Путь мести никогда не бывает прямым. Он подобен лесу, и как в лесу, на этом пути легко сбиться, заблудиться, забыть, как ты попал сюда. — Убить Билла
1977 год
В тот вечер в глухой французской провинции дождь лил как из ведра. За тяжёлыми каплями, застилавшими стекло окна, невозможно было разглядеть дорогу, которая вела к небольшому домику, со всех сторон окружённого бескрайними лугами и небольшими рощами. Пожилая женщина, стоящая у окна, с тревогой глядела на бушующую стихию, пытаясь рассмотреть сумрачный пейзаж. Неожиданно скрипнула дверь, и женщина обернулась на звук. Она увидела, что её гостья уже собралась и теперь стоит на пороге, готовая навсегда покинуть этот дом. Женщина покачала головой.
— Может быть, завтра отправишься? Нехорошо уходить в такую погоду…
— Простите, тётя Гортензия. У меня больше нет времени. Он ждёт, — коротко ответила молодая женщина. Она мотнула головой, отчего из-под уже одетого капюшона выбился непослушный локон. Тогда она ловким движением заправила его обратно и быстро подошла к хозяйке дома. — Позаботьтесь о ней, тётя, — тихо попросила она, почти прошептала.
В ответ мадам Розье обняла свою дальнюю родственницу и так же тихо ответила:
— Конечно. Как я могу не заботиться о твоей дочери, милая… как я могу не заботиться о Его дочери…
При упоминании таинственного Хозяина, человека, ради которого молодая женщина была готова аппарировать через Ла — Манш, что уже само по себе было опасно, да ещё и в проливной дождь, что делало это предприятие практически смертельным, она отступила от тётушки и её глаза сверкнули нехорошим блеском.
— Я прошу вас, тётя, не говорите Эрине о нас. Особенно, о Нём. Если я смогу, я сама это сделаю. Если нет… — она сглотнула, быстро выравнивая на секунду сбившееся дыхание, — вы знаете, что делать в таком случае.
— Не беспокойся, Белла. Я всё сделаю как надо, — кивнула пожилая женщина. — До сих пор не могу понять, как тебе удалось скрыть… Если бы полгода назад Он не предложил тебе поехать сюда, вербовать сторонников для Него, ты бы рассказала? — почти прозрачные серые глаза смотрели на молодую женщину с непониманием, но одновременно и с уважением за невероятную смелость и отчаяние.
Белла ответила не сразу. Она подошла к окну и пару минут следила за тем, как скатываются по стеклу крупные капли и как бьются в окно сорванные с деревьев листья. Наконец, она повернулась к хозяйке дома и ответила:
— Я не задумываюсь над тем, что было бы, если… Самой судьбе было угодно, чтобы я уехала. Я сделала это для Него и для неё. Если никто не будет знать, будет лучше им обоим.
— А как же ты, Белла? — не выдержала Гортензия.
— У меня есть цель, тётушка. И за неё я готова умереть. А Эрина вырастет и поймёт. Расти её сама, никакого Шармбатона, даже Дурмштранга. Мы не можем рисковать, — последние слова женщина говорила уже на ходу, она быстро направилась к двери и уже почти покинула дом, приютивший её в один из самых трудных моментов её жизни, когда Гортензия схватила её за руку и Белла впервые увидела слёзы на глазах этой железной женщины.
— Я вернусь, тётушка! Я обязательно вернусь, — громко прошептала молодая ведьма и, вырвав руку из объятий пожилой женщины, побежала к аппарационному барьеру. Её хрупкая фигура вскоре перестала быть видной, растворившись в потоке воды, лившемся с неба. Мадам Розье вернулась в дом и закрыла дверь, в которую Беллатрикс было не суждено постучаться снова. Гортензия Розье прошла в самую дальнюю комнату и склонилась над колыбелью, в которой лежала новорожденная девочка.
— Добро пожаловать в Англию, мисс Блэк, мы рады приветствовать вас, — немолодой сотрудник гостиницы улыбнулся и протянул девушке документы, подтверждавшие статус крови. Она надменно кивнула и спрятала бумаги во внутренний карман черной дорожной мантии.
— Позвольте проводить вас до вашего номера, — предложил волшебник, но девушка покачала головой и с лёгким французским акцентом произнесла:
— Благодарю, но я сама найду свою комнату. И, пожалуйста, не беспокойте меня.
— Конечно, конечно, в нашей гостинице вы найдёте покой и… — портье ещё продолжал что-то говорить, но девушка уже не слышала его, быстрым шагом направляясь к лестнице и прижимая к груди небольшую шкатулку.
«Блэк…неужто из тех самых?» — задумался портье, когда новая постоялица престижной лондонской гостиницы скрылась из виду. — «Кто их разберёт, с нынешней властью шутки плохи. Блэк, так Блэк, фамилия распространённая. А больше я ничего не знаю, и знать не хочу».
Распахнув дверь своего номера, девушка огляделась и пришла к выводу, что комната ей нравится. Большие окна, просторная кровать, пушистый ковёр — это чем-то неуловимо напоминало ей её уютную комнату во Франции. Заперев дверь, девушка сбросила мантию. После чего, заглянув в ванную и убедившись, что все в порядке, она задернула шторы. Только после этого юная волшебница осмелилась…выпустить из рук шкатулку, с которой не расставалась с самого своего отъезда из родного дома.
«Добро пожаловать в Англию…» — она мысленно усмехнулась, вспоминая слова старика на ресепшне. — «Добро пожаловать на историческую родину, Эрина…»
Девушка взмахнула палочкой, и сложный замок на шкатулке щёлкнул и открылся. Осторожно подняв крышку, она заглянула внутрь. Уже много раз девушка внимательно изучала содержимое ларца, каждый раз испытывая трепет и чувствуя, как внутри нарастают эмоции, сплетающиеся в тугой узел боли и тоски. Её тонкие пальцы подхватили маленькую колдографию, на которой была запечатлена совсем юная девушка, вероятно недавно закончившая школу. Не все смогли бы узнать в этой выразительной брюнетке Беллатрикс Лестрейндж, урождённую Блэк. На этом фото ей было не больше двадцати лет, и в её глазах ещё не поселилась безумная одержимость. Она улыбалась яркой, запоминающейся, но холодной улыбкой. Девушка провела пальцем по кромке колдографии и тихо прошептала:
— Мама…
Это действительно была дочь Беллатрикс Лестрейндж, тайнорождённая и выросшая у дальней родственницы во Франции. Только недавно Эрина Блэк узнала правду о своих родителях. После победы Волдеморта во Второй Магической Войне тётушка, воспитывавшая Эрину, решилась открыть ей то, что категорически запретила ей делать Беллатрикс — рассказать Эрине, что она является дочерью Тёмного Лорда. Девушка отказывалась верить, пока старушка не предъявила неоспоримые доказательства — вещи Беллатрикс и её письмо к дочери. Именно это письмо, пожелтевшее от времени, перечитывала теперь девушка. Мать ни словом не обмолвилась об отце своей дочери, она писала только о себе, о том, что обстоятельства и высшая цель заставили её отказаться от ребёнка. Письмо заканчивалось фразой: «Помни, что ты Блэк. Тот, кто один раз Блэк — тот навсегда Блэк.» Эрина знала, что значит эта фамилия. Тётушка воспитала её согласно всем традициям и убеждениям чистокровных семейств, и девушка была рада приехать в страну, где одержал победу маг, придерживающийся этих же устоев или традиций. К тому же этот волшебник был её отцом. По спине Эрины пробежала дрожь. Она не знала, как выглядел Волдеморт, только слышала разные слухи. Но верить слухам — неблагодарное занятие, поэтому Эрина поставила своей целью выяснить всю правду о своих родителях. Она вытряхнула на одеяло всё содержимое шкатулки. Среди колдографий, колец и обрывков бумаг были записки самой Эрины — всё, что ей удалось узнать. Это были крохотные крупицы, потому что во Франции никто не мог ей толком рассказать о войне, бушующей по ту сторону Ла-Манша. Но все же Эрине удалось выяснить, что её мать погибла от руки некой Молли Уизли. В записях мисс Блэк это имя было обведено красным.
«Хоть я никогда не видела мать, но я знаю, что такое вендетта», — мысленно произнесла она. — «И Молли Уизли узнает, как это — испытывать на себе Круцио от дочери Беллатрикс Лестрейндж».
Эрина перевела взгляд на другой конец листа. Имя «Люциус Малфой» тоже было обведено, но не красным, а чёрным, а рядом стоял восклицательный знак. Этот дальний родственник привлёк внимание девушки после того, как она узнала, что он был мужем сестры её матери и правой рукой её отца. Он был едва ли не единственным человеком, который мог что-то рассказать о Блэках.
— Мне нужен союзник, — задумчиво сказала Эрина, вытаскивая из кучки бумажек газетную вырезку с изображением Малфоя. Она вгляделась в лицо Пожирателя и провела ногтём по заголовку статьи.
— Мне нужно встретиться с тобой, Люциус Малфой. Посмотрим, что ты из себя представляешь. Ты поможешь мне…поможешь отомстить за мою мать. А там посмотрим…
Эрина Блэк в последний раз кинула взгляд на колдографию своей молодой матери и быстро сложила все вещи обратно в шкатулку. Затем она спрятала её под кровать и отправилась в душ. Девушка решила не разбирать вещи, интуиция подсказывала ей, что она недолго пробудет в гостинице… Стоя под освежающими струями воды, Эрина продумывала дальнейший ход событий. Её план был так прост и одновременно так сложен. Но она была чистокровной волшебницей, а значит, в нынешней Англии перед ней были открыты все двери. «Один раз Блэк — навсегда Блэк!» — повторяла она, словно мантру, слова из письма матери.
* * *
Люциус Малфой откинулся в кресло и взмахом палочки запер дверь в свой кабинет. Уже несколько месяцев он возглавлял отдел по контролю магического населения Британии в Министерстве Магии. Это была непыльная работа, связанная в основном с бумажной бумагами и посещением министерских мероприятий. Люциус поручил все встречи с неблагонадёжными гражданами своим заместителям, одним из которых был Эйвери. Это был один из немногих Пожирателей, с кем у Малфоя были приятельские отношения. Его единственный друг, Северус Снейп, погиб, да ещё и оказался шпионом. Поэтому теперь Люциус старался лишний раз не напоминать о своей дружбе с предателем. Впрочем, получив безраздельную власть, Лорд отошёл от бурной деятельности, и, казалось, позволил своим последователям жить в своё удовольствие. Но Люциус Малфой достаточно видел в своей жизни, чтобы понять, что это всего лишь иллюзия и на самом деле за ними следят ещё больше, чем прежде. Он заметил, что всех, в чьей лояльности Лорд в последнее время сомневался, поставили на руководящие посты в Министерстве. «Чтобы все были в одном месте», — усмехнулся он про себя. — «В случае чего можно будет легко уничтожить». Люциус закурил сигару и оглядел свой кабинет. Он знал, что за этим последует. Это был уже своеобразный ритуал — каждый рабочий день, во время обеденного перерыва Малфой курил сигару, выпивал бокал коньяка и смотрел на старую колодографию. Там была изображена его семья — он, Нарцисса и совсем маленький Драко. Этот снимок уже давно валялся в ящике стола, но Люциус стал подолгу рассматривать её совсем недавно. Если быть точным, то впервые это произошло на следующий день после того, как его жену зверски убили. Это было дело рук отряда сопротивления, горстки жалких предателей крови и грязнокровок. Они убили её просто так, просто из-за того, что она была его женой. Если бы им на пути попался Драко, они убили бы его. Люциус несколько недель после потери жены не мог поверить в то, что Нарциссы больше нет. Она даже не была Пожирательницей как её сестра, зачем им понадобилось убивать её? Он не находил ответа и не знал, как смотреть в глаза сыну, потерявшему мать. Семья всегда была слабым местом Малфоя, и Тёмный Лорд прекрасно это знал. Если бы Люциус остался один, он наверняка не продержался бы долго. Но у него был сын, ради которого стоило жить, и которого надо было спасти от разрушения. Люциус видел, как тяжело Драко, с каким трудом он пытается сохранить себя и не раствориться в водовороте послевоенной неразберихи.
«Мы были счастливы когда-то очень, очень давно…в другой жизни…» — подумал Люциус, глядя на улыбающуюся жену и маленького сына. В дверь настойчиво постучали, и Малфой спешно убрал колдографию в ящик. Взмах палочки, — и вот сняты запирающие заклинания, и в кабинет Малфоя буквально влетел явно недовольный Эйвери.
— Он сошёл с ума! — воскликнул Эйвери, садясь в кресло, предназначенное для посетителей. Малфой недовольно поморщился — ему не нравились деревенские манеры приятеля. Сам Люциус никогда бы не стал садиться без приглашения, даже перед самым близким другом. Но Эйвери был далёк от малфоевского аристократизма. Его лицо раскраснелось от гнева, а глаза метали молнии.
— О ком ты, Эйв? — затянувшись, спросил Люциус.
— О Нём! — наклонившись поближе, прошептал гость. — Ты читал новые законы?
— В общих чертах. Но на твоём месте я бы не выражал так громко своего возмущения. Мы все висим на волоске от смерти, так что не стоит критиковать решения Повелителя, — предостерёг Эйвери Малфой. Он уже давно заметил, что его приятель часто неодобрительно высказывался о решениях Тёмного Лорда, обвиняя того в отходе от тех идей, ради которых они сражались. Конечно, всё это было только в очень узком кругу, но, тем не менее, Эйвери был недоволен послевоенной жизнью.
— Мало того, что не всех грязнокровок уничтожили после нашей победы, так теперь их ещё и обязали породниться с чистокровными семьями! — продолжал кипятиться Эйвери. — Я не понимаю, Люц, как ты можешь так спокойно воспринимать это! Это же просто предательство!
— Ты обвиняешь Лорда в предательстве? — Люциус резко встал и, взмахнув полами мантии, за секунду оказался рядом с Эйвери. Малфой склонился к его красному лицу и прошипел:
— Ты понимаешь, что за такие слова ты будешь тут же убит? Если я сейчас отправлюсь к Лорду…
— Ладно, Люц, я погорячился… я… я не то хотел сказать, — начал спешно оправдываться Эйвери. Люциус в последний раз сверкнул глазами и снова опустился в своё кресло. Вдохнув в себя ароматный дым, он спокойно произнёс:
— Тебе прекрасно известно, что большая половина грязнокровок была уничтожена. Приказ Лорда был оставить только тех, кто обладал самыми выдающимися магическими способностями, к тому же за ними идёт неотступный контроль. А эти новые законы… какое тебе дело до того, что пара десятков отбросов станет частью семей предателей крови? Это генетические эксперименты, только и всего.
Эйвери покачал головой. Он считал, что это всё очень подозрительно, но ожидать такого же мнения от Малфоя было ошибкой. После смерти жены он стал совсем другим, его больше не интересовали ни грязнокровки, ни казни.
— Неужели тебе не всё равно, что они остаются в нашем мире? — спросил Эйвери, уже заранее зная ответ.
— Мою жену убили чистокровные волшебники, Эйв, — помолчав, ответил Люциус. — Более того, я почти уверен, что одним из тех подонков был мой дальний родственник — Артур Уизли. Проклятое Сопротивление… — Малфой залпом опрокинул бокал коньяка и глубоко вздохнул. Эйвери знал, это означало, что Люциус в гневе. Его ноздри раздувались ещё пару секунд, а затем лицо Малфоя вернулось к прежнему ледяному выражению.
— Ты хочешь отомстить? — вдруг спросил Эйвери. Они никогда раньше не разговаривали на тему семейной трагедии Малфоя, а сейчас Люциус ненадолго приоткрыл занавес, скрывающий его боль.
— Когда-нибудь, — задумчиво произнес Люциус, — судьба сведёт нас с ним на узкой дорожке. И тогда будет дуэль.
— Дуэль? — недоверчиво спросил Эйвери. — Но если он убил Нарциссу, то должен умереть как собака… зачем благородная дуэль?
Малфой не ответил. Его, не отягощённый манерами и стилем приятель, не смог бы понять мотивов благородной мести. Даже если бы Люциусу представился шанс настигнуть беззащитного Артура, он не стал бы наносить удар со спины. Нет, месть слабому противнику не была сладка. Малфой хотел честной дуэли, смертельной игры двух чистокровных магов. Он чувствовал, что ждать осталось недолго. Уизли стал его ночным наваждением, Люциус засыпал и просыпался с мыслью, что только после того как он пошлёт в грудь Артуру смертельное проклятие, он поставит точку в своей личной войне.
— Ладно, я пойду, — помявшись ещё пару минут, произнес Эйвери. — Перерыв заканчивается, надо работать. Ещё увидимся, — кивнул он на прощание. Малфой сделал едва заметное движение головой, давая приятелю понять, что он тоже прощается. Когда Эйвери был уже почти за дверью, Люциус окликнул его:
— Эйв?
— Да? — обернулся он.
— Держи язык за зубами, — посоветовал Малфой.
Через несколько часов, устав бездельничать в своём кабинете, Малфой решил выйти и прогуляться по Министерству. Закрыв за собой дверь, он бросил взгляд на кипу бумаг, скопившихся на столе своей секретарши. Люциус взял верхний бланк и безразлично скользнул по нему взглядом.
— Это всё заявления на браки? — осведомился он у девушки, которая дрожала от одного только вида своего начальника и теперь пыталась собрать все силы, чтобы дать ответ, достойный помощника чистокровного министерского чиновника.
— Да, мистер Малфой, в последнее время их очень много, — протараторила она, не смотря на Люциуса. Тот усмехнулся такому детскому поведению и бросил бумагу обратно на стол.
— Не забудьте подготовить мне все документы на подпись. Желательно, если вы объедините все заявления за прошедшую неделю, хорошо? — Малфой ненавидел свою обязанность подписывать ненужные бумажки, поэтому предпочитал делать это за один раз. Секретарша закивала и Люциус, напоследок элегантно взмахнув полами мантии, удалился из приёмной.
* * *
Нора, как всегда, была гостеприимным домом для всех друзей многочисленного семейства Уизли. Хотя, после поражения сил Ордена в войне и гибели Гарри Поттера, друзей у них почти не осталось. Большинство было убито, а те немногие, кому была подарена жизнь, вели затворнический образ жизни. Уизли тоже почти не появлялись в Лондоне. Молли, ставшая главой семьи, не переставала молиться за своих близких, точнее за тех, кто у неё остался. Фред погиб, Перси, несмотря на короткое единение с родственниками, вскоре снова переметнулся на сторону Министерства и его новых начальников, Чарли она силой отправила в Европу, приказав скрыться от глаз Пожирателей. Он сопротивлялся, но Молли могла быть очень жёсткой, когда хотела, поэтому в первые, суматошные дни мирной жизни, она сумела выгнать старшего сына из страны. За границей находился и её старший сын вместе с женой. Благодаря связям родителей Флёр, они смогли уехать в Америку. Билл клялся матери, что вытащит их всех, но Молли запретила ему даже думать о возвращении и о таких планах. Она не хотела, чтобы её дети рисковали своей жизнью. Джордж, Рон и Джинни остались вместе с ней. Если Джинни была в относительной безопасности, всё-таки девочка была в Хогвартсе, заканчивала школу, то сыновья вызывали у неё непреодолимую тревогу. После того, как в одно хмурое утро они не увидели за завтраком Артура и нашли записку, в которой он говорил, что не может смириться с правлением Волдеморта и поэтому решил присоединиться к движению сопротивления, сыновья стали совсем другими. Артур просил не беспокоится о нем и не пытаться разыскать, но Молли была уверена, что её мальчики общаются с отцом, по крайней мере, Джордж. Молли не спрашивала у него, где он пропадает целыми днями, откуда у него деньги и почему он не ночует дома. Она понимала, что ей нет доступа в этот мир. Рону пришлось наступить себе на горло и поступить на работу в один из магазинов в Косом Переулке, хотя теперь это был скорее один большой Лютный Переулок. Молли помнила, как её сын говорил, что никогда не пойдёт продавать принадлежности для тёмной магии. Но время шло быстро, небольшие денежные накопления Уизли таяли на глазах, и Рон был вынужден устроиться на работу. Хотя продавать темномагические артефакты ему действительно не пришлось, он исполнял обязанности уборщика и мальчика на побегушках. Рональд получал небольшое жалование, на которое и существовала семья Уизли. Несмотря на то, что они открыто выступали на стороне Гарри Поттера, их не убили после победы Тёмного Лорда. Всё-таки они были чистокровными магами, а таких семей было мало и новое правительство предпочло не уничтожать тех, кто мог ещё послужить «высшему благу». Им даже разрешили приютить у себя Гермиону Грейнджер. Бедная девушка была уверена, что её убьют. Но Пожиратели, во главе с Волдемортом, смогли удивить волшебников. Несмотря на то, что большинство магглорождённых действительно были уничтожены, тем из них, кто обладал выдающимися магическими способностями, была дарована жизнь. Более того, если находилась семья, желающая принять того или иного магглорождённого волшебника или волшебницу, это позволялось. Конечно же, Уизли позвали Гермиону к себе, ведь у неё никого не было в магическом мире, а любые контакты с миром магглов теперь были запрещены законом. Девушка даже не знала, что с её родителями, ей оставалось только надеяться на то, что Пожиратели не станут лететь в Австралию, чтобы найти там магглов, чья дочь оказалась волшебницей. Гермиона почти не выходила из Норы и уже даже не помнила, когда в последний раз была в Лондоне. Да она жила как затворница, но она жила. Несмотря на все беды, свалившиеся на неё, Гермиона была уверена, что живой быть лучше, чем мёртвой. Втайне гриффиндорка надеялась, что мистер Уизли свяжется с ними, предложит помочь. Она была готова драться, снова скитаться по лесам, лишь бы бороться. Но дни шли, а ничего не менялось. Очередной осенний день опять не принёс ничего нового. Гермиона помогала миссис Уизли готовить ужин и периодически переговаривалась с ней.
— Я читала в сегодняшнем «Пророке», что вышли новые законы… — нерешительно начала говорить Молли. Гермиона повернула к ней голову, глазами спрашивая: «Что ещё?» Она так устала от всех этих законов, проверок, которые приходилось проходить полукровкам и магглорождённым. Они были унизительными и гриффиндорке приходилось буквально впиваться себе ногтями в ладони, чтобы не ударить очередного проверяющего.
— Там было написано, что все магглорождённые, указанные в списке, должны породниться с чистокровными семьями… — продолжила Молли. — конечно, с теми семьями, которых для этого отобрало Министерство…я видела тебя в этом списке, Гермиона…и нашу семью тоже видела, — со вздохом закончила она.
— Что? — Гермиона не могла поверить своим ушам. — Но…это же против их убеждений! Я не понимаю, миссис Уизли!
— Я тоже… — прошептала Молли. — Я уже давно ничего не понимаю, милая моя… Но наверное всё лучше, чем… — она не закончила фразу, но обе женщины понимали, что она имела ввиду «лучше, чем быть убитыми». Гермиона молча резала овощи и лихорадочно думала. У неё забрали палочку, но способность размышлять была тем, что нельзя отнять. Вся эта ситуация, в которой находилась девушка, была очень странной. Она понимала, что рано или поздно это подвешенное состояние должно измениться, но чтобы так…Пожиратели сами вынуждают чистокровных магов скрещиваться с магглорождёнными? Гермиону передёрнуло, до того противным показался ей термин «скрещиваться», как будто речь шла о животных, а не о людях. Девушку внесли в список, она должна была выполнять предписания, которые ей диктовали безумные правители. У неё не было никакого выбора.
— Он сделает тебе предложение, — Молли подошла к Гермионе и обняла её за плечи. — Обязательно.
Гермиона прилагала максимум усилий, чтобы сдержать рыдания. Рон, которого она учила левитационным заклинаниям, над которым смеялась, которого ревновала, которого любила, был теперь её единственным спасением. Странно, но до этого момента она не задумывалась над тем, предложит ли он ей выйти за него замуж. Они просто поддерживали друг друга, держали за руки, когда оставались одни, иногда целовались, но это всё было так…так невинно. Она даже не знала, любит ли Рон её. И вот теперь от него зависела вся её жизнь.
20.04.2010 Глава 2. Бумаги.
Когда ты ушел, она плакала целую неделю. Может, и дольше… — Дж. К. Роулинг
"Meet me beneath my balcony and say
No one but you could ever fill my night
Be the sunlight in my every day... " — Emilie Autumn, Juliet
Они сидели друг напротив друга…и каждый думал, как он обманет другого… — Э. Радзинский
Рон пришёл через полчаса и предложил, не дожидаясь Джорджа, сесть за стол. Молли Уизли не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Ужин прошёл тихо, никто не проронил ни единого слова о новых законах и о том, как они затрагивают жизнь этой семьи. Гермиона лишь изредка поднимала глаза на молодого человека, сидящего напротив неё. По окончанию ужина Молли тактично удалилась из кухни, сославшись на то, что ей нужно проверить садовых гномов. Гермиона сидела, не шелохнувшись. Она была уверена, что Рон тоже читал «Пророк» и понимал, что от него теперь зависела её жизнь. Наконец, она обернулась и встретилась с ним взглядом. Рон смутился и отвёл глаза, но Гермиона успела заметить выражение его лица. На нём читалось страдание, сочувствие и что-то ещё… девушка могла бы сказать, что это ненависть, но это было не то чувство, которое было характерно для Рональда Уизли. Она заставила себя встать со стула и подойти к Рону. Он снова взглянул на неё и взял за руку.
— Гермиона… — он начал говорить, но голос дрогнул, и ему пришлось начать заново. — Гермиона, я хочу…ты знаешь, я люблю тебя, — неожиданно выпалил он. Девушка покраснела. Она никогда раньше не слышала от Рона таких слов и вовсе не так она рисовала себе признание в любви. Впрочем, все её мечты давно рассыпались в прах. Рон ждал, думая, что девушка что-нибудь скажет ему в ответ, и, не дождавшись, замялся.
— Гермиона…ты слышала? — спросил он.
— Да, я слышала. Прости, это…так странно слышать, — произнесла в ответ Гермиона. Она подняла глаза на молодого человека и смущённо улыбнулась ему. Это ободрило Рона и он смог продолжить.
— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой, — совсем тихо произнёс он, доставая из-за пазухи небольшую шкатулку. Гермиона невольно вздрогнула, увидев маленькое колечко.
— Ты согласна? — спросил Рон.
Девушка не знала, что ответить. Это должен был быть лучший момент в её жизни, но она не чувствовала себя счастливой. Если бы миссис Уизли не говорила ей об этом новом законе, то, возможно, она бы ответила, не задумываясь, но теперь её не покидала мысль, что Рон делал это из чувства долга, чтобы Гермиона осталась в живых. Девушка осторожно высвободила свою руку из ладони Рона и отступила на один шаг.
— Рон, ты не обязан…я имею ввиду, ты не должен делать мне предложение только потому, что… — она не закончила фразу, так как Рон схватил её за плечи и резко перебил.
— Что ты такое говоришь, Миона? Я бы никогда…я люблю тебя, всегда любил, я хочу, чтобы мы всегда были вместе! — Рон говорил, глядя девушке прямо в глаза, пытаясь выгравировать свои слова в её душе. — Даже не думай, что это из-за них… Ответь мне, Гермиона! Девушка всхлипнула. Она уже корила себя за то, что посмела усомниться в Роне, который столько сделал для неё, защитил от Пожирателей, приютил в своём доме. Она крепко обняла его и прошептала:
— Прости меня, я не знаю, что на меня нашло…просто мне тяжело. Я не понимаю, что происходит, Рон…
— Не плачь, — шептал в ответ Рон, гладя Гермиону по голове, — вместе мы со всем справимся. Я буду тебя всегда защищать. Я люблю тебя…
— Я тоже люблю тебя, — всхлипнула в ответ девушка. Рон ещё крепче прижал её к себе. Так они простояли несколько минут, и только потом Рон разжал пальцы и снова открыл шкатулку.
— Так ты согласна?
— Да, — улыбаясь, ответила Гермиона. Она смотрела на то, как Рон надевал ей на палец тонкую полоску золота.
— Вот, — растерянно произнёс он. — Теперь ты моя невеста…
Гермиона хихикнула. Рон недоумённо посмотрел на неё, но через секунду уголки его рта приподнялись. Они рассмеялись одновременно, но их весёлый смех быстро стих, он как будто был неуместен в этом осиротевшем доме.
— Нам надо написать заявление в Министерство. Знаешь, они же контролируют… — лицо Рона скривилось при упоминании об этом заведении.
— Нам надо будет идти вместе? — Гермиона старалась сдержаться, чтобы не показать Рону своего испуга. Да, Гермиона Грейнджер боялась появляться в Лондоне и уж, тем более, в Министерстве.
Она до сих пор помнила позорные проверки, которые ей пришлось проходить вскоре после того, как Орден окончательно проиграл, где она должна была доказывать свои магические способности и заполнять оскорбительные анкеты. Нора стала для неё замечательным укрытием.
— Да, — ответил Рон. — Я узнавал, надо написать заявление в отдел… в отдел по контролю магического населения, это я могу сделать сам, а потом там назначат время и надо будет прийти вдвоём. Я ничего не могу здесь изменить, Гермиона, — он развёл руками.
Гермиона гордо вскинула голову. Создание такого отдела казалось ей абсурдным. Люди теперь даже не могли создавать семьи без одобрения чиновников. И она должна показаться там, чтобы выйти замуж за Рона.
— Хорошо, сделаем так, как они требуют, — коротко ответила она. Рон подошёл к ней и серьёзно сказал:
— Если там хоть кто-нибудь посмеет тебя оскорбить… я их поубиваю! — блеск его глаз подтверждал, что он не шутит. Девушка обхватила его за плечи и покачала головой:
— Не глупи, Рон. Всё будет хорошо. Что там может быть такого, чего ещё не было в моей жизни? –каждое слово было пропитано горечью, не подобающей девятнадцати годам. — Я не думаю об этом. И ты не думай, хорошо? — она провела рукой по щеке парня, на которой уже пробилась вечерняя щетина. Он перехватил её маленькую ладонь и поднёс к губам. Один лёгкий поцелуй и Гермиона почувствовала, что краснеет.
— Я не могу тебе это обещать, Миона. Ты же знаешь, я не выношу, когда тебя оскорбляют… — Рон медленно наклонился к её лицу и запечатлел второй лёгкий поцелуй, на этот раз на её губах. Он осторожно прижал её к себе и поцеловал снова, но уже более требовательно. Гермиона ответила ему и медленно провела рукой по его растрёпанным волосам. Так часто заканчивались их вечерние посиделки. Рон скользнул рукой по спине Гермионы, но остановился на границе её блузки и джинсов. Он никогда не осмеливался на нечто большее. Даже теперь, когда Гермиона согласилась выйти за него замуж, он не решился перейти к более активным действиям. Рон отстранился от своей невесты и выдохнул слегка охрипшим голосом:
— Пора спать. Завтра трудный день.
— Да, ты прав, — потупив глаза, ответила Гермиона. Она чувствовала себя неловко, находясь наедине с Роном в тёмной, захламленной кухне.
— Рон! — она схватила его за руку, когда он уже повернулся, чтобы уйти. — У нас всё будет хорошо, правда? — к горлу внезапно подкатил комок.
— Конечно, милая, — сдавленно ответил Рон. — Мы будем вместе, несмотря ни на что. Я люблю тебя, — и, поцеловав Гермиону в щёку, он скрылся в тёмном коридоре Норы. Гермиона осталась одна. Она подождала, пока не стихли шаги Рона и быстро пошла в свою комнату. Закрыв дверь, она села на кровать и попыталась успокоиться. Унять дрожь всё не удавалось, тело помнило робкие прикосновения Рона и требовало продолжения. Гермиона вцепилась ногтями в подушку. Она догадывалась, что останавливало и её, и её возлюбленного. Они уже настолько привыкли жить по приказу, что не могли сделать ничего, не получив на это письменного разрешения с печатью Министерства. «Что же с нами сделали…» — горько думала девушка, лёжа в постели и глядя в ночную даль. — «Как мы им позволили…как…»
* * *
«Уважаемый мистер Малфой…» — нет, не пойдёт! — «Здравствуйте, мистер Малфой, Вам пишет…» — тоже не подходит! — Эрина Блэк стукнула кулаком по столу и резко встала. Всё утро она посвятила тому, чтобы написать Люциусу письмо. Оно должно было быть одновременно предельно вежливым и интригующим. Эрина перепробовала уже десятки вариантов, но ни один не устроил её придирчивую натуру. Девушка подошла к окну и попыталась мысленно написать новое письмо. Она решила не выдавать своё истинное «я», считая это слишком опасным, и заблоговременно позаботилась обо всём. «Люциус Малфой не должен раскусить меня слишком рано. Если всё сложится идеально, он вообще не должен меня раскусить. Уверена, его заинтересует письмо от незнакомой женщины», — про себя рассуждала Эрина. — «Тётя Гортензия сказала, что он недавно овдовел… тем лучше для меня, он наверняка нуждается в женской ласке». Она отошла от окна к зеркалу и оглядела себя с ног до головы. Длинные чёрные волосы, доставшиеся ей по наследству от матери, были хоть и не такими роскошными, как у Беллы, но выделялись на фоне общей массы каштановых и русых хвостиков. Выразительные тёмные глаза, хрупкая фигура — Эрина не зря считала себя красавицей.
— Ладно, хватит собой любоваться, надо, в конце концов, закончить это письмо! — громко сказала Эрина своему отражению и снова села за письменный стол. Через двадцать минут всё было готово, письмо подписано и конверт запечатан. «Назад дороги нет», — думала девушка, спускаясь вниз, чтобы отдать портье письмо, которое он должен был отправить с совой в Министерство.
* * *
Люциус Малфой уже несколько минут смотрел на гору корреспонденции, возвышавшейся на его рабочем столе. Были периоды, когда ему приходило от двух до пяти писем, но сейчас явно было не это время. Количество было просто огромным и маг предпочитал не думать о том, что ему придётся открыть и прочитать каждое из них. Если свою работу с населением он смог переложить на плечи заместителей, то заниматься письмами ему приходилось самостоятельно. Чаще всего на его имя, как на имя начальника отдела, приходили слезливые послания, авторы которых молили его, как здравомыслящего и душевного человека, разрешить брак с грязнокровкой или, что ещё хуже, завести детей. В таких случаях на лице у Малфоя появлялась презрительная усмешка, а в голове появлялась одна и та же мысль: «Это я-то душевный? Ну-ну…» Ему было откровенно плевать на все эти мелкие проблемы никчёмных людишек, поэтому он, не раздумывая, размашистым почерком писал одно единственное слово «отклонить» и ставил печать, а затем передавал почту своим помощникам. Малфой подозревал, что теперь, из-за новых законов, работы ему прибавится. Он не был удивлён решением Лорда скрестить оставленных в живых грязнокровок с чистокровными семьями. В конце концов, он понимал, что это не был жест милосердия, отбросам общества была подарена жизнь только для того, чтобы экспериментировать с ней в дальнейшем. «Чем скорее закончится вся эта пародия на милосердие, тем лучше», — сделал вывод Люциус. «Меня это всё равно никак не касается», — раздумывал он, продолжая гипнотизировать взглядом кипу писем. После смерти жены фраза «меня это не касается» стала главной для Малфоя. Он перестал посещать буйные собрания Пожирателей, светские балы чистокровных семейств, стал почти отшельником. Почти — потому как избежать официальных мероприятий Министерства и собраний у Лорда было невозможно. Окружающие списывали это на траур по безвременно почившей супруге. Люциус и сам говорил себе то же самое, убеждая себя в том, что это смерть Нарциссы так на него повлияла. Только поздними вечерами, расположившись в уютной гостиной Малфой-Мэнора и потягивая из бокала сверкающий коньяк, он позволял себе расслабиться и выпускал на свободу мысли о том, что ему скучно жить в новом мире. Он достиг всего, за что боролся, его убеждения восторжествовали. Но теперь, когда ему не нужно было что-то планировать и разрабатывать стратегии, когда не надо было каждый день рисковать своей жизнью, ему просто стало скучно. Люциус сам не знал, чего хотел от своей жизни. По иронии судьбы, только после того, как убили его жену, в его пустой жизни появилась хоть какая-то цель. Артур Уизли. Этот никчёмный рыжий клерк перевернул жизнь мистера Малфоя. Никто так и не доказал, что именно он был тем, кто произнёс смертельное заклятие, но Люциус чувствовал, что именно Артур был убийцей.
— Уизли… — пробормотал Малфой, протягивая руку к первому письму, — я до тебя доберусь.
Несколько писем нагнали на Люциуса тоску. «Одно и то же», — думал он, без устали шлёпая печати на бланки, даже не задумываясь, что за каждым листом бумаги стояла чья-то судьба.
— А это ещё что? — пробормотал он, открывая очередной конверт, из которого выпало письмо, совсем не похожее на те, что обычно писали начальнику отдела по контролю магического населения. Дорогая бумага, каллиграфический почерк, дорогие чернила — Малфой был заинтригован. «Посмотрим, посмотрим», — мысленно говорил он, принимаясь за чтение.
Уважаемый мистер Малфой,
Позвольте представиться, Франсуаза Гарнье, внештатный корреспондент французского журнала «Мир магии». В данный момент этот журнал работает над большим циклом рассказов, посвящённых героям Второй Магической Войны в Британии, особое внимание уделяется павшим в бою. Руководство журнала направило меня в Англию, чтобы узнать об этих великих людях из уст очевидцев событий. Мне бы очень хотелось поговорить с Вами, ведь именно Вы были с Тёмным Лордом в самые важные моменты войны, и Вы, несомненно, владеете ценной информацией о Героях Войны. Прошу Вас, мистер Малфой, сообщите мне о своём решении, я буду с нетерпением ждать ответа.
С уважением,
Франсуаза Гарнье
Это короткое письмо, почти записка изменило и выражение лица, и настроение Малфоя. В воздухе запахло интригой, а это всегда был почти афродизиак для Люциуса. Он ещё раз перечитал письмо. Выпил стакан воды. Выдохнул. Снова прочитал. В этих нескольких строчках, написанных красивым почерком, изящным, но без излишних завитушек, явно ничего не было написано между строк. Вежливое письмо, деликатно высказанная просьба. Вроде бы, ничего сверхъестественного, но Люциус нутром чуял, что дело здесь нечисто. По совести, об этом странном письме нужно было бы немедленно донести Лорду, но это, возможно, лишило бы его возможности пообщаться с прекрасной незнакомкой. Почему-то Малфой сразу решил, что это не может быть подобие Скитер или Амбридж. Такие женщины не писали подобных писем. Поэтому, хищно облизнувшись, Люциус начал писать ответ.
Уважаемая мадемуазель Гарнье,
Хоть я и не большой знаток французской прессы, но Ваше письмо заинтриговало меня. Уверен, мы с Вами сможем найти общий язык. Устроит ли Вас встреча завтра в 14.00 в кафе «Единорог», в Косом Переулке? Если Вам это удобно, просто пришлите это письмо обратно, если же нет, то укажите сами время и место и я непременно найду время, чтобы встретиться с Вами.
С уважением,
Люциус Малфой
«Ну, вот и всё», — думал Люциус, запечатывая конверт. «Какой там адрес?» — он глянул на конверт от полученного письма, — «Отель «Тауэр». Хорошее название…» — усмехнулся он про себя. — «Ладно, пусть будет «Тауэр», главное, чтобы письмо было прочитано», — закончил он мысль. Предусмотрительно спрятав письмо Франсуазы во внутренний карман мантии, (Малфой был уверен, что помещения сотрудников Министерства периодически обыскиваются), начальник отдела царственно выплыл из кабинета и направился к столу своей непутёвой секретарши.
— Мистер Малфой, — пролепетала она, стараясь не покраснеть слишком сильно.
— Это письмо необходимо срочно отправить вместе с совой, мисс Кроули, — холодно проговорил Люциус, мысленно ужасаясь тому, насколько бестолковыми могут быть отпрыски чистокровных семейств. — Но не с общей министерской почтой, вечером, а сейчас, с моей личной птицей, вы поняли, мисс? — он отчеканивал каждое слово, прекрасно понимая, что, чем более грозным он будет выглядеть, тем более преданным будет это чудо, которое выделили ему в секретари.
— Конечно, мистер Малфой, я всё сделаю! — пролепетала девушка, протягивая руку за конвертом. Когда она наконец-то получила его в своё пользование, то так резво вскочила со стула, горя желанием как можно скорее отправить личную корреспонденцию своего начальника, что не удержала равновесие и ухватилась за кипу бланков, лежавших на самом краю стола. Документы не замедлили сползти на пол и белым озёрком разлиться прямо у ботинок Малфоя.
— Ппп…простите, я ужасно неловкая, простите, — ужаснулась девушка и бросилась подбирать бумаги, не переставая извиняться.
«Неловкая — это мягко сказано!» — мысленно воскликнул Малфой. Его врождённые воспитанность и джентльменство не позволяли ему спокойно смотреть на то, как у его ног ползает чистокровная, хоть и недалёкая волшебница, поэтому, взмахнув полами мантии, он опустился вниз и стал помогать собирать документы.
— Вы понимаете, мисс Кроули, что даже если Вы дальняя родственница мистера Эйвери, это не даёт Вам права быть столь… — Люциус на секунду замялся, подыскивая подходящее слово, — нерасторопной? — для усиления воспитательного эффекта он сверкнул глазами и нахмурился.
— Да, мистер Малфой, конечно, я буду стараться, я очень стараюсь! — воскликнула секретарша и с удвоенным усердием принялась собирать оставшиеся бумаги.
Малфой поднял последний лист и невольно пробежал по нему взглядом. Знакомая фамилия заставила его более внимательно прочитать документ. Это было заявление на брак, стандартная форма. Из-за нового закона Лорда Люциус вынужден был лицезреть множество таких заявлений. Но это было подписано одним из Уизли. Малфой поднапряг память и припомнил, что вроде бы эта семейка фигурировала в списке тех, кто должен был принять кого-то из грязнокровок. Заявление было от лица Рональда Уизли. «Рональд…дружок Поттера, точно!» — мысленно воскликнул Малфой. — «Неужели он сам плывёт ко мне в руки?» — Люциус стал читать с самого начала.
Я, Рональд Уизли, прошу разрешения вступить в брак с Гермионой Джейн Грейнджер…
«Грейнджер?» — в памяти Люциуса перед глазами Люциуса пронеслись события недавней битвы за Хогвартс. Смерть Поттера, лица учеников и преподавателей, отказывающихся поверить в гибель Героя, Избранного, приказ Лорда брать школу штурмом, внезапно открытые ворота замка (Люциус так и не узнал, кто оказался предателем), бойня в Большом Зале. Потом была смерть Беллы, старухи МакГонагалл, предательницы Нимфадоры, оборотня Люпина, а потом отряд Пожирателей отправился на поиски ближайших оставшихся в живых друзей Поттера. Малфой ясно припомнил, что нашёл рыжего отпрыска Уизли и лохматую грязнокровку в гриффиндорской башне. Он тогда быстро оглушил обоих и доставил вниз. Остальное его не касалось, фамилии Уизли или Грейнджер больше не появлялись в его голове. До определённого момента. Но теперь документ, на котором фигурировали обе эти фамилии, вызывал живейший интерес. Значит, младший сын этого чёртова семейства собирается жениться на грязнокровке? «Неплохо… сын и его девка у меня в руках, значит, и папаша скоро объявится», — заключил Люциус.
— Когда поступило это заявление? — холодно осведомился он.
— Сегодня, я направила его на рассмотрение к мистеру Джейкобсу, — начала говорить девушка, но Малфой властно прервал её.
— Переведите их ко мне. Это важный случай, я сам займусь его рассмотрением. Назначьте им на завтра, на…три часа, — сказал Люциус, грозно сверля секретаршу глазами.
— Конечно, мистер Малфой, как пожелаете, — скороговоркой ответила она, срочно записывая слова шефа.
— И про письмо не забудьте, — напомнил Люциус, уже скрываясь за дверью кабинета.
Новости о Уизли требовали срочно запить их чем-нибудь крепким. Осушив стакан огневиски, Люциус перевёл дух и мысленно разложил мысли по полочкам. Завтра ему предстоял разговор с отпрыском того, кто убил его жену. Нет, он и словом не обмолвится об этом. Он не покажет сопляку, что и Люциусу Малфою тоже бывает больно. Но он вдоволь поиздевается над ним, заставит расколоться. Люциус вдруг нахмурился. Грейнджер. Она тоже будет присутствовать. Это немного портило картину. Она вроде бы была и не при чём, всего лишь жертва обстоятельств, оказавшаяся не в том месте и не в то время, родившаяся не у тех родителей, выбравшая не ту жизнь… «Она грязнокровка. Этого достаточно», — отрезал Люциус. Она поможет ему повлиять на Уизли. Малфой считал себя неплохим психологом и понимал, что быстро разберется, какие чувства эти двое испытывают друг к другу. «Если он её… любит…» — Люциуса всего передёрнуло, когда он представил, что чистокровный маг может любить грязнокровку, тем более такую неприметную как Грейнджер — «…то она мне пригодится… Отомстить вначале сыну, а потом отцу будет вдвойне приятно. Артур будет страдать не только за себя, но и за своих детей». — Малфой прищурил глаза и довольно ухмыльнулся. Скука начинала исчезать из его жизни, а интриги и тайны в неё возвращались. И это не могло не радовать Люциуса.
* * *
Утро следующего дня встретило Малфоя солнечными лучами, льющимися из-за занавесок, и хорошим настроением. Он расценил это как хорошую примету и стал собираться на работу. Сегодня Люциус уделял особое внимание своей внешности, ведь ему предстояла встреча с загадочной журналисткой. Идеально вычищенный сюртук, белоснежная рубашка, а сверху небрежно накинута дорогая мантия, отороченная серебром. Подумав, он решил завязать волосы в хвост, это придало ему деловой вид. Кинув последний критический взгляд в зеркало, он отбыл в Министерство, надеясь, что часы до обеденного перерыва пройдут быстро. «Два часа — Франсуаза, три часа — Уизли и Грейнджер», — повторил про себя Люциус. — «Важный день».
Рабочий день тянулся бесконечно медленно, несмотря на желания Малфоя. Подписывание бумаг, выслушивание жалоб Эйвери, созерцание никчёмности своей секретарши — всё это наводило на Люциуса невероятную скуку. Начиная с полудня, он буквально считал минуты, оставшиеся до встречи с загадочной Франсуазой. Хотя в списке приоритетов встреча с Уизли была выше, Люциус больше стремился скорее оказаться в небольшом, но изысканном кафе, чем увидеть перед собой рыжую голову нищего предателя крови. Поэтому, как только часы пробили два, он быстро направился в Атриум, откуда можно было аппарировать в Косой Переулок. Кафе «Единорог» хорошо просматривалось с улицы, и для начала Малфой решил оценить ситуацию издалека, благо зрение у него было безупречное. Возле входа не было никого, кто напоминал бы французскую журналистку, тогда Люциус медленно подошел ближе. Окна кафе были большими, и с улицы можно было разглядеть большую часть помещения. Внимание Малфоя привлекла девушка, сидящая спиной к окну. Он открыл дверь и, царственно ступая, зашёл внутрь. Сделав официанту знак рукой, означавший никак не реагировать на его появление, он стал медленно подходить к незнакомке. Люциус шёл наугад, он не знал, как именно должна выглядеть Франсуаза, но эта девушка… Он не мог отогнать от себя мысль, что уже где-то видел эти роскошные чёрные волосы, эту манеру сидеть, откинувшись на спинку стула… Люциус уже был за её спиной, но девушка, очевидно, не слышала его шагов. Малфой тихо выдохнул и совершенно спокойно произнёс:
— Простите, мадемуазель… Гарнье?
При первых же звуках его голоса девушка повернулась и тут Малфою понадобилась вся его выдержка, чтобы не схватиться за спинку стула. Теперь он понял, где он видел нечто похожее. Точнее, у кого. Беллатрикс Блэк, его сумасшедшая свояченица. Именно такой она была до Азкабана. Теперь, когда Люциус видел лицо девушки, он окончательно осознал, что всё это было очень и очень подозрительно. Глаза, форма рта, улыбка — всё это слишком напоминало Беллу, чтобы быть простым совпадением.
Эрина Блэк, или, как она назвалась теперь, Франсуаза Гарнье, прекрасно слышала за своей спиной чьи-то шаги, но специально не оборачивалась, чтобы знакомство получилось более эффектным. К сожалению, она, как и многие дети, не осознавала, до какой же степени похожа на свою мать. Тётушка Гортензия никогда не акцентировала внимание девушки на этом сходстве, а сама Эрина считала, что единственное, в её внешности, что похоже на черты старшей из сестёр Блэк — это роскошные чёрные волосы, но мало ли таких людей в мире? Легкомысленно понадеявшись на свою неотразимость, Эрина не воспользовалась никакими заклинаниями, хоть немного меняющими внешность. Она увидела тень, пробежавшую по лицу Малфоя, когда он увидел её, но решила, что он просто поражён её красотой. Ей не доставало опыта, чтобы безошибочно прокручивать афёры и читать по лицам людей.
— А вы, надо полагать, мистер Малфой? — она чарующе улыбнулась ему.
— Вы угадали, мадемуазель. Позволите? — Люциус запечатлел лёгкий поцелуй на руке Эрины и опустился на стул напротив неё. — «Мир Магии» отправил в командировку самую очаровательную свою корреспондентку?
— Внештатную корреспондентку, — уточнила девушка. Она почти не лгала. Такая журналистка действительно работала в этом журнале, Эрина немного знала её. Но теперь, в результате небольшого количества заклинаний, изменяющих память, настоящая Франсуаза находилась где-то в Восточной Европе, а редактор журнала был уверен, что она в Англии, пишет о павших сторонниках Тёмного Лорда. Эрина была неплохим экспертом по Тёмной Магии, да и статью могла написать не хуже этой француженки. — Мистер Малфой, я очень вам признательна, что вы согласились со мной встретиться.
Люциус улыбнулся. Девушка выглядела так искренно, так заразительно улыбалась… но за спиной у Малфоя был достаточный жизненный опыт, чтобы не верить такой искренности.
— Меня заинтересовало ваше письмо, мадемуазель. Приятно слышать, что во Франции интересуются нашими достижениями.
— О да, мы чрезвычайно рады тому, что Лорд одержал победу. И, пожалуйста, зовите меня Франсуазой, — заговорила Эрина.
— Как пожелаете…Франсуаза, — Люциус сделал паузу и внимательно наблюдал за тем, какие эмоции отражаются на лице девушки, когда он произносил её имя. «Имечко ей не родное», — сделал он вывод. — Вы писали, что хотели бы узнать о павших героях?
— Да, если возможно, — Эрина сделала грустные глаза.
— Это тема… мы ещё не до конца оправились от потери наших соратников. Знаете, мы потеряли лучших… — Люциус тяжело вздохнул и после продолжил, — о ком бы вам хотелось узнать в первую очередь?
— Вы так любезны, мистер Малфой, я даже не знаю, как вас благодарить, — Эрина продолжала играть роль восторженной журналистки. — Знаете, больше всего наших читателей интересует… Беллатрикс Лестрейндж, — она постаралась придать своему голосу спокойный тон, не окрашенный никакими эмоциями.
Внешне Малфой никак не отреагировал. Но внутри у него всё ухнуло вниз, замерло, а потом забилось с бешеной скоростью. «Белла, что за интриги ты плетёшь с того света?!» — раздражённо подумал он, а вслух произнёс:
— Почему же именно она?
— Она была одной из тех, кто был вместе с Лордом, начиная от самых истоков вашего движения. Очень сильная волшебница, преданная своему делу и так трагически погибшая… это такая плодородная почва для статьи, мистер Малфой! — Эрина начала расписывать достоинства своей матери, внимательно следя за выражением лица своего собеседника. Но, выросшая почти как отшельница, она не могла пробиться за его холодную маску. Не могла увидеть его истинных эмоций.
— Вы весьма увлечённый своей работой человек, не так ли, Франсуаза? — ласково улыбнувшись, спросил Люциус и, увидев кивок очаровательной головы, продолжил, — вы выбрали меня в качестве проводника по миру недавней войны… почему?
— Я же писала вам, вы были правой рукой Лорда, ну и… я навела справки и знаю, что Беллатрикс Лестрейндж была сестрой вашей жены, — потупив глаза, закончила Эрина.
— Это так. Она была сестрой моей жены, — словно эхо, повторил Люциус. — Сестрой моей покойной жены.
— Простите. Приношу вам свои соболезнования, — голосом, полным сочувствия, воскликнула девушка.
— Благодарю, — грустно ответил Люциус. — Итак, вы хотите побольше узнать о Белле?
— Если это возможно, — ответила Эрина. Внутри у нее всё напряглось. Сейчас должна была решиться её судьба. Она так старалась очаровать Малфоя, он должен был согласиться помочь ей…
«Кто же ты на самом деле? Кто тебя послал?» — размышлял Люциус. — «Зачем тебе эта сумасшедшая, которая уже давно в могиле?» — он уже стал немного жалеть о том, что не сообщил об этой таинственной незнакомке Лорду. Но теперь отступать было поздно. Малфой принял решение.
— Вы могли бы навестить меня в Малфой-Мэноре, Франсуаза. Там хранятся родовые книги Малфоев и Блэков, письма Беллатрикс Лорду, — Малфой привирал насчёт писем, но он видел, как загорелись глаза девушки.
— О, я с радостью, мистер Малфой! Вы очень любезны! — Эрина была на седьмом небе от счастья.
— Может быть, вы навестите меня через два дня, вечером? Я подготовлю все документы… — Малфой прикинул, что за два дня он сможет навести справки о Франсуазе Гарнье.
— Конечно, я буду у вас в пять, вас устроит?
— Устроит. Я буду ждать вас в пять у аппарационного барьера, хорошо? — Люциус поднялся из-за стола, давая понять, что разговор подошел к концу. Он проводил девушку до дверей и ещё немного прошёлся с ней по Переулку. Бросив взгляд на часы, он сделал вывод, что у него ещё достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече с Уизли и Грейнджер.
— Я была очень рада с вами познакомиться, мистер Малфой, — улыбаясь, прощебетала Эрина. — Уверена, с вашей помощью у меня получится замечательная статья!
— Без сомнений, — усмехнулся Люциус, наклоняясь, чтобы поцеловать руку девушки. — Жду вас через два дня.
— До скорой встречи! — она улыбнулась в последний раз и исчезла с лёгким хлопком аппарации.
«Я не верю ни одному твоему слову», — думал Люциус, поворачиваясь и направляясь на другой конец улочки. — «Ты что-то скрываешь, Франсуаза Гарнье, в первую очередь, своё настоящее имя. Но я тебя раскрою. Я же Малфой».
20.04.2010 Глава 3. Договор.
Twisted every way, what answer can I give? Am I to risk my life to win the chance to live?... Do I have any choice? He kills without a thought, he murders all that’s good... I know, I can’t refuse and yet, I wish I could... — The Phantom of the Opera
Рон крепко держал Гермиону за руку и всем своим видом выражал решимость защитить свою невесту от всего мира. Они подошли к Министерству. Где-то внутри этого огромного комплекса сидел человек, от которого зависела дальнейшая судьба молодых гриффиндорцев. Гермиона сжала ладонь Рона и тихо сказала:
— Помнишь, почти год назад… — она не смогла закончить фразу, к горлу подкатил ком, и ей пришлось срочно поднять голову наверх, чтобы слёзы не потекли по бледному лицу. Рон ответил таким же крепким рукопожатием и глухо произнёс:
— Я всё помню, Миона. Мы были так близки к победе… До сих пор не верится, что всё вышло не так, как мы хотели.
— Как ты думаешь, он простил нас за то, что мы смирились? — прошептала Гермиона.
— Он бы хотел, чтобы мы были живы и устраивали свою жизнь, — ответил Рон. Он знал, о ком спрашивает Гермиона. Их Гарри, их погибший герой. Если Уизли уже смирился с новым положением, то Гермиона периодически мечтала о сопротивлении, о бунте. Она считала, что Гарри хотел бы, чтобы они продолжили его дело. Рона пугали эти мечты, от них веяло опасностью. Он любил эту девушку и хотел, чтобы она была в безопасности. К его радости, в последнее время Гермиона стала меньше говорить об этом. И вот теперь, в тот день, когда они решили подать заявление на брак, она снова вспомнила о неподчинении. «Нет, я не позволю тебе жить иллюзиями!» — подумал про себя Рон. — «Мы будем жить настоящим. Реальным, каким бы тяжёлым оно не было».
— Пойдём, — он потянул её за руку, и девушка покорилась ему.
Перед тем, как подняться на лифте в нужный отдел, они должны были пройти регистрацию. У Рона забрали волшебную палочку, таков был порядок — только привилегированные граждане могли ходить по Министерству с палочкой в кармане. Затем у обоих потребовали документы, удостоверяющие их личности. Если с бумагами Рона справились быстро, записали данные в журнал регистрации посетителей, то, увидев документы Гермионы, клерк хищно ухмыльнулся.
— Грязнокровка в Министерстве Магии? Что за чудеса… — елейным голосом пропел он, шлёпая печать на пропуск. Рон сжал кулак, но девушка вовремя схватила его за руку.
— Хотите подать заявление на брак? — спросил он, окидывая Гермиону плотоядным взглядом.
— Ну-ну, молодой человек, — издевательским голосом произнёс он, — вы не в том положении, чтобы грубить. Я ведь могу вас и не пропустить.
— Рон, успокойся. Всё в порядке, — еле слышно прошептала девушка.
Парень отступил и, выхватив протянутый пропуск, смерил хама уничижающим взглядом и, взяв Гермиону под руку, направился к лифту. По дороге он не переставал кипятиться:
— Как он смел, червяк… У самого только и есть, что чистокровные родители!
Гермиона лишь успокаивающе гладила Рона по ладони. Она понимала, что Уизли прав, что он хотел защитить её, но ей казалось, что чем незаметнее они будут вести себя, тем меньше проблем возникнет. Этой горькой истине её научили многочисленные позорные проверки, которых в её жизни было предостаточно, особенно в течение нескольких последних месяцев.
Двери лифта бесшумно распахнулись и гриффиндорцы вышли в просторный холл. Вокруг было совсем мало людей, но все они немедленно уставились на прибывшую пару и, в частности на Гермиону и её маггловскую одежду. Даже если бы она захотела одеть мантию, это было бы невозможно. Грязнокровкам было запрещено носить одежду, предназначенную для волшебников. Рон, из чувства солидарности, тоже был в джинсах и свитере, но его знали, как чистокровного мага, хоть и считали предателем крови. А вот магглорождённая девушка была желанной целью для оскорблений. Поэтому, стараясь не обращать ни на кого внимания, Рон повёл её за собой. Гермиона старалась не смотреть по сторонам, не думать о том, сколько обидных слов сейчас летит в её сторону. Оба настолько торопились, что вошли в приёмную начальника отдела, даже не посмотрев на табличку, сияющую на двери.
— Добрый день, — кривя душой, произнёс Рон. На самом деле он бы хотел, чтобы все работники Министерства исчезли с лица земли.
— Здравствуйте, — прощебетала секретарша Малфоя. — Вы записаны?
— Да, мы подавали заявление на брак и вчера нам пришло подтверждение того, что мы записаны на три часа, — Рон холодно отчеканивал слова, а Гермиона, стоя за его спиной, старалась привлекать к себе как можно меньше внимания.
— Мистер…?
— Уизли и мисс Грейнджер, — ответил Рон. Наблюдая за тем, как молодая женщина роется в кипе бумаг, он раздумывал над тем, что ждёт их обоих в ближайшем будущем. Кто будет рассматривать их дело? Какой чистокровный напыщенный сноб?
— Да, нашла. Ваш случай у начальника отдела, я сейчас ему сообщу о вашем приходе, — наконец сообщила секретарша.
— У начальника? — удивился Рон. Насколько ему было известно, этим занимались работники среднего звена. Он даже не знал, кто заведует всей этой адской машиной под названием «отдел по контролю магического населения».
— Да, он сказал, что ваше дело имеет особую важность… Ой! — мисс Кроули поняла, что сболтнула лишнего. — Я сейчас сообщу мистеру Малфою.
— Кому? — почти одновременно воскликнули Рон и Гермиона.
Гриффиндорцы растерянно переглянулись. Значит, это не была слуховая галлюцинация. Люциус Малфой будет тем, кто будет решать их судьбу. Более того, он лично изъявил желание заниматься их делом. Разве можно было придумать что-то хуже, чем это?
— Пошли отсюда, — импульсивно произнёс Рон и резко дёрнул за руку Гермиону, которая как будто вросла в землю, но именно в этот момент двери кабинета распахнулись, и раздался знакомый голос:
— Мисс Кроули, вы… — Люциус заметил посетителей и его рот изогнулся в изящной ухмылке, — мистер Уизли, мисс, — он сделал небольшую паузу, — Грейнджер?
Поняв, что убежать не удастся, Рон вышел вперёд и угрожающе произнёс:
— Послушайте, Малфой…
— Но-но-но! — неодобрительно пощёлкал языком Люциус. — Где же ваши манеры, Уизли? Я бы ещё мог простить такие манеры вашей грязнокровной… кхм… подружке, но вы-то чистокровный маг! — Малфой удовлетворённо отметил то, как лицо Рона налилось кровью, и продолжил, — может быть, вы оба соизволите пройти в мой кабинет? Если, конечно, вам действительно всё это нужно. — Он равнодушно пожал плечами и перевёл взгляд на Гермиону. Скользнул по ногам в облегающих джинсах, посмотрел на опущенные глаза и завязанные в хвост волосы. «Ничего выдающегося», — заключил он. — «Только Уизли и мог польститься».
Рон нерешительно сделал шаг вперёд. Затем ещё и ещё. Гермиона медленно двигалась следом. Малфой с усмешкой наблюдал за этим зрелищем.
— Такими темпами я с вами до вечера не разберусь, — картинно закатил он глаза. — Можете побыстрее?
Рон одарил Малфоя самым злым взглядом, на который был способен и вошёл в распахнутые двери, не выпуская из своей ладони маленькую руку Гермионы. Люциус внимательно наблюдал за их поведением. Его рассмешило то, как эти двое держались друг за друга. «Их стоит рассоединить», — решил он, входя за ними следом и закрывая дверь кабинета.
— Не присядете? — невинным голосом поинтересовался он, указывая взглядом на два стула, стоявших перед его рабочим столом. Рон и Гермиона несмело заняли предложенные им места. Малфой неспешно обошёл их и опустился в своё кресло. Затем он медленно потянулся к бланкам, лежащим на столе и, найдя нужный, стал читать вслух.
— Я, Рональд Уизли, прошу разрешения вступить в брак с Гермионой Джейн Грейнджер…
Гермиона невольно вздрогнула, настолько странным было слышать из уст этого человека своё имя. Она сталкивалась с Малфоем всего три раза, когда ей было 12, 16 и 18 лет. Теперь ей было 19 и она, к своему неудовольствию, отметила, что в последнее время Малфой все чаще появляется в ее жизни и она все больше и больше зависит от этого мужчины.Она подняла глаза и тут же наткнулась на презрительный взгляд Люциуса. Она не стала продолжать эту дуэль и первой отвела глаза. Быть тише воды и ниже травы — эта тактика послушной девочки почти всегда срабатывала на работниках Министерства, желающих поиздеваться над грязнокровкой. Но Гермиона еще не знала, что у Люциуса на неё свои планы. Что же касается Рона, то он желал бы броситься на Малфоя с кулаками и навсегда стереть с его лица эту ехидную ухмылку. Но он сдерживал себя ради Гермионы. Девушка просила его на время забыть о гриффиндорской гордости и храбрости, и он держался, держался изо всех сил.
— Хотите пожениться? — Малфой начал пытку.
— Иначе мы бы не писали сюда заявление, — хмуро пробормотал Рон.
— Мистер Уизли, я в последний раз предупреждаю вас, — весьма благожелательным голосом сообщил Люциус, — что в ваших же интересах вести себя прилично и отвечать на мои вопросы. И какие у вас причины?
— Причины чего? — изо всех сдерживаясь, чтобы не врезать Малфою, сквозь зубы прошипел Рон.
— Причины для брака, разумеется, — Люциус нарочно тянул время, заставляя Уизли терять терпение и последние остатки смирения.
— Обычно люди женятся, потому что любят друг друга, — переведя дыхание, ответил Рон. Он всё крепче сжимал кулаки и чувствовал, что уже недалёк тот момент, когда он взорвётся.
Малфой хмыкнул, встал из-за стола и обошёл вокруг, остановившись за спиной Гермионы. Она не смела, ни обернуться, ни подвинуться, но ощущение того, что она сидит спиной к своему врагу, было невероятно угнетающим.
— Так вы, мистер Уизли, утверждаете, что любите… ммм… мисс Грейнджер? Грязнокровку? — с удивлением приподнимая брови, спросил Люциус. — Неужели вы так низко пали? Или… постойте, разве ваши фамилии не упоминались в том списке? Грязнокровки и, так сказать, «избранные» чистокровные семьи, что должны… перемешаться? — Малфой вышел на середину кабинета и начал медленно прохаживаться, продолжая излагать свои предположения. — И вы решили спасти свою боевую подругу, женившись на ней? — Люциус смерил Гермиону презрительным взглядом и резко повернулся к Рону. — Отвечайте, Уизли.
— Такое могло появиться только в вашем извращённом сознании, — не выдержал молодой человек. — Как вы вообще смеете говорить такое? Да вы не стоите и мизинца Гермионы, вы, ублюдочный… — Рон не смог закончить свою тираду, потому что в одно мгновение Люциус оказался перед Роном, с направленной в его сторону волшебной палочкой.
— Я предупреждал, Уизли, — прошипел он, — я мог бы сейчас убить вас и вашу грязнокровную подружку, но я не сделаю этого только потому, что ваша предательская кровь нужна Лорду.
Убрав от горла Рона волшебную палочку, Малфой, как ни в чём не бывало, спрятал её в карман мантии, снова обошёл стол и очутился в своём кресле. Затем он снова вернулся к издевательски-шутливому тону:
— Так что же вы затихли, мистер Уизли?
Рон молчал. Его поразила такая резкая перемена настроения у Малфоя. Парень поднял взгляд на сидевшую перед ним Гермиону. Она была бледнее обычного, и только глаза блестели нездоровым, лихорадочным блеском. Рон знал, что это значит. Гермиона, так же как и он сам, изо всех сил боролась с эмоциями. У неё это получалось лучше, но Рон и представить себе не мог, каких невероятных усилий ей стоило не вскочить со стула и не вцепиться Малфою в волосы, когда он стал угрожать её жениху.
— Итак, вы утверждаете, что любите Грейнджер? — голос Малфоя прозвучал так неожиданно, что оба посетителя вздрогнули. — Я жду, Уизли.
— Да, — коротко ответил Рон. «Чем спокойнее я буду себя вести, тем быстрее это всё закончится», — мысленно повторял либо повторил он.
— Ну что же, всё может быть. Наверное, некоторые чистокровные семьи дошли до того, что могут испытывать к грязнокровкам не презрение, а… — Люциус говорил, словно сам с собой, на самом деле отлично замечая то, как всё сильнее блестят глаза Гермионы. Теперь его внимание привлекла девушка.
— А вдруг вы врёте, мистер Уизли? — неожиданно спросил он. Рон недоумённо воззрился на Малфоя, даже Гермиона оторвала взгляд от своих коленок. — Может быть, вы насильно притащили сюда грязнокровку? — продолжил Люциус. — Мисс Грейнджер, — обратился он к девушке, — вы подтверждаете слова мистера Уизли?
Гермиона едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть. Люциус помедлил пару секунд и выбросил козырную карту:
— Откуда я могу знать, что вы говорите правду, мисс Грейнджер? В присутствии Уизли вы не можете сказать ничего другого, — он перевёл взгляд на Рона и приказал:
— Покиньте нас, мистер Уизли.
Рон не шелохнулся.
— Вы думаете, что я оставлю свою невесту с вами наедине? Даже не подумаю!
— Как хотите, — как-то быстро согласился Малфой. — Я ведь могу и не дать вам разрешение. Знаете, что тогда ждёт вашу грязнокровку, Уизли? — он снова смерил Гермиону взглядом, от которого по спине девушки пробежали мурашки. — Смерть. Разумеется, после того, как она перейдёт от опеки вашей семьи под контроль государства. Вы же не думаете, что грязнокровки, которые не выполнят приказ Лорда, сохранят за собой свой «вольный» статус? Впрочем, дело ваше, — Люциус демонстративно устремил свой скучающий взор в окно и стал ждать.
— Вы шантажируете нас! — воскликнул Рон.
— О да, — кивнул Люциус.
— Как я могу оставить Гермиону одну с… с вами?! Как я могу быть уверен, что… — Рон не находил слов, переводя растерянный взор с Малфоя на Гермиону.
— Поверьте, Уизли, — прервал его Люциус, — рядом со мной ваша подружка в полной безопасности. Меня не интересуют грязнокровки. Ни в каком виде.
Рон продолжал колебаться. Малфой уже был готов вызвать охрану, чтобы она вытолкала несносного Уизли за дверь, как вдруг ему на помощь пришла Гермиона.
— Рон, иди. Со мной всё будет в порядке, правда, — тихо произнесла она, протягивая ему руку и сжимая его ладонь своими тонкими пальцами. — Ступай.
— Если ты уверена, — он в последний раз одарил Малфоя грозным взглядом и, ободряюще кивнув Гермионе, скрылся за дверьми. Люциус и Гермиона остались одни. Малфой какое-то время молча наблюдал за девушкой. Она ужасно нервничала, она боялась его. «Это хорошо», — сделал вывод Малфой. — «Боится — значит, сделает всё, что я захочу». Он медленно вышел из-за стола и сел на стул, который недавно занимал Уизли. Теперь он был напротив Гермионы. Но девушка всё не поднимала глаз. И это не нравилось Малфою.
— Смотрите на меня, — приказал он. Гермиона медленно подняла голову и взглянула на Люциуса. Мужчина мысленно усмехнулся. Если, опустив голову и уставившись в коленки, Гермиона производила впечатление тихой и смирившейся со своей участью девушки, то теперь, устремив взор на Малфоя, она выглядела настоящей фурией, временно лишённой возможности показать свой характер. Гермиона пыталась казаться спокойной, но глаза выдавали её истинные эмоции.
— Мисс Грейнджер, хватит на меня так смотреть, вы всё равно не сможете убить меня таким образом, — насмешливо произнёс Малфой. Гермиона молча отвела глаза и стала изучать стены.
— Признаться, я не понимаю Уизли, — начал говорить Люциус, — что вы можете ему предложить? Ни красоты, ни богатства, ни положения в обществе. Даже ваш хвалёный ум… Разве он пригодился вам после войны? — выдержав паузу, Малфой продолжил, — мне всегда казалось, что у чистокровных волшебников, даже у тех, кто пал так низко, как семейка вашего дорогого жениха, должны быть какие-то моральные устои… Принципы. Но, очевидно, я ошибался. Знаете, Грейнджер, в чём моя беда? — внезапно Люциус наклонился к Гермионе и, оказавшись в паре миллиметров от её лица, прошептал, — в том, что я всегда думаю о людях лучше, чем они есть на самом деле.
Девушка вздрогнула от такой наглой лжи и оттого, что почувствовала на своём лице дыхание Малфоя. Оно было тёплым, человеческим. Через секунду мужчина выпрямился и вернулся в своё кресло. Он долго молчал. И все это время Гермиона не смела пошевелится. Она не знала, что ей делать. Люциус, казалось, совершенно забыл о ней. Поэтому, когда он опять заговорил, это произошло столь неожиданно, что девушка вздрогнула, на этот раз более заметно.
— Уизли утверждает, что он вас… любит? — с издёвкой в голосе спросил Люциус. Когда Гермиона проигнорировала его вопрос, он холодно добавил. — Отвечайте!
— Да, — охрипшим от напряжения голосом ответила девушка.
— И вы его тоже любите? Смотрите на меня! — снова приказал он.
— Да, — прошептала Гермиона. Будучи вынужденной смотреть на Малфоя, она попыталась найти на его лице одну точку и сконцентрировать свое внимание только на ней, потому что видеть в нём своего собеседника было невыносимо. Люциус усмехнулся, услышав ответ Гермионы.
— Неужели грязнокровки умеют любить? Как много нового можно узнать, пообщавшись с вами, мисс Грейнджер!
Гермиона упрямо смотрела в одну точку и молчала. Ей было невыносимо трудно выдерживать перепады настроения Малфоя. То он был предельно вежлив, то срывался и отдавал ей приказы.
— Значит, я должен написать разрешение на брак для двух любящих людей? Позволить им создать семью и жить долго и счастливо? Или… — он усмехнулся, — как этого захочет Лорд?
Против воли глаза Гермионы наполнились слезами. Малфой ясно напомнил ей, что вся её жизнь зависит от прихотей Волдеморта.
— Я поставлю подпись на заявлении, — Люциус говорил как будто сам с собой, — вы навсегда покинете мой кабинет и мне больше никогда не придётся лицезреть туповатую физиономию вашего дружка и ваше невыразительное лицо. Но что-то мешает мне сделать это. Вы не догадываетесь, что это может быть, Грейнджер? — закончив свой монолог, Малфой откинулся на спинку кресла и стал ждать ответа. Не дождавшись, он резко протянул вперёд руку и, перегнувшись через стол, схватил девушку за подбородок.
— Когда чистокровный маг задаёт вопрос, грязнокровка должна отвечать, ты поняла? — он сильно сжал пальцы, причиняя девушке боль, потом резко отпустил. — Отвечай! — приказал он.
— Я не знаю, — едва не плача, пробормотала девушка. Она уже жалела, что разрешила Рону уйти. Вряд ли Малфой стал бы себя так вести в присутствии её жениха.
— Не знаешь? — Люциус упивался своим торжеством. — Правда, не знаешь? А ведь мой сын мне все уши прожужжал о твоём необыкновенном интеллекте!
— Я не знаю, мистер Малфой, пожалуйста, отпустите меня, — Гермиона с трудом сдерживала слёзы.
— Ты хочешь счастливо жить вместе с Уизли, но почему я должен это допускать, когда именно Уизли лишил счастья меня? — поинтересовался Малфой. Он был уже совершенно спокоен, и Гермиона в очередной раз испугалась его способности быстро менять настроение.
— Я вас не понимаю, — прошептала она, но тут же осознала, что это была ошибка. Люциус снова схватил её, на этот раз за шею и сильно сдавив, прошипел:
— Хватит молоть чушь, Грейнджер. Отец твоего драгоценного Уизли убил мою жену, а теперь ты хочешь, чтобы я разрешил вам создать семью? Ты думаешь, я позволю вам жить счастливо?
По щекам Гермионы катились слёзы. Конечно, она слышала, что жена Малфоя была зверски убита, об этом писали все газеты, писали и о том, что это дело рук горстки преступников из отряда сопротивления. Гермиона знала и то, что это случилось вскоре после того, как исчез Артур Уизли. А уж после того, как газеты сообщили, что на месте преступления был обнаружен обломок волшебной палочки, принадлежащей Артуру… В Норе это была запретная тема. Сама Гермиона старалась об этом не думать. Она надеялась, что всё это просто ужасное совпадение, но в глубине души её терзали сомнения.
Малфой отпустил девушку и снова встал с кресла. Он был взбешён.
— Как ты смеешь сидеть, когда чистокровный маг стоит перед тобой? — взревел он. Гермиона неловко вскочила со стула, чудом не задев кипу бумаг, лежавшую на столе. — Ты всерьёз надеялась, что я подпишу это чёртово разрешение? Что я позволю вам жить счастливо? Благодари своего драгоценного свёкра за всё! — Малфой кричал, не опасаясь, что его услышат из коридора, ведь на кабинет были наложены сильнейшие заглушающие чары.
— Почему вы говорите это мне? — не выдержала Гермиона. Люциус на секунду замер, удивлённый тем, что она осмелилась открыть рот, а затем подошёл к ней вплотную и прошипел:
— Ты смеешь указывать мне, что делать, а что нет? Ты, грязь, ничтожество, да ты должна ползать передо мной на коленях, вымаливая у меня прощение, ты должна быть мне благодарна, что я вообще разговариваю с тобой как с человеком!
— Мне за что просить у вас прощение! — вырвалось у Гермионы. В тот же момент она испуганно отступила, поняв, что только что сама подписала себе приговор. Но терпеть унижения Малфоя больше не было сил. — Мне жаль, что ваша жена погибла, но мне не в чем перед вами извиняться! Я просто хочу жить, наконец-то попытаться жить!
Люциус молча выслушал слова Гермионы. Он не ожидал, что разговор круто сменит тему и повернёт в такую сторону. По его плану, грязнокровка должна была молчать и бояться его. Да, она боялась, он это видел. Но она была слишком смелой для покорной служанки. Малфою это не нравилось. Слова Гермионы разозлили его пуще прежнего.
— Хочешь жить? — зловеще ухмыльнулся он. — Моя жена тоже хотела жить.
На этот раз Гермиона заставила себя промолчать.
— Ты хочешь замуж за Уизли. И если ты не выйдешь за него по истечению срока, установленного Министерством, ты умрёшь. Все грязнокровки, не выполняющие приказов, умирают. Ты ведь знаешь это?
Гермиона кивнула. Она слишком хорошо это знала. Многие из знакомых ей магглорождённых волшебников исчезали безвозвратно.
— И только от меня зависит, будешь ли ты жить, грязнокровка, — медленно произнёс Люциус. — Ты хочешь жить? Говори!
— Да, — глотая слёзы, ответила девушка.
— Значит, ты всё сделаешь для этого?
— Что? — Гермиона подняла на Малфоя непонимающие заплаканные глаза. — О чём вы?
— Ты знаешь, где скрывается Артур Уизли, — голосом, не допускающим возражений, произнёс Люциус. Гермиона испуганно замотала головой. — Так узнай! — приказал он. — У своего драгоценного женишка. И сообщи мне.
— Нет! Никогда! — вскричала девушка. Она ни за что на свете не стала бы предательницей семьи, которая приютила её, спасла.
— Тогда я немедленно пишу на вашем заявлении «отклонить» и запрещаю его подачу во второй раз. Решай, Грейнджер. Ты же так хочешь жить, — Малфой окунул перо в чернильницу и уже занёс его над бумагой, но в самый последний момент Гермиона всё-таки вскрикнула:
— Не надо, прошу вас!
— Согласна?
— Я… я не знаю, правда! Мы все ничего не знаем об отце Рона! — Гермиона буквально умоляла Малфоя. — Он просто исчез, мы ничего не знаем…
— Ну, так узнай! — отчётливо выговаривая каждое слово, проговорил Люциус. — Я не верю, что его сыновья пребывают в том же неведении, что и ты. Я даю тебе неделю. Через семь дней ты придёшь по этому адресу, — он бросил ей маленькую бумажку, — и расскажешь мне всё, что тебе удалось узнать. И тогда, возможно, я всё-таки подпишу это чёртово заявление.
— Вы не можете… Я всё расскажу Рону! — в отчаянии воскликнула Гермиона.
— И что? Что тогда сделает твой тупоголовый друг? Подкараулит меня в тёмном переулке и задушит? — усмехнулся Малфой. — Тогда вы оба точно не получите разрешения. И ты всё равно умрёшь, Грейнджер.
Гермиона поняла, что Люциус загнал её в угол. Она не могла, не хотела соглашаться. Но она не хотела умирать.
— Вы не боитесь, что я найду способ, как избежать сотрудничества с вами? — спросила она, но Люциус лишь рассмеялся в ответ.
— Боюсь тебя, грязнокровка? Тебе самой не смешно?
Гермиона вытерла слёзы и глубоко вздохнула. Она не собиралась делать то, чего от неё хотел Малфой. «За неделю я что-нибудь придумаю», — подумала она.
— Я попытаюсь, — тихо произнесла она. На лице Малфоя появилась довольная ухмылка.
— Помни, Грейнджер — неделя. И если ты не придёшь… — он многозначительно промолчал.
— Я могу идти? — почти неслышно прошептала девушка.
— Ну, разумеется. Сообщи своему дружку, что рассмотрение вашего дела затягивается. Соври что-нибудь, — безразлично бросил ей Малфой.
Через две секунды Гермионы уже не было в его кабинете. Люциус устало закрыл глаза. «Чёртова грязнокровка. Столько нервов…» — Малфою срочно требовался стакан огневиски, а может, и не один. Две важные встречи. И одна хуже другой. Непонятная француженка и упрямая грязнокровка. Размеренная жизнь явно подошла к концу.
* * *
— Гермиона! — увидев свою девушку, со скоростью света вылетающую из кабинета Малфоя, Рон вскочил с кресла и бросился к ней. — Что он тебе говорил?
— Ничего особенного. Знаешь, просто решил поиздеваться, — прошептала Гермиона. Она успокаивающе гладила Рона по руке. — Давай пойдём отсюда скорее.
— Как пойдём? — удивился Рон. — А как же заявление? Мы же за этим сюда пришли!
— Он… он сказал… сказал, что это длительный процесс, что он не собирается разрешать жениться всем, кому попало… он сказал, что ответ будет готов через неделю, — Гермиона с трудом подбирала слова. Она совершенно не знала, что сказать своему жениху.
— Ублюдок, — сказал Рон и крепко сжал ладонь Гермионы. — Ничего, он ещё узнает…
— Пойдём, — Гермиона тянула его к выходу.
— Да, пойдём отсюда, — Рон обнял девушку за плечи и повёл к выходу из Министерства. Гермиона шла молча, почти автоматически передвигая ноги. Стоя в лифте, она незаметно засунула руку в карман джинсов и нащупала маленькую бумажку, которую дал ей Люциус Малфой. «Что же делать, что же теперь делать?» — судорожно думала девушка, а её внутренний голос безжалостно подытожил недавние события: «Ты никогда раньше не лгала Рону. И вот теперь ты врёшь ему из-за Малфоя.»
20.04.2010 Глава 4. Раскрытие тайн.
Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. — Исход, 21, 24
Когда Гермиона и Рон вернулись в Нору, то им пришлось в деталях изложить миссис Уизли все о своём походе в Министерство и о возникших неблагоприятных обстоятельствах. Молли, как и Рон, была шокирована поведением Малфоя и пообещала Гермионе, что, если будет нужно, она лично отправится к этому «напыщенному мерзавцу» и силой выбьет из него разрешение. Девушка поспешила заверить миссис Уизли в том, что вряд ли возникнет такая необходимость. Хотя, она так и не рассказала никому о своём разговоре с Малфоем. По дороге в Нору она неоднократно пыталась заговорить об этом, потом девушка пообещала себе, что всё объяснит Рону после того, как Молли оставит их наедине. Но прошло уже несколько часов, как мать Рона удалилась наверх, оставив молодёжь сидеть в полутёмной гостиной, а девушка так и не осмелилась начать разговор. Рон пересказывал ей последние события, говорил о своей работе, но Гермиона слушала его в пол-уха. Все её мысли занимал приказ Малфоя. «Узнать про Артура и рассказать ему», — про себя размышляла девушка, — «взамен он обещает сохранить мне жизнь. Но я не верю ему, не верю ни единому слову! К тому же я никогда не предала бы семью Рона!» — Гермиона понимала, что загнана в угол, что единственное, что она может сделать — это рассказать обо всём Рону, а дальше будь, что будет. Но она не могла. Слишком хорошо зная своего жениха, Гермиона понимала, что он способен натворить немало бед, а в результате всё будет только хуже. «Если бы Гарри был жив…» — при мыслях о погибшем друге глаза девушки наполнились слезами. Гарри бы смог ей помочь, он всегда был рассудительнее и хитрее Рона. «Недаром Шляпа предлагала ему Слизерин…» — подумала Гермиона. — «Почему ты умер, Гарри, почему? Ты так нужен мне сейчас!» — она всхлипнула слишком громко, и Рон заметил это.
— Что случилось, Миона? — он взял её за руку и внимательно посмотрел в лицо, которое она пыталась отвернуть, чтобы Рон не видел её слёз. — Ты плачешь из-за Малфоя?
— Да, Рон, да, — это даже не было неправдой. — Просто я так устала… Я хочу жить, а теперь это так трудно.
— Всё будет хорошо, — Рон обнял Гермиону и зарылся лицом в её волосы. — Он не может просто так не дать нам разрешения, руководствуясь только местью. У них же есть какие-то законы…
— Рон… , — сквозь слёзы улыбнулась девушка, — какой же ты идеалист. Мы полностью в их руках. Они победили. А мы проиграли.
Рон не ответил. Он ещё крепче прижал к себе невесту и смотрел в окно. «Ты думаешь, я идеалист… думаешь, я всё такой же, как в школе. Нет, Гермиона, я изменился. Но я, как и ты, хочу жить. Жить спокойно и тихо».
Гермиона тихо спросила:
— Который час?
— Половина двенадцатого, — ответил Рон. — Пора спать. Пойдём, я провожу тебя.
Они тихо вышли из комнаты и поднялись по лестнице, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить миссис Уизли. Рон, в последний раз поцеловав девушку и, закрыв за ней дверь, осторожно огляделся и на цыпочках прокрался к бывшей комнате близнецов, теперь принадлежащей только Джорджу. Тот уже стоял возле своей двери, практически растворившись в темноте, было только немного видно рыжие волосы. Рон прошептал:
— Ты можешь чаще появляться дома? Мама волнуется.
— Мама волнуется уже много лет, Ронни, — ответил Джордж. — Но господа Пожиратели помогли ей, теперь у неё на одного человека для волнений меньше, — за горькой иронией он скрывал невыносимую боль от потери брата. Рон насупился, но ничего не ответил. Он знал, что эту тему лучше не трогать.
— Ты принёс? — спросил Джордж.
— Да, вот, — Рон вынул из кармана маленький пакетик и протянул брату, который тут же спрятал его в своей куртке. — Я чуть работы не лишился, чтобы его достать. Знаешь, какие все стали подозрительные? Сам-то я не могу это купить, сразу начнутся расспросы, поэтому и пришлось подыскать человека, который все сделал за меня. Весь день на это потратил…
— Слушай, Рон! — резко прервал его Джордж. — Уж если ты не хочешь заниматься активными действиями, то хотя бы помоги тем, чем можешь. Снабжай ингредиентами, раз работаешь в Переулке. Или, — он прищурился и смерил брата взглядом, в котором читалась почти неприкрытая неприязнь, — тебе комфортно жить под каблуком у Пожирателей? Может, ты привык?
— Прекрати молоть чушь! — разозлился Рон. — Я тебе всё уже объяснял, я просто хочу спокойно жить. Я на вашей стороне, но не заставляй меня делать то, что вы планируете. Мне есть, кого терять, ты понимаешь? — Рон подступил очень близко к брату и его шёпот грозил перерасти в крик.
— Ладно, не ори, весь дом перебудишь, — прошипел в ответ Джордж. — Вот, передай матери, — он протянул Рону маленький пакетик, в котором лежали деньги. — Здесь немного, но всё-таки…
— Откуда? — младший Уизли взял пакет и спрятал в карман джинсов.
— Оттуда, — усмехнулся Джордж. — Ладно, мне пора. Отцу привет передать? — хмуро спросил он. Рон кивнул в ответ. Джордж открыл окно и вылез наружу. Он уже привык выбираться из дома по зарослям дикого винограда, почти полностью покрывающего стены Норы. Кивнув на прощание брату, он начал спускаться. Рон подождал, пока рыжая голова Джорджа не скроется, и только тогда закрыл окно и тихо начал двигаться по направлению к своей комнате. Ему не нравились все эти ночные вылазки, и общая с братом тайна давила на парня. Нет, Рон Уизли всей душой желал свержения Тёмного Лорда, но самому вступать в движение сопротивления вслед за отцом и братом, подвергать опасности жизни мамы и Гермионы… Рон боялся не за себя, за них. Все знали, что он теперь главный в семье, поэтому гриффиндорец чувствовал, какой огромный груз ответственности лежит на нём. В глубине души он понимал, что Джордж уважает его выбор, ведь кто-то должен был остаться с семьёй, но Рона бесили оскорбительные замечания брата. Иногда ему хотелось всё бросить и перестать покупать нужные отцу и всем остальным партизанам вещи. Но Рон знал, что если он действительно так сделает, то больше никогда не сможет себя уважать. В моменты, подобные этим, ему так хотелось, чтобы рядом был Гарри. Его друг всегда помогал ему принять важное решение, у Гарри Рон учился смелости и самоотверженности. Но Избранный мальчик погиб, так и не выполнив своего предназначения, и теперь всем его друзьям приходилось строить свою жизнь самостоятельно.
— Пусть у папы и Джорджа всё будет хорошо, пусть мама будет здорова, пусть мы с Гермионой поженимся и будем счастливы, пусть всё наладится, — Рон шептал эти слова перед сном, словно мантру, вот уже больше месяца. Он не мог назвать это молитвой, ведь волшебники не верят в Бога, но Рон чувствовал потребность каждый день говорить о своих мечтах, ему казалось, что когда-нибудь они обязательно исполнятся. Он всё-таки остался идеалистом.
* * *
Люциус Малфой не терял времени даром. На следующий день после встречи с мадемуазель Гарнье он успел побывать во Франции, в редакции журнала «Мир Магии» и поговорить с главным редактором. Тот подтвердил, что такая девушка действительно подрабатывает в его журнале, и что она хотела сделать большой цикл статей о событиях в Англии. Правда, месье Дюбуа был весьма удивлён тем, что Франсуаза уже находится в Англии, он думал, что данный проект пока что существует только в её воображении. Малфой даже в какое-то мгновение решил, что его сомнения — пустые домыслы, но вскоре пришёл к выводу, что всё это слишком подозрительно и слишком гладко для того, чтобы быть правдой. Всё разрешилось в тот момент, когда Люциус заметил висящий на стене снимок сотрудников редакции. Как бы невзначай он подошёл к нему и начал внимательно изучать. Но среди весело улыбающихся журналистов не было никого, хотя бы отдалённо напоминающего девушку, беседовавшую с ним в кафе. Редактор журнала, увидев, что высокопоставленный гость интересуется снимком, сам указал на пухленькую блондинку в верхнем ряду.
— А вот это и есть мадемуазель Гарнье, это мы в прошлом году, на праздновании юбилея нашего издания.
— Да, я вижу, — отозвался Малфой. Даже если предположить, что журналистка кардинально сменила имидж, всё равно было видно, что это совершенно другой человек. Люциус узнал всё, что ему было нужно. А для того, чтобы соблюсти все меры предосторожности, ему оставалось сделать ещё одну маленькую, но важную вещь. Когда редактор журнала протянул ему на прощание руку, Малфой, сохраняя на лице дружественную улыбку, вынул палочку и произнёс:
— Обливиэйт!
Вернувшись в Англию, Малфой поспешил домой, где первым делом заперся в библиотеке. Он не знал, что именно ищет, но интуиция, которая редко когда его подводила, подсказывала, что разгадка лежит где-то среди старых бумаг, забытых документов и тому подобного хлама, которого было навалом в отдалённом крыле малфоевской библиотеки. Люциус просматривал всё, что попадалось ему на глаза. Наконец, поняв, что такими темпами раскроет тайну только через пару месяцев, он решил сделать передышку. Выйдя на свежий воздух, он стал неспешно прогуливаться по саду. Вначале он прокручивал возможные варианты у себя в голове, но в итоге стал разговаривать вслух с самим собой.
— Она не француженка. Для француженки у неё слишком хороший английский, есть, конечно, лёгкий акцент, но это скорее оттого, что она долго жила во Франции. Она англичанка, в этом я уверен, — Малфой остановился и стал разглядывать живописный куст. — Она вылитая Белла. Мерлин, что за тайны были у этой сумасшедшей… Цисси, Цисси, как бы ты мне сейчас помогла! — Люциус не смог сдержать дрожи в голосе при упоминании имени жены. Восстановив дыхание, он направился дальше, вглубь сада.
— Это точно связано с Беллатрикс, таких совпадений не бывает. Но кто, кто знает хоть что-то про её тайны? Разве что Лорд, — Люциус не смог сдержать усмешки, представив, как задаёт своему повелителю вопрос: «Милорд, вы случайно не знаете, что общего может быть у Беллы и некой молодой особы из Франции, которая необычайно на неё похожа и по возрасту годится ей в…»
— Нет! — даже выдержка Малфоя не выдержала таких умозаключений, и он был вынужден немедленно прислониться к ближайшему дереву. Дыхание снова сбилось, и сердце колотилось как сумасшедшее. Эта мысль была слишком смелой, даже крамольной.
— Она не может быть её дочерью, — пробормотал Малфой, — никто не знал… К тому же… кто тогда её отец? Неужели… — бледное лицо Люциуса стало совсем белым, всё-таки не каждый день он совершал такие открытия.
— Нет, этого просто не может быть. Это чушь. Если бы эта девушка на самом деле была, — Люциус нервно сглотнул, — дочерью Беллы и Лорда, он бы об этом знал. Мерлин… это перестаёт быть забавным! — Малфой быстро зашагал к дому. Вернувшись в библиотеку, он собрал всё, что касалось его свояченицы и начал заново перечитывать, стараясь не упустить ни малейшей детали из жизни Беллы. Наконец, среди старых, чудом сохранившихся документов времён Первой Магической войны он нашёл бумагу, свидетельствующую о том, что в 1977 году Белла почти год жила во Франции где, по приказу Волдеморта, занималась вербовкой его сторонников. «В чём она преуспела», — хмыкнул про себя Малфой. — «Министерство в тот раз так и не узнало, сколько денег мы получали из Франции. Это было 21 год назад. Франсуаза как раз этого возраста», — внутри у Люциуса всё похолодело. Он бросился на поиски печатной версии фамильного древа Блэков. Малфой никогда особо не интересовался французской стороной своих дальних родственников и теперь очень об этом жалел. Разобраться в хитросплетении ветвей и огромном количестве браков и детей было очень непросто, но к ночи Люциусу всё же удалось найти лиц, которые жили во Франции в то время. Самой подозрительной ему показалась некая Гортензия Розье, старая дева, двоюродная сестра матери Беллы и Нарциссы. Нигде, кроме фамильной родословной, она не упоминалась. Конечно, Малфой понимал, что ему стоило бы снова посетить Францию и вытрясти из этой старушки всё, что ей известно. Но он слишком устал, день принёс ему неприятный сюрприз.
— У меня есть ещё целый день, — устало произнёс он и откинулся на спинку кресла. — Завтра я всё успею. Я узнаю, кто ты…
На следующий день Малфой подумал, что ему необязательно аппарировать на континент. Решив пойти простым путём и, полагая, что загадочная девушка прибыла в Англию официально, потому что сделать это иначе при контроле Пожирателей было очень непросто, он обратился в надлежащий отдел Министерства. Ему без промедлений выдали список всех волшебников, прибывших из Франции и зарегистрировавшихся в гостиницах. Фамилий в документе было не очень много, и он точно был понятнее семейного древа. Люциус довольно быстро увидел знакомую фамилию — Блэк. Эрина Блэк. Дата рождения — 1977 год.
— Как же всё просто, — усмехнулся Малфой. — Она думала обмануть Пожирателей, глупая девочка. Ведь у нас всё под контролем.
Теперь он был уверен, что это дочь Беллатрикс. Что до отца Франсуазы, или, как Малфой теперь знал, Эрины, то он предпочитал пока не думать об этом. Конечно, Люциус помнил, что в своё время в ближнем круге ходили слухи о весьма близкой связи Лорда и его самой преданной сторонницы, но ведь это были только слухи… «А, как известно, слухи на пустом месте не рождаются», — мысленно произнёс Малфой. Он решил, что завтра, когда мисс Блэк будет у него в гостях, он сыграет с ней в игру. Эта девушка была молода и неопытна, хоть и хотела казаться прожжённой аферисткой. «Посмотрим, как долго ты продержишься. Хотела перехитрить Люциуса Малфоя? Не выйдет, мисс Блэк. Не выйдет», — ухмыльнулся Люциус. Единственное, что весьма смущало его во всём этом — это возможная причастность Лорда. Малфой понимал, что если девушка действительно Его дочь, а он затеял игру в кошки-мышки, то он очень рискует. Но Люциус всё же надеялся, что всё обернётся в его пользу. В последнее время госпожа удача снова вспомнила о нем.
* * *
Гермиона не находила себе места вот уже второй день. Она хотела и, в то же время, не хотела рассказывать всё Рону. Настроение менялось так часто, что девушка постоянно находилась на нервах. Она старалась не показывать своего волнения хотя бы при миссис Уизли, но это было непросто. Молли, конечно же, заметила, что Гермиона вся как на иголках, но решила, что всё это из-за того, что им с Роном сразу не дали разрешение на брак. Добрая женщина успокаивала Гермиону, говорила, что всё наладится, и бедной девушке приходилось в очередной раз улыбаться и соглашаться со словами Молли, что всё будет хорошо. «Я не могу ей ничего сказать, она не должна знать!» — решила Гермиона. — «Я сама должна с этим справиться».
Спустившись на кухню, она обнаружила, что вместо Молли там находится Джордж. Он кивнул девушке, приветствуя, она ответила тем же. Было немного странно видеть старшего брата Рона дома так рано. Обычно он приходил только поздно вечером или не приходил вовсе. Гермиона молча делала себе бутерброд, когда неожиданно услышала вопрос:
— Я слышал, у вас с Роном проблемы?
— Что? — она обернулась к Джорджу, тот внимательно смотрел на неё. — Да, знаешь, они, наверное, специально тянут время, отыгрываются на нас за всё…
— Мне мама всё рассказала. Она сейчас в саду, — произнёс Джордж. Он приглядывался к Гермионе, осторожно прощупывал почву. — Вашим делом занимается Малфой?
Гермиона нервно кивнула.
— Неудивительно, что всё вышло именно так. Он редкостная мразь, не так ли? — чуть склонив голову набок, спросил Джордж.
— Да! — выдохнула Гермиона. В этом коротком слове она наконец-то смогла выплеснуть все накопившиеся в ней эмоции. Потом, словно испугавшись своей несдержанности, она отвернулась обратно к столу и продолжила приготовление бутерброда. Её всю колотило, на душе было предчувствие чего-то очень нехорошего. Джордж подошёл к ней ближе и тихо сказал:
— Я хочу тебе кое-что сказать, Гермиона.
Она замерла.
— Что? — спросила она, не поворачиваясь.
— Я знаю, что ты не смирилась со всем происходящим. В глубине души ты хочешь сражаться. Ты не такая, как Рон, — при упоминании своего парня, Гермиона резко повернула голову и спросила:
— Что значит «не такая, как Рон»? Рон замечательный…
— Я не спорю, — прервал её Джордж, — но он другой. Он готов смириться и, наверное, в чём-то он прав. Но ты не такая. Ты ненавидишь их так же, как я. Как мы.
— Кто это «мы»? — чуть слышно прошептала Гермиона.
Джордж сделал паузу. Он долго раздумывал над тем, чтобы привлечь невесту брата в движение сопротивления, взвешивал все за и против и пришёл к выводу, что если он предложит, то хуже точно не будет. Джордж решил действовать в обход Рона, потому что знал, что младший брат никогда не позволит втянуть любимую девушку в столь опасное предприятие. По мнению Джорджа, Рон слишком быстро привык к новой власти и он очень надеялся, что Гермиона осталась прежней.
— Мы — это я. Наш отец. Ещё много других людей. Нас много, Гермиона, и с каждым днём нас всё больше! Движение сопротивления существует, мы можем бороться! — шептал Джордж.
«Нет, не говори мне об этом, я не хочу слышать, не хочу, не хочу!» — готова была кричать Гермиона. В любой другой час она была бы счастлива услышать такие новости, с радостью стала бы помогать Джорджу и уговорила бы Рона на это, но теперь… Теперь она знает то, что не должна знать ни в коем случае! А Джордж всё продолжал:
— Мы уже давно собираемся с силами. У нас довольно большой капитал и среди нас сильные волшебники и, самое главное, мы полны решимости бороться! Гермиона, подумай — разве тебе не было бы приятнее выйти за Рона по своей воле, в свободной стране, пригласить на свадьбу своих родителей? — Джордж знал, что заденет девушку — её глаза заблестели. — Решайся! Мы должны отомстить этим чёртовым Пожирателям и их хозяину!
Гермиона отшатнулась от парня. Все мысли были в смятении. Она не знала, что ей ответить. Ведь она действительно хотела бороться, это была её потаённая мечта. И вот теперь Джордж предлагал это. Сейчас Гермиона знала, чем занимается Артур Уизли. И если Малфой захочет, он тоже сможет это узнать. Девушка не сомневалась в том, что он не погнушается ничем, чтобы выудить из неё нужную информацию.
— Джордж, я… Я не знаю, — отчаянно простонала она. — Это неожиданно…
Джордж отступил. С его стороны было глупо рассчитывать на то, что Гермиона мгновенно согласится. Он был слишком самонадеянным. Но у него оставался ещё один довод.
— Я говорил о тебе с папой, — доверительно произнёс он. — Он сказал, что был бы рад, если бы ты присоединилась к нам, хоть и не хочет подвергать тебя опасности. Гермиона, он у нас главный. Он…
— Джордж! — резко перебила его девушка. Она не могла больше этого слушать, это было слишком опасно для всех. — Не говори мне больше ничего! Я… — она перевела дыхание и испуганными глазами взглянула на парня, стоящего перед ней, — я должна всё обдумать. Я не могу так сразу.
— Конечно, — медленно произнёс Джордж.
— Я должна всё обдумать, — повторила Гермиона.
Уизли кивнул. Он взял девушку за руку и крепко сжал её ладонь. Джордж хотел, чтобы Гермиона поняла, насколько важно для них всех её согласие. Он был уверен, что рано или поздно она согласится на активное сопротивление, ведь Гермиона была настоящей гриффиндоркой.
— Когда ты подумаешь, сообщи мне о своём решении, — тихо сказал Джордж. — А Рону говорить не надо, хорошо?
— Почему? — пробормотала Гермиона.
— Он знает о нас, но… — парень сделал паузу, подыскивая подходящие слова, — он считает, что это слишком опасно.
Гермиона высвободила свою руку и серьёзно взглянула на своего собеседника. Она пообещала Джорджу подумать и сохранить всё в тайне. Когда он ушёл, и девушка осталась на кухне одна, она наконец-то смогла опуститься на табуретку и уронить голову в ладони. Всё навалилось на неё в один момент, и Гермиона не могла выдержать такой тяжести.
«Теперь я не смогу сказать Малфою, что ничего не знаю…» — горько думала она, — «Это будет ложь, а он может заставить меня принять Веритасерум. Он может сделать всё, что угодно…». До встречи, назначенной ей Малфоем, осталось только пять дней, и Гермиона не представляла, как ей следует поступить.
* * *
Незадолго до назначенного часа, когда у аппарационного барьера Малфой-Мэнора должна была появиться Эрина, хозяин поместья направился встречать гостью. Люциус был собран и холоден. Он подготовился к визиту загадочной девушки, даже решил показать ей некоторые семейные документы, касающиеся Беллатрикс. Всё это было задумано для того, чтобы заинтересовать Эрину, увлечь её, а потом нанести удар. Люциус не собирался церемониться. Однако вначале надо было разыграть роль радушного хозяина. Через несколько минут после того, как Малфой подошёл к аппарационному барьеру, раздался хлопок, и рядом с ним появилась девушка.
— Мадемуазель Гарнье, — слегка склонился Люциус, — рад вас видеть. Надеюсь, эти два дня вы не скучали в Англии?
— Вовсе нет. Журналистам всегда есть, чем заняться. — Эрина не собиралась рассказывать Малфою, что она безуспешно потратила два дня на то, чтобы выяснить, где обитают Уизли и чем они занимаются. Её план оказался не таким простым, как она предполагала.
— Прошу вас, — Люциус предложил девушке опереться на его руку и повёл её по направлению к своему особняку. По пути Малфой осторожно выспрашивал у Эрины подробности её работы. Она отвечала уверенно и, если бы Люциус своими глазами не убедился, что она не является Франсуазой, то он бы наверняка поверил бы каждому её слову. Что же до самой мисс Блэк, она старалась не показать Малфою своего волнения. Она заметила, что в этот раз Люциус задаёт слишком много вопросов, но потом девушка решила, что, чем спокойнее она будет себя вести, тем больше доверия завоюет. Поэтому, когда они оба наконец-то подошли к воротам Малфой-Мэнора, Эрина считала, что уже расположила Люциуса к себе — он улыбался ей, был галантен и внимателен. Малфой предложил выпить чая, но ей хотелось как можно скорее попасть в библиотеку.
— Я бы с удовольствием выпила с вами чая, но после того, как увижу… Как поработаю с документами. Работа прежде всего, — сказала она в ответ на предложение Люциуса.
— Что же, тогда прошу в библиотеку, — улыбнулся Люциус и распахнул перед гостьей двери особняка. Он повёл её к нужной комнате, мысленно отмечая, что Эрина слабо контролирует эмоции. По мере приближения к заветной двери её дыхание всё учащалось, а на щеках выступил лёгкий румянец. Входя в библиотеку, Малфой пропустил девушку вперёд и невербальным заклинанием запер дверь.
— А вот и приготовленные для вас бумаги, — он указал рукой на довольно большую кипу. — Прошу, можете всё это посмотреть.
Эрина нерешительно сделала шаг вперёд. Она не могла поверить своим глазам, ещё мгновение — и она сможет узнать всё, что хотела. Малфой подбадривающее кивнул, и девушка подошла к столу. Через несколько минут она уже увлечённо читала старинные документы, жадно проглатывая информацию, которая так долго была для неё закрыта. Люциус бесшумно опустился в глубокое кресло, стоящее позади стула, предоставленного гостье, и внимательно наблюдал за ней. Он видел, что эти бумаги действительно интересуют её, казалось, она совершенно забыла о присутствии Малфоя. «Зачем ты здесь?» — мучительно размышлял Люциус и не находил ответа. — «Кто ты, Эрина Блэк?»
Прошло около получаса. За окном было уже темно, а девушка так и не пошевелилась. Она была полностью поглощена своей работой. Взмахом палочки Люциус зажёг свечи, но она не заметила и этого. Он понял, что Эрина сейчас как раз в том состоянии, чтобы застать её врасплох.
— Франсуаза, — тихо позвал он. Девушка не обернулась. — Франсуаза? — сказал он чуть громче. Реакции снова не последовало. Тогда он выбросил козырную карту:
— Эрина!
— Что? — услышав своё имя, девушка вздрогнула и обернулась на звук. Она не сразу поняла, что попалась, настолько была увлечена чтением.
— Эрина, — снова произнёс Люциус, поднимаясь с кресла. Он больше не выглядел гостеприимным хозяином, теперь его лицо выражало злость и решимость. — Нашли что-нибудь интересное, мисс Блэк? — спросил он.
— Что вы говорите? — Эрина попыталась спасти ситуацию. — Меня зовут Франсуаза Гарнье, я же…
— Хватит врать! — в одно мгновение Люциус оказался около девушки, и она почувствовала, что его волшебная палочка упирается ей в горло. — Неужели ты думала, что сможешь обвести вокруг пальца соратника Тёмного Лорда? Думаешь, мне было трудно узнать, кто ты на самом деле?
— Не смейте угрожать мне! — гневно прошипела Эрина. Она поняла, что дальше ломать комедию бессмысленно. — Уберите палочку!
Малфой хмыкнул и отступил. Он в очередной раз убедился в том, что перед ним дочь Беллатрикс. В голосе девушки были слышны те же нотки, что были присущи Белле.
— Так что же вам нужно на самом деле, мисс Блэк? — поинтересовался он.
Эрина судорожно пыталась собраться с мыслями. Она не ожидала, что Малфой раскроет её. Девушка не знала, что именно известно Люциусу. Узнать её настоящее имя было не очень сложно, ведь она не использовала фальшивые документы. Только теперь она поняла, сколько ошибок допустила. Но узнать, что она дочь Беллатрикс и Тёмного Лорда было уже сложнее.
— Так что же вы молчите, мисс? — издевательским тоном произнёс Люциус. — Не знаете, как сознаться? Я вам помогу. Итак, вы приехали из Франции, где воспитывались дальней родственницей, чтобы побольше узнать о ваших родителях — моей свояченице, Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк, и об отце… — Малфой сделал многозначительную паузу и по невероятно побледневшему лицу Эрины понял, что не ошибся ни в одном из своих предположений. Сердце в его груди ёкнуло, но он заставил себя продолжать. — Вы выбрали меня в качестве невольного помощника. Намеревались очаровать меня, мисс Блэк? — он скользнул по её фигуре хищным взглядом и ухмыльнулся. — Зря. Это была ваша первая ошибка. Вы слишком похожи на свою мать, чтобы я этого не заметил. — Люциус закончил свою речь и торжествующе посмотрел на девушку. Она стояла с поникшим взором, бледная и подавленная. Малфой уже подумал, что она смирилась с проигрышем, но внезапно Эрина бросилась к мантии, повешенной на спинку стула, и сунула руку в потайной карман. Но он был пуст. Она в непонимании повернулась к Люциусу, а тот лишь зло рассмеялся.
— Вы, правда, думали, что я позволю дочери своей сумасшедшей родственницы оказаться у меня в доме с волшебной палочкой? Вытащить её не составило труда.
Эрина одарила его взглядом, полным злости. Она была загнана в угол и даже не могла обороняться.
— Вы ещё поплатитесь за это! — прошипела она.
— Мисс Блэк, не угрожайте тому, кто сильнее и могущественнее вас. Моя репутация и заслуги неоспоримы, а вот кто вы? — Люциус прохаживался по кабинету, не отрывая глаз от Эрины. — Девушка с сомнительными претензиями, без покровителей, без знакомств? На что вы надеялись? Что придёте к Лорду и броситесь в его объятия? — он усмехнулся, увидев, как девушка сжала кулаки в бессильной злобе.
— Я надеялась, что вы мне поможете, — пробормотала она.
— Я? — удивился Люциус. — С какой стати?
— Я хотела присмотреться к вам. Понять, что вы за человек. А потом я бы рассказала вам, кто я. — Эрине пришлось спешно менять тактику поведения, она хотела, во что бы то ни стало заполучить Малфоя в союзники. — Что же, вы узнали обо всём раньше. Тем лучше для нас обоих.
— Мы же можем договориться? — Эрина склонила голову набок и искоса взглянула на Малфоя. — Мистер Малфой? Или… может быть, мне будет позволено называть вас по имени? Люциус? — с последними словами она поднесла руку к воротнику и начала медленно расстёгивать пуговицы платья. Эрина рассчитывала, что он не устоит перед соблазном, но её надеждам не было суждено оправдаться. Люциус с презрением взглянул на неё и жестом приказал остановиться.
— Вы, правда, думаете, что я коснусь дочери Лорда? — хмыкнул он. — Я ещё не выжил из ума.
Эрина раздражённо застегнула пуговицы. В этот вечер всё шло не по её плану. Но Малфой решил добавить ещё. Он обошёл её и, наклонившись, прошептал на ухо:
— И запомните, мисс Блэк. Я не в восторге от тех женщин, которые считают, что любую проблему можно решить этим путём…
Он буквально почувствовал, как от девушки исходит волна ярости. Малфой мысленно поздравил себя с победой над своей… Он вдруг понял, что она приходится ему племянницей.
— Я не думаю, что нам есть ещё, о чём разговаривать, мисс, — устало произнёс он. — Вам следует покинуть поместье.
— Нет! — импульсивно воскликнула Эрина. — Я признаю, что вела себя глупо, неподобающе, но… Нам есть, о чём говорить! Мы оба ненавидим Уизли! Мы оба хотим им отомстить! Объединим наши усилия! Вместе мы сможем больше!
— Уизли? — Люциус медленно обернулся. Дело принимало новый оборот.
20.04.2010 Глава 5. Первое столкновение.
I have come here, hardly knowing the reason why...
In your mind you’ve already succumbed to me, dropped all defences, completely succumbed to me...
The Phantom Of The Opera
— Уизли? — повторил Люциус. Он обернулся к девушке и внимательно вгляделся в её лицо. Оно выражало такую решимость и ярость, что мужчина невольно сжал палочку в кармане мантии. От дочери Беллы можно было ожидать чего угодно.
— Да, Уизли! — Эрина подошла к Малфою поближе и, глядя ему прямо в глаза, добавила:
— Молли Уизли убила мою мать, а её муж, Артур… вашу жену! — девушка с удовольствием отметила, что на секунду лицо Люциуса дрогнуло. — Они слишком много сделали, чтобы оставаться безнаказанными!
— И что же вы предлагаете? — Малфой не мог не признать, что его заинтересовало новое предложение Эрины.
— Объединим наши усилия! Вы правы, одна я ничего не смогу, но, с вашей помощью…
— Что вы хотите сделать? — перебил её Люциус. — Прийти в Нору и убить Молли? Это глупо. Даже если вы докажете, что вы… та, кто вы есть, это не сойдёт вам с рук. Всё-таки это чистокровная семья и их охраняет закон, — он скривил губы в усмешке, показывая, что он думает об этом. Эрина грустно вздохнула.
— Я не знала… Мерлин, я не знаю, что делать… Но я не могу смириться с тем, что какая-то никчёмная клуша убила мою мать! Я должна что-то сделать! — она впилась ногтями в ладони и в отчаянии упала на стул. Люциус молча разглядывал её. Теперь он не был намерен отпускать девушку, у него в голове зародился эскиз нового плана. «Если Грейнджер решит играть в неприступность, то я просто откажу в разрешении», — размышлял он, — «рано или поздно она умрёт, и Уизли уже будут наказаны. Но тогда я потеряю к ним доступ. А с помощью мисс Блэк…» — Люциус ещё не знал, как именно ему сможет помочь неожиданно появившаяся дочь Лорда, но знал, что она — его шанс.
— У вас есть какие-либо бумаги, подтверждающие ваше происхождение? — спросил он. Эрина подняла голову и кивнула.
— Да, письмо матери, — она потянулась к карману мантии, — оно всегда при мне.
— Позволите? — Малфой протянул руку и взял пожелтевший от времени листок. Ему хватило одного поверхностного взгляда, чтобы понять, что письмо действительно написала Белла — её широкий почерк, украшенный множеством декоративных петель, нельзя было не запомнить. Люциус углубился в чтение. C каждой новой строчкой он всё больше поражался характеру Беллы. Она смогла бросить свою дочь ради войны, даже в этом письме не было сказано ни слова о том, что она её любит, что в мыслях всегда с ней. Нет, Беллатрикс писала только о верности Лорду, о чистоте крови, о семье Блэк. «Всё-таки она всегда была ненормальная», — решил Люциус. Он никогда не мог понять такой слепой преданности. Малфой, хоть и разделял идеи Лорда, понимал, что, если ему предстоит сделать выбор — умереть за Хозяина или предать его и спасти свою жизнь — он выберет последнее.
— Похоже на правду, — произнёс он, откладывая письмо в сторону.
— Это и есть правда, — ответила Эрина.
— Вы ведь хотите увидеть своего отца? — спросил он. Девушка подняла на него удивлённые глаза.
— Я даже не думала об этом… Это вряд ли возможно, — растерянно сказала она.
— Ну почему же, — стал вслух размышлять Люциус. — Если я намекну Лорду, что хотел бы привести к нему одну молодую особу… которой есть, что ему рассказать, то… В конце концов он может применить Легименцию и выяснить, правда ли это, — при этих словах Малфой поёжился, ему было неприятно даже думать об излюбленной проверке его Хозяина. Всякий раз, когда Люциусу приходилось открывать для Лорда своё сознание, он испытывал практически физическую боль. — Но вы должны пообещать мне, что будете во всём меня слушаться, никакой самодеятельности! — властно произнёс он, обращаясь к Эрине. Та кивнула. — Это слишком опасно, чтобы позволять себе импровизации, — закончил он.
— Спасибо вам, — прошептала девушка. — И простите меня за всё… я ужасно себя вела… — она потупила глаза и постаралась придать себе невинный и раскаявшийся вид, но Малфой лишь усмехнулся в ответ.
— Прекратите, мисс Блэк, вам не идёт это. Будь я поглупее и не знай, кто вы, может и поверил бы в ваше искреннее раскаяние. Но я знаю, что Блэкам вообще не свойственно это чувство. Так что при мне можете не притворяться.
Эрина метнула на Люциуса короткий и гневный взгляд. Как бы она не была рада тому, что он согласился помочь ей и не выставил за дверь, девушке не нравилось, что Малфой с такой лёгкостью видит её насквозь. Также Эрина сделала вывод, что её новый союзник не очень-то жаловал её мать.
— А когда вы попробуете представить меня Лорду? — спросила она.
Люциус пожал плечами.
— Скоро. Теперь, после Победы, он устраивает собрания значительно реже. Посмотрим, как будут складываться обстоятельства.
Эрина молча кивнула. Она не хотела ждать ни секунды, но понимала, что Малфой прав. Нельзя было действовать напролом.
— А что с Уизли? — снова спросила она, надеясь, что хотя бы здесь Люциус станет действовать незамедлительно.
— Ваши Уизли от вас никуда не денутся, — холодно ответил он. — Я же сказал, никакой самодеятельности! Или вы хотите поскорее встретиться с мамочкой на том свете? — Малфой понял, что переборщил, когда Эрина вскочила со стула и в одно мгновение оказалась в паре сантиметров от него.
— Никогда! — прошипела она. — Слышите, никогда! Не смейте говорить о моей матери в таком тоне! Я вам не позволю! — Её ноздри раздувались от гнева, и Малфой подумал, что она способна наброситься на него и без палочки.
— Хорошо, я прошу прощения, если мой тон чем-то вас оскорбил, — мягко произнёс он, отступая на один шаг. — Я всего лишь хотел подчеркнуть, что всё это крайне опасно. И для вас, и для меня.
Эрина медленно вдохнула и выдохнула. Она снова повела себя необдуманно, пойдя на поводу у эмоций. «Мерлин, что он обо мне думает…» — заметила она про себя. — «А я ещё воображала, что нравлюсь ему…»
— Мисс Блэк, — прервал Люциус её размышления, — раз уж мы с вами всё обговорили, я попрошу вас всё-таки покинуть поместье. Не подумайте, что я вас выгоняю, но скоро ко мне должен прийти старый приятель. Не хотелось бы, чтобы он вас застал. — Малфой самозабвенно врал. Хозяин замка никого не ждал, но терпеть присутствие импульсивной Эрины у него больше не было сил. Несмотря на то, что теперь у них было общее дело, Люциусу всё равно не нравилась эта девушка. Всего в ней было слишком — слишком красивая, слишком эмоциональная, со слишком высоким происхождением… «Нет», — сделал он вывод. — «Я не попадусь на этот крючок».
— Если вы так говорите, — пожала плечами Эрина, — я пойду. Надеюсь, вы мне сообщите, когда дело сдвинется с мёртвой точки.
— Конечно. Я помню ваш адрес, — кивнул Люциус. — Пойдёмте, я провожу вас.
* * *
Время шло слишком быстро, и Гермиона не успела опомниться, как настал тот самый день, когда она должна была отправиться на встречу с Малфоем. Она так и не осмелилась рассказать кому-нибудь об этом. Как назло, с самого утра рядом не было ни Рона, ни Джорджа, ни даже миссис Уизли. Все разбрелись по своим делам и оставили Гермиону одну в Норе. Она весь день просидела как на иголках, но так и не смогла найти выход из сложившейся ситуации. Поэтому, девушке не оставалось ничего другого, кроме как отправиться на роковую встречу с Малфоем. Гермиона бессчетное количество раз перечитывала бумажку с адресом, которую дал ей Малфой. Она никогда не была в том районе, но адрес был написан очень понятно, с объяснениями, как правильно туда добраться. «Он позаботился о том, чтобы я не заблудилась», — горько усмехнулась девушка. Когда за окном уже начало смеркаться, она поняла, что дальше ждать нельзя. Наспех чиркнув записку, что она гуляет по окрестностям, Гермиона побежала к автобусной остановке. Она не могла даже аппарировать в одиночку, магглорождённых волшебников лишили абсолютно всех преимуществ, которые давала магия. Из-за этого Гермионе пришлось добираться до Лондона общественным транспортом. Это заняло у неё около часа и, когда она оказалась в городе, было уже темно. Гермиона невольно поёжилась. Лондон после победы Пожирателей стал довольно опасным. Те, кто не имел отношения к правящим кругам, старались лишний раз не выходить из дома после наступления темноты. Гриффиндорка достала бумажку и стала продираться сквозь узкие улочки согласно малфоевским указаниям. Она не знала, зачем идёт туда, не знала, что будет говорить. Но и не пойти было нельзя. Девушка даже боялась себе представить, что может сделать Малфой, не явись она сегодня на встречу. Поэтому Гермиона уже практически бежала, стремясь как можно скорее попасть в указанный дом, чтобы быстрее выйти оттуда.
Тем временем Люциус просто аппарировал по назначенному адресу. Это был старый, заброшенный дом, когда-то принадлежавший семье Малфоев. Он находился почти в центре, но был расположен таким образом, что найти его было возможно только заранее зная, где он находится. Люциус не случайно выбрал именно это место. Во-первых, здесь никто не смог бы прийти на помощь Гермионе, вздумай она кричать. Во-вторых, если она действительно доберётся до этих развалин, то тем самым докажет, что согласна выполнять условия Малфоя.
Люциус оказался в доме задолго до прихода Гермионы. Он быстро наложил заглушающие заклятия, запирающие заклинания — одним словом, превратил безобидные развалины в ловушку. «Где же ты, Грейнджер», — напряжённо думал он. — «Не разочаровывай меня, не заставляй подписывать тебе смертный приговор. Не сейчас…» — Малфой услышал, как внизу скрипнула дверь. Он на секунду застыл, а затем поспешил на первый этаж.
Гермиона с трудом добралась до заброшенного особняка. По дороге ей не раз пришлось прятаться от подвыпивших компаний. Наконец она увидела перед собой дом.
«Подходящее место…» — подумала она. — «Я вообще туда пришла? Не может быть, чтобы я ошиблась», — Гермиона осмелилась толкнуть входную дверь. Та со скрипом приоткрылась и Гермиона проскользнула в узкую щель. Поначалу она совершенно растерялась в кромешной тьме. Сердце бешено колотилось, а лоб покрылся холодным потом.
— Эй! — позвала Гермиона, не особо надеясь на ответ. — Здесь есть кто-нибудь?
Никто не ответил. Малфой замер на лестнице. Он видел тёмный силуэт девушки, беспомощно озирающейся вокруг. Люциус решил пока не раскрывать своё присутствие, он хотел довести грязнокровку до паники.
— Неужели это не тот адрес… — в ужасе прошептала девушка, и в этот момент Малфой презрительным тоном произнёс:
— Мисс Грейнджер. Вы всё-таки явились.
Гермиона чуть не вскрикнула от неожиданности. В этот момент она была рада видеть даже Малфоя, настолько страшно было чувствовать себя совершенно одной в этом мрачном месте.
— Я пришла. Но я ничего не могу рассказать вам. Я ничего не знаю, — быстро заговорила она, но Люциус резко прервал её:
— Мисс Грейнджер… если повезёт — будущая миссис Уизли! Запомните, что у чистокровных волшебников не принято разговаривать в холле. Вам придётся подняться наверх, вместе со мной, — он скользнул по девушке холодным взглядом и указал рукой на лестницу.
— Я никуда с вами не пойду! — воскликнула Гермиона. Ей вновь стало страшно. «Не надо было приходить, не надо было, не надо было…» — бешено билась мысль. Малфой в рабочем кабинете, при свете дня и Малфой во тьме, в заброшенном доме — это были разные люди. Здесь он с лёгкостью мог убить её или… Гермиона старалась не думать об этом. «Меня не интересуют грязнокровки. Ни в каком виде», — эту его фразу, брошенную Рону, она запомнила.
— Зачем вы тогда вообще пришли? — удивлённо вскинул брови Малфой. — Я то уже подумал, что с вами можно иметь дело, а вы снова меня разочаровали, мисс Грейнджер…
— Я вообще не собиралась вас очаровывать! — внезапно вырвалось у Гермионы. Она тихо охнула, видя, что Малфой подходит к ней совсем близко и наклоняется. Потом его тихий шепот обжигает её лицо своим тёплым дыханием:
— Ну конечно. Разве вы вообще можете хоть кого-то очаровать?
Он наклонил голову, слегка обводя ею вокруг лица Гермионы и вдыхая аромат её простых духов. Затем он резко отстранился и прежним насмешливым голосом произнёс:
— Ступайте наверх, Грейнджер, если хотите остаться в живых.
Гермиона на ватных ногах всё-таки двинулась к лестнице. Медленно-медленно она поднималась наверх, а Малфой шёл позади, продолжая изучать ее внимательным взглядом. Поднявшись на второй этаж, девушка обнаружила, что он совершенно пуст, только немного старой мебели стоит вдоль стен.
— Вы узнали что-нибудь про Артура Уизли? — услышала она голос. Люциус обошёл её и требовательно повторил:
— Узнали?
— Нет, — твёрдо ответила Гермиона.
— Тогда зачем вы пришли?
— Я… — она замялась, — я думала, что вы поймёте, что я ничем не могу вам помочь… я ничего не знаю, как вы можете заставлять меня предавать отца моего жениха, я ничего не знаю… — она сбивалась под пристальным взглядом Малфоя, говорила бессвязные предложения. Люциус сделал шаг вперёд и схватил её за подбородок. От прикосновения его пальцев Гермиона вздрогнула и замолчала.
— Ты думаешь, что можешь указывать, что мне, чистокровному магу, следует делать, а что нет? — прошипел он, с силой сжимая пальцы. Гермиона попыталась вырваться, но он схватил её другой рукой за талию и прижал к себе. — И ты надеешься, что я послушаю грязнокровку? Ты, правда, настолько глупа? — он сжимал её всё сильнее и сильнее, и Гермионе показалось, что она уже начинает терять сознание, когда он внезапно отпустил её. Она сползла на пол, судорожно глотая воздух. Малфой с презрением посмотрел на неё и продолжил:
— Ты клянёшься, что тебе нечего мне рассказать, грязнокровка?
— Да, — хрипло ответила Гермиона.
— Ты уверена? — издевательски спросил Люциус.
— Я ничего не знаю про мистера Уизли, клянусь вам! — выкрикнула Гермиона в надежде, что Малфой поверит ей. Но он лишь кровожадно усмехнулся, присел перед ней на колени и взял её лицо в свои руки.
— Ты так горячо клянёшься… но почему-то я не верю тебе, грязнокровка. Ты не догадываешься, почему? — его голос становился всё ниже, дыхание всё тяжелее и Гермиона с ужасом заметила, что он жадно рассматривает её лицо, и глаза, и губы…
— Я не знаю… — в отчаянии прошептала она.
— Потому что ты врёшь! — Люциус яростно отшвырнул девушку, и она упала, больно ударившись головой об пол. — Ты не сказала ни слова правды!
Гермиона подняла на Малфоя полные слёз глаза и замотала головой. Она была в панике.
— Я спрашиваю тебя в последний раз, грязнокровка — что ты знаешь об Артуре Уизли? — угрожающе произнёс Малфой, доставая из кармана волшебную палочку. Гермиона оцепенела от ужаса. «Неужели он собирается меня пытать?» — подумала она.
— Ты будешь говорить?
— Я ничего не знаю! — собрав все силы, закричала девушка, но Малфой направил на неё волшебную палочку и произнёс:
— Я не думал, что мне придётся делать это, но раз ты такая несговорчивая… Ступефай!
Гермиона увидела красный луч, несущийся в её сторону, почувствовала сильнейший удар и потеряла сознание.
Малфой быстро приблизился к бесчувственной девушке и приставил палочку к её виску. Шепча сложные заклинания, мужчина окунулся в её воспоминания и довольно быстро отыскал нужное ему. Он вытянул его и переложил серебристый дымок в небольшой думосброс, который отыскал в этом доме. Воспоминание было недлинным и Люциусу хватило нескольких минут, чтобы просмотреть его. Подняв голову из думосброса, Малфой был абсолютно удовлетворён. Он даже не ожидал, что всё сложится именно так, и что Грейнджер предложат вступить в организацию, созданную Уизли. Теперь Малфой знал столько, что при желании мог уже через несколько часов отправить всю рыжую семейку вместе с Гермионой под Аваду смертного приговора, но он понимал, что не сделает этого. Это было его личное дело. Люциус бросил взгляд на Гермиону. Она всё ещё была без сознания, удар был слишком сильным для неё. Малфой подошёл к ней и как бы играючи приставил палочку к её виску. Соблазн был слишком велик — и Люциус вновь проник в её незащищённое сознание. Вначале он просматривал всё, что попадалось ему на пути — воспоминания детства, поступление в Хогвартс, моменты учёбы, но потом стал выбирать воспоминания, касающиеся её и Рона. Он видел их робкие, несмелые поцелуи, смущение и бесконечную нежность. Малфой сам не знал, зачем ему всё это, но остановиться не мог. Наконец он резко отдёрнул палочку и прекратил контакт.
«Чёртова грязнокровка… зачем мне это?» — мысленно выругался он и невольно скользнул взглядом по телу лежащей девушки. Она была так непохожа на всех женщин, с кем Малфою доводилось иметь дело на протяжении жизни — в ней не было ни холодной красоты Нарциссы, ни яркости Беллы, ни горячности Эрины. Совершенно обыкновенная девушка, гриффиндорка, грязнокровка — Малфой мысленно перечислял все неприглядные с его точки зрения эпитеты. «Только Уизли и смог польститься!» — повторил он про себя давно сказанную фразу. Гермиона шевельнулась и Люциус резво вскочил и отошёл от неё на несколько шагов. Девушка очнулась и, застонав, открыла глаза. Она недоумённо оглянулась по сторонам и спросила:
— Что вы сделали? — в этот момент она заметила думосброс. — Нет! Нет, даже вы не способны на такое…
— Что вы имеете ввиду, мисс Грейнджер? — язвительно осведомился Малфой. — Вы что, считаете меня подлым?
— Вы оглушили меня, чтобы безнаказанно копаться в моей голове? Вы… вы подлый, бесчестный, трусливый подонок!
Люциус схватил Гермиону за плечи и поднял наверх. Он сжимал пальцы с такой силой, что на коже мгновенно проступали синяки.
— Ты не смеешь называть меня трусом, тварь! Ты жалкое ничтожество, я могу уничтожить тебя одним росчерком пера, а ты меня оскорбляешь? Хочешь умереть прямо здесь?
— Я говорю правду! — бросила ему в лицо Гермиона. — Вы предпочли воспользоваться бесчувственной, беззащитной девушкой! Если бы у меня была палочка, вам бы это не удалось!
— Будь у тебя палочка? — расхохотался Малфой. — У тебя, у грязнокровки? Да как ты смеешь даже мечтать о таком?
— Отпустите меня! — сквозь зубы прошипела Гермиона. — Отпустите! — она дёрнулась в его руках, но Люциус лишь сильнее прижал её к себе и злорадно усмехнулся.
— Я не отпущу тебя. Ты нужна мне, ты владеешь такой ценной информацией… — Малфою доставляло удовольствие видеть, как глаза девушки, трепещущей в его руках, наполняются ужасом.
— Я никогда не буду вам помогать! Вам не сделать из меня предательницу!
— Но ты уже ею стала, грязнокровка, — улыбнулся в ответ Люциус. — Ты пришла сюда, ты позволила мне забрать у тебя воспоминания…
— Я была без сознания! — возмутилась Гермиона.
— И что? Ты должна была быть лучше готова ко встрече со мной. Ты теперь принадлежишь мне, — продолжая улыбаться, говорил Люциус. Гермиона с ненавистью слушала его, и как только он сделал паузу, она бросила ему в лицо:
— Я не принадлежу вам! И никогда не буду принадлежать! Вы думаете, что владеете всем миром, но вам недолго осталось, такие, как вы, всегда проигрывают, вы умрёте и ваш гнусный хозяин умрёт!
Глаза Люциуса превратились в две ледяные точки, и он со всего размаху ударил Гермиону по лицу. Потом ещё раз. И ещё. Она упала на пол и разрыдалась. Это было невыносимо больно, больнее, чем Круцио от Беллатрикс, это был удар рукой, телесный контакт. Щёки невыносимо горели.
— Ты не смеешь! — яростно выдохнул Малфой. Он не должен был делать этого, но грязнокровка окончательно вывела его из себя. Восстановив дыхание, он посмотрел на неё. Гермиона продолжала лежать на полу, тихо всхлипывая и закрывая щёки ладонями. «Мерлин, здесь что-то не то…» — подумал Люциус и сел на пол рядом с девушкой.
— Что ты ревёшь, не так уж и больно… — нерешительно пробормотал он. Гермиона не реагировала. Тогда он осторожно коснулся её рук и попытался отвести их в стороны, но девушка вся сжалась, и Люциус услышал её прерывистый шёпот: «Нет, пожалуйста, не надо!»
— Тихо ты, дай мне посмотреть, — Люциус понимал, что, успокаивая грязнокровку, выглядит абсурдно, но её реакция на обыкновенную пощёчину почему-то взволновала его. Ему удалось оторвать ладони Гермионы от её лица и взглянуть на девушку. Тогда он понял, почему Гермиона так плакала. Люциус совершенно забыл про фамильные перстни и про острые грани их камней. Один из них разодрал щеку девушки и порвал губу. Малфой даже не ожидал, что ударит Гермиону так сильно. Вторая щека была невероятно красная, но хотя бы без крови. Люциус прикоснулся палочкой к ране и прошептал заклинание. Все повреждения тут же исчезли, лишь несколько капель крови остались на светлой коже. Малфой стёр их пальцем и убрал с лица девушки упавшие на него пряди волос. Всё это время Гермиона сидела словно окаменевшая. Она не знала, как реагировать на прикосновения Малфоя, который вначале избил её, а потом вылечил.
— Что вы делаете? — наконец прошептала она.
— Ты предпочла бы вернуться к Уизли вся в крови и с порванной щекой? — усмехнулся Люциус. Он встал с пола и снова вернулся к образу жестокого мучителя.
— Сведения, которые я узнал, важны. Но мне нужно больше. Ты должна узнать, где скрывается Артур, — бросил он.
— Даже не надейтесь, — отказалась Гермиона.
— Подойди ко мне, — приказал Люциус. Гермиона нерешительно приблизилась к нему. Он взял её за запястье и закатал рукав свитера.
— Что вы собираетесь делать? — она совершенно ничего не понимала.
— Всего лишь меры предосторожности, — ухмыльнулся Малфой. В последний момент Гермиона хотела отдёрнуть руку, но Люциус стремительно вынул из кармана тонкую блестящую полоску браслета и застегнул его на руке девушки. Браслет на секунду сверкнул и слился с кожей.
— Что это? –ошарашено прошептала Гермиона.
— Это портал. Через неделю, в это же время он перенесёт тебя сюда же. И я очень надеюсь, что ты окажешься сговорчивее. Не пытайся снять его, это бесполезно.
— Я всё расскажу Рону! — в ужасе закричала Гермиона. — Я не буду больше это терпеть!
Малфой безразлично пожал плечами.
— Вперёд. Но тогда забудь о браке и о свободе. Тебе придётся скрываться вместе со всеми Уизли и, поверь мне, я найду вас! И тогда моё нынешнее отношение к тебе покажется раем.
Гермиона прилагала все усилия, чтобы не разрыдаться. Она ненавидела себя за то, что так легко попала в ловушку, расставленную Малфоем, но ещё больше она ненавидела самого Малфоя.
— Дай мне руку, — приказал он, и, не дождавшись реакции, сам крепко схватил девушку за ладонь и аппарировал к Норе.
Оказавшись так близко от спасительного дома, Гермиона рванулась к нему, но Люциус ещё не отпустил её. Он притянул её обратно к себе и, выделяя каждое слово, произнёс:
— Помни, что у тебя есть ещё одна неделя. Помни, что ты связана со мной.
— Вы чудовище… — прошептала Гермиона. Люциус ухмыльнулся и перед тем, как исчезнуть, сказал:
— Кровь красиво выглядит на твоём лице. Не принуждай меня снова наслаждаться этим зрелищем.
Гермиона в ужасе отшатнулась. Малфой исчез с тихим хлопком аппарации, и девушка со всех ног побежала к дому. Когда она оказалась в двух шагах от Норы, то увидела Рона, бродящего по округе с фонарём.
— Рон! — бросилась она ему навстречу. — Рон!
— Гермиона! — он подбежал к ней и заключил в объятия. — Где же ты была? Мы все места себе уже не находим!
— Я гуляла, я написала записку… — сбивчиво объясняла Гермиона.
— Уже почти полночь, мы думали, с тобой что-то случилось, Гермиона, девочка моя, как же ты меня напугала… — Рон гладил её по спине и целовал её волосы.
Когда они пришли в Нору, Гермиону встретила охающая миссис Уизли. Она отправила Гермиону в спальню, принесла горячий чай и шоколад и посадила Рона рядом, приказав никуда не уходить, пока та не заснёт. Он был счастлив подольше побыть с любимой девушкой.
— Знаешь, — вдруг вспомнил он, — сегодня вечером пришло письмо из Министерства. Там было написано, что наше заявление будут рассматривать ещё целую неделю. Малфой всё-таки редкостная сволочь. Он нарочно тянет время.
— Боже мой… — простонала Гермиона, её глаза наполнились слезами. — Это никогда не закончится…
— Ты что… — Рон поспешил обнять невесту и успокаивающе погладил ее по голове. — У него нет причин отказывать нам. Всё будет хорошо, любимая.
— Рон, ничего не будет хорошо, — плакала Гермиона. — Мы не будем вместе…
— Что это ты такое говоришь? Знаешь, тебе надо выспаться, а завтра ты уже будешь совсем другая! — Рон уложил Гермиону на подушку и укрыл одеялом. — Спокойной ночи, милая.
— Спокойной ночи, — пробормотала она. Когда за Роном закрылась дверь, она снова расплакалась. Гермиона не знала, что ей делать. Малфой окружил её со всех сторон и, чтобы она теперь не сделала — она только навредит и себе, и семье Рона. У неё был только один выход — продолжать идти по узкой дорожке и пытаться не рухнуть в бездну.
20.04.2010 Глава 6. Прошлое и настоящее.
Сами боги не могут сделать бывшее небывшим.
Греческая пословица
Возвратившись домой, Люциус, не раздеваясь, упал на свою кровать и зарылся лицом в подушку. Его совершенно измотала встреча с Грейнджер, Малфой просто не понимал, как грязнокровка смогла так сильно задеть его. Мало того, что на несколько мгновений ему стало её жалко, так он ещё и не мог выкинуть из головы вид её лица, в крови, со спутанными прядями волос, упавшими на лоб. В тот момент она показалась ему невинной жертвой, так похожей на жертв преступлений его бурной молодости. Но Люциус не собирался поддаваться минутной, как он считал, слабости. Он встал с кровати, подозвал к себе бутылку огневиски и стакан. Алкоголь расслабил его организм, унёс прочь тяжёлые мысли. Малфой с удобством растянулся поверх одеяла и налил себе второй стакан. Он снова вспомнил Гермиону, на этот раз то, с какой горячностью она кричала ему о его скорой кончине и смерти Лорда. «Глупая девочка», — хищно усмехнулся он, — «ты умрёшь раньше, чем у меня появятся внуки». Люциус не верил, что грязнокровкам будет позволено жить спокойно. Маг не знал, что именно задумал Тёмный Лорд, но считал, что рано или поздно все отбросы общества будут уничтожены. Когда мысли мага устремились к Хозяину, Малфой вспомнил об Эрине. Он был уверен, что, если приведёт её к Лорду, то укрепит свои позиции. Однако надо было придумать, как всё обставить. Люциус мысленно посетовал на то, что теперь Волдеморт устраивал собрания Пожирателей гораздо реже, чем до Победы. Если год назад Малфой терпеть не мог почти ежедневных сборищ, то теперь ему было необходимо, чтобы Лорд созвал своих приверженцев. Люциус закатал рукав рубашки и провёл пальцами по Тёмной Метке, едва касаясь кожи. Мужчина припомнил змеиное лицо того, кто дал ему этот знак и невольно поёжился. Люциус даже немного сочувствовал Эрине, которой предстояло знакомство с таким монстром. «Интересно, она знает, как он выглядит?» — подумал Люциус. — «Хотя Беллу в недавнем прошлом это не останавливало», — усмехнулся он. Малфой помнил, с каким обожанием его свояченица смотрела на своего Повелителя и как восторженно она глядела в его красные глаза. Теперь, когда Малфой знал о существовании дочери Беллатрикс и Волдеморта, он не мог не задавать себе вопроса, а помнила ли Белла об Эрине? Неужели она настолько двинулась рассудком после Азкабана, что забыла о собственном ребёнке? Люциус не находил ответа. «Пора спать», — решил он, бросив взгляд на часы. Было уже далеко за полночь, завтра ведь рабочий день, а Малфою, даже несмотря на его высокое положение, было запрещено опаздывать на службу. Он направился в ванну, по дороге сбрасывая с себя одежду. Включив душ на полный напор, он закрыл глаза и, против его воли, перед ним снова возникло лицо Гермионы. Люциус вспомнил, как коснулся пальцами её кожи и внезапно почувствовал, что его организм начинает реагировать весьма специфическим образом при мыслях о надоедливой грязнокровке. «Что за бред!» — возмутился волшебник и немедленно увеличил напор холодной воды, списав странное событие на измотанные нервы и давнее отсутствие женщин. Покинув ванную комнату, Люциус элегантно опустился на кровать, набросил на себя одеяло и приготовился отбыть в страну Морфея. У него уже давно не было таких эмоционально насыщенных дней и, Мерлин свидетель, ему нравились такие перемены.
* * *
Спустя пару дней Люциусу представился шанс намекнуть Лорду о том, что он желал бы познакомить его с некой юной особой. В конце рабочего дня Малфой почувствовал знакомое жжение на левой руке, несильное, но вполне ощутимое. Это означало, что Хозяин желает видеть слуг в своей резиденции, которой был особняк Блэков. Волдеморт захотел жить в центре Лондона, прекрасно понимая, что своим присутствием в столице он поддерживает атмосферу страха и покорности. Люциус видел в этом ещё один аспект — заняв дом семьи Блэк, Тёмный Лорд окончательно поставил точку в существовании Ордена Феникса и сторонников Гарри Поттера.
Оказавшись на месте, Малфой отметил, что прибыли не все, имеющие отношение к Лорду. Были созваны только те, кого можно было бы назвать Ближним Кругом. В начале собрания Волдеморт произнёс короткую речь о достигнутых успехах и стоящих задачах и предоставил слово тем, кто занимался вопросами политики и экономики. Люциус сделал вывод, что эта встреча была посвящена скорее бытовым, чем идейным вопросам, и слушал в пол-уха. Он стремился как можно скорее очутиться рядом с Лордом и сообщить ему свою новость. Это удалось сделать лишь несколько часов спустя. Когда собрание подходило к концу, и Лорд уже собрался удалиться, Люциус набрался смелости и подошёл к нему. Он почтительно склонился и произнёс:
— Мой Лорд, прошу вас, уделите мне немного своего времени.
— Люциус? — глаза Волдеморта блеснули и остановились на коленопреклонённом Малфое. — Что же ты хочешь мне сообщить?
— Мой Лорд, — быстро заговорил Люциус, — я хотел бы просить разрешения представить вам одну волшебницу. Я уверен, что вы будете довольны, узнав информацию, которой она владеет.
— Интересно, — Волдеморт усмехнулся беззубой усмешкой, — что же такого знает некая ведьма, чего не знаю я, Тёмный Лорд? Встань, Люциус, не смей заискивать передо мной, — Волдеморт одним движением руки заставил Малфоя выпрямиться и глядеть прямо в глаза своему Хозяину.
— Поверьте, мой Лорд, это бесценная информация, — произнёс он.
— Люциус, — Волдеморт стал медленно кружить вокруг Пожирателя, заклинанием заставляя того оставаться неподвижным. Когда Лорд оказался за спиной Малфоя, то прошипел:
— И как же зовут эту всезнающую ведьму? Надеюсь, она чистокровная?
— Без всякого сомнения, — если быть максимально честным, Люциус не думал, что дочь чистокровной волшебницы и полукровки может гордиться своей кровью, но он не собирался излагать свои соображения по этому поводу Волдеморту, — её зовут Эрина. Эрина Блэк.
— Блэк? — повторил Тёмный Лорд после небольшой паузы. — Родственница Нарциссы и… и Беллатрикс? Почему мне о ней ничего неизвестно?
— Мой Лорд, позвольте мне привести её к вам, и она сама вам всё расскажет. Поверьте, я не смею… — Люциус чувствовал, что кровь в его руках стремительно замедляет ход, а лоб покрывается холодным потом. Он ненавидел стоять перед своим Хозяином навытяжку и умолять, но ничего не мог с этим поделать, другого способа общения Волдеморт не признавал. Точнее, признавал только с одним человеком — со Снейпом.
— Люциус! — резко прервал его Лорд. — Ты ведь понимаешь, что я могу сейчас же применить к тебе легименцию и узнать всё, что ты так старательно пытаешься скрыть?
— Да, мой Лорд, — Малфой мысленно порадовался, что успел очистить своё сознание от некоторых двусмысленных фраз и воспоминаний.
— И я не сделаю этого, только потому, что верю, что ты мой верный слуга. Приводи свою ведьму. Через три дня, здесь, в девять вечера. И молись, чтобы она действительно сообщила мне нечто ценное, потому что я не терплю людей, пытающихся преподнести общеизвестные факты как сенсацию.
— Да, мой Лорд. Я бесконечно благодарен за оказанное мне доверие, — Люциус почувствовал, что снова может двигаться, и склонился перед Волдемортом.
— Ступай, — махнул тот рукой и Малфой поспешно вернулся к соратникам.
«Всё оказалось не так уж страшно», — подумал он, покидая особняк Блэков. — «Он не полез в моё сознание. Позволил привести Эрину. Всё идёт по плану».
* * *
— Мисс Блэк, — кивнул Люциус в знак приветствия. Он назначил Эрине встречу в кафе неподалёку от Министерства. Она пришла задолго до нужного времени, настолько ей было важно ни в чём больше не оступиться.
— Мистер Малфой, — девушка села напротив и устремила на него полные нетерпения глаза. — Вы что-то узнали?
— Вы так нетерпеливы, — усмехнулся Люциус, — я вам советую сдерживать себя, особенно при встрече с Лордом, которая состоится через два дня.
— Что? — Эрина не могла поверить своим ушам. — Не может быть, так быстро?
— А вы думали, что я буду добиваться аудиенции у Лорда полгода? — презрительно хмыкнул волшебник. Эрине было вовсе не обязательно знать, как он на самом деле выбил эту встречу, для девушки он должен был оставаться могущественным магом, без которого Волдеморт не мог и шагу ступить.
— Я даже не знаю, что сказать… — растерянно заговорила Эрина. — Я понимаю, что это важно, но… я не знаю, как себя вести, что говорить… я даже не знаю, захочет ли он меня слушать!
— А вам вряд ли придётся говорить, — Люциус стал серьёзным и посоветовал девушке:
— Я уверен, что Тёмный Лорд применит к вам легименцию и сам узнает то, что вы хотите ему сказать. Я не советую вам первой начинать рассказ, говорите только после его приказа. Если ослушаетесь — пеняйте на себя.
— Начинает исполняться,— эхом отозвался Люциус. Его забавляло то, как остро эта юная особа реагировала на новости. «Ей придётся учиться контролировать себя. Только Белла могла позволить себе импульсивные поступки и необдуманное поведение. Но Белла была единственная и неповторимая».
— А что насчёт Уизли? — Эрина решила сменить тему. — Вы уже придумали, как нам к ним подобраться?
— Ну, во-первых, не нам, а вам. Мне не нужно думать, как, выражаясь вашими словами, подобраться к ним. Они уже у меня в руках. А вот ваши претензии ещё нужно обосновать.
— Что тут обосновывать, эта чёртова Молли убила мою мать! — яростно прошипела Эрина, хватая Малфоя за руку. Его лицо на секунду дёрнулось от неожиданного прикосновения, потом он убрал со своей руки ладонь молодой волшебницы и, глядя ей прямо в глаза, произнёс:
— Мисс Блэк! Я начинаю сомневаться в правильности своего решения помочь вам. Если вы неспособны контролировать свои эмоции и опускаетесь до таких пошлых способов воздействия, как телесный контакт… — Люциус осёкся, вспомнив, как он ударил Гермиону, — то вам нечего делать среди Пожирателей и рядом с Лордом, — быстро закончил он.
Эрина метнула на него гневный взгляд. Ей так хотелось быть равной в этом странном партнёрстве, но Малфой постоянно указывал на её ошибки и ставил на место. Это невероятно раздражало самолюбивую девушку. «Я ещё покажу тебе!» — про себя пообещала она. — «Ты будешь восхищаться мной, Люциус Малфой!»
— Итак, через два дня, без четверти девять я буду ждать вас на пороге вашей гостиницы. Оттуда мы аппарируем прямо в особняк Лорда. Будьте сдержанной и возьмите с собой письмо Беллатрикс.
— Хорошо, — кивнула девушка.
— И молитесь… Богу или Дьяволу, — усмехнулся маг, — чтобы ваш отец не убил вас, как нежелательное свидетельство его прошлого.
* * *
Гермиона с каждым днём выглядела всё более смятённой. Она часто плакала, подолгу смотрела в одну точку и пребывала как будто в другом мире. Рон не мог понять, чем было вызвано такое поведение, но решил, что во всём виноват Малфой, который нарочно тянет с разрешением. Ненависть гриффиндорца к «напыщенному мерзавцу», как он называл Люциуса, только укрепилась. Парень избегал говорить с Гермионой на больную тему, он старался изо всех сил, чтобы его невеста поверила в их скорое счастье, но у него не получалось. Конечно, девушка старалась не показывать свои слёзы окружающим, но заплаканные глаза было не скрыть. В итоге были несчастны все: Рон обвинял себя в том, что не может помочь Гермионе, а она — что слишком слаба и сваливает на плечи жениха груз, который он не должен и не может нести. Миссис Уизли тоже чувствовала ужасную атмосферу, царящую в Норе. Она всеми силами пыталась поддержать бодрый дух своих детей, но одной ей было невероятно тяжело. Артур оставил её совершенно не готовой к главенствующей роли в большом и шумном семействе Уизли. Об этом она случайно упомянула в разговоре с Гермионой на кухне.
— Я стараюсь всё успеть, но в итоге не успеваю ничего… Целыми днями как белка в колесе. И только седых волос с каждым днём становится всё больше, — горестно произнесла она, ставя на стол большую гору тарелок. — Всё-таки, когда Артур был с нами, мы были крепче, — Молли оборвала фразу, сочтя неуместным жаловаться несчастной девушке на свои горести. «Ей-то в сто раз хуже, чем нам!» — мысленно укорила она себя. При упоминании отца семейства, Гермиона вздрогнула и подняла на Молли глаза.
— Мне очень жаль, что всё так получилось, — начала говорить девушка, но миссис Уизли замахала руками и перебила её:
— Что ты, милая, ты-то тут при чём? Ты наша радость, я даже не представляю, как бы мы… как бы Рон жил, случись с тобой что-нибудь! — женщина ласково взяла Гермиону за руку и ободряюще сжала её ладонь. Гриффиндорка чувствовала себя отвратительно. Она считала, что не имеет права на такую любовь Молли, тем более после того, как приняла условия Малфоя. От одной только мысли об этом девушка похолодела и снова вздрогнула.
— Что с тобой, милая? Я дура, говорю ерунду, не обращай внимания, — Молли решила, что Гермионе вспомнились страшные первые месяцы после войны, когда её жизнь висела на волоске.
— Нет, что вы, миссис Уизли, вы не виноваты, это всё я, — обе женщины ещё долго могли бы извиняться друг перед другом, если бы в дверях кухни неожиданно не появился Джордж. Он вежливо кашлянул, и Молли оглянулась. От удивления она едва не выронила из рук полотенце, а через секунду бросилась к сыну. Они крепко обнялись, женщина покрывала поцелуями лицо Джорджа и заметила плохо затянувшуюся рану на щеке, неумело прикрытую прядью волос.
— Что это? — испуганно спросила она.
— Ничего страшного, мама, — поспешил заверить её Джордж. — Случайно поцарапался.
— Поцарапался? — Молли было не так уж легко провести. — Джордж!
— Мама! — голос молодого мужчины стал жёстким. — Я же сказал — случайность, — он бросил на Гермиону беглый взгляд, и внутри у девушки всё похолодело. Она поняла, что рана Уизли напрямую связана с его подпольной деятельностью.
— Ты ничего не говоришь мне, Джордж… Ты, Рон — у вас какие-то секреты. А я места себе не нахожу! — на глаза Молли набежали слёзы, и Джордж почувствовал себя виноватым и даже на секунду смог понять Рона — если бы они оба ушли из дома и промышляли неизвестно чем, то их мать не выдержала бы.
— Мама, — он попытался успокоить её, — всё хорошо, я дома. Живой и здоровый. Я смотрю, успел прямо к обеду? — он весело кивнул в сторону накрытого стола. — Можно к вам присоединиться?
— Джордж, что за вопрос, конечно! — Молли просияла и унеслась в кладовую.
Подождав, пока шаги его матери стихнут, парень устало опустился на стул и уронил голову в ладони. Гермиона осмелилась тихо спросить:
— Это… это рана от них?
— Да, — глухо ответил он. — Мы перемещались и наткнулись на двух Пожирателей. Завязалась потасовка.
— И что? — ни жива, ни мертва, вымолвила девушка.
— Один убит, второму стёрли память.
— Убит? — в горле у Гермионы пересохло и руки задрожали.
— Ты не представляешь, что творится у меня внутри, — Джордж поднял голову, и перед Гермионой возникло искажённое от страданий лицо. Она никогда не видела его таким. — Я убивал людей, мой отец убивал тоже. Мы все кого-то убили и использовали Непростительные. Миона, если бы ты знала, как это отвратительно! Люди идеализируют смерть, но это грязно. Я чувствую, что никогда не смогу отмыться…
— Боже мой… — только и смогла сказать она. Гермиона не верила, что это было случайное столкновение. «Неужели Малфой уже идёт по их следу? Нет, он не мог так быстро вычислить, ведь в моём воспоминании не было ничего такого!» — лихорадочно соображала она.
— Отец говорил мне, что в таких случаях надо думать о том, что они убили наших близких, разрушили наши жизни, что мы не убийцы, а мстители, — продолжал говорить Джордж. — Но я не могу! Дамблдор говорил, что при убийстве душа раскалывается на части? Моя душа — это осколки, Гермиона, — горько усмехнулся он.
— Артур… — голос предательски дрогнул, и Гермиона была вынуждена начать снова, — Артур убивал? Кого?
— Пожирателей. Вначале мы были похожи на грабителей, но нам были нужны деньги, пойми! Жертв было достаточно, но это были мелкие сошки. Никого стоящего…
— Джордж! — Гермиона вскочила со стула и подошла к парню. — Не говори так, ты пугаешь меня! Я понимаю, то, чем вы занимаетесь — это опасно, вам приходится… — она запнулась, не решаясь сказать страшные слова, — но ты не должен стремиться к убийствам! Это грешно!
Уизли вздохнул. Он сказал слишком много, напугал девушку, позволил выйти наружу его боли и страху.
— Прости… я понимаю, что теперь ты напугана и вообще, слишком много новостей, но я должен спросить — что ты решила?
Гермиона отвела взгляд. Она понимала, о чём говорил Джордж. Нельзя сказать, что иногда её не посещала мысль, что она могла бы бросить всё и уйти к ним, поставить на карту жизнь. Тогда у девушки было бы два варианта — проиграть её или обрести всё, что она потеряла. Больше не было бы Малфоя, Министерства, Пожирателей, унижений… Но Гермиону останавливала мысль о Роне, миссис Уизли. Она сомневалась, что имеет право бросить их. Особенно Молли. Эта бедная женщина и так держалась из последних сил. К тому же на руке Гермионы был портал, надетый на неё Малфоем. Она ощущала себя целиком в его власти и за это ненавидела мужчину. Но сопротивление… она никогда не была любительницей риска и жестоких игр. Поэтому она отрицательно покачала головой.
— Прости… не сейчас.
— А когда? — импульсивно воскликнул Джордж. — Гермиона, я был уверен, что ты…
— Я же сказала — не сейчас! — оборвала его девушка. — Джордж, для меня всё не так просто! Если ты не забыл, каждый мой шаг под контролем! Я могу вас всех подвести, а я не хочу этого!
— Ладно. Прости, я был не прав. — Джордж опустил голову, понимая, что невеста брата права. — Но помни, что тебя с радостью примут у нас…
— Я помню. Я всегда буду помнить, — кивнула Гермиона.
Из коридора послышались шаги миссис Уизли. Джордж торопливо вскочил и принял непринуждённый вид. Гермиона вернулась на своё место и постаралась сделать тоже самое. Молли не должна была догадаться, какие бурные разговоры кипели на кухне Норы во время отсутствия хозяйки. Теперь она была единственной в этом доме, кто не знал, чем на самом деле занимаются её сыновья и её муж.
* * *
Эрина нервно переминалась с ноги на ногу в ожидании Малфоя. Настал день, который должен был навсегда изменить её жизнь. Она одновременно ждала этого и очень боялась. Всё-таки ей предстояла встреча с отцом. Эрина старалась думать об этом именно так — встреча с отцом, а не с Тёмным Лордом, победившим самого великого Дамблдора. Девушка бросила нетерпеливый взгляд на часы — стрелка медленно приближалась к отметке без четверти девять. Эрина вышла из гостиницы задолго до назначенного Люциусом времени, она просто не могла оставаться в номере. Наконец, ровно за пятнадцать минут до боя часов раздался хлопок и перед ней появился Малфой. Он выглядел уверенным и собранным, но между бровями у него залегла глубокая складка, свидетельствующая о большом напряжении.
— Вы уже здесь? Это хорошо, — коротко сказал он, мельком оглядывая Эрину. — Взяли письмо Беллы?
— Конечно.
— Тогда… — Люциус сглотнул, и на секунду замолчал. Ему было страшно почти так же, как и девушке. — Дайте мне вашу руку.
Юная Блэк молча протянула Малфою ладонь, и он крепко обхватил её. Его пальцы были холодными, и рука чуть заметно дрожала. Девушка поняла, что её спутник волнуется не меньше её самой, и это ещё больше привело её в смятение. Но пути назад уже не было. Они аппарировали на порог особняка Блэков. Эрина огляделась по сторонам.
— Это здесь? — спросила она срывающимся голосом. Люциус кивнул.
— Что мы теперь будем делать?
— Ждать. К Лорду надо приходить именно в то время, которое он назначил, — ответил Малфой. Он застыл на ступеньках и молча смотрел в стену дома напротив. Эрина вздохнула и уставилась на носки своих туфель. Минуты шли бесконечно долго. Наконец Люциус очнулся и резко повернулся лицом к двери.
— Дайте мне вашу руку, — снова потребовал он. Девушка покорилась. Тогда волшебник коснулся волшебной палочкой ручки двери и прошептал длинное и непонятное заклинание. Дверь распахнулась, и Люциус быстро вошёл внутрь, ведя за собой Эрину.
Она не успевала хорошо рассмотреть интерьер, так быстро Малфой вёл её наверх, в главный зал собраний. Единственное, что Эрина успела заметить — большие портреты на стенах и огромное фамильное древо, мимо которого Люциус пронёсся со скоростью света. Они остановились рядом со входом в центральную комнату. Малфой перевёл дыхание и взглянул на спутницу.
— Вы готовы, мисс Блэк?
— Да, — прошептала она.
— Тогда вперёд. — Люциус распахнул двери и вошёл в зал. Оглядевшись, Малфой мысленно проклял себя за доверчивость. Зал был полон. Люциус даже не представлял, что ряды Пожирателей столь многочисленны. «Он специально созвал всех», — промелькнула мысль. — «Чтобы, в случае чего, все видели, что бывает с теми, кто хочет обмануть Лорда…» Малфой взглянул на Эрину. Та озиралась вокруг и была сильно испугана. «Мерлин, он её просто убьёт… и меня заодно!» — мысленно взвыл маг. Тем временем он и его загадочная спутница привлекли всеобщее внимание. Люциуса никогда не видели в компании других женщин, кроме его жены. По залу пополз шёпот. Малфой собрался с силами и гордо вскинул голову. Он притянул к себе Эрину и еле слышно прошептал:
— Выпрямитесь, уберите с лица выражение испуганного ягнёнка и вспомните, наконец, кто ваши родители! Вы выглядите хуже грязнокровки перед министерской комиссией!
— Не забывайтесь, мистер Малфой! — прошипела она в ответ.
— Отец! — Люциус услышал из-за спины знакомый голос. Он недоверчиво обернулся и увидел перед собой сына.
— Драко? Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в университете? — Люциус отправил своего сына в закрытый магический университет на самом севере страны, надеясь, что таким образом скроет его от Лорда.
— Сегодня вызвали всех, — ответил Драко, — Метка нестерпимо горела. Кто это, папа? — он указал головой в сторону Эрины.
— Ты узнаешь это потом, — коротко ответил старший Малфой.
— Ладно, — Драко недоверчиво оглядел странную пару, стоявшую перед ним. Для него всё было ясно — его отец нашёл, кем заменить погибшую жену. Для Драко это было предательство. — Увидимся, отец, — он кивнул на прощание и скрылся в толпе.
— Это ваш сын? Он очень похож на вас, — дружелюбным голосом сказала Эрина. Её позабавило то, с какой ненавистью молодой маг смотрел на неё.
— Замолчите, мисс, моя семья вас не касается — прошипел в ответ Люциус.
— Но ведь она в некоторой степени и моя семья, — парировала девушка. — Драко мой двоюродный брат.
— Тёмный Лорд! — громко объявил слуга, и все мгновенно склонились. Малфой дёрнул девушку за руку, заставляя сделать тоже самое.
— Боже мой… — прошептала девушка, исподтишка наблюдая за появившейся фигурой Волдеморта. Эрина думала, что сможет нормально воспринять зловещий облик своего отца, но снова просчиталась.
— Тихо! — прошипел в ответ Люциус.
В зале наступила полнейшая тишина. Тёмный Лорд оглядел собравшихся. Он довольно ухмыльнулся — были все. Волдеморт увидел почтительно склонившегося Малфоя и девушку рядом с ним. Он подошёл к ним и громогласно произнёс:
— Люциус Малфой! — тот склонился ещё больше. — Встань.
Люциус выпрямился и осмелился взглянуть в глаза своему Повелителю. Волдеморт оглядел Малфоя и перевёл взгляд на Эрину, которая по-прежнему оставалась в положении поклона.
— Ты говорил, — начал Лорд, не спуская глаз с девушки, — что приведёшь некую молодую особу, которая заинтересует меня.
— Да, мой Лорд, — голосом, лишённым какой-либо эмоциональной окраски, ответил Малфой.
— И, вероятно, это и есть та девушка? Поднимись, — приказал Волдеморт. Эрина медленно распрямилась и заставила себя посмотреть на Лорда. — Твоё имя?
— Её зовут… — начал Люциус, но Тёмный Лорд резко оборвал его:
— Я спрашиваю не у тебя, Люциус. Пусть твоя спутница сама отвечает. Итак? — он снова вопросительно взглянул на девушку.
— Эрина. Меня зовут Эрина Бб… Блэк. — срывающимся голосом ответила она. По толпе пробежал шёпот.
— Люциус сказал мне, что ты владеешь важной информацией. Что это за информация? — холодно осведомился Лорд. Эрина дрожащей рукой протянула ему письмо Беллатрикс. Она не могла выдавить из себя ни слова. Волдеморт зловеще хмыкнул и бросил беглый взор на бумагу. Конечно же, он узнал почерк Беллы. Пробежав глазами по первым строчкам, он вновь взглянул на Эрину, и девушке показалось, что он стал бледнее, чем прежде.
— Не может быть… — тихо произнёс он, эти слова слышали только Эрина и Люциус. — Легименс! — за долю секунды Лорд вытащил палочку и направил её на девушку. Она не сопротивлялась, наоборот, постаралась вызвать все нужные воспоминания. Стоящие вокруг Пожиратели были целиком поглощены необычным зрелищем. Спустя пару минут Лорд прервал контакт и отрывисто бросил Эрине:
— Иди за мной.
Она повиновалась. Волдеморт стремительно прошествовал к двери, ведущей в его личные покои, и скрылся за ней вместе с Эриной. Люциус проводил их взглядом и прислонился к стене. Больше от него ничего не зависело. Люди вокруг перешёптывались, бросали на Малфоя удивлённые взгляды, но никто не осмеливался подойти и спросить, в чём дело. Прошло много времени. Люциус даже не смотрел на часы, он на самом деле готовился к смерти. Но внезапно двери распахнулись, и в зал вошёл Волдеморт, а за ним шла белая как бумага, Эрина. Малфой почувствовал себя по-настоящему счастливым. Лорд подозвал его движением руки и Люциус тут же оказался подле него.
— Ты удивил меня, Люциус, — произнёс Волдеморт так, чтобы это мог слышать только его собеседник. — И удивил приятно. Я запомню это.
Закалённые в боях и под Круцио своего Господина Пожиратели застыли. Никто не мог поверить, что у Волдеморта могут быть дети. Может быть, если бы эта новость прозвучала раньше, до его первого падения, когда он обладал человеческим обликом, то она воспринималась бы по-другому, но теперь…
— Надеюсь, вы будете относиться к ней с тем же почтением, с каким вы относились к её матери, моей верной стороннице, Беллатрикс Лестрэйндж, — продолжил Лорд. Пожиратели как по команде поклонились своей новой Хозяйке. Ни у кого в голове не укладывалась новость, но если Тёмный Лорд приказывал, они повиновались.
— Поручаю её тебе, Люциус, — обратился к Малфою Волдеморт. — И, вот ещё, я решил, что Эрина будет жить в Малфой–мэноре. В конце концов, она имеет право на этот дом. Она твоя племянница.
— Да, мой Лорд, — каменным голосом ответил Люциус. Эта новость сразила его окончательно. Малфой надеялся вознестись с помощью этой девушки, а потом навсегда забыть о её существовании, но Лорд решил иначе.
— Я удаляюсь, — устало проронил Волдеморт. — Проследи за всем, Люциус, — он взмахнул полами мантии и скрылся в своих покоях. Толпа зашумела. Волшебники медленно обступали стоящих в центре зала Эрину и Малфоя, но никто не осмеливался подойти близко.
— О чём вы говорили с Лордом? — резко спросил Люциус, но Эрина в ответ лишь рассмеялась.
— Вам не следует знать, о чём Тёмный Лорд говорит со своей дочерью наедине, мистер Малфой. Или… мне всё-таки будет позволено называть вас Люциус?
20.04.2010 Глава 7. Боль.
Choose — the grave or my bed! To be living or dead... — Notre Dame de Paris
We’ve passed the point of no return... — The Phantom Of The Opera
I want my innocence back
And if you can’t give it to me
I will cut you down
And I will run you through with the dagger you sharpened
On my body and soul... — Emilie Autumn
Люциус нервно постукивал пальцами по столу и бросал злые взгляды на часы. Справа от него сидел Драко, который тоже поминутно смотрел на стрелки и безуспешно пытался унять нервную дрожь. Оба Малфоя ждали новую обитательницу их особняка. Эрина безбожно опаздывала к завтраку, а начать приём пищи без дамы мужчины не могли. Поэтому им приходилось терпеливо ждать. Когда часы пробили девять, Люциус сжал пальцы в кулак и раздражённо прошипел:
— Да что она себе позволяет!
— Вы что-то сказали, Люциус? — раздался звонкий голос и Малфои наконец-то имели счастье лицезреть входящую в столовую мисс Блэк. На девушке был надет почти прозрачный пеньюар приятного бордового цвета. Люциус смерил туалет племянницы тяжелым взглядом и гробовым голосом произнёс:
— Мисс, хоть вы и обладаете несравненно высоким происхождением, позвольте напомнить вам элементарные правила поведения — в этом доме не принято опаздывать к завтраку, обеду и ужину, а также появляться за столом в таком наряде. Вы не в притоне.
— Простите… — Эрина опустила глаза, но вскоре лукаво взглянула на Малфоя и сказала:
— Но ведь вы не отправите меня сейчас переодеваться? Я так голодна… — она взмахнула ресницами и Люциус, мысленно посылая в раздражающую его девицу не одну пару Авад, обречённо кивнул и жестом пригласил её к столу.
— Доброе утро, Драко! — Эрина переключила внимание на младшего Малфоя.
— Доброе, — невразумительно пробурчал он, изо всех сил стараясь не покраснеть и не побледнеть сверх меры.
— А когда ты возвращаешься в свой университет? — спросила она.
— Сегодня днём, — тихо ответил парень, не глядя на собеседницу.
— Как жаль… мы так и не успели пообщаться, а мне бы так хотелось…
— Мисс Блэк! — не выдержал Люциус. — Вам слишком много хочется. Советую быть более сдержанной. «И убери руки от моего сына!» — мысленно добавил он. Отец прекрасно видел, как его отпрыск реагировал на присутствие молодой девушки, и меньше всего ему хотелось, чтобы Драко попался в ловушки этой юной интриганки.
— Я попробую, — кокетливо улыбнулась Эрина. Сегодня она не была настроена ругаться. Наоборот, ей хотелось расположить к себе Малфоя. Она сделала вывод, что за внешней раздражённостью хозяина дома скрывалась заинтересованность. Люциус действительно иногда задерживался взглядом на глубоком вырезе пеньюара волшебницы. Но куда больше Эрину веселил её новоиспечённый кузен. То, что она понравилась Драко, было очевидно. «Но меня интересует только старший мистер Малфой!» — задорно подумала она. Вчера Лорд признал её и представил Пожирателям. Эрина ощущала себя на коне.
— Вы покажете мне ваш дом, Люциус? — спросила она, отправляя в рот очередной кусок яичницы с ветчиной.
— Я думаю, что вы сможете сделать это и сами. У меня много дел, — ответил он, устремляя на девушку ледяной взгляд.
— Как жаль… Тогда, может быть, завтра? Я бы так хотела, чтобы сам хозяин Малфой-мэнора устроил мне экскурсию.
— Завтра, мисс Блэк, у меня важная встреча. — Малфой ещё ни разу не назвал Эрину по имени, и его всего передёргивало, когда он слышал её кокетливое «Люциус». — И я вам не экскурсовод.
— Ладно. Сама разберусь, — с едва заметным разочарованием ответила девушка. «Ты же не каменный, Малфой! Я до тебя доберусь!» — пообещала она себе. Эрина сама не могла объяснить, зачем ей нужен Люциус. Да, он нравился ей, но ничего больше. Хотя гордую красавицу безумно раздражало то безразличие, с которым к ней относился дядюшка.
* * *
— Я переоделась, как вы и просили! — в рабочем кабинете Люциуса раздался голос, который он уже успел возненавидеть. Маг был вынужден оторвать глаза от разложенных перед ним бумаг. То, что он увидел перед собой, повергло его в ещё большее состояние шока, чем утренний наряд Эрины. На этот раз на ней было красное платье с достаточно откровенным, по мнению Малфоя, декольте, а через весьма приличный разрез виднелось чёрное кружево нижней юбки и всё это безобразие венчало старинное ожерелье, кулон которого уходил прямо в вырез. Люциус нервно сглотнул и поспешно уткнулся обратно в бумаги.
— Вам нравится? — девушка всё никак не уходила.
«Вы мне вообще не нравитесь!» — мысленно съязвил он, а вслух ответил:
— Мне бы понравилось, если бы вы перестали мешать мне работать.
— Простите, просто мне так хотелось, чтобы вы оценили… — Эрина потупила глаза, продолжая стоять перед Люциусом.
— Зачем вам это? — хмыкнул он. — Отправляйтесь в Косой Переулок, там вы найдётё более разговорчивых ценителей. Что вы делаете? — возмущённо воскликнул он, когда Эрина отодвинула документы, элегантно запрыгнула на стол и склонилась к нему. Лицо волшебника оказалось прямо перед её декольте и Люциусу волей-неволей пришлось смотреть девушке прямо в глаза.
— Мистер Малфой, вам не кажется, что вы могли бы вести себя повежливее с дочерью Тёмного Лорда? — лукаво прошептала она. — Ведь я могу и пожаловаться на плохое обращение!
— Что? — мужчина не верил своим ушам. — А не рано ли вы зазнались, мисс? Ещё вчера тряслись от страха перед собственным отцом, а сегодня уже пытаетесь командовать тем, кому всем обязаны?
— Я всего лишь хочу капельку внимания, — пропела девушка и ещё ближе придвинулась к Люциусу. — А вы меня игнорируете. Мне обидно.
— Мисс Блэк, — слегка охрипшим голосом произнёс Малфой, — вы ведёте себя недостойно своего высокого происхождения. Слезьте с меня немедленно…
— Но я ещё не на вас… а всего лишь на столе. Но, если вы настаиваете… — Эрина в последний раз потянулась к Люциусу и спрыгнула на пол.
— Не смейте больше врываться в мой кабинет и вести себя так! — Малфой пытался скрыть за приказным тоном и суровостью сбившееся дыхание и невесть откуда накатившее возбуждение. — Прекратите вести себя как… — он смерил девушку презрительным взглядом и указал рукой на дверь. — Покиньте кабинет!
— Если вы приказываете… — протянула Эрина и, улыбнувшись напоследок, оставила Люциуса. Тот ещё несколько минут глядел на закрывшуюся дверь и шумно дышал. Наглость новоявленной принцессы волшебного мира была безмерной. «Свалилась на мою голову!» — мысленно посетовал Малфой. Он запустил пальцы в волосы и сжал голову. Завтра ему предстояло выдержать ещё одну встречу с Грейнджер и если мисс Блэк не прекратит своего вызывающего поведения, то Люциус боялся даже представить, что может случиться.
Тем временем, Эрина, оказавшись за дверьми малфоевского кабинета, прислонилась к стене и, убирая со лба выбившуюся из причёски прядь волос, прошептала:
— Ты будешь моим, Люциус Малфой. Ты не смеешь отталкивать меня.
Она видела, что смогла задеть его. Теперь перед девушкой стоял лишь вопрос времени.
* * *
Гермиона с ужасом поняла, что снова быстро пробежали дни, и ей предстоит очередная встреча с Малфоем. Девушка перепробовала все доступные средства, чтобы снять с руки портал, но ни одна попытка не принесла ожидаемого результата. Тонкая полоска была почти невидна, она буквально сливалась с кожей. Так как магглорождённым волшебникам было запрещено использовать магию, то у Гермионы практически не было шансов избавиться от ненавистной вещи. О том, чтобы попросить сделать это кого-то из семьи Уизли, она даже и не думала. Тогда ей пришлось бы объяснять, откуда это взялось, зачем она встречалась с Малфоем, о чём говорила. Гермиона была абсолютно уверена в том, что Уизли не поймут её, особенно Рон. «Я пойду к нему на встречу», — размышляла девушка, — «но я не позволю ему оглушить меня снова».
Как и в прошлый раз, как назло, обитатели Норы разбрелись по своим делам. Гермиона не знала, когда именно сработает портал, но решила, что лучше дождаться этого в доме, ведь, исчезни она на глазах прохожих, её могли бы обвинить в использовании магии. А это каралось смертью. Девушка сидела на кровати, в своей комнате, поджав колени к подбородку и ожидая рывка в неизвестность. Она бросила взгляд на часы — было без пяти восемь. На улице уже совсем стемнело. Внезапно полоска на руке засветилась. Гермиона резко перевела взор, и тут же её подхватил порыв ветра, и она провалилась в затягивающую воронку. Гриффиндорку бросало из стороны в сторону, и она сделала вывод, что Малфой не большой мастер по части изготовления порталов. Это заставило её мысленно усмехнуться — всё-таки она лучшая волшебница, чем он. Наконец, воронка воздуха выбросила Гермиону на жёсткий пол. Она упала, больно ударившись локтём. Девушка поспешно огляделась по сторонам — это был тот же заброшенный дом, где она встречалась с Малфоем в прошлый раз. Гермиона обернулась и увидела перед собой чьи-то ботинки. Подняв глаза вверх, она убедилась в том, что лежит на полу перед своим мучителем, который наблюдает за ней, не скрывая злорадства.
— Если бы вы умели как следует изготовлять порталы, то, возможно он было бы более… переносимым! — выплюнула девушка и тут же испугалась того, что Малфой может сделать с ней за такие слова. Но он лишь зло рассмеялся и склонился над Гермионой, взяв её за подбородок и притянув ближе к себе.
— Маленькая, наглая грязнокровка смеет учить чистокровного мага азам магии? — тихо спросил, почти прошептал он. Гермионе не нравилось, как мужчина рассматривал её лицо и как темнели при этом его глаза. Она попыталась вырваться, но Люциус лишь сильнее дёрнул её на себя, таким образом, девушка оказалась прижатой к его груди. Гермиона почувствовала стук его сердца.
— Ты так и не поняла, что не имеешь права на самостоятельные действия? — мурлыкнул Малфой, склоняясь к уху гриффиндорки. «Мерлин, зачем я это делаю?» — мысленно ужаснулся он. — «Это просто бред…». Люциусу нравилось слышать, как учащалось дыхание грязнокровки, и начинало колотиться её сердце, когда он дотрагивался до неё. «Она должна бояться меня, бояться всего, что я могу с ней сделать», — подумал маг.
— Надеюсь, сегодня у тебя для меня приятные новости, — сказал Люциус, отпуская Гермиону. Девушка мгновенно вскочила и отступила от него на пару шагов.
— Нет. У меня для вас нет никаких новостей.
— Я не верю тебе. Не может быть, чтобы за целую неделю тебе так и не удалось ничего узнать об Уизли, — прищурил глаза Люциус. — Ведь ты хочешь получить разрешение?
— Это подло, то, что вы делаете! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Как вы можете шантажировать меня, ведь вы знаете, что я никогда не предам семью Рона, даже, если мне придётся умереть. Неужели в вас нет ни капли жалости?
— Что такое жалость? — спросил Малфой, подходя ближе к девушке. — По-вашему, это способность забыть о нанесённом оскорблении, способность простить того, кто разрушил твою жизнь?
— Я ничего не разрушала! Я вообще не помнила о вашем существовании! Мне жаль, что у вас… что так получилось, но я не виновата в этом! Почему вы теперь ломаете мою жизнь? — по щекам Гермионы покатились слёзы, сдерживать которые она была уже не в состоянии.
Люциус подошёл вплотную к дрожащей от страха гриффиндорке и внимательно взглянул на неё. Он был немного удивлён тем, что она осмелилась возражать ему.
— Ты не имеешь права задавать подобные вопросы, — произнёс он. — Ты грязнокровка. Ты не можешь противиться желаниям чистокровного мага.
— Нет! Я всё равно человек, такой же, как вы, со своими желаниями и правами. Вы никогда не заставите меня подчиняться вам! — выкрикнула ему в лицо Гермиона. Люциус задумался на несколько мгновений, а потом вынул из кармана палочку. Девушка отшатнулась от него, поняв, что он снова хочет оглушить её, чтобы беспрепятственно проникнуть в её сознание.
— Нет! — закричала она.
— Мне придётся это сделать, — почти грустным голосом произнёс Люциус. — Ведь вы не хотите рассказать мне всё по-хорошему. Ступефай! — он направил палочку в сторону Гермионы, но ей удалось отпрыгнуть в сторону и заклятие пролетело мимо.
— У вас не выйдет! — крикнула ему девушка и бросилась бежать. Портал отнёс её в другую часть дома, не в ту, где она была в прошлый раз, поэтому Гермиона не знала, где находилась лестница и бежала наугад. Было темно, она спотыкалась о валяющиеся на полу вещи, но проклятия Малфоя и звук его приближающихся шагов заставляли бежать всё быстрее. Люциус нёсся вслед за ней, бросая в темноту оглушающие заклятия, которые, как назло, не попадали в цель. Гермиона чувствовала заполняющий её животный ужас. Она оказалась в каком-то захламленном чулане и на секунду остановилась. Девушка окончательно заблудилась. Услышав прямо за спиной тяжёлое дыхание, она рванулась вперёд и тут же почувствовала чужие руки, обхватывающие её за талию, и тянущие прочь. Гриффиндорка начала брыкаться и кричать, но ей грубо закрыли рот ладонью.
— Люмос, — прохрипел Малфой. Чулан озарился мягким светом, и Гермиона увидела, что стоит на краю провала в полу. В глубине виднелся каменный пол первого этажа. Девушка вмиг осознала, что свались она в эту дыру, то, несомненно, была бы мертва. Как ни странно это звучало, но Люциус Малфой только что спас ей жизнь. Он, тем временем, пользуясь шоковым состоянием своей пленницы, прижал её к стене и, навалившись всем своим телом, чтобы она не могла вырваться, прошептал на ухо:
— Вздумала бегать от меня, грязнокровка? Не советую. Старые дома полны неприятных сюрпризов.
— Отпустите меня! — Гермиона пришла в себя и начала вырываться из крепких объятий мужчины.
— Нет, я не могу тебе доверять. Вдруг ты опять начнёшь сопротивляться? — елейным голосом ответил он. — Впрочем, я могу позволить тебе смотреть на меня, а не в стенку. — Люциус развернул девушку лицом к себе и тут же понял, что совершил ошибку. Гермиона тяжело дышала, её глаза были широко раскрыты, на щеке была лёгкая царапина, появившаяся оттого, что Малфой слишком сильно прижал гриффиндорку к шершавой стене. Он поддался мимолётному желанию и стёр пальцем капельку крови. Гермиона перестала дышать от ужаса.
— Что вы делаете? — срывающимся шёпотом спросила она.
— Ничего такого, о чём тебе следует волноваться, грязнокровка, — ответил Люциус, пропуская сквозь пальцы волосы Гермионы.
— Пустите! — закричала она и изо всех сил толкнула Малфоя. Он немного ослабил хватку, и девушке удалось вырваться. Она отбежала к противоположной стене и уставилась на Люциуса горящими от переполнявших её эмоций глазами. — Не смейте так больше делать!
— Здесь я отдаю приказы, Грейнджер! — зло ухмыльнулся маг. Его бесила эта маленькая девчонка, но ещё больше его раздражало то, что его тело реагировало на близость Гермионы вполне определённо. «Я хочу её», — подумал он. — «И если она продолжит вести себя так…» Но, к несчастью, молодая девушка не знала, что её взрывное поведение только распаляет Малфоя, поэтому, вместо того, чтобы затихнуть, она вызывающе бросила ему в лицо:
— Я не собираюсь вам ничего рассказывать! Можете пытать меня, пытаться оглушить, что угодно, но вам от меня ничего не добиться! Я всё расскажу Рону, когда вернусь в Нору! Мне плевать на вас и на ваше разрешение! Не вы пишете законы!
— Что? Ты знаешь, что за такие слова дают смертный приговор? Наказание очень, очень сурово… — Люциус быстро приблизился к Гермионе и впился взглядом в её полураскрытые, влажные губы. «Не заставляй меня делать это, не заставляй!» — мысленно взмолился он.
— Тогда накажите меня! Что вы сделаете, изобьете, как в прошлый раз? — Гермиона сама не знала, зачем говорит всё это, она почти не контролировала себя, главным было выкрикнуть что-нибудь обидное, задеть Малфоя.
— Нет, — хриплым голосом ответил он. — Ты заслуживаешь большего. — Люциус протянул руку и дёрнул за края её блузки. Несколько пуговиц отлетело и рубашка оказалась полурасстёгнутой. Гермиона устремила на мужчину непонимающий взгляд, и в ту же секунду он притянул её к себе и, взяв за подбородок, прошептал:
— Знаешь, грязнокровка, есть ещё одна вещь, которую ты должна сделать, прежде чем я дам тебе разрешение, — его шёпот стал совсем неслышным, и Гермиона почувствовала горячее прикосновение его сухих губ на своей шее.
— Что вы имеете ввиду? — девушка нервно облизала губы. Она чувствовала, как сильно заколотилось её сердце и как предательски задрожали ноги, рискуя в любой момент подкоситься.
— Ты проведёшь эту ночь со мной, — сообщил Люциус, прикасаясь пальцами к бёдрам девушки. Он ощущал её дрожащее дыхание, видел, как менялось выражение лица и это заводило его всё больше. Но он не мог, не хотел признавать, что собирается совершить насилие. Малфои не насилуют грязнокровок. Люциус пытался найти хоть одно более-менее разумное оправдание своим действиям.
— Считай, что это моё право первой ночи, — шепнул он ей и нетерпеливо рванул вниз её блузку.
— Что? — Гермиона стояла, совершенно окаменев, понять извращённое сознание Малфоя ей было не под силу. Она вдруг почувствовала прикосновение холодного воздуха к обнажённым плечам и очнулась.
— Что вы делаете? Не смейте! — Гермиона вырвалась из рук Люциуса и попыталась запахнуться. — Вы… вы… вы не посмеете! — с каждым произнесённым словом уверенности в её словах всё убавлялось, потому что Малфой подходил к ней всё ближе и ближе, на ходу сбрасывая с себя мантию и расстёгивая пуговицы на своей рубашке.
— Если ты собираешься снова куда-то бежать, то знай, что я могу использовать разнообразные заклинания, которые отобьют у тебя охоту отказывать мне, — предупредил Люциус. Он снова схватил девушку и с силой развёл её руки, которые были скрещены на груди. Теперь мужчина беспрепятственно скользил взглядом по её телу. Малфою не нравилось, что Гермиона ведёт себя так спокойно, он хотел, чтобы она кричала, плакала, отбивалась. Нездоровое желание, появившееся в его голове, нуждалось в эмоциональной подпитке снаружи. И Люциус получил её. Гермиона в последний раз взглянула на него полными непонимания и страха глазами и бросилась прочь. Девушку не пугали угрозы Малфоя. Она предпочла бы лучше погибнуть, чем позволить своему мучителю сделать это… Но мужчина вскоре настиг её и, подмяв под себя, повалил на грязный пол. Гермиона задыхалась от тяжести Люциуса, а нижней частью спины она ощущала, что его желание не просто слова. Малфой коснулся языком ушной раковины Гермионы и горячим шёпотом выдохнул:
— Прекрати бегать от меня, маленькая грязнокровка, иначе я перестану быть таким добрым.
— Добрым?! — гриффиндорка не смогла сдержать восклицания.
— Конечно, — ответил Люциус, одной рукой крепко прижимая свою добычу к полу, а другой — расстёгивая брюки, — я могу обездвижить тебя, могу лишить возможности говорить, видеть, а я позволяю тебе, — он ухмыльнулся, — наслаждаться процессом.
Закончив манипуляции с брюками, Малфой движением палочки подозвал диван и попытался перетащить на него извивающуюся и царапающуюся Гермиону. В этот раз маг был внимательнее и крепко сжимал её руки, так что девушка практически не могла сопротивляться. Она кричала, кусалась, вырывалась, но это только ещё больше возбуждало мужчину. Бедная девушка не знала, что единственное, что могло бы её спасти — это полное спокойствие и отрешённость. Люциус тем временем освободил Гермиону от одежды и жадно припал ртом к девичьей груди. Он не был нежным и ласковым и своими действиями скорее причинял невинной девушке боль, а не доставлял удовольствие. Внезапно маг понял, что Гермиона больше не сопротивляется. Это заставило его посмотреть вверх. Малфой увидел, что его жертва беззвучно плачет.
— Не смей реветь, — как-то неуверенно приказал он. Женские слёзы всегда вводили Люциуса в ступор. Он совершенно не знал, что с ними делать. Но Гермиона не прекратила. Тогда мужчина схватил её за голову и повернул так, чтобы девушка была вынуждена смотреть ему прямо в глаза.
— Ты сама в этом виновата! — медленно отчеканивая каждое слово, произнёс Люциус. — Если бы ты добровольно рассказала всё, что знаешь об Уизли, ничего бы не случилось.
— Но я не знаю! — прошептала она в ответ.
— Значит, — ответил Малфой, склоняясь к её губам, — надо было лучше выяснять. — Он накрыл её губы своими и провёл по ним языком, настойчиво требуя впустить его внутрь. Гермиона в очередной раз попыталась дёрнуться, но добилась лишь того, что Люциус ещё глубже вдавил её в диван и силой раскрыл ей рот. Рон никогда не целовал свою девушку так. И, тем более, они никогда не заходили в своих целомудренных ласках так далеко. Малфой был груб и нетерпелив, он буквально срывал с девушки остатки одежды. Когда на Гермионе остались одни лишь белые трусики, он приподнялся и, протянув руку к последней преграде, насмешливо взглянул на девушку. Она была белая, как полотно, на лице был неописуемый ужас. Люциус потянул за резинку и услышал умоляющий, прерывистый шёпот:
— Пожалуйста… не надо.
— Грейнджер, — протянул Малфой, — ты неспособна добыть для меня элементарные сведения. Пытаешься задеть меня, строишь из себя святую невинность — тебе не кажется, что я имею право на возмездие? Впрочем, — он отпустил резинку, — ты можешь покинуть меня… Но завтра же ты и твои Уизли отправитесь в тюрьму. Помни, что мне известно достаточно, чтобы…
— Нет! — Гермиона отказывалась понимать извращённую логику волшебника. Она не могла поверить, что можно быть настолько жестоким и подлым.
— Да, — отрезал Люциус и одним движением стянул с девушки остаток одежды. Малфою доставляло удовольствие пугать девчонку, её страх был для него лучшим афродизиаком. Он быстро развёл её ноги и резким движением вошёл в неё. Гермиона не смогла сдержать крик, который с жутковатым эхом разнёсся по всему дому.
— Только не говори мне, — ехидно прошептал он ей на ухо, — что ты девственница.
Ответом Люциусу были приглушённые рыдания девушки. Он довольно мурлыкнул и произнёс:
— Какая ирония… образец гриффиндорской доблести, подруга самого святого мученика Гарри Поттера, дарит свою невинность Пожирателю Смерти!
— Я вам ничего не дарю! — Гермиона нашла в себе силы бросить в лицо насильнику всю свою ненависть.
— Ну конечно, — ухмыльнулся Малфой и начал двигаться.
Поначалу Гермиона пыталась толкаться и царапаться, но боль была слишком сильной, чтобы тратить силы на бесполезные движения. Именно боль, разрывающая несчастную изнутри, заставила её вцепиться в плечи Люциуса, чтобы хоть как-то облегчить страдания, ощутить чужое тепло. Малфой в ответ на такие действия жадно и грубо поцеловал девушку. Аристократ наслаждался каждой секундой обладания грязнокровкой. Наконец мужчина выгнулся и с хриплым стоном рухнул на тело девушки. Он очнулся через несколько минут, одним движением поднялся, позволив Гермионе наконец-то вздохнуть полной грудью и закрыть лицо руками, и, небрежно произнеся очищающее заклинание, начал быстро одеваться. Застегнув последний крючок на мантии, он обернулся и смерил взглядом девушку, скорчившуюся на старом диване, кое-как прикрытую сорванной одеждой. «Отвратительно?», — для Малфоя это был скорее вопрос, нежели утверждение. Гермиона почувствовала, что на неё смотрят, и пронзила Люциуса уничижающим взором.
— У меня для тебя кое-что есть, грязнокровка, — медленно произнёс он. Девушка испуганно вжалась в спинку дивана, когда волшебник что-то достал из внутреннего кармана своей мантии. Это оказалась бумага. Люциус небрежно бросил её на пол.
— Твоё разрешение, Грейнджер.
Гермиона неловко потянулась за документом. Она переводила взгляд с бумаги на Малфоя, не веря тому, что он пришёл на эту встречу с уже подписанным разрешением. «Боже мой, он поставил свою подпись ещё до того, как… как…» — гриффиндорка хотела умереть, лишь бы не видеть, не слышать, не чувствовать того, кто просто воспользовался ею для удовлетворения своей похоти. Других определений девушка не могла найти. Внезапно она услышала недовольный голос:
— Ты долго собираешься тут сидеть? У меня нет ни малейшего желания аппарировать по ночам. Одевайся!
Как на автомате, Гермиона начала быстро натягивать на себя одежду, не сводя глаз с Люциуса. Он скользил по ней взглядом, безжалостно обжигая и заставляя краснеть и бледнеть одновременно. Девушка растерянно взглянула на порванную блузку и тихо всхлипнула. Этот предмет одежды больше не подлежал носке. Люциус заметил проблему и, наигранно вздохнув, взмахнул несколько раз палочкой. Гермиона почувствовала, что вначале было очищающее заклинание, а потом в её руках оказалась целая одежда. Когда она была готова, Малфой взял её за руку и резко потянул. Едва Гермиона поднялась на ноги, он аппарировал вместе с ней к окрестностям Норы.
Люциус не спешил отпускать руку Гермионы. Они аппарировали в то же самое место, что и в прошлый раз, Нора виднелась неподалёку. Малфой внимательно всматривался в лицо девушки, пытаясь прочитать её мысли. Но лицо Гермионы ничего не выражало, она была невероятно бледна и мёртвой хваткой держалась за ладонь Люциуса. Её пустые глаза испугали мужчину, и он слегка потрепал её по щеке. Реакции не последовало.
— Грейнджер? — Малфой несильно хлестнул её ладонью. — Гермиона?
Услышав своё имя, девушка очнулась. Она отшатнулась от своего спутника как от прокажённого и бросилась бежать. Уже через несколько секунд Люциус не мог разглядеть её силуэт среди высокой травы, растущей вокруг Норы. «Она такая глупенькая… Неужели она действительно думала, что я отпущу её просто так…» — Люциус понимал, что сделал недопустимое. Но он говорил себе, что это минутная слабость, которая больше никогда не повторится. «Я не имею права на слабости», — сказал сам себе маг перед тем, как с легким хлопком растворился в воздухе.
Гермиона отворила дверь и вошла в тёмный коридор. Она не имела никакого понятия о том, который сейчас час, не знала, где Рон и миссис Уизли. Но, мгновение спустя, девушка услышала, как скрипнула половица и, тут же, из соседней кухни вылетели все обитатели Норы. Рон, Джордж, Молли — они буквально набросились на Гермиону со вздохами облегчения.
— Где, где ты была? — восклицал Рон, покрывая поцелуями её лицо. — Почему ты всё время пропадаешь, ты же знаешь, как это опасно, Миона!
— Мы не знали, что делать, ведь никто не помог бы найти тебя! — причитала Молли. Джордж, увидев, что всё в порядке, кивнул Гермионе и прислонился к стене. Девушка вежливо высвободилась из объятий и тихо произнесла:
— Не волнуйтесь. Я в порядке. Я… гуляла.
— В последнее время ты только и делаешь, что гуляешь по ночам, — подозрительно сказал Рон. — Гермиона, что происходит? Скажи мне, — он взял девушку за руки и ласково взглянул на нее. — Я помогу тебе.
— Нет, Рон, всё в порядке. А у меня для тебя сюрприз. — Гермиона протянула парню лист бумаги. — Вот наше разрешение.
— Что? — одновременно раздался тройной возглас.
— Миона, откуда?! — Рон переводил непонимающий взгляд с элегантной подписи Малфоя на загадочно улыбающуюся Гермиону.
— Я шла домой… и мимо летела сова. Она выронила письмо прямо мне в руки, — совершенно не краснея, врала девушка. Молли как-то подозрительно смотря на невесту сына, покачала головой. Джордж прищурился. Рон не знал, что и сказать. Он не мог поверить этому странному рассказу, но и обвинить свою любимую во лжи было невозможно.
— Гермиона… — неуверенно произнёс он, — это очень странно.
— Да. Я понимаю. Простите, я устала. Пойду спать, — с лица Гермионы не сходила странная улыбка. Девушка подошла к лестнице и обернулась. Все смотрели на неё. — Всё хорошо, — ещё раз сказала она и начала быстро подниматься.
Оказавшись в своей комнате, девушка впервые в своей жизни крепко заперла дверь. Потом гриффиндорка обессилено сползла на пол. Сейчас Гермиона понимала, что значит состояние аффекта. Только теперь, за закрытыми дверями, в безопасности своей тёмной спальни она начала постепенно приходить в себя. И с каждой секундой ужас и отвращение всё увеличивались. В эту ночь Гермиона так и не заснула. Её долго и мучительно рвало, стоило только вспомнить прикосновения Люциуса и его грязные слова. Уже под утро, лёжа на застеленной кровати, девушка глядела на розовые отблески рассвета и тихо шептала:
— Я больше никогда, никогда, никогда не увижу его. Никогда.
20.04.2010 Глава 8. Тяжёлые мысли.
You let me violate you
You let me desecrate you
You let me penetrate you
You let me complicate you. –
Nine Inch Nails
When she embraces, your heart turns to stone... and when she whispers, your blood shall run cold. –
Within Temptation
Следующие несколько дней были для Люциуса самыми тяжёлыми за много последних лет. Если раньше ему казалось, что хуже, чем в тот день, когда он узнал, что его сыну поручено убить Дамблдора, ничего быть не может, то теперь он понимал, что наихудшее, произошедшее в его жизни — это ночь, проведённая с Гермионой Грейнджер. Малфою впервые за долгие годы снились кошмары. В них гриффиндорка ускользала от него, падала в пропасть, умирала в огне, а он пытался догнать её, но всё время приходил слишком поздно. Были сны ещё хуже, где Гермиона дразнила и соблазняла его, а мужчина не мог пошевелить и пальцем. Тогда Люциус просыпался в холодном поту. Он не знал, что делать. Когда в ту ночь он возвратился в Малфой-мэнор, его встретила Эрина. Малфою показалось, что она была взволнована его долгим отсутствием, тревожно что-то спрашивала, а он лишь отмахнулся от неё. А может быть Люциус и ошибался, и мисс Блэк всего лишь докучала ему своим обычным вызывающим поведением. В тот момент он был не в состоянии адекватно оценивать события. Лишь через несколько дней сумасшествие отступило. Всё это время Эрина пыталась сделать всё, чтобы угодить хозяину особняка, в котором она жила. Девушка дожидалась его, как бы поздно он не приходил домой, молчала за завтраком и ужином, больше не врывалась в его кабинет в провоцирующих нарядах — одним словом, полностью сменила тактику. И нельзя сказать, что это было неискренне. Эрину действительно беспокоило странное состояние Люциуса. Но больше всего её волновало то, что не она является причиной этих изменений. Женское чутьё не подвело юную интриганку, она почувствовала, что в жизни Малфоя есть ещё одна женщина. Дочь Волдеморта поняла, что нужно действовать очень быстро, иначе она рискует потерять Люциуса, так толком и не заполучив.
«Кто же это?» — размышляла Эрина, наблюдая за тем, как Люциус молча ужинает. Они были одни, Драко не появлялся в доме, другие Пожиратели тоже не спешили нанести визит дочери Лорда. Столовую озарял свет десятков свечей и атмосфера была довольно романтической. Девушка была бы не прочь снова попытаться соблазнить Малфоя, но боялась, что окончательно всё испортит. «Неужели он нашёл кого-то лучше, чем я?» — гордая красавица не могла себе такого представить.
— Кхм… Люциус? — она мило улыбнулась, когда сидящий напротив мужчина поднял на неё глаза. — Я хотела спросить у вас… Можно?
— Говорите, — коротко ответил он.
— Вы, наверное, знаете, что скоро в Министерстве осенний бал. Я бы очень хотела его посетить.
— В чём же проблема? Я думаю, что дочери Лорда пришлют приглашение, — пожал плечами Малфой и собрался вернуться к еде, но Эрина настойчиво продолжила.
— Вы не поняли. Я хочу пойти с вами, — она слегка покраснела и потупила глаза. Люциусу даже понравилась эта картина, тёмные волосы девушки красиво блестели, освещённые свечами, а сама Эрина выглядела такой милой и смущённой… Но Малфой быстро напомнил себе, что с такими родителями просто невозможно быть милой.
— Вы меня приглашаете? — насмешливо хмыкнул он. Эрина покраснела ещё больше и кивнула.
— Можно и так сказать… поймите, я же почти никого не знаю… а мне так хочется пойти на бал!
Люциус долго молчал. Он внимательно рассматривал девушку, пытаясь понять истинные мотивы её поведения. При этом какая-то частица его души, вероятно, под воздействием выпитого вина, а может быть, из-за душевных переживаний, говорила ему: «Это только молодая волшебница, которой больше всего в мире хочется пойти на бал с красивым кавалером, танцевать, веселиться и чувствовать себя королевой. Здесь нет ничего плохого. Что тебе стоит, Люциус?» Эрина тоже держала паузу. Она не отводила взгляда от мужчины своей мечты и повторяла про себя: «Согласись, согласись, согласись!» Наконец Люциус ответил:
— Хорошо. Мы пойдём на бал вместе.
Девушка просияла. Она наконец-то одержала победу над этим заносчивым магом.
— Спасибо! Вы не представляете, как я счастлива. — Эрина взяла бокал и игриво улыбнулась. — Думаю, это будет великолепный вечер!
— Надеюсь, — усмехнулся Малфой, приподняв бокал в ответ. Он сам не знал, зачем согласился. «Это всего лишь бал», — говорил он себе. — «Невинное развлечение».
Ужин вскоре завершился и Эрина первой вышла из-за стола. Но, дойдя до двери, она остановилась и обратилась к Люциусу:
— А вы как всегда, будете допоздна сидеть в кабинете?
Она с трудом сдержала радостный возглас, когда после короткой паузы услышала в ответ:
— Нет. Не сегодня.
Малфой поднялся, подошёл к Эрине и открыл дверь, пропуская девушку вперёд. Она вышла, предусмотрительно задев мужчину краем плеча. Когда они оба оказались в тёмном холле, Люциус недовольно заметил, что эльфы совсем распустились и не могут вовремя зажечь свет. Он уже собрался щёлкнуть пальцами, чтобы вызвать домовика, но девушка схватила его за руку. Малфой невольно вздрогнул от прикосновения.
— Простите… просто я не хотела, чтобы зажигали свет. Я люблю темноту.
«Ещё бы…» — подумал маг, а вслух произнёс:
— Как пожелаете.
— Люциус… — девушка продолжала держать его за руку. — Я хотела попросить у вас прощения.
— Бросьте, Эрина, — Малфой сам не заметил, как с его губ сорвалось имя племянницы. Она просияла.
— Я ужасно себя вела. Но это всё из-за неопытности… я не знаю, что мне сделать, чтобы вы увидели во мне не просто дочь Лорда, а… — девушка замялась, а потом, отпустив руку Люциуса, повернулась и зашагала прочь. На лестнице она на секунду обернулась и, удостоверившись, что Малфой смотрит на неё, метнулась прочь, в темноту холла второго этажа. Только убедившись, что осталась одна, Эрина торжествующе сжала кулаки и подняла к потолку сияющие от радости глаза. «У меня получилось!» — мысленно поздравила себя девушка.
В это время Люциус пребывал в смятении. Мало того, что он назвал неприятную ему девицу по имени, что категорически запретил себе делать, так ещё и согласился пойти с ней на бал, позволил ей держать себя за руку и говорить всякую ерунду. Впрочем, Малфой уже не был так уверен в том, что Эрина ему неприятна. «Лучше она, чем грязнокровка», — внезапно пришла мысль. — «Я должен выкинуть из головы Грейнджер».
* * *
В Норе полным ходом шла подготовка к свадьбе Гермионы и Рона. Миссис Уизли была счастлива заполнить свои тяжёлые дни чем-то радостным и старалась подключить к хлопотам будущую невестку. И Гермиона со всех сил пыталась начать новую жизнь, она с нетерпением ждала того дня, когда станет женой своего Рона. Девушка старалась помочь Молли во всём, она была рада, что теперь в её жизни появилась цель. Но предсвадебные заботы не могли длиться целыми сутками. Каждый день сменяла ночь и тогда Гермиона оставалась одна, в своей маленькой спальне, наедине со своими тяжёлыми мыслями и воспоминаниями. Она подолгу не могла заснуть, потому что перед глазами стояло лицо Люциуса Малфоя, искажённое сладострастным стоном, а в ушах всё время возникал звук рвущейся одежды и шёпот того, кто навсегда изменил гриффиндорку. Она больше не могла наслаждаться лёгкими, застенчивыми прикосновениями Рона, не вспоминая жёстких ласк Малфоя. Несмотря на то, что Гермиона ждала свадьбы, она с ужасом думала о первой брачной ночи. Рон должен был стать её первым мужчиной, Рон должен был осторожно и нежно сделать её женщиной. И почти каждую ночь Гермиона тихо плакала в подушку. Она ненавидела Люциуса за то, что он так просто растоптал всю её жизнь, получил, что хотел и навсегда исчез. Девушка корила себя за то, что не смогла противостоять насильнику, ей и в голову не приходило, что она ни в чём не виновата. «Я позволила ему… позволила!» — всхлипывала она, зарываясь лицом в мокрую подушку. — «Я предала Рона!»
— Миона, я так счастлив, что мы скоро поженимся! — прошептал Рон, покрепче прижимая к себе Гермиону. Они сидели в его комнате и наблюдали за тем, как солнце скрывается за верхушками деревьев. — Мы начнём новую жизнь.
— Да, конечно, милый. — Гермиона кивнула в ответ.
— Ты грустная, — парень попытался шутливо щёлкнуть невесту по носу, но она резко отвернулась. — Ну что случилось? Ты проводишь со мной так мало времени…
— Прости, Рон, — девушка не хотела, чтобы её жених думал, что он в чём-то виноват перед ней. — Я просто волнуюсь… не бери в голову.
— Не волнуйся, — Рон взял её лицо в ладони и взглянул прямо в глаза. — Мы обязательно поженимся. Что нам может помешать? Улыбнись! Вот так лучше! — сказал он, когда Гермиона подарила ему мимолётную грустную улыбку.
— Я люблю тебя, Миона, — прошептал Рон, склоняясь к её губам и нежно целуя их.
— Я тоже, — застенчиво прошептала девушка, нерешительно отвечая на поцелуй. В этот раз он был глубже и дольше, чем обычно. Рон впервые осмелился положить руку на бедро Гермионы и поцеловать её по-настоящему, по-взрослому. Втайне он надеялся, что в эту ночь его невеста останется с ним. Они были уже практически женаты — даже миссис Уизли не смогла бы осудить их.
— Гермиона… — голос Рона охрип и напомнил девушке интонации Малфоя. Она тут же отстранилась и испуганно взглянула на парня. — Нет, куда ты, — он притянул её к себе и погладил по щеке. Затем Рон медленно провёл ладонью по шее и плечам девушки и впервые скользнул пальцами по груди Гермионы. — Останься…
— Нет, Рон! — Гермиона вырвалась и через несколько мгновений оказалась уже у двери. — Прости… я не могу сейчас!
— Ладно, что ты так… — Рон уже корил себя за такую поспешность и встал, чтобы успокоить невесту, но Гермиона жестом остановила его.
— Не надо. Всё в порядке. Я пойду к себе, хорошо? — она не стала дожидаться ответа и быстро скрылась в тёмном коридоре, оставив Рона раздумывать над её поведением. Оказавшись в своей спальне, Гермиона бросилась в ванную и подставила лицо под освежающие струи холодной воды. Всё тело горело, а в голове смешались воспоминания недавнего прошлого и осторожные, любящие прикосновения её жениха. «Господи, что же мне делать?..» — думала Гермиона, обессилено сползая на пол. — «Я же люблю Рона и не должна вести себя так!» Она приняла душ, умылась и с тяжёлым сердцем легла в постель. До свадьбы оставалось совсем немного времени. «Мне надо забыть об этом кошмаре, необходимо довериться Рону. Он добрый, он всё поймёт и простит меня!» — судорожно размышляла гриффиндорка. — «Дура, ты никогда не осмелишься рассказать ему, что тебя изнасиловал Малфой!» — Гермиона в сердцах ударила кулаком по подушке. — «Нужно просто вычеркнуть из памяти ту ночь. Мне никто не поможет, кроме меня самой». Гриффиндорка с головой укрылась одеялом и вскоре заснула глубоким сном без сновидений.
* * *
Осенний бал в Министерстве Магии был первым официальным праздничным мероприятием со времён победы Волдеморта. Среди приглашённых были все обладатели Чёрной Метки, члены их семей, множество иностранных гостей. Было и много волшебников, не имеющих прямого отношения к Пожирателям Смерти, но неплохо приспособившихся к новому правительству. Большой зал и Атриум были празднично украшены, повсюду безликими тенями сновали официанты, разнося алкогольные напитки. Волдеморт позаботился о том, чтобы его верные слуги ни в чём не нуждались. Зал был заполнен весёлыми людьми, в центре, окружённый верными сторонниками находился сам Тёмный Лорд. Он нетерпеливо скользил взглядом по прибывающим гостям, вполуха слушая, что говорит ему очередной маг. Волдеморт уже давно покинул бы это скучное, по его меркам, мероприятие, но он ждал. Ждал двух гостей, которые, по всем его расчётам, должны были прийти вместе. И он не ошибся. Голос распорядителя объявил:
— Мистер Люциус Малфой и мисс Эрина Блэк!
Волшебники почтительно склонились перед дочерью своего Господина и сопровождающим её магом. В звенящей тишине Люциус и Эрина вошли в зал. Девушка крепко держалась за руку Малфоя и сияющим взором окидывала собравшихся. Мужчина был внешне спокоен, но всё же его сердце заколотилось сильнее, когда он увидел склонившуюся толпу и Лорда, свысока взиравшего на происходящее. Малфою показалось, что его против воли втягивают во что-то непонятное, но во что именно — он еще не мог разобраться.
— Это восхитительно! — прощебетала Эрина, даря Люциусу ослепительную улыбку. — Я так рада, что вы согласились пойти со мной!
— Пойдёмте. Надо поздороваться с Лордом, — Малфой повёл свою спутницу на середину зала. Прочие гости облегчённо выпрямились и с интересом стали рассматривать загадочную девушку. Весть о том, что у Тёмного Лорда появилась наследница, конечно, уже давно облетела Англию, но мало кто, кроме Пожирателей, видел мисс Блэк вживую. А Эрина сделала всё, чтобы взгляды были прикованы к ней — причёска, украшенная мерцающими жемчужинами, чёрное, облегающее платье, длинные перчатки, обтягивающие изящные руки — даже Люциус не смог сдержать одобрительного вздоха, когда впервые увидел девушку в этом наряде. Он даже подумал, что, возможно, вечер будет не самым плохим в его жизни. Но теперь, идя под руку с Эриной к Лорду, он чувствовал себя просто отвратительно. Всё это слишком напоминало спектакль, в котором Люциус не знал своей роли и играл, полагаясь только на интуицию.
— Мой Лорд, — одновременно произнесли они, склоняясь перед Волдемортом.
— Я рад видеть вас здесь, — ответил Лорд, жестом позволяя им встать. — Вместе, — добавил он, медленно переводя взгляд со своей дочери на её спутника. Эрина загадочно улыбнулась и метнула на Малфоя короткий, лукавый взгляд.
— Я думаю, тебе надо чаще выводить мисс Блэк в свет, — продолжил Волдеморт, — юной девушке наверняка хочется бывать на балах и прочих светских мероприятиях. А сопровождать её, безусловно, должен самый выдающийся из моих соратников, не так ли? — он злорадно ухмыльнулся, прожигая Люциуса насквозь.
— Вы как всегда правы, мой Лорд, — обречённо произнёс тот.
— Вот и прекрасно, — резюмировал тёмный маг и, переведя взгляд на Эрину, добавил:
— Чувствуй себя здесь хозяйкой.
— Благодарю, — девушка присела в реверансе, что позволило ей скрыть от внимательных глаз Люциуса свои счастливые глаза и торжествующую улыбку. Малфой взглянул на Господина и, к своему ужасу, увидел на его лице некое подобие лёгкой улыбки. Волдеморт махнул рукой Министру Магии и они оба удалились в паутину внутренних коридоров Министерства. Гости тут же почувствовали себя свободнее без всевидящего ока Хозяина. Заиграла музыка, зал наполнился вихрем осенних листьев, танцующих в бешеном танце. Эрина восхищённо наблюдала за происходящим. Люциус стоял рядом с ней, чувствуя себя совершенно опустошённым. Он подозвал официанта и в несколько глотков осушил бокал крепкого вина. Его спутница переминалась с ноги на ногу, всем своим видом давая понять, что хочет танцевать. Малфой выпил ещё бокал. Через пару минут алкоголь сделал своё дело — волшебник почувствовал себя расслабленным и почти счастливым. Он взглянул на бросающую в его стороны томные взоры Эрину и подумал: «Бал победителей, восхищённые взгляды гостей и прекрасная чистокровная волшебница рядом или же заброшенный дом, крики, слёзы и грязнокровка — что же тут думать?» Люциус протянул девушке руку и произнёс:
— Хотите потанцевать, Эрина?
Ответом ему стала совершенно счастливая улыбка и поданная рука. Они закружились в вальсе и Люциус уже не видел ничего, кроме её тёмных, пронзительных глаз. Мисс Блэк действительно была в тот вечер королевой бала, как и хотела.
Когда они вернулись в Малфой-мэнор, была уже глубокая ночь. Люциус обнимал Эрину за талию и не спешил убирать руки после того как они оба благополучно добрались до дверей особняка. Девушка тоже не возражала против такого развития событий и норовила лишний раз задеть Малфоя бедром или рукой. Она чувствовала себя самой счастливой колдуньей во всей Англии, если не во всём мире — её высокомерный дядюшка наконец-то обратил на неё внимание и теперь дочь Тёмного Лорда была уверена, что точно затмила все мысли Люциуса о другой девушке.
— Ещё раз спасибо вам за великолепный вечер, — прошептала она. Малфой взглянул на спутницу, слегка задержался глазами на её полураскрытых губах и кивнул в ответ. Волшебники медленно дошли до лестницы и, всё так же обнимая друг друга, поднялись наверх. В их крови было слишком много алкоголя, чтобы они могли трезво оценивать всю двусмысленность ситуации. Наконец, Люциус остановился.
— Ваш отец посоветовал мне чаще выводить вас в свет. Надеюсь, вы не станете слишком утомлять меня светской жизнью.
— Что вы, я не хочу докучать вам. Хотя я была бы счастлива проводить с вами больше времени, — ответила девушка. Она повернулась к Малфою лицом и стояла так близко, что ощущала его тёплое, частое дыхание. Люциус оставил одну руку на её талии, а второй прикоснулся к лицу Эрины и очертил пальцем его контуры. Затем он пропустил сквозь пальцы слегка раскрутившийся после бурного вечера локон. Девушка стояла, еле дыша. Она так долго мечтала об этом моменте, что теперь боялась его спугнуть. Мужчина опустил взгляд ниже, надолго задержавшись на вырезе платья Эрины.
— Вы так долго добивались этого, не так ли, мисс Блэк? — усмехнулся Люциус, вновь встречаясь взглядом с тёмными глазами девушки.
— То есть? — смущённо прошептала она.
— Бросьте играть в невинность. Вам не идёт, — нарочито грубо ответил Малфой и, подумав про себя: «К Мерлину всё…», прижался своими губами к её. Эрина вняла его последним словам и с готовностью приоткрыла рот. Она страстно целовала Люциуса и мужчина отвечал ей тем же.
«Почему Грейнджер не могла быть такой…» — пронеслось в голове Малфоя. — «Что ей стоило хотя бы притвориться!» — мысли о Гермионе, пришедшие так некстати, отбили всё желание продолжать. Люциус резко оборвал поцелуй и приказным голосом произнёс:
— Вам лучше пойти к себе, мисс.
— Что? — Эрина не могла поверить своим ушам. — Но…
— Идите к себе. Спокойной ночи, — холодно ответил Малфой и резко развернувшись, быстро пошёл по направлению к своей спальне, оставив расстроенную племянницу стоять в одиночестве.
— Да что же это такое! — зло прошипела она, когда услышала, что Люциус захлопнул дверь. — Ты не смеешь так обращаться со мной! Я же нравлюсь тебе, ну признай это наконец! — она сжала в кулаке медальон, ранее принадлежавший её матери, и прошептала:
— Ты будешь моим. Я на всё пойду.
Люциус, оказавшись в своей спальне, обессилено упал на кровать. Он не мог поверить, что только что целовал надменную, наглую девицу, одно присутствие которой ещё совсем недавно раздражало его. И Малфой не стал обманывать себя, пытаясь уверить, что не пошёл бы дальше, если бы не мысли о грязнокровке Грейнджер. Как только он вспомнил о ней, всё желание обладать дочерью своего Хозяина испарилось, как будто его и не было. Люциус глухо застонал и перевернулся на живот, накрыв голову подушкой. В ту ночь, в заброшенном доме, он испытывал совсем другие чувства. Он снова почувствовал себя двадцатилетним парнем с горячей кровью и желаниями. Обнимая и целуя Эрину, Малфой не ощущал ничего, кроме гордости за самого себя. Первая леди волшебного мира готова была отдаться ему. Конечно, мужчине было приятно, но это не было то безумное желание, которое охватывало его, когда он видел Гермиону. «Опять Грейнджер…» — обречённо подумал Люциус. — «Я должен выкинуть её из головы и ради этого мне придётся сделать то, чего я не хочу!»
* * *
На следующий день Гермиона, Рон и миссис Уизли запланировали поход в Косой Переулок. Им надо было купить обручальные кольца и свадебное платье. Хоть Гермиона и отговаривала Молли от ненужных, на её взгляд, покупок и убеждала будущую свекровь в том, что она обойдётся своим старым светлым платьем, миссис Уизли поставила точку, сказав, что не допустит того, чтобы свадьба её всё равно, что второй дочери, была неполноценной. Поэтому гриффиндорке не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Она ни на секунду не отпускала руку Рона, да и он сам с такой яростью взирал на всех, косившихся на девушку в маггловской одежде, что никто не осмеливался отпустить ни одной грязной шуточки или оскорбления. Гермиона немного расслабилась и стала думать, что поход будет более-менее приятным. Они уже успели купить скромные, но элегантные обручальные кольца и теперь направлялись к магазину, торгующему готовыми вечерними и свадебными платьями. Молли категорически запретила своему сыну заходить вместе с ними. «Нечего жениху до свадьбы видеть платье невесты!» — заявила она и захлопнула дверь перед носом Рона. Гермиона лишь смущённо улыбнулась ему — против миссис Уизли не было приёма. Обе женщины удалились вглубь магазина и гриффиндорцы надолго потеряли друг друга из виду. Когда они, наконец-то, после долгих примерок, выбрали платье, Молли задержалась, расплачиваясь, а Гермиона бросила задумчивый взгляд в окно, надеясь увидеть там уставшего и ждущего их Рона. Но то, что она увидела, бросило её сначала в жар, а потом в холодный пот. Рядом с её женихом стоял никто иной, как Люциус Малфой, который насмешливо глядел на Рона сверху вниз и что-то говорил, кривя губы в неком подобии злорадной улыбки. Гермиона, забыв обо всём, бросилась прочь из магазина. Она распахнула двери и буквально заслонила собой Рона, вклинившись между ним и Малфоем.
— Мисс Грейнджер? — Люциус приподнял брови в мнимом удивлении. — Никак готовитесь к свадьбе?
— Вас это не касается, вы… — начал Рон, но Гермиона предупреждающе схватила его за руку.
— Но-но, Уизли! — Малфой смерил Гермиону взглядом, от которого у нее по всему телу побежала дрожь. — Вряд ли ваша невеста обрадуется, если я решу отменить своё решение по поводу вас.
Рон с трудом держал себя в руках. Не будь рядом Гермионы, он бы точно набросился на Люциуса с кулаками. Парень сквозь зубы процедил:
— Я был бы вам признателен, мистер Малфой, если бы вы отправились туда, куда шли.
— О нет! — покачал головой волшебник. — Я вижу, сюда идёт ваша мать, а мне так хочется перекинуться с ней парой слов.
— Не смейте лезть к маме, вы, бесчеловечный ублюдок! — в сердцах воскликнул Рон. За его спиной открылась дверь и Молли вышла на улицу. Она мгновенно оценила ситуацию и легонько оттолкнув своих детей назад, встала перед Люциусом, гордо вскинув голову.
— Неужели вы так и не научились воспитывать своих детей, Молли? — насмешливо осведомился Малфой. — Ведь у вас их… семеро? Ах нет, шестеро. Моя свояченица избавила вас от одного, как я мог забыть.
— Мои дети никак не касаются вас, мистер Малфой, — без всяких эмоций отчеканила Молли. — И я попрошу вас более не вмешиваться в жизнь моей семьи.
— Ах вот как? — Люциус усмехнулся, а затем с его лица исчезло всякое подобие улыбки, он наклонился к лицу женщины и прошипел:
— Я непременно перестану это делать, как только получу того, кто так бесцеремонно вмешался в жизнь моей семьи и разрушил её! Ваш бездарный муженёк, очевидно, возомнил себя великим мстителем, так вот, можете передать ему, — Малфой перевёл взгляд на Рона, — что я доберусь до него. Мне известно гораздо больше, чем вы можете себе представить, — теперь он смотрел уже на Гермиону.
— Я не имею ни малейшего понятия, о чём вы говорите, мистер Малфой, — тяжело дыша, ответила Молли.
— В самом деле? — зло рассмеялся Люциус. — Позвольте не поверить. Желаю счастья в семейной жизни, Уизли, — бросил он покрасневшему от ярости Рону. — Мисс Грейнджер наверняка будет вам прекрасной женой. Насколько грязнокровка на это способна, разумеется. — Малфой отвесил Гермионе шутовский поклон и, резко развернувшись, зашагал прочь.
— Я убью его! — сквозь зубы произнёс Рон, глядя в спину ненавистному волшебнику.
— Даже не смей так говорить! — Молли повернулась к детям и Гермиона увидела несколько слезинок в уголках её глаз. — Отправляемся в Нору и забудем об этом ужасном инциденте. Одному ненормальному нас не сломить, — она бодро зашагала вперёд, а Рон с Гермионой поплелись следом.
— О чём вы с Малфоем говорили, пока я не пришла? — тихо спросила девушка.
— Так… — отмахнулся Рон. — Знаешь, ему лишь бы настроение испортить. Нёс какую-то ерунду… Даже вспоминать не хочу!
— А… ну ладно, — Гермиона замолкла и сконцентрировалась на счёте своих шагов. Она боялась даже предположить, что Малфой мог рассказывать её жениху с такой гадкой ухмылкой на лице. Рон шёл, потупив глаза, изредка бросая взоры на невесту. «Знаете, я даже немного восхищаюсь вами, мистер Уизли!» — слышался в ушах голос Люциуса. — «Вы воплощаете такое наплевательское отношение ко всем устоям чистокровных волшебников, к законам магического мира, что это вызывает некое уважение! Вы даже решились жениться на грязнокровке, а значит, вы не имеете ничего против детёнышей…» — «Что вы несёте!» — Рон вспоминал и свой ответ. — «Гермиона чище вас в миллионы раз! Она просто святая!» — «Вы такой наивный, мистер Уизли! Неужели вы верите в чистоту и невинность вашей…ммм… невесты? Я вас разочарую — присмотритесь к ней повнимательнее. Возможно, вас ждёт неприятный сюрприз».
* * *
Оказавшись в своём рабочем кабинете в Министерстве, Люциус запер дверь ( ему не хотелось, чтобы кто-то докучал ему глупыми вопросами ) и налил себе стакан огневиски. Потом он опустился в кресло и движением палочки задёрнул занавески. Кабинет погрузился в сумрак и Малфой залпом осушил стакан. Это не принесло желаемого облегчения, скорее, ещё больше подстегнуло его. «Какого чёрта ей надо было нестись на защиту своего никчёмного жениха?!» — мысленно выругался Люциус. Он всего лишь хотел позлить Уизли, и, может быть, пригрозить Молли. Но меньше всего Малфою хотелось вновь увидеть горящий взгляд Грейнджер и слышать её голос. Он налил себе ещё один стакан, но, поднеся к губам, остановился. «Так и спиться недолго», — укорил он себя и заклинанием уничтожил содержимое. «Я стал слишком чувствительным», — усмехнулся он. — «Раньше мне бы и в голову не пришло так долго вспоминать пару часов, проведённых в обществе грязнокровки». Однако, в ответ на такую фразу, память напомнила волшебнику, что раньше он не проводил в таком обществе больше пяти минут и это общение никогда не было столь интимным. Малфой перевёл дыхание и открыл ящик стола. Он достал старую семейную колдографию и задумчиво стал рассматривать молодую, улыбающуюся Нарциссу. «Мы были счастливой семьёй», — горько думал он, — «но проклятый Уизли всё испортил. Если бы не он, не было бы ни Эрины, ни Гермионы. Всё было бы, как надо». Люциус сам не заметил, как назвал обеих своих женщин по имени. Это поразило его и он снова попробовал сделать это, на этот раз тихим шёпотом. «Эрина. Гермиона». Малфой сделал вывод, что имена похожи. Но как непохожи были те, кому они принадлежали! На мага накатило приятное томление, когда он вспомнил страх и ненависть, смешавшиеся в глазах гриффиндорки при взгляде на него. Люциус закрыл глаза и обречённо произнёс:
— Я хочу её. Ещё один раз и пусть всё катится к Мерлину.
20.04.2010 Глава 9. Оковы.
Жениться совсем нетрудно, трудно быть женатым.-
М. Унамоно
Ещё одно мгновенье и я скажу себе: не радость, а мученье я нахожу в тебе.
И, словно преступление, меня к тебе влечёт, искусанный в смятенье, вишнёвый, нежный рот. –
О. Мандельштам
— Простите, я могу войти? — Эрина просунула голову в приоткрытую дверь домашнего кабинета Люциуса и виновато улыбнулась. — Мне нужно поговорить с вами.
— Входите, — Малфой указал девушке на стул и смерил её оценивающим взглядом. На этот раз Эрина не собиралась поражать его соблазнительными туалетами, за что он мысленно поблагодарил Мерлина. Со времени их ночного поцелуя прошло уже два дня и это был первый раз, когда они встретились. Девушка целыми днями пропадала в Косом Переулке, обзаводясь знакомыми и поклонниками. Она даже не спускалась к завтраку, а ужинать Малфой теперь предпочитал в ресторанах. Он не знал, о чём говорить и как смотреть на племянницу после того, что позволил себе.
— Я много думала, — начала Эрина и Люциус похолодел, — о том, что нам делать с Уизли, — у него отлегло от сердца. — Они должны быть наказаны! — закончила она и устремила на Малфоя напряжённый взгляд.
— Согласен с вами, — осторожно произнёс волшебник. Эрина, казалось, не помнила о той памятной ночи. — И что же вы предлагаете?
— В Косом Переулке многие говорят о движении сопротивления. Тайком, разумеется, — девушка выжидающе взглянула на Малфоя, думая, что он что-нибудь скажет, но тот не выразил никаких эмоций. — И в связи с этим движением многие упоминают Артура Уизли.
— Вы понимаете, что я обязан немедленно доставить вас в надлежащий отдел Министерства, где вам придётся назвать все фамилии и припомнить малейшие детали этих разговоров? — совершенно серьёзно спросил Люциус. — То, что вы мне сейчас говорите, пахнет изменой.
— Но вы не сделаете этого, — так же спокойно ответила Эрина. — Вы не гнушаетесь таких методов, я знаю.
— Предположим, — пожал плечами Люциус. — Но что же вы предлагаете?
— Меня мало кто знает в лицо. Только те, кто что-то из себя представляют в магическом мире. А вот семьи грязнокровок или предателей крови, такие как Уизли, может быть, даже не слышали о том, что у Тёмного Лорда появилась взрослая дочь. Я могла бы вступить в это движение, узнать о них изнутри, а потом нанести неожиданный удар. Что скажете? — юная интриганка устремила на Люциуса взгляд, полный надежды. Мужчина вздохнул и покачал головой. Таких бредовых идей он давно не слышал.
— Скажите, а вы посвятили своего отца в этот поистине гениальный план? — он даже не скрывал своей иронии.
— Ну… — смутилась девушка. — Я думала вначале рассказать вам. Вы более… гибкий человек.
— Да? — усмехнулся Малфой. — Вы ошибаетесь, мисс. Я совсем не гибкий. И только из-за того, что я не верю, что вы затеяли эту игру с целью свержения нынешней власти, которая дала вам всё, я забуду об этом разговоре. Запомните — среди Пожирателей Смерти и… — Люциус на секунду замялся, но быстро совладал с собой, — их ближайших родственников нет двойных агентов.
— Почему? Это же невероятно выгодно! — непонимающе мотнула головой девушка.
— Имя Северуса Снейпа вам что-нибудь говорит? — спросил Малфой и, увидев отрицательный кивок, продолжил. — Я так и думал. Ну так вот, мисс, это был как раз двойной агент. Ныне покойный. Сам Тёмный Лорд безгранично доверял ему. Но после нашей победы обнаружилось, что Снейп много лет работал на Дамблдора. С тех пор практика внедрения запрещена Лордом и никто не смеет ослушаться его приказа.
— Лорд… он убил его за предательство? — прошептала девушка.
— Нет. — сухо ответил Малфой. — Но это не меняет сути.
— Боже мой… — Эрина не ожидала таких сведений. — Я не знала. Даже представить себе не могла.
— Теперь вы в курсе. Не делайте, не говорите, и даже не думайте глупостей, тогда, возможно, вам удастся добиться определённых высот, — почти по-дружески посоветовал Люциус.
— Я уже на высоте, — надменно заметила девушка. Малфоя в очередной раз поразила её способность резко менять тему разговора, своё эмоциональное состояние и тон. В этом она была похожа на него.
— Я дочь самого могущественного волшебника в истории, — продолжала она, — и ваши советы, скорее, относятся к другим людям, которые хотят добиться похожих высот.
— Да? — Малфой иронически изогнул бровь и усмехнулся. — И ко мне тоже? Мне следует стремиться к вам?
Эрина ответила не сразу. Она долго и пристально смотрела в глаза Люциусу, словно соревнуясь с ним. Первым не выдержал Малфой. Ему не нравились эти тёмные, почти чёрные глаза, которые в точности повторяли взгляд Волдеморта, когда он ещё обладал человеческой внешностью. Девушка мысленно поздравил себя и насмешливо произнесла:
— Именно вам Тёмный Лорд поручил заботиться обо мне и исполнять все мои желания. Это что-нибудь, да значит, вы не находите?
— Возможно, — произнёс Малфой, пытаясь понять, к чему она клонит.
— А если Лорд узнает, что вы не только не исполняете того, что вам поручено, но и… скажем, превышаете полномочия?
— О чём вы? — презрительно спросил Люциус, хотя уже понял, о чём хочет сказать девушка.
— Если я скажу, что вы пристаёте ко мне и склоняете к интимным отношениям, как вы думаете, сколько минут вам останется жить? — ангельским голосом пропела волшебница, наклоняясь прямо к губам Люциуса. Он нервно сжал их и гордо вскинул голову.
— Я склоняю вас? — в каждом его слове сквозила насмешка. — Я бы сказал наоборот.
— Но кому поверит Лорд? Вам? Или своей дочери? — Эрина легонько касалась своими губами рта Люциуса и волшебнику внезапно захотелось немедленно впиться в них, затем прижать нахальную девушку к столешнице и грубо взять её, даже не снимая одежды. Но он подавил внезапный порыв и лишь произнёс:
— Я думаю, ваши шансы несколько превышают мои.
Девушка торжествующе выпрямилась.
— Вы делаете правильные выводы, Люциус. Не играйте со мной. Это может плохо кончиться для вас, а мне меньше всего хочется, чтобы вы пострадали.
— Неужели? — скептически сказал Малфой.
— Поверьте мне, — напоследок Эрина улыбнулась и, выходя из кабинета, добавила:
— Вы скоро всё поймёте, Люциус. Если ещё не поняли.
Малфой в бешенстве разорвал лист бумаги, когда за девушкой захлопнулась дверь. Он был готов метнуть в неё Аваду и не испытывать при этом никаких угрызений совести. «Что она о себе возомнила!» — разъярённо подумал он. — «Что может манипулировать магом, который в два раза старше, умнее и сильнее неё? Или она думает всю жизнь прикрываться папочкой? Мерлин, я уверен, что Лорд не догадывается и о половине её проделок!» Стоило Люциусу вспомнить о своём Господине, как невероятной силы боль пронзила его левую руку. Он, чертыхаясь, закатал рукав и увидел, что Чёрная Метка горела необычайно ярко. Это означало, что Лорд желал видеть его немедленно. «Что за…!» — Малфой бросил на себя взгляд в зеркало, удостоверился, что выглядит безупречно и отправился открывать окно, чтобы, обратившись в чёрный смерч, отправиться к Повелителю.
— Люциус. — Волдеморт констатировал факт прибытия Малфоя и смерил его взглядом сверху вниз. — Я рад, что ты так быстро появился.
— Мой Лорд, — поклонился волшебник. — Я всегда готов по первому вашему зову…
— Да-да, — перебил его Волдеморт. — Как видишь, я позвал тебя одного.
Люциус оглянулся. Вокруг действительно никого не было. Это настораживало. С одной стороны, конфиденциальный разговор с Хозяином был свидетельством доверия, потому что казни Тёмный Лорд предпочитал устраивать при всех Пожирателях. Но Малфою вовсе не хотелось получить от своего Господина какой-нибудь особенно мрачный приказ.
— Речь пойдёт о мисс Блэк, — помедлив, произнёс Лорд.
«О, Мерлин!» — сердце Люциуса ухнуло и ушло в пятки.
— О моей дочери, — добавил Волдеморт.
— Да, мой Лорд, — сглотнув, ответил Малфой.
— Насколько я понимаю, вы нашли общий язык? Ты сопровождал её на бал, вы всё время провели вместе, — тёмный маг говорил, устремив взгляд в окно, и Люциус был вынужден созерцать его спину.
— Да, мой Лорд. — Малфой сказал единственное, что представлялось возможным в данной ситуации.
— Нарцисса умерла несколько месяцев назад, не так ли? — неожиданно спросил Волдеморт.
— Да, — Люциус прилагал все силы, чтобы понять, к чему клонит Хозяин, но пока что ему не удавалось сложить логическую цепочку.
— Я понимаю, что обычно срок траура гораздо больше, — задумчиво говорил Лорд, — но никто не посмеет сказать ни одного слова против, если ты… решишь снова обзавестись семьёй.
— Простите, мой Лорд, я не совсем вас понимаю, — охрипшим голосом произнёс Люциус. Теперь ему всё стало ясно, и он проклинал себя за наивность.
— Союз с наследницей властителя Британии — это очень щедрый подарок. — Волдеморт повернулся лицом к Малфою и пристально взглянул на него. — Я думал о нескольких кандидатурах, в том числе и о Драко. Но пришёл к выводу, что именно ты и Эрина составите блестящую пару.
Люциус нервно сглотнул и склонил голову. Ему не оставили выбора.
— Я не тороплю тебя, — милостиво произнёс Лорд, — но имей ввиду, что слишком долгое ожидание не понравится, ни мне… ни моей дочери.
— Да, мой Лорд, — голосом, лишённым какой-либо эмоциональной окраски, ответил Малфой. — Благодарю вас.
— Ступай, — повелитель Англии махнул рукой, отпуская своего слугу. — Люциус! — внезапно окликнул он уже подошедшего к двери волшебника. — В последнее время я тобой очень доволен. Не разочаруй меня.
— Мой Лорд, — поклонился Малфой. — Я благодарю вас за оказанное доверие.
Вновь оказавшись в Малфой-мэноре, Люциус перво-наперво бросил об стену тяжёлую напольную вазу. Затем починил её элементарным заклинанием и снова разбил. Так повторялось до тех пор, пока эмоции, бушевавшие в его душе, немного не улеглись. Он рухнул в ближайшее кресло и закрыл глаза. Малфой ненавидел себя за непозволительную в его возрасте и при его положении наивность, Эрину за разыгранную перед ним пьесу, Волдеморта за то, что тот снова поставил его в идиотское положение. «Между мной и Драко он выбрал меня, скажите, какое счастье!» — думал Люциус. — «Я бы под страхом Авады не позволил своему сыну жениться на этой…», — волшебник не мог найти подходящего слова для своей племянницы. «Мерзавка! Решила найти себе подходящего мужа!» — глаза Малфоя метали молнии, но в глубине души он уже более-менее трезво смотрел на ситуацию. И мужчина не мог не учитывать того, что во многом сам потакал своенравной красавице. Он танцевал с ней на балу, целовал её, позволил быть ближе и надеяться на что-то большее. «Интересно, как давно она загорелась идеей выйти за меня? Неужели сразу после нашего знакомства?» — Люциус припомнил, что Эрина пыталась его соблазнить ещё в тот день, когда он раскрыл её тайну. «Неужели она уговорила своего папашу приказать мне на ней жениться, чтобы отомстить за моё безразличие? Да, она достойная дочь своих родителей… чокнутая Белла не могла родить нормального ребёнка!» — Малфой встал с кресла и стал нервно расхаживать по комнате. Ему безумно хотелось выпить, но он сдерживался, говоря себе, что именно от избытка алкоголя в крови он совершил множество необдуманных поступков. Волшебник понимал, что ему придётся подчиниться приказу своего Господина, иначе и он, и его сын жестоко поплатятся за непослушание. Единственным способом выкрутиться из всего этого была попытка договориться с Эриной. Люциус решил, что если принцесса магической Англии сама откажется от этого брака и сообщит об этом отцу, то ему удастся избежать женитьбы. «А если нет?» — тут же спросил внутренний голос. — «Если нет…то мне придётся переступить через себя», — мрачно заметил Малфой. Его губы сжались в узкую полоску, и выражение лица стало очень серьёзным. «Эрина Малфой… это звучит отвратительно». Люциус ещё несколько мгновений стоял, не двигаясь, а затем быстро отправился на второй этаж. Ему нужно было срочно поговорить с мисс Блэк. Малфой знал, что девушка находится в доме, он просто чувствовал это. Вначале он хотел послать к ней эльфа, но потом решил, что должен сам явиться к ней, ведь дело о котором он собирался говорить, было крайне деликатным. «Заключим договор. Я найду, что ей предложить», — уверял себя Люциус. Он взялся за ручку двери и без стука вошёл в комнату Эрины.
— Мисс, — обратился он к изящной фигурке, сидевшей у зеркала. Эрина обернулась и обиженно надула губки.
— Воспитанные люди стучатся прежде, чем войти, Люциус. А если бы я была не одета?
«О, ты была бы только рада!» — усмехнулся Малфой, а вслух произнёс:
— Что же, я думаю, после нашей свадьбы вы поймёте, что семейные правила более… свободные.
Эрина не стала ломать комедию, изображая, что не понимает, о чём идёт речь. Она довольно усмехнулась и, закинув ногу на ногу, произнесла:
— Значит, вы уже были у Лорда. Это хорошо.
— Ваш отец сообщил мне, что горит желанием видеть нас перед алтарём, — иронически ответил Люциус. — Вы, вероятно, тоже?
— Нельзя упрекнуть Тёмного Лорда в том, что его не заботит счастье единственной дочери, — скромно потупив взор, сказала девушка. — Я всего лишь обронила, что вы мне нравитесь…
— Давайте не будем обманывать друг друга, Эрина, — Люциус стал серьёзным и больше не скрывал раздражения в голосе. — С чего вы взяли, что я женюсь на вас?
— Во-первых, вы не можете ослушаться приказа Лорда. А во-вторых, я знаю, что нравлюсь вам. Иначе бы вы не делали того, что делали, — Эрина поднялась со стула и подошла вплотную к Малфою. Он мог ощущать аромат её горьких духов и её дыхание на своей шее. — Ведь я вам нравлюсь? — кокетливо спросила девушка.
— Нет, — коротко ответил Малфой. Он не врал — такой Эрина была ему крайне неприятна.
— И всё-таки вы женитесь на мне, — девушке не понравился такой ответ, и она вложила в свою реплику всю язвительность, на которую была способна.
— Зачем вам муж, который не испытывает к вам никаких чувств, кроме глубочайшего презрения? — усмехнулся мужчина и тут же почувствовал на своих плечах маленькие и цепкие ладони девушки.
— Я это исправлю. Вы увидите, мы будем счастливы вместе, — она потянулась к его губам, но Люциус отстранился и ехидно спросил:
— А вас не смущает, что вы моя близкая родственница? Племянница.
— Мне напомнить вам браки между братьями и сёстрами, совершавшиеся, чтобы сохранить чистоту крови? — рассмеялась Эрина. — Далеко за примером ходить не надо, вот, хотя бы ваши прабабушка и прадедушка…
— Довольно! — оборвал её Люциус. Он не одобрял близкородственные браки, и ему было неприятно вспоминать, что и он сам в некоторой мере потомок инцеста. — Я пришёл, чтобы заключить с вами договор. Вы говорите Тёмному Лорду, что больше не хотите за меня замуж, я получаю свободу, а взамен вы получите Молли Уизли. Сможете сделать с ней всё, что захотите. — Малфой замолчал, ожидая ответа. Он надеялся, что такое предложение не оставит юную Блэк равнодушной, но ошибся. Эрина смерила его долгим взглядом, усмехнулась и, покачав головой, ответила:
— Мои планы изменились. Я знаю, что рано или поздно получу эту дрянь. Мне некуда спешить. А от возможности стать миссис Малфой я не откажусь ни за что.
На лице Люциуса не дрогнул ни один мускул. Он понял, что окружён со всех сторон.
— В таком случае, мисс Блэк, — нарочито вежливо поклонился он, — увидимся на нашей помолвке. Как вы относитесь к тому, что я сделаю вам предложение на следующем собрании Пожирателей?
— Это будет великолепно. — Эрина даже не скрывала своего торжества, — обещаю, я сыграю удивление. А счастье мне играть не придётся.
Малфой хотел сказать что-нибудь язвительное, но не нашёл подходящих слов. Он в последний раз оглядел свою будущую жену и, кивнув, отправился к двери. Уже открыв её, он услышал смеющийся голос девушки:
— Жениться совсем не трудно, Люциус. Вы же уже пробовали.
Мужчина медленно обернулся и, отчеканивая каждое слово, произнёс:
— Даже не думайте, что когда-нибудь вам удастся сравняться с Нарциссой. Она была ангелом. А вы настоящий дьявол во плоти. Прощайте.
— До свидания, — пропела колдунья, глядя вслед Люциусу. Когда она осталась одна, то радостно закружилась по комнате, прижав к груди подушку. Эрина была невероятно счастлива. «Он женится, женится на мне!» — она была готова кричать это во всю глотку. — «Он будет счастлив со мной, он полюбит меня!»
Если бы у Эрины спросили, любит ли она Малфоя, то она, ни капельки не сомневаясь, ответила бы «да». Девушке даже в голову не приходило, что то, что она испытывает к Люциусу, может быть всего лишь оскорблённым самолюбием и желанием обратить на себя внимание. Она хотела быть принцессой, и она ею стала. Но у принцессы должен быть свой принц и Эрина выбрала лучшего из всех, кого знала.
Люциус в бешенстве ворвался в свою спальню и с треском захлопнул дверь. Он наложил сильное заглушающее заклинание и дал волю эмоциям.
— Тварь! Маленькая, эгоистичная тварь! Убить её мало! — орал он, швыряя об стены всё, что попадалось под руку. — Замуж ей захотелось! Стерва!
Выдохнувшись, он запустил руки в волосы и с силой сжал пальцами виски. «Белла меня не любила, но такой изощрённой мести я от неё не ожидал!» — горестно усмехнулся он. — «С того света прислать на мою голову свою дочурку, прижитую от Лорда… эта чокнутая превзошла себя!»
Малфой подошёл к шкатулке, стоявшей на столе, открыл её и достал из потайного отделения обручальное кольцо Нарциссы. По чистокровной традиции, обручальное кольцо в семье было одно, если, по каким-то причинам первый брак прекращал своё существование, то вторая жена получала кольцо первой. Люциус покрутил в пальцах золотую полоску и покачал головой.
— Ты никогда не получишь это, дрянь. Даже не надейся.
* * *
Гермиона решила выйти и прогуляться по окрестностям Норы. Был ясный день, и девушка не боялась, что встретит кого-то из неприятных людей. Она так и не узнала у Рона, что же говорил ему Малфой, но пришла к выводу, что, если бы это было что-то по-настоящему серьёзное, то взрывной Уизли уже давно бы потребовал у своей невесты объяснений. Поэтому Гермиона прогнала прочь все грустные мысли и просто радовалась жизни. Миссис Уизли отпустила её, сказав, что девушка может гулять, сколько ей угодно, а с домашними делами она сегодня справится сама. Гриффиндорка замотала шею школьным шарфом с эмблемой своего факультета, напудрила нос и отправилась на улицу. Она решила не уходить далеко и держать высокий шпиль Норы в зоне видимости. Прохаживаясь между деревьями, она ощутила невероятный подъём и лёгкость внутри. «Всё будет хорошо. Мы с Роном поженимся, у нас будут дети…» — при этой мысли Гермиона смущённо рассмеялась. — «И мы будем жить. Вместе». — Девушка подняла глаза к небу и прошептала:
— Я заслужила счастье. Пожалуйста, я хочу быть вместе с Роном, всегда.
— Грейнджер, — раздался сзади знакомый голос. Гермиона застыла, потом медленно повернула голову и, увидев Малфоя, отступила на несколько шагов. Дойдя до ближайшего дерева, она прислонилась к нему и оборонительно выставила вперёд руку. Люциус не спускал с девушки глаз. Он приблизился к ней, но Гермиона отчаянно закричала:
— Не подходите!
— Почему? — Люциус всё же остановился в сантиметре от края пальцев гриффиндорки. — Вы боитесь меня, мисс Грейнджер?
— Я вас презираю! — Гермиона вложила в эти слова всю ненависть, на которую была способна. — Зачем вы пришли?
— Вы носите гриффиндорский шарф? — Малфой не ответил на вопрос и остановился взглядом на шее девушки. — Это весьма забавно.
— Что? — Гермиона ничего не понимала. — Что тут забавного, это всего лишь шарф!
— Вот именно. — Люциус отвёл руку девушки в сторону и, невзирая на её яростный взор, подошёл к ней вплотную. Волшебник положил одну руку Гермионе на талию, а второй взял конец шарфа. — Всё, что осталось от хвалёной гриффиндорской гордости и доблести — гербы на одежде. Вы проиграли, а мы выиграли. Теперь вы должны подчиниться победителям, — он наклонился к девушке еще ближе, уже почти касаясь её губ своими. Гермиона дрожала от страха, но нашла в себе силы, чтобы язвительно спросить:
— Под победителями вы подразумеваете себя, мистер Малфой?
— В данном случае — да, — ухмыльнулся он и прижал девушку к себе, жадно целуя её. Гермиона жалобно пискнула и ударила Люциуса в грудь, но он даже не шелохнулся. Гриффиндорка пыталась вырваться, но мужчина был во много раз сильнее и с лёгкостью пресекал все ее попытки освободиться. Гермиона оказалась полностью прижатой к широкой груди Люциуса, его руки лежали на её спине и талии, а язык безжалостно ласкал губы и рот девушки.
— Ты вкусно пахнешь, маленькая грязнокровка, — прошептал он ей на ухо. — И такая нежная…
— Отпустите меня, пожалуйста, — на глазах Гермионы выступили слёзы, и она по-настоящему умоляла. — Я не хочу, не надо…
— Я хочу тебя, Грейнджер, — голос Малфоя был низким и охрипшим и он быстрым движением расстегнул куртку девушки. — А я всегда получаю то, что хочу.
Гермиона вздрогнула от обдавшего её холодного воздуха и невольно прижалась ближе к тёплым рукам Люциуса. Он усмехнулся и оставил на её шее полоску отрывистых, горячих поцелуев.
— Тебе холодно? — почти что ласково спросил маг. Гриффиндорка в ответ лишь зло посмотрела на него. — Тогда надо согреться, — в глазах Малфой горели дьявольские огоньки, и он крепче прижал к себе Гермиону. — Ты не можешь отказать мне, грязнокровка.
— Я вас ненавижу! — сквозь слёзы воскликнула девушка.
— Я в курсе. — Люциус провёл пальцами по губам Гермионы и аппарировал вместе с ней.
Оказавшись в неизвестной комнате, девушка вырвалась из объятий Малфоя и, отбежав в самый дальний угол, уставилась на мужчину горящими, ненавидящими глазами.
— Куда вы меня притащили? Вы хоть понимаете, что меня будут искать? Рон…
— Ваш никчёмный жених сейчас на работе, так что он не прибежит к вам на помощь, — Люциус недобро улыбнулся и сбросил мантию. Гермиона вжалась в стену. Она понимала, что последует дальше. — Я не задержу вас надолго, мисс Грейнджер. — Он приблизился к девушке и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула и беспомощно огляделась по сторонам. Это явно был другой дом, комната была чистой, обставленной. Окно было закрыто тяжёлыми занавесками и невозможно было увидеть вид. Девушка бросила затравленный взгляд на дверь. Та выглядела очень внушительно и не сулила никакой помощи. Малфой перехватил взгляд Гермионы и усмехнулся.
— Дверь закрыта, мисс Грейнджер. Зачем вам куда-то бежать? Уверяю, я доставлю вас именно туда, откуда забрал, — Люциус быстро расстегнул пуговицы на своей рубашке, а затем потянул вверх край свитера Гермионы. Она испуганно замотала головой и подняла на своего мучителя глаза, полные слёз. В лице Малфоя на секунду что-то изменилось. Он стёр пальцем бежавшую по щеке слезинку, и, наклонившись совсем близко, произнёс:
— Почему ты плачешь? — он, правда, не понимал. — Ты, не понимаешь, что я должен…
— Вы должны? — гриффиндорка не могла поверить такой лжи. — Что вы такое говорите, вы сами-то в это верите? Вы должны меня насиловать?!
Люциус не проронил ни слова. Он слушал Гермиону и осознавал, что не может поспорить с ней. Но девушка не понимала того, что и Малфой в некотором роде прав. Он чувствовал, что должен снова быть вместе с грязнокровкой. Если бы не внезапная новость о грядущей женитьбе на Эрине, то, возможно, мужчина и смог бы перебороть свою нездоровую тягу к девочке, годящейся ему в дочери. Но теперь, когда его жизнью так распорядились, он просто сдался своим желаниям. Люциус понимал, что, когда он будет женат на Эрине, вся его жизнь будет у Лорда как на ладони и он вряд ли сможет искать встречи с Грейнджер. Все эти мысли и заставили его аппарировать к Норе. Втайне Малфой надеялся, что никого не встретит и вернётся в Малфой-мэнор, где заставит себя вычеркнуть маленькую грязнокровку из своей жизни. Но, когда он увидел её стройный силуэт вдали, то понял, что не может сопротивляться судьбе. «Она должна быть моей», — подумал тогда Люциус. Точно так же он думал и теперь, глядя в заплаканные карие глаза.
20.04.2010 Глава 10. В последний раз.
Она отдалась без упрёка, она целовала без слов… — К. Бальмонт
Так я молил твоей любви, с слезами горькими, с тоскою,
Так чувства лучшие мои обмануты навек тобою. — М. Лермонтов
— Ты не понимаешь… — грустно сказал он. Гермиона удивлённо взглянула на него и немного расслабилась. Малфой немедленно воспользовался этим и дотянул её свитер до уровня груди. Девушка не мешала ему, но и не помогала.
— Подними руки, — то ли приказал, то ли попросил он. Гермиона послушалась и её свитер приземлился на пол. — Иди сюда. — Мужчина взял девушку за руки и повёл за собой. Она молча подчинилась, по-прежнему не сводя с Малфоя удивлённого взгляда. Они дошли до кровати и Люциус первый лёг поверх одеяла. Он потянул Гермиону на себя и позволил ей упасть сверху. Слёзы на её глазах высохли. Гриффиндорка не понимала, что происходит, в этот раз Малфой был совсем другим, она даже могла бы сказать, что он ласков с ней, если бы данное слово подходило к определению этого человека. Тем временем волшебник переместил свои руки на бёдра Гермионы, а секунду спустя, его губы впились в её. Он целовал её властно, но уже не так грубо, как в прошлый раз. Люциус перевернулся, оказавшись сверху и продолжил поцелуй. Однако вскоре он оторвался от губ девушки и произнёс:
— Ты не отвечаешь мне.
— Что? — Гермиона не сразу поняла о чём идёт речь.
— Я хочу, чтобы ты целовала меня, — отчеканил Малфой.
— Нет… пожалуйста, не заставляйте меня, я не могу! — в ужасе прошептала гриффиндорка, но мужчина был непреклонен.
— Поцелуй меня, Грейнджер, — приказал он. Гермиона беспомощно дёрнулась, но Люциус крепко прижимал её к кровати. Девушке не оставалось ничего, кроме как зажмурить глаза, чтобы не видеть того, что она собирается делать и коснуться губ Малфоя. Он не отвечал ей, но и не отталкивал. Гермиона осторожно обвела языком контур его рта. «Представь, что это Рон, представь, что это Рон!» — твердила она про себя. Люциус поддался и ответил на поцелуй. Его руки скользили по телу девушки, даря ей тревожное, двоякое ощущение. Гермиона не могла наслаждаться этими прикосновениями, она отказывалась отдаваться неведомым ранее желаниям. Но тело ныло, извивалось под умелыми ласками Люциуса и девушка не смогла сдержать стон, когда почувствовала его пальцы внутри себя.
— Тебе ведь нравится, — довольно прошептал Малфой, снова целуя Гермиону. Она попыталась мотнуть головой, но лишь снова глухо застонала от движений пальцев волшебника. — Нравится. — утвердительно произнёс Люциус. Он переместился пониже, чтобы ему было удобнее ласкать её грудь и девушка снова не смогла сдержать стон. Она ненавидела себя за то, что ей нравилось то, что творил с ней Малфой. Когда на несколько секунд разум возвращался и напоминал гриффиндорке, с кем она лежит в постели, девушка тут же хотела оттолкнуть Люциуса, но он делал очередное движение пальцами или языком и Гермиона была не в состоянии пошевелить даже пальцем.
— Когда ты выходишь за Уизли? — вдруг спросил он. Девушка недоумённо посмотрела на него, не сразу поняв вопроса.
— Через три дня, — наконец ответила она.
— И ты думаешь, что проживёшь с ним всю жизнь, долго и счастливо? — продолжал спрашивать Люциус. Гермиона не понимала, почему он вдруг заговорил о Роне. Меньше всего в этот момент ей хотелось вспоминать о том, что у неё есть жених, которого она любит, и который скоро станет её мужем.
— Я вас не понимаю… — прошептала она.
— Всё ты понимаешь, грязнокровка, — глаза Малфоя стали серьёзными, а на лице вновь появилось выражение превосходства. — Ты не будешь с ним счастлива, это я тебе обещаю.
— Что? — Гермиона сильно ударила мужчину в грудь, но он в ответ раскинул её руки в стороны и коленом развёл ноги девушки, резко входя в нее. Оказавшись внутри, Малфой довольно мурлыкнул и резко потянул Гермиону за волосы. Она выгнулась и тогда он отчётливо произнёс:
— Я не хочу, чтобы ты была счастлива со своим Уизли. И ты не будешь.
А про себя он добавил: «Ты не можешь быть счастлива, потому что я не буду счастлив с Эриной. Ты жертва, Грейнджер, которую я должен принести».
Гермиона замотала головой, словно отгоняя от себя жестокие слова своего любовника. Она отвернула лицо, когда Люциус наклонился, чтобы снова поцеловать её.
— Не смейте называть меня так! — зло прошипела в ответ гриффиндорка.
— Я буду называть тебя так, как мне захочется, — ответил он.
Мужчина перестал говорить и полностью сосредоточился на простых движениях. Гермиона пыталась держать себя в руках и не падать туда, куда упрямо тянул её за собой Люциус. Однако разум и все его доводы вскоре сдались под натиском желаний тела. Гриффиндорка бессознательно протянула руку к длинным волосам Малфоя и зарылась в них. По телу мужчины пробежала дрожь и он, выгнувшись в последний раз, с тяжёлым вздохом рухнул на девушку. Гермиона постепенно пришла в себя. Туман рассеялся и теперь тот факт, что она лежит в одной постели с Люциусом Малфоем, точнее, под ним, наводила ужас.
— Куда ты, — маг притянул девушку обратно к себе, когда она попыталась выбраться. — Я с тобой ещё не закончил.
«О господи…» — пронеслось в голове у Гермионы. — «Меня уже наверняка ищут!» Малфой, как будто прочёл её мысли и произнёс:
— Ещё и часа не прошло. Так что вряд ли твои Уизли уже ищут тебя с фонарями. Тебе так не нравится моё общество, Грейнджер? — усмехнулся он.
— Пожалуйста, позвольте мне уйти! — взмолилась Гермиона. Люциус в ответ на её слова отрицательно покачал головой. Девушка натянула на себя одеяло и замолкла. Она не знала чего ждёт, просто мысленно повторяла, что рано или поздно этот кошмар закончится и она проснётся. Малфой смотрел на голую спину гриффиндорки, вспоминая недавние сдавленные стоны Гермионы. Люциус восстановил силы и был готов снова овладеть девчонкой. Он не собирался быстро отпускать её. Грязнокровка должна была заплатить за всё — за смерть его жены, за несгибаемую гордость, за свою привлекательность, за сломанную жизнь Малфоя, за цепи, повешенные на него Эриной и Лордом… И он брал её снова и снова, и Гермиона уже не плакала. Она иногда стонала, стиснув зубы, когда не реагировать на ласки становилось уже невозможным и не произносила ни одного слова, в отличии от Люциуса, который шептал ей что-то неприличное, но ужасно возбуждающее. Когда они оба окончательно выдохлись, волшебник пробормотал:
— Если хочешь, там есть душ. Только быстро, пора возвращаться.
Гермиона тут же вскочила с кровати и, путаясь в простыне, почти бегом отправилась в ванную комнату. Малфой раскинул руки, потянулся и взял волшебную палочку. Несколько очищающих заклинаний и он был готов к тому, чтобы снова аппарировать в Нору. Конечно, мужчина тоже не отказался бы от душа, но времени на это уже не было, а принимать водные процедуры вместе с Грейнджер казалось ему слишком интимным. «Постель постелью, а душ…» — сделал он вывод и стал быстро одеваться.
— Я… я готова, — нерешительно сказала Гермиона, выходя из ванной. Люциус смерил её быстрым взглядом, довольно кивнул, подошёл и взял за руку. Девушка невольно вздрогнула, она не могла привыкнуть к прикосновениям этого мужчины. Малфой ещё секунду смотрел на неё, а потом пара исчезла с лёгким хлопком аппарации.
Мгновение спустя они оказались на том самом месте, откуда Люциус забрал Гермиону. Аппарировать вместе с ней в отдалённые убежища, заниматься любовью, а потом возвращать девушку на место стало уже почти традицией для Малфоя. «Не стало», — тут же подумал он. — «Это было в последний раз». Он отпустил руку гриффиндорки, глядя на то, как медленно её пальцы выскальзывают из его ладони. Гермиона стояла, опустив глаза в землю и Люциус мог беспрепятственно рассматривать её непослушные волосы, развевающиеся на ветру, хрупкие плечи и бледное лицо.
— Ты можешь идти, — наконец произнёс он.
— Не приходите больше, пожалуйста, — почти неслышно прошептала Гермиона. Она боялась сказать эти слова, но это было самое большое её желание. Малфой ответил с лёгкой усмешкой на губах:
— Я не приду. Ступай.
Девушка бросила на него короткий взгляд и отошла на несколько шагов. Люциус молча смотрел на неё с непроницаемым выражением лица.
— Я буду счастлива с Роном! — практически выкрикнула она, перед тем как броситься бежать. Она боялась, что Малфой метнёт в неё Аваду или Круцио, но маг продолжал недвижимо стоять. Когда силуэт Гермионы превратился в маленькую точку, он покачал головой и тихо сказал:
— Нет. Не будешь.
* * *
— Красавица! — заключила миссис Уизли, оглядывая результат своих стараний. Она почти час крутилась вокруг Гермионы, делая ей причёску и подправляя макияж. Настал день свадьбы Рона и Гермионы. С самого утра в Норе царило весёлое оживление, Молли была занята девочками, кроме невесты нужно было нарядить и Джинни, которую отпустили из Хогвартса на один день. Младшая Уизли была невероятно рада оказаться дома ещё до рождественских каникул, пусть только и на несколько часов. Она уже прожужжала Гермионе все уши рассказами о школьной жизни. Хоть теперь Хогвартс был совершенно другим учебным заведением, чем тогда, когда в нём учились Рон, Гермиона и Гарри. Джинни ни разу не произнесла имени своего погибшего возлюбленного и можно было подумать, что она уже забыла его. Но это было не так, девушка каждую ночь засыпала с именем Гарри на губах. Однако она не хотела расстраивать остальных своими грустными мыслями, тем более, в такой праздничный день. Её брат женился на самой лучшей девушке, какую только Джиневра могла ему пожелать.
— Гермиона, ты великолепно выглядишь! — воскликнула она, рассматривая труды рук своей матери. — Надеюсь, Рон тоже постарается и будет выглядеть достойным тебя!
— Вы меня смущаете, — улыбнулась Гермиона. — И слишком много хлопот. Мы могли бы и попроще всё устроить…
— Это же твоя свадьба, милая! — Молли подошла к невесте и ласково взяла её за руку. — Разве можно, чтобы вы с Роном не получили праздника?
Гриффиндорка кивнула. Спорить с миссис Уизли было бессмысленно. Она весело улыбнулась, но на душе у неё скребли кошки. Из головы не выходили слова Малфоя. Да и сам Малфой постоянно стоял у неё перед глазами. Его слова, жесты, взгляды, движения — вот о чём думала Гермиона в ночь накануне свадьбы, а вовсе не о своём женихе.
— Так, до церемонии ещё полчаса, — заметила миссис Уизли, бросая беглый взгляд на настенные часы, — оставляю вас вдвоём и пойду, проведаю, как там мальчики. Джинни, ровно в два часа вы с Гермионой спускаетесь в гостиную.
— Да, мама, — тоном послушной девочки откликнулась младшая Уизли. Гермиона тоже кивнула. Как только за Молли захлопнулась дверь, Джинни бросилась к Гермионе, схватила её за руки и повалила на диван.
— Рассказывай! — требовательно произнесла она.
— Что рассказывать? — Гермиона побледнела. Ей было что рассказать подруге, но вряд ли Джинни хотела услышать именно это.
— Про тебя и Рона! У вас уже… было? — щёки девушки тронул лёгкий румянец.
Гермиона стала ещё бледнее. Джинни, сама того не желая, напомнила ей о предстоящей брачной ночи.
— Ты что? Ну скажи, я же твоя подруга! — рыжеволосая девушка недоверчиво взглянула на собеседницу. — Не было?
Гермиона мотнула головой.
— Значит, будет! Ты мне расскажешь, правда?
— Джинни, он же твой брат! — этот разговор был неприятен Гермионе и она хотела, чтобы эти 15 минут прошли как можно быстрее.
— Ну я не прошу рассказывать про Рона. Расскажи про себя… про то, как это — быть вместе с любимым мужчиной.
Гермиона взглянула на Джинни. Она прочитала в карих глазах глубоко спрятанную тоску и неисполнившиеся мечты. Она тоже хотела любить и быть любимой и не её вина в том, что Гарри погиб так нелепо и так рано.
— Конечно. Я расскажу тебе, — пообещала невеста. «Если мне будет, что рассказывать», — добавила она про себя.
Глаза Джинни просияли.
— Я приеду домой на Рождество. Тогда мы с тобой и наговоримся. Письма в Хогвартс писать не стоит, всё проверяют.
— Как Гриффиндор? — спросила Гермиона, чтобы сменить тему.
— Гриффиндора больше нет… как и Рэйвенкло, Хаффлпаффа. Теперь мы все — один большой Слизерин. Конечно, мы все держимся вместе, да и учителя, из тех, кто остался, нас поддерживают. Но там очень трудно. При маме я стараюсь такого не говорить, она и так слишком много переживает. Знаешь, Миона… я часто вспоминаю профессора Снейпа. Как мы ненавидели его в прошлом году. А теперь я понимаю все его поступки, понимаю, как он защищал нас. А мы узнали всё слишком поздно… — Джинни замолкла.
— Мы должны быть сильными. Это всё временно, я не верю, что они будут у власти долго, — тихо заговорил Гермиона. — Надо верить в лучшее.
— Да, — кивнула Джиневра. — Я верю. Но иногда устаёшь верить. И хочется сделать одно простое движение, упасть в безвоздушное пространство, где встретишься со всеми, кого потерял… с Фредом, Тонкс, Люпином и… и с Гарри… — голос девушки был глухим и Гермиона поразилась тому, насколько юная волшебница, сейчас сидевшая перед ней, отличалась от той Джинни Уизли, которую она видела чуть больше полугода назад.
— Не говори так, ты что! — гриффиндорка схватила подружку за руку и энергично встряхнула. — Даже не думай!
— Это я так… не обращай внимания, — Джинни вскинула голову и весело улыбнулась. — Смотри, уже два! Нам пора идти.
Гермиона взглянула на часы. Было ровно два часа дня. Время её свадьбы. Она поднялась, поправила немного смявшуюся юбку и оглядела себя в зеркало. «Я буду счастлива. Несмотря ни на что». — поклялась она себе.
Спустившись в украшенную белыми и розовыми цветами гостиную, Гермиона вначале увидела Джорджа, стоявшего возле лестницы, потом Молли рядом с чиновником из Министерства, и, наконец, смущённого Рона. Её жених был в новом костюме, который заставлял его чувствовать себя неловко, но одновременно придавал ему взрослости. Гермиона подарила парню улыбку и подошла к Джорджу, который подал ей руку. Церемония начиналась.
— Надеюсь, вы с Роном будете счастливы, — тихо прошептал он, ведя девушку к импровизированному алтарю.
— Конечно, — так же тихо ответила Гермиона.
— Наверное, нет смысла спрашивать у тебя что-то о нашем движении? Этой свадьбой вы всё решили…
— Джордж, здесь не место и не время, чтобы говорить об этом.
— Ты права, — парень подвёл девушку к Рону и полушутливо произнёс:
— Вручаю тебе эту драгоценность, братишка. Смотри, не разбей.
— Не бойся, — вполне серьёзно ответил жених и взял Гермиону за руку. Они повернулись к министерскому посланнику, который не скрывал своей скуки и презрения ко всему происходящему. Он быстро задал необходимые вопросы, произнёс надлежащие слова и шлёпнул печати на документы. После того, как молодые люди обменялись кольцами и поцеловались, волшебник наскоро пробормотал: «Объявляю вас мужем и женой», — и покинул Нору. Семья Уизли осталась одна в своём доме. Рон и Гермиона, держась за руки, на которых поблёскивали тонкие кольца, смущённо глядели по сторонам. Молли украдкой вытирала слёзы. Джинни смотрела на брата и невестку взглядом, полным одновременно счастья и грусти. Джордж взирал на эту картину достаточно безразлично.
— Поздравляю вас, дети! — наконец воскликнула миссис Уизли и бросилась к молодожёнам с объятиями.
Неловкость была забыта. На Рона и Гермиону посыпались поздравления, а потом Молли пригласила всех пройти к праздничному столу. Это был обычный семейный обед с нотками праздника. Единственным, кто не принимал участие во всеобщем веселье, был Джордж. Он молча пил шампанское и периодически бросал на невесту долгие, разочарованные взгляды. Молодой волшебник до последнего не верил, что эта свадьба действительно состоится. Ему казалось, что рано или поздно Гермиона должна понять, насколько для движения сопротивления важно её участие. Сильная ведьма, подруга Гарри Поттера, олицетворение того, что ненавистно нынешней власти — она могла бы стать прекрасным символом. «Неужели я ошибся в ней?» — рассуждал Джордж. — «Разве я так плохо разбираюсь в людях?»
Когда обед и последующие после него посиделки закончились, было около семи вечера. Первой с помощью камина Нору покинула Джинни. Молли и Джордж тактично удалились из гостиной и разошлись по своим комнатам. Старший Уизли в эту ночь решил остаться ночевать дома, чему миссис Уизли была чрезвычайно рада. Тем временем Рон крепко обнял Гермиону и прошептал ей на ухо:
— Теперь ты моя жена.
Она нервно хихикнула в ответ. Парень погладил её по спине и нежно поцеловал в губы. Его объятия стали более крепкими и он тихо спросил:
— Пойдём?
Гермиона сглотнула и попробовала кивнуть, но шея не слушалась. Тогда Рон подхватил девушку на руки и понёс её к лестнице. Миновав последнюю ступеньку, он направился к дверям своей спальни. Не опуская Гермиону Рон ногой открыл дверь и зашёл внутрь. Потом так же закрыл и остановился около кровати.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала Гермиона.
Рон осторожно поставил свою драгоценную ношу на ноги и положил руки девушке на плечи. В комнате было темно и только белое платье невесты слегка светилось. Парень стал целовать её, попутно медленно расстёгивая крючки и развязывая ленты. Платье Гермионы с шумом упало к её ногам и Рон оглядел свою жену восхищённым взглядом.
— Ты прекрасна.
Она покраснела и опустила глаза. Он сбросил с себя пиджак и рубашку и снова поднял Гермиону на руки, на этот раз опустив на кровать, и лёг рядом с ней. Рон осторожно провёл ладонью по её груди и животу и остановился на белом треугольнике трусиков.
— Миона… — она снова заметила, что, когда голос Рона становится хриплым, то он напоминает интонации Малфоя. — Ты мне позволишь?
Она кивнула. Говорить Гермиона не могла, рот и губы были невероятно сухими. Рон дрожащими руками снимал с неё нижнее бельё и раздевался сам. Предложить молодой жене сделать с ним что-нибудь ему даже в голову не пришло. Девушка лежала на спине, скользя глазами по стенам и постепенно осознавала всю глупость и даже некую абсурдность ситуации. Ей было стыдно лежать обнажённой перед Роном, несмотря на то, что она была уверенна, что любит его. Она не могла вынести его тяжёлого взгляда. С Малфоем всё было не так. Да, она ненавидела его за то, что тот насиловал её и ещё больше за то, что она стала получать от этого удовольствие, но ей не было стыдно перед ним. Тем временем Рон прикоснулся губами к её груди и принялся языком терзать соски. Девушка вздрогнула, но не от возбуждения, а скорее от холода и нежелания чувствовать его губы и руки на своём теле. Она закрыла глаза, а когда снова открыла их, Рон был уже над ней, готовый в любую минуту, по его мнению, лишить Гермиону невинности. Взгляд девушки затуманился слезами. Она хотела ущипнуть себя за руку и проснуться от этого кошмара. Рон истолковал слёзы жены по своему.
— Не бойся… я постараюсь не сделать тебе больно, милая, — он осторожно развёл её колени и устроился поудобнее. — Всё будет хорошо. — Гермиона не успела сообразить что к чему, как Рон быстро и без труда погрузился в неё. Она отвернула голову, чтобы не видеть его удивлённого выражения лица .
— Тебе… — он покраснел, не зная как сказать. — Тебе не больно, да?
Гермиона молчала. Ей нечего было сказать в ответ.
— Ты не… не… это у тебя не в первый раз? — запинаясь, спросил Рон. Он всё ещё был внутри девушки.
Он перекатился на другую сторону кровати и Гермиона наконец-то смогла укрыться одеялом по самый подбородок. Рон долго молчал и девушка уже начала думать, что он заснул, как тишину вдруг разрезал голос, полный разочарования и горечи.
— Это был Гарри, да? В ту зиму… или, может быть, ещё раньше?
— Что? — Гермиона не могла поверить, что Рон до сих пор ревнует её к их общему другу. — Нет, это было бы невозможно! Он всегда любил только Джинни!
— Значит, Виктор? — продолжил делать предположения Уизли. — Четвёртый курс, так рано… Я даже не догадывался.
— Это не Виктор! — зачем-то крикнула Гермиона. Она могла бы сказать, что Рон прав и её первым мужчиной стал именно волшебник из Болгарии. Это было бы оптимальным решением, Крам навсегда исчез из её жизни и Рон мог бы простить её. Но почему-то девушка не хотела начинать семейную жизнь со лжи, пусть даже и во спасение.
— Тогда кто? — нервно воскликнул Рон.
— Почему это так важно для тебя, я не понимаю… — пробормотала Гермиона.
— Не понимаешь? — гриффиндорец сел и метнул на жену разъярённый взгляд. — Да я считал тебе чуть ли не ангелом, чистой, святой! Я боялся лишний раз к тебе прикоснуться! А теперь ты даже не хочешь сказать мне, кто был у тебя первым! Мерлин, Миона, я считал, что в эту ночь мы наконец-то станем близки…
— Прости, что не оправдала твоих ожиданий! — резко ответила девушка. — Рон, неужели ты не можешь просто переступить через это?
«Какое право он имеет обвинять меня в чём-то?» — колотилась внутри неё мысль. — «Он понятия не имеет о том, что мне пришлось пережить!» — она тут же укорила себя за такое отношение к Рону, но злость всё же была сильнее.
— Мне больно слышать твои обвинения! Откуда тебе знать, может быть, это худшее, что со мной случилось! — она ещё что-то говорила, слабо контролируя эмоции. Случилось именно то, чего она втайне боялась — Рон не смог понять и принять её.
— Нет… — по его лицу пробежала страшная догадка. — Тебя изнасиловали, — ответом ему было молчание Гермионы и то, как резко она отвела глаза. — Кто? — взревел он. — Кто? — почти нечеловеческим голосом заорал он, схватив Гермиону за запястья и заставляя смотреть на себя. — Кто? — так и не дождавшись ответа, спросил он в третий раз.
— Малфой, — без эмоций произнесла девушка. Рон отшатнулся. Его лицо побледнело, а глаза сузились и стали метать молнии.
— Когда? — спросил он каменным голосом. — Стой, не говори. Все эти твои странные ночные прогулки… Ты была с ним, да? И тогда, когда ты принесла разрешение, мне это показалось странным. Ты переспала с ним, чтобы получить эту грёбаную бумажку? — Рон перешёл на крик, совершенно не думая о том, что может разбудить весь дом. — Почему ты не сказала мне, что этот ублюдок шантажирует тебя?
— Потому что ты бы пошёл и убил его! — не выдержала Гермиона. — А потом нас всех приговорили бы за это к смертной казни! Рон, я не могла, понимаешь, не могла! Я должна была думать за нас обоих…
— Конечно, я же недостаточно умён для тебя, да? — Рон с трудом сдерживал рыдания. — Ты понимаешь, что ты предала меня? Это ведь было не один раз, как минимум дважды ты приходила ночью! А откуда я могу знать, что это не продолжается и теперь? Что ты не встречаешься с ним, когда я на работе?
— Рон, ты что… Ты хоть понимаешь, что говоришь? — из глаз Гермионы брызнули слёзы.
— Теперь я всё понимаю! Всё! — Уизли быстро оделся и отправился к двери. — Я любил тебя, Миона! Любил и сейчас люблю! Люблю и ненавижу! Ты меня предала, ты сделала худшее, что только можно было сделать! Я могу тебе простить всё, кроме того, что ты спала с Малфоем!
— Рон, он изнасиловал меня, Рон! Рон! — истошно крикнула Гермиона, но дверь за её мужем уже закрылась. Девушка откинулась на подушки и разрыдалась. У неё в голове не осталось мыслей, только слёзы, слёзы, слёзы. Всё случилось гораздо хуже, чем в самых ужасных её представлениях о первой брачной ночи.
Джордж крепко спал, когда в его дверь заколотил чей-то кулак. Парень с трудом продрал глаза и, обув тапочки, поплёлся открывать двери, чтобы сказать нежданному гостю всё, что он о нём думает. За дверьми стоял Рон. Меньше всего Джордж ожидал увидеть этой ночью своего младшего брата.
— Что ещё случилось? — пробормотал он.
— Я могу войти? — резко спросил Рон.
— Пожалуйста… — Джордж сделал жест рукой. — Что произошло, неужели у тебя случилось фиаско во время…
— Даже не думай продолжать! — Рон угрожающе поднял кверху палец. — Я пришёл, чтобы сказать тебе… я согласен.
— На что? — Джордж ещё не окончательно проснулся.
— Я согласен вступить в движение сопротивления. Теперь у меня есть повод желать их смерти. Особенно смерти одного мерзавца. — Рон угрюмо взглянул на ночное небо и добавил:
— И я клянусь, что убью его.
20.04.2010 Глава 11. Балы и больницы.
Моя любовь с тобой навсегда, не думай о другой никогда,
А скоро, милый мой, мы с тобой друг другу скажем «да!» — Notre Dame de Paris
Слышит царевич: «Я царская дочь! Хочешь провесть ты с царевною ночь?» — М. Лермонтов
Признаки родительских особей при скрещивании не уничтожаются и не смешиваются. — Большая советская энциклопедия
Люциус пребывал в тихой ярости, когда ему сообщили, что вечером следующего дня состоится внеочередное собрание Пожирателей Смерти. Малфой был уверен, что именно на этом мероприятии ему предстоит сделать Эрине предложение. Волдеморт любил эффектные импровизации, но всегда тщательно продумывал их. «Значит, мне предстоит поразить дорогих соратников своими нежными чувствами к мисс Блэк, чтоб её…» — раздражённо думал волшебник. Люциус отправил домовика сделать заказ ювелиру в отдалённом шотландском городке. Мужчина даже не собирался лично заниматься поиском колец для помолвки и обручальных колец. Больше всего его волновало то, что обо всём этом подумает Драко. «Он и так отдалился от меня после смерти Нарциссы… теперь же сочтёт предателем». — Люциус волновался за сына, он был единственным человеком, кого Малфой-старший любил и за которого по-настоящему переживал. Ему очень не нравилось то, что Драко засматривался на Эрину, потому что был уверен, что, неопытный в подобных делах, Малфой-младший не сможет держать себя в руках рядом с молодой интриганкой.
Когда до отбытия в особняк Лорда оставались считанные минуты, Люциус начал нервничать. Драко должен был появиться уже несколько часов назад, по крайней мере, так он обещал сделать. Но его всё не было, и Малфой-старший серьёзно беспокоился о том, что не успеет переговорить с сыном и объяснить ему ситуацию. Метка на руке болезненно заныла и Люциус, проклиная всё на свете, поспешил туда, откуда можно было аппарировать. Оказавшись в особняке Блэков, он тут же стал рассматривать уже собравшихся гостей. Заметив в толпе светлую голову, маг стремительно пересек огромный бальный зал и подошел к сыну.
— Почему ты не зашёл в Малфой-мэнор, ты же обещал! — недовольно произнёс Люциус.
— Прости, отец, в Шотландии была плохая погода, я до последнего ждал подходящего момента для аппарации... — развёл руками Драко.
— Ладно, сейчас нет времени для объяснений. — Люциус говорил быстро, поминутно озираясь по сторонам, чтобы заметить выход Тёмного Лорда. — Сын, сегодня я должен сделать одну вещь, ради которой и затеяно это собрание.
— Что? — удивился парень. — Тебя заставляют? Кто?
— Драко, ты взрослый человек, поэтому не задавай глупых вопросов. Главное, ты должен понять, что у меня нет выхода, — торопливо зашептал Люциус, стараясь за минимальное количество времени втолковать сыну максимальное количество информации, но ему пришлось замолчать, потому что появившийся, словно из воздуха, Волдеморт громогласно объявил:
— А сейчас, мои верные слуги, позвольте сообщить вам, что в недалёком будущем нас ждёт радостное событие. Люциус… — маг кивнул Малфою, приглашая его пройти в центр зала. Боковым зрением Люциус заметил, что Эрина отделилась от группы молодых волшебниц, с которыми весело болтала до этого, и подошла к своему отцу.
— Что происходит, папа? — понизив голос практически до шепота, нервно спросил Драко.
— Молчи, — отрезал Люциус и направился туда, где его ожидала будущая жена и, что не укладывалось у мужчины в голове, тесть.
Эрина радостно улыбалась, пытаясь скрыть за этим нервное напряжение. Она до последнего не верила, что Малфой так легко поддастся на её уловку. И даже теперь, зная, что у Люциуса есть для нее кольцо, она не могла унять дрожи в коленках. Тёмный Лорд, стоящий рядом с ней, напротив, не выражал никаких эмоций, а лишь внимательно следил за каждым движением Малфоя. Когда Люциус приблизился к паре волшебников, Волдеморт слегка отступил, а Эрина, наоборот, сделала шаг навстречу Малфою. Остальные Пожиратели замерли, предвкушая необычное зрелище. Люциус подошёл к племяннице и поймал на себе её пронзительный взгляд. «Даже не думай отвертеться!» — ясно читалось в нём. Мужчина посмотрел на своего Хозяина, который, слегка склонив голову набок, наблюдал за Малфоем с усмешкой на губах. Люциусу стало невероятно тоскливо, и он чётко осознал, что превратился в игрушку, которую Тёмный Лорд, по доброте душевной, подарил своей дочурке. «Ну, за что…» — совсем по-детски подумал Люциус, нащупывая в кармане мантии бархатную коробочку.
Волдеморт сделал еле заметный жест рукой, означающий, что Малфой должен немедленно приступить к выполнению своих обязательств. Люциус сглотнул, вынул небольшую шкатулочку и, усмирив бушевавший в нём гнев, обратился к девушке:
— Мисс Блэк… Эрина. Я бы хотел… — наверное, впервые в жизни Малфой не мог подобрать нужные слова. Краем глаза он увидел, что Лорд неодобрительно качает головой. «А, ну вас… хотите сцену — будет вам сцена!» — обречённо подумал он и, опустившись перед Эриной на одно колено, раскрыл коробочку, в которой находилось кольцо. Девушка тихо ахнула и Люциус спросил:
— Ты выйдешь за меня замуж?
По толпе Пожирателей пронёсся удивлённый гул. Все взгляды были прикованы к паре, находившейся в центре комнаты.
— Конечно! — торжествующе ответила Эрина. — Я согласна.
Малфой надел ей на палец кольцо и поднялся, при этом продолжая держать свою, уже официальную невесту, за руку. Девушка просто сияла от счастья. Лорд обошел вокруг будущих супругов и щёлкнул пальцами, после чего в руках присутствующих оказались бокалы с шампанским.
— Ну, что же… — чуть насмешливо протянул он. — В таком случае — горько.
Люциусу захотелось провалиться под землю. На него со всех сторон смотрели приятели и недруги, его Хозяин и его сын. Драко стоял, прислонившись к стене, и его лицо выражало только одно чувство — шок.
— Горько! — послышались отовсюду радостные восклицания, и сам Волдеморт поднял бокал, при этом, правда, продолжая внимательно наблюдать за Малфоем. Люциус в очередной раз проклял весь мир в целом и Эрину в частности, и целомудренно поцеловал девушку в губы. Когда он снова смог обвести взглядом присутствующих, Драко среди них уже не было. Подавив желание немедленно броситься на поиски сына, пока тот не наделал глупостей, Малфой заставил себя улыбнуться и вместе с Эриной стал принимать поздравления. Тёмный Лорд, довольно усмехнувшись, растворился в толпе.
— Вы были великолепны, Люциус, — лукаво произнесла мисс Блэк. Они вдвоём вышли на балкон, потому что терпеть на себе изучающие, а подчас и откровенно наглые взгляды соратников Лорда было невыносимо. Эрина уселась на край балкона, а Люциус остался стоять возле двери, время от времени наблюдая за происходящим в комнате.
— Вы тоже прекрасно сыграли удивление и счастье, — холодно ответил мужчина.
— Я видела, что вы ссорились с сыном. Уверена, он помёт вас, ведь…
— Никогда, слышишь, никогда не лезь в мои отношения с Драко! — Малфой в два шага оказался рядом с девушкой и прошипел ей в лицо:
— Моя жена и мой сын — это запретные для тебя темы, поняла? Даже не думай, что я буду обсуждать их с тобой!
— Хорошо. Зачем же так волноваться… — Эрина пожала плечами и откинулась назад. Люциус отступил и посмотрел на открывшуюся ему картину. Память услужливо напомнила события двадцатилетней давности, когда он случайно увидел на одном из собраний Пожирателей Беллатрикс, которая точно так же сидела на балконе, а Тёмный Лорд стоял близко, слишком близко. «А теперь вместо неё её дочь… но при чём здесь я?» — задал себе вопрос Люциус. Девушка слегка пошатнулась, но успела крепко схватиться рукой за декоративный изгиб на стене.
— Вы упадёте, — предостерёг он её.
— Но вы же меня поймаете, правда? — интонация Эрины не подразумевала отрицательного ответа. Волшебник усмехнулся в ответ.
— Вы уверены?
— Конечно. Ведь Тёмный Лорд вам голову оторвёт, если вы меня не убережёте, — девушка соскользнула с парапета, на котором сидела, и подошла к своему жениху. — Так что будьте со мной аккуратны, мистер Малфой.
— Я постараюсь, — с усмешкой ответил Люциус. Он на мгновение задержал взгляд на открытых плечах и груди Эрины. Девушка заметила это и придвинулась ближе. Она потянулась к нему, но Малфой резко повернул голову, и Эрина уткнулась губами в его шею.
— Вы не успокоитесь, пока не получите своего, да? — спросил Люциус, мягко отстраняя от себя невесту.
— Совершенно верно. И чем чаще вы отталкиваете меня, тем больше во мне решимости.
* * *
Вернувшись домой, Люциус пожелал невесте спокойной ночи и отправился в свою спальню. Он устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Назад дороги не было, через несколько недель Эрина должна стать его законной женой. Малфоя очень беспокоило исчезновение Драко, и он был весьма встревожен тем, что не смог поговорить с сыном и хотя бы вкратце объяснить ему происходящее. Люциус понимал, что его сыну нравится мисс Блэк, но он ни за что не позволил бы ему ухаживать за ней. Если выбирать, умудрённый жизненным опытом Пожиратель предпочёл бы сам принести себя в жертву, чем губить жизнь сына. «Надо найти его, может, стоит отправиться в университет…» — размышления Малфоя были прерваны внезапным появлением Эрины. Она без стука вошла в его спальню и остановилась в двух шагах от мужчины.
— Позвольте ещё раз сказать вам, что вы были великолепны. Я даже не знала, что в вас скрыты такие актёрские способности, — насмешливо улыбаясь, сказала она.
— То же самое могу сказать и о вас, — парировал Люциус.
— Видите, у нас всё-таки есть что-то общее, — девушка склонила голову набок, внимательно рассматривая сидящего перед ней волшебника. — Значит, не всё так безнадёжно.
— Вы думаете? — хмыкнул Малфой. Эрина не нравилась ему, но одного он отрицать не мог — с этой девушкой он мог упражняться в острословии и утончённых издевательствах, она была достойным соперником. Люциус рассеянно скользнул взглядом по молодой волшебнице. Девушка коварно улыбнулась и поднесла руку к завязкам мантии. Сердце Малфоя на секунду замерло. Он уже знал, что последует дальше, но не знал, что ему с этим делать. Эрина тем временем медленно потянула за шнурок, потом за другой. Полы мантии разошлись, частично открыв взгляду Люциуса ноги в ажурных чулках и корсет.
— Мне продолжать? — тихо спросила девушка. Малфой сглотнул. Он собрал всё своё самообладание и безразличным тоном произнёс:
— Хотите — продолжайте, меня это не волнует.
— Да? Это плохо… — как бы разочарованно протянула Эрина. Она слегка повела плечами, и мантия соскользнула на пол. Теперь Люциус мог в мельчайших деталях рассмотреть ту немногочисленную одежду, в которую было упаковано тело его племянницы. Малфой решил мысленно напомнить себе об этом факте близкого родства, чтобы не позволить себе ничего лишнего.
— А так? — улыбаясь, спросила девушка. Она подошла к мужчине вплотную, и ему пришлось поднять голову, чтобы не уткнуться носом туда, где начинались её ноги. — Ведь вам же нравится… очень нравится… — она коснулась волос Люциуса и ласково провела рукой по его щеке. Малфой скользил взглядом по соблазнительным округлостям и понимал, что, если так пойдёт и дальше, его выдержки надолго не хватит.
— Убирайтесь… вон, — хрипло произнёс он. — Немедленно! — но его голос был абсолютно лишён властных интонаций.
— Я ведь теперь ваша невеста, — мягко заговорила Эрина, перебирая в руках волосы Люциуса и придвигаясь к нему всё ближе. — Мы скоро поженимся. Всё можно… я так хочу тебя… — её голос становился всё тише, а дыхание всё тяжелее. — Я люблю тебя…
Люциус не выдержал и положил руки на талию девушки. Потом, совершенно не контролируя свои действия, он коснулся губами кружева корсета и потянулся вверх, к глубокому вырезу. «Просто трахни её и всё…» — неожиданно пришла в голову грубая мысль. Малфой поцеловал нежную кожу груди и потянул девушку вниз, усаживая ее к себе на колени. Эрина немного поёрзала, устраиваясь поудобнее, на что организм Люциуса не замедлил отреагировать. Волшебник поймал её губы своими и властно поцеловал. Попутно он спускал с плеч тонкие лямочки нижнего белья девушки, а Эрина не переставала играть с его волосами, заметив, что это нравится Малфою.
— Ты вывела меня из себя, — сообщил Люциус, больно кусая девушку за плечо. — Маленькая сука… как же я тебя ненавижу, — он сжал её грудь, заставив застонать от боли и удовольствия. Пальцы быстро заскользили по спине, расстёгивая десятки крючков корсета. Когда это занятие было закончено, и кусок кружева и лент оказался на полу, Эрина слегка отклонилась назад, чтобы Люциус мог видеть её. И посмотреть действительно было на что. Малфой коснулся языком напряжённых сосков, а его рука в это время оказалась между ног девушки. Он отодвинул в сторону узкую кружевную полоску и коснулся влажных складок. Эрина глухо застонала и подалась вперёд. Люциус же продолжал дразнить её пальцами и языком, то лаская, то отстраняясь.
— Ахх… — она сильно впилась ногтями в спину мужчины, когда он ввел в неё сразу два пальца.
«Не может быть…» — затуманенный рассудок Малфоя был не в состоянии здраво мыслить, но девушка была слишком узкой, чтобы… «Мерлин… эта сучка, оказывается, невинна, как ангел!» — Люциус непременно бы съязвил по этому поводу, если бы именно в тот момент Эрина не положила ладонь на его брюки и не сделала бы пару простых движений. Этого хватило, чтобы мужчина сдавленно застонал и сильнее прижал девушку к себе. Эрина нашла его губы, поцеловала, и Люциус ответил ей со всей страстью, на которую был способен. Затем он подхватил ее на руки и в считанные секунды оказался возле кровати.
— Порядочные чистокровные волшебницы не отдаются до свадьбы, — ехидно сообщил Малфой, поспешно избавляясь от одежды, ощущать которую стало совсем невмоготу, когда Эрина, развратно улыбаясь, стала сама ласкать себя. — Даже своему жениху, — добавил он, ложась рядом и целуя её.
— Значит, я невообразимо низко пала в ваших глазах, мистер Малфой? — едва сдерживая смех, спросила девушка. Она потянулась рукой вниз и обхватила ладонью эрегированный член Люциуса.
— Запомните, мисс Блэк, — мужчина не собирался сдаваться. — Я никогда и не был о вас высокого мнения.
— Ах, вот как? — глаза наследницы Волдеморта зло блеснули и она ухмыльнулась. — Ну, что же…
Эрина скользнула вниз и стала ласкать Люциуса ртом. Мужчина больше не мог сдерживать стоны, а они действовали на молодую волшебницу лучше любого афродизиака. Малфою нравилось то, что она с ним делала, значит, он уже на полпути к тому, чтобы полюбить и саму девушку. Эрина действовала наугад, она действительно никогда раньше не была с мужчиной. В отличие от своих более смелых французских приятельниц она была уверена в том, что чистокровные волшебницы должны хранить невинность до первой брачной ночи. Или до почти первой… В любом случае, раньше она никого не любила. А теперь, лаская своего довольно близкого родственника, слыша его стоны и ощущая пульсацию крови во всём теле, она знала, что хочет только этого человека и не отдаст его никому.
— Иди сюда, — хрипло пробормотал Люциус, притягивая Эрину ближе к себе. — Ляг на спину.
Она послушно выполнила указание, стараясь не показать любовнику, что ей всё-таки страшно. Эрина знала, что будет больно, и была уверена, что Малфой не из тех мужчин, кого это заботит. Как она ни старалась, но так и не смогла спрятать страх. Люциус поймал её изменившийся взгляд и, довольно усмехаясь, произнёс:
— Ты же сама этого хотела.
Он развёл её ноги и без всяких предварительных ласк вошёл в нёе. Эрина тихо вскрикнула и вцепилась ногтями в простынь. На её глазах выступили слёзы, которые она тут же попыталась скрыть, но Малфой не позволил ей отвернуть голову.
— Смотри на меня, — приказал он. — Что, тебе больно?
— Дддаа… — запинаясь, пробормотала она.
Люциус нежно поцеловал её в лоб и безжалостно произнёс:
— Что поделаешь, ты сама захотела.
Он начал двигаться, но вскоре прекратил, потому что Эрина не переставала плакать. Она пыталась сдерживаться, но слёзы сами лились по щекам.
— Ну что ещё? — Люциус слизнул слезинку и зарылся лицом в мягкие локоны девушки.
— Я не могу, очень-очень больно… — прошептала она, заливаясь краской. — Прости меня, я не могу, прости меня…
Малфою даже на секунду стало жалко Эрину. Но только на секунду. Он не собирался отказываться от того, что ему преподнесли на блюдечке с голубой каёмочкой.
— Так должно быть, — прошептал он девушке, снова начиная двигаться. — Забудь о боли, поцелуй меня…
И она целовала его, хотя забыть о боли не получалось, как она ни старалась. Когда Люциус, выгнувшись в последний раз, глухо вскрикнул и упал на кровать рядом с Эриной, девушка с облегчением натянула на себя одеяло и зарылась лицом в подушку. Придя в себя, Малфой взглянул на сотрясающуюся от рыданий спину девушки и, проклиная свою чувствительность, ласково обнял её и погладил по голове. Эрина вздрогнула и затихла. Люциус нежно поцеловал её в укушенное им же плечо и произнёс:
— Не совсем так, как ты хотела, да?
— Угу, — послышалось в ответ.
— Ничего, потом тебе будет хорошо… — пробормотал он. Эрина секунду помолчала, а затем повернулась и, улыбаясь, спросила:
— Значит, будет «потом»?
Люциус тяжело вздохнул и отвернул голову в другую сторону. Он пообещал лишнее.
— Эрина, не пойми неправильно, я…
— Ты мой будущий муж! — голос Эрины не сулил ничего хорошего. — Неужели ты теперь меня оттолкнёшь?
Малфой закрыл глаза и перевёл дыхание. Он не знал, что ответить. Говорить слова любви Люциус считал глупым в любом случае, а говорить их Эрине и вовсе было нелепо. Теперь трезвый взгляд на вещи стал возвращаться и Малфой осознал, что собственными руками заварил такую кашу, из которой ему не выбраться. Отныне его невеста была уверена, что добьётся любви, раз смогла соблазнить его. Более того, Малфой чувствовал себя немного виноватым из-за того, что заставил Эрину страдать, а также ощущал некую ответственность. Он стал её первым мужчиной, он должен был показать ей, что любовь — это не только кровь и слёзы. «Ладно, завтра разберусь», — решил он.
— Спи, — пробормотал он, прижимая Эрину к себе. Девушка довольно улыбнулась. Ради того, чтобы заснуть в постели Люциуса и в обнимку с ним, она была готова стерпеть многое. «Ты полюбишь меня…» — подумала она, засыпая. Малфой же ни о чём не думал, думать он предпочитал днём и в одиночестве.
* * *
Семейная жизнь Гермионы Грейнджер, теперь уже Уизли, не заладилась с самого начала. После провальной первой брачной ночи Рон игнорировал молодую жену. Он разговаривал с ней только в случае крайней необходимости, а в спальню приходил поздно вечером, раздевался в полной тишине и ложился на самый край кровати. Иногда Гермиона тихо произносила: «Спокойной ночи», надеясь услышать в ответ хотя бы недовольное бурчание, но её муж всегда молчал. Он вообще довольно редко появлялся в Норе, и всё время пропадал в компании Джорджа. Гермионе, которая знала, чем занимается старший из оставшихся в Англии братьев Уизли, это казалось очень подозрительным. Она пыталась разговорить Джорджа, но тот отшучивался или просто переводил разговор на другую тему. Девушка поняла, что потеряла доступ к движению сопротивления, куда отказалась вступить. Гермиона думала, что Джордж обижен на неё, а Рон, скорее всего, решил присоединиться к отцу и брату. От этой мысли гриффиндорке становилось страшно. Её муж был способен натворить дел. Он был настолько поглощён идеей мести Малфою и сопротивлением, что даже не собирался хотя бы притворяться перед своей матерью и играть счастливого молодожёна. Молли заметила, что между молодыми людьми произошла размолвка, уже следующим утром. Конечно, она не могла и представить, что именно случилось той ночью. Миссис Уизли пыталась поговорить и с сыном, и с невесткой, но безуспешно. Гермиона уверяла её, что всё в порядке, просто семейная жизнь гораздо труднее обыкновенной, а Рон, насупившись, отвечал, что его личная жизнь — это только его личная жизнь. Молли обижалась, переживала, иногда плакала, но ничего не помогало. Так уж сложилось, что мать семейства меньше всех знала о событиях, происходящих в её семье.
Гермиона, несмотря на все, свалившиеся на неё беды, не могла выкинуть из головы мысли о Малфое. Она просыпалась и говорила себе, что не будет думать об этом ужасном человеке, в течение дня, будучи занятой домашними делами, ей это даже удавалось, но наступала ночь, Гермиона ложилась в холодную постель, и перед её глазами вставал образ Люциуса. Она в точности могла представить его ухмылку. А иногда ей снилось его лицо, когда он говорил ей, что больше не придёт. Девушка не могла понять, что чувствует — её самой большой мечтой было, чтобы Малфой исчез из её жизни, но иногда она ловила себя на странных мыслях, что хочет снова прикоснуться к его мягким волосам или почувствовать его запах. Гермиона гнала прочь странные мысли, но они постоянно возвращались. Однажды, задумавшись о Люциусе, Гермиона не услышала, как Рон зовёт её. Очнувшись только через несколько секунд, гриффиндорка увидела презрительное выражение лица своего мужа и услышала шёпот: «Знаю я, о ком ты думаешь…»
За завтраком все сидели тихо. Гермиона возила ложкой по тарелке и пыталась проглотить хотя бы немного овсянки. Рон поглощал свою порцию каши, уставившись в тарелку, а Молли посматривала на своих детей и в очередной раз пыталась понять, что же между ними произошло. Она отложила ложку и рассеянно пробежалась взглядом по раскрытой газете. Её внимание привлёк один снимок, половина которого была закрыта чайником. Молли потянулась за газетой а, рассмотрев колдографию и прилагавшуюся к нему статью, удивлённо воскликнула:
— Представляете, Люциус Малфой женится!
Ложки молодых людей со стуком упали на тарелки. Гермиона стала невероятно бледной, а Рон, наоборот, покраснел от гнева.
— Глядите, снимок сделан, как тут написано, на вчерашнем банкете, где «мистер Малфой публично сделал предложение мисс Эрине Блэк, дочери Тёмного Лорда, которое та с радостью приняла», — процитировала статью Молли.
Гермиона взглянула на колдографию и тихо охнула. Она снова увидела надменное выражение лица Малфоя, и ей показалось, что этот взгляд адресован лично ей. Рядом с Люциусом стояла красивая девушка, она улыбалась, и было видно, что она невероятно счастлива. Гермиона грустно подумала, что это достойная пара для Малфоя — такая же холодная, роскошная и чистокровная. Она бы смотрела и смотрела на снимок, но тишину разрезал ехидный голос Рона:
— Замечательная парочка преступников. Интересно, с чего бы это Малфой вздумал жениться, если он так страдает по своей первой жене?
— Рон, зачем ты так? — укорила его Молли. — Ты же ничего не знаешь об этой девушке…
— Достаточно того, что я знаю её родителей. Разве этот больной маньяк и чокнутая Беллатрикс могли родить нормального ребёнка? Ты хоть помнишь, что убила эту тварь, которая пытала Гермиону… — Рон осёкся, случайно упомянув имя жены. Он бросил на неё короткий взгляд и тут же всполошился. Девушка сидела, схватившись руками за живот, её лицо стало ещё бледнее, а всё тело била мелкая дрожь.
— Что с тобой? — почти одновременно воскликнули Рон и миссис Уизли. Гермиона не ответила, а вскочила и опрометью бросилась из кухни.
— Сиди здесь! — приказала Молли сыну и побежала следом. Она нашла невестку в ближайшей ванной комнате, обессилено сидевшую на полу.
— Надо сходить к врачу, — голос Молли не предусматривал возражений. — Миона, это очень похоже на беременность.
Девушка подняла на свекровь затравленный взгляд и замотала головой.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, это всегда неожиданно. — Молли присела рядом с Гермионой и взяла её за руку. — Но я уверена, Рон будет счастлив.
— Нет, не говорите Рону, пожалуйста! — девушка вцепилась в руку миссис Уизли и испуганно продолжила:
— Не надо, я… я сама скажу, да, я уверена, что всё в порядке, ничего нет…
— Не волнуйся, милая, это для тебя ново, понятно, что тебе немного страшно, но на самом деле это прекрасно. Вот я, когда… — Молли перешла на свои воспоминания, но Гермиона совсем не слушала её. Она знала, что свекровь права. Девушка боялась признаться самой себе в том, что ждёт от Малфоя ребёнка. Её уже несколько дней рвало, и постоянно кружилась голова, но, до сегодняшнего инцидента, это удавалось скрывать. Гермионе в голову приходила шальная мысль, что надо как-то сообщить об этом Малфою, потому что это только его вина, но после известия о предстоящей свадьбе и колдографии его великолепной невесты, гриффиндорке больше не хотелось этого. Люциус вычеркнул маленькую грязнокровку из своей жизни, и ребёнок вряд ли будет его волновать.
Гермиона примостилась на самом краешке стула и нервно сжимала и разжимала пальцы. Она вместе с миссис Уизли сидела в коридоре больницы Святого Мунго и ожидала результатов анализов. Гриффиндорка знала, что ответ будет положительным, но не переставала надеяться на чудо. Что до Молли, то она была так рада возможному появлению внука, что просто не замечала ничего вокруг. А если бы она огляделась, то заметила бы странные, сочувствующие взгляды медсестёр и необычную суету врачей. Две молоденькие ведьмы наблюдали за женщинами Уизли и периодически тихо переговаривались.
— Как ты думаешь, она правда беременна? — спросила одна.
— Конечно. Сразу видно, тем более нам, целителям, — ответила вторая.
— Бедная. Ещё не знает, что её ждёт. А ведь сейчас, наверное, обрадуется…
— Всё-таки это жестоко… так, как они поступают. Не лучше было бы сразу открыть все карты, и… — девушка замялась, — и…
— И убить их сразу после победы, это ты хотела сказать? — закончила за неё вторая волшебница. — Будь я на её месте, плюнула бы на всё и попробовала бы бежать. Тогда у неё появился бы крохотный шанс выжить, в то время как здесь, с её положением…
— Смотри, смотри, доктор идёт! — зашептала девушка и обе медсестры стали внимательно прислушиваться к обрывкам доносившегося до них разговора.
— Миссис Уизли, — обратился к Гермионе врач. Она не сразу сообразила, что обращаются именно к ней и только через несколько секунд подняла на доктора свои покрасневшие глаза. — Поздравляю вас, миссис Уизли. Вы действительно беременны.
— Да… я рада… — прошептала Гермиона. В горле у неё пересохло, в глазах рябило и, когда она встала, чтобы пройти вслед за врачом в кабинет, то смогла сделать только пару шагов, после чего без чувств упала на пол. Молли взволнованно бросилась к невестке, врач стал звать на помощь других целителей, а подслушивающие медсёстры поспешили скрыться за углом.
— Если она так воспринимает столь приятное известие, то представляю, что с ней будет, когда напечатают эти драконовские законы… — печально произнесла волшебница.
— А может всё обойдётся? — нерешительно спросила вторая девушка.
— Кэти! Она грязнокровка, жена предателя крови! Кто ей поможет? Разве что Мерлин…
20.05.2010 Глава 12. Новые испытания.
Но я ещё сильней тебя люблю, и бесконечно я тебя жалею… — Д. Мережковский
Белое платье, белое, белые туфли, белые, марш Мендельсона и фата, если того хотела ты… — О. Арефьева
Утром, обнаружив тихо сопящую в его объятиях Эрину, Люциусу захотелось завопить и проснуться от кошмарного сна. Он попытался убрать со своей груди руку девушки, но она что-то пробормотала сквозь сон и ещё сильнее обняла мужчину. «О, Мерлин, какой же я всё-таки идиот…» — подумал про себя Малфой и, поняв, что встать, не разбудив Эрину, не удастся, решил предаться размышлениям лёжа в постели. Люциус пытался найти рациональное объяснение своему вчерашнему поведению, но ничего, кроме признания в собственной глупости, ему в голову не приходило. «Поддаться соблазнам этой девчонки, что может быть хуже…» — мрачно рассуждал он. — «И заснуть с ней… теперь будет на что-то надеяться». — Люциус подумал, что было бы куда лучше, если бы всё это случилось в спальне Эрины, тогда он мог бы покинуть её практически без зазрения совести, а так ему приходиться ждать, пока девушка проснётся. О предстоящем разговоре со своей невестой, Малфой предпочитал и вовсе не думать. Где-то в глубине души была мысль, что всё не так уж и плохо и ночь, проведённая с Эриной, должна радовать Люциуса куда больше, чем пара часов в обществе малолетней грязнокровки. Но Малфой не привык так легко отступать от своих убеждений. А убеждён он был в том, что дочь Лорда его безмерно раздражает. Эрина шевельнулась и Люциус замер. Девушка определённо просыпалась.
— Доброе, — Малфой прилагал массу усилий, чтобы его голос был спокойным и ровным.
— Люциус, — улыбнулась Эрина и тут же поднесла руку к волосам, чтобы поправить причёску. — Ты давно проснулся?
— Достаточно, — коротко ответил волшебник.
— Надеюсь, я не очень толкалась ночью? За мной водится… — она слегка покраснела, а глаза лучились смехом. Малфой отвёл взор, чтобы снова не пасть перед чарами юной красавицы. — Что с тобой? — растерянно спросила девушка.
— Эрина… — Люциус покачал головой и заставил себя взглянуть на свою невесту. Она же не отрывала от него взволнованного взора. — Эрина, вы… Вы должны понять, что, несмотря на то, что между нами произошло… это не меняет сути наших отношений. — Малфой понимал, что говорит какую-то чушь, но других слов он найти не мог. Глаза девушки, лежащей рядом с ним, заблестели, и Эрина сбивчиво заговорила, нервно теребя пальцами край одеяла.
— Сути наших отношений, говорите? А какая у них суть, Люциус? Мы с вами скоро поженимся! Неужели вы хотите и после свадьбы меня игнорировать? Вы… вы такой жестокий! Я не понимаю… — она отвернула голову от Малфоя и, глотая слёзы, продолжила. — Неужели вы не видите, что я люблю вас? Признаю, что вела себя глупо, временами просто отвратительно, но… почему вы так со мной, ну, почему? — она всхлипнула и замолкла. Люциус чувствовал себя отвратительно.
— Вы плачете? — зачем-то спросил он. — Не надо, — мужчина попытался заглянуть Эрине в глаза, но она зарылась в подушку и глухо произнесла:
— Не трогайте меня. Я всё поняла.
— Что вы поняли?
— Что вы не знаете, как от меня избавиться. Не волнуйтесь, мистер Малфой, — она резко вскочила с кровати и, завернувшись в покрывало, стала собирать свою раскиданную по полу одежду. — Я не заставляю вас жениться на мне. Сейчас же отправлюсь к Лорду и скажу, что помолвка расторгнута по моему желанию. И, конечно же, я избавлю вас от моего присутствия в вашем доме.
— Эрина, прекратите! — Люциус схватил её за руку, когда она оказалась рядом с ним, чтобы подобрать с пола своё бельё. — Не говорите ерунды.
— Хотите сказать, что я не права? — горько усмехнулась девушка. — Может, вы ещё скажете, что не жалеете об этой ночи?
— А вы? — Малфой задал вопрос, чтобы потянуть время.
— Я — нет, — серьёзно ответила она. — Я хотя бы на несколько мгновений поверила в то, что не безразлична вам. Но я ошибалась.
— Нет. — «Что я говорю!» — мысленно возмутился волшебник, но и позволить Эрине уйти вот так, в слезах, он не мог. — Вы мне не безразличны.
Девушка замерла, свысока взирая на Люциуса, ожидая от него дальнейших признаний. Он перевёл дыхание и посмотрел на Эрину почти умоляющим взглядом.
— Сядьте. Послушайте, я не могу сказать, что… что испытываю к вам глубокие чувства, я не хочу вас обманывать. Но я точно знаю, что не хочу, чтобы вы уходили. Тем более, теперь.
— Вы можете хотя бы попробовать по-другому относиться ко мне, — тихо произнесла девушка. — Мы могли бы быть очень счастливы. Я верю в это.
— Вы правы. — Люциус сжал тонкие пальцы своей невесты, а про себя подумал: «И всё бы было хорошо, если бы я не сомневался в твоей искренности». Малфой не мог верить словам дочери Лорда. Она слишком часто указывала ему на своё привилегированное положение, намекала на то, что может получить всё, что хочет и маг не был уверен, действительно ли Эрина любит его или это просто прихоть взбалмошной девчонки. «Грейнджер ненавидит меня по-настоящему», — неожиданно подумал он и тут же проклял себя за мысли о грязнокровке, которую он уже вычеркнул из своей жизни.
— Вам, наверное, пора на работу. Не буду вам мешать. — Эрина в последний раз сжала ладонь Люциуса и высвободила свою руку. — Я буду ждать тебя вечером. И надеяться, что ты придёшь, — добавила она, оборачиваясь по пути к двери.
— Я приду, — хриплым голосом ответил Люциус. Он знал, что действительно придёт, потому что только Эрина соответствовала его положению. «Больше никаких грязнокровок», — мысленно напомнил себе Малфой. Девушка, улыбнувшись ему напоследок, скрылась за дверью.
— Я делаю что-то совсем не то, что хотел… — задумчиво произнёс Люциус. — Но, возможно, это и к лучшему.
Он встал с постели и направился в ванную, чтобы быстро привести себя в порядок, перед тем, как спешно отбыть на работу в Министерство. Волшебник ещё не знал, что там его ждёт такое известие, которое окончательно разрушит все его планы и надежды на спокойную жизнь.
В обеденный перерыв Малфой собирался пойти в находившийся неподалёку ресторан, но коллеги по работе, буквально поминутно заглядывающие в его кабинет с предложениями пообедать вместе, заставили его изменить своё решение. Люциусу совершенно не улыбалось слушать вопросы об Эрине и ощущать на себе пытливые взгляды сослуживцев. Поэтому он заказал еду в кабинет и, пролистывая сегодняшнюю прессу, приступил к обеду. Со всех страниц на него смотрело его собственное изображение, и улыбалась мисс Блэк. Малфой нашёл известие о своей помолвке даже в журнале, посвящённом тонкостям магической юриспруденции. «Им что, больше не о чем писать?!» — раздражённо подумал он, захлопывая журнал и отшвыривая его от себя. — «Если они столько внимания уделили помолвке, что же будет в день свадьбы…». Люциус поймал себя на том, что уже почти свыкся с мыслью о грядущем бракосочетании. Не то, чтобы он желал этого, но если бы ему представилась возможность отказаться, он бы непременно ей воспользовался. «Снова нестыковка», — поймал он себя. — «Утром она предлагала мне именно это, но я почему-то не дал ей этого сделать. Почему?» — волшебник открыл ящик стола и достал старую колдографию. Он, Нарцисса и Драко. Малфой точно знал, что не любил свою первую жену, но она была для него самым верным другом. К Эрине Люциус испытывал совсем другие чувства. Эта девушка невыносимо раздражала его, когда она затрагивала темы, касающиеся прошлого Малфоя, ему хотелось убить её, а её самоуверенность и вечная игра в роковую женщину вызывали усмешку. Но теперь Люциус уже не был так уверен в истинном характере своей невесты. Возможно, именно сегодня утром она была настоящая. А возможно, и нет. «Как бы я хотел, чтобы ты была рядом», — подумал Малфой, разглядывая улыбающуюся Нарциссу. Послышался стук в двери, и он поспешно убрал снимок обратно в ящик.
— Войдите, — отозвался он. В кабинет, неспешной походкой, вошёл Эйвери.
— Привет, — безэмоционально произнёс он. Люциус кивнул в ответ. — У меня для тебя новость.
— Какая? — безразличным тоном осведомился Малфой.
— Наконец-то начинается веселье. Лорд утвердил закон, касающийся семей грязнокровок и предателей крови.
— Да? — перед глазами Люциуса на секунду возникло лицо Гермионы. — И что за закон, почему я об этом ничего не знаю?
— Наверное, потому что закон обсуждался вчера ночью, когда ты со своей прекрасной невестой отбыл в Малфой-мэнор, — усмехнувшись, ответил Эйвери. — Так мне продолжать?
— Разумеется.
— Так вот, ты, конечно, понимаешь, что всё это спешное создание семей не было актом доброй воли. Теперь всё больше грязнокровок обращаются в больницу Святого Мунго с подозрением на беременность. И чаще всего эти подозрения подтверждаются. Улавливаешь мысль?
— Пока не очень. Ближе к делу, Эйв, — холодно бросил Малфой, хотя сердце у него в груди сжалось.
— В общем, через некоторое время всех тех, кто ожидает ребёнка в таких семьях, изолируют от общества. Уже найдено место, где они будут содержаться. А после рождения детёныша, — Эйвери презрительно скривился, — они будут уничтожены. Ну а с детьми будут проводить опыты. Лорда интересуют результаты скрещивания. Знаешь, мне тоже хотелось бы узнать, откуда берётся магия, — волшебник закинул ногу на ногу и взглянул на Люциуса. — А тебе?
— Меня никогда не интересовало, откуда берётся то, что для меня — такая же естественная вещь, как вода и воздух, — высокомерно ответил Малфой. — И… что за опыты?
— Люц, я не вникал! Да какая тебе разница, этим будут заниматься специально отобранные целители из Мунго и прочие мудрые маги. Нам же важен результат.
— А кто назначен управляющим этого проекта? — спросил Малфой. В его голове уже созрел план дальнейших действий. «Нужно срочно выяснить, что с Грейнджер. Не может быть, что она…»
— Мальсибер. Ну, а я — его помощник. Видишь эти бумаги? — Эйвери указал на объёмную папку, которую он положил на стол Люциуса. — Первая партия. Те, которые быстренько подсуетились, — пошло хихикнул он.
— Дай посмотреть, — Люциус, не выражая ни малейших признаков волнения, подтянул папку к себе и открыл её. Эйвери безразлично пожал плечами и, поднявшись, отправился изучать висевшую на стене картину. Это позволило Малфою сразу найти бланки с фамилиями на букву «У», где он очень быстро отыскал документ на имя Гермионы Уизли, в девичестве Грейнджер. Имя было подчёркнуто красным, и Люциус знал, что это значит. Так Пожиратели обозначали особо опасных для их режима волшебников. На бланке был штамп из Св. Мунго и приписка целителя — «Беременность подтверждена». Малфой вздрогнул. «Нет, не может быть, только не это!» — пронеслось у него в голове.
— Ладно, пойду я. Мальсибер не любит опозданий. Давай бумаги, — вернул Люциуса в реальный мир голос Эйвери. — Эй, с тобой всё в порядке? Ты побледнел.
— Со мной всегда всё в порядке, Эйв. Ступай, — волшебник откинулся на спинку кресла и надменно взглянул на приятеля. — Иди! — с нажимом сказал он. Когда Эйвери исчез за дверью, Малфой почти до крови впился ногтями в ладонь.
— Только этого мне не хватало, — мрачно произнёс он. — Она может быть беременна как от меня, так и от своего мужа, этого придурковатого Уизли.
Последующие полчаса для мужчины прошли в судорожных метаниях по кабинету, поглощению огромного количества огневиски, которое он когда-то зарёкся пить, и попытках разобраться в беспрерывном круговороте мыслей и возможных планах действия. Наконец, Люциус обессилено упал в кресло и взял лист бумаги и перо. Он написал несколько строк.
Забыть.
Пойти к ней немедленно.
Подождать.
— Подождать, — решил он. Затем Малфой направил на листок волшебную палочку и он превратился в пепел. Никто не должен был знать о его связи с грязнокровкой. Это становилось опасно, слишком опасно, потому что напрямую угрожало жизни Люциуса. Он не сомневался, что Тёмный Лорд без раздумий пошлёт в него Аваду Кедавру, если узнает, что жених его драгоценной наследницы изменял ей практически перед помолвкой и свадьбой, да ещё и с изгоем общества. «К тому же, не факт, что это мой ребёнок», — убеждал себя Малфой. — «Уизли на неё разве что слюни не пускал. Уверен, я здесь не при чём. Этого просто не может быть». Люциус был зол на Гермиону. Он уже смирился со своей судьбой, вычеркнул соблазнительную гриффиндорку из своей жизни, как она снова напомнила о себе, причём в самой неприятной форме. «Но если она беременна от меня…» — вынужден был признать Малфой. — «Я должен что-то сделать. Никаких опытов».
* * *
— Так ты, значит, беременна? — наконец-то спросил Рон. Он долго молча сидел на одной стороне их супружеской постели, а Гермиона на другой, со страхом ожидая реакции мужа. Когда они с миссис Уизли вернулись из больницы, то Молли сразу же вызвала сына домой, чтобы сообщить радостную новость. Парень воспринял известие мужественно и даже обнял Гермиону. Она же стояла, ни жива, ни мертва. Когда Рон прикоснулся к девушке, и она увидела его взгляд — невероятно печальный и как будто не верящий в происходящее — то почувствовала себя ещё хуже. Гриффиндорка считала, что Рон не заслуживает такого. Был даже момент, когда она захотела рассказать всю правду, чтобы все, и Рон, и Молли узнали, кто на самом деле отец этого ребёнка. Но это была лишь минутная слабость.
— Беременна, — тихо ответила Гермиона.
— От Люциуса Малфоя, да? — не скрывая ненависти в голосе, продолжил расспрос Рон.
— Больше не от кого.
— И что ты собираешься делать? — Уизли встал и принялся нервно расхаживать по комнате. — Ты думаешь, мама и все остальные не заметят, что у ребёнка будут светлые волосы и серые глаза? Может быть, он будет копией своего чёртова папаши? Ты думаешь, ему будет легко? А я? Обо мне ты подумала?
— Рон, я же не специально… — девушка не знала, что ответить. Её муж был во многом прав. — Хочешь, я сделаю аборт? Я сама не хочу этого ребёнка!
— Аборты были запрещены даже при прошлой власти, что уж говорить о нынешней ситуации, — тяжёло вздохнул Рон. — К тому же, я бы все равно не позволил тебе это сделать. Так нельзя поступать.
— Но Рон! — Гермиона не понимала, что Уизли хочет от неё. — Что же тогда? Ты игнорируешь меня, даже не пытаешься понять, что у меня не было другого выхода, а теперь говоришь, чтобы я оставила ребёнка насильника? Я тебя не понимаю!
Рон некоторое время молчал. Было видно, что он пытается перебороть что-то внутри себя. Гермиона напряжённо наблюдала за своим мужем. Наконец, он сделал усилие и тихо заговорил:
— Миона… я сам не знаю, что я чувствую. Я ненавижу тебя за то, что ты сделала, но одновременно я тебя так люблю! Послушай… — он опустился на колени перед сидящей на краю кровати Гермионой и взял её за руку. — Когда я думаю о том, что этот подонок сделал с тобой, мне бесконечно жаль тебя. Но то, что ты скрывала от меня…думала, что я ничего не пойму…я не могу это забыть. Но этот ребёнок… Он же ни в чём не виноват. Я обещаю тебе, что буду тебя защищать. И тебя, и его. А потом, когда он родится, всё, может быть, будет уже по-другому.
— Ты в этом так уверен? — грустно спросила девушка.
— Да. Просто доверься мне, Миона. Хорошо? — Рон заглянул ей в глаза, и Гермиона кивнула в ответ. — А теперь я пойду. У меня дела.
Парень выпрямился и направился к двери, но его настиг вопрос девушки:
— Ты любишь меня, Рон?
Он повернулся и серьёзно ответил:
— Да. Но забыть про тебя и Малфоя я не могу. Прости.
Гермиона склонила голову и не поднимала её, пока шаги Рона не стихли в коридоре. Только тогда она дала волю слезам и эмоциям. Гриффиндорка со всей силы бросила в стену подушку, потом ещё раз и ещё, и ещё. Она не понимала, что происходит. «Я должна радоваться тому, что Рон снова разговаривает со мной, что он согласен принять этого ребёнка. А я ненавижу его за это! Что же со мной происходит…» — судорожно думала она. — «Я сама себя не понимаю!» Девушка замолотила по подушке кулаками, представляя, что это вовсе не подушка, а Малфой, который сделал её жизнь невыносимой. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» — повторяла Гермиона про себя. — «Ненавижу за то, что исчез и оставил меня одну с этим грузом!»
* * *
Когда Люциус возвращался домой, его голова была настолько занята мыслями о Гермионе и её беременности, что он вспомнил о том, что его ждёт Эрина только тогда, когда домовик сообщил ему, что «молодая хозяйка ждёт хозяина в библиотеке». «Какая хозяйка?» — чуть было не спросил Малфой. — «Да что же это за напасть… мне не двадцать лет, чтобы разбираться с женщинами…» — мысленно посетовал на судьбу маг и отправился в библиотеку. Он тихо отворил дверь и увидел Эрину, которая сидела к нему спиной, бездумно листая какую-то книгу. Потрескивал камин, горели свечи, была настоящая идиллия. «Но мне, очевидно, хочется чего-то другого», — усмехнулся Люциус и сделал шаг вперёд. Девушка услышала шорох за своей спиной и обернулась.
— Добрый вечер, — чуть застенчиво произнесла она.
— Добрый вечер, — ответил Малфой, усаживаясь напротив невесты. — Как прошёл день?
— Изучала твою библиотеку. Нашла много интересного, в том числе и запрещённые книги. — Эрина склонила голову набок и насмешливо сказала:
— А вы нарушаете закон, мистер Малфой.
— Тогда сообщите об этом вашему отцу, пусть он отправит меня в Азкабан, — так же насмешливо ответил волшебник.
— Нет, я не стану делать этого. Вы мне слишком дороги, — девушка отложила книгу в сторону и внимательно взглянула Люциусу в глаза. Он принял вызов. Дуэль продолжалась долго, пока Эрина, наконец, не отвела взгляд первой.
«Что же мне ещё надо?» — раздумывал Малфой, разглядывая освещённую мягким светом свечей девушку. — «Почему грязнокровка вызывает во мне больше эмоций, чем эта совершенная волшебница?»
— У вас что-то случилось, Люциус? — спросила девушка.
— С чего вы взяли?
— С тех пор, как вы пришли, у вас не исчезает морщина на переносице. Это значит, что вы думаете о чём-то неприятном.
— Ну, может быть, я думаю о вас, — попытался свести всё к шутке Малфой, но его невеста покачала головой.
— Нет. Ваши мысли далеко отсюда, — ответила девушка. — Я не хочу, чтобы вы об этом думали.
— Тогда помоги мне забыться, — он протянул ей руку, и Эрина тут же оказалась рядом с ним. Люциус поцеловал её пальцы и притянул ближе к себе.
— Я действительно не хочу об этом думать, — честно признался он.
— Тогда не думай, — прошептала Эрина и закрыла его рот долгим поцелуем. Мужчина страстно ответил и привлёк девушку к себе, чтобы она оказалась лежащей на нём. Руки Люциуса плавно заскользили по телу волшебницы, и он прошептал ей на ухо:
— Сделай так, чтобы я всё забыл… помоги мне.
— Я всё для этого сделаю, — прошептала в ответ Эрина, расстёгивая рубашку Малфоя.
* * *
Дни, остававшиеся до свадьбы дочери Тёмного Лорда и Люциуса Малфоя, пролетели быстро. Жених и невеста часто появлялись вместе на светских мероприятиях, охотно позировали для журналов и казались счастливыми. Сама будущая миссис Малфой именно так и думала. Она считала, что достигла почти всего, за чем приехала в Англию. Лучший жених, какого только можно было представить, всеобщий почёт и уважение, признание в качестве дочери и наследницы — Эрина была необычайно довольна собой. Конечно, ей не нравилось то, что месть семье Уизли несколько задерживалась, но Волдеморт обещал ей, что, рано или поздно, Молли будет её — а своему отцу девушка верила. Для Эрины Молли была все же менее важна, чем Люциус. Малфой занимал все её мысли. С тех пор, как они стали близки, они не провели раздельно ни одной ночи. Молодая волшебница старалась во всём угодить своему опытному и взрослому жениху. Она больше не думала о том, что у Люциуса есть другая женщина. «Он бросил её, я уверена», — говорила она себе. — «Ему нужна только я!»
Малфой, в отличие от своей невесты, был счастлив только внешне. Изнутри его снедали сомнения и страхи. Каждый день Люциус думал о Гермионе. Он взвешивал все шансы оказаться отцом её ребёнка и приходил к неутешительному выводу, что эти шансы очень велики. Из-за того, что он думал о гриффиндорке, ему приходилось вспоминать и проведённые с ней часы, её тело, тихие стоны и нежную кожу… В постели с Эриной к нему некстати приходили мысли о Гермионе и временами волшебник опасался назвать невесту чужим именем. Малфой был невероятно зол на Грейнджер, он обвинял её в том, что она вторгается в его жизнь, вносит в неё разлад и волнения. Когда же голос разума напоминал волшебнику, что он сам во всём виноват, Люциус раздражался ещё больше, он не привык чувствовать себя виноватым даже перед самим собой. Каждый день он ждал объявления в газете о том, что начались аресты грязнокровок, расспрашивал Эйвери о его работе, но не получал ясного ответа. Эта операция держалась в строжайшем секрете и, по словам его приятеля, правительство не собиралось сообщать об этом прессе. Только врачи и несколько Пожирателей знали, что грозит части населения Британии. Поэтому Люциус ждал. Он не мог заставить себя разыскать Гермиону и поговорить с ней. А тем временем настал день его свадьбы с мисс Блэк, и, проснувшись праздничным утром, Малфой почувствовал себя отвратительно. Он начал испытывать к Эрине определённые, довольно нежные чувства, и видел, как сильно она любит его. «Мало того, что у меня, возможно, будет ещё один ребёнок от грязнокровки», — мрачно думал мужчина, направляясь в ванную, — «так я ещё и обманываю чистокровную волшебницу». Люциус не мог определить, что из этого хуже.
Эрина, тем временем, готовилась к свадьбе с помощью нескольких приглашённых волшебниц, которые создавали причёску и макияж для невесты. Девушка смирно сидела перед зеркалом, ожидая почти сказочного превращения. Когда всё, наконец-то, было завершено, одна из волшебниц жестом пригласила Эрину оценить результат. Она внимательно разглядывала себя в зеркало, всё ещё не до конца веря в то, что это реальность. «Я выхожу за Люциуса!» — взволнованно думала она. — «За Люциуса Малфоя! Который ещё недавно утверждал, что я раздражаю его! А сегодня мы с ним поженимся!»
— Вы неотразимы, — одобрительно произнесла женщина.
— Гости и жених будут сражены наповал, — заметила вторая.
— Спасибо вам, — сдержанно поблагодарила их Эрина. — Вы просто волшебницы!
Все трое рассмеялись, а затем послышался стук. Девушка сделала знак, чтобы дверь открыли. На пороге стоял Люциус, уже в полном парадном облачении. Две женщины склонили головы в знак приветствия и тактично удалились. Малфой окинул свою невесту пронизывающим взглядом и произнёс:
— Ты действительно великолепно выглядишь.
— Спасибо, — смущённо ответила Эрина. — Ты тоже…
— На свадьбе все всё равно смотрят только на невесту, — усмехнулся Люциус, подходя ближе. — Пора спускаться, через несколько минут начнут прибывать гости.
— Всё приготовлено? Всё как надо? — нервно сжимая руки, обтянутые перчатками, спросила девушка.
— Успокойся, домовики Малфой-мэнора никогда не подводили меня. — Малфой осторожно обнял невесту, стараясь не помять платье и не испортить причёску. — Всё идеально.
— Люциус… — тихо произнесла волшебница. — Ты… ты рад? Я имею ввиду, я же не заставляла тебя…
Малфой ответил не сразу. Он глубоко вдохнул, затем выдохнул, обвёл взглядом стены. И только потом ответил:
— Я думаю, что мы можем быть счастливы вместе.
— Люциус… — прошептала она, сильнее прижимаясь к нему. Мужчина машинально погладил её по спине и сжал её ладонь в своей. «И если бы не было Грейнджер, это было бы почти искренне…» — подумал он. Настроение было совсем не праздничное, но Люциус должен был приложить все усилия, чтобы никто этого не заметил.
— Пойдём, — потянул он Эрину за собой.
— Да, — коротко ответила она, глядя на Малфоя абсолютно счастливыми глазами.
На это мероприятие были приглашены только те, кто занимал такое же высокое, как и Малфой, положение в обществе. Ближний круг Пожирателей, банкиры и высшие чиновники Министерства — Люциус настоял на том, чтобы свадьба была почти скромной по меркам чистокровных волшебников. Эрина, в принципе, не возражала, хотя ей бы и хотелось устроить более пышное празднество. Но Малфой сказал своё безоговорочное «Нет». Пышный бал и много десятков приглашённых слишком напоминали бы ему свадьбу с Нарциссой. Он пожимал руки гостям, улыбался и играл роль счастливого жениха, а в голове у него перемешались Нарцисса, Эрина и Гермиона. Лишь, когда в зал прошествовал Тёмный Лорд, Люциус заставил себя хотя бы на несколько минут отогнать все лишние мысли. Под пронизывающим и чуть насмешливым взглядом своего Хозяина было неуютно.
— Поздравляю, Люциус, — произнёс Волдеморт. — Надеюсь, ты сделаешь мою наследницу, — он сделал паузу, — мою дочь счастливой.
— Да, мой Лорд, — чуть ли не вытягиваясь по струнке, ответил Малфой.
— Люциус… — насмешливо ответил Лорд. — Ты же не на допросе, веди себя естественнее. Поздравляю, Эрина, — обратился он к дочери.
Малфой почти не слышал, о чём говорила его невеста с Волдемортом, он приходил в себя после этого короткого диалога. Когда Эрина спросила его, он не сразу расслышал.
— Что?
— Я спрашивала, приедет ли твой сын? Уже пора начинать церемонию, а его всё нет, — повторила девушка.
— Драко… не уверен. — Люциус не хотел обсуждать это с невестой. — У него нет времени ни на что, кроме учёбы, так что я позволил ему…
— Но это же свадьба его отца! — недовольно воскликнула Эрина. — Он должен…
— Послушай! — Малфой резко повернул её к себе и заставил смотреть прямо себе в глаза. — Мой сын ничего не должен, тем более тебе! Я сказал, что мы можем быть счастливы, помнишь? — Эрина кивнула и волшебник продолжил:
— Это будет возможно только в том случае, если ты не будешь упоминать даже имя Драко или, упаси тебя Мерлин, Нарциссы! Всё понятно?
— Всё! — она вырвалась и зло взглянула на Малфоя. — Могли бы быть и повежливее!
Люциус перевёл дыхание и, как будто не было никакого инцидента, подал невесте руку.
— Прошу, мисс Блэк. Называю вас так в последний раз, — он улыбался, и Эрина не могла понять, смеётся ли он над ней или искренен. К ней снова вернулось состояние неуверенности, недопонимания Люциуса. Девушка протянула ему руку, и они направились к ожидавшим их гостям.
— А ведь ваша матушка не одобрила бы вашего решения, — шепнул Люциус невесте, на пути к импровизированному алтарю. — Она меня терпеть не могла.
— Зато мне вы очень симпатичны, — резко ответила Эрина. Малфою всё-таки удалось испортить ей настроение.
20.05.2010 Глава 13. Тяжёлое решение.
Я её не люблю, не люблю…
Это — сила привычки случайной! — А. Григорьев.
In my darkest hours I could not foresee
That the tide could turn so fast to this degree... — Within Temptation
Вопреки всем ожиданиям Люциуса, Драко всё-таки пришёл на его свадьбу с дочерью Тёмного Лорда. Он специально опоздал и появился, когда церемония была уже в полном разгаре. Малфой-младший терпеливо ждал своей очереди в веренице гостей, поздравляющих молодожёнов и, оказавшись перед удивлённым отцом и Эриной, спокойно произнёс:
— Поздравляю, папа, — Люциус пожал протянутую руку, продолжая молчать и недоумённо смотреть на сына.
— И вас, мисс… — он поперхнулся, но быстро совладал с собой и закончил фразу. — Простите, миссис. Миссис Малфой, — Драко запечатлел на руке девушки лёгкий поцелуй, и это прикосновение к теперь уже жене его отца заставило сердце забиться сильнее.
— Благодарю, — ответила она. — Я очень рада, что вы здесь.
Драко кивнул и отошёл в сторону, давая возможность остальным гостям выразить своё восхищение. Молодой человек видел, что Малфой-старший нервничает и слушает поздравления вполуха. «Пусть поволнуется!» — зло подумал Драко. — «Не ожидал меня увидеть…» Парень видел, что многие из приглашённых бросают в его сторону любопытные взгляды и тихо переговариваются между собой. Он подавил в себе желание запустить в них одним из Непростительных заклятий, и принялся рассматривать Эрину, благо она была занята и не замечала в числе прочих взглядов внимательных глаз Драко.
«Я не верю, что отец любит её…» — рассуждал он про себя. — «С мамой он вёл себя совсем по-другому. И я не верю, что Лорд заставил его жениться. У отца всегда был туз в рукаве, он мог отбить почти любую атаку. Неужели на этот раз всё вышло не так?» — Драко переводил взор с Эрины на Люциуса и обратно. — «Она очень красивая. И совсем не такая, как тётя Беллатрикс», — слизеринец даже вздрогнул от воспоминаний о своей неуравновешенной родственнице. — «Не может быть, чтобы она заставила отца жениться на ней. Он просто хочет скорее забыть маму. Предатель», — сделал заключение Драко в процессе своего внутреннего монолога. Он не собирался оставаться на всё торжество, это было выше его сил, поэтому, когда абсолютно все поздравили молодых и на некоторое время оставили их в покое, Малфой-младший решительно подошёл к паре и произнёс:
— Отец, я могу сказать тебе несколько слов?
— Да, конечно, — тут же ответил Люциус. — Пойдём в кабинет. Я сейчас приду, — обратился он к Эрине, жестом указывая ей остаться в зале. — Развлекай гостей, — почти приказным тоном добавил он и быстро зашагал с сыном в сторону своего кабинета. Девушка же осталась стоять одна посреди огромного зала.
— Чёртова прошлая жизнь! — недовольно прошептала она. — Почему он не может забыть обо всём?
Когда Драко и Люциус оказались в кабинете и расположились в мягких креслах друг напротив друга, несколько мгновений стояла мёртвая тишина. Парень не отрывал взгляда от нового обручального кольца, блестевшего на пальце его отца, а Люциус не знал, с чего начать разговор. Со дня помолвки ему так и не удалось по-настоящему поговорить с сыном. Драко отказывался от встреч, ссылаясь на занятость в университете, а на отцовские письма отвечал короткими фразами. Наконец, старший Малфой решился нарушить молчание.
— Ты всё-таки решил прийти на свадьбу, — спросил он. — А как же учёба, ты писал, что в этот день у тебя…
— Какая учёба, папа? — раздражённо ответил Драко. — Неужели ты мне поверил?
— Ни единому слову, — спокойно ответил Люциус. — И всё же. Я не хотел, чтобы ты был здесь.
— Почему? Это же свадьба моего отца, разве я не должен его поздравить? — Драко резко встал с кресла и отвесил шутовской поклон. — Ещё раз примите мои поздравления, мистер Малфой. Вы сыграли выигрышную партию, ничего не скажешь.
— Прекрати, — в голосе Люциуса появились нотки, которых его сын раньше никогда не слышал. — Ты сам не понимаешь, что говоришь.
— Я понимаю только одно. Ещё даже года не прошло со смерти мамы, как ты женился на её племяннице. Это называется предательство, папа, — горько ответил парень. — Неужели ты сам этого не понимаешь?
Малфой-старший сглотнул и перевёл дыхание. Он не мог возразить словам сына, и это раздражало его.
— Я говорил, что это произошло не по моей воле. Считай это жертвой…
— Жертвой? — Драко перебил его и нервно рассмеялся. — Ты женился на молодой и красивой волшебнице, наследнице самого Тёмного Лорда, стал его зятем и ты называешь это жертвой? Отец, не смеши меня. Может, ты ещё скажешь, что она тебе неприятна? Что у вас ничего не было?
— Драко, — голос Люциуса стал жёстким и холодным. — Это тебя не касается.
— Ну, конечно, — развёл он руками. — Меня не касается. А меня здесь вообще хоть что-нибудь касается?
— Не устраивай истерик, сын, ты ведь уже не ребенок, — попытался успокоить его мужчина.
— Не волнуйся, — неожиданно спокойно произнёс Драко. — Я пришёл на эту свадьбу только ради соблюдения приличий, потому что мама учила меня, что они очень важны. А теперь я отправляюсь обратно в университет и надеюсь, что вернусь не скоро, — он кивнул отцу на прощание и направился к потайному выходу из кабинета, чтобы не идти сквозь толпу любопытных, рискуя нарваться на самого Волдеморта. Когда до заветной двери оставался один шаг, он, словно забыв что-то, обернулся и бросил в лицо Люциусу, безмолвно наблюдавшему за сыном:
— Ах, да. Если у меня вдруг появится младший братик или сестричка, — Драко скривил лицо, всем своим видом давая понять, что он думает по этому поводу, — сообщи мне. Я пришлю игрушечного мишку.
— Ты принимаешь происходящее слишком близко к сердцу, — Люциус проигнорировал последние слова сына.
— Возможно. Но это хотя бы доказывает то, что сердце у меня всё-таки есть, — ответил младший Малфой и скрылся за потайной дверью.
Оставшись один, Люциус призвал бутылку огневиски, налил полный стакан и залпом осушил его. Он просто не мог не выпить. Слова Драко больно резали по сердцу, и Малфой ненавидел сам себя за разрушенные отношения с сыном. Волшебник с радостью не выходил бы из кабинета, но понимал, что свадьба есть свадьба, и ему придётся идти и веселиться.
— Ты пил? — прошептала ему на ухо Эрина, когда он вёл её в вальсе.
— Пил, — коротко ответил Малфой.
— Зачем? Неужели только алкоголь помогает тебе забыться? — укорила она его.
— Знаешь, дорогая, — Люциус сделал акцент на последнем слове, — есть граница, которую тебе лучше не переходить. Я уже устал это повторять.
— Хорошо, я запомню, — девушка решила закончить неприятный разговор, но про себя подумала, что ей вовсе не нравится такое разделение.
Праздник завершился далеко за полночь, гости никак не хотели покидать роскошный особняк Малфоя, хотя он всячески намекал на то, что пора бы уже и откланяться. Когда последние волшебники, пьяно шутя, что Люциусу не терпится остаться наедине с молодой женой, отправились по домам, Малфой наконец-то смог спокойно вздохнуть. Сумасшедший день завершился и мужчина мечтал только о том, чтобы свалиться в постель и заснуть глубоким сном. Но у Эрины было другое мнение о том, как должна завершиться её свадьба. Она подошла к мужу сзади и обняла его, попутно расстёгивая пуговицы на его рубашке.
— Милый… — потёрлась она щекой об его шею. — Это был чудесный день, правда?
— Конечно, — по-другому Люциус не мог бы ответить. — Ты счастлива?
— Да, — прошептала девушка, стягивая рубашку с мужчины и прижимаясь к нему почти обнажённым телом. Свадебное платье она уже успела сменить на прозрачный пеньюар. — Люби меня, — требовательно добавила она, приближая лицо для поцелуя. Малфой ответил ей, подхватил на руки и понёс к кровати. Несмотря ни на что, Эрина возбуждала его. Брачная ночь прошла как положено — молодожёны уснули в обнимку, измотанные, но удовлетворённые.
* * *
— Не могу больше это видеть! — раздражённо воскликнул Рон, отшвыривая в сторону газету. — Им что, больше не о чем писать, кроме как о свадьбе этого подонка?
— Не горячись, — попыталась успокоить его Молли. — Это хорошо, что они печатают о праздниках, помнишь, когда все статьи были о казнях и депортациях? В каком страхе мы жили тогда? А сейчас всё успокоилось.
Гермиона тихо завтракала, не вмешиваясь в разговор мужа и свекрови, и стараясь не прислушиваться к их словам. Для девушки видеть кричащие заголовки и колдографии, документирующие чуть ли не всю свадьбу Малфоя и дочери Тёмного Лорда, было невыносимо. Она старалась игнорировать это событие, чтобы ещё больше не ранить Рона, который был так добр и внимателен к Гермионе в последнее время.
— Очевидно, Малфой совершенно утешился после смерти первой жены, раз так быстро женился на этой девице, — язвительно произнёс парень, случайно затронув больную для Молли Уизли тему.
— Рон! — мгновенно ответила она, а на её лице появилось жёсткое и совсем нехарактерное для доброй матери семейства выражение. — Эта тема у нас не обсуждается.
— Почему, мам? — пожал плечами гриффиндорец. — Тебе не кажется, что пора бы перестать прятаться от себя? Хочешь, я расскажу тебе правду?
— Рон, не стоит… — Гермиона попыталась остановить его, но парень разошёлся.
— Почему не стоит, стоит! Я знаю правду, отец сам мне всё рассказал, — он увидел изумлённые глаза матери и добавил:
— Да, мама, я общаюсь с ним, и Джордж тоже. Мы…
— Рон! — воскликнула Гермиона, вынуждая мужа замолчать хотя бы на секунду. В следующий момент произошло нечто невообразимое. Двери распахнулись, в небольшую комнату ворвалось несколько волшебников в чёрных мантиях и масках, один из них схватил девушку и силой вытащил из-за стола, двое других приставили волшебные палочки к головам Рона и миссис Уизли, а последний из Пожирателей, подождав, пока все успокоятся, громогласно объявил:
— Гермиона Уизли, в девичестве Грейнджер?
Получив ощутимый толчок в спину, гриффиндорка ответила:
— Это я.
— Что вам от неё надо? — заорал Рон. — Это беспредел, вы врываетесь в частные владения… — закончить гневную тираду парень не смог, потому что державший его Пожиратель наложил на него заглушающее заклятие.
— Вам придётся пройти с нами, миссис Уизли, — в каждом слове тёмного волшебника был яд и неприкрытое презрение. — Согласно новому указу Тёмного Лорда, такие как вы должны быть переведены в специальное учреждение до получения дальнейших указаний.
— Что значит, для таких, как она? — испуганно спросила Молли.
— Для беременных грязнокровок, миссис, — скривился в усмешке Пожиратель. — Или вы думали, что Лорд позволит этим отбросам размножаться в своё удовольствие?
— Вы не посмеете! — действие заклятия истекло, и Рон рванулся к жене, но его крепко держали. — Что это за закон?
— Мистер Уизли, не чините препятствий людям Министерства, — усмехнулся маг. — Будете себя хорошо вести, возможно, вам будет дозволено навестить свою драгоценную жёнушку.
Гермиона в ужасе переводила взгляд с Рона на заполнивших маленькую кухню Пожирателей. В отличие от мужа, ей сразу стало всё ясно. Она поняла, зачем их заставили пожениться, зачем сейчас забирают. Девушка осознала, что и ей, и её ребёнку грозит смерть. Было только одно «но» — она была беременна не от Рона. И он знал это.
— Послушайте, вы не можете её забрать! — нервно воскликнул парень. — Она…
— Рон, не смей! — испуганно закричала девушка. Она не знала, что именно собирался сказать её муж, но на всякий случай решила предупредить возможную ситуацию.
— Миона, как ты не понимаешь, это же твой шанс! — услышала она в ответ.
— Я запрещаю тебе, — голосом гриффиндорской отличницы произнесла Гермиона. Она считала, что если Пожиратели сейчас узнают о том, кто настоящий отец её ребёнка, то всё может стать ещё хуже.
— Довольно сантиментов. Пошли! — приказал главный из Пожирателей, и они покинули Нору так же быстро, как и появились в ней, уводя с собой Гермиону. Рон и его мать долго не могли прийти в себя после такого вторжения. Только через некоторое время они полностью осознали весь ужас произошедшего. Глаза Молли наполнились слезами, и она сбивчиво прошептала:
— Сынок, да что же это такое? Неужели это никогда не кончится?
Рон шумно дышал, его лицо было покрасневшим от гнева, и он прилагал массу усилий, чтобы не дать волю слезам, душившим его изнутри. Несмотря ни на что, он продолжал любить свою жену, и случившееся стало для него настоящей трагедией.
— Надо спасти Гермиону! — воскликнула миссис Уизли. — Надо что-то сделать… — разрыдавшись, она не смогла закончить фразу, и уронила голову на руки.
— Я спасу её, — неожиданно серьёзно произнёс Рон. — Хватит прятаться. Мы должны перейти к активным действиям.
— О чём ты? — Молли подняла голову и недоумённо взглянула на сына.
— Я уже давно должен был тебе сказать одну вещь, мама… — гриффиндорец подвинул свой стул и сел напротив матери. — Только ты не волнуйся.
— Рон, говори немедленно! Я больше не могу выносить этих тайн!
— Мы с Джорджем уже давно общаемся с отцом. И мы все — члены движения сопротивления. — Рон подождал, давая матери возможность осознать услышанное. Он видел, что она поражена. — Это действует, мам. Об этом не пишут в газетах, не говорят на улицах, но постепенно нас становится всё больше. Уже многие округа Лондона стали нашими.
— Рон… — срывающимся от волнения голосом произнесла миссис Уизли. — Так вот значит, чем объясняются ваши с Джорджем перешёптывания и исчезновения? Вы занимаетесь смертельно опасным делом, а я узнаю об этом последней? Да как вы могли! — Молли замолотила кулаками по плечам сына, но это не было с целью причинить боль, просто женщина не могла вынести очередного душевного потрясения. Уизли спокойно обнял мать и терпеливо ждал, пока она закончит плакать.
— Пойми, мы боялись вовлекать в это вас, — объяснял он ей. — Но теперь, когда эти сволочи забрали Миону… я объявляю им открытую войну. Тебе нужно собрать вещи, мама.
— Зачем? — Молли прекратила плакать, но всё ещё находилась в состоянии нервного срыва.
— Я думаю, что пришла пора покинуть Нору и переселиться в убежище. Там ты встретишь Джорджа, папу, — ответил парень. При упоминании своего мужа женщина вздрогнула, и устремила на Рона взгляд, полный недоверия и грусти.
— Ты хотел что-то сказать о… об убийстве Нарциссы Малфой до того, как сюда ворвались Пожиратели, — осторожно спросила она. — Можешь сказать сейчас?
— Нет, — покачал головой Рон. — Папа сам тебе всё расскажет, когда мы придём туда. А теперь пора собираться. Пойдём наверх.
Нетвёрдыми шагами, опираясь на руку сына, Молли вышла из кухни. В её голове перемешались мысли о муже, невестке и сыне. Волшебница пыталась успокоиться, говорила себе, что её мужчины обо всём позаботятся и скоро Гермиона снова будет с ними, а она сама — рядом со своим Артуром. Но эмоции и расшатанные нервы приводили Молли в ещё большую панику. Пока она собирала вещи, воображение рисовало ей страшные картины возможного будущего.
— Ты готова? — спросил Рон, заглядывая в её комнату.
— Да, да, практически, — Молли судорожно оглядывала всё вокруг, думая, что бы ещё взять. Она понимала, что, скорее всего, больше никогда не увидит Нору. — Только ещё это, это… и это! — женщина беспорядочно хватала с полок различные предметы. Рон заставил её остановиться, взял за руки и тихо произнёс:
— Мама, там всё есть. Мы ни в чём не будем нуждаться. Постарайся успокоиться, хорошо?
Она кивнула в ответ. Тогда Рон взвалил на плечи рюкзак, взял в руки приготовленный матерью узел с вещами и повёл её вниз. Заперев дверь, они несколько минут молча стояли, глядя на родной дом, затем отправились прочь, туда, откуда можно было аппарировать. Молли тихо шла за сыном, она чувствовала себя совершенно беспомощной в этом новом мире. А Рон думал только о том, что должен уговорить отца и прочих членов сопротивления сконцентрировать все их силы на освобождении Гермионы. «А потом я буду мстить Малфою», — зло думал он. — «Теперь у меня для этого есть ещё одна причина!»
* * *
Первый рабочий день после свадьбы был для Малфоя настоящей пыткой. Ему приходилось улыбаться и пожимать руки своим гостям, принимать поздравления от тех, кто не получил приглашения. Больше всего Люциуса раздражали пошлые намёки и шутки тех, кто находился с ним в более дружеских отношениях, чем остальные. Когда ему окончательно надоело придумывать саркастические ответы на вопрос, почему они не поехали в свадебное путешествие, Малфой решил отправиться на поиски Эйвери. Волшебника остро интересовало, как продвигается приведение нового закона в исполнении. После блужданий по Министерству, Люциус обнаружил приятеля возле доски с объявлениями. Эйвери держал в руках пухлую папку и делал вид, что изучает вывешенные распоряжения.
— Как видишь. С Мальсибером просто невозможно работать, он требует невозможного… — пожаловался маг. — Видишь все эти бумаги? — он потряс папкой, давая понять, как она ему надоела. — Всё это надо прочитать и рассортировать в ближайший час. А я не робот, чтобы…
— Ладно, хватит ныть, — прервал его Люциус. — Это всё по вашему проекту? Относительно грязнокровок?
— Точно, — Эйвери был рад, что нашёл слушателя, поэтому поспешил вывалить на Малфоя всё наболевшее. — Представляешь, Люц, он приказал мне самому участвовать в задержаниях. Не во всех, конечно, — волшебник слегка понизил голос, тем самым показывая, что раскрывает секретную информацию. — Только в исключительном случае. Последователи Поттера и всё такое.
— Вот как? — проронил Малфой. — И много у тебя такой работы?
— Да как тебе сказать… — развёл плечами Эйвери. — Не очень, всё-таки не так уж много у этого мальчишки было сторонников. Большинство просто ждали, кто победит, чтобы присоединиться к выигравшей стороне. Но вот вчера пришлось задерживать его подружку. Как её… Грейнджер.
— Поттер, Уизли и Грейнджер, золотое гриффиндорское трио. Такие перспективные и так плохо закончили, — усмехаясь, произнёс Люциус. Он ни в коем случае не должен был показать Эйвери, что ему совсем невесело от этой новости.
— Точно подмечено, — кивнул второй волшебник. — Трудная была работёнка, эти нищие Уизли закатили такой скандал… Муж её вообще неадекватно реагировал.
— Ты ждал от этих предателей крови чего-то другого? — хмыкнул Малфой. — И что будет дальше? Пойми, мне интересно, — добавил он, поймав недоверчивый взгляд приятеля. — К тому же я в недоумении… такое интересное дело, а доверили его не мне, хотя именно я начальник отдела по контролю за магическим населением, а Мальсиберу.
— Так вот в чём дело! — рассмеялся Эйвери, и шутливо погрозил Люциусу пальцем. — Нельзя получать все Люц, надо и другим что-то оставлять. Что будет с ними дальше, я пока не знаю. Содержат их всех в здании бывшей тюрьмы в Косом Переулке. У каждого своя каморка, чтобы они не могли переговариваться между собой. Если хочешь знать моё мнение, — он наклонил голову поближе к Люциусу, — так они могут в любой момент сбежать. Мальсибер, вместо того, чтобы поставить туда охрану, разрабатывает свои гениальные теоретические планы. Ему даже в голову не приходит, что у пленных может возникнуть подобное желание.
— Действительно, грязнокровок не стоит недооценивать, — задумчиво произнёс Малфой, имея в виду при этом не совсем то, о чём говорил Эйвери. — Ладно, не буду отвлекать тебя от работы, — он дружески кивнул приятелю и напоследок сказал:
— Будет ещё что-нибудь интересное, заходи, расскажешь.
— Да с удовольствием, — ответил маг. — Хоть кому-то можно пожаловаться на эту дурную работу…
Малфой усмехнулся и, взмахнув полами мантии, зашагал прочь. Его лицо хранило обычное, слегка презрительное и холодное, выражение и, когда он зашёл в свою приёмную и бросил секретарше: «Меня ни для кого нет», никто бы и предположить не мог, что внутри у мужчины бушевала настоящая буря. Захлопнув дверь кабинета, Люциус стал быстро расхаживать взад и вперёд, поминутно разражаясь проклятиями в адрес Гермионы, Уизли, Мальсибера и самого Тёмного Лорда.
— Почему меня это так волнует? — задал себе вопрос волшебник. — Какое мне дело до грязнокровки и её детёныша? Уверен, она беременна не от меня. У неё есть муж, пусть он и решает эту проблему!
Люциус ударил кулаком о стену, представляя, что бьёт по лицу Рональда Уизли. От этого стало немного легче. Малфоя раздражало наличие мужа в жизни Гермионы. Если бы его не было, то Люциусу было бы гораздо легче принять решение.
«Если я ничего не сделаю, то она проведёт девять месяцев в ужасных условиях, а когда родится ребёнок, от Грейнджер, скорее всего, сразу избавятся. А над ребёнком, по словам Эйвери, будут проводиться различные опыты и эксперименты, которые в результате будут стоить жизни и ему. Мои соратники собираются убить, возможно, моего ребёнка», — сделал Малфой неутешительный вывод. — «Может быть, это и не мой ребёнок. А может и мой. Чёртова грязнокровка! Почему от тебя столько проблем?!»
Люциус нерешительно взял со стола лист бумаги и повертел его в руках. Он мог спасти сразу две жизни, жизни людей, к судьбе которых он имел непосредственное отношение, хоть и не хотел этого признавать. Но Малфоя терзали сомнения. «А если она прогонит меня? Скажет, что лучше умрёт, чем примет то, что я ей предложу?» — размышлял он. Меньше всего магу нравилось быть посмешищем. — «Нет, она этого не сделает», — тут же уверил он себя. — «Она маленькая, испуганная девочка. К тому же, возможно, она носит моего ребёнка. А ребёнок принадлежит мне. Значит, и она тоже — моя собственность», — сделав такие логические выводы, Люциус взял перо и быстро написал несколько строк.
Эрина,
Скорее всего, я не смогу сегодня прийти ночевать домой. На работе возникли чрезвычайные обстоятельства, и я должен как можно скорее их уладить, а для этого потребуется целая ночь. Не скучай.
Люциус.
Мужчина подумал и дописал слово «целую» над своей подписью. Он уже предчувствовал семейный скандал, и решил хотя бы немного смягчить его. Малфой положил записку в конверт, запечатал его и отправился к секретарше.
— Отправьте это в Малфой-мэнор, мисс, — произнёс он.
— Подождите, — остановил её Люциус. Он несколько секунд подумал, а потом сказал:
— Не сейчас. Отправьте в конце рабочего дня. За пять минут до окончания вашей работы.
— Как скажете, — кивнула молодая волшебница. — Всё будет сделано.
— Не забудьте, — Малфой с жалостью оглядел бестолковую девушку, приставленную ему в секретари, и скрылся за дверьми своего кабинета. Он принял очень тяжёлое решение, и теперь ему предстояло продумать до малейших деталей все то, что он собирался сделать этим вечером. Самая незначительная ошибка грозила смертью и Гермионе, и ему самому. А умирать в расцвете лет Малфой не хотел.
20.05.2010 Глава 14. Правда.
I’m sorry if you can’t stand the naked truth
All you see is how you want it to be... — Within Temptation
Пока он жив, его всегда смогу простить я, и ненависть моя рассеется как дым. Иль он умрёт сейчас, иль будет мной любим! — Ж. Расин
Сказать, что Гермионе было страшно, это не сказать ничего. Гермионе было очень страшно. Страх заполнил каждую клеточку её тела, не оставляя места для размышлений и анализа ситуации. Пожиратели притащили её в какую-то убогую полутемную каморку, где была узкая, неудобная кровать, стол, два стула и дверь, ведущая в крохотную ванную комнату. Когда они вывели её из Норы, то завязали глаза, и девушка понятия не имела, куда именно притащили ее маги. Возможно, она уже далеко за пределами Лондона. Немного придя в себя и осмотревшись, девушка решила выглянуть на улицу и хотя бы приблизительно определить свое местонахождение. Но, окно, как назло, было очень высоко и даже, поставив стул на стол и забравшись на него, Гермиона могла увидеть только краешек внутреннего дворика, такого же серого и безжизненного, как и комната, где находилась гриффиндорка. У девушки не было часов на руке, и она быстро потеряла счёт времени. Обследуя свою маленькую тюрьму, она заметила в двери небольшое оконце. Оно было крепко заперто, а, когда на улице стемнело, Гермиона услышала лязг ключей и шорох за дверью. Она вжалась в стену, ожидая снова увидеть Пожирателей, пришедших за ней. Но вместо этого приоткрылось оконце, и перед изумленной девушкой появились тарелка с жидкой похлёбкой и стакан воды. Она попыталась заглянуть в отверстие, надеясь рассмотреть охранника, но коридор был полностью погружён во тьму. Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как взять свой бесхитростный ужин и отнести его на стол. Теперь к страху прибавилось и чувство безнадёжности. «Если они меня кормят, значит, я здесь надолго», — размышляла она, разглядывая содержимое тарелки. Внутри живота что-то булькнуло, и девушка почувствовала подступающий приступ тошноты. «Я не собираюсь это есть», — подумала она и отодвинула тарелку подальше от себя. Воду же Гермиона всё-таки выпила, потому что её горло ужасно пересохло, к тому же, она решила, что холодная вода успокоит её. Гриффиндорка присела на край кровати и с тоской оглядела всё помещение. Она старалась не думать о том, что именно в этой комнатушке ей, возможно, предстоит провести следующие девять месяцев. «А потом… потом всё», — сделала она неутешительный вывод, нервно теребя в руках край своего платья. — «Изверги!» Гермиона тут же укорила себя за слабость. «Они придут за мной, заберут отсюда!» — девушка сжала пальцы в кулаки и до боли впилась ногтями в ладони. — «Рон, Джордж, мистер Уизли… они ведь в сопротивлении, они должны бороться!» Хотя, в глубине души у Гермионы теплилась надежда и на то, что её вытащит отсюда тот, из-за кого она, собственно, и попала в эту историю. Люциус Малфой должен был узнать о происходящем, так казалось гриффиндорке. «Но он не придёт», — горестно подумала она. — «Разве ты забыла, что он женился и что ему наплевать на тебя? Даже, когда… — она замотала головой и поправила себя, — Даже, если тебя убьют, ему будет всё равно».
За дверью раздался шорох и лёгкий стук. Гермиона вздрогнула и, быстро оглядевшись, схватила стакан — её единственное оружие. Снова наступила тишина, и девушка уже было решила, что ей почудилось, как вдруг услышала осторожные шаги, а затем в замке стал поворачиваться ключ. Гермиона вжалась в стенку и выставила перед собой руку со стаканом. Она была готова в любой момент ударить им об угол стола и броситься на нежданного визитера. Ключ не подходил и незнакомец за дверью, погромыхав тяжёлой цепью, попробовал вставить другой. «Это не охранник! Он должен знать, какой ключ, от какой двери!» — пронеслось в голове гриффиндорки. — «Боже мой, кто это?» Дверь приоткрылась и в комнату проскользнула тень.
Девушка не могла разглядеть ни лица, ни контуров тела, всё скрывала мантия. Вошедший быстро оглядел камеру и увидел Гермиону. Он не сразу заговорил, поначалу маг просто смотрел на девушку.
— Кто вы? — не выдержала она. — Снимите маску!
Загадочный посетитель покачал головой.
— Вы не охранник, — прошептала девушка. — Кто вы? Отвечайте! — закричала она и, ударив стаканом об стол, выставила вперёд острые осколки.
— Ну, зачем же портить казённое имущество, мисс Грейнджер? — усмехнулся волшебник и снял с себя капюшон мантии Пожирателя Смерти и маску. Гермиона не могла поверить своим глазам — перед ней стоял Малфой.
— Вижу, вы поражены, мисс, — продолжил Люциус. — Признаться, я тоже удивлён тому, что мы с вами снова встречаемся, да ещё и при таких обстоятельствах.
— Вы… — сдавленно прошептала Гермиона. — Вы пришли!
— Послушайте, Грейнджер, — Люциус подошёл ближе и скользнул по девушке пронзительным взглядом. — У нас нет времени на обмен любезностями и светские беседы, поэтому спрошу прямо, — мужчина сглотнул и устремил на Гермиону тяжелый испытывающий взор. — Ты беременна от меня? — его вопрос был таким неожиданным, и одновременно таким простым и естественным, что девушка вздрогнула и ещё сильнее сжала в руке стакан. Он треснул и в ладонь Гермионы вонзились осколки. Она всхлипнула и разжала пальцы. Стекло с лёгким звоном упало на пол. Малфой даже не шевельнулся.
— Отвечай.
— Зачем вам знать? — неожиданно воскликнула гриффиндорка. — Что вы со мной сделаете, если я скажу, что это ваш ребёнок? Убьёте прямо сейчас? Вам же не нужен ребёнок от грязнокровки, тем более теперь, когда у вас новая жена… — Гермиона расплакалась, у неё сильно закружилась голова, и она начала сползать вниз. Люциус подхватил её и прижал к стене. Не убирая рук с её талии, он повторил вопрос:
— Ты беременна от меня или от своего Уизли?
— Зачем вам… — продолжала всхлипывать Гермиона. — Вам плевать на нас всех…
— Говори! — взревел Малфой, приставив волшебную палочку к шее девушки. — И правду, Грейнджер, только правду!
— От вас, — прошептала она. Люциус отшатнулся, его лицо побледнело. Девушка пошатнулась и с трудом дотащилась до кровати. — Вы сомневались? — зло спросила она.
— У тебя есть муж. Естественно, что я сомневаюсь, — ответил Малфой.
— У меня ничего не было с Роном, — заливаясь краской, произнесла Гермиона.
— Как я могу знать, что ты говоришь правду? — в голосе Люциуса явно слышались недоверие и надежда. Он не знал, как реагировать на подтверждение своих подозрений.
— Дайте мне Веритасерум, если не верите на слово. Просмотрите мои воспоминания, вы же умеете это делать! — сквозь слёзы закричала девушка. — Ну, что же вы? Проверьте! — её вопли прекратила лёгкая пощёчина, которую ей отвесил Малфой.
— Немедленно прекрати истерику, — приказал он. — Ты понимаешь, что в роду Малфоев не может быть детей с грязной кровью? Понимаешь, что ты не имеешь права…
— Тогда оставьте меня здесь. Пусть и меня, и моего ребёнка убьют, — Гермиона чуть ли не в первый раз в жизни пошла на поводу у эмоций. Она кричала, не думая о последствиях.
— Нет, я не сделаю этого, — Люциус говорил тихо и спокойно. — Когда ты родишь ребёнка, над ним станут проводить опыты. И я почти уверен, что врачи догадаются, что его отец — не твой никчёмный Уизли. Оставить тебя здесь — слишком опасно, в первую очередь, для меня, — волшебник убеждал самого себя в необходимости забрать Гермиону из этой тюрьмы, при этом пытаясь отогнать мысли о том, что его волнует и её безопасность. — Поэтому ты пойдёшь со мной, — заключил он.
— Куда? — ошарашено спросила девушка.
— Какая разница? — пожал плечами Малфой. — Во всяком случае, везде будет лучше, чем здесь.
— Смотри, это охранник!
— Живой, просто оглушённый.
— Значит, там кто-то есть…
— Вы не оставляете мне выбора, — простонала Гермиона. — Вы никогда не оставляете мне выбора, просто врываетесь в мою жизнь и рушите её! За что? Что я вам сделала?
Губы Люциуса дрогнули, но он быстро справился с эмоциями.
— Не забывайся. Ты всего лишь грязнокровка. То, что вышло — это нелепая случайность, за которую я беру ответственность. Не воображай, что ты дорога мне.
— С чего вы взяли, что я так думаю? — едко парировала девушка. — Вы сломали мою жизнь, я ненавижу вас! Вы являетесь сюда под видом благодетеля и думаете, что я с радостью приму вашу помощь?
— И, тем не менее, ты ждала меня, — усмехнулся Люциус. — Уверен, что ты предпочтешь пойти со мной, а не со своим рыжим дружком…
— Слышишь голоса? Мужской и женский.
— Это наверняка Гермиона, мы не могли сбиться с пути!
— Тссс… дай прислушаться.
— Не смейте так говорить о Роне! — воскликнула гриффиндорка. — Он благороднее, лучше, добрее вас в тысячу раз.
— Как трогательно. Я сейчас расчувствуюсь, — на лице Малфоя появилась злобная ухмылка. — Пошли, — он протянул ей руку.
— Почти уверен, что это старший Малфой. Насколько я помню его голос…
— Малфой?!
— Спокойно, мальчики. Мы не можем давать волю чувствам. Осторожно подходим к двери.
Гермиона нерешительно подняла руку и протянула её вперёд. До ладони Малфоя оставались считанные миллиметры.
— Ну же, — настойчиво сказал он. — Смелее.
— Я не понимаю вас, — прошептала девушка. — Вы такой странный…
— Тебя не должно это волновать. Дай мне руку, и пойдём со мной.
— На счёт три заходим, ясно?
— Да, папа.
— Малфой — мой!
— Не кипятись Рон, помни, что мы пришли за Мионой. Раз… два…
Гермиона коснулась кончиками пальцев ладони Люциуса. Он тут же крепко сжал их и быстро притянул девушку к себе.
— Три!
Взгляд Люциуса был прикован к полуоткрытым губам Гермионы, он наклонился, чтобы коснуться их, девушка инстинктивно прижала ладони к его груди, дверь распахнулась, и в комнату ворвались Артур, Джордж и Рон Уизли. Люциус обернулся, заслоняя собой девушку, он, конечно же, предположил, что это Пожиратели. Увидев перед собой разъярённого Рона, Малфой на секунду растерялся и это дало гриффиндорцу преимущество. Тяжёлый кулак Рональда врезался в лицо Люциуса.
Гермиона истошно закричала. Малфой больно ударился об стену, из его разбитого носа текла кровь.
— Ты, ничтожество! — взревел он, доставая платок, чтобы вытереть лицо. — Как ты смеешь?
— Как ты посмел прикоснуться к ней, подонок! — Рон снова бросился на Люциуса, но на этот раз маг встретил его во всеоружии и Уизли оказался на полу, сражённый крепким и чётким ударом Малфоя.
— Прекратите немедленно! — крикнула Гермиона. Её обнимал Джордж, не давая броситься разнимать дерущихся.
— Рон! — раздался голос Артура Уизли. — Ты обещал держать себя в руках.
Услышав голос своего злейшего врага, Люциус тут же забыл про Рона, который поднимался с пола, отряхиваясь от пыли. Казалось, что Малфою наплевать на всех присутствующих, кроме старшего Уизли. Волшебники, увидев друг друга, выставили палочки.
— Неужели Артур Уизли прекратил прятаться и соизволил принять вызов? — прошипел Люциус.
— Я не прятался, — спокойно ответил Артур. — Ты просто плохо искал.
— Ну конечно… — Малфой поигрывал в руках волшебной палочкой, готовый в любую минуту бросить в своего недруга пару-тройку Непростительных, — пришли за своей грязнокровкой?
— Не смей её так называть! — завопил Рон.
— Молчи, — коротко приказал Артур. — Не вмешивайся.
— Кто бы мог подумать, что мы с тобой встретимся здесь… — Люциус недобро ухмылялся, постепенно сокращая расстояние между собой и противником.
— Действительно, — кивнул Уизли. — Что ты здесь забыл, Малфой? Что ты делаешь в камере жены моего сына? — волшебник сделал акцент на последних трёх словах и Люциус невольно бросил короткий взгляда на Гермиону. Она стояла, между братьями, и не отрывала глаз от странной сцены. Рон собственнически обнимал её, а Джордж держал за руку и успокаивающе гладил её ладонь. «Вот она и в безопасности», — грустно подумал Малфой. — «Можешь покончить с папашей семейства и спокойно отправляться прочь».
— Я знаю, что ты хочешь, Люциус, — осторожно продолжил Артур. — Ты считаешь, что я виновен в смерти твоей жены, — глаза блондина сверкнули, и пальцы сильнее сжали палочку. — Нам действительно надо поговорить, но не сегодня.
— Почему же?
— Мы пришли за Гермионой. Скажу честно, я не ожидал увидеть здесь кого-то ещё, тем более тебя, — голос Уизли был спокоен, но внутри у него всё дрожало, и волшебник был готов в любую секунду броситься в бой. Но всё же он не терял надежды уладить дело миром. — Люциус, я не спрашиваю тебя, что ты здесь делаешь. Я просто прошу тебя — позволь нам уйти вместе с Мионой.
— Позволить уйти? — усмехнулся Малфой. — Уйти сейчас, когда ты сам попал ко мне в руки? Даже не надейся. Сегодня ты мне за всё заплатишь.
— Папа, скажи ему! — не выдержал Рон. — Скажи, наконец, правду!
— Молчи! — голос старшего Уизли впервые дрогнул. — Я сказал, не вмешивайся!
— В самом деле, отец, хватит врать, — внезапно подал голос Джордж. — Хватит нести на себе преступление другого человека.
— Что? — Люциус бросил на парней короткий, резкий взгляд. — Что это значит, Уизли?
— Не слушай их, — по лицу Артура пробежала тень страха. — Никто, кроме меня не виноват в случившемся.
— Нет уж, рассказывай всю правду, иначе получишь Аваду! — Малфой сделал несколько шагов вперёд, и кончик его палочки почти упирался в грудь противника.
— Люциус, позволь нам уйти… — почти умолял Артур.
— Это я убил Нарциссу, — раздался спокойный голос Джорджа. — Мой отец здесь не причём.
Малфой медленно перевёл взгляд на молодого волшебника, продолжая держать палочку нацеленной на Артура. Джордж выступил вперёд и гордо вскинул голову.
— Защищаешь папашу, Уизли? — прошипел Люциус. — Я не верю тебе.
— Не верите — ваши проблемы. Вашу жену убил я, — парень помолчал, а потом добавил:
— Я сожалею об этом.
— Ещё скажи, что это вышло случайно! — Малфой переключил внимание на Джорджа, Артур же смог подойти к младшему сыну и Гермионе. Бедная девушка дрожала от страха.
— Не могу. Я и так слишком долго скрывал истину, — покачал головой Артур. — Джордж уже давно хотел рассказать всем правду.
— Так это правда? — Гермиона была шокирована. Она была уверена, что гриффиндорец просто блефует, чтобы отвести удар от своего отца.
— К сожалению, да, — глаза старшего Уизли слезились, он, не отрываясь, глядел на сына.
— Мы перебирались в новое убежище, — стал рассказывать Джордж, — шли по заброшенной дороге, никто не должен был нам встретиться. Был туман, и мы слишком поздно увидели приближавшуюся фигуру. Аппарировать было бы слишком опасно, она уже заметила нас. Я не знаю, почему она не аппарировала, правда, не знаю! — голос парня дрогнул. — Мы сблизились, и я увидел, что это Нарцисса Малфой. Отец… отец хотел разойтись мирно, но я… — он прижал ладони к лицу, словно пытаясь защититься от нахлынувших воспоминаний. Люциус молча слушал, его лицо не выражало никаких эмоций, только костяшки пальцев побелели от напряжения, так сильно он сжимал волшебную палочку. Джордж тем временем глубоко вздохнул и продолжил рассказ.
— Я мог думать только о том, что она сестра Беллатрикс, убийцы моего брата. С нами было ещё несколько человек и не все поддерживали отца. Они подначивали меня. Нет, я никого не виню, — Уизли резко вскинул голову, и смело встретил пронзительный взгляд Малфоя. — Завязалась дуэль. Я хотел оглушить её, взять в плен… тогда нам очень были нужны деньги, мне казалось, что, если потребовать выкуп… — Джордж тяжело дышал, ему было трудно вспоминать одно из самых тяжёлых событий в своей жизни. На лбу выступили капельки пота, руки он постоянно сжимал и разжимал в кулаки. — Но она сказала что-то резкое… заносчивое…
— Что? — проронил Люциус.
— Сказала, что не собирается иметь дела с одержимым местью подростком. Что будет говорить только с моим отцом, обернулась к нему. Как-то так. Я разозлился, стал кричать, обвинять её в жестокости. А она меня игнорировала. И тогда… — Джордж сглотнул и закончил свой страшный рассказ:
— Я вспомнил заклятие, про которое мне рассказывал Рон, который в свою очередь узнал о нём от Гарри. Сектумсемпра. Ну а потом… — он обречённо махнул рукой. — Авада Кедавра.
Гермиона тихо всхлипнула. Рон дрожал. Артур почти не дышал. Люциус не отрывал взгляда от лица гриффиндорца, словно пытаясь прочесть его мысли. Одна деталь не позволяла Малфою поверить в новую версию убийства своей жены.
— Там был найден обломок палочки твоего отца. Как ты это объяснишь? — спросил он наконец.
— После того, как Джордж совершил непоправимое, — подал голос Артур, выходя из тени. — Я был взбешён. Не сдержался и… ударил его. Я не одобряю теперь своего поступка, но тогда… тогда я был на грани. Мы сцепились и, пока нас разнимали, каким-то образом от моей палочки отломался кусок. Ты же знаешь, — грустно сказал он, — что это оружие сильно к любым заклятиям, но против бытовых повреждений они почти беззащитны. А заметил я это, только прибыв в укрытие. Ужасная случайность.
Люциус молча выслушал объяснение Артура, затем некоторое время обдумывал услышанное, а потом внезапно разразился почти дьявольским смехом.
— Случайность? — он бросился на Уизли и схватил его за края мантии. — Твой чёртов сын убил мою жену, потому что ему, видите ли, не понравилось, как она с ним разговаривала, а ты сломал свою чёртову палочку и даже не заметил, что обломок остался на месте убийства? Уизли, у тебя действительно придурошная семейка! Ни у кого нет мозгов! — Малфой обернулся и бросил Гермионе:
— И ты ожидала, что эти недотёпы спасут тебя?
— А кто же должен её спасать, по-твоему? — выступил Рон.
— Иди… — Малфой разжал пальцы и слегка толкнул противника прочь от себя. — Убожество…
— Если хотите дуэль — я готов, — снова заговорил Джордж. Люциус посмотрел на него, мысленно взвешивая возможность сразиться с убийцей своей жены в честном бою, как и хотел. Рука с волшебной палочкой слегка дёрнулась, как будто поднимаясь вверх, но тут Гермиона не выдержала.
— Прекратите немедленно! Хватит уже смертей!
Рука Малфоя замерла.
— Прекрати, Миона, — устало произнёс Джордж. — Он имеет право.
— Нет! — вскричала девушка. — Ты был в состоянии аффекта, ты ни в чём не виноват!
— Виноват, — зловещим голосом сказал Люциус. — Виноват вдвойне. Но сегодня… — маг опустил руку и спрятал палочку. — Сегодня я буду великодушен.
Артур не смог сдержать вздоха облегчения. Гермиона радостно сжала руку своего мужа, а Джордж выглядел растерянным.
— Но за это вы должны кое-что сделать, — голос Малфоя был язвителен и нарочито таинственен. — Я не собираюсь заниматься благотворительностью.
— Что ты хочешь? — осторожно спросил Уизли-старший.
— Вы пришли за грязнокровкой. Вы её не получите, — последовал холодный ответ. — Она пойдёт со мной.
— Что? — Рон заслонил собой девушку и яростно взглянул на Люциуса. — С какой стати? Ты больше никогда не сможешь… — парень осёкся, он не хотел, чтобы о случившемся с его женой узнали посторонние. Эта тайна принадлежала только ему и Гермионе.
— Ты так уверен? — усмехнулся Малфой. — Думаешь, что она выберет тебя?
— Я не позволю тебе забрать её с собой! Она моя жена! — Рон не собирался уступать.
— Ты забываешься, Уизли. Подумай, ведь ты член незаконной организации. Я могу немедленно вызвать сюда несметные полчища Пожирателей, даже самого Тёмного Лорда! А я даже не пытаюсь выяснить, как вы попали сюда, как узнали местонахождение тюрьмы. — Люциус говорил с Роном, не скрывая чувства своего превосходства над гриффиндорцем. Взрослый маг с презрением глядел на парня. — Я не собираюсь искать людей из Министерства, сотрудничающих с вами, а такие, безусловно, есть, иначе вы не были бы сейчас здесь, — глаза Малфоя слегка сузились и он сделал шаг вперёд, навстречу противнику. — Я просто заберу с собой грязнокровку. И всё.
— Рон, что он говорит? — Артур не понимал претензий Люциуса. — Зачем ему Гермиона? Что между вами тремя произошло?
— Ну же, Уизли, — ухмыльнулся Малфой. — Скажи своей семейке правду, — Рон отрицательно покачал головой. — Тогда скажу я.
— Тогда ты умрёшь, подонок! — гриффиндорец выхватил палочку и направил её на Малфоя. — Ты причинил нашей семье слишком много зла, чтобы оставаться в живых.
Люциус расхохотался. Ему была смешна даже мысль о дуэли с этим юнцом.
— Я говорю серьёзно, — Рон тяжело дышал, его ноздри раздувались от гнева. — Ты больше никогда не увидишь Гермиону. И не сможешь вновь унизить её.
— Да что здесь происходит, чёрт возьми?! — внезапно закричал Джордж. — Что за тайны? Я скорее совершу ещё одно убийство, чем позволю ему забрать с собой Миону, — он собственнически обнял девушку за плечи, что вызвало в глазах Рона нехорошую вспышку ревности, — но я хочу знать, почему он считает, что имеет на это право.
— Если ты скажешь, — угрожающе прошипел Рон, — я убью тебя.
— Нет, — с лёгкой усмешкой ответил Люциус, — она не позволит.
Гермиона больше не могла сдерживаться. Она молча терпела перепалку между своим мужем и… у девушки не получалось определить, кем для неё является Малфой, но она поняла, что не может допустить нового убийства. Гриффиндорка высвободилась из объятий Джорджа и подошла к Рону.
— Я действительно не позволю, — тихо произнесла она.
— Миона? — парень был совершенно ошарашен подобным заявлением. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Я в здравом уме, Рон. Если я не пойду с ним, вы поубиваете друг друга, а меньше всего я хочу, чтобы из-за меня погибли дорогие мне люди, — девушка крепко сжала руки мужа и совсем тихо прошептала:
— Мы заварили эту кашу, нам её и расхлёбывать.
— Хватит сантиментов, — Люциус подошёл к девушке и грубым движением притянул её к себе. — Нам пора.
Артур и Джордж совершенно не понимали, что происходит. Когда Рон уговорил их отправиться в тюрьму и вытащить оттуда Гермиону, он ни словом не обмолвился о том, что там они встретятся с Малфоем, который будет так странно себя вести. Уизли-старший заслонил собой дверь.
— Что происходит Люциус? — резко спросил он. — Я не позволю своей невестке идти с тобой неизвестно куда. Она ждёт ребёнка от моего сына, и я не собираюсь…
— У тебя неверные сведения, Уизли, — последовал ответ. — Это мой ребёнок.
Слова Малфоя произвели эффект разорвавшейся бомбы. Артур лишился дара речи, Джордж переводил непонимающий взгляд с Гермионы на Рона, а девушка закрыла лицо руками. Люциус тем временем воспользовался всеобщей растерянностью, отшвырнул старшего Уизли от двери и потащил за собой не сопротивляющуюся Гермиону. Ему вслед полетел вопль Рона:
— Ненавижу тебя Малфой, слышишь, ненавижу! Я всё равно до тебя доберусь!
Гриффиндорка с трудом поспевала за быстрыми шагами своего спасителя. Люциус крепко держал её за руку, и вырваться было просто невозможно. Но Гермиона и не собиралась бежать. Она приняла решение.
— Интересно, твои Уизли уже пришли в себя после такой новости? — с усмешкой произнёс Малфой, когда они с Гермионой вышли на улицу.
— Вы не должны были этого говорить, — процедила девушка сквозь зубы. — Это было слишком жестоко по отношению к Рону и… и ко мне.
— Если бы они проявили больше благоразумия и не разводили истерик, то, возможно, мне бы и не пришлось это рассказывать, — помедлив, ответил волшебник. — Так или иначе, ты не смогла бы скрывать это вечно. А теперь держись за меня — мы аппарируем.
— Не всё ли равно? — сказал Люциус, прижимая свою хрупкую добычу к себе. — Туда, где ты будешь в безопасности.
20.05.2010 Глава 15. Новый дом.
Любви не может быть меж нами, её мы оба далеки. — Ю. Жадовская
One for the day, the other for the night
One just for now, the other for all my life... — Notre Dame de Paris
Гермиону едва не стошнило после аппарации, она вцепилась в мантию Люциуса, пытаясь вернуть свой организм в спокойное состояние. Малфой поднял её лицо за подбородок и неодобрительно покачал головой.
— Тебе плохо? — почти участливо спросил он.
— Нет, — девушка храбро выпрямилась и взглянула Люциусу в глаза, но её мертвенная бледность и затуманенные глаза говорили об обратном.
— Гриффиндорское геройство не доведёт тебя до добра, — произнёс Малфой. — Ты можешь идти?
— Да, — Гермиона сделала несколько бодрых шагов, но на этом её энергия закончилась и девушка покачнулась, рискуя упасть. Люциус крепко обхватил её за талию и мрачно констатировал:
— Не можешь.
— Я смогу, только дайте мне немного времени, чтобы отдохнуть… — сбивчиво заговорила Гермиона, но Малфой перебил её.
— Нам некогда отдыхать.
Он подхватил её на руки и быстро зашагал по узкой дорожке. Девушка совсем не сопротивлялась, настолько обессилена она была. В нормальной ситуации гриффиндорка непременно воспротивилась бы такому обращению с ней, даже теперь, когда она ждала ребёнка от Люциуса, Гермионе казалось, что их отношения не могут, не должны быть настолько интимными, чтобы он нёс её на руках. Но его руки были сильными и тёплыми, а девушка чувствовала себя настолько уютно и безопасно, что позволила себе расслабиться и закрыть глаза.
— Грейнджер… — обратился Малфой к тихо сопящей Гермионе. — Мне нужно опустить тебя, слышишь? Ты сможешь несколько секунд постоять самостоятельно?
— Я беременная, а не смертельно больная, — девушка обидчиво взглянула на волшебника, а после того, как он бережно опустил её на землю, отошла от него на пару шагов. Пока Люциус произносил сложные заклинания для того, чтобы открыть дверь, Гермиона рассматривала пространство. Это был обычный сельский пейзаж, вокруг не было видно ни одного дома, только бескрайние луга и лес, видневшийся вдалеке.
— Заходи! — приказал Малфой и девушка подчинилась. Оказавшись внутри дома, она ощутила, что интерьер ей как будто знаком. Но ей не удалось внимательно рассмотреть все детали обстановки, маг взял её за руку и повёл за собой. Через полминуты они оказались на другой стороне домика. Люциус отворил дверь и пропустил Гермиону вперёд. Когда молодая ведьма увидела, куда её привёл Малфой, по её телу пробежала дрожь. Это была та самая комната, где они… именно здесь она отдалась ему во второй раз. «И в третий… и в четвёртый…» — напомнила память.
— О Господи… — прошептала она, не в силах оторвать взгляд от кровати. — Это тот самый дом.
— Ну, не хотела же ты, чтобы я привёл тебя в Малфой-мэнор? — хмыкнул Люциус. Он расстегнул мантию и бросил её на ближайший стул. — Тебе что-то не нравится?
— Послушайте, — произнесла Гермиона. — Почему мы не аппарировали прямо сюда? Я помню, в прошлый раз… — она покраснела, вспомнив, что именно было в прошлый раз.
— В прошлый раз здесь не стояла антиаппарационная защита, — объяснил Малфой.
— Зза… зачем вы её поставили? — заикаясь, спросила девушка, хотя ответ она знала и так.
— Сегодня ты туго соображаешь, Грейнджер, — наиграно огорчённо вздохнул Люциус. — Это для твоей же безопасности. Или ты хочешь жить, каждую секунду ожидая, что сюда нагрянет отряд Пожирателей?
Гермиона вздрогнула. Она даже представить себе не могла, что с ней сделают, если найдут. И что тогда будет с Люциусом.
— Ты будешь жить здесь. Дом находится вдалеке от Лондона, вокруг нет ни души, так что это довольно безопасное место. Здесь есть домовик, Тинки, он, конечно, невероятно старый, но зато, ни разу не покидал этого места, а значит, не знает ничего о тебе и не сможет донести, куда не надо. Надеюсь, тебе не придёт в голову освобождать его, — саркастически усмехнулся Малфой, давая девушке понять, что он в курсе её неудачного Крестового похода. — Я буду приходить так часто, как только смогу. Пока что это лучшее, что я могу придумать в данной ситуации, — он перевёл дыхание и скользнул глазами по хрупкой фигурке девушки. Гермиона стояла, потупив глаза, и молча слушала. Наконец, она подняла взгляд и тихо произнесла:
— Зачем вам это? Столько лишних проблем и риска?
— Я, кажется, уже объяснял, — чуть помедлив, ответил Люциус. — Опасность угрожает не только тебе, но и мне…
— Нет! — перебила его девушка. — Если вас волнует ваша безопасность, то можете убить меня и закопать на заднем дворе. И не говорите, что вы не можете убить своего ребёнка, — предупредила она его вопрос. — Он для вас всего лишь помеха.
Малфой не ответил. Он повернулся к Гермионе спиной и стал разглядывать ночной пейзаж за окном. По его расчётам, было около двух часов ночи. Дома его ждала молодая жена, а он выяснял отношения с грязнокровкой. Что-то сбилось в его размеренной жизни.
— Какой ответ ты хочешь услышать? — наконец, проронил он.
— Я не знаю, — прошептала девушка. — Наверное, правдивый.
Мужчина подошёл к Гермионе, несколько секунд разглядывал её испуганное лицо, а потом медленно, нерешительно коснулся ладонью её волос. Гриффиндорка вздрогнула, но не отпрянула. Люциус положил одну руку на затылок девушки, а второй скользнул по её спине, остановившись на бедре. Он наклонил голову ближе и хриплым голосом прошептал:
— Не тешь себя напрасными надеждами. Я никогда не скажу тебе того, что ты хочешь услышать.
— Откуда вы знаете, чего я хочу? — всхлипнула Гермиона. — Я хотела выйти замуж за Рона, хотела родить ему ребёнка! А вы… вы всё испортили, со своими извращёнными желаниями…
— Послушай, девочка, — Люциус прижал её к себе и впился губами в бьющуюся на шее жилку. — Ты должна быть благодарна мне. Если бы… не… я… — шептал он в перерывах между короткими, горячими поцелуями, — то сейчас… ты была бы в тюрьме…
— Неправда, Рон вытащил бы меня! — попыталась возразить девушка, но Малфой лишь усмехнулся.
— Но ты хочешь быть не со своим Уизли. Думаешь, я не помню твоих стонов? Не помню, как ты прижималась ко мне, как целовала? — его слова сопровождались чередой поцелуев и откровенными прикосновениями пальцев.
— Вы заставили меня! — задохнулась от возмущения Гермиона.
— И ты думаешь, что я убил бы тебя, если бы ты отказалась? — рассмеялся волшебник. — Тебе нравилось, и сейчас тебе тоже нравится, — он накрыл её губы своими и требовательно прижал к себе. Девушка толкнула его в грудь, но Люциус был во много раз сильнее её, и эти жалкие потуги остановить его только распаляли Малфоя.
— Пустите… — прошептала Гермиона, когда Люциус оторвался от неё.
— Даже не подумаю, — последовал ответ.
Гриффиндорка резко отвернула голову, не позволив снова поцеловать себя. Её терзали двойственные чувства — с одной стороны, она втайне мечтала об этих ласках, но, с другой, ей не нравилась грубость Малфоя, его резкий переход от одного к другому. Гермиона сама не знала, чего она хочет. Почувствовав на своей груди ладонь Люциуса, она дёрнулась и, от неожиданности, мужчина слегка ослабил хватку. Этого хватило, чтобы девушка вырвалась и отбежала в другой конец комнаты.
— Не делайте этого! — она оборонительно выставила вперёд руку. Люциуса явно не устраивало подобное развитие событий. Он подошёл к ней, но Гермиона так и не опустила руку. Тогда он спросил:
— Что ты имеешь против? Ты ведь хочешь…
— Нет! — разъярённо воскликнула девушка. — Как вы можете говорить, что я хочу, чтобы вы снова меня изнасиловали?
Уголки губ Люциуса слегка дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но в последнюю секунду передумал. Волшебник смерил Гермиону тяжёлым взглядом, задумавшись на мгновение, а затем размеренно произнёс:
— Значит, ты считаешь это насилием?
— Чем же ещё! — девушка с трудом выносила холодный, пронзительный взгляд Малфоя. По нему совсем нельзя было сказать, что ещё несколько минут назад обладатель этого взора покрывал лицо и шею Гермионы горячими поцелуями. Она понимала, что, если опустит глаза, то проиграет и навсегда останется для своего похитителя постельной игрушкой. А этого Гермиона больше не была намерена допускать. «Я заставлю его уважать себя, чёрт возьми!» — подумала она.
— Я представляю себе насилие несколько по-другому, — задумчиво сказал Люциус.
— У вас, наверное, огромный опыт! — съязвила девушка.
— Ошибаешься, — ответил Малфой. — Как же это по-гриффиндорски — обвинять людей в том, о чём представители львиного факультета не имеют ни малейшего понятия. — Люциус произнёс слово «львиного» с максимальным презрением. Гермиона бросила на него уничижающий взгляд, но промолчала. Малфой тем временем подошёл к брошенной на спинку стула мантии, набросил её, натянул перчатки и снова обернулся к девушке.
— Я постараюсь прийти завтра, мисс Грейнджер и тогда мы поговорим, — его голос не сулил ничего хорошего, и гриффиндорка пожалела о своей недавней наглости. Всё-таки она была не в том положении, чтобы язвить и диктовать свои условия.
— Я прошу прощения… — постаралась Гермиона сгладить ситуацию.
— Не стоит извиняться, если вы не чувствуете себя виноватой, мисс Грейнджер, — почти ласково произнёс Люциус. Он подошёл к ней вплотную и, притянув её к себе за подбородок, добавил:
— А вы не чувствуете, правда? Вы всего лишь невинная жертва Пожирателя Смерти, так вы думаете, мисс? А я злодей, да? — Малфой не стал ждать ответа и впился в полураскрытый рот Гермионы горячим, жадным поцелуем. Через несколько мгновений он оттолкнул от себя девушку и, не сказав ни слова, скрылся за дверью. Гермиона услышала, как хлопнула входная дверь, она подбежала к окну и увидела, что Люциус быстро идёт прочь от домика, не оглядываясь назад. В отчаянии она упала на кровать. Девушка плакала от злости и от растерянности. Она ненавидела Малфоя, потому что он, хоть и спас её от ужасной участи, снова бросил её одну, предоставив самой разбираться с мыслями и переполнявшими её чувствами. «Что теперь будет с Роном, Джорджем и их родителями», — всхлипывала волшебница. — «Как он не понимает, что они важны для меня? Что я не представляю жизни без них?» Гермиона с ужасом думала о том, что Люциус может и не прийти. Теперь она полностью зависела от него. «А если мне понадобится врач?» — эта мысль заставила девушку вскочить с кровати и нервно зашагать по комнате. «А если меня найдут? А если, а если, а если…» — слёзы без перерыва текли по лицу Гермионы. Раньше, даже принимая участие в самых опасных авантюрах Гарри Поттера, ей не было так страшно. Девушка так и не решилась позвать домовика, хотя ей очень хотелось есть. Она предпочла завернуться в одеяло и попробовала заснуть. Это удалось ей с большим трудом, она вспоминала прикосновения Люциуса, его поцелуи и, к своему ужасу, поняла, что ей хочется большего. Наконец-то, Гермиона забылась тяжёлым сном, в глубине души надеясь на то, что всё это кошмарный сон, и она проснётся в Норе, рядом с Роном.
У Люциуса было около пятнадцати минут до возвращения в Малфой-мэнор, в течении которых он должен привести в порядок свои мысли и приготовиться к встрече с женой. В том, что Эрина устроит ему скандал, он не сомневался. Была глубокая ночь, а его записка вряд ли смогла усыпить бдительность новоявленной миссис Малфой. Шагая по дорожке, прочь от убежища Гермионы, мужчина пытался понять, что заставило его похитить арестованную, привести её сюда и заботиться о ней. Люциус убеждал себя, что его интересует только ребёнок, но внутренний голос справедливо заметил, что, в таком случае, совершенно необязательно было набрасываться на девочку с поцелуями. Малфой проклинал себя за желание вновь обладать грязнокровкой. Он вспомнил последние слова, сказанные Гермионе. Именно так он и хотел бы видеть всю эту непростую ситуацию. Хотел бы относиться к гриффиндорке, как к жертве, к игрушке, которая случайно создала ему столько проблем. Но у него не получалось, и ещё больше мужчину бесило то, что Гермиона, по-видимому, думала именно так. Малфой аппарировал к своему особняку и, уже готовясь к скандалу, зашагал к дому. По мере приближения Малфой-мэнора, волшебник уменьшал темп ходьбы. Но, как бы медленно Люциус не шёл, он оказался перед воротами. Отворив их, он вошёл в сад. Окна первого этажа были освещены. «Значит, Эрина не спит», — мрачно констатировал он. Малфой дошёл до входной двери, открыл её и вошёл внутрь. Его жены пока что не было видно. Люциус сбросил мантию и направился в кабинет. Там было пусто. Тогда он вышел в холл и ещё раз огляделся. Скрипнула дверь, ведущая в библиотеку и, обернувшись, Малфой увидел Эрину. Она была в плотно запахнутом длинном пеньюаре, волосы были слегка растрёпанны, а глаза немного покрасневшие. Молодая женщина окинула мужа презрительным взглядом, а потом произнесла:
— Где ты был?
Люциус постарался спокойно ответить:
— На работе, разве ты не получила моей записки?
— Получила. Но не поверила, — Эрина гордо вскинула голову и добавила:
— Тебе не кажется, что я заслуживаю объяснений?
— Я всё объяснил в записке, — пожал плечами Малфой. — Ты зря так долго не ложилась.
— Как я могла уснуть, Люциус? — Эрина негодовала. Она раздражённо одёрнула пеньюар и сложила на груди руки. — Мне неприятно, что, спустя несколько дней после свадьбы, ты приходишь домой под утро!
— Хорошо, послушай, — мужчина подошёл к жене и взял её за руку. Малфой от всей души желал, чтобы Эрина успокоилась. — Ты же знаешь, где я работаю. Сейчас тяжёлое время, новые проекты… Я обещаю, что буду стараться приходить домой вовремя. Ну, милая… — Люциус попытался поцеловать девушку, но она отвернула лицо и язвительно хмыкнула:
— Не боишься, что я спрошу своего отца о твоих «дополнительных заданиях»?
— Не боюсь, — солгал Малфой.
— Правильно, — с грустной усмешкой произнесла девушка. — Я не буду этого делать. Не буду, потому что не хочу ввязывать в наши семейные дела Тёмного Лорда. Люциус, — она повернулась к нему, нежно прикоснулась ладонью к его щеке и прошептала:
— Я совершила много ошибок, знаю. Если бы я могла вернуть всё назад, в тот день, когда приехала в Англию, то всё было бы по-другому. Я не стала бы врать тебе, шантажировать, угрожать… — Эрина прижалась к мужу и ласково гладила его по волосам. — Потому что я так люблю тебя… И мне больно, что ты врёшь мне.
— Я не вру тебе, — Люциус крепко обнял жену и поцеловал в лоб. — Иди ко мне, малышка…
Мужской организм всё ещё требовал разрядки. Мысли о Гермионе перемешались с ощущениями от прикосновений губ и рук Эрины. Малфой ласкал жену, представляя на её месте маленькую, испуганную гриффиндорку. «Нет, так нельзя… слишком опасно!» — промелькнула здравая мысль.
— Пойдём наверх… — пробормотал он.
— Нет, я хочу здесь, — хрипло ответила Эрина. — Люби меня… — она сбросила с Люциуса мантию, рубашку и расстегнула ремень. — И докажи, что ты мне не врёшь.
Малфой был на пределе. Эрина скользнула вниз и быстро освободила мужа от остатков одежды. Он закрыл глаза и полностью отдался ощущениям. Молодая волшебница страстно ласкала его губами и языком. Было необычно заниматься любовью посреди огромного, ярко освещённого холла, хотя, кроме них, в доме никого не было, домовые эльфы не в счёт. Люциус невольно подумал, что Гермиона никогда не решилась бы на такое, да он и не стал бы требовать. Нет, с ней нужно было заниматься любовью в полутёмной спальне, доминировать над ней, заставлять испытывать наслаждение вопреки законам и доводам рассудка. Эрина была другая, ей Малфой иногда позволял брать на себя инициативу. «Чёрт, я не должен думать о грязнокровке, не должен, не должен!» — упрямо повторял себе Люциус. Тем временем его жена ритмично скользила губами по напряжённому члену Малфоя, заставляя мужчину глухо стонать. Если раньше хотя бы в такие моменты ему удавалось выкинуть из головы Гермиону, то теперь грязнокровка повсюду преследовала Люциуса.
— Ммм… — простонал он, когда девушка легонько задела его языком по головке. — Иди сюда, — Малфой усадил Эрину на ближайший подоконник, развёл её ноги и резким движением вошёл в нее. Он был нарочито груб, кусал ее шею и губы и так крепко впивался пальцами в молодое тело, что на коже оставались тёмные пятна.
— Ты меня любишь? — сбивчиво прошептала Эрина.
— Конечно, — ответил Люциус. — Особенно, когда ты такая покорная, — с этими словами он сильно потянул её за волосы, заставляя выгнуться.
Ещё несколько движений и Малфой кончил. Эрина, спустя мгновение, последовала за ним. Девушка выглядела довольной, она обвила его шею руками и страстно поцеловала.
— Может быть, я позволю тебе иногда задерживаться на работе, если после этого ты будешь так заглаживать свою вину! — лукаво улыбнулась она.
— Я запомню, дорогая, — он зарылся лицом в растрёпанные кудри жены и представил, что рядом с ним горячая, испуганная, но счастливая и удовлетворённая Гермиона. Но, когда Люциус вновь взглянул в глаза женщине, которую обнимал, иллюзия рассеялась. Эрина не заметила крохотной тени разочарования, пробежавшей по лицу Малфоя. Она решила больше не пытаться выяснить причину столь позднего прихода мужа домой, хотя недоверие всё равно осталось. Но, рассудив, что, если бы Люциус вернулся от любовницы, то не смог бы так страстно и долго заниматься с ней любовью, решила забыть о подозрениях.
Когда чета Малфоев уже лежала в постели, Эрина решилась заговорить о давно мучавшем её вопросе. Девушка провела пальцами по груди Люциуса и тихонько спросила:
— Ты ещё не спишь?
— Почти… — пробормотал маг.
— Знаешь, я думаю, что было бы хорошо, если… — она на секунду замялась, а потом отважно выпалила:
— Если бы у нас был ребёнок.
Люциус перестал дышать. Очередной наследник, на этот раз от законной жены, ему был совершенно не нужен. В голове вихрем пронеслись мысли о Гермионе и её ребёнке, о Драко, о Тёмном Лорде. «Я не могу этого допустить!» — Люциус запаниковал не на шутку.
— Милая… — осторожно начал он. — Мы же совсем недавно поженились… нам надо лучше узнать друг друга, прежде чем…
— Да, я понимаю, — быстро заговорила Эрина. — Но это бы очень сблизило нас, понимаешь? Только представь, ты, я и наш малыш.
Люциус представил. Очень хорошо представил. Молодая, красивая, любящая и, главное, чистокровная жена, положение в обществе, уважение Лорда — Малфой был уверен, что Повелитель был бы доволен появлением внука. Но Люциус не мог представить себя в этой идиллии. Себя он очень хорошо представлял рядом с Гермионой, в маленьком домике в глуши. Малфой ненавидел себя за то, что отвергает самое лучшее будущее, которое могла предложить ему судьба. «Желая, чтобы в жизнь вернулся адреналин, я имел ввиду вовсе не это…» — мрачно подумал он.
— Так что насчёт этого? — робко спросила Эрина. Её пугало такое долгое молчание Люциуса. Наконец, он покрепче обнял её и шутливо ответил:
— Ну, мы же работали над этим недавно. Но всё же, я бы предпочёл не торопить события, хорошо?
— Но… ты не будешь против? — продолжала спрашивать девушка. Она чувствовала, что Малфой не в восторге от её идеи, но продолжала пытаться найти отклик в его сердце.
— Как я могу быть против, — мягко ответил Люциус. Он не знал, что сказать. — Спи.
— Я люблю тебя, — прошептала Эрина, прежде чем закрыть глаза.
— Я тоже тебя люблю, — произнёс Малфой. Он был готов убить себя за то, что ему приходилось обманывать жену. Люциус всё же изменил своё отношение к Эрине. Ему казалось, что она действительно любит его, что искренне хочет, чтобы и он полюбил её так же сильно. Оттого, что он понимал, что никогда не сможет сделать этого, Малфой чувствовал огромное презрение и ненависть к себе и к Гермионе потому, что именно она была виновата во всех его бедах. Люциус ненавидел грязнокровку, волей судьбы игравшую теперь огромную роль в его жизни, но одновременно он знал и то, что завтра снова отправиться к ней и будет убеждать девушку… в чём? В том, что ей нечего бояться? Малфой понимал, что это неправда. Грейнджер будут искать, она числится в категории особо опасных. И если Министерство раскроет тайну её побега, то умрёт и он, и она, и их неродившийся ребёнок. Люциус не мог составить чёткого плана предстоящего разговора с Гермионой, но осознавал одно — он придёт к ней и они будут вместе. Маленькая гриффиндорка стала для него нездоровой одержимостью.
* * *
Весь день Гермиона провела как на иголках. Она вздрагивала от малейшего шума, боялась подходить к окнам. Домовик Тинки был неразговорчивым, он приносил девушке вкусно приготовленную еду, почтительно кланялся и исчезал, прежде чем Гермиона успевала задать хоть один вопрос. Под вечер она осмелилась выйти из своей комнаты и обследовать дом. Он был очень маленьким, кроме спальни Гермионы, в нём было ещё две комнаты с ваннами, кладовая и большая кухня, откуда домовик её выгнал. Девушка не решилась выйти на улицу, ведь Люциус не оставлял на этот счёт никаких инструкций. Постепенно мысли о Малфое затмили в ее голове все остальные. Она понимала, что только он в состоянии помочь ей в сложившейся ситуации, а также то, что мужчина был для нее единственным связующим звеном с внешним миром. И больше всего Гермиона боялась, что он не придёт. Девушка была согласна снова слушать его насмешки, издевательства над её идеалами, она даже была готова опять с ним спать, лишь бы он пришёл. «Он не может меня бросить, не может», — убеждала себя девушка, сидя в полутёмной комнате. — «Он обязан обо мне заботиться, он сам говорил!» Гермиона натянула себе на плечи одеяло и снова прислушалась. Ей показалось, что где-то что-то скрипнуло. Девушка вздрогнула. Слух не обманул её, в коридоре действительно слышались чьи-то шаги. Гермиона вжалась в стену, напряжённо глядя на дверь. Наконец, она приоткрылась, и показался темный силуэт.
— Это я, — произнёс Люциус, входя в комнату. Гермиона облегчённо вздохнула. — Почему ты сидишь в темноте? — спросил он, сбрасывая мантию.
— Мне страшно, — прошептала девушка. — Я ждала вас и… — она замялась, увидев насмешливое выражение лица Малфоя.
— Надо же, она меня ждала, — протянул он. — Соскучились, мисс?
— Вы прекрасно понимаете, почему я вас ждала! — воскликнула Гермиона, невольно краснея под пронзительным взглядом волшебника. — Я полностью от вас завишу. Самый большой мой страх, что вы не придёте и оставите меня здесь, одну, совершенно беспомощную! — её голос дрогнул, и девушка уткнулась лицом в колени. Она старалась успокоиться, чтобы не разрыдаться перед Малфоем. Люциус секунду поразмыслил и сделал шаг вперёд. Он протянул руку, и Гермиона застыла, почувствовав прикосновение его руки. Мужчина нежно провёл пальцами по её волосам.
— Не говори ерунды, — тихо произнёс он. — Я знаю, что должен заботиться о тебе.
Гриффиндорка не ожидала услышать таких слов. Она думала, что Люциус воспринимает её, как ненужную обузу. Малфой, тем временем, сел на кровать рядом с Гермионой и накрыл её ладонь своей.
— Ты хочешь, чтобы я пришёл, хочешь видеть меня, но одновременно желаешь, чтобы я исчез из твоей жизни? — спросил он.
— Да, — почти неслышно ответила Гермиона. Она не была готова к такому непонятному разговору.
— Веришь, я мечтаю о том же, — продолжил Малфой, сжимая пальцы девушки. — Я хочу, чтобы тебя не было, чтобы ты снова стала для меня маленькой, надоедливой грязнокровкой. Чтобы ты не вызывала во мне никаких чувств, кроме презрения, понимаешь? — он схватил её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Понимаешь? — прошипел он, в это время, второй рукой прижимая Гермиону к себе так сильно, что ей стало трудно дышать.
— Я не виновата… — хрипло ответила она. Её глаза судорожно метались по лицу Люциуса, пытаясь понять его мысли. — Мне больно, пустите!
Малфой слегка ослабил хватку. Он провёл рукой по лицу своей пленницы, потом опустил ладонь ниже, недолго задержался на полушарии груди и остановился на талии. Гермиона тяжело дышала, она не пыталась вырваться, не стремилась поставить Люциуса на место, как в прошлый раз. Его руки творили с ней чудеса.
— Что ты со мной сделала, грязнокровка? — горько прошептал мужчина, не отрывая взгляда от лица девушки. — Что ты со мной сделала? — повторил он, слегка касаясь губами бешено бьющейся жилки на шее.
— Что вы со мной сделали? — задала тот же вопрос Гермиона. Ей было одновременно и жарко, и холодно, тело молило о новых прикосновениях рук и губ Люциуса, а разум уже давно отключился. Девушка провела рукой по распущенным волосам Малфоя, коснулась его плеч, легонько впилась ногтями в спину. Ещё несколько дней назад она не могла бы даже представить, что будет так себя вести. Но теперь Гермионой владело только одно непреодолимое желание. Почувствовав это, Люциус потянулся руками к пуговицам на её блузке. Покончив с ними, он быстро освободил девушку от уже ненужного предмета одежды, в то время, как гриффиндорка нежно целовала его лицо и шею.
— Разве это насилие? — хрипло прошептал он, легонько кусая её нижнюю губу.
— Нн… нет… — ответила Гермиона. Она поддалась его ласкам и приоткрыла рот. Малфой мгновенно воспользовался этим, чтобы поцеловать девушку. Не прерывая поцелуя, он немного подался вперёд. Гермиона откинулась на подушки, крепко прижимая к себе своего похитителя. Она больше не думала, она позволила себе чувствовать.
— Ты хочешь? — полуутвердительно спросил Люциус, отрываясь от её губ. Гермиона прочитала в его тяжёлом и затуманенном желанием взгляде голод и тревогу, и, спрятанный глубоко под ними, страх, что она может ответить «нет».
— Хочу, — прошептала она, притягивая его обратно.
20.05.2010 Глава 16. Выяснение отношений.
Я говорил: «Ты хочешь, хочешь? Могу я быть тобой любим?» — Л. Гумилёв
— Слушай! До встречи с тобой я был счастлив, девушка!...
— И я! — прошептала она еле слышно. — В. Гюго, «Собор Парижской Богоматери»
Я отомщу ему, но отомщу не так, не как убийца, как заклятый враг! В бою погибнет он, а не убитый сзади! — Ж. Расин, «Андромаха»
— Хочу. — прошептала она, притягивая его обратно.
Руки Люциуса скользили по телу девушки, заставляя её извиваться и теснее прижиматься к своему любовнику. Он слегка подался вперёд, принуждая Гермиону лечь на спину. Оказавшись сверху, Малфой оторвался от губ девушки и нежно коснулся пальцами её волос.
— Ты только моя, — прошептал он, не отрывая взгляда от лица Гермионы. — Моя маленькая грязнокровка…
Гриффиндорка не ответила на оскорбление. Она только смотрела на Люциуса блестящими глазами и тяжело дышала. Мужчина снова коснулся её губ. Он целовал её осторожно и нежно, почти не дотрагиваясь языком. Гермиона тянулась к нему, она хотела больше и жёстче. Малфой, чувствуя её вожделение, наконец, углубил поцелуй. Проникнув в её рот, Люциус продолжил ласкать тело юной волшебницы. Его руки легли на девичью грудь, заставляя девушку вздрогнуть. Большим пальцем он потирал сосок, страстно желая припасть к нему губами. Но также мужчина хотел помучить свою пленницу. Маг оторвался от её губ и переключился на шею. Он давно заметил, что Гермионе нравится, когда он кусает её и целует впадинку в основании шеи. Девушка застонала и ещё крепче прижала к себе Люциуса. Она гладила его по волосам, плечам, рукам, иногда проникая пальцами под воротник рубашки и касаясь горячей кожи. Малфой медленно опускался всё ниже. Он целовал нежную кожу груди, постепенно подбираясь к тугим комочкам.
— Ну же… — почти в беспамятстве выдохнула девушка.
— Что ты хочешь? — ухмыльнулся Люциус.
— Люби меня! — ногти Гермионы впились в его спину и Малфой таки соизволил коснуться языком напряжённых сосков. Он умело обводил их контур, облизывал, оттягивал, не забывая при этом ласкать гриффиндорку руками. Девушка находилась на вершине блаженства. Она так долго мечтала об этих прикосновениях, так долго корила себя за такие мысли, что теперь, наконец, ощущая на своём теле эти руки и губы, она позволила себе чувствовать. Как не похожи были эти уверенные, сильные ласки на неумелые прикосновения Рона. Люциус всё же был прав, когда говорил, что Гермиона не будет счастлива со своим мужем.
— Ммм…. — простонала девушка, когда Малфой проложил лёгкую дорожку поцелуев по её животу.
Люциус расстегнул джинсы Гермионы и быстро стянул их вниз. Глядя на распростёртое перед ним тело девушки, он нервно сглотнул. Кровь бешено билась в жилах, брюки были невероятно тесными, но что-то не давало Малфою наброситься на Гермиону и грубо воспользоваться ею, как в первый раз. Гриффиндорка поймала его взгляд и, лукаво улыбнувшись, приподнялась. Она обвила руками плечи Люциуса и поцеловала пульсирующую артерию на шее. Потом Гермиона расстегнула его рубашку и провела руками по груди, животу, остановившись на пряжке ремня. Люциус поймал её губы своими, и девушка тут же ответила ему. Мужчина не выпускал юную волшебницу из своих объятий, предоставив ей вслепую разбираться с его ремнём и застёжкой на брюках. Это вдвойне нравилось ему, потому что Гермиона все время задевала его, и прикосновения её пальцев посылали в тело Люциуса сотни электрических разрядов. Когда гриффиндорка, наконец, справилась с молнией и пряжкой, Малфой уже был на пределе. Он потянул девушку на себя, позволяя ей быть сверху. Гермиона освободила любовника от остатков одежды и жадно поцеловала его. Она даже не думала, что может быть такой, даже в самых смелых своих мечтах гриффиндорка старалась держать себя в рамках приличий. Но теперь девушка хотела одного — получать и доставлять удовольствие. Люциус застонал, когда она несмело коснулась его напряжённого члена. Он положил руку на голову Гермионы, направляя девушку и задавая темп. Малфой с трудом сдерживался, он нарочно отдалял тот момент, когда они с Гермионой сольются в одно целое.
— Иди ко мне, — хрипло прошептал он, и гриффиндорка повиновалась. Люциус положил её на спину и быстро пробежался пальцами по её телу, остановившись на белом треугольнике трусиков. Одно простенькое невербальное заклинание, и они исчезли. Малфой скользнул пальцами между ног Гермионы, и она инстинктивно раскинула их шире. Люциус не замедлил этим воспользоваться и нашёл среди влажных складок тугой комочек плоти и слегка сжал его. Ответом ему послужил громкий и довольный стон Гермионы. Он продолжал ласкать её пальцами, а его губы, тем временем, целовали её грудь. Постепенно Малфой опускался всё ниже. Он чувствовал, что Гермиона почти не контролирует себя. Люциус раздвинул её ноги и поцеловал внутреннюю поверхность бедра. Когда его язык коснулся самого сокровенного места, девушка очнулась и вздрогнула, но сильные руки Малфоя крепко держали её. Для Гермионы это было нечто новое, раньше Люциус никогда не ласкал её там, о Роне и говорить нечего.
— Ещё! — вырвалось у неё, когда маг на мгновение остановился.
— Маленькая сучка, — довольно ухмыльнулся Люциус. — Неужели гриффиндорке нравится лежать под Пожирателем Смерти?
Гермиона замерла. Но Малфой не стал продолжать дискуссию. Он снова припал к ней губами, и девушка провалилась в безвоздушное пространство, оказалась в другой вселенной и летела, летела куда-то к солнцу, туда, куда ее мог унести только Люциус.
Она выгнулась в последний раз и затихла. Малфой оторвался от неё и внимательно посмотрел на раскрасневшееся лицо своей пленницы. Она не открывала глаз, и мужчина позволил себе маленькую слабость — он ласково провёл рукой по животу девушки, внутри которого был их ребёнок, и его взгляд при этом озарился нежностью и заботой.
— Люциус… — еле слышно позвала Гермиона. Волшебник не смог скрыть удивления — это был первый раз, когда она обратилась к нему по имени.
— Люциус… — повторила она чуть громче, и он уже был рядом с ней, неистово целуя, заставляя её почувствовать свой вкус на его губах, а его руки блуждали по её телу, даря наслаждение и вновь возбуждая.
— Как же я хочу тебя, — пробормотал Малфой. Он стоял на коленях и держал ноги девушки на весу.
Люциус колебался ещё секунду, но затем все-таки резко вошёл в неё. Мужчина двигался быстро и ритмично, при этом скользя взглядом по телу Гермионы, иногда останавливаясь на её глазах. Девушка тяжело дышала и двигалась в такт с Малфоем. Она вела себя совсем по-другому, чем раньше, так как на этот раз Гермиона действительно хотела Люциуса.
— Ближе…. — позвала она, протянув руки. Малфой прижался к ней и накрыл губы поцелуем. Они были одним целым.
— Гермиона… — приглушённо выдохнул Люциус, замирая. Он чувствовал, как сильно сокращаются мышцы его партнёрши. Девушка долго не отпускала Малфоя, прижимая его к себе со всей силой, на которую только была способна. Наконец, её хватка ослабла, и мужчина смог лечь рядом, продолжая обнимать Гермиону за талию. Они долго молчали, и слышалось только их громкое, сбивчивое дыхание. Люциус задумчиво взял руку Гермионы и поднёс её к себе. Он медленно гладил пальцы, а когда дошёл до безымянного, остановился. Малфой какое-то время смотрел на обручальное кольцо, украшавшее палец девушки, а потом произнёс:
— Это всё, что был способен купить Уизли?
— Зачем вы... — Гермиона отдёрнула руку и резко отвернула голову. Ей было больно слышать такие слова от Люциуса, тем более, сразу, после того, как они закончили заниматься любовью. Девушка не могла определить, что её раздражает больше — упоминание Рона или презрительный тон Малфоя.
— Я ведь был прав, когда сказал тебе, что ты не будешь счастлива с эти рыжим недоумком? — самодовольно усмехнулся Люциус.
Гермиона закуталась в одеяло и повернулась к волшебнику спиной. Она не плакала, но в горле стоял комок. Гриффиндорка не могла понять Малфоя. В её голове не укладывалось, как одновременно можно быть таким нежным и язвительным.
— Не говорите о Роне ничего плохого, — тихо сказала она. — Он всё равно лучше и добрее, чем вы.
— Ну, конечно, — холодно ответил Люциус. — Он святой, а я злодей-Пожиратель, так?
— Я не знаю! — отчаянно простонала девушка. — Я ничего не знаю…
Малфой положил ладонь на плечо Гермионы и заговорил. С каждым словом его пальцы сжимались всё сильнее, оставляя на нежной коже тёмные пятна.
— Ты жестока, девочка. Ты выбрала меня, хочешь быть со мной, тебе нравится всё, что я с тобой делаю, но одновременно ты хочешь сохранить маску святой мученицы. Учти, я не потерплю страданий по Уизли. Ты только моя, понимаешь? — Люциус очень близко наклонился к Гермионе и прошептал ей на ухо, обжигая горячим дыханием:
— Ты меня боишься?
Она кивнула.
— Хорошо, — удовлетворённо протянул он.
— Что здесь хорошего? — дрожа от страха, осмелилась спросить Гермиона.
— Ты сломала мою жизнь, маленькая грязнокровка, из-за тебя я делаю невообразимые глупости, так позволь мне хотя бы насладиться твоим страхом, — зловеще ухмыльнулся Малфой. — До тебя я жил правильно, размеренно. А потом появилась ты и всё разрушила, дрянь… — он больно укусил её шею и ещё сильнее сжал пальцы.
— Вы тоже разрушили мою жизнь, — прошептала девушка. — Если бы вы только знали, как я вас ненавидела…
— Ты говоришь в прошедшем времени, значит, теперь ты меня не ненавидишь? Что ты чувствуешь ко мне сейчас? Говори! — хриплым голосом приказал Люциус.
— Я не знаю, — обречённо ответила Гермиона. — Я никогда раньше такого не ощущала… Я боюсь вас, ненавижу и одновременно жду и… — она запнулась, — и…
— И хочешь, — закончил за неё Малфой. — Что же, пока я доволен. Ты не оставишь меня, маленькая грязнокровка. Ты слишком привязана ко мне.
Гермиона не ответила. Она тихо лежала, не осмеливаясь пошевелиться. Внезапно Люциус разжал пальцы и резко отодвинулся от неё. Девушка поняла, что он встал с постели, но боялась повернуться.
— Я ухожу, — услышала она. Гермиона обернулась и увидела, что Малфой уже полностью одет.
— Я и так провёл с тобой слишком много времени, — холодно добавил он.
Люциус подхватил трость и быстро пошёл к выходу. Уже положив ладонь на ручку двери, он остановился и, повернув голову, бросил Гермионе через плечо:
— Жди меня.
— Я буду ждать, — прошептала она в ответ.
Малфой ещё секунду смотрел на девушку, а затем покинул комнату. Гриффиндорка ещё долго вслушивалась в его тихие шаги, она слышала, как хлопнула входная дверь.
— Боже мой, что я делаю… — ужаснулась она, поглубже закутываясь в одеяло. — Это безумие, я и Малфой…
«И пусть это безумие, я буду ждать его», — сказала она себе, укладываясь на подушку. — «Он — моё единственное спасение».
* * *
После того, как Люциус сообщил Артуру и Джорджу, что ребёнок, которым беременна Гермиона, вовсе не от Рона, а от него, отношения между мужчинами Уизли накалились до предела. Глава семейства понимал, что это ставит их всех в опасное положение, ведь Люциус мог шантажировать Гермиону, заставляя её рассказывать известные ей секреты, в обмен на жизнь ребёнка. Джордж просто не мог простить брату, что он потерял такую прекрасную девушку и отдал её не кому-нибудь, а главному врагу, Малфою. Все заверения Рона в том, что его жена вовсе не по доброй воле предпочла уйти вместе с Пожирателем, не действовали. Джордж лишь язвительно усмехался и бросал какое-нибудь оскорбление в адрес младшего брата и его способностей защищать свою любимую девушку. Рон пылал от злости, но молчал. Ему и самому было несладко. Парень терзался вопросом, действительно ли Гермиона предпочла скрыться вместе с Малфоем только потому, что переживала за безопасность Уизли или она всё же испытывала к этому волшебнику определённые чувства. Даже Молли, которая узнала обо всём самая последняя, несмотря на всю свою любовь к невестке, была в растерянности. Женщина не могла назвать поступок Гермионы предательством, но сын оставался для неё сыном, и она была на его стороне. Единственное, что скрашивало дни миссис Уизли — это общение с дочерью. Джинни сбежала из Хогвартса, конечно, не без помощи отца и братьев. По словам Артура, теперь, когда вся семья находится в бегах, было бы крайне неразумно оставлять самую младшую и беззащитную в логове врага. Сама девушка была рада покинуть мрачный замок, каким стал Хогвартс после победы Волдеморта. К тому же там всё напоминало ей о Гарри. Джинни вместе с матерью стали обустраивать быт движения сопротивления. Кроме семьи Уизли, там жило ещё несколько десятков человек, многие из которых были чистокровными волшебниками. Конечно, девушка знала о том, что произошло между Гермионой и Роном, но ни с кем не говорила на эту тему. Возможно, ещё год назад, она бы возмутилась подобным поступком, но теперь слишком многое изменилось. Джиневра понимала, что всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд и что она не имеет права осуждать подругу, которой пришлось гораздо хуже, чем ей, хоть Гермиона и не потеряла на войне любимого человека.
Однажды вечером, когда Артур обсуждал план дальнейших действий вместе с другими лидерами движения, а его сыновья чистили оружие, приобретённое в маггловском мире, Рон тихо сказал:
— Я бы хотел найти её.
Джордж поднял голову и так же тихо ответил:
— Даже не думай. Нельзя ничего предпринимать без одобрения отца.
— Но я должен знать, где Гермиона, что с ней! Как ты не понимаешь, я ведь люблю её!
— А она тебя? — глядя исподлобья на брата, спросил Джордж.
Рон замялся. Он не был уверен в положительном ответе, хоть Гермиона и заверяла его в этом.
— Видишь, ты не знаешь, — продолжил парень. — Так оставь её. Всё слишком запуталось, чтобы заниматься самодеятельностью.
— Нет уж! — слишком громко вырвалось у Рона. Артур повернул голову и подозрительно посмотрел на сына. — Нет! — добавил он чуть тише. — Я не оставлю ни её, ни… его, — кулаки гриффиндорца сжались при упоминании Малфоя.
Джордж неодобрительно покачал головой.
— Это слишком опасно, Ронни. Я уверен, Гермиона в безопасности. Конечно, этому мерзавцу нельзя доверять, но она и её ребёнок нужны ему. Иначе он не стал бы забирать её из тюрьмы.
— Зачем нужны? Чтобы шантажировать её, пытать, может быть? — яростно шептал Рон.
— Не знаю! — в бешенстве прошипел Джордж. — Но я видел, как он смотрел на неё, тогда, в камере, и, прости меня, братишка, как она на него смотрела.
— Что ты имеешь в виду? — лицо Рона покраснело от ярости, а пальцы сжали рукоятку полируемого им ножа.
— Я говорю, что видел. И отпусти оружие, не хватало нам ещё друг друга поубивать, — примиряющее произнёс Джордж. — Он твой враг, я понимаю. Но подожди с местью. Пусть всё решится постепенно.
Рон опустил голову и попытался успокоиться. Джордж говорил толковые вещи, но он не мог знать, что испытывает его брат, думая о Гермионе и Люциусе, которые, возможно находились в одном доме, в одной постели… «Я убью его, рано или поздно убью, убью, убью…» — повторял про себя парень. Он полностью сосредоточился на чистке оружия и не заметил, как к ним подошёл Артур.
— Вы как-то странно вели себя, мальчики, — обеспокоенно сказал он. — Что-то не поделили?
— Нет, пап, всё в порядке, — пробурчал Рон.
Артур перевёл недоверчивый взгляд на старшего сына. Джордж помялся несколько секунд, а потом ответил:
— Ронни одержим планами мести Малфою и освобождением своей ненаглядной жёнушки. А я более чем уверен, что ничего ей не грозит, за что чуть не получил удар ножом, — он усмехнувшись, указал глазами на лежащее рядом с Роном оружие.
— Что? — Уизли-старший не скрывал гнева. — Рон, ты в своём уме? Даже думать не смей…
— Почему? — взорвался парень. Он вскочил на ноги и гневно заговорил:
— Почему я не могу думать о спасении своей жены? Она ни в чём не виновата, тогда в тюрьме, у неё не было выбора, она…
— Она действительно ни в чём не виновата, — прервал его отец. — Но мы не можем рисковать. Я согласен с Джорджем, Гермионе пока что ничего не угрожает.
Рон переводил непонимающий взгляд с отца на брата и не мог вникнуть в суть того, что происходит. Ему казалось, что они как будто свалились с другой планеты и не осознают элементарных вещей. Гермиона в безопасности рядом с Малфоем, с Пожирателем Смерти, который не один раз изнасиловал её?
— Вы вообще соображаете, что вы говорите? — медленно проговорил он, делая акцент на каждом слове. Артур поджал губы и отвёл глаза. Ему был неприятен этот разговор, он понимал чувства сына. Но мистер Уизли теперь ставил общественное выше личного и был уверен, что не имеет права ставить сопротивление под угрозу.
— Нет, Рональд, — наконец-то твёрдо сказал он. — Сейчас нельзя. Пойми.
Артур резко повернулся и зашагал прочь. Рон глядел ему вслед совершенно пустыми глазами. Парень чувствовал себя отвратительно, ему казалось, что его предал самый близкий человек.
— Ничего, братишка, — похлопал его по спине Джордж. — Всё образуется.
— Что? — Рон повернул голову и встретился взглядом с насмешливыми глазами старшего брата.
— Всё образуется, — повторил Джордж, но выражение его лица не выражало ни капли сочувствия. — Да и… может тебе всё это и не надо…
— Ты говоришь ерунду, — отрезал парень. Что-то промелькнуло в его интонации, заставившее младшего Уизли отступить на несколько шагов и окинуть брата взглядом, полным ненависти.
— Ааа… — протянул он. — Мне ясно! Предпочитаешь видеть её с Малфоем, а не со мной? Теперь я понимаю твои насмешки, издёвки, перешёптывания с Гермионой! Но запомни, братишка, она моя жена! Моя! — выкрикнул Рон, что есть силы.
Он бросился прочь из комнаты, оставив Джорджа стоять в одиночестве и осмысливать сказанное.
«Чёрт…» — подумал старший Уизли. — «А ведь он прав…»
* * *
Эрина сидела за туалетным столиком и нервно постукивала костяшками пальцев по поверхности. Её семейная жизнь рушилась, и девушка совершенно не знала, как её спасти. Когда Люциус пришёл домой около полуночи и, сославшись на трудный день на работе, быстро заснул, повернувшись к ней спиной, Эрина заподозрила неладное. Это был первый раз, когда они не занимались любовью перед сном. Она не могла ни в чём обвинить своего мужа, от него не пахло чужими духами, на рубашке не было чужих волос или следов губной помады, но женское чутьё неумолимо говорило Эрине, что у Люциуса всё-таки есть другая женщина.
«Интересно», — рассуждала она, глядя на своё отражение в зеркале, — «Это та же волшебница, с которой он встречался до нашей свадьбы? Или нет?» — девушка подумала и решила, что ей было бы легче бороться со старой соперницей. Её самолюбие не допускало даже мысли о том, что Малфой нашёл себе новую любовницу сразу после свадьбы, потому что его не устраивала молодая жена.
«Я выясню, кто это», — пообещала себе Эрина. Она взяла расчёску и начала быстро, резко расчёсывать пряди волос. — «Наложу следящие чары. Прикажу домовику ходить за ним следом. Всё, что угодно!» — она отбросила расчёску в сторону и уронила голову в ладони. Ей было плохо. Эрина любила Люциуса и не могла понять, чего ему не хватает.
— Ты только мой! — прошептала она, нежно касаясь губами обручального кольца. — Никому не отдам.
Волшебница ещё немного посидела, задумавшись, а потом стала спешно собираться. Сегодня у неё была назначена встреча с Пэнси Паркинсон, с которой Люциус познакомил её на свадьбе. Нельзя сказать, что Эрине понравилась бывшая девушка Драко, но Пэнси была в курсе всех сплетен и слухов магического мира, и молодая миссис Малфой рассудила, что ей будет выгодно пообщаться с Паркинсон.
— Привет, — улыбнулась Пэнси, глядя на Эрину, которая усаживалась напротив неё. От цепкого взгляда мисс Паркинсон не укрылись перчатки из тончайшей кожи, инкрустированные маленькими кристаллами, которые Эрина стягивала с рук, украшенных кольцами и браслетами. «И если бы Драко меня не бросил, кто знает, может, у меня тоже были бы все эти вещи!» — гневно подумала девушка.
— Привет, — ответила Эрина. — Ну что, для начала по кофе?
— С радостью.
Когда девушкам принесли чашки с ароматным напитком и несколько пирожных, «за счёт заведения», как услужливо сказал официант, конечно же, узнавший жену Малфоя и дочь Тёмного Лорда, они поначалу обменивались мелкими новостями и шутили. Понемногу разговор перешёл на сплетни.
— Знаешь, недавно обнаружили, что исчезла вся семейка Уизли, — доверительно сообщила Эрине Пэнси.
— Да? — миссис Малфой так и не донесла пирожное до рта. — И… какие подробности?
— Говорят, что они все в неком движении сопротивления, — начала рассказывать Паркинсон, радуясь, что нашла благодарного слушателя. — Их папаша, кажется, Артур, там главный. Ну и его сыновья, в том числе этот придурок Рональд, который учился в Хогвартсе вместе со мной и Драко.
— А Молли? — голос Эрины дрогнул, и она поспешила как можно безразличнее добавить:
— Жена папаши Уизли?
— Тоже с ними, — Пэнси не заметила волнения своей собеседницы. Она как-то не сопоставила события последней битвы и отношение Эрины к ним. — Так что Нора сейчас пустует.
— Как интересно… — пробормотала волшебница.
Какое-то время девушки сидели молча. В голове Эрины созрел план действий. Она ведь так и не передумала отомстить Молли за убийство своей матери.
— Послушай… — нерешительно начала Пэнси.
— Да?
— У вас в Малфой-мэноре не бывает Драко?
— Драко? А, нет, он приезжал только на нашу с Люциусом свадьбу, да и то на полчаса, — пожала плечами Эрина. Она, конечно, помнила забавное поведение сына своего мужа, его смущение и потупленные глаза при разговоре с ней, но не думала, что об этом стоит рассказывать Пэнси.
— Ммм… а если он вдруг объявится…
— Конечно, я сообщу тебе, — улыбнулась Эрина. — Я думаю, у вас всё впереди.
— Да… главное, чтобы Драко думал так же, — мрачно произнесла Паркинсон.
Волшебницы ещё минут двадцать посидели в кафе, потрепались об изменениях в моде для ведьм, обсудили, кто кому изменяет в высшем свете, и разошлись, договорившись вскоре встретиться снова. Эрина стремилась как можно быстрее покинуть Косой переулок. Она аппарировала к Норе. Как только девушка услышала, что этот дом теперь пуст, она решила отправиться туда. Для предосторожности наложив дезиллюминационные чары, она направилась к дому. По мере приближения к резиденции Уизли, Эрина всё больше проникалась презрением к этой семье. Такой безвкусицы в архитектуре она ещё не встречала. Наконец, она дошла до входной двери. Дом действительно выглядел заброшенным. Эрина открыла дверь, запертую несложным для неё заклинанием. «Сейчас…» — подумала девушка и осторожно вошла внутрь. Пэнси не обманула её — Нора действительно была пуста. Эрина закрыла за собой дверь и огляделась по сторонам. Для осмотра этого дома у неё был целый день.
— Семейные снимки? Как мило… — презрительно скривилась она, заметив на буфете несколько колдографий. Волшебница взяла одну из них в руки.
— Артур… это, наверное, старшие сыновья, — рассуждала Эрина, скользя взором по рыжим магам, — и Молли, — её голос стал жёстким.
— А это что? — сама себя спросила она, беря в руки другой снимок. Там было запечатлено Золотое Трио во время своего шестого курса.
— Этого я знаю, Гарри Поттер, — тихо шептала Эрина. — Ещё один Уизли, как его, Рональд. А это кто? — Эрина остановила взгляд на улыбающейся Гермионе. — Поттер встречался с дочкой Уизли, значит это — девушка Рональда? Или нет? — она перевернула снимок и увидела надпись, сделанную карандашом: «Гарри, Гермиона, Рон. Март 1997».
— Гермиона. Никогда не слышала, — пожала плечами Эрина и отбросила прочь колдографию. Её больше не интересовали семейные архивы Уизли. Девушка хотела найти спальню Молли.
«А потом я отправлюсь к Лорду», — говорила она себе, поднимаясь по лестнице. — «Пора начать действовать».
20.05.2010 Глава 17. Геометрия.
You ride so high and straight and fair... so strong and right and four square
No other man can compare. Or maybe you don’t really care, just look for pleasure out there.
Is there a heart in you somewhere? — Notre Dame de Paris
То ненависть пытается любить или любовь хотела б ненавидеть? — И. Северянин
Я — страсть твоя, воскресный отдых твой, твой день седьмой, твоё седьмое небо. — М. Цветаева
— Господи, что это? — руки Эрины дрожали. Она держала бумажку, найденную в комоде Молли. Это было разрешение на брак Рональда Уизли и Гермионы Джейн Грейнджер, под которым стояла подпись Люциуса.
Девушка села на пол и попыталась осмыслить ситуацию. Нет, она, конечно, знала, что её муж возглавляет отдел по контролю за населением. Знала, что происходят какие-то реформы, связанные с грязнокровками. Но вот того, что Люциус выдал разрешение на брак сыну злейшего врага своей жены, она не знала. И ей это не понравилось.
«Какая-то Гермиона. Чёртова грязнокровка!» — выругалась Эрина. Ей категорически не нравилось увиденное.
«Ладно, хватит. Догадки мне не нужны. Отправлюсь к Лорду, и он мне поможет», — решила девушка и, забрав с собой несколько бумаг, показавшихся ей важными, направилась к выходу. Она заперла дверь тем же заклинанием, которое пару часов назад сняла и быстро зашагала прочь. Теперь её путь лежал в особняк Блэков. Эрина не была уверенна, что отец примет её вот так, без предварительной договорённости, но всё же решила попытать счастья. Ждать она не могла.
Эрине повезло. Дворецкий Волдеморта сообщил, что Хозяин примет миссис Малфой через несколько минут. Девушка кивнула и решила провести это время, разглядывая семейное древо своей семьи. Она скользила взглядом по переплетениям ветвей, исследуя историю своей фамилии.
Эрина услышала за спиной шаги и поспешно обернулась. В полуметре от неё стоял Тёмный Лорд, чей взгляд также был устремлён на древо Блэков.
— Мой Лорд, — склонилась в почтительном реверансе девушка.
Волдеморт перевёл взгляд со стены на свою дочь. Ему нравилось такое подчинение. Эрина напоминала ему Беллу. Та тоже всегда называла его только «мой Лорд» и только очень редко, в сладком забытьи, лёжа в его объятиях, шептала: «Том…»
Маг отогнал от себя смутные воспоминания двадцатилетней давности и обратился к дочери:
— Ты хотела меня видеть?
— Да, — мгновенно ответила девушка. — У меня есть просьба и… предложение.
— Интересно. Что же, не будем обсуждать это в коридоре. Прошу, — жестом он предложил Эрине пройти в комнату.
— Я хотела поговорить о Молли Уизли, — решительно начала девушка. — Я узнала, что она исчезла вместе со всей своёй семьёй.
— Это так, — подтвердил Лорд. — Тем самым они подтвердили своё предательство. Ведутся интенсивные поиски этих жалких любителей грязнокровок. Я помню твою просьбу. Молли будет твоя.
— Я бы хотела участвовать в поиске! — с жаром заявила Эрина. — Это моё дело!
— Не думаю, что это разумный шаг, — задумчиво ответил Лорд. — Это не подходящее занятие для леди — рысканье по лесам и заброшенным деревням, драки, постоянное общение с отбросами общества. Оставь это для пешек.
Девушка поняла, что ей не удастся переубедить отца.
— Хорошо. Я не смею ослушаться, — опустив взгляд в пол, произнесла она.
В дверь постучали. Лорд невербальным заклинанием открыл её. В комнату вошёл слуга, он держал в руке конверт.
— Пришло письмо относительно… — он запнулся, увидев, что Хозяин не один, — относительно объекта под особым наблюдением.
Волдеморт призвал к себе бумагу и жестом приказал слуге отправляться прочь. Затем он быстро распечатал конверт и пробежался глазами по строчкам. Эрина видела, как вены на его голове напрягаются, а глаза от ярости становятся ещё более красными.
— Идиоты! — прошипел он. Казалось, что Тёмный Лорд совершенно забыл о том, что не один. Он скомкал бумажку и кинул её на стол, а сам, взмахнув полами мантии, бросился прочь из комнаты.
Эрина не знала, что и делать. Она осталась одна и, казалось, никто не наблюдает за ней. Девушка осмелилась взять в руки корреспонденцию своего отца. Там было что-то непонятное, какие-то фразы о тюрьме, изъятых объектах и пропаже… Гермионы Грейнджер? «Что за бред? Эта грязнокровка сегодня меня преследует!» — гневно подумала Эрина. Потом она обратила внимание на дату. Письмо пришло сегодня, но речь в нём шла о событиях двухдневной давности. Два дня назад поведение Люциуса было очень странным. И он явно знал эту грязнокровку Грейнджер.
— Мерлин… — у Эрины закружилась голова, и она была вынуждена прислониться к стене. — Нет, это невозможно! Только не это!
Волшебница чувствовала, что ей срочно необходимо на свежий воздух. Она положила письмо на место, стараясь сложить его так, чтобы Лорд не заметил того, что к нему прикасались. У Эрины тряслись руки, а глаза слезились. Потом она бросилась прочь из особняка, чуть ли не молясь, чтобы ей никто не встретился по пути. Когда она, наконец, оказалась на улице, в парке, в двух кварталах от площади Гриммо, Эрина опустилась на скамейку и попыталась упорядочить мысли.
«У Люциуса есть любовница. Он был у неё два дня назад. А два дня назад из тюрьмы пропала некая Гермиона Грейнджер, грязнокровка, подруга Поттера и жена младшего Уизли. И разрешение на брак подписано Люциусом», — лихорадочно соображала она. — «Успокойся, всему этому, наверняка есть логическое объяснение!» — успокаивала Эрина сама себя. — «Это просто случайность, я уверена!» — но она не верила своим же словам. Эрина вообще не верила в подобные совпадения.
«Теперь я выясню всё до конца», — девушка сжала руки так сильно, что ногти до крови впились в ладони. — «Я не верю, не хочу верить. Господи, как он мог? Как он мог так низко пасть, боже мой…» — Эрина даже не думала, что ей может быть так плохо. Она с трудом добрела до места, откуда можно было аппарировать и, надеясь, что её не расщепит, растворилась в воздухе.
* * *
Гермиона не знала о том, какие страсти разгораются в магическом мире. Её собственный мир был ограничен стенами маленького домика, в котором поселил её Малфой. Девушка изредка рисковала выходить во внутренний двор, но быстро возвращалась внутрь. В доме было безопасно. Там был старый, вредный домовик, который прекрасно готовил, была библиотека и уютная гостиная с камином. Постепенно Гермиона привыкла к новой жизни. У неё появился свой распорядок дня. Она просыпалась около девяти, завтракала, принимала душ или ванну, потом читала, иногда включала музыку, в доме нашлось несколько пластинок с классической музыкой, а потом упражнялась в невербальной магии. Люциус не дал ей палочку, да она и не надеялась. У Гермионы была масса свободного времени, и она без устали практиковалась в этом непростом виде колдовства. Потом наступало время обеда, после которого девушка могла немного погулять, а затем она снова отправлялась в библиотеку. Было немного скучно, и иногда Гермиона просто лежала в кровати, поглаживая свой живот и раздумывая о том, какой у неё родится ребёнок. Она старалась не думать о своём будущем, потому что оно казалось ей слишком страшным. Ближе к вечеру эльф приносил ужин, Гермиона поев и немного отдохнув, снова принимала душ. Когда же на улице темнело, и в доме зажигали свечи, внутри у девушки начинало что-то сжиматься, в животе принимались порхать бабочки, а в голове смешивались все мысли. После семи-восьми часов вечера к ней приходил Люциус. Маг приносил ей вещи, книги, журналы, что-то вкусное. Девушка была ему благодарна за это. Он всегда спрашивал её о том, как она себя чувствует и, казалось, его это действительно интересовало. Гермиона всегда вздрагивала, когда Малфой клал ладонь ей на живот и нежно проводил по нему. И каждый раз, когда мужчина приходил к ней, они занимались любовью. Всегда долго и нежно. Люциус был властным любовником, но всегда заботился об удовольствии Гермионы. А она проклинала себя за то, что ей нравится спать с ним и за то, что она без принуждения ласкает его. Девушка не знала, как назвать чувства, которые она постепенно начала испытывать к Малфою. Она с нетерпением ждала его, но одновременно очень боялась. Люциус мог быть ласковым целый вечер, а потом обозвать грязнокровкой и уйти, не прощаясь. Молодая девушка не понимала, что таким образом он пытается заглушить сильные чувства в своей душе. Малфой тоже ненавидел себя за то, что не может устоять перед соблазном и ещё больше за то, что понимал, что Гермиона ему действительно небезразлична. Даже больше, чем небезразлична. Гермиона носила его ребёнка и была полностью от него зависима. Люциус влюблялся в огромные карие глаза, которые начинали сиять, когда он заходил в комнату и в которых плескался страх, когда он, шутя, говорил, что больше не придёт. Конечно, волшебник понимал, что ходит по лезвию ножа. Он решился играть в опасную игру, ставкой в которой было три жизни — его, Гермионы, и их ребёнка. Однажды вечером, лёжа в постели и обнимая гриффиндорку, он вспоминал недавний визит к Лорду, который привёл его в ужас.
* * *
Спустя три дня после того, как Малфой похитил Гермиону, его вызвал Волдеморт.
Хозяин был в бешенстве. Ему не доложили о побеге из тюрьмы Гермионы, его верные слуги ослушались, а может быть, испугались, что Лорд попросту убьёт их от ярости. Так или иначе, Волдеморт решил поручить расследование этого дела своему самому верному и опытному Пожирателю, своему зятю. Но Люциусу показалось, что Хозяин уже раскусил всю игру, которую затеял Малфой и сам решил поиграть с ним, как кошка с мышкой.
— Надеюсь, ты понимаешь, что это дело чрезвычайной секретности и ты никому не можешь о нём рассказывать, даже… — Лорд сделал паузу и закончил фразу:
— Даже Эрине.
— Конечно, мой Лорд, — нервно сглотнул Люциус. Говорить жене о Гермионе совсем не входило в его планы.
— Я даю тебе полную свободу действий, — продолжил тёмный маг, — единственное условие — ты должен привести её живой. Эта девчонка будет нам полезна. Я уверен, что она сбежала из тюрьмы не без помощи Уизли. Иначе, с какой стати им внезапно исчезать и тем самым выдавать свою принадлежность к… к движению сопротивления, — с презрением выплюнул Волдеморт последнюю фразу.
— Вы безгранично правы, мой Лорд, — почтительно склонил голову Люциус. — Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы разыскать грязнокровку.
— А если во время поисков тебе встретятся Уизли, — как бы невзначай добавил Волдеморт, — то можешь делать с ними всё, что угодно, но оставь в живых Молли. С ней… есть счёты у другого человека.
— Слушаюсь, — коротко ответил Малфой. Он знал, о ком говорит Хозяин. Малфой до последнего надеялся, что Эрина забыла о своей мести, но видимо, это было не так. Ситуация складывалась не совсем так, как хотелось бы. Теперь его жена обсуждала планы по уничтожению Молли не с Люциусом, который мог её хотя бы немного притормозить, а с Тёмным Лордом, скорее всего, полностью поддерживающим желание дочери поквитаться за смерть матери.
Малфой покинул особняк Хозяина в понуром настроении. Зная методы Волдеморта, он был уверен, что к нему уже приставили шпиона. Может быть, Он ещё не знает о выходке Люциуса. Но Хозяин придерживался приницпа «доверяй, но проверяй», поэтому все и шпионили друг за другом.
* * *
— Я вынужден сократить наше… общение, — произнёс Люциус, проводя рукой по волосам Гермионы.
— Что? — девушка в ужасе вскочила и, прикрывшись одеялом, взглянула на Малфоя огромными, полными страха глазами. — Вы… вы бросите меня здесь?
— Нет, не совсем так, — поморщился мужчина. — Просто я буду реже приходить. Нужно тщательнее конспирироваться.
— За вами следят? — прошептала девушка.
Молчание Люциуса было достаточно красноречивым ответом. Гермиона закрыла лицо руками. Её поза выражало такое отчаяние, что Малфой не выдержал. Он подвинулся к ней поближе, положил ладонь ей на плечо и успокаивающе произнёс:
— Это всего лишь временные трудности. Ты не останешься одна с… с ребёнком.
— Временные трудности? — прошептала девушка. — Вы сами-то в это верите?
«Нет», — мрачно подумал Люциус. Он понял, что Гермиону не успокоить обычными ласковыми словами. Она была слишком умна, чтобы не понять ситуацию, в которой они оказались.
— Если это так опасно, — тихо сказала гриффиндорка, — то, может быть, мне стоит… уйти?
— И куда же ты пойдёшь, моя маленькая грязнокровка? — хмыкнул Малфой.
— Уизли всегда…
Люциус расхохотался. Гермиона вся съёжилась. Она не любила его надменный, издевательский смех.
— Уизли? Ты, правда, думаешь, что они будут счастливы принять тебя? Ты для них предательница. К тому же, они могут счесть, что я специально подослал тебя к ним, чтобы ты выведала, где они скрываются, сколько их и какие у них планы…
— Нет, они не такие! Вы судите по себе! — воскликнула девушка.
Люциус лишь усмехнулся.
— Сотрите мне память, чтобы я забыла об этом доме и о вас, — зло произнесла Гермиона. — И отдайте меня Уизли.
— Нет, — мягко сказал Малфой. Он повернул лицо девушки к себе и, глядя ей в глаза, добавил:
— Я не хочу, чтобы ты забывала. Ты должна всё помнить. Всё, до последней секунды, — он легко коснулся её губ своими. — И ты никогда не вернёшься к своему рыжему недоразумению. Ты только моя, — Люциус сделал попытку поцеловать Гермиону, но она отпрянула и задала вопрос, давно мучивший её:
— Зачем я вам?
Малфой нахмурился. Он не любил, когда его пленница задавала вопросы, потому что они всегда были слишком острыми и Люциус не мог ответить правду.
— Действительно, зачем ты мне, грязнокровка? — за маской безразличия и внешним хамством скрывалась неуверенность и боязнь признаться самому себе. Люциус откинулся на подушки и смерил Гермиону насмешливым взглядом. — Наверное, мои моральные принципы не позволяют мне бросить на произвол судьбы мать моего будущего ребёнка.
— Но они позволили вам изнасиловать девушку, которая умоляла вас о пощаде? — вырвалось у Гермионы. С лица Малфоя исчезло насмешливое выражение, он сжал пальцы в кулак, выпрямился, схватил девушку за шею и, нависая над ней, прошипел:
— Может быть, ты нужна мне, потому что мне нравится спать с тобой, маленькая, грязнокровная сука? Может быть, мне нравится ощущать твой страх, твое полное подчинение? Потому что в постели с чистокровной волшебницей мне никогда не испытать такого?
Гермиона смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Она никогда не видела его таким. Злым, даже разъярённым — да, но не настолько. Сейчас казалось, что Люциус совершенно себя не контролирует. К тому же они никогда не говорили о том, что их действительно связывает — о постели.
Малфой разжал пальцы и с отвращением посмотрел на кашляющую, заплаканную Гермиону. Он встал и начал быстро одеваться. Девушка, молча, наблюдала за ним, вжавшись в кровать и укутавшись одеялом. Когда Люциус застегнул последнюю пряжку на поясе, он снова взглянул на Гермиону. Его глаза уже не метали молнии, и лицо вновь обрело привычное выражения отстраненности и спокойствия.
— Жди меня, — эти слова мужчина всегда говорил вместо прощания.
— Я буду ждать, — ответила она. Люциус вышел из комнаты, и через некоторое время Гермиона услышала хлопок входной двери. Девушка бросилась к окну и увидела, как он быстро идёт по дороге к антиаппарационному барьеру. Она глядела ему вслед, пока его силуэт не затерялся в темноте.
— Ну, зачем, зачем я всё это устроила…— корила себя гриффиндорка, снова забираясь в постель. — Ведь знала же, что всё закончится скандалом.
И Гермиона, и Люциус часто срывались и орали друг на друга. Они ненавидели себя за обоюдные чувства и взаимную симпатию, но оба понимали, что уже не смогут быть порознь. Сколько раз Малфой, направляясь в убежище Гермионы, клялся себе, что просто положит вещи, осведомится о самочувствии девушки и уйдёт, столько же раз и она обещала, что будет сопротивляться его поцелуям, что ударит его, если тот не остановится. Но всё было тщетно. Они хотели быть вместе.
* * *
Два месяца спустя
Люциус сдержал слово. Он стал приходить к Гермионе только два раза в неделю. Но это не помогло ему вытеснить из своего сердца чувства к гриффиндорке. Наоборот, она стала для него настоящим наркотиком. Оказываясь с Гермионой в одной комнате, Люциус буквально терял голову. Да и девушка не намного лучше контролировала себя. Со временем они стали меньше ругаться. В глубине души Малфой часто осуждал себя за несдержанность, напоминал, что Гермиона ждёт ребёнка. Девушка тоже пыталась стать более спокойной, говорила себе, что не в её интересах ссориться с Люциусом, ведь она была полностью в его власти. Она безумно скучала по Малфою, вся её жизнь превратилась в сплошное ожидание. Конечно, Гермиона думала и о том, что происходит в мире, о Уизли, но боялась спрашивать об этом Люциуса. Она настраивала себя на то, что надо жить сегодняшним днём, потому что, думая о будущем, можно сойти с ума.
Эрина провела эти два месяца в слезах и тяжёлых размышлениях. В том, что у её мужа есть постоянная любовница, она уже не сомневалась. В те редкие разы, когда ей удавалось затащить Люциуса в постель, это всегда слишком быстро заканчивалось. В ответ на попытки Эрины что-то улучшить и изменить, Малфой отшучивался, мол, она же знала, что выходит замуж не за двадцатилетнего. Девушка с трудом, но все же решилась на слежку. Ей было тяжело, почти невыносимо осознавать, что она опустилась до такого, но эта ситуация требовала выяснения. Больше всего Эрину беспокоило то, что она не могла избавиться от мыслей о Гермионе Грейнджер. Поначалу волшебница потихоньку накладывала на Люциуса следящие чары, но они не помогали. Малфой пользовался блокировкой. Тогда Эрина перешла на более сильные заклинания. Они действовали лучше, но всё равно прекращали действие слишком рано. Молодая миссис Малфой начала практиковаться в дезиллюминационных чарах. Поведение Люциуса окончательно вывело Эрину из душевного равновесия. В итоге Эрина, наконец, научившись подолгу оставаться невидимой, осмелилась подкараулить его около Министерства. В первый раз её ждала неудача, маг отправился с работы сразу домой. Но на следующий день девушке повезло, если, конечно, можно так сказать. Люциус не заметил, как его жена наложила на него очень редкое, сильнейшее заклинание, которое позволяло аппарировать туда же, куда перемещался тот, на кого, собственно, и были наведены чары. Эрина шла за ним по лесной дорожке, с каждой секундой убеждаясь в истинности своих подозрений. Это было слишком удалённое место для встречи, чтобы оказаться простой интрижкой… Внезапно Люциус остановился, вынул волшебную палочку и, взмахнув ей один раз, что-то пробормотал. Была секундная вспышка, и мужчина быстро зашагал дальше, туда, где уже виднелся маленький домик. Эрина последовала за ним, но врезалась в прозрачную стену. Точнее, никакой стены не было, это было защитное заклятие, которым Малфой окружил убежище Гермионы.
«Это очень серьёзно», — мрачно подумала волшебница. Она не покинула странное место. Эрина решила, что домой она вернётся только, обладая всеми нужными сведениями. Девушке оставалось только ждать.
* * *
— Ты слишком бледная, — озабоченно произнёс Люциус, проводя ладонью по щеке Гермионы. — Тебе надо больше гулять.
— Я не могу гулять, — покачала головой гриффиндорка. — Мне страшно выходить даже во внутренний двор.
— Ты не должна бояться, — пальцы Малфоя скользили вниз, по шее, к плечам и груди. — Дом окружён сильнейшей защитой, можешь смело гулять.
— Всё равно, — пробормотала девушка. — Очень страшно.
Люциус вздохнул и теснее прижал к себе Гермиону. Они полулежали-полусидели в постели. Малфой находился в доме уже больше часа.
— Прошло уже два месяца, — робко заметила она.
— И что?
— Расскажите мне, что происходит в мире. Я ничего не знаю и от этого только страшнее.
— Я не могу сказать тебе ничего приятного, Гермиона. — Люциус случайно произнёс имя своей пленницы, и это удивило обоих. Раньше он только хрипло шептал что-то вроде «Мионы» в моменты оргазма, но вот так, громко и вслух — впервые.
— Я не хочу приятное, я хочу правду. Пожалуйста… — момент был воистину волшебный и Малфой решился.
— Два месяца назад Лорд назначил меня главным по расследованию твоего побега.
Девушка напряглась, и он это почувствовал.
— Мне трудно врать ему. Почти невозможно. Я намеренно веду всю группу по ложному следу, но, рано или поздно, этому придёт конец.
— Боже мой… — в ужасе прошептала Гермиона, отстраняясь от своего любовника. — Что же делать?
— Это не твоя забота. Доверься мне, ты будешь в безопасности, — быстро заговорил Люциус. Он не хотел вселить в неё панику.
— Зачем? — Гермиона устремила на Малфоя свои огромные глаза, которые он обожал, и повторила самый ненавистный ему вопрос:
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем вам столько проблем? Ну, разве не проще стереть мне память, оглушить и доставить своему Хозяину? — безжалостно говорила Гермиона. — Вы рушите свою жизнь, свою семью и карьеру ради меня? Зачем? — её голос дрожал, в глазах стояли слёзы.
— Хватит задавать этот вопрос, зачем, зачем, неужели ты не понимаешь, зачем? — взорвался Люциус. — Не будь наивной!
— Что? Всё ради… ради секса с ровесницей вашего сына? — воскликнула Гермиона.
Рука Малфоя инстинктивно взметнулась, готовая нанести удар, но остановилась в нескольких сантиметрах от щеки девушки. Мужчина перевёл дыхание, сглотнул и медленно произнёс, отчеканивая каждое слово:
— Я предпочту поверить в то, что этот приступ эмоций вызван твоим положением. Надеюсь, больше мне не придётся сталкиваться с подобным. А теперь мне пора идти.
Люциус быстро оделся, Гермиона продолжала плакать. Маг хотел уйти, громко хлопнув дверью, но в самый последний момент остановился и сказал:
— Я уже давно не обуреваемый гормонами юнец. И если я что-то делаю, Гермиона, — он сделал акцент на её имени, — то я делаю это, руководствуясь весомыми причинами.
С этими словами он захлопнул за собой дверь.
Люциус шёл по узкой тропинке, зло расшвыривая тростью старые листья, попадавшиеся ему под ноги. «Как она могла такое сказать?» — кипятился он. — «Неужели она действительно до такой степени меня ненавидит, что не понимает… не понимает?!» — Малфой яростно стиснул рукоятку трости. «Да я ей почти в любви признался! Правда, по-своему, по-малфоевски, но… Чёртова грязнокровка!»
Гермиона сидела на кровати, напряженно обдумывая сложившуюся ситуацию, а в её ушах всё ещё звенели слова Люциуса. Он назвал её по имени. Дважды. Он сделал что-то очень странное. И девушке надоели эти туманные намёки и недоговорённости. И тут Гермиона допустила роковую ошибку. Она вскочила с кровати, за секунду влетела в джинсы и свитер на голое тело и бросилась к двери. Она должна была догнать его.
«Люциус!» — пронеслось в голове у Эрины, когда она увидела знакомый силуэт на дороге. Она уже устала ждать, волшебнице казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как её муж проследовал в загадочный дом.
— Люциус! — раздался истошный крик.
Малфой обернулся и увидел Гермиону. Она бежала к нему. К нему. Люциус сделал несколько шагов к девушке.
— Не надо ничего говорить, — хрипло произнёс мужчина, обнимая свою гриффиндорку. Он убрал волосы с её лица и поцеловал. Она ответила ему со всей страстью, на которую была способна. И всё было бы хорошо, если бы не одно но — в нескольких десятках шагов от целующейся пары стояла Эрина, всё ещё скрытая дезиллюминационными чарами. Она узнала маленькую девчонку с фотографии. Гермиона Грейнджер. Сбежавшая из тюрьмы грязнокровка. Любовница её мужа.
20.05.2010 Глава 18. Обещания.
Он должен быть моим, — прошептала ведьма. — Я так же хороша, как и та. — О. Уайльд, «Рыбак и его душа»
Ты чужая, но любишь, любишь только меня. Ты меня не забудешь до последнего дня. — И. Бунин
Я ласкал её долго, ласкал до утра, целовал её губы и плечи… — К. Бальмонт
I’ll find you somewhere, I’ll keep on trying till my dying day. Wherever you are, I won’t stop searching, whatever it takes me to do. — Withtin Temptation
Эрина не помнила, как добралась до дома. Каким-то чудом она всё-таки оказалась там раньше Люциуса, хотя шла с черепашьей скоростью. Для неё мир рухнул. Она могла бы на равных бороться за сердце Малфоя с чистокровной волшебницей из хорошей семьи, с достойной соперницей, но то, что она увидела, повергло девушку в шок. Её муж, один из самых преданных Лорду Пожирателей, носитель чистокровных идеалов, спутался с грязнокровкой, которая только недавно закончила школу? Это не укладывалось у Эрины в голове. Ещё больше её пугало то, что у Люциуса и Гермионы были серьёзные отношения. Иначе он бы не стал окружать дом, в котором жила юная волшебница, такой серьезной защитой. А эта сцена? При одном воспоминании о том, как страстно Люциус целовал девчонку, как обнимал её, на глаза миссис Малфой набегали слёзы. «Что он в ней нашёл?! — горько думала она. — Ничего выдающегося! Почему, почему он не любит меня?»
Оказавшись, наконец, в Малфой-мэноре, Эрина первым делом достала их с Люциусом свадебные колдографии. Она перебирала снимки, и ей казалось, что это было давно, наверное, в другой жизни. Волшебница вспомнила их первую брачную ночь, когда они долго и до изнеможения любили друг друга, а также множество других ночей, проведённых вместе. А потом всё закончилось. В жизни Малфоя появилась грязнокровка. Или она была и раньше, только Эрина не догадывалась об этом? Может быть, он боролся с собой? Может, он и женился на ней, чтобы преодолеть свою нездоровую тягу к вчерашней школьнице? Эрину мучило столько вопросов, на которые никто не мог дать ей ответов. Она не знала, что приводит её в большее бешенство — то, что её муж предпочёл ей грязнокровку, малолетку или просто обычную девушку, без выдающейся внешности и связей. Скорее всего, всё вместе.
— Нет, — прошептала Эрина, подходя к зеркалу. Она прижалась лбом к холодному стеклу и, закрыв глаза, продолжила:
— Ты только мой, Люциус. Ты женился на мне и у тебя есть обязательства.
Волшебница взяла ярко-красную губную помаду и написала на зеркале огромными буквами «война».
— Я объявляю тебе войну, грязнокровка. Ты не заберёшь у меня мужа.
Затем Эрина убрала надпись с помощью заклинания и направилась в ванную. У неё был ограниченный выбор средств в ведении этой войны. Девушка сразу решила, что никто не должен узнать о её проблеме. Конечно, она могла бы пожаловаться отцу и на следующий день ни грязнокровки, ни Малфоя больше не было бы на этом свете. Но Эрине хотелось вовсе не этого. Она не могла позволить Люциусу умереть. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как прибегнуть к исконно женским средствам.
Когда Малфой вернулся в особняк, дом казался пустым. Никаких следов присутствия его жены, нигде не горел свет, даже камины не приветствовали хозяина замка привычным потрескиванием поленьев. Это не понравилось Люциусу, он предпочитал контролировать Эрину. Но, когда маг поднялся в свою спальню, его ждал сюрприз.
— Люциус… — раздался тихий голос в темноте. В следующую секунду зажглось несколько свечей, и Малфой увидел свою жену, которая лежала на постели слегка прикрытая полупрозрачным покрывалом.
— Иди ко мне, — предложила она.
На какое-то мгновение Люциус возненавидел всё вокруг. Мир, который заставлял его выбирать между двумя женщинами, с каждой из которых его связывало нечто серьёзное, был явно несправедлив. Если бы не было Волдеморта, Малфой никогда бы не столкнулся ни с Гермионой, ни с Эриной. Он спокойно жил бы с Нарциссой.
— Дорогая… — пробормотал он, чтобы потянуть время, — это… какой-то сюрприз?
Эрина прикусила губу, чтобы не швырнуть в мужа Круцио. Он так спокойно держался, как будто не был час назад в объятиях грязнокровки.
— Разве тебе не нравится? — чарующе улыбнулась она и встала с постели. На ней ничего не было, и мягкий свет свечей красиво озарял её тело. Люциусу стало нехорошо. Сейчас, после всего того, что было между ним и Гермионой, он просто не мог спать с Эриной. Это было бы предательством по отношению к обеим.
— Ведь нравится, правда? — прошептала девушка, кладя руки на плечи Малфоя. — Разве я не самая красивая ведьма, которую ты когда-либо встречал? — она нежно провела языком по его шее и стала расстёгивать мантию. — Отвечай мне, милый, — мантия упала на пол.
— Безусловно, — голос Люциуса слегка дрожал. Мужчина избегал прикасаться к Эрине и изо всех сил прижимал руки к бокам.
— Я красивая, — рубашка последовала вслед за мантией, — умная, — поцелуй в сонную артерию, — талантливая ведьма, — руки Эрины уже расстёгивали брюки Люциуса, — чистокровная, — она прижалась к нему так, что мужчина смог почувствовать прикосновение обнажённой женской груди к своему торсу, — и мой отец не кто-нибудь, а сам Лорд Волдеморт, — Малфой не смог сдержать приглушённого стона, когда Эрина пробежалась пальцами по его члену, — и, я думаю, что лучше меня тебе не найти.
— К чему такие разговоры? — Люциус попытался отпрянуть, но Эрина цепко держала его своими коготками.
— А к тому, милый, — пальцы стали действовать быстрее, — что мне надоели твои отговорки. Ты мой муж и я хочу тебя. Поэтому сегодня ты будешь со мной. Ну, ты же хочешь… — страстно шептала она, обжигая кожу Малфоя горячим дыханием.
И он действительно хотел. Если бы Эрина затеяла это ещё вчера, то не возникло бы никаких проблем. Но теперь… в памяти Люциуса чётко всплыли недавние события — Гермиона, бегущая к нему, её страстный поцелуй…
— Да… — довольно простонала Эрина, наконец-то почувствовав на себе мужские руки. Но они вовсе не ласкали. Они осторожно, но целенаправленно отталкивали её.
— Что? — непонимающе взглянула она на Малфоя? Мужчина отстранил от себя девушку, застегнул брюки и покачал головой.
— Нет.
— Что нет? Почему нет?! — волшебница была в бешенстве.
— Прости меня, — Люциус протянул вперёд руку, чтобы погладить Эрину по щеке, но она в ярости отступила.
-Прости меня? Это всё, что ты можешь сказать?
— Эрина…
— Знаешь что, Люциус?! — она вновь стояла вплотную к нему и, взяв его голову в свои руки, зло прошипела:
— Не рассказывай мне сказочки! Я прекрасно вижу, что ты можешь и хочешь! Только, очевидно, не меня!
Малфой с силой оторвал от себя её руки и заставил отступить на несколько шагов.
— Успокойся, — бросил он. — Поговорим потом. Сейчас ты просто неспособна ясно мыслить.
Маг подобрал с пола мантию и рубашку и пошёл к выходу.
— Куда ты? — сквозь слёзы закричала Эрина.
— Я переночую в спальне для гостей, — последовал короткий ответ.
Дверь за Люциусом захлопнулась.
— Ненавижу тебя! — вложив в свои слова всю ненависть и отчаяние, выкрикнула девушка. — Слышишь меня, Люциус Абраксас Малфой, не-на-ви-жу! Ты мне ещё ответишь за это унижение! Ответишь!
Эрина обессилено упала на кровать и разрыдалась. Она не ожидала, что её ждёт такой оглушительный провал. Очевидно, Грейнджер занимала в сердце Люциуса гораздо большую часть, чем казалось миссис Малфой.
Люциус действительно расположился на ночь в спальне для гостей, хотя поначалу ему хотелось запереть Эрину в особняке, а самому отправиться в какой-нибудь отвратительный кабак в Косом Переулке и напиться до беспамятства. Но такое поведение не подобало зятю Тёмного Лорда, поэтому Малфою пришлось ограничиться бутылкой огневиски и стаканом, который он со всей злостью кидал об стену, а потом чинил с помощью заклинаний. Люциус ненавидел всех, в первую очередь себя за то, что попал в такую невообразимую паутину. Ему также было жаль Эрину, которая была невиновата в том, что он не смог её полюбить. О Гермионе маг сокрушался чуточку меньше, так как всё ещё питал к ней двойственные чувства, хотя симпатия и перевешивала ненависть во много раз. Наконец Люциус заснул неспокойным сном, при этом он часто просыпался от кошмаров, которых не мог вспомнить. Когда, несколько месяцев назад он мечтал о том, чтобы в его жизни что-то изменилось, то он и представить себе не мог, куда его заведут эти желания.
* * *
Малфой понимал, что надо быстро менять тактику. Его семейные проблемы перемежались с проблемами на работе. Эрина стала жёсткой и почти не разговаривала с ним. С того знаменательного вечера мужчина ночевал исключительно в спальне для гостей. Люциусу оставалось только надеяться на то, что его жена не знает, с кем он проводит вечера. А Волдеморт всё время давил на него, спрашивая, как продвигается расследование побега Гермионы. Малфой клонил к тому, что девушка, скорее всего, покинула страну вместе с семьёй своего мужа. Но Хозяина явно не устраивал такой ответ, он требовал более тщательного и досконального расследования. Люциус боялся и за себя, и за свою гриффиндорку. Один потянул бы за собой другого, потому что они были слишком связаны. Малфой долго раздумывал, и в итоге принял непростое решение.
* * *
— Гермиона… — обратился Люциус к гриффиндорке. Его голос был грустным, но в нем отчетливо слышались нотки тревоги.
— Что? — девушка напряглась.
Мужчина тяжело вздохнул и произнёс:
— Мы больше не можем быть вместе. Это слишком опасно.
— Что-то случилось? — дрожащим голосом спросила Гермиона.
— Да. Во-первых, Лорд недоволен тем, что я до сих пор не раскрыл твой побег. А, во-вторых, домовик рассказал мне, что видел неподалёку отряд Пожирателей. Не знаю, что они здесь делали, но это слишком опасно.
— И что же теперь будет?
— Я принял решение, — Малфой обернулся к ней, и в его взгляде мелькнула боль. — Уизли возьмут тебя к себе.
— Что? — Гермиона не верила своим словам. — Но вы же сами говорили, что они никогда…
— Мне неприятно признавать это, — перебил её Люциус, — но сейчас они могут обеспечить тебе большую безопасность. Если их до сих пор не нашли…
— Вы даже не спросили, хочу ли я! — воскликнула девушка и вдруг застыла. Она сказала нечто очень странное. Разве она не мечтала вновь оказаться в окружении любящей семьи, увидеть Рона, Джинни, Джорджа?
— А ты предпочитаешь остаться в этом доме и ждать, когда сюда придут Пожиратели? — Малфоя бесил отказ понимать элементарные вещи. — Подумай, ведь тогда я ничем не смогу тебе помочь.
— Я понимаю, но… Когда?
— Завтра, — коротко ответил Люциус.
— Так скоро? — глаза девушки были широко раскрыты.
— Я уже договорился с Артуром, — было видно, что волшебнику трудно произнести эти слова.
— Вы… с мистером Уизли договорились? — Гермиона не могла себе представить, как такое возможно.
— Да, я написал ему письмо, которое отправил с личной совой. Она нашла его и, как это ни странно, принесла ответ. Мы условились о встрече завтра на нейтральной территории.
— И он поверил вам? Я хотела сказать, что… — смутилась Гермиона.
— Имеешь в виду, не думает ли он, что это блеф, и я просто заманиваю его в ловушку, где на него накинется толпа Пожирателей? — хмыкнул Малфой.
— И это тоже. И, может быть, вас будет ждать всё сопротивление, чтобы убить… — глаза Гермионы заблестели и Люциус задумался, неужели она волнуется за него?
— Уизли может не волноваться, я не собираюсь арестовывать его. Во всяком случае, не завтра, — ответил волшебник. — Что же до него самого… у меня есть козырь — ты. Если что-то пойдёт не по моим условиям, они тебя не получат.
— Это ужасно, — пробормотала гриффиндорка.
— Это война, девочка, — обронил Малфой.
— Война закончилась…
— Нет. Она продолжается. Один Бог знает, когда она закончится по-настоящему, — столько горечи в голосе Люциуса Гермиона не слышала никогда. — Завтра ты будешь у Уизли… в относительной безопасности, — вернулся он к изначальной теме разговора.
— Боже мой, — прошептала девушка, — это значит… значит, что я… что вы…
— Что мы больше не увидим друг друга, — резко и зло сказал Люциус. — По-крайней мере, какое-то время. Ты будешь скучать по мне, девочка? — нарочито иронично произнёс он, но дрожание в голосе было не скрыть за напускным безразличием.
— Не язвите, пожалуйста, не надо, — всхлипнула девушка.
Мужчина подошёл к ней и сел рядом. Он обнял её, и Гермиона уткнулась в его грудь. Люциус же зарылся лицом в её волосы и прошептал:
— Я всё равно тебя найду. Ты моя.
— Я не хочу к Уизли, — еле слышно произнесла девушка. Она действительно этого не желала. Она была бы рада провести остаток жизни вот так, в объятиях Малфоя.
— Надо, — он погладил её по спине, — к тому же, разве тебе их общество не более приятно, чем редкие визиты Пожирателя Смерти?
Рыдания Гермионы стали ещё сильнее. Она вцепилась в плечи Люциуса так сильно, как будто он был её последней надеждой, её спасением.
Они долго сидели, обнявшись, пока Гермиона, наконец, не успокоилась. Она немного ослабила хватку и Малфой смог заглянуть в её заплаканные глаза и сказать:
— Не плачь больше. Думай о хорошем.
— В моей жизни нет хорошего, — покачала головой девушка.
— Неправда, есть, — Люциус положил руку на живот Гермионы и, сглотнув, произнёс:
— Если ребёнок родится до того, как…
— Нет! — девушка сжала его пальцы. — Не говорите… не говори так. Это ещё не скоро…
— Всё равно, — Люциус чувствовал, что должен хоть что-то сказать, чтобы сдержать эмоции, но голос все же предательски дрожал, — если родится девочка, назови её Арианой, хорошо? — он не отрывал взгляда от пухлых губ Гермионы.
— А если мальчик? — прошептала она.
— Нет. Будет девочка, — это были его последние слова, потому что больше сдерживаться Малфой не мог. Он прижал её губы к своим, тем самым заставляя приоткрыть рот, чтобы он мог коснуться её языка, кто знает, может быть, в последний раз. Гермиона отвечала ему, она кусала его губы, с силой дергала за волосы, вынуждая его быть таким же жёстким. Руки Люциуса быстро переместились вниз, к краям её свитера и потянули его наверх. Девушка подалась назад и позволила любовнику стащить с себя этот ненужный предмет одежды. Несколько мгновений она оставалась прогнувшейся назад. Малфой скользнул взглядом по тонкой шее, по бешено вздымавшейся груди и пообещал себе, что не отпустит Гермиону. Да, сейчас он вынужден передать её на попечение Артуру, но это только на время. Когда-нибудь он снова найдёт её и они будут вместе, потому что она нужна ему.
— Ты нужна мне, — хрипло сказал он, медленно снимая с Гермионы бюстгальтер. Когда девушка наконец-то смогла вздохнуть полной грудью, она прошептала:
— Если бы ты знал, насколько ты мне нужен!
Она быстро расстёгивала его рубашку, целуя каждый сантиметр открывавшейся кожи. Люциус тяжело дышал, пока она раздевала его. Ещё никогда Гермиона не была такой страстной, такой инициативной. Он позволил ей толкнуть себя и упал на спину, давая возможность оказаться сверху. Она наклонилась над ним, и мужчина поймал ртом напряжённый сосок. Тут же припав к нему, Люциус стал играть с тугим комочком, то нежно посасывая, то покусывая, в то время как его руки блуждали по телу Гермионы, вызывая в нём предвкушение райского блаженства. Потом он переключился на вторую грудь, а девушка гладила его по волосам. Но вскоре она заставила мужчину оторваться от этого увлекательного занятия и жадно поцеловала. Малфой был шокирован таким раскованным поведением, но оно ему нравилось. Гриффиндорка спускалась всё ниже, оставляя на груди и животе Люциуса горячую дорожку поцелуев. Она нежно облизала его возбуждённый член, заставляя застонать от удовольствия. Гермиона ласкала его ртом, чувствуя на своей голове его руку, которая задавала направление и темп. Она так многому научилась за это время, что стала настоящей женщиной, умеющей доставить любовнику удовольствие. Гермиона даже представить не могла, что была бы способна творить такое в постели с Роном. Впрочем, в такие моменты она не думала ни о Роне, ни о ком-либо ещё. Существовал только один человек — Люциус Малфой.
— Ммм, хватит, — Люциус подтянул девушку к себе и снова жадно припал ртом к её груди. Гермиона обвила его голову руками и вдохнула тонкий аромат, исходивший от его волос. Мужчина осторожно положил её на спину и продолжил ласки, терзая губами и руками каждый миллиметр тела своей возлюбленной. Он отыскал самую чувствительную точку её тела и погладил чуткими пальцами. Гермиона вскрикнула, а потом прошептала пересохшими губами:
— Ещё…
Люциуса не надо было уговаривать. Он скользнул языком по гладкой коже внутренней поверхности бедра и затем раздвинул пальцами влажные складки между ног Гермионы. Она выгнулась и застыла в ожидании самых сладких ощущений, которые только возможны. Язык и губы Малфоя ласкали её, даря ощущение полёта куда-то далеко. Девушка извивалась под ними, тяжёлое, учащённое дыхание перемежалось стонами и криками и вот, Гермиона, наконец, вскрикнула в последний раз и затихла. Она обожала эти моменты, когда тело ещё плавало на волнах оргазма, но знало, что будет продолжение и что предстоит ещё не одна минута неистовых ласк и удовольствия.
— Моя девочка… — голос Люциуса был близко, и Гермиона отыскала его губы. Она слегка толкнула его и, когда Малфой оказался на спине, оседлала мужчину и начала быстро двигаться. Люциус крепко держал её за бёдра, его взгляд был прикован к покачивающейся груди девушки.
— Теперь я хочу, чтобы ты была снизу, — пробормотал он, поднимаясь и заставляя Гермиону скатиться на бок, — чтобы ты мне подчинялась.
Они поменялись местами. И сейчас уже Люциус оказался сверху, прижимая Гермиону к простыни. Девушка обнимала его руками и ногами, он принадлежал только ей, и гриффиндорка не собиралась ни с кем делиться.
— Дааа… — прохрипел Люциус, изливаясь в Гермиону.
— Ахх… — застонала она, ощущая, как сокращаются её мышцы, вновь даря ощущение полёта.
Мужчина повалился на кровать рядом с Гермионой, и они оба еще долго не могли восстановить дыхание. Через какое-то время девушка почувствовала, как пальцы Люциуса обвили её ладонь.
— Я не отпущу тебя, — хрипло сказал он, и юная гриффиндорка знала, что это значит. Она всегда будет принадлежать только ему, где бы ни находилась.
— Я хочу спросить… — Гермиону давно мучил этот вопрос, но она боялась, что Люциус озвереет, как только услышит его. Но сейчас был такой волшебный момент, и Малфой был настолько расслаблен и поглощен ею, что девушка решилась.
— Твоя жена… она… — Гермиона покраснела и запнулась.
— Я давно не сплю с ней, если ты это имеешь в виду, — ответил Люциус. Его пальцы сжались сильнее.
Гриффиндорка затаила дыхание. Ради неё, ради магглорождённой школьницы он оставил дочь Волдеморта, чистокровную красавицу!
Они ещё очень долго лежали вместе. Даже слишком долго. Взгляд Гермионы случайно упал на часы. Была почти полночь.
— Боже мой, уже двенадцать! — воскликнула она. — Тебе же надо домой!
— Нет, — помолчав, ответил Малфой. — Не сегодня.
— То есть?
— Сегодня я останусь с тобой. А утром отведу тебя к Уизли.
Гермиона была шокирована. Ещё ни разу Люциус не оставался с ней на ночь. Их отношения действительно менялись.
— Иди ко мне, — ласково прошептала волшебник, крепче прижимая к себе девушку. — Спи, — он поцеловал её в лоб.
— Спокойной ночи, — сбивчиво ответила Гермиона, касаясь губами его плеча. Ей было так хорошо, так спокойно в объятиях Люциуса. Они оба быстро заснули, согревая друг друга своим теплом. А где-то далеко-далеко от этого маленького домика, в огромной спальне Малфой-мэнора, навзрыд плакала Эрина. Впервые её муж не пришёл ночевать домой. Она стремительно проигрывала эту войну.
* * *
Люциус проснулся рано утром, когда Гермиона ещё спала. Он принял душ, выпил чашку кофе и присел на край кровати, внимательно рассматривая спящую девушку. Мужчина всматривался в каждую чёрточку её лица, словно старался навсегда запомнить эти нежные контуры. Гермиона потянулась и открыла глаза.
— Пора идти, — сухо произнёс Люциус. Он встал с постели и отошёл к окну, пытаясь скрыть нахлынувшие на него эмоции.
— Уже? — растеряно спросила гриффиндорка.
— Да.
Девушка быстро оделась и собрала немногие, нужные ей вещи.
— Я готова.
— Позови домовика, пусть принесёт тебе чашку кофе, — произнёс Люциус. Он по-прежнему стоял у окна.
— Я не смогу выпить ни капли. Слишком волнуюсь. — Гермиона подошла к Малфою и положила руку ему на плечо. — Обещайте мне… обещай, что вернёшься.
Люциус сжал пальцы Гермионы и пробормотал:
— Ты не о том думаешь.
— Обещай! — с надрывом повторила она.
Волшебник обернулся. Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых он увидел такой страх, что не выдержал и крепко прижал её к себе.
— Я обещаю, — сказал он, — обещаю тебе.
Гермиона тихо всхлипывала. Люциус гладил её по волосам, стараясь успокоить и её, и себя. Когда Малфой впервые привёл девушку в этот дом, он даже представить себе не мог, во что это выльется. Даже в страшном сне магу не могло присниться, что ему будет больно расставаться с гриффиндоркой.
— Всё, всё, — произнёс он, отстраняя её от себя. — Нам пора.
Гермиона надела куртку и послушно пошла вслед за Люциусом. Она ни разу не обернулась на дом, пока они шли по дороге прочь. Когда они вышли за пределы защиты, Малфой взял её за руку. Девушка понимала, что это не просто так. В любой момент могло произойти всё, что угодно, это была свободная для передвижения и аппарации зона.
— Сейчас мы аппарируем в то место, что назначил Артур, — объяснил маг. — Он уже должен быть там. Ты готова?
— Сейчас… сейчас, — Гермиона колебалась, она не знала, как ей выразить своё желание. Ей хотелось, чтобы Люциус поцеловал её, в последний раз, на прощание. Делать это на глазах у мистера Уизли она бы не смогла.
Видимо, Малфой прочёл это желание в её глазах, потому что наклонился к девушке и жадно поцеловал её губы. Но это был короткий поцелуй, через несколько секунду Люциус отстранился и убрал с лица Гермионы растрёпанные пряди. Затем он крепко взял её за обе руки, и пара исчезла в воздухе с лёгким хлопком.
Артур Уизли действительно уже ждал их. Он не послушал Джорджа, который убеждал его, что следует взять Малфоя в плен, и пошёл на встречу один, никому не сказав о месте их встречи. Артур считал, что Люциус не блефует. Он тоже видел, какими взглядами Малфой и Гермиона обменивались в камере и считал, что девушка что-то да значит для Пожирателя. В целях безопасности мистер Уизли решил ничего не говорить об этом Рону, опасаясь, что парень может не совладать с эмоциями.
Волшебник услышал за своей спиной лёгкий хлопок и обернулся, на всякий случай, выставив вперёд палочку. Люциус презрительно усмехнулся.
— Рассчитывал на то, что сюда явится боевая группа из Министерства?
— Была такая мысль, — Артур увидел, что Малфой крепко держит Гермиону за руку. Девушка выглядела немного испуганной, но в целом казалась здоровой.
— Миона, иди сюда, — позвал её Артур. — С тобой всё в порядке?
— Нет, я держал её в каменном мешке на воде и хлебе, — съязвил Люциус.
— Иди сюда, — Уизли протянул руку, но Гермиона колебалась. Она подняла на Малфоя глаза, словно прося разрешения и одновременно моля о возможности не покидать его.
— Иди, иди, — пальцы Люциуса пробежались по лицу гриффиндорки, слегка задержались на её губах, а потом он легонько толкнул девушку вперёд. — Иди, — с нажимом повторил он.
Гермиона разжала пальцы и медленно пошла по направлению к напряжённому Артуру. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока она не оказалась рядом со своим свёкром.
— Прощай, Люциус, — сказал Артур, беря Гермиону за локоть. — Благодарю за честную игру.
— Аналогично, — ответил Малфой, не отводя глаз от Гермионы.
Мистер Уизли крепче сжал руку Гермионы и аппарировал вместе с ней в неизвестном направлении. Люциус знал — у него мало шансов вновь увидеть гриффиндорку и своего ребёнка, Уизли не отдадут свою драгоценную Миону по-хорошему.
«Что же, — подумал Малфой, — значит, я заберу тебя по-плохому».
20.05.2010 Глава 19. Ожидание.
Да, я не поверю в то, что скажешь мне ты, вот и всё, что Бог отмерил, мы стоим у черты… — Секрет, «В жарких странах»
— Гермиона… — на лице Рона было выражение недоумения и абсолютного счастья. — Ты… ты здесь! Но как?
Девушка переминалась с ноги на ногу и пыталась заставить себя взглянуть на мужа. Но ей это никак не удавалось сделать. Когда они с Артуром прибыли в убежище сопротивления, Гермиона надеялась, что Рона не будет на месте, и она сможет подготовиться к встрече с ним, придумать, что говорить, как смотреть. Но её ждал неприятный сюрприз. Младший Уизли вышел в холл как раз в тот момент, когда Артур и Гермиона вошли в дом.
— Миона теперь будет жить у нас, — сообщил мистер Уизли. — Малфой больше не может обеспечивать её безопасность, поэтому мы с ним договорились…
Рон побледнел. Он окинул отца гневным взглядом и выпалил:
— Договорились? Папа, ты общался с Малфоем? И ничего не сказал мне?
— Я подумал, что ты можешь не сдержать эмоции и вся операция провалилась бы, — голос Артура был спокойным и твёрдым. Волшебник отлично понимал чувства сына, но в его же интересах было не допустить, чтобы они взяли верх над разумом.
— Тебе не кажется, что я имею право на эмоции? — кипятился Рональд. — Чёрт возьми, Гермиона моя жена, и я…
— Ты бы предпочёл убить Люциуса, чем видеть меня здесь, целой и невредимой? — перебила его девушка. Эти слова сорвались с её губ случайно, просто стало невозможно терпеть.
Рон взглянул на Гермиону, как будто впервые её увидел. Он подошёл к ней и попытался заглянуть в глаза, но девушка упрямо продолжала смотреть в пол.
— Так ты теперь называешь его «Люциус»? — прошептал он.
— Я вас оставлю, — мистер Уизли решил не становиться свидетелем семейной сцены. — И, Рон, не заставляй Миону стоять в коридоре.
— Называешь его по имени? — с горечью повторил Рон. — А он тебя тоже?
— Это тебя не касается, — Гермиона наконец-то вскинула голову и взглянула мужу в глаза. — Прости, я не то хотела сказать! — испугалась она, увидев тень разочарования, пробежавшую по лицу Уизли.
— Нет, ты права, — парень закусил губу и засунул руки в карманы. Он пытался вести себя безразлично, но это выходило у него из рук вон плохо. — Почему меня должно касаться, как ты называешь своего любовника? Это вообще не моё дело.
— Рон, я не хочу с тобой ссориться! — в отчаянии воскликнула девушка. — Ты мне очень дорог, ты мой единственный друг. Но когда ты так ведёшь себя, мне тоже хочется сделать тебе больно! Я не могу терпеть постоянные упрёки и оскорбления!
— Да, наверное, ты права, — помолчав, ответил Рон. — Я часто не контролирую себя, когда речь заходит о… сама понимаешь, чём.
— Рон… — Гермиона хотела взять его за руку, но гриффиндорец отдёрнул её. — Знаешь, Миона, — сказал он, покачав головой, — раньше тебе не хотелось сделать мне больно. Это что — дурное влияние?
— Мы не слышим друг друга… — грустно прошептала девушка, опуская руку.
— Да. Не слышим, — согласился с ней Рональд.
Они стояли друг напротив друга и не знали, что ещё сказать. Взгляды обоих скользили по стенам и избегали встречаться.
— Ладно, — пробурчал молодой человек, — пойдём, я найду тебе какую-нибудь свободную комнату.
Гермиона молча пошла вслед за мужем. Она брела по лестницам, не поднимая глаза от пола. Всё было просто ужасно. Девушка уже скучала по своему прежнему пристанищу. Хоть там она была почти всё время одна, и временами ей бывало очень страшно, но там не было вот таких непонятных ссор с дорогим ей человеком. Гермиона с тоской подумала о том, что ей предстоит ещё встреча с Молли и Джорджем.
— Вот, эта комната свободная, — Рон толкнул дверь и пропустил девушку вперёд, — не хоромы, конечно, но жить можно.
Гермиона оглядела место, где теперь должна была жить. Вполне уютная, небольшая комнатка, чем-то даже напоминающая интерьеры Норы.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Если тебе что-то понадобится — моя комната в конце коридора, — помявшись, сообщил Рон, — а сейчас мне надо идти.
Гриффиндорка понимающе кивнула.
— Хочешь есть? — парень искал причины, чтобы задержаться.
— Нет, спасибо, — тихо ответила девушка.
— Ладно. Обедаем мы в четыре, если проголодаешься — можешь пойти на кухню, она на первом этаже или… или позвать меня, — уже совсем сбивчиво произнёс Рональд.
Гермиона снова кивнула. Уизли понял, что продолжения разговора не будет и взялся за ручку двери. Девушка проводила его взглядом и, когда дверь за ним полностью закрылась, обессилено упала на кровать. Ей не хотелось ни плакать, ни кричать. Просто Гермиона очень чётко осознала, что она здесь всё-таки чужая. И не только потому, что провела с Малфоем два месяца и даже не потому, что ждёт от него ребёнка. Что-то изменилось в ней самой. Теперь она ясно видела все недостатки своего мужа и понимала, что они с ним вряд ли найдут общий язык. «Боже мой, я не знаю, что мне делать..? — мысленно спрашивала она себя. — Я же не могу всё время сидеть в этой комнате. Не хочу, не хочу… — она зарылась лицом в подушку. — Когда-нибудь это закончится», — сказала она себе и тут же испугалась своих слов. А что потом? Неужели она будет находиться здесь до конца беременности? А дальше? Когда у нее на руках будет ребёнок, продолжат ли Уизли опекать её или отправят к Малфою? Гермиона вспомнила последние мгновения, проведённые рядом с Люциусом, и её глаза наполнились слезами. Казалось, всего несколько часов назад они растворялись друг в друге и не думали о своём туманном будущем. «А вдруг я его больше никогда не увижу?» — с ужасом подумала девушка и окончательно разрыдалась. Её жизнь у Уизли началась очень безрадостно.
Рон зло стукнул кулаком по стене. Его переполняли негативные эмоции. Конечно, он был рад видеть Гермиону рядом с собой, ведь парень продолжал любить её. Но вот такие тайны, соглашения за его спиной, чувство того, что он всё узнаёт последним — это было совсем не по душе отчаянному гриффиндорцу. Рон уже сожалел о том, что успел поссориться с Гермионой в первую же минуту их встречи, но пойти, извиниться и попробовать начать всё сначала ему не позволяла гордость и какое-то гадкое чувство в душе, которое говорило ему, что девушка сама виновата в своих бедах, и что она не должна волновать его.
— Всё пошло не так с самого начала… — грустно произнёс Уизли, — и теперь я не знаю, что мне делать — подавить в себе чувства к Мионе или попробовать строить с ней отношения заново. Она стала другой, совсем другой… — молодой волшебник подошёл к прикроватному столику и взял в руки маленький снимок жены, который Гермиона подарила ему когда-то давным-давно. Фотография была маггловская, поэтому изображение было статичным. Ему улыбалась шестнадцатилетняя девушка, весёлая и беззаботная. Воображение Рона нарисовало рядом с этой картинкой лицо нынешней Гермионы — не менее красивое, но теперь уже со всегда грустными глазами и с тенью пережитых несчастий. Он хотел любить прежнюю Миону, что делать с нынешней, Рон не знал.
— Папа, — кивнул отцу Джордж, входя в кабинет, — что нового?
— Всё в порядке, сын, — Артур отложил в сторону бумаги и предложил парню сесть. — План нападения разрабатывается, всё под контролем, так что… — он сжал пальцы рук в кулаки и глубоко вздохнул. — И ещё…
— Что? — Джордж подался вперёд.
— У нас в доме теперь живёт ещё один человек, — нерешительно начал мистер Уизли.
— Очередному несогласному нужно убежище? — спросил молодой волшебник. — Нас всё больше и больше.
— Да, но это не совсем то, что ты думаешь, — Артур колебался, не зная, как сказать, — я перевёз к нам Гермиону.
Джордж застыл. Он, как и его брат, ничего не знал о планах отца.
— Это в целях её безопасности. У Малфоя какие-то проблемы, за ним, возможно, следят, поэтому он позволил мне забрать Миону, — объяснил мистер Уизли.
Джордж задумался. На него свалилось много новой и важной информации, но, в отличие от Рона, он предпочёл сначала обдумать её, а потом уже выражать эмоции. Наконец, он ответил:
— Значит, теоретически, мы можем выйти на Малфоя? И…
— Это опасно, — покачал головой Артур. — Давай, для начала, сделаем то, что мы задумали, а потом уже будем планировать дальнейшие акции?
— Ты прав, папа. Ты наш лидер и тебе решать, — произнёс Джордж. — И ещё, сын, — добавил маг, — Малфой — это не самый главный наш враг, понимаешь?
— Не совсем, — нахмурился Джордж, — несмотря ни на что, он Пожиратель и сторонник своего Лорда!
— Да, — Артур снова тяжёло вздохнул, — но, во-первых, мы перед ним виноваты. Ты знаешь, о чём я!
Джордж отвёл взгляд.
— И мы не должны стать такими же, как и они. Нам не надо лишних жертв, — закончил свою мысль мистер Уизли.
— Хорошо, папа, — поджав губы, ответил Уизли-младший. — Если ты приказываешь, я подчинюсь. А сейчас я бы хотел навестить Гермиону, ты не против?
Артур кивнул. Джордж вышел из комнаты и поспешил вверх по лестнице. Оказавшись на втором этаже, он мысленно чертыхнулся. «Я же не спросил отца, где она!» — раздражённо подумал парень. Но ему повезло. Одна из дверей открылась, и он увидел Гермиону. Она взглянула на него удивленными глазами и неожиданно улыбнулась.
— Джордж! — в голосе девушки слышалась искренняя радость.
— Миона, — он быстро подошёл к ней и крепко обнял, — как же я рад тебя видеть!
Они ещё немного постояли, обнявшись, а потом Уизли, отстранившись, спросил:
— Ты куда-то хотела?
— Да, на кухню, думала сделать себе чашку чая и бутерброд, — Гермиона с самого утра ничего не ела, и теперь у неё живот сводило от голода.
— Пойдём вместе, — волшебник повёл девушку на кухню, продолжая дружески обнимать за талию.
— Такое ощущение, что тебя там не кормили… — вырвалось у Джорджа, когда он увидел, с какой быстротой Гермиона ест бутерброд. — Прости… — тут же пожалел он, когда девушка подняла на него блестящие, пронзительные глаза.
— Меня там кормили, — твёрдо заявила она, — и вообще, мне там было хорошо. Я не позволю, чтобы меня здесь жалели и…
— Я не жалею, — перебил её Уизли, — ещё раз прошу прощения за свои слова.
Гермиона молча продолжила есть. Повисла неловкая пауза. Джордж проклинал себя за оплошность. Он ведь собирался ухаживать за девушкой, показать ей, что в семье Уизли не все такие, как её муж, и вот, повёл себя не лучше Рона. То, что жена брата ему нравится, Джордж понял уже давно.
— Ладно, я не обижаюсь, — Гермиона всё-таки решила разрядить обстановку. Она подошла к нему и взяла за руку. Волшебник слегка сжал в ответ её пальцы.
— Ты у нас надолго? — спросил он.
— Я не знаю, — ответила девушка. — Не навсегда, — добавила она через несколько секунд.
— Почему? — голос Джорджа был прерывистым.
— Я должна вернуться, — произнесла Гермиона, — меня ждут, понимаешь?
— Зачем? — парень не мог понять логики гриффиндорки. — Что тебя туда тянет? Это же ужасно, что с тобой сделали, а ты…
— Джордж, — прервала его Гермиона, — я знаю, что говорю.
— Ладно, не будем говорить на эту тему, — Уизли решил, что будет благоразумнее, если сейчас он прекратит разговор. «А потом у меня будет много времени, чтобы переубедить её, — сказал он себе, — и Миона забудет о своей болезненной привязанности к Малфою».
— Я пойду к себе, хорошо?
— Конечно, — кивнул Джордж.
Гермиона отправилась в свою комнату разбирать вещи, а Уизли, допив свой чай, поспешил по делам, которых у него было немало. Движение сопротивления планировало невиданную доселе по масштабам акцию, и нужно было сделать многое, чтобы она не сорвалась.
Несколько недель спустя
Семейная жизнь четы Малфоев превратилась в ад. Хотя Эрина и понимала, что муж больше не встречается с Гермионой, потому что Люциус вовремя приходил с работы и не рассказывал ей сказок об особых заданиях, она все равно чувствовала, что его сердце не с ней. Девушке не было известно, почему супруг разорвал отношения со своей любовницей, но волшебница осознавала, что их с Малфоем отношения может спасти только чудо. Эрина с тоской вспоминала те немногие дни с их помолвки до свадьбы, когда они были по-настоящему счастливы. Всё пошло наперекосяк именно после свадьбы и временами девушка проклинала себя за такую спешку. Ей так хотелось стать миссис Малфой, что она не могла даже подумать о том, что стоит подождать, чтобы потом не кусать локти от злости. Но слёзы и прочие слабости Эрина позволяла себе только наедине сама с собой, в присутствии же Люциуса она была холодна и спокойна. Малфой, в свою очередь, догадывался, что его жене тяжело, но он не знал, что ей сказать, ведь он был виноват перед ней. Люциус понимал, что их нынешние, странные отношения, рано или поздно, должны измениться, что-то должно произойти. Маг благодарил судьбу за то, что Эрина не стала рассказывать о своих семейных проблемах отцу. Волдеморт и без того относился к Малфою с подозрением, постоянно расспрашивал о том, как продвигается расследование побега Гермионы. Люциус уже так давно вёл следствие по ложному следу, что, казалось, его каждый день могут раскрыть, ведь ложь, которой маг потчевал своих товарищей по оружию, была невероятно хрупкой и в любой момент грозила рассыпаться, словно песчаный замок. Но прочие Пожиратели слепо повиновались Малфою. Он пытался заставить Лорда поверить в то, что Уизли похитили Гермиону и скрылись за границей. Этой версии способствовало то, что старшим сыновьям Молли и Артура удалось сбежать из Англии сразу после победы тёмных сил. Но Волдеморт не верил. Не хотел верить.
* * *
Когда в Малфой-мэнор неожиданно приехал Драко, Люциуса не было дома. Парня встретила Эрина. Она была раздражена и, как показалось Драко, немного пьяна.
— Твой отец на работе, — произнесла она, развалившись в кресле, — сможешь увидеть его только вечером.
— Я подожду, — пробормотал Драко. Он продолжал смущаться в присутствии мачехи, которой было чуть больше двадцати. — Мы и так слишком долго не разговаривали.
— Решили помириться? — Эрина вытянула ноги вперёд и чуть насмешливо взглянула на Драко. — И, правда, не понимаю я этой вашей ссоры…
— Я тоже много думал на эту тему и в итоге решил поговорить с папой, — ответил парень. Он, по сути, не знал, о чём говорить с Эриной, но уходить в свою комнату ему не хотелось.
— Как ваши дела? — спросил он, чтобы спросить хоть что-нибудь.
— Ваши? — усмехнулась волшебница. — Драко, я думала, мы с тобой на «ты», разве нет?
— Ну… да, — слизеринец покраснел впервые за много месяцев.
— А дела у меня ни к чёрту, — сообщила ему Эрина. — Акцио, виски.
Она налила напиток в стоящий на столе стакан и поднесла его к губам.
— Может быть, вам… то есть, тебе уже хватит? — попытался остановить её Драко, но девушка выпила всё, до единой капельки.
— Не беспокойся за меня. Хочешь? — улыбнулась она.
— Нет, спасибо.
— Как пожелаешь.
Настала пауза. Эрина скользила затуманившимся взором по Драко, а он, периодически бросая на неё пронзительные взгляды, предпочитал смотреть на стену или в пол. Молодой волшебник чувствовал, что что-то не так.
— Как папа? — спросил он первое, что пришло в голову.
— Хорошо. Насколько я могу судить, конечно, — Эрина на секунду закрыла лицо руками, а потом зло уставилась на Драко.
— В каком смысле?
— Он мне изменяет, — неосторожно сорвались с её губ слова.
Драко застыл. Он не мог в это поверить.
— Да, у него есть любовница, — горько усмехнулась девушка, заметив с каким удивлением смотрит на неё её собеседник. — Я точно знаю.
— Кто? — в горле Драко першило, и он почувствовал, что сердце, сбившись с привычного ритма, пустилось вскачь.
— А вот это мне неизвестно, — секунду подумав, ответила Эрина. Последние остатки трезвого разума подсказали ей не рассказывать по уши влюблённому в неё юнцу всего. По крайней мере, сразу.
Драко было невыносимо жарко. Огромный пустой особняк, пьяная жена его отца, которая ему безумно нравится, рассказывающая такие вещи, а в кабинете пахнет виски и шоколадом и она близко, так близко…
— Прости, не надо было мне этого говорить, — Эрина медленно поднялась из кресла. — Я пойду к себе, прилягу, если ты не возражаешь, — она сделал шаг, но чуть покачнулась. Этого для Драко было достаточно. Он в одно мгновение вскочил, оказавшись рядом с мачехой, подхватил её и крепко прижал к себе.
— Я же говорил, что не надо было больше пить, — сбивчиво прошептал он, задыхаясь от крепкого аромата духов Эрины, перемешанных с запахом алкоголя.
— Ты знаешь другой способ забыться? — смеясь, ответила она.
Драко знал. Он нашёл губы Эрины и впился в них. Под его напором девушка приоткрыла рот и подалась ему навстречу. Драко действовал быстро. Он целовал Эрину, попутно скользил руками по её спине и мелкими шагами подталкивал её к глубокому креслу. Ведьма всё-таки ответила ему. Одной рукой она обвила его шею, другой расстёгивала пуговицы на рубашке. Губы Драко были сухими и горячими, его обжигающие поцелуи так напоминали поцелуи Люциуса, тело Эрины ныло от его прикосновений. Девушка приоткрыла глаза, когда Драко уложил её в кресло и стал торопливо расшнуровывать корсаж платья. Она видела перед собой длинные белые волосы, серые глаза, и если чуть-чуть включить фантазию, то можно было бы представить, что она не с Драко, а с Люциусом… с Люциусом...
— Люц… — еле слышно выдохнула Эрина.
Нет, всё было неправильно. Волшебница оттолкнула от себя Драко и стала быстро одёргивать на себе платье.
— Нет, нет, этого не может быть, — Эрина вскочила и быстро отошла в другой конец кабинета. — Послушай, это было помутнение рассудка, ничего больше!
Малфой-младший на секунду уронил голову в ладони, потом отбросил волосы назад, и взглянул на девушку.
— Прости…
— Это надо забыть, понимаешь? — её всю колотило, глаза судорожно блестели. — Люциус не должен об этом узнать!
Драко застегнул последние пуговицы на рубашке и подошёл к Эрине. Он положил руку ей на плечо. Девушка вздрогнула.
— Я не собираюсь говорить об этом отцу, — произнёс он, — но хочу сказать тебе… если тебе будет плохо, ты можешь прийти ко мне. Просто прийти, понимаешь?
— Хорошо, я буду иметь ввиду, — прошептала она, — а теперь уходи.
— Я, наверное, перенесу встречу с отцом, — подумав, сказал Драко. — Сегодня я не смогу с ним спокойно разговаривать.
— До свидания, — пробормотала Эрина.
— Пока, — парень несильно сжал плечо девушки.
Миссис Малфой не оборачивалась, пока не услышала, как хлопнула дверь кабинета. Она подождала ещё несколько минут, и, только, когда убедилась, что Драко покинул Малфой-мэнор, вышла из комнаты. В её голове роились десятки мыслей, больше всего Эрину шокировало то, что она была способна изменить Люциусу. Никакие самооправдания, вроде того, что они с Драко зашли совсем недалеко, на неё не действовали. «Я его целовала, о боже, я хотела его! — в ужасе думала Эрина. — Я почти отомстила Люциусу его же способом!»
Перед самым приходом Малфоя, Эрина была в панике. Она не знала, как смотреть на мужа, что говорить. Ей казалось, что Люциус мгновенно догадается, что произошло в его отсутствие. Но волшебница переоценила проницательность супруга. Люциус заметил только то, что Эрина ведёт себя чуть более дёргано и нервно, чем обычно, но списал это на её обычную экспрессивность, мало ли, из-за чего у неё было плохое настроение. Они, как обычно, молча поужинали, а потом Малфой отправился к себе в кабинет, выкурить сигару и посидеть за книгой. Когда он поднялся в спальню, Эрина ещё не спала. Хотя у них уже очень давно не было близких отношений, спать они продолжали вместе. Люциус слишком любил свою просторную спальню, чтобы навсегда променять её на другую комнату, а выселять жену было как-то не комильфо. Что до Эрины, то она надеялась, рано или поздно вновь соблазнить Люциуса, хотя пока что попыток к этому не предпринимала.
Девушка наблюдала за фигурой Малфоя, который молча раздевался в темноте. «Может быть, сейчас? — подумала она. — Надо чем-то заглушить утренние события».
Когда Люциус лёг в постель и потянулся, Эрина осторожно подвинулась ближе. Затем она взяла его за руку. Мужчина стал дышать чуть тише. Эрина прижалась к нему и легко коснулась губами его шеи. Малфой не реагировал. Тогда девушка прошептала:
— Давай начнём всё сначала? Забудем всё, что было, пожалуйста. Мы оба натворили дел, но всё ещё можно исправить, я уверена… — она попыталась его поцеловать, но Люциус мягко отстранил её.
— Прости, Эрина, — произнёс он, — но мы не сможем начать сначала.
— Почему? — в отчаянии спросила она.
— Я не люблю тебя, — последовал ответ.
Она отшатнулась. В темноте было плохо видно лицо и только её глаза ярко блестели.
— Прости меня. Я пытался тебя полюбить. Ты… выбрала не того человека, — сказал Люциус.
Эрина легла обратно на свою половину кровати. У неё не осталось сил даже для того, чтобы расплакаться. Пожалуй, впервые она совершенно ясно поняла всю тщетность своих попыток наладить отношения с Малфоем. Между ними не было стены, она уже давно не вызывала у него ненависти или раздражения, он просто не любил её. Эрина вспомнила сцену, тайной свидетельницей которой стала, и её сердце сжалось от невыносимой тоски. Так, как Люциус смотрел на свою грязнокровку, так, как он обнимал её, он никогда не поступал с ней, со своей законной женой. «Будь ты проклята, Грейнджер! — зло подумала волшебница. — Ненавижу тебя, грязнокровка!» Эрина долго лежала с открытыми глазами. Люциус тоже не мог заснуть. Наконец, тишину разрезал тихий женский голос:
— Завтра я переберусь в комнату для гостей. У нас у каждого будет своя жизнь. Изменять я тебе не буду, не бойся, — усмехнулась Эрина, — и отцу рассказывать тоже. Мне дорога твоя жизнь.
— Хорошо, — выдохнул Малфой.
— Но, учти, Люц, — добавила ведьма, — если ты сорвёшься с узкого мостика, по которому пытаешься идти — я не смогу тебя спасти.
— Что ты имеешь ввиду? — Малфоя прошиб холодный пот. — Какой ещё мостик?
— Тебе виднее,милый. А я только предупреждаю. Спокойной ночи, — Эрина повернулась к мужу спиной и с головой закуталась в одеяло.
20.05.2010 Глава 20. Выбор.
— Я хочу, чтобы мне сейчас, сию же секунду вернули моего любовника… — М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»
Yet while he lives, he will haunt us till we’re dead... — The Phantom of the Opera
Жизнь Гермионы у Уизли была достаточно скучной. С ней не обсуждали подпольную деятельность, ей не рассказывали о том, что происходит за стенами её убежища. Но с этим девушка ещё была готова смириться, за время жизни в уединённом домике она привыкла чувствовать себя вне окружающего мира. А вот то, что большинство обитателей дома Уизли относились к ней настороженно, определенно не нравилось гриффиндорке. Окружающие были с Гермионой безукоризненно вежливыми, она ни разу ни от кого не услышала дурного слова, но девушка чувствовала, что все было уже не так как раньше. Хотя никто не распространялся на эту тему, все знали, что Гермиона ждёт ребёнка не от мужа. Её воспринимали почти как врага, как кого-то, кого следует опасаться. Поначалу ей было невероятно обидно, она даже плакала по ночам от горя и непонимания. Но постепенно девушка смирилась со своим новым положением. Она поняла, что не имеет смысла с пеной у рта доказывать свою преданность и любовь к Уизли. Единственным из этой семьи, кто не изменил своего поведения, был Джордж. Парень часто допоздна сидел с Гермионой в её комнате, они болтали обо всём, и она удивлялась, почему они не общались раньше. Ещё во время учёбы в Хогвартсе, у них были ровные отношения, иногда Джордж подкалывал Гермиону из-за её страсти к книгам, но девушка никогда не смотрела на него как на парня. Он был дня неё весёлым старшим братом лучшего друга, человеком, с которым всегда можно подурачиться. Но теперь, когда Гермиона часто бывала с Джорджем по несколько часов подряд, она увидела его с другой, скрытой стороны — парень был умным, находчивым, серьёзным, когда того требовала ситуация. Девушка помнила, что сразу после гибели брата-близнеца Джордж много времени проводил с его девушкой, Анджелиной, утешал её и убеждал, что нужно жить дальше. Гермиона ни разу не видела Джонсон в доме Сопротивления и однажды она спросила у Уизли:
— А что случилось с девушкой Фреда? Я помню, вы тесно общались некоторое время…
— Да, — кивнул он, — но из этого не вышло ничего толкового. Знаешь, ей был нужен кто-то вроде фредозаменителя, а я не был готов к этой роли.
— Ааа… и… где она сейчас? — осторожно продолжила расспрос Гермиона.
— Уехала в Шотландию. Ей разрешено путешествовать, она ведь чистокровная. Хотя пару месяцев за ней пристально следили, из-за её контактов с неблагонадёжными слоями общества, — усмехнулся парень.
— Понятно, — протянула гриффиндорка.
— А что это ты так интересуешься? — Джордж легонько толкнул Гермиону в бок. — Колись, зачем тебе сдалась моя личная жизнь?
— Нет, я так, просто… — попыталась отмахнуться девушка, но Уизли не отставал от неё.
— Рассказывай, а то буду тебя пытать, — Джордж не был голословным, он принялся щекотать девушку и она, пытаясь оттолкнуть его, и оглушительно хохоча, повалилась на спину и невольно утянула за собой парня. Он замер и навис над Гермионой, продолжая крепко держать её. Она же спокойно лежала, не пытаясь ни вырваться, ни как-то развить ситуацию. Сердце Джорджа забилось быстрее, а дыхание участилось. Мысленно умоляя небесные силы о том, чтобы никто сейчас не вошёл в незапертую комнату, он наклонился ниже и сдавленно прошептал:
— Миона…
Джордж легко коснулся губами её полураскрытого рта и не встретил сопротивления. Получив надежду, он попытался поцеловать её, но, случайно открыв глаза, не заметил на лице девушки никаких эмоций, кроме удивления и непонимания. Он мгновенно отстранился от неё и перекатился на другую сторону кровати. Парень оказался спиной к Гермионе и не видел, как быстро она поднялась, как судорожно одёрнула блузку и с каким сочувствием смотрела на него.
— Прости, я так не могу, — извиняющимся тоном прошептала она.
— Ничего, я сам виноват. С чего я только взял, что… — он махнул рукой, вкладывая в этот простой жест всё скопившееся в нём разочарование.
— Милый мой Джордж, — девушка положила руку ему на плечо и продолжила:
— Прости меня, если я… случайно дала тебе надежду. Понимаешь, для меня это невозможно. Не потому что это ты, а просто из-за того, что я люблю другого.
— Его? — помолчав, спросил Джордж. — Его?
— Да, — еле слышно ответила она.
— Как? Как ты можешь его любить? — в голове у Уизли просто не укладывались слова Гермионы. Если бы она сказала, что любит Рона, он бы не поверил. Но, говоря о Малфое, в голосе девушки появлялись особые нотки, которые было невозможно не заметить. — После всего, что он сделала?!
— Я не могу этого объяснить, — Гермиона села рядом с Джорджем и низко опустила голову. Пряди её волос упали на лицо, и она была похожа на кающуюся грешницу. — Я просто люблю его.
— Нет, Миона, тебе кажется! — парень всеми силами пытался разубедить её. — Это всё из-за того, что ты так долго зависела от него, провела с ним слишком много времени… я читал, такое бывает...
— Ты ошибаешься, — покачала головой девушка, — если раньше, пока я была с ним, я не могла разобраться в своих чувствах, то теперь мне удалось это сделать. Джордж, я живу с вами уже два месяца и, поверь, у меня было время, чтобы разобраться в себе и своих эмоциях.
— Но это какая-то неправильная любовь! — воскликнул волшебник. — Господи, Миона, он же враг! Из-за него погибли Фред, Гарри, тысячи других невиновных людей! Из-за него и его бредовых идей мы вынуждены ютиться здесь, каждый день, рискуя жизнью! Из-за него тебя, лучшую ведьму Гриффиндора, да что там, всего Хогвартса, лишили волшебной палочки! И после этого ты говоришь, что любишь его?!
— Я не оправдываю его, — тихо ответила Гермиона. — И не закрываю глаза на все ужасные поступки, которые он совершил. Но если быть совсем точным, то всё, о чём ты говорил, произошло не из-за Люциуса, а из-за… его Лорда.
— Не понимаю, — покачал головой парень, — по мне, так они все одинаково виновны. Если бы не было таких, как Малфой, то и этот слизеринский маньяк-полукровка не смог бы совершить всего этого. Все, у кого на руке стоит это отвратительное клеймо, заслужили смерть, и они её получат, рано или поздно!
— Джордж, он же отец моего ребёнка! — Гермиона наконец-то подняла голову и устремила на волшебника огромные, блестящие глаза. — Не смей так больше говорить!
— Миона, открой глаза! — гриффиндорец был по-настоящему зол, таким девушка видела его впервые. — Если он неплохо относился к тебе, если забрал из тюрьмы и где-то прятал, это не значит, что он хороший! Окажись он здесь, знаешь, что бы он сделал? Знаешь?
— Не надо, пожалуйста, — Гермиона попыталась остановить его, но Уизли не унимался.
— Он бы убил нас всех у тебя на глазах! А ты? Как ты можешь быть уверена, что он не избавится и от тебя, как только ты родишь ребёнка? Может быть, он спас тебя только потому, что ему так дорога его чёртова малфоевская кровь!
Гриффиндорка не выдержала. Раздался свист и удар. Щека Джорджа стала ярко-алого цвета.
— Уходи, — сдавленно произнесла она. — И, если ты действительно веришь во всё, что сейчас сказал — не приходи больше ко мне.
— Миона, я хочу для тебя только хорошего… — пощёчина действительно успокоила парня, и он снова заговорил тихим, спокойным голосом. — Мне кажется, ты не до конца понимаешь, что пытаешься сделать со своей жизнью.
— Да что вы все взялись меня учить! — взорвалась она. — Если бы я знала, что за приют и за помощь в трудную минуту, мне придётся платить такую цену, я бы сто раз подумала, стоит ли принимать её! Я не собственность семьи Уизли, заруби это себе на носу, Джордж, и можешь передать остальным! Я буду делать то, что захочу!
Джордж никогда раньше не слышал, чтобы Гермиона вообще поднимала на кого-нибудь голос, а такая истерика и вовсе вогнала его в ступор. Он недоумённо глядел в её раскрасневшееся лицо. А она сама тем временем словно опомнилась. Девушка пошатнулась, прислонила руку ко лбу и прошептала:
— Боже мой, что же я говорю? Джордж, прости меня! — она устремила на него умоляющий взгляд. — Я не знаю, что на меня нашло, я вовсе не это хотела сказать… это всё гормоны… — она опустилась на кровать. Весь её вид был настолько несчастным, что Уизли не выдержал. Он подошёл к ней и ласково погладил по голове.
— Не плачь, всё хорошо. Я не держу на тебя зла, понимаю, как тебе трудно. Давай сделаем так, притворимся, что этого разговора вообще не было, хорошо?
— Угу, — послышалось в ответ.
— Ну вот, значит, договорились. А теперь успокойся, поспи. А за ужином мы встретимся, улыбнёмся друг другу и ничего не вспомним, да? — голос Джорджа был успокаивающим и мягким. Гермиона кивнула.
— А сейчас мне надо идти. Ложись.
Гриффиндорка, закрыв глаза, уткнулась в подушки. Она слышала, как захлопнулась дверь вслед за Джорджем, его удаляющиеся шаги. «Как я могла такое сказать, я же обидела его, оскорбила!» — она говорила себе это, пытаясь заглушить крохотную, гадкую мысль о том, что эти слова были совершенно искренними и, разве что, чуточку грубыми. Гермионе не хотелось больше ни о чём думать. Она провалилась в тяжёлый сон.
* * *
За ужином Гермиона старалась не смотреть ни на Джорджа, ни на Рона, ни вообще на кого-то из присутствующих. Девушка не поднимала взгляд от тарелки, но внимательно слушала, о чём переговариваются старшие волшебники. А разговор их был действительно интересным и очень важным — Артур Уизли наконец-то решился на невиданную доселе по масштабам акцию.
— Они должны увидеть, что мы способны на что-то большее, чем незначительные нападения на провинциальные административные отделения Министерства, — тихо, но уверенно говорил мистер Уизли, — после этого сражения мы увидим, насколько мы сильны. Или же… — он запнулся, но Рон уверенно заявил:
— Тут не может быть вариантов, папа! Мы сильнее их и, главное, мы за справедливость. Проиграть могут только они!
— Я рад, что ты так оптимистически настроен, Рональд, — вздохнул Артур, — так и должно быть. Но позволь мне, как руководителю, надеяться на лучшее, а готовиться к худшему. Если всё пойдёт не так, как мы запланировали, то нам придётся переместиться в более отдалённое место.
— Не говори так, милый, — Молли сжала руку мужа и испуганно взглянула на него, — всё будет хорошо, я в это верю. К тому же, мы просто не имеем права проиграть.
— Всё, закрыли тему! — неожиданно громко заявил Джордж. — Во-первых, такими разговорами мы сами себя накручиваем, а, во-вторых, пугаем Гермиону. Так что больше это не обсуждаем.
Взгляды всех, сидящих за столом, устремились на девушку. Она смущённо подняла глаза и робко улыбнулась.
— Я в порядке, — произнесла она.
— Мы обязательно победим, — отчеканил Рон, и Гермиона понимала, что эти слова обращены именно к ней и, что они не сулят ничего хорошего. Её муж ненавидел Малфоя и под борьбой с режимом Пожирателей подразумевал борьбу именно с Люциусом. Гриффиндорка молча потянулась за чашкой чая. Она уже давно слышала о готовящейся акции, и вот, до неё остался всего лишь один день. Гермиона испытывала по этом поводу двоякие чувства — с одной стороны, она была бы счастлива, если бы Волдеморт был свергнут и убит, а Уизли и все остальные честные и добрые волшебники смогли бы выйти из подполья, но, с другой стороны, она очень чётко понимала, что при подобном развитии событий, Малфоя не спасёт ничего. То, что она ждёт от него ребёнка, только усугубит ситуацию, его обвинят в похищении и насилии. Поэтому девушка не знала, что думать и как поступить. «Как же я изменилась за последние полгода! — думала она. — Люциус перевернул мое мировоззрение, практически вывернул его наизнанку. Гарри не узнал бы меня теперь. Не поверил бы, что я боюсь нашей победы…»
Спустя еще несколько долгих минут завершился ужин, и Уизли разошлись по своим комнатам. Гермиона вышла из столовой самой последней и наткнулась на Рона, ожидавшего её в коридоре.
— Нам надо поговорить, — мрачно произнёс парень.
— О чём? — девушка не на шутку испугалась. «Он знает о том, что случилось между мной и Джорджем!» — пронеслось в её голове.
— Завтра решающий день.
— Нет, Рон, — облегчённо ответила Гермиона, — завтра просто первый большой бой и вряд ли он поставит точку в данном конфликте.
— Что, не веришь в нас? Думаешь, мы не можем противостоять этим подонкам? — ухмыльнулся Уизли.
— Ты говоришь глупости. Завтрашнее сражение не может ничего кардинально изменить хотя бы потому, что вы нападёте не на Министерство и Тёмного Лорда лично, а только на большое собрание в их клубе в Косом переулке. Вы даже не знаете точно, кто там будет.
— О, зато я отлично знаю, кого бы я хотел там видеть! — в темноте глаза парня сверкнули нехорошим блеском. — Уж поверь, я бы показал, на что способен.
— Рон! — Гермиона уже не знала, как объяснить мужу, что его ненависть не приведёт ни к чему хорошему. — Когда же ты поймёшь, что это не имеет смысла! Мы должны простить друг друга и попробовать наладить хорошие отношения, как это было когда-то.
— Простить? Тебя? Миона, мне не за что тебя прощать! — Рон схватил девушку за плечи и заставил глядеть себе прямо в глаза. — Но его, Миона, его я ненавижу! Как я могу простить, если он разрушил всё, что у нас было! Разрушил последнее, что оставалось у нас от прежней жизни!
— Рон, я понимаю, что тебе плохо, — голос Гермионы дрожал, она с трудом сдерживала слёзы, — но я ничего не могу сделать, ты сам должен все понять и хотя бы попытаться принять.
— Я отказываюсь! — прошипел Уизли. — Я не хочу ничего принимать! И Гарри тоже не принял бы! Конечно, будь у нас Гарри, всего этого не случилось бы, — парень перевёл дыхание. — Он не поверил бы, что ты надеешься на Пожирателя, а не на тех, кто всегда рядом, когда тебе плохо! Пойми же, Миона, Малфой просто избавился от тебя! Ему надоела игрушка, и он сплавил тебя, куда подальше! Неужели ты всё ещё надеешься, ну ты же умная, включи логику, любимая моя! — Рон перешёл на горячий шёпот, и Гермиона не успела опомниться, как он прижал её к стене и стал покрывать отрывистыми поцелуями шею и плечи. Девушка попыталась вырваться, но гриффиндорец был намного сильнее неё.
— Рон, ты сейчас уподобляешься тому, кого ненавидишь! — выдохнула она.
Волшебник замер и отстранился. Гермиона тут же вырвалась и отбежала от мужа.
— Не смей больше так делать, никогда, слышишь! — уже не сдерживая слёз, громко прошептала она. — И не лезь больше в мою жизнь!
Она развернулась и побежала вверх по лестнице. Оказавшись в своей спальне, она заперла дверь и упала на кровать. Девушку душили слёзы, а в ушах звучали безжалостные слова Рона: «Надоевшая игрушка», «Избавился», «Сплавил куда подальше». Она отказывалась в это верить. Если Уизли прав, то она просто дура, сто раз дура, но ведь она видела… она до сих пор ощущала на себе нежные ласки Малфоя, его прощальный взгляд, слышала его слова. «Он просил назвать ребёнка Арианой, — говорила с собой Гермиона, — значит, он думал обо мне и о нашем малыше. Мы ему небезразличны!» Она продолжала плакать, уже просто для того, чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции. Девушка понимала, что отношения с Роном разрушены окончательно. Но рано или поздно это должно было случиться. Гермиона быстро повзрослела, а Уизли так и остался подростком-максималистом, который не желает видеть в мире полутонов и понимать сложные ситуации. Постепенно девушка успокоилась и, забравшись под одеяло, попыталась отогнать от себя мысли о готовящемся сражении. Почему-то ей казалось, что завтрашний день снова внесёт в её жизнь перемены и опять поставит перед нелегким выбором.
* * *
Согласно законам природы, утро сменилось днем, а затем наступил и тот самый вечер. Гермиона не вышла проводить Уизли. Во-первых, она не хотела видеть Рона и строить из себя примерную жену, целующую мужа на прощание, а, во-вторых, ей было ужасно плохо. Девушку тошнило не часто, но, если тошнило, то это был настоящий ужас. Поэтому весь вечер, пока Молли и прочие женщины, живущие в убежище, переживали и поддерживали друг друга, сидя на кухне, Гермиона пыталась справиться с бунтующим организмом. Когда её чуть-чуть отпустило, она отважилась спуститься вниз, чтобы выпить стакан воды.
— Гермиона, посиди с нами, — обратилась к ней миссис Уизли.
— Хорошо, — девушка послушно села рядом с Джинни.
— Их уже так давно нет, — нервно сжимая кулаки, сказала Молли, — вдруг что-то случилось?
— Что-то там определённо случилось, — внезапно ляпнула Гермиона. — Простите… — тут же смутилась она.
— Если они не вернутся, мы все, все погибнем, — причитала Молли. Она подняла на невестку полные слёз глаза и зло добавила:
— Ну, может и не все!
Гермиона резко вскочила. Она уже давно заметила, что отношение миссис Уизли к ней сильно изменилось, даже могла понять её, ведь для матери сын всегда на первом месте. Но такого юная ведьма вынести уже не могла. Сколько же можно тыкать её в то, что она ждёт ребёнка от Пожирателя!
— Пойду к себе! — выплюнула девушка.
Но, не успела она повернуться к двери, как раздался ужасный шум. Женщины бросились в холл, где уже находились изрядно потрёпанные волшебники. Гермиона мгновенно оценила ситуацию. Артур, Джордж и Рон были на месте, хотя все трое были окровавлены, а Рональд, к тому же, немного прихрамывал. Но вернулись не все. Не хватало троих.
— Господи, Артур, что случилось? — дрожащим голосом спросила Молли.
— Надо как можно скорее уходить, — прерывисто дыша, сообщил мистер Уизли. — Когда мы аппарировали, один из Пожирателей, Эйвери, кажется, уцепился за мой рукав. Как я ни старался, не мог его стряхнуть. Так что он увидел, где мы скрываемся.
— Быстро! — приказал Артур. — У нас не больше пяти минут.
— Увы, мой враг, у вас их уже нет! — раздался чей-то голос.
Гермиона похолодела. Это был… она обернулась и чуть не упала в обморок. В дверях стоял Люциус, а за его спиной виднелось около десятка Пожирателей. Все держали волшебные палочки наизготове и собирались по первому же приказу Малфоя ринуться в бой.
Девушка отступила на несколько шагов. Ей вдруг стало страшно, показалось, что Рон был прав и Люциусу наплевать на неё. Сейчас её убьют, и всё будет кончено. Малфой даже не смотрел в сторону девушки.
— Ты разозлил меня, Артур, — угрожающе усмехаясь, заговорил Люциус. — Что за нападения на мирные административные собрания? Где военная этика, Уизли?
— Тебе ли рассуждать об этике, Малфой? — спокойно ответил Артур. По лицу Пожирателя пробежала секундная тень, но он мгновенно совладал с собой.
— Вперёд! — скомандовал Люциус и тут начался ад.
Гермиона только один раз в жизни находилась посреди такого шума и всеобщего ужаса. Во время битвы за Хогвартс. Но тогда она до последнего верила в победу правых сил, у неё были средства и возможности, чтобы бороться, была цель. Теперь же вокруг царил животный страх, Пожиратели яростно бросились в схватку, холл наполнился запахом крови, по воздуху летали различные проклятия. Каким-то чудом Гермионе удалось дойти до лестницы и незамеченной подняться наверх. Она видела, как Малфой сражается с Артуром, с какой ненавистью выкрикивает смертельные заклинания и как тоже самое делает её свёкор. Девушка наблюдала за битвой с лестничного пролёта, она понимала, что её присутствие внизу всё только осложнит. У неё не было палочки, невербальной магией она владела не настолько хорошо, чтобы отражать заклятия Пожирателей, к тому же её мог схватить неизвестный волшебник, и это точно ничем бы хорошим не закончилось ни для нее, ни для Люциуса, ни для их ребенка. Поэтому Гермиона, затаившись в тени, напряжённо наблюдала. Одиннадцать Пожирателей против десяти сопротивленцев. Кто-то падал и снова вставал, а кто-то оставался неподвижно лежать. Гермиона видела, как отчаянно сражается Молли и укорила себя в том, что несколько минут назад была к ней жестока.
— Авада Кедавра! — прокричал Люциус, и девушка с ужасом смотрела на то, как проклятие пролетает в миллиметре от мистера Уизли и попадает в одного из бывших орденовцев. Словно в замедленной съёмке, Гермиона увидела, как мужчина роняет палочку и падает на пол, а Люциус даже не обратил на это внимания. Он продолжал дуэль с Артуром, но теперь ему приходилось труднее — на помощь отцу пришёл Рон, который, наконец-то расправился со своим противником.
«Он только что убил человека, Господи, онтолькочтоубилчеловека, убилчеловека! — пульсировала мысль в голове Гермиона. — На моих глазах!»
«А что ты думала, зачем он явился сюда? Чтобы подарить тебе букет? — зло подумала она. — Как будто ты не видела, как он убивал людей, школьников, во время битвы за Хогвартс!»
Но тогда всё было не так…
Гермиона заставила себя оторваться от своих мыслей и вновь взглянуть на битву.
— Не может быть! — не сдержала она шёпота. Пожиратели были… побеждены? Только один человек в чёрном плаще оставался на ногах — Люциус. Он продолжал сражаться с Артуром и Роном, но теперь, скорее, отбивался. Малфой не рассчитал свои силы. Случайно придя на собрание, на которое и решили напасть Уизли, и по воле того же случая оказавшись на другом конце дома в сам момент атаки, он легкомысленно решил, что с десятком подручных справится с ненавистными рыжими волшебниками и… заберёт Гермиону. Но спонтанные решения не всегда бывают самыми лучшими, и маг только что в очередной раз в этом убедился. Мало того, что гриффиндорка куда-то исчезла в самом начале сражения, так еще и он все больше и больше сдавал свои позиции с каждой минутой неравного боя.
— Экпеллиармус! — выкрикнул Рон. Малфою не удалось отразить заклинание, и палочка выскользнула из его руки. Младший Уизли злорадно расхохотался.
— Ну, вот ты и попался, ублюдок!
— Не думал, что кучка гриффиндорцев сможет противостоять Пожирателям Смерти? — язвительно спросил Джордж. Люциуса постепенно обступали оставшиеся в живых члены сопротивления.
«Чёрт возьми, где Гермиона?! — думал Малфой. — Я же видел её здесь!»
Его окончательно прижали к стенке. Гермиона, затаив дыхание, наблюдала за разворачивающимися перед ней событиями из своего укрытия. Интуиция подсказывала ей, что выходить пока не время.
— На колени! — яростно выплюнул Рон.
— Заставь меня, сопляк, — усмехнулся мужчина.
— Ты у меня за всё ответишь! — гриффиндорец бросился на Малфоя, но нарвался на его тяжёлый кулак. Хоть Люциус и предпочитал сражаться с помощью магии, но, в случае экстренной необходимости, мог применить и физическую силу. Рон вытер рукавом разбитый в кровь нос и угрожающе занёс палочку:
— Авада…
— О да, Уизли, вперёд! — Малфой откровенно насмехался над парнем. — Ну, продолжай. Или забыл заклятие?
— Рон …, — мистер Уизли сделал попытку выхватить волшебную палочку из рук обезумевшего сына, который наконец-то дорвался до своего врага, но парень не позволил сделать это.
Гермиона не могла больше выдержать. Она вскочила и бросилась вниз. Буквально через секунду оказавшись в холле, она громко воскликнула:
— Прекратите немедленно!
Люциус облегчённо выдохнул, Артур и Молли озабоченно переглянулись, а Рон взглянул на жену пылающими от ненависти глазами.
— Прекратите, — чуть менее уверенно повторила девушка.
— Как ты не понимаешь, мы должны избавиться от него?! — яростно прошептал Рональд. — Он — причина всех наших бед!
— О присутствующих не говорят в третьем лице, Уизли, — отчеканил Малфой.
— О, заткнись! — прошипел парень.
— Замолчите оба! — приказала Гермиона. Все, уцелевшие после битвы, глядели на неё с удивлением и все ждали, что же будет дальше. Девушка перевела дыхание и взглянула на Люциуса. В глубине его глаз плескалась тревога, но, в целом, мужчина был спокоен.
— Довольно странная ситуация, — подал голос Джордж, — мы колеблемся, стоит ли нам убивать правую руку Тёмного Лорда, его, — он усмехнулся, — близкого родственника!
Гермиона вздрогнула, а Люциус еле уловимо поджал губы.
Старший сын Артура стал прогуливаться по коридору, продолжая издевательски оценивать сложившуюся ситуацию, и, в определённый момент, повернулся спиной к товарищам по оружию. Взгляды волшебников на секунду обратились к нему, и Малфою хватило этого, чтобы произнести: «Акцио, палочка!», схватить Гермиону за руку и отойти на несколько шагов.
— Пусти её, сукин ты сын! — заорал Рон.
— Если хоть кто-то осмелиться произнести хотя бы одно заклятие, она умрёт на месте, — предупредил Малфой, приставляя свою палочку к виску Гермионы.
— Это подло — прикрываться беременной девушкой, — в голосе Артура сквозило неприкрытое презрение.
— Зато очень эффективно, — ухмыльнулся Люциус. — Ты! — свободной рукой он указал на Молли. — Сюда!
— Что? — мистер Уизли не мог поверить своим ушам. — Ты не осмелишься!
— Считаю до трёх! — ответил Пожиратель.
— Я запрещаю тебе это делать, Молли!
Миссис Уизли колебалась. Несмотря на все свои слова, она продолжала любить Гермиону и очень жалела её, и теперь, когда девушке, по её мнению, грозила опасность, считала, что должна ей помочь. Но, с другой стороны, Малфою нельзя было доверять. Кто знает, что у него на уме…
Молли всё-таки сделала шаг вперёд.
— Мама! — почти одновременно воскликнули Рон и Джордж.
— Спокойно, мальчики, — коротко ответила она. — Всё в порядке.
Женщина подошла к Люциусу и спросила:
— Что тебе надо?
— Пойдёшь со мной, — Малфой перевёл палочку на Молли. — И не думай сопротивляться!
— Молли! — с надрывом воскликнул Артур.
— Я знаю, что делаю, — отрезала волшебница.
Под гробовое молчание Люциус вывел обеих женщин из коридора. Спустя мгновение они оказались на улице, после чего быстро отошли от дома на безопасное расстояние.
— Дай мне руку, Молли, — в голосе Люциуса уже не было жестокости и насмешки, он был сосредоточен и серьёзен.
— Куда мы? — обронила Гермиона.
— Увидишь, — последовал ответ.
— Ты совершаешь большую ошибку, Люциус, — попыталась спасти ситуацию миссис Уизли. — Оставь нас и всем будет лучше.
— Не говори ерунды, — перебил её Малфой, — моей ошибкой был договор с твоим мужем. А ты нужна не мне, а, в первую очередь, мисс Грейнджер.
— Миссис Уизли, — пробормотала Молли.
— Неужели? — Люциус язвительно приподнял бровь и протянул руку. Женщине не оставалось ничего другого, кроме как вложить в неё свою ладонь.
Малфой крепче прижал к себе Гермиону, сжал пальцы вокруг ладони Молли и аппарировал.
— Где мы? — спросила Гермиона, оглядываясь вокруг. Горы, покрытые туманом леса и холодный воздух — вот, что окружало их.
— В Шотландии. Вперёд! — и, продолжая держать Молли под прицелом волшебной палочки, и все также обнимая Гермиону, Люциус повёл их по узкой тропинке куда-то вниз по откосу.
20.05.2010 Глава 21. Ариана.
О, Боже правый, моя вина — люблю, только этим душа полна!
Notre Dame de Paris
Люциус перенёс Гермиону и Молли в глухой посёлок в Шотландии, где ему принадлежал заброшенный охотничий домик. У Малфоя не было времени приводить жилище в порядок, поэтому первые пару дней женщины провели за уборкой, а сам Люциус накладывал сильнейшие защитные заклинания на несколько километров вокруг. Всё как будто повторилось снова, он опять выкрал Гермиону, спрятал её в глуши, вот только на этот раз всё было гораздо опаснее. Люциус объяснил девушке, что практически не сможет навещать её. Конечно, он не упомянул о безумной ревности своей жены, но Гермиона и так всё поняла. Малфой приказал Молли помогать Гермионе и, в экстренном случае, отправить к нему домовика.
— Но только в экстренном случае, — не один раз повторил Люциус в своём разговоре с миссис Уизли. Волшебница только кивала в ответ, у неё не было ни малейшего желания лишний раз видеться с Малфоем. Молли понимала, что, в отличии от Гермионы, является пленницей, по сути, служанкой. Но отношения двух женщин не были плохими. В первый день, проведённый вдвоём в том унылом месте, они излили друг другу души, долго плакали и, в конце концов, окончательно помирились. Гермиона впервые рассказала другому человеку о своих непростых чувствах к Рону и к Люциусу, а Молли смогла поделиться своей болью и своими страхами.
— Нам надо держаться вместе, — говорила Гермионе миссис Уизли, — и тогда всё будет хорошо. Надо делиться мыслями, эмоциями и тогда мы будем сильнее.
Гермиона кивала, но были вещи, о которых она не смогла бы поведать даже самой близкой подруге. Например, о той ночи, когда Люциус перенёс их в Шотландию. Тогда мужчина повёл её в спальню и долго и нежно целовал её там. Они соскучились, изголодались друг по другу, но дальше объятий и поцелуев они так тогда и не зашли. Во-первых, потому что за стеной была Молли, а, во-вторых, потому что совсем не было времени. Когда Гермиона снова ощутила на себе руки и губы Малфоя, она выкинула из головы все свои страхи и то о чём предупреждали её Рон и Джордж. Люциус ни на секунду не забывал о ней, в этом девушка была уверена.
Люциус действительно появлялся очень редко. Иногда только раз в месяц. Он никогда не оставался на ночь. Приходил вечером, клал на стол мешочек с галеонами, чтобы Молли могла купить всё необходимое в посёлке, осведомлялся, не произошло ли за время его отсутствия чего-нибудь подозрительного, потом кратким: «Оставь нас», — выпроваживал миссис Уизли и оставался наедине с Гермионой. Девушка чувствовала себя ужасно неловко, ведь, несмотря на заглушающие заклинания, Молли было понятно, чем они там занимаются, но Люциус не хотел ничего слушать. «Ты нужна мне», — говорил он в ответ. Да и Гермиона вскоре сдалась. Сопротивляться ласкам Люциуса было невозможно. Девушка заметила, что на его теле появились новые шрамы. В это было трудно поверить, но совершенное тело Малфоя было покрыто огромным количеством больших и маленьких застарелых шрамов — следов былых сражений. Но появились и совсем свежие. Люциус долго отказывался говорить с Гермионой на эту тему, но потом нехотя обронил:
— Думаешь, Тёмный Лорд так легко простил мне провал по захвату убежища Сопротивления? Десять погибших Пожирателей и один выживший я, это не шутки.
Гермиона промолчала, но вдруг почувствовала что-то вроде гордости. Чистокровный маг, могущественный волшебник, терпит пытки из-за неё! Но одновременно ей было невероятно жаль Малфоя. Девушка знала, что такое Круцио, у неё у самой был крохотный шрам на подбородке, появившийся из-за Беллатрикс Лестрейндж.
— Что будет дальше? — как-то спросила Гермиона у Люциуса.
— В каком смысле?
— Потом… после того, как… — «я рожу ребёнка», — девушка не решилась закончить мысль вслух, но Малфой и так её понял.
— Я с трудом себе это представляю, — признался мужчина.
— Так не может продолжаться вечно, — осторожно сказала гриффиндорка. Раньше они никогда не говорили о будущем, но нельзя же постоянно избегать этой темы.
— Думаешь, я не знаю? — глаза Люциуса сузились. — Но ты не должна об этом думать. Это только моя проблема.
— Но я не могу не думать! Мне страшно и я вынуждена бояться не только за себя!
Малфой обнял Гермиону и положил ладонь на её, уже заметно округлившийся, живот.
— Ты устала прятаться, да? — грустно спросил он.
Девушка кивнула.
Люциус крепче прижал её к себе и произнёс:
— Когда-нибудь всё будет по-другому.
— Я боюсь, что всё будет только хуже, — горестно ответила она.
— Нет. Верь мне. — Люциус зарылся лицом в её волосы, и она закрыла глаза. А Гермионе и не оставалось ничего другого, кроме как ждать и надеяться на лучшее.
* * *
В таком нестабильном положении, каждый день, засыпая и просыпаясь со страхом, прошло почти шесть месяцев. Гермиона думала, что родит со дня на день. Молли была в полной растерянности, ведь она, хоть и родила семерых, всегда в этот момент находилась под присмотром колдомедиков. А тут им с Гермионой придётся управляться своими силами и никто не придёт на помощь. Малфоя, же, как назло, давно не было видно. Женщины не могли знать, что Волдеморт, словно издеваясь, загрузил его огромным количеством работы, да ещё и отправил в кратковременную командировку.
Гермиона проснулась посреди ночи, оттого что у неё ужасно болел низ живота. Она пыталась успокоиться, убедить себя, что это ложная тревога, но боль не утихала. Наконец, Гермиона не выдержала:
— Молли! — вскрикнула она. Буквально через несколько секунд в её спальню влетела миссис Уизли.
— Мне кажется, началось, — простонала девушка.
— О, Мерлин! Сейчас, сейчас, милая… — она умчалась на кухню.
«Хоть бы всё обошлось, хоть бы всё обошлось!» — лихорадочно думала Гермиона, стирая со лба крупные капли пота.
* * *
«Слава Мерлину и Моргане, что всё обошлось!» — радостно думала Молли, заворачивая в пелёнки крохотную новорожденную девочку. Наверное, высшие силы сжалились над Гермионой. Она родила дочку очень быстро, не было никаких острых и тревожных моментов, Молли даже ни разу не пришлось пожалеть о том, что они не могут вызвать колдомедика.
— Дайте мне её, — устало, но радостно прошептала девушка.
Молли засуетилась вокруг неё, устраивая удобнее, а потом осторожно положила Гермионе на руки малышку.
— Я назову её Арианой, — улыбнулась гриффиндорка, — так хотел… Люциус.
— Она будет очень красивой девочкой, — утирая невольные слёзы, произнесла Молли.
— Вы плачете? Пожалуйста, не надо!
— Нет-нет, ничего страшного, просто я… — женщина развела руками и грустно добавила:
— Просто я всегда мечтала, что, когда-то буду качать на руках твою дочку, и это будет ребёнок моего сына… я так хотела, чтобы у вас всё получилось. А жизнь, она вон как распорядилась, — вздохнула Молли.
Гермиона всхлипнула. Ей и самой было тошно от того, что у них с Роном всё сложилось так плохо. Но теперь думать о Уизли было как-то не к месту. Девушка держала на руках дочь Люциуса Малфоя.
— Она совсем не похожа ни на одного из родителей, — удивлённо произнесла она, рассматривая сморщенное личико младенца.
— Она ещё слишком маленькая, — улыбнулась Молли. — Вот подрастёт, тогда…
— Надо же сообщить Люциусу! — внезапно вспомнила Гермиона. — Надо написать письмо!
— Давай с утра, милая? Всё-таки нам обеим надо отдохнуть, выспаться. А уж тебе и подавно!
— Ну… ладно, — нехотя согласилась девушка. — Но записку я напишу сейчас, пока во мне есть все эти эмоции.
Молли быстро нашла бумагу и карандаш. Гермиона передала дочь на руки миссис Уизли и написала несколько строк:
Сегодня ночью у нас родилась дочка. Я назвала её Арианой, как ты и хотел. Очень жду тебя.
Девушка ненадолго задумалась, а потом, улыбнувшись, приписала:
Твоя Гермиона
* * *
Люциус молча завтракал в компании Эрины. Он не отрывал глаз от утренней газеты, периодически поднося ко рту чашку кофе или сэндвич. Волшебница хмуро глядела на него. Эрина не могла задушить в себе любовь к Малфою и её очень раздражало то, что он не испытывает к ней никаких чувств. Девушка без аппетита ковыряла вилкой омлет. Она была настолько погружена в свои мрачные мысли, что не заметила, как приоткрылась дверь, и в столовую тихонько проскользнул домовик.
Лицо мужчины еле заметно напряглось. Он взял пергамент, развернул его и поднёс её к глазам. Пробежавшись по строчкам, он не смог сдержать мимолётной улыбки. Эрина теперь внимательно наблюдала за мужем и, увидев, какое впечатление произвело на Малфоя это послание, холодно осведомилась у домовика:
— Тинки, а от кого письмо?
— Это по работе, — мгновенно среагировал Люциус, — ты же помнишь, что Лорд поручил мне искать Уизли и вот, кажется, есть зацепка.
— Хмм, — протянула ведьма, — и что там написано?
— Пока не могу рассказать, всё надо проверить, — Малфой резво вскочил из-за стола и почти бегом направился к двери. — Я буду очень поздно.
— Удачного дня, — зло прошипела девушка, когда за Люциусом закрылась дверь. — Думаешь, я такая дурочка и поверю, что известия о каких-то предателях крови вызвали у тебя на лице искреннюю улыбку? Тинки! — щёлкнула она пальцами. Через пару секунд перед ней появился испуганный эльф.
— Тинки, кто принёс записку, которую ты только что передал хозяину? — вежливо, но строго спросила она.
— Другой домовик, миссис, — ответило существо, переминаясь с ноги на ногу.
— Какой? Из какого дома? — продолжила расспрашивать Эрина.
— Не знаю, хозяйка. Но он сказал, что у него важные новости и что я должен немедленно передать письмо хозяину.
— Послушай, Тинки, — Эрина решила пойти на хитрость, — ты же знаешь, что я всегда относилась к тебе нормально. Ты никогда не получал незаслуженных наказаний, я не кричала на тебя почём зря, верно?
— Ддда, миссис, — дрожа от страха, ответил эльф.
— Так вот, я думаю, что ты должен помочь мне. Я знаю, что у вас, эльфов, есть свои секреты. Ты должен вызвать сюда домовика, который принёс то письмо. Ты ведь можешь?
Тинки мялся. Он и правда мог настроиться на канал любого эльфа, но показывать это хозяйке… У эльфов были неписаные законы и одним из них был — не демонстрировать магам свои тайные способности. Но Эрина действительно была хорошей хозяйкой, гораздо более спокойной и доброй, чем предыдущая и, уж тем более чем хозяин. Девушка мягко улыбалась ему и выжидающе смотрела.
— Хорошо, миссис. Я попробую, — решился Тинки.
Ведьма просияла. «Я узнаю, что за тайны снова появились у Люциуса!» — подумала она.
Домовик напрягся, закрыл глаза и стал что-то бубнить. Волшебница с интересом наблюдала за ним. Наконец, вокруг эльфа появилось сияние, что-то в воздухе завибрировало, и с лёгким хлопком в комнате появился второй эльф.
— Вот он, хозяйка, — пискнул Тинки.
— Благодарю. Скажи, как тебя зовут? — обратилась Эрина к незнакомому домовику.
— По, — скрипучим голосом ответил он.
— По, ты принёс Тинки записку для Люциуса Малфоя?
— Да.
— А от кого она, По?
Эльф подозрительно взглянул на девушку.
— Понимаешь, я очень волнуюсь за Люциуса. Сейчас такое нестабильное время, надо всё перепроверять. Мне было бы спокойнее, если бы я знала, где он и с кем… — Эрина говорила тихо, спокойно, чтобы вызвать доверие.
Домовик несколько мгновений думал, а потом произнёс:
— Это было письмо от моей хозяйки.
— А кто твоя хозяйка? — голос Эрины предательски дрогнул.
По колебался. Он покосился на Тинки, но тот одобрительно кивнул. «Это моя хозяйка, она хорошая!» — телепатически сообщил малфоевский эльф.
— Моя хозяйка — мисс Гермиона, молодая девушка, — сказал По, — мы живём в Шотландии. Записку написала она.
Эрина почувствовала, как у неё перед глазами всё плывёт. Чтобы эльфы не увидели её слёз, она резко встала и прошлась по комнате. «Гермиона! Опять эта чёртова грязнокровка! Он так и не бросил её!» — метались в сознании горькие мысли.
— По, — снова обратилась она к эльфу, — дело в том, что Гермиона моя, — она сделала усилие над собой, — моя давняя знакомая. Я знаю, что она попала в трудные обстоятельства и очень рада, что Люциус не оставил её одну. Но я хотела бы сама повидать её. Мы так давно не виделись. Ты бы не мог помочь мне?
По пожал плечами.
— Что вы хотите, госпожа?
— Я бы хотела, чтобы ты перенёс меня в тот дом, где вы живёте. Я хочу сделать ей сюрприз.
— Хорошо, — проскрипел По. — Сейчас?
— Нет, — отшатнулась она, — не сегодня. Мне… мне надо подготовить ей подарок. Приходи завтра… завтра в полдень. И жди меня на кухне. Я приду туда, — в голове Эрины быстро зрел злодейский план.
— Как прикажете, — ответил По.
— Спасибо. Ты очень милый, — через силу улыбнулась девушка. — А теперь можешь идти. Только не говори своей хозяйке о моём визите, хорошо? Пусть это будет для нее приятной неожиданностью.
— Как вам будет угодно, миссис, — По поклонился и исчез.
— Ступай, Тинки, — отпустила Эрина домовика.
Ведьма медленно добралась до своей спальни. Сил на то, чтобы плакать у неё уже не было, все слёзы она уже выплакала за много месяцев совместной жизни с Малфоем. Эрина устало взглянула на себя в зеркало. На неё смотрела молодая, красивая женщина с грустными глазами. Девушка взяла волшебную палочку и приставила её конец к отражению.
— Я тебя уничтожу, грязнокровка, — прошептала она, — я дочь своей матери. Ты надоела мне, Грейнджер и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убрать тебя с дороги.
* * *
Люциус аппарировал к убежищу Гермионы, быстро добрался до двери, открыл её и пошёл по коридору. Его встретила Молли.
— Она ждёт вас, — холодно сообщила ему волшебница. Умиление малышкой и любовь к её матери на Малфоя не распространялись.
— Как она? — осведомился Люциус.
— Нормально. Хотя, конечно, то, что в таких ужасных условиях роды прошли нормально — это просто чудо, — не могла не уколоть мужчину Молли. — Гермиона просто молодец, настоящая смелая гриффиндорка.
Малфой гневно взглянул на миссис Уизли, но промолчал.
— Благодарю вас за помощь, — учтиво произнёс он.
— Я помогала не вам, а Гермионе.
— Как угодно.
Он кивнул на прощание и направился к Гермионе. Когда маг вошёл в её спальню, она держала на руках розовый свёрток и поначалу не заметила, как приоткрылась дверь.
— Здравствуй, — произнёс Люциус.
Девушка подняла на него глаза. Она просияла.
— Привет…
Оба нерешительно молчали. Что-то мешало Малфою броситься к Гермионе и поцеловать её и свою дочь, а Гермионе — протянуть к нему руки. Оставалась последняя, тончайшая преграда… Люциус сделал один шаг вперёд и остановился.
— Это девочка? — задал он глупый вопрос.
Гриффиндорка кивнула.
— Можно взглянуть?
— Конечно. Это же твой ребёнок, — смущённо ответила Гермиона.
Малфой нерешительно подошёл к кровати и присел рядом с девушкой. Осторожно склонился над младенцем. Гермиона немного повернула Ариану. На Люциуса смотрело крохотное личико, совсем не похожее ни на него, ни на Гермиону. Маленькая девочка с нечистой кровью. Предки Малфоя перевернулись бы в гробу, если бы узнали, сколько нежности и любви вдруг нахлынуло на Люциуса. Он чрезвычайно осторожно провёл пальцем по щеке малышки.
— Смотри, это твой папа, — прошептала Гермиона дочери.
Люциус вздрогнул. Он перевёл взгляд на гриффиндорку. Гермиона тоже посмотрела на него. Они долго не сводили друг с друга глаз, ничего не говоря. Никто не мог вымолвить ни единого слова, пока не исчезнет последний камень и все преграды между ними не рухнут.
— Прости меня, Гермиона, — сорвалось с губ Малфоя.
Глаза девушки наполнились слезами. Такого она не надеялась услышать даже в самых смелых своих мечтах. Люциус взял её за руку и повторил:
— Прости меня.
Гермиона кивнула.
— Нет, я хочу, чтобы ты сказала это. Мне важно услышать от тебя эти слова, — настойчиво повторил Малфой.
— Я… я прощаю тебя за всё, — дрожащим голосом произнесла девушка.
Он сжал её пальцы. Гермиона пододвинулась поближе и поцеловала его в лоб. Люциус вновь взглянул на неё, потом перевёл глаза на Ариану. Малышка с интересом наблюдала за происходящим, как будто понимала, о чём идёт речь.
— Послушай меня, Гермиона, — серьёзно произнёс мужчина. — Слушай и не перебивай. Я Пожиратель Смерти. Я убийца и я сидел в тюрьме. Всю свою жизнь я презирал грязнокровок и ненавидел магглов. За последний год в моей жизни многое изменилось. Появилась ты. Теперь и Ариана. Я по-прежнему придерживаюсь своих убеждений. И никогда не изменю им. Я всё тот же Люциус Малфой, но с одной оговоркой, — он перевёл дыхание и закончил:
— Я люблю тебя.
— Люциус… — только и смогла прошептать Гермиона.
Малфой не планировал говорить ничего подобного. Он вообще был не уверен в том, что то, что он испытывает к гриффиндорке, следует называть любовью. Но, когда он увидел её с их дочерью на руках, когда уловил ее теплый взгляд на своем лице, то всё сорвалось с языка само. Он просто должен был это сказать.
— Я тоже люблю тебя, — послышался ответ.
Они больше не говорили, это было не нужно. Все слова были сказаны. Люциус нашёл губы Гермионы и жарко поцеловал её. Теперь всё было не важно, война, Лорд, Орден — они были готовы встретиться лицом к лицу как с одним, так и с другим — и выиграть.
* * *
Утро следующего дня
Рано утром Люциус снова появился у Гермионы, посидел с дочкой и, сказав, что ему надо отлучиться на час, аппарировал в неизвестном направлении. Гермиона осталась сидеть с Арианой в компании Молли. Они даже не подозревали, что Малфой отправился на встречу с Артуром Уизли. У Люциуса были свои секреты, и он не считал нужным говорить Гермионе и, тем более, Молли о том, что вновь связался с главой Сопротивления вскоре после того, как перенёс обеих женщин в Шотландию. Малфой тонко чувствовал, куда дует ветер и решил на этот раз вовремя подстраховаться и подготовить пути для отступления. Люциус просчитал все ходы, но не учёл одного — что его жена станет дружески общаться с домовыми эльфами. Малфой сам едва замечал этих созданий, и ему даже в голову не могло прийти, что супруга обратится к ним за помощью. А Эрина, тем временем, спустилась на кухню Малфой-мэнора, где Тинки вызвал к ней По, и старый эльф перенёс ведьму в Шотландию, прямо к двери чёрного хода, которой пользовался сам. Таким образом, они миновали все защитные заклинания, установленные Малфоем. А потом простой Обливиэйт — и домовик уже не мог вспомнить, что оставил на заднем дворе дома волшебницу, закутанную в чёрную мантию. Эрина считала, что то, что у неё получилось провернуть эту операцию — настоящее чудо и сами небеса благоволят к ней. Девушка осторожно сняла заклинания с двери — на это потребовалось много времени, потому что они были в несколько раз сложнее Алохоморы. Но Эрина была сильной волшебницей и её удалось. Проскользнув внутрь, девушка перевела дыхание. Где-то в этом доме, буквально в двух шагах, находилась проклятая грязнокровка, отнявшая у неё Люциуса. Эрина не могла твёрдо сказать, что она намерена сделать с Гермионой, ведьма руководствовалась эмоциями, но её рука крепко сжимала волшебную палочку, а на лице была решимость. «Или она или я!» — подумала Эрина, делая первый шаг в тёмном узком коридоре.
30.05.2010 Глава 22. Эрина.
Настоящая сила — это иметь все причины для убийства и не сделать этого.
«Список Шиндлера»
— Кто-то должен умереть.
— Почему?
— Кто-то всегда умирает.
«Основной инстинкт»
— Вы слышали? — Гермиона внезапно подняла голову и стала напряжённо прислушиваться.
— Что? — Молли, на всякий случай, схватилась за волшебную палочку.
— Мне показалось, что что-то скрипнуло, — девушка осторожно выглянула в окно, но никого не увидела.
— Может быть, это Малфой? — предположила миссис Уизли. — Судя по времени, он должен вот-вот вернуться.
— Нет, Люциус никогда не крался, наоборот, шёл уверенно и громко, чтобы я не боялась. — Гермиона придвинула ближе к себе колыбель с новорожденной девочкой и оглядела комнату в поиске подходящего оружия.
— Я схожу, посмотрю, — произнесла Молли. — У меня, как-никак, есть палочка.
Женщина встала и направилась к выходу.
— Нет, пожалуйста, не уходите! — взмолилась девушка. — Мне страшно!
— Если там действительно кто-то есть, то ему придётся встретиться со мной, — решительно ответила миссис Уизли. — А ты не отходи от малышки, хорошо?
Гермиона кивнула. Молли исчезла в коридоре, а девушка осталась в комнате, продолжая напряжённо прислушиваться к каждому шороху. Она была готова поклясться, что пять минут назад слышала скрип, но откуда он раздался — определить не смогла.
«Чёрт!» — выругалась Эрина, когда подол её мантии случайно зацепился за торчащий из пола гвоздь. Пока волшебница наклонялась, чтобы отцепить ткань, она задела дверь и та скрипнула. Девушка приложила столько усилий, чтобы незаметно проникнуть в убежище Гермионы с чёрного хода, что было просто нелепо лишиться конспирации из-за какого-то гвоздя. Но в доме всё было по-прежнему тихо. Эрина заново наложила на себя дезиллюминационные чары и осторожно двинулась дальше. Домик был очень маленьким, коридоры — узкими, а двери — тяжёлыми. Волшебница потратила массу усилий, постоянно накладывая заглушающие чары на скрипящие половицы. Наконец, она оказалась в той части дома, которая явно была жилой — где-то валялась одежда, где-то стояла посуда. Эрина, затаив дыхание, заглянула за угол. Дверь в комнату была приоткрыта и ведьма увидела чей-то силуэт. Подкравшись ближе, она поняла, что это и есть Гермиона. Девушка сидела к ней вполоборота, но Эрина где угодно узнала бы эту копну каштановых волос, слишком глубоко в её память врезался эпизод, который она наблюдала в лесу несколько месяцев назад. Волшебница сжала свою палочку. Сейчас или никогда. «Ты умрёшь, грязнокровная сука!» — разъярённо подумала она. У Эрины кровь закипала в жилах, когда она смотрела на эту девчонку, вчерашнюю школьницу, которая посмела украсть у неё любовь Люциуса. Миссис Малфой сняла с себя дезиллюминационные чары. Она хотела, чтобы Гермиона видела, от чьей руки она примет смерть.
— Не ожидала, грязнокровка? — воскликнула она, вихрем врываясь в комнату.
Гриффиндорка обернулась и тут же вскочила со стула. Она прекрасно поняла, кто перед ней, хотя только однажды видела Эрину на колдографии в газете. В одну секунду Гермиона выхватила Ариану из колыбели и отбежала на другой конец комнаты. Эрина непонимающе взглянула на ребёнка в руках соперницы.
— Что вам надо? — Гермиона не ответила на вопрос ведьмы. Девушка лихорадочно соображала. Она не могла позвать на помощь Молли, потому что боялась за неё. Эрина наверняка воспользовалась бы возможностью отомстить убийце своей матери.
— Я тебя спрашиваю, что это за уродец у тебя на руках? — яростно прошипела Эрина.
— Это ребёнок.
— Я вижу, что ребёнок! Чей он? — волшебница вся побледнела и, наставив на гриффиндорку палочку, приказала:
— Говори! Иначе я убью вас обоих!
Гермиона колебалась. Будь она одна, то попробовала бы запустить в соперницу какой-нибудь вилкой или чашкой, стоящими на столе и убежать, но маленькая Ариана на руках не позволяла этого.
— Говори! — закричала Эрина. — Скажи мне, что это ублюдок кого-нибудь из твоих дружков — предателей крови!
— Я не могу, — слипшимися от страха губами прошептала девушка. У неё подгибались колени, и чувствовала она себя просто ужасно.
— Нет… — Эрина тяжело дышала, рука с волшебной палочкой тряслась, а на глаза навернулась пелена. — Этого не может быть!
Она приблизилась к Гермионе и приставила палочку к её горлу.
— Это ребёнок Люциуса? Отвечай, грязнокровка!
— Дда… — выдохнула гриффиндорка.
— Покажи мне, — потребовала ведьма.
Дрожащими руками Гермиона повернула свою дочь. Малышка была напугана не меньше матери, но не плакала. Эрина взглянула на девочку и по её щеке скатилась слеза. Гермиона не отрывала глаз от жены Малфоя. Больше всего девушка боялась, что Эрина окончательно лишится рассудка. Но волшебница отшатнулась от гриффиндорки и от её дочери, словно от прокажённых. Дочь Люциуса — это не то, что она ожидала увидеть. Грязнокровная любовница её мужа — да, но ребёнок… ребёнок, которого она так хотела и которого так и не смогла родить.
— Почему? — прошептала она. — Почему ты родила этого ребёнка? Да как ты осмелилась, тварь?!
Гермиона молчала. Две женщины долго смотрели друг другу в глаза, пытаясь понять, о чём думает другая. Эрина говорила себе, что должна убить обоих — и мать, и ребёнка, но не могла заставить себя произнести заветное заклятие. Было так странно смотреть на эту девчонку, держащую на руках сопливого карапуза. И это они разрушили её жизнь. Дочь самых могущественных волшебников своего времени, жена правой руки Тёмного Лорда, первая леди магического мира оказалась бессильной перед кареглазой грязнокровкой и её детёнышем. А Гермиона, не отрываясь, глядела на законную жену своего любовника. Как это ни странно, она, ни разу не думала о ней, как о человеке. Да, девушка знала, на ком женат Малфой, но Эрина была для неё далёкой, почти нереальной. И вот теперь она стоит перед ней, и она может в любую минуту убить её, а Гермиона впервые осознала, что и дочь Волдеморта способна на чувства. Девушка подумала, что, пока они с Люциусом выясняли отношения, пока пытались понять, что чувствуют друг к другу, Эрина страдала. «Боже, а когда же она узнала? — пронеслась в голове мысль. — Если давно… то она могла бы уже тысяч раз предать Люциуса! Но почему-то не сделала этого…»
— Я хотела, чтобы у нас был ребёнок! — прерывающимся голосом заговорила ведьма. — Люциус любил меня, слышишь, грязнокровка, любил! Что ты с ним сделала, чем приворожила? Да ты себя в зеркало видела? Что он нашёл в тебе? Почему предпочёл, чтобы ты стала матерью его детей, а не я?
— Я не знаю, — проронила Гермиона. — Я, правда, не знаю.
«Где же Молли, где же она?!» — билось в голове девушки. Находиться наедине с плачущей, и, явно находящейся в состоянии аффекта, Эриной было ещё страшнее, чем ощущать её волшебную палочку на своём горле.
А миссис Уизли была на улице, когда Эрина ворвалась к Гермионе. Она услышала крики, доносившиеся из комнаты, в которой находилась девушка и бросилась туда. Поначалу женщина хотела броситься к Эрине, заставить её забыть о Гермионе, но всё же не смогла сделать этого. Да, ей было страшно. Но, к тому же, она видела, в каком состоянии находится жена Малфоя, какое впечатление на неё произвела Ариана. Молли была уверена, что Гермионе и её дочери ничего не угрожает. Но, тем не менее, миссис Уизли молилась, чтобы Люциус пришёл как можно скорее. Наконец, она услышала, как хлопнула входная дверь. Молли отчетливо различила шаги. Идущих явно было двое. Женщина не поверила своим глазам, когда за появившимся Малфоем, увидела своего мужа.
— Артур, ты? — не сдержала она восклицания. Тут же, испугавшись, она зажала себе рот рукой и бросилась к мужчинам.
— Что происходит? — тихо спросил Малфой, не давая Молли подойти к мужу.
— Там ваша жена, — ответила она.
Губы Люциуса сжались в тонкую полоску, и он бросился к двери. Сквозь миллиметровую щель он увидел Эрину и Гермиону.
— Оставайтесь здесь, — приказал он чете Уизли. — Если ты произнесёшь хоть одно заклинание, Артур, — предостерёг он напоследок, — то вам всем конец.
С этими словами он потянул дверь на себя.
— Я никогда не поверю, что вы любите друг друга! — глотая слёзы, произнесла Эрина. — Как он может любить тебя, если презирает грязнокровок?
Она стояла спиной к двери и поэтому не видела, как в комнату бесшумно вошёл Люциус. А вот Гермиона тут же увидела мужчину, и у неё перехватило дыхание. Девушка ещё крепче прижала к себе Ариану, которая уже давно беспокойно хныкала.
— Эрина… — мягко сказал Малфой.
Волшебница обернулась. Увидев мужа, она нервно сглотнула, а потом прошептала:
— Ты? Явился к своей…
— Эрина, успокойся, пожалуйста, — Люциус протянул ей руку, но девушка лишь смерила его презрительным взглядом.
— Знаешь, милый, я уже давно знаю о том, что ты спишь с этой грязнокровкой! — едко произнесла она. — Знаешь, сколько раз мне хотелось пойти к отцу и рассказать ему правду? Но каждый раз меня останавливала одна вещь — любовь к тебе, понимаешь? Я всё ещё люблю тебя, Люциус!
— Я должен был догадаться, — пробормотал Малфой. — Послушай, давай поговорим. Ты, я и… Гермиона. Весь этот фарс с нашим браком рано или поздно должен был закончиться…
— Это не фарс! — заорала волшебница. — Как бы тебе не хотелось это признавать, всё по-настоящему, Люциус!
Ариана начала громко плакать. Люциус бросил на дочь короткий взгляд, но и этого хватило. Эрина схватила его за мантию и притянула к себе.
— Почему, почему тебе понадобилось заводить ребёнка с грязнокровкой? Ты вообще думал, что ты делал? Как ты собираешься жить с ней дальше? Почему ты не избавился от них? Я же говорила тебе, что хочу, чтобы у нас были дети, но ты предпочёл грязнокровку, почему, Люциус, почему?! — её возгласы перешли в бурные рыдания, и Малфою не оставалось ничего, кроме как прижать её к себе и успокаивающе погладить по голове.
Гермиона, не отрываясь, наблюдала за происходящим. Она не хотела об этом думать, но в голове роились назойливые мысли. Эрина была права, когда говорила, что Гермиона не имеет права на Люциуса. Вот они стояли перед ней, оба одинаково красивые, в роскошных мантиях, сильные, чистокровные маги. А она… обычная девчонка, случайно подвернувшаяся Малфою. От грустных размышлений девушку оторвал взгляд Люциуса. Мужчина указывал глазами на плачущую Ариану.
Гермиона кивнула. Она быстро двинулась к спасительному выходу. Когда девушка уже почти покинула комнату, а Люциус с облегчением подумал, что всё улажено, и осталось только до конца успокоить жену и уговорить её на серьёзный разговор, как Эрина внезапно открыла глаза и увидела копну рыжих волос в тёмном коридоре, в котором скрылась Гермиона.
— Уизли? — ведьма оттолкнула от себя мужа и бросилась вперёд. Люциус не успел её остановить, и Эрина увидела перед собой Молли и Артура.
— Что? — прошипела она. — Что ты здесь делаешь? — она указала палочкой на миссис Уизли. Женщина не отвечала, она только сильнее сжала руку мужа.
— Люциус, что здесь делает убийца моей матери? — голос Эрины дрожал от ненависти.
— Пожалуйста, успокойся, — он попытался подойти к ней, но ведьма отшатнулась.
— Что ты здесь делаешь?! — закричала она.
— Я присматривала за Гермионой, — последовал ответ. Молли высвободила руку из объятий Артура и сделала шаг вперёд. Миссис Уизли, как и Эрина выставила вперёд волшебную палочку. Артур прошептал:
— Что ты делаешь, Молли… — но женщина не слушала его.
— Ах, вот как? — Эрина расхохоталась воистину дьявольским смехом. — Значит, убийцу моей матери поставили присматривать за любовницей моего мужа? Ты издеваешься надо мной, Люциус? — метнула она на него убийственный взгляд.
— Пожалуйста, опустите палочки, обе, — с нажимом произнёс Малфой. — Никому из нас не нужны случайные смерти.
— Нет, случайными они не будут! — глаза Эрины загорелись сумасшедшим огнём. — Я приехала в Англию, чтобы уничтожить тебя, Молли Уизли, и я это сделаю!
— Тогда тебе придётся сразиться и со мной! — Артур заслонил собой жену.
— Да? Становись в очередь, чёртов предатель крови.
Гермиона, затаившись в тёмном углу, пыталась слиться со стенкой. Будь она свободна и с палочкой, то бросилась бы на помощь Уизли, но Ариана на её руках не позволяла сделать и шагу. Девушка понимала, что не имеет права уйти к себе. Сейчас должно было произойти что-то страшное.
— Экспеллиармус! — воскликнул Артур, но Эрина с лёгкостью отразила заклятие.
— Ступефай!
— Экспеллиармус!
— Протего!
В дуэль включился и Люциус. Четверо волшебников сражались друг против друга. Артур пытался обезоружить Эрину, миссис Уизли — уклонится от её заклятий, а Малфой играл на два фронта — отводил заклинания жены от Молли и отбивал заклятия Артура. Гермиона с ужасом взирала на весь этот ад.
— Ступефай! — в Люциуса попало срикошетившее от стены заклинание Молли. Мужчина упал на спину. Он не отключился, более того, тут же вскочил на ноги, но все равно на несколько секунд маг утратил контроль над ситуацией.
— Авада Кедавра! — всполохнул зелёный свет. Из палочки Эрины вырвался луч и стремительно полетел к Молли.
— Протего! — Артур отбил заклинание.
Их палочки вступили в контакт. Гермиона вспомнила, что Гарри рассказывал ей о том, что после Тремудрого Турнира, в схватке с Волдемортом, было нечто подобное. Люциус не мог ничего сделать — ввязываться в такое сплетение магии было смертельно опасно. Даже Ариана затихла.
Эрина держалась долго. Она прилагала все усилия, всю ненависть, чтобы победить. Но схватка с Молли состоялась в не лучший для ведьмы день. Её нервы были расшатаны, она не могла концентрироваться только на мести за смерть матери, внутри продолжала рушиться последняя надежда на любовь Люциуса… Краем глаза Эрина заметила напряжённое лицо мужа, а где-то далеко маячила грязнокровка со своим детёнышем на руках. Силы стали покидать волшебницу. Это было её первое настоящее боевое сражение. Рука, держащая палочку, дрогнула.
— Нет! — Малфой кинулся вперёд, но было уже поздно. Эрина поддалась напору магии, опустила руку, и зелёный луч ударил её в грудь.
— Эрина! — Люциус уже был на коленях перед ней, поднимая с пола и пытаясь остановить смертельное действие заклятия.
Девушка приоткрыла глаза и, из последних сил, прошептала:
— Теперь он убьёт тебя…
— Нет, подожди, — голос Люциуса дрожал, его руки убирали с мертвенно-бледного лица волшебницы пряди волос.
— Я говорила… если ты сорвёшься, я уже не смогу спасти тебя, милый… — Эрина хотела поднять руку, чтобы провести ладонью по щеке Малфоя, но не смогла. Рука безвольно упала, а взгляд остекленел. Она умерла.
— О, Мерлин, — прошептала Молли.
Гермиона обессилено сползла на пол.
Люциус скользнул взглядом по уже мёртвой жене, почти что автоматически закрыл её глаза.
— Разве я не говорил — никаких заклинаний, Уизли? — безэмоционально произнёс он.
Артур напрягся и вскинул голову.
— Прости, Люциус. Но у меня тоже есть жена. Любимая жена, которую я не могу потерять.
— Убирайтесь, — прошипел Малфой, не глядя на них. — Пошли вон, оба!
Мистер Уизли потянул за собой Молли. Он до последнего не верил в обещания Малфоя, особенно после последних событий. Но, казалось, что Люциусу плевать на них.
— Пойдём, Молли, быстро, — еле слышно прошептала он. Женщина нехотя поплелась за ним. На мгновение Молли задержала взгляд на Гермионе, но муж упрямо тянул её за собой. Он не хотел находиться в этом змеином гнезде ни одной лишней секунды, он больше не будет заключать с Малфоем никаких договоров. Отныне он не позволит никому из своей семьи связываться с этими странными людьми. Люциус, Гермиона — они не с ними. Даже Гермиона.
— Люциус… — прошептала Гермиона, — мне очень жаль.
— Уходи, — сдавленно ответил он. — Пожалуйста, уйди и унеси с собой Ариану. Собери вещи и будь готова. А сейчас уходи, — процедил он сквозь зубы.
Девушка послушалась его. Она лишь один раз обернулась, чтобы увидеть, как Люциус прижимает к себе мёртвую Эрину и гладит её по распущенным, спутавшимся волосам. В его глазах не было слёз, но весь его облик выражал страдание и горечь. Меньше всего Малфой хотел, чтобы его жена погибла, тем более, от руки Артура Уизли и из-за Молли. «Глупая, взбалмошная девчонка, — думал он. — И зачем ты только решила отправиться в Англию? Зачем узнала, кто твои родители? Зачем решила выйти за меня?» Люциус задавал так много вопросов, но ответ был один — Эрина просто хотела стать счастливой. Так же, как и её мать, и он, и Гермиона, и треклятый Артур Уизли…
Гермиона быстро собрала свои немногочисленные вещи и привела в порядок Ариану. Она не решалась пойти к Люциусу, поэтому осталась ждать в своей спальне. Девушка чувствовала себя просто ужасно. Она и так была ещё очень слаба, а после пережитого её организм и вовсе сдал. К тому же, Гермиона почувствовала ревность. Она и корила себя, говоря, что нельзя ревновать Малфоя к уже мёртвой жене, но сердце упрямо напоминало ей о потерянном выражении лица Люциуса, о том, как он гладил Эрину по волосам, как смотрел на неё. Гриффиндорка всхлипнула. Она снова почувствовала неуверенность. Гермиона прижала дочь еще ближе к себе и замерла в ожидании.
Люциус, тем временем, вынес тело своей жены во внутренний двор. Мужчина нашёл в сарае лопату и стал копать могилу. Сам, без помощи магии. Тяжёлый физический труд помогал ему забыться. Когда яма была уже достаточно глубока, Малфой откинул лопату в сторону и подошёл к Эрине. Он мог бы ещё долго потерянно смотреть на неё, но у волшебника не было времени. Он помнил, что в доме его ждёт другая женщина и его новорожденная дочь, поэтому всё надо было сделать быстро. Люциус приподнял голову Эрины и поцеловал её холодные губы.
— Прости меня, — одними губами прошептал он.
Затем Малфой опустил тело жены в яму и уже приготовился засыпать яму землёй, как вдруг вспомнил нечто важное. Он наклонился и вытащил из пальцев Эрины её волшебную палочку.
— Прости, но тебе она больше не понадобится, — пробормотал он. — А вот ей…
Люциус засунул палочку к себе в карман и принялся засыпать могилу землёй. Было странно наблюдать за тем, как красивое, мраморное лицо Эрины постепенно скрывалось под горстями земли. Малфой работал быстро. Пока что он ещё не осознал весь ужас ситуации до конца, ещё не задумывался над последними словами своей жены. Закончив работу могильщика, Люциус перевёл дыхание и, словно очнувшись, взглянул на горку земли. Ещё полчаса назад Эрина была живая, по её венам текла горячая, чистая кровь, а глаза горели яростным огнём. А теперь она под землёй и скоро даже её мёртвое тело исчезнет, истлев. Но предаваться метафизическим мыслям было некогда. Малфой взмахнул своей волшебной палочкой и наколдовал белую розу. Он положил её на небольшой холмик, обозначающий место упокоения Эрины и, молча постояв несколько секунд, направился внутрь дома.
Гермиона напряжённо взглянула на Малфоя. Она боялась задавать вопросы, боялась что-то говорить. Мужчина подошёл к кровати, на которой сидела гриффиндорка, и осторожно коснулся пальцами щеки Арианы, которую Гермиона держала на руках.
— С ней всё в порядке? — это была первая фраза, обращённая к Гермионе за этот день.
— Да. Она спит, — девушка немного поправила детское одеяльце.
— Таким маленьким детям можно аппарировать? — казалось, что Малфой тянул время, пытаясь ещё хоть чуть-чуть остаться в этом убежище.
— Нежелательно, — сдавленно ответила Гермиона.
— Всё равно у нас нет иного пути. Ты всё собрала? Бери вещи, и пойдём на улицу, — приказал Люциус.
Гермиона покорно пошла в угол за вещами. Девушка едва не плакала. Ещё позавчера Малфой сказал ей, что любит, а теперь ведёт себя так холодно. Конечно, он только что во второй раз стал вдовцом, но всё же… Гриффиндорка тихо всхлипнула, но Люциус услышал. Он приблизился к девушке и положил ладонь на её плечо.
— Я понимаю, что тебе трудно, — произнёс он. — Но я не могу быть сейчас таким, как ты хочешь…
Гермиона сжала его тонкие пальцы и кивнула. Ей хватило этого прикосновения, этих нескольких слов, чтобы приободриться. Девушка неплохо изучила Малфоя, чтобы понять — такие проявления тепла и заботы от него стоили больше любых признаний и высоких слов.
— Люциус… я хотела спросить, — прошептала она, — где… где она?
Мужчина напрягся. Гермиона затаила дыхание, боясь, что переступила черту.
— Я похоронил её во внутреннем дворе, — последовал, наконец, ответ. Малфой отошёл от Гермионы и тяжело вздохнул. — Она останется здесь.
— Куда мы отправимся теперь? — девушка решила переменить тему.
— Я скажу тебе потом. Пошли.
Гермиона взяла на руки Ариану и поспешила вслед за Люциусом. Они вышли из дома и направились по тропинке к аппарационной зоне. Гриффиндорка только один раз оглянулась на очередное пристанище, которое навсегда покидала. Маленький домик, стоящий в тихой лощине — Гермионе в голову пришла мысль, что, если бы не было Волдеморта и войны, то они с Люциусом могли бы жить здесь, в этой глуши и никто не потревожил бы их покой. Но это было невозможно, по крайней мере, пока.
Они дошли до конца антиаппарационного барьера. Люциус озабоченно взглянул на свою дочь. Перемещаться таким способом с младенцем было опасно, но другого выхода не было. Путешествовать на поезде через всю страну было ещё более рискованно. Люциуса многие знали в лицо, да и снимки Гермионы были разосланы во все уголки страны. Её всё ещё продолжали разыскивать.
— Всё-таки, куда мы направимся? — спросила девушка. — Я хочу знать.
— Ладно, я скажу тебе, — произнёс Люциус. — Я перенесу вас в Малфой-мэнор.
— Куда? — глаза Гермионы расширились от ужаса.
— Это самое безопасное место для вас. Никто не будет искать беглую грязнокровку в доме правой руки Волдеморта. Конечно, это ненадолго, но всё же пока что я не могу придумать лучшего решения. Ты согласна? — он протянул ей руку.
Гермиона медлила. Малфой-мэнор не был местом, где бы она хотела оказаться. Девушка взглянула на Люциуса. Он смотрел на неё, не отрываясь. Гермиона нерешительно протянула Люциусу свободную руку.
— Хорошо. Я… я верю тебе.
По лицу мужчины пробежала тень радости.
— Всё будет хорошо, — пообещал он.
30.05.2010 Глава 23. Предательство.
«Встреча двух лиц подобна контакту между двумя химическими веществами: если есть реакция, то изменяются оба». Карл Густав Юнг.
Гермиона несмело оглядывалась по сторонам. Когда она в прошлый раз была в Малфой-мэноре, ей не удалось по достоинству оценить всю роскошь этого особняка, обстоятельства не особо располагали к этому. Этот дом был домом Люциуса Малфоя. Дом Люциуса. Гермиона никогда не видела своего любовника в домашней обстановке. Места, где они встречались едва ли можно было назвать домашними. Гермиона, конечно же, понимала, что у Люциуса есть другая, официальная жизнь, но только сейчас она столкнулась с ней. Малфой-мэнор, олицетворение этой жизни, теперь стал её очередным убежищем. Всё настолько перемешалось, что было невозможно провести границы. Люциус заметил смятение Гермиона и крепко обнял её за плечи. Он понимал, что этот дом — не лучший выбор, но других вариантов не было. По-крайней мере, в доме зятя Волдеморта искать беглую грязнокровку точно никто не догадается. «Бывшего зятя», — Люциус автоматически поправил себя. По телу пробежала дрожь. О смерти Эрины забывать было нельзя. У Малфоя вообще не было времени на долгие размышления. Но для начала надо было уложить Гермиону и позаботиться об Ариане.
— Как она? — спросил он, кивая в сторону дочери.
— Разволновалась. Аппарация ей явно не на пользу. — Гермиона обеспокоенно взглянула на личико Арианы. Девочка периодически хныкала и с волнением смотрела по сторонам. — Хотя я не очень-то опытная в общении с детьми…
— Вам обеим надо поспать. Пойдём, я отведу тебя в комнату. — Люциус повёл её вверх по лестнице. Гермиона молча следовала за ним.
Они оказались в комнате, в которой Гермиона сразу опознала спальню Малфоя. Всё буквально кричало о своём хозяине. Люциус обернулся и произнёс:
— Ну, ты можешь остаться здесь. Тут ты будешь в безопасности. А Ариана.. — он задумчиво оглядел комнату. Потом направил свою палочку на ближайший стул и трансфигурировал его в детскую колыбельную. Гермиона радостно улыбнулась и аккуратно уложила туда малышку. Слава Мерлину, она была тихой, если бы все недавние события сопровождались беспрестанным детским криком, Гермиона, наверное, сошла бы с ума. Люциус укрыл Ариану одеяльцем и вновь обратился к Гермионе:
— Теперь тебе надо лечь и поспать.
— А ты? — сердце Гермионы сжалось при мысли о том, что она может остаться одна в этом огромном доме.
— Я буду у себя в кабинете, на первом этаже. Я очень прошу тебя — не спускайся туда. Лучше не испытывать судьбу.
— Хорошо, я не буду… пробормотала она.
Люциус обнял её и поцеловал в волосы. Несколько минут они стояли, крепко прижавшись друг к другу, а потом Малфой осторожно разжал руки и подвёл Гермиону к кровати.
— Ложись. — прошептал он, укрывая её одеялом.
— Мне страшно, Люциус. — она схватила его за руку, не желая отпускать.
— Всё образуется. — Он сам не верил в то, что говорил, но Гермиона предпочла не заметить этого.
— Спи. — он поцеловал её и произнёс:
— Нокс.
Когда за Малфоем захлопнулась дверь, Гермиона долго лежала с открытыми глазами. Она не могла заснуть. Она вылезла из кровати, подошла к Ариане. Девочка мирно сопела в своей колыбели. Тогда Гермиона стала осторожно обходить комнату. Постепенно её глаза привыкли к темноте. Она осматривала мебель, прикасалась к личным вещам Люциуса. Оказывается, у него была расчёска, были какие-то туалетные принадлежности. Был шкаф с одеждой. «Так странно, — думала Гермиона, — Мы с ним уже почти год вместе, а я только сейчас узнаю его, как человека. Не как Пожирателя Смерти, как похитителя, как спасителя, а просто… как человека!» Она пробежалась пальцами по корешкам книг. «Он много читает…» — подумалось ей. В своих кружениях по комнате, Гермиона наткнулась на какую-то дверь в стене. Вначале она испугалась, ведь Люциус приказал ей никуда не выходить. Потом она осторожно нажала на ручку… дверь легко открылась. Дыхание Гермионы участилось. Она попыталась заглянуть в комнату через дверной проём. Занавески были не задёрнуты и луна заливала светом комнату. На первый взгляд она была пуста. Девушка решилась. Она вооружилась тяжёлым канделябром и сделала шаг.
Оглядевшись по сторонам, Гермиона поняла, что комната принадлежит женщине. Платье, небрежно брошенное на кровать, запах духов, косметика на столике… её сердце сжалось. На цыпочках она подошла к столу, на котором стояло несколько колдографий в красивых рамках. Взяла наугад самую правую. Чтобы разглядеть изображение, пришлось подойти к окну. На неё глядела молодая, красивая женщина, которая очень напомнила ей… «О Господи!» — Гермиону прошиб холодный пот. Это была молодая Беллатрикс. От неожиданности Гермиона чуть не выронила снимок. Она поняла, кому принадлежала эта комната, смежная со спальней Люциуса. На ватных ногах вновь подойдя к столу, она схватила остальные фотографии. Лунный свет озарил изображение Эрины, а так же их с Люциусом свадебную фотографию.
— Боже мой, какая она… — прошептала Гермиона. Подходящего слова она подобрать не могла. Красивая? Холодная? Аристократичная? Другая? Да, это было правильное слово. Другая. Не такая как Гермиона, как другие волшебницы, знакомые Гермионе.
— Она сегодня умерла… она хотела убить меня, но умерла сама. — голос Гермионы дрожал. — Она ведь ненамного старше меня…
Внезапно Гермиона осознала, что ей жалко Эрину. Жалко жену Малфоя, женщину, которая чуть не убила её! Жалко дочь Беллатрикс и Волдеморта… Гермиона присела на кровать, потому что от волнения у неё закружилась голова. «Я так изменилась… — пронеслось у неё в голове. — Он изменил меня. Мне жалко дочь Волдеморта, боже мой!» — у неё вырвался нервный смешок.
Гермиона поставила фотографии обратно на стол. Прошлась по комнате, внимательно разглядывая вещи Эрины. Она ни к чему больше не прикасалась, что-то неведомое удерживало её. Снова опустившись на кровать, девушка задумчиво провела рукой по покрывалу. «Интересно, они вот здесь… — вдруг пришла в голову глупая мысль. — Что за чушь!» — возмутилась сама себе Гермиона и попыталась отогнать её, но это было не так просто.
«Вспомни её! — шептал внутренний голос. — Вспомни, как она выглядела! Неужели ты думаешь, что Люциус никак не реагировал, зная, что она спит в соседней комнате? Даже, если он и пытался сдерживать себя… неужели ты думаешь, что ему это удавалось? Вспомни её и вспомни себя — беременную, запуганную, не имеющую никаких средств, чтобы хоть как-то украсить себя…»
В горле у Гермионы стоял комок. Она уже ненавидела себя за то, что решила встать с кровати.
«И ты думаешь, что он никогда её не вспомнит, не сравнит с тобой? — безжалостно продолжал голос. — Или с Нарциссой? Ты помнишь Нарциссу?»
— Всё, хватит! — воскликнула Гермиона. — Я не буду думать о них, они умерли, умерли, а я жива! Жива!
«Пока что». — мысленно закончила она.
Находиться в комнате Эрины дальше было невыносимо. Гермиона быстро вышла обратно в спальню Люциуса и закрыла за собой дверь. Потом она подошла к дочери. Ариана продолжала спокойно спать. Вид девочки придал Гермионе сил. «Я жива, и у меня есть дочь. — сказала она себе. — Наша с Люциусом дочь».
Теперь Гермиона чувствовала усталость. Она забралась под одеяло, закрыла глаза и, на этот раз, довольно быстро уснула.
* * *
Люциус, тем временем, нервно расхаживал по своему кабинету. Положение было невероятно шатким. У него была только эта ночь для принятия решения, которое должно было навсегда изменить его жизнь. Если бы Малфой был одинок, он бы мог попробовать в очередной раз пройти по тонкой грани между предательством и игрой с противником. Но у него были Гермиона и Ариана, рисковать жизнями которых он не мог. Люциус уже давно начал готовить себе путь к отступлению, но до последнего отказывался верить в то, что по этому пути придётся идти. Незадолго до того, как родилась Ариана, Малфой вновь связался с Артуром Уизли. Он писал ему конспиративные письма, надеясь на то, что Артур понимает, что Люциус готов уступить. И Артур на самом деле понимал. Эта переписка был тайной от прочих членов Сопротивления, даже от Джорджа. Малфой предлагал отдать Молли взамен на защиту Гермионы. Артур соглашался только в том случае, если Люциус выдаст ближайших Лорда Пожирателей. Малфой не соглашался до последнего. Наконец, они договорились — Артур помогает Гермионе и её ребёнку укрыться, а Люциус взамен на это возвращает ему Молли и выдаёт информацию, касающуюся борьбы с Сопротивлением. Но всё рухнуло. В тот момент, когда Эрина, на глазах Люциуса, умерла из-за Уизли, он понял, что договор был из рук вон плох. Не продуманы были малейшие детали. Судя по выражению лица Артура, его уже достали все эти дела с Малфоем, и он бы хотел вообще больше никогда не вспоминать о его существовании. «Что же, мой дорогой враг, — мысленно рассуждал Люциус, покручивая в руках волшебную палочку, — оказывается, ты не настолько уж и гриффиндорец. Посмотрим, что ты скажешь мне завтра». Малфой понимал, что у него остался последний шанс — перейти на сторону Ордена и Сопротивления. Понимал он и то, что делает это из-за Гермионы. Если бы не она, ему бы и в голову не пришло предавать Тёмного Лорда. «Она изменила меня… — думал он. — Изменила до неузнаваемости. И как я только поддался?» Теперь близость рядом с ним Гермионы казалась совершенно естественной. Люциус вспомнил все детали их странного, неестественного романа. Вспомнил, как всё начиналось, как он ненавидел себя за эту слабость, как ненавидел её. Вспомнил, как ненависть сменилась привязанностью и болью из-за того, что она не хотела этой привязанности. Вспомнил, как рухнула последняя преграда между ними. И вот теперь Гермиона спала в его спальне, в его родовом поместье, рядом с их дочерью. Странная история.
Люциус бросил взгляд на часы. Было около двух часов ночи. Он подошёл к тайнику, открыл его и вынул какие-то бумаги. Он засунул их во внутренний карман сюртука. Эти бумаги, вкупе с ещё одной вещью, должны были спасти жизни троих человек. Затем Малфой вышел из кабинета, запер дверь и поспешил наверх.
Он обнаружил Гермиону спящей. Стараясь не разбудить её, Люциус тихо разделся и лёг рядом. Осторожно обняв её за плечо, он закрыл глаза. Ощущение было странное. Когда-то давным давно в его жизни уже была подобная сцена, только герои были другие. Он, Нарцисса и маленький Драко. «Драко! — пронеслось в голове у Люциуса. — Чёрт!» Не то чтобы он забыл про сына, но объяснить тому истинное положение дел сейчас казалось ему диким. «Знаешь, Драко, у меня ребёнок от твоей однокурсницы Грейнджер, Эрина мертва, а я перехожу на сторону Ордена Феникса?» — да младший Малфой со спокойной душой сдаст его в больницу Св. Мунго. «Нет, сейчас я не могу думать ещё и об этом… — уже засыпая, думал Люциус. — Об этом я буду думать завтра…»
* * *
Наутро Люциус проснулся рано. Ему снились беспокойные сны и он не мог сказать, что выспался. Но больше валяться в постели не было времени. Люциус осторожно снял со свой груди руку Гермионы. Просыпаться с ней в своей спальне было достаточно странно. Как будто и не было гражданской войны, как будто за стенами Малфой-мэнора Гермиону не разыскивали как опасную преступницу. Люциус встал с постели и направился в ванную. Когда он, одетый и приведший себя в порядок, вышел оттуда, Гермиона уже проснулась. Она сидела на кровати, внимательно уставившись на дверь ванной комнаты.
— Я испугалась, когда проснулась одна. — сказала она.
— Ты не должна была… ты же знаешь, что я не оставлю тебя.
— Всё равно я не могу унять страх. — прошептала Гермиона. — Я всё время думаю о том, что будет если…
— Не думай. — отрывисто приказал Люциус, присаживаясь рядом с ней. — Хотя бы раз в жизни, позволь думать другим.
— С трудом представляю себе это. — покачала головой Гермиона. — Что будет сегодня?
— Сегодня… — Малфой сглотнул и сделал над собой усилие. — Сегодня мы отправимся к Артуру Уизли.
— Что?
— У меня с ним есть… договорённость. — пробормотал Люциус. — Он поможет мне, а я — ему.
— Ты предашь Лорда? — в ужасе прошептала Гермиона.
— Я бы назвал это единственно возможным выбором. — резким голосом ответил волшебник. — Если уж гриффиндорцы из Сопротивления склонны к всепрощению и верят в раскаяние, то было бы грехом этим не воспользоваться.
— Это всего-лишь игра… — сглотнув, произнесла Гермиона. Конечно, она не ожидала искренного раскаяния, но всё же, всё же…
— Помнишь, что я говорил тебе? — от Люциуса не укрылась тень, пробежавшая по лицу девушки. — Я всё тот же. Я не изменил своим убеждениям. Я просто меняю тактику поведения.
— Я понимаю. — тихо ответила Гермиона. — Но и я уже не та, какой была год назад. Ты изменил меня, так изменил, что иногда я с трудом узнаю себя.
— И как перемены? Нравятся? — усмехнулся Люциус.
— Не знаю. С одной стороны, это выглядит странно, когда подруга Гарри Поттера, гриффиндорка и борец за равноправие, доверяет Пожирателю Смерти больше, чем Ордену, а с другой… — Гермиона бросила задумчивый взгляд на Ариану и продолжила. — С другой стороны, я не понимаю, почему мои друзья видят мир чёрно-белым. Или ты с ними или против них. Не по-ни-ма-ю. — она горестно пожала плечами.
Люциус нежно погладил её по плечу.
— Большинство Пожирателей придерживаются такого же взгляда на вещи.
— Но не ты. Ты научил меня видеть оттенки. — прошептала Гермиона.
— Я тоже не всегда их замечал. — задумчиво произнёс Люциус. Он обнял Гермиону и несколько минут они молча сидели вдвоём, наслаждаясь последними мгновениями беззаботного счастья.
— Мне пора идти. — Малфой мягко отстранил от себя девушку. — Собирайся, приводи в порядок Ариану и жди меня. Через час мы покинем этот дом. Кстати, — он вспомнил, что собирался кое-что отдать Гермионе ещё вчера вечером, но забыл сделать это, — у меня для тебя есть одна вещь. — Он достал из кармана сюртука волшебную палочку Эрины. — Это тебе пригодится.
— Боже мой, палочка! — Гермиона не смогла сдержать крик радости. Уже больше года она не держала в руках ничего подобного. — Мне?!
— Да. Потом, если ты захочешь, то сможешь купить себе новую палочку, а пока придётся обходиться этой. Она неплохая.
— Можно попробовать? — голос Гермионы дрожал, глаза блестели. Она была прекрасна.
— Конечно. — вымолвил Люциус.
Девушка лихорадочно оглядела комнату, думая, какое заклинание ей применить.
— Акцио, книга! — возбуждённо произнесла она.
Толстый фолиант приземлился ей на колени.
— Невероятно… — прошептала Гермиона.
— Я рад, что тебе понравилось. — произнёс Люциус. — Но теперь мне действительно пора идти.
— Хорошо. — Гермиона следила за тем, как мужчина направляется к двери и в последнюю секунду позвала его.
— Люциус… — Он остановился. — Я хотела спросить одну вещь.
— Ну, если одну… спрашивай.
— Вчера, когда ты ушёл, я не могла заснуть сразу. Я ходила по комнате и наткнулась на ту дверь. — Гермиона кивнула в сторону двери, соединявшей спальни Люциуса и Эрина. Маг напрягся. — Я была там. — продолжила Гермиона. — Я видела её фотографии… вещи. И… — Она замялась. — Я хотела спросить…
— Что именно? — по голосу Малфоя невозможно было определить, волнуется он или просто в бешенстве.
— Ты… — Она опустила глаза. — Ты любил её? Хотя бы немного?
Люциус сжал губы.
— Это не должно тебя интересовать. Её больше нет.
— Пожалуйста, ответь. Это важно для меня.
— Хорошо. — Малфой присел на стул, стоящий возле двери и небрежно перекинул ногу на ногу, пытаясь скрыть волнение. — Вначале она меня раздражала. Я почти ненавидел её за то, что она смела манипулировать мной. Потом наши отношения изменились. Я не мог отрицать, что она была талантливой, сильной ведьмой, интересным собеседником и… красивой женщиной. Я честно пытался её полюбить, но не смог. Я бы хотел, что она была просто моим другом, но её это не устраивало. — Люциус перевёл дыхание и продолжил. — В конце-концов, она дочь Беллатрикс. А Белла была выдающейся сумасшедшей. Ты довольна ответом?
— Дда. — кивнула Гермиона.
— Но тебя гложет что-то ещё. — медленно произнёс Люциус. — Лучше спрашивай сейчас, решим сразу все вопросы.
— А Нарцисса? — Гермиона вся сжалась, боясь, что Малфой может бурно отреагировать на упоминание так нелепо погибшей матери Драко. Но он был внешне спокоен. Люциус ответил не сразу, он взвесил все за и против и решил, что Гермиона имеет права знать всю правду.
— Нарцисса была моим лучшим другом на протяжении многих лет. Между нами не было страсти, но мы любили друг друга тихой любовью. Её потеря была самым ужасным событием в моей жизни. Но даже Нарцисса осталась в прошлом. Теперь есть только ты.
— Спасибо за откровенность. — пробормотала Гермиона. Ей было ужасно стыдно, что она заставила его говорить об этих вещах, но одновременно она испытывала гордость. Люциус сам сказал ей, что она единственная женщина в его жизни.
— Откровенность за откровенность. — раздался его голос. — Ты любила своего Уизли?
По телу Гермионы пробежала дрожь.
— Нет. — тихо ответила она. — Теперь я понимаю, что никогда его не любила.
Уголки губ Люциуса дёрнулись вверх.
— Хорошо. — произнёс он. — А теперь мне пора идти. Жди меня.
Он резко встал со стула и в одно мгновение исчез за дверью. Гермиона упала обратно на подушки. Её дыхание было прерывистым. Она не думала, что разговор получится настолько тяжёлым и одновременно так облегчит её душу.
* * *
Собрав все необходимые ему вещи, Люциус кинул прощальный взгляд на свой кабинет. Он не знал, вернётся ли сюда снова. Эта комната была ему дорога, она была самой любимой в доме, даже библиотека и летняя терраса не значили для Малфоя столько, сколько кабинет. «Я постараюсь вернуться». — подумал он. Закрыв за собой дверь, Люциус решил зайти в библиотеку. В последний раз пройтись между рядами полок, вдохнуть книжный запах и посидеть в любимом кресле. Малфой-мэнор значил для него так много, что прощание с ним было почти невыносимым. Люциус разглядывал свою коллекцию редких изданий средневековых гримуаров, когда ему почудилось, что он слышит знакомый голос, доносящийся из холла.
— Папа!
Малфой прислушался, искренне надеясь, что ему кажется.
— Папа! Ты дома?
Кулаки Люциуса непроизвольно сжались. Только этого ему сейчас не хватало. Он понимал, что отсиживаться в библиотеке бесполезно и даже опасно. Поэтому Люциус перевёл дыхание и, стараясь выглядеть как можно более буднично, повернул ручку двери.
— Не кричи на весь дом, Драко. — спокойно произнёс он. Его сын стоял в центре холла, оглядываясь по сторонам.
— Отец. — Малфой-младший направился к нему. — Я пришёл, чтобы серьёзно поговорить.
— О чём?
— Ну… наши отношения в последнее время разладились. Я подумал, что нам стоит поговорить по душам… я уже как-то раз приходил, но тебя не было дома. — сбивчиво говорил Драко. — Тогда мне удалось пообщаться только с Эриной… кстати, где она? — как будто невзначай осведомился он.
— Эрина? — Люциус спешно соображал, что бы такое соврать, чтобы его сын поверил.
— Да.
— Она… уехала.
— Куда? Вы поссорились? — Драко не смог скрыть нотки радости в голосе.
— Ну… в некотором роде. — пожал плечами Люциус.
— А куда она направилась?
— Это мне неизвестно.
— Ладно. — Драко понял, что слишком много говорил о мачехе. — Пап, пойдём к тебе в кабинет, поговорим?
— Лучше в гостиной, Драко. — Люциус не хотел возвращаться в помещение, с которым уже попрощался.
— Ну ладно. — пожал плечами парень и уже повернулся в нужном направлении, но с верхнего этажа вдруг донёсся какой-то подозрительный звук.
— Что это?
— Драко, пошли. — Люциус попытался увести сына прочь, но тут снова раздался детский плач, а потом и крик Гермионы:
— Люциус, помоги мне, пожалуйста!
— Что, чёрт возьми, это значит? — побледнев, воскликнул Драко.
— Я тебе всё объясню… — попытался успокоить его Люциус, но безуспешно.
Всё дело было в том, что Ариана внезапно начала плакать. Гермиона уже перепробовала всё: она покормила её, покачала на руках, спела колыбельную, но девочка не успокаивалась. Тогда Гермиона выбежала в коридор и позвала Люциуса, напрочь забыв о мерах безопасности. Она услышала шаги и подумала, что это Люциус, но, увидев в другом конце коридора разъярённого Драко, тихо пискнула от ужаса и бросилась обратно в спальню.
— Драко, послушай меня… — Люциус настиг сына и схватил его за плечи, но Драко ощутимо врезал отцу под рёбра и бросился следом за Гермионой. Распахнув двери он увидел девушку, кошмар своих школьных дней, затравленно стоящей у окна и направляющей на него невесть откуда у неё взявшуюся волшебную палочку.
— Ты? — прошипел он. — Что всё это значит?
— Драко, я в последний раз говорю тебе, успокойся. — Люциус вошёл в комнату с палочкой наперевес. — Иначе мне придётся забыть, что ты мой сын и применить довольно неприятные заклятия.
— Отец, что здесь делает грязнокровка? Что это за ребёнок? И где Эрина? — Гермиона никогда не видела Драко в таком смятении.
— Акцио, палочка Драко! — голо Люциуса не дрогнул. Драко в замешательстве наблюдал за тем, как его оружие плывёт по воздуху и как его отец аккуратно прячет её к себе в карман.
— ДА ЧТО, ЧЁРТ ВАС ВСЕХ ВОЗЬМИ, ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — заорал парень.
— Силенсио! Петрификус Тоталус! — за секунду Драко был лишён возможности говорить и двигаться.
Люциус, удостоверившись в том, что сын не помешает ему, подошёл к Гермионе и взял на руки не переставающую плакать Ариану.
— Тебе не следовало кричать на весь дом. — укорил он Гермиону. — А если бы пришёл не Драко, а кто-нибудь другой?
— Я понимаю, я вела себя ужасно глупо…. Но я вдруг так испугалась за неё…
— Ладно, ничего страшного. Видишь, она уже успокаивается. — Люциус осторожно передал малышку обратно на руки Гермионе. — Думаю, тебе лучше пойти в комнату Эрины, пока я буду разговаривать с сыном.
— Ты уверен? — Гермиона метнула взгляд на Драко, который с широко раскрытыми глазами наблюдал за происходящим.
— Да. Я знаю, что делаю. — кивнул Люциус.
— Хорошо. — Гермиона быстро скрылась за дверью, и тогда Люциус отозвал заклинание.
— Приори Инкантатем.
Драко шумно выдохнул.
— Отец, ты с ума сошёл?
— Значит так. Отвечаю на твои вопросы. — Люциус говорил быстро и уверенно. — Я спрятал здесь Гермиону, потому что больше ей идти некуда. Этот ребёнок — моя дочь. Эрина трагически погибла вчера вечером.
С каждой новой фразой Драко становился всё бледнее. Наконец, он облизал пересохшие губы и вымолвил:
— Это что, серьёзно?
— Более чем.
— Ты рехнулся? Как ты вообще умудрился связаться с этой занудой-грязнокровкой? И… подожди, что значит, «Эрина погибла»? Ты что… — Драко отшатнулся. — Ты что, убил её?!
— Не говори ерунды. — поморщился Люциус. — Это был несчастный случай. Мне очень жаль.
— Отец… Я ничего не понимаю!
— Послушай меня внимательно, Драко. Я хочу, чтобы ты отправился на континент. Пережди там несколько недель. Лучше отправляйся подальше, в Восточную Европу — Румыния, Польша, Чехия, главное, не попадайся на глаза нашим. Потом я пришлю тебе письмо с указаниями, как действовать дальше. Сейчас я не буду ничего объяснять, потому что знаю — в тебе бушуют эмоции и ты не поймёшь меня.
— Какая Европа? Что ты собираешься делать?
— Я собираюсь свергнуть режим Тёмного Лорда. — спокойно ответил Люциус.
— ЧТО?!
— Или ты услышишь о смерти Лорда или станешь богатым наследником-сиротой. Поэтому я хочу, чтобы ты был за границей на тот случай, если ничего не получится. Я хочу обезопасить тебя, Драко.
— А она? — хрипло спросил молодой волшебник, имея в виду Гермиону.
— А у неё, как и у меня, нет выбора.
Драко задумался. Он не понимал отца, не понимал, откуда у него дочь от Грейнджер, не понимал, почему Эрины больше нет. Его отец — революционер. Это было очень странно, но Драко никогда не чувствовал особой нежности по отношению к Волдеморту.
— Ты не боишься, что я всё расскажу твоим соратникам? — поинтересовался он.
— Нет. — покачал головой Люциус. — Во-первых, я знаю тебя. Во-вторых, есть замечательное заклинание — Обливиэйт.
Драко вздрогнул. Его отец явно не шутил.
— Хорошо, я согласен. Я поверю тебе.
— Ты должен принести Непреложный Обет.
— Что?
— Это не обсуждается. Гермиона!
* * *
— Я с трудом верю в произошедшее! — сказала Гермиона, когда они вместе с Люциусом шли к границе антиаппарационного барьера.
— Я тоже. Но, тем не менее, это правда.
— Он точно послушается тебя?
— Да. К тому же, он принёс обет.
— Я думала, он нас всех поубивает.
— Поначалу я тоже. Но Драко адекватно смотрит на мир. Этот режим ему никогда не нравился. Он справится, я уверен.
— Люциус, — Гермиона взяла его за руку и пристально посмотрела в глаза. — А мы справимся?
Малфой сделал глубокий вдох. Потом крепко сжал ладонь девушки и произнёс:
— Я очень на это надеюсь.
— Они точно нам помогут? — её голос дрожал. — Просто, если они откажутся, то куда мы пойдём? С Арианой…
— Они помогут. — Интонации Люциуса не допускали возражений. — Иначе пожалеют, что вообще родились на свет.
05.07.2010 Глава 24. Финал.
We have to send our brothers in arms,
With pain in our hearts.
We watched them go,
Will they return?
Mothers cry, our boys die
But we’ll stay until the end.
Within Temptation, „Towards the End”
— Малфой.
— Уизли.
Они встретились на окраине Лондона. Люциус слегка загораживал собой Гермиону. Он до последнего боялся, что Артур не придёт или, что было бы ещё хуже, приведёт с собой весь Орден. Но мистер Уизли всё-таки был человеком чести. Он исполнил данное Люциусу обещание — пришёл один.
— Я думал, мы уже обо всём договорились, Малфой. — произнёс Артур. — Точнее, ни о чём не договорились.
— Я передумал. — холодно ответил Люциус. — Теперь я согласен на твои условия.
— Вот как? — Артуру уже порядком надоела эта игра в кошки-мышки, но он терпеливо выслушал Малфоя.
— И что конкретно ты можешь нам предложить? — спросил мистер Уизли. — И, что не менее важно, чего ты потребуешь взамен?
Малфой гордо вскинул голову. Тон его голоса был таким, как будто он делает Сопротивлению великое одолжение, а не умоляет их о помощи.
— Я согласен передать вам бумаги, которые содержат все фамилии Пожирателей, причастных к массовым уничтожениям магглорождённых и полукровок, а так же секретные законопроекты, в которых идёт речь об очередных чистках населения. Вы получите бесценную информацию.
— Интересно… — протянул Артур. Такого он не ожидал. «Очевидно, Малфоя настолько прижали к стенке, что другого выхода у него нет», — размышлял волшебник.
— Дальше. — Люциус ещё не закончил. — Я выдам вам Тёмного Лорда.
Брови мистера Уизли взметнулись вверх. О таком он не мог мечтать даже в самых смелых фантазиях.
— Объясни поподробнее. — потребовал он.
— Завтра утром у меня назначена аудиенция у Тёмного Лорда. Нужно будет доложить о текущей работе в Министерстве. Эта встреча будет происходить в его особняке, в бывшем доме Блэков. Насколько мне известно, других Пожирателей в доме не будет. Лорд предпочитает назначать встречи с ближайшими сторонниками один на один.
— Разве он не считает, что это опасно? — поинтересовался Артур.
— Нет. — отрезал Люциус. — Так вот, попасть в особняк может только тот, кто знает специальный пароль. Я его знаю.
— И…?
— Я могу провести вас. Не всех, конечно, только тех, кто в совершенстве владеет дезиллюминационными чарами. Или… — Люциус насмешливо взглянул на Артура. — тех, кто располагает Мантией-Невидимкой. Помнится, у незабвенного мистера Поттера была такая?
Уизли предпочёл не отвечать на эту шпильку. Он каким-то чудом наткнулся на эту мантию, когда бежал прочь из Хогвартса, захваченного Пожирателями. Тогда в его голове билась только одна мысль — Гарри умер, а, значит, мантия ему больше не понадобится.
— Неплохой план. — произнёс Артур. — Но опасный.
— Вы считаете, что уничтожить того, кто убил вашего Золотого мальчика, будет легко? — пожал плечами Люциус.
— Что ты хочешь взамен?
— Безопасности.
— Как я и обещал в прошлый раз, я согласен укрыть Гермиону и её ребёнка. Даже в случае неудачи. — голос Артура едва заметно дрогнул. — Теперь наши связи гораздо больше и сильнее, чем были год назад. Если нам не удастся победить, мы сделаем всё возможное, чтобы переправить Гермиону в Америку, к Биллу и Флёр.
— Что? — Гермиона сжала Люциуса за руку и непонимающе взглянула на него.
— Нет-нет, Уизли. — усмехнулся Малфой. — На такое я не согласен.
— Что же тебе надо? — удивился Артур.
— Моё условие — ты гарантируешь безопасность и свободу и Гермионе, и мне.
— Что? — Уизли не мог поверить такой наглости.
— У тебя нет выбора. Иначе я не отдам тебе бумаги и не проведу к Лорду.
— Нет, Малфой, ты ошибаешься! — покачал головой Артур. — Выбора нет у тебя.
— Тоже верно. — по лицу Люциуса пробежала усмешка. — Так что мы с тобой в одной лодке.
— И ты думаешь, что мои товарищи согласятся? Да ты же правая рука Лорда, на тебе тысячи невинных жертв. И ты предлагаешь нам забыть об этом и даровать тебе свободу?
— Именно.
— Бред! — Артур зло пнул ногой маленький камешек. — Люциус, ты не понимаешь, что это невозможно?
— Возможно, и ты это знаешь. — улыбаясь, ответил Малфой.
— Гермиона, ну ты же разумная девочка, ты-то хоть понимаешь, что это полное безумие! — воскликнул Артур, обращая свой взгляд на Гермиону.
Она выпрямилась и отрицательно покачала головой.
— Вы слышали условия. На другое я не соглашусь.
— Миона?!
— Если я и моя дочь погибнем из-за того, что вы не смогли переступить через свои предубеждения, то это будет вечно лежать на вашей совести. — Гермиона сама была поражена тому, что говорила. Слова вылетали из её рта легко, как будто она всегда была такой жёсткой. Люциус восхищённо взглянул на неё.
— А ты, я смотрю, переступила через всё, что только можно? — обронил мистер Уизли. — Я с трудом узнаю тебя.
— Артур! — голос Люциуса не предвещал ничего хорошего. — Да или нет?
— Вы же знаете, что это возможно, мистер Уизли! — воскликнула Гермиона и бросилась к своему свёкру. — Если бы вы точно знали, что этого сделать нельзя, то сразу бы сказали! А вы раздумываете, вы сомневаетесь! Пожалуйста, мистер Уизли, помогите нам! Помогите мне!
Лицо Артура дёрнулось. Он бросил взгляд на Гермиону, на крохотного младенца на её руках и что-то в нём дрогнуло. В конце-концов, он был главой Сопротивления. Никто не имел права оспаривать его решения.
— Ладно! — резко сказал он. — Я согласен.
— Спасибо вам! — просияла Гермиона.
— А как ломался! — съязвил Люциус.
— Пошли! — приказал Артур. — Я знаю, где вы можете укрыться до завтра.
* * *
— Это маггловский район? — Люциус презрительно сморщил нос.
— А ты хотел, чтобы я привёл вас в фамильный замок? — огрызнулся Артур. — Когда-то мы скрывались в этой квартире, так что и вы сможете провести тут одну ночь. К тому же у Гермионы есть опыт обращения с маггловской техникой.
— Ладно. — пробормотал Малфой. Спорить было бессмысленно.
Они оказались в небольшой и не слишком уютной маггловской квартире. Люциус с ужасом во взгляде осмотрел эти несколько квадратных метров, а вот Гермиона была вполне довольна. В квартире была горячая вода, мебель и плита. Вполне достаточно для того, чтобы пережить одну ночь.
— Кстати, — поинтересовался Люциус. — Давно хотел спросить — а каким образом вы собираетесь убить Тёмного Лорда?
— Мы провели много времени за изучением старинных книг по тёмной магии. — произнёс Артур. — И пришли к выводу, что все его хоркруксы уничтожены. Гарри был последним. Теперь он снова смертен.
— Вот как? — усмехнулся Люциус. — И как это вы сразу не догадались?
Мистер Уизли не удостоил его ответом. Он повернулся к Гермионе и мягко заговорил с ней.
— Завтра утром я приду сюда вместе с Молли. Она заберёт тебя и ребёнка, а после того, как всё будет сделано, Люциус присоединится к вам.
Гермиона взглянула на Малфоя. Тот повёл плечами в знак того, что тут он не может ничего изменить. Тогда девушка перевела дыхание и покачала головой.
— Нет, мистер Уизли. Я согласна передать вашей жене Ариану, но сама я хочу находиться рядом с вами. — она имела в виду тех, кто будет осуществлять покушение.
— Даже не думай, что я позволю тебе пройти в особняк Лорда. — отрезал Люциус.
— Хорошо. — Гермионе пришлось пойти на уступку. — Я уверена, что вы, мистер Уизли, оставите на улице вооружённый отряд. — Артур кивнул. — Я буду среди них. Я должна видеть.
Уизли нехотя кивнул. Он понимал, что Гермиону не переспоришь.
— Ладно. Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься.
— У меня есть палочка, мистер Уизли. — улыбнулась девушка. — И я помню все заклинания.
Артур попрощался и, напоследок напомнив, что завтра он придёт рано утром, покинул квартиру, не забыв наложить на неё сильнейшие охранные чары. Люциус и Гермиона были заперты.
— Ты подвергаешь себя опасности. — Выражение лица Люциуса было очень недовольным. — Гораздо лучше было бы укрыться вместе с Арианой.
— Нет. — Голос Гермионы был твёрдым. — Я буду там.
— Обещай, что не будешь лезть на рожон. — попросил Малфой. — Если хоть что-то пойдёт не так, ты должна бежать.
— Ладно.
— Не ладно, а хорошо.
— Заставишь меня принести Непреложный обет? — усмехнулась Гермиона.
— Было бы неплохо…
— Я обещаю. — она обняла его за плечи. — Не волнуйся.
Он поцеловал её пальцы и тихо пробормотал:
— Легко сказать — не волнуйся. С трудом представляю себе, как они будут убивать его.
— Они? — прошептала Гермиона. — Ты не…
— О, нет! — язвительно рассмеялся Люциус. — Моё дело — провести их туда.
Гермиона промолчала. В конце концов, она не имела права требовать от Малфоя, чтобы он сам убил Лорда.
— Ты веришь в то, что всё наладиться? — спросила она.
Он ответил не сразу. Наконец, он ласково погладил Гермиону по руке и произнёс:
— Я верю в то, что это наш с тобой единственный шанс.
* * *
Настало утро и Артур, как и обещал, пришёл рано. Было около восьми, когда он, вместе с Молли, пришёл в укрытие Люциуса и Гермионы.
— Кто ещё будет принимать участие в этом мероприятии? — Люциус говорил таким равнодушным тоном, как будто речь шла о сущей безделице. Но Гермиона понимала, что тем самым он пытается убедить самого себя в пустяковости готовящегося деяния.
— Я, Джордж и Кингсли Шеклботт. — ответил Артур. — Кроме них, никто и не знает о том, что ты нам помогаешь.
— Джордж? — Гермиона не смогла сдержать встревоженный возглас. — И как он это воспринял?
— Нормально. — пробормотал мистер Уизли. — Он кое-что понимает в этой жизни.
— Он не будет против… ну, вы понимаете… — Гермиона не на шутку разволновалась. Она помнила, что и как говорил Джордж о Малфое в момент их последней встречи.
— Не будет. И я бы предпочёл больше об этом не говорить. — отрезал Артур. Ему стоило огромных трудов вбить в голову сына, что Люциус на их стороне.
Мистер Уизли подошёл к Малфою и они стали тихо переговариваться о деталях готовящейся операции. Гермиона, поняв, что ничего услышать ей не удастся, взяла на руки Ариану и подошла к Молли.
— Вот, — она протянула ей девочку. — Возьмите. А это её вещи. Я уменьшила их в размере.
Молли спрятала в кармане мантии небольшой свёрток и осторожно взяла малышку.
— Я позабочусь о ней. — тихо сказала она.
— Это ненадолго. Уже вечером я снова буду вместе с ней. — уверенно произнесла Гермиона.
— Конечно. Мы все на это очень надеемся.
— Только… — Гермиона замялась. — Пожалуйста, не показывайте её Рону… я не хочу, чтобы ему опять было больно из-за меня…
— Рона не будет в нашем укрытии. — успокоила её Молли. — Артур отправил всех в одно отдалённое место. Так что ты успеешь забрать её до того, как он вернётся.
Гермиона кивнула.
— Спасибо вам за то, что вы нам помогаете. Без вас… — её голос дрогнул.
— Милая моя… — Молли грустно улыбнулась. — Не знаю, как Артур… он наш глава, он должен идти на компромиссы, — она неприязненно взглянула в сторону Малфоя, — но я помогаю исключительно тебе.
Гермиона опустила глаза. «Нас никогда не примут, — подумала она. — Даже, если благодаря нам они убьют Лорда, мы навсегда останемся изгоями…»
— Молли! — позвал жену Артур. — Думаю, тебе пора аппарировать в укрытие вместе с девочкой. А мы отправляемся.
По щеке женщины пробежала слеза. Гермиона забрала у неё Ариану, чтобы Молли смогла попрощаться с мужем.
Они крепко схватили друг друга за руки. Молли молча прижала лоб к плечу Артура. Он положил руку ей на шею. Люциус и Гермиона с усиленным интересом разглядывали стены.
— Пора. — Мистер Уизли отстранил от себя жену.
— Не скучай по нам, дорогая! — прошептала Гермиона, целуя Ариану в лоб. — Мама и папа скоро заберут тебя.
Люциус лишь слегка коснулся дочери рукой. Выражать эмоции в присутствии Уизли — это было ниже его достоинства.
После того, как они остались втроём, Артур взглянул на часы. Была половина девятого.
— У тебя назначено на девять? — спросил он у Малфоя.
Тот кивнул.
— Тогда, думаю, мы можем отправляться. Гермиона останется вместе с несколькими нашими в парке неподалёку, а мы отправимся в особняк.
— Хорошо. — коротко ответил Люциус.
Гермиона сжала волшебную палочку у себя в кармане. Она искренне надеялась на то, что использовать её не придётся, но, на всякий случай, решила держать её поблизости.
* * *
Гермиона не могла унять дрожь в теле. Казалось, прошла уже вечность с той поры, как Люциус ушёл. Он попрощался с ней быстро и сухо, как будто боялся, что, если даст волю чувствам, то не сможет исполнить свою миссию. Её руки все ещё хранили ощущения его отрывистых прикосновений. «Я вернусь», — эти слова звучали в ушах. Гермиона могла только ждать. Она находилась в парке, вместе с тремя членами Сопротивления, которых никогда раньше не видела. Впрочем, это было даже хорошо. Гермиона вряд ли чувствовала бы себя комфортно, если бы ей пришлось находиться в засаде вместе с Роном, Джинни или Луной. Незнакомые люди ни о чём её не спрашивали, не шептались за спиной и она была им благодарна за это.
Тем временем Люциус вместе с тремя волшебниками приблизился к особняку Волдеморта. Джордж и Кингсли были скрыты под дезиллюминационными чарами, которыми владели мастерски, а на Артуре была Мантия-Невидимка. Малфой прикоснулся к двери дома волшебной палочкой и прошептал заклинание. Они смогли войти внутрь. Люциус вёл себя совершенно обычно. Он отдал домовому эльфу мантию, небрежно осведомился, ждёт ли его уже господин и, получив ответ, что Тёмный Лорд ожидает его в малой гостиной, отправился туда. За ним бесшумно скользили трио сопротивленцев.
— Мой Лорд, — почтительно склонился Люциус.
— Малфой. — голос Волдеморта был, как всегда, шипящим.
— Вы вызывали меня.
— Расскажи мне о том, как идут дела в Министерстве.
Люциус принялся докладывать о текущем положении дел. Он старался не отвлекаться на размышления о том, где именно в комнате сейчас находятся заговорщики, потому что Лорд, несомненно, догадался бы, что мысли Малфоя заняты чем-то посторонним.
— А что слышно насчёт сбежавшей из тюрьмы грязнокровки, Люциус? — равнодушным тоном спросил Волдеморт, повернувшись к окну. — Помнится, ты убеждал меня, что она укрылась за границей вместе со своими Уизли, но, вот беда, доказательств ты не представил…
— Мой Лорд… — Люциус запнулся. — Мне казалось, что гораздо важнее сконцентрировать внимание на тех врагах, что остались в Англии, чем искать подтверждения тому, что какая-то грязнокровка…
— Какая-то? — усмехнулся Лорд. — О нет, мой милый друг, это вовсе не «какая-то грязнокровка». Это подруга Поттера. — Он выплюнул ненавистную ему фамилию. — Символ сопротивления. Был ещё этот, как его, — Он небрежно взмахнул рукой. — Уизли. Но это бестолочь. А вот она… Она способна повести за собой людей. Всех этих магглолюбов…
— Хорошо, мой Лорд, я вновь примусь за это дело… — начал говорить Малфой, но Волдеморт прервал его.
— Нет, я так не думаю. Отныне этим делом будет заниматься другой Пожиратель Смерти.
Люциус сглотнул.
— Могу я узнать, кто именно?
Лорд пожал плечами.
— А зачем? Все материалы, которые у тебя есть, ты отдашь мне. А дальнейшее развитие событий не должно тебя касаться.
— Как прикажете, мой Лорд. — Люциус склонил голову. Его сердце лихорадочно забилось. Ощущение нестабильности было настолько сильным, что Волдеморт почувствовал его.
— Тебя что-то тревожит? — поинтересовался он.
— Нет, мой Лорд. — но голос Люциуса предательски дрожал.
— Ты нагло врёшь мне, мой дорогой друг. — покачал головой Волдеморт, поворачиваясь лицом к Малфою.
И в этот момент, Артур Уизли, одной рукой сбрасывая с себя капюшон мантии, а другой выбрасывая вперёд волшебную палочку, ясно и чётко произнёс:
— Авада Кедавра!
Комнату озарил зелёный луч, ударивший в самое сердце Тёмного Лорда. Люциус задержал дыхание. Волдеморт лишь успел непонимающе, удивлённо взглянуть на Малфоя до того как его ноги подкосились и он грохнулся на пол.
Прошло несколько секунд. Люциус и Артур несмело приблизились к безвольно лежащему на полу телу. За ними ступали Джордж и Кингсли. Все четверо держали наперевес волшебные палочки.
— Это… всё? — хрипло произнёс Люциус, вглядываясь в неподвижное лицо Волдеморта.
— Пока не знаю… — пробормотал Артур. — Если мы правильно всё поняли, то должно кое-что произойти.
— Что именно? — Малфой не отрывал глаз от своего Хозяина. Мёртвый Волдеморт — это было очень, очень странно.
— Просто смотри. — последовал напряжённый ответ.
Люциус послушался. Он смотрел в это странное, почти нечеловеческое лицо.
И вдруг что-то изменилось. Малфой не уловил момент, когда лицо Тёмного Лорда вдруг дрогнуло. Оно оставалось мёртвым и неподвижным, но одновременно постоянно менялось. Ничего подобного Люциус раньше никогда не видел. Тело Волдеморта окутала полупрозрачная пелена, а когда она рассеялась, Малфой едва не вскрикнул от удивления. Перед ним лежал человек, внешность которого он уже почти позабыл. Лорд выглядел ещё моложе, чем был тогда, когда Малфой с ним познакомился. Мертвецу, лежащему на полу было на вид не больше восемнадцати-двадцати лет.
— Что это? — потрясённо прошептал Люциус.
— В книгах, прочитанных нами, было сказано, что человек, разделивший свою душу с помощью Хоркруксов, и утративший их до последнего, вновь становится смертен, а после гибели снова обретает свой первоначальный вид. Он становится таким, каким был до того, как разорвал душу. Это такое своеобразное возмездие. — Голос Артура дрожал. — Хоркруксы не помогут человеку возродиться таким, каким он был, но их уничтожение и убийство этого мага возвращают ему человеческий облик.
Люциус ничего не ответил. О таком ему не приходилось читать даже в самых тёмных книгах по магии, побывавших в его руках. Он неожиданно преисполнился уважения к Артуру Уизли, который, находясь в смертельной опасности, смог узнать об этой магии. Внезапно Малфою в голову пришла одна мысль. Он закатал рукав своей рубашки. Его левое запястье было абсолютно чистым. Тогда, после первого падения Лорда, был виден лишь слабый контур Метки, но он всё-таки был. Теперь же кожа была без единого пятнышка.
— Он ушёл. — уверенно произнёс Люциус. — Навеки.
— Слава Мерлину! — облегчённо выдохнул Джордж.
— Так, теперь надо избавиться от трупа. — скомандовал Артур. — Засуньте его в мешок и аппарируйте с крыльца к Рону и прочим. — приказал он сыну и Кингсли. — Я присоединюсь к вам, самое большое, через минут двадцать.
— Что вы собираетесь делать с телом? — спросил Люциус, когда они с Артуром спешили к парку, где их ждала Гермиона.
— Сжечь. — коротко ответил Артур.
Люциус промолчал. Собственно говоря, ему было всё равно, что сделают с бренными останками Тома Риддла. Теперь, когда они выполнили то, что казалось невозможным, его интересовало только одно — поскорее оказаться рядом с Гермионой.
— Люциус! — она не смогла сдержать наплыва эмоций, когда увидела его, целого и невредимого, идущего по аллее.
Гермиона бросилась к нему, уже не боясь ничего. Ведь, раз он вернулся, значит Волдеморт уже мёртв, значит, ей больше ничего не грозит.
— Люциус! — она повисла на его шее, крепко прижимаясь губами к его рту. — Вы сделали это? Он… он исчез?
— Да. — ответил Малфой, обнимая её. — Он ушёл, теперь уже навсегда.
— Боже мой, Люциус, это значит, что мы теперь свободны? — по лицу Гермионы текли слёзы счастья, она с трудом могла поверить в правдивость происходящего.
— Кажется, это действительно так. — пробормотал он, зарываясь лицом в её волосы.
Они ещё немного постояли поодаль от Артура и тех троих неизвестных магов, которые охраняли Гермиону. Наконец, когда на лице девушки высохли слёзы, а сердце Люциуса перестало биться как ненормальное, они подошли ближе.
— Знаешь, Малфой, не думал, что когда-нибудь скажу тебе это, но… спасибо. — мистер Уизли протянул ему свою ладонь.
— Не думал, что когда-нибудь стану пожимать тебе руку, Уизли. — усмехнулся Люциус.
— Спасибо тебе. — прошептал он ей на ухо. — Ты даже не представляешь, насколько велика твоя роль в нашей победе.
Гермиона смущённо улыбнулась. Конечно, она понимала, что Люциус согласился предать Тёмного Лорда только из-за неё.
— Так… мы можем идти? — спросила она.
— Договор есть договор. — ответил Артур. — Ты свободен, Малфой.
Люциус кивнул и в этом жесте была тысяча благодарностей.
Они уже повернулись и даже успели сделать несколько шагов, когда на плечо Люциуса опустилась тяжёлая рука.
— Не так быстро, мистер Малфой.
— Что ещё за…? — он только повернулся, как те самые волшебники, что охраняли Гермиону, скрутили ему за спиной руки.
— Что происходит? — испуганно воскликнула Гермиона. Она переводила непонимающий взгляд с Люциуса на мистера Уизли. Было похоже, что последний тоже не очень-то в курсе.
— Извини, Артур. — произнёс один из магов. — Но мы не можем допустить, чтобы этот ублюдок снова вышел сухим из воды. Мы Авроры, а Авроры бывшими не бывают. Арестовать его — наш долг.
— Но мы заключили договор! — такой подлости со стороны своих Артур не ожидал. — Я отпускаю его!
— Нет. — подал голос второй. — Мы против, да и всё Сопротивление воспротивится твоему единоличному решению.
— Его будут судить. — отрезал третий.
— Что?! — Гермионе захотелось ущипнуть себя и проснуться от этого кошмара.
— Ах, Уизли, а я ещё поверил в ваше гриффиндорское благородство! — Люциус откровенно рассмеялся в лицо Артуру. Эта ситуация весьма веселила его. И правда — поверить своему давнишнему врагу, поверить в то, что ему удастся спустить все концы в воду… Каким же надо было быть наивным!
— Мы отправляемся в укрытие. — с этими словами Авроры аппарировали, забрав с собой Малфоя.
— Мистер Уизли! — Гермиона чуть-ли не орала на свёкра. — Вы же обещали! ВЫ ОБЕЩАЛИ!
Артур растерянно опустил глаза.
* * *
Несколько недель спустя.
— Миссис Уизли, ну поймите же меня, не положено… — молодой волшебник, работавший охранником в недавно созданной тюрьме для приспешников Тёмного Лорда, уже битых полчаса пытался объяснить Гермионе, что ей не удастся встретиться с особо опасным преступником, арестованным номер один, Люциусом Малфоем.
— Во-первых, я мисс Грейнджер. — напора Гермионе было не занимать. — Во-вторых, вы так и не смогли назвать мне номер закона, согласно которому ближайшие родственники не могут навестить арестованного, пусть даже и «особо опасного»!
— А вы, простите, ближайшие родственники? — поразился парень.
— Вот эта девочка, — Гермиона гордо сунула ему под нос Ариану, — его дочь! А я — её мать. И только посмейте сказать, что мы не ближайшие родственники!
— Ну ладно… — сдался он. — Но только на десять минут!
Гермиона довольно улыбнулась. Она проследовала вслед за охранником по узкому коридору. Он открыл ей комнату для свиданий, а сам отправился за Малфоем.
Когда послышались шаги, Гермиона повернулась лицом к двери. В проёме стоял Люциус, немного похудевший и более бледный, чем обычно, но, в целом, живой и здоровый. Увидев Гермиону, он побледнел ещё больше.
— Ты? — только и смог произнести он.
— Я. — мягко улыбнулась Гермиона. — Точнее, мы. — Она покачала на руках Ариану.
— Я не верил, что ты придёшь.
— Меня очень долго не хотели пускать. — Она приблизилась к нему и ласково провела рукой по его небритой щеке. — Но я настойчивая.
Впервые за несколько недель Люциус искренно улыбнулся.
05.07.2010 Эпилог.
Come like the dusk
Like a rose on the grave of love
You are my lust
Like a rose on the grave of love…
Xandria, „Like a Rose on the Grave of Love”
Люциуса не посадили в Азкабан. К его собственному удивлению, спасли его не столько показания Гермионы, к которым отнеслись настороженно, а свидетельства Артура и Молли Уизли. Гермиона была им благодарна, особенно за то, что мистер Уизли, ставший министром магии, быстро оформил её с Роном развод. Люциус и Гермиона поженились спустя три месяца после свержения режима Волдеморта. На свадьбу они никого не приглашали, потому что знали — всё равно никто не придёт. Но им не было никакого дела до этого. В тот момент, когда Люциус предал своего Господина, он знал, что бывшие друзья, даже те, кто вывернется из лап правосудия и останется на свободе, отвернутся от него.
В тот момент, когда Гермиона, вместе с Арианой на руках, пришла к нему в тюрьму, где его держали до суда, на свидание, она знала, что силы Ордена не поймут её. Но они оба сделали свой выбор.
… лет спустя.
Они живут в большом доме в Хэмпшире. Малфой-мэнор Люциус отдал Драко, во-многом, из-за того, что Гермиона не захотела жить в доме, в котором обитали Нарцисса, Эрина и Волдеморт, и который до сих пор хранит в себе их энергию. Она хочет жить, не оглядываясь в прошлое и Люциус не обвиняет её. Его отношения с сыном постепенно улучшаются. Драко время от времени навещает свою сестрёнку, но только в те часы, когда Гермионы нет дома. Он не может принять надоедливую грязнокровку из своей школьной жизни как жену своего отца. Но Ариану он любит и Гермиона часто видит в комнате дочери новые игрушки, подаренные ей братом. Тогда Гермиона улыбается.
Ни Люциус, ни Гермиона не появляются в свете. Они предпочитают ездить отдыхать в Европу, где их никто не знает в лицо и где они не слышат постоянного шёпота за спиной. У них достаточно денег, потому что гоблинам из Гринготтса всё равно, кто является их клиентом.
Когда Гермиона изредка заходит в Косой Переулок, она чувствует неприязнь, но ей всё равно. Время от времени она встречает Рона и Джорджа, которые работают в основанном близнецами магазине. Рон едва заметно кивает ей и спешит перейти на другую сторону улицы. Джордж всегда останавливается, чтобы поговорить. «Ты счастлива?» — спрашивает он, бережно держа её за руку. Гермиона кивает. «А ты?» — спрашивает она в ответ. Парень пожимает плечами и грустно улыбается. Но Гермиона верит, что жизнь Джорджа наладится.
Ей не верят, но она действительно счастлива вместе с Люциусом. Когда она лежит в его объятиях и слушает его размеренное дыхание, то понимает, что это того стоило. Боль, страх, ненависть, смерть — пережить всё это, чтобы иметь возможность пропускать сквозь пальцы длинные белые волосы и слушать его размеренное сердцебиение.
Но есть в году время, когда Гермиона грустит. Один сентябрьский день Люциус проводит вне дома. Он никогда не говорит, куда уезжает, но Гермиона знает — её муж отправляется в глухой уголок Шотландии, в старый дом, принадлежащий его роду. Там Гермиона провела последние месяцы беременности, там она родила дочь, там Люциус впервые сказал ей «Я люблю тебя» и там убили его вторую жену.
Гермиона знает, что за могилой в саду ухаживает домовик, поэтому Люциусу не приходится долго искать её. Но она не знает, что Люциус часами стоит над ней. Не знает она и того, что он всегда кладёт на могилу Эрины одну белую розу и тихо шепчет: «Прости меня», — перед тем как уйти и вновь не появляться в этом унылом месте целый год. Люциус возвращается к Гермионе и она никогда не задаёт ему вопросов. Она просто обнимает его и ведёт в детскую. И когда Люциус стоит рядом с кроваткой, в которой спит его дочь, и прижимает к себе жену, он понимает, что сделал правильный выбор.
— Я люблю тебя. — говорит он Гермионе, наклоняясь, чтобы поцеловать её.
— Я тоже люблю тебя. — шепчет она в ответ.
И они стоят обнявшись, и окно в комнате всегда открыто, потому что в сентябре ещё тепло. Они счастливы, потому что война наконец-то закончилась и была другая победа. И после этой победы началась новая жизнь, которую Люциус и Гермиона хотят прожить вместе.
05.07.2010
2364 Прочтений • [Жизнь после Другой Победы ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]