В кухне особняка Блэков на площади Гриммолд, за длинным потертым столом расположились двое черноволосых мужчин. Сириус Блэк, хмурясь, читает письмо, написанное красивым витиеватым почерком Альбуса Дамблдора. Напротив него с застывшей на лице гримасой отвращения сидит Северус Снейп. Два человека, успешно избегавшие друг друга целый год, оказались один на один в узенькой тускло освещенной комнате. В комнате душно и тихо, как перед близкой грозой. Наконец, Сириус бросает письмо на стол, вскакивает и начинает метаться по комнате.
— Бред сивой кобылы. Ты это видел?
— Я всегда узнаю от директора новости при личных встречах. Но ты — увы и ах!— лишен подобной привилегии,— Снейп гадко ухмыляется.— Прими мои соболезнования.
Сириус останавливается. Он немного удивленно смотрит на бывшего однокурсника, не сразу вспоминая, где и с кем находится.
— А, черт. Прости, Нюниус. Мне на секунду показалось, что я разговариваю с нормальным человеком,— он возвращает собеседнику такую же ядовитую ухмылку. Его мысли, однако, тут же возвращаются к письму. Похоже, он не может сосредоточиться ни на чем другом.— Не понимаю. Даже если все эти сказки про Волдеморта правда, и ему не нужен зрительный контакт для проникновения в разум, расстояние слишком огромно. Гарри находится под защитой Дамблдора, в замке, полном охранной магии,— о какой опасности идет речь?
— Избавь меня от твоих рассуждений о тонких материях, — морщится Северус.— Подискутируешь на досуге с Люпином. Мне нужно только твое согласие.
“Как будто оно на что-то влияет”,— понимают оба. Все решено заранее, человеком, чьи приказы не обсуждаются никогда. И письмо, и встреча – не более чем вежливая формальность, навязанная все тем же неоспоримым лидером. Он всегда знает, как лучше, и иногда это бесит так сильно, что хочется высказать ему в лицо парочку забористых оскорблений, развернуться и уйти. Но ни Снейп, ни Блэк так не поступают, предпочитая вымещать свои обиды друг на друге. Это старый и абсолютно бессмысленный спор, но закончить его – значит сдаться первым. “Не дождешься”,— думает каждый. Старт дан.
— Ты собираешься учить Гарри защищаться. Ты хоть знаешь, от чего?— нападает Блэк.
— Я знаю от КОГО. И шансов у твоего крестника нет, учитывая уникальную лень, которую он унаследовал от своего незабвенного папаши,— парирует Снейп.
— А уж какая редкостная сволочь досталась ему в учителя... Нет, Нюниус, что-то не так,— Сириус снова садится, слегка прищурив правый глаз.— Чтоб такому любителю всюду совать свой нос было неинтересно, откуда у Альбуса эти опасения... Или ты уже все знаешь? Хозяин ведь с тобой всем делится, а?
Со временем очень многое входит в привычку. Постоянно находясь в напряжении, забываешь, что когда-то было по-другому. Постепенно становится нормой и то, что жизнь ежесекундно висит на волоске, и то, что эта жизнь, собственно, никому не нужна. Лишь изредка неожиданно накатывает волна страха и ненависти, не без труда заглушаемая силой воли и крепким снотворным. Но когда слышишь смешки и намеки, чувствуешь на спине подозрительные взгляды... Они думают, ты ничего не замечаешь, а ты со злорадством представляешь, как изменились бы их лица, увидь они хотя бы десятую долю того, что приходится видеть тебе. Сжать кулаки, стиснуть до скрежета зубы, только не сорваться, не ответить, не показать свою слабость...
— Весь Орден синхронно решил, что Темный Лорд ночи напролет рассказывает мне свои тайны,— цедит Снейп, вставая.— Прости, мне некогда тебя разочаровывать. Я должен найти нашего неуловимого героя.
— Уже убегаешь? Излюбленная тактика слизеринца – трусость.
— Может, поэтому мы живем чуть дольше сборища безмозглых авантюристов?
— Есть вещи, за которые стоит умереть,— мрачнеет Сириус.
— Неужели? Так почему же ты до сих пор жив? Отправлялся бы за своим дружком.
— Что ты понимаешь в дружбе?!
Глупая и банальная фраза. Лучше было промолчать. Но что поделать, если слова полоснули по самому больному месту? “Есть раны, которые не заживают” — банальная фраза, смысл которой можно понять, только потеряв самого близкого и родного человека — друга, брата. Чувство вины и гулкая пустота внутри превращают сны в кошмары, а бессонные ночи – в битвы с самим собой. Ты рвешься в бой, пытаешься загладить свою ошибку, но скоро понимаешь, что лезешь в пекло просто для того, чтобы приглушить боль. В тишине, наедине с собой, все чаще возникает вопрос: “Почему не я?”, и все сложнее на него отвечать. И истрепанный жизнью, подбитый, никому не нужный пес тянется к мальчику с черными взъерошенными, как у отца, волосами, ведь жить надо для кого-то, и бежать надо куда-то...
— Сиди со своими пробирками и не высовывайся, пока нос не оторвали,— прячется за яростью Блэк.
— От моих пробирок зависит жизнь еще одного твоего приятеля. А ведь я так устаю,— тянет Снейп.— Не дай Бог, случайно ошибусь. Чуть передержу на огне, чуть переборщу с ингредиентом, помешаю в другую сторону. Я даже поплачу вместе с тобой, когда не успею его спасти.
Сириус вскакивает.
— Ты не посмеешь, тварь! Я тебя убью, клянусь!
— Я всегда говорил, что тебе не терпится обратно в Азкабан,— с усмешкой добивает зельевар.
В Азкабане люди меняются. Ты брошен на растерзание собственным страхам, и помощи ждать неоткуда. Ты пытаешься бороться, твердишь, как молитву, что невиновен. Быстро находятся виноватые, и вот ты уже идешь по следу, раскручиваешь цепочку дальше и дальше — до самого конца: предатель – Пожиратели – Волдеморт – Слизерин – семейка – друзья — люди. Потом с другого конца: судьи – министерство – министр – Дамблдор – Орден — друзья. Однажды просыпаешься со страшной мыслью: ты ненавидишь ВСЕХ. Весь мир, всех до единого. В тебе не осталось ничего, кроме всепожирающей ненависти. Ты загнал себя в свой персональный ад. Это страшно. Каждый переносит это по-разному: кто-то, судорожно роясь в закоулках памяти и сердца, находит спасительный огонек, кто-то ломается и сходит с ума, кто-то вырывается на свободу, кто-то сгнивает в тюрьме. НЕ ЗАБЫВАЕТ НИКТО.
Со временем многое входит в привычку, но когда слышишь смешки и намеки…
— А там, кстати, много твоих знакомых. Ты бы заглянул как-нибудь, Снейп, они будут рады,— Сириус говорит остро, хлестко, раня каждым словом, и наступает очередь Северуса сжимать побелевшими пальцами деревянную спинку стула.— Им давно хочется узнать, что же ты такого сделал героического.
“Anything”,— как будто ты сказал это вчера. Бросить всего себя (жалкого недоноска, заигравшегося во всесилие) под ноги грозному магу в обмен на Ее спасение – это не геройство. Это крик отчаяния. “Все, что угодно, только не бросайте, только взвалите на себя мои проблемы и решите все за меня, потому что я уже отравлен, парализован, у меня путаются мысли и опускаются от страха руки”. Так, наверно, чувствовали себя первые домовики, продаваясь в рабство – не самое веселое сравнение, но оно уже тогда пришло в голову. Знал ли ты, что это короткое слово заставит тебя стать предателем, негласным убийцей многих знакомых и приятелей? Конечно, знал. Только готов не был, но это никого не волновало, да и не должно было. Чувство вины и отвращение к себе быстро превратили сны в кошмары, а бессонные ночи – в битвы с самим собой. Ты терпел, пытался бороться, твердил, как молитву, что это плата за ошибки, это все для Нее. Ты верил.
— И знаешь, Нюниус, скажу тебе по старой дружбе,— продолжает Блэк.— Многие считают, что не было геройства, а ты просто продался, и продал остальных, спасая свою дешевую шкуру. Сам понимаешь, насколько тобой восхищаются... Нюниус?
А потом тебе открыли глаза. Потом ты понял, что лез в пекло, только для того, чтобы заглушить боль, и не сделал ничего, чтобы исправить свою ошибку. Ты предал и Ее тоже. Потом ты катался по полу и выл, понимая, что загнал себя в свой персональный ад, и до далекого неба уже не докричаться. Почему-то не сломался и почти не сошел с ума, но верить перестал. Много лет спустя ты снова рвешься в бой, и зачем-то тянешься к седому мудрому старику, хотя ему, конечно же, глубоко безразличны твои душевные терзания, и это правильно. Вот только с каждым годом все яснее видно, что жить тебе незачем, и бежать некуда...
— Снейп, ты меня слышишь?— Сириус обеспокоено щелкает пальцами перед лицом собеседника, и тот медленно опускает на него тяжелый взгляд.— Живой? В обморок не грохнешься? На меня же потом свалят!
— Не грохнусь,— ядовито выплевывает Снейп, с трудом разжимая пальцы и эффектно поворачиваясь к выходу.
— Снейп,— неожиданно окликает Блэк. Он задумчиво теребит конверт и смотрит в стену.— Может, прав Дамблдор? Что мы, как дети, в самом деле...
— Ты перепил зелья мудрости?— выгибает бровь слизеринец.
— У нас оно называется огневиски,— усмехается гриффиндорец.— Могу и тебе налить.
Просто вернуться к столу и сесть за свое место. Промолчать в ответ на плоскую шутку или выдать что-нибудь язвительное в ответ. Почему-то кажется, что этот невоспитанный грубиян может искренне поддержать. И что-то подсказывает, что сальноволосый Нюниус окажется интересным собеседником. К черту старые обиды! Сейчас нужен кто-нибудь, кто сможет хоть на каплю размягчить это горькое одиночество, и пусть это будет хоть сам дьявол, хуже все равно не станет. На короткое мгновение двум еще молодым мужчинам кажется, будто они видят каменную стену, которую сами же возвели перед собой. А там, за этой стеной, может быть, есть человек, которому можно рассказать все, который выслушает и не осудит. Стоит разок приглядеться повнимательней к школьному врагу напротив – и вот уже кажется, что ему почти также паршиво как тебе. Вдруг у него, в том месте где должна быть душа, творится то же самое? Ведь не может быть, чтобы на всем белом свете ни было человека, который мог бы понять!
Глаза в глаза, будто пробуя друг друга на прочность. Внутри каждого из них идет смертельный бой. Каждого уже предавали, каждый знает, что показывать врагу свои слабые места равноценно самоубийству, но есть что-то родное и до боли знакомое в этом старом враге. Разум спорит с чувствами, тикают старые настенные часы и им в такт раскачивается маятник: да-нет, нет-да. Один мужчина вспоминает друзей, счастливые школьные годы, когда все было просто и понятно, когда они были молоды и всемогущи. Кажется, что он больше ни дня не выдержит один в этом набитом воспоминаниями доме. Второй, прокручивая в голове свою непростую жизнь, пытается справиться с внезапно нахлынувшим страхом. Долгие годы он убеждал себя, что создан для одиночества, так откуда сейчас возникла эта тоска по людям, от которой защемило "каменное" сердце?
И один из двоих не выдерживает первым. Он отводит глаза, проклиная себя за слабость. Он знает, что решать ему. Он может часами терпеть Круциатус. Он готов в любой момент без раздумий распрощаться с жизнью. Он привык считать, что не боится больше ничего. Но одна мысль о том, что его снова могут ударить в сердце, приводит в откровенный ужас. Сколько раз?! Хватит. Больше никогда.
— Это тебя дементоры приучили?— прячется обратно за стену Снейп.
— Специально нарываешься?
— Что ты, я бы и не подумал. Ты умеешь думать, Блэк?
— Нюниус!
— Поттер, кажется, не умел...
— Оставь в покое Джеймса, тварь!
— Иначе он сразу бы сообразил, с кем имеет дело: предатель, оборотень, уголовник.
Сириус вскакивает с места, готовый выхватить волшебную палочку. Он был готов довериться этому человеку, и что в ответ? Нюниус, и ничего больше, каким был, таким и остался, мерзким предателем, пакостником, сволочью! Как можно было так обмануться? Как можно было поверить в то, что Джеймса можно кем-то заменить? Гарри, Римус — это все не то, не то...
Снейп наблюдает за ним с откровенным триумфом. Изобразить на лице удовлетворение не составляет труда, нужно только выбрать одну из многочисленных масок. И никому не стоит знать о том, что он думает на самом деле. Выбор сделан, пути назад больше не будет, вот только спокойней от этого не стало. Теперь, когда перед глазами мелькнул крошечный шанс на новую жизнь, старая больше не кажется терпимой. И очень хочется верить, что во всем на свете действительно виноват Блэк.
— Что здесь происходит?— на пороге появляется Молли Уизли.
— Болтаем,— бурчит себе под нос Блэк.
— Боюсь, мы слишком увлеклись,— произносит Снейп, демонстративно косясь на часы.— Молли, ты не видела Поттера? Мне совершенно некогда искать его по всему дому.
— Походишь, не развалишься,— зло обрывает Сириус.
— Я позову его,— Молли, подозрительно посмотрев на мужчин, выходит.
Минутой позже Гарри толкнул дверь кухни и увидел Сириуса и Снейпа за длинным столом, напряженно смотрящих в разные стороны. Молчание их было наэлектризовано взаимной неприязнью. Перед Сириусом на столе лежало раскрытое письмо….
Vova
