Храбрость во хмелю

Дорогая Гермиона!

Да, это второе письмо, которое я тебе сегодня посылаю. Наверное, ты уже заметила, что мой почерк стал менее разборчивым. Прогулка до почты оказалась немного прохладной, и не думаю, что тебе понравиться, если я простужусь. Поэтому, исключительно в мерах предосторожности, я решил откупорить бутылочку Огденского виски, которую мне подарила Минерва на Рождество. Повторяю, преследуя только медицинский интерес. Чтобы немного согреться и убить всех микробов, которых я подобрал по дороге. В конце концов, это же 200 ярдов ходьбы. Может случиться что угодно.

Виски оказался с довольно большим сроком выдержки. Пятнадцать лет томления в погребах в противовес той гнили, которую я купил себе сам. Разница очевидна. Этот напиток не жжет — он обволакивает и успокаивает горло. Пряный, почти дымящийся.

Согревает по-особенному.

Сложным вкусом тает на языке, настолько сложным, что с первых трех порций я не смог распознать всех оттенков. Дойдя до шестой стопки, я почти угадал, но решил выпить и седьмую, чтобы быть уверенным на все сто процентов. Я чрезвычайно щепетильный.

Но пишу я второй раз не по этой причине. Нет. А все потому, что во время моих раздумий, вызванных виски, я сделал открытие и хочу поделиться им с тобой. Сейчас ты находишься в милом домике у своих состоятельных и гостеприимных родственников-магглов в Швейцарии, катаешься на лыжах на фоне великолепных вершин этих сраных Альп, вместо того чтобы быть здесь, в Манчестере, со мной и сидеть на заснеженной веранде. Поэтому у меня нет другого выхода, как написать тебе письмо.

Если бы ты была здесь, я усадил бы тебя к себе на колени и между поцелуями в твою шейку, от чего бы ты вся извивалась и задыхалась в моих руках, прошептал бы тебе это на ушко.

Последний абзац, кстати, и является разгадкой к моему открытию. Таким образом, я сделал вывод:

Огневиски… вызывает на откровенность.

Правда, ты, без сомнения, сказала бы, что от алкоголя мутнеет разум и искажаются суждения. Признаюсь, я почувствовал слабое головокружение, пока пытался сформулировать эти предложения. Не говоря уже обо всех тех небольших сложностях, когда пришлось очень скрупулезно открывать сложный замочек на моем письменном столе, а когда я пытался заправить чернильницу, то поставил небольшую кляксу. Но все это сущие мелочи. Когда жизнь приводит к действительно важным вещам, огневиски является отличным другом и наставником.

А вот и отличный пример.

В конце своего письма ты спросила, скучаю ли я по тебе. В своем первом ответе я сделал вид, что не заметил вопроса, хотя он явно выделялся на фоне всего написанного и чуть ли ни размахивал руками, пытаясь привлечь мое внимание. Почти так же, как одна невозможная заучка с созревшим раньше времени вопросом на уроках по Зельеварению. В общем, я прекрасно знал, что ты не обратишь внимания на отсутствие ответа и подумаешь, что здесь нет ничего страшного, так как вопрос был задан с иронией. А я писал об абсолютно других вещах. Вполне разумное письмо, по мне так даже граничащее с любовным, но все-таки я не ответил на твой вопрос.

Пока. Пока изумительная сила Огденского виски не открыла мне правду, и я не понял, что мое первое письмо — это куча червивого мантикрабового дерьма. Не представляю, о чем я думал? Все, что я знаю, это то, что после целительной дозы (возможно, нескольких доз) огневиски я осознал, я понял, что должен был сказать! К сожалению, несчастному мерзавцу с холодным сердцем это не показалось таким очевидным.

А должен был я сказать следующее…

Конечно же, я по тебе скучаю, Гермиона! Удивительно, что ты еще спрашиваешь. Неужели ты действительно думаешь, что после того, как все рождественские праздники я просыпался в постели рядом с тобой, такой теплой, мягкой и соблазнительной, я могу ничего не чувствовать? Я очень сильно скучаю по тебе, по нашим умным беседам, по твоей постоянной готовности спорить со мной о всяких мелочах. Особенно я скучаю по твоей восхитительной привычке оставлять полуоткрытую дверь, когда ты принимаешь ванну, а мыльные пузыри покрывают твои соблазнительные груди.

Да. Да, я охренительно соскучился по тебе. Я затрахался скучать по тебе.

На этих словах у меня поплыли круги перед глазами. Наверное, это виски, но даже у самых чудодейственных лекарств есть свои побочные эффекты. Я вижу, что могу немного изменить предложение, но звучать оно будет практически так же.

Я скучаю по нашему траху.

Видишь? Все просто, да?

Так на самом деле и есть. Я действительно хочу трахнуть тебя. С тех пор, как ты уехала, я каждую ночь ложусь в пустую кровать и мечтаю, как бы тебя трахнуть. Не только об этом, конечно. Например, о вышеупомянутых грудях, о том, какие они бесподобные, и как я прихожу в восторг, когда твои соски напрягаются, если я сосу их.

Как красиво они выглядят, когда моя сперма стекает по ним.

Кстати, ты очень плохая девочка, если позволяешь мне такое делать. Очень непослушная. И я так же скучаю по тому, как внешне ты создаешь впечатление хорошей девочки, такой разумной и вежливой, с хорошими манерами… До тех пор, пока ты не остаешься со мной наедине. И только я знаю, что под всей этой мишурой. В моей постели на самом деле ты похотливая маленькая шлюшка.

Тебе ведь нравится, когда я тебя так называю? Когда прижимаю тебя к стене дома в каком-нибудь укромном переулке, пробираюсь рукой под твою кофточку и мучаю тебя, пока ты не начинаешь терять сознание от желания. И не думай, что я не замечаю, как увлажняется твоя тугая щелочка, когда я говорю, что ты грязная шлюшка, раз позволяешь вот так лапать себя на публике, пока не кончаешь.

Иногда, не верю в свою удачу. Не только тогда, когда ты проделываешь со мной что-то особенное. Или когда я вижу эту соблазнительную улыбку на твоем лице, которая означает, что ты собираешься сделать что-то необычное, как тогда, когда ты смочила палец маслом для массажа и вставила мне его в зад… Тогда я думал, что я не смогу прекратить кончать. Нет, на самом деле, ты практически ничего не делаешь, но я думаю, что мне просто сниться невозможно прекрасный сон. Достаточно того, как ты смотришь на меня, когда я раздеваюсь, раздвигаешь ноги, как бы предлагая трахнуть тебя; как ты полностью теряешь контроль над собой, когда играешь со своим телом в ожидании меня… Иногда от всех этих мелочей у меня кружится голова.

Как же я хочу, чтобы ты была здесь. Потому что я знаю, если ты читаешь это письмо, будучи одна в комнате, твои бесстыжие ручки скользнут между бедер. Ты уже мокрая? Ты слизываешь сок со своих пальцев? Черт, если бы я только видел это, непременно бы попробовал! Я ничего так сильно не люблю, как проскальзывать языком в твою плоть, когда ты намокаешь. Возможно, сначала я бы помучил тебя, потершись носом о твои губки через трусики и вдыхая твой запах, прежде чем стянуть с тебя ненужный клочек ткани. Но сам я долго не выдержу. Мне захочется раскрыть твои нежные лепестки пальцами, облизывая пышущий желанием клитор; схватить твою попку, пока ты размазываешь свою влагу по моему лицу и, кончая, выкрикиваешь мое имя. А вот потом, я бы тебя трахнул. Поставил бы тебя на четвереньки и быстро, и жестко вошел сзади, растягивая и заполняя своим членом твою щелку, пока, вконец не потеряв над собой контроль, не залью ее горячей и вязкой спермой.

Снова повторюсь, если ты еще не поняла… Да, я соскучился по тебе.

Сейчас пойду на почту и отправлю письмо. Не уверен, как я смогу добраться туда с такой эрекцией и с таким количеством огневиски в крови, но я точно знаю, что если я оставлю письмо здесь до утра, то потом уже точно его не отправлю. А мудрый огневиски говорит, что я должен это сделать.

Я действительно должен быть осторожен. Еще один глоток, и я могу признаться тебе в любви. Хорошо, что я отлично умею себя контролировать.

Твой Северус.