно молодец!

Февраль выдался... напряженным.

В первый же день магическое сообщество потрясла весть об открытии, сделанном Гарри Поттером. «Ежедневный пророк» опубликовал комментарий руководителя Отдела тайн, сообщившего о проведенных испытаниях новой магической формулы. Специально созванная министерская комиссия подтвердила защитное действие Протекто Круцетум, которое, как выяснилось, блокировало не только Круциатус, но и все другие заклятия боли, сохраняя свое действие на срок от нескольких минут до получаса — в зависимости от силы волшебника. Реакция на эту новость оказалась неоднозначной: недоверие, шок, восторг и... вызов в Визенгамот для дачи объяснений Гарри Поттера.

* * *

— Но за что?! — вновь и вновь повторял Гарри, нервно расхаживая по кабинету директора Хогвартса. Северус Снейп и Джек Себастьян внимательно изучали министерский вызов, доставленный срочной совой. — Что я такого сделал?

— Доброе дело, Поттер, — хмуро бросил Себастьян, дочитывая текст письма. — Они не остаются безнаказанными... Хотел бы я знать: из-за чего весь сыр-бор?..

— Они собирают полный состав и...

— Гарри, иди спать, — устало прервал его Снейп. — Завтра все выяснится, разберемся...

— Но я...

— Иди.

— Ладно...

Пока Гарри спускался по лестнице в свою комнату, на другом конце Земли Альбус Дамблдор не менее озадаченно перечитывал последний выпуск «Пророка». Он уже связался со своим человеком в Визенгамоте — первым заместителем председателя Аланом Стеббинсом, поделившись размышлениями о том, как можно зацепить Поттера, подловив его на применении Непростительного, — идея была принята с восторгом. Но сам факт того, что какой-то мальчишка смог изобрести то, что не удавалось еще никому в истории, вызывал недоверие вперемешку с негодованием. Такое проглядеть...

Но ничего, теперь нужно попытаться извлечь из этого пользу...

* * *

Внешне зал для заседаний Визенгамота совершенно не изменился: те же темные стены, горящие факелы, несколько рядов скамеек и кресло с цепями в самом центре. Поменялся состав присутствующих: на месте председателя теперь возвышалась мрачная фигура Кингсли Бруствера, в составе судей появились брат погибшей Амалии, первый заместитель Министра магии — Патрик Боунс, главный редактор «Ежедневного пророка» Клайв Стенфорд (его племянница Ангела вместе с коллегой Ритой Скиттер скромно стояла у двери), молодые руководители двух отделов братья Ваневски, ставший после убийства Адриана Лестрейнджа исполняющим обязанности начальника Аврората Стивен Макферсон и другие. Усаживаясь в кресло, Гарри узнал в одном из судей знакомого по Ордену Феникса Элфиаса Доджа. Северус Снейп и Джек Себастьян заняли ближайшую скамейку. Кивнув им, Кингсли Бруствер постучал молоточком по подставке, призывая собравшихся прекратить разговоры:

— Начинается слушание по делу Гарри Джеймса Поттера о создании им антикруциатуса и сопутствующих этому действиях. Председатель Визенгамота — Кингсли Бруствер, секретарь суда — Персиваль Уизли. У кого-нибудь будут возражения? — тишина в зале. — Прекрасно, в таком случае начнем. Наше сегодняшнее слушание было созвано для разъяснения вопросов, изложенных в докладной записке первого заместителя председателя Визенгамота Алана Стеббинса — ему и предоставляется слово для изложения обстоятельств дела. Прошу.

Седовласый колдун с неприятным лицом чуть приподнялся со своего стула и скрипучим голосом начал доклад:

— 29 января в Главной колдовской книге заклинаний появилась строчка: «Протекто Круцетум. Гарри Джеймс Поттер. Школа чародейства и волшебства Хогвартс». Мистер Поттер, Вы подтверждаете создание Вами заклинания «Протекто круцетум»?

— Да, сэр.

— Визенгамот интересуют обстоятельства испытаний нового заклинания на людях, поскольку запись в Книге могла появиться только после его успешного практического применения. Слово для оглашения экспертного заключения о свойствах «Протекто круцетум» предоставляется сотруднику Отдела тайн Джеральду Смитсону.

Пока уже знакомый Гарри отец малышки Джейн из Хогсмида занимал свое место за свидетельской трибуной, Снейп и Себастьян с помощью ментальной магии старались успокоить друг друга — им обоим крайне не понравились слова Стеббинса. Гарри недоуменно поглядывал в их сторону, тщетно пытаясь сообразить, на что намекал первый зам председателя Визенгамота. Сам же седовласый судья теперь смотрел на Снейпа с неприкрытой злобой и что-то тихо проговаривал в небольшой предмет, зажатый в кулаке. Выступление Невыразимца длилось более получаса и сопровождалось изумленными возгласами некоторых судей, с восхищением разглядывающих Гарри Поттера. Наконец, Смитсон закончил рассказ, ответил на несколько вопросов и, подмигнув Гарри, занял свое место на свободной скамейке у стены. Алан Стеббинс привстал вновь.

— Итак, мистер Поттер оказался причастным к важному событию в теории и практике Защиты от Темных искусств. Визенгамот желает знать: каким образом Вам это удалось?

Чувствуя себя крайне неуверенно под прицелом нескольких десятков пар глаз, Гарри нервно потер ладони:

— Ну... мне хотелось придумать что-то, что позволит защититься от Круциатуса, чтобы никто больше не страдал от него...

— Сколько времени заняли разработки? — быстро спросил Стеббинс.

— Около месяца.

— На выведение формулы?

— Да.

— Как Вы узнали, что она работает?

— Проверил.— Лично?

— Да.

— На ком?

— На себе.

— Кто запустил в Вас Круциатусом?

— Профессор Себастьян. Ох... — возмущенный гул поднялся в зале суда. Гарри захлопнул рот ладонью, наконец, поняв конечную цель этого допроса. Явно довольный собой Стеббинс откинулся на спинку кресла, обменявшись победными ухмылками с Клайвом Стенфордом. Журналистки Ангела и Рита что-то быстро строчили в блокнотах, Альфред Ваневски эмоционально выговаривал своему брату. Неожиданное известие вполголоса обсуждали Патрик Боунс и Кингсли Бруствер. Выслушав предложение своего заместителя, Кингсли постучал молоточком по подставке и объявил десятиминутный перерыв. Стивен Макферсон подозвал к себе двоих подчиненных и указал на Себастьяна, разговаривающего со Снейпом и Смитсоном, — авроры выполнили приказ, встав по обе стороны от шефа Отдела тайн, тут же прекратившего общение. Снейп и Смитсон отошли в сторону.

Опершись локтями о колени, Гарри закрыл лицо руками, ругая себя последними словами и мечтая провалиться сквозь землю. Это ж надо было так подставить Себастьяна... Второе Непростительное... Билет до Азкабана в один конец...

— Продолжаем заседание, — министр подождал, пока все займут свои места. — Мистер Стеббинс, Вам слово.

— До объявленного перерыва мистер Поттер сообщил нам о том, что подвергся действию заклятия Круциатус от профессора зельеварения школы чародейства и волшебства Хогвартс Джека Себастьяна. Это так, мистер Поттер?

— Да, но...

— Совершенно очевидно, что данный факт не может не шокировать многоуважаемое колдовское сообщество. Вместе с тем, еще большее удивление вызывает другое обстоятельство: до сегодняшнего заседания о случившемся Министерству магии не было известно. В зале присутствует человек, ответственный за прием сигналов о применяемой в Британии черной магии. Мадам Антонески, поясните уважаемому Визенгамоту: фиксировалось ли министерскими детекторами применение Круциатуса на территории школы Хогвартс 29 января сего года?

Невысокая волшебница в судейской мантии немного растерянно проговорила:

— Нет, не фиксировалось.

— В таком случае считаю необходимым обратиться за разъяснениями к директору школы чародейства и волшебства Хогвартс Северусу Снейпу. Мистер Снейп, что Вы можете пояснить суду по данному поводу? Знали ли Вы о том, что в Вашей школе Ваш преподаватель применил Второе Непростительное к мистеру Поттеру?

Северус Снейп встал со своего места и спокойно ответил:

— Да, я об этом знал.

— Вот как? — криво усмехнулся Стеббинс. — Давали ли Вы на это разрешение?

— Нет.

— Известно ли Вам, по какой причине о данном факте осталось в неведении Министерство магии?

— Не знаю... — Снейп пожал плечами. — По-видимому, так сработала магия замка. Хогвартс существует больше тысячи лет, далеко не все его возможности исследованы.

— Хорошо, допустим, — на этих словах замерший Гарри облегченно выдохнул: хотя бы о запрещенной магической защите здесь не узнали. — Тогда поясните нам вот что: проклятие Круциатус профессор Себастьян накладывал в Вашем присутствии?

— Да.

— И Вы ему это позволили?! — под понимающие кивки судей Стеббинс развел руками. — Мистер Снейп, Вы поражаете всех нас! Своеобразная у Вас забота о приемном сыне...

— Он... — Гарри попытался вмешаться.

— Мистер Поттер, помолчите! Вам предоставят слово в нужный момент, к тому же вряд ли Вы сможете сообщить суду что-то важное. Итак, мистер Снейп...

— Если мне будет позволить ответить, хотел бы пояснить, что мое понятие заботы включает в себя уважение к тому, что делает мистер Поттер, в чем Вы ему только что так явно отказали. Не желаете слушать человека, ради которого назначалось это заседание, — Мерлина ради! Это Ваше дело. Однако не требуйте подобного от других. В стенах Хогвартса было совершено немало выдающихся открытий, профессора придумали сотни заклинаний, используемых до сих пор. И, разумеется, первые испытания они проводили на себе — это вопрос этики ученого и элементарная, в сущности, вещь. Право, я удивлен, что мне нужно напоминать о сей очевидной вещи в столь представительном составе.

— Нет нужды считать нас идиотами, мистер Снейп, — в запальчивости высказался Элфиас Додж, заработав чрезвычайно удивленный взгляд от Гарри. — Нам известны положения научной этики. Мистер Стеббинс говорил совершенно о другом.

— И о чем же, позвольте спросить? — с чуть заметной усмешкой поинтересовался Северус Снейп.

— О законе, дорогой наш директор Хогвартса, — протянул начальник Отдела магического правопорядка Роберт Ваневски. — О законе, перед которым, как известно, все должны быть равны... Или некоторые все-таки равнее?

— И Вы не нашли ничего лучшего, кроме как обвинить Вашего же национального героя? — Снейп скрестил руки на груди. — Оригинально...

— А кто сказал, что мы обвиняем его? — очень громко и четко спросил Стивен Макферсон, шеф авроров. — Как я понял, мистер Поттер здесь только свидетель... Свидетель обвинения по делу мистера Себастьяна о применении им Второго Непростительного. Кстати, господин министр, я считаю необходимым поставить вопрос об отставке Джека Себастьяна с поста начальника Отдела тайн и лишения соответствующей неприкосновенности.

— А я считаю необходимым объявить двадцатиминутный обеденный перерыв, — зло бросил Кингсли, стукнув молоточком по подставке. — Все свободны.

Под общий шум, гневно сверля глазами Северуса Снейпа, Кингсли начал выбираться к нему, но прежде перед хогвартским директором возник Патронус профессора Флитвика, поведавший, что ученица Джесси Смит получила посылку с серым порошком внутри, из-за которого оказалась в магической коме, а значит, школе срочно нужен зельевар.

— Я прибуду через несколько минут, — сообщил Снейп. — Джек, я...

— Все нормально, разберемся.

— Поттер, ведите себя достойно. Джек, проконтролируй нашими методами. Кингсли...

— Ты бы мог хотя бы поставить меня в известность?! — прошипел Министр магии, наконец, пробившийся к Снейпу и провожающий его к выходу. — Если у нас есть совместные дела, это не значит, что...

— Я не знал.

— ...Хотя бы предупредить...

— Я не знал, Кингсли! Мы не догадывались, о чем будет слушание. И вообще, не думали, что у Стеббинса возникнет подобная идея. Кстати, не исключено, что ему ее подсказали, и при этом тот, кто это сделал, подставил и тебя. Будь осторожен... До скорого.

Под хмурым взглядом министра Снейп вышел из зала суда — Кингсли только вздохнул и покачал головой. Наблюдавший за этим Гарри виновато повернулся к Себастьяну:

— Сэр, я...

— Отойдем на пару слов, мистер Поттер, — предложил тот, хватая Гарри за плечо и потянув за собой к дальней скамейке.

— Простите, я... Не хотел, чтобы так получилось. Если бы я знал...

— Всё! Проехали, Поттер. Я не ребенок, чтобы не соображать, что делаю. Поговорим лучше вот о чем: Северус приказал проконтролировать ваше поведение нашими методами. Догадываетесь, о чем идет речь?

— Эм-м... Не совсем...

Себастьян вздохнул.

— Что ж, деликатно об этом не скажешь... Мне нужно, чтобы вы разрешили мне залезть к вам в голову. И оставаться в ней до конца заседания.

— Вы говорите о легиллименции? — уточнил Гарри, стремительно бледнея. Пускать кого-либо в свои мозги — кроме разве что Снейпа — было откровенно страшно: после пережитой летом легиллименции Темного лорда даже мысль о допуске постороннего вызывала ужас.

— Не совсем, — возразил Себастьян, сочувственно поглядывая на Гарри. — Мне не нужны ваши воспоминания. Речь идет об особой разновидности ментального контроля — возможности слышать ваши мысли и подсказывать вам возможные действия. Тоже мысленно, разумеется. Такое ментальное общение...

— Никогда не слышал.

— Наш отдел не афиширует подобные разработки.

— Так, а в чем подвох? — поинтересовался Гарри, почесывая затылок.

— Ни в чем. Это вопрос доверия: сможете ли вы удержаться от того, чтобы закрыться от меня окклюменцией. У вас получится, но восстановить связь, не привлекая внимания судей, я уже не смогу. Не говоря уж о запрете на применение любой ментальной магии в зале суда.

Оба помолчали. За спиной у Себастьяна судьи начали вновь рассаживаться по своим местам.

— Ну, так что?.. Поттер, не бойтесь, я не Волдеморт, раскраивать вам череп изнутри не собираюсь. Вы даже не почувствуете ничего. Просто будете слышать мою мысленную речь. И я обещаю сохранить в тайне все, о чем вы подумаете.

— Я согласен.

* * *

Продолжение заседания оказалось столь же утомительным, как и первая часть. Судьи долго и нудно спорили между собой по поводу допустимости экспериментов с Непростительными. Несколько раз обращались к Гарри Поттеру, который сообщил, что не видит ничего такого в том, чтобы работать с Круциатусом, к тому же сам пробовал его использовать... И привел в пример Беллатрису Лестрейндж, как гнался за ней на пятом курсе. Хотел было вспомнить и об успешном применении на пауке в резиденции Темного лорда, но Себастьян вовремя мысленно рявкнул: «Молчи!» — а потом, пока высказывались другие, популярно объяснил, почему сообщать о сем факте судьям не следовало. Могли возникнуть серьезные проблемы...

— Мистер Поттер, как же Вы решились на то, чтобы на Вас опробовали заклятие боли? — в голосе Клайва Стенфорда звучало искреннее недоумение.

— В первый раз что ли... — устало пожал плечами Гарри.

— Простите?

— Мистер... Стенфорд, если я не ошибаюсь? Видите ли, в своей жизни я подвергался действию Круцио не раз и не один десяток раз. У старины Волдеморта была такая неприятная привычка — посылать в меня Круцио чуть ли не на каждой встрече. Его это забавляло, мне было слегка не по себе. После такого жизненного опыта...

— Мистер Поттер! Подвергаться действию Непростительного — это не то, чем следует гордиться. Это ужасно...

— Может быть. В любом случае, я лишь хотел сказать о том, что попасть под Круцио для меня не было особой проблемой. Знаете ли, привык...

— Мистер Поттер! Думайте, что говорите! Проявляйте уважение к Визенгамоту.

— Я постараюсь.

И продолжил мысленно: «Толпа идиотов, когда ж вы меня отпустите? Несете всякую чушь... Ой, простите профессор» — «Не страшно, продолжай. Можешь даже сообщить им об этом вслух».

Алан Стеббинс откашлялся и привстал, наверное, в тысячный раз.

— Мы разбираем сегодня не героическую биографию мистера Поттера, а конкретный факт нарушения закона со стороны мистера Себастьяна. Он сознательно использовал запрещенную магию в школе.

— Да бросьте! Я же сам его об этом попросил.

— Мистер Поттер, я попрошу!..

— Я серьезно... А ведь точно! — вдруг воскликнул Гарри, вскакивая в стремлении поделиться только что возникшей мыслью. — Год назад на этом месте разбиралось дело Драко Малфоя об использовании Круциатуса во время школьной дуэли. Тогда ведь я тоже его попросил применить ко мне Круцио, и вы все единогласно его оправдали! Что же изменилось теперь, уважаемые судьи? В законе появилась новая статья, или, быть может, мне снова глотнуть сыворотки правды, чтобы вы все убедились в невиновности профессора Себастьяна?

— Мистер Поттер...

— Я не закончил! Законы одинаковы для всех, мистер Ваневски. Это ведь Ваши слова. Перед законом все должны быть равны, и судить Вы всех должны одинаково! Что ж, история повторилась второй раз. Я надеюсь, Вы вынесете справедливое решение...

* * *

Зелье Энергии, которое после разработки антикруциатуса Гарри стал принимать все чаще и чаще, давало бодрящий эффект лишь при повышении дозировки. Периодически на Гарри накатывали приступы сонливости, иногда покалывало в груди, но, в целом, возможность сутками проверять работы и заниматься подготовкой к занятиям того стоила. Так продолжалось до тех пор, пока за ужином он не перехватил странный взгляд директора на свою руку и не услышал просьбу-приказ следовать за ним в кабинет. Указав на привычное кресло, Северус Снейп занял место за столом, сцепил пальцы в замок и стал пристально вглядываться в своего сына. Молчание длилось несколько минут:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — наконец, негромко спросил он.

— Нет.

— Может быть, у тебя появились какие-либо проблемы?..

— Нет, никаких...

— Тогда объясни мне: за каким Мерлином ты подсел на магические стимуляторы?! — рявкнул Снейп. — Мне казалось, преподавателю Защиты должно хватить мозгов на понимание того, что этого делать нельзя!

— Я не понимаю...

— В самом деле? Название «Зелье Энергии» тебе ни о чем не говорит? Мобилизатор мозговой деятельности, перестраивающий основные системы в организме и снимающий усталость. Относится к стимуляторам класса «А», запрещенным для многократного применения как вызывающее практически непреодолимую биохимическую зависимость. Разрешено к использованию в исключительных случаях сотрудниками Отделения экстренной реанимации Мунго, когда пострадавшему от проклятия грозит превращение в сквиба.

— Я не знал... — растерянно протянул Гарри.

— Вы не знали?! — Снейп всплеснул руками — То есть вы не соизволили прочитать страницу пособия, по которому готовили зелье, не обратили внимания на красную метку в заголовке, не послушали мисс Грейнджер, которая, я уверен, предупреждала вас еще на шестом курсе, что принимать это зелье запрещено... Вы меня поражаете, мистер Поттер! Это ж надо было умудриться: из сорока десятков стимуляторов выбрать тот, в основе которого экстракт белладонны и яд василиска!

— Я... Я перестану его принимать...

— Вряд ли ваша зависимость позволит вам это сделать, — холодно ответил директор, успокаиваясь и подтягивая к себе стопку бумаг.

— У меня нет зависимости.

— Посмотрите на ваше левое запястье, мистер Поттер. Видите? Тонкий серебристый браслет. Чем он ярче, тем выше концентрация зелья в крови. В вашем случае цвет указывает на предпоследнюю стадию перед глубоким обмороком и остановкой сердца. Однако вы, конечно, можете и дальше утверждать, что все в порядке, и никаких проблем у вас нет.

— Но я, правда, хорошо себя чувствую, и вы, наверное, ошиблись...

Северус Снейп внимательно посмотрел на своего сына, мысленно вздохнул и махнул в сторону выхода.

— Уходите, Поттер. Вы взрослый человек, в помощи не нуждаетесь, так что... Дверь открыта.

— Я... э... Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи.

* * *

На ступеньках Гарри встретил поднимавшегося к директору Себастьяна. Механически кивнул ему, намереваясь пройти мимо, но остановился, решив спросить:

— Профессор, вы случайно не знаете: зелье Энергии, оно...

— Пять лет Азкабана, мистер Поттер, — не дослушав, ответствовал шеф Отдела тайн. — За стандартный флакон, изготовленный без лицензии.

— Понял, спасибо... — Гарри побрел дальше, а Себастьян, проводив его изучающим взглядом, зашел в кабинет.

— Ты решил отпустить его, ничего не сделав? — немного удивленно с порога поинтересовался он у Снейпа, сидевшего за столом и устало растиравшего себе виски кончиками пальцев.

— Решил... У него четвертая стадия, Джек, на ней вмешательство неэффективно. Тебе ли не знать...

Себастьян передернул плечами, вспоминая:

— Ну да... Если четвертая, тогда нужно доводить до срыва... Сигналку на него навесил?

— И сигналку, и дистанционный контроль... Ты кстати вот что, пригласи в Хогвартс на неделю для обмена опытом братьев Контелли. Допуск я подготовлю, пусть побудут, попользуются библиотекой, посмотрят лабораторию. Они ж исследователи...

— Ага, в свободное от работы в бригаде реаниматологов время. Это ты хорошо придумал, Северус... С ними будет спокойнее, и я уверен, они не откажутся. Приглашу.

— Вот и прекрасно.

Северус Снейп расслабился в своем кресле, запрокинув голову на спинку и глядя в потолок. Себастьян прошелся по кабинету, взял со стола министерский рапорт, пробежал глазами, хмыкнул и положил обратно. Потом сел на один из свободных стульев, вытянув ноги, выбрал из вазочки с лимонными дольками две самых тонких и начал с видимым удовольствием их жевать:

— Что тебя еще беспокоит?

— Лунная настойка растопырки.

— Прости?

— Лунная настойка растопырки, — повторил Снейп, пододвигаясь к столу. — Входит в состав зелья Энергии и с этого года запрещена к продаже на территории Британии. В Хогвартсе ее точно нет, на черном рынке не достать. Вопрос: где Гарри взял ее?

Повисла пауза.

— Хм... Ты сказал: на территории Британии запрещена... А за пределами?..

Оба понимающе переглянулись и хором закончили:

— Альбус Дамблдор!

— Проклятие! Снова он... — Снейп стукнул кулаком по столу. — Но как...

— Ты не контролируешь почту своего сына? — негромко поинтересовался Себастьян и увидел легкую растерянность на лице своего друга.

— Я пытаюсь ему доверять...— Это похвально, конечно... Но Северус, против старого интригана Гарри — ребенок. Я бы не советовал тебе пускать все на самотек, к тому же твой сын — единственный в этом замке, чьи контакты ты не отслеживаешь.

— Если он узнает...

— То я поговорю с ним и разъясню твои мотивы. Приведу в пример себя, ведь мою почту ты тоже читаешь, а я вроде как твой друг...

— Джек, я... — начал Снейп, глядя Себастьяну прямо в глаза. Но замолчал, не зная, как объясниться.

— Я тебе доверяю, Северус, — не отводя взгляд, уверенно проговорил Себастьян. — Если тебе так будет спокойнее — читай. Я ничего прятать и скрывать не буду. И Гарри расскажу, что полностью доверять надежному человеку — это совсем не плохо.

— Спасибо...