Амнезия

* * *

Она ехала по размытой проселочной дороге в кузове старого, раздолбанного грузовика. Было темно и холодно, шел дождь, несчастную машину встряхивало на каждом ухабе. Совсем рядом слышался дикий нечеловеческий вой. Несмотря на все это, спать хотелось смертельно, вот только отключаться было никак нельзя. Но если совсем ненадолго закрыть глаза, то ничего плохого не случится, правда?

Она вздрогнула и открыла глаза. В окно лился теплый солнечный свет. Комната была большой, светлой и очень уютной, но совершенно незнакомой. Она попыталась подняться, но голова сразу же закружилась, так что пришлось опуститься на подушку.

— Вы помните, как вас зовут?

Мужской голос, задавший этот вопрос, был глубоким, очень приятным и смутно знакомым. Она с трудом повернула голову — в кресле, стоявшем у кровати, сидел темноволосый мужчина лет пятидесяти. Его лицо тоже выглядело знакомым.

— Вы помните, как вас зовут? — снова спросил он.

Вопрос поразил ее своей дикой нелогичностью, но ответ почему-то нашелся не сразу.

— Гермиона… Гермиона Грейнджер, — ответила она после недолгого размышления.

Собеседник едва заметно нахмурился:

— А мое имя вы помните?

Она сосредоточилась — и через секунду перед глазами встала штабная ориентировка с фотографией, на которой был изображен человек, сейчас сидевший рядом. В горле сразу же пересохло.

— Да, — с трудом ответила она. — Я… в плену?

— По-вашему, это место похоже на тюрьму? — он обвел руками светлую, уютную комнату. — Так как же все-таки меня зовут?

— Вы — Северус Снейп, вас разыскивает Армия Дамблдора, — голос постыдно сорвался на хрип. — А тюрьмы бывают разные…

— А какой же, по-вашему, сейчас год? — спокойно спросил он.

Этот вопрос ненадолго поставил в тупик. От размышлений даже заболела голова, но через некоторое время ответ все же нашелся.

— Ноябрь 1998-ого года, — только произнеся эти слова, она поняла, что ошиблась. Солнце, которое лилось в окна, никак не могло быть осенним.

— Тогда все понятно, — Снейп грустно улыбнулся. — Разгар войны, затяжные бои, большие потери… Это очень тяжелое воспоминание. Неудивительно, что именно оно так ярко отпечаталось в вашей памяти, что заслонило все остальные.

— А какой же сейчас год по-вашему? — резко спросила она.

— Сегодня 26 мая 2009 года, — спокойно ответил он. — Со дня победы Армии Дамблдора прошло десять лет, четыре месяца и девять дней.

— Значит, мы победили?! — она заставила себя приподняться. Волосы упали на лицо, и она откинула их назад. Прядь зацепилась за что-то на руке. Она поднесла руку к глазам — и увидела на пальце обручальное кольцо.

— Да, Армия Дамблдора победила. Со времени этой победы прошло уже больше десяти лет, — невозмутимо повторил Снейп.

— И я все это время тут лежу?! Хотя нет, не все время, если успела еще и замуж выйти! За кого, кстати?!

— Вы лежите здесь две недели. Во время поездки в Лондон наш летающий автомобиль неожиданно потерял управление и начал падать. Мы быстро аппарировали, но, судя по всему, вы не успели должным образом подготовиться к перемещению в пространстве. В конечную точку аппарации вы попали, уже потеряв сознание. Целители вас осмотрели, не нашли никаких видимых повреждений и предположили, что вы могли получить психологическую травму. Так оно и оказалось. Я сейчас свяжусь с больницей и вызову целителя, а о событиях последних лет вы сможете прочитать в старых газетах и журналах…

Снейп ненадолго вышел из комнаты. Когда он вернулся, за ним летела огромная стопка газет и журналов.

— Питье и еда лежат на тумбочке рядом с вами, — сказал он. — Если вам еще что-то понадобится, то позвоните в этот колокольчик. Я услышу его, где бы ни находился.

Снейп снова вышел из комнаты, а Гермиона села в кровати, вытащила из парящей в воздухе горы газет самую нижнюю и принялась за чтение.

Ноябрь и декабрь 1998-ого оказались до отказа наполнены боями, такими же кровавыми и безрезультатными, как те, что остались в памяти. Все хоркруксы к тому времени были уничтожены, и создать новые Волдеморт уже не мог: слишком мало осталось в нем живой души. Но в остальном ни одна из воюющих сторон не могла добиться успеха. Бойцы обеих сторон были вымотаны до предела, на магию сил не оставалось, поэтому в сражениях начали широко использовать магловское оружие.

На Рождество обе армии взяли небольшой перерыв, а 15 января началась битва, которая и решила исход войны. Сражение продолжалось два дня. 17-ого января Гарри в поединке убил Волдеморта, и Армия Дамблдора одержала победу. Все Пожиратели Смерти были арестованы и подвергнуты суду.

Тогда и выяснилось, что Северус Снейп большую часть жизни работал на Орден Феникса и Армию Дамблдора. Бывший декан Слизерина убил директора школы чародейства и волшебства, выполняя его приказ. Уничтожая один из хоркруксов, Дамблдор стал жертвой неисцелимого проклятия, и смерть избавила главу Ордена Феникса от адских мук, ждать которых оставалось совсем недолго.

Снейпа полностью оправдали и за деятельность на благо Армии Дамблдора наградили орденом Мерлина первой степени. Благодаря показаниям Снейпа были освобождены от ответственности Малфои, помогавшие ему. Получив все причитающиеся награды, бывший декан Слизерина ушел в отставку и поселился в своем поместье в Уэльсе, где собирался на досуге заняться теоретическим и практическим зельеварением.

Разумеется, остальные герои войны тоже не остались без орденов. На снимке, запечатлевшем церемонию награждения, Гермиона не без смущения узнала себя среди друзей.

С течением времени победный и потрясенный тон газет, славивших героев и поражавшихся истории Снейпа, сменился обычным, спокойно-деловым. Все студенты, ушедшие на войну со школьной скамьи, завершили учебу. К всеобщему удивлению, Гарри и Рон, закончив Хогвартс, выбрали карьеру не авроров, а игроков в квиддич и поступили в «Пушки Педдл» соответственно ловцом и вратарем.

— Устали мы воевать, — так объяснили парни свой выбор.

Их карьера складывалась неровно, победы сменялись необъяснимыми и обидными поражениями. Но в сборную Англии Гарри и Рон входили. В данный момент они вместе с командой тренировались в Бразилии, где в сентябре должен был пройти чемпионат мира.

А выбор Невилла никого не удивил. Он стал травологом и уехал работать в Индию — охранять исчезающие волшебные растения.

Сообщения о восстановлении военных разрушений и об освобождении домовых эльфов чередовались со спортивными новостями и известиями о свадьбах. Гарри, разумеется, женился на Джинни. Невилл, к общему удивлению, выбрал Падму Патил. Рон после долгих размышлений сделал предложение Луне Лавгуд. А в газете от 1 августа 2001 года Гермиона, к собственному удивлению, прочла заметку о бракосочетании «известных героев войны С. Снейпа и Г. Грейнджер». Свадьба была скромная, на ней присутствовали лишь боевые друзья новобрачных.

Гермиона закрыла лицо руками. Новость не укладывалась в сознании. Невозможно поверить в собственное замужество, если ничего не помнишь о нем! Но нужно было продолжать чтение дальше, чтобы узнать все новости, поэтому Гермиона взяла себя в руки.

В положенный срок родились дети. У Гарри и Джинни их было двое, у Рона и Луны — трое, а у Невилла и Падмы — пятеро. Снейпы оказались счастливыми родителями близнецов — мальчика и девочки. Взглянув на прикроватную тумбочку, Гермиона увидела там то, что не замечала раньше, — фотографию. На ней двое детей, очень похожих на Снейпа, улыбались у рождественской елки. Гермиона сама не поняла, почему вдруг ей стало очень страшно. Не помня себя, она закричала:

— Северус!

Он появился на удивление быстро и тревожно спросил:

— Что случилось, родная?

— Дети… — горло внезапно пересохло. — Дети… Они… не пострадали?

Он улыбнулся так светло и по-доброму, что Гермиона сразу же успокоилась. И еще она не столько поняла, сколько почувствовала, что уже видела когда-то эту улыбку, такую странную и непривычную на мрачном лице.

— С ними все хорошо, — мягко сказал он. — Сайрус и Софи сейчас в Бразилии под присмотром Джинни и Луны. Мы решили, что малышам будет полезно увидеть другую страну, да и погода там теплее…

Гермиону охватило несказанное облегчение. Она утерла непонятно откуда взявшиеся слезы и улыбнулась.

— А сама-то ты как? — тревожно спросил Снейп.

— Со мной все в порядке. Просто, — она задумалась, подбирая слова, — это так неожиданно… Я помню войну — холод, голод, грязь, кровь, смерть... Я ведь целителям помогала и навидалась всякого… Кажется, только минута прошла — а уже десять лет как война закончилась, мы победили, у всех все хорошо… — она снова утерла слезы и решительно произнесла: — Я бы хотела осмотреть дом. Мы ведь все время здесь жили, верно?

— Да, все время, — лицо Снейпа как-то странно дернулось. — Но, может быть, лучше дождаться прихода целителя?

— Я прекрасно себя чувствую! — голова слегка кружилась, но это было совершенно несущественно. — Я хочу поскорее вспомнить все, о чем забыла! Сначала я намерена увидеть себя, а потом — этот дом.

— Что ж, — он слегка поклонился. — Только в одиночестве я вам ходить не позволю. Надеюсь, вы не будете возражать против моего скромного общества?

— Ни в коем случае! — голова все еще слегка кружилась.

Собственное отражение в зеркале действительно постарело, но совсем не так сильно, как боялась Гермиона. А обходя комнату за комнатой небольшого, но светлого и уютного дома, она окончательно убедилась, что некогда жила здесь. Вспомнить какие-то детали не получалось, но все выглядело очень знакомым.

Снейп держался рядом, но старался не касаться ее. Гермиона была благодарна ему за это, хотя и понимала, как некрасиво выглядит ее поведение по отношению к человеку, с которым счастливо прожила столько лет. Все же очень непросто признать мужем того, кого так долго считала врагом…

Из окон был виден сад — большой и невероятно красивый в это время года. За растениями ухаживал хромой седой человек.

— Нет, выходить из дома тебе пока рано, — улыбнулся Северус. — Боюсь, целитель будет недоволен и тем, что я позволил тебе встать до его прихода.

Колдомедик оказался круглолицым добродушным человеком, которого Гермиона никогда раньше не видела. Осмотрев ее, он удивленно покачал головой и ободряюще сказал:

— Что ж, миссис Снейп, я очень рад, что вы пошли на поправку! Лекарств никаких я вам прописывать не буду, но настоятельно рекомендую покой, отсутствие волнений и переездов. Магию применять я вам категорически запрещаю и палочку не верну! Состояние ваше еще далеко от идеального, и любое потрясение может привести к его ухудшению. Когда память вернется — делайте что хотите, а пока живите как можно тише и спокойнее.

После ухода колдомедика Снейп принес обед, простой, сытный и вкусный. Вскоре Гермиона поняла, что очень хочет спать. Но засыпать было страшно: вдруг во сне память снова исчезнет? Северус понял все без слов и мягко сказал:

— Хочешь, я посижу у кровати и буду держать тебя за руку? Я больше тебя не отпущу…

— Но… ты ведь мой муж… — она окончательно смутилась.

— Пока ты меня не помнишь, я не считаю себя вправе вести себя как твой муж, — ответил он ласково, но очень решительно. Гермиона почему-то сразу поверила этим словам и совершенно успокоилась.

Ей снова снилась война, раздолбанный грузовик, холод и дождь, но даже во сне они больше не пугали. Северус был рядом, он мог поддержать и защитить.

* * *

Дни шли за днями, наполненные солнцем, теплом и покоем. Привыкнуть к запрету пользоваться магией оказалось непросто, но в нынешней жизни она не очень-то и требовалась.

Гермиона проводила время, читая старые газеты и журналы и разглядывая семейные фотографии. Когда это занятие надоедало, она выходила в сад.

Снаружи дом оказался таким же симпатичным, как и внутри, — не очень старым, но милым и уютным. Цветы в саду цвели во всей своей майской роскоши. Гермиона гуляла по аллеям и лужайкам и иногда разговаривала со стариком-садовником. Его лицо тоже казалось смутно знакомым, но удивляться этому не приходилось, ведь он говорил, что служит в доме Снейпов много лет. Гермиона очень сочувствовала несчастному: приглядевшись, она поняла, что у старика нет одной ступни, и ковыляет он на протезе. Однако садовник держался бодро и ухаживал за своими угодьями с большим рвением и нескрываемой нежностью.

Большую часть времени Северус проводил дома, но порой отлучался довольно надолго. Лучшего в Британии специалиста по зельям иногда вызывали для консультаций в самые разные уголки страны в любое время дня и ночи.

В свободное от работы время Северус держался вежливо, но отстраненно и старался не мозолить глаза своей законной супруге, утратившей память. Но чем больше Гермиона смотрела на него, тем сильнее понимала: они действительно были близки, причем очень долго. Она узнавала его седину, которой не было в 90-ые, узнавала разные мелкие привычки, о которых не знала в далеком прошлом. Она понимала, что Снейп первым не нарушит их нынешние отношения, но сама почему-то боялась сделать решающий шаг.

Примерно через неделю пришло письмо от детей. Северус не сообщил им о несчастье, и Гермиона была ему за это благодарна. В своем коротком послании малыши писали, что у них все хорошо, и взахлеб восторгались морем, солнцем и джунглями. Это письмо Гермиона и Северус читали вместе, а потом вдвоем сочиняли ответ, и она почти решилась сделать первый шаг, но снова без видимой причины остановилась в самый последний момент.

А еще через несколько дней произошло событие, которое встревожило Гермиону так сильно, что она даже удивилась. Когда она гуляла в саду, то вдруг услышала очень характерный хлопок аппарации. Через секунду в дальнем конце аллеи возник человек, одетый в мантию странного покроя и непривычного коричнево-зеленого цвета. Слегка пошатываясь, он направился к Гермионе. Она смотрела на приближающегося человека и понимала, что где-то видела его, но вспомнить не могла. Незнакомец был высоким и очень плотным, пожалуй, даже толстым, его светлые коротко остриженные волосы заметно поредели на лбу, на покрасневшем лице и белках глаз заметно выделялись лопнувшие сосуды. Подойдя к Гермионе, он отдышался, словно только что бежал бегом, а не шел неторопливым шагом, и отрывисто спросил:

— Снейп где?

— Северус? — она растерялась, так как после аварии видела только мужа, садовника и целителя. Первая встреча с человеком из внешнего мира оказалась на удивление волнующей.

— Да, Северус, — повторил незнакомец с какой-то странной глумливой интонацией и тяжело вздохнул. К своему бесконечному изумлению Гермиона почувствовала запах перегара.

— Он в своем кабинете… наверное… — проговорила она с трудом.

— Наверное… — передразнил он, развел губы в улыбке, больше похожей на гримасу, и зашагал к дому, слегка покачиваясь.

Лишь когда незнакомец скрылся за дверью, Гермиона поняла, что он немного напоминает ей Драко Малфоя. Но эта мысль казалась совершенно абсурдной. Не мог изящный, аристократичный и, как теперь понимала Гермиона, красивый парень превратиться в это обрюзгшее пьяное существо!

Она вошла в дом и направилась к кабинету мужа. Но дверь, обычно открытая, сейчас оказалась заперта, и никаких звуков оттуда не доносилось. Понимая, что ждать можно бесконечно долго, Гермиона вернулась в сад.

За ужином она спросила Северуса о странном посетителе. Муж нахмурился, погрустнел, и внезапная перемена настроения подтвердила Гермионе, что ее подозрения верны.

— Да, это был Драко, — неохотно ответил он.

— Но почему он так опустился?!

— Пойми, — Снейп забарабанил пальцами по столу, — война — штука серьезная, и пережить ее достойно могут не все. Драко не сумел…

— Но он же помогал тебе и был полностью оправдан!

— Тюрьма — это не самое страшное, что может случиться с человеком. Наладить отношения с победителями Малфои не сумели, а прежние друзья не простили им отступничества. Вот так вот…

Гермионе стало не по себе. Старая школьная ненависть давно прошла, и сейчас она искренне жалела надменного мальчишку, судьба которого сложилась так нескладно. Спать Гермиона ушла в очень мрачном настроении.

Проснулась она от собственного крика, вся подушка была в слезах. Гермиона не могла вспомнить, что именно ей снилось, но точно знала: это было что-то ужасное, невыносимо кошмарное. Она встала с кровати, и, хотя майская ночь была светлой, зажгла свечу. Крепко сжав ее в руке, Гермиона отправилась на поиски Северуса: сейчас она не могла быть одна. Он дежурил у ее постели только в самые первые ночи, а теперь спал в комнате, расположенной на другом конце коридора.

Северус проснулся, как только дверь его комнаты распахнулась. Он сел на кровати и хрипло спросил:

— Что случилось, родная?

Давясь словами, захлебываясь слезами, она рассказала о страшном сне.

— И ты совсем не помнишь, что видела? — тревожно спросил он.

— Нет, в памяти осталось только чувство бесконечного ужаса.

— Бедная моя… — он встал, подошел совсем близко и обнял ее. — Это война виновата. Все, кто воевал, носят в себе память о ней. Это как бомба замедленного действия, и иногда она взрывается…

Гермиона заплакала от страха и облегчения. Северус обнимал ее, гладил по спине, шептал что-то успокаивающее…

В ту ночь они впервые после аварии стали близки, и Гермиона со всей ясностью поняла, что они действительно были вместе очень долго. Она помнила его нежность, его сдержанность, порой больше похожую на старомодную застенчивость, помнила, как он всегда старался порадовать ее, подчас забывая о себе…

— Послушай, я же не стеклянная! — говорила она со смехом, понимая, что повторяла ему это много раз.

— Ты не стеклянная, — пробормотал он, — ты хрустальная…

— Я живая и очень тебя люблю, — произнесла она прежде, чем поняла, что именно говорит.

— Ты действительно так думаешь? — он приблизил лицо к ее лицу и пристально взглянул ей в глаза.

— Я это не думаю, а чувствую! — она поцеловала его, и все мысли немедленно вылетели из головы.

С тех пор они спали вместе, и с каждым днем и с каждой ночью сближались все больше. Гермиона была очень счастлива — все то время, которое бодрствовала, потому что страшный безликий сон она видела каждую ночь. Гермионе казалось, что если бы удалось запомнить, что именно ей снится, то кошмар стал бы и вполовину не столь страшным. Так ведь всегда случается! Но ужасный сон упрямо исчезал из памяти, как только она просыпалась, оставляя после себя лишь слезы на глазах и бешено бьющееся сердце. Мысль о том, что кошмар непременно приснится и следующей ночью, отравляла самые счастливые минуты. Порой Гермионе казалось, что люди из сна, которых она не помнила, невидимо окружают ее и в реальной жизни, и от этого становилось еще хуже. Мужу Гермиона о своих страхах не рассказывала, чтобы зря не беспокоить, но он, кажется, что-то чувствовал без слов.

— У меня прекрасная новость! — сообщил Северус теплым июльским утром. — Гарри и Рон нашли возможность вырваться на денек из Бразилии в Англию и заглянут к нам. О твоих проблемах они знают и надеются, что визит друзей поможет тебе вернуть память.

Гермиона очень готовилась к этой встрече и волновалась, сама не зная почему.

Гарри и Рон пришли вовремя — просто поразительно, что за время взрослой жизни они научились не опаздывать. Стоя у окна, Гермиона смотрела, как друзья подходят к ее дому. Гарри и Рон изменились очень мало. Они, конечно, повзрослели, но в облике героев войны и звезд спорта по-прежнему проскальзывало что-то неуловимо мальчишеское. Войдя, друзья встали в дверях, переминаясь с ноги на ногу и смущенно переглядываясь.

— Ребята, все в порядке, — сказала Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Я потеряла часть воспоминаний, но не рассудок! Совсем скоро со мной все будет в порядке. А вас я прекрасно помню.

— Так что прошу к столу! — муж, как всегда, появился очень вовремя.

Обед прошел на удивление спокойно и весело. Северус, Гарри и Рон улыбались, вспоминали школьные годы и подшучивали друг над другом. Гермиона смутно помнила, что раньше друзья не очень ладили с ее мужем, и понимала, что сейчас они стараются сохранять хорошие отношения ради нее, но все равно была благодарна им за имитацию дружеской беседы.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора, Поттер! — сурово говорил Северус. — Точнее, по пятьдесят — за испорченное зелье, за взорванный котел и за попытку подглядеть за действиями однокурсницы! Уизли, вас это тоже касается!

— Думаю, тот день был для вас самым прекрасным подарком за все время, что вы работали в школе! — хмыкнул Гарри. — Триста баллов с Гриффиндора за один урок — это очень круто! — помолчав немного, он упрямо добавил: — И все-таки я был прав! Во взрослой жизни мне зелья не понадобились. Так зачем было их учить?

— Никогда не знаешь, что и когда пригодится во взрослой жизни, Поттер…

Но бессмысленной, хоть и приятной, светской беседы было все же мало для встречи давних друзей. Поэтому, когда после взмаха палочки хозяина опустевшие тарелки из-под десерта уплыли в кухню, а гости поднялись из-за стола, Гермиона решительно сказала:

— Северус, выйди, пожалуйста, из комнаты. Мне нужно поговорить с друзьями.

Он слегка нахмурился, но молча ушел.

Гермиона подошла к друзьям, взяла их за руки и негромко произнесла:

— Гарри, Рон, это же я, Гермиона! Меня не нужно бояться! Я не сошла с ума и прекрасно вас помню. Я помню нашу школьную дружбу и войну. Знаю, вы не очень-то ладите с Северусом, но мой муж и наша дружба — это разные вещи! Он никогда не мешал нашему общению! И, пожалуйста, не смотрите на меня как на больную! Я этого не выдержу!

Друзья молчали и, улыбаясь, глядели ей в глаза. На мгновение Гермионе вдруг стало страшно до озноба — ей показалось, что рядом стоят не Гарри и Рон, а безликие существа из сна, ныне обретшие плоть и кровь. Удержаться от крика оказалось непросто, но это все же удалось, а через минуту наваждение исчезло.

До позднего вечера Гарри и Рон рассказывали Гермионе о своей непростой спортивной жизни и подготовке к чемпионату мира, об отношениях с женами и проказах детей. С наступлением темноты друзья ушли. Самолеты в Бразилию летали нечасто, и ни в коем случае нельзя было опоздать.

* * *

Она стояла в полуразрушенном темном блиндаже. Под ногами что-то хлюпало и хрустело, вокруг было темно, а у дальней стены лежало что-то большое и неподвижное. Она осторожно подошла туда, зажгла Люмос — и закусила руку, чтобы не заорать во все горло. У дальней стены горой лежали трупы солдат в форме Армии Дамблдора. Рыжие волосы одного из них были видны даже сквозь толстую корку запекшейся крови. Разбитые очки другого поблескивали в свете Люмоса, словно бриллианты…

* * *

— Что с тобой, родная?! Ты так кричала…

Она открыла глаза — и вновь прикрыла их, ослепленная светом его палочки.

— Все тот же сон приснился…

— Ты так и не помнишь, что видела?

— Нет, — она солгала мужу впервые в жизни. — Только чувство бесконечного ужаса — вот и все…

Северус обнял ее и зашептал что-то успокаивающее. Вскоре она заснула.

Проснувшись рано утром, Гермиона обнаружила, что муж уже ушел: судя по всему, его вызвали на очередную консультацию.

Вспомнив, что именно сегодня должна расцвести особенно редкая роза, Гермиона, сгорая от нетерпения и любопытства, встала, накинула халат и вышла в сад. Там было туманно; солнце еще не взошло, роса не успела высохнуть.

Роза, увы, еще не расцвела. Гермиона направилась обратно в дом, но вдруг услышала на соседней аллее голоса. В такой ранний час это было необычно, и Гермиона тихо подкралась к высокой живой изгороди, отделявшей аллею, на которой стояла она, от той, откуда доносились голоса.

— Я очень вами недоволен, — голос Северуса звучал на удивление сурово. — Вы совсем не стараетесь! Неужели вы не цените выгоды своего положения? Поверьте, найдется немало людей, которые будут выполнять ту же работу с гораздо большим усердием!

— Я стараюсь, сэр, — голос садовника звучал глухо, в нем слышалось отчаяние, — поверьте, я очень стараюсь!

— Надеюсь, в следующий раз вы будете более расторопны и энергичны. Имейте в виду: это последнее предупреждение. Еще один промах — и вы будете уволены!

По аллее послышались шаги: судя по всему, Северус возвращался. Гермиона бросилась к дому, чтобы опередить мужа. На бегу она гадала, чем тихий, работящий и безответный садовник так рассердил Северуса. Увы, спрашивать об этом было нельзя: ни один человек не любит, когда его подслушивают. Но Гермиона твердо решила в разговорах с мужем при каждом удобном случае хвалить несчастного калеку, которому искренне сочувствовала.

* * *

Теперь кошмар, снившийся каждую ночь, обрел облик, но легче от этого не стало. Гермиона не могла заставить себя рассказать мужу о блиндаже с мертвыми друзьями и боролась со страхом в одиночку. Получалось это плохо. Она часами разглядывала фотографии из домашних альбомов, просматривала газеты и журналы, где на снимках улыбались счастливые друзья, но это почти не помогало. Кошмар снился каждую ночь и всегда вызывал неизъяснимый ужас.

Гермиона, как могла, успокаивала себя, понимая, что пережитое на войне не проходит бесследно и порой сказывается десятилетия спустя. Гермиона помнила, что была комиссована с военной службы по состоянию здоровья после тяжелой контузии. Поначалу целители вообще хотели уволить пациентку из армии — и это в октябре 1998-ого, в самый разгар боев! Но Гермиона отчаянно сражалась с аттестационной комиссией и в конце концов добилась назначения во фронтовую бригаду целителей. Вот только недолеченная контузия — штука серьезная и опасная, она может проявиться в любое время…

Гермиона понимала, что не имеет права рисковать детьми и до их возвращения должна непременно рассказать обо всем мужу и пройти полное обследование в больнице Святого Мунго. Сайрусу и Софи нужна сильная и здоровая мама, а не психически неустойчивая и потому смертельно опасная инвалидка. День за днем Гермиона решала именно сегодня поговорить с Северусом — но каждый раз находила вескую причину этого не делать и переносила важный разговор на завтра. А завтра все начиналось сначала…

Северус, словно чувствуя тревогу жены, тоже выглядел мрачным, но не рассказывал ей о своих проблемах. Он нередко и надолго покидал дом, и немалую часть его отлучек Гермиона объясняла регулярными визитами Малфоя. Тот почти всегда был пьян и выглядел так же ужасно, как и во время их первой встречи. Что ж, старым друзьям нужно помогать, особенно когда они в беде…

Помня свое решение, Гермиона в беседах с мужем без устали расхваливала садовника, и больше разговоров об его увольнении не заходило. Это радовало, но не могло разбить холодную глыбу страха, поселившуюся в сердце.

В тот день Малфой явился в их дом еще до завтрака. Северус после недолгого разговора ушел вместе со своим бывшим учеником, предупредив жену, что вернется нескоро. Было пасмурно, и Гермиона проводила свободное время, читая старые газеты и пытаясь вспомнить хоть какие-то события, о которых они писали. Увы, все было тщетно.

Вдруг раздался хлопок аппарации — и в комнате появилась эльфка, одетая в детскую магловскую одежду. Не произнеся ни слова, незваная гостья быстро залезла под стол и прошептала:

— Мисс Грейнджер, не обращайте на меня внимания, молчите и слушайте! Я Пинки, вы меня не знаете. Я принесла вам письмо от давнего друга. Директор вернется только вечером, так что время для побега самое подходящее. Я могу приходить и уходить любым путем, но вы человек и можете покинуть лабораторию только через ворота или через калитку. Если вы захотите уйти со мной, то я сумею ненадолго снять все здешние защитные заклятия — все, кроме тех, что запирают ворота и калитку. Ключ от калитки хранится в кабинете директора. С моей помощью вы сможете забрать этот ключ. Одна я не справлюсь: заклятья защищают его от всех нелюдей… Возьмите письмо!

Не успев удивиться, Гермиона приняла из лапок Пинки сложенный в комочек пергамент, развернула его и начала читать:

Гермиона!

21 августа 2009 года

В первый момент Гермиона подумала, что сошла с ума окончательно, а потом словно черная волна захлестнула ее память.

* * *

Сон прервался неожиданно и страшно. Облако удушающего дыма накрыло и ее, и всех раненых. Колин Криви, только-только умолкнувший, снова завопил. Она с трудом пробудилась от дремы и попыталась достать из кармана палочку, но свалилась на пол кузова, кашляя кровью.

— Вот моя палочка! — она бросила ее в грязь и спрыгнула на землю…

* * *

Гермиона усилием воли вынырнула из пучины воспоминаний и вернулась к реальности. Нужно уходить отсюда как можно скорее!

— Где ключ?

— Я покажу, мисс Грейнджер! Магия там непростая, но снять ее можно.

Кабинет мужа, как обычно, был не заперт, но выглядел совсем иначе, чем его помнила Гермиона. Окон не было вообще. На одной стене висело огромное подобие Карты Мародеров, отражавшее жизнь какого-то большого поселка. На другой стене в стеклянном шкафу, запертом на замок, висело множество совершенно одинаковых с виду ключей.

— Нам нужен третий слева во втором сверху ряду, мисс Грейнджер! Замок я сейчас сниму! Осторожно открывайте стеклянную дверь, берите ключ — и уходим!

Когда замок, щелкнув, взмыл в воздух, Гермиона достала нужный ключ из стеклянного шкафа, а затем вместе с Пинки быстро вышла из кабинета. Они помчались по коридору, направляясь к входной двери. Гермионе казалось, что она никогда не бегала так быстро. Сердце колотилось, кровь стучала в висках.

Эльфка вдруг прошептала: «Простите!» — и исчезла.

Гермиона на бегу словно наткнулась на невидимую стену: у двери стоял Северус.

— Ох, и разбуянилась эта нечисть! — спокойно сказал он. — Придется заново перенастраивать все защитные системы дома. Ничего, на ошибках учатся…

— Выпусти меня! — выкрикнула Гермиона, еще не придя в себя от отчаянного бега.

Северус поклонился, распахнул дверь, взмахнул палочкой и произнес:

— Акцио, ключ!

Единственный шанс на спасение вылетел из руки Гермионы и направился к своему владельцу. Она попыталась поймать ключ, но не смогла.

— Выпусти меня, слышишь! — от собственного пронзительного крика заложило уши.

— В доме я тебя не удерживаю, а сад достаточно велик для прогулок. Возможно, променад по аллеям пойдет тебе на пользу.

— Я не это имею в виду! Я хочу покинуть территорию… поместья, лагеря, не знаю, как это называть!

— Разве тебе здесь плохо?! По-моему, ты чувствовала себя вполне счастливой все это время.

— Только потому, что не знала правды!

— Ты хочешь знать правду?! — голос Снейпа звучал угрожающе. Он быстро подошел к Гермионе, схватил ее за плечи, взглянул в глаза и отрывисто сказал: — Вот тебе правда, только правда и ничего кроме нее. Я всеми силами — всеми силами, слышишь?! — стараюсь сделать тебя счастливой. Неужели ты этого не понимаешь?!

Он пристально вглядывался в ее лицо.

Первый шок постепенно проходил, и к Гермионе возвращалось самообладание. Выждав необходимую паузу, она негромко произнесла:

— Я понимаю… и благодарна тебе. И еще я очень сильно тебя люблю…

Снейп улыбнулся, выпустил Гермиону из объятий, отошел к противоположной стене и хмыкнул:

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора! Ну почему ваш Шеклболт так погано учил вас окклюменции?! Прости, родная, я не хочу жить, постоянно ожидая твоего побега или пакостей в свой адрес. Мы такое уже проходили, и, поверь, это было очень неприятно, — он молниеносным движением выхватил из кармана палочку и отчеканил: — Обливиэйт!

Гермиона попыталась увернуться от заклятия, но не смогла. Мир вокруг заволокла плотная белая пелена.

* * *

На всякий случай Северус наложил еще три Обливиэйта. Убедившись, что они подействовали, он отвел в спальню безучастную Грейнджер, достал из шкафчика шприц и вколол ей необходимую дозу снотворного. По всем расчетам, после такого серьезного стресса нужно было недели три провести в лечебном сне перед новым экспериментом.

Сделав укол, Северус тщательно заговорил двери спальни от людей и нелюдей (заклятие это было сложным, и его требовалось обновлять каждые два часа), а затем вернулся в главный корпус.

— И что там? — с явным любопытством спросил Малфой.

Откровенничать не хотелось, но и врать было опасно, так что пришлось сказать правду:

— Эксперимент пришлось прервать из-за вмешательства извне. Нечисть проникла в дом и принесла известия от Лонгботтома. Плотность информационного поля оказалась безвозвратно нарушена, и подопытную пришлось погрузить в лечебный сон.

— Интересно, почему вы так цацкаетесь с этой свиньей? — Драко глумливо улыбнулся. — В бараках сотни таких, как она, и любая с радостью сделает все, что вы захотите, даже вылижет вам башмаки.

— Напоминаю вам, мистер Малфой, — подобную наглость Снейп сносить не собирался, — что с этой свиньей я цацкаюсь не для своего удовольствия, а ради сложного эксперимента. В данном случае он был близок к успеху и сорвался лишь из-за роковых обстоятельств. Интересно, как Лестрейнджи собираются поймать Лонгботтома и его шайку, если даже мелкую нечисть изловить не могут?

— Не сомневаюсь, что тетя и дядя справятся со своей работой, и, возможно, даже быстрее, чем мы — со своей, — Драко помрачнел.

— Вот и поговорим о нашей текущей работе, которую утром не удалось обсудить из-за форс-мажорных обстоятельств. Так каков же расход живого материала из-за нарушения условий эксперимента вашими подчиненными?

— Шестьдесят четыре задницы.

— Все подопытные? — такого удара Северус не ожидал.

— Да какая разница?! — недовольно воскликнул Малфой. — Их в бараках пруд пруди, а опыты только начались…

— Напоминаю вам, господин заместитель директора, что живой материал для эксперимента отбирался очень тщательно и в соответствии со своими личными качествами. Излишний расход подопытных вредит научной работе. В данном случае в его гибели виновны охранники, нарушившие микросреду помещений, где проводились исследования. О причинах провала эксперимента я непременно сообщу Повелителю, когда он спросит меня об этом.

— Я обо всем расскажу Повелителю раньше, — красное лицо Драко побагровело. — Нынче вечером он вызывает меня к себе.

— И ради общего блага очень советую вам протрезветь к этому времени. Повелитель не любит пьяных, — Малфой был не самым лучшим подчиненным, но и далеко не самым худшим, а менять шило на мыло без очень серьезных причин Северус не хотел.

— Я всегда в порядке!

Драко пьяно усмехнулся. За все годы благосклонности Повелителя он так и не разучился бояться его. За этот страх Снейп немного презирал своего бывшего ученика, хотя и понимал, что у столь постыдного чувства есть веские причины. Но прижать Малфоя все же стоило, и Северус строго сказал:

— Я должен выразить свое крайнее неудовольствие вашим новым… миньоном. Менее убедительного Рональда Уизли я в жизни своей не видел! По сравнению с ним недоумок Криви — гениальный актер. Думаю, первым плотность информационного поля нарушил именно ваш... любимец. Даже притвориться толком не сумел, просто кошмар! А вы говорили, что ваш нынешний фаворит был лично знаком с младшим Уизли и сумеет достоверно его изобразить.

— Зарубите себе на носу, — Драко побагровел, — у меня нет любимцев среди свиней! У меня есть повелитель, служба, работа, жена, дети, родители — в них вся моя жизнь! А если этот свин проштрафился — отправьте его обратно в барак. Завтра прибудет новая партия живого материала, подберу кого-нибудь посвежее и поэнергичнее.

— Я так и сделаю. А сейчас давайте вернемся к нашим проблемам. Приводите сюда по одному охранников помещения, где проводился опыт. Хочу посмотреть их воспоминания…

* * *

Было темно и холодно, шел дождь, под ногами хлюпала грязь. Огромное страшное зарево полыхало на горизонте. Гермиона сама не заметила, как задремала, несмотря на тревогу и неумолчные стоны раненых.

Дождь не прекращался, было холодно и сыро, несчастную машину встряхивало на каждом ухабе. Пронзительно кричал от невыносимой боли Колин Криви, которому Разрывающим заклятием оторвало ступню. Спать хотелось смертельно, вот только отключаться было никак нельзя. Но если совсем ненадолго закрыть глаза, то ничего плохого не случится, правда?