Путь на Авалон

Холодным, но ясным февральским вечером 1997 года в одном из самых фешенебельных ресторанов Лондона можно было увидеть странную пару: невероятно красивый блондин лет двадцати что-то горячо втолковывал дорого одетой полноватой даме лет тридцати пяти. То есть, на первый взгляд, ничего особо странного в этих людях не имелось — официантам доводилось видеть пары, которые различались по возрасту гораздо сильнее. Но в данном случае и за себя, и за свою спутницу платил мужчина, что было довольно необычно.

Один из официантов, заинтересовавшись странными клиентами, прислушался к словам блондина и удивился еще больше.

— И моя прекрасная возлюбленная, предчувствуя свою неизбежную и скорую кончину, — вдохновенно вещал блондин, — собрала остатки сил, открыла глаза, взглянула на меня и тихо-тихо сказала: «Посмотри на меня, Мередит! Посмотри на меня!» Я исполнил последнюю просьбу моей несчастной Лорелеи. Через несколько секунд она скончалась, и с тех пор мое сердце разбито…

Официант решил, что присутствует при работе афериста высокого полета, но свое мнение, разумеется, оставил при себе и ушел, поражаясь глупости некоторых женщин.

— О, мистер де Тревиль, как это ужасно! — спутница блондина утерла глаза платочком. — Да, ваши страдания очень велики, но я не сомневаюсь, что рано или поздно вы преодолеете скорбь и вновь откроете сердце для любви!

— Нет, миссис Мергатройд, — он печально покачал головой. — Отныне светлая сторона жизни для меня закры…

Эти слова были прерваны звонком мобильника. Достав телефон из кармана, блондин отрывисто произнес в трубку:

— Да, я. Что?!!! — он немного помолчал, потом отчеканил: — Сейчас буду.

— Что случилось? — тревожно спросила женщина.

— Миссис Мергатройд, дорогая, благодарю вас за участие, проявленное к бедному страдальцу! Увы, я вынужден прервать нашу беседу: меня вызывают по очень важному делу.

— И что же это за дело? — с любопытством спросила женщина. — Вы ведь так и не рассказали мне, где работаете!

— Увы, миссис Мергатройд, это государственная тайна! Скажу лишь, что, наверное, в ближайшие дни должен буду покинуть Англию… Благодарю вас еще раз! Дальше развлекайтесь без меня!

Оставив на столе несколько крупных купюр, блондин быстро вышел из ресторана и, пройдя немного по людной улице, свернул в узкий переулок, где в столь поздний час никого не было. Постояв там немного, скорбящий влюбленный исчез. Если бы в переулке присутствовал хоть один волшебник, то понял бы, что блондин аппарировал.

В следующую секунду несчастный влюбленный появился у ворот Хогвартса и, указав на них палочкой, пробормотал заклинание. Ворота распахнулись; блондин зашел внутрь и очень быстро зашагал по дороге к зданию школы.

Он позволил себе перевести дух, лишь оказавшись в кабинете Дамблдора. Директор, очень бледный и измученный, сидел за столом, на котором лежал небольшой и очень странный хроноворот. Прибор был наполнен песком красного цвета, а верхнюю плоскость удивительного артефакта украшало несколько цифр, выложенных рубинами.

Увидев вошедшего, Дамблдор неуловимым движением здоровой руки выхватил волшебную палочку. Из нее немедленно вылетел сноп золотистых искр и осыпал блондина. Тот сел в большое старомодное кресло, хмыкнул и немного раздраженно сказал:

— Ну я это, я!

— Опять ходили… как вы это называете… размять конечности? — поинтересовался директор так, словно спрашивал о погоде.

— Вот именно! — сердито отозвался его собеседник. — Меня уже достал этот дебил! Надоело им притворяться!

— А где вы взяли материал для Оборотного зелья?

— Не волнуйтесь, клиент чистый. В одну из прошлых разминок я общался с сотрудницей модельного агентства и выдавал себя за возможного заказчика. Она познакомила меня с несколькими молодыми актерами — от них и материал!

— Удивляюсь я вам, — Дамблдор слегка улыбнулся. — А мне казалось, что в последние годы вам вполне хватало Цветочной улицы…

Блондин побагровел:

— Мне и сейчас ее хватает! Но я не люблю, когда ваш вызов вытаскивает меня из постели, а отслеживать ваши передвижения бессмысленно: вы превосходно уходите от наблюдения и все равно сделаете так, как задумали. Сейчас нет времени по-настоящему отдыхать, а размяться хочется… И, раз уж вы получили полный отчет о моих действиях в этот вечер, то, может быть, расскажете, чем занимались сами? Насколько я понял, вы опять гуляли по времени? И куда же отправились на этот раз — в прошлое или в будущее?

— В будущее, — ответил директор, поворачивая хроноворот так, чтобы собеседник видел составленные из рубинов цифры. — Сегодня я решил рискнуть и отправился именно туда…

Блондин вздрогнул, закусил губу, сжал руки в кулаки и хрипло спросил:

— И… как?

— Мальчик его убил, — коротко ответил директор. — Все было не зря — все жертвы, все усилия… — он закрыл лицо руками.

— Екэлэмэнэ! — блондин вскочил с места и зашагал по кабинету, ругаясь так, как это могут делать только люди, выросшие в самых страшных трущобах Ливерпуля. Экспрессивная, выразительная и совершенно непечатная речь лилась полноводной рекой.

Дамблдор наблюдал за одним из самых преданных своих помощников, с трудом скрывая улыбку. Директор не уставал поражаться тому, как причудливо сочетается в речи и манерах этого человека аристократизм матери, род которой восходил к королю Ричарду Львиное Сердце, с простонародными манерами отца, всю жизнь проработавшего грузчиком в ливерпульском порту. По мнению Дамблдора, именно умение выплескивать эмоции в виртуозном сквернословии помогало выдерживать многолетнее нечеловеческое напряжение тому, кто в документах разведотдела министерства магии проходил под кличкой Артист.

Когда поток нецензурной брани утих, блондин снова сел и резко сказал:

— Не тяните дракона за хвост! Расскажите, как это произошло!

— В полном соответствии с предсказанием и канонами фэнтези! — Дамблдор улыбнулся. — Мальчик выхватил из Шляпы меч и отсек злодею голову!

— Ексель-моксель! — восхищенно протянул блондин и снова высказался очень экспрессивно и непечатно, хотя и намного короче, чем несколько минут назад. Слегка успокоившись, он тревожно спросил: — А Поттер жив? Он ведь должен был принять на себя первый удар…

— Да, жив, хотя ему пришлось несладко, — директор снова улыбнулся, на этот раз немного печально. — Как ни странно, несмотря на пророчество, Волдеморт не принимал Гарри всерьез и сражался с ним не лично, а руками голема. Разумеется, и сам Том, и миссис Лестрейндж наблюдали за происходящим, но не вмешивались в схватку. Меня они не увидели: как вы верно отметили, я очень неплохо умею маскироваться. Так что мне никто не помешал отбить Аваду, направленную в Гарри, и послать такое же заклятье в несчастного голема. Тот упал замертво, но, не имея собственной души, через несколько минут вновь поднялся по приказу своих кукловодов и заговорил.

Пока лже-Волдеморт лежал на земле, я, пользуясь общей суматохой, наложил на мальчика Смертельно Крепкие Сонные Чары — ему было полезно немного передохнуть. Когда голем пришел в себя, то, разумеется, отдал приказ проверить, жив ли Гарри. Если бы это поручение выполнял кто-нибудь из идейных Пожирателей Смерти, я пробудил бы мальчика только после того, как его сочли погибшим. Но к Гарри направили Нарциссу, а для нее благополучие собственного сына гораздо важнее победы Волдеморта. Я решил дать миссис Малфой шанс хоть немного искупить вину своей семьи — и не прогадал. Узнав от Гарри, что Драко жив, Нарцисса без колебаний объявила мертвым главного врага Темного Лорда. Тут-то Том и потерял бдительность! Устами голема он приказал Хагриду нести тело Гарри к зданию Хогвартса и отправился вместе со своими сподвижниками к школе.

У дверей школы голем очень громко объявил о гибели Гарри Поттера. Мальчик, умница, не спешил сообщить, что слухи о его смерти сильно преувеличены, а ждал подходящего момента. Суматоха поднялась страшная, и тут даже миссис Лестрейндж на некоторое время упустила своего повелителя из виду, а остальных Пожирателей судьба гигантской змеи практически не беспокоила. И вот тут Невилл, проявив исключительное мужество, убил главного злодея нашего времени! Так Том стал жертвой собственной хитрости: он не сомневался, что все желающие уничтожить Волдеморта обратят свое внимание на голема, а Темный Лорд в своей анимагической форме всегда сумеет ускользнуть…

— На каждую хитрую задницу найдется штопор с винтом, — ехидно заметил блондин, хмыкнул, а затем более серьезно спросил: — Я тут задумался: а мог этот поганец превращаться в человека после случившегося в Годриковой Лощине или был обречен оставаться в теле змеи?

— Честно говоря, не знаю. Возможно, вселяясь в один из своих хоркруксов, Том инстинктивно превратился в змею и уже не мог вернуть себе прежний облик. Но даже если обратное превращение было возможно — Волдеморт теперь не имел собственного человеческого тела, а его воссоздание — это процесс гораздо более сложный, чем то, что Гарри видел на фамильном кладбище Реддлов. Но, так или иначе, многие анимаги и в своем зверином обличье способны говорить по-человечески, и Том явно относился к их числу. Так что он мог без проблем общаться с Квирреллом, Петтигрю и Краучем-младшим, даже будучи змеей. А после окончательной победы создавать новое тело было гораздо удобнее и безопаснее, чем находясь на нелегальном положении, поэтому Волдеморт решил не рисковать.

Блондин кивнул, задумался, а потом вдруг резко помрачнел:

— В своем рассказе вы упомянули Хогвартс. Неужели решающая битва произойдет здесь?!

Дамблдор печально кивнул:

— Да, и, судя по всему, сражение окажется очень жестоким. Не знаю, удастся ли предотвратить хоть часть жертв, но попробую что-нибудь придумать...

— Что же произошло?

— Как началась битва, я не видел, поскольку немного опоздал к началу. Хотелось бы вернуться в прошлое еще раз, чтобы выяснить все в подробностях, но, увы, дважды в один и тот же промежуток времени попасть невозможно!.. Насколько я смог понять, Гарри отправился в Запретный Лес к Волдеморту в тот момент, когда сражение было ненадолго прервано. После того как Невилл убил Тома, оно возобновилось. Голем, повинуясь приказам миссис Лестрейндж, продолжал командовать, но все хоркруксы были уже уничтожены, Том погиб, а Беллатрикс с большим трудом удавалось одновременно отбивать заклятия противников и мысленно руководить големом. Так что существо, известное большинству людей под именем лорда Волдеморта, было уничтожено Гарри Поттером через несколько минут после того, как погибла миссис Лестрейндж. Подробностей я не видел: в зале сражалось много людей, и я не мог незамеченным оказаться в центре битвы. Но в смерти миссис Лестрейндж и окончательном разрушении голема я абсолютно уверен.

— А сколько наших погибли? — отрывисто спросил блондин.

— Насколько я мог судить — много, — жестко ответил директор.

Блондин некоторое время сидел молча, а потом резко сказал:

— Но я все равно не понимаю, зачем нужна такая секретность! Кому было бы хуже, если бы все узнали истинный текст пророчества Трелони и тот факт, что убить Темного Лорда способен только один человек — Невилл Лонгботтом?! Почему мы молчали о том, что Темный Лорд — анимаг?

— Послушайте, — резко сказал Дамблдор, — вы ведь работаете в разведке не первый год! Пора бы уже избавиться от ребяческой наивности! Сами подумайте, как усложнилась бы ситуация, если бы люди узнали правду! Если бы всем стало известно, что Том анимаг, то он вряд ли так доверял бы своей змеиной шкуре, а придумал бы какой-то иной способ защиты…

— Да, — задумчиво заметил блондин, — я помню, как Муди удивлялся, насколько неосторожно поступил Темный Лорд, сразу после своего нового воплощения устроив дуэль с Гарри. Никто ведь так и не понял, что на дуэль вышел голем, хранящий в себе хоркрукс Темного Лорда, а истинный Том Риддл наблюдал за поединком в облике змеи.

— Да, план был хорош во всех отношениях, — вздохнул директор. — Волдеморт ничем не рисковал! Если пророчество Трелони ложно, то руководимый хозяином голем вполне мог убить Гарри Поттера, если же оно истинно, то мальчик в худшем случае уничтожил бы не Темного Лорда, а лишь часть его души. Узнав от Гарри о гибели Волдеморта, мы бы объявили о победе над врагом и утратили бдительность, а он в это время тайно продолжал бы борьбу за власть...

— И хотя этот план закончился относительной неудачей, но после рассказа Поттера о событиях на кладбище все сочли голема Темным Лордом, что было тоже на руку поганому ублюдку, — мрачно закончил блондин. — Все схвачено, за все заплачено, нигде не подкопаешься!

— Вот видите, — ободряюще улыбнулся Дамблдор, — вы вполне можете думать, если захотите! Полагаю, теперь вам ясно, насколько доверял Том своей анимагической форме и как важно было поддерживать у него иллюзию собственной неуязвимости. С этим вопросом мы разобрались, а что касается пророчества… Благодаря вашим усилиям все решили, что оно говорит о Гарри Поттере, но бдительная и недоверчивая миссис Лестрейндж все равно сомневалась. Даже после исчезновения своего господина она решила расставить точки над I и уничтожить второго ребенка, который хотя бы частично соответствовал условиям предсказания. Вы знаете, чем это закончилось для Фрэнка и Алисы, а Невилл спасся поистине чудом. Но благодаря вам проявить бдительность решила лишь миссис Лестрейндж, а если бы правда стала известна всем, то на Лонгботтома-младшего началась бы настоящая охота!

Блондин скривился и кивнул, а потом негромко спросил:

— А когда мы скажем Поттеру правду?

— О том, что Джеймс и Лили согласились послужить приманкой в капкане, в который мы собирались поймать Волдеморта? Никогда, наверное…

— Почему?! — блондин в волнении вскочил на ноги, но затем вновь опустился в кресло. — Почему Поттеру нельзя рассказать о том, что Орден прекрасно знал о предательстве Петтигрю, на котором и строился весь план?! Ведь дом в Годриковой Лощине был до отказа набит ловушками и системами сигнализации, позволяющими в секунду оповестить весь Орден!

— По-вашему, мы должны рассказать Гарри и о том, что сигнализация сообщила Поттерам о появлении Волдеморта за десять минут до его прихода в их дом, но Джеймс по неизвестной причине не воспользовался системой оповещения Ордена? — мрачно спросил директор.

Блондин помрачнел, тяжело вздохнул и почти прошептал:

— Как вы считаете, почему это произошло? Ведь сигнализация работала и после гибели Поттеров, а перед смертью Лили, вымаливая у Темного Лорда жизнь сына, успела активизировать одну из защитных систем, которая и закрыла младенца от Авады. То есть ни о каких проблемах с оборудованием и речи не было! Я не понимаю, что могло случиться! Старший Поттер при всех его недостатках не был человеком, которого легко напугать…

— Думаю, дело тут не в страхе, — медленно произнес Дамблдор, — а в излишней смелости. Джеймс всегда немного бравировал своим мужеством и мечтал совершить какой-нибудь потрясающий подвиг во славу Лили. А что может быть более впечатляющим, чем собственноручная поимка Волдеморта? Вот Джеймс и решил действовать самостоятельно, и его самоуверенность расстроила все наши планы.

— И о признании Люпина мы Гарри тоже ничего не скажем, — это был не вопрос, а утверждение.

— Да. Ремус ведь покаялся перед Сириусом летом 1995 года, и Бродяга простил школьного друга…

— Ну не понимаю я этого! — блондин снова вскочил на ноги и взволнованно зашагал по комнате. — Как Люпин мог после ареста Блэка прийти к Барти Краучу и прямо обвинить лучшего друга в шпионстве в пользу Темного Лорда?!

— После гибели Джеймса и Лили Ремус очень страдал, а о предательстве Петтигрю ему не было известно, так что в мнимой смерти Питера Люпин тоже винил Блэка. Вот Ремус и решил ложью во спасение отомстить за своих погибших друзей.

— И ничего нельзя было сделать?!

Этот вопрос Альбус слышал от собеседника не впервые и терпеливо отвечал раз за разом:

— Вы прекрасно знаете: тех, кого арестовал Барти Крауч, было в принципе невозможно освободить даже после его перехода на другую работу. Вы же наверняка помните, что в министерство неоднократно обращались и Тонксы, и Августа Лонгботтом, хорошо знакомая с семьей Блэк, и я — но все наши запросы оказались абсолютно безрезультатными. Организовать побег из Азкабана мы тоже не могли: у нас не было и нет контактов с дементорами. Оставалось бомбардировать министерство письмами и надеяться на амнистию… Когда Сириус сбежал, мы разыскивали его по всей Англии, но…

— …но о том, что он анимаг, знал только Люпин, который об этом молчал, словно под Силенсио, — блондин резко остановился. — Я не понимаю, как Блэк мог простить такое!

— Вы вообще никогда не понимали Мародеров.

— Да, пожалуй. Но если бы в Визжащей Хижине я напрямую сказал, что знаю о невиновности Блэка, то…

— Не вините себя! Вы действовали в соответствии с известными вам фактами и со своей легендой. Да и Люпина мы тогда подозревали всерьез… Поймите, каждый наш поступок настолько непредсказуем, что…

— Да знаю я, знаю! — раздраженно ответил блондин и сел в кресло. — Вы мне это много раз повторяли! — немного помолчав, он спросил: — Я не хочу знать, что случится со мной во время решающей битвы. Но если на секунду предположить, что я останусь жив, — чем я буду заниматься дальше?

— Вы отправитесь в США, — спокойно ответил директор, — на Авалон. Легенду вы, разумеется, измените.

— То есть как?! — блондин вскочил снова. — Я уеду из Англии?! Перестану преподавать в Хогвартсе?!

Дамблдор еле заметно улыбнулся:

— Вы меня удивляете! Много лет вы эмоционально жалуетесь мне, как вам надоела школьная рутина, как вы устали от придурочного кретина, которого изображаете. Но когда я говорю, что скоро вы получите возможность его убить…

— Так, значит, я все-таки умру?

— Не вы, а он. И перед смертью своего кретина, пожалуйста, устройте все так, чтобы Гарри получил думосброс с его воспоминаниями, из коих бы непременно следовало, что он — то есть кретин — смертельно устал и не хочет больше жить.

— Это как? — спросил блондин с искренним недоумением. Он обожал жизнь и не понимал тех, кто думал иначе.

— Например, донесите до сознания Гарри, что вы всю жизнь любили Лили, и ее свадьба с Джеймсом разбила вам сердце…

— Эта заучка?! — глаза блондина расширились от изумления. — Что за вздор! Должен признать, голова у нее варила хорошо, но ни один нормальный человек не женится на учебнике по зельеварению!

— Ну, если вам не нравится такой вариант, то можете придумать что-нибудь еще.

Блондин закусил губу: с фантазией у него имелись серьезные проблемы, и большинство своих легенд он заимствовал из «мыльных опер», которые смотрел только ради получения информации.

— Ну хорошо, возьмем Лили, — вздохнул блондин после некоторой паузы. — А почему я не попытался отбить ее у Поттера?

— Допустим, вы не хотели разбивать счастье двух любящих сердец.

— Екорный бабай! Такому идиотизму не поверит даже Поттер-младший!

— Или вы с ней поссорились…

— Ага, — с энтузиазмом подхватил блондин. — Поттер же видел меня и Лили в думосбросе! Допустим, Лили рассердилась, что я обозвал ее грязнокровкой, и прервала со мной все контакты…

— А вот этому не поверит даже Гарри Поттер, — сурово ответил директор. — В такой ситуации любой поймет, что вы не отдавали себе отчет в своих словах, поэтому обижаться тут не на что.

Блондин помолчал еще немного, а затем хмыкнул:

— Ладно, потом придумаю! А что я буду делать в Штатах?

— Вы ведь знаете главную американскую новость последних десятилетий?

— Отсутствие всяких новостей. И чем это плохо?

— По многовековым наблюдениям, такое затишье бывает перед тем, как или маглы возьмут под контроль всех волшебников, или чародеи захватят власть над теми, кто магии лишен. Вы слышали о Розуэлле?

— Там в конце 1940-ых годов к маглам попали несколько трупов домовиков? Но ведь инцидент был благополучно исчерпан, американское министерство магии изъяло трупы, наложило на всех причастных к этому делу заклятие забвения и распустило слух о том, что в Розуэлл прибыли инопланетяне…

— А несколькими годами раньше неподалеку от тех мест был создан полигон, где разрабатывалось ядерное оружие — и не только оно, можете мне поверить! Примерно тогда же в пустыне был построен город Лас-Вегас, где имелась масса казино, концертных залов и цирков…

— А совсем неподалеку появился город Авалон, — подхватил блондин, — куда вскоре переехало большинство американских магов. Почти все они нашли работу в Лас-Вегасе… — он умолк на секунду и быстро спросил: — Вы думаете, что все эти события взаимосвязаны?

— Не уверен, но выглядят они странно. А совсем недавно в Голливуде начались съемки фильма о сотрудниках некоей государственной структуры, ведающей делами инопланетян, которые переехали жить на Землю.

— Ну и что? Там таких фильмов снимают в год из десяти одиннадцать!

— Сотрудники данной структуры все до одного ходят в совершенно одинаковых магловских черных костюмах и с помощью прибора, имеющего форму палочки, стирают память всем, кто узнает об их деятельности.

— Блин! — выругался блондин. — Точно, это сотрудники американского министерства магии! Их униформа — строгие черные магловские костюмы! И почему же тамошнее министерство магии не закрыло проект?

— Вот вы и попытаетесь это выяснить. Есть и еще одно… — Дамблдор помедлил, а потом смущенно сказал: — Ходят слухи, что американские волшебники решили воссоздать у себя Вавилонскую башню и сейчас рыщут по Ближнему Востоку в поисках артефактов, которые в ней некогда хранились. По поводу места строительства мнения расходятся: одни источники называют Авалон, другие — Нью-Йорк…

— Что за фигня?! — фыркнул блондин. — Кому нужно это старье?!

— Хороший вопрос! Как вы наверняка знаете, строители Вавилонской башни хотели с ее помощью захватить власть над всем миром. И они почти достигли своей цели! По общему мнению, в провале несостоявшихся правителей повинна нелепая случайность, хотя я очень подозреваю, что в дело вмешались египетские чародеи. Но это уже неважно. Гораздо важнее то, что если американские волшебники действительно тайно захватили власть над всей страной, то их следующий ход вполне логичен. Если же дела обстоят с точностью до наоборот, то строительство новой Вавилонской башни — это операция прикрытия, а на самом деле маглы с помощью чародеев хотят получить доступ к ближневосточной нефти, которая им очень нужна. В любом случае, Ближний Восток — как магловский, так и волшебный, — сейчас крайне недоволен действиями Америки и потихоньку закипает, что чревато очень неприятными последствиями. Но корень проблемы кроется на Авалоне, и вы поедете именно туда.

Блондин несколько минут размышлял, закусив губу, а потом с гримасой отвращения сказал:

— Только не говорите, что мне придется там жить под Обороткой!

— И не скажу. Поедете в своем собственном обличье — зря, что ли, вы так долго изображали столь неприятного вам кретина? Короткая стрижка, несколько иная манера поведения — и вас никто не узнает! — лицо блондина расплылось в широчайшей улыбке, а директор с видимым удовольствием продолжил: — И поедете вы не один. Живя в Америке, вы вряд ли сможете бывать на Цветочной улице…

— Блиииин, — лицо блондина озарилось счастьем, — неужели больше не нужно будет изображать из себя целку?.. Но погодите! — он вдруг посерьезнел. — Это же может быть опасно! Моя работа подразумевает риск, но я не хочу подвергать опас…

— А вы уверены, что вас отпустят в Авалон одного? — быстро спросил директор.

— Да, не отпустят, — кивнул блондин, поразмыслив, причем было видно, что этот факт его не особо огорчил. — И какая же будет легенда?

— Сами пока подумайте, а потом мы ее обсудим. Время еще есть…

— Хорошо. Я вам сейчас нужен?

— Нет. Можете идти, тем более что действие Оборотного зелья уже закончилось. Только костюмчик свой не забудьте трансфигурировать в мантию!

— Бдительность — наше все! — на лице Северуса Снейпа появилась насмешливая улыбка. Достав из кармана палочку, он произнес соответствующее заклинание, а потом вышел из кабинета.

Альбус Дамблдор, улыбаясь, смотрел вслед уходящему Снейпу. Директор был очень рад, что Северус наконец-то набрался смелости и обсудил с ним все то, о чем прежде не решался говорить. Навсегда прощаясь с одним из самых преданных своих помощников, Дамблдор хотел ответить на все его вопросы: Снейп это заслужил.

Директор снова улыбнулся, подумав о том, как сильны в людях стереотипы. Гарри, видя в думосбросе воспоминания слизеринского декана, заметил только то, что в шестнадцать лет он носил ту же прическу и так же редко мыл голову, как и два десятилетия спустя. Мальчик ведь вырос у маглов и не знал о старинном обычае волшебников — не мыться во время сдачи экзаменов. А вот Северусу рассказала об этом поверье мама, и он скрупулезно ему следовал, хотя превосходно знал все предметы.

Гарри, родившийся в 1980 году, не обратил внимания на то, что из всех студентов Хогвартса в 1975 году длинные волосы носили только двое — гриффиндорец Сириус Блэк и слизеринец Северус Снейп. Мальчик и не подозревал, что тогда такая прическа считалась эпатажной, вызывала бешеное неприятие почти всех хогвартских профессоров и гарантировала ее обладателю массу неприятностей; с предубеждением учителей не мог ничего поделать даже директор, который придерживался более либеральных взглядов. Большинство студентов предпочитали не лезть на рожон, и только двое плевали на благоразумие и открыто противостояли давлению. Привычка двух мальчишек непременно нарушать любые правила доводила учителей до белого каления, и утешало их только одно — то, что Блэк и Снейп ненавидели друг друга и немалую часть своих сил тратили на вражду. Но если Сириус в дуэлях обычно пользовался поддержкой Мародеров, то Северус запрещал друзьям вмешиваться в схватки, утверждая, что способен в одиночку справиться со всеми гриффиндорскими котятами. Разумеется, слизеринцы далеко не всегда слушались Снейпа, и порой сражения между факультетами своим масштабом сильно напоминали гражданскую войну, что отнюдь не радовало преподавателей. Тем не менее, они понимали, что могло быть и хуже. Выражая общее мнение коллег, Филиус Флитвик однажды сказал: «Я считаю, что нам еще повезло. Если бы Блэк и Снейп дружили и хулиганили вместе — я не уверен, что Хогвартс простоял бы семь лет их учебы…»

Эта мысль вернула директора к насущным делам. Он задумался о том, как можно нейтрализовать последствия грядущей битвы. Для начала Дамблдор решил при следующей встрече попросить Северуса сварить как можно больше Феликс Фелицис. Затем, не посвящая в этот секрет слизеринского декана, директор намеревался отдать запасы зелья двум не связанным между собой и очень ответственным людям, — например, Аластору Муди и… да, точно, Теду Тонксу. В решающий час они раздадут Фелицис студентам, решившим сражаться.

Кроме того, было необходимо рассказать о големе, анимаге и миссис Лестрейндж человеку, которого невозможно заподозрить в знании настолько важной тайны. И человек этот должен быть абсолютно надежным, а также великолепным бойцом… Дамблдор надолго задумался, а потом хмыкнул, вспомнив о миссис Уизли. Те, кто привык видеть ее на кухне, никогда бы не поверили, что эта тихая, спокойная женщина в свое время сдала Ж.А.Б.А. по ЗОТС на «П», поразив экзаменаторов невероятным по силе выплеском стихийной магии…

Размышления директора прервала резкая боль в руке. Он закусил губу, в очередной раз размышляя о том, как сказать Снейпу, что проклятие, которым Волдеморт защитил хоркрукс в кольце, неизлечимо. Целебные зелья способны отсрочить смертный приговор, но не отменить его, и с каждым днем яд поднимается от кисти все выше по руке. Спасение от недуга имелось только одно — переселение в прошлое, в котором человек еще не подвергся действию проклятия.

Дамблдор снова перепроверил свои расчеты. Получалось, что прожить здесь он сможет еще месяца три-четыре, а затем придется уходить. И, кроме Северуса, помочь в этом не сможет никто…

План действий был пока продуман только в общих чертах. Директор знал лишь, что постарается с помощью Снейпа инсценировать свою смерть, а затем, скрывшись от чужих глаз, отправится в прошлое. Пункт назначения был уже выбран: многие годы читая в письмах Геллерта о старике с больной рукой, навещавшем его в тюрьме, Альбус каждый раз благословлял этого незнакомого человека, не подозревая, что, скорее всего, сам им окажется.

А усовершенствованный хроноворот — последнее и самое талантливое изобретение Николя Фламеля — не подведет и в этот раз… Дамблдор взмахнул палочкой, указывая на бесценный подарок друга, — и цифры, составляющие год, день и час предыдущего путешествия во времени, исчезли с верхней плоскости хроноворота, а рубины сложились в абстрактный узор. В следующий раз они, наверное, укажут один из осенних дней 1945 года…

Директор вздохнул. Он понимал, что должен еще о многом подумать, но сейчас был безмерно счастлив, узнав главное. После сегодняшнего путешествия в будущее Дамблдор уже не сомневался, что Орден Феникса разгромит Волдеморта. Директор верил, что сможет помочь сражающимся студентам, а в том, что с Северусом все будет в порядке, он не сомневался, поскольку лично проконтролировал ситуацию.

— Посмотри на меня… — прошептал Снейп, обращаясь к Гарри.

Дамблдор улыбнулся и, крепко держа Снейпа за руку, аппарировал на Цветочную улицу.

Конец