Драко проснулся от ощущения одиночества в своей собственной постели и, ворча, перекатился со спины на живот. Понимая, что ему чего-то не достает, он резко открыл глаза, оторвался от подушек и сел. Развернувшись, блондин увидел фигуру, сидящую на подоконнике, и нахмурился. Откинув одеяло, Малфой спустил ноги на пол, наблюдая за созданием, он медленно встал. Стараясь не двигаться резко, блондин пошел к Поттеру, и, приблизившись, коснулся гладкой кожи на плече.
Гарри моментально напрягся, но ощущая поглаживания пальцев на замерзшей коже, вновь расслабился. Нежная ладонь не останавливалась, но это не успокаивало так, как всегда, и в итоге, решившись на все, Гарри повернулся и посмотрел прямо в глаза Драко. Стальные глаза моментально блеснули испугом. Такой ярости и боли в любимых глазах слизеринец не видел давно, а если точнее, то с тех самых пор, как умер Темный лорд.
— Гарри, что случилось? — тихо спросил блондин с волнением и предосторожностью в дрожащем и хриплом голосе.
Только спустя множество лет Малфой наконец-то смог спокойно общаться с этим существом, и теперь Поттер не только не ругался, но и даже почти не перечил. Однако, несмотря на всю Поттеровскую покладистость, иногда что-то случалось, заклинивало, заедало и повадки гриффиндорца вылезали наружу.
Особенно сложно было справиться с Поттером, когда тот начинал вести себя как реальная горгулья, коей и являлся он уже около пятнадцати лет. Начиная рычать, скалиться, иногда даже реветь, словно взбешенный гиппогриф, он мог напугать даже Драко. Но самое страшное было, когда хвост брюнета начинал метаться из стороны в сторону, крылья распахивались, а сам Гарри, опускаясь на руки, двигался словно животное, снося все вокруг, не жалея ни людей, ни предметов.
В те моменты Драко на собственном опыте познал, что если не дать Поттеру того, чего он хочет, то из мягкого, нежного, теплого сердечка, что бьется в груди его любимого, появится каменная глыба, которую почти невозможно пробить.
Уже почти не надеясь, что чего-то добьется, Малфой заметил, что губы Поттера шевелятся, произнося почти не слышимые, но отчетливо различимые слова. Не понимая, то ли он не правильно разобрал, то ли Гарри бредит, Драко отважился переспросить. Раздраженно закатив глаза, Поттер тяжело выдохнул и откинул голову назад. Тут же дернувшись из-за удара рогами о деревяшку рамы, он потряс головой и, усмирив злобу, посмотрел точно в серые глаза и уже громче сказал:
— Нас обманули! — желтый глаз Поттера сверкнул, но Малфой не заметил.
— О чем ты? — Рявкнул в итоге, моментально начавший беситься блондин.
Правда, в отличие от Поттера, он успокоился в тот же момент, хоть и не по своей воле. Увидев, что кусок выступа подоконника с треском отломился в когтистой руке Поттера, блондин сглотнул и сразу затих.
— Дэй, они живы! — прорычал Гарри, поднимаясь на совершенно не человеческие ноги.
— Они живы и я найду их, чего бы мне это не стоило!
— Я не понимаю, Гарри, кто жив? В чем дело? — Драко отшатнулся, упираясь бедрами в свой собственный стол, стоящий рядом.
Но Поттер явно отвечать не собирался и, перекинувшись через подоконник, упал из окна. Озадаченный Драко, так ничего и не понявший, нахмурился, что-то пробурчав себе под нос, пошел к кровати и, зная, что утром его личная горгулья вернется и все объяснит, уснул.
* * *
15 лет назад
— Может он что-то съел или выпил? Мистер Уизли, он ничего не покупал в магазине ваших братьев?
— Нет, они были закрыты, когда мы хотели зайти… — промямлил бледный от усталости парень и, запустив руку в рыжую шевелюру, сильно дернул ее вперед, от чего волосы стали дыбом. — Да и что он мог съесть такого, что не ел никто из нас?
— Мадам Помфри, мы, правда, не знаем! — застонал Гермиона. — Ни я, ни Рон никогда не видели ничего подобного! Гари не стал бы забивать голову легкими недомоганиями и нам рассказывать тоже не стал бы! Да и что может вызвать подобную реакцию?
— Мистер Уизли, вы уверены? — неизвестно по каким причинам настаивала именно на его ответах Поппи.
— Да не знаю я ничего! — заорал и без того нервный Рон. — Посмотрите, он мучается, а мы ничего не делаем!
Прошлым вечером они с Гарри вместе смеялись перед сном, а теперь один лежит на пяти сдвинутых вместе кроватях, так как на одной просто не умещается. Другой же наблюдает, как тело первого с громким хрустом ломается, зарастая, становясь длиннее, выпускает новые кости и разные выросты, а так же меняет цвет и структуру, превращаясь неизвестно во что. Самое ужасное было в том, что Гарри не произнес ни звука, а только сильно дрожал. Ни всхлипа, ни писка, только дрожь. Наблюдать за подобным со стороны было болезненно не только для глаз, но и для души, а представляя, что чувствует Гарри, можно было свихнуться от мучений.
Для помощи были присланы три медика из Святого Мунго, правда на взгляд Гермионы, они просто тупо крутились вокруг и ничего не делали. Теперь же они вместе куда-то убежали и возвращаться, по-видимому, совсем не хотели. Отправленный мадам Помфри писать письмо Люпину Дамблдор тоже не возвращался. Все ученики, которые могли передвигаться, были отправлены к себе, но на постельном режиме. Дети с ранениями, а таких было всего трое, лежали в самом конце зала, и теперь больничное крыло было будто необитаемым.
Малфой, попавший в больничное крыло из-за ошпаренной на зельях руки, а после усаженный на койку ждать, молча хмурился. Проклиная неуклюжего Креба, уронившего в котел что-то, чего Драко даже не успел увидеть, он смотрел на Поттера.
Видя, как мучается его враг, он против своих принципов не был доволен. Радоваться в такой момент? Нет. Это было слишком даже для него. Он не отвлекал колдомедиков и терпел жжение вздувшейся кожи.
Совсем неожиданно в спине Поттера что-то хрустнуло, и на кровать хлынула кровь. Подскочив, Малфой собирался выбежать из палаты, чтобы позвать медсестру, но, оглянувшись, увидел, что крови нигде нет, а из спины создания растет кость. На его глазах она вытягивалась и приобретала форму, выпуская из себя еще множество хрупких косточек. Выглядело это словно быстро растущее дерево.
Подойдя ближе и присев возле кровати, блондин увидел, что глаза Поттера чуть приоткрылись, но тут же, захлопнулись, а из-под длинных ресниц вытекла единственная слезинка.
— Какой же ты болван Поттер, — прошептал Драко и уже собирался вставать, как волдырь на руке лопнул, и по руке растеклась алая жидкость.
«Неужели кровь?» — мелькнуло в голове слизеринца, но закрыв себя от припадка паники, он встал и направился к выходу из палаты, как больную руку что-то схватило, заставив его приглушенно взвизгнуть.
— Останься тут! — прохрипел странным голосом Гарри и потянул к себе блондина. — Прошу, не уходи!
То, что Драко был в шоке, это было слабо сказано! Блондин находился в ступоре и поэтому даже не попробовал сопротивляться, когда огромная рука потащила его на себя.
28.06.2010 Кошмары начинаются
— Ненавижу тебя, Поттер! Всю жизнь ненавидел за унижение, а сейчас за то, что ты вообще существуешь! Кто ты? Клоун! Вопли смеха над твоим ничтожеством! Хотя ты и этого не стоишь. Что ты из себя представляешь? Ты ноль! Никчемный, Мальчик-который выжил и типа спаситель магического мира! Хотя не смеши меня, тебя и на это не хватит! Я презираю тебя, Поттер! Презираю потому, что ты лежишь тут и ответить не можешь! Еще и держишься за меня как утопающий, а я становиться для тебя спасательным кругом не стану! Потому, что я презираю и тебя, и все, что с тобой связанно! Ненавижу!
Выговорившись и наоравшись, Драко упал в кресло рядом с кроватями и откинулся на спинку. Колени дрожали, по рукам бегали мурашки, воздуха не хватало, а сердце выбивало чечетку на ребрах. Хотя, что еще ожидать от часового ора. Но он бесился. Его бесило то, что пришлось разговаривать практически с самим собой. Его бесило то, что Поттер даже не слышал его и не понимал. Чертов гриффиндорец уже четыре дня не выдавал никаких признаков жизни, ну и ладно! Хотя какое ладно? Руку-то его Поттер так и не выпустил!
Жуть как хотелось спать, еще и дождь за окном целые сутки не унимается... А может плюнуть на все, выбраться из жесткого старого подобия кресла и лечь к Поттеру? Не съест же он его… Нет! Теперь Поттер мог выдать все что угодно. Зверем, гриффиндорец напоминал монстра из запретного леса, и было совершенно отвратительно чувствовать холодную руку у себя на кисти.
Не просыпаясь, Поттер заворчал и мотнул хвостом, от чего одна из белых ширм, обставленных вокруг кроватей, отлетела в другую часть зала. Дернувшись от неожиданности и еще немного подумав, Малфой решил, что плюс одна ночь в кресле ему не повредит. Тяжело вздохнув, он скатился в кресле и, подставив свободную руку под голову, задремал.
* * *
Проснувшись от боли в шее, слизеринский принц заворчал. Если быть точным, то ворчал он с самого попадания в чертово больничное крыло. Всегда светлое, всегда такое приветливое, даже если ситуация критическая! Мадам Помфри, достаточно строгая, но и в меру приветливая, а еще Снейп, находящийся тут почти все свободное время.
Когда дверь открылась, Драко виновато вспомнил поговорку «Вспомнишь заразу, появится сразу». Ровным шагом, стуча каблуками и вздымая полы идеально черной мантии, в зал вошел зельевар. Увидев только проснувшегося блондина, он сдержано кивнул и, кинув взгляд на Поттера, прошел в комнату мадам Помфри. Сломанную ширму он проигнорировал.
За ним потянулись какая-то мелочь с первых курсов, решившая попытать счастье на прогуле неприятных уроков, а дальше и более старшие. Как и полагалось старшекурсниками, они трудились и старались до такой степени, что на тренировках царапались, ударялись, и истощались, отчего прибегали за зельями и мазями.
Когда дверь хлопнула в очередной раз, Малфой надеялся, что это не кошмарная парочка. Увы, в выбитый проем между ширмами вошла Гермиона, а за ней озлобленный Рон.
— И какого черта ты сделал? — отрезал Уизли, подходя ближе, и, махнув на проем, рявкнул: — Жить надоело?
— Надоедает жить только твоему психованному дружку-шизофренику, причем в определенное время суток один раз в год! — снова проворчал Драко замученным голосом.
Рыжее убожество прибегало каждый день после уроков и никуда не уходило до отбоя. Причем именно не уходилО, так как человеком или человекоподобным Драко назвать Уизела просто не решался. Радость была только в том, что в самый эпицентр разборки входил Снейп и сдирал с гриффиндора приличное количество очков. Так и в лидеры выйти можно! Вдруг кубок получить удастся?
Уже ближе к вечеру, когда Гермиона, носившаяся весь день над Гарри, как наседка над цыплятами, выдохлась, и потащила Рона на ужин, рыжий не выдержал и решился. Рявкнув пару оскорблений и выслушав в ответ еще более обидные фразы, он размахнулся и врезал вставшему Малфою.
Не удержавшись на ногах, Драко бухнулся на сидение, а из разбитой губы начала сочиться кровь. Очухался хорек на удивление быстро, но все равно было поздно — рядом уже очутился Рон и, схватив блондина за рубашку, дернул вверх, ставя на ноги. Не убирая одной руки с рубашки, он замахнулся для нового удара, да не успел.
Слизеринца буквально вырвало из рук Рона. Сопровождалось это воплями Гермионы, а когда рыжий гриффиндорец осознал ЧТО вырвало хорька, он глухо крякнул.
— Знаете, почему мы не любим вас, детей света? — два желтых глаза смотрели прямо в глаза Драко. — Потому что вы слишком шумные и решаете все способом кулаков. Мы же. Дети темноты. Более цивилизованны и используем нормальные изъяснения словами.
Влетевший в палату Снейп, мягко говоря, очумел от вида, ему отрывшегося, а зрелище и, правда, было не для слабонервных: измененный Поттер, абсолютно спокойно сидящий на одной из кроватей в позе лотоса и совершенно не спокойно размахивающий хвостом так, что кровать в конце уже сдалась и превратилась в кучу неизвестно чего; Малфой, слегка опешивший, с подбитой челюстью и распахнутыми глазами, да еще и почти лежащий на согнутых ногах Поттера, который держался одной рукой за массивное плечо зверя, а другой за колено; раскрасневшаяся, тихонько поскуливающая Грейнджер и шокированный Уизли, ухватившийся за ширму, чтобы не упасть, еще пуще придавали эффекта.
26.07.2010 Массовая истерия
Дождь бомбил подоконники с какой-то странной посекундной размеренностью. Раз, два, три, четыре… Кап. Раз, два, три, четыре… Кап. Раз, два, три, четыре… Кап. И так далее…
Крупная амбарная сова, попытавшаяся устроиться на выступе под окном, получила увесистой каплей по клюву, от чего ну очень недовольно ухнула и клюнула стенку. По всей видимости, клюнула она ее неслабо, так как рыжее тельце покачнулось, глаза приобрели необычайно тупое выражение, а голова свесилась набок. Минуты не прошло, а птица уже злобно сощурила глазища, засопела, нахохлилась, а потом со всей яростью пошла в атаку на каменную кладку, издавая при этом яростный клич.
В это время Миссис Норис сидела на спинке кресла у окна и смотрела на биения будущей еды. Кошка уже представила себе во всех подробностях, как стенка треснет птичку в ответ, как птичка треснется о траву у замка и как она сама, миссис Норис, пойдет гордым шагом к подножью замка и насладится вкусным… Чего?
Рука подхватила кошку под живот и потащила в другую сторону от окна. Филч. Ну почему он всегда так не вовремя? Пожилой сквиб тащил свою любимицу в сторону больничного крыла. И что ему там понадобилось, скажите на милость?! Несколько пролетов вверх, и они у огромной дубовой двери. А из-за двери… Лучше бы он ее не открывал: слева со свистом пролетел старинный подсвечник, чуть не врезавшись в голову смотрителя .
Весь зал был наполнен воплями и руганью. Орал Малфой, орали Грейнджер и Уизли, даже Снейп и мадам Помфри не скупились на выражения. Все это было обращено на Дамблдора. Кстати, вековой вещицей зарядил блондинистый слизеринец, и вообще, он уже яростно выискивал, что бы отправить в старика следующим.
-Господа, давайте успокоимся. Он же никого не убил! — попытался утихомирить всех директор, но вызвал еще один приступ озлобленного ора:
-Это была случайность! Он бы не ударил его! А если бы у Рона сломался позвоночник?
-Какой к черту позвоночник? Директор, я над этими зельями год стоял без передышки, а он взял и врезался в этот чертов стеллаж! Вы хоть представляете, сколько ингредиентов пришлось угробить на то, чтобы мистер Уизли взял и все разбил?
-Северус, тут дело не в лекарствах и даже не в том стеллаже, который, между прочим, нам делали на заказ за бешеные деньги! Альбус, нужно что-то делать! Мистер Поттер очнулся, но у него бред!
-У Поттера всегда бред, скажите ему только, чтобы он меня отпустил! Директор! Это уже не смешно! Пусти! Куда ты лезешь, урод!
-Заткнись, хорек! У Гарри нет бреда, и вообще, тебе повезло, что я тебя не вижу, а так бы плюнул в твою смазливую!.. Ау! Мадам Помфри, помогите мне встать! На меня капнуло что-то зеленое!
Филч и Норис смотрели на все это, как та сова на стенку в самые первые секунды. Из всего этого балагана можно было подумать, что случилось что-то по-настоящему серьезное, но раз просто Поттер напортачил — можно уходить.
Вот так Филч и ушел бы, если б не увидел в просвете восстановленной ширмы несколько щепок. Так никем и не замеченный он приблизился и глянул в щель. От шока и неожиданности сквиб разжал руку, в которой держал Норис, и не будь она кошкой, так и шлепнулась бы на пол головой, как в будущем все та же птичка.
Огромный зверь сидел на кровати и удерживал у себя на коленях Малфоя. Ну и удерживал бы себе. Но ужасом было то, что одна серая рука уже скрылась под белой рубашкой с зеленым гербом, а вторая, оказавшаяся необычайно огромной, аккуратно придерживала блондина за подбородок. Лицо зверя склонилось к лицу мальчика, и Филч был готов кинуть в них двоих собственной кошкой, потому что…
-Поттер, прекрати меня вылизывать! — то ли прорычал, то ли проскулил Малфой.
Язык, светло серый, слегка розовый, нежно проходил по сбитой коже челюсти. Неожиданно блондин вздрогнул, и голова зверя приподнялась. Клыки прихватили мочку уха так, что появилась капелька крови, но стоило языку пройтись по раненому месту, как все исчезло. Надо сказать, что и на челюсти больше не было видно ни одной ссадины.
-Чертов гриффиндорец! — прорычал Малфой и, схватив подушку, отправил ее в темноволосую голову.
Голова дернулась и в итоге подушка улетела и сбила ширму. Снова. Только в этот раз ее словил Филч. Отступив назад, он наступил на хвост кошке, а миссис Норис, разумеется, ждать себя не заставила. По всему залу раздался душераздирающий яростный вопль, шипение и испуганный вскрик Филча. Мало того, обиженная питомица размахнулась и от всей души хлестанула когтями по ноге, покалечившей ее моральное и, главное, физическое спокойствие.
-Вот видите? — Снейп, уже чуть ли не плевался, — Все это уже ненормально!
-Северус, не смей валить все на мальчика!
-Господа успокойтесь!
-Да что успокаиваться?! Вы посмотрите, у него же уже, о Боже, директор, у него уши растут!
-Гарри, мальчик мой, у тебя растут уши?
Зверь, к которому обращались, оторвал взгляд от Филча, пытавшегося залезть под кровати и вытащить оттуда кошку, посмотрел на Дамблдора и фыркнул.
-Я не Поттер, молодой человек, совсем не Поттер. И с моими ушами все в порядке.
Все уставились на Гарри как на шального. Что происходило с героем магического мира, было не ясно. Сначала обвинил Снейпа в небрежности и неопрятности, потом сказал Помфри о ее некомпетентности, но главное, после этого, когда пришел Дамблдор, огромный хвост дернулся, взвился и врубил по торсу Рона с такой силой, что Альбус даже не успел поставить блок — рыжий гриффиндорец уже валялся в стеллаже с экстренными зельями. Теперь это странное создание еще и назвало Альбуса Дамблдора, векового старика, молодым.
-Я же сказал, что он тронулся. — Проворчал Малфой и неожиданно расслабился в руках зверя.
-Я не тронулся, просто я, правда, не Поттер. Мой подопечный сейчас должен отдохнуть. Все это время его тело менялось и боль он чувствовал. Представьте, что ваши кости разламываются, дробятся, вытягиваются, мышцы рвутся, срастаются, удлиняются, сердце бьется быстрее, потому что крови не хватает, кожа прорезается…. Я могу продолжать все это, но в отличие от вас, тех, кто только представляет себе это, он все чувствовал несколько дней. Если бы не этот малыш, который поддерживал его жизненную энергию своей, тут лежало бы безжизненное тело. А теперь вопрос, господа идиоты, кто знает, кто такие горгульи, что значит выражение: «Массовая магическая истерия», а еще у кого в этом заведении есть к ней иммунитет?
Последнее, что увидел засыпающий Малфой, это то, как Рон поднимается из кучи стекол, шевеля странными вытянутыми ушами, а остальные переглядываются.
Только двое из них смотрели друг на друга с пониманием.
10.04.2011 4. От конца к началу
Часы в северной башне ударили одиннадцать раз, распугивая заснувших под крышей летучих мышей. Однако сну школьников это не помешало. Странно, но обычно в это время, несмотря на отбой, ученики еще были заняты своими делами. Кто-то отдыхал в факультетской гостиной, болтая с друзьями или развалившись на диване, кто-то играл в шахматы, а проигрывая, либо бился головой о доску, либо выполнял желания победителя. Господа заумные и трудоголики готовили работы для учителей на следующий день, а совсем психи — на следующий месяц. Они штудировали тома, которые, Мерлин знает, откуда брали, а те, кто умудрился выискать старинные гримуары, забивались в уголки, где аккуратно делали полезные выписки. Записки и зарисовки делали также спортсмены: каждый свободный вечер они всей командой садились возле окна, недалеко от камина, и разрабатывали новые формулы нападения и обороны в квиддиче.
Все изменило отсутствие нескольких, ну очень важных, лиц. Сегодня не было рыжего предателя крови, чтобы надувать юных остолопов, которые почему-то именно в этот день серьезно настроились на первую шахматную победу. В тот же вечер куда-то делась и заучка с сеновалом на голове, старания которой обычно значительно облегчали написание эссе по многим предметам. К тому же из-за болезни золотого мальчика и вообще капитана команды разработка игровых тактик продвигалась на стоп-кране уже целую неделю. Поэтому преподаватели наконец-то смогли уснуть, вовремя натянув на поседевшие головы спальные колпачки. Как же давно они так не отдыхали, ведь их ученики уже спали в своих мягких — ну или не очень, кому как — кроватях с балдахином красного, синего или желтого цветов.
Приведения, потерявшие возможность сна после смерти, зависали в частях школы, закрывали глаза и, свесив голову, представляли что спят. Только призрачный барон всю ночь летал по лабиринтам подземелий, распугивая летучих мышей, крыс и не давая змеям заползти в комнаты первокурсникам… Никогда не знаешь, что обнаружишь под подушкой: отравленный кинжал, розу или просто комок земли или червей. Светловолосый принц стального факультета однажды за такую шутку над младшекурсником запустил одному из своих «друзей» в волосы шипощипуна — маленькую змейку с выступающими из брюшка щетинками. Бедному слизеринцу пришлось побриться, чтобы снять с себя эту гадость. После того случая никто над малдшекурсниками не издевался. А начиная со второго курса, профессор Снейп заботился о том, чтобы дети знали заклятья антилазеек. Слизерин, как говорится, дело тонкое.
Кстати, сам декан серебристо-зеленых на данный момент нервно маячил в кабинете директора перед глазами всех там собравшихся. Вечно улыбающийся Дамблдор следил за ним с полуулыбкой, зверь, держащий на руках так и не проснувшегося Малфоя, не обращал внимания на «взбесившуюся ворону», а Помфри пыталась трясущими руками вручить мрачному профессору настой валерьяны, но в итоге подумала и сама залпом выпила лекарство.
— Северус, ну хочешь лимонную…
— Да не хочу я ваших сладостей! — рявкнул зельевар, не дав Дамблдору договорить. — Ваш любимый Поттер превратился в горгулью! Альбус, вы понимаете? Горгулью!
— Я это понимаю, но не понимаю, почему ты так беспокоишься?
Северус Снейп остановился настолько резко, что зверю показалось, будто дух зельевара не успел затормозить с той же скоростью, что и хозяин, и полетел дальше в виде черного огромного лебедя — столь элегантно взлетела верхняя мантия.
— Альбус, вы хоть раз заходили в запретную секцию? Там есть такая книга. Большая, серая, как… как его кожа! — он указал на зверя. — Там есть легенды о десятке святых животных, а если сильный маг станет одним из них, то проснутся и остальные твари, несущие предвестия о начале нового мира. А что бывает перед началом?
— Вступление? — сделал предположение директор и от побледневшего лица преподавателя скуксился.
— Перед началом бывает КОНЕЦ! Конец света, Альбус! Вы что не понимаете? Этот чертов ребенок заставит мир рухнуть, потому что не удержит свои силы под контролем разума. А магическая истерия начинается только при условии того, что очень сильное магическое существо теряет над своим разумом контроль! Ох, ну конечно, давайте поспорим, что вы сейчас опять все обернете в шутку. — Снейп сморщился и отодвинулся от протянутой ему вазочки со сладостями от братьев Уизли, которые после исключения начали заниматься черт знает чем.
— Но сами подумайте! Стоит Поттеру очнуться и понять, кем он стал, этот малолетний дебрь с валуном вместо мозгов сиганет в логово к Волдеморту, и эти помешанные — один на власти, другой на известности — разгромят всю планету! Обычной авадой все не закончится!
— На нас вообще ваши заклинания не действуют, Северус, — горгулья заговорил в первый раз за все время пребывания тут. — И будьте добры, говорите тише. Не хочу, чтобы вы его разбудили.
— Мистера Малфоя разбудить, когда он устал, не реально. Кстати, по поводу иммунитета: он есть у Драко, Полумны Лавгуд, Блейза Забини, Хагрида, скорее всего, Флоренса, Флитвика, был у Трелони, но кое-кто ее уволил, после чего она не вернулась. В крови этих волшебников течет кровь магических существ, это не говоря о том, что наш звездочет и есть магическое существо.
— Альбус, что вы решили? Пока Гарри не проснется, его эмоции будут бесконтрольно взрываться фонтанчиком. Я отвечаю только за себя. Его чувства невозможно удержать насильно. Мне даже хвост и крылья его не подчиняются! Он, между прочим, сейчас все слышит и видит. Он злится и просит передать тебе, Северус, чтоб ты пошел и утопился.
В кабинете повисла тишина. Снейп замер, уставившись в пол, понимая, что Поттер себя не контролирует и смысла спорить с ним нет, да и мало ли что может сделать этот его как бы учитель. Помфри пила уже третий стаканчик капель. Дамблдор грыз кончик леденца. Во всем кабинете не волновался только Фоукс.
Рыжая птичка спокойно чистила перышки и игриво поглядывала на зверя. Стоило гаргулье встретиться с птицей взглядом, как Фоукс сорвался с подставки и золотистой стрелой слетел ему на темное плечо.
— Эти малыши нас освещали. Они давали свою кровь первым поколениям горгулий, поэтому теперь мы как они, только залечивают не одни слезы, а любая жидкость, вышедшая из нас.
— Ох, вы послушайте, какие подробности! — слизеринский декан все еще смотрел в пол, но теперь явно был спокойней.
Альбус Персиваль, как его там, Дамблдор встал из-за стола и, подойдя к окошку, посмотрел вдаль. Ему явно что-то пришло в седоволосую голову, но говорить он пока не спешил.
В дверь постучали, и в комнату вошел Филч с Роном и Гермионой. На младшего Уизли смотреть было то ли страшно, то ли жалко, то ли смешно — сразу и не поймешь. Рыжие волосы посветлели до нежно-розового цвета, выросшие огромные уши опушистились, и теперь стало совершенно ясно, что прототипом этого создания был не кто иной, как пасхальный кролик. Увидев его, Помфри хлебнула из стакана еще немного валерьянки, Дамблдор попытался спрятать улыбку в бороде, а Снейп и зверь нервно выдохнули, нахмурились, закатили глаза и отвернулись. От этого директор весело хмыкнул и наконец взял книгу, которую передала ему Гермиона.
— Как нам вас называть? — обратился старик к зверю, и тот снова фыркнул, но ответил:
— Саланг.
— Ласточка? — Гермиона посмотрела на горгулью с каким-то страхом.
На эту ее реплику был дан кивок. Зверь, между прочим, следил за ней не отрываясь с самого начала, словно чего-то ожидал. Словно он знал что-то, чего не знают другие.
— Саланг, а на сколько распространяется сила истерии?
— Метров двадцать пять, если это недовольство, если злость — уже больше. Чтобы все совсем не вышло из-под контроля, нужен он. — Зверь аккуратно убрал с лица Малфоя белесую прядь, и парень уткнулся носом в его грудь.
Со стороны это смотрелось даже красиво. Темный зверь и мальчик, будто ангел, на его руках. Черный и белый. Инь и ян. Добро и зло. День и ночь. Сколько ассоциаций можно придумать, смотря на этих двоих в широком красном кресле, укутанных в огромные крылья, с хвостом, лежащим у ног словно преданный пес.
— Если вы заберете его у меня и у моего хозяина — единственная «живая» часть организма, сердце, тоже закаменеет. Тогда все погрузится в хаос. Свихнувшись, зверь в нас убьет любого вставшего на пути, а когда на пути никого не останется, жажду убийства будет не остановить. Как было сказано раньше, горгульи — одни из десятки. Мы живем в другом мире, и поэтому никто о нас ничего кроме легенд не знает. Несмотря на это, магические животные перед нами преклоняются. Даже вампиры, драконы, демоны и единороги принимают нас как высших. Может случиться непоправимое, если во время становления что-то пойдет не так.
Дамблдор снова задумался. Хитро поглядывая на Саланга из под очков, своей фирменной улыбочкой директор говорил, что у него уже есть план.
* * *
Рон и Гермиона собрали вещи Гарри, хотя сомневались, что ему это пригодится. Снейп сделал то же самое для Драко. Час спустя домовики вносили четыре сундука в одну из башен замка. Один — для гриффиндорца и три — для слизеринца. Помещения башни поражали своими габаритами. Гигантская гостиная, с огромными камином, диваном, креслами и книжным шкафом, несколько светильников и украшений.
Темная дверь, спрятанная за одной из тканей, прикрывающих стены, при всех ее размерах была незаметна для постороннего. За ней, как оказалось, находилась спальня. У той же стены, что и дверь, стоял темный дубовый шкаф, а у противоположной — обнаружились десять крупных ступенек вверх. Один из эльфов щелкнул пальцами — и в комнате зажглось освещение. Над ступеньками висел черный балдахин, тянущийся во всю ширину помещения. Саланг осторожно поднялся и приоткрыл шторку. Кровать была еще больше, чем любая вещь в помещениях башни: два деревянных бока, плотно упиравшихся в стены, не превышали в ширину тридцати сантиметров, все остальное — матрас, а выше — огромная перина, которая была настолько воздушной, что когда Саланг уложил на нее Драко, блондин словно начал тонуть в черном шелковом облаке простыни.
— Что вам еще тут нужно? — горгулья сел рядышком со спящим и взял подушку, которую его хвост притащил за собой из гостиной.
Серые, красные, фиолетовые, оранжевые, зеленые, розовые, бежевые, голубые, в полосочку, в ромбик, с узором, с бахромой... наверно, там было около сотни подушек, но ни одной похожей на другую. У Саланга в руках была зеленая, шелковая, с маленькой золотой звездочкой в одном углу и таким же маленьким месяцем в другом.
— Саланг, — Снейп поставил ногу на первую ступеньку. — Этот ребенок — мой крестник, и если с ним хоть что-то…
— Если какой-то урод сделает Драко больно — я своими руками выдеру ему позвоночник через задницу и заставлю сожрать вместе со всем тем, что вылезет за компанию. Северус, я знаю, что ты любишь этого ребенка как своего собственного. Я знаю, что он единственный, кого ты реально любишь! Но это не значит, что нужно держать его под крылом и защищать все время. Чтобы он стал сильнее, ему нужно учиться на собственных ошибках. Наши дети падают, когда учатся летать, но снова забираются на скалы и снова учатся! Дай ему шанс. Дай шанс мне и Гарри. Пока мы в нем нуждаемся, мы будем защищать его ценой жизни, а если он будет нуждаться в нас, даже если не захочет признать этого, мы будем рядом. Северус, прекрати его нянчить. — Саланг говорил резко, грубо и в каком-то роде можно сказать безжалостно.
Эффективность данного способа убеждения не заставила себя ждать: Снейп кивнул и кажется даже успокоился.
Крыло, придерживающее ткань, дернулось, и шторка опустилась, отгораживая Снейпа от Саланга. Последний, кстати, приподнял Драко и перенес его к изголовью кровати, где обернулся вокруг мальчика и, уткнувшись в оголенный из-за приподнявшейся рубашки бок, тихо фыркнул и заснул. Снейп же, ничего не сказав, вышел, стоило эльфам щелкнуть пальцами, чтобы свет выключился.
Уже возвращаясь к себе в подземелья, зельевар понял что несмотря на все события прошедшего вечера, его мучила только одна мысль, только он еще не мог понять, какая?
29.04.2011 Ошибка.... или нет...
Ошибка... или нет...
Первый день, и начался он черт знает как.
Хотя с Поттером и даже с Не-Поттером все всегда через заднее место. Вот например!.. А хотя не важно. Ведь кому интересно, что в прошлом году на контрольной работе по зельям Малфой, узнав, что Поттер забрал последнюю запасную жилу из крыла летучей мыши, запустил в грифа ватноножным.
Ну конечно, кто бы сомневался, что Поттер эту самую свою жилу уронит и ватноножное попадет в Миллисент, несущую котел с испорченным зельем на специальный стол. Кстати черт его знает почему, но Снейпу почему-то именно на этой контрольной понадобилось увидеть, сколько ошибочных работ сделают его ученики, и вот, пожалуйста. Бедная девушка, и так трясущаяся от близости к Снейпу, потеряв равновесие, опрокинула все на Гойла, бодро шагавшего рядом с таким же котлом!
Рыкнув от испуга, тот поскользнулся на том, что стекло с него, и начал падать на спину. Надо заметить, в тот день ради меньшего количества неприятностей Снейп посадил Невилла за первую парту, то есть к себе поближе, чтобы тщательнее следить за идиотом, взрывающим даже то, что взорваться не может по законам не то что алхимии или зельеварения, а банальной логики! Так вот, варево Гойла попало в котел Невилла! Дальше и говорить ничего не надо.
Жижа в котле забурлила, стала плеваться, а потом гейзером рванула вверх и начала крутится так, что залила всех, кто был в классе.
Лицо Снейпа надо было видеть. Вошедший в кабинет с еще одной порцией жил, за которыми отлучался в личные комнаты, мужчина от шока выпустил коробку, и она поплыла в ручейке, сбегающем по ступенькам от двери к доске. Правда, ручеек был несильный, и остановилась коробочка уже на четвертой ступеньке.
И ГЛАВНОЕ! Именно в тот момент посреди класса, замызганного неимоверной дрянью, появился чистенький Поттер с жилой, которую он пытался найти все это время под партой!
Драко, сидевший прямо за Невиллом, то бишь попавший под обстрел сильнее всех, не считая Лонгботтома конечно, на весь класс начал истерично хихикать, а потом и вовсе заржал как истеричка в Св.Мунго. Теперь он мог поспорить, что Снейп слышал такой смех только от Волдеморта…
Ну так вот. Вернемся в настоящее. Около семи часов назад Драко спал под огромной рукой монстра и, когда проснулся и понял, где он и в каком положении, первым делом стал проверять, не отделяется ли он от тела как призрак. Поверить, что сон рядом с ЭТИМ безопасен — было сложно, особенно когда рядом проползло нечто, оказавшееся впоследствии хвостом.
Орал Драко на Саланга долго, еще дольше он на зверя шипел, а когда выдохся, выслушал все то, что, по словам самого Саланга, рассказал вчера Снейп, пока он спал.
Сейчас же главным было немного другое. Сейчас у него была важная цель, которую ему объясняли целое утро и половину дня.
Голос, звучавший прямо над ухом, говорил слова так, будто читал заклинание соблазнения… На самом же деле его вводили в глубокий транс.
«Ты закроешь глаза и будешь слушать только меня. Мой голос срастается с твоими мыслями. Ты не сопротивляешься. Ты внимаешь. Ты понимаешь. Ты чувствуешь. Ты засыпаешь. Ты видишь. Что ты видишь? Не отвечай. Покажи мне. Помоги мне озвучить. Да. Правильно. Тянись ко мне. Показывай мне. Я вижу. Ты правильно все делаешь. А теперь запомни, что ты видишь, и отделись от моего голоса».
«Так, найти Поттера, поговорить с ним, постараться вернуть, как просто-то… а главное — тут. В темноте». Кроме темноты тут вообще было не много. Точнее ничего. Драко попробовал сделать шаг вперед. Шаг к сидящему человеку, издающему слабый белый мерцающий свет, но ничего не получилось, и приблизиться не удалось. Драко попробовал позвать, но действие вновь не увенчалась успехом. Его голос просто растворился, даже не начав звучать.
Тот, кто сидел перед ним, неожиданно обернулся. Это был Поттер. Но и не Поттер в то же время. По его лицу стекали слезы. Драко никогда не видел, чтобы этот мальчик плакал. Даже когда он ему нос сломал, у Поттера только заслезились глаза, но и то — как физический рефлекс, а сейчас по его лицу стекали полосы жидкости. На цвет слез Драко обратил внимание не сразу, только когда снова попробовал сделать шаг и на этот раз у него получилось. Ну так вот, слезы были похожи на смолу. Они стекали в темноту и растворялись в ней, как крик, не выпущенный из открытого рта блондина. Мало того. Смоль заполонила глаза Поттера, и залитое чернотой глазное яблоко давало о себе знать только светящимися зрачками цвета Авады.
— Что с тобой? — звука не было, но Гарри понял его, судя по тому, как он отвел взгляд. — Поттер, отвечай!
— Тебе этого знать незачем, — голос хозяина пустоты раскатился по темноте так громко, что Драко втянул голову в плечи, хотя прекрасно понимал, что для Гарри это только шепот. — Валил бы ты отсюда, а то и тебя затянет.
— Куда? На меня смотри, Поттер! Куда затянет? Где мы? — Малфой был взвинчен. — На меня смотри! Отвечай! Отвечай, я сказал! — каждое слово было рыком, иначе Гарри отворачивался
— Это моя душа, хорек, нравится? — в голосе было столько же эмоций, сколько предметов в этой пустоте, а значит, ноль. — Черная, пустая, никому не нужная, всеми заброшенная. Я жил ради других, а на самом деле кто я? Жертвенный баран, выпущенный в пустыню для завтрака падших ангелов… Думаешь, я не слышал, что ты мне орал? Ты ведь прав. Я клоун и, можно сказать, уже утопленник… Утоплюсь в собственном море тьмы.
Малфой опешил. Он смотрел на своего врага и хотел его ударить. Нет, не так, как всегда. Не от бессильной злобы, а от вынужденного бездействия. Поттер говорил это с таким безразличием, будто уже смирился. Драко ведь даже не представлял, насколько больно делает грифу. Он, Драко Люциус Малфой, был единственным, за кого Поттер мог в тот момент ухватиться, но все время, проведенное с бесчувственным телом, Драко только и делал, что унижал, плевался ядом, оскорблял и заставлял рыдать черными гнильными слезами мальчика, который ему ничего и не сделал. Он ведь просто спал…
Когда Саланг рассказывал ему историю своего Мира, он не упоминал тогда вроде ни о чем подобном. Он говорил, что Поттеру сейчас плохо, потому что магия давит на него, пытается разорвать с ним связь. Допустить этого было нельзя, и грифу обязательно нужна поддержка, которую сейчас может обеспечить, увы, только он. Но об ЭТОМ ему Саланг не рассказывал. Сказал, что нужно показать Гарри, что рядом с ним кто-то есть, показать ему, что он нужен, что в нем правда нуждаются.
«Прости, но вы выбрали не того человека. У меня с ним война в открытую, еще с первого курса!»
«Когда ему будет совсем плохо, мне понадобятся новые силы, чтобы выжить, и я, не сдерживаясь, буду забирать их у того, кто окажется ближе всего, прости».
Тогда на слова Саланга Драко обратил мало внимания, а теперь, видя состояние Поттера, блондин стал понимать, что Саланг говорил ему о том, что в какой-то момент захочет забрать силы у него и отдать их Поттеру чтобы тот не умер, и не известно, останется ли сам Драко после этого живым?
От растерянности Драко даже не заметил, что вышел из души Поттера и сразу уснул.
* * *
Второй день, и перед ним было лицо Саланга.
Поняв, что с Малфоем все в порядке, зверь потерся носом о его висок и заурчал.
— Я думал, он тебя не выпустит, — прошептал зверь мальчику прямо в ухо.
— Он сказал мне убираться. Говорил, что не хочет, чтоб меня затянуло, — Драко не мог отойти от состояния полусна, и поэтому говорил будто не с кем-то, а так, со стенкой. — Он выглядит кошмарно…
— Он выглядит ровно на то состояние, до которого ты его довел. Он слышал только тебя и принимал те эмоции которые дарил ему ты.
— Но я не хотел этого! Что у него с глазами?
Зверь выдохнул. Ему явно не хотелось обсуждать это с Драко, но Поттер не протестовал, хотя, может, просто не мог протестовать…
— Это гной. Глаза — отражение души, а душа гниет. Я не знаю почему. Такого никогда не было. Словно отравленное яблоко Белоснежки. Внутри — гной, а снаружи — румяная корочка…
— Я этого не хотел.
— То, что он гниет, не твоя вина. Ты просто не хочешь помочь ему бороться. Хочешь уйти отсюда и забыть про него, как про страшный сон, а Гарри в тебе нуждается. Поэтому я и не хочу, чтобы ты уходил.
— А что, кроме меня, никто не может тут сидеть? Грейнджер была бы рада, да и Уизел, — Драко тоскливо посмотрел на дверь за полупрозрачной шторой балдахина.
— Драко, ты ближе всего к нему эмоционально, а еще ты передал ему частичку жизненного сока своего организма — прошептал горгулья и взял парня на руки, запустив одну ладонь под спину, а другую — под голову. — А значит, до своего возвращения он связан с тобой .
«Как ребенка, блин», — пронеслось в голове Драко. Пропустив мимо ушей слова зверя, он по-детски потянул к нему руки.
Саланг никем для него не был, но то, что обращался он с ним как с родным сыном или любовником — кто знает, что у него там в голове, — хоть по сути вещей должен ненавидеть, заставляло юношу ему доверять.
Ласковые руки, нежные губы — и Драко уже не понимает, что сам открывается для сотен поцелуев горгульи. Он сам обнимает Саланга за шею и откидывает голову для того, чтобы язык коснулся впадинки между ключицами. Длинные пальцы зверя аккуратно двигаются, поглаживая еще немного напряженную спину и перебирая чуть запутанные волосы. Когда губы зверя касаются скул и обводят поцелуями линию челюсти, Драко еще расслаблен, когда зверь покусывает шею, не оставляя следов, Драко в блаженстве расслабляется сильнее, чем прежде, но стоит одной руке уйти от головы и потянуться к пуговицам белой мятой рубашки, как Драко буквально чувствует применение на себе выражения «как из ведра окатили». Он резко отталкивает Саланга и хочет выбраться из его рук, но зверь только прекращает поцелуи и прижимает парня к себе сильнее.
— Тихо, солнышко, я больше ничего не делаю, видишь? Ну-у-у, прекрати, Драко, не брыкайся!
— Иди к черту, извращенец, я хочу уйти! — рычит Малфой, а сам думает, что уйти ему все равно не дадут, да и вообще, когда же это закончится, потому что комедия стала совсем не смешной.
Ответ Саланга заставляет его прекратить брыкаться:
— Это с самого начала комедией не было. Ну или постановщик обладает больным чувством юмора…
«Я же не говорил этого вслух…»
— А не надо говорить, я тебя и так слышу…
Кисть правой руки Малфоя прилетела в нос Салангу совсем неожиданно, и зверь моментально засипел, отпуская блондина и хватаясь за пострадавшую часть тела.
— Ты не имеешь права влезать в мои мозги! Урод! — Драко запустил в горгулью подушку, но хвост сбил ее на полпути.
— Я имею на это право и имею возможность, ты право тоже имеешь, но, вот жалость, у тебя возможности нет! Драко, моя энергия в один прекрасный момент иссякнет. Отправляя тебя в астральную реальность, я и так потратил много, и мне нужно еще! Клянусь, я не причиню тебе боли и ты не умрешь. Ты просто заснешь и проснешься слегка уставшим. — начав строго Саланг закончил нежно чем сбил Драко с толку
— Не смей ко мне прикасаться. — зашипел блондин — Слышал? Не смей! Наверняка есть другие способы!
— Драко их нет. Я только…
— Только попробуй. Ублюдок… — кого-то себе напоминая, Драко выбрался из кровати и пошел в гостиную, где схватил первую попавшуюся книгу с полки шкафа и, бухнувшись в кресло размером с полдивана, подтянул к себе ноги и начал читать прямо с середины, не замечая, что название «1000 ночных сказок» совсем не говорит о том, что сказки для детей.
Уже после первой страницы Драко засомневался, что описанное в книге возможно. Нет, Блейз предлагал ему позвать Нотта и попробовать что-то подобное, но Малфой, представив себе это, передернулся, отказался и предложил оставить все как есть. Тео же, узнавший о предложении, так загрузился, что только благодаря Панси, которая ему все и растрепала, в кабинете зельеварения впервые за историю Хогвартса не взорвался слизеринский котел.
В тот же вечер Блейз уже принес им новую идею. Драко с Ноттом, все еще обсуждающие первую, при озвучивании второй сначала впали в ступор, а потом разозлились и схватили учебники по УЗМС, тогда Забини пришлось бежать. На удивление учебник Малфоя оказался проворней, так как успел отхватить кусок ткани от мантии друга-извращенца. Теперь единственный блондин в их компании вспоминал это с улыбкой. Особенно ему нравилось, как Блейз обхаживал его, нежно тыкался носом ему в ухо и сопел, пока Драко не простил его… Мысли вдруг наткнулись на еще одного такого носатого. Нет! О горгулье не думать.
Откинув книгу, Драко взял конспекты Блейза, принесенные Снейпом, и начал вчитываться, запоминая только одно слово из целой строчки и получая в голове кашу. Его отвлекала противная мысль.
Саланг. Он не пошел за ним как вчера. Первый раз был, когда Малфой проснулся и, испугавшись, решил сбежать, а второй — когда зверь настаивал на том, чтобы Драко пообщался с хозяином каменного тела. Сейчас Драко сидел один и отчетливо понимал, что он попросту струсил. Струсил как какая-то девчонка. Малфой не был девственником. Малфой не был неженкой. Но вот беда, рядом с Салангом, он становился и тем, и другим.
Конспекты, перо и пергамент были кинуты на столик, а Драко шел к комнате как на прием к Темному Лорду.
Саланг свернулся на кровати, словно ребенок в утробе матери. Ноги поджаты, между ними просунут хвост, Саланг его обнимает, положив конец под шею. Зверь никуда не смотрит, у него просто открыты глаза. На появление блондина он не реагирует, только серое вытянутое ухо вздрагивает, когда Драко залезает на кровать и касается его волос.
— Прости. Я испугался, у тебя очень сильный напор…
Зверь не отреагировал, только кончик хвоста обижено спрятался в черной шевелюре.
— Саланг, я больше не буду сопротивляться. — Никакой реакции и это пугает блондина — Тебе плохо?
— Мне больно. Магия его отторгает. Ему не хватает сил и воли. Нужно было взять тебя еще позавчера… Прости…
— Мерлин, ты идиот, надо было меня позвать! Сколько это продолжается? Я ведь могу с этим помочь? Саланг, если да, то вперед. Сделай то, что тебе нужно, только не делай мне больно… иначе я опять испугаюсь… — Малфой понимал что несет полный бред, но ничего подобного раньше он не говорил и ситуация его смущает
Зверь тяжело поднялся, выпуская хвост. В его взгляде читалось: «Ты ведь не хочешь», но рука потянулась к сразу же побледневшему лицу Малфоя и от этого вида безвольно упала обратно на перину. Так они и сидели.
— Драко, только руки и рот. Я больше ничем к тебе не прикоснусь. Мне просто нужно тебя касаться, пить и тебя. Больно не будет. Ты не видишь, но вокруг тебя есть свет — это потоки твоей энергии, люди называют его аурой мы иначе, но это не важно, важно то, что чтобы выжить, мне нужно ее поглотить. Совсем немного. Сложность в том, что соединится она со мной, только если ты сам захочешь мне отдаться, — Саланг посмотрел, как Драко осмыслив неуверенно кивнул. — С чего мне начать?
Мерлин великий, как же Салангу повезло, что на этом году обучения Драко отказался от УЗМС и среди учебников, лежащих на столике в гостиной, нет злобного гримуара.
— Саланг, не тормози! Я откуда знаю? — заорал Малфой так, что зверь шарахнулся.
Бедное создание, на него было жаль смотреть. За один день Малфою удалось зашугать каменного предвестника Апокалипсиса… осталось только отпинать скандинавского Фенрира, свести с ума первородного Сфинкса и потягать за волосы светлого эльфа, и к черту, что все эти существа вымерли.
— Прости, давай ты все сделаешь как получится...
— Драко, ты не хочешь, ты даже мне нос разбил. Не смотри на меня так. У горгулий все заживает, не успев появиться. Полная неуязвимость. Я попробую один раз. Если ты меня оттолкнешь, я больше к тебе не притронусь.
Малфой кивнул и закрыл глаза.
Чужая ладонь коснулась лба не сразу, но и не неожиданно, Драко буквально почувствовал, что пальцы тянутся именно к лицу, а когда Саланг начал его гладить, парень напрягся, но промолчал. Он совсем не понимал, зачем это делает. Не понимал, почему соглашается на подобное унижение. Хотя из уст существа унижением это совсем не являлось.
Огромная рука зверя нежно ухватила его за талию и притянула к хозяину. Губы снова коснулись шеи, и по коже побежали мурашки.
Целуя его снова и снова, Саланг заставлял забыть, где он и с кем он, настолько, что, когда снова начала расстегиваться рубашка, Драко не обратил на это внимания. Под темно-серыми губами молочная кожа плавилась от наслаждения. Безвольно висевшие руки схватились за серые плечи, когда язык коснулся особенно чувствительного места за небольшим ушком.
Аккуратно, боясь спугнуть, зверь прокладывал себе дорожку ниже и ниже, попутно опуская Драко на перину. Касаясь плеч, ключиц, подбородка, рук, ребер и всего, до чего можно было дотянуться. Такими темпами он мог случайно спугнуть мальчика, но Поттер в его голове с каждой секундой терял силы, а также контроль, и, наверно, лучше быстро сейчас, чем потом без контроля.
29.06.2011 6. Крушение нравов
"Не хочу. Я больше ничего не хочу!
Они все умирают. Все рано или поздно становятся мертвецами, а почему ему не дали возможности? Зачем его мучить? Неужели они не понимают, что это больно и страшно?
Вечность пугает. Она хуже смерти.
Арка.
Зачем ее создали? Зачем?" — громкость голоса в мыслях нарастала с нарастающей истерикой, и напряжение попыталось вырваться из горла одним словом:
— Зачем? — вопль разнесся по пустоте, отдавая стихающим эхо.
"Зачем его мучить? Кому он сделал что-то плохое? Что он сделал этой твари? Ведь он ее брат а она его чертова сестра! Так какого черта она его туда столкнула? Какого черта она улыбалась так, будто счастье пришло именно в тот момент?"
Черные слезы стекали по щекам.
Он чувствовал его. Чувствовал страх. Страх за то, что он никогда не выйдет отсюда. Страх от того, что он тоже останется в пустоте... но, может, так будет лучше? Вдруг пустота не бесконечна? Вдруг она как очень большой шар, и однажды он встретит его...
Сириус. Самая яркая звезда. Единственная настоящая звезда. Единственный. Да, он был для него единственным, кто любил его. По-настоящему любил. Кто касался его не с намерением ударить или посадить в чулан. Сириус просто любил его касаться.
Гарри прекрасно помнил, как крестный, узнав, что не сможет провести с парнишкой Рождество, устроил праздник летом. И все было как настоящее. Подарки, ель под потолок, друзья...
А потом, когда все уже ушли спать, они сидели перед камином и разговаривали. Вместе, словно, кроме них и теплого огня, больше никого в мире нет. Словно войны никогда не было, словно Блэк не сидел в Азкабане...
«Гарри, — мужчина провел по голове крестника ладонью и растормошил волосы, — ты от меня еще долго не отделаешься! Закончишь школу — будешь со мной жить, а еще можно будет съездить на море. Знаешь, я там был когда-то, оно было таким синим и блестящим...»
«Нет! Сириус, не рассказывай! Я хочу сам его увидеть, вместе с тобой! Обещаешь?»
«Обещаю».
Он солгал. Он не сдержал обещание. Он ушел. Провалился в бездну, из которой не выходят. После которой уже нет спасенья.
И не нужно Гарри уже никакое море, он не хочет ехать с Гермионой и ее родителями или с кем-то из Уизли. Он должен был ехать с Сириусом. С крестным. Он должен был! Должен!
— Сириус, — теперь Гарри скулил.
Больше ни на что не осталось сил. Больше ничего не нужно. И жизнь ему не нужна, и сердце ему не нужно, и вообще больше не интересно, что там будет с этим чертовым миром! Без Сириуса ему уже и мир не нужен.
Гарри прекрасно понимал, что чем сильнее отчаяние, тем слабее внутренний свет. Тускнеет огонек, который так жаждет жить. Тускнеет его стремление к чему-либо... Как ему хочется, чтобы его окатили водой. Как он желает, чтобы от воды огонек потух... ни черта он не дождется! Он не сможет затушить его так сразу. Перед лицом все еще появляются Рон и Гермиона... но ведь он им больше не нужен. Он видит, как они друг на друга смотрят. Лицо Дамблдора вспоминать вообще не хочется, это он не удержал Сириуса, отпустил его и потерял на этой чертовой бойне. Но Гарри тоже не мог держать в себе страх, что его любимого крестного пытает эта тварь. И он помчался. А потом для него все кончилось.
Летом было ни жарко, ни холодно. К нему прилетали пару раз Тонкс и Ремус, потом Артур с Роном, но все равно, сколько ни бились забрать Гарри от родственников на Гриммулд Плейс, они не смогли.
«Поттер, — Дадли вошел к нему, как всегда, без стука. — Давай выкладывай, что с тобой творится». — Голос у кузена был с хрипотцой — как у крестного. И тут еще рука, вдруг встрепавшая ему волосы так знакомо, задела слишком много.
И его прорвало. Он не думал, что маменькин сынок "Дадличек" сможет так долго и внимательно его слушать, а потом прямо так встать и захлопнуть дверь перед носом раздраженного всхлипами Вернона, которому звуки мешают смотреть телевизор.
В итоге Поттер просто не выдержал и заснул, свернувшись в калачик рядом с огромной тушей кузена, который тихо накрыл его одеялом и не ушел, позволяя Гарри чувствовать, что рядом с ним есть кто-то теплый.
Когда были кошмары, младший Дурсль всегда прибегал, выталкивая родителей, и оставался с Поттером.
«Какого черта ты тут торчишь? Ди, ты же меня ненавидишь. Я не хочу принимать жалостливые взгляды от тебя».
«Говори, что хочешь, но ты от меня не отделаешься. Я не дам тебе снова побелеть».
Гарри долго не мог понять, что это значило, а потом и понимать не хотел. Просто в один прекрасный день увидел в зеркале, к которому черт знает сколько не подходил, себя. Кожа посерела как у трупа, глаза навыкате, словно сейчас вывалятся, руки дрожат, а между темных прядей волос ярко виднеется одна поседевшая прядь. Гарри выстриг ее с корнем. Чтобы никто не увидел, что он чего-то настолько испугался. Но он продолжал бояться. Бояться, что снова почувствует холод, которым его окатило, когда он понял, что Сириус ушел и больше не вернется.
Дадли был с ним до последнего дня. Он даже заставил родителей отвезти их на Кингс-Кросс и проводил Поттера до самого барьера.
«Не сдавайся, придурок. Ты со мной еще в бейсбол играть учиться будешь. Жду в следующем году!»
Было неразумно… просто глупо, но Гарри ткнулся носом в плечо брата и на секунду прижался к нему. Странно, но под шокированными взглядами родителей Большой Ди обнял Поттера в ответ, а потом начал подгонять.
«Опоздаешь же!»
Стоило Гарри зайти за барьер, и его ухватили знакомые руки друзей. Рон и Гермиона. Они были рядом, пока он ехал, пока сидел в большом зале, и все это время они пытались его подбодрить. В конце вечера он заулыбался. На второй день снова ходил убитый, а под вечер снова растянул губы. На третий день ближе к вечеру он улыбнулся, а перед сном засмеялся на глупую шутку Симуса. Четвертый вечер он смеялся. А пятый он не встретил… Он увидел тьму, из которой выбираться не было сил. Однако он заметил того, вокруг кого тьма расступалась, того, за кем лентой оставался яркий красный свет. Появился тот, кто помог сделать выбор.
Потом снова была тьма и боль, а когда его глаза открылись на секунду, рядом был ангел. И он просил его не уходить.
Ярость на лучшего друга за то, что ангела обидели, так и вытекала, и только уже в кабинете Дамблдора он понял, что это за ангел на его руках.
Малфой появился на следующий день так неожиданно, как только можно.
Сначала говорил с ним, потом смотрел на него, а потом пытался до него дотянуться, добежать. Как же ему не хватало тепла, и как же он хотел теплого искреннего касания. Как же ему было плохо от того, что он разрешил Малфою с его ядом, льющимся из всех пор, приблизиться. Но блондин уже ушел, и после этого потребность в касаниях резко отпала...
Поток эмоций захлестнул его. Огонек уже почти потухший загорелся словно праздничный фейерверк. Вокруг появилось около сотни блуждающих огней и где-то в дали послышался гудок... такой знакомый. Словно зовущий...
Конечно же он последовал за ним...
* * *
Как же он устал…
— Драко, открой! — голос Саланга из-за двери был замученным и немного хриплым от долгого крика.
Как же он устал от заточения и отсутствия общества вокруг.
— Да что с тобой случилось? Все же было в порядке!
— Это ты так считаешь! — истеричные нотки так и рвались на свободу из красивого ранее, а теперь искривленного яростью рта. — Это тебе все похрен, потому что через пару дней ты уйдешь, а я останусь с Поттером!
— Драко, я думал, ты будешь только рад этому! По твоим же глазам видно, как я тебе надоел за эти несколько дней!
Губы блондина растянулись в подобии улыбки, а тонкие брови высоко поднялись, да так, что на лбу появилась неприятная складка.
— Ты? Надоел? Шутишь? — Малфой ненадолго замолчал, а потом заорал, долбанув предварительно кулаком по двери, на которую опирался плечом: — Да ты меня достал! Ты держишь меня тут как собачонку на поводке! Я что, похож на шавку?
— Послушай, прекрати истерить!
— А кто меня довел?
Саланг задумался. Вчера вечером он, по всей видимости, вытянул из юноши слишком много положительных эмоций, и вот во что это переросло.
Драко проснулся рано. И стоило ему продрать глаза, он направился на водные процедуры.
Чем-то помещение напоминало ванную старост. Огромный бассейн с русалками, сидящими на бортиках и держащими в руках по кувшину, из которого текла вода. Одним из бортиков бассейн присоединялся к стене с зеркалом от потолка до пола.
Вот там Драко и разозлился. Подплывший поближе, он обнаружил засосы и следы укусов по всему телу. На шее, груди и даже на бедрах. Отметины очень хорошо было видно из-за того, что на его матово-белой коже вообще никогда не было ни одного темного пятнышка.
Вылетев из этого самого бассейна как взбесившаяся фурия, Драко, даже не накинув на себя полотенце или халат, босыми, сырыми ногами по каменным плитам, поскальзываясь но хватаясь вовремя за косяки, пробежал в спальню, где и предстал перед только проснувшимся зверем во всей красе.
— Солнышко, ты чего так рано? — пробормотал Саланг, сладко потягиваясь и притягивая поднявшегося по ступенькам Драко к себе. — Эй, тебе не холодно? — зверь мягко погладил юношу по груди, задевая когтем сосок, вокруг которого были хорошо видны посиневшие следы от его же клыков
— Мне? Холодно? Сейчас тебе будет жарко! — рычаще-шипящие звуки заставили Саланга резко отстраниться с испугу и, между прочим, правильно сделать.
Палочку-то у Малфоя никто не отбирал, вот он и призвал ее, решив этим воспользоваться. Зная, что на горгулью магия не действует, Малфой быстро сориентировался и начал метать в зверя все подряд с помощью ускоренной левитации. Сначала это были просто подушки, а в итоге, когда Саланг сдуру выбежал в зал, по комнате начали летать вазы, канделябры, вырванные из стены с мясом, книги, оторванные от стола ножки и даже чашки от чая, который принесли им домовики для завтрака.
В итоге Саланг шмыгнул в ванную комнату, и Драко ловко запечатал дверь.
Саланг периодически скребся в дверь и несколько раз вроде как ударился об нее плечом, пытаясь выбить. Не тут-то было.
Натянув на себя штаны и рубашку, Драко стал собирать конспекты и домашние задания, периодически отправляя найденные вещи в спальню.
— Квик! — рявкнул он, и тут же в комнате, ошалело озираясь, появилась эльфийка.
— Мистер Малфой хочет, чтобы Квик убралась?
На это Драко только кивнул.
— В ванную не заходить, дверь не открывать и этого гада оттуда не выпускать, что бы ни случилось, — на этом он скрылся за драпировкой, за которой находилась дверь в спальню, и через секунду из-под плотной ткани полился свет, означающий, что слизеринец не хочет никого пускать и поставил на свою дверь такой же блок, как и на ванную.
Устроившись на ступеньках и обложившись учебниками, пергаментами, копиями лекций и другими вещами, Драко не заметил, как началось время обеда, и отреагировал на запах из гостиной, только когда его пищеварительная система громко сообщила о своих потребностях и претензиях к хозяину.
— Я же сказал тебя не выпускать, — Драко остановился на пороге, увидев Саланга, раздирающего булку на две части.
— Меня и не выпускали, я дверь выбил, — Саланг тыкнул в сторону ванной, где из-за балдахина вместо темно-коричневой выглядывала светлая бежевая древесина, которую, по всей видимости, только поставили.
— Не интересно. — с видом гордой невинности буркнул слизеринец
Драко сел напротив зверя, только не на пол, как Саланг, а в придвинутое кресло.
— Почему ты на меня разозлился? Я на тебя никаких проклятий не накладывал и больно тебе не делал.
— Я же сказал, меня не интересует разговор с тобой, — безразличным тоном ответил Драко и поморщился, потому что к низенькому кофейному столику было не очень удобно наклоняться, а брать нагревшуюся от горячей картошки тарелку было неприятно.
— Драко!
— Я сказал! Не интересует! Ты не знаешь, кто я. Я не знаю, кто ты. Меня это устраивает. Еще раз захочешь пометить меня как скот — пойди кинься из окна. Животное тут ты, а не я. Сколько пройдет времени до того, как это гриффиндорское недоразумение вернется? Два дня? Три? Вот эти дни, будь добр, ко мне не подходи!
— Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне. Мне больше лет, чем этому замку!
— Да мне-то что? Я тебя больше никогда не увижу! И слава Мерлину за это.
— Мерлин был дураком! Полным! Да за ним наши стражи как за маленьким носились, чтоб он коленкой не ударился, чтоб он ручкой не взмахнул случайно и пол замка не взорвал, а потом, когда он с этим своим Артуром связался, начал вести себя так же, как ты, а все потому, что ему идиотка Нимуэ предсказала, что они на пару прославятся. Как думаешь, к чему это привело?
— Да кто ты такой, чтоб так говорить? Ты же знать не знал его! Он же великий маг и не мог быть дебилом! — заорал Малфой и под гневным взглядом тут же успокоился. — Черт! И почему я тебе должен верить, если ты ничего умного не говоришь.
— Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? Что? Тебя же «не интересует»! — Саланг орал громко и с ядом. — Тебя же не интересует, что мне больше лет, чем любому камню тут? Не интересует, что мой род жил задолго до появления магов и магглов! Тебе ведь не интересно, что мы были почти что первыми. Мы были раньше единорогов, сфинксов и даже эльфов и альфов, которых вы тоже вытеснили. Сначала были фениксы, осветившие огнем камень, потом мы, а что все остальные были после нас, тебе же уже не интересно. И что только потом появились вы! Люди! Сначала простые, а потом открывшие в себе эту силу. Вы начали вытеснять нас, решив, что не уживемся, мы дали вам место и скрылись, создали тот мир, в котором и ты, и твои друзья, и их семьи теперь живут. А нам опять пришлось уйти! Вы же про нас забыли! Периодически каждый из вас обращается к высшим силам, называя их Великими Основателями, но вы даже не знаете, к кому вы обращаетесь! Думаете, что к основателям школы? Ошибаетесь, это было наше имя! Говорите вы с нами! И мы слышим! Мы слышим каждую мольбу, пересматриваем всю вашу жизнь и ситуацию. И если к тому моменту наша помощь еще будет нужна, мы поможем. Шепнем из другого мира, подскажем. Но теперь вы нас не слышите, вы забыли нас, потеряли веру! Это больно! Мы дали вам все, а себя заточили в бездну и выходим раз в столетие, чтобы найти продолжателя рода из ваших семейств. Многая молодежь уже бунтует. Они считают, что вы недостойны тут жить, и кто-то из старших поколений с ними соглашается. Ты не поймешь. Ты такой же, как и все другие, а Гарри не такой. Он почувствовал нашу боль, как свою, в его сердце появился тот укол боли и обиды за содеянное своей семьей. У него был выбор. Принять помощь ваших лекарей, принять меня или же продолжать жить с той болью, которую можно вылечить двумя тремя ваших зелий, но не лечиться, а терпеть и знать, что все люди — твари, хотя бы из-за того, что они делают со своей жизнью. Он выбрал меня. Решил, что если не сделает этого, то сделает хуже. Он решил спасти нас, и ни один из вас этого не поймет, потому что ни один из вас не достоин его. Убирайся Малфой. Теперь он сможет выжить без тебя. Ты сделал все, что мог.
— С чего ты взял, что я уйду?
— С того, что скоро Гарри сможет вернуться. Лучше уйди сейчас, чтобы не трепать ему нервы потом. — Саланг озлоблено кинул на стол булочку, которая от силы кулака превратилась в комок. — Он — не я. Придушит.
Яростно размахивая хвостом, зверь скрылся в комнате и остервенело хлопнул дверью так, что камешки из-под плинтуса посыпались.
Малфой остался сидеть в зале и копаться вилкой в картошке, которую теперь даже пюре назвать было сложно.
Блондин прекрасно понимал, что разозлить такого монстра было тяжело, но ему это удалось. И как хорошо, что Саланг оказался взрослым и мудрым, потому что если бы на его месте правда оказался Поттер, то от Драко осталось бы ТАКОЕ ничто, какое даже Темный лорд видеть бы не захотел.
Согнувшись пополам и уткнувшись в коленки, Драко просидел до того момента, когда обед у всей школы закончился и со стола исчезла еда. Вместо нее на стол со стуком поставили склянку. От неожиданности Драко дернулся и только потом заметил горгулью, стоявшую рядом.
— Там моя кровь. Намажь ею все, что тебя не устраивает, и смой. Ничего не будет, никаких следов не останется. Тебя ведь бесят эти отметины? Так иди и избавься от них.
— Я не буду мазать себе этим задницу! — взвизгнул блондин и отодвинулся, вжимаясь в спинку кресла.
— Да будто там кто-то что-то, кроме меня и Поттера, увидит! Хотя мы и так видели уже больше, чем ты можешь подумать! — в голосе звучала явная насмешка.
— Если Блейз это увидит, то разнесет все подземелья! — выкрикнув это, Драко встал прямо на кресле, благодаря которому смог оказаться на уровне глаз Саланга. — Ты думаешь, что тебе одному меня захотелось? Меня хотят многие, но я не даюсь! Знаешь почему? Потому что даже у меня есть понятие преданности и любви к ближним! Я согласился на этот вчерашний инцидент только потому, что ты мог подохнуть прямо там! Если сдохнешь ты — сдохнет и Поттер, а вот если сдохнет Поттер — не сдохнет Волдеморт, и тогда сдохну я!
Ну кто знал, что Саланг это воспримет так странно?!
Зверь схватил мальчика в охапку и направился в спальню.
— Убери руки, мразь! — голос Малфоя уже надрывался, а сам Драко цеплялся за все, что встречалось на пути.
Вазы снова начали падать, чуть не опрокинулся шкаф с книгами, а вот кресло упало от того, что Саланг неудачно развернулся и хвост ударил по инерции.
Все произошло быстро. Штаны исчезли, рубашка тоже, а самого Драко жестко швырнули на кровать.
— Какого хрена? — завопил он, но ему закрыли рот рукой и этой же рукой прижали голову к кровати.
В тот же момент в кожу на груди впились зубы, и Драко почувствовал, как что-то теплое стекает по ребрам на простыни, но по тому же месту тут же прошел язык и вернулся на место укуса, где и начал увлеченно работать.
Драко попробовал лягнуться, но одну его ногу Саланг быстро подмял под себя, а другую отвел в сторону хвост, обвившийся от щиколотки до коленки и удерживающий вырывающуюся конечность в воздухе. Пытаясь отодрать правую ладонь Саланга от лица, Драко пропустил момент, когда левая вытащила его ногу из-под тела и отвела в сторону, удерживая ее приблизительно так же, как и хвост.
Сколько Саланг его вылизывал, Драко не знал, все это время он сопротивлялся, хоть с каждым моментом все слабей и слабей. Потом его перевернули на спину, и Малфой испугался, потому что в таком положении он не будет видеть, что Саланг делает, но тот просто продолжил с остервенением прокусывать его кожу и зализывать ранки.
— Ненавижу, — пискнул Драко, когда понял, что действия зверя начинают его возбуждать. К тому моменту он уже перестал сопротивляться, хотя и был напряжен до предела и все время ждал подвоха.
Стоило зверю коснуться языком упругой кожи на ягодицах, Драко вскрикнул и снова забился.
— Прекрати! — рявкнул Саланг, резко переворачивая Малфоя снова на спину, и темные губы растянулись в улыбке-оскале. — Это вот это твоя преданность и любовь? — палец с когтем дотронулся до верхушки стоящего члена.
— Это физиология! — закусив губу, вновь чуть ли не пискнул блондин.
— Если б это была физиология, ты бы сейчас не отводил глаза в сторону и не пытался смущенно прикрыться, потому что это такой же рефлекс, как, например, сжавшаяся рука. — Саланг подтвердил это, сжав ладонь в кулак. — Убирайся. Больше повторять не стану.
— И что ты сделаешь? — Драко понял, что начал вести себя с Салангом точь-в-точь как с Поттером, и было это не из-за лица, а из-за слишком схожего поведения. — Великий основатель опустится до рукоприкладства, простите, лапоприкладства?
— Нарываешься? — глаза зверя опасно сузились. — Не заметил положения, в котором находишься? — он провел кончиками когтей по внутренней стороне бедра Малфоя, вызывая недвусмысленную дрожь по юношескому телу. — Мне не обязательно делать больно. Я могу сделать, наоборот, очень приятно.
Саланг опустил голову и уже хотел прикоснуться губами к острой коленке, но заметив, как не дергается Драко, а только вжимает голову в плечи и жмурится, отступил.
На этом зверь встал с постели, откидывая длинные волосы жестом, странно похожим на отца Драко, и вышел, оставляя юношу в одиночестве.
Все время до вечера Драко так и пролежал в кровати и лежал бы наверное дальше, но где-то там зазвонил колокол, сообщая об ужине, и Малфой моментально понял, что совсем ничего не ел целый день.
— Поттер, ну почему я из-за тебя должен его терпеть? — спросил Малфой у потолка и покачал головой, понимая, что выглядит это так, будто он сумасшедший.
Возбуждение давно спало, сменившись раздражением. Никогда раньше Малфой не хотел видеть Поттера так, как сейчас. А вообще-то, нет, на самом деле он совершенно и абсолютно не хотел видеть ни Поттера, ни Саланга, зато хотел наконец увидеть Блейза, который его часто обнимал, пока никто не видит, целовал в висок, перебирал ему волосы, тыкался носом в шею и так приятно сопел. Хотелось, чтобы Нотт посмотрел на него этим своим коронным взглядом «а-ля леди Забини на охоте за новым кавалером», хотелось, чтобы он тихо подошел сзади и положил ему на бедра руки, а потом увел в спальню, где их обоих перехватил бы Блейз и где они...
— Там эльфы ужин принесли, — Саланг, переступив через три ступеньки, одной ногой отодвинул шторку и вздернул бровь. — О чем фантазируешь?
— О том, что будет, когда вернусь. Тебе не понять.
Саланг вздернул бровь.
— Я тебя не держу. Иди и наслаждайся.
— Ты снова начинаешь меня бесить. Почему тебе обязательно все портить. — Драко отвлекся от своего занятия и пополз к Салангу, утопая коленями и руками в перине. — У меня уже возникла одна идея о деловом предложении.
— Драко, тебе не говорили, что ты странный?
Малфой опешил и ничего на это не ответил.
— Вчера прибежал ко мне с великой помощью, — Саланг переступил пол кровати разом. — Утром взбесился как последняя истеричка и начал метать что ни попадя, хотя мог просто попросить убрать это все, — он опустился на руки, и лицо его оказалась в сантиметре от лица блондина. — Днем выдал мне странную закономерность, которую ты смотри не повтори Гарри, а то от тебя и правда кучка перьев останется, — темная рука провела по белоснежной спине, заставляя прогнуться в пояснице как большого кота. — А теперь хочешь сделать мне какое-то предложение? — Саланг ухватил Малфоя за выпирающую бедренную косточку и резко дернул, заставляя того бухнуться на спину.
— Послушаешь?
И Драко, дождавшись кивка Саланга, закинул руки за голову, наслаждаясь ощущением пальцев на животе.
— В общем так. Этот день не понравился ни мне, ни тебе, и поэтому мы сегодня его… Ай! С когтями поосторожней! В общем, сегодня мы его угробим до конца, а завтра будем считать, что ничего не было. — Драко выгнулся, потому что рука горгульи медленно обошла стороной определенную часть его тела и начала поглаживать кончиками когтей внутреннюю сторону бедра совсем близко, но все равно мучительно далеко от члена. — А еще про этот день никто не узнает, и это я к Поттеру обращаюсь!
Саланг помолчал, а потом засмеялся.
— Вы двое невыносимы! Он спрашивает, что ему за это будет. И он прав. Развлекаюсь то я, а не он!
— А что он хочет? Только пусть знает: работы по зельеварению я за него делать не буду. И вообще работы за него делать не буду.
— Он сказал, что это слишком мелко. За такую информацию он может потребовать большего. И он снова прав. Ты смотришь слишком мелко, — Саланг усмехнулся — Но гробить так гробить, раздвинь ноги.
— Я не...
— Ты не шлюха, я помню. Просто раздвинь их, а я сделаю тебе приятно. — Наблюдая за тем, как Малфой подчиняется, горгулья пристроился посередине. — Кстати, Гарри говорит, что он ничего не скажет, но свою пользу он сможет вынести из информации позже. А так — будет молчать.
— Ты же сказал ему что-то?
— Я потом объясню, — с этими словами Саланг развратно облизнулся и снова начал работать языком, только теперь уже более целенаправленно.
Откуда у зверя такая подготовка, Драко не знал, но ему знать было и не обязательно: он просто наслаждался тем, как умелый рот заглатывает его член до основания, кончик языка, удивительно что розовый, слизывает выступившую капельку с головки, а потом рот заглатывает весь ствол до основания и выпускает в самый последний момент. Язык скользит по подтянувшимся яичками, зубы оттягивают кожицу между шариками, и губы снова и снова заглатывает уже болезненный стояк, проведя сначала языком по всей длине. А потом снова отпускает.
За яркими эмоциями Драко не заметил как его ногу приподняли за коленку, как рот на секунду исчез, но зато он очень ярко почувствовал когда язык горгульи тыкнулся в комочек мышц... Малфой выгнулся на лопатках опираясь только одной ногой на подставленное плечо.
Прошлым вечером Саланг целовал его и только. К его члену он прикоснулся только в последний момент дав Малфою кончить, но теперь когда Малфой сам этого хотел зверя нчего не останавливало. Он мог превращать горячее тело в тающее мороженное, мог поставить блондина в такую позу какую хотел... возможно он мог бы пойти до конца не встретив сопротивления... Но не стал.
Когда наконец Саланг дал ему кончить себе в рот, Драко громко ругался, перебирая всех магических существ, которые его так не устраивали. А потом упав на подушки казалось растегся бесформенной лужицей.
— Ну что? Теперь я? — Через какое-то время передышки Малфой уже собирался подняться, но его нагло толкнули обратно.
— Мне сказали, что если ты прикоснешься к этому телу, то вся школа будет знать не только те подробности, которые были, но и те, которых не было, — облизываясь Саланг улыбнулся и встал.
Отпустив шторку балдахина, зверь вышел из комнаты и подошел к столику с едой. Недалеко от него на полу лежали конспекты, и, проявив любопытство, зверь взял стопку, сел в кресло и принялся читать. В первые несколько минут он даже не понимал, о чем речь, а вот когда понял, про мешающую сидеть спокойно эрекцию он забыл.
Когда через пятнадцать минут появился Драко, уже натянувший на себя штаны и накинувший рубашку, он увидел интересную картину: горгулья с нервным тиком, трясущимися руками разрывающая какие-то бумажки на мелкие кусочки и кидающая эти бумажки в огонь камина. Когда Драко понял, что это только что сгорело, было слишком поздно. Последний лист конспектов Блейза исчез в немного коптящем пламени камина.
25.08.2011 7.Лавина новостей
— Чем это ты занят? — приподнявшись на локте, Саланг смотрел на Драко, бьющегося головой об подушку.
Не сказать, что зрелище было занимательным, да и увлекательности в нем мало имелось, но гипнотический эффект постоянное опускание и поднимание головы производило не слабый. Оторваться было просто невозможно.
Саланг засмеялся. Его грудь дергалась, и от неудобства блондинистая голова, покоящаяся до этого на расслабленных мышцах как на подушке, поднялась.
— Драко, а что было вчера? — глаза зверя были чересчур невинны и вызывали в смотрящем на него Драко только чисто Малфоевское отвращение, что он незамедлительно показал, выразительно изогнув верхнюю губу в гримасе из серии "фу, это дохлая муха или грязнокровка".
— Это я должен спросить тебя, что вчера такое было. Сколько себя помню, подобное бешенство у меня вызывал только Поттер со своими дружками, а ноги бы я даже перед Блейзом с Тео не раздвинул… Мерлин… как же это все пошло! — Драко смотрел в сторону и говорил будто сам себе.
Обхватив блондина рукой под обе ляжки, Саланг сел, подтянув таким образом Драко за собой.
— Сядь ровно, — продиктовал Саланг неожиданно строгим голосом, как у преподавателя, и Драко рефлекторно послушался, и только после этого Саланг продолжил: — Я сейчас объясню все, что тебя так волнует, но нужно небольшое вступление, начинающееся с вашей ауры. То, что у вас аура, у нас — энергеры.
— Звучит как-то нецензурно, — пробормотал Драко и получил слабенький щелчок по носу.
— Это ты нецензурный, что вчера и было доказано на практике! — на губах зверя играла улыбка. — Не перебивай, это и так сложно объяснить!
Малфой быстренько скорчил рожу "Я че? Я ни че!" и сделал знак, что молчит и не дергается.
— На что ты мне сдался?! Молчи! — предостерег Саланг блондина, который уже открыл было рот. — В общем, энергеры — это точки на теле, которые собирают вокруг себя частички окружающей среды. Причем происходит это в какой-то определенный момент, например, при сильном испуге энергия будет выходить из воздуха, поэтому становится трудно дышать. Энергер для этого расположен в ногах.
— Поэтому ноги подкашиваются?!
— Да, — просто кивнул Саланг, довольно улыбаясь тому, что Драко уловил суть. — При ярости...
— Огонь, — перебил его Драко. — Энергеры... все равно нецензурно... в руках, и поэтому руки трясутся и сжимаются в кулаки. Тогда вода — при грусти, и поэтому мы плачем, а земля...
— Нет. Вот теперь слушай: вода и земля присутствует с вами, магами, и с магглами всегда. Вы почти полностью состоите из воды. Про слезы ты сказал правильно, но они могут течь и от усталости, и от безысходности, и от счастья, и когда больно или когда приятно. Они могут появиться просто так, когда ты даже не ожидаешь этого. Да и вообще, из человека сколько воды ежедневно выходит? Когда болеешь — из носа течет, когда поранился — течет кровь. Водные энергеры расположены по всему телу. Другое дело земля.
— Она проходит через ноги, — предположил Драко и получил утвердительный кивок.
— И идет к самой своей точке, — Саланг уперся двумя пальцами Драко между бровей, — в голову. Все вместе это идет сюда, — Саланг накрыл ладонью солнечное сплетение. — Тут оно смешивается и превращается в новую, чистую стихию — душу.
— Это похоже на теорию о стихийной магии.
— Стихийная магия оттуда и вышла. Когда ты испуган очень сильно, то воздух собирается вокруг ног с огромной скоростью, и энергеры не успевают его отправить правильно в душу, поэтому душа сама идет к энергеру, чтобы помочь избавиться от лишнего, и когда они соединяются... если на маггловском примере, то это выплеск адреналина. У них даже выражение есть: "Душа в пятки". В таком состоянии маггл может совершить прыжок выше своей головы.
— А если на магическом, то это стихийный выброс. Предметы начинают подпрыгивать, взлетать и кружиться, а те, которые не могут взлететь, сильно дрожат.
— Когда маггл в ярости, он впадает в состояние аффекта. Руки — две и в разные стороны, поэтому душе приходится разделиться.
— Но ноги тоже две, — нахмурился Малфой.
— Солнышко, ноги у всех вас, людей, хоть и похожи на руки, но только тем, что их тоже две. — Скептический взгляд, направленный на Малфоя, последнему как-то не очень понравился. — Ноги вы используете для определенного действия — ходьбы, и всегда, ну почти всегда, одновременно, а вот руками вы делаете... скажем так, все раздельно и по-своему. Во время действия одной руки вторая может быть не задействована, а может быть, что задействованы обе, но для разных действий. Поэтому руки больше подвержены влиянию, так как связаны с вот этим, — Саланг снова постучал Драко по лбу, за что и получил по пальцам.
— Ладно, что там после «разделиться»?
— Душа делится, и энергия земли бьет в голову без преград, поэтому человек совершает действия спонтанно. Убийство у магглов в этой ситуации почти не наказывается, потому что они считают это действием тела, а не мозга. Маг же начинает все взрывать. Предметы лопаются как от перегрева, и маг тоже может случайно кого-то убить. Страх этого в том, что душа, обороненная в груди, в руках совершенно теряет защиту, а так как у магов их силы выходят из рук, при убийстве с магией вылетают и крупицы души.
Саланг на полминуты замолчал, видя, как Драко хмурится, и только после того, как тот удовлетворенно хмыкнул, решил продолжить:
— Собрать душу из новых крупиц невозможно.
— Почему? Стихии всегда вокруг!
— Драко, они же не еда. Они не входят и выходят! Они входят в душу и остаются в ней, пока ребенок не теряет девственность. Если будущего убийцу насилуют в пять лет, а потом он становится мясником, рассылающим аваду направо и налево, он не выдержит долго. Он потеряет способность принимать стихии, потому что двигаться им некуда: душа их не притягивает — ее попросту нет! Он ее выкинул! Душа появляется еще в утробе матери. Она как магнит впитывает материнские эмоции. Но мы не о том. Драко, сейчас в этой комнате единственный, кто может пользоваться энергерами, — это ты. Я не в своем теле, так что контролировать это не могу, Гарри слишком далеко и тоже ничего сделать не может. Единственный способ — взять энергию от тебя, но сделать это можно только через касания, которых ты сам желаешь, и ты этого желал. Ты не перемещал душу, так что она цела, но из-за того, что я неопытен в таких делах, она измотана. Энергеры отправляли в нее свои заряды неравномерными кусками.
— Ты понадкусывал везде понемножку, и поступать в нее все стало не постепенно! Поэтому у меня были выплески разных эмоций. Сволочь! — Драко ущипнул зверя за кожу на груди и попробовал пнуть его согнутой коленкой, но делать это было не очень удобно, и Малфой затих, хотя и продолжил нервно пыхтеть, поджав малиновые губы, которые кусал на протяжении всей лекции.
— Из-за вчерашних срывов куски, которых не хватало, восстановились, и, отдохнув, то есть дав душе наладить связь со всеми энергерами, ты снова стал прежним. Почти. Когда ты уйдешь, ты снова будешь таким, каким и был до этого времени.
— Уверен? — Драко вздернул бровь, а Саланг где-то внутри себя услышал: "Выделывается, крыса белобрысая!" — от чего хихикнул и потянул Драко на себя.
— Уверен.
— А давай ты мне еще что-нибудь расскажешь... — заулыбался Драко, удобнее устраиваясь в теплых объятьях.
* * *
Уже ближе к вечеру, когда прошли последние занятия в Хогвартсе, Малфой сидел в кресле, подтянув ноги поближе к груди, и нервно икал, глядя стеклянными глазами в противоположную стену.
— Он меня убьет.
Снейп, сидящий напротив, только покачал головой.
— Я тоже тебя убью. Тебя все убьют, а отец — в первую очередь. А еще к нему Блейз присоединится — за конспекты.
— Я не виноват, что Салангу они не понравились. Но он же их переписал!
— Кто тебя вообще просил давать эту бездарщину такому существу, как гаргулья? Он же уникум! Существо, которое имеет возможность "знать, что все знает", а ты ему даешь жалкие кусочки всякой дурости, которую диктуют профессора! И все потому, что что-то действительно серьезное, хоть давай, хоть не давай, вы все равно не поймете... И как вас учить, если смысла нет. — Снейп заворчал себе под нос что-то в отношении идиотов-учеников и не более разумных преподавателей. Правда, сводилось все к тому, что весь обучающий состав набран из гриффиндорцев и хаффлпаффцев. — И вообще, я горжусь им за то, что он спалил эту бездарщину! Кстати, то, что написал он, повергнет в шок весь учительский состав. Ты это понимаешь?
— Да, я знаю, что он умный, и это понятно, он же ужасно старый... Хотя по их меркам не очень.
— Это он когда тебе успел сказать?
— Когда конспекты мне переписывал утром и доламывал десятое перо. Его когти все разрезают, как он меня интересно не...
— Драко. Что делать с твоим отцом? Он будет в замке уже послезавтра, и, если Саланг брякнет хоть что-то, что разозлит Люциуса, это будет взрыв, потому что Поттер молчать тоже не станет! Зная эту парочку и судя по масштабам истерии, психами станет вся школа. Альбус тоже не очень разумно поступил, сообщив об этом совой, которая письмо принесла только на четвертый день в заброшенные комнаты вашего менора, если его после вылазки туда стайки авроров можно так называть. Если бы эльфы не обнаружили, Люц бы вообще ничего не понял, и было бы еще хуже.
Драко не отвечал. Он старательно задерживал дыхание, чтобы икота прошла, но попытка была уже четвертой, а икота не прекращалась.
— Меня прокляли, — пробубнил он и снова икнул. — Как мне ему объяснить свое тут присутствие и пропуск занятий? Салангу я уже не нужен, а в подземелья... извини, но там этот придурок, рядом с которым меня буквально начинает колотить.
— Драко, ты же не можешь от него все время бегать, — Снейп обернулся на открывающуюся дверь и посмотрел на рельефное тело Поттера: «Саланг». Зельевар почтительно встал и одновременно с Салангом протянул руку для приветствия.
— Добрый день. В тебя влили литр успокоительного?
— Нет. Просто, если бы пришел не я, через два дня тут совсем для вас неожиданно появился бы отец вот этого юноши, — Снейп кивнул на дергающегося от икоты Драко. — Так что перед этим мне нужно поговорить с вами обоими.
"Пусть лучше с зеркалом поговорит. Ну или хотя бы поздоровается", — прозвучал голос Поттера, и Саланг нахмурился. Такими темпами в Снейпа на самом деле придется что-нибудь вливать, правда, неизвестно, успокоительное или обезболивающее, потому что хвост мечется как-то слишком бурно.
— А какие проблемы с его отцом? — зверь сел на пол рядом с Драко и погладил его коленку. — Ты в порядке?
— Нет! — рявкнул блондин и икнул. Так жалобно и задушено, что после этого еще и заскулил.
— Это побочный эффект вчерашнего. Скоро пройдет, — Саланг снова потрепал парня по коленке.
— А что было вчера? — Снейп смотрел на обоих с подозрением.
— Ничего страшного. Так что с отцом?
— Люциус Абрахас Малфой, его отец и по совместительству самый нервный человек, которого я когда бы то ни было встречал. Он скрывает эмоции на лице мастерски, но вот в его действиях эмоций столько, что хватит на несколько поколений гриффиндорских учеников. Он бережет Драко, но иногда эта бережливость приводит к серьезным последствиям. Таким, как, например, уничтожение выводка суккубов за то, что одна из самок решила погладить несмышленого ребенка и случайно поцарапала, выращивание в саду запрещенных растений из-за того, что малыш кашляет и ему нужны лучшие лекарства, ввоз в страну черных единорогов, чтобы ребенок научился ездить на лошади, а эти гады пускают на спину только девственников мужского пола, и к черту, что наследник умолчал про потерю драгоценной невинности и единорогов пришлось увозить обратно, а про гиппогрифа я вообще молчу!
— Драко, прости, но твой отец — монстр.
— Его отец — правая рука Волдеморта, — проворчал Снейп, смотря на сжавшегося Драко, который чувствовал вину за родителя. — Я не думаю, что его устроит то, что Драко помог Мальчику-который-выжил выжить снова и стать неуязвимым. А еще это юное дарование пропустило почти месяц занятий и уже начинает отходить от звания Слизеринского принца.
Заметив непонимающее выражение на лице Саланга, Снейп только рукой махнул и замолчал.
Молчали все трое. Снейп — потому что задумался, как избежать нервотрепки из-за Люциуса, Саланг — потому что слушал, что ему рассказывал Гарри про второй курс и Малфоя-старшего, а Драко — потому что мало того, что сказать ничего не мог из-за икоты, но и из-за того, что не было желания вообще что-либо говорить. Ему все равно придется вернуться в подземелья, где на данный момент происходит что-то вроде борьбы за территорию, от которой Драко уже порядком устал. Началась борьба с того, что в Хогвартс перевелся новый ученик, и его сразу распределили в Слизерин на седьмой курс. Высокий, стройный, с идеальными манерами, уверенной походкой и глазами цвета самой темной беззвездной ночи. Он очаровал всех красавиц, и отпугивало только его положение в Слизерине. Спускаясь в подземелья в первый же день, этот новенький зажал Драко в одном из коридоров и начал приставать с таким напором, что уши наследника древнего рода от пошлых слов, дотекающих до мозга грязной лавиной, сворачивались в трубочки и заколачивали за собой проходы. Если бы не Тео с Блейзом, то, возможно, стормозившего от подобной наглости Малфоя насильно поставили бы раком.
Да, бегать от него было глупо, но Драко просто не хотел проклясть этого идиота на глазах у всей школы. Ублюдок цеплял его у всех на виду и окатывал циничными словечками с ног до головы. В итоге Драко приходилось отвечать не менее грязно и отвратительно. Даже Золотое трио никогда не слышало столько яда в его текстах. Дрейг, не стесняясь, отпускал в его сторону жаркие шуточки в Большом зале почти каждое утро и каждый ужин, а стоило их глазам встретиться — сволочь прямо раздевал Малфоя взглядом, и в один прекрасный момент, вернувшись с занятия по окклюменции с Северусом, блондин случайно скользнул в его сознание и поперхнулся, увидев, что его представляют на слизеринском столе в Большом зале, полностью голым и отдающимся новенькому прямо у всех на глазах. А потом и не только новенькому, но и всем желающим.
— Драко? — Саланг подергал его за рукав. — Ты слышишь нас?
— Чего-нибудь придумали?
— Есть предложение не пускать его сюда. Не будет же он ломиться сюда насильно?
— Будет, — в один голос ответили слизеринский декан и его подопечный.
— Еще и укокошит кого-нибудь, — пробормотал Снейп, поднимаясь. — Я зайду завтра и заберу конспект Забини. Переделайте и молитесь, чтобы он не заметил подмены.
Драко только икнул.
* * *
Драко смотрел на пергамент и понимал, что Блейз, увидев это, сразу поймет, что это совсем не то, что написал он. Еще Северус, гад, не захотел помогать, а что поделать, если Саланг оказался такой занозой в заднице. Хотя вот про эту часть своего тела Драко совсем говорить не хотел.
Спускаясь с кровати, он икнул, и так сильно, что подпрыгнул, соскользнул со ступеньки и проехал по всей семерке ее сестер мягким местом.
Теперь он сидит в кресле, и Саланг носится вокруг него, исполняя все желания. Иногда Малфой замечает, что Саланг неожиданно морщится или улыбается, хотя поводов для этого мало.
— Саланг, это Поттер с тобой разговаривает? — спросил юноша с подозрением, когда его в конец достало кривляние зверя. — Если да, то пусть заткнется, потому что я подозреваю, что причина твоих хихиканий — насмешки этого морепродукта надо мной!
— Драко, он про тебя и слова не сказал, не надо его обижать!
На это Малфой только фыркнул, отвернулся и снова икнул.
Так они и просидели, перекидываясь пустыми фразами, пока в комнате не раздался стук.
Когда Саланг подошел к одному из балдахинов на стенке и отодвинул его, открывая Драко вид на окно и птицу, бьющуюся в стекло, Малфой даже на таком расстоянии узнал отцовского филина. Запущенный в комнату Катарсис подлетел к Драко и протянул лапу с письмом. Отвязывая конверт, Малфой почтительно погладил птицу по черным перьям с золотистыми вкраплениями.
Открывать послание было страшно, еще страшнее его читать. Мерлин. Лучше б он и не начинал. В письме было всего четыре слова:
"Жди. Буду завтра. Отец".
Должен же был прибыть ПОСЛЕзавтра…
— Саланг, можешь делать со мной все, что хочешь. Завтра меня уже в живых не будет.
На такое заявление Саланг только хмыкнул, расплывшись в плотоядной улыбке, и отправился спать. Драко последовал за ним через полчаса, когда солнце село за Черное озеро, а щупальца кальмара последний раз ударили по водной глади и скрылись.
Правда в ту ночь у них ничего не было кроме поцелуя в висок и тихого шепота: "Спокойной ночи, солнышко".
* * *
В то же время когда Саланг прижимал к себе Малфоя и умиротворенно засыпал, в гриффиндорской гостиной вся чуть ли не заваленная книгами сидела на полу мисс Гермиона Грейнджер и читала уже не первый, и даже не двадцатый, том о мистических существах и о том, встречаются ли в истории создания, похожие на Саланга, точнее Поттера. На удивление, некоторые записи упоминали о существах, похожих на демонов, но с сердцами ангелов, работающих на смерть.
— Герми, ты еще долго? — Рон вошел в гостиную и спросонья сел на красный диван, подергивая длинным серо-розовым ухом. Рону так и не удалось избавиться от последствий столкновения со стеллажом для зелий.
— Я просила меня так не называть, — по привычке пробубнила ему девушка, даже не вслушиваясь в то, что он спрашивает, а ориентируясь на одно прозвучавшее слово.
— Ну, Миона, — заныл Уизли. — Ты же уже не вылезаешь из-за этих книг несколько дней подряд. Что ты там могла найти сегодня такого, что не нашла вчера?
— Рональд Уизли, — золотистая грива девушки взметнулась, стоило ей понять сказанное другом, а услышанное ей совсем не понравилось, — ты хоть понимаешь, сколько я нашла? — свалив стопку книг и достав пергаменты в количестве двух штук, она потрясла ими в воздухе. — Вот это я собрала за всю свою работу!
— Но там же совсем мало?! Что ищешь, что не ищешь — все равно смысла нет! — пробубнил Уизли, разглядывая ножку шахматной доски, стоявшей неподалеку.
— Что? Рон, я, конечно, понимаю, что из-за своей новой натуры ты не хочешь работать мозгами, а место мысли переместилось ниже, как и у любого другого кролика, но Саланг, а теперь и Гарри, из рода, который не просто исчез, но и тщательно подчистил все, что от него осталось! Я нашла только короткие фразы типа «существо вида демона, приходящее с Мрачной миледи, забрало его в царство мертвых», а дальше совсем ненужная информация! Но я наконец нашла то, что мне нужно, а ты даже не понимаешь, насколько это важно!
— Ну и зачем тебе все это?
— Я должна знать, что теперь делать с Гарри. Думаешь, ему такое описание понравится? «Существо вида демона»! Да это... Черт, Рон, не надо на меня так смотреть! И вообще, что тебе говорят по поводу... этого, — девушка махнула рукой на пушистые уши.
Рон моментально залился краской. Он на опыте испытал, что такое маггловские кролики. Когда Снейп пришел к нему в больничном крыле и сухо пояснил, что при смешении зелий разных составов, разных концентраций, времен настаивания и при просроченности некоторых получилась нелицеприятная смесь, которая, попав в ссадины и занозы Рона, перенеслась на генетическое и магическое строение юноши, и в итоге получилось зелье, используемое для эротических игр — эту часть он проговорил с особенно равнодушным голосом и странно каменным лицом. Главная проблема состояла в том, что его действие отменяется лишь в тот момент, когда внутрь девушки-кролика, а предназначается подобная смесь именно для девушек, попадает семя партнера. Ну вот и как Рону оно попадет? Не с Финниганом же или Невиллом... да нереально! Он никогда никому ничего не подставит, а особенно задницу. Так думал Уизли, отмазываясь перед Гермионой.
— Чернобрюхий соплохвост сказал, что… — начал мусолить слова Рон, но его грубо оборвали, запульнув каким то фолиантом.
— Рон! — рявкнула Гермиона, нахмурившись и поднимая еще одну книгу.
— Ну Снейп! сказал, что это эффект временный!
Гермиона же только закатила на это глаза. Она уже прилично прообщалась с парочкой из «великого и ужасного», то есть с Уизли и Поттером, чтобы научиться понимать, когда они вешают ей на уши макаронную чепуху. Несмотря на это, она уже с жадностью считала дни до того момента, как можно будет появиться у Гарри и обнять его наконец, а еще — посмотреть, изучить, а еще — много-много всего. Главное, спросить побольше. Главное, узнать, как его вылечить.
— Так что ты там нашла?
Гермиона подняла пергамент и начала читать вслух:
— "Когда я открыл глаза, передо мной стояло существо высотой в мой домик в Сальвешмире, черное с красными полосами, словно шрамами. Изо лба его вились рога, как у вожака горных баранов, на хвосте, как у крокодила, шипы красного цвета, крылья, как у летучей мыши, лежат на плечах, словно плащ заходившего в мой бар несколько месяцев назад графа. Пока он стоял, его лицо было сложно увидеть, но когда он опустился на одно колено, разглядывая меня с таким же интересом, что и я его, я понял, что мне не грозит опасность..."
— Что это? — Рон навострил уши. — И что за Сальвешмир?
— Это про одного из возможных родственников Саланга. Сальвешмир — это деревня на севере Альбиона. Она закрыта от маггловских глаз, они считают, что там проклятые земли и что живут там вампиры.
— Но вампиры — это просто маггловские сказки!
— Нет, Рон, это не совсем сказки. Магглы не ошибаются, там действительно живут вампиры, но не те, что они себе представляют. Люди Сальвешмира не стареют, питаются кровью и сырым мясом, читают мысли, превращаются в летучих мышей и черных котов, становятся туманом и летают, управляют пауками и ходят по теням, но они называются не вампирами. Рон, они контрактники. Они — заключившие выгодную сделку с демонами в попытке сбежать от смерти и достичь какой-то цели. В общем, слушай дальше: "Зверь назвался Ишрафом из Сахары и предложил обменять мне мой контракт на свободу для нас обоих. Я не знал, что это значит, и согласился. Теперь мне осталось девять дней. Ишраф оказался каторжником Властительницы Косы Мироздания. Он ищет тех, кто согласен уйти с ним по доброй воле, дабы спасти чью-то жизнь и дать ему возможность снять с себя долг в виде тех миллионов душ, которые он уничтожил ради удовольствия и оставляя за собой вместо города Сахары пустыню с тем же названием. Я отдам ему свою столетнюю душу, чтобы он отдал ее Смерти и помог Мегги. Моя маленькая крестница, теперь она будет жить. Она больна, но он поклялся, что она выздоровеет. Кроме этого мне ничего не нужно". Это самая яркая история из двадцати таких же. Точнее, история, предшествующая этому и продолжающая эти события, самая известная как магам, так и магглам. Хотя маги называют ее «резня Сахары», а магглы — «охота на вампиов». Человека, который это написал, звали Дрей Круа. Первый контрактник, которого пытались убить за то, что он заключил контракт на весь город. Девушка, которую освободили от контракта, стала Магирой Дьябло. Она уехала в какой-то испанский городок, и часто появлялся слух, будто она находится под защитой ночного демона.
— Значит, Ишраф остался с ней?
— Он не просто остался с ней. Они искали контрактников и освобождали их, если те не успели еще кого-нибудь втянуть в свои кровавые сети. Девушку узнавали благодаря ее крестному — первому вампиру. Род Магиры стал называться Дампирами. Они шли против тех, кого создал ее отец.
— Что значит создал?
— Дрей Круа, или, как его запомнили магглы, Дракула, был ученым. Он и его брат проводили опыты в создании мифических предметов, схожих с косой смерти, мешком Санты, посохом друида. Они не знали, что все мифические существа — просто очень сильные маги! Последней попыткой Дрея было создание полноценного гомункула с душой и силой. Он убил брата для этого и свихнулся, тогда демоны и пришли к нему. Насколько я понимаю, те, кого назвали вампирами, попали под контракт, так как Дракуле нужны были органы для опытов, а новый питомец, никогда не стареющий юноша Франкенштейн, стал распространять заразу бессмертия, выкачивая кровь для своей жизни. Увы, Ишраф смог только вернуть им сознание, но то, что Дракула создал монстра, понятно на все сто процентов. Но существует возможность, что именно Франкенштейн знает достаточно много про то, что происходит с Гарри.
— Гермиона, а откуда он должен про это знать? — Рон давно потерял суть логики подруги, но из-за воспоминаний о старых сказках улавливаемых в этой истории продолжал слушать, надеясь понять что его подозрения ошибочны.
— Магира не была бессмертной, и, несмотря на то, что Ишраф выполнил желание Дракулы и вылечил ее, она состарилась и умерла, оставив сына, которого назвала Ваном. Ишраф пытался заботиться о ребенке, но он не умел делать ничего подобного, поэтому отправился искать Франкенштейна. Их троих перестали видеть вместе лет тридцать назад, Вана, правда, потеряли уже давно, и они остались только вдвоем, но все же. Франкенштейн должен знать о гаргульях больше всего. Последний раз он был замечен на своей родине. Я уже отослала письмо, но не знаю, придет ли ответ.
Рон сидел молча минуту ровно. Потом одно его ухо дернулось, а потом он завопил на всю гостиную:
— Ты что сделала? — заорал он, вскакивая и разнося стопку книг у него под ногами. — Ты что, написала монстру, убийце, да и вообще, искусственно созданному существу и попросила его помочь?! Гермиона, на тебя что, шкаф с гримуарами упал?
— Рон! Ты что, не понимаешь? Может, Ишраф все еще с ним!
— А ты что, не поняла, что и Ишраф, и Франкенштейн — убийцы? Думаешь, Ишраф просто так собирал чужие души?! Да он хотел откупиться от смерти за завал работы, который ей обеспечил!
— Не говори так, Рон! — Гермиона кинула пергамент и тоже подскочила с пола, от чего еще одна стопка книг завалилась на бок и упала. Я, в отличие от тебя, хоть чем-нибудь занимаюсь, что может помочь, а ты — только сидишь в спальне и никуда не выходишь!
Рон уже открыл было рот, как в окошко постучали. Точнее стукнули. Сильно. Гермиона встала и отворила створки, впуская бойца-орла. Огромного. Стоя на подоконнике, который был высотой Гермионе по бедра, птица оказалась чуть выше головы девушки. На длинной пушистой ноге крепились два ремня с сумкой в которой обнаружилось письмо.
Орел пристально разглядывал девушку, а потом наклонился и клювом отцепил ремни и отпустил посылку так, что она упала на пол. Рон, решивший что-то воскликнуть, неожиданно наткнулся на взгляд птицы. Уши зайца тут же прижались к голове, а ноги машинально сделали шаг назад.
— Рон, я не думаю, что он решит тебя съесть, ты же не настоящий заяц.
— Для него я настоящее мясо! Пусть он уходит отсюда!
— Лучше ты уходи, — не вытерпела Гермиона, уже распечатывая письмо.
«Добрый вечер, Мисс.
Я не получал писем уже несколько сотен лет, и Ферканд последнее время заскучал, так что ваше послание принесло удовольствие нам обоим…»
31.10.2011 8. Малфой
Люциус рассекал коридор, не обращая внимания на идущих ему навстречу учеников. Трость мерно отстукивала по каменным плитам, а глаза цвета дыма хоть и смотрели прямо, но на самом деле сканировали дорогу по нескольку раз, постоянно подмечая что-то новое.
Черная тень выскользнула из-за поворота и быстро настигла бешено двигающийся по прямой светоч.
— Люциус! — рявкнул Снейп, и светловолосый мужчина эффектно развернулся, позволяя мантии длинным черным серпом пройти по воздушным волнам и послушно приземлиться у ног.
— В чем дело? — голос у Малфоя-старшего напоминал гречишный мед, тягучий, густой и оставляющий после себя вкус сладкой горечи. Именно благодаря ему этот мужчина смог стать великолепным дипломатом. Его хотелось слушать, и даже если бы в словах его не было бы никакого смысла, его все равно бы слушали. Кому какая разница, что он там объясняет, если, подписав какую-то там бумажку, слушать и видеть этого архангела можно будет каждый месяц, а то и неделю!
— К ним нельзя, — вдумчивый и ровный голос Снейпа, с хрипотцой и низкой октавой, отличался от соблазнительного баритона Люциуса. Его хотелось слушать и понимать. Чувствовать и знать каждое слово, произнесенное и выпущенное этим человеком. Хотелось знать все с такой же уверенностью. Даже если бы Снейп сказал: «Я знаю, что знаю все», ему бы несомненно поверили. Его бы послушали и сделали самым великим. Но… наружность портила все.
— Он мой сын. Имею право, — Люциус понизил голос, когда Северус приблизился.
На Снейпа действие голоса Люциуса никогда не оказывало должного эффекта.
Зельевар всегда смотрел людям только в глаза и читал эмоции в зеркалах души человека, а не по «рупору», имеющемуся на лице у каждого млекопитающего, а глаза Люциуса всегда были холодными и уверенными.
— Он в школе, а «имеет право» тут только Директор, — на этом Снейп развернулся и, не сказав больше ни слова, направился быстрыми размашистыми шагами в другую сторону.
Он ни разу не обернулся. Ни разу не прислушался. Ни разу не посмотрел в стекло окна, чтобы увидеть в нем отражение блондина. Северус и так понимал, что Люциус идет за ним. Он его чувствовал всем телом. Кожей на загривке. Кончиками пальцев. Корнями волос. Всем!
Гаргулья, к которой они подошли, неприветливо фыркнула, когда увидела Люциуса, но на еле слышный пароль из уст Снейпа отреагировала и сдвинулась.
«Вроде одинаковые, но совсем разные», — решил Снейп, представив нынешнего Поттера и сравнив его с той, что отскочила и презрительно отодвинулась подальше от Люциуса. — «Хотя чем-то и похожи», — додумал зельевар, вспомнив Саланга.
— Северус, Люциус! — Дамблдор встал из кресла и, перегнувшись через стол, пожал руки обоим вошедшим. — Садитесь! Чаю?
— Нет, спасибо, мы только получить разрешение на посещение моего сына. Кстати, где он? — Малфой даже не сел.
— Люциус, — Дамблдор опустился в кресло, — прости, я не могу вас к нему пустить. В заявлении на посещение ты обещал прибыть завтра, и, обговорив все с тем, с кем сейчас находится Драко, мы пришли к решению, что встреча завтра и состоится. Я не могу допустить более раннего визита. Малфой сел на стул и откинулся на его мягкую спинку.
— И в чем же дело, директор? — блондин дернул бровью. — Северус, думаю, ты расскажешь лучше… — пробубнил Дамблдор из-под бороды и жалобными глазами посмотрел на преподавателя.
Снейп только закатил глаза.
— Люц, Абрахас говорил тебе, почему связывает твой род с Блэками?
— Он хотел разбавить чистую малфоевскую кровь другой — менее чистой, но более сильной.
— Значит, нет. — Снейп вздохнул и подобрался, и Малфой сразу понял, что время для лекции снова пришло. Мерлин, последний раз это было, когда он чуть не уронил маленького Драко: ту стойку, которую принял его лучший друг, Люциус запомнил навсегда, ибо подобного выговора не получал даже от отца.
— Из года в год Блэки порождали все новых и новых детей с мистической сущностью, которая проявлялась сама по себе в неопределенный момент и становилась сильней со дня потери девственности. Эта семья не останавливалась ни перед чем и находила все новые и новые особи. Они неосознанно роднились с драконами, мантикорами, вивернами, василисками и прочей дрянью, с которой их предки заключили контракт, и остановить это не могли. Разбавить кровь в твоем случае означает смешать кровь твоего сына с кровью кого-то, кто обладает не просто магической силой, а магической, смешанной с мистической. То есть с силой животных. Насколько я знаю, в Бэлле течет кровь, если это можно так назвать, Дементора, в Сириусе — Оками, восточного волка, божества, если не ошибаюсь, сторожащего храмы, в Нарциссе живет Саламандра, а в Драко попала Нунда.
— Снейп, ты издеваешься? Драко хрупкий и безобидный ребенок! Он не может быть…
— Может! И только поэтому Саланг его еще не свел с ума! — рявкнул Снейп, и Люциус вытянулся как гадюка в боевой стойке.
— Не смей… — зашипел Люциус, хотя его не дослушали.
— Не перебивай. В общем, в тебе крови такой нет, и поэтому удастся пустить тебя туда только завтра, когда на Саланга-тире-Поттера подействует в конце концов хоть одно снотворное! Люциус, ты зря тут появился. Возвращайся домой и приходи завтра!
— Я похож на человека, который может свободно распоряжаться своим временем? Я иду к сыну сейчас, и это не обсуждается. Дорогу мне самому искать? Снейп только потряс головой.
— Чертов придурок, — пробормотал он, довольствуясь тем, что он единственный, кто может высказать подобное такому человеку и получить лишь тычок под ребра.
Еще двадцать минут Дамблдор пытался уговорить Люциуса не рваться к отпрыску с такой бесшабашностью. Потом еще десять Снейп говорил, как не надо себя вести с Салангом и как обращаться с Драко при гаргулье. А еще через пятнадцать Люциус не выдержал и подорвался с кресла.
— Да понял я! Не ругаться, не двигаться резко, не упоминать Поттера недобрым словом и не реагировать на какие-либо что-нибудь. Понял я!
* * *
Широкий коридор с кучей учеников, проход, подъем по лестнице, широкий проход с парочкой учеников, потом еще пара лестниц и поворотов, потом узкий коридор, потом снова лестницы, потом еще что-то, потом еще, еще, снова еще, опять еще и еще очень-очень много всего, пока Снейп и Малфой не очутились возле огромной высокой двери, обитой железом.
— Комнаты неизвестного? — Люциус посмотрел на Снейпа как на безумца. — Вы поселили туда моего сына?
Снейп снова закатил глаза, и пару раз стукнув в дверь, открыл ее. В кресле напротив входа сидел Драко. Идеальная прическа, выглаженная и вычищенная мантия, блестящие ботинки, книга на коленке, и Саланг, обвившийся вокруг того самого кресла.
— Драко, — Люциус вошел в комнату и тут же увидел гаргулью во всей красе.
Черт знает почему Саланг выгнул спину словно огромный кот и оскалился как зверь. Воздух выходил из-за зубов с рычащим шипением и гортанным воем, когда зубы приоткрывались. Стоило Драко положить руку ему на голову, Саланг сразу затих и снова лег у изножья.
— Отец, прости, но тебе лучше не подходить очень близко. Он сегодня не в духе, так что, думаю, обнять тебя я тоже не смогу, — проговорил Драко, поднявшись, но дальше не двигаясь. — Северус передал тебе, что на него ничего не действует? Ни заклятья, ни зелья не смогли его усмирить. Проходи. Не стой там, он не тронет, если я рядом.
Люциус сел в кресло напротив сына, а Снейп — в кресло прямо напротив камина, установленное между двумя другими.
Перекинувшись несколькими условными фразами с отцом, Драко начал рассказывать какую-то странную историю, крутящуюся вокруг того, что Саланг — чем-то похожее на домашнего песика существо, слушающееся только его. Рассказывал он это так подробно и логично, что Снейп неожиданно для себя сам начал верить словам крестника, и только то, как Саланг подмигнул Снейпу желтым глазом, привело зельевара в чувства. Все было спланированной игрой.
Идея заключалась в том, чтобы показать Люциусу, что Саланг безобидней котенка и глупее щенка, беспрекословно слушает все, что говорит ему Драко, и делает все то, что приказывает Драко же. Единственным минусом в его поведении была неадекватная реакция на тех, кто не является мистиком, или на тех, к кому не привык. Но, конечно, если хозяин скажет, то Салаг никого не тронет.
— И долго ты тут еще просидишь?
— Пока Поттер не выберется.
Если бы Снейп не зыркнул на Люциуса, то у того так бы и вырвалась какая-нибудь колкая фразочка, но нет. Снейп успел не только посмотреть, но и слегка припнуть главу белобрысого рода, так что тот, как обиженный ребенок, поджал ногу, но потом одумался и вернул ее на место.
— Ты понимаешь, что пропускаешь школьную программу?
— Директор ежедневно присылает ко мне Северуса, и Северус мне все объясняет.
И не беда, что Драко умалчивает, что объясняет Снейп на пару с Салангом, которого зельевар сам же внимательно слушает, а иногда даже записывает за ним. Дальше был просто набор вопросов и ответов.Драко спрашивал отца про то, как там поживает Нарцисса, Люциус спрашивал про то, чем занимается сын, и в итоге, хмуро глянув на Саланга, показал глазами на свое левое предплечье. Видя, как глаза Драко опустились на равномерно вздымающуюся спину Зверя, Люциус напрягся.
— Что-то не так?
— Я не хочу.
— Придется, — голос отца звучал обреченно.
Драко даже не подозревал, насколько Люциус жалел об ошибке молодости. Насколько Люциус страдал, когда представлял идеальное предплечье сына изуродованным отвратительной меткой, которую назвать татуировкой довольно сложно. Скорее клеймом.
Представляя будущее Драко, Люциус хватался за голову. В кошмарах он видел, как сына пытают на каком-нибудь собрании или как они вместе сидят в Азкабане, а Дементоры по крупицам вытягивают из них жизнь. Но Драко никогда об этом не узнает. Ведь если все-таки победит Лорд, то Драко, не принявший метку, будет страдать еще сильнее. Саланг удивленно поднял голову, потом перевел взгляд с сына на отца, а в итоге, решив, кто виноват в резкой апатии наследника блондинистого поколения, нервно заворчал. Снейп не успел среагировать, а жаль. Жаль, что вообще попытался. Саланг растянулся на полу между тремя креслами, сонными глазами посмотрел на Люциуса, вводя того в заблуждение относительно своего спокойствия, а потом перевернулся и как бы случайно накатился Малфою на ноги так, что их просто зажало между огромной тушей, креслом и полом. Так Люциус и «завис», уставившись на зверя и не поняв, что же Саланг сделал.
* * *
Гермиона сидела на Истории магии. Она давно не слушала то, что болтает Бинс, а того, что он периодически задает ей вопросы, казалось, вообще не замечала. В первый раз призрак решил, что ученица просто не поняла, что его вопрос не риторический, во второй раз нахмурился, а в третий — уже сам сделал вид, что вопрос риторическим и был. Девушка перечитывала и перечитывала письмо:
«Добрый вечер, Мисс.
Я не получал писем уже несколько сотен лет, и Ферканд последнее время заскучал, так что ваше послание принесло удовольствие нам обоим. Пожалуйста, можете называть моего любимца просто Фер, но умоляю, пока будете думать над ответом, не отсылайте его в совятню. Ваши сокурсники могут не досчитаться любимцев.
Вы, наверное, очень активная юная леди, раз нашли мой нынешний адрес и смогли узнать мое полное имя. Поверьте, без него мое маленькое жилище никто бы не нашел. Но вы были правы, когда писали мне, что найти имя было довольно просто. Из книг Хогвартса можно выудить многое.
Честное слово, я не знаю, как вас называть, поэтому, наверное, будет уместней называть вас Гермиона. Вы же можете называть меня также как вашей душе угодно.
Итак, Гермиона, вы спрашивали меня про спутника моей маленькой богини? Это я о крестнице брата Мэгги. Поистине была идеальным ребенком. Ее сын так отличался от нее. Хотя что от него ожидать? Род Блэков в его крови подпортил все, что только можно. Откуда мы его только с Ишрафом не доставали. Видели когда-нибудь маггловские канализации? Надеюсь, нет! Хотя что там делать юной, пусть и магглорожденной леди? Мы даже гувернантку Вана туда не пустили. Сами полезли. Лучше б мы Вана там и оставили… Кстати, то, что вы магглорожденная, я понял сразу. Чистокровный или полукровка никогда бы не рискнули написать проклятому существу, подобному мне, так что не обижайтесь, знали бы вы, из чего состою я, на прозвище «грязнокровка» согласились бы без раздумий.
Поверьте, мой брат совершил великое открытие. Величайшее даже по сравнению с Философским камнем Николаса Фламеля. Страннейший человек, скажу я вам. Доживая свои последние годы, он совсем сдвинулся. Главное, не показывайте этот лист ему, а то Ишраф опять будет ворчать, что по моей глупости снова приходится менять место жительства. Мстительный Ник, очень-очень мстительный. А я, как назло, так и не научился держать язык за зубами.
Но я отвлекся. Вы спрашивали про гаргулий. Ишраф, как вы, наверное, уже поняли, и по сей день скрашивает моё одиночество. Милый друг, преданный товарищ, брат по бою, и просто нежное и отзывчивое создание, с которым я немало повидал.
Гаргульи очень преданы сами по себе. Любят и никогда не забывают. Убивают ради любимого и спасают ради него же. Я видел несколько его братьев, и знали бы вы, Гермиона, сколько эмоций я испытал, когда наблюдал за тем, как они отзывчиво терлись друг об друга в приветствии, словно волки одной стаи.
Гаргулий не стоит бояться. Они поистине добрейшие существа. Только стоит беречься их единственной болезни. Каменного сердца. Если вам интересно, ответьте и расскажите побольше про вашего друга, на которого свалился такой дар.
Жду вашего ответа.
Франкенштейн Рагнед Асай фон Дарк Рагнарёк.
Хотя, думаю, вы и так это знаете».
«Милые существа?
Да как такие громадины могут быть милыми?
И почему его боятся? Ведь он тоже человек, просто проживший больше. С контрактниками-то нормальные у всех отношения! При условии того, что таких появились целые кланы, причем зарегистрированные и сформировавшиеся уже в нескольких поколениях…»
— Герм! — Рон тыкнул ее в бок, но она, все еще обиженная на «друга», проигнорировала его.
— Ну Герми! — заныл Рон, однако когда снова получил игнор, то решился на крайние меры и поднял руку: — Профессор, можно вопрос вне темы?
Оба курса — и Слизеринцев, и Гриффиндорцев — в шоке на него уставились. И Бинс вместе с ними.
— Все тут знают про «Сахарскую резню»? — спросил всех Рон, и по кабинету прошел шепоток. — Так вот, там одним из участников был, — Рон выдернул письмо из-под носа Гермионы, — Франкенштейн фон Дарк. Почему его считают проклятым? И что там произошло вообще, вы не скажете?
Приведение на секунду растерялось, а потом заговорило, но уже с интересом:
— Мистер Уизли, вы ведь знаете, что эта тема выведена из программы школы именно из-за этого интересного субъекта? Судя по вопросу, ответ — нет. Я поясню почему. Это был не город. Это было закрытое королевство, и Франкенштейн с Дрейком были наследными принцами. Скажу я вам, они были святыми, пока не появилась у них служанка. Кто ж знал, что она демон? Никто! Вот она королевство и утопила в крови. Те, с кем она и ее братья заключили контракт, стали зваться контрактниками-одиночками. Те, кого в итоге посветил Франк, к тому моменту уже гомункул, стали вампирами. Он сделал их монстрами, желавшими плоти и крови.
— Не согласна! — Гермиона подняла руку. — Вы хоть раз видели, чтобы кто-то из его… помета стал убийцей или головорезом?
— Да. Моя мать, которая меня и убила, — спокойно произнесло приведение. — Хотя Франк ее за это и наказал. Только он может контролировать своих детищ. И он контролирует. Поверьте, каждый, кто его ослушается, увидит именно его лицо, настоящее лицо, в последний момент жизни
В этот самый момент школьный колокол ударил, и Гермиона, схватив письмо, выбежала из кабинета.
* * *
Снейп рвал и метал.
Он проводил Люциуса полчаса назад и сразу же вернулся обратно.
Застал он милейшую картину: Саланг и Драко, уже скинувший свой маскарадный костюм, дико ржали на полу.
— Вы вообще в своем уме? — взревел он, врываясь в гостиную. — Вы что, не понимаете, что с ним за подобное сделать могут?
Его вопль вызвал новый приступ хохота. Драко, перекинувшись животом через спину Саланга, лежащего на ковре, посмотрел на крестного.
— Но ведь получилось! Он считает, что у меня теперь на время есть питомец, который меня защитит. Плюс еще и Поттер мне в итоге будет обязан. Он понял это без моих слов! Да этот идиотизм сойдет через пару часов! — Драко вспомнил, как мило выглядели волосы отца в цвете морской волны.
— Ну что ты буянишь? — Саланг сделал со Снейпом то же, что часто делал с Драко: перевернувшись на спину, так что Драко юркнул в сторону, дернул на себя зельевара и положил его поверх себя.
— Саланг! — заорал тот и попытался дернуться… но облом встретит профессора еще не раз, потому что Саланг его не отпустил.
— Хм-м-м… Драко, твой профессор с виду такой морозный, а на самом деле теплый! — улыбнулся Саланг, не отпуская толкающегося зельевара.
— А ты холодный! — прорычал Северус и лягнулся, хотя только ногу отбил.
— Конечно, холодный. Я же из камня! — на гладком лице с желтыми глазами расцвела белоснежная улыбка. — А вот вернется Поттер, и тело снова будет теплым!
— Я запишу! — Драко выпрыгнул из кресла, которое ему так полюбилось за все время жизни в этой комнате, и побежал в спальню, где лежал дневник с записями о гаргульях, которые он вел по историям Саланга.
— Пусти!
— Нет!
— Какого черта?
— Не понял… — голова по-совиному наклонилась вбок.
— Какого черта ты ко мне пристал? — повторил Снейп, упираясь в обнаженную холодную грудь.
— Просто ты мне нравишься…
Когда Драко вернулся, Снейпа уже не было, а Саланг сидел на полу и странно смотрел на входную дверь.
— Что случилось? Куда делся крестный?
— Не знаю. Он разозлился на что-то, ударил меня и убежал…
Драко только в шоке переводил взгляд с Саланга на закрытую дверь.
— Если ты его обидел… — прошипел Малфой и снова скрылся в спальне.
Саланг только с жалостью смерил дверь прощальным взглядом и лег поближе к камину.
Перевыкладываю главу. Если все еще без абзацев сообщите пожалуйста
13.02.2012 9. Действия и последствия
— Могу я узнать, что с твоей головой, Люциус? — Волан-де-Морт сидел во главе стола и рассматривал локоны мага, в гостях у которого находился с тех самых пор, как возродился, что составляло где-то месяца три.
— Прошу простить меня, милорд, — поджавшиеся губы, взгляд в стол, наклон корпуса в мольбе о милости. — Поход в Хогвардс не увенчался успехом. Это сделал Поттер, и заклятье не снимается, — руки с перепонками между пальцев он так и не положил на стол, спрятав в складках мантии.
— Поттер? — кожа на месте, где должны быть брови, приподнялась, а красные глаза с наигранным удивлением впились в лоб Пожирателю. — И ты ничего ему не ответил?
— Мы были в школе, я бы не смог ничего ему сделать. Если вы помните, последний раз закончился плачевно — за мальчишку заступился освобожденный домовик, а в этот раз в помещении нахходился преподаватель — пальцы сжались в кулаки, и тонкая кожица ничуть не мешала. — Милорд, умоляю, не обращайте на меня внимание. Скоро оно сойдет…
«Мерлин великий и Моргана всесильная, прошу, помогите! — молился про себя аристократ, попутно проклиная Поттера и Саланга. — Если еще раз попаду в Хогвартс, то я найду способ, клянусь!..»
— Мне не нравится твое кислое лицо, убирайся, — проворчал недозмей и проследил за тем, как хозяин дома, поклонившись, уходит из своей же столовой. — Лживая шавка! — рыкнул Темный Лорд, когда дверь закрылась, и кинул на стол салфетку, лежавшую, как того и требовал этикет, у него на коленях.
Единственный момент, удерживающий его от убийства синеволосого чистокровки, так это то, что в случае смерти главы семейства Малфой-мэнор заснет.
Нарцисса, находящаяся в положении, по одному из пунктов брачного контракта всех аристократов не сможет сама управлять домом и вынуждена будет вернуться в ту семью, в которой родилась, а Драко, как несовершеннолетний, уйдет вслед за ней к чертовым Блэкам. Несмотря на то, что ее брат умер, ни она, ни Беллатрикс — опять же из-за принадлежности к женскому полу — не могли принять правление семейным домом.
Вот и получалось, что терпеть эту семейку нужно до совершеннолетия Драко.
Проблему составляло еще и то, что метку малолетнему щенку не поставить, иначе она воспротивится, за что опять ответственны мордредовы гены Блэков с их не менее отвратительной Тому идеей абсолютной независимости и позволением отпрыскам до семнадцати лет делать все что угодно, кроме заключения контрактов и соглашений.
Воспоминания тут же подкинули образ надменного Регулуса, который никогда не кланялся в ноги хозяину, а лишь плавным движением делал нечто похожее на медленное, неглубокое приседание — как будто барышне не хватало воздуха и она слегка покачнулась, чтобы попасть в чьи-нибудь крепкие мужские руки.
И Регулусу в такие моменты становилось абсолютно безразлично, что именно Волан-де-Морт был тем, кого он обожал, важнее было то, что сам он — был Блэком.
Вспомнилась и Андромеда, которая вышла замуж за магглорожденного, причем обставила все так, что мать и пискнуть ей ничего против не смогла. И все равно ей было, когда ее имя выжигали, главное, что это ее путь. А про Нимфадору и вспоминать не хотелось!
Сириус же, сбежавший к своему, кажется, десятиюродному брату, на фоне их всех был сущим ангелом, даже несмотря на то, чем он занимался в школе...
В общем, Нарциссе тоже не пригрозить, иначе магия ребенка в ее чреве, который тоже, по всей видимости, умудрился перенять что-то от бешеной семейки, Его Темнейшество просто на молекулы разорвет, а снова собраться уже точно не получится, и тогда уничтожать уродов, расплодившихся в его мире, будет некому. Не господам Пожирателям же все оставлять?
Одна Белла разнесет на пути все, и там уже не посмотришь, где свои были, а где чужие. Таким, как она, нужна твердая рука, крепко держащая строгий ошейник. Рука, которая вовремя сможет натянуть поводок так, чтобы боль от шипов мгновенно распространялась по всему организму, а в мозгу отдавалась с удвоенной силой. Да. С этой бесшабашной чувствительностью к воле она всегда пытается сорваться, но и шипы в ее ошейнике простыми не были. Маленькая слабость к детям, которых она иметь не могла из-за самовнушения, на которое когда-то отреагировала ее магия, — и женщина готова на все, лишь бы получить еще одно тельце, чтобы развлекаться с интересным заклятием, превращающим палочку в маггловский скальпель. В общем, иногда он все-таки жалел, что связался с этой бестией...
С Малфоем это не работало. У Малфоя было все, и если что-то отобрать — тот сможет получить что-то новое за деньги, текущие к нему словно через прорванную посреди бурной реки плотину. Малфоя нужно было топить. Опуская его божественное тело в потоки грязи и унижения. Только так можно было сохранить уважение, которое Темный Лорд отчаянно путал со страхом.
— А не посмотреть ли мне на конюшни? — прихватив палочку, Волан-де-Морт направился к выходу, а Люциус, прекрасно знавший, что именно происходит в его доме, с закушенной губой и еле сдерживаемыми слезами уже прощался с любимыми скакунами.
-Ты должен мольться на меня, малолетний ублюдок, что я ничего не рассказал ему про твою рогатую голову... — Люциус отправился в библиотеку
* * *
«Она все-таки спятила», — Рон несся в сторону Запретного Леса за подругой. Его розовые уши поднимались, когда он останавливался и пытался разглядеть ее фигурку вдалеке. Урок у Бинса — это единственный урок, на который он сунулся, и слизеринцы, ясное дело, его в покое не оставили надолго. Когда он выбегал за подругой из кабинета, ему вслед неслось что-то вроде: «Смотрите! Побежал за мамочкой-крольчихой», на что ответом было: «Нет, мамочка у него ласка, а он просто уродился косым». [1]
Когда Рон наконец пробрался через гущу стволов, он увидел орла на дереве и девушку, орущую на птицу странными, по всей видимости маггловскими, выражениями. Орел молчал, только опустил голову и, что самое удивительное, выглядел виноватым, хотя рыжий… то есть теперь розовый, и не понимал почему.
Сделал шаг вперед он абсолютно бесшумно, но голова Фера резко поднялась, и хищник, распахнув огромные, чуть ли не метровые крылья, издал боевой клич. Гермиона тут же обернулась.
— Ты! — прошипела она, сузив глаза.
Рон однажды видел горгону.
Отец как-то раз выиграл в случайной лотерее поход с семьей в магический зверинец.
Кого там только не было. Наверное, навсегда Рон запомнил Взрывопотама, потому что махина следила за ним все то время, что он блуждал вдоль вольера, а потом, когда он решил пойти посмотреть на других животных, пошла за ним, смяв забор как бумагу. Им потом долго объясняли и успокаивали, что зверь ничего бы мальчику не сделал, просто у Взрывопотамов шерсть рыжая, а мальчик тоже рыжий, вот самка и решила, что это ее детеныш... Рон как раз, которому тогда уже было четырнадцать, еще и по росту подходил.
Горгону он увидел после. Красивая высокая женщина, похожая на Нагу, только со змеями в волосах и с завязанными глазами. Она улыбалась, танцуя под тихую музыку, когда какой-то парень, чуть старше Рона, начал долбить по стеклу, за которым она была, чтобы та хоть что-то делала, кроме как гнулась туда и обратно. Аспада — как было написано на табличке и как ее называли — после такого, ясное дело, взбесилась. Что не дало ей сдернуть с себя повязку, так это юноша, вбежавший в вольер и крепко обнявший ее, после чего она сразу успокоилась.
Вот и Гермиона выглядела сейчас так, как та Горгона в бешенстве. Особенно выделялись пряди волос, словно змеями двигавшиеся на голове девушки.
— Кто тебя просил лезть? Хотел сидеть в своей норе? Так почему в ней и не остался? Какого черта ты сунулся? Какая разница, кто он такой? — девушка все распалялась, орала все громче и не давала Рону вставить ни единого слова. — Почему же ты такой идиот, Рональд Уизли? Почему?
С этими словами Гермиона кинулась прочь, орел поспешно полетел следом за ней, а Рон так и остался стоять в одиночестве возле дерева, на котором каких-то пару секунд назад сидела странная птица.
Нужно сказать, что Гермиона вот уже пять лет подряд получала звание самой умной ученицы Хогвартса, но это, увы, касалось только учебников, а не жизненных ситуаций.
* * *
Устроившись на ступеньках кровати, Драко что-то писал в блокноте. Он вел его с того самого момента, когда Саланг впервые начал рассказывать ему всякие истории про гаргулий. Про то, что у них у всех разные крылья, разные формы.
Например, та гаргулья, что стоит у входа в кабинет директора, хоть и с крыльями, но не летающая. Она вроде сторожевой недособаки и не умеет думать — только исполнять приказы, а без приказа ничего не сделает.
Были еще те гаргульи, что стояли на башнях замка, некоторых хорошо было видно из окон за балдахинами в гостиной их апартаментов. Эти были как пчелы войны. Они даже и без приказа ринутся в бой в случае угрозы. С них, кстати, все и началось…
Усевшись на окно в один из первых дней, проведенных с Салангом, Драко заметил движение. На выступе в стене он увидел гаргулью, одну из тех, что неизменно сидят на различных каменных выступах по всему периметру Хогвартса. Он видел, что на гриффиндорской башне таких фигур около пяти, а башня Хаффлпаффа так и просто кишит ими. Хоть Драко и не был уверен, но все же предполагал, что и другие стены замка, обычно скрытые из поля зрения — правда, он и не вглядывался никогда особо, — также были полны подобных обитателей. В общем, последив за ней неотрывно в течение нескольких минут, он увидел, что голова ее резко, по-зверинному отряхивает с себя капли моросящего дождя. С испуга Драко даже с подоконника упал, хорошо, что подушки были раскиданы везде и всюду.
Внутренняя часть замка не сильно отличалась от внешней количеством статуй. Если верить Салангу, пока он нес бессознательного Драко в кабинет директора, то видел еще гаргулий, но все они уже были бездейственными наблюдателями и чуть что — так сразу же сообщали обо всем директору. Они были ушами и глазами школы, и Салангу было обидно, что их роль в происходящем в замке была утеряна.
— Тут ужин принесли, ты идешь? — Саланг говорил из-за закрытой двери, показывая тем самым, что не собирается нарушать личное пространство юноши.
Драко на секунду задумался. А не попросить ли домовиков принести ужин сюда? Священная Титания, как же он устал от общества только одного «человека». После прихода отца он почувствовал это с удвоенной силой. Он отвык, что нужно держать маску. Он испугался, что не удержит ее по возвращении в…
— Драко, ты не спишь?
— Начинай без меня! Я уже иду, — недовольно сказал Драко громким голосом и спрятал дневник в сундук, уже тише добавив: — Мерлин, как же хочется уйти…
Захлопнув крышку, расписанную защитными рунами, заполненную вырезанными знаками-оберегами и просто украшенную камнями, блондин вышел из комнаты и посмотрел на зверя.
— Драко, я надеюсь, все в порядке и ты не злишься из-за отца? — Саланг, осторожно удерживая в руках вилку, чтобы ее не сломать, чуть ли не бережно наколол ею листья салата.
— Сейчас я понимаю, что с этим правда могут возникнуть проблемы. Ты погорячился, а я зря потакал тебе, — Драко нацепил ледяную маску. Это все нужно начать контролировать снова. Северус был прав, эмоции надо держать в узде. Строгой, крепко натянутой узде. Поэтому сегодня же я отправлю отцу письмо с извинениями, и ты скажешь, как снять то, что ты наложил.
Саланг нахмурился, осматривая лицо Драко мрачным взглядом, но все-таки кивнул.
— Вот и отлично. Так что теперь, раз ты научился пользоваться магией, ты сможешь соорудить себе ложе, и, я думаю, теперь мы можем спать раздельно. Способ избавления отца от такого неприятного последствия нашего посещения передашь через эльфа.
Салат, который Малфой все это время крошил на мелкие кусочки, лишился только одного листика, который Драко с видом королевы Великобритании положил себе в рот, брезгливо сморщился и, промокнув уголки губ белоснежной салфеткой, встал, откидывая ткань, и сразу после этого направился в комнату, где благополучно закрылся.
Саланг так и остался сидеть с хмурым взглядом и смятой в шарик вилкой.
— Эфи, — ничего не значащий голос, будто и не звали никого вовсе, прокатился по комнате, но настороженная эльфийка незамедлительно появилась рядом со столом. — Все убрать, а Драко передай, что отец просто должен сделать глоток озерной воды. А еще мне нужны около полусотни подушек и два крупных одеяла. Все, что будет происходить в этой комнате, никто не должен услышать. Он, — Саланг кивнул на дверь, — тем более.
* * *
Вой и рев разносились по всей гостиной.
Зверь на полу возле погасшего камина стенал и метался. Хвост уже разрубил пополам сидение кресла, в котором не далее чем днем сидел Люциус, а спинка валялась где-то в дальнем углу комнаты. Второе кресло, Малфоя-младшего, пострадало от когтей. Третье — получило такой пинок, что врезалось в стену рядом с дверью Драко. Давно растерзанные подушки оставили после себя только цветастые обивки, кучу пуха и еще чего-то непонятного, чем они, очевидно, были набиты. Одеяло, на котором лежал Саланг, было просто смято, а вот второе — попало в камин одним углом, да так и осталось лежать в сером пепле.
Крылья хлестанули по полу в последний раз, хвост дернулся, вырубая в камне пола приличную вмятину, от которой шли трещины, когти полоснули по полу так, что в нем остались следы, как от ножа в масле, а из горла вырвался последний болезненный рев.
Саланг проснулся и уткнулся в согнутый локоть, пряча слезы боли и злобы, а эльфы уже начали неотложную работу по уборке комнаты.
* * *
— С тобой все в порядке? — Драко окинул Саланга подозрительным взглядом. Завтракали они в полном безмолвии, и блондин стал первым, кто нарушил грубую тишину.
Именно грубой она было потому, что в молчании сожителей было столько нервного по отношению друг к другу, они столько хотели высказать и о стольком пришлось молчать, потому что кое-кто решил вернуться к роли слизеринца. Тишина словно говорила: «Только попробуй рот открыть».
— Все хорошо. Как спалось? — мрачный взгляд зверя оторвался от тарелки с оладьями.
— Неплохо, только один раз проснулся утром, потому что пришел ответ от отца. Он говорит, что все прошло и без воды. — Про известие о разорванном Мишеле, коне, которого подарила ему еще в детстве бабушка перед смертью и органы которого теперь были раскиданы по всей конюшне, он решил умолчать и не закатывать истерику, что именно из-за глупой шутки Саланга он лишился любимого зверя. — Я намерен заняться сегодня трансфигурацией и прошу мне не мешать.
— Судя по всему, моя помощь не требуется? Что ж, в таком случае я попрошу кого-нибудь из книжных духов сыграть со мной в шахматы.
Своего интереса Драко не показал и лишь кивнул. Допив чай, он поднялся с кресла, цвет обивки которого со вчерашнего вечера почему-то поменялся, и удалился в спальню, где все-таки разрыдался, вспоминая жеребца.
«Ненавижу. Ненавижу. НЕНАВИЖУ!» — боль, которую приносил Волан-де-Морт своими действиями, даже с Круциатусом не равнялась.
* * *
«Франкенштейн,
Думаю, обращаться к вам по имени будет уместным, раз вы сами так решили.
Поверьте, последний, кто назвал меня грязнокровкой, остался со сломанным носом, но уж лучше быть магглорожденной, чем быть такой, как мой лучший друг. Я не понимаю, почему он так вас боится. Хотя боится он сейчас всего. Из-за смешения зелий он стал похож на розового плюшевого кролика. Фера он боится как огня, думает, что тот его непременно съест, но, кажется, ваш орел привередлив в еде. Наш профессор по Уходу за Магическими Существами сказал, что птица просто великолепно выглядит и тот, кто за ней, в смысле за ним, ухаживал, заслуживает не только уважения, но и восхищения, так как подобную птицу содержать непросто. Зная Хагрида, могу с уверенностью утверждать, что подобное заявление из его уст означает высшую похвалу.
Кстати, наш профессор Истории Бинс сказал, что вы убили его мать и он совсем не против этого…
Что касается Гарри, то я напишу вам отдельное письмо с описанием того, что случилось, а на этом листе я хотела бы спросить, не могли бы вы попросить своего друга сделать что-нибудь вроде справочника для Гарри. Как я понимаю, он больше никогда не вернется в человеческое состояние, а адаптироваться без посторонней помощи ему будет сложно.
И еще кое-что. Не сочтите наглостью, но расскажите, пожалуйста, о болезни, которую вы упомянули.
С уважением и надеждой на скорый ответ,
Гермиона Джейн Грейнджер».
На этом письмо заканчивалось, правда, к нему прилагался еще один лист с рассказом о том, что Гермиона знала о ситуации с лучшим другом.
И вот девушка уже цепляет к ноге Ферканда сумку и отправляет его в путь.
Из окна одной-единственной южной башни замка, где Гермиона и поселила птицу, так как раньше питомцы учеников жили именно здесь, можно заметить, как над Черным озером вздымаются щупальца огромного кальмара, который собирается впасть в зимнюю спячку и теперь распугивает всех, кто может подумать, что он уже уснул.
"Черт! — звон колокола засмотревшуюся вдаль девушку напугал так, что она поцарапала палец о выступ на каменном окне. — Это не начало учебного года, это начало массового писхоза... Чтоб тебя, Гарри..." — заворчала про себя Грейнджер, прикладывая палец к губам, и поспешила на обед.
* * *
Гарри не двигался. Было просто лень, но потом его кто-то вдруг подтолкнул в спину, однако, обернувшись, он ничего не увидел. А затем он просто потянулся к маленькой пылинке, пролетавшей рядом.
В мире пустоты эта пылинка была чем-то экзотическим, и в момент прикосновения к ней по телу пробежало несколько сотен тысяч маленьких электрических зарядиков…
И еще голос... Этот чертов голос, который он узнает везде…
— …и открой, наконец, глаза! Саланг! Ты… Саланг? Что с твоими глазами? — Малфой смотрел на зеленые глаза зверя с удивлением и шоком, пока не понял, в чем дело, и не произнес только одно слово: — Поттер.
[1] Сместила русскую и английскую словесность. «Уизли» переводится как «ласка», а заяц для русских — «косой», что также означает еще и «перекошенный», то есть «уродец».
С 8 марта милые читательницы))
Всего вам самого светлого и желанного!
08.03.2012 10. Пробуждение
После ночного погрома в комнате не осталось никаких следов, но, кажется, Дамблдор что-то заметил. Вещи Малфоя давно были доставлены в его комнаты в подземельях, и единственное, что напоминало о его присутствии, — это дневник в сером кожаном переплете, лежащий на камине.
Гарри уже битый час сидел в кресле, которое всегда занимал хорек, и копчик щемило от напряжения. Хотелось встать, походить и наконец-то выйти из своего заточения, но вот разговор с директором не клеился, и мысль о скорой свободе улетучивалась с каждым сказанным словом…
— А могу я узнать, директор? Почему вы до сих пор сами не додумались до этого? — голос гаргульи сочился чуть ли не ядом от накопленных нервов.
— Но, мальчик мой, как я мог? — Дамблдор, сидящий в кресле напротив, держал в руках чашку с крепким душистым чаем и грустно улыбался, перекатывая на языке лимонный леденец. — Ведь это опасно!
— Опасно? — Гарри усмехнулся и поджал губы. — Значит, вы удерживали от меня информацию только потому, что это опасно, а то, что от недостатка этой самой информации я каждый год попадаю под удар… так это все равно? Ведь, если подумать… На первом курсе — ладно, я был несмышленым, ничего не знал о магическом мире, но вы ведь знали, что нам было интересно, что там происходит! Вы могли сказать, чтобы мы в это не лезли! И, может быть, можно и на второй курс плюнуть, потому что дневник уже начал действовать, но третий-то курс! Вы, мать вашу, знали, что Люпин — оборотень, и знали, что Сириус не виновен, вы допустили в школу анимага, который жил в нашей спальне три года и мог в любой момент дня и ночи, когда я был в отключке, перекинуться и придушить меня! В четвертый год вы по какой-то причине не узнали, что на месте вашего друга вообще левый человек. И что из этого вышло?
— Поттер, вы понимаете, что вы сейчас истерите как последняя хаффлпаффка?
— Я передам профессору Спраут, чтобы она не волновалась за чистоту и невинность своих девочек, — пробубнил Поттер, но на него в немом вопросе уставились две недоумевающие пары глаз.
— И нечего на меня так смотреть, я своими ушами слышал, как одна из барсучьих жаловалась, что профессор Снейп смотрит на нее так, как будто… лучше я не буду договаривать…
Снейп только зубами скрипнул, а Дамблдор, моргнув пару раз, нахмурился.
— И все же, нет. Гарри, я абсолютно против того, чтобы ты выходил из башни или совершал другие подобные поступки, как, например, полеты из окна. Пойми, это для твоей же безопасности!
— Да какая, к черту, тут безопасность? Я не могу нормально передвигаться, мне нужны хоть какие-то тренировки, а все, что я могу делать в этих комнатах, — это спать и книжки по истории магии читать, потому что все остальное для меня теперь бессмысленно! — Он поднялся с кресла, подойдя к окну, перегнулся через подоконник и посмотрел на подножие замка. Порыв ветра растрепал закрученные волосы, и рожки, показавшиеся между прядей, снова начали чесаться, да так, что Гарри передернуло, поэтому он резко выпрямился и начал ожесточенно драть кожу рядом с наростами.
— Гарри, давай договоримся…
— Мы не будем договариваться. Я выйду отсюда, и если вы не позволите мне это добровольно, я выйду отсюда с боем, и поверьте, после этого вы меня вряд ли скоро увидите.
* * *
Что мог сказать на такое заявление Дамблдор? Да ничего! Он просто кивнул, поджал губы и вышел, тихонько прикрыв дверь. Снейп же исчез для Гарри незаметно: то он стоял перед ним, а то уже исчез — будто и не было.
Наступило время обеда, и Гарри получил от домовиков крупный кусок стейка в соусе, от одного запаха которого текли слюнки и журчало в животе так, что Поттер дважды попросил добавку. Побродив по комнате около получаса, он попробовал открыть дверь, но та не поддалась. Гарри на такой поворот событий ухмыльнулся и почесал рожки. Отойдя на пару шагов, ломанулся вперед, выставляя плечо, и этим же самым плечом буквально врезался в дверь. Дерево под телом жалобно хрустнуло, а после второго удара — затрещало. Третий раз Поттер развернулся очень резко и вместо плеча в дверь врубился хвост, оставляя после себя длинную полосу помятой древесины. Осталось только посильнее пнуть преграду к выходу — и вот она, издав последний скрип, упала и с грохотом и хрустом заскользила по лестнице. Кивнув самому себе, Гарри вернулся к камину и улегся там, свернувшись в клубочек и грея каменную кожу о жар огня.
Как оказалось, Дамблдор сообщил о возвращении Поттера за обедом всему Хогвартсу, и Гарри сильно пожалел о том, что выбил чертову дверь: к нему тут же ввалились пятый, шестой и седьмой курсы Гриффиндора. И если для Гарри гостиная была не тесной и даже, можно сказать, приемлемой, то для остальных, кто был в два раза меньше Поттера, она являлась по-настоящему огромной.
Прибежавшая самой первой Гермиона была с сумкой с учебниками и конспектами. Увидев Гарри и поймав обращенный на нее вполне вменяемый взгляд — уже точно Его взгляд, — она, не задумываясь, преодолела несколько ступенек, чуть не упав на выбитой двери, и сразу кинулась к другу в объятья, а так как носила Гермиона сумку, зачарованную на легкость только для нее, то шандарахнула она Гарри в бок прилично. К тому же он и колени себе отбил, ведь, чтобы обнять подругу, ему пришлось опуститься на колени…
— Ты холодный, почему ты ничего не оденешь? — проворчала она, когда они уже сидели возле камина.
— Как ты себе это представляешь? Крылья любую кофту разорвут, я пытался закутаться в одеяло, но становится тесно, дышать тяжело и хочется вывернуться. Даже психовать начинаю…
— А, я знаю такое, мама меня всегда в плохую погоду закутывает во все свитера, что можно найти в доме, и так в них тесно, так скованно и неудобно, что просто… — тут она издала такой странный звук, будто она то ли рычит, то ли напрягается. — В общем, понятно все с тобой. А как ты… вообще?
— Я… Думаю, сейчас я в относительной норме, — хотя, судя по тому, как тяжело Гарри сглотнул после этих слов, Гермиона поняла, что совсем с ним не все в порядке, но благоразумно решила в это не лезть.
— Я вот что сказать хотела, меня, правда, совсем не поддержали с этой идеей, но…
— Гарри, ты что, так напугал Малфоя, что он убегал и не заметил двери? — Симус вполз в комнату и тут же поднялся на ноги, чтобы подать руку ползущему следом Невиллу.
— Мне больше кажется, что Гарри просто выбил ее Малфоем, — пробурчал Невилл, тоже поднимаясь.
С подобными комментариями в комнату вползли и другие гриффиндорцы. Рон появился последним, и Джини, которую Гарри, обнимая, приподнял над полом, просто вывались у него из рук.
— Рон?! — Гарри уставился на друга под общий смех гриффиндорцев. — Да ладно? Это прикол, что ли?
За пару часов гриффиндорцы рассказали Гарри всю ситуацию с Роном, все, что придумала Гермиона с Франкенштейном, и дружно стали доказывать, что ее действия нельзя поддерживать, потому что Гарри идее с таким знакомством обрадовался.
— Ну, давайте, наверное, начнем с того, что решать, от кого принимать помощь, а от кого — нет, мне, это во-первых. Во-вторых, я не считаю, что нужно винить его за то, что над ним же и поиздевались. Ведь это не его вина, что этот… Дрэйк совсем свихнулся. Да и у кого мне еще просить о помощи. У драконов? Так вот, простите, но я к ним после турнира приближаться даже на минуту не хочу, а тут придется провести с такой махиной кучу времени. Еще одна причина, почему я бы скорее принял помощь, ежели нет: помочь-то сможет не Франкенштейн, а Ишар, или как там его… все гаргульи — братья друг другу. Мы можем напасть друг на друга только в случае серьезной угрозы либо в брачный сезон.
— Откуда ты это знаешь? — Колин смотрел на него с таким обожанием, что казалось, что он уже и сам стал гаргульей, а значит, братом Поттеру.
— Саланг. Тот, что был в этом теле во время моего отсутствия. Некоторые его знания остались у меня в голове, и теперь они просто появляются независимо от меня. Кстати, Малфой оставил тут свой дневник. Он записывал туда все, что Саланг ему рассказывал. Оставил мне, чтоб я изучил, но потом, естественно, вернул.
— Кстати, о Малфое. У него же там, в Слизерине в смысле, вроде как гражданская война. — Дин, до того момента усердно пытавшийся заплести на кисточке подушки косичку, откинул ее в сторону. — Помнишь того новенького? Высокий такой, — дождавшись, когда Гарри перестанет хмуриться и кивнет в знак того, что вспомнил, Томас продолжил: — Ну так вот, он в первый же день на хорька с войной за власть пошел.
— В каком смысле с войной, они там что, с баррикадами сидят и трупы прячут? — Гарри как-то смутно себе представлял подобное — как Малфой за ногу оттаскивает в угол раненого Забини с воплями: «Ты выживешь, друг! Ты выживешь! Я никогда не забуду, что еще должен тебе конспекты, если ты сейчас умрешь! Живи!»
В общем, Поттер только тряхнул головой, отгоняя мысли и улыбку, так и напрашивающуюся на лицо.
— Ну, не совсем, хотя про трупы — это подумать можно, но, в общем, там не того рода война. Малфоя все в Слизерине называют принцем, так вот, это не просто прикол, это чисто слизеринский титул. Ему же прозвище только на третьем курсе дали, это потому, что предыдущий принц в том году выпустился.
— А король Слизерина — это Снейп, что ли? — Рон весело гоготнул, но Дин серьезно покачал головой.
— Снейпа слизеринцы аспидом называют, в смысле, как черного змея с птичьим клювом, опустошающего земли, на которые прилетает, а король — это Салазар Слизерин. Так вот, принцами так просто не становятся. Принципы Слизерина, как говорится. Прогнись, когда надо чего-то добиться, и используй то, чего добился лучше, чем бывший владелец.
— То есть Малфой бегал за предыдущим принцем?
— Неа, — Дин усмехнулся и, оглядев всех присутствующих, прошептал: — Он спал с предыдущим принцем.
Все сразу загалдели, утверждая, что такого быть не может, но все это прервал негромкий голос Рона, привалившегося к Поттеру:
— Я видел, как… как же его… Дрэйг… в первый же день зажал Малфоя и… ну вы поняли… — Рон смотрел в пол и был бледным… даже слегка позеленевшим. — Мне противно, я понимаю, что это хорек, но чтобы ради власти… ему же тогда тринадцать было, а прошлому… семнадцать, значит… Простите, но меня сейчас вытошнит.
Рон подорвался и, следуя направлению, которое ему задал подтолкнувший его Гарри, убежал в туалет.
— В общем-то, когда мне рассказали, я чувствовал себя приблизительно так же… Но фишка в том, что Дрейг решил занять его место, а Малфой, надо сказать, птица в клетке. Спит с Забини и Ноттом и больше никого к себе не подпускает.
«Это как посмотреть», — хмыкнул Гарри, но промолчал.
* * *
В мире темноты и пустоты Гарри так соскучился по шуму и гвалту друзей, что теперь просто наслаждался тем, что они сейчас все рядом с ним в этой комнате. Они провели вместе около семи часов, и каждый раз появлялись все новые и новые темы для разговора. Сплетни от девочек, новости спорта от мальчиков. Дружно посмеялись над тем, что Снейп наверняка съест распределяющую шляпу в этом году, когда Джинни поймает снитч и отхватит победу для Гриффиндора.
Единственная из рыжего семейства, кстати, сидела под боком у Гарри. Он сложил ноги в позу лотоса, и девушка положила голову на его колено. Машинально он перебирал ее волосы, словно шерстку большой кошки, и в какой-то момент она задремала, но стоило Гарри убрать ладонь — сон как рукой сняло.
Несмотря на то, что среди гриффиндорцев находились оба старосты, на ужин ребята не остались и ушли в Большой зал, а потом к себе в гостиную. Сразу после этого Гарри убрал дверь из прохода и пристроил бедняжку рядышком с аркой входа. Было неизвестно, что подали на ужин остальным, но ему принесли пирог с печенью и какой-то салат, который из-за клыков жевать стало весьма сложно. При попытке разжевать тонкие листья Гарри прикусывал то внутреннюю сторону губы, то язык, и вообще все ему было не в кайф после того, что рассказали о Малфое… Да и интересно было, что за фрукт такой этот новичок. В какой-то момент Поттер так и остался сидеть, смотря в огонь, не моргая и не двигаясь — словно в трансе.
Внезапно из коридора влетела сова, опустилась ему на плечо и ущипнула за ухо. Однако стоило гаргулье посмотреть на птицу, как она тут же приняла вид гордой невинности, которой совсем не было интересно, куда он там смотрел, протянула ему лапку с письмом и даже подергала ею, чтобы глупый, ленивый получатель быстрее освободил ее от ноши. Осторожно, стараясь не поранить сову когтями, Гарри отцепил послание и краем глаза проследил за тут же улетевшей посланницей, в то время как его руки уже разворачивали пергамент:
«Думаю, будет честно, если ты не будешь выламывать дверь, а выполнишь одно мое условие. Скажи спасибо человеку, благодаря которому ты остался жив, и можешь гулять, где хочешь и во сколько хочешь.
P.S. Прошу тебя, скажи ему, что ты готов сделать что-нибудь во исполнение долга перед ним».
Смяв письмо, Гарри уже замахнулся, чтобы выкинуть его в камин, как в руке полыхнуло, и в камин полетел только пепел. Недоуменно посмотрев на руку и подвигав пальцами, Гарри прикрыл глаза, тряхнул головой, а потом, откашлявшись и поджав губы, отправился спать.
Проснулся он уже к обеду. Стоило ему выйти из спальни, как в глаза бросились вновь поставленная на место дверь и парящие над столом слова: «Думаю, лучше всего это сделать именно сейчас». Закатив на это глаза, Гарри сбегал в ванную и вылез, как раз когда колокол прозвонил время обеда.
— Ну ладно, Малфой… — Гарри взял с каминной полки дневник Драко, запахнул крылья на плечах наподобие плаща и вышел из комнат. Сделав несколько шагов вниз по лестнице и пройдя по коридору, ответвляющемуся от лестницы, Поттер абсолютно точно удостоверился в том, что в этой части замка он ни разу не был. Несколько раз ему казалось, что теперь-то он уж точно потерялся, но на стене тут же появлялась стрелочка, указывающая направление. Выйдя наконец-то в знакомый коридор на пятом этаже, Гарри двинулся дальше уже более уверенно. По крайней мере, так было до первой хаффлпаффки, отпрыгнувшей от него с визгом, как от чумы.
— Спокойно, это я! — сказал Гарри, поднимая руки. — Гарри Поттер, правда, теперь с другим лицом, без шрама и очков.
Девочка на него странно посмотрела, но тут же смылась. На остальных пялящихся на него Гарри просто не стал обращать внимания, так как извиняться перед каждым казалось ему бессмысленным. Зато, когда он вошел в обеденный зал и некоторые ученики завизжали, а кое-кто из слизеринцев потянулся за палочкой, Гарри подумал, что лучше бы он все-таки не приходил.
Слизеринцы в какой-то момент резко успокоились, оказалось, что это Малфой им кивнул и они почувствовали, что им ничего не угрожает. Кивнув, в свою очередь, грифам, Гарри повернулся к слизеринцам и пошел по направлению к Драко.
— Держи, — Поттер протянул ему дневник, и Малфой недоуменно забрал его, тут же сунув в сумку.
— Что-то еще? — сдержанно и безэмоционально.
— Да. — Поттер сглотнул. — Я, Гарольд Джеймс Поттер, ныне названный как Реверсус, официально говорю о своей благодарности и при свидетелях заявляю, что в ситуации, когда тебе понадобится помощь, я эту помощь окажу по мере своих возможностей. Магией подтверждаю и даю обещание дыханием своим.
На шее Поттера что-то блеснуло, и он вышел из зала под гробовую тишину.
Несколькими часами позже в его комнату с гневными криками ворвался Снейп, а вслед пришел и Дамблдор, который, в отличие от зельевара, казалось, был на седьмом небе от счастья. В ответ на похвалу директора Поттер буркнул нечто невнятное, а «аспида» и вовсе не стал слушать и ушел в спальню, захлопнув дверь прямо перед клювом, то есть носом, своего бывшего профессора.
После ужина пришли Рон и Гермиона. Рон начал было орать, но Гермиона оказалась шустрее и, подлетев к сидящему в кресле Гарри, влепила ему пощечину. Следующие минут двадцать они пытались выяснить, сломала она себе руку или только выбила, но все это время гриффиндорка продолжала отчитывать Поттера, повторяя, что нельзя так вести себя со слизеринцам.
— Гермиона Грейнджер! Пойми меня правильно, он достоин этого! И, черт бы тебя побрал, для меня больше нет различий между теми же Равенкло и Хаффлпаффом, Гриффиндором и Слизерином или как-то по-другому! Ну нету, понимаешь? Я больше не отношусь ни к кому из вас, и вообще, какая теперь уже разница. И знаешь, иди-ка ты лучше в больничное крыло, а то как-то у тебя рука посинела… Я бы тебя проводил, но, — Гарри передернуло, — мадам Помфри начнет проводить обследование, а поскольку магия не подействует на меня, то делать это она будет руками, и поверь, она хоть и медик, но крылья я ей в руки больше не дам.
Когда Рон увел подругу, Гарри с наслаждением закрыл дверь и вслушался в тишину. Дождавшись двух часов ночи, он выбрался из комнат и по светящимся стрелочкам направился на улицу. Полянка, на которой великая кучка АД в прошлом году садились на фестралов, до сих пор кишела этими зверюгами. Некоторые лошади перелетали с места на место, и Гарри следил за тем, как они машут крыльями, как передвигаются в воздухе и пробовал сделать то же самое. У него почти ничего не получалось, так как крылья ни в какую слушаться не хотели.
Он пробыл на поляне до самого рассвета, и к моменту, когда он уходил, фестралы уже принимали его за своего. Вставший с рассветом Хагрид вышел на улицу, оказавшись прямо перед этой пародией на пастбище, и тут же улыбнулся подбежавшему к нему Поттеру. Полувеликан даже не удивился высокому росту Гарри и стремительно, насколько позволяло его телосложение, обнял уже не ученика, а просто друга. Отказаться от завтрака в компании добродушного лесничего Поттер просто не смог.
— Знаешь, Гарри, то вот, что вчера-то ты сделал… ну, нехорошо, в общем, получилось, знаешь ли, — пробубнил Хагрид, когда они уже устроились за столом и лесничий наливал Гарри чай в кружку подходящего для гаргульи размера и выставлял на стол кексы, которые, между прочим, жевать было приятно и удобно, в отличие от ненавистных листиков салата.
— Я не понимаю, почему вы все так решили?
— Гарри, а если он попросит у тебя звезду? Ну как ты ее найдешь? — Хагрид смотрел на него взглядом обиженного ребенка.
— Поверь, Хагрид, если он захочет звезду, я буду счастлив, потому что ее я ему достать смогу. — Гарри улыбнулся, прикидывая, сколько стоит кусок упавшей звезды, если выкупить ее не из музея, а с рук.
Хагрид недоверчиво посмотрел на Поттера и только рукой махнул. Они сидели за нескончаемым чаем и за неиссекающими разговорами, совершенно забыв о времени, то перекидываясь короткими фразами, то обмениваясь длинными рассказами, которые в основном исходили от Хагрида — он-то совсем никуда не торопился, но Гарри было все равно. В этом маленьком, но очень уютном домике ему было так хорошо и спокойно, что, когда он уходил, ему казалось, что его вытягивают из теплого кокона.
Когда он вернулся к себе в комнату, глаза уже неимоверно слипались, и все, что смог сделать Гарри, — это сразу наступить на верхнюю ступеньку у подножия кровати и бухнуться в тепло тут же сдувшейся под ним перины.
Он проспал до ужина, а проснувшись, наскоро перекусил и вновь отправился к фестралам.
К утру Поттер уже был готов покусать лошадей, потому что так и не разобрался, как все-таки летать. Зато его привлек звук из запретного леса, и все раздражение тут же испарилось, сменяясь пробудившимся духом истинного исследователя. В этот момент Гарри даже забыл, сколько раз его этот самый дух заводил, мягко говоря, не в самые приятные ситуации. Опустившись так, чтобы опираться на руки, и пригнув голову, он начал пробираться через густой барьер кустов, отделяющий поляну от чащи. Наступая лишь на подушечки пальцев, он осторожно протискивался между близко стоящими стволами, но так ничего и не нашел. Солнце уже вставало, и его лучики золотистыми ручейками протекали сквозь вечно зеленые иголки на пушистых лапах многочисленных елей. Все царапины на серой коже тут же затягивались и вызывали только легкую щекотку. Директор разрешил гулять где угодно, а значит, и на лес это разрешение распространяется, так что Гарри напрочь забыл о всяческих предостережениях.
То, что издавало привлекший его звук, Гарри не нашел, но это и понятно: такая махина, как он, наверняка спугнула то, что звучало как трескающийся лед… Несмотря на то, что зашел он в лес достаточно глубоко, Гарри спокойно смог найти дорогу обратно, а все благодаря обостренному обонянию гаргульи. Он ярко чувствовал и свой запах, и запах, исходящий от домика Хагрида, а еще он чувствовал мелких зверушек, незаметных для глаз, чувствовал тропу кентавров, пролегавшую неподалеку, чувствовал, что где-то поблизости прошел единорог, а еще он знал, что над его головой на самих деревьях тоже куча всякой живности. Как он мог это понять? Он сам не знал… Он просто чувствовал их.
Когда Гарри снова шел рядом с домиком Хагрида, навстречу ему выбежал Клык, скачущий со счастливым лаем из стороны в сторону и виляющий тонким хвостом.
— Гарри, ты что ж, не спал совсем? — взволнованно посмотрел на Гарри появившийся следом Хагрид.
— Спал я, спал, просто к фестралам ходил, у них крылья такие же, как и у меня, вот я и пробовал научиться летать, как они. Но вряд ли у меня что-то получится…
— Ну пошли, я тебя, что ли, чаем напою с кексами, — кивнул полувеликан в сторону домика, и счастливый Гарри направился за другом.
Странное дело, раньше они с друзьями приходили к Хагриду только при необходимости выведать что-то, ведь находиться рядом с лесничим было опасно как для костей, так и для зубов… правда, он еще пару раз прибегал сюда в тайне от друзей, надеясь, что они никогда об этом и не узнают… И вот теперь ему, Гарри, так уютно и спокойно, что рядом есть огромный добродушный приятель. Он ведь никогда не смотрел на Гарри осуждающе и не обвинял его ни в чем, в чем обвиняют другие. Если хотелось поплакать, Гарри знал, что может прибежать в эту маленькую хижину и уткнуться в Хагрида, а потом, когда слезы прекратятся, Хагрид сделает вид, что ничего и не было, нальет чай и расскажет что-нибудь про какую-нибудь очередную очаровательную зверюшку. Смысла в его историях было мало, но голос, которым Хагрид с ним в такие моменты разговаривал, успокаивал.
— Спасибо тебе, — сказал ему Гарри, и лесничий недоуменно обернулся.
— Я же еще ничего не сделал, — ошарашено посмотрел на гаргулью полувеликан, и Поттер просто не удержался и, одним шагом преодолев и так небольшое расстояние между ними, чмокнул друга в щеку.
— Спасибо тебе за то, что ты есть, Хагрид. Не знаю, что бы я делал без такого друга, как ты.
Хагрид смущенно забормотал что-то, почесывая огромной ручищей затылок, и это было так мило и по-домашнему, что Гарри присел и Клыка тоже чмокнул в макушку. Возможно, это было неуместно и сентиментально, даже слишком, но никогда не знавший ласки Мальчик-Который-Жил-С-Отвратительными-Идиотами просто не мог показать признательность по-другому.
В общем-то, так и проходили дни Гарри: он завтракал с Хагридом, уходил спать, просыпался и отправлялся к фестралам, от которых никак не мог добиться чего-либо, что ему бы по-настоящему помогло. А потом сновал по Запретному лесу, пока не слышал лай Клыка и не возвращался к Хагриду.
— Гарри, ток не уходи далеко, ладно? А то мало ли на чью территорию наступишь, вдруг что случится! — предостерег его Хагрид, когда Гарри особенно долго выбирался из чащи.
— Все нормально будет. Если что — на дерево заберусь.
В тот день Гарри не стал завтракать и отправился сразу к себе в комнату. На пороге его встретила Гермиона, уже собиравшаяся уходить.
— Где тебя носило? Мерлин великий, как ты выглядишь? — она осмотрела заляпанного лесной грязью, смолой и зеленью Поттера. — Ну-ка в ванную, сейчас же!
И Гарри не мог ослушаться. Правда, он чуть не уснул в горячей воде под ее успокаивающее журчание и монотонные причитания Гермионы за стенкой.
— А чего ты хотела-то с утра пораньше? — устало спросил Поттер, когда вернулся из ванной, и тут же получил по носу письмом, от неожиданности так дернувшись, что с бедер чуть не соскользнуло полотенце.
— Это Франкенштейн прислал ночью. Он пишет, что у Ишрафа появилась проблема с внешностью и… в общем, их заметили, и они переселяются на новое место, а пока что прислали тебе вот это. — Гермиона подала Гарри сверток, который тот не сразу заметил.
В свертке оказалась одежда, причем сверху лежали такие вещи, что одевать их было стыдно: некое подобие набедренной повязки с прорезью, позволяющей свободно двигать хвостом, и туника с голой спиной для крыльев.
— Они говорят, что в этом разобраться с телом тебе будет удобней и легче.
А вот уже под легкой одеждой обнаружилось нечто более интересное. В свертке лежала большая, даже, можно сказать, огромная, синяя толстовка, пестрящая кучей молний, которые не открывались, зато на их фоне два вертикально идущих от крупных круговых вырезов на спине замка не особо выделялись, а также джинсы, тоже с кучей замков и вырезом под хвост.
— Ого, Гарри, может, померишь? — восхищенно улыбаясь, попросила Гермиона, и Гарри, ухватив одежду, ушел обратно в ванную.
С джинсами он справился, особенно ему понравилось, что над хвостом тоже есть замочек и копчик теперь закрыт. А вот с толстовкой возникли проблемы, так как он не мог дотянуться до замков. Зато стоило ему ругнуться, как замочки сами соединились и застегнулись.
Когда он вернулся в комнату, Гермиона радостно захлопала в ладоши, но тут же заставила его снять это и отправиться спать. Он так и поступил и, выпроводив Гермиону, наконец-то отправился на заслуженный отдых.
Через некоторое время Поттер понял, что голоден и уснуть с пустым желудком не сможет. Позвав Добби и попросив у него что-нибудь мясного, Гарри снова получил кусок стейка.
— Добби, а что это за соус? — годы готовки для Дурслей вызывали у него, как у повара, особый интерес.
— Соус? Добби уверен, что там нет соуса! Добби плохой, Добби не понимает! — завопил эльф и уже хотел стукнуться головой о столешницу, когда поймал рассерженный взгляд Поттера и, сложив ручки и прижав голову к худеньким плечикам, хихикнул: — Добби думает, что там нет соуса. Но Добби знает, как оно готовилось, и Добби знает, что оно готовилось в собственном соку, — гордо сказал домовик, кажется, ликуя от того, что знает два последних слова.
До Поттера вдруг дошло, что вкус, и правда, был не такой, какой могла бы дать какая-либо специя, что вкус, который ему так понравился, — это далекий вкус крови.
— Не приноси мне этого больше, ладно?
— Но директор сказал, что это будет полезно сэру Гарри Поттеру! — кажется, Добби еле сдерживался, чтобы не начать новую истерику.
Гарри на минуту замолчал, а потом все равно уверенно отодвинул тарелку.
— Я спать, — буркнул он и скрылся в спальне.
Так и прошла первая неделя его проживания в новом теле.
Часто заходившие друзья как-то пожаловались на питомцев Гермионы. Сначала у нее, понимаете ли, завелся кот, который за месяц проживания в башне запугал всех привезенных гриффиндорцами птиц и крыс. Только Тревору было все равно: стоило ему квакнуть погромче — и Живоглот исчезал в области шкафа, кровати или еще чего-нибудь подходящего. И надо же всем было расслабиться и отойти от нашествия рыжего пирата, как появился Фер. Теперь запуганы были все. И питомцы, и ученики, а Тревор в особенности.
Так что львятник сложил на Гарри полномочия мессии, и в его комнате в один прекрасный день появился новый жилец. Причем птица, увидев крылья Поттера, кажется, решила, что он что-то вроде ей подобного, и, можно сказать, приняла его за вожака. Гермиона пришла к выводу, что причина подобного поведения, скорее всего, в том, что орел много времени провел с Ишрафом, явно имевшим авторитет.
Но Гарри Фер нравился, тем более что теперь у него появился новый учитель по полетам. Правда, взлететь Поттеру так и не удалось. Хотя крылья раскрывать у него и получалось, но быстро размахивать ими он по-прежнему не мог и лишь злился из-за собственного бессилия.
* * *
Каменные стены подземелий были не то чтобы ледяными, но достаточно холодными для того, чтобы, прислонившись к ним, почувствовать стайку мурашек, пробежавших по коже от шеи до коленок. Из всех факелов тут горел только один и то как-то приглушенно, даже лениво. Однако и его тусклого света оказалось достаточно, чтобы узнать человека, прижавшего его к стенке.
— Дрейг, — прошипел Малфой не хуже Поттера с его перселтангом. — Ты поймешь или нет, что все должно быть добровольно?
— Ты сдашься. Рано или поздно, но сдашься и сам встанешь передо мной, выставляя задницу, как последняя…
— Опять ты? — рыкнула Паркинсон, появившаяся в коридоре. Кончик палочки у девушки уже светился от чудом сдерживаемого проклятья, готового сорваться с ее губ в любой момент. — Убери от него свои поганые руки, животное, или я в тебя сама что-нибудь засуну.
— А у блондиночки, значит, появился рыцарь? — Дрейг сделал шаг назад, тем не менее оглаживая Малфоя по пятой точке, за что получил по руке.
— Не пошел бы ты…
— Пошел бы, но ты не даешь, — на этом Дрейг развернулся и двинулся в сторону слизеринских покоев.
Панси поджала губы и осмотрела Малфоя: мантия помялась, на щеке ссадина, так как именно ею его приложили об стену, кисти рук уже спрятаны в рукавах, наверняка чтобы не было видно синяков, полученных еще в прошлый раз.
— Драко, почему ты ему это позволяешь? — спросила подруга, но Драко только покачал головой и направился в противоположную сторону. Девушка за ним не пошла.
* * *
Ну почему Поттер раньше об этом не подумал. Саланг же говорил, что птенцы падают, когда срываются со скал, но потом снова делают попытки, и у них в итоге все получается!
Ничего умнее не придумав, Гарри сиганул из окна своей комнаты.
Он знал, что нужно расправить крылья, но под давлением воздуха они не слушались, поэтому, не найдя иного выхода, Поттер кувыркнулся в воздухе и вцепился когтями в стену. Однако, проскользив несколько метров по каменной кладке, когти вылетели из стены, и Гарри снова начал падать вниз, именно в тот момент, когда уже решил, что все еще может неплохо обернуться.
Удар о землю был мощным. Земля обзавелась небольшим кратером, а не потерявший сознание Поттер — сильной головной болью и, кажется, сломанными крыльями.
— Поттер? — голос, раздавшийся над ним, был обеспокоенным, страшно знакомым и очень-очень злым. — Долетался…
25.04.2012 11. Один день из жизни Поттера
Мерлин великий! Никто не ожидал, что в середине ноября появится поистине великолепный — солнечный, яркий, а главное, не дождливый и достаточно теплый для конца осени — весенний день. Безоблачное голубое небо без единой тучи, и солнце так высоко, что даже Хогвартские башни не могут загородить его. Единственное, что «калечило» чудесный вид, так это два крылатых силуэта, кружащих на уровне самой высокой крыши, но и на тех не обращали особо много внимания, так как у студентов всегда находились более важные занятия, чем просто стоять и пялиться в небо.
Из-за проливного дождя, который шел почти каждый день, уроки на улице отменяли, даря спокойствие некоторым профессорам; но уже по сложившейся за последние несколько лет традиции каждый понедельник осени у Роланды Хуч первым уроком по расписанию стояло практическое занятие с гриффиндорскими и слизеринскими первокурсниками. Несмотря на холеную родословную, от шума и гвалта не удерживался даже зеленый факультет, что уж говорить про львятник. В связи с этим и так строгая учительница становилась поистине суровой и невероятно нервной, особенно после случая шестилетней давности, когда идиот Лонгботтом чуть не убился о копье в руках одной из статуй, украшающих башни замка. Теперь же ее раздражительность распространялась и на ползающую по земле тень, которая своими перемещениями отвлекала ее и заставляла дергаться. Но, несмотря на это, женщина молчала.
Тенью, ясное дело, был Гарри Джеймс Поттер, который парил между крышами башен вместе с Фером и другими птицами, рискнувшими приблизиться к новому крылатому обитателю замка, хотя парочке больно шустрых сычиков чуть не влетело от внезапно приревновавшего орла. Чтобы отдохнуть, Гарри хватался за флюгеры и, повисая на них, вставал на крыши башен лапами, цепляясь когтями за черепицы, некоторые из которых не выдерживали напора и отлетали куда-то вниз.
Зная, что уроки уже начались, парень специально остановился над тренировочной площадкой, которую как никогда хорошо запомнил с первого курса, и с умилением наблюдал, как первокурсники с испугом подходят к метлам. Сливаясь с цветом крыш, он был незаметен ученикам, которым, надо сказать, вообще было не до него сейчас, но зато хорошо виден острому глазу мадам Хуч, обязанной заботиться о детской безопасности. Кивнув самой себе, она твердым уверенным шагом двинулась между двумя ровно построенными рядами учеников, резким голосом объясняя им, что нужно делать, чтобы метла поднялась вверх и как нужно себя вести, если что-то пойдет не так. Ребята пытались все запомнить и повторяли одно и то же раз за разом, но не у всех получалось выполнить задание с первой по пытки. «Вверх!» — рассыпчатый хор голосов. И начался балаган…
Там были те, кто ловил метлу только с третьей или с четвертой попытки, те, кто вообще не мог заставить упрямую деревяшку двигаться, были такие, кто повторил выходку Рона, зарядив древком метлы себе по носу, а были и такие, как сам Гарри, словившие старенькие, годные только для обучения Нимбусы-1500 с первого раза. Переводя взгляд на слизеринских ребят, Поттер не понимал, как из этого чуда могут вырастать такие скользкие гады.
Они улыбались, смеялись, но под взглядами проходивших мимо вслед за Хагридом старшекурсников затихали. «Теперь понятно», — подумал Гарри и перебрался поближе. Обвивая самый верх башни хвостом, он присел и начал наблюдать за всем, словно за матчем по квиддичу.
— Отталкиваемся ногами от земли очень нежно, медленно и по свистку. Но если хоть кто-нибудь…
— Профессор! — выкрикнул кто-то из ребят, и полянку заполонил визг.
Когда Хуч обернулась, метла маленькой, хрупкой, словно фарфоровая кукла, слизеринской девочки резко дернулась и понеслась прямо перпендикулярно стене. Надо заметить, что метла ей досталась та самая, что когда-то так невзлюбила Невилла, хотя Рон как-то предположил, что желание биться о стену деревяшка определенно переняла у кого-то из домовиков.
Под лапами Гарри черепицы башни вжались в основание крыши, и стоило ему от нее оттолкнуться, как коричневые «пастилки» буквально выстрелили вслед за ним. Вытянувшись тонкой струной, Гарри пикировал вниз с огромной скоростью. И уже меньше чем через минуту он мягко приземлился на тренировочную площадку, широко расправив крылья и держа на руках маленькую трясущуюся слизеринку. Болтающаяся рука Невилла все еще напоминала о себе рвотными позывами, и он просто не смог удержаться, когда увидел, что темноволосая малышка еле держится на взбесившейся метле. Поэтому Гарри рванул к ней, отрывая от верхушки башни приличный кусок и заставляя тем самым остальных детей перестать визжать от страха и перевести взгляд на падающие черепицы и кусочки камня, а сам он в это время подхватил девочку, всего раз стукнувшуюся о стену, и спустился на землю.
Все стоявшие неподалеку смотрели на Поттера как на нечто, не поддающееся здравому смыслу.
Теперь полностью сформировавшееся светло-серое тело, словно высеченное из камня искусным мастером, отличалось от прежнего Поттера на все сто двадцать процентов. Высокое, только чуть ниже Хагрида, мускулистое, словно подвергалось диким тренировкам, огромное, в то же время такое гибкое и с виду без единого изъяна. Хмурое, но с нежными чертами лицо, окруженное длинными черными волосами. Заостренные уши, игриво выступающие среди прядей. S-образные рога, отросшие всего за неделю, с небольшими зазубринами у основания, придающие облику угрожающий образ. Очков больше нет, а глаза — зеленые, как свежая трава. Широкие плечи, шиповидные костяные выросты на предплечьях, чуть ниже локтей, длинные пальцы, и черные, острые, блестящие когти. Ноги остались похожи на человеческие лишь частично. Ступня вытянулась и поднялась, как у кого-то из клыкастых детей саванны, а движения стали напоминать шаги дикого животного, ступающего тихо и бесшумно на передних подушечках. При ходьбе он не разгибал колени и шагал словно вприсядку, пружиня на когтистых лапах.
Но самое удивительное в нем совсем не тело, а то, что является дополнением: черные шикарные драконьи крылья, которые сейчас были расправлены во весь размах, и шипастый хвост с костяным наростом на кончике, покачивающийся туда-сюда, дабы поддержать равновесие.
Мадам Хуч сразу появилась рядом, отвлекая на себя часть взглядов, и стала отцеплять от длинных волос Поттера намертво впившиеся в них пальцы девочки. Гарри не жаловался и мягко поддерживал слизеринку, очень низко приседая, чтобы в случае чего она не упала, но в основном страшась того, что нервы профессора могут не выдержать и она напугает ребенка еще больше. Однако профессор была на удивление спокойна и аккуратна, а когда наконец смогла спустить девочку на землю, отвела Поттера в сторону:
— Послушайте, мистер Поттер, я хочу попросить вас никому не говорить о том, что сейчас случилось. Мисс Кьяро — болезненная девочка, и ее родители могут переволноваться. Я знаю, что рано или поздно они узнают о том, что произошло, но для всех, и для нее в том числе, будет лучше, если все-таки поздно.
— Я понимаю, профессор, никто из моих уст ничего не узнает, другое дело — они, — голос Гарри басил и вибрировал, смахивая на звериный рык, но в то же время он был тихий и спокойный, совсем не пугающий, а скорее наоборот, успокаивающий и внушающий доверие, рогатая голова же кивнула на группу слизеринцев. — А теперь прошу меня извинить, но я с вашего позволения продолжу наблюдать.
— Конечно, и… спасибо вам, мистер Поттер.
— Не стоит, профессор, — кивнул Гарри и, подойдя к стене, пополз по ней вверх, врезаясь когтями в каменные блоки.
Вскоре он снова сидел на верхушке башни — правда, ему пришлось выбрать новую башню, поскольку над предыдущей уже трудились эльфы, но и эта была пригодная для обзора, — и наблюдал, как ребята аккуратно поднимаются в воздух, изредка кидая на него опасливые взгляды. Правда, теперь они были более спокойны, так как понимали, что если что, то он вполне возможно поможет и им. Девочка же стояла в стороне и совсем не хотела подходить к метле, пропуская мимо ушей просьбы профессора. Гарри же явно видел, что ей хочется подойти к метле и попробовать снова, но страх не позволял.
Ему тоже было это знакомо: крылья не стали подчинятся вот так сразу, и он падал, падал и снова падал, выматывая себя до предела, но не останавливаясь, потому что рядом был Снейп, проявляющий на удивление много сдержанности, участия и заботы. Конечно, это у него выражалось по-своему, по-снейповски, но одно то, что профессор просто находился в этот момент рядом с Гарри, уже говорило о многом, и именно это и было для Поттера главным. К огромному счастью их обоих, на теле гаргульи раны заживали быстро и бесследно, а сломанные кости вообще срастались всего за несколько часов. Так что, несмотря на боль, Поттер продолжал подниматься в башню и снова пробовал полететь. Только спустя бесчисленное море проб и ошибок он смог расправить крылья, а затем у него стало получаться двигаться в воздухе. И пусть до умения долго удерживать себя в воздухе было далеко, но он хотя бы научился парить, спокойно и плавно переходя из одного воздушного потока в другой. Происходило это, без сомнений, только под четким руководством Снейпа, запретившего ему даже приближаться к окну в одиночку. И только позже, когда этот запрет был уже снят, профессор прекратил трепетно осматривать каждый ушиб и каждую ссадину Гарри на руках, ногах или где бы то ни было еще.
Теперь, когда урок уже заканчивался, Поттер не вытерпел и, сделав круг над площадкой, приземлился рядом с девочкой, чем вызвал у некоторых окружающих опасения за собственную безопасность. Он протянул малышке руку и замер словно статуя. Ошарашенный ребенок стоял и смотрел на здоровенное создание, которое ни с того ни с сего решило предложить ей помощь. И вот тут уже не вытерпела профессор, рявкнув опешившей девочке, чтоб та прекратила хныкать и лезла ему на спину. Теперь девочка еще и напугалась, но, несмотря на это, все же подала Поттеру руку. Ее кисть помещалась Гарри в ладонь, и он, аккуратно взяв ее за руку, поднял над землей и, перенеся на свою спину, опустился на четвереньки, становясь еще более похожим на дикое животное.
— Как тебя зовут? — повернув голову, спросил Гарри, двигаясь в сторону стены и перебирая по земле руками и ногами.
— Алиса, — ответила девочка, обхватывая его шею руками. — Что ты хочешь сделать?
— Мой бывший однокурсник до сих пор не может пересилить свой страх перед метлой, так что я хочу не допустить повторения подобного. Держись крепче…
Он пополз вверх по стене замка, но высоко подниматься не стал, а расправил крылья, развернулся и стал падать вниз, где его тут же подхватил ветер.
— Открой глаза, доверься мне и знай, что я тебя не уроню и не брошу.
К тому моменту Алиса и так понимала, что ему можно доверять.
* * *
Гермиона и Рон заметили его по пути в теплицы на урок гербологии. Он лежал на широком суку гремучей ивы, которая лениво двигалась, словно укачивая его. При приближении друзей она зычно зашелестела рыжими листьями, и Гарри поднял голову. Улыбнувшись, показывая два ряда белоснежных зубов, он слетел на землю, похлопав ладонью довольно качнувшийся ствол, прежде чем отойти от дерева.
— Ну как вы? — он приблизился к друзьям и двинулся с ними в сторону теплиц.
— Мы? — Рон хохотнул, подергивая кончиками ушей. — Мы от директора. Давно у него был?
Рон, кое-как сдерживая хохот, рассказал, что у Дамблдора новая бредовая идея — научиться играть на скрипке.
— К нему отправили ту слизеринку с четвертого курса. Твоя каменная родственница, Гарри, чуть не прихлопнула ее, стараясь спастись от звуков. Мерлин великий, когда гаргулья таки отодвинулась из прохода, ТАКИЕ звуки полились, что мы от ЭТОГО просто сбежали!
Смеясь и улыбаясь, они дошли до места урока, и Гермиона попросила Гарри подождать их, чем Поттер и занялся, снова забравшись на ближайшее дерево, где благополучно уснул. Когда наконец урок закончился, пора было идти на обед, и Гарри с удовольствием пошел с друзьями в Большой зал. Правда, из-за затекших ног он передвигался как животное и слегка отпугивал этим проходящих рядом. Особенно ему нравилось, как шарахаются в сторону «такие спокойные и невозмутимые» слизеринцы.
На подходе к Большому залу, когда Гарри уже собирался уйти, рядом с друзьями появился домовик и передал, что «другу всех домовиков, сэру Гарри Поттеру, накрыли на специально выделенном ему хозяином, директором Дмблдором, балконе», и, проводив их в зал, тыкнул сухонькой лапкой в сторону ранее пустующей стены, из которой теперь выходил огромный балкон с лестницей к нему. Кивнув Рону и Гермионе, Гарри пошел к своему новому обеденному месту.
На балконе стояли стол и кресло, специально изготовленное таким образом, чтобы и по размерам подходило гаргулье, и крыльям ничего не мешало. На столе уже стояла тарелка с полусырым мясом и бокал с жидкостью синевато-зеленого цвета, а также разные гарниры и зелье от Снейпа. Мясо, которое Гарри ел первый раз после долгого вегетарианства, показалось ужасно вкусным и, в отличие от салатов, сытным, а напиток отдавал сладко-металлическим привкусом. Облизнувшись, Гарри уже собирался уходить, как услышал шум. Подойдя к перилам, он посмотрел на стол Слизерина и увидел, что Малфой стоит, опираясь руками на стол, и шипит на Забини. Учителя явно нервничали по этому поводу, но не решались что-либо сделать, поглядывая на абсолютно спокойного Снейпа.
Но для Гарри отличие было видно: среди темных прядей, скрывающих в данный момент часть лица зельевара, заметны выпирающие на скулах желваки. Профессор явно психовал, но не хотел показывать этого, а почувствовав взгляд Поттера, сразу же посмотрел на него. Чуть дернув головой вверх, Гарри как бы спросил, может ли он помочь. Прикрыв глаза и дернув лишь уголками губ, профессор отказался, и Поттер, кивнув ему, вылетел из зала путем сов.
* * *
— Это уже не дело, Рон! Или ты встаешь, и мы идем спокойно завтракать, или продолжаешь спать, но опаздываешь и на завтрак, и на уроки, — хмурился Гарри, стоя над другом. — Гермиона тебя заждалась уже!
Рон что-то пробормотал в подушку и опять заснул, но после того, как Гари его ткнул шипом на хвосте, вскочил и, вдоволь наоравшись, заметался по комнате:
— Почему тебе не надо идти на уроки?
— Просто я не во всякий класс помещусь, а твой ботинок за той тумбочкой.
— Точно… Кстати, я тебя ждал до двух! Почему ты не пришел? — Рон попытался перевеситься через тумбочку, но быстро передумал, когда она подозрительно заскрипела, и просто отодвинул ее.
— Я не знал, что ты будешь меня ждать, и зачитался…
На это Рон осмотрел его шокированным взглядом, дернул ухом и, наконец напялив ботинок, выбежал из комнаты, смешно повиливая маленьким пушистым хвостиком, просунувшимся в специально сделанную дырочку на штанах.
* * *
За завтраком было как всегда шумно и бурно, пока в зал не заявился Малфой со своей свитой. Кребб и Гойл были явно напряжены, а Забини с Ноттом и Паркинсон шли бледные и нервные. Наблюдая за этой картиной, можно было бы подумать, что вся шестерка идет на смертную казнь. Все присутствующие притихли, даже гриффиндорцы понизили тон, а кое-кто и вовсе перестал говорить. Профессора тяжело вздыхали и смотрели в тарелки, стараясь даже не касаться посуды приборами. За всем этим наблюдал Гарри, стоя возле перил и опираясь на них руками. То, как выглядел сейчас зал, ему определенно не нравилось, а еще больше не нравилось то, что виной всему был хорек.
Малфой сел и начал ковырять еду в своей тарелке. Ни звука не было произнесено, и обстановка в зале становилась только напряженнее.
— Малфой, я, конечно, понимаю, что ты фифа высокого полета, но кто тебя травить в Большом зале будет, а? Идиот блондинистый, — обратился к нему парень, по виду сильно напоминающий белоснежку, только мужского пола, коим, как помнил Гарри, и был Дрейг.
Малфой вскинул на него яростный взгляд и, бросив ложку в кашу, так, что она звонко лязгнула по тарелке, ушел.
Атмосфера сразу стала спокойней. Дамблдор выдохнул с облегчением и сурово посмотрел на Снейпа, который тоже поднялся и исчез за учительской дверью. Прищурившись, Гарри отправился на улицу все тем же путем.
На улице Поттер провел все то время, которое шли уроки первой половины дня. Лазил по деревьям, подглядывал за учебным процессом в окнах, летал наперегонки с птицами и, когда забили колокола, дремал на иве.
— Удачи мне! — с этими словами Гарри спрыгнул с дерева и, расправив крылья, воспарил, направляясь в сторону замка. Спугнув стайку птичек с красивыми желтыми грудками, он уселся на крышу главного входа и стал ждать. Через несколько минут появился нужный ему профессор в сопровождении двух гриффиндорок, одна из которых плакала, держась за руку другой.
— Профессор! — окрикнул Гарри Снейпа, и тот остановился, поворачиваясь с абсолютно невозмутимым и гордым видом. — Мне нужно с вами поговорить.
Прищурившись, то ли от солнца, то ли от подозрений, Снейп все равно смотрел на Поттера так, будто не переставал удивляться его наглости. Теперь, когда этот Мальчишка-Который-Снова-Выжил-Дабы-Доставить-Ему-Еще-Больше-Проблем изменился, окончательно перестав быть хоть в чем-то похожим на своего дурного папашу, ярость перестала кипеть в нем так бурно. Проявление явно не железных нервов теперь требовалось, только когда все извилины бывшего ученика растягивались в прямую линию и когда вел он себя как… кстати, благодаря тому, что Поттер стал Бывшим учеником, Снейп даже баллы с него снять не мог. В общем, попал профессор в тупик, и, что удивительно, иногда это его радовало. Но Поттеру об этом знать абсолютно не обязательно.
— Поттер, как я понимаю, вам нужно снова одевать очки, так как вы снова не видите, что я бываю занят?
— Я прекрасно это вижу, сэр, — Гарри спрыгнул с крыши и подошел к профессору. — Но дело касается небезызвестной нам обоим личности, и, думаю, это намного важнее, чем то, чем вы сейчас занимаетесь. Кстати, что они сделали?
— Перебили Слизнорту половину колб, и тот сплавил их мне, Поттер. А насчет «личности» я не ошибаюсь?
— Да, сэр, именно о нем, а колбы я вам восстановлю чуть позже.
— Что ж, в таком случае вы двое можете идти, а нам с вами, Поттер, лучше пройти в более безопасное место, — Снейп пошел обратно в замок.
— Абсолютно с вами согласен, профессор!
Гарри двинулся за ним, подмигивая девочкам, которым явно стало намного лучше.
Направлялись они в подземелья, где Гарри, в отличие от прошлого года, чувствовал себя спокойно и даже уютно. Проведя тут большую часть своей болезни, он выучил все дороги, углы и, казалось, познакомился с каждой крысой.
Войдя сначала в бывший кабинет профессора, а потом и в его комнату, вход в которую находился прямо за кафедрой, скрытый лишь ширмой, Гарри так и уселся перед еще не разожжённым камином, в котором по его желанию тут же заплясали огоньки
Комната не была мрачной и совсем не в зеленых тонах. Темно-коричневый диван, стеклянный столик, камин, несколько книжных полок из темного дерева, занавешенные чернильного цвета шторами заколдованные окна, под одним из которых стоял темно-бордовый письменный стол.
— Профессор, не могли бы вы объяснить мне, что произошло с этим психом. Я, конечно, понимаю, что у него всегда было с головой не в порядке, но чтобы так! По-моему, это уже слишком!
— Не нервничай, Поттер, я все понимаю, но у него правда сложное положение! — Снейп сел на диван и потер лоб. — Слизеринская война за власть может измучить и свести с ума, временно, конечно, но это очень утомительно. Люциус в свое время тоже подвергался подобному, но он выстоял, запустив в противника интересным заклятьем, благодаря которому тот до сих пор не продолжил род.
Снейп, как и Гарри, замолчал.
— Вы не знаете, как его уберечь, — пробормотал Поттер. — Он не ест, постоянно психует, а значит, мало спит. Никому не доверяет и боится оставаться один, таская эту компанию дрессированных дружков с собой, но они тоже не могут ничего сделать. Почему ему не приставили какие-то охранные чары или вообще охрану?
— Ты хоть представляешь, какую панику это вызовет? Такого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах! Он даже мне не доверяет. Вчера его сначала зажали в коридоре, а потом он получил подарок, в котором были змеи. Нотт и Забини их убили, но одна все-таки осталась и куда-то уползла.
— Хотите поищу? Я позову, и она сама приползет.
Зельевар устало вздохнул и тут же поджал губы, откидывая голову на спинку дивана.
-То время, которое он провел с твоим вторым я, было для него самым безопасным, но все уже закончилось, Поттер.
— Сэр, а может…
— Нет. Снова к тебе он не переедет. Завтра опять прибудет Люциус, и мы попробуем все уладить…
23.05.2012 12. В конце-то концов!
Драко вертелся на кровати, которая после перин Поттера казалась ужасно жесткой, и уже битый час надеялся, что сон придет к нему сам. Когда в гостиной часы стукнули три раза, блондин понял, что ждать бесполезно. Нужно прибегать к крайним мерам, то есть последовать материнскому наставлению и начать… считать барашков.
Улегшись поудобней, Малфой сложил руки на груди, закрыл глаза и принялся представлять пушистых комочков.
Первый барашек, самый обычный, перепрыгнул через невысокий деревянный заборчик и исчез; второй — повторил действие за первым; третий — за вторым; а четвертый чуть не врезался лбом в заборчик, потому что сволочь Забини скинул с кровати подушку, и, будучи просто огромной и невероятно тяжелой, она с вполне приличным хлопком бухнулась на пол. Блейз тут же закряхтел, подняв голову, начал искать потерянный предмет и, не имея возможности его обнаружить, начал поскуливать сродни побитой собаке. Эльфы, как всегда, пришли на помощь. Увесистый мешок, набитый пухом, оказался у брюнета под головой, и тот сразу же довольно причмокнул, устраиваясь щекой на подушке и снова засыпая.
Итак, развернув четвертого барашка и дав ему разогнаться, Драко отправил его через заборчик. Пятый барашек был черненьким, в отличие от белых предыдущих, и смотрел на заборчик с подозрением; но, напомнив животному, кто тут хозяин, Малфой и его заставил перепрыгнуть через препятствие. Шестой барашек несколько раз добегал до заборчика, однако перепрыгивать не рисковал, надо заметить, что у барашка этого была рыжая шерстка и ушки подлинней. Седьмой, коричневый, будто испачкавшийся в грязи, вышел на стартовый холмик и сразу начал «сканировать» заборчик взглядом карих глаз; зубки, как Малфой заметил, у барашка были скорее от грызуна, чем от… твою ж!..
Драко открыл глаза. Шмыгнул носом, перевернулся на другой бок и, сунув руку под подушку, зажмурившись, рявкнул на овцу, чтоб та шустро перепрыгивала, а то… А то что, в общем-то, он не доорал, так как со стороны третьей в их комнате кровати раздалось сладкое урчание и постанывание. Тео. Этот всегда спит и видит совсем не овечек… В какой-то момент Драко задумался о том, как одна овечка, рыжая, запрыгивает на другую, коричневую, и про то, как овечки…
— Да что за черт! — шепотом прорычал хозяин стада и, откинув одеяло и нащупав кончиками пальцев ног тапочки, встал с кровати.
Ухватив мантию со стула, он вышел из комнаты в гостиную, где тускло горел камин, но никого не было.
* * *
— Малфой. Что же ты делал такое всю ночь, раз у тебя такой вид, мм? — Дрейг сел рядом с Малфоем за стол во время завтрака и тут же прицепился к нему.
Ситуация с этой парочкой после приезда Люциуса несколько разрядилась. Гарри все-таки нашел змею, точнее, она нашла его: стоило только Поттеру зашипеть, как она выползла из-под кресла в гостиной, сразу скользнула на протянутую ей руку и исчезла из поля зрения всего зеленого факультета. Хотя, наверное, улеглось все не из-за ползучки, а из-за того, что раньше ходили слухи, будто Люциус в свое время оставил такого, как Дрейг, импотентом на всю жизнь и теперь научил этому фокусу сына. Так что решено было прекратить «тратить время на этих извращенцев». Как говорила на прорицаниях Парвати своей сестре: «А то мало ли, и мы родителям внуков не покажем».
— И тебе приятно подавиться, Креуз, — проворчал блондин и посмотрел на балкон, с которого за студентами следил гаргулья, кидавший куски мяса пристроившемуся на перилах орлу. Что ж, ели что, то Поттер же вроде как обещал помощь ему, значит, можно пока успокоиться. До того момента, как Поттер уйдет, так точно.
— Долго еще упираться будешь?
— Вечно. Если я чего-то захочу, я всегда могу обратиться к ним, — Драко кивнул на сидящих напротив Нотта и Забини.
Тео, аскетичный, с каким-то вечно кукольно-безэмоциональным лицом, медленно резал омлет, удерживая вилку с ножом тонкими пальцами истинной леди. Нет, на женщину он явно не был похож, но природная хрупкость и элегантность заставляли смотреть на него словно на хрустального. Драко даже иногда казалось, что будь Нотт серьезно девушкой, то у Люциуса в списке невест для сына эта фарфоровая статуэтка оказалась бы первой.
Блейз в этом смысле был полной противоположностью. На лице отражались все эмоции — от отвращения до ярости. Смуглая кожа была только у него, тогда как у обоих его соседей по комнате лицо, руки, да и все тело в общем были либо цвета молока, либо цвета сливок. Огрубевшие от квиддича руки, омлет остервенело разорван, галстук не до конца затянут, пуговица верхняя расстегнута… Однако, по его мнению, все это вытеснялось одной его любимой фразой: «Зато я вас выше!»
Дрейг же как будто вобрал в себя по частичке от каждого: черные волосы Тео и Блейза, рост опять же от Блейза, глаза цвета коры дуба от Нотта, цвет кожи от Драко и характер от… неужели от Поттера? Хотя скорее от Саланга…
— У меня арифмантика, — Драко, мерзко скрипнув скамейкой, вышел из-за стола и направился к выходу из зала. Почему? Потому что, пока он сравнивал сидящих рядом с ним, Поттер улетел.
Направляясь на четвертый этаж, Малфой не особо глядел по сторонам. Жутко хотелось спать, хотелось есть — правда, чуть меньше, чем спать, — а еще хотелось пойти и утопиться, чтобы забыть про все проблемы. Но, чтобы пострадать побольше, все эти проблемы нужно прокрутить в голове; и Драко начал перечислять их, начиная с изучения пропущенного материала досконально, продолжая выдумыванием новых кричалок антигриффиндорского характера и заканчивая… точнее, закончить он не успел. Чья-то рука высунулась из-за доспехов, стоявших в нише, и дернула его, утягивая в темный угол.
— Что, Драко, решил, что выучил заклинание и уже отделался от меня? Хотя мне кажется, что заклинание это будет темным и в школе его использовать не дадут… — на лицо затащившего и смотреть было не нужно.
Противные нотки в голосе даже за шепотом различались предельно узнаваемо и не менее отвратительно, а руки, сжавшие его бедра, даже близко не отдавали нежностью; зато отдача от мантии была такой, что все насекомые наверняка за милю вымрут — столько на себя одеколона вылил Дрейг.
— Признавайся, чему тебя там папочка научил?
— Сказал, что, если нужно, можно запустить Авадой и прикрыться самозащитой, — с таким-то шипением можно и уроки парселтанга у Поттера брать. — Отодвинься от меня!
«Ага, дождался, как же!» — всплыло в голове, когда Дрейг сильнее прижал его к стенке и потерся пахом о малфоевский зад.
Хотелось заверещать, взвизгнуть, позвать на помощь, но все было бессмысленно: при любом стечении обстоятельств опозорится только он. Ведь, несмотря на всю ситуацию в целом — а в целом смотреть никто и не будет, — во-первых, они были слизеринцами, а слизеринцы решают проблемы самостоятельно; во-вторых, Дрейг скажет, что они развлекались, а тот, кто прошел рядом, просто не понял, что Драко эксгибиционист; и в-третьих, Дрейг решит, что заблаговременно победил, потому что без чьей-либо помощи Малфой не может от него отделаться.
«Дотяни до момента, когда он решит, что победил, и только тогда покажи ему, насколько глубоко он заблуждался», — сказал ему отец перед уходом, и, несмотря на то, что в ту минуту Драко хотелось кинуть в спину родителю непростительное, сейчас выбора другого не было.
В тот момент, когда Креуз покусывал его шею, Драко вполне достоверно застонал и вильнул бедрами.
— Так ты все-таки не против… — ухмылка брюнета была слишком слащавой, но сквозь прикрытые веки Драко этого видеть не мог.
Он тяжело задышал, завел руку за голову однокурснику и положил голову тому на плечо. Постарался не дернуться, когда чужие руки потянули мантию вверх и заскользили по обтянутой пока штанами заднице. Закусил губу, когда пальцы расстегивали пряжку ремня, и даже заставил себя улыбнуться, когда сам провел рукой по выпуклости на чужих штанах. Неожиданно его развернули и толкнули в стену, но теперь не так жестко и спиной.
— Посмотри на меня, — снова противный шепот, и Драко поднимает глаза, полные отвращения, искусно замаскированного под похоть.
Дрейг улыбается и нажимает Драко на макушку, заставляя опуститься на колени и недвусмысленно намекая блондину на необходимость перехода к следующим действиям. Малфой опускается, сжимая зубы, и трясущимися руками расстегивает нижние пуговицы мантии Креуза, понимая, что его собственная мантия валяется рядом на полу, но пуговицы на рубашке все еще застегнуты, кроме верхних двух, которые он сам, по привычке, оставляет расстегнутыми.
Потянутое на мантии время заканчивается очень быстро, и, оказавшись носом к следующим пуговицам, уже на брюках, Малфой впадает в отчаяние. Колокол на урок не звонит, а значит, отмазка, что, если он не придет на урок, его выпрут с этого занятия и переведут на УЗМС, не возымеет никакого эффекта.
Малфой поднимает вопросительный взгляд на Дрейга, и тот, ухмыльнувшись, сам начинает расстегивать себе штаны. Как и ожидалось, имея чистоту крови, Креуз не задумывается о таких вещах, как нижнее белье. А зачем? Ведь в одежде, сшитой на заказ у магических портных, такая мелочь не нужна.
Полминуты Дрейг наблюдал за тем, как Драко смотрит на его член, и когда губы брюнета растянулись в хищном оскале, Малфой пинком был отправлен в стенку, а щелчок его зубов остался в миллиметре от сочащейся смазкой головки.
— Шлюха из тебя, Малфой, только внешне, а умений — ноль. — Не застегивая штанов, брюнет присел рядом с дрожащим и держащимся за ушибленную об стенку голову блондином. — Ничего, блондиночка, я хороший, я научу. — Была бы возможность говорить громко, Креуз по-любому бы громко смеялся над Слизеринским Принцем, чей план по самоспасению провалился с треском.
— Шел бы ты отсюда, — прохрипел Драко, стараясь избавиться от кругов, плывущих перед глазами, жмурясь и нажимая ладонями на дико пульсирующими виски.
— А то что? — хихикнул брюнет, и вот тут как раз зазвонил колокол. — Беги на свою арифмантику, но помни, что теперь я взялся за твое обучение, и готовься к последствиям своей необразованности.
Как Дрейг уходил, Драко не помнил: в тот момент, когда штаны брюнета застегнулись, Малфой ушел в спасительную темноту.
* * *
— Малфой! Малфой! — Гермиона трясла его, предварительно наорав на Рона за Энервейт и отправив того за мадам Помфри. — Гарри!
— Это не я! — тут же начал обороняться от девушки гаргулья и даже посмотрел себе за спину, подумывая о путях отступления.
— Ты что, дурак?! — начала ругаться гриффиндорка, буквально выкрикивая последнее слово.
— А что ты от меня тогда хочешь? Я тут помочь ничем не могу! Наоборот, только наврежу!
— Точно дурак, — прошептала себе под нос Гермиона. — За Дамблдором! Вперед! Шагом, бегом, по воздуху, под землей! Найди!
Выставив руки вперед и кивнув, говоря тем самым «Щас будет», Поттер залез на перила лестничной площадки и, как следует оттолкнувшись ногами, повис на движущейся лестнице, как раз ползущей от пролета к пролету. Забравшись на нее, он снова оттолкнулся и тут же уцепился за саму площадку, к которой пока не было присоединено ни одной лестницы. В общем, таким образом он добрался до седьмого этажа, прыгая с одного выступа на другой, перелетая через движущиеся лестницы и ползая по стенам. От седьмого этажа до нужного кабинета добраться было совсем не сложно.
Несущейся на четырех лапах горгулье все в коридоре уступали дорогу, и хранитель директорской тоже не стал исключением, отпрыгнув от нежданного посетителя за секунду до столкновения. Пока не остановился у двери, Гарри даже не понял, какое расстояние преодолел.
— Гарри, входи-входи! — Дамблдор сидел за столом и пил чай, и чтобы открыть дверь, даже не поднялся, а воспользовался беспалочковой магией. — А я все думал, когда увижу тебя снова…
— Не сейчас явно, — Гарри наконец поднялся на ноги. — На Малфоя напали, и…
— И ты знаешь, что я об этом знаю. Только не понимаешь, почему я спокойно тут сижу. Правильно? — на лице директора было все такое же умиротворение, что и всегда.
— Ну и?.. — когти на ногах Поттера впились в каменную кладку через толстый слой ковра.
Один из бывших директоров на картине поджал пухленькие губки и налился красным, сжимая маленькие ручки в кулачки. По всей видимости, ковер остался от него.
— Если я вмешаюсь, станет еще хуже. Я могу назначить отработку — и за каждый час поплатится Драко; я могу исключить из школы — и поплатится гордость Драко; я могу…
— Короче говоря, теперь вы прикрываете свое бездействие хоречьей чувствительностью и беззащитностью. Только если вы своими действиями надеетесь повлиять на меня, то вы в пролете! — Гарри вышел из кабинета и, прежде чем закрыть дверь, сказал: — Он же зараза гордая, помощи не попросит, а сам предлагать ему я не буду. До свидания, директор.
На этом он ушел. Направился, правда, сразу в больничное крыло, но, обнаружив там Забини с Ноттом и успокоившись, ушел. Ну как ушел… Вылетел. Прямо из ближайшего окна. Прямо под носом у собиравшихся что-то ему сказать друзей.
* * *
Когда Драко открыл глаза, он не сразу понял, почему все такое светлое, ведь в нише было темно. Обнаружив рядом друзей, он улыбнулся.
— И где я? — прохрипел он, и сразу закашлявшись, протянул руку за тут же появившимся стаканом воды.
— Ты это видел? — бровь Тео слегка приподнялась, а голова наклонилась к Блейзу.
— Ты про то, что он говорить может? — голос Забини был слишком громким.
— Ага, — весь ответ, но Драко понял, что это был намек на то, что он не позвал их с собой и не позвал на помощь, когда оказался в беде.
— Сколько времени? — проворчал Драко, и тут же в руку ему легли часы. Парни обиделись.
Хотя скорее испугались за него, а он, чучело бездушное, даже не может сказать, что все в порядке. Но он же Малфой, и его логика железная, и согласно этой логике, если он скажет «Все в порядке», получится, что до этого в порядке все не было, а значит, подобной фразой он только напугает друзей еще сильней.
— Малфой, прекрати думать! — тихо прошептал Тео ему в ухо, отчего Драко дернулся. — Когда ты думаешь, ты не замечаешь происходящего вокруг, и это плохо на тебе сказывается.
Блейз сел в изножье кровати, все еще дуясь, но явно теперь только для вида.
Мадам Помфри вошла с самым суровым видом, который только могла себе позволить.
— Итак…
— Шел по лестнице, задумался, запнулся, упал за рыцаря, ударился головой, а потом темнота.
Мадам Помфри закатила глаза, сунула Нотту какой-то флакон и вышла из палаты, приговаривая: «Ох уж эти ученики».
* * *
Выпив вязкое, вонючее, вкуса болотной тины зелье, Драко уснул, а когда проснулся, его отпустили в подземелья, сказав, чтобы больше так много не думал. Отбой уже начался, но с разрешением целительницы он мог спокойно идти, не боясь ни Филча, ни старост, хотя сам являлся одним из них, ни кого бы то ни было другого.
Какое-то неприятное чувство появилось уже в подземельях. Словно кто-то смотрит из-за угла и собирается кинуть в него палкой. Драко пару раз оборачивался, пока шел, но кроме пустого коридора со слабо светящими факелами ничего не видел. Обернувшись в четвертый раз, уже всем телом, он долго всматривался в стены, спящие картины и почему-то в пол и наконец решил, что паранойя — его сестра. Покачав головой, он спокойно развернулся, но тут же шарахнулся в сторону.
Дрейг стоял и смотрел на него довольным, наглым, беспринципным, слащавым, вседозволенным взглядом, от которого по коже бегали мурашки. Сердце Драко стучало где-то в пятках, а на кончиках пальцев несколько раз сверкнули маленькие синие искорки магии, выпущенной с испуга.
— Ты совсем больной? — голос получился уж очень визгливым, и Креуз поморщился.
— Ну, с больничного крыла идешь ты, поэтому напрашивается немного другой вывод, — проворчал он и подошел ближе. — А уже отсюда вытекает вопрос: не заразно ли это?
Малфой сделал шаг назад, потом еще один, а потом еще и еще, но быстрее, и когда уже собирался развернуться и убежать, в его кисть вцепились железной хваткой пальцы Дрейга. Последовавший за этим рывок был настолько сильным, что где-то между локтем и плечом что-то хрустнуло.
— Мне интересно, кому еще, кроме Нотта и Забини, ты подставляешь задницу? В прошлом году с тобой жили Крэбб и Гойл. Почему они съехали? Неужели ты настолько однообразен в постели, что они больше не могут тебя выносить? Давай проверим, — ладони, держащие до этого Драко за кисти, грубо перехватили его за талию, а потом поползли ниже.
— Я хочу видеть то, что видит в постели Снейп!
Этого говорить не следовало. Вырывающийся до этого Драко замер. Брюнет хихикнул.
— Что, ваши тайные утехи неожиданно стали явью? — прошипел он и наткнулся на смотрящие на него в упор глаза цвета льда.
— Я никогда не спал с ним. Я никогда не спал ни с кем, кого бы не хотел видеть рядом с собой; я никогда не спал с кем-либо из родственников или с кем-то, кто связан с отцом в бизнесе. Северус — мой крестный, и раз ты такой умный, то сделай вывод сам. Отпусти меня.
— Иначе что?
Плевка в лицо Креуз точно не ожидал.
— Это все? — губы Дрейга кривятся, ноздри раздуваются, и он готов уже, кажется, снова ударить блондина, но что-то его останавливает.
Рука застывает, глаза распахиваются, рот изумленно приоткрывается, а потом зубы сжимаются, и Дрейг со свистом втягивает воздух. Малфоя он отталкивает и хватается за лицо; что там дальше с ним происходит, Малфоя не заботит: он, пару раз врезавшись в стенку, бежит по лабиринтам подземелий, пробегает пару залов, проносится по движущимся лестницам, а когда на мгновение останавливается на третьем этаже, то понимает, что Креуз гонится за ним. Все происходит словно на охоте. Словно хорька преследует пес, и как бы хорек ни изворачивался, пес продолжает его нагонять, у пса длиннее лапы.
Как Малфой оказывается в коридоре, который он хоть и видел один раз, но никогда не забудет, он не знает. Он просто продолжает бежать, не обращая внимания на бешено бьющееся сердце и на отдышку, но он не знает куда дальше, потому что уверен на все сто процентов, что Поттера просить о помощи не будет.
* * *
Которую ночь подряд Гарри жалел, что сбил себе режим дня ночными уроками полетов. Теперь из-за бессонницы он вылеживал в кровати часы, которые мог чем-нибудь занять, но занять их было нечем, и он начинал выковыривать в стенке когтем дырочки. Заметив некоторую закономерность, он соединял их, и получились звездные фигуры. У него уже были Рыбы, Телец, Дельфин, Большая Медведица и Гидра. Решив убрать скопившиеся камешки, он не придумал ничего лучше, чем начать кидаться ими из окна; но и камушки скоро кончились, тогда он пошел в гостиную и, проведя рукой перед камином, зажег огонь. Порывшись в стенном шкафу, он нашел какой-то старый экземпляр детских сказок, в котором, как ни странно, были истории про Робина Гуда, Спящую Красавицу и еще была сказка про монстра, захватившего в плен девушку, которая влюбилась в него.
Дочитав до момента, где девушка скакала на подаренном монстром коне в деревню к заболевшему отцу, Гарри был напряжен до предела. Он влился в историю и заглатывал строчки текста, как путник в пустыне пьет родниковую воду. Поэтому, когда за дверью раздался визг, Гарри через силу оторвался от листа и посмотрел на дверь. Никакого звука, ничего.
Раздраженный тем, что его прервал какой-то несуществующий звук, Гарри устроился в кресле поуютней и собирался уже продолжить читать, как вопль за дверью буквально резанул по ушам. Книга улетела в камин, кресло снесло хвостом в стену, в полу остался след от когтей, а дверь чуть не слетела с петель. По лестнице Гарри чуть не покатился, шею неприятно скрутило внезапным спазмом, как и утром после завтрака. Тогда он чуть с крыши не упал.
Ниже по лестнице, вглядываясь в коридор напротив, стоял Малфой. Точнее, не стоял, а вжимался в стену, так, как будто хотел, чтобы она его заглотила и спрятала. Кончик чьей-то палочки медленно появлялся из-за угла, а следом появился и тот гад, что уже достал до макушки Поттера, что уж говорить про Малфоя.
Светящийся кончик уперся в шею блондина, и лицо хозяина палочки попало под свет. Щека, оставшаяся без слоя кожи, гнила, глаз заплыл, а возле рта была, кажется, рвота. Он что-то шептал бледнеющему Малфою, что-то, что тому не нравилось…
— …а сейчас ты совершил огромную ошибку, забежав туда, где тебя спасать некому. — Вторая рука, которая была без палочки, схватила Драко за подбородок, чтобы тот не мог отвернуться. — Раздевайся.
Глубокое утробное рычание заставило Дрейга направить палочку в противоположную от Малфоя сторону. В сторону Поттера.
— Отойди от него, — зверь со светящимся ошейником из плетения рун приближался, медленно спускаясь на руках и ногах по лестнице.
И снова рык.
Драко осторожно попытался отодвинуть от своего лица руку, но пальцы только сильнее сжались, и Дрейг посмотрел на него. Тут же в их сторону мелькнула тень, и, получив рогами сильный удар в грудную клетку, Креуз отлетел вглубь коридора, а Драко был тут же поднят и усажен на поттеровское предплечье.
Брюнета и след простыл, когда Гарри обернулся, чтобы посмотреть, что с ним, но это было и не важно. Важно отнести трясущегося, как осиновый лист, Драко в комнату, что Гарри и сделал.
Укрыв одеялом, усадив перед камином на ковер и вручив принесенную эльфами чашку с горячим шоколадом, Гарри сел рядом и уставился на слизеринца.
— Неужели так сложно? — спросил он, когда Драко перестал дрожать и поставил пустую чашку на пол. — Неужели так сложно попросить о помощи у того, кто эту помощь сам предложил, еще и обязался не отказать?!
— Я спать хочу, — глаза у Малфоя в отблесках огня, казалось, слезились… или не казалось….
Проведя руками по лицу, Гарри покачал головой и, встав с пола, протянул Драко руку, за которую тот тут же ухватился. Медленно пройдя до спальни, Малфой остановился у кровати и, только когда Гарри подтолкнул его — мягко, осторожно, внушая уверенность, а не так, как Дрейг, пугая и обрекая, — начал подниматься по ступенькам. Запутавшись в одеяле, в которое был до сих пор закутан, Малфой чуть не упал, но тут же был подхвачен.
— В конце-то концов! — проворчал Гарри и поднял кокон с головой Малфоя на руки.
Уложив блондина, он лег сам, подальше, правда, чтобы не трепать Драко нервы, но буквально через пару минут почувствовал, как кокон подкатился ему под бок. Часы в зале грохнули час ночи, а это значило, что до пробуждения оставалось только семь часов.
06.07.2012 13. Где есть вопросы, ответов нету...
Ему было уютно, приятно и комфортно, пока не пришлось вылезать из-под тяжелой, заботливо прижимающей его к груди поттеровской руки. Но ведь быть обнаруженным почти полностью лежащим на торсе гаргульи ему не по статусу. Даже стыдно как-то стало, что ли… правда, Малфой такого слова по определению не знал и в связи с этим решительно сполз сначала с Поттера, потом с кровати. И, надо сказать, удачно так сполз: спускаясь по ступенькам, чуть не грохнулся, но поскольку перил не было, то он сделал лучшее, что придумал, — попытался дотянуться до казавшегося таким близким косяка двери. Ошибочка вышла. Длины его то ли рук, то ли ног не хватило. Зато хватило реакции Поттера, даже спросонья оказавшейся моментальной.
— Ты что, решил убиться в моей спальне? А где записка, что во всем винить Поттера и вообще всех гриффиндорцев?
— Ой, как умно! — Малфой, снова прижатый к разгоряченной со сна груди Поттера, нервно задергался.
— Снова ерепенишься, — сказано это было очень тихо, но, ясное дело, Малфой услышал.
Обернувшись, чтобы высказать Поттеру немало лесного, он наткнулся на вполне себе доброжелательную улыбку и совсем не злобно смотрящие на него зеленые глаза.
Все колкости тут же улетели в тартарары, и Драко фыркнул, отталкивая гаргулью и направляясь к двери. По ступенькам в этот раз спуститься удалось удачно, без переломов, вывихов, ссадин, ушибов, растяжений и даже выбитых зубов.
Это вселило надежду, что и остальное сегодня тоже не будет таким плохим. На столе уже стоял завтрак. Все-таки домовики любили Поттера: пастила разных цветов, а значит и разных вкусов, в виде кружочков толстым ровным слоем лежала между двух таких же круглых печенюшек, а еще на столе стояло два стакана, кувшин молока, чайничек с горячим чаем и две кружки.
На удивление, кроме как к молоку, Гарри ни к чему не притронулся, все печенье, смакуя сладкую начинку, умял Драко.
Все время, пока проходил завтрак, в комнате стояла прерываемая только стуком посуды тишина. Разрушилась она неожиданно. Как будто парящий в воздухе мыльный пузырь вдруг лопнул.
— Почему ты меня не позвал? — Гарри смотрел в упор, и блондин от неожиданности чуть не подавился. Нет, он понимал, конечно, что рано или поздно этот разговор случится, но не думал, что так резко и так рано.
— Потому что я не нуждался…
Но Поттер его перебил:
— Если ты сейчас скажешь, что не нуждался в чьей-либо помощи, я тебя из окна выкину. Ты идиот, что ли? Думаешь, если бы меня там не оказалось, он бы потыкал в тебя палочкой и ушел? А может, ты думаешь… — Поттер начал без остановки ругаться, и Малфою оставалось только смотреть в пол, не зная, как прервать этот поток, но все закончилось само, правда, после десятиминутной лекции. — Если Дамблдор не может помочь, то почему ты решил, что кто-либо другой окажется таким же, как и этот глупый старик?
— Поттер. Я не про помощь говорил.
Драко смотрел в пол, сжимал в руках печенье и в конце концов решился заговорить только тогда, когда Гарри грохнул стаканом по столу.
— Я не нуждаюсь в жалости. А после такого меня явно ненаглядный спаситель начал бы жалеть. Но ты, Поттер, это что-то. Я просто не могу понять тебя. Я не могу понять, когда на твоем лице улыбка, а когда оскал, потому что вчера я просто не понял ничего из того, что случилось. Мне было страшно. Но страшно было не из-за Дрейга! Пока мы были в подземельях, во мне будто проснулось что-то. Дикое, животное… даже не животное, звериное. Мне хотелось откусить от него кусок или сделать еще что-нибудь вроде того, но то, что было во мне человеческое, просто не дало это сделать, и я плюнул ему в лицо. Но когда уже в коридоре я увидел, что у него со щекой… мне стало вдвойне плохо. И даже не от того, что он сделал… точнее, пытался сделать, а от того, что с ним Я что-то сделал. Я, понимаешь? Хотя что ты понимаешь, Поттер...
Драко, выоравшись, а все, что прозвучало, он именно орал, вскочил с кресла, в котором сидел, поджав коленки к груди, и направился к двери. Сильная рука остановила его за пару шагов до выхода.
— Знаешь, Поттер, ты изменился, — не оборачиваясь, пробурчал Драко.
— Может, просто ты меня не знал? — Поттер ответил уклончиво, что Малфоя снова вывело из себя.
— Вот! — звучало как-то подозрительно похоже на визг. — О чем и говорю! Раньше ты бы начал на меня орать!
— А тебе нужно(?!), чтобы на тебя наорали? — удивленно, но скорее нервно.
— А сейчас ты должен был меня послать, — гордо и уверенно. — Признавайся, отшиб мозги о ребра Креуза?
— И снова о нем…
— О-о-о… — Малфой тут же начал вырываться. — Забудь. Просто забудь!
— Почему ты никому не можешь рассказать, что происходит? — Поттер развернул Драко лицом к себе.
— Не твоего ума дело! — рявкнул блондин и дернул рукой, но только снова чуть не упал, потому что, какой бы мягкой ни была рука, хватка у Поттера оставалась железной. — Пусти! — парень снова начал метаться.
— Прекрати! — Гарри ухватил Драко за подбородок и повернул к себе. Глаза, полные решимости, перемешанной с испугом, сжатые зубы за поджатыми губами, трясущиеся ладони, упирающиеся в пол ноги. Драко был напуган, неизвестно чем, правда, но раздражение Поттера тут же угасло.
— Прости, — осторожно разжав руки, Гарри сначала убедился, что Драко не упадет, и уже тогда отошел. — Если тебе так хочется, то можешь уходить. Я не опущусь до того же уровня, что и… — гаргулья неопределенно качнул головой, но было и так ясно, о ком он, — но свое мнение о присутствии тебя тут я, кажется, продемонстрировал наглядно.
Не сводя с Поттера взгляд, Драко неуверенно, но быстро направился к выходу. Почти у самой двери он споткнулся о ковер, но смерил дернувшегося в его сторону Поттера таким взглядом, что тот, непонятно почему, виновато опустил голову.
* * *
Дверь за Драко закрылась, и Поттер выпустил какое-то жуткое — то ли львиное, то ли медвежье — рычание: этот придурок просто не понимает, что лучше всего ему будет остаться тут, ну или хотя бы принять и так предлагаемую, и даже впихиваемую насильно, помощь. Наоборот, этот болван мало того что точно следовал цвету своих волос и вел себя как распоследний идиот, так он еще и Поттеру все ходы блокировал, ничего не объясняя. Может, если Поттер вмешается, то место принца автоматически перейдет к Дрейгу, а может, если вмешается по просьбе, то войдет в состав «придворной» свиты, а Драко не хотел этого допускать?
— Черт, как же с тобой сложно! — прорычал Поттер и повернулся к жерди, на которой всегда сидел Ферканд. Птицы не оказалось, но гаргулья и без него смог найти развлечение.
Вылетая из окна, он уверенно направился к Запретному лесу.
Утро, как и положено к концу осени, выдалось пасмурным. Еще вечером не на шутку похолодало, а уже за ночь как-то разом от лесной листвы вообще ничего не осталось, кроме разве что колючих веток. Совершая круг вокруг замка, можно было увидеть, как Гремучая ива буйно раскачивалась, отгоняя от себя назойливых птичек, фестралы готовили к первой зиме своих детенышей, а Хагрид, с гулким «Ух-х-х!», рубил дрова возле дома. Приземлившись недалеко от друга, Гарри махнул ему рукой, и тот в ответ помахал топором, что со стороны выглядело довольно-таки угрожающе.
Опустившись под приветственное ржание смертоносных лошадок, гаргулья направился к Запретному лесу.
Как и всегда, тут никого не было, словно все население чувствовало в новом обитателе опасность и поэтому разбегалось. Гарри находил и следы кентавров, и тропы рыжих медведей, и следы волкоящеров, но никого из них «в лицо» не видел.
Почему он каждый раз сюда наведывался? Наверное, потому, что в самой чаще было озеро с неким фиолетовым свечением из самой глубины и в нем плавало что-то наподобие золотистых светлячков. Самым красивым во всем там происходящем было то, как эти светлячки собирались над водной гладью и выстраивались в занимательные фигуры.
Увы, просто так на озерцо наткнуться было сложно. Загоралось оно только тогда, когда рядом шло раненое животное. Так, в общем-то, Поттер и нашел его. Здоровенный олень, с громадными ветвистыми рогами, посеревший в преддверии зимы, выскочил на поляну, около которой и располагалось озеро, и с разгону влетел в сразу засиявший неровный круг. Медведь, гнавшийся за ним, остановился и, обиженно заворчав, ушел прочь, а олень с кучей ранений, поплавав немного, вышел на берег с погустевшей шкурой, без единого шрама или раны и, посмотрев на Поттера издалека, гордо поскакал обратно в чащу.
Теперь все свободное время Поттер наблюдал за озером.
* * *
Зашедший в Большой зал, предварительно наложив на себя несколько заклинаний для более презентабельного вида, и севший на свое постоянное место Драко поднял глаза и чуть не соскользнул со скамьи от недоумения: прямо напротив него сидел Дрейг собственной персоной — с идеально чистым лицом и все такой же плотоядной улыбочкой.
— Что, блондиночка, соскучилась? — приподнимая бровь и вздергивая подбородок, проурчал шибанутый и, кажется, недошибленный извращенец.
— Какого черта?.. — единственное, что пробубнил блондин, прежде чем его прервали.
Пресно продефилировавшие Забини и Нотт моментально уселись по обе стороны от него.
— Где тебя, придурок, носило? — злобно зашептал Блейз, смотря таким яростным взглядом, что как-то сразу захотелось пойти повеситься.
— Гулял, — ответил Малфой первое, что пришло в голову. — По Запретному лесу. А там такой большо-о-ой и страшный зверь. Он за мной побежал, а я от него; он опять за мной, а я опять от него; а потом прибежал другой зверь, и на него; а пото-о-ом…
— Все, мы поняли! — взвизгнул Блейз так, что вылупившиеся как на больного близ сидящие слизеринцы дернулись.
— Ну так это не конец! — обиженно надул губы Драко.
— Конец, наверное, тогда, когда они поубивали друг друга и один возложил венок на могилку другому, — подсказал ухмыляющийся Креуз.
— Тогда что ТЫ еще тут делаешь? — Драко с намеком посмотрел на Дрейга, и тот только теперь понял, что звери — это он и Поттер.
Не понявшие ровным счетом ничего из сказанного друзья только переглянулись и, вручив Малфою его сумку, утянули блондина из-за стола, чтобы вместе отправиться на урок Защиты у Снейпа.
* * *
Снейп проводил урок так, как никто до этого.
Строго? Да.
Жестко? Несомненно.
Но задери его мантикора, это было реально интересно и более того — познавательно. За один урок с «сальноволосым ублюдком» шестой курс узнавал куда больше, чем с Локонсом, Люпином, Грюмом и Амбридж вместе взятыми за месяц занятий, и главное, в голове все укладывалось плотно, надолго и компактно. Практическая часть была совмещена с теоретической. Парты в кабинете отсутствовали, только стулья стояли по периметру.
Сначала, вызывая учеников по одному на середину кабинета, Снейп проверял, какие защитные заклинания они знают, причем сам выпускал как слабенькие вспышки жалящего, так и мощные заряды режущего.
Надо заметить, что режущие он кидал только в тех, кто состоял в Отряд Дамблдора, а также в некоторых слизеринцев. Видя те заклинания, которые они, ученики, выставляли в качестве щита, Снейп говорил, насколько правильно выполнено действие, чем можно заменить его, чтобы тратить меньше сил; рассказывал про то, как можно отбить то или иное заклинание, не ставя блок, а разворачивая его луч в обратную сторону; даже подходил к некоторым студентам и ставил их палочки в правильное положение, а затем своей рукой помогал сделать нужное движение.
На второй половине урока Снейп проверял, насколько хороши атаки учеников, и снова поправлял, рассказывал, что и в какой ситуации будет лучше. Каждому, кстати, давал личные советы и говорил, что может подойти именно ему. Ко всеобщему удивлению, когда Снейп сцепился с Лонгботтомом каким-то заклятием, выглядевшим как рука из веток — а лапа Невилла была куда крупнее, чем у Северуса, — и при этом потерпел поражение, он мало того что не наказал, как все боялись, Лонгботтома за дерзость, отсутствие мозгов, неспособность или что-либо еще, но и присудил Гриффиндору тридцать баллов. Бледный как смерть парень на деревянных ногах уже собирался сесть на место, когда профессор остановил его. Слизеринцы уже приготовились слушать, гриффиндорцы приготовились защищать, но, несмотря на произошедшее, гриффиндорцу только сделали замечание по поводу слишком большой растраты энергии и сказали, какую литературу почитать для лучшего самоконтроля. А уж когда Снейп предложил Невиллу испробовать заклинания из литературы, выходящей за рамки школьного курса, все чуть в обморок не упали:
— После ужина подойдете ко мне, я дам разрешение на вход в Запретную секцию, эти книги можно прочесть только там.
В общем, из кабинета все вышли шокированные, но довольные, не замечая, что в окно влез Поттер.
— Ну как они?
— Ты молодец, Поттер… — на этом Снейп ушел в подсобку, а Гарри, снисходительно посмотрев ему в спину, снова вылез в окно.
* * *
До обеда, не считая Защиты, ничего интересного не предвиделось. После обеда — оставались Зелья, но Слизнорт настолько бездарно их вел, что, кроме скуки, можно было рассчитывать только на соревновательное времяпрепровождение и надеяться на победу. Драко, конечно, так и так знал, что победит, но возникла проблема с тем, что делать с уже восьмым по счету флакончиком черт знает зачем ему нужного расслабляющего. Не принимать же его, давая тем самым Креузу возможность почувствовать себя победителем.
— Придурок, — только сказал на это Нотт и отвернулся к конспекту по Истории Магии.
— Сам такой, — смотря на конспект, парировал Драко. Слабо парировал, конечно, но не оскорблять же ему друга.
В тот момент они сидели в спальне, поэтому и ничего не мешало Драко делать задание за себя и за Блейза, в то время пока сам Блейз делал ему массаж.
— Драко, — Забини мурлыкнул ему в ухо и потерся носом о шею.
— Я делаю тебе эту чертову домашку, и это именно тот(!) намек, которому ты должен последовать и продолжить делать мне обычный(!) массаж, — да, Малфой умел отшивать.
Блейз только хмыкнул ему в макушку и продолжил работать руками.
Почему ему ничего не дали продолжить, он понял. Малфой устал от приставаний и хотел отдыха, поэтому и Забини, и Тео решили не предпринимать ничего, что могло блондину не понравиться. В итоге в полном спокойствии и умиротворении уже ближе к половине одиннадцатого все задания были сделаны, и, удобно развалившись на сваленных на пол подушках, троица наконец-то перешла к обсуждению прошлого вечера.
Вчерашние события Драко рассказывал с неохотой, поэтому часто отвлекался на собственные сомнения и скрывал некоторые детали. Уже через час Тео и Блейз знали все, что только Драко смог себе позволить рассказать.
— Как он успел выздороветь? Не к Помфри же он пошел… — пробормотал Тео, прикрывая глаза.
Драко перебирал его волосы, одновременно получая удовольствие от пальцев Забини на своей голове.
— Может, у него свои лекарства? — пробормотал Блейз. — Ты же получаешь иногда от миссис Малфой всякие зелья, мази…
— Даже если и свои, все так быстро зажить не смогло бы, потребовались ну как минимум тринадцать часов, а я получаю, между прочим, средства для ухода за волосами. Думаете, так просто сохранить платиновый цвет, не скатившись на банальный пшеничный или песочный?
— А маскировочные на что?
— Это ты о волосах или о Дрейге? — снова решил отмазаться Драко, но под скептическими взглядами нахмурился. — Чтобы чары держались на такой части лица, он либо должен молчать, чего мы от него, наверное, никогда не дождемся, либо он должен находиться в менее активном состоянии, но опять же — он достаточно экспрессивно жестикулировал, ну или же он должен быть магом уровня… ну не знаю… моего отца или Северуса.
— Тогда какое-то сильное заживляющее заклятье.
— Что за заклятье может исцелить за короткий срок ярко выраженное изменение на лице?
— А что еще может проделать такую дырку?
— Живой глиной залепил!
— А тебе случаем глаза никто не залеплял?
— Кто-то явно перепутал твой мозг с ней!
— Да замолчите вы! — рявкнул Драко. — Вас не интересует, почему моя слюна вообще прожгла ему кожу?
Что ему на это ответить, парни не знали, поэтому какое-то время они пролежали в тишине; если бы не хотелось так спать, может быть, они и еще полежали бы, но после четвертой цепочки зевков, начавшейся с Тео, расползлись.
* * *
Время уже приближалось к трем утра, но, несмотря на зевоту и слипающиеся веки, Драко просто не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, как воображение рисовало гниющую кожу, бешеные глаза, а в ушах звучал один и тот же голос, произносящий либо «блондиночка», либо «шлюха», либо «я научу тебя», и Малфоя просто подкидывало.
Ухватив подушку и нацепив халат, Драко хотел пойти к Снейпу или просто перелезть к кому-нибудь… но вместо этого решил вспомнить дорогу в коридор с многочисленными лестницами.
+_=_=_=_=_=_=_+
Хорошие мои читатели!)
Приехала с отпуска и сразу выкладываю продолжение! Надеюсь оно вас порадует и надеюсь не только оно)
Для вас приложение к тексту:
У автора, тобеж меня есть проблема с речью Драко что заметила моя любимая бета. После ее замечания я поняла что именно его слова и тормозят процесс написания, ибо я просто не могу сообразить как он выразится в данной ситуации. Так вот, сколько я не думала, изюминку в его словах придумать не удалось, использовать французский как-то банально, а речь аристократов я передать не могу так как никогда с ними не общалась. Но ведь говорить он что-то должен, а делать его речь простонародной увы нельзя. Драко не Поттер — наследник рода Малфоев и выражаться должен соответствующе)
К чему я веду.
У меня предложение для читателей поучавствовать в процессе написания. Кто поможет придумать изюминку в его речи получит какой ни будь приз) Это уже будет по желанию придумавшего, но не за гранями типа "Скинуть черновик развития событий или посвятить весь фанфик ему, но что ни будь придумаем)
Все предложения, если они будут, прошу в личку или коменты) Всем обязательно отвечу)